Читать онлайн Иностранка бесплатно

Иностранка

Пролог

– Идём со мной! – Йоран схватил её за руку и потащил за собой.

Упираться было бессмысленно, вокалист обладал недюжинной силой и превосходил её по весу вдвое. Да и хватка у него была стальная, не вырваться. Ситуация пугала, но все же Рамиля испытывала приятное волнение, ощущая, как его пальцы прикасаются к коже. Ладонь у Йорана была большая, крепкая и грязная. Да и сам Линдгрен сейчас выглядел как трубочист после работы: лоб блестел от пота, плечи покрыты слоем копоти, словно он только что поднялся из преисподней. Впрочем, учитывая количество огня на сцене это было близко к истине.

Она еле поспевала за его шагом, но Йорана это явно не волновало. Они стремительно миновали гримерку гитаристов Краузе и Лехманна, из которой раздавался громкий женский смех, прошли мимо группы техников в спецодежде, бросивших на них удивленный взгляд, и повернули за угол.

– Куда вы меня тащите?! Я ничего плохого не сделала! – спросила Рами. Йоран даже головы не повернул, будто и не услышал.

Напрасно она тайком пробралась в его гримерку в надежде утащить сувенир. Но кто же знал, что Йоран вернется так рано? У группы должна была проходить автопати, а после встреча с фан-клубом. Почему он не там? Зачем вернулся и главное, куда он её тащит? Выход на улицу с другой стороны, а эта дорога ведет на сцену.

Йоран резко остановился. Рами по инерции прошла еще пару шагов и налетела на него, уткнувшись лицом в широкую спину. От резкого запаха у неё перехватило дыхание. Вокалист не благоухал, но почему-то этот мерзкий запах пота и горелой резины вызывал у нее прилив сексуального возбуждения. Она несмело отступила на шаг, подняла голову.

Йоран повернулся в пол-оборота, бросил на нее равнодушный взгляд.

– Не сломай нос, – сказал он с усмешкой. – Тебе не по карману пластический хирург.

Рами вздрогнула от его слов. Откуда он знал, что ей это не по карману? Неужели она выглядит настолько бедной?

– Куда мы идем? – спросила она робко.

– Увидишь, – ответил Йоран с лукавой улыбкой, и тут она заметила небольшую деревянную дверь на стене, на ней табличку «склад».

Зачем он притащил её сюда? Собирается вызывать полицию и запереть там до их приезда?

От этих мыслей сперло дыхание. Только не замкнутое пространство без окон! Это её самый жуткий кошмар. Йоран не может так с ней поступить, он не такой, как другие мужчины и не станет причинять ей боль. Или станет? Нужно убегать, но ноги словно приросли к полу, и Рами не могла сдвинуться с места.

Вокалист тем временем открыл дверь. Внутри было темно, но его это ничуть не смущало.

– Идем, – он протянул ей руку, и Рами, сама не понимая зачем, взялась за неё.

Её ладошка утонула в его руке и снова она ощутила эти тянущее чувство внизу живота. Каждое прикосновение Йорана вызывало в ней жгучее желание. Это сводило с ума. Несколько секунд он пытливо глядел на неё, а потом отвернулся и потащил за собой в темноту.

Внутри не было ничего кроме голых стен и пары сломанных кресел. Йоран запер дверь утопив их в густом мраке. Сердце гулко стучало в груди, дышать становилось все тяжелее.

– Пожалуйста, не оставляйте меня тут, – взмолилась Рами. – Я больше так не буду, обещаю.

– Что не будешь? – он отпустил её руку и подошел вплотную. В темноте его лицо выглядело незнакомым и пугающим.

– Не буду нарушать правила, – Рами облизнула пересохшие губы.

– Если их не нарушать, – сказал Йоран и взял её за плечи, – можно умереть со скуки. Ведь тебе нравится это, не так ли?

– Да, – она кивнула, впрочем, не очень понимая, о чем он спрашивает.

– Кто ты такая? – Йоран притянул её к себе.

Они стояли так близко, что Рами упиралась в него грудью и могла разглядеть мелкие шрамы и морщинки на сильном лице. Вокалиста «Скрик» нельзя было назвать конвенционально красивым: крупные черты, точно вырубленные из камня топором, тяжелые кустистые брови, грубоватая кожа с заметными порами, светлые холодные глаза. Викинг попавший в наше время. Но несмотря на это, а может именно благодаря столь необычной внешности и грубоватой манере общения, Линдгрен много лет удерживал титул главного секс-символа среди популярных металл исполнителей.

– Я никто, – ответила она одними губами, но он услышал и уголки широкого рта дрогнули, обозначая улыбку.

– Это не так, ты потрясающая и достойна самого лучшего. Тебе нужно в это поверить, – Йоран наклонился и поцеловал её в губы.

      Рамиля не ждала этого, и от волнения у неё, кажется, перестало биться сердце. Пылкий поцелуй. Никто до него так не целовал её. Рами мгновение медлила, а потом обвила его шею руками и ответила на поцелуй, задыхаясь от внезапно обрушившегося на голову счастья. Руки Йорана проникли под тонкую футболку. От каждого его прикосновения тело пронзал электрический заряд. Он был напорист, но нежен, пальцы прошлись по животу, поднялись чуть выше, легонько сжали грудь. Рами застонала и прижалась сильнее. «Неужели близость может быть такой приятной?» подумала она, когда Йоран стал расстёгивать её джинсы и в этот момент раздался пронзительный звук пожарной сирены. Йоран вздрогнул, опустил её, отступил на пару шагов и растворился в темноте.

– Не уходи, – шепнула она в пустоту. – Я ведь люблю тебя.

Но он исчез, оставив её наедине с собой и этим сводящим с ума звуком. Она проснулась.

Идиотский механический будильник на тумбочке звонил как ненормальный. Рами приподнялась и с досадой ударила по кнопке. Будильник затих. Стрелки показывали половину седьмого утра. Еще слишком рано, можно было бы поспать до семи, ведь вчера хозяева вернулись домой далеко за полночь, а значит, завтрак потребуется не раньше десяти.

Она обессилено упала на подушку и прикрыла глаза. Ей хотелось хоть на мгновение, но вернуться в тот прекрасный сон, что так беспардонно оборвался на самом интересном месте. Может, если заснуть, думая о Йоране, то она сможет продолжить с того места, на котором остановилась? Но ничего не вышло. Уснуть снова не получилось.

Рассвело. Окна выходили на запад, и первые лучи солнца, проникнув сквозь тонкие шторы, осветили её скромное жилище: легли неровными пятнами на низкий потолок, расчертили квадратами стены, покрашенные в нейтральный бежевый, высветили потертости тонкого коврика, лежавшего у кровати. Рамиля занимала крохотную комнатку сразу за кухней. До её появления тут хранили всякое барахло, но сейчас у одной стены стоял комод и платяной шкаф, у другой узкая кровать, прикроватная тумбочка и плюшевое кресло. Больше сюда ничего бы не влезло.

Если Рами работала за ноутбуком, приходилось использовать для этого хозяйскую столовую. Втиснуть даже небольшой столик в её комнату было невозможно. Она не жаловалась. Во-первых, это жилье было совершенно бесплатным, что при нынешних ценах на аренду квартир в Берлине её устраивало, а во-вторых, находясь в одном доме с хозяевами, Рами могла не беспокоиться об опозданиях на работу, которые педантичные немцы не выносили.

Она служила у Аурманов полтора года и привыкла к одиночеству и скромным условиям. И хотя ещё полтора года назад Рамиля была замужем за богатым человеком, жила в его доме и ночевала на широкой кровати с балдахином, она никогда не сожалела о том, что сбежала. Уж лучше быть свободной, живя в скромной каморке, чем рабыней в роскоши и достатке.

Полежав еще десять минут закрытыми глазами и тщетно пытаясь вернуть бесследно ушедший сон, она решительно поднялась, стянула через голову ночную сорочку и направилась к шкафу. В зеркале отразилось приятное округлое лицо с миндалевидными глазами и небольшим по-детски припухлым ртом. Рами не нравилось собственное отражение: круглые щеки, болезненные синяки под глазами, широкий нос с горбинкой, а рот напротив слишком маленький. В реальной жизни Йоран никогда не посмотрел бы на неё, даже если она дефилировала перед ним в кружевном нижнем белье. Она с тоской взглянула на свое изуродованное шрамами бедро и повела плечами. Ни один уважающий себя мужчина не стал бы спать с такой уродиной, а уж Йоран и подавно, мало того, что ноги толстые, так еще и эти шрамы. Да и сама Рами в реальной жизни не позволила бы никому дотронуться до себя. Близость с мужчиной доставляла ей удовольствие только во снах. Пускай там и остается.

Она отвела взгляд от зеркала, открыла шкаф и вытащила белую широкую рубашку и черные брюки. Хозяева поначалу настаивали, что ей, как и прежним экономкам, следует носить форму: темно-синее приталенное платье до колен и светлый передник, но если во всех других вопросах Рами готова была уступить, то тут осталась непреклонна. Она стригла волосы коротко, не пользовалась косметикой, никогда не носила юбок, не заводила друзей, в единственный выходной гуляла в одиночестве, свободными вечерами сидела у себя в коморке, читая книги, не встречалась с парнями и категорически не принимала ничьих ухаживаний. Мужчины, работающие в доме Аурманов, со временем стали сторониться странной русской и лишний раз с ней даже не заговаривали. Рамиля была этому очень рада.

Переодевшись, она вышла на кухню. В отличие от её комнатки, тут все сверкало роскошью: современная мебель в стиле модерн, новейшая бытовая техника, каменная столешница из цельного куска мрамора, хрустальная люстра, итальянская мозаика на стенах, изысканная посуда, дорогая кофе машина с миллионом программ и опций. Хозяева любили помпезность и не жалели на это денег. На столешнице на специальной поставке стоял планшет. Рами включила экран, зашла в рабочий чат. В нем светилось одно непрочитанное сообщение от хозяйки.

– Завтрак подавай к десяти. Мне омлет из двух яиц, Герхарду твои фирменные блинчики с ягодами. Используй тот чай, что я принесла вчера. Это улун, сначала прочти как правильно его заваривать.

В конце несколько улыбающихся смайликов. Катарина Аурман могла быть дружелюбной, особенно если ей не перечить.

Рами принялась за дело. Перво-наперво нужно было отмыть плиту. Вчерайше свиные отбивные оставили на ней следы жира, а такое хозяйка не любила. Придется переодеться во что-то попроще. Рами вернулась к себе, сменила белоснежную рубашку на черную футболку с изображением любимой группы «Скрик». Пока никто не видит можно ходить и в фанатской одежде. Изображение Йорана на груди грело душу, в особенности после сегодняшнего сна. Рамми улыбнулась, вспомнив, что именно сказал ей вокалист в темной кладовке, прежде чем поцеловать. Да уж, в жизни таких слов от мужчин ждать не приходилось.

Вернувшись на кухню, Рами надела передник, резиновые перчатки и принялась отчищать зеркальную поверхность. Хозяйка не выносила запаха щелочных и кислотных моющих средств, потому мыть приходилось обычным мылом и это требовало больших усилий.

Но даже учитывая заскоки хозяйки, работа в этом доме оказалась настоящим подарком судьбы. Если бы полтора года назад Рамиля не приглянулась Аурманам, и они не наняли её, наплевав на отсутствие рекомендательных писем и прочих формальностей, то сейчас она могла пополнить армию бездомных, живущих под мостами. А ещё вероятно сошла бы с ума и её заперли в психушке. Убить ради свободы оказалось не так сложно, как жить с этим и находить силы двигаться дальше, не опуская руки.

Закончив с плитой, она посмотрела на часы. Есть время перебрать продукты в холодильнике и проверить сроки годности. Хозяйка была требовательна к этому.

Перекладывая баночки и вчитываясь в даты Рами ускользнула в мир фантазий, вспоминая сегодняшний сон, да так увлеклась, что не заметила, как пролетел почти час. Из приятных размышлений её вырвал голос хозяина. Он отдавал распоряжения садовнику. Рами вздрогнула, взглянула на часы. До десяти оставалось меньше пятнадцати минут, а она ещё тесто для блинчиков не приготовила. Нужно поторапливаться.

Будь на её месте кто-то другой, он мог не успеть, но Рамми умела творить чудеса на кухне. Она умудрялась одновременно жарить блинчики на двух сковородках, параллельно готовить омлет для хозяйки и делать ягодную начинку, пока в плоском керамическом чайнике заваривался чай.

Ровно в десять она, изобразив на лице приятную улыбку, вышла в столовую, неся на подносе дымящийся завтрак и полный комплект столовых приборов. Хозяйки, к её удивлению, за столом не оказалась. Зато хозяин, Герхард Аурман, полноватый мужчина пятидесяти пяти лет со строгим лицом и холодным взглядом серых глаз, который обычно даже не смотрел в её сторону, сегодня повел себя странно. Он некоторое время пристально разглядывал грудь Рами, а потом усмехнулся и отвел взгляд. Всё внутри сжалось от страха, еще не хватало, чтобы хозяин стал её домогаться. Рами слышала такие истории от других молодых экономок, но была уверена: это не её случай, но, похоже, ошиблась. Она осторожно поставила перед Герхардом тарелку с блинчиками, стараясь даже не смотреть в его сторону, а потом отошла на другой конец стола, где обычно сидела хозяйка, поставила тарелку с омлетом и спросила:

– Простите, герр Аурман, мне оставить завтрак для фрау или лучше принести его позже?

– Оставь на столе, – он махнул рукой. – И называй меня Герхард, если не сложно.

Рами еще больше напряглась. За всё время её службы он никогда не позволял себе панибратства. Она оставила тарелку на столе и направилась в кухню, когда хозяин окликнул её:

– Никогда бы не подумал, что ты тоже любишь потяжелее.

– Что, простите? – она обернулась и с испугом уставилась на хозяина, не понимая вопроса.

– Музыку. Тяжелый металл, – он указал рукой на её футболку. – Это ведь Йоран Линдгрен из «Скрик»?

И только тут она поняла свой прокол. В суматохе, боясь не успеть к десяти, Рамиля забыла сменить фанатскую футболку на рубашку. Потому то хозяин так смотрел на неё. Он не грудь разглядывал, а фривольное изображение Йорана одетого в одни кожаные штаны.

– Простите, – она закрыла подносом грудь. – Я убиралась на кухне и забыла переодеться. Сейчас же сменю одежду, обещаю, такое больше не повторится.

– Не за что извиняться, – Герхард улыбнулся. – Я и сам их люблю, они одни из лучших шведских металлистов последних двадцати лет. К тому же у тебя красивые тату на руках и не вижу причин их скрывать.

Рами похолодела. Её руки украшали яркие узоры татуировок, но она набила их не для красоты. Под чешуей дракона, оплетающего левую руку, скрывались множественные ожоги от сигарет, а толстый стебель розы усеянной шипами на правой, прятал глубокий шрам, идущий вниз по вене до самой ладони. Рамиля надеялась, что хозяин не заметил этих дефектов кожи. Ведь увидь он их и мог решить, что Рами склонна к селфхарму и суициду. Еще не хватало потерять хорошую работу из-за собственной забывчивости.

– Давно ты их слушаешь? – хозяин чуть улыбался, не отводя от неё мягкого взгляда.

– Лет пятнадцать, – ответила она. – С альбома «Слезы».

– А ты знаешь, что они сейчас в Берлине и дадут два шоу?

– Да, разумеется, я слышала, – Рами ощущала страшную неловкость, разговаривать с Герхардом о «Скрик» было неправильно. Это её тайна, что-то личное. От напряжения у неё даже плечи свело.

– Пойдешь на концерт? – хозяин не замечал её скованности и продолжал болтать, точно они были приятелями. – В этом году «Скрик» наняли немецкого режиссера и обещали сделать что-то умопомрачительное.

– Вряд ли, я не люблю скопления народа, – она повела плечами, пытаясь чуть расслабить их. – Меня нервирует когда вокруг толпа.

Рамиля солгала, она была бы счастлива попасть на шоу «Скрик» но при её скромной зарплате просто не могла себе такого позволить. Герхарду знать этого не стоило, ещё решит, что она чем-то недовольна и просит прибавки жалования.

– Да, агорофобия неприятная штука, – Герхард вздохнул с сожалением. – А мы планировали, но теперь не получится из-за работы.

– Мне жаль, – Рами сделала крохотный шажок в сторону двери, давая понять, что ей хотелось бы уйти.

– И всё же забавное совпадение, – произнёс Герхард и добавил обычным деловым тоном: – Принеси чай, пожалуйста, Рамиля́.

– Конечно, – она обрадовалась возможности уйти и пулей вылетела из столовой.

Сменив майку на безопасную белую рубашку, она вернулась в столовую. Хозяйка так и не вышла. Рами оставила чайник и скрылась на кухне. К её радости герр Аурман был поглощен завтраком и чтением новостей с экрана смартфона и больше не заговаривал с ней.

Она заглянула в столовую через десять минут. Хозяйка сидела на своем месте и с недовольным лицом ела омлет. Рамиля знала, как она не любит остывший завтрак и пожалела, что оставила его на столе по указанию хозяина. Сам Герхард Аурман закончил трапезу и сейчас неторопливо пил чай, поглядывая на жену. Рами неслышно вошла в столовую, стараясь не встречаться взглядом с хозяйкой, взяла пустую тарелку и пошла к выходу, когда герр Аурман снова окликнул её.

– Рамиля́, погоди, нам с Катариной нужно с тобой поговорить.

Рами замерла на месте, вцепившись пальцами в тарелку, словно ища у той защиты. Такие фразы не предвещали ничего хорошего. Он увидел шрамы и решил её уволить от греха подальше.

– Да, герр Аурман, я вас слушаю, – с трудом выдавила она из себя.

– Отнеси посуду и возвращайся, – он махнул рукой сторону кухни. – И захвати чашку, хочу, чтобы ты выпила с нами чая.

Рамиля испугано взглянула на хозяйку, но та даже глаз от тарелки не подняла.

– И давай шустрее, – поторопил её герр Аурман. – Мы с Катариной через час должны быть в посольстве.

Рами коротко кивнула и быстрым шагом направилась на кухню, судорожно размышляя, о чем таком хочет поговорить хозяин и зачем ему пить с ней чай. Она закинула тарелку в посудомойку, схватила первую попавшуюся кружку и вернулась в столовую.

– Садись, – хозяин указал на стул между ним и женой.

Рами села, поставила кружку на стол, сцепила руки в замок, положила на колени и выпрямила спину, как на экзамене. От волнения всё тело точно задеревенело, губы покалывало и во рту пересохло. Всё, чего она хотела сейчас: уйти в свою комнату, подальше с хозяйских глаз.

Катарина Аурман поглядела на неё задумчивым взглядом. Герр Аурман наполнил её кружку золотистым ароматным чаем и мягко улыбнулся, точно извиняясь, а потом сказал:

– Рамиля, мы благодарны тебе за все, – он умолк и перевел взгляд на жену. – Ты полтора года служила у нас и у меня нет нареканий к твоей работе. Нам повезло, встретить такую исполнительную и ответственную работницу как ты.

Сердце в груди Рами тоскливо сжалось. Её точно сейчас уволят, иначе зачем он все это говорит. Господи, что же ей теперь делать? Без нормальной работы в Берлине не выжить. Накоплений почти нет, жилья тоже, документы при первой серьёзной проверке вызовут кучу вопросов…

– Попробуй чай, – мягко сказала Катарина, – Я купила его в китайской лавке. Те Гуань Инь провинции Аньси. Лучший улун, который можно найти в Берлине.

Рами с трудом расцепила пальцы, взяла чашку, сделала глоток, даже не почувствовав вкуса, поставила чашку на место. Герхард Аурман все это время молчал и следил за ней взглядом. Наконец он сделал глубокий вдох и продолжил:

– Меня повысили в ранге.

Она не знала подробностей о его работе, лишь то что герр Аурман служит в дипломатической миссии на невысокой, но хорошо оплачиваемой должности.

– Поздравляю, это хорошая новость, – Рамиля растеряно перевела взгляд хозяина на хозяйку, погасшая было надежда робко вспыхнула в сердце. Возможно напрасно она переполошилась и её позвали не затем, чтобы уволить за провинность, а наоборот, чтобы поднять жалование. Но следующие слова герра Аурмана порывом ледяного ветра затушили разгорающийся огонёк.

– Да, это прекрасная новость, но новая должность означает, что мы с женой в самое ближайшее время должны переехать в Вашингтон. К сожалению, получить повышение в Берлине было невозможно, должность атташе здесь уже занята, – он виновато развел руками.

– Ох, – только и выдохнула Рамиля. Она отлично умела скрывать истинные эмоции, но сейчас крепкая плотина внешней невозмутимости дала трещину и глаза защипало от подступающих слез.

Заметив, как расстроил её Герхард Аурман добавил с мягкой улыбкой:

– Разумеется я взял бы тебя с собой, для нашей семьи ты ценный сотрудник, но, к сожалению, не смогу, это противоречит условиям моего контракта.

– Я всё понимаю, герр Аурман, – произнесла Рами упавшим голосом.

Даже если бы он захотел, она бы не смогла поехать. Липовые документы не пройдут серьёзной проверки и визы США ей не получить. Горло сдавило от подступающих слёз, она крепко сжала зубы, чтобы не расплакаться. Аурманы не виноваты в случившемся и устроить перед ними истерику было бы невежливо.

– Я, разумеется, напишу тебе самые лучшие рекомендации, – торопливо добавил он. – Это поможет при устройстве в другую семью, но все же озвучу один вариант.

– Вариант работы? – Рами смотрела на него ничего не понимающим взглядом.

В сердце снова разгоралась надежда, может еще не все кончено. Если Герр Аурман сможет её пристроить пускай на меньшую зарплату и даже без проживания, но главное на стабильную работу, она бы выжила.

– Да, впрочем, ещё вчера я считал, что это ниже твоей компетенции, – он поставил локти на стол, сложил пальцы домиком и подпёр ими подбородок. – И потому намеревался сначала расспросить знакомых, не ищет ли кто-то из них экономку. Я уверен, что ты достойна лучшего, чем сезонная работа.

– Сезонная? – глупо повторила Рами и осторожно уточнила: – Это фрукты собирать?

Она слышала, что многие иммигрантки работают в теплицах, но эта работа оплачивалась слишком низко, к тому же чаще всего располагалась далеко от города.

– Нет, – Аурман засмеялся. – Мне бы и в голову не пришло предлагать тебе чёрную работу. Мои знакомые ищут женщину, которая могла бы готовить на небольшой коллектив. Повара.

– Боюсь я не смогу поступить на эту должность, – Рамиля рассеянно глядела на хозяина. – У меня нет нужного образования.

Приехав в Берлин Рамиля пыталась устроиться в кафе, но ей объяснили, что без профильного образования стать поваром в Германии невозможно. Обучение стоило дорого, и она не могла себе этого позволить.

– Образования не требуется, работодатель мой хороший знакомый, и он доверяет моему мнению о твоих выдающихся кулинарных талантах, – герр Аурман чуть наклонил голову и внимательно посмотрел ей в глаза. – Оплата раз в неделю, всё согласно контракту.

– Это было бы чудесно, герр Аурман, – она выдохнула с облегчением. – Я, конечно, никогда раньше в кафе не работала, но уверена, что смогу быстро научиться. Ваш знакомый не пожалеет, что взял меня, я стану очень стараться!

– Работать придётся не в кафе, – он переглянулся с женой. – Нужно будет много ездить по разным странам, к тому же контракт не включает медицинскую страховку. Но работа с проживанием. Я так понимаю, для тебя это важно.

– В каком смысле ездить? – её улыбка померкла, и она нервно вцепилась в край столешницы. – Это какой-то фургончик фаст-фуд?

– Нет-нет, это вообще не сфера общественного питания. Готовить на небольшой коллектив, я же сказал, – хозяин сощурился и лукаво улыбнувшись добавил. – Музыкальная группа. Тебе понравится это предложение.

– Простите, но я всё ещё ничего не понимаю, герр Аурман – она разжала пальцы и положила ладони на стол.

– «Скрик», – его улыбка стала шире. – Через пару недель у них начинается полномасштабный тур по Европе, и они ищут кого-то, кто смог бы ездить с ними и готовить домашнюю еду на коллектив и еще нескольких членов команды.

Видимо лицо Рами вытянулось от удивления, потому что герр Аурман добавил:

– Их менеджер мой давний друг. Прошлая повариха в последний момент отказалась подписать контракт, так что они срочно ищут замену.

– Повариха в туре? – Рамиля недоверчиво глядела на Герхарда. – Это какой-то розыгрыш? Зачем им нужна повариха? Они не могут пойти в ресторан?

– Могут, конечно, но ты же знаешь, у всех музыкантов свои заскоки, кому-то подавай девственниц, а кому-то домашнее жаркое и колбаски с тушёной капустой, – он развел ладони.

– Я правильно вас поняла: вы предлагаете мне поехать в тур с группой «Скрик» и готовить им домашнюю еду? – спросила Рамми и сама не поверила в то, что произнесла.

– Верно, – Герхард покивал. – И я решил, что раз тебе нравится их музыка, ты обрадуешься такому предложению. – Герр Аурман легонько потрепал её по ладони, и Рами пришлось сдержаться, чтобы не отдернуть руку. – Впрочем, если тебе это не подходит, я откажусь от твоего имени.

