Я люблю тебя лучше всех

Читая эту книгу, у меня долго было двоякое ощущение: то она мне очень нравилась, то переставала нравиться совсем. Я не хочу сказать, что у книги не интересное содержание, но как оказалось я недавно все это уже читала. Надо сделать перерыв в чтении российских авторов с эпохой 90-х), а то начинается перенасыщение. Ну, это самое первое, что пришло в голову. И поэтому я невольно начала сравнивать сразу трех авторов, которых читала в последнее время: это естественно Эмилия, Ася Лавринович и недавно прочитанная книга Веры Богдановой с ее «Сезоном отравленных плодов». И вот по моим ощущениям эта книга как раз находится в середине, после Асиных.
Чего же мне не хватило здесь? Вроде и события интересные, и мудрости предостаточно (цитат набрала), но язык мне показался сухим, скучноватым, а наличие ненормативной лексики и вовсе заставило покорёжиться (при том, что я вовсе не ханжа.) Но честно ставлю «4» за качественное описание времени и несомненную любовь к Питеру. Последние главы были более эмоциональны, более правдивы и более мне близки. Портрет Лены Поповой вполне представляем с ее художественным видением мира через объектив фотокамеры. Чувствуется, что автору хорошо знакома ситуация и ей не приходится ее придумывать. Отношения с отцом хоть и закончились в 12 лет, Лена несет через всю взрослую жизнь, даже после того, как мама открыла ей историю знакомства с отцом.
Книга подойдет для чтения больше сверстникам героини, ведь они многие увидят себя. И как мне кажется здесь хорошо прописаны разные форматы семей: Катина- подруга Лены, Наташина- сестры Лены, ее родителей, ее бабушек и дедушек. Этот экскурс в историю говорит о многом. Надеюсь, что многие почерпнут для себя что-то полезное в семейных ценностях.

История, которая подобно машине времени, унесла меня в беззаботное детство и трепетную юность. Повесть, с которой у меня случилась любовь от первого до последнего слова. Тонкий и искренний автофикшн, который оказался невероятно мне близок и понятен.My name is Lena Popova. I was born on March 14, 1985. I live in posyolok Uritskogo…
Так начинается эта история.Лена Попова — главная героиня этой повести, чьё детство пришлось на девяностые и нулевые. Мы с ней очень похожи. Образ жизни, ход мыслей, увлечения... Читала книгу и меня не покидало ощущение, что мы знакомы сотню лет, просто очень давно не виделись. И вот, наконец-то, встреча состоялась. У обеих за плечами километры жизни, нерассказанных историей и воспоминаний. Но с чего начать?И Ленка начинает, робко... с самого детства. С разбитых коленок и ярких чупа-чупсов, с соседского мальчишки-хулигана, с коричневой кассетной ленты, размахивая которой мы представляли себя известными гимнастками, с бездомных кошечек и собачек, которых непременно тащили домой, чтобы обогреть, накормить и оставить у себя (конечно, если родители разрешат).
Я подхватываю. Вспоминаем качели, на которых часами, раскачиваясь вперёд-назад, громко распевали любимые песни. И не сговариваясь, тихонечко затягиваем: «В юном месяце апреле, в старом парке тает снег»...
