Читать онлайн Ремонт. Тест на выживание бесплатно

Глава 1. Петух клюнул. Ремонт неизбежен.

Четыре утра. Два опухших от бессонной ночи человека, молча страдали в темноте детской комнаты.

– Все! Я больше не могу, – сказал Кондратий, усаживая 3-годовалую дочь на ее маленький диванчик. Малышка прихрюкнула от такой отцовской беспардонности, но быстро сориентировалась, и переползла на второй такой же диванчик, где сидела я с ее братом-близнецом на руках. – Мне завтра на работу, а ты все равно не спишь. Пусть она рядом посидит.

Рядом посидеть шило в пухлой попе было радостно согласно. Но удержать произрастающие из попы конечности было не в силах. Отец не успел довысказать свою гениальную идею, а дочина пятка уже двинула брата в бок. Почти уснувший пацан, встрепенулся и зашелся диким, удушающим кашлем.

Я промолчала лишь оттого, что не смогла невыспавшимся мозгом сразу сообразить, что хочу: завыть вголосину или двинуть пяткой мужа, куда-нибудь пониже его бока и поближе к тому месту, где произрастал шило-ген, передавшийся нашей дочери.

Шли мои шестые бессонные сутки. Маленький сынишка страдал бронхо-аллергией и мог хоть как-то спать лишь в положении сидя. Башня из подушек не спасала, он просто выкатывался из нее. Я издергала всю свою фантазию, выдумывая иные устройства, что не давали бы пацану завалиться в горизонт. Но тщетно. Сидя спать он мог только в моих руках, причем слегка покачиваясь. Тогда кашель переставал его душить и лишь булькал при каждом вдохе.

Я сидела так шестую ночь. Периодически перекладывая бедное измученное тельце с одной онемевшей руки в другую. Поясница весь следующий день меня слезно «благодарила». И да! Насыщенность будней с 3-годовалой двойней никто не отменял. А шило-гены обоих усердно исполняли свое предназначение, нарабатывая нервный тик у мамы, наращивая ей лишнюю пару глаз на затылке и всевидящее око в заднице, что зрило даже сквозь стены.

Первые пять ночей меня искушала зависть к дрыхнущему мужу (с каждым разом, становясь все чернее), хотелось, чтобы он разделил мои муки. Или хотя бы не ходил передо мной с таким цветущим, радостно выспавшимся лицом, с натуральными глазами вместо черных провалов там, где глаза должны бы быть. Зависть искушала сравнять его в счете по страданиям: подкинуть побольше перца в борщ, а лучше в труселя. А, может, крем для депиляции ему в шампунь от перхоти.... А чем еще занять свой воспаленный от бессонницы и переживаний за сына мозг?

А на шестую ночь случилось полнолуние. И традиционные пляски с бубнами вокруг дочери, которая в полную луну спокойно «посидеть» могла только на ручках. Чуть выпустишь из рук – и инсталляция пьесы «Сон в летнюю ночь» гарантирована. Как и весь затейливый спектр сюжета: непонятно кто кого усыпляет, кто кого любит, но психуют все!

Признаю. Этот ведьмо-ген у нее уже от меня. Я тоже по полнолуниям крайне сложно сижу на ступе ровно, как бы ни вымоталась за день. Но за пять предыдущих ночей ступа треснула от перегруза. Казалось, я могу спать, как лошадь, стоя, лишь слегка прислонившись к дверному косяку. Но я не лошадь. Даже она не сможет спать, одновременно укачивая ребенка, под аккомпанемент его кашля и тяжелого дыхания.

Повыдергав мне волосы, дочурка поняла, что кроме люлей ловить у мамы нечего, и устремилась прочь с дивана, край которого внезапно кончился в темноте. И лишь моя тренированная реакция, жестким хватом за пижаму, не дала малышке кувыркнуться вниз своей, пушистой от кудряшек, головой.

Это был момент деформации моей стрессоустойчивости. И я взвыла к совести супруга.

– ********, твою дивизию! Ты можешь сделать так, чтобы половина твоего потомства не будила вторую половину? И само при этом не самоубилось?! – Я орала! Очень громко. У меня было самоуспокоение, что я пытаюсь переорать рев сына, а не потому, что многосуточный невроз почти победил мою крышу.

– Ты не понимаешь! Мне завтра надо много, куда съездить. Тебе не страшно, что я буду за рулем невыспавшийся?

