Читать онлайн Навигаторы. Кадет бесплатно

Глава 1

Одалинн (Линн) нье' Кланис

– Линн! Линн! Ты где, мерзавка приблудная? – громкий ор опекунши сотрясал округу, – выпорю прутьями туренлиса, если сейчас же не явишься!

Я, чуть не перевернув ведро с зерном для кормёжки нупсов – не летающих птиц, имеющих феноменальную яйценоскость – понеслась к госпоже нье' Кланис, дородной, с неопрятной внешностью женщине неопределенного возраста, от которой всё время пахло потом и лавонгой, которую она ела на завтрак, обед и ужин в качестве острой приправы.

Сирот на Франгаг нет. Не было и никогда не будет. Так решили в своих древних протоколах не менее древние предки. А если ребёнок по какой–то причине остался без родителей, его отдают приёмной семье. Только вот состоятельные приёмные семьи не встречаются. Таких, как я, забирают себе фермеры. И уже с пяти лет ты начинаешь приносить пользу обществу. То есть отдельной деревенской семье. С этого возраста я подметала дом, мыла полы, протирала пыль, кормила и поила нупсов, с восьми лет к этому добавился уход за малышами большого семейства Кланис, кормёжка, чистка и дойка линов, чистка хлева.

Когда из Точки начала вернулся император, в одном из первых новых протоколов закрепили указ о том, что все дети, достигшие шестилетнего возраста, должны начать учиться. Под словом «все» имелись в виду действительно все: и богатые, и бедные, и городские, и из таких дальних деревень, как наша Каменка.

Вот так, не смотря на отработку своего проживания в достойной семье, как часто говорили мои опекуны, с шести лет я начала посещать школу. И учиться нужно было прилежно. Иначе старосте нашей деревни надлежало сменить мне приёмную семью. Правда, в нашу деревеньку никогда никто не приезжал, чтобы проверить, как исполняется этот протокол императора. И всё же менять приёмных родителей, несмотря на периодические побои, которые были частью процесса моего воспитания, мне не хотелось. Не известно, к кому попадёшь. Поэтому целый час времени, выделенный мне нье' Кланисами на подготовку домашних заданий, я тратила очень рационально. Сначала математика, потом письмо, чтение, история, биология. Иногда чтение менялось на астрофизику, а письмо на элейский.

Общеизвестно о договорённости Франгаг с Элеей о том, что на каждом новом маяке в медицинской службе должен быть элефин. Поэтому старенькая госпожа нье' Ролд, как умела, преподавала нам этот язык в школе. Подозреваю, он ничего общего с элейским не имел. Я недоумевала, для чего нужно изучение этого языка, если можно вживить универсальный чип–переводчик. Правда, бесплатный и с полной базой языков вживлялся он только смотрителям маяков, все остальные, если хотели понимать инопланетчиков, могли приобрести и вживить чипы за свой счёт. Надо ли говорить, что в нашей Каменке такие чипы были без надобности?

Ровно в девять вечера Кланисы отключали энергопитание в моей комнате.

– Нечего тратить энергию на дармоедку, – говорили они.

Иногда, когда домашнее задание было обширным, а энергию в моей комнате отключали, я доставала самостоятельно собранную внешнюю батарею из–под половицы за тумбочкой, подключала к моему старенькому, давно устаревшему планшету, батарея которого уже совершенно не держала заряд, и продолжала делать уроки.

Однажды, сильно устав от работы по дому (в этот день опекунше вздумалось помыть все окна в доме, и это, конечно, было поручено мне), я задремала во время чтения древней, дошедшей до наших дней «Легенды о Точке начала», пересказ которой нам задали подготовить на завтра, и моя самодельная батарея заискрила и вызвала небольшой пожар в моей комнате на чердаке. Господин нье' Кланис унюхал своим длинным острым носом запах гари и тут же принёсся ко мне. Первым делом он вылил ведро воды на угол стола, где лежала горящая батарея, а затем схватил меня за волосы, вытащил во двор и отходил сначала кулаками, а потом, когда сбил костяшки пальцев, ещё и прутьями туренлиса, да так, что следующие две недели я не ходила в школу и металась в горячке. К концу второй недели я начала понемногу вставать. Руки, спина, ягодицы, бёдра – всё было в тонких розовых шрамах.

Раз можешь встать с постели, то можешь и трудиться. Так решили Кланисы и нагрузили меня домашней работой.

Ещё через несколько дней пришёл староста деревни, в школе сообщили о моём отсутствии. Узнав о причине, он решил поговорить со мной:

– Сироте нужно быть благодарной за кров и еду, беречь имущество опекунов. Надеюсь, дитя моё, такого не повторится, иначе придётся найти тебе новых приёмных родителей, возможно, это будет семья нье' Фож.

Я вздрогнула. Нье' Фож держали таверну с номерами для ночлега. Их приёмные дети работали там. Особенно любили брать в эту приёмную семью молодых девушек. Иногда эти девушки пропадали. Нье' Фожи расстраивались, потому что они якобы уходили с постояльцами, а нье' Фожам не хотелось запрещать юным пытливым душам исследовать мир.

Всё это в очередной раз пронеслось в моей голове, когда я бежала на зов госпожи нье' Кланис.

– Машина для стирки сломалась, – проворчала она. – Если не починишь, будешь стирать руками!

Я, глянув на гору белья вздохнула:

– Госпожа нье' Кланис, эту машину уже давно пора заменить! К таким уже давно нет запасных частей. Поисковики не находят.

– Тоже мне, богатейка, выдумала – покупать новую машину. Придумай что-нибудь! Зря тебя в школу отпускаем?!

Я схватила свои инструменты, которые мне однажды пожертвовал господин нье' Кланис (вид у него при этом был такой, словно он отрывал от сердца самое дорогое, хотя сам он никогда ими не пользовался), и принялась разбирать старинную машину. Эта древность истощила свой ресурс ещё много веков назад. На моё счастье, поисковики нашли её в одном из своих рейдов по разрушенным городам нашей рухнувшей цивилизации, и при распределении этот хабар достался Кланисам. Если бы этой машины не имелось, обстирывать многочисленное семейство моих опекунов мне пришлось бы вручную. И сейчас я осторожно снимала блок управления с этого тазика с моторчиком и примитивными валиками для отжима белья. Ну точно, закоптилась плата, и сейчас мне нужно прозвонить дорожки и выяснить, какая из них больше не функционирует. Я видела во всекосмической сети, к которой у меня крайне редко был доступ, чистящие одежду машины. С огромным набором функций, облегчающих не только стирку, но и сушку, и глажку. Я даже предлагала купить не рабочую машину, ведь я смогла бы её починить! Но почтенные виги нье' Кланисы отвечали на мои просьбы так:

– Нет денег, и так лишние рты кормим.

В школе говорили, что у меня талант к инсталляции и настройке оборудования, преподаватель астрофизики очень сетовал, что я не могу посещать его факультатив по конструированию ботов и их программированию. Я даже не заикалась почтенным нье' Кланисам о посещении этого факультатива. Он не входил в обязательную программу, следовательно, по мнению опекунов, мне там делать было бы нечего. Я вообще теперь не говорила ни о каких своих желаниях, пробовала уже… Однажды, когда мне было лет восемь, я позволила себе сказать им о своей мечте стать поисковиком в деревенском отряде, который ищет разные полезные вещи для деревни и интересные вещи для архигов или архелов. В восемь лет слово «археолог» было мне незнакомо. Госпожа нье' Кланис самолично отхлестала меня по щекам, при этом ещё умудрившись оттаскать за волосы:

– Я из тебя эту дурь выбью! Ты обязана отрабатывать своё содержание! У тебя нет способностей вигов!

С тех пор у меня появилась другое желание. Нет, не так. У меня появилась мечта. Я хотела поступить в школу навигаторов. Постепенно мечта стала более объёмной, по мере моего взросления к школе Навигаторов добавилось ещё кое-что: быть приглашенной на бал в честь дня рождения принцессы Кайсы Дэгни нье' Тарку-Ринд, получить свой маяк и стать его смотрителем. Вот именно так, в таком порядке.

Про всякие любови я даже не мечтала, да я просто о них не думала. Во-первых, какие любови в одиннадцать лет? А во-вторых, с кем любиться? Именно такое слово брезгливо употребляла опекунша. С молодцами из Каменки? Теми, от которых пахнет если не потом, то навозом, а ещё обязательно лавонгой? Теми, которые, хоть и посещали в школу, но могли только разговаривать о полях с зерном или обсуждать последние сплетни о рейдах поисковиков?

Не раз деревенские парни пытались прижать меня к стене дома или к дереву, слюнявя мою шею и шаря по ещё не существующей груди. Думая, что за сироту некому постоять. Именно тогда я и научилась драться. Пинки в колено или причинное место стали моими коронными ударами. Я перестала бояться ткнуть пальцем в глаз, сделать подножку или подсечку, вырвать клок волос и стукнуть по почкам, не гнушалась и попинать поверженного противника. Все средства хороши, если не хочешь, чтобы тебя изнасиловали. Один раз пришлось действовать нестандартно: меня обхватили сзади, не давая вывернуться или шевельнуться. Дикая ярость охватила меня, и я не нашла ничего лучше, чем резко стукнуть нападавшего затылком. Послышался хруст, вой – и меня отпустили. Обернувшись, я увидела четырнадцатилетнего увальня – сына старосты, зажимающего нос. Весь вечер я просидела как на иголках, ожидая, что староста явится с претензиями и меня в очередной раз выпорют, но, похоже, парню было зазорно признаться, что его отделала девчонка, потому что с жалобой к моим опекунам никто не явился.

Поисковиков в нашей Каменке было немало. Но и не в каждом доме они водились. Отряд нашей деревни состоял из пяти взрослых вигов и двух подростков, лет четырнадцати. В основном в отряде значились металлисты – те, кто чувствует металлы, и булыжники – те, кто чувствует разные минералы и изделия из них. В нашей деревне ценились металлисты. Оно и понятно, готовые изделия наших предков, чаще всего состоявшие из металлов, обычно приносили пользу. Староста деревни считал, что булыжники почти не окупают затрат на организацию рейдов.

В деревенской школе, по указу императора, всех детей обучали простой технике поиска. Смешная эта техника: сидишь себе на полу в спортивном зале с закрытыми глазами и пытаешься ни о чём не думать. Не знаю, как остальные, а я почти всегда заканчивала свой поиск сном, не раз учитель нье' Лауц будил меня под смешки моих одноклассников.

Следуя всё тому же указу императора, комиссия из столицы раз в несколько месяцев проводила тест на определение способностей учащихся. Мы точно также сидели в зале, с закрытыми глазами, но держали в руках кусок руды, камня или дерева и пытались почувствовать, тянет ли нас куда–то. Я страшно боялась: вдруг меня потянуло бы искать фаридий или ещё какой-нибудь редкий металл. Кому я в нашей Каменке была бы нужна с таким даром? Был один поисковик в отряде, который мог искать голубой мрамор, его всё реже и реже стали брать в поисковые рейды. Говорят, ни разу никакого мрамора не нашли. А если бы нашли? Как его тащить? На старинных, ещё двумерных головидео из такого мрамора целые бальные залы выкладывали.

Ещё указ императора предписывал при выявлении способных к поиску детей брать их в рейды, чтобы развивать дар. Надлежало также выделять им и жалованье за их труд.

Только двое моих одноклассников к десяти годам обнаружили способности к поиску, их иногда брали с собой в рейды. После этого они взахлёб рассказывали про свои приключения, часто, мне кажется, выдуманные. Из года в год проверяя способности вместе с остальными, я отчаивалась всё больше и больше. Без способности, пусть хоть самой невостребованной, в школу Навигаторов меня бы не приняли. Таковы правила.

Все изменилось, когда мне исполнилось тринадцать и пришли первые женские дни. Мне казалось, у меня болит всё, а тут как раз подоспел очередной сеанс проверки способностей. Как обычно, я уселась на пол, предварительно схватив какой–то камень, из тех, какие ещё не пробовала, покрутила его перед собой, как предписывала методика поиска, ощупала все выемки и шероховатости, закрыла глаза и постаралась сосредоточиться на нём. Боль внизу живота не давала мне думать о чём-то кроме неё, отвлекала от других мыслей. Я с закрытыми глазами перебирала пальцами кусок руды, эти движения, казалось, уменьшали болевые ощущения. Я настолько погрузилась в это состояние, что не заметила, как начала лениво думать о том, что там, за стеной, имеется хранилище всяких образцов пород, камней, дерева и космос знает, чего ещё, и что в левом среднем ящике стенного шкафа лежат ещё тридцать два таких же камня, как у меня в руке. Едва эта неторопливая мысль проскользнула у меня в голове, сердце сделало кульбит и застучало быстро-быстро. Я торопливо встала и подошла к учителю нье' Лауц.

– В кладовой образцов, в шкафу, есть ещё тридцать два таких же камня, – сказала я и протянула ему тот, который держала в руке.

Преподаватель сверился со своими записями и хмыкнул:

– Магнетит. Неплохо, неплохо, – хмыкнул учитель, сверившись со своими записями, а затем добавил: – Пошли проверим. Есть ли за стеной тридцать два куска этого железа.

Все куски ждали нас там, где я их «увидела».

Комиссия зафиксировала мой результат, а я выдохнула. Первый шаг в сторону школы навигаторов был сделан.

***

В поисковый отряд меня брать не хотели. От слова «совсем». Впервые за много лет в отряде появилось лицо женского пола. Ладно бы взрослая женщина, а тут – худенькая пигалица, которая ничего не знает о походной жизни, не умеет тихо ходить по лесу, не знает, с какого конца стрелять из бластера, и которую придется опекать. А ещё на стоянках теперь было не раздеться до пороков, если жарко, и облегчаться приходилось чуть вдали от лагеря, а не под соседним от костра деревом. Да и шуточки теперь должны были быть более скромными, чем все привыкли.

Ближайший разрушенный фанатиками Глесиуса город находился в трёхдневном пешем переходе от нашей деревни. Город был огромным, но при этом обследованным всеми охотниками за добром вдоль и поперёк. Несмотря на это, тут всё ещё находились полезные для Каменки и императорских археологов вещи. Были и неприятные сюрпризы в городе: зверьё и реже – другие поисковики. Чаще всего встречались некрупные четырёхлапые хищники – рашаги. Мускулистые животные с небольшим гладким, почти безволосым хвостом, тело которых покрывала короткая бурая шерсть. Ещё эти твари обладали острыми зубами и святящимися синим цветом маленькими глазками. Охотились стаей. Если одинокий рейдер попадался им в лапы, он был обречён. Говорят, рашаги – древние домашние животные, мутировавшие после нападения на планету Глесиуса.

Иногда в рейде встречались звери и пострашнее. Хвалы. Эти твари почти никогда не приближались к населённым пунктам, а вот устраивать лежбища в таких вот разрушенных и местами покрытых льдом городах – это они делали с удовольствием. Эти звери ходили на двух лапах, но, когда им было нужно перемещаться быстро, не гнушались бегать и на четырёх. Это были высокие, выше взрослого вига, животные с длинной серой шерстью, небольшими жёлтыми глазами под кустистыми бровями. Без хвоста. Охотились хвалы, как правило, в одиночку, но бывало и парами, если самка была беременной. Одна такая тварь могла перебить весь рейдерский отряд. На случай встреч с такими животными у каждого из членов рейда имелся очень дорогой бластер. Рейдерской группе из Каменки, в общем, везло. Поисковиков в отряде теряли очень редко. Возможно, так было благодаря слаженности группы – костяк отряда составляли бывалые рейдеры, а может, и потому, что староста деревни старался не экономить на экипировке. Ведь бывалого рейдера всегда было сложно заменить, рейдерами не рождались, а становились, и вместо выбывшего рейдера нужно было подобрать такого, у которого был бы схожий дар к поиску.

Мои опекуны не осмеливались не отпускать меня в рейды. Они тоже были в плюсе. Ведь за это платили живыми деньгами. Предполагалось, что заработанные за рейд деньги я буду отдавать им.

– Мелочь, ты стрелять то умеешь?  – посмеялся кто-то из команды поисковиков в мой самый первый рейд.

– Нет, – ответила я тихо.

Ко мне подошёл старый, но ещё крепкий виг нье' Човдж.

– Смотри, девка, один раз показываю. Вот это – предохранитель, – сказал он и указал на красную кнопку, – вот переключатель с парализатора на убойный режим, – указал на рычажок, – а если эта кнопка мигает синим, то разрядилась батарея, и выстрелить ты не сможешь. Запомнила, девка? – Я кивнула. – Повтори! – потребовал он.

Один молодой поисковик заржал:

– Да зачем ей? Будет нам на привалах ужин готовить, и хватит с неё! А постарше будет, так кому-нибудь лежанку греть, или всем по очереди. Вон уже какие глазища и губки пухленькие! Будет приятно, когда этими губками…

– Помолчал бы, Лувас, – раздражённо прервал его нье' Човдж. – Если нападёт стая рашагов, даже эта девка сможет помочь. – Затем он снова обратился ко мне. – Повтори!

Я послушно повторила назначение всех этих кнопочек, переключателей. Нье' Човдж удовлетворённо крякнул и велел:

– Пошли потренируешься, пару-тройку выстрелов сделаешь.

С тех пор нье' Човдж взял надо мной негласное шефство. За несколько рейдов я научилась стрелять, неслышно ходить по лесу, удить, разделывать и запекать рыбу, делать из веток мягкое ложе, определять, съедобные или нет ягоды и грибы, плести верёвки из растений, разжигать огонь, чтобы его не было видно ночью, оказывать первую помощь при ранениях и травмах. В разрушенных городах передвигаться тихо, незаметно, стараться сливаться с местностью.

– В рейдах бывает всякое, девонька, как знать, может, ты спасёшь наши шкуры, – говаривал старый виг, показывая, как строить укрытие от дождя из веток.

Мой первый рейд обошёлся без неприятностей. Ну разве можно считать неприятностью, что из–за своего телосложения я умудрилась провалиться по пояс в какую–то дыру? Потом меня вытаскивали, костеря на все лады. Я даже узнала, что есть такая раса, Волумцев. Но когда спросила, что такое «дранкз», все отвели в сторону глаза и дружно промолчали. Ну и ладно, я решила спросить у преподавателей в школе. В этом же рейде мне удалось отыскать безделушку – какое-то украшение для волос или одежды. Это была металлическая веточка какого–то растения. Весь металл был покрыт бурым налетом, который, если потереть хорошо куском ткани, стирался. Оттёртый кусочек светился мягким серебристым светом.

– Занятная вещица, – рассматривая находку, сказал нье' Човдж. – В деревне без надобности, а вот археологам будет интересно. И если они заинтересуются, то за хабар не плохих денег отвалят.

Я была страшно рада, что смогла принести отряду пользу. Значит, будут брать меня в рейды впредь, несмотря на мою принадлежность к женскому полу.

За этот рейд я получила пять золотых монет. Господин нье' Човдж отдал мне их в руки. Идея возникла сразу же: часть денег буду прятать – это мне на проезд до школы навигаторов, а часть придётся отдавать опекунам. Они же не поверят, что я хожу в поиск бесплатно.

Следующий рейд произошёл через месяц после первого. В этот раз с нами отправился новичок, четырнадцатилетний подросток, у которого, как и у меня, недавно обнаружился дар. Он мог искать сплавы, в которые входит серебро. Такого дара в деревне ещё ни у кого не было.

Мы, как и в прошлый раз, вышли на рассвете. За день прошли обычный свой маршрут, нье' Човдж инструктировал новичка, как в прошлый раз меня. Видно было, что тот боялся и леса, и оружия. Ночь и следующие дни перехода прошли без приключений. В конце третьего дня показались руины города. Ночевать решили на кромке леса, выставив дозорных. И кто бы сомневался, что моё дежурство придётся на рассветные часы, когда спать хочется больше всего.

Позавтракав, мы настроили бластеры на поражение и, постоянно оглядываясь, вошли в город. Ещё в прошлый раз мой дар опробовали в начале пути по городу. В этой его части ничего полезного для деревни я не обнаружила. Вернее, кое-что я нашла, но это были огромные металлические конструкции, зачастую находящиеся внутри камней. Даже если бы мы вырезали металл и продавали его, рейды считались бы убыточным.

Сейчас на краю разрушенного города с закрытыми глазами стоял новичок. Он помотал головой: это значило, что его металлов нет в округе. Кстати, умение, как оказалось, прокачивается. Чем чаще ты его используешь, тем шире радиус поиска. Почему нам об этом не говорили в школе?

Перед тем, как ложиться спать в доме опекунов, я всегда «включала» поиск несмотря на то, что уже давно знала все железные предметы в доме Кланисов. Сейчас радиус моего поиска дотягивал до трёх соседских домов. Мы двинулись дальше. Вот так, останавливаясь каждые полчаса, мы задействовали свои способности. Бывалым поисковикам не было нужды, как нам, недавно открывшим свой дар, закрывать глаза и сосредотачиваться: они просто на секунду замирали, говорили «нет», и мы шли дальше. Ночевали в развалинах какого–то дома. Он частично вытаял изо льда. И, судя по всему, мы заняли сейчас чердачное, ничем не примечательное помещение. Ночью я внезапно проснулась. Открыла глаза – темно. Попыталась встать, но кто–то прижал меня к земле, не давая подняться.

– Тссс, – я еле расслышала голос Луваса, – не шевелись, снаружи рашаги. Много.

Я кивнула. Всмотревшись, поняла, что все уже проснулись и осторожно поднимают бластеры. Я слегка вытянула голову: по развалинам блуждали синие огоньки. Так светились глаза этих животных. Красиво, с одной стороны, но дико страшно.

Выдал нас новичок. Он громко чихнул, и голубые огоньки на огромной скорости рванулись к чердаку. Рашаги нападали беззвучно, и от этого было жутко. Никакого грозного рычания, никого скулежа, если в кого-то попадал заряд бластера, это была просто молчаливая волна животных, нёсшихся на чердак.

Я дрожащей рукой навела бластер. Ну и куда стрелять? Я даже теней не видела. Только хоровод голубых огоньков.

– Цельтесь меж глаз, – негромко скомандовал нье' Човдж.

Я выстрелила. Скорее на автомате, нежели прицелившись. Вдруг рядом кто-то закричал. Великий космос, ничего же не видно! Руки у меня тряслись. Совсем рядом со мной мелькнули два синих огня. Я, не задумываясь, пальнула туда. Раздался хрип и ругань. Есть!

– Сумасшедшая девка! – вопил кто-то из рейдеров. – Чуть в меня не попала.

Но в огоньки я попала точно. Тень свалилась и сейчас, подрагивая, лежала рядом, так что можно было коснуться её рукой. Недалеко от меня кто-то тихо скулил. Точно не рашаг. Эти молчат. Кажется, это был новичок. Осторожно, я добралась до парня.

– Где? – спросила я.

– Нога, – простонал он.

– Выше колена, ниже колена?

– Ниже.

Я на ощупь нашла дыру в штанине, потом поковырялась в своей аптечке, закреплённой на бедре, нащупала бинт. Надо было остановить кровь. С раной можно было разобраться, когда станет светло.

Вокруг всё ещё стреляли, но заметно реже. Рейдеры матерились, уже не стесняясь меня. Наконец-то всё затихло. Синих огоньков видно не было.

