Читать онлайн Безысходность бесплатно

Безысходность

ПРОЛОГ.

Серое туманное утро. Промозглый влажный воздух наполняет уставшие от бега легкие, обжигая изнутри. Порывистый ветер треплет пепельные волосы девушки, остановившейся посреди пустой улицы заброшенного города. Тяжелый взгляд пронзительных желтых глаз устремлен вдаль. Тишина. Но долго ли она продлится?

На крыше опустевшего здания, сидит молодой человек. На его бледное лицо сыплется морось, и он, откинув голову назад, будто на встречу мятежной стихии, вдыхает холодный осенний воздух. Его взгляд устремлен вдаль. Но видит ли он что-либо на горизонте?

Ее зовут Амелия – представитель касты ученых и единственный человек в этом некогда заброшенном городе, который точно знает, что происходит вокруг. Его зовут Адремалех – бывший член касты солдат, попавший хотя и против воли в игру, но осознающий причины, по которым оказался здесь.

Совсем скоро улицы наполнятся толпами людей, которым нечего терять и некуда идти. Приговоренные к смерти преступники, получившие шанс прожить чуть дольше. Представители различных каст, снедаемых ненавистью друг к другу. Игра начинается. Вот только будет ли эта история только об игре?

В мире Адремалеха и Амелии, разделенном на касты, сложно найти свое место. Можно либо удачно родиться в подходящей, либо быть обреченным скитаться по свету без возможности стать частью общества внутри государства, стать изгоем или смириться со своим положением. Самые важные в политическом и социальном устройстве, конечно, каста солдат, что защищают страну и завоевывают новые территории (завоевывают ли?), и каста ученых, что совместно с воителями, стоя у руля, определяют спектр движения и правила, которым обязаны подчиняться граждане. Кроме них, существует еще множество мелких, таких, как касты строителей, лекарей, служащих, фермеров, представителей искусства и других. Однако призванием этих каст, по большей части, является только обслуживание и материальное обеспечение первых двух, а иными словами, как указано в трактатах о праве – служение на благо общества.

Смешно.

Тем не менее, жизнь есть жизнь, и можно либо подстроиться под существующие законы, либо, в конечном итоге, оказаться в сырой земле. Выбор за каждым.

Но эта история не о политике. Она о людях и их желаниях, о потерях и страданиях, об алчности и ее последствиях, о власти и том, что она порождает. Эта история о двух людях, потерявших смысл существования, и о последствиях, к которым привело насилие, направленное против Бога.

ГЛАВА 1.

Пустые улицы серого провинциального города, напоминающего скорее безжизненную оболочку одного из районов давно отработанного округа, некогда полного жителей с их амбициозными стремлениями, медленно набивались стекавшимися к его центру людьми. Заброшенные строения повсюду навевали тоску и, словно отголосками эха, шептали его новым обитателям о судьбе прежних.

Куда сгинули все те люди, что жили здесь раньше? Что с ними стало?

Определенно, ничего хорошего.

Покинутые дома, целые жилые районы пустовали не один год и даже не один десяток. Полное отсутствие следов добровольности убытия жильцов навевало тревожные мысли на итак брошенных в омут неопределенности пробуждающихся людей. Сквозь мутные стекла витрин магазинов различались продукты питания, лишь частично незатронутые временем, манекены, одетые в обветшалые одежды, оставленные на прилавках пожелтевшие газеты, неубранные кружки, канцелярские принадлежности на офисных столах. Ни следов поспешных сборов при внезапном или, напротив, ожидаемом возникновении чрезвычайной ситуации, ни кровавого отпечатка массовой резни, никаких признаков, что граждане по собственной воле собрали вещи и уехали обживать новые горизонты, строить лучшие жизни, будто в один день они просто исчезли, а город зачистили от любого напоминания о совершенном преступлении.

Амелия очнулась раньше других в тесном и темном помещении, переполненном грудой тел еще живых людей, бесцеремонно наваленных друг на друга, словно трупы преступников, подлежащих скорой утилизации, хотя это было и недалеко от истины. И без того затхлый воздух полуподвального помещения смешался с тошнотворным запахом грязных тел. Девушка приподнялась на локтях, ощущая сильную слабость в мышцах. Обстановка кружилась перед глазами мутными картинками, сознание не желало фокусироваться на реальности, но она продолжала бороться с последствиями введенной ей ранее инъекции транквилизирующего и усыпляющего препарата.

«Моя голова… Какой сильный побочный эффект. Не думала, что это ощущается Так».

Минуты казались часами, сливаясь в единую нескончаемую временную субстанцию. Не разбирая перед собой, она заползла на ближайшее тело, приняла устойчивое сидячее положение, уперев локти о колени, и опустила голову на руки. Картинка перед глазами постепенно переставала кружиться, а сознанию возвращалась ясность мыслей.

Ей потребовалось еще какое-то время, может минуты, может целые десятки минут, чтобы оправиться от головокружения и подступившей следом тошноты. Времени оставалось не много. Девушка знала, что ее, хотя и сомнительное, но, все же, преимущество в раннем пробуждении, вызванное иной дозировкой препарата, может исчезнуть в любой момент, ведь остальные участники тоже скоро начнут приходить в себя, что, определенно, принесет ей еще больше проблем и сократит шансы на выживание.

Она заставила себя подняться и сделать шаг по направлению к выходу. Уже достаточно привыкшие к темноте глаза быстро нашли очертания двери. Холодная металлическая ручка со скрипом скользнула вниз под легкой женской ладонью, и девушка неуклюже вывалилась наружу, споткнувшись на выходе об очередное тело. Промозглый воздух приятно обжег лицо, а свет даже такого пасмурного дня на пару секунд ослепил ее. Амелия с усилием толкнула дверь ногой, стараясь как можно скорее закрыть ее, чтобы уличная прохлада и солнечный свет не пробудили остальных участников игры раньше, чем она успеет убраться отсюда. Перевернувшись на спину, она позволила себе еще несколько мгновений пролежать на сыром бетоне, делая глубокие, отрезвляющие и одновременно успокаивающие вдохи.

«Бежать. Мне нужно бежать».

Она заставила себя подняться на ноги, окинула местность беглым взглядом. Тихо. Слишком тихо.

«Стоит подыскать непримечательное здание со свободным выходом на крышу».

Мышцы ломило, тело болело, и ей никуда не хотелось идти и, тем более, бежать. Мысль о принятии неизбежного столь заманчиво и настойчиво звучала в голове, но Амелия была не из тех, кто сдается, не из тех, кто умирает, обреченно склонив голову под лезвие топора. Она заставила себя сделать шаг, затем второй, третий, и вот она уже идет, спустя пару минут бежит. Сквозь боль и слабость. Сквозь остаточную тошноту и головокружение.

Амелия двигалась вперед, не зная точно, куда приведет ее выбранный маршрут, ведомая лишь своими интуицией и желанием жить, убраться от места, где очнулась, как можно быстрее. Ее никогда не готовили к особым физическим нагрузкам, тем более в экстремальных ситуациях при истощенных внутренних резервах организма, поэтому ее бег не продлился долго, и она, тяжело дыша, остановилась посреди пустой улицы. Промозглый воздух еще сильнее обжигал разгоряченную кожу, а осенние сырость и прохлада только усиливали внутренние ощущения безысходности и отчаяния. Тихо. Вокруг все еще было мертвенно тихо.

Амелия смотрела вдаль, успокаиваемая легким ветерком, и осознавала без тени сомнения, что это место станет для нее могилой, для них всех. Часть ее души даже радовалась подобному исходу. Вновь пронесшаяся в сознании мысль о приближающемся конце и столь желанном забвении, что последует за ним, ощущалась на удивление приятно. Однако это не означало, что настало время сложить оружие и сдаться. Не сейчас. Никогда.

Но как бы Амелия не старалась ускользнуть от судьбы, бежать больше было некуда: вокруг города – стены, а внутри них – сумасшедшая толпа преступников, начинающих приходить в себя. Напряжение, порожденное страхом неизвестности и непониманием происходящего, витало в воздухе. По крайней мере, ей так казалось. Тишина постепенно сменялась еле уловимыми для слуха шорохами, и этот звук все усиливался, нарастал, принося с собой угрозу.

Девушка не хотела рисковать и вовлекаться в грядущий водоворот кровавой мести. Неопределенность, тесно переплетенная с подвернувшимся шансом прожить на пару дней дольше, накаляла и будоражила нервы осужденных к смертной казни представителей разных каст. Люди, которым нечего терять, некуда бежать, не к чему возвращаться. И здесь – место, в котором дозволено отнимать жизни, город, где убийству эквивалентно собственное выживание.

Амелия продолжала идти вперед, пыталась продумать лучшие варианты дальнейших действий.

«Бессмысленный бег не поможет найти выход из ситуации. Мне давно пора принять эту незыблемую истину и, наконец, взглянуть своим страхам в лицо. Только где ж тебя найти?».

Вскоре девушка покинула «офисный район». Вереницы высоких, стеклянных зданий сменились однообразными безликими строениями «спального района». Она приметила впереди пятиэтажный дом. Он выглядел также угрюмо, как и все остальное вокруг, и не привлекал особого внимания.

«Кажется, удача на моей стороне».

Амелия без труда открыла подъездную дверь, поднялась по лестнице на крышу. Каждая ступенька давалась с трудом: голова вновь начинала кружиться от спертого воздуха давно непроветриваемого и не отапливаемого сырого строения. Глухие стены лестничной клетки делали помещение без электрического освещения слишком темным для человеческого глаза, из-за чего Амелия ступала осторожно, периодически спотыкаясь и ругаясь в голос на свою неуклюжесть. Она не любила ощущать себя слабой.

Добравшись до последнего этажа, она обнаружила выход на крышу приоткрытым. Амелия окинула пространство вокруг внимательным взглядом и была уже практически уверена, что находится здесь все-таки одна, как у дальнего края заметила плавное движение, и резко, непроизвольно отдернулась в сторону. По ту сторону крыши, откуда открывался лучший обзор на город, сидел молодой парень, на вид лет двадцать пять, не больше. На самом деле он бродил по миру уже двадцать восьмой год. Спиной опираясь о бортик и вытянув одну ногу вперед, другой, согнутой в колене, он отстукивал какой-то ритм, глаза держал закрытыми. Его расслабленное положение свидетельствовало о том, что он тоже не ожидал кого-либо увидеть, ведь вероятность встретить другого игрока на крыше именного этого дома, когда кругом расположен целый жилой комплекс, состоящий из одинаковых, ничем не отличающихся зданий, крайне мала. Но судьба, порой, любит подкидывать неожиданные повороты.

Амелия внимательно рассматривала юношу, пока медленно подходила ближе. Она не могла поверить своим глазам.

