Читать онлайн Границы между нами бесплатно

Границы между нами

Глава 1. Триттер

– Какие вы все молодцы! А теперь предлагаю еще раз дружно поздравить Мишу с днем рождения. Готовы? Тогда хватайте подушки, на которых сидите и давайте устроим самый настоящий бой. И пусть полетят перья!

Детский праздник, на котором Алиса работала аниматором, шел уже второй час, а девушка только сейчас осознала, что пора перевести дух. Легким привычным движением руки она откинула рыжие кудри назад и спрыгнула с высокого подоконника. Пиратская шляпа на ее голове покосилась. Девушка поправила ее и, пока дети в зале устраивали перьевую войну, подошла к небольшой барной стойке с зеркальной стеной, у которой хотелось привычно заказать мартини со льдом, а не вот это вот все. Увы, но ничего крепче клубничного молочного коктейля в меню не было. Алиса присела на высокий стул и попросила у коллеги стакан воды.

– Алиска, – добродушно сказала девушка-бармен, протягивая подруге высокий стакан воды со льдом и долькой лайма. – И когда ты уже поймешь, что нельзя быть таким классным аниматором? Дети-то от тебя в восторге. А мы что… опять из-за твоего энтузиазма до ночи проторчим на работе. Они просто от тебя не отлипнут!

Тонкие губы Алисы тронула скромная улыбка.

– Может быть. Но разве не в этом весь смысл? Я люблю свою работу и вдохновляюсь, когда вижу, что детям весело.

– Тебе бы врачом работать. С твоей-то самоотдачей. Вдохновлялась бы тем, как людей спасаешь.

Алиса слегка поежилась и поболтала трубочкой в стакане. Тема врачей и больниц была ей приятна не больше, чем эта горькая долька лайма, уныло плавающая в воде.

– Ну уж нет. Не все врачи могут вдохновлять.

Пока девушки болтали, подушечная война за спиной Алисы разыгралась не на шутку. Чтобы избавиться от кублившихся в голове мыслей, а заодно спасти то, что осталось от подушек, числившихся на балансе их праздничного агентства, Алиса решила, что пора организовывать перемирие.

– Спасибо, что не дала мне умереть от жажды, – подмигнула Алиса барменше, подвинула к ней пустой стакан и крикнула, уже обращаясь к детям. – О-хо-хо, мои смелые пиратики! Кажется, вы уже захватили этот корабль и пора наслаждаться добычей. А ну-ка, давайте выясним, кто из вас сможет быстрее других добраться до стола со сладостями?

***

Алиса стояла возле своего шкафчика в раздевалке и устало запихивала в спортивную сумку вещи. Замок заедал и никак не хотел застегиваться. Алиса уже в шестой раз сдувала упрямую прядку волос со лба и воевала с собачкой на молнии. В этот момент в открытые двери раздевалки заглянул клоун Бим. На самом деле под маской прятался простой и веселый парень Ник, коллега Алисы.

– Тук-тук. Все одеты? Алиска, ты как всегда на высоте. Дети в восторге, а родители откэшили даже больше, чем надо было. Босс счастлив, а мы со щедрыми чаевыми в кармане. Бинго!

Ник работал в том же праздничном агентстве, что и Алиса, просто еще не успел переодеться и выйти из образа. Хотя, пожалуй, из образа он не выходил никогда. Это был веселый парень, только-только выпустившийся из школы и находящийся в поисках себя в этом непростом мире, поэтому веселиться он любил без перерывов на выходные.

– Спасибо, Ник. Молю, не опаздывай завтра. Мне понадобится твоя помощь, я одна не вывезу – все по минутам расписано, – сказала Алиса, закидывая на плечо сумку, молния на которой наконец-то была побеждена.

– Ты можешь на меня положиться, – неведомо откуда Ник достал небольшие шарики и стал ими жонглировать. – Я надежный, как бетон, – в следующую секунду шары посыпались на пол, а Ник виновато улыбнулся.

Он оперся локтем на дверной косяк, запоздало изображая крутого парня, и тут же, наступив, на упавший шар, кубарем полетел на пол.

– На меня не действуют эти твои штучки, надежный парень, – рассмеялась Алиса, наблюдая как Ник встает и отряхивает свои клоунские штаны. – Завтра жду от тебя больше серьезности. До встречи, шутник.

– Клоуны серьезными не бывают, – показал язык Ник, но по-джентельменски открыл дверь, чтобы выпустить девушку, и отвесил реверанс на прощание.

Алиса помахала рукой болтуну и вышла на улицу. Ее тут же обдало приятной прохладой расслабленного летнего вечера, а длинные волосы взлетели вверх от порыва ветра. Девушка даже на секунду остановилась на крыльце и закрыла глаза. «Как же хорошо чувствовать себя свободной, – подумала она, глубоко вдыхая свежий воздух. – От работы, обязательств, вечного принятия решений…».

Город вокруг нее, как ни в чем ни бывало, продолжал заниматься тем, что у него лучше всего получалось – жил. Сигналили машины, ревел мотор генератора на стройке поблизости, чуть слышно шумел ветер, игравший жестяной банкой из-под газировки по дорожной плитке. То и дело туда-сюда по небу сновали патрулирующие коптеры, камеры с которых транслировали обстановку с улиц прямо на компьютеры полицейских отделов и операционного отдела вездесущего Центра. Прохожие, мысленно отключившись от внешнего мира, разговаривали по мобильникам, слушали музыку в наушниках или нетерпеливо ждали такси. Со стороны торгового центра доносились обрывки навязчивой рекламы. И даже зазнавшиеся голуби гордо расхаживали возле мусорки, не обращая внимания ни на кого. И все равно, даже несмотря на всю эту шумную рутину Города, находиться здесь было в разы приятнее, чем внутри душной бетонной коробки… Насладившись этой секундой наедине с собой, Алиса открыла глаза и легким шагом с довольной улыбкой на лице направилась по улицам Города.

Навстречу девушке попадались люди. Молодые и пожилые. Грустные и сосредоточенные. Задумчивые и одинокие. Благодаря работе Алиса хорошо знала о силе улыбки, и во всю улыбалась прохожим, заглядывая им прямо в глаза. Но люди чурались этой без причины веселой девушки. Кто-то просто отводил взгляд, кто-то делал вид, что ничего не заметил. И только искренние дети, еще не запачкавшиеся взрослой серьезностью, реагировали на улыбку Алисы. Они хихикали в ответ и еще долго оборачивались ей вслед, оттягивая руку недовольных этим родителей.

Алиса уже привыкла к такому холоду людей в Городе и давно перестала расстраиваться. Но она все равно не сдавалась и пыталась заставить улыбнуться хоть кого-то.

А вокруг сама атмосфера так и располагала к улыбке. Прекрасная погода, чудесный современный Город и зеленая набережная вдоль реки, по которой шла девушка. Здесь Алиса уже перестала всматриваться в лица людей, а просто с наслаждением осматривалась, хотя и знала до мелочей весь этот район. Вон там начинается мост, а здесь дорожка для велосипедистов, по которой нельзя ходить, иначе тебя непременно зазвонят велосипедными звонками и обругают на чем свет стоит. Отсюда хорошо виднеется самое высокое здание Центра – такое современное и недоступное. А вот здесь вечно собираются голуби и ждут, когда же их покормят (эх, жалко нет с собой хлеба). Все вокруг было такое чудесное! И лишь единственное, что омрачало вид – это бесконечные рекламные объявления кругом.

«Стань триттером. Спаси чью-то жизнь.»

«Быть триттером – звучит гордо!»

«Нет денег? Не знаешь, как выжить до завтра? Приходи в Триттерский центр. У нас найдется для тебя вкусная еда, крыша над головой и оплата, достойная ТЕБЯ!»

«Мечтаешь о собственном жилье? Заключи контракт и получи ключи от своей квартиры уже сегодня!»

«Стать триттером = стать героем нашего времени!»

Яркая социальная реклама, развешанная на всех рекламных щитах Города, обещала сплошные бонусы для триттеров. И хотя все прекрасно понимали на что идут, становясь триттерами, желающих все равно было ужасающе много. Но Центру и этого всегда было мало, он ежеминутно нуждался в новом и новом расходном материале.

Листы бумаги, колышущиеся на ветру, смотрелись так несуразно в современном Городе. Но о триттерстве кричали не только бумажные объявления, но и большие светящиеся билборды, надписи на проезжающих машинах, плакаты на кассах в магазинах. Даже любой анонс праздничной ярмарки на площади, музыкального вечера на берегу реки под рояль, театрального спектакля или фильма в кино обязательно содержал строчку с социальным напоминанием о важной роли триттерства в жизни Города. И это работало.

Ученые, своими новыми разработками совершили большой прорыв в медицине. Теперь люди могли позволить себе никогда не болеть, жить больше ста лет и умирать действительно от старости, а не от болезней. Любой заболевший орган стало возможно излечить с помощью триттера – донора, который жертвовал свое сердце сердечнику или даже свою ногу человеку, лишившемуся ее в аварии. Для этого прямо в обычных больницах проводится рядовая процедура, где больного ремидента и донора-триттера подключают к аппаратам обмена. В результате проведенной Процедуры – болезнь уходит в орган триттера, больной пациент получает здоровый орган от донора. Пара дней на восстановление, и обоих выписывают из больницы. Все счастливы, в том числе и Центр, который получает неплохие проценты за подбор донора и организацию Процедуры.

Казалось бы, все просто. У кого-то есть деньги, но нет здоровья. А кто-то здоров как бык, но беден до дырок в штанах. «Ты можешь помочь!» – кричали рекламные банеры по всему Городу. Но все эти красивые слоганы про спасение людей и помощь бедным по сути – лишь рекламная акция по покупке жизней обычных людей. Триттеров. Тех, кто отчаялся, и готов отдать свое здоровье за копейки, лишь бы прокормить детей. Или наконец-то заменить давно расклеившиеся ботинки. Или хотя бы иметь крышу над головой. У людей слишком разные ценности. «Как это подло и отвратительно, – в очередной раз подумала Алиса. – Вместо того, чтобы действительно помочь нуждающимся, Центр выворачивает все наизнанку, переигрывая ситуацию в свою пользу».

На рекламных баннерах иногда мелькала глава Лаборатории – главного пункта, который работал с триттерами. Эта элегантная женщина средних лет всегда выглядела с иголочки – прилизанные в эффектный пучок пепельные волосы, изящные деловые костюмы, густые черные ресницы с обильным слоем туши и изысканные серьги. Она была так женственна и при этом излучала какую-то жесткую, словно мужскую, энергетику. Обычно именно на баннеры с ней, Алиса не могла долго смотреть и спешила отвести взгляд. У девушки было устойчивое ощущение, что эта женщина кого-то ей напоминает. Но Алиса всегда оправдывала это чувство тем, что с детства видит эти бесконечные ролики с социальной рекламой, и уже просто настолько сильно привыкла к этой женщине, что считает знакомой.

Из-за научного бума в системе здравоохранения, в том числе благодаря именно этой женщине, невероятно быстро сменилась власть и сложилась новая политическая система. Никто даже не успел толком понять, как это произошло. Но чуть больше двадцати лет назад, незадолго до появления Алисы на свет, место, где они жили, разделилось на три части: Центр, Город и гетто.

В Центр съехались богачи, или другими словами счастливые и здоровые долгожители. Сюда же перевезли главные умы Города и всю элиту, а после этого огородили Центр высокой стеной и поставили контрольно-пропускные пункты, чтобы просто так обычные люди не могли попасть на их закрытую территорию. Заехать туда стало возможно только по специальному пропуску – валидатору, который выдается исключительно жителям и работникам Центра. Обычный Город тоже отделили от гетто. Но не стеной, а простыми местными заставами и сеткой-рабицей между постами. Из-за этих разделений очень чувствовалась унизительная социальная разница между людьми, живущими в разных частях Города. Центр стал чем-то недоступным для простых смертных. А гетто прослыло самым неблагоприятным и опасным районом, населенным озлобленными нищими меньшинствами. Люди там выглядели стариками, хотя при этом не доживали даже и до 30 лет из-за постоянного вынужденного сотрудничества с Центром.

Вторая часть – обычный Город, где жила Алиса со своим отцом, ничем примечательным не выделялся и выглядел так же, как и до открытий в медицине, изменивших их уклад жизни. Здесь жили обычные работяги, которым не было необходимости становиться триттерами. Но при этом и возможности воспользоваться их услугами у них тоже не было – слишком уж дорогой была процедура лечения. Поэтому местные жители доживали до 50-60 лет, стараясь успеть сделать все, что хочется за это короткое время, и умирали, как правило, от болезней.

Такая судьба ждала и Алису. И его 45-летнего отца, который и так давно болел, но которому она никак и ничем не могла помочь. Алиса изо всех сил постаралась отвлечься и не думать об этом хотя бы сейчас. Она отвела взгляд в сторону реки, чтобы не видеть эти надоедливые объявления, которые нет-нет, да внушали надежду на исцеление для отца. Девушка потрясла головой, словно вытряхивая из нее навязчивые мысли, оперлась на невысокий заборчик у берега и посмотрела на ровную водную гладь. Она вспомнила детство. Как втихаря от родителей она прибегала сюда с другом, мальчишкой-соседом, и как он учил ее бросать камешки в воду. У него получалось пускать много плюхающих блинчиков по поверхности реки, а ее камни только громко булькали и проваливались под воду. Тогда она обижалась на друга и под его шутливые подколки просто кормила уток хлебом. Один раз они даже катались здесь на весельной лодке, которую им на время дал местный рыбак дядя Боря. Алиса улыбнулась. Прекрасное было время. Возможно, она была даже влюблена в него, но он, конечно же, ничего об этом не знал. Между Алисой и тем мальчишкой помимо любви было много чего общего – интересы, планы на будущее, любимое фисташковое мороженое. У них даже были одинаковые родинки в виде треугольника из трех крупных точек в одном и том же месте, на плече. У Алисы на левом, а у мальчишки-соседа на правом. И они любили опереться друг на друга, соединив родинки, представляя, что это магические точки и они связывают их друг с другом какой-то космической силой. «Какие мы были глупые и смешные», – подумала девушка. Она дотронулась до плеча и потерла его. Уже много лет кожа возле этих родинок у нее болела. Это была переменная боль – иногда сильнее, а порой слабее, но каждый день очевидно напоминающая о себе. Возможно, это какое-то заболевание, но обычный терапевт в поликлинике не нашел никаких отклонений, а на Процедуру триттерства у Алисы бы все равно не хватило ни денег, ни… совести. Разве можно заставить другого человека страдать за тебя? Отдать кому-то свою боль, чтобы раз и навсегда забыть о какой-то своей проблеме. Ну уж нет. Пусть болит. Алиса снова мотнула головой, словно пыталась вытряхнуть из головы картинку с воспоминаниями, и с этими ностальгическими мыслями, отправилась домой.

***

Обклеенная оборванными объявлениями, словно плешивая, дверь подъезда распахнулась прямо перед носом Алисы.

– Добрый вечер, – поздоровалась девушка с соседом, выходящим из подъезда. – Придержите, пожалуйста, дверь.

Недружелюбный мужчина с недовольным лицом придержал дверь ногой и отпустил ее сразу же, как только Алиса шагнула внутрь. Тяжелая металическая дверь, сопротивляясь, заскрипела, но все же сдалась силе притяжения пружин и захлопнулась. Так быстро и сильно, что девушка еле успела отпрыгнуть, чтобы не оказаться прибитой ею.

– Спасибо, – с иронией крикнула вслед недружелюбному соседу Алиса, хотя он уже не мог ее слышать. И тут же, передразнивая его смешным басом, ответила сама себе. – Всегда пожалуйста.

Девушка забрала почту из маленького почтового ящика под лестницей и, не вызывая лифт, пешком поднялась на восьмой этаж. Своим ключом она открыла дверь квартиры, вошла и включила свет. Из коридора она увидела, что в комнате в старом кресле, как обычно сидел отец. Он смотрел телевизор.

– Па, как день прошел?

Отец даже не пошевелился. Кажется, он вовсе не услышал, что кто-то пришел.

– Мистер Маутнер, – крикнула еще раз Алиса. – Грабители пришли. Подскажите, где искать деньги, чтобы мы долго вас не задерживали?

Но мистер Маутнер и не собирался отвлекаться от телевизора.

– Политиканы проклятые, все вам мало, народ простой душите, – бубнел себе под нос мужчина, разговаривая с далеким и ничего не отвечающим ведущим новостного канала.

Алиса усмехнулась, сбросила тяжелые ботинки с уставших ног и прошла на кухню. Не включая свет, она кинула на стол конверты из почтового ящика, щелкнула кнопку на электрическом чайнике и подошла к окну. И когда успело так потемнеть? Алиса любила этот ночной вид. Еще маленькой девочкой она забиралась на этот подоконник с ногами и подолгу смотрела на сотни огоньков, пытаясь мысленно соединить их между собой и составить из них буквы. Она представляла, что это какой-то шифр, который ей посылает Город, и который она когда-нибудь обязательно должна разгадать. Мама часто ловила ее посреди ночи, сидящую на окне, и ласково отводила маленькую полуночницу в кровать. Мама. Как много сделали ее теплые мягкие руки для этого дома, оставив здесь частичку себя. Вот занавески, которые они подшивала вместе с Алисой. А вот подставка для цветов, которую смастерил отец после долгих маминых просьб. При маме на ней стояли расписные горшки, в которых всегда цвели орхидеи. Или вот эта хлебница, на которую мама постоянно ругалась за ее вечно западающую дверцу, но которую она почему-то так сильно любила. На этой самой кухне она пекла блинчики, заваривала самый вкусный на свете чай, выслушивала все детские Алискины секреты… А потом ее не стало. И не стало цветов. Не стало чего-то теплого, что появлялось здесь вместе с маминой улыбкой. Это стало тяжелым испытанием для всех. Отец на глазах сдал, стал чаще болеть и сильно похудел. Он превратился в какого-то совсем потерянного старика. Часто витал в своих мыслях, многое забывал и мог не отвечать на вопросы соседей, из-за чего те начали считать его не от мира сего. Многое изменилось за эти годы. И только вид из окна по-прежнему что-то по секрету нашептывал Алисе.

Чайник забурлил и возмущенно отщелкнул кнопкой, напоминая о себе. Алиса помотала головой, возвращаясь в реальность. Она заварила себе чай и села за стол, чтобы разобрать почту, которой для цифрового века оказалось сегодня слишком много. Среди писем с платежками и рекламными буклетами, один конверт сразу бросался в глаза. В комнате было по-прежнему темно, но даже в мягком свете огней из окна было видно, что конверт размером больше других, сделан из заметно дорогой бумаги и оформлен вензелями Центра. Письмо было на имя отца. По коридору как раз раздались шаркающие шаги старика в домашних тапочках.

– О, привет, дочурка. Я и не слышал, что ты пришла. Чего сидишь в темноте? – он включил свет.

– Пап, тебе тут письмо. От Центра. Что это может быть?

Пожилой мужчина нацепил на нос висящие на шее очки, внимательно осмотрел конверт и аккуратно вскрыл его. Алиса все это время заинтересованно и с легкой тревогой смотрела за его действиями. Центр не рассылает письма просто так. Буклеты и рекламу для будущих триттеров – да, пачками каждый день. Но никак не именные письма с вензелями.

Отец достал из конверта плотный лист бумаги, сложенный вдвое, развернул и принялся за чтение. Пока он читал, выражение его лица менялось, а когда глаза опустились в конец письма, его ноги подкосились так, что он едва успел схватиться за стол, а Алиса – подхватить его под локоть и подставить стул.

– Па-а-ап?

– Таблетки, – еле выговорил мужчина. – Там, в комнате…

Алиса бросилась к шкафчику с лекарствами. Трясущимися руками она долго перебирала пластинки и коробочки, пока не нашла нужное – лекарство от сердца, которое так часто в последнее время принимал отец. Торопливыми шагами она вернулась на кухню, налила стакан воды и помогла отцу запить таблетки.

– Ты как?

– Все… в порядке, – явно пытаясь скрыть тревогу и успокоить дочь, выговорил мужчина.

– Что в письме?

Отец отвел взгляд. В комнате повисла тишина. Алиса взяла письмо со стола. Обессиленный отец попытался выхватить его из рук дочери, но возраст и болезнь взяли свое – Алиса оказалась ловчее. Она отмахнулась, развернула плотный лист бумаги, отошла в другую сторону кухни и прочитала.

«Уважаемый Мистер Маутнер.

Благодарим Вас за участие в нашей программе. Вы внесли значительный вклад в работу нашего Лабораторного Центра как триттер. За что мы приносим Вам свою искреннюю и глубокую благодарность. Вы спасли жизнь, а это многого стоит!

Мы вынуждены напомнить Вам, что срок договора о нашем сотрудничестве подошел к концу. В течение недели Вам необходимо освободить жилое помещение, предоставленное вам в аренду согласно договора №С-0801, либо явиться в Центр в приемные часы для обсуждения вопроса о дальнейшем сотрудничестве.

С уважением, Лабораторный Центр»

Ничего не понимая, Алиса несколько раз перечитала письмо, пытаясь уловить хоть какой-то смысл. Возможно, перепутали адрес? Нет, обращение на их фамилию. Тогда какой триттер? Отец никогда в жизни не сотрудничал с Центром. Алиса никогда не понимала, кто в здравом уме вообще может на такое пойти. Только в конец отчаявшиеся люди. Но ее семья, к счастью, никогда не бывала в таких ситуациях. Они не были богаты, но никогда не нуждались ни в чем настолько, чтобы подписываться на сотрудничество с Центром. Что же это тогда за письмо?

Отец все это время, закусив губу, смотрел на дочь, и ждал ее реакции. Девушка подошла к столу, села, положила развернутое письмо перед отцом, и подняла брови.

– Может, объяснишь? Договор, аренда, триттер?.. Я ничего не понимаю.

Старик опустил глаза, несколько раз глубоко вздохнул. Было видно, что он подбирает слова, и Алиса его не торопила.

– Наверное, это какая-то ошибка. Я схожу в триттерский штаб, все выясню, – тихо пробубнил отец.

– Па-а-ап, – снова протянула Алиса, понимая по его лицу, что здесь что-то не так.

– Прости. Я, наверное, не должен… Не должен тебя обманывать. Я никогда не должен был тебя обманывать, но… Теперь они хотят, чтобы мы съехали, – выдавил из себя мужчина.

– Та-а-ак, – сглотнув слюну с горечью осознания, что это все не ошибка, ответила девушка. – Кто они? И почему кто-то хочет, чтобы мы съехали из нашего же дома?

– Алиса, это не наш дом, – после паузы ответил отец. – Просто мы привыкли так считать.

Что-то внутри Алисы оборвалось. Кажется на несколько секунд она даже перестала дышать. Недоверие, непонимание, отрицание – все, что наполняло сейчас девушку. Нахмурив брови, она смотрела на отца, ожидая продолжения объяснений.