– Все живы? – устало спросил нье' Човдж.

– За руку цапнули, – раздался голос справа.

– Меня за ногу, – отозвался новенький.

Легко отделались.

– Почему мы не зажигали фонари? – спросила я.

– Они не боятся света, он их привлекает. Зажги мы фонари, тут оказались бы твари со всей округи, – просветил меня старый виг.

Когда начало светать, мы обработали раны пострадавших. Они были неглубокими, передвигаться и защищаться в случае нападения не мешали, и группа приняла решение продолжать поиск дальше. В этот раз мы взяли сильно правее, чем в прошлый. Днём, во время привала, я закрыла глаза и попробовала почувствовать железки. Удивительно, но меня потянуло в три разные стороны. А направление, указанное новичком, совпало с одной из моих сторон. Туда мы и отправились. Остановились у груды камней, среди которых темнел лаз. Меня и искателя серебра тянуло туда.

– Как же я ненавижу такие норы, – проворчал кто–то из отряда.

То ли новичкам везёт, то ли лимит своих приключений на этот рейд мы исчерпали ночью, но обследование этих развалин обошлось без неожиданностей. Странно, что отряд не раз прочёсывал эту часть города, а вот на зов наткнулся впервые.

– Возможно, обвал случился или оттаяла часть помещений, – почесывая затылок, предположил старый виг.

Это был какой-то магазин или торговый центр. В помещениях было сыро, затхло. Похоже, нье' Човдж оказался прав, когда сказал, что оттаяло. Климат восстановился, и теперь все разрушенные города, посёлки понемногу освобождались от толщ льда, которым когда-то была покрыта вся планета.

Мы нашли несколько уцелевших металлических коробок. Я надеялась, какое-то оборудование. Собрали всё целое или слегка битое, или немного помятое. Микросхемы и запчасти нам пригодятся. Надо же понять, что такое мы нашли. А новичок обнаружил в груде мусора и каких–то обломков несколько серебряных колец, одну длинную серёжку и цепочку. Я бродила по помещениям, не удаляясь далеко от отряда, поддевая носком ботинка обломки витрин, причудливых стульев. Ну какой нормальный стул будет без спинки и на одной ножке? Под очередным обломком обнаружился предмет: браслет, на котором посредине было круглое утолщение. Я принесла находку нье' Човджу.

– А…Старинный коммуникатор. Один пластик и пара крошечных микросхемок, – оставь тут, он нам не нужен.

– Можно возьму себе? Посмотрю, как внутри устроено?

– Да пожалуйста, – пожал плечами старый виг.

Из рейда мы вернулись без приключений.

Серебряные украшения забрали археологи и отвалили огромную кучу денег за них. Ха! Я подумала, что ещё пара таких рейдов – и мне хватит на билет до школы, ещё и останется на мелкие расходы.

Коммуникатор я перебрала, добавила к схеме деталей, питания, усилитель, памяти. Загрузила учебники выпускного класса школы, несколько энциклопедий и одну небольшую книжку, что-то типа азбуки на элейском. Учебники можно было найти в сети без проблем, вот только доступа к ней у меня почти не было. А современные учебники, в основном, можно было читать только по платной подписке. Опекуны ни в жизнь не дали бы денег даже на завалявшуюся книжицу.

– Девке должно детей рожать да в доме хлопотать, мужа ублажать, какие девкам науки? – сокрушалась часто госпожа нье' Кланис, отпуская в школу собственных дочерей и меня после каникул.

По какой–то причине нье' Човдж не говорил моим опекунам, сколько я получаю за рейд. А схрон я устроила в дупле дерева за речкой Каменкой, не очень далеко от дома. Туда же, к деньгам, полученным за рейды, унесла и собранный коммуникатор. Сумма медленно росла. Последние рейды были не такими удачными, как тот, где мы наловили серебряных украшений, у нас больше не было.

Как–то в очередном рейде я спросила нье' Човджа:

– Что вы так упорно ищете в этом городе?

– Как и все: детали, механизмы, платы, – ответил тот, пожав плечами.

– Нет, господин нье' Човдж, именно вы ищите что-то определенное, – ответила я.

– Надо же, ты единственная, кто заметил, – усмехнулся он, и, немного помолчав, добавил: – У меня сломалась автоматическая пропалывалка. Удобная вещь в огороде. Ищу хоть что-нибудь похожее, чтобы восстановить.

– Господин нье' Човдж, может, когда вернёмся из поиска, я посмотрю? У нье' Кланисов я постоянно чиню всякий хлам, – внезапно предложила я, и удивилась сама себе. Обычно таким альтруизмом я не страдала. А этот пожилой виг немного заботился обо мне, да ещё и опекунам не сказал, сколько денег мне отдаёт за рейд. Захотелось отплатить ему за добро.

Тот задумчиво посмотрел на меня.

– Хуже ведь не будет! – поторопилась я аргументировать своё предложение, – а запчасти будете и дальше искать, пригодятся.

Нье' Човдж нехотя кивнул.

После рейда, уличив минутку, я забежала к господину нье' Човджу. Посмотрела на его пропалывалку, убрала оплавившуюся деталь, зачистила концы нескольких проводов, быстро спаяла их и включила прибор. Он неохотно загудел и запустился. Нье' Човдж смотрел на меня круглыми глазами:

– Спасибо, Линн, – кажется, он впервые произнёс моё имя вместо привычного «девонька».

Я махнула рукой:

– Пустяки! Правда, я соединила напрямую, и через полтора-два часа работы пропалывалка будет греться. Придётся отключать и давать остывать. Когда найдёте деталь, соединим, как положено, будет работать, не перегреваясь. Провожая меня до порога, старый виг задумчиво смотрел на меня.

Постепенно я оживила все неработающие устройства в его доме. Где имелась возможность, меняла сломанные детали на похожие, где нет – изобретала что-то своё.

***

Новый рейд не обошёлся без неприятностей, виги получили лёгкие ранения, даже меня зацепило. В этот раз в поиск ходили к другому городу, он оказался в пяти днях пути, и если к ближайшему мы ходили на северо-запад, то руины этого города лежали на юге. По обмолвкам членов группы я поняла, что сюда ходили не часто, так как путь лежал через болота. Сейчас, в начале лета они как раз начали подсыхать, и риски провалиться в трясину и наловить кровососущих паразитов, которыми кишели болота, были минимальными. Топи мы преодолевали три дня, с трудом находя места для ночлега. Иногда по ночам слышалось какое–то уханье, скрежет, хруст, хлюпанье. В такие ночи выставлялись двое дозорных. Ходили слухи, что на этих болотах водятся особенные животные: длинное гибкое тело, хвост рыбий, передние конечности – звериные лапы, несколько хаотично расположенных глаз то ли на морде, то ли на лице, и широкая треугольная зубастая пасть. Тварь живёт в трясине и утаскивает зазевавшихся к себе на обед. По счастью, этот красавец нам не попался. Однажды мы заметили следы стоянки, похоже, такие же рейдеры, как и мы, останавливались на ночлег. Что неприятно, следы были довольно свежими.

К новому для меня городу вышли в середине пятого дня. Ночевать решили в самом городе и остаток дня потратили на поиск подходящего убежища. Укладываясь спать, я задействовала дар. Мой радиус теперь распространялся на несколько деревень, таких, как наша Каменка. Пусто. Всё выбрано, и только где-то там, на юго-западе, почти на самой границе действия моего дара, мелькнуло железо. Утром я доложила группе. Как оказалось, в ту же сторону направлял дар и двух других рейдеров. Один почувствовал драгоценные камни, а другой – драгоценную породу дерева.

– Никак археологам радость, – проворчал Нье' Човдж, – но может, и нам что-то дельное достанется.

Наша группа целый день добиралась до места, иногда, издали заметив какое-то движение, мы падали на обломки или скрывались за остовами зданий и замирали. Даже до нашей Каменки доходили достижения цивилизаций, и в этот рейд нам выдали голонокль – небольшой прибор, используя который, можно было рассмотреть вблизи то, что находилось далеко, а нажимая и удерживая определённую кнопку, можно было снимать головидео, правда, низкого качества. Мне даже дали посмотреть в этот прибор! Чудеса! То, что находилось на грани видимости, приблизилось на расстояние вытянутой руки! А ещё нам выдали аэрозоль, отпугивавший насекомых и животных, но…на аэрозоль надейся, а сам не плошай. Глаза мы держали открытыми. Когда достигли цели, увидели разлом в здании, часть которого уходила под землю. Разлом изобиловал острыми камнями, металлическими ржавыми прутьями, трухлявыми деревяшками. Я тихонько вздохнула: на ближайшем привале после рейда, как девчонке, мне будет поручено привести в порядок всю одежду. Посредством штопки.

– Ищем укрытие на ночь, завтра идём вниз, – дал команду старший группы.

Относительно спокойно переночевав, мы двинулись в строение. Спуск на верёвках с креплениями-крючьями уже давно перестал быть в новинку, я успевала не только спускаться, но и следить, чтобы одежда оставалась целой. Спустившись, группа встала в круг и не спеша двинулась вглубь здания. Привычные картины не радовали глаз. Было очевидно, что здание недавно оттаяло, везде была сырость, грязь, труха от деревянной мебели, остатки одежды, и, увы, останки вигов. К мумифицированным, а чаще скелетированным останкам предков пришлось привыкнуть, уж больно часто они встречались в рейдах.

– Човдж, Тимо, Кланис, – окликнул нас старший группы и велел: – Используйте дар, кажется, придётся поплутать.

Нье' Човдж моментально вскинул руку и указал направление. Вот что значит опыт! Нье' Тимо и я на секунду прикрыли глаза и указали то же направление. Мы двигались в тишине, нарушаемой только каплями, падающими на пол, и иногда шорохом наших же ботинок, когда кто-нибудь из группы случайно задевал выступ в полу. Похоже, в эпоху до нападения Глесиуса это было величественное здание: сохранились кусочки цветного камня на стенах, и даже, кажется… картин на стенах? А ещё на полу валялись битые цветные стёкла. Что за нужда была украшать окна разноцветным стеклом? Не видно ж ничего в таком помещении! Странные они были – эти древние виги!

– Мозаика! – с благоговением прошептал нье' Човдж и метнулся к стене с остатками цветного камня, отдав мне в руки голонокль. – Снимай всё вокруг!

Он в эйфории кончиками пальцев трогал камни, что-то шепча себе под нос. Да… Такого наш отряд от старого вига не ожидал. Некоторые камни мозики, или мозаки, кажется, так старый виг назвал эти картины из камней, красиво блестели. Этот блеск не могла закрыть плесень и многовековой налёт пыли.

– Это те самые драгоценные камни, на которые указал твой дар, Човдж? – спросил старший группы.

Ответ последовал немедленно:

– Увы, нет. Это слюда и кварц, малахит, змеевик, хризобелы – ничего стоящего, чтобы тащить в деревню.

Если бы я не направила голонокль на стену позади нье' Човджа, то не заметила бы, как дёрнулось его веко. Он соврал! И, кажется, я поняла почему. Тот, кто создал эту картину, был поистине великим каменным художником: детали лиц, выражавших эмоции вигов, фигуры инопланетчиков, их одежда, позы, были показаны очень точно. Картина изображала какой-то приём, кажется, древний император Франгаг встречал делегацию из другого мира. Среди сторонников императора выделялся темноглазый высокий мужчина с длинными русыми волосами. Кто он? Доверенное лицо императора или просто вымышленный виг? Среди инопланетчиков я увидела девушку потрясающей красоты с серебристо–белыми волосами и чуть заостренными ушами. Элефина? Картина из камней довольно неплохо сохранилась, хотя осыпались края и некоторые лица членов делегации, но было видно, что властный мужчина, восседающий на огромном золотом стуле, доволен. Его одежда и одежда некоторых элефин была украшена сверкающими камнями.

Старый виг в упор смотрел на меня. У меня не возникло и мысли забрать себе драгоценные камни, украшающие наряды императора, его приближённых и делегации с картины, а вот члены группы, скорее всего, предпочли бы задержаться тут, чтобы пополнить бюджет Каменки и прослыть как самые удачливые охотники за хабаром в этом столетии.

Мы двинулись дальше. Нье' Човдж забрал у меня голонокль. Он не разговаривал и старался не смотреть на меня, но уголок рта его выдал – он дернулся немного вверх. Старый виг был доволен. Я быстро отвернулась, мечтая, чтобы другие не заметили наши переглядывания. Наша группа прошла множество коридоров, но к сожалению, цель, на которую указывал мой дар, дар Човджа и Тимо, была не в прямой доступности. Чем глубже мы проникали в здание, тем чаще мы встречали кости почивших вигов. Внезапно мы остановились у огромных дверей, снабжённых круглым колесом вместо дверной ручки и набором индикаторов, которые не горели.

– Разрядились батареи, питающие замки, – негромко проговорила я. В отряде знали о моей дружбе с разномастной техникой.

Я поняла, что сейчас мы выясним, вскроем ли мы проход, просто сдернув колесо: если предки были предусмотрительными, при разрядке батарей дверь заблокировалась намертво, и нам придётся её взрывать.

Трое вигов налегли на маховик. Они кряхтели, с силой упираясь в пол, мышцы на их руках напряглись. Послышался скрежет, и ржавое колесо неохотно провернулось. Ребята потянули дверь на себя, и она неожиданно легко поддалась.

– Задержите дыхание, – запоздало выкрикнул старший группы, и нас тут же обдало зловонным воздухом. Он пах разложением, гнилью и затхлостью. Мы закашлялись, сунули фильтры в нос и вошли в помещение. Мой возглас, как и возгласы членов группы, был смесью восхищения и ужаса. Мы нашли огромную, хорошо сохранившуюся библиотеку с тысячами книг. А еще везде: в центральной части книжного хранилищами между стеллажами, около стен и окон обнаружились останки предков. Я включила голонокль, старясь заснять бесчисленные полки с древними книгами. Помещение когда–то было прекрасным и даже осталось бы таковым, если бы не бесчисленные белеющие костяки вокруг. В центре многоярусной библиотеки, в небольшом углублении, находился круглый зал, в середине которого имелся деревянный постамент с книгой, убранной в окладный переплет. Оклад мерцал тусклым жёлтым светом, а обложка книги имела затейливый орнамент, выложенный драгоценными камнями. Если дар Човджа мог сработать и на камни в мозаике, то дар Тимо определённо среагировал на постамент под книгой. Мой же дар, похоже, опознал металлические стеллажи под бесчисленными рядами книг библиотеки.

– Не разбредаться! – рыкнул старший группы и добавил: – Ищем художественные ценности, осматриваем первый ярус.

Я прошла несколько шагов по центральному проходу и скользнула между полок. Наугад взяла книгу и разочаровано охнула: она рассыпалась у меня в руках.

– Зайду дальше, может, там книги сохранились лучше, – вслух решила я и снова вынырнула в центральный проход, осторожно ступая между останками предков: не хватало ещё нарушить их покой!

Не успела я сделать два шага в основном проходе, как щёку опалил сгусток огня, плечо резко обожгло, а меня сшибли с ног.

– Что за…, – попробовала возмутиться я, но тут же умолкла, услышав голос нье' Човджа.

– Лежи тихо! – сказал он и прижал меня к полу библиотеки. Я негромко заскулила, плечо пекло нещадно.

Послышались звуки выстрелов и перебранка. Да что происходит?!

– Эй вы, придурки, выходите с поднятыми руками, без оружия, и мы ничего вам не сделаем, разве что девку вашу попользуем! – послышался ухмыляющийся незнакомый голос.

Стало быть, конкуренты. Что ж, на моей памяти мы ни разу не встречали их в рейдах. Я сжала зубы и липкой от страха и боли здоровой рукой потянулась к полке, которая стояла примерно в двадцати сантиметрах от меня: хоть пару книг заберу с собой. Но спешно её одёрнула, там, где только что была моя конечность, пролетел сгусток плазмы из бластера.

– Я сказал, тихо, – на пределе слышимости прошипел нье' Човдж. И впился пальцами в моё повреждённое плечо. Из глаз брызнули слёзы.

– А если не выйдем? – громко спросил старший нашей группы, прячась за соседним стеллажом. В его сторону тут же улетел заряд из бластера. К счастью, первые стеллажи библиотеки были отсыревшими и при попадании в них не воспламенились.

– Тогда покойтесь с миром, – хмыкнули на входе в библиотеку.

Внезапно кто-то закричал от боли, а Лувас крикнул:

– Я поджарил их, скорее на выход!

– Бегом! – нье' Човдж скатился с меня. – Бластер на изготовку!

С положения лёжа я метнулась в сторону двери, на ходу прихватив ближайшие книги. За мной нёсся старый виг и поливал пространство впереди нас сгустками плазмы. Я стрелять не могла – одна рука висела плетью. Кто-то закричал, и тут же крик стал хрипом. Я попыталась затормозить, вдруг кому-то из наших нужна была помощь, но нье' Човдж хлопнул меня ладонью промеж лопаток и рыкнул:

– Пошла, дура!

Я вылетела из помещения и быстро оглянулась назад: старинная библиотека пылала, как и останки вигов. Пусть наконец обретут покой в великой точке начала!

– Быстрее, быстрее! – торопил старший группы, последним покидая помещение храма знаний и отстреливаясь.

Воздуха не хватало. Не только я, но и бывалые члены группы дышали с хрипами и только на остатках воли перебирали ногами. Смутно помню, как выбирались из разлома здания. Я почти не могла справляться сама, мужики, не стесняясь, матерились и тянули меня на поверхность. Выбравшись из города в сумерках, мы ещё несколько часов, с трудом перебирая ногами, двигались по лесу в сторону болота. Первым сдался Лувас.

– Больше не могу, – хрипло сказал он и свалился у дерева.

Я упала рядом.

– Привал! – еле слышно скомандовал старший, опёршись руками о колени и старясь отдышаться. – Раненых перевязать, ужинаем сухим пайком.

Позже выяснилось, что фолиант в драгоценном окладе нам удалось забрать, как и ещё несколько книг. Открывать их мы не решились, боясь, что находки развалятся в руках. Императорская археологическая служба была в экстазе, ведь мы нашли одну из пяти копий и пока единственный сохранившийся экземпляр опуса «Сказания о становлении Земли Вигов». Ещё в большую эйфорию впали императорские археологи, когда мы передали им записи с голонокля.

***

– Да!!! На перелёт до столицы у меня уже есть, —сказала я негромко, слезая с дерева, в дупле которого прятала свои сбережения. Я только что вернулась с рейда и наведалась к заветному тайнику.

По моим подсчётам, перед моим отъездом должен быть ещё один поиск, и тогда у меня было бы немного денег на проживание в школе до экзамена и, может, даже на одежду или книги. Я мечтала о книге по программированию искусственного интеллекта и о платной программе для изучения элейского языка. Нравился мне этот певучий, льющийся, как прохладный ручей в тенистом лесу, язык. Да, зубодробильно, да, непривычно заворачивать язык в узел для построения фраз, но я упёрлась. Хотела знать его.

В середине июля мне исполнилось пятнадцать, через месяц я наконец-то собиралась покинуть Кланисов. В школу Навигаторов берут с пятнадцати лет. Вступительные испытания проводятся в середине августа, а начало занятий – с сентября. Последние полгода я подтягивала конструирование и программирование робомоделей, биологию, химию и письмо. Благо, моим опекунам не было дела до того, чем я занималась по ночам на своём чердаке. На бумаге я писала отвратительно, недоумевая, для чего вообще это нужно, когда все домашние работы мы делали на планшете и отправляли на проверку учителю. Тетрадей и учебников на других носителях, как было в незапамятные времена, о которых рассказывали на истории древней Франгаг, сейчас не использовали.

Возвращаясь от схрона и проходя мимо таверны нье' Фожа, я почувствовала на себе чей-то взгляд. Оглянулась и чуть не дала дёру от испуга. Масляными глазками меня рассматривал сам господин нье' Фож. Прибавив шагу, я вскоре оказалась дома. А там… Там и думать забыла об этом неприятном виге. Опекунша с нагрузила меня домашними делами, которых немало накопилось за длительный рейд.

– Линн, а я видел, что ты возвращаешься из леса, а не из центра деревни, как другие поисковики. Зачем ты заходишь в лес? – спросил меня отпрыск Кланисов, противный двенадцатилетний Даник.

Я внутренне похолодела, но, стараясь не подать виду, просто пожала плечами:

– Лень круг делать по деревне. Через лес ближе.

Дырявая червоточина, надо проверить схрон. Этот мелкий пакостный парень вполне мог проследить за мной. Схватив корзинку и сказав, что побежала за грибами, увиденными на подходе к деревне, я унеслась в лес. Почти не разбирая дороги, кружным путём я бежала к дереву с дуплом. Так торопилась, что чуть не запнулась о ветку, ругнувшись, схватилась за тонкое дерево и удержалась от падения. Внезапно услышала шум двигателя. Недалеко от моего тайника располагалась полянка. Её не было видно из-за кустов туренлиса, росших тут в изобилии. Тихонько подкравшись, я увидела то, от чего крик ужаса застрял у меня в горле, искусала свои кулаки, стараясь себя не выдать. Двое неизвестных крепких мужчин грузили в катер Наринсу – такую же сироту, как и я. Она воспитывалась у нье' Фожа! Работала официанткой в его таверне и училась со мной в одном классе. Ей, как и мне, недавно стукнуло пятнадцать. Её руки были связаны, а рот чем-то залеплен, она извивалась и мычала. Один из мужиков стукнул её по голове здоровенным кулачищем, отчего Наринса замолчала и обмякла. Мужчины рассмеялись, сели в катер и умчались.

Некоторое я время выжидала, не появится ли кто-то ещё, затем, обойдя страшное место на трясущихся ногах, двинулась к своему дереву. Еле вскарабкавшись – руки совсем меня не держали – проверила схрон, там всё оказалось на месте.

Грибов я не набрала, решив сказать, что кто-то успел до меня. Пока шла, размышляла, стоит ли сообщать о произошедшем. Я уже давно не питала иллюзий насчёт старосты. Этот виг только поддерживал видимость благопристойности в нашей деревне. Возможно, он даже был в курсе похищения. А если сказать кому-то из школьных учителей? Я подозревала, что они догадываются, что что-то происходит, но доказательству них нет. Все исчезнувшие – совершеннолетние. На Франгаг совершеннолетие наступает в пятнадцать. И в пятнадцать лет ты можешь уйти от опекунов. Учитывая характеры большинства вигов Каменки, никто не осуждал тех, кто покидал этот «благословенный» уголок. Я решила, что сегодня же соберу себе простенький тазер. И ещё, что, в случае чего, просто так не дамся.

Вечером, за общим столом Кланисов, кусок не лез в горло, меня все ещё трясло от увиденного. А опекунша рассказывала господину нье' Кланис и всему семейству последние деревенские новости:

– Нет, ну какая паршивка, эта Наринса! Господин нье' Фож кормил её, одевал, воспитывал, как родную дочь, а она решила сбежать! Он теперь ищет официантку в свою таверну. А девка то ещё выручку прихватила! Убила бы такую гадину! Сбежала, поди, с полюбовничком!

Я вздрогнула, вспомнив подробности «побега» моей одноклассницы.  Госпожа нье' Кланис, увидев это, накинулась на меня:

– Узнаю, что ты любишься с кем-то из парней – выгоню из дома!

Господин нье' Кланис хохотнул:

– Да кто на неё позарится? Ни кожи, ни рожи. Ни задницы, ни титек, за которые можно подержаться. Если бы не волосы, так и не поймёшь, что девка.

Я тихо выскользнула из-за стола. Тема мой несуразной внешности была благодатной и не раз обсуждалась при мне же за столом. Впрочем, то, что я урод в их глазах, меня более, чем устраивало. Не надо было опасаться приставаний старших сыновей нье' Кланисов и самого главы семейства. Живя в деревне, быстро понимаешь, откуда берутся дети.

Я смастерила себе тазер и теперь, ходя в лес, за покупками или по поручениям госпожи нье' Кланис, всегда брала его с собой. Как оказалось, не зря.

***

 В тот день господин нье' Кланис отправил меня с поручением к ветеринару, который проживал на окраине деревни: я отнесла ему нупсу, которая перестала нестись. Нупса была старой и ей пора было в суп, но господин нье' Кланис решил, что можно вытрясти из этой птицы ещё пару-тройку десятков яиц. Ветеринар пообещал, что посмотрит птицу, и завтра я смогу её забрать. Я уже возвращалась обратно, когда дорогу мне преградил высокий парень. Я тут же узнала его – это был средний сын господина нье' Фожа.

– Чего тебе, Нэрд? – спросила я.

–Для тебя, безродная, господин нье' Фож, – лениво протянул сын держателя таверны.

– Но, если будешь ласкова с нами, так и быть, разрешим называть нас по имени, – раздался позади меня голос. Я обернулась: а вот и дружок Нэрда Эйтм нье' Дун пожаловал.

– Так что вам нужно, господа? – я выделила последние слово.

– Девки со вчерашнего дня у нас не было, вот, хотим тебя пригласить скрасить нам вечерок, – похабно проговорил Нэрд, выделяя слово «пригласить».

– Спасибо, я, пожалуй, откажусь! – ответила я вежливо и постаралась обойти парней.

– А мы не принимаем отказов, – зло выдохнул Нэрд и рывком прижал меня к забору, мимо которого я пыталась проскользнуть.

Он стал рвать пуговицы моей старенькой рубашки и слюнявить мои губы, которые я сжала. А его дружок поддерживал его, улюлюкал и давал советы:

– Да чего ты возишься! Давай, расстегни ей ширинку! Покажи, как любят девок настоящие виги!

Меня затрясло, я начала вырываться, пнула Нэрда в колено. Он зашипел от боли, но не отпустил меня. Мерзкий нье' Фож удерживал обе мои руки одной своей, а второй пытался шарить по моей груди. Но я исхитрилась укусить его за ухо, и он по-девчоночьи взвизгнул и заорал:

– Ах ты тварь! Эйтм, держи её!

Этой небольшой передышки мне хватило, чтобы я успела вытащить тазер и приложить им обоих парней. Мда, такого эффекта я не ожидала. Оба нападавших согнулись в конвульсиях и повалились на землю. Со всей мочи я пнула каждого в пах, вложив в удары весь свой страх и ужас, и рванула домой. Пройдя незамеченной к себе в комнату, я быстро переоделась, умылась и спрятала тазер. Всё время ждала, что вот-вот нагрянет староста и упрячет меня в карцер. Имелся такой в нашей Каменке. В этот раз мои ожидания сбылись. Перед самым ужином заявился староста вместе с господином нье' Фожом. Когда я спустилась со своего чердака, бледный господин нье' Кланис смотрел на меня с невероятной злобой, его кулаки сжимались и разжимались, казалось, он бросится на меня прямо сейчас. Но кинулась на меня госпожа нье' Кланис.

– Паршивая гулящая девка! – она со всей силы ударила меня по лицу, отчего мой рот заполнился кровью, кровь закапала и из носа. – Мало того, что любилась на улице с парнями, так ещё и нанесла вред здоровью сыновьям уважаемых семей! – она снова ударила меня, теперь в глаз. У меня брызнули слёзы, я почувствовала, как левый глаз стал опухать. – Теперь мы должны оплатить компенсацию за нанесённый тобой вред! – она продолжала орать, брызгая на меня слюнями.

Госпожа нье' Кланис замахнулась для следующего удара, но в этот момент мы услышали спокойный голос нье' Фожа:

– Хватит! – Он смотрел на меня тем же самым масленым взглядом. – Готов отказаться от компенсации, если эта девка поступит ко мне в услужение.

Староста деревни выжидательно посмотрел на Кланисов. Они в унисон быстро закивали, а меня захлестнула волна ужаса.

Старейшина произнес:

– Завтра утром, Линн, чтобы была со всеми своими вещами в таверне господина нье' Фожа.

Моё лицо болело. Глаз заплыл. Одежда была в крови. Умывшись и посмотрев на себя в маленькое зеркало, я принялась складывать вещи дрожащими руками. По сути, вещей у меня толком и не было. Пара сменного застиранного и заштопанного белья, старые балетки, штаны и пара рубашек. Вот весь мой скарб. Я достала из-под половицы свой старый планшет, батарею к нему и тазер. Хотела спуститься и взять свои сапоги, по дорожной пыли в балетках ходить не удобно, но дверь оказалась заперта. Ещё когда я поднималась к себе складывать вещи, в моей голове появился план. Я ни за что не пойду к господину нье' Фожу. Я отчётливо помнила, как мычала и извивалась связанная Наринса и как потом трактирщик обвинил её в побеге и краже денег. Я решила ехать в столицу, поступать в школу навигаторов. Проблема заключалась в том, что экзамены должны были начаться только через две недели. Деньги на билет у меня уже имелись, а вот на проживание – нет. И сейчас вариантов, как их заработать, у меня тоже не имелось. Я не была уверена, что протяну эти две недели в таверне. Работы я не боялась, но подозревала, что могу также «сбежать», как и другие.

Выбраться через окно чердака не составило труда. Я осторожно спустилась во двор и вздохнула: в дом уже не сунуться, придётся идти без провианта. Нужно было дойти до тайника, забрать деньги, свой браслет и двигаться на запад, в сторону небольшого городка в восьми часах ходьбы от нашей деревни. Именно из этого городка летал большой пассажирский катер до столицы. Из деревни выбралась благополучно. Забралась на свое дерево, а когда спустилась, услышала тихий шорох, и сразу же чья-то ладонь закрыла мне рот. Я замычала, задёргалась, а знакомый голос тихо произнес:

– Не кричи, Линн, это я.

– Господин нье' Човдж? – не скрывая удивления, шёпотом спросила я. – Но как? Что вы…

– Все расспросы потом, – быстро проговорил он. – Ты же в столицу? – я кивнула, и он продолжил: – Провожу немного.

Я двинулась к дороге, но старый виг взял меня за руку.

– Нет, не по дороге. По лесу, вдоль неё.

Я снова кивнула.

Мы шли молча уже минут сорок, и у меня назрело множество вопросов, но я не решалась их задать. Нье' Човдж начал сам:

– Я знал, что у тебя где–то есть схрон. Ты умная девочка, я понял, что ты не всё отдаёшь опекунам. Господин нье' Кланис не раз спрашивал меня, сколько ты получаешь за рейды. Я ответил, что велел тебе отдавать всё. Однажды я проследил за тобой. Ты молодец, мои уроки не пропали зря, несколько раз я сбивался со слежки, но всё же я опытнее тебя. Видел твой тайник, проверил его и понял, обнаружив деньги и модернизированный коммуникатор, что ты что–то задумала. Не люблю нье' Фожа, от него подозрительно часто сбегают его подопечные. И почему-то в основном молодые девушки. А вчера, когда я услышал, как ты отделала Нэрда и его друга, понял: быть беде. Весь вечер караулил тебя у твоего схрона и не ошибся.

Мы снова шли молча. Я дивилась тому, что этот старый виг шёл рядом. Я ему никто. Несколько раз починила старые приборы, промолчала про мозаику (теперь я знала, что представляют из себя картины из камня), а старый виг опекал и учил меня в рейдах.

Нье' Човдж снова нарушил молчание:

– Девонька, не могу в открытую ни в чём обвинить нье' Фожа, но, если у тебя когда-нибудь получится достать этого ублюдка, буду рад. Не все в деревне такие, как он или Кланисы, но и таких хватает. Ты, как я понимаю, в школу Навигаторов поступать собралась, а денег у тебя только на перелёт. Я посчитал твои сбережения. Возьми, пожалуйста, от чистого сердца, немного деньжат на проживание. И еду тебе в дорогу я собрал.

Я остановилась, посмотрела на него. Мне не хватало слов, в горле стоял комок. Никто и никогда не заботился обо мне. Никому не было до меня дела. Слёзы потекли по щекам, в носу захлюпало. Со слезами стал выходить весь ужас и потрясения ушедшего дня. А старик прижал меня к своему плечу, пока я беззвучно рыдала, и гладил по голове. Наконец успокоившись, я сказала:

– Я возьму у вас деньги, господин нье' Човдж, но потом верну их. Обещаю!

– Верю тебе, Линн! Тебе – верю. – Он вздохнул. – Я не могу дальше с тобой идти. Постарайся продержаться на ногах, не ложись спать. Поспишь во время перелёта. Он вздохнул ещё раз и достал из своей сумки какую–то палочку. Нажал кнопку, и она тихонько зажужжала. – В городе с таким лицом ты будешь очень приметной, – он поднес палочку к моим повреждениям. Провёл ей по моему пострадавшему глазу, опухшей щеке, губам и носу. – Через несколько часов опухоль спадёт, в город войдёшь почти с нормальным лицом. Вот только синяк под глазом убрать не получится. Постарайся купить эти… женские штучки – закрасить синяк.

Я кивнула. Поцеловала старого вига в щеку и прошептала:

– Спасибо за всё!

Повернулась и торопливо пошла по лесу, не выпуская при этом из вида дорогу. Мой первый поцелуй достался старцу.

***

В город я вошла уже днём. Несмотря на то, что ноги мои были привычны к ходьбе, сильная усталость ощущалась очень остро. В первом попавшемся магазине я купила пудру и там же, не обращая внимания на удивлённые лица продавщиц, как сумела, замаскировала синяки. Купила чёрную краску для волос и ножницы. В общественном туалете покрасила волосы, остригла их очень коротко теперь совсем стала похожа на парня. Придирчиво посмотрев на себя в зеркало, я отправилась на аэровокзал покупать билет до столицы. Купила самый дешёвый и прошла в зал ожидания. В толпе провожающих мелькнуло лицо господина нье' Фожа. Я заставила себя не вздрогнуть и, не торопясь, развернулась, постаралась слиться с толпой тех, кто направлялся на посадку. В салоне я наконец-то расслабилась. Закрыла глаза и моментально заснула, пропустив взлёт. Проснулась только тогда, когда объявили посадку в столице. Войдя в здание воздушного вокзала столицы, я полной грудью вдохнула запах. Запах свободы, запах мечты, запах надежды.

Глава 2

Арэниэль (Рэн) Вардис

– Великая Матерь, как же я ненавижу психологию рас. Кто придумал этот предмет? – бурчал под нос мой сосед по комнате в общежитии.

Этот разговор начинался уже не раз, и я был уверен, что Ваиэленсен ещё к нему вернётся. Я же никогда не понимал, зачем сетовать на то, что не можешь изменить.

– А что ты хотел, когда поступал на медмежрас? – пожал я плечами. – Тут готовят персонал в медицинскую службу маяков. Команды формирует Смотритель, и туда может войти представитель какого угодно мира.

– Ну уж точно я не хотел сидеть на нудных лекциях профессора Фэйлионисса и готовить доклады об особенностях психологии старения сахов, – Вал махнул рукой на гору учебников. По необъяснимой причине он предпочитал старинные носители для получения информации.

– Чем тебе не нравятся сахи? – решил я подначить соседа. – Всем известно, что пилот корабля навигаторской принцессы Кайсы Нье' Тарку‑Ринд, сах Нракс, добрейшее существо. Конечно, выглядит он так, что заикаться можно начать с непривычки, но принцесса Навигаторов же наняла его на свой маяк.

– Упаси первородный росток, работать с таким чуч… чудом в одной команде! – фыркнул Ваиэленсен.

– Да ты ксенофоб! – усмехнулся я, натягивая футболку, и хлопнул Вала по плечу. – Пошли, опаздываем на первую пару.

– Так вроде все элефины такие, – философски пожал плечами сосед, – нас же с колыбели учат ненавидеть метаморфов.

Мы вышли из общежития и направились к учебному корпусу.

Центральный элейский медицинский университет. В этом древнейшем учебном заведении мира элефинов семнадцать лет назад, благодаря договору между Элеей и цивилизацией Навигаторов, открыли факультет межрасовой медицины. Именно на нём готовили персонал медицинской службы маяков. Я скривился. Все знатные семейства вот уже семнадцать лет считают за честь отправлять своих отпрысков учиться на этом факультете, и неважно, нравится этим самым отпрыскам такой выбор или нет.

Мои родственники не отстали. Сомнительная честь – поступление на медмежрас – выпала мне. Сестру эта привилегия миновала, ведь она, в отличие от меня, надежда семьи. Так что уже три года я учусь на ММР, как называют факультет студенты, а иногда и сами преподаватели университета. Не могли изобрести другое название? Я оглянулся на главное строение кампуса: огромная уродливая аббревиатура гордо украшала вычурное здание. Насмешка какая-то, а не аббревиатура.

ММР – многоуровневая межгалактическая ролёвка. Есть такой клуб, объединяющий совершенного чумовых персонажей, зацикленных на реконструкции древних космических сражений. Тратят кучу деньжищ для постройки точных полноразмерных копий космических кораблей, затем в одном сражении «понарошку» убивают эти корабли в такое железо, которое восстановлению больше не подлежит, только отправке на переплавку. Потом несколько месяцев обсуждают в сети, правильно ли они провели манёвр, потому что в древних записях должен был быть замят только правый борт, а у них, видите ли, при агрессии со стороны противника оторвало маневровый и парочку стыковочных шлюзов.

Глядя на аббревиатуру, я нахмурился, в очередной раз вспомнив события, приведшие к моему появлению в университете.

***

Я никогда не любил целительство. Спасибо родителям. А с чего его любить? Большая часть моих близких и дальних родственников профессиональные медики. Кто-то даже преподаёт лекарские дисциплины на других планетах. С самого детства я слышал термины «аберрация», «зонд», «штамм». Мне казалось, родители вообще не умеют разговаривать, не используя во время беседы профессиональную лексику.

– Милый, не стоит переживать, – говорила мне в подростковом возрасте мама, – кончики твоих ушей начнут удлиняться, как только у тебя начнётся сперматогенез.

Я краснел под сопровождавшее эти слова хихиканье сестры. Термин был мне знаком, ведь основы целительства я знал благодаря ежедневным занятиям в школе и с гувернёром, имевшим высшее медицинское образование. Только от основ целительства элефинов меня тошнило, и я, как мог, от них отлынивал.

Отец от матери не отставал.

– Рэн, оставь, пожалуйста, свои подначки. У твоей сестры сейчас менструация, поэтому гормональный фон не стабилен и имеются отклонения в поведении, – как-то сказал он.

Тут уши алели уже у сестры. Хорошо хоть, не я один страдал от профессиональной деформации родителей.

Ну вот зачем мне было знать такие подробности? Нельзя что ли было просто сказать: «Рэн, отстань от Катениль. У неё завтра контрольная работа»?

Моя старшая сестра взяла всё лучшее от соединения двух древних элейских родов, а именно – стремление к лекарской науке. Она просто поглощала знания, связанные с целительством. Ещё в нежном возрасте любимым развлечением моей сестрички было препарировать мелких животных. Она с удовольствием обсуждала с родителями рефлексы беспозвоночных или строение внутренних органов мелких земноводных.

Сейчас сестрица, несмотря на юный, по меркам элефинов, возраст, имела солидную научную степень в области обновления, выращивания и трансплантации внутренних органов, вела свою целительтскую практику в городе и преподавала тут, в Центральном элейском медицинском университете. Счастье, что сфера её интересов не распространялась на мой факультет. Вот скажите, как сдавать экзамен деве, которая всего на пять лет тебя старше и которая ради научной школьной работы пыталась тебя накормить личинками бабочки-угловушки, объяснив это тем, что они якобы положительно влияют на развитие мозга?

Как минимум раз в год, в честь Дня Великой Матери элефинов, вся наша многочисленная семья собиралась под одной крышей. Прилетали кузены родителей, дядьки, тётки, бабули и дедули, прародители и даже прапрабабка моего отца. Я не удивился бы, если бы узнал, что она застала доисторический период, который заканчивался изобретением амниотических капсул. Кажется, до капсул простуду лечили какими-то травками, а безумие – лоботомией.

Одной из часто обсуждаемых тем на этих родственных посиделках были инъекции молодости. И, конечно же, способы получения биологического материала для этих уколов. Когда я впервые услышал об этих полезных препаратах, то решил посмотреть, из чего они изготавливаются.

Для сохранения упругости кожи элейские девы на пятнадцатом столетии жизни начинают активно колоть в кожу очищенный секрет заушной железы катрицы белоголовой. В справочнике имелась голограмма этого насекомого. Выглядело оно отвратительно: гладкое, склизкое туловище, покрытое редкими волосками. Шея отсутствовала, на белой голове располагались глаза в виде рожек, у самого основания головы – уши, за ними – небольшие шишковидные наросты – те самые железы. И всё это природное творение было снабжено тремя парами склизких ножек. В общем, дрянь редкостная.

Но, пожалуй, от желания идти путём многочисленных родственников, то есть посвятить бесконечную жизнь медицине, меня окончательно отвратил другой случай…

Как-то, придя из исходной школы, я сразу направился в кухню – утром личный гувернёр шепнул, что повара будут готовить варенье из лепестков иуваньи. М–м–м–м…вкуснятина! Обожаю! Нежный, чуть сладкий, пряный вкус немного горчил, а в конце оставлял после себя лёгкую приятную кислинку. Именно это разнообразие вкусов и ощущений привлекало меня в иуваренье. Пикантным обстоятельством служило то, что лепестки иуваньи можно было использовать только один раз в году – в первые три дня зимы. После этого они становились жесткими и теряли большую часть вкусовых свойств. Так что повара стремились успеть сделать заготовки варенья, которое служило основой для приготовления компотов, разнообразных соусов и десертов, а также начинкой для выпечки.

Путь на кухню лежал через главную столовую нашего владения. Бросив сумку со школьным планшетом и спортивной формой в холле, я ринулся в вотчину поваров. Мы с сестрой обожали период заготовок! В это время во владении стоял аромат разнообразных фруктов, ягод, овощей, специй, сахарозы, мёда. Эти ароматы проникали везде: в спальни хозяев, гостевые покои, столовые, ванные комнаты и даже в бальные залы, несмотря на то, что полы этих помещений натирали специфическими, довольно душистыми восками – для уменьшения силы трения и способствования лёгкости движения пар в танце.

Ворвавшись в главную столовую, я уже было повернул налево, стремясь быстрее попасть на кухню, как вдруг заметил фигуру сестры. Катениль, разложив какие-то приборы, сидела за столом. Её локти активно шевелились. Что?! Ей первой досталась пенка от варенья?! Сейчас как крикну: «Родители тебя поймали!» – и схвачу свою порцию вкусности! Я подобрался поближе, стремясь напугать нежную элейскую деву, и… исторгнул школьный обед на старинную, оберегаемую мамой ковровую дорожку. Нежная элейская дева, по запястья испачкавшись в голубой крови, препарировала крошечного синекожего морщинистого безухого шестиконечного гуманоида. Сизые органы брюшной полости на белой скатерти произвели на меня неизгладимое впечатление, а моя бесподобная сестра, обернувшись на звуки рвоты, возбуждённо сказала:

– Прикинь, Рэн, я спёрла у родителей из лаборатории необычный образец: оказалось, у него два аппендикса и восемь желудков, а у печени две малые доли! Как интересно!

После этих слов меня снова стошнило. Ненавижу целительство!

Также на нежелание служить на маяке повлиял случай, глубоко врезавшийся мне в память.

В дни школьных каникул, когда родители оставались на Элее и не были заняты научными конференциями, учебой, патентами, медицинскими изысканиями в глубинах вселенной, мы путешествовали по побережью Великого Элейского океана всей семьёй. Несмотря на многочисленную охрану и обслуживающий персонал, который включал в себя поваров, разнорабочих для обустройства комфортного походного лагеря, горничных для сестры и матери, мы прекрасно проводили время: купались, загорали, отец лично жарил на костре замаринованные в травах и специях тушки умичивсов – небольших трёхлапых пернатых, неспособных подняться на большую высоту, но довольно бодро бегающих по побережью и селившихся недалеко от воды. Часто родители на живых примерах, выловленных из воды или пойманных на суше, показывали нам с сестрой существующее биологическое разнообразие нашей древней планеты, рассказывали о химическом составе воды в океане, о значении геологических разрезов, которые мы иногда могли наблюдать, причаливая к вздымающимся не несколько десятков метров вверх крутым берегам. Последнее нравилось мне больше всего. Эти величественно возвышающиеся над кромкой океана камни завораживали и манили.

Древние срезы поверхности планеты, которые веками омывал Великий океан, зачастую представляли собой слоёный пирог, состоявший из разнообразных цветных слоёв грунта: глины, силикатов, сланца, гранита, известняка, ракушечника. Уже тогда я знал названия и внешний вид этих причудливо перемешанных рядов, образующих поверхность Элеи.

Сколько себя помню, я всегда интересовался камнями. Сперва, когда находил их в саду нашего владения, я пытал гувернёра и родителей, расспрашивая о свойствах и возможностях этого минерала, и впитывал эти знания мгновенно. Их объяснения часто были поверхностными, и мне приходилось самостоятельно разбираться в кристаллической структуре, возможности взаимодействия с другими веществами. Меня интересовало, могу ли влиять на такую твердую, казалось, не подвластную десяти тёплым пальцам, структуру. Изучая свойства камней, то есть минералов, из которых они состоят, я довольно быстро разобрался с органической и неорганической химией. Очень интересовали меня и физические свойства минералов: магнитные, электрические, люминесцентные. Я был удивлён, когда избранные минералы начинали слегка светиться при нагревании. Остальные разделы физики я также освоил, изучая камни. Часто эти направления были пограничными с интересующими меня. Родители, видя мой интерес к минералогии и геммологии, хоть и не одобряли моё увлечение, меня не ограничивали, надеясь, что познания в биологии и химии постепенно приведут меня на путь многочисленных Вардисов. Ага, как же…нужно мне было это их целительство.

Там же, на побережье, во время семейного отдыха, я нашёл необычный камень: он чем-то напоминал пичужку. Я покрутил в руках кусок горной породы и внезапно подумал: вот бы снять излишки минерала – вот тут и вот тут – сразу появится гордая шея и аккуратный хвост. А если чем-то очень твёрдым и очень острым с силой провести по будущему тельцу, то наметятся крылья и перья. Я сунул занятный камешек в карман.

