Читать онлайн Одержимый бесплатно

Одержимый

Интерлюдия. Грач

В полутьме скрипнула едва видимая в густых зарослях калитка, и со стороны усадьбы Василевских на улицу вышли двое мужчин. На фоне свежевыпавшего снега, тонким слоем устилающего мостовую, их силуэты были видны издалека.

Один – гость, приехавший сюда около часа назад на мощной дорогой машине с эмберитовым двигателем. Внешность весьма приметная – пышные бакенбарды, делающие лицо втрое шире, японские мотивы в одежде, трость, наверняка скрывающая в себе клинок.

Второй – молодой, статный, вызывающий смутное беспокойство. Грачёв невольно замер, прислушиваясь к ощущениям. Он узнал щенка – видел мельком утром, когда сцепился во дворе с Демьяном. Тогда присматриваться было некогда, даже лица толком не запомнил. Но сейчас… Внутренний волк вдруг ощетинился, показывая клыки.

Чутьё подсказывало, что мальчишка опасен. Куда опаснее, чем можно решить на первый взгляд. В Грачёве даже шевельнулось какое-то странное, давным-давно позабытое чувство…

Страх?

Пфф, нелепая мысль! Он разучился бояться. Даже утром, столкнувшись с тем, кого считал уже давно мёртвым, он скорее удивился. И разозлился – не в первый раз за сегодня, и не в последний. Ох, и паршивый выдался денёк!

Он совершил ошибку. Потерял осторожность и контроль, которыми всегда гордился, и в итоге прокололся – грубо и непростительно глупо.

Да, можно найти этому кучу оправданий. Три дня в вонючей железной банке на колёсах здорово его вымотали и сделали излишне раздражительным. Зря он сунулся в усадьбу сразу с вокзала. Нужно было сначала осмотреться, успокоиться. Но время поджимало. Да и он ведь даже предположить не мог, что старик Василевский и его байстрюк могут быть как-то связаны с бывшим вожаком Стаи. Как и то, что Велесов вообще жив.

Да и кто это мог предвидеть?

Впрочем, корил он себя не за это. А за то, что позволил наглой девчонке себя разозлить, выдать свою волчью натуру. И самое главное – за то, что брякнул ей о своей работе на Охранку. И даже назвал своё имя!

С одной стороны, в этом нет ничего непоправимого. В Томске его никто не знает. В списках Демидовской Охранки он тоже не фигурирует. Он всего лишь внештатный филёр, как и все остальные волки, которых привлекает Орлов-младший. Никаких прямых доказательств связи Охранки и лично Феликса со Стаей найти не удастся. Да и кто будет слушать какую-то безродную соплячку?

Но он прекрасно понимал, что если сам Феликс узнает об этом его промахе – то обычной истерикой дело не ограничится. Мальчишка будет в бешенстве и, что самое поганое – вполне обоснованно. Так что наказания не избежать. Не от Феликса, конечно. От Стаи.

Но самое опасное – теперь о связи Орлова-младшего и Стаи знает Велесов. И этот, второй. Предположительно, внебрачный сын Аскольда Василевского. И им-то никакие доказательства не нужны.

Весь вопрос – что они теперь будут делать. Пока что никуда не торопятся, весь день безвылазно сидят в усадьбе. Это Грачёв знал точно – он постоянно следил за домом, отлучившись ненадолго лишь раз – до ближайшего почтамта.

Там первым делом послал короткую телеграмму в Петербург, лично графу Сумарокову, минуя все промежуточные этапы, принятые в Стае.

«Велес жив. Нужна помощь. Грач».

Пока что это всё, что он мог сделать. Тягаться в одиночку со старым вожаком он больше не собирался. Не то чтобы боялся. Он и сам был из древних, первородных волков, заставших ещё времена старой Стаи. К тому же с редким Даром, объединявшим сразу два Аспекта – Зверя и Призрака. Ещё неизвестно, чем закончилась бы эта схватка утром, если бы он сам не решил отступить.

Да уж, кто бы мог подумать, что такое вообще возможно. Неожиданное «воскрешение» Демьяна Седого Волка, прозванного так же Велесом – событие из ряда вон выходящее. Даже по меркам нефилимов этот дед уже древний, как кости динозавров. По слухам, он застал сам приход Ока Зимы. Однако мало того, что до сих пор жив, так ещё и сохранил изрядную часть своей силы.

Ладно, чего уж там. Что с ним делать дальше – пусть решают вожаки Стаи. Грачёв своё дело сделал – предупредил их. Так что пока это не его проблема.

А вот в случае с Феликсом Орловым одной телеграммой было не обойтись. Пришлось воспользоваться телефоном.

Опыт был неприятный – Грачёв, как и многие старые нефилимы, не очень-то доверял всем этим новомодным изобретениям. Трубку он держал так, будто она в любой момент могла превратиться в ядовитую змею – чуть поодаль, не допуская, чтобы она касалась лица.

– Он здесь. Но не один. И… он знает, что его ищут.

На другом конце провода повисла неприлично долгая пауза.

Грачёв живо представил себе, как ходят желваки на холёном лице Орлова. К счастью, формат беседы позволял довольствоваться обтекаемыми фразами – Феликс, хоть и активно пользовался телефонной связью, телеграфом и прочими техническими новинками, тоже не доверял им до конца. И у него на это были веские причины.

Уж он-то, как представитель Охранки, знает, что любой телефонный разговор может быть прослушан. Занимается этим Единая императорская служба экспертизы – структура крайне закрытая и загадочная. На её эмблеме – двуглавый гербовый орёл, вместо скипетра и державы сжимающий в лапах лупу и линейку. А в штате, помимо медиков и технических экспертов, служит немало нефилимов со специфичными Дарами, помогающими находить и анализировать следы преступлений. В основном путём анализа вещественных доказательств.

Работает Экспертиза не только на Охранку, но и на криминальную полицию, и на контрразведку, и на Священную дружину. Но по сути – напрямую на императора. И одна из негласных её функций – дополнительный контроль за всеми силовыми службами. Например, на предмет взяточничества или фабрикации улик. Потому к «лупоглазым», как называют экспертов честные «легавые», отношение очень настороженное. Впрочем, как и у всех имперских служб друг к другу.

Так ещё со времен Петра повелось. И армия, и полицейские службы в Империи не имеют единой структуры, а разбиты на множество подразделений, зачастую соперничающих между собой. Вдобавок они ещё и жёстко ограничены рамками губерний. А во главе каждой такой службы стоит кто-то из дворян-нефилимов со своей свитой, так что помимо чинов они меряются ещё и личным авторитетом, силой, деньгами.

Вокруг каждого влиятельного дворянина, по сути, собирается этакий клан из родственников, друзей, деловых партнёров и прочих людей, заинтересованных в его покровительстве. Кланы порой имеют собственные маленькие армии, земли, зоны влияния, за которые постоянно грызутся друг с другом. Поэтому слишком заняты, чтобы, например, объединиться и организовать заговор против государя. Наоборот, все заинтересованы в том, чтобы выслужиться перед императором, потому что его благосклонность – это тоже ресурс, дающий преимущество. Да и вообще, единая власть обеспечивает внятные правила игры.

Уральская ветвь Орловых не очень-то влиятельна. Из-за каких-то старых распрей связь с основным родом, закрепившимся в Петербурге, давно потеряна. Аристарх большую часть жизни служил в Сайберии, сколотил довольно приличное состояние, но в целом звёзд с неба не хватал. А гибель старшего сына и вовсе его здорово подкосила.

Феликс же гораздо более честолюбив, чем отец. Несмотря на то, что Дар его оказался жидковат по сравнению с тем, что был у старшего брата. В армию и в изыскатели он не пошёл – либо из-за этого, либо из-за того, что Аристарх не хотел рисковать последним сыном. Но сделал неплохую карьеру в Охранке. Можно даже сказать, головокружительную, учитывая юный возраст.

Но Феликс явно метит гораздо выше. И знает, что одного честолюбия недостаточно. Явно задумал что-то крупное. Причём грязную работу за него должна сделать Стая…

Сумарокова беспокоит, что мальчишка явно утаивает от него часть планов. Как бы он не завёл Стаю в тупик, не усугубил её положение, и так-то довольно шаткое. Поэтому вожак поручил Грачёву завоевать доверие Феликса и разузнать о его целях подробнее. Однако и тут не сложилось. Щенок хоть и частенько использует Грача, явно его побаивается и недолюбливает.

И это ещё один досадный провал. Приходится служить двум вожакам, и оба им недовольны…

Грачёв, погрузившись в эти мрачные размышления, даже на время забыл о телефонной трубке возле уха. Поэтому поморщился, когда из раструба донёсся голос.

– Что ж, главное, что зацепка всё-таки есть, – наконец, ответил Феликс. – Но действуй осторожно. Не упусти его! Лучше пока просто наблюдай, собирай информацию. Потом передашь её мне лично.

– Собираетесь в Томск?

– Да. Через недельку, а может, и раньше, раз такое дело. До этого на связь выходи, только если будет что-то срочное.

Грачёв промолчал, но лицо его на мгновение исказилось гримасой раздражения.

С одной стороны, наружка – работёнка непыльная, и ему она даётся куда легче, чем любому обычному филёру. Так что впереди намечается несколько спокойных дней. Вот только какова цена этого спокойствия? После прошлого прокола Орлов ему, кажется, доверяет ещё меньше. Если бы это касалось их личных отношений – то плевать, конечно. Но недоверие Орлова к нему бросает тень и на всю Стаю. И срывает задание Сумарокова. А Алый Сумрак не любит, когда его разочаровывают…

Это нужно срочно исправлять. Лучший способ – решить вопрос со щенком Василевского раньше, чем Орлов прибудет в Томск. И преподнести князю нужные бумаги на блюде. Может, заодно с головой самого байстрюка…

Тут начальник отвлёк его от размышлений:

– Это ещё не всё. Сейчас в Томске есть и кое-какие дела поважнее. Твоя помощь будет весьма кстати.

– Слушаю.

– Свяжись с Арамисом. У него какие-то недоразумения с местными. Запрашивал подкрепление.

Грач поморщился. Филёр под позывным Арамис тоже был членом Стаи. Настоящая фамилия – Арнаутов. Кажется, даже отпрыск какого-то из столичных дворян. Молодой вампир, из недавно обращённых. Но при этом жуткий выскочка, под стать самому Феликсу. Может, из-за этого двое пижонов и нашли общий язык. По крайней мере, Арамис был у Орлова-младшего на куда более высоком счету, чем Грач. Это сразу чувствовалось.

Пересекались они всего несколько раз. Но с самого начала общение не заладилось. К счастью, работали они в совсем разных сферах. Грача чаще всего привлекают для грязной работы – наружки, вынюхивания следов, незаконных проникновений в дома для поиска улик. Арамис же работает под прикрытием в среде «ненадёжной» молодёжи. Поэтические салоны, притоны морфинистов и курильщиков гашиша, политические кружки, а то и что-то среднее между всем этим, ещё и с изрядной примесью борделя. Грачёв в подобных местах выглядел бы нелепо.

Странно только, что этот сопляк попросил помощи у самого Орлова, а не по каналам Стаи. Впрочем, кто знает, как там было на самом деле…

– Где его найти?

– Начни с ресторана Хаймовича. Где-то на набережной Ушайки. Других ориентиров у меня нет. Но, надеюсь, справишься.

Грачёв не видел собеседника, но по интонации легко представил, как губы Орлова скривились в раздражённо-презрительной усмешке.

– Что-то ещё? – спросил он, снова намеренно опуская обращение «ваше сиятельство». Знал, что это раздражает молодого князя, но напоминать об этикете тот точно не будет, поскольку этим ещё больше себя оскорбит. Мелочь, а приятно.

– Нет. Жду результатов. На этот раз не разочаруй меня!

Грачёв в ответ лишь кисло улыбнулся и с трудом заставил себя положить трубку на рычаг аккуратно, а не хрястнуть её с размаху.

Итак, два задания. Помочь Арнаутову. И добыть архив Василевского, если он ещё цел. Только на этот раз права на ошибку нет. Нужно для начала хорошенько осмотреться, понять, что же за компания здесь собралась.

Например, этот вот тип на авто – весьма подозрителен. Как минимум, при деньгах – подобные машины в Томске редкость…

Откуда он вообще взялся? Не похоже, что это знакомый Велесова. Демьян его даже провожать не вышел, а вот с этим молодым они общаются, как старые знакомые. Но если мальчишка – действительно тот таинственный гость Аскольда, исчезнувший после пожара в Демидове, то когда он успел завести здесь такие связи?

До незнакомцев было далековато, так что даже звериный слух едва позволял расслышать обрывки фраз из их разговора. Но подбираться ближе Грачёв не рискнул. Тот, что постарше – обычное мясо, но молодой – явно нефилим, и кто знает, какие у него возможности.

Хотя… Чем больше Грачёв присматривался к собеседнику молодого, тем больше нарастало беспокойство. Разглядеть его подробнее на таком расстоянии и при таком освещении было сложно, но всё же… Жесты. Фигура. Манера держаться… Всё это было смутно знакомым. Да и лицо… Если бы не эти дурацкие бакенбарды…

Он весь обратился в слух, и всё же разобрал несколько обрывков фраз из разговора. Но главное – узнал, наконец, голоса. Это заставило внутреннего волка ощетиниться. Неосознанно выпустив когти, Грачёв ещё крепче, до скрипа коры, впился пальцами в ствол дерева, на ветке которого засел, будто огромный ворон.

Дружина! Этот, с тростью – знаменитый охотник из столичного отделения Священной Дружины! Но что это он здесь делает?!

На фоне остальных неудач этого дня это уже выглядело форменным издевательством. И ещё больше взвинчивало ставки.

Велесов и этот странный щенок собирают вокруг себя слишком опасных союзников. Похоже, спокойно дожидаться ответа Сумарокова не получится. Нужно начинать действовать как можно скорее, используя тех членов Стаи, что уже здесь, в Томске.

Что там Стая решит по поводу бывшего вожака – пока неясно. Но мальчишка точно слишком опасен. Как и вся эта маленькая банда.

Глава 1

Несколько дней спустя

Небо похоже на исполинский бурлящий котёл. В нём клокочет чёрно-фиолетовое варево из грозовых туч, подсвечиваемых всполохами странных бесшумных молний. Внизу, будто отражение в кривом зеркале, ему вторят страшные вихри, от которых гнутся и трещат стволы деревьев. Снег, смешанный с хвоей, буреломом и даже мелкими камнями, взвивается вверх на немыслимую высоту. Там, в этой бешеной круговерти, парят в воздухе скалы, время от времени с грохотом сталкиваются и обрушивают вниз град крупных осколков.

Незыблем лишь один из летающих островов, самый крупный. Он порос вековыми деревьями, наполовину скрывающими какое-то мощное древнее сооружение на вершине. Вокруг него – будто бы невидимый, но непроницаемый пузырь, не позволяющий ветру прорваться к священному месту. Тяжелые лапы сосен даже не колышутся.

Око бури.

