Читать онлайн Случайно в мире мертвых бесплатно

Авария

Нудная мелодия мобильника вытянула из-под тёплого одеялка. И зачем я его так далеко от себя оставила? Бреду к туалетному столику, мельком оглядывая себя в зеркале. М-да, зрелище не для слабонервных. Беру телефон в руки и вглядываюсь в экран. Увы, после ночи слёз зрение подводит. Экран светится с надписью «Каринка».

Вымученно вздыхаю. Отвечать или не отвечать? Пока считалочкой выбираю действие, телефон затихает. Вот и отлично. Не совсем сейчас в форме с подругой разговаривать. Даже если она лучшая на всём белом свете. По крайней мере, в моём окружении. Тем более у неё полным ходом идёт подготовка к свадьбе. Правда, с моим братом. Чему я никак не могу позавидовать. Но, как говорится, любовь зла, а дальше вы и сами всё прекрасно знаете. Так вот, у неё свадьба, а у меня на повестке разрыв с парнем.

Не могу сказать, что парень для меня был каким-то особенным, но психологическую травму он нанёс основательно. Как говорится, в очередной раз, да всё теми же граблями по хребту перепало. Только формулировки меняются. А причина всё та же.

Дело в том, что по современным меркам красавицей меня трудно назвать. Рост метр семьдесят пять. И уже многие кандидаты в женихи отпадают по этой самой причине. Так ещё и кость широкая, да и с сальцом. Чего уж греха таить. Не до безобразия, конечно. Но крупноватая дама. Зато на лицо симпатичная. Так мама всегда говорит. Яркие, изумрудные, большущие глаза. Длинные волосы цвета молочного шоколада. Густые. Ну и ухаживаю за ними усердно. Что-что, а волосы свои я и сама люблю до одури. Аккуратный носик. Губы тонковаты, конечно, но хотя бы не похожи на вареники-переростки.

Ну и кроме лишнего веса, к моей беде, я из состоятельной семьи. Ну как из состоятельной. По меркам маленького города – богачи. Папа занимает руководящую должность на заводе, а мама работает главным бухгалтером. Да и брат там же с бумажками сидит. Типа маленький начальник. И меня хотели засунуть на бухгалтерский учет, чтобы пошла по маминым стопам, да на нагретом месте потом очутилась.

Но я же решила иначе. Назло всем уговорам поступила в педагогический университет на исторический факультет. Но сейчас не об этом.

Именно из-за громкой славы о состоянии и статуса нашей семьи в городе, женихи толпами крутятся возле меня ещё со школы. Под тёплое крылышко моего отца хочется многим. Поэтому не один десяток парней пытается добиться моего расположения. Вроде бы и горевать не о чём, но всё это фальшь, прикрытая тоненькой вуалью.

Сначала, конечно, я этого не понимала. И охотно велась на ухаживания и сладкие речи ухажёров. Пока не узнала от Каринки (мы с ней с первого класса всегда вместе) что один, значит, в итоге спал с одноклассницей нашей за моей спиной. Второй – так же, только уже не помню с кем. И третий туда же. И для каждого повод измены оказывался мой лишний вес.

После такого опыта, естественно, села на диету. И вроде всё так хорошо пошло. Вес исчезал прямо на глазах. Фигура преобразилась. Радовалась этому, как дитя малое. И продолжала придерживаться всего этого. И вот, когда на весах вместо цифры девяносто увидела семьдесят пять, летала от счастья до самых небес. Только недолго радоваться пришлось. Буквально через два дня попала в больницу с резкой болью в желудке.

Ох уж как там меня хирург отчитывал! Никогда не забуду. И все мои мысли о диетах улетучились мгновенно. Перешла на правильное питание. И вроде должен был вес держаться на месте, но он неумолимо пополз вверх. В итоге весы стали снова показывать на десять кило больше от моего результата с диетой.

И вот в этот самый период мне и подвернулся Эдуард. Молодой парнишка, на два года постарше меня. А мне на данный момент двадцать четыре. И всё вроде началось с ним так непохоже на прошлое и красиво, прямо как в сказке. Я даже позабыла о своих комплексах. Да и дело шло к свадьбе. Мы даже распланировали с Каринкой, что торжество проведём в один день. Но буквально неделю назад застукала в своей квартире его с любовницей. Конечно, вспылила, даму выкинула. Его манатки собрала и на выход.

А он, представляете, всё это время ещё и пытался оправдываться. Мол, ты же понимаешь, что ничего страшного не произошло же. И то, что он возжелал другую женщину, очевидно. Как это я его не могу понять? Мол, с моим-то телом любой гулять начнёт. Так что просил не дурить, да простить. Типа, сделай вид, что ничего не было, дорогая…

Ну я и сделала. Вышвырнула в феврале за дверь в одних трусах и с чемоданчиком в руках. А пуховик скинула с балкона на снег. А пусть позорится дальше! Его же косяк. Не мой. Ну и, конечно, я тут же не выдержала и позвонила Карине, да и обо всём ей рассказала. Карина же сдержаться не смогла и рассказала всё моему брату, а тот отцу… цепочка замкнулась. И Эдуард вылетел с завода.

И вроде бы ничего смертельного не случилось, но снова удар по-старому выводит меня из равновесия. Всё это время я не выхожу из дома. Не могу.

И не хочу, чтобы в университете на меня кидали косые взгляды. Ведь сто процентов о происшедшем уже весь город знает. Да и тяжко на душе. Поэтому почему я не могу себе позволить прореветься как следует недельку одну-другую?

И снова заорал мобильник. И снова Карина. Да что же это такое! Отвечаю на звонок и бреду к кровати:

– Да, я тебя слушаю.

– Ну, Ярослава. Это же не смешно уже! – возмущённо запищала Карина. – Ты какого лешего на звонки-то не отвечаешь?

– Занята была, – обречённо лгу подруге. – В ванной сидела и слезами наполняла её. А то смысл за воду переплачивать, когда бесплатная льётся из глаз.

– Ну, ты как всегда, – раздражённо фыркает она. – Короче, подруга! Ничего не знаю, но жду тебя из Судайска в Нертянске! Возле свадебного бутика «Туфелька Золушки».

– Но…

– Давай без но. Денис занят на работе. Просил до тебя достучаться. Потому что никак не может сорваться за мной. Автобусы тут отменили. А пешком идти на каблах не особо приятная перспектива. Так что подтирай сопли и вперёд за свою Киа и за мной! – командным тоном заявила подруга и скинула вызов.

Удручённо смотрю на телефон. Блин! И вовсе не хочется куда-либо ехать. Да и не готова я к выходу на улицу. Вот ведь спасибо, братик! Припомню я тебе эту подлянку. Бросаю телефон на кровать, а сама в ванную. Приводить себя в порядок.

После душа сажусь за туалетный столик и гляжусь в зеркало. Да, вид не особо прекрасный. И прыщик на носу красной жирной точкой выскочил прямо на переносице. Мало того, что побаливает, так и лицо неплохо украшает. Ай! Чёрт с ним! Наношу быстро декоративную косметику. Совсем уж для приличия. И прыщ даже сильно не прячу. Не на свидание же собралась, а за подругой.

Смотрю украдкой на часы. Собираюсь уже около часа. Каринка, наверное, меня проклятиями покрывает. Лениво поднимаюсь и иду к шкафу. Достаю джинсы и толстовку жёлтого цвета. Правда, я в ней выгляжу цыпленком-переростком, но зато тепло. Да и мне очень сильно нравится этот цвет. Цвет весны. Одуванчиков и мать-и-мачехи. Цветы детства. Помню, как один раз домой припёрлась с большой охапкой одуванчиков. Маме тогда чуть плохо не стало. А я тогда чувствовала себя безумно счастливо, не то, что сейчас.

Быстро ныряю в одежду и забираю волосы в хвост. Беру телефон, сумочку и на выход. Надеваю пальто и весенние сапожки на каблуке. Блин, ключи от машины в комнате лежат. Раздражённо фыркаю сама на себя и на цыпочках плетусь в комнату.

Мобильник задребезжал в руках так, что я от неожиданности подпрыгнула и чуть не повалилась на пол, но косяк выручил меня. Правда, сумочка теперь валяется на полу, и из неё все документы выехали наружу.

– Да! – отвечаю на звонок.

– Ты же не лежишь в кроватке? – так же нервно звучит голос подруги.

– Нет! Уже в одежде и готовлюсь выходить! – фыркаю и скидываю вызов.

Иду за ключами и обратно к выходу. По пути подбираю сумочку и документы. Хорошо, что недавно всю мелочовку разобрала в ней, а то навряд бы я так быстро управилась, собирая всё добро обратно. Выбегаю из квартиры и закрываю двери на ключ. Подхожу к лифту. Табличка висит. Не работает.

– Чёрт! – вылетает с губ непроизвольно. Закатываю глаза. Блин, делать нечего. Спускаюсь по лестнице и уже на первом этаже, на площадке дорогу переходит черная кошка. Раздражённо выдыхаю и выхожу из подъезда.

На улице благодать. Снег тает. Подснежники пробиваются сквозь дряблый покров снега и на проталинках. Воздух чудесный. И даже птички поют по-особенному приятно. Будто вся природа просыпается от долгой холодной спячки и готовится к чему-то такому большому и великому. На секунду и мне показалось, что впереди меня ждёт нечто такое, что полностью изменит жизнь. Но в положительную сторону, а не как обычно.

Быстро стряхиваю с себя очарование и спешу к машине. На солнышке блестит моя яркая красавица. Красная. В салоне за неё даже в схватку пришлось вступить. И выигрыш за мной. Теперь верой и правдой служит куколка и не подводит.

Сажусь за руль. Завожу. И вот облом. Не заводится! Одно что похвалила, называется. Вздыхаю. Вторая попытка. Завелась, но заглохла.

– Да чего с тобой случилось? Недавно же в сервисе были. И всё с тобой отлично, – лепечу, как маленькая девочка, поглаживая руль. – Ну давай, родная, заводись. А то Каринка там околеет.

Третья попытка. И заурчал мой внедорожничек. Облегчённо вздыхаю и бросаю сумочку на соседнее сиденье. Пристегиваюсь и трогаюсь с места. Всю дорогу по городу машина ведёт себя странно. На каждом светофоре глохну. Да и дёргается всё время. Я, конечно, не суеверная. Но как-то всё это начинает напрягать. То ключи, то лифт, то кошка. Потом и завестись с первого раза никак не получилось.

С горем пополам добираюсь до трассы. И – о Боги! Машинка плавно начинает плыть по дороге. Ура! До Нертянска недалеко остаётся. Так что скоро буду у бутика. Вообще наши два города зависят друг от друга и дополняют, как муж и жена. В хорошем понимании слова. У нас работа. У них магазины и все блага. Даже до мегаполиса выезжать не нужно. Всё есть и у нас. Так вот и катаемся уже долгое время по трассе туда-сюда.

Тянусь к магнитоле и прибавляю музыку. Моя любимая песня играет. Наконец-то начинаю расслабляться и в такт музыке постукивать по рулю. Ещё немного и слова песни льются из моего рта. Петь особо не умею, но люблю. А тут и свидетелей рядом нет. Красота. Дорога пустынная. Все работают. Некогда кататься. Только я, лентяйка, не занята, поэтому и качусь прямой дорожкой. Моё зрение цепляется к обочине.

