Читать онлайн Легенда о Белом Древе бесплатно

ПРОЛОГ

«Бескрайние просторы мирозданья, что испокон в порядке пребывали, узрели невозможное, из ряда вон, явленье. То было лёгкое касанье двух миров, как свет и мгла, не схожих меж собою. И озарилось многоцветной вспышкой всё вокруг, и зародился не похожий на другие новый мир. В своей основе он – в сто крат умноженная мощь миров, коснувшихся друг друга. И имя он имеет – мир Слиянья».

отрывок из «Легенды о Белом Древе»

Часть первая

Пробуждение

***

– Сынок, пора вставать!

Зайчонок натянул одеяло на голову и громко засопел, усиленно изображая спящего.

– Я знаю, что ты не спишь, – сказала зайчиха и пощекотала заднюю лапу, высунувшуюся из-под одеяла.

– М-м-м, – недовольно промычал зайчонок, повернулся на бок и поджал задние лапы к животу.

Терпение зайчихи кончилось и она воззвала к мужу:

– Лев, без твоей помощи никак!.. Он уже четверть часа изображает сонную тетерю!

Всплеснув лапами от избытка эмоций, она с удивлением опустила вниз глаза. В правой лапе, между сжатыми пальцами, блестели отполированными боками светло-розовые бусы, которые она искала уже добрых пять минут, прерываясь на попытки разбудить сына. «Ах, что за день, что за день! С самого утра все не так, как надо!» – тихо воскликнула она, одевая бусы на шею. Перед тем как начать по третьему кругу проверять ящики комода в поисках платка на плечи, она разгладила несуществующие складки на подоле небесно-голубого платья, надетого ввиду особого события – Присвоения имени единственному сыну.

Отец зайчонка – представительный заяц среднего возраста поправил сползающие с носа круглые очки в бронзовой оправе и посмотрел на сына. Также, как и супруга, сегодня он надел выходной костюм: белую сорочку, синий пиджак и коричневые штаны. На шею повязал коричневый галстук-бабочку. В отличие от жены Розы, он пребывал в более спокойном расположении духа. Именно поэтому он ничего не потерял, и был готов выйти в любую минуту.

В тот момент, когда зайчиха обратилась к нему за помощью, заяц сидел за кухонным столом и читал одну из множества книг, занимающих почти полностью три книжные полки. Будь его воля, литература по травоведению и медицине занимала бы не три, а целых пять полок. А лучше – семь. Но этот просветительский порыв пресекла своим категорическим протестом Роза, заявив, что книги он может коллекционировать у себя в травницкой, а дома и так уже не продохнуть от пыли, которой они моментально покрываются. К тому же сын учится в школе, и ему нужно место под учебники. И Розины журналы тоже должны быть там, где им положено – то есть на полке, а не пристраиваться то на комоде, то на столе. В результате половину третьей полки отвоевали себе учебники сына и журналы Розы по рукоделию и домоводству.

Полное имя отца зайчонка – Клевер. Но близкие и друзья называли его коротко – Лев. В одной из книг, найденных рядом с Деревянным Грибом, значился зверь с таким же названием. Он был похож на песочного цвета рысь с пышной гривой.

С отцом у зайчонка были настоящие мужские отношения – без лишних сантиментов и настроенные на диалог. Мама же, напротив, очень бурно реагировала на всё, происходящее в жизни сына: могла полчаса ругаться за порванные штаны или целый день радоваться пятёрке по математике. И что такого в этой пятёрке, спрашивается? Контрольная же простецкая была. Хотя, всё равно, приятно…

Однако бывали случаи, когда отец просто указывал, а не пытался договориться с сыном. Причиной тому служили бесплодные попытки Розы убедить сына что-то сделать, после которых она обращалась ко Льву за помощью. И тогда Лев внимательно смотрел на сына, демонстративно прочищал горло, и обращался к нему так: «Кхм. Сын, это для твоего же блага…» или «Кхм. Ты ещё маленький, чтобы понять, поэтому…».

Поскольку мнения о своём поведении у зайчонка и его родителей часто расходились, комбинация «просьба мамы – кашель папы» воспринималась зайчонком моментально. Чтобы избежать дальнейших нравоучений, он, с недовольными вздохами и тихим бурчанием под нос, делал то, о чём просили. Хотя и тут бывали исключения, и в результате зайчонок оказывался в воспитательном углу. В котором, между прочим, не было ничего интересного, кроме паутинки под потолком. Да и ту при очередной уборке мама убрала. В общем, это очень несправедливо и скучно – стоять в углу!

Успокаивал свой мятежный дух зайчонок тем, что он рано или поздно станет взрослым и у родителей больше не будет над ним такой преступной (да-да, нельзя так поступать с зайчатами!) власти.

Вот и сейчас, вняв просьбе жены, Лев громко кашлянул, выразительно глядя на сына. Это был сигнал для зайчонка, который нельзя было игнорировать. Иначе себе дороже. Поэтому он со вздохом вылез из-под тёплого и уютного одеяла и недовольным сонным голосом спросил:

– Зачем так рано вставать-то? Выходной же. В школу не надо…

– Ты же видел письмо, – отец показал рукой на полку, где на журнале Розы лежал небольшой белый конверт с изображением лисицы и ворона. – Сегодня ты идёшь на Присвоение.

– А-а-а, так это всё из-за письма!.. И что в нём такого, чтобы в такую рань вставать… Всего-то и нужно, прийти к старой вороне и лисе… – его повествование прервал мамин шлепок по правому уху.

Отец лишь хмыкнул, пряча улыбку.

– К какой старой вороне! Горе, а не сын, в самом деле! Хорошо, что бабушка тебя не слышит, а то досталось бы и тебе и мне с отцом вместе взятым. Ты пойдёшь в Мудрому Ворону, запомни! К Мудрому Ворону и Сумрачной Лисице на Присвоение. Они на тебя посмотрят и дадут имя в соответствии со способностями и судьбой. А для тебя это особенно важно.

– Почему? – спросил зайчонок, поглаживая зудевшее от шлепка ухо. – А-а-а, понял, это потому что я – белый?

Зайчонок спустился с кровати и направился к умывальнику. Он давно заметил, что в Лесном Городе кроме него не было ни одного белого зверя или птицы. На маленького ни взрослого. Седых стариков он в расчёт не брал. И хотя родители никогда не заостряли внимание на его отличии от других, он чувствовал их преувеличенную, на его взгляд, тревогу, стоило ему заболеть или упасть и ушибиться. А также особое, хоть и притупившееся со временем внимание, которое проявляли взрослые жители города к его персоне. Оно выражалось в преувеличенной внимательности и дружелюбии, что, в общем-то, было очень даже неплохо. Но эта иллюзия всеобщей любви разрушилась, когда, проходя мимо дома кабанихи Крапивы, обладающей скверным характером и острым языком, из-за чего друзей и приятелей у неё не было ни одного, он услышал вслед: «Ни одного пятнышка – белый, как снег. Не к добру, попомните моё слово». В тот же день он спросил у отца, что это значит. Отец сначала растерялся, но быстро нашёлся и сказал, что Крапива, под стать своему имени, любит обжечь словом просто так, чтобы потешиться. Поэтому слушать её не стоит, а он – замечательный зайчонок с красивым белым мехом, и уж никак ничья не беда.

Дети же, как водится в их жестоком мире, нашли его необычный белый мех смешным и стали дразнить «Бледной поганкой». Родители очень переживали из-за этого. Ведь прозвище могло стать постоянным, и, наравне с именем, использоваться окружающими.

К счастью, благодаря характеру (ну и пару-тройку раз пришлось помахать кулаками и попинать обидчиков хоть и маленькими, но сильными задними лапами) зайчонок не позволил такому обидному прозвищу занять место в его жизни. И спустя некоторое время его стали называть просто – Снежик. А в прошлом обидчики, стали его верными друзьями.

Роза одновременно и боялась и радовалась Присвоению. С одной стороны, наконец-то, будет внесена определённость в дальнейшую жизнь её сына. И в итоге может статься, что присказка – «Белый в доме – беда на порог» – лишь пустые слова… А с другой стороны, Лисица и Ворон как раз могут подтвердить её и Льва, да и любого жителя Лесного Города, опасения…

Зайчиха вздохнула, спрятала тревогу за улыбкой и, мысленно сказав себе: «Всё будет хорошо», повернулась к сыну, чтобы погладить его между ушами и ответить:

– В том числе и поэтому. Хотя, я смотрю, ты со вчерашнего вечера стал не особенный на правую заднюю лапу. Вся грязная, как у трубочиста! И как это ты умудрился с такой лапой в постель заскочить?

Зайчонок посмотрел на лапу, вызвавшую такую бурную реакцию, и сквозь пену зубной пасты, ответил:

– Мам, ну как ты не понимаешь? Это же победная пыль после вчерашнего футбола! – зайчонок прервался, чтобы прополоскать рот, и продолжил: – Я этой лапой гол забил! Значит, эту пыль ни в коем случае нельзя смывать, чтобы всегда побеждать. Так ведь, папа?

– Ну знаешь!.. – зайчиха возмущённо вздохнула и обратила взор на мужа.

Лев поднял глаза от книги и понял, что оказался меж двух огней: мужская солидарность не позволяла ему сразу согласиться с женой и «бросить сына», но и сказать, что она не права, он не мог. Чтобы лучше сосредоточиться в столь щекотливой ситуации, он отложил книгу. Помолчал, собираясь с мыслями. Наконец, сформулировав ответ с точностью до интонации, мысленно подумал: «Чему быть, тому не миновать!», и выдал своё мнение:

– Сын, пыль, безусловно, победная, – зайчонок хитро посмотрел на маму, которая недобро сощурилась и упёрла руки в бока. – Но маму лучше не злить, – Роза подняла подбородок: «То-то же!», а Снежик приуныл. – Поэтому сейчас ты её смоешь. А когда мы вернёмся с Присвоения, я тебя научу футбольным приёмам. И тогда, поверь, пыль тебе будет совсем не нужна, ведь у тебя будет навык игры!

Роза, довольная своей победой в борьбе за чистоту, стала набирать воду в таз, а зайчонок с горящими обожанием глазами посмотрел на отца, подбежал к нему и крепко обнял. А потом в несколько прыжков оказался рядом с умывальником, чтобы продолжить умываться и избавляться от пыли.

В ожидании окончания водных процедур, Лев заметил на подоконнике полупрозрачный треугольный платок, по краю искусно расписанный подснежниками, и спросил у жены:

– Роза, ты в этом хотела пойти?

Зайчиха обернулась, и заулыбалась, увидев находку. Вытерев мокрые лапы полотенцем, она подошла, чтобы взять платок.

– Благодарю, дорогой! Его-то я и искала! – и добавила, обращаясь к сыну: – Снежик, ты уже умылся? Тогда иди завтракать!

Зайчонок быстренько вытер мордочку и лапу полотенцем, подошёл к столу и забрался на табурет, обитый мягкой тканью.

– Вот, кушай, – зайчиха поставила перед сыном тарелку с овсяной кашей и кружку молока. Потом обратилась к мужу: – Лев, твой кофе и гренки, – и кружка ароматного кофе из корней одуванчика и блюдце с гренками, щедро посыпанными чёрным душистым перцем, заняли своё место перед главой семейства.

Зайчиха положила себе немного каши, налила травяной чай и села за стол.

Спустя некоторое время, уже допивая кофе, Лев посмотрел на настенные часы:

– А времени-то у нас осталось чуть.

– Ой, и правда! – всполошилась Роза и поторопила зайчонка, который с унылым видом ковырялся ложкой в каше, – Сынок, доедай скорее, нам уже выходить пора!

Пока Снежик «побеждал» кашу, Лев допил последний глоток кофе и встал из-за стола. Прежде чем направиться к входной двери, он подошёл к книжной полке и взял оттуда конверт с приглашением на Присвоение. Снежик тем временем оставил в покое размазанную по тарелке кашу, допил молоко и, пока мама собирала и уносила грязную посуду, быстро отломил половину гренки. С мыслью: «А то всё каши да каши… «Взрослая» еда ведь в сто раз вкуснее!» – он запихнул её в рот. Расплата не заставила себя долго ждать – от щедро насыпанного на обжаренный хлеб перца во рту у Снежика стал извергаться вулкан, отчего на глазах выступили слёзы. Сморгнув солёную влагу, он стал лихорадочно шарить взглядом по столу в поисках чего-нибудь, чем можно залить бушевавший во рту и горле огонь, но все кружки уже были убраны, а графин с водой стоял на подоконнике в дальнем углу. Не в силах больше держать рот закрытым, Снежик резко выдохнул, сиганул со стула и побежал к умывальнику. Включив воду на полную, он сделал большой глоток, подставив рот прямо под струю воды. После этого жжение сконцентрировалось на середине языка, и Снежик не придумал ничего лучше, чем высунуть язык на всю длину и подставить его под текущую под напором из крана воду. В таком виде его и застала Роза.

– Снежик… Что ты делаешь? – спросила зайчиха и наклонилась, чтобы лучше разглядеть, чем занят сын, вокруг которого уже образовались лужицы от брызг. Его вид сильно её озадачил. Из-за шума воды зайчонок её не слышал и продолжал стоять с высунутым языком и блаженно зажмуренными глазами.

Чтобы привлечь внимание, Роза взяла его за плечо. Зайчонок вздрогнул и скосил на неё глаза. Затем медленно выключил воду, с шумом втянул язык, и, не дожидаясь речи о вреде перца для маленького организма, первый пошёл в атаку, на ходу сочиняя оправдание:

– Мама, всё не так, как ты думаешь! Просто когда я слазил со стула… Я случайно задел лапой малю-у-усенькую гренку. Да. И потом… Потом она стала падать, а я её поймал… Ну и… случайно…

Из-за того, что Роза не видела начала этого «языкастого» представления, она ничего не поняла из сбивчивого рассказа сына. Но интуиция подсказывала ей, что дело тут нечисто. Нахмурившись, зайчиха упёрла лапы в бока и собралась уже обстоятельно расспросить сына о его проделке, но со стороны входной двери послышался голос Льва:

– Роза, что вы там возитесь? Время-то идёт.

Когда зайчиха и сын повернулись на его голос, заяц для убедительности постучал пальцем по циферблату наручных часов.

Роза моментально забыла о своём намерении выяснить, что все-таки натворил сын, и стала подталкивать Снежика к плательному шкафу, одновременно напутствуя о том, что он должен надеть.

Тут зайчонок, уже мысленно подготовившийся в детальным расспросам и нотациям, понял, что опасность миновала и с преувеличенным рвением побежал к шкафу, на ходу поддакивая каждому слову матери. Открыв дверцу, он достал зелёный пиджачок, белую сорочку и коричневые штаны. Оделся и пошёл к выходу, где его уже ждали родители. Зайчиха поправила одежду на сыне, пригладила пиджак на плечах мужа и провела лапами по подолу платья.

– Ну что, все готовы? Выходим? – спросил заяц, берясь за дверную ручку.

Роза посмотрела на мужа, набираясь от него спокойствия и уверенности, сделала глубокий вдох, медленно выдохнула, и, прихватив с полочки небольшую сумочку-мешок, первой вышла из дома.

Глядя на то, как мама волнуется, зайчонок подумал: «И чего так нервничать?.. Этих взрослых не поймёшь, честное слово. Кажется, они и сами себя не понимают. Делов-то, к вороне и лисе сходить…». И тут зайчиха, будто услышав его мысли, строго сказала:

– И чтобы никаких ворон, слышишь?

От неожиданного чтения мыслей Снежик замер, уставившись на мать. Придя в себя спустя несколько секунд, он, слегка заикаясь, произнёс:

– Х-хорошо, мама…

Но растерянность быстро уступила место восторгу: «Вот это да-а!.. Кому расскажи, не поверят!» – подумал Снежик, вслед за родителями перешагивая порог.

Закрывая дверь, Лев шепнул зайчонку:

– Перчёные гренки вкуснее с кофе, а не с водой.

Снежик понял, что отец всё видел, и вжал голову в плечи, ожидая наставлений. Лев же, к удивлению сына, продолжать эту тему не стал. Приободрённый Снежик кивнул, давая понять, что принял к сведению его слова. Роза к тому времени уже успела отойти от дома на несколько шагов и, обернувшись, велела им скорее закрывать дверь и идти следом.

Лев крикнул ей: «Сейчас-сейчас!» и, вставив ключ в замочную скважину, ещё тише, чем в прошлый раз, произнёс, заговорщически глядя на сына:

– Я на своём Присвоении тоже Ворона вороной назвал… Только тс-с-с! Ни слова маме! И, уж тем более, бабушке! Лады?

Заяц подмигнул сыну и подставил лапу ладонью вверх, предлагая закрепить договор. Зайчонок заулыбался, хлопнул по подставленной ладони и тихо ответил:

– Лады!

***

За порогом заячью чету встретил просыпающийся город. На верхнем, где жили птицы, и нижнем – для животных, уровнях открывались двери, выпуская своих обитателей. Звери и птицы спешили по делам.

Со стороны дома жителей города были совершенно незаметны. Они строились рядом с деревьями или внутри них, а также под кочками и кустами, ловко укрываясь травой, ветками и листьями. Эта традиция появилась очень давно и причин столь тщательной маскировки уже никто не помнил.

Рядом с зайцами жила старенькая мышь по имени Фиалка. Её маленький земляной домик разместился рядом со старой берёзой. Крышу его покрывала сухая трава, связанная в пучки с двух концов.

Добрая и отзывчивая мышь жила здесь уже очень давно. Поэтому взрослые и дети с нежностью называли её просто матушка Фи. Она вырастила не только своих внуков, но и многих малышей в округе. Родители со спокойным сердцем оставляли ей своих чад, когда нужно было надолго отлучиться по делам. Под её присмотром легко уживались и весело играли волчата, бельчата, совята, птенцы иволги и сороки… Для каждого она находила тёплое слово и угощала наивкуснейшими блинами с разнообразными начинками.

Матушка Фи всегда просыпалась с рассветом, вот и сейчас уже сидела на открытой веранде своего домика в кресле-качалке и вязала длинный шарф из красной пряжи.

– Доброго утра, дорогие мои! – поздоровалась мышка, завидев заячью семью.

– И вам доброго утра, матушка Фи! – приостановившись, ответила с улыбкой Роза. – Благодарю вас от всей души! Яблочный пирог с корицей по вашему рецепту вышел просто восхитительный!

– Да-да! – подхватил Снежик, подскочил к мышке и крепко её обнял.

– Какая мелочь, право! Не стоит благодарности,– с улыбкой поглаживая зайчонка по голове, ответила мышка. – Что-то вы сегодня рано, да ещё и Снежик с вами. Если дела, оставляйте мальчика со мной, я как раз хотела чайник ставить…

Лев с улыбкой поклонился.

– Матушка Фи, благодарим за предложение, но сегодня у нас семейный выход. У сына Присвоение. Поэтому, сами понимаете…

– Ах, вот оно что! Как время летит!.. Кажется, совсем недавно мальчик совсем маленький был, а уже вон что… Присвоению пора!.. Что ж, поторопитесь тогда! И приходите вечером на чай с облепихой!

Заяц ещё раз поклонился:

– Всенепременно будем! Приятного дня, матушка Фи!

Мышка помахала им лапкой на прощание и украдкой вздохнула, а семья двинулась дальше по улице.

Направляясь к центру города, Снежик с родителями вышли на главную улицу. К тому времени она была уже достаточно оживлённой. Проходя мимо поворота, они уступили дорогу выезжающему оттуда булочнику – Бобру по имени Хвощ (но почти все его называли по прозвищу «Рыжий» из-за ярко-рыжей полосы, которая начиналась между ушами и шла по спине до кончика широкого хвоста). Он ехал на красном велосипеде, к которому был прицеплен открытый с двух бортов кузовок с полками, занятыми свежеиспечёнными булочками, хлебом, ватрушками и пирогами с брусникой. То тут, то там раздавались призывные голоса любителей его первоклассной выпечки. Поскольку любителей было много, полки уже наполовину опустели.

Зайчонок проводил взглядом булочника, сглотнул и умирающим голосом попросил:

– Мам, давай возьмём ватрушку, а? Идти далеко… А я уже завтрак весь-весь переварил, боюсь, не дотяну… – для убедительности зайчонок потёр живот и зашаркал задними лапами, изображая полное изнеможение.

Родители улыбнулись и одновременно покачали головами, наблюдая на этим представлением. Потом Роза достала из сумочки и протянула сыну небольшой свёрток с сушёными листиками мелиссы, который прихватила как раз для такого случая (в городе был в ходу натуральный обмен):

– Хорошо, иди возьми ватрушку. Только быстро.

Довольный зайчонок тут же помчался вслед уехавшему вперёд булочнику, крича на ходу:

– Дядюшка Рыжий, подождите! Дайте мне ватрушку, пожалуйста!

Справа, из-за поворота соседней улочки, показалась молочница – рысь по имени Ива (в отличие от булочника, её прозвища никто не помнил, так как имя ей – хрупкой и изящной, очень шло). Она развозила на деревянной повозке, запряженной тройкой жуков – рогачей (несмотря на свой малый размер, они были очень сильными), бидоны молока, которые приглушённо позвякивали, стукаясь боками друг о друга. На повозке был закреплён колокольчик, который издавал мелодичный звон, когда повозка приходила в движение.

– Доброго утра, Ива! – поздоровались родители Снежика.

– И вам доброго! – ответила рысь, приостанавливая повозку.

Жуки, недовольные таким поворотом, быстрее заработали лапками, и таки утянули хозяйку за собой дальше по улице, не дав ей сказать больше ни слова. Рысь на ходу обернулась и с виноватой улыбкой пожала плечами: мол, извините, что не остановилась для беседы. Зайцы понимающе кивнули, помахали ей вслед и двинулись дальше.

Тут к ним подбежал Снежик, успевший съесть добрую половину ватрушки. На его довольной мордочке было написано ничем не замутнённое удовольствие.

– Много ли надо для счастья… – философски изрёк Лев. – Итак, теперь, когда наш сын уже не умирает от голода, идём без остановок, – заяц посмотрел на часы, – потому как времени у нас осталось не так уж и много. А опаздывать на такую встречу не принято.

Когда зайчонок с родителями подходил к травницкой, где Лев принимал пациентов, составлял травяные сборы и настаивал микстуры, из дверей вышел медведь Пикульник в сопровождении коллеги и друга Льва – дятла Вьюна.

Дятел, как всегда, был одет в красный берет и серый костюм-тройку. Поверх был накинут зелёный халат.

– Доктор Вьюн, а это, правда, поможет? – в который уже раз спросил медведь, баюкая левую лапу в повязке. – У меня ведь столько дел на пасеке, а тут эдакая напасть!..

– Не волнуйтесь, уважаемый, через три дня боль станет значительно меньше, а через недельку и совсем уйдёт. А ваши пчёлки пока мёду побольше насобирают… – медведь открыл рот, собираясь задать очередной вопрос, но дятел его опередил: – Столовую ложку развести в половине стакана родниковой воды и компрессом приложить к больному месту. Всё на пакете написано – если забудете, – дятел вручил медведю пакет с лекарством и взмахнул крылом, прощаясь. – Всего доброго!..

Благодарный медведь взял здоровой лапой лекарство, попрощался и спустился по ступенькам крыльца.

Вьюн обернулся и заметил заячью чету. Подошёл к ним, поздоровался со Львом, кивнул Розе и поинтересовался:

– О! Коллега! Какими судьбами в выходной? – тут он заметил за спиной Льва Снежика и добавил, протягивая ему крыло для рукопожатия: – Да вы ещё и в полном составе? Привет, малец!

Снежик крепко пожал крыло и похвастался:

– А у меня сегодня знаете что? Присвоение!

– О! Да ты совсем большой! Мои поздравления! – Вьюн улыбнулся и похлопал зайчонка по плечу.

Роза вздохнула, а Лев с профессиональным интересом поинтересовался:

– Что с Пикульником на этот раз стряслось? Он как занялся пасекой, так к нам, как на работу ходит…

Вьюн махнул крылом:

– Да, как всегда, полез на дерево за очередным диким ульем, чтоб его одомашнить, ветка не выдержала… Трах-бабах и растяжение. И куча укусов в придачу. К укусам, ты знаешь, он привычный, а вот с лапой пришёл… Да это ладно, у вас есть дела поважнее! Давайте, не задерживайтесь здесь понапрасну! Вам ещё идти и идти!

Лев и Роза попрощались, позвали сына следовать за ними и двинулись дальше по тропе. Снежик пропустил их слова мимо ушей, засмотревшись на новую вывеску над входом, с аккуратно выведенными буквами: «ТРАВНИЦКАЯ. ВОСЕМЬ БЕД – У НАС ОТВЕТ!». Поэтому Вьюн положил крылья ему на плечи и попытался развернуть в сторону родителей. Тогда зайчонок, наконец, отвлёкся от рассматривания идеально ровной надписи, посмотрел на дятла и уточнил, показывая на вывеску:

– Дядя Вьюн, это ты написал? – дятел кивнул. – Очень красивые буквы получились, – похвалил зайчонок, на что Вьюн, довольный, что его талант каллиграфа оценили, приосанился, заложил левое крыло за спину и выставил вперёд правую ногу. – А можешь меня научить также писать? А то у меня в школе по чистописанию три… С плюсом, конечно! Но, всё равно, не солидно, – закончил зайчонок одним из любимых слов отца.

– Да без проблем! – уверил зайчонка Вьюн. – А теперь иди, родители, посмотри, как далеко!

Снежик огляделся, увидел удаляющиеся спины отца и матери и припустил следом, на ходу выкрикнув:

– Ты обещал!

Когда зайчонок был уже далеко, улыбка дятла угасла. В задумчивости, смешанной с тревогой, он пробормотал, потирая клюв:

– Хоть бы всё обошлось… Ведь не дело это – такой маленький, и тут такое…

***

Травницкая давно осталась позади: Лев, Роза и Снежик ступили на территорию Дикого Края. Так называлась часть леса, расположенная в северном направлении. Стоило Снежику с родителями ступить под сень первых деревьев Дикого Края, как солнечный свет, проникающий сквозь листву и иголки этого загадочного леса, приобрёл зеленоватый оттенок. Деревья и трава стали темнее и выше. Иной кустарник можно было легко спутать с небольшим деревцем. Хотя было безветренно, растения вокруг шелестели, будто шепчась между собой. Краем глаза зайчонок заметил движение, хотя никаких насекомых здесь не водилось. Он на всякий случай взял отца за лапу, крепко сжал и показал на куст, где, предположительно, кто-то прятался.

– Там кто-то есть… – прошептал он.

Заяц остановился, посмотрел в сторону куста и оценивающе его оглядел. Затем протянул лапу к ветке с острыми мелкими листочками. Ветка потянулась навстречу, будто изучая её и обнюхивая. И тут заяц резко выпрямил указательный палец и затронул один из листочков. Ветка в панике отдёрнулась и спряталась за своими сёстрами. Зайчонок смотрел во все глаза, позабыв про свой страх. Живых кустов он никогда в жизни до этого момента не видел. Глядя на сына, заяц учительским тоном пояснил:

– Это куст ползучей листвянки. Она безобидна. Можно даже сказать, труслива. Поздней осенью листвянка сбрасывает листья и некоторые ветки, которые используются во многих лекарствах, в том числе в приготовлении порошка от головной боли, – заяц посмотрел на сына и добавил: – Всё это ты уже бы давно знал, если бы почаще приходил ко мне на работу. Ботаника – вещь занимательная, как видишь.

Зайчонок, предпочитающий поиграть с друзьями, нежели идти после школы к отцу в травницкую, по-новому взглянул на отца и то, чем он занимался. Оказывается, это очень даже интересно – изучать растения.

По мере того, как Снежик и родители шли дальше по Дикому Краю, заяц рассказывал сыну о встречаемых по пути растениях. Сильное впечатление на зайчонка произвёл рассказ отца о шагающем дереве-гиганте под названием стародуб. С момента прорастания и до достижения возраста десяти лет, стародуб рос рядом с деревом-матерью, получая от неё все необходимые питательные вещества. После десятилетия он покидал материнское дерево и пускался в путешествие. Его маршруты всегда шли вдоль подземных источников, но только в пределах Дикого Края.

– Поэтому, где стародуб, там вода. Иногда они стоят целыми рощами на местах, где пересекаются подземные источники. Но, несмотря на свою любовь к воде, стародуб никогда не «выпивает» её всю в том месте, куда «приходит», – в этом месте рассказа Лев нравоучительно поднял палец. – Это называется «закон природного взаимодействия Дикого Края». Никакое местное растение не будет делать ничего, что может принести вред другому. Ну и в конце стоит отметить ещё один факт: чем старше стародуб, тем тяжелее ему двигаться. К ста годам эти деревья окончательно останавливаются, – закончил заяц свою короткую справку о самом большой дереве, растущем в лесу Дикого Края.

Зайчонок, слушавший отца с открытым от удивления ртом и широко распахнутыми глазами, решил, что теперь после школы несколько раз в неделю будет обязательно заходить к отцу в травницкую за новой порцией интересных историй.

Некоторое время по пути не встречалось ничего интересного, и зайцы шли молча. Для Снежика хоть какое-то разнообразие внесла случайная находка: чуть в стороне от еле заметной тропы, по которой они следовали, он увидел сорванный кем-то маленький цветок синего цвета. Подобрал его, покрутил в лапах, разглядывая, и, не увидев ничего интересного, машинально положил в карман пиджачка.

Ещё немного пройдя вперёд, он спросил отца:

– Пап, ты так много знаешь о местных растениях… Значит, ты часто сюда приходишь?

– Конечно! С самого детства. Почему-то мне уже тогда было не страшно, а очень любопытно. И дяде Вьюну тоже. Он такой же бесстрашный, как и я, – Лев улыбнулся. – Ещё до Присвоения, когда нас называли Травник и Чернильное перо, мы прибегали сюда после школы и изучали, что здесь растёт. Записывали, когда у какого цветка период цветения и увядания… Замечательное было время!.. Ну, а потом мы получили имена Клевер и Вьюн, и стало понятно, что детское увлечение – это наше призвание.

– Призвание, – повторил зайчонок, пробуя слово на вкус. – Интересно, а у меня оно какое?

– Подожди немного, – ответила сыну Роза, – Мудрый Ворон и Сумрачная Лисица тебе скоро расскажут.

Спустя пару минут Лев остановился.

– Вот мы и на месте, – сказал он и, посмотрев на часы, добавил: – Как раз вовремя.

Зайчиха подошла, взяла его за лапу и крепко сжала, пытаясь справиться с волнением. Снежик с любопытством огляделся, но не увидел ничего, похожего на дом, поэтому спросил:

– Да? Пришли? И где вход?

Вместо ответа, Лев ободряюще пожал лапу жены и достал из внутреннего кармана пиджака конверт с приглашением на Присвоение. Сделав несколько шагов вперёд, он остановился напротив стародуба, росшего в конце тропы. На вид дерево было очень и очень старое: с глубокими морщинами на тёмной коре и листьями лишь на самой верхушке. Лев открыл конверт и вынул приглашение. Спрятав конверт назад в карман, он подержал приглашение в лапах, затем взял его посередине и аккуратно разорвал пополам. Сложил половинки вместе и снова разорвал. Потом ещё и ещё. Всего четыре раза. После взял кусочки в лапу и резко дунул. Маленькие бумажные прямоугольники сорвались с ладони и устремились к стародубу. Не долетев до дерева, они рассыпались яркой мерцающей пылью, которая сложилась в изображение ворона и лисицы. Зависнув на несколько мгновений, изображение разлетелось в разные стороны, окутав стародуб сверху-донизу. На дереве пыль стала плотной и заструилась сверху-вниз разноцветными ручейками света: сначала по листьям, затем по голым нижним ветвям, а потом и по стволу. В полутора метрах от земли ручейки собрались в одной точке, из которой в разные стороны по дуге заскользили вниз, образуя арку.

Спустя минуту сияние померкло. Снежик, который, затаив дыхание, наблюдал за происходящим, увидел, что в стволе стародуба появилась дверь. Спустя мгновение она тихо отворилась, приглашая в тёмное древесное нутро.

– Папа, ты волшебник… – прошептал он и осторожно подошёл к отцу.

Заяц улыбнулся лишь губами, скрывая внутреннее напряжение:

– Настоящих волшебников ты увидишь внутри. Пойдёмте, нас ждут.

Зайчиха взяла сына за лапу и направилась вслед за мужем к приоткрытой двери.

«Всё будет в порядке», – в который раз мысленно успокоила она себя, ступая в темноту.

Дверь бесшумно закрылась и пропала. Будто её никогда и не было…

***

В то же самое время дающий Присвоение Мудрый Ворон смотрел за происходящим рядом с деревом. Спустя некоторое время он взмахом крыла подозвал Сумрачную Лисицу:

– Алиса, иди посмотри, кто пришёл.

Лисица, изящно ступая, приблизилась к своему коллеге и заглянула через его плечо в слюдяную чашу, наполненную непрозрачной вязкой жидкостью. На её поверхности маленькие объёмные фигурки зайчонка и его родителей шли по коридору, направляясь к винтовой лестнице. Стены, пол и потолок вспыхивали светлячками перед заячьей семьёй и затухали, когда они проходили мимо.

Лисица отвернулась от чаши и хмыкнула:

– Надо же, какой маленький… Светленький зайчонок… Хм, настолько светлый, что кажется белым… Думаешь, это он?

Ворон провёл по кромке чаши крылом, задумчиво разглядывая Снежика, и в тон ей ответил:

– Не уверен… Но нигде ведь не говорится, что он будет большим. Хотя это было бы неплохо, конечно… А вот то, что он очень светлый, уже заставляет отнестись к нему внимательней.

Лисица высказала свои давние сомнения:

– Может статься, что мы ошибочно понимаем легенду… Может, там и не про цвет вовсе, а про что другое. Тогда всё может очень усложниться.

Ворон, разделял опасения Лисицы, но, поскольку никаких способов проверить легенду не было, лишь молча вздохнул, отбросив сомнения и решив использовать то толкование легенды, что уже много лет было в ходу.

Чуть погодя он смахнул крылом с поверхности жидкости фигурки визитёров, и попросил Лисицу:

– Алиса, будь добра, открой гостям.

***

Снежик с родителями поднялся по винтовой лестнице и оказался перед высокой дверью. Лев только-только протянул лапу, чтобы постучать, как она широко открылась внутрь. От неожиданности он качнулся и сделал несколько шагов вперёд, восстанавливая равновесие.

– Ох, простите!.. – воскликнула Лисица, и, желая сгладить оплошность, придержала Льва за локоть. От её прикосновения тот вздрогнул и замер.

Дающая Присвоение заметила странное поведение зайца и убрала лапу, одновременно уходя в сторону, чтобы пропустить пришедших.

«А я уже успел забыть, какие это… своеобразные ощущения», – подумал Лев, потирая лапой место прикосновения, и прошёл внутрь.

Тем временем зайчонок, не замечая Лисицу, отпустил лапу матери и во все глаза стал разглядывать комнату. Все его страхи бесследно исчезли. Осталось лишь огромное любопытство.

А комната, безусловно, заслуживала внимания. Стены и потолок были похожи на воду, отражающую звёзды. И эта вода почему-то передумала стекать и замерла сплошной мерцающей завесой. Под ней двигались тени неопределённой формы. Пол покрывал бархатистый зелёный мох, который слегка пружинил под лапами.

Основным источником света служил висевший под потолком большой шар, излучающий мягкий желтоватый свет. В верхнюю точку шара из потолка входили две мерцающие нити, перекрученные между собой. Одна нить чёрно-белая, вторая – тёмно-коричневая. По сторонам от него на белой и красной нитях разместились небольшие шары белого и красного цвета. Они слегка покачивались, то приближаясь к большому собрату, то отдаляясь от него.

Правую стену занимали две полки из старого и тёмного, почти чёрного, дерева, заставленные книгами в потёртых переплётах. У дальней стены стоял низенький столик с большой слюдяной чашей, наполненной синей жидкостью. В центре комнаты разместился большой круглый стол из такого же, как и полки, тёмного дерева, в окружении трёх стульев с высокими спинками. На столе стояли три чайные пары.

Завершали убранство комнаты, в которой Снежику предстояло пройти Присвоение, два кресла у левой стены, и маленький чайный столик между ними. Кресла были обиты голубой тканью в синий цветочек. На столе стоял чайный сервиз на две персоны и корзинка с овсяным печеньем. Эта мебельная композиция смотрелась очень странно на фоне остальной обстановки. Но, как говорится, о вкусах не спорят.

Лисица жестом предложила родителям Снежика сесть в кресла и разлила чай по чашкам, мельком заглянув каждому в глаза. Лев было собрался подняться, чтобы провести сына к круглому столу, но дающая Присвоение остановила его жестом: мол, пусть осмотрится.

Заяц удивился. Ведь его собственное Присвоение было быстрым, он тогда и рассмотреть толком ничего не успел. Да и Роза, он был уверен, сильно не задерживалась. А тут позволяют осмотреться…

Но удивление его быстро угасло, поскольку поступки Ворона и Лисицы были настолько чужды пониманию жителей его мира, что попытки вникнуть в их суть приводили лишь к головной боли. А тут ещё и Снежик с необычным окрасом… В общем, здраво расценив, что в данный момент он ничего изменить не в состоянии, Лев взял чашку чая и, отпивая ароматный напиток, стал рассматривать комнату Присвоения, вместе с тем украдкой разглядывая её хозяев. Вдруг то, что он увидит, в будущем поможет его сыну, кто знает?…

Роза хоть и была очень эмоциональной, в сложных ситуациях привыкла доверять тому, что о них думает более спокойный и рассудительный Лев. Сейчас, видя, что он спокойно пьёт чай, она тоже взяла чашку ладонями и стала пить маленькими глотками. Горячий напиток разливался приятным теплом по всему телу и потихоньку возвращал ей душевное равновесие.

Лисица и Ворон тем временем наблюдали за Снежиком. Маленький белый зайчонок с синими глазами был из тех немногих, кто не застывал в страхе, лишь переступив порог комнаты Присвоения. Напротив, он так увлечённо рассматривал окружающую его обстановку, что совсем не замечал ни Лисицу, ни Ворона.

Снежик уже прошёлся вдоль полок с книгами, старательно читая на корешках названия. Попытался дотянуться до одной из них с особо красивыми буквами заголовка, но из-за своего маленького роста в этом не преуспел. Даже прыжки не помогли. Разочарованно вздохнув, он пошёл дальше вдоль стены, слегка прикасаясь к ней в тех местах, где видел тени. В ответ некоторые из них уходили вглубь, а другие становились более тёмными, прижимаясь к лапе зайчонка вплотную. К сожалению, понятности это им не придавало. Получались те же кляксы, только с более чёткими краями. Но зайчонок не терял надежды. Это увлекательное занятие было прервано столкновением с чем-то мягким.

– Ой! – от неожиданности воскликнул Снежик, и так некстати звучно чихнул.

Потерев нос лапой, он решил разобраться, что мешает ему дальше наблюдать за «кляксами». Перед ним было что-то большое и чёрное. Опустив глаза, увидел две лапы. На каждой по четыре когтистых пальца, один из которых противостоял остальным. И тут он вспомнил, где находится…

Снежик медленно стал поднимать голову. Задрав мордочку до предела, он, наконец, увидел того, кто преградил ему путь. Перед ним стоял большой ворон, одетый в строгий чёрный костюм и белую рубашку. Он был гораздо больше любой птицы, которую когда-либо доводилось видеть зайчонку в городе. Шею Ворона украшала ломаная линия из белых перьев.

Снежик сделал пару шагов назад и прижал уши в испуге.

– Зд-дравствуйте… Ворон, – хотя зайчонок и не перепутал ворона с вороной, но упущенное им в начале слово «мудрый», повергло его в замешательство. Стремясь загладить оплошность, он затараторил: – То есть, дядяМудрыйВорон!

Ворон в ответ улыбнулся и подмигнул карим глазом:

– Ну, здравствуй, юный исследователь. Смотрю, тебя заинтересовали книги. И стены ты тоже почтил своим вниманием.

– Д-да, – тихо ответил зайчонок и медленно кивнул.

– А ты смелый малый. Многие не могут вымолвить ни слова. Похвально, – Ворон протянул крыло. – Давай знакомиться. Я, как ты уже знаешь, дающий Присвоение Мудрый Ворон.

– Разве Вы не знаете, как меня зовут? – осмелев, спросил зайчонок.

– Положим, твое прозвище я уже слышал. Но, поскольку сейчас мы видим друг друга в первый раз, считаю, что необходимо официально представиться.

Зайчонок нашёл доводы Ворона разумными, и протянул лапу:

– Приятно познакомиться, меня зовут Снежик.

Стоило только зайчонку обхватить крыло пальцами, как их, а затем и кисть, защипало. Ощущение было такое, будто тысячи иголок впились в кожу. Зайчонок тут же отдёрнул лапу и удивленно посмотрел на Ворона. Тот ответил на невысказанный вопрос:

– Тебе ведь отец говорил, что здесь живут волшебники? Так вот, сейчас ты ощутил волшебство на себе.

– Дядя Ворон, как вы узнали, о чём мы говорили? – начал было Снежик, снова упустив слово «мудрый», но Ворон не обратил на это никакого внимания, как, собственно, и на сам вопрос. Его внимание было привлечено чем-то за спиной Снежика. Не успел зайчонок обернуться, чтобы посмотреть, что там происходит, как Мудрый Ворон произнёс, указывая на кого-то позади:

– Снежик, познакомься, это дающая Присвоение по имени Сумрачная Лисица.

Из-за спины Снежика послышался мягкий вкрадчивый голос:

– Ну, здравствуй, зайчонок по прозвищу Снежик. Как тебе здесь? Нравится?

Зайчонок обернулся и нос к носу столкнулся с наклонившейся к нему очень большой бурой лисой в свободном комбинезоне из мягкой струящейся коричневой ткани. Её глаза глубокого тёмно-синего цвета со светящимися точками, напоминающими звёздное небо, оказались очень близко. Снежиком овладела приятная слабость. «Небо… Такое высокое…», – подумал он, следуя за звёздным хороводом в лисьих глазах. Где-то вдалеке послышался голос Ворона: «Прекрати. Ещё рано». Лисица моргнула и наваждение о полёте в ночном небе пропало.

Зайчонок встряхнул головой и заморгал, приходя в себя. Затем вспомнил о вежливости и протянул Сумрачной Лисице лапу. Она в истинно женской манере слегка пожала её за пальцы.

– Здравствуйте, тётя Сумрачная Лисица. У вас и дяди Мудрого Ворона замечательный дом, – вежливо поздоровался Снежик.

– О! Как приятно слышать столь лестный отзыв. А то я всё переживала, что мрачновато получилось. Как тебе кресла? Оживляют обстановку, правда? А ещё цвет пола…

Ворон вздохнул. В части самокритики, переходящей в самолюбование, да ещё и с использованием окружающих, Лисица была большая мастерица.

Ворон с жалостью посмотрел на Снежика, который совсем растерялся от такого «интерьерного напора». Зайчонок посмотрел в сторону родителей, ища поддержки. Но они будто ничего не замечали и спокойно пили чай.

«Ну всё, надо спасать парнишку, а то сбежит ещё», – подумал Мудрый Ворон и вклинился в монолог Лисицы о породах дерева для полок и столов:

– Дорогая Лисица, вынужден тебя прервать. Поскольку родители нашего юного гостя звери занятые, отрывать их от дел на весь день совсем не хочется. Да и Снежику, я уверен, не терпится узнать что такое Присвоение. Так ведь, юный друг?

Взгляд зайчонка, замутнённый разными видами древесины и расцветками тканей для мебели, прояснился и он быстро-быстро закивал, чтобы у Лисицы ни на миг не возникло сомнений в его огромном желании всё узнать о Присвоении.

Лисица разочарованно вздохнула и пробурчала себе под нос: «Вот так всегда, лишь бы испортить всё веселье. Зануда». Ворон сделал вид, что не услышал, и жестом пригласил зайчонка сесть за стол.

Зайчонок забрался на высокий стул и оказался спиной к родителям. Их спокойствие казалось ему очень подозрительным, поэтому, пока Лисица и Ворон занимали места за столом, он постоянно на них оглядывался. Наконец Снежик не выдержал и спросил:

– Скажите, а с моими родителями всё в порядке? Они даже не смотрят в мою сторону…

– Им сейчас гораздо лучше, чем могло бы быть. Они… Как бы лучше выразиться… – Ворон потёр подбородок, – смотрят фильм? – зайчонок непонимающее на него уставился. – Ах, да!.. Ты же не знаешь, что это такое…

Выручила Ворона Лисица:

– Твои родители смотрят постановку, как в вашем театре.

На мордочке зайчонка читалось сомнение.

– Постановка?.. А где актёры? Декорации и всё такое?

– О, актёры есть! Это ты, я и Ворон. Те кресла, – Лисица указала в сторону цветастой мебели, – волшебные. Стоит в них сесть и ты видишь то, что я и Мудрый Ворон захотим. Твои родители, например, видят, что мы уже давно сидим за столом, спокойно разговариваем и пьём по третьей чашке чая.

Зайчонок подумал над словами Лисицы и счёл нужным уточнить:

– У них точно всё в порядке? Почему нельзя, чтобы они видели всё по-настоящему?

– С ними точно всё хорошо. А если бы они видели, что происходит на самом деле, они бы волновались. А мы ведь этого не хотим, так ведь? Они и так очень за тебя переживают, зачем их лишний раз тревожить.

– Ну если так, тогда ладно… – всё ещё сомневаясь, согласился Снежик.

– Что ж, раз с этим разобрались, думаю, мы можем начинать Присвоение. Снежик, ты готов?

Снежик не знал, к чему он должен быть готов. О Присвоении не говорили. Это было настолько личным, что задавать вопросы на эту тему считалось верхом невоспитанности. Поэтому он знал только, что должны дать имя и рассказать о судьбе. А вот как это будет происходить – не имел ни малейшего понятия. Но спрашивать было уже поздно, поэтому он лишь кивнул, давая согласие.

Лисица успокаивающе улыбнулась и погладила зайчонка по плечу, что вновь вызвало волну покалывания. Затем она обратилась к нему мягким успокаивающим голосом:

– Вот и славно… Снежик, дорогой, а сейчас посмотри на меня… Да-да, именно так… Молодец…

Завораживающие волны голоса Лисицы уносили его всё дальше и дальше в космос её синих глаз. Он почувствовал, что поднимается вверх и летит, летит всё дальше и дальше… И к белым звездам добавились искорки красных и стали водить вокруг него хоровод…

Не раствориться в этом вихре ему помогала сила Сумрачной Лисицы. Она не давала ему пропасть из реальности, связывая прочной нитью его «здесь» – в комнате Присвоения и «там» – в синей бесконечности.

Спустя некоторое время Лисица спросила у Снежика:

– Кто ты?

Зайчонок не ответил. Лисица подождала немного и повторила свой вопрос.

Снежик сморщил было мордочку в недовольную гримасу, но тут же обрёл прежний отстранённый вид и, наконец, ответил:

– Я – пустота.

– Держи крепче, – напряженным голосом попросил не на шутку обеспокоенный Ворон. – Если потеряешь его, конец всему.

Лисица, вцепившись когтями в столешницу, не отводила глаз от зайчонка. Снежик сидел перед ней с полузакрытыми глазами, безвольно опустив лапы на стол. Когда она ответила Ворону, в её голосе чувствовалось огромное напряжение:

– Я стараюсь… Но это сложнее, чем я предполагала, – важность момента не помешала ей фыркнуть и с обидой добавить: – Вечно ты ко мне придираешься.

– Положим, до вечности нам с тобой ещё далеко. А вот лет эдак сто, если по-местному времяисчеслению, я тебя уму-разуму-то учу… – не остался в долгу Ворон.

Лисица хотела ответить какой-нибудь колкостью, но не успела. Потому что по щекам зайчонка вдруг потекли слёзы. А спустя пару секунд он закричал…

***

Зайчонок парил в синей бесконечности.

Издалека послышался смутно знакомый голос. Он спросил:

– Кто ты?

Кто он? Хм… Зайчонок на мгновение задумался о своей сущности, но чувство блаженства, что он испытывал, вытеснило эту мысль из сознания. «А какая, собственно, разница? Здесь так спокойно и хорошо… Ещё немного и я смогу навсегда раствориться в этой идеальной тишине и покое… Я стану…».

Тот же голос снова вторгся в его идеальный мир, разрушая почти построенную дорогу к слиянию с окружающей синью.

Зайчонок разозлился, но лишь на мгновение: окружающая бесконечность гасила все эмоции и чувства, оставляя лишь безразличие. Чтобы отделаться от голоса, и, наконец, стань частью окружающей тишины, он ответил:

– Я – пустота.

А вокруг белые и красные звёзды танцевали в прекрасном танце… Это было идеально.

Через секунду?.. Спустя вечность?.. Звёзды сформировали два шара. Один сверкал белизной, другой же переливался алой опасностью. Шары стали раскачиваться на невидимых нитях, с каждым разом приближаясь друг к другу всё сильнее. И вот, при очередном сближении, они столкнулись. Окружающая синь отозвалась пронзительным визгом. И как только он смолк, шары взорвались. Чтобы тут же собраться вновь, но уже в ином виде. Теперь это было белое древесное семя, похожее на вытянутую каплю с утолщением в верхней части, и красный язык пламени. Пламя жадно потянулось к семени. В ответ оно стало вращаться, создавая вокруг себя воздушный кокон. Огонь не смог заключить в свои объятья жизнь. И красное снова сменило облик. Теперь это было существо, похожее на медведя с плоской мордой, стоящего на задних лапах. В лапах существо держало огромный красно-чёрный топор. Белое семя стало большим деревом с раскидистой кроной. Существо занесло над головой топор и нанесло первый удар. От дерева полетели сверкающие щепки. Всё глубже и глубже красное вгрызалось в белое… Каждый удар отзывался болезненным эхом в сердце зайчонка.

Когда топор достиг сердца дерева, и зайчонок закричал. Он кричал неистово, теряя себя в бесконечности боли дерева, которая была и его болью. Удар. Ещё удар. Ещё и ещё. Он вместе с деревом крошился и распадался на куски.

Топор в очередной раз вонзился в белую плоть, оставив целой лишь узкую полоску древесины. Крик прервался. Зайчонка окутала тьма.

Медведеподобное существо с усмешкой замахнулось, чтобы одним ударом переломить жалкую щепку и закончить дело. От силы удара ствол завибрировал и покрылся сетью слепяще-белых трещин, но выстоял. Существо зарычало и надавило на ствол плечом. В ответ свечение стянулось к месту давления, приобретя форму диска с лучистыми краями. Очень медленно диск отделился от ствола и стал оттеснять Красное существо назад. Оно рычало и упиралось задними лапами что есть силы, но неумолимо отодвигалось всё дальше и дальше от столь желанной белой добычи. Уже теряя силы, Красное существо замахнулось на ненавистное препятствие. Не дожидаясь удара, диск резко ослабил давление и сместился в сторону. Существо потеряло равновесие и по инерции полетело вперёд. Лапа с топором подвернулась и чёрно-красное лезвие вошло глубоко в красную плоть. А сверху, тихо шелестя и роняя листья, стала падать белая крона. Ещё мгновение и белое поглотило красное, укрыв сверкающей листвой.

Тут тьма небытия взорвалась слепящим светом. Частицы живого существа по прозвищу Снежик, соединяясь, устремились к дереву. Впитываясь в его оставленные без верхушки корни, давали жизнь новым росткам, которые снова и снова пеленали поверженный ствол и крону дерева, пока красное не пропало совсем.

«Победа через поражение», – сказал кто-то в синей бесконечности.

Спустя вечность вновь был задан вопрос:

– Кто ты?

На этот раз ответ пришёл незамедлительно:

– Ясень.

***

Пальцы Лисицы подрагивали от напряжения.

– Твоя очередь, – сказала она устало, обращаясь к Ворону.

Ворон судорожно выдохнул. Оказывается, всё время, что понадобилось Лисице для поиска имени, он практически не дышал от напряжения. Теперь, когда этот этап успешно завершился, он внутренним усилием успокоил себя, чтобы с помощью своей силы завершить Присвоение. Для этого он встал из-за стола, аккуратно выдвинул стул Снежика и развернул к себе. Мордочка зайчонка свесилась на грудь, дыхание было поверхностным и частым.

Ворон с сочувствием погладил его по голове.

– Потерпи… Осталось немного.

Затем наклонился и раскрыл маховые перья над животом Снежика. Воздух вокруг перьев засветился, набирая силу и яркость. Чуть погодя свечение потекло в сторону Снежика, рисуя поверх живота контур дерева с раскидистой круглой кроной и мощным стволом. Когда контур был готов, пришёл черёд деталей: трещинок на коре, больших ветвей и тонких веточек, листьев. Светящийся рисунок был настолько реальным, что казалось, будто листья колышутся от дуновения лёгкого ветерка.

Оценив результат, Ворон одобрительно хмыкнул, и осторожно сжал перья, прекращая светящийся поток. Затем тихонько дунул на рисунок, отчего тот перестал шевелиться и замер.

– Вот и всё, – с довольной улыбкой произнёс Мудрый Ворон и громко хлопнул крыльями.

От хлопка одновременно произошли две вещи: рисунок растворился, «впитываясь» в зайчонка; Снежик поднял голову и открыл глаза.

Зайчонок посмотрел на Ворона, потом на Лисицу. Удивился, что его стул стоит далеко от стола, но спрашивать о причинах перемещения не стал. Сейчас его больше волновало другое – Снежик очень сильно проголодался. Поэтому вместо тысячи вопросов о том, что с ним происходило, он задал лишь один:

– А не пора ли обедать?

И тут, как по команде, его живот протяжно заурчал, подтверждая важность вопроса.

Это вызвало смех дающих Присвоение, и моментально сняло напряжение обряда.

Отсмеявшись, Лисица приставила стул зайчонка обратно к столу со словами:

– Обед я тебе не обещаю, но печенье сейчас будет.

Пока она разливала чай и ставила корзинку с печеньем на стол, у Снежика было время спросить у Мудрого Ворона:

– Дядя Ворон, а как меня теперь зовут? Я, как ни стараюсь, ничего вспомнить не могу…

Ворон серьёзно посмотрел на Снежика, прежде чем ответить.

– Твоё имя – Ясень. Твоя судьба – вершить великие дела, – при этих словах зайчонок приосанился и постарался принять вид полководца из школьной книги по истории, одновременно с этим сверкая улыбкой. – И для того, чтобы у тебя были силы и знания для подвигов, я и Сумрачная Лисица берём тебя на обучение. Начинаем с завтрашнего дня. Приходи сюда после школы.

Улыбка Снежика немного подувяла. «Учиться? И в школе и здесь? Вот невезуха…» – подумал он. Но тут новая мысль вернула ему хорошее расположение духа: «А! Так я буду учиться волшебству! Это меняет дело! Вот все обзавидуются-то!». Перед его мысленным взором прошла череда несчастных лиц друзей, узнавших такую потрясающую новость.

Ворон, будто прочитав его мысли (хотя кто их, волшебников, знает… может на самом деле прочитал), добавил:

– Про обучение никому ни слова. Это главное условие. Друзьям скажешь, что ходишь к отцу обучаться искусству лекарства. А родителям – что ходишь играть с друзьями. А чтобы у них не было вопросов – делай уроки сразу после школы. Выходные дни остаются в твоём распоряжении.

– Хорошо, – пробурчал Снежик, вмиг растеряв всё хорошее настроение из-за крушения радужных перспектив, взял чашку и с унылым видом стал пить чай.

Есть ему уже совсем не хотелось…

***

Тайну обучения у дающих Присвоение Снежик, как и обещал, раскрывать не стал, а вот о своём великом будущем и предстоящих подвигах с удовольствием рассказал друзьям, как только встретился с ними после вечернего чая у матушки Фи. Но восторженных поздравлений, увы, не последовало. Особенно ему было обидно из-за слов лучшего друга – совёнка по имени Гладиолус.

После Присвоения Гладиолус пережил немало горьких минут, когда сверстники, похихикивая, называли его «Гладушка». А крупный упитанный кабанчик по прозвищу Серый (своё имя после Присвоения он не назвал, за что Гладиолус мысленно называл его не иначе как трусом) даже один раз назвал совёнка «Гладиолух». За что, впрочем, незамедлительно был вызван на поединок и с позором побит менее крупным, но уверенным в своей правоте совёнком. На следующий день после драки во время школьной перемены совёнок объявил, что его имя отныне – Глад, и никак иначе. А кто не согласен – милости просим на место Серого. Занять место кабанчика никто желания не изъявил. Таким образом, проблема с именем была решена.