Смеёмся, легонько стукаясь лбами, потому что сидим близко друг к другу на тесной кухоньке всё той же хрущёвки из детства. Удивительно — Лена росла в вымышленном Урицком, а я в Москве, а песни и качели у нас одинаковые ;)Закончив петь, ненадолго замолкаем. Каждый думает о чём-то своём, а потом, не сговариваясь, восклицаем: — «А помнишь?» И, перебивая друг друга, вновь погружаемся в воспоминания, изредка потрясывая пальцем в воздухе и закусывая нижнюю губу, когда никак не удаётся вспомнить то или иное имя или место. Говорим о соседях, у кого как сложилась жизнь, о местных легендах и страшилках, в которые безоговорочно верили в детстве.Вспоминаем старшие классы школы. Прогулы скучных уроков. Тусовки в подъездах, когда на улице холодно, и во дворах на лавочке, когда припекало солнышко. Первую любовь, нетрезвые поцелуи и песни под гитару. Вспоминаем, как противопоставляли себя всему миру и верили, что у нас непременно будет всё хорошо.Когда мы выросли и окончили школу, наши пути разошлись. Ленка поступила на филфак, обзавелась новыми подругами, а после его окончания переехала в Питер. И теперь я, уже не перебивая, с огромным интересом слушаю о её приключениях в культурной столице. Иногда охаю, когда Лена рассказывает, как горбатилась по двенадцать часов в магазине игрушек, чтобы хватило на жизнь и съёмную квартиру. Иногда улыбаюсь, когда она говорит про Юлика и фикус Умберто, с которым он впервые переступил порог их съёмной, на троих с подругами, квартиры. А бывает, «выныриваю в реальность», задумываясь о том, какими событиями из своей жизни я хочу поделиться с подругой.А тем временем, Лена продолжает свой рассказ. Она рассказывает о младшей сестре, о маме и папе, о своих новых подругах и немножко о Санкт-Петербурге. Она рассказывает, а я думаю — вот же как бывает, вроде бы всего лишь книгу читаю, а кажется будто и впрямь встретилась с давней подругой.«Время, время — кружат снеги, и разъехались соседи, кто куда...» Кстати, я уже давненько не встречала Богдана. Как он там? Жив, здоров?.. Ну, если увидите — передавайте привет от меня!Причём тут какой-то Богдан, недоумеваете вы? Раздумываете, стоит ли вам знакомиться с этой историей? Узна́ете ли вы в Лене свою давнюю подругу?Скажу так: если при слове тучи, вам непременно хочется дополнить, что они как люди, одиноки, но не так жестоки; если вы помните журналы «Cool» и «Молоток» и улыбаетесь до ушей, вспоминая стены, оклеенные всевозможными постерами из них; если застали компьютерные клубы, зарождение Интернета, общение в аське и первые мобильные телефоны, а одним из заветных желаний было дозвониться на любимую радиостанцию, чтобы передать привет мальчику, который вам нравится — книгу ЧИТАТЬ! И даже если всё это вам незнакомо, вы росли в другое время и интересовались совершенно иными вещами — всё равно присмотритесь. Потому что... все мы родом из детства.

Сижу ем мандарин, а сама еще нахожусь там, где гроздь бананов была за счастье. Я сама их помню. Зеленые, дубовые. Лежали в темном шкафу и дозревали. А мы каждый час подходили и смотрели, не пожелтели ли.Жвачки Turbo тоже помню и вкладыши собирала.И жила я в селе, а каникулы проводила у бабушки и дедушки в деревне.А вот в библиотеку я ходила среди недели, потому что на выходные мы как правило уезжали в деревню.Но что-то я отвлеклась. Хотя как отвлеклась. Атмосфера этой книги - это напоминание о моем детстве (я старше Лены на год). Ее взросление - это в чем-то мое. Мое познание и осознание жизни. Мои частички любви.Жизнь обычной девочки Лены Поповой. Из обычной семьи. Мечты, надежды, дружба. Желание жить. Желание любить. И в этой обыкновенности ты узнаешь себя и понимаешь, что не так уж Лена обычна. Ведь каждый человек личность. С правом выбора. С правом совершать ошибки. И правом строить свое будущее.Мимо меня книга не прошла. Она осела, зацепилась как та самая кошка коготками, немного оцарапав.Но при этом разлила тепло от этой бесконечной любви к своим родным.

