Читать онлайн Оживи меня бесплатно

Оживи меня

Пролог

Вокруг слышны крики и стоны, они разносятся, ударяясь о стены. На вершине, в резном кресле, сделанном из человеческих костей, сидит мужчина. Он жадно осматривает все девять кругов, наслаждаясь людскими мучениями. Хитрая, злая и одновременно коварная улыбка озаряет его лицо. Безумный алый взгляд проходит по всем кольцам Ада, где в агонии бьются души.

– Бафомет, вас вызывают, – послышался сумасшедший голос. Он нервно хихикает, переходя на истеричный смех.

– Знай своё место, убожество. – Строгий бас пронёсся, отскакивая от стен, оставляя за собой грозное эхо. Бес дрогнул, юркнув обратно в чертоги Ада.

Демон устало подпёр голову кулаком, одна прядь чернильных волос упала на лоб. Его веки медленно открываются и закрываются. Ему явно скучно находиться здесь. Гортанно рыча, устало потёр переносицу, закрыв глаза.

Он поднялся, будто гора, осматривая Преисподнюю. Разрезая пространство массивными плечами, пошёл мимо палачей и распределителей, которые отвечают за отправку сущности в тот или иной круг.

Не обратив на них ни малейшего внимания, он вошёл в залы и зашагал туда, куда его звал сам Повелитель царства мёртвых.

– Бафомет, – услышал дьявол своё имя из уст приятеля. Тот повис на нём, чуть подмигнув,

– Отвали, Астарот. – Скривился тот, скинув ладонь друга.

– Какой ты всё же мерзкий. – Чуть отстранившись, Астарот шутливо поднял руки вверх.

– Решил говорить комплименты? Тебе что-то надо? – Не останавливаясь и даже не замедляя шаг, интересуется бес.

– Помнишь то хрупкое турмалиновое украшение в виде кольца, но это не оно. Отдай его мне. – Демон шныряет вокруг Бафомета, ища подступы к его прогнившей душе.

– Нашёл, что вспомнить. Половина тысячелетия прошла, – плюнул в ответ он.

– А ты считаешь года с того времени, я смотрю, – съязвил друг.

– Больно надо. Я убил владелицу этого украшения. А теперь даже не знаю, где оно. – Слышно цокнув языком, он устало потёр переносицу.

– Очень жаль. Турмалин сейчас в цене поднялся.

– Пристань к кому-нибудь другому, – прорычал Бафомет уже с заметным возмущением и недовольством. Он явно напряжен, думает о своём. Его не заботит ничего, кроме собственных мыслей.

– Убил. С кем не бывает. Но ты же любишь её, – пытается выведать информацию соратник. – Скоро ли она вновь появится здесь? Когда её срок ожить?

– Да чтоб ты сам сдох, – пробубнил демон.

– А вот и убогие, – послышался ещё более язвительный голос. Перед ним предстал самый могущественный грех человечества.

– Гордыня. – Бафомета передёрнуло от раздражения. Его взбесило не столько появление этого беса, как то, что ему пришлось остановиться из-за того, что тот резко преградил дорогу. Дьявол осмотрел своего врага с ног до головы: чёрные волосы спадают до самых плеч, из под смоляной рубашки на груди виден вытатуированный лев. – Какой ты скучный. Убожество.

Толкнув плечом ненавистного, он прошёл мимо. Гордыня снова звучно ухмыльнулся, закатив свои изумрудные очи.

– Высокомерный ублюдок. Это мы еще посмотрим, – голос греха был пока тих, но лишь потому, что он знал больше, чем другие.

Зайдя в зал, набитый мерзкими существами и уродливыми тварями, он сел в своё кресло. Перед ним стоят демоны: некоторые прекрасны до безобразия, а остальные отвратительны до умиления. Липкая кожа свисает на лице одного из них, он ехидно посмеивается, сложив покорно свои тонкие пальцы перед собой. Другой оскалил кривые зубы, живые опарыши лазят между щелей, будто поедая беса изнутри. Недалеко появился ещё один. Всё его тело покрыто язвами и гниющими ссадинами из которых выпадают насекомые. Его немного потряхивает, будто ему щекотно.

Гости посматриваю на сидящего в кресле, ехидно скаля агатовые зубы. Мышцы лица Бафомета начали подрагивать, пошли желваки. Кончик губ от брезгливости дрогнул. Выпрямив руку, он приманил одного беса. Тот, не медля ни секунды, подскочил к претенденту на трон, как побитая собачка.

Резко вскинув кисть, дьявол сжал горло уродца, надавив большим пальцем ему на кадык.

– Почему же вам так весело? – прорычал Бафомет низким, властным басом, скривившись от ненависти. Но существо, которое напоминает человека с сильной анорексией, зеленой кожей и глазами навыкат, лишь кряхтит и шипит, пытаясь выбраться. Демон продолжает надавливать на глотку. – Почему больше не смеёшься?

Раздался хруст, палец провалился под тонкую кожу существа. Чёрная субстанция испачкала ладони претендента на престол. Несчастный обмяк, его голова завалилась на бок.

– Какой нежный, – ухмыльнулся Бафомет, откинув жертву в сторону.

Массивные двери залы раскрылись и в проёме показался обворожительный юноша с горящим взглядом.

– Люцифер, – начались перешёптывания. – Владыка… Повелитель.

Бафомет цокнул, глаз дёрнулся от напряжения, каждая мышца от брезгливости задрожала. Неприкрытая ненависть этого демона к Люциферу переполняет его. И это видно каждому, даже невооруженным взглядом.

"Чёртов ангел", – взорвался голос в голове.

– Сегодня состоится суд! – воскликнул юноша, раскинув руки.

"Идиот". – Он вновь нервно потёр переносицу. Его явно раздражает всё, что происходит.

Неожиданно все посмотрели на Бафомета. Дьявол поднял одну бровь, не понимая такого резкого внимания.

– Все твои некроманты мертвы, – будто заигрывает Владыка со своим поданным.

– Какая чушь, – фыркнул обвиняемый, устало положив голову на свой кулак. – Я видел их вчера.

– А сегодня они мертвы. Теперь ты не сможешь выйти на поверхность, ведь у тебя нет некроманта, который призовёт тебя и запихает в нужный сосуд. – Люцифер будто играет с ним. Демон сразу это понял, потому решил не подавать вида, чтобы узнать, что тот задумал.

– Я подожду, когда вырастет наследник, – произнёс подсудимый, вальяжно растянувшись в своём кресле, который предназначен исключительно для него.

– Вот незадача, – лыбится Сатана, пытаясь вывести на эмоции своего врага. – А наследников то и нет.

Бафомет с силой стиснул зубы. По лицу пошли желваки. Каждая мышца сжалась, по коже пробежала дрожь. Его передёрнуло от брезгливости к своему Правителю.

– Убил их всех? Как низко пал, – закинув ногу на ногу, фыркнул он. – Переродится. Ничего.

– Зачитайте ему приговор, – плюнул Люцифер, выпрямившись.

В центр зала вышло существо, покрытое ранами и ссадинами.

– Бафомет приговаривается к заключению на земле с разделением души.

– Идиоты, – закатил глаза обвиняемый, даже не поменяв позу.

– Пока все осколки не соберутся воедино, ты будешь скитаться бесхозным дымом по людскому миру.

– А за что? Даже стало любопытно. – Но на лице ответчика лишь скука, никакой заинтересованности.

– За секс с одной из жён Владыки на празднике Оргии, – произнесло мерзкое существо, каратель мёртвых.

– А за какую именно? Или за всех сразу? – Один кончик губ подсудимого дрогнул, взгляд стал дьявольским, с небольшим прищуром.

Люцифера затрясло от такой наглости, но он ждёт, когда избавится от ненавистного соперника, который также претендует на трон.

– Приказ привести в исполнение, – чуть вскрикнул Сатана.

Внезапно Бафомет будто что-то вспомнил. Его веки расширились, он поднял голову, начав искать в толпе Астарота.

– Встреть эту дуру, – выплюнул он другу. – Она скоро оживёт на седьмом круге и появится в Аду.

После этих слов, он громко рассмеялся от мучительной боли и спазм. Его тёмное, грязное сознание начали расщеплять на части, желая наказать. Демона потряхивает, но тот лишь наслаждается судорогами, которые сковывают его, дробя на куски. По залу проходит звонкий, безумный бас. Сумасшедший смех агонии проникает под кожу каждому.

Двадцать пять лет части одного демона рыскают по миру, ища пристанище, ожидая своего некроманта, который, наконец, призовёт его и поселит в подходящем сосуде.

Глава 1

Свет от больничной лампы освещает мертвое тело, лежащее на операционном столе лицом вниз. Молодая женщина лет сорока не подает никаких признаков жизни. Её прямая линия сердца издает назойливое долгое пищание.

– Таня, ты совершенно обезумела. Посмотри на меня! – рычит на меня моя подруга. – Склонившись над шеей свежего женского трупа, аккуратно вонзила скальпель ей в шейный отдел и повела.– Чокнутая! Ненормальная!

– Когда я научусь оживлять людей, ты мне такого не скажешь, – огрызнулась я.

– Ты проводила эксперименты только на мертвых животных, – пытается вразумить меня девушка.

– Но они же были успешные, – отвечаю, не отрываясь от работы.

– Они умирали через несколько минут. Что за богохульство?!

– Мне дали добро, Маш. Не капай своими нравоучениями и Божественными изречениями. Ты знаешь, что я давно не верю в Бога.

Взяв толстую иглу, на другом конце которой торчат множество трубок, проткнула шейный отдел позвоночника. Она вошла мягко, будто ложка в растопленное масло.

– Ты сама уже будто эти покойники. Как машина, которая упорно идёт к своей цели, – уже срывается она, не понимая, как я могу хладнокровно "издеваться" над умершим человеком.

– Отвлекаешь меня, Маш. Сколько можно болтать? – Другое остриё ввела в костный мозг. – Я близка к прорыву для человечества. Ты хоть это понимаешь?

– Ты уже сделала многое. Твои эксперименты на скончавшихся животных…

– Этого мало, – жёстко отрезала.

Взяв третью иглу, пронзила ей спинной мозг.

Подойдя к аппарату, нажала на кнопку, пустив по венам трупа специальную жидкость, лично мной разработанную. Но ничего, даже электрические разряды, которые проходят по телу умершей женщины, не помогают. В комнате раздаётся треск. Моего эксперимента чуть потряхивает.

– Давай! Чёрт! Давай, оживай!

Мертвец трясётся, но не более того. Он лишь имитирует мышечные спазмы, не подавая признаков жизни.

– Оживай! Чёрт тебя возьми! Ненавижу! – По коже прошла мелкая дрожь. Обернувшись, истошно закричала. – Маша, всё из-за тебя. Говорила без умолку. Время ушло. После смерти у меня есть несколько часов. Понимаешь, как трудно найти свежий труп?

– Тебе их привозят, – фыркнула та, скрестив руки на груди.

Сняв резиновые перчатки, кинула их на пол. Облокотившись на стол с покойником, стала осматривать озабоченное лицо подруги: чуть курносый сморщенный носик и пронзительные голубые глаза, которые она прищурила.

– Ты вообще работаешь в педиатрическом отделении больницы. Чего пришла? – спросила, скинув с головы медицинскую шапку, высвобождая свои пшеничные волосы, которые чуть не достают до плеч.

– Сегодня твой день рождения, но я не смогла до тебя дозвониться, – с ноткой претензии выговаривает она мне.

– Потому примчалась сюда?

– Да. Я подумала, что с тобой что-то случилось, – шипит она, нахмурившись.

– Как тебя вообще ко мне пропустили?

– Они же знают, что я почти твоя родня. Наши семьи дружат, если вдруг забыла.

– Да, точно… – пробубнила, потирая переносицу от усталости.

– Твой отец владеет всем этим, но…

Начала она, но я резко перебила её, будто машинально:

– Он не мой отец.

– Не важно. Одиннадцать часов ночи. Ты работала целый день в свой праздник.

– Такой великий праздник, по-твоему? Всего лишь мне исполнилось тридцать. Нет повода для паники. – Вздохнув, потянулась к карману на халате. – Идём, хочу курить.

Оторвавшись от операционного стола, пошла в соседнюю комнату, где я часто ночевала: кровать, душ, моя одежда, стол и кухня. Всё сделано для того, чтобы я не отрывалась от работы.

– Тебе тридцать, а смотри чего добилась…

– Пока я ничего не добилась, – вновь перебила её. – Но скоро… Вот увидишь.

Переодевшись, мы вышли на свежий воздух.

Небольшой снег кружит вокруг, падая на мои светлые чуть растрепанные волосы. Лёгкий мороз щиплет щёки и нос. Засунув руки в карманы, мы с подругой пошли домой. Как всегда на улице многолюдно. Чёрные куртки проходят мимо. Для меня это всего лишь прохожие без лиц, которые сразу забудутся, как ненужный мусор или стёртая информация на компьютере.