– Много лет назад, мы с твоей мамой не имели своего жилья. Да что уж там. Ничего у нас не было. Только молодость, здоровье и любовь. А потом родилась ты, и скитаться по комнатам и родственникам оказалось неудобно. И я… решился на это, – он кивнул на письмо.

Алиса молча слушала, даже когда отец останавливался и делал внушительные паузы.

– Твоя мать была против, когда я предложил эту идею. Но я видел как она мучается, слоняясь по родственникам, по углам – то тут, то там, пытаясь никому не мешать. Она молчала, но я все видел в ее глазах. И тогда… сделал это без ее ведома. Одним утром вышел из дома и свернул не на работу, а в Центр и подписал соглашение стать триттером.

У Алисы перехватило дыхание. Ее отец – триттер? Бред какой-то. Он точно ее не разыгрывает сейчас? Девушка ущипнула себя за руку. Ничего не изменилось. Она ущипнула еще раз, посильнее. И затем еще раз, но уже до звездочек в глазах. У девушки навернулись слезы. То ли от физической боли, то ли от жалости к отцу, которому пришлось пойти на это ради семьи, то ли от обиды. От нее всю ее жизнь скрывали то, что сама она всегда осуждала. И кто? Самые близкие люди. Разве они могли с ней так поступить?

Отец словно прочитал ее мысли.

– Не вини мать. Она здесь ни при чем. Наоборот, она долго не могла меня простить, не разговаривала со мной. Не переезжала в эту квартиру несколько месяцев. Боялась, что я вот-вот умру от разрыва больного сердца, которое мне досталось от ремидента.

– Ах, – вырвалось из груди у Алисы. – Сердце…

Она закрыла глаза и сжала губы, чтобы не разреветься. Сердце. Теперь все стало понятно, словно какая-то стена обрушилась и открыла неприятный вид на прошлое. Отец столько лет страдает из-за больного сердца – и это в свои-то 45 лет! Так вот почему дома с самого ее детства всегда так много лекарств, которые отец пил горстями. Вот почему ему часто становилось плохо, а скорая приезжала к ним стабильно пару раз в месяц. Вот почему Алиса ни разу не видела счетов за медицинское обслуживание – все покрывала триттерская страховка! А все эти мучения отца… оказывается, что все это просто из-за ошибки. Глупой ошибки молодости. Слабости, которой он поддался несколько лет назад.

– В Центре мне рассказали, что у триттеров есть несколько уровней сотрудничества, – продолжал отец. – Самые элементарные – это лечение аллергий, простуд, донорство волос, участков кожи. Таким триттерам предлагают небольшую сумму денег, в качестве оплаты. Еду, несколько дней ночлежки в качестве бонуса. Прости, я уже особо не помню подробностей. С тех пор я и не интересовался этим. Да, наверняка, уже все и поменялось…

Средняя категория триттеров – согласные забрать себе затяжные хронические заболевания, типа диабета, гипертонии, Паркинсона. С ними вполне живут, но они могут доставлять проблемы триттерам в будущем. Поэтому условия там получше: в пакет входила оплата побольше, предоставление работы, жилья на какое-то непродолжительное время. Все колебалось в зависимости от степени тяжести заболевания.

И последняя – самая сложная категория триттеров, которые были согласны поделиться с ремидентами своими органами и частями тела. Центр обеспечивает их многолетней арендой жилья, медицинской и финансовой поддержкой на весь этот срок. Мне не подходили первые два типа триттерства – они бы ничем не помогли нашей семье. Поэтому когда мне предложили стать триттером сердца, я согласился, особо не задумываясь. Какой-то пожилой богач хотел заменить свой моторчик на что-то поновее, и я, тогда еще молодой парень, идеально подходил для этого.

– Папа! – прошептала пораженная Алиса и в ужасе покачала головой.

– Нам дали эту квартиру. По договору она досталась нам на двадцать лет. Но я совсем забыл об этом. Я все забыл, – на глаза старика тоже навернулись слезы. – Я так привык к этому дому… а после того, как твоя мама умерла, я вообще и думать забыл об этом. Доченька! – слезы потекли по лицу мужчины. – Прости меня!

Алиса упала на колени перед отцом и обняла его исхудавшие, больные ноги. Она не могла даже представить, в каком отчаянии нужно было быть, чтобы решиться на такой шаг. Алисе стало страшно – совершить такой поступок ради семьи и любви, казалось бесконечно восхитительным и одновременно невозможно глупым поступком.

Старик и девушка безмолвно рыдали на полу кухни, разделяя боль и растерянность друг с другом. Слова были лишними. Они плакали о случившемся много лет назад, о сломленном здоровье, о маме и о неопределенности в завтрашнем дне. Казалось, что время остановилось и дало шанс этим двоим прочувствовать каждый миллиметр их растерянности и беспомощности.

Спустя несколько минут Алиса все же взяла себя в руки, вытерла слезы и подняла глаза на отца.

– Пап, – осторожно начала девушка. – Пап, это ужасно. Я понимаю, что вы оберегали меня от этого, но узнавать сейчас и вот так… Прости, мне очень сложно принять это и понять тебя, того, молодого… Пап, что теперь будет?

Мужчина вздохнул. Он потер свой лоб, который слишком рано для его возраста покрылся глубокими морщинами, и встал из-за стола. Шаткой, неуверенной походкой он направился к подоконнику, где стояла дежурная коробка с лекарствами.

– Сейчас… Сейчас что-нибудь придумаем… – с трудом проговорил отец.

Он протянул руку к окну, чтобы отодвинуть штору. Но в этот момент его снова пошатнуло. Он попытался опереться на холодильник, но рука соскользнула. Отец Алисы протянул руку к подоконнику, чтобы схватиться за него, но силы совсем покинули мужчину и он, словно тряпичная кукла, рухнул на пол.

– Папа!

Алиса бросилась к потерявшему сознание отцу. Она потрясла его за плечо, но он никак не отреагировал. Девушка запаниковала, бережно похлопала отца по щекам, но снова не увидела никакой реакции.

– Нет! Нет! Папа! – закричала Алиса, судорожно разыскивая телефон и набирая номер скорой помощи.

***

Несмотря на поздний вечер, больница жила вне времени. Яркое освещение, врачи и медсестры, пациенты и сопровождающие, триттеры и ремиденты сновали по коридорам туда-сюда, оживляя своим присутствием эти бездушные и порой жестокие стены. Высокое здание в десять этажей было напичкано современной техникой, профессионалами своего дела и технологиями, которые так легко отнимали жизнь у одних и отдавали ее другим. Раньше Алиса не особо задумывалась о принципах, по которым жил ее мир. Она знала, что вокруг все было так, а не иначе. Ведь какой смысл думать о солнце, если ты все равно его не отключишь. Зачем углубляться в физические законы возникновения ветра, если он все равно никуда не денется и будет дуть в свою сторону. Этот мир жил по своим правилам и бороться с его несправедливостью было так же бесполезно, как муравью пытаться остановить слона. Здесь были сильные, задающие ритм и направление для других. Были слабые, которые этому подчинялись. И были нейтральные, которые просто держались в стороне от всего происходящего. Алиса всегда была из третьей категории.

Изначально, теория создания мира, где все будут здоровы, смогут жить до глубоко-преклонного возраста и умирать не от болезни, а от старости, была прекрасна. Люди встретили ее радостно, как что-то восхитительное, свежее и спасительное. Но у всей этой красивой обертки оказалась ужасная начинка. Никто не отменял закон мирового баланса и равновесия. Жизнь одного человека всегда равна жизни другого. Нельзя взять здоровье из воздуха. Зато оказалось, что его можно отобрать у кого-то еще. Пусть и добровольно, за деньги. Этот мир нашел способ дать голодному хлеб, но при этом забрать желудок, чтобы он не смог его переварить. Дать бездомному дом, но забрать сердце, чтобы он не смог в этом доме долго прожить. Очень «покровительственно» со стороны правительства. А еще – до боли бесчеловечно.

Все эти мысли только теперь, в эту ночь, обрели форму в голове Алисы. Отец своими руками довел ситуацию до того, что теперь они оба оказались здесь, в больнице. В действительности, это вообще чудо, что он смог дожить до своих 45 лет. И как теперь обернется ситуация – непонятно. Квартира, которая с самого детства казалась Алисе домом, крепостью, сегодня растворилась на глазах. Куда идти? Куда ей вести больного отца? Что вообще будет с ним завтра? Он так тяжело пережил потерю жены, и теперь вот это…

А как благородно Центр описал в письме свое предложение о продолжении сотрудничества. Ха. Хотите жить дальше в этой квартире? Отдайте почку. Или что у вас там еще из здоровых органов осталось? От этой мерзости Алису затошнило, и она постаралась отключить мозг от мыслей.

Девушка встряхнула волосами, потерла уставшие глаза и огляделась. Она сидела в кресле около реанимации, где сейчас находился ее отец. Белые стены были знакомы ей с детства. Мама работала здесь медсестрой, и Алиса частенько после школы бывала у нее на работе. Но здесь, около реанимации, она была впервые. Сюда малышку Алису не пускали. И теперь она поняла почему – атмосфера тут была настолько угнетающей, что находиться в ней долго было просто невозможно.

Девушка встала и вышла в общий коридор. Недалеко от дверей реанимации находилась самая обычная палата с большим стеклянным окном в коридор. Не было ничего зазорного в том, чтобы заглянуть в него. Такие окна в палатах для Процедуры специально и были организованы – чтобы все желающие могли наблюдать за таинством спасения жизни. Обычно Процедуры среднего и сложного уровней проводились на отдельном закрытом этаже без посторонних глаз. Но простые Процедуры часто практиковались здесь. Алиса много раз наблюдала за ними в детстве, да и уже во взрослом возрасте, часто бывая в больнице из-за проблем со здоровьем отца.

Вот на белой кушетке слева лежит ремидент, нуждающийся в лечении. Он подключен ко всевозможным датчикам, шнурам и трубкам со всякими жидкостями, которые как жадные пауки длинными лапами тянутся к триттеру, лежащему тут же, рядом, справа. Оба погружены в медикаментозный сон. Из палаты в коридор доносится тихая спокойная музыка, которая способствует благоприятному проведению Процедуры. Успокаивающе-мирная картина со стороны. В каком-то роде эти большие окна из палаты в коридор были частью рекламы для ежедневно находящихся здесь пациентов. Что-то вроде «Смотрите, как у нас все легко, просто и безболезненно! Приходите, отдайте спинной мозг богатому старикашке, станьте триттером».

      На самом деле Процедура – довольно сложный процесс, длящийся долгими мучительными часами, после которых триттер просыпается совсем другим человеком. Человеком с аллергией на цветы. Или с больной почкой. Или без ноги. А может даже с трухлявым пнем вместо сердца. Все зависит от того, на какую Процедуру ты решился.

– Маутнер? – произнес кто-то за спиной Алисы, вырвав ее из грустных раздумий.

– Да?

Перед девушкой стоял крепкий невысокий мужчина средних лет в белом халате. В руках он держал какие-то бумаги. На голову были устало подняты очки для зрения. В глазах мужчины читались изможденность и сожаление.

– Меня зовут Антон Брангазич, я лечащий врач вашего отца. В целом, мы сделали все, что было в наших руках. Я изучил его историю болезни, мужчина он стойкий. Но, боюсь вас огорчить, в этот раз без триттера он не обойдется. Понимаю, дело это… – он запнулся, – небыстрое. Но вы не затягивайте, если хотите его спасти. Пусть пока ваш отец отлежится немного, а через несколько дней вы сможете его забрать. Но имейте ввиду, что на своем старом моторчике он долго не протянет. Помощь в подборе триттеров и регистрацию в системе очереди на Процедуру вы можете пройти на стойке администратора в секторе В… – сказал мужчина и указал левой рукой куда-то в конец коридора.

Врач еще что-то говорил и объяснял, но сердце Алисы уже камнем обрушилось вниз. Там же оно взорвалось и заглушило своей взрывной волной все, происходящее вокруг. Триттер? Да еще и на сердце? Это безумно дорого и невозможно долго. Обычные люди редко пользуются Процедурой. Если уж они и решаются на нее, то чаще всего это либо что-то простое – избавиться от шрама или вросшего ногтя – то, на что способен накопить обычный человек. Конечно, есть и те, кто не готов умирать. Такие люди рискуют, берут бешеные деньги в кредит, занимают по знакомым и родственникам огромные суммы. И все это ради того, чтобы просто выжить. Выжить и всю оставшуюся жизнь быть должным. Бесконечно много работать и отдавать долги за проведенную Процедуру. Это очень тяжело. Поэтому все-таки чаще от таких операций люди просто отказывались из-за невозможности расплатиться за свою жизнь.

И теперь Алиса стояла перед выбором: дать отцу умереть или найти ему триттера. Какая нелепая ирония – несколько лет назад отец был триттером. А теперь триттер нужен ему самому. Вот и вся суть этого «идеального» мира. Пока здоров кто-то один, другой находится на пороге смерти. А потом здоровый становится больным, и все по кругу.

Врач закончил свой монолог, который Алиса даже не смогла дослушать, и попрощался. Девушка заторможенно кивнула, кажется, даже на автомате поблагодарила доктора, и медленным шагом пошла по коридору в сторону, куда еще раз напоследок указал доктор.

На ватных ногах она прошла весь коридор и свернула налево. Сама не зная почему Алиса забрела совсем в другое место. Привычным с детства маршрутом, ноги вывели ее на лестницу, по которой она бегала еще девчонкой, пока мама была на смене в больнице. Холодные лестничные пролеты пахли чистотой и лекарствами. Каждый шаг здесь отражался звучным эхом, летящим куда-то вниз. В углу за широкой трубой стояла запрятанная пепельница, в которую порой тушили недотлевшие сигареты, уставшие врачи. Сверху хлопало незакрытое окно, а дверь, ведущая на этаж, гласила «Закрытое отделение Процедур тяжелой терапии». Где-то здесь на этой самой двери когда-то была выцарапана маленькой ручкой корявая надпись «Алиса». Наверное, после стольких лет и ремонта уже ничего не осталось. Как не осталось и детства, беззаботности. Не осталось мамы, и как, возможно скоро, не останется еще и отца.

В своих давящих мыслях Алиса поднялась на верхний этаж, где лестница заканчивалась, и упиралась в тупик со старой деревянной дверью. Ее явно не меняли уже много лет, а значит, замок по-прежнему висит здесь только для вида. С силой толкнув тяжелую дверь чердака, Алиса шагнула на крышу. Резкий порыв ветра чуть не загнал девушку обратно внутрь, но она нашла в себе силы противостоять потоку воздуха. Алиса выпрямила спину и огляделась.

Здесь было все как и в ее детстве. Антенны, трубы, какой-то мусор и потрясающий вид на Город. Ночной Город с миллионами огней. Алиса подошла к краю, осторожно заглянула вниз, а затем села на теплое, нагретое дневным солнцем, и не успевшее остыть, черное покрытие крыши. Свежий воздух и приглушенный свет ночных фонарей немного отрезвил и привел ее в чувство. Страх понемногу начал отпускать девушку. Она просто закрыла глаза и глубоко вздохнула, пытаясь продышать свою внутреннюю растерянность.

Алиса смотрела сверху на Город. Редкие машины проезжали по улице, откуда-то доносился сигнал машины скорой помощи, туда-сюда по небу сновали вездесущие «глаза» Лаборатории – видеокоптеры. Но в целом все казалось таким безмятежным. Даже слишком. Город – такой современный и знакомый, мирно жил своей жизнью, в то время как сердце Алисы беззвучно кричало от боли и обиды.

Девушка пыталась представить себя на месте отца. А как бы поступила она? Решилась бы стать триттером или просто плыла бы по течению? Про триттерство всегда ходило много слухов. Говорят, что те, кто подписал контракт с Центром, становятся его марионетками. Если верить сплетням, во время Процедуры триттерам вживляют в голову чипы, с помощью которых потом Центр может контролировать сознание, желания человека и его местонахождение. Простой укол за ухом, который способен даже убить. Стоит только нажать одну кнопку на компьютере в Лаборатории и все. Человек отключен от системы их идеального мира и… от жизни. Именно поэтому Центр так активно и пропагандирует триттерство – помимо идеи долгой здоровой жизни, Центр преследует высшую идею – идею тотальной власти над человечеством. Но правда это, или всего лишь слухи, а Алисе всегда казалось это не больше, чем какой-то глупой байкой.

– Отдыхаешь? – раздался ироничный мужской голос за спиной Алисы, выдернувший девушку из ее мыслей.

Она вздрогнула от неожиданности и обернулась. Среди темноты ночной крыши Алиса разглядела невысокого пухлого парня в синем костюме санитара. Черные кучерявые волосы, большое родимое пятно на щеке, выпирающее, словно холм на равнине, но совсем не портящее его внешность. Крупный нос и низкий лоб выглядели неуклюже, но улыбка на лице казалась вполне добродушной. Девушке было не по себе, что она оказалась здесь не одна, но парень вроде не смахивал на психованного маньяка, сбрасывающего с крыши случайных посетителей. Наоборот. Хоть он и не был красавцем, но выглядел довольно мило и даже забавно. И ему здоровски шел синий цвет его больничного костюма.

– Ветер холодный. Плед? – с очаровательной улыбкой спросил он. Алиса услышала, что он слегка картавит, от чего почему-то совсем перестал вызывать у нее опасения. Парень протянул девушке сложенное больничное покрывало.

Алиса улыбнулась в ответ и кивнула.

– Спасибо.

– Я Рамиль. Ты не против? – парень показал на место рядом с Алисой, явно желая присесть и составить компанию. Девушка одобрительно кивнула в ответ.

– Алиса. Очень приятно.

С легкой отдышкой, возможно, из-за излишнего веса, парень присел рядом. Он неуклюже сложил ноги крест накрест и, не глядя на Алису, спросил:

– Все плохо?

Алиса вздрогнула от такого режущего вопроса. Рамиль расплылся в улыбке и протянул невесть откуда взявшийся картонный стаканчик.

– Кофе?

Девушка не смогла сдержать улыбку – настолько новый знакомый оказался неожиданным.

– Ты волшебник?

– С чего ты взяла?

– Мы только познакомились, а ты уже понял, что все плохо, и что мне нужен плед и кофе.

– Ну-у-у, – протянул Рамиль. – Обычно, тут не сидят те, кому хорошо. Это крыша больницы. Сюда приходят либо сбросить свою боль, либо сброситься самому. Как пойдет. А кофе я взял для себя, но вижу, что тебе он нужнее.

– Хм, – усмехнулась Алиса, выглядывая за край крыши, вниз. – Честно говоря, ты прав. Сброситься действительно хочется. Но на мне слишком много ответственности. Теперь.

– Тогда давай так. Побуду твоей душевной помойкой. Вываливай на меня все это дерьмо.

Несмотря на все свои переживания, Алиса рассмеялась даже неожиданно для себя самой.

– Все до тошноты банально. Любителя больничных крыш такими историями не удивишь.

– Мать? – резко переключившись, уже серьезно спросил Рамиль.

– Отец.

– Нужен триттер?

Алиса промолчала. Без слов было ясно, что Рамиль попал в точку.

– Согласен. Меня не удивишь, – сочувственно вздохнул новый знакомый Алисы.

Повисла немая пауза. Никто не испытывал какой-то скованности. Просто оба понимали, что тишина говорит больше, чем какие-либо слова.

– А если я тебе скажу, – Алиса решила, что нет ничего плохого в том, чтобы разделить свою боль хоть с кем-то, – что отец и сам был триттером в прошлом?

Рамиль удивленно посмотрел на девушку. Было заметно, что он заинтересован.

– И что об этом я узнала всего несколько часов назад, – продолжила Алиса. – А еще… что мы жили в квартире, которую у нас отбирают, из-за того что его триттерский контракт заканчивается. И нам негде жить. Отец… его здоровье на грани, – голос девушки сорвался. – И я просто не знаю, что мне с этим делать. Я не знаю, что будет завтра. Нам даже некуда идти.

Снова повисла тишина. Несколько минут Алиса просто пила кофе, смотрела на огни, а Рамиль сидел рядом, не говоря ни слова.

– Слушай, – наконец-то вымолвил он. – Не то, чтобы я предлагаю это всем, кого встречаю на крышах. Но, в тебе есть что-то такое… Я хочу тебе помочь.

В сердце Алисы затеплилась надежда. На минуту ей представилось, что у Рамиля есть знакомый чудо-врач, который сможет спасти отца.

– Не знаю, как ты относишься к маленькой комнате без окон. Я живу с матерью в небольшом доме. В тесноте, да не в обиде, но у нас есть немного места. Вы могли бы пожить какое-то время у нас.

Это не совсем то, что хотела услышать Алиса, но сам того не подозревая этот совершенно незнакомый парень сейчас решил за девушку проблему, о которой она думала хоть и в последнюю очередь, но которая при этом была не менее острой. Ей с отцом предлагали крышу над головой. А это дорогого стоило.

– Я… не знаю, что сказать. Мы знакомы пару минут.

– Ну-у-у, по моим подсчетам минут семнадцать, – иронично взглянул на несуществующие на руке часы Рамиль.

Глаза девушки наполнились слезами, она развела руками.

– Может, невежливо вот так сразу соглашаться… – Алисе было неловко принимать предложение едва знакомого парня. – Но это самое невероятное, что ты мог для меня сделать. Простое слово «спасибо» сейчас не опишет всю мою благодарность.

– Подожди, – с какой-то натяжкой в голосе сказал парень. – Есть нюанс. Ты… как бы это помягче сказать… хорошо одета, прилично выглядишь…

«Сейчас попросит денег», – промелькнуло в голове Алисы. Конечно, кто же предложит жилье просто так, без выгоды для себя! Парень продолжил:

– Поэтому возможно, мое предложение тебе сейчас покажется обидным. Но… я не из Города. Наш дом… как-бы это сказать… он находится в гетто.

Девушка вздрогнула, но всеми силами постаралась не подать вида. Не то, чтобы она испугалась. Скорее удивилась. За все свои двадцать три года она ни разу не была в гетто. Даже не сталкивалась с людьми оттуда. Ей казалось, что там живут люди с низкой социальной ответственностью, без работы, смысла жизни. Способные обокрасть или убить. Отбросы, как их и считали в обществе. Но Рамиль был совсем не похож на такого человека. Выбритый, выглаженный, с приличной работой – разве он может жить в гетто? Для Алисы гетто был неизвестным миром, с которым она никогда не соприкасалась и знала о нем только понаслышке. Но что, если все, что он слышала раньше – это неправда? Побывать в гетто, а тем более пожить в нем, казалось пугающей идеей, но глядя на хорошо выглядящего Рамиля – одновременно захватывающей. Алиса взяла себя в руки и улыбкой разбавила затянувшуюся паузу.

– Ну уж нет. Как ты вообще посмел мне такое предложить. Жить в Городе под мостом будет гораздо лучше, чем переехать в гетто.