Один из ужинов нашего вояжа проходил торжественно-весело. Отмечали день рождения главного повара. Родители ценили и качество повседневной еды, и блюда для торжественных приёмов. Мама часами могла обсуждать с кулинарами, какие тарталетки или канапе будут сочетаться с узором на тарелках огромного семейного сервиза, какое игристое вино будет подходить к тому или иному десерту. При этом любимая родительница опиралась не только на модные тенденции и личные предпочтения, она также учитывала, как именно использованные продукты будут взаимодействовать между собой, как повлияют на организм. Целительница, как никак. Поваров столичного владения у нас в семье ценили, уважали их мнение, организовывали им поездки на курсы повышения квалификации, стажировки в лучших ресторанах галактики, предоставляли полноценный отдых и очень достойную оплату их труда на благо четы Вардис.

В южных широтах любой планеты вечером практически всегда темно. На берегу, в лагере, горело несколько костров, повсюду были развешаны разноцветные фонарики и расставлены столы. На фоне раздавался стрёкот насекомых, шумели волны. Несмотря на поднявшийся ветер, вечер был тёплым. Сам именинник, одетый в шорты и майку, готовил на углях приправленную ароматными специями большую рыбу, выловленную сегодня днём. Мы с сестрой и детьми гостей носились вокруг лагеря, таская с накрытых столов сладости, мясо, овощи, сыры, фрукты, колбасы, лепёшки и пирожные. Великая Матерь, это был прекрасный вечер, лучший в моей жизни! В кои-то веки мы не цапались с сестрой. Между нами царило единодушие. Таскать вкусности со стола вдвоём было интересно. Родители смеялись, их друзья и коллеги пели песни, танцевали, играли в игры.

Внезапно недалеко от нашего лагеря раздалась ругань: из темноты, в сторону нашего праздничного пикника, двигался шатающийся мужчина. Свет многочисленных костров и праздничных фонарей мешал разглядеть его, но мы отчётливо видели, что мужчину покачивало. Ранен?! Мужчина что-то неразборчиво говорил, казалось, вживлённый всем элефинам в мозг переводчик не справлялся, а может быть, термины, употребляемые появившимся индивидуумом, были не знакомы нашему высокоразвитому обществу.

– Дырявая червоточина, – причитал незнакомец, – у этих блондоухов всё по порядку, даже поссать нельзя под первым понравившимся кустиком, обязательно выпишут штраф! – он споткнулся о поваленное дерево, его немного занесло, но он удержался на ногах. – Дранкз волумский! Что, средств не хватило на своей планете убрать дрова?! Поэтому такие расценки, – он смачно плюнул в сторону бревна, – у благочестивых элефинов на терраформирование других миров? Потому что на уборку своего гравитационного колодца не хватает?!

Сначала я не понял, отчего мужчина так странно двигался и вёл себя. Но потом меня осенило: «Да он же пьян!». Мама торопливо пошла в его сторону.

– Вам помочь? – участливо спросила она, – я сертифицированный медик. Мужчина стоял, покачиваясь, и мутными глазами смотрел на неё, казалось, не понимая, о чём его спросили. Осознав, кто перед ним, он оживился.

– Оу! Элефиночка! – мужчина нарочито не спеша осмотрел мать с ног до головы и неприятно засмеялся, – элейских девок у меня давно не было! – он шагнул к ней и попробовал обнять рукой, другой (немыслимо!) ущипнул за попу.

Мама вскрикнула, попыталась отодвинуться от безумца, мужчина же в ответ пьяно захохотал. К ним подбежали отец с моим гувернёром и поваром-именинником. Не сказав ни слова, отец кулаком двинул в челюсть посмевшему задеть мать неизвестному мужчине и вскрикнул. Мы отчётливо услышали хруст. А бесцеремонно ощупавший мою мать тип, прижимая к опухающему подбородку руку, заорал:

– Да я вам, длинноухим шелудивым шонкам, честь оказал! Я! Потомственный навигатор! Наши предки правили вселенной! Я выбрал одну из ваших девок, чтобы…

Этот сумасшедший не договорил. Мой гувернёр, повар и отец, пытавшийся беречь руку, бросились к этому нахалу. В этой куче тел мелькали руки, ноги, слышались сопение и мат, наконец незнакомец упал на песок. Наш добряк-повар уже собирался пнуть негодяя ногой, но его остановил мелодичный женский голос:

– Не стоит, господа, право слово, это недоразумение.

Мы обернулись. Мама ахнула. Перед нами, в окружении охраны, стояла родственница нашего императора – сама леди Маэлин Лаонтис. Маэлин изредка принимала приглашения родителей и посещала устраиваемые ими приёмы, на которых она никогда не танцевала. Она всегда царственно сидела в уголке и милостиво принимала поклоны и книксены. Периодически взгляд её красивых, но холодных глаз останавливался на моей сестре, пару раз я ловил её задумчивый взор и на себе.

Мы все поклонились, а дева Маэлин – верный страж нашей империи на поприще внешней политики –, чуть кивнув охране, которая кинулась поднимать валяющегося на песке и громко матерящегося, как оказалось, вига, ласково, как к ребёнку, обратилась к нему:

– Господин нье' Равзин, надеюсь, вы простите это недоразумение, вы выбрали неверное направление, отлучившись. Я провожу вас в наш благоустроенный лагерь. – Охрана подняла вига, отряхнула его одежду. Откуда-то появился пакет со льдом, и леди Лаонтис сама приложила лёд к заплывающему глазу инопланетчика и, как ни в чём не бывало, хрустальным голоском продолжила: – Мы же не закончили нашу увлекательную беседу о поставках на Элею мацтийского…

Окончание её речи потонуло в шуме волн.

Я кипел от гнева. И это всё?! Никаких извинений за нападение на мать, никаких извинений за испорченные вечер и настроение, никаких извинений за сломанную кисть отца?! Да кто этот навигатор, что ему столько позволено и даже сама дева Лаонтис угождает ему?!

Через несколько минут вернулся один из охранников и с лёгким превосходством сообщил:

– Леди Маэлин просила передать, чтобы вы тщательнее выбирали места для отдыха. – Родители побледнели, а охранник, удаляясь, небрежно кинул: – Леди также сказала, что прибудет в столичное владение Вардисов для обсуждения компенсации за сегодняшний инцидент.

***

Мне нравилось вырезать птиц из камня. Это восхитительно: берёшь в руки булыжник, и через несколько дней кропотливой работы получается прекрасная каменная птица. Жаль, что приходилось отвлекаться на учёбу и протокольные мероприятия, связанные со службой империи и семейному делу.

Родители думали, что моё увлечение резьбой по камню временное. Поначалу так оно и было. Но клановое дело, в которое меня постоянно вталкивали, было мне не интересно, и чем настойчивее становились родители, тем больше я занимался художественной обработкой камней. В исходной школе, ориентированной, конечно же, на углублённое изучение анатомии элефинов и начала лекарского дела, по всем предметам, связанным с прямой медициной, я всегда был отстающим. В наше владение не раз приезжал управляющий исходной школой: он пытался донести до моих родных, что целительство – это не моё. Родители оставались неумолимы.

– Все Вардисы имеют высшее целительское образование! – кричал на меня отец, застукав не с учебником «1001 способ наложения давящей повязки на рану», а с монографией об энрах известного в нашей вселенной путешественника Змейса Ваушисса.

Желания посещать школу не добавляли и насмешки одноклассников.

–Ха–ха–ха!!! – заливисто смеялся мой однокашник Сулиэнас Мэривэлд, показывая на меня пальцем. – Посмотрите на Вардиса, у него глаза, как у протухшей рыбы-киреки, – такие же чёрные!

Элефины из моего класса неизменно улыбались этой уже заезженной шутке. Я опередил Мэривэлда по баллам в физической подготовке и химии, и он решил таким образом мне отомстить. Как-никак, Мэривэлд часто был первым по успеваемости в нашем классе.

В школе все были одинаково светлоголовые, светлоглазые. И чопорные. Этикет лез из всех уже начавших заостряться ушей. А ещё все мои одноклассники делали успехи в изучении наук, связанных с целительством. Все, кроме меня.

Я прекрасно понимал, чем я от них отличался, глядя на своё отражение в зеркале: типичный элейский подросток с пока ещё круглыми ушами, русыми волосами, которые нельзя назвать блондинистыми, как ни старайся, и тёмными, почти чёрными глазами.

Я давно выяснил из семейных хроник, что одним из моих предков являлся представитель расы навигаторов. И он был вигом. Этот альфа-самец соблазнил, осеменил мою пра-пра-пра… и ещё много раз «пра» бабку и исчез из её жизни. Навсегда. Чтобы избежать порицания, ей пришлось выйти замуж за элефина. Она родила дитя от проклятого навигатора и детей от супруга-элефина. На счастье предков-Вардисов, ребёнок от вига ничем не отличался внешним видом от элефинов. Но гены этого вига почему-то проявились во мне! Великая Матерь, через немыслимое количество поколений гены решили взять своё во мне! Во мне! Ни один из Вардисов не имел такого цвета глаз, таких тёмных, по сравнению с другими элефинами, цвета волос, а мне «повезло»! Лёжа по ночам в кровати в своей спальне, я молился первородному ростку и Великой Матери, чтобы чёрные глаза и русый оттенок волос были единственным наследием вигов, доставшимся мне.

Чтобы позлить родителей и заодно попробовать свои силы, я ввязался в состязания по садовой скульптуре. Отправил пробный экземпляр садовой чаши, украшенной орнаментом из растений и небольших птах. И неожиданно получил заказ на их изготовление. Оказалось, что мои изделия будут установлены в саду побочной ветви императорской фамилии. Я считал, что это станет огромной честью для моего рода.

Журналисты раструбили эту новость на всю Элею. Как же, у знаменитых учёных–исследователей Вардисов, кичившихся своей династией целителей, наследник рода оказался… мальчиком со странными предпочтениями. Преподнесли это так, как будто моё увлечение было чем-то постыдным, тёмным, тем, что нужно скрывать.

Отец был вне себя от злости.

– Это недостойно рода Вардис! Мы уже десять поколений в целительстве! Именно наш род толкает науку на этой планете, у нас несколько сотен патентов, приносящих прибыль, межмировые контракты! Как скажутся на репутации рода твои увлечения? – кричал он, не ожидая от меня ответа. Ему нравилась его речь, отец занимался любованием своих достижений как главы рода, и совершенно не понимал, что мне это чуждо. – Да с нами перестанут вести дела!

Я не выдержал:

– Да кто перестанет? Кому есть дело до того, что один из Вардисов решил заняться чем-то отличным от лекарской науки?

– У наших деловых партнёров, полезных знакомых, друзей – у всех дети с малых лет обучаются целительству, а один из детей отправляется на медмежрас! – кажется, отец даже не услышал меня.

– Вам открытыми клиниками, медицинскими центрами, величиной имперских заказов мериться надоело что ли? – съязвил я и продолжил, не в силах остановиться: – Учеными степенями уже никого из нашего круга не удивить? Чем привлекательна служба на маяке? Ты забыл, какими виги могут быть?

Отец умолк, коротко замахнулся, влепил мне пощечину и молча вышел из гостиной, напоследок хлопнув дверью.

Катениль незаметно проскользнула в комнату и, взяв меня за руку, негромко проговорила:

– Рэн, зачем ты упрямишься? Попробуй посмотреть на это с другой стороны. У нашего вида продолжительный срок жизни. Тебе трудно потратить десять лет на учебу и службу на маяке? Отстреляешься и будешь свободен.

Я с раздражением отстранился:

– Почему я, а не ты?

Неожиданно Ниль потянулась ко мне и шепнула на ухо имя:

– Маэлин.

От тоски мне хотелось биться головой об стену, затем разнести всю малую гостиную. Прокрутив в голове инцидент на берегу океана и слова, сказанные после охранником леди Лаонтис, я понял, что именно из-за этой интриганки, состоящей на службе у элейского императора, меня всеми способами заталкивают на службу к навигаторам. Незаметно следить, вынюхивать, подсматривать, выведывать секреты вигов? Не желаю! Не буду!

Погруженный в эти неприятные мысли, я пришёл в личные покои и не поверил глазам: все мои книги по гравюре на старинных носителях, купленные с таким трудом, все книги по геммологии, моя коллекция минералов, мои уже готовые каменные птицы и та, что я начал вчера вечером, мои инструменты и гравёр – всё исчезло.

Развернувшись, я вышел из личных апартаментов: собирался погулять по саду и обдумать случившееся, но вдруг услышал за одним из поворотов коридора голос матери.

– Милый, у Рэна заканчивается гормональная перестройка, надо просто переключить его стремления и желания на что-то другое, – мягко проговорила она. – У меня есть несколько аспиранток, они давно засматриваются на нашего мальчика, поселим их в доме под предлогом того, что они нужны мне в домашней лаборатории, и дадим им карт-бланш. Будет хорошо, если мальчик увлечётся одной из них, или может сразу двумя…

Что ответил ей отец, я уже не услышал, потому что тут же бросился прочь. Я хотел убежать. И как можно дальше.

***

Я ушёл из дома. Целыми днями бродил по улицам Элейской столицы, спал в парках. Прокручивал в голове варианты решения моей проблемы. Ни один план не устраивал меня полностью.

Голод меня не мучил. Его просто не существовало на нашей древней планете. Все владельцы продуктовых магазинчиков, торговых центров и лавок выкладывали товар, у которого заканчивался срок годности, на специальный прилавок, над которым крутилась голонадпись «Бесплатно». При этом уже просроченные продукты на этих полках никогда появлялись. Это было запрещено императорским указом.

Элефины известны благодаря не только целительству, но и умению преобразовывать планеты под потребности заказчика. Ещё в древности было решено, что на нашей планете не будет смены времён года. По воле древних элефинов, на планете всегда царило лето. Но и летом иногда шли дожди. Надо же было поливать все эти прекрасные сады и парки, скверы, ландшафтные произведения искусства, коими славится наша Элея.

В один из вечеров я как раз попал под дождь и сильно вымок. Проспав всю ночь во влажной одежде на скамейке в глубине парка, утром я не смог встать с неё. Голова и горло болели, руки и ноги казались ватными, тело бил озноб. Надо было убираться из парка: утром тут появлялся обслуживающий персонал, мне могли начать задавать вопросы. А к возвращению домой я пока был не готов. Я попробовал встать, но ноги не слушались, и тогда я повалился обратно на скамейку. Меня накрыла темнота.

Запах дезинфицирующих средств. Я почувствовал его, когда открыл глаза, и тут же крышка амниотической капсулы отъехала, и меня поприветствовала молодая элефина. На её униформе виднелся знак медицинского центра моей семьи.

– Ваши родители уже едут, господин Вардис, – сообщила она. – Как вы себя чувствуете?

Мне хотелось нагрубить ей, но я сдержался.

– Спасибо, хорошо. Я могу подождать в холле? – спросил я, спешно одеваясь.

– Сожалею, но охрана не выпустит вас из этого помещения до прихода ваших родителей, – ответила она мне. – Таково их указание.

Сжав зубы, я уселся на предложенный мне стул, вытянул ноги и засунул руки в карманы. Когда открылась дверь, я даже не повернул голову.

– Мы вернули твои вещи в комнату, – сказала мать вместо приветствия. Она попыталась обнять меня, но я отстранился.

Отец молча сверлил меня взглядом. Также молча мы вышли из центра и молча приехали во владение Вардисов. Я знал, что родители не отступятся, но решил дать им шанс. На хозяйском этаже, рядом с моими комнатами, поселились три симпатичные элефины. Что ж, шансом родители не воспользовались, и это позволило мне начать реализовывать план. План, благодаря которому через десять лет я должен был быть свободен от обязательств перед семьей и империей в лице леди Лаонтис.

***

– Ну и где ты шлялся две недели, недоэлефин? – так меня встретил Мэривэлд, когда я вернулся в школу. Я проигнорировал оскорбление и занял своё место в классе, тогда он, ухмыльнувшись, нарочито округлил глаза и громким шёпотом сообщил классу: – Говорят наш недоучка Рэн, сбегал из дома…

– Не твоё дело, Мэривэлд, – оборвал его я.

– Как наказал тебя папаша Вардис? – Мэривэлд не унимался. – Лишил сладкого или карманных? Давай, колись, как тебя наказали, тряпка?

Я никогда не был конфликтным и всегда считал себя уравновешенным, но в ответ на это оскорбление я, не думая, заехал ухмыляющемуся Мэривэлд кулаком по лицу. Ребята ахнули, и стихли. В класс зашёл преподаватель. Оглядел нас, заметил красную скулу Мэривэлда, обратил внимание на припухшие костяшки моей правой руки, приподнял бровь и как ни в чём не бывало начал скучнейшую лекцию о строении лимфатической системы элефинов.

Вскоре мне на планшет пришло сообщение: «После уроков, в парке через дорогу от школы». Отправитель был неизвестен, но я и так догадался, от кого оно. Я слегка наклонил голову в знак согласия. Эта драка, неважно, каким был бы её итог, была мне на руку.

После учёбы я направился в парк. Мэривэлд был уже там с двумя подпевалами. Мы направились вглубь парка. Прогуливающихся было немного, но едва ли они оставили бы без внимания стычку школьников.

Мы встали друг напротив друга. Чтобы не выдать дрожь, я сжал кулаки и чуть нагнул голову, жалея, что длинные волосы не распущены, а собраны в ученическую косу.

– Зассал, Вардис? – презрительно бросил мне Мэривэлд.

Я поднял голову. То самое, тёмное, что поднялось во мне несколько часов назад в классе, всколыхнулось снова. Молча я размахнулся и… попал в пустоту, еле удержавшись на ногах. Оказалось, в классе мне повезло – Мэривэлд просто не успел среагировать. Сейчас же он был готов, поэтому легко увернулся и затем врезал мне в живот. От немыслимой боли я на мгновение перестал дышать, в глазах потемнело, и я стал махать кулаками вслепую. И всё же мой противник оказался не слишком искусным бойцом, и я случайно попал во что-то мягкое. Мэривэлд ругнулся сквозь зубы и попытался пнуть меня в пах, но я умудрился увернуться и, судорожно вздохнув, упал и ударил его в бедро. Снова попал! Мы оба оказались на земле и, катаясь по ней, били друг друга, куда придётся.

Внезапно нас оторвало друг от друга. Заплывающими глазами я успел увидеть стражей правопорядка Элеи и кружащие вокруг нашего побоища камеры журналистов. Я еле сдержал улыбку.

***

– Мы запрещаем тебе покидать владения, – сказал отец, как только мы погрузились во флаэр семьи Вардис. Не дождавшись моей реакции, он продолжил: – Но закончить исходную школу ты должен. Преподаватели будут посещать тебя дома.

Что ж, не всё вышло так, как я ожидал, но корректировок задумки пока не требовалось.

На следующий день после драки все жёлтые новостные ленты Элеи пестрели заголовками: «Горячие новости! Что не поделили наследники известных целительских родов?!», «Арэниель Вардис или Сулиэнас Мэривэлд: кто кого?», «Разногласия наследников двух крупных целительских кланов империи. Интриги, скандалы, расследования!».

Следующие несколько недель родственники выедали мою центральную нервную систему своими упрёками и запретами, но постепенно их недовольство сошло на нет. Для осуществления плана нужно было натянуть до предела и так непростые отношения в семье. Все три аспирантки, проживавшие рядом с моими комнатами, через некоторое время переехали в мои апартаменты и… я перестал быть девственником.

Несколько месяцев я усердно делал вид, что не интересуюсь ничем, кроме своих камней и постельных приключений. На завтрак я спускался в халате, надетом на голое тело. В таком же неприличном для высшего элейского общества виде я иногда выходил и к ужину. Сначала родители молча делали вид, что ничего не происходит, но постепенно градус напряжения стал расти, и они уже не скрывали хмурого вида, когда я появлялся в столовой в обнимку с одной из маминых аспиранток.

Иногда, когда все ассистентки были задействованы в домашней лаборатории, я наводил справки, и, если родительница отсутствовала, спускался к ним. Приходилось экспериментировать, заниматься сексом среди препарируемых существ или среди синтезируемых новых препаратов мне не хотелось. От реагентов можно было не только лишиться волос, но ещё и выкраситься в какой-нибудь бодрый оранжевый цвет или покрыться прыщами. Мы освоили все подсобки лаборатории и даже мамин письменный стол. Родительница злилась. Наконец даже слуги стали шептаться по углам:

– И в кого младший Вардис такой тунеядец?

Всё закончилось во время одного из званых вечеров, устроенного родителями в честь открытия очередного медицинского исследовательского центра Вардисов в одном из развитых миров нашей галактики. На официальной части вечера в присутствии журналистов произносились речи во славу императора, во славу науки и целительства. Несравненная леди Лаонтис решила почить своим присутствием это торжество Вардисов. Как только журналисты удалились, всё же мне не хотелось, чтобы мою семью полоскали во всех галактических закоулках, я привёл в действие финальную часть своего плана.

Я старательно изображал, что напиваюсь, и отчаянно флиртовал со всеми знакомыми и незнакомыми элефинами. Ловил неодобрительные взгляды сестры и родственников. Салютовал им бокалом с алкоголем, нарочно дразня. Несколько раз взор леди Маэлин останавливался на мне, и в каждый из них я покрывался холодным потом. Эта дева с её богатым опытом в интригах могла запросто раскусить меня. Решив, что можно дальше разыгрывать представление, я нашёл двух моих любовниц, обхватил одну из них за талию, и поцеловал обнажённое плечико второй.

– Рэн, ты что делаешь? – заливаясь краской до самых кончиков прекрасных остреньких ушей, негромко спросила одна. – На нас же все смотрят!

Я проигнорировал её негромкое восклицание.

– Давай зажжём, конфета? Скучно же! – я опустил руку на задницу другой моей любовницы и чуть сжал её ягодицы. Она тоже залилась краской и попыталась отстраниться от меня. Я не пустил её, ещё теснее прижал к себе и чуть прикусил мочку её уха.

Теперь точно в своей спальне я их больше не увижу: одно дело интрижка с сыном патронессы, одобренная ей самой, другое – когда какой-то недоросль тискает тебя на глазах высшего общества, к коему ты сама и принадлежишь.

Я отправился на поиски третьей моей постельной учительницы. Она стояла под деревом, украшенным огнями, и разговаривала с незнакомым мне элефином. Я бесцеремонно схватил её за руку и потащил в сторону танцующих пар.

– Я тебя не узнаю, Рэн! Отпусти меня немедленно, придурок! – шипела она, пытаясь вырвать свою ладонь из моей.

Ух ты, теперь я был придурком. А ночью накануне она говорила совсем другое. Как быстро всё изменилось.

– Только после того, как ты со мной потанцуешь, прелесть моя! – я широко улыбнулся.

Звучала довольно медленная музыка, и пары не спеша кружили ей в такт. Я вытянул партнёршу в центр зала и, добросовестно не попадая в ритм, принялся топтаться по её ногам, держась руками за упругие ягодицы и слюнявя ей шею.

Насладившись брезгливыми взглядами гостей, багровым от бешенства лицом отца, лёгкой усмешкой леди Лаонтис (похоже, она меня раскусила), я отпустил свою партнёршу, громко пожелал всем приятного вечера и, пошатываясь, побрёл в дом. Нужно было принять душ, переодеться и настроиться на непростой разговор. В том, что он состоится, я не сомневался.

– Ты в конец обнаглел, Арэниэль, – неожиданно спокойным голосом произнёс отец, когда я, в сопровождении дворецкого, пришёл в малую гостиную.

Приём закончился, и теперь родители воспользовались возможностью высказать всё, что они обо мне думали. Тут же, в гостиной, сидела Катениль. Она, чуть приподняв бровь, смотрела то на меня, то на родителей. Отец продолжил:

– Ты не хочешь заниматься семейным делом, ты не желаешь учиться, ты ведёшь себя недопустимо как по отношению к роду, так и по отношению к обществу. Ты плюёшь на всё, чего мы добились, ты позоришь наш род! Нам надоело содержать дармоеда! Роду служить обязаны все. Либо ты поступаешь на ММР и затем служишь на маяке, либо женишься. Госпожа Лаонтис уже предложила нам кандидатуру.

Я знал, куда свернёт разговор, правда, альтернатива поступлению в медицинский университет стала для меня неприятным сюрпризом. Я ожидал, что меня попытаются отправить лет на сорок-пятьдесят заведовать складами с сырьём для производства целительской техники или лекарственных препаратов на какой-нибудь планетоид, где из обслуживающего персонала лишь один элефин и роботы.

– Отец, полчаса назад я отправил тебе договор, там указаны условия, на которых я согласен поступить на медмежрас. Я выполню ваши требования, вы – мои.

– Да как ты смеешь… – вскочила с дивана мама, но я не дал ей закончить.

– Ну вы же посмели подложить мне тех трёх дев, посмели меня запереть во владении, вы же постоянно навязываете свою волю, не считаясь с моими стремлениями.

– Стремлениями?! Стремлениями?! – отец оттянул ворот своей белоснежной сорочки (пиджак он давно бросил на спинку дивана). – Стремлениями заниматься чем? Какими–то булыжниками? Какую честь, какую славу, какую прибыль принесёт это роду?! Я не буду подписывать никаких договоров с тобой. Или ты поступаешь на ММР, или женишься! – прошипел он в ярости.

Я кивнул. Знал, куда можно ударить. Девы не становятся наследницами рода, только элефины мужского пола.

– Если через два часа мы не подпишем договор о моей учёбе и службе на маяке, мой поверенный подаст прошение в императорскую канцелярию о переходе Арэниэля Вардиса в род девы, которую изберёт для соединения душ и судеб род Вардисов.

Я блефовал. Не ожидал, что мне будет приказано жениться, если не поступлю в медицинский университет. Худший кошмар любого главы рода – остаться без наследников.

В малой гостиной повисла тишина, было слышно, как слегка вибрирует охранная система окон владения.

Следующие два часа мы с родителями обсуждали составленный мной договор. Это сопровождалось криками, угрозами, слезами, уговорами и даже попытками шантажа. Я понимал, что некоторые условия нужно будет смягчить или убрать из договора совсем, но в одном оставался твёрд: по истечении пяти лет службы на маяке я стану свободным от обязательств перед родом. От его притязаний на мои стремления и мою жизнь, в том числе личную. При этом я не перестану быть наследником – это условие поставили мне родители, и я согласился, с оговоркой, что главой рода стану ровно тогда, когда Великая Матерь заберёт отца в свои чертоги. Отец также настоял на том, что если я не буду успешен в учёбе, то покину университет и женюсь без перехода в род жены. А также на том, что во время учёбы не буду иметь права заниматься своими камнями – свои коллекции, книги и инструменты я смогу забрать ровно в тот день, когда получу сертификат медика.

Уставший, я двинулся в свои комнаты.

Мне предстояло много работы. Я отлично знал биологию, химию, и, готовясь осуществить свой план, подтянул знания по анатомии элефинов, но для поступления на ММР было необходимо сдать экзамен ещё по двум расам гуманоидного типа. На выбор абитуриента. А ещё на ММР были жёсткие требования к физической подготовке. До вступительных экзаменов оставалось два месяца…

Глава 3

Линн

Ещё в Каменке, когда имелась возможность, я собирала информацию о вступительных экзаменах в школе навигаторов. Школа находилась на одном из маяков. А вот вступительные экзамены проводились в столице. Вернее, на её окраине.

От воздушного вокзала мне нужно было повернуть налево, пройти два квартала, спуститься под землю, сесть в скоростной горизонтальный лифт и отправиться на другой конец столицы, в приёмную комиссию. Единственное, о чём я не подумала, что будет, если я прибуду раньше. Вот не было у меня такого в планах. Хотя… сейчас я не сомневалась: если бы не вчерашний побег из деревни, я бы никуда не смогла уехать. Как только бы озвучила, что еду поступать в школу, меня бы заперли, и я бы пропустила вступительные экзамены. А через год Кланисы придумали бы что-то ещё.

Великий космос, сколько же в Столице вигов! Мне стоило огромных трудов идти и не озираться, деревенскую дурёху легко заметить и обидеть. Идти было неудобно. Все имевшиеся деньги я сложила в обувь. Не смогла придумать, куда ещё их спрятать надёжно. Район, в который я ехала, не был трущобами, но снимать жилье с доступом в сеть в районе получше оказалось всё же довольно дорого. На еду при этом хватало только впритык, и то если есть один раз в день. А ещё нужно было купить хотя бы гигиенические средства. По моим подсчётам, в первый день вступительных экзаменов мои финансы должны были закончиться. Думать о том, что будет, если провалюсь, я не хотела. На провал у меня не было права.

Через внутреннюю коммуникационную сеть Франгаг я быстро нашла и сняла комнату. Приятным бонусом стал бесплатный доступ в галактическую сеть.

– Здравствуйте, я Одалинн нье' Кланис, пришла за ключом от комнаты сорок пять, – представилась я пожилой, опрятно одетой седой женщине. – Я забронировала комнату, принесла оплату за две недели.

Женщина строго посмотрела на меня, потом, рассмотрев мой непрезентабельный вид, почему-то смягчилась:

– Поступать приехала?

Я кивнула.

– К сожалению, несколько дней не будет доступа к информационным коммуникациям. Сломался раздатчик сети, – предупредила она.

Я поникла. Ведь часть плана строилась на том, что я смогу подготовиться к экзаменам, имея возможность доступа в межгалактическую сеть.

– Госпожа, – обратилась я к ней, – можно я посмотрю раздатчик? Я разбираюсь, – видя недоверие на её лице, я совсем тихо добавила уже стандартный свой аргумент: – Бесплатно, и хуже ведь всё равно не будет.

Не знаю, что из сказанного мной повлияло на решение хозяйки, но после недолгих раздумий она кивнула:

– Отнеси свои вещи в комнату и спускайся, покажу, где стоит сетевое оборудование.

Моя комната оказалась на третьем этаже. Открыв дверь ключом, я бросила у порога свою сумку и помчалась вниз.

Мне хватило нескольких секунд, чтобы понять причину поломки. Хорошо, что я захватила из Каменки свои инструменты. Я достала электронный паяльник, включила режим самой малой мощности и приступила к работе. Через полчаса доступ в галактическую сеть был восстановлен.

Довольная, я отправилась к себе. Осмотрелась: комната была небольшая, с одним окном, но довольно уютная. Небольшой столик у окна, кресло, кровать, застеленная голубым покрывалом, на стенах светлые обои в голубой цветочек. Шкафа не было, но был небольшой комод. Для моего скудного гардероба он подошёл. Под окном обнаружился криошкаф. При необходимости можно было купить продукты на несколько дней и не высовывать нос на улицу. В углу обнаружилась узкая дверь, толкнув которую, я обнаружила душ, унитаз и раковину. Великий космос! Душ! Свой! Забыв про осмотрительность, я почти скатилась с третьего этажа. За углом находился магазин, в котором я купила еды на несколько дней, шампунь, мыло, зубную щётку, пасту, женские гигиенические штучки, и, хотя это не было необходимостью, крем для рук и пилку для ногтей. Мои руки после работы в деревенском доме выглядели ужасно. И я, смотря на ухоженные ногти госпожи нье' Дуваньер – хозяйки апартаментов, решила, что надо бы и свои руки привести в порядок. Вернувшись в свою комнату, я целый час провела в душе. Под горячей водой. Какое наслаждение! Не мыться в тазике с еле тёплой водой, а принимать настоящий горячий душ. После водных процедур, натянув на себя только бельё, я растянулась на кровати и через свой старенький планшет вошла в сеть. Экзамены в школу навигаторов должны были начаться через тринадцать дней. Я зарегистрировалась как кандидат в кадеты, а затем полезла смотреть список экзаменов, которые проводились в прошлом и позапрошлом году.  Обязательные: математика, астрофизика, сочинение на предложенную тему, физическая подготовка. Приветствуется, но не обязательно: конструирование и программирование искусственного интеллекта, история, биология, медицина. По последним – собеседование.

Математика. В прошлогодних билетах всё было стандартно. Парочка заданий были сложнее, чем базовые школьные, и решать их было не обязательно, но они давали возможность получить половину от возможных очков по предмету. С астрофизикой дела обстояли также. Но для меня она была сложнее. Задания уровня школьной программы я могла решить, а вот сверх этого – под вопросом. Я решила разобрать задачи прошлых лет, хотя это и не гарантировало, что я решила бы такие на самом экзамене. Сочинение…

– Вернуться, что ли, в свои Каменки? – произнесла я вслух.

Что я, деревенская девчонка, могла написать о «перспективах развития отношений Вигов и Элефинов»? Наш преподаватель элейского и сама то не знала толком об элефинах. Нет, о том, что на Элее монархия и чем живёт раса, мы, конечно, знали, но вот глубинные предпосылки взаимодействия или моё виденье развития отношений рас, я, даже имея все учебники вселенной, предсказать не смогла бы. Следующая тема чуть не заставила меня плакать от смеха: «Соотнесение легенд и сказаний навигаторов с действительностью». Я знала разве что легенду о Точке начала – она входила в школьную программу – и читала урывками сказку о поцелуе прекрасной учёной и спящего навигатора. И что я могла написать? В Точке начала я не была, навигаторов в анабиозе не целовала. Я схватилась за голову. Следующая тема меня вообще повергла в уныние: «Предложить свой протокол, пояснить причины, побудившие на его создание». Я встала с кровати, прошлась по комнате. Внезапно раздался стук в дверь.

– Кто там? – осторожно спросила я.

– Это госпожа нье' Дуваньер.

Я быстро оделась и открыла дверь. Хозяйка квартиры протянула мне тарелку, накрытую другой тарелкой:

– Это тебе. Ты, наверное, сегодня не ела. И денег, скорее всего, у тебя немного. Тут хватит еды на ужин и завтрак.

– С-с-сп-пасибо, – поблагодарила я её, растерявшись.

– Тебе спасибо, – откликнулась она, уже спускаясь по лестнице, – я сэкономила на ремонтниках.

Закрыв дверь, я поставила тарелку на стол у окна, подняла верхнюю и чуть не захлебнулась слюной. В тарелке лежало тушёное мясо с овощами, и три куска пирога со сладкой начинкой.

Госпожа нье' Дуваньер оказалась права, горячего я не ела два дня. Сытно поужинав, я убрала остатки еды в криошкаф, чтобы съесть на завтрак. После ужина вернулась к разбору экзаменов.

Физическая подготовка. Полоса препятствий. Её нужно было пройти за полчаса. Полоса препятствий менялась каждый год, для её прохождения требовались как силовые навыки, так и выносливость, и, похоже, отсутствие брезгливости. За последние два года я десять раз ходила в рейды. К пешим нагрузкам была привычна, иногда приходилось убегать от рашигов, несколько раз мы с командой уносили ноги от хвалов. Также в составе рейда приходилось таскать на себе всё, что мы находили полезного. Не помешали бы утренние пробежки, но… было страшно. Я помнила, как видела лицо нье' Фожа на воздушном вокзале. План действий постепенно созревал у меня в голове, но для его реализации мне нужно было выполнить ещё одно неотложное дело. Надо было наконец загрузить уже давно написанного мной искина в коммуникатор. На мой взгляд, требования к искину ручного коммуникатора у меня были стандартными.

Итак, я проверила функционал. Функция анализа окружающего мира. Не хватало датчиков. Но это могло подождать, пока появится возможность их установить. Функция анализа данных сети. Меня интересовали все данные, какие искин мог найти по экзаменам в школе навигаторов. Функция поиска учебников. Я хотела, чтобы искусственный интеллект находил в сети бесплатные, желательно с углубленными материалами. Поколебавшись, я решила установить также функцию поиска информации по темам сочинений. И последнее, но, возможно, самое важное – функция развития искина.

– Пожалуй, пока хватит, – довольно произнесла я, заканчивая настройку.

– Введите имя искина, – механическим голосом потребовала программа.

Раньше я не задумывалась о том, как назову наручный компьютер.

– Персональный искин кадета. Коротко: Писк. – Произнесла я в микрофон коммуникатора.

– Принято.

Я поставила систему коммуникатора обновляться и завалилась спать.

***

Утром я проснулась от стука в дверь. Напряглась, взяла в руки свой самодельный тазер:

– Кто там?

– Нье' Дуваньер – ответил знакомый голос.

Я выдохнула, открыла дверь и впустила хозяйку.

– Линн, – обратилась она ко мне, – тут в комнате тридцать один проблема с душевой панелью. Бежит одна холодная вода, и то в режиме мелкий моросящий дождь, не посмотришь? А то постоялец грозит съехать. У меня нет пока свободных комнат переселить его, – она умоляюще посмотрела на меня.

– Конечно. Только умоюсь и поем.

– Да-да. Время есть. Постоялец объявил, что будет к пяти вечера.

Приняв душ и позавтракав остатками ужина, я пришла к комнате тридцать один. Там меня уже ждала госпожа нье' Дуваньер.

Мы прошли к душевой кабине, я осмотрела панель. В одном месте она неплотно прилегала к стене, это значило, что туда попала влага. Хорошо, что не заискрило, а то у постояльца из комнаты тридцать один было бы очень бодрое начала дня. Минут через пятнадцать душ заработал в штатном режиме. Нье' Дуваньер была счастлива:

– Линн, не знаю, как благодарить тебя! Ты очень меня выручила вчера и сегодня.

– Госпожа нье' Дуваньер, если вы будете кормить меня ужином, обещаю чинить всё, что сломается в вашем доходном доме.

Мы пожали друг другу руки, довольные сделкой. На сэкономленные деньги я купила наушник. Сопряжение наушника и коммуникатора прошло удачно. Ура. Теперь я могла бегать на месте в комнате и слушать лекции по астрофизике.

– Госпожа нье' Кланис, – обратился ко мне искин, – я проанализировал расписание вашей подготовки к экзаменам и хочу сообщить, что план необходимо скорректировать.

– Ух ты. Что же я вчера с усталости навертела своему искину? —кажется, это я произнесла вслух.

Писк флегматично ответил:

– При настройках вы забыли убрать галочку с графы «непрерывное». Теперь развитие искусственного интеллекта идёт постоянно, но все можно исправить, вам надо зайти в меню…

– Пожалуй, нет, – прервала я его. – Но просвети меня по поводу плана, саморазвивающийся ты мой. И да, давай на «ты»?

– В первой половине дня, сразу после завтрака желательно заниматься делами Дуваньер. Потом предлагаю бег на месте с одновременным повторением курса астрофизики. Я проанализировал твою школьную успеваемость и нашел твоё школьное личное дело. На математику не стоит тратить усилия. За два дня до экзамена повтори некоторые формулы и теоремы, этого для подготовки хватит. По астрофизике в сети нашёл интересный учебник, там есть задачи, которые предложены как задания повышенной сложности во вступительных экзаменах. Этот курс мы и начнём сегодня. Основная твоя проблема – сочинение. Ты и в Каменской школе не блистала в этом направлении, судя по приоритетным задачам, которые ты выставила для меня вчера, проблема так и не решена. После астрофизики и обеда занимаемся сочинением. Пути решения этой задачи уже наметил. Перед ужином – бег на месте, тридцать минут, после – предлагаю изучать всемирную сеть.

– Вот это да… – только и проговорила я, – думала, создала себе помощника, а получился ментор. А что ты скажешь про необязательные предметы?

– Тут и задумываться не надо. Расскажи, как сделала меня …кхм-кхм, из того, что было. Можно будет даже продемонстрировать, – ответил Писк.

Интересно, мой искин уже научился шутить?

***

Потянулись дни. У госпожи нье' Дуваньер почти каждый день находилось, что починить. Я ремонтировала планшеты, коммуникаторы, сушки для обуви, гардеробные ароматизаторы, один раз меня даже попросили посмотреть пищевой синтезатор. Мне везло, повреждения были незначительными и чаще всего не требовали глобальной замены деталей или плат. Правда, с пищевым синтезатором я не рискнула связываться. Чуть напортачила бы – и вместо пюре из овощей было бы пюре из жесткокрылых насекомых.

За такие небольшие услуги постояльцы госпожи нье' Дуваньер иногда платили деньгами, и, учитывая, что на еду я почти не тратила, у меня накапливалась небольшая сумма.

Две недели пролетели, как миг. За это время я значительно улучшила свои знания по астрофизике и с большой вероятностью смогла бы справиться с усложнёнными задачами. А по поводу сочинений Писк сказал следующее:

– Я сделал всё, что мог. Ты выучила много обтекаемых философских фраз, мы составили сочинение по каждой теме из тех, которые встречались в последние три года, и ты вплоть до запятой выучила их. Для жидкостной системы ты чрезвычайно работоспособная. Твои шансы на поступление я оцениваю в семьдесят шесть целых и три десятых процента.

М–да… Это была сомнительная похвала.

***

В окно светило солнце. Приближалась осень, и жители столицы наслаждались последними солнечными днями лета.

И вот этот день настал: школа навигаторов распахнула свои двери для поступающих. Я собрала свой нехитрый скарб, попрощалась с госпожой нье' Дуваньер и отправилась к воротам школы. Сердце учащенно забилось, когда я вошла в здание и заняла место в очереди к одному из трёх установленных столов. Всё верно, я читала, что сначала должна быть проведена процедура идентификации: берётся анализ крови и сверяется с данными, которые хранятся в базе. Когда подошёл мой черёд, я назвала себя:

– Одалинн нье' Кланис.

– Руку, – ответила мне женщина в форме, сидевшая за столом.

Я вложила палец в коробочку-анализатор. Палец кольнуло, и женщина, посмотрев в планшет, кивнула мне.

– Добро пожаловать в школу навигаторов, госпожа нье' Кланис. Проходите в ту дверь, – сказала она и указала рукой в конец коридора.

Подойдя к этой двери, я открыла её и обомлела. Таких огромных помещений я никогда не видела. Это был большой зал с высокими стрельчатыми окнами и с рядами установленных столов. На каждом столе был установлен монитор с клавиатурой. Экзаменационные считыватели. Перед рядами, на небольшом возвышении, стоял ещё один стол. Видимо. для наблюдающих за ходом экзаменов. Зал пока не был полным, поэтому у меня имелась возможность выбрать место и осмотреться. Я решила разместиться в середине зала, недалеко от центрального прохода.

– Привет, – раздался чей-то голос у меня над ухом. Рядом со мной стояла очень симпатичная темноволосая девушка, одетая в серый комбинезон. – Тут не занято? – спросила она, показывая на место слева от меня.

– Здравствуйте, – ответила я вежливо: вдруг она благородных кровей, а я ей тыкаю, – не занято, можете садиться.

– Почему ты выкаешь? – удивлённо подняла брови девушка. – Кадеты все равны, неважно, кто из какой семьи. Ты не из столицы, верно?

– Нет, а ты? – спросила я. Мне понравилась эта непосредственная девушка. Она была такой живой, весёлой, в отличие от вигов в Каменке, которые всегда были угрюмы, подозрительны и закрыты.

– Не совсем, – уклончиво ответила она, – живу с родителями, на маяке. Твои родители приехали вместе с тобой?

– Нет, – резче, чем следовало, ответила я, – мои опекуны, – я сделала акцент на последнем слове, – остались в деревне.

– Прости, не хотела тебя обидеть, – огорчилась девушка. – Мои приехали со мной. Дедушка с бабушкой очень настаивали, чтобы родители приехали в гости. Ой, забыла, – девушка хлопнула себя по лбу, – я не представилась. Меня зовут Отталия нье' Шатрофф, можно просто Тали.

– Одалинн нье' Кланис. Линн.

Справа послышался шум отодвигаемого стула. Мы с соседкой повернули головы. За соседний стол сел рыжеволосый веснушчатый юноша. Он тоже с любопытством осматривался. Увидев нас, он поздоровался:

– Здравствуйте, я Лерсано нье' Оалу.

Мы представились в ответ.

– Ты с планеты или с маяка? – дружелюбно спросила юношу моя соседка.

Он, не стесняясь, внимательно осмотрел нас, а потом немного мрачно ответил:

– С маяка.

Я уже хотела попросить рассказать про маяки, как послышался гул голосов вокруг:

– Ректор идёт!

– Идёт ректор нье' Тарку!

Я и не заметила, как зал заполнился. Я повернула голову: по центральному проходу шёл привлекательный мужчина в парадном синем мундире. Его темно-русые волосы были собраны в низкий хвост, серые глаза спокойно осматривали зал. Снова послышались шепотки, на этот раз голоса были только женскими:

– Ах, какой красавчик!

Я оглянулась, но не увидела того, кто это сказал, зато заметила, как моя соседка нахмурилась, услышав эти слова. Тем временем мужчина поднялся на возвышение, подождал, пока гул голосов стих, и начал свою речь.

– Добрый день, господа абитуриенты, – произнёс он ровным, невозмутимым голосом. – Меня зовут Лунморт нье' Тарку. Я ректор школы навигаторов. Сегодня, в этот солнечный день, состоится первый экзамен для поступающих в нашу школу. Правила все знают, но позволю себе их напомнить: перед экзаменом необходимо выключить планшеты и коммуникаторы. Кто забыл, – господин нье' Тарку выделил голосом слово «забыл», – дополнительно в аудитории включатся глушители сигналов. На экзамен по математике отводится четыре часа. По истечении этого времени абитуриенты размещаются в общежитии. Хочу напомнить, – ректор сделал паузу, осмотрел зал и продолжил: – Выходить за территорию школы запрещено. Завтра состоится экзамен по астрофизике, послезавтра – сочинение. По итогам этих трёх экзаменов будут отобраны кандидаты, которых допустят к экзамену по физической подготовке. Будьте внимательными и вдумчивыми. Успехов!

Закончив речь, ректор слегка поклонился нам и зашагал к выходу из зала. На его место поднялся полный мужчина и объявил:

– Через пять минут включатся ваши считыватели. Для старта экзамена вам необходимо ввести своё имя. Не забудьте, у вас есть четыре часа.

Я полезла выключать планшет и коммуникатор.

– Прости, Писк, так надо, – прошептала я в микрофон коммуникатора.

Когда зажёгся экран считывателя, я быстро ввела свое имя и нажала «старт». Просмотрела задания. Их можно было делать в любом порядке. Я хмыкнула, согласно разработанной стратегии я должна была решить всё, смогу, а если на каком-то задании я запнусь, оставить его на потом и вернуться к нему позже. Через три часа я устало потёрла глаза. Кажется, справилась. Я осторожно посмотрела в сторону соседки. Она билась над задачей повышенной сложности. Я быстро пробежалась глазами по условиям и решению, которое Тали набросала на экране.

– Проверь коэффициенты, – еле слышно прошептала я. Та, не поворачиваясь ко мне, еле заметно кивнула.