– Ты уже перешла на людей. Что за маниакальная потребность?

– Я хочу победить смерть… – произнесла, достав пачку сигарет и закурив. Благодатный яд медленно проникает ко мне в лёгкие, на секунду давая спокойствие и нужное блаженство, заставляя забыть себя.

Шестнадцать лет назад

Я вспомнила свой жуткий час. У меня никого не было, кроме брата. Когда ещё была маленькая, мы потеряли всю семью и остались одни. Он воспитывал меня, дал мне всё, что было необходимо. Он был мне не просто родным человеком, но и другом, отцом.

В тот вечер, 28 декабря, ровно шестнадцать лет назад, он упал… Упал…

Мы шли с магазина домой, Коля громко шутил и разговаривал, жестикулируя одной свободной рукой. Внезапно, поскользнувшись, он повалился, ударившись головой. Больше брат не очнулся.

Я смутно помню всё происходящее. Лишь отрывки воспоминаний, которые не убил мой мозг под действием стресса. Серый и грязный лёд из-за многочисленных ног, которые ступали по нему, окрасился в алый. Из виска родного человека лилась бордовая жидкость, пачкая мёрзлые хлопья.

Крупные снежинки, кружась, падали на его белое застывшее лицо.

– Брат, тебе холодно, вставай, – кричала я, теребя его куртку. – На тебя падает снег, замёрзнешь. Идём. Идём же. Коля, заболеешь. Давай, поднимайся!

Сначала люди проходили мимо, но после начала скапливаться толпа. Они вызвали скорую, перешёптывались. А я не могла поверить, для меня это была очередная шутка любимого человека.

– Вставай. Все смотрят на нас. Они думают, что ты умер. А ты жив, – захлебываясь от слёз, кричала я. Чёрная дыра внутри меня засасывала все мои чувства, эмоции, мою душу. – Очнись! Прошу тебя! Ты живой! Они не верят мне!

Скорая приехала на удивление быстро и констатировала смерть. И я ничем не смогла помочь.

Сейчас

С этого дня я отчаянно желаю узнать, как одолеть смерть.

Именно после этого инцидента больше не праздную свой день рождения.

– С чего такая уверенность, что сможешь? – Голос подруги вернул меня в реальность.

– Что?

Я сделала ещё одну затяжку, выпуская дым на прохожих.

– Ты сказала, что хочешь победить смерть. Повторюсь. Откуда такая уверенность, что сможешь?

– Знала, что когда человек умирает, он становится легче на 21 грамм? Столько весит душа, – равнодушно говорю, докуривая сигарету. – И я уверена, что смогу схватить её и не дать выйти из тела.

– Ты же понимаешь, что это не доказано. Для этого нет доказательной базы, – всё пытается вразумить меня назойливая девчонка.

– А Виктор Франкенштейн?

– Он всего лишь плод воображения писательницы Мэри Шелли. Не воображай, что был прототип.

– А как же русский физиолог Алексей Кулябко.

– И что с ним?

Подойдя к урне, выбросила окурок, убрала руки в карманы серой куртки, нехотя продолжив разговор.

– В 1902 году учёный воскрешал мертвых животных, а в 1903 году ему удалось заставить снова забиться сердце трехмесячного ребенка, умершего по естественным причинам, после того, как младенец пролежал без признаков жизни уже целых два дня. – Переведя дыхание, продолжила, пытаясь доказать Маше, что я права. – А после, он в качестве подопытного взял мужчину. В сосуды мертвеца он закачал смесь хлорида кальция, хлорида калия, бикарбоната натрия и декстрозы, после чего сердце покойника начало биться в груди.

– Хочу напомнить, – ухмыльнулась девушка, – что он признал сам, что у него не вышло.

– Хочу напомнить, – съязвила я. – Что его помощники бежали из лаборатории, когда сердце покойника забилось, а через 20 минут учёный сам вытащил трубки и заявил, что он оплошал. Что эксперимент не удался. Но я уверена, что он просто испугался того, что смог стереть грань между жизнью и смертью.

– Это всё сказки, – отмахнулась подруга.

Такие разговоры всегда чуть оживляют меня, заставляя верить в то, что всё, что я делаю, не напрасно.

– Но таких людей уйма. Например, Сергей Брюхоненко. Главным его изобретением стал так называемый «аутожектор» – сложная система трубок и клапанов, при помощи которой ученому удалось более 100 минут поддерживать жизнь в отрезанной голове собаки.

– Это ужасно, – поморщилась она, прикрыв рот рукой, будто желая сдержать позывы тошноты.

– Дворняжка даже ела с его ладони! – воодушевленно воскликнула. – Представляешь?! – Люди оглядываются на нас, с презрением осматривая, будто чудаков. – И когда он взял голову самоубийцы и подключил её, она тоже открыла глаза. Но тут случилось то же самое, что и у Алексея Кулябко. Он сам выключил аппарат. Испугался. – Я перевела дыхание, глаза уже горели от восторга. – Боже, мне лишь бы запустить сердце. Чтобы оно билось и все органы стали работать. Это уже будет прогресс.

– Овощ? Хочешь, чтобы был овощ?

– Это только первый этап. А дальше… Боже! Мне надо добиться хотя бы этого.

Внезапно мы услышали пронзительный крик девушки. Она просила о помощи, разрывая свои голосовые связки.

Обернувшись, увидели толпу, которая скопилась вокруг кричащего голоса. Бросившись к женщине, пробились через людей к ней.

На земле лежит мужчина, на виске виднеется кровоточащая рана, а рядом окровавленные ступени. Я подняла взгляд. Впереди виднеется мост, запорошенный снегом, и два фонаря по бокам. Почему-то в мыслях возник образ Рая.

Меня бросило в дрожь, я будто вернулась назад в прошлое. В тот день, когда погиб Коля.

– Брат… – прошептала, вспомнив смерть родного мне человека.

– Вы врач? – кричит незнакомка, сидя на коленях перед мёртвым парнем. – Помогите.

– Да, я врач, – выдавила из себя. – Склонившись над мужчиной, приложила два пальца к сонной артерии. – Пульса нет.

Подняв его запястье, так же попыталась ощутить биение, но по-прежнему ничего.

– Что с ним? Что с ним? – вопит девушка.

Достав из кармана телефон, трясущимися конечностями набрала отчима.

– Пересечение улиц Декабристов и Глинки. Быстро.

– Вы поможете ему? Вы всё сможете? – с надеждой в голосе произнесла она, дрожа от страха.

– Таня? – обратилась ко мне подруга, уже и сама всё понимая.

Взглянув на Машу, я отрицательно помотала головой, показывая ей, что мужчина мёртв.

Бригада, замаскированная под парамедиков, приехала быстро.

– Я поеду с вами, – всё вопит женщина, порываясь сесть в машину.

– Вам нельзя. – Преградила я ей дорогу. – Вы будете только мешать.

– Но прошу вас… – ещё сильнее завыла незнакомка.

Сжав губы, зажмурилась, понимая её. По коже прошёл холод, мурашки пробежали по телу. Я еле слышно прошептала:

– Нельзя, простите.

Сев в автомобиль скорой помощи, Маша печально осмотрела труп мужчины.

– И как у вас это делается?

Машина с мигалками помчалась в научный центр.

– Скажут, что у него обнаружили какую-нибудь заразную опасную болезнь и выдадут ей только прах.

– Ты будешь его сейчас…

– А зачем, по-твоему, я забрала его с улицы? Думаю, что его сердце ещё можно запустить.

Труп привезли в лабораторию. Вокруг забегал персонал, готовя его на стол.

– Поезжай, Маш, – нервно выпалила, намывая руки.

– Ты сколько не спала? – мельтешит она вокруг меня, переменная пальцами вязаные варежки.

– Роботы не спят, – ухмылялась, убирая волосы под шапку.

Посмотрев на часы, поняла, что уже давно за полночь.

– Справишься сама? – переживает за меня подруга.

– Хочешь помочь…? – съязвила.

– Ладно, пойду, – оборвала она меня, не желая принимать участие в дальнейшей, как она выражалась ранее, экзекуции.

Девушка махнула и ушла.

Натянув резиновые перчатки, подошла к операционному столу.

Все иглы заменены, подопытного раздели и протёрли антисептическим средством.

Проведя скальпелем по холодной коже шейного отдела, аккуратно ввела туда иглу. Тонким шприцем сделала несколько проколов в тазовой кости, пустив туда раствор. Нащупав место между позвонками, проникла остриём в спинной мозг, стараясь не задеть нервные окончания.

– Оживай! Прошу тебя! – Для меня этот мужчина стал чем-то вроде символа. Его смерть пришла к нему неожиданно, как и к Коле. – Я обязана тебе помочь! – шепчу я. – Родителям не помогла! Брату тоже! А ты живи! – Чувства берут надо мной верх, а такого не должно быть. – Переверните его.

Объекта эксперимента положили на спину, прикрыв его белой простынёй по пояс.

Подняв иглу, стала аккуратно зашивать открытую рану на виске.

Послышались еле слышные постукивания на мониторе. Всё нутро сдавило, по коже прошёл озноб. Но как биение пропало, я вновь впала в отчаяние.

– Скальпель! – прокричала, протягивая руку. В ладонь мне вложили холодный металлический предмет, которым я скрупулёзно намерена провести операцию.

– Что вы делаете? – спросила уже немолодая помощница, которую отчим для чего-то для меня нанял.

– Оживляю его! – прорычала.

Женщина сразу замолчала и отошла.

– Ты будешь жить! Обязательно будешь жить! – С горла вырываются протяжные хрипы. Мышцы сжались, глаза слезятся.

"Брата не смогла спасти, но его… Обязана!" – вопит голос в голове.

– Принести мне ИКД, – вскрикнула я.

– Он же мертв, – возражает сотрудница. – Зачем ему ИКД?

ИКД – имплантируемый кардиовертер-дефибриллятор. При остановках сердца он подает небольшое количество тока для стимуляции.

Бросив испепеляющий взгляд, полный ненависти и злости, я лишь смогла прошипеть сквозь зубы:

– И… К… Д…

Служащая вздрогнула и помчалась прочь.

Появилась минута передохнуть и впервые рассмотреть мёртвое тело.

Передо мной лежит парень лет тридцати, с плотной небритостью и чёрными волосами. Его смуглые широкие плечи, ключицы, мощная грудь, всё до запястья в тату, будто подчёркивая какие-то события в жизни. Это заставило меня взглянуть на свою кисть. Между указательным и большим пальцем правой руки набит крестик.

– Не говори мне, что умрёшь, как он. Нормального пульса не было уже больше двух часов. – Взяв холодную ладонь в свою, тихо прошептала. – Прошу тебя, только оживи. Не потому, что я хочу… чего-то добиться, – подбираю слова, будто боясь его обидеть. – Просто, чтобы ты жил.

Его губы высохли, но ещё не посинели. Он будто крепко спит, желая проснуться. Появляются трупные пятна ярко-фиолетового цвета.

Женщина вновь вбежала в комнату, и начался процесс внедрения ИКД.

ИКД внедряется под кожу человека, а его "усики" "кладутся" на сердце. Произведя надрез в левой части, ближе к подмышке, медленно, с помощью мелких камер, пытаясь не повредить мышечную ткань, устанавливаю аппарат. Пульса по-прежнему нет, хоть оборудование жизнедеятельности продолжают работать.

– Всё, можете идти. Я справлюсь сама. Всегда всё делаю одна. Уходите.

Сотрудница встрепенулась и пошла к выходу.

Появилось чувство, что она заберёт у меня всё. По мышцам проходит дрожь от липкого страха, что она отнимет у меня этого незнакомца и не даст доделать начатое.

– Всегда одна. И тебя я спасу сама. Проживёшь ещё длинную жизнь, – шепчу.

На счету каждая минута, но я не поскупилась на время и продолжила аккуратно проводить операцию по установки аппарата.

– Чем я занимаюсь? Зачем я внедряю трупу кардиостимулятор?

Несмотря на вопросы, упорно провожу операцию почти вслепую.

Продев последний шов, отошла от мертвеца, но он так и не двинулся, а на мониторе всё ещё пищит одинокая полоска смерти.

– Очнись! – рычу на него. – Я же всё сделала! Все правильно! Ты не можешь умереть! – перешла на крик в то время, как слёзы уже застилают зрение. – Ты не смеешь умереть, как он. Тебе нельзя! Ты обязан проснуться!

Совершенно мне незнакомый парень, с рассечением на виске, лежит на операционном столе и не двигается.

– Проснись уже! – вскрикнула, начав не сильно бить его по щекам, желая привести в чувства. – Борись за эту грёбанную жизнь. Даже не думай…

Душа стиснулась. Я будто вновь испытала смерть своего брата. Грудь сдавило так, что воздух перестал поступать в лёгкие. Колени стали ватные, ноги подкосились и я рухнула на пол.