– Нет, стойте! Я согласна, – воскликнула Рамиля взволнованно. – Не нужно отказываться. Я пойду к ним работать.

– Не торопись соглашаться, узнай все детали. Работа непростая. Музыканты люди капризные. График не нормированный. Условия проживания, скорее всего, скотские, – сказала Катарина. – Герхард договорится о встрече с Виктором, их менеджером. Попытайся немного поторговаться. Виктор скряга, но учитывая срочность, думаю он накинет тебе пару евро в час. Помни, не обязательно соглашаться на эту должность, уверена многие семьи будут рады нанять тебя. Работа в семье оплачивается выше и стабильнее сезонной. Ты можешь любить их музыку, но это не значит, что нужно соглашаться на низкую оплату и плохие условия.

– Благодарю за совет, фрау Аурман, – Рамиля сдержанно улыбнулась. – Я взвешу все плюсы и минусы, прежде чем соглашаться.

– Чудесно, рад, что всё так удачно сложилось, – хозяин снова хотел погладить её по руке, но Рами, заметив это, быстро убрала ладони под стол. Он лишь смущенно ей улыбнулся, а потом добавил. – Я позвоню Виктору и дам ему все твои контакты. Встретитесь и обсудите детали.

– Ладно, – она кивнула, немного ошарашенная происходящим. – Спасибо вам, Герр Аурман.

– Пока не за что, если тебе не подойдет предложение Виктора, я попытаюсь поспрашивать среди знакомых, может кому-то и требуется экономка. – Герхард поднялся. – А теперь иди, мне нужно сделать пару звонков.

Рами забрала грязную посуду и ушла на кухню. Как и полтора года назад, её ждали большие перемены и, она надеялась, к лучшему.

Глава 1

Липкая лента на губах стягивала кожу и не позволяла сделать глубокий вдох через рот, но это казалось ерундой в сравнении с пластиковыми стяжками, которыми крепко связали руки за спиной. Она провела в таком положении больше получаса, и запястья пульсировали от боли, словно ей отпиливали кисти тупым ножом. В багажнике старой «BMW» воняло бензином, и к горлу подступала тошнота. Рамиля слышала гул двигателя, ощущала равномерное движение, но понятия не имела, куда её везут. Первая волна паники прошла, уступив место тупому безразличию. Наверное, так себя ощущали люди, которых вели на смертную казнь. Психика не выдержала напряжения и отключила все чувства и эмоции, превратив Рами в равнодушную тупую скотину.

Хотелось в туалет, что было не удивительно, ведь её схватили как раз в тот момент, когда она пошла в уборную. Сначала она испытывала просто неудобство, а сейчас это стало мучительной болью в переполненном мочевом пузыре, особенно когда машина подскакивала на кочках и её бросало из стороны в сторону внутри темного багажника. Вскоре она не сможет сдерживаться и обмочится прямо тут.

Внезапно движение прекратилось, двигатель замолк, и стало тихо. Рами, которая минут назад была уверена, что ей уже все равно, ощутила, как ледяные пальцы страха сжимают горло. Стало трудно дышать. Сердце стучало в груди с такой силой, что её бросило в жар. Багажник распахнулся, и она увидела перед собой суровое мужское лицо с окладистой бородой угольно-черного цвета. У мужчины был орлиный нос, злые темные глаза и густые брови, сросшиеся на переносице. Он несколько мгновений смотрел на неё, а потом повернулся назад и сказал кому-то:

– Похожая, но это не та баба, которую он хотел. Ну ничего, и эта сгодится, не вести же её теперь обратно.

Рами резко села на постели и, вскинув руки, дотронулась до губ. Никакого скотча. Это только сон. Она облегченно вздохнула. Кошмары вернулись, это следовало признать. Значит, терапия не помогла, хотя она надеялась, что все в прошлом. Когда год назад Рамиля решилась пойти к психологу, она не верила, что это поможет. Но, к её удивлению, через десять сеансов, на которых, как ей казалось, она только и делала что рыдала, закрыв лицо руками, стало лучше, и ночные кошмары отступили. Доктор говорил: рано останавливаться, и они только на пути к окончательному выздоровлению. Но Рами все равно перестала к нему ходить. Во-первых, это было ей не по карману, а во-вторых, обнажать душу перед незнакомым мужчиной оказалось не самым приятным занятием, пускай он врач с дипломами и прочими регалиями. Теперь же приходилось расплачиваться.

Она скинула одеяло, спустила ноги на пол. В номере было холодно, и Рами зябко повела плечами. Она поднялась и, шлепая босыми ногами по шершавому ковру, подошла к окну. Её привезли сюда поздно ночью. Рами засыпала на ходу, и вид из окна было последним, что её беспокоило. Сейчас же она с любопытством раздвинула тяжелые шторы и выглянула наружу.

Солнце еще не поднялось, но непроглядная чернота за окном посерела, и Рами смогла увидеть пешеходную улочку, мощеную булыжником, аккуратные невысокие домики с треугольными крышами, покрытыми черепицей, а слева – широкую полосу песчаного пляжа и бескрайнее море до самого горизонта. Вчерашнее недоразумение с бронью гостиницы в Ростоке нечаянно подарило ей пару дней в шикарном курортном отеле на самом берегу. Она никак не могла вспомнить, как именно называется это место. Что-то похожее на Кулунсбон или Кельнунсборн.

До сегодняшнего дня Рами не приходилось бывать на Балтийском море. Видимо, тут будет не жарко даже сейчас, в конце мая. Она видела, как раскачиваются на ветру аккуратно посаженые, словно по линейке, деревья. Но даже несмотря на погоду, вид моря сразу поднял ей настроение и прогнал остатки кошмарного сна. Хотелось выйти на улицу и отправиться на пляж, но сначала неплохо помыться. Она скинула влажную от пота пижаму и направилась в душ.

Через полчаса, одевшись в мягкие спортивные штаны и серую толстовку с капюшоном, Рами вышла из гостиницы на улочку, ведущую к пляжу. Солнце только-только поднималось над горизонтом, и кроме неё тут не было ни души. Светало. Она прибавила шаг и через пару минут оказалась на широкой набережной, замерев, завороженная открывшейся картиной. Бледно-серое небо светлело, и из-за горизонта выползал оранжевый диск солнца. Холодный ветер норовил сорвать капюшон с головы. Рамиля потуже затянула тесёмки и по ступенькам спустилась на песчаный пляж, с наслаждением вдыхая резковатый запах морской соли и водорослей, знакомый ей с самого детства. То море было другим. Да и знакомые ей южные пляжи, покрытые крупной галькой, ничем не напоминали балтийские. Но разве сейчас это важно? Главное: она тут, живая, свободная, и у неё есть как минимум два дня до того, когда придется вернуться в Росток и погрузиться в работу.

С начала гастролей прошло больше трех недель, и Рами, наконец, привыкла к беспорядочному расписанию и постоянным накладкам. В её новых обязанностях не было ничего особенного. Это оказалось даже проще, чем работать в доме Аурманов. Из трех приемов пищи ей нужно было готовить только обед и очень редко ужин. Завтракали все в отелях, и потому утро принадлежало только ей. Саму Рамилю селили в скромных съемных квартирах, где имелось все необходимое для приготовления пищи.

Группу она почти не видела. Их познакомили в первый день, но это было минутным делом. К тому же она, увидев вокалиста среди остальных участников коллектива, так переволновалась, что стояла истуканом, уставившись в пол, и не смогла выдавить из себя ни слова. Она переживала, как сможет обслуживать группу за обедом, если при виде Йорана руки дрожали, а сердце колотилось в районе горла. Но вопрос решился сам собой. От неё не требовалось подавать еду, а лишь готовить. Ближе к двум в квартиру приезжал помощник менеджера и, загрузив всю приготовленную еду в сумку-термос увозил туда, где проходило застолье. Рами на застолья никто не приглашал, что, в общем-то, только радовало. Взаимодействовать с большим количеством незнакомых ей было бы непросто.

Она могла назвать новую работу идеальной, если бы не постоянные накладки. То оказывалось, что в арендованной квартире нет нормальной посуды, и помощнику администратора приходилось сломя голову бежать в ближайший супермаркет, чтобы купить кастрюли и сковороды, то обед по неизвестным причинам отменялся в самый последний момент, и Рами чувствовала себя полной дурой, потратившей несколько часов времени на никому не нужную готовку. А иногда, наоборот, ей сообщали о необходимости что-то сделать за полчаса до мероприятия, и она сходила с ума, стараясь успеть к сроку. Так было на прошлой неделе, когда в девять вечера ей позвонил Роберт, её начальник, и потребовал быстренько приготовить что-то на банкет из пятнадцати человек, который начнется через час. Что самое интересное, это произошло в воскресенье, когда все магазины не работали, и Рами пришлось импровизировать из тех продуктов, что остались с обеда. А их было, прямо скажем, не густо. Но она справилась. По крайней мере, никто после не жаловался.

И сейчас снова накладка. Бронь квартиры в Ростоке, где послезавтра должен был пройти концерт, сорвалась. Быстро найти другое жилье не получилось. Перед рок-фестивалем, на котором группа была хедлайнерами, все отели и хостелы портового города оказались заняты. Роберт не нашел ничего лучше, как поселить Рами на пару дней в ближайшем к Ростоку курортном городке Кюлунгсборн, а за это время решить вопрос с жильем. Она вспомнила название, когда принимала душ, а сейчас, стоя на широком песчаном пляже, поняла: если бы не разгильдяйство Роберта, то она могла бы никогда увидеть всей этой красоты.

Вообще Роберт Хёгквист, один из администраторов группы, был неплохим парнем: дружелюбный, вежливый, тактичный, готовый прийти на помощь, но очень уж рассеянный. Рамиле страшно было подумать, что бы случилось, отвечай Роберт не за питание и размещение группы, а за порядок на сцене. Но этим занимались другие. Потому концерты проходили без накладок, а публика была в восторге. По крайней мере, насколько она могла судить из отрывочных видео в социальных сетях. Ей хотелось попасть на шоу, но Рами не осмеливалась попросить, а сам Роберт ничего не предлагал.

Солнце поднялось из-за горизонта. Несмотря на пронизывающий ветер, потеплело. Рами сняла капюшон и, сцепив пальцы, потянулась вперед, выгибая затекшую спину. Уехав из Берлина, она бросила регулярные занятия тайским боксом, и её телу это не понравилось. Она ощущала потребность в хорошей разминке и тренировке. Интересно, а можно ли найти здесь что-то похожее на берлинскую школу боевых искусств? Хотя, зачем ей школа?

За год занятий Рамиля выучила основные удары и вполне могла составить тренировку самостоятельно. Только вот надо найти место. Она огляделась по сторонам. Широкий безлюдный пляж, мягкий, но при этом плотный песок. Чуть поодаль пожилой мужчина в тренировочном костюме делал зарядку на пляже. Что же, это чудесная идея. Тренировки на свежем воздухе – роскошь, которую она не могла позволить себе раньше. Рамиля отошла чуть в сторону, повернулась лицом к морю и принялась выполнять разминку.

Она закончила тренировку через час с небольшим, ощущая приятную усталость во всем теле. Все же не зря Рами год назад воспользовалась прощальным советом психолога и пошла на занятия по тайскому боксу. Активное движение помогало избавиться от навязчивых мыслей и поднимало настроение. Сделав пару глубоких наклонов, чтобы хорошенько растянуть мышцы ног, Рами выпрямилась и собралась было уходить с пляжа, но испуганно замерла на месте.

На безлюдной набережной она увидела мужчину. Он сидел на лавочке, нахохлившись, словно замерзший воробей, и смотрел в её сторону. Рамиля не смогла в подробностях разглядеть его лица, но все же кое-что подметила: худой, одет в старую куртку горчичного цвета, грязно-синие джинсы, кеды. На голове объемная желтая шапка не по сезону. Гладко выбритое лицо, на носу темные зеркальные очки, в которых отражается утреннее солнце.

Рами собралась отвернуться и пойти прочь, когда мужчина поднял руку и приветливо помахал ей, словно старой знакомой. Рамиля замерла, судорожно размышляя, что будет делать, если это человек вдруг решит напасть на неё. Будет ли преступлением ударить его ногой в пах и убежать? Ей не хотелось попасть в полицию, ведь её документы могли вызвать у служителей закона много лишних вопросов и оборвать только начавшуюся карьеру повара при известной шведской группе. Тем временем мужчина поднялся и направился в её сторону. Тут она поняла, что знает его. Пускай и поверхностно. Это был клавишник группы Хеймо Лехманн. В жизни он выглядел намного проще, чем на сцене. Никакой черной кожи, стоящих тонкими иглами волос, грима на лице делающего его похожим на монстра. Обычный европейский турист, вышедший на утренний променад. Рамиля понятия не имела, как он оказался в тридцати километрах от Ростока, где должны жить музыканты «Скрик».

– Привет, – поздоровался он, подойдя ближе, и улыбнулся. – Ты ведь наша новая сотрудница, правильно?

Улыбка у него была мягкая и немного извиняющаяся, а лицо доброе. И Рами почему сразу успокоилась. Хеймо не выглядел опасно, напротив, он сам казался напуганным.

– Да, все верно, – она кивнула и улыбнулась ему в ответ. – Я повар.

– Точно, я помню. Ты готовишь самую вкусную свиную отбивную, которую я пробовал в своей жизни, – он протянул руку. – А я клавишник группы Лехманн, но ты можешь звать меня просто Хеймо.

Рами вынуждена была ответить на рукопожатие. Ладонь у Лехманна была твердой и холодной.

– Благодарю, герр Лехманн. Мне приятно что вам нравится моя стряпня, – ответила она, чуть сжимая его тонкие пальцы. – Удивлена, встретить вас тут, в Кюлунгсборн. Я была уверена, что музыкантов разместили в Ростоке.

– Взаимно, – она отпустила его пальцы. Хеймо тут же убрал руку в карман. – Мне тоже казалось, что весь персонал селят в гостинице в Ростоке, хотя я не очень-то в этом разбираюсь.

– Вышла небольшая накладка, – объяснила Рами. – Ночью меня привезли сюда, но завтра после обеда Роберт обещал переселить в город.

– Ясно, – казалось, его не заинтересовал рассказ. Он перевел взгляд на море за её спиной и умолк.

Рами ощутила неловкость. Пожалуй, надо вежливо попрощаться и идти к себе в отель. У них не было никаких общих тем для разговора с Хеймо, и удивительно, что он вообще к ней подошел. Она набрала воздуха в легкие, чтобы сказать что-то вроде «Было приятно вас встретить, но мне пора», когда Хеймо внезапно широко улыбнулся и предложил.

– Раз мы оказались в одном месте в одно время, предлагаю позавтракать. Я вообще довольно легко переношу одиночество и мне не тяжело поглощать пищу одному. Но если есть возможность разделить трапезу с кем-то, то я всегда готов ей воспользоваться.

Рами нерешительно улыбнулась, пытаясь найти разумную причину для отказа, но её не было. Что бы она сейчас ни сказала этому человеку, все прозвучит наигранно. Ей ничего не оставалось, как кивнуть и произнести:

– Хорошо, только мне нужно на минуту вернуться в отель. Я немного вспотела после тренировки.

– Конечно, – Хеймо понятливо покивал. – Я буду ждать тебя тут на лавочке. Приходи, как сможешь.

Он повернулся к ней спиной и направился на свое прежнее место. Рами проводила его глазами и, накинув капюшон, побежала в гостиницу. Раз уж приняла это неожиданное приглашение, не следует заставлять Хеймо ждать.

Она быстро приняла душ, радуясь тому, что короткая стрижка позволяет не тратить уйму времени на сушку и укладку. Переоделась в свободные джинсы и серо-зеленый свитшот, надела удобные кожаные мокасины и отправилась на набережную, где уже появились первые прогуливающиеся туристы. Рами машинально взглянула на часы. Восемь сорок утра. Самое время позавтракать.

Хеймо на лавочке не оказалось. Рамиля остолбенело остановилась, уставившись на пустую скамейку. Может, у неё поехала крыша, и он ей вообще померещился? Ведь она до сих пор не могла понять, каким невероятным образом Хеймо Лехманн, вместо того, чтобы жить в комфортном пятизвездочном отеле в Ростоке, очутился здесь.

Она все еще раздумывала над собственной адекватностью, когда кто-то легонько коснулся её плеча. Реакция оказалась молниеносной. Рами развернулась на сто восемьдесят градусов и приняла боевую стойку еще до того, как поняла, что происходит.

– Эй, это всего лишь я. Не надо меня бить, – Хеймо испуганно смотрел на неё, подняв ладони.

– Простите, герр Лехманн. – Рамиля смущенно покраснела. – Я немного испугалась.

– Не извиняйся, все нормально. Я сам всего боюсь, но только у меня никогда не было такой реакции, – он рассмеялся. – С детства неуклюж. И прошу, давай без этого вот всего «герр Лехманн» и подобных расшаркиваний. Я рок-музыкант, а не директор банка. Мне привычнее просто Хеймо.

– Хорошо, – Рами кивнула, хотя все внутри неё противилось этой фамильярности. Называть мужчину по имени – значит сблизиться с ним, а Рами этого не желала.

– Ты умираешь с голода или можешь потерпеть минут двадцать? – спросил он.

– Могу, – осторожно ответила Рами, не понимая, к чему он клонит.

– Тогда давай прогуляемся по набережной, – он махнул рукой влево, – чуть подальше есть славное кафе с видом на море, и там намного дешевле, чем здесь.

Рами согласилась, но была удивлена. Похоже, герр Лехманн был тот еще скряга. Имея доход его уровня, беспокоиться о паре евро, как минимум странно. Правда, его скупость была на руку. Она пообещала себе, что не станет транжирить деньги, заработанные в туре, чтобы не остаться без гроша, когда он закончится.

– А что случилась и почему Роберт привез тебя сюда? – спросил он, когда они быстрым шагом пошли по набережной. Хеймо отличался высоким ростом и длинными худыми ногами, делающими его похожим на аиста. Подстроиться под его походку оказалось непросто, но Рамиля старалась изо всех сил.

– Я не знаю точно, – ответила она, – но хозяйка квартиры, которую забронировали для меня в Ростоке, в последний момент оказалась.

– И почему он ничего не нашел там, а повез тебя в такую даль? – Он повернул голову и взглянул на неё дружелюбно. Хеймо снял зеркальные очки, и она могла видеть его глаза – светло серые и чуть навыкате.

– Не было мест, – Рами развела руки в стороны, – Фестиваль. Мы приехали в город около часа ночи, и Роберт сказал, что не сможет ничего найти в это время, а тут у него знакомые.

– Да, знакомые. Только это не у него, а у меня, – Хеймо улыбнулся. – Значит, вот для кого я ночью номер искал. Роберт позвонил мне, когда я уже спал. Напустил туману. Я даже сразу не понял, чего он хочет. Решил, что парень привез на концерт свою подружку и пытается найти ей местечко.

– О, простите, я не хотела никого утруждать, – Рами испугано прижала ладони к груди. – Если бы знала, что это все так сложно, то попросила бы его оставить меня в автобусе.

– Ой, да брось, что ты, – он легонько похлопал Рами по плечу. – Это не стоило мне ничего. Спать в автобусе – самое неприятное, что с тобой может случиться, уж поверь. На утро разбитый, как с похмелья, а тело ломит, словно палками били.

К удивлению Рами, его прикосновение не вызывало волну паники, как случалось, когда до неё дотрагивался мужчина. Может потому, что Хеймо выглядел безобидно? Несмотря на рост, из-за худобы и ссутуленных плеч он не производил впечатления крупного мужчины. Она поймала себя на мысли что ей нравится вот так идти рядом и обмениваться ничего не значащими репликами.

– А вот и то самое место. – Он остановился и указал рукой на небольшое одноэтажное строение красного цвета с острой черепичной крышей над ней.

К кафе вела узкая тропинка, упирающаяся в низкий белоснежный заборчик с калиткой. Перед зданием на выложенной тротуарной плиткой площадке была организованная уютная уличная веранда. Вдоль заборчика росли цветущие герани в больших напольных горшках. К стеклянным столам придвинуты светлые плетеные кресла, с которых открывался потрясающий вид на пляж и Балтийское море, сверкающее в лучах яркого солнца.

– Сегодня свежо, но я все равно бы сел на веранде, – сказал Хеймо, остановившись перед входом. – Если ты, конечно, не умираешь от холода.

– Я согласна, – Рамиля чуть улыбнулась ему. – Тут красиво. К тому же я люблю прохладу.

– А я мерзну постоянно, – он присел за один из столиков. – Видимо, это потому, что я очень худой. Особенно ноги замерзают, у меня такое с детства. Сколько себя помню, все время стучал зубами от холода и всегда радовался возможности согреться. Ты не против, если я закурю?

– Пожалуйста. – Она равнодушно пожала плечами.

– Тоже вот дурная привычка. Никак не могу от неё избавиться, – он вынул сигарету из пачки и покрутил в тонких пальцах. – Я ведь бросал, и вполне успешно, а сейчас снова курю. И страшно заболеть раком, но бросить не получается.

– У меня отец умер от рака, когда мне было десять, – сказала Рами и сама опешила от того, что произнесла это вслух. Не в её стиле рассказывать посторонним такие личные вещи.

– О, сочувствую, – сказал он с печалью в голосе. – Мне повезло. Мой отец жив и, надеюсь, еще долго будет здравствовать. Родители – это такое…

Он хотел еще что-то сказать, но тут из дверей кафе вышел официант с широкой улыбкой на румяном лице, и Хеймо ответил ему тем же.

– Рад снова видеть вас в нашем скромном заведении, герр Лехманн, – Официант вынул из широкого кармана форменного фартука блокнот с ручкой, вопросительно посмотрел на Рами и добавил: – Доброе утро! Чем я могу вас порадовать сегодня?

Рами растерялась от его вопроса, но Хеймо заметив её смущение сказал:

– Мы будем комплексный завтрак, Кристиан.

– Отличный выбор, – официант еще мгновение улыбался им, а потом развернулся и скрылся в дверях заведения.

– Похоже, мы тут единственные посетители, – заметила Рами.

– Да, это нормально в этот сезон. Еще слишком холодно для купания, – он прикурил от зажигалки и выпустил в небо плотную струю горького дыма. – Хотя тут никогда не бывает достаточно тепло. По крайней мере, для меня. Да и вообще, не большой я любитель плавать.

Появился официант и молча поставил на центр стола керамическую пепельницу. Хеймо стряхнул пепел, сделал глубокую затяжку, а потом внезапно сказал:

– Ты ведь, наверное, хочешь знать, что я тут делаю? И почему не поехал, как вся группа, в Росток?

Рами и правда было это интересно, но она сама никогда бы не стала задавать этот вопрос, считая не своим делом, потому лишь неопределенно пожала плечами. Но он понял её жест как согласие и продолжил.

– Люблю это место. У меня тут друзья держат несколько отелей. Когда появляется возможность, я всегда приезжаю, хотя бы на денек. Здесь хорошо, как в детстве, когда я бывал тут с родителями и сестрами, – он посмотрел на Рами. – Я ведь не швед, а немец и родился в Восточном Берлине. Ты знала?

– Да, я читала биографии группы, – кивнула она. – Вы и Уолтер Краузе из Берлина. Дружили с детства, вместе играли в малоизвестной панк команде «Гниль» где вас и заметил продюсер «Скрик».

– Ага, так и было, – он растянул широкий рот в улыбке. – Только вот им нужен был только гитарист, а меня взяли в довесок и стараниями Уолтера. Он поставил им ультиматум, представляешь? Или вместе или ищите другого.

– Мне казалось, он такой высокомерный. – Рами вспомнила надменное красивое лицо гитариста. Многие фанатки сходили от него с ума, а в интернете постоянно появлялись его фото с умопомрачительными моделями, которых он, по словам фанатов, менял как перчатки.

– Уолтер? – Хеймо удивленно вскинул светлые брови. – Нет, ты что он славный. Я знаю его с начальной школы, и он ничуть не изменился. Такой же отзывчивый и впечатлительный.

Рами молча кивнула. Спорить не имело смысла. Она совершенно не знала Краузе, да и не хотела узнавать. Из всей группы её интересовал только Йоран, но спрашивать о нем сейчас было неуместно.

Снова появился официант с подносом. Он расставил перед ними тарелки с жареной яичницей, кружки с дымящимся черным кофе и корзинку с аппетитными пшеничными булочками. Только сейчас Рами поняла, как сильно проголодалась.

– Что-то еще? – вежливо осведомился официант, а когда Хеймо отрицательно покачал головой, ушел, унеся с собой грязную пепельницу.

– Вообще-то курить тут нельзя, – сказал Хеймо с таким видом, словно Рами его спрашивала об этом. – Но когда нет других посетителей, они ничего не имеют против. Порой нужно нарушать правила, чтобы жизнь казалась не такой скучной.

Рами вздрогнула и подняла на него взгляд. Он произнес почти те же слова, что говорил Йоран в её недавнем сне. Хеймо не заметил её реакции. Он был поглощён едой, и Рами решила последовать его примеру.

К её удивлению, Хеймо не позволил ей оплатить счет. Это внезапное проявление заботы насторожило её. С чего бы ему делать такие широкие жесты, и нет ли в этом подвоха? Но Лехманн по дороге назад вел себя так же непринужденно, как и раньше. Сама того не желая, Рами расслабилась и даже получала удовольствие от приятной прогулки и его постоянной болтовни. По его сценическому образу злобного демона нельзя было и предположить, что в жизни он такой простой, дружелюбный и общительный.

– А ты давно этим занимаешься? – спросил он внезапно, и Рами удивленно подняла брови.

– Чем этим?

– Спортом, – он указал рукой на пляж. – Я утром наблюдал за тобой, и это выглядело эффектно. Словно танец. Это что за боевое искусство?

– Тайский бокс, – она усмехнулась. – Мне никогда не казалось, что мои удары ногами можно принять за танец.

– Ну как же, знаешь, есть же такое искусство в Бразилии, – называется «капоэйра». Вот и тут похоже. Как давно ты этим занимаешься?

– Около года. Когда жила в Берлине, ходила на тренировки каждое воскресенье. А до этого я никогда спортом не занималась. Мне запрещали, – произнеся последнюю фразу Рами испуганно умолкла, но Хеймо не обратил внимания на её последние слова.

– Ничего себе, всего год и только раз в неделю, – он покивал. – Это же всего пятьдесят два занятия. Никогда бы не подумал, что за такой короткий промежуток времени можно научиться, вот так ловко управляться с собственным телом. Хотя мне вообще все это сложно представить. У меня хорошо только шаманские пляски выходят. Хотя ты и так это знаешь.

– Откуда я могу это знать? – спросила Рами, радуясь, что он перевел разговор на себя.

– Ну так ты же видела на концерте, как я выплясываю в начале шоу на песне «Мертвый волк», – он рассмеялся. – Хотя поначалу все время боялся, что зрители решат, что у меня случился припадок, и разбегутся в ужасе. А потом мне сказали, что вышло правдоподобно, будто я и правда шаман.

– Я никогда не была на концерте, а по видео, которые выкладывают фанаты в социальных сетях, сложно судить насколько это правдоподобно, – Рами улыбнулась. – Но поверю на слово.

– Что значит никогда не была? – он остановился и уставился на неё круглыми глазами.

– Как-то не довелось, – она виновато улыбнулась. Видно, её ответ ненароком задел его самолюбие, и она добавила: – Это слишком дорого для меня, а так я бы с радостью сходила.

– Так почему Роберт не внёс тебя в списки? – он нахмурился.

– Я его не просила. Решила, что это не очень прилично, – она пожала плечами. – Да и сейчас так считаю.

– Так ты хочешь сходить на концерт? – он смотрел так пристально, что стало немного не по себе. Она отвела глаза, подумав с горечью: этому ублюдку Мансуру все же удалось сломить её волю и превратить в затравленную и пугливую овцу.

– Хочу, – ответила она, чуть подумав. – Но просить Роберта не стану.

– Да и не надо. Я сам впишу тебя в список своих гостей послезавтра. Мне только нужно будет знать твое полное имя и фамилию.

– Нет, что вы, герр Лехманн! – она так разволновалась, даже забыла, что он просил обращаться к нему на «ты». – Это лишнее. У меня могут быть неприятности из-за этого.

– Не говори ерунды, – он махнул рукой. – Какие еще неприятности. Йоран на каждый концерт приглашает по десять женщин, и всем плевать. Нет ничего дурного в том, чтобы ты посмотрела шоу. К тому же мне будет интересно поболтать с тобой об этом после. Всегда любопытно, как разные люди воспринимают наше выступление.

Рами промолчала. Фраза насчет Йорана и его женщин больно резанула по сердцу, но она постаралась отогнать от себя эти глупые мысли. Что еще за неразумная фанатская ревность, на которую она не имеет никакого права.

– А сейчас я думал прогуляться в ту сторону, – он указал рукой куда-то вдаль. – И если хочешь, можешь составить мне компанию. Ведь, насколько я понял, у тебя сегодня выходной, а нет ничего лучше, чем провести его за долгими пешими прогулками по новой местности.

– Я согласна, если только это тебя не обременит, – Рами, к её удивлению, и правда хотелось пойти с ним.

– Не обременит, если тебя не придется тащить на себе. Ты хоть и миниатюрная, но я слишком худой и такое я не осилю, – пошутил он и Рами рассмеялась.

Пожалуй, это был первый раз за многие годы, когда она по собственному желанию пошла куда-то с мужчиной и при этом не боялась, что это кончится плохо. Может, у неё есть шанс забыть прошлое, победить страхи, и её жизнь, наконец, станет нормальной?

Глава 2

Рамиля склонилась над унитазом, и её вырвало остатками обеда. Из глаз полились слезы. Она разогнулась, нажала на кнопку смыва, открыла воду в раковине и умыла лицо. Её чемодан все еще стоял в комнате, не распакованный. Роберт привез её утром, но времени разобрать вещи не было. Пришлось сразу приступить к готовке, чтобы успеть к обеду. Зубная щетка и паста лежали в косметичке внутри чемодана, но идти за ними сил не было, и она просто прополоскала рот несколько раз и закрыла воду. Опершись ладонями о край раковины, Рамиля посмотрела на свое отражение в зеркале. Вид больной: темные круги под припухшими покрасневшими глазами, бледная кожа землистого оттенка.

– Черт! – выругалась Рамиля и отвела взгляд.

С трудом доковыляв до спальни, она рухнула на постель лицом вниз. Если она хочет успеть на концерт, то нужно как можно быстрее привести себя в порядок и выходить из дома. Рамиля не могла заставить себя подняться. А может, просто не ходить? Интересно, обидится ли Хеймо? Ей бы не хотелось портить с ним отношения. Он оказался славным, пускай и чудаковатым, что, впрочем, лишь придавало ему шарма. Хеймо позвонил вчера вечером и просил её прийти пораньше, и Рами пообещала, что успеет к семи. Но стоило ли давать обещания, зная, что организм может выкинуть подобный фортель?

Такое с ней случалось. Стоило перенервничать, как начинало тошнить, а после приходила полнейшая апатия. Обычно требовалось несколько часов, чтобы приступ прошел. Она тихо ненавидела себя за то, что не может быть нормальной, когда это так нужно.

Зазвонил телефон. Рами перекатилась на спину, спустила ноги на пол, рывком поднялась и побрела на звук. Телефон лежал на кухне рядом с горой немытой посуды, вид которой вызывал еще большую тоску.

Она посмотрела на номер. Незнакомый. Сердце сжалось от страха, как бывало каждый раз, когда она сталкивалась с неизвестностью. Она взяла трубку, нажала на кнопку приема вызова, приложила телефон к уху, но при этом продолжала молчать.

– Алло, Рамиля? – она услышала знакомый голос на том конце провода и расслаблено выдохнула.

– Да, Роберт, – ответила она и села на табурет. – У тебя новый номер?

– Потерял телефон. Сам не пойму где, – сказал он и тяжело вздохнул.

– Понятно. Тогда запишу этот. Что-то случилось?

– Завтра вечером будет банкет в гостинице для группы и еще пары человек. Точное количество людей скажу утром. Как и просила. Предупреждаю заранее, чтобы ты успела подготовиться.

– Спасибо, – она бесшумно усмехнулась. Роберт хорошо запомнил, когда в прошлый раз Рамиля наорала за то, что не предупредил о банкете заранее. – Меню тоже утром вышлешь? Нужно успеть купить все продукты. У меня ничего не осталось с обеда, кроме пары кусков запечённой говядины.

– Да, разумеется. Пришлю все утром, а потом буду ждать от тебя список. Карл к открытию поедет в супермаркет и привезёт необходимое, как обычно, к десяти. А на сегодня всё. Хорошего вечера, – и он, не дождавшись её прощальных слов, положил трубку.

Рами вздохнула и отложила телефон. В душе она надеялась, что Роберт звонит дать задание на вечер, и тогда вопрос с концертом решился бы сам собой. Но этого не случилось. Нужно было срочно взять себя в руки, сходить в душ, найти приличную одежду, замазать синяки под глазами и двигать в сторону стадиона. Благо идти не далеко. Её поселили в паре кварталов от нужного района, словно специально, чтобы ничто не мешало задуманному. Ничего, кроме её долбанной нездоровой психики, которая могла преподнести пару неприятных сюрпризов в самый неожиданный момент.

Ей было сложно, но Рамиля не позволила себе раскиснуть. Сделала пару дыхательных упражнений, выпила чашку крепкого кофе, приняла контрастный душ и в половину седьмого вышла на улицу. Накрапывал мелкий дождик, окрашивая брусчатку под ногами в глубокий темно-серый цвет. Прохладный вечерний воздух был напоен ароматами весны. Внезапно для себя Рами ощутила, как сердце её переполняется теплом. Всего через пару часов она будет присутствовать на концерте, увидеть который и не чаяла. Как глупо было волноваться и искать причин не пойти туда. И как прекрасно, что она справилась с этим. Впервые за много-много лет она ощутила себя по-настоящему счастливой и свободной, а еще невероятно юной. Словно и не было тех десяти лет в аду, что превратили её в развалину, жаждущую смерти. Рамиля хотела жить, и от этого давно забытого чувства перехватило дыхание. Она еще мгновение стояла, вдыхая острые запахи дождя и влажной листвы, а потом накинула на голову капюшон толстовки и быстрым шагом направилась в сторону стадиона.

Небольшой город заполнили фанаты. Рами встречала их везде: на сумках и значках прохожих мелькала символика группы. С футболок велосипедистов на неё смотрели знакомые лица участников группы, а из проезжавших мимо машин доносились тяжелые гитарные рифы и рычащий голос вокалиста. Сама она оделась нейтрально: обычные черные джинсы, свободно сидевшие на бедрах, серая футболка и черная толстовка без каких-либо надписей, зато с большим капюшоном, под которым всегда можно было спрятать лицо.

Чем ближе Рамиля подходила к стадиону, тем больше и больше тревожилась. Людей становилось слишком много, а общая атмосфера волнительного ожидания действовала ей       на нервы. Она взглянула на часы. До концерта оставались чуть больше четырех часов, но, несмотря на это, перед входом сгрудилась толпа, жаждущих как можно быстрее попасть внутрь. Стадион обнесли металлическим забором и пропускали по одному человеку, проводя полный досмотр вещей, потому хвост из людей тянулся на сотни метров. Рамиля с тоской побрела в конец очереди, понимая, что это затянется минимум на час, и она точно не успеет попасть внутрь к семи. И тут рядом с ней два охранника открыли еще один вход, и толпа хлынула к нему, подхватив Рамилю, словно легкую пушинку. Она оказалась третьей, через десять минут попала внутрь и огляделась.

Хеймо сказал ей сразу направляться к служебному входу. Там её должны были встретить и проводить в гримерку. Но где искать этот самый вход он, разумеется, не сказал. Рамми неторопливо побрела вокруг стадиона, читая надписи на табличках, миновала шатры с выдачей браслетов для фанзоны, несколько входов на трибуны и, наконец, нашла то, что хотела.

У входа стоял сурового вида мужчина в черном костюме. Сразу за его спиной еще двое охранников и рамка металлоискателя. В тесном предбаннике столпились люди, человек сорок. Они проходили досмотр, вытряхивая содержимое карманов на специальный столик слева от рамки. Рами отметила, что все как один крупные мужчины, одетые просто и незамысловато. Обслуживающий персонал сцены. Они громко смеялись и просили охрану поторапливаться. От мужчин пахло потом и сигаретами, и они поглядывали на Рами с интересом. Это пугало. Рами робко встала в конец очереди, натянув капюшон до самых глаз, но первый охранник в костюме, заметив её, поманил рукой.

– Фройлян, чем я могу вам помочь? – спросил он. – Если вы на концерт, то вход для зрителей с другой стороны. Здесь мы впускаем только персонал.

– Я по спискам к Хеймо Лехманну, – сглотнув, произнесла Рами, – он сказал зайти со служебного входа, но, может, я что-то неправильно поняла?

       Охранник понимающе кивнул и вынул из кармана пиджака планшет.

– Нет, все правильно. Как вас зовут? – он тепло улыбнулся, и Рами удивилась тому, как улыбка преобразила его неприветливое лицо.

Рами назвала свои имя, и её тут же пропустили внутрь, даже не досматривая.

– Подождите тут, за вами сейчас придут, – предупредил охранник и, достав рацию, буркнул что-то нечленораздельное, а потом занял свою изначальную позицию, снова изобразив на лице равнодушное презрение.

      Рами встала в сторонке, переводя дыхание. Всё складывалось неплохо: препятствия преодолены с минимальными потерями, она не впала в панику, её больше не тошнит, настроение отличное. Теперь осталось лишь поздороваться с Хеймо и попасть в зал.

Вскоре за ней пришли. Молоденькая девушка с каштановыми волосами, в темно-синих брюках со складкой, светлой блузке и бейджиком на шее. Она приветливо улыбнулась Рамиле и тут же протянула ей что-то. Рами осторожно взяла и увидела, что этот такой же бейдж на толстом шнурке, как и у самой девушки.

– Добрый вечер. Я провожу вас в гримерку, но нужно надеть это. Иначе могут быть вопросы, – она дружелюбно улыбнулась, и Рами молча кивнула и надела шнурок на шею.

– Вы к герру Лехманну, верно? – девушка пошла чуть впереди, постукивая каблуками по полу. – Он еще не пришел, насколько я знаю. Да и вообще никого из группы пока нет. Но вы можете подождать их в гримерке.

Рами отметила это «их» и чуть напряглась, но ничего не сказала. Девушка быстро шла вперед, уверенно лавируя в хитросплетении коридоров и лестниц. Рами честно пыталась запомнить дорогу, но вскоре запуталась и шла следом, не оглядываясь по сторонам. Рация, закрепленная на боку у девушки, постоянно издавала звуки, то просто треск, то отрывочные короткие фразы, которые Рами не понимала.

За сценой кипела жизнь. Она представляла себе все это немного иначе, а сейчас была искренне удивлена. Тут было полно людей и все заняты своими делами. Много мужчин в рабочих комбинезонах, судя по всему, техники. Какие-то ярко накрашенные женщины со скучающими лицами, провожавшие всех тоскующими взглядами. Серьезного вида охранники в деловых костюмах с рациями, следящие за всеми внимательными взглядами. Пару раз их даже остановили, но провожатая показывала свой бейдж, и охрана сразу теряла к ним всяческий интерес. Наконец они пришли. Девушка остановилась перед деревянной дверью и сказала:

– Вам сюда. Я предупрежу герра Лехманна, что вы пришли, как только его увижу. Как вас зовут, простите?

– Рамиля, – ответила Рами. И тут, подняв взгляд, увидела табличку на двери за спиной девушки и остолбенела. На ней крупными черными буквами было написано: «Йоран и Хеймо».

– Что-то не так? – девушка заметила испуг на лице Рами.

– Нет, все хорошо, – пробормотала Рами. – Немного душно.

– Тогда проходите в гримёрку, там только что проветрили, и вам сразу станет лучше, – девушка дежурно улыбнулась и, распахнув дверь перед Рамилей, сделала приглашающий жест рукой. – А мне нужно идти. Извините.

Рамиля осторожно заглянула в комнату. Внутри было пусто. Она немного помедлила и переступила порог. Девушка тут же закрыла за ней дверь, отрезав от внешнего мира. Рами прошла в центр помещения и огляделась.

Прямоугольная комната с большим окном на дальней стене. Никакой роскоши. Из мебели: зеркало с люминесцентной лампой над ним, несколько стульев, кожаный диван под окном. Слева от входа большие черные ящики, похоже со сценическими костюмами. На полу ковер с коротким ворсом мышиного цвета. На стенах какие-то списки. Рами подошла поближе. Большая часть написанного была ей непонятна, но на одном из листков она прочла названия песен. Трек-лист концерта. У стены напротив окна пара низких столиков, на которых расставлена питьевая вода в пластиковых бутылках, нехитрые закуски вроде крекеров, ваза с фруктами, пиво в жестяных банках и пара бутылок крепкого алкоголя. Рядом со столиком на полу большая чугунная гиря. Рами несколько минут смотрела на неё непонимающим взглядом, а потом отошла к окну и выглянула на улицу.

Гримерка располагалась на верхнем этаже, и с этой точки Рами было хорошо видно все увеличивающуюся толпу перед входом. Если бы она пришла чуть позже, то, наверное, так бы и стояла в этом кошмарной очереди. Дождь прекратился, и небо очистилось от облаков, а на востоке розовой полосой горел закат. Она несколько мгновений смотрела на небо, стараясь не думать о той надписи на двери, но это не давало покоя. Она и представить себе не могла, что будет делать, если столкнется с вокалистом один на один. Рами не боялась Йорана в том смысле, в котором боялась незнакомых мужчин, но все же… В их последнюю и единственную встречу она даже не смогла на него взглянуть, а уж о том, чтобы заговорить, речи вообще не шло. Все её знания о Йоране были подчерпнуты из интервью, которые она видела в интернете или с фанатских сайтов. А информация на последних была противоречивая. Некоторые писали, что Йоран – милейший человек, с которым можно прекрасно поговорить о жизни, а некоторые, что он замкнутый бука и к нему лучше вообще не соваться, если не хочешь услышать крепкое ругательство в свой адрес. Рами не знала, как среагирует, если он внезапно войдет в эту дверь и спросит её, что она тут вообще делает.

И тут, словно в ответ на её мысли, дверь распахнулась резким рывком, и в гримерку буквально ввалился мужчина, одетый во все черное. Рами резко развернулась и вжалась ягодицами в подоконник. Увидев незнакомку, он замер на пороге и уставился на неё недоверчивым взглядом из-под низко нависающих бровей. Рамиля узнала его сразу. Уолтера Краузе сложно было не узнать: высокий лоб, крупный, выдающийся вперед подбородок, знаменитая высокая прическа и чуть насмешливый изгиб тонких губ.

– Ты кто-то из персонала? – спросил он, взглянув на её бейдж. – Мне знакомо твое лицо.

Он прошёл вглубь комнаты и плюхнулся на стул лицом к Рамиле, продолжая внимательно разглядывать её, ничуть не смущаясь того, что такой пристальный взгляд может показаться ей бестактным.

– И да, и нет, – произнесла Рами, стараясь вернуть себе самообладание.

– В каком смысле? – он чуть наклонил голову и прищурился.

– Я не работаю за сценой, – объяснила Рамиля, – а готовлю вам еду. Нас знакомили в начале тура.

– Точно, вспомнил, – он кивнул. – Значит, это ты печешь эти божественные пирожки, которые подают к обеду?

– Ну да. – Она неуверенно улыбнулась.

– А тут что забыла? – спросил он и, вытащив сигарету из пачки, сунул её в рот.

– Меня герр Лехманн пригласил, – смущенно ответила Рамиля, понимая, как неоднозначно это звучит.

Но Уолтера ничего не смутило, он прикурил, выпустил дым и спросил:

– А зовут тебя как?

– Рамиля, – ответила она и немного подумав, открыла окно. Пускай это выглядит невежливо, но дышать дымом она не собиралась.

– Как раз хотел тебя попросить открыть окно, – сказал Уолтер с улыбкой, когда она снова повернулась к нему. – Значит, говоришь, тебя позвал Хеймо. А зачем?

– Я хотела посмотреть концерт, – ответила она.

– Ммм, – промычал Краузе, поднялся и направился в её сторону.

Рамми внутренне напряглась, не понимая, что он хочет. Уолтер же встал рядом, перегнулся через подоконник и стряхнул пепел на улицу. Они оказались очень близко, и Рамиля ощущала резковатый запах его туалетной воды. Он повернулся к ней лицом, уселся на подоконник и спросил:

– А ты раньше его не видела?

– Кого? – не поняла она.

– Концерт. – Он глубоко затянулся. – Никогда раньше не бывала на наших шоу?

Рамми отрицательно покачала головой и уставилась на его ярко накрашенные ногти. Выдержать взгляд Краузе в глаза оказалось непросто. Уолтер не выглядел опасно, но в нём было что-то такое, от чего по спине пробежал холодок. Он смотрел на неё так, как смотрят на красивых женщин, словно оценивая возможность подкатить. Рамиля давно отвыкла от подобных взглядов. Она отошла подальше от окна и села на стул у дальней стены. Уолтер докурил, швырнул окурок в окно и взмахами рук стал выгонять из гримерки табачный дым.

– Здесь категорически нельзя курить, – сказал он, повернувшись к Рами и улыбнулся.

– Но почему же тогда вы… – она умолкла, понимая, что, в общем-то, это не её дело, но Краузе все же ответил.

– В моей гримерке нет окна, а курить хочется. Можно, конечно, пойти на улицу, но мне лень туда тащиться по всем этим лестницам, – он подмигнул ей и спросил с лукавой улыбкой: – Ты же меня никому не выдашь?

– Нет, я не собиралась ничего такого делать.

– Это будет наша с тобой тайна, – он еще раз посмотрел пристально, а потом развернулся и пошел прочь, вскоре скрывшись за дверью.

Рами снова осталась одна. В комнате все еще пахло табаком, но свежий ветерок из открытого окна неплохо справлялся с этой проблемой. Рами подумала, что если бы сейчас сюда пришел Йоран, то наверняка бы решил, что это она набралась наглости и нарушив все правила вздумала курить в его гримерке. И возможно рассвирепел бы. Ей стало смешно, когда она представила, как бы нелепо звучали её оправдания, и в этот момент дверь снова распахнулась, сердце ухнуло куда-то вниз и сразу стало не до смеха. Сквозняк взметнул листы бумаги, прилепленные кое-как к стенам, опрокинул одну из бутылок питьевой воды. Рами испугано прижала руки к груди и посмотрела на дверь. К её счастью это был Хеймо. Он быстро вошел внутрь, захлопнул дверь, а заметив Рами улыбнулся.

– Привет, мне сказали, что ты уже тут, – он остановился посреди комнаты, повел носом и спросил: – Ты что, курила в гримерке? Нам за это может здорово влететь.

– Нет, – Рамми покачала головой. – Я не курю.

На Хеймо была надета мягкая трикотажная кофта с длинными рукавами непонятного цвета. Из-под неё торчала светлая футболка, прикрывающая ремень джинсов, тех же самых, в которых она видела его пару дней назад, а на ногах – грязные кеды. Волосы выглядели давно не мытыми и топорщились во все стороны, словно Лехманн не причесывал их несколько дней. Видно, неряшливость была его уникальным стилем.

– Ну да, я помню. Но тут воняет табаком. Странно, – он пожал плечами.

Рами опустила глаза и молча уставилась на носки своих кроссовок. Ей не хотелось выдавать Краузе, пускай они и не были друзьями, но Рами привыкла выполнять данные людям обещания.

– Хорошо, что ты пришла пораньше, – к её облегчению Хеймо перевел тему, – если интересно, могу показать тебе тут все. Времени еще полно. Йоран приедет только через час. Я стараюсь приходить к концерту, но из-за своей тревожности вечно боюсь опоздать и потому частенько приезжаю за пару часов, а потом болтаюсь тут в одиночестве. Хотя обычно я трачу время перед концертом на чтение, это помогает перестать волноваться.

– Вы так долго на сцене и все еще волнуетесь?

– Не мы, а я, – он улыбнулся. – Я всегда беспокоюсь по пустякам, такой уж характер.

Он кивнул в сторону столика с едой и напитками и добавил:

– Раньше, чтобы унять страхи много пил, правда, после делал вещи, за которые до сих пор стыдно, – он мягко улыбнулся. – Но это в прошлом. Ладно, хватит обо мне, расскажи, как у тебя дела? Где тебя поселили?

– Неподалеку. Я добралась до стадиона пешком за двадцать минут, – ответила Рами. – Славная квартира, жаль только, что послезавтра уезжать. Меня это все еще нервирует, не привыкла к постоянным перемещениям.

– Понимаю тебя, – Хеймо покивал. – К концу тура ты будешь люто ненавидеть все эти гостиницы и чужих людей вокруг и станешь мечтать лишь о том, чтобы вернуться домой к родным.

– Мне некуда возвращаться, – задумчиво произнесла Рамми, и Хеймо поднял на неё удивленный взгляд.

– Ты же откуда-то из России, да? – спросил он, и Рамми отругала себя за то, что опять сболтнула лишнего.

– Да, – она кивнула и стала смотреть в пол, надеясь, что он не станет развивать тему и, кажется, сработало. Хеймо поднялся и сказал:

– Идем, проведу тебе небольшую экскурсию и покажу, как выйди в зал, а потом вернуться назад. Через час здесь будет полно народу и у меня не останется на тебя времени.

Он открыл дверь. Сквозняк опрокинул еще одну бутылку воды. Хеймо даже не обернулся и, галантно придержав для Рами дверь, вышел в коридор.

– Я сейчас проведу тебя короткой дорогой прямо в фанзону, – он пошел быстрым шагом чуть впереди и Рами пришлось почти бежать, чтобы не отстать от него. – Покажешь охране бейдж, и тебя впустят без вопросов. А после концерта опять иди в ту же дверь. Только не тяни с возвращением, а то, когда начнут выпускать людей, дверь могут запереть и попасть обратно за сцену у тебя не получится.

– А зачем мне идти за сцену после концерта? Разве нельзя выйти со всеми людьми? – спросила Рамиля, пытаясь заглянуть Хеймо в лицо. Но он стремительно шел вперед, даже не поворачиваясь в её сторону.

– А ты разве не хочешь побывать на вечеринке после концерта? – он все же взглянул на неё. – Я думал, тебе это будет интересно.

– Не знаю, – она пожала плечами. – Разве это удобно? Я ведь просто повар. Мне будет неловко перед всеми этими людьми.

– Какими людьми? – Хеймо замедлил шаг и остановился. – Там все свои и плюс поклонники. Но если не хочешь, дело твое. А теперь запоминай дорогу, если все же захочешь после концерта вернуться сюда.

Через час экскурсия была окончена. Хеймо направился назад. Рамиля шла следом поглядывая по сторонам, и проверяя, хорошо ли запомнила дорогу. Коридоры были похожи один на другой, но она никогда не жаловалась на память и надеялась, что не заплутает по дороге.

Уже вернувшись к гримерке, Рами подумала, что напрасно не осталась в фанзоне. Со слов Хеймо, публику по билетам начнут впускать не раньше, чем за два часа до начала. Пока зал пуст, Рами могла бы занять хорошее место у сцены и дожидаться начала концерта, не рискуя встретиться с Йораном, но похоже бояться встречи было поздно. Они как раз подходили к дверям гримерки, когда Рамиля заметила крупную мужскую фигуру впереди, и её тут же бросило в жар. Линдгрен, одетый как байкер: в кожаные штаны, черную футболку и косуху, заметив Хеймо, расплылся в широкой улыбке и помахал ему рукой. Клавишник тоже остановился и, взглянув на Рами, сказал:

– Вот и Йоран. Он будет рад с тобой познакомиться. Буквально недавно о тебе спрашивал.

Рамиля застыла на месте, пытаясь переварить слова Хеймо. Что он имел в виду? С чего бы вокалисту спрашивать о ней, да еще и желать познакомиться? От страха сердце трепетало в груди, того и гляди вообще выпрыгнет. Руки тут же вспотели, а лицо залила краска смущения. Она не была готова к такой встрече. Йоран должен оставаться в её фантазиях, а реальные знакомства – слишком большое потрясение для слабой нервной системы. Но у неё просто не оставалось выбора.

Линдгрен подошёл близко, и Хеймо распахнул перед ним дверь гримерки:

– Только после вас, – сказал он с улыбкой, и Йоран вошел в двери, даже не взглянув в сторону Рамили.

Хеймо повернулся к Рами, делая приглашающий жест рукой, и ей ничего не оставалось, как зайти следом за вокалистом. Линдгрен прошествовал к столу, взял бутылку с водой, открутил крышку и стал жадно пить. Рами смотрела на него не в силах отвести взор. Он был такой же, как в её фантазиях: высокий, широкоплечий, пугающий и невероятно сексуальный.

Допив бутылку до конца, Йоран смял её и метким жестом швырнул в мусорную корзину. Он повернулся к Рамиле и, чуть наклонив голову, стал с интересом её разглядывать. Лицо ничего не выражало, только в глазах плясали веселые огоньки. Рами уставилась на носки собственных ботинок.

– Ты та самая русская, что готовит нам еду? – спросил он наконец.

Рамиля подняла глаза и молча кивнула. Он мгновение смотрел на неё, а потом широко улыбнулся и сказал по-русски:

– Спасибо большое! Всё очень вкусно.

Рами растерялась и не смогла сдержать ответную улыбку. Йоран похлопал её по плечу, а потом отвернулся и пошел к дивану, потеряв к ней всяческий интерес. Вальяжно усевшись и вытянув вперед длинные ноги в тяжелых ботинках, он спросил, обращаясь к Хеймо.

– Говорят, на входе какие-то проблемы? Мне сейчас звонила моя гостья и сказала, что не может пройти внутрь. Все обнесено забором и никого не пускают.

– Я не знаю, я ведь через другой вход проходил, – Хеймо пожал плечами. – Вот Рамиля должна знать точно.

Рами вздрогнула, услышав свое имя, и испугано уставилась на Йорана. Он равнодушно взглянул на неё и спросил:

– И что там за проблемы?

– Перед входом, правда, забор и охрана, но я прошла довольно быстро, – ответила она и тут же поспешно добавила: – Но это было больше часа назад. Что там сейчас, не знаю.

– Ясно, – Йоран недовольно скривился. – Надо звонить и просить кого-то её встретить, а то неловко выйдет, если она не успеет до начала.

      Рамиля ощутила себя неуютно. Наверное, им нужно переодеться и готовиться к концерту, а она тут стоит как истукан и смущает их своим присутствием. Рами взглянула на Хеймо и тихо спросила:

– Может, я пойду в зал, чтобы вам не мешать?

Хеймо безучастно посмотрел на неё и молча кивнул в ответ. Погрузился в свои мысли, и ему было не до неё. Рами направилась к дверям и почти ушла, когда Йоран внезапно произнес её имя с раскатистым «р»

– Р-р-рамиля!

Она повернулась и растеряно уставилась ему в глаза.

– У тебя необычное для русской имя, – он улыбался, и Рами не могла понять, что значит этот озорной взгляд.

– У меня мать татарка, – смущенно ответила она.

– Приходи после концерта на вечеринку, расскажешь о себе подробнее,. – он пристально смотрел в глаза, и от его взгляда все внутри похолодело.

Йоран пугал её до невозможности. В нем ощущалась огромная сила, которая в любой момент может вырваться наружу. Но, несмотря на страх, её тянуло к нему. Еще полчаса назад Рамиля была уверена, что ни за что не пойдет на вечеринку, но сейчас не смогла сказать нет и ответила:

– Хорошо, я приду. Обязательно.

– Вот и замечательно, – он отвел взгляд и стал набирать что-то на телефоне, а Рамми смогла, наконец, выскользнуть из гримерки и быстрым шагом направиться в сторону сцены.

До концерта оставались чуть больше трех часов, и она надеялась, что успеет занять место рядом со сценой до того, как в зал хлынут фанаты.

Глава 3

«Расскажешь о себе», так он сказал. Но что, черт побери, она может рассказать? Рамиля стояла вплотную к металлическому забору, ограждающему пространство перед сценой, где сейчас суетились техники, заканчивая последние настройки оборудования перед началом шоу. Сзади напирала толпа, и она понимала, когда группа начнет выступление, еще десять раз пожалеет, что встала в первый ряд. Рами успела попасть в фанзону за десять минут до того, как распорядители впустили первых людей по билетам. Разумеется, она не смогла противостоять искушению занять лучшее место по центру, хотя и понимала, как тут будет жарко.

      На разогреве выступала женская кавер-группа. Названия Рамиля не знала. Девушек вместе с фортепьяно разместили на возвышении, установленном посреди танцпартера, и они оказались у неё за спиной. Пели, в общем-то, не плохо. Хорошо знакомые песни группы в женском исполнении. Все прибывающая толпа периодически подхватывала знакомые слова, и пение становилось хоровым. Рами тоже могла бы подпеть. Она знала наизусть все тексты, включая даже малоизвестные, вроде кавера на народную песню Чёрный ворон, который много лет назад исполнили на русском Уолтер и Йоран. Но ей было не до этого. Она никак не могла забыть слова Линдгрена и проклинала себя за обещание, данное ему. Надо же было быть такой дурой и сказать, что придет обязательно? Ведь он наверняка пригласил её просто из вежливости. Ему не было никакого дела до незаметной иммигрантки, которая готовит им обеды. «Отличные обеды, прошу заметить», произнес внутренний голос, и Рамми подавила улыбку.

Внутренний голос был похож на голос матери и всегда поддерживал её. Она часто беседовала с ним, когда безумие подступало и хотелось вскрыть себе вены. И каждый раз этот голос убеждал не совершать глупостей. Почти каждый. Однажды он все же умолк. Рами провела ладонью по глубокому шраму на правой руке и крепко сжала зубы. Ведь ей тогда почти удалось. Ещё десять минут, и она сейчас бы слушала ангельское пение херувимов на облаках, а не каверы под фортепьяно.

Толпа за спиной качнулась. Стоявшая сразу за ней девушка не удержалась и завалилась на Рами. На мгновение у неё перехватило дыхание. Вот так же бывало, Мансур придавливал её всем весом, чтобы не дергалась.

– Прости, – девушка обрела равновесие. – Я не специально. Там сзади толкают.

– Ничего, – буркнула Рами и, прикрыв веки, сделала несколько глубоких вздохов через нос.

Мансура больше нет. Ей не следует о нем беспокоиться. Сейчас стоит подумать о том, что она будет говорить Йорану, если он все же попросит рассказать о прошлом.

Перед мысленным взором Рамили всплыла картина из детства.

Это было летом. Рами хорошо помнила яркие лучи полуденного солнца на рыжем паркете и ощущение знойного воздуха на коже лица. Ветер раскачивает светлые занавески на окне, а из магнитофона, стоящего на подоконнике доносятся звуки тяжёлого рока. Мама все время слушала любимые кассеты, когда готовила обед, и часто так увлекалась, что, забыв про готовку, пускалась в пляс. Такое яркое воспоминание, словно запечатленное на пленке: мама, стоя к ней спиной, трясет длинными каштановыми волосами в такт музыке, а на плите аппетитно шкворчат свиные отбивные, наполняя кухню пленительным ароматом. Рами даже песню вспомнила. В тот год мама особенно увлекалась творчеством Оззи Осборна. В девяносто пятом вышел его альбом «Ozzmosis» и одну песню мама слушала на повторе бесконечное количество раз, подпевая высоким красивым голосом.

On his way to dinner

When it took him by suprise,

And with one pull of the trigger

He would vanish overnight.

Dancing by the roadside,

Holding on for dear life,

Then a gun from out of nowhere

Made a widow of his wife1

Песня Перри Мейсон так нравилось маме, потому что она обожала эти старые детективные романы. Талантливый адвокат, созданный Эрлом Гарднером, был её любимым персонажем. А тут такая роскошь: сам великий и ужасный Оззи спел про него. Да, у мамы был интересный музыкальный вкус, не удивительно, что и сама Рамиля с детства предпочитала тяжёлый рок мелодичным западным поп-звёздам и мальчишеским группам, что так любили её одноклассницы. В двенадцать лет она могла по памяти спеть арию Иуды из рок-оперы «Иисус Христос – Суперзвезда» на английском, но понятия не имела, что поет мальчиковая группа, от которой сходили с ума все девчонки её возраста. С её склонностью к изучению языков и цепкой памятью Рами ждало блестящее будущее. Но жизнь сложилось иначе…

Какая ирония! Мать так любила эту песню Оззи, а вскоре, как и героиня первого куплета, сама стала вдовой. Только не пистолет, а смертельная болезнь убила её мужа, отца Рамили. После его смерти мама уже не танцевала. Не было времени. Пришлось работать за двоих, чтобы дать возможность подрастающей дочери поступить в институт.

Знала бы мама, что все напрасно, и Рами так и не суждено будет закончить его. Хорошо хоть уроки кулинарии пригодились. Мама готовила потрясающие ресторанные блюда с легкостью, на которую были способны разве что лучшие шеф-повара. Она с детства привила Рамиле любовь к приготовлению пищи. Рами знала: многие женщины считают это пыткой, её же мама научила тому, что готовка – чистое удовольствие. Потому нынешняя работа ничуть не тяготила.

От мыслей о матери к горлу подступил комок. Ведь мама наверняка думает, что Рами мертва и горюет по ней. Никто из близких до сих пор так и не узнал, что с ней случилось. Одиннадцать лет назад её выдернули из привычной жизни и заставили забыть о прошлом. Даже сейчас, когда Рамиля обрела свободу, она не могла позвонить матери и сообщить, что жива. Ведь отец и братья Мансура наверняка прослушивают телефон. Они прекрасно знали кто Рами такая и где жила до похищения. Стоит только позвонить, как горячие джигиты бросятся на поиски, и страшно даже подумать, что они сделают с ней, если найдут.

Несмотря на духоту и напирающую толпу стало зябко. Она пугливо огляделась по сторонам, но её окружали счастливые лица фанатов, с нетерпением ожидающие концерта любимой группы, а вовсе не мстительные кавказцы с черными бородами. Можно было расслабиться. Никому и в голову не придет искать её здесь, на концерте «Скрик» в первых рядах фанзоны.

Рами горько усмехнулась собственным мыслям. Мансур не ожидал что покорная наложница после всех этих лет, способна на такое. Она вспомнила, как горячими углями вспыхнули его чёрные глаза, когда нож вошёл в неподатливую плоть и как быстро угасли. Стало холодно в груди. Она ненавидела Мансура всем сердцем, но оборвать нить его жизни собственными руками, ощущать сладковатый запах крови, бьющей фонтаном из раны на крепкой загорелой шее… Убивая кого-то ты убиваешь саму себя…

«Прекрати об этом думать, дорогая, иначе снова случится приступ», предупредил внутренний голос и был совершенно прав. Рами следует забыть об этом раз и навсегда. А на вопросы о прошлом отвечать общими фразами. Родилась в провинции, там же училась, потом поехала искать заработки в Европу и осела в Берлине. Этого вполне достаточно, остальное никого не касается.

Вряд ли она когда-нибудь осмелится снова рассказать правду. Даже с психологом было не просто. За время сессий Рами ни разу не слышала слов осуждения, но видела ужас в его глазах, когда начинала рассказывать о том, что именно делал с ней Мансур все эти годы. А не было ничего гаже, чем видеть жалость в глазах людей. Их чувства напоминали насколько всё случившееся мерзко.

Этот козел Мансур думал, что сломил её, но вместо этого создал монстра. Рами знала, внутри у неё поселилась тьма. Клыкастый демон, готовый уничтожить все на своем пути. Злобная тварь, не знающая жалости. Только благодаря ему она выжила. Но сейчас она отдала бы многое, чтобы избавиться от этой черноты, которая порой поглощала её саму, разрушая и пожирая остатки разума.

Единственное, что помогало в такие дни – музыка «Скрик» и стихи Йорана. Резкие, провокационные, смелые. Они были полны боли и силы, чтобы эту боль победить. Йоран словно знал, что именно она ощущает. И эта иллюзия близости духовной рождала в её теле желание близости физической. Казалось бы, после десяти лет сексуального рабства, которое родня Мансура называли браком, ей не должно хотеться секса с человеком, наверняка предпочитающему активное разнообразие скромной миссионерской позе. Но ей хотелось. И сегодня Рами убедилась в этом снова. Йоран всколыхнул ней те чувства, которые она давно похоронила. Захотелось быть красивой, яркой, надеть что-то вызывающее, может даже каблуки, накрасить глаза. Господи, как это глупо – надеяться, что он обратит на неё внимание. Не нужно думать об этом, иначе она сойдет с ума…

Толпа всколыхнулась. Послышались звуки, напоминающие удары метронома. На экране, расположенном над сценой, загорелась цифра десять и пошёл обратный отсчёт. Толпа стала скандировать название группы. Сердце Рами переполнила радость, и не в силах сдерживать эмоции, она вскинула руки вверх и завизжала, дополнив хор счастливых фанатов. Когда цифры дошли до нуля, раздался оглушительный хлопок петарды, и упавший занавес открыл взорам поклонников Кристофа Бьорка, одетого в черное с красным. Он поднял руки и ударил по барабанной установке. Концерт начался.

Когда участники группы по одному стали выходить на сцену, наигрывая начало первой композиции, фанаты впали в настоящую истерию. Стоявший рядом с ней парень кричал от восторга. Сзади все напирала и напирала толпа. Кто-то сильно толкнул её в бок. Девочки слева стали прыгать на месте, хотя казалось это невозможно при такой толкучке. Рамиля не замечала этого. Вцепившись в ограждение, она, не отрываясь, смотрела на сцену.

Хеймо, одетый во все золотое, с волосами торчащими острыми иглами, склонившийся над синтезатором, напоминал причудливого инопланетянина за пультом управления космическим кораблём. Нильс, ритм-гитарист, самый молодой участник «Скрик» ему недавно исполнилось тридцать два, приветливо улыбался зрителям в зале. Уолтер, как всегда в черном, с надменным выражением на красивом лице, поглядывал на толпу и чуть улыбался уголками губ. Бьорк молотил по барабанам что было силы. Высоченный Ивор, уверенно играющий на басу, выглядел пугающе в своем огненно-красном костюме, скрывающим лицо.

Йоран ещё не вышел, а Рамми хотела увидеть его и, наконец, группа расступилась. Во вспышке яркого света вокалист появился на середине сцены. На нем было чёрное кожаное пальто, словно сшитое из самой тьмы, а гладко выбритый с боков череп влажно блестел в ярком свете направленных на него софитов. Он взялся за микрофон и начал петь. Рами захлебнулась от счастья, закричала что-то, а, потом, не отводя взгляда от Йорана, словно молитву, стала повторять слова песни.

Она очнулась только к концу песни от боли в ладонях. Она слишком сильно вцепилась в ограждение, и руки свело судорогой. Рами отпустила забор, подняла руки в воздух и зааплодировала. Эмоции переполняли, хотелось раствориться в них, и она позволила себе сделать это, забыв обо всем, отдавшись охватившим её чувствам.

Когда первые столпы пламени взметнулись над зрителями, она ощутила чувство сродни религиозному экстазу. Музыка гремела так сильно, что проникала в каждую клеточку её тела. Горло саднило от надрывного пения, по спине стекал пот. Рами с трудом стянула толстовку, обвязала её вокруг талии, снова вскинула руки и стала раскачиваться вместе с толпой в такт мелодии.

Через пару песен толпа снесла её чуть вправо, и она оказалась напротив Краузе. На очередной песне он забрался на тумбу усилителя и с хитрым прищуром стал глядеть на зрителей в зале. Их взгляды встретились. Уолтер узнал её, чуть улыбнулся, поднял левую руку и указал на неё пальцем. Девушка, стоявшая справа, удивленно посмотрела на Рамилю. Кто-то сзади выкрикнул имя Краузе. Парень слева заорал во всю мощь легких. Рамиля же смотрела на Уолтера, не понимая, что он вообще творит. Он еще мгновение не шевелился, а потом отпустил руку и, подмигнув ей, отвел взгляд.

– О Боже! – завизжала девушка справа. – Краузе тебе подмигнул. Офигеть, как тебе повезло!

Рамиля не разделяла этот восторг. Лишнее внимание ей ни к чему. Кто-то из зала наверняка снимал этот момент, а ей бы не хотелось, чтобы её лицо крупным планом появилось в интернете. Она надеялась, что Краузе впредь не станет выделывать подобные номера. К её радости, он забыл про Рамилю и даже не смотрел в её сторону. А вскоре очередная волна сместила её назад, к центру сцены. Стоя напротив Йорана, Рами уже не могла думать о Краузе, а лишь смотрела на вокалиста и слушала его голос, наслаждаясь каждым мгновением.

Когда на песне «Викинг» Йоран уселся в ладью, движущуюся по сцене на металлических полозьях, с потолка на зрителей первых рядов полилась мыльная пена, имитирующая воды Северного моря, Рами почувствовала, насколько взмокла от пота. А ведь у неё не было с собой никакой сменной одежды. Серая футболка прилипла к телу, толстовка, болтавшаяся на бедрах, тоже была влажной и наверняка провоняла. А ведь ей еще на вечеринку идти. О чем она вообще думала, когда соглашалась?

Порция мыльной пены осела ей на голову. Другие зрители восторженно кричали и подбрасывали мыльные облака в воздух. Рами же впервые с начала концерт ощутила беспокойство. Когда на следующей песне на зрителей полетели блестящие обрезки бумаги, которые тут же налипли на влажное тело, Рами поняла, что не хочет появляться перед группой в таком плачевном виде. Остаток концерта она радовалась и прыгала вместе со всеми, стараясь не думать ни о чем кроме музыки, но на последней песне к ней вернулась тревожность.

Рамиля дала Йорану обещание прийти и не могла его нарушить. Так учил отец. «Нет ничего хуже людей, которые не умеют держать свое слово», говорил он. А значит, несмотря на плачевный вид и жуткую усталость, ей нужно идти на эту чертову вечеринку. Она бросила еще один взгляд на Йорана, который в этот момент со всей силы лупил кулаком по собственному колену в такт музыке, и стала пробираться к выходу, расталкивая толпу. К концу песни, когда столб пламени из верхней точки декорации взметнулся в небо, а публика поддержала это одобрительным гулом и криками «Браво» Рами добралась до нужного ей прохода и, показав свой бейдж охраннику, скрылась в темноте коридора, ведущего к гримеркам.

Рамиля была уверена, что запомнила дорогу, потому уверенно шла вперед по пустому коридору. Все тело болело после нескольких часов в толпе, в ушах непривычно звенело, а горло саднило так, словно она только что проглотила пару килограммов наждачной бумаги. Хотелось пить, но единственной жидкостью, которая у неё имелась, был пот, пропитавший одежду. Рами вспомнила пластиковые бутылки на столике в гримерке Йорана и Хеймо. Сейчас она отдала бы многое, чтобы получить одну из них.

В коридоре было безлюдно. Хотя концерт закончился, но группа покинет сцену только через пару минут. Сначала поклоны, потом подъем на лифте на вершину декорации и прощальный «салют». Рами хорошо знала программу тура благодаря роликам в интернете, и потому ушла за пять минут до конца, как и просил Хеймо.

Дорога от сцены до гримерки занимала не больше десяти минут, и то, если идти неторопливо. Она же шла быстро и надеялась попасть в комнату до того, как там появится Йоран, чтобы постараться хоть как-то привести себя в порядок. Но она напрасно положилась на память. По её прикидкам, она должна была уже быть на месте, но вместо этого заплутала в длинных, плохо освещенных коридорах, где не было ни одной живой души. «Еще этого не хватало», подумала Рамиля и остановилась, оглядываясь по сторонам и прислушиваясь к звукам, доносившимся со сцены. Музыка умолкла, и она слышала лишь далекий рев толпы.

Стараясь не паниковать, Рамиля пошла вперед, внимательно оглядываясь по сторонам и пытаясь разглядеть что-то знакомое. Все коридоры были похожи один на другой, и она, сделав пару поворотов, оказалась у лестницы, ведущей вниз.

«Что за черт?! Как получилось, что я поднялась выше и не заметила этого?», – подумала она и, немного поразмыслив, стала спускаться по лестнице, догадываясь, что совершает ошибку.

Она убедилась в этом через десять минут блуждания по темным коридорам, которые не вели решительно никуда. Рами снова остановилась и тут услышала шаги. Она побежала на звук. Ей срочно нужен был проводник, иначе она впадет в панику. Слезы сдавливали горло, и лишь усилием воли Рамиле удавалось не разреветься, как маленькой потерявшейся девочке. Она вылетела из-за поворота и увидела того, кого не ожидала тут встретить. Уолтер Краузе, взмокший, с раскрасневшимся лицом, стоял около открытой двери, которая, судя по всему, вела на лестницу, и курил, выпуская плотные клубы сизого дыма в потолок.

Услышав Рамилю, он испуганно спрятал сигарету за спину. Но, поняв, кто перед ним, расслабился и, усмехнувшись, спросил:

– Ты что, следишь за мной?

Рами растерялась и замерла на месте, не зная, что отвечать и как вести себя с ним. Уолтер затянулся и чуть сощурившись, повторил вопрос:

– Так что? Это так? Ты специально ходишь за мной?

– Нет, – Рами потупила взгляд. – Я за вами никуда не хожу, я потерялась и мне нужна помощь.

– Тобой, – сказал Уолтер, и Рами подняла на него удивленный взгляд, не понимая, что он хочет ей сказать этим словом. – Тобой, – повторил он. – Хватит мне «выкать». Это немного бесит. Я тебе не учитель и не директор.

– Хорошо, тобой, – она кивнула. – Ты можешь сказать, как отсюда выйти?

– Смотря куда тебе надо, – он снова затянулся, а потом выдохнул дым с таким видом, словно позировал для обложки мужского журнала.

Рами молча смотрела на него, размышляя, стоит ли ему знать о её планах пойти на вечеринку и о приглашении Йорана. Он тоже молчал и внимательно разглядывал её лицо.

– Мне надо обратно в гримерки, – решилась, наконец, она.

– Тогда пошли со мной, – он бросил окурок на пол, затоптал подошвой тяжелого ботинка и пошел в сторону лестницы, бросив через плечо. – Через полчаса начнется встреча с фан-клубами. Так что если у тебя были дела к Хеймо, то решай их быстрее.

– Меня вроде как на вечеринку позвали, – неуверенно сказала она, нагнав Краузе на лестнице.

Уолтер никак это не прокомментировал. Дальнейший путь до гримерок они проделали в полной тишине. Оказалось, они были близко от нужного ей места. Поднявшись на два пролета по лестнице и сделав всего несколько поворотов направо, они оказались в знакомом ей коридоре. Рами не могла взять в толк, как она могла так долго блуждать вокруг и не выйти сюда. Но размышлять об этом было не время. Они остановились напротив гримерки Йорана и Хеймо и Уолтер, повернувшись к ней, сказал:

– Там сейчас многолюдно. Йоран сегодня приглашал человек восемь, так что сразу не пугайся, когда увидишь толпу народа, – он кивнул ей и направился дальше, но Рами окликнула его.

– Уолтер, а можно вопрос?

1 По пути на обед Он был застигнут врасплох, И одним нажатием на спусковой крючок Он бы растворился в ночи. Танцуя на обочине дороги, Держится за свою бесценную жизнь, Но вот пистолет из ниоткуда Сделал его жену вдовой.
Продолжить чтение