Читать онлайн Принцесса по случаю бесплатно

Michelle Willingham

THE ACCIDENTAL PRINCESS

A Novel

Все права на издание защищены, включая право воспроизведения полностью или частично в любой форме. Это издание опубликовано с разрешения «Арлекин Энтерпрайзиз II Б.В./С.а.р.л.».

Иллюстрация на обложке используется с разрешения «Арлекин Энтерпрайзиз II Б.В./С.а.р.л.».

Товарные знаки Harlequin и «Арлекин» принадлежат «Арлекин Энтерпрайзиз лимитед» или его корпоративным аффилированным членам и могут быть использованы только на основании сублицензионного соглашения.

Эта книга является художественным произведением. Имена, характеры, места действия вымышлены или творчески переосмыслены. Все аналогии с действительными персонажами или событиями случайны.

The Accidental Princess

«Принцесса по случаю»

Глава 1

Лондон, 1855 год

Леди Ханна Честерфилд улыбнулась своим воспоминаниям.

Прошло всего несколько недель с тех пор, как она познакомилась с лейтенантом Торпом, но не забыла, с каким восхищением он смотрел на нее.

Он легко коснулся губами тыльной стороны ее руки, когда был представлен ей ее братом. От этого поцелуя кожа у нее загорелась, и она испытала странное желание прикоснуться к нему.

Приближалась полночь, час тайных любовных свиданий. Некоторые дамы исчезли в саду с кавалерами и возвращались с цветком в волосах и припухшими губами.

Ханне было интересно: каково это, быть вовлеченной в рискованное любовное приключение?

Ее мысли были заняты лейтенантом. Он не принадлежал к лондонской элите, и, несмотря на это, ее неудержимо влекло к этому человеку. Она тайком бросила взгляд на него, он стоял, прислонившись к стене, с бокалом лимонада в руке. Его черный фрак слишком плотно обтягивал его широкие плечи. В тон фраку жилет подчеркивал его стройность, белый галстук был повязан с некоторой небрежностью. Его темные, несколько длинные волосы обрамляли чисто выбритое, вопреки моде, лицо.

Почему он здесь сегодня? Он хоть и офицер, но титула у него нет. И если бы не дружба с ее братом Стивеном, простого лейтенанта никогда не пустили бы на порог дома Ротбурнов.

– Ханна!

Услышав голос матери, дочь заставила себя непринужденно улыбнуться.

– Ты снова витаешь в облаках, моя дорогая. Барон Белгрейв собирается потребовать от тебя обещанный танец. – И добавила: – О, как я надеюсь, что вы поладите. Он будет тебе славным мужем! Он такой красавчик, и манеры у него хорошие.

Ханна беспокоилась:

– Мама, я не хочу замуж за барона.

– Почему? Что-то не так с лордом Белгрейвом? – удивилась Кристин.

– Не знаю. Но что-то не так.

– О, ради бога! – Ее мать возвела глаза к небу. – Ханна, у тебя больное воображение. С бароном абсолютно все в порядке, и я почти не сомневаюсь, что из него получится отличный муж.

Ханна не возразила, она уже давно поняла, что ее мать и отец имеют определенные представления о человеке, за которого она должна выйти замуж. Этот господин должен быть хорошо воспитан, состоятелен и титулован. Он знает, что такое правила приличия, и галантен с женщинами.

«Таких мужчин не существует», – подумала она.

Ханна хотела бы сделать самостоятельный выбор, не спрашивая разрешения и не беспокоясь о том, ведет ли она себя как истинная леди.

– Ну же, Ханна, – упрекала ее мать. – Барон всю эту неделю каждый день привозил тебе цветы.

Верно, лорд Белгрейв ясно давал понять свои матримониальные намерения. Но, несмотря на его внешнюю учтивость, Ханна никак не могла отделаться от ощущения, что в нем что-то не так. Уж слишком он был совершенным.

– У меня нет настроения танцевать сегодня.

– Ты не можешь отказаться от приглашения на танец, – настаивала ее мать. – Это будет невежливо.

Ханна знала, ее мать не уступит, если речь идет о надлежащем поведении.

– Улыбайся, бога ради, – настаивала леди Ротбурн. – У тебя такой вид, будто ты собираешься упасть в обморок, – сказала она и поспешно отошла при виде барона Белгрейва.

Ханна выдавила улыбку на лице и молилась, чтобы бал поскорее кончился. Когда барон увлек ее в следующий танец, она мельком увидела лейтенанта, он пристально смотрел на них с непроницаемым выражением на хмуром лице.

У Майкла Торпа была прекрасно развита интуиция, он чувствовал беду до того, как она разразится, и это помогало ему на поле битвы.

Вот и теперь он чувствовал тревогу, глядя, как леди Ханна танцует с бароном Белгрейвом. От поклонников у леди Честерфилд нет отбоя. И каждый хочет заполучить ее. Включая его самого.

Она наивна и невинна как ребенок, а в зеленых глазах недетская тоска. Ее волосы, цвета жженого сахара, были искусно украшены веточками жасмина, ослепительно-белое платье подчеркивало ее чистоту. А его раздражали ее родители, которые обращаются с ней как с брачным десертом, который предлагают развращенным мужчинам.

Ему хотелось разогнать это стадо поклонников, заставить их держаться от нее подальше. Но он понимал, что ничего хорошего из этого не выйдет, разве только приведет в недоумение ее и ее семью.

Нет, лучше оставаться в тени и не спускать с нее глаз. Довольно скоро ему придется вернуться снова на Крымский полуостров и столкнуться с демонами и привидениями, которых он оставил позади, и кто знает, чем это кончится!

Лейтенант наблюдал, как танцует очаровательная леди Честерфилд, и на мгновение представил, что это он держит ее в своих объятиях.

Чудесное видение прервали приятель Майкла граф Уайтморский и его младший брат, лорд Квентин Честерфилд.

– Надеюсь, Торп, ты пялишься не на мою сестру, – невозмутимо произнес граф. – В противном случае мне придется тебя убить.

Лорд Квентин вставил с озорной улыбкой:

– А я помогу.

Майкл пропустил угрозу мимо ушей, хотя не сомневался, что они не шутят.

– Вашей сестре не стоит танцевать с этим Белгрейвом. Я ему не доверяю.

– Он выглядит слишком безупречно, не так ли? – согласился граф. – Уж очень старается произвести впечатление на женщин.

– Полагаю, нам не нужно беспокоиться, – пожал плечами лорд Квентин. – Наш отец не позволит Ханне выйти замуж за Белгрейва. – Уставившись в потолок, лорд Квентин размышлял вслух: – Сколько предложений руки и сердца сделали ей в этот сезон… семнадцать? Или двадцать семь?

– Пять, – отвечал граф Уайтморский. – И среди них ни одного достойного.

Скрестив руки на груди, граф добавил:

– Я буду рад, когда она подыщет себе мужа. Одной заботой меньше.

Глядя на сосредоточенное лицо графа Уайтморского, Майкл осведомился:

– Как графиня?

– Еще один месяц беременности, а потом, даст бог, у нас будет этот ребенок. Эмили упросила меня отвезти ее в Фолкерк рожать. Мы отправляемся на рассвете. И все-таки я не уверен, что хочу, чтобы она совершала такое путешествие в ее положении. Наш последний ребенок родился на несколько недель раньше, чем мы ожидали.

– Эмили приближается к размеру небольшого экипажа, – вставил лорд Квентин.

Граф Уайтморский послал своему брату испепеляющий взгляд, а Майкл предложил:

– Придержать его, пока ты не расквасишь ему нос?

Лицо графа расплылось в улыбке.

– Превосходная идея, Торп.

Сменив тему, Майкл еще раз внимательно посмотрел на леди Ханну.

– Как ты думаешь, маркиз подберет ей мужа в этом сезоне?

– Сомнительно, – ответил граф Уайтморский. – У Ханны все равно что на лбу написано для потенциальных женихов: «Не теряй напрасно времени, делая мне предложение».

– Или: «Маркиз тебя убьет, если ты будешь строить глазки его дочери», – добавил Квентин.

Майкл понимал, что за добродушным подшучиванием братьев стоит горячее желание защитить сестру. И в этом он был с ними единодушен.

И еще он знал, что дочь маркиза никогда не выйдет за простого лейтенанта.

– Леди Ханна, вы самая прелестная женщина на этом балу. – Роберт Мортмейн, барон Белгрейв, вел мисс Честерфилд в польке.

– Благодарю вас, – тихо сказала она, не поднимая на него глаз.

Она не могла отрицать – лорд Белгрейв действительно очарователен и красив, с темно-каштановыми волосами и голубыми глазами. Почти все невесты Лондона расставляли ему сети, кроме нее. В нем было нечто такое, что вызывало у Ханны недоверие.

По коже Ханны поползли мурашки, когда барон прикоснулся к ее талии. Пока они двигались по танцевальной зале, она вся напряглась. Самодовольство, написанное на его лице, говорило о том, что он из тех, кто любит похвастать перед своими друзьями. Он желал не быть с ней, а хвастать ею. Едва уловимая прежде боль начала пульсировать у нее в висках.

Еще несколько минут, и танец закончится, – утешала себя Ханна. Она сумеет убедить своего отца, что неважно себя чувствует.

Лорд Белгрейв нахмурился, когда они оказались около столика с освежающими напитками.

– Не думал, что и он сегодня будет здесь.

Это было сказано о лейтенанте Торпе, который теперь откровенно смотрел на них. На лице лейтенанта было написано неудовольствие.

– Интересно, зачем ваш отец пригласил его? – спросил лорд Белгрейв.

– Лейтенант Торп спас жизнь моему брату Стивену несколько лет назад, – объяснила она. – Они друзья.

Хотя она не могла понять, каким образом Стивен встретился с этим человеком. Торп – человек из народа, он не был вторым сыном виконта или графа, как другие офицеры в армии. И если бы не настойчивость ее брата, она знала, лейтенанта ни за что бы не пригласили в их дом.

В том, как Торп на них смотрел, не было и намека на неуверенность в себе. Гнев читался на его лице, когда он смотрел на Белгрейва.

– Он хочет, чтобы о нем думали лучше, чем он есть на самом деле, – заметил Белгрейв. – Но он плохо воспитан и лишь портит настроение окружающим. Я не желаю, чтобы вы приближались к таким, как он. – Барон поморщился.

Собственнический тон лорда Белгрейва ей совсем не понравился, но Ханна не возразила. Ведь в ее намерения не входило оказаться рядом с лейтенантом.

Пусть так, но какое Белгрейв имеет право диктовать ей, как поступать?

Ровным счетом никакого.

Ее головная боль усилилась. Когда музыка смолкла, она поблагодарила лорда Белгрейва, но он отпустил ее руку не сразу.

– Леди Ханна, сочту за честь, если вы согласитесь стать моей женой.

Она и поверить не могла, что он сделает ей предложение вот так, посреди бальной залы!

Улыбка Ханны застыла, но она ответила просто:

– Вам следует поговорить об этом с моим отцом.

Нет. Нет. Тысячу раз нет.

Пальцы барона сжались, когда она пыталась высвободиться.

– Но каково ваше желание? Если бы вам не нужно было разрешения маркиза, что бы вы сказали?

Я бы сказала: ни за что!

На лице Ханны ровным счетом не отразилось ничего. Ей не понравилось выражение его глаз. В них был блеск отчаяния, и она спросила себя, а так ли прочно состояние Белгрейва, как он заверяет. Заставив себя улыбнуться, Ханна выдавила:

– Вы льстите мне, милорд. Любая женщина была бы рада назвать вас своим мужем.

Только не я.