– А тебе не страшно на целый день оставлять с детьми зомби-мать? Которая уже тупит так, что не понимает, которому из них, какие лекарства выдавать?

Кондратий натужно засопел. Я почти злорадствовала от понимания того, что на поиск отмазок у него нет сил из-за бессонной ночи. Почти. Ибо от дискуссии меня снова отвлекла дочь, которая пыталась включить мультики, наматывая сопли на пульт DVD. Вот только Шрека сейчас не хватало нашей развеселой компании, в четыре-то утра.

– Ты же видишь, что болезни детей не проходят, – продолжала я долбить мужа, встав с дивана, одной рукой прижимая к себе сына, а другой выковыривая сопливый пульт из цепких пальчиков малышки. – Решайся уже на ремонт. Иначе от плесени и старой пыли нам не избавиться. Это добьет малышей.

– Я пока не готов. Ты же знаешь, что мне надо…

– Это «надо» не может созреть уже год! – перебила я супруга, снова срываясь на крик, – здоровье детям надо поправлять сейчас, а не потом. И меня на это потом может просто не хватить.

В углу что-то грохнуло. Пока мы усердно друг на друга орали, наша дочь сходила на горшок и благополучно его перевернула.

– Убирай, – буркнула я мужу, – у меня руки сыном заняты.

Неожиданно Кондратий грохнул по стене кулаком:

– Решено! Завтра же займусь поиском строительной бригады!

– Это чудесно, конечно! Но в эту ночь твои посиделки с дочей не отменяются! – съязвила я, не веря, что и на этот раз тяжелый воз насущных планов тронется с места.

Но он тронулся.

****

Вопрос о капремонте уже не стоял, а бил ребром по голове.

На самом деле, я не была таким уж психоананытиком. Мужа жалела. Работал он один. И неплохо зарабатывал на своем маленьком бизнесе, но у него были мы и ипотека.

Ну, а ЯжНеРаботала. ЯжДомаСидела. Но не столько сИдела, сколько сЕдела.

Момент появления разнополой двойни всю родню дико порадовал. И лишь моя бабушка прослезилась: «Как же ты с двумя-то сразу?!»

Как? Об косяк и спать. Сладкое слово «спать» теперь для меня навсегда – вместо тысячи конфет.

С двумя грудничками я справлялась практически без помощников. Муж работал допоздна. Иногда приходил к положенному времени, чтобы помочь малышей искупать и уложить. Иногда не приходил. Он очень далек от подгузников и детской отрыжки, привык вести яркую, наполненную жизнь. У него было много работы, друзей, походов и фестивалей.

А я фестивалила с детьми. Это были самые лучшие тамады с интересными конкурсами. Сказ о том, как закалялась мать, заслуживает отдельной книги. И эта закалка была мне в радость, пока дети бесконечными диагнозами не вознамерились обучить меня на педиатра. Заодно на детского иммунолога, аллерголога, лора, гастроэнтеролога, пульмонолога – список длинный. Все детки болеют, но нам особо повезло: сначала врачебная халатность разнообразила стандартный набор записей в медкартах, потом неверно поставленный диагноз и, соответственно, лечение подвели нас к грани инвалидности.

Нам повезло отыскать толковых врачей, которые дали надежду поправить детям здоровье. Но нужны были вселенское терпение, жесткая диета и строгое следование предписаниям. Было только одно большое НО! Вторичное жилье, которое мы приобрели, выздоровлению не способствовало. Требовался грандиозный ремонт нашей трешки. Мы с мужем активно его планировали, но к делу так и не приступили. Пока меня не бомбануло на шестые бессонные сутки. Психоананытик во мне расцвел и бил в мужа язвительной матерной очередью неоспоримых доводов, что откладывать ремонт уже никак нельзя. И я его таки добила.

Глава2. Горит сарай – гори и хата. Крах.

Главной занозой в доме был доисторический дряхлый паркет. И не менее дряхлый, сыплющий старческим песочком, ковролин – главный ответчик за детскую аллергию. Было принято постановление – все это безобразие отправить на пенсию, а полы подвергнуть стяжке.

