Читать онлайн Конец. Начало бесплатно

Глава 1

20 лет назад.

16.08.2090 год, пригород Моссити, Федерации Независимых Конгломераций.

Вечер давно стал поздним. Дождь барабанил по крыше и окнам, наполняя прихожую монотонным приглушëнным шумом. Он шëл весь день, и всë никак не собирался заканчиваться. Наоборот даже, ближе к сумеркам заурчал где-то вдалеке гром, а теперь и вовсе приблизился к дому. Вместе с громом всë чаще за окнами вспыхивали молнии, раскрашивая непроглядную черноту ослепительно белым цветом.

В любом другом случае мне было бы страшно. Я бы забился под кровать, куда не способен проникнуть ни один монстр, и ждал бы, когда всë стихнет. Но сейчас, в яркоосвещëнной прихожей, увлëкшись новой игрушкой, я и не замечал грома с молниями.

Сегодня с утра отец вручил мне красную «Ferrari». Я даже не надеялся еë заполучить. Каждый раз с упоением разглядывал еë на витрине, когда мы ездили в торговый центр, но сколько бы не уговаривал родителей, они всегда твердили, будто это слишком дорого. Маленькая, чуть больше моей ладони, точная копия настоящей «Ferrari». Все детальки повторены один в один. А если залить бензин, всего несколько капель, то даже двигатель заведëтся. Дорогая, но я бы не пожалел на неë никаких денег.

Заполучив машинку, я немедленно выстроил в прихожей гоночную трассу. Самое просторное место в доме, хотя все домочадцы регулярно задевали то один скат, то другой. Я притащил и остальную коллекцию своих машинок, но не было среди них ни одной, что смогла бы соревноваться с «Ferrari».

Вскоре после первых сумерек мама велела мне идти спать, но я приложил все усилия, лишь бы задержаться ещё на пять минуточек. Пришлось переместиться на второй этаж прихожей. Места там было меньше: сильно ограничивали перила, а «Ferrari» регулярно улетала с лестницы к входной двери. Но и это меня устраивало.

– Влад! Ну что такое? Я уже в сотый раз говорю, чтобы ты спать шёл, – строго проговорила мама после очередного неудачного манёвра.

Сегодня она была доброй, как бы не пыталась это скрыть. Отцу выписали огромную премию за какое-то там изобретение, и мама просияла от счастья. Весь день строила планы и искала способы «поэффективнее потратить деньги», как это папа назвал. А мне машинку подарили, и мир неожиданно стал таким ярким, что я едва в туалет успел добежать.

Мама вернула мне непослушную «Ferrari», но не ушла. Встала надо мной, чего-то ожидая. Высокая, с шикарными тёмными волосами, пружинками спадающими на плечи. Одета она была по-домашнему. Пижамные штаны с жëлтыми завитушками и футболка с пëстрой бабочкой на пышной груди.

– Ещё пять минут, мамуль, и всё. Честно-пречестно! – молитвенно протянул я и посмотрел на неё такими щенячьими глазами, что она сдалась. Этому меня недавно научила сестра, и неожиданно многие вещи стали необязательными.

– Пять минут. Не больше, – вздохнула мама и бойко спустилась по лестнице.

И, конечно, пять минут растянулись до десяти, потом до пятнадцати. До честного получаса не хватило совсем чуть-чуть, когда в дверь постучали. Среди раскатов грома я бы на это даже внимания не обратил, но из гостиной раздался мамин голос:

– Кто там на ночь глядя? Жень, ты откроешь?

– Не знаю. Сейчас, – отозвался папа, появившись в прихожей из столовой. Высокий, крепкий, в очках в тонкой оправе, от чего казался мне самым умным человеком на свете. Он заметил меня, улыбнулся и коротко спросил: – Играешь, бандит?

На это я со всей ответственностью кивнул и повёл машинку на очередной вираж.

Отец открыл дверь. На пороге стоял человек в чёрном, блестящем от влаги дождевом плаще. Голову его накрывал просторный капюшон, скрывающий лицо.

Весь мрачный образ ночного гостя, да ещё молния, сверкнувшая в этот момент за его спиной, заставили меня забыть про машинки и припасть к перилам. Было страшно. Я чувствовал, какая неотвратимая угроза исходит от гостя. Словно глядишь в дуло автомата и понимаешь, что тот скоро выстрелит. Вот только понимал это, как будто, я один.

– Павел Алексеевич? В такое время? – добродушно удивился папа.

– Евгений, нам надо поговорить, – произнёс гость хриплым сдавленным голосом. – Это не может ждать.

Отец вздохнул, развёл руками и пригласил гостя войти:

– Раз ждать не может, то ладно. Проходите в гостиную. Вам что-нибудь налить?

– Нет.

Павел Алексеевич сделал шаг, но мгновение замер и уставился на меня. Я не видел его глаз, но кожей ощутил, как пристально он меня разглядывает. Всё равно, что подопытную крысу на вскрытии. И от этого кровь похолодела в венах, а челюсть свело судорогой. Захотелось немедленно расплакаться. Чтобы пришла мама и прогнала этого странного человека.

Это продолжалось всего секунду, показавшуюся мне вечностью, и прошло, как только Павел Алексеевич двинулся дальше.

Я так и сидел какое-то время с зажатой в руке машинкой, ошарашенный и не понимающий, то ли бежать за помощью к маме и рассказывать ей, какой плохой человек пришёл к нам в гости, то ли поспешить спрятаться под кроватью, пока ничего дурного не произошло. За этой нелёгкой дилеммой меня застала старшая сестра Кира.

– Ты чего ещё не спишь-то? – сонно спросила она, проплывая мимо в одной пижаме.

Кира так бы и пошла дальше, не дожидаясь ответа, но я её остановил:

– Там какой-то дядя пришёл, и он мне не нравится. Он весь в чëрном и очень-очень страшный, – поделился я вполголоса.

– Ну так иди и скажи ему, чтобы шёл отсюда, – недовольно отозвалась сестра, а потом вдруг остановилась, словно неожиданно проснулась, и шёпотом поинтересовалась: – А папа знает?

– Конечно, знает. Он сам ему дверь открывал.

– Ну и всё тогда. Давай закругляйся. Время уже первый час ночи.

– Ну, ещё пять минут, – протянул я по привычке, вот только не учёл, что на Киру это не действует. Она сама кого хочешь разжалобит, а приёмов у неё столько, что хоть чёрный пояс выдавай.

– Быстро спать, – с нажимом повторила она.

А я только и смог, что недовольно проворчать:

– Когда-нибудь мне тоже исполнится двенадцать, и никто не будет меня загонять спать, как маленького.

– Ну да, ну да, и овсянку по утрам тоже есть не заставят. Конечно. Иди уже.

Она проследила, как я разбираю гоночную трассу и неуклюже пытаюсь взять всю свою коллекцию машинок сразу, проводила взглядом до двери в спальню и сказала напоследок:

– То-то же. И не думай, что если полночи провозишься со своими машинками, завтра тебе дадут поспать до обеда.

Злая она была. Ни разу не сказала мне доброго слова. Но я всё равно еë любил и частенько отстаивал в школе еë честное имя. Впрочем, Кира об этом и не догадывалась, наверное.

Продолжать играть в своей комнате было не интересно, так что я аккуратно расставил машинки на полке у стола. Только «Ferrari» взял с собой. Потом зашторил окно, чтобы молнии не мешали спать, и забрался в кровать. Из света оставил только ночник в виде спирали ДНК. Не то, что бы я боялся темноты, просто предпочитал оставаться во всеоружии даже ночью. Заодно проверил и пистолет под подушкой. Пулек в обойме полно, одна в патроннике, так что всем монстрам и чудищам я готов был дать отпор.

Стоило мне расслабиться, как сквозь шум дождя послышались голоса с первого этажа. Прямо под моей комнатой находилась гостиная, где разгорался бурный спор между отцом и таинственным Павлом Алексеевичем. Пока я слышал лишь гул отцовского баритона и ни одного слова разобрать не мог, но было ясно, что он раздражён. Потом появился и натужный хрип Павла Алексеевича.

Я закрылся одеялом с головой, чтобы ничего не слышать, но голоса становились всё громче, и меня это пугало. Перед глазами всплывали фигура Павла Алексеевича чернота под его капюшоном. Уже казалось, что это никакой не человек. В лучшем случае инопланетянин с какого-нибудь Марса. Там же нашли руины подземного города, как я слышал в какой-то передаче, а вот и их обитатель пожаловал ко мне домой. Или, что ещё хуже, это тот самый монстр, что жил одно время у меня под кроватью и каждую ночь пытался меня съесть. А теперь он договаривается с отцом, чтобы тот не мешал. Такая версия казалась мне самой правдоподобной.

Внезапно что-то грохнуло, заставив меня всем телом вздрогнуть, и следом проревел надрывный хрип:

– Да какого чёрта, Женя? Ты же понимаешь, что стоит на кону! Так нельзя! Это будет конец всему! Конец! Понимаешь ты, сколько денег мы потеряем? Никто тебе не позволит запустить эту технологию!

– А сам ты понимаешь, о чём меня просишь? Ты вообще думал, когда сюда шёл, что это самый худший вариант из всех? Это настолько дико, что я просто не понимаю, как у тебя это в голове укладывается, – ещё громче отвечал ему отец.

– Это единственный вариант! Либо он один, либо…

– Что? Либо что? Убьёшь нас всех? Тебе правда настолько плевать на людей, что ты готов ради этих скотов пойти на преступление?

– Это система! И если она рухнет, погибнут сотни тысяч! А миллионы лишатся рабочих мест и сгинут от голода. Вот на что мне не плевать. А один человек – это меньшая жертва. Даже четыре человека – это не так страшно. Это всего лишь издержки производства.

– Сотри тысяч погибнут? – срывая голос переспросил отец. – Сотни тысяч? Это ваши аналитики придумали? А сколько смогут жить спокойно и не умирать от укуса какой-нибудь змеи, это они не считали? Или от глупого отравления синтетическим мясом? Или…

– Это утопия! То, что ты предлагаешь, невозможно.

– Это реальность! Я всё доказал! Формулы, расчёты, десятилетнее исследование, описанное до мельчайших подробностей. Я же представил вчера на симпозиуме человека будущего!

– Всё это лишь теория! Ничего больше.

– А прототип? Что ты на это скажешь? Я вывел живой прототип, который не отличим от обычного человека! Вырастил его!

– Его нет.

– Как нет?! Как нет?!! Я же…

– Прости, Жень, я неправильно выразился. Он исчезнет сегодня, хочешь ты этого или нет.

Отец не успел ответить. Раздался грохот, звон битого стекла и выстрел. Потом ещё один. И ещё.

Больше у меня сомнений не осталось. Гость на самом деле был монстром, и никакое одеяло от него не поможет. Требовалось укрытие понадёжнее, чтобы держать оборону.

Схватив пистолет, я сполз на пол и забрался под кровать. Натянул одеяло пониже, чтобы оно закрыло меня, как штора. И затаился.

Снизу раздался крик мамы. Безумный, нечеловеческий, и от него мне совсем стало плохо. А затем прозвучали ещё два выстрела, и всё стихло.