Но пусть так, стоит сказать словечко отцу, и он позаботится об этом. Перед своими пэрами маркиз выступал как деспот, но с ней он был мягок, вероятно, потому, что она всегда была покорной и нежной дочерью. Он гордился ею.

Ханна с трудом высвободила руку и направилась к своему отцу и братьям, которые стояли у входа на террасу. Поняв по их лицам, что обсуждается нечто важное, она взяла бокал лимонада и вышла на террасу. Нехорошо стоять в одиночестве, но братья совсем рядом, и никто не посмеет ее беспокоить.

Голова у нее болела все больше и больше. Она страдала от подобных головных болей и раньше, они были очень сильными и приковывали ее к постели на целый день.

– Вы выглядите неважно, – услышала она мужской голос.

Не оборачиваясь, она знала, что это лейтенант Торп. Его голосу недоставало изысканности, и это делало его легко узнаваемым. Ханна хотела было подойти к отцу, но решила, что это будет невежливо. Хотела она с ним говорить или нет, хорошие манеры прочно укоренились в ней.

– Со мной все прекрасно, лейтенант Торп. Спасибо, что спросили.

Она надеялась, что он оставит ее в покое, но лейтенант не сдвинулся с места. Она чувствовала, что он смотрит на нее, и от его внимания ей стало жарко даже на террасе. Она обмахивалась веером, не понимая, почему его присутствие так сильно ее нервирует.

Ханна не оглянулась, ведь неприлично разговаривать с ним наедине.

– Вы что-то хотели?

Он тихо усмехнулся:

– Ничего из того, что вы можете мне дать, дорогая.

Она вспыхнула, не зная, как его понимать, и сделала нерешительный шаг по направлению к своему отцу.

– Вы выглядите усталой.

Она действительно устала посещать балы и обеды. Устала от того, что ее выставляли напоказ, словно фарфоровую куклу, устала ждать подходящего предложения руки и сердца.

– Со мной все в порядке, – настаивала она. – Вам не стоит беспокоиться.

Ей хотелось, чтобы он оставил ее в покое. Ему не следовало стоять за ее спиной, особенно там, где любой мог к ним подойти. Она сделала шаг, намереваясь уйти, когда рука в перчатке коснулась ее спины, и инстинктивно отпрянула.

– Не прикасайтесь ко мне, – сурово произнесла Ханна.

– Вы именно этого хотите?

Ее грудь вздымалась, дыхание стало прерывистым. Она была уверена – такой, как Майкл Торп, доставляет одни только неприятности.

Но не успела она вымолвить и слова, как его рука двинулась к ее плечам, лаская кожу, нежно ослабляя напряжение в затылке.

Отойди от него, – настаивал ее внутренний голос.

Но она застыла на месте, не в силах пошевелиться.

В груди у нее закололо, соски напряглись. Он снял одну перчатку, и трепетная интимность прикосновения его ладони к ее коже заставила девушку задрожать.

– Не делайте этого, – умоляла она. Ее голос понизился до тихого шепота, едва слышного. – Вы… вы не должны…

Благовоспитанные леди никому не позволят вести себя подобным образом. Она представляла, что сказала бы ее мать. Но ее никогда прежде не касался такой мужчина, и она чувствовала тайный трепет.

Пальцы лейтенанта скользнули под ее колье, дразня шею, прежде чем коснулись ее волос.

– Вы правы.

Его пальцы сломили ее сопротивление, заставив почувствовать себя живой. Она начала понимать, как женщина может забыть о приличиях.

– Мои извинения. Вы слишком большое искушение, я не мог устоять.

Его пальцы сомкнулись у нее на талии.

– Сэр, не распускайте руки. Или вам придется отвечать перед моими братьями.

– Я постараюсь.

Тут она почувствовала легкое прикосновение его губ на своем затылке. Грешный жар охватил ее, и она ахнула от неожиданности.

Ханна развернулась, готовая отругать его. Но он уже ушел. Она всматривалась в сад, но его нигде не было.

– Почему ты одна, Ханна?

Маркиз Ротбурн подошел к ней, закончив разговор с ее братьями.

Ханна молилась, чтобы он не заметил ее горящих щек.

– Прошу разрешения удалиться, – спокойно сказала она. – Вечер был таким долгим. У меня болит голова, и мне нужно прилечь.

– Хочешь, чтобы я послал служанку за лекарством? – спросил он, забеспокоившись.

Ханна покачала головой:

– Нет, не думаю, что это один из моих приступов. Но пожалуйста, папа, я очень устала.

Ее отец предложил ей руку:

– Прогуляйся со мной несколько минут, сделай милость.

Ханна заподозрила, что ее отец хочет с ней что-то обсудить. Он вывел ее с террасы и повел по гравиевой дорожке к розовому саду ее матери. Ханна подняла глаза, чтобы посмотреть на блестящие звезды, пожалев, что не прихватила с собой шали.

Ее кожа все еще помнила прикосновения лейтенанта, мысли в ее голове путались. Этот мужчина пробудил в ней беспокойство, и ей это не нравилось. Каждый шаг, по мере того как она шла, отдавался в ее теле какой-то тревожной болью.

Что он с ней сделал? И если ей понравились его прикосновения, значит ли это, что она распутна?

Они шли через сад к конюшням, под ногами у них хрустел гравий. Ханна поймала себя на том, что сравнивает своего отца с лейтенантом Торпом. Джеймс Честерфилд, маркиз до кончиков ногтей, был высокомерен почти со всеми, но не с дочерью. Он никогда не отступал от правил приличия. Лейтенант Торп, напротив, был безрассуден и явно равнодушен к мнению окружающих.

Молчание ее отца затянулось, и Ханна попыталась угадать причину:

– Ты отклонил еще одно предложение руки и сердца, не так ли?

Джеймс помолчал.

– Еще нет. Но барон Белгрейв просил разрешения зайти ко мне завтра.

Это ее не удивило, но она решила, что лучше всего будет дать ему знать о своих чувствах.

– Я не хочу выходить за него, папа.

– Он владеет огромным имением, и у него прекрасное происхождение, – возразил отец. – Кроме того, похоже, он питает к тебе искренний интерес.

– Что-то в нем меня беспокоит. – Ханна помолчала, пытаясь подобрать верные слова. – Я не могу этого объяснить.

– Это недостаточная причина, чтобы отклонить его предложение, – запротестовал маркиз.

Ханна это понимала, но рассчитывала, что отец станет на ее сторону.

Джеймс взял ее за руку и легонько сжал, глядя на нее без улыбки. Серые тени искажали его бородатое лицо, волосы серебрились в лунном свете.

Он повел ее назад в дом, где они миновали бальную залу, полную гостей, проводил в ее комнату и пожелал спокойной ночи.

У двери он смущенно добавил:

– Леди Уайтморская сегодня днем принесла имбирного печенья. Я велел служанке отнести несколько штук в твою комнату. Только маме не говори. – Покачав головой с неодобрением, он добавил: – Женщина в ее положении должна быть осмотрительной и не надрываться у плиты, словно обыкновенная служанка.

Действительно, жена ее брата Эмили очень увлеклась выпечкой в последние несколько недель.

Стивен потакал своей жене, позволяя ей делать все, что она захочет, во время беременности.

Действуя интуитивно, Ханна на мгновение проскользнула в свою комнату и вернулась с двумя имбирными печеньями. Она вручила их отцу, который тут же с наслаждением их и съел.

– Если увижу Эмили, передам ей, что они тебе очень понравились, – улыбнулась она.

Он поморщился:

– Ей не следует торчать на кухне. У нее опухают щиколотки. Она сама в этом призналась. Если увидишь ее, вели ей почаще отдыхать.

– Хорошо, – пообещала Ханна.

После того как отец ушел, Ханна позвонила служанке. Она села у своего туалетного столика, ее головная боль не утихала, а, казалось, наоборот, становилась все сильнее.

Ханна помассировала виски в попытке унять боль.

Она думала о том, как мало в ее жизни зависит от нее. К этому ей уже следовало бы привыкнуть. Ее мать принимала все решения относительно ее гардероба и того, какие балы и обеды ей нужно посещать. Кристин контролировала то, что она ест, какие визиты наносит… даже то, когда ей надлежит ложиться спать.

Ей так хотелось быть самостоятельной. Она понимала, что ее мать заботится о благе своей дочери, но в родительском доме все больше чувствовала себя так, словно находится в тюрьме.

Ее взгляд упал на список напоминаний, который оставила ей мать. Она получала такой список ежедневно с тех пор, как ей исполнилось девять лет, очень часто она не видела своей матери до самого вечера.

1. Надеть белое шелковое платье и фамильные бриллианты Ротбурнов.

2. Ждать, пока твой отец и братья не представят тебе твоих поклонников.

3. Не отказываться от приглашений на танец.

4. Никогда не спорить с джентльменом.

Ханна вполне могла представить себе инструкцию за номером пять:

Никогда не позволять незнакомому мужчине прикасаться к тебе.

Глаза у нее закрывались, голова пульсировала болью. Она почувствовала спазм в желудке, когда увидела утреннее платье цвета сливочного масла, приготовленное на завтра. Она никогда не заботилась о своих платьях и была бы счастлива, если бы они все сгорели ясным пламенем. В них она чувствовала себя шестилетней девочкой.

Но ей и в голову не могло прийти спорить с Кристин Честерфилд. Ее мать чередовала цвета ее платьев, выбирая белые, розовые и желтые тона.

Ханне хотелось бы иметь алое платье или аметистовое, чтобы оживить гардероб. Но считалось, что настоящим леди не полагается носить такие цвета.

Ханна приподняла подол платья и при беглом взгляде на нижние юбки подумала о мужчине, который в один прекрасный день станет ее мужем. Будет ли он относиться к ней с нежностью, внесет ли в их брак дружбу и, возможно, любовь?

Ее мать ни слова не говорила ей об интимных отношениях между мужчиной и женщиной. Сказала лишь, что дочь узнает об этом в ночь перед своей свадьбой. Любое упоминание о брачном ложе заставляло ее мать краснеть и запинаться.

Вспомнив о поцелуе лейтенанта Торпа, Ханна задрожала. Лейтенант не говорил банальных комплиментов и не просил у ее отца позволения увидеться с ней. Вместо этого он прикасался к ней наедине, и она ожила.

Ничего из того, что вы можете мне дать, дорогая.

Что он хотел сказать этим? У ее матери случился бы приступ негодования, если бы она узнала, что лейтенант украл у Ханны поцелуй. Его губы коснулись ее затылка. Почти поцелуй любовника. Она провела пальцами в том месте и с ужасом поняла, что ее бриллиантовое колье исчезло.

Нет, о нет!

Ее охватила паника, ведь бриллианты стоят почти тысячу фунтов.

Ханна рывком открыла дверь своей комнаты и сбежала по лестнице, держась ближе к стене, чтобы ее не заметили.

Стоя за дверью, она осмотрела пол бальной залы, но колье не увидела. У столика с освежающими напитками тоже ничего не было.

Мысли о руках лейтенанта на ее шее заставили ее задуматься. Неужели он расстегнул застежку? Ей не хотелось верить в то, что он взял бриллианты, но определенно в последний раз колье было на ней в его присутствии.

Тогда Ханна принялась разыскивать лейтенанта и обнаружила его в одиночестве в углу террасы, у живой изгороди из самшита.

– Прошу прощения, – тихо произнесла она, подходя к нему, – не могла бы я переговорить с вами, лейтенант?

Он бросил на нее взгляд и пожал плечами:

– Разве вы не боитесь своего отца? Полагаю, леди не пристало искать общества солдата.

Ханна проигнорировала его насмешливый тон. Она прекрасно знала: то, что она делает сейчас, крайне неприлично.