– Не можешь умереть… – Все мышцы задрожали. Застывшими пальцами начала тереть лицо, глаза, сжимая волосы. Из глотки раздался протяжный рык, переходящий в вой.

Не знаю, сколько времени я провела на кафеле, стараясь придумать хоть что-то, чтобы оживить уже мёртвого человека. Сознание в тумане, перед глазами агатовая пелена скорби. Вновь нутро разрывается, вспоминая "спящее" лицо брата в гробу. На его виске виднелась зашитая рана. Близких не было. Лишь я и какие-то добрые люди, которые на когда-то накопленные средства моих родителей, раскопали для Коли могилу. Его труп уже давно сгнил. Компанию ему составляют черви да опарыши. От этой мысли с горла вырвался нервный смешок.

"Дерьмо".

Пересилив себя, села на стул. Подняв холодную ладонь мертвеца, произнесла:

– Думаю, что твой мир лучше, чем мой. – Я негромко усмехнулась, потупив взгляд. – Оживляю людей, надеясь, что когда-нибудь и сама, наконец, умру.

От сильной усталости веки сами закрываются. Мышцы расслабляются, мозг отключается. Я не заметила, как погрузилась в сон.

Темень и мрак обволакивает мой разум. Через пелену вижу маленькую девочку, сидящую за фортепиано. Её светлые волосы собраны тугой резинкой, а мятое платье свисает по обе стороны стула. Мелодия из-под пальцев льётся, проникая в душу, разрывая её на миллионы осколков. Малышка смотрит вперёд, по её щекам катятся слёзы. Впереди она видит нечто, что дробит сознание. Глаза расширены от ужаса, но она продолжает играть, смотря в окно, в котором непроглядная тьма. И лишь тусклая лампочка освещает бледное тельце. Полупрозрачная тень шныряет вокруг ребёнка, заставляя вздрагивать и стонать от непередаваемого страха. Кто-то шепчет в комнате и стонет. Девочка с силой зажмурилась, но не прекратила, успокаивая себя музыкой, пытаясь забыть разодранное, окровавленное лицо матери. Разбитого отца, висящего на руле. Крики сирен в её ушах, они громче, чем мелодия из-под пальцев.

– Мамочка! – бьётся голос в ушах сидящей малышки. Она начала играть быстрее, интенсивнее. Очи уже не видят. А тень продолжает скользить вокруг несчастной, заставляя беззвучно вопить в темноте.

В комнате послышалось назойливое пищание. Открыв глаза, обнаружила себя, лежащую головой на тыльной стороне ладони подопытного. Меня потряхивает от жутких воспоминаний, которые нахлынули на меня. Мой взгляд сразу упал на настенные часы.

"Уже десять утра".

Что-то настойчиво пищит, заставляя меня просыпаться.

Писк переходит в подёргивание, а после в слабое постукивание. Я замерла, услышав этот звук. Вскочив на ноги, сразу кинулась к аппаратам. На них видна неуверенная линия, которая иногда вздрагивает в такт с сердцем. Нутро сжалось, я опешила и застыла. Мои пальцы потянулись к экрану, обводя изгибы.

Вытащив дрожащими конечностями телефон, набрала Машу.

– Алло, – послышался сонный голос подруги.

– На мониторе… – шепчу сдавленным, полуживым тоном. – Не знаешь, куда положила свои сигареты?

– Что? Что такое? Что там? – уже проснувшись, кричит в трубку девушка.

– На… линия… – выдавливаю из себя. В горле свербит, губы пересохли. – Тут…

– Сердце забилось? Как пациент?

– Я… Я не знаю. – По коже прошла дрожь, гортань перекрыло. – Я сразу позвонила тебе.

– Боишься? – переживает Маша.

– Боюсь, что я сейчас проснусь, – отвечаю тихо, монотонно, лазая по карманам, ища пачку сигарет.

– Иди к нему. Проверь.

– Курить хочу…

– Ты чего? У тебя человек ожил! – завопила она так, что мне пришлось убрать динамик от уха. – Какой курить?

– Ладно, – выдавила из себя, всё ещё не веря, что слышу постукивания на мониторе.

Положив трубку, убрала телефон в карман.

Переведя взгляд на незнакомца, осмотрела его посвежевшее лицо, чуть пухлые розоватые губы. Глубоко вздохнув, взяла себя в руки и подошла к своему детищу.

Надев перчатки, стала обводить пальцами его тело и, осматривая, делать выводы:

– Запись. – После данной команды в комнате автоматически включается запись голоса. – 29 декабря. Трупных пятен больше нет, признаков полной смерти тоже. Пульс неровный и слабый.

Подняв палочку со стола, медленно вожу ей по телу незнакомца, иногда надавливая на различные точки.

– Чувствительности нет.

Достав из кармана маленький фонарик, раскрыла ему глаз и посветила, но зрачки никак не реагируют.

– Зрения нет.

Проверив свой эксперимент полностью, пришла к выводу:

– Все органы чувств отсутствуют. Он не может говорить, слышать, видеть и не ощущает прикосновений.

Сделав УЗИ, затряслась, будто пигалица. В груди что-то трепещет, а по венам идёт обжигающая дрожь.

– Все внутренности работают в должной мере, но с небольшими отклонениями. – Выдохнув, произнесла. – Запись окончена.

Ноги подкосились и я рухнула на стул.

– Смогла? – зашептала, осматривая мужчину. – Я смогла! – уже громче завопила. – Я смогла!!! – Внезапно отдёрнула саму себя. – Нельзя расслабляться.

Неожиданно вокруг послышался бурлящий звук, доносящийся из моего живота.

– Да, действительно. Мы с тобой когда последний раз ели? – шутливо выдохнула, обращаясь к своему эксперименту. – Ты даже дышишь самостоятельно. Так бывает?

В кабинет постучали. От этого звенящего шума встрепенулась, подскочила и кинулась к двери. Сердце стало биться так сильно, что я почувствовала, как в глотке пульсирует. Во рту появился неприятный вкус желчи.

– Что? – не открывая, произнесла я.

– Вам нужна помощь? – спросила моя помощница.

– Да, принеси еду. Я есть хочу.

– Вы откроете? – с надеждой прошептала она.

– Если уйдешь… – ухмыльнулась.

– Вы заперлись и никого не впускаете.

– Я здесь работаю и хочу кушать.

– Да, хорошо, – послышался обиженный голос девушки.

