Читать онлайн Шантаж бесплатно
От автора
Эта книга с первых строк может показаться мелодрамой, но спешу разочаровать любителей подобного жанра: отношения между героями здесь лишь обостряют глубину ужаса, в который они поневоле угодили.
Также хочу предостеречь слишком впечатлительных: в книге хоть и нет натуралистичных сцен насилия, но насилие моральное иногда зашкаливает.
Ну и, само собой, должна заверить, что история полностью выдумана, а любые совпадения характеров персонажей с реальными лицами являются случайными и непреднамеренными.
Думаю, у многих по прочтении книги возникнет закономерный вопрос: а возможно ли такое в принципе? Поскольку я немного в свое время увлекалась изучением психологии и даже посещала семинары известных во всем мире психотерапевтов, то, основываясь на собственном опыте, могу сказать, что такое теоретически возможно. Наш мозг устроен слишком сложно, и ученые до сих пор открыли только малую часть его секретов. Кто знает, к чему они придут в ближайшее время? В конце концов, в возможность полета на Луну в 19 веке могли верить только писатели-фантасты.
Единственное, в чем я могу быть уверена и в чем могу заверить читателей, что сейчас такое невозможно. И, надеюсь, если какой-нибудь ученый изобретет подобное средство, то он в должной степени оценит его потенциальную опасность и сделает все возможное, чтобы оно, попав не в те руки, не причинило вред.
Заранее прошу прощения за возможные технические неточности в книге и призываю вас просто сесть в уютное кресло и погрузиться в сюжет.
Приятного чтения!
Глава 1
Из вереска напиток
Забыт давным-давно.
А был он слаще меда,
Пьянее, чем вино.
В котлах его варили
И пили всей семьей
Малютки-медовары
В пещерах под землей.
Шотландская баллада,
Перевод – С. Я. Маршак
Линда открыла дверь своим ключом и влетела в квартиру Макса, словно ураган, на ходу сбрасывая туфли и пытаясь не запутаться каблуками в густом ворсе серого ковра. Это было непросто: в руках она держала сумочку, которая тем не менее имела столь же внушительные размеры, сколь и вес, ключи и довольно увесистый конверт формата А5, что категорически мешало ей удерживать равновесие. Тихонько выругавшись, Линда кинула сумочку и ключи на банкетку в прихожей, расправилась с туфлями и с конвертом в руках понеслась по просторному холлу в гостиную, зовя на ходу:
– Макс, Макс! Где ты?
Они чуть ли не нос к носу столкнулись на пороге гостиной. Макс, вышедший ей навстречу, тут же схватил ее в охапку:
– Лин, как здорово, что ты уже вернулась! Почему не позвонила? Что случилось?
На Максе были надеты только короткие белые шорты с сильно заниженной талией, и было совершенно непонятно, на чем они держались. Во всяком случае сейчас им не давало упасть соприкосновение их тел. Макс потянулся к ее губам.
– Подожди, Макс! – озабоченное лицо Линды тут же озарилось улыбкой: ее неистовый ковбой всегда был таким. Ковбоем она прозвала его не случайно: за дикий нрав, незыблемый оптимизм, немного пошлый юмор и неуемную страсть, которую она всецело разделяла. Его бурный темперамент заводил Линду, пожалуй, больше всего остального. Но сейчас она прежде должна была кое-что ему показать.
– Я не могу ждать, в своем ли ты уме? Я не видел тебя с самого утра! А до этого не видел почти целый месяц! И при этом ты опять умудрилась от меня сегодня сбежать…
Да, в самом деле. Им пришлось расстаться на целых три недели, поскольку Макс улетал в командировку, где проводил очередную серию мероприятий и семинаров. Он умолял Линду поехать с ним, но, как назло, как раз в это время попал в больницу Стас Осадчий – напарник Линды по эфиру, и Линде, конечно же, пришлось отдуваться за двоих. Радовало только то, что и больничный Стаса, и командировка Макса закончились почти одновременно, и вчера они смогли, наконец, встретиться после долгой разлуки.
– Я не сбежала, Макс, прекрати, ты же прекрасно знаешь! Мне нужно было побывать на работе и передать дела Стасу, ведь вчера я его так и не дождалась, помчавшись встречать тебя в аэропорт! Я ушла специально пораньше, пока ты спал, думала, что смогу вернуться до того, как ты проснешься… И я оставила тебе записку!
Макс не отпускал Линду из объятий. На его губах играла вечная загадочная улыбка, а взгляд теплых глаз цвета темного янтаря постепенно становился томным, пока она пыталась что-то говорить и легонько сопротивляться. Но вырваться от него не было никакой возможности.
– Лин, от тебя так вкусно пахнет… – произнес он, уткнувшись носом в ее роскошные каштановые волосы, как всегда собранные в неимоверно сложный и объемный узел, от чего она становилась похожа на учительницу.
– Черт возьми, Беляев! – почти возмутилась Линда. – Дай же мне прежде сказать!
Но Макс и не думал останавливаться.
– Ну хорошо, Лин, только ради тебя! У тебя есть ровно двадцать секунд, поскольку дольше я терпеть не смогу.
– Думаешь, мне самой легко?! Но я должна прежде тебе показать…
– Десять секунд, Лин… – жаркий шепот прямо в губы.
– Черт, Макс, ты сводишь меня с ума… Я же пришла, чтобы показать тебе то, что пришло мне по почте…
– Три секунды, Лин. Две, одна…
Макс еще несколько мгновений смотрел в глаза Линде, и его взгляд быстро серьезнел и наполнялся нежностью. Противостоять ему сейчас, как и всегда, было просто невозможно. И уже совершенно не хотелось. Да бог с ним, с этим письмом, подождет, никуда не денется…
Увесистый конверт тяжело упал на пол.
***
– И откуда ты взялась на мою голову? – почти глубокомысленно спросил Макс спустя час, еще не успев до конца отдышаться.
– Хороший вопрос, – улыбнулась Линда, устало уронив голову на грудь Макса. Сил на то, чтобы просто прилечь рядом, почти не осталось. К тому же это было так приятно: лежать на его груди и слушать, как сильно и громко бьется его сердце. – Я переменила столько мест жительства, прежде чем осесть в Москве, что не могу ответить на него с уверенностью. Зато я точно знаю, что ты свалился на мою голову из Питера. И если бы ты не стал директором PR-департамента, то непременно стал бы полковником ФСБ. Только ты умеешь так меня изматывать!
– Только я? – возмутился Макс. – Ты хочешь сказать, что есть кто-то, кто тебя не так изматывает?! Ну-ка признавайся, что ты делала без меня все это время?
– Макс, я сейчас тебя ущипну, так как в данный момент я даже толкнуть тебя толком не могу! Что за вечные инсинуации?
– Никому тебя не отдам, слышишь? – прошептал вроде бы серьезно Макс, но тут же его тон изменился, став осторожно-лукавым: – Впрочем, ты и сама не сможешь меня ни на кого променять…
– Кажется, кто-то слишком много о себе возомнил…
– То есть ты хочешь сказать, что я для тебя только временное развлечение? – голос его звучал серьезно и даже чуть обиженно, так что Линда даже покосилась на Макса, чтобы убедиться, что он не всерьез.
– Что ты! – если бы Линда не лежала на груди Макса, она всплеснула бы руками. А так пришлось довольствоваться только преувеличенно возмущенной интонацией. – Любовь до гроба, умрем вместе в один день и все такое… Макс, перестань!
– Если я перестану, тебе это не понравится, – он игриво повел бровью и усмехнулся, и Линда поняла, что он в очередной раз прикалывается.
С ним всегда было так: никогда точно не знаешь, говорит он серьезно или шутит. Даже спустя год, что длятся их отношения, Линда не научилась стопроцентно распознавать его умелые розыгрыши и бесконечные шутки. Иногда это буквально выбивало ее из равновесия. Но вместе с тем привносило в ее жизнь столько радости и оптимизма.
– Макс?
– Что?
– Люблю тебя.
– Лин… – Макс нежно поцеловал ее в губы. – Прости, просто я так дурачусь. Нельзя же все время быть серьезным.
– А ты?
– Что – я?
– Любишь меня?
Извечный женский вопрос.
– Ты же знаешь.
– Ты тоже знал.
– Да, Лин. Я все еще тебя люблю, – улыбнулся Макс.
– Ах вот как?! – притворно нахмурилась Линда, привстав на локте, чтобы сурово посмотреть ему в глаза. – «Все еще»?!
– Конечно – все еще! Пока не встречу такую же умопомрачительную красотку, как ты. Увы, второго такого чуда природы не существует, так что я обречен быть твоим навеки.
Линда отвесила ему легкий подзатыльник и рассмеялась, снова устроившись у него на груди. Но спустя несколько секунд внезапно посерьезнела.
– Черт, я же совсем забыла!
– Что?
– Мне пришло письмо! – она снова привстала, оглядываясь. – Где оно? Я принесла показать тебе…
– И зачем мне смотреть на какое-то дурацкое письмо?
Линда встала, накинула халатик и поспешила к двери. Конверт по-прежнему валялся на полу. Она быстро вернулась, шлепая по паркету босыми ногами.
– Вот, погляди, – Линда плюхнулась на кровать рядом с Максом, села по-турецки и достала из конверта несколько фотографий. Макс, не обращая внимания на протянутые ему фото, с блуждающей улыбкой разглядывал ее обнажившиеся коленки, осторожно протягивая к ним руку.
– Черт, ножки – просто улет!
– Макс! – слегка рассердилась Линда, шлепнув его по руке. – Я же серьезно!
– И я серьезно. Куда уж серьезнее?!
– Посмотри эти фотографии. Это важно.
И Линда подсунула их Максу под самый нос.
– О, Лин! – глаза Макса, сначала недоуменно скользнувшие по снимкам, почти тотчас загорелись. – Откуда у тебя это? Не знал, что ты установила тогда в нашем номере камеру… О, а левую ягодицу мне не мешало бы подкачать, не находишь?
– О боже, Макс! Ну ты и балбес… – она не смогла удержаться от улыбки, но тут же нацепила на себя серьезный вид. – Говорю же тебе – это пришло мне по почте!
– Кто в наше время пользуется почтой?..
Линда возвела очи горе, но промолчала. Макс тем временем нахмурился, перебирая фотографии. На всех были запечатлены они с Линдой в процессе бурной страсти, а некоторые – и со всеми причитающимися подробностями. И почти на всех были хорошо различимы лица.
– За нами кто-то следил?
– Ну наконец-то до тебя дошло!
– Это ведь было в Сочи, пару месяцев назад, да?
– Именно.
– Ну и что?
– Как – что?
– Что в этом такого ужасного?
– Ты не понимаешь? Как думаешь, твое начальство сильно обрадуется, когда в поисковике, рядом с фотками их представителя в деловом костюме, будут мелькать вот эти? Ты правда считаешь, что, в лучшем случае, тебя вежливо не попросят возглавить какой-нибудь департамент внутренних коммуникаций где-нибудь на Дальнем Востоке? Или когда какой-нибудь таблоид напечатает их на разворот в качестве иллюстрации к статье «Быт и нравы топ-менеджера российского концерна»?
– Уверен, многие мне только позавидуют…
– А я? – Линда изо всех сил старалась не обращать внимания на дурачества Макса. – Ты что, считаешь нормальным, если вся страна увидит меня голой? Меня, кого на фотосессиях ни разу не развели даже на откровенное декольте?! А там были очень крутые и очень убедительные фотографы!
– Они просто не умеют разводить девчонок. Вот я…
– Перестань паясничать. На самом деле все гораздо сложнее! – Линда начала злиться.
– А кто прислал фотки?
– Я не знаю. Аноним, естественно.
– И что он хочет? Деньги? Он тебя шантажирует ими?
– И да, и нет.
– Покажи.
– Что?
– Письмо шантажиста.
Линда достала из конверта письмо: отпечатанный на принтере лист бумаги. Макс принялся читать вслух:
«Дорогая Линда,
Мое глубочайшее уважение и любовь к вам были в значительной степени поколеблены, когда эти грязные снимки попали ко мне в руки. Уберите из своей жизни этого ублюдочного клоуна, иначе вы пожалеете оба.
Ваш бесконечно преданный поклонник».
– Да, Лин, ты имеешь успех, – криво усмехнулся Макс, но было видно, что письмо его задело. – Так и знал, что когда-нибудь мне придется ревновать тебя к твоим сумасшедшим поклонникам.
– Как ты думаешь – это серьезно?
– Конечно же нет! Очередной свихнувшийся.
– Разве свихнувшиеся способны столь умело устанавливать следящую аппаратуру?
– А где написано, что это он установил аппаратуру? Там сказано, что снимки «попали к нему в руки».
– И ты в это всерьез веришь?
– Ну это ты же у нас звезда телеэфира, а папарацци сейчас развелось, как собак нерезаных. Айфон купил – уже папарацци. Надеюсь, ты не собираешься поддаваться его шантажу?
– В смысле избавляться от тебя? Дай-ка подумать… – Линда хотела пошутить, но почти тут же вздохнула, признавая очевидное. – Я скорее избавлюсь от всего этого безумного мира, чем от тебя.
– Ну тогда просто выброси это на помойку и забудь, – Макс повел бровью и покосился на фотографии. – Оставь мне только на память вот эту фотку, здесь моя мускулистая рука так трепетно держит твою прекрасную грудь…
Линда шутливо ущипнула его, состроив ужасное лицо. Он весело брыкнулся и отгородился от нее блоком из рук.
– Макс, ты невыносим, – улыбнулась Линда.
– За это ты меня и любишь, – гордо заявил он.
– Ну, у меня был небогатый выбор. За это можно еще только ненавидеть. Так что считай, тебе повезло.
– Да уж, не хотел бы я видеть тебя своим врагом. Защекочешь насмерть.
И они, вдоволь насмеявшись, пошли вместе на кухню утолить не на шутку разыгравшийся голод.
Глава 2
Две недели спустя
Линда, наконец, распрощалась с последними гостями, которые после эфира обступили ее и Стаса стеной. Это она завела такую традицию: по окончании каждых съемок радушно беседовать со зрителями программы и отвечать на их вопросы. Возможно, отчасти из-за этого их шоу за несколько лет стало таким популярным на канале: оно имело неизменно высокие рейтинги и потому выходило в прайм-тайм, к ним охотно шли и даже напрашивались разные знаменитости, а журналисты на волне интереса к передаче только работали на ее популярность, часто приглашая Линду и Стаса на разные интервью.
Сегодняшняя запись прошла на редкость гладко, Стас был в ударе, режиссер – в настроении, гости – милы, умны и общительны, а редакторы ничего не перепутали. Им даже не пришлось почти ничего перезаписывать.
– Ты была сегодня неподражаема! – дежурный комплимент от Стаса, своего незаменимого партнера по эфиру, Линда восприняла, как должное. – Завтра жди очередных писем с признаниями в любви. Кстати, вчера на ресепшен тебе оставил цветы какой-то поклонник, тебе передали?
– Да, но я оставила их там же. Пусть стоят и радуют сотрудников. Куда мне их девать? Солить, что ли? Ладно, Стас, я, пожалуй, пойду.
– Хорошо, когда есть куда спешить после работы.
У Стаса в личной жизни постоянно что-то не клеилось. Он менял женщин, как перчатки, но всякий раз, кажется, влюблялся по-настоящему. А потом по-настоящему страдал. Вот и сейчас он переживал очередной разрыв после того, как, выписавшись из больницы, застал свою очередную пассию с другим.
Они с Линдой вместе работали уже несколько лет, но, странное дело, никогда не испытывали друг к другу ничего, кроме рабочей, но абсолютно искренней симпатии. Возможно, потому что Линде нравились страстные мачо, наподобие Макса, а Стас предпочитал смазливых глупеньких блондинок с длинными распущенными волосами и жеманными манерами. И хотя огромные голубые глаза, длиннющие ресницы и очаровательные ямочки на щеках Линды сводили с ума половину мужской телеаудитории, у нее были густые каштановые волосы, всегда собранные сзади в замысловатый и часто немыслимо сложный и объемный узел, и незаурядный для своей внешности ум. Словом – типичное «не то» по канонам красоты Стаса. А Стас с его смазливой внешностью и утонченными манерами мальчика, воспитанного в интеллигентной семье, был для Линды не более чем прекрасным напарником и собеседником. То ли дело Макс – мужественный и вместе с тем мягкий, порывистый и непредсказуемый, неиссякаемый источник позитива, он всегда умел рассмешить и удивить Линду.
Одним словом, она хотела поскорее оказаться рядом с Максом. Сегодня он уже дома, недавно отписался ей, что возвращается с работы.
– И на твоей улице перевернется грузовик с помидорами, – утешила Стаса Линда.
– Апельсинами.
– Неважно! Ну все, я побежала. Пока!
Она подмигнула Стасу и направилась к старшему брату, который поджидал ее у выхода. Олег работал на ее канале оператором, но на новостных программах, и их графики часто не совпадали. Однако сегодня он освободился раньше и заглянул в студию шоу-программ.
– Только не говори мне, что я была сегодня неподражаема.
– Пусть это говорят тебе твои поклонники. А я твой брат, и могу смело тебе сказать, что сегодня все было, как всегда.
– Фу, какой ты невежливый! – Линда показала язык Олегу. – Ладно, я поехала к Максу, братишка, пусть Стас тебя подбросит, хорошо?
– Ну вот, всегда так, – проворчал Олег. Впрочем, он уже привык. – Все, завтра поеду на своей машине. Ты хоть вернешься?
– Не знаю, – Линда улыбнулась. Это и правда было почти невозможно предсказать: очень многое зависело от Макса. Забаррикадирует дверь – и попробуй, вернись домой. Линда поежилась от нетерпеливого желания поскорее оказаться в этом плену.
Олег и Стас уже вышли, когда она, забрав свою сумочку из гримерки, направилась к выходу.
У самой двери ее догнал ассистент режиссера.
– Линда Александровна, подождите, а как же ваш кофе? – произнес он с мольбой в голосе.
После каждого эфира Линда выпивала чашечку кофе. До эфира было вредно для связок, но кофе она очень любила, и поэтому не могла отказать себе в удовольствии. Эту ее слабость на студии знали все, и режиссер давно распорядился всегда готовить к концу записи для нее горячий напиток. Но сейчас она совершенно про него забыла, торопясь к Максу.
Линда не могла вспомнить имя ассистента. Нужно будет завтра спросить у кого-нибудь, а то неудобно как-то. Парень работает уже несколько месяцев, старается, а она все никак не может запомнить его имя.
– Прекрати называть меня Линда Александровна, – улыбнулась Линда. – Называй меня по имени, договорились?
– Договорились… Линда. Прошу, выпейте на дорогу чашечку кофе: на улице холодно, а он еще горячий, только что приготовленный. Это очень хороший кофе.
– Я спешу… – Линда осеклась, так как поняла, что если сейчас откажется, то ассистент явно расстроится. У него всегда было такое лицо, будто он вот-вот заплачет. Сколько ему было лет? Трудно определить, но уже давно не мальчишка. Наверное, ровесник Макса, может даже чуть старше. А ведет себя как ребенок. – Хорошо, спасибо. Там и правда холодно.
Линда выпила кофе двумя большими глотками – он действительно был хорош, вот только с каким-то необычным привкусом. Поблагодарив ассистента, она собралась было уйти, как услышала странную фразу:
– Лиловый вереск.
***
Линда моргнула, и ключ зажигания упал ей под ноги. Поморщившись от ударившей по вискам боли, она потянулась за ключами.
Стоп. Как она оказалась в машине?
Она только что попрощалась с Олегом и Стасом, собиралась поехать к Максу – и вот она сразу тут. Она совершенно не помнила, как спустилась на парковку и как добралась до машины. Она что, головой ударилась что ли?
Линда изумленно огляделась, но не заметила ничего странного. Посмотрела на часы, однако это не помогло: она не помнила, во сколько уходила из студии – запись всегда заканчивалась в разное время. Оставалось только пожать плечами и выбросить этот странный эпизод из головы, надеясь, что это не старческий маразм начал настигать ее в неполные тридцать два года.
Она, как только смогла быстро, доехала до Макса и с удивлением обнаружила, что того нет дома, хотя он должен был приехать как минимум час назад. Она специально проверила, во сколько он отписался ей в мессенджере, что едет домой, и, убедившись, что все сроки прошли, решила ему позвонить. Телефон Макса был отключен.
Она приказала себе заранее не беспокоиться, потому что знала – у Макса такая работа, наверняка его перехватил какой-нибудь очередной клиент, и решила занять себя приготовлением ужина, чтобы отвлечься от невеселых мыслей и непрекращающейся головной боли.
Когда прошло около часа, и Линда уже начала волноваться, заявился Макс – слегка навеселе и в прекрасном расположении духа. Впрочем, как и всегда. У Линды отлегло от сердца.
– О, Лин, привет! – Макс затащил ее в гостиную, усадил на диван и полез целоваться. – Прости, детка, я немножко опоздал, но тут такое случилось…
Линда, упершись ладонью в грудь Макса, отодвинула его на расстояние вытянутой руки и сердито пригрозила пальцем:
– Макс, не зли меня. Сколько раз тебе повторять: прекрати называть меня «детка»! Я давно уже не детка! Я старше тебя на два года с лишним! И я не какая-нибудь наивная дурочка, чтобы называть меня так!
– Не важно, детка, – парировал, как ни в чем не бывало Макс. – Иди к своему папочке! Ладно, ладно, не сердись, Лин, это я любя. Ты же знаешь.
– Еще раз так меня назовешь – защекочу, – прищурилась Линда.
– Не защекочешь, я тебе нужен здоровым. И адекватным. Желательно.
– Не будь так уверен, ковбой, – в ясно-голубых глазах Линды зажегся плутовской огонек. Она опустила руку, сдерживающую Макса на расстоянии, и обняла его. – Я тут чуть не постарела, ожидая тебя.
– Зато занялась полезным делом, – хитро улыбнулся Макс, принюхиваясь. – Пахнет моей любимой лазаньей. Угадал?
– Угадал, но с чего ты взял, что я это сделала для тебя? – с вызовом заявила Линда. – Это и мое любимое блюдо!
– Знаешь, что я недавно понял? – вдруг посерьезнел Макс.
– Что?
– Ты создана специально для меня. Надо пожертвовать пару миллионов на какой-нибудь храм – мне тебя послал Бог.
– Потому что я умею готовить лазанью?
Линда улыбнулась. Она очень любила такие моменты: Макс становился мягким и милым, словно котенок. Не всегда же ему быть львом. Она чмокнула его в щеку и ласково погладила по мягким волосам, уложив заодно чуть растрепанную челку.
– Вот, правильно, помассируй мне голову! – Макс разве что не мурлыкал, глядя на нее с обожанием и теплой улыбкой. Она повернулся к ней спиной, чуть облокотившись на диван, подставляя голову под мягкие руки Линды. Она не была против. – О, Лин, как хорошо! А то у меня голова буквально раскалывается!
– Ты знаешь, у меня тоже. И вообще, со мной сегодня произошел странный случай…
– Черт, я же не рассказал тебе, почему приехал так поздно! – встрепенулся Макс.
– Что-то случилось?
– В общем, да. Старею, наверное, – от этой фразы, глубокомысленно произнесенной двадцатидевятилетним мужчиной, полным сил, Линда невольно улыбнулась. – У меня сегодня случился провал памяти.
– Что?! – изумилась Линда, тут же перестав делать массаж.
– Ты массируй голову-то, массируй. Я тебе потом тоже массажик сделаю.
– Провал памяти?
– Чего ты так перепугалась? Ну подумаешь, уже подъезжал домой, и вдруг оказался в соседнем баре. С кем не бывает?
– То есть как? Подожди, ты ехал домой, но заехал в бар?
– Никуда я не заезжал! Точнее – заехал, наверное, раз там оказался… Только я этого совершенно не помню. Говорю же – провал памяти.
– Что ты пил сегодня? – подозрительно покосилась на Макса Линда.
– До этого – ничего! Это только там, когда очухался и почувствовал сильную головную боль, решил, что нужно выпить, раз уж я все равно в баре.
– А зачем телефон выключил?
– Телефон? Да не выключал я телефон.
Линда резко подскочила, невольно оттолкнув Макса, от чего тот жалобно застонал:
– Моя голова…
– Прости, но я должна убедиться. Где твой мобильник? – Линда и не ждала ответа: она без труда нашла его сама в кармане куртки Макса. – Вот. Он выключен. Сейчас проверю заряд.
Макс, морщась от усилившейся головной боли, молча взирал на то, как Линда орудует с его телефоном, отказываясь что-либо понимать. Он знал, что, когда его возлюбленная успокоится, она сама все объяснит.
– Твой аккумулятор больше чем наполовину заряжен.
– О, да, Лин, я всегда готов, – попытался пошутить Макс, но шутка явно не удалась.
– Макс, происходит что-то странное. У меня тоже был сегодня провал памяти. И после этого тоже заболела голова.
– Лин, умоляю, раз у нас обоих болит голова, не нужно ли нам, прежде всего, принять обезболивающее? Принеси аптечку, тебе, вроде, немного лучше, чем мне, раз ты бегаешь, как заведенная. И мы сможем вместе проверить мой заряд. Уверен, он к тому времени уже будет абсолютно полным.
– Боже, Макс, ты можешь хоть когда-нибудь быть по-настоящему серьезен?
– Сколько раз тебе повторять: когда я буду по-настоящему серьезным, тебе это не понравится. Надеюсь, ты будешь оплакивать мое мертвое тело?
– Макс!
– Не кричи, прошу! – он болезненно поморщился. – Лучше принеси таблетки.
Линда отправилась в спальню, где достала из ящика аптечку, и вернулась с таблетками. Они оба приняли по одной, и в этот момент прозвучал резкий и настойчивый звонок в дверь.
– Ты кого-то ждешь? – спросила Линда.
– Конечно же нет! В такое время ко мне даже ты уже не приходишь.
– Нужно открыть.
– Лин, ну подумай, кто может прийти на ночь глядя?
– Может, что-то случилось. Я чувствую.
– Ну тогда пойди и открой. Если это похитители, я тебя вызволять не стану.
Линда, сильно обеспокоенная столь странными событиями, сейчас почти не воспринимала шутки Макса. Она просто направилась к двери.
На пороге стоял парень студенческого вида с небольшой коробкой в руках. На его куртке был какой-то невнятный логотип с надписью «Доставка» под ним.
– Посылка Баженовой Л. А.
– Это я, – Линда почти не удивилась.
– Распишитесь.
– У вас что – круглосуточная доставка?
– Да, если это экспресс-заказ.
– А от кого посылка?
– Сожалею, но у меня нет этой информации. Я только курьер. Возможно, информация есть внутри.
Линда расписалась и закрыла за парнем дверь. Коробка была квадратной и очень легкой, почти невесомой.
– Что это, Лин? – изумился Макс, глядя на странный сверток. Он уже устроился на диване в позе страдающего героя и сейчас лежал головой на подлокотнике.
– Это кто-то прислал мне. Макс, кто знает, что я сейчас у тебя?
– Никто. О чем ты?
– Это экспресс-посылка, отправитель должен был знать, что я тут.
– Может, это бомба? – с совершенно неподобающим безразличием спросил Макс.
– Коробка слишком легкая.
– Тогда открывай. Все равно же не выбросишь, не заглянув туда, верно?
Линда секунду смотрела на Макса, один только вид которого внушал непоколебимую уверенность, а потом рывком сорвала с коробки упаковочную бумагу. Сквозь пластиковое окошко на нее смотрела дивная лиловая орхидея.
– Ну что там такое? – любопытство Макса было все же сильнее его показного равнодушия.
– Орхидея, – просто ответила Линда, ничего не понимая.
– О, нет! Опять твои чертовы поклонники! Они даже здесь тебя достали! Помяни мое слово, вот как-нибудь напьюсь и перебью всех до единого!
Линда сняла с коробки крышку и только теперь увидела положенную там карточку. Всего несколько отпечатанных фраз. Но от них холодок пробежал по коже. Линда с отвращением посмотрела на прекрасный цветок и с силой швырнула коробку о стену. Один лепесток, описав в воздухе небольшой круг, с немым укором упал на пол.
– Лин? – Макс вскочил с дивана, словно ошпаренный. – Что случилось? Ну-ка, дай сюда.
Он вырвал из рук Линды карточку и прочитал:
«Лин, любовь моя,
Ты не захотела послушать моего совета. Этот неотесанный мужлан все еще рядом с тобой и может прикасаться к тебе в любую секунду. А я, тот, что тебя любит, вынужден оставаться наедине с твоими фотографиями. Это больно. Это несправедливо. Поэтому жди меня, я скоро приду, и мы исправим это».
Макс посмотрел на Линду с убийственной серьезностью. Кажется, он все-таки преувеличивал, когда утверждал, что серьезным может быть только в гробу.
Глава 3
– Нужно срочно звонить в полицию, – отрезал Макс, лихорадочно пытаясь разблокировать свой телефон и все не попадая нормально по сенсору отпечатка пальца.
Линда вдруг нервно рассмеялась.
– О чем ты, Макс? Какая полиция? Что мы им покажем? Остатки орхидеи? Карточку неизвестного происхождения с признанием в любви? Здесь нет даже ни одного бранного слова, как в прошлый раз! Ты же сам говорил, что все это несерьезно, когда пару недель назад рассматривал фотографии! Это всего лишь чья-то дурацкая шутка.
– Лин, это не шутка, это – прямая угроза! – лицо Макса заметно побледнело, а глаза – наоборот, потемнели. Он почти кричал, и голос его срывался. – Нужно звонить в полицию! Я готов оказаться в чьих-то глазах хоть сто раз идиотом, лишь бы быть уверенным, что тебе ничто не угрожает!
Серьезность Макса, столь ему несвойственная, его нескрываемое беспокойство, заставили Линду перестать смеяться, не на шутку напугав. Ей самой было сейчас плохо, все еще нещадно болела голова, но его живое участие тронуло до глубины души. Однако она совсем не хотела, чтобы Макс извел себя бесполезными тревогами. И, как оказалось, ей гораздо проще было справиться со своими эмоциями, когда кто-то рядом нуждался в помощи. А сейчас в помощи нуждался Макс.
– Макс, дай мне телефон.
– Зачем? Я сейчас же позвоню в полицию… О, разблокировался!
– Прошу тебя, успокойся. Давай присядем и во всем разберемся. Где тут у тебя выпивка?
Линда налила им по бокалу красного вина, насильно усадила Макса обратно на диван, а сама, присев рядом, аккуратно забрала из его рук мобильный.
– Хорошо, – мягко и примирительно сказала Линда. – Только не нужно никуда звонить. Сам подумай: ничего же не случилось, к нам никто не сейчас приедет. А если и приедут, оформят, как ложный вызов. Нужно просто завтра сходить и написать заявление.
– Черт, ты права… Так зачем ждать завтра? Давай съездим сейчас! Они же вроде как работают круглосуточно? – Макс нахмурился.
– Дежурный работает круглосуточно, но мы не сможем поговорить со следователем, они работают, наверное, как все, по будням. Во всяком случае так принимают граждан. Все равно придется приезжать днем.
– А ты откуда знаешь? – поразился Макс.
– Я не знаю, – вздохнула Линда. – Просто думаю, что так. К тому же у нас обоих болит голова, мы пили алкоголь, а потому из этой затеи вряд ли выйдет что-то путное.
– И откуда ты такая умная взялась? – Макс, наконец, немного успокоился. – Раз мы никуда сейчас не едем, давай тогда выпьем.
– Давай. За то, чтобы эта дурацкая записка стала последней.
Бокалы звонко звякнули, встретившись где-то посередине, и они оба почти торжественно их осушили. Они еще не знали, что это только начало.
– Как странно. Лин. Я так боюсь за тебя и так тебя ревную.
– Что-то мне подсказывает, что это и называется любовью.
– Наверное… Видимо, я действительно тебя люблю. Все-таки ты умудрилась вырвать у меня это признание!
– Я же коварная соблазнительница, ты не знал? – Линда игриво улыбнулась.
– О, в этом я никогда не сомневался! – заулыбался и Макс. – Твои глаза сразили меня наповал с первого же взгляда! Думаешь, чего это я тогда лепетал что-то невнятное? Я же чуть не провалил эфир. Да я просто офигел, глядя на тебя! Все мысли разом спутались. Я забыл весь текст, который готовил для меня весь мой пиар-департамент, и мне пришлось говорить экспромтом. Правда, сначала у меня даже это плохо получалось. Ты, наверное, приняла меня за идиота.
Линда улыбнулась этим воспоминаниям. Макса пригласили на одну из ее передач, где речь шла об импортозамещении. Выбор пал на компанию, в которой работал Макс, поскольку она производила самое современное отечественное оборудование для горнодобывающей промышленности и часто светилась на различных выставках и в новостях. Максим Беляев приехал в качестве представителя компании, и у Линды поначалу было сильное желание завалить его колкими вопросами, сбить спесь с этого избалованного пижона, пришедшего в студию с маской превосходства на лице, в костюме от Бриони и галстуке Гермес ручного пошива. Линда всегда думала, что видела людей насквозь. Но насчет Макса она бездарно ошиблась. Правда это она поняла уже гораздо позднее. Он оказался необычайно легок в общении, открыт и прост в отношении к жизни. Костюмы он надевал только в исключительных случаях и только по необходимости, а, порой, по принуждению со стороны руководства, предпочитая носить обычные джинсы и футболки.
– Сначала – да! – рассмеялась Линда. – Ты хоть помнишь, что ответил на мой самый невинный вопрос, как ты стал топ-менеджером такой крупной компании в столь молодом возрасте? Ты сказал, что, видимо, кому-то из руководства понравился твой точеный профиль.
– Вообще-то я хотел сказать про свой зад, потому что так и было. Наша директорша всегда так смотрела на меня пониже спины… Но все же вовремя остановился.
Линда всплеснула руками:
– О боже! Ты просто неисправим! Ты хоть понимаешь, что тогда твоя карьера висела буквально на волоске? Дожми я эту тему, и тебя бы с треском выперли из компании!
– Но ты, как и все, повелась на мой шарм и обаяние, и не смогла передо мной устоять.
– Это правда. Меня буквально покорила твоя непосредственность и милая рассеянность! – улыбнулась Линда.
Она тогда действительно повернула разговор в другое русло, как мастерски умела делать, показав молодого топ-менеджера с такой неожиданно привлекательной стороны, что с того памятного интервью узнаваемость его компании резко подскочила, а он сам получил еще большее доверие руководства.
Макс, совсем успокоившись, еще раз поцеловал Линду в губы и произнес:
– У тебя завтра есть запись?
– Нет, мы сегодня закончили, теперь только на следующей неделе.
– Ты можешь завтра там не появляться?
– Думаю да, без проблем. Позвоню утром Стасу.
– Я тоже на завтра возьму выходной. Благо в пятницу у нас обычно тишина. Завтра съездим в отделение, а потом проведем выходные вместе. Я никуда тебя не отпущу.
– Нет ничего проще – у тебя большая кровать. Я и сама не хочу от тебя уходить. Мне хорошо с тобой.
– А мне плохо без тебя.
– Тебе не кажется, что это одно и то же?
– Кажется, но мне все равно.
Макс глубоко вздохнул и положил голову Линды себе на плечо. Если бы его сейчас спросили, какая у него мечта, он бы, не задумываясь, ответил: чтобы эта минута длилась вечно…
***
В отделении полиции было тихо и почти безлюдно. Крашеные в унылый бежевый цвет стены и низкие подвесные потолки из грязно-белых в дырочку квадратных панелей навевали тоску. Напротив входа прямо в стене располагалось огромное окно без единой переборки с крупной вывеской синего цвета, гласившей, что за, очевидно, пуленепробиваемым стеклом размещалась дежурная часть.
Коридор был освещен слабо, а вот за стеклом было светло. Там, внутри просторного, но сильно захламленного предметами мебели, компьютерами и разного вида бумагами помещения, приложив ухо к телефонным трубкам, что-то активно обсуждали каждый на своем месте двое полицейских: молодой лейтенант с простоватого вида лицом и уже далеко за пятьдесят майор, всем своим видом внушавший доверие и уважение. Макс невольно подумал, что было бы здорово, если бы их делом занялся этот майор.
Когда они подошли к окну, имевшему, как в банковской кассе, контейнер для перемещения документов, лейтенант поднял палец в знак того, что их заметили и скоро уделят внимание. Макс и Линда переглянулись и собрались терпеливо ждать.
За толстым стеклом почти не было слышно, о чем говорят полицейские, но, судя по жестикуляции и мимике на их лицах, они старались в чем-то убедить своих собеседников: майор при этом, как и полагается старшему по званию, был сдержан, а лейтенант – словно открытая детская книжка с картинками. Макс так и представил, как он убеждает какую-нибудь старушку, что инопланетяне на их крыше не высаживались, а это просто ремонтники заделывают щели в гудроне и шипят своими горелками. Кстати, он понятия не имел, как чинят крыши, но образ показался ему очень правдоподобным и смешным. Он невольно улыбнулся.
Линда, которая в этот момент посмотрела на Макса и заметила улыбку, легонько толкнула его в бок: хватит, мол, дурачиться. Сегодня от их вчерашней тревоги почти не осталось и следа: не даром говорят, что утро вечера мудренее.
Макс послушно нацепил на себя серьезную мину.
Не прошло и минуты, как лейтенант положил трубку и нажал на какую-то кнопку.
– Слушаю вас, граждане.
Голос в динамике оказался неожиданно резким и громким, отчего Линда вздрогнула.
– Я бы хотела написать заявление о преследовании и угрозах, – бодро сказала она.
– Муж? – понимающе переспросил лейтенант, покосившись на Макса.
– Что? – не сразу поняла Линда. – А, нет. Поклонник.
Лейтенант отчетливо вздохнул и что-то ввел в компьютер.
– Ваши документы.
Линда положила в контейнер паспорт, Макс последовал ее примеру.
– А вы по какому вопросу?
– Я с ней, – не растерялся он. – Свидетель.
Контейнер с паспортами перекочевал на сторону лейтенанта, и он стал вводить их данные. Затем вместе с паспортами он передал им временные пропуска и указал на турникет справа от окна:
– По коридору направо, второй этаж, 208 кабинет. Вас вызовут.
Очевидно, майор ими заниматься не будет, подумал Макс. Он так и не оторвался от телефонной трубки, пока им оформляли пропуска. А жаль. Но когда после пятнадцатиминутного ожидания под дверями 208 кабинета они были приглашены войти зычным женским голосом, Макс отчетливо осознал – насколько жаль. За большим столом, спиной к окну и лицом к ним, сидела грузная, но еще относительно молодая и даже не лишенная привлекательности женщина с капитанскими погонами на плечах и сталью во взгляде. Она оценивающе осмотрела их обоих, и задержалась на какую-то долю секунду больше необходимого этим холодным взглядом на Линде.
Линда специально не накладывала макияж, оделась попроще, не стала надевать никаких украшений и собрала свои роскошные волосы в простой хвост, который перетянула прозрачной пружинкой, чтобы не дай бог не выглядеть хоть сколько-нибудь надменно и вызывающе, но все равно выглядела потрясающе. Сияющая кожа лица, ухоженные руки с искусным маникюром, блестящие волосы, простые на вид, но дорогие брендовые джинсы, выгодно подчеркивающие безупречную фигуру, неброская сумочка из кожи пони – все это выдавало опытному взгляду следователя ее статус и успешность. И Макс, довольно хорошо знавший женщин и не раз встречавший и в жизни, и на работе такой типаж, почти воочию увидел, как в этом взгляде капитанши, как ее про себя назвал Макс, мелькнула, но тут же была тщательно скрыта банальная зависть и слепая неприязнь к ним обоим и к Линде в частности.
Такой тип женщин люто ненавидит себе подобных, то есть почти всех других женщин. Особенно более красивых, умных, успешных, уверенных в себе. Но капитанша, похоже, от неуверенности как раз не страдала – даром, что была следователем и, по сути, занимала мужскую должность. Однако всем остальным, по-видимому, была обделена. Такие женщины, обычно, являются прилежными работниками, ярыми и непримиримыми защитниками животных, в том числе дворовых крыс, а также старушек и справедливости в их сугубо личном понимании, и считают себя воплощением чести, архангелами во плоти, невидимыми героями. Они свято верят, что творят исключительно добро и раздают всем подлецам по заслугам. Они гордо несут по жизни это знамя мнимой справедливости, совершенно не замечая, что срубают его навершием по пути чужие головы и судьбы.
Макс также очень хорошо знал, что такие женщины, обычно, отлично ладят с мужчинами, но только с теми, кто свободен от обязательств. Они их прекрасно понимают, холят и лелеют, словно сыновей, однако взамен получают чаще всего лишь панибратское отношение, поскольку мужчины редко воспринимают таких особ в качестве женщин. И горе тому мужчине, который посмеет запасть на какую-нибудь красотку: он сразу упадет в глазах условной капитанши ниже плинтуса и не будет больше удостоен ее величайшего внимания.
Таким образом, и Линде – красивой и успешной, и душке Максу, покоренному ею, на расположение следователя, судя по всему, рассчитывать не приходилось.
– Капитан Сучко, старший следователь, – представилась она хмуро. Голос был официальный, интонации практически отсутствовали.
Макс подавил смешок – ну и повезло же капитанше с фамилией! Или не повезло им… От женщины, наверняка не раз в своей жизни слышавшей насмешки по поводу фамилии, не укрылась эта непроизвольная реакция Макса. Скорее всего, если судить по отсутствию на безымянном пальце кольца, это была девичья фамилия, следовательно, висела на ней клеймом с самого детства. К тому же, если лишний вес, который сейчас был почти угрожающим, преследовал ее со школы, ей никак нельзя было позавидовать. Дети и подростки бывают ужасно жестоки. Макс слабо представлял, как можно было, повзрослев и став следователем, не начать оправдывать свою фамилию. И, капитан Сучко, судя по всему, вполне ее оправдывала.
– Садитесь, – капитанша указала на два простых стула с синими пластиковыми спинками, стоявших перед ее столом. Они послушно уселись. Стул под Максом пошатнулся, скрипнул, но устоял.
Капитанша что-то прочитала с монитора у себя на столе и вперилась своими холодными серыми глазами в Линду.
– Линда Александровна? Максим Сергеевич? Слушаю вас.
Линда, всегда отличавшаяся особым даром говорить с людьми, чуть ли не впервые в жизни растерялась. Эта непроницаемая стена официальности и чуть ли не презрения, которую воздвигла перед собой капитан Сучко, была прочно зацементирована властью, отполирована многолетними обидами, бронирована одиночеством, и потому казалась непреодолимой. Но Линда быстро собралась и, решив, что безопаснее всего будет не проявлять лишних эмоций и говорить максимально доверительно, спокойно начала свой обстоятельный рассказ с письма, которое получила по почте две недели назад.
Ей также пришлось рассказать, кто она такая и откуда у нее поклонники. Было видно, что капитан Сучко телевизор не смотрит, и если и видела Линду мельком на экране, то сейчас, в простой одежде, без макияжа, она ее просто не узнавала. Однако это уточнение, лишний раз подчеркнувшее в Линде то, что капитан Сучко изначально ненавидела, только подлило масла в огонь.
– Мне приходит немало различных знаков внимания от поклонников. Поэтому мы решили, что это всего лишь чья-то жестокая шутка, в которой нам совсем не хотелось быть действующими лицами. Мы порвали все фотографии и конверт на мелкие кусочки и смыли в унитаз, – закончила она эту часть истории.
Все это время капитанша делала какие-то заметки на чистом листе бумаги. Макс, конечно, не имел представления, как заводятся уголовные или административные дела в полиции, но что-то ему подсказывало, что не с помощью заметок на каком-то листочке.
– То есть, никто кроме вас – она небрежно кивнула в сторону Макса, – не видел этого конверта и фотографий?
– Совершенно верно, – не удержался Макс, раз уж следователь соизволила обратить на него внимание. – Это не то, что показывают подружкам за завтраком.
– Кто знал, что вы вместе отдыхали в то время в Сочи? – капитанша как будто не обратила внимания на реплику Макса.
Линда пожала плечами.
– Мой брат. На студии – почти все из нашей съемочной группы.
– Это сколько человек приблизительно?
– Не знаю, человек 10 примерно. Но я не делала из этого тайну, они могли рассказать и другим. Максим бывает у нас на студии, к тому же он участвовал в программе, его знают многие.
– А многие ли знали, в каком отеле вы останавливались?
Линда нахмурилась. Пожалуй, она никому не говорила такие подробности, во всяком случае до поездки. Она бронировала отель сама, а Макса просто поставила в известность. Он тогда был сильно занят и не глядя согласился с ее выбором.
– Никто, кроме брата.
– А вы? – следователь обратила к Максу.
– Что? – не понял он.
– Говорили ли кому-то, с кем и куда собираетесь ехать в отпуск?
– Нет, у меня на работе не принято обсуждать личную жизнь. Только референт знала, что я собираюсь ехать с кем-то в Сочи, так как я ей поручил купить билеты на самолет.
– Она должна была при покупке билетов ввести паспортные данные пассажиров. Вы ей их предоставили?
– Конечно. Но она понятия не имела, кто такая Баженова Линда Александровна.
– А родственники?
– Мои родители живут в Петербурге, я нечасто с ними общаюсь. А если и общаюсь, то не о своей личной жизни.
– Каким образом вам доставили это письмо? – спросила капитан Сучко уже у Линды.
– Курьер принес утром на ресепшен, как ежедневно приносит всю корреспонденцию.
– Вы помните, что было на штемпеле?
– Помню, что письмо имело только московский штемпель. Даты и цифры на нем я не рассматривала.
– Итак, вы хотите подать заявление на преследование и угрозы на основе уже несуществующих фотографий и записки? – почти радостно заключила следователь.
– Нет, что вы, – Линда сделала над собой усилие и невинно улыбнулась. – Мы уже и забыли об этом случае, пока вчера не пришло вот это.
Она открыла свою сумочку, которую все это время сжимала на коленях, и достала из нее слегка помятую квадратную коробку. Они, как смогли, собрали туда все остатки орхидеи и вложили открытку вместе с квитанцией от службы доставки. Сейчас Линда аккуратно поставила ее на стол следователя и подвинула к ней.
Слегка озадаченная, капитанша осторожно открыла коробку и взяла карточку.
Несколько секунд ее лицо не выражало ровным счетом ничего, пока она не положила открытку обратно. Затем взяла квитанцию о доставке, но та удостоилась еще меньшего внимания. Закрыв крышку, следователь слегка по ней похлопала и подвинула обратно Линде.
– Линда Александровна, Максим Сергеевич, вы же понимаете, что здесь нет состава преступления?
– Как это нет? – изумился Макс. – А шантаж с помощью фотографий, сделанных незаконным путем? А угроза преследования?
Капитан Сучко словно ожидала этого вопроса. Она картинно вздохнула и взяла лежавший на стопке бумаг Уголовный кодекс.
– Понятие шантаж отсутствует в Уголовном кодексе, – провозгласила она, ища нужную страницу. – Есть понятие вымогательства. Вот. Статья 163 УК РФ: Вымогательство, то есть требование передачи чужого имущества или права на имущество или совершения других действий имущественного характера под угрозой применения насилия… Дальше читать? У вас разве вымогали имущество или право на него? Нет. Вам угрожали насилием? Нет. В таком случае данное деяние квалифицируется не как вымогательство, а как хулиганство, но поскольку над вами не было совершено насилие или не была озвучена угроза насилия, то по этой статье предусмотрено наказание максимум в виде штрафа. Далее. Преследование. Такой статьи также не существует. Однако есть статья 137 УК РФ – Нарушение неприкосновенности частной жизни. Но здесь нюанс: наказание предусмотрено за распространение сведений о частной жизни. Ваши фотографии, насколько я понимаю, не были распространены. К тому же, доказать оба этих деяния не представляется возможным, поскольку все улики уничтожены, а уж найти вашего поклонника по этим двум фактам и вовсе нереально. В этом же послании, – капитан Сучко указала на коробку с орхидеей, – нет вообще никакого состава преступления. Итак, Линда Александровна, Максим Сергеевич, вы же понимаете, что если бы мы сажали всех несчастных влюбленных за их нежелательные для объекта признания в любви, то страна давно превратилась бы в одну большую тюрьму?
Пока капитан говорила, лицо Макса все сильнее наливалось краской. Он хотел, но не мог вставить ни слова, а когда она внезапно закончила, его настолько переполнило возмущение, что он не сумел выдавить из себя ни звука. Зато смогла Линда.
– То есть, – в ее голосе прорезалась профессиональная сталь, – нам приходить, когда совершится насилие или вымогательство?
Капитан Сучко прищурилась. Она и раньше очень недобро смотрела на Линду, а сейчас в ее глазах молнией сверкнула враждебность. Но она привычно скрыла ее за официозом.
– То есть, приходите, когда у вас на руках будут факты.
– Прекрасно. Тогда дайте мне справку об отказе в приеме заявления в возбуждении уголовного дела.
Следователь неподвижно сидела несколько секунд, словно ее отключили, как робота, не отрываясь глядя на Линду. Та выдержала взгляд без особых проблем, ей было не привыкать, но ощущала себя Линда сейчас как загнанная в угол дичь, над которой кружит воронье. Наконец, капитаншу словно включили, и она, как ни в чем не бывало, потянулась к клавиатуре и мыши, ища что-то в компьютере.
– Конечно, Линда Александровна, сейчас все сделаем! – почти радушно проговорила она.
Следователь что-то набрала на клавиатуре и отправила документ на принтер, стоявший на тумбочке сзади нее. Не глядя, она достала выползший из бумагоприемника еще теплый листок и поставила на нем размашистую подпись.
– Прошу! Печать поставите в дежурной части.
На ее столе зазвонил телефон.
– Коробочку не забудьте! – ее напоминание прозвучало почти как издевательство и в переводе на человеческий означало «скатертью дорожка».
Линда холодно, но предельно вежливо улыбнулась. Телефон продолжал звонить. Она не спеша взяла протянутый листок, медленно прочитала, что там написано, аккуратно его сложила и спрятала в сумочку. Звонивший был настойчив. Затем она взяла со стола коробку, которая столь же неспешно последовала за документом. Телефон не умолкал. Следователь нервно взглянула на дисплей.
Макс, как завороженный, смотрел на разворачивающуюся перед его глазами сцену. Нет, все-таки женщины могут быть просто чудовищны. Он чувствовал себя букашкой под ногами дерущихся гигантов и в любой момент ждал взрыва. Но его не последовало. Следователь потянулась к трубке и, скрипя зубами, сдалась:
– Прошу прощения, звонок.
– Конечно, конечно! – защебетала Линда. – Простите, что отняли у вас время своими пустяками, капитан Сучко.
Линда произнесла первую букву фамилии следователя почти как двойную «с». Макс мог бы поклясться, что услышал, как хрустнул пластик телефонной трубки. Он поблагодарил бога за то, что тогда, на передаче у Линды, вынужден был быть самим собой, то есть душкой. Иначе эта женщина стерла бы его в порошок.
Глава 4
Два дня спустя
Линда проснулась от яркого света, бившего в глаза сквозь приоткрытые жалюзи. Это значило, что было уже за полдень. Она не сразу вспомнила, что эту ночь провела дома, и, еще не открыв толком глаза, по привычке стала искать рукой в постели Макса. Но его рядом не было, и Линда в первую секунду испытала настоящее разочарование.
Зря она вчера настояла на том, чтобы переночевать дома. Конечно, она незапланированно осталась у Макса несколько дней, с собой у нее было минимум одежды и всяких мелочей, к которым она привыкла, но ничего критичного и ничего такого, что нельзя было бы купить при необходимости. И Олег, в общем, не настаивал, чтобы она возвращалась, просто спрашивал, когда она будет дома. Ничего бы не случилось, если бы она снова осталась у Макса. Ведь так приятно было просыпаться с ним рядом, трепать его спутавшиеся за ночь волосы и наблюдать за тем, как просыпается он: медленно и неохотно, с трудом разлепляя глаза и сладко потягиваясь в кровати…
Линда зажмурилась от удовольствия, представив эту картину и вспомнив, как Макс вчера провожал ее до самой квартиры – словно после первого свидания. Как они долго стояли у дверей и говорили про всякие глупости, как Макс передал ее с рук на руки Олегу и как взял с нее кучу обещаний быть осторожной. Хорошо, что сегодня еще воскресенье, можно сразу же нагрянуть к Максу.
Линда села в кровати, ощутив легкую головную боль, и только сейчас увидела, что на второй подушке лежит открытка с сердечком в центре. Что за ерунда?
Она взяла открытку и заглянула внутрь. Первое, что бросилось в глаза – это маленький локон волос, аккуратно перевязанный бантиком-тесемкой. Волосы были похожи на ее собственные.
Волной откуда-то изнутри нахлынула тошнота, и Линда, еще не прочитав ни строчки, уже знала, от кого открытка. По ее спине пробежал противный холодок. Помимо локона, в открытку был вложен сложенный лист бумаги с напечатанным текстом:
«Любимая, ты прекрасна! Я лишний раз в этом убедился. Это было наше первое свидание, и в память о нем я взял маленький локон твоих волос, оставив часть его и тебе. Увы, я не могу оставить свой, поскольку пока хочу сохранить инкогнито. Когда-нибудь мы будем просыпаться вместе в одной постели, как ты с этим буржуйским выродком, который не стоит и ногтя на мизинце твоей ноги. Знала бы ты, как он меня бесит!
А теперь шутки в сторону, Лин. Я не хочу причинять тебе боль, а поэтому ты должна запомнить простые правила, если не хочешь, чтобы кто-то пострадал:
1) не обращаться больше в полицию и куда-либо еще (поверь, я гарантированно узнаю об этом, а вам там ничем не помогут).
2) не впутывать сюда своего брата – он мне нравится, хороший парень, а главное – ни в чем не виноват.
В качестве подтверждения того, что я не шучу, устрою вам маленькое представление, которое состоится сегодня на смотровой площадке башни Нева Тауэрс (это символично, ты не находишь?) ровно в тринадцать тридцать. Лин, я и твой бойфренд будем крайне разочарованы, если ты опоздаешь. Минута промедления – и случится непоправимое. Время идет, поторопись.
Целую».
Волосы на голове Линды зашевелились. Вдруг стали одна за другой подмечаться ранее незамеченные детали. Она хорошо помнила, как закрывала на ночь жалюзи, сейчас же они были полуоткрыты. Она ложилась спать в футболке – проснулась же без нее. Повинуясь какому-то совершенно нелепому предчувствию, она вскочила и заглянула в ванную. Там, на зеркале, красной помадой было выведено сердечко.
У Линды закружилась голова. Это невозможно! Немыслимо! Как эта чертова открытка попала к ней на подушку? Неужели кто-то проник в дом, пока она спала? Но она ложилась последней, и поставила квартиру на охрану! Никто не мог войти сюда незамеченным. В конце концов, она совершенно точно запирала дверь в свою спальню – Макс заставил ее пообещать сделать это, и она выполнила обещание!
Линда резко обернулась на дверь и в который раз похолодела. Замок в спальню был по-прежнему заперт изнутри, снаружи закрыть его было невозможно. Лихорадочный взгляд на окна подтвердил, что все они также были заперты. Да и четвертый этаж – проникнуть через окна практически невозможно.
Но она был раздета, открытка как-то оказалась на подушке, а в ванной кто-то нарисовал на зеркале сердечко…
Линду замутило еще сильнее. Она с отвращением отбросила листок и открытку в сторону, запретив себе думать о том, что этот психопат действительно мог находиться рядом, пока она спала, поскольку прекрасно понимала, что от этого можно сойти с ума. Посмотрев на часы, она решила, что время еще есть, потому что если она сейчас же не залезет в душ, то по дороге ее все-таки стошнит, и она потеряет гораздо больше времени. Интуитивно она чувствовала, что ни в коем случае нельзя туда опаздывать – что бы ни случилось.
Подавив желание тереть себя до бесконечности, чтобы смыть грязь, выплеснутую на нее каким-то моральным уродом, Линда несколько минут просто стояла под холодными струями, силясь заполнить собственные мысли приятными воспоминаниями. Не вышло. Дикая, безумная тревога завладела всем ее существом, а зубы почти стучали друг о друга – то ли от холода, то ли от ужаса.
«Минута промедления – и случится непоправимое».
Линда резко закрыла кран и выскочила из душа. Она вдруг поняла, что не знает, что такое «Нева Таэур». Ей пришлось загрузить карту и поисковик, чтобы выяснить, что это одна из башен Москва-сити, правда еще не действующая, но уже почти достроенная, и проложить туда маршрут. Навигатор сообщил, что до цели 20 минут. Одеваясь прямо на ходу, она бросилась из дома, встретив в холле брата, тоже куда-то собиравшегося.
– Что случилось?! – изумился он. – На тебе лица нет!
– Все в порядке, Олежек. Я спешу! Скоро перезвоню…
Последняя фраза уже прозвучала эхом из-за двери, и Олегу ничего не оставалось, как вздохнуть и покачать головой.
Линда выехала с парковки ровно в час дня, моля всех богов о том, чтобы по пути не попасть в какую-нибудь случайную пробку: хоть и выходной, но это же Москва. Она тут же позвонила Максу, но ей ответили только длинные гудки, сменившиеся автосекретарем, а пустые призывы к автоответчику взять трубку никакого действия не возымели. Линда в сердцах ударила обеими руками по рулю.
Беспокойство все нарастало, а когда причудливые постройки Москва-сити замелькали меж домов, достигло своего апогея: нехорошее предчувствие забило яростный набат в ее сознании. Линда впервые ощутила себя бездушной марионеткой в руках кукловода-извращенца.
– Лишь бы с Максом все было в порядке, – произнесла она вслух, и стала повторять эту фразу, как молитву.
Она так и вбежала в здание башни, повторяя полушепотом эти слова. На часах было час двадцать.
Ей пришлось дать солидную взятку двум охранникам, чтобы они оставили ее в покое и показали дорогу к грузовому лифту, предупредив напоследок быть осторожнее. Охранники за ее спиной переглянулись и только пожали плечами.
– И эта туда же! – подмигнул один другому, но Линда этого уже не видела и не слышала: она уже забегала в лифт. Она совершенно не представляла, что ее ждет на смотровой площадке, но что-то внутри после утренних событий подсказывало, что ничего хорошего.
Те несколько секунд, что лифт «полз» наверх, показались Линде вечностью. Дверь на площадку была распахнута. Когда она решительно переступила порог, было ровно тринадцать двадцать восемь.
И она сразу увидела то, ради чего сюда спешила. Сердце сделало один глухой удар и упало куда-то в желудок.
Смотровая площадка была спроектирована с остеклением от пола до потолка. Но поскольку здание было еще не до конца достроено, в некоторых оконных проемах стекла отсутствовали. По всему периметру на высоте не более метра было сооружено простое заграждение из досок, способных удержать, разве что, летящий полиэтиленовый пакетик. На краю одного такого проема, метрах в двадцати от нее, стоял Макс, раскинув в стороны руки и глядя куда-то в небо. Он подставлял свое лицо сильному ветру, который послушно трепал ему волосы. А под ногами была пропасть. Всего лишь одно неверное движение, и целый мир, в котором жила Линда, рухнет.
На какие-то несколько мгновений Линду словно парализовало, все мышцы будто свело. И только почти физическое ощущение безвозвратно утекающего времени привело Линду в чувство. Она стремительно бросилась к Максу, и, оказавшись возле него, крепко схватила за талию и потянула на себя.
Макс не реагировал. Более того, при всей силе, которую только смогла приложить Линда, он не сдвинулся ни на сантиметр, точно каменное изваяние. Он по-прежнему смотрел куда-то в небо, широко раскинув руки.
– Макс, Макс, Макс! Да очнись же ты! – сначала зашептала, а потом заорала она ему в ухо, когда убедилась, что держит его крепко. – Зачем ты сюда залез, балбес…
Линда почувствовала, что находится на грани отчаяния. Она прекрасно понимала, что не сможет удержать его, если он наклонится вперед, и они упадут вместе. Каким-то потусторонним просветлением пришло понимание, что пока часы не пробьют ровно час тридцать, ей не удастся сдвинуть Макса с места.
Линде не нужно было смотреть на часы, чтобы понять, что сейчас ровно тринадцать тридцать, потому что Макс вдруг разом обмяк в ее руках, чуть не опрокинув их обоих. Ей даже удалось удержаться на ногах и оттянуть его немного назад, но он сделал по инерции от края неуверенный шаг, его ноги тут же заплелись, и они больно осели на бетонный пол. Макс чуть не придавил Линду всем своим весом. Девушке стало дурно от осознания того, что, если бы она сейчас не держала его так крепко, он просто-напросто упал бы вниз.
«Минута промедления – и случится непоправимое».
Оттянув Макса кое-как еще немного назад, подальше от края, Линда пощупала его пульс и прислушалась к дыханию. Он дышал ровно и почти безмятежно, но, видимо, был без сознания или крепко спал.
Превозмогая навалившееся бессилие, она поднялась на затекшие ноги и огляделась по сторонам. Ярость, столь же сильная, каким совсем недавно был всепоглощающий ужас, впрыснула ей в кровь лошадиную дозу адреналина. Набрав полные легкие воздуха, Линда закричала, срываясь на визг:
– Ублюдок! Тварь! Извращенец!!! Только и умеешь, что гадить исподтишка, на большее ты не способен, импотент хренов! Ты мне омерзителен! Ничего ты от нас не получишь, урод конченый!!!
Конечно, никто не ответил на ее отчаянный крик, затерявшийся где-то между этажами. Лишь только ветер гудел в ушах и обдувал лицо прохладой, но он не в силах был погасить ни ярость, ни боль.
Линда опустилась на колени перед Максом и стала отчаянно трясти его за плечи, не замечая, как по щекам текут слезы:
– Макс, Макс, Макс…
***
Линда, стремясь заглушить ужас и унять дрожь, положила руку на грудь Макса, чтобы каждую секунду чувствовать биение его сердца, ощущать его тепло. Оставаться долго на площадке было нельзя, поэтому, подождав какое-то время в надежде, что Макс придет в себя, Линда решила, что нужно как-то попытаться перетащить его вниз. Но только она подумала, что придется задействовать охранников и как-то им объяснять случившееся, Макс пошевелился.
– Макс? – с надеждой позвала Линда, и тот медленно открыл глаза. – Макс! Слава богу!
– Лин! – лицо его расплылось в улыбке, словно он только что вернулся с легкой прогулки перед завтраком, а не стоял на краю пропасти. – Когда ты пришла? Черт! Где это мы?
– Ты что, опять ничего не помнишь?
– Не помню чего?
– Как ты сюда попал?
– А где мы?
– На башне Нева в Москва-сити. Ты цел? – с тревогой спросила Линда. – Ничего не болит?
– Да о чем ты? Как мы сюда попали? – он приподнялся на локте и растерянно оглянулся по сторонам.
Линда быстро поднялась на ноги.
– Ты можешь идти?
– Да, а почему нет? – проговорил Макс, но в его голосе не было уверенности.