Вторая заноза – санузел, неумолимо зарастающий черной плесенью, аки тиной на болоте. Таки при входе хотелось квакать. Заунывно, но громко. Опытные профи рекомендовали плитку снять, стены опалить, обработать какой-то ядерной противогрибковоплесневой фигней, ее же добавить в раствор и запечатать новенькой плиткой.

Такой грандиозный размах подразумевал вынести из дома ВСЕ! В том числе и жильцов. На неопределенное время. Мой внутренний стратег и аналитик развернул полномасштабную деятельность.

Я нашла махонькую однушку под съем неподалеку от нашего дома и детского сада. Она совсем не стоила гордого названия – квартира. Маленькая конура, которая сама мечтала о ремонте уже лет тридцать. Чтобы завезти туда детей, я купила дешевый линолеум и тупо присобачила строительным степлером к ободранным полам. Отскоблила всю грязь. Подперла унитаз, чтобы не падал, и заложила щели в деревянных рамах старым одеялом. Вся эта активность сопровождалась бессонными ночами. Но теперь у меня были цель и надежда, что придавали сил.

Дети спали на диване, мы с мужем на полу. Но ведь это временно. Зато плата за эту конуру была мизерная по сравнению со средней стоимостью квартир в нашем районе. Хозяева этого сарая через полгода должны были официально вступить в наследство и планировали сразу же его продать. Нас все устраивало. Мы не собирались так долго в этом старом хламе куковать. Я все рассчитала.

Мебель разобрали, вещи я упаковала и сослала на хранение в платный контейнер, находящийся (как символично для ссылки) на улице Сибирский тракт. Приближалось лето. И в наш временный сарай переехали только легкие вещи по минимуму.

Для ремонтного священнодействия решили нанять рабочих. Ибо муж дневно и нощно добывал мамонта, а я....

Я, как истинная дочь строителей, не понимала в этом деле нифига. В родительской семье высококвалифицированных профессионалов моя посильная помощь в ремонтах состояла в том, чтобы не болтаться под ногами, с чем я виртуозно и справлялась. К тому же, я считала (и мое мнение не изменилось), что стоит мне хоть раз влезть в мужские дела и потом всю жизнь придется доказывать, что я не лошадь. Яжмагу.

А вот профессиональный сбор/разбор шмоток и переезд – это да, в этом у меня уже опыт уровня «гений». До покупки своего жилья мы с супругом переехали двенадцать съемных квартир, и каждый последующий переезд все больше прирастал нажитым скарбом, а я столько пудов соли на этом деле съела, что теперь как в соленом море: не гребу, что происходит, но неизменно держусь на плаву.

****

Неделя ушла на подготовку квартиры к ремонтным работам. И шоу началось.

Строители оказались родными братьями. Местного разлива, не гастарбайтеры. Очень спокойные, чистоплотные и честные. Да-да, такие бывают! И они крайне аккуратно начали работать – разбирать, крушить и ломать нашу квартиру. Шум, треск, дым коромыслом. Дружным строем выходили полы, двери, плитка и даже кирпич. Казалось, что этого хлама хватит на постройку новой квартиры, по типу той конуры, в которую мы временно заселились. И возраст стройматериала даже помоложе будет.

К слову, дом был 1976 года рождения. И строился он зэками. Под паркетом оказался клад. Настоящее кострище прямо на бетоне. Окурки и коробок спичек, все того же 76-го года выпуска. Мне казалось, я наяву слышу, как ботают на фене, крутя махорочку, греют чифирок на костерке под звуки неизменной – «Мурка, ты мой муреночек....»

Охеренное такое наследие у нас под полом, которым мы дышали.

Разбор плитки в туалете привел к фееричному обрушению стен. Вы когда-нибудь видели гнилой кирпич? Гнилой КРАСНЫЙ кирпич. Который держался исключительно за счет раствора под плиткой. И погибая, отомстил кирпичной пылью, окрасив половину квартиры терракотовым дизайном. И еще неделю хрустя на зубах. Терракотовых зубах.

Квартиру бомбили долго и размеренно. Старались аккуратно, но получалось по-всякому. Сложно было предугадать, в каком месте система держалась на честном пионерском, где на соплях обыкновенных, а где была столь мощно установлена, чтобы точно дождаться второго пришествия Христа в первозданном виде.

В общем, разруха творилась самым непредсказуемым образом, неизменно радуя нас веселеньким терракотовым фонтаном. Появилось опасение – однажды провалиться к соседу снизу. Алко-сосед Вася был бы, конечно, несказанно рад нашей терракотовой компании, но это было чревато длительным запоем всей строительной бригады в качестве искренних извинений за взлом.