Часть молний будто бы бьёт прямо оттуда, из причудливых руин. И каждая такая вспышка порождает разряд, хреначащий в землю так, что вывороченные глыбы мёрзлой земли вздымаются фонтанами…

Зрелище это завораживает своим масштабом и мощью так, что трудно даже вздохнуть. Любое живое существо – даже размером с мамонта – перед лицом этой разбушевавшейся стихии будет чувствовать себя ничтожной букашкой. Но ужас, который охватывает при этом, куда сильнее, чем обычный страх перед гибелью. Он какой-то глубинный, инфернальный, охватывающий всё тело от головы до кончиков пальцев. Наваливается, как нечто осязаемое, душит, проникает сквозь поры кожи, медленно сводя с ума.

Даже кричать не получается – горло будто стиснуто невидимыми костлявыми лапами, и воздух прорывается через него едва слышным сипом. От этой беспомощности и ужаса сам разум мутнеет и съёживается, превращаясь в какой-то жалко трепещущий огрызок.

– Богдан! Богда-ан!

Голос Полиньяка вырвал меня из забытья, и я рывком сел на кровати, судорожно глотая воздух. Будто из-под воды вынырнул. Долго не мог отдышаться, кровь пульсировала в висках так, что я буквально её слышал – шум такой, будто мимо перрона шурует поезд, постепенно замедляя ход.

Стук в дверь повторился – уже отчётливо слышный. Потом дверь приоткрылась, и в комнате показалась взъерошенная кудрявая голова.

– Пора вставать, просоня! На занятия опоздаем!

– Засоня, а не просоня, – пробормотал я, машинально поправляя француза. – Сейчас, я быстро…

– Поторопись, мы все уже завтракаем. Рада пыталась тебя разбудить, но не достучалась.

Он скрылся, наконец, за дверью. Я, же, бессильно откинувшись обратно на подушку, выругался сквозь зубы.

Проклятая ведьма!

Албыс мучала меня все эти дни и ночи, превращая каждый мой сон – даже если я вдруг ненароком задремал за партой – в череду жутких видений.

Насылаемые ею кошмары разнообразны, изобретательны и никогда не повторяются. Общее у них лишь одно – реалистичны до одури, а эмоции, вызываемые ими, будто усиливаются многократно. В реальности меня вряд ли может что-то испугать до такой степени, как только что. Вон, весь в холодном поту, руки дрожат, даже сердце покалывает. С кровати с трудом поднялся – ноги еле держат.

А ещё меня не отпускает ощущение, что все эти тревожные, жуткие видения – это не просто плоды изощрённой фантазии ведьмы. Скорее, воспоминания. Может, потому они так реалистичны, и помимо самих образов передают ещё и эмоции. Но если так – то зачем она пичкает меня ими? Пытается свести с ума? Напугать? Предупредить о чём-то?

К счастью, слабость быстро отступила – стоило лишь отдышаться. Но вот голова была по-прежнему тяжелой от недосыпа. Я сосредоточился на тонком теле. Несколько раз вдохнул и выдохнул, усилием мысли прогоняя накопленную эдру по узлам и впитывая её. Это для меня уже привычный ритуал, который я повторяю по несколько раз на дню.

Энергии, к слову, было с избытком – пойманная албыс по-прежнему выделяла её в огромных количествах. Сердечник за эти дни здорово изменился на вид – стал крупнее, плотнее, в нем, кажется, даже начали проклёвываться еще несколько ячеек под Аспекты. Но была и плохая новость – его уже почти целиком оплетали тёмные прожилки, похожие на рисунок вен. Если целенаправленно пускать эдру на их очищение и на укрепление самого Сердечника – то порченные участки становятся бледнее. Но полностью не исчезают.

Иронично. Я пытаюсь переварить албыс, но в то же время она, похоже, занимается ровно тем же. Ну и кто кого?

Особенно тяжелой была первая ночь. Тогда меня разбудил обеспокоенный Демьян, долго отпаивал каким-то отваром и, похоже, потом ещё караулил под дверью, когда я опять пытался заснуть.

Поначалу поглощённая мною сущность, кажется, надеялась взять меня нахрапом – подтачивала изнутри, пыталась освободиться или, может быть, даже захватить контроль над моим телом. Но довольно быстро сдалась. Со вторника я даже начал ходить на занятия в институт, да и в целом чувствовал себя относительно нормально. За счёт дополнительного притока энергии, источаемой албыс, я существенно укрепил тонкое тело, особенно Сердечник и грудной Узел, являющийся вместилищем эдры. Так что вроде бы опасность отступила.

Ага, как же!

Выяснилось, что демоница лишь сменила тактику. Она затаилась и проявляла себя только в те периоды, когда я пытался заснуть. Начала изматывать кошмарами, будто пытаясь свести с ума.

И иногда казалось, что у неё это понемногу получается.

Рядом с кроватью висело ростовое зеркало в богатой резной раме. Я невольно дёрнулся, уловив боковым зрением отражение в нём. Мне то и дело мерещилось, что оно живёт собственной жизнью. Да и вообще, до сих пор так и не привык полностью к чужому телу. Хотя, собственно, старую-то свою внешность тоже не помнил.

Подошёл ближе, почти вплотную, вглядываясь в глаза взъерошенного, небритого русоволосого парня, угрюмо смотревшего на меня в ответ.

– Терпи, Богдан, – прошептал еле слышно. – Прорвёмся!

Собираться в институт и правда пришлось быстро, по-военному.

В крыле особняка, в которое мы перебрались, имеется полноценная ванная комната с медным водопроводом и даже бойлером, снабжённым специальным отсеком для огненного эмберита. Пришлось, правда, всё воскресенье повозиться, проверяя сливные трубы и колодцы. Но зато теперь больше нет нужды бегать во двор, чтобы умываться колодезной водой и посещать дощатый домик «с удобствами». Туалет в крыле для прислуги тоже есть, причем почти привычного мне вида – с фаянсовым унитазом и раковиной.

Я наспех ополоснулся, оделся, прихватил пару пирожков со стола – нормально позавтракать уже не было времени – и выбежал во двор, где меня уже ждали Полиньяк, Варвара и Рада.

Это уже стало превращаться в традицию. Занятия в Марьинской гимназии, в которой учится Рада, начинаются чуть раньше, но ей и идти совсем недалеко. Так что мы выходим из усадьбы все вместе, провожаем Раду, а потом спешим на занятия. Часть пути преодолеваем пешком, часть – на местном общественном транспорте – небольших вагончиках мест на двадцать. Часть из них самодвижущиеся, но по большей части – на конной тяге. Правда, с утра они часто набиты битком, так что иногда проще поймать извозчика. Ну, а если время позволяет – то и вовсе преодолеть весь путь пешком. Ходьбы-то тут минут тридцать.

Пешком я, кстати, любил ходить. Хоть как-то мозги проветривались.

С первых дней, как я оказался в этом мире, жизнь моя, как говорится, била ключом. И преимущественно по башке. Но последние дни и вовсе стали водоразделом, чётко разделившим жизнь на «до» и «после». Причем не только для меня, но и для всех немногочисленных друзей, которыми я успел обзавестись.

Да что там – после истории с албыс весь университет гудел от слухов. Да и весь город.

Остаться в тени у нас не получилось – у той нашей схватки с ведьмой рядом с женским общежитием было слишком много свидетелей. По крайней мере, у её начала. Потом большая часть обитательниц общаги разбежалась, а те, кто остались, боялись и носа высунуть в окно. Так что участие Варвары, слава богу, осталось не замеченным. Кто-то видел, как она в одной ночной рубашке выбегала из здания. Но связать её с появлением зачарованного медведя никто не мог.

А вот на нас с Полиньяком слава обрушилась лавиной. Особенно после того, как в местных газетах один за другим начали выходить статьи на эту тему. На некоторых фотографиях, помимо портрета Путилина и жутковатых кадров с места побоища, красовалась и моя физиономия.

Повлиять на это не смог ни я, ни Путилин, ни руководство университета. От интервью с газетчиками я наотрез отказывался, а нескольких самых назойливый пришлось отшивать довольно грубо. С Полиньяком мы составили серьёзную беседу на эту тему и договорились, что он тоже будет держать язык за зубами, как и Варя.

Впрочем, газетчиков это нисколько не останавливало, и статьи выходили с уймой живописных подробностей, большинство из которых у нас, реальных участников событий, вызывало гомерический хохот. Похоже, журналюги во все времена и во всех мирах одинаковы – если им не хватает реальных данных, они просто подключают фантазию.

Первые пару дней я здорово бесился. Такая публичность мне была совершенно ни к чему и портила все планы. Мало того, могла грозить неприятностями. Я живу-то тут пока на птичьих правах, из документов – только студенческий билет, да и то полученный под личную ответственность Кабанова.

Но потом решил – раз я не могу повлиять на эту ситуацию, то надо постараться найти в ней и положительные стороны. А они были.

Что ни говори, а героем быть приятно. Слухи в университетской среде распространяются с поразительной скоростью, так что в первый же день занятий после карантина мне буквально проходу не давали. В университете меня, кажется, стали узнавать в лицо абсолютно все – от первокурсников до профессоров. Да и на улицах я начал частенько ловить на себе заинтересованные взгляды.

В институте Кудеяров-младший со своей компашкой вместо косых взглядов и подначек начал откровенно подлизываться ко мне и к Полиньяку. И даже его дружки из дворян не то, чтобы приняли за равного, но всё же начали проявлять сдержанный интерес. Шила в мешке ведь не утаишь – после схватки с албыс стало понятно, что я нефилим. И даже сама фамилия Сибирский стала восприниматься по-другому. Одно дело – просто безродный сирота. И другое – сирота, обладающий Даром. К нефилимам всё-таки отношение особое, даже если за ними не стоит могущественный дворянский клан.

Я, правда, пока ни с кем на сближение не шёл, в разговорах предпочитал отмалчиваться или отшучиваться, да и вообще продолжал общаться только с Полиньяком, Варварой и иногда с Трофимовым. Но это, кажется, только добавило моему образу загадочности. По крайней мере, в глазах представительниц слабого пола.

Студенток вся эта история, кажется, особенно впечатлила. Ну как же. В их глазах мы с Полиньяком выглядели, как этакие рыцари, явившиеся спасать прекрасных дам.

Жак, кстати, повышенное внимание к своей персоне переносил с огромным трудом. Краснел, бледнел, не знал, куда девать руки, начинал путаться даже в простейших русских выражениях. Особенно тяжко ему приходилось, когда к нему подкатывали девушки. На Варвару те поначалу вообще не обращали внимания, и жутко удивлялись, когда понимали, что между ними что-то есть. Бедняжка Варя в итоге стала объектом зависти и ревности у доброй половины студенток университета.

А между ними с Жаком, к слову, и правда что-то наклёвывалось – за эти несколько дней, проведенных вместе в нашей усадьбе, это уже стало очевидно. Парочка из них была, мягко говоря, необычная, и неуклюжие ухаживания Полиньяка выглядели забавно и порой нелепо. Но сама Варя, похоже, так не считала. Не знаю уж, что в итоге у них выйдет, но Жак, похоже, и правда втрескался не на шутку, и других девушек вокруг просто не замечал.

Мне же пока, понятное дело, было вообще не до амурных похождений. Внутренняя борьба с недобитой ведьмой отнимала почти всё свободное время и силы. Занятия я старался не пропускать, но усваивал едва ли треть от услышанного. Вся надежда была на помощь Полиньяка.

После лекций я какое-то время проводил в парке, медитируя под Гранитным дубом. Раз от раза получалось всё лучше, и это уже было не просто вытягивание эдры из дерева, а что-то вроде круговорота. Я тянул из дуба силу, но взамен отдавал ему тот энергетический шлак, от которого старался избавиться. И за полчаса такой медитации мне удавалось гораздо сильнее почистить тонкое тело от влияния албыс, чем за весь остальной день. А если задерживался подольше – хотя бы на час – то тёмные прожилки в Сердечнике почти исчезали.

По сути, только благодаря этим сеансам я всё ещё держался. Очищался, набирался сил на вечер. Потом даже поспать удавалось. Правда, недолго, часа два-три, прежде чем албыс снова набиралась сил и начинала лезть в башку со своими кошмарами. Главное, заснуть побыстрее. А в этом помогала работа по дому и вечерние тренировки.

Тренировки стали уже неотъемлемой частью моего распорядка дня, им я старался уделять не меньше двух часов каждый вечер. Встречу с Дымовым я пропустил, но от идеи поучаствовать в подпольных боях нефилимов пока не отказывался. Правда, для начала нужно подтянуть физическую форму. Пока я занимался этим самостоятельно. Расчистив себе подходящий маршрут, я бегал по саду, наматывая десятки кругов, подтягивался, отжимался, тягал самодельные гири, сооруженные из булыжников. За неимением боксёрского мешка молотил каменный столб, защищая кулаки и предплечья Аспектом Укрепления. Тело, и без того молодое и крепкое, наливалось силой буквально с каждым днём. Мне даже рубашки некоторые стали малы – так раздался в плечах.

Думаю, дело тут в том, что тело у меня не совсем человеческое. Такой вот бешеный отклик на нагрузки – это ещё одно из преимуществ нефилимов. Обычному человеку ежедневные тренировки вообще противопоказаны, особенно такие тяжелые. Но я каждый вечер выкладывался на полную, и в итоге к следующей тренировке уже не только восстанавливался, но и здорово прогрессировал.

Все эти истязания, впрочем, шли только на пользу. Измотанный за день, я буквально проваливался в сон, едва голова моя касалась подушки.

Тело моё вполне успевало восстановиться даже за короткий промежуток – думаю, ему хватает и двух-трех часов полноценного сна. Чего не скажешь о рассудке. Морально я каждый раз после пробуждения был так разбит, что готов был рычать даже на друзей.

Что-то с этим надо делать. Может, вообще пораньше приезжать в университет и начинать день с утренней медитации у дуба? Всё равно ведь сон в утренние часы превратился в пытку…

– Эй! Богдан!

Я встрепенулся от тычка локтя и едва не выругался в голос. Такие моменты меня начали уже откровенно бесить. Опять задремал прямо на лекции! И ладно бы ещё на тягомотном бормотании Карандышева. А тут – лекция по эмбериту от Кабанова, которую я внимательно слушал и даже старался подробно конспектировать.

– Прошу прощения, Николай Георгиевич, – пробормотал я, окидывая взглядом свои записи.

Сколько же я пропустил? Вряд ли много – Жак наверняка растолкал меня сразу же, как заметил неладное. Да вроде и не спал я. Скорее просто задумался.

Ректор окинул меня тяжелым укоризненным взглядом. Впрочем, он вообще в последние дни выглядел угрюмым и осунувшимся. Его вся эта история на прошлых выходных тоже здорово потрепала.

К счастью, большая часть внимания прессы и чиновников пришлась на его вышестоящее начальство – главу самого университета, Николая Александровича Гейзехуза. Но всё же прорыв настоящего ледяного демона прямо в академический парк и страшная гибель нескольких студентов – не те события, которые легко смахнуть со счетов. Кабанов за несколько дней будто бы постарел лет на пять, и не расставался с темным плоским флаконом с какой-то микстурой. Хотя злые языки поговаривали, что это просто коньяк.

Я не удержался и, переключившись на Аспект Целителя, пристально оглядел преподавателя магическим зрением. Вроде бы ничего особо тревожного, но сердце и сосуды пульсируют гораздо интенсивнее, чем у здорового человека. Для точного диагноза мне не хватало знаний анатомии, да и в целом мой целительский Дар был пока слабо развит. Точнее, мощи-то в нём хватает – раны мягких тканей могу сращивать буквально за секунды. Но для более тонкой работы не гожусь – ещё учиться и учиться.

– Зайдите-ка ко мне в кабинет после лекции, студент Сибирский, – закончив буравить меня взглядом, произнёс Кабанов. – Есть серьёзный разговор.

Глава 2

Лекция была последняя на сегодня, и закончилась минут через десять. Кабанова я догнал в коридоре, уже перед самой дверью в его кабинет.

– Как самочувствие, Николай Георгиевич? – спросил я, когда мы оказались наедине.

Он лишь сердито отмахнулся.

– Лебедева меня пыталась домой отправить на недельку. Отлежаться. Но как я могу бросить институт, когда тут такое творится?! Гейзехуз вообще с допросов не вылезает который день, хотя он-то что мог поделать…

Кабанов смолк – тема эта была щекотливая, явно не для беседы между преподавателем и студентом.

После победы над албыс грандиозный скандал в университете, по сути, только начал разворачиваться. И если после обнаружения тела Бергера он базировался лишь на жутких слухах и домыслах, то сейчас к ним прибавилась ещё целая куча трупов и обвинения в сторону главы университета.

Это и правда бред. Гейзехуз и так, следуя рекомендациям Путилина, предпринял все имеющиеся у него возможности для того, чтобы обезопасить студентов. Но что он мог сделать против сверхъестественного существа, победить которое под силу только подготовленному нефилиму?

Насчёт себя я, кстати, особых иллюзий не строил. Один на один я эту рыжую тварь вряд ли бы завалил. Мне просто повезло. Да и неизвестно ещё, повезло ли вообще.

Вяземский, томский генерал-губернатор, по слухам, после спешного возвращения в город прямо-таки молнии метал от злости. Не знаю уж, метафорически или вполне реально – всё ж таки он нефилим, и что у него за Аспект, я ещё не выяснил.

Думаю, это он из-за дочери так взбеленился. Шутка ли – девица чудом осталась в живых, только благодаря Дару её телохранителя.

– Ты-то сам как? – спросил Кабанов. – Лилия Николаевна говорила, что и тебя в ту ночь изрядно потрепало…

– Пустяки. Пара царапин.

– Но выглядишь бледновато. И профессора жалуются, что спишь на ходу…

Я лишь пожал плечами. Будешь тут бодрячком, когда столько проблем навалилось. Но не пересказывать же их пожилому человеку. Помочь мне он точно ничем не сможет.

– Впрочем, я тебя не для того вызвал, чтобы о здоровье калякать. Вот, держи…

Он протянул мне загодя приготовленный конверт. С первого взгляда видно, что дорогой – из плотной бумаги с золотым тиснением. Незапечатанный. Я покрутил его в руках, нащупал внутри что-то плотное.

– Ну посмотри, посмотри при мне, секрета тут никакого нет.

Внутри оказалось что-то вроде открытки – плотный листок, украшенный вензелями, а внизу – гербовой печатью отдела канцелярии Томского генерал-губернаторства. Но основное содержание написано от руки, твёрдым безупречным почерком.

«Студенту Горного Института Императорского Томского Университета

Сибирскому Богдану Аскольдовичу

ИМЕННОЕ ПРИГЛАШЕНИЕ

Его сиятельство князь Сергей Александрович Вяземский будет рад видеть вас в эту субботу, 16 сентября, в 20.00, в своей резиденции по адресу Благовещенский переулок, дом 1, на званом ужине, организуемом для высших чинов и ветеранов государственной службы».

– Что-то я не совсем понимаю. Ветераны всякие, высшие чины… Я-то тут при чём?

– Ну, тебе виднее, – усмехнулся Кабанов. – Но вообще, это традиционный большой приём. Губернатор такие проводит раза три-четыре в год. И там и помимо чиновников много кто будет. Я тоже, к слову, приглашён в этом году. Вот через меня и тебе открытку передали.

– И что думаете, стоит сходить?

Ректор едва не поперхнулся от удивления и возмущения, став в этот момент до смешного похожим на встревоженного старого бульдога.

– Ты ещё спрашиваешь?! Приглашение от самого генерал-губернатора! Такими не разбрасываются!

– Да понял, понял, – устало улыбнулся я. – Неудачно пошутил.

– Шутник, ишь ты! – проворчал Кабанов. – А вообще, чего ты ваньку-то валяешь? Слышал, Путилин тебя уже взял в оборот. Уже служишь в его отделе?

– Ну… В некотором роде. Пока внештатно.

– Всё одно, к сыскному делу теперь имеешь непосредственное отношение.

Я лишь покачал головой. Уже и про это слухи пошли. Впрочем, неудивительно – Путилин на своем приметном авто наведывается к нам в усадьбу буквально каждый день. Да и я в конторе обер-полицмейстера, где ему до сих пор отведён лишь крохотный кабинетик, тоже появлялся.

Его предложение о сотрудничестве я с кучей оговорок, но принял, выступая от лица всей своей маленькой команды. Официально в Дружине зарегистрировался, конечно, только я. Точнее, начал этот процесс, потому что это дело небыстрое, особенно когда у тебя из документов – лишь студенческий билет.

Впрочем, с протекцией Путилина я надеялся решить все эти юридические вопросы. А может, и от Вяземского что-нибудь обломится.

– Губернатор явно хочет отметить твои заслуги в спасении города от этой… напасти, – подтвердил мои мысли Кабанов. – И в первую очередь, конечно, вознаградить за спасение дочери. Так что лови момент, студент! Только вот…

Он придирчиво осмотрел меня и вздохнул.

– Идти в таком виде на званый ужин к губернатору… Не совсем комильфо.

– Могу купить костюм. Кое-какие сбережения у меня есть.

– Да как же ты успеешь костюм справить к субботе? Тут осталось-то пара дней. Ни один приличный портной не возьмётся в такие сроки.

Точно, этого я не учёл. Магазины готового платья здесь, конечно, имеются, но по-настоящему хорошие костюмы шьются только под заказ.

– Впрочем, знаешь… – Кабанов по-отечески хлопнул меня по плечу. – Иди прямо так. Студенческий мундир – это хоть и скромно, но достойно, как и любая форма. И вообще, не одежда красит человека, а дела его. Разве что к цирюльнику забеги, приведи в порядок шевелюру. И щетину эту свою сбрей. В твоем возрасте бороду отпускать рановато. Не та мода нынче.

– Спасибо за совет, Николай Георгиевич, – усмехнулся я, пряча приглашение во внутренний карман кителя. – Разрешите идти?

– Ступай. И к Лилии Николавне загляни. Не нравится мне, что ты на лекциях носом клюёшь…

Увы, увы. Лебедева, конечно, тётка хорошая, но здесь она бессильна.

За дверями кабинета я едва не столкнулся с группой студентов. Попытался было их обойти, но быстро стало понятно, что стоят они здесь не просто так, а пытаются преградить путь. Впрочем, достаточно вежливо, без рук.

– Погоди-ка, куда так спешишь? – с лёгким кавказским акцентом обратился ко мне крепкий темноволосый парень с такой густой чёрной бородой, что выглядел лет на тридцать.

Судя по лычкам на студенческом кителе, он с третьего курса. Причем не нашего института. Эмблема – чаша со змеёй. Медицинский. И аура выдаёт в нём дар Целителя. Слабенький, правда.

– Тут кое-кто с тобой поговорить хочет. Может, отойдём чуть в сторонку?

Я окинул взглядом группу, собравшуюся в коридоре. С разных курсов, даже из разных институтов университета. Но объединяет их одно – все Одарённые, в той или иной степени.

– А этот кое-кто сам подойти не может? – огрызнулся я.

Я и так-то не люблю сюрпризов, а нервотрёпка последних дней сделала меня ещё более раздражительным.

– Ну зачем так? – добродушно отозвался бородач. – Мы просто поговорить хотим, познакомиться…

– Хаким прав. Мы пришли с миром.

Голос говорившего был негромким, каким-то даже вкрадчивым, но при первых же звуках его, кажется, все остальные студенты в коридоре притихли. При этом за спинами остальных незнакомца удалось разглядеть не сразу. Стоял он в десятке шагов дальше по коридору, возле арки, ведущей на лестницу, небрежно опираясь спиной о стену и скрестив руки на груди.

Выглядит не очень-то впечатляюще. Невысокого роста, пухлый, со светлыми волосами и бровями, делающими лицо ещё более расплывчатым и невыразительным. Однако на внешность я почти не обратил внимания, потому что в глаза бросалось другое.

Дар. Аура очень необычного вида, делающая его похожим на паука, засевшего в центре огромной паутины, раскинувшейся на всех остальных людей в пределах видимости. Ко мне тоже тянулась тонюсенькая, как струна, призрачная нить, при этом совершенно незаметно, не вызывая никаких ощущений на уровне тонкого тела. Но всё же я оборвал её простым мысленным усилием. Это не составило никакого труда.

Я уже видел этого типа. Ещё в первые дни в институте. В компании парочки других Одарённых и Кудеярова-младшего. Память на лица и детали у меня цепкая – кажется, досталась из прошлой жизни. Скорее даже что-то вроде профессиональной деформации.

– Меня зовут Илья. Илья Ларионов, – сказал белобрысый, протягивая мне руку. – Возможно, слышал обо мне?

– Не доводилось. Чем обязан?

– Да это мы тебе обязаны. Чудесным спасением от ледяного демона, – с лёгкой улыбкой ответил он. – Но при этом о тебе до сих пор толком ничего не известно. Ты же новенький в университете. Да и не местный. Слышали, приехал издалека…

И голос такой мягкий и вкрадчивый, что даже не поймёшь – всерьёз он это или тонко троллит.

– Чего надо-то? – перебил я его, впрочем, тоже немного смягчившись.

– Ну, не в коридоре же об этом болтать? – усмехнулся Ларионов. – Давай встретимся на выходных в каком-нибудь уютном местечке, выпьем по стаканчику. Нам есть, что обсудить.

– Например?

Он шагнул чуть ближе и сказал ещё тише, так, чтобы слышал только я:

– Если ты ещё не заметил, то Одарённые стараются держаться вместе. Дворяне, не дворяне – это уже не так важно. Но сила открывает многие двери…

Я ещё раз пробежался взглядом по спутникам Ларионова. Те поглядывали на меня с интересом, некоторые с опаской, но вроде без агрессии.

– Понимаю. Да, может, как-нибудь и пересечемся.

– В субботу вечером, – с готовностью отозвался Ларионов. – Игорь Аксаков собирает у себя. У него родители как раз в отъезде.

– Нет, как-нибудь в другой раз, – покачал я головой и двинулся было прочь, но стоящий чуть позади меня Хаким удержал меня за плечо. Правда, тут же опустил руку, стоило зыркнуть на него.

– Не торопись, подумай, – мягко улыбнулся Ларионов. – Это не то предложение, от которого стоит так отмахиваться.

– Я не отказываюсь. Но в субботу и правда буду занят. А сейчас извини, мне надо идти.

– Ну, смотри. Если передумаешь – всё ж-таки заглядывай. Мы допоздна там будем.

– Договорились.

Приятели Ларионова неохотно расступились, пропуская меня, и вскоре их группа и вовсе быстро рассеялась. Из кабинета как раз вышел Кабанов. Может, поэтому… Лишь сам белобрысый напоследок окинул меня задумчивым взглядом прежде, чем скрыться на лестнице. От него в мою сторону снова потянулась призрачная паутинка, но я снова её оборвал ещё на подлёте.

Запоздало шевельнулось любопытство. Что у него за Дар, интересно? Надо будет попробовать перехватить Аспект, поэкспериментировать.

Вообще, если бы не званый ужин у губернатора, я бы обязательно заглянул на эту вечеринку у Аксакова. Полезно будет покрутиться среди Одарённых, поизучать их для развития собственного Дара. Впрочем, и у губернатора нефилимов тоже будет полно, и рангом явно повыше, чем на какой-то там студенческой тусовке.

Я направился к выходу, попутно высматривая в толпе Жака и Варвару. Возле аудитории, где проходила лекция Кабанова, их не было – видно, уже отправились по своим делам. Домой мы все эти дни тоже ходим вместе, но не сразу после занятий – сначала я уделяю около часа медитации у Гранитного дуба. Друзья в это время либо прогуливаются по парку, либо проводят время в столовой, утоляя непомерный аппетит Полиньяка.

На крыльце я их тоже не обнаружил, так что отправился в парк, к дубу. Тем более что необходимость в очередной процедуре очищения назрела, как никогда. За те несколько часов, что я был на лекциях и не мог толком сосредоточиться на манипуляциях с тонким телом. Албыс этим воспользовалась и попробовала прорваться ещё раз. Сердечник пульсировал, весь опутанный фиолетовыми прожилками, сгустки тёмной эдры достигли даже соседних Узлов.

Ментальная атака сидящей внутри меня твари сказывалась даже на физическом самочувствии. В голове шумело, перед глазами то и дело всё расплывалось. Я шёл, будто пьяный. Разве что не шатался.

Мне удалось занять место на скамейке возле самого дуба, за огороженным цепями периметром. Откинувшись назад, я мог даже коснуться затылком твёрдой шершавой коры дерева. Что, собственно, и сделал – так было проще войти с ним в контакт, замкнуть энергетические контуры. Дуб, словно гигантская пиявка, принялся высасывать из меня эдру, и я позволял ему это делать, удерживая запас в грудном Узле и, наоборот, мысленно выдавливая из себя тёмную энергию, источаемую албыс.

Уф, что бы я вообще делал без этого прожорливого истукана? Облегчение, которое охватило меня, особенно в первые несколько минут, было сложно описать словами. Будто после нескольких часов мучительной головной боли вдруг наступает долгожданное просветление. Но вместе с тем я вдруг ясно осознал простую, но жутко неприятную, пугающую вещь.

Ни хрена у меня не получится.

Поглощение эдры, укрепление с её помощью тонкого тела, сеансы энергетического кровопускания у дуба – всё это напрасно. Я лишь борюсь с симптомами, да и то не очень-то эффективно. Если так дело пойдёт и дальше – то сколько я ещё продержусь? Неделю? Две?

Если я не найду за это время способ окончательно добить албыс или выдрать поглощённую сущность из своего тонкого тела – мне конец. Эта тварь сильнее меня. Даже сейчас.

Как ни странно, осознание этого подействовало даже как-то отрезвляюще. Сдаваться-то я точно не собираюсь. Весь вопрос в том, куда направлять усилия.

Приближение Варвары я почуял даже раньше, чем открыл глаза – всё же развитие тонкого тела не прошло даром, и сейчас в Аспекте Пересмешника я гораздо отчётливее чувствовал движения эдры шагах в двадцати-тридцати вокруг себя. А аура у берендеи была весьма заметной, хотя большую часть времени и маскировалась, свернувшись в плотное ядро. Но конкретно сейчас Дар её едва ли не рвался наружу.

– Варя! Ты чего? – окликнул я девушку.

Та выглядела взволнованной и запыхавшейся, как после пробежки. Впрочем, почему «как»? Пряди золотистых волос выбились из-под берета, прилипли ко лбу, грудь тяжело вздымалась. При этом девушка постоянно озиралась, будто надеялась разглядеть кого-то за кустами.

Перемахнув через невысокое ограждение, я подошёл к ней.

– Жака не видел? – нервно спросила она.

– Я думал, он с тобой.

– Нет, после занятий мы с ним… разошлись ненадолго. А потом он как в воду канул!

– Может, просто отлучился куда-нибудь? В столовую? В уборную, в конце концов?

Она помотала головой и коротко рыкнула. Глаза её с изменившимися звериными зрачками зло сверкнули, и она торопливо отвернулась, пряча взгляд. Я осторожно погладил её по плечу.

– Тише, тише… Остынь, не то себя выдашь. Ну, и подумай хорошенько. Куда он мог деться-то? Тут и времени-то после лекции прошло всего ничего. Давай вместе поищем.

Варя, сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, прошептала уже спокойнее.

– Нет. Неладно с ним что-то. Я чувствую!

Взгляд её был настолько серьёзен и взволнован, что разом отбивал желание шутить по этому поводу. Впечатлительной истеричкой Варю тоже точно не назовёшь. Если уж она забила тревогу – значит, и правда чутьё сработало.

К тому же все эти дни мы не просто так держимся вместе. С того утреннего визита упыря, представившегося сотрудником Охранки, Стая пока никак не проявляла себя в открытую. Но и я, и Демьян чуяли, что вокруг нас будто бы медленно сжимается невидимое кольцо. Пойманный на улице взгляд странного прохожего, следующего за тобой по пятам несколько кварталов. Донёсшийся до обострённого нюха чужой запах в саду. Странноватые чёрные птицы – не то грачи, не то вороны – постоянно оказывающиеся где-то неподалёку и разглядывающие нас как-то не по-птичьи осознанно.

В ветвях дуба даже сейчас засела похожая тварь. Заметив мой взгляд, вдруг снялась с места, тяжело хлопая чёрными крыльями, и с хриплым граем унеслась прочь. В груди заворочалось тревожное предчувствие.

– Что нам делать, Богдан? – дрогнувшим голосом прошептала Варя.

– Для начала – не паникуй. Сейчас что-нибудь придумаем.

Глава 3

«Что-нибудь придумаем…». Легко сказать!

Впрочем, тревожные новости о Полиньяке меня странным образом взбодрили. Все собственные проблемы отошли на второй план, голова прояснилась. Действовать я начал сразу, не задумываясь, будто по заранее подготовленному плану.

Для начала мы вернулись в здание, проверили все места, где мог быть Жак. Поспрашивали на его счёт других студентов, потом охранников, стоящих на ключевых местах в самом институте и в парке.

В ходе опросов я снова столкнулся с Ларионовым и его компанией. У меня даже мелькнуло подозрение, а не специально ли тот морочил мне голову, чтобы задержать возле кабинета Кабанова. Но версия эта быстро рассеялась.

Я перехватил-таки Аспект у Ильи. Результат оказался несколько неожиданным. Шум в голове, помутнение рассудка, шорох неразборчивых голосов, доносящихся сразу со всех сторон. Поначалу даже показалось, что это снова проделки албыс. Но виноват был именно перехваченный Дар.

Ларионов умел читать мысли и эмоции. И, возможно, внушать свои – тут я пока проверять не стал, и ниточку, упрямо тянущуюся от него ко мне, обрывал сразу же, как замечал.

Дар, конечно, интересный. Учится Илья на юридическом, планирует карьеру чиновника, а там способность читать других людей будет огромным преимуществом. Если он, конечно, сумеет достаточно развить свои способности. Потому что пока они работают через пень-колоду. Я с непривычки вообще мало что улавливал в этой пляске голосов и образов, пока не сообразил, как отсекать лишние сигналы и фокусироваться на конкретном человеке.

Стало легче, хотя всё равно к такому нужно привыкать годами. Это в кино читать мысли легко – просто слушаешь чужой внутренний монолог. Но на практике это всё равно, что пытаться что-то разглядеть на мутной кинопленке, проигрываемой с бешеной скоростью. Или даже на нескольких таких плёнках, пущенных одна поверх другой.

Вот эмоции считывать было куда проще, чем конкретные мысли. Ларионов не врал – это я смог выяснить точно, более-менее приспособившись к его Дару. И против нас вроде ничего дурного не замышлял. К Жаку он испытывал лёгкую неприязнь, ко мне – жгучий интерес пополам с тщательно скрываемым страхом, к Варваре – странную смесь опаски, отвращения и физического влечения. Но об исчезновении Полиньяка он точно ничего не знал.

Помощь мы получили, откуда не ждали. Кочанов, один из приятелей Кудеярова-младшего, рассказал, что видел француза в компании с какой-то незнакомой темноволосой студенткой.

– Шёл за ней, как пыльным мешком ударенный. По сторонам не глядит, глаза выпучил. А она его за руку тащит.

– Куда? – рванулась к нему Варвара так, что мне пришлось её придержать.

– Да на первом этаже я их видел, по лестнице спускались. И к выходу сразу.

– И куда потом направились, не видал?

– Видал, почему нет. Мы ж тоже во двор пошли чуть погодя. Пашке отец мобиль дал покататься. Вот мы на стоянку-то и побежали поглядеть. И француз твой с той чернявой уже там был. В машину сели на заднее сиденье и покатили.

– Что за машина? Номер запомнил?

– Какой ещё номер? – удивился Кочан.

Я лишь досадливо поморщился. Это в моём старом мире машин было так много, что каждой присваивался регистрационный номер, который крепился на видное место спереди и сзади. Но здесь я таких табличек на транспорте не видел.

– А как хоть выглядела машина? Дорогая?

– Да нет, обычная. На жар-камне. Пошарпанная такая, чёрная, с брезентовым верхом. Фары круглые… Таких у нас много ездит. Почтовые, или вон у фараонов. Но те с будкой обычно, а эта с кузовком небольшим.

– В кузове было что-то?

– Вроде не… – подумав, мотнул головой Кочан.

– Водителя не разглядел? И куда они поехали потом?

– Вот ведь дотошный, до кишок докопаешься, – проворчал здоровяк. – Я их чего, разглядывал, что ли? Мы там как раз с Пашкой немного повздорили, потому он меня с собой кататься даже не взял. Иначе стоял бы я разве тут, с тобой разговаривал? Я минут десять на стоянке торчал, думал, ребята передумают и за мной вернутся. Вот потому и увидел француза вашего с кралей. Те в тачку сели и рванули к главным воротам так, что пыль столбом. А дальше я их уже из виду потерял.

– Ничего больше интересного не заметил?

Кочанов для виду почесал затылок, закатывая глаза к небу.

– Да вроде нет… Но девка эта, с французом, ничего такая, – он обрисовал в воздухе женственные изгибы. – Я ещё удивился…

Поймав испепеляющий взгляд Вари, он сконфуженно замолчал.

– Видел её раньше?

– Не-а. Может, из первокурсниц? Хотя… А вообще, знаешь, старовата она для студентки, по-моему. Это странно. Не, она ничего такая, всё при ней. Но на вид… Ну, лет двадцать пять, наверное. Может, и старше.

Я задал с десяток дополнительных вопросов, надеясь выпытать у Кочана ещё хоть крупицу подробностей, но больше ничего существенного не добился. Варвара терпеливо ждала в сторонке, но бросилась ко мне сразу же, как я отпустил одногруппника.

– Вот видишь? Говорю же, его похитили!

Не хотелось это признавать, но похоже, что она права. Вряд ли Жак ушёл с той девицей по своей воле, не предупредив нас. Да и Кочанов говорит, что вёл он себя как-то заторможенно. Скорее всего, у похитительницы какой-то подходящий для таких делишек Дар.

Наверняка это Стая. Несколько дней они просто следили за нами и вот, наконец, сделали первый ход. Выбрав самого уязвимого среди нас. Это плохая новость. А хорошая в том, что вряд ли они собираются убивать Жака. Скорее всего, через него попытаются заманить нас в ловушку.

Но немного времени у нас пока есть.

– Ну что ты стоишь, Богдан? Надо что-то делать!

– Давай-ка возвращаться домой.

– Домой?!

– Ну, а что ты предлагаешь? – не выдержал я. – Надо удостовериться, что с остальными всё в порядке. И дождаться, пока похитители выйдут на связь. Пока это всё, что мы можем сделать.

– А полиция?

– Ну, попробуем мы подойти к околоточному. И что ему скажем? Что наш друг уехал на машине с какой-то красоткой?

Неприятная, но правда. Полиция вряд ли пошевелится в данной ситуации. Да, и справедливости ради, я бы сам на месте любого городового только пальцем у виска покрутил на подобное обращение.

Значит, будем привлекать другие ресурсы.

Путилин? Ему мы про стычку с Грачёвым пока не рассказывали – Демьян настоял. И, возможно, зря. Может, как раз через него можно будет попробовать подключить к поискам полицейских. Хотя я бы на это особо не рассчитывал, учитывая, что с местным обер-полицмейстером он не нашёл общий язык. Да и вообще, пока не пройдёт хотя бы пару дней с момента исчезновения, никто из властей и не пошевелится.

Кто ещё из моих знакомых хорошо знает город, в том числе его тёмную сторону, и может помочь отыскать машину и двух людей по весьма смутным приметам? Ответ напрашивался сам собой, но тоже был не особо приятным.

Фома.

Обращаться к Кудеярову жутко не хотелось, тем более что статус нашего сотрудничества до сих пор весьма смутный. Да и вообще, не хотелось бы быть обязанным такому человеку. Впрочем, ради спасения товарища можно и потерпеть. Мы с Полиньяком за эти пару недель знакомства через многое прошли и действительно сдружились. Не хотелось бы, чтобы он пострадал из-за меня.

Но сначала всё-таки надо увезти Варвару домой и убедиться, что исчезновение Жака – единственная наша проблема.

Доехали быстро – поймали извозчика, причём на самодвижущейся коляске с эмберитовым двигателем. Проезд на таких стоил вдвое дороже, чем на обычных, но сейчас не время было мелочиться.

Всю дорогу молчали. Варвара нервно поглядывала по сторонам, меня же одолели мрачные мысли. Я, конечно, понимал, что Стая нас не оставит в покое после той стычки с Грачёвым. Но, честно говоря, думал, что у нас будет чуть больше времени. К тому же из-за проблем с албыс я сейчас не совсем в форме…

У Рады тоже уже закончились занятия, и мы встретили её во дворе в сопровождении Велесова – похоже, тот провожал её от самой гимназии. Уф, ну хоть с ней всё в порядке. Это меня здорово обрадовало.

По выражению лица Варвары сразу было понятно, что что-то случилось, так что, зайдя в дом, мы собрались вокруг общего стола. Рассказ, впрочем, вышел коротким, и после него повисла долгая гнетущая пауза. Демьян, всё это время не проронивший ни слова, поднялся из-за стола и мотнул головой, давая мне знак следовать за ним.

– Пойдём-ка, прогуляемся.

Во двор мы, впрочем, не пошли, а наоборот углубились в коридоры особняка. Вышли в другое крыло, в молчании прошагали до приёмного зала. Я здесь не бывал с того самого дня, как Рада впервые мне его показала, так что сейчас снова невольно замер, окидывая взглядом помпезные мраморные колонны и поражающие детальностью барельефы на стенах.

Всё-таки впечатляет. Не терпится, наконец, привести всё здание в порядок. Но сколько на это времени, сил и денег понадобится – не хочется даже думать.

– Ну, так что? – не выдержал я молчания. – Только давай без разговоров в духе «Я же тебя предупреждал». Лучше обсудим, какие у нас сейчас варианты.

Велесов саркастично хмыкнул.

– Поздно уже лясы точить. У меня лично вариантов и раньше-то было немного. Бросить всё и бежать с Радой в тайгу. Или рискнуть и остаться. Я и выбрал. Я с тобой. Но, правда, это не значит, что я готов рисковать дочерью.

– Звучит так, будто ты хочешь… как бы это сказать помягче… И на ёлку влезть, и иголками не уколоться.

– Я просто напомнил, – огрызнулся он. – Остался я только потому, что поверил в тебя. Вот теперь и посмотрим, сдюжишь ли ты.

– В одиночку?

– Я останусь в усадьбе и присмотрю за девочками. Если волки попробуют сунуться сюда силой… Что ж, посмотрим, кто кого.

– Думаешь, до этого дойдёт?

– Напасть на особняк почти в центре города…. Вообще, это не в духе Стаи, – подумав, скептически отозвался Демьян. – Мы всегда старались избегать бойни на глазах у смертных. Да и вообще ни к чему лишний раз даже напоминать о себе. Но то в прежние времена. Сейчас я уже ни в чём не уверен. Но, если что…. У меня тут припрятано немало сюрпризов для незваных гостей. Найду, чем встретить.

– Что ж, хорошо, что тылы у нас будут прикрыты. Ну, а мне-то что предлагаешь делать?

Он повернулся, испытующе взглянув мне в глаза, и ответил, понизив голос:

– То, для чего ты создан. Ты ведь Пересмешник. Убийца нефилимов. Вот и пора выходить на охоту. Или тоже хотел… на ёлку влезть и не уколоться?

Я вздохнул.

Ну, а впрочем, чего я ожидал? С упырями вряд ли получится договориться. И дело не только в том, что у Велесова с ними какие-то старые распри. Пришли-то они по мою душу. И Аскольда тоже убил кто-то из Стаи – у меня до сих пор среди вещей хранится гербовый стилет, который я забрал у убийцы. Так что это наш общий враг, причём такой, против которого полиция и вообще обычные люди бессильны.

Подтянуть Путилина? Охота на вампиров – как раз по его части. Вот только чем он сейчас поможет, с раненой рукой? И других сотрудников в Томской Священной дружине, кроме нас с ним, пока нет. К тому же, Велесов, пожалуй, прав в том, что не хочет пока ставить его в известность о нашем конфликте со Стаей. Попробуем сначала разобраться сами.

– Значит, выходим на охоту… – задумчиво пробормотал я, прислушиваясь к себе.

Особого страха не было, только некоторые сомнения по поводу того, что придётся убивать. Но я вспомнил упыря, которого ухайдокал старой саблей Аскольда в его доме, вспомнил носатого коротышку, обратившегося стаей воронья… И вся лирика быстро схлынула. Эти твари только выглядят, как люди, но по сути – чудовища не лучше той же албыс.

Впрочем, кто бы говорил… Самого-то меня как теперь называть? Особенно сейчас, когда во мне сидит сущность рыжей ледяной ведьмы?

Я мотнул головой, окончательно отгоняя сомнения. Они делу точно не помогут. А вот медленно разгорающуюся злость и охотничий азарт только поприветствовал.

Волки сами начали эту войну. И надо показать им, что есть в этом городе хищники и пострашнее.

– Знаешь, где их искать? – повернулся я к Демьяну.

– Прошло всего несколько дней. Вряд ли Стая успела стянуть сюда много сил. Скорее всего, будут использовать тех волков, что уже живут здесь. А их я наперечёт знаю… Ну, может, и не всех. Но пару адресов я тебе дам прямо сейчас.

– А не может быть так, что они как раз этого и ждут? И хотят нас в ловушку заманить?

– Может, – подумав, неохотно согласился он. – Но и у нас есть кое-какие козыри…

Демьян замолчал, прислушиваясь к чему-то. Потом дал знак следовать за ним. Мы поднялись по изогнутой лестнице на второй этаж, прошли по одному из коридоров по правой стороне и остановились у дальней двери – тяжелой, украшенной резьбой и позолотой, прекрасно сохранившейся даже сейчас. На створках замерли, раскинув руки, близнецы Кадуцеи – такие же, как в саду, представленные в виде крылатых обнаженных женщин, обвитых змеями, вылупившимися из огромного яйца. Похоже, это что-то вроде герба Василевских?

– Сейчас, надо снять кое-какие ловушки. Стой там, поодаль, и ничего не трогай, – предупредил Велесов.

Прежде, чем открыть дверь ключом из увесистой связки, которую он всегда таскал с собой, вампир и правда провозился минут десять, передвигая какие-то незаметные мне рычажки и нажимая потайные пластины. Иногда после этого за стеновыми панелями что-то щёлкало и перекатывалось, один раз мне даже показалось, что целая секция пола подо мной ощутимо вздрогнула.

Наконец, мы оказались внутри.

– Рабочий кабинет. Правда, последним из Василевских, кто им пользовался, был дед Аскольда. Я через главный вход тоже давненько не входил, пользовался вот этим…

Он чуть повернул канделябр на стене, и сдвинул фальш-панель, скрывающую узкий прямоугольный лаз.

– В доме уйма тайных ходов. Что у той лисицы в норе.

– И куда они ведут?

– Один – в подвал кухни. Один – в сад. Один – в спальню в западном крыле. Есть ещё длиннющий заброшенный, заканчивается под мостом. И это только те, о которых я знаю.

– Хм… Удобно, – усмехнулся я. – Может, где-нибудь там внизу и потайная пещера с бэтмобилем припрятана?

Демьян лишь недоумённо покосился на меня.

Обстановка в кабинете была под стать залу для приёмов. Чувствовалось, что за каждой вещью здесь стоит долгая история. Да и сами предметы выглядели, как экспонаты дорогой антикварной лавки. Мебель, книги, письменные принадлежности, светильники, многочисленные диковинки, живо напомнившие коллекцию Кабанова – всё это так и тянуло рассматривать, потрогать, изучить. Но я одёрнул себя – мы здесь точно не за этим.

На письменном столе, покрытом чуть потёртым зелёным сукном, я заметил вещи, явно принесённые сюда недавно. Среди них – мой портфель с архивом Аскольда.

– Я перенёс всё самое ценное сюда, – пояснил Велесов. – Уж не обессудь. Это, пожалуй, самая защищённая комната в доме. Особенно если снова настроить все ловушки в коридоре.

– Да ладно, я не в обиде, – пожал я плечами, проверяя содержимое портфеля.

Вытащил револьвер Аскольда. Мощная увесистая махина, несмотря на приличные размеры, легла в ладонь, как родная, и изрядно прибавила уверенности. Высвобожденный барабан крутанулся с сухим металлическим стрекотом, мелькая пустыми гнёздами.

– Эх, патронов бы к этому красавцу…

Демьян порылся в ящике стола и молча выставил передо мной несколько чуть помятых коробков из промасленной бумаги.

– Да ладно! – обрадовался я, как ребёнок, вскрывая один за другим.

– Здесь – обычные. Вот эти, у которых головка крест-накрест подпилена – раскрываются при попадании. Пробивная сила меньше, но останавливают лучше, – деловито комментировал Демьян. – Вот эти, с чёрными головками – наоборот, бронебойные, с сердечником из адамантита.

– Адамантит?

– Его ещё называют серым эмберитом. Довольно часто встречается в горной породе, мелкими острыми вкраплениями. Такой твёрдый, что его даже поцарапать попробуешь – замучаешься. Но осколки его много где используются. Из них стеклорезы, например, делают. Или токарные резцы.

– А вот эти?

Я покрутил в руках патрон с ядовито-синей светящейся точкой на конце. Он был заметно легче остальных, будто пуля была полой внутри. Но при этом вызывал странноватые ощущения от прикосновения – кожу начинало ощутимо покалывать, от кончиков пальцев и ниже, будто постепенно заливая невидимой плёнкой.

– С этими поосторожнее. Начинка из синь-камня.

Точно. Эмберит, блокирующий магические способности. Я заметил, что моё тонкое тело реагирует на присутствие даже такой небольшой дозы, герметично запаянной в пуле. Аура будто бы сжалась, отхлынув от правой руки.

Однако я, не особо раздумывая, зарядил синь-камнем полный барабан.

– Думаешь, управишься? Доводилось стрелять-то?

– Потренироваться бы, конечно, – вздохнул я. – Штука на вид убойная. И патроны, кажется, винтовочные.

– Они самые. Мелкий калибр в экспедициях в Сайберию вообще не в чести, – усмехнулся Демьян. – Но Аскольд, к примеру, неплохо с этим револьвером обращался, даром что костоправ. Смотри, не посрами честь отца.

– Постараюсь, – криво усмехнулся я.

Взгляд мой упал на кожаную кобуру и портупеи, судя по конструкции, предназначенные для её скрытного крепежа, под мышкой. Один из ремней к тому же представлял собой патронташ с дюжиной ячеек.

Отлично! Тоже сгодится.

– Так вот о каких козырях ты говорил, Демьян?

– Да нет. Это так, для поддержки штанов. Главный козырь – это ты сам, – серьёзно ответил Велесов. – Меня они знают. И знают, чего от меня можно ожидать. Но ты для них – книга закрытая. Этим надо воспользоваться.

– Ударим на опережение, – понимающе кивнул я. – И туда, где они не ждут.

– Угу. Только есть одна закавыка. Если не будешь использовать всю свою силу – можешь не сдюжить. Среди тех, кого я назову, есть и очень опасные твари. А если используешь – это может вызвать лишние вопросы. А тебе ведь нельзя раскрывать, что ты Пересмешник. Ни перед кем. Хватит уж того, что этот твой приятель из Священной дружины может со временем догадаться.

– Понимаю… – вздохнул я, заканчивая набивать патронташ экспансивными пополам с синь-камнем. Простые я вообще не видел смысла брать. Револьвер пойдет в ход только там, где не справлюсь собственными силами. А в этом случае речь будет идти явно не о тех, кого можно взять обычной пулей.

Примерил портупею, подгоняя ремни так, чтобы кобура приняла удобное положение, и продолжил:

– Но в случае с волками никакой закавыки нет. Я просто не собираюсь оставлять свидетелей… Ну, что ты так смотришь? Или с ними всё-таки можно договориться по-хорошему?

Демьян, подумав, молча покачал головой. И это выглядело, как окончательный приговор.

– Ты одно мне обещай, Богдан… – глухим негромким голосом произнёс он, не сводя с меня взгляд. – Если снова встретишь Грача… Не убивай.

– Почему?

Он скрипнул зубами так, что даже я расслышал.

– Он поднял руку на Раду. Оставь его мне. Порадуй старика.

Я кивнул.

– Хватит и того, что мне придётся торчать здесь, отправляя тебя одного. Но этот дом сейчас – наша крепость. Незамеченными сюда точно никто не проберётся. А к вечеру я ещё ловушек добавлю.

– Смотри не переборщи, – усмехнулся я. – А не то меня самого словишь. Или Путилина.

– А вы не шастайте, где попало!

– Ладно. Давай лучше, выкладывай, где искать твоих бывших собратьев по Стае. Надо ведь ещё подумать, как к ним подобраться. А я и города-то толком не знаю.

Демьян будто только и ждал этого вопроса. Подойдя к стене, он потянул за толстый витой шнур с облупившейся позолотой, и на стену опустилась огромная, метра три по диагонали, карта Томска.

– А я сейчас тебе всё подробно объясню. Карта старая, но ещё вполне сгодится.

– Ух ты ж… А неплохо тут всё оборудовано! – одобрительно покивал я. – Ну, и кого мне стоит навестить первым? Прямо сегодня.

Демьян ненадолго задумался, разглядывая план города. На губах его вдруг заиграла недобрая усмешка.

– Начнём с Барсука. С ним ты легко должен справиться. Главное, через охранников его пройти.

– Тоже вампиры?

– Да. Довольно крепкие, но… ничего особенного. А сам Барсук свой Дар Зверя скрывает так, что волчий дух в нём едва заметен. Но зато из него можно будет многое вытрясти. Без его ведома в этом городе мало что происходит. Вот только убивать его, пожалуй, преждевременно. Хотя… Половина Томска тебе только благодарна будет…

– Не томи, Демьян! Имя!

Он улыбнулся шире, так что из-под верхней губы показались кончики клыков.

– А вот тут ты будешь удивлён. Возможно, тебе уже доводилось его слышать…

Глава 4

Я действительно удивился. Но не сильно. Наоборот, по мере дальнейшего разговора память начала подкидывать новые детали, которые идеально дополняли картину.

Итак, речь шла о томском обер-полицмейстере, Филиппе Александровиче Барсеневе. В Стае он больше известен под прозвищем Барсук. Как вампиру удалось пробраться на государственную службу, да ещё и сделать такую карьеру – вопрос, конечно, интересный. По словам Демьяна, дело не только в хитрости и осторожности, но и в особенностях Дара.

У Барсука мало общего с другими Детьми Зверя. Он не брутален, когтисто-клыкастой боевой формой, да и вообще физическими кондициями, похвастаться не может. И даже как кровосос действует очень мягко, вытягивая силу из жертв так, что они чаще всего этого не замечают. Да и доноров выбирает среди тех, кто заведомо не сможет даже пожаловаться. Мало того, Дар его выстраивает между ним и донорами незримую связь. Жертвы становятся зависимы от него и сами неосознанно желают очередной встречи и очередного энергетического кровопускания.

– Что-то похожее между вампиром и человеком происходит в процессе обращения. Но Барсук не доводит дело до конца, не передаёт Дар. А просто держит этих бедолаг на коротком поводке.

– Вы с ним знакомы лично?

Демьян брезгливо скривился.

– Не виделись уже несколько лет. Но, конечно, он знал о том, что я в Томске. Как говорится, должность обязывает.

– Знал, но не докладывал вожакам?

– Мы с ним… договорились.

– Ты его не трогаешь, он тебя не трогает? И что, так можно было? Я думал, в Стае куда более жёсткие порядки…

– Это с какой стороны посмотреть. Я давно отошёл от дел, и сейчас Стая, наверное, сильно изменилась. Но задумывалась она как братство равных. А наш Кодекс гласит, что волки не должны вредить друг другу. А значит – надо разграничивать свои охотничьи угодья. Не убивать смертных почём зря. Не обращать кого попало. Заметать за собой следы…

– Тогда это не стая, а сборище волков-одиночек каких-то.

– Ну… В моё время так и было.

– А вожаки? Кто вообще правит Стаей?

– Вожаки – не правители в человеческом понимании. К ним, конечно, прислушиваются, потому что они сильны и влиятельны. Но их власть в Стае очень ограничена. Даже у Сумарокова.

– И для чего они тогда вообще нужны?

– Чтобы принимать решения, которые касаются всех. И, когда нужно, собирать волков вместе. Например, чтобы наказать тех, кто слишком зарвался.

– И наказание… смерть?

Велесов невесело усмехнулся.

– Да, с отступниками у нас обычно разговор короток. Либо смерть, либо бегство. Я в своё время выбрал второе.

– Но при этом всё же вернулся в город. И жил бок о бок со Стаей… Вот это у меня что-то в голове не укладывается. Всё-таки как тебе удалось договориться с Барсуком? И почему он всё-таки не выдал тебя?

Демьян недовольно поморщился – похоже, эта тема почему-то была ему неприятна. Но я был настойчив, и он всё же объяснил.

– У Барсука передо мной был давний должок. Он и жив-то до сих пор только потому, что я не придавил его ещё щенком, лет тридцать назад. Хотя было за что. Но теперь он вырос, заматерел и стал смотрящим Стаи в Томске. Мне достаточно было заручиться его словом, чтобы жить здесь более-менее спокойно. Главное, что он поклялся не сообщать обо мне на самый верх, Сумарокову. Но… теперь этот уговор не имеет смысла.

– Ты поэтому решил начать именно с него?

– Не только. Если Стая против нас что-то готовит – то он должен быть в курсе. Этот чужак, Грач, точно будет действовать через него. Хотя бы потому, что таков порядок. Любой волк обязан докладывать Смотрящему о своем прибытии в город, а уж тем более если собирается остаться здесь на какое-то время.

Я покивал, переваривая услышанное. Теперь понятно, например, почему в Томске так хреново обстоят дела у Священной дружины. Она, по сути, развалена до основания. А Путилин, командированный из столицы, чтобы возродить её, ещё ворчал, что у него не получается найти с обер-полицмейстером общий язык. За всё время виделись всего пару раз, да и то мельком, и все дела приходится вести через секретаря.

Ещё бы! Раз Барсенев – вампир, хоть и тщательно маскирующийся, Путилина он боится, как чёрт ладана…

– Кстати, а ведь и с Фомой этот твой Барсук тоже какие-то дела ведёт, верно?

Это ещё один штрих к портрету. Я ведь слышал от Дымова, что у них на подпольных боях частенько бывает лично обер-полицмейстер. Да и вообще он, похоже, крышует кудеяровский «Колизеум». Вот только в какой роли? Как полицмейстер или как представитель Стаи?

– Да, слыхал такое, – поморщился Велесов. – Он вообще много тёмных делишек прикрывает. И с Фомой они в последнее время крепко спелись…

Да уж. Вот вроде бы Томск и большой город. А чуть оглядишься – и понимаешь, как тут всё переплетено…

С Фомой, кстати, тоже надо что-то решать. Велесов задолжал ему ещё до нашего знакомства, и долги эти по-прежнему висят над нами дамокловым мечом. Те три сотни, что я выиграл на кулачных боях, погоды не сделали – их хватит только на основные расходы, да и то максимум до зимы. А чтобы рассчитаться с Кудеяровым, нужно полторы тысячи. А если промедлим до конца месяца – то и все две…

Уф, ну почему проблемы мои только множатся? Когда уже свет в конце туннеля?

В путь я двинулся только с наступлением сумерек, перехватив Аспект Зверя у Велесова. Сейчас мне звериный нюх и умение ориентироваться в темноте были как нельзя кстати. Чтобы незаметно покинуть территорию усадьбы, воспользовался тем тайным ходом, ведущим под мост.

Ход оказался сыроватым и местами обвалился, но свою функцию пока выполнял исправно. В конце пути я, правда, чуть не застрял, пытаясь сдвинуть тугую потайную дверь, имитирующую часть кладки. Механизм там не то заржавел, не то изначально был рассчитан на незаурядную физическую силу. Я-то справился – и тренировки не прошли даром, и Дар Зверя прибавил сил. Но надо будет потом проверить эти чёртовы шарниры, а не то откажут в самый неподходящий момент.

Со стороны я выглядел как этакий винтажный бомж – помятый цилиндр, сапоги до колен с парой заметных дыр на голенищах, тёмное шерстяное пальто со стоячим воротником и длиннющими фалдами сзади. Из-под пальто выглядывала рубашка с жабо из посеревшей от старости ткани и узкие штаны в полоску.

Вся эта красота нашлась в сундуках особняка и мало того, что была изрядно побита молью, так ещё и пропахла чем-то едким, типа нафталина. Но выбор у меня был невелик. Мой собственный гардероб был сильно ограничен, и использовать имеющуюся одежду для этой вылазки не хотелось. А так – и маскировка, и выбросить не жалко. Благо, место назначения относительно недалеко, можно добраться пешком, срезая через дворы.

Само место, к слову, было довольно неожиданным. По крайней мере, я бы сроду не подумал искать там обер-полицмейстера. Однако Демьян утверждает, что наводка верная – Барсук проводит там чуть ли не всё свободное время, и для него даже обустроены апартаменты с отдельным входом со двора, которые работают даже ночью.

Добравшись до перекрёстка Спасской и Монастырского переулка, я издалека увидел вывеску на фасаде большого каменного здания.

«Громовские торговые бани».

Меня это название несколько покоробило. Причем здесь вообще торговля? Но Велесов мне объяснял, что так именуются все платные общественные бани. Заведения крайне популярные – помимо собственно помывки, в таких можно подстричься, побриться, попариться, выпить-закусить. Ну, а в некоторых и с дамами нетяжелого поведения отдохнуть, не без этого.

Барсенев, как я понял, не просто «крышевал» это заведение, а был едва ли не совладельцем. Через подставных лиц, скорее всего – вряд ли чиновнику его ранга позволительно было вести подобный бизнес. Тем более официально он не нефилим, а к простым смертным законы строже.

Несмотря на то, что на город уже опускались сумерки, общие залы бани ещё работали – по крайней мере, на первом этаже окна светились, и чуткий звериный слух улавливал доносящиеся через приоткрытые форточки звуки – плеск воды, нетрезвые возгласы, влажные шлепки веников. Когда я, перебежав улицу, оказался у главного входа, массивные двери с грохотом распахнулись, выпуская целую ватагу смеющихся и горланящих что-то мужиков. Не то чтобы пьяных, но изрядно навеселе.

Табличка рядом с крыльцом гласила, что общие залы бани работают до половины одиннадцатого. Меня это расписание не особо заботило – через главный вход я всё равно идти не собирался. Но хорошо, что успел до полного закрытия – пока часть посетителей ещё внутри, больше шансов под шумок остаться незамеченным, даже если пошуметь.

А без «пошуметь» вряд ли обойдётся. Мы с Демьяном долго кумекали, как можно проскользнуть мимо личной охраны Барсука, но так и не придумали. Единственное, в чём Велесов помог – так это обрисовал примерный план апартаментов и подсказал, как подкрасться в них с чёрного хода, предназначенного для прислуги и тайных посетителей. И посетительниц.

Последних к Барсеневу водили регулярно. Предпочитал он совсем молоденьких, на грани фола. Впрочем, как я понял из неохотных объяснений Велесова, привлекали Барсука не столько их тела, сколько свежая, бьющая ключом жизненная сила. Которая после нескольких посещений иссякала так, что цветущая юная красотка превращалась в бледную тень с впалыми щеками и тёмными кругами под глазами. Вампир буквально выпивал их одну за другой, как бутылки вина.

Эти рассказы Велесова о Барсуке окончательно развеяли мои сомнения по поводу сегодняшней вылазки. Они вообще мало кого могли оставить равнодушным, а уж я с моим обострённым чувством справедливости загорелся, как подожжённый фитиль. Активный Аспект Зверя тоже к сантиментам не располагал – хотелось рвать и метать, причем в буквальном смысле. С трудом удавалось сдерживать лезущие из пальцев когти.

К счастью, я всё же старался сохранять благоразумие, так что не попёр в личные нумера обер-полицмейстера напролом. Сделал большой крюк вокруг здания, чтобы подобраться к заднему двору. Там оказался глухой дощатый забор выше человеческого роста. Для меня он, впрочем, препятствия не составлял – там поверху даже пик или колючей проволоки не было. Однако, прежде чем делать это, я отыскал подходящую щель, чтобы сначала рассмотреть, что происходит внутри.

И замер, увидев рядом с чёрным ходом знакомую сутулую фигуру в темном плаще. Будто нарочно, коротышка остановился, настороженно обернувшись, и я отчётливо разглядел его носатый профиль. Захотелось отпрянуть от забора – показалось, что упырь почуял меня и смотрит прямо сквозь доски забора. Но, постояв несколько секунд, Грачёв потянул на себя тяжелую дверь и скрылся внутри здания.

Так почуял или нет? Вряд ли. Вонь здесь такая, что даже с человеческим нюхом переносить её непросто. Похоже, где-то там, левее, за углом располагаются сливные ямы, и чистятся они не очень-то регулярно. Оттуда тянет тухлой застоявшейся водой, канализацией, мылом и чем-то тошнотворно-кислым, типа квашеной капусты. За всем этим амбре распознать более тонкие запахи нереально.

Появление здесь Грачёва меня одновременно насторожило и обрадовало. С одной стороны – это плюс один противник, причем весьма опасный. Но в то же время это я удачно зашёл. Накрою сразу двоих важных упырей разом.

Лишь бы силёнок хватило.

Подождал ещё несколько минут, не двигаясь и прислушиваясь. Вроде тихо. Подпрыгнул и, зацепившись за кромку забора, одним усилием перемахнул на другую сторону. Даже, пожалуй, перестарался – взлетел от рывка вверх, как птица, зашуршав длинными полами плаща. Цилиндр слетел с головы, но я его даже подбирать не стал.

Пока я оставался под Аспектом Зверя, потому что сейчас он казался наиболее полезным – прежде всего за счет обострённого восприятия. Но был готов в любой момент переключиться на Аспект Укрепления – в бою с вампирами я собирался сделать ставку на него. Учитывая, как я в последние дни раскачал своё тонкое тело, удары под Укреплением у меня получались просто пушечные, особенно если влить побольше эдры. Против упыриных когтей и клыков – самое то. Всё равно, что выйти на дуэль, вооружившись гранатомётом вместо пистолета или шпаги.

Пистолет, к слову, я доставать пока не собирался, надеясь обойтись кулаками. Стрельбу, тем более из такого калибра, будет слышно за несколько кварталов. А гильзы и пули у револьвера Аскольда очень приметные. Незачем оставлять лишние улики местным криминалистам. Однако сам по себе ствол в кобуре под мышкой придавал уверенности. Назовём его последним доводом.

Дверь приоткрыл осторожно, ожидая подвоха. Но темный коридор встретил меня тишиной и запахом сырости. Мерцающее пятно света от эмберитовой лампы виднелось только в самом его конце, выхватывая из полумрака незамысловатый рисунок на крупной шестиугольной плитке, которой были выложены стены.

И алое размазанное пятно на ней.

Сладковатый железистый запах крови ударил в ноздри сразу же, как я открыл дверь. Он был такой густой, что его можно было почуять и без звериного нюха. Я невольно замер, обратившись в слух.

По-прежнему тихо. Если за углом кто-то и притаился, то сделал это настолько мастерски, что даже дышать перестал. А вот откуда-то сверху, со второго этажа, доносятся негромкие голоса.

Я двинул дальше по коридору. Толстая ковровая дорожка гасила звуки шагов так, что я даже сам их не слышал.

На первый труп наткнулся сразу же, повернув в конце коридора направо, к лестнице. Это был грузный широкоплечий мужчина, одетый довольно прилично – клетчатый костюм-тройка, лакированные туфли. На месте правой глазницы у него зияла глубокая дыра, ещё не загустевшая кровь заливала всё лицо бугристой влажной плёнкой. Рубашка на груди тоже была залита кровью так, что промокла насквозь – там было еще не меньше десятка колотых ран. Или огнестрел? Нет, всё же, похоже, колотые. Края не обожжены, пороховыми газами в коридоре не воняет. Скорее всего, что-то вроде шпаги или чуть толще…

Обычному человеку хватило бы и пары таких ран. Или даже одной – в глаз. Так что, похоже, упырь. Но эдры в нём не осталось. Грачёв выпил?

Странно… Когда он успел-то? Труп судя, по состоянию крови, совсем свежий. Но я не слышал звуков борьбы. А должен бы! Этот здоровяк точно бился не на жизнь, а на смерть – все стены в кровавых отпечатках, недалеко от трупа валяется короткая дубинка, окованная железными кольцами, и массивный короткоствольный револьвер.

Следующий охранник распластался прямо на ступенях лестницы, лицом вниз. Тоже в клетчатом костюме, но без пиджака, в одной жилетке. Из-под него растеклась обширная лужа крови, не сразу заметная на красном ковре. Правая рука сломана, из раны торчит обломок кости, на спине несколько колотых ран. Похоже, сквозных. Умирал бедолага тоже тяжело.

Я поднялся выше, брезгливо морщась – напитавшийся кровью ковер под сапогами противно хлюпал.

Третий обнаружился пролетом выше. Сидел, прислонившись спиной к стене, и на плитке над ним алело вертикально размазанное пятно крови. Этот, кстати, был обычным человеком – ему хватило одного удара в грудину.

Следующего тоже вырубили одним ударом – что-то длинное и острое, войдя под подбородок, пробило голову насквозь и на выходе вышибло мозги с кусками черепа. Но, что самое жуткое – несмотря на чудовищную рану, тело ещё дергалось и шевелило пальцами, царапая пол длинными чёрными ногтями. Упырь. Даже аура еще сохранилась, хоть уже и не окрашенная Аспектом.

Ну и живучий же!

Я добил его, не прикасаясь – просто вытянул остатки эдры. Труп, наконец, обмяк и затих, напоследок издав отчётливый шипящий звук, выпуская остатки воздуха из лёгких. Поглощенная эдра впиталась в меня почти мгновенно, насытив узлы, и даже в физическом теле вызвала волну распирающей изнутри силы.

Хм, занятно… А та эдра, что вытягиваешь из окружающего мира, переваривается гораздо медленнее, и эффект даёт во много раз слабее. А тут – будто волшебного эликсира хлебнул. Видимо, не все йогурты одинаковы…

Стоп, откуда эта фраза? Почему не одинаковы? И что вообще за йогурты?! Слово-то какое дурацкое…

Я отмахнулся от невовремя лезущих в голову флэшбеков из прошлой жизни. Припомнил подсказки Велесова и, поднявшись по лестнице на второй этаж, не пошел дальше по коридору, а свернул направо, в неприметную дверь в подсобные помещения.

Если здесь кто-то и был из прислуги, то уже сбежал, когда в коридоре и на лестнице разразилась бойня. Времени у них было достаточно – убил охранников точно не Грач. Но тоже вампир или другая разновидность нефилимов, умеющих поглощать эдру из трупов. Если не считать того типа с пробитой башкой, остальные все выпиты досуха.

Почему, кстати, убийца оставил последнего? Торопился? Или просто грудной Узел уже наполнил под завязку?

Переходя из одной тесной полутёмной комнатки в другую, я пробрался к чёрному ходу в кабинет Барсука. Чем глубже пробирался, тем чаще приходилось утирать пот со лба – воздух здесь был влажный и жаркий.

Голоса за стеной становились всё ближе и отчётливей, и я начал уже разбирать отдельные фразы. Говорили, кстати, спокойно, без повышенных тонов. Будто в десятке шагов от кабинета не валяется несколько свежих трупов.

– Да, да, вы правы, Филипп Александрович, – вальяжно произнёс некто. – Я зашёл слишком далеко. Я нарушил Кодекс Стаи. И вообще я щенок, выскочка и… как вы там сказали? Сопляк? Сосунок?

– Д-давайте все сейчас успокоимся, – отозвался другой голос – заметно дрожащий. – Питирим, ну а ты-то что молчишь?

Я, затаив дыхание, осторожно ступал по покрытому ковром полу через узкий тёмный коридорчик. Это было что-то вроде незаметного прохода для прислуги – от говоривших меня отделяла лишь тонкая фанерная стенка, оклеенная вздувшимися от влаги обоям. И в нескольких шагах впереди в ней было несколько узких продольных щелей, через которые падал свет.

– Он и правда наглец и выскочка, – хрипло прокаркал третий участник беседы. – Хотя, надо признать, в его словах тоже есть доля правды. Мне с самого начала не нравилась вся эта работа на Орлова…

– Да плевать мне на этого щенка из Охранки! – огрызнулся второй. – И вообще на все эти ваши делишки в Демидове. Зачем вы тащите всё это в мой город? И без того хватает хлопот!

Я, наконец, добрался до смотровых щелей и осторожно заглянул в комнату. Обзор был не ахти, но главное я ухватил сразу.

Номер был шикарно обставлен – кожаная мебель, узорная плитка на стенах, витиеватые бронзовые светильники, круглый резной столик, заставленный закусками в хрустальной посуде. Чуть дальше в углу – выложенная мелкой плиткой купель с журчащей водой, каскадами падающей из сложной скульптурной композиции не очень приличного содержания. Всё смешалось – нимфы, фавны… За купелью, судя по всему, дверь в парилку, причем неплотно закрытая – пар оттуда до сих пор выходит явно различимыми облачками, и в номере влажно и жарковато.

На коричневом кожаном диване, завернутый в белые простыни, как древнеримский сенатор, сидел жирный усатый мужик лет пятидесяти, в котором я сразу по описанию узнал обер-полицмейстера. Если бы я не умел видеть чужие ауры, то никогда бы не заподозрил в нём Дар Зверя. Разве что по обильной волосатости. Курчавые седоватые волосы покрывали не только его грудь и живот, но и руки до самых плеч, а на ногах и вовсе смотрелись, как меховые унты. Очень контрастируя с обширной лысиной и гладко выбритыми щеками.

Несмотря на то, что Барсенев был хозяином, по поведению это совсем не чувствовалось. Он замер, как кролик перед удавом, не сводя глаз с собеседника, развалившегося в кожаном кресле напротив.

Тот тоже был в простыне, обернутой вокруг бёдер, но телосложением являл собой полную противоположность Барсуку – молодой, тонкий, стройный. Длинные холёные пальцы. Отчетливо выделяющиеся мышцы на руках. Не пресс, а стиральная доска. Длинные чёрные волосы до плеч, такие блестящие и ухоженные, что и девушка позавидует. Лица не видно – сидел он вполоборота от меня.

Грачёв стоял рядом с ним и выглядел в этой обстановке крайне нелепо в своём дешёвом тёмном плаще – сутулый, настороженный, с блестящей от пота проплешиной. Впрочем, на фоне Барсука даже он держался молодцом. Несмотря на невзрачную внешность, от него так и веяло опасностью – тёмные близко посаженные глаза под нахмуренными бровями превратились в сплошные чёрные провалы без намёка на белки вокруг радужки. Не глаза, а два пистолетных дула.

– Вы опоздали со своими претензиями, Филипп Александрович, – нарочито вежливо ответил молодой, но за елейным тоном явственно проступал яд. – Я уже здесь, и от планов своих не отступлюсь. Теперь мне нужно понять лишь одно. Вы-то, господа, со мной… или против меня?

– Не громко ли сказано? – нервно огрызнулся Барсук, показав короткие, но острые клыки. – Сомневаюсь, что Сумрак одобрит эти твои планы. Да и я лично не вижу ничего хорошего в том, чтобы лезть на рожон!

– Сумрак… А какое нам дело до него? Он далеко, в Петербурге. Вот и пусть занимается своими столичными делами. Если дело выгорит – ему там скучно не покажется, я вас уверяю.

– Предлагаешь действовать в обход разрешения Стаи? – прищурился обер-полицмейстер. – На это я тем более не подпишусь!

– С каких это пор нам, волкам, требуется разрешение от кого бы то ни было? – спросил молодой скучающим тоном и отвернулся от собеседника, делая вид, что разглядывает собственные ногти. Мне даже удалось увидеть его профиль с тонкими изящными чертами лица. Почти женскими, если не считать горбинки на носу.

– Не тебе рассуждать о том, как заведено в Стае! – неприязненно отозвался Грач. – Молод ещё!

Длинноволосый в ответ лишь рассмеялся.

– Хотел бы я ответить, что это недостаток, который быстро проходит. Но в моём случае это не так, ведь вампиры почти не стареют. Тем удивительно видеть, до чего вы себя довели, Барсенев. Ну что за мерзкая туша?

Барсук оскалился, сжимая кулаки, но с места не сдвинулся, несмотря на явную подначку. Его заплывшие жиром глазки то и дело бегали от молодого к Грачу, будто в ожидании чего-то. Похоже, он до сих пор не может понять, на чьей тот стороне.

– Выбирай выражения, мальчик! – угрожающе прошипел он.

– Иначе что? – уже откровенно потешаясь, спросил молодой, изображая изумление. – Вы мне что, угрожать изволите, Филипп Александрович? Так ведь… Погодите-ка… Вы не знаете? Грачёв, он что, не знает?

Грачёв лишь мрачно зыркнул на него, вытирая платком пот со лба.

– Кстати, вы бы сняли эту вашу хламиду, любезный. Сопреете же сейчас совсем! Да и нафталином от неё несёт, как из старухиного сундука. Или это ваш естественный запах?

– Не заговаривайся, Арамис! – каркнул Грачёв. – Вы с Орловым друг друга стоите. Только он-то всё это затевает, чтобы выслужиться. На самый верх метит, в столицу. А то, что ты предлагаешь… Всю Стаю под плаху подведёшь!

– Как будто что-то изменится! Стая и так вне закона. И неужели Сумароков верит, что Орлов и правда выведет всех вас из тени? Он же просто таскает каштаны из огня вашими лапами. А когда вы станете не нужны – продаст вас с потрохами.

На лице Грачёва отобразилась короткая, но явная внутренняя борьба. Было видно, что слова незнакомца, которого он назвал Арамисом, задели его за живое. Только непонятно, какие именно, и на чьей он стороне. Потому что, кажется, тут все трое друг друга терпеть не могут.

О чём вообще речь? Эх, жаль, я не подоспел к началу разговора. Что там задумал Орлов? Это как-то связано с похищением Полиньяка или нет? Из смутных упоминаний пока не складывается цельной картины…

– Грач прав – не нам об этом судить. Сумароков договаривался с Орловым сам. Нам остаётся только подчиняться воле Стаи…

– Подчиняться?!

Молодой вампир раздражённо фыркнул и вскочил с места, пройдясь по кабинету из стороны в сторону. Старшие его сородичи невольно подались чуть назад.

Я, наконец, разглядел его получше. Действительно, очень молод – лет двадцать пять, не больше. И не только хорошо сложён, но и на лицо красив почти по-женски. Наверное, тот ещё сердцеед. Прозвище-то соответствующее.

– Когда я вступал в Стаю, мне совсем о другом пели… – искривив в усмешке идеальные четко очерченные губы, произнёс он. – О вольных братьях-волках. О кодексе чести. А, выходит, волки давно превратились в услужливых псов? Тогда в пекло вашу Стаю!

Повисла напряжённая тишина. Барсук, подавшись вперёд, тихо прошипел:

– Всё сказал, щенок? Ты же понимаешь, что это приговор?

Рукой он будто невзначай тянулся куда-то за спину, в щель между подушкой дивана и боковиной. За оружием?

Молодой коротко хихикнул.

– Он всё-таки не знает… Да уж. Ты даже не пёс. Ты действительно жирный зажравшийся барсук. Давно потерявший нюх.

– Да о чём он? – прищурился Берсенев.

Арамис неторопливо, вразвалочку, зашагал прямо к нему, заставив обер-полицмейстера невольно отклониться, откинуться на спинку дивана.

– Ну что вы там всё теребите за спиной, Филипп Александрович? – с лукавой улыбкой поинтересовался молодой. – Потайной шнурок? Скажи ему уже, Грачёв. Ты ведь пришёл позже, уже всё видел.

– Твои люди мертвы, Филипп, – бесцветным голосом произнёс Грач, не двигаясь с места и глядя куда-то в пустоту. Потом резко сфокусировал взгляд на Арамисе. – Похоже, ты и не надеялся, что получится договориться?

– Сказать по правде? – беспечно пожал тот плечами. – Я не очень-то и старался.

Дальше всё произошло так быстро, что я не успел опомниться. Вот Арамис в расслабленной небрежной позе стоит в двух шагах от Барсука – почти обнаженный, прикрытый лишь импровизированной набедренной повязкой из простыни. И вдруг, как распрямившаяся пружина, мгновенно оказывается рядом с полицмейстером.

Ударил молодой длиннющим костяным шипом, мгновенно выросшим из раскрытой ладони. И сразу стало понятно, чем были убиты те охранники в коридоре. Шип вошёл Барсуку точнёхонько в левую глазницу, пробил череп насквозь и вышиб через затылок алое месиво с осколками костей. Барсенев замер, мелко дрожа и выпучив уцелевший глаз на убийцу. Из горла его рвались отрывистые булькающие звуки, будто он что-то пытался сказать.

Арамис замер, спокойно наблюдая за этой агонией, чуть склонив голову набок. Не оборачиваясь, продолжил прежним тоном:

– С этим жирным ублюдком я и не собирался вести никаких дел. Главное, чтобы не мешал. А так будет надёжнее… Нет, ну ты посмотри-ка, какие Дети Зверя всё же живучие. Даже такая вот паршивая овца в стаде.

С мерзким влажным звуком выдернув своё жуткое оружие из глазницы Барсенева, они ударил ещё раз – снова так быстро, что я толком не разглядел самого движения. Но шип его за это время, кажется, успел втянуться в руку и выдвинуться снова – мгновенно, будто выкидное лезвие. На этот раз он пронзил полицмейстеру грудь, очевидно целясь туда, где пульсировал грудной Узел тонкого тела.

– А вот ты мог бы быть мне полезен, Грач. Нам катастрофически не хватает людей. И ещё – времени. Но с этим уже ничего не поделать…

Он, наконец, шагнул назад, позволив обмякшему телу Барсенева свободно распластаться по дивану. Окровавленную костяную рапиру, торчащую из ладони, оставил на виду, откровенно любуясь ею. На ней отчётливо можно было разглядеть неровные, но острые грани с зазубринами.

– Ну так что, Грач? Ты со мной, или…?

Изящно очерченная бровь вопросительно дернулась вверх.

Я за своей ширмой не решался даже пошевелиться, и от долгого бездействия в одной позе начало сводить мышцы. Но дёргаться сейчас точно было нельзя. В воздухе повисло такое напряжение, что казалось, достаточно одной искры, чтобы тут разразился настоящий шторм.

Грачёв окинул труп Барсука безразличным взглядом, и ответил:

– Тоже никогда не любил этого жадного недоумка. Но… сказать честно?

Он взглянул, наконец, молодому прямо в глаза.

– Тебя я тоже терпеть не могу с самого начала, щенок. И, как видно, не зря.

Арамис презрительно фыркнул и вдруг рванул в сторону Грача. Зацепил по пути столик с посудой, и попросту снёс его, как несущийся на всех парах поезд – посуда со звоном и грохотом разлетелась по всей комнате.

Вот только своими костяными шипами, вырвавшимися из ладоней, молодой вампир пронзил лишь воздух. На том месте, где стоял Грач, клочками повисло облако тёмного дыма. Сам Грач вынырнул из воздуха секундой спустя, уже в боевой форме. Рванул Арамиса когтями – размашисто, крест-накрест. Тот увернулся быстрым экономным движением, пропустив когти в сантиметрах от своего тела. Ударил в ответ, и Грач, кажется, с трудом успел снова обратиться в дым.

Они закружились по комнате, круша и переворачивая мебель. Тонкие изящные черты лица Арамиса исказились – надбровные дуги и скулы стали массивнее, изо рта полезли клыки, глаза загорелись жёлтым звериным огнём. Однако на этом метаморфозы и закончились. Дар Зверя проявляется по-разному. И Арамиса сложно было назвать волком. Он был гибок, ловок и стремителен, как мелкий хищник – что-то вроде хорька или мангуста.

Только от этого он не становился менее смертоносным.

– Ты предал Стаю! – прорычал Грач в промежутке между обменом ударами. – И ты ответишь за это, щенок!

Он, то становясь бесплотным, то снова выныривая из воздуха, атаковал Арамиса с неожиданных направлений, вынуждая того крутиться на месте и обороняться. С каждым разом удары его были всё яростнее, а рычание – всё громче. Он не на шутку разъярился, и было из-за чего. Казалось, что его противник едва успевает уворачиваться, однако до сих пор на нём ни царапины. Такое чувство, что он просто дразнит старого упыря.

– Щенок, щенок… – рассмеялся Арамис. – Ты так кичишься тем, что ты из первородных волков, Грач. Сколько тебе лет-то? Сто? Двести?

Крутанувшись на месте в замысловатом пируэте, похожем на нижний брейк-данс, он выскользнул из-под удара Грача и в ответ ужалил его костяной рапирой в бедро. Точнее, попытался – она лишь впустую пронзила воздух, поскольку Грач снова растворился в шлейфах чёрного дыма. Зато на плече молодого, наконец, зарделись первые длинные царапины, тут же начавшие обильно сочиться кровью.

Впрочем, Арамиса это, кажется, нисколько не волновало.

– Знаешь, в чём твоя проблема, старый ты пердун? – рывком вскочив на ноги, рассмеялся он. – И почему тебе со мной не тягаться?

Замер, сгорбившись и расставив чуть в стороны руки с торчащими из ладоней острыми костяными кинжалами. Грач вился вокруг него, не материализуясь, длинными шлейфами густого чёрного дыма, похожего на разводы чернил, вылитых в толщу воды.

– Выглядишь ты, как шматок навоза… – издевательски спокойно продолжил Арамис и дернулся, уворачиваясь от очередного удара, нанесенного откуда-то из-за спины. – И воняешь, как старуха-нищенка… Тебе не хватает смелости перечить вожакам…

Снова уворот, даже без попытки ударить в ответ. Выглядело так, что бить и правда бесполезно – Грач превратился в призрака, атакующего с любой стороны и мгновенно ныряющего куда-то в сумрак. Его не достать, зато сам он рано или поздно измотает молодого вампира, раня его снова и снова. А потом добьёт, застав врасплох.

Но тот почему-то спокоен и даже не пытается бежать. Наоборот, ухмыляется так, будто ему доставляет удовольствие эта смертельная игра в кошки-мышки.

– Тебе не хватает амбиций, чтобы стать кем-то большим, чем пёс на побегушках у Орлова…

Яростный вопль вынырнувшего из дыма Грача, несколько размашистых ударов когтями. Похоже, вот в чём замысел. Разозлить, задеть за живое, заставить броситься в бездумную атаку.

Кажется, получилось. Коротышка на этот раз материализовался секунд на пятнадцать, осыпая дерзкого юнца ударами. Но в ответ тоже получил пару болезненных уколов и снова скрылся в тень.

– Но знаешь, в чём твоя главная беда, Грач? – вытирая кровь с уголка разбитой губы, прежним спокойным тоном продолжил Арамис. – Подсказать? А? Твоя беда в том, что ты…

Он вдруг метнулся назад и вбок, ударяя своими костяными клинками в стену неподалёку от того места, где я прятался. Манёвр показался странным, потому что вампир бил куда-то в пустоту. Но Грач как раз вынырнул из дыма именно в этом месте, и оказался насаженным на клинки, как на шампуры. Они пробили его насквозь – я отчётливо расслышал, как жутковатые острия скрипнули по кирпичу.

– … слишком предсказуем, – с улыбкой закончил фразу Арамис.

Грач захрипел, хватая ртом воздух, изо рта его обильно хлынула кровь. Страшно зарычав, рванулся вперёд, пытаясь дотянуться когтями до тонкой шеи Арамиса. Тот, с хрустом выдернув свои костяные клинки, молниеносно ударил ещё несколько раз, протыкая противника насквозь, а напоследок пинком отшвыривая его от себя. Я едва успел отпрянуть в сторону. Грач, влетев спиной в хрупкую фальш-панель, проломил её насквозь, и тут же будто взорвался, распадаясь на несколько крылатых призраков, похожих на чёрных птиц, прыснувших в разные стороны, в том числе в коридор.

Кажется, всё же использовал свой последний шанс и скрылся.

Закашлявшись от поднятой пыли, я пересёкся взглядом с Арамисом. И на пару мгновений мы замерли, удивлённо уставившись друг на друга.

Глава 5

– А ты ещё кто? – опомнившись, прорычал Арамис – немного невнятно из-за клыков. Шумно втянув ноздрями воздух, добавил: – Так вот от кого старьём воняет! А я-то на Грача грешил…

Он вдруг осёкся, прислушиваясь. Я тоже расслышал доносящиеся снаружи визгливые отголоски сирены. Полиция? Не слишком-то они расторопны. Если кто-то из служащих бани слышал бойню в коридоре, то должны были позвать на помощь ещё полчаса назад…

Арамис вдруг ринулся вперёд через всю комнату, и я скорее предугадал, чем успел увидеть его маневр. Отступать было некуда – обломки фальш-панели перегораживали мне обратный путь. Не наглухо, но пробираясь через них, я точно бы потерял драгоценные секунды. Переключившись на Аспект Укрепления, я едва успел встретить вампира щитом заряженной эдры.

Вовремя. Острия окровавленных костяных рапир, растущих из ладоней противника, мелькнули в сантиметрах от моей груди. Но достать меня он не смог – ударной волной эдры его отшвырнуло спиной вперёд к противоположной стене.

Сам я тоже рванул вперёд, ещё больше расширяя пролом в перегородке. Пока Арамис рычал, поднимаясь на ноги, я хотел пробежать мимо него к выходу из кабинета. Но поскользнулся на мокром полу, да так, что сапоги взлетели выше головы. Всё из-за Барсука и Грача – кровищи из них натекли целые лужи.

К счастью, успел сгруппироваться и прижать подбородок к груди, чтобы не брякнуться со всей дури затылком. Попытавшись подняться, едва не напоролся на костяные клинки Арамиса – вампир, быстро опомнившись после моего удара, снова набросился на меня. Но тоже поскользнулся на крови, так что промахнулся. Я же, поднырнув под его рукой, вскочил наконец и прыгнул вперёд, к выходу. Врубился плечом в дверь, с грохотом распахивая её, вывалился в коридор.

Да, это похоже на бегство. Потому что, собственно, это оно и есть. Ну, чтобы не было так обидно – назовём это тактическим отступлением.

Биться с вампирами под Аспектом Укрепления теоретически казалось неплохой идеей. Только вот, увидев конкретно этого вампира в деле, я сильно засомневался, что смогу с ним тягаться, тем более в тесном помещении. Слишком уж шустрый, даже для своей братии, и слишком уж больно бьёт. Пропущу разок прямой удар – и всё, пиши пропало. Аспект Укрепления ведь не даёт надёжной брони на всё тело, а по скорости реакции я с ним буду не лучше обычного человека. Ну, хорошо, обычного нефилима.

В общем, как ни крути, но Арамис точно уделывает меня по скорости. Вон, Грача даже трюки с бесплотностью не спасли.

С выходом мне не повезло. Двери, в которые я выскочил, вели не к лестнице на задний двор, а куда-то в глубь здания. Я, едва не шоркая плечами по стенам, нёсся по узкому тёмному коридору. Вампир следовал за мной по пятам, так что пришлось петлять, сворачивая в боковые проходы. Благо, они были через каждые несколько метров. Прямо лабиринт какой-то!

Свернув направо, я выругался в голос. Тупик!

Толкнулся в ближайшую дверь. Заперто! Долбанул заряженным эдрой кулаком в область замка. Немного переборщил – во все стороны брызнули деревянные щепки и обломки дверной ручки, а на месте удара образовалась дыра – вместе с частью полотна я вышиб и здоровенный кусок косяка и даже пару кирпичей из стены. В комнату успел влететь за мгновение до того, как Арамис, оскальзываясь босыми ногами по полу, догнал меня.

Уши заложило от грохота и женских криков.

За дверью оказался еще один дорогой номер для отдыха – больше, чем у Барсука, но тоже с диванами, кальянами, заваленными едой столиками. Здесь, похоже, была в разгаре целая оргия. В воздухе, смешанные с банным паром, висели целые облака сладковатого дыма от кальянов, причём явно наркотического. Посетители вповалку возлежали на диванах в небрежно наброшенных простынях, а многие и вовсе без них. При моём появлении часть из них неуклюже заворочалась, как перевёрнутые жуки, а часть были настолько обдолбаны, что лишь глупо таращились.

Голые путаны, оглушительно визжа и сверкая прелестями, в ужасе бестолково заметались по залу, сталкиваясь друг с другом и опрокидывая столики. Только на большом диване напротив входа пышная грудастая блондинка продолжала ритмично обрабатывать клиента в позе наездницы, запрокинув лицо к потолку. Её даже грохот вышибаемой двери не остановил. Вот это стрессоустойчивость! Ну, или в кальянах у них что-то весьма забористое…

Лавируя между препятствиями, я ринулся в дальний конец зала – там виднелся ещё один выход. Как выяснилось, это был проход в большой зал, по высоте занимающий оба этажа здания. Поверху шла галерея, огороженная слева перилами по пояс, справа располагались входы в другие отдельные номера.

Если перемахнуть через перила, можно оказаться на первом этаже. Там основной помывочный зал с рядами каменных скамеек и несколькими большими деревянными купелями. Сейчас он пустой, но из дальнего его конца доносятся какие-то крики, шум, протяжные переливчатые свистки полицейских.

Прыгать вниз? Не вариант. Высоковато, да и каменный пол внизу. Лестница – в дальнем конце галереи, до неё метров двадцать.

Я успел преодолеть две трети этого расстояния прежде, чем Арамис догнал меня. Я почуял опасность каким-то шестым чувством – отшатнулся вправо, прижимаясь спиной к стене, и пропустил вампира мимо. От удара костяным шипом опять спасло Укрепление – я отбил оружие окутанным эдрой предплечьем, уводя в сторону.

Арамис от этого удара потерял равновесие, но не упал, лишь сбился с шага. Его чёрная блестящая грива эффектно разметалась в стороны от резкого поворота головы. Секундная пауза – вампир замер, согнувшись так, что касался пола выросшими из ладоней шипами. Встретился со мной горящим от азарта и жажды крови взглядом. И снова бросился вперёд.

Мы закружились друг напротив друга, обмениваясь ударами. Как я и опасался, двигался Арамис гораздо быстрее меня, и что самое поганое – бить старался сразу наверняка, целясь в голову, в горло, в пах, в грудь. Но это мне было даже на руку – сразу было понятно, что надо прикрывать.

А потом всё же начали вскрываться и его небольшие слабые стороны, так что забрезжила кое-какая надежда.

Например, он совершенно не умел бить ногами, да и вообще не уделял им должного внимания. Поэтому мне пару раз удалось поймать его встречным лоу-киком. Впрочем, ход схватки это не переломило – он просто стал держаться чуть подальше, и отпрыгивал, едва я пытался его пнуть.

Но главная его слабость – это, как часто бывает, обратная сторона его же силы. Он слишком уж полагается на точность и скорость своих ударов. Похоже, схватки он привык начинать и заканчивать именно так – одним смертоносным выпадом, не заботясь о защите или контратаке. Поэтому, сталкиваясь с моими активными щитами из эдры, он то и дело сбивался и едва не пропускал мои ответные удары.

Я щедро вложился в Укрепление, накачивая кулаки изрядными порциями эдры. Вампира спасла только скорость реакции и нечеловеческая гибкость. От хука справа он ушёл, отклонившись назад так, что едва не коснулся волосами пола, потом тут же изогнулся в сторону, уворачиваясь от второго, поднырнул под рукой от третьего. В итоге я лишь бестолково молотил кулаками в пустоту. От каждого моего взмаха воздух гудел так, будто кто-то рядом ударил в огромный гонг, а вокруг кулаков заметно дрожал и размазывался.

Мне почти удалось достать Арамиса прямым в голову, но он снова увернулся в последнюю долю секунды, и кулак мой впечатался в стену. В стороны, будто шрапнель от взрыва, разлетелись осколки кафеля и штукатурки. Заодно зацепил какую-то медную трубу, и из неё вдруг с шипением вырвалась струя не то кипятка, не то пара, ошпарив вампира и на несколько мгновений скрыв его из вида. Я тоже отпрянул и тут же – скорее по наитию, нежели увидев манёвр – прикрыл грудь щитом эдры. Как раз вовремя, потому что вампир, вынырнув из облака пара и подкатившись ко мне, как заправский футболист, на коленях, ударил снизу, едва не распоров мне живот.

Щит эдры с хлопком взорвался, отбросив нас друг от друга. Но ненадолго – Арамис тут же прыгнул на меня снова – прямо с места, без разбега, оттолкнувшись от пола всеми конечностями, как кошка.

А вот отрываться от земли – это большая ошибка. Пока летишь в прыжке – ты уязвим. Законы физики-то никто не отменял.

Я от души вмазал ему, перехватив прямо в полёте – помогло то, что я свои невидимые энергетические кастеты из эдры тоже мог удлинять, выводя их далеко за пределы тела. Вампира отшвырнуло в сторону, как набитое соломой чучело, и он улетел через перила вниз, в общий зал.

– Отдохни пока, красавчик, – тяжело дыша, прохрипел я вслух. – Как-нибудь потом поговорим.

Побежал дальше, но по ступеням спускаться не стал – снизу доносились звуки облавы, так что нужно было срочно искать другой путь. Я вышиб двери в одном из номеров на втором этаже, снова распугав отдыхающих – на этот раз это была вполне приличная компания из нескольких пузатых пожилых дядечек, раскладывающих на круглом полированном столе партию в домино. Прошмыгнул мимо них в коридорчик, ведущий к парилке, через него оказался в подсобных помещениях. Чуть не сшиб голого по пояс банщика со связкой березовых веников под мышкой, перепрыгнул через вёдра с углём, с ноги вышиб очередные двери и…

Уф! Свежий прохладный воздух ударил в лицо осязаемой плотной волной, и я невольно приостановился, втягивая его полной грудью. Лицо было мокрым от банной влаги и от крови – я и не заметил, что Арамис царапнул-таки меня по щеке – неглубоко, но довольно болезненно. Плюс, поскользнувшись на полу в номере Барсука, я изгваздался в чужой крови с головы до ног – вся одежда была в бурых липких пятнах. Со стороны, наверное, жуткое зрелище.

Выскочил я на открытый балкон на втором этаже, выходящий на задний двор здания. Справа разглядел пожарную лестницу. Вот туда-то мне и надо! Скорее, пока полиция здание не оцепила!

К бане тем временем, похоже, съехалось несколько патрулей, в сумерках мелькали лучи фонарей, разносились тревожные оклики. Изнутри здания донеслось даже несколько выстрелов.

По лестнице я съехал вниз за пару секунд, придерживаясь ладонями за боковины. Не содрать кожу в кровь помогло Укрепление. Едва оказался на земле – тут же бросился к знакомому забору рядом с выгребными ямами. И уже перелезал через него, когда сзади раздался грохот и звон разбитого стекла.

Наружу из окна первого этажа вылетело что-то массивное – кажется, кресло, запущенное с такой силой, что высадило напрочь стёкла и разломало раму. Следом показалась знакомая обнаженная фигура с длинными тёмными волосами.

Арамис! Он в ходе бегства даже простыню потерял, так что щеголял абсолютно голым. Его бледный силуэт явственно выделялся в полутьме.

Перемахнув через забор, я тут же метнулся в сторону, укрываясь в арке во дворе соседнего здания. Для верности ещё и присел, прижимаясь к стене и полностью сливаясь с тенью. Рванул из кобуры под мышкой револьвер…

Арамис через забор, кажется, не перелез, а перелетел, едва касаясь его кромки. Длинным прыжком преодолел метров пять, приземлился мягко, как кошка, и тут же выпрямился, выстреливая из ладоней клинки. На несколько секунд замер, насторожённо прислушиваясь. Я задержал дыхание и медленно направил в его сторону ствол револьвера…

Со стороны проулка донёсся визг шин, вспыхнули полосы света – рядом притормозила машина. Арамис, расслабившись, спрятал шипы и побежал через двор к калитке. Отчетливо хлопнула автомобильная дверца, и водитель тут же снова дал по газам.

Выбравшись из своего укрытия, я тоже подбежал к калитке и даже успел разглядеть машину – та сбавила скорость, поворачивая на перекрёстке. Чёрная, с брезентовым верхом и небольшим открытым кузовов сзади.

Бросаться за ними? Пешком всё равно не догоню, да и вообще… Радоваться надо, что цел остался. Да и то преждевременно. Если меня всё же обнаружат, то отбрехаться от полиции будет непросто…

Спрятав оружие, я попытался оттереть кровь с лица, пользуясь носовым платком и зачерпнув ладонью колючий рассыпчатый снег. Царапину на щеке удалось зарастить быстро, переключившись на Аспект Исцеления. Но вот отмыться так просто не получалось.

А облава в здании бани, похоже, шла полным ходом, выкрики становились всё ближе, некоторые прямо за забором.

Оглянувшись, я вдруг наткнулся на свежий кровавый отпечаток на стене, рядом с тем местом, где я до этого прятался. А потом на снегу – еще несколько пятен, хорошо различимых даже в полумраке. Это я так уже умудрился наследить?!

Нет, это точно не моя кровь. Одежду я, конечно, заляпал основательно, но не до такой степени, чтобы с меня прямо текло.

Грач!

Пригнувшись и стараясь не шуметь, я пошёл по следу. Благо, тянулся он прочь от Громовских бань, заведя меня через пару кварталов в узкий проход между зданиями.

Тупик. Судя по запаху и обилию каких-то железных баков в дальнем конце – используется, как помойка для близлежащих домов. Причём чистится не часто…

Здесь было темно так, что без Аспекта Зверя я видел только смутные очертания предметов. Однако помогло восприятие эдры – с его помощью разглядел характерное мерцание чужой ауры.

Грачёв полулежал на земле, прислонившись к замызганному мусорному баку и зажимая ладонями раны на животе. Дышал хрипло и тяжело, с лающими звуками хватая ртом воздух. От него отчётливо несло кровью, потом и страхом, а структуры тонкого тела подрагивали так, будто готовы были распасться.

Я с трудом удержался от того, чтобы не выхватить револьвер и не всадить ему пулю в лоб. В конце концов, обещал же Демьяну…

Меня он заметил ещё издали, но был слишком слаб, чтобы бежать. Лишь, не отрываясь, смотрел на то, как я подхожу – глаза его заметно светились в темноте, как у кота.

– Где Полиньяк? – спросил я, нависнув над ним. Вытащил всё-таки оружие, навёл ему в лицо.

Дыхание его сбилось, и он закашлялся – мучительно, судорожно, отхаркивая кровью.

– Кх… Кто?

– Мой друг! Высокий, кучерявый, в круглых очках. Его похитили сегодня прямо из университета. Ваших рук дело?

Грач помотал головой, издавая странные звуки – не то кашель, не то смех. Я, наклонившись, упёр револьвер прямо ему в лоб, но это его, кажется, не особо впечатлило.

Тогда я протянул к его ауре щуп, позволяющий вытягивают чужую силу, и обхватил мерцающий в районе солнечного сплетения сгусток эдры.

А вот это его проняло так, что он выгнулся дугой и засучил ногами, будто пытаясь отползти от меня подальше. Но деваться ему было некуда – позади баки, справа и слева – глухие кирпичные стены. Единственный проход на улицу перегораживаю я.

– Отвечай! – прорычал я. – Иначе я из тебя душу выну. И сожру, не поморщившись!

Угроза подействовала, хотя и оказалась полным блефом. Я вдруг осознал, что даже если бы сейчас захотел поглотить у Грача его Аспект – полностью, насовсем, как тогда у Жбана – то у меня бы ничего не получилось. Сердце албыс по-прежнему занимало все свободное место в Сердечнике, и пока оно там, я не смогу поглощать новые Аспекты. Хорошо хоть переключаться между имеющимися пока получается.

Продолжить чтение