Читать онлайн Русско-американское общество: первые шаги бесплатно

Звуки дома

Ночь постепенно рассеивалась, уступая место сумеркам, здесь, в Беженском, усадьба начала материализоваться из темноты, в окне второго этажа дома был неяркий свет. Позабыв о времени, в своем кресле сидел молодой человек, с упоением читавший журнал «Сыны отечества». Звали его Андрей Владимирович Бежин.

«Это непостижимо! Камчатка, Формоза, Мадагаскар! «Где это вообще?! Как такое возможно?! – думал Андрей. Но уже в следующее мгновенье молодой человек порывисто встал, сделал несколько шагов и сел за письменный стол, где среди прочих книг выбрал увесистый том с надписью «Атлас всех частей света». Перевернул несколько страниц и остановившись на карте Азии, ткнул пальцем в полуостров Российской империи, о котором прочитал только что, далее провел через Японское море и у берега Китая остановился, несколько раз зажмурился и, бегая глазами стал искать остров, затем нашел, отвел взгляд, взял перо, мокнул в чернила и на листе сделал запись – цифра говорила о том, какое расстояние было между первыми двумя точками. Снова вернувшись взглядом к атласу, Андрей пальцем провел от Формозы к гряде, ожерельем разбросанных островов у берегов Индии, посмотрел на масштаб карты и перевернул страницу, затем долистал до страницы с картой Африки – и на ее карте нашел следующий названный остров. Снова записал на листе расстояние, закрыл книгу положил на край стола. Каков авантюрист? – подумал Бежин, – сбежать из Российской империи, находясь под конвоем, на захваченном корабле с полуострова Камчатки, заключить договор с императором Китая и в итоге стать правителем племени на далеком острове. На таких малопонятных мыслях Андрей не заметил, как поставив руку на стол и опершись на нее щекой, провалился в сон. Снилось Андрею как он управлял кораблем: ветер бил ему в лицо, но он не сводил взгляда с горизонта. В другом эпизоде быстро меняющихся картин вот уже он поднимался в горы с верхушками, покрытыми нетаявшим снегом, а после…Что было после он не увидел, сон был потревожен, грезы улетучились – это камердинер Иван покачивая головой, с укоризной сказал, что по ночам только нечисть бродит – и перекрестился, назвал молодого барина старым колчаном, видимо, бледность на лице, и сам вид лица толкнули его на такую аллегорию и в конце настоятельно рекомендовал ступать умываться. Этим Андрей и поспешил заняться, лишь бы не слушать праведную и по сути правильную речь слуги. Не слышал Андрей и про свечи, коих количество было сожжено немалое, и что не ровен час или петуха он пустит или имение под закладную поставит. Брюзжание продолжилось, когда камердинер продолжил прибираться на столе – досталось и науке, и камням, и кузнице, нетронутым только остался лист с записями – «6000верст, 11300верст». Иван разложил все книги по стопкам, устроил порядок на столе, но лист, на котором Андрей ночью вел запись, оставил лежать так, как он был изначально – имел слуга черту не распоряжаться, не убирать и не перекладывать вещи, которые были рождены в серьезных, сложных раздумьях, поэтому и не любит камни, которые Андрей коллекционировал и в очередном порыве мог разложить, одному ему понятным образом. Минералогия была второй страстью молодого барина, а первой, соответственно, чтение приключенческой литературы, коей Андрей считал практически любую, где делалось описание биологических видов, открытие неизвестных ранее краев, территорий т.п. Поэтому настольными книгами являлись дневники Лазарева, Беллинсгаузена, первая и вторая Камчатские экспедиции, журнал «Сыны Отечества» и многие другие.

Андрей вернулся имея посвежевший вид, в молодости достаточно умыться ключевой водой и бессонной ночи как и не бывало, поморщился на прибранный письменный стол, но ничего говорить не стал, а услышал следующее:

– тятенька к обеду зовут. Сказали, чтобы шел будить вас, что вы и так разоспались. А еще нарочный прибыл, доставил письмо для вашего отца, но по содержанию, мыслиться мне, что оно для вас.

– откуда ты знаешь, Иван?

– тятенька уже дважды читали, а я присутствовал, от Петра Ильича оно, мне думается от вашего учителя.

Удивление на лице Андрея сменилось интересом, энергичным шагом он отправился на поиски отца, Бежин-старший был, где и положено быть человеку, ожидающему прием пищи, в обеденной.

Владимир Константинович, офицер Ея Императорского Величия в отставке, хотя и имел следы военной выправки, но годы пребывания на заслуженном отдыхе, хорошая кухня и малая физическая активность изрядно округлили фигуру, и теперь в ожидании трапезы он сложил ручки на животе и ожидал приема пищи. Здесь же присутствовали и его жена, Анна Федоровна и дочь София. Андрей молча поклонился всем трем по степени важности в семье и ожидал. Ждал он потому, что, зная своего отца весельчаком и добряком, сейчас видел особенную радость на его лице, Бежин-младший сел и разговор начал отец:

– что-то вы, любезный сын, разоспались, не ровен час и жизнь простите, пускай и нашу размеренную нестоличную.

И расплылся в улыбке, поцокал языком, а затем продолжил:

– намедни вот, любимый сын, принесли мне письмо от Мечникова Петра Ильича, вашего наставника и учителя по кадетскому корпусу.

Андрей молчал – перебивать старших считалось дурным тоном, хотя и запросто могло произойти в семейной беседе, сейчас отец все-равно все рассказал бы сам.

–позвольте, я вам зачитаю, откашлявшись, начал, «Любезнейший Владимир Константинович, по поручению генерал-директора императорского кадетского корпуса Петра Андреича Глейнмихеля выполняю, возложенные на меня обязанности на территории вашей губернии, по завершении коих имею решительное намерение посетить моего давнего друга и соратника, вспомнить былое, обсудить нынешнее и подумать о будущем, уготованном нам самим Богом не ранее Петрова дня. Ваш друг и соратник, П.И. Мечников.»

Андрей и теперь молчал, ожидая, когда отец продолжит речь. Но Владимир Константинович обратился теперь уже к своей жене.

– выходит, к нам будут гости, Анна Федоровна, надо будет организовать радушный прием.

Анна Федоровна молча кивнула и показала прислуге, что можно вносить обед.

Андрей, как и полагается молодому растущему организму съел все, что предполагалось вынести к обеду, в светской беседе отца и матери участия практически не принимал, в разговоре о хозяйстве, погоде и сплетнях лишь изредка поддакивал и ждал удобного момента чтобы удалиться. Вскоре, получив разрешение удалиться, отбыл в свои покои.

И уже находясь у себя в кабинете, он прошел мимо письменного стола и встал напротив шкафа, внутри которого упорядоченно, даже с какой-то особой красотой было выставлено настоящее богатство Бежина-младшего. На полках в несколько ярусов, с футлярами или без стояли камни, минералы, собранные самим Андреем, разной формы – круглые разноцветные, блестящие и с вкраплениями, игольчатые с металлическими частичками, радиальной формой расходящиеся чередующиеся цвета слоев, ну а жемчужиной в коллекции был камень, внутри которого застыла капля настоящего золота. Андрей вынул именного его и тут же в его голове вспыли воспоминания, как гуляя вдоль небольшой реки, формально принимая участие в устроенной отцом охотой, на перекате у излучины среди прочего щебня что-то сверкнуло, заставило его присесть, собрать в руки горсть камней, затем промыть каждый, отбросить ничем не примечательные галечные, а этот с каплей солнца забрать. Так вот и происходило часто – гулял ли он где-то, был на учениях при кадетском корпусе, деревенские ли мальчишки приносили ему интересные камни из полей или болот – и коллекция со временем росла, как и росло недовольное ворчание его камердинера.

Пристойное предложение

Середина лета, как ей и положено быть в средней полосе Российской империи создала жар и духоту на улицах, пыль на дорогах, усушила траву в полях, а птиц отправила высоко в небо. В воздухе парило, а в доме Бежиных все было готово к приезду долгожданного гостя. На дороге, ведущей к дому почти на горизонте, появилась карета, сидевший в ней Петр Ильич спал, но когда экипаж приблизился к поместью и кучер остановил его у порога дома, проснулся. Лакей отравился предупредить о приезде Мечникова. Спустя некоторое время его вышло встречать всё семейство. Петр Ильич протянул руку Бежину-старшему, который после пожатия по-православному облобызал гостя троекратно. Мечников поклонился дамам, а с Андреем поздоровался рукопожатием, но без лобызаний.

Разговор начал Владимир Константинович:

– Очень Вам рады, заждались, Петр Ильич, уж и сон дневной прошел и новый приступ аппетита явился, но мы ожидая дорогого гостя, говеем покамест. Извольте отобедать с нами, все уже решительно приготовлено. – И уже обращаясь к слугам, велел: «Отнесите вещи Петра Ильича в гостевую комнату».

– с превеликим желанием, почту за честь, – изрек, разминая замятые в длительном путешествие члены.

В просторной обеденной окна были открыты настежь редкий ветерок проникал сквозь них едва-едва обдувая обитателей. Бежин-старший, по праву главы семьи восседал во главе стола, дамы располагались по левую руку от него, справа возле него было приготовлено место для Петра Ильича, Андрей сидел рядом. Петр Ильич задерживался. Слуги понемногу стали выносить закуски, наливать вино в бокалы. Прошло уже несколько минут и, когда Петр Ильич вошел, всем стало понятна причина его длительного отсутствия. В руках он нес несколько предметов – «сувениры, верно подарки – подумал Андрей и был прав.

Петр Ильич сияя разложил на столе свертки в порядке дарения:

– старый друг, под Брно или в Треббии, под Смоленском или в Париже мы пили коньяк, в грусти или в радости ты никогда не отказывал себе в этом удовольствии, я надеюсь, эта привычка прошла с тобой сквозь года, потому что у меня для тебя именно то напиток.

–дамы, (сделал кивок в сторону жены и дочери Бежина-старшего), для вас у меня скверная новость – подарков вам у меня три и я ума не приложу который из них понравится именно вам. Сверток поменьше – духи, модные, французские, я, правда несколько раз чихнул в салоне и доверился продавцу. Средняя коробка содержит диковинный голландский шоколад с надписью «Van Hausen und sons», а диковинный он потому что…твердый и практически не имеет горечи. Да, да – уж поверьте мне, я сам пробовал и это восхитительно, особенно с коньяком – сказав это, Петр Ильич подмигнул Владимиру Константиновичу и громко засмеялся и смех его был поддержан всеми присутствующими. В самой большой коробке лежит то, что после смерти делает нас бессмертными (ни без театрального пафоса произнес Мечников): вы наверняка знаете, что весна нынешнего года принесла с Балканского полуострова трагическую весть – погиб Джордж Гордон, известный нам, как лорд Байрон – светоч для всех романтически настроенных юношей и девушек – внутри собрание его сочинений, тут вы прочтете и «Афинская дева, прежде чем мы расстанемся» и «Прометея» и «Корсара» и многое другое, в столицах нынче весьма популярно. Ах, да, внутри есть и вторая книга – набирающий в последнее время популярность молодой поэт, к слову, наш с вами соотечественник, Александр Сергеевич Пушкин. В салонах уже перестали обсуждать «Руслана и Людмилу» и «Кавказского пленника» и вот появилось новое, называемое «Бахчисарайский фонтан», говорят молодые и неопытные девушки при прочтении становятся пунцовыми и третьего дня ревут без остановки. – Изрек сие и София Владимировна часто-часто замахала ресницами и покраснела, но Анна Федоровна осталась невозмутимой.

– Для тебя же, Андрей, у меня бесценный подарок – просто потому, что ценность его сможешь определить только ты и дорога эта безделица будет только тебе, однако, требует она весьма бережного хранения, что, впрочем, в тебе присутствует в избытке. Пожалуйста, открой и посмотри его.

Созданная дымка таинственности заставило ощущение времени у Андрея замедлиться, а сердце, наоборот, забиться. Открывая коробочку, Андрей извлек небольшую полусферу с твердым деревянным дном и стеклянным куполом, внутри было тело, не имеющее название в математике, оно не переливалось всеми цветами радуги, но и не было монохромным, не было изотропным, не было слоистым, не было полым, не было монолитным.

– бурый железец – наконец изрек Петр Ильич, – его еще называют железняком, уникальный образец, казалось бы, такого распространенного минерала. Коробочку можно открыть, минерал достать, но, прошу помнить, что следует хранить вдали от воды, не допускать даже влажного дуновения, иначе покроется красной коростой и через несколько месяцев превратится в пыль».

Андрей завороженно смотрел на минерал, сияние и минерала и молодого человека было видно всем присутствующим.

– давайте приступим к трапезе – сказал Бежин-старший и жестом показал прислуге нести яства.

В этот день Петр Ильич, демонстрировав прекрасный аппетит, съев закуску, выпив вина, утерев рот салфеточкой, однако ж перешел к разговорам:

– я прошу простить меня, дамы, что появившись из столичной жизни, изволю о ней вовсе и не упомянуть и, тем самым, вероятно, наскучу вам, однако, тему разговора желаю открыть весьма и весьма любопытную. Вас, Владимир Константинович, спешу сердечно поблагодарить, ибо будучи с вами приятельствовать на службе и по ее завершении в искусстве удивить трапезой вы велики. Но извольте к делу – в век мы живем интересный, стремительный и где вчера было гуляй-поле, которое мы с вами, находясь на службе проходили строем нынче совсем уж не то. Малороссия стараниями покойной ныне государыни императрицы прирастает новыми месторождениями и большим чугунолитейным заводом, что по прошествии трети века растет и здравствует. Места из диких становятся оседлыми, умельцы отыскивают месторождения руд и мощь Российской империи растет и крепнет. В олонецких землях стараниями правления Олонецких и Кронштадских заводов добыча и производство передельного чугуна и железа выросла в разы. Старая имперская кузница – наш Урал, казалось бы, чем кроме выработки может удивить? Ан нет! И здесь нашлись умельцы земли русской: правой рукой указывают, а левой исполняют. Тому сто лет, император издал указ: «соизволяется всем и каждому дается воля, какого б чина и достоинства ни был во всех местах, как на собственных, так и на чужих землях искать всякие руды и минералы, и всяких красок и камения». С тех пор на Урале золота, серебра, меди, железа нашли превеликое множество. Но и тут умелец ум и смекалку проявил. Тому более десяти лет был издан указ, предоставляющий права всем российским поданным искать для разработки серебряные и золотые руды с уплатой налога в казну. И на Урале началась натурально желтая золотая лихорадка – вольные, мещане, даже иные дворяне, мастеровые повалили в поисках быстрого обогащения и легкого заработка. Однако дело это было тяжкое – с петровских времен золото добывали в шахтах при помощи кайла и лопаты. Как вы думаете, Андрей, за сто лет до этого сколько золота было добыто империей?

Андрей, скоро подумав, ответил неуверенно:

– насколько мне известно из книг и статей, различных сборников, я думаю 1000 пудов, может больше.

– приблизительно 1200 пудов чистого золота – по 12 пудов год на год. Но тому несколько лет нашелся среди этих лихорадочных человек, сделавший золотодобычу не idee-fixe своей жизни, а объектом изучения и найдя к добыче драгоценного металла научный подход. Некто Лев Иванович Брусницын среди отработанной породы золотоносной жилы нашел несколько небольших крупиц золота и, начав искать их источник, нашел, что золото можно добывать с поверхности. Этим и отыскалась богатейшая промышленная россыпь, а ведь даже государственные умы твердили, что россыпного золота на Урале нет и быть не может.

– ну и в чем же, собственно, новизна метода, что же сделал этот господин? – спросил Владимир Константинович.

– все оказалось великолепнейшим образом просто: придуманное Львом Ивановичем устройство представляло собой лоток, куда засыпали специальной лопатой золотоносную породу, здесь же лили воду мелкая порода проходила с водой ниже сквозь чугунную решетку в деревянный лоток находившейся под решеткой, а крупная фракция оставалась над решеткой. Затем из поддона выбирали золотую россыпь и механизм повторялся. Теперь не было необходимости в тягчайшем труде с киркой и лопатой в шахтах – золото искали на поверхности.

– великолепно! – воскликнул Владимир Константинович.

– и это еще не все – продолжил Петр Ильич – Брусницын смог доказать превосходство своего метода и с месторождения стали добывать 5-6 пудов за год вместо одного с шахты. Вы только представьте себе?! В пять раз больше!

После непродолжительной паузы Петр Ильич, обращаясь к Андрею, добавляет:

– а ведь вы, пожалуй, лучший ученик по горному делу в нашем заведении. Стоит ли говорить, что через десять или двадцать лет кто-нибудь вот так в гостях за столом станет восторженно рассказывать о ваших деяниях.

Владимир Константинович, немного поерзав в кресле, добавил:

– Помилуйте, Петр Ильич, ведь у нашего Андрея в кабинете целый шкаф и все заставлен камнями разных мастей, даже где-то, я забыл где, стоит золото в камень заложенное, мы с Еленой Михайловной уж и переживать стали не культу ли золотого тельца теперича наш сын прислуживает.

Шутка пришлась по вкусу присутствующим – все засмеялись. Отвечая на нее, Андрей продолжил:

– Я теперича из любого камня имею силу сделать жидкость, металл или соединение металлов какое, стоит мне только захотеть или будет в этом великая надобность.

– Разумеется, вместо уроков французского все отрочество бегал в слободу к кузнецу Федору сыродутки мастерить и подмогать, где понадобится. Мы с Еленой Михайловной разное говорили, а все-равно убегал и принимал участие в лепке этих печей для производства железа.

Немного задумавшись, вспоминая французский язык, Андрей отвечал:

– Papa! Pourquoi devrais-je parler français? Village! C'est là que j'ai acquis de vraies connaissances.

– quelle bêtise, fiston? – Елена Михайловна ответила.

– французский язык – язык Вольтера, Дюма, Руссо. Ах, как это красиво! – мечтательно отозвалась София Владимировна.

Хлопнуло окно, порывом открылось – за окном сгущались тучи, влажный воздух потянулся снаружи, где-то вдали молнией осветилось небо. Слуга вышел закрывать открывшееся окно, а в разговор вновь вернулся Петр Ильич:

– Я вот давеча отозвался о вас, Андрей, как об очень умном юноше, однако, памятуя о том злосчастном случае с Василием Егоровичем Карнеевым, отец его, управляющий Департаментом горных и соляных дел, а кроме того директор Горного кадетского корпуса имеет целью воспрепятствовать вашему вступлению в новообразуемый Горный университет в следующем году и, вероятно, найдет способ вывести вас из состава слушателей курсов или совсем не допустить до него. Однако, есть и хорошие вести (Петр Ильич сделал паузу, дабы объект речи смог обдумать выше сказанное, но затем продолжил): совсем недавно Александр Николаевич Голицын, потворствовавший усилению цензуры и устраивавший чистки среди преподавательского состава в университетах, отошел от руководства Департаментом духовных дел и народного просвещения – вероятно, запрещение естествознания, философии, политэкономии и технологии прекратится, а в университетах выйдут самые лучшие изменения – поживем – увидим. И эти знания весьма и весьма пригодятся нашему государству и смогут в дальнейшем сказаться на империи самым положительным способом. Вот, кстати, в следующем году открывается новое здание Императорского Казанского университета, я своими глазами видел чертеж – великолепнейшее здание (и снова пауза, чтобы Андрей смог понять происходящее, не успев осмыслить и затем продолжение кавалерийского наскока). Не изволите ли вы поступить на слушание курса там, в новом университете? Это отличнейшая возможность попасть туда и стать одним из первых «камней» в основании этой научной крепости.

Андрей очнулся и произнес с сомнением:

– поехать в этакое Пошехонье и променять столичную жизнь на глубоко провинциальную?

– ну почему же вы так сразу про Пошехонье?! Да в Императорском Казанском университете нет направления, называемое «горным отделением», но есть несколько смежных с ним: физических и математических, врачебных и медицинских, где есть возможность заняться горным делом, геологией. А самое главное то, что переезд в Казань сулит возможность простого и более частого посещения мест непосредственного производства добычи металлов, из Казани путь на Урал значительно проще и быстрее, экспедиции будут занимать много меньше времени на дорогу и больше на исследования!

Владимир Константинович, ухватив суть предложения, заметил тут:

– Андрей, сказать категоричное «нет» можно всегда, не лучше ли сначала все хорошенько обдумать и решить?

– Я думаю, добавила Елена Михайловна, – мой сын и правда рожден для открытий и ему суждено принять участие в создании и сотворении истории РИ, по крайней мере, я в это верю.

– вера – это безусловно хорошо, однако, мы живем в век широкого просвещения, век географических открытий почти закончился, но век знаний о природе, физической сущности, о тайнах Земли только-только начинается. И посему у меня есть к вам, Андрей, еще одно важное дело.

По-видимому, гость и не думал и скорейшем принятии решения, поэтому в рукаве имел и иные предметные предложения. Он выложил на стол конверт и подвинул его в сторону Андрея.

– в конверте вы найдете приглашение на лекцию профессора Нильса Густава Норденшельдома по линии Императорской академии наук и Московского общества испытателей природы, великолепнейшее событие, сколь увлекательнейшее, столь и необычное, пропустить которое, молодому человеку с пытливым умом il est impossible (не возможно – говорит по-французски). «Посетите и, возможно, это перевернет все ваши нынешние представления и природе – не пожалеете». Я в свою очередь сам не имею возможности прибыть лично – дела-с, поэтому считаю, что вы отличнейшим образом прослушаете эту лекцию. Ежели вы, поразмыслив, изволите поступить на слушание курсов в Императорский Казанский университет, я передам с вами сопроводительное письмо для профессора Купфера Ивана Яковлевича, моего давнего друга, где отличнейшим образом отрекомендую вас ему в отделение.