Касаемо номера: он присваивается в рамках рубрики рецензий с отпугивающим названием "Мешок спойлеров", которую я вёл на других сайтах с 2018 года (на самом деле, спойлеры есть не во всех "мешках", но во многих, так что название оправдано).Номер 113 был обещан совсем другой книге совсем другого автора, но, как видно, обстоятельства повернулись несколько иначе, книга ушла в платный сегмент, и мимо рубрики, как водится, пролетела. Так что как-то вот так вот. Печаль.Впрочем, печаль ли? Я недолго раздумывал, чем можно заполнить пробел.Потому что на эту историю мешок был бы написан всенепременно, весь вопрос заключался в том, когда именно, потому как книга из тех, на которые с бухты-барахты, тотчас после прочтения, ничего не напишешь, да и сказать можно мало что, ибо итогом всех трех прочтений было состояние, близкое не то к шоку, не то к неуместной эйфории. Эйфории технического толка: шанс встретить что-то, близкое по качеству, в самиздате - почти равен нулю. Что недавно с блеском подтвердилось на "Рукописи года-2021" от "Астрели-СПб", где эта история взяла второе место, и я не удивлен, что не первое, лишь потому, что никаких других не читал, мало ли, вдруг там есть что-то еще более фееричное - хотя лично мне и этого хватило.На роман "Я люблю тебя лучше всех" у Эмилии Галаган, по ее собственным словам, ушло больше трех лет. Что опять же неудивительно - для романа он, конечно, небольшой, 8 авторских листов, но разве дело в объеме? Прошлые ее вещи, попавшие в мешки (их номера - 42 и 56, если кому-то интересно) на роман по объему не тянули, и при этом за сто с лишним выпусков - всего две книги, получившие 12/12 по всем критериям, и это именно эти две истории. На сём этап хождения "вокруг да около" объявляю завершенным, преамбула и так вышла слишком длинной.В прошлых мешках я относил книги Эмилии к редкому и пугающе названному жанру "бытовой роман". На самом деле, конечно, в официальной системе литературных жанров такого нет вовсе, но иначе не назовешь, потому как это именно то, что в кино- и особенно анимационной индустрии было прозвано "повседневностью". Повседневность - это, как водится, про обычные дела, обычные дни обычного (ну, максимум - не очень) человека, и вместе с тем это непременно что-то большее, нежели просто описание будней нашего современника и соотечественника, иначе такой роман просто не имел бы смысла. Точно так же и "Чернее", и "Если бы можно в сердце поглубже" - что-то большее. Но я не буду останавливаться на них: номера мешков, в которые попали эти повести, уже были указаны выше, сюжетно они не связаны, а спойлеров в рецензиях немного, читать можно в любом порядке и хоть сейчас. И уж тем паче что-то большее, нежели просто бытовой роман-жизнеописание - "Я люблю тебя лучше всех". Отнесу, пожалуй, к жизнеописаниям, потому как по форме сюжета этот роман вполне соответствует.Две сестры, Лена и Наташа, с четырехлетней разницей, родились в "усредненном" маленьком городке где-то на северо-западе европейской части - может, Ленинградская область, может, Новгородская или Псковская, не суть (вывод сделан на основании выбора города для ПМЖ старшей сестрой впоследствии, так что, может, я и неправ, но со всех остальных мест северной и средней России прутся в другие города, так что, видимо, северо-запад). И сами они являют собой - сами их образы - пример "усредненного" человека определенного пола и поколения. Наверное, автором нарочито были даны им такие распространенные, простые, почти "будничные" имена. В середине семидесятых в советском обществе бытовала шутка, "у тебя кто родился - мальчик или Лена?", хотя наша Лена родилась несколько позже, в восемьдесят пятом. И уже одним этим фактом ее биография представляет однозначный интерес исторического и антропологического толка - можно по-разному относиться к девяностым, но нельзя не признавать, что это одно из наиболее интересных историку десятилетий двадцатого века.