Так вот, в ответ на заявление Снежика, что он будущий герой всея леса, Глад не стал поздравлять его и танцевать их фирменный танец победителя. Напротив, он оценивающим взглядом окинул друга, отмечая все его особенности: рост, длину ушей, выражение мордочки. Принял во внимание и принадлежность к виду зайцев. И, конечно же, взял в расчёт озвученное Снежиком желание с завтрашнего дня ходить к отцу в травницкую – собирать и сушить цветочки-лепесточки. Подводя итог осмотра, совёнок хмыкнул и заявил:

– Ясень? Герой?.. Хм… Мелковат ты для этого. И трава с цветочками – плохая замена мечу. Вывод… – он немного помолчал и как молотом – стену, разрушил хорошее настроение Снежика словами: – Ворон и Лисица тебя обманули.

Не в силах вымолвить ни слова от такого предательства, зайчонок испепелил друга взглядом. Потом шумно выдохнул, сжал кулаки и, развернувшись на пятках, ушёл домой.

Сил обижаться у него хватило аж до второго урока на следующий день. Ну а потом он попросил у Глада линейку, и как-то всё само собой наладилось. Дружба, она ведь такая – всепрощающая. Да и проводить выходные без лучшего друга очень не хочется – скучно…

***

Шёл пятый день, как Снежик ходил на обучение к Мудрому Ворону и Сумрачной Лисице. Занимался он всего пару-тройку часов в день, всё остальное время у него уходило на дорогу окольными путями, о которой рассказали дающие Присвоение.

Школьная успеваемость Снежика за это время ощутимо возросла. До этого он и не подозревал, что можно хорошо учиться, лишь делая домашние задания сразу после уроков. Родители думали, что это из-за того, что Снежик прошёл Присвоение. Эх, если бы родители знали, что причина успеваемости совсем не в этом… Тогда уж точно не кормили бы кашей и рыбным суфле, а давали «взрослую еду»: перчёные гренки и кофе из корней одуванчика.

Снежик думал, что придя на обучение к Лисице и Ворону, он сразу же начнёт изучать волшебство на практике… Но, к его великому сожалению, и где-то даже негодованию, всё оказалось совсем не так. На самом деле он всё время только и делал, что читал.

Первой книгой, которую Ворон достал с верхней полки и вручил зайчонку, была та, до которой он не смог дотянуться в день Присвоения. Да-да, именно та, с красиво написанным витиеватыми буквами названием.

Эта большая, объёмная, в фиолетовом переплёте с потёртыми углами, книга носила гордое название… «Растения Дикого Края. Правда и вымысел». Увидев такую усмешку судьбы, зайчонок со вселенским разочарованием вздохнул и осел на стуле. «А как же подвиги? А волшебство?!» – подумал он и с досадой потянул себя вниз за уши…

Следующие пять минут ушли у Снежика на попытки убедить Ворона в том, что на самом деле Первая книга зверька, совершающего подвиги, должна быть совсем не по ботанике. Но Ворон был непреклонен:

– Первый выбор – самый верный. И помни, любое знание – сила, – наставительно произнёс Ворон и придвинул книгу поближе к зайчонку. – Приступай.

Чуть не плача от обиды, Снежик открыл первую страницу книги и… с головой погрузился в чтение. Растения Дикого Края сильно отличались от тех, которые он привык видеть в Лесном Городе. Поэтому читать эту книгу было в разы интереснее, чем учебник по ботанике.

Иллюстрации заслуживали отдельного внимания, потому что они… двигались! В первый раз это удивительное свойство книги Снежик обнаружил, когда читал про цветок под названием серебряная лилия. В описании значилось, что этот цветок умел накапливать в лепестках серебро из почвы. А разветвлённая корневая система удерживала почву на склонах вдоль рек, где серебряная лилия произрастала.

Если серебряную лилию сорвать и поставить в вазу с родниковой водой, то можно три дня её использовать, как лозу для поиска серебра, так как при близости серебряной жилы лепестки цветка начинали тихо позвякивать. Ещё говорили, что съеденный в полнолуние цветок серебряной лилии даёт бессмертие. Но это – вымысел. Таким «ужином» можно было добиться лишь проблем с желудком.

В давние времена этих цветов было множество. Но, узнав об их свойствах, многие захотели обогатиться и стали их повсеместно вырывать. Это привело к оползням и изменению русел рек. В итоге ландшафт Дикого Края изменился – почва местами стала сухой и неплодородной. Самый большой участок иссушенной земли оказался в середине и получил название Срединная Пустошь.

Сейчас серебряная лилия встречается редко. Существует мнение, что цветки «прячутся» от искателей лёгкого серебра.

Дочитав последнюю строчку, Снежик с восторгом посмотрел на изображение маленького цветка на коротком темно-зелёном стебле с двумя острыми листьями. Лепестки цветка матово поблёскивали. Зайчонок приложил палец к одному из них – он оказался прохладным. «Неужели картинка серебряная?..» – подумал Снежик, провёл пальцем по лепестку и случилось невероятное: картинка повернулась вслед за его пальцем! Поэкспериментировав, он убедился, что картинку можно повернуть под любым углом: хоть вверх корнями. Зайчонок так увлёкся перевёртышами, что не заметил, как за его спиной возникла Лисица.

– Я тоже иногда так развлекаюсь, – мягким голосом прокомментировала она «учёбу» подопечного.

Палец зайчонка замер на бумаге. Лисица, добавив страху, медленно протянула из-за его спины правую лапу с аккуратно подпиленными когтями, и, поставив большой и указательный палец на картинку, добавила:

– А ещё можно вот так… – и развела пальцы в стороны.

Зайчонок, не веря своим глазам, смотрел на результат. На странице книги красовался прожилками стебель серебряной лилии в десятикратном увеличении.

– Теперь ты, – подбодрила Снежика Лисица, выходя из-за его спины.

Снежик медленно поднёс лапу к рисунку, поставил пальцы на изображение и развёл их в стороны. Картинка ещё немного увеличилась и будто наткнулась на невидимую преграду. Следующая попытка также к успеху не привела. Зайчонок с недоумением посмотрел на дающую Присвоение. Она пожала плечами:

– Недостатки технологии… – и тут же поправилась: – В смысле, эта книга не обладает всей мощью волшебства, поэтому нельзя рассмотреть всё более детально.

Зайчонок кивнул, мысленно проговаривая слово «технологии» и добавляя в копилку знаний к такому же непонятному слову «фильм». А вдруг потом пригодится?

Напоследок Лисица показала, как вернуть картинке прежние размеры, а, если захочется, то и сделать её совсем крошечной. Для этого нужно было сделать всё в обратном порядке: сначала широко расставить пальцы на картинке, а потом притянуть их друг к другу.

В итоге целый час Снежик был занят изучением иллюстраций в книге во всех плоскостях и деталях.

Перевернув очередную страницу, Снежик увидел синий цветок, похожий на ромашку. Заголовок гласил «Холодное солнце». Он показался ему знакомым. Зайчонок хмыкнул и полез в карман. Достал маленький конвертик из бумаги. Аккуратно развернул его и положил рядом с книгой засушенный синий цветок, найденный по дороге на Присвоение пять дней назад. Цветки оказались очень похожи.

В книге, ниже изображения цветка, шла короткая приписка:

«Холодное солнце. Время цветения неизвестно. Область произрастания неизвестна. Сведения об уникальных свойствах смотреть в изысканиях, посвящённых изучению «Легенды о Белом Древе».

Снежик перевёл взгляд с текста на картинку. Потом посмотрел на свой цветок. Если не брать во внимание более тёмный цвет лепестков найденного Снежиком цветка, что легко объяснялось его высушенностью, сходство было просто невероятным. Зайчонком овладело радостное возбуждение: он нашёл цветок, о котором говорится в легенде! Теперь дело оставалось за малым – найти загадочную «Легенду о Белом Древе» и узнать подробности.

С этой целью Снежик спрыгнул со стула, подошёл к полкам к книжным полкам и стал быстро просматривать названия. Так… «Печати силы» – не то… «Множественность миров» – тоже не то… Лихорадочные поиски прервал звук открываемой двери и голос Ворона:

– Ясень, ты уже прочёл свою книгу и теперь ищешь похожую?

Зайчонок подскочил на месте от неожиданности и тут же развернулся на пятках. В другой ситуации он бы испугался, что его заметили за отлыниванием от учёбы, но сейчас было совсем другое дело. Не ответив на вопрос дающего Присвоение, он подскочил к столу, взял свой засушенный трофей, и в три скачка оказался рядом с Вороном. Протягивая вверх свой цветок, Снежик срывающимся от волнения голосом воскликнул:

– Смотрите, что я нашёл! Это же Холодное солнце, правда?!

– А ну-ка, давай посмотрим… – проговорил Ворон, беря цветок из лапы Снежика. И тут же чуть его не выронил от удивления. – Неужели!.. Так рано?! Алиса! Сюда!

Лисица появилась прямо из воздуха рядом с дальним от двери креслом (около него был изчезающий вход в потайную комнату за стеной, о которой, кроме того, что она есть, зайчонок ничего не знал).

– Что случилось? – спросила она и заинтересованно заглянула в сложенную лодочкой ладонь дающего Присвоение.

Лисице хватило пары секунд, чтобы понять, что держит Ворон. Она тут же вся подобралась и сухо спросила:

– Откуда это?

– Я нашёл… – тихо ответил зайчонок, чья эйфория от находки из-за такой реакции совершенно пропала.

Лисица в упор посмотрела на Снежика и задала ещё один короткий вопрос:

– Когда?

– По дороге на Присвоение… – ответил он и сглотнул, отступая от Лисицы на пару шагов.

В его голове мелькнула мысль, что лучше бы он этот цветок и вовсе не находил. Или потерял. Уж очень не нравились ему перемены в поведении дающих Присвоение.

Лисица тем временем взяла найденный Снежиком цветок двумя пальцами и положила его поверх изображённого в книге Холодного солнца. С лёгким хлопком высушенный цветок рассыпался блестящей пылью. В это же мгновение Снежик согнулся пополам от режущей боли в животе. Через пару секунд боль прошла также внезапно, как появилась. И лишь затухающее свечение между его пальцами свидетельствовало о том, что произошло.

Умей Снежик видеть рисунок Мудрого Ворона на своём теле, он бы заметил, что сейчас к дереву прибавилось изображение солнца по центру ствола. Но он этой способностью не обладал, поэтому лишь осторожно гладил живот.

А дающим Присвоение и без этого было понятно, что только что на их глазах сбылась ещё одна часть легенды – Холодное солнце нашло своего хозяина.

Произошедшее требовало обсуждения между Вороном и Лисицей без присутствия зайчонка. Поэтому притихшего Снежика усадили в одно из кресел, Ворон сел на приставленный к столику стул, Лисица же элегантно присела на краешек второго кресла. Она налила крепкий чай в чашки и придвинула сахарницу к зайчонку. Снежик взял ложку и мельком взглянул на дающую Присвоение… Её глаза ярко блеснули… И для зайчонка начался «спектакль». Алиса с довольным видом встала и, поглаживая спинку кресла, произнесла:

– Обожаю цветочную обивку – так развивает воображение…

Тем временем Снежик с интересом смотрел туда, где она только что сидела, и легонько кивал, внимательно слушая невидимого собеседника.

Ворон в который раз восхитился мастерством дающей Присвоение. Её иллюзии, как и навыки поиска имён, были выше всяческих похвал. Подойдя к Лисице, он с интересом спросил:

– Что за сказку он слушает?

– Не до сказок сейчас… – со вздохом ответила она, – Он слушает «Легенду о Белом Древе», без некоторых подробностей, разумеется. Иначе Ясень испугается, и тогда, сам понимаешь, всё закончится, так и не начавшись.

Лисица раздвинула лапами «водную стену» рядом с креслом и кивком пригласила Ворона следовать за собой:

– Пойдём, обсудим обстановку.

Тайная комната встретила вошедших мерцанием четырёх чёрно-белых экранов. Каждый был разбит на множество прямоугольников, показывающих разные места мира Слияния. Как дающие Присвоение разбирались в этом мельтешении – неизвестно. Но, то, что от их взгляда не ускользала ни одна деталь – неоспоримый факт.

Справа на стене висела карта Слияния – мира, в котором жил Снежик.

Слияние состояло из Лесного Города, Срединной Пустоши, Дикого Края и Каменной Лупы. Именно их с разных точек и показывали экраны.

Лесной Город представлял собой лесной массив смешанного типа с пятнышками полей. Здесь жили медведи, лисы и куницы, дятлы, перепёлки и совы, зайцы и мыши, и многие другие звери и птицы, приспособленные к жизни в лесу и на полях. Формой и росчерком городских тропинок и улиц город напоминал листок тополя с прожилками, острый конец которого входил клином в большую «кляксу» леса Дикого Края (именно там, близко к границе, находилась травницкая отца Снежика). В центре Дикого Края песчаным озером «разлилась» Срединная Пустошь. Черешок «тополиного листа» представлял собой центральную улицу, за городом переходящую в тракт, что пролегал через холмы, перерастающие в горный кряж. Кряж окружал большое круглое озеро, окаймлённое фруктовыми садами. Сверху горы и озеро выглядели как большое увеличительное стекло, заключенное в каменную оправу. Отсюда и пошло его название – Каменная Лупа.

В горных пещерах жили немногочисленные гордые барсы. Их жилища были очень красивы. Искусно вырезанный каменный орнамент со вставками из драгоценных и полудрагоценных камней украшал вход, свод каждой комнаты блестел в свете факелов дорожками алмазной, топазной и изумрудной пыли, складывающихся в картины сражений и значимых событий рода, проживающего в пещере. Орнамент на входе у каждого рода был уникален.

На вершинах гор стояли неприступные замки орлов и сапсанов. Они были путешественниками и картографами. Каждая карта мира была их творением.

На озере в камышовых хижинах жили утки, лебеди и цапли. Лебеди были непревзойдёнными оптиками. Очки с линзами их изготовления в оправах из серебра, меди, золота и стали, высоко ценились во всём мире Слияния. Микроскопы также были выше всяческих похвал.

Утки и цапли делили между собой профессию стеклодувов. Ни дня не обходилось без того, чтобы мастер с той или другой стороны не обвинил другого в подражании и краже идей. К счастью, дальше слов дело не заходило, и такие стычки лишь расширяли разнообразие форм, размеров и расцветок ваз, пиал, чаш и многих других предметов интерьера с определённым предназначением или просто красивых безделушек.

Дорога от Каменной Лупы до Лесного Города всегда была в порядке: за этим тщательно следили кроты – дорожных дел мастера. Поэтому барсы могли добраться на Присвоение за два-три дня, ночуя в специальных дорожных домах. У птиц дорога занимала день.

Оставшуюся часть мира Слияния занимали необитаемые Туманные земли. Граница с ними обозначалась стеной белого тумана. Стоило только зверю или птице пересечь границу этих земель, как их разворачивало и возвращало назад.

Изображение на экраны передавали следящие машины, взятые в одном из Слитых миров, именуемом в Оплоте – Ливен. Состоящие из металла и пластмассы, они передвигались по воздуху, используя для этого магическую силу дающих Присвоение. Такой способ получения информации о происходящем был практичнее по сравнению с созданием следящей маг-линзы. Ведь магическая энергия в этом мире, хоть и полном волшебства, по большей части принадлежала живым существам, а по Кодексу хранителей дающие Присвоение имели право использовать лишь магию воздуха, воды и земли.

Вот и приходилось использовать машины, которые периодически ломались. Благо, детали для них можно было без проблем получить из Ливена. Если же машина не подлежала ремонту, её целиком заменяли. Правда, это было крайне нежелательно: закон обмена действовал везде и всюду. Поэтому любые изъятые из Ливена предметы требовали замены на что-то аналогичной массы и количества.

Одно дело, заменить маленькую деталь камешком, пусть и обладающим слабой магией – в виде снятия головной боли, например. Совсем другое – передать что-то крупное и существенное, и, потому, во много раз более волшебное. Такой вброс волшебства в лишённый веры в чудесное Ливен, безусловно повлечёт за собой неконтролируемые последствия.

Поэтому Ворон и Лисица, вздыхая и ругаясь, овладели навыками техников и механиков, чтобы как можно меньше магии оказалось в мире Ливена, для неё не приспособленном.

Конечно, проще было бы использовать энергию полностью магической Эфемы, но выяснились две её особенности, которые исключали эту возможность. Одна из них заключалась в излишней мощи магической энергии, там циркулирующей. Из-за этого даже мизерное превышение её количества для выполнения какого-либо действия в мире Слияния, могло привести к катастрофическим последствиям.

Вторая же особенность касалась туго переплетённых между собой магических потоков жизней жителей Эфемы и природных стихий. Поэтому выделить магию воды, земли и воздуха, которой могли пользоваться хранители Оплота, было невозможно.

Сейчас все экраны, кроме одного, исправно работали. А тот, что был тёмным, не вызывал у Лисицы и Ворона тревоги. Он должен был показывать Срединную Пустошь, но она с самого своего появления полностью блокировала все попытки получить изображение.

Дающие Присвоение сели в кресла. Первой слово взяла Сумрачная Лисица:

– Итак, что мы имеем? – произнесла она и стала загибать пальцы: – Маленький во всех смыслах зверёк, получивший легендарную печать силы. Это раз. Если верить легенде, а, судя по происходящему, не верить ей у нас нет оснований, вот-вот наступит пробуждение Охотника. Это два. Мы не знаем, где Охотник появится и как будет выглядеть. Это три, – Лисица немного помолчала и раздражённо добавила: – Наша привязка к этому дереву. Это четыре… – Лисица не сдержалась и царапнула подоконник, оставив четыре глубоких борозды на тёмном дереве. – Мир Слияния – сплошное недоразумение! Мы ведь даже выйти отсюда не можем! Только и остаётся, – она резким взмахом указала в сторону экранов, – что «фильмы» здесь смотреть. Да и то, один экран даже «белого шума» не показывает…

Ворон прекрасно понимал недовольство Лисицы. К великому сожалению, находиться в Слиянии можно было лишь в месте, появившемся в момент соприкосновения миров. Старейший стародуб идеально подходил для этой цели. Но стоило только сделать шаг за его пределы, как Ворона и Лисицу мягко заворачивало обратно. Это, по сути, и было главной причиной использования машин для получения информации о мире Слияния.

Следя за происходящим на экранах, Ворон, как любитель слова не краткого, а объёмного, что Лисицу, нет-нет, да выводило из себя, решил проговорить всё, что им было известно о Слиянии, в надежде, что это поможет понять, что делать дальше:

– Алиса, если ты не против, я поразмышляю вслух, – Лисица со вздохом кивнула и сказала: «Конечно», не отрывая взгляда от своих двух экранов, один из которых зиял чёрной дырой Срединной Пустоши. Ворон продолжил, местами приводя цитаты из трудов Высшего Хранителя Знаний Вита, изучавшего легенду многие годы. – Нам известно, что Слияние образовалось мгновенно, после соприкосновения Ливена и Эфемы. И это несмотря на то, что все миры изначально движутся по собственным орбитам с определённой скоростью так, что столкнуться не должны…

Жители Ливена и Эфемы называют свои миры иначе, но это не суть важно.

Итак, мы имеем Ливен – мир материального и технического. Эфема, напротив, мир лёгкий и призрачный, полный до краёв волшебством. Из того и другого мира неизвестной нам силой было изъято по кусочку, смешано и, как из глины, слеплено совершенно новое – мир Слияния.