– Я хотела спросить, не видели ли вы мое колье. Дело в том, что я его потеряла и…

– Думаете, я его взял.

Он посмотрел ей в глаза, и она пожалела о сказанном, поняв, что оскорбила его.

Ханна тщательно подбирала слова:

– Застежка могла расстегнуться, когда вы… когда вы прикоснулись к моей шее. Я подумала, оно упало там, где я стояла.

Это звучит достаточно рассудительно, он не должен на нее обижаться…

– Я ничего у вас не крал. И мне ничего от вас не нужно.

Резкость, с которой он ей ответил, задела ее.

– Я ничего такого не имела в виду.

– Нет, имели. Здесь я единственный, кому могли бы понадобиться ваши бриллианты. Человек без состояния.

– Вы не единственный, – возразила она. – Но не будем это обсуждать. У вас нет моего колье, и на этом покончим.

Ханна подобрала свои юбки и направилась к розовому саду не попрощавшись. Да, это грубо, но у нее не было желания продолжать с ним беседу. Не исключена возможность, что там на веранде его несдержанные пальцы расстегнули застежку и колье упало на землю.

Мысль, что лейтенант вор, не укладывалась у нее в голове.

Головная боль усилилась, ей отчаянно хотелось лечь, но надо было найти колье.

Ханна поспешила к розовым кустам, где разговаривала с отцом. Она шла по своим следам и тщательно осматривалась. Завернув за угол, она неожиданно наткнулась на барона Белгрейва.

– О! Простите. Не ожидала увидеть вас здесь! – смущенно воскликнула она.

Луна слабым светом освещала его лицо, пальцы в перчатках вытащили что-то блестящее из кармана.

– Вы это ищете?

Белгрейв держал на ладони ее бриллианты, и Ханна вздохнула с облегчением:

– Да, благодарю вас.

Она потянулась за колье, но он его не отдал.

– Я увидел это на земле после того, как ваш отец проводил вас в дом.

Он спрятал колье в свой карман и предложил ей руку, готовый сопровождать ее.

– Я подумал, что вы можете вернуться за ним.

Ханна не приняла его руку, поскольку не имела ни малейшего желания прогуливаться с бароном наедине. Она испытывала угрызения совести, после того как преступила черту дозволенного с лейтенантом. Если кто-нибудь увидит ее с Белгрейвом без сопровождения, сплетни распространятся быстрее, чем пожар охватывает дом.

Но ее колье у него, а ей необходимо его вернуть. С неохотой она все же уступила ему.

Барон повел ее прочь от дома, и с каждым шагом ее головная боль усиливалась. Когда они подошли к конюшням, терпение Ханны кончилось.

– Лорд Белгрейв, верните мне бриллиантовое колье, будьте добры.

И убирайтесь! И где, между прочим, отец и братья, когда они ей так нужны?

Лицо Белгрейва казалось разъяренным в лунном свете. Ханна сделала шаг назад, размышляя, не пора ли ей спасаться бегством.

Барон вытащил колье из кармана и держал бриллианты на ладони, ласково поглаживая драгоценные камни.

– Я слышал, как вы говорили со своим отцом обо мне.

Сердцебиение у Ханны участилось, и она затравленно осмотрелась в поисках спасения.

– Что такое вы слышали?

– Вы мне солгали. – Холодный гнев слышался в его голосе. – Вы дали мне понять, что желаете моих ухаживаний.

– Я просто не хотела обижать вас, – объяснила она.

Его гнев пугал ее, ей хотелось поскорее уйти. Пропади пропадом это колье! Безопасность гораздо важнее каких-то бриллиантов.

– Я пришлю слугу за моим колье.

– В чем дело? Вы меня боитесь? – тихо спросил он.

Ханна не ответила, подобрала юбки и пошла к дому. Не успела она дойти до террасы, как твердая рука опустилась ей на плечо.

– Мы не закончили наш разговор.

– Пожалуйста, уберите руку с моего плеча.

– Ты думаешь, что выше меня, не так ли? Потому что твой папочка маркиз, а я лишь барон.

Он наклонился ближе, и спазм сдавил ее желудок.

Боже правый, она вот-вот упадет в обморок. Головная боль, подобно кинжалу, вонзалась в ее череп.

Ханна хотела закричать, позвать на помощь, но лорд Белгрейв оборвал ее крик. Она попыталась вырваться, но он ударил ее кулаком в лицо. Отчаянная боль захлестнула ее. От головокружения и тошноты она перестала сопротивляться, и он потащил ее по гравию.

Склонившись к ней, барон понизил голос:

– Ты говорила, что любая женщина будет счастлива выйти за меня замуж.

Он был так близко, что Ханна увидела, какой злобой горят его глаза.

– Похоже, ты на самом деле вот-вот станешь очень счастливой.

Глава 2

Майкл вернулся в бальную залу, он был оскорблен и разгневан. Леди Ханна почти обвинила его в краже своих бриллиантов. Да, он беден, но он не вор. И все-таки она не поверила ему. Она указала ему на его место, он человек низкого происхождения, солдат, который без колебаний извлечет выгоду из отношений с женщиной.

Верно, у него есть слабость к красивым женщинам. И вот сегодня вечером он осмелился прикоснуться к леди Ханне… и она не сопротивлялась.

Аристократка с безупречными манерами не ударила его своим веером и не позвала на помощь. Она отзывалась на его прикосновение, как будто жаждала его.

Боже, как хорошо от нее пахло! Сладким манящим жасмином. Он не смог перед ней устоять. Ему хотелось осыпать поцелуями ее шею, скользнуть губами по платью цвета слоновой кости к этим обнаженным плечам. О чем это он? Ее брат убил бы его за эти мысли.

Обычно Майкла не интересовали невинные девицы на выданье, но леди Ханна пленила его. Однако он всего лишь лейтенант без состояния – нестоящая партия для такой девушки, как она.

У него нет титула, патент на офицерский чин в Британской армии ему подарил граф Уайтморский после того, как Майкл спас ему жизнь пять лет назад. А в прошлом октябре он узнал, что значит посылать людей на смерть.

В горле у него пересохло при воспоминании о погибших в операции под Балаклавой, и он отправился взять новую порцию освежительного напитка. Проходя мимо входа на террасу, он подумал, не стоит ли посмотреть, как там леди Ханна.

Она слишком привлекательна для того, чтобы отыскивать в одиночестве свои бриллианты. Ей нужен защитник.

Но в этот момент к нему подошел неизвестный джентльмен в сопровождении брата Ханны Стивена Честерфилда, графа Уайтморского.

– Лейтенант Торп, я хочу вас кое с кем познакомить.

Незнакомый мужчина был одет в черный фрак тонкого сукна, безупречно скроенный по фигуре. Его усы и борода цвета соли с перцем были аккуратно подстрижены, в то время как его голова была лишена волос вовсе. Набалдашник его трости отливал золотом, весь вид этого человека говорил о больших деньгах.

– Это друг моего отца, – представил Стивен. – Граф Генрих фон Рейшор, посол Лохенберга в Англии.

Лохенберг.

Тревога, словно порыв холодного ветра, охватила Майкла при упоминании о Лохенберге, но причины этой тревоги он не мог бы объяснить и заставил себя сосредоточиться на джентльмене, которому его только что представили, вежливо кивнув ему.

Граф фон Рейшор оперся о свою трость.

– Благодарю вас, лорд Уайтморский. Я чрезвычайно благодарен вам за то, что вы нас познакомили. А теперь, если вы нас извините…

Граф кивнул им обоим и удалился.

К чему бы это? – удивился Майкл.

Граф не сводил с него взгляда, словно был чем-то заинтригован. Наконец он тихо заговорил на незнакомом Торпу языке, как ему показалось, это была смесь немецкого и датского.

Майкл понял, его новый знакомый полагает, что Торп поймет его речь, но в ответ лишь покачал головой.

Однако интерес графа фон Рейшора не уменьшился.

– Простите меня, лейтенант Торп. Я подумал, что вы, возможно, из Лохенберга, меня смутило ваше лицо.

– Мое лицо?

– Да. Вы очень похожи на одного знакомого мне человека. Сходство настолько поразительное, что я мог бы счесть вас за его сына.

– Мой отец был торговцем рыбой. Он всю свою жизнь прожил в Лондоне.

Казалось, это графа совсем не убедило.

– А ваши отец и мать… они были англичанами?

– Да.

Майклу не понравились намеки графа фон Рейшора на его происхождение. У своих родителей он был единственным сыном, вот уже четыре года прошло с тех пор, как они умерли от холеры, а Майкл не мог забыть, как Мэри Торп умирала у него на руках.

Его мать была святой. И он стыдился того, что так и не сумел достаточно их обеспечить, хотя старался изо всех сил.

Видимо, граф фон Рейшор решил сгладить неловкость:

– Возможно, это совпадение. Но вы не представляете, как велико это сходство.

Майкл едва сдерживал гнев:

– Моим отцом был Пол Торп. И никто другой.

– Нам стоит обсудить это в более приватной обстановке, – сказал граф. – Зайдите завтра в мои частные апартаменты на Сент-Джеймс, дом четырнадцать.

– У меня нет намерения заходить к вам, – заявил Майкл. – Я знаю, кто я такой, и уверен в своем происхождении.

Он хотел было уйти, но трость с золотым набалдашником преградила ему дорогу.

– Не уверен, что вы меня поняли, лейтенант Торп, – спокойно произнес граф. – Человек, на которого вы похожи, наш король.

Майкл протиснулся мимо графа, у него не было никакого желания быть выставленным на посмешище титулованным лицом. Фон Рейшор хочет высмеять его, но он не настолько глуп, чтобы купиться на подобную чепуху.

Пока Майкл прокладывал себе дорогу в полном людей бальном зале, гнев его распалялся все больше. За кого принимает его граф, говоря, что обычный солдат может быть королевской крови? Об этом даже смешно подумать!

Холод пронзил его вены, поскольку эта встреча напомнила ему о снах, которые не давали ему покоя. Сны о долгом путешествии, громкие голоса и женские слезы.

Майкл сжал кулаки. «Этого не может быть!» – сказал он себе и отправился разыскивать леди Ханну. Она вышла уже давно, но до сих пор не вернулась на террасу.

Майкл пошел к розовым кустам. Помня, что она одета в светлое платье, он был уверен, что легко отыщет ее среди зелени. Но ее нигде не было видно.

Ханна была здесь. Он жизнью мог поклясться. Майкл припомнил направление, в котором она ушла, и пристально посмотрел на дорожку в поисках следов очаровательной леди и почти сразу их обнаружил.

Майкл проследил ее путь вокруг стены дома, когда к легким отпечаткам ее ног вдруг присоединились другие следы, крупные, явно мужские. Затем что-то… нет, кого-то тащили.

И тут он заметил в траве бриллиантовое колье леди Ханны.

Майкл побежал к конюшням, браня себя за то, что не пошел за леди Ханной сразу же. Ее нигде не было видно.

Майкл схватил бриллианты и у края дорожки заметил ландо и кучера. Определенно кучер должен был видеть выходящих из конюшен.

– Леди Ханна Честерфилд, – потребовал ответа он. – Куда она поехала?

Мужчина пожал плечами, руки он держал в карманах.

– Я ничего не видел.

Майкл понял, что мерзавец лжет. Он схватил кучера за шиворот и стащил с экипажа. Пригоршня золотых соверенов рассыпалась по земле, и тот бросился их подбирать.

Ярость охватила лейтенанта Торпа, и он прижал негодяя к железной раме экипажа.

– Кто ее увез?

Кучер продолжал упрямо молчать, тогда Майкл сжал пальцы на горле мужчины.

– Я не из тех титулованных джентльменов, к которым ты привык, – предупредил он. – Я солдат. Мне платят за то, чтобы я убивал врагов короны. А сейчас я считаю тебя одним из таких врагов.

Майкл ждал, крепко сжимая пальцы, пока мужчина не начал задыхаться.

Майкл ослабил пальцы, и кучер сплюнул и закашлялся.

– Б-б-барон Белгрейв. Сказал, что они совершают побег, чтобы быть вместе. Заплатил мне за молчание.

– Как выглядит его экипаж?

Кучер описал изысканную черную одноконную двухместную карету с гербом барона. Майкл вскочил в ландо:

– Мне это понадобится.

– Но… но вы не можете красть ландо его сиятельства! Я потеряю свое место!

Майкл схватил вожжи и кивнул кучеру.

– А как ты думаешь, что произойдет, когда ты объяснишь маркизу Ротбурну, что позволил похитить его дочь за несколько соверенов? Тебе лучше всего предупредить его об этом немедленно, или тебя ждет не только увольнение, а кое-что похуже.

Щелкнув поводьями, Майкл повел ландо в направлении лондонских улиц.

Белгрейв мог увезти ее куда угодно. По мере того как Майкл прокладывал себе путь по лондонским улицам, заполненным экипажами, он перебирал все возможности. Каковы намерения барона, скомпрометировать ее или жениться на ней?

Если он хочет скомпрометировать ее, то, весьма вероятно, повезет леди Ханну в свой городской дом, где их застанут вместе. Майкл сжал бриллиантовое колье в кулаке. Ни одна леди не заслуживает подобного.

Удача была на его стороне, когда он добрался до боковой улочки по ту сторону Гросвенор-сквер, заметил одноконную двухместную карету барона, которая остановилась у обочины дороги.

Слава богу!

Майкл бросился вперед, гоня лошадей к карете. Он едва дождался, пока ландо остановится, подбежал к экипажу Белгрейва и распахнул дверцу.

Леди Ханна лежала на полу экипажа и стонала, глаза ее были закрыты. Лорд Белгрейв выглядел несколько перепуганным, лицо его было бледным.

Майкл не стал терять время, выволок барона из экипажа и прижал к карете.

– Я убью тебя прямо сейчас! – вскричал Майкл и с силой ударил его, явно свернув барону нос.

Кровь брызнула из раны, и Белгрейв прорычал, пытаясь сопротивляться:

– Я позабочусь о том, чтобы тебя повесили за нападение на меня.

Майкл наклонился ближе, его пальцы сжимали горло Белгрейва.

– Я еще не решил, оставлю ли я тебя в живых. Уверен, брат леди Ханны не станет возражать, если я избавлю Лондон от такого гнусного негодяя, как ты.

Он резко ударил барона в челюсть, за этим последовал удар в ухо. Белгрейв пошатнулся от удара, прежде чем потерял сознание и соскользнул на землю.

Майкл бросил свирепый взгляд на кучера Белгрейва, который и пальцем не пошевельнул, чтобы защитить своего господина.

– Милорд, у меня не было выбора, – оправдывался кучер. – Барон настаивал…

Майкл оборвал его:

– Отвези Белгрейва назад в дом Ротбурнов в этом ландо. Расскажи маркизу, что произошло, а я привезу домой леди Ханну.

Кучер не стал возражать, погрузил в экипаж бездыханное тело Белгрейва и отправился выполнять указание Торпа.

Майкл дождался, когда они уедут, и поднялся в двухместную карету к леди Ханне.

– С вами все в порядке? Он обидел вас?

Леди Ханна сжимала голову, по ее лицу текли слезы.

– У меня голова болит. Боль… она ужасная.

Глаза у нее были закрыты, и она сжимала голову так сильно, словно пыталась остановить мучительную боль.

– Просто попытайтесь продержаться, а я привезу вас в дом вашего отца.

Майкл бережно поднял ее на сиденье экипажа, прикрыл дверцу, затем занял место кучера и осторожно развернул карету в направлении дома Ротбурнов.

Майкл подгонял лошадь, поворачивая к Гайд-парку, когда услышал, как Ханна позвала его:

– Лейтенант Торп! Пожалуйста, мне нужна остановка.

Черт побери!

Майкл притормозил экипаж и спросил:

– Вы не можете еще немного продержаться?

– Не могу. Простите, – умоляющим голосом произнесла она. – Меня сейчас стошнит.

Майкл тихо выругался и погнал карету в самую уединенную часть парка. Если повезет, никто их не заметит.

Открыв дверцу кареты, он обнаружил Ханну свернувшейся в комочек, ее лицо было мертвенно-бледно.

– Чем я могу вам помочь?

Глаза у нее были закрыты, она повернулась так, чтобы ее лица не было видно.

– Просто дайте мне несколько минут.

Майкл сел напротив нее, желтый свет газового фонаря проникал в карету, и Ханна зажмурилась.

– От света боль сильнее.

Майкл никогда не чувствовал себя таким беспомощным.

И вдруг все его волнения о ее семье, о ее репутации показались ему такими незначительными при виде ее страданий. Главное – помочь ей выдержать боль, а в этом-то он уж кое-что понимал.

Майкл видел раненых, стонущих от нестерпимой боли, и знал, как ее облегчить.

Он прикрыл дверцу экипажа, снял с себя камзол и завесил им оконце, чтобы свет не проникал внутрь.

– Я не могу… не могу дышать.

Майкл, не спрашивая разрешения, расстегнул застежку на ее платье, чтобы ослабить корсет. Ханна не сопротивлялась и, казалось, задышала чуть ровнее, когда это было сделано. Майкл приподнял ее и, ничего не говоря, заключил в объятия.

Прошел час, и со временем он почувствовал, что ее тело начало расслабляться. Ханна спала в его объятиях, а Майкл не мог избавиться от беспокойства. Ее отец станет их искать. Ему нужно поскорее отвезти ее домой. Но он боялся причинить ей боль.

Шпильки выпали у нее из волос, и темно-медовые волосы, сладко благоухающие жасмином, оказались у его щеки.

Майкл слышал, что некоторые женщины страдают от мучительных головных болей. Но впервые видел это своими глазами.

Тем не менее неожиданная болезнь, видимо, спасла девушку от грязных намерений Белгрейва.

У Майкла онемели плечи и шея, но это его не беспокоило. Она больше не страдала от боли, и он был рад этому.

Он старался не думать о последствиях, он не мог поступить иначе. Он спас ее от этого негодяя Белгрейва и защитил ее невинность. И если сумеет доставить ее домой и никто не будет знать, где она провела последние пару часов, ее репутация будет спасена.

Майкл смотрел на Ханну, и от ее красоты у него перехватывало дыхание. Невинность и чистота. Все, чего он не заслуживает.

Он достал из кармана бриллиантовое колье и застегнул у нее на шее. Там, где он расшнуровал ее корсет, была видна обнаженная спина. Ему хотелось поцеловать ее, провести губами по шелковой коже.

Всего несколько часов назад Майкл касался ее спины, и она разрешила ему эту вольность.

Она не для тебя, – предостерегал его разум.

Благородный человек на его месте взял бы вожжи и продолжил бы путь к ее дому. Он не стал бы проводить ладонью по ее предплечьям, наблюдая, как кожа покрывается мурашками.

Благородный человек справился бы со своими чувствами.

Но Майкл не был благородным. Он не был порядочным. Прямо сейчас ему даровано несколько мгновений наедине с этой женщиной. И он намерен ими воспользоваться.

Майкл наклонился и покрыл поцелуями шелковистую кожу. Ханна задрожала, подняв лицо к нему, очнувшись ото сна, и он завладел ее нежным ртом, не спрашивая разрешения.

Ханна проснулась оттого, что ей стало жарко. Лейтенант целовал ее, а она сидела у него на коленях.

Она не могла пошевелиться, ни один мужчина не целовал ее прежде, и она дрожала от его прикосновений. Его губы были горячими и голодными.

Его язык скользнул ей в рот, и Ханну охватило желание.

Оттолкни его. Попроси его остановиться.

Но разум снова не управлял ее телом, и Ханна выгнулась ему навстречу в стремлении оказаться ближе. Его руки скользнули в разрез платья на спине, и Ханна смутно вспомнила, как лейтенант расшнуровывал ее корсет, чтобы ей легче дышалось.

От прикосновения его рук она воскликнула:

– Нет! Прекратите, пожалуйста!

И неожиданно из ее глаз полились слезы. Не из-за его поцелуя, а из-за чувства вины. Майкл разбудил в ней постыдные чувства, возбудил ее. И хотя ей хотелось переложить вину на него, в душе она понимала, что сама виновата. Она позволила ему поцеловать себя, прикасаться к ней так, как ни одна порядочная девушка никогда не позволила бы.

– Я не собираюсь за это извиняться. – Его голос был низким и глубоким, голос мужчины, который получил, что хотел. – Вы ответили на мой поцелуй.

– Я не хотела.

Лгунья! Ее охватило томление. Прикосновение его твердой плоти к ее телу было почти непереносимым.

– Нет, хотели.

Лейтенант отодвинулся, тяжело дыша. Он передвинулся на противоположную сторону экипажа, положив руки на колени. Его голова была опущена, темные волосы закрывали лицо. У него был такой вид, словно он только что вышел из кулачного боя.

– Мне нужно отвезти вас домой.

– Пожалуйста. – Она готова была умереть от смущения из-за того, что оказалась перед ним с обнаженной спиной.

– Я помогу вам одеться, – сказал он. – Сами вы не справитесь.

– Я не желаю, чтобы вы ко мне прикасались, – бросила она. – Отвезите меня домой.

– Как вы думаете, что скажет ваш отец, когда вы явитесь перед ним в таком виде?

– Вам следовало бы беспокоиться о себе, – возразила она. – Но я уверена, что он захочет убить вас.

Лейтенант одарил ее покровительственной улыбкой.

– За спасение вашей невинности?

– Именно вы только что пытались отнять ее у меня!

– Милочка, я не из тех мужчин, которым приходится применять силу, чтобы добиться своего от женщины.

Она ничего не сказала, так как никак не могла понять, негодяй он или человек чести.

Да, он поцеловал ее, хотя не имел на это права. Но он и позаботился о ней.

Он хотел немедленно отвезти ее домой, в то время как она сама умоляла его остановить экипаж. Жестокая тряска превращала путь в нескончаемую пытку.

– Не нужно меня бояться, – мягко произнес Майкл. – Я не собираюсь целовать вас снова.

– Надеюсь, что нет.

Майкл поднял на нее глаза, и она отметила, что они зеленые с коричневыми точечками.

– Вы действительно невинны, не так ли? – Он посмотрел на ее шелковое платье цвета слоновой кости, и его вопрос не прозвучал как комплимент.

– Вы так говорите, будто это плохо.

– Именно этого и хочет большинство порядочных мужчин.

– Но не вы.

У него вырвался мрачный смешок.

– Я вовсе не порядочный.

Но Ханна этому не поверила.

– Пожалуйста, отвезите меня домой, – напомнила она ему. – Мои родные волнуются.

– Повернитесь! – приказал он.

Ханна понимала, что это нужно сделать, но опасалась позволить ему прикоснуться к ее корсету. И не важно, что он уже делал это, ведь тогда она была почти без сознания.

– Нет, это неприлично.

Лейтенант не слушал ее возражений и силой заставил повернуться. Его руки путались в шнурках, он их подтягивал, прежде чем завязать.

– Прилично это или нет, я не позволю вашему отцу думать, что погубил вас.

Он был прав. Ее отец и так рассердится на них обоих.

– Как долго мы отсутствовали, как вы думаете? – Голова у нее все еще болела.

– Больше часа. Два или три, возможно. Еще не рассвело.

Его большие руки сражались с крошечными пуговками, и ей ничего не оставалось, как только попытаться скрыть, как ее тело отвечает на его прикосновения. Майкл буркнул себе под нос:

– Я предпочел бы снимать это, чем зашнуровывать и застегивать.

Ханна в этом совсем не сомневалась. Когда он закончил, она прислонилась головой к стенке кареты, ожидая, пока он снова вернется на сиденье кучера.

– Вам лучше? – осведомился он.

– Я справлюсь.

Слава богу, этот приступ был быстрым и яростным. Последствия будут продолжаться еще некоторое время, но худшее уже позади.

– Что вы собираетесь сказать моему отцу? – спросила она.

Майкл приоткрыл дверцу экипажа, собираясь выйти.

– Правду. Ни один из нас не сделал ничего дурного.

Я сделала, – подумала Ханна.

Поцелуй для него ничего не значит, но для нее это было потрясением. Ощущение его губ на ее губах было самым греховным из того, что она испытывала.

Она попала под его чары и желала его прикосновений.

Майкл открыл дверцу экипажа шире и приготовился выйти, когда они услышали крики мужчин и грохот приближающегося экипажа. Голос ее отца разорвал тишину, и через мгновение он уже стоял перед дверцей.

– С тобой все в порядке? – Маркиз потребовал ответа у Ханны.

Ханна сжала руки, ее обуял безумный страх. Ведь она подозревала, что правды недостаточно, чтобы успокоить ее отца.

Глава 3

– Убирайся прочь от моей дочери! – приказал маркиз Ротбурн.

Ханна попыталась встать с сиденья, но лейтенант показал ей жестом, чтобы она оставалась сидеть. С ужасающей ясностью она поняла, что должен был подумать ее отец. Ханна с умоляющим видом настаивала:

– Папа, все не так, как тебе кажется. Лейтенант Торп спас меня от лорда Белгрейва.

Она пыталась найти правильное объяснение, но ее отец выглядел более заинтересованным в смерти, нежели в правде.

Ханна продолжала говорить, хотя понимала, как неправдоподобно это должно звучать.

– Лейтенант Торп пытался привезти меня домой… но со мной случился приступ головной боли. Боль была непереносима. Он послушался меня, когда я приказала ему остановить экипаж.

Ее отец никак не выказал, что слышит, что она говорит, но кивнул одному из своих ливрейных лакеев. Огромный слуга протянул руку, чтобы схватить лейтенанта, но Майкл резким движением остановил его. С выкрученным запястьем лакею ничего не оставалось, как отпустить его.

– Довольно. – Лейтенант выбрался из экипажа и смотрел на маркиза. – Вместо того чтобы вести эти разговоры здесь, в парке, я предлагаю вернуться в ваш дом. Отвезите леди Ханну домой и позаботьтесь о ее здоровье. Я последую за вами в этом экипаже.

– Мне следовало бы вызвать полицию и засадить тебя в Ньюгейтскую тюрьму прямо сейчас, – возразил маркиз.

– Он не тронул меня, папа.

Ханна подалась вперед, но, когда выходила из экипажа, мир как будто опрокинулся. Уши ей вдруг заложило каким-то резким шумом, и Майкл подхватил ее под локоть.

– Клянусь. Он защищал меня, пока мне было плохо.

– Из-за него твоя честь погублена. – Ее отец пожирал ее взглядом, как будто она сбежала с трубочистом. – Ты только что провела ночь с простым солдатом.

Но это не так. Слезы полились у нее из глаз, она не знала, как отвечать на обвинения отца. Ханна и представить себе не могла, что отец может быть настолько слепым.

Оправдания сорвались было с ее губ, но лейтенант Торп покачал головой:

– Как я уже говорил, здесь не место для разговоров. Отвезите леди Ханну домой.

Ханна никогда прежде не слышала, чтобы кто-то отдавал распоряжения ее отцу, но лейтенант, казалось, нисколько не боялся маркиза.

– Об этом никто не знает, – прошептала она. – Моя репутация все еще в безопасности.

– Неужели? – Лицо ее отца было будто отлито из железа. – Барон Белгрейв знает все о том, что произошло с тобой. Тем не менее он милостиво предложил на тебе жениться.

Она скорее умрет, чем выйдет замуж за Белгрейва.

– Папа, все не так плохо. Лейтенант Торп не сделал ничего дурного.

– Белгрейв сообщил мне, что Торп напал на него и увез тебя в украденном экипаже.

– Это ложь! – выпалила Ханна, затем прижала руку ко рту. Оскорбления ей не помогут.

Придя в ужас, она встретилась с гневным взглядом своего отца в надежде, что тот не поверит оговору. Конечно же он должен ей поверить после всех этих лет, когда она вела себя как послушная дочь. Одна ошибка не может стереть все, не так ли?

Мысли о запретном поцелуе лейтенанта беспощадно жгли ее совесть. Она могла бы оказать ему сопротивление, но вместо этого ответила на его поцелуй. Это были любопытство и потрясение, смешанные с первым пробуждением желания.

– Харрисон, отвези мою дочь домой, – приказал маркиз своему ливрейному лакею. – Я буду сопровождать лейтенанта Торпа в этом экипаже.

Лейтенант кивнул, Ханна посмотрела на него, но взгляд его зелено-карих глаз был непроницаем.

* * *

– Вам следует знать, что я не убил вас на месте только потому, что мне не хотелось забрызгать вашей кровью ковер. – Маркиз Ротбурн указал на кресло с изогнутой спинкой в своем кабинете. – Сидеть.

– Я вам не собака, – отвечал Майкл.

Ему прекрасно было известно, что он лишь подливает масла в огонь ярости Джеймса Честерфилда, но Майкл отказывался вести себя так, словно он соблазнил леди Ханну.

Майкл оперся о спинку кресла и прямо посмотрел маркизу в глаза.

– Я не сожалею о том, что спас леди Ханну от барона Белгрейва. Вы, как и я, прекрасно понимаете, что этот тип ее не стоит.

– И вы тоже.

– Вы правы.

Не было причины обижаться на правду. У него было небольшое состояние и армейское содержание, чтобы комфортно жить, но этого недостаточно, чтобы содержать дочь маркиза.

– Из-за вас ее репутация подмочена.

– Нет. – Майкл подался ближе к письменному столу, не снимая рук с резного дерева спинки кресла. – Из-за Белгрейва. Если бы не он, Ханна бы никогда не оказалась вдали от дома Ротбурнов.

– Вам нужно было привезти ее домой немедленно! – Лицо маркиза стало лиловым от ярости.

– У нее ведь бывали такие же головные боли и прежде, не так ли? – тихо спросил Майкл. – Она сказала мне, что всегда держит лекарство в своем ридикюле.

– Это к делу не относится.

– Неужели? Я полагаю, вы знаете, как сильно она страдает? Я видел мужчин, которые получили пулю в плечо, но страдали гораздо меньше, чем ваша дочь от нестерпимой боли.

– Даже если то, что вы говорите, правда, это не отменяет того факта, что вы оставались с ней наедине на протяжении нескольких часов. – Джеймс протянул руку к ножу для вскрытия писем, пробежав пальцем вдоль лезвия. – Она моя единственная дочь.

– Это не ее вина.

– Не ее, но ваша. – Маркиз скрестил на груди руки и добавил: – Неужели ты думаешь, что я позволю такому, как ты, жениться на ней? Ты не прикоснешься и к пенни ее приданого!

Майкл отступил назад, едва контролируя свой гнев. Стараясь, чтобы его не выдал голос, он сказал:

– Мне ничего не нужно от вас обоих. Она была в беде, и я пришел ей на помощь. Ничего больше.

Маркиз взял перо.

– Я хочу, чтобы вы покинули Англию, не желаю, чтобы Ханна снова увидела вас. – Опустив перо в чернила, он начал писать. – Я собираюсь попросить вашего командира проследить за этим. Я пожертвую в армию достаточную сумму, чтобы удостовериться, что вы находитесь как можно дальше от Лондона.

Майкл не сомневался, что деньги маркиза помогут ему достичь всего, что он только пожелает.

– А что будет с леди Ханной?

Маркиз отложил свое перо.

– Белгрейв предложил жениться на ней.

– Нет, только не он. – Майкл сжал кулак. – И вы отдадите ее такому подлецу?

– С Белгрейвом все в порядке. Он позаботится о безупречной репутации Ханны.

– Вы имеете в виду, что он собирается поведать о скандале всем и каждому, если она не выйдет за него замуж, – догадался Майкл.

Маркиз не стал этого отрицать.

– Я не позволю причинить боль моей дочери. Никогда, если я смогу это предотвратить.

Ханне случалось видеть, как плачет ее мать и прежде, но, чтобы так, никогда. Обычно Кристин Честерфилд прибегала к слезам для того, чтобы повлиять на мужа.

На этот раз слезы Кристин были искренними. Ханна сидела напротив нее, пока остывали две чашки чая. Дедушкины часы в гостиной пробили восемь часов. Всего восемь часов понадобилось, чтобы полностью изменить ее жизнь.

– Уверяю тебя, мама, со мной все в порядке, – тихо убеждала мать Ханна. – Ни тот ни другой меня не скомпрометировали.

Она не плакала, поскольку все еще не оправилась от шока.

– Не знаю, что еще я могу сказать, если ты не веришь мне.

– Дело не в этом. – Кристин промокнула глаза носовым платочком. – Дело в приличиях.

– Все будет в порядке, – настаивала Ханна. – Мои подруги поверят мне, если до них дойдут слухи. Они знают, я никогда не сделаю ничего подобного.

Ханна встала и принялась мерить шагами ковер.

– Не понимаю, почему мы не можем просто рассказать всем, что произошло.

Кристин высморкалась.

– Ты слишком наивна, моя дорогая. Мы не можем идти на риск, слишком скандальная история, нельзя, чтобы о ней кто-нибудь узнал.

– Я не погублена.

– Погублена. Твоя единственная надежда спасти то, что осталось от твоей чести, – и, значит, выйти замуж за лорда Белгрейва и сделать это как можно скорее.

– Я не выйду за этого негодяя. Это он причина всего, что произошло! Он силой увез меня из дома, мама! Почему ты мне не веришь?

Ее мать печально покачала головой:

– Я верю тебе, Ханна. Но гораздо большая проблема состоит в том, что ты провела несколько часов в экипаже наедине с солдатом. Лорд Белгрейв прав: этот скандал замять не удастся, если все выплывет наружу.

Но ведь никто об этом не знает, кроме…

– Он вам угрожал, – предположила Ханна, вдруг поняв все. – Белгрейв собирается всем рассказать об этом скандале, если я не выйду за него. Это так?

Лицо ее матери стало алым.

– Мы этого не допустим.

Ханна не верила своим ушам. Ее родители позволяют, чтобы ими манипулировали.

Кристин старалась на нее не смотреть.

– Тебе нечего бояться барона, Ханна. Я верю в то, что он раскаивается в содеянном. Он хочет начать все сначала, и я думаю, тебе стоит дать ему еще один шанс.

– Никогда.

– Он завтра прибудет к тебе с визитом. И ты встретишься с ним и выслушаешь то, что он хочет тебе сказать.

Избегая взгляда Ханны, Кристин нашла лист бумаги на письменном столе и выбрала перо.

Ханна догадалась, что ее мать составляет для нее очередной список того, что она должна сделать.

– Мама, нет, – умоляюще попросила она. – Должен же быть какой-то выход. Может, я могу поехать в Фолкерк со Стивеном и Эмили.

Ее брат предоставит ей убежище без всяких расспросов.

– Они уже уехали сегодня рано утром, – сообщила мать. – И твоему брату есть о чем беспокоиться: Эмили должна родить через несколько недель. Он не знает, что произошло вчера ночью, и мы не собираемся рассказывать ему, пока все не утрясется.

Мать вручила ей список и пошла к двери.

– А сейчас иди в свою комнату и отдохни до одиннадцати часов. Когда встанешь, надень платье из розового шелка с закрытым горлом и рукавами с буфами. Мы обсудим твое будущее за завтраком. Барон приедет завтра, чтобы обсудить приготовления к свадьбе.

– Я не могу видеть этого человека, а вы хотите, чтобы я вышла за него замуж! – возмутилась Ханна.

– У тебя нет выбора. Тебе лучше всего привыкнуть к этой мысли, поскольку твой отец уже начал приготовления. Ты выйдешь замуж на этой неделе.

После того как за матерью закрылась дверь, Ханна стремительно бросилась вниз по лестнице.

Бросив взгляд на список, она прочла предписания своей матери:

1. Отдохни до одиннадцати часов.

2. Надень платье из розового шелка.

3. Выпей чашку чая со сливками и без сахара, чтобы успокоить нервы.

Ханна прочитала этот список три раза, качая головой. Всю свою жизнь она делала все, что говорили ей родители. Она учила уроки, слушалась своей гувернантки – одним словом, старалась изо всех сил, чтобы угодить своим родным.

Ее желудок сжался, когда Ханна поняла, что все они против нее. Ее родители больше не заботятся о ее будущем счастье – только о своей репутации.

Ей полагалось вернуться в свою комнату, но она направилась в сад. Слезы ярости жгли ей щеки. Все эти годы ее послушного поведения ничего не значат, если она должна выйти замуж за такого негодяя, как Белгрейв.

Список больше не говорил о заботливой материнской любви, он стал для нее оковами, которые ограничивают каждый ее шаг.

Ханна скомкала и выбросила листок. Правила, правила и снова правила! А она-то надеялась, что в один прекрасный день будет вознаграждена за подчинение правилам.

Неужели ее мать действительно ждет от нее, что она выйдет замуж за человека, который так оскорбил ее? Да она лучше утопится в Темзе, чем станет женой Белгрейва!

Ханна пробиралась по саду, когда почувствовала, что головная боль снова возвращается.

Почему? Почему это случилось именно со мной?!

Только вчера у нее было столько возможностей!

Ханна обняла себя за плечи, словно хотела сдержать рвущиеся рыдания, и все-таки разрыдалась. Слезы неудержимо лились из ее глаз, а она брела по гравийной дорожке к тому месту, где вчера вечером потеряла колье.

Непроизвольно ее рука потянулась к горлу, бриллианты были на месте. Лейтенант, должно быть, вернул ей колье сегодня рано утром. Она не помнит, как он застегнул его на ее шее, потому что от боли большую часть ночи провела как в тумане.

Похитив ее, барон испугался ее болезни и требовал, чтобы она прекратила лить слезы. Он бранил ее, но Ханна не могла перестать плакать.

Потом лейтенант спас ее. Он заботился о ней, не упрекал и обнимал ее в темноте.

Ханна запахнула шаль на груди. Она не знала, что о нем думать. Он спас ее честь, но украл у нее поцелуй.

Жмурясь от яркого утреннего солнца, Ханна увидела Майкла Торпа у конюшен, он ждал, пока грум приготовит ему коня.

Почти против ее воли ноги понесли Ханну к конюшням. Она не имела ни малейшего представления о том, что скажет лейтенанту.

Взгляд зелено-карих глаз лейтенанта был усталым, щеки покрылись темной щетиной. Белый галстук был развязан у него на шее, а шляпу он держал в руках.

Ханна наклонила голову в приветствии, и грум, как полагается, отошел, чтобы дать им поговорить. Она говорила очень тихо, чтобы слуга не смог подслушать их.

– Я рада, что мой отец не убил вас.

Майкл пожал плечами и натянул перчатку для верховой езды.

– Меня не так-то легко убить.

Ханна обнаружила, что ее внимание приковано к его длинным пальцам, и вспомнила о руке без перчатки, ласкающей ее затылок. Никто прежде не вызывал в ней подобных чувств, ее кожа загорелась от воспоминаний о непривычных ощущениях.

Она закрыла глаза, стараясь собраться с мыслями. Затем вспомнила то, что ей действительно нужно было ему сказать.

– Я так и не поблагодарила вас за свое спасение. Для меня это много значит. Несмотря на последствия.

Лейтенант слегка кивнул, словно не зная, что ей сказать. Он не ответил на слова благодарности и лишь бросил взгляд на дом.

– Лорд Ротбурн сказал, что вы выходите замуж за Белгрейва.

Ханна напряглась.

– Мой отец готов выдать меня за любого титулованного джентльмена, который пройдет через ворота к нашему дому. – Она смотрела ему прямо в глаза. – Я этого не сделаю. Ему придется силой тащить меня к алтарю.

– Я думал, вы послушная дочь.

– Только не в этом.

Ханна едва могла поверить, что произносит такие слова. Это так не похоже на нее, но она не могла избавиться от ощущения, что ее жизнь разбита.

Послушание ни к чему ее не привело. И прямо сейчас ей хотелось высказать свое разочарование кому-то, кто мог ее понять.

– Почему это происходит? – прошептала она. – Что такого дурного я сделала?

– Ничего, – уверенно ответил лейтенант.

Его рука потянулась было к ее руке, но он отдернул ее, словно вспомнил, что это неприлично.

– Единственная ваша вина в том, что вы дочь маркиза.

– Как бы мне хотелось, чтобы я ею не была. – Ханна опустила голову. – Как бы мне хотелось, чтобы я была обычной женщиной. Тогда у меня было бы больше свободы.

И подумала: «Никаких списков, никаких правил, которым нужно следовать. Я сама буду принимать решения и стану хозяйкой своей жизни».

– Вам это совсем не понравилось бы. – Лейтенант указал на дом ее отца. – Вы рождены, чтобы жить в таком мире.

– Это тюрьма.

– Но она золотая.

– Все равно тюрьма. – Она подняла на него глаза. – А теперь меня приговорили к браку с лордом Белгрейвом. Я должна найти выход.

Майкл не ответил, но она увидела, как сжались его губы, а глаза внезапно потемнели.

– Найдете.

– А как обстоят дела с вами?

Ханна поняла, что так и не спросила о том, что произошло с ним. Наверняка лейтенант без страха вошел в их дом.

– Что произошло между вами и моим отцом?

Он заколебался, прежде чем ответить.

– Мой командир проследит, чтобы я оставался на Крымском полуострове.

– И что это… означает на самом деле?

От предчувствия беды ее охватила дрожь.

– Меня пошлют в бой. Возможно, на передний край.

Майкл пожал плечами, словно этого и следовало ожидать. Но Ханна поняла то, чего он не сказал. Те, кто воевал на передней линии фронта, по существу, были приговорены к смерти без военного суда. Если бы не она, он вернулся бы к своей прежней службе.

– Вы уже были ранены, – медленно заговорила она. – В легкой кавалерии.

Майкл кивнул:

– В любом случае мне пришлось бы вернуться на службу. Я уже выздоровел.

Он говорил так, будто ему была безразлична его судьба.

Ханна посмотрела ему в глаза, и ее сердце затрепетало.

– Это неправильно, что вас снова отсылают отсюда.

– У меня нет связей в Лондоне.

Майкл повернулся, чтобы уйти, но Ханна остановила его.

Из-за нее он потеряет все. Потому что спас ее и позаботился о ней в эту ночь.

– Это важно.

Она коснулась рукава его камзола, чувствуя, что обязана что-то для него сделать. Должен же быть какой-то способ помешать свершиться несправедливости!

– Перестаньте на меня так смотреть, – тихо попросил он.

– Что вы имеете в виду?

– Ну так, словно пытаетесь спасти меня.

– Я не пытаюсь.

Ханна подняла лицо к нему, внимательно вглядываясь в эти глубокие зелено-карие глаза. Он солдат, обученный убивать своих врагов. Он выглядел усталым, но и опасным.

– Поверьте мне, я не из тех, кого стоит спасать. Вы поступите хорошо, если станете держаться от меня подальше.

Воспоминания о его поцелуе заставили ее вздрогнуть. Лейтенант не спускал с нее глаз, и Ханна стояла неподвижно.

То, что она находилась с мужчиной в саду, где ее может увидеть кто угодно, противоречило всему, чему ее учили. Он был так близко.

Она понимала, что Майкл Торп человек неординарный и что он очаровал ее.

А дочь маркиза никогда-никогда не сможет быть с таким человеком, как он. Он прав.

Ханна убрала руку, испытывая при этом разочарование. Будет лучше, если она станет держаться от него подальше.

Однако он был единственным человеком, который заметил ее отсутствие на балу. Ее неожиданный спаситель.

Спасет ли он ее еще раз, если она его попросит?

– Лейтенант Торп, я хочу попросить вас об одном одолжении.

Он устало посмотрел на нее:

– О каком одолжении?

Было так неловко просить его об этом. Ханна вонзила ногти в свои ладони, набираясь храбрости.

– Если меня принудят к браку с лордом Белгрейвом, не могли бы вы… помешать свадьбе?

Ленивая улыбка приподняла уголки его губ.

– Вы просите меня украсть вас с вашей же свадьбы?

– Если дело до того дойдет – да.

Ханна расправила плечи, делая вид, что ничего не уместного в ее просьбе нет.

– Я, конечно, попробую избежать ее. Но вы будете моей последней надеждой.

Майкл усмехнулся и подошел к своему коню. Схватив поводья одной рукой, он поднял голову, чтобы внимательно рассмотреть ее:

– Вы серьезно?

– Серьезнее не бывает.

Это была договоренность, практический способ предотвратить настоящую трагедию ее жизни. И хотя это может вызвать еще больший скандал, Ханна пойдет на все, чтобы избежать свадьбы с Белгрейвом.

– Я должен отправляться на службу, – предупредил лейтенант. – Не исключено, что не пройдет и недели, как я уеду.

Ханна быстро кивнула в знак того, что ей это прекрасно известно.

– Поверьте мне, мои родители хотят видеть меня замужней дамой как можно скорее. Весьма вероятно, свадьбу устроят через несколько дней. Если я откажусь выйти замуж за Белгрейва, подойдет любой другой.

– Даже я?

Майкл одарил ее кривой улыбкой, будто он тоже не может поверить в то, что она говорит.

– Ну нет. Это невозможно…

– Не беспокойтесь, моя дорогая.

Его голос стал низким, соблазняющим.

– Я не допущу вашей свадьбы, если это будет в моих силах.

Ханна снова вздохнула, ее плечи опустились в облегчении.

– Я буду вам чрезвычайно благодарна.

Ханна протянула руку в перчатке, намереваясь рукопожатием завершить сделку.

Лейтенант взял ее руку в свою. Вместо рукопожатия он приблизил ее к своему лицу.

– Если я украду невесту, что я получу взамен? – тихо спросил он, прижимая губы к ее руке.

Глава 4

– И чего вы хотите?

Ответом Майкла была ленивая улыбка, которая позволила ей вообразить все то, что он может сделать с украденной невестой, если они останутся наедине.

На лице Ханны отразился испуг.

– Я ничего такого никогда не сделаю. Это просто сделка, и ничего больше.

Ее лицо побледнело, и Майкл отодвинулся от нее:

– Разве вы не понимаете, что это шутка?

Она выглядела смущенной, но покачала головой:

– Не шутите так, пожалуйста. Дело касается Белгрейва. Я просто не могу выйти за него замуж!

– Тогда не выходите.

– Это не так просто. Моя мама уже решила, что теперь это для меня единственно возможное будущее. – Ханна в рассеянности потерла себе виски. – Не знаю, что я должна сделать, чтобы убедить ее в том, что это не так.

– Вы ведь никогда не выказывали им своего непослушания, верно?

– Никогда.

Она казалась растерянной, и Майкл почти пожелал, чтобы был кто-то, кто бы мог о ней позаботиться. Не он. На это нет надежды.

Она потянула за палец своей перчатки, теребя материю.

– Папа может превратить мою жизнь в одно сплошное несчастье. И я буду погублена, если не выйду замуж.

– Настало время самой устраивать свою судьбу. Если вы уже погублены, то вам нечего терять. Делайте что хотите.

Ханна уставилась на него, будто не имела ни малейшего представления о том, как следует вести себя погубленной женщине.

– Не знаю. Я всегда… делала то, что должна.

Она сделала шаг по направлению к дому, прочь от него. Майкл внезапно понял, что она просит его спасти ее не из-за родителей, а из-за того, что необходимость повиноваться так глубоко укоренилась в ней. Если он украдет ее со свадьбы, она сможет переложить всю вину на него, а не брать ее на себя.

Ее судьба тебя не касается, – напомнил ему разум. – Пусть она сама делает выбор. Скажи ей «нет».

Но он не сказал, потому что не мог позволить, чтобы она вышла замуж за такого негодяя, как Белгрейв.

Майкл вздохнул и сказал:

– Предупредите меня, если что-то изменится. Ваши братья знают, где меня найти.

– С вами все будет в порядке? – спросила она слабым голосом. – Что, если мой отец…

– Он не может мне ничего сделать, – прервал ее Майкл.

Не пройдет и пары недель, как между ними будут лежать сотни миль.

Он вернется в армию, будет сражаться с врагом и выполнять приказы, пока не встретит свой конец. Такие люди, как он, ни для чего иного не пригодны.

– Спасибо за то, что согласились мне помочь. – Ханна потянулась к своей шее и расстегнула бриллиантовое колье. – Я хочу, чтобы вы взяли вот это.

– Оставьте.

Майкл сомкнул ее пальцы вокруг блестящих камней. Такая невинная душа, как она, никогда не сможет понять, каковы могут быть последствия, если он возьмет колье. Ее отец обязательно обвинит его в краже.

– Если вы планируете следить за мной, тогда вам нужна причина, чтобы вернуться. – Она положила колье в его ладонь.

Майкл не рассматривал это в таком свете.

– Вы правы.

Колье действительно давало ему разумную причину, чтобы вернуться, и потому он спрятал драгоценности в свой карман.

– Возвращайтесь через день-два, – приказала она. – А я позабочусь, чтобы вы получили вознаграждение за свою помощь, и не важно, нужно это вам или нет.

Он не примет от нее никакого вознаграждения.

– В этом нет необходимости.

– Есть.

В ее зеленовато-голубых глазах Майкл увидел решимость.

Ханна решительно скрестила руки.

– Я не дам отцу разрушить свое будущее. – Выражение ее лица стало упрямым. – И я не позволю ему сделать это и с вашим будущим тоже.

Пожилая женщина бесцельно бродила по улицам, ее малиновая шляпка пылала в море темно-коричневых и черных. Майкл проталкивался мимо торговцев рыбой и продавцов вразнос, осторожно шагая по Флит-стрит.

Миссис Тернер снова не в себе и потерялась. Он ускорил шаг, маневрируя среди матросов, гуртовщиков и мясников. Наконец он ее догнал.

– Доброе утро, – поприветствовал он ее, приподнимая шляпу.

В ее тускловато-серых глазах не мелькнуло узнавания, но она слегка кивнула и продолжала свой путь.

Черт возьми! Сегодня не лучший ее день.

Миссис Тернер была его соседкой и приятельницей, сколько он себя помнит, но недавно она начала страдать от приступов забывчивости.

Майкл ничего не знал о таком ее состоянии, пока не вернулся в Лондон в прошлом ноябре. Сначала вдова покупала ему еду и напитки, присматривала за ним, пока он поправлялся от огнестрельных ранений. А потом он принес ей губительную новость о гибели ее сына Генри под Балаклавой.

Миссис Тернер становилось все хуже. Бывали моменты, когда она помнила лишь то, что происходило в прошлом.

Сегодня она его вообще не узнала.

Майкл пытался придумать способ достучаться до ее потерянной памяти.

– Вы ведь миссис Тернер, не так ли? – спросил он, стараясь не отставать от нее. – Из дома номер восемь по Ньютон-стрит?

Женщина остановилась, страх читался на ее лице.

– Я вас не знаю.

– Нет-нет, вы, вероятно, просто не помните меня, – быстро сказал он. – Но я друг Генри.

Услышав имя сына, миссис Тернер усмехнулась:

– Я никогда не видела вас прежде.

– Генри послал меня отвезти вас домой, – заверил он ее ласково. – Вы позволите мне пойти с вами? Уверен, что он оставил вам чай, виски, мармелад и хлеб.

При упоминании о любимой еде ее нижняя губа задрожала. Морщинки собрались в уголках ее глаз, и из них полились слезы.

– Я заблудилась?

Майкл взял ее за руку, ведя в нужном направлении:

– Нет, миссис Тернер.

Пока он вел ее по многолюдным улицам, ее хрупкая рука держала его с удивительной силой. Они подошли ближе к ее дому у Пибоди-сквер, и ее лицо приняло более спокойное выражение. Узнала она знакомую обстановку или нет, но казалось, она повела себя более непринужденно.

Майкл помог ей войти и заметил, что у нее кончился уголь.

– Минуточку, я разожгу камин.

Вручив ей вязанный крючком плед, Майкл усадил ее в кресло-качалку.

Купив для нее ведерко с углем, он вернулся в ее жилище, и вскоре огонь в камине уже горел.

Миссис Тернер подвинулась к камину, все еще не снимая своей ярко-малиновой шляпки. Майкл сам подарил ее ей на это Рождество не потому, что потакал ее любви к возмутительно кричащим цветам, а, скорее, для того, чтобы было легче обнаружить ее в толпе.

– Ну, Майкл, – внезапно заговорила она, ее губы расплылись в теплой улыбке. – Какая неожиданность, что ты пришел меня навестить! Поставь чайник, ладно?

Майкл с облегчением вздохнул, обрадовавшись, что миссис Тернер его вспомнила.

– Ты выглядишь дьявольски красивым, должна сказать. – Миссис Тернер просияла. – Где ты взял эту одежду?

Майкл не сказал ей, что она сама вчера вечером выбрала ему кое-что из одежды своего сына. Воспоминания о смерти Генри вызывали у нее слезы.

– Один хороший друг дал, – ответил он.

Когда чайник вскипел, он принес ей чашку, щедро добавив в нее виски.

Она с жадностью выпила, причмокивая губами.

– Ах, какой ты славный молодой человек, Майкл! Расскажи мне о вчерашнем бале. Ты познакомился с какой-нибудь юной леди, на которой мог бы жениться?

– Возможно.

Ему на ум пришла прелестная леди Ханна.

– Но они все бросили меня на произвол судьбы.

Миссис Тернер громко рассмеялась:

– О, они не могли так поступить с тобой, негодник. Я уверена, от тебя все дамы просто падали в обморок. А теперь расскажи мне, что на них было надето.

Миссис Тернер завернулась в плед, пододвинув кресло-качалку ближе к огню.

Пока Майкл отвечал на ее вопросы о маркизе и кое-как описывал женские наряды, он пытался найти для нее еду. Но, рыская в буфете, нашел лишь засохшую буханку хлеба, рядом с ней увидел свечу, перчатку и все ложки, что были в доме.

Майкл повсюду искал мармелад и в конце концов обнаружил его среди белья в ящике комода.

Майкл отрезал увесистый ломоть хлеба и намазал его толстым слоем мармелада. Только Бог знает, когда она в последний раз ела.

Миссис Тернер впилась в него зубами, счастливо вздохнув:

– Ну, давай же! Кого еще ты встретил на балу, Майкл?

Она взяла еще одну чашку с чаем и сделала энергичный глоток.

– Одного иностранца, – ответил он. – Из Лохенберга.

Чашка выскользнула из рук миссис Тернер и вдребезги разбилась. Чай разлился повсюду, а ее лицо побелело как полотно.

Майкл, схватив тряпку, промокнул разлитый чай и собрал осколки чашки.

– Все в порядке. Я об этом позабочусь.

Но когда он посмотрел в серые глаза миссис Тернер, то увидел там неприкрытый страх.

– Кто… кто это был?

– Граф фон Рейшор, – ответил он. – Посол, я полагаю, но это пустяки.

Майкл и словом не упомянул о невероятном заявлении того человека, но миссис Тернер, побледнев, схватила его за руку:

– Нет, о нет.

– В чем дело?

Майкл пристально посмотрел в ее серебряные глаза, удивляясь, почему упоминание о Лохенберге так ее напугало.

Ни один из них никогда прежде не покидал Англию.

Через несколько минут лицо миссис Тернер стало отстраненным. Она зашептала себе под нос что-то о своем сыночке Генри, словно тот был еще малышом и неровными шажками ковылял ей навстречу.

Сейчас бесполезно было расспрашивать ее о чем-либо. Ее снова охватило безумие.

* * *

Ханна не имела понятия, что следует носить погубленной женщине, но была уверена, что платье должно быть кремового цвета. Этим утром Кристин Честерфилд осмотрела каждый дюйм наряда своей дочери, волнуясь из-за пустяков, словно готовилась к встрече с самой королевой.

– А теперь запомни, – предупреждала ее мать, – веди себя безукоризненно. Сделай вид, что вчера ночью ничего не произошло.

Нет, кое-что произошло! – хотела она возразить, но изобразила послушание.

– Да, мама.

Кристин протянула руку и поправила шпильку в ее волосах.

– Ты прочла мой список?

– Конечно.

Ханна подала полоску бумаги, ее мать нашла перо и поспешно нацарапала свои указания.

– Я внесла изменения на сегодняшний вечер. За ужином ты должна быть в белом шелковом платье с вышивкой розами и с жемчугом. Эстель уложит тебе волосы, и ты должна быть здесь к восьми часам.

Мать вручила ей новый список.

– Я велела Маннингу не подавать тебе бланманже или пудинг. И никакого вина. Ты и так съедаешь гораздо больше, чем следует, моя дорогая. Эстель говорит мне, что твоя талия стала на полдюйма больше, чем ей следует быть.

В горле у нее встал комок, но Ханна ничего не сказала. Она уставилась на список, прожигая его взглядом. Никогда прежде она не сомневалась в приказах своей матери. Значит, ей нельзя сладостей, потому что Кристин хочет, чтобы у нее была идеальная фигура. Это не любовь, а контроль. Не так ли?

Но Ханна чувствовала себя связанной невидимыми путами, из которых она желала вырваться на свободу. Ее мать была обеспокоена размером ее талии, когда все ее будущее поставлено с ног на голову? Это казалось смешным.

С каждой проходящей минутой беспокойство Ханны возрастало.

– Мама, честное слово, я не в состоянии принимать гостей. Я лучше пережду несколько дней.

– Ты сделаешь, как тебе говорят, Ханна. Чем быстрее ты выйдешь замуж, тем скорее забудешь этот ночной кошмар.

Мать встала и проводила ее в гостиную.

– А теперь жди тут, пока не прибудет лорд Белгрейв. Он сказал твоему отцу, что приедет в два часа.

Ханна поняла, что с таким же успехом могла бы говорить с каменной стеной. В своем воображении она представила, как родители приковывают ее ногу к церковной скамье, рот затыкают носовым платком и в таком виде венчают с Белгрейвом.

По крайней мере, у нее есть час до того, как начнется реальная пытка.

Хорошо, она встретится с лордом Белгрейвом и выскажет ему все, что о нем думает. Не исключено, что он откажется от своих планов.

Отец стоял у камина, держа в руке карманные часы. Разочарование и печаль покрывали его черты, когда он клал часы в карман жилета. Он прошел к дивану и уселся, сложив руки на коленях.

Ханна подошла, села возле отца, протянула руку, и он взял ее в свою. Гнев никогда не даст ей победить в битве с отцом. Но пунктик о послушании был его слабым местом.

– Я знаю, что ты пытаешься защитить меня, – сказала Ханна ласково, – я знаю, что ты хочешь, чтобы у меня был кто-то, кто позаботится обо мне.

Его серые глаза предвещали бурю, но он слушал ее.

– Умоляю тебя, папа, не заставляй меня выходить за лорда Белгрейва, – попросила она. – Даже если он расскажет всем об этой ночи.

Рука отца сжала ее пальцы.

– Я не могу позволить марать наше имя просто из-за того, что ты однажды ночью потеряла благоразумие.

Ханна убрала руку:

– В таком случае ни за кого не выйду замуж. – Затем встала перед отцом и добавила: – Тем более за барона Белгрейва.

– Но и не за Майкла Торпа. Да поможет мне Бог, ты не выйдешь замуж за солдата!

При упоминании о лейтенанте она почувствовала, как ласковое тепло охватило ее тело.

Ханна покачала головой:

– Конечно же нет. – Подавшись вперед, она предложила свой план: – Отошлите меня куда-нибудь подальше от Лондона, пока не улягутся сплетни. У нас же есть кузены и кузины где-то в Европе, не так ли?

– В Германии, – кивнул отец.

Выражение его лица было непреклонным, но ей показалось, что он смягчается.

Пожалуйста, Боже, пусть он послушает меня, – молила она про себя.

В этот момент лакей доложил о том, что прибыл с визитом барон Белгрейв.

Мгновение маркиз колебался. Ханна сжала пальцы с такой силой, что косточки побелели. Она покачала головой, умоляя отца.

– Дай ему еще один шанс, Ханна, – невозмутимо произнес маркиз. – Несмотря на его небезупречные действия, этот человек действительно происходит из отличного семейства. Он может обеспечить тебе достойную жизнь.

Ханна не могла поверить, что это говорит ее отец. Она знала, что его заботят приличия, но никогда не думала, что мнение света для него важнее, чем ее благополучие.

– Папа, пожалуйста, – прошептала она.

Лицо отца напряглось, но тон был твердым, когда он сказал:

– Передайте барону, что моя дочь ожидает его в гостиной.

Глава 5

Майкл стоял по стойке «смирно», когда в комнату вошел полковник Хаммонд. Лейтенанта этим утром вызвали в военное министерство, но его новое назначение готовил не главнокомандующий. Его проводили в малую приемную.

– Полковник, вы хотели со мной увидеться?

– Да. К сожалению, в вашем назначении есть изменения, – признался полковник.

Полковник жестом указал на стул, и Майкл сел.

– В конце концов, вам не придется возвращаться на фронт.

– Я уже полностью выздоровел, – счел необходимым сообщить Майкл. – Я готов снова воевать.

Полковник Хаммонд выглядел немного смущенным.

– Боюсь, что это подождет. Хотя я предпочел бы, чтобы вы вернулись на фронт, нам всегда нужны люди с вашей силой духа, но, похоже, у армии в отношении вас другие планы.

Майкл заподозрил, что маркиз уже успел воспользоваться своим влиянием. Он знал, что, по всей вероятности, будет выслан из Англии, но ожидал вернуться на службу.

– И каков же приказ?

– Вы будете сопровождать посла Лохенберга, графа фон Рейшора, на его родину. Он решил отправить провиант на Крымский полуостров, предложив нашим войскам помощь своей страны. Вы поможете интендантству выбрать то, что наиболее необходимо для солдат.

Рука Майкла сжалась в кулак. Он ни на секунду не поверил, что граф действует из сочувствия британским войскам. Просто этот иностранец вмешивается в его военную карьеру, и все потому, что он проигнорировал его приглашение.

Зачем ему знать, похож он или не похож на короля какой-то крошечной, всеми забытой страны?

Майкл отдал годы службе в армии, подчиняясь приказам и делая все, что в его силах, чтобы сохранить жизнь своим солдатам. И одним росчерком пера какой-то лохенбергский граф хочет превратить его в мальчика на побегушках.

– Вы делаете мне честь, полковник, – солгал он, – но я ведь простой лейтенант.

– Посол затребовал вас. Я предлагал взамен другого офицера, но он настаивал, что это должны быть вы или он аннулирует свое предложение.

В голосе полковника слышались вопросительные нотки, но Майкл ничего не мог ему объяснить, не зная намерений лохенбергского посла.

– Я бы предпочел вернуться к своим солдатам, – тихо сказал он. – Я у них в долгу после того, что случилось при Балаклаве.

– Я понимаю. Нолан хорошо отзывался о вас и вашей храбрости. Хотя мы с радостью восприняли бы ваше возвращение на полуостров, лейтенант Торп, боюсь, этот приказ не обсуждается. Граф затребовал вас, и мы питаем надежду, что вы сумеете убедить армию Лохенберга присоединиться к нашему делу.

Майкл встал со своего места. Будь он проклят, если позволит проклятому графу разрушить все, ради чего он служил! Он попробует убедить посла выбрать другого офицера. Тогда, возможно, он сможет вернуться в свой потрепанный в боях 17-й уланский полк.

Говорить больше было не о чем, полковник Хаммонд пожал ему руку и пожелал успеха.

– Я передам от вас привет солдатам по возвращении на Балаклаву, лейтенант. Вы явитесь к графу фон Рейшору в восемь часов завтра утром.

Покинув военное министерство, Майкл машинально сунул руку в карман и обнаружил там бриллиантовое колье, которое вручила ему Ханна.

Она считала, что бриллианты дают ему повод вернуться в дом Ротбурнов, но это была неблагоразумная идея. Маркиз убьет его, если он лишь ступит ногой на землю Ротбурнов.

Это не твое сражение.

Майкл знал, что ему не следует вмешиваться. Они слишком далеки друг от друга, будет лучше, если он оставит ее в покое. Весьма вероятно, с Ханной все будет в порядке, у нее есть братья и отец, чтобы защитить ее.

А как насчет Белгрейва? – напомнила ему его совесть.

У него есть час, чтобы удостовериться, что Белгрейв не утащил ее силой.

Извозчики окликали его на кокни, предлагая подвезти, но Майкл не обращал на них внимания. Идти пешком было не так уж далеко, и в любом случае у него нет лишних денег.

Полчаса спустя Майкл был уже у дома Ротбурнов. Он узнал поджидающий снаружи экипаж лорда Белгрейва. В нем созрела мрачная решимость избавить Ханну от этого негодяя.

Однако он не может приближаться к парадному входу. Лакеи Ротбурнов вышвырнут его прочь. Его военная форма делала его слишком заметным.

Майкл быстро снял камзол и кивер, спрятав военный головной убор с плюмажем и мундир под подстриженными кустами самшита. Рядом он положил офицерскую саблю. Затем он вытащил колье Ханны из камзола и положил его в карман.

Обходя дом по периметру, он высмотрел открытое окно на первом этаже. Настало время узнать, что замышляет Белгрейв.

* * *

Холодное лицо лорда Белгрейва приняло приветливое выражение, когда он увидел Ханну.

– Леди Ханна, вы выглядите восхитительно, как всегда.

Барон поклонился в приветствии, и Ханна почувствовала недостойное леди удовлетворение при виде синяков, украшающих его щеку, и пластыря на носу. Несомненно, эти раны были получены им в шумной ссоре с лейтенантом Торпом.

Но правила приличия заставили Ханну присесть в глубоком реверансе.

Наконец пришла ее мать, чтобы лично препроводить ее.

Леди Ротбурн одарила барона ослепительной улыбкой:

– Лорд Белгрейв, как мило с вашей стороны нанести нам визит при подобных… обстоятельствах.

– С превеликим удовольствием, леди Ротбурн.

Мать резко сжала ее запястья, и Ханна поняла ее без слов. «Хорошо же», – подумала она.

– Лорд Белгрейв, – произнесла она ледяным тоном.

– Леди Ханна, я полагаю, вам известно, почему я приехал.

– А я полагаю, вы знаете мой ответ. – Ханна стояла, скрестив руки. – Боюсь, что ваш визит обернется напрасной тратой времени.

– Ханна, – умоляюще произнесла леди Ротбурн. – Будь добра, выслушай, по крайней мере, лорда Белгрейва.

Помимо своей воли Ханна опустилась в кресло. По привычке она погрузилась в молчание и, подавляя любой намек на вызывающее поведение, приготовилась выслушать то, что скажет Белгрейв.

– Я приношу свои извинения за то, что произошло вчера вечером, – начал барон. – Но, леди Ханна, я полагаю, будет в ваших интересах рассмотреть мое предложение.

Барон принялся описывать свои поместья в Лондоне и в Йоркшире. И конечно, упомянул о том, какая честь для него будет объединить их семьи браком.

Ханне оставалось лишь удивляться. Неужели Белгрейв и правда считает, что она будет рассматривать его кандидатуру в качестве жениха после похищения? А ее родителям настолько затмили глаза его деньги и имя, что они забудут то, что он сделал?

– Мы довольны, что вы все же проявили интерес к нашей дочери, – заявила леди Ротбурн. – Я уверена, Ханна понимает необходимость защитить свою репутацию. – Просияв улыбкой, маркиза предложила: – Мы устроим пикник, и вы сможете вместе обсудить свадебные планы в саду. День восхитительный, и это позволит вам лучше узнать друг друга.

– Я с удовольствием воспользуюсь вашим предложением, – отвечал Белгрейв.

– Но, мама, я…

– Утро следующего вторника подойдет для свадьбы? – перебила ее маркиза.

– Уверен, что смогу достать разрешение на брак вовремя, – заверил мать Ханны Белгрейв. – Архиепископ поймет необходимость такой поспешности.

Скажи, скажи им, что ты никогда не выйдешь замуж за такого человека, как он!

Ханна схватилась за подлокотник своего кресла и наконец вмешалась:

– Нет.

Это слово было произнесено так тихо, что ни ее мать, ни лорд Белгрейв, казалось, этого не заметили.

– Лучше всего подойдет тихое бракосочетание, – предложил Белгрейв. – Вы так не думаете?

– Нет, – снова проговорила Ханна, переполненная разочарованием, на этот раз громче. – Я так не думаю.

Лорд Белгрейв поднялся со своего места, подошел и встал возле ее кресла. Его толстые пальцы коснулись ее плеча.

Неожиданно она вспомнила слова матери о том, что ее муж будет иметь полную власть над ее телом, и это заставило Ханну резко отстраниться. Она не может, лежа на спине, позволять такому мужчине, как Белгрейв, делать с нею что ему вздумается. Хорошим женам полагается подчиняться своим мужьям, но, да поможет ей Бог, она никогда не даст ему прикоснуться к себе.

– Никакой свадьбы не будет. – Ее голос дрожал от нервного напряжения и прозвучал не столь решительно, как она хотела. – Я на нее никогда не соглашусь. А теперь, с вашего позволения, я намерена удалиться в свою комнату.

Ее мать поспешно бросилась вперед, чтобы попытаться остановить ее, но Белгрейв поднял руку:

– Простите меня, леди Ротбурн, но, возможно, если мне позволено будет переговорить с леди Ханной наедине, я смогу заверить ее, что у меня лишь самые лучшие намерения.

Продолжить чтение