Слёзы катились из глаз, в горле застрял ком и мешал вздохнуть. Я хотел, чтобы всё это оказалось сном, щипал себя за руку и кусал кончик языка, но никак не мог проснуться. Я хотел сжаться, чтобы стать невидимым, но боялся пошевелиться и выдать своё укрытие. Так и лежал, стиснув до боли пистолет и целясь в сторону двери, прислушиваясь к каждому шороху.

Шаги раздавались с первого этажа, до мурашек спокойные. А потом скрипнула первая ступенька на лестнице. Монстр поднимался за мной, я знал это точно. И едва сдержал крик, когда дверь в мою комнату открылась.

– Малыш, ты здесь? – прохрипел Павел Алексеевич. – Я тебя не обижу.

Но я ему не верил и задержал дыхание, чтобы стать ещё незаметнее. Изо всех сил я надеялся, что укрытие меня спасёт, и монстр уйдёт прочь, не учуяв запах моего страха.

Павел Алексеевич прошёл по комнате, задержался на минуту у полок с моими машинками, пошелестел листами на столе и хмыкнул:

– Неплохо рисуешь, малыш. Из тебя бы получился неплохой художник.

Он знал, что я здесь, и момент, когда он меня найдёт, оставался делом времени.

Павел Алексеевич дошёл до кровати и остановился. Резко наклонился и откинул одеяло. Крик ужаса вырвался из моей груди. Я выстрелил, промазал, начал отползать, но монстр протянул руку и ухватил меня за руку. Дёрнул на себя.

– Не подумай, что мне это нравится, но я не могу оставить тебя в живых, – безразлично сказал он.

И одной рукой ухватив за шею, поднял меня перед собой. Я задыхался и чувствовал, как неприятно намокли штаны. Боль пронзила мою шею, но как бы ни брыкался я, освободиться не получалось.

А Павел Алексеевич смотрел из-под капюшона горящими диодами бионических глаз. Его неподвижное лицо оставалось равнодушным, будто вовсе он был не человеком, а машиной для убийств. Острое, злое, с сухими тонкими губами, скривлëнными от ненависти.

Я прощался с жизнью и отчаялся получить спасение. В полумраке ночника, едва отметив шестой день рождения.

И вдруг увидел, как в распахнутую дверь на цыпочках входит Кира. Она была мертвенно бледна, и в глазах её застыл ужас, но она шла ко мне на помощь с табуретом наперевес.

Я даже обрадоваться не мог. В голове творился хаос, все мысли и страхи смешались, шумели до писка в ушах. Я наблюдал, как Кира со всей силы, что могло родить её хрупкое тельце, врезала табуретом по спине Павла Алексеевича. Тот ойкнул и повалился на пол, едва не накрыв меня своим телом. Кира сходу добавила ему уже по голове. Потом взяла мою руку, заставила встать, и мы побежали так далеко, как только могли. Босиком, в одних пижамах, ничего толком не соображающие, но живые.

Глава 2

Сейчас.

06.06.2110. Моссити. Федерация Независимых Конгломераций.

Жаркий полдень завис над площадью Лованиель. Солнце не жалело никого, изо всех сил пытаясь превратить асфальт в сковородку и поджарить то, что на ней окажется. Специально выведенные для северных широт пальмы и цветы в клумбах беспомощно чахли в ожидании вечерней прохлады, а все, кто являлся счастливым обладателем хотя бы одной пары ног, попрятались в многочисленных офисах, забегаловках и магазинчиках.

Небоскрёбы, с четырёх сторон окружившие площадь, пестрели анимированными вывесками. Рекламировалось всё, начиная от сайтов с нейрорелаксом и заканчивая премиальными протезами с повышенными характеристиками, которые предлагалось выбрать при заказе. А если присмотреться повнимательнее к голограммам поменьше, то можно было и доставку синтетической еды заприметить, и 3D-печать секс-игрушек на любой вкус. Даже клонирование домашних животных имелось, но, судя по размерам объявления, мало кто решался заполучить быстростареющую болезненную копию любимого котика.

Главное место на площади Лованиель занимал банк «Концерн». Первые этажи восточной башни «Нео-Квант» были отведены под его офис, а панорамные окна полностью отдавались под рекламу. Роскошные девушки, будто сошедшие с глянцевых обложек и надевшие соблазнительную миниатюрную форму, предлагали взять кредит на всё, что угодно, будь то кроссовки или ипотека. И всюду обещали самую низкую в Моссити ставку. Впрочем, везде имелись приписки таким шрифтом, что даже подойдя вплотную, их можно было прочитать только через лупу. «В кредит должны быть включены страхование жизни, страхование здоровья, страхование имущества, страхование гражданской ответственности, страхование…» и дальше по списку на несколько строк.

Через три окна, оставленных для демонстрации банковских будней, виднелся просторный операционнт-кассовый зал с парой диванчиков по центру, окружённый полукругом кассовых столов. Посетителей было совсем немного. Пару мужчин в строгих костюмах, несколько подростков с яркими стрижками и в куртках на голое тело, да пожилая дама, явно пришедшая не за кредитом на продукты.

Наблюдать за происходящим в банке можно было с любой точки на площади. В том числе и из бургерной с автоматизированным обслуживанием, где мы с Олегом и обосновались. Лишних ушей здесь было не больше, чем в канализации. Если не считать жучков в каждой лампе.

Пока я пристально изучал обстановку и обдумывал, как лучше провернуть дело и что может понадобиться, Олег осматривал принесённый дроном заказ и разочарованно ворчал, что бургер мог бы быть и побольше, а картофель-фри слишком пережарен и об него зубы сломать можно.

Поесть он любил. Центнер мышц, напичканные датчиками, микросхемами, полупроводниками и усилителями, требовали лошадиных порций калорий. К двадцати шести годам Олег модифицировал в себе едва ли не каждый орган. Как-то раз он сказал, что собирается стать сверхчеловеком, и с тех пор пихал в себя всё, что попадалось под руку. Даже один глаз заменил на оптику с двадцатикратным увеличением и чутким сенсором, способным уловить самые незначительные движения. На второй не хватило денег, но я готов был поспорить, что при первой же возможности Олег заменит и его.

– Зачем тут что-то думать? – в очередной раз удивлялся он моим попыткам обсудить план ограбления. – Как всегда, сделаем всё быстро. Войдём и выйдем.

Иногда мне казалось, что во время одной из операций Олегу защемили инстинкт самосохранения. Иначе я не мог объяснить, почему он с таким легкомыслием брался за каждое дело. Говорил, что любит импровизировать, но на деле получалось, что в нужный момент он просто терялся и пучил на меня глаза в ожидании подсказки.

Если бы я не знал его десять лет и не изучил как облупленного, то мог бы и повестись на такую уверенность. Но, наученный опытом, рассчитывать на удачу я не хотел. В прошлый раз дал последний шанс и пожалел. Уж лучше потратить время и заранее выяснить нюансы и узнать, к примеру, где находится комната охраны.

– Как всегда не получится, –напомнил я. – Это тебе не филиал где-нибудь в пригороде вынести. Главный офис, как-никак. Да ещё почти в самом центре города.

– А как по мне, одно и тоже. Только куш маленько побольше. Вот подумай сам: если мы выключим охрану, то чем это будет отличаться? Уходить то от погони всё равно придëтся.

– Слушай, мы в прошлый раз ювелирку чисто вынести не смогли. Потом от охотников неделю ныкались по всей пустоши. А почему так получилось, ты не забыл? Потому что решили «войти и выйти», чтоб его.

– Вот только не надо опять про прошлый раз вспоминать. Нечего было по людям стрелять, – огрызнулся Олег.

– Ой, да иди ты лесом!

– Опять лесом? Никакого разнообразия. Чуть что – сразу лесом. Такое ощущение, что цензура все остальные адреса запретила.

– Тебя что, подальше послать, что ли?

– Ага. Я б за новой газировкой сходил, а то в сухомятку бургер похож на картон. Не люблю я всю эту синтетику. Вроде и похоже на настоящее мясо, но всë равно не то.

– Я не пойму, ты про прошлый раз хочешь поговорить, про то, куда тебе идти пора или про то, что нам в этот раз надо будет делать? – загорелся я. Бесило, когда он начинал пороть чушь, в которой ни один здравомыслящий человек не разберётся.

– Войдём и выйдем, брат. Всё проще, чем видосик в интернет выложить.

– А потом?

– Суп с котом. Тебя это устроит?

– Короче, всё с тобой понятно. Бесишь. Опять мне придëтся всё самому прорабатывать, пока ты будешь рядом ошиваться и нудеть, что всё не так.

– Да, потому что мы, как обычно, просто зайдём и выйдем. А ты сейчас навалишь проблем и будешь с ними же и бороться.

– Значит, серьёзно ты сегодня не настроен. Нахрена тогда со мной поехал? – иссякло моë терпение.

– Просто так, – широко улыбнулся Олег и захлюпал через трубочку остатками газировки.

Вечно с ним так. Пока готовишься к делу, он изо всех сил пытается казаться легкомысленным дурачком. Юморит по поводу и без, задирает, подкалывает и в целом считает себя чуть ли не самым умным. Хорошо хоть в ответственный момент он собирается, концентрируется, и положиться на него можно, как на себя.

– В общем, – продолжал я. – Хранилище с ячейками нам нужно по любому. Это заказ. С остальным как получится, но там в соседнем хранилище лежит полтонны золота. Заказчик поможет отмыть его без своей доли. Два с половиной миллиарда рублей. Как тебе такое?

– На покушать хватит, – равнодушно отозвался Олег, вгрызаясь в бургер, и уже с набитым ртом спросил: – Делим на пятерых? Или ты эту мымру с собой опять возьмёшь?

– Не мымру, а Исиду. И да, в этот раз без неё не обойтись.

Исида была из тех, кто утром может вскрыть пенсионный фонд «Кантри Индастриз», самый крупный в федерации, а вечером получить контракт от службы кибербезопасности этой самой «Кантри Индастриз» на отладку файрвола и прочей программерской фигни. И, конечно, только она, одна из всех, кому я доверял, могла взломать охранную систему банка «Концерн», чтобы дать нам время на всё необходимое.

– Интересно, у неё в паспорте так и записано? Исида какая-нибудь Ивановна, – громко сглотнув, спросил Олег, и прицелился на следующий укус.

– Я как-то сомневаюсь, что у неë вообще есть паспорт. По-моему, она давно удалила себя из всех баз данных и перестала существовать юридически.

– Ну получить-то она его должна была. Наверняка он до сих пор лежит где-нибудь под подушкой, как сувенир. Такой, знаешь, старый и потрёпанный, ещё с двуглавым орлом на гербе.

– С чего ты решил, что она такая старая? Ей от силы лет двадцать.

– Выглядеть она может хоть на шестнадцать, но я то знаю, что это старая занудная девственница, от которой все мужики убегали раньше, чем она трусы успевала стянуть.

– Не все, не преувеличивай.

Олег уже собирался ещё раз откусить от бургера, но замер с раскрытым ртом. Медленно повернул ко мне голову, расплылся в хитрой улыбке и протянул:

– Погоди-ка! Так у тебя с этой стервозой что-то было? А чего ж не рассказывал? И как тебе? Все колючки достал из пиписьки?

– Нет у неë никаких колючек. Что ты там опять себе нафантазировал, грязный извращенец? – попытался отшутиться я, поняв, что сболтнул лишнего.

Но Олег уже ухватился за это и не собирался сдаваться, пока не услышит подробности:

– А ты с темы не съезжай. Мохнатку её теребонькал? И как там? Глубже, чем в Марианской впадине или не так всё ужасно? Сухость на уровне Сахары или влажность, будто в тропических лесах?

– Понесло борозду по кочкам короче, – закрыл я лицо ладонью. Если продолжить спор, то Олег разузнает даже то, чего никогда и не было. – Доедай свой бутерброд и погнали на базу. Мы и так уже здесь задержались на целый час. И прекрати так многозначительно хлюпать газировкой. Всё равно ничего больше не скажу.

Олег из вредности исполнил мою просьбу медленно, с показным смаком пережёвывая каждый кусочек, а потом ещё настойчиво хлюпал в стакане, выискивая остатки газировки среди льда.

Наконец мы покинули бургерную и на старом неприметном «Ford» направились к окраине города. Я не боялся, что всё сказанное нами попадёт в службу безопасности банка. За этим проследит Исида и когда данные наблюдения будут передаваться на сервер, просто их сотрёт. Может, заодно послушает, что о ней говорил Олег, и даст ему пару звонких затрещин. Ну и мне заодно, потому что язык за зубами не держал.

По какой-то девчачьей прихоти она хотела окружить свою жизнь ореолом таинственности. И если почти всë, что с ней происходило до переезда к нам, и впрямь было секретом, то о нашем романе не догадывался разве что слепой. Или Олег, у которого логика барахлила ещё со школьной скамьи.

С трудом и растратив дневной запас терпения, мы прорвались через вязкие заторы центрального округа к третьему транспортному кольцу. Оттуда по лабиринту многоярусных автострад вырулили к жилому комплексу «The Life», больше известного как «Заблявь». Дальше ещё пять километров между человейниками, посеревшими уже при постройке и навевающими уныние. И, проскочив под шестым кольцом, на полном ходу въехали в Рассею. Пустошь, где цивилизация ограничивалась автоматизированными заводами и фермами. Всё же остальное, что когда здесь строил человек, давно пришло в запустение и постепенно разрушалось.

Так было всегда, сколько я себя помню. Практически всё население сосредоточилось в больших городах, а следы былой жизни растворялись под натиском природы. Когда-то, наверное, здесь кипела жизнь, дороги гудели от нескончаемого потока автомобилей, берега рек и озëр использовали как пляжи, а вокруг многочисленных дачных домиков чернели ровные огороды. Но ближе к середине двадцать первого века власть в стране досталась «либералам-прогрессивистам», мечтающим построить западную цивилизацию. Им потребовалось всего десять лет, чтобы избавиться от лишних затрат на неперспективных территориях, а ещё через десять лет Российская Федерация превратилась в Федерацию Независимых Конгломераций. Прогрессивисты вообще любили всё переименовывать. Их раздражали старые названия городов, улиц, площадей, словно те несли в себе оскорбление. Москву переименовали в Моссити, но это я, по крайней мере, знал. А вот как раньше назывался, к примеру, Неополис – ближайшая к Моссити конгломерация – я понятия не имел. Что до территории между многомиллионных мегаполисов, то еë называли Рассеей. Может, это тоже было каким-то пренебрежением, но мало кого вообще волновало, что происходило за порогом их квартирки, а уж далëкая пустошь и вовсе представлялась диким, страшным местом, о котором не хочется ни говорить, ни вспоминать.

В Рассее обитали немногочисленные племена кочевников, собиравших вещи на руинах и разводящих скот. Суровые ребята, которые обычно сначала стреляли, а потом уже разбирались с миром ты пришёл или с войной. Да и среди соплеменников нравы у них не отличались дружелюбием. Жёсткая иерархия, независимо от того, патриархат у них царил или матриархат, а каждого провинившегося в лучшем случае изгоняли из племени, которое они обычно называли миром.

Я не любил общаться с кочевниками, но иногда это было жизненно необходимо. Когда охотники за головами сидят на хвосте, только дурак откажется от помощи. Даже если взамен придётся месяц-другой побыть батраком и заниматься самой тяжёлой работой до кровавых мозолей.

Были в Рассее и такие обитатели, в сравнении с которыми кочевники могли показаться милыми людьми с широкими улыбками. Банды гопстеров, состоящие из отморозков, каннибалов и мародёров всех пошибов. Эти твари налетали стаями, выжидая момент, когда жертва не окажет сопротивления. И тогда смерть могла показаться лучшим исходом. Беззащитность врага провоцировала их на изощрëнные зверства, место которым не в каждом хорроре бы нашлось.

Иногда от безысходности гопстеры сбивались в бригады и всем скопом нападали на автоматизированные заводы и фермы. Корпорации оставляли на охрану хорошо вооружённые отряды – настоящие армии с танками и вертолётами. Так что эти налёты напоминали военные операции. Вот только у гопстеров имелось весомое преимущество. Им нечего было терять, а смерть в бою почиталась за самую «чёткую».

И, несмотря на суровость Рассеи, это было лучшим местом, чтобы исчезнуть. Полиция Моссити сюда не совалась, боясь потом разориться на похоронах сотрудников и компенсациях родственникам. А охотники за головами надолго не задерживались, потому как здесь эти продажные шкуры стояли поперёк глотки едва ли не всем. Так что, какой бы сладкой ни была награда за очередного преступника, без постоянного пополнения запасов и нормального крова над головой они быстро сдавались и возвращались в город с пустыми руками.

Я же со своим крошечным отрядом обосновался недалеко от развалин Дмитрова. Пять лет назад мы спасались после очередного ограбления и наткнулись на небольшой дачный посёлок. Многие дома там уже обрушились или покосились, но был один участок, где совершенно невзрачная халупа стояла, как ни в чём не бывало. Мы засели в ней поздно ночью, когда мозги уже не особо соображали, а утром заметили стальную дверь в подвал, покрашенную под дерево. С трудом её взломали и едва не обалдели от увиденного. Под хижиной находилось трёхэтажное бомбоубежище. Без запасов еды и топлива, с доисторическим дизельным генератором. Но это всё было мелочью. А вот бункер позволил нам организовать там настоящую базу для всех будущих дел.

Постепенно мы и с местными нашли общий язык. С кочевниками поддерживали относительно неплохие отношения и покупали у них кое-что по мелочам. А гопстеры прекрасно понимали, что в случае нападения каждый из нас заберёт с собой в могилу десяток-другой их братков, оставив взамен немного припасов и заминированную оружейную. Бессмысленно даже пытаться. По крайней мере ни разу за всë время им это в голову не взбрело.

Глава 3

Кондиционер не спасал от жары. Он изо всех сил шуршал, отчаянно дул мне в лицо, но всё равно не справлялся. Моё тело плавилось, и влажные пятна уже превратили всю майку в мокрую тряпку. Со лба неиссякаемым потоком стекал пот, то и дело попадая в глаза, в рот. Утираться не успевал.

Зато Олег чувствовал себя прекрасно. Что-то там у него было встроено и на случай жары, так что он то и дело хихикал, глядя на меня, и приговаривал:

– Надо с умом деньги тратить, а не на всякую дребедень.

Я же, скрежеща зубами, хранил молчание. Меня устраивало моё тело и без всяких апгрейдов. Я ни разу в жизни не болел, а раны, даже самые тяжёлые, заживали в считанные дни. Однажды в пьяной потасовке мне отсекли фалангу безымянного пальца левой руки, так всего за полгода она отрасла заново и теперь ничем не отличалась оют всех прочих.

Как-то один доктор сказал мне, что это всё из-за уникального иммунитета. Ген регенерации или что-то вроде того. Он предлагал немалые деньги, чтобы изучить меня поподробнее, но я решил оставить это своей маленькой тайной. Зная нынешних докторов, из меня сделали бы подопытную крысу быстрее, чем я успел бы подписать бумаги.

Впрочем, установить несколько имплантов, чтобы стать быстрее и сильнее, конечно, иногда хотелось. Может даже не придëтся пить горстями таблетки, чтобы не случилось отторжения. Но всякий раз, когда я уже почти решался это сделать, меня останавливал страх. Я не боялся боли или крови, этими глупостями пусть подростки страдают перед увеличением всяких органов. Другое дело – потерять себя, изменить свою личность и в зеркале увидеть чужака. Это проще всего, когда возможности выходят за привычные рамки. И доказательство сидело сейчас на соседнем кресле.

Мы с Олегом познакомились в Сибериан Империал шестнадцать лет назад. После гибели родителей я жил там с тётушкой Кристи, но чуть только отметил шестнадцатое день рождения, как сразу же свалил в Моссити в поисках лучшей жизни.

К тому времени я сбегал из дома не раз, и всегда меня в этих приключениях сопровождал Олег. Мы вместе ошивались на улицах рабочих районов, вместе пытались прибиться к одной из местных банд. Но это всегда приводило к одному и тому же исходу. В очередной перестрелке кого-нибудь из нас ранило, а из больницы путь был только под строгий надзор тëти и сестры. Нашим мятежным душам требовалось радикальное решение. Такое, что не оставит путей назад и откроет двери во взрослую жизнь. Оно нашлось, когда я завёл дружбу с пилотом в аэропорту имени База Армстронга. Он то и провёл нас с Олегом на борт самолëта вместе с группой туристов. А дальше Моссити, пропитанный кровью и дурманом синтетических наркотиков и всё те же банды, разборки, перестрелки.

Двадцать второй век я встретил со шлюхой-андроидом, скачущей на мне в такт боя курантов. А через минуту уже отстреливался от кучки отморозков из своей же банды. Запас дури для Нового Года у них кончился слишком рано, и они решили позаимствовать моё имущество для оплаты новой дозы. Не окажись тогда поблизости Олега, меня бы так и пристрелили голышом между искорёженным телом шлюхи и ещё влажной от пота постелью.

После предательства я не знал, куда податься. Всюду видел подозрительные тени, постоянно ожидал нападения из-за угла. Можно было назвать это паранойей, но несколько раз я спас себе жизнь таким образом. Вовремя выхватил пистолет и пустил пулю прямо в глаз затаившемуся гаду.

Мы с Олегом тогда зарабатывали случайными подработками и с трудом набирали денег на сытный обед. Перебивались синтетикой, которую я через силу заталкивал в глотку. Становилось очевидно: пора что-то менять. И когда один надёжный знакомый предложил мне поработать «по-крупному». Я согласился, не раздумывая.

Нам предстояло выкрасть у топ-менеджера «Газолайн Корп» какую-то старую книжку. Заказчик умолял быть осторожным и рассказывал, будто это бесценный памятник истории. С трепетным восхищением повторял название: «Лаврентьевский список Летописи Временных Лет». А мне было плевать. Я такой гонорар, что он обещал, даже представить раньше не мог, так что хоть Лаврентьевский список, хоть список продуктов я бы хранил как зеницу ока.

Было бы удивительно, если бы то дело прошло идеально. Но на то, что всё пойдëт наперекосяк, мы не расчитывали. В итоге мы с Олегом едва задание не провалили. Нас засекли, когда отступать было поздно, гоняли по пентхаусу несколько часов, пока окончательно не потеряли. Да и книга оказалось не особо компактной, но вполне увесистой, чтобы оглушить одного из охранников. В общем, заказчик был возмущён, топал ногой и прыскал слюной, но деньги заплатил.

Стало ясно, что такие крутые дела нам пока не по плечу, но появившаяся известность помогала найти, чем заняться с куда меньшими рисками. Постепенно наша команда разрослась из двух запутавшихся парней в восьмёрку опытных грабителей.

Чуть только денег стало больше, чем требовалось для выживания, Олег начал меняться. С каждым новым имплантом он всё меньше задумывался об опасности и всё больше считал себя неуязвимым. С непривычным для него наслаждением шёл на конфликт и упивался смертью врага. Превратился во взрывоопасную гору мышц и только своих не трогал, как бы не бурлила кровь. Впрочем, я был уверен, что когда-нибудь и это останется в прошлом.

Наш автомобиль тем временем въехал в дачный посёлок и остановился перед воротами. На гудок из дома неспешно выполз Лу. Коротышка, метр с кепкой, но гибкий настолько, что в любую щель пролезет. Я готов был поспорить, что предки его были из Азии, но сам Лу это строптиво отрицал. Он даже специально изменил скулы и расширил разрез глаз, чтобы не осталось вопросов. Не помогло. Теперь он отчётливо напоминал героя из аниме, а шуток и подколов стало только больше.

Лу нарочито медленно подошёл к воротам и снял замок. Давно у нас шёл спор, не поставить ли электрические ворота, но взломать их дистанционно не составит труда. А против старых механических лом работает, только если подойти вплотную. Можно, конечно, и на флаере через забор перелететь, но я ни разу не видел ничего подобного у бандитов и охотников за головами.

– Шевелись уже, малой, – подгонял Лу Олег.

– Мой малой тебе в рот не поместится, – буднично парировал тот.

– Только не начинайте опять, – взмолился я.

Олег поджал губы, давя желание продолжить перепалку, и промолчал.

Я проехал вглубь участка и завернул в подземный гараж. Его мы вырыли уже сами, чтобы лишний раз дроны не разглядывали, какие машины у нас есть. Правда, в основном там была моя коллекция. Старенький флаер, летающий мотоцикл, внедорожник и четыре ретро-кара из тех, что в позапрошлом веке едва не вставали на дыбы от мощности под капотом.

В гараже пустовало два места из восьми, а это значило, что кто-то уехал, не спросив разрешения у меня. Отсутствовал флаер «Джун-Со», самый дорогой из моей коллекции. Не «Ferrari», о которой я мечтал в розовых снах, но и далеко не обычный колëсный тарантас.

Припарковавшись между внедорожником и летающим мотоциклом, я наконец покинул промокшее от пота сидение.

На посту в доме мне встретился всё тот же Лу. Развалившись на диване, он смотрел древний фильм с Брюсом Ли. Никогда я этого не понимал. Зачем пялиться часами в двухмерный экран, когда есть кино с полным погружением? Поставил пару датчиков, надел очки и ты уже главный герой. Все ощущения как в реальной жизни, вплоть до смерти.

Зато это явно понимал Лу. Он жадно уплетал поп-корн, пока на экране с воплями дикой кошки Брюс разделывался с очередной партией мерзавцев. Продолжаться это могло долго. Толпы врагов рассыпались от хлëстких ударов, фильмы следовали друг за другом, Брюс превращался то в Джеки Чана, то в Джета Ли, и только поп-корн неизменно пополнялся, чтобы зрелище выглядело ещё волнительнее.

– Кто на флаере уехал? – спросил я у Лу.

Тот, не отрываясь от просмотра, махнул рукой и произнёс:

– Валя.

– Далеко?

– Свидание.

– Давно?

– Четыре драки назад.

– А меня он спросить не мог?

– Ты бы не разрешил.

Посреди разговора к нам подошёл Олег, взял охапку зёрен из миски и, бесцеремонно прижав Лу к подлокотнику, сел рядом.

– Если б я этого парня в жёлтой комбинашке встретил, заставил бы визжать от боли, – задел он приятеля за живое.

И Лу не мог стерпеть такое оскорбление:

– Визжал бы ты, пока он тебя в морской узел скручивал. И рыдал бы, как девочка.

– Как ты, что ли?

Я поспешил покинуть голубков. Их воркование могло продолжаться бесконечно и утомить даже портреты на стенах, доставшиеся от предыдущих хозяев. Так что и начинать их слушать я не собирался.

А то, что флаер взял Валя, меня немного успокоило. Подобные выходки я не прощал никому, но машина, по крайней мере, находилась в надёжных руках. Парень с десяти лет за рулём, с тринадцати – в уличных гонках, а в нынешние двадцать три он считался одним из лучших водил в Моссити. Валя мог с закрытыми глазами проехать город насквозь, не попав при этом ни в одну пробку. Причём ему было неважно, чем управлять: флаером, мотоциклом, велосипедом или трактором. Он заставил бы разогнаться до предела даже робопылесос, если б у того имелся руль.

Только одна проблема не давала Вале покоя. В жизни он был таким же стремительным, как и за рулём. Не мог он мимо юбки спокойно пройти, а новые зазнобы надоедали ему так быстро, что порой даже до постели дело дойти не успевало. Но были и те, кому он клялся в вечной любви, и хватало его порой на целых несколько месяцев. Вероятно, сегодня начиналась одна из таких вечностей.

Оставив друзей, я направился в бункер. Три этажа, по семь комнат на каждой. На верхнем располагались жилые комнаты, столовая, совмещённая с кухней, и ванная.

Самая большая комната принадлежала Исиде. Она поселилась с нами всего около года назад, когда решилась выйти из тени. Ей, в отличии от всех остальных, нужно было место не только для ночёвки, но и для работы. Не привыкла она далеко ходить до компьютера, вот и потребовала перетащить к себе в комнату всю необходимую технику.

Моя комната располагалась по соседству. Небольшая конура, больше пригодная для кладовки. Одна стена – телевизор, незаметный, пока не включишь. Напротив – двухместная кровать. Ещё несколько полок со всяким барахлом, вроде фотки из Сибериан Империал на моё пятнадцатилетие. Я, Кира и тётушка Кристи. Давно пора было её выбросить, но руки не доходили.

Следом шла комната Вали, в которую всем было строго настрого запрещено входить. Затем, через ванную, расположился Олег, заполнивший своё жилище комиксами, мангами и медикаментами для имплантов.

Лу же, наоборот, превратил свою обитель в едва ли не тюремную камеру. Матрац на полу, старый выцветший плакат Брюса Ли на стене и на этом всё.

Второй этаж мы отвели под всякую всячину. Игровая комната, тренажёрный зал, склад и кабинет, где я появлялся редко. Только когда готовился к очередному делу.

Третий же этаж, самый нижний, по большей части занимался техникой. Плазменный генератор, очиститель воды и воздуха, небольшой сервер специально для Исиды и оружейная. Там обитал безликий андроид, следивший за исправностью оборудования, а мы заглядывали исключительно редко. Оружие все предпочитали хранить при себе, а больше причин спускаться и не было.

Я с облегчением вдохнул прохладный воздух бункера. Сразу и усталость куда-то ушла, и в голове прояснилось. Захотелось даже поговорить с кем-нибудь, прежде чем браться за проработку плана. Очень кстати донёсся до меня раздражённый голос Исиды.

– Смирись, животное! Я тебе пасть открывать не разрешала! Я задолбалась уже паровозить! Сколько можно фэйлить? Сплошные раки в пати! Нафиг вы босса-то опять агрите?

С кем она ругалась, я догадался без лишних подсказок. Исида любила ролевые игры в любом виде. Особенно онлайновые в старом формате 3D. И сейчас явно был один из тех случаев, когда в рейде оказались не самые смышлёные ребята.

Я прошёл к ней в комнату. Туда, где вечно царил полумрак, освещённый лишь сиянием пяти мониторов, и пахло клубникой. Исида обожала заедать неудачи на виртуальных аренах клубникой со взбитыми сливками. Это успокаивало её нервы.

Она сидела у клавиатуры в одном нижнем белье, сложив ноги по-турецки, и яростно нажимала кнопки. На одном из экранов происходило что-то, смутно напоминающее сражение и состоящее из беспорядочных разноцветных вспышек. Исида же яростно перебирала клавишами, как-то всем этим действом управляя. Белоснежные короткие еë волосы торчали в разные стороны, прекрасно отражая душевное состояние, а хрупкие голые плечи напряжённо поднялись и доставали почти до самых ушей.

– С кем воюешь? – спросил я, остановившись на пороге.

Исида покряхтела несколько раз, пытаясь сообразить, как ответить, не отрываясь от битвы, и, наконец, сказала:

– С Великим Драконом. Погоди. Не мешай.

– Молчу, молчу, – заранее сдался я.

Решил пока заняться чем-нибудь ещё, но стоило мне развернуться, как Исида недовольно объявила:

– Ну вот, опять слила. Всё из-за тебя.

– Из-за меня? – удивился я. – А как же пати раков?

– Это синглплеер, и ты пришёл очень не вовремя.

– Могу зайти попозже.

Исида цыкнула языком, с силой нажала на паузу и развернулась. С прищуром окинула меня строгим взглядом, а потом легко тряхнула головой и улыбнулась:

– Чего ты сразу обижаешься? Прям ничего не скажи. Иди сюда.

Последние слова она проговорила с придыханием, встала и пошла навстречу. Пока никто не видел, она позволяла себе всё, и сейчас, встав на цыпочки, горячо меня поцеловала. Правда, тут же заплевалась и брезгливо заявила:

– Фу! Ты на вкус как подмышка!

– На улице пекло. Ты вообще выходила?

– Зачем? Что я там не видела?

– Хоть бы ляжки на солнце погрела, а то бледная, как смерть.

– Во-первых, откуда ты знаешь, как выглядит смерть? А во-вторых… Ну, ма-а-ам.

– Не мамкай. Ты почистила историю прослушки?

Она кивнула, наигранно изобразив отличницу. Но тут же добавила:

– Олегу передай, что ему даже старые девы давать не станут. А ты… – Исида надула губки, указала на меня пальцем и зависла, не зная точно, как меня наказать, чтобы и самой было не обидно, и я помучился. – А с тобой мы ночью поговорим. В темноте и под одеялом.

– Оригинально. Ты первая скажешь, что это бред.

– Посмотрим, – она поковыряла пальчиком на моей груди и тихо, совсем по-детски попросила: – Не рассказывай о нас больше никому. Я не хочу, чтобы они сплетничали.

– Поверь, – усмехнулся я, – они и так сплетничают.

И прильнул губами к её макушке. Так было просто сейчас закрыть дверь, подхватить Исиду на руки и пронести к постели, покрывая поцелуями. Умела она менять маски. Нежный котёнок, хитрая лиса, хладнокровная волчица. Прирождённая актриса. Или правда была такой? Непостоянной, словно небо апреля.

Неожиданно мои мысли Исида прервала сама. Подняла на меня кристально чистые серые глаза, поджала на секунду губки, будто решаясь на что-то, чего сама не очень хотела.

– Нам надо серьёзно поговорить, – кротко произнесла она.

И настрой мой, словно почувствовав себя горнолыжником, устремился вниз. Меньше всего я любил «серьёзные разговоры». Это всегда заканчивалось печальным открытием, способным уничтожить любое хорошее настроение.

– Что-то случилось? – спросил я, заранее понимая, как глупо это звучит. Конечно, случилось. Иначе стала бы она начинать с этих слов?

– Можешь от этого дела отказаться?

Объяснять не требовалось. Исида говорила про ограбление. Но с чего вдруг она решила струсить? Уж в этом еë заподозрить было невозможно.

– Не вижу причины. Может, сложно, но зато какие деньги. Или у тебя другое мнение?

– Ты по поводу заказчика уверен? Кто он такой, ты знаешь? Откуда взялся и на кого работает?

– Уверен, не больше, чем во всех остальных. Ты же знаешь, какие они все скрытные. Понятно только, что человек серьёзный и явный посредник. Знакомы мы два года, и когда я наводил справки, то ниточки тянулись к фармацевтическому картелю «One Health».

– Понимаешь… – Исида покинула мои объятия и проскользнула к столу. Нажала пару кнопок, и на экраны высыпались пять фотографий. – Понимаешь, он не просто с этим картелем связан. Я нашла несколько его фотографий в компании с Джинни Уильямс.

Я присмотрелся к фотографиям. На четырёх из них, где Дженнифер Уильямс окружала целая толпа всевозможных прихлебателей, найти заказчика было нелёгким делом. Невзрачная серая внешность, короткие тёмные волосы и неизменный тёмно-синий пиджак. Таких миллионы, и забываются они сразу после встречи. Зато на центральной фотографии заказчик лично пожимал руку главе картеля, а это многого стоило. За доступ такого уровня многие высокопоставленные менеджеры «One Health» готовы были на многое, если не на всё.

– Главы картеля? Неплохо, – удивился я.

– Но это ещё не всё. Компания, чей золотой фонд мы собираемся вычистить, через цепочку дочерних предприятий принадлежит корпорации «Helex», – не унималась Исида.

Пояснять не требовалось. «Helex» и «One Health» были злейшими врагами на протяжении последних лет пятидесяти. Не раз между ними разгорались войны, унять которые не удавалось даже властям Федерации. Последний конфликт, что бушевал три года назад, привёл к тому, что «Helex» распродал по дешëвке свои активы в фармацевтической отрасли, а «One Health» стал там монополистом.

– Может, просто хотят закончить старые дела, не устраивая очередную заварушку? – предположил я. – Какая разница? Мы просто исполнители, которым заплатят шикарный гонорар.

– Разница в том, что это очень сильно пахнет подставой, а в таких случаях первыми сливают именно исполнителей. Что там за документы такие, ради которых они готовы так рисковать? Чертëж вечного двигателя Да Винчи, что ли?

– Думаю, если бы такой существовал, его бы уже уничтожили. Чтобы не угрожал безопасности всяким энергетическим гигантам.

– А вдруг до сих пор найти не могли, а теперь именно это и собираются сделать?

Исида, конечно, шутила. Вряд ли меня бы наняли для такого ответственного задания, если бы подобный артефакт вообще существовал. Это не те исторические ценности, за которые убить готовы только коллекционеры. Они способны перевернуть мир раз и навсегда.

– Ты узнала, кому принадлежат ячейки?

– Ивану Ивановичу Иванову, две тысячи пятидесятого года рождения. Такое ощущение, что там кто-то что-то спрятал именно от «One Health». Там, куда эти гады даже лезть не подумают. И тебе это всё ещё не кажется странным?

– Странностей у нас в каждом деле хватает, если на этом зацикливаться, то про сон можно забыть.

– Ка-ак хочешь, ты у нас босс. А сейчас у меня есть одна проблема, и если от неё не избавиться, то уже я спать не смогу.

Она скрыла фотографии, вернула игру с паузы и перезагрузила бой. Оставаться в комнате было опасно, так что я поспешно отступил.

Глава 4

Больше я никого увидеть в бункере не ожидал. Братья-близнецы Курносовы – Даня, Ваня и Саня, как всегда, устраивали забег по злачным местам Моссити и без лишней надобности возвращаться не собирались. После прошлого дела у них жгло карманы от лишних денег, и срочно требовалось их потратить на крепкую выпивку, миловидных дамочек с полным набором апгрейдов в нужных местах и прочие радости жизни. Так что ещё месяц сами не объявятся, пока не влезут в долги и им на хвост не сядут коллекторы.

Курносовых я знал чуть больше пяти лет и с каждым днём удивлялся всё больше, сколько дури мог вместить комплект из трёх одинаковых голов. Конечно, парни были отличными стрелками и на деле не раз выручали в таких ситуациях, где струсил бы любой, но кровь кочевников не давала им покоя ни на минуту. Безумная череда драк, пьянок, погонь на грани возможного, и едва ли не каждый раз причиной была банальная мелочь. Лишний взгляд, не расслышанное слово, а дальше всё наслаивалось как снежный ком. Разговор плавно переходил на повышенные тона, и так же плавно первые удары сменяли отборный мат. Музыка жизни, разыгранная в шесть рук. Как ни удивительно, но каждый раз Курносовым удавалось выйти из воды сухими.

Кроме боевых навыков, имелась у них ещё одна особенность, за которую я их ценил. Родня Курносовых заполнила Рассею и окраины Моссити, растеклась по всюду тонким слоем, как масло по сковородке. Курносовы были всюду, а значит, кто-нибудь где-нибудь в нужном месте наверняка работал, чем-то владел или мог подсказать что-то очень важное. Например, братья могли запросто достать незарегистрированный транспорт, который ни в одной базе данных не значился. А это гарантировало как минимум фору в сутки, чтобы скрыться от охотников.

Одним словом, Курносовыми не стоило пренебрегать при планировании нового дела, тем более такого сложного, как ограбление банка. Но сегодня я уже слишком хорошо прожарился на июньском пекле, так что все дела оставил на потом.

После освежающего душа я заглянул в игровую комнату, где запустил нейроприставку. Конечно, не такое старьё, как трёхмерные игры Исиды, но всё равно среди современных геймеров я считался мамонтом. Им подавай капсулы полного погружения, чтобы жить в виртуальном мире по-настоящему. Ну а мне больше нравилось наблюдать за сюжетом чуть со стороны. Ничего не мог с собой поделать. Любят же некоторые люди бумажные книги читать, вот и я практически эстетом становился, когда включал аппарат старше себя лет на десять.

Сегодня выбор пал на драки. Наподдать какой-нибудь страхолюдине, рождённой бешенной фантазией дизайнеров – милое дело. Хотя, скорее всего, бить будут меня. Застрял я там с одним боем. До финала рукой подать, всего два уровня, а я топчусь на месте уже так давно, что пора бы плюнуть да забыть. Но нет. Это стало делом принципа.

Я надел ошейник с датчиками нейроинтерфейса, нацепил шлем виртуальной реальности. В красочном меню, щедро украшенном кровью и кишками, под дерзкий киберметалл выбрал «Продолжить игру».

И вот я выхожу на арену.

Проработанная до деталей адская локация. Всюду цепи, закованные и подвешенные мученики, которым не суждено умереть даже от самых невыносимых пыток. И кости. Кругом кости: под ногами разбросаны и в кучи свалены. Иссохшие, прогнившие и совсем свежие, ещё белые, с остатками мяса.

Ото всюду слышатся истошные вопли, скворчат сковороды, разложенные внизу на лаве. И гул. Жуткий, пробуждающий панический ужас, словно где-то, затаившись в самой глубине преисподней, тяжело дышит невообразимое чудовище, истинный хозяин этого места. Гипердемон. Но мне ещё только предстоит его найти.

Я стою на шатком крошащемся мосту из грубого камня шириной в три шага. Подо мной пропасть с Геенной Огненной, и если взглянуть туда, то голова начинает кружиться от высоты, а страх подступает к горлу. Своды пещеры утыканы сталактитами. Они кажутся такими хрупкими, что один громкий звук – и рухнут все на мою голову, пронзая тело с такой лёгкостью, словно это желе.

Но бояться времени нет.

На другом конце моста, повернувшись ко мне спиной и сидя на корточках, глодает чьё-то тело красное огромное чудище. Главный приспешник Гипердемона. Я вижу кривые рога на его голове, но лицо от меня скрыто. Слышу отвратительное чавканье, разбавленное цокотом паучьих жвал.

Я осторожно приближаюсь к чудищу, чтобы не спугнуть и нанести критический удар, но, как назло, под ногой вдруг хрустит кость, а враг моментально разворачивается. Секунду смотрит на меня секционными выпуклыми глазами, его два чёрных верхних жвала стряхивают кровь и мелкие куски мяса, а змеиный язык часто-часто выстреливает наружу и тут же прячется обратно в неестественно большой пасти.

– Я ждал тебя! – клокочет чудище. – Свежее мясо!

Долбанная заставка! Я еë уже наизусть выучил, а пропустить нельзя. Это наказание за слабость.

– Да, да, я помню, – произношу я, но чудище меня не слушает. Его скрипт не даёт такой возможности.

– Я разорву тебя! – выносит оно приговор, и я не сомневаюсь, что исполнит его с лёгкостью.

Чудище встаёт во весь рост, и мне приходится задрать голову, чтобы не разглядывать его уродливую промежность.

Ждать нельзя. Я устремляюсь вперёд и в прыжке бью комбинацией: три удара руками и, провернувшись вокруг себя, ногой сверху вниз. Прямо по отвратительной морде. От скорости вокруг стопы вспыхивает огонь. Но урон не велик и едва убавляет жизнь чудища. Ещё серия ударов по ногам и спецприём. Я открываю портал под собой, проваливаюсь в него и появляюсь за спиной врага, на манер юлы раскручиваюсь и вгрызаюсь в чудище чередой молниеносных попаданий.

Линия жизни приспешника уменьшается слишком медленно, а моя стамина тем временем иссякает. Я делаю несколько прыжков в сторону, но чудище сразу замечает слабость и не оставляет шансов уйти. В полёте оно ловит меня за ногу и поднимает перед собой вниз головой. Другой рукой медленно и с нечеловеческой силой наносит один удар за другим. Мерзкий приём, от которого невозможно уйти.

Оставив жалкую половину здоровья, чудище отбрасывает меня на середину моста, и лишь чудом я не падаю вниз. Но продолжить бой мне уже не суждено. Я вскакиваю на ноги и вижу громаду вонючей плоти, зависшую надо мной в прыжке. В следующую секунду с грохотом мост рушится, а мы вместе с чудищем летим в пропасть.

Экран потух, оставив мне на прощание насмешливую надпись «Слабак!» и предложение перезапустить бой.

– Да твою мать! – воскликнул я от досады.

Хотел отдохнуть, называется! Сколько я уже пытался разделаться с этим приспешником Гипердемона? Который год он надо мной измывался? То пополам разорвёт, то на кол посадит. Как-то раз даже… Ну да ладно. Ничего. Со второй попытки точно получится.

И, конечно, вторая попытка не стала лучше. Как и третья, и четвёртая, и пятая. Хорошо хоть боль здесь не чувствовалась, как в капсулах, и на том спасибо. А то иной раз надругательства пугали своей жестокостью, будто выдумывал их обиженный на всех мизантроп. И пополам за ноги разрывали, и голову вместе с позвоночником выдëргивали, и в комок кровоточащего мяса сминали.

Я провозился с чудищем до позднего вечера, и терпение лопнуло, только когда часы уже показывали без четверти полночь. Шлем и датчики небрежно полетели прочь, приставка получила незаслуженный пинок, а я направился на улицу подышать ночным воздухом.

Исида и Лу уже спали в своих комнатах, а Олег храпел на посту. В такие дни это было обычным делом. Никто не собирался вторгаться к нам с пушками наперевес, вот все и расслабились.

А ночь какая? Нежный шелест листвы, остывшей после зноя, и тушью темноты очерченные тени. Всё спряталось и скрылось, уже давно спало. Во всей своей сложности природа всё-таки удивительно проста. Нет того нагромождения, которым человек окружает себя с каждым днём всë больше. Попытки упростить жизнь оборачиваются еë кратным усложнением. Поэтому я никогда не стремился стать частью системы. Не нравилось мне представлять себя шестерëнкой, которая рано или поздно выйдет из строя и станет ненужной. Я лучше с краю. Постою в стороне, будто и нет меня. А потом уйду…

Наверное, это обида. Да, именно обида! И появилась она так давно, что, кажется, уже должна была сгладиться. Убийство родителей так и осталось нераскрытым преступлением. Смешно. Всюду камеры видеонаблюдения, мы с Кирой подробно описали Павла Алексеевича, но его так и не стали искать. Как будто мы жили не в охраняемом районе, а где-то в трущобах, где без убийств не обходится ни одна ночь.

Тогда это не укладывалось у меня в голове. Я привык видеть в фильмах, что полиция – это олицетворение чести и доблести. Но они повели себя, как обыкновенные бесчувственные чужаки. Теперь-то мне плевать. Система отняла у меня самых близких людей, оставив лишь ноющее чувство обиды, засевшее где-то в груди, как раковая опухоль. И с ним я сросся настолько, что жить как все теперь уже и не смог бы. Только не по тем правилам, которые нарушают все, кому не лень.

Мне не нравились такие моменты раздумий. В них шаг за шагом я приходил к воспоминаниям о том, что оставил позади. И неотвратимо добирался до самого страшного события в своей жизни.

20 лет назад.

Кира тянула меня за руку и не давала ни на секунду остановиться. Я перебирал ватными босыми ногами, слепо шлëпая то по лужам, то по грязи. В голове творился сумбур, с бешеной скоростью крутились осколки мыслей, а глаза полуночного гостя виделись повсюду. Я изо всех сил сжимал свою красную «Ferrari», но даже не помнил, когда успел захватить еë с собой.

Мы пробежали вдоль улицы, свернули на соседнюю. Потом ещё раз повернули и снова побежали вперёд, и опять повернули. Я всё меньше понимал, где мы находимся, а как следует осмотреться в дождливой темноте не мог. И, наконец, вдали показалась ярко освещённая станция метро. Мама строго-настрого запрещала мне ходить сюда без неë, и я испугался, что нам с Кирой влетит за это по полной программе.

Вдруг сестра рухнула на колени, как подкошенная, и обняла живот. Она судорожно вздрагивала и всхлипывала, казалась такой жалкой, что мне и самому захотелось плакать.

Я осмотрелся, нет ли поблизости Павла Алексеевича, и когда убедился, что мы в безопасности, протянул к Кире руку. Прикоснулся к её мокрой спине, но она вдруг дёрнулась в сторону, словно обожжённая, и взглянула на меня глазами, полными ненависти.

– Не трогай меня! – процедила она сквозь зубы. – Это всё из-за тебя!

Я ничего не понял. Я не приглашал никого в гости, слушался родителей, по крайней мере, последние несколько недель, и даже ел овсянку. Так в чём я виноват?

– Почему? Что я такого сделал? – спросил я, и первые слёзы смешались с каплями дождя, стекающими по моему лицу.

– Ты родился! Этого достаточно. Если бы тебя не было, мы бы были счастливы втроём! – без всякой жалости уничтожала она меня. – Это из-за тебя их убили, потому что ты лишний!

Я никогда не подозревал, что Кира такая жестокая. Думал, мы друзья и готов был за неё в любую драку лезть. А получалось, я всю жизнь ошибался?

Мне захотелось убежать куда-нибудь на край света и там, забившись в самый дальний, самый тёмный угол, остаться навечно. Я даже сделал шаг от Киры, решаясь на побег, но она схватила меня за руку, встала и потащила дальше. Туда, где были люди в форме.

Возле метро людей оказалось немного. Всех разогнал дождь, а кто остался, вряд ли мог помочь даже самому себе. Странные, немножко даже смешные. Мама бы сказала, что это бездомные, но мне казалось, что они вылезли из какого-то сериала.

Пока Кира потерянно оглядывалась, не зная, к кому обратиться, к нам подошёл полицейский:

– Дети, вы почему в таком виде? Вы заблудились? – строго спросил он.

И я расслабился. Решил, что он очень смелый человек, если может вот так запросто подойти к незнакомцам. А смелым людям доверять можно, потому самый смелый из них, это папа.

– Наших маму и папу убил какой-то мужик! – вновь расплакалась Кира.

– Не понял, что случилось? Кто кого убил?

– У нас дома, на третьей Садовой дом пятнадцать, какой-то мужик убил двух человек. Маму и папу, – твëрдо проговаривала слова Кира.

Полицейский не мог решить, шутим мы или нет. Он проводил нас в участок, где сидело ещё трое политических. А сам сказал, что пойдëт и проверит.

Тем временем мы рассказали, что произошло и даже собрали на компьютере лицо, похожее на Павла Алексеевича. Потом Кира назвала телефон тëти Кристи, потому что кроме неë из родственников мы никого не знали.

– В доме всё в порядке. Ни трупов, ни следов драки. Только дверь нараспашку, – сообщил полицейский, когда вернулся. – Получается, вы всё выдумали? Где ваши родители?

– Ничего подобного! – вскочила Кира и топнула ногой. Указала на лицо, которое было на мониторе, – Вот он их убил! Выстрелил в них! Я сама видела!

От этих слов новая волна тоски окутала меня. Слëзы хлынули из глаз. Я поднял ноги на стул, ткнулся в колени и зарыдал.

– Девочка, ты пугаешь своего брата, – произнëс твëрдо полицейский.

– Да его самого этот мужик чуть не придушил! Держал его за горло, вы чего? Да это вообще какой-то маньяк безумный! Как вы можете так вот говорить, что ничего не видели! Вы издеваетесь?

Полицейский стоял с каменным лицом, слушал еë, а потом спокойно сказал, словно подписывая приговор:

– Вам всё показалось.

Глава 5

Сейчас.

От тоскливых мыслей хотелось поскорее убежать к чему-нибудь жизнерадостному, пока депрессия не затянула меня с головой. И я знал отличный способ, чтобы поднять себе настроение. Смесь громкой музыки, хорошей выпивки и полуголых молоденьких девиц, способных возбудить одним взглядом.

Главное, чтобы Исида не узнала.

Я вернулся к себе и выбрал костюм для таких вылазок. Рубашку с коротким левым рукавом, длинным правым и огромной дырой на правом боку. И простые джинсы. Пусть классика, но со штанами, где каждый тонкий ободок штанин надо было натягивать отдельно, я возиться не хотел.

Затем поднялся в дом и толкнул Олега. Тот удивлённо всхрапнул, с трудом разлепил веки и посмотрел на меня с немым обещанием: «Не переживай, я убью тебя быстро».

– Я в «Севенс Парсек». К утру вернусь, – сообщил я.

– Вали, – промычал Олег в ответ и тут же вновь уснул.

Обычно в клуб я летал на флаере. Это сразу ставило меня на порядок выше обычных посетителей и заставляло относиться ко мне, как к ВИПу. Тогда выйти не успеешь, а юные посетительницы уже прикидывают, как поэффективнее внимание привлечь. Но Валентин ещё не вернулся, так что пришлось обойтись летающим мотоциклом. Тоже неплохо, тоже дорого и статусно, но всё же не «Джун-Со». Никто не бросится дверь открывать.

Я сел на мотоцикл, и тот еле слышно зашуршал двигателем, определив меня по подкожному чипу. Защита хорошая, если не знать, как её обойти.

Вырулив из гаража, я взмыл в воздух и завис над макушками деревьев. Отсюда темнота уже не казалась такой всеобъятной. На чёрном полотне ночной Рассеи то тут, то там виднелись огоньки стоянок кочевников и лагерей гопстеров. Чуть ярче горели промышленные островки. И самым светлым, самым манящим пятном на чёрном полотне ночи был Моссити. Частоколом пёстрых небоскрёбов вырастал он на горизонте и красил небо над собой разноцветными голограммами, лучами прожекторов и облаками фар флаеров, скайтрэйнов и летающих мотоциклов, снующих меж стеклобетонных гигантов подобно навязчивой мошкаре.

«Севенс Парсек» не был одним из тех элитных заведений, что заполняли Кремлин Дистрикт по десятку на небоскрёб. Туда надо заваливаться с узнаваемой физиономией и сорить деньгами направо и налево, иначе сойдёшь за официанта или эскортника. Впрочем, и до состояния притона или андроид-борделя «Севенс Парсек» тоже пока не скатился. Удивительно для места, где в уборных годами не стирают объявления на любой вкус и кошелек. Иллирий и прочая синтетика по бросовой цене, шлюхи с заманчивыми именами, адвокаты на случай неожиданных проблем с законом и даже проповедники и святые отцы, если вдруг в душе что-нибудь кольнëт.

Клуб находился в Спарроу Хиллз Дистрикт, в спиралевидном небоскрёбе «Юнивёрсити», построенном на месте высотки МГУ. Конечно, никакого университета теперь там не было и в помине. Он поначалу занимал десять этажей башни, но потом совсем перебрался в интернет-пространство, а помещения сдал в аренду под офисы брокерским конторам.

По старой памяти самыми частыми посетителями «Севенс Парсек» были студентки. Неизбалованные роскошью, стремящиеся поскорее попробовать все прелести ночного Моссити, они становились лёгкой добычей для пикаперов и дилеров. Первокурсницы, готовые на всё ради дозы иллирия, третьекурсницы, познавшие многое и способные удивить всего за несколько тысяч рублей; даже пятикурсницы, уже почти оставившие азарт юности, но после пары коктейле сосущие мощнее вакуумного пылесоса. Стоит только захотеть, и без компании не останешься.

Из-за такой шальной ночной жизни изменился и сам район. Его обжили маргиналы всех мастей, и без оружия там показываться было небезопасно. Полицейские вряд ли остановятся, даже если увидят откровенное изнасилование, не говоря уж о какой-то помощи. Проедут мимо, притушив фары. Собственная шкура им куда дороже.

Возле клуба, как всегда, стояла толпа малолеток, пытающихся доказать секьюрити, что совершеннолетие у них было вчера, а паспортную карту просто дома забыли. Одна даже схватила меня за руку, пока я пробирался ко входу, и предложила отдаться в туалете, если я проведу её с собой. Пучила на меня остекленевшие от недавней дозы глаза и руками тянулась к карманам. Не уговорит, так хоть подзаработает.

– В другой раз, – пообещал я, и освободился от её объятий.

Не любил я их, маленьких и неопытных, пугающихся любого лишнего движения и улетающих от первого стакана виски с колой. Да и незаконно это вроде, хотя кого это теперь волновало? Моралистов или старых зануд в Спарроу Хиллз не осталось.

Обменявшись кивками со знакомыми секьюрити, я прошёл внутрь. Туда, где музыка жила своей жизнью. Громкой, дерзкой и неукротимо быстрой. Музыка, проникающая под кожу до самого костного мозга и меняющая сознание. Музыка, подхватывающая у самого входа и отправляющая в дальнее плавание по волнам мелодии.

Танцпол бурлил движением молодых горячих тел и пенился поднятыми руками. Я влился в это море на пару треков. Подхватил волну экстаза и отпустил мысли на свободу. Те унеслись ввысь сотней вольных птиц, оставив мне сладкую пустоту, и я с упоением в неё окунулся. Чтобы ничто не волновало, не беспокоило, и простота наконец стала самоцелью.

Незаметно я слился в танце с одной из тех, кто был рядом. В мигающем свете её лица было не разобрать. Видел лишь чёлку, спадающую на правый глаз, оголённые плечи и тонкие руки, унизанные фосфоресцирующими обручами. Я позволял себе многое, и она не возражала. Обвил её тонкую талию, горячую и нежную. Спустился к поясу. Тот был занижен настолько, что изгибы живота уже почти перешли в ласковые чертоги.

Девушка не отставала. Узкими ладонями проникла под мою футболку и нежно водила ногтями по моему торсу.

Может, она что-то и говорила, но я не слышал. Может, что-то и предлагала, но всё это было мне безразлично. Её тело горело желанием, и когда я пальцами проник в узкую прореху между поясом и её телом, девушка прижалась ко мне. Проник дальше, по упругим ягодицам, пока они не оказались у меня в ладонях.

Возбуждение моё сливалось с музыкой в единое целое. Я готов был взять эту незнакомку прямо здесь. Приспустись еë пояс, расстегнуть ширинку себе. Никто бы ничего не заметил. Но что-то всё же останавливало. Скромность? Последние её остатки? И пока я гадал, плюнуть ли на все правила приличия или всё-таки увести девушку в туалет, кто-то в меня врезался. Не рассчитал с выпивкой, и ноги заплелись в узел. А я очень кстати оказался на пути. Обычное дело. Но незнакомка, которая таяла в моих объятиях, исчезла без следа. Оставила меня пылающим от страсти, с неутешным напряжением в штанах.

«Ну и ладно,» – подумал я, – «небольшой перерыв. Со второй попытки всё получится.»

С этими мыслями я пробрался сквозь толпу к бару. Он располагался в «Тихой зоне». За счёт барьера звукоподавления там музыка звучала не так громко, и можно было не особо прислушиваться, чтобы понять, о чём говорит сосед.

Стойку бара перемежали несколько автоматов с выпивкой и сомнительной закуской. Живой бармен слишком дорог для таких мест, а такие альтернативы исполняют примерно ту же функцию и не просят прибавки к зарплате.

В одном из автоматов я заказал тоник средней крепости, сразу отпил половину и только после этого осмотрелся. Те, кто были среди танцующих, меня больше не интересовали. Хотелось переброситься хоть парой слов, прежде чем переходить к интиму. Очень кстати, будто на витрине, возле барной стойки стояли, пританцовывая, несколько соблазнительных девушек. И фигурки аккуратные, будто из рекламы нижнего белья, и лица в мягком притушенном свете бара казались вполне себе миленькими. Хэндфон на запястье уже во всю гудел от оповещений с «One Night» и «LiveLove». Сайты для знакомств наперегонки пытались сыграть роль свахи и подсказать, к кому как лучше подходить и кто уже отправил мне симпатию.

Пока я выбирал, с кем заговорить, компания нашла меня сама. Чья-то рука похлопала меня сзади по плечу. Я обернулся и увидел прелестного вида девушку с вьющимися чёрными волосами и жгучими, как угли, глазами. Она смотрела на меня с лукавой усмешкой и пальцами постукивала по своему стакану.

– Привет, – коротко сказала она.

– Ну, привет, – так же коротко ответил я, но быстро спохватился: – Может, чём-нибудь угостить?

Она демонстративно отставила свой стакан, где ещё плескалось немного коктейля.

– Почему нет? Я люблю Керамитсу.

Как всегда в таких случаях, незнакомка выбрала самый дорогой коктейль. Хоть вовсе не спрашивай. Не то, что бы мне это было не по карману или я не хотел тратиться, но предсказуемость девочек на одну ночь иногда меня так умиляла, что невольно хотелось самому предложить нечто вроде: «Давай сначала потрахаемся хорошенько, а потом я тебе Керамитсу куплю?». Но это бы нарушило главное правило клубной жизни: до последнего изображай, будто не знаешь, чем всё закончится.

Я отвернулся к автомату, на мгновение оставив незнакомку за спиной, и выбрал коктейль. Кислотно-розовая густая смесь в узком, похожем на пробирку стакане – вот что такое Керамитсу. И на вкус будто мангустиновые леденцы. Отвратительная дрянь, но девушкам по странной причине нравилось. Наверное, это как мартини с апельсиновым соком, только рецепт не такой древний.

Незнакомка приняла стакан с милой улыбкой, слегка коснувшись моих пальцев, и сделала крошечный глоток. Может, и вовсе лишь притворилась, что пьëт.

– Ты здесь в первый раз? Я тебя раньше не видел, – продолжил я разговор.

– В первый. Подружка пригласила, но быстро убежала танцевать, а меня здесь оставила.

– И как тебе клуб?

– Нравится. Мне, правда, сравнить особо не с чем. Но музыка отличная и люди приятные.

– Это да, есть такое. Так может, за знакомство выпьем?

Я взял стакан со стойки, она свой. Мы чокнулись, и я залпом осушил остатки тоника. На секунду показалось, что напиток немного горчит, но мысли быстро потянулись в другую сторону.

Мне вдруг показались нестерпимо соблазнительными аккуратные губки незнакомки, а голые её ноги, чуть прикрытые мини-юбкой, и вовсе заставили сердце колотиться, как у юнца перед первым сексом. Не совсем ещё остывшее возбуждение нахлынуло с новой силой и захватило меня с головой. Я не сдержался и протянул руку, положил ладонь на коленку незнакомке.

– Я в клубе бываю частенько, но сегодня какой-то особенный день. Никогда таких красавиц здесь не видел?

– Так быстро? – улыбнулась она. – Я ещё не готова.

Но я был настойчив. Мной управляла уверенность, что она поддастся, если я буду наглым. И рука моя скользнула выше по внутренней стороне бедра, кончиками пальцев заглянув под юбку и почувствовав, насколько там тепло.

– А ты не сдаёшься, да? – торжествовала незнакомка. Улыбалась, смеясь надо мной тонкой линией жемчужно-белых зубов.

Но руку мою она не убрала, позволив окончательно потерять голову. Я не мог больше сдерживаться:

– Я хочу тебя.

– Даже так? – наигранно удивилась незнакомка, а в глазах её сверкали искры светомузыки.

Я повёл руку дальше, уже почти добрался до того, чего желало всё моё тело. Коснулся тонкой ткани и почувствовал, что скрывалось за ней, будто трусиков не было вовсе. Касание подействовало не слабее, чем разряд тока. Незнакомка резко повысила ставки. Небрежно отбросила мою руку в сторону, в несколько глотков допила свой Керамитсу, встала и приблизилась ко мне вплотную.

– Ну так пошли. Только давай не в клубе. Мне надо подышать свежим воздухом, – сказала она мне на ухо.

Я жадно втягивал ноздрями запах её волос и думал, что ничего вкуснее в жизни не слышал. Скажи незнакомка, что мне нужно отдать ей свой кошелёк, и вряд ли я смог бы отказаться. Всучил бы ей, не задумываясь, и ещё пообещал, что принесу в следующий раз больше.

Она провела меня сквозь толпу к выходу. Всё вокруг казалось таким далёким, неважным, и только незнакомка сейчас была для меня центром мира. Её изящные плечи и спина, плавно раскачивающиеся бёдра под мини-юбкой, лёгкая кошачья походка, словно каждый шаг мог спугнуть жертву.

Следом за ней я ушёл от клуба и не заметил, когда мы углубились в грязные переулки. Мы прошли мимо лежбища бомжей и уродливых граффити, распугали крыс. Пробрались в такие дебри, где люди бывали только чтобы нагадить, и свет далëких фонарей сюда едва дотягивался. Наконец, незнакомка остановилась. Развернулась ко мне, приблизилась, приоткрыв рот. Она дразнила меня, обещая поцелуй, но в последний момент улыбнулась и легонько оттолкнула к стене.

– Ты этого хочешь? – спросила она и провела рукой по своей груди и животу, остановившись на талии.

– Да, – закивал я, как школьник, впервые оставшийся наедине с женщиной. Только и успевал, что слюну сглатывать.

– А может быть, этого? – и рукой она чуть приподняла юбку, показав край прозрачных трусиков.

Пусть я не видел всё в подробностях, но воображение дорисовывало, добавляло красок.

– Да, – задыхаясь, подтвердил я и устремился к ней.

Внезапно в другой руке незнакомки сверкнуло лезвие ножа. Я даже понять ничего не успел, как ощутил жгучую боль в боку. С хлюпающим звуком незнакомка пронзила меня ещё раз, уже в живот.

– Грязное животное, – цедила она, продолжая дырявить меня, будто я подушечка для иголок.

Я согнулся и застонал от боли. А она продолжала. Остервенело и беспощадно, расплачиваясь за ей одну понятную обиду. Стало ясно, что незнакомка не остановится, пока не доведёт дело до конца. Тогда уже будет поздно спасаться, требовалось действовать прямо сейчас. И я упал, притворившись мёртвым.

– Мужлан никчёмный. Ненавижу вас, тварей, – прошипела она напоследок и с силой пнула меня между ног. Даже не знаю, чего в этом было больше – боли или обиды.

А потом незнакомка убежала, звонко цокая каблуками. Прежде чем она покинула переулок, я услышал лязг упавшего ножа.

Не повезло.

Но всё-таки хороша была чертовка. И глаза такие дикие, словно даже любить она умела только через ненависть. Такие в постели хороши, если, конечно, доползëшь до неë живой.

Я лежал на животе, пока не утихла боль, а потом кое-как перевернулся на спину. Раны ещё кровоточили, и что-то из органов нож точно задел, но бывало и похуже. Просто надо полежать и дождаться, пока кровь остановится. Ещё дня три, чтобы раны окончательно зажили и исчезли, и сегодняшний провал забудется навсегда.

И всё-таки стоило быть поаккуратнее. Эта девчонка с самого начала вела себя слишком раскрепощённо. Она игралась со мной, как кошка с мышкой, а я не заметил. Подсыпала какую-то дрянь, пока я покупал ей коктейль. Хоть бы полапать себя дала, и то поприятнее было.

С другой стороны, может и хорошо, что сегодня судьба её свела именно со мной. Другой бедолага уже валялся бы бездыханным трупом и ждал, пока крысы его обглодают. Мне же только потерпеть немного и ехать домой, объяснять Исиде, откуда вдруг все эти раны взялись.

А эту девчонку, если снова встречу… Впрочем, иногда даже враги бывают полезными.

Глава 6

Я лежал до рассвета и только тогда нашёл в себе силы подняться. Боль стихла. Просыпалась ещё пронзительными уколами, когда я делал резкие движения, но это уже был пустяк. Легче становилось, если я прижимал раны руками и шёл не разгибаясь, хотя это сильно замедляло, а каждый прохожий провожал меня любопытным взглядом.

Окровавленный и бледный, я кое-как добрался до парковки клуба и с облегчением уселся на мотоцикл. Охранник упорно не смотрел в мою сторону, чтобы не предлагать помощь. А разбредающимся по домам посетителям и вовсе уже не было дела ни до чего. Оно и к лучшему. Не любил я лишних вопросов.

На автопилоте, изо всех сил стараясь не свалиться, я доехал до дома и с первыми лучами солнца спустился в гараж. Криво припарковался и свалился на жëсткий бетонный пол, когда попытался слезть аккуратно. Я замарал и сидение, и руль, оставил бурые пятна на аккумуляторе, но возиться с ними не стал: неимоверно хотелось есть и спать. Вечно у меня просыпался жуткий аппетит, когда организму требовалось восстановиться. Так что первым делом я направился на кухню.

В холодильнике нашëлся большой кусок охлаждённой варёной конины. Любимое блюдо Олега. Он наверняка будет злиться, когда заметит пропажу. Но урчание в желудке и целая полка йогуртов Исиды не давали мне выбора. Не возиться же с готовкой замороженных полуфабрикатов?

Вместе с тарелкой мяса я устроился в дальнем углу кухни. Хорошее место, чтобы есть то, что есть нельзя. Можно увидеть всех входящих, а самому при этом оставаться незамеченным. Это позволяло в нужный момент спрятать следы преступления и притвориться невинной овечкой.

Не знаю, что такого особенного находил Олег в конине. Мясо как мясо, только гораздо жёстче синтетического. Во рту не тает, специи надо отдельно добавлять, и всё равно не так вкусно получится. А уж жилы – это отдельная головная боль, если зубочистки под рукой нет. Между зубов половина куска останется точно, как заначка на голодный год.

Пока я придирался к еде и тщательно пережёвывал каждый кусок, из коридора послышались шаги. Я поспешно переставил тарелку на стул рядом с собой и задвинул под стол. Успел даже принять скучающий вид, прежде чем вошёл Валентин.

Он сиял от счастья, даже пританцовывал и в целом выглядел как человек, которого просто грех не ткнуть носом в собственный же косяк.

– Доброе утро, – сухо поздоровался я, а в душе ликовал от того, что есть на ком выместить злобу.

Валентин вздрогнул, на секунду замер с протянутой к холодильнику рукой и резко обернулся.

– Уоу! Влад? Не делай так больше, ладно? – испуг на его лице быстро сменился довольной улыбкой.

Я знал это выражение лица. Валя собирался рассказать мне о том, что наконец-то встретил свою единственную и неповторимую и больше не сможет никого полюбить так же сильно. Старая история, которую вся наша команда уже наизусть выучила. Вот только мне сейчас было плевать, кого там Валя встретил и чего больше не сможет. Он в очередной раз взял жемчужину моей коллекции без спроса, и требовалось объяснить, что больше я прощать такое не намерен.

– Ничего сказать не хочешь? – предложил я.

– За флаер? Чувак, прости, но ты должен меня понять…

– Не хочу я ничего понимать. Сколько раз я говорил, что «Джун-Со» брать нельзя? Или мне по-английски с тобой говорить? Официальное предписание какое-нибудь выписать? Что мне сделать, чтобы ты наконец понял?

– Я ж аккуратненько, даже не поцарапал. Честное слово. Я с ним, как с младенчиком, сюсюкался.

– Ещё бы ты его поцарапал. Потом сам бы искал, где лечат переломы за те копейки, что остались бы у тебя после ремонта флаера.

– Ну, пойми, я встретил настоящую богиню…

– Может, стоит переключиться на обычных женщин? Которые не дают только тем, кто летает на флаерах, носит Качи и Монини и знает, чем отличается Бордо от Каберне.

– С богатыми куколками не всё так просто, как тебе кажется. И особенно им без разницы, разбираешься ты в винах или нет. Они сами-то с трудом сухое от полусладкого отличают.

Ещё немного и Валя убежал бы в рассуждения о правилах съёма породистых самок, и тогда без гвоздодёра его оттуда не вытянуть.

– Мне вообще без разницы, наследницу какого семейства ты оприходовал на этот раз, – прервал я его. – Флаер больше не бери, а то говорить я буду по-другому. Мне твои понты уже осточертели в конец. Если хочешь, чтобы все думали, будто ты можешь себе позволить «Джун-Со», то прекрати транжирить деньги и купи его наконец сам.

Валя продолжал улыбаться, как бы строго я с ним не говорил и сколь гневно бы на него не смотрел. Он искренне был убеждён, что выйдет сухим из воды. Просто надо дать мне выговориться.

Валя подошёл и сел напротив со словами:

– Ты не поверишь, но впервые это было не для понтов.

И угадал. Я действительно не поверил:

– А для чего же тогда?

– Я встретил девушку из Забляви, понимаешь? Она в жизни не видела, как салон флаера выглядит. И ни разу выше своего третьего этажа не поднималась.

– Ты серьёзно? Из Забляви? А дальше ты будешь искать единственную и неповторимую среди бомжих? Можешь не рассказывать, что вы с ней делали во флаере, даже знать не хочу. А вот салон будешь с хлоркой оттирать, чтобы духу её там не осталось. И вообще. Ты руки-то помыл, прежде чем за стол садиться? А то заразу со всего города насобирал и припëрся туда, где люди обычно кушают, – оттоптался я на его новой зазнобе с таким остервенением, что Валя даже улыбаться перестал.

– Ты её не знаешь, – только и смог возразить он.

Именно её я, может, и не знал, но жители Забляви были известны всему городу. Любой, даже живущий на границе с Рассеей, с готовностью бы подтвердил, что все отбросы Моссити собрались в Забляви. Проститутки с коллекцией венерических заболеваний, достойные выставки в Кунсткамере; наркоманы, дешёвой дрянью изуродовавшие себя и прогнившие до самых костей; безумцы всех пошибов и мастей, оставленные на произвол судьбы после закрытия последней психушки. Одним словом, найти в этой зловонной помойке кого-нибудь нормального было задачей сродни поиску иголки в стоге сена. Причём в случае Забляви иголки не было вовсе.

– Я не могу придумать ни одной причины, почему это плохо, – усмехнулся я.

– Потому что она совсем не такая, как ты думаешь. Она книжки даже читает, представляешь? У неё дома целая библиотека настоящих книг. Собрания сочинений каких-то Пушкиных и Толстых. Ты вот сам хоть фамилии такие слышал?

– Я готов поспорить, что она врёт.

– И проиграешь! Я видел её своими глазами.

– Только не говори мне, что ты был в Забляви.

– Да, я там был. И что? Поставишь меня за это в угол? – пошёл Валя в атаку, устав оправдываться.

– Ты совсем идиот? Такое ощущение, что ты просто обдолбался и вообще не понимаешь, в какую дыру лезешь.

– Между прочим, ты и сам выглядишь так, будто половину ночи в какой-то канаве навозной провалялся. Это чья вообще кровь? Ты убил кого-то?

– Не переводи стрелки. Сейчас речь о тебе.

– Да брось! Ты бесишься, что я твой флаер брал в Заблявь? Ок, ладно, не буду больше его трогать. Но не смей обсирать то, что мне дорого! Это совсем не круто!

– О чём ты вообще говоришь? Причём здесь флаер? Я о тебе беспокоюсь! Или тебе по кайфу будет, если какой-нибудь недохирург распихает твои органы по всяким нарикам? – парировал я и совсем не соврал. После новости о месте жительства новой пассии Вали флаер отошëл на второй план.

– Не говори глупостей, этого не будет. Я же не сосунок какой, по сторонам-то всё-таки смотрю. Да и потом: это мой выбор и моя жизнь. Что хочу, то и делаю, с кем хочу, с тем и встречаюсь. А если понадобится, перееду к ней. Как тебе такое?

– А спасать тебя, независимого такого, в случае чего кто будет?

– Я разве прошу меня спасать? Или ты боишься, что вам некому будет тачку водить?

– Не боюсь. Данька Курносов справится, если понадобится.

– Ну и всё тогда. Закончили разговор.

Валя вскочил и выбежал из кухни. Не нашëл больше аргументов, а признать мою правоту не позволяла гордость.

Зато у меня от разговора остался неприятный осадок. Валя решил заглянуть в зловонную бездну, даже не подозревая, что его может затянуть туда и поглотить. Никого слушать он не будет, пока не столкнëтся с этим сам. Но успеем ли мы прийти на помощь, когда это будет необходимо? Успеем ли?

Я вернулся к поеданию трёхдневного запаса конины и ни на грамм не переел, когда тарелка опустела. Метаболизм в такие моменты у меня был удивитеьно быстрый. Иная любительница плюшек, севшая на очередную диету, могла загрызть от зависти.

Я отправил тарелку в посудомойку, выпил стакан гранатового сока и собирался пойти в ванную, чтобы смыть с себя перед сном всю мерзость после неудачной встречи, но не успел. От двери к холодильнику, целенаправленно и не открывая глаз, прошлёпала босыми ногами Исида.

Не замечал я раньше, что кухня по ночам превращается в магнит и манит всех, кого хоть на секунду отпустило одеяло. Иначе выбрал бы более уединённое место. Впрочем, тогда бы я не узнал, что Исида любит ночные перекусы.

А она тем временем открыла холодильник и удивила меня ещё больше: раздвинула первые ряды бутылок с йогуртом и выудила из глубины батон сырокопчёной колбасы. Потом нащупала на кухонном столе нож и отрезала, не размениваясь, сразу треть.

Я был заворожён этим зрелищем и не сообразил, что стоило поскорее сбежать. Теперь же, когда расчленение колбасы закончилось, а Исида с набитым ртом закрыла холодильник, я уже не оставил себе шансов уйти от неприятного разговора.

Она повернулась, увидела меня и замерла, прикрыв рот ладонью. Молчала, спешно дожёвывая колбасу, а в глазах её стыд пойманного с поличным ребёнка стремительно превращался в возмущение строгой учительницы, заставшей пятиклашку с сигаретой в зубах.

– Только не начинай. Я в порядке, просто неудачно упал, – сходу попытался оправдаться я, поняв, что так еë возмутило.

Но было поздно. Исида сглотнула и спросила, чуть повысив голос: