Читать онлайн Стихия стиха. Китайская поэзия VII–X веков бесплатно

Научный консультант проф. Гу Юй 谷羽

Стихия стиха. Китайская поэзия VII–X веков

骆宾王 / Ло Биньван
(626–687)

在狱咏蝉

西陆蝉声唱，
南冠客思深。
不堪玄鬓影，
来对白头吟。
露重飞难进，
风多响易沉。
无人信高洁，
谁为表予心。

В темнице слагаю стихи о цикаде

Осенними напевами цикада
Лишь добавляет узнику тоски,
А чернота сих крыл тем безотрадна,
Что у меня уже белы виски.
Когда крыла от влаги стали тяжки
И ветры завывают, песнь глуша,
Никто не осознает, что душа
Моя чиста и отклика лишь жаждет.

王勃 / Ван Бо
(650–678)

咏风

肃肃凉风生，
加我林壑清。
驱烟入涧户，
卷雾出山楹。
去来固无迹，
动息如有情。
日落山水静，
为君起松声。

Славлю Ветер

Ветер чистым, звонким дуновеньем
Освежил лесистое ущелье,
Разбросал туман по узким щелям,
Выгнал дым из горного селенья
И умчался как-то незаметно,
Оставляя нам свои приветы.
Приутихло всё под самый вечер,
Лишь сосна ещё мне что-то шепчет.

送杜少府之任蜀州

城阙辅三秦，
风烟望五津。
与君离别意，
同是宦游人。
海内存知己，
天涯若比邻。
无为在歧路，
儿女共沾巾。

Провожаю шаофу[1] Ду, получившего назначение в округ Шу[2]

От башен чанъаньских, сих стражей столицы,
Пять бродов[3] виднеются смутною тенью,
Вот здесь нам с тобою придётся проститься,
У каждого есть ведь своё назначенье.
Коль с близким по духу ты встретиться смог,
Его не забыть и за гранью земною.
Не станем на этой развилке дорог
По-детски мочить своё платье слезою.

登城春望

物外山川近，
晴初景霭新。
芳郊花柳遍，
何处不宜春。

Любуюсь весной со стен городских

Вне суеты я близок ти́ши речек,
Лучу зари за дымкой лёгких туч.
Цветущий дол раскинулся далече
И как-то по-весеннему кипуч.

山中

长江悲已滞，
万里念将归。
况属高风晚，
山山黄叶飞。

В горах

Как за Рекой изранена душа
Тоской по дому! Десять тысяч ли…
Осенний ветер, листьями шурша,
По жёлтым склонам мечется вдали.

杨炯 / Ян Цзюн
(650–693)

紫骝马

侠客重周游，
金鞭控紫骝。
蛇弓白羽箭，
鹤辔赤茸秋。
发迹来南海，
长鸣向北州。
匈奴今未灭，
画地取封侯。

Буланый скакун

Славный рыцарь странствует вокруг,
В колчане змееобразный лук,
Подгоняя буланка кнутом,
Приминает пожелтевший луг.
То на севере оставит след,
То летит стремительно на юг.
А сумеет гуннов[4] победить,
Ленным титулом одарят вдруг.

宋之问 / Сун Чживэнь
(ок. 656–713)

渡汉江

岭外音书断，
经冬复历春。
近乡情更怯，
不敢问来人。

На переправе через Ханьцзян[5]

В глуши моей ни писем нет, ни слухов.
Шли зимы, вёсны за одной одна.
И вот он, дом мой. Сердце бьется глухо…
Сельчан спросить? И мысль сама страшна.

贺知章 / Хэ Чжичжан
(659–744)

回乡偶书二首

其一

少小离家老大回，
乡音无改鬓毛衰。
儿童相见不相识，
笑问客从何处来。

其二

离别家乡岁月多，
近来人事半消磨。
惟有门前镜湖水，
春风不改旧时波。

Возвращенье в родные края. Два экспромта

1

Ушёл юнцом, вернулся стариком,
Седой, но с тем же самым говорком,
Для малышни я чужедальний странник,
«Откуда, дед?» – пытают со смешком.

2

Покинул дом на долгие года,
Здесь жизнь уже какая-то не та,
И только лишь лазурь волны всё так же
Волнует гладь Зеркального пруда.

陈子昂 / Чэнь Цзыан
(661–702)

登幽州台歌

前不见古人，
后不见来者。
念天地之悠悠，
独怆然而涕下。

Плач на Ючжоуской башне[6]

Мужей ушедших я не ведал,
Идущих так и не узна́ю,
Перед безмерностью Небес и Тверди,
Осиротелый, горестно рыдаю.

张九龄 / Чжан Цзюлин
(673–740)

望月怀远

海上生明月，
天涯共此时。
情人怨遥夜，
竟夕起相思。
灭烛怜光满，
披衣觉露滋。
不堪盈手赠，
还寝梦佳期。

Взираю на луну в томлении о дальней

Взошла над морем ясная луна
Тебе и мне в один и тот же миг.
Без милой ночь томительно длинна,
Пока зари не вспыхнет первый блик.
Пред торжеством луны свеча бледна,
Уже влажна одежда, холодна,
Не в силах я поднесть тебе сей лик,
Так поспешу вернуться в сладость сна.

张旭 / Чжан Сюй
(675–750)

柳

濯濯烟条拂地垂，
城边楼畔结春思。
请君细看风流意，
未减灵和殿里时。

Ива

Туман плакучесть тонких веток нежит,
Весна дурманит в городской тиши.
Вглядись – очарованья здесь не меньше,
Чем у дворца Гармонии души[7].

