Читать онлайн Солнце взойдёт после заката бесплатно

1. Пустота.

Я не мог понять, как я сюда попал.

Я был в сидячем положении, привязанный к стулу, привязаны были руки и ноги, на мне не было никакой одежды.

В комнате (если это была комната), в которой я находился, не было абсолютно ничего: голые бетонные стены, такой же пол, не было ни окон, ни дверей. С потолка свисала лампочка, ярко освещая помещение, но было непонятно откуда шел электрический провод к ней. Я предполагал, что входная дверь была сзади меня, но повернуться и посмотреть было невозможно. Стул, к которому я привязан, был прикручен к полу.

"Так – надо собраться" – я попытался взять себя в руки, но голова страшно гудела, и все мысли перемешались.

"Надо сосредоточиться на чем-то одном" – я попытался все свое внимание сосредоточить на безымянном пальце правой руки, думать о чем-то одном, и ни о чем другом.

Но чем дольше я думал о пальце, тем отчетливее понимал, что ни этот палец, ни вся рука – не мои. Я перевел взгляд на левую руку, потом на ноги, на остальное тело… меня охватил первобытный страх: это тело не моё … я не мог больше сосредоточиться, меня начало трясти, я потерял сознание.

Очнулся всё в той же комнате, в том же положении и в тех же стенах. Придя, через какое-то время окончательно в себя я попытался пошевелить руками, ногами, но ничего не вышло, они меня не слушались.

Перевел взгляд на стены и попытался их изучить, но кроме яркого бетонно-серого цвета ничего в глаза не бросалось. Паника меня не отпускала, чувство страха было настолько сильным, что, казалось, дрожат зрачки.

Снова попытался посмотреть на свои руки, тело, и по-прежнему их не узнавал, они были не мои.

– Глубоко дышать, я должен успокоиться.

– Вдох выдох, вдох выдох.

Руки и скорее всего ноги (я их не видел) были стянуты прочными веревками. Снова попытался пошевелить руками, ногами, шеей, но они меня не слушались. Снова попытался успокоиться, но это было бессмысленно, я весь дрожал, из глаз лились слезы.

– Эй! Здесь кто-нибудь есть?! – попытался крикнуть, но голос сорвался, и получился просто непонятный хрип.

– Эй! Помогите! – в этот раз получилось, я узнал свой голос.

– Здесь кто-нибудь есть? Помогите! Что происходит?! Почему я здесь? Что вы сделали со мной? – голос сорвался, и я начал рыдать. Через неопределенное время, успокоившись, я начал прислушиваться, но была полнейшая тишина, слышно было только частое биение сердца.

Я очень долго кричал, пытался вырваться, рыдал, снова кричал… но ничего не происходило, время тянулось бесконечно. Силы кончились. Я снова отключился.

Мне казалось или снилось, что я сижу за обеденным столом, играет легкая музыка, вокруг стоят тарелки с закусками, бутылки вина. В окно через занавески пробивается яркое солнце и слышно пение птиц, шум волн и детский смех. Меня кто-то зовет. Я поворачиваюсь и вижу перед собой женщину, женщина смеется и пытается что-то мне объяснить, не понимаю ее слов, пытаюсь вслушаться, но ничего не получается. Её слова больше похожи ни на слова, а на смех, он то веселый, то грустный. «Может ли смех быть грустным?» – думаю я. Женщина мне не знакома, у неё черные волосы, бледная кожа, непонятного цвета глаза. Она одета в бесконечно белое платье с ярко вышитым рисунком в виде сердца на груди. Ей было или тридцать, или сорок лет, зависело от того, какой стороной она поворачивалась ко мне. Она резко прекратила говорить-смеяться и стала показывать рукой в противоположный угол комнаты. Я посмотрел, но там ничего не было – пустой угол, со старой паутиной в самом центре.

– Смотриии! – посмеялась женщина.

– Там пусто – сказал я ей, но женщина неожиданно исчезла, снова попытался разглядеть угол, снова пустота.

На столе стояли бутылки с красным вином, было видно, что их только достали из холодильника. Музыка продолжала играть, птицы петь, волны окутывали слух, детский смех пропал, видимо, вместе с женщиной. Очень хотелось пить, подвинув к себе поближе бутылку вина, взял её в руки, она была холодная, выпил сразу её всю, не успев понять, как это могло получиться. Не почувствовав никакого опьянения взял другую бутылку и снова полностью её осушил, потом третью, четвертую, бутылки не кончались, опьянение не наступало.

– Смотриии! Смотриии! – неожиданно снова появилась женщина. Я посмотрел на неё, казалось, что ей уже намного больше лет, чем до этого, были глубокие, старческие морщины, но при этом тело казалось молодым, она была всё в том же платье с сердцем.

Я снова посмотрел в угол, там лежали дети. Головы их были неестественно повернуты в обратную сторону по сравнению с телом. Маленькие ручки и ножки дрожали.

– Смотриии! – продолжала смеяться женщина.

Я открыл глаза, снова увидел бетонную стену и лампочку, абсолютно ничего не изменилось, посмотрел на руки, они были все такими же.

Что это было? Что за страшный сон? – пытался я задать вопрос сам себе, но естественно ответа не получил.

Что я вообще помню? Я не помню себя, я не помню кто я.... от этой мысли меня начало тошнить, стало плохо, рвота подобралась к горлу, но так как видимо ничего не ел и не пил очень давно, после пары глубоких вдохов стало легче и меня не вырвало.

Я не знаю где я, не знаю кто я! Знаю, что это не мое тело, хотя теперь не мог быть уверен. Не знаю, где был до того, прежде чем оказаться на этом стуле, не знаю, сколько времени здесь нахожусь. Из всех событий в жизни в памяти только эти стены, веревки, «не мое тело» и сон. Попытался вспомнить людей, бесконечное количество лиц начали всплывать в памяти, но не на одном из них не мог сосредоточиться, кого-то мог видеть по телевиденью, в фильмах, кого-то в театре, кого-то просто на улице, но не на одном из этих лиц не мог сконцентрировать внимание, все были мне не знакомы. Помню названия городов, стран, но не был до конца уверен из какой страны, и на каком языке думаю, говорю. Все перемешалось. Захотелось снова потерять сознание или уснуть, но тело не давало.

Может умер, или в коме… но ощущения слишком сильные, чтобы воспринимать их как не естественные, отчетливо слышу свое дыхание, ощущаю запах пота, и какой-то ещё. Посмотрел какое-то время на лампочку, пока не заболели глаза, посмотрел на стену перед собой, закрыл глаза, попытался хоть что-то вспомнить, но бесполезно. Стал прислушиваться к своему биению сердца, звук был очень частый. Помимо звука бьющегося сердца вначале ничего не слышал, но через некоторое время начал слышать что-то ещё.

Долго вслушивался и никак не мог понять, что это. Прошло много времени, непонятный звук усиливался, он раздавался за моей спиной и был сначала похож на шум бегущей толпы людей, но чем больше проходило времени, тем отчетливей слышал писк, скрежет зубов по бетону и постоянную возню. Шум продолжал усиливаться, паника овладела мной и меня начало трясти. Чувствовал каждую секунду времени, его движение ускорялось вместе с сердцем, я начал рыдать и кричать неестественным, как мне казалось, голосом.

Неожиданно сзади раздался грохот, было похоже, что обрушилась стена. В комнату, как каким-то потоком воды, ворвалось неестественно большое количество крыс разных размеров, их было настолько много, что они сразу заполонили всё, куда бы я ни посмотрел, они постоянно прибывали. Сначала они меня избегали, но потом начали бегать по мне, цепляя своими когтями, царапали и очень громко пищали. Я без перерыва дрожал. Это всё продолжалось какое-то время, крыс становилось всё больше, они начали наполнять комнату, как стакан наполняется водой. Стул, на котором я сидел, уже был не виден, только бесконечное, неестественное движение серо-коричневой массы.

Они начали пищать всё громче, и теперь все хотели подобраться ко мне ближе и из-за этого дрались, лезли на меня, я был весь покрыт крысами, они были повсюду, стало темно, так как они закрывали мне глаза. Очень хотел отключиться, потерять сознание, но не мог, как и не мог открыть рот и кричать, так как сразу туда пыталась кто-нибудь залезть. Начал чувствовать, как зубы стали впиваться мне в ноги, сначала немного, но потом зубов становилось всё больше. Боль была неестественная. Они вгрызались до костей, пока на них не натыкались, но грызли и их. Я не терял сознание и понимал всё происходящее. После ног они вгрызлись в живот, начали грызть уши, шею. Я чувствовал всю боль и неотвратимый ужас происходящего, время тянулось бесконечно. Наконец, одна из крыс добралась до сердца или какого-то ещё важного органа в моём теле, и я начал умирать, чему был очень рад. Я умер.

2. Адам.

Вечер, 29 мая 1977 года. Город не был достаточно освещен, и Адам, когда возвращался вечером домой из музыкальной школы, бежал, постоянно оглядываясь, боясь тёмных подворотен, теней, иногда играющих с его воображением. Родители не так давно устроили его в школу, но так как Адам для своих девяти лет, был очень смышлёным мальчиком, то быстро запомнил дорогу, и родители перестали его встречать и провожать. Путь от музыкальной школы до дома занимал не более тридцати минут, занятия проходили в вечернее время, для этого времени года на улице было достаточно темно.

Пробегая рядом с витриной магазина, Адам посмотрел в отражение, чтобы убедиться, не бежит ли кто-нибудь за ним, но кроме себя никого не увидел. Одним из мест, по которому определялся путь до дома, был фонарный столб, который единственный освещал улицу на нужном перекрестке. Но сегодня он его не видел, впереди была темнота, только редкий свет в окнах домов немного освещал улицу.

Родители мальчика были достаточно преуспевающими, отец – известный в городе политический деятель, мать – руководила домом культуры и ансамблем. Семья была очень дружной, не смотря на бабушку, которая вечно укоряла родителей, что мало времени посвящают сыну. Каждый вечер она говорила: «Если бы не я, то он бы давно уже шатался по подворотням и подъездам! Он же неугомонный! А я старая, больная уже!». Родители давно с ней не спорили, а Адама всегда смешило, как бабушка, когда на него кричала, очень сильно фыркала, от чего летело много слюны: «Ты опять весь грязный пришел! Пффф! Был бы жив дед! Пффф! Стоял бы всю ночь в углу! И утром на пастбище с мошкарой! Пффф! Городские слюнтяи! Пффф».

Не смотря на недовольство бабушки, совместные вечера всегда проходили в атмосфере любви. Они все вместе ужинали, смотрели телевизор, мама много рассказывала про достижения своего ансамбля, пела песни и громко смеялась, что заставляло смеяться всех вокруг. Отец рассказывал про своих коллег и встречи с новыми людьми. Когда он про них рассказывал, то всегда смешно изображал: «Да начальник, так точно начальник, конечно начальник, бегу начальник, нет начальник, никогда начальник, стою начальник», так он изображал кого-то из своих подчиненных, при этом ходил на полусогнутых ногах и смешно поднимал вверх руки, после этого все дружно смеялись, даже бабушка. Адам изображал кота, который с ними жил, и всё за ним повторял. Кот свернется клубком и Адам тоже, кот, когда его начнут дразнить, начинает бегать за фантиком, Адам тоже. Даже вечно недовольная бабушка поддавалась атмосфере всеобщего счастья и включала патефон, ставила любимую пластинку и, приплясывая и забывая про свои болячки, громко пела: «Ойй, мааальчик мооолодой, да пооосиди со мнооой! Да положиии ты рууууку, да снииими ты брюююки», после этого она громко смеялась, родители тоже. Адам не понимал смысла, но тоже, хватая в объятия кота, смеялся громче всех.

Каждое лето они всей семьей ездили отдыхать на море, зарплата отца это позволяла. Бабушка всегда ездила вместе с ними. Она говорила, что не любит этих поездок и ворчала, но, собирая с собой несколько чемоданов, первая бежала в поезд, не забыв взять кота. Адаму нравились сборы на море, ворчание бабушки, решительность отца и безумная радость мамы от предстоящей поездки. В поезде родители ехали на верхних полках, а Адам с бабушкой на нижних, кот ехал там, где хотел. Они брали с собой много еды, шашки, карты и до моря ехали в атмосфере веселья. Отец пугал проводницу, поднимая на руки кота, высовывал его из-за двери купе, пряча руки, и при этом говорил: «Мяяяу, чааааю мне», все смеялись. Мама громко пела на гитаре, чем вначале пугала соседей, но потом все привыкали и на какой-нибудь станции выходили за вином и дружно пили и пели. Бабушка знакомилась с кем-нибудь своего возраста, кто ехал в поезде, и уходила к ним, они вместе ругали молодежь и вспоминали молодость. На протяжении всего пути обычно светило яркое солнце, на станциях, когда открывали в вагонах окна, подлетали птицы и пели свои веселые песни.