Молодой человек обладал довольно привлекательной и запоминающейся внешностью. Особенно его выделяли огненно рыжие волосы – они немного неряшливо свисали до его скул, и ветер слегка разносил их в стороны. Его кожа выглядела бледной, почти белой, но это не становилось изъяном, а, напротив, оттеняло невероятный цвет волос, создавая еще большее ощущение их неестественности.

Он был довольно худощавого, но жилистого телосложения: тонкие кости, изящные запястья и длинные пальцы, и, несмотря на это, крепкие, натренированные мышцы, особенно выделявшиеся на оголенных частях рук. Черты его лица тоже отличались особой изящностью, почти, что присущей женской внешности: аккуратный небольшой нос, большие глаза, хотя сейчас она и не могла различить их цвет и форму, хотя в точности помнила их еще с детства, острые скулы, об которые можно было порезаться.

«Все еще невероятно хорош собой!».

Из одежды на нем были черные кожаные брюки и футболка с коротким рукавом, свободно висящая на истощенном теле, и хотя на улице стояла осень, и воздух уже был промозглым, дискомфорта он не ощущал, по крайне мере, так казалось визуально.

Амелия подошла ближе.

– Не возражаешь, если я разделю с тобой пространство? – ее голос звучал холодно и безразлично.

Юноша опустил голову и открыл глаза. Они были абсолютно белыми, затянутыми пеленой слепоты. Большие пустые глаза смотрели насквозь, но, одновременно, и затягивали в омут своей своеобразной болезненной притягательности. А какими красивыми они были до его слепоты! Она ведь помнила… Как давно это было…

Амелия сразу узнала юношу, но не подала виду.

– Мне безразлично – тихим, ровным голосом произнес юноша.

Амелия искала уединение, ощущение хотя бы временной, но безопасности, а не компанию незнакомого молодого человека, и в другой ситуации покинула бы крышу, долго не раздумывая, ведь зданий в ближайшей доступности множество. Но она знала его, хотя и опосредованно. Юноша не был незнакомцем. Он был лучшим вариантом, если она, наконец, перестанет бежать от прошлого и настоящего в никогда не наступающее будущее. Сильный союзник, хороший альянс для выживания, если удастся его убедить, поэтому она осталась и заняла место около смежного бортика на комфортном расстоянии.

– Ты помнишь, как и почему сюда попал? – решила напустить на себя образ невинности Амелия.

– Нет, – отчасти соврал юноша. Он действительно не помнил сам процесс своего перемещения на территорию города, но знал, где находится и почему. Этот город был слишком знаком ему. До боли. Его ошибка, изменившая многое.

Он поднял свой пустой взгляд на Амелию.

– Я уверен, что ты единственная, кто помнит.

Амелия действительно знала, как попала сюда, и почему. Но стоит ли ей так открыто говорить об этом незнакомцу?

«Нет. Не незнакомцу», – мысленно поправила она себя: «Но определенно не стоит».

– Как ты понял? – спросила она, открыто противореча собственным мыслям.

– Существует множество факторов. Один из них – ты целенаправленно пришла сюда – в место, откуда открывается хороший обзор, и куда с наименьшей вероятностью двинется толпа, когда они узнают, что в пределах города дозволено все, в том числе и убийства. Кроме этого, ты знаешь, что все эти люди внизу – преступники, которым нечего терять, а, значит, соблазн лишить кого-либо жизни будет слишком велик для них, особенно учитывая взращенную годами ненависть между кастами. Второй – ты не растеряна. По твоим шагам я не услышал спешки или паники. Ты спокойно и рассудительно пришла сюда, подошла ко мне. Отсюда следует третье – ты узнала меня, но не решила скрыться. Ты не одна из них. Но мы с тобой не знакомы лично, иначе ты бы бежала без оглядки.

– Твое имя?

– Ты же итак уже его знаешь, – после недолго молчания он продолжил, – Но я предпочитаю Рем. Твое?

– Амелия.

– Так что ты хочешь от меня? Иначе не задержалась бы здесь надолго.

Амелия и в правду не знала, чего конкретно она желает получить от него, кроме неопределенной вероятности сотрудничества. Судьба ли ее привела именно на эту крышу? Ученым не свойственно размышлять над подобными вещами, скептицизм в ее крови взращивался с самого рождения, но внутренний голос, который она отвергала так рьяно всю свою жизнь, все же, навязчиво шептал ей остаться, не совершать ошибку вновь. И это тяжелое тягучее чувство заставляло продолжать сидеть на этой крыше и пытаться выстроить диалог с монстром.

– Хочу предложить взаимовыгодные условия.

Рем приподнял уголок губ, как бы в слегка надменной усмешке, и вновь посмотрел на девушку.

– Я сам способен о себе позаботиться. Не представляю, о какой выгоде может пойти речь.

– Я тоже не слабая девочка. И я могу знать нюансы этой игры.

– Это не к чему. Все равно все умрут. Так или иначе.

– Здесь не будет спокойно. Тебе пригодится кто-то, кто сможет прикрыть твою спину. И мне тоже. Никто тянуть друг друга за собой не будет. Защищать тоже. Просто не будем бороться поодиночке. И выберемся отсюда живыми. Возможно, я смогу выяснить, как это сделать.

– Ладно. Идет.

«Так просто?»

Без лишних слов, без споров, без привычной надменности и вопросов он согласился при отсутствии видимых причин на этот союз. Рем закрыл глаза и закинул голову назад. Между ними повисла мертвая тишина. Амелия не была до конца уверена, почему так настаивала на сотрудничестве. Да, с Ремом шансы на выживание заметно повышались. Его слава опережала его самого. Тем не менее, она и сама могла справиться. Но ее внутренний голос слишком громко кричал: убеди, пойди с ним, так надо. Убеди его. А инстинктам следует доверять. Слишком долго она их отвергала.

– Можно я задам некорректный вопрос? – нарушила молчание Амелия.

– Спрашивай, но я не гарантирую, что отвечу на него.

– Ты действительно ничего не видишь?

– Да.

Вокруг вновь воцарилась тишина.

Прошло около часа.

– Пойдем. Пора обживаться на новом месте.

Рем медленно поднялся на ноги и неспешно направился к выходу с крыши. Амелия тоже встала и спокойно поплелась за ним, рассматривая юношу в полный рост. Он действительно был довольно худощав от природы, жилист, да и к тому же истощен. Основываясь только на чертах его лица и наружности в целом, Амелия уверенно отнесла бы Рема к касте представителей искусства. Но он был рожден убивать. Профессиональная машина для убийств.

– Пока я находилась у ворот, – начала было врать Амелия, но затем передумала, – нет, не стану врать, я просто это знаю и все. В первый месяц, кроме настоящего часа вводится запрет на убийства, и что жить мы все должны вместе. Мы обязаны посещать официальные мероприятия, проводимые организаторами, выступать на аренах. Через месяц, когда они дадут команду, можно будет убивать кого угодно, когда угодно и где угодно. Из оружия разрешено только холодное. Огнестрельное – под запретом, но я сомневаюсь, что здесь удастся найти даже хотя бы малокалиберный пистолет.

– Хорошо.

Рем не отличался многословностью при общении с незнакомцами, но ценил по-настоящему полезную информацию и честность. Сведения, что поведала ему Амелия, не были для него тайной, в силу своей бывшей профессиональной деятельности, он знал о таких вещах, давно устоявшиеся основы игр. Его немного удивил ее резкий переход от лжи к правде, поэтому он не стал ее мучить и спрашивать, откуда ей известна информация. Это было ни к чему.

«Целый месяц без убийств. Зачем? Неправильно. Так не должно быть».

Они оба улавливали эту мысль, но одинаково молчали. Не доверяли. Относились друг к другу и остальным с подозрением.

– Я знаю, где можно остановиться. Если поторопимся, там еще никого не будет. Сможем занять самые комфортные позиции.

– Веди, – голос Рема звучал холодно, ровно, с небольшой хрипотцой.

ГЛАВА 2.

На улицах творился хаос. Разрешенное время на убийства еще не истекло, поэтому те, кто хотел поскорее утолить свою жажду крови и мести, обезумев от иллюзии свободы и вседозволенности, преследовали жертв, издевались и глумились над их трупами. Те же, кому удалось сохранить остатки разума, старались держаться от происходящего в стороне и выяснить, что происходит.

Еще вчера, они, все до единого, были преступниками, приговоренными к высшей мере наказания – смертной казни. Кто-то ждал своего приговора день, кто-то год, были и те, кто просидел в одиночной камере, осознавая, что каждый следующий день должен стать последним, и того больше – политические преступники годами гнили в изоляции, и смерть для них уже не казалась страшным, эфемерным итогом, а скорее желанным избавлением. В жизни теряются привычные ценности, когда слишком долго ждешь своего последнего вдоха. Вот и они постепенно становились все безразличнее к чужой судьбе, желая лишь утолить свою ненависть и злость, залить кровью собственную боль и, в итоге, стать тем, кем их видела каста правосудия. Какая разница, если завтра может не наступить? Хотя бы под конец жизни действительно быть монстром, заслуживающим казни, каковым их считало общество. Каковым их считала система.

Амелия и Рем продвигались сквозь толпу, словно им ничего не угрожало. Шум, сливающийся из нескончаемого гвалта тех, кто пытался выяснить, что происходит, почему они оказались свободны, и воплей жертв, не сумевших дать отпор самым обезумевшим, раздражал нервы, а чрезмерно спокойные огненный юноша и седая девушка слишком выбивались из всего хаоса, столь необычные в своей внешности и ауре недостижимости. Рядом с Ремом Амелия ощущала себя на удивление спокойно. Паника и отчаяние в этот день к ней больше не возвращались. Жаль, что только в этот.

По обе стороны широкой улицы все также тянулись однотипные и угрюмые в своей заброшенности пятиэтажные многоквартирные дома. Выцветшая и облезшая желтая краска фасадов, разбитые стекла, потрескавшиеся деревянные рамы окон – вот и все, что осталось, лишь пустая оболочка. С неба срывались первые крупные капли дождя. Амелия уверенно двигалась вперед к месту, где очнулась. «Спальный» район вновь сменился на «Офисный», среди построек которого она без труда отыскала нужную, ведь двухэтажные здания полностью лишенные окон – не самый распространенный архитектурный тип в небольшом городе.

– Я пришла в себя здесь, среди груды тел. Предполагаю, что организаторы могли оставить важные подсказки, которые трудно обнаружить с первого раза после пробуждения от препаратов. Если они хотят зрелища, то в игре должны быть правила.

Рем усмехнулся и достал из кармана бумажный конверт, какие, обычно, используются при отправке почты.

– Могла бы и раньше сказать, зачем и куда ты нас ведешь. Сэкономили бы время, ценнее которого нет ничего в наших бессмысленных жизнях, – и он прошел мимо нее внутрь здания, – скорее, бумага имеет свойство намокать.

Амелия прошла внутрь здания, оставив широко распахнутой дверь в качестве источника света. Рем стоял посреди помещения, зажав конверт между указательным и средним пальцами и протягивая его девушке. Амелия аккуратно развернула письмо, находившееся внутри, и первым, что ей бросилось в глаза, было изображение герба ее семьи, ее касты в правом верхнем углу – серебряный кубок с окровавленным сердцем внутри. Не успела она начать читать, как входная дверь с шумом захлопнулась от внезапного порыва ветра, и без того мрачная комнатка погрузилась в кромешную темноту.

«Добро пожаловать в мой мир. Что же ты не спешишь открыть дверь и покинуть его? Шанс дается не всем».

Они так и стояли, застывши, каждый на своем месте. Рем ждал, когда ее терпение закончится, пока установившуюся тишину, наконец, не прервал голос Амелии.

– Бумага на ощупь идеальна, не имеет изъянов и точно не адаптирована для чтения слепым человеком, кроме единственного места, на котором выбит герб касты ученых. Но эта информация бесполезна. Все итак знают, у кого достаточно власти и денег, чтобы устроить шоу подобного размаха.

«Ты воспользовалась возникшей темнотой, чтобы изучить бумагу. Боги, я и забыл, с кем имею дело. Зачем бояться темноты, если можно ее использовать. Хотя Богам, которых я знаю, безразлична наша нескончаемая безысходность. Исследователи» – на последнем слове в мыслях он сделал особенный акцент, вложив все свое презрение в одно единственное слово.

– Шутка такая? Глупый вопрос, но я, все же, спрошу. Ты действительно не можешь прочитать, что здесь написано? – продолжила Амелия.

– Не могу.

– Тогда зачем подобрал?

– Конверт уже был в моих руках, когда я попал сюда. Организаторам, по всей видимости, показалось это забавным.

Амелия не заметила, как Рем прошел мимо нее, пока свет вновь не наполнил помещение. Он стоял под дождем и держал дверь.

– Ну же, читай, и уходим. Здесь делать нечего.

Девушка подошла ближе к источнику света и продолжила:

«Правила пребывания в бессрочном отпуске:

После особого сообщения разрешаются любые преступления. За убийства больше не последует расплата.

Первые семь дней проживание предусматривается совместное. Место – девятиэтажное здание, отмеченное крестом. Расположение – неизвестно.

P.S. Все, как ты любишь, Dear child».

– Бежать можешь? Потому что нам предстоит вернуться обратно.

– В той стороне не было зданий, выше пяти этажей. Оно определенно находится в жилом районе, но не в той его части. Карта не помешала бы.

– Она не к чему. Города обитавшей здесь ранее касты построены по одному проекту. Все нужные нам жилые дома будут расположены в одном районе, по окраинам от центральных улиц с застройкой меньшей этажности. Колодец. Похоже на колодец.

– Каста журналистов не обитает в такой глуши.

– Ты бы удивилась.

Рем все еще стоял под дождем. Его волосы потемнели и приобрели более насыщенный и глубокий рыжий цвет.

– Зайди внутрь. В источнике света больше нет необходимости, а прежде чем двигаться на поиски ночлега, необходимо продумать рациональный маршрут.

– Я люблю дождь.

Рем провел рукой по волосам, стряхнув капли дождя и закинув мокрые волнистые пряди назад, прошел внутрь, мягко прикрыв за собой дверь. Его удивляло проявляемое совсем ненавязчиво внимание Амелии. Люди никогда не беспокоятся о судьбе таких монстров, как он, не говоря уже об удобствах.

– Здесь офисная застройка, впереди, юго-восточнее, жилая, многоэтажная. Мы встретились на проспекте, так называемого, культурного и исторического облика. Ты должна была обратить внимание, что все здания полностью идентичны. Улица простиралась дугой. Интересующее нас место должно располагаться за ними. Возможно, эти два участка разделены парком, или иной рекреационной зоной.

Амелия не стала спрашивать, откуда у него настолько глубокие познания в градостроительной сфере.

– Нам следует обойти. Дойдем до начала того проспекта, свернем в глубь и тогда уже срежем маршрут через парк. Если все так, как ты говоришь.

– Соглашусь. Не отставай. Я ждать не буду, – и он вышел на улицу и побежал.

Дождь все усиливался, звук разбивающихся о землю капель сливался в мрачный барабанный бой. Рем бежал неспешно, слыша за спиной тяжелое пыхтение девушки, которая уже успела выдохнуться даже на такой ничтожно низкой для него скорости. Но она продолжала переставлять ноги, стараясь не отставать от него.

«Да что б ты в канаву свалилась. Сколько можно издеваться над искусством легкой атлетики».

Ориентироваться на незнакомой местности становилось сложнее для Рема. Он начал ловить себя на мысли, что не уверен в точности, куда следует двигаться дальше. Раздумья отвлекали еще сильнее, концентрация снизилась настолько, что пару раз он практически споткнулся на глазах у девушки об бордюр.

«Так не пойдет. Если я упаду прямо посреди дороги, мне придется избавиться от свидетелей. Точнее, свидетеля. Хочу ли я утруждать себя этим сейчас?».

В мыслях Амелия проклинала все, что только могла. Горло горело, ноги болели, и она уже не была уверена, что сможет продолжать бежать следом за Ремом, как вдруг он остановился. Она поблагодарила судьбу и, тяжело дыша, поравнялась с ним. Кашель сдавил ее легкие, заставив согнуться практически пополам, уперев руки о колени. Дождь затих, но они оба были уже насквозь мокрые. Ставшие темно серыми от напитавшей их воды волосы прилипли к лицу и шее девушки, одежда неприятно пристала к телу, что невероятно раздражало ее. Амелия окинула беглым взглядом Рема, позавидовала длине его волос, которые он с легкостью закидывал назад одним лишь движением руки, вспомнила давнее желание обрезать свои и отметила его невозмутимое выражение лица с надменной улыбкой. Раздражительность все усиливалась внутри девушки, но она продолжала держать себя в руках.

«Эмоции – слабость, которой не место в моей жизни».

Вот только Амелия за гордостью и самолюбием не замечала, что за непроизвольным жестом, которым Рем постоянно пытался убрать назад мешающие ему волосы, выдавалась и его нервозность, напряжение. Не задавалась и вопросом, как ей удалось проследовать, практически не отстав, целых полтора района за натренированным солдатом.

– Бегаешь ты просто превосходно. Такая подготовка. Такие способности. Не буду тянуть вниз, так ты говорила? – насмешливо произнес он.

– Я…сейчас. Я…могу. Не придирайся, – с прерывающимся дыханием произнесла Амелия. Сил на колкости в данный момент не хватало.

– Пойдем пешком.

– Я могу…продолжать.

– А я хочу погулять, – ответил Рем, скрывая за своей насмешкой необходимость самому замедлиться, чтобы выровнять маршрут.

– Охотно верю.

– Скажи спасибо и замолчи.

– Я вижу парк впереди, – перевела внимание Амелия, желая прекратить нарастающий конфликт.

– Как красиво золотые клены роняют на ветру свои огненные листочки, не правда ли?

– Чтооо? Какие клены, какие листочки?

– Чтооооо? – передразнивая девушку, еще длиннее протянул Рем, – заканчивай выплевывать свои легкие и продолжим путь. Иначе уйду без тебя.

– И будешь все семь дней искать дом, отмеченный крестом.

Рем наклонился к Амелии, взял в руку мокрую прядку ее волос и прошептал на ухо:

– Открою тайну, доселе неизвестную тебе. Свежая краска имеет запах и особую текстуру на ощупь. Еще раз решишь предположить мою беспомощность, – его ладонь от волос скользнула к ее горлу, а пальцы с мимолетной задержкой стальной хваткой сжались вокруг, – и молись, чтобы я просто придушил тебя. Осторожнее со словами, Амелия, – он убрал ладонь и сделал шаг назад.

– За деревьями видны очертания зданий, – ответила девушка, потирая рукой свое горло. Она не боялась смерти. Не боялась Рема. Ей было уже просто безразлично. Но она отметила про себя, что ультиматумы в их союзе с ее стороны неуместны.

В парке действительно не было никаких золотых кленов, красиво роняющих листья – лишь уже облетевшие голые деревья, мрачно покачивающиеся из стороны в сторону. Вид некогда красивых, а ныне заросших жухлой травой и покрытых, слово ковром, темной опавшей листвой, аллей удручал. В искусственном пруду совсем не осталось воды, и деревянный мост, переброшенный через овраг, выглядел комично. Не хватало только скелетов лебедей или уток для полноты картины. Но даже в таком скорбном виде парк все еще был жив, в отличие от остального города, в котором совершенно не осталось, ни клочка земли с растениями. Уже много лет люди стремятся искоренить из своих владений любые следы природного, отводя живому миру лишь небольшие, ограниченные территории. Каста ученых. Поддержка гильдии солдат. И все решено. По непонятной большинству людей причине мир стал таким. Никто не защищал старый. Никто не боролся. Смысл проводимых изменений знали не многие.

Тихие неспешные шаги. Две яркие фигуры. Одна на двоих печаль. Как много раз ему хотелось убежать от судьбы, но он продолжал играть отведенную часть, несмотря ни на что. Сколько лет она бежала от своей и каждый день говорила себе, что пора остановиться и принять расписанные роли. Столько пройденных дорог, и все привели к одному и тому же месту назначения.

Постепенно перед ними выросла искомая часть «спального района», состоящая из цепи девятиэтажных домов.

– Ты был прав, – нарушила молчание Амелия.

– Не забывай об этом.

Без плана и особых усилий, лишь бродя от одного строения к другому, вскоре они отыскали нужное. Само здание, за исключением черного креста на подъездной двери, не выделялось от остальных ничем. Целая вереница светлых кирпичных фасадов, одна этажность и примерно одинаковая степень заброшенности – вот и весь «спальный» район, точнее его завершающая часть.

– Надо же. Черный крест, – Амелия дернула дверь, но она не поддалась, – по всей видимости, мы оказались здесь первыми.

Рем отодвинул плечом девушку, крепко ухватился за ручку, одну ногу упер в стену и начал тянуть. Дверь натужно заскрипела, но, все же, поддалась, открыв проход на лестничную клетку.

– Предлагаю занять «пентхаус» – улыбнувшись, сказала девушка и прошла вперед.

Здание выглядело таким же обветшалым, старым и грязным, как и все остальные в городе, но другого выбора не было. Однако чем выше они поднимались, тем более очевидны становились следы недавнего пребывания организаторов. На каждом этаже были снесены перегородки между помещениями, за исключением несущих, но их было не так много. Ни дверей, ни стен, ничего, что создавало бы приватность, кроме туалетных и душевых комнат. Странная и до боли знакомая планировка. Амелия вслух комментировала все, что видела. Так ей было проще оценить каждую мелочь в устройстве помещений. Рем молчал и старался не думать о причинах, почему девушка это делает.