Так же просто, почти буднично (не хочу обидеть носителей, но даже в книге есть акцент на этом) звучит их фамилия: Поповы. "Даже фамилия русая" - вздыхает Лена, описывая свою невыразительную внешность в одном из эпизодов. Одним словом, читатель имеет дело с "усредненными" образами нашего современника и соотечественника. Выросшего в совсем не "усредненное" время. В книге практически нет так называемой "чернухи", модной ныне манеры изображать девяностые в духе "страшно на улицу выйти даже днем". Жизнь продолжалась в любом случае, не так уж отличаясь на самом деле от того, что было до и после. Как все дети девяностых, Лена представляет из себя вовсе не образцовую героиню для детской книжки. Приключения ее - либо противоречивого толка, либо вовсе отрицательного, поведение и решения тоже далеки от тех, что диктовали сказы о правильном пионерском детстве до ее рождения. Все повествование построено на моментах неглубокого проникновения в голову и сущность персонажа, на будничных по сути своей моментах, филигранно выписанных, сочным, образным языком, с множеством сравнений и олицетворений - чем, собственно, книга и врежется в память с высокой вероятностью даже тем, кому такие повествования мало интересны (ЦА любовных и женских романов мы в расчет не берем, ок?) - слишком уж оно образно показано.И, конечно, наибольший интерес представляет - во всех планах и прежде всего в философском - середина книги, относящаяся к юности героини. Вся эта дурь, которой занимались люди "с отравленными девяностыми мозгами", как любят выражаться некоторые (сам я на восемь лет и три месяца младше героини, но, видимо, еще попал в эти рамки), не передаваема никаким рецензированием и никакими примерами, это следует читать или наблюдать в оригинале. Или пережить. С наблюдением ныне туговато - не было тогда телефонов с камерами и привычки фиксировать на них каждое, пардон, испускание газов, пережить довелось не всем, и нам остается читать.Книга про девяностые (на самом деле, нет), лишенная почти обязательной ныне для таких книг болезни - акцента на клокочущем вокруг аду, который, впрочем, по множеству свидетельств, тогда особо-то и не ощущался, как бы тяжело ни было. И интересна уже одним этим.Время идет, девяностые заканчиваются, а за ними и нулевые, героини взрослеют, и становится ясно, что именно время и обстановка привили героине такую черту, как... кхм... ментальную самостоятельность. Особенно на контрасте с ее сестрой. По мнению своей матери - дамы с довольно нелегким характером - Лена занимается всякой фигней. Сбежав в Питер, она лжет матери, что работает редактором в издательстве, на деле стоя на кассе в магазине игрушек. Вечером она, придя домой, ложится на пол - так меньше болит спина, знакомо, только я просил жену ходить мне по спине, пока я лежу на полу на пузе, а вот Лене просить некого. У нее не возникло ментальной и душевной близости с подругами, с которыми она совместно снимает квартиру. У нее вообще только одна подруга - безалаберная, если не сказать беспутная, Катька, юность потратившая на бестолковую мечту стать поп-звездой разными нравственно морально приемлемыми и не очень методами, и в итоге оставшаяся одна с ребенком и с работой продавцом в ларьке.И вместе с этим в образе повзрослевшей, "неправильной" Лены Поповой, не помышляющей о предписанном обществом всякой женщине "долге", заложено кое-что, что иначе, чем намеком на саму суть бытового романа как жанра, назвать нельзя. Она увлеклась фотографией, но более всего любит увековечивать... двери. Казалось бы, совершенно бытовую, ничего не говорящую сама по себе вещь, ну - дверь и дверь. Что в ней интересного? Ну, кроме явного намека, что каждый человек - дверь. И сам я в детстве любил разглядывать двери - в комнаты, в квартиры, в частные дома... Вспомнилось мне это лишь в ходе прочтения, так как этот интерес быстро прошел, наверное, сбилась какая-то тонкая настройка, потерялся еще один ключ к пониманию природы людей и вещей. У меня. У Лены - не потерялся, напротив, она нашла его уже взрослой. И параллель - как в фотографии будничной вещи может быть заложено очень многое, так же и в книге, состоящей из описаний просто жизненных событий, за редким и обычно неприятным исключением, в общем-то, будничных, заложено отнюдь не только сухое документирование каких-то событий из какой-то чужой жизни, из которых, на первый взгляд, и вынести-то ничего нельзя, кроме "делай так и не делай эдак" для людей с пластилиновыми умами - таких, какими всех нас считает одно небезызвестное движение с круглым красным логотипом с рупором.