Читать онлайн Сообщение о делах в Юкатане бесплатно

Диего де Ланда

Сообщение о делах в Юкатане

Эпохи. Средние века. Тексты

DIEGO DE LANDA

Relación de las cosas de Yucatán

MDLXVI

Ответственный редактор

доктор историч. наук

Д.А. Ольдерогге

© Кнорозов Ю.В. (наследники), перевод, статья, примеч., 1955

© Альбедиль М.Ф., предисловие, 2023

© Издательская группа «Альма Матер», оригинал-макет, оформление, 2023

© «Гаудеамус», 2023

Ю.В. Кнорозов

Предисловие к третьему изданию. «Фанатичный разрушитель и неутомимый строитель»

Весной 1955 г. молодой ученый Юрий Кнорозов приехал из Ленинграда в Москву защищать кандидатскую диссертацию на тему «“Сообщение о делах в Юкатане” Диего де Ланда как историко-этнографический источник». В то время он работал в Ленинградской части Института этнографии имени Н.Н. Миклухо-Маклая АН СССР, ныне – Музей антропологии и этнографии имени Петра Великого (Кунсткамера) РАН, и защита диссертации была назначена в головном подразделении института. Процедура защиты считалась рутинным делом, но у Ю.В. Кнорозова были серьезные основания для беспокойства. Скромное название диссертации оказалось обманчивым. Как позже вспоминал ученый, 29 марта он шел на заседание диссертационного совета, не зная, что его ждет, и был готов ко всему, даже к аресту.

Чем же были вызваны его опасения? Понять их можно только в контексте того времени, когда в стране тотально господствовала марксистско-ленинская идеология. Следуя ей, советская историческая наука исходила из постулата Ф. Энгельса: в доколумбовой Америке не было государств, а следовательно, не могло быть и письменности, которая возникала только в классовых обществах; майя же достигли лишь состояния варварства. Однако текст «Сообщения о делах в Юкатане» неопровержимо свидетельствовал о другом: у майя были и письменность, и армия, и административный аппарат, а следовательно – у них было государство. Получалось, что Ю.В. Кнорозов дерзнул оспорить незыблемое положение классика марксизма! В таком случае последствия могли быть непредсказуемыми, и обвинение в ревизионизме марксизма казалось самым невинным.

Положение спас председатель диссертационного совета, он же – один из учителей Ю.В. Кнорозова Сергей Павлович Толстов, блестящий ученый и талантливый организатор науки. Он нашел спасительный выход из, казалось бы, безнадежной ситуации: Энгельсу были доступны не все источники по истории майя, поэтому Кнорозов не опровергает его, а вносит вклад в развитие марксизма.

Защита первой работы на русском языке по индейцам майя прошла триумфально. Диссертацию признали выдающимся достижением советской и мировой науки. В числе ее неоспоримых достоинств были названы тщательность и добросовестность перевода Ю.В. Кнорозовым со староиспанского языка средневекового текста Диего де Ланды, данного в приложении к диссертации. Ученому присвоили сразу степень доктора исторических наук. Столь неординарное событие в научном мире, особенно среди гуманитариев, сразу приобрело легендарную окраску и обросло множеством захватывающих подробностей. В том же году «Сообщение о делах в Юкатане» Диего де Ланды вышло в свет на русском языке. Оно было снабжено обширным вводным текстом Ю.В. Кнорозова и всеми необходимыми комментариями, примечаниями и указателями[1].

Некоторые высказывания Ю.В. Кнорозова в вводной части книги могут вызвать недоумение у современного читателя. Здесь вновь уместно вспомнить о царившей в Советском Союзе атмосфере идеологического гнета и безоговорочного атеизма, иногда принимающего воинственные формы. В то время религиозное мировоззрение расценивалось как «пережиток», а его изучение считалось одним из условий успешной борьбы за его окончательное преодоление. По этой причине Ю.В. Кнорозов, не разделявший оголтело атеистических взглядов, тем не менее был вынужден представить тему, связанную с религиозной идеологией, в соответствующем критическом ракурсе, как «чуждую» марксистскому религиоведению и прогрессивному советскому строю. Такова была необходимая дань времени; в противном случае цензура не пропустила бы подобную публикацию.

Кто же такой Диего да Ланда? Что представляет собой его «Сообщение о делах в Юкатане»? Почему Ю.В. Кнорозов в XX в. обратился к этому тексту XVI в.?

Испанец Диего де Ланда (1524–1579) – бесспорно, яркая историческая личность. Его имя навсегда вписано в историю испанского завоевания Америки и нерасторжимо связано с эпохальным открытием в дешифровке письменности древних индейцев майя. Один из самых известных миссионеров колониальной Мексики, он еще в 17 лет вступил в Орден св. Франциска в монастыре св. Хуана де Лос-Рейес в Толедо и посвятил свою жизнь преданному служению Господу Богу.

То был период испанской колонизации Америки, начавшейся после открытия этого континента в 1492 г. Христофором Колумбом. Следом за конкистадорами в далекие заокеанские земли отправлялись миссионеры. Господствующей религией в Испании было католичество, и именно эта конфессия активно утверждала свое влияние на завоеванных территориях. Среди монахов, прибывавших в Америку, было больше всего членов францисканского ордена, одного из самых влиятельных в истории христианской церкви.

В 1549 г. Папа Адриан VI установил количество францисканцев в миссии на только что завоеванном полуострове Юкатан – двенадцать по числу апостолов. Среди них был и молодой священник Диего де Ланда, которому исполнилось 24 года. Францисканцы неусыпно проповедовали христианство среди местного населения, основывали новые приходы, открывали католические школы для индейских детей, а на развалинах древних храмов и пирамид майя возводили католические храмы и часовни. Следуя рекомендациям, приходившим из Старого Света от имени короля и Папы, миссионеры изучали традиционную культуру аборигенов и составляли отчеты об их быте и нравах.

Как и другие францисканцы, Ланда усердно изучал язык, историю и обычаи страны, стремясь как можно надежнее подчинить местное население христианскому влиянию. Он старался понять этот чуждый непостижимый мир, чтобы преобразовать его в духе христианских идеалов. Ланда свято верил, что благодаря его усилиям божественная благодать нисходит на языческую индейскую землю и что христианские миссионеры служат добрыми пастырями для местных жителей и их заблудших душ. Сохранилась копия его портрета в церкви францисканского монастыря в Исамале, основанного испанцами на Юкатане: аскетически худое лицо, опущенные долу глаза, высокий лоб, глубокие складки, подчеркивающие непреклонную волю.

Диего де Ланда пылко усердствовал в делах веры, быстро поднимался по карьерной лестнице и вскоре стал главой францисканцев в провинции на Юкатане (первым провинциалом). Получив власть, фанатичный Ланда учредил инквизицию. Обнаружив, что недавно крещеные индейцы массово отпадают от христианства и возвращаются к язычеству, он приказал хватать подозреваемых отступников от святой веры; их выставляли на всеобщий позор и подвергали истязаниям.

В 1562 г. он устроил аутодафе в городе Мани, одной из древних юкатанских столиц, ставшей важным центром миссионерской деятельности. В число поруганных языческих святынь, преданных огню, попали и бесценные рукописные сокровища майя, образцы их древней культуры. Ланда не сомневался, что они были написаны по коварному дьявольскому наущению и потому подлежали полному уничтожению во имя спасения душ погрязших в идолопоклонстве индейцев. Веря, что он ведет праведную борьбу с засильем греховности, Ланда написал, что в книгах майя «…не было ничего, в чем не имелось бы суеверия и лжи демона, мы их все сожгли; это их удивительно огорчило и причинило им страдания»[2].

Однако, не будучи епископом, Ланда не имел права проводить подобные расследования и подвергать столь суровым наказаниям, а потому его обвинили в превышении полномочий и отозвали в Испанию для отчета в совершенном беззаконии перед Советом по делам Индий. Он отплыл туда весной 1564 г. В Испании его оправдали, назначили епископом Юкатана, и он вернулся на полуостров в 1573 г. Ланда завершил свой жизненный путь среди индейцев майя в 1579 г. в Мериде, главном городе Юкатана. На его памятной доске в Мексике отлиты слова: «Противоречивый, железный провинциал. Фанатичный разрушитель и неутомимый строитель. Свет и тень…».

Диего де Ланда действительно был противоречивой фигурой, поэтому неудивительно, что в последующие эпохи, включая современность, он и его поступки воспринимались и интерпретировались по-разному, в духе своего времени[3]. Но в любом случае этот миссионер оказался первым в Европе историком древних индейцев майя, а его «Сообщение», как бы к нему ни относиться, – бесценным источником разнообразной информации об этом народе.

Диего де Ланда написал и другие сочинения, но судьба как будто отомстила фанатичному францисканцу за его непоправимую расправу с рукописями майя: его собственные рукописи, хранившиеся в монастырях Мексики, бесследно исчезли, вероятно, в начале XIX в., когда францисканцев изгнали из монастыря Сан-Франциско в Мериде. А на долю «Сообщения о делах в Юкатане» выпала особая участь. После смерти Ланды подлинная рукопись хранилась в архиве францисканского монастыря в Мериде; как и другие сочинения францисканцев она исчезла. Однако с нее успели снять копию, и, вероятно, не одну, и отправили в Испанию.

Спустя три столетия, в 1862 г. на эту копию случайно наткнулся французский аббат Шарль-Этьен Брассер де Бурбур, когда разыскивал относящиеся к Америке материалы в библиотеке Королевской академии истории в Мадриде. Он заинтересовался мезоамериканскими языками и историей во время своей миссионерской деятельности в Мексике и Центральной Америке в 1848–1863 гг. К сожалению, сохранившаяся копия рукописи Диего де Ланды оказалась сокращенной, что было указано на первой странице манускрипта: «Сообщение о делах в Юкатане, извлеченное из сообщения, которое написал брат Диего де Ланда ордена св. Франциска». Рукопись была написана тремя разными почерками, видимо, над ней трудился не один анонимный писец. Некоторые главы и параграфы оказались пропущенными, порядок слов и строчек в отдельных местах нарушен, порядок изложения в части фактов изменен. Однако ни оригинала рукописи Ланды, ни других, более полных копий, до сих пор, насколько можно судить, обнаружить не удалось. Тем не менее находка такого редкого манускрипта, пусть даже всего лишь копии, была большой удачей. Брассер де Бурбур опубликовал найденную рукопись. Отныне всем желающим стали доступны свидетельства очевидца, которых до сих пор так не доставало.

А спустя примерно век после находки рукописи Диего де Ланды «Сообщение о делах в Юкатане» ее перевел на русский язык и исследовал Ю.В. Кнорозов. Для него она имела особую ценность. Как ни парадоксально, но именно в работе францисканского монаха, сжигавшего в кострах инквизиции рукописи древних индейцев майя, русский ученый обнаружил ключ к дешифровке их иероглифического письма. Он занимался ею, опираясь в основном на чудом уцелевшие рукописи майя, названные по местам их хранения Дрезденским, Парижским и Мадридским кодексами.

Ключом оказался «алфавит Ланда». Что же он собой представлял? По словам францисканца, у майя была своя письменность: «Эти люди употребляли также определенные знаки или буквы, которыми они записывали в своих книгах свои древние дела и свои науки. По ним, по фигурам и некоторым знакам в фигурах они узнавали свои дела, сообщали их и обучали»[4]. Диего де Ланда, говоря современным языком, работал с информантами, то есть с местными знатоками письма, и пытался установить соответствия знаков майя буквам испанского алфавита. Он привел в своем «Сообщении» 27 знаков майя, еще 3 знака встречаются в написании слов. Но францисканец ошибочно полагал, что письмо майя, как и испанское, тоже было буквенным, т. е. фонетическим, в то время как оно было иероглифическим, а следовательно, устроено совершенно иначе.

Известный около века, «алфавит Ланды» привлекал к себе внимание многих исследователей, пытавшихся разгадать тайну иероглифов майя. Но все они исходили из ошибочного предположения, что Ланда привел фонетические алфавитные знаки, и потому, разумеется, оставались в безвыходном тупике. Некоторые исследователи расценили этот алфавит как плод недоразумения, не имеющего серьезного практического значения, а кое-кто даже счел его недостойной внимания фальсификацией.

Но Кнорозов придерживался другого мнения. Он доказал, что нет оснований сомневаться в достоверности алфавита Ланды как подлинного первоисточника и что ряд его знаков «соответствует не произношению, а названию букв испанского алфавита (например, be, hache, ka, cu). Вероятно, по тому же принципу приведены и некоторые другие знаки соответственно их идеографическому значению»[5]. Таким образом, русский ученый сумел извлечь несомненную пользу из рукописи францисканца.

Тщательно проштудировав доступные рукописи майя и другие материалы по индейцам майя, и используя «алфавит Ланда» в качестве своеобразного ключа, Ю.В. Кнорозов сумел дешифровать письменность древних индейцев майя[6]. Молодой и тогда еще никому не известный ученый совершил мощный интеллектуальный прорыв и сумел достичь цели, которая в течение века оставалась недоступной для предшествовавших поколений майянистов всего мирового сообщества. Его научный подвиг назвали «триумфом духа и интеллекта» и сравнивали с открытием Шампольоном древнеегипетской иероглифики, но задача Ю.В. Кнорозова была намного сложнее, а его вклад в науку более значителен. Не может не поражать, что русский исследователь сумел дешифровать сложнейшую систему письма буквально «на кончике пера», не имея доступа к подлинным источникам по майя. Однако сам Юрий Валентинович не видел в этом ничего странного. «Я кабинетный ученый, чтобы работать с текстами, совсем необязательно прыгать по пирамидам», – говорил он.

Так тексты майя, которые в XVI в. заставил замолчать францисканец Диего де Ланда, не без его помощи «заговорили» в XX в. Ю.В. Кнорозов завершил свою статью о дешифровке письменности майя, как ему было свойственно, сдержанно и скромно, отметив, что теперь «история народов Центральной Америки доступна изучению по письменным источникам». Он стал основателем российской школы майянистики. Отныне эта наука, до той поры опиравшаяся преимущественно на археологические свидетельства, получила мощный фундамент в виде письменных источников.

* * *

«Библиографический обзор важнейших источников и исследований», составленный Ю.В. Кнорозовым и данный в Приложении к книге – важная и неотъемлемая часть его научной работы с текстом «Сообщения о делах в Юкатане» Диего де Ланды. Обзор позволяет судить о солидной источниковедческой базе исследования и показывает тот историко-культурный контекст, в котором существовал и воспринимался средневековый текст францисканского священника в середине прошлого века. Кроме того, этот обзор демонстрирует стиль работы Ю.В. Кнорозова, которому было свойственно всесторонне рассматривать исследуемую тему и при этом опираться на все доступные источники.

Разумеется, за прошедшие десятилетия появилось много новой литературы по истории и культуре индейцев майя, тем не менее библиографический обзор Ю.В. Кнорозова сохраняет самостоятельную ценность. Он важен для истории науки, так как свидетельствует об определенном этапе в развитии отечественной этнографии, когда в условиях советского «железного занавеса» существовал непререкаемый идеологический контроль, опиравшийся на марксистско-ленинские догмы. Обзор может оказаться полезным и для будущих гуманитарных исследований по народу майя.

Поскольку библиографический обзор выстроен не по алфавитному, а по тематическому принципу, а в тексте вводной статьи и комментариев Ю.В. Кнорозов, как правило, приводит краткие ссылки лишь на фамилии авторов, для удобства работы с библиографией следует использовать именной указатель, в котором номера страниц библиографии выделены полужирным шрифтом.

М.Ф. Альбедиль,

доктор исторических наук,

ведущий научный сотрудник

Музея антропологии и этнографии

им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН

«Сообщение о делах в Юкатане» Диего де Ланды как историко-этнографический источник

«Сообщение о делах в Юкатане» Диего де Ланды – основной источник по истории и этнографии индейцев майя во времена испанского завоевания. Ланда недаром называли «первоначальным историком» (historiador primordial) Юкатана. В его работе нашли отражение все стороны жизни древних майя. Приводимые им сведения подтверждаются другими испанскими источниками, текстами на языке майя и археологическими исследованиями. Никакой другой источник XVI в. нельзя сравнить с работой Ланды по богатству и разносторонности материала. Им постоянно пользовались последующие испанские историки Центральной Америки. Со времени открытия сокращенной копии рукописи Ланды французским американистом Брассёром де Бурбуром в 1863 г. работы европейских и американских ученых о древних майя как общие обзорные, так и посвященные отдельным проблемам, неизменно основываются на этом незаменимом источнике.

История публикуемого текста довольно сложна. Есть предположение, что в основу его легли не дошедшие до нас труды Гаспара Антонио Чи, индейца с европейским образованием. Францисканский монах Диего де Ланда составил компиляцию из материалов индейского знатока, добавив сведения из других источников и собственные рассуждения. Оригинал компиляции Ланды не сохранился, но уцелела сильно сокращенная копия, которая и публикуется.

Чтобы правильно оценить и критически использовать «Сообщение о делах в Юкатане», следует кратко остановиться на биографии составителя компиляции и обстоятельствах ее написания.

Диего де Ланда родился в 1524 г. в Сифуэнтес-де-Алькарриа в Испании и происходил из знатного дома Кальдеронов. В 1541 г. он вступил в орден францисканцев в монастыре Сан-Хуан-де-лос-Рейес в Толедо, а в августе 1549 г. отправился в Юкатан миссионером.

Юкатан был только что завоеван, и индейцы еще продолжали сопротивляться заокеанским захватчикам. Католическая церковь спешила уничтожить древнюю индейскую культуру и превратить индейцев в «добрых христиан», т. е. в своих покорных рабов. В 1545 г. в Юкатане появились первые четыре миссионера, посланные верховным комиссаром (Comisario General) францисканцев в Мексике Мартином де Охакастро. В 1547 г. один из этих миссионеров, Николас де Альбалат, отправился в Испанию в качестве уполномоченного и возвратился в 1549 г. с пятью францисканцами, в числе которых был и Диего де Ланда.

Способности и усердие сразу выдвинули его, и он в первый же год был назначен помощником настоятеля только что основанного в Исамале монастыря Сан-Антонио. В то же время он обучал детей знатных индейцев, насильственно взятых монахами в монастырь. Как пишет сам Ланда, именно в этом 1549 г. «по просьбе индейцев» монахи заняли под монастырь одно из древних зданий в Исамале.

К 1553 г. Ланда становится настоятелем монастыря, а еще через несколько лет – хранителем (Custodio) всей юкатанской миссии. В 1561 г. по решению францисканского ордена Юкатан и Гватемала были превращены в единую церковную провинцию, и Ланду избрали первым провинциалом (т. е. главой францисканцев в провинции).

Получив высшую духовную власть, Ланда проявил себя как ярый фанатик. Уже в следующем году, обнаружив массовое отпадение недавно крещеных индейцев от христианства, он учредил инквизицию в Юкатане. По его приказу было схвачено множество подозреваемых в отступничестве. С них снимали допросы под пыткой. Инквизиционные трибуналы развернули свою страшную деятельность во многих городах Юкатана. 12 июля 1562 г. Ланда устроил в одной из древних юкатанских столиц, г. Мани, аутодафе, во время которого было уничтожено множество языческих святынь, в том числе рукописи, написанные иероглифическим письмом; отпавшие от христианства индейцы были выставлены на позор и подверглись жестоким истязаниям. Через месяц после этого аутодафе в Юкатан прибыл епископ Тораль. Жестокости Ланды вызвали недовольство даже епископа. Он немедленно приостановил преследование отпавших от христианства индейцев. Поведение епископа в значительной степени объясняется разгоревшейся в это время враждой между испанскими завоевателями-конкистадорами и францисканскими монахами (см. гл. XVII). Ланда протестовал против распоряжений епископа и в 1564 г. выехал в Испанию, чтобы оправдаться в своих действиях перед Советом по делам Индий. Виднейшие богословы Испании оправдали его, и в 1573 г. он возвратился в Юкатан в качестве епископа г. Мериды. Он умер в Мериде в 1579 г., «окруженный ореолом святости», как говорит Когольюдо, его первый биограф.

Диего де Ланда известен как автор многих сочинений. Он исправлял и дополнял грамматику языка майя, составленную Луисом де Вильяльпандо, одним из первых миссионеров. Им написано наставление в христианской вере и много проповедей на языке майя. В архивах Мексики и Испании сохранилось много его писем и донесений. Рукописи Ланды, бывшие еще в 1716 г. в монастырях Мексики и в Мериде, бесследно исчезли.

«Сообщение о делах в Юкатане» было написано в Испании в 1566 г. Ланда работал над ним не менее 10 лет, так как запись календарных праздников сделана, судя по приведенным датам, в 1553 г. Оно так и не появилось в печати до 1864 г. Возвратившись в Юкатан, Ланда взял рукопись с собой. После его смерти она сохранялась во францисканском монастыре в Мериде. Вскоре с нее была снята копия (или несколько) и отправлена в Испанию. Работой Ланды пользовались Антонио де Эррера-и-Тордесильяс (1549–1625) при написании своей «Общей истории», Васкес де Эспиноса, автор «Описания Западных Индий» (XVII в.), и Диего Лопес Когольюдо (1609–1670), автор «Истории Юкатана» (1688). Последний долго жил в Мериде и, вероятно, пользовался подлинной рукописью Ланды. Эта подлинная рукопись бесследно исчезла, по-видимому, около 1820 г., когда монахи были изгнаны из монастыря Сан-Франсиско в Мериде.

Около 1616 г. неизвестно кем была сделана сокращенная копия работы Ланды. На первой странице манускрипта написано: «Сообщение о делах в Юкатане, извлеченное из сообщения, которое написал брат Диего де Ланда ордена св. Франциска». На следующей странице стоит имя автора и дата – MDLXVI. Вместе с манускриптом найдены две географические карты Юкатана (рис. 1а, 1б). Манускрипт написан тремя разными почерками, он хорошо сохранился и легко поддается прочтению. Разночтения возможны главным образом в именах собственных, неизвестных по другим источникам, где сходные по начертаниям буквы а – о, b – h, с – е, п – u и другие плохо различаются. Копировщик пропустил множество глав и параграфов, нарушил порядок слов и целых строчек, так что некоторые места в тексте почти непонятны. Опущены некоторые рисунки, хотя в тексте остались фразы, их сопровождавшие. Первоначальный порядок изложения фактов изменен. Опущено деление на главы и параграфы. Только в трех случаях (гл. XLIII, XLVI, XLVII наст. изд.) сохранились названия параграфов Ланды. Последние главы, XLIII–LII, написанные другой рукой, отличаются от предыдущих большим количеством отступлений богословского характера. Ни других, более полных копий, ни оригинала до сих пор обнаружить не удалось. Такова краткая история публикуемого текста.

Некоторые особенности текста «Сообщения о делах в Юкатане» показывают, что Ланда широко использовал источники на языке майя. Так, например, выражение «ураган четырех ветров» (с. 126) – очевидно, буквальный перевод с языка майя; утверждение, что панцири делались из «соли и хлопка» (с. 121) – результат неверно понятого слова майя и т. д.

Ланда сам неоднократно упоминает своих индейских осведомителей, особенно На Чи Кокома, который «был очень дружен» с ним и «много рассказывал ему о старине». На Чи Коком, по-испански дон Хуан Коком, – правитель (халач виник) Сотуты, потомок могущественной династии, правившей в Майяпане. Он был одним из наиболее упорных противников испанцев, но в конце концов перешел на их сторону (1542 г.) и принял христианство. Испанцы оставили его касиком Сотуты. Между прочим, именно он был виновником вероломного убийства посланцев из Мани в Оцмале (1536 г.), описанного Ландой в гл. XIV. Хуан Коком умер в 1561 г. тайным «язычником» и незадолго до смерти приносил человеческие жертвы в целях выздоровления. Имя его часто упоминается в делах инквизиционного следствия об «отступничестве от христианства», предпринятого Ландой в том же году. Наследовавший Хуану Кокому его брат Лоренсо, тоже только внешне принявший христианство, не ожидая результатов начатого Ландой следствия, повесился. История Юкатана до испанского завоевания изложена у Ланды, по всей видимости, со слов дона Хуана Кокома и притом в достаточной мере тенденциозно.

Но Ланда не упоминает своего главного осведомителя – Гаспара Антонио Чи, который хорошо известен по другим источникам. Педро де Сантильяна, составитель «Сообщения из Кинакама» (CDU, XI, 264–265), пишет: «Вместе со мной составлял это сообщение уроженец здешних провинций по имени Гаспар Антонио Чи, обычно называемый испанцами Гаспар Антонио. Ему около 50 лет, и это человек хорошо грамотный, свободно владеющий испанским языком, мексиканским и майя, который его родной язык. Это человек, который знает очень верно [местные] особенности и знает их много больше, чем изложено в этом сообщении, потому что вышеупомянутый – уроженец этой страны; и епископы, которые были в ней, а именно брат Франсиско Тораль, царство ему небесное, и брат Диего де Ланда, царство ему небесное, часто вводили его в свое общество как человека правдивого, чтобы узнать от него особенности и обычаи местных жителей, бывшие прежде и имеющиеся сейчас, и упомянутые епископы верили [ему] как человеку авторитетному в делах, которые упомянутым Гаспаром Антонио были изучены и слышаны на языке этой страны» (1581 г.).

Гаспар Антонио Чи родился около 1531 г. в Мани. Он был внуком по матери правителя (халач виник) Мани На Моончан Шиу. Отец его На Пук Чи был ах к’улель (должностное лицо) в Мани и погиб при избиении посланцев из Мани Кокомами в 1536 г. Во время испанского завоевания многие знатные индейцы Мани приняли христианство, и Гаспар Антонио Чи в возрасте 15 лет был отдан монахам для обучения. Он получил фамилию своей крестной матери Беатрис де Эрреры, жены аделантадо Монтехо. По словам Санчеса де Агиляра, Гаспар Антонио Чи обучался у Диего де Ланды и говорил по-испански «так же хорошо, как испанец». Пробыв некоторое время органистом в церкви, он затем сделался главным переводчиком губернатора. В 1580 г. Гаспар Антонио Чи подал королевскому правительству просьбу о пенсии, в которой писал, что он «не был никак награжден за более чем 40 лет» службы, жаловался на свою бедность и неоплатные долги. Ему назначили пенсию в размере 30 песо в год, но, впрочем, через три года платить перестали; в 1594 г. он написал вторую просьбу о пенсии. Умер Гаспар Антонио Чи около 1610 г., по-видимому, так и не дождавшись награды за верноподданность испанскому королю.

Деятельность Гаспара Антонио Чи была весьма разнообразной и, по словам Санчеса де Агиляра, «все современники знали его». Он переводил проповеди на язык майя, а также составлял и представлял различные петиции индейской знати королевскому правительству. В 1577 г. в Юкатан был прислан от имени испанского короля «Вопросник» (обширная анкета с вопросами, касающимися географии, экономики, управления, истории и т. д.). Губернатор разослал этот «Вопросник» помещикам – энкомендеро, обязав их дать ответы на предложенные вопросы. В результате в различных местах Юкатана были составлены «Сообщения» (известные под общим названием «Сообщений из Юкатана» и опубликованные в XI и XIII томах «Собрания неизданных документов»). Но невежественным испанским помещикам было не под силу дать ответы на «Вопросник»; более чем в десяти «Сообщениях» прямо говорится, что автором многих (если не всех) ответов был Гаспар Антонио Чи. Несмотря на краткость, «Сообщения из Юкатана» (1579–1581 гг.) являются ценнейшим источником для изучения майя.

В «Архивах Индий» в Севилье удалось обнаружить два листа с отрывками оригинала работы Гаспара Антонио Чи «Сообщение об обычаях индейцев» (Relación sobre las costumbres de los Indios, 1582), считавшейся утраченной и известной только по извлечению из нее у Когольюдо (IV, 4). Перевод этих двух листов (с восстановлением утраченных мест по Когольюдо) сделан Ройсом и опубликован Тоззером (в издании Ланды, 1941, Appendix С). Гаспар Антонио Чи был частью автором, частью переводчиком «Документов из Сотуты» (Documentos de tierras de Sotuta, 1600), собранных Пио Пересом и опубликованных Ройсом (Roys R. L. The Titles of Ebtun. Washington, 1939). Некоторые исследователи считают Гаспара Антонио Чи автором «Родословного дерева Шиу», а Жене приписывает ему также «Хронику из Чак-Шулуб-Чен» и «Хронику из Яшк’ук’уль».

В ряде случаев сведения Гаспара Антонио Чи, несомненно, тенденциозны. В «Сообщениях из Юкатана» он сильно преувеличивает могущество своих предков по матери, называя Шиу верховными правителями Майяпана и приписывая им необычайные заслуги. Размеры дани, которую взимали правители, у него сильно преуменьшены. Ланда отнюдь не всегда следует Гаспару Антонио Чи, хотя несомненно, что материалы последнего были использованы очень широко при написании «Сообщения о делах в Юкатане».

Из других осведомителей Ланда упоминает участника похода аделантадо Монтехо, некого Бласа Эрнандеса, со слов которого изложена история завоевания Юкатана. Этот раздел у Ланды наиболее недостоверен, так как последовательность событий перепутана.

Ланда, несомненно, знал опубликованные при его жизни работы по Центральной Америке. Хотя он ссылается непосредственно только на Овиедо, автора «Общей и естественной истории Индий» (1535 г.), он, бесспорно, был знаком и с «Общей историей Индий» (1554 г.) Лопеса де Гомара, а также, вероятно, с «Хроникой Новой Испании» (1560 г.) Сервантеса де Саласара. В главе LI он опровергает, хотя и не называя, Лас Касаса, девять памфлетов которого о Западных Индиях были напечатаны в 1552 г. Ланда имел полное основание иронизировать по адресу авторов сводных работ XVI в. (см. гл. LII), так как его «Сообщение о делах в Юкатане» написано на гораздо более высоком уровне благодаря использованию материалов хорошо осведомленных индейских информаторов.

Ланда писал свою работу в своеобразной политической обстановке, сложившейся в результате завоевания Центральной Америки. Испанские дворяне-конкистадоры (завоеватели), захватив богатые поместья на юкатанских землях, стремились превратить индейское население в своих рабов. Королевское правительство и церковь, заинтересованные в том, чтобы доходы с завоеванных за океаном земель поступали в их казну, стремились обратить всех индейцев в непосредственных подданных короны. В таких условиях разгорелась вражда между францисканскими монахами, поддерживавшими королевскую политику, и новоявленными помещиками-энкомендеро, только что захватившими земли и индейцев. С этой враждой, несомненно, связано отстранение Ланды от дел в Юкатане и его отъезд в Испанию. Поэтому Ланда, писавший именно в это время «Сообщение о делах в Юкатане», отнюдь не был заинтересован в идеализации испанских конкистадоров; наоборот, он вполне объективен в описании их зверских расправ с населением. Зато деятельность францисканцев им, несомненно, идеализирована. Настойчиво утверждая, что монахи всегда якобы защищали индейцев, он умалчивает о пытках и истязаниях, которым были подвергнуты тысячи тех же индейцев по его личному приказу. Восхищение древними постройками майя не помешало ему разрушать их и, в частности, снести замечательные памятники архитектуры в Исамале, заменив их монастырем.

Франсисканские монахи, стремясь подчинить население своему влиянию, старательно изучали язык, обычаи и особенности страны. Описания Ланды – это не поверхностные наблюдения солдата-завоевателя вроде Берналя Диаса, а результат внимательного изучения страны с помощью местных знатоков.

Следует отметить, что Ланда, неоднократно доказывающий местное, индейское происхождение древнеамериканской цивилизации, выгодно отличается от своих предшественников, приписывавших ее создание 10 коленам Израиля (Лас Касас) или выходцам из легендарной Атлантиды (Гомара, Овиедо). Эти фантастические теории поддерживались буржуазными учеными не только в XIX, но и в XX в.

Положительные стороны «Сообщения о делах в Юкатане» отнюдь не означают, что Диего де Ланда был передовым человеком своего времени. В целом его работа написана с позиций защиты интересов испанской монархии и апологетики католицизма – достаточно прочесть его лицемерные рассуждения по поводу «благодеяний», оказанных индейцам испанскими королями. Ланда предстает перед нами не только как внимательный наблюдатель и прекрасный знаток индейцев, но и как католический монах-изувер, который под елейно-ханжескими фразами нередко скрывал зверскую жестокость своего обращения с покоренными индейцами. Организатор инквизиции в Юкатане и истребитель древней индейской культуры, Ланда показал себя достойным сыном католической церкви, освящавшей кровавый грабеж и закабаление коренных народов Америки.

Работа Ланды нуждается в критическом рассмотрении и во многих случаях должна быть дополнена данными других источников. Учитывая громадный объем затронутых проблем, целесообразно рассмотреть в целом большие разделы, на которые она распадается, уделяя главное внимание наиболее важным вопросам, разрешение которых необходимо для дальнейшего изучения майя.

В главах I–IV Ланда дает краткое географическое описание Юкатана и историю открытия его испанцами. Эти главы нуждаются в некоторых дополнениях общего характера.

Полуостров Юкатан представляет собой низменную равнину, образованную горизонтально залегающими известняковыми пластами. В известняках образовались карстовые пустоты, в связи с чем сток воды большей частью подземный и рек почти нет (см. гл. XLIV). В тех местах, где кровля таких пустот обрушилась, возникли неглубокие карстовые воронки с чистой прозрачной водой – так называемые сеноты (на языке майя ц’онот). Юкатанская равнина прерывается только несколькими грядами невысоких холмов (наибольшая высота около 150 м).

Более сухая северо-западная часть полуострова покрыта кустарниковыми лесами, чередующимися с саваннами. На юго-востоке с увеличением количества осадков кустарники уступают место высоким тропическим лесам. Флора и фауна достаточно подробно описаны Ландой в главах XLV–L.

Год в Юкатане подразделяется на два сезона – сухой и дождливый. Так как вопрос о климате имеет чрезвычайно важное значение для понимания особенностей земледелия, ниже приводится таблица средней температуры и количества осадков (табл. 1) по наблюдениям метеорологической станции в г. Мерида в северо-западной части полуострова (1894–1927 гг.).

Таблица 1

В политическом отношении большая часть полуострова принадлежит Мексике – штаты Юкатан и Кампече и территория Кинтана Роо. На восточном берегу полуострова находится Британский Гондурас[7] (колония Англии), а южная часть вместе с озером Петен-Ица входит в департамент Петен Республики Гватемала.

Коренное население Юкатана – индейцы майя – в лингвистическом отношении входят в состав большой языковой семьи, тоже называемой майя (или иначе майя-киче). Точное количество индейцев, говорящих на языках майя, неизвестно. В официальных данных переписи 1942 г., приведенных у Морли (1946, tab. 1), многие цифры явно преуменьшены. Будет нелишним, однако, все же привести их, так как они дают хотя бы приблизительное представление о численности отдельных групп языковой семьи майя.

Языковая семья майя распадается на шесть групп близкородственных между собой языков. В первую группу входят юкатанские майя (собственно майя) и лакандоны. Они живут в мексиканских штатах Юкатан, Кампече, на территории Кинтана Роо, в Британском Гондурасе и гватемальском департаменте Петен. По переписи 1942 г. их насчитывалось около 317 тыс. чел. Вторую группу составляют киче и близкие к ним по языку какчикели, цутухиль, кекчи, покомам, покомчи, живущие в Гватемале, мексиканском штате Чиапас и отчасти в Британском Гондурасе. Их насчитывалось около 1 млн 44 тыс. чел. Третью группу составляют мам и близкие к ним хакальтека, агватека и ишиль, живущие в Гватемале и Чиапасе (около 310 тыс. чел.). Четвертую группу составляют центаль и цоциль, живущие в штате Чиапас (около 107 тыс. чел.). Пятую группу составляют чоль и близкие к ним чонталь, чух, чорти, тохолабаль, живущие в мексиканских штатах Чиапас и Табаско, в Гватемале и отчасти в Гондурасе (около 134 тыс. чел.). К шестой группе относятся хуастеки, живущие в стороне от основной области расселения майя, в мексиканских штатах Веракрус, Сан-Луис Потоси и Тамаулипас (около 45 тыс. чел.). По культуре они значительно отличались от остальных представителей языковой семьи майя.

Таким образом, по переписи 1942 г., цифры которой приведены выше, общая численность индейцев, говорящих на языках майя, составляет около 2 млн чел. Фактически их, вероятно, не менее 2,5 млн. При этом следует иметь в виду, что майя составляют абсолютное большинство в Гватемале, где при общей численности населения примерно в 3 млн две трети составляют индейцы и одну треть метисы, тогда как лиц европейского происхождения менее 1 %.

Во времена испанского завоевания индейцы языковой семьи майя находились на различном уровне развития. У юкатанских майя, по-видимому, уже давно сложилось классовое общество. Другие, например лакандоны, находились еще на стадии родового строя. Древнейшие города-государства майя, возникшие уже в первые века нашей эры, оказали значительное культурное влияние не только на племена, родственные по языку, но и на соседние народы Мексики (сапотеков и тольтеков).

Историю открытия Юкатана испанцами более подробно, чем Ланда, описал участник экспедиций Кордовы и Грихальвы, а затем капитан одного из кораблей эскадры Кортеса Берналь Диас дель Кастильо в своей «Истинной истории завоевания Новой Испании» (впервые опубликована в 1632 г., имеется русский перевод). После открытия Америки Христофором Колумбом в 1492 г. испанцы обосновались прежде всего на островах Антильского архипелага. Уцелевшие от массовых избиений при захвате островов местные жители были обращены в рабство. Колонизаторы, в большинстве случаев нищие искатели приключений и уголовные преступники, стремились возможно скорее скопить себе состояние, и индейцы тысячами умирали в рудниках и на плантациях. После зверского истребления коренного населения Кубы и Гаити (Эспаньолы) испанские авантюристы в погоне за золотом и рабами начали предпринимать одну за другой грабительские экспедиции к берегам Центральной Америки. Однако первые попытки высадить десант на юкатанском берегу встретили ожесточенное сопротивление индейцев и были отбиты, несмотря на огонь корабельной артиллерии. Испанцы оставили на некоторое время Юкатан в покое и бросились грабить Мексику, где, используя вражду между индейскими племенами, добились быстрых успехов. Ланда излагает события в основном правильно, хотя расходится с Берналем Диасом во многих мелких деталях и пропускает некоторые события (например, стычку на мысе Коточ). Наиболее существенные расхождения оговорены в примечаниях.

В главах V–X Ланда излагает историю Юкатана до испанского завоевания. Кроме Ланды, важнейшими источниками для изучения этой эпохи являются материалы археологических раскопок, пять хроник на языке майя (в книгах Чилам-Балам) и «Сообщения из Юкатана» (ответы на «Вопросник» 1577 г., составленные главным образом Гаспаром Антонио Чи). Некоторые дополнительные сведения есть у испанских авторов XVII в. (Лисана, Торквемады, Санчеса де Агиляра, Эрреры, Когольюдо, Вильягутьерре).

У Ланды история Юкатана изложена подробнее, чем в любом другом источнике. Чтобы разобраться, в какой мере это изложение правильно, следует рассмотреть противоречивые сообщения различных авторов. При этом важно отметить, что толкование источников американскими учеными, особенно Морли, труды которого пользуются широким распространением, еще более тенденциозно, чем сами источники.

Прежде чем перейти к рассмотрению сообщений Ланды, необходимо сделать краткий обзор древнейшего периода истории майя, известного исключительно по археологическим данным.

Полуостров Юкатан и прилегающие территории были населены уже во II тыс. до н. э. небольшими по численности племенами низкорослой брахикефальной расы, которые занимались охотой, рыбной ловлей и собирательством, часто меняя место жительства.

По-видимому, в начале I тыс. до н. э. появилось земледелие. Важнейшим средством питания стала кукуруза. Наряду с ней начали возделываться многие другие культурные растения – бобы, тыквы, томаты, различные корнеплоды, зеленый перец, какао, хлопчатник, агавы (из которых добывалось волокно), табак. Характерные археологические находки этой эпохи – грубая керамика (так называемый тип Мамом) со скудной орнаментацией из нескольких линий, начертанных на поверхности сосуда, и статуэтки, изображающие женские торсы и мужские головы.

На рубеже нашей эры к северо-востоку от озера Петен-Ица возникли древнейшие города-государства. Здесь, в развалинах целого ряда городов – Тик’аль, Вашактун, Волантун, Бак’баль и др. – обнаружены каменные сооружения (платформы и пирамиды), скульптурные стелы и иероглифические надписи на камне. У майя был обычай воздвигать в конце каждого «двадцатилетия» (к’атуна) стелу (большую плиту из известняка) с иероглифической надписью, которая начинается датой. Эти даты – единственное, что сумели прочесть в иероглифических текстах майя американские и западноевропейские ученые благодаря тому, что у Ланды и в книгах Чилам-Балам имеются подробные сведения о календаре и хронологии майя. По датам в надписях на стелах и на стенах зданий можно приблизительно судить о времени существования городов. Древнейшая известная датированная стела (№ 9, Вашактун) была воздвигнута в 328 г. (пересчет на европейское летосчисление дается по наиболее распространенной системе Томпсона).

Города в долине реки Усумасинты (Яшчилан, Пьедрас-Неграс, Паленке) и на юге (Копан, Киригуа) относятся к более позднему времени. Самые ранние из обнаруженных здесь надписей датируются V – началом VI в. Никаких исторических сведений об этих городах нет, а иероглифические надписи – единственный возможный источник – не прочтены. О высоком уровне культуры в этих городах можно судить по великолепным памятникам архитектуры, скульптуры и настенной живописи (особенно важное значение имеют фрески Бонампака, изображающие военные сцены). Все древние города майя погибли в конце IX–X вв., судя по тому, что датированные надписи обрываются в это время. По наиболее правдоподобной гипотезе причиной гибели городов было истощение полей в связи с особенностями подсечно-огневого земледелия майя.

История Юкатана у Ланды, Лисана и в хрониках майя начинается с колонизации восточного побережья («Малое нашествие»). Ланда, ссылаясь на слова стариков (с. 112), говорит о «народе, пришедшем с востока». По сообщениям хроник, в «двадцатилетие» (к’атун) 8 Ахау (416–435 гг.) группа майя населила провинцию Сийянкан Бак’халаль и оставалась там три «двадцатилетия» (435–495 гг.). Эта группа майя – по-видимому, выходцы из городов, расположенных к северо-востоку от озера Петен-Ица, древнейшего центра цивилизации майя. Провинция Бак’халаль – восточное побережье Юкатана от озера Бакалар к северу, вероятно, до острова Косумель. «Малое нашествие» завершается основанием города Чичен-Ица в «двадцатилетие» 13 Ахау (495–514 гг.). Хроники не упоминают, было ли здесь прежде какое-либо население.

Правильность сообщений источников подтверждается наличием развалин городов на восточном побережье Юкатана – Цибанче и Ичпаатун возле озера Бакалар, а также Тулум и Коба напротив острова Косумель. Древнейшие надписи, найденные в этих городах, датируются 564 г. (Тулум), 593 г. (Ичпаатун), 623 г. (Коба). От города Коба прямо на запад идет мощеная дорога длиной около 100 км, заканчивающаяся в 20 км от Чичен-Ицы. Гаспар Антонио Чи (CDU, XI, 176) называет Чичен-Ицу древнейшим поселением, первым, которое было заселено «после потопа». Ройс (1933, 133) на основании одного довольно неясного места в книге Чилам-Балам из Чумайеля полагает, что древнее название Чичен-Ицы было Вук-Ябналь. Чичен-Ица оставалась крупнейшим центром в Северном Юкатане более столетия. Затем жители покинули ее и направились в Чак’анпутун. По одной из хроник, это событие произошло в «двадцатилетие» 1 Ахау (613–633 гг.), по другой – в «двадцатилетие» 8 Ахау (672–692 гг.). Причины ухода из Чичен-Ицы в хрониках не упоминаются. Возможно, они были те же, что и причины оставления древних городов майя на юге. Впрочем, как свидетельствуют археологические данные, часть населения осталась в Чичен-Ице. Чак’анпутун, по-видимому, название не одного города (некоторые исследователи отождествляют его с Чампотоном), а целой провинции в юго-западной части Юкатана, важнейшим центром которой был город Эцна, известный только по раскопкам (найденные здесь надписи датируются началом VIII в.).

Следующий период связан с проникновением в Юкатан мексиканцев (тольтеков). Рассказ Ланды об этих событиях во многом расходится с другими источниками. Главными осведомителями Ланды были дон Хуан Коком (на которого он ссылается, с. 127) и, вероятно, Гаспар Антонио Чи (которого он не упоминает). Обоих этих осведомителей никак нельзя заподозрить в беспристрастности – оба принадлежали к смертельно враждовавшим между собой династиям (что отмечает сам Ланда, с. 124). В «Сообщениях из Юкатана» (CDU, XI, 176, 200, 242) Гаспар Антонио Чи явно в целях возвеличения рода Шиу излагает историю этого периода следующим образом: более 200 лет главным центром была Чичен-Ица; спустя много лет после этого гегемония перешла к Майяпану, где правили «сеньоры» Шиу, которые якобы установили в стране порядок и даже изобрели иероглифические письмена (фактически изобретенные более 1000 лет назад). Хотя в некоторых фразах Ланды можно узнать Гаспара Антонио Чи (например на с. 120: «…сеньор Тутуль Шиу сделался самым почитаемым из всех», причем тут же говорится, что верховная власть принадлежала Кокому), в целом Ланда привел версию не его, а дона Хуана Кокома, еще более тенденциозную, но в другом роде. Коком возвел начало владычества своего рода ко временам легендарного тольтекского завоевателя К’ук’улькана (X в.). С этого времени якобы начинается период гегемонии Майяпана, где правила династия Кокомов. Чичен-Ица в этой версии вовсе не фигурирует, если не считать глухого упоминания о ней в самом начале VI главы. При сопоставлении с другими источниками выясняется, что в версии Гаспара Антонио Чи правильно изложены факты до гегемонии Майяпана, а у Ланды (версия Кокома) – после начала гегемонии Майяпана.

Хроники майя сообщают, что выходцы из Чичен-Ицы жили в Чак’анпутуне с «двадцатилетия» 6 Ахау (692–711 гг.) до «двадцатилетия» 8 Ахау (928–948 гг.), когда Чак’анпутун был разгромлен (очевидно, тольтеками). После этого «люди ица», как их теперь называют хроники, ушли из Чак’анпутуна и в «двадцатилетии» 4 Ахау (968–987 гг.) «второй раз» заселили Чичен-Ицу. Вопрос о том, кто такие «люди ица», далеко не ясен. Тексты майя называют их «бормочущими», т. е. говорящими на непонятном языке, и «народом без отцов и матерей». Последний эпитет объясняется сообщением Авенданьо, который пишет, что у ица был обычай обезглавливать стариков (за исключением жрецов), когда им исполнялось 50 лет, чтобы они не стали колдунами. Некоторые исследователи (Морли, Баррера Васкес) полагают, что название «ица» носила группа майя, населившая Бак’халаль в V в., а затем основавшая Чичен-Ицу. Когда Чичен-Ица была покинута, часть ица ушла в Чак’анпутун, откуда вернулась в Х в. уже смешанной с мексиканцами, но сохранив прежнее название. Другие авторы (Тоззер) считают, что ица – народ, живший в юго-западной части Юкатана и говоривший на диалекте чонталь, который плохо понимали в Северном Юкатане. По Ройсу, ица – мексиканского происхождения.

Во всяком случае несомненно, что ица, пришедшие из Чак’анпутуна в Чичен-Ицу в Х в., были смешанной майя-мексиканской группой и сильно отличались по языку и обычаям от местных жителей. Одна из хроник сообщает: «Их признали владыками, когда они пришли в Чичен-Ицу, и с тех пор они называются людьми ица». Пророческий текст книги Чилам-Балам из Чумайеля говорит, что в «двадцатилетие» 4 Ахау К’ук’улькан вместе с людьми ица пришел в Чичен-Ицу. К’ук’улькан – буквальный перевод на язык майя имени мексиканского божества Кетцалькоатль («птица-змея» или «пернатый змей»). Некоторые авторы пытались видеть в нем историческую фигуру. Однако же имя его не упоминается ни в одной хронике майя. По-видимому, имя мексиканского бога употреблялось как олицетворение тольтекского завоевания вообще, и выражение пророческого текста «придет К’ук’улькан» означает «придут мексиканцы, поклоняющиеся богу К’ук’улькану». Найденные в «Колодце Жертв» в Чичен-Ице золотые диски с изображениями боев между тольтеками и майя свидетельствуют о том, что «люди ица» овладели Чичен-Ицей после жестоких сражений. В «Сообщениях из Юкатана» говорится об изменении религии в Чичен-Ице после прихода Кукулькана, в частности, о введении человеческих жертвоприношений.

В это же время в Северном Юкатане появляются тутуль шиу – другая смешанная майя-мексиканская группа. По сообщениям хроник, тутуль шиу пришли (по-видимому, из Мексики) в страну Ноноваль (район Шикаланго, к западу от лагуны де Терминос) и оставались здесь четыре «двадцатилетия» (849–928 гг.). Баррера Васкес полагает, что тутуль шиу – группа майя, жившая до переселения в Ноноваль в Мексике с тольтеками. Покинув Ноноваль, одна из групп тутуль шиу во главе с вождем Чан Тепеух в 1-й «год» (тун) «двадцатилетия» 13 Ахау (1108 г.) заняла Чакнабитон (по-видимому, западное побережье Юкатана между г. Чампотон и лагуной де Терминос), где оставалась 99 «лет» (до 1106 г.). О дальнейшей судьбе этой группы хроники не упоминают. Вторая группа тутуль шиу во главе с вождем Ах Суйток’ Тутуль Шиу в «двадцатилетие» 2 Ахау (987–1007 гг.) основала город Ушмаль. В так называемом «Родословном дереве Шиу» (составленном, вероятно, Гаспаром Антонио Чи) основатель Ушмаля назван Хун Вициль Чак Тутуль Шиу («Могучий горный Чак») – это, по-видимому, прозвище того же вождя, вполне подходящее для основателя второго после Чичен-Ицы крупнейшего центра Северного Юкатана, расположенного в холмистой местности Пуук. Сообщения хроник согласуются с рассказом Ланды о появлении племен тутуль шиу, которые поселились к югу от Майяпана, после того как 40 лет скитались в пустыне (с. 120). Действительно, между уходом тутуль шиу из страны Ноноваль (928–948 гг.) и основанием Ушмаля (987–1007 гг.) прошло ровно два «двадцатилетия» (948–968 и 968–987 гг.). Баррера Васкес полагает, что рассказ Ланды имеет в виду первую группу тутуль шиу (после ухода ее из Чакнабитона) и, следовательно, относится к середине XII в. Это, однако, менее вероятно, так как Ланда рассказывает о первом появлении тутуль шиу в Северном Юкатане. Тутуль шиу (если считать их мексиканцами по происхождению) за время пребывания в стране Ноноваль, по-видимому, подверглись очень сильному влиянию майя. Во всяком случае, в архитектуре Ушмаля гораздо менее заметно мексиканское влияние, чем в архитектуре Чичен-Ицы позднего периода и Майяпана.

По Гаспару Антонио Чи (CDU, XI, 176, 271), более 200 лет центром тольтекского владычества была Чичен-Ица, «сеньоры» которой не только собирали дань в юкатанских провинциях, но и получали дары «в знак мира и дружбы» из Мексики, Чиапаса и Гватемалы. Санчес де Агиляр (1892, 94–95) говорит, что за шесть столетий до прибытия испанцев майя были «вассалами» мексиканцев и что от этого периода сохранились великолепные постройки в Чичен-Ице и Ушмале. Оба эти автора совсем не упоминают о роли Майяпана в это время. Ланда, явно следуя тенденциозной версии дона Хуана Кокома, напротив, утверждает, что после «ухода К’ук’улькана» гегемония принадлежала Майяпану, где правили Кокомы. По словам хроники майя, тутуль шиу «200 лет [т. е. тунов] правили в земле Ушмаля, вместе с правителем [халач виник] Чичен-Ицы и Майяпана» (с 987 по 1185 г.). Этот текст подтверждает правильность приведенной у Ланды (с. 122) даты основания Майяпана (X в.), но из него никак не следует, что главенствующая роль принадлежала правителям этого города. Археологические данные подтверждают версии Гаспара Антонио Чи и Санчеса де Агиляра. Именно к этому времени относятся такие грандиозные сооружения, как знаменитая «Пирамида К’ук’улькана» в Чичен-Ице и «Дом волшебника» в Ушмале. Майяпан в это время был второстепенным центром. Морли, обследовавший развалины Майяпана, пришел к выводу, что этот город достиг политического преобладания не ранее XII–XIII вв. (Тоззер, 1941, 24). Это подтверждают и позднейшие археологические исследования, согласно которым находки тольтекского периода почти отсутствуют в Майяпане (CIW, Year Book № 51, 1951–1952, 236–237).

«200-летний» период тольтекского владычества закончился длительными войнами между юкатанскими городами. Согласно хроникам майя и историческому тексту книги Чилам-Балам из Чумайеля, в конце XII в. верховную власть в Майяпане захватил Хунак Кеель из рода Кавич. Тексты подчеркивают, что он «не был правителем прежде». Обстоятельства прихода его к власти довольно своеобразны. Правители завели обычай бросать в «священный» колодец (точнее, провал) в Чичен-Ице живых людей, для того чтобы они побывали у богов и, возвратившись, возвестили предстоящие события. Однако никто из «посланцев» не возвращался. И вот один из таких обреченных (или, что менее вероятно, доброволец) незнатного происхождения по имени Хунак Кеель бросился в провал и каким-то чудом сумел из него выбраться. Он возвестил, очевидно, что боги повелевают передать власть ему, так как его провозгласили верховным правителем Майяпана. Но Хунак Кеель претендовал на гегемонию во всем Юкатане и начал военные действия против Чичен-Ицы.

По преданию ица (записанному в 1618 г. Фуэнсалидой), когда они жили в Чичен-Ице, один из их правителей похитил во время свадебного пира невесту у другого могущественного правителя, что и послужило причиной войны (Когольюдо, IX, 14). В книге Чилам-Балам из Тисимина (с. 22–23) говорится, что невеста была похищена у Улиля, правителя Ицмаля (у Ланды – Исамаль). Намек на этот эпизод (давший повод к сравнениям с Троянской войной) можно видеть в сообщении хроник майя о том, что «люди Майяпана» в «двадцатилетие» 8 Ахау (1185–1204 гг.) «пошли уничтожить владыку людей Ульмиля из-за его пира с Улилем, владыкой людей Ицмаля». При этом похитителем оказывается правитель не самой Чичен-Ицы, а Ульмиля, очевидно, подвластного Чичен-Ице. Многие комментаторы неправильно считали, что Ульмиль («место индюков») – имя правителя. Баррера Васкес отождествляет Ульмиль с развалинами Аканкех. Но хроники майя причиной войны между Майяпаном и Чичен-Ицей называют не похищение невесты, а «заговор» (у к’ебан т’ан) Хунак Кееля. В 10-й «год» (тун) «двадцатилетия» 8 Ахау (1194 г.) войска Хунак Кееля под командованием семи полководцев, носящих чисто мексиканские имена, взяли Чичен-Ицу. Разбитый и свергнутый правитель Чичен-Ицы Чак Шиб Чак увел остатки своих людей в труднодоступные леса Тан Шулук Муль (около озера Петен-Ица). Исторический текст книги Чилам-Балам из Чумайеля сообщает, что Хунак Кеель убрал межевые камни с засеянных полей, принадлежавших «людям ица» (очевидно, намек на захват земель), после чего в Чичен-Ице наступила нищета. Ушмаль, по-видимому, действовал на стороне Майяпана, так как тот же исторический текст упоминает, что какой-то Хапай Кан, по-видимому, весьма важное лицо в Чичен-Ице, «был пронзен стрелой у окровавленной стены Ушмаля». Согласно одной из хроник, Хунак Кеель взял также Ицмаль. Комментаторы склонны поэтому считать, что Ицмаль действовал вместе с Чичен-Ицей против Майяпана. Однако в другой хронике сказано, что жители Чичен-Ицы «покинули свои дома вместе с владыкой Ульмиля из-за людей Ицмаля и заговора Хунак Кееля» (Баррера Васкес неправильно перевел это место таким образом: «…покинули свои дома вместе с владыкой Ульмиля и людьми Ицмаля из-за заговора Хунак Кееля»). Вероятно, Хунак Кеель сначала в союзе с Ицмалем разгромил Ульмиль и своего главного противника – Чичен-Ицу, а затем обратился против прежнего союзника.

События конца XII в. изложены у Ланды в виде слышанного им от стариков рассказа о «трех братьях-сеньорах», правивших в Чичен-Ице (с. 114, 220). Этот рассказ невозможно было включить в тенденциозную версию Кокома, поэтому Ланда оставил его изолированным и отнес ко временам до К’ук’улькана. Но сообщение о «трех братьях-сеньорах», пришедших с запада, скорее всего можно понять как намек на тольтекское завоевание и союз трех городов, из которых преобладала Чичен-Ица. Один из этих «сеньоров» впал в грех – очевидно, намек на эпизод с похищением невесты – и удалился в сторону Бак’халаля, т. е. как раз туда, куда Чак Шиб Чак увел остатки «людей ица».

После взятия Чичен-Ицы в 1194 г. часть ица, оставшихся в Северном Юкатане, продолжала борьбу с Майяпаном. Хроники сообщают, что в «двадцатилетии» 4 Ахау (1224–1244 гг.) «люди ица» вместе с «владыкой людей Ульмиля» взяли Майяпан и изгнали из него «чужеземцев с гор» (т. е., очевидно, мексиканцев-чичимеков, на которых опирался Хунак Кеель). Примерно в то же время (если принять хронологические расчеты Баррера Васкеса) военачальники ица К’ак’-у-пакат и Тек-Уилу разгромили Чак’анпутун. В «Сообщениях из Юкатана» (CDU, XI, 77, 224) говорится, что К’ак’-у-пакат (букв. «Огненный Лик») взял и разрушил также Ицмаль и Мотуль, занятые, очевидно, ставленниками Майяпана.