Читать онлайн Жизнь под обрез бесплатно

⁂

Ата – злой дух раздора и проклятия, который, ослепляя разум и сердца людей, заставляет их совершать безрассудства и преступления.
Ата в переводе с древнегреческого языка – «преступление, несчастье, ослепление, беда».

Пролог

– Ну и где ты была? – Голос мужчины не просто выражал недовольство – он таил в себе угрозу. – Ты понимаешь, что ты наделала? Я всю ночь волновался. Звонил тебе. Хотел уже бежать в полицию.

Казалось, каждая клеточка во всем его теле дышала гневом. Он наотмашь ударил женщину по лицу. Из ее носа потекла кровь, но женщина лишь вытерла ее тыльной стороной ладони и, испуганно посмотрев на мужа, тихо сказала:

– Зачем ты так? Ты ведь ничего не знаешь.

– Не знаю, – согласился мужчина. – Вот ты мне и расскажи. Только если начнешь врать, то я сразу об этом узнаю. Ты же знаешь, что я тебя насквозь вижу. Знаешь?

– Знаю… – Молчание, потом судорожный всхлип, и слезы побежали по щекам черными потеками туши.

Мужчина, увидев слезы, приподнял бровь, словно бы удивившись этой ее реакции, а потом черты его лица разгладились, и в глазах появилось нечто похожее на вину.

– Пойдем, ты все мне расскажешь. – Он взял ее за руку и повел в спальню.

Он усадил жену на кровать, а сам сел рядом на небольшую оттоманку.

– Успокойся, – почти ласково сказал он и протянул ей салфетку, которую достал из коробки, стоящей на прикроватной тумбочке.

Женщина старательно вытерла слезы и кровь, все еще шедшую из носа, и судорожно вздохнула.

– Меня изнасиловали, – тихо сказала она и, испуганно посмотрев на мужа, сжалась, словно ожидая, что он снова ударит ее.

Он молчал и только пристально смотрел на нее. Молчание затягивалось, и женщина снова расплакалась.

– Как это? – наконец прервал молчание мужчина. На этот раз голос его звучал растерянно, как у маленького ребенка.

Женщина не ответила и спрятала лицо в ладони, словно стыдясь своего признания. Плечи ее тряслись от сдерживаемых рыданий.

Муж притянул жену к себе, крепко прижал к груди ее голову и успокаивающе стал гладить по растрепанным волосам. Он любил ее волосы… Любил ее всю – от кончиков пальцев ног до самой макушки. Он зарылся лицом в ее волосах, вдохнул ее запах и отпрянул. Запах был чужой. Пахло потом, какими-то вонючими сигаретами и еще чем-то неприятным и сладковато-кислым.

– Расскажи мне все.

Он отстранился от жены, встал и начал нервно ходить по комнате. Три шага в одну сторону – разворот, три шага обратно – опять разворот. Вместо ответа женщина начала раздеваться, а когда разделась донага, мужчина невольно встал и залюбовался ею. Ее тело было сродни телу богини. Оно было настолько красиво, что мужчина даже на мгновение забыл, какие откровения он должен был услышать от жены. Он невольно, на уровне какого-то животного инстинкта, протянул руку и пальцами коснулся шеи жены. Та вдруг испуганно посмотрела на него и отшатнулась. Мужчина нахмурился.

– Говори, – приказал он, и его тон ясно давал ей понять, что он не потерпит никаких возражений и требует от нее полного отчета.

И она рассказала ему все, как было. Гнев застлал ему глаза, и он мысленно поклялся себе, что отомстит за поруганную честь жены.

1

Бабье лето было, пожалуй, самым любимым временем года оперуполномоченного уголовного розыска полковника Льва Ивановича Гурова. Яркие краски осени, последние теплые и солнечные дни, синие, словно вымытые ангелами, небеса – все это настраивало на романтический лад. Хотелось слушать красивую музыку, бродить по парку и шуршать листвой, кормить белок и любоваться астрами и хризантемами. Но… Работа, как и всегда, не позволяла ему расслабиться.

Вот и сегодня Лев Иванович входил в Главное управление Министерства внутренних дел по России, где он служил уже почти тридцать лет, с чувством тревоги и ожидания. В руках он нес подарок для секретарши своего начальника – Верочки, у которой накануне, в воскресенье, был день рождения.

Подарок для Верочки выбирала Мария – жена Льва Ивановича – красавица и ведущая актриса одного из столичных театров. Мария давно уже не просто смирилась с довольно опасной профессией мужа, но и приняла ее как неизбежное. Она знала практически всех его сослуживцев. А с напарником Гурова Станиславом Крячко и его супругой Натальей они много лет дружили семьями. Нередко к их компании примыкал и непосредственный начальник Гурова и Крячко – генерал Орлов Петр Николаевич.

Верочка уже много лет была незаменимой помощницей начальника Главка и выполняла свою работу настолько хорошо, что Петр Николаевич ни за что не желал с нею расставаться. Любили и уважали Верочку и все остальные сотрудники главного управления. Верочка была симпатичной, скромной и улыбчивой, ей несколько раз делали предложения руки и сердца, но она всем отказывала. И причиной отказов был Лев Иванович, к которому Верочка была неравнодушна и в которого была втайне влюблена все эти годы. Хотя тайна эта была очень даже явной, никто в отделе вслух об этом не говорил из уважения к Верочке.

Мария, конечно же, тоже знала о тайной страсти Верочки и была к ней снисходительна, приветлива и внимательна. Именно она всякий раз напоминала мужу, когда у Верочки день рождения, и сама подбирала для нее подарок. И как ни было это удивительно для Льва Ивановича – всегда угадывала. Всякий раз, когда Гуров вручал секретарше Орлова подарок и говорил Верочке что-то приятное, как и положено говорить в таких случаях, она краснела, смущалась, а распаковывая подарок, смущалась еще больше. Но Лев Иванович при этом всегда замечал, каким восторгом загорались Верочкины глаза, когда она доставала из подарочной сумочки очередной презент.

Сегодня в приемной Орлова было не протолкнуться. До начала оперативки оставались считаные минуты, и все спешили поздравить Верочку, похвалить ее прическу, новый наряд и, конечно же, ее качества как секретарши, а также пожелать ей всех благ, здоровья и хорошего мужа. Она всем одинаково мило улыбалась, всех благодарила и при этом успевала отшучиваться и говорить, что не нужен ей никакой муж, что она замужем за работой и прочие банальности.

Но едва Гуров вошел в приемную, как народ начал быстро рассасываться. Одни входили в кабинет Орлова, другие, наоборот, спешили покинуть приемную. При этом все многозначительно посматривали то на Гурова, то на Верочку. Хотя на что тут было посматривать? Все прекрасно знали, что служебным романом тут и не пахнет, но сам факт интриговал, цеплял и подразумевал некую таинственность и загадку. А, как известно, оперативники и загадки – это два понятия, очень даже близкие друг другу.

– Вот, это от нас с Машей, – Лев Иванович с улыбкой протянул Вере подарок.

Та приняла коробку, вспыхнула румянцем смущения и стала тут же вскрывать ее. В коробке оказался тонкий и нежный кашемировый палантин цвета «нежная мята», который идеально подходил к глазам Верочки. Та ахнула и еще больше застеснялась такого дорогого подарка. Но она не стала отнекиваться, говорить всякие глупости вроде «да зачем было так тратиться» или «ах, как мило, но не стоило беспокоиться»…

– У вашей жены великолепный вкус, – поблагодарив Гурова, добавила спокойно Вера. – Ей нужно было в свое время идти не в актрисы, а в модельный бизнес. С ее данными и умением так тонко чувствовать моду она имела бы успех у столичных кутюрье.

– Нет-нет, Верочка. Маша прекрасно смотрится и на сцене, – рассмеялся Лев Иванович. – Так же хорошо, как и вы на месте помощницы Петра Николаевича. Я просто не представляю никого другого на вашем месте. И надеюсь, что еще долго буду любоваться вашим профилем за этим вот столом, – Гуров жестом указал на стол секретарши, весь заставленный цветами и заваленный коробками с подарками.

– Лев Иванович, ты идешь? – из кабинета Орлова выглянул Крячко. – Петр велел тебя позвать и сказать заодно, чтобы ты не приставал к его секретарше, – пошутил Станислав и подмигнул Верочке.

– Вот так всегда – стоит только начать получать удовольствие от комплиментов, как кавалера уводят, – улыбнулась та шутке Крячко и, артистически закатив глазки, вздохнула и с грустью посмотрела на Гурова.

Лев Иванович галантно поцеловал Верочке руку и направился за Станиславом в кабинет.

– Так вот… – Орлов сделал паузу, чуть насмешливо глянул на Крячко и Гурова и продолжил: – На этой неделе всем нужно сдать подробный отчет по всем делам за квартал. И никаких отмазок я принимать не буду. Мне самому к пятнадцатому нужно будет отчитаться перед министром. Так что… Всем все понятно?

– Отчет писать и по тем делам, что не закончили? – спросил кто-то.

– Обязательно. И как можно подробнее. Особенно это касается резонансных дел, которые в приоритете у Следственного комитета. Кстати, о резонансных делах, – Орлов из-под густых бровей осмотрел своих подчиненных и остановил взгляд на Льве Ивановиче. – Вчера мне прислали срочный запрос с просьбой направить толкового оперативника в Шараповск. Позавчера вечером в своем кабинете был найден убитым директор местного ликеро-водочного завода. Подробности рассказывать не буду. Тот, кто туда поедет, сам все подробности и узнает.

Орлов опустил глаза и посмотрел на свои руки, в которых он держал очки. Очки он нацепил на нос и уже через них внимательно посмотрел на оперативников.

– Кто поедет?

В ответ – тишина и покашливания.

– А тот, кто поедет, отчет может сдать позже? – прищурившись, спросил Крячко.

– Нет, – усмехнувшись, ответил Орлов и прищурился в ответ. – Отчет он сдаст мне сегодня, до того как уедет. А быть ему в Шараповске нужно не позднее пяти вечера.

– Так не успеет… – начал было оправдываться Крячко.

– Не успеет, – согласился Орлов, перебив его. – Поэтому, Станислав Васильевич, тебе придется писать отчеты за двоих. А Лев Иванович может отправляться в командировку прямо сейчас, как только выйдет из этого кабинета.

Орлов посмотрел на Гурова категоричным взглядом, и Лев Иванович понял, что генерал давно уже решил, что поедет в Шараповск именно он, Гуров, и никто другой. А поэтому возражать не стал, а только вздохнул и, опустив глаза, спросил:

– С женой-то хоть попрощаться можно?

Шутку Гурова поняли, и в ответ раздался смех. Смеялись все, облегченно выдохнув, потому что чаша сия обошла их – неожиданные командировки в отделе никто не любил. А тем более – срочные.

– Успеешь и попрощаться, – усмехнувшись, ответил Петр Николаевич. – Задержись, я тебе растолкую, что и как. Остальные свободны, – махнул он рукой, и опера начали расходиться, вполголоса обсуждая свои служебные дела и будущие отчеты.

Станислав тоже было задержался. Хотел напроситься ехать вместе с Гуровым (кто же из оперативников предпочтет написание отчета работе «на земле»?), но Орлов был категоричен – ехать в Шараповск Лев Иванович должен был один.

2

В Шараповск Гуров прибыл уже в три часа дня. У местного управления его встретил средних лет улыбчивый оперативник, который представился Гурову как капитан Тамир Улямов. Был он невысок, но широк в плечах, подтянут и одет в форму, но отчего-то на ногах носил не ботинки, а кроссовки. Увидев, что от Льва Ивановича не ускользнула эта занимательная деталь, смутился и объяснил:

– Ортопедическая необходимость. Ноги у меня ботинки не переносят. Приходится носить ту обувь, в которой могу долго на ногах находиться. Иначе потом ночь не сплю от болей. Ничего не помогает – ни мази, ни припарки, – рассмеялся он.

Когда они вошли в здание, Лев Иванович обратил внимание, что Улямов идет так, словно у него не ноги, а протезы – ступал ими тяжело и широко. Но спрашивать, что с ногами, Гуров постеснялся.

В кабинете начальника шараповского угро Егора Арсеновича Алаутдинова сидели еще трое – двое мужчин в штатском и миловидная молодая женщина в форме следователя. Егора Арсеновича Гуров знал уже давно, познакомился с ним в Москве еще в самом начале своей службы в Главном управлении. Они тогда вместе с ним (Алаутдинов в то время был еще простым оперативником) расследовали одно убийство, связанное с наркотиками и с криминальной группировкой, и хорошо узнали друг друга, пока расследовали дело.

– Проходи, Лев Иванович, садись, знакомься. Это, – он кивнул на женщину, – наш следователь – Анна Ильинична Бубнич.

Женщина протянула Гурову руку и без тени улыбки на лице кивнула.

– А это подполковник Вересков Макар Иванович из Управления по борьбе с организованной преступностью и майор Арнольд Францевич Гейнц из ФСБ.

Седовласый, но еще моложавый подполковник привстал и поздоровался с Гуровым за руку, а Гейнц – мужчина средних лет, с небритым подбородком и угрюмым взглядом – поздоровался лишь кивком головы. Руку майор протягивать Гурову не стал, поэтому Лев Иванович решил, что он тоже делать этого не будет. Про себя же подумал, что фээсбэшник слишком много о себе мнит. Но потом уже, несколько позже, он узнал от Улямова, что Гейнц вообще никому не подает руки. У него бзик, а вернее, как сегодня модно это называть, – фобия: он боится микробов и заразы, которая может передаваться от других людей. Но эта странность не мешала майору быть одним из самых лучших в своей профессии.

– Скажу тебе честно, Лев Иванович, – посмотрел на Гурова Алаутдинов. – Это я просил Петра Николаевича прислать именно тебя. Так сказать, по старой памяти. Видел тебя в работе, знаю твою хватку и наслышан о твоем сыщицком чутье. Следил, знаешь ли, за тобой, следил…

Егор Арсенович замолчал, потер ладонью лоб, а потом спросил следователя:

– Анна Ильинична, введешь нашего помощника в курс дела?

– Введу.

Молодая женщина кивнула и, раскрыв папку, которая лежала перед ней, принялась рассказывать, изредка бросая взгляд то на один, то на другой документ, который брала в руки.

– Пока что у нас с информацией негусто. Убийство произошло позавчера на территории ликеро-водочного завода «Дионис», а если точнее, то в кабинете управляющего этим заводом – Игнатова Владимира Владимировича. Он, собственно, и был убит, – уточнила она. – По данным судмедэкспертизы, смерть наступила в результате смертельных ранений в область груди и головы. Если конкретно, то оба выстрела были фатальны для жертвы. Второй выстрел – в голову – был уже и не нужен, и был произведен, скорее всего, как контрольный.

– Думаете, что убийство было заказным? – прервал Бубнич Алаутдинов. Вопрос он задал скорее не из-за того, что не знал ответа на него, а для того, чтобы Гурову была понятней ситуация.

– Вполне возможно, но наверняка мы этого еще не знаем, – ответила следователь и покосилась на губоповца. – Пока что у нас есть только две версии. О них – чуть позже. Опять же, по предварительным данным медэкспертов, смерть наступила в промежутке примерно с двадцати одного часа до двадцати двух часов. Хотя обнаружили тело только на следующее утро.

– Позавчера у нас была суббота, – заметил Лев Иванович. – Что, у этого Игнатова не было выходных, если он в субботний вечер находился на своем рабочем месте?

Бубнич недовольно нахмурилась, ей явно не понравилось, что ее перебили, но Гуров не стал извиняться. Ему нужно было видеть всю картинку сразу, а не дожидаться, когда Анна Ильинична даст нужные пояснения.

– По словам жены Игнатова, которую мы сразу же и опросили, он уехал в субботу вечером на завод на какую-то деловую встречу. Во всяком случае, именно так он сказал ей по телефону. Кстати, такой поздний его уход жену совсем не смутил. Она утверждает, что ее муж довольно часто встречался с деловыми партнерами и в будние, и в выходные дни именно по вечерам.

– Угу, понятно, – покивал Гуров. – И кто же его нашел утром в воскресенье? Контора-то ведь точно в этот день не работает.

– Утром, в воскресенье, когда жена вернулась от дочери, у которой она ночевала, она обнаружила, что мужа дома нет и, по всей видимости, он в квартире не ночевал. Тогда она стала ему звонить, но тот не откликнулся ни на ее звонки, ни на эсэмэс-сообщения. Примерно в десять утра она позвонила дочери и все ей рассказала. Дочка посоветовала позвонить кому-нибудь из руководства завода и узнать, с кем отец встречался накануне. Обзвонив всех, кого она знала, и, узнав, что ее мужа никто вчера вечером не видел, она сама поехала на завод и настояла на том, чтобы охрана осмотрела его кабинет. Охранник и обнаружил тело. Он рассказал все Игнатовой, а она уже сама позвонила в полицию.

Следователь многозначительно посмотрела на Улямова, и тот, вздохнув, продолжил:

– Да, тут у нас вышел прокол. Когда я с напарником прибыл на место происшествия, Игнатова уже хозяйничала в кабинете мужа. Хорошо хоть, тело не трогала. Но следов наоставляла…

Он тихо ругнулся.

– А почему охранник ее туда пропустил? Он что, не знает, что нельзя этого делать?! – возмутился Гуров.

– Попробовали бы вы остановить эту фурию! – с восхищением в голосе ответил Тамир Улямов. – Это не женщина, а катастрофа ходячая.

– Да, он прав, – согласилась с ним следователь и чуть заметно улыбнулась.

– Она мой кабинет сегодня утром чуть не разнесла, – усмехнулся Алаутдинов. – Чтобы ее угомонить, пришлось пригрозить, что закрою ее на трое суток за хулиганство и неуважение к работникам полиции.

Вересков и Гейнц от комментариев воздержались, но по их лицам Лев Иванович догадался, что и они успели познакомиться с женой Игнатова. Майор из ФСБ сидел, опустив голову, и улыбался, а Вересков, поставив локоть на стол, и вовсе закрыл рот рукой. Его улыбку выдавали глаза, в которых плясали бесенята.

– В общем, работы нам за эти два дня прибавилось, – заключил Улямов.

– Продолжайте, Анна Ильинична, – попросил следователя Алаутдинов, и Бубнич продолжила:

– Орудием убийства послужил обрез гладкоствольного охотничьего ружья «ТОЗ 34». Классическая двустволка двенадцатого калибра. Раньше ни само оружие, ни переделка нигде не светились. Сейчас проверяем всех владельцев таких ружей в городе. А заодно ищем тех, кто мог обрезать ствол. Но надежды на то, что найдем, чье это ружье, почти нет. В свое время их было выпущено огромное количество.

– Это точно, – согласился Алаутдинов. – У моего отца было такое. Он был лучшим охотником-заготовителем в совхозе.

– На месте преступления, – вежливо улыбнувшись на фразу Егора Арсеновича, продолжила следователь, – криминалисты собрали такое бесчисленное множество биоматериала и следов, что разгребать и сравнивать их нужно будет не меньше двух недель. Не говоря уже о том, чтобы установить, какие из них принадлежат убийце. Так, что у нас еще… Вот, взгляните.

Бубнич протянула Гурову несколько фото, сделанных на месте происшествия.

– На территории завода наверняка есть камеры слежения… – рассматривая снимки, сказал Лев Иванович.

– С камерами у них все сложно, – вместо следователя ответил майор Гейнц. – Примерно месяц назад завод начал процедуру банкротства – был в долгах как в шелках и не мог позволить себе содержание и обслуживание записывающих камер. Нет, камеры-то у них были, но они в большинстве своем были отключены. Торчали просто так, для отвода глаз, и чтобы напугать несунов. Обслуживающее камеры предприятия охранное агентство оставило заводу только две рабочие камеры – одну на проходной и одну при входе на склад. Остальные были отключены за неуплату. Оставшиеся камеры были простенькие. Передавали на монитор картинку онлайн, но не писали. Охрана должна была следить за территорией по видео по очереди.

– Ладно, а что с охранниками? Территория как-то еще охранялась, если уж на содержание камер денег не хватало? – поинтересовался Алаутдинов. Похоже, что и он до конца еще не был в курсе всего, и это собрание, хотя и проводилось ради Гурова, но однозначно и для того, чтобы сам начальник угро ознакомился с деталями дела.

– Раньше завод мог позволить себе четырех охранников в смену, а в последние полгода из-за нехватки средств оставили только двоих, не считая вахтера. Так что на территорию предприятия мог, в принципе, проникнуть кто угодно.

– По какой причине завод начал процедуру банкротства? – спросил Лев Иванович, обращаясь к Верескову. – Нет, мне понятно, что у него были большие долги. Но раз заводом заинтересовался ГУБОП, то чувствую, что тут все не так просто…

Вересков провел пятерней по своей седой, но еще густой шевелюре, кивнул и пояснил:

– Примерно полгода назад соответствующей организацией был проведен аудит бухгалтерской отчетности «Диониса». Один из кредиторов, к которому управляющий от имени якобы всех инвесторов обратился за очередным кредитом, поразмыслил и решил назначить прозрачный внешний аудит. Проверить, как расходовались предыдущие кредитования и куда уходили средства. И на поверку вышла очень большая финансовая дыра, объяснить которую ни главный бухгалтер, ни сам Игнатов толком не смогли. Недостача всплыла на поверхность, и в прокуратуре заинтересовались и расходованием средств, и тем, почему завод в последний год работал в минус.

– Ага, понятно, – понимающе кивнул губоповцу Лев Иванович. – И прокуратура привлекла к расследованию вашу организацию.

– Привлекла. Но не успели мы как следует копнуть, как случилось убийство.

– Теперь понятно, почему в этом расследовании заинтересовано управление по борьбе с организованной преступностью. – Гуров сложил пальцы замком. – Я так понимаю, одна из версий – Игнатова убили или заказали те, с кем он или плохо поделился наворованным, или те, кого он мог сдать следствию. А может быть, причиной стало и то, и другое обстоятельство.

– Да, именно эту версию мы пока и рассматриваем как версию номер один, – отозвался Гейнц.

– Но у нас есть и вторая версия, – добавила Бубнич.

– Слушаю внимательно, – Лев Иванович повернулся к следователю.

– Примерно пару месяцев назад с завода были уволены несколько человек. Зарплата в последний год начала падать, и люди были не против увольнения. Некоторые даже успели найти себе более подходящую работу. Но среди уволенных были и недовольные решением начальства. Два человека, по словам секретарши Игнатова, приходили к нему со скандалом и угрозами.

– Ага, производственный конфликт… – заметил Гуров.

Бубнич кивнула.

– Правда, мы их алиби на момент убийства еще не успели проверить. Но секретарша рассказала, что в пятницу к управляющему приходил грузчик Дмитриенко и так громко ругался и угрожал Игнатову не только судом, но и убийством, что секретарше пришлось вызывать охрану и выдворять скандалиста за ворота насильно.

– Интересно, а как его пропустили на территорию завода, если он там уже два месяца не работает? – удивленно приподнял бровь Лев Иванович. – Да и скандал спустя два месяца после увольнения выглядит как-то не очень убедительно. Словно нарочно подстроен. Игра на публику, так сказать.

– Да, мы тоже обратили на это внимание, – заметил Улямов. – Я уже выписал адреса обоих уволенных. Завтра буду с ними беседовать.

– Вот в принципе пока и все, что у нас есть на данный момент. Если нужно подробнее ознакомиться с протоколами допросов и заключениями специалистов, Тамир Васильевич вам все предоставит, – закончила Бубнич.

– Да, у меня все бумаги есть. Поэтому без проблем, – подтвердил Улямов.

– Мне бы сегодня на место съездить, пока не стемнело, – Лев Иванович посмотрел на Алаутдинова, а потом и на остальных членов группы, работающих по делу.

– Я сейчас на завод как раз еду, так что могу подвезти, – заявил Вересков. – Или вы на своей машине?

– На своей, – ответил Лев Иванович, вставая.

– И меня тогда прихватите, – попросил Улямов. – Мне нужно кое с кем еще переговорить.

Все потянулись к выходу.

– Ну что ж, езжайте. А завтра вечером, часиков в семь, встретимся у меня в кабинете и посмотрим, что у нас будет нового.

Алаутдинов тоже встал и проводил всех до дверей. На выходе он взял Гурова за рукав и, приостановив его, спросил:

– Ты еще не знаешь, где остановишься?

– Пока не думал на эту тему. – Лев Иванович нахмурился, осознав, что он в чужом городе и что ему нужно будет где-то искать ночлег. – У вас гостиница ведь есть в Шараповске?

– Есть, но она… – Егор Арсенович безнадежно махнул рукой. – Ты вот что, селись у меня. У меня квартира просторная, места всем хватит…

– Неудобно как-то, – замялся Лев Иванович, вспоминая, что и семья у начальника уголовного розыска Шараповска тоже немаленькая.

– Пускай Лев Иванович у меня ночует, – предложил неожиданно образовавшийся возле Гурова Улямов. – У меня частный дом, детей нет. Жена уехала в гости к маме, я сейчас в доме один, холостяцкую жизнь веду, – пояснил он Гурову. – Да и по работе удобно. Все равно ведь вместе будем расследование проводить.

– Да, меня такой вариант устраивает, – благодарно улыбнулся Лев Иванович.

– А, ну и отлично! – хлопнул его по плечу Алаутдинов и, как показалось Гурову, выдохнул с облегчением. – У Тамира и впрямь будет удобнее. Но завтра я тебя на ужин приглашаю. Добро? Шашлык и плов с меня.

– Да, помню я твой плов, – рассмеялся Лев Иванович. – Такой знатный и вкусный плов я больше нигде не пробовал. Моя Мария после того, как ты его у нас приготовил тогда, меня целый месяц донимала, все требовала взять с тебя рецепт и не верила, что ты сказал, что нет никакого рецепта.

– Ах, какой рецепт?! – Алаутдинов был доволен похвалой. – Плов получается отличным, если в него вкладываешь всю свою душу. Вот придешь ко мне, я тебя научу. Потом своей красавице расскажешь.

3

Распрощавшись с Егором Арсеновичем, Гуров и Улямов ушли. На улице их ждал нетерпеливо топтавшийся возле своей машины Вересков.

– Давайте скоренько. Времени нет почти. А у меня еще куча дел.

Пока ехали до завода, Гуров пытался не потерять из виду машину губоповца, который уверенно сворачивал то в одну, то в другую сторону, и вполуха слушал Улямова, который рассказывал ему и о майоре Гейнце, и о Верескове, и о следователе Бубнич. Лев Иванович заметил, что Улямов не сплетничал, не пустословил и не рассказывал разные хохмы, а коротко, но весьма живописно предоставлял Гурову информацию о людях, с которыми ему предстояло раскручивать преступление. Давал, так сказать, их психологический портрет.

«Толковый опер», – отметил про себя Лев Иванович, а вслух спросил:

– А вы сами, Тамир Васильевич, давно в уголовном розыске?

– Сразу после школы пошел в академию, – улыбнулся Улямов. – У меня прадед после революции добровольно вступил в СОБР, а потом был переведен в МУР. Дед и отец тоже служили в уголовном розыске. Так что у меня вопросов, кем быть после школы, не возникало.

– А сами почему не остались работать в Москве? Вы ведь оттуда?

– Да, я коренной москвич, – признался Улямов. – Хотя предки у меня из Узбекистана. А уехал из Москвы по собственному, так сказать, желанию. На периферии ведь тоже кто-то должен убийц да воров ловить. Ага, вот мы и приехали…

Улямов отстегнул ремень безопасности, который пристегнул сразу, как только сел рядом с Гуровым в его машину.

– Это и есть наш ликеро-водочный завод «Дионис», – показал он на серый бетонный забор и на будку проходной возле проржавевших стальных ворот.

– По всей видимости, за ним не очень смотрят, – заметил Лев Иванович, разглядывая облупившуюся от времени стену и обшарпанную будку охранника.

– Да уж, хозяйственной руки тут не видать, – согласился Улямов и добавил: – Зато это один из самых старых ликеро-водочных заводов у нас в России. Он на целый год старше знаменитого «Ливиза» в Питере и создан в 1896 году. Правда, мало кто об этом знает. Кстати, здание старой конторы – единственное, которое сохранилось на территории завода с того периода – сейчас под охраной городского совета. Есть предложение создать там музей продукции завода.

– Вы так это говорите, словно сами были инициатором этого проекта.

– Не я, а жена моя, – ответил Улямов с гордостью за супругу. – Она у меня работает в управлении образования. Вот и выступила с инициативой, которую городские власти поддержали.

– Что ж, пойдемте осмотрим вашу достопримечательность. – Гуров двинулся к проходной, возле которой его нетерпеливо ждал Вересков.

– Лев Иванович, я в бухгалтерию. Там мои ребята работают сейчас. Вы со мной?

– Вот уж в чем в чем, а в бухучетах я не силен, – рассмеялся Гуров. – Поэтому как-нибудь без меня. С людьми я чуть позже переговорю, если возникнет такая необходимость. Я хотел бы осмотреть место происшествия и обойти территорию, – Лев Иванович вопросительно посмотрел на Тамира Васильевича.

– Фьюить, – присвистнул Улямов. – Территория немаленькая, боюсь, до темноты не успеем. Тут только цехов разных пять штук. А еще контора, склады…

– Ладно, вы тут тогда сами, а я побежал. – Вересков попрощался с оперативниками и быстро прошел через проходную, даже не показав удостоверения охраннику. По всей видимости, тут его уже отлично знали.

– Нет, цеха и другие постройки меня пока что мало интересуют, – ответил Улямову Лев Иванович после того, как Вересков скрылся за поворотом. – Меня интересует территория вдоль завода. Обойти забор по периметру успеем до темноты?

– Попробуем, – с сомнением пожал плечами Улямов. – Думаете, что в заборе есть какой-то тайный ход?

– Практически уверен в этом. Как-то ведь люди выносят товар за пределы завода, – заявил Лев Иванович.

Они шли по направлению к новой конторе, и Гуров с интересом осматривал территорию, замечал, где и какие строения стоят, далеко ли они от проходной и от главной конторы.

– А они выносят? – задал наивный вопрос честный Улямов.

– А вы, если бы не были потомственным опером, а были бы сотрудником ликеро-водочного завода с маленькой зарплатой, разве бы не выносили? Я, если честно, еще никогда не слышал о том, что хоть кто-то отказался от такой заманчивой дармовщинки, как водка, коньяк или ликер, и не попытался вынести хотя бы несколько ящиков спиртного тайно. Хоть для себя, хоть для продажи.

– Да уж, народ у нас это дело любит. Я имею в виду, выносить все, что плохо лежит, – осуждающе покачал головой оперативник.

– А также то, что лежит хорошо, но что тоже можно вынести, – с усмешкой заметил Лев Иванович.

Они с Улямовым прошли через главный вход двухэтажного здания новой конторы. Новой ее можно было назвать с большой натяжкой, и то, как выразился Улямов, если сравнивать с историческим первым зданием. Выстроили «новую» контору еще в тысяча девятьсот сороковом году, и с тех пор, похоже, косметический ремонт в ней делали только пару раз.

Людей в коридоре первого этажа им встречалось немного, но те, что встречались, с любопытством и не таясь посматривали на чужаков.

– Кроме главного входа, есть еще два запасных выхода. Но они, по словам секретарши Игнатова и дежурной… Вы ее, кстати, видели на входе… Так вот, этими выходами никто не пользуется. Ключи от них у дежурной. Она открывает их иногда летом – проветривает, так сказать, помещение. Но в остальное время эти двери всегда закрыты. На ночь в конторе никто не остается. Нет даже сторожа или сигнализации. Просто двери закрывают на ключ, – давал пояснения Улямов.

– Кто закрывает? – уточнил Лев Иванович.

– Вахтерша и закрывает. Но у управляющего есть свои ключи. Он в любой момент может отпереть двери и войти. Ключи, которыми пользовался Игнатов, когда входил в пятницу в контору, мы нашли на его столе… Так, мы пришли. Вот кабинет управляющего.

Улямов остановился у одной из дверей на втором этаже, куда они с Гуровым поднялись по обшарпанной лестнице. Внутри конторы не только лестница была в плачевном состоянии, но и стены коридора, и двери, и полы. В одном месте, как заметил Лев Иванович, на потолке расплылось темное пятно. По-видимому, протекала крыша. На втором этаже людей было немногим больше, чем на первом, но в основном это были сотрудники ГУБОП и ФСБ, которых легко было определить по форме или по особой, свойственной только им, манере двигаться. По всей видимости, и бухгалтерия, и другие важные для функционирования завода кабинеты находились именно на втором этаже.

– Ага. А на крышу и в подвал есть выходы? – спросил Лев Иванович, входя следом за Улямовым в кабинет управляющего, и тут же забыл про вопрос.

Кабинет не просто разительно отличался от остального интерьера конторы, а выглядел так, словно Лев Иванович вдруг разом перенесся с конца сороковых годов прошлого столетия в конец восьмидесятых позапрошлого. Стол с конторкой и кресло с резными ножками и позолотой, обои на стенах, картины, воспроизводящие славянские сюжеты, ковер на полу и даже люстра на потолке говорили о том, что в кабинете был специально воссоздан интерьер русского столичного ампира.

– Впечатляет, – только и нашелся, что сказать, Гуров.

– Да, денег Игнатов на свой кабинет не пожалел, – согласно покивал головой Улямов. – Обстановка, кстати сказать, была воссоздана на основании старых фотографий. Именно такой кабинет и был у первого хозяина и основателя этого завода – графа Уварова. Не знаменитого Сергея Семеновича, а его племянника, которому когда-то эти земли, – Тамир Васильевич широко развел руки, словно старался охватить ими не только кабинет, но и все, что находится за его пределами, – и принадлежали.

– Для вашего нового музея обстановочка как раз сгодится, – высказал свое мнение Гуров, оглядывая цепким взглядом кабинет.

– Убитый сидел вот в этом кресле. – Голос Улямова стал серьезным, и сам он как-то вдруг собрался, и от его расслабленной позы, которую наблюдал у него Лев Иванович, когда тот рассказывал о музее, не осталось и следа. – Убийца, как мы установили, вошел и встал вот тут, прямо напротив сидевшего в кресле за столом Игнатова. А может быть, Игнатов сел уже после того, как к нему вошел предполагаемый убийца. Этого мы теперь не узнаем, пока не поймаем виновного, – добавил оперативник.

– Стреляли практически в упор, – заметил Гуров и, обойдя стол, начал осматривать все еще сохранившиеся на полу и шторах пятна крови.

Лев Иванович раздвинул тяжелые занавеси и выглянул в окно. Оно выходило на серый и неуютный задний двор, на котором не было ни кустов, ни деревьев. И только у самой стены серого бетонного забора высилось старое строение.

– Это и есть старая контора, – пояснил Улямов, подходя ко Льву Ивановичу. – Выстроено в неорусском или, как его еще называют, в псевдорусском стиле. Видите лепнину на фасаде?

– Вижу. Чем-то напоминает наш ГУМ, – заметил Лев Иванович и добавил: – Вы столько знаете об этом ликеро-водочном заводе…

Улямов рассмеялся.

– Я вообще много чего об архитектуре и ее стилях знаю. У меня мама – профессор истории, и она как раз и специализировалась на русской архитектуре восемнадцатого и девятнадцатого веков. Она умерла пять лет назад, – серьезно добавил он.

– Так что насчет выходов на чердак и в подвал? – Гуров вдруг вспомнил о своем вопросе, ответ на который он так и не получил, так как отвлекся на необычный интерьер.

Они вышли с Улямовым из кабинета, и оперативник повел полковника в правое крыло здания, где Гуров заметил железную лестницу, ведущую на чердак.

– На чердак выход вот тут. Я еще вчера вылезал на крышу, смотрел, что к чему. Вдруг что-то обнаружится. Но там все было чисто. Никто, по всей видимости, давно уже не пользовался чердаком. Слой пыли такой, что если бы кто-то там и ходил, то нашлись бы четкие отпечатки. Но там ничего такого не было. Да и, по словам секретарши, выход на чердак и крышу все время был закрыт на висячий замок. Открыли его вчера и только для меня.

– Ага, понятно, – пробормотал Лев Иванович. – А что с подвалом?

– А вот с подвалом другая история. Там, наоборот, все время двери открыты, и ходят туда все кому не лень, – начал рассказывать Улямов, пока они с Гуровым спускались по лестнице. – В подвале у них курилка. Лавочки вдоль стен, урны – в общем, как положено. Стены толстые, как в бункере. Есть несколько дверей, ведущих в подсобки. Там всякий хлам хранится, старая документация, швабры, лопаты… В общем, разная хозяйственная утварь.

Гуров, сопровождаемый оперативником, спустился в подвал и прошелся по нему, открывая все двери и заглядывая во все помещения и закоулки. Его внимание привлек валявшийся в одном из тупичков черный мусорный пакет. Лев Иванович остановился и некоторое время стоял, задумчиво уставившись на мешок, потом подошел к нему, аккуратно, двумя пальцами, взял в руки, раскрыл и понюхал.

– Ага, – сказал он и посмотрел на Улямова, который с любопытством, чуть склонив голову набок, наблюдал за его действиями. – Так я и думал. Вполне возможно, что в этот мешок и было завернуто оружие. Пахнет оружейной смазкой. Надо бы проверить точнее.

– Ну и нюх у вас, Лев Иванович! Я бы никогда не обратил на этот пакет внимания, – с удивлением в голосе проговорил Улямов, доставая из кармана бумажный пакет для сбора улик.

– Это не нюх, а обычная наблюдательность, – заметил Гуров. – Посмотрите, как в подвале чисто. Ни окурка не валяется, ни бумажки. Везде, где мы прошлись, мусора нет. Уборщица свое дело отлично знает. А вот этот мешок она как-то упустила. Скорее всего, его просто не было вечером в пятницу, когда она уходила после уборки помещений.

– Точно! Значит, он появился после ее ухода, – заулыбался Улямов. – Например, в субботу.

– Зато я, в отличие от вас, Тамир Васильевич, никак не могу привыкнуть к элементарным вещам. Вот, скажем, вы постоянно носите с собой мешки для улик?

– Ну да, привычка такая, – ответил опер. – Пара мешков и один защитный комплект – перчатки, бахилы – у меня постоянно в кармане.

– Вот видите, а я с собой всегда только ручку и блокнот ношу. Остальное приходится всякий раз на месте добывать. И хорошо, если криминалисты на место преступления уже приехали. У них все необходимое и беру.

Улямов аккуратно принял от Гурова мусорный мешок и сложил его в пакет, который ему теперь пришлось все время носить в руках.

– Ну, теперь прогуляемся вдоль забора, – предложил Лев Иванович, и они направились к выходу.

4

– Ага, вот это наверняка и есть то самое место! – Улямов указал Льву Ивановичу на небольшой подкоп под бетонной стеной.

Уже спускались сумерки, когда они наконец-то набрели на лаз. Обнаружили его напротив самого дальнего на территории завода складского помещения. Лаз был аккуратно заложен парой дощечек и присыпан палой листвой.

– Значит, вахтер не зря с охраной ругался по поводу собак, – довольный находкой, стал рассказывать Улямов. – Вчера при мне старик-вахтер, указав одному из охранников на какого-то облезлого рыжего пса, стал ругаться последними словами и выговаривать, что это безобразие – опять чужая собака на территорию завода проникла. У меня тогда еще мимоходом возникла мысль, что где-то под забором, наверное, есть лаз, через который собаки и проникают. Но потом эту мысль разная суета и другие мысли вытеснили. А ведь мог бы и догадаться, в смысле, поискать.

– Одна голова хорошо, а две – лучше, – поднял указательный палец Лев Иванович. – Давай-ка мы с вами, пока не совсем стемнело, осмотрим это место.

Сыщики внимательно стали осматривать землю и сам подкоп.

– Интересно, – почесал в затылке Улямов. – Если убийца проник через этот лаз, то, значит, и вылез тоже через него. Но кто тогда так аккуратно заложил его досками?

– Хм, – Лев Иванович задумался. – Мне нужно поговорить с охраной. А насчет того, как убийца ушел с территории – это вопрос отдельный, и ответить на него может тоже только охранник или дежурный вахтер на проходной завода. Так что пойдем, поговорим с ними.

– С вахтером и я хотел сегодня поговорить, – заявил Улямов. – Хотел у него уточнить время, когда управляющий в субботу приехал на завод. Что-то тут не сходится. Игнатов должен был приехать на машине, но на стоянке ее не было. И вообще, складывается такое впечатление, что никто не знал, что управляющий вообще находится на территории завода.

– Да, как-то странно, – согласился Лев Иванович. – А что дал первичный опрос?

– Оба дежурных охранника и вахтер уверяют, что не видели, как управляющий прошел на территорию через проходную.

– Не через лаз же он пролез! И не перелетел через забор! – удивился Гуров.

– Камеры слежения, как уже говорил майор Гейнц, не были записывающими. Охранники должны были следить за территорией по очереди – один делает обход территории, другой сидит за монитором. Но, похоже, оба пренебрегали своими служебными обязанностями – в один голос твердят, что никто на территорию завода не проходил.

– Может, пьянствовали на рабочем месте или в компьютерные игры играли? – предположил Лев Иванович. – С этими технологиями сейчас просто беда.

– Может, и так, – пожал плечами Улямов. – Но разве ж они сознаются! Работу терять никому не хочется.

– Кстати, вахтер тоже никого не видел. Но он уходит домой в восемь вечера. Вполне возможно, что Игнатов прошел на территорию уже после его ухода, – добавил Улямов.

– А что, машину Игнатова нашли? Узнали, как он до завода добирался? Может, на такси? – Гуров засыпал Улямова вопросами.

– Я вчера выяснил, что приехал он в субботу вечером на завод точно не на своей машине. Его жена уверяла нас, что он всегда ездил на работу или на деловую встречу только на обожаемом им «Мицубиши Паджеро Спорт». Поэтому мы и думали, что он приехал в «Дионис» именно на своей машине. Но охранники его машину не видели ни на территории завода, ни рядом с ней. Правда, потом машину все же обнаружили в гараже Игнатова, но уже после того, как я позвонил его жене и велел проверить гараж. Такси, как я потом выяснил, он тоже не заказывал. Тут недалеко есть автобусная остановка. Так что, возможно, он приехал на автобусе. Или попросил кого-то подвезти его. Надо еще выяснять этот нюанс.

– Надо же, какая конспирация, – недоуменно покрутил головой Лев Иванович. – Интересно, с кем он тут собирался встретиться? Может, и вправду его заманили на завод специально, чтобы убить? Тогда приманкой вполне могли быть крупная сумма денег или шантаж.

– В кабинете Игнатова не нашли никаких наличных или чеков, только документы. Даже в сейфе ничего такого не было. Секретарша утверждает, что наличности Игнатов у себя не хранил. Все операции проводились электронными переводами на счета. Так удобнее.

– Ага, удобнее, – согласился Гуров и добавил: – Вот только взятки обычно наличными берут. Может, он приехал в контору, чтобы встретиться с «дарителем», но что-то пошло не так?

– Необязательно, – пожал плечами Улямов. – Вересков рассказывал, что сейчас спокойно можно открыть электронный счет и, переведя на него одноразовый вклад, спокойно закрыть после снятия наличностей. Сейчас ГУБОП этим и занимается – проверяет и выискивает операции, которые могли бы быть связаны с незаконным оборотом денежных средств.

– Хм, – нахмурился Гуров и замолчал, обдумывая информацию.

– Слушайте, Тамир Васильевич, – Лев Иванович остановился. – Пойдите и переговорите еще раз с охраной и вахтером. Надавите на них и узнайте и про лаз, или как еще можно попасть на территорию завода. Сдается мне, что мы что-то упустили. Если не знают они, то нужно будет побеседовать с кем-то из работников. Из тех, кто давно уже работает в «Дионисе». А я вернусь в контору. Нужно мне переговорить кое о чем с дежурной бабулей.

– Понял, – коротко ответил Улямов и отправился к проходной, а Лев Иванович развернулся и пошел обратно к конторе.

⁂

– Охранники заявили мне, что ни о каком подкопе они и слыхом не слыхивали, и видеть его не видели, – начал рассказывать Улямов, когда они со Львом Ивановичем отъезжали от ворот ликеро-водочного завода. – Насчет того, чем занимались их сменщики в субботу вечером на работе, они не знают. Сегодня дежурит другая пара охранников. Они сутки через двое работают. Так что придется завтра снова сюда ехать.

– Ехать на завод завтра по-любому надо, – заметил ему Гуров. – Мы с вами еще по той стороне забора не прошлись. Темнота помешала.

– Вахтер же, узнав про лаз, начал такими выражениями поносить и несунов, и собак, и начальство, и охрану, что уши вяли. Силен мужик в выражениях, – то ли с восхищением, то ли с осуждением покачал головой Улямов. – Говорит, что порядка на предприятии никакого нет с тех пор, как управляющим стал Игнатов. Гнилой он, говорит, начальник, ни до чего ему нет дела. Вахтер и его напарник столько раз просили управляющего, чтобы он хоть какие-то меры против несунов принял, но все без толку. Тот только обещал, а ничего не делал. А несли с завода все кому не лень, и чуть ли не в открытую.

– А охрана на что? – спросил Гуров и сразу же понял, что спросил глупость. Скорее всего, и охранники от дармового спирта или коньяка не отказывались.

– Похоже, что и охранники тут тоже прикармливались, – Улямов был такого же мнения, что и Лев Иванович. – Так что никто нам никакой правды не скажет. Я сам вчера вечером видел, как какой-то мужичонка из проходной выходил после смены чуть ли не ползком. По-видимому, побоялся при полиции продукцию выносить и решил в себя добра халявного побольше залить, чтоб уж хоть так, но поживиться. Это на работу пьяным приходить нельзя. А после смены – кто ж тебе запретит? – горько усмехнулся он. – А что там наша дежурная рассказала? Толк от беседы был?

– Хм, тут у нас очень интересная штука получается, – ответил Лев Иванович. – Я Елену Сергеевну, так зовут дежурную, поспрашивал насчет того, кто в какое время занимается в конторе уборкой. Оказалось, что она и занимается. И кабинеты, и коридоры моет, и в подвале уборку делает. Но не каждый день, а только три раза в неделю – в понедельник, среду и пятницу. Начинает часа в четыре вечера и заканчивает к семи. Подвал всегда убирает в последнюю очередь. В семь ее смена кончается, она закрывает контору и уходит домой. Уборщицей она только на полставки работает, поэтому и график у нее такой – три дня всего. Накануне убийства, в пятницу, она ушла тоже в семь. Убралась в подвале, закрыла двери, как и всегда, на два замка – верхний и нижний – и ушла через проходную в сторону автобусной остановки.

Лев Иванович немного помолчал, внимательно глядя на дорогу, а потом сказал:

– Еду себе и еду, а правильно еду или нет – не спросил.

– Правильно пока, – рассмеялся Улямов. – Если что не так, то я бы сказал. Хорошая у вас память, Лев Иванович, дорогу с первого раза запомнили. А когда на нужную шоссейку выедем, я скажу, куда повернуть, чтобы до моего дома добраться.

– Наверное, нужно в магазин заехать, еду какую-нибудь купить.

– Заедем, – согласился Улямов. – Недалеко от дома супермаркет есть. И, Лев Иванович, вы уж меня на «вы» не называйте. Все-таки под одной крышей предстоит жить.

– Ну тогда, Тамир Васильевич, и ты мне не выкай, – рассмеялся Гуров. – А то как-то неправильно получится – гость зовет хозяина на «ты», а хозяин гостя на «вы» величает.

– Добро, – кивнул Улямов, и оба замолчали. Усталость напряженного дня давала о себе знать.

– Насчет интересной штуки я не договорил, – после недолгого молчания заговорил Лев Иванович. – Когда я спросил дежурную про мешок, что мы с тобой нашли, она и говорит, что никакого мешка в пятницу не видела, когда убирала в подвале. Она тогда все помещение подмела. А вот сегодня только окурки из урны успела вытряхнуть. Когда чисто в подвале и мусора нет, так она только в курилке и прибирает. Тогда я спросил, не догадывается ли она, как этот мешок мог попасть в тупичок? Заодно и место ей, где его нашли, показал. От курилки, сам помнишь, довольно далековато. Не думаю, говорю ей, что кто-то из курильщиков его там бросил. Она немного подумала, а потом подвела меня к одной из дверей подсобок, что рядом с тупичком. Открыла двери и говорит – входи и свет включай – выключатель слева на стене. Я и вошел. А когда свет включил, то увидел, что из этого небольшого помещения есть еще один выход. Елена Сергеевна…

– Вот на эту дорогу нужно свернуть, – перебил Льва Ивановича Улямов, показывая, куда нужно сворачивать. – Извини, что перебил.

– Ничего. Иначе бы проскочили, – отмахнулся от извинения Гуров. – Так вот, я, когда мешок нашли, подумал: как он мог тут очутиться? Дверь-то в контору запиралась. Оказывается, есть еще один вход в подвал – через подсобку. Елена Сергеевна, когда следом за мной зашла, головой покачала и говорит: «Вот ведь похабники, все разгромили», и мне на раскиданный инвентарь и на дверь в дальнем конце комнаты показывает. Вот, говорит, оттуда и могли войти.

– Мы ведь вроде как с тобой заглядывали во все подсобки, – нахмурился Улямов.

– Нет, пару дверей пропустили, – покачал головой Лев Иванович. – Я это точно помню. А зря, получается, не придали этому значения.

– И куда та дверь, что в подсобке, ведет?

– Наружу, на задний двор конторы и ведет, – усмехнулся Гуров. – Я внимательно осмотрел эту дверь и обнаружил много интересного. Она явно была взломана.

– Я лично обходил все здание вокруг и никакой двери не заметил, – удивленно посмотрел на Гурова Улямов.

– Правильно. Если ее закрыть, то с той стороны она практически и не видна, потому как закрашена под цвет стены, и ручки на ней снаружи нет. Открыть ее можно было только изнутри, – Лев Иванович помолчал и покосился на озабоченно хмурившего брови Улямова. Ждал, когда тот сообразит.

– Значит, взломать… Или – открыть чем-нибудь снаружи, если знать, где находится эта дверь, – почесал висок оперативник и вопросительно посмотрел на Льва Ивановича.

– Ага, все верно, – кивнул тот. – А не увидел ты эту дверь только потому, что тот, кто проник в подвал через нее, снова закрасил ее по периметру. То есть снова замаскировал. Иначе бы ты точно заметил, что со стеной что-то не так. Я проверил – так и есть, краска свежая и немного отличается от старой по цвету.

– Все равно как-то все это не вяжется. Не мог же тот, кто вошел в подвал через эту замаскированную дверь, а потом убил Игнатова, выйти обратно через нее и закрасить. Он что, краску с собой таскал? Да и как он в темноте закрашивал?

– После убийства преступник мог спокойно выйти и через главный вход конторы, – возразил Гуров. – А вот оружие он принес заранее, когда выпал удобный случай проникнуть на территорию завода и не быть замеченным охраной. Правда, я еще не до конца понимаю, как он действовал и почему именно так, а не по-другому, но то, что убийство он готовил заранее – это уже ясно.

– Согласен, тут нужно подумать, – задумчиво ответил Улямов и вдруг встрепенулся и указал Гурову на дорогу. – Ах, черт, поворот проскочили, нужно развернуться и свернуть налево. Немного проедем, свернем направо и как раз упремся в магазин. Затаримся и домой, это совсем рядом.

5

На новом месте Льву Ивановичу не спалось. Но не потому, что было неудобно лежать. Наоборот, раскладной диван, на который уложил его гостеприимный хозяин, был отличным спальным местом. Не давали спать мысли, которые все время вертелись вокруг убийства и вокруг загадочного проникновения убийцы в контору.

«Как-то он очень уж сложно действовал, – размышлял Гуров. – Намного проще было бы просто зайти следом за Игнатовым, убить его и спокойно выйти тем же путем. Значит, что-то ему помешало так сделать, – решил Лев Иванович. – Но что? Или я чего-то не понимаю?»

Гуров вертелся в постели, пытался представить себя то на месте Игнатова, то на месте убийцы, проигрывал в уме различные ситуации…

«Может, кто-то назначил Игнатову встречу в конторе? Надо бы узнать у Тамира Васильевича, готовы ли распечатки телефонных звонков с сотового Игнатова», – мелькнула мысль и сразу же сменилась другой.

«Впрочем, встречу могли назначить и не по телефону, а, например, по электронной почте или как-то еще. Прислать письмо или передать через кого-то на словах…»

Гуров вздохнул и уже в который раз перевернулся на другой бок.

«В принципе, – размышлял Лев Иванович, – Игнатов мог приехать в контору и не для встречи, а по каким-то своим делам, а его просто выследили и воспользовались удобным случаем. А это значит, что за жертвой следили. И следили не только вне работы, но и на территории завода. Раз знали и о постоянно открытом подвале, и о двери в подсобном помещении».

В связи с этими мыслями у сыщика возник вопрос – а не был ли убийца работником завода, который хорошо знал территорию предприятия?

«Ведь откуда-то он знал, что в здание конторы ведет еще одна дверь через подвал и что эта дверь замурована и не видна с улицы! Вокруг двери, снаружи, не было никакого мусора, – думал Гуров. – Ведь если дверь взламывали со стороны улицы, то мусор неизбежно должен был появиться. Остатки замазки и штукатурки – уж точно бы валялись. А значит, все было проделано заранее и затем убрано. Это говорит о том, что в контору первоначально хотели проникнуть именно таким путем, а не каким-то другим».

Лев Иванович тихо встал и, чтобы не разбудить Улямова, спавшего в соседней комнате, прошел в небольшую кухню, прикрыл дверь и включил свет.

Глаза Льва Ивановича слипались, но сон не шел. Чтобы уснуть, нужно было отключить все мысли, а это как раз и не получалось. Поэтому Гуров выбрал из двух зол – оставаться в душной постели и мучиться бессонницей и дальше или встать и выпить кофе, чтобы окончательно проснуться и обдумать ситуацию – самое эффективное. Он поставил на газ чайник и достал из шкафчика растворимый кофе.

– Не спится? – Дверь открылась, и вошел Улямов.

– Не спится, – вздохнул Лев Иванович. – Вот решил немного похозяйничать и кофе выпить, чтобы мозги немного прочистить.

– Это правильно. И мне заодно кружку достань, – попросил хозяин и добавил, зевнув: – У меня со сном тоже нелады. Особенно когда новое дело расследуем. Жена мне тогда на диване стелет, чтобы я ночью ее не будил. Ворочаюсь, встаю, по дому брожу, – виновато улыбнулся Улямов. – Поделишься мыслями?

Лев Иванович ответил не сразу, а только после того, как и он, и Улямов налили себе кофе и уселись за небольшим кухонным столом друг напротив друга.

– Я вот все думаю – как преступник вошел в контору. Сначала думал, что он зашел через ту дверь в подвале, а потом понял, что, скорее всего, нет. Он, мне кажется, просто вошел следом за Игнатовым через центральный вход в конторе. Преступник назначил управляющему встречу и, когда тот приехал и вошел в помещение, зашел в оставленную открытой дверь. А возможно, что они вместе с Игнатовым и вошли.

– То есть можно предположить, что Игнатов знал того, кто его убил? – уточнил Улямов.

– Да, – согласился Гуров. – Или – убийца следил за Игнатовым и вошел за ним, увидев, что тот оставил дверь в контору незакрытой. Кстати, совсем не обязательно, что у Игнатова в конторе была назначена какая-то встреча. Он вполне мог заехать на работу, чтобы завезти или забрать с собой какие-то документы, а его выследили. Кстати, его телефон и другие варианты контактов уже проверяли?

– Завтра мой напарник должен забрать результаты, – ответил Улямов. – Я наказал Гоше, чтобы он отметил в распечатках сразу все подозрительные номера или номера, с которых звонили чаще всего. Будем по ним работать. Надо еще завтра переговорить с уволенными скандалистами и установить их алиби на время убийства – если оно, конечно, у них есть, – вспомнил оперативник.

Несколько минут они молчали и пили черный обжигающий кофе, а потом, словно продолжив отвечать на последний вопрос Льва Ивановича, Улямов сказал:

– Компьютер и другие гаджеты Игнатова тоже проверяются на предмет угроз или других сведений, которые могут помочь в следствии. Рабочий ноутбук и еще один телефон, который нашли в ящике рабочего стола Игнатова, забрали на проверку фээсбэшники, а домашний компьютер Игнатова находится у наших спецов. Хотели и ноутбук его жены заодно проверить, но она вцепилась в него, как пантера, и не отдала. Говорит, пусть смотрят, если нужно, но не вынося из квартиры.

– Что, дамочка с характером? – Гуров вспомнил, как Улямов назвал ее ходячей катастрофой, и улыбнулся.

– Ха! – карие глаза у Улямого вдруг заблестели, засмеялись искорками. – Еще с каким! Как только с ней Игнатов жил? С такой шибко не побалуешь. И все-таки, – после небольшой паузы спросил он, – если убийца следил за Игнатовым или заманил его каким-то образом в контору… Хотя почему именно туда? – пожал плечами Улямов. – Убить можно было бы и в другом месте… Так, о чем это я? Ага… То зачем было заморачиваться и взламывать ту дверь с заднего фронтона здания, а потом снова ее закрашивать?

– Сам пока не понял, – сознался Лев Иванович. – Но какая-никакая мысль на этот счет у меня есть.

– Ну-ка, поделись.

– По всей видимости, чтобы убить Игнатова, убийца первоначально задумывал какой-то другой план. Наверное, он хотел пробраться в контору незамеченным через тайную дверь, ведущую в подвал, подняться в кабинет Игнатова и, убив его, уйти тем же путем. Он заранее подготовил все ходы-выходы – взломал дверь, прибрал после себя мусор, подкрасил стыки, чтобы охрана при обходе нечаянно не заметила, что дверь в стене со стороны заднего фасада здания вскрывали, принес в мешке орудие убийства. Скорее всего, обрез был спрятан где-то среди лопат для чистки снега, которые стоят в подсобке. Кто бы туда до поры до времени полез? Но потом, уж не знаю по какой причине – по воле случая, или он просто передумал, – убийца не стал заморачиваться с этой дверью, а проник в контору следом за Игнатовым. Прошел в подвал, спокойно вытащил обрез, мешок за ненадобностью выкинул в ближайший тупичок и, поднявшись на второй этаж, сделал свое дело. А потом так же спокойно ушел через центральные двери. Как-то так примерно.

Улямов почесал пальцем переносицу и ответил:

– Вполне себе здравое предположение. Которое подходит к версии убийства из мести – производственный конфликт, увольнение, угрозы и, наконец, осуществление угроз.

– Может, и так. А может, мы с тобой просто что-то упустили, не заметили или хотим, чтобы все было именно так – просто и понятно. Ведь убить из-за того, что тебя выкинули с работы и оставили без средств к существованию – это так понятно.

– У нас в городе найти работу не так-то просто, – задумчиво проговорил Улямов. – Городишко небольшой, и все ниши, как говорится, заняты. А если и появляются хорошие, денежные вакансии, то тут же находится тот, кого на это место определить – брата, свата, тещу, жену. А на работу вне города не всякий согласится. Нужна машина, чтобы оперативно добираться до нужного места. А какая же машина у безработного? Машины в основном у тех, кто имеет стабильный заработок. И то не у всех. У меня, например, машины нет, – улыбнулся он, – служебная – не в счет.

Гуров и Улямов проговорили почти до утра и только в пять разошлись, надеясь, что смогут хоть немного поспать. Неожиданно для себя Лев Иванович тотчас же заснул, едва положив голову на подушку. Даже выпитый кофе не смог перебороть усталость долгого дня.

6

С утра Гуров занялся вычиткой документов по делу, которые дал ему Улямов. В кабинете Тамира Васильевича, который он делил со своим напарником, царил идеальный порядок – ни тебе бумаг на столах, ни мусора в корзине, даже пыли и то было мало. Создавалось впечатление, что оперативники сюда заходят от случая к случаю. Улямов подтвердил это, сказав:

– Кабинет у меня чисто для проформы, потому что положено его мне иметь. Гоша в нем бывает немногим чаще, чем я. Он может подтвердить.

Георгий Виноградов, напарник Улямова, с которым Гуров познакомился только сегодня утром, был долговязым и молчаливым оперативником одного возраста со Львом Ивановичем. Несмотря на возраст, больших вершин в своей оперативной деятельности он не достиг, но его, по всей видимости, это устраивало. Хотя, как потом заметил Гуров, он не был ни глуп, ни ленив. Простой русский работяга – такое определение ему дал полковник, когда узнал Виноградова поближе.

Оставив Льва Ивановича в своем кабинете знакомиться с подробностями дела, Улямов умчался присутствовать на вскрытии Игнатова. А Виноградов направился к криминалистам отнести найденный Гуровым накануне мешок с запахом оружейной смазки, а заодно забрать у них готовые результаты экспертиз. Еще когда ехали в управление, Гуров и Улямов договорились, что на ликеро-водочный завод они поедут часам к двум, прихватив с собой на всякий случай пару криминалистов и кинолога с собакой.

Отчего-то Лев Иванович был уверен, что проник преступник на территорию завода именно через лаз. Заложил его и, спрятавшись где-то в укромном месте, например за одним из складов, он ждал приезда Игнатова, наблюдая за входом в контору.

– Наверняка он каким-то образом знал, – рассуждал Лев Иванович, – что рабочая, пишущая камера осталась только в одном месте – на единственно действующем сейчас цехе. Так что пройти по территории завода не замеченным для охраны у него были все шансы, если он точно знал, что охранники не сидят за монитором. Скорее всего, убийца работал или до сих пор работает на заводе.

– Да уж, – усмехнулся Улямов. – С такой охраной не только убийца, но слон незамеченным пройдет.

– Это если для него подходящий лаз выкопать, – улыбнулся Гуров в ответ.

– И ты прав, нужно проверить всех – и тех, кто был уволен, и тех, кто работает сейчас, на предмет алиби, – поразмыслив, согласился Тамир Васильевич.

До двух часов и Улямов, и Виноградов были заняты. Им в срочном порядке предстояло еще выяснить алиби всех уволенных за последние два месяца. Особенно тех, кто был увольнением недоволен. Остальных работников предприятия опрашивали сотрудники ФСБ, которые имели свой интерес в этом деле, а заодно и выясняли, кто и где находился на момент убийства.

Лев Иванович решил, что начнет это расследование с самого начала, чтобы иметь собственное представление об убийстве. Он не хотел, чтобы его мнение основывалось только на готовых уже опросах свидетелей. Гуров был намерен еще раз сам поговорить со всеми и решил начать с Ангелины Олеговны – так звали жену Игнатова. Поэтому, предварительно позвонив ей и назначив срочную встречу, он отправился в центр города к дому, в котором жил уже теперь бывший управляющий «Диониса» Игнатов.

Ангелина Олеговна оказалась дамой не очень симпатичной внешне, но весьма импульсивной. Говорила она быстро, движения у нее были резкими и угловатыми, как у мужчины. Впрочем, и фигура у нее была вполне мужской – широкие плечи, узкие бедра, талия практически не выделялась, и вся она была прямоугольной и неказистой, словно вырубленной из полена. Брючный костюм на ней своим кроем тоже сильно напоминал мужской, поэтому у Гурова невольно возникла мысль, что живущий с такой женщиной мужчина обязательно должен был иметь любовницу. Откуда пришла к нему эта мысль – он не знал. Просто как-то невольно поставил себя на место Игнатова, вот ему и подумалось о любовнице.

«Хотя, может быть, я и не прав, – в оправдание себе подумал Лев Иванович. – Возможно, Игнатову очень даже нравилась его жена, и он любил ее беззаветно и преданно».

Гуров поздоровался и опять представился Игнатовой, но та поморщилась и, указав рукой Гурову на не очень удобное кресло, сказала:

– Я уже в курсе, кто вы. Садитесь, и не стоит разводить политесы. Времени на разговоры у меня мало. У меня много дел на сегодня намечено, поэтому сразу же приступайте к вопросам. Хотя я совершенно не знаю, чем я еще могу помочь. Все, что я знала, я уже рассказала другому следователю.

Ангелина Олеговна строчила словами, как из пулемета, и Лев Иванович невольно улыбнулся. Сама Игнатова садиться не стала, как и не стала предлагать Гурову кофе или чай – хотя бы просто из вежливости. Она взяла с небольшого столика у окна длинный мундштук, достала тонкую дамскую сигаретку и, вставив ее в мундштук, закурила. Потом с вызовом посмотрела на Гурова, который с интересом лаборанта, наблюдающего за действиями подопытной мыши, смотрел на нее, и резко сказала:

– Я у себя дома. Поэтому уж извините, спрашивать разрешения закурить у вас не буду.

– Да на здоровье, – улыбнулся Лев Иванович и, не давая Игнатовой снова заговорить, спросил: – Расскажите мне как можно подробней о своем разговоре с мужем перед тем, как он уехал из дома вечером на завод.

– А кто вам сказал, что он уехал из дома вечером? – фыркнула Ангелина Олеговна. – Я сказала только, что я разговаривала с ним по телефону вечером, и он сказал мне, что едет на деловую встречу. Но это не значит, что он уехал на эту встречу из дома. На самом деле в субботу он уехал с самого утра.

– На своей машине? – быстро уточнил Лев Иванович.

– На чем же еще? – приподняла выщипанную тонкую бровку Игнатова. – Он со своей «Сонечкой» никогда не расставался. «Сонечка» – это он так свою машину звал. Не знаю уж почему, может, меня хотел подразнить, – снова фыркнула, как лошадь, Игнатова.

– А как же его машина оказалась тогда в гараже? – опять быстро задал вопрос Лев Иванович, воспользовавшись небольшой паузой в словах, пока Ангелина Олеговна затягивалась сигареткой.

– Это вы меня спрашиваете? – насмешливо спросила Гурова Игнатова и, стряхнув пепел, прошлась от дивана до окна. По всей видимости, стоять долго на одном месте она не могла. – Это я вас должна об этом спрашивать. В конце концов, всю картину убийства вы должны воспроизводить, а не я. Но то, что он уехал утром на машине, я знаю точно. Когда я забирала свою «маздочку» в пять вечера, чтобы ехать к дочери, машины мужа в гараже еще не было.

– У вас гараж на две машины?

– Да.

– А почему вы все это не сказали, когда вас в первый раз опрашивали? – поинтересовался Лев Иванович.

– А что, меня кто-то об этом спрашивал? – возмутилась Игнатова. – Меня спросили – на чем уехал муж, и я ответила. На следующий день позвонили, просили заглянуть в гараж и сказать, там ли машина. Я посмотрела и ответила, что она там. Все! Что вы еще от меня хотите?

– Хорошо. Раз машина была в гараже, то откуда вы знаете, что муж на завод уехал не из дома? Ведь вполне логично, что он, поставив ее в гараж, зашел домой.

– Кто вам сказал, что это логично? Как по мне, то логичным было бы предположить, что машину в гараж поставил не мой муж, а тот, кто его убил, – Ангелина Олеговна с усмешкой посмотрела на Льва Ивановича.

«Черт, а она может быть права», – с досадой на себя, что ему не пришла в голову та же мысль, подумал Гуров.

Вслух же он сказал, улыбнувшись:

– Вам бы в сыщики пойти работать, Ангелина Олеговна, цены бы вам не было!

Игнатова с прищуром посмотрела на Гурова, подозревая его в ерничестве, но лицо Льва Ивановича было невинно, как у младенца, и она поняла, что он говорит вполне серьезно и без намека на издевку.

– Хм, я подумаю над вашим предложением, – Игнатова перестала шагать и, опустив голову, улыбнулась впервые с начала разговора.

– Ангелина Олеговна, вы с мужем хорошо жили?

– В каком смысле – хорошо? – Игнатова наклонила голову.

– Я имею в виду – дружно жили, не ругались, связей на стороне не имели?

– Нет, связей на стороне я не имела. Я была верна своему мужу. И жили мы с ним хорошо. Ругались, но очень редко. Но вы покажите мне ту, которая со своим супругом не ругается?

Игнатова последний раз затянулась и бросила мундштук с окурком в пепельницу, прошлась по комнате и наконец-то села напротив Гурова.

– Ну а если вы хотите знать, были ли у Володи женщины, то я честно скажу – были. И не одна, я так думаю. Мужчины, знаете ли, многогамны и не могут устоять перед чарами женщин. Я не красавица, как вы могли убедиться. И иллюзий насчет любви ко мне мужа не питала никогда. Мне вполне было достаточно того, что я его любила.

«Мужа убили, но что-то уж Ангелина Олеговна не очень похожа на безутешную любящую вдову», – мелькнула у Гурова мысль. И слишком уж было удивительным для него, как спокойно Игнатова говорила об изменах мужа. Разве любящая женщина может так спокойно говорить о таких вещах?

– И давно вы в курсе, что у мужа есть… были другие женщины? – уточнил Лев Иванович, надеясь, что узнала она об адюльтере только недавно, после смерти Игнатова.

– Знала всегда, – Ангелина Олеговна снова встала и зашагала по комнате. – Спросите, почему не развелась? А смысл? Сам Володя не заговаривал о разводе. Отношения у нас в семье были хорошие. У нас с ним общая дочка. А я достаточно разумна, чтобы не обращать внимания на дам, с которыми он матросил, скажем так, – презрительно скривила она губы. – Если хотите задать вопрос, была ли я с кем-то из его пассий знакома, то сразу отвечу – нет. Они меня не интересовали. Еще какие-то пикантности нашей супружеской жизни вас интересуют?

– Пикантности супружества – нет, – удовлетворенный ее ответом, кивнул Лев Иванович. – А вот его работа и все, что вам известно о ней, – вот об этом мне интересно было бы узнать.

– А вот эта часть жизни Володи меня вообще никак не интересовала. Меня вполне устраивало, что мой мужчина обеспечивает нас с дочерью, а уж как это у него получается – это его дело. У меня хватает своей работы, чтобы еще интересоваться и службой супруга.

– Даже если он добывал деньги незаконным путем? – пришла очередь Гурова с интересом посмотреть на Игнатову, склонив голову набок.

– Да. И этот вариант тоже, – с насмешливым вызовом посмотрела Ангелина Олеговна на сыщика. – Скажем так, материальная часть вопроса была компенсацией за то, что я не обращала внимания на его амурные похождения. Своего рода плата за спокойную жизнь в семье. Скажите, а вы разве ни разу своей жене не изменяли? – неожиданно для Льва Ивановича задала Игнатова вопрос и, остановившись напротив него, внимательно на него посмотрела. – Впрочем, навряд ли вы признаетесь, поэтому можете не отвечать.

– Почему же, я отвечу. И отвечу честно. Потому, что сколь странным это бы вам ни показалось, но я действительно ни разу не изменял своей супруге.

– Тогда вас нужно посадить в клетку и показывать за деньги, – серьезно и пристально посмотрела на него Игнатова. – Вы исключительный тип мужчины. Впрочем, как по мне, так я бы не стала с вами даже флиртовать. И не потому, что я такая некрасивая и вы на меня бы даже не взглянули.

– А почему? – поинтересовался заинтригованный ее словами Гуров.

– Потому, что вы слишком умный, – вдруг улыбнулась она. – И это не комплимент, а констатация факта. У вас есть еще вопросы? – Игнатова посмотрела на часы. – У меня через двадцать минут назначена встреча.

– Да, у меня есть к вам еще один, последний вопрос. Кем вы работаете, Ангелина Олеговна? Вы случайно не психолог?

– Случайно – нет. Но я где-то рядом. Я – директор гимназии, – улыбка Игнатовой наконец-то стала открытой и естественной.

– Значит, вы считаете, что врагов у вашего мужа не было? – спросил Лев Иванович, когда они вместе с Игнатовой вышли на улицу.

– Вы ведь сказали, что у вас только один вопрос, – Игнатова нажала на кнопку брелока, и ее машина моргнула в ответ фарами. – Впрочем, я не говорила, что у Володи не было врагов. Вполне возможно, что были, и не один. Но ведь это ваше дело – искать их. Я права?

– Да, наше, – согласился Лев Иванович. – Но нам было бы немного проще, если бы вы, Ангелина Олеговна, нам в этом помогли и вспомнили неприятные инциденты и истории с угрозами, которые могли бы происходить с вашим мужем. Необязательно накануне убийства. А, скажем, несколько месяцев назад.

– Хорошо, я позвоню, если что-то вспомню, – ответила Игнатова, усаживаясь в машину. – У меня теперь есть ваш телефон. Так что если что-то вспомню, то сразу же и позвоню.

Она закрыла дверцу, и машина сразу же тронулась с места. Гуров остался на парковке, задумчиво глядя вслед удаляющейся «Мазде».

– Да, ей бы в полицию, в оперативники или аналитики пойти, – пробормотал он и, развернувшись, пошел к своей машине.

7

Насчет того, что Игнатовой хорошо было бы работать в убойном отделе, Гуров, конечно же, подумал не просто так. Он увидел в этой резкой и некрасивой женщине огромный потенциал. Ее энергия, соединенная с умом, наблюдательностью, острым чутьем и знанием психологии, могла бы очень пригодиться при раскрытии преступлений. Но, как он понял, ей больше была интересна работа с детьми, чем с преступниками. А поэтому, как говорится, – каждому свое.

Вот Льву Ивановичу всегда нравилась его работа. Пусть она была порой сложной, грязной и даже страшной (все-таки ему приходилось иметь дело с жестокостью и убийствами), но зато нужной. И после очередной поимки преступника Гуров всегда чувствовал внутри себя удовлетворение проделанной работой. Им овладевал, хотя и временно, душевный покой. Он даже в какой-то мере гордился тем, что ему удалось обыграть противника, раскусить его тайну, его замысел, найти и предать правосудию. Ему было приятно думать, что дышать после поимки им очередного уголовника людям будет легче. Хотя бы даже на один вдох, но легче.

Гуров набрал номер телефона Улямова.

– Тамир Васильевич, вы машину Игнатова на наличие биоследов проверяли?

– Нет, не проверяли. А для чего? – не понял оперативник. – Машина ведь в гараже стояла.

– Просто я разговаривал сейчас с женой Игнатова, и она мне сказала, что муж уехал из дома еще утром. И уехал он точно на машине. А в пять часов, когда она забирала свою машину из гаража, там «Паджеро» мужа еще не было.

– Так и что – не было? Он приехал, поставил машину и поехал на завод на встречу. Делов-то!

– Может, и так, но какой ему был смысл ставить вообще машину в гараж, когда проще было бы поехать на ней и поставить где-нибудь неподалеку от завода? Раз уж он не хотел светиться.

– Ну не знаю… – задумался Тамир Васильевич.

– Ангелина Олеговна подкинула мне интересную мысль. Она предположила, что машину в гараж мог поставить убийца. И, знаешь, мне этот вариант развития событий очень даже понятен. Убийца просто хочет запутать следствие. Но если…

– Ага, понятно! – сообразил Улямов. – Но если он не профессиональный убийца, а дилетант, начитавшийся и насмотревшийся детективов, то он мог оставить кучу следов в машине. И сравнив их с теми, что появились у нас в базе после осмотра места происшествия, мы будем иметь не только дополнительные доказательства его причастности к убийству, но и узнаем, как он действовал и что думал.

– Правильно мыслишь, брат, – одобрил ход мыслей Улямова Лев Иванович.

– Я сейчас занят, но чуть позже позвоню Гоше, пусть найдет кого-нибудь из специалистов и после обеда займется машиной.

– Да, раньше и не получится, Игнатова умчалась на какую-то срочную встречу. Так что прежде пусть твой напарник с ней свяжется и договорится. В гараж ведь только с ее разрешения можно попасть.

– Хорошо. А что она тебе еще интересного рассказала, чего мне не поведала?

– Никакой конкретики, только предположения. Например, что у мужа вполне могли быть враги. И вполне возможно, что враги не только по работе. Оказывается, Игнатов любил женский пол и с молчаливого невмешательства супруги гулял направо и налево.

– Надо же! – ошалел Улямов. – Такая бой-баба – и позволяла ему иметь любовниц! Она случайно…

– Нет, она случайно не то, что ты подумал, – прервал его Лев Иванович. – Она просто его любила, прощала и, таким образом, сохраняла семейный очаг.

– М-да, – протянул задумчиво Улямов. – А я даже почему-то не подумал узнать у нее об адюльтере. Думал, что она не из тех, кто спускает мужу его интрижки.

– Внешность бывает обманчива, – ответил Лев Иванович. – Вот ты знал, что она работает директором гимназии?

– Э-э-э, – замялся Тамир Васильевич, – нет. Я о ней еще пока справки не наводил.

– И зря, – покачал головой Гуров. – Ты ведь опытный опер и должен знать, что в убийствах такого рода, где муж имеет любовниц, как правило, бывает замешана жена.

– Черт, – выругался Улямов, – я, глядя на нее, как-то не подумал, что она может ревновать. Да и вообще я ни о каких любовницах Игнатова не думал. Эта его мегера…

– Зря ты ее так называешь, – перебил его Лев Иванович. – Она, может, и не красавица, и импульсивна чересчур, но умница. Вспомни, ведь это она надоумила меня насчет машины. Ладно, я до твоего сведения донес, что нужно сделать в первую очередь, теперь хочу встретиться с сестрой Игнатова. С ней еще поговорю.

– Так ты думаешь, что стоит проверить Игнатову? Она реально способна на заказное убийство?

– Не думаю, но могу ошибаться. Она, как я тебе и сказал, – умная женщина. Вдруг она умело скрывает свои истинные чувства к мужу? Так что запросить распечатку звонков с ее сотового не мешало бы. Кстати, ноутбук ее уже смотрели?

– Да, проверяли, – ответил Улямов. – Но ничего криминального вроде бы не нашли. Впрочем, я сам сегодня переговорю еще раз с парнем, который ее компьютер просматривал. Надеюсь, до семи вечера с ним успею встретиться.

– А что в семь? – спросил Гуров, а потом вспомнил. – Ах да, у нас планерка у Алаутдинова.

Переговорив с Улямовым, Лев Иванович созвонился с Илоной Владимировной Сомовой – сестрой Игнатова. После долгого молчания ему ответили:

– Сомова слушает.

– Илона Владимировна, вас беспокоят из уголовного розыска. Моя фамилия Гуров. Мне нужно с вами поговорить о вашем брате.

– Я ведь вроде как отвечала на все вопросы. Правда, не знаю, вам или кому-то другому.

– Да, я читал ваши показания. Но дело в том, что меня прислали из Москвы, чтобы расследовать дело об убийстве вашего брата, и у меня возникло несколько уточняющих вопросов. Где мы можем встретиться?

– Сейчас?

– Желательно. Потом я буду занят. Вы ведь понимаете, что в интересах родственников и в интересах следствия – как можно быстрее выяснить все обстоятельства.

– Понимаю, – вздохнули на том конце связи. – Просто я работаю частной няней и сейчас нахожусь со своим воспитанником на хозяйской территории. Сами понимаете, что впустить я вас в квартиру не имею права. Через полчаса я пойду с Мишей гулять. Вы сможете подъехать в парк Победы к этому времени?

– Подъеду, – быстро согласился Гуров, прикидывая, что за это время сможет узнать у кого-нибудь, где именно находится этот парк.

– Хорошо. Я буду ждать вас у центрального входа. У фонтана.

– Обязательно буду, – пообещал Лев Иванович и закончил разговор.

⁂

– Так что вас интересует?

Женщина катила коляску со спящим малышом по дорожке парка. Лев Иванович шел с ней рядом и любовался яркой осенней листвой, щурился на солнце, и ему вдруг перехотелось говорить о плохом и грустном. Но…

– Как я понял из протокола, вы с братом были дружны. А насколько, позвольте узнать?

– Ну как могут быть дружны брат с сестрой с разницей в возрасте пять лет? – улыбнулась Илона. – Не сказать, что он был со мной особо откровенен, но и я, и он питали друг к другу теплые чувства. Мы часто с ним виделись. Сейчас мне его не хватает. Он так нежно опекал меня, когда я была маленькая…

Женщина закусила губу, сдерживаясь, но все равно тяжело вздохнула и, на минуту отвернувшись от Гурова, смахнула с уголка глаза слезинку.

– С женой Владимир Владимирович хорошо жил?

– Ругались и ссорились они с Ангелиной редко – если вы именно это имели в виду, задавая вопрос. Но это только благодаря Ангелине. Она очень мудрая женщина. И очень любила Володю, хотя он ее и недостоин, по моему мнению.

– Почему? – Лев Иванович сделал вид, что не в курсе семейных тайн Игнатовых.

– Володя вел себя по отношению к Ангелине просто по-хамски, – с грустью в голосе ответила Илона. – У него были любовницы. Причем все настолько беспринципные и безнравственные, что я просто удивлялась, как он их терпит. Сам-то он… Впрочем, зачем я его защищаю? Он и сам был такой. Иначе бы не изменял Ангелине.

– Вы его защищаете, потому что любили. И в этом нет ничего плохого, чтобы любить человека. Даже если он и безнравственный. Ангелина Олеговна его тоже оправдывала.

– Она созналась, что Володя ей изменял? – Илона удивленно посмотрела на Льва Ивановича.

Тот только кивнул в ответ.

– Она удивительная женщина, раз прощала ему такое! – с нежностью в голосе воскликнула сестра Игнатова.

– А она прощала? – задал провокационный вопрос Лев Иванович.

– Конечно! Она его очень любила. Вы не смотрите на ее внешность. Ее имя – Ангелина – очень подходит к ее характеру. Нет, она, конечно же, очень… очень напористая, стремительная, особенно когда нужно действовать быстро и чего-то добиваться, но она справедливая, – улыбнулась Илона, представляя себе напористость и стремительность невестки.

Гуров, невольно поддавшись ее настрою, улыбнулся тоже и спросил:

– А не могло быть так, что Ангелине Олеговне вдруг надоели все эти измены, и она…

– Да что вы такое говорите! – не дала ему закончить мысль Илона. – Я не оправдываю поведение брата, но я прекрасно знаю характер Ангелины. Они с Володей прожили вместе тридцать лет. Не думаете же вы, что жена после стольких лет семейной жизни, причем заметьте, – спокойной семейной жизни, вдруг решила убить мужа!

– А может, она встретила другого мужчину? – подлил масла в огонь Лев Иванович. – Некоторые мужчины любят умных, хотя и некрасивых женщин. Может…

– Не может! – категорично заявила Илона и возмущенно глянула снизу вверх на Гурова.

– Охотно вам верю, – рассмеялся в ответ сыщик и поднял руки, капитулируя перед твердым убеждением женщины. – Ну а что вы можете сказать насчет его работы?

– Ничего не могу. Мы с братом никогда эту тему не затрагивали.

– Но вы же слышали, что ликеро-водочный завод готовился стать банкротом?

– Ну так и что? Сегодня каждое третье предприятие в России рано или поздно становится банкротом, – пожала плечиками Илона.

Какое-то время они шли молча. Слышны были только крики детей, катающихся неподалеку на самокатах и скейтбордах, да негромкая музыка, льющаяся из старомодного приемника, стоящего на столике, за которым два пенсионера играли в шахматы.

– Тихий у вас городок, провинциальный, мирный, – нарушил молчание Лев Иванович.

– Всякое бывает, – как-то неопределенно откликнулась Сомова и, развернув коляску, повезла ее в обратную сторону.

– Вы уж меня извините, что задаю вам такой нетактичный вопрос, – Лев Иванович вышел из задумчивости. – Скажите, вы не знали любовниц вашего брата? Хотя бы одну? Я имею в виду, он вас ни с кем из них не знакомил?

– Нет, не знакомил, – покачала головой Сомова. – Не до такой степени он был нахал, чтобы выставлять свои похождения напоказ. Но знаете, я как-то раз видела с ним одну из… Из его женщин.

Илона остановилась, поправила шапочку на голове спящего малыша и двинулась дальше.

– Примерно год назад я случайно столкнулась с братом в баре. Это было поздно вечером. Я была с подругой, а он… Он был с дамой, – продолжила она рассказывать. – И поверьте мне – это была… Ну очень красивая женщина. Необычной, запоминающейся внешности. Нет, не из тех, не из моделей, что вышагивают на подиумах или позируют для женских журналов мод. Ее красота была естественной, но какой-то… холодной, что ли. Знаете, как у античной статуи. Одета она была просто шикарно – черное в пол платье с большим, до середины бедра, разрезом, и в белом меховом манто. Дорогая женщина. И очень, очень красивая. Я таких красавиц еще вживую никогда не встречала.

– А ваш брат – как он отреагировал, когда вы увидели его с этой женщиной?

– Он встретился со мной взглядом и тут же отвернулся, давая понять, что я не должна к нему подходить. Я и не подошла. Мы с подругой нашли столик в дальнем конце зала. Мне было плохо видно то место, где сидел брат. Но когда я через пять минут поднялась, чтобы сходить к стойке и сделать заказ, потому что мы так и не дождались официанта, они уже ушли.

– И все? Больше вы ее никогда не видели и с братом на эту тему не говорили? Не упоминали в разговорах вашу нечаянную встречу?

– Нет, мы эту тему с ним никогда не поднимали. И кто эта красавица, я так и не узнала.

– Что ж, – Гуров, прощаясь, протянул женщине руку. – Спасибо вам, что нашли время встретиться.

Лев Иванович хотел было уже уйти, но вдруг остановился и, снова повернувшись к Сомовой, спросил:

– Скажите, а на какой день и час назначены похороны Владимира Владимировича?

– Послезавтра на двенадцать часов. В храме Петра и Павла будет отпевание, а потом…

Нижняя губа у Илоны задрожала, и она поспешила закусить ее.

– Хорошо, спасибо, – Лев Иванович, смутившись, быстро пошел по аллее к выходу из парка.

8

Шараповский ликеро-водочный завод «Дионис» находился, можно сказать, на самой окраине городка. С трех сторон его окружали дома частного сектора, разбавленные кое-где двух- и трехэтажками барачного типа. Главные ворота предприятия выходили на малооживленную трассу, где через дорогу виднелась автобусная остановка – еще не конечная, но предпоследняя перед выездом из города.

Гуров, не торопясь и внимательно осматривая местность, съехал с трассы на гравийку, которая вела к заводу. Неподалеку от ворот его уже ждали. Улямов привез с собой кроме криминалиста и кинолога с собакой еще и местного участкового. Об этом просил его Лев Иванович, когда последний раз созванивался с оперативником.

– Участковый наверняка знает весь контингент неблагополучных и местных маргиналов. Он нам может пригодиться. Я думаю, что не стоит откидывать и версию убийства Игнатова теми, кто участвовал в хищениях продукции на заводе, – простыми работягами, которые продавали продукцию местным, не отходя от кассы, так сказать. Управляющий мог приехать на завод в столь позднее время специально, чтобы поймать кого-нибудь с поличным. Причастность охраны к хищениям продукции тоже не стоит исключать, – пояснил Улямову Гуров свое желание поговорить с участковым.

– Знакомьтесь, Чукин Николай Петрович, – представил участкового Тамир Васильевич. – Это, – Улямов махнул рукой сначала вправо, потом влево от завода, – все его территория.

– Здравствуйте, – Гуров представился, поздоровался с участковым за руку и предложил всем: – Давайте-ка пока обойдем территорию завода с внешней стороны и посмотрим, что мы сможем обнаружить интересного. Особо прошу обращать внимание на следы протекторов от авто там, где их быть в принципе не должно. Мы с Николаем Петровичем будем обходить справа, а ты, Тамир Васильевич, с ребятами и собакой сделайте заход с левой стороны забора. Если что-то найдете – звоните. Встретимся у лаза. Помнишь, где он? – спросил он Улямова.

– Помню, чего ж не помнить, – махнул тот рукой и повернулся к экспертам, что приехали вместе с ним: – Пойдем посмотрим.

Гуров задумчиво посмотрел им вслед, а потом обратился к участковому:

– Пойдемте и мы, Николай Петрович, посмотрим. А заодно расскажите мне, что у вас на участке слышно. Какие разговоры ведутся, то-се… Ведь какая-то борьба с «несунами» у вас должна быть!

– Я контактировал с руководством местной охраны, – унылым, а может, просто усталым голосом ответил Чукин. – Мы даже пару раз рейды проводили. Но тут, сами понимаете, какое дело, если за руку кого-то конкретного с поличным не поймал, то доказать, что бутылка, которая стоит на столе, украдена с завода, – практически невозможно. Купил, говорят, и все тут, хоть стреляй в них.

– Понятное дело, никто не сознается, – покивал Лев Иванович и, искоса глянув на Чукина, поинтересовался: – А засады не пробовали устраивать? Лаз-то, наверняка знали, где находится? Его «несуны» не сильно-то и маскировали небось.

Участковый вспыхнул и, остановившись, с досадой посмотрел на Гурова и ответил:

– Я двадцать пять лет тут участковым, и ни одного нарекания от начальства не получил. Свою службу знаю. Вы думаете, что у меня этот завод – единственная головная боль? Да у меня половина участка – бывшие сидельцы или те, кто по краю лезвия ходит. Народ полунищий, работы достойной даже специалистам в городе нет. А что уж говорить о тех, кто сидел? Многие работают на заводе – тем и живут. Засаду, конечно, можно было бы и устроить, да вот тогда пересажать нужно было бы практически всех работяг на «Дионисе». А у многих по пять и больше детей. Кто их кормить будет?

Николай Петрович вдруг резко замолчал, махнул рукой и добавил:

– Говорят, что у завода долгов как шелков. Только вот в шелках ходят не мои подопечные, а те, кто тоннами, а не ящиками товар расхищает и деньги лопатой за то гребет. Местные говорят, что «Дионис» банкротом стал из-за управляющего. Мол, он тратил много на свою любовницу. Шикарная, мол, у него бабенка, приворожила его. Он для нее деньги и воровал.

– Ага, вот это уже интересно, – Лев Иванович повернулся к Чукину. – Ну-ка, что там еще об Игнатове сплетничают?

Участковый и Гуров снова зашагали вдоль забора, внимательно глядя и под ноги и осматривая местность вокруг.

– Да что говорят, – вздохнул Николай Петрович. – Всякие слухи да сплетни ходят. Только верить им…

– Не скажите, – возразил Гуров. – Иногда именно в сплетнях и находится то зерно истины, которого не хватает порой для раскрытия преступления. Наверняка разговоры вокруг смерти управляющего ведутся и догадки строятся.

– Как же без сплетен, – согласился Чукин. – Одни говорят, что подельники Игнатова убрали. С кем он добро заводское разворовывал. Мол, не поделили прибыль от левых продаж. Другие говорят, что его жена узнала про любовницу и убила мужа. А чтобы на нее не подумали, приехала следом за ним на завод и убила в кабинете. Сделала так, будто это кто-то другой его убил. А еще говорят, что деньги у него кончились на любовницу, и она ему пригрозила, что заявит на него в прокуратуру и сдаст со всеми потрохами. Тогда он любовницу убил. А отомстил ему за ее смерть ее муж или дружок.

– Прямо частные детективы у вас на участке, – улыбнувшись, покачал головой Лев Иванович.

– Вот и я говорю, навыдумывают всякого… – усмехнулся Чукин.

– Да нет, почему же, очень даже дельные версии, – заметил Лев Иванович. – А кто была его любовница – ваш всезнающий народ не в курсе?

– Говорят, что она – хозяйка ломбарда какого-то в городе, и зовут ее то ли Алина, то ли Полина.

– Ага, – обрадовался Лев Иванович. – Это уже что-то. Можно зацепиться. Вы мне потом шепните, кто тут у вас самый всезнающий на участке. Я сам с ним поговорю.

– Отчего же не шепнуть? Шепну, коли это поможет.

Гуров остановился и огляделся вокруг. Место, где он стоял, было покрыто высохшим бурьяном, густым кустарником и редкими, невысокими деревцами. Трава нигде не была примята, но неподалеку сквозь редкую уже желтовато-красную листву проглядывало какое-то строение, обнесенное полуразвалившимся деревянным штакетником.

– Там кто-то живет? – поинтересовался Гуров, указывая на здание.

– Нет, – отозвался участковый, всматриваясь в указанном полковником направлении. – Дом горел года три назад. Не весь сгорел, а только частично. Но жильцы оттуда съехали сразу. Как только им компенсацию выдали, они и съехали. Слышал, что сначала у родственников жили, а потом где-то комнату нашли и переселились.

– Пойду осмотрюсь вокруг, – сказал Лев Иванович, направляясь по траве к зданию. – Очень уж хорошее место, чтобы припрятать чего-нибудь.

– Да что там прятать-то? – пожал плечами участковый. – Ящики с водкой или коньяком там хранить никто не станет. Такое добро сразу расходится по клиентам.

Гуров не ответил и стал аккуратно пробираться через сухостой и бурелом к покосившемуся заборчику, а потом и вовсе пропал из виду, оставив Чукина нерешительно топтаться возле забора. Тот немного постоял, закурил и направился в ту же сторону, куда пару минут назад ушел Гуров.

Участковый застал Льва Ивановича в тот момент, когда тот рассматривал что-то на земле возле самого штакетника. Трава там была примята, словно кто-то совсем недавно долго стоял там на одном месте. Гуров аккуратно поднял с земли пару окурков и сунул их в бумажный пакет, который, по настоянию Улямова, теперь тоже носил в кармане.

Продолжить чтение