桃花

隐隐飞桥隔野烟，
石矶西畔问渔船。
桃花尽日随流水，
洞在清溪何处边？

Ручей в персиках[8]

В клочкастом тумане – парящий мосток,
Скала, до которой доплыл рыбачок.
Теченье несёт и несёт лепестки,
А где же тот грот, где таится исток?

王之涣 / Ван Чжихуань
(688–742)

送别

杨柳东风树，
青青夹御河。
近来攀折苦，
应为别离多。

Провожаю

В вешнем ветре ивы, зеленея,
Вдоль канала на восток бегут,
В этом месте боль разлук сильнее —
Слишком часто расстаются тут[9].

孟浩然 / Мэн Хаожань
(689–740)

岁暮归南山

北阙休上书，
南山归敝庐。
不才明主弃，
多病故人疏。
白发催年老，
青阳逼岁除。
永怀愁不寐，
松月夜窗虚。

К исходу года я вернусь на Южный склон[10]

Раз боле не дано писать доклады,
На Южном склоне затворюсь досуже,
Моим талантам при дворе не рады,
Недужный и приятелям не нужен.
Бег дней уже торопит седину,
Иные вёсны призовут года.
В раздумьях грустных не уйти ко сну,
В окне луна, сосна и – пустота.

春晓

春眠不觉晓，
处处闻啼鸟。
夜来风雨声，
花落知多少。

Весенняя рань

Зари в весенней дрёме не заметил,
Повсюду звени птичьих голосов.
А ночью налетят и дождь, и ветер,
Кто знает, сколько тут падёт цветов?

过故人庄

故人具鸡黍，
邀我至田家。
绿树村边合，
青山郭外斜。
开轩面场圃，
把酒话桑麻。
待到重阳日，
还来就菊花。

Посещаю поместье давнего друга

Полакомиться курочкой с пшеном
Друг пригласил меня в своё поместье,
Где зеленеют дерева кругом
И косо входят пики в поднебесье.
Перед окном, отверстым на гумно,
За рюмкой обсуждаем туты-джуты.
Коль до Чунъяна[11] дотянуть дано,
Вернусь сюда в хрисанфовый безудерж.

初秋

不觉初秋夜渐长，
清风习习重凄凉。
炎炎暑退茅斋静，
阶下丛莎有露光。

Ранняя осень

Нет ощущенья осени, лишь ночь
Уже длинней да ветерок студеней,
В лачуге тишь, и зной уходит прочь,
Роса блестит на травке у ступеней.

留别王侍御维

寂寂竟何待，
朝朝空自归。
欲寻芳草去，
惜与故人违。
当路谁相假，
知音世所稀。
只应守索寞，
还掩故园扉。

Императорскому цензору Ван Вэю на прощанье

Чего мне ждать в сей ти́ши, право?
За днями дни пустыми стали.
Уйду на склоны к буйным травам,
Хотя и грустно вас оставить.
Не снизойдет к нам важный муж,
А души близкие так редки,
Остались только тишь да глушь
Безлюдности родной беседки.

宿建德江

移舟泊烟渚，
日暮客愁新。
野旷天低树，
江清月近人。

Ночь на реке Цзяньдэ[12]

К туманной банке я направил чёлн,
Под ночь скиталец грустных мыслей полн.
Небесный свод навис над деревами,
Луна совсем близка на зыби волн.

王昌龄 / Ван Чанлин
(698–756)

春宫曲

昨夜风开露井桃，
未央前殿月轮高。
平阳歌舞新承宠，
帘外春寒赐锦袍。

Песнь о дворцовых страстях[13]

Едва у кладезя раскрылся персик алый
Под рассиянной над дворцом Вэйян луной, —
Пинъянская танцорка фавориткой стала…
Когда-нибудь и ей халат пошлют[14] весной.

闺怨

闺中少妇不知愁，
春日凝妆上翠楼。
忽见陌头杨柳色，
悔教夫婿觅封侯。

Грусть юной дамы

Юная дама, не знавшая грусти доселе,
Как-то весною взошла на террасу досуже
И поразилась, как ивушки зазеленели,
И пожалела, что муж её рвётся на службу.

芙蓉楼送辛渐二首其一

寒雨连江夜入吴，
平明送客楚山孤。
洛阳亲友如相问，
一片冰心在玉壶。

Прощание с Синь Цзянем в Лотосовом кабачке (№ 1)[15]

Ночь в землях У[16] прошла под хладным ураганом,
С зарёй мой гость ушёл, я снова сирым стал.
А буде кто-то спросит обо мне в Лояне[17],
Он скажет – чист, как незапятнанный кристалл.

塞下曲四首其二

饮马渡秋水，
水寒风似刀。
平沙日未没，
黯黯见临洮。
昔日长城战，
咸言意气高。
黄尘足今古，
白骨乱蓬蒿。

Пограничные мотивы (№ 2)[18]

Пей, жеребец, пока минуем реку,
Пронизывают ветер и вода,
Ещё светило не ушло к ночлегу,
Линьтао не сокрыла темнота.
Здесь, у Стены Великой, битвы были,
Высокий дух был вознесён горе,
Но днесь и присно всё покрыто пылью,
И бренный прах лежит на пустыре.

王维 / Ван Вэй
(701–761)

九月九日忆山东兄弟

独在异乡为异客，
每逢佳节倍思亲。
遥知兄弟登高处，
遍插茱萸少一人。

В девятый день луны девятой[19] полон мыслями о братьях, что к востоку от горы Хуашань

Чужим краям я чужд, я тут один,
Тем паче в праздник помнится родня
И будто вижу братьев меж вершин
С кизилом в волосах[20]… Да нет меня.

鸟鸣涧

人闲桂花落，
夜静春山空。
月出惊山鸟，
时鸣春涧中。

Птичий гам в падях

Как стихнет всё, летят цветки корицы
На склон весенний в полуночной ти́ши[21],
Тревожно в лунном свете горным птицам,
И гомон их из тёмных падей слышен.

终南别业

中岁颇好道，
晚家南山陲。
兴来每独往，
胜事空自知。
行到水穷处，
坐看云起时。
偶然值林叟，
谈笑无还期。

Убежище на Южной горе[22]

Я Будду возлюбил в средине бытия,
Покой у Южных гор сыскал к закату лет,
В экстазе сам собой брожу по тропам я,
Превыше пустоты иного в мире нет.
Порой к истокам чистых вод могу дойти,
Присяду, тучек лёт слежу весь день деньской,
А коли дровосек мне встретится в пути,
Болтаем, позабыв, что нам пора домой.

竹里馆

独坐幽篁里，
弹琴复长啸。
深林人不知，
明月来相照。

Хижина в бамбуках

Уединясь в бамбуковой глуши,
Мурлычу что-нибудь, бренча на цинь.
Никто в такие дебри не спешит,
Заглядывает месяц лишь один.

酬张少府

晚年唯好静，
万事不关心。
自顾无长策，
空知返旧林。
松风吹解带，
山月照弹琴。
君问穷通理，
渔歌入浦深。

Ответствую помощнику начальника уезда Чжану[23]

К закату мне несуетность дороже
Всех этих мелочных мирских забот,
Высокий замысел уже не сможет
Пустыннический заместить оплот.
Расслаблю свой кушак под шорох сосен,
На струны молча ляжет луч луны.
В чем смысл ухода[24]? – может, кто-то спросит.
В рыбацких песнях, что с реки слышны.

杂诗三首其二

君自故乡来，
应知故乡事。
来日绮窗前，
寒梅著花未？

Экспромты (№ 2)

Так вы как раз оттуда, где мой дом,
И знаете о том, что там творится.
А эта слива под моим окном —
Успела ли она уже раскрыться?

送别

下马饮君酒，
问君何所之？
君言不得意，
归卧南山陲。
但去莫复问，
白云无尽时。

Простимся

«С коня сойдите, сударь, вот и чаша,
полюбопытствую, куда ваш путь лежит?»
«Я разуверился в уделе нашем,
на Южном склоне[25] ждёт меня мой скит».
«Ну, что ж, идите, что ещё тут скажешь?
Там туч чреда без устали бежит».

鹿柴

空山不见人，
但闻人语响。
返景入深林，
复照青苔上。

Олений загон[26]

Со склона обезлюдевшей глуши
Несутся звуки, звонкие в тиши.
Закатный луч, пронзая леса глубь,
По сизым мхам не торопясь бежит.

归嵩山作

清川带长薄，
车马去闲闲。
流水如有意，
暮禽相与还。
荒城临古渡，
落日满秋山。
迢递嵩高下，
归来且闭关。

Возвращаюсь на Сунский склон[27]

Струит вдоль бурелома ручеёк
Неторопливо, как и мой возок,
Он на заре приветствует меня,
А к ночи – птичек суетный шумок.
Лежит на хо́лмах осени закат,
За бродом – опустевший городок,
И там уж я на склоне Сунских гор
В уединении замкну замок.

秋夜曲

桂魄初生秋露微，
轻罗已薄未更衣。
银筝夜久殷勤弄，
心怯空房不忍归。

Одиночество в осенней ночи

Луны коричный дух нисходит на росу,
Шелка́ тонки, а утеплиться недосуг.
Ночь так долга! По струнам бродят пальцы рук…
Душа трепещет, сирость спальни не снесу.

李白 / Ли Бо
(701–763)

秋登宣城谢脁北楼

江城如画里，
山晚望晴空。
两水夹明镜，
双桥落彩虹。
人烟寒橘柚，
秋色老梧桐。
谁念北楼上，
临风怀谢公？

Осенью поднимаюсь на Северную башню Се Тяо в Сюаньчэне[28]

Городок у реки – как на дивной картине[29]:
Очарована синею бездной скала,
Два моста – разноцветие радужных линий,
Два потока – сверкающие зеркала,
Над домами дымки, подмерзает поме́ло,
Опадают платаны в осенней красе.
Так кого же мне башня напомнить сумела?
Здесь звучит на ветру стих достойного Се!

听蜀僧濬弹琴

蜀僧抱绿绮，
西下峨眉峰。
为我一挥手，
如听万壑松。
客心洗流水，
馀响入霜钟。
不觉碧山暮，
秋云暗几重。

Слушаю, как монах Цзюнь из Шу играет на цинь

Цинь звонкоголосый сжимает монах,
Пришедший с самой Крутобровой горы[30],
И вот для меня зазвучала струна —
Чу! Шёпот сосны в переливах игры.
Душа моя звуками сими омылась,
Гуденью согласными колоколов[31],
И я не заметил, как ночь опустилась
Слоями осенних густых облаков.

独坐敬亭山

众鸟高飞尽，
孤云独去闲。
相看两不厌，
只有敬亭山。

Одиноко сижу пред горою Цзинтин[32]

Уже и птиц не стало в вышине,
И тучки сирой, я совсем один.
Мы смотрим друг на друга в тишине,
Со мною только ты, гора Цзинтин.

月下独酌四首其一

花间一壶酒，
独酌无相亲。
举杯邀明月，
对影成三人。
月既不解饮，
影徒随我身。
暂伴月将影，
行乐须及春。
我歌月徘徊，
我舞影零乱。
醒时同交欢，
醉后各分散。
永结无情游，
相期邈云汉。

В одиночестве пью под луной (№ 1)

Среди цветов стоит кувшин вина,
Я пью один: нет никого со мною,
Взмахну бокалом – приходи, луна,
Ведь с тенью нас и вовсе будет трое.
Луна, конечно, не умеет пить,
Тень лишь копирует мои движенья,
Но, съединясь, помогут разделить
Объявшее весеннее броженье.
Луна шалеет от моих рулад,
А тень сбивают с ног мои коленца.
Пока мы пьём, друг другу каждый рад,
Упьёмся – наша тройка распадётся…
Ах, если бы, забыв земное горе,
Бродить мне с вами в вечном звёздном море!

靜夜思

床前明月光，
疑是地上霜。
举头望明月，
低头思故乡。

Грёзы тихой ночи

Пятно луны светло легло у ложа —
Иль это иней осени, быть может?
Глаза открою к и́скристой луне,
Смежу – и вижу край, где юность прожил.

庐山东林寺夜怀

我寻青莲宇，
独往谢城阙。
霜清东林钟，
水白虎溪月。
天香生虚空，
天乐鸣不歇。
宴坐寂不动，
大千入毫发。
湛然冥真心，
旷劫断出没。

Ночные раздумья в Дунлиньском монастыре на горе Лушань[33]

К Синему лотосу[34] в необозримую высь,
Город оставив, пойду одинокой тропой.
Звон колокольный, как иней, прозрачен и чист,
Струи ручья – будто выбеленные луной.
Здесь неземным благовонием свечи чадят,
Здесь неземные мотивы не знают оков,
Я отрешаюсь от мира, в молчанье уйдя,
И принимаю в себя мириады миров.
Чистому сердцу в покое отверста отрада:
В необозримости времени – кальп мириады.

秋浦清溪雪夜对酒客有唱山鹧鸪者

披君貂襜褕，
对君白玉壶。
雪花酒上灭，
顿觉夜寒无。
客有桂阳至，
能吟山鹧鸪。
清风动窗竹，
越鸟起相呼。
持此足为乐，
何烦笙与竽。

Снежной ночью у Чистого ручья на Осеннем плёсе гость с чашей вина напевает песню о горном фазане

Я укрою вас собольим палантином,
Предложу вина нефритовую чашу.
Хлопья снега растворяются в кувшине,
И как будто холод ночи нам не страшен.
Гость мой прибыл из далёкого Гуйяна[35],
Запевая, по-фазаньему клекочет,
Бамбучок под ветерком танцует рьяно,
И фазанка из Юэ[36] ответить хочет.
Ах, как славно эту песенку мы спели,
И не нужно нам ни дудки, ни свирели.

金陵城西楼月下吟

金陵夜寂凉风发，
独上高楼望吴越。
白云映水摇空城，
白露垂珠滴秋月。
月下沉吟久不归，
古来相接眼中稀。
解道澄江净如练，
令人长忆谢玄晖。

В Западном тереме у Цзиньлинской стены[37] читаю стихи под луной

В дуновении зябком цзиньлинская ночь затихает,
Я один, а вокруг – земли У и Юэ, земли грёз[38],
И плывут по реке облака и стена городская,
А на блики луны ниспадают жемчужинки рос.
О покинутом доме луне напеваю всю ночку,
Рядом близкого нет ни сейчас, ни в былые года…
«Шелковиста вода», – стоит вспомнить одну только строчку,
И «во мраке мелькнувшего» Се[39] не забыть никогда.

別山僧

何处名僧到水西，
乘舟弄月宿泾溪。
平明别我上山去，
手携金策踏云梯。
腾身转觉三天近，
举足回看万岭低。
谑浪肯居支遁下，
风流还与远公齐。
此度别离何日见，
相思一夜暝猿啼。

Прощай, монах-пустынножитель

Откуда прибыл ты, монах, в Шуйси[40]
Вкусить луча луны меж берегов?
Чуть рассвело, ты, молвив мне «прости»,
Вознёсся по ступеням облаков
В недосягаемую высоту —
Над сотней сотен гор, меж звёзд и лун,
Беспечный, как когда-то был Чжи Дунь,
Ветрам отдавшись, словно Юань Гун[41].
Увидимся ль когда-нибудь, монах?
Гориллы вой в ночи вселяет страх.

送友人

青山横北郭，
白水绕东城。
此地一为别，
孤蓬万里征。
浮云游子意，
落日故人情。
挥手自兹去，
萧萧班马鸣。

Прощание с другом

На севере – зелёных гор стена,
К востоку – змеи бирюзовых вод.
Здесь нам с тобой разлука суждена,
За сотни ли травинку унесёт.
Летучей тучкой растворится друг,
Как солнце сходит на закате дня,
И на прощанье – лишь отмашка рук
Да жалобное ржание коня.

游南陽清泠泉

惜彼落日暮，
爱此寒泉清。
西辉逐流水，
荡漾游子情。
空歌望云月，
曲尽长松声。

Бреду вдоль наньянского родника Цинлин[42]

В вечерний час душа моя ранима
И люб родник холодной чистоты,
Закат плывёт в течении воды,
Трепещущей, как сердце пилигрима.
Что всуе петь сиянию луны?
Затихнет песня, но не глас сосны.

登峨嵋山

蜀国多仙山，
峨眉邈难匹。
周流试登览，
绝怪安可悉？
青冥倚天开，
彩错疑画出。
泠然紫霞赏，
果得锦囊术。
云间吟琼箫，
石上弄宝瑟。
平生有微尚，
欢笑自此毕。
烟容如在颜，
尘累忽相失。
倘逢骑羊子，
携手凌白日。

Восхожу на Крутобровую[43]

Вершин святых немало в крае Шу,
Но с Крутобровой им сравненья нет.
Как это чудо ощутить, спрошу,
Тому, кто хочет только лицезреть?
Распахнутость небес, зелёный мрак —
Цветист, как свиток живописный, он,
Душой купаюсь в заревых лучах,
Здесь таинством я одухотворён,
Озвучиваю облачный напев,
Коснусь волшебных струн эмэйских скал.
В магическом искусстве был несмел,
Но вот свершилось то, что я искал.
Улыбку счастья боле не сдержу,
С души мирские узы спали вдруг,
И мнится, что на агнце возношусь
К светилу белому в сплетеньи рук[44].

幽涧泉

拂彼白石，
弹吾素琴。
幽涧愀兮流泉深。
善手明徽，
高张清心。
寂历似千古，
松飕飗兮万寻。
中见愁猿吊影而危处兮，
叫秋木而长吟。
客有哀时失职而听者，
泪淋浪以沾襟。
乃缉商缀羽，
潺湲成音。
吾但写声发情于妙指，
殊不知此曲之古今。
幽涧泉，
鸣深林。

Ручей во тьме

Обмахну валун от пыли,
Цинь возьму неприхотливый.
О, как в гулкой тьме ручей журчит печально!
Мягко прикоснусь к струне,
Звуки тают в вышине,
Тишь, как будто это Изначальность.
Шорох пробегает по сосне,
Тень гиббона безутешного с обрыва
Воет по-осеннему тоскливо.
Всяк, кто слышит эту безнадёжность,
Оросит слезой одежду.
И вот так, за нотой нота, я
Слился с плачем тёмного ручья,
В пальцах чутких воплотилась страсть моя.
Или звуки эти родились в Истоках?
В соснах одиноко
Слышен плач ручья…

寻阳紫极宫感秋作

何处闻秋声，
翛翛北窗竹。
回薄万古心，
揽之不盈掬。
静坐观众妙，
浩然媚幽独。
白云南山来，
就我檐下宿。
懒从唐生决，
羞访季主卜。
四十九年非，
一往不可复。
野情转萧洒，
世道有翻覆。
陶令归去来，
田家酒应熟。

В Сюньянском монастыре Пурпурного предела[45] пишу, ощущая осень

Что-то осень мне тихонько шепчет
Шелестом бамбуков за окном.
Всё перемешалось в круге вечном,
Задержать бы… Да не нам дано.
Я замру, от этих тайн вкушая,
В беспредельность дух послать могу.
Тучка, от Чжуннани[46] пролетая,
Зацепилась за мою стреху.
Что сказать мне Тан-гадатель сможет?
Да и Цзичжу[47] не отыщет слов.
Сорок девять лет уже я прожил,
Знаю: то, что было, то ушло.
Буйство стихло – я теперь свободен,
Да и мир иным уж стал давно.
Вот и Тао Цянь[48] пришёл к природе,
И созрело доброе вино.

古风其三十九

登高望四海，
天地何漫漫！
霜被群物秋，
风飘大荒寒。
荣华东流水，
万事皆波澜。
白日掩徂辉，
浮云无定端。
梧桐巢燕雀，
枳棘栖鸳鸾。
且复归去来，
剑歌行路难。

Дух старины № 39 (из цикла)

Взойди на гору, посмотри окрест,
Твой взгляд просторы мира не окинет,
Всё скрыл холодный иней, пав с небес,
Осенний ветер бродит по пустыне.
Все почести исчезнут, как поток,
И вещный мир снесёт волной бегучей.
Ещё сияет солнце, но потом
Угаснет в неостановимой туче.
Платан обсижен стаей мелких птах,
А Фениксам остался куст убогий…[49]
Ну что ж, мечом постукивая в такт[50],
Уйду я в горы… Так трудны дороги!

崔颢 / Цуй Хао
(704–754)

黄鹤楼

昔人已乘黄鹤去，
此地空余黄鹤楼。
黄鹤一去不复返，
白云千载空悠悠。
晴川历历汉阳树，
芳草萋萋鹦鹉洲。
日暮乡关何处是？
烟波江上使人愁。

Башня Жёлтых Стерхов[51]

Взнёсся Праотец на Жёлтых Стерхах,
С той поры уж Башня – словно небыль,
Не вернутся больше Стерхи сверху
Из бессчётных туч в далёком небе.
Солнцем осиян ханьянский лес[52],
В травном буйстве Отмель попугаев[53],
Отчий край мой в сумраке исчез,
И тоска плывёт, не утихая…

李冶 / Ли Е
(709–784)

八至

至近至远东西，
至深至浅清溪。
至高至明日月，
至亲至疏夫妻。

Восемь пределов

Что ближе, что дальше, чем запад-восток?
Что глубже, что мельче, чем чистый поток?
Что выше, что ярче, чем солнце-луна?
Милее, чужее, чем муж и жена?

明月夜留别

离人无语月无声，
明月有光人有情。
别后相思人似月，
云间水上到层城。

Лунной ночью простились

Мы расстанемся молча, как молча уходит луна,
А душа, как луна светоносная, чувством полна,
И в разлуке любовь, словно лунный негаснущий луч,
На морях ли, в дворцах ли светить тебе будет из туч.

杜甫 / Ду Фу
(712–770)

登高

风急天高猿啸哀，
渚清沙白鸟飞回。
无边落木萧萧下，
不尽长江滚滚来。
万里悲秋常作客，
百年多病独登台。
艰难苦恨繁霜鬓，
潦倒新停浊酒杯。

На горном склоне[54]

Вопль обезьян заполнил неба высь,
Над чистым плёсом вижу танцы птиц,
Шуршат листы, с дерев спадая вниз,
Струит Река[55], не ведая границ.
Печальна осень вне родных равнин,
Весь век в недугах, вечно одинок,
В ударах жизни – множество седин,
Кувшин вина, и тот помочь не смог.

客至

舍南舍北皆春水，
但见群鸥日日来。
花径不曾缘客扫，
蓬门今始为君开。
盘飧市远无兼味，
樽酒家贫只旧醅。
肯与邻翁相对饮，
隔篱呼取尽余杯。

Гость идёт

Вокруг лачуги – вешних вод потоп,
Над ними днями кружат чаек стаи.
Гостям обычно я не торил троп,
А вам вот даже дверь приоткрываю.
Увы, базар далёк, еда скудна,
Убог мой дом, нет свежего вина,
Кувшин-другой с соседом-старичиной
Опрастываем прямо возле тына.

野望

西山白雪三城戍，
南浦清江万里桥。
海内风尘诸弟隔，
天涯涕泪一身遥。
惟将迟暮供多病，
未有涓埃答圣朝。
跨马出郊时极目，
不堪人事日萧条。

Посадская даль

К западу – в снежных горах гарнизоны на страже,
К югу – мосты и мосты над Парчовой рекой.
Братья мои – там, где злобные заверти вражьи,
В далях своих я рукав увлажняю слезой.
К вечеру жизни недуги мучительны стали,
Сил не осталось ответить на зовы страны,
Выйдя в предместье, гляжу на посадские дали,
Невыносимы все эти тревожные дни.

江村

清江一曲抱村流，
长夏江村事事幽。
自去自来梁上燕，
相亲相近水中鸥。
老妻画纸为棋局，
稚子敲针作钓钩。
但有故人供禄米，
微躯此外更何求？

Приречное село

Это село омывается чистой рекой,
Лето, всё млеет в затянутой дней череде,
Ласточки вьются беспечно над старой стрехой,
Белые чайки милуются в теплой воде.
Бабка с чего-то за шашки взялась без причины,
Младший крючков для рыбалки готовит немножко.
Ходят друзья, да и рис присылают по чину[56]…
Что ещё требуется незначительной сошке?

秋雨叹其一

雨中百草秋烂死，
阶下决明颜色鲜。
著叶满枝翠羽盖，
开花无数黄金钱。
凉风萧萧吹汝急，
恐汝后时难独立。
堂上书生空白头，
临风三嗅馨香泣。

Воздыхаю в мороси осенней (№ 1)

Морось осени губит траву на лугах,
А вот тут, под крыльцом, свежесть сенны-красотки,
Чьи листы – что смарагд, что перо зимородка,
Искры жёлтых цветков – золотая деньга.
Да ведь злые ветра на неё налетают,
И, боюсь, устоять не сумеет зимой.
Лишь в мансарде своей старый книжник седой
По былым ароматам её воздыхает.

旅夜书怀

细草微风岸，
危樯独夜舟。
星垂平野阔，
月涌大江流。
名岂文章著，
官应老病休。
飘飘何所似，
天地一沙鸥。

Скитальца ночное смятенье

Тонкие травинки тронул ветер,
Сирый парус к берегу приткнулся,
Звёзды виснут над бескрайней степью,
В ширь потока месяц окунулся.
Кисть моя известною не станет,
Послужил, а ныне стар и болен.
Может, лишь теперь в своих метаньях
Чайкой обернусь в небесной воле.

春夜喜雨

好雨知时节，
当春乃发生。
随风潜入夜，
润物细无声。
野径云俱黑，
江船火独明。
晓看红湿处，
花重锦官城。

Дождь благой в ночи весенней

Добрый ливень знает свой сезон,
И по расцветающей весне
В ночи с ветром ниспадает он,
Увлажняя почву в тишине.
Небо в тучах, на тропе ни зги,
Только с лодок огоньки горят.
А наутро – алые цветки
Полонили весь Парчовый град[57].

春望

国破山河在，
城春草木深。
感时花溅泪，
恨别鸟惊心。
烽火连三月，
家书抵万金。
白头搔更短，
浑欲不胜簪。

Видимость весны[58]

В стране погибшей среди рек и гор,
Что пустошь диких трав, – столичный град,
Цветение цветов – душе укор,
Разлуки боль тревожит птичий грай.
Уж три луны горит пожар войны,
За весть из дома злата мне не жалко,
Теряю клочья старой седины,
В которой и не держится заколка.

月夜

今夜鄜州月，
闺中只独看。
遥怜小儿女，
未解忆长安。
香雾云鬟湿，
清辉玉臂寒。
何时倚虚幌，
双照泪痕干。

Лунная ночь

Луною сей ночью в далёком Фучжоу
Придётся жене любоваться одной,
А сирые детки гонимы нуждою
И вовсе не знают про Вечный Покой[59].
Копна духовито напитана марой,
Нефрит твоих ручек луна остудила…
Когда же ещё мы под пологом парой
Осушим слезинки в сиянье светила?

天末怀李白

凉风起天末，
君子意如何？
鸿雁几时到？
江湖秋水多。
文章憎命达，
魑魅喜人过。
应共冤魂语，
投诗赠汨罗。

Тревожусь о Ли Бо за краем неба[60]

За краем неба ветер зол и крут,
Душе твоей, наверное, тоскливо.
Когда же весть мне гуси принесут,
Преодолев осенние разливы?
Для кисти служба – горестный недуг,
Твоей бедою сыт коварный демон,
А ты сейчас, как тот злосчастный дух,
На берегах Мило́ творишь поэму[61].

张继 / Чжан Сюй[62]
(715–779)

枫桥夜泊

月落乌啼霜满天，
江枫渔火对愁眠。
姑苏城外寒山寺，
夜半钟声到客船。

Ночью чалю у Кленового моста[63]

На исходе луны подморозило, птицы кричали,
Огоньки рыбаков в темноте так созвучны печали.
Колокольные звоны от Хладной горы близ Гусу
Полуночным ударом в каюту ко мне постучали.

刘长卿 / Лю Чжанцин[64]
(718–786)

送方外上人

孤云将野鹤，
岂向人间住。
莫买沃洲山，
时人已知处。

Провожаю монаха, удалившегося от мира

Свободен, как журавль за тучей, он,
Ему ли опускаться в суету?
Вотще уходит на Вочжоуский склон[65],
Ведь там его гуляки и найдут.

送灵澈上人

苍苍竹林寺，
杳杳钟声晚。
荷笠带夕阳，
青山独归远。

1 Шаофу – неофициальное название сяньвэя, помощника начальника уезда. – Здесь и далее, если не указано иное, примечания переводчика.

2 Шу – старое название Сычуани.

3 Пять бродов – переправы через Янцзы.

4 Северные кочевники, постоянно угрожавшие Китаю.

5 Ханьцзян – один из притоков Янцзы.

6 Ючжоуская башня построена в окрестностях современного Пекина в IV–III вв. до н. э. для приёма мудрецов, созываемых со всей Поднебесной.

7 Перед Линхэдянь («дворец Гармонии души») были высажены ивы, которыми в конце V в. восхищался император У-ди.

8 Легендарное место, образ «рая на земле», куда лишь однажды случайно заплыл рыбак и больше не смог туда вернуться.

9 Речь идёт о воротах Цинмэнь в Чанъани, до которых обычно провожали гостей и для памяти символически дарили им сломанную ветку ивы (слова «ива» и «оставаться» созвучны).

10 Известная гора Наньшань близ столицы Чанъань, полная даоских скитов, куда уехал отставленный от должности поэт.

11 Чунъян – осенний праздник, в этот день принято вспоминать родных и друзей за чашей вина с падающими в неё лепестками горных хризантем.

12 Провинция Чжэцзян.

13 Название буквально звучит, как «Песня о весеннем дворце», словосочетание «весенний дворец» намекает на эротику, и я перевёл подтекст в текст.

14 Послать халат – основанный на легенде I в. до н. э. метоним государевой немилости.

15 Лотосовый кабачок (Фужунлоу) – питейное заведение под совр. г. Чжэньцзян в пров. Цзянсу, откуда открывался вид на реку Янцзы.

16 Земли древнего царства У.

17 Лоян (пров. Хэнань) – «восточная столица» империи Тан.

18 Речь идёт о территориях (Линьтао) в совр. пров. Ганьсу у Великой Китайской стены, где в древности китайцам приходилось обороняться от агрессивных варваров.

19 Осенний праздник Чунъян, когда принято с родными или друзьями подниматься на склоны, любоваться расцветшими хризантемами и пить вино с лепестками хризантем, отмечается в девятый день девятого лунного месяца.

20 Мистический оберег.

21 Цветы коричного дерева опадают ночью.

22 Чжуншань (Чжуннань, Наньшань) – известная гора вблизи Чанъаня со множеством гротов даоских отшельников.

23 Собеседник поэта по даоским темам.

24 Уход из мира в отшельнический грот (хижину).

25 Гора Чжуннань близ Чанъаня.

26 Глухое местечко Лучжай у реки Ванчуань под горой Чжуннаньшань, где Ван Вэй приобрёл жилище и прожил несколько лет, сочинив там два десятка пейзажных катренов, из которых сложился сборник «Река Ванчуань». Есть иной перевод названия – «Оленья засека».

27 Суншань – одна из пяти «священных гор» даосов и буддистов, находится в пров. Хэнань.

28 Северную башню у горы Линъян построил поэт Се Тяо. Башня выстояла века и сгорела во время войны с Японией, сейчас восстановлена.

29 «Город у реки – как на картине» – эта фраза обрела известность как «фирменный знак» Сюаньчэна.

30 Гора Эмэй в Шу; это название можно перевести как «Крутобровая» (её вершины напоминают брови).

31 Образ чистого звучания (в трактате «Книга гор и морей» говорится о девяти колоколах на горе Фэншань, которые начинали звучать даже от прикосновения осевшего на них инея).

32 Цзинтин – гора в области Сюаньчжоу (пров. Аньхуэй, близ г. Сюаньчэн), одно из любимых мест поэта Се Тяо, позже Мэн Хаожаня, Ван Вэя, а затем и Ли Бо; сейчас там – мемориал «Павильон одиночества Ли Бо».

33 Буддийский Дунлиньский монастырь, построенный в 384 г., раскинулся на северо-западном склоне Лушань (совр. пров. Цзянси) в западной части леса Дунлинь.

34 Синий лотос – образное обозначение глаз Будды. Здесь имеется в виду Дунлиньский монастырь.

35 Гуйян – южная область на территории совр. пров. Хунань.

36 Фазанов особенно много на территории Юэ (приморская полоса к югу от Шанхая).

37 Западный терем – питейное заведение на горе Фучжоу над Янцзы к северо-западу от Цзиньлина (совр. Нанкин) за городской стеной.

38 У, Юэ – полоса, занимающая территорию нынешних провинций Цзянсу (южная часть) и Чжэцзян (северная часть), где в древности располагались царства У (район г. Сучжоу) и Юэ (район горы Гуйцзи); это места легендарных святых и отшельников, притягательные для Ли Бо ещё с юношеских лет как сакральный край очищения души.

39 Се Тяо (поэт V в.) пребывал на высоких постах, а затем, оклеветанный, умер в тюрьме; его прозывали Се Сюаньхуэй, что можно перевести как «Се, мелькнувший во мраке».

40 Шуйси – местность в уезде Цзин с горой Шуйси, на которой стоял монастырь, где Ли Бо познакомился с героем своего стихотворения.

41 Чжи Дунь, Юань-гун – учёные-монахи династии Цзинь, первый часто отшельничал в Шаньчжун, второй жил в Дунлиньском монастыре на горе Лушань, их стилем жизни была беззаботность в духе «ветра и потока».

42 Цинлин («Чистый и холодный») – родник на горе Фэншань в 30 ли от г. Наньян, пров. Хэнань.

43 Крутобровая (Эмэй) – одна из священных для даосов гор, находится в пров. Сычуань. В древности здесь находилось царство Шу.

44 В легендах рассказывается о Гэ Ю, который, покинув властителя, вознёсся на ягненке (агнце) в небо, став святым.

45 Даоские монастыри, сооружённые в обеих столицах и в центрах округов страны по приказу императора Сюань-цзуна для распространения учения Лао-цзы, именовались Пурпурными пределами. Сюньян – город в Цзянси (совр. г. Цзюцзян) неподалёку от горы Лушань; именно там через несколько лет Ли Бо, облыжно обвинённый в участии в мятеже против императора, был заключён в тюрьму.

46 Гора недалеко от Чанъаня, на которой жило много даосов.

47 Тан Цзюй, Цзичжу – гадальщики периодов Чжаньго и Хань.

48 Тао Юаньмин (365–427) – великий поэт, ушедший со службы и написавший об этом программное стихотворение «Домой, к себе».

49 Образ испорченного мира, сошедшего с праведного Пути, тогда как в мире, следующем законам Дао, всё иначе: на благородном платане гнездятся благородные Фениксы, а колючие кусты – для мелких птах.

50 Сюжет из древних хроник о Фэн Сюане, который за неимением музыкального инструмента отбивал ритм ударами по лезвию меча и пел о своей бедности, надеясь на милосердие сюзерена; в дальнейшем это выражение стало употребляться для характеристики человека, попавшего в трудное положение, но не теряющего надежды.

51 В мифологии Стерх (Журавль) прилетал к даосам для вознесения. Башня Жёлтых Стерхов построена на Змеиной горе у города Ухань в III в.

52 Ханьян – территория к западу от Башни.

53 Отмель попугаев – к юго-западу от Башни.

54 Стихотворение предположительно создано осенью, в девятый день девятой луны, когда в Китае принято подниматься на склоны гор, пить вино с лепестками опадающих хризантем и вспоминать далёких родных и друзей. Оно передаёт грусть одинокого поэта. Буквалистский перевод названия 登高 («восходить + высота») не отражает ситуации.

55 Великая Река – Янцзы.

56 Государственным чиновникам оклад нередко выдавали натурой.

57 Прозвание Чэнду, где было развито производство парчи. Первый вариант перевода в 1980-х годах был сделан совместно с проф. Ся Чжии (Пекин).

58 Написано в 757 г. в разгар мятежа Ань Лушаня.

59 Спасая семью от мятежников Ань Лушаня, Ду Фу перевёз её в Фучжоу (пров. Шэньси), а его самого мятежники пленили в захваченной столице (Чанъань – Вечный Покой).

60 Поэт Ли Бо, друг Ду Фу, в это время (759) находился в Хунани, направляясь в ссылку, а сам Ду Фу – на территории пров. Ганьсу.

61 В воды реки Мило (пров. Хунань) бросился, отчаявшись, поэт Цюй Юань (IV–III вв. до н. э.).

62 Второе имя Чжан Исунь.

63 Кленовый мост – через Кленовую реку в Сучжоу. Около него – монастырь Ханьшань (Хладная гора).

64 В старых российских изданиях его имя транскрибировалось как Лю Чанцин.

65 Гора в пров. Чжэцзян, обильно усыпанная гротами отшельников и манящая любознательных путешественников.

Продолжить чтение