За дорогой виднеется бледный силуэт. Такой маленький. Как белое пятно. Отвлекаюсь от дороги и вглядываюсь в него. С каждым мгновением приближаюсь и вижу, что за дорогой в овраге стоит девушка. В свадебном платье. Оно разорвано и в кровавых подтёках. Лица разглядеть не могу. Черные волосы сосульками скрывают его. От подобного мне становится не по себе.

Нервно сглатываю и слышу перед собой сигнал авто. Такой громкий, что вздрагиваю и быстро перевожу внимание на дорогу. Я вылетаю на встречку и несусь прямо на фуру. Жму на тормоз. Нет! Машина не слушается! Резко руль влево до упора и слетаю с дороги в овраг. Дальше темнота. Звонкая и беспросветная.

И сон, и явь

Блуждаю в бескрайних коридорах. Куда не поверну – впереди большое пространство без конца и края. Белые стены и двери, двери, двери. И выхода нигде нет. Начинаю рваться в комнаты. Первая, вторая, третья, четвёртая – заперто. Пятьдесят седьмая, восьмая, девятая… нет! Закрыто!

Тяжело вздыхаю и облокачиваюсь спиной к другой двери. Она скрипит подо мной и раскрывается. Теряю равновесие и приземляюсь на пол. Странно, копчику не больно. Поднимаюсь и оборачиваюсь. Застываю, распахнув от изумления рот.

Это больничная палата. А на койке в центре, подключенная к аппарату ИВЛ, я. Не могу и с места двинуться. К моему телу подведены капельницы, всюду какие-то трубочки. Всё как в фильме ужасов. А рядом сидят Карина и мама. Рыдают в голос. Украдкой поглядывая на моё тело.

Что это за чертовщина? Я умерла и вижу свою кончину, что ли, со стороны? Лихорадочно вспоминаю, что где-то про такое слышала. Неужели это правда мой конец? Нет! Не может быть такого. Это какой-то спектакль! Вот же я живая. Смотрю на свои руки. Касаюсь лица. Теплые, тяжелые руки.

Подбегаю к койке и смотрю на ревущих женщин:

– Мам, Карин! Я тут! – машу руками перед ними. – Хватит дурить! Посмотрите же на меня!

Но они никак не реагируют. Да, блин! Что за фигня! Начинаю терять самообладание и ору во весь голос:

– Это уже не смешно! Посмотрите на меня!

Но они без слов рыдают. Тогда не выдерживаю и рукой пихаю в плечо Карину. Рука проходит сквозь неё, а она даже и не шелохнётся. Блин! Это сумасшествие! Такого просто не может быть! Начинаю метаться возле них. Орать. Хватаюсь за мебель, но физически не ощущаю ничего. Такого не может быть! Обхватываю лицо руками и жмурюсь. Повторяю, себе под нос:

– Такого не может быть! Такого не может быть. Такого… Блин, – убираю руки от лица. – Карина! Мама! Я тут!

Но они поднимаются и покидают палату. Подруга в последний раз кидает взгляд на койку и дрожащим голосом произносит:

– Ярослава, я молю тебя. Очнись! Прости меня, что выдернула из дома, – всхлипывает и выходит.

Остаюсь один на один со своим телом. Подхожу к койке и внимательно оглядываю. Что же всё-таки произошло. Ничего не помню. Дорога. Песня. Девушка за дорогой. Свадебное платье. Кровь. Вглядываюсь, а дальше сигнал и всё. Неужели в этот момент меня и не стало?

Касаюсь рукой своей руки, но той, что лежит под аппаратами. И я физически чувствую её. Четко. Слегка сжимаю пальцы. Такие холодные. Чертовщина! Как такое может вообще быть? А главное, что мне делать? Смотрю на дверь, за которой исчезли мама и Карина. Может, мне тоже стоит выйти за неё?

Вдруг это работает, как в фильмах. Пока на искусственном обеспечении тело, то душевно могу передвигаться по миру. А то стоять и пялиться на себе такую – не очень увлекательное занятие. А так хоть послушаю, как родные горячо меня любят и скорбят. Интересная затея, не правда ли?

С хитрющей улыбкой на лице решаюсь и подхожу к двери. Смотрю на своё тело, и дрожь пробирает изнутри. Вообще, как тут не посмотри, а радоваться нечему. А я тут улыбаюсь вовсю. Фыркаю сама на себя и вслух заявляю:

– Ну а что? Реветь, что ли, прикажете? Я же не по доброй воле в призрака заделалась!

Какая давящая тишина! И только шум аппаратов. Раздражает! Тянусь к ручке и открываю дверь. Бац! Соскакиваю в постели в холодном поту! Оглядываюсь. Приличная большая комната. Богатое убранство. Мощными шторами закрыты окна.

– Что вообще здесь происходит? – шепчу и пугаюсь звука своего голоса.

Откидываю одеяло и спрыгиваю с кровати. Ледяной пол обжигает ноги. Не сдерживаюсь и вскрикиваю. Подбегаю к зеркалу, переминаясь с ноги на ногу. В отражении всё так же я! Изумрудные глаза, нос, волосы, подбородок. Да и, чёрт возьми, всё то же крупное тело, облачённое в длинную белую сорочку. На лице ни синяков, ни ссадин.

В диком возбуждении бегу к кровати. С ногами забираюсь на неё. Задираю сорочку и разглядываю тело. Всё чистенько. Ничего что говорило о том, что я недавно побывала в аварии нет. Прижимаю руки к сердцу. Бьётся! Бьётся! Я не мертва!

Чуть успокоившись, оглядываю вновь покои. Тогда, где я? И что вообще произошло? Смотрю на убранство, и у меня складывается чувство, что нахожусь в музее. У нас в Нертянске, чуть не доезжая до него, находится музей в старом замке.

Когда была на экскурсии, по-моему, видела что-то подобное. Это был графский замок девятнадцатого века. Там жили Воронцовы. Известный род на всю нашу округу. Кстати, Каринка как раз принадлежала к этому роду. Только там случилась какая-то жуткая катастрофа. Даже мистическая, я бы сказала. Но по учебникам и книгам об этом ни слова. Это бабушка Карины нам рассказывала перед сном страшилки.

– Жесть какая-то, – непроизвольно вырывается в слух.

Слышу тяжёлые шаги за дверью. Невольно сжимаюсь и натягиваю на себя одеяло до подбородка. Мимо. Облегчённо выдыхаю и пытаюсь собрать мысли в кучу. Если я сейчас в музее, то почему? Даже если и попала в аварию, то логичнее предположить, что я сейчас в больнице, как во сне. Или это сейчас сон, а сама там, в коечке под аппаратами нахожусь?

– А-а-а-а, – раздражённо вою и соскакиваю вновь с кровати. Пол холодный. Отчётливо чувствую это ногами. Но ведь и сны бывают реальными по восприятию. Подхожу к двери и прижимаюсь ухом. Тишина. Касаюсь ручки, что ж, была не была, толкаю от себя и дверь беззвучно поддаётся.

Выскальзываю в коридор. Темно. Но ногами провожу по мягкому ковру. Приятный и тёплый. Не то, что в комнате по голому полу шлёпать. Поворачиваю в право и двигаюсь на ощупь. Иногда кажется, что глаза уже привыкают к темноте и начинаю передвигаться более уверенно, но тут же натыкаюсь на стены. Что ж, аккуратность сейчас для меня всё.

Но вот что-то тёплое засветилось в конце. Там, скорее всего, выход! Обрадовалась, как ребёнок желанной кукле, рванула со всех ног к свету. Ещё немного и вот я на свободе!

Выбегаю к парадной лестнице, глядя под ноги, сворачиваю и врезаюсь в человека. Робко поднимаю взгляд, и радость исчезает с лица. Передо мной стоит мужчина внушительного роста. Я не маленькая, а он на полторы головы выше меня. Атлетическое телосложение, облечённое в одежды девятнадцатого века. Панталоны, сорочка, сверху жилетка и шерстяной фрак чёрного цвета. Лицо мощное, бледное, на подбородке характерная ямочка. А в холодных голубых глазах вижу своё испуганное отражение. Почему-то слова застревают у меня в горле, и мне ничего не остаётся, как глазеть на него с видом трусливого заполярного тушканчика.

Тёмно-русые волосы мужчины собраны в хвост. На губах проскальзывает сдержанно-милая улыбка по этикету. Он с вызовом смотрит на меня. А я так и стою. А сама думаю, сколько же лет такому прекрасному созданию, что стоит передо мной.

– Полагаю, – его голос эхом отзывается в моей голове. Такой бархатистый и безумно приятный. Как музыка из оперного театра. Он ласкает мой слух. Сердце внутри ухнуло, и тут мне показалось, что я действительно мертва. А это мой провожатый в мир иной. Что ж, если это так, то я бы не отказалась умереть ещё раз. – Вам приснился кошмар. Поэтому вы в диком беспокойстве, которое присуще юным особам как вы. Выбежали в таком непристойном виде из своих покоев.

– А, – перебиваю его и тут же отвожу от него взгляд. – Понятия не имею, кто ты такой, но была бы благодарна, если бы ты объяснил, что здесь происходит, – нервно смеюсь. – Что это за маскарад-то такой, – окидываю рукой наряд мужчины, а затем указываю на себя. – Тебе не кажется, что это нифига не смешно!

Судя по виду этого человека, мои слова до него не особо доходят. Он так и продолжает сдержанно улыбаться и смотреть на меня. Хотя в его глазах отобразилось хотя бы раздражение. Значит, он не совсем безнадёжный и умеет хоть как-то реагировать на окружающее. Что, блин, это вообще такое! Что за театр абсурдности?

– Это что, спектакль? – кривлюсь я и отхожу от него. – Что ты за актёришка-то такой. Ты вообще хоть знаешь, кто я такая? – начинаю заводиться. Фыркаю и прохожу мимо него. – Я в этой херне участвовать не намерена. Я знаю, что мы находимся в музее. Так что прости, приятель, сегодня у меня очень фиговый день. Я хочу домой.

Подхожу к двери, открываю её и застываю на месте. Снег сугробами лежит у самого замка. Темно. Тусклые фонари освещают еле-еле дорогу. Делаю шаг вперёд и смотрю, есть ли над дверью вывеска. Но на нём лишь герб семьи Воронцовых. Ворон на щите. Смотрю влево, там должна быть заправка. Но сейчас пусто. В право. Там должен стоять магазинчик, но его нет. Стоит хлев.

– Может, мы не будем выпускать тепло из замка на улицу, – прозвучал мужской голос над моим ухом.

Смотрю на него туманно. Ничего не понимаю. Господи, да как такое может быть?! Вроде и Нертянск, но и не похож на него. И что это за человек передо мною? Он берёт мою руку и заводит в замок. Закрывает двери, а я смотрю в оцепенении на его мощную спину. Когда же он оборачивается ко мне лицом, спрашиваю:

– Кто вы?

Мужчина открыл было уже рот для ответа, как вихрем к нам подбежала молодая девушка и привлекла к себе внимание:

– О, ты наконец-то очнулась, – тараторила она. – Мы так с братом за тебя испугались. Это же надо было! Стало дурно прямо на дороге. И зачем ты вообще согласилась на эту охоту? Господи, ты даже не представляешь, как я напугалась!

– Кто вы? – еле пищу, глядя на неё. Она так похожа на Карину. Один в один. Русая коса, стройная и маленького роста. Даже курносый нос и веснушки точно такие же. Только выглядит лет на девятнадцать, а не на двадцать три.

Она смотрит на меня и начинает смеяться. Затем смех замолкает, и она тихо говорит:

– Ярослава, – это не смешно. Мы же с тобой подруги! Бажена, – тише говорит она. – Воронцова Бажена!

В глазах темнеет, и я теряю сознание. Чувствую, что чьи-то крепкие руки ловят и не дают рухнуть на пол. К черту всё! Мне страшно! Хочу проснуться в своей квартирке. Да, даже лучше – в больничной койке, но не здесь.

То, что якобы забыто

И вновь открываю глаза в исторических покоях. Чувствую, что кто-то в ногах преданно сидит и ждёт моего шевеления. Только я не тороплюсь двигаться. Да и не хочу. Может в этом случае галлюцинации отпустят и исчезнут из сознания. Но малая нужда не позволяет мне долго прикидываться дохлой.

Сажусь и сразу же вижу взволнованную Бажену, или же Карину. Чёрт их разберёт, на самом деле. Как две капли воды. Только у девушки, которая сейчас сидит передо мною, более хитрые глаза, чем у моей подруги. Да чего там говорить?!

Когда-то Каринка со школы была влюблена в моего брата, а признаться в этом так и не смогла. Пока я не взяла всё в свои руки и не нашептала брату на ухо о прекрасной подружке. Так и свела потихоньку. Специально звала в гости её почаще, чтобы Денис не смог не замечать её. Так вот и получилось их довести почти до алтаря церковного. Да тут другие обстоятельства нарисовались.

– Наконец-то ты очнулась, – нежно проворковала Бажена с внешностью Карины.

– Мне бы в туалет сходить, – прямолинейно выдаю, сжимая губы в тонкую линию. – А то ещё немного и конфуз приключится.

– А, – соскакивает девушка. – Ты разве не помнишь, где можно справить нужду?

– Честно, – кривлюсь, – не припоминаю.

Бажена соскакивает с кровати и подает мне руку. Что ж, мне ничего не остаётся, как принять этот жест. Иначе уже думать ни о чём не могу. Потому что кажется, что уже в голове слышу, как журчат маленькие ручейки, сливаясь в большущую лужу. Девушка подводит к соседней двери и открывает её. Заглядываю и, о, блаженство, ванна с водой наполнена, и туалет на месте.

– Я недавно приказала слугам наполнить горячей водой ванну. Думаю, она уже готова, и ты можешь смело приводить себя в порядок. А я тебя в покоях подожду. – отчеканила Бажена и закрыла за мной дверь.

Без долгих раздумий умещаю свои телеса на стульчике. Ещё немного и кайф! Тянущая боль мочевого пузыря отпускает. От удовольствия невольно закатываю глаза. И тут в голове проносится мысль: раз я умерла, то почему все так же остро чувствую и потребности не отпускают? Как-то странно, если после смерти мы всё те же люди, только неизвестно в каком времени и измерении! С такими же базовыми потребностями, с которыми и были рождены на земле!

Так. Куда-то меня уже не туда потянуло. Поднимаюсь с «трона» и подхожу к ванне. Замечаю рядом кусок мыла. И меня это радует. Счастливо улыбаюсь и скидываю с себя сорочку на пол. Погружаюсь в ванну. Вода еле тёпленькая, но это не страшно.

Никогда не любила мыться в кипятке. Всегда принимала душ в прохладной водице, что часто вызывало негатив от бывших парней. О романтике многие мечтали, но стоило оказаться со мной в душе, так улепётывали, сверкая пятками. Холодно. Не по нраву было такое испытание. А меня это всегда забавляло.

Беру кусок мыла и начинаю намыливаться. Ненавязчивый запах прилипает к телу. Божественно, всё как я люблю. Волосы решаю не трогать. Лучше перед сном. А то ещё неизвестно, куда Бажена меня поведёт. А там вдруг и снова наткнусь на вчерашнего красавчика. Неудобно с мокрыми волосами-то сверкать. Да и на ощущения они пока не сальные.

Смываю пену и выползаю из ванны. Рядом замечаю полотенце и одежду. Мило. Вытираюсь насухо, беру в руки платье и сорочку. Сорочку снизу, поскольку правильно помнится. Сверху платье. И, блин, оно на шнуровке со спины. Одной не справиться.

Зато цвет приятный. Нежно-розовый. Никогда такой ещё не носила. Мама всегда твердила, что с моим весом и структурой розовые вещи ни в коем случае носить нельзя. Иначе буду походить на свинку. И знаете, как это в сознание въелось! И я, правда, всегда пыталась избегать в гардеробе розовых вещей. Чтобы не походить на свинку, обтянутой тканюшечкой.

Захожу в покои и обращаюсь к Бажене:

– Прости, ты бы не могла мне помочь завязать платье?

Та подскочила, обернулась и уставилась на меня во все глаза. Стало как-то неуютно, мягко говоря. Так в последний раз я себя чувствовала только на уроке физкультуры в седьмом классе. Когда я уже была крупных размеров и когда пыталась перепрыгнуть через козла, на шортах разошёлся шов прямо на попе. Ну, отличие от этой ситуации, там все ржали как кони. А тут удивлённый взгляд всего лишь.

– Что ж ты меня сразу-то не позвала, – оттаяла Бажена и кинулась ко мне, поправляя одеяние. – Я-то думала, как ты закончишь, так крикнешь меня. Поэтому и слуг распустила.

– Слуг? – кривлюсь от этого слова, будто что-то гадкое попала в рот.

– Слуг, – повторила спокойно Бажена и принялась шнуровать за спиной платье.

– Знаешь, – выдыхая воздух, хриплю – я не знаю, что здесь происходит. Но вы явно меня за кого-то другого принимаете.

– За кого это ещё? – бубнит Бажена и жестом указывает на стул у зеркала.

Послушно сажусь, и девушка принимается за колдовство с моими волосами.

– Понимаешь. Меня зовут Ярослава. Мне двадцать четыре года. И я из Судайска.

– Ну, это и так всем известно, – ухмыляется за спиной девушка. – Именно там Дмитрий и выкупил тебя.

– Что? – дыхание перехватило, а сердце замерло внутри. Кажется, в этот момент я истинно почувствовала на себе мертвецкий холодок. Сознание сопротивляется действительности. Болью сковывает грудную клетку, не позволяя питаться кислородом. Что всё это значит? Может, шутка и мне всё послышалось? Только глядя в зеркало, видно, что Бажена не шутит от слова совсем. И это меня пугает не на шутку.

– Подожди, – она украдкой поглядывает на меня. – Тебе что, память отшибло?

Пожимаю плечами и болезненно смотрю на неё в ответ. Бажена заканчивает с волосами, закалывая косу на голове. Подходит ко мне и приседает на низкий табурет. Берет за руки и серьезным тоном начинает говорить:

– Видимо, ты настолько сильно испугалась своей участи, что сама пытаешься стереть воспоминание о прошлом из своей головы.

Прячу в пол взгляд. Неудобно как-то. Да и на сумасшествие всё это тянет.

– Ну, ты не отчаивайся. Скоро в церкви повенчают с Дмитрием, и всё будет как в сказке. Как мы и мечтали в детстве, помнишь?

– Какое еще венчание?! – вскрикиваю неожиданно. – Этого не может быть и не знаю я никакого Дмитрия!

Соскакиваю и подхожу к окну. Тоже мне шутки! Разве можно так с живым человеком? Слышу, как со спины тихо подкрадывается Бажена. Аккуратно кладёт руку на моё плечо. Поглаживает нежно, сочувственно. Мне нужно попасть домой! Как бы-то ни было.

– Мне нужно попасть в Судайск! – говорю твёрдо и смотрю в окно. Какой-то мужичок в тулупе чистит тропинки. Головы даже вверх не поднимает. Как всё это может быть. Ведь я точно помню на момент аварии и время года, и год, и эпоху. Но здесь всё как на страницах учебников по истории. И это напрягает. – Мне нужно домой.

– Так, Ярослава, дома-то уже в Судайске нет. Отняли же всё за долги покойного твоего мужа.

– Какого ещё мужа? – резко оборачиваюсь к девушке. И даже не знаю, что уже испытывать. Мне и страшно, и смешно, а еще и дико возмутительно. Что вообще за жизнь несуществующую ко мне приписывают.

– Так, хорошо, – Бажена медленно выдыхает. – Придётся многое тебе напомнить. Только, будь добра, не перебивай!

Киваю. Думаю, это будет полезно. Тогда уже и решим, кого в психушку нужно упрятать, а кого нет. Хотя, мне уже туда давно пора, похоже.

– Так вот. Мы с тобой дружим с самого детства. Тогда твоя семья имела равный графский титул нашей. Пока несчастье и разорение не пришли в ваш дом. Тогда, чтобы не потерять средства на существование, твой отец отдал тебя замуж за чиновника в Судайске, – она морщит носик. – Хотя, как по мне, лучше с голоду было умереть, чем дочь за такого старика выдавать. Так вот. В итоге твой старый муженёк начал издеваться над тобой, да ещё и оказался заядлым карточным игроком. Проигрался по крупному каким-то разбойникам, да и слёг с болезнью. Так и помер. Ты тогда радовалась, как дитя малое. Только вот разбойники после похорон твоего супруга явились за своим. Родители твои отписали им всё имущество и вынуждены были уехать в Сибирь. Но этого было мало, чтобы погасить весь долг, поэтому они явились и к тебе. Отняли имущество, а тебя отправили в публичным дом, чтобы могла отработать игорный должок.

– М-да, – не выдерживаю и перебиваю скептически Бажену. – Вот же и угораздило выйти замуж за такую скотину.

– Ой, и не говори, – махнула девушка рукой. – Муженёк твой бывший был такой редкостной свиньёй, что таких еще и поискать надобно. Об этом и прознала наша семья. Благо, твои родители разумно оповестили нас о таких проблемах письмом. Ну, а разве я могла смотреть на твои мучения? Конечно же, нет! Еле уговорила брата помочь вызволить тебя из лап злодеевых. Дмитрий согласился и отправился в публичный дом. Когда тебя увидал, то сразу же выкупил оттуда. А чтобы не навредить своему и твоему статусу, вынужден был объявить о венчании. Чтобы восстановить имя твоё доброе.

Молча смотрю на девушку и ни черта не понимаю. История слезливая и вполне реальная. Такое могло произойти с любой из девушек. Только концовка больно сказочная. Может всё это и правда шутка? Розыгрыш театральный? Да, только как-то на актрису не похожа девушка.

– Ты мне не веришь, – выдыхает Бажена и демонстративно закатывает глаза. – Вот всегда ты такая! Ещё и сны в последнее время какие-то странные посещают. Будто ты живешь в две тысячи двадцать каком-то там году. И учишься на историка. И находишься в музее.

С каждым её словом у меня глаза становились всё шире и шире. Она говорила о моей настоящей жизни. Или же я ошибалась всё это время. И моя реальность в голове и правда придумана. А настоящее – это то, что передо мной. Я запуталась окончательно! Надо как-то разобраться со всем этим. Но если это настоящее, что передо мной, почему тогда ничего не помню о прошлом? Ах! Невыносимо всё это! Голова разболелась только.

Девушка берёт меня за руки и заглядывает в глаза так наивно и светло, что я чувствую вину за собой. Как вообще могу ей не верить?! Думаю, у неё вообще нет причины водить меня за нос. Тем более утверждает, что друзья с самого детства. Только вот беда. Не помню о ней я. В голове крутится лишь Карина, которая так сильно похожа на Бажену. Неужели мой мозг придумал целый мир, в котором изменилось всё и даже имя близкой подруги, но не внешность? Но, а как же детство, прошлое, почему я помню совершенно другое, а не то, что мне пытается сейчас Бажена донести.

В библиотеке

Прошло две недели, как мне приходится обвыкаться к новой реальности. Вернее, старой, но по-новому. Сколько бы мне Бажена не твердила о том, что я всегда была здесь, чувство ненастоящего восприятия так и не отпускает. Во снах всё ещё вижу ту самую Ярославу из Судайска, которая лежит на больничной койке, а над ней рыдает вся семья. Но стоит открыть глаза, и я уже Ярослава из Судайска, которую вытащили из публичного дома.

Не самая приятная картина, если честно. Но другой не имею. Все эти дни вижу жизнерадостную Бажену и Глафиру, которая якобы что-то типа моей личной прислуги. Маленького роста девчушка. Совсем сопливая. Лет шестнадцати небольше. С живыми карими глазами и смуглой кожей. Волосы чёрные-чёрные с синим отливом, как воронье крыло. Симпатичная деваха, только крупный нос выбивался из стандартов красоты. Но душа – ангела. Со мной она себя ведёт вольно. И мне это нравится.

Хотя по началу пыталась прислуживать. И это было ужасно. У меня сердце кровью обливалось от этой картины. Как бы то ни было, но не хотелось бы быть в чьих-то глазах госпожой и повелительницей чужих судеб. Нет! Да и Глафира показалась мне ещё совсем ребёнком.

Странно с ней было лишь то, что Бажена сказала однажды вечером за ужином, что Глафира здесь ненадолго. И примерно через месяц покинет имение навсегда. На мой вопрос: почему? Она ответила, что девушка принадлежит другому роду, а здесь она лишь для того, чтобы обучиться правильно обслуживать богатых господ.

Честно, мне это не по нраву. Даже боюсь представить, что в дальнейшем ждет Глафиру. Мне её жаль. Очень жаль. Самое странное было и то, что сама Глафира не помнит своего прошлого совсем. И опирается на ту правду, что ей поведала так же, как когда-то и мне Бажена. Меня это смутило и тогда подумала, что нужно поменьше доверять хозяйке замка и немного последить за ней, дабы разобраться, что и к чему здесь всё происходит.

До сегодняшнего для с графом я не пересекалась. И на встречу напросилась сама. Правда, опять через Бажену. Но по-другому и не знала, как и где его искать. И вот в три часа дня эта встреча должна была состояться. Правда, я-то, как и полагается, пришла, а Дмитрия всё еще нет.

Роскошная библиотека усеяна бесчисленными шкафами, а их полки перегружены книгами. Стоит заметить, что к таким книгам мне даже и прикасаться жалко. Переплёты, позолоченные и ветхие. Интересно, сколько им вообще лет? Мягкая мебель стояла в центре, у рабочего стола. Плюхнулась на диванчик, поправив подол платья. Неудобно всё-таки. Помнится, из снов джинсы и футболка куда удобнее, чем вся это вычурная прелесть. Зато выгляжу красиво, как принцесса из сказок. Хотелось бы только знать, из какой именно сказки. Ну да ладно!

Почему я напросилась на эту встречу? Не потому, что он меня волнует, как будущий супруг. Стоит заметить, об этом уже никто мне больше не напоминал. Да и сам граф не больно-то стремился хоть как-то сблизиться со мной. Что и можно понять. Я ж по всем реалиям для него всего лишь выкупленная проститутка по капризам сестренки. Зачем такую-то в церковь для венчания тащить? Я всего лишь обеспокоена судьбой Глафиры.

Она вроде девушка и веселая, но потерянная. Особенно если внимательно присмотреться к её глазам. В них столько боли и разочарования, что даже страшно представить, что за прошлое у неё за плечами. Внешне ребёнок, а по глазам – мученица. И меня страшит её исчезновение из этого имения. Пусть и я ничего не понимаю, что происходит, но Глафиру выпускать из своего внимания не хочу. И надеюсь, Дмитрий пойдёт мне в этом на уступки.

Дверь со скрипом отворилась, и величаво с гордо поднятой головой, вошёл тот самый мужчина. Я невольно задержала дыхание. Одет скромно, изящно, но со вкусом, как и в нашу первую встречу. Только фрак тёмно-синего цвета. Он учтиво склонил голову и прошёл к диванчику, что напротив меня. Сел и произнёс низким бархатным голосом:

– Прошу меня простить. Задержали обстоятельства, – и посмотрел мне в глаза. Боже, такого притяжения не чувствовала ранее. Оглядываю, на лице красуется небрежная щетинка двухдневного срока. Обычно меня это в мужчинах раздражает, но сейчас кажется весьма сексуальным.

– Ничего страшного, – закусываю губу и прячу взгляд вниз. Неприлично это так пялиться на незнакомого мужчину. Даже если он и красавец. Почему-то меня начинает трясти от волнения. Боюсь что-либо сказать. И вообще, появляется огромное желание соскочить с места и бежать куда подальше. Как первокласснице, которая увидела перед собой заветную мечту, но не решилась принять и в испуге отшатнувшись от неё.

– Вы хотели видеть меня? – звучит голос искусителя. – Могу узнать причину вашего желания?

– Понимаете, – неуверенно поднимаю взгляд. И про себя стону в голос от бессилия. Да что же с ним не так, что меня так лихорадит!? Видела же раньше мужчин и ничего. А тут я, судя по всему, много разных мужчин видела. – Я хотела бы с вами поговорить по поводу Глафиры. – Он хмурит брови, словно пытается вспомнить кто это вообще такая. – Она мне как-бы это сказать… – бормочу всё тише и тише, подбирая слово, – прислуживает.

– А, – мужчина расслабляется. – Вас что-то не устраивает в девушке? Есть какие-то жалобы?

– Нет-нет, – отчаянно трясу головой. – Наоборот, мне она слишком по душе. – смотрю чётко ему в глаза, – понимаете, мне Бажена сообщила, что Глафира скоро покинет стены этого имения и отправится на службу к другой семье. Но ведь вы же должны понимать, что рабство – это не выход.

Дмитрий растекается в широкой улыбке, словно я только что сказала какую-то глупость. Мне некомфортно от этого всего. Боже, нет, чтобы промолчать, но меня же понесло.

– Ярослава, – спокойно и миролюбиво говорит он. – У вас необычные умозаключения. Здесь нет никакого рабства, как вам могло показаться. Глафира вынуждена будет покинуть это имение по собственной воле. Так же, как и находится здесь.

– Не понимаю, – бормочу себе под нос.

– Ярослава, это имение, как бы выразиться точнее – временная остановка. Как для Глаши, так и для вас и всех обитателей, кроме меня и Бажены. Рано или поздно вы покинете стены этого имения. Когда придёт осознание, что пора. И когда это произойдет, – он пожимает плечами – никто не знает.

– Знаете, как-то от вашего ответа мне легче не стало. – честно заявляю и пытаюсь хоть немного расслабиться. То, что говорит Дмитрий, в моей голове отказывается умещаться. Даже не знаю, звучит всё как какой-то вселенский бред, точнее, сектантский.

– Ярослава я не знаю, что вам такого наплела моя сестрица, но прошу не принимать её слова за серьёзную монету.

– Но, – на душе так гадко-гадко, и слова от этого даются очень сложно. – Мы же с ней подруги детства.

Мужчина разразился хохотом на всю библиотеку. Мне стало настолько неуютно, что, кажется, и дышать разучилась. Смотрела на него во все глаза и ждала, когда же он наконец-таки перестанет смеяться. Это же даже неприлично, в конце-то концов. Минут через пятнадцать ему удалось взять свой смех под контроль. И шумно выдохнув, он спросил:

– Могу узнать, что же она ещё вам поведала? Обещаю так дико больше не реагировать.

– Ну, – после небольшой заминки вполголоса отвечаю, – сказала, что мои родители выдали замуж за какого-то чиновника картёжника, который всё проиграл и помер от страсти. Долги перекинулись на меня, как на бывшую супругу. Бандиты для погашения этого кредита сдали меня в публичный дом. Откуда вы меня и спасли.

– Да, чего-то она в этом плане вам приврала лихо, – хохотнул Дмитрий и поднялся с диванчика. – Позволите?

Он учтиво протянул мне руку. Зависла на несколько секунд, но всё же подала свою руку и встала с дивана. Дмитрий подвёл к окну.

– Посмотрите, пожалуйста, и скажите, что вы сейчас видите за окном.

– Зелёную траву, – обомлев шепчу я. – Розы, солнце. Лето.

– Всё верно, – кивает мужчина.

– А что вы видели, когда впервые очнулись в нашем имении?

– Зиму. Снег, ночь, холод.

– Хорошо, – кивает он. – А что вы видели из окна своих покоев?

– Раннюю весну. Снег начинал таять, – нервно сглатываю и смотрю на него, – но как это может быть?

– Погоду за окном создают те, кто попадает в эти стены. Какое-то поворотное событие в ваших судьбах или роковое происшествие. И когда вы просыпаетесь здесь, то этот мир считывает то самое сильнейшее потрясение и настраивает погодные явления под ваши воспоминания, те, что забыты и сокрыты от вас в этой действительности. Кода вам удастся разгадать эту тайну и восстановить воспоминания, то этот мир отпустит вас. И куда вы уже попадёте, я не знаю.

– То есть, – еле дышу, заглядывая ему в глаза.

– То есть всему своё время, – улыбнулся мне в ответ. – Главное, не пугайтесь странностей, а ищите воспоминание. По какой причине вы всё ещё находитесь здесь.

– Уф, у меня сейчас голова лопнет, – резко говорю и выдергиваю свою руку из его руки. Твёрдо шагаю к двери и напоследок оборачиваюсь. – Вы тут все поехавшие! Сумасшедшие! Одна говорит одно, другой – другое! Как вам вообще верить!? Кто вы такие?! Почему нельзя чётко сказать, что здесь происходит? Какого чёрта весь этот фарс и обстановка конца девятнадцатого – начала двадцатого века. Причём по одеждам начала двадцатого, по речи уже конец! Боже, как же я вас ненавижу!

Выпалив всё, что на душе накипело ему в лицо, развернулась и вышла из библиотеки. Даже не пошёл за мной! Вот ведь мужики везде одинаковые! Нервно выдыхаю и несусь к своим покоям. Надеюсь, сегодня мне никто не попадётся больше на глаза. Да и вообще, устраиваю голодовку! Пусть эти сумасшедшие сначала объяснятся по нормальному, что здесь происходит. А потом уже и строят из себя гостеприимных высоких особ времён динозавров!

Залетаю к себе в комнату и плюхаюсь на кровать. Закрывая лицо руками. А-а-а, как же это всё раздражает! Какая-то мистика, честное слово. Но теперь уж определённо Бажене верить нельзя! Какую бы чушь она не молотила. А вот что касается Дмитрия, то не похоже, что он даже в мыслях имел цель обмануть. Наоборот. Только вот от его разъяснений удавиться легче, чем что-то осознать и понять.

А какие же всё-таки у него глаза. Мечта женщины. Смотришь в них и утопаешь. А манеры какие… загляденье. Даже тот неприличный смех сейчас вызывает ворох приятных мурашей по телу. Несмотря на всё непонятное и странное здесь, меня к нему тянет. Что в первую встречу, что в эту. И, наверное, я сейчас разочарована больше всего ложью Бажены, что никакой он для меня не суженный. Так, очередной прохожий, которому плевать в мою сторону, как к женщине.

Глафира

Утро для меня настало, как и всегда. Ночью сон, где я на больничной койке, а надо мной ревут. А днём – мне помогает привести себя в порядок хрупкое и юное создание по имени Глафира. Только уж сегодня она очень печальна. Поэтому где-то внутри чувствую себя виноватой. А что, если Дмитрий её отчитал после моего с ним разговора?! (Кто их, сумасшедших знает!). Эх, зря я тогда вообще затеяла ту встречу. И сейчас бы спокойней жилось бы.

Но ведь нет! Человеческая натура слишком наивна и любопытна. Поплелась, да и просила не за себя. А в итоге такое вылилось на мою бедную головушку, что и не знаю, как теперь быть. Единственное, стала обращать внимание на вид из окон. Вчера даже попыталась прогуляться. Но это было невозможно.

На стороне моей комнатушки – весна, а на стороне прислуг –невообразимое (это и лето, и зима, и осень, и весна). И всё в резких проявлениях сменяет друг друга за считанные минуты. Именно поэтому я быстро вернулась на сторону, где расположены мои окошечки.

И имелось огромное желание потрясти за грудки Бажену. А то наплела с три короба и куда-то исчезла. Оставив меня почти наедине с мрачным, но красивым графом. Его я после той встречи всячески стала избегать. Когда он, похоже, начал, наоборот, преследовать на каждом шагу. Слава небесам, хоть разговор не заводил, а лишь коротко кивал в ответ и проходил мимо.

Надеть платье помогла Глаша и тоскливо посмотрела мне в глаза. Сердце моё лихорадочно сжалось. Да какая же печаль её взяла?! Вчера была такая весёлая. Звонко смеялась. А сегодня сама не своя.

– Что случилось? Расскажи, – чуть ли не взмолилась во весь голос. – Я же вижу, что что-то не так.

Глаша удивлённо вздернула брови. Растерялась. Даже лицо вытянулось. Но быстро взяла эмоции свои под контроль и уже через несколько секунд мягко улыбнулась и отрицательно покачала головой.

– Хозяин дома хочет знать, почему вы не спускаетесь к обеду. Да и вообще так мало притрагиваетесь к еде. – начала озабоченно она. – И он в волнении, и я.

– Всё-таки хозяин, значит, – поджимаю губы, а внутри закипаю. Уже сейчас готова рвануть что есть силы к Дмитрию и хорошенько пропесочить. Что ж он, гад такой, делает-то. Она же ещё подросток! Лучше б на меня свой гнев вылил, чем на такое хрупкое создание.

– Вы неправильно понимаете, – снисходительно улыбнулась вновь она. – Меня никто не отчитывал и уж тем более не наказывал.

Будто мысли прочитала. Видимо у меня все недовольство нарисовалось на лице. Всё, как и раньше было и есть. Вот не умею скрывать эмоции. А надо бы. А то в нашем диком мире жить тяжело без маскировки.

– Он прекрасный человек, – мягко продолжила девчушка и легонечко коснулась моей руки. – И, если бы не обстоятельства, я бы рада была здесь подольше с вами задержаться.

– Ой, вот только не нужно выгораживать его! – вскинула нервно руками.

Глафира засмеялась искренне. По-светлому, я даже сказала бы. На душе теплее стало. И что же девчушка творит со мной? Так и не хочется отпускать её от себя. Слишком хороша и наивна. Дитя, одним словом. А там? Куда отправится неизвестно. Тут с погодой-то непонятно что происходит, а там… боюсь представить.

– Он хороший и красивый, – кокетливо кивнула она, и лицо девушки залилось румянцем.

Насчет красоты Дмитрия и спора нет. Это я и сама понимаю. И готова так же покраснеть, как и моя юная подруга. Но опыт отношений подсказывает лишь одно: чем красивее гад, тем он опаснее. И вдруг в мою голову вихрем влетает мысль. А вдруг этот самый хозяин совратил Глашу. Нет? А почему и нет? Юная, красивая. А у этого фиг знает, что творится в голове. А такую и влюбить в себя много ума иметь не надо. Так, несколько красивых жестов, да и готово.

– Слушай, – аккуратно подбираю слова. – Может, он, конечно, и красавец. Но я бы на твоем месте держалась от него подальше. Староват он для тебя.

– Нет, – засмеялась она снова. – Красота – это факт. Но она уже не для меня. – поджимает губки. Чёрт! Даже сердце кровью обливается. – Может, вы спуститесь к завтраку?

– Ещё чего! – демонстративно фыркнула. – Не пойду я никуда. – более спокойнее договорила и села на кровать.

Глаша смотрит пристально и грустно. Что же всё-таки её так заботит и почему не хочет мне об этом сказать? Эти вопросы грузом ложатся на меня.

– А если я принесу еду сюда, – тихо начала Глафира. – И мы вместе с вами поедим. Что вы на это скажете? – её глаза с надеждой заблестели.

Ну как я могу ей отказать? Разве так можно поступать с людьми? Ну, а с другой стороны, есть-то хочется. И в подтверждение желудок болезненно буркнул.

– Конечно, – стараюсь вести себя непринуждённо. – Если ты со мной разделишь завтрак и поделишься тем, что так гнетет тебя с утра?

На лице девчушки засверкала улыбка. Она молча кивнула и выбежала из комнаты. Всё же она ребёнок и ведет себя соответствующим образом. Но как же прикипела к ней моя душа. Эх! Расставание будет болезненным, чувствую я. Гораздо болезненнее, чем расставания с бывшими, так сказать «любимыми».

Кстати, насчет «любимых». Сегодня во сне видела не самую приятную картину в своем жизни. Мерзкую и отвратительную. Сначала всё было как обычно. Палата, я на койке без сознания. Аппаратура гудит, поддерживая в моём теле надежду на жизнь. Дверь в палату распахнулась. Зашла мама и тот изменщик, по чьей вине я последние свои дни на земле проводила в депрессии.

Меня уже только от одного его вида передёрнуло, но это было всего лишь начало. А дальше спектакль во всей красе. Этот урод падает на колени перед моим телом. Воет во все горло. И самое отвратительное – мама моя верит в происходящее. Обеспокоенно хлопает по плечу его. А тот старается причитать: «Ой, моя хорошая! Да не успел прощенья за свой грех вымолить у тебя! Прошу тебя, очнись! Мне так тебя не хватает! Понимаю, был кретином, но уверяю, как очнёшься, всё изменится. И в жизни на другую не гляну. Мужем надёжным стану! А там и отцом примерным буду!».

Тошно, ей богу, тошно. И ни разу не запнулся и не заикнулся. Хорош артист. Ничего не скажешь. Слава небесам, что проснулась вовремя. И не смогла досмотреть сей концерт до конца. Раздражает, что мама очарована кретином. Когда встречались, она мне все на уши жужжала, что ни в коем случае нельзя допустить расставания. Ведь он такой положительный, такой добрый и красивый. Где ж ещё такого-то найти!

От этого чувствовала себя раздражённой, но Глафира ни в чём в этом не виновата. Поэтому постаралась скрыть свои эмоции подальше, в глубь себя. А вот если бы увидела Бажену, то боюсь, сдержаться мне не удалось бы. Вот интересно, куда она запропастилась? Почему в имении нигде нет? Ведь Дмитрий, как я поняла, к земле этой привязан крепко. Всегда здесь. Стоит лишь найти. А вот его сестрица – непредсказуемое существо. Наплела с три короба и испарилась.

Дверь со скрипом в комнату распахнулась. И с тележкой, на которой ютились блюда разных размеров, вплыла Глафира. С милой улыбкой на лице. На какую-то долю секунды я позабыла о её печальном образе с утра. Такая юная, безмятежная, красивая, родная. Она подкатила тележку к кровати, подмигнув лукаво мне:

– Давайте сегодня мы позабудем о рамках приличия и поедим прямо на кровати?

Я ответила ей своей самой добрейшей улыбкой на свете. Дома всегда любила кушать, сидя на диване перед телевизором. Ну или в кровати. Но на диване – любимое дело. Кивнула девушке, и та звонко засмеялась. Какое же очарование в её молодости скрывается! Налюбоваться не могу.

Глафира с задорным блеском в глазах взяла в руки блюдце и открыла большое блюдо, на котором красовалась творожная запеканка. У меня предательски заурчал желудок. Девушка улыбнулась, подмигнув:

– Сейчас ещё вареньем сверху полью.

– А какое варенье? – не удержавшись, полюбопытствовала.

– Смородиновое. Вчера собрала в саду. А сегодня ранним утром сварила и запеканку приготовила. А так чай заварила зелёный, – ласково ответила Глаша.

– Вау, – выдохнула с восхищением и приняла блюдце с едой от девушки. – Ты умничка! Я в твой возраст не очень хорошо готовила. И видно это было не вооружённым взглядом. Даже пробовать не нужно было.

Девчушка рассмеялась, и я вместе с ней. Она взяла порцию на блюдце и плюхнулась рядом со мной на кровать. Стоило только в рот отправить небольшой кусочек запеканочки, как внутри всё запело. Такой нежнейший вкус. Блаженство. Я в своей жизни ничего подобного не пробовала. Не успела и заметить, как мы всё успели с Глафирой слопать.

За чашкой чая девушка прервала тишину таким тихим и очень тоскливым голосом, что у меня сердце невольно сжалось внутри, и послевкусие от завтрака мгновенно испарилось:

– Знаешь, я сегодня всё вспомнила. Всё-всё, что забыла. И это грустно и радостно одновременно.

– И что ты такое вспомнила? – насторожено спросила и поставила чашку на поднос тележки.

– Я умерла, – она цинично улыбнулась и посмотрела в мои глаза. – Возле Судайска, на трассе.

– Ну что ты такое говоришь? – несмело начала я.

– Правду говорю. Летом меня изнасиловала толпа каких-то отморозков. Ну и бросили в лесу, – она шмыгнула носом. – Я была ещё жива. Правда, тело безумно болело от побоев. Ползла к дороге, чтобы привлечь к себе внимание водителей. Но это и оказалось моей роковой ошибкой. Я выползла ночью, а водитель не заметил меня. Итог – смерть.

– Ты уверена в этом?

– Более чем, – она улыбнулась мягко, но болезненность всё ещё мелькала на губах. – Я долго блуждала в этих стенах. Бажена старалась поддержать, а Дмитрий всё это время пытался наставить на путь просветления. А я же не хотела быть нахлебницей. И поэтому, как только ты появилась в замке, напросилась быть твоей слугой. Чтобы хоть какую-то пользу принести этому миру. Спасибо хозяевам, они мне позволили это сделать.

Я молча ловлю каждое её слово. И мороз по коже незамедлительно начал бегать по спине. Всё звучит просто и ужасающе. Разве так можно спокойно говорить обо всём этом. А может она ещё сама блуждает в иллюзиях и придумала это всё?

– Просветление настало ещё вчера. Но мне очень уж хотелось увидеться с тобой ещё раз. Это ты спасла мою душу, – она восторженно посмотрела на меня. – Благодаря тебе я очнулась. Я пошла за ягодой у леса, и тогда воспоминания настигли мой разум, и теперь готова покинуть этот мир.

Глафира соскочила с кровати. Поставила пустую посуду на тележку и подошла к двери. Я запоздало соскочила и побежала за ней. Но Глаша жестом остановила и напоследок с улыбкой проговорила:

– Прошу, не иди сейчас за мной. Твоё время не пришло, а значит, и видеть тебе этого нельзя. Желаю тебе поскорее очнуться. Прощай!

И выскользнула за дверь, оставив меня в растерянности. Сердце не хотело воспринимать всё то, что сейчас услышала. Лучше бы была правда на стороне Бажены. Так было бы легче. Но правда, как всегда жестока. У меня нет сомнения в словах Глафиры. И мне срочно нужно увидеть Диму. Прямо сейчас!

Но я всё помню!

Не помню, как ноги привели меня в кабинет Дмитрия. Не помню и через какое время после оцепенения от слов Глафиры, кинулась на её поиски. Но все оказалось бесполезным. Девушка исчезла. Судя по удивлённо вытянутому лицу хозяина замка, он не ожидал моего появления, да ещё и в таком психическом состоянии. Буря противоречивых эмоций захлестнула меня с головой. Это какое-то безумие, которое неподвластно моему уму.

– Что все это значит?! – кричу Дмитрию сквозь слезы. Больше не могу себя сдерживать. Это выше моих сил. Оказалась неизвестно где! Так ещё и врут на каждом шагу! Ещё и слова Глаши до сих пор звоном раздаются в ушах. Умерла! Изнасилована! Пробуждение! Да какого чёрта здесь творится?!

Дмитрий шустро подскочил из-за рабочего стола и подбежал ко мне. Протянул руки и чуть было не приобнял за плечи, только я вовремя отдернулась, глядя ему в лицо. Спокойное и обычно хладнокровное выражение лица изменилось на сочувствующее, сопереживающее. Даже и не верится, что это всё тот же человек.

– Куда она исчезла? – твёрдо, но с истерикой отзываюсь и смахиваю тыльной стороной ладони слезы с глаз.

– Она вспомнила то, что было забыто, – мужчина слегка замялся и еле слышно продолжил, – из-за травмы.

– То есть изнасилование и смерть, по-твоему, травмы, которые она забыла и каким-то чудом оказалась в этом чудовищном месте? – задыхаюсь и чувствую, как начинаю терять силы. Ноги подгибаются, и если бы не Дима, который вовремя подхватил меня под руку, то явно бы сползла на пол.

– Конечно, это звучит дико, но, – он заминается и отчужденно смотрит в глаза. – Прошу, – указывает на кресло рядом с рабочим столом. – Тебе стоит присесть.

Слабо киваю и позволяю подвести к креслу. Слегка всхлипываю, сажусь и смотрю на хозяина замка. Он садится напротив меня и внимательно смотрит в глаза. Морозец пробежался по спине. Не могу отвести взгляд от его холодно-голубых глаз.

– Я тебе уже говорил, что этот замок живёт от воспоминаний своих гостей, – начал он аккуратно. – Так вот. Обычно это происходит тогда, когда человек умирает, но не успевает осознать этого или же отказывается принимать это.

Нервно хихикнула. Уж и правда, в необычное место меня закинуло. Что даже смешно. Дмитрий слегка касается моей руки. Отдергиваю. Дрожь пробегает по телу моментально. Чертовщина! Не понятно, где нахожусь, так ещё и от одних прикосновений этого мужчины готова в лужицу превратиться.

– Так вот, – прочистив горло, продолжил он – Я не могу всего тебе рассказать. Потому что ты должна сама вспомнить ту причину, которая привела к твоей личной катастрофе, для того чтобы твоя душа смогла продолжить путь. То есть отправиться туда, где она должна была изначально оказаться, но была не готова.

– Ты издеваешься? – с горечью спрашиваю его. И закрываю лицо руками. Это чудовищно. Вся ситуация в целом чудовищна. Этот замок. Бажена. Ситуация. И Дмитрий тоже чудовище. Сногсшибательное и неприлично привлекательное. А ведь я когда-то, маленькая, с ума сходила от сказки "Красавица и чудовище". Только не мечтала в жизни такое испытать. Или правильней сказать после смерти.

– Я понимаю, что это всё тяжело понять – тяжело вздыхает моё чудовище. А я убираю руки от лица и устало на него смотрю. – Знаешь, даже не знаю как тебя и утешить. Если честно, у меня с женщинами не особо много опыта удалось познать.

– Что произошло с Глафирой? – перебиваю его блеянье. Уж такое и от такого точно тошно слушать. Всегда такой невозмутимый, а тут в мямлю превратился.

– Ну, – пожал плечами, – Она отправилась уж точно в лучшее место, чем мы здесь с тобой сидим.

– Это какое место? – не унимаюсь я.

– Не знаю, – честно признаётся Дмитрий и опечаленно смотрит в мои глаза. – Не знаю. Могу только предполагать. Но так это или нет, мы с Баженой не знаем. Но каждый кто попадал сюда, через какое-то время вспоминал что с ним произошло, и вскоре покидал стены замка.

– Допустим, – шмыгнув носом, более спокойно отреагировала на его слова.

Реветь уже сил не осталось. А разобраться в происходящем очень хочется. Правда, с таким собеседником трудно разобраться хоть в чём-то. Хорошо, что не врёт, хотя бы. Уже за это стоит с уважением смотреть на него. Окончательно успокоившись, говорю:

– А вы с Баженой кто такие? И почему не смогли вспомнить то самое, из-за чего и смогли бы покинуть стены этого замка?

– Эм, опять не знаю, как и сказать тебе, – нервный смешок вырвался из его груди. Боже, у меня от его голоса и то мураши по телу. Не к добру всё это.

– Ну, вы, типа, жнецы какие-то? – пытаюсь помочь с ответом.

– Нет, – твёрдо отвечает Дмитрий и околдовывает тёплым взглядом. – Я бы предпочёл не говорить о своём прошлом, но почему-то тебе мне хочется рассказать.

Чувствую, как щёки вспыхнули краской. Смущающе все это и льстиво. Но не хочу очаровываться раньше времени. Или уже поздно. Поднимаю на него взгляд, а он ухмыляется. Самодовольно так. Эх, мужик он и есть мужик. И неважно, в каком измерении и мире находится.

– Я и Бажена не можем покинуть стены этого замка, потому что прокляты, – спокойно заявляет он.

– Что? – удивление и шок переплелись в моем сознании.

– Ну, точнее, я не могу покинуть стены этого здания. А Бажена вполне может перемещаться между живым человеческим миром и этим.

Нет! Это он сейчас серьезно? То есть он тут на цепи, а Бажена якобы может перемещаться между мирами, и при этом они прокляты? Вообще в голове не укладывается. Допустим, про смерть, неосознанность – всё правда. Но я-то в том мире ещё жива. Лежу спокойненько на больничной койке и проживаю зверинец здесь. Почему? Если здесь только появляются уже убиенные. И про Бажену не понятно. Неужели тоже врёт?! Вслух выдаю на выдохе:

– Бред, – и отвожу взгляд от мужчины. Он явно свихнулся здесь уже.

– Да почему сразу бред, – тихо пробормотал он. – Просто Бажена ведьма, – тяжело вздохнув, продолжил. – И в заточении оказались, собственно, по её вине.

– И ты так спокойно говоришь об этом? – фыркнула и раздражённо взглянула ему в глаза. Невозмутимый взгляд. Усталый. Похоже, ему вообще докучают мои разговоры. Ну уж это меня не касается. Раз уж попала, должна всё знать. Так что пусть отвечает на все мои вопросы и не увиливает. Хотя у него и не было попыток увильнуть от ответов. Только от них у меня мозг отказывался принимать действительность, в которой сейчас заперта. На фильм всё это тянет. На очень плохой фильм ужасов.

– А как я об этом должен говорить? – Дмитрий поднялся с кресла, обошёл его и оперся локтями на спинку, не скрывая любопытства в глазах, продолжал терзать меня своим очарованием.

– Ну, не знаю, – бурчу в ответ. Смелость куда-то мгновенно испарилась. Не узнаю свою реакцию перед мужчиной. Всегда же говорила то, что в голове. Да и мысли в ней всегда чётко строились в догадки и предположения. А сейчас всё свалилось в одну кучу. – Я, допустим, когда брат меня водил за нос, обязательно как-то отыгрывалась на нём за это. Маме, к примеру, рассказать то, что он долго пытался хранить в секрете. Или с подружками отношения портила. Ну, как-то пыталась ответить на его подставы. И уж спокойной себя точно при этом никогда не чувствовала. Обидно же.

– В моём случае, – Дмитрий по-теплому улыбнулся, и в моём сердечке предательски распустился бутон розочки. – Хоть обижайся, хоть злись, а выхода отсюда нет. А вот у тебя есть. Только ты наперёд узнала столько лишнего, что теперь и не знаю, как тебе помочь с тем, что забыто. – развел руки в сторону.

– А мне помогать и не нужно, – ухмыльнулась я. – И Бажене уже говорила. Была авария. Сейчас моё тело находится в больнице. Каждую ночь вижу себя там. Вижу родителей, близких, врачей. Да, моё тело поддерживается искусственно, но это же значит, что есть шанс вернуться снова к той, прежней жизни.

– Странно, – улыбка сползла с очаровательного лица Дмитрия. – Таких случаев у нас ещё не было. Знаешь, надо дожидаться Бажену и трясти её. Может, ей известно, как это всё работает. Потому что сколько гостей до тебя здесь не было, они все были уже мертвы. Не даром мне показалось ещё в первую встречу, что что-то с тобой не так.

– Так просто, – хохотнула с иронией в голосе. – Что-то со мной не так? А может, с вашим миром между живыми и мертвыми что-то не так?

– Может быть, – пожал плечами. – Я многого не знаю. И узнать мне, увы, неоткуда.

– Слушай, – внезапно меня осенила мысль, – а что, если, – поперхнулась. – Смотри, когда человек впадает в кому, он же временно мёртв, так вот почему я и попала к вам. – по крайней мере, мне самой в голове кажется это самым логичным. – Ну, тоже временно.

– Возможно, – тихо ответил Дмитрий и посмотрел на меня печально. Меня даже внутри холодом обдало.

– Тогда можно ещё один вопрос? – чуть отрезвев от мыслей жизни и смерти, говорю ему. Дмитрий утвердительно кивает и внимательно взирает на меня. – Что касаемо одежды. Почему она такая и могу ли я в привычную для себя одежду как-то облачиться.

– Конечно, можешь, – ухмыльнулся он. – Тебе Бажена качественно промыла мозги, а так только твои мысли создают в стенах замка мир. И он может отличаться лишь тогда, когда ты по замку передвигаешься и входишь в чей-то другой мир.

– Звучит сложно, – поджимаю губки.

А Дмитрий подходит ко мне и подает руку. Я вкладываю свою ладонь. Какой же он большой. Сердце замирает от этого прикосновения. И я понимаю в очередной раз, что при жизни я по своему вкусу мужчин ещё не видела. Жаль. Робко поднимаюсь и выглядываю из-под ресниц в его глаза. Ещё и высокий. А обычно мужчины были меньше меня по росту или же наравне. А здесь чувствую себя хрупкой девушкой. И даже мысли о лишнем весе куда-то улетучились.

– Может, звучит и сложно. Но тебе стоит лишь в деталях вспомнить о том, что тебя окружало в том мире, и оно возникнет здесь. Звучит мистически, но такова здесь реальность, – бархатисто говорит он мне на ухо.

– И как же ты в этом мистическом мире ещё не сошел с ума, – хриплю в ответ, понимая, что околдована напрочь его близостью.

– Может быть и сошёл. Мне же никто об этом никогда не скажет, – он отстраняется. – А тебе всё же дам один совет. Вспоминай. Что-то, возможно, ты и забыла с момента аварии, поэтому и не можешь в свой мир вернуться к жизни.

Подмигнув, Дмитрий отошёл от меня, развернулся и вышел из кабинета. А я так и застыла, глядя ему в спину. Всё же этот мужчина из моей фантазии. Может, это я его наколдовала в этом мире? Раз он работает по таким принципам. Да и Бажену тоже. Недаром же она так сильно на Карину похожа.

Что со мной не так?

Я ещё долго стояла посреди кабинета хозяина замка. Открывшаяся правда, которая всегда лежала на поверхности, огорошила меня. Хотя ничего такого из ряда вон выходящего не произошло. От этой мысли я же сама и поперхнулась.

Ага, не произошло. А то, что я предположительно в мире мёртвых, то это нормально. Всё как и должно быть. Так и захотелось самой себе по голове чем-нибудь треснуть. Чтобы все мысли рассеялись в ней попорядочку, а не скакали там, как хмельные блошки на праздничном пире.

Пока возвращалась в свою временную (надеюсь, что временную) комнату, поглядывала из окон. Там вроде лето. Но почему именно лето? Если это моё влияние, то ведь авария произошла весной. Ранней. Чётко помню пальто. Да и в машине не совсем тепло было. Или же это иллюзии какого-то гостя, который сидит в комнатке и не высовывает носа?

С каждой минутой становилось все сложнее принимать реальность за действительность. Хотя, мне ли говорить о реальности? Тяжело всё это. Закрыв за собой дверь, прошла к кровати и рухнула на неё. Лепота! И тут же новый вопрос в голове: «раз это мир мёртвых, то почему чувства все на месте»? Даже голод всё так же властвует надо мной.

Жмурю глаза, голова гудит. Вспомнить то, что забыто! Хм. Было бы что вспоминать. Я уже давно толкую, что в аварию попала и всё помню. А вот Глашку жалко. Хорошенькая девица была. Ей бы жить ещё и жить. Но нет, нашла приключений на свою попу. Столкнулась с отморозками.

Хотя это настолько уже распространённые случаи в наших городах, что от омерзительности не только плеваться хочется, но уже и изрыгаться проклятиями. Только, увы, не поможет. Эти отморозки как жили, так и будут дальше жить. И, к сожалению, не факт, что их сотрудники милиции поймали за хвост. Хотя, надеюсь, что поймали. Когда очнусь, надо будет разузнать об этом.

Про лето, кстати, говорила именно Глафира. Может, погода за окном всё ещё её рук дело. Интересно, и сколько долго это продержится? Всё! Я больше так не могу! Соскочив с кровати, понеслась в уборную. Красиво, конечно, всё, но как в музее. Чего там Дмитрий говорил, всё здесь создается из воспоминаний гостей. Так. Сейчас это и проверим.

Ванна – это, конечно, хорошо. Но я так сильно люблю душ. Тело у меня немаленькое, чтобы ваннами наслаждаться. Да ещё она и расслабляет. А мне, похоже, потребуется бодрость. Да такая, что у-у-у-ф, как юле заведённой бежать по замку в поисках ответов на все вопросы, что так терзают головушку бедную мою.

Самое комичное во всей ситуации то, что я не понимаю, как на всё происходящее реагировать. Наверное, меня это должно пугать? Но нет. Только раздражение и спокойствие. Или же должно как-то подстёгивать быстрее выбраться из всего этого? Так тоже нет. Мне не хочется быстро покидать этот мир. Тут спокойно. Ну, почти. Если бы я ещё понимала, как он здесь функционирует.

Так на чем это я остановилась. А! Точно! Ванна! И как материализовать мысль? Хоть бы инструкцию прилагали бы, что ли. Это как-то не очень-то и легко тут нафантазировать блага цивилизации. Попробую представить. В голове ярко отображается картинка с душевой кабинкой. Белого цвета, полукруглая. С массажной лейкой. Не работает! Ничего не меняется.

Ладно, попробуем закрыть глаза. И снова кабинка. Уже представляю, как теплая водичка, пульсируя омывает тело. Я внутри кабинки. Счастливая. Подставляю голову под маленькие струйки воды. Они набивают тяжестью волосы и стекают по телу. Тянусь к полочке. Шампунь с цитрусом. Ох, блаженство и как я скучала по этому аромату. Натираю голову. Пенится.

Так! Стоп! Открываю глаза и да, я стою в душевой кабинке с намыленной головой и в платье. В этом дурацком тяжёлом платье. Боже, и как же избавиться-то от него? Шнуровка-то со спины. Ой, мамочки… Чувствую себя лягушкой в ушате. Быстро смываю шампунь с волос и выскакиваю наружу.

Шлепаю, словно водяной к зеркалу. Поворачиваюсь спиной. Как же мне избавиться-то от тебя? Хотя бы узелочек развязать. Руки не достают. Вот тут уже начинаю немного паниковать. Ну что же это такое! Так и хочется закричать на себя во весь голос: «Ярослава надо же головой было думать, прежде чем фантазировать»! Да ещё и так буквально. Всхлипы вырываются наружу и кричать-то бесполезно. Ни до кого не докричишься.

В дверь твёрдо постучали и я, радостная, вскрикнула:

– Ну, заходи уже скорее!

Ну, он и зашёл. И замер в дверях с изумлённым лицом и блуждающими глазами по моему телу в платье. Дмитрий! И почему я не подумала, что зайти может именно он! В замке-то, похоже, кроме нас двоих никого и нет.

– Эм, – неловко улыбаюсь и пытаюсь оправдаться. – Небольшое недоразумение вышло. Нафантазировала, а не подумала, – истерично хохотнула.

Господи, как неприлично всё это. Почему же ни кто-то другой зашел, а Дмитрий. Блин, лучше бы одна здесь квакала. А то так позорно я ещё не перед одним мужчиной не выглядела. Да и морозить начинает. Скоро ещё и в трясущуюся и заикающуюся Ярославу Прекрасную превращусь. Ну, такая себе прекрасная, но уж очень хочется верить в это, ибо чего же у него глаза так интересом загорелись.

Мужчина наконец-таки посмелее зашел в комнату, закрыв за спиною дверь. Улыбнулся невинно и сладким голосом проворковал:

– Я могу чем-то тебе помочь, фантазёрка?

А-а-а… Хуже не придумаешь. Фантазёрка. Погано как звучит, но очень красиво от него. Так маслено. Как от мартовского кота, когда тот перед самкой дифирамбы воспевает во дворе. И, несмотря на противный голос, какой-то кошечке это покажется слаще мёда, и она остановится на выборе именно этого кота. Вот сейчас у меня примерно аналогичная ситуация происходит.

– Да, – тут же запинаюсь и краснею от стыда. – Ты можешь помочь мне избавиться от платья?

О! Боже! Это ещё более нелепо звучит. Это же равносильно, что, если бы подошла к какому-нибудь парню в офисе, на рабочем месте и то же самое пролепетала. Ох уж эта разница полов. И что ни говори, сейчас всё будет не впопад.

– Одежду уже нафантазировала? – с коварной улыбкой интересуется он.

– Нет, – пищу в ответ и не свожу с него взгляд.

Он ухмыляется. Подходит смело к шкафу и достает оттуда полотенце. Подходит вплотную ко мне. Голова закружилась. Дыхание перебивается. Трудно. Жарко. Стыдно смотреть в глаза. И понимаю, как же жалко я сейчас выгляжу в его глазах.

– Поворачивайся, – хрипло объявляет он.

– Куда? – продолжаю тупить и тут же на месте проклинать себя за это.

– Спиной ко мне поворачивайся.

Повинуюсь почти мгновенно, что даже чуть не упала, только крепкие мужские руки удержали. Он ловко расправляется со шнуровкой, а я, повесив голову на грудь, тихонечко всхлипываю. Холодно. Дмитрий на голову кидает полотенце и начинает стягивать платье.

– Дальше я сама, – спохватываюсь вовремя, в самый момент, когда он дошел до оголения груди. Ещё чего не хватало. Я же не немощная и сама в состоянии раздеться. Проблема была именно в шнуровке.

– Хорошо, – произнёс бархатистым голосом Дмитрий. – Тогда я сейчас отвернусь, а ты продолжай. Полотенце, кстати, большое, так что можешь укутаться в нём.

– А можно ты вообще уйдешь? – голос звучит так слабо и безжизненно. Что я сама от себя не ожидала такого.

– Хорошо, – засмеялся мужчина. – Тогда ответь мне сразу на вопрос. Ты с бойкотами закончила? Питаться в столовой начнешь?

– Да, – отвечаю и слышу его шаги, а через несколько секунд и то, как захлопнулась дверь.

Разворачиваюсь и выдыхаю. Быстро скидываю с себя мокрую одежду и укутываюсь в полотенце. На дрожащих ногах подхожу к кровати и сажусь. Да! Влипла так влипла. Хорошо, что хотя бы он пришёл, а то бы так и стонала у зеркала. Но сама ситуация очень уж постыдная. Боже, так могла влипнуть только я.

И почему Дмитрий так влияет на меня? Его голос подобен пению сирены, только в другом обличии. И, похоже, так же ведет к катастрофе. Ну а я не могу свернуть с этого пути. Интересно, сколько он уже в этом мире? И вообще, испытывает ли голод по женскому теплу и телу?

Но, судя по интонации, взгляду, то, похоже, голод у него этот присутствует. И как-то даже не справедливо. Вроде мир мёртвых, а проблемы все земные. Это даже я чувствую. Так ножки и подгибаются перед ним. Такая мужская сила исходит от него. Да такой энергии ещё при жизни не испытывала ни разу. И от осознания этого, собственно, и просыпаться не хочется.

Ну а что меня вообще ждет? Наглая морда Эдуарда, который из бывших рьяно будет добиваться перейти в разряд настоящих. И снова всё будет грязно. Крики, слёзы и разочарование. Хотя там и Карина с мамой. Вот что-что, а по ним безумно скучаю. Да и братишку хотелось бы увидеть. Погулять на их свадьбе.

И всё, и можно снова стремиться в этот мир. Как же это глупо всё. Не должна очаровываться данной реальностью. Надо наоборот, желать вернуться. Но не могу. Не хочу. И причину понять не могу. Устала, что ли, от своего мира. Устала от себя. Всё-таки мало чего хорошего происходило. Нет бы, искала причину, как изменить своё тело. Всё равно выход какой-то да есть. Вместо диет попробовала бы правильное питание и, глядишь, жизнь бы изменилась к лучшему. Но нет. Оправдала все свои слабости и жила с ними. А во всём винила лишь своих парней, типа какие козлы всё попадаются.

Так и у Дмитрия выбора нет. Женщин-то здесь не особо много, чтобы любезничать с ними. В основном сейчас здесь только я. Конечно, ему и приходится обходительно со мной обращаться. А возможно и воспитание такое было, а я себе уже напридумывала горы небесные и розовые облака. Что со мной не так?

Мерзость в своем проявлении

Снова рядом со своим физическим телом. Уже стала привыкать к таким сновидениям. Только на душе всё равно тяжело. Быть в двух мирах одновременно. И здесь, и там. Да и когда нахожусь в замке, не чувствую себя как-то по-другому. Тело слушается и выглядит точно так же, как и в моём привычном мире, где сейчас сознательно меня нет.

Дверь в палату раскрылась, и ввалился Эдуард с небольшим букетом полевых цветов. Не могу сдержать презрительной улыбки, которая тут же возникает на губах. Этого и видеть не нужно, чтобы почувствовать. А этот кретин прошёл и поставил цветы в вазу. Сел рядом с моим телом.

Как жаль, что не могу со стороны треснуть по его наглой башке. Или хоть как-то напугать, чтобы бежал отсюда и никогда не смел больше вернуться сюда. Смотрит на больную версию меня и сияет. Скотина! Как вообще могла повестись на него? Сейчас даже глядеть и то противно. А ведь ещё и спала.

В палату вошла медсестра. Молодая. Шикарная. Миниатюрная, небольшого роста. Пока она молча меняла капельницу, у Эдуарда чуть ли слюна изо рта не капала. Пожирал глазами девчушку. Да и она, как закончила работу, заметила это и миленько улыбнулась козлу в ответ.

– Милая девушка, – обольстительно заговорил он. А меня передёрнуло внутри. Неужели вздумает в такой обстановке флиртовать.

– Вас что-то беспокоит? – не менее сладко поворковала медсестричка.

В возмущении встаю между ними и жалею, что не видят они меня сейчас. А то так ждать, что совесть у кого-то очнётся, бесполезно. Эдуард строит страдальчески-печальное лицо и говорит:

– Беспокоит, – тяжело вздыхает и смотрит на неё, не моргая. – Что же происходит с моей невестой сейчас?

Вот шакал! Задыхаюсь от возмущения. Невесту он здесь свою увидал. А ничего, что всё профукал, собственно, осознанно и нарочно. Да и вся семья в курсе, что он натворил и как я, типа расклеилась из-за этого. Правда, не совсем из-за этого, а по-другому поводу. Но это сейчас не главное.

– Ну, – медсестра потупила взгляд, вздохнула и мягко уставилась в глаза негодяя. А глазки-то красивые. Зелёные. Почти как у меня, только чуть темнее. – Понимаете, кома – это очень серьезно. И одному Богу известно, выйдет ли Ярослава из этого состояния. Врачи делают всё возможное, но результат всё равно зависит только от пациентки.

– Ага, – кивнул Эдуард. – А когда очнётся, у неё могут быть проблемы с памятью? В каком-то фильме видел подобное, только вот не припомню, в каком.

В фильме он видел! Конечно же, у нас же в реальности всё же происходит, как в фильмах. Идиот! Выдыхаю и встаю рядом со своим телом. Злость и бессилие бушуют во мне. Так бы разоблачить кретина, да только я не в том состоянии, чтобы бороться с этим здесь и сейчас.

– Ну, в жизни это иначе, – ухмыльнулась девушка. – Неважно, что Ярослава будет помнить или не помнить. В любом случае первое время ей будет требоваться помощь как от врачей, так и от близких. Это очень тяжёлое состояние. И, конечно же, восстановление тоже предстоит не из лёгких.

– Простите за моё любопытство, – улыбнулся Эдуард. – Просто действительно беспокоюсь, да и перед аварией поссорились немного. – он замялся, – за что мне безумно стыдно.

– Я вас понимаю, – добродушно заявила медсестра. – Всё будет хорошо. И вы обязательно объяснитесь и помиритесь.

– Хотелось бы верить, – тихо, почти себе под нос, буркнул мужчина.

– Мне нужно идти к другим пациентам. Если что-то случится или понадобится, обращайтесь, – пролепетала девушка и выпорхнула из палаты.

Эдуард опустил руки перед больничной койкой и молчал. А я стояла и злилась. Но где-то внутри его слова о ссоре слегка тронули. Может и правда осознал ошибку или что-то в этом роде. Может и я поспешила со своими выводами и с причислением его в общее число всех бывших. Да и выглядел он печально, когда говорил с медсестрой.

Но тут же в голове какой-то щелчок прозвучал. Да что это я себе позволяю думать!? Разве можно оправдать того, кто так бессовестно потоптался на душе. Причем прошёлся грязными башмаками с названием «измена». В жизни разные случаи бывают, не отрицаю. Но иметь дело с изменниками нельзя. Они никогда не меняются. Тот, кто предал однажды, обязательно предаст и дважды. Да и вообще бесконечное количество раз. По крайней мере, жалости он не достоин.

И уже начинаю злится на саму себя. Да что же это такое-то?! Здравый же я человек, а внутри война. Женщина и есть женщина»! Не даром часто дурами кличут. Наблюдаю за Эдуардом. Он поднимает хитрющие глаза к моему телу и светится в улыбке. Так и хочется заорать: «Чего ж ты, дурачина, улыбаешься? Что смешного ты увидел?». Но даже и выкрикну – не услышит.

– Лежишь, значит, – хмыкнув, холодно произнёс он и откинулся на спинку стула. – Это ты удачно в аварию попала. А то я даже и не знал, как и выкручиваться из ситуации. – поджимает губы.

А я застыла. Не нравится, что он говорит, но выслушать явно стоит. Не каяться же пришёл, раз я так удачно попала в аварию. Вот приду в себя, руки и ноги ему обязательно переломаю.

– Мне, наверное, нужно стыд испытывать перед тобой, – говорит как на исповеди. – Только не испытываю. Ты уж прости. Ты как человек хорошая. И даже больше меня заслуживаешь счастья. Но, к сожалению, мне тоже как-то существовать нужно, – тихо захохотал.

Душу от греха решил, что ли, очистить? Так зря. Шёл бы лучше восвояси, да дорогу бы в эту больницу позабыл навсегда. Уж и так поняла, что с ним ничего общего иметь нельзя. А тут ещё решил пофилософствовать, кто достоин счастья, а кто нет.

– Понимаешь, Ярослава, твоя беда родится не в простой семье. А так не я, так найдется обязательно другой, но с такой же целью, как и я. И не факт, что он окажется чище, по совести, чем я.

Господи, как же он достал! Была бы возможность, залезла бы на время в свое тело, лишь бы прогнать его отсюда. А то сейчас ещё и нытье его слушать.

– Но мне с моей зайкой иначе не выжить. Она из бедной семьи, да и я. А ведь нам тоже жить хочется. Ты же помнишь её? – Эдуард подался вперед всём телом. – Ты же её из своей квартиры выпихнула. Ну да. Я, конечно, переборщил. Но так хотелось показать моей любимке, чего она заслуживает и даже больше.

Вот же подлец! Шиплю про себя. Любимка! Они, наверное, ещё и вместе со школы. Как же это противно. Семья, семья. Всё мерить принялись деньгами. Да и она хороша. Получается, всё знала, и сама пихала своего парня на брак с другой. Унизительно! И на что только не готовы люди, лишь бы повкуснее пожрать да поспать.

– Она красивая. И я должен ей дать всё, что она пожелает. А перед тобой я тоже службу веду. Ну, сама же знаешь, кому ты нужна? Внешность у тебя, откровенно говоря, так себе, – он сморщился презрительно. – Если бы не твой отец и надежда на продвижение по службе, вообще бы не посмотрел на тебя. У нас же, сама знаешь, родословная в начальствах дорогого стоит. У родителей твоих прощение выпросил, – закрыл глаза ладонями. – Ты бы только знала, сколько пришлось для этого унижаться.

Унижаться ему пришлось, надо же. Посмотрите на бедного, несчастного. Сам больше всего похож на лепешку коровьего дерьма, а ещё что-то на человеческом лепетать пытается. Морду бы расцарапать…

– Но они простили. Каринка только твоя упрямится. Ни в какую не принимает. Да и как видит, чуть ли не с кулаками бросается на меня. Хотя это игра не её. Сама-то за твоего брательника, скорее всего, не от большой любви бежит. У него ж характер, как у демона.

У демона? Чья бы корова про характер мычала! Не могу я больше это слушать. И так всё понятно. В любом случае, со всех сторон будут напирать, чтобы выслушала этого идиота и дала ему шанс. Даже представляю, как мама будет смотреть на меня и лепетать о необдуманных поступках моего отца и сколько шансов она в итоге ему дала. А если бы не её мудрость, то и нас с братом бы не существовало. Только я не считаю это мудростью. Скорее всего, это самая большая и нелепая глупость. Как можно прощать другого, забывая о себе и о своих чувствах? Неужели так приятно, когда тебя втаптывают в грязь и не считаются с мнением? Ужасно при любом раскладе!

– Так что прости, – ухмыляется негодяй. – Придётся тебе пожить со мной. Лет так пять-шесть. А там причину какую-нибудь придумаем для развода. Ну, а если из комы не выйдешь, то мне от этого ещё лучше будет. Считай, строить вечно скорбящее лицо намного легче, чем строить любящее тебя.

Хвала небесам! В этот момент в палату вошла Карина и тоже с букетом цветов. Только он куда более шикарный, чем у этого козла. Да и из роз. Душистых. Нежно-розовых. По моему вкусу, как всегда.

Эдуард мгновенно поднялся и тут же вышел из палаты. А Карина в след только цинично цокнула языком. Подошла к вазе, достала букетик из полевых цветов и в мусорку. Поставила розы, присев рядом с телом на стул.

О, как меня это радует. Всё-таки настоящая подруга. Поэтому и не ведется на артистичные уловки подлеца. Надеюсь, когда очнусь, она мне и поможет избавиться от него навсегда. Нечего гадов на груди пригревать. Пусть сами выбираются из своего дерьма.

Но вот и время пришло. Я вновь растворяюсь из сна и открываю глаза в кровати, в покоях замка. Темно. Видимо, проснулась раньше времени. А может опять какие-то чудеса поместья. Я уже ни в чем не уверена. Горькие слёзы разочарования начали скапливаться на глазах. И как бы я себя не пыталась сдержать, все же они покатились по щекам.

С таким уродом, как Эдуард, только я могла связаться. Мерзко всё это. Заинька у него, значит, достойна лучшей жизни. Ради неё он старается. Бред шизофреника! Только никак в больницу не хочет обращаться, а, судя по всему, давно пора.

Обидно. По-женски обидно. У каждого своя жизнь, а у меня хоть и в достатке, только сильно уж на сажу походит. Ничего светлого вокруг. Одна лишь пыль и грязь. Достало меня это. Отключили бы, что ли, от аппаратов. Быстрее бы умерла, быстрее бы освободилась и исчезла бы неизвестно куда, как и Глафира.

Это уж явно лучше, чем то, что есть сейчас. Знала бы наперед, вообще ни с кем бы не связывалась. Погано. Интересно, Дмитрий такой же прохвост, как и те, кто у меня был? Или же всё-таки другой. Всё же время – воспитание. Хотя он, когда начинает со мной разговаривать, я и не замечаю разницу во времени. А ведь мы уже совсем из разных эпох. Так. Чего это я? Совсем расклеилась! А надо бы собраться. Как же было бы классно не видеть себя во снах. И не слышать, что там происходит. Больно это и мерзко.