И, наверное, эту фишку с дверями можно назвать квинтэссенцией вложенной идеи.В обычном можно и должно увидеть необычное. Имеющий глаза да увидит. Намеком-знаком именно на это и было, вероятно, "лицо в зеркале", похожее на маску Вид, такое же мертвенно-бледное, пугающее, но живое - точнее, более живое, но Лена Попова, хоть и смотрела активно телек, Вида не разглядывала, обозвав его "слепком" (дело было в девяносто восьмом, когда не наткнуться на маску хотя бы раз в неделю было, мягко говоря, затруднительно). А может, и я бы так сделал, узрев сам его... Она больше не видела его, но чувствовала, что оно здесь. Более приземленная Наталья на такие тонкие материи настроиться не смогла - а может, просто смогла "ответить на смерть жизнью", изгнать привидение, шут его знает...Казалось бы, можно было бы "исправить положение", оборудовав героиню ощущением прошедшего мимо счастья: тридцать пять лет, а ни кола, ни двора, ни детей, ни плетей, замуж не вышла, диссертацию не защитила, даже рецепта своего фирменного пирога не имеет, что за неудачница? - терзаниями героини по этому поводу... Нет, потому как книга совершенно не о том, "как правильно жить", и в этом ее мощь и сила (помимо прочих моментов, конечно). На контрасте с непутевой Леной выведена Наташа, у которой вроде бы и все хорошо, муж, дети... Муж. Все, что можно сказать цензурного про этого мужа - то, что он объелся груш. Как-то меня подмывало спросить, как фамилия этому Саше - не Дебольский ли часом? (см. мешок №31). У того вроде как, помнится, тоже жену Натальей звали... но жили они в Москве, и сына у них звали не Семка, а Славка, да и какая разница, по сути-то это, может, и разные Саши, но изъян ума у них одинаковый. "Хорошо, что у тебя там сын, у меня будет сын, если вдруг с этим что..." - размышляет Наташин благоверный, когда у Семки находят доброкачественную, но все же опухоль, которой занимается врач-онколог, а удаляет хирург. Семка не имеет самостоятельной ценности, как не имеет, судя по всему, и сама Наталья - ценность имеет статус, что у него, почтенного Александра Батьковича, все как надо, жена и дети. Так где оно, женское счастье? Сама Наталья тоже на довольную жизнью замужнюю даму, мать семейства, как-то не особо тянет.Хорошо, что это не для нее предназначалась семейная тайна, раскрытая матерью в конце романа, та самая, на которую Лена, вся жизнь которой, помимо прочего, пронизана воспоминаниями об отце, умершем, когда ей было двенадцать... на которую отвечает совершенно не то, что принято отвечать в книгах, фильмах, чем угодно. Ей все равно. Ей интересно, кто убил Лору Палмер, потому что - а что это изменит? Важно не это. Важно то, что печаль будет длиться вечно - и незадолго до того, в двенадцатой главе второй части, устами младенца глаголет истина, когда Катька ведет свою, похоже, не вполне здоровую на голову дочь дошкольного возраста на выставку живописи, на Ван Гога, где главным экспонатом оказалась не посетительница "на лабутенах, нах, и в оухительных штанах*)" - а последние слова Ван Гога. Печаль будет длиться вечно.Что не мешает Лене оспорить это в эпилоге - непонятно, впрочем, насколько успешно, но оспорить же. Пока ты жив, никто не запрещает и не мешает тебе поспорить с этими словами, и пока ты знаешь об этом - ты жив.Оценка по критериям:

Стиль и слог автора: 12/12. Собственно, глупо было бы раздумывать над возможным баллом, уже зная, что это Эмилия Галаган - автор из "большой тройки"**), куда, помимо нее, входят Дария Беляева и Сара Бергман, тоже многократно мною и не только хвалёные; я, правда, расширяю "тройку" до пятерки, добавляя к ней еще двух авторов - Миру Терневу и Наталью Цареву. Но это тема отдельной публикации, уместной скорее в "Блокноте козырного валета", а если говорить строго о стиле и слоге, то можно утверждать, что он крепче даже, чем в "Чернее" и "Если бы можно в сердце поглубже". Может, более крупная форма позволила ему раскрыться ярче, и тем не менее, мне он кажется более образным, более живым. Слог насыщен - временами кажется даже, что перенасыщен, но это иллюзия количественной природы - сравнениями, отходами повествования (от первого лица, если что) в какие-то тонкие, малозаметно связанные с генеральной линией "миры". Лена Попова пытается все, что видит, если не одухотворить, то найти ему неодушевленную параллель, в духе "вопросы - это ветки..." и далее по тексту, что и дает слогу ту неповторимую ноту свежести, живой ветрености, которой не лишены и другие повести Эмилии, однако там она чувствуется не так... ярко? Я бы даже сказал, надрывно.Сюжет: 12/12. Не имея цели сказать нам что-то абсолютно конкретное, Лена Попова говорит это нам, просто делая свои повседневные дела - вплоть до лежания на спине на голом полу после тяжелого рабочего дня, и это и есть сюжет этого странного в самом лучшем смысле романа.Проработка персонажей: 12/12. И еще более странно было бы вообразить, что у Эмилии получатся пустые картонные персонажи - нет, такого просто не может быть, даже если бы она сама этого хотела, этого бы не получилось, что вытекает уже чисто из ее манеры изображать героев в подробностях, буднично-прямолинейно и при этом совершенно... нет, не достоверно, не то слово. Они живые и стоят перед глазами, даже имея в романе роль "третьего плана", вроде школьных или институтских подружек, или городского чудика Помойного Деда, старика с синдромом Плюшкина, или того гондона с вокзала, сотворившего то, за что смешают с дерьмом даже самые нравственно отбитые уголовники. Это, наверное, заслуга двух моментов - и мастерства автора, и самого выбранного времени и места действия, потому как типажи хорошо знакомы, наверное, всем, кроме представителей обеспеченной прослойки жителей благополучных регионов (мне так за мою Керыльскую область всыпала читательница из Краснодарского края, не поняв, что в 2011 году почти вся Россия именно так и жила, кроме Москвы с Питером, да еще нефтяных-газовых и особо сытых сельскохозяйственных местностей). При этом отмечается интересный эффект: Эмилия не чурается упоминания в тексте всяческой физиологии, вплоть до маленькой нужды своих героинь, и это не создает эффекта сухого документирования. Эффект подглядывания за персонажами, выраженный в двух ранних повестях, здесь слабее, но погоды это нисколько не портит: здесь взята слишком широкая тема и слишком большой временной период, это полноценное жизнеописание, которое можно и нужно вывозить на других акцентах.Социально-культурная ценность: 12/12. Помимо высокой культурной ценности, обусловленной тремя предыдущими критериями - эта книга ценна и хороша уже тем, как качественно и тщательно она сделана - она имеет и немалую социальную, представляя собой интерес исторического и антропологического свойства, рассказывая, кто такие эти выросшие в девяностые, как они росли, что из них выросло... и почему человеку, вопящему о "потерянном поколении", следует двинуть в челюсть.Обложка и аннотация: 12/12. Отсутствие текста на обложке не тянет на полноценный минусовой балл, потому как и простуженная серая надрывная аннотация, и сама обложка, и обложка предыдущая, по ряду причин замененная на нынешнюю - в сумме уже обеспечивают искомые двенадцать. Ну а текст написать недолго.Общая оценка после округления: 12/12. Книга отличного качества. Одна из лучших на сайте. Возможно, что и лучшая.Не исключено написание еще одной рецензии на ту же книгу по прошествии нескольких месяцев.*) Вы меня правильно поняли
*)) В рамках сайта litnet.com, на котором и родилась сия рубрика рецензий в далеком 18-м году.