Так, они, не спеша, и поднялись на последний этаж. Рем направился в ту часть помещения, с которой открывался хороший угол обзора на вход и все окна, и которая примыкала к одной из уборных, провел рукой по стене, ища ручку двери, а нащупав, удостоверился, что по ту сторону действительно находится туалетная комната. И только после этого, расположился в выбранном месте, сев на пол.

– Хороший выбор. Пойду, соберу для нас все, что может оказаться полезным.

Рем ничего не ответил. Амелии не доставляло это дискомфорта. Единственное, что не давало ей покоя, это то, как Рем передвигался. Он с такой точностью и четкостью выбирал места и дорогу, что она вновь начала сомневаться в его абсолютной слепоте. По большей части, она была зациклена на самой себе, оттого и не замечала очевидных ее проявлений. Его это устраивало.

Хотя на этаже не находилось даже подобий кроватей, вдоль стен стояли небольшие, высотой по пояс, платяные шкафчики, в которых лежали разные припасы, а также текстильные изделия. Открыв дверцы в первом попавшемся на глаза ящике, она громко присвистнула, не сдержав удивление. В нем оказались аккуратно расставленные по полочкам три пачки сигарет, пять коробков спичек, две полутора литровые бутылки с бензином, четыре кружки, десять кусков мыла, тюбик пасты для чистки полости рта, набор из трех штук запечатанных цветных зубных щеток и примус, который они могли бы использовать для приготовления пищи. В других шкафчиках ровными рядами были разложены одеяла, покрывала, простыни, женская и мужская одежда, поэтому за довольно короткое время Амелия смогла найти значительное количество полезных предметов. Она сгребала стопки с вещами, предметы личной гигиены, подходящую кухонную утварь в виде кружек, мисок, ложек с полок, сбрасывала их на предварительно расстеленную простынь, завязывала содержимое в узел и относила на их с Ремом территорию. Амелия не разбирала вещи на подходящие или нет, скорее на полезные и бесполезные, и старалась унести все, что считала необходимым.

«Позже будет время разобраться, что подходит, а что можно пустить на повязки».

Заканчивая осмотр, Амелия вспомнила и о предполагаемых потребностях Рема, в том числе в свежей одежде, поэтому захватила пару стопок мужских вещей, чтобы он имел возможность выбрать себе наиболее подходящую, после чего вернулась к нему.

– Думаю, на первое время нам хватит, – сказала девушка, перечислив Рему все, что смогла раздобыть.

Среди найденных предметов числился даже пакет с сухарями. Все чистое и новое. Единственное, чего она нигде не обнаружила – это оружие, медикаменты и еда, за исключением разве что того ничтожно малого количества сухарей, по весу не больше одного килограмма. Организаторы явно подготовили это здание для встречи постояльцев, но сделали это так, чтобы участники не чувствовали себя комфортно.

Закрыв свою «добычу» в уборной, как в кладовке, Амелия опустилась рядом с Ремом на пол. Они стали ждать. В гробовой тишине. Каждый думал о чем-то своем. И их абсолютно не интересовали мысли другого.

Они не знали, сколько прошло времени, но на улице стало вечереть, а в здание начали постепенно стекаться люди, занимать места, искать вещи, провизию. Периодически возникали драки, мелкие потасовки, но к этим двум не подходил никто даже близко. Их мрачная аура и безразличие к происходящему настораживали. Кроме того, они оба сильно выделялись внешне: нечеловеческие черты и цвета. Огонь и пепел, сидящие плечом к плечу. Пустой, затянутый пеленой, взгляд слепых глаз, и, рядом, два резких желтых змеиных глаза. Они не простые преступники и убийцы. Они два неудавшихся эксперимента. И окружающие подсознательно улавливали, что находятся с ними на разных уровнях сил и возможностей.

Настал вечер. Помещение уже полностью заполнилось уставшими людьми, хищно посматривающими друг на друга.

Амелия медленно окинула происходящее равнодушным взглядом, наклонилась к Рему и сказала:

– Хочу смыть сегодняшний день. Я скоро, – встала и ушла в комнату за его спиной.

Условия были не самыми лучшими: старая чугунная ванная, душевая лейка над ней, в углу унитаз. Над раковиной висело мутное зеркало, а также несколько полотенец, которые она успела отыскать. Амелия скинула вещи, шагнула в ванную и открыла воду. Она была ледяной. Горячая же полностью отсутствовала в городе. Но в данный момент даже само по себе ощущение капель воды на теле уже доставляло удовольствие. Закончив, она натянула черные узкие джинсы и взяла из кучи вещей футболку. Посмотрела в зеркало, уже выходя из укромного помещения, в какой-то момент ей даже стало спокойно от того, что Рем не мог видеть ее уставшее и измученное лицо. А это только начало. Она сама удивилась своим мыслям и отбросила их в сторону.

Выйдя из комнаты, девушка увидела сидящего все в том же положении на полу Рема и толпу людей, стягивающихся к нему. Ей стало тревожно. Обстановка накалялась, ситуация медленно выходила из-под контроля.

Рем устало повернул голову к Амелии, а затем тяжело выдохнул, спокойно встал. Ему уже кричали ругательства, люди выказывали недовольство, что какой-то слепой калека занял себе лучший угол и присвоил личную уборную. Один из смельчаков вышел вперед, переступив невидимую границу занимаемой ими территории. Этот мужчина еще не успел ничего сказать, как Рем с усилием ударил его кулаком по лицу так, что тот отшатнулся на пару тройку шагов назад и упал.

В помещении на секунду воцарилась полная тишина. Потом из толпы кто-то выкрикнул: «это же тот самый дьявол», кто-то добавил: «который слепой». Их обрывочные реплики прервал Рем.

– Значит, вы обо мне слышали. Да, я Адремалех, тот самый бессмертный демон. Поверьте, реальность куда хуже тех слухов, которые успели дойти до Вас. И если не хотите провести отведенное время в агонии, а потом сдохнуть самой мучительной смертью, которую вы только можете себе представить, попробуйте еще хотя бы раз приблизиться сюда.

Его голос звучал твердо, мощно, а хрипотца только усиливала производимый эффект. Толпа медленно разбрелась в разные стороны. Амелия вновь задумалась над истинностью его слепоты. Она начинала все больше сомневаться в этом. Но понимала, что спросить напрямую его не могла, да и он не ответил бы, тем более, здесь.

Никто не мог и предположить по внешнему виду Рема, насколько ему тяжело. Во всех смыслах этого слова.

Он тоже решил принять душ, когда убедился, что вокруг обстановка полностью вновь приняла приемлемое состояние.

Рем вошел в комнатку и громко захлопнул за собой дверь. Рукой он, сначала, нащупал раковину и облокотился об нее. Затем – ванную и, уже сев на пол, откинулся спиной на нее.

Адремалех действительно не видел. Совсем ничего. Только одни сплошные чернота и мрак наполняли мир вокруг. Но все его другие чувства были обострены до предела. Появилось и новое – ощущение себя в пространстве. При сильной концентрации, у него получалось видеть серые размытые силуэты на привычном черном фоне. Это работало больше как воображение, основанное на звуках, движении воздуха вокруг и иных факторах. Практически всегда объекты, находившиеся в движении, и люди оказывались там, где он их представлял. С предметами все обстояло значительно сложнее, ведь они не перемещались, не дышали, не издавали звуков. Подсознание помогало ему. Но подобная концентрация отнимала слишком много энергии. А ему всегда приходилось быть сильным, уверенным в себе. Без слабостей. Без изъянов.

«Ты не достоин эмоций, Рем. Ты не можешь позволить себе иметь слабости».

Когда его только лишили зрения, он даже по собственному дому не мог спокойно передвигаться: спотыкался, падал, промахивался. Лишь приложив огромное количество усилий и времени, он приспособился. Об огненном демоне вновь поползли слухи, но вернуться в касту ему так и не позволили. Последняя надежда умерла в его душе довольно давно.

Рем забрался в ванную, ледяная вода обожгла его кожу. Так он простоял долго, сам не замечая, как время, минута за минутой, бежит все дальше, набирая темп. Ему тоже хотелось сменить свою одежду на свежую, но они с Амелией еще не успели навести порядок в найденных ею вещах, что осложняло задачу. На поиски подходящих брюк у него ушло много времени и сил. Он закинул себе на плечо белую футболку и вышел, одеваясь уже снаружи. Издалека никто ничего не смог бы рассмотреть, но взгляд Амелии, сидевшей рядом на полу, тут же упал на множество больших белых шрамов, которыми был усеян его торс, и на длинные поперек запястий, поднимающиеся почти до самых локтей на обеих руках и неаккуратно зашитые.

Постепенно от отсутствия видимых полезных занятий их начала одолевать скука. Несмотря на усталость, Амелия решила внимательнее рассмотреть Адремалеха. Ей особенно бросилось в глаза, что на его идеальной белой коже совсем отсутствовали веснушки. Длинные черные ресницы и шрам посередине нижней губы. Линии лица были идеальны, словно нарисованные на бумаге: четкий контур скул, ровный, аккуратный нос.

«Он явно сотворен для искусства», – Амелия была в этом убеждена. – «Очень редко мальчики в твоей касте рождаются такими. Но твоя судьба распорядилась иначе».

С мокрых волос еще потихоньку стекали капли воды. Она с удовольствием смотрела, как они скатывались по огненным прядям и падали вниз. Рыжеволосый демон. Адремалех.

«Я помню тебя еще мальчишкой, но ты, скорее всего, не помнишь об этом. Ведь это меня водили посмотреть на идеальный эксперимент. Нам говорили, что нужно стремиться к такому результату, когда у нас будут самостоятельные проекты. Но вот ты здесь. И вот я здесь. А когда-то мы были лучшими. Каждый в своем ремесле». Ее мысли прервал Рем.

– Может, перестанешь разглядывать меня, как подопытный экспонат?

– Я задумалась. Не больше, не меньше.

– Думай с закрытыми глазами.

– Я как раз размышляла, как нам устроить ночлег. Спать по очереди? Дежурить?

– В этом нет нужды. Я лягу ближе к ним. Если кто-то подойдет слишком близко, я услышу.

– И у меня плохая новость. Одеял и покрывал не хватает на два полноценных спальных места. Нам придется ютиться.

– Не имеет значения. Для полевых условий у нас достаточно места.

– Хорошо, тогда я сейчас все подготовлю.

Амелия разложила покрывала и одеяла на полу, чтобы спальное место стало немного мягче, оставив каждому из них по отдельному одеялу укрыться.

– Все готово.

Они легли друг к другу спиной и попытались уснуть. Ни у кого этого не получилось, хотя оба ощущали сильную усталость. Амелия повернулась к Рему и спросила, чем они планируют заняться завтра. Глупый вопрос, но ей было скучно. Хотелось хоть чем-то себя занять.

– Я буду обследовать территорию.

– Хорошо, значит я тоже.