Я бросила быстрый взгляд на наблюдающего за экзаменом: он ходил между рядами, заложив руки за спину. От нас он находился очень далеко. Я слегка повернула голову в сторону Лерсано: он застрял на простой задачке. Переволновался, что ли?

– Второе действие проверь, – тихонько шепнула я Лерсу. Он прикрыл на секунду глаза, а затем вернулся к задаче. Ага, понял, значит. Нажав кнопку «завершить экзамен», я покинула зал. Пора было заселиться в общежитие.

Все комнаты для поступающих располагались на втором этаже здания. Так как я одна из первых завершила экзамен, мне разрешили заселиться в любую пустую комнату. Я выбрала третью от входа на этаж. Открыв дверь, я вдохнула запах чистоты и свежего белья. Было приятно почувствовать, что о будущих смотрителях начинают заботиться ещё на этапе вступительных экзаменов. В комнате стояли две кровати и две тумбочки. На каждой кровати лежал комплект постельного белья. Я заправила постель, включила свой коммуникатор и полезла во всекосмическую сеть читать новостные каналы Франгаг.

 Раздался стук в дверь. В проём просунулась голова Отталии.

– Можно к тебе? – спросила она. – Я тут никого, кроме тебя, не знаю. Так что я спросила у коменданта, куда тебя поселили.

– Да, конечно, – ответила я и показала рукой на пустующую кровать.

Пока Тали складывала вещи в тумбочку, она болтала.

– Спасибо за подсказку. Действительно, нужно было применить другой коэффициент асимметрии. – Она достала зубную щётку, планшет, и начала застилать кровать. – Скажи, а как у тебя дела обстоят с астрофизикой?

Я немного скисла.

– Решу задачи школьного минимума, а вот с задачами, за которые дают больше всего баллов…, – я развела руками.

– Предлагаю и на следующем экзамене сесть вместе. Вдруг и у меня получится тебе помочь, – подмигнула она.

– Буду рада! – улыбнулась я и спросила: – Ты не знаешь, когда нас будут кормить?

Тали задумалась.

– Точно! Брат же говорил, что расписание кормёжки на доске объявлений на этаже. – воскликнула она. – Пойдём посмотрим?

Мы вышли из комнаты и направились к информационной доске с бегущей строкой. Оказалось, что обед мы все пропустили, но сейчас, чтобы не оставлять нас голодными, был организован ранний ужин. И ещё один приём пищи позже, вечером. Мы также узнали, что экзамен по астрофизике назначен на десять тридцать утра.

В столовой, набрав полные подносы еды, мы высматривали, за какой бы столик сесть, и заметили нашего рыжеволосого знакомого. Он сидел один и угрюмо ковырял ложкой своё жаркое. Рядом стоял чуть отпитый стакан компота.

– Можно нам за твой стол? – спросила я и выжидающе уставилась на пустые места рядом с ним.

Он поднял голову и удивлённо посмотрел на нас:

– Вы… вы правда хотите сесть со мной?

Мы с Тали практически синхронно кивнули. И поставили свои подносы на стол рядом с его. Ребята вокруг смотрели на нас с усмешками, некоторые откровенно смеялись.

– Чего это они? – непонимающе спросила я.

– Я полукровка, – ответил он, опустив голову.

– И что? – не поняла я.

– Да из какой ты деревни? – вспылил Лерсано.

– Из Каменок. Примерно в шести тысячах километров от столицы.

– А-а, – вяло протянул он, – тогда понятно. – Он снова хмуро уткнулся в тарелку.

– Господин нье' Оалу хотел сказать, что тут собрались снобы, радеющие за чистоту навигаторской крови, – раздражённо пояснила мне Отталия. – Они забыли, что ещё двадцать лет назад навигаторы почти исчезли как раса. И что даже не каждый сотый маяк имел возможность общаться с сородичами, а уж выбрать себе пару среди навигаторов стало почти невозможно. Они забыли, что мы до сих пор разыскиваем выжившие маяки. Но жизнь продолжается, и папа Лерса выбрал себе в пару не женщину-вига.

– Не знала, что всё так непросто в обществе смотрителей, – сказала я, искренне сожалея о том, что случайно подняла эту тему, – но я с удовольствием с тобой буду общаться, и сидеть за одним столом с тобой мне не зазорно. Я сирота с назначенными империей опекунами. Быть может, я такая же и только один из моих родителей был вигом.

– И я с удовольствием буду дружить с тобой, – поддержала меня Тали. От…, – она замялась, – от родителей я слышала, что император пытается искоренить такое отношение к смешанным бракам. И мои родители это поддерживают.

Парень повеселел и поднял на меня глаза.

– Спасибо. За это. И за помощь. Я переволновался. Задача была простая. Если надо будет помочь по астрофизике, держись рядом.

Тали рассмеялась:

– Ну вот и договорились. Будем держаться друг за друга.

Вернувшись в комнату, мы с Тали решили получше подготовиться к экзамену. А поболтать успеем и потом, когда поступим в школу. Иногда наше сидение в планшетах перемежалось вопросами:

– Ты принцип нье' Клюбвигса поняла?

– Как распределяются поля Сканитра по неправильным галактикам?

Когда мы закончили подготовку, то, по очереди приняв душ, наконец улеглись спать. Удивительно, но, несмотря на волнения прошедшего дня, уснула я быстро.

Следующим утром меня разбудил Писк.

– Вставай, сонный суп из физраствора, – проговорил он. – Твоя соседка в душе. Как только она выйдет, ты можешь его занять, потом завтрак, потом экзамен.

Позавтракав, мы с Тали прошли в тот же самый зал, в котором вчера проходил экзамен по математике. По дороге она спросила:

– Ну что, приснился жених невесте?

– Чего? – не поняла я.

Та удивлённо посмотрела на меня:

– Ты не знаешь присказку? Ну, ту самую: «На новом месте приснись жених невесте»?

Я помотала головой. Хоть наши деревенские девки любили гадать на суженого, такого они не говорили.

– А тебе приснился? – спросила я, чтобы скрыть замешательство.

Тали вдруг сильно покраснела и как-то резко ответила:

– Нет!

Я пожала плечами. Нет так нет.

В зале мы сели на те же места, что и вчера. Экзамен начался также: с введения имени и нажатия кнопки «старт». Сначала всё шло просто отлично. Первую задачу повышенной сложности я решила без проблем. Похожую мы разбирали с Писком. А вот над второй я билась уже полтора часа, и время стремительно таяло. Вариантов решений у меня было целых три, и даже ответы получались разумными, но мне казалось, что решение другое. Вдруг моё внимание привлёк звук справа. Это Лерс уронил стилус и полез его доставать, а когда выныривал из-под стола, быстро шепнул:

– Второе исключение из правила Рэнга.

Я заторможено смотрела на экран. Меня прошиб холодный пот. Я не помнила этого исключения! Правило помнила, а исключение – нет. Глянула на соседку слева. Та задумчиво водила рукой по столу. При этом её движение постоянно повторялось. Великий космос! Она же пишет невидимую формулу! Я присмотрелась. Так, скорость поглощения света чёрной дырой в кубе поделить на расстояние, пройденное светом в… Вспомнила!

Как только я записала формулу, всё встало на свои места и задача была решена. Я нажала кнопку завершения экзамена и вышла из зала. Устало побрела в комнату. Тали там не оказалось. Я завалилась на кровать и стала прорешивать задачи с экзамена в уме. Мозг всё время предлагал разные варианты решения и тут же отметал их. Я включила свой коммуникатор и рассказала ему о последней задаче. Он долго ничего не отвечал, а потом выдал:

– Задача решена неверно. – Я поникла. А Писк продолжил: – С академической точки зрения неверно. Но ты подошла к этой задаче нестандартным способом, возможно, тебе зачтут баллы.

Я поплелась на ужин, Тали все ещё отсутствовала. Набрав поднос еды, я плюхнулась рядом с Лерсом.

– Спасибо за помощь, – поблагодарила я его, – но Писк считает, что задача всё же решена неверно.

– Кто? – удивлённо спросил меня Лерс.

Я вытянула руку с браслетом коммуникатора.

– Знакомься, Лерс, это Писк. Писк, знакомься, это Лерсано нье' Оалу.

– Очень приятно, – раздался голос моего компьютера.

Рядом поставили ещё один поднос, это наконец объявилась Тали.

– Родители приезжали сюда, – ответила она на наш немой вопрос.

Поужинав, мы снова разбрелись по комнатам. Остался ещё один экзамен, по итогам которого будет проведён первичный отбор. Я нервничала. Гуманитарные науки не были самой сильной моей стороной. Я не представляла, что буду делать, если попадётся тема, по которой мне нечего будет сказать. Например, про древнего философа Элефинов, какого-нибудь Очуметькакогониэля Элейского и его обет безбрачия. Или про то, о чём он думал, когда писал «Прекрасный день. Не устану смотреть, как синекрылая бабочка порхает с цветка на цветок». Может, этот Ниэль наелся каких-нибудь растений, когда писал свои трактаты? Нье' Човдж мне такие растения показывал. Глюки обеспечены на несколько суток!

– Тебе нужно успокоиться, – устав смотреть на мои метания и нервозность, сказала Тали.

– Не могу. Ненавижу сочинения!

– Ты же наверняка составила заготовки.

Я кивнула.

– Просто повтори их. Отвлечёшься.

Я решила последовать совету Тали. Заготовки для сочинений я знала наизусть, вплоть до знаков препинания. Но это подействовало, и я немного успокоилась. И вечерний душ подействовал умиротворяюще.

Утром я встала бодрая. Усталость вчерашнего дня прошла, и мысли снова были позитивными. До момента, когда я вошла в зал для проведения экзамена. Я ввела своё имя и нажала кнопку «старт». На экране было предложено пять тем на выбор. Я быстро пробежалась по ним глазами и чуть не расплакалась от счастья. Среди них была тема, которую мы усиленно готовили с искином! Звучала она немного иначе, но суть её оставалась прежней.

Итак, у меня было четыре часа для написания сочинения на тему «Какой бы протокол вы предложили в действующую систему протоколов. Проанализируйте систему имеющихся по этой теме нормативных актов».

Последнее оказалось сюрпризом. На анализе действующих протоколов мы не останавливались. Конечно, Писк прогнал меня по всем пяти протоколам, действовавшим в отношении сирот, но досконально я их не заучивала. Пришлось выуживать из памяти всё, что было возможно. Через три часа я откинулась на спинку сиденья. В голове больше не было ни одной мысли. Я нажала кнопку «завершить экзамен» и вышла из зала. Через два часа мы должны были узнать, кто прошёл в следующий этап. Лерс и Тали вышли почти одновременно. Они были такими же уставшими, как и я, мы почти не разговаривали, каждый сидел, уткнувшись в свой коммуникатор. Видимо, они делились впечатлениями с родителями. А я пересказывала своему быстро саморазвивающемуся искину своё сочинение.

Наконец нас снова позвали в зал. Тот самый полноватый господин, нье' Ходсек начал зачитывать имена тех, кто был допущен к следующему туру. Он читал имена в порядке уменьшения начисленных за экзамены баллов. Вот радостно вспыхнул мой сосед, потом и соседка. А моего имени всё не называли. Сердце стучало быстро-быстро. Неужели всё зря? Побег из Каменки, бешеная подготовка последние две недели? Неужели я так и буду всю жизнь мыть полы и терпеть побои? И лучшее, что будет в моей жизни – редкие рейды?

– Нье' Кланис, – произнёс нье' Ходсек, а потом назвал ещё несколько имён. Список закончился. Пусть я оказалась в последней десятке, но я прошла. Прошла! Я выдохнула. Счастливая улыбка расцвела на моём лице.

Господин нье' Ходсек объявил:

– Для желающих из числа тех, кто допущен к следующему экзамену, после ужина пройдёт собеседование по необязательным предметам.

– Я схожу, надо зарабатывать баллы, – я улыбнулась Тали и Лерсу. – А вы?

– Нет, я не готовилась, надеялась, что наберу достаточно баллов на первых трёх, – ответила Тали.

– И я не собирался, – поддержал её Лерс.

Вместе мы ввалились в столовую. За едой я кратко рассказала, с какой темой я иду на собеседование.

– Ты действительно его собрала сама? – недоверчиво спросил Лерс. – И написала программу для искина на планшете?

Я кивнула.

– Ну тогда тебе и в самом деле будет полезно сходить на собеседование.

После ужина я направилась к небольшому классу, в котором проходило собеседование по теме «Робототехника и программирование искинов». Я оказалась третьей желающей. Собеседования предыдущих вигов, судя по их унылым лицам, прошли неудачно. Пожала плечами: я уже прошла в следующий тур, так что собеседование, по сути, ничего не значило, просто в случае чего добавило бы мне очков в рейтинговой таблице.

– Проходите, – крикнули из-за двери.

Я положила ладонь на ручку двери, нажала на неё, вошла в кабинет и остолбенела. В классе сидел зверь. То есть нет, не зверь, то есть и зверь, и гуманоид в одном лице. Тёмно-серые пушистые уши, тёмные когти на кончиках пальцев. Лицо в целом симпатичное, немного жёсткое, на губах усмешка. И это существо ехидно заговорило:

– Проходи, я не кусаюсь. Пока.

Я чуть было не выскочила за дверь.

– Ты никогда не видела таких, как я? – Я кивнула, не в силах сказать ни слова. Его жёлтые глаза внимательно осматривали меня. – Если сдашь завтра физподготовку – насмотришься, – он клыкасто улыбнулся, а я сглотнула. Великий космос, ещё и клыки! – Твоё имя, и откуда ты.

– Нье' Кланис, – сказала я и тут же поправилась: – Одалинн нье' Кланис. Из Каменки.

Существо что-то быстро набрало на планшете, стуча по экрану когтями.

– Ты издалека… Пожалуй, я представлюсь. Кинур Ваадрис, преподаватель робототехники и программирования искусственных интеллектов школы навигаторов. На первом курсе моих предметов не будет. Они начнутся со второго. Но я набираю факультативные группы первокурсников, из тех, кто понравился мне на собеседовании.

– Очень приятно, господин Ваадрис, – сказала я, чтобы разбавить возникшую неловкую паузу.

– Расскажи, почему ты выбрала собеседование по этому направлению, – попросил он.

– У меня получается чинить вещи, – я прикусила язык. Мой ответ нельзя было назвать остроумным.

Одна бровь Ваадриса поднялась:

– И ты решила, если ты чинишь и программируешь чайники, то можешь прийти на собеседование по этому направлению?

Это прозвучало так надменно! Я разозлилась.

– Нет. Я не только чиню чайники, ещё чиню платы, перепрограммирую для оптимальной работы бытовые приборы, – отрезала я. – И ещё я сама собрала коммуникатор и написала к нему программу искина.

И показала на свою руку. Глаза моего собеседника зажглись азартом.

– Покажи!

Я обратилась к искину:

– Писк, ты не будешь против, если тебя посмотрит господин Ваадрис?

– Нет. Это честь для меня, – ответил мой коммуникатор, – господин Ваадрис один из ведущих специалистов в своей области, и тебе, Линн, очень повезло, что у тебя будет такой преподаватель. Все мои микросхемы готовы расплавиться от удовольствия общения с этим господином.

Я открыла рот. Закрыла, но потом всё же спросила:

– А ты откуда знаешь о господине Ваадрисе?

– Пока ты готовилась к экзаменам, я собирал данные по собеседованиям.

– Почему мне не сказал? – удивилась я.

– Ты не спрашивала, – немного обиженно ответил Писк.

Господин Ваадрис смотрел на нас с лёгким прищуром.

– Искин, саморазвивающийся, с эмоциональной надстройкой? – задумчиво произнёс он. – Любопытно.

А потом он начал гонять меня по теории робототехники, программированию железа. Знаний оказалось катастрофически мало. Я всё больше краснела и заикалась.

– Ну что ж, – сказал Кинур Ваадрис, закончив задавать мне вопросы, – теорию ты почти не знаешь. Всё, что ты делаешь, ты делаешь скорее по наитию. Но потенциал хороший. Если поступишь, приглашаю тебя в свою факультативную группу.

Я смогла только кивнуть.

Вернувшись к себе, я увидела, что в нашей комнате гости. Лерсано нье' Оалу сидел на моей кровати и оживлённо болтал с моей соседкой. Заметив меня, они оба посмотрели на меня вопросительно.

– Ну как?

– Знаний мало, зачли только то, что есть практические навыки. Господин Ваадрис пригласил к себе в факультативную группу, – уныло отчиталась я.

Лерс потрясённо смотрел на меня.

– На собеседовании был сам Ваардис? – он встал, подошёл к двери, постучался об неё головой. – Какой же я дурак! Не пошёл на это собеседование. Кинур Ваадрис редко приезжает на экзамены. Если бы я знал! Тебе повезло, что он пригласил тебя в группу.

Он забегал по комнате. Потом остановился. И жалобно попросил:

– Ты можешь его попросить дать мне шанс влиться в его группу?

Я рассмеялась, глядя на его несчастный вид:

– Если поступлю, то попрошу его поговорить с тобой. Теперь шагай к себе, у нас завтра следующий экзамен.

***

Утром нас разбудили рано. После лёгкого завтрака шеренга из семидесяти шести будущих кадетов выстроилась на полигоне во внутреннем дворе школы. Всё тот же полный господин нье' Ходсек объяснил нам порядок прохождения экзамена:

– Сейчас вы должны будете пройти полосу препятствий. Максимальное время, которое вы можете затратить на её прохождение – тридцать минут. Все, кто не уложится в тридцать минут, будут считаться выбывшими. Чем быстрее вы пройдёте полосу, тем выше будет ваш шанс поступить. Каждый этап полосы отслеживается, если там, где нужно будет пройти по бревну, вы будете бежать рядом с ним, заработаете штрафные очки. Удачи!

Испытание началось. Стартовали по очереди, каждые две минуты. Вот настал и мой черёд. Сначала я бежала по ровной утоптанной дорожке, это не было для меня проблемой. В походах в рейды чего только не случалось. Потом ровная дорожка кончилась, пришлось бежать по песку, затем дорожку перегородила сеть. Нужно было перелезть через неё, цепляясь за ячейки. С этим я тоже справилась. Лазать по деревьям оказалось сложнее. Снова бежать, теперь по крупным камням. Это тоже оказалось непросто: приходилось прыгать по ним. Траектория получилось кривоватой, но ничего, камни остались позади. Моё дыхание пока даже не сбилось. После камней снова показалась утоптанная тропинка, и я смогла ускориться. О! Обещанные брёвна. Надо было взбежать на бревно по другому, наклонному, и постараться не упасть в грязь под ним. На бревно я поднялась быстро, но чуть не свалилась с него от испуга: в грязи кто-то копошился. Оказалось, это те, кто всё же упал, теперь выбирались оттуда. Я побежала дальше. Ого! Вот это фантазия! Перед глазами предстал целый верёвочно-бревенчатый комплекс. Мне предстояло залезть вверх по бревну, обхватив его руками и ногами, пробежать по качающемуся мостику из канатов, схватиться за перекладину и спрыгнуть вниз. Было страшновато, но я так хотела в эту школу! Еле сдержав крик, я прыгнула. Внизу оказались маты, и. когда я приземлилась, то почувствовала, как сжались и распрямились в них пружины. Уф!!! Я двинулась дальше. Снова препятствие, на этот раз – стена из гладкого оструганного дерева. Под стеной кто-то тщетно пытался влезть на неё. Я присмотрелась – это же… Разогнавшись, я с силой оттолкнулась ногами от земли, прыгнула и зацепилась руками за верхний край стены, подтянулась, закинула ногу и оказалась наверху. Снизу на меня обалдело смотрел Лерсано. Я свесилась со стены:

– Быстро отходи, разгоняйся и прыгай, я помогу!

– Ты потеряешь время! – отчаянно крикнул он.

– Мы уже его теряем! Ну же! – крикнула я в ответ.

Он разбежался и прыгнул, сила прыжка оказалась небольшой, но я успела схватить его за руку. Еле-еле, но я удержала его, и, убедившись, что он схватился за верхний край, спрыгнула с другой стороны преграды и побежала дальше. Один раз оглянулась: Лерс бежал следом за мной. Молодец.

Я подбежала к очередному препятствию: над лужей из грязи была натянута сетка, под которой мне нужно было проползти, не коснувшись её. иначе я заработала бы штрафные очки. Плюхнувшись на живот, я прижалась как можно ближе к земле, опустила голову и поползла. Грязь заливалась мне в уши, за воротник. Хорошо, что коммуникатор я предусмотрительно оставила в комнате. Выбравшись из-под сетки, я, не обращая внимания на холод и капли грязи, стекавшие с меня, на крейсерской скорости бросилась к финишу.

– Семнадцать минут двадцать две секунды, – объявил механический голос мой результат.

Мне очень хотелось упасть на траву, как это сделали некоторые другие, но я не стала. Нье' Човдж говорил, что после такого бега надо походить и поразмахивать руками. Резко останавливаться нельзя.

После того, как бег закончил последний кандидат в кадеты, нас выстроили в шеренгу и объявили результаты. В этот раз мой балл был в десятке первых!  Нье' Ходсек громко произнес:

– Господин нье' Лаверлье! Шаг вперёд.

Из нашей шеренги вышел симпатичный подтянутый юноша.

– За то, что вы столкнули с преграды господина нье' Оалу, вы лишаетесь права поступления в школу навигаторов в этом году. – Одалинн нье' Кланис, шаг вперёд.

Я вышла вперёд, охваченная ужасом. Попыталась вспомнить, был ли в правилах прохождения дистанции запрет помогать другим.

– За помощь другому госпоже нье' Кланис начисляются дополнительные баллы. И это делает её балл за этот экзамен самым высоким. – Нье' Ходсек помолчал и добавил: – Раса навигаторов малочисленна. Если мы не будем помогать друг другу, если будем топить друг друга, мы никогда не возродимся, и нас будет легко уничтожить.

Тот юноша, которого отчислили за неблаговидный поступок, громко и со злостью произнес:

– Мы никогда не возродимся, если такие как этот полукровка будут смотрителями. Что он сможет? Держать две червоточины? Да он займет место кого-то более талантливого! Вы хоть знаете, кто мои родители?!

– Знаем. Им и ректору нье' Тарку отправлена запись вашего, господин нье' Лаверлье, экзамена. – Нье' Ходсек был спокоен. – Итак, господа, все, кого я назову, зачислены в школу. Остальные – отправляются в общежитие собираться. До ужина вам необходимо покинуть территорию. Те, кто зачислен, задержитесь, вам будут даны дальнейшие инструкции.

Он начал зачитывать имена. Моё в этом списке оказалось первым. Я закрыла глаза. Я поступила! Тали и Лерс тоже. Всего на первый курс школы навигаторов зачислили тридцать четыре вига.

– А теперь – обещанные инструкции. Завтра элейские медики осмотрят вас. Медицинский осмотр обязателен для поступивших. Выход за территорию запрещён. Всё, что вы хотите забрать с собой, ваши родственники могут привезти завтра. Послезавтра после обеда мы вылетаем в школу. Поздравляю с зачислением.

Когда все стали расходиться, я подошла к господину нье' Ходсеку.

– Мои опекуны живут в шести тысячах километрах от столицы. – Могу ли я выйти за территорию хотя бы в ближайший магазин, чтобы купить всё необходимое?

– Сожалею, госпожа нье' Кланис, выход за территорию запрещён, – сказал он и, увидев, как я огорчилась, добавил: – В школе, через сеть, вы сможете заказать всё, что вам потребуется. Это не запрещается уставом школы.

Я кивнула и пошла в общежитие. Новость о зачислении мы встречали грязные после полосы, и теперь подсохшая грязь кусками отваливалась от одежды, кожи, волос. Что ж, придётся новую одежду покупать уже на станции. А в школу лететь в том, что есть.

Глава 4

Рэн

Мы с Валом зашли в аудиторию и заняли свободные места. Лекции профессора Фэйлионисса действительно были скучными. Многие старались сдать этот предмет экстерном, а свободное время посвятить выбранным специализациям.

Мне на лекциях по психологии рас в целом было интересно. Иногда, когда профессор был в настроении, нам доставались интересные сведения, которые выходили за рамки учебной программы, и сведений из всемирной сети. Например, про зависимость аринцев от водоросли раумипунус, которая растёт в единственном месте на их планете. И это место охраняется, как не охраняется губернатор планеты и их жемчужный фонд. Единожды попробовав на вкус это морское сено, местные сходили с ума: они переставили есть, пить, одеваться, размножаться, думать. Они не хотели ничего, кроме одного – съесть хотя бы ещё травинку. Несколько тысячелетий назад их мир чуть не погиб из-за этого, но нашлись особи, которые уничтожили практически все плантации этой водоросли. Примечательно, что несколько кустиков этой водной зелени они всё же решили сохранить. И сейчас самых безжалостных преступников приговаривают к поеданию этой водоросли в течение месяца. Те чаще всего предпочитают покончить с собой. Аринцы не распространяются о своей слабости, более того, стараются вычищать из всекосмической сети всю информацию об этом. Ещё бы, несмотря на то, что водоросль надёжно охраняется, могут найтись умельцы добыть частичку этого аринцкого наркотика, и тогда из расы можно будет вить верёвки, подсадив на эту траву верхушку правления планетой. Интересно, откуда профессор Фэйлионисс смог об этом узнать?

Или вот тарийцы. Довольно воинственная раса. В прошлом, так как мужчины много воевали и часто погибали, иногда на целый город их оставалось всего несколько. Женщины сами должны были добывать пропитание, управляться с хозяйством, не забывая при этом заботиться о потомстве. А ведь их цивилизация ещё только развивалась. И именно женщины толкали научный прогресс в этом мире, ведь им было нужно облегчить свою тяжёлую жизнь. Немыслимо, но при таких условиях в обществе сохранился патриархат. А вот малоизвестный факт о расе – тарийские мужчины очень привязаны к матери и подчиняются ей беспрекословно. Лишь к тридцати годам связь тарийца с родительницей ослабевает, и мужчина может выбрать себе супругу.

Вот и сегодня я в пол-уха слушал лекцию об особенностях погребальных традиций мира лашес (об этом есть и в учебнике), а сам ждал того самого момента, когда профессор одернет свою мантию, сядет на стул и привычно, посмотрев на нас исподлобья, скажет:

– Это все лирика, господа студенты, а вот если копнуть глубже, у рассматриваемой на сегодняшней лекции расы…

И начнётся совсем другая лекция. Живая, интересная, со множеством примеров.

Увы, сегодня профессор был не в настроении. И «сладкого» нам не досталось. Вздохнув, я взял планшет, и мы с Валом разошлись по разным аудиториям. У него начинался коллоквиум по синтезу универсальных антибиотиков. А у меня следующие четыре часа должен был быть практикум по амниотическим капсулам.

Судя по маниакальному блеску глаз профессора Желирен на прошлом занятии, сегодня нам предстояло нечто незабываемое. В расписании, вместо обычной аудитории, значилась аудитория на минус пятом этаже. Там бывать ещё не приходилось, и у меня возникло нехорошее предчувствие. Спустившись в эту аудиторию, я чуть не раскрыл рот, как и большинство моих сокурсников. Огромная, освещаемая холодным светом потолочных светильников аудитория, была заставлена длинными рядами металлических столов, накрытых тканью, под которой угадывались какие-то детали разных размеров. Между рядами столов в полу имелись постаменты, от которых тянулись разнообразные провода и трубки.

– Ну почему же вы встали в дверях, не стесняйтесь, проходите, каждому студенту по столу, – ласково сказала профессор, и от этого у меня по коже побежали мурашки. – Сегодня у нас практические занятие, называется «собери конструктор». Если вы внимательно изучили методичку, которую я вам выдала две недели назад, то проблем со сборкой быть не должно.

Конечно не должно, методичка была очень подробной и содержала триста сорок два листа с описанием сборки амниотической капсулы. Я изучил методичку и нашел её интересной. Она называлась «Сборка амниотической капсулы в полевых условиях», но там всё было так досконально разжёвано, что её можно было бы назвать «Амниокапсула для чайников». В конце методички был совет собирать и разбирать капсулу при любой возможности. Очень нужный совет, с сарказмом подумал я. Несомненно, у каждого уважающего себя студента ММР должна быть под кроватью в комнате общежития своя амниотическая капсула для постоянных тренировок. Рекорд по сборке принадлежал конечно же нашей профессорше – пятнадцать минут. Он держался уже двенадцать лет, и ещё никто не смог побить его. Уверен, мы не раз вспомним эту методичку во время работы на маяках.

Со всех сторон раздались горестные стоны. Я тоже не был рад. Работа предстояла довольно грязная.

– Процессор Желирен, – обратился к преподавателю кто-то из студентов, – вы бы предупредили, мы бы хоть оделись в подходящую одежду!

Профессор, худенькая невысокая элефина со вздёрнутым носиком и огромными зелёными глазами, хищно улыбнулась. От этой улыбки нам захотелось сделать шаг назад.

– Студент Ливрье, вы полагаете, что в непредвиденных условиях раненый будет ждать, когда вы переоденетесь? Будете смотреть, как гаснет жизнь в глазах смотрителя маяка и при этом приговаривать: «Погоди, не умирай, я только переоденусь, помою руки и вообще, слетаю за помощью»?

Студент Ливрье затрясся от страха. Про крутой нрав профессора Жилирен мы знали не понаслышке.

– Студент Ливрье, если вы соберёте свою амниотическую капсулу в первой пятёрке студентов, так и быть, ваши слова не буду отражены в вашем личном деле.

Бледный Ливрье кивнул, метнулся к ближайшему столу, сдёрнул ткань с частей капсулы и приступил к работе. Профессор умела мотивировать.

Я занял свой стол, аккуратно свернул ткань и потратил некоторое время на изучение всего, что лежало передо мной. Уже после беглого осмотра стало понятно: деталей и сборочных единиц тут больше, чем на одну капсулу. Я хмыкнул: задание стало интересным.

К концу третьего часа радости поубавилось. Я не был уверен в правильном расположении двух датчиков. Профессор испытывала работоспособность капсулы очень простым и действенным способом. Она разрезала ладонь студенту и предлагала лечь в собранную им капсулу. Если капсула была собрана верно, через три минуты нахождения в ней следа от пореза не оставалось.

Пара деталей, имевшихся на столе, не давала мне покоя. В голове шевелилась смутная мысль, что если рассверлить отверстие в одной детали, присоединить шланг с раствором и добавить датчик состава жидкости на вторую деталь, то, возможно, капсула станет универсальной. То есть в ней в течение короткого периода можно будет транспортировать и существ, для которых родной средой обитания является жидкость.

– Так-так-так, – услышал я за спиной голос профессора, – Арэниэль Вардис, что я вижу?

– Универсальную капсулу? – осторожно вопросом на вопрос ответил я.

– Я бы сказала – её вариацию. Недочёты видите? – задала вопрос Жилерен.

– В этих условиях доработать некоторые детали не представляется возможным, но если сделать чертежи и добавить вот тут резьбу, а тут – ещё один канал и датчик концентрации азота, то капсула точно будет рабочей, – отрапортовал я.

– Итак, студент Вардис, теперь это ваша курсовая работа: доработать детали капсулы, описать проведённую работу, провести испытания. Если справитесь, запатентуете изобретение. Такой модификации капсул ещё не было. А теперь вашу руку, студент.

И она сделала мне длинный и довольно глубокий разрез.

После этого практикума я возвращался в общежитие грязный от смазки и крови, которая все же успела накапать на мои штаны, но довольный. Учёба в университете редко приносила мне настоящее удовольствие, хотя в основном учиться мне нравилось. Я вздохнул. Одежда была безнадёжно испорчена. Оставалось её только выкинуть. Моего заработка в качестве ночного фельдшера в клинике студенческого городка не хватало на все мои нужды. Я специально не брал денег со счёта, на который ежемесячно поступала сумма от моей семьи. Обида на них всё ещё была жива.

Теперь, когда я шёл переодеваться, я думал о том, как мне не хватает моего гравёра и хоть какого-нибудь камня. Я даже готов был шлифовать камни руками… но без гравёра ничего дельного не получилось бы. Его мне пришлось оставить дома. Таково было условие договора.  Эх, а ведь за этой работой мне проще думалось, легче приходили решения… Задание профессора Жилерен было интересным и очень перспективным. Патент на изобретение мог дать мне финансовую независимость от рода. Нет, я уже не мог отказаться от своего слова, и я должен был закончить учёбу и отработать пять лет на треклятом маяке. Но я знал, что потом мне понадобятся средства на обучение тому, что мне действительно нравится, на путешествия, на жизнь…

***

Следующей парой была физическая подготовка. Одним из обязательных требований при поступлении на маяк было наличие превосходной физической формы у элефина. И в университете к этому подошли очень серьёзно. Кроме тренировок на выносливость, обучения владению бластером и навыкам рукопашного боя, мы учились владеть холодным оружием. И в этот раз тренер Квардиго обещал показать нам кое-что интересное.

Квардиго – один из многих иномирцев, преподающих в нашем университете. Высокий, жилистый желтокожий гуманоид с тёмными длинными волосами, всегда забранными в косу. Его глаза, напоминавшие две узкие раскосые щёлочки, казалось, замечали всё.

Мы сидели на матах в одном из спортивных залов университета, а Квардиго демонстрировал нам нечто из ряда вон выходящее. Он танцевал! Это был танец с элейским клинками. Опасный, жёсткий, красивый танец. Учитель плавно перетекал из одной стойки в другую, делал выпады, развороты и прыжки. И всё это с немаленькими клинками в каждой руке.

Я заворожённо смотрел на это действо и вдруг понял: хочу уметь также.

– Берём тренировочные палки и становимся в шеренгу! – сказал Квардиго, с улыбкой глядя на наши обалделые лица, и быстро добавил, увидев, как кто-то открывает рот, чтобы задать вопрос: – Да, девы тоже.

Через два часа мы выползли из спортивного зала. Сначала мы разучивали защитную стойку. А потом эту стойку отрабатывали. Сперва в парах, а потом с учителем. Не было ни одного студента, кому бы не достался позорный шлепок по мягкому месту.

Прощаясь с нами, Квардиго сказал:

– Тренироваться с клинками будете три раза в неделю, но не забываем про бассейн и бег. Без них зачёта не будет.

Со всех сторон послышались вздохи.

Вернувшись к себе, я принял душ и отправился в столовую. Учащиеся в университете были на полном обеспечении. Большинство из них могло себе позволить питаться вне стен университета, но плотный учебный график не позволял отлучаться за стены учебного заведения даже на обед. Поев, я снова отправился в комнату и просмотрел задания на завтра. Основную часть я собирался сделать вечером.  А с шести до десяти у меня было назначено дежурство в клинике университета. Хлопнула дверь.

– Ого! Квардиго сегодня зверствовал? – спросил меня вернувшийся Вал.

– В рамках обычного, – пожал я плечами. – У тебя занятие у него завтра? – спросил я и, дождавшись его кивка, добавил: – Вот завтра и прочувствуешь.

– Ты дежуришь сегодня? – уточнил сосед.

Я кивнул.

– Слушай, а ты можешь подежурить до одиннадцати? А то ко мне придёт такая конфетка… Я пообещал ей помочь с рефератом…, – подмигнул Вал.

– Могу, – усмехнулся я, прикидывая, какое задание можно будет сделать в ординаторской, пока сосед будет «оказывать помощь» своей знакомой.

– Только не увлекайтесь, в половине двенадцатого я буду тут. Мне ещё к завтрашнему готовиться.

– Рэн, какой же ты скучный! – рассмеялся Вал. – Заведи себе подружку, жизнь будет веселее.

– Я не против, – хмыкнул я, – только они не заводятся, если в карманах пусто.

Я немного слукавил. Конечно, девушки у меня были, но это был просто секс без обязательств. После тяжёлых дежурств в клинике мы иногда… снимали напряжение.

Вал не знал о причинах, побудивших меня поступить на ММР, и, что было приятно, не лез мне в душу. Иногда он был шумным и назойливым, но в целом мы умудрялись мирно сосуществовать уже три года.

– Слушай, Рэн, какие планы у тебя на каникулы? – внезапно спросил меня Вал.

– Пока не думал. Возможно, возьму практикум по акушерству или криозаморозке. А у тебя?

– А мы собираемся с родителями на Арин. Длинные песчаные пляжи, гонки на стайнилах, экскурсия на остров, где принцесса навигаторов провела два дня, когда её стайнила сожрал флюбунт, – сосед мечтательно закатил глаза, закинув руки за голову и закинув ноги на стол.

– Успехов! Ты же, если что, покажешь этому флюбунту? – подначил я соседа.

– Обижаешь! – воскликнул Вал. – Сражу его своим обаянием!

Я рассмеялся и вышел из комнаты. Мне предстояло дежурство. Я был уверен, что почти вся моя группа придёт ко мне просить заживить синяки и ссадины, полученные на тренировке, хотя они знали правила: эти травмы, как выразился Квардиго, должны были пройти сами, иначе они не дадут воспитательного эффекта и не подстегнут студентов уворачиваться от ударов его палки.

Порядок в клинике был следующий: сначала поступивших осматривали студенты, и это шло им в счёт общей практики, затем назначение студента проверял сертифицированный врач. В сложных случаях приём сразу вёл специалист, студенту же позволялось ассистировать.

Первым ко мне поступил первокурсник. Я хмыкнул. Бедняга не успел увернуться от хищного цветочка в оранжерее, и тот цапнул его за плечо.

В оранжерее университета растут только те растения, которые могут принести пользу. У кусающегося цветка, например, есть выделения, которые оказывают на элефинов интересное воздействие: в зависимости от возраста цветка, элефин получает такую дозу эндорфина, что от счастья начинает или глупо улыбаться и пускать слюни, или вообще может впасть в кому. Насчёт пользы этого цветка – вопрос спорный, но в оранжерее он растёт, значит зачем-то нужен, может, просто как учебное пособие.

Студенту повезло. Цветок был только распустившийся, концентрация эндорфина оказалась невелика. Поэтому сначала я ввёл антигистаминное, потом промыл рану и наложил скобки. Рана была не такая серьёзная, чтобы потребовалась амниотическая капсула: немного поболит, зато студент в следующий раз будет смотреть в оба во время практики в оранжерее.

Следующей ко мне поступила элефина с четвёртого курса. Вывих во время тренировки по бегу. Такие травмы нам разрешалось лечить самостоятельно. Я предупредил её, что будет неприятно и что я на счёт «три» произведу манипуляцию. Бледная дева кивнула и закусила губу. Я вправил ей ногу на счёт «два». Она вскрикнула, ругнулась, а потом покрутила ногой, улыбнулась, поблагодарила меня и вышла.

Затем была второкурсница. Она осторожно баюкала явно раненую руку. Идти ей помогал элефин. Дева оказалась жертвой доброты – отгоняла от гнезда с птенцами кикса, небольшого хвостатого пушистого хищного зверя. Киксы отлично лазили по деревьям, а вот элефина – нет. Она не удержалась на ветке и упала. Хорошо, что забралась невысоко, иначе повреждений было бы больше. Я диагностировал перелом и направил сообщение дежурившему сегодня сертифицированному медику. Самостоятельно помещать пациентов в амниотическую капсулу и назначать лечение переломов у меня пока права не было. Под присмотром старшего я настроил работу капсулы. Второкурснице нужно было провести в ней всю ночь.

Потом ко мне пришёл первый сокурсник. Ну наконец-то. А то я уже начал волноваться.

– Рэн, привет, – бросил он.

– Привет, Сэйн, виделись же сегодня.

– Ну, ты же знаешь, зачем я тут? Давай ты мне быстро залечишь ссадины? У меня завтра свидание, – жалобно протянул сокурсник.

– Сэйн, не могу. Правила, – я развёл руками. – А синяки украшают мужчин. Расскажешь своей деве, что победил на тренировке Квардиго, и считай, свидание удалось.

– Вот ты всегда так, только лишь бы отшутиться, – заныл он.

– Сэйн, я обработаю раны, а залечить их ты можешь сам. Если бы ты внимательно слушал речь Квардиго о предупреждении травм на его занятиях, то ещё днём предпринял бы меры, уменьшающие риски образования синяков.

Сокурсник вздохнул и закатал штанину. Ранки были неглубокие, но синяки уже наливались синевой. В общем-то, ничего страшного.

Ещё несколько моих сокурсников пришли ко мне за вечер. Разговор был примерно одинаковым. Девчонок, конечно, мне было жаль. С такими украшениями на ягодицах и бёдрах им ходить в бассейн было неприятно. Я отшучивался, предлагал назначать свидания после того, как они начнут уворачиваться от ударов нашего тренера, или ходить плавать не в купальнике, а в водолазном костюме.

Я осмотрел всех, кто пришёл, – значительных повреждений не было. Кавардиго – профессионал, больше, чем было нужно для учебной тренировки, никого не травмировал. Возможно, мы могли бы однажды сказать ему спасибо.

Потом было затишье, и ко мне заглянула Кларенисса, студентка четвертого курса нашего же факультета. Периодически наши дежурства пересекались, и вовремя перерывов нам удавалось перекинуться парой шуток.

– Тренировка на элейских мечах? – спросила она сочувственно, кивнув на мои синяки. – Подлечить?

Я помотал головой и улыбнулся:

– Не стоит.

– Будешь кайту?

После не самого простого учебного дня я был не против выпить этого снимающего устлалось и немного ободряющего напитка из листьев и ягод кайтаны, невысокого кустарника, растущего в основном в гористой местности нашего исконного мира

– Давай, – ответил я.

Кларенисса меня заинтриговала. Раньше она никогда не предлагала попить этого приятного и весьма недешёвого напитка. Забегать между пациентами поболтать, забегала, а вот вместе кайтануть – нет. Она принесла термос, разлила по стаканчикам напиток и отпила из своего.

– Послушай, Арэниэль, – надо же, а я думал, она не знает моего полного имени, – ближе к сентябрю нас на несколько дней отправляют на Франгаг.

Я чуть не присвистнул. Знаменитая планета вигов, скрытая императором навигаторов, на полторы тысячи лет. И открытая семнадцать лет назад их принцессой. А Кларенисса продолжила:

– После поступления в школу навигаторов все кадеты должны пройти полное медицинское обследование. Нас направляют помогать.

– Удачи. Уверен, это будет полезный опыт, – ответил я, все ещё недоумевая, зачем она завела этот разговор.

– В группе, отправляющейся на Франгаг, есть ещё одно место. Ты сегодня впечатлил профессора Жилерен, и она посоветовала мне поговорить с тобой. Если ты согласишься быть в нашей группе, я порекомендую тебя куратору Флинксессу, именно он готовит группу к отбытию и сопроводительные документы, – выдала она то, для чего пришла.

Я молчал. Моё сердце радостно забилось – ещё бы, я уже три года нигде не был, кроме как на Элее, да и из стен университета старался не отлучаться. Я уже готов был прокричать «Да!», как Кларенисса, видимо посчитав мою заминку признаком сомнений, добавила:

– Соглашайся, группа будет на полном обеспечении, ещё и платить будут неплохо. Кроме этого, обещали экскурсию по столице.

– Согласен!

В то миг я решил, что завтра же начну заниматься курсовой Жилерен, изучать амниотические капсулы, криокапсулы и процедуры криосна. Акушерство никуда не денется.

***

На каникулах я занимался курсовой по амниотическим капсулам и проходил практику по криозаморозке. Профессор Жилерен устроила меня в элейский центр криотехнологий, где пациентов с травмами, несовместимыми с жизнью, срочно погружали в криосон, возможно, на века, пока не будет найден способ излечить их.

Вид этих пациентов чаще всего был устрашающим. Было непонятно, как с такими повреждениями в них ещё теплилась жизнь. Я не был брезглив и вида крови и открытых ран уже не боялся – неприятные штопки мы проходили ещё на первом курсе –, но даже меня иногда подташнивало от вида моих пациентов в криоцентре. К концу практикума я самостоятельно готовил пострадавшего, укладывал его в капсулу, подключал к датчикам и погружал в холод. Заведующий центром выдал мне рекомендации и спросил, не хочу ли я после службы на маяке прийти к ним работать.

– Спасибо за оказанное доверие, обязательно подумаю над вашим предложением, – ответил я.

Между сменами в криоцентре и клинике при университете и работой над курсовой, я читал всё, что можно было найти о навигаторах. Фликнесс, ответственный за отправку группы на Франгаг, скинул несколько справочников по анатомии вигов, их болезням.

Необычная раса. Когда я был совсем маленьким, мама рассказывала мне легенды о них, но в файлах Фликнесса всё оказалось интереснее и одновременно прозаичнее: из-за своих способностей виги стали невероятными снобами, пытались подмять межгалактический совет, грызлись между собой, подорвали власть императора, в общем-то неплохого мужика и правителя. В итоге для многих стали как бельмо на глазу, в том числе для религиозных фанатиков, которые из-за разобщённости расы смогли практически уничтожить навигаторов. Если бы не случайно найденная принцесса вигов, раса исчезла бы через шестьсот или семьсот лет. Как получилось, что принцесса выжила и нашлась, виги не говорят, они умеют хранить свои секреты.

Пока не было учёбы, я также мог проводить время на тренировках по владению элейскими клинками. Квардиго остался доволен:

– Рэн, ты уже давно перешагнул за необходимый минимум курса. Но если ты желаешь, мы можем продолжать тренироваться.

– Господин Квардиго, у меня нет средств на дополнительные тренировки, – я виновато развёл руками.

– Рэн, мы можем договориться, – ответил он. – Если ты выступишь за наш университет перед Днём смены года, готов тренировать тебя бесплатно.

– Это очень щедрое предложение, господин Квардиго, – улыбнулся я, – я выступлю за университет.

– Отлично! – загорелся Квардиго. – Последние восемь лет мы не выставляли бойца на клинках. Никому не было интересно. Я составлю план тренировок с учётом твоих подработок и занятий. Ах да, программу упражнений будешь продолжать и на Франгаг.

Он хлопнул меня по плечу и вышел из зала. Я тоже поспешил на выход. Надо было принять душ и показать новые чертежи профессору Жилерен. На выходе я столкнулся с сестрой. Факультет, на котором она преподавала, находился в другом конце здания университета, стало быть, она пришла сюда специально.

– Привет, – поздоровалась Катениль.

– Здравствуй, – настороженно ответил я.

– У тебя каникулы уже месяц, а ты ни разу не побывал дома.

– Я занят. Работаю в клинике, криоцентре, готовлю курсовую по амниотическим капсулам и пообещал Квардиго выступить на соревнованиях.

– Да, да, мы всё это знаем. Периодически родители отправляют запросы декану вашего факультета.

– Поводок так и остался, хотя удлинился, – не удержался я.

– Ты всё ещё злишься на них? – она нахмурилась.

Мне понадобились силы, для беспристрастного ответа.

– Ниль, я выполняю их волю. – Я сунул руки в карман, чуть наклонил голову. – Пока. Мне пора.

И пошёл в общежитие.

– Пока, – эхом донеслось мне в спину.

С курсовой работой я провозился практически до отъезда. Несколько раз показывал исправленные чертежи деталей профессору Жилерен, и она каждый раз находила в них изъяны. Наконец все недочёты были устранены.

– Неплохо, господин Вардис! – задумчиво глядя на мою работу, сказала профессор и достала из ящика стола бланк. – Я подписала заказ на изготовление. Отдайте его вместе с вашими чертежами в наше опытное производство. Детали отольют и отшлифуют примерно за неделю. Принесёте сюда, мы их установим, а пробовать будем после того, как вы вернётесь с планеты вигов.

– А…а на ком пробовать?

– На рыбках, – они кивнула на аквариум, который стоял в её кабинете.

– Вам их не жалко? – это был дурацкий вопрос. Нашёл, у кого такое спрашивать.

– Вот вам, студент Вардис, и нужно будет постараться, чтобы я не жалела, – она широко улыбнулась.

Через неделю я принёс в этот же кабинет изготовленные детали.

– Пошли в лабораторию, будешь устанавливать, – профессор Жилерен стремительно двинулась к выходу из своего кабинета.

С установкой и настройкой я провозился до вечера. Немного усталый, но довольный, отправился в общежитие. Нужно было собрать сумку перед отбытием на Франгаг. Тренировочные клинки, которые мне выдал Квардиго, брать запретили, что было ожидаемо. Зато можно было взять тренировочные палки, по весу и форме напоминавшие их. Упаковать их оказалось непросто, в обычный багаж палки не помещались, но я справился.

***

Утром, едва позавтракав, поспешил на инструктаж. Наша группа состояла из пяти студентов-элефинов, двух лицензированных врачей и нашего куратора, учителя Фликнесса.

– Через несколько часов мы с вами будем на Франгаг, – Фликнесс сделал паузу, чтобы насладиться нашими изумленными лицами. – Да, именно через несколько часов. Сначала мы поднимемся на орбиту Элеи, смотритель Маяка №267 откроет нам червоточину к нему. Там запланирована экскурсия, – он усмехнулся, – вы всё-таки будете работать на маяках, – затем нам откроют путь на материнскую планету навигаторов. – Фликнесс включил головидео и стал параллельно комментировать изображение. – Планета долгое время была скрыта. Нынешний император и императрица сделали это полторы тысячи лет назад. Нет, они не говорят, как они это сделали и как они прожили полторы тысячи лет, – пояснил он, увидев лес рук. – Из-за того, что планета была отрезана от обитаемого космоса, в развитии виги откатились назад. Перед тем, как планету скрыли, на неё было совершено нападение. Оно принесло огромные жертвы и разрушения. После того, как император и его супруга вернулись, на планете динамично идёт строительство, восстанавливаются все сферы. Элея активно помогает им в этом. Сейчас климат на Франгаг почти такой же, как и был несколько тысяч лет назад. – Куратор сделал глоток воды и продолжил: – В столице Франгаг элефины бывают, но всё же вас будут рассматривать. На бестактные вопросы внимания не обращать. Вы будете не ограничены по перемещениям, но ради вашей безопасности не ходите по одному, лучше вообще оставайтесь в школе. Схему города всем отправил на планшеты.

Наша группа загрузилась в катер университета и вылетела на орбиту. Через несколько минут прямо на орбите Элеи начала формироваться червоточина. Мы прильнули к иллюминаторам. Не каждый день видишь легендарный переход. Сначала формирующийся путь казался огромным плоским блином со слегка дрожащим контуром, затем плёнка круга стала дрожать сильнее и в итоге пропала, а мы увидели тоннель, на том конце которого зияло немыслимое пространство. Космос наоборот! В центре пространства висела огромная космическая станция: тонкая игла, расширяющаяся кверху, с четырьмя кольцами. Маяк! И сейчас мы неслись по этому тоннелю к нему.

Конечно мы знали, как выглядят маяки, нас всё же готовили к службе там. Но знать и видеть на картинках или видео – одно, а другое – видеть знаменитую станцию своими глазами! Впервые я подумал, что работать на такой, может быть, не так уж плохо. И тут же помотал головой, отгоняя эти мысли: я просто поддался всеобщей восторженной истерии.

Через десять минут мы уже выходили из шлюза. Нас встречал высокий мужчина с тёмными, слегка вьющимися волосами, зачёсанными назад. Одет он был в тёмные брюки, заправленные в высокие сапоги, и в тёмно-зелёный мундир военного образца.

– Навигатор нье' Арнес, смотритель маяка №267, – представился он. – Сейчас мы пройдёмся по основным помещениям маяка. Как вы знаете, маяки по большей части типовые, смотрители имеют право реконструировать и надстраивать их по своему усмотрению. Поэтому у моего маяка четыре кольца, а не три. Экскурсию начнём с трюма.

Больше часа мы ходили по станции. Какая же она была огромная! Господин нье' Арнес гордился своим исследовательским центром, поэтому мы зависли там надолго. Он рассказывал о назначении каждого прибора и всего оборудования, уточнял, что некоторые из них сделаны по его чертежам. Закончили мы в столовой, в центр управления нас ожидаемо не пустили.

– Предлагаю перекусить перед посещением Франгаг, – предложил нье' Арнес и показал на пищевой синтезатор. – Программа Элейских блюд загружена.

– Господин нье' Арнес, а вы женаты? – спросила одна из девушек.

Он рассмеялся.

– А я, признаться, ожидал, что вы спросите, сколько стоит мой супермикроскоп, – его улыбка стала грустной. – Нет, не женат.

Элейские девы зашептались между собой.

Спустя ещё час мы по червоточине летели к планете навигаторов. И опять мы прильнули к иллюминаторам. Перед нами была огромная планета зелёно-сине-коричневого цвета с белыми шапками льдов на полюсах. Через несколько десятков лет, когда растительность окончательно восстановилась бы, планета стала бы только сине-зелёной. Мы увидели две луны, на которых были видны постройки. Вокруг планеты, впрочем, как и вокруг Элеи, сновали корабли.

***

Наш катер сел в космопорту. И уже там мы погрузились в катер на воздушной подушке, который парил низко над поверхностью. Наша группа летела по улицам всё ещё строящегося города. Невообразимая смесь зданий. Старинный трехэтажный каменный особняк соседствовал с уходящим в небо зданием из стекла и бетона. А какой-то одноэтажный магазинчик с огромным торговым центром. Вдалеке мелькнуло величественное здание. Похоже, императорский дворец. Мы минули несколько садов, то есть через двадцать-тридцать лет это должно было стать прекрасными садами, а сейчас это были молодые деревья, высаженные в определённом порядке. Я улыбнулся. В порядке рассадки деревьев, кустов, расположении фонтанов чувствовалось влияние элефинов.

Наконец мы прибыли. Школа навигаторов находилась на окраине столицы. Она представляла собой двухэтажное здание, выложенное каким-то красноватым камнем. Высокие окна, черепичная крыша. Здание было ограждено высоким забором. Во внутреннем дворе виднелась обустроенная спортивная площадка. Я обрадовался: будет, где заниматься с клинками. Учитель Фликнесс показал на меня и ещё на одного парня.

– Вы монтируете и настраиваете амниотические капсулы. Остальные – обустраиваетесь в левом крыле общежития. Завтраки, обеды, ужины – в общей столовой, с молодыми навигаторами. – Видя наши ошарашенные лица, он усмехнулся и бросил: – Привыкайте!

Как только мы вошли в столовую, захотелось развернуться и покинуть помещение – головы абсолютно всех присутствовавших повернулись в нашу сторону. Юные навигаторы с жадным любопытством рассматривали нас.

– Ну и как прикажете есть под таким наблюдением? – еле слышно проговорила Кларенисса.

Пока мы набирали подносы, будущие смотрители нас рассматривали, а потом, когда мы сели за отведённые нам столы, осмотр как-то внезапно закончился. Они стали общаться между собой, то тут, то там раздавался смех. «Обсуждают нас и смеются», – подумал я. И сейчас же отбросил эту мысль. Видимо, посещение маяка меня зацепило больше, чем я того хотел, вот и начал думать, как двадцатилетний подросток.

После ужина я направился в медицинское крыло. Предстояла возня с установкой, настройкой и проверкой капсул. С ними мы провозились до ночи. Добравшись до комнаты, я уснул, едва донеся голову до подушки. Перед завтраком ещё нужно было потренироваться, иначе Квардиго с помощью этих тренировочных клинков оторвал бы мне голову и этими же клинками, как палочками для еды, которыми он ест, кажется, даже суп, вставил бы её мне в… Я хмыкнул, представив эту картину. Надел тренировочный костюм, схватил свои палки-клинки и вышел во внутренний двор, где был организован спортивный полигон. Несколько наших уже бегали по дорожкам, кто-то висел на брусьях. Я сделал разминку и взял палки. Сначала блоки, потом выпады, потом нанесение рубящих ударов в прыжке. Я кружил по площадке с мечами, отдавшись тренировке. Закончив, я наклонился за бутылкой с водой, а когда распрямился, покраснел. Наши закончили тренировку и стояли вокруг площадки, на которой я занимался. Подняв глаза на общежитие, я чуть не застонал от досады. Юные навигаторы прилипли к окнам. А у меня ведь был ещё комплекс упражнений на вечер.

– А ты не говорил о своих тренировках с клинками, – ко мне подошла Кларенисса, она как-то по-новому на меня смотрела.

– Квардиго попросил меня выступить на соревнованиях между университетами, – ответил я.

– О! Перед Днём смены года? – спросила она, и, дождавшись моего кивка, сказала: – Обязательно приду посмотреть.

Я натянуто рассмеялся:

– Я не переживу, если среди свидетелей моего позора будут знакомые.

– Уверена, никакого позора не будет. Квардиго не будет выставлять слабого бойца. Он что-то в тебе рассмотрел, – заявила она.

Вернувшись к себе, я быстро принял душ, переоделся и поспешил на завтрак. После начался медицинский осмотр.

Между элефинами распределили кадетов. Процесс в целом рутинный. Сначала я вбивал имя ученика в медицинскую базу данных навигаторов. Копировать эту базу нам было запрещено. Потом проводил внешний осмотр, дальше – просил раздеться до белья, и кадет ложился в капсулу на диагностику. После диагностики я должен был сообщить обследуемому, каково его состояние здоровья. Если диагностика требовала серьёзного погружения в лечение, то я направлял данные врачу, который должен был обсудить лечение с руководством школы навигаторов и родителями кадета. Я не был уверен, что кому-то может потребоваться серьёзное лечение. Большинство семей навигаторов могли позволить себе диагностику до поступления отпрыска в школу.

Я выглянул в коридор:

– Следующий!

В комнату вошёл невысокий худенький паренёк, он что-то сказал.

– Это твое имя?

Паренёк несмело улыбнулся:

– Нет, я поздоровалась. На элейском.

Я хмыкнул. Девушка, значит.

– В элейском нет такого слова

– Так я и думала, – ответила она, и, увидев, что я жду пояснения, сказала: – Так и думала, что в том, что нам преподавали в деревне на уроках элейского, ничего общего с элейским нет.

Я улыбнулся. Забавная девочка.

– Как тебя зовут?

– Одалинн нье' Кланис.

– Одалинн, раздевайся до белья.

Она покраснела. Но начала стягивать тунику. Я отвернулся и приступил к заполнению карточки Одалинн.

Повернувшись, я чуть не сломал глаза о выпирающие ключицы, рёбра, худые ноги. Под одеждой не было заметно, насколько истощена эта девочка. Вес её явно был ниже нормы. На руках у неё я заметил длинные тонике полоски. Присмотрелся. Великая матерь, это же шрамы!  А один из шрамов просто поразил меня: на бедре девушки имелся глубокий безобразный рубец розового цвета. Травма, чем бы она ни была нанесена, похоже, не только повредила кожу, но и задела мышцу. Рану не зашивали, в капсуле дева с такими травмами точно не была. Пока рана заживала, девочке наверняка было очень больно ходить. Хорошо, что она стояла ко мне спиной и не видела моего выражения лица.

– Одалинн, – позвал её я. Она повернулась. – Откуда у тебя эти шрамы?

Она пожала плечами и спокойно ответила:

– Результат моего воспитания.

– Но… У других, кого я осматривал, такого не было! – это была не самая разумная реплика с моей стороны.

– Им повезло с родителями, – также спокойно, не смотря на меня, ответила она.

А я считал, что это у меня ужасные родственники…

– Одалинн, тебе необходимо лечь в капсулу. Минут на пятнадцать. Надо провести диагностику состояния твоего организма.

Она кивнула и шагнула к капсуле. Я закрыл крышку и запустил диагностику.

Когда пришли данные – я нахмурился. Они показывали, что у Одалинн были повреждения внутренних органов. Давно и незначительные, но были. По косвенным признакам стало понятно, что эти повреждения не лечили! Как она пережила это? Капсула пискнула – диагностика закончилась. Я открыл крышку.

– Можешь одеваться, Одалинн.

Она быстро оделась, а я предложил ей сесть на кушетку.

– Одалинн, диагностика показала множественные внутренние травмы. Они   зарубцевались, пока тебя беспокоить не будут. Но в будущем могут доставить много проблем. – Она кивнула. А я продолжил: – Согласно договору между навигаторами и Элеей, я должен поставить в известность своего куратора. А он должен сообщить ректору, и уже ректор отправит запрос на лечение твоим родителям.

Она широко распахнула глаза, и лицо её исказилось от ужаса. Одалинн затараторила:

– Вы можете никому не говорить о результатах диагностики? Пожалуйста! Мне уже пятнадцать. У нас это совершеннолетие, я уже сама могу принимать решения. Как только ректор отправит запрос на лечение, опекуны узнают, где я!

Опекуны?! Она сирота! Мне стало неловко перед этой девочкой. Я наклонил голову и сказал:

– Не могу. Могу только убрать шрамы, если хочешь.

– Нет! – ответила она резко, – они дороги мне. Как память.

Она стремительно вышла из кабинета.

Я отправил данные диагностики куратору и пригласил следующего, кажется, последнего кадета.

***

Весь день, до самого вечера, меня не покидало неприятное чувство. Вроде бы я всё сделал правильно, а червячок вины всё же грыз меня. После ужина я отправился на тренировку. Хотелось стряхнуть с себя напряжение этого дня. Только больше никаких показательных выступлений. Я забрался поглубже в парк. Иногда, конечно, мне встречались кадеты и их родители. Юные смотрители завтра должны были отправиться в школу, которая располагалась на одном из маяков, и сейчас они прощались с родными до каникул.

Закончив тренировку, я решил прогуляться. Возвращаться в комнату не хотелось. Последние дни лета оказались приятны. И всё же чувствовалось, что через несколько дней осень вступит в свои права. На Элее ведь вечное лето. А виги решили оставить смену времён года. Их принцесса настояла на этом. И сейчас я с интересом рассматривал начавшие желтеть листья деревьев. Стремительно темнело. Пора было возвращаться. Вдруг я услышал вскрик, какую-то возню и кряхтение. Решил посмотреть. Конечно, внутренние дела навигаторов меня не касались, но пустить ситуацию на самотёк я не смог.

Высунувшись из-за куста, я увидел, как один мужчина держит огромную сумку, а второй пытается заснуть туда чьё-то тело! Не таясь, я вышел из-за кустов:

– Что тут происходит?

Мужчины, не ожидавшие моего появления, вздрогнули. А один, с длинным носом, ощерился:

– Не твоё дело, остроухая блондинка! Вали отсюда!

– Не раньше, чем осмотрю вашу сумку, – ответил я, прикидывая, справлюсь ли с ними.

Второй угрожающе двинулся ко мне:

– Можем и тебя упаковать, белобрысый, только по частям, а то уже нет места, – он многозначительно схватился за тазер.

Забавный. Потратил несколько драгоценных секунд на угрозы. Надо было нападать сразу, тогда бы шанс у них был.

Этот второй виг, видя, что я не собираюсь уходить, попытался ткнуть меня тазером, но я схватил его за руку, стараясь не коснуться рабочей части паралитического оружия, нажал на болевые точки, и тазер упал в траву. Я же двинулся в сторону длинноносого, нужно было освободить пленника и осмотреть. Сзади на меня с рычанием набросился обезоруженный виг. А длинноносый попытался пнуть по ноге. Бойцами они оказались никакими и даже вдвоём не смогли бы причинить мне вреда. Длинноносому я залепил хук, он закатил глаза и обмяк на траве, а вцепившегося в меня сзади вига я слегка придавил спиной к дереву, сделав шаг назад. Тот булькнул, и хватка исчезла.

Посмотрев на бессознательных противников, я расстегнул сумку и вздрогнул. Там лежала Одалинн. На скуле у неё наливался синяк, наверняка были и ещё повреждения. Я осторожно достал её из сумки, стянул куртку с одного из нападавших и аккуратно положил на неё Одалинн.

– Учитель Фликнесс, – я вызвал куратора через коммуникатор, – я предотвратил попытку похищения кадета. Преступники без сознания. Девушку оставить не могу, она тоже без сознания. Мы находимся в дальнем конце парка. Пеленгуйте.

Я тихонько похлопал Одалинн по щекам, эффекта не было. Быстро её осмотрев, я пришёл к выводу, что её парализовали сильным зарядом тазера. Очнётся примерно через час. В медицинской капсуле минут через тридцать-сорок.

Через пять минут на небольшой полянке, где произошла схватка, стало тесно: прибежал Фликнесс и полноватый навигатор нье' Ходсек, с которым прибыли два охранника.

– Этих двоих запереть. – Распорядился нье' Ходсек. Выслушав мой доклад о состоянии девушки, он добавил: – Её в медкапсулу. Через полчаса ректор нье' Тарку будет тут. – Он вздохнул и устало потёр переносицу. – Ночка будет длинной.

– Давайте я приготовлю вам бодрящий элейский напиток? – предложил Фликнесс.

– Ректор не одобрит алкоголя, пусть даже Элейского.

Куратор негромко рассмеялся:

– Нет, никакого алкоголя! Только травы.

Нье' Ходсек кивнул. Я взял на руки Одалинн, она была как пушинка, и отнёс в медицинское крыло. Раздевать её было неловко, но в капсулу нужно было ложиться или обнажённым, или в белье. При беглом осмотре я озверел: синяки были у Одалинн на запястьях, горле, на рёбрах. Похоже, одно ребро было сломано. Диагностика выявила, что внутренних повреждений нет, но обнаружились ушибы лица, рук, и ребро треснуло. Я отправил данные своему куратору. Через пару минут в комнату, где я утром осматривал кадетов, вошёл врач-элефин. Как студент, я не мог назначать лечение. Но мог его предложить. Врач, быстро глянув на результаты диагностики, спросил:

– Лечение?

– Предлагаю регенерацию мягких тканей. И ускоренную регенерацию костной ткани ребра. Ускоренная регенерация процесс болезненный, поэтому одновременно с регенерацией костной ткани лучше подавать обезболивающее и немного снотворного. Ещё у неё истощён организм, пока она находится в капсуле, можно провести курс витаминов.

Врач посмотрел результаты утреннего обследования и того, что я провёл сейчас.

– Одобряю. – Кивнул он. – Снотворное замени на успокоительное. И проведи избавление от шрамов.

Я помедлил, но все же уведомил его:

– Она утром отказалась убирать шрамы. Отказ я зафиксировал, как и положено.

Врач удивлённо посмотрел через стекло капсулы на спокойное лицо Одалинн.

– Со шрамами пусть разбирается ректор нье' Тарку.

Через сорок минут я открыл капсулу, Одалинн проснулась. Она непонимающе посмотрела на меня своими карими глазами.

– Я сплю? – спросила она хрипло.

Я покачал головой.

– А где…я в школе? – она заозиралась по сторонам.

– Да.

Тут она окончательно проснулась, и из её глаз покатились слёзы. Плакала она беззвучно, но всё её тело сотрясалось от этих рыданий.

– Одалинн, всё уже хорошо, – я присел перед ней на корточки, – нас ждёт ректор. Тебе не мешало бы переодеться.

Слёзы мгновенно высохли, она ойкнула и прижала то, что осталось от её одежды, к себе.

– Это ведь ты меня осматривал утром? – задала она неожиданный вопрос, почему-то перейдя на «ты».

Я слегка улыбнулся и кивнул.

– А как тебя зовут? – спросила она и покраснела.

Я приложил руку к сердцу, чуть поклонился:

– Арэниэль Вардис.

– Ух ты… Вполне нормальное имя, никаких «никогданевыговориэлей».

Я слегка опешил, а потом рассмеялся.

– Никогда не думал, что для вас сложно произносить наши имена, – отсмеявшись, сказал я. – А теперь поторопись. Тебе надо переодеться и прийти в кабинет ректора. Он ждёт.

Она кивнула и вышла. Сам я тоже поспешил в кабинет господина нье' Тарку. Постучавшись, вошёл. В комнате за столом находился ректор, а в кресле у окна сидела женщина в плаще с низко надвинутым капюшоном. Из‑под капюшона виднелись пряди длинных белых волос. В кресле перед столом ректора разместился наш куратор. Мне сесть не предложили. Первым заговорил господин нье' Тарку:

– Господин Вардис, расскажите, как вы оказались в парке и что вы там видели.

Я кивнул и рассказал о причинах, побудивших меня забраться меня подальше от любопытных глаз, про непонятные звуки и схватку.

После моего повествования в кабинете несколько минут стояла тишина.

– Господин Вардис, – снова обратился ко мне ректор школы навигаторов, – господин нье' Фож и господин нье' Кланис утверждают, что вы внезапно напали на них. Без каких-либо причин. Они защищались и в горячке боя задели случайно Одалинн.

Я молча пожал плечами. Может, и прав был врач-элефин: разбираться с проблемами кадетов-навигаторов – задача ректора нье' Тарку.

– Наверное, кадет нье' Кланис сможет пролить свет на случившееся. Но характер повреждений кадета исключает случайное поражение тазером, – спокойно сказал мой куратор.

Я немного расслабился. Медицина Элеи сильно превосходила медицину вигов, да и вообще медицину половины вселенной: мы довольно точно могли сказать, что произошло с кадетом, видя только результаты диагностики и не видя самого пациента. В дверь постучались, и в кабинет вошла Одалинн.

– Кадет нье' Кланис прибыла, – тихо сказала она.

– Присаживайтесь, Одалинн, – предложил ректор, показав на пустующее кресло перед его столом. Она села, а ректор спросил: – Кадет нье' Кланис, почему вы не поставили в известность опекунов о своём намерении поступить в школу навигаторов, а тайно покинули Каменки, украв их деньги?

Одалинн подобралась, её зрачки расширились, и я подумал, что сейчас она снова зарыдает. Но она только тихо проговорила:

– Они бы не позволили. И я не крала денег. Я их заработала. Ну и господин нье' Човдж мне одолжил, что бы было, на что жить до поступления.