Рамиль на несколько секунд смущенно замялся. Алиса догадалась, что он стесняется своего происхождения, поэтому не сразу оценил шутку. Но наконец он залился громким заразительным смехом. Алиса не сдержалась и засмеялась вместе со своим новым другом.

Их смех здесь, на крыше больницы казался чем-то неуместным. Он разливался по ночным улочкам Города и заползал в открытые окна сонных квартир. Но это был искренний и счастливый смех. Смех спасения и зарождающейся дружбы между людьми из двух разных миров, которые нашли друг друга в такой нелепой ситуации, здесь на крыше обычной городской больницы.

Глава 2. Гетто

Дорожное полотно разрезало лесополосу, как нож разрезает праздничный торт. В окне автобуса уже закончили мелькать городские дома, улочки, и начался густой зеленый лес, который по всему периметру обнимал Город, как теплый уютный шарф. Местами лес лениво переползал в желтые поля, но затем снова прогонял чужаков и захватывал территорию. Голубое небо над ним было настолько насыщенным и каким-то свободным, каким никогда не бывало над Городом. Там его всегда пронизывали высотки и уличные столбы. Здесь же голубое полотно могло смело похвастаться всей свой безграничностью и безнаказанностью. Вместо коптеров здесь летали птицы. Хотя первые тоже иногда мелькали своими вездесущими красными глазищами, но выглядели больше потеряшками, чем опасными надзирателями.

Алиса свернулась калачиком в кресле у окна. На коленях у девушки лежала сумка с личными вещами и небольшим конвертом с деньгами – это был скромный доход от проданных на скорую руку вещей из квартиры. Отец дремал в кресле рядом. Прошла всего неделя после того, как их жизнь изменилась, но казалось, что позади целая вечность. За это время Алиса успела собрать кое-какие вещи в их старой квартире. Отца выписали из больницы в состоянии «живой, и на том спасибо». И вот теперь они вдвоем неслись на стареньком автобусе в сторону гетто, где их должны были встретить стены нового дома. Совсем скоро, со слов нового друга Алисы, должно было появиться старое ограждение и таможенный пост, разделяющий Город и гетто.

Само гетто расположилось в добрых 70-80 километрах от Города. Если верить рассказам об этих местах, когда-то еще до ее рождения, здесь жили люди. Тогда не было бездушных многоэтажек и торговых центров. Но и без этого люди были намного счастливее, чем сейчас. Семьи владели небольшими домиками, разводили домашний скот, держали огороды. А вечерами ходили друг к другу в гости пить чай с пирогами из собранной своими руками малины. Молодежь тем временем собиралась на берегу пруда. Мальчишки и девчонки разжигали костры, пели песни и, наверное, влюблялись в первый раз.

А потом все изменилось. Никто по-прежнему так и не знает всей правды. Официальная версия Центра – повальная пандемия заразной болезни, и как следствие – жесткий карантин с закрытием границ. Спустя год карантин сняли, но что стало с жителями, никто так и не объяснил. Военные снесли все под чистую. Какое-то время здесь была пустошь со следами разрухи. Но со временем природа зализала раны и стерла все следы прежней жизни, помогая забыть о странных событиях.

Все это Алиса слышала про между прочим, никогда не придавая особого значения слухам. Но теперь все эти будоражащие сознание истории, всплывали в ее голове.

Таможенный пост Алиса видела впервые. Он выглядел как реальный блок-пост, похожий на какой-то тюремный КПП, а не простой пункт досмотра обычных городских жителей. Вокруг стояли огромные, с человеческий рост, камеры-сканеры и строгие военные с оружием в полной амуниции. Проверяющие в военной форме зашли прямо в автобус и попросили заполнить картонные бланки с информацией о цели визита в гетто, а затем потребовали показать личные вещи. Для Алисы, которая привыкла жить в своем комфортном мире уважения и взаимопонимания, было невероятно унизительно выворачивать карманы и позволять чужим людям беспардонно копаться в сумке со своими вещами. Из квартиры, в которой девушка прожила всю свою жизнь, ей пришлось забрать лишь только самое необходимое. И сейчас смотреть как кто-то копошится в остатках ее личной жизни было даже не столько неприятно, сколько брезгливо и унизительно.

Обычный рейсовый автобус проходил доскональную проверку не меньше двадцати минут. Алиса думала, что, уезжая из Города, она будет испытывать горечь расставания с привычным миром, и готовилась к этому чувству. Но когда им наконец-то разрешили пересечь границу, сердце девушки почувствовало лишь облегчение и даже нечто похожее на легкое счастье. Автобус с пассажирами пересек границу и двинулся дальше.

Картина за окном тут же сменилась. Залежи мусора на обочинах, плохая дорога и столбы с оборванными электропроводами сразу бросались в глаза. Еще буквально через четверть часа автобус прибыл к нужной остановке. Старый поржавевший козырек автобусной остановки едва ли закрывал от солнца и дождя. Деревянная лавка покосилась, а асфальт буквально рассыпался под ногами. Самыми яркими и современными здесь были разве что рекламные листовки на покосившихся столбах. Алиса присмотрелась – знакомая агитация о новом наборе триттеров. «И тут они!», – раздасованно подумала девушка.

Рамиль уже был на месте. Он нетерпеливо переминался с ноги на ногу и заглядывал в окна прибывшего автобуса, высматривая Алису и ее отца.

– Как все прошло? – спросил новый друг Алисы. Выхватывая у нее из руки сумки, он даже забыл поздороваться.

– Если совру, это испортит наши отношения? – попыталась пошутить девушка.

– Понял. Тогда буду считать, что вам все понравилось. Свои восхищения потом мне открыткой вышлешь.

Алиса улыбнулась. Казалось, что с Рамилем они были знакомы лет сто. Он тонко понимал все контрасты ее настроения и мог смягчить острые углы. Парень не только предложил приютить их с отцом у себя. Он даже взял дополнительные смены, что позаботиться об отце Алисы в госпитале. Просто так, случайный знакомый оказался каким-то спасительным прутиком в самый затруднительный момент ее жизни.

– Сильно устали? Мистер Маутнер, можете держаться за меня. Придется немного пройти пешком. Но обещаю, по дороге мы встретим много интересного, – вообразив себя местным гидом, затараторил Рамиль. – Смотрите, там в впереди заброшенная церковь. Местная достопримечательность, между прочим. Вон сколько мха на стенах. Даже дерево на крыше выросло. Согласитесь, выглядит намного эффектнее, чем главная башня Лаборатории в Центре? А вон…

Рамиль бодро шагал по разбитой улице с сумками в руках. Он без умолку болтал, пытаясь шутить и знакомить гостей со своим домом в лучшем свете, насколько это только было возможно.

Но Алиса практически его не слушала. Она чувствовала себя будто в каком-то фантастическом фильме. Огромные потрескавшиеся бетонные плиты, по которым они шли, утопали в разросшейся траве и шатались, когда на них наступали. Некогда разведенные заботливыми руками клумбы, сейчас были затеряны в море бурьяна. Многоэтажные дома были полуразрушенны, словно после бомбежки. Казалось, что это заброшенные постройки, в которых никто не живет. Но вывешенное белье на ободранных старых балконах и горшки с цветами на подоконниках говорили об обратном. Современные антенны (скорее всего купленные на триттерские заработки) среди всего этого постапокалипсиса выглядели несуразно. Мусорки были завалены зловонными выбросами, трава пожухла, а фонтан высох и местами растерял фасадную плитку. Но несмотря на весь этот ужас, было видно, что люди здесь стараются жить мирно и аккуратно. Хотя без поддержки государства это делать и сложно.

Рамиль заметил, что Алиса удивленно оглядывается, и сразу сменил тон на более серьезный.

– Да, раньше это все был один большой город. Целая страна. Мои родители застали это время. Гетто ничем не отличался от Центра и нынешнего Города. Здесь жили и работали. Все процветало. Но потом случился прорыв в медицине, Центр посчитал себя повелителем мира, после чего за считанные месяцы перестроили город, убили много неугодных людей. Никто до сих пор так и не знает всей правды. Говорят, была большая зачистка территорий между нынешним Городом и гетто. Всех этих людей просто забрали в тогда еще тайную Лабораторию на самые первые экспериментальные Процедуры. А чтобы другие задавали меньше вопросов – снесли дома своих жертв, запугав тем самым остальной народ. Так мы и оказались на отшибе мира. Нас разделили. Все, кто жил здесь, превратились для Центра просто в мусор на окраине.

      Казалось, Рамиль, загрустил, но тут же обернулся на Алису и мистера Маутнера с улыбкой:

– Но не все здесь скатились вниз. Есть и хорошие люди, правда, – он словно пытался их в чем-то убедить. – Мы ездим работать в Город, а в гетто растет много детишек. Здесь можно жить хорошо!

– Я знаю, – понимающе кивнула Алиса и улыбнулась Рамилю в ответ.

Мимо что-то пролетело. Алиса обернулась и поняла, что по небу даже тут сновали коптеры с маленькими глазками-камерами. Невидимая рука Центра, хотя и не одаривала гетто благами цивилизации, но все же контролировала. Кто знает, может, так выискивали отчаявшихся людей, готовых пойти на триттерство. А может, лишь следили за нестабильным райончиком, держа руку на пульсе.

На улицах им встречались прохожие. Некоторые ничем не отличались от тех, кто жил в Городе. Но многие были типичными оборванцами – ярким примером того, что Алиса знала о гетто: нищие, безработные и болезненные люди, которые отдали свое здоровье ради еды и шанса на завтрашний день. Было страшно оказаться здесь. Тем не менее Алиса не испытывала какого-то жуткого дискомфорта. Скорее, ей было даже интересно и любопытно. А может быть, она просто смирилась, что ближайшее время ей придется провести здесь.

Наконец Рамиль, Алиса и ее отец подошли к узкой и ветхой двухэтажной постройке, огороженной покосившимся забором. Эту развалюшку Рамиль и назвал своим домом. Местами вывалившиеся кирпичи и покосившаяся крыша создавали впечатление, что здание уже лет двадцать как в аварийном состоянии и заходить в него опасно для жизни. Тем не менее это был дом, и в нем жили люди.

Мать Рамиля услышала голоса и вышла из дома, чтобы встретить их. Она была очень схожа чертами лица с новым другом Алисы – такая же невысокая, круглолицая и улыбчивая женщина. Ее темные волосы были собраны на затылке в небрежный пучок, а кухонный фартук на груди заляпан неотстирывающимися пятнами. Она стояла в дверях прямо в домашнем халате, с полотенцем наперевес, которым тут же натирала только что вымытую глубокую железную миску.

– Добро пожаловать, – приветливо закивала она. Женщина заметно волновалась, но старалась держать в себя в руках. – Я Наджия.

Добродушная мама Рамиля протянула Алисе свою влажную теплую ладонь, а после неловкого рукопожатия, махнула ей и со словами «Да что уж мы в самом деле!» по-простецки обняла девушку.

От Наджии пахло пирогами, какими-то пряностями и еще немного чем-то похожим на счастье. Ее теплые и мягкие объятия на долю секунды напомнили Алисе мамины.

– Спасибо за ваше гостеприимство. Мы обязаны вам всем.

– Да брось, дочка! Заходите в дом. Чай-то, голодные с дороги.

Наджия зашла в дом, приглашая проследовать за собой и гостей. Чтобы пройти сквозь дверной проем, пришлось пригнуться даже невысокой Алисе. Внутри было темно и тесно, но вполне уютно. Все заботливо лежало на своих местах, пахло какой-то доброй историей и будто бы радушно обнимало всех вошедших в дом.

Алиса с отцом и Рамиль с Наджией прошли по истошно скрипящим деревянным половицам на кухню. На столе был накрыт скромный, но невероятно ароматный и аппетитно выглядящий обед. Кастрюля с горячим супом, от которого поднимался густой пар, миска с картошкой и какой-то овощной салат. Ничего мясного в этом доме, видимо, давно не водилось – Рамиль с матерью как могли выживали за счет его скромной зарплаты санитара, да маленького огородика за домом, про который по дороге рассказывал Рамиль. Наджия усадила всех, а сама как курица-наседка стала хлопотать над тарелками.

– Вот она всегда такая, – словно извиняясь, сказал Рамиль и тут же ласково на каком-то наречии обратился к матери. – Энисé, присядь, у нас гости. Давай пообедаем все вместе.

– Сейчас, сейчас, я всего лишь нарежу хлеб. Кадерлé, милый, подай нож.

Рамиль вздохнул, наигранно закатил глаза и протянул матери нож для хлеба. Но по всей видимости женщина так сильно разнервничалась, что поспешила и слишком неловко выдернула нож из рук сына. Острое лезвие прошлось по внутренней стороне ладони, и у Рамиля тут же потекла кровь.

– Рамиль! – вскочила со стула Алиса.

– Все в порядке, – парень выставил свою целую ладонь вперед, словно останавливая и успокаивая девушку. Раненную руку он зажал в кулак. – Все в порядке. Дайте мне пару минут, вернусь целый и невредимый. Мамуль!

Рамиль чмокнул в щеку, чувствующую себя виноватой мать, и вышел из комнаты.

– Вот же ж растяпа, – отругала себя Наджия.

– Он вроде неплохо держится, может, и правда там несильный порез, – попыталась подбодрить женщину Алиса.

– До свадьбы заживет! – подтвердил мистер Маутнер.

– Да ну, до какой там еще свадьбы, – рассмеялась Наджия. – Вы моего оболдуя видели вообще? У него и девушки-то отродясь не было. А зажить заживет, куда денется. На нем как на собаке. С его-то группой крови.

– А что у него с группой крови? – осторожно спросила Алиса.

Наджия осеклась, что ляпнула лишнее, но потом видимо решила, что друзьям Рамиля можно доверять.

– У Рамиля пятая группа, – по-заговорщицки тихо сказала она.

Алиса чуть не подавилась. Раньше она никогда не встречала людей с пятой группой крови. Это была такая же редкость, как альбиносы или люди с вампириной болезнью. Алисе и вовсе казалось, что пятая группа крови это выдумка Центра. А тут вот он – человек с невероятной способностью к регенерации, оказался ее новым другом.

Пятая группа крови – была всем известна, как очень ценный дар. Считается, что эти счастливчики – непременно должны быть богачами и вообще любимцами судьбы. Ведь с их способностью к восстановлению и заживлению можно снова и снова становиться триттером – по кругу. При чем неважно что именно ты отдашь ремиденту. Даже сердце или зрение. У обладателя пятой группы крови обязательно все восстановится, и через время он снова станет абсолютно здоров.

– Мы это совершенно случайно узнали, – продолжила делиться секретом Наджия. – Когда он родился… а-а-а… – она в сердцах отмахнулась. – Анализы же у нас тут никто не делает, это безумно дорого. Только если что случится. А оно и случилось! Шесть лет было этому хулигану, когда он поспорил с местными мальчишками, да как возьми, да раскачайся на качелях… Ох, – женщина схватилась за сердце, словно мыслями окунулась в этот ужасный день еще раз. – Вы можете себе представить? Я лично вот этими руками собирала его зубки по детской площадке. Сколько слез тогда выплакала! Ребетенка с того света вытаскивать нужно было. И что вы думаете? Пока то, да се, врачи, поиски триттеров… Да и мы с мужем долго не могли решить, как нам правильнее поступить. А оно возьми и все заживи само собой! А через время и анализы пришли, а там – пятая группа! Вот так и узнали, представляете? Мать поседела, зато сыну анализы бесплатно сделали. Да и зубы потом новые выросли со временем. Говорю же – оболдуй. Хотя после школы, благодаря группе крови ему бесплатно дали место в медицинском колледже.

– Опять ты меня тут нахваливаешь, энисé? – зашел в комнату Рамиль.

Наджия игриво шлепнула по голове сына полотенцем, которое все так же неизменно висело на ее левом плече.

– Дай посмотреть, – попросила Алиса, когда парень вернулся за стол.

Рамиль протянул руку. На ладони остался значительный порез. Кровь уже остановилась, но кожа еще была красная и до сих пор вся пульсировала.

– К завтрашнему утру затянется. А к вечеру совсем как новенькая будет.

– С ума сойти, – Алиса не могла поверить, что все это правда и люди с пятой группой крови – это не выдумка.

Алиса отпустила руку Рамиля, Наджия наконец-то села за стол рядом с сыном, и все вместе продолжили обед как ни в чем не бывало.

***

Поздно вечером, когда Алиса с отцом разместились в небольшой комнатке на втором этаже, а дом затих, девушка долго смотрела в потрескавшийся потолок. Ей не спалось. Она проверила дыхание отца, который уже давно спал на кровати, и решила выйти на свежий воздух. Она хотела найти Рамиля, чтобы было не так страшно одной выходить из дома. Но своего нового друга она так и не нашла, а заходить в спальню к нему или Наджии девушка не рискнула. Поэтому, накинув плед, который лежал прямо тут, у входа, она толкнула дверь и вышла наружу.

Рамиль стоял на улице и курил сигарету. Увидев открывающуюся дверь, он неловко, словно нашкодивший и попавшийся мальчишка, заторопился затушить ее. В итоге обжегся сам, а рассмотрев в темноте Алису, рассмеялся.

– А, это ты. Только энисé ничего не говори… ну… про это, – кивнул он на затоптанный бычок.

Алиса улыбнулась и только пожала плечами. Практически взрослый мужчина да еще и с группой крови, которая вылечит его от любых болезней, боялся гнева матери. Это было мило.

– И не смотри на меня осуждающе, – надулся Рамиль.

– Да я и не… – начала было оправдываться девушка, но Рамиль перебил ее.

– Я могу хоть петарду в рот засунуть, ничего мне не будет. Поболит немного, и заживет.

Алиса усмехнулась в надежде, что он никогда такое не практиковал.

– Почему ты зовешь ее энисé? – перевела тему Алиса.

– Не знаю. Это что-то из детства. Так ее звал отец, так привык и я.

– А где твой отец сейчас?

Рамиль не ответил, и Алиса почувствовала, что сейчас лучше тоже промолчать. Она лишь подошла поближе к Рамилю и оперлась спиной на стену дома. Так они простояли несколько минут.7

– Вот настырная. Ладно, уговорила, пойдем, – ни с того, ни с сего сказал Рамиль и пошел в сторону от дома, поманивая рукой удивленную девушку, которая ни о чем не просила.

Они прошли лабиринтами гетто прямо, потом мимо нескольких домов влево и наконец вышли и поднялись на какой-то пригорок. Наверное, если посмотреть на их мир сверху, то само гетто было бы темным пятном на карте. Свет здесь доносился только из редких окон еще не заснувших домов. Сами же улицы были темны. Днем, когда они только приехали с отцом сюда, Алиса видела фонарные столбы. Но лампочки в них были разбиты, а провода оборваны. Почему Центр не заботился о гетто? Быть может, попросту экономил на электричестве?

Рамиль усадил Алису на пригорок и указал рукой вдаль. Вид с этого места был завораживающий. Прямо перед Алисой и Рамилем, словно светящаяся тарелка с горой золота и драгоценных камней на ней, светился Город. Эту тарелку обнимала широкая полоса темноты, а затем окольцовывала еще одна тонкая полоса света.

– А это что за полоса? – спросила Алиса.

– Граница. Мы же такие опасные для вас, что вы отгородились пропускными пунктами и забором, – немного с обидой ответил парень.

– Если честно, я раньше даже не знала об их существовании, – словно оправдываясь, ответила Алиса. – Да и к тому же… я сейчас здесь, и от меня также отгородились забором.

– Да, прости, – ответил Рамиль после паузы. – Просто я вырос здесь. Привык видеть себя и своих друзей за забором. Быть отбросом, как и все тут. Поэтому к городским всегда относился… ну ты понимаешь.

Алиса почувствовала себя неловко. Конечно, слова Рамиля не относились конкретно к ней, но тему нужно было сменить.

– Твоя мама случайно проговорилась о твоем секрете. Кажется, вы не очень распространяетесь на эту тему? Прости, если я узнала лишнее.

Рамиль понял, что Алиса говорила про его группу крови.

– Наверное, если бы я был заядлым триттером, то не стал бы скрывать этого. Но все это не по мне. Да и вообще, здесь в гетто, лучше не распространяться о таком. Но если ты не собираешься пырнуть меня ножом ради нескольких литров крови пятой группы, мне не жалко поделиться с тобой своим секретом.

Они прыснули от смеха.      Алисе стало интересно, почему Рамиль не пользуется своей особенностью, ведь это могло бы изменить его жизнь.

– Скажи, почему… почему ты не пытаешься заработать на этом? Ну, на своей особенности.

Рамиль от возмущения даже подпрыгнул.

– Ты сейчас серьезно? Мне казалось, что мы с тобой на одной волне. А если так, то вот ответь честно: ты сама бы легла под все эти приборы ради какого-то чужого тебе, совсем незнакомого ремидента?

– Ради чужого – нет. Ради отца бы легла.

Повисла немая пауза. Рамиль выдохнул.

– Ты же знаешь, это невозможно. Наши законы не позволяют проводить Процедуру между родственниками.

– Знаю. Разреши они это, триттерство развивалось бы уже не так успешно.

Алиса отвела взгляд. На глаза накатились слезы. Хорошо, что в темноте их было не видно. Дурацкий закон. Конечно, она знала о нем, но никогда не понимала смысла в нем, и сейчас просто злилась на Центр с их выдуманными правилами. Конечно, разреши Лаборатория проводить процедуры между родственниками, их доходы от триттерства в разы бы убавились. Основной принцип Центра не оставлял места для волонтерства. Зачем помогать кому-то бесплатно, если на этом можно заработать?

– Но, знаешь, я тут подумал… Я бы мог помочь твоему отцу. Я мог бы быть триттером.

– Нет! – воскликнула Алиса. Конечно, еще за ужином у нее возникала такая мысль, но она уже успела ее обдумать и принять окончательное решение по этому поводу. – Ты и так слишком много для нас делаешь. Я не могу принять еще и твое сердце. Это было бы слишком. Тем более на время восстановления ты лишишься работы. А вам с Наджией и так нелегко приходится. Нет, нет, – словно сама убеждая себя, ответила Алиса. – Я люблю отца. Но он и сам не примет такой жертвы. Даже ради своей жизни.

– И все-таки…

– Я сказала нет. Даже не смей возвращаться к этой теме.

– Почему?

– Рамиль… Я в мизерном шаге от того, чтобы согласиться. Это очень заманчивое предложение. Но я и так повисла на твоей шее камнем. Пожалуйста, не заставляй меня закапываться еще глубже. Я никогда не смогу расплатиться с тобой за это.

– Но…

– Нет.

Алиса смотрела на красивый Город вдалеке и пыталась унять дрожь. Согласиться на предложение Рамиля – означало оставить его семью голодать. Это было слишком дорого во всех смыслах, чтобы оказаться легким решением. Точно не для него самого.

– Знаешь, поздно уже, – перевела тему девушка. – Пойдем домой. Покажешь дорогу назад?