Жителями Слияния стали звери, птицы и насекомые из Ливена, при этом звери и птицы сравнялись в размерах и мирно сосуществуют друг с другом. Некоторые насекомые стали заметно крупнее. Эфема наделила зверей и птиц общим языком и способностью менять облик в соответствии с именем. Высший Хранитель Знаний Вит назвал это «двойственностью натуры носящих знаки», которая «явится ловушкой для Охотника». Процесс наречения назван Присвоением имени. Присвоение болезненное и длительное, если позволить ему течь самостоятельно. Мы сделали его короче… – Ворон закашлялся, щелкнул пальцами и в его крыле появился стакан с водой (такое магическое расточительство он иногда себе позволял). Сделав глоток, продолжил. – Что ещё… Растительный мир перешёл из Ливена, но был частично изменён магическим влиянием Эфемы: некоторые растения приобрели способность чувствовать, передвигаться и накапливать в себе металлы и минералы. Такая нестандартная флора с признаками фауны произрастает только в границах Дикого Края.

Технические достижения Ливена жители Слияния не получили: здесь нет электричества, телеграфа, компьютеров, машин, поездов, телевизоров и самолётов… – тут Ворон прервал своё повествование и отвлёкся на экран с изображениями Каменной Лупы. Ткнул пером в одно из них для увеличения, пару секунд его рассматривал, затем обратно уменьшил и продолжил: – Так, о чём это я?.. Ах да, осталось рассказать о главных действующих лицах. Это Охотник и Белое Древо.

Охотник – порождение Бездны. Поэтому последствия в случае его победы будут ужасны. Для того, чтобы помешать Охотнику уничтожить Белое Древо, мы сюда и были посланы…

Тут терпению Лисицы пришёл конец. Она развернулась в кресле и прервала крылатого лектора:

– Влад, – обратилась она к Ворону, назвав его настоящим именем, – я тебя очень уважаю, как умного и опытного хранителя, но это переходит всякие границы. Я, как и ты, десяток раз читала «Легенду о Белом Древе» и сопутствующие ей записи. Я знаю её практически наизусть. И вот что я скажу: ты сейчас их просто пересказываешь. И это в нашей ситуации просто непростительная трата времени.

Ворон замолчал и как-то странно посмотрел на Алису. Этот взгляд был настолько ему несвойственен, что Лисица не сразу распознала его значение. А когда, наконец, поняла, внутри у неё всё похолодело: похоже, что Мудрый Ворон, всегда отличавшийся собранностью и спокойствием, сейчас был в растерянности. Не желая принимать столь парадоксальный факт, Лисица осторожно поинтересовалась:

– Влад… Я знаю, что ты ничего не делаешь без причины. Скажи, зачем ты говоришь то, что и так очевидно? Чтобы я что-то осознала, да?

Ворон тихо ответил:

– Алиса, ты тут абсолютно ни при чём. Я это говорю для себя. Видишь ли… – он сделал ещё глоток из стакана и продолжил: – Видишь ли, несмотря на то, что мы к этому очень долго готовились… Сейчас, когда Белое Древо пробудилось, я не имею чёткого представления, что нам делать.

Лишь спустя несколько секунд отойдя от шока, вызванного откровением Ворона, Алиса вернулась к наблюдению за экранами. Этого времени хватило, чтобы короткая вспышка на экране Срединной Пустоши осталась незамеченной…

***

Срединная Пустошь давно не знала гостей. Даже дождь – этот символ жизни и роста, из года в год обходил её стороной. Потому здесь в любую погоду было сухо и прохладно. Какое-то подобие жизни в Срединной Пустоши создавал песок: он день за днём тихо шуршал, напевая печальную песню одиночества.

Но Пустошь знала, что пустое рано или поздно заполняется. А уж дурным или добрым – это как повезёт. По сути, ей было всё равно. Она устала. Устала быть одна.

Поэтому, когда в ночной темноте появился красный огонёк, Пустошь взвихрила песок от радости: настал конец одиночеству! Тем временем красное стремительно набирало объём и яркость. И вот уже большой шар, ощетинившийся иглами, осветил алым заревом песчаные холмы.

Красное низко прорычало, обращаясь к лучшему собеседнику – себе самому:

– Вот ты где, Белый… Ага… Чую, пришла пора ставить ловушки… – красное немного помолчало, прислушиваясь к окружающему шороху, и добавило довольным голосом: – Удачней места и желать нельзя. Просторно, тихо… И помощник тут же.

Пустошь согласно закрутила небольшие песчаные смерчи. В ответ послышался тихий смех.

В это же самое время далеко за пределами Пустоши зайчонок по прозвищу Снежик беспокойно заворочался во сне.

***

Время, проведённое Лисицей в наблюдении за жизнью мира Слияния, не было потрачено впустую: практически к каждой фразе легенды она нашла понятное даже ребенку объяснение.

Теперь, когда зайчонку пришло время узнать «Легенду о Белом Древе», Лисица искусно вплела все эти знания в сотканную для Снежика иллюзию, свидетелем которой он стал. Находясь под впечатлением от реакции дающих Присвоение на найденный им цветок Холодного солнца, зайчонок и не вспомнил, что кресла с обивкой в цветочек обладают волшебной силой. Поэтому сомнение в том, что всё происходит на самом деле, ни разу не посетило его голову.

Когда разговор с иллюзорными Лисицей и Вороном был закончен, на улице пошёл дождь. И Снежик мысленно поблагодарил маму, которая сунула зонтик в его рюкзак перед самым выходом из дома.

Дождь был не сильный, но затяжной. Он шёл и сейчас, когда зайчонок сидел дома за маленьким столом для занятий и читал учебник по литературе, повторяя заданный на завтра стих. Дождевые капли дробно стучали по стеклу, удачно передавая настроение:

Ветер и море – верные спутники

Паруса белого – вечного странника

Бурные волны, такие же путники,

Сопровождают с суши посланника

К землям зелёным с райскими птицами

Иль белым равнинам с вечною вьюгою,

Корабль причалит и вновь устремится

Вслед за волнами новой дорогою…

Снежик отложил учебник и, подперев подбородок лапой, стал смотреть в плачущее дождём окно, вспоминая разговор с «Сумрачной Лисицей» . И как всегда в моменты задумчивости, он взял письменное перо и стал его потихоньку обгрызать.

Из беседы с дающей Присвоение следовало, что Снежик – герой, который спасёт свой мир от разрушения, что бы там не говорил Глад. Зайчонок не удержался и показал язык своему отражению в окне, представив на его месте друга-совёнка.

Синий цветок под названием Холодное солнце, наделавший так много шума – это подтверждение его геройской судьбы. А когда цветок рассыпался, едва коснувшись «ботанической книги», он, как сказала «Сумрачная Лисица», оказался у Снежика внутри… Где именно внутри он находится и как туда попал, она не пояснила. Но это было и не особо интересно. Куда более захватывающим и впечатляющим был рассказ о способности жителей его мира к перевороту. Стоило только Снежику представить, что каждый зверь и птица могут менять свой облик и превращаться в растение, которым их назвали при Присвоении, как по коже бежали мурашки и почему-то начинали чесаться пятки.

До того, как ему «открыли глаза» на имена, он думал, что это просто такая традиция. А оказалось, что каждое имя таит в себе глубокий смысл, который знает далеко не каждый. Вот отец, например, мог объяснить многие значения имён, потому что он прочитал много книг о растениях. В их числе были и редкие книги в прозрачном водонепроницаемом переплёте с блестящими страницами. Как-то Снежик спросил у отца, откуда эти книги взялись, на что получил ответ, что они были найдены очень давно во время исследования старинного деревянного сооружения на границе с Диким Краем. Это сооружение называли «Деревянный Гриб» из-за схожести крыши со шляпкой подосиновика. Деревянный Гриб считался историческим памятником и играть там было нельзя. Но этот запрет, написанный красной краской на деревянной табличке, расположенной рядом с Грибом, юных зверят и птенцов не останавливал. Не одно поколение жителей Лесного Города летними вечерами рассказывало там страшилки и играло в захватчиков и защитников крепости.

Но, как бы сильно Снежику ни хотелось посмотреть на переворот или самому стать Ясенем, это было до поры невозможно. Переворот мог произойти только в случае настоящей опасности. Как сказала «Мудрая Лисица», опасения и тревоги повседневной жизни к превращению не приведут. Даже если на тебя полетит камень с горы, ромашкой или липой не станешь. И лишь когда придёт Охотник, способный забирать жизнь по-настоящему, каждый житель Лесного Города и Каменной Лупы перевернутся в свои имена… Именно этого Охотника и должен остановить Снежик. Каким образом это будет происходить, «Мудрая Лисица» толком не объяснила, сказала лишь, что его имя – ключ к победе. И после этого сразу же отправила домой: мол, уже поздно и всё остальное он узнает через два дня.

Снежик хотел было с возмущением спросить, зачем надо так долго ждать, но вовремя вспомнил, что завтра и послезавтра выходные, а по договору в эти дни он приходить к дающим Присвоение не должен.

Тут в его воспоминания вклинился голос мамы:

– Снежик, сколько раз я тебе говорила, что грызть перо нельзя! – воскликнула она. – Посмотри, на что оно теперь похоже!

Снежик встрепенулся, выныривая из своих дум. Опустил глаза и увидел, что красивое голубиное перо, переливающееся на свету сиреневым и фиолетовым цветами, превратилось в заострённую палочку с жалким пучком пуха посередине. Быстро убрав этот позор всех письменных принадлежностей за спину, он со всей силой убеждения, на которую был способен, произнёс:

– Мама, я больше не буду, честно! – и чтобы окончательно свести на нет возмущение матери, с преувеличенным энтузиазмом добавил: – Я просто стих в уме повторял и задумался. Слушай:

Ветер и море – верные спутники

Паруса белого – вечного странника…

Роза слушала и мысленно плыла вместе с парусником в далёкие дали… Это стихотворение она любила ещё со школы. Оно было найдено недалеко от Деревянного Гриба, записанное на мятом клочке бумаги в еле заметную клетку. Несмотря на то, что в мире Слияния не знали, что такое «море», его смысл всё же был понятен. А ощущение путешествия по широким просторам после прочтения было настолько ярким, что это стихотворение решили включить в школьную программу.

В душе Роза была путешественницей и хотела увидеть весь мир, но заботы о доме и семье такой возможности не давали.

Когда Снежик закончил декламировать, Роза уже спокойным голосом сказала:

– Ладно уж, возьмёшь из ящика новое перо. Но в следующий раз перед тем, садиться за уроки, обязательно осиновую веточку рядом положи. Её грызть полезнее будет, – Роза посмотрела на настенные часы. – А сейчас уже поздно – ложись спать.

– Хорошо, мам! Ладно, мам! – поддакнул обрадованный зайчонок, чмокнул маму в щёку и побежал умываться и чистить зубы.

Пока Снежик занимался приготовлениями ко сну, зашёл Вьюн и предупредил Розу, что Лев всю ночь будет делать сложную настойку, требующую постоянного внимания. На что Роза лишь вздохнула. Её супруг был отличным лекарем и обижаться на него за то, что он помогает быть здоровыми всем в Лесном Городе, было глупо.

Снежик натянул пижаму, забрался под одеяло, и Роза задула свечку. Заячий дом погрузился в сонную темноту.

***

В травницкой с самого утра и до окончания рабочего дня было не протолкнуться. Начался сезон цветения зелёной клубники, а у многих, живущих рядом с ягодной поляной, была аллергия на пыльцу. Кустики с ярко-зелёными ягодами не выкашивали лишь из-за их чрезвычайной полезности.

Весь день провозившись с посетителями, Лев лишь после закрытия сел за приготовление сложной настойки для рыси Ивы. У неё аллергия протекала особенно тяжело, и количества лекарства, которого остальным зверям и птицам хватало на весь сезон, ей хватало на день. Чтобы Роза не переживала из-за его отсутствия, Лев попросил Вьюна зайти к нему домой и предупредить жену, что он останется в травницкой до утра.

Для приготовления настойки требовалось семь ингредиентов, которые добавлялись в нагретую до восьмидесяти градусов воду в строго определённое время. Глубокой ночью подошла очередь шестой составляющей – веточек ползучей листвянки. Лев аккуратно опустил их в воду, посмотрел на настенные часы, засекая время, и ненадолго прикрыл глаза, которые щипало от поднимавшегося от котелка пара.

Чуть погодя он несколько раз глубоко вдохнул и активно выдохнул, прогоняя усталость. После чего открыл глаза. В этот момент за окном что-то вспыхнуло красным. Заяц хмыкнул и подошёл к окну поближе, чтобы оглядеть окрестности. И увидел, что в глубине Дикого Края над деревьями алым куполом светилось небо. Сначала он подумал, что это пожар. Перепугавшись не на шутку, Лев открыл дверь и принюхался, пытаясь уловить запах гари. Дождь к тому времени уже закончился и влажный воздух был наполнен лишь запахом трав. Присмотревшись, он понял, в чём была его ошибка – над красным заревом не было дымного облака, а значит, и запаху горелого неоткуда было взяться.

«Интересно, что это…», – подумал Лев и, сориентировавшись по сторонам света, вернулся в травницкую, отставив дверь приоткрытой. Там он подошёл к стене напротив двери, где, пришпиленная кнопками, висела карта Дикого Края. Так… Светится на северо-востоке, примерно в середине. Там у нас… Заяц провел пальцем по карте: Срединная Пустошь!

– Хм… Там ведь ничего нет, вроде как… – задумчиво проговори он.

Размышляя, Лев заложил лапы за спину и стал ходить по комнате, иногда поглядывая в окно. От версии о проснувшемся вулкане он отказался практически сразу: на Срединной Пустоши не было ни холмов ни гор; да и дыма, опять же, не наблюдается. Растений, которые могли излучать красный свет по ночам, в окрестностях Срединной Пустоши тоже не росло…

Он так задумался, что только благодаря внутреннему чутью лекаря избежал фатальной ошибки, которая могла стоить всего времени, потраченного на настойку. Мельком взглянув на часы, Вьюн минута в минуту успел добавить туда лист лопуха. Затем убрал котелок с огня и закрыл крышкой, давая смеси настояться. Теперь можно было отдохнуть. Лев сделал несколько шагов в сторону подсобки, где стояла кровать для непредвиденных ночёвок, взялся за дверную ручку, и замер в нерешительности. Дело было сделано, и вроде можно мирно проспать до утра, но свечение… оно не давало ему покоя своей загадочностью. Постояв так некоторое время, он принял решение и со словами: «Эх, всё равно не усну, а так хоть прогуляюсь», взял масляный фонарь, зажёг его, затем подошёл ко входной двери и смело шагнул за порог. Слегка поёжившись от свежести ночи, заяц плотно прикрыл за собой дверь травницкой и пошёл налево – к ему одному ведомой тропинке, которая приведёт его к Срединной Пустоши. Дикого Края, даже в ночное время, он совершенно не боялся.

***

Лес Дикого Края, умытый вечерним дождём, встретил Льва чуть влажной землёй и поблёскивающими в свете фонаря листьями. Он и дятел Вьюн были единственными, кто ходил по Дикому Краю свободно. Остальные жители Лесного Города и Каменной Лупы, мягко говоря, его не любили. Лес с необычными растениями казался им полным опасностей и чудовищ. Отца Снежика это очень веселило. По его мнению, здесь было безопасно и очень красиво. Иногда, в спокойные рабочие дни, он заходил вглубь Дикого Края до рощи стародубов, садился на выступающий корень или большую моховую кочку и закрывал глаза. Шум листьев, поскрипывание веток, шуршание ползучих побегов, тихо позвякивающие и как будто вздыхающие цветы создавали необыкновенной красоты мелодии, которые становились лишь фоном, стоило открыть глаза. Эти мелодии давали спокойствие и умиротворение. И как такого места можно бояться? Он не понимал.

С наступлением ночи в лесу Дикого Края солировала мелодия роста: побеги, новые листья и бутоны – всё тянулось вверх к луне с тихим шелестом, как в обычном лесу – к солнцу. Для Льва это были просто звуки жизни и ничего больше. Обычно он их даже не замечал. Но этой ночью звуки было иные: шелест набегал волнами из глубины леса, будто выгоняя Льва. И ещё был непрерывный сухой шорох песка… Он сопровождал отца Снежика от самой двери травницкой. Это было крайне странно: почва в Лесном Городе и в Диком Крае не была песчаной. Песком была наделена только Срединная Пустошь. Но до неё было не близко… Откуда же тогда он мог взяться?

Покрутив это вопрос и так и эдак в голове и не найдя подходящего объяснения, заяц отложил его на потом. Сейчас важнее было красное зарево.

И вот, наконец, Лев вышел к границе Срединной Пустоши. И понял две вещи: первое – в источнике красного свечения он не ошибся; второе – Срединная Пустошь изменилась.

Обычно покрытая невысокими песчаными наносами, сейчас она вздыбилась посередине большим красным холмом. Его свечение то становилось ярче, то почти гасло, придавая ему схожесть с раскалённым металлом. Лев в задумчивости потёр подбородок и потянул носом воздух: он был таким же свежим, как и по дороге сюда, без признаков гари. Заяц присел на корточки, и, подсвечивая себе фонарём, взял щепотку песка. Он тоже оказался обычным, ну, или, очень на обычный похожим. Но отчего-то Лев всё медлил переступить границу и ступить на территорию Срединной Пустоши… Тишина вокруг внушала ему беспокойство. Даже шелест песка, который сопровождал его по пути сюда, сейчас смолк.

– Странно… – произнёс он себе под нос и сделал первый осторожный шаг вперёд.

Песок тихо хрустнул. Лев немного постоял с выставленной вперёд лапой и сделал еще пару шагов. Ничего особенного не почувствовав, он пожал плечами, поднял фонарь повыше и уверенно зашагал по направлению к красному холму.

Когда до него осталось шагов двадцать, послышался низкий гул и песок под лапами ощутимо завибрировал. Лев остановился, усмиряя раскачивающийся из стороны в сторону фонарь, и посмотрел вверх. С холма впереди осыпался песок, чтобы тут же стать колкими и злыми смерчами. Лев попятился, но был пригвождён к месту низким голосом, доносившимся из глубин поднявшегося из песка красного шипастого шара:

– Хм-м.. На ловца и зверь бежит… Такой удачи я, признаться, не ожидал…

Заяц немного пришёл в себя и, сглотнув стоявший в горле ком, спросил:

– Кто… ты? Что тебе… нужно?

Голос хрипло рассмеялся:

– Какие смешные вопросы! Смешные и совсем ненужные, – голос немного помолчал и продолжил уже фальшиво-дружелюбным тоном: – О! Что же я гостя на пороге-то держу. Проходи-проходи, прошу… Комната для тебя уже готова, ха-ха.

После этих слов, как по команде, смерчи закрутились быстрее и стали надвигаться на Льва. Он отскочил назад. От поднявшегося ветра и резкого движения огонёк в фонаре мигнул и погас. Теперь свет исходил только от шара: свет красный, пульсирующий, наполняющий сильной тревогой. Смерчи надвигались вихрящейся стеной, забирая вправо и влево, постепенно заключая отца Снежика в кольцо.

Лев решил так просто не сдаваться. Взяв фонарь поудобнее, он резким взмахом разбил один из смерчей. Следом за ним второй, третий и четвёртый также рассыпались песчаной пылью. Заяц только хотел порадоваться маленькой победе, как исчезнувшие было песчаные воронки, появились вновь, и с ещё большей яростью стали кидаться в его сторону.

Тогда Лев закрутился с фонарём в руке, разбивая окружившего его врага. Песок резал глаза, скрипел на зубах и мешал дышать. Смерчи, постепенно объединяясь, превратились в сплошную круговую стену песка, вращающуюся с бешеной скоростью. И теперь пробить в ней брешь было невозможно. Лев остановился, тяжело и с хрипом дыша. До того, как земля провалилась под его лапами и всё вокруг погрузилось в темноту, он успел услышать холодное:

– Заканчивай с ним. Светает.

***

Следующее утро выдалось солнечным и тёплым. После ночного дождя лес сверкал яркими красками. Дятел Вьюн не удержался и стал насвистывать весёлую мелодию, пританцовывая в такт. Он вышел рано, поэтому вполне мог себе позволить не торопиться.

Сегодня, в выходной, нужно поработать всего полдня. А потом солнце и ветерок… Вьюн очень любил принимать солнечные ванны.

В приподнятом настроении он дошёл до травницкой и, открывая дверь, прокричал:

– Друг, подъём-подъём! Пора вставать, чтобы идти домой и снова спать! Ха-ха!

В ожидании ответа, Вьюн всё той же молодцеватой походкой прошёлся по травницкой. Дошёл до стола, на котором стоял котелок с настойкой для рыси Ивы, и поднял крышку. Оттуда резко пахнуло горечью – верный признак того, что всё приготовлено правильно. Так и не услышав ответа, дятел ещё раз позвал Льва и, постучав, открыл дверь в подсобку. Комната встретила его идеальным порядком: кровать застелена, стул приставлен к стене, подушка взбита. Дятел зашёл в комнату, провёл крылом по покрывалу, зачем-то заглянул под кровать. Потёр подбородок и, размышляя вслух, произнёс:

– Может он вышел прогуляться?..

Прикрыв дверь в подсобку, Вьюн пересёк комнату травницкой и в поисках Льва вышел на улицу.

Солнце всё также светило, жужжали стрекозы. Окинув взглядом окрестности, дятел спустился с крыльца и прошёлся вдоль домика в одну и другую сторону, разглядывая землю вокруг. Так ничего и не заметив, он вернулся внутрь. Там внимательно осмотрел стойку, за которой обслуживались посетители, в попытках найти записку или ещё что-нибудь, что указывало бы на местонахождение Льва. На стойке лежала пара пучков травы, стояли банки с сушёными листьями. Вьюн машинально придвинул одну банку ближе, чтобы она с другими составила ровную шеренгу. На освободившемся месте обнаружилась наполовину сгоревшая спичка. Дятел взял её, покрутил в пальцах и хмыкнул. Затем, в задумчивости обошёл стойку и поискал глазами спичечный коробок. На обычном месте, под стойкой, его не оказалось. Как, впрочем, и масляной лампы. Догадка засветилась в мозгу дятла яркой лампочкой: Лев куда-то ушёл из травницкой этой ночью.

Но что его заставило покинуть домик на окраине и пуститься путешествовать по ночному лесу? Причиной этому точно не были происшествия в Лесном Городе, поскольку информация обо всём, случившемся ночью, на утро тут же вывешивалась на доске объявлений рядом с патрульной службой. Сегодня там была только просьба забрать упряжных жуков и божьих коровок, которые накануне ночью перегрызли ограждения и сбежали из стойл, а ночной патруль их отловил и держал у себя.

Раз так, остаётся только одно место, куда мог пойти его друг и коллега – это Дикий Край. При дальнейшем размышлении эта версия укрепилась ещё больше: фонарь в Лесном Городе Льву был бы не нужен, поскольку он исходил его вдоль и поперёк и мог с закрытыми глазами найти любую тропинку.

Таким образом, Вьюн определился с направлением поисков. Он повесил на дверь табличку «Ушёл на 15 минут» и по самой широкой тропе углубился в лес Дикого Края, иногда выкрикивая имя друга. Через несколько часов Вьюн вернулся в травницкую. За это время он обошёл большую территорию, прислушиваясь к каждому звуку: вдруг Лев упал куда-то и теперь ждёт помощи. Но следов зайца он не обнаружил.

Вариантов не осталось: нужно идти за помощью в Лесной Город. Табличку на дверях сменила другая, гласившая: «Закрыто. По всем вопросам обращаться: дятел Вьюн, улица Смородиновая, второй уровень, дупло 7. Звонить в колокольчик». Не успел Вьюн отойти и десятка шагов от травницкой, как на плечо ему села стрекоза с привязанной к шее маленькой запиской – это был посланник от дающих Присвоение. Вьюн аккуратно снял записку и, развернув, прочёл: «Приходите, как только прочтёте. МВ и СЛ».

Если дающие Присвоение прислали сообщение, значит дело серьёзное. И у Вьюна было подозрение, граничащее с уверенностью, что он знает, по какому поводу его хотят видеть.

Не теряя времени, дятел развернулся, разбежался и полетел в сторону загадочного леса Дикого Края. Почтовая стрекоза летела с ним наравне.

***

Вьюн добрался до старейшего стародуба в рекордно короткий срок – за пятнадцать минут. Стрекоза села на ствол и вокруг неё светящейся линией обозначился вход. Дятел уверенной поступью зашёл внутрь. Он был лишён предрассудков о божественной или какой-то иной сверхъестественной природе дающих Присвоение. Его мнение было таково – Лисица и Ворон такие же, как и он, жители Лесного Города, по какой-то причине наделённые способностью к магии. Вьюн, безусловно, уважал Ворона и Лисицу, но возвышать или относиться с раболепием – ни в коем случае.

Ворон и Лисица ждали его за круглым столом. Вьюн поздоровался и прошёл в комнату.

– В ногах правды нет. Прошу, – сказал Ворон и указал крылом на свободный стул.

– Благодарю, Мудрый Ворон,– ответил на предложение Вьюн, присаживаясь.

Лисица не стала ходить вокруг да около и сразу перешла к делу:

– Вьюн, как ты уже, полагаю, догадался, мы пригласили тебя, чтобы поговорить об исчезновении зайца по имени Клевер. Мы знаем, что жители Лесного Города живут спокойно и размеренно. Поэтому многие, узнав о случившемся этой ночью, могут запаниковать. А в сложившейся ситуации это крайне нежелательно. Поэтому мы просим тебя никому не рассказывать о том, что произошло. Скажи, что он ушёл в Каменную Лупу за редкими травами, например. Мы, в свою очередь, постараемся выяснить причины исчезновения Клевера.

Вьюн опешил от такого поворота событий. Он-то, наивный, рассчитывал, что дающие Присвоение предложат ему свою помощь в поисках. А они хотят, чтобы он бездействовал и, вдобавок, ещё всем лгал! Ну уж нет! Не дождётесь! Он пару раз глубоко вдохнул, приводя эмоции в порядок, и обманчиво спокойно ответил:

– Я вас очень уважаю, и ранее сомневаться в ваших решениях у меня не было повода. Но сейчас… Сейчас я с вами в корне не согласен. Вы предлагаете сидеть сложа руки и лгать, – Вьюн не сдержался, и повысил голос: – А как же Роза и Снежик? Вы о них подумали? Им что, тоже сказать про «поход за травами»?!

Ожидавшая такой реакции Лисица протянула лапу и положила её на сжатое в кулак крыло дятла. От её магии крыло стало покалывать и Вьюн немного успокоился. Он убрала лапу и мягко произнесла:

– Поверь, в сложившейся ситуации иначе нельзя, – она замолчала, решая, можно ли до конца довериться другу пропавшего зайца. В итоге пришла к выводу, что без его помощи будет гораздо сложнее справиться с возникшей проблемой, и продолжила: – Вскоре нас ждут… интересные времена. И чтобы выжи… их пережить, необходим трезвый ум, а не панические настроения. Поэтому ещё раз прошу: скажи всем, что Клевер уехал.

– О каких таких «интересных» временах вы толкуете? Объясните!

Ворон встал, взял с полки большую книгу в бордовом переплёте и положил её на стол перед дятлом. Золотые витьеватые буквы гласили, что это «Легенда о Белом Древе».

– Что это? – спросил Вьюн.

– Это книга о вашем мире. Здесь всё: создание мира, его устройство, особенности и предупреждение о грозящей опасности. Она придёт в облике опасного зверя – Охотника. Он разрушит ваш мир до основания, не щадя никого, и заберёт всю его силу себе. Противостоять ему можно только сообща, никак иначе.

У нас есть подозрения, что Охотник уже здесь и находится в Срединной Пустоши… И твой друг – его первый пленник. Пока Охотник слаб и не может покинуть переделов Пустоши. А, значит, у нас есть время подготовиться. Если же ты сейчас расскажешь о том, что Клевер пропал, жители либо запаникуют, поскольку и так считают Дикий Край местом гиблым, либо соберут отряд к логову Охотника и он их, безусловно, поймает. Либо, чего доброго, подпитываемые страхом, они подожгут лес Дикого Края. Сам понимаешь, все варианты плохи.

Не веришь мне, прочти всё сам в этой книге. Но это будет тратой времени. А его у нас, увы, не так уж много.

Сказать, что Вьюн был удивлён – не сказать ничего. Он был шокирован таким откровением о своём мире. Он, его друзья, знакомые и те, кого он ни разу не видел – все они часть какой-то непонятной легенды… Которая вот-вот собирается свершиться. Да причём так, что и в страшном сне не приснится.

Вьюн потянул ворот рубашки – его вдруг бросило в жар, сглотнул и открыл книгу. Выхватил из текста несколько слов: «Бескрайние просторы мирозданья, что испокон в порядке пребывали, узрели невозможное, из ряда вон, явленье. То было лёгкое касанье двух миров, как свет и мгла, не схожих меж собою…». И его и так плохое самочувствие ухудшилось ещё больше: его стало подташнивать. Ещё со школьных уроков истории он не любил такой витиеватый способ изложения, лучше, чтобы всё просто, понятно и кратко. Первые строки показали, что простоты от этой книги ждать не приходится, как, впрочем, и краткости. Поэтому Вьюн решил поверить Ворону на слово и закрыл книгу.

– Я вам верю, – сказал он. – Но, скажите, как… как к этому можно подготовиться?

Лисица с облегчением выдохнула, а Ворон улыбнулся – самая трудная часть разговора осталась позади.

– Для начала, не поддаваться страху. И ещё вот что тебе нужно сделать…

Спустя час дятел летел в травницкую, а оттуда в Лесной Город, чтобы рассказать Розе и Снежику о Льве и начать подготовку к свершению легенды. А в голове всё крутилась мысль: «Не зря я всегда так не любил древнюю историю. Ох, не зря…».

***

Зайчиха Роза металась по дому, не находя себе места. Снежик с раннего утра убежал играть в футбол (вот бы и в школу так быстро вставал и собирался…) и она осталась один-на-один со своей тревогой. Она обошла всех соседей и слышала одно и то же: никто не видел сегодня её мужа. В патрульной службе посоветовали ещё немного подождать.

Она уже была готова бежать прямиком в травницкую, когда послышался стук в дверь.

Роза подбежала к двери и настежь её распахнула. На пороге стоял запыхавшийся Вьюн. Появившаяся было улыбка слетела с её губ и она с тревогой спросила, затягивая дятла внутрь:

– Вьюн, скажи что случилось? Почему Льва всё ещё нет дома? Где он?

Зайчиха в ожидании ответа заламывала лапы и заглядывала дятлу в глаза.

Вьюн посмотрел на неё с искренним сочувствием, но тут же справился с собой. Он очень хотел сказать правду, но понимал, что это принесёт больше вреда, чем пользы. В этом Лисица и Ворон были абсолютно правы. Поэтому он мысленно сказал себе: «Роза, это для твоего же блага. Прости…» и стал излагать взволнованной зайчихе дополненную подробностями историю о поездке Льва в Каменную Лупу.

Когда дятел закончил, Роза присела на диван и с недоумением на него глядя, тихо произнесла:

– Я не понимаю, о чём ты говоришь. Поездка в горы… Он ведь никогда… Никогда не уезжает, не предупредив. А сейчас так далеко и ни слова об этом… Я не понимаю… Я не верю.

Сдерживаемые всё это время слёзы потекли по щекам. Она взяла платочек и приложила к глазам. Дятел присел рядом и, похлопывая её по плечу, преувеличенно бодрым тоном произнёс:

– Ну-ну, Роза, не стоит так убиваться. Он мне сказал об этой поездке ещё вчера, перед тем, как остаться на ночь. А я забыл тебе передать… Прости меня, хорошо? – зайчиха плакала уже чуть тише, видимо его слова её немного успокоили. Приободрённый, дятел продолжил: – Но он и это предвидел и оставил записку, чтобы я уж точно ничего не упустил, и ты не волновалась, – Вьюн вытащил из кармана жилета сложенный вчетверо листок и с замиранием сердца протянул Розе. – Вот, прочитай.

Записка была самой опасной частью обмана. Он потратил на неё полчаса: переписывал раз пять, сверяя похожесть почерка с записями Льва.

Зайчиха вытерла слезы и отложила платочек в сторону. Затем так осторожно взяла листок, будто это не бумага вовсе, а крыло бабочки: если возьмёшь неаккуратно, сотрёшь всю пыльцу. Развернула и стала читать. Спустя минуту она отдала ему записку со словами:

– Всё равно, это странно… Что это за трава такая, ради которой стоит ехать в Каменную Лупу… И почему его никто не видел проходящим через город?

Этот вопрос Вьюн предвидел и с готовностью ответил:

– О! Зелёнка горная – это находка для лекарей! Простуда, головная боль, ревматизм – ей всё под силу! Но вот использовать можно только её цветки. А цветёт она раз в три года. Поэтому он и поехал сейчас, чтобы не ждать потом несколько лет. А не видели его, потому что он пошёл окружной тропой, чтобы не тревожить жителей. Ты же знаешь, как Лев обо всех заботится.

– М-м-м… А почему же раньше ни ты, ни он не ездили за этой… горной зелёнкой?

– Ну это потому… – дятел лихорадочно пытался придумать причину. – Как понятней сказать…

Спас его от мук не желавшего работать воображения забежавший с улицы Снежик. Его шорты и футболка выглядели не лучшим образом: футболка в пятнах от травы и пыли, а шорты с прорехой сбоку. Роза в его лице нашла точку опоры в сложившейся тревожной ситуации и, забыв о дятле, с порога стала отчитывать сына за столь непотребный вид. Снежик к такому уже привык, и отвечал заученными фразами. И в перерыве между мамиными нотациями даже умудрился поздороваться с Вьюном. За что немедленно последовало возмездие:

– Ты меня не слушаешь, да? Ну раз так, сиди дома и учи уроки! Никакой улицы сегодня!

– Мам, но я уже всё сделал…

– Значит, повторяй!

Снежик знал: в таком состоянии с ней бесполезно спорить. Поэтому обречённо вздохнул и поплёлся умываться и переодеваться.

Опасность быть уличённым в обмане миновала, поэтому Вьюн заулыбался, потрепал проходившего мимо зайчонка по голове и тихо сказал: «Привет».

Затем дятел встал, попрощался с Розой и пошёл назад в травницкую. Солнце и шезлонг на сегодня отменялись: его ждало ещё одно важное дело.

Записка осталась лежать на диване, где её оставила Роза.

Снежик переоделся, взял с полки последний номер ежемесячного журнала юного изобретателя и сел на диван. Записка, лежавшая рядом с подлокотником, завалилась в щель, остался на виду только уголок.

– Мам, а где папа?

Зайчиха вздохнула.

– Он уехал на несколько дней за лечебной травой в Каменную Лупу…

Снежик отложил журнал и посмотрел на маму, стоявщую у окна. – Мам… Что-то случилось, да?

Роза встрепенулась и натянуто улыбнулась.

– Почему ты так решил, сынок?

– Ну… – Снежик немного помолчал, собираясь с мыслями. – Ты обычно не так сильно ругаешься, когда я прихожу в грязной одежде. А сегодня… как будто ты до этого уже расстроенная была.

Роза присела рядом со Снежиком и обняла его за плечи.

– Прости меня, милый. Я просто очень переживаю за папу. Он никогда раньше надолго не уезжал. Прости… – зайчиха обняла его ещё крепче, изо всех сил сдерживая слёзы. – Ты иди, погуляй, раз всё выучил. Не сиди дома.

Снежик заключил маму в ответные объятия и потёрся макушкой о её подбородок.

– Точно? Я могу с тобой дома посидеть.

Роза немного отстранила сына от себя, посмотрела в глаза и улыбнулась.

– Ты мой хороший. Не переживай, я уже в порядке. Поэтому поешь и спокойно иди гулять.

Снежик внимательно посмотрел на мамино лицо, ища следы обмана. Но на то они и взрослые, чтобы уметь скрывать настоящие чувства. Поэтому он увидел лишь добрую улыбку.

– Ладно… Но сначала поем. Что у нас на обед, мамуля?

Зайчиха встала и пошла готовить обед для любимого сына.

***

Для приготовления напитка по рецепту дающих Присвоение Вьюну пришлось изрядно побегать и полетать по лесу Дикого Края. Из всего множества ингредиентов в травницкой была лишь малая часть. Плюс ко всему, некоторые из них могли использоваться лишь в течение нескольких минут после того, как были сорваны. И тут Вьюн порадовался, что родился птицей: перелёты занимали в разы меньше времени, чем беготня.

И сейчас, поздним вечером, он с гордостью смотрел на тридцать литровых бутылей с зеленоватой прозрачной жидкостью, стоящих плотными рядами на полу в подсобке.

Осталось только написать листовки и расклеить их на досках объявлений. А также отправить жука-посланника с рецептом к коллегам-лекарям из Каменной Лупы. И тогда в течение нескольких дней все жители Лесного Города и Каменной Лупы придут и выпьют напиток, который, как уверили Лисица и Ворон, поможет остановить Охотника.

***

Утром на каждой доске объявлений Лесного Города красовалось объявление на желтоватой бумаге: «Вниманию всех жителей! Для укрепления иммунитета необходимо прийти в травницкую. Время работы травницкой с девяти утра до последнего посетителя. В выходные дни время работы то же».

И в травницкую потянулись посетители. В первый день за порцией «лекарства от всех болезней» пришла лишь небольшая часть населения. Несмотря на это, у Вьюна к вечеру уже язык заплетался от постоянных объяснений, и даже вода не помогала избавиться от сухости во рту.

Следующий выходной и три рабочих дня превратились в одну сплошную череду мордочек, лап, крыльев, бутылочек и вопросов о причинах заботы об иммунитете. К концу каждого дня дятел радовался, что всё ещё помнит, как его зовут.

Вьюн очень уставал и засыпал, стоило только голове коснуться подушки.

***

Ночью, наступившей после последнего дня выдачи лекарства по рецепту дающих Присвоение, красный шар излучал нетерпение.

– В чём дело? Ты сказала, что сделать ловушки просто.

Срединная Пустошь пристыженно зашуршала песком:

– Меня там оказалось оч-чень мало…

Шар хмыкнул:

– Мало, говоришь. Хм-м-м… А может, ты просто испытываешь моё терпение?..

Сразу после этих слов луна выглянула из-за облаков и иглы гостя Срединной Пустоши зловеще блеснули. И вроде испытывать страх той, что и так, по сути, ничто, просто смешно, но… Пустоши вдруг стало неуютно на своей территории.

Шар хохотнул, наслаждаясь моментом. Все должны знать своё место – это его философия.

Решив, что достаточно покрасовался в лучах луны, шар втянул иглы и холодно сказал:

– С каждым днём Он становится сильнее. Поторопись.

– Хорош-шо… – Пустошь помолчала, и, сама не зная почему, тихо добавила: – Хозяин.

Шар засмеялся.

***

Выходные прошли. Снежик повздыхал для порядка и снова влился в учебный процесс – как в школе, так и у дающих Присвоение.

В первый день после двух выходных Лисица встретила зайчонка одна. И за всё время, что Снежик провёл в комнате Присвоения, Ворон так и не появился. На вопрос, куда он подевался, дающая Присвоение сказала, что тот отправился инспектировать лес Дикого Края. Снежик тогда подумал, что дальние поездки у взрослых в этом году очень популярны.

Но эта новость стала ничтожной, стоило ему узнать, что с завтрашнего дня Сумрачная Лисица будет учить его чувствовать своё имя, чтобы потом он мог переворачиваться по своему желанию. Сказать, что Снежик был рад, не сказать ничего. Он был в восторге! И с энтузиазмом ринулся в бой.

Итак, его обучение началось с поиска имени внутри себя. Для этого зайчонок должен был полностью успокоиться и освободить голову от любых мыслей. Ему, как подростку, сделать это оказалось непосильной задачей. В голове постоянно роились мысли обо всём подряд. Конечно же, в первых рядах думалось о том, как здорово будет стать легендарным Белым Древом. В конце концов Лисица поняла, что только на словах объяснять не очень эффективно и дала ему штудировать брошюру об очистке сознания и картинку с изображением ясеня. В итоге, к концу третьего дня он ценой получасовых усилий добился того, что шёрстка встала дыбом и засветилась. Правда, это завершилось не переворотом, а превращением в магнит: брошюра и картинка с деревом прилипли к ладоням, стоило к ним прикоснуться. Все попытки их стряхнуть ни к чему не привели.

Лисица, наблюдавшая за попытками «магнитного зайчонка» избавиться от бумажек, еле сдерживала смех. Сначала она хотела оставить всё как есть, чтобы Снежик сам справился с возникшей проблемой. Но большие жалобные голубые глаза сделали своё дело: Лисица напоследок хихикнула, встала и взяла чайник. Налила чай в чашку и стала разбрызгивать его на несчастного. Подливать чай пришлось несколько раз. Спустя пару-тройку минут «магнитный зайчонок» превратился в мокрого и благоухающего мятой. Но, несмотря на неожиданный результат, Снежик был горд своим достижением и в приподнятом настроении вприпрыжку отправился домой.

Там быстро переоделся и разогрел оставленный мамой ужин. Поев, стал решать, что бы поделать. Идти гулять было уже поздно, а учить уроки не было никакого желания. Он еще немного послонялся по дому и вспомнил, что у него есть интересная книга, которую можно сейчас почитать. Чем он с удовольствием и занялся.

За окном вечер вступал в свои права. Очертания деревьев и соседних домов постепенно тонули в сумеречной дымке. Буквы тоже стали терять яркость и сливались со страницей. Поэтому Снежик встал и пошёл за свечой к умывальнику. Взял её из шкафчика с принадлежностями для гигиены рта, аккуратно зажёг и поставил на стул, стоящий рядом диваном. Затем уселся поближе к источнику света, и, подобрав задние лапы, продолжил чтение «Приключений храброго волчонка». Эту книгу он выменял у Глада на папин микроскоп. Конечно, менять что-то родительское было нельзя… Но ведь этого никто не узнает: папы нет дома, а мама не видела. В общем, зайчонок себя таким образом убедил и решился нарушить правила.

И книга, безусловно, того стоила. Красочные описания подвигов главного героя заставляли забыть о происходящем вокруг и полностью погрузиться в чтение. Снежик представлял себя на месте главного героя и храбро боролся против негодяев и обстоятельств. Когда последняя строчка была прочитана, он подскочил, в порыве геройского азарта схватил со стола батон и, размахивая им как мечом, стал бегать по дому с криками:

– Стой, подлый трус! Не уйдёшь!

Его борьба с невидимыми врагами длилась уже довольно долго, когда домой вернулась Роза. Она встала в прихожей и стала отряхиваться от песка и стирать его с мордочки платком. Последние дни Лесной Город накрыла невесть откуда взявшаяся пыльная буря. Её появление не предзнаменовали никакие годами проверенные приметы. Поэтому погодный мастер – пожилая волчица по имени Сирень, лишь разводила лапами и советовала плотно закрывать окна и двери.

Наконец Роза, убрала платок и прошла в дом. И, узрев происходящее, чуть не выронила корзинку с пирожками – гостинцем от матушки Фи.

– Снежик! Что за скачки! С батоном!

Возглас застал зайчонка в самый неподходящий момент. Он как раз запрыгивал на стул со свечкой, чтобы перескочить на диван. Оступившись, Снежик сбил свечку на пол, споткнулся о свою же лапу и полетел вперёд. При ударе о диван его пальцы разжались и батон, художественно кувыркаясь, приземлился посреди комнаты.

Роза всплеснула лапами, подбежала и затушила свечу. Затем подобрала батон. С ним наперевес подошла к сыну и взяла его за ухо.

Снежик пискнул от боли:

– Ай! Больно!

– Это лишь маленькая плата за игры с хлебом, – строго сказала Роза и со Снежиком в одной лапе и батоном – в другой, направилась к кухонному столу.

Зайчонок скакал на одной лапе вслед за матерью и молил о пощаде:

– Я больше не бу-уду-у!

Но Роза была непреклонна. Крепко сжимая ухо сына, она дошла до угла рядом с кроватью и поставила его туда со словами:

– Не думала я, что буду тебя в угол ставить в твоём-то возрасте. А вот пришлось… Как поймёшь, почему здесь сидишь, сможешь выйти.

Снежик потирал ухо и тихо кипел. Вот почему нельзя никому говорить, что он спаситель мира, а? Тогда бы можно было избежать стольких проблем и наказаний. О, мама бы тогда с него пылинки сдувала!.. Снежик усиливал и усиливал эту мысль своей злостью и обидой, и, в конце концов, решился нарушить обещание, данное Сумрачной Лисице и Мудрому Ворону:

– Мам, мне нужно тебе кое-что сказать!..

– Слушаю тебя.

– Я… – Снежик запнулся. Когда дошло до дела, его уверенность в своей правоте сильно поубавилась. – Я хотел сказать…

Зайчиха подошла и села на кровать в ожидании окончания фразы. А Снежик всё колебался. Он вдруг осознал, какие последствия будут от его откровения. Он ведь не сможет сказать только о своей миссии. Придётся рассказать и о легенде, и о том, что скоро их мир окажется в большой опасности, и он должен будет его защитить… И мама тогда будет очень переживать. И будет очень много плакать… А этого зайчонок совсем не хотел. В этот момент Снежик немного повзрослел, начав думать не только о себе, но и других.

Глаза предательски защипало, когда он, наконец, закончил фразу:

– Я хотел сказать, что очень тебя люблю. И мне, правда, очень жаль, что я тебя расстроил. Я знаю, что еда – не игрушка, – Снежик шмыгнул носом. – Поэтому, прости меня, пожалуйста.

– Снежик… – Роза подошла и обняла сына, – Всё правильно. Не переживай ты так. Всё хорошо.

И тут непрошенные и такие детские, по мнению Снежика, слёзы прочертили две мокрые дорожки на его щеках…

Позже, уже перед сном, Снежик взял книгу, завалившуюся в угол дивана, и положил её на комод. Вытащенный вместе с книгой листок бумаги он не заметил…

***

Пока Сумрачная Лисица учила Снежика переворачиваться, Мудрый Ворон внимательно следил за изменениями в мире Слияния, и его тревога всё больше росла. День за днём песок отвоёвывал всё большее пространство. А песок – это часть Срединной Пустоши, где появился Охотник. И это значит, что он отвоёвывает пространство, чтобы выйти в мир Слияния.

Сломав десяток следящих машин, Ворону и Лисице так и не удалось попасть на территорию Пустоши. И тогда им пришлось нарушить Кодекс… Они решили использовать живое существо.

Выбор пал на маленького дикого жука-долгоносика. Насекомые этого вида хорошо приручались и становились замечательными домашними животными с приятным весёлым нравом. Тот, которого они выбрали, жил рядом с тропой на границе с Диким Краем.

Маленький, переливчатого сине-зелёного цвета, он был очень любопытным. И легко пошёл на зов Ворона. Добравшись до стародуба дающих Присвоение, долгоносик сел на четыре задние лапки и громко засопел в ожидании дальнейших указаний. Был вечер, Снежик уже ушёл домой, и Ворон запустил жучка внутрь.

Пять минут Ворон наглаживал долгоносика, мысленно прося у него прощения за то, что должно произойти. Жучок крутился под крылом и от удовольствия выпускал и прятал крылышки.

Ворон последний раз провёл крылом по спинке долгоносика и аккуратно придавил его к полу, заставляя лечь. Подержал его так пару минут, налаживая мысленную связь и подчиняя волю. Когда всё было готово, Ворон убрал крыло: жучок так и остался лежать, не шевелясь. Тогда он взял долгоносика и аккуратно посадил его на стол. Потом выпрямился и попросил маячившую рядом Лисицу:

– Подай маленькую камеру.

Лисица подошла в полке с книгами, взяла чёрную коробочку и отнесла её Ворону.

Он вздохнул, пытаясь прогнать чувство вины, и достал из коробочки миниатюрную камеру, на особую настройку которой ушел не один день. По расчётам, она должна была выдержать энергию Пустоши и работать на её территории. На настройку летающего механизма с теми же свойствами, способного перенести туда камеру, ушло бы в два раза больше времени, которого в их распоряжении и так было очень мало. Поэтому они, скрепя сердце, решили использовать живое существо, которое хоть и боялось, но могло передвигаться по Срединной Пустоши без помех. Правда, сейчас, когда Пустошь уже не была необитаемой, насекомое подвергалось смертельной опасности… Но выбора не было, и вот теперь Ворон закреплял за головой доверчивого долгоносика камеру.

Покачав её несколько раз, Ворон убедился в надёжности креплений, и скомандовал:

– Лети в Срединную Пустошь. Быстро.

Жучок встал, слетел со стола и засеменил к открытой двери. Выбежал из стародуба, и, расправив крылья, полетел выполнять приказ. Ворон с печалью смотрел на экран, следя за передвижением жучка.

Лисица положила ему лапу на плечо и с сочувствием произнесла:

– У нас не было выбора, не кори себя.

– Да, понимаю… Или жертвуешь одним, или умирают тысячи… – Ворон повернулся и посмотрел на Лисицу блестящими глазами. – Алиса, я ненавижу выбирать.

Лисица промолчала и сжала зубы так, что заходили желваки. Она тоже ненавидела такой выбор.

Тем временем долгоносик долетел до границы леса со Срединной Пустошью и остановился: им овладел страх, который на мгновение ослабил мысленную хватку Ворона. Дающий Присвоение почувствовал колебания насекомого и сильнее сжал мысленную удавку. Жучок сдался и полетел вперёд. Хоть и с сильными помехами, картинка была. Жучок повернулся и в поле зрения камеры попал большой пульсирующий пузырь. Вдруг из него выдвинулись иглы и жучок дёрнулся, отлетая подальше. Как будто заметив это, пузырь засветился ярче, вздулся сильнее. В тот же миг рядом с долгоносиком образовался песчаный смерч. Жучок быстрее заработал крылышками, пытаясь улететь. Но он был слишком мал и слаб, чтобы бороться. Изображение дико завращалось и замерло на уровне земли. Жучок из последних сил пополз вперёд и вдруг провалился вниз. Экран потемнел.

Лисица и Ворон не поверили своим глазам.

– Что?.. Куда?.. – сказали они хором.

И тут экран засветился вновь и в поле зрения появилась чумазая заячья мордочка в круглых очках…

***

Судя по свету, проникающему через отверстия в потолке темницы, прошло уже четыре дня с момента пленения Льва.

Его темница имела странное свойство. Воздух в ней каким-то чудесным образом насыщал организм жидкостью и всеми питательными веществами. Поэтому голод и жажда зайца не тревожили, и он мог полностью сосредоточиться на поисках вариантов спасения. Забраться вверх у Льва не вышло: стены темницы были ровными и сужались кверху, как у бутылки. Сделать ступеньки также не получилось – песок был твёрд, как гранит. Поэтому Льву осталось лишь сидеть и ждать неизвестно чего. Мысли о сыне и жене он старался гнать от себя, чтобы совсем не раскиснуть.

Сейчас была ночь, поэтому заяц открыл фонарь и выудил из кармана спички. Горючего масла осталось очень мало, но сразу ложиться спать он не мог. Поэтому каждую ночь хоть на несколько минут, но зажигал фонарь. К тому же от тёплого желтоватого света становилось немного спокойнее.

Только он собрался чиркнуть спичкой, как сверху что-то упало. Заяц от неожиданности выронил коробок. Упавшее слабо зашуршало и это вывело замершего Льва из ступора. Он лихорадочно стал хлопать лапами вокруг себя в поисках коробка. Он, как назло, не находился. Тем временем упавшее существо стало сопеть. Ладони зайца вспотели от сдерживаемого страха. Наконец, коробок нашёлся. Трясущимися лапами он зажёг фонарь и осторожно поднёс к источнику звуков…

И обнаружил на утрамбованном песке маленького долгоносика. Лев поправил очки, чтобы было удобней смотреть через треснувшую от падения линзу, и разглядел, что крылышки жучка были разорваны, левое надкрылье треснуло посередине, а средняя правая лапка неестественно подогнулась под живот. Жучок посмотрел на Льва и тоненько засопел, будто заплакал. Лев отставил фонарь и осторожно провёл лапой по спинке насекомого. Сопение стало чуть тише, но осталось таким же жалобным. Лев оторвал два лоскута от подола рубахи и туго перевязал сначала сломанную лапку, потом заправил крылышки и несколько раз вкруговую обвязал жучка вокруг тела, фиксируя надкрылья. Затем Лев, поглаживая его по забинтованной спинке, осторожно переложил к себе на колени и стал легонько покачиваться, повторяя то же, что делал, когда Снежик был маленьким и часто плакал по ночам.

Вскоре долгоносик успокоился и заснул. Лев перестал его гладить, но оставил лапу на спинке. Его окутало спокойствие. Несмотря на печальные обстоятельства, которые привели жучка в его темницу, заяц был рад, что он теперь не один.

Масло медленно сгорало в фонаре. Лев закрыл глаза и задремал…

***

В комнате Присвоения Лисица кричала на Ворона, тормоша его за плечо:

– Чего ты ждешь?! Разбуди его!

А он, казалось, совсем этого не замечал и с лёгкой улыбкой смотрел на масляный фонарь, мерцающий в кадре камеры спящего долгоносика. В голове кружилась лишь одна безумно приятная мысль: «Они Живы… Живы…». Только сейчас он понял, в каком напряжении находился со дня исчезновения Клевера. И вот сейчас напряжение отступило, пустив на своё место чувство, близкое к эйфории.

Лисица, потеряв терпение, ущипнула его за плечо. Ворон вздрогнул и посмотрел на неё затуманенным взглядом.

– Вла-а-ад, очнись. Разбуди долгоносика.

Дающий Присвоение тряхнул головой, приходя в себя, и переспросил:

– Что?

Лисица тоном, подходящим общению с маленькими детьми, повторила свою просьбу.

– Зачем?

– Чтобы спросить у Клевера, как он попал под землю. Так мы узнаем о силе Охотника.

Ворон странно посмотрел на Лисицу и мягко спросил:

– Алиса, скажи что ты видела на Срединной Пустоши?

Лисица глубоко вдохнула и медленно выдохнула, уменьшая раздражение от спокойствия Ворона в такой ситуации. Нарочито медленно, чтобы Ворон понял глупость своего вопроса, она стала рассказывать:

– Там был красный шар с иглами… – её глаза широко открылись от догадки, – Точно! Согласно легенде: «Охотник красен, словно око смерти, его нутро чернее ночи». А око – это шар! Он ещё не сменил облик!

Ворон улыбнулся.

– Именно. И это значит…

– Это значит, что он ещё слаб и у нас есть время сделать Ясеня сильнее.

– Правильно. Теперь ты понимаешь, почему я не хочу будить жучка.

Лисица кивнула. В приподнятом настроении она взяла план обучения Снежика и стала его перечитывать, внося поправки.

А на следующий день стали пропадать дети…

***

После боёв с батоном, разговора с мамой и непрошенных слёз, Снежик спал без задних лап. Поэтому он не услышал будильник и чуть не опоздал в школу. Обычно его будила мама, но сегодня она ушла из дома очень рано, чтобы успеть собрать росу.

В итоге Снежик подскочил с кровати, когда до начала уроков оставалось полчаса. Вихрем бегая по дому, он оделся, схватил со стола кусок того самого батона и, запихав его в рот, стал собирать учебники в рюкзак. С трудом проглотив сухой хлебный кусок, Снежик подскочил к умывальнику, плеснул водой в мордочку и пару раз провёл по зубам щёткой с горошиной зубной пасты. Быстро сполоснув рот, он посмотрел на часы: осталось двадцать минут.

Зайчонок победно улыбнулся своему отражению, схватил рюкзак с кровати и выбежал на улицу, не забыв, однако, закрыть дверь.

Вдоль улицы дворники намели большие песчаные кучи. На них полюбили играть дети всех мастей и видов. Их песчаные траншеи, замки и куличики сохранялись до вечера. А часов в семь начиналась песчаная буря. И песок оказывался повсюду. Поэтому до семи все жители старались разойтись по домам.

На сегодня погодный мастер волчица Сирень, всё ещё веря в приметы, обещала дождь. Мнение жителей о прогнозе разделилось примерно поровну: одни ему не верили; другие же, направляясь на работу, взяли зонты.

Снежик припустил до школы, на бегу здороваясь со встречаемыми по пути взрослыми. Успел он точно ко звонку. Первым в расписании значился урок математики. Учительница – бобриха по имени Синюха, была женой булочника Рыжего. Снежик нет-нет, да брал отцовские книги и поэтому знал, что синюха голубая – это такие красивые голубые цветочки, собранные в соцветия, которые растут на сырой почве. Её высушенные корни используются как сильное снотворное.

Имя учительнице отлично подходило. На время урока класс превращался в сонное царство. Все ученики еле шевелили перьями для письма и очень старались не лечь на парту. К середине урока организм Снежика полностью успокоился после очень активных сборов, и он стал засыпать сильнее остальных. Сонным взглядом посмотрев на учительницу, монотонным голосом объяснявшую деление и умножение дробных чисел, он сдвинулся за спину сидевшей впереди пухленькой лисички по имени Астра, положил голову на парту и со вздохом закрыл глаза. Но долго находиться в блаженной дрёме ему не удалось. В спину ткнулся чей-то палец и в ответ на его мычание послышался шёпот:

– Тебе записка.

Зайчонок протянул лапу назад и забрал маленький смятый клочок бумаги. Расправив его, он прочитал: «Принёс книжку?». Несколько секунд ушло на то, чтобы сообразить о какой книге речь и от кого, собственно, послание. Он совсем забыл, что сегодня должен был принести «Приключения храброго волчонка» Гладу. Нацарапав на той же бумажке: «После уроков занесу к тебе домой» он передал её назад.

Затем сделал заинтересованную мордочку и стал слушать Синюху. Его хватило на пять минут, потом глаза снова стали закрываться, и от очередного погружения в сон его спас звонок. Снежик широко зевнул и вышел в коридор. Там что-то активно обсуждали одноклассники. Завидев друга, Глад подозвал его, приглашая включиться в разговор.

– Мы сегодня вечером играем в Деревянном Грибе в защитников крепости. Ты с нами?

Эта игра была его любимой. В прошлом году они каждые выходные устраивали масштабные сражения. Всё было продумано до мелочей: каждый участник имел собственноручно сделанное оружие, свою легенду…

Легенда… Да, это именно то, что в прошлом было лишь частью игр, а сейчас является частью жизни. Поэтому появившаяся было улыбка на мордочке Снежика, сменилась грустной гримасой.

– Я не могу сегодня – к папе на работу надо… Может, на выходные перенесём?

Глад был в курсе отсутствия отца Снежика в городе с выходных и занятости Вьюна, но промолчал. Он решил, что расспросит обо всём друга, когда останется с ним один-на-один.

А острый на язык суслик Перец, коротко его звали – Перчи, который был старше зайчонка на год, молчать не стал:

– Да ладно тебе, ты просто боишься. С прошлого года не вырос, куда тебе играть в такую опасную игру. Вот и придумываешь байки про отца и его работу. Ха, врун и мелочь пузатая.

Такого стерпеть Снежик никак не мог. Он сжал кулаки и стал надвигаться на суслика с намерением начистить его нагло ухмыляющуюся мордочку.

– Что ты там бормочешь, Перчи?..

Глад вклинился между ними, прерывая назревающую драку.

– Перчи, лучше прибереги силы для игры, чем ерунду городить. Ты сегодня на стороне осаждающих, а я – командир защитников, так что сил тебе понадобится много.

Суслик фыркнул:

– Готовь лапы под верёвку, Глад. Станешь моим пленником, и даже не успеешь отдать первый приказ своей малышне, – и, прежде чем отойти, обратился к зайчонку: – Снежик, не думай, что я о тебе забыл. Ещё пообщаемся, мелкий.

Глад лишь ухмыльнулся в ответ на угрозы Перчи и отвёл Снежика, зло глядевшего исподлобья на суслика, в сторонку с намерением поговорить.

– Снежик, я долго молчал. Но всему есть предел. Недавно ты сказал, что вдруг полюбил ботанику. Сложно поверить, но мало ли… В общем, я поверил. Всю прошлую неделю ты ходил к своему отцу на работу. Это ладно. Вроде всё логично. Но сейчас… – Глад внимательно посмотрел на Снежика. – Скажи, что ты там делаешь с начала недели? Вьюн все дни был занят, выдавая микстуру, а твой отец в горах. Тебя было некому учить… – Глад помолчал, и понизив голос, чтобы никто не услышал, закончил: – Может… может ты ходишь на свиданки?

Мордочка Снежика вытянулась от удивления. Чтобы Глад заподозрил его в такой глупости, как свиданки?! Это же донельзя глупо, ставить рядом его – спасителя и героя и каких-то девчонок! Снежик еле удержался от того, чтобы всё рассказать, и ответил коротко:

– Это точно не свиданки. Но ничего больше я тебе сказать не могу. Я обещал. Поэтому не спрашивай меня ни о чём и просто поверь, ладно?

Глад, зная, что обещания его друг держит крепко, нехотя ответил:

– Ладно, пусть так… Но книгу, несмотря на твои тайны, всё равно принеси до четырёх. После меня дома уже не будет.

– Замётано.

Тут прозвенел звонок и все разошлись по классам.

Кроме этого эпизода, в школе за весь день не произошло ничего интересного.

После уроков Снежик быстрым шагом шёл домой, когда навстречу ему выбежала молодая косуля с испуганными глазами. Она подбежала к зайчонку и тихим срывающимся голосом спросила:

– Извини… Ты не видел моего сына, Мака – такого маленького, с белой звёздочкой на лбу? Он играл в песке, а потом куда-то пропал…

– Простите, не видел. А что, его давно нет?

– Нет, но он никогда не отходил далеко от дома… – лань нервно заозиралась в поисках других прохожих. – Прости, я тогда пойду.

Зайчонок пожал плечами и пошёл дальше по улице. До того, как он добрался до дома, он встретил ещё троих взрослых, которые также искали своих детей. Это было странно, но задумываться об этом у него не было времени, ведь надо сделать уроки, отнести Гладу книгу до четырёх и успеть к дающим Присвоение.

Дома Снежик бросил рюкзак на диван и пошёл разогревать обед. Сегодня мама приготовила пескарей в сметане с гарниром из варёного картофеля, а к чаю морковный пирог. Расправившись с едой за двадцать минут, он достал учебники и тетради из рюкзака и начал делать уроки. Поскольку на математике Снежик спал, решение примеров вызвало некоторые затруднения. Часто обращаясь к учебнику, он всё же их решил, хотя и медленнее, чем обычно.

Доделав домашние задания по остальным предметам, Снежик посмотрел на часы: было ровно три часа. «Отлично, – подумал он, – как раз есть время, чтобы отнести книгу. Та-ак, где она…»

Книга обнаружилась там, где он её оставил вчера вечером – на комоде. Зайчонок подошёл и потянул её на себя. Когда книга почти оказалась в лапах, из-под неё выпал сложенный в несколько раз листок.

Снежик наклонился, поднял бумажку и стал её рассматривать. Бумага была желтоватого цвета, как бланки у папы на работе. Он положил книгу обратно на комод и развернул листок. Там аккуратным почерком было написано: «Дорогая Роза! Непреодолимые обстоятельства заставляют меня покинуть город и отправиться на горные хребты Каменной Лупы на поиски редкого и крайне полезного по свойствам цветка. Меня не будет несколько дней. Точнее сказать, сколько именно буду отсутствовать, я не могу. Передавай сыну мой привет». Интересно, что это такое… А, точно! Это, наверное, записка от папы о поездке в Каменную Лупу!

Снежик подошёл к дивану, забрался на него и ещё раз перечитал записку. Вроде бы всё понятно, но какое-то смутное чувство не давало ему просто положить её назад и идти к Гладу. Было в ней что-то… странное и неправильное. Снежик закрыл глаза, чтобы сосредоточиться и дать смутному подозрению обрести чёткие очертания (тут очень помогли занятия у Лисицы по очистке сознания). Спустя некоторое время он открыл глаза и щёлкнул пальцами. Вот оно! Всё дело в почерке! Конечно, папа писал аккуратно, но не так идеально. Каждая буковка записки была строго выверена и написана, как по линейке. Такие буквы он уже где-то видел… Причём недавно…

– Неужели!.. – тихо воскликнул зайчонок и соскочил с дивана.

Светлячок догадки разгорался в голове всё ярче и ярче. Вскоре его свет отодвинул на второй план все заботы. Снежик схватил бумажку, и выбежал на улицу.

К тому времени там началась настоящая паника. Маленькие и взрослые птицы и звери стали исчезать в песчаных кучах прямо на глазах родственников и друзей.

Стоило только наступить на песок, занимающий площадь больше тридцати сантиметров, как под лапой появлялась воронка и затягивала наступившего. Поднявшийся ветер разносил песок по улице.

Но Снежику сейчас было не до них. Чтобы подтвердить догадку, ему нужна была доска объявлений. На первом перекрёстке он нашёл, что искал. Большой кусок коры был прикреплён в деревянной раме и пестрел объявлениями разного характера. Он шарил глазами по цветным листкам в поисках жёлтого цвета. И, наконец, нашёл. Объявление гласило: «Вниманию всех жителей Лесного Города! Для укрепления иммунитета необходимо прийти в травницкую. Время работы травницкой с девяти утра до последнего посетителя. В выходные дни время работы то же». Снежик достал из кармана измятую записку «папы» и сравнил её с найденным объявлением. И догадка превратилась в железобетонную уверенность: записку писал не папа, а дядя Вьюн. Те же маленькие хвостики на буквах «к», та же идеальная параллельность строк… Та же аккуратность. Дядя Вьюн, конечно, старался писать так же, как папа, но его характерный каллиграфический стиль просвечивал в каждой строке.

Вокруг бегали звери и летали птицы, а Снежик среди этого вихря стоял, как вкопанный. Он совершенно ничего не понимал. Всегда честный и открытый, зачем вдруг дядя Вьюн подделал записку? Получается, он врал про папу? Хотел скрыть, где он на самом деле? А вдруг с папой что-то случилось?! Вопросы роились в голове, как мелкие мушки. Из всего этого мельтешения он чётко понял одно: нужно срочно выяснить, почему дядя Вьюн так поступил.

Зажав в правой лапе обе бумажки, Снежик сорвался с места и влился в движение вокруг. Но, в отличие от окружающих, в панике мечущихся в разные стороны, его движение было целенаправленным. Ему нужен дядя Вьюн. А значит, нужна травницкая. Большими скачками преодолевая метр за метром, он чудом избегал больших песчаных «луж».

Зайчонок не заметил, как проскочил мимо дерева, на втором уровне которого жил Глад.

Совёнок понял, что вокруг творится что-то странное и слетел вниз, в надежде расспросить кого-нибудь о причине беготни и криков. И как раз тогда мимо него вихрем промчался его длинноухий белый друг.

– Эй! Ты куда?! – крикнул Глад ему вслед.

Но Снежик, не сбавляя хода, убежал вперёд и свернул на боковую улочку, ведущую на окружную дорогу.

Глад, недолго думая, взлетел и, преодолевая всё усиливающийся ветер, в котором чувствовался надвигающийся дождь, направился вслед за другом.

Когда Снежик выбежал на окружную дорогу, небо стало полностью чёрным и начался ливень. Ускоренные ветром, капли впивались в мордочку и лапы зайчонка, застилали глаза, мешали дышать. Стало холодно, но Снежик этого не чувствовал: быстрый бег, а также тревога и страх, усиливающиеся по мере приближения к травницкой, заставляли сердце бешено биться и с большой скоростью разгонять кровь по всему телу.

Наконец впереди замаячил маленький домик с большой вывеской над входом. Если бы не дождь, можно было разглядеть название: «ТРАВНИЦКАЯ. ВОСЕМЬ БЕД – У НАС ОТВЕТ». Снежик добежал до двери и, не сбавляя хода, ввалился внутрь. Там Вьюн, накинув на плечи халат, готовил очередное снадобье. От резкого удара двери о стену он вздрогнул, и, поднимая на вошедшего глаза, стал здороваться:

– Приветс…

Слова застряли в горле, когда он увидел, кто стоит на пороге и смотрит на него испуганным взглядом. Дятел прокашлялся и фальшиво весёлым тоном продолжил:

– О, Снежик!.. Какими судьбами?

Зайчонок быстро прошёл внутрь и положил на стойку две скомканные мокрые бумажки из желтоватой бумаги. От волнения язык прилип к гортани, и Снежику пришлось несколько раз сглотнуть, чтобы заговорить.

– Что это? – спросил он и в упор уставился на дятла.

–Это… – Вьюн развернул бумажные комки на стойке. – Это объявление и записка твоего отца. А что?

– Дядя Вьюн… – Снежик замолчал и сглотнул ком волнения. Когда он снова заговорил, его губы дрожали. – Зачем ты подделал записку папы?

Сердце дятла пропустило удар.

– Я не понимаю, о чём ты. Её написал твой отец, не я, – для убедительности он развёл крылья и натянуто улыбнулся.

Снежика стало потрясывать не столько от того, что он промок, сколько от нервного напряжения.

– Дядя Вьюн, почему ты… врёшь? – зайчонок никогда раньше не говорил это слово взрослым и неосознанно прижал уши от чувства вины. – Я сравнил объявление и записку – и там и там одинаково написаны некоторые буквы и ещё они очень аккуратные… Папа так не пишет – у него строчки «пляшут» и буквы разного размера… Я уверен, что записка написана тобой, – горло Снежика сжали тиски слёз. – Где… где папа на самом деле?

Дятел смотрел на мокрого и дрожащего Снежика – сына своего друга, и не знал, что ответить. Убеждать его, что он всё неправильно понял – бесполезно. Он был в этом уверен так же, как и в том, что Льва нет в горах Каменной Лупы. Всё время, что дятел молчал, Снежик, не отрываясь, смотрел ему в глаза и, казалось, не дышал. Наконец, собравшись с мыслями, он вышел из-за стойки, присел рядом с зайчонком и положил крылья ему на плечи.

– Снежик, послушай меня. Бывают обстоятельства, которые диктуют нам, как поступить. Как раз такие обстоятельства заставили меня написать записку и не позволили сказать, где на самом деле твой отец. Я об этом очень сожалею. Правда.

– Обстоятельства… Значит, ты оставил моего папу неизвестно где из-за обстоятельств?!

– Это было необходимо. Я же сказал…

После этих слов Снежика вдруг окатила волна злости. Как?! Как он может говорить так спокойно о его отце, когда он где-то совсем один?! Без помощи! Зайчонок резко сбросил крылья Вьюна с плеч.

От толчка дятел потерял равновесие и сел на пол. Снежик сделал шаг вперёд и, до боли сжав кулаки, прокричал в лицо Вьюну:

– Где мой отец?! Говори! Я сам его спасу!

И тогда дятла посетила мысль, что вот он сейчас сидит на полу перед Снежиком, и большего-то и не заслуживает. Стоять перед этим зайчонком с горящими глазами, в которых застыли слёзы, он не имеет никакого права. И абсолютно не важно, что преследовались благие цели спасения мира. Он ведь на самом деле предал друга и его семью.

И Вьюн решил действовать, очень надеясь, что ещё не слишком поздно. Но до этого нужно было каким-то образом отговорить Снежика от поисков отца и оставить его в безопасном месте. С этой мыслью Вьюн встал с пола и, постаравшись сделать голос максимально спокойным и убедительным, произнёс:

– Снежик, ты прав – я бросил твоего отца, хотя должен был пойти за ним следом на Пустошь… И, пока не поздно, я хочу это исправить. Но пойду его искать я один. Без тебя. А тебе нужно остаться здесь, переждать дождь и идти домой. Потому что иначе ты оставишь свою маму совсем одну. Ты ведь об этом не подумал, правда?

Снежик задумался над словами Вьюна. Он ведь, и правда, не подумал о том, что будет с мамой, когда решил идти спасать отца. Но, одновременно с этим, он перестал доверять дяде Вьюну так безгранично, как раньше. И ещё у него было предчувствие, что исчезновение отца было как-то связано с Охотником, о котором так много говорили дающие Присвоение. Не в силах решить, отец или мать больше нуждается в его помощи, он нервно застучал задней лапой по полу. Наконец, в итоге тяжёлых раздумий, Снежик пришёл к выводу, что у мамы сейчас, и правда, нет никого, кроме него, а к отцу пойдёт какой-никакой, но взрослый, и уже открыл было рот, чтобы согласиться с Вьюном, как в голове зашумело и он вдруг увидел исхудавшее и измученное папино лицо. Отец шевелил губами, произнося какие-то слова, но ничего не было слышно, а потом его лицо окутало красное облако и всё исчезло. Снежик пришёл в себя и почувствовал, что по щекам бегут так долго сдерживаемые слёзы. Это видение перевернуло его решение на сто восемьдесят градусов – он должен спасти отца. Во что бы то ни стало.

Снежик пришёл в себя после видения и рванулся к двери травницкой, но был пойман стоявшим рядом Вьюном. Дятел очень внимательно следил за выражением мордочки зайчонка, пока ждал его ответ, поэтому от него не ускользнуло, что появившееся было сомнение, резко сменилось железной решимостью.

– Куда ты собрался? – спросил Вьюн, удерживая Снежика за лапу.

– Отпусти! Я сам его найду! Без тебя! А ты – трус! Я не верю ни одному твоему слову! – Снежик безрезультатно попытался выдернуть лапу из хватки дятла, и снова прокричал сквозь слёзы: – Отпусти!

Как аккомпанемент его крику, за окном сверкнула молния, и ударил гром.

Вьюн вздрогнул от неожиданного звука, но хватки не ослабил. Для безопасности Снежика он решил прибегнуть к крайним мерам – закрыть его в травницкой в надежде, что сюда обязательно кто-нибудь придёт. Это могло показаться жестоким, но, по мнению Вьюна, было гораздо лучше, чем отпустить зайчонка на верную гибель в лапах неведомого Охотника.

С этим намерением дятел пошёл к входной двери, крепко держа Снежика за лапу. Тот истолковал это по своему, и охотно двинулся за ним следом. Но когда пришло время переступить порог, Вьюн выпустил лапу зайчонка и со словами: «Так будет лучше», слегка толкнул его назад, вышел на улицу и захлопнул дверь. Тут же послышался щелчок закрываемого замка.

Снежик мгновение постоял в растерянности, осмысливая произошедшее. А потом его снова накрыла волна злости на Вьюна, смешанная со страхом за отца. Он подбежал к двери и стал бить её кулаками и пинать задними лапами. Но проушины, в которые был вставлен навесной замок, были прибиты на совесть и не поддавались ударам.

Тем временем Вьюн посмотрел вверх на затянутое тучами небо, оценивая возможность довольно длительного перелёта до Срединной Пустоши под дождём. И пришёл к неутешительному выводу, что сейчас лететь нельзя, поскольку его крылья очень быстро отяжелеют от влаги и он не сможет ими работать. Вьюну не оставалось ничего другого, как использовать вместо крыльев ноги – и он побежал, всё наращивая скорость, и вскоре скрылся среди деревьев Дикого Края.

***

Когда Глад, наконец, добежал до травницкой, он услышал звук ударов. Подойдя вплотную к окну, совёнок заглянул внутрь и увидел, что его друг Снежик стоит около двери и бьёт её кулаками.

– Э-эй! Снежик! Что случилось?! – закричал Глад и постучал в оконное стекло, привлекая внимание друга.

Снежик обернулся и увидел в окне серое существо с огромными жёлтыми глазами, худеньким телом в мокрой жилетке неопределённого цвета и с насквозь промокшими перьями на крыльях. С трудом, но ему удалось признать в этом странном персонаже своего друга Глада. Обрадованный, что теперь сможет с его помощью выбраться из заточения, Снежик подбежал к окну и прокричал совёнку, чтобы тот срочно открыл дверь.