Она не уточнила, пойдет с ним или отдельно. Ему было не интересно.

ГЛАВА 3.

Амелия уснула только под утро. Несмотря на истощенное от перенесенной инъекции и голода тело ее разум оставался болезненно взбудораженным и тревожным. Слишком много вопросов и ни одного однозначного ответа.

«Неужели это моя расплата за то, что я попыталась осуществить? Но к чему этот фарс? Что за странные условия и правила? Это все не имеет ровным счетом никакого смысла. Разве что безумная фантазия одного честолюбивого человека».

Среди всего окружавшего сумасшествия ровное, размеренное дыхание Рема стало для нее единственным якорем для успокоения. Лежа спина к спине, девушка ощущала, как медленно вздымается его грудь, стараясь тем самым успокоить свое, пока не провалилась в сладкое забытье.

Рем чувствовал каждой клеткой тела нарастающую напряженность девушки, будто тишина темной ночи множила потаенные страхи. Тревожность раздражала демона с каждым гулким ударом ее неспокойного сердца. Он знал, как ей помочь, ведь его учили и не таким нюансам человеческой психологии. Но он не стал ей помогать, лишь продолжал делать глубокие вдохи и спокойные выдохи, чтобы самому не сойти с ума от раздражения.

Амелия не знала, сколько точно проспала, но по ощущениям – целую вечность. Осознание отсутствия Рема рядом резко отдалось холодом на коже, ей не хотелось открывать глаза, не хотелось увидеть подтверждение, что она снова осталась одна.

– Ты собираешься так лежать весь день, или все же найдешь себе полезное применение?

Амелия медленно поднялась на ноги и, не проронив ни слова, прошла мимо сидящего рядом с дверью Рема в уборную, и, только скрывшись внутри, улыбнулась, сама не до конца понимая чему именно.

Следующая неделя прошла довольно спокойно. Наутро, Рем и Амелия выработали план своего взаимодействия для более эффективного исследования территории. В первой половине дня в город уходил Рем, после обеда его сменяла Амелия. И хотя больше к ним никто не приближался и не пытался оспорить занятые ими границы в помещении, оставлять найденные ресурсы без присмотра на целый день они не решились. Кто знает, сколько игра займет времени, и что может понадобиться для выживания. После возвращения Амелии они подводили итоги обследования. И так каждый день.

В здании было достаточно спокойно. Время от времени случались потасовки на фоне нехватки ресурсов и чувства неудовлетворенности условиями, в которые их поместили. Происходящее действительно напоминало скорее детскую игру, нежели серьезное испытание, целью которого является массовое убийство и ликвидация преступников, приговоренных к смерти. И никто не понимал, к чему все эти глупые правила. Буквально на следующий день после их пробуждения один из участников решил, что установленные ограничения не имеют значения и действительной силы, и зарезал нескольких соперников. Не успел он отойти от трупов своих жертв, как его пронзила стрела. Насмерть. После этого случая больше никто не решался перечить организаторам.

За прошедшие шесть дней Рем успел полностью обследовать северную и западную части города, а Амелия, соответственно, южную и восточную. От остального мира их отделял высокий металлический барьер, который невозможно было преодолеть иным способом, кроме как пройти сквозь открытые двери, что сводило их шансы к выживанию практически к нулевой вероятности. В остальном, город представлял собой стандартную планировку, поделенную на жилые кварталы многоэтажной и малоэтажной застройки, деловые пространства, рекреационные зоны такие, как парки и скверы, или то, что от них осталось с течением лет. В северной части также располагалась большая арена, ранее, возможно, предназначенная для спорта, скорее всего бейсбола, но переделанная в соответствии с условиями, необходимыми для проведения сражений.

Само взаимодействие Рема и Амелии проходило, на удивление, хорошо. Они работали, как настоящая команда, причем с самого первого дня. Никто из них больше не ставил под сомнение возможности другого, не навязывал свое мнение и советы относительного того, как действовать, не возносил себя выше. Их отношения скорее походили на общение двух партнеров и товарищей, которые стоят на одном уровне и не пытаются возвыситься над другим. Все, как и обещала Амелия – никто никого не тянет вниз.

Она спокойно озвучивала итоги своих вылазок, делилась предположениями, и Рем активно поддерживал диалог со своей стороны. Спустя пару дней они даже обменивались советами при условии, что один из них просил об этом: совместно прорабатывали свою тактику, делили между собой территории, планировали дальнейшие действия. Со стороны могло показаться, что эти двое знакомы друг с другом целую вечность, настолько слаженным и непринужденным было их общение. И никто не задавал лишних вопросов, не спрашивал о прошлой жизни, не заступал за эту невидимую черту личных границ. Для этого время еще не пришло.

Напряжение между ними повисало лишь по ночам. Амелия доверяла навыкам своего напарника и не боялась засыпать в сложившейся обстановке. Но по прошествии нескольких ночей она стала замечать накапливающуюся усталость на и без того бледном лице Рема. Тогда она обратила внимание, что он практически не спит. Как врачу и ученому ей стала понятна причина, и это определенно была не тревога перед окружавшими их противниками. Это был страх перед собственной слабостью. Амелия не была уверена в своих предположениях на сто процентов, но знания и полученные навыки подсказывали, что основной проблемой являются его ночные кошмары, и он опасается оказаться ущербным в глазах остальных. Авторитет и образ играют большую роль, особенно для тех, чей статус постоянно оспаривается. И она не могла ему ничем помочь, а потому не стала лезть не в свое дело. Ему лучше известны собственные возможности.

Седьмой день уже близился к середине. Рем только что вернулся с вылазки, и сейчас должен был настать черед уходить Амелии. Они уже закончили обследовать территорию на предмет ее протяженности, расположения объектов и иных пространственных нюансов, и теперь решили искать ресурсы не столь необходимые в данный момент, но которые могут понадобиться в дальнейшем.

Рем вернулся в мрачном расположении духа, Амелия подметила это, но не стала расспрашивать. Она уже готова была пройти мимо него и направиться к выходу, как он схватил ее за руку и тихо сказал:

– Останься. Нужно поговорить. Без лишних ушей, – и он потянул ее в сторону уборной. Это не первый их приватный разговор, состоявшийся за эти несколько дней, и поэтому Амелию не удивило его внезапно возникшее намерение увести их в единственное обособленное пространство. Со стороны подобные беседы выглядели комично: тесная туалетная комната, два взрослых человека на пониженных тонах обсуждают свою стратегию, а затем с невозмутимым видом выходят в общее помещение. Но уйти от лишних глаз иным образом не представлялось возможным, к их сожалению.

– Я не думаю, что оставаться здесь дальше будет хорошей идеей. Они готовятся, это лишь иллюзия спокойной жизни.

– И что ты предлагаешь? Они дали понять, что жить мы должны вместе. Правила есть правила.

– Запрет на убийства был четкий, без возможности истолковать его двояко. За это и наступила расплата. Это же условие абстрактное. Нам не дали конкретики, относительно количества людей, которым следует жить вместе, а также самого объекта, в котором нам предусмотрено находиться за пределами уже истекающего сегодня ночью срока.

– Ты думаешь, такой вариант был прописан ими с самого начала?

– Я уверен в этом. Просто пришло время двигаться дальше. Мы узнали минимум того, что нам необходимо на первое время. Остальные участники тоже успели осознать то, что им было нужно.

– О тебе.

– Со страхом сложно бороться. Особенно когда он обретает телесную форму. Ты удивишься, насколько полезными могут оказаться «дурные» слухи.

– Предлагаешь уйти сейчас?

– Малоэтажный сектор – хороший вариант для начала.

– Его легко контролировать. Я тоже об этом думала.

– Я ухожу сейчас. И предлагаю тебе последовать со мной.

– Хорошо. Мне понадобиться пара минут, чтобы собрать наши самые необходимые ресурсы.

– Сделай так, чтобы это не бросалось в глаза.

– Конечно. В этом весь смысл, – и она бросила ему кожаный плащ, когда он выходил из комнатки.

– В это время года быстро холодает.

– Спасибо, – он накинул его на плечи и закрыл дверь.

Спустя пару минут, за ним последовала и Амелия. Услышав, что она рядом, Рем, молча, пошел по направлению к выходу из здания, а она за ним. Больше они туда не возвращались.

ГЛАВА 4.

Рем уверенным шагом двигался по направлению к району малоэтажной застройки, чтобы обосноваться в одном из частных домов, наименее обветшалых от времени. С неба сыпалась легкая морось, осень с каждым днем вступала все больше и больше в свои права властительницы самого тоскливого сезона года. Его любимого сезона года. В юношеском возрасте Адремалеху всегда нравилось смотреть в окно на осыпающиеся листья огненных кленов, на царившие тишину и спокойствие, которые изредка нарушались лишь небольшими порывами ветра, подхватывавшими и кружившими их в воздухе. Картина по ту сторону стекла казалась ему столь чуждой собственной жизни в ослепительно белых стенах лаборатории, но такой желанной. Свобода за пределами золотой клетки. Медленно умирающий мир за окном напоминал ему о бесценности и быстротечности времени, но и, одновременно, давал надежду на возможность возрождения его потерянной души, также как природа, умирая, возрождается весной после зимней стужи. Надежда. Бывает, лишь одной ее достаточно, чтобы спасти от безумия человеческое сознание. Как бы он хотел еще хоть раз увидеть падающие осенние листья, а не ощущать лишь дыхание отчаяния, разносимое ветром.

Амелия следовала чуть позади, не желая прерывать его раздумья. Ей тоже нравилась осень. Но ее она любила за дождь, влажность и холодный отрезвляющий ветер, которые заглушали мысли в голове о свободе, неповиновении, справедливости и убивающей ее несгибаемости, как напоминание об истошном плаче собственной души, растерзанной и изнасилованной обязанностью быть человеком, которым она не являлась. Амелия любила осень за ее отчаяние и боль, что наполняют вместе с воздухом легкие при каждом вдохе, за возможность очнуться от кошмарного сна, в котором она пребывала всю свою жизнь. Осень значила для нее свободу. Здесь она надеялась найти истинную себя.

Они много петляли среди узких улочек, пока не дошли до неприметного небольшого домика, расположившегося в тупиковой части переулка. По дороге Амелия еще не раз задавала себе вопрос о том, как Рему удается так хорошо ориентироваться в городе, даже если учесть, что он заранее приметил этот дом. Картинка так и не складывалась до конца в ее голове. Она не знала, что Рем рассчитал всю дорогу по шагам, запомнил каждый поворот, и проделал этот путь не единожды, чтобы не ошибиться, когда придет нужное время. Как только они вышли из своего укрытия, он отсчитывал про себя каждый шаг, каждое движение, восстанавливая в памяти картинку маршрута. Тяжелый труд, невероятная внимательность и концентрация – и вот он результат. По этой же причине он не позволил бы Амелии обследовать территорию совместно. Но она на этом не настаивала, и таким решением он был удовлетворен, ведь в противном случае их пути разошлись бы гораздо раньше. Выходя за пределы основных улиц, он всегда и везде считал свои шаги, чтобы иметь возможность найти путь обратно. Он ощупывал стены зданий рукой, ходил от одной стороны улицы к другой, обследуя все в совершенно ином ключе, нежели посторонние могли себе представить. Жить без глаз крайне трудно. Остальные зачастую даже не задумываются об этом, не пытаются представить, сколько усилий уходит на достижение таких невероятных результатов владения своим телом. Но лучше быть калекой, которого таковым не считают, чем тем, в чьих слабостях уверены.

«А если он на самом деле видит? Он никогда не промахнется? Его невозможно победить?». Возможно. Но Рем предпочитал, чтобы остальные об этом не знали. Это облегчало жизнь. Причем, существенно.

– Проходи. В ближайшее время это будет нашим убежищем.

Амелия поднялась на крыльцо и зашла внутрь. Увиденное ее приятно удивило. Дом выглядел довольно мило и комфортно. Казалось, время здесь оставило свой отпечаток не так сильно, как во многих других зданиях, в которых она успела побывать. Да, конечно же, долгое отсутствие хозяев сказалось на обстановке не самым лучшим образом, на предметах скопился толстый слой пыли, по углам висела паутина, старые светлые обои с цветочками пожелтели, мебель обветшала, но в остальном все выглядело неплохо. В свои лучшие годы, этот дом был шикарен для его обладателей, нов, красив и ухожен. Сейчас же он послужит неплохим пристанищем для них.

– Хороший выбор. Пожалуй, стоит поискать ресурсы, пока еще не стемнело. Я начну со второго этажа.

Рем, как часто он любил это делать, не ответил ей, а остался стоять на крыльце, словно наслаждаясь прохладным вечерним ветерком. Амелия не придавала значения его привычке игнорировать других людей. Ее самолюбие это не задевало, ведь тогда, когда ее слова подразумевали необходимость реакции на них, он всегда ей отвечал.

Она неторопливо поднялась по лестнице и принялась обследовать две небольшие спальни, располагавшиеся друг напротив друга. Интерьер и обстановка напоминали стиль гостиной на первом этаже и находились в схожем техническом состоянии: те же пожелтевшие некогда светлые обои, пыльная мебель, оставленные нетронутыми старые вещи. В одной из прикроватных тумбочек Амелия нашла целую связку свечей и спички, чему несказанно обрадовалась, так как уже начинало темнеть. В это время года солнце вечером всегда быстро прячется за горизонт, погружая мир вокруг в сумрак и ночь. Более внимательное изучение этих комнат она решила оставить на следующий день и спустилась вниз.

Рем сидел на полу, облокотившись спиной о старый диван. За то время, пока Амелия находилась наверху, он успел быстро пройтись по комнатам нижнего этажа и запомнить расположение основных крупных предметов. Он не хотел, чтобы кто-либо посторонний видел, как это происходит, а потому терпеливо ждал на крыльце, когда Амелия уйдет наверх. Это доставляло ему определенные неудобства, но выгоды от целеустремленности и трудолюбия девушки он получал больше. Не говоря уже об одиночестве, в котором ему не хотелось пребывать, как бы он не старался убедить себя в обратном.

– Думаю, лучшим вариантом будет ночевать здесь, внизу. Меньше пространства держать одновременно под контролем, больше шансов услышать незваных гостей, – повернув голову в сторону Амелии, произнес Рем.

– Согласна. Тогда я подготовлю нам места здесь. А еще я успела найти для нас наверху свечи…, – сказав это, не подумав, она чуть не поперхнулась на последнем слове. Он так естественно держался, что ее подсознание отказывалось принимать факт его слепоты, будто он волшебным способом сумел обойти законы физиологии, ведь она в точности знала, что с ним сделали несколько лет назад.

Рем вновь промолчал, лишь едва насмешливо улыбнувшись ей, проходя мимо по направлению к душевой. Вот только от его улыбки ей стало тревожно.

В глубине души Рему хотелось, что бы хоть кто-то, кому он мог довериться, увидел, насколько ему тяжело и больно жить в этой кромешной тьме. Но он не мог позволить себе попросить о помощи, признаться в своей слабости.

«Кем я тогда буду без моей силы? Кем я стану, когда потеряю способность сражаться? Как я смогу прожить еще один день, осознавая, что больше не способен делать то единственное, ради чего был создан?».

Он стоял под ледяной водой, и даже она не могла унять его резко подступившую злость. На себя. На мир. На судьбу. Он устал. Он смертельно устал быть все время сильным, хотя большая часть этой силы давно похоронена в его прошлом вместе с его чудесными фиалковыми глазами. А еще больше он устал держать себя под контролем. И вновь опять все тот же замкнутый круг. Ему больно, его раздирает горькое отчаяние, которое накапливаясь, словно яд, перерастает в злость, так и не находящую выхода наружу. И все, что остается, это концентрироваться на холодных каплях воды, стараясь успокоить свое израненное сознание. Минута за минутой. Пока нахлынувшее чувство не утекает вместе с водой.

Тем временем, Амелия не стала растрачивать время впустую. Она зажгла несколько свечей, и в их свете начала понемногу изучать содержимое кухонных шкафчиков, и не безрезультатно.

«О да, а вот и мой шанс хорошенько поесть».

К тому моменту, как Рем вернулся в гостиную, она уже успела накрыть для них импровизированный ужин, состоявший из консервированных готовых бобов и гречи, которые она смогла найти.

– Рем. Присоединяйся, сегодня нам есть, чем поужинать.

– Какое везение, – без энтузиазма процедил сквозь зубы он, повернувшись в сторону Амелии. Гостиная и кухня в этом доме были объединены в единое пространство, условно разделяемое только барной стойкой, что создавало удобные условия для их взаимодействия.

– Мы уже два дня не ели ничего, кроме этих жутких на вкус черствых сухарей.

Рем подошел к столу и сел на приготовленное для него место.

– На запах, это не лучше тех сухарей.

– Ты ранил меня в самое сердце. Неужели тебе не нравится, как я готовлю еду столетней давности. Я этого не переживу.

– Только не выставляй свою смерть, как убийство. Этого уже не переживу я. Буквально.

– Зануда.

– Так меня еще точно не называли.

– Все когда-то бывает впервые, – она пожала плечами и начала есть, затем присоединился и Рем.

Завершив свою трапезу, Амелия вновь взяла на себя инициативу приготовить спальные места, а затем сама сходила в душ. Когда она вернулась в гостиную, Рем уже спал. Шесть бессонных ночей давали о себе знать, хотя он и никогда не признался бы в этом. Амелию радовало, что он наконец-то сможет нормально отдохнуть, и что решился на это в ее присутствии.

И среди ночи она поняла, почему он не позволял себе спать при других.

Рему снился сон. Один из многих кошмаров, что пришлось ему пережить в раннем возрасте. Прошлое никак не хотело отпускать, болезненные воспоминания впивались в его душу стальными когтями и каждый раз, когда он пытался вырваться, становилось только тяжелее. В конце концов, он позволил этим кошмарам жить дальше в его голове. И он привык. Привык вспоминать ночами пытки, привык проживать боль. Но приходили и сны другого сорта ужаса. Они приносили яркие вспышки всепоглощающего отчаяния и безысходности. Напоминали, что смысла в его жизни больше не осталось. И эти кошмары ощущались болезненней всего.

«Ночь. Рыжеволосый юноша лежит на своей кровати. В помещении тихо. Ему шестнадцать лет. Вокруг осталось только человек пятнадцать, не больше, из тех, кто выжил. Это считалось еще хорошим результатом. Сильный год получился. Крепкий, стойкий. А как иначе, если вместе с тобой обучение проходит сын главы твоей гильдии. Все пытались равняться на Адремалеха. Старались. Хотя и понимали, что такими как он, им не стать. Но приблизиться к идеалу желал каждый. Идеал. Но что это дало ему? Раньше он не задумывался над этим вопросом. Стать идеальным – это его смысл жизни? Их всех? В своем юном возрасте он в совершенстве владел всеми видами оружия, знал десять языков, преуспел во всех преподаваемых ему дисциплинах. Образец для подражания. Он знал это. Понимал это. Но ему было все равно. У него напрочь отсутствовали некоторые эмоции, как, например, честолюбие, жалость, удовлетворение. Странный набор, но для холодного расчетливого ума – вполне приемлемый.

Сегодня же он ощущал себя одиноко. Ему было так больно, словно все те чувства и эмоции, которые он вынужден был подавлять день ото дня, прятать глубоко в своей душе, разом накрыли его с головой. И он не знал, как со всем этим совладать сейчас.

«Ты машина. Ты монстр. Ты создан только, чтобы убивать и править. Ты чудовище, от которого невозможно спастись. Ты лучший. Так заткнись и, молча, делай свою работу. Терпи! Делай то, ради чего создан. Твоя жизнь ничего не значит. Не станет тебя, твое место займет кто-то другой. Тот, кто будет сильнее, бесстрастнее. Ты всего лишь механизм. Помни об этом» – повторял он сам себе снова и снова заученные слова, которые вложили ему в голову много лет назад, но которые так и не смогли до конца прижиться в сознании. «Не забывай, кто ты такой. Помни, ради чего ты существуешь».

Он все также тихо, не шевелясь, не издавая ни звука, лежал на кровати. Его бесстрастное лицо не выдавало никаких эмоций. Только открытые глаза, безумно глядящие в белый потолок.

Ему было больно. И он не понимал почему. Почему он не может просто слепо прислушаться к этим словам и спокойно продолжить жить. Он понимал, что создан лишь, чтобы заменить уже существующие элементы в этой жестокой машине государства. Ему предназначалось далеко не самое плохое место. Место руководителя. Власть. Но он не мог отпустить память о пытках, о том, как его тело терзали раз за разом, проверяя скорость регенерации, или даже просто приучая к ощущению боли. Он помнил, как его вены горели, как кровь плавила все внутри. Он помнил, как умирал и как возвращался к жизни. Он помнил каждый удар, нанесенный ему без тени жалости и сострадания. Он помнил, как выносят изувеченные трупы его братьев и сестер. Он все помнил. Он все чувствовал. Эту боль, это отчаяние, разъедающие изнутри. А он был всего лишь ребенком. Маленьким мальчиком, который лишь однажды видел своих родителей. И помнил: они смотрели, как он захлебывается собственной кровью, а на их лицах – ни одной эмоции. Он видел самого себя через двадцать лет. Кем он станет. Тогда ему еще хотелось их жалости и защиты. Сейчас эта потребность умерла вместе с частью его души, и это пресловутое чувство жалости стало вызывать лишь отвращение. Но от одиночества никуда не спрячешься. Оно напоминает о себе каждый свободный миг. С ним можно только научиться жить, победить его невозможно.

Сомнение. Да, еще сомнение. Сомнение в том, что та конечная цель действительно стоит всех тех страданий и жертв. Сейчас ему не было жалко ни себя, ни других. Ведь как-никак их методы работали, дали ему силу, сделали из него совершенное орудие смерти. Но он сомневался в справедливости всей той жестокости, которую к нему применяли. Сомневался, что это был единственный возможный вариант. Ведь их жестокость – чрезмерна. Эксперименты – беспощадны. Сомневался, действительно ли во внешнем мире есть такая необходимость постоянно вести войну. К чему им столько солдат.

Зависть? Да, даже зависть. День ото дня они видели молодых ученых, врачей, детей тех, кто истязал его, тех, кто убивал его. Они жили свободно, в отличие от них. Над ними никто не издевался так. Им позволяли создавать семью, жить спокойной жизнью, выбирать должность из целого спектра внутри касты по своим способностям, управлять своей судьбой. Он же был лишен всего этого. Лишен выбора. До совершеннолетия он должен был находиться в лаборатории по четким правилам и распорядку. После – идти на поле боя и выполнять задания. После – отдавать приказы самому. Так ему говорили, но спустя годы он узнает правду. А затем из его ДНК создадут новое поколение, которое будет вынуждено пройти тот же путь, что и он. А он уже по ту сторону стекла будет приходить и равнодушно смотреть на их страдания. И так пока его не заменят. Пока он не умрет. Ведь такие, как он, долго не живут. Грустная картина нелегкой судьбы. Он не мог сказать, что хотел другой жизни, но и не мог утверждать, что был доволен своей настолько, насколько этого требовалось и ожидалось от него.

И он начал понимать, что не идеален. Что он бракован изнутри. Его мысли и чувства, которых он не желал, но которые все равно были, не соответствовали цели его существования, не соответствовали позиции его касты. И от этого он ощущал себя еще более одиноко и обреченно.

По его щеке покатилась слеза. Единственная вырвавшаяся наружу эмоция. Он ее подавил. Закрыл глаза. И продолжил жить дальше. «Мне надо стать сильнее и жестче, тогда все встанет на свои места».

Рем проснулся в холодном липком поту, а потом начал истерически смеяться.

– Ну да как же. И к чему меня привело стремление к силе? Все к тому же исходу.

Боль раздирала его изнутри. По ночам его часто преследовали кошмары – воспоминания из прошлого, но не часто приносили столько отчаяния по пробуждению, что он даже не сразу понял, как произнес это вслух. И что в этот раз он не один.

– Ты в порядке? – сонным голосом спросила Амелия, – снова то место?

– Да.

Они оба допустили осечку, но не посчитали свои ошибки фатальными. Другого – он бы убил. Другого – она бы убила.

ГЛАВА 5.

Они проснулись практически одновременно. Рем вышел на крыльцо, чтобы оценить обстановку. За ним вяло поплелась Амелия.

– Тихо. Странно.

– Слишком.

Рем глубоко выдохнул:

– Нужно вернуться в город и узнать причину.

– Согласна. Но давай вначале выпьем кофе. Я нашла тут вчера пару баночек.

– Не откажусь.

Они зашли внутрь. Амелия заварила кофе, достала из пакета пару черствых пряников.

– Мда, – Рем постучал пряником об стол.

– Хоть что-то. Организаторы, видимо, решили, что лучше мы подохнем с голода. Хотя в этом нет смысла.

Рем поднял на нее взгляд. Почему-то ему хотелось сказать, что и он, и она знают, какая у организаторов главная цель, и он знает, что она это знает. Но не стал.

– Готова?

– Да, пойдем.

Они покинули дом, двинувшись в сторону их старого убежища. Тишина продолжала давить на сознание. На улицах все еще валялось множество трупов еще с первого дня. Их никто не спешил убирать, и вздувшиеся тела, медленно разлагаясь, наполняли город тошнотворным запахом смерти.

Приблизившись к одному из девятиэтажных домов, они оба заметили объявления от организаторов, пригвожденные стрелами к деревянным доскам.

«Поздравляем с началом игры!

Убийства разрешаются.

Свободное передвижение и выбор ночлега разрешаются.

Через семь дней состоится бал в Вашу честь. Явка обязательна. Во время бала убийства запрещаются, использование оружия запрещается. О его начале Вы будете заранее уведомлены.

Через три дня начнутся первые бои на аренах. Каждому один раз мы сами выберем соперника и назначим дату и время сражения. Можете считать это своеобразным посвящением. После – соперников будете выбирать сами.

Новая информация будет размещаться в Северной части города перед входом на главную арену.

На этом все».

– Интересно. Но не объясняет полное спокойствие и отсутствие людей.

Рем сорвал листок и перевернул его. Сзади кровавая надпись гласила: «Перемирие до бала. Кто нарушит, сдохнет сам».

– Это тоже все равно ничего не объясняет, – разочарованным голосом заметил Рем после того, как Амелия закончила ее зачитывать и небрежно отбросила листок в сторону.

– Давай спросим у очевидца. Если нет, убьем его.

– Как вариант.

Они зашли в здание, нашли первого зеваку, заворожено смотрящего на них двоих. Амелия узнала его. Юноша некогда был представителем касты лекарей. Пару лет назад ее вызвали в гильдию правосудия в качестве эксперта по уголовному делу о непреднамеренном убийстве. Только недавно выпустившийся из академии юнец неудачно провел операцию, и пациент погиб. Будь она главой того медицинского учреждения, то никогда не поручила бы подобную операцию неопытному подчиненному.

Амелия помнила, как сидела в сером мраморном зале с высокими колоннами, как трясся в наручниках этот паренек, ожидая свою судьбу, как судья задал ей всего один вопрос: «Виновен?», и как она холодно отчеканила: «Виновен. Халатность».

Зачем ее вызвали участвовать в процессе? В ее касте достаточно квалифицированных специалистов. Почему именно ее? Проверить, сможет ли она сказать правду и обречь человека на смерть? Оценить ее хладнокровную отрешенность? Да. Пожалуй, именно с этой целью.

Амелия опустилась на свое место. Она старалась не слушать дальше, пока председатель комиссии не дошел до оглашения судебного решения: «…приговаривается к наказанию в виде лишения свободы сроком десять лет для возвращения в доход государства денежных средств, затраченных на обучение. После выплаты компенсации – к наказанию в виде смертной казни. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит». Два ее слова разрушили человеку жизнь, путь по которой он только начал. И в конечном итоге они оба очутились здесь.

Рем без лишних слов и движений стремительным рывком оказался напротив парня и крепко сжал рукой его горло.

– Мы задаем вопросы. Если не ответишь – сверну шею сейчас. Если соврешь – найду и все равно сверну шею. Понятно?

Парень послушно кивнул.

– Что происходит? Почему так тихо, и где все?

– Послание сзади листовок – от организаторов. Все боятся нарушить их волю. Для любого каждый день, словно подарок судьбы, шанс прожить чуть дольше. Убивать то хочется, но не настолько, чтобы своими руками оборвать собственную жизнь. Все продолжают сидеть в отведенных с самого начала домах. Некоторые шепчутся, что семь дней ждать не станут, но ничего не делают. Даже не уходят отсюда, ведь понимают – не послушаешься, сразу убьют. Никому нет дела до никчемных смертников, до их желания просыпаться по утрам.

Рем разжал руку и медленно пошел к выходу.

– Возвращаемся? – не обращая внимания на кашляющего в стороне юношу, спросила Амелия.

– Тут делать нечего. И когда последние убийцы и преступники стали такими покладистыми. Хотя глупости им всегда было не занимать.

Они вернулись в свое убежище, по очереди освежились в душе, чтобы смыть трупный запах города и почувствовать себя хотя бы немного бодрее, но, в конечном счете, все равно уснули. Пока есть возможность спокойно отдохнуть, нужно ей пользоваться. В последующем подобной роскоши может и не представиться. На этот раз они оба провалились в мир грез довольно быстро. Так пролетел остаток дня. Обстановка вокруг продолжала оставаться такой же тихой и безмятежной, насколько это вообще возможно при сложившихся обстоятельствах.

Проснувшись, Амелия поняла, что Рем уже не спит, просто лежит рядом. Она хорошенько потянулась, чтобы размять затекшую спину и суставы от долгого нахождения в одном положении на твердом полу.

– Ты говорила, что находила сигареты. Они еще у тебя?

– Да. Не думала, что ты куришь.

– Я тоже раньше считал, что никогда не стану курить.

Амелия поднялась, еще раз потянулась, сходила в соседнюю комнату и принесла пачку сигарет со спичками. Рем уже, не торопясь, натягивал ботинки. Она протянула ему пачку сигарет. Секунда без реакции. Осеклась. Положила рядом с ним. Поняла, что он сразу не услышал, как она протянула ему руку.

– Я знал, что ты поднесла мне сигареты.

– Продолжать их держать, пока ты обуваешься, бессмысленно.

На самом деле Рем действительно задумался и не заметил, с какой стороны подошла Амелия, и с какой стороны она протягивала ему руку. Но внутри защемило от очевидности своей беспомощности. Он вытянул одну сигарету, поджег ее и вышел на крыльцо.

– Не против? – Амелия решила присоединиться к демону.

– Нет. Прикурить?

– Да, давай, не будем лишний раз тратить спички.

– Практично – Рем наклонился к Амелии и подкурил ей сигарету.

– Есть идеи, чем заняться?

– Нет. Но нам стоит отвлечься и просто отдохнуть.

– Не простая задачка. Людей убивать проще, чем остаться наедине со своими собственными мыслями.

Рем немного усмехнулся, докурил, затушил сигарету, бросил ее на дорогу и зашел в дом. Амелия, закончив со своей, тоже вскоре вернулась внутрь.

«Отвлечься? Чем же тут можно заняться?».

Девушка решила тщательнее осмотреть дом. Рем тем временем просто лежал на полу, устремив взгляд в потолок, изредка поворачивая голову в ее сторону.

Ее поиски не прошли безрезультатно, хотя чего-то по-настоящему полезного она так и не нашла. Зато в улове оказались: старый магнитофон, несколько кассет с музыкой, четыре бутылки пива и колода игральных карт.

– У меня есть две новости. Обе хорошие. У нас есть немного алкоголя и музыка. Вторая – из развлечений кроме карт в этом доме больше ничего нет. Рем ей не злобно, но с явным сарказмом похлопал, она с той же реакцией сделала ему реверанс, хотя он и не мог оценить этого жеста, как и перспективы переброситься в картишки. Осознав свою осечку, девушка на мгновение замерла, и веселая улыбка медленно сползла с ее лица.

«Я не хотела напоминать. Должно быть это больно. Почему меня вообще стало интересовать подобное?».

Ощутив повисшую неловкость, Рем рассмеялся. Весело. Не злобно. Желая вернуть вечер в прежнее русло. Ему не хотелось думать, что вызывает в ком-то жалость, не допуская даже мысли, что это может быть нечто большее.

– Вечер не обещает быть томным.

– Именно, – и Амелия протянула ему бутылку пива и совсем не грациозно упала рядом с ним на пол мимо одеял.

– Как неуклюже. В твоем духе, – улыбнулся Рем. За прошедшее время между ними сложились достаточно теплые приятельские, даже почти что семейные, насколько они могли себе их представить, взаимоотношения, будто они приходились друг другу братом и сестрой. Им было комфортно находиться рядом. Они понимали друг друга, хотя еще и не признавали этого.

– Эй. Кто-то просто забрал себе все одеяла, пока я бродила по дому.

В этот момент Амелии прилетело прямо в лицо одно из одеял. Несколько секунд они сидели, молча, удивившись и даже немного растерявшись. Потом девушка подняла рядом лежавшую подушку и тоже бросила Рему в лицо, схватила его за плечи и одним несильным толчком повалила на спину. Он скинул с себя подушку и схватил ее за запястья.

– Ты объявляешь мне войну? – ехидно улыбнулся Рем, резким и быстрым движением перевернул ее на спину и навис сверху, все еще держа ее запястья в своих руках. Его волосы красиво падали вдоль лица так, что Амелия невольно задержалась на них взглядом.

– Сдаюсь, сдаюсь – наигранно ответила девушка, после чего демон отпустил ее руки и повалился рядом на пол. Они оба захохотали.

Рем повернулся к ней и сказал:

– Ведешь себя, как ребенок.

Улыбка не сходила с его лица.

– А сам то! Не думала, что ты умеешь веселиться.

– Я же тоже был человеком с эмоциями. Когда-то. Очень давно.

Да, эти двое действительно позволили себе сейчас немного детского, наивного ребячества. Они одни. Снаружи тихо. Здесь пока что безопасно. Оба знают, что скоро умрут и не выйдут из этого города живыми, даже когда выиграют. Ведь эта игра создавалась для них. Для их унижения и ликвидации. А еще у таких лабораторных крыс, как они, никогда не было детства, как и возможности, играть со сверстниками, дурачиться и даже смеяться.

Немного повалявшись на полу, они все же сели друг напротив друга и открыли по первой бутылке пива.

– Стой! Не пей!

– Отравлено?

– Давай выпьем за что-то. Хотя бы первый тост. Так правильно.

– За мир во всем мире? – Рем пожал плечами и стукнул по бутылке Амелии.

– Лучше за встречу, – тихо произнесла она, ведь это был стандартный первый тост. Но внутри нее что-то смутилось. За их встречу ей действительно хотелось выпить. Вот только за какую? За первую или же здесь?

Первый глоток, второй, третий и по их телам разнеслось приятное тепло. На истощенный организм даже такой слабый алкоголь оказывал сильное действие. Они разговорились, хотя и на отвлеченные темы. Им было приятно находиться сейчас не в одиночестве, и что каждый, к тому же соблюдал условные границы их комфорта.

– Почему тебя прозвали огненным демоном? Почему именно демоном? Есть же много других названий, стереотипно отражающих силу.

– Мое полное имя Адремалех, как ты знаешь. В древней мифологии это имя принадлежит одному из самых сильных и могущественных демонов. А в остальном, думаю, и так понятно.

– Не думала, что каста солдат интересуется фольклором. Это так не научно.

– Моя гильдия? Нет. А вот я – да.

– Как ты выглядишь? Мы уже вторую неделю спим вместе, а я даже не знаю тебя в лицо. Мне интересно, – после небольшой паузы неожиданно спросил Рем.

– А ты совсем ничего не видишь? Даже размытой картинки?

– Совсем. Я слепой, а не близорукий. Картинка перед моими глазами всегда лишь одного цвета – черного.

– У меня специфическая внешность. Может лучше не иметь представления?

– Я же тебя не в любовницы беру.

– Смешно. Но верно. Сам напросился. Потом живи с этой картинкой в голове. Итак. У меня очень бледная и тонкая кожа, порой она даже слегка просвечивается и приобретает под глазами, на кистях, на грудной клетке синеватый оттенок из-за близкого расположения к коже сосудов. Зубы ровные, белые. Все на месте. Нос маленький. Острые скулы, слегка овальная форма лица. Четкий контур. Глаза желтые. Зрачок продольный, напоминает змеиный или кошачий. Волосы седые, пепельно-серые, если точнее. И да, мне всего двадцать шесть лет, но волосы седые. Полностью. Тонкие кисти, длинные пальцы. Телосложение – не знаю даже. Сейчас худое, истощенное тело. Волосы длинные, до поясницы. Грудь маленькая. Видны ребра. Руки в маленьких шрамах. На лице шрамов нет. Как-то так. Что думаешь?

– Звучит красиво. Болезненно красиво. Но картинка в голове все равно не сложится, пока не проведу пальцами по твоей коже. Так что не переживай.

Они еще немного поболтали на отвлеченные темы, посмеялись.

– Никогда бы не подумала, что огненный демон может быть таким простым и душевным парнем.

– Такое бывает не часто. Как-никак, у меня нет души. В основном я угрюмый монстр, от которого принято разбегаться в разные стороны.

– Они боятся твоей силы. Она невообразима для их жалкого скудного сознания. Зато тот, кто ее понимает, тебя не испугается.

Рем вопросительно поднял бровь и уголки губ, создавая еле уловимый образ хищного оскала.

– А что ты так смотришь? Ты рассудительный. Не безумный. Ты владеешь собой, довольно сдержан и практичен. Если не переходить тебе дорогу, не вредить, не угрожать, то смыла тебя бояться нет. А я предавать тебе не собираюсь. К тому же я не боюсь смерти. Это на крайний случай.

– Ты ошибаешься.

Он так и не пояснил, что конкретно имел ввиду, а их разговор постепенно сошел на нет, и они легли спать.

ГЛАВА 6.

Рем проснулся достаточно рано, когда по небу еще только разливались первые лучи солнца, слабо освещая все вокруг. Он слышал ровное дыхание Амелии, лежавшей рядом с ним, ощущал ее доверие к нему в том, как крепок и спокоен был ее сон. Жаль он не мог позволить себе такой роскоши.

«Пусть спит, пока еще может. Лишние силы ей не помешают на арене».

Он аккуратно встал с пола, взял в руки свою обувь, чтобы не разбудить ее тяжелыми шагами, прошел на кухню. На столе все еще лежала пара черствых пряников, недоеденных ими вчера. Он взял один из них, достал из лежавшей там же на столе пачки сигарету, спички, накинул на плечи кожаный плащ и вышел на крыльцо, тихо затворив за собой дверь.

На улице стоял настолько сильный утренний туман, что Рем буквально мог ощущать его в каждом своем вдохе, чувствовать кожей. Холодный воздух бодрил и помогал проснуться его все еще уставшему и сонному организму. Ему больше не хотелось курить, и он убрал сигарету в карман брюк. Влажная осенняя погода, ощущение маленьких капель воды на лице лучше сигарет помогали ему найти в душе спокойствие и уверенность, столь необходимые для ежедневной борьбы со своим слабостями.

На крыльце Рем провел несколько часов, удобно устроившись на верхних ступенях. По большей части, ему было не чем себя занять. Он не хотел покидать их маленькое убежище, пока его товарищ уязвимо отдыхает внутри, хотя необходимость в поиске оружия нарастала с каждым ударом стрелки часов. Особенно теперь, когда игроки получили дозволение убивать своих противников. Рем понимал, что послание от организаторов было только одно, и уж точно не написанное кровью на обороте листа. Его даже удивляло, как много участников поверило в чью-то уловку, попытку выиграть больше безопасного времени. Однако пару часов поиск может и подождать.

Амелия проснулась от приятного ощущения прохлады, окутывавшего ее тело. Ей не хотелось открывать глаза, воображение рисовало картинку, что она дома, в удобной кровати спит напротив открытого окна, из которого тянет этим приятным осенним воздухом. Только она была не дома, и чувство наслаждения резко сменилось тревогой. Она подскочила на месте, готовая драться с любым противником, который мог проникнуть в их убежище, впустив прохладу с улицы. Но прояснившимся взглядом она увидела спокойно стоявшего на крыльце Рема, державшего своими длинными и изящными пальцами сигарету. Дверь была открыта нараспашку.

– Соня.

– Почему дверь открыта? – еще не окончательно успокоившись, недовольным голосом спросила Амелия.

– Свежий воздух, обычно, является хорошим способом пробуждения. Но, видно, не для всех, – Рем выбросил докуренную сигарету и зашел внутрь, закрыв за собой дверь, – приводи себя в порядок, у нас много дел.

Когда Амелия, закончив с утренними гигиеническими процедурами, зашла на кухню, Рем уже успел приготовить кофе, аромат которого приятно наполнял пространство вокруг. Он скучающе сидел на стуле около стола, откинувшись на спинку, и вертя между пальцами, словно простую ручку, столовый нож. Ее немного позабавил подобный способ скоротать время. Обычно, люди стучат пальцем об стол или ногой по полу, а Рем просто решил поиграть с ножом. Ничего необычного. Всего лишь очередное утро в заброшенном городе, полном убийц.

Он протянул ей чашку кофе и начал разговор.

– Нам необходимо оружие. Этим, – и он демонстративно перестал крутить нож в руке, – можно лишь выколоть глаз, а острее я здесь больше ничего не нашел.

– Я приметила пару складов, когда обследовала территорию. Немного южнее отсюда. Там можно раздобыть разное холодное оружие. Но склады были открыты и у всех на виду. Уверена, организаторы специально поместили столько оружия и так явно. Очевидно, они хотят, чтобы участники устроили бойню.

– Вся западная часть, в которой мы сейчас находимся, состоит из районов малоэтажной застройки. Маловероятно, что здесь мы сможем найти большой выбор оружия. Скорее, этот район рассчитан на поиски таких ресурсов, как еда, бинты, может быть даже лекарства. На севере, кроме арены, я также обнаружил несколько странных, не вписывающихся в общую обстановку зданий, но думаю, нам там делать будет нечего. На данном этапе.

– Южная часть – это одни сплошные высотные дома. Это тоже район больше для ночлега и поиска припасов. Но не оружия. Иначе бы участников не согнали туда изначально. Слишком большой соблазн убить кого-то, когда кругом разбросаны ножи.

– Ты говорила, на востоке много складских помещений.

– Да, но я не уверена, что там действительно можно найти что-то полезное. Надо выламывать двери и смотреть. В отличие от складов южнее нас, там все сокрыто лучше.

– Очевидно, что нас заманивают в определенное место. Я пойду туда один, ты будешь мешаться.

– Я могу помочь, – в ее голосе появилось напряжение и недовольство после его последнего замечания.

– Мне не нужна твоя помощь, – холодно ответил Рем.

Продолжить чтение