***

На следующее утро Алиса проснулась с ужасным чувством беспомощности. Рамиль уехал в Город, Наджия хозяйничала во дворе, а отец вдруг неожиданно почувствовал себя хуже. Алиса провела возле него половину дня, держа за руку, отпаивая таблетками и отвлекая разговорами. Ужасным открытием для нее стала новость, что в гетто невозможно даже вызвать скорую помощь. Виновато пожав плечами, Наджия рассказала, что обычно здесь лечатся чем придется, а в тяжелых случаях приглашают местных лекарей – людей без образования, а иногда и опыта, которые лечат по методу «чему бабка научила». Рамиль (как человек с каким-никаким медицинским образованием) считается здесь кем-то из высшей касты – настоящим местным врачом, чем его мать Наджия бесконечно гордилась. И тот факт, что на деле Рамиль работает всего лишь санитаром, никого не смущает.

Приглашать местных лекарей с сомнительной репутацией к отцу Алиса хотела меньше всего. Поэтому она вспомнила все советы, которые ей дали перед выпиской в больнице, и теперь старалась заботиться об отце сама. Она понимала, что уже завтра ей и Рамилю, нужно будет уехать в Город на работу, а отцу придется остаться здесь одному. Наджия, конечно, присмотрит за ним. Но Алиса хорошо знала отца и понимала, что он не только не попросит помощи, но и звука не издаст, даже если будет умирать. Поэтому девушка очень сильно волновалась за него.

Спустя несколько мучительных часов, отцу стало полегче и он уснул. Алиса поправила одеяло, заботливо укрывая старика, и спустилась по узкой крутой лестнице вниз. Дверь на улицу была открыта. Девушка вышла и, ослепленная солнцем, на несколько секунд закрыла глаза. Она почувствовала себя слепым котенком, которого оторвали от мамы и бросили в бочку с неприятностями. Вокруг все было наперекосяк. У Алисы с отцом совсем нет денег, нет дома, а сами они находятся в забытом миром месте. Атмосфера гетто нагнетала настроение так сильно, что девушка чувствовала себя просто в отчаянии. А тут еще и отцу становилось все хуже, и единственная дочь даже не могла ничем помочь.

Алиса вытерла набежавшие слезы, пока те не успели скатиться по щекам. Она постаралась вернуть свое сознание в реальность, чтобы не погрязнуть в засасывающей, как трясина, депрессии. Тем более, что-то вокруг нее было не так. Девушка прислушалась. Действительно, со стороны главной улицы доносился какой-то звук. Алиса обернулась на дом, прикинула, что вымученный хворью отец под действием таблеток проспит еще несколько часов, и решила прогуляться. А заодно оглядеться и узнать, что происходит на центральной улице. Она пошла по той же дорожке, по которой вчера Рамиль вел ее и отца от автобусной остановки к дому. Улицы были пусты, но со стороны дороги доносились голоса, подсказывая, что люди выбрались из своих домой и собрались в одном месте. Вопрос – зачем? Алиса чувствовала нарастающее волнение.

Центральная улица действительно кишила людьми. Толпа стояла вдоль обочины. Кто-то молча и с любопытством смотрел на дорогу, кто-то осуждающе обсуждал происходящее, а некоторые скандировали какие-то лозунги и поднимали руки, словно вызывались на что-то.

Алисе с ее невысоким ростом было не видно, что происходит на дороге. Она постаралась протиснуться между людьми вперед. Это получалось у нее с трудом, но через несколько мучительных минут девушке все-таки удалось прорваться в первый ряд. Отсюда было хорошо видно все происходящее.

По пустой грунтовой дороге очень медленно, шурша колесами, ехала огромная машина, похожая не то на танк, не то на броневик. В Городе таких машин никогда не бывало, поэтому сейчас Алиса с любопытством разглядывала громадный темно-зеленый автомобиль. Крепкие мужчины в военной форме сидели на крыше, капоте, багажнике. В руках у одних были автоматы, от чего картина выглядела еще более угрожающей. Другие держали рупоры, в которые они по очереди что-то кричали. Мегафоны сильно искажали звук, и Алиса понимала только урывки фраз.

– Желающие… спасти… изменить свою жизнь… пункт приема… ждем…

– Это хидеры, – кто-то положил две тяжелые руки на плечи Алисе.

Колени подогнулись от испуга. Она обернулась. Юркий Рамиль уже вернулся из Города и оказался здесь. Как он нашел ее среди всех этих людей и как протиснулся сквозь толпу – осталось для нее загадкой.

– Кто? – переспросила Алиса.

– Хидеры. Ну или созыватели. Мы их между собой так называем. Ищут свежее мясо для Лаборатории.

– Что ты имеешь в виду?

– Да то и имею. Это обычные военные. Они приезжают к нам каждую неделю, предлагают стать триттерами. Такие милаши, я с них не могу: типа без навязывания, все добровольно. А у самих куча оружия и боевая тачка. Как тебе такие миротворцы?

Алиса промолчала. Она внимательно рассматривала машину хидеров и самих военных. Неудивительно, что подобные машины в Городе не ездят. Появись такая огромная военная махина на улицах Города, это вызвало бы среди людей волну беспокойства и страха. Но здесь этому, казалось, никто не удивлялся. Жители гетто смотрели на военных и их оружие либо равнодушно, либо заинтересовано. Алиса же испуганно изучала все, в том числе и самих мужчин в форме. Она вглядывалась в их выражения лиц, вслушивалась в их слова и одновременно вжималась в толпу, чтобы не привлечь к себе внимание. Эти хидеры были крепкими парнями, внушающими одновременно и доверие, и страх. Они продолжали выкрикивать свои реплики с призывами, пока часть толпы из гетто утвердительно качала головой и поднимала свои руки в попытках оказался замеченной.

Одно лицо среди хидеров показалось Алисе знакомым. Она изо всех сил вглядывалась, пытаясь рассмотреть черты военного получше, но солнце слишком сильно светило девушке в глаза. Алиса подняла руку козырьком над глазами, когда парень-военный уже заметил ее. Он что-то сказал своему напарнику, передал ему свой автомат и сильным уверенным прыжком соскочил с высокого капота движущегося броневика.

Хотя Алиса давно не видела этого человека, но его походка сразу сказала все лучше слов – это был он. Тот самый мальчишка-сосед, с которым она еще девочкой бегала на мост, кидать камни в реку и плавать на лодке.

– Алиска! – поприветствовал ее молодой высокий блондин.

Несмотря на сумасшедшую жару, он был с головы до ног запакован в военную форму, пошитую из плотного материала, и огромные буцы. Но это не мешало Алисе заметить, что парень был в отличной спортивной форме. Расстегнутый ворот выглядел небрежно, и давал размах для фантазии. Его неидеально выбритое лицо, мужской подбородок и нахмуренные брови лишь очень смутно напоминали ей знакомого мальчишку, но это был уже совсем не он. Перед ней стоял, скорее, взрослый, хорошо сложенный мужчина – вовсе не такой щуплый и неуклюжий, каким она его помнила. Точеные скулы перетекали в мужественные впадины на щеках, а глаза смотрели с умным прищуром. Сейчас он больше был похож на какого-то актера, чем на парнишку, с которым они чумазые прыгали по гаражам все детство. Когда он приблизился почти вплотную, Алиса почувствовала себя лилипутом – он всегда был выше ее на пол головы, но теперь этого красивого дяденьку можно было смело просить достать воробушка.

– Дэн…

Алиса попыталась сохранить нейтральное лицо, но вряд ли у нее это вышло правдоподобно. Она несомненно была рада увидеть старого знакомого, но совсем не знала как себя вести. Далеко не каждый день встречаешь человека, который когда-то тебе нравился до мурашек по коже, и который тебя предал, пропав на десяток лет. С другой стороны ей так сильно хотелось его обнять, и в иной ситуации, она возможно бы так и сделала. Но тот факт, что он встретился ей при таком стечении обстоятельств – она в гетто, а он среди хидеров – без сомнений напрягал.

– А я тебя сразу узнал. Рад видеть. Но… – он развел сильными мускулистыми руками и обвел глазами толпу. – Здесь?

Алиса не нашлась, что ответить и лишь виновато пожала плечами. Обычно такое движение вызывало неприятные ощущения, но сейчас боль в плече прошла.

«Это просто шок», – объяснила она сама себе это странное явление. – «Какой кошмар! И почему я чувствую себя, словно извиняюсь? Да, я здесь, и это не его дело. Вот же ж тупица, Алиска! Что он вообще сейчас о тебе подумает…» – в какой-то глупой детской панике пыталась остановить полет своих мыслей девушка. Мысли скакали из стороны в сторону.

– Ты здесь живешь?

– Нет. То… то есть да.

«Да что же такое с моим языком, почему он заплетается?».

– Вчера приехали с отцом. Пока будем жить здесь.

– Почему?

– Долгая история.

Дэн обернулся на уже изрядно далеко отъехавшую машину, и его волосы совершили соблазнительный пируэт на ветру. Он повернулся обратно к Алисе.

– Хотел бы сказать, что не спешу и рад послушать твою историю, но увы. Скажи хоть в двух словах, как ты? Как тебе здесь?

– Честно говоря, пока не поняла. Никогда не была в гетто до этого и не знала, что люди могут так жить.

Дэн грустно ухмыльнулся и на его лице появилась тень знакомого Алисе мальчишки.

– Я здесь давно работаю. Уже привык. Но первые впечатления были примерно такие же, как и у тебя. С другом познакомишь? – он прищурился и кивнул на Рамиля, который все еще держал свои ладони на ее плечах.

– Ааа… Да, прости. Это Рамиль. Он классный парень…

– Твой?

– Мой? Нет, нет. Мой друг. Но он очень помог мне с отцом. И с жильем. Рамиль, это Дэн, мой друг детства.

– Мое почтение, раз знакомству, – Дэн пожал руку Рамиля, и Алиса заметила какими сильными и уверенными были его движения. Рамиль ответил на рукопожатие без удовольствия, за что трудно было его винить. К хидерам у жителей гетто было явно предвзятое отношение.

– Ну, я смотрю у тебя здесь уже есть надежная опора. Но если нужно будет с чем-то еще помочь, обращайся, – подмигнул Дэн.

– Спасибо, – ответила Алиса и зачем-то хотела добавить язвительное «справлюсь сама», но вместо этого лишь смущенно заправила прядь волос за ухо. Что-то ей подсказало, что хамить будет довольно грубо и не к месту, и вовремя прикусила язычок.

– Еще увидимся, – попрощался Дэн. – Рамиль, мое почтение, – он слегка поклонился ему.

Рамиль кивнул. Дэн поднял руку в знак прощания, и Алиса неловко подняла руку в ответ. Но Дэн уже не видел этого, потому что повернулся и широким спортивным шагом побежал в сторону уезжающей машины. Алиса засмотрелась ему вслед.

– У-ла-ла, – шутливо протянул Рамиль. – И что это за гора мускулов сейчас к нам подходила?

– Просто знакомый. Я не видела его лет десять, наверное.

– Ну-у-у, такой себе разговор для давних знакомых. Тебя колотило так, будто током шандарахнуло.

Алиса театрально закатила глаза.

– Отстань, психолог недоученный, – она в шутку ударила Рамиля в плечо кулачком. – Лучше пойдем домой.

Боль снова неприятно отозвалась в левом плече. Алиса еще раз повторила себе, что это лишь внутреннее потрясение от неожиданной встречи так повлияло на нервные окончания.

Глава 3. Перелом.

Очередь на КПП затянулась уже на полчаса. Пока Алиса нервно поглядывала на часы и в окно автобуса, Рамиль как всегда болтал не переставая.

– По утрам так всегда. Много кто спешит в Город на работу, поэтому такая пробка.

– Я могу опоздать, – возмущалась Алиса и нервно отстукивала дробь ногой.

– Скажи это всем, кто застрял в очереди, – Рамиль умиротворенно развел руками. Видимо для него это было привычной ситуацией.

Он достал из кармана парочку подтаявших шоколадных конфет и протянул одну Алисе. Она поморщилась. Спустя еще минут десять, в их автобус наконец-то зашли проверяющие.

– Подготовьте свои валиданты. Не задерживайте нас, – грубо пророкотал один из военных.

– Кого нужно подготовить? – переспросила Алиса у своего друга.

– Валидант, – ответил Рамиль, размахивая перед носом девушки какой-то красно-белой картой, которая неожиданно оказалась у него в руках среди фантиков от конфет.

– Это еще что такое?.. – но не успела девушка задать свой вопрос, и получить на него ответ, как таможенник оказался рядом с ними.

– Валидант, – потребовал он, протягивая какой-то ручной прибор, похожий на пистолет для мыльных пузырей.

Рамиль приложил карту к этому прибору, дождался пока она считается и прибор одобрительно пикнет в ответ, после чего убрал ее в карман.

– Уважаемая! Мы долго будем копаться? – таможенник грозно потряс прибором перед лицом Алисы.

Она недоуменно смотрела на улыбающегося Рамиля и на злящегося проверяющего. Она понятия не имела, о чем шел разговор.

– У меня нет вален… вали… это красной карточки.

– Приехали, – гневно фыркнул таможенник. – С вещами на выход.

Алиса испугалась, но подчинилась приказу и проследовала за человеком в форме. Уже выходя из автобуса, она с надеждой взглянула на Рамиля. Ей было жутко страшно остаться здесь одной. Рамиль, пусть и не сразу, но все понял. Ну или просто поступил как настоящий друг.

– Э-ге-гей, подождите меня! Могу же я ее сопроводить?

Никто даже не ответил Рамилю, но при этом никто и не помешал пойти за Алисой.

– Спасибо, – благодарно шепнула другу девушка, когда тот поравнялся с ней.

Проверяющий недовольно провел их внутрь небольшого поста. После разрухи гетто, здание поста показалось Алисе музеем современного искусства. Идеально ровные, выкрашенные в мятный цвет стены, видеонаблюдение по углам – все было аккуратным, но каким-то холодным, безжизненным и неуютным. Даже в гетто ей была находиться комфортнее, чем здесь. Грубый таможенник недовольно покашливал и поторапливал задержанных. Пройдя пару закоулков, мужчина в форме завел Алису и Рамиля в пустое помещение с кучкой старой мебели. Сам он ушел, закрыв дверь снаружи на ключ.

– Ожидайте, – рявкнул он на прощание.

Алиса огляделась. В углу у окна стоял стол, несколько стульев, а слева от него шкаф с папками и документами. Пустое и бездушное помещение. Ничего хорошего подобный кабинет не предвещал. В таком даже пауки не живут – потому что со скуки можно на собственной паутине повеситься.

Тут Алиса вспомнила, что она здесь не одна. Рамиль стоял у дверей и делал вид, что максимально заинтересован висящим на стене чертежом с планом эвакуации.

– Почему ты мне ничего не сказал? – набросилась она на него. – Валидант, или как его там… Это что еще такое?

– Обычная пропускная карта, – Рамиль таращился на Алису и наивно моргал своими пушистыми черными ресницами.

– Когда вы въезжали в гетто, никто ничего не спрашивал про эту карту.

– Ну да, на выезд из Города она не требуется, но для въезда ее нужно предъявлять каждый раз.

– Это что за чушь? Выехать может кто угодно, а вернуться назад только избранный? – Алиса взмахнула руками и тут же опустила их в отчаянии. – Боятся нападения жителей гетто на Центр? Что за бред…

– Слушай, я не знал, что у тебя его нет, – стал оправдываться Рамиль. – У нас тут городских живет примерно… эммм… ноль человек. Так что у меня даже и мысли не возникло. Думал, раз ты городская, у тебя по-любому должен быть валидант. У нас в гетто у всех они есть.

– А-А-А! Как все сложно, – злилась и психовала Алиса. В отчаянии она села на один из стульев и пнула ногой стол.

– Ты… это… не нервничай. Их обычно выдают на работе, – Рамиль успокаивающе погладил Алису по руке. – Сейчас мы тут все объясним, а на работе попросишь выдать тебе валидант. Делов-то!

Алиса представила лицо своего начальника, когда тот узнает, что она переехала в гетто. Он и так считает всех вокруг обмылками, а теперь ее статус в его глазах упадет ниже плинтуса. Может, даже зарплату понизит – этот может.

Она готова была лезть на стену и грызть ногти. Всегда правильная девочка, которая даже дорогу без пешеходного перехода не перейдет, тут попала в такую переделку, что признаться стыдно.

В полупустой комнате Рамиль с Алисой провели около получаса в полной тишине. Рамиль боялся открыть рот, а Алиса не хотела еще раз сорваться на друга. В конце концов, он действительно не виноват. Он привык к тому, что валидант – это часть его жизни, и даже подумать не мог, что у кого-то его может не быть. Попасть вовремя на работу никто из них уже не рассчитывал. Наконец, ручка двери подала признаки жизни. Дверь открылась, и в кабинет зашел человек в форме. Незнакомый, совсем не тот, который привел их сюда.

– Добрый день, – сказал он сурово, даже не глядя на своих подсудимых, и уверенно прошел к столу у окна. – Присаживайтесь.

Алисе показалось, что этот таможенник не был похож на других. Хотя он и пытался сделать вид серьезного дяди-военного, из-под козырька все равно выглядывал молодой симпатичный парень, который не так давно закончил школу военного дела.

Друзья сели у стола напротив парня в форме.

– Рассказывайте. Почему без валидантов.

– А мой на месте, – Рамиль торопливо потянулся в кармашек своей сумки.

«Вот же предатель», – буркнула про себя Алиса.

– Это вот у нее нет, – продолжил в своей манере быстро тараторить Рамиль. – Понимаете, товарищ, как вас там по званию, тут такая ситуация приключилась… Я сам-то работаю в больничке, ну в нашей городской, которая стоит на центральной улице между парком и торговым…

– Тихо, – рявкнул парень и размашисто ударил по столу ладонью.

Рамиль тут же замолчал и завис, так и оставшись сидеть с валидантом в руках. Если прислушаться, можно было услышать, как шуршит поток мыслей и недосказанных слов в его голове.

– Слушаю, – кивнул таможенник Алисе, и тут же опустил глаза в бумаги на столе.

Девушка на секунду зависла.

– Здравствуйте.

Парень оторвал взгляд от своих бумаг и недовольно поднял брови. Алиса поняла, что ляпнула не то. Надо было что-то говорить, и девушка решила объяснить все, как есть.

– Меня зовут Алиса Маутнер. Я работаю в Городе в праздничном агентстве. Да я вообще всю жизнь прожила в Городе. Но пару дней назад Рамиль, вот этот молодой человек, приютил меня с отцом у себя в гетто. И сегодня я первый раз выехала в Город на работу. Но я никогда в жизни не слышала о валидантах. Просто подскажите мне как его получить, и я буду всегда иметь его при себе.

Парень несколько секунд, прищурившись, внимательно смотрел на Алису. Потом что-то записал в своих бумагах. Кому-то позвонил. Попросил у Рамиля и Алисы их документы. Заполнил какие-то бланки и, наконец, выдал их на руки ребятам.

– Вам предупреждение, – обратился к Рамилю таможенник. – Нечего за девушками из автобусов без дела выбегать. А вам, – он повернулся к Алисе и протянул какой-то лист бумаги, – заявление на получение валиданта. Больше вас никто не пропустит без него, сразу загремите в тюрьму. На работу вам уже сообщили, мы сделали запрос. Сегодня получите валидант и больше без него на таможенном посту не появляйтесь. В гетто вас запустят, а обратно не выпустят. Все понятно? Всего доброго.

Секунда, и оторопевшая Алиса, которая даже слова не успела сказать, уже стояла за дверью кабинета.

– Что это было? – спросила она у друга.

– Не бери в голову, главное, что отпустили. Давай ускоримся. Поймаем ближайший автобус и доберемся уже наконец до Города.

***

Алиса толкнула дверь праздничного агентства и зашла на ресепшен. На входе как обычно стояла администратор Аделинушка (как ее звали все здесь) – белокурая красотка с длинными стройными ногами на высоких каблучках, с безупречным маникюром и непокидающей ее кукольное личико обворожительной улыбкой. Но сегодня при виде Алисы, девушка с обложки журнала вдруг поменялась в лице.

– Алиса, доброе утро, – вместо обычной улыбки заговорщически прошептала Аделина. – Там шеф рвет и мечет. Сказал, чтоб как только ты появишься, сразу шла к нему.

– Мда уж, – задумчиво протянула Алиса.

– А что случилось-то?

Алиса только махнула рукой и не стала отвечать. Тем более, что скорее всего сплетница Аделинушка, а от нее и весь остальной коллектив, уже давно все узнали. Алиска переехала жить в гетто! Чем не повод для чесания языков?

Вообще-то Алиса любила свою работу. И всех своих коллег. Это были действительно веселые и клевые ребята. Но перемыть кости друг другу никто не был против. Алиса обычно в таких случаях старалась уходить. Слушать подобные «бельевые» темы ей было неинтересно, а уж тем более болтать о ком-то за его же спиной – она считала просто неприличным.

Обо всем этом девушка думала, пока поднималась по широкой красивой лестнице в кабинет шефа, который, к слову сказать, только так и позволял обращаться к себе – шеф. На деле шеф был сорокалетним (или около того) статным мужчиной, без семьи, обязательств, но зато с кучей претензий к своему коллективу. К Алисе же он всегда относился с особым трепетом: ее любили дети, а значит постоянно поступали новые заказы, и от этого росла прибыль фирмы. Поэтому он берег ее и души не чаял в своем лучшем аниматоре.

      Привычная лестница сегодня казалась нескончаемой. Алиса перепрыгивала через две ступеньки и спешила уже поскорее закончить с вопросом по валиданту, чтобы наконец-то успокоиться. Она не привыкла быть «вне закона», и нынешнее положение вещей ее напрягало, не давая расслабиться.

За дверью кабинета было тихо. Алиса постучала и робко заглянула.

– Можно, шеф?

– Заходи, – раздался его строгий голос, – садись.

На долю секунды Алисе показалось, что в голосе начальника промелькнула нотка холода и недовольства. Еще через секунду девушка поняла, что ей не показалось.

– Ты что творишь? – разразился возмущенным и повышенным тоном шеф, как только Алиса закрыла за собой дверь.

Кабинет шефа всегда давил на Алису. Это была огромная комната с высокими потолками, но таким маленьким окном. Просто неприлично строить такие большие помещения и делать в них крошечные окна! Стены были увешаны благодарственными письмами от клиентов, которые шеф приторно-сладко выпрашивал у каждой шишки, которая была хоть какой-нибудь значимости. Рамки с письмами на стенах перемешивались с фотопортретами шефа. Из-за этих фотографий, любой, кто оказывался в его кабинете, попадал под пристальное наблюдение десятков противных поросячьих глаз шефа.

Алиса присела на краешек стула. От неожиданности ее затрясло. Она слышала, что шеф позволяет себе так общаться с другими подчиненными, но сама на их месте никогда не бывала.

– Почему я узнаю о том, что ты переехала в гетто от соответствующих органов, а не от тебя? Ты хочешь, чтобы мой бизнес полетел к тартарарам собачьим? Да ты…

Пока Алиса краснела, бледнела и подбирала слова, шеф продолжал пылесосить ее всеми недобрыми выражениями, которые она никогда раньше не слышала в свой адрес. Когда он наконец-то остановился, вопросительно взглянув на нее, девушка выдавила из себя:

– Это случилось на выходных. Я просто не успела…

– Не успела она! Да ты должна была мне первому сообщить об этом! Понимаешь? Позвонить, написать. Да хоть голубя послать. Но сообщить!

– Я не знала, что это так серьезно. Я всю жизнь прожила в Городе, а тут…

Шеф, казалось, даже не слушал Алису, и тем более не собирался вдаваться в подробности ее личных драм.

– Уволена! – рявкнул он. – Чтоб уже через полчаса здесь не осталось никакого упоминания о том, что ты у меня вообще когда-то работала!

Из-под Алисы словно выдернули стул.

– К-к-как? Как уволена? – обезоружено развела руками она.

– А как ты думала, дорогуша? Наши клиенты – приличные, уважаемые люди, которые доверяют нам своих детей. Что они скажут, если узнают, что у нас работает кто-то из гетто? Это же клеймо! Да к нам перестанут обращаться! Мы останемся без заказов, и все, финита моему агентству. Не позволю. Уволена, я сказал.

– Но, как же валидант? – не сдавалась Алиса в отчаянии. – Вы можете хотя бы выдать мне его? Иначе мне будет закрыт проезд в Город.

– С глаз. Моих. Долой, – разделяя каждое слово паузой, прошипел шеф.

– Послушайте… просто помогите получить валидант. Я уйду, но он мне нужен…

– Вон!

На глаза Алисе накатила волна слез. Разговаривать дальше не имело смысла. Чтобы не показать своей слабости, девушка встала со стула и, отвернувшись, молча направилась к двери. Она уже практически вышла из кабинета, когда шеф , неожиданно смягчив тон, остановил ее.

– Слушай. Ну, ты это. Все-таки неплохой аниматор. Так что, как снова переберешься в Город, дай знать. Вернем тебя назад.

Алиса на несколько секунд задержала свой полный ненависти взгляд, на гладком, забитым ботоксом лбу начальника. Ей пришлось в буквальном смысле прикусить зубами язык, чтобы не опуститься, и не сказать начальнику что-нибудь резкое и грубое. Чтобы не швырнуть ему в голову стоявшую на полке справа медную статуэтку клоуна. Пронизавшая ее боль действительно привела в чувство, и Алиса просто вышла из кабинета. Конечно же, на прощание эпично хлопнув дверью.

Выйдя в холл, она рассчитывала сесть на холодный пол и прямо на нем разрыдаться. Но там ее уже ждал неприятный сюрприз в виде толпы коллег. «Аделинушка…» – без особой благодарности подумала Алиса. На секунду девушка отвернулась от них, глубоко вздохнула и, как можно незаметнее, вытерла накатившиеся, но так и не выплеснутые слезы.

– Алис, ну что там? – спросил кто-то из толпы.

Стиснув зубы, и натянув мучительную улыбку, Алиса в общих чертах рассказала о том, что произошло в кабинете шефа. А затем добавила, что ей надо поскорее собрать свои вещи, чтобы не гневить его настроение и «приличных, уважаемых клиентов». Ребята слушали ее и вполне искренне сопереживали. Кто-то возмущался, и обещал пойти навалять шефу (чего, конечно же, никто из них не сделает), а кто-то просто сокрушался, как же теперь они будут без их солнышка – Алиски.

Молодой парнишка, вечный клоун Ник, тоже был здесь. Сегодня он был без своего привычного костюма шута Бима, поэтому не успел войти в образ и был вполне серьезен. Он просто пробился сквозь толпу аниматоров, подошел к Алисе и без слов обнял, отвернув и закрыв ее от всех. Так они простояли, наверное, минуту. Толпа коллег понемногу успокоилась, замолчала и начала расходиться. Алиса выдохнула. Она не любила слушать, когда кому-то перемывают кости. А когда кости перемывали ей самой, слушать было вдвойне неприятно.

Наконец, Ник отстранился от Алисы и, взяв ее крепко за плечи руками, сказал:

– Если что-то понадобится, обращайся. Не то, чтобы я мог много, чем помочь. Но если что-то в моих силах – ты всегда можешь на меня рассчитывать. Поняла? – он наклонился и заглянул ей в глаза. Во взгляде мальчишки читалась решимость и уверенность, за что Алиса была ему признательна.

Она кивнула. И даже улыбнулась, когда он ей подмигнул. Видеть Ника, вечного клоуна и весельчака, таким серьезным было непривычно.

– Поняла, – заговорщически шепнула Алиса. – И мне уже нужна твоя помощь.

– Ну, – Ник серьезно нахмурил брови, от чего казалось, что он уже приготовился услышать важную миссию вселенского масштаба.

– Помоги мне собрать вещи и свалить уже отсюда поскорее, – насколько могла весело рассмеялась Алиса.

– Это запросто! Заодно на выходе награжу тебя знаменитым пенделем Бима!

Алиса засмеялась уже по-настоящему, толкнула своим кулачком Ника в плечо, и вместе они пошли в раздевалку, где хранились вещи девушки.

***

– И что мне теперь делать?

Вечером Алиса с Рамилем сидели на том самом пригорке, где пару вечеров назад они любовались видом на ночной Город из гетто. Девушка только что рассказала другу все, что произошло с ней на работе, и теперь остро нуждалась хоть в каком-то совете. Она схватилась за голову и судорожно покачивалась вперед-назад, чтобы хоть немного успокоиться.

Когда Алиса на автобусе пересекала границу Города и гетто, она мысленно прощалась с прошлым. В последний раз она разглядывала кирпичные высотки Города, аллею парка и рыбаков на реке. Она понимала, что пересечь границу и вернуться назад – теперь будет невозможно. Без валиданта ее ждет тюрьма, а получить валидант в гетто было просто невозможно. Глупый замкнутый круг бюрократии. Ее новый дом – гетто, и нужно было учиться жить в этом неизвестном и страшном для нее мире.

Вечный болтун и хохотун Рамиль, который никогда не лез за шутливой язвой в карман, теперь не мог подобрать нужных слов.

– Ну, знаешь… работа есть и в гетто. Заработать здесь, конечно, особо не получится, но найти себе занятие и иметь на хлеб с маслом можно.

Алиса еще не успела смириться с этой мыслью и хотела услышать от Рамиля что-то совсем другое. Он должен был сказать, что есть другие варианты выбраться из гетто, и что он поможет, что все будет хорошо…

– Ты совсем не понимаешь, что ли? – взорвалась Алиса. Слова вылетали из нее быстрее мыслей. – Мне нужно выбраться отсюда. Я не собираюсь провести в этой помойке всю жизнь!

От неожиданных грубых слов, Рамиль отшатнулся. Пару секунд он ошарашено смотрел на Алису, не узнавая в ней ту девушку, с которой познакомился на крыше больницы. А затем обижено отвернулся.

Алиса поняла, что сморозила. Она коснулась его плеча и ладони.

– Прости, прости, прости! Я совсем не это хотела сказать. Да, гетто не предел наших мечтаний, но ты прав, здесь можно жить. Просто… Мне нужно вернуться в Город, чтобы помочь отцу. Ему нужны врачи, медицинская поддержка, триттер. Тут я ничего этого не найду для него.

– Ну триттеров здесь как раз таки хоть отбавляй, – все еще обижено ответил Рамиль.

– На это нужны деньги. Поэтому мне нужно найти хорошую работу в Городе. Чтобы накопить на триттера и получить уже наконец этот дурацкий валидант! Но как ее найти, если меня даже за КПП не выпустят? Какая ирония! В гетто без валиданта проехать можно. А из гетто выбраться без него нельзя. Какая-то дорога в один конец… Где мне теперь взять валидант?

– Дружка своего попроси, – уже не так обижено, но с легкой ноткой ревности и сарказма сказал Рамиль.

Алиса посмотрела на Рамиля, засмеялась и толкнула его плечом в плечо. Тупая боль отозвалась эхом по руке и опять напомнила о себе.

– Да ну тебя…

– Я серьезно, – изменился в лице Рамиль. Он словно додумал мысль и сейчас стал ее развивать. – Те, кто подписывают контракты на триттерство спокойно выезжают из гетто с хидерами. Но у хидеров может найтись много и другой работы, и это реальный шанс выбраться отсюда. Тем более работа на государство точно предусматривает и валидант, и тот заработок, что тебе нужен.

Алиса промолчала. Она еще раз прокрутила в голове вчерашнюю встречу с Дэном. Он так изменился, вырос. Точнее, нет, это неправильное слово по отношению к тому, каким он стал. Дэн возмужал. Стал выше ее головы на две, не меньше! На лице появилась щетина, детские кучеряшки превратились в густую копну волос, а плечи казались просто необъятного размера. Было непривычно видеть его таким взрослым. Алиса вспомнила того долговязого вечно лохматого мальчишку с прыщами и кучей комплексов. Ее веселого друга, который несмотря на всю свою неказистость уже тогда вызывал бабочки в ее животе одной только своей улыбкой. И вчера эти чувства вместе с бабочками неожиданно выпорхнули из-под завалов всех тех лет, которых они не виделись.

Десять лет назад Дэн жил в квартире напротив, был старше Алисы на пару месяцев и любил мятные жвачки. Они вместе ходили в школу, делали уроки и тусовались по вечерам. Их дружбе завидовали, обзывали тили-тестом, от чего Алиса с Дэном краснели и стеснительно переглядывались. Никто из них никогда не признавался в своей симпатии, но она определенно была между ними.

Когда Дэну только исполнилось четырнадцать лет, его отец – гениальный врач – сделал какое-то научное медицинское открытие, которое поспособствовало скачку в развитии триттерства. После этого его, как хорошего и перспективного доктора с ученой степенью, пригласили работать в Лабораторию Центра, и он со всей семьей переехал в Центральный Город. Все произошло очень стремительно, семья Дэна даже вещи толком не собирала – уже после их уезда это сделала какая-то клининговая бригада во главе с военными. В последний вечер перед уездом Дэн позвал Алису на их тайное место на крыше гаража около дома. Он рассказал ей о том, что они больше не увидятся. А потом протянул записку и попросил прочитать ее после того, как он уедет.

От неожиданной новости бабочки в животе Алисы рухнули замертво прям на крышу того самого гаража. Она так разозлилась на Дэна, что неожиданно даже для себя самой начала обвинять его отца. Кричала, что то, что он делает, это неправильно и он вовсе не доктор, а самый настоящий убийца, раз поддерживает и развивает триттерство. Записку она скомкала и бросила Дэну в лицо, перед тем как уйти не попрощавшись. И перед тем как полночи прорыдать в подушку от своего горя.

На следующий день уже одна она вернулась на крышу, чтобы найти записку и узнать, что же ей написал Дэн. Но записки, конечно же, там она уже не нашла. Алиса очень расстроилась и миллион раз пожалела, что так поступила. Но Дэн слишком хорошо знал свою подругу. И через пару дней девочка нашла ту самую скомканную ею записку в почтовом ящике. Когда она ее развернула, из нее прямо в ладонь девочке выпал небольшой серебристый кулон на цепочке в виде фигурки пазла и выгравированной буквой «Д», что наверняка означало «Дэн». Девочка улыбнулась, крепко сжала в ладони кулон. В то утро она все еще злилась на друга, но и скучала по нему одновременно. После того, как Алиса надела кулон на шею, она наконец развернула клочок смятой бумаги. «Ты мой недостающий кусочек мозаики. И мне всегда будет тебя не хватать» – вот и все, что было написано в записке. Так мало, и одновременно так много для одной четырнадцатилетней девочки.

Конечно, утекло слишком много воды за эти годы. Дэн наверняка смеется над тем своим подарком или вообще о нем не помнит. Но Алиса никогда не забывала. Сидя этим вечером на пригорке в гетто, она мысленно открыла дорожную сумку, которая сейчас лежала в доме Рамиля, и в которой хранились все их с отцом немногочисленные вещи. Мысленно она достала из нее свою любимую книгу и открыла ее на двадцать шестой странице. Именно там до сих пор лежат те самые записка и кулон…

Девушка ладонью перекинула волосы на левую сторону лица и вздохнула.

– Давай просто закроем тему Дэна, ладно?

Глава 4. Погоня.

Вечером Алиса долго не могла уснуть. Она снова и снова прокручивала в голове варианты того, что ей делать дальше. Найти работу здесь, в гетто, чтобы просто выживать? Или попытаться еще раз попасть в Город, чтобы найти нормальную работу, получить валидант, постараться наладить жизнь, и вылечить отца?

Кое-как с тяжелой головой она уснула, но буквально через мгновение проснулась от тяжелых хрипов отца. Девушка вскочила с кровати и подбежала к старику.

– Папа, папа. Что? Скажи!

Отец жадно глотал воздух, пытаясь сделать хоть один вдох, но у него ничего не выходило. Его глаза, того и гляди, выпадут из орбит от напряжения. Алиса кинулась искать телефон, чтобы вызвать скорую, но тут же вспомнила, где они находятся, и от страшного осознания, что может произойти без помощи врачей, ее бросило в жар.

– Сейчас, папулечка, потерпи. Постарайся дышать, я вернусь.

Алиса выбежала из комнаты и побежала по лестнице вниз. Она нашла спящего Рамиля на диване гостиной. Растормошив сонного друга, она потащила его за собой наверх.

Только сейчас, зайдя в комнату, Алиса поняла, что оставила отца в полной темноте. Она включила свет, на несколько секунд ослепив всех, кто здесь находился.

Отец по-прежнему лежал на кровати, он хрипел и пытался дышать. Рамиль на какое-то время замер. Он смотрел на отца Алисы, всеми силами стараясь разбудить свой все еще спящий мозг и сообразить, чем помочь старику. Через несколько мгновений, хоть всем и показалось, что прошло слишком много времени, парень наконец пришел в себя. Он приподнял старика, приказав Алисе подложить ему под спину подушки и открыть настежь окно. После чего Рамиль разорвал на задыхающемся мужчине ночную рубашку и бросился к коробке с таблетками, которая стояла тут же, рядом. Найдя нужную, он засунул ее под язык старику и сел рядом, взяв его за руку.

– Все хорошо, мистер Маутнер, – сказал он таким спокойным голосом, словно прогноз погоды озвучивал. – Сейчас станет получше.

И действительно с каждой секундой хрипы становились легче. Но старику по-прежнему было тяжело дышать. Рамиль взглядом показал Алисе, что нужно выйти и поговорить.

– Мистер Маутнер, я сейчас схожу за еще одной таблеткой, а вы пока никуда не уходите, договорились? – снова спокойным голосом, но уже шутливо сказал Рамиль.

Алиса и обычный санитар, который только что возможно спас жизнь человека, стояли около лестницы. Рамиль тихо, но плотно закрыл дверь.

– Алис, я не врач, это не секрет. Я больше ничем помочь не смогу, у меня для этого недостаточно знаний, лекарств и оборудования. Тут нужна медицинская поддержка и настоящие врачи, понимаешь?

– Что мне делать? – прошептала Алиса, скорее от бессилия, чем от нежелания, чтобы их разговор услышали. – Ты сам говорил, здесь нет врачей, а скорая не приезжает в гетто.

Рамиль закусил губу, сжал кулак и прижал его ко рту. Желваки на его скулах играли. Он думал и очень сильно нервничал.

– Так, пойдем.

Теперь уже Рамиль схватил Алису за руку и потащил за собой вниз по лестнице.

– А отец? Я не могу оставить его одного!

– Я пригляжу, идите, – раздался голос Наджии, которая на шум вышла из своей комнаты в ночнушке и потертом халате, наброшенном на скорую руку.

Алиса благодарно взглянула на женщину и покорно побежала за Рамилем. Через входную дверь они выскочили на улицу и обогнули дом. Парень подвел Алису к дверям какой-то явно самодельной покосившейся пристройки. Он долго ковырялся с винтовым замком, который скрипел, словно, его не открывали целую вечность. Спустя несколько минут глаза привыкли к темноте и Алиса разглядела, что двери похожи на вход в какой-то ангар или сарай. Рамиль уже докрутил винтовой замок и пытался открыть заржавевшие ворота. Девушка решила не стоять в стороне, она подбежала и стала помогать. Вместе они кое-как открыли тяжелые скрипучие ворота. Рамиль включил фонарик, который лежал тут же у входа, и направил его внутрь. В луче света удалось разглядеть автомобиль какой-то очень старой модели. Он был покрыт толстым слоем пыли.

– Красавец, да? Отцовский, – он похлопал ладонью по капоту. В воздух тут же поднялся столб играющей в свете фонаря пыли. Рамиль громко чихнул. – Остался здесь еще с лучших времен. Водить умеешь? – спросил Рамиль, протягивая ключи.

Алиса посчитала, что тратить время на разговоры некогда. Она просто забежала внутрь гаража и открыла дверь машины. Из салона слегка пахло плесенью и кожей. «Интересно, этот раритет вообще заведется?» – задумалась Алиса. Пока девушка садилась на потертое кресло и разбиралась с управлением, Рамиль залил бензин из канистры в бак.

– Готово, заводи.

Алиса повернула ключ в замке зажигания, пока экстренно вспоминала уроки вождения, которые пару раз проводил ей отец. После этого она несколько раз тренировалась со знакомыми ребятами из института – они давали ей покататься по полю. На этом ее водительский опыт заканчивался. Интересно, справится она с реальным вождением по Городу? Мотор машины застрекотал в попытках вспомнить, как работать. Некоторое время он мучительно тужился и хрипел, разминаясь и стряхивая с себя пыль. Девушка уже хотела сбросить ключ и повторить попытку, когда мотор закашлял и наконец-то победно зарычал.

– Выведи отца, я подгоню машину!

***

Старенький автомобиль мчал по ухабистой дороге гетто в сторону полосы ярких огней Города. Сидевшая за рулем Алиса, видела в них надежду на спасение отца. Рамиль не видел ничего, кроме снов, посапывая рядом на пассажирском сидении. Отец тихонько сидел сзади и лишь иногда с хрипом тяжело вдыхал воздух. Вокруг была полнейшая темнота. Лишь только две тусклые фары их авто пронизывали тьму заброшенного судьбой и правительством гетто. Машина приближалась к КПП и оградительной линии забора. Алиса понимала, что сейчас наверняка возникнут сложности, и совершенно не представляла как их разруливать. Но выбора не было и она решила, что будет решать проблемы по мере их поступления.

Ночью граница была пустой. Немногочисленные рейсовые автобусы выдвигались по маршрутам рано утром и заканчивали работу поздно вечером. Личные автомобили в гетто никто не имел. Да и ночью местным трудягам нечего было делать здесь – они отсыпались после тяжелой смены в попытках набраться сил перед очередным сложным днем. Что уж говорить о бездельниках из гетто – этот контингент и вовсе не приближался к границе по собственной воле. Как правило, они лишь ждали очередной приезд хидеров, в надежде на лучшую жизнь, которую так упорно обещало им триттерство.

Алиса подъехала к уже знакомому шлагбауму КПП и заглушила мотор. Рамиль тут же проснулся и огляделся.

– Какой план? – спросил он.

– Никакого, – холодно ответила Алиса.

Здоровенный таможенник в форме появился далеко не сразу. Он неспешно подошел к ним, всем своим видом показывая, что не ожидал ночных гостей и не рад их визиту. На щеке у него была вмятина то ли от подушки, то ли от ладони, на которой он, вероятнее всего, спал. Прикрыв своим огромным кулаком рот, серьезный мужчина пытался скрыть зевок. Затем костяшкой указательного пальца он брезгливо постучал в водительское окно, выказывая свое намерение, так и быть, пообщаться с залетными гостями. Алиса опустила стекло.

– Цель проезда? – не здороваясь, прогремел басом таможенник.

– Доброй ночи, – Алиса старалась быть вежливой и не злить таможенника. – Моему отцу стало плохо, ему нужно срочно в больницу.

– Валиданты давайте.

Алиса взяла из рук Рамиля его валидант и протянула мужчине. Таможенник внимательно изучил его, заглянул в машину, пересчитал пассажиров и вопросительно приподнял брови.

– Где остальные?

– Мы еще не успели получить. Просто поймите, сейчас экстренная ситуация… Отцу необходимо подключение к поддержке. Должны же быть какие-то способы выбраться в Город в экстренных случаях?

– Нет таких.

Алису словно молнией ударило. Она разозлилась.

– Вы меня вообще слышите? Человек умирает. Если мы не попадем в больницу в ближайшее время, страшно представить, что может произойти! И это будет на вашей совести, сэр.

– Разрешение есть? Направление в стационар?

– Да как мы его получим, если в гетто нет ни одного врача?

– Тогда давайте валиданты.

Алиса закрыла глаза и гневно выдохнула носом. Ей некогда было вести этот бесполезный разговор.

– Я поняла, всего доброго.

Она со злостью закрутила ручку, поднимая стекло, и завела мотор. Таможенник сделала пару шагов назад от машины и рукой показал как ей нужно развернуться, чтобы правильно выехать из пункта пропуска.

– Валидант получите на выезде, – сквозь рев мотора услышала девушка голос таможенника.

Алиса кивнула, сдала немного назад, остановилась, переключила скорость и… до упора выжала газ, направляя машину прямо на шлагбаум.

Рамиль испуганно схватился руками за сидение. Он явно пытался что-то сказать в своей болтливой манере, но не мог подобрать слов.

– Держитесь! – закричала Алиса.

Старенькая машина прошла проверку на прочность, на скорости снеся ограждение. При чем сделала она это так же легко, как если бы ей на пути попалась просто пенопластовая рекламная кукла. Шлагбаум слетел со столба и отпружинил по крыше машины. Про себя Алиса подумала, что Центр не особо-то заботится о безопасности. Вероятно, у них и в мыслях не было, что кто-то может посягнуть на их законы и не подчиниться приказу военных.

– Напомни мне купить тебе новую машину, когда разбогатею.

– А, ну да, конечно. Я так понимаю, это будет где-то примерно… никогда?            Таможенник, которого Алиса оставила с носом, привыкший к спокойной и размеренной жизни на посту, просто не ожидал подобного эксцентричного акта нарушения. Ему понадобилось какое-то время, чтобы сообразить, что нужно начать погоню и остановить автомобиль со злоумышленниками. А это дало возможность беглецам выиграть драгоценные минуты.

Тем временем Алиса мчала по дороге в сторону Города. Сразу за КПП трасса была уже хорошо освещена и выглядела идеально ровной серой лентой – здесь не было ни одной ямки или выбоины. Поэтому Алиса притопила педаль газа в пол и на полной скорости, спешила уехать как можно быстрее от пункта пропуска и доставить отца в больницу.

– Зашибись, теперь и я остался без валиданта, – ошарашено, но при этом с легким восхищением сказал Рамиль, вспоминая, как важная карточка осталась в руках таможенника.

– Новый выпишешь на работе, – отмахнулась Алиса.

– Э-э-э, я же не на прогулке из кармана его выронил. Ты вообще с нами сейчас была? Или тебе пересказать, что только что случилось на КПП?

– Скажешь, что был у меня в заложниках. Как ты, пап?

Отец не ответил. Алиса обернулась назад. Старик сидел, запрокинув голову назад и немного завалившись набок.

– Алиска, он без сознания, – выдохнул Рамиль, тут же забыв о своем валиданте. – Гони скорее.

***

Бутылочка нашатырного спирта, за которой Рамиль сбегал на дежурный пост, вернула отцу Алисы сознание. Вместе они кое-как вывели старика из машины и, поддерживая его с двух сторон, завели по ступенькам в больницу. Пара санитаров, которых Рамиль позвал на помощь, как раз подкатили каталку ко входу. Они помогли уложить мужчину и увезли его куда-то внутрь.

– Куда его? – смотря вслед удаляющейся каталке, спросила Алиса.

– Там разберутся. Но я думаю, в реанимацию, – ответил Рамиль и тут же пожалел о своих словах, осознав, как сильно ранил его ответ Алису.

Он усадил подругу на затертый коричневый диван у ресепшена, велел никуда не уходить и не привлекать внимание, пока он не уладит вопрос с оформлением отца. Алиса была благодарна Рамилю за все, что он делал для нее, но сейчас не могла выговорить ни слова. Она лишь кивала и делала, что ей говорят. Она сделала все, что могла, и теперь лишь могла рассчитывать на помощь других.

Рамиль мило поболтал с девушкой-администратором на ресепшене, называя ее то ли Линочкой, то ли Леночкой. Алиса не слушала о чем они говорили, но внимательно наблюдала. Уже через пару минут, стеснительно улыбаясь, брюнетка в белом халате вышла из-за стойки регистрации, уступая место за компьютером Рамилю. «А он ей явно нравится», – промелькнула немного ревнивая мысль в голове Алисы, и девушка улыбнулась. Это привело Алису в чувство – она могла думать на отвлеченные темы, а это был хороший знак.

Рамиль долго сидел за компьютером. Даже беспардонно копался в бумагах на столе брюнетки, которая не сказала на это ему ни слова против. Линочка-Леночка уже успела пару раз отойти и вернуться с чаем, который заботливо предложила и Алисе, но та лишь пожала плечами, так и не прикоснувшись к пластиковому стаканчику. Ей было сложно даже представить, что в таком состоянии она могла что-нибудь съесть или выпить.

Наконец, Рамиль встал и еще раз обменявшись любезностями с брюнеточкой, вышел из-за стойки ресепшена. Как настоящий преступник, который покидает место преступления, он огляделся по сторонам и только после этого подошел к Алисе. Девушка тут же подскочила на ноги.

– Давай отойдем, – прошептал Рамиль и, только отведя Алису в другую часть больницы, он заговорщически начал говорить. – Значит так. Я оформил твоего отца под чужими документами. Не спрашивай, где я их взял, но согласно ним в больницу только что поступил другой человек, не твой отец. Это даст нам время и, надеюсь, спасет ему жизнь.

Алиса опустила глаза в пол. Рассматривать трещины в белой больничной плитке сейчас хотелось намного больше, чем думать, что отец чуть не умер прямо в машине.

– Правда, это не очень законно… да что там, вообще незаконно. Но если бы мы оформили его по вашим документам, пиши пропало. После твоего показательного выступления на таможне, никто бы его сюда и на порог не пустил. Думаю, ориентировки на нас уже в работе у военных, надо быть осторожными. Но пока никто не догадался, что это твой отец, он в безопасности и его возьмут, окажут поддержку. Это все, что я мог сделать.

Ярко освещенный коридор больницы бил по глазам своей напряженной атмосферой. Рамиль стоял в своей синей форме медбрата. Алиса даже не заметила, когда он успел переодеться. Рамиль был немного бледен и напряжен. Волосы на висках вспотели и прилипли к лицу. Было заметно, что в такую авантюру он ввязался впервые и теперь сильно нервничал.

Алиса не сдержала эмоций и крепко обняла друга за шею. Она понимала, что встретить Рамиля – было подарком судьбы для нее. Чего не скажешь про самого Рамиля. Скорее всего он уже миллион раз пожалел, что в тот вечер поднялся на крышу и подошел к этой чеканутой и проблемной девчонке.

– Рамиль… – попыталась подобрать слова благодарности Алиса.

– Молчи. Благодарить не за что, – парень отстранился от объятий и крепко взял Алису за плечи, заглядывая ей прямо в глаза. – Потому что все это ничего не значит, пока мы не найдем ему триттера. Поддержка – лишь временная мера. Ему нужен донор и Процедура. И прямо сейчас. Ты это понимаешь?

Алиса отвернулась. Она не хотела показывать свои набежавшие слезы. Хотя в этом и не было смысла, ведь Рамиль и так все понимал. Но девушке и перед самой собой не хотелось сдаваться во власть эмоций. Последние две недели дались ей очень нелегко. Каждый день приходилось решать все новые и новые проблемы, которые ей подкидывала жизнь. Такое ощущение, что судьба отыгрывалась на девушке за все предыдущие двадцать три года спокойной жизни.

Трансформация из обычного детского аниматора в супергероиню, сбивающую шлагбаумы на своем пути, давалась нелегко. Казалось бы, разреветься прямо тут, посреди больничного коридора на плече у друга – что в этом страшного? Но Алиса чувствовала, что нельзя давать слабину. Чуть только покажешь самой себе, что сдалась, и все. Собраться обратно уже будет просто невозможно.

Затянувшуюся паузу прервал Рамиль.

– Алиска, да брось ты, – чувствовалось, что он говорил слова, сам не веря в них. – Найдем мы триттера, все будет…

– Вот они! – раздался громкий мужской голос из другого конца коридора. – Маутнер, Сенье, стоять!

Алиса и Рамиль обернулись на звук. В конце коридора стояли несколько человек в военной форме. Мгновение, и вот они уже широкими шагами двинулись в сторону ребят.

– Беги, – Рамиль шагнул вперед в попытке прикрыть собой Алису.

Девушку охватил страх и какой-то адреналиновый взрыв во всем теле.

– Бежим вместе! – ответила она ему.

Рамиль повернулся и посмотрел на нее таким серьезным и не терпящим возражений взглядом, какого Алиса еще никогда не видела от Рамиля.

– Беги, – процедил он сквозь зубы. – Я разберусь. Мне ничего не сделают. Сама знаешь, у меня пятая группа крови.

От этого взгляда Рамиля девушку моментально выбросило в суровую реальность и осознание происходящего. Парня с пятой группой крови, который попал под дурное влияние хулиганки вполне могли бы оштрафовать, но в конечном итоге отпустить. Слишком ценными были такие люди. А вот простую девчонку, которая нагло пересекает государственные границы без разрешения, точно пустят в расход. Если поймают. Прилежная отличница где-то внутри Алисы скромно предположила, что вот сейчас было бы неплохо поднять руки и сдаться. Но тут Рамиль с силой оттолкнул Алису от себя, и она снова очнулась.

Девушка развернулась и побежала прочь по длинному коридору. Тяжелые шаги в военных ботинках за спиной тоже ускорились. Часть преследователей явно побежали следом за ней, увидев, что Алиса не последовала их приказу стоять на месте.

Тем не менее догнать девушку было не так-то и просто. Она еще с детства слишком хорошо знала все закоулки больницы. Алиса свернула направо, в служебное помещение, и оттуда выбралась в другое крыло. Она какое-то время еще бежала, а затем, поднявшись на другой этаж, умерила темп и пошла просто быстрым шагом, стараясь как можно меньше привлекать внимания. Ей приходилось отворачиваться от камер и часто заскакивать в пустые ночные служебные помещения, проходя их насквозь, и выходя совсем в другой части больничного корпуса.

В какой-то момент, выйдя из очередной служебки, девушка обернулась, чтобы убедиться, что погони нет, и тут же неожиданно врезалась во что-то большое и мягкое. В ушибленном ухе зазвенело. Она повернулась, чтобы понять ситуацию и оценить нанесенный ущерб тому, во что врезалась. Но к своему ужасу перед собой она увидела военную форму.

«Попалась!», – промелькнуло в голове у Алисы.

      Она развернулась, чтобы убежать в обратную сторону, но мужчина схватил ее за руку и притянул к себе. Девушка неожиданно оказалась в крепких объятьях высокого и… хорошо пахнущего военного.

– Да постой ты, – услышала девушка знакомый голос. – От кого бежишь?

Алиса подняла глаза. Сверху с недоумением и каким-то хитрым прищуром в больших голубых глазах на нее смотрел Дэн. Девушка растерялась. Если он тоже преследует ее, то почему задает дурацкие вопросы. А если он не из компании тех парней в форме, то что он тут делает? И как ей отделаться от него, чтобы убежать и спрятаться, пока ее не поймали?

– Дэн, я тут…

– Во что-то вляпалась?

– В двух словах да.

Со стороны лестницы раздался звук множества приближающихся шагов. Дэн поднял голову, прислушался, и кивнул в сторону лестницы.

– Это за тобой?

– Угу, – кивнула Алиса, все еще мысленно прикидывая варианты, как вырваться и убежать.

Она прекрасно понимала, что стоит Дэну увидеть парней в форме, он узнает в них «своих», и пиши пропало. Но парень не стал дожидаться преследователей, а вдруг открыл ближайшую дверь, затолкнул девушку внутрь, следом зашел сам и захлопнул дверь изнутри. Он снова крепко прижал к себе Алису, на этот раз спиной, и закрыл ей рот своей огромной и немного шершавой ладонью.

Когда глаза привыкли к темноте, девушка огляделась. Они оказались в комнатушке метр на метр, это была обычная каморка для санинвентаря. Вокруг стояли ведра, швабры, утки. Одно неосторожное движение, и здесь можно было бы устроить грандиозный погром с грохотом, после которого уже точно не получится скрыться от преследования. Поэтому она просто перестала дергаться и повисла на сильных руках Дэна, которые крепко держали беглянку. Хотя попытки вырваться были бы даже не столько опасными, сколько бесполезными – все ее предыдущие дерганья, были сродни неудачным попыткам муравья доказать жирафу, что он не просто мелкое насекомое. Такие же глупые и бессмысленные.

Хор топающих ног приблизился к каморке. Сердце Алисы застучало сильнее. На какое-то время она просто забыла как дышать. Но спустя несколько секунд шаги, не останавливаясь, отдалились и наконец-то затихли. Дэн ослабил свою хватку, отпустил Алису и за плечи, словно куклу, развернул ее лицом к себе. Девушка ощутила как холодок пробежал по спине, когда тепло от его груди перестало согревать ее.

– Так, ну что, – тихо сказал он. – Ситуацию в двух словах я уже услышал. А теперь, как думаешь, я заслужил, чтобы услышать ее хотя бы в пяти?

Алиса окинула взглядом тесную каморку. Странное место для откровений. Но и отмалчиваться было глупо. А рисковать, чтобы просто уйти от разговора, выйдя наружу, ей совсем не хотелось.

– Если в пяти, то я пару раз переходила дорогу на красный. И еще один раз промахнулась огрызком мимо мусорки. Как думаешь, за мной же из-за этого сейчас гонятся?

Дэн усмехнулся.

– Ты не изменилась, – в его глазах растеклось тепло. Алису тут же накрыло воспоминаниями из детства, когда он также смотрел на нее. Хватит юлить, он только что спас ее. Наверное, ему можно рассказать все как есть.

– Или все-таки из-за того, – продолжила Алиса, – что когда отцу стало плохо, я протаранила таможенный пост, чтобы вывезти его из гетто сюда?

Дэн расплылся в улыбке человека, который одновременно и удивлен сумасшествием и восхищен им. А потом он еще раз усмехнулся, на этот раз хлопнув себя по лбу, качая головой и демонстрируя свое отношение к ситуации.

Хотя в каморке и было темно, Алиса все же увидела, что парень задумчиво закрыл глаза, помассировал виски и запустил руки в волосы. На мгновение девушка поймала себя на мысли, что хотела бы сделать сейчас тоже самое с его волосами. Но тут же она отмела эту мысль. Слишком глупо для сложившейся ситуации было думать сейчас об этом.

Внезапно Дэн протянул руку. Алиса вопросительно посмотрела на его большую ладонь, а потом на него самого.

– Пошли.

Алиса подняла брови.

– Серьезно? Туда? То есть, все-таки думаешь, они меня разыскивают, чтобы к награде приставить? – с язвительной шуткой спросила Алиса. Голос дрожал от нервов.

– Ты мне доверяешь? – Дэн сделал вид, что не услышал иронии в голосе девушки.

И вот пусть наивно (но какая девушка не мечтает о принце, который придет и разрулит ее проблемы? Алиса не была исключением. Она прекрасно понимала, что так просто ей не уйти из больницы. Ее все равно поймают. Так почему бы не выйти к военным с гордо поднятой головой?), но девушка без слов протянула руку в ответ.

Дэн повел Алису по коридорам больницы. Несколько раз он останавливал случайно встречающийся персонал и спрашивал куда направилась группа военных.

«Ну вот, все очевидно. Он ведет меня к своим. Наверное, его даже наградят за поимку такой опасной преступницы. Смешно и грустно», – подумала про себя Алиса, все еще поддаваясь велению Дэну и идя за руку с ним. – «С другой стороны, отец на поддержке, это уже немало. А там, может, получится договориться, что сдамся добровольно взамен на триттера для него».

За очередным поворотом извилистого коридора, они увидели группу военных из пяти-шести человек. Тех самых, которые еще несколько минут назад на всю больницу выкрикивали фамилии Алисы и Рамиля. Дэн отпустил ее ладонь.

– Стой здесь, – его строгий тон не терпел возражений.

Алиса кивнула. Дэн подошел к парням в форме и поздоровался за руку с каждым. Затем он отвел в сторону одного из них. Парень-брюнет был на голову ниже Дэна, зато явно пошире в плечах и обладал уверенностью лидера.

«Наверное, он у них старший», – решила Алиса.

Дэн о чем-то поговорил с парнем. Тот несколько раз поморщился. После чего Дэн кивнул в сторону девушки. Затем военный повернулся, загадочно улыбнулся, явно пытаясь эту самую улыбку скрыть.

Кто-то из парней в форме тоже заметил Алису. Он свистнул остальным парням, и они уже даже сделали несколько шагов в сторону девушки. Алиса насторожилась. Но это вовремя заметил командир-брюнет. Он что-то выкрикнул, сделал останавливающее движение левой рукой, и парни, переглянувшись, вернулись назад, продолжая недоуменно поглядывать на Алису и своего командира.

Девушка пыталась прочитать по губам о чем шел диалог между Дэном и его знакомым. Но ничего разобрать не получилось. Что-то вроде совершенно непонятных «должен… понимаю… брат… конечно». Парень менялся в лице несколько раз, кидал гневные взгляды в сторону Алисы и достаточно долго спорил с Дэном о чем-то. В конце концов он махнул рукой, после чего парни обменялись крепкими рукопожатиями. Брюнет еще раз взглянул на Алису. В его взгляде читались и злость, и интерес, и растерянность. Затем он окликнул своих парней, и они все вместе пошли в противоположном направлении.

Девушка ничего не понимала, и ждала всего, чего угодно. Но в первую очередь, как минимум объяснений.

– Что ты им сказал? – в недоумении спросила Алиса, когда Дэн подошел к ней.

– Не важно. Но какое-то время тебя никто не будет искать здесь. А раз так, пойдем выпьем кофе.

***

Кафе находилось на полуподвальном этаже больницы. Дэн взял два пластиковых стаканчика с кофе из автомата, и они с Алисой устроились прямо на подоконнике, который находился практически на уровне с клумбой внутреннего больничного дворика. Дэн протянул девушке стаканчик с горячим напитком, сел напротив и долго молча с улыбкой смотрел на нее. Алиса засмущалась и, покраснев, тоже улыбнулась.

– Что?

– Почему ты становишься красивее каждый раз, когда я тебя вижу? – ответил Дэн.

Девушка покраснела еще сильнее.

– Ты не видел меня много лет, – ответила она.

– Неправда. Мы встречались пару раз, но… – скулы Дэны напряглись. – Я так и не решился подойти к тебе. Не хотел бередить память.

Алису задели его слова. Неужели их дружба для него настолько ничего не значила, что он не хотел поговорить с ней? Если бы она только увидела его за все эти годы, хотя бы раз… она бы точно не осталась стоять в стороне.

– Расскажи мне все, – вернулся к разговору Дэн.

Алиса прекрасно понимала, что он защитил ее, и теперь имеет право знать. Но про последние недели ее жизни можно было написать целую книгу. Как тут успеть рассказать все за стаканчиком кофе? Тем не менее она попыталась начать с самого начала, с того момента, как в ее руках оказался тот злосчастный конверт от Центра.

Несколько раз на нее накатывала волна слез. Но Алиса подавляла ее, понимая, что как только она начнет жалеть себя, бороться дальше не будет сил.

– Отцу нужен триттер. И сейчас, – закончила свой рассказ она.

– Воу, – присвистнул Дэн. – Ситуация, конечно… Но зная тебя, наверняка, уже есть план?

– Не в этот раз. Но я не могу его бросить, понимаешь? Если бы только меня могли взять триттером!

– Вы родственники, это незаконно, – перебил ее Дэн. – И даже если никто не вычислит, что вы зарегистрировали его под чужими документами, тебя все равно поймают. Находиться в больнице тебе вообще небезопасно.

– Плевать! Пусть сделают Процедуру, а дальше уже все равно…

– Тебя даже близко не подпустят к Процедуре, – вдруг очень грубо сказал Дэн. – Как только проведут предпроцедурные анализы, все вскроется. Дай подумать.

Парень спрыгнул с подоконника и отвернулся. Он сжал пальцы в кулак и закусил костяшки на руке. Пару минут он походил туда-сюда. Алиса смотрела на него молча и с недоумением. На улице как раз начинался дождь, подстать ее настроению. Дождь барабанил в стекло, словно отбивая ритм какой-то известной только ему песни. Мимо проходили редкие ночные посетители, чаще в виде уставших врачей и сонных медсестер. Алиса чувствовала себя неловко, и не могла придумать куда деть свой взгляд, пока Дэн топтался туда-сюда возле нее. Девушка уставилась на свои ладони и пальцем левой руки стала водить по линиям правой, словно эти линии сейчас были ей безумно интересны. Стало щекотно и девушка нервно почесала руку. Наконец, Дэн спас Алису от неловких попыток занять паузу. Он повернулся к ней и сказал:

– Сиди здесь, я скоро вернусь. Есть одна идея.

Алиса не успела ничего ответить, Дэн быстрым шагом уже вышел из больничного кафе.

Девушке ничего не оставалось делать как допивать кофе и смотреть в окно. Капли воды прилипали к стеклу, стекая и сплетаясь в танце друг с другом. Алису же одолевали мысли. Об отце и Дэне. О Рамиле.

Рамиль. Как он там? И где он? В больнице ли ее добрый друг, убежал или его поймали? И что с ним сделали? Рой вопросов крутился в голове Алисы. Рамиль сказал, что из-за пятой группы крови, ему ничего не сделают. Значит, его отпустят. Но когда? Если завтра она вернется в гетто, будет ли Рамиль уже дома? Хотя… в гетто ей сейчас, наверное, нельзя. Но больше идти некуда. Осознав это, по телу Алисы пробежали леденящие мурашки. Еще вчера она думала, что все наладилось, и вот… Она всегда была уверена в завтрашнем дне. Знала что будет на следующей неделе и даже через год. Но в какой-то момент все перевернулось так, что теперь девушка не знает даже что будет через минуту.

Дэн. Что вообще он делал в больнице, да еще и посреди ночи? Она была не особо знакома со спецификой работы хидеров, но что-то ей подсказывало, что раз они занимаются рекрутом триттеров, то к больнице не имеют никакого отношения. Хотя, возможно, они доставляют добровольцев-самоубийц после найма сразу сюда? Сомнительная теория, но все-таки оправдывает нахождение Дэна здесь. И куда он пошел? Конечно, обнадеживает, что сейчас он сможет все решить. Но с другой стороны, он обычный хидер, и чем он может помочь?

Дэн вернулся через мучительные минут, наверное, сорок. Дождь уже разошелся на полную катушку и нагло тарабанил в стекло сильными каплями. Остатки кофе давно остыли и теперь одиноко плескались в стаканчике, который Алиса нервно теребила в руках. Дэн подошел к девушке, выдал что-то наподобие натянутой улыбки и снова запустил руку в свои густые светлые волосы. Похоже было, что у него есть новости, но он не знает как их озвучить.

Внезапно Алиса почувствовала дикую усталость. Ей вдруг резко стало абсолютно все равно, что там собирается ей сказать Дэн. Пусть хоть весь мир рухнул – это было бы последним, что сейчас интересовало девушку. Только бы прямо сейчас поспать. Положить голову на что-то мягкое. Желательно на плечо Дэна…

«Уф-ф-ф, опять эти мысли. Прочь!», – Алиса потрясла головой, чтобы прогнать навязчивые фантазии.

– Твоего отца уже готовят к Процедуре, – наконец-то произнес Дэн. – Триттер ждет.

Алиса тут же пришла в себя. Всю усталость сняло как рукой.

– Что? Но как…

– Не бери сейчас это в голову, – отмахнулся Дэн, и по его интонации Алиса поняла, что в подробности действительно лучше не лезть. – Триттер есть, ты же этого хотела?

– Да, но…

– Тебе нужно отдохнуть. Поспать, – не дал договорить ей Дэн. – Выглядишь уставшей.

– Ты сам сказал о Процедуре. Какой сон? Теперь я не могу уйти из больницы пока не узнаю, как все прошло.

– Это все равно небыстро, Процедура сложного уровня. К тому же в операционную тебя никто не пустит. Лучше вообще уйти куда-то, где тебя никто не увидит.

      Куда? Алиса усмехнулась безвыходности ситуации и отвернулась к окну. И тут же ей стукнула в голову мысль.

– Я знаю такое место. Только нужно захватить пару пледов. Найдешь?

Глава 5. Дэн.

Захватив с собой пледы из ординаторской на втором этаже пока никто не видел, Алиса провела Дэна по служебным лестницам и вновь привычным движением толкнула чердачную дверь. Дождь уже закончился, но на крыше еще было сыро. Алиса и Дэн уселись под небольшой козырек вентиляции, предварительно расстелив один из пледов на влажное гудроновое покрытие.

Процедура отца началась ровно в три часа ночи. Алиса из-за угла больничного коридора с тяжелым сердцем проводила взглядом каталку, которая отвезла ее отца в операционную. Уже прошло около часа с того момента, как тяжелая белая дверь операционной захлопнулась вслед за санитарами с громким гулом, который до сих пор стоял у Алисы в ушах. Дрожь в ее руках все никак не проходила. Дэн заметил это и сжал обе ладони Алисы своей рукой.

– Тебе надо отвлечься.

– Ах, точно, – с грустной усмешкой громко выдохнула девушка. – Вот только даже если забыть про отца, которому сейчас проводят серьезную Процедуру, у меня все равно останется куча поводов для переживаний.

– Я понимаю, – он кивнул и успокаивающе заглянул ей в глаза.

От его взгляда, проникающего так глубоко, Алиса испытала трепет. Дэн. Такой знакомый. Такой близкий и одновременно далекий. Он смотрел на нее так, будто знает ее. Будто не было этих лет. Как-будто он понимает все, о чем она думает, что чувствует, о чем мечтает. Приятная дрожь пробежала по телу. Просто невероятно, что он сейчас рядом. Рамиль тоже умел ее поддержать, но с Дэном все было совсем по-другому.

Алиса снова подумала о Рамиле. Обычный простой парень скромно жил в гетто, ездил на хорошую работу, радовал мать, помогал людям. У него все было хорошо. Но сегодня… зачем он так рьяно бросился на ее защиту? Он ведь прекрасно понимал, что очень сильно рискует. Зачем ему это было нужно?

– Он сказал, что у него пятая группа крови, и ему ничего не сделают. Что он имел в ввиду? – произнесла вслух свои мысли Алиса.

– Кто? А-а-а, твой этот, как его… Шамиль? – в голосе Дэна чувствовалась легкая небрежность по отношению к ее другу.

– Рамиль, – поправила Алиса.

– Пятая группа? – одобрительно кивнул Дэн. – Да он крут.

– Ему действительно ничего не сделают?

– Хм… Может и не сделают. Таких обычно берегут, не трогают. Для Лаборатории он как алмаз среди груды камней. А с алмазами как? Их ограняют, выставляют на видное место. Но иногда ради своей выгоды могут и продать. Только подумай – его кровь способна спасти тысячи жизней. Лаборатории нужны такие. Я как-то слышал, что парня с пятой группой, которого поймали на мелкой краже, заставили подписать контракт на еженедельное триттерство крови на постоянной основе. Глупейшая ирония, но ты только подумай, оплачиваемый контракт! И отпустили. Так что, может, твой друг еще и подзаработает на этом, – усмехнулся Дэн.

Тучи как-то незаметно и быстро разбежались, и наконец-то выглянуло звездное предрассветное небо. Алиса заметила, что дрожь в руках все-таки унялась, а гул в голове прошел. Она наконец-то почувствовала себя спокойней. Еще пару часов назад она не знала где найти триттера для отца и что сделали с ее другом, а сейчас шторм внутри наконец-то начал успокаиваться.

– Что ты делал в больнице? – Алиса задала вопрос, который не давал ей покоя.

– Я же хидер, – ответил Дэн, рисуя пальцем круги на мокрой поверхности крыши. – Привез добровольца на Процедуру. Кстати, интересный случай. У него с нами долгосрочный контракт. Парень по мелочи раздает свое здоровье направо и налево. Серьезного триттерства он боится, но зато у него уже целая коллекция мелких болячек, которые, честное слово, доконают его раньше, чем какой-нибудь спинной мозг или сердце. Герпес, грибок ногтей, гастрит, гайморит… – Дэн грустно хмыкнул. – Если не ошибаюсь, у него уже пятый геморрой, и это только за год. Говорит, это его любимый вид триттерства – заработал, подлечился, и снова можно на Процедуру. Я уже несколько лет знаю этого парня. Мы его катаем сюда, как на работу. Он странный, конечно, но добрый. А теперь еще и лысый. Сегодня какой-то богач из Центра разругался с женой и срочно посреди ночи захотел обзавестись пышной шевелюрой вместо лысины, чтобы ее позлить.

Алиса с Дэном посмотрели друг на друга и вместе прыснули от смеха.

– Да, по-разному бывает, – продолжил Дэн, когда они успокоились. – Иногда мы привозим триттеров на анализы или на оформление документов в больницу. В основном этим занимается Триттерское Бюро, но они редкостные лентяи и не всегда успевают делать свою работу. Поэтому и передают дела нам. Так что я часто бываю в больнице. И рад, что сегодня встретил здесь тебя.

– Я тоже, – ответила Алиса и тут же поняла, что это прозвучало слишком откровенно. – Ну, в смысле… спасибо за отца. Если бы не ты, боюсь даже представить, где бы я искала триттера. Но, послушай, к-как? Как вообще тебе это удалось? Я имею в виду триттера. Сердце – это ведь не просто пышная шевелюра.

– Да не важно, – отмахнулся Дэн.

Он явно не пытался выставить себя героем, не выдающим своих тайн. Просто не хотел об этом говорить. Но Алиса настояла.

– Мне важно.

Дэн замялся.

– Тебе вряд ли это понравится. Но договариваться с триттерами напрямую всегда дешевле, чем через Лабораторию. А я, как ты помнишь, одного сегодня привез.

– То есть тот самый… с волосами? – ужаснулась Алиса и схватилась обеими руками за лицо. – Какой кошмар!

– Это его выбор.

– Ты же говорил, он боится серьезного триттерства?

Дэн недовольно повел головой. Было заметно, что он подбирает слова.

– Тебе достаточно знать лишь то, что твоему отцу проводят Процедуру, и скоро все будет хорошо.

Это прозвучало несколько равнодушно и жестоко.

«Видимо, это все потому, что он хидер», – подумала Алиса, пытаясь оправдать Дэна в своих мыслях. Мы всегда пытаемся оправдать тех, кто нам нравится. – «Он каждый день сталкивается с добровольцами, для него в этом нет ничего особенного».

И только теперь Алиса осознала, что спасая отца, она убивала другого человека. Эта мысль резким ударом пронзила ее насквозь словно разряд молнии.

– Ты заплатил ему?

Дэн промолчал.

– Я все тебе верну, – пообещала Алиса.

Дэн усмехнулся и опустил голову.

– Давай мы сначала разберемся с другими твоими проблемами? – постарался перевести тему парень. – Что собираешься делать дальше? Тебе нельзя в гетто. Рамиля поймали, значит, и тебя будут искать там. Да и… тебя просто арестуют на границе.

– Я уже думала об этом. Но, мне нужно туда, – категорически отрезала она.

Алиса приняла это решение еще сидя на подоконнике больничного кафе. Нельзя просто так предать человека, который тебе помог. Она должна увидеть Рамиля.

«Он обязательно будет уже дома. Не может не быть», – думала про себя Алиса. Вслух же сказала совсем другое:

– Я должна собрать вещи и попрощаться с Наджией. Она и Рамиль сделали для нас много хорошего. Это не по-человечески – просто исчезнуть и ничего не объяснить.

Дэн закатил рукава и Алиса заметила на его левом запястье дедовские часы. Она уже видела их в детстве. Это была самая дорогая реликвия его семьи, которая хранилась в красивой деревянной шкатулке на верхней полке шкафа в комнате родителей. Алиса вспомнила, как иногда они, еще детьми, доставали эти невероятно красивые старинные золотые часы со стрелками в виде карточных пик и рифленой заводной головкой. На циферблате был встроен еще один дополнительный – с компасом. Когда Дэн был маленьким, он любил примерять их себе на руку и хвастался Алисе, что когда вырастет, отец разрешит ему их носить.

– Дорос? – с улыбкой кивнула на часы Алиса.

Дэн посмотрел на часы, потом на Алису.

– Мне нравится, когда ты улыбаешься.

Девушка улыбнулась еще шире. Но она не любила быть смущенной, поэтому постаралась поскорее перевести тему, задав вопрос, который среди ряда других больше всего беспокоил ее весь вечер.

– Прости, я только и засыпаю тебя вопросами. Но, я не могу понять, что такого ты сказал военному? Тому, который преследовал меня.

– Этот парень… – Дэн посмотрел вдаль, туда, где заканчивалась крыша и начинался жилой квартал Города. – Долгая история. Он просто оказал мне услугу за услугу.

Алиса присвистнула.

– Неплохая такая услуга – отпустить преступницу! Это что же ты такого хорошего ему сделал?

Дэн улыбнулся.

– Ничего интересного, но даже после сегодняшней ночи, он все равно еще считает себя должным мне, – Дэн встал и протянул Алисе руку. – Пойдем. Думаю, нам пора проверить как там мистер Маутнер.

***

Алиса с Дэном шли по коридору. С наступлением утра больница начинала оживать. Персонал сновал туда-сюда, коридор наполнился запахами свежесваренного кофе и лекарств. Повсюду были слышны звуки перекатываемых по больничному коридору каталок и болтовня медсестер, обменивающихся сплетнями, скопившимися за ночь. Больница никогда не спала. Ночью она лишь немного затихала, чтобы рано утром воспрять с новой силой.

      Но помимо ожившей атмосферы девушка все равно чувствовала что-то еще, словно в воздухе повисло какое-то напряжение. Возможно, сказывались ночные страхи, ее переживания из-за результатов Процедуры, чувство вины перед триттером отца. Но что-то определенно сосало под ложечкой у Алисы и не давало унять вернувшуюся дрожь.

Они приблизились к дежурному посту, за стойкой которого сидела уже хорошо знакомая Алисе ночная дежурная то ли Линочка, то ли Леночка. Еще несколько часов назад Рамиль забивал поддельную информацию об отце Алисы прямо в ее компьютер. Сейчас девушка сидела одна и не очень старательно скрывала сонные зевки. Алиса, приподнявшись на носки, облокотилась двумя руками на высокую стойку и окликнула девушку. Линочка подняла голову и вздрогнула.

– Маутнер? – спросила она, вытаращив испуганные глаза на Алису.

Алисе это не понравилось. Откуда девушка могла знать ее настоящую фамилию?

– Доктор Брангазич! – окликнула кого-то медсестра.

Из ординаторской вышел еще один знакомый Алисы. Это был тот самый врач, который несколько дней назад поставил отцу диагноз и сказал, что требуется триттер. Крепкий мужчина в белом халате подошел к посту.

– Доктор Брангазич, это Маутнер, – кивнула на них Линочка. И шепотом добавила. – Та самая.

Доктор перевел взгляд на Алису, затем на Дэна. Было заметно, что он не до конца понимал, что ему нужно делать – то ли вызывать охрану, то ли охрана уже поймала ее, раз рядом стоит парень в форме.

– Мужчина, сорок пять лет, ему только что проводили Процедуру на сердце, – затараторила Алиса, сделав вид, что не заметила напряжения. – Скажите, как все прошло, он в порядке?

По встревоженной интонации Алисы доктор уже оценил ситуацию и понял, что обстоятельства играют в его пользу.

– Девушка, вам нельзя здесь находиться, – сурово ответил он. – Процедуру мы провели, но после этого мне объявили, что вы незаконно оформили пациента в больницу!

Алиса попыталась держать себя в руках, и не поддаваться нарастающей панике.

– Скажите, как он?

– Ему нужна поддержка. Но вам в ней отказано. Забирайте его сейчас же и убирайтесь, иначе я вызову охрану, – доктор подошел к посту и угрожающе взялся за трубку телефона.

– Доктор, подождите. – заступился Дэн. – Может, можно хоть что-то сделать?

– Вы меня не услышали, молодой человек? Я не буду брать на себя ответственность за преступников.

Алиса в отчаянии застонала и отошла от стойки на два шага в сторону, чтобы прийти в себя и не сорваться.

Дэн огляделся по сторонам, закатал рукав куртки, снял дедовские часы и вложил их прямо в руку мужчины.

– Доктор, прошу, возьмите. Это очень дорогая вещь, – тихим, но настойчивым и убедительным голосом, сказал он. – Вы же не можете бросить человека умирать. Тем более после того, как провели ему такую сложную Процедуру. Помогите. Спасите ему жизнь. Вы же наверняка можете что-то придумать! Дайте ему время восстановиться, а мы заберем его как только ему станет полегче.

Доктор выглядел растеряно. Он не ожидал такого наглого напора. Линочка заворожено следила за тем как разворачивались события, пытаясь запомнить все до мелочей. Без сомнений, это была ее самая интересная смена, о которой она еще долго будет рассказывать в подсобке таким же сплетницам-медсестрам за чашкой кофе, возможно даже с каплей коньяка. Поэтому нельзя было упустить ни одной детали.

Доктор долго раздумывал, прежде чем недовольно скривился, и сухо кивнул.

– Маутнер! – раздался громкий мужской голос.

«Что-то мне это напоминает», – с иронией и недобрым предчувствием подумала Алиса и обернулась на звук. И действительно из другого конца коридора в их сторону уже бежала толпа мужчин в военной форме.

Девушка еще не успела ничего сообразить, как Дэн схватил ее за локоть и с силой рванул на себя. Они побежали куда-то вниз, в ту часть больницы, где даже Алиса никогда не бывала, хотя и считала, что знает больницу как свои пять пальцев. Через несколько коротких, как адреналиновый укол, минут они оказались на подземной парковке и отыскали большой черный байк. Дэн снял с ручки висящий шлем и бросил его Алисе. Пока он заводил байк, девушка неловко надевала шлем и пыталась забраться на сиденье прямо за Дэном. Послышался шум погони на парковке.

– Держись! – крикнул Дэн, уверенно и привычно закидывая ногу на мотоцикл.

Он крутанул ручку и байк рванул с места.

***

Дэн мчал прочь от Города по знакомой Алисе дороге, ведущей в гетто. Несмотря на все его предупреждения о том, что возвращаться в гетто нельзя, он помнил, что Алисе нужно было туда. Конечно, он не поддерживал такую рискованную идею, но выбор был не велик. К тому же других вариантов не было, а им обоим необходимо выспаться после прошедшей волнительной ночи и немного прийти в себя.

Уже брезжили легкие рассветные лучи, но воздух еще был прохладным, и на скорости, с которой ехал Дэн, даже обжигал холодом. Алиса дрожала. То ли от холода, то ли от рева мотора байка, то ли от страха.

Вот уже стали видны огни КПП.

«Что он делает?» – с бешено колотящимся сердцем думала Алиса.

В голову начали закрадываться пугающие мысли, что все это какой-то хитрый план Дэна, в котором он красиво обводит ее вокруг пальца, игра на доверии, но в конце концов сдает прямо в руки военных. Однако, не доезжая до КПП, Дэн вдруг резко свернул направо на какую-то поросшую травой проселочную дорогу. Байк подпрыгивал на ухабах, а колючие ветки царапали лодыжки девушки. Алиса не задавала вопросов, но на сердце сразу же полегчало от того, что они все-таки не поехали на КПП. Хотя даже если бы она попыталась что-то сказать, вряд ли бы Дэн услышал ее голос из-под шлема. Поэтому задавать лишние вопросы сейчас было бы глупо. Если доверять, то доверять до конца.

Наконец, спустя минут пятнадцать, они подъехали к старому, местами разрушающемуся, но при этом все равно крепкому высокому кирпичному забору, который по периметру ограждал гетто от Города. Дэн слез с байка и помог Алисе.

– На КПП ехать нельзя. Там бы нас сразу же арестовали. Но здесь мы можем попробовать незаметно перебраться на ту сторону.

Дэн откатил байк в заросли кустов в тени большого дерева и подозвал к себе Алису. Пробравшись сквозь густые и колючие ветки дикой малины, девушка увидела небольшую дыру в стене – как раз для человека, пробирающегося ползком. Она не была похожа на случайно возникшую трещину, осыпавшуюся со временем до состояния дыры. Скорее всего кто-то из жителей гетто проковырял ее намерено, чтобы тайно пробираться в Город.

– Откуда ты знаешь про этот проход? – спросила она.

Дэн усмехнулся.

– Я же здесь работаю. Гетто мой второй дом.

Он встревоженно огляделся и привычным движением взглянул на запястье, где еще час назад были часы его деда, словно желая узнать который час. Не увидев их, он встряхнул рукой, немного нервничая, перебрал пальцами, и наконец сказал.

– Давай я первый, ты следом.

Дэн уверенным движением упал на землю, на сильных руках быстро занырнул в лаз и исчез. Алиса заглянула в дыру в стене. Ее друг, отряхиваясь, уже стоял с другой стороны. Девушка огляделась по сторонам, на всякий случай убеждаясь, что рядом никого нет, и никто не увидит их злоумышленного пересечения границы, и следом за Дэном нырнула в проем.

Внутри было темно и сыро. Алисе пришлось несколько раз руками протолкнуть себя руками вперед, прежде чем наконец-то вынырнуть головой с другой стороны. Дэн помог Алисе выбраться из узкого лаза и встать на ноги.

– Отсюда пойдем пешком. Помнишь, где дом Рамиля? Показать сможешь?

– Примерно, – неуверенно ответила девушка.

– Звучит не очень убедительно, – хмыкнул Дэн.

Дорога заняла около часа. Они пробирались через негустой пролесок, что усложняло путь, но позволяло остаться незамеченными. Трасса была далеко, поэтому проезжающие машины заметить их не могли. Но по небу даже тут летали редкие коптеры, которые могли засечь сбежавших преступников, поэтому выходить из-за деревьев было опасно.

Наконец, они добрались до первых рассыпающихся домов нищего гетто. Дэн снял куртку, штаны и вывернул их наизнанку, чтобы не привлекать лишнее внимание своей формой хидера. Алиса внимательно следила за каждым движением Дэна. Его вывернутая форма не выглядела чем-то изнаночным с торчащими наружу швами. Внешне это был обычный черный мужской комплект с брюками и курткой. Создавалось впечатление, что одежда хидера специально шилась двусторонней для подобных ситуаций, чтобы при необходимости можно было слиться с окружением и не выделяться.

Крепкое голое тело Дэна привлекло внимание Алисы. Она сделала вид, что отвернулась, но не могла отказать себе в удовольствии тайком полюбоваться им. Мышцы на его плечах выглядели впечатляюще даже через футболку, в которой он остался. Грудь парня раздалась в размерах раза в два или три по сравнению с грудью того парня, которого она когда-то знала. Наверное, она тоже изменилась за это время. Но заметить этапы взросления и изменения тела за собой намного сложнее, когда ты видишь себя в зеркало каждый день. А тут перед глазами наглядный пример того, как люди меняются с годами. Дэн поймал ее взгляд и Алиса смущенно отвернулась.

Узкими, почти безлюдными улочками гетто, парень и девушка пробирались вглубь бедного района. Поиск дома Рамиля и Наджии усложнялся тем, что дорогу к нему Алиса знала лишь со стороны автобусной остановки. Сейчас же приходилось искать практически вслепую. Девушка уже потеряла надежду и хотела предложить Дэну все-таки выйти к дороге, когда вдруг увидела тот самый пригорок, на который ее приводил Рамиль, чтобы посмотреть на вид ночных огней Города. Отсюда она уже смогла сориентироваться и знакомыми закоулками гетто, отвести их к дому Наджии.

Сонная хозяйка вышла из комнаты к лестнице, как только услышала, что кто-то пришел.

– Рамиль, это ты? – крикнула она сверху.

Алиса замялась. Где-то в глубине души она надеялась, что Рамиля уже отпустили, и он дома. Но растерянные глаза Наджии, которые увидели не сына, а его новоиспеченную подружку в компании незнакомого парня, ответили сами за себя. Девушка не знала, что сказать.

– Наджия, нет, Рамиль…

– Его задержали в больнице?

Алису обдало жаром. Как быстро долетели сюда новости.

– О-о-откуда вы знаете?

– Да как же эту бестолочь не знать? Вечно ему-добряку навязывают эти дополнительные смены, и он задерживается на работе.

Алиса выдохнула. То ли от облегчения, что мать Рамиля совсем не то имела ввиду, и ее сердце сейчас не сживается от боли за сына. То ли от ужаса, что она даже не догадывается, что ее сын попался в руки военной полиции. И все из-за Алисы – девчонки, которую он добродушно привел домой, чтобы просто помочь. И которая прямо сейчас имела наглость заявиться в их дом.

– Нет бы о себе подумать! – продолжала сокрушаться Наджия. – И матери дома в выходной помочь. Ан нет, трудяга горемычный! А-а-а, – Наджия в сердцах махнула рукой. – Да что это я все о своем. Как твой отец, дорогая?

– Спасибо. Ему провели Процедуру. Сейчас на поддержке, – не очень уверенно ответила Алиса, все еще раздумывая, рассказать Наджии правду о Рамиле или пока не тревожить женщину. Ведь, может, ее маленького пухлого друга с пятой группой крови действительно не тронут, и тогда он совсем скоро сам вернется домой.

– А это Дэн, – поспешила представить своего спутника Алиса. – Он тоже помог мне с отцом.

– Очень приятно, Дэн, – улыбнулась Наджия и тут же спохватилась. – Проходите, давайте я вас покормлю.

– Спасибо, Наджия, но нам бы вздремнуть. Мы всю ночь не спали.

– Да-да, конечно. Идите отдыхайте, детки, а я пока что-нибудь состряпаю. Проснетесь, тогда и перекусите.

Алиса благодарно кивнула Наджии и повела Дэна за собой наверх. Сама она рухнула на кровать отца, а Дэну показала на свою раскладушку в другом конце комнаты. Глаза ее моментально закрылись. Сказалась бессонная и тревожная ночь, и Алиса уснула практически моментально.

***

Алиса собирала в рюкзак необходимые вещи, Дэн аккуратно по-военному приводил в порядок свою постель. Время близилось к вечеру. Они проспали почти целый день и на улице уже начинало смеркаться. Все это время Алисе снилось, что она от кого-то убегает. Она не видела преследователя, но ей было страшно. Девушка задыхалась, чувствовала непреодолимую тяжесть в ногах, словно на каждую из них повесили по гире. В какой-то момент она замедлилась от дикой усталости и наконец провалилась в какую-то яму. Она видела выход из нее, но не понимала как до него добраться. А когда все же выбралась наружу, все начиналось по-новой. В таком беспокойном сне Алиса пребывала до тех пор, пока Дэн не разбудил Алису, сказав, что сейчас будет самое удобное время, чтобы уйти и остаться незамеченными. Куда они направятся, он не уточнил, но Алиса послушно встала и быстро собралась в дорогу.

Они ничего не обсудили и не придумали никакого плана. Но оба – и Дэн, и Алиса, понимали, что они возвращаются в Город. Это было очень рискованно – Дэна и Алису наверняка разыскивали как опасных преступников. Но это была неминуемая задача, ведь им было необходимо как-то забрать отца Алисы из больницы (а девушка очень надеялась, что он все еще был там). К тому же нужно было каким-то образом выяснить, где Рамиль, и во что бы то ни стало, помочь ему.

Пока Алиса вытряхивала все лишнее из карманов рюкзака, Дэн переодевался. Он отвернулся к окну, снял с себя джемпер и стянул футболку. В шкафу нашлись кое-какие вещи Рамиля, которые могли бы подойти ему по размеру. Алиса в очередной раз из вежливости старалась не смотреть на Дэна, но любопытство победило и она мельком подняла глаза. Что-то привлекло ее внимание и она снова, но уже не скрываясь, посмотрела на оголившееся плечо Дэна, когда он стянул с себя футболку. Сердце Алисы сжалось от увиденного. Мягко говоря, левая рука Дэна от локтя до плеча и дальше по спине до лопатки выглядела как пожеванная жвачка. Девушка встала, подошла и легко одним пальцем прикоснулась к его коже. Дэн резко отдернул плечо и обернулся.

– Что это? – спросила Алиса, виновато убирая руку.

– Так… ошибки молодости.

Алису этот ответ не устроил.

– Тебя словно через мясорубку пропустили, а потом слепили назад из того, что получилось.

– Пожалуй, так примерно и было.

Алиса помолчала, заглядывая в равнодушное лицо Дэна. Он поспешил натянуть свежую футболку, порадоваться, что она подошла ему по размеру и закинуть куртку через плечо.

– Бродячая собака, ничего необычного, – бросил небрежно Дэн, словно это было чем-то привычным.

– Сейчас болит?

– Нет.

– Не хочешь говорить об этом? – спросила Алиса.

– Очевидно же, – грубо ответил Дэн. – Не хочу.

Алиса обижено пожала плечами. Иногда ее поражало насколько Дэн бывал грубым, даже жестоким. Раньше он таким не был. Несомненно в этом виновата его работа – ее специфика просто не позволяла быть слишком мягким. Но теперь Алиса увидела в Дэне что-то еще такое, что словно держало его на цепи. У всех есть свои секреты, но не все так тщательно их скрывают.

Алиса молча продолжила собираться. Дэн уже стоял в дверях и поторапливал ее.

– Да-да, я скоро. Иди пока вниз, – сказала Алиса Дэну. – Предупреди Наджию, что мы уходим. Я спущусь через минуту.

Дэн кивнул и вышел из комнаты. Алиса убедилась, что он отошел подальше, и плотно закрыла дверь. Нужно было одеться. Гардероб Алисы, той, прошлой Алисы, которой она была еще пару недель назад, больше подходил милой девочке, чем преступнице в бегах. Поэтому выбирать особо не приходилось – джинсы, темно-зеленое худи и широкая черная куртка – вот и все, что нашлось. Бросив взгляд на себя в зеркало, Алиса одобрительно кивнула и села на кровать. Она открыла сумку с вещами, в которую еще буквально несколько дней назад бережно собирала самые нужные и самые дорогие сердцу вещи из их старой квартиры. Теперь и их ей приходилось оставить, с большой вероятностью не вернуться за ними никогда. Девушка запустила руку внутрь и достала то, о чем она думала всю дорогу, пока они с Дэном ехали в гетто. Она не сказала это Дэну. Да по большому счету она-то и себе не хотела в этом признаваться. Но где-то в глубине души теперь она отчаянно хотела вновь прикоснуться к той вещице, которая могла бы ее успокоить. Алиса достала из сумки книгу. Самый обычный роман, немного потрепанный и, может, даже неинтересный – она уже не помнила. Но важен был не он. Алиса открыла книгу на двадцать шестой странице – ее любимое число и номер старой квартиры Дэна. Там, словно закладка лежали старая помятая записка и кулон в форме кусочка пазла. Алиса открыла записку и перечитала памятные сердцу слова. После этого она грустно улыбнулась, вернула записку на место, а кулон положила в нагрудный карман куртки. На пару секунд девушка задумалась, вынула кулон из кармана и надела его на шею. Кусок метала на мгновение обжег грудь девушки своим стальным холодом, но тут же согрелся и прижался к ее коже, словно там и был все это время. Алиса плотно застегнула воротник куртки, чтобы серебристый кусочек пазла был не заметен чужому взгляду, и вернула книгу на место.

Девушка с грустью оглядела комнату и все те знакомые, дорогие ей вещи, которые ей приходилось оставить здесь, в чужом доме. Но, закусив губу, она все-таки нашла в себе силы выйти, плотно закрыть за собой дверь и спуститься по лестнице вниз.

Еще сверху она услышала встревоженный голос Наджии. Алиса поспешила на кухню, откуда был слышен плач женщины. Мать Рамиля, опустив плечи, сидела за столом. Дэн как раз подавал ей стакан с водой. Увидев Алису, Наджия вскинула руки.

– Дорогая! Тут такое… такое…

Наджия так и не смогла объяснить, что она имела ввиду, а лишь вновь зашлась в рыданиях, уткнув лицо в ладони.

– Рамиля поймали, – сказал Дэн Алисе, округляя глаза, тем самым показывая, чтобы она отреагировала, так, словно ничего не знала об этом.

Алиса кивнула, и попыталась подобрать слова. Врать она никогда не умела. И сейчас обманывать бедную женщину ей казалось неправильным и жестоким поступком.

– Ка-а-ак? – растянула свое напряженное и наигранное удивление Алиса.

Наджия попыталась взять себя в руки и вытерла слезы кухонным полотенцем, которое все также привычно висело у нее на плече.

– Ко мне только что приходил Жасур. Это наш сосед, он работает уборщиком в Центральном Городе, в здании Лаборатории. Он сказал… сказал, что… сегодня ночью в Лаборатории… военные тащили Рамиля… без сознания… всего в крови… бедный мой мальчик! Просто за руки, прямо по полу… А еще он сказал, что его тащили не просто куда-то, а в какую-то комнату для… для эксперименто-о-ов!

Наджия еле выдавила из себя эти слова и снова захлебнулась в потоке рыданий. Алиса испуганно прижала ладонь ко рту, чтобы не вскрикнуть, и посмотрела на Дэна в поиске его поддержки. Но он лишь в недоумении развел руки и пожал плечами. Видно было, что он и сам в растерянности, и не ожидал такого поворота событий.

– Почему? За что? Вот скажите, за что моего мальчика забрали в эту… в это место?

Алиса сглотнула горький ком в горле. Уж ей-то было понятно за что. И эта причина – она сама. Девушка как могла старалась не выдать своего ужаса, это бы только еще больше напугало Наджию. Она подошла к женщине, опустилась на колени перед ней, крепко взяла за ладони и заглянула снизу вверх прямо в убитые горем глаза матери.

– Подождите, Наджия. Может, он просто обознался? Ну, ваш сосед. И это был совсем не Рамиль? Я своими глазами видела, как Рамиль просто пошел работать. Попрощался со мной как ни в чем не бывало. Шутил, смеялся.

Эти успокаивающие слова, которые тяжело дались Алисе, казалось, подействовали на Наджию. Она оторвала заплаканное лицо от своих мозолистых рук и с надеждой взглянула на Алису. Девушке ничего не оставалось, как продолжать нагло врать, глядя в глаза несчастной женщины.

– Давайте так. Во сколько ваш знакомый видел Рамиля? Лично я попрощалась с ним около шести утра.

Алиса почувствовала, как вранье начинает затягивать ее в свою липкую паутину. Оказалось, это не так уж и сложно. Особенно, если цель у лжи – в целом благородная.

– Не знаю, – в голосе Наджии слышалась попытка зацепиться за эту мысль. – Сказал, что ночью. Дорогая, ты точно видела его в шесть утра? С ним было все в порядке?

– Честное слово, Наджия! Ваш сосед наверняка ошибся. Обещаю, найду вашего оболдуя и верну домой, – на глазах у девушки наворачивались слезы. Она понимала, что во что бы то ни стало, должна сдержать это свое обещание и спасти друга. А затем повторила еще раз. – Обещаю.

Эти слова, казалось, окончательно успокоили женщину. Она наконец-то перестала рыдать, даже немного рассмеялась и, сердечно обняв, поблагодарила Алису, отчего той стало еще тяжелее на сердце. А потом в красках Наджия рассказала какую трепку задаст этому обормоту, когда он вернется домой.

На кухне вкусно пахло отварным картофелем и жареной яичницей. Несмотря на свои переживания, хозяйственная Наджия приготовила для гостей обед, которым собиралась их накормить. Но Дэну и Алисе кусок в горло не лез. Они лишь поблагодарили добрую женщину за прием и спешно попрощались с гостеприимной хозяйкой. Наджия с красными глазами и опухшими от слез щеками еще очень долго и упорно пыталась их накормить перед уходом. В итоге ребята согласились на то, что она завернет им что-нибудь с собой. Наджия по-домашнему, по-матерински бережно сложила им несколько узелков с ароматной едой, и долго благодарила напоследок, чем вызвала очередную волну ужасного чувства стыда у Алисы.

Когда Дэн с Алисой наконец вышли на улицу, там уже стояла полная темнота. В освещаемом только луной и звездами гетто лишь с трудом различались силуэты разрушенных зданий. Не говоря ни слова, но периодически оглядываясь по сторонам, Дэн уверенным шагом направился прочь от дома Наджии. Алиса также молча следовала за ним. Но пройдя несколько домов и выйдя к уже знакомому холму, откуда открывался прекрасный вид на ночной Город, Алиса резко остановилась.

– Тебе не кажется, что нам нужно поговорить? – спросила она.

Дэн тоже остановился и посмотрел на свою спутницу. Озираясь по сторонам, он подошел к ней и немного раздраженно шепнул ей прямо в лицо, так, что его дыхание обожгло ей кожу:

– А тебе не кажется, что место не самое подходящее?

– Самое что ни на есть подходящее, – ответила девушка. Для убедительности ей хотелось даже притопнуть ножкой, но она сдержала себя, подумав, что так будет выглядеть лишь капризным ребенком.

Она взобралась на пригорок и села прямо на сырую траву, туда, где еще пару вечеров назад сидела с Рамилем.

– Пока не поговорим и не обсудим дальнейшие планы, я с места не сдвинусь.

Дэн, явно поразился ее упрямству. Вероятно он даже закатил глаза, но в темноте этого было не видно. Алиса дружественным жестом похлопала рукой на траве около себя, приглашая Дэна присесть рядом. Парень развел руками – то ли от глупости риска, которому их подвергала Алиса, то ли от безвыходности ситуации перед упертостью своей старой подруги. Но все же двумя широкими шагами он поднялся на холм, воровато огляделся, и все-таки устроился на траву рядом с девушкой.

– Красиво, – сказала Алиса, кивая на огни Города.

Здесь, пожалуй, было самое освещенное место во всем гетто. Можно было рассмотреть даже дерево на крыше заброшенного (или нет?) дома, которое чудом пробилось сквозь полуразрушенный кирпич. Любое живое создание хочет жить, и здесь, в гетто, это чувствовалось, как нигде сильно. Люди, жившие или, скорее, выживающие здесь были как это самое дерево – они цеплялись корнями за остатки надежды и продолжали жить, несмотря ни на что.

– Да, – коротко ответил Дэн.

Алису словно током коротнуло от его холодного ответа.

– Вот именно, что да, Дэн! – повернулась к нему Алиса, несколько повышая интонацию. – И это все… это все – оно твое. А вот это, – она обвела руками, показывая на гетто, – зачем тебе это нужно? Это моя жизнь. Не твоя!

– И где же моя, по-твоему?– перебил ее Дэн, кивая на Город. – Там?

– Там, – не замечая, как ее голос становится слишком громким для пустынного ночного гетто, ответила Алиса, указывая на огни. Внутренние эмоции ее оглушали, в ушах стучала пульсом кровь. – Там! У тебя есть дом, здоровые родители, работа. У тебя все хорошо!

– Ты же ничего не знаешь обо мне, – спокойно ответил парень. – Мы были знакомы детьми, но с тех пор прошла целая куча времени.

Это прозвучало настолько высокомерно, что на какую-то секунду эго Алисы ухнуло вниз, и она даже успела обидеться.

– Да, ты права, у меня есть дом и работа, – продолжил Дэн, глядя в землю. – И даже здоровые родители. Но… – он отвернулся, подбирая слова, и пытаясь скрыть эмоции. – Я устал жить в этой темноте.

Он замолчал. Алиса тоже молчала, ничего не понимая и ожидая, что Дэн продолжит свою мысль. И после некоторой паузы он действительно продолжил.

– Наверное, это сложно, но… Я начинаю осознавать, что становлюсь похожим на отца. Он был таким в тот момент, когда мы переезжали в Центр. Бездушным. Работа врача очень душит и притупляет чувства. Работа хидера делает тоже самое. Чувство жалости, понимания, любви – все это уходит на другой план. Как-будто это все не про нас, понимаешь? Да и помимо этого. Поверь, причин, чтобы хотеть покончить с этим у меня предостаточно, – Дэн кивнул на Город. – Я не хочу так жить.

– А как хочешь? Укрывать преступницу? Прятаться от военных? – продолжала насмехаться Алиса, испытывая терпение Дэна. Она всем телом повернулась к нему и возмущенно размахивала руками, даже не осознавая как сильно возбуждена. Она не хотела его обидеть. Но еще сильнее она не хотела тянуть его за собой в пропасть, как уже сделала это с Рамилем.

– Может и не совсем так, – ответил Дэн. – Но за прошедшие сутки я испытал больше эмоций, чем за последние несколько лет. И дело не в адреналине. Дело в… в тебе. Когда я увидел тебя в гетто, меня словно молнией ударило. Такое ощущение, что все это время без тебя было… черной пропастью, что ли. Но сейчас я снова встретил тебя, и, кажется, забрезжил свет.

– Такой себе свет, – грустно усмехнулась Алиса, смущенно отворачивая подбородок. – Создаю сплошные проблемы.

– А разве не в этом смысл жизни? – Дэн резко повернул лицо в сторону Алисы. Его взгляд был твердым, уверенным. – Вот скажи, жить в мире, который придумал Центр, где все по их меркам гладко и идеально – какой в этом кайф? – он пожал плечами. – Наша жизнь – борьба. Только благодаря ей мы остаемся людьми.

– Звучит так, будто дело все-таки в адреналине.

Дэн улыбнулся.

– Нет, глупая. Тут совсем другое.

Алиса закусила губу. Вокруг творилась сплошная нелепость, а в голове варилась густая бесформенная каша из мыслей и попыток понять, что делать дальше. У Алисы была прекрасная, даже идеальная жизнь – работа, друзья, отец, дом. Все шло по размеренному графику и ее это устраивало. Возможно, бывало скучно. Но чтобы вот так, как Дэн, добровольно желать какой-то борьбы, особенно такой, в которую их сейчас занесло, нет уж, извольте.

– Ты отдал часы деда, которые твоей семье всегда были так дороги, – наконец, заговорила Алиса. – Отец тебя убьет.

Дэн поднял с земли небольшую ветку и задумчиво стал чертить ей бессмысленные линии на сухой безжизненной земле под ногами. Трава на холме росла кусками, отчего он выглядел достаточно плешивым – еще один пример того, что все в гетто живет на грани между жизнью и…

– Я же говорю, что ты ничего обо мне не знаешь, – Дэн перебил мысли Алисы. – Мы не общались с отцом очень много лет. Я не поддерживаю то, на что он потратил несколько лет своей жизни.

Это прозвучало неожиданно. Алиса даже почувствовала себя виноватой. Ведь тогда, много лет назад, прощаясь с Дэном на крыше старого гаража, она обвинила его и его отца в том же самом. Маленькая глупая девочка даже подумать не могла, что четырнадцатилетнему мальчишке, полностью зависящему от родителей, не оставляли выбора. Это была его семья, и поддерживал он ее или нет – не имело значения. Будучи ребенком, он в любом случае вынужден был пойти за ними.

– Но почему? Почему ты стал хидером? Ведь ты по сути занимаешься тем же самым. Работаешь на правительство. Помогаешь развиваться триттерству.

– Да. Но я собираю лишь желающих стать триттерами. Я уже говорил это – они сами сделали свой выбор. А то, чем занимался отец – совсем другая история. И я знаю с каким черно-рыночным «материалом» он работал.

Алиса примерно понимала, о чем говорит Дэн. Она и раньше слышала от вечно сплетничающих между собой коллег о том, что Лаборатория не всегда работает с добровольцами. Ходили слухи, что под их самые жуткие эксперименты попадают заключенные из тюрем, пациенты психических больниц, сироты и бездомные – те слабые люди, у кого нет выбора и близких. Которые оказались совершенно беззащитны перед Центром. Но подобные вещи Алиса всегда воспринимала лишь на уровне сплетен. А сплетни она не любила и не особо вникала в их подробности.

– А часы – всего лишь вещь, – подвел итог Дэн. – И она явно не дороже жизни человека. Тем более твоего отца.

Алиса благодарно положила руку на ладонь Дэна. От прикосновения к его коже стало тепло и немного волнительно. Крепкая ладонь никак не отреагировала, но девушке показалось, что сам Дэн несколько напрягся. Алиса почувствовала неловкость от такого своего жеста, убрала руку, и словно спрятала ее, зажав между своих коленей, еще какое-то время ощущая тепло его кожи. Еще несколько минут они просидели так в полной тишине, не смотря друг на друга. Огни Города завораживающе помигивали где-то вдали, стирая границы звездного неба над собой.

Слишком много мыслей крутилось в голове у Алисы. Так много, что ей казалось, было слышно, как они шевелятся. Девушка подбирала слова, которые сейчас нужно было сказать Дэну. Перебирала варианты спасения Рамиля. Пыталась понять, как и куда ей забрать из больницы отца, когда ему станет легче. Она изо всех сил искала выход из ловушки, в которую попала.

Алиса понимала, что только благодаря Дэну ей удалось выбраться из больницы. Если бы не он, возможно, это ее бы, а не Рамиля, всю в крови за руки волокли этой ночью по холодному кафельному полу Лаборатории. Рядом с Дэном ей было безопаснее, надежнее. Но и втягивать его еще глубже в свои проблемы она не могла. Достаточно того, что она уже и так втянула в них Рамиля и Наджию.

Алиса по привычке потерла больное плечо, но… ничего не почувствовала. Боль снова исчезла, как и пару дней назад. Гормональный сбой, адреналин, стресс – пусть хоть и приносят не самые приятные эмоции, тем не менее, они забирали с собой ее физическую боль. Ну что ж, хотя бы какой-то у них есть плюс.

– Вернись, – наконец осмелилась выдавить из себя Алиса. – Скажи, что это было ошибкой. Вали все на меня. Ты сможешь снова работать и забыть обо всем этом, – без грамма эмоций сказала Алиса, не осмеливаясь поднять глаза на Дэна.

Дэн иронично хмыкнул и отбросил ветку, которую до сих пор крутил в пальцах.

– Давай-ка посчитаем. Я вырвал триттера из системы – раз, помог незаконно организовать Процедуру – два, способствовал побегу злодейки и продолжаю ее укрывать – три. Что-то мне подсказывает, что я теперь в твоей шайке преступников, не находишь? Как назовем нашу банду?

Алиса улыбнулась и где-то глубоко в душе обрадовалась. Дэн не собирался ее бросать, и это давало надежду на тот самый свет в ее черной пропасти. Она стеснительно сжала губы, расстегнула две верхние кнопки на куртке достала кулон с выгравированной буквой «Д». Держа его двумя пальцами, она показала его Дэну и лишь губами, без звука прошептала: «Спасибо».

Дэн не задумываясь, молча расстегнул куртку и высвободил наружу такой же кулон. В тонком луче света от огней Города его пазл блеснул и Алиса разглядела выгравированную букву «А», что, вероятнее всего, означало «Алиса».

«Он все это время носил его с собой», – взволновано подумала девушка, вспоминая, как сама она только пару часов назад достала свой кулон из потайной книги, где хранила его все эти годы.

В следующую секунду Дэн улыбнулся и наклонился к девушке. Так близко, что у нее перехватило дыхание. Она уже приготовилась к касанию его губ, поцелую и даже приоткрыла рот, что помогло ей все-таки сделать глоток так сильно недостающего воздуха. Но вместо этого, Дэн просто приложил свой кусочек пазла к ее кулону. Пазы идеально совпали и крепко соединились между собой.

– А я всегда говорил, что мы идеально друг другу подходим. Ты мой вечно недостающий кусочек мозаики, и теперь… я наконец-то нашел тебя, – сказал Дэн, и Алиса почувствовала на своей щеке его теплое дыхание и такой знакомый, почти не изменившийся с детства, сладковатый запах его тела.

Все еще находясь очень близко к ее лицу, Дэн внимательно посмотрел куда-то глубоко в глаза Алисы. Пару секунд между ними висело возбужденное напряжение. Пульс отчаянно стучал прямо в темечке девушки, пальцы рук дрожали. Но буквально через мгновение Дэн отсоединил свой кулон от кулона Алисы, спрятал его под футболку и застегнул куртку. Улыбка с его лица исчезла, и уже очень серьезно он сказал:

– А теперь слушай, какой у меня план.

Глава 6. Лаборатория

Дэн и Алиса вернулись к спрятанному байку той же дорогой и, обогнув проселочной петлей таможенной пост, на свой страх и риск спешили в сторону Города. Дорога ночью была пуста. Волосы Алисы развевались на ветру даже из-под шлема. Сердце колотилось сильнее с каждым метром, приближавшим их к Городу. Но чем крепче Алиса прижималась к спине Дэна, тем сильнее убеждалась, что задуманное ими не так-то уж и похоже на план наглухо отбитых сумасшедших.

Они направлялись к Яну. Тому самому знакомому Дэна, военному парню, который занимался погоней за Алисой в больнице прошлой ночью. Дэн обещал, что Ян поможет, и несколько раз повторил, что идея только выглядит бредовой. В двух словах Дэн опять рассказал скомканную историю без деталей про то, что Ян – его бывший одноклассник, и что когда-то он здорово ему помог, но никогда ничего за это не просил. Но долг якобы был таким, что Ян из благодарности готов был отдать за него даже свою жизнь. И вот, видимо, пришло время воспользоваться хотя бы частью благодарности друга. Алисе как всегда было мало объяснений, но выудить из Дэна подробностей больше, чем он уже ей дал, у нее не получилось.

Дом Яна выглядел точно также, как и тот, в котором выросла Алиса. Обычная многоэтажка-человейник, ничем не примечательная, и не отличающаяся от сотни других. Ночью попасть в нее незамеченными оказалось несложно, чем они и воспользовались. Дэн припарковал байк неподалеку от подъезда и спрятал его за мусорными баками, чтобы не привлекать внимание. Они поднялись на лифте на восьмой этаж, и Дэн нажал на кнопку звонка возле квартиры с железной дверью и номером «144».

Нежданных гостей пустили далеко не сразу. За дверью долго висела напряженная тишина. Но после третьего настойчивого звонка, до них все-таки донеслись шаркающие шаги и недовольное ковыряние ключа в двери замка. Стало понятно, что несмотря на глубокую ночь, гостям все-таки откроют.

Сонный, уже знакомый Алисе, парень в нижнем белье, длинном затерто-сером халате нараспашку и домашних тапочках на несколько секунд застыл. Сейчас, без военной формы и оружия, он не выглядел так пугающе, как тогда в больнице. Но Алисе при виде Яна все равно сразу стало не по себе. Еще вчера она пряталась от него за углом больничного коридора и с опаской разглядывала этого парня. А сегодня уже по доброй воле стояла на пороге его квартиры.

Продолжить чтение