И вот наступил день, когда громить было уже нечего. Пришло время закупать стройматериал и переходить от разрушения к созиданию. Я была безумно воодушевлена. Радости полные шаровары. Скоро мой дом начнет преображаться в лучшую сторону. Начнет хорошеть и красиветь! Вот мы уже и стяжку полов проплатили.

Именно в этот день рухнул бизнес моего мужа. Совсем. С большими долгами. Надо было оплачивать ипотеку, съемную квартиру, контейнеры с вещами, кредиты…. А квартира вхлам разгромлена. Съёмная тоже была шалашного типа. Перспектива жить в ней более двух месяцев с двумя детьми, трясясь над непостоянством качающегося унитаза и над другими дряхлыми (не)удобствами, вызывала во мне дикий животный ужас. Да и эти прелести имели временной лимит. В сентябре хозяева начнут искать покупателей.

Другие варианты съемного жилья мы финансово вообще никак не тянули – за дряхлость избушки и цена была справедливо снижена.

Ремонт встал. Денег нет. Перспектив нет. Есть долги и больные дети.

Так, дорогая семья! На этой неделе мяса есть не будем. Ибо мамочке требуется тройной ударный комплекс афобазола. Это важнее. Если мама ёкнется, всем звезда!

Глава 3. Тихий омут опасен, но не вечен. Выход из застоя.

Финансовый апокалипсис семейного масштаба затянулся на полгода, заунывно тренькая по струнам нашей нервной системы. Любимый дом простаивал в руинах. Братья-строители переключились на другой объект, мы были не в состоянии платить ни рабочим, ни ипотеку, ни коммуналку, ничего. Как грибы после дождя, начали маячить коллекторы. Я не отвечала на звонки с незнакомых номеров (в то время спамеров еще не размножали, а зловредным вотсапом не пользовались, ибо эра андроидов только зарождалась). Я была сплошной оголенный нерв с просыпающейся паранойей….

Ан нет. Это была не паранойя. Это была объективная реакция на жизненный армагедец.

Раз в три дня я ходила проведать родную хату. Проветрить и полить цветы, одиноко благоухающие среди разрухи. Там меня и отловили кредиторы, когда выходила из квартиры. И устроили допрос с пристрастием и легким руконаложением.

Пришлось в срочном порядке искать глубоко внутри себя хоть какой-то зародыш актерского мастерства и изображать колхозную придурковатость и искренний тупняк. Со слезами, соплями, клясться тапками и любимым кружевным бельем, что уже почти нашли денежки и завтра все оплатим. Только выпустите, блин, у меня недержание.

С тех пор, вне стен съемной халупы, я передвигалась исключительно короткими перебежками, вздрагивая от любого резкого звука или наоборот, слишком тихого, крадущегося.

Супруг изо всех сил добывал мамонта, как мог. Он давно отвык от того варианта, когда работаешь много, а получаешь болт целых, ноль десятых. И у него была своя фрустрация на эту тему. И до кучи ко всем прелестям жизни, на фоне стресса милый еще подсел на горькую. А я посчитала: стакан водки каждый вечер выходит дороже афобазола. Так что, не одна я виновата в том, что семья не доедала мяса и других витаминов.

Мое неизменное – я в тебя верю; мы с тобой; помогу, чем смогу; мы много уже пережили и это переживем – натыкалось на столь же неизменный злой сарказм и иронию. Я страдала молча.

Помочь супругу добычей денег не могла. Переезд из одного старья в еще большее старье здоровья детям не улучшил. Вакансий на один бесконечный больничный никто не предлагал. А глобальные недосып, усталость и стресс уже большими буквами пропечатали мне прямо на лбу яркую надпись «невменькó». Я страдала молча, но весь спектр невысказанных эмоций громко булькал внутри и, казалось, что окружающие это слышат.

Так прошли полгода: в неопределенности, неизвестности, страхе и постоянном напряжении. Хотелось уже хоть каких-то движений с мертвой точки. И Вселенная меня услышала, конечно. И дала мне желаемое, но, как всегда, в своем оригинальном стиле: нннна, дорогая! Съемную квартиру продали. Вот вам месяц – и выметайтесь!