“Я люблю тебя больше всех” Эмилии Галаган – биографические зарисовки вымышленной главной героини и рассказчицы, тридцати трехлетней Лены Поповой, сотрудницы питерского магазина игрушек, чьи детство и юность пришлись на конец 80х – начало 90-х годов и, как у многих детей той эпохи на просторах некогда великой и необъятной, протекали хоть и трудно, но по принципу “будет что вспомнить”. Это история взросления и поисков себя, больших мечт и немалых разочарований, горьких потерь, удивительных совпадений и новых надежд. История такая же пестрая и разная, как сама жизнь.Лена часто говорит о себе как о ничем не выдающемся середнячке, которому в этой категории привычно, спокойно и комфортно. И казалось бы да, со стороны она – рядовая девочка-девушка-женщина, каких вокруг миллионы, со своими проблемами и причудами. Все мы, нынешние люди среднего возраста, немножечко Лена Попова. Когда-то душу бы продали за жвачку “Турбо” и до потери пульса заслушивались “Иванушками”, а теперь болтаемся по жизни листом на ветру, все еще мечтаем о чем-то большом и светлом – да только частенько добиваемся немногого. По крайней мере, не все.Но главный посыл творения Эмилии, как мне это представляется, именно в том, чтобы показать, насколько уникален каждый человек, каким бы маленьким и незначительным он себя ни чувствовал и какие бы превратности в его судьбе ни происходили. Дело не только и не столько в том, что выпадает (или не выпадает) на его долю, а в том, как он к происходящему относится и что для себя из этих событий выносит.Магия этой книги в том, что каждый читатель поколения Лены непременно обнаружит в себе что-то общее с ней, вместе с ней об этом вспомнит, где-то взгрустнет и поплачет, а где-то поностольгирует, в чем-то самому себе признается. За утраты и невзгоды героини лично я горевала не меньше, чем за собственные. При этом отношение Лены к миру, событиям и людям и ее способность проникать в суть вещей не переставали меня восхищать. К ней хочется прислушаться, хочется увидеть ситуацию ее глазами, спросить у нее совета.
Поэтому, как бы ни настаивала Лена на своей обыкновенности, я не могу с ней согласиться. Человек с удивительно тонким восприятием, способный в простой дверной ручке разглядеть целый мир – далеко не посредственность. Повествование разбито на короткие главы-рассказы, в которых есть место драме, комедии, суровому реализму, пугающей почти что мистике и без малого волшебству. Зарисовки в начале книги подаются как воспоминания совсем еще ребенка – с наивностью, свойственной всем детям, независимо от условий, в которых они оказываются. Но героиня становится взрослее – взрослеют и заботящие ее проблемы и ситуации, а потому и непосредственность излагаемого естественным образом сменяется более глубокими и зрелыми мыслями и переживаниями.Также хочу отметить язык книги – простой, точный, но яркий. Автор обладает виртуозной способностью описывать самые казалось бы банальные вещи в характерной запоминающейся манере. Вот и здесь в размышлениях познающей мир девочки, дворового подростка и уже молодой женщины находят место ирония (а также самоирония, что немаловажно) и рассуждения философского порядка, берущие за душу эмоции и элементы светлой сказки.Если история вас зацепит, вы обязательно будете возвращаться к рассказу Лены и перечитывать отозвавшиеся вам сцены, будете возвращаться к диалогу с ней и рефлексии над собственной судьбой через страницы этой книги. Это сродни ночному кухонному разговору по душам с добрым мудрым другом, когда под утро, после долгой беседы с откровениями, смехом и слезами, ты чувствуешь себя счастливым от того, что рядом с тобой есть такой человек. Самый обычный – но в высшей степени удивительный. Такой, как Лена Попова.

Книжка оказалась в числе тех, что предлагают взять бесплатно по абонементу. Вот не место ей там, хочется отправить на главную страницу в список бестселлеров, уж очень хороша). Лучшее из того, что мне попадалось в последнее время. Слог какой - просто наслаждение. Тонкая, умная, искренняя... Спасибо автору, провела прекрасные часы за чтением. Правда, пару раз чуть не заплакала в общественном месте.

Слова, возможно, даже излишни. Достаточно будет сказать, что книга действительно прекрасная, с невероятной передачей портретов, диалогов и чувств.

Это не роман, а рассказы, воспоминания, обрывки, кусочки прошлого... Омут памяти, который затягивает читателя, кого-то погружает в печаль, кому-то дарит ностальгические моменты. Лена Попова старше меня на пять лет. Но мне было приятно познакомиться с ней, найти точки соприкосновения, вспомнить детство и юность, послушать её историю жизни, полную одиночества и трагизма. Мне кажется, Ленка не дура. Она недолюбленная, неприкаянная, одинокая, с очень яркой фантазией (каких только существ не придумывала), подмечает многие детали, когда фоткает... Она просто ищет свою дорогу в этом жестоком мире, и я надеюсь, что все у неё будет хорошо.

Книга интересная, читалась легко. Главное, что мне понравилось – это правдивость повествования. Единственный минус – присутствие ненармотивной лексики, которую можно было избежать.