Подойдя к своему подопытному, положила руку на его запястье и, улыбаясь, воодушевленно прошептала:

– Гидролизаты белка и аминокислоты… Не лучшая еда, скажу я тебе, но надо.

Взяв иглу с катетером, ввела её ему в вену. Ни одна его мышца не сжалась от боли.

– Ничего не чувствуешь, да? – отчего-то разговариваю с ним так, будто он меня слышит.

Поставив капельницу с раствором, начала смотреть, как он капает, устремляясь в вены.

– Выжил? Почему? Почему именно ты?

В дверь вновь постучали. Подойдя к ней, открыла её и забрала поднос с едой.

– Спасибо, – сухо произнесла, закрывая её обратно на ключ.

Сев на стул возле незнакомца, начала есть, разглядывая тело мужчины. Его грудь тяжело поднимается и опускается, пронзая воздух тихим, еле заметным хрипом. Плотная чёрная щетина обрамляет его мужественное лицо, темно–каштановые волосы растрепаны.

– А если я вытащу иглы из твоего костного, спинного мозга и шеи? – рассуждаю вслух. – Или я тороплюсь…? Как ты думаешь, Подопытный?

Внезапно я ощутила дуновение, еле слышный стон, исходящий откуда-то позади меня. Нутро сдавило от какого-то непередаваемого ужаса. Резко обернувшись, увидела что-то тёмное, оно шныряет по кабинету, будто бы ища пристанище. Склизкая масса перемещается по белым стенам, оставляя пятна. Агатовая тень просочилась в вентиляцию и пропала.

Поднос с едой со звонком упал на пол. Мышцы окоченели, дыхание перекрыло. Конечности затрясло, появился тремор во всем теле. Пот бусинами покатился по лбу. Желудок скрутило от напряжения. Меня внезапно затошнило и я вырвала всё то, что съела.

Глава 2

Вытерев рот рукавом, взглянула на безмолвного незнакомца.

– Обычно… Ты не думай… Обычно у меня крепкий желудок, – оправдываюсь, будто бы он наблюдает мой позор. – Ты видел это? – на выдохе вскрикнула. Глаза расширены, а конечности трясутся. – Конечно, нет… – печально произнесла я.

Встав со стула, осмотрела свою лабораторию, в которой не было ни одного окна.

– Шутка какая-то. Может, галлюцинации от усталости?

Взяв швабру и тряпки, убрала всё с пола.

Потерев глаза, вернулась к своему эксперименту. Вдруг зазвонил телефон, от чего я дернулась:

– Чёрт.

Взяв трубку, увидела на экране имя подруги.

– Боже, испугала меня, – кричу в микрофон.

– Женщина, которая работает среди трупов… Испугалась? – услышала её ехидный голос на той стороне. – Чудеса, – язвит Маша.

– Очень смешно, – фыркнула я.

– Сегодня придёшь домой? – резко перевела она тему.

– Домой? Зачем? – искренне не понимаю суть её вопроса.

– Я живу в твоей квартире, в которой тебя никогда нет, – уже с претензией говорит она.

– Так наслаждайся, – ухмыльнулась я.

– Нет, спасибо. Я жду тебя сегодня.

– Зачем? – По коже прошли судороги. Этот разговор уже знатно меня раздражает.

– Это очень важно, Таня, – настаивает подруга.

– Ладно, – выдохнула. – Но приду и сразу уйду.

– Жду тебя в семь дома.

Маша бросила трубку, будто обвиняя меня в том, что я совершенно забыла о ней. Это вызвало во мне чувство вины.

Я вновь фыркнула:

– Будто у меня сейчас есть время на такую ерунду. Я открываю что-то новое! – Нос недовольно сморщился от злости. – Целый мир может перевернуться от результата моего открытия, а она… Что она от меня хочет?

Переведя взгляд на своё детище, вновь печально вздохнула. Мышечные спазмы прошли, а на лице даже появилось что-то похожее на улыбку.

– Ну что? Давай попробуем отсоединить трубки. Но нельзя, чтобы кто-то знал, что ты жив. Если кто-то узнает… Нет! Нельзя!

Почти час я пыталась перевернуть парня на живот так, чтобы он не упал на пол.

– Кабан! – сквозь зубы рычу на него. – Ты не Подопытный, а чёртов кабан!

Через час я смогла положить его на живот.

– Никогда больше не буду ставить опыты на двухметровых амбалах. Лучше на хрупкой девушке–полторашке.

Аккуратно вынув все иголки, зашила рану на шее. Толкая, перевернула его обратно на спину, на что у меня ещё ушло около получаса.

После всего, рухнув на стул, перевела дух. Мышцы болят, а суставы ломит. На мониторе прослеживается кривая линия, которая отстукивает неровный, тихий ритм.

– Живучий чёрт, – ухмыльнулась, разглядывая привлекательного парня, который лежит на операционном столе, не подавая никаких признаков жизни. Только по дыханию и биению на экране можно понять, что он жив.

Проведя по его татуированной коже, узнала мифическое существо.

– Анубис–проводник в царство мёртвых. Интересно.

Взяв телефон, набрала несколько слов.

"Анубис тату значение".

На первой же странице мне показалась ссылка.

"Выступает символом справедливости, мудрости, а также может символизировать жёсткий характер носителя, преданность мистике и загадкам, которых лишена современная жизнь".

– Интересно. Кто же ты такой, мой загадочный Подопытный?

Мои пальцы поползли по его руке, на которых два идентичных браслета.

– Так… а это что у нас?

Я тут же вбила значение в поисковике.

"В античной культуре браслет являлся стабилизатором, скрепляющим связь между телом и душой человека".

– Кто же такой? – задумчивым, тихим голосом прошептала я. – А на другом плече у него…

"Два ворона". – Набрала я, но ничего внятного не нашла.

Ища что-то полезное, наткнулась на птиц Одина.

"Хугин и Мунин – это чёрные вороны Одина. Они сопровождали его и приносили информацию, которую собирали с надземного и подземного миров. Такая татуировка указывает на тягу к познаниям, удачливость. Хугин означает ясный разум, а Мунин – хорошую память".

– Очень необычный экземпляр. Как я могу пойти на встречу? Как я тебя тут одного брошу? А если что-то случится?

Положив ладонь на его запястье, провела пальцами по обнаженной теплой коже, ключицам, шее и густой щетине.

– Буду звать тебя… Подопытный. Хорошее же имя? Наверно, ты никогда не очнёшься. Что же у тебя в мыслях?

В голове

Глубокая тьма обволакивает сознание мужчины и только голос в темноте, который эхом отдается, трубит:

– Что происходит?

Незнакомец мечется из стороны в сторону. Всё, что он может, это мыслить.

– Я упал…? Я мёртв? Я умер? Кто я? Нет… Это всё не то…

Гнетущая тишина, которая пропитывает вены. То спокойствие, которое сводит с ума, заставляя молить о помощи. Молить лишь о том, чтобы рассудок остался цел.

– Где я? Меня зовут… моё имя…

Мысли, слова и воспоминания потихоньку ускользают из головы, погружаясь в омут, который будто тина засасывает его. Он тонет в чёрной смоле, пытаясь не задохнуться.

– У меня что-то забрали? Забрали…

Скользя по своим чертогам, он желает найти выход, стараясь убежать от самого себя. И когда сияние оказывается впереди, он кидается к нему, будто мотылек, не зная, что ждёт его в конце.

Свет ослепил испуганное сознание. Но ничего… Остались лишь мысли, которые отскакивают в его голове. Ни чувств, ни ощущений, только мрак.

– Меня зовут… Зовут… Кажется… Нет… Точно не то…

Он погнался за воспоминаниями о прошлом, стараясь найти крупицы, восстановить память о себе во что бы то ни стало.

Внезапно раздался другой бас, более властный, жестокий. От него сознание начало задыхаться, погружаясь в забвение, уходя из этого мира и тела навсегда.

– И где я? – говорит грубый, строгий баритон. – Ничего не помню. Кто я?

Сейчас

Я обвела его прекрасное, мужественное лицо пальцами и улыбнулась.

– Люди не должны умирать. Правда? Это слишком больно. Это такая мука, которая убивает изнутри. И меня когда-то она убила. Говорят, что я теперь будто робот, который ничего не чувствует.

Положив ладонь на его тёплую, колючую щеку, глядя на него, тихо прошептала с нотками печали:

– На самом деле я просто мечтаю победить смерть. Не хочу, чтобы вокруг меня умирали! Не хочу, чтобы люди страдали от потери близких. Пусть лучше они уходят тогда, когда они сами этого хотят. – Потупив взгляд, чуть улыбнулась. – Хочешь рассказать мне про перенаселение? Все мы эгоисты, Подопытный. И я тоже. Да, я уже не верну своего брата и родителей, но я смогу помочь другим не потерять своих любимых и ты первая ступень. Ты тот, кто мне поможет. – Убрав от него пальцы, поднялась на ноги. – Будь хорошим мальчиком, мне надо кое-куда сходить. Еда у тебя есть, – растянулась в улыбке, глядя на пакет с гидролизом белка и аминокислотами. – Я должна уйти… Но вернусь очень быстро, – шепчу, пытаясь оторваться от эксперимента, который лежит передо мной. Он, будто моё детище, моё творение, за которое я несу ответственность.

Взяв вещи, вышла из лаборатории и направилась домой, где меня уже ждала моя лучшая подруга.

Выйдя за дверь, заперла её на ключ.

"Делаю ли я правильно? Хорошее ли это решение?"

Сев в автомобиль, никак не могу отделаться от мыслей об этом мужчине. Закурив сигарету, начала размышлять о своей жизни.

"Наплевав на всё вокруг, я стремлюсь лишь к одной цели и этот парень будет тем, кто поможет мне реализовать её". – Дым обволакивает мои лёгкие, погружая меня в бездну блаженства. Машины, которые мчатся вокруг, совсем меня не интересуют. – "Но от чего же он, словно магнит, притягивает меня, спасая от омута, в которой я и сама тону много лет. Мне казалось, что я хорошо представляю своё предназначение, свою судьбу. Но оказалось, что я существовала только маниакальным желанием, не видя ни света, ни жизни. Лишь сейчас, думая про Подопытного, который лежит в моей лаборатории, подключенный к аппаратам, чувствую трепет и тепло". – Мысли завели меня уже далеко, отчего я даже не заметила, как дошла до фильтра. – "Я совсем не знаю его имени и судьбы, а он меня. Но наверно, никогда и не узнает".

Доехав до многоквартирных зданий, нашла единственное место, припарковала машину и пошла домой. Зайдя в приличную парадную, поднялась на восьмой этаж, открыла ключом дверь и вошла. Включив свет, услышала восторженные крики.

– Поздравляем!

Вокруг стоят люди и хлопают мне. Меня окатил приступ тошноты и брезгливости, от чего вновь захотелось курить.

– И с чем же? – уставшим голосом произнесла, осматривая толпу, которая топчет мой дом.

"Она же помнит, что я ненавижу людей!" – проскользнула мысль в голове.

Но, что бы я не подумала, всё равно ожидала от своей подруги что-то подобное.

Обведя безразличным взглядом всех присутствующих, уловила знакомое лицо. Я нахмурилась, когда невольно наткнулась на бывшего.

"Маша, издеваешься?" – цыкнула я.

Передо мной стоят мне незнакомые люди, которых я видела много лет назад: в школе, институте, на практике, в компании. Они никто, просто лица, которые мелькали вокруг. Мне стало сразу некомфортно. Я сжалась от такой толпы.

"Лучше бы сидела в лаборатории", – сразу подумала я.

Все начали подходить, поздравлять, пытаясь меня потрогать. Я дернулась, стараясь делать вид, что мне приятно их общество. На самом деле берёт дрожь, когда чужие ладони трогают моё тело. Каждый раз, когда какая-то очередная рука падает на моё плечо, шагаю назад, чтобы меня никто не касался.

– А ты в своём репертуаре, – заметил бывший моё поведение.

Он крепко обнял меня, прижимая к себе так сильно, что я ощутила его терпкий парфюм.

– Лев, а ты, как всегда, выливаешь на себя литр одеколона. – Выбравшись из его объятий, устало потёрла переносицу и прошипела. – И какой же у меня репертуар? – постаралась сделать надменный тон.

Люди разошлись, продолжив беседовать о своём, обжираясь едой со стола.

– Не любишь толпу, – уточнил он, начав рассматривать меня с ног до головы. Я повернулась, чтобы найти подругу. Маша подмигнула мне, растянувшись в улыбке.

"Да какого чёрта?" – цыкнула, закатив глаза.

– Уточнение. Людей, – фыркнула я.

– Но отчаянно пытаешься их спасти, – старается то ли задеть, то ли поддержать разговор.

– И что?

– Работаешь с трупами, – чуть махнул бывший, подняв брови.

– Они хоть молчаливы и податливы.

– Социопат, который любит всем управлять. – Насупился он.

– Псих, который любит только себя, – съязвила, собираясь уже уходить обратно.

– Мы недалеко ушли друг от друга.

– Зачем вообще сюда пришёл? – перебила его, не понимая цели визита, ибо мы расстались три года назад.

– Поздравить тебя решил, – улыбнулся он, поправляя свои чуть рыжеватые волосы.

– Поздравил? А теперь… Знаешь, где выход. – Указала я на дверь.

Он опустил взор и ухмыльнулся.

– Как всегда. Ни на грамм не изменилась. Что ты хочешь? Что делаешь? – Он плотно сжал губы, его виноватый взгляд опустился, точно у щеночка.

– Ты о чём? – властно спросила, уже ничего не ощущая к этому человеку.

– Три года я…

– Что ты? – прервала его, повысив голос. – Ты издеваешься надо мной?

Парень, будто натянутая струна, внезапно взорвался:

– А ты не издеваешься? – перешёл он на сдавленный крик. Некоторые люди повернулись на нас. – Я три года думал о тебе! Думал о том, как мы были счастливы. Ты здесь, в моей голове три года, – рычит бывший, стуча по своему лбу. – А сейчас удостоила меня лишь сухой улыбкой? Что я сделал тебе? Что? Не был роботом, как вы, мадам?

Внутренности сжались от его слов. Прикусив губу, печально, с нотками скорби улыбнулась, опустив глаза.

– Ты? Ничего не сделал… Просто я не умею любить.

Резко взяв мою руку, парень приложил её к своей груди. Чуть мятая футболка поднимается и опускалась под действием его тяжелого дыхания. Я ощутила, как быстро бьётся его сердце.

– Я здесь, Тань. И я живой, в отличие от всех на твоей работе, – сдавленно шепчет он, глядя на меня. – Я могу подарить тебе жизнь. Три года я искал возможности просто увидеть тебя.

Вырвав пальцы, зашипела:

– Пришёл ныть? Явился говорить мне, как любишь? И это через столько лет? – Пульс зашкаливает от такой наглости. – Не дал мне даже раздеться. Прям с порога накинулся.

Лев печально улыбнулся и отошёл.

– Действительно. Чего это я? Совсем забыл, что…

Мужчина осекся и начал разворачиваться, пытаясь уйти, но я тут же остановила его.

– Нет уж… говори!

Было видно невооруженным взглядом всем, кто за нами наблюдает, что былые чувства друг к другу у нас не прошли. Но это уже не любовь, за которую хочется отдать жизнь и спуститься в Ад. Скорее страсть.

– Что ты мертва на любые эмоции, – произнёс он холодно, подняв на меня свои карие глаза.

– Хочешь сказать, что я труп? – По коже прошёл огонь, стало жарко. Я расстегнула куртку, желая ощутить немного прохлады.

– Кажется, что я так и высказался. Но… – Осмотрев меня, он облизнул нижнюю губу и прикусил её. – Как по мне, строишь из себя снежную королеву, у которой заледенело сердце, но на самом то деле, живее всех живых. Я не смог разбудить тебя. Мой поцелуй не работает. – Его слова проникли в глубины моей души, заставляя пульс биться быстрее. – Дай мне хоть возможность показать тебе кое-что?

– И что ты мне можешь показать?

Взяв мою маленькую ручку в свою, бывший не сильно притянул меня к себе.

– Идём, тебе понравится.

– Дай хоть раздеться. Я бы ещё хотела принять душ после работы.

– Только после моего подарка.

Я сняла обувь. Верхнюю одежду кинула на тумбочку и поддалась на чары человека, которого всю свою жизнь считала своей первой и единственной любовью.

Он знает эту квартиру, как свою. Понимает меня и мою подругу. Лев помнит каждую мою родинку и каждый шрам. Когда-то, лёжа на кровати, он обводил моё нагое тело, изучая меня.

Заведя в комнату, он встал напротив меня. Его взгляд блуждает по мне, будто пытаясь запомнить, запечатлеть в своей памяти.

– Я хочу, чтобы они всегда были на тебе.

Взяв тонкие пальцы, бывший надел на мою кисть часы в виде изящного браслета, украшенного вензелями и небольшими камушками.

– Это шутка? – съёжилась я.

– Я не представлял, что подарить самой умной и самой красивой женщине, – шептал он, чуть подавшись ко мне. – Подумал, что хочу, чтобы я всегда был рядом с тобой как напоминание. Магия памяти. Ты будешь смотреть на запястье и видеть меня.

– Понимаешь же, что из-за работы…

– Не можешь их носить? – говорит он, не отрывая пальцев от моей кисти. – Просто, когда я увидел именно эти, то был поражен их красотой и сразу вспомнил о тебе. Следи за временем и будь всегда рядом с теми, кто тебя любит. Искренне, от всего сердца.

"Подлиза".

Одна рука Льва поползла по моей талии, разжигая во мне огонь похоти. Который, расползаясь по мне, заставляет желать этого мужчину всё сильнее.

"Он… как всегда".

– Я был глуп… – оправдывается он. – Оставил, считая, что смогу без тебя. Я был эгоистом. Думал лишь о себе. Думал о том, что не уделяешь мне внимание. Не уделял время твоим мечтам. – Лев начал притягивать меня к себе ближе. – Теперь всё будет по-другому, я обещаю. Я буду ночевать на твоей работе, если только попросишь.

Бывший придвинул меня к себе, прижимая к своему крепкому торсу. Его дыхание обожгло мои уста.

– Позволь мне. Я так давно хотел лишь тебя.

И я поддалась ему. Сорвалась с цепи, которая держала меня всё это время. Я дала ему шанс искупить свою вину. Искупить то, что он сделал со мной когда-то. Но это только похоть, которую необходимо удовлетворить, ничего большего.

– Не надо спрашивать разрешения.

Парень растянулся в довольной улыбке, его немного пухлые губы вжались в мои. Всё нутро наполнилось сладострастным желанием, кровь забурлила в жилах, низ живота скрутило в крепкий узел. Но это всего-навсего животная страсть, которая ведёт меня в постель к этому мужчине. Он, будто безумный, впивается своими устами, раздвигая мои, просачиваясь языком. Он жадно пытается вновь завладеть мной, будто ждал этого много лет.

Его пальцы начали срывать с меня одежду, бросая её на пол.

Губы переместились на щеки, скулы, шею и вновь возвратились к устам. Я даже не заметила, как оказалась перед ним совершенно нагой. Лев спускается по моим ключицам, груди и набухшим соскам. Взяв один в свