Читать онлайн Измена. Сказка (не) о любви бесплатно

Измена. Сказка (не) о любви

25.10.2023

Среда. 14 мая. 12:35

– Боже, какая безвкусица! – противным голосом тянет Вероничка, стягивая галстук с шеи моего мужа. – Твоя жена в этом ничего не понимает!

– Не тебе судить, – рычит Антон, но расстегивать свою рубашку позволяет.

– Уж поверь, – мурлычет она, – я много знаю о галстуках, – она мерзко улыбается и наматывает мой подарок себе на запястья, призывно выставляя руки перед моим мужем.

– Да? – скалится он. – Ты сегодня плохая девочка? – подхватывает ее, резко переворачивает на живот, задирает и без того короткую юбку.

– О да! – выгибается она.

– Надо тебя наказать!

Замах, шлепок, и этот звук, как выстрел, разрывает мою реальность..

– Антон! – это вскрикивает не она. Это я… Кричу от боли, от неожиданности, от пошлости… И они оборачиваются.

Он отталкивает свою ассистентку, резко оборачивается ко мне, но я будто просыпаюсь. Разворачиваюсь, бегу… Прочь. Приемная, коридор. До меня чуть с опозданием доносится его окрик, только вот у меня нет никакого желания с ним сейчас объясняться. Лифт? Нет. Там люди, а я уже не могу сдерживать слезы. Лестница, фойе, улица! Наконец-то. Отбегаю от бизнес-центра, поворот, двор, парк… Как подкошенная, падаю на какую-то лавку, и в ту же секунду раздается звонок телефона.

Дрожащими руками достаю его из сумки и вижу имя звонящего. Точнее, не имя. Прилагательное, которое теперь не имеет к этому человеку никакого отношения. “Любимый”. Пару секунд пялюсь на дисплей гаджета, а потом с криком замахиваюсь и со всей дури запускаю его в асфальт! И тут меня накрывает истерика.

За два часа до этого…

Ну где, где же он?! Где его чертов загранпаспорт?! Вот висят передо мной вкусненькие билетики, и надо срочно их купить, иначе есть шанс, что уйдут, а я не найду загран мужа!

Позвонить ему, что ли? Нет! Я же хотела сюрприз! Мы так давно вместе никуда не улетали! Ах, где же те времена, когда мы могли прыгнуть вдвоем в машину и уехать на выходные в какой-нибудь Ярославль? Пока были студентами. А потом в какой-нибудь Милан! Когда он уже начал работать.

Мне он работать не дал. Антон был немного старше, поэтому к тому моменту, когда я окончила институт, он уже успел крепко встать на ноги. Открыл собственную фирму. Финансовый аудит и консалтинг. Его дела, благодаря протекции отца да и его собственной железной хватке, как-то резво пошли в гору, и муж сказал, что ему важно, чтобы жена была красивой, а дом – уютным. И я старалась. Видит бог, я старалась. Но что-то пошло не так… То ли я, то ли дом подкачали. Сначала мы перестали вдвоем уезжать, потом стали все реже выходить вечерами, потом Антон стал задерживаться на работе…

Я не унывала, посещала курсы итальянских пекарей по выпечке домашнего хлеба и даже сбегала на пару мастер-классов по дизайну и гармонии пространства. В салон красоты ходила как на работу. Реснички, бровки, ноготочки… Кто думает, что это в кайф, пусть сходит сам попробует. Посмотрю, бывало, на себя в зеркало: ноги длинные, талия тонкая, волосы роскошные, мордашка кукольная! Уже стала краситься прямо к завтраку. Обведу свои голубые глазищи, чтобы были еще ярче. А муж все равно внимания не обращает!

Подруги советовали сиськи нарастить, но я решила пойти другим путем и вспомнить хорошо забытое старое! У нас годовщина! Пять лет законному браку. Я почти полгода втихаря от любимого супруга подрабатывала удаленно. Благо, профессия журналиста открывает массу возможностей фрилансеру. Человеку без портфолио и без стажа перепадали только самые копеечные заказы, но, в конце концов, я набрала на свою маленькую мечту – выходные с любимым в Париже! Подыскала нам приличный отель, и вот подвернулись просто шикарные авиабилеты. Расходы там, я уверена, он возьмет на себя. Но я никак не найду его паспорт!

Да что за черт? Всегда же они лежали вот тут, в папке с документами. Ну вот, ПТС на машину, свидетельство собственности на квартиру. Да? На квартиру? Стоп! Что за?..

Я моментально забываю о паспорте, авиабилетах и отеле. Держу в руках гербовую голубенькую бумажку и перечитываю. Снова и снова. Адрес, имя владельца. Еще раз адрес. Наш. Вот этой самой квартиры, в которой я сейчас нахожусь. Имя владельца? Егорова Ирина Александровна. Фамилия верная. Егорова. Только должен же быть мой муж – Егоров Антон Валерьевич. Ну или на худой конец я – Егорова Наталья Андреевна. Но почему свекровь? Почему квартира записана на свекровь?

В голову приходит совершенно дурацкая и очень пугающая мысль, и я дрожащими руками хватаю разбросанные по рабочему столу мужа документы. ПТС. Владелица машины – Егорова Ирина Александровна. Земельный участок в Истринском районе. Владелица – Егорова Ирина Александровна. Как так? Что происходит? Что произошло?

Раскрытый ноутбук с призывно мигающим баннером авиакомпании меня теперь совсем не интересует. Я смотрю на документы и понимаю, что мне нужны объяснения. И уж точно не по телефону. И да, Париж откладывается.

Беру с собой папку, закрываю сейф и еду к мужу на работу. Тут недалеко. Если в пробку не встряну, через час буду у него.

2 глава

Среда. 14 мая 13.20

Меня трясет от увиденного. Плохо до тошноты. Руки дрожат, на висках выступает испарина. Да, телефон я расхреначила, конечно, зря. Поехать бы к девкам, да я ж ни одного номера наизусть не помню! Вот же долбанный век технологий! Без записной книжки как без рук! Ни телефонов, ни адресов… Кроме одного. Только вот… Хотя а почему нет?

______

Ярик – мой друг детства. Ярослав. Полное имя, как и сокращение до Славы, ненавидит. Так что все наши общие знакомые зовут его Яр. Давно. С института. Я с ним познакомилась намного раньше, поэтому, кажется, я единственная, кому позволено называть его по-детски Ярик. Правда, я своим эксклюзивным правом не злоупотребляю. Так, иногда, по пьяни или когда что-то выпрашиваю.

Он сын маминой подруги. Ага! То самое пресловутое! Правда, ни меня ему, ни мне его никто никогда в пример не ставил. И даже не сватали. Прыщавый мальчишка в очках помогал мне разобраться с математикой, а я каким-то неведомым образом влияла на его статус в компании – Яра не считали таким уж ботаником.

Не сказать, что мы проводили вместе много времени, но могли сходить в кино вдвоем или уйти на речку, если его маман прикатила к моей на дачу. В какой-то момент мы почти разошлись: я поступила на журфак, он – на физтех. Мы переписывались, созванивались, но виделись не часто.

В общем, того момента, когда он вдруг стал офигительным красавцем с вечно ироничным взглядом, я не заметила. А вот подруги мои заметили. И наперебой стали напрашиваться к нам в компанию! Выпечку приносили, дуры! Яр только фыркал и говорил, что не любит сладкое.

Если честно, мне казалось, что дело не в сладком, но я молчала. В конце концов, он был моим другом. Подружки детства как-то сами собой растворились, а Яр остался. Даже когда Антон появился в моей жизни. Все попытки ревности были пресечены коротким: “Его я знаю на десять лет дольше, чем тебя. Если бы у нас что-то могло быть, оно бы уже было!”

Ревности… Когда-то Антон меня ревновал. Горло опять перехватил комок, и на меня снова накатили рыдания… Антошка! Тошка и Ташка! Это мы! Даже кулончики такие есть! На первое четырнадцатое февраля он мне подарил! Навеки вместе! Навеки… Вместе…

Реву, размазываю сопли по щекам, пытаюсь найти в сумочке ключи. Яр работает из дома. Живет он в старой бабкиной однушке в центре. Тут близко. Позвонить ему не могу, но его адрес знаю наизусть. Самое главное – попасть ключом в паз зажигания… Рулить здесь недолго.

Среда. 14 мая 14.00

Стою, жму кнопку звонка, а сама думаю, что вот ни за что сейчас не расскажу ему… Ничего не расскажу… И вообще. Я сильная, я умная, я знаю себе цену!

Яр открывает на третьем или четвертом звонке. Волосы взъерошены, одежда будто только что натянута… Че ему – он дома один. Смотрит на меня сначала удивленно, а потом вдруг почти с ужасом.

– Ташка! – восклицает обеспокоенно и шагает мне навстречу, сгребая меня в объятия.

Вся моя решимость звонко лопается, и единственное, что я могу ему сейчас выдать – это долгое протяжное “ыыыыы”.

– Иди сюда! – затягивает в квартиру, подталкивает к кухне. – Что произошло?

Усаживает за стол, оборачивается, набирает воды.

– Я-а-арик, – я размазываю слезы, морщусь, жмурюсь. Мне абсолютно все равно, как я сейчас выгляжу.

– Только не говори, что что-то с Антоном? – он смотрит на меня обеспокоенно.

Я замираю на секунду, снова кривлюсь, будто лимон укусила, и вою.

– Так, – он обеспокоенно оглядывается на комнату. – Рассказывай! – присаживается передо мной на корточки.

– Я телефон свой разбила, – почему-то лепечу я.

Он молчит и очень внимательно на меня смотрит.

– Почему?

– Потому что Антон звонил, – выдаю я и снова вою, согнувшись пополам.

Яр просто ловит меня на руки, а я тычусь лбом в его грудь, как котенок, и позволяю себя обнимать.

– Так! Возьми себя в руки, твою мать, – он меня физически встряхивает. – Хотя бы в мои! – сжимает чуть крепче.

Я усмехаюсь, нахожу в себе силы притихнуть.

– А теперь еще раз. Что произошло?

Я поднимаюсь, сажусь на стул, втягиваю в себя слезы и сопли и на одном дыхании выпаливаю:

– Я приехала к Антону на работу, а он там с секретаршей!

– Твою ж… – Ярик хватается за голову и жмурится, как от боли. – Ташка, – он снова прижимает меня к себе, только сейчас он тоже шумно сопит. Но вот вопроса на тему “Как же так” нет ни одного. У меня по спине пробегает мерзкий холодок.

– Только не говори, что ты знал?

– Нет, я не знал, – он отступает на шаг назад и смотрит на меня снисходительно. – Но отношения у вас в последнее время…

Он не договаривает, но мне ясно, что он хочет сказать. Подружки не раз кололи мне этим глаза. Я сижу дома, я растворилась в семье, стала куклой, деталью интерьера. А муж меня не видит, не ценит. Он на коне, бизнес на подъеме, Егоров ведет себя как хозяин жизни. Как хозяин вообще всего…

Я отмахивалась, затыкала им рот тем, что они не знают моего Антона. Но вот… получается, что это я его не знала.

– У нас все имущество почему-то на свекровь записано, – еле слышно шепчу я.

– Как? – офигевает Яр. – С хрена ли?

– Я вот как раз за этим и ехала к нему в офис, – горько усмехаюсь. – Спросить… С хрена ли…

Опять накатывают слезы, но Яр вовремя останавливает мою истерику.

– Так, знаешь что? – оглядывается на буфет. – Пойдем-ка выйдем. У меня дома только крепкое, ты его не пьешь.

– Я за рулем, – качаю головой.

– Да пофиг. Возьмешь такси или у меня переночуешь, как пойдет! – он подхватывает свою ветровку. – Пойдем, здесь нормальная забегаловка на нулевом этаже.

– Яр, два часа дня, – я цепляюсь за остатки здравого смысла.

– Че, предлагаешь подождать до шести? – он вроде как всерьез задумался. – А сейчас чего? К твоему благоверному съедим? Поговорить? – спрашивает с наездом. – Или помочь?

– Да иди ты! – ору на друга во весь голос.

– Во! Вот это мне больше нравится! Пойдем, я говорю! Хоть проорешься, пока там пусто!

Среда. 14 мая 21.00

В баре уже полно народа… И вообще, и за нашим столом в частности. Яр подозрительно трезв. Ну, или сильно трезвее меня. Он очень внимательно на меня смотрит, поддерживает, чтобы я не падала со стула, и следит за тем, что и в каком количестве я пью. Кажется, последние раз пять мне наливали только минералку, но мне, если честно, плевать. Я громко чокаюсь, реву, ору, тут же смеюсь.

Он вызвонил Ленку и Таньку. Я трижды им все рассказала. Безвкусный галстук, ручки, ухмылки, шлепки… А вот о переоформленном имуществе Ярик мне болтать не дал… Каждый раз затыкал, зараза… Ну ниче, какие наши годы. Ща еще немного накачу!

– А я тебе давно говорила, что он мудак у тебя! – брызжет слюной Ленка. Она развелась на второй год брака и моим пяти годам супружества страсть как завидовала. – Ты ему и рубашечку наглаженную, и сама на растяжечку побежала, чтобы в постели шпагатиком, а он…

От обилия уменьшительно-ласкательных суффиксов становится тошно… Живо себе представляю шапагатик в постели, и тут же в ушах звучит шлепок! Тот самый, который мой муж отвесил своей секретарше.

Обида подкатывает к горлу и, кажется, не только обида.

– Че-то мне плохо, – я кручу головой. – Давай выйдем, – хватаю Яра за руку.

– Пойдем, – он буквально несет меня к выходу.

– Яр, че, я правда такая дура? – я вишу у него на шее, потому что уже не в силах стоять.

– Нет, Таш, – он придерживает меня за талию, – ты не дура.

– А что тогда? – что-то теснится у меня в груди, просясь наружу, я всхлипываю.

– Ты просто слишком доверяла.

– Это потому, что любила! – я начинаю всхлипывать.

– И до сих пор любишь. – обреченно вздыхает он.

– Люблю-у… – вою я, даже не пытаясь сдерживать все, что рвется из меня наружу. Ой. Че-то слишком много рвется. Ярик!

– Ташка! Держись!

Я лишь успеваю отвернуться, чтобы меня рвало не на его футболку, а на клумбу, но на ногах я совсем не стою, поэтому он по-прежнему меня держит, а я скрючилась на его руках.

– Наташ! Ты что, сегодня вообще не ела?

Желудок извергает только жидкость. Да, не ела. Только совсем об этом забыла. Мне плохо, жутко плохо. Накатывает еще спазм. Меня скрючивает, хорошо, что Ярик крепко держит меня, а то свалилась бы сюда же, в цветочки. Запоздало думаю, как мы выглядим со стороны, и… кажется, теряю сознание. По крайней мере, потом я уже ничего не помню.

Четверг. 15 мая 16.00

Я тихо вхожу в квартиру, уверенная, что она пуста. Аккуратно кладу ключи на столик, скидываю туфли и медленно прохожу в комнату.

– Ну че, натрахалась? Отомстила мне?

______

В кресле, закинув ногу на ногу, сидит мой муж и буравит меня зверским взглядом.

– Ты вообще о чем?

Я опешила от такой наглости и по какой-то привычке начала оправдываться.

– Вот об этом!

Мне под ноги летят фотографии. Я вишу у Яра на шее, я прижимаюсь к нему попой, чуть склонившись. Он держит меня за талию, поправляет мне волосы. Елки-палки, я ж в этот момент блевала!

На фотографиях нет ни одного поцелуя или чего-то интимного, но человек, не знающий нас с Яром, легко может решить, что это прелюдия.

– Ты же знаешь, что у меня с Яриком ничего нет и никогда не было!

– Да?! – Антон вскакивает, засовывает руки в карманы, возмущенно вскидывает брови, выпячивает грудь. – А так и не скажешь! Фото миленькие! И ночь ты где провела? Где ты была ночью, я спрашиваю!

Смотрю на своего мужа. На своего некогда любимого мужа. Высокий, сильный, красивый. Русые волосы, карие глаза, очень красивые чувственные губы… Конечно, Яр был прав, все еще люблю. Именно поэтому так чертовски больно.

– Знаешь что, дорогой мой! – шиплю я, понимая, что этот скот еще и заставляет меня оправдываться. – Это ты своих секретарш дерешь направо и налево! Нехер меня обвинять, если у самого рыльце в пушку!

– А у тебя есть доказательства? – он строит совершенно невинное выражение лица.

– В смысле?

– В прямом! – мой муж закусывает губу и делает шаг вперед. – Мало ли что ты там видела! Тебе показалось! А вот у меня, – он кивает на рассыпанные по полу фотографии, – есть доказательства! Так что… – разводит руками и одновременно расплывается в улыбке победителя.

Я судорожно складываю в мозгу два и два… Переписанное на его мать имущество, доказательства моей якобы измены…

– Весь бизнес мой, – тихо, но очень довольно произносит Антон. – Ты не работала ни дня. И у меня есть доказательства твоей измены, – он дергает подбородком. – Не хочешь остаться на улице с голой задницей – привела себя в порядок и приготовила мне ужин! Я весь день ни хера не ел, все думал, где шляется моя женушка!

– Хочу! – выкрикиваю я.

Спасибо Яру, вчера научил.

– Что? – Антон реально не понимает.

– Хочу на улицу с голой задницей! – у меня текут слезы по щекам, но плевать, пусть видит.

Лечу в спальню, достаю с антресолей чемодан, открываю комод со своим бельем.

– Э, нет! – Антон отшвыривает ногой кожаный кофр. – С голой так с голой!

– Мерзавец! – шиплю я и швыряю ему в лицо охапку своих трусиков. – Подавись!

Пока он отряхивается от кружавчиков, несусь в коридор, подхватываю сумку и выбегаю из квартиры. У меня лишь мои документы и ключи от машины. Понятия не имею, что буду делать дальше, но оставаться с любимым мужем наедине не могу больше ни секунды.

Четверг. 15 мая 19.00

– Куда ты в ночь собралась? – Яр чуть не рвет на себе волосы. – Ну что изменят двенадцать часов?

Он мечется по своей крохотной комнатке, меряя шагами почти пустое пространство. Вся обстановка его квартиры – это здоровенный стол у окна, на котором стоит компьютер, маленький ноут, валяются какие-то мигающие коробочки, провода, бумажки, пара коробок из-под пиццы и здоровенный угловой диван, который сейчас, впрочем, сложен. На нем я и сижу, поджав ноги. Глаза не поднимаю, но твердо стою на своем. Я уеду. И прямо сейчас.

– Я не могу тут оставаться, Яр, – качаю головой. – У меня ощущение, что я на пожаре и выход только один – сбежать. Я вообще не понимаю, как это все могло произойти. Как я до этого докатилась?

– Да никак, Ташка! – выкрикивает он и плюхается на диван рядом со мной. – Нет тут твоей вины, – он запускает руки в волосы, кажется, ругается. – Ташка, – смотрит почти жалобно, – хоть переночуй.

– Яр, я поеду, – шепчу. – Я не пропаду. Городок я немного знаю, квартира там есть.

Не всем повезло так, как Яру, не у всех бабушки – москвички. Моя жила в области. Районный городок почти в ста километрах отсюда. Генеральная уборка после похорон легла на мои плечи, так что и ключи у меня.

– Что ты будешь там делать? – вскидывает Яр руки, хотя уже не так энергично, как час назад.

– Что-нибудь придумаю, – вздыхаю я. – Деньги на первое время у меня есть. Потом такой же фриланс найду… Что-нибудь.

Я рассказала Яру о своих наивных накоплениях и о том, как и для чего я зарабатывала эти деньги. Собственно, заехала я к нему старый ноут поклянчить. Свой же взять не смогла.

Ярик шумно вздыхает и просто сжимает меня в объятиях.

– Слышь, Сатко, – встряхивает он меня, назвав девичьей фамилией, – ты же всегда была крутая! Ты старостой на курсе была, училась классно! Твой диплом в институтском сборнике напечатали! – он заглядывает мне в глаза. – Ну ты ж крутая!

– Сатко была крутая, – шепчу я, чтобы не выдать слезы в голосе. – А вот Егорова…

– Егорова ничуть не хуже, – улыбается мой лучший друг. – Даже лучше! – он щурится. – Она опытнее, умнее, красивее и четко знает, чего хочет.

– Точнее, чего не хочет, – усмехаюсь я. – Слыш, Яр, почему мы с тобой никогда не были вместе, если ты так хорошо меня понимаешь?

– Не знаю, – тянет он. – Может, потому, что ты никогда не любила меня, а я никогда не любил тебя?

– Потрясающее признание, – я не выдерживаю и смеюсь. Нас действительно всегда подозревали в том, что мы пара. Но ведь никогда ничего не было. – Ладно, Яр… – встаю, провожу рукой по волосам. – Поехала я, а то слишком поздно будет.

– Позвони, как доберешься, – он встает вместе со мной и берет меня за руки.

– Позвоню.

Новый аппарат я уже купила. И новую симку. И у мужа нет моего нового номера телефона. И адреса моей покойной бабушки у него тоже нет. Хотя я и не надеюсь, что он будет меня искать.

Пятница. 16 мая 9.00

Как? Как вообще люди живут в этих маленьких городках? Если честно, я офигеваю! Первым делом я решила пройтись по магазинам. Молоко, сыр, хлеб, зубная щетка, трусики, колготки… Присмотрела себе футболку с шортами – спать и по дому ходить, купила средство для мытья посуды, упаковку мочалок, курицу – сварить на обед и… И все! И та сумма, которую я себе отвела для недельного максимума, закончилась.

Захожу домой со своим весьма скромным пакетом, разуваюсь, бреду к холодильнику… Он еще выключен из сети. С трудом втискиваюсь между ним и стенкой, чтобы достать розетку, включаю… Старинный агрегат вздрагивает, издает громкое “р-р-р”, подпрыгивает и… И во всей квартире гаснет свет!

______

– Яр! – я, кажется, опять реву. Хорошо, хоть мобильник заряжен. – Что мне делать, Яр?

– Холодильник выдерни из розетки, – четким голосом дает мне инструкции друг. – Теперь щиток открой.

– Какой щиток? – я даже не знаю, что это такое, не говоря уже о том, как его открывать.

– Это такая железная хрень на стене у тебя перед дверью квартиры. Скорее всего, зеленая!

– А! – выползаю на лестничную клетку. – Вижу, ага…

– Какой из трех не крутится? Под ним рычажки вверх подними. Заработало?

– Да! – я аж подпрыгиваю от радости. – Яр! Я тебя обожаю!

– Так, – обрывает мои восторги друг. – Холодильник больше не включать!

– А… А что же мне делать? – я реально теряюсь.

– Этот выкинуть, купить новый!

– У меня денег нет совсем.

– Купи с рук. Найди объявления. Можно нормальный маленький тысяч за пять взять.

– Да? – у меня брови ползут на лоб. – Че, реально можно?

– Эх ты, – вздыхает Ярик. – Балованная столичная фифа. Можно. Перед тем как покупать, пришли мне объявление. Я посмотрю… И вот еще, Таш, – он вдруг замолкает.

– Что?

– Антон тебя искал.

У меня холодеют руки.

– Зачем? Ты сказал ему?

– Нет, не сказал, – чувствуется, что Яр раздражен. Видимо, разговор был непростым. – Но, Таш… Поговорила бы ты с ним.

– Знаешь, нет! – почти выкрикиваю. – Вот что-что, а говорить с ним я сейчас вообще не в состоянии!

– Ладно, – вздыхает Яр. – Пусть пройдет время, успокоишься.

– Ты мне друг или где? – тут уж я натурально ору. – Что значит успокоишься? Человек мне в душу плюнул! Выгнал на улицу в чем была! Ты предлагаешь мириться?

– Хотя бы поговорить, – с нажимом произносит Яр. – Но ты права, лучше попозже.

– Да иди ты! – я готова сбрасывать звонок и вообще вносить Яра в черный список, но он притормаживает меня:

– Слышь, Сатко, не ори, а? Сбавь обороты! С деньгами что делать будешь?

Я успела Яру нажаловаться, что мои Парижские запасы разлетаются втрое быстрее, чем я планировала.

– Не знаю, – сильно тише отзываюсь я. – Сейчас сяду заказы искать.

– Если что, пиши-звони, – обеспокоенно отзывается Яр. – До твоего Антона по доходам мне далеко, но на хлеб с маслом подкину.

– Спасибо! – хочу быть сильной и независимой и послать его куда подальше, но вовремя прикусываю себе язык. Взрослая жизнь оказалась чуть сложнее, чем в фильмах и сериалах. Может, придется и обратиться к Ярику. Родителям же я ничего не сказала.

– Пожалуйста, – миролюбиво отзывается друг. – Не пропадай, ладно? А то я волнуюсь за тебя. Че там у тебя следующее сгорит.

– Да иди ты! – все таки ругаюсь на него я.

– Иду, иду, – ворчит, смеясь. – Все, давай, мне реально надо идти. Целую, обнимаю, все такое…

– Ага, – отзываюсь искренне. – Я тебя тоже.

Отключаю звонок, бросаю телефон на кухонный стол, задумчиво смотрю на холодильник. Ну ладно, подумаю о тебе позже. Сейчас хоть чайку бы попить. Берусь за чайник, открываю старенький кухонный кран. Он чихает, фыркает и с мелодичным звоном подлетает вверх, превращаясь в красивый фонтан! Да твою ж!..

Вторник. 20 мая 9.00

Сижу в приемной у главреда местного журнала. Искренне была уверена, что выгляжу сироткой в своих летних палаццо и тонкой рубашонке, однако… Судя по взглядом секретарши, меня принимают за какую-то расфуфыренную штучку. Впервые думаю, что, может, и хорошо, что не получилось свой гардероб забрать. Я бы на собеседование надела деловое платье с жакетом. Или очень красивый костюм с капри у меня есть. Итальянский. Еще сумочка под него голубенькая. Антон мне тогда купил у Валентино. Блин! Ну что за хрень, почему все время Антон?

Прикусываю щеку до боли, чтобы не разреветься. Мне есть с чего. Жить одной получается не очень. Кран на кухне попросту перекрыт – посуду мою в ванной. Благо, от меня одной ее не много. С холодильником тоже решила повременить. И машину не заправляю – хорошо, что городок маленький. В выходные я прошерстила все доски объявлений для фрилансеров. Отправила десятка два писем – портфолио, резюме, примеры работ. Отзывов ноль.

Хотя нет. Не ноль. Один. Если честно, я даже удивилась. На эту вакансию я отправила резюме почти случайно – увидела баннер на местной доске объявлений. Пока холодильник искала.

Требуется корреспондент. Оклад плюс премия. Цифры смешные, но хоть что-то. Стабильный заработок опять-таки… Ну и плюс в резюме. Теперь я буду писать не фрилансер, а корреспондент издательского дома… Ну или как-то так. Подумаю, как бы поинтереснее сформулировать.

Замечтавшись, чуть не пропускаю приглашение:

– Наталья Андреевна? Илья Степанович готов вас принять, – странного вида женщина крайне недружелюбно приглашает меня войти.

– Да! Спасибо, – я стараюсь быть приветливой. Все же я корреспондент. Хоть и будущий. Я должна уметь расположить к себе людей.

***

– У вас очень интересное резюме, – лысеющий мужичок в потертом жилете скользит по моей груди масляными глазенками. – Позвольте поинтересоваться: а почему вы с таким образованием и нигде не работали?

– Я работала, – улыбаюсь неестественно широко. – Вот там указаны проекты, в которых я принимала участие.

Указала я все, что могла. Кроме, пожалуй, школьной стенгазеты.

– Ну это фриланс, – морщится Илья Степанович. – А серьезного ничего.

– Поверьте, – снова демонстрирую усилия моего стоматолога, – это было более чем серьезно.

– Ну что ж, – главред маленького, но гордого регионального журнала скептически оттопыривает нижнюю губу. – Мы дадим вам шанс. Позвольте ваш диплом?

Диплом? Черт!!!

Вторник. 20 мая 14.00

– Яр, – я опять вою в трубку, – ну как я буду просить у него диплом?

– Словами! Через рот!

– Яр! Ну что тебе – сложно?

– Что? Съездить к тебе домой и попросить у твоего мужа твой диплом? – мой друг попросту орет. – Таш, ты офигела? Он же чуть не убил меня после твоего отъезда!

– В смысле чуть не убил? – я вдруг понимаю, что у Яра с Антоном был очень непростой разговор. И те фотографии. А Антон поверил, что ничего не было? Я же все-таки у Ярика ночевала…

– Таша, – Яр на вопрос отвечать не собирается, – берешь трубку и звонишь своему мужу! В конце концов, вы пять лет женаты! И до этого три года встречались! Да, он прокололся, но он заслуживает по крайней мере того, чтобы знать, где ты!

– Что значит прокололся?! – возмущаюсь я. – И это без пяти минут бывший муж!

– Как хочешь, – отрезает Яр. – Я за твоим дипломом не пойду.

– Ну и не надо!

– Ну и славно!

Кажется, мы бросаем трубки одновременно. Но уже через пятнадцать минут я перезваниваю, шумно сопя.

– Яр, – он молчит, – дай его телефон. Я наизусть номер не знаю…

______

Вторник. 20 мая 19.00

Я хожу по комнате, сжимая мобильник в руках. Придумала уже вариантов тридцать нашего с ним разговора. Я успела высказать ему все наболевшее за пять лет, обвинить во всех смертных грехах, рассказать, что никогда к нему не вернусь! Жалко только, он всего этого не слышал… Дальше тянуть некуда. Завтра меня ждут с документами. Или работа уйдет! Все просто!

Набираю номер, который так и не выучила наизусть, потому что всегда видела только буковки. И портрет моего самого дорогого человека. Он отвечает после третьего гудка. Голос отстраненный, серьезный. Я бы сказала, даже властный.

– Да?

– Антон, это я, – еле справляюсь с эмоциями и зачем-то уточняю: – Наташа.

– Я узнал! – сказал как отрезал. – Где ты?

– Какая разница?! – фыркаю. – Ушла с голой задницей, как ты и просил!

В телефоне тишина. Очень тяжелая, кажется, ее можно потрогать руками. Только не хочется.

– Таша… – он пытается что-то сказать, но я не хочу его слушать. Быстро прерываю..

– Антон, ты не мог бы выслать мне скан моего диплома? Подойдут и просто фото в хорошем качестве. Оригинал заберу при случае.

– Диплома? – он будто не понимает, о чем речь.

– Да, диплома! – выкрикиваю я. – Он у меня есть! Лежит в папке с документами. Где-то между документами на квартиру, оформленную на твою мать, и на земельный участок, оформленный на твою мать!

Вроде бы констатирую факт, но мне удается это произнести почти как ругательство. Оно не специально. Просто чертовски больно. Особенно за участок. Он должен был стать нашим семейным гнездышком. Дом, сад, дети, большая собака… Я даже уже проекты смотрела… На глаза наворачиваются слезы, горло перехватывает комок. Наше… Семейное…

– Зачем ты копалась в документах? – почти рычит Антон, возвращая меня в реальность.

– Твой паспорт искала! – с готовностью отвечаю. – Хотела сюрприз на пятилетие свадьбы сделать! Только вот уже не придется! – голос все же срывается, и я замолкаю. Он тоже молчит. – Так ты пришлешь диплом?

– Пришлю, – отвечает коротко деловым тоном. – Диктуй мейл.

– Не нужно мейл, пришли просто на этот номер. В любом мессенджере.

– Что со старым телефоном? – требовательно спрашивает муж.

– Разбила! – выдаю с садистким ехидством. И чтобы у него не осталось никаких сомнений, тем же тоном добавляю: – Случайно!

– Хорошо, – чувствую в его голосе еле сдерживаемое напряжение.

Отлично представляю, как он выглядит сейчас, как ходит кадык по его шее, как стискивает зубы, закрывает глаза… Ах, Антон… Нет, этот разговор надо заканчивать как можно быстрее.

– Если можно, пришли прямо сейчас. Мне нужно завтра отнести копии…

И тут я слышу в его голосе почти то же ехидство, с которым обращалась к нему только что сама.

– Я не дома, – чеканит мой муж. – Когда освобожусь – пришлю.

– Спасибо, – выпаливаю я и отключаю звонок.

Он не дома! На глаза наворачиваются слезы. Конечно, что ему дома делать? Ему в другом месте постель греют. Он не дома! Я всхлипываю, вздрагиваю и все же срываюсь в рыдания.

Среда. 21 мая. где-то ночью

Он всегда плотно сжимает губы, когда злится. Они у него очень красивые, чувственные. Он смотрит на меня, буквально прожигая взглядом, но я ничего не боюсь. Подхожу к нему вплотную, поднимаюсь на носочки и тянусь к его губам своими. Он щурится, тяжело дышит. Я замираю в миллиметре от желаемой цели и вдруг легонько касаюсь его кончиком языка.

У Антона будто срывает тормоза! Он в тот же момент подхватывает меня, валит на кровать, подминает под себя, срывая с меня одежду. А я совершенно не против! Я судорожно расстегиваю его рубашку, провожу рукой по его сильным, широким плечам.

Мой муж на секунду прерывается, стискивает мои запястья и заводит мои руки за голову. Что? Что у него в руках? Он чем-то связывает меня!

Ловлю его взгляд. Страстный и коварный.

– Сбежать от меня решила? Надо тебя наказать! – бархатным голосом произносит он и с силой шлепает меня по бедру!

Среда. 21 мая 5.40

Рывком сажусь на стареньком диване. Тяжело дышу. Этот шлепок. Тот же самый звук, что я слышала в кабинете. Это так больно и обидно. И… Стыдно. Это чертовски стыдно, потому что я вся дрожу. Не от страха. От возбуждения! И я дико хочу своего мужа. Бывшего. Ладно, пока не бывшего, но…

Падаю назад на подушку и реву. Просто в голос реву. Грудь горит, низ живота ноет, тело жаждет его прикосновений. Именно его. Но этот шлепок.

Не стоило с ним разговаривать вечером.

Где-то в уме делаю пометку больше не звонить мужу на ночь. Тут же перечеркиваю и заставляю себя запомнить просто “больше не звонить”, соскребаю себя с кровати и плетусь в ванную. По дороге проверяю телефон. Вчера вечером диплома я так и не дождалась. Решила, что уже и не пришлет.

А! Нет! Вот! Сообщение в мессенджере. Три фотографии. Главный разворот и два вкладыша с оценками. Все ровно и в хорошем качестве. Спасибо, дорогой. Смотрю на время отправки. Три часа сорок две минуты. Черт возьми, что же ты делал ночью? Одергиваю себя! К “не звонить” добавляю еще и “не думать”. Горько усмехаюсь. Ну что ж. Примерно в это время и я вспоминала о тебе. Меня тут же перекашивает от слез и боли, отшвыриваю смартфон и все же иду принять душ… Открываю воду, залезаю в старую чугунную чашу. Реветь надо тихо. Иначе всех соседей разбужу.

______

Понедельник. 26 мая 9.20

Сижу на первой в своей жизни планерке. Вообще первой. Ни дня же не работала. В выходные позволила себе купить джинсы и футболку. Волосы собрала в хвост. Почти не накрасилась – косметика-то тоже дома осталась. Понимаю, что выгляжу как студентка. Ощущаю себя так же. Коллеги посматривают на меня насмешливо, чуть свысока. Какая-то дама, сидящая по правую руку от редактора, попросила принести ей кофе. Я состроила невинную гримасу, выдав, что еще не знаю, где тут кофемашина. И, кажется, нажила себе врага в ее лице. Ну ладно. Сейчас хоть узнаю, кто она.

– Так-так, – главред заходит в зал с очень деловым видом. Даром, что опоздал на двадцать минут. – Все собрались? Тогда начинаем.

Он все в том же засаленном жилете, обозначает главные задачи по узким направлениям, распределяет рекламные статьи, кому-то выдают на орехи за несоблюдение редакционной политики.

– Напоминаю, – громко произносит Илья Степанович, – администрацию мы не ругаем! – он косится на одного из корреспондентов. – Мы с ними сотрудничаем! Подчеркиваем их успехи. Вот берите пример с Ларисы Ивановны, – он кивает на сидящую около него дамочку, что просила меня кофе ей принести. Она елейно улыбается, а остальные кривятся и прячут глаза. – Еще хочу представить вам нашу новую сотрудницу, – это наконец дошли до меня. – Наташенька будет вести нашу последнюю страницу, – коллектив жидко хлопает. – Это одна из самых читаемых полос, – гордо произносит главред, а я чуть не плачу. Это что ж, мне анекдоты с гороскопами собирать? – Я очень надеюсь, что вы оправдаете оказанное вам доверие! – гордо заканчивает он.

Я-то ваше оправдаю, а вы мое? Поджимаю губы, киваю. Летучка окончена. Двадцать минут ждали, десять минут слушали.

Меня в бок толкает молодой блондин, сидевший слева:

– Пойдем покажу, где тут у нас кофемашина, – он лукаво улыбается, и я понимаю, что абсолютно все мою хитрость раскусили. Мне смешно. Я киваю. – Я – Саша, – представляется мне новый коллега. У него открытая, почти детская улыбка. Он немного выше меня, худощав. Одет в футболку и джинсы, но выбрит гладко и стрижка с претензией. – И я безумно рад твоему появлению, – продолжает он почти с восторгом.

– Это почему? – искренне удивляюсь я.

– Это потому, что до тебя я анекдоты собирал! – фыркает он. – И кроссворды! Кто решает эти кроссворды? – он закатывает глаза, а я стараюсь прикрыть кривой улыбкой разочарование.

– Ты долго на этой полосе был?

– Да почти год! – восторженно восклицает парень. – Но я всегда рвался в бой, – он явно гордится собой. – Если у кого прокол там или дыра в верстке, я всегда был готов пару абзацев накатать! Так и вышел на свою рубрику, – он салютует стаканчиком с эспрессо. – Я сейчас веду происшествия и криминал. И очень рад, что теперь не придется еще и гороскопы писать, – широко улыбается.

– Спасибо! – иронизирую я. – Теперь этот путь будет моим!

– Не злись, – он миролюбиво хлопает меня по плечу. – А ты вообще откуда такая?

– Из Москвы, – пожимаю плечами.

– А у нас что забыла? – искренне удивляется он.

– А почему нет? Мне здесь квартира в наследство осталась. Городок милый, я его с детства люблю, – профессионально вру. – Да и издательство у вас авторитетное.

– Да уж, – фыркает Саша. – Московское! Только не больно-то мы Москве нужны!

Журнал и правда принадлежит столичному издательскому дому. Только, судя по всему, они не очень интересуются своим региональным активом. Все в редакции будто из прошлого века. Хотя… Почему будто? Меня подводят к моему рабочему месту, и я вижу допотопный компьютер с маленьким монитором. Ну ладно, хоть что-то. Зато мне будут платить зарплату.

Понедельник. 26 мая 18.40

Это был адский день. Ноги гудят, голова тоже. Самый молодой корреспондент – это еще и секретарь, и курьер по совместительству!

“Сбегай на почту, отправь заказным!”

“Сходи в архив, поищи в подшивке…”

“Блин, сахар кончился! Тебе не сложно заказать? И кофе! И стаканы”.

Это все – список моих поручений на сегодня. Ну и подготовить набор анекдотов, гороскопов и кроссворд для закрывающей полосы. С анекдотами сложнее всего – надо, чтобы они не повторялись! Перерыла тонны третьесортного юмора в поисках чего-то, что не печатали хотя бы год. А еще на меня свалили письма читателей! Это я уже не осилила и переслала их себе на личную почту. Разберу вечерком.

Плетусь пешком из офиса, думаю, хорошо, что тепло. Блузка моя, должно быть, высохла уже. Захожу в магазин, беру пакет стерилизованного молока и десяток яиц. Холодильник я так и не купила – готовить дома пока нет возможности. Обхожусь кашами и омлетом.

Ноги еле шевелятся, мечтаю о душе, диване и чашке чая. Заворачиваю в свой двор, автоматически бросаю взгляд на припаркованную у сараев машину, и у меня перехватывает дыхание. Что? Как? Откуда? Вот это сюрприз!

_____

Понедельник. 26 мая 18.45

Сюрприз не сказать чтобы приятный. Опершись на капот, у машины стоит Антон и смотрит на меня испытующим взглядом. Он одет в деловой костюм. Галстук распущен, ворот рубахи чуть расстегнут. Мой муж отталкивается от машины и идет ко мне с грацией хищника. Взгляда с меня не спускает. Ну точно тигр на охоте! Я с явным усилием отвожу глаза и направляюсь к своему подъезду.

– Куда так спешишь? – конечно, он догоняет меня в три шага.

– Домой, – огрызаюсь через плечо. – День был тяжелый.

– Оно и видно, – фыркает и преграждает мне путь.

– Слушай, что тебе надо? – я пытаюсь говорить тихо, хотя очень хочется орать.

– Поговорить, – он делает шаг ко мне, оказывается почти вплотную.

Вижу менее чем в полуметре от себя его твердый подбородок, широкую грудь, ту самую шею, которую так живо представляла недавно, ямочку между ключицами. Он так любит, когда я его туда целую.

Вздрагиваю! Черт! О чем я думаю?

– Разве нам есть о чем говорить? – пытаюсь произнести это с вызовом, но выходит жалобно.

– Есть, – он кивает.

– Хорошо, – вспоминаю свое последнее счастливое утро. – Давай поговорим. Почему это все наше имущество вдруг переоформлено на твою мать?

– А тебе от меня только имущество нужно? – озлобленно рычит он.

– А на что еще я могла рассчитывать? – кривлюсь презрительно. – Ничего другого, как выяснилось, у меня и не было! Ни верности, ни честности, ни любви!

– Ташка! – он выставляет вперед указательный палец.

– Не называй меня так! – кричу. – Не смей! Нет больше Ташки! Наталья! А для тебя – Наталья Андреевна!

Я и сама не заметила, как по моим щекам покатились слезы. А вот он заметил. Скривился, отступил на шаг назад, еще раз взмахнул рукой, будто пытаясь что-то сказать, но тут я вышла из ступора и рванула в подъезд. Услышала за спиной ругательства и пиликанье сигнализации. Значит, он тоже ушел. Ну и славно.

Понедельник. 26 мая 21.20

– Какого хрена ты на меня орешь? Не давал я ему твой адрес!

Я кричу на Яра так, что слышат, наверное, все соседи вокруг. А может, даже через этаж. И он отвечает мне тем же.

– Откуда тогда он тут нарисовался? – реву и не стесняюсь этого.

– Ты же ему звонила! Номер пробить – нефиг делать! Особенно с его связями!

– Яр, – я всхлипываю… Ничего связного выдать не могу, только вою.

– Ну что Яр?! Таш, это с самого начала было дурацкой идеей! Вам надо поговорить!

– Не надо! Не надо мне с ним говорить! Пусть бумаги пришлет через адвокатов, я все подпишу!

– И ты просто вот так все бросишь?

– А что мне бросать? Там все равно ничего моего нет! Ты что, не знаешь Антона? Если он что делает, так комар носа не подточит! Я ничего не отсужу!

– Да я даже не про имущество, – Яр звучит растерянно.

– А про что? – я затихаю.

– Про него. Он тебе совсем не нужен? Ты же любишь его. Неужели не хочешь побороться за ваши отношения?

– Бороться за отношения, – я тихо смеюсь сквозь слезы. – С кем? С ним? Он мне изменил, Яр!

– Таш, – друг замолкает.

– Что?

– Таш, мужики немного по-другому устроены, – неуверенно начинает он. – А развода Тоха, насколько я вижу, не хочет.

– С чего ты взял? – скептически хмыкаю.

– Ну а какого фига он к тебе прикатил? В рабочий день, между прочим!

Я впервые задумываюсь. Действительно. Что он тут делал в понедельник вечером? Мог приехать в выходные. Пусть не эти, так следующие.

– Яр, ты думаешь…

– Я думаю, тебе надо с ним поговорить, – уверенно говорит мой друг. – И, Таш… – опять замолкает.

– Что?

– Не руби с плеча.

– Яр, – это уже даже не крик, а стон.

– Так, все! – он сворачивает разговор. – У тебя был тяжелый рабочий день, а у меня впереди тяжелая рабочая ночь! Все! Давай вешать трубки.

– Хорошо. Спасибо тебе.

– Пожалуйста! Ты холодильник купила?

– Нет. С зарплаты куплю.

Яр шумно вздыхает.

– Ну ладно. Давай. Я уверен, ты справишься.

– Справлюсь.

– Все, обнимаю.

– Пока, Яр.

Я отключаю звонок и сажусь на диван. А действительно, что делает мой муж за сто километров от Москвы в понедельник вечером? Просто приехал поговорить? Так не вышло же ничего. И он вот так легко сдался и уехал? Не верю. Чего еще мне от него ждать?

Понедельник 26 мая. где-то ночью

Я брожу по квартире в одной пижаме. Душно, хоть окна и нараспашку. Не могу уснуть. Включен ночник, тихо бубнит старенький телевизор. Я почти уговорила себя снова уйти в постель, как раздается звонок в дверь. Кто это может быть среди ночи? Со мной творится что-то странное, потому что я, чуть помедлив, открываю. На пороге стоит Антон.

Он смотрит на меня тяжелым взглядом исподлобья, а я попросту теряю дар речи. Отступаю, упираюсь спиной в стену узкого коридора. Ему словно только это и надо. Шагает внутрь и прижимает меня рукой к стене. За горло. Его рука лежит у меня на шее. Мне не больно, не трудно дышать, но я абсолютно точно понимаю, что я сейчас полностью в его власти. Во всех смыслах. И мне это нравится.

Я прикрываю глаза, ноги подкашиваются, и Антон видит это. Он склоняется и целует меня. Резко, требовательно, настойчиво. Засовывает свой язык в мой рот, не спрашивая разрешения, просто вторгаясь, врываясь. Его свободная ладонь блуждает по моему телу, сжимая чувствительные места. Почти до боли. Он останавливается ровно на той грани, когда ощущение уже острое, но еще сладкое. Ничего не могу с собой поделать. Выгибаюсь в сладкой истоме. Низ живота скручивают судороги, с моих губ срывается стон прямо в его рот.

Антон усмехается, убирает руку с моего горла и по-хозяйски запускает руку в широкую штанину моих шорт. Я вздрагиваю от его прикосновений, таких нежных и таких настойчивых. Я так хочу их, и Антон видит это.

Он расплывается в улыбке и кивает на диван. Я отталкиваюсь лопатками от стены, шагаю в комнату, призывно смотрю на него, а мой муж скидывает туфли и толкает все еще открытую входную дверь. Она резко закрывается с совершенно неправильным звуком. Так хлопает рука по голому телу. Шлеп! И я рывком сажусь на своем диване. Шумно дышу, пытаюсь понять, где я, и тут же падаю назад на подушку, скорчившись в рыданиях. Самое противное, что я безумно хочу Антона!

Вторник. 27 мая 09.00

Работники редакции меня встречают встревоженным шепотом и ужасом в глазах. Мимо, нервно кивая, пробегают сотрудники, где-то хлопают двери. Бросаю сумку на стол, ищу взглядом Сашку.

– Что случилось? – спрашиваю тихо.

– Аудит московский!

– Что? – у меня округляются глаза.

– Сглазили, блин! – он опасливо оглядывается. – Головной офис прислал аудит. Говорит, мы убыточные!

– Ну елки-палки, – я искренне расстраиваюсь.

Только нашла работу – и сейчас редакцию прикроют! В том, что прикроют, ни капли не сомневаюсь. Издание тухлое, как прошлогодние яйца.

Вздыхаю, оглядываюсь и замираю в ужасе. По коридору к кабинету главреда уверенным шагом идет Антон.

_____

Следом за ним семенит главбух, прижимая к себе свой ноутбук, а вот главреда нет. Я так понимаю, что не в его традициях приходить вовремя. Антон оглядывает рабочее пространство сквозь стеклянные стены, я резко отворачиваюсь, падаю на стул. Вот же блин! Это что, из-за меня? Взгляд у него недобрый! Сейчас весь журнал прикроют из-за того, что я тут работаю? Может, Яр и прав? Надо с ним поговорить?

Вторник. 27 мая 16.00

Целый день сижу тише воды, ниже травы. По коридору то и дело пробегают бухгалтеры или юристы. Главред как пришел на работу, так со своего кабинета и не выходит. Антон тоже не выходил. Даже на обед. Им что-то подали прямо туда.

Я никогда не видела, как он работает. Всегда считала это чем-то само собой разумеющимся. Он сильный, умный, знает, что делает. Никогда не думала, что он занимается издательствами, но финансы и аудит это то, с чего он начинал. То, что именно Биг Босс приехал на проверку, норма. Это мне Антон объяснял когда-то давно. Когда еще считал нужным хоть что-то объяснять. Кого зря к документам компании не пускают. У него же право прошерстить все: от устава до договоров на закупку канцелярии. Обычно на него выписывается доверенность, и он запрашивает все бумаги у контрагентов от имени проверяемого юрлица. Цель – проанализировать доходность предприятия и при необходимости оптимизировать расходы. Он собирает данные и спускает их на помощников для составления матриц. Или чего-то там… Этого я уже не знаю.

Я старательно делаю вид, что ничего криминального не происходит. Выполняю поручения редактора: подыскиваю кроссворд, придумываю гороскоп, разбираю письма читателей. Если честно, боюсь глаза от монитора оторвать.

По коридору пробегает кадровик с кипой договоров, прижатых к груди, и тут же распахивается дверь в опен спейс:

– Наташенька! – елейный голос главреда заставляет вздрогнуть. – Будьте добры, отсканируйте документы!

Я замираю, боясь обернуться, но, похоже, уже поздно. Рядом раздается голос Антона:

– Это что, ваша секретарша?

– А… Нет, – прям слышу, как Илья Степанович расплывается в улыбке. – Это наш младший корреспондент. Недавно приняли на работу. Но она толковая, способная девочка, все сделает как надо! – уверяет он моего мужа.

Мне ничего не остается, как встать и подойти к ним. Стараюсь не смотреть Антону в глаза.

– Наташенька, будьте добры, – он протягивает мне кипу бумаг, – отсканируйте и отправьте секретарю Антона Валерьевича.

Я замираю, руки холодеют. Отправить бумаги Вероничке?

– А какие у вашего младшего корреспондента обязанности? Можно посмотреть ее договор? – Антон смотрит на главреда, прищурившись.

– Да, – вдруг заикается тот, – она еще на испытательном сроке, – выдает Илья Степанович. – Но вы не волнуйтесь! Мы кого зря на работу не берем!

– То есть у вас работает человек без оформления? – Антон склоняет голову.

– Ну, пока испытательный срок… – мямлит главред.

– Вы обязаны заключить трудовой договор с того дня, как сотрудник приступил к своим обязанностям, – чеканит Антон положения трудового законодательства. – Если вы прописываете испытательный срок, то он должен быть указан отдельным пунктом, а также должны быть перечислены критерии оценки работы сотрудника на испытательном сроке. Сотрудник должен быть ознакомлен со своими служебными обязанностями. В обязанности вашего корреспондента входит отправлять конфиденциальную корреспонденцию? У нее подписано соглашение о неразглашении?

Илья Степанович бледнеет и, кажется, становится ниже ростом. Он не в состоянии ему ответить, только неопределенно машет головой.

– Значит, бумаги Алле Игоревне пусть отправит сотрудник, в обязанности которого входит внутреннее делопроизводство, а вашему младшему корреспонденту необходимо подписать трудовой договор, – Антон смотрит на часы, – сегодня до шести.

Он разворачивается и уходит по коридору. Кажется, в сторону юротдела. А главред так и остается рядом, прижимая к себе кипу документов.

– Кому, он сказал, надо отправить бумаги? – шепотом переспрашиваю его я.

– Секретарю его, – жалобно пожимает плечами, – Алле как-ее-там! – но тут же его тон вдруг меняется, и он орет: – Это вообще не ваше дело! У вас соглашение о неразглашении не подписано!

Я быстро киваю и возвращаюсь на рабочее место. В душе все поет. Значит, он успел уволить Вероничку! Тут же одергиваю себя. Не в ней было дело. В нем. Одну уволил – другую найдет. Но на губах играет предательская улыбка, и я с ней ничего не могу поделать.

Вторник. 27 мая 18.20

Я бездумно слоняюсь по рынку. Меня заставили подписать контракт, служебку, соглашение о неразглашении, редакционную политику и ровно в шесть приказным тоном объявили, что мой рабочий день окончен.

Редакция в центре. Домой идти совершенно не хочется, да и нечего мне там делать. Я заворачиваю на рынок. Быстро прохожу мимо молочных и мясных рядов. Там дорого, да и хранить свежие продукты мне негде, а вот соленья и маринады – то, что нужно. Останавливаюсь около бабулек-покупательниц и прислушиваюсь к их болтовне.

– Лист она смородиновый кладет, вот они у нее и пряные такие, с кислинкой.

– Так пряные или с кислинкой?

– Балда! С кислинкой! Пряные от гвоздики!

– Так она еще и гвоздику кладет?

– Так хто ж ее поймет, чего она туда сувает. Но вот поди ж ты, вкусно-то выходит!

– Михална, – оборачиваются две болтушки к третьей, – ты Леонтьевны огурцы едала?

– Да кто ж их не едал, едала!

– Шо она туды бросает? Окромя гвоздики?

– Тю! Чудная ты! Какой гвоздики?

Разговор меня забавляет, я и не замечаю, как тянусь к прилавку и беру ломтик нарезанного на пробу соленья. Вкусно! И дико интересно, что же в них действительно кладут. У продавщицы этой толпится больше всего народу.

Вдруг вспоминается бабушка, которая, жуя соседкины пироги, тоном старой разведчицы произносила: “Да вот те крест! Шо угодно б за ее рецепт отдала!” И я почему-то думаю, что это может быть интереснее гороскопов и анекдотов.

– А хотите, я про ваши огурцы в журнале напишу? – весело похрумкивая, спрашиваю я продавщицу.

_____

– Шо? Прям в журнале? – поражается не старая еще женщина в платке и переднике.

– Прям в журнале! – с готовностью киваю. – Сделаем почти интервью. Вы рецепт расскажите! Все равно такие, как у вас, ни у кого не получатся, руки-то не те, – подмигиваю удачливой торговке.

– Ой, – она замирает с поднятой вилкой, потом почему-то накалывает в бочке огурец и протягивает мне.

Огурчик и правда вкусный! В меру соленый, чуть пряный, хрустит! Я увлекаюсь и понимаю, что одного мне мало.

– Нравятся? – искренне переживая, спрашивает торговка.

– Конечно, нравятся! – восклицаю. – Всему городу нравятся! Это уже наше местное достояние, – я немного кривлю душой, приравнивая себя к местным. – Можно даже конкурс устроить, получатся у кого-нибудь огурцы, как у вас, или нет!

– Конкурс? – недоверчиво протягивает женщина.

– Конкурс! – азартно киваю.

– Ну давайте расскажу!..

Среда. 28 мая 9.00

– Слушайте, ну это же лучше анекдотов! – я склонилась над столом Светланы Михайловны, нашего выпускающего редактора. – Там весь рынок гудит, обсуждает, что она в эти огурцы кладет!

– Да знаю я ее огурцы, – фыркает Светлана Михайловна. – Сама всегда у нее беру, – она внимательно читает мой текст. – Вот про гвоздику ни за что бы не подумала, сама сколько раз дома пыталась сделать!

– Ну вот! – восклицаю я.

– Что “вот”? – женщина все еще сомневается.

– Если даже вы пытались сделать, то однозначно это зайдет.

– Что значит “даже я”? – недовольно кривится редактор.

– Просто вы деловая женщина, которая может себе позволить это купить. И вы все равно пытались повторить. Потому что это интересно! Понимаете, интересно! Приз победителю будет мастер-класс от самой, – машу рукой, указывая на рецепт. Подразумевается мастер-класс с его автором.

– Ну… – кажется, лед тронулся. – Ты права! Интересно. Ну ладно! Давай попробуем. Оформи текст как-нибудь в кулинарном стиле. Ее речь мне нравится, но попробуй все же и человеческим языком написать. Пусть не в граммах, но хотя бы в ложках соли… Только не разгоняйся. Сама знаешь, сколько у тебя места.

Я обрадованно киваю и убегаю за свой стол. Ура! Я смогу сделать хоть что-то интересное! Ищу красивую подложечку под рецепт, оформляю интересным шрифтом речь. В общем, стараюсь как могу. И впервые чувствую себя действительно журналистом.

Среда. 28 мая 18.00

Офис притих. Антона тут нет. Напряжение до конца не спало, но никто уже не бегает как ужаленный. Если честно, я это поняла только в обед, когда главред вальяжным шагом направился в свой любимый ресторан.

– О! – тихо прокомментировал Сашка. – Опять его часа два не будет.

Я еще не успела выучить местные привычки и порядки, но дисциплинированностью здешнее начальство не отличалось. Мне это казалось странным. Антон всегда говорил, что начальник должен быть образцом для всего коллектива. Это он так комментировал свой трудоголизм. Я хмурюсь. А работал ли он? Тут же одергиваю себя. Вспоминаю мужа, сидящего за компьютером ночами напролет, его бесконечные деловые переговоры по скайпу. И в десять вечера, и в шесть утра. Он всегда ориентировался на часовой пояс клиента. Нет. Антон работал. Всегда это умел и любил. И репутация у него вполне заслуженная. А то, что я увидела… Я не знаю, когда это началось. Не хочу об этом думать.

Весь день ушел на то, чтобы составить конкурсное задание, все оформить и внести изменения в верстку. Но я довольна собой. Почти вся бухгалтерия и половина юристок прибежали ко мне и уже переписали рецепт. Так что конкуренция в моем соревновании будет вполне себе здоровая! Даже здоровенная.

Усмехаюсь, выключаю компьютер и плетусь домой. После радости от своей находки чувствую эмоциональный откат. Настроение на нуле, и ничего не хочется. Прикидываю, что есть дома из продуктов, и решаю на рынок не идти.

Подхожу к своему подъезду, поднимаюсь по лестнице и… Замираю. У моих дверей стоит курьер с тремя огромными коробами и большим пакетом.

– Егорова Наталья Андреевна? – спрашивает парень в фирменной кепке.

– Я, – обалдело киваю.

– Примите, пожалуйста, отправление! – он протягивает мне накладную. – Помочь занести?

– Да, – я растерянно обвожу глазами стоящие передо мной коробки. – А что это?

– Не могу знать, – рапортует парень и ловко переставляет короба в открытую квартиру. – Но не очень тяжелое.

Я копаюсь в сумке, достаю мятую сторублевку, отдаю курьеру. Он салютует мне и уходит вниз по лестнице.

С трудом протискиваюсь в узком коридоре, вытягиваю одну из коробок в комнату, распаковываю. Мои вещи! Все аккуратно сложено, туфли даже в коробках. В этом ящике мои сумочки и летняя обувь. Раскрываю остальные. Сарафаны, белье, футболки, джинсы, капри, колготки. Черт, он даже носки мои сложил.

Я почему-то на сто процентов уверена, что вещи складывал Антон. Его выдает как раз аккуратность. Он педант и маньяк порядка. Я вполне могла себе позволить бросить капроновые чулки просто комочком в ящик. Но тут… Все шовчик к шовчику.

В последнем пакете собрана вся моя косметика. Кремы, тени, тушь. И нераспакованная коробочка с духами. Аромат мой, только вот те, что были у меня, недавно закончились. На трюмо оставался практически пустой флакон. Значит, купил.

И как это понимать? Он выгонял меня с голой задницей, а сейчас духи мне покупает стоимостью в две мои нынешние зарплаты. И вещички аккуратно складывает. Смотрю на телефон и думаю, что если сейчас позвоню, то наору! А вещи свои жалко. Ну хотя бы белье. Я же не могу постоянно ходить в одном и том же бюстгальтере.

Кручусь по комнате, посматривая то на шкаф, то на короба. В конце концов, принимаю решение. Беру смартфон и набираю короткое: “Спасибо”. Все. Точка. Меня нервно трясет, я бегу на кухню, наливаю себе воды, возвращаюсь, смотрю на экран смартфона, нервно отключаю его. Не могу! Черт возьми, не могу!

Среда. 28 мая. где-то ночью

Мечусь по постели. Ловлю то его руки, то его губы. Он сжимает меня в своих объятиях, а я совершенно не хочу вырываться. Он повсюду. Сильный, властный. настойчивый. Я его. А он мой. Мой? Упираюсь в его грудь и отталкиваю. Он рычит, совершенно не хочет отстраняться. Тогда я размахиваюсь и со всей дури бью его по плечу. И опять этот звук. Шлеп! Вздрагиваю и просыпаюсь.

Лежу на кровати, тихо скулю. Мне плохо. Мне жутко плохо. Кусаю губы, морщусь и вою. Темную комнату освещают уличные фонари, сквозь приоткрытые окна врывается гул редких машин и почему-то лай собак. Тянусь за телефоном, чтобы посмотреть время. Он выключен. Зажимаю кнопку, наблюдаю, как на экране меняются радужные всполохи, наконец экран загружается. Четыре часа двенадцать минут. И тут же прорывается сообщение в мессенджере. “Пожалуйста”.

Номер у меня не сохранен, но телефон автоматически подтянул его фотку. Нажимаю на профиль, увеличиваю. На меня смотрит очень серьезный, почти строгий Антон. Твердая линия подбородка, глубокие умные глаза. В них утонуть можно, в этих глазах.

Аккуратно кончиками пальцев трогаю гладкую поверхность смартфона. Его губы. Щетина на его подбородке. Я безумно любила его слегка небритого. Когда он упирался щекой в мою спину сзади, с нажимом терся, чуть царапая. Охфигительное ощущение. До мурашек! Ничего не могу с собой поделать, срываюсь в рыдания. Как же мне тебя не хватает! Как же я тебя люблю! Как же мне сейчас больно!

Четверг. 29 мая. 11.00

– Кто?! – Илья Степанович залетает в рабочее пространство корреспондентов, размахивая свежим номером. – Кто это сделал?! Кто посмел это выпустить?!

_____27.12

Он только что пришел на работу. По случаю отсутствия московских аудиторов даже летучку отменили. Надо же, в конце концов, отойти от стресса человеку. Только вот не вышло. Он открыл свежий номер, а там мои огурцы. И конкурс.

– Еще и на главной анонс дали! – он брызжет слюной, выпучив глаза.

– Я! – поднимается бледная Светлана Михайловна. – Материал в номер подписала я! Считаю, что он достойный, свежий и интересный.

– Свежий?! – главред покраснел. – Интересный?! – его крики напоминают уже скорее рев.

– Илья Степанович, – в наш опен спейс влетает Артур из рекламного, – Илья Степанович, там с консервного звонят! Хотят у нас рекламную полосу на последнем форзаце выкупить! Ну ту, что рядом с огурцами!

– Что? – ошарашенно переспрашивает главред. – Всю полосу выкупить?

– Ну, пока конкурс идет! – Артур заметил, что в нашем кабинете воздух трещит от напряжения, и чуть убавил восторженности в тоне.

– Весь тираж продали! – кричит из коридора директор отдела продаж. Добегает до Ильи Степановича, жмет ему руку. – Какой вы молодец, что анонс на главной дали! В ту точку, что на рынке, пришлось еще и доп объем перебрасывать!

– Девки, – в кабинет с банкой влетает Юлечка из бухгалтерии, – пробуйте! По вашему рецепту делала! Чур, я первая в конкурсе! – тут она видит взмыленного Илью Степановича и боязливо прячет свои огурцы за спину. – Ой…

– Что “ой”?! – тем же тоном орет он. – Что “ой”?! Вы должны это судьям нести, а не коллегам! Конкурс должен пройти по всем правилам!

– Так, – Юлечка боязливо косится на меня, – Наталья-то у нас и главный судья. Она ж придумала!

– Наталья? – Илья Степанович поворачивается к моему столу и рассматривает меня так, будто первый раз увидел.

Выгляжу я сегодня и правда необычно. Надела сарафан, босоножки, накрасилась, уложила волосы. Офис сразу заметил перемены в моем образе. Сашка даже шутливо присвистнул. Но я только отмахнулась.

– Отлично выглядите, – приосанился главред. – Хорошая работа, – он как-то странно кивает. – Вам, – поворачивается к Светлане Михайловне, – и вам премия.

Неестественно выпрямляется и уходит в свой кабинет. А мы шумно выдыхаем.

– Спасибо, – смотрю во все глаза на выпускающего редактора. – Прикрыли!

– Тебе спасибо, – нервно хохочет она. – Выгорело ведь!

Понедельник. 2 июня. 10.00

– И мы, конечно, поздравляем нашу молодежь, – Илья Степанович машет рукой в мою сторону, – с такой потрясающей находкой! Я думаю, что репортаж с вручения наград нужно будет сделать на втором развороте! – он оборачивается к Ларисе Ивановне, статьи которой обычно эту полосу занимали.

Та сидит, плотно сомкнув губы, отчего ее нос заострился, а лицо вытянулось. Она сейчас полностью оправдывает свое прозвище. Хотя, конечно, Крысой ее прозвали не за внешность. Журналисты не настолько злые.

Летучка заканчивается бурными аплодисментами в адрес Светланы Михайловны и немножко в мой. Коллеги поднимаются и дружной гудящей толпой вываливаются из переговорной. Мне нужно сказать пару слов Светлане Михайловне, я чуть задерживаюсь и выхожу последней. Тут же жалею об этом, потому что прямо у дверей переговорки стоит Антон.

Он засунул руки в карманы и чуть насмешливо оглядывает меня. А Илья Степанович распинается:

– Вот, молодая кровь, свежий взгляд! Вы же видели, как у нас скакнули продажи? И рекламный бюджет? Вы видели? Это обязательно надо отразить в отчете! Я, – он поворачивается и с гордостью родителя смотрит на меня, – умею видеть таланты.

Антон закусывает губу и скользит по мне совершенно недвусмысленным восхищенным взглядом. Сегодня на мне светлое платье в крупный цветок. Крой простой, но очень изящный. Выгодно подчеркивающий мою высокую грудь и тонкую талию. Антон любил, когда я в этом платье. Любит. Наверное. Взгляд жадный.

– Поздравляю, – кивает он то ли мне, то ли главреду.

Я вспыхиваю, что-то лепечу в ответ и тут же хватаю под руку нашего выпускающего.

– Светлана Михайловна, мне с вами поговорить надо.

– Конечно, Наташенька, пойдем, – с чисто материнским покровительством она берет меня под руку и уводит.

– Наталья, после обеда зайдите ко мне, – начальствующим тоном кричит мне вслед Илья Степанович.

– Ох, не к добру это, – обеспокоенно шепчет мне на ухо Светлана Михайловна.

– Что? – я искренне удивляюсь и тут же краснею, вспоминая взгляд Антона.

– Степаныча внимание! – фыркает моя редактор. – Поаккуратнее с ним! И еще, – она замирает и озирается, – Лариске не попадайся!

– В смысле? – тут уж я совсем ничего не понимаю.

– В смысле! – повторяет Светлана Михайловна. – Она тебе не простит, если Степаныч тебя назначит любимой женой… – она закатывает глаза.

– Любимой кем?! – возмущаюсь, – Да разве я…

– Ты-то, может, и нет, но Лариске на это плевать, – поглаживает меня по спине Светлана Михайловна. – Я в дамскую комнату забегу, ты иди ко мне, я сейчас приду. Платье, кстати, шикарное! Где купила?

– Ой! Не помню, – отмахиваюсь. – Оно старое.

Несмотря на то, что Антон прислал мне все мои вещи, одеться на работу мне по-прежнему сложно. Наряды дорогие, брендовые. В пятницу та же самая Лариска меня чуть не съела! Было ветрено, и я взяла с собой жакет. Простенький. Песочный. С голубыми капри хорошо смотрится. Когда-то в Мадриде купила. Кто ж знал, что она на глаз определит его стоимость. Пришлось врать, что мне он с чужого плеча достался. Кажется, поверила. Но взгляды в мою сторону наша прима бросает мерзкие. Уф… Как же сложно в дружном женском коллективе. То ли дело парни.

– Кофе будешь, звезда? – это Сашка встречает меня у кофемашины.

– Буду! Если звезда, то морская… Барахтаюсь на дне…

Сашка смеется, а я подхватываю стаканчик и иду к Светлане Михайловне. У меня к ней серьезный разговор.

***

– Вот, это еще в начале мая присылали, – показываю я письмо. – Эх, вот бы на девятое такое опубликовать!

В выходные я таки разгребла письма читателей и нашла очень интересную историю шестидесятилетней давности…

– Да, – с сожалением тянет Светлана Михайловна, – ты права, на девятое бы зашло.

– Послушайте, я посмотрела выкладки маркетологов. Ну у нас же целевая аудитория – женщины и пенсионеры. Почему бы не попробовать сделать такие заметки? Из жизни города. Именно о людях, об их судьбах, – наталкиваюсь на скептический взгляд редактора. – Ну это же всегда интересно! О чем соседки сплетничают. Кто когда и с кем прошелся.

– И куда, – кивает Светлана Михайловна. – Нет. Мне твоя идея с рецептами больше понравилась.

– Понравилась? Можно оставить? Я уже нашла тетку, которая печет самые вкусные пирожки в нашем доме.

– Вот ты неугомонная, – фыркает редактор. – Тоже конкурс будешь устраивать?

– А что? – я невинно хлопаю глазками.

– Мужикам понравится, – ухмыляется Светлана Михайловна. – Ладно, я поняла идею. Пока нет. Докрути, доработай до формата. Мы все же не женский журнал. Мы именно городской. Доведешь до ума – приходи еще раз. Пока нет. Работай.

– Есть работать, – несмотря на отказ, встаю из-за ее стола с улыбкой. Мне есть над чем подумать, и это уже интересно.

Окрыленная, выскакиваю в коридор и тут же замираю. Передо мной Антон.

Он смотрит на меня все тем же жадным взглядом. Глаза чуть прищурены, на губах играет улыбка.

– Куда так спешишь? – спрашивает тихо.

– Работаю, – отвечаю коротко и опасливо озираюсь. Вроде нас сейчас никто не видит.

– Делаешь успехи, – он улыбается шире. – Тебя тут ценят.

– Я стараюсь, – вздергиваю подбородок, пытаюсь обойти мужа, но он резко делает шаг в сторону, преграждая мне путь.

– Таш, поговорим?

– Наташа, – настойчиво поправляю его я. – А еще лучше Наталья Андреевна.

– Наталья Андреевна, – цедит сквозь стиснутые зубы он, – нам надо поговорить. И если ты не хочешь говорить со мной в нерабочее время, мне ничего не стоит пообщаться прямо тут! – он сверкает глазами. – Думаю, главред не будет против, когда узнает, кем ты мне приходишься!

У меня перехватывает дыхание. Зараза! Ну конечно! Кто ж оставит работать в коллективе жену этого жуткого аудитора. Мне до сих пор везло, и никто не задумался, что у нас с ним одинаковые фамилии. Мало ли Егоровых на свете. Как только он заикнется о том, кто я, так и вылечу.

– Хорошо, – выдавливаю из себя, еле сдерживая гнев. – Мы можем встретиться после работы.

– В шесть двадцать в кафе на площади, – выдает он мне как приказ и тут же уходит. Очень вовремя уходит. В коридоре появилась Лариса Ивановна. Ну, или Крыса. Я ловлю ее взгляд, и мне все больше хочется звать ее именно прозвищем.

Понедельник. 2 июня. 18.28

Забегаю в кафе с опозданием. Не то чтобы себе цену набиваю. Не получилось уйти ровно в шесть, а идти достаточно далеко. Впрочем, я этому рада. Меньше шансов встретить своих коллег.

Антон сидит у окна, что-то сосредоточенно рассматривает. Я не вижу его лица, но сильная спина напряжена, красивые пальцы нервно стучат по чашке кофе.

– Привет, – я стараюсь поздороваться непринужденно, в глаза ему не смотрю, сажусь за стол.

– Рад тебя видеть, – а он, кажется, искренне улыбается. – Тебе что-нибудь заказать?

– Нет, спасибо, – ловлю его взгляд. – Я надеюсь, я не надолго.

Он стискивает челюсти. Вижу, как играют желваки на его скулах.

– Таш, – начинает он, а я резко вскидываю взгляд, заставляя его поправиться. – Наташ… – шумно вздыхает и выпаливает заученную речь: – Давай все забудем. Ты достаточно ясно дала понять: то, что ты видела, для тебя неприемлемо. Уяснил, исправлюсь. Ничего подобного больше не повторится.

– Ты о чем? О самом процессе или о том, что я его увидела? – уточняю непринужденным тоном.

– Наташ! – он почти рычит, кладет напряженные ладони на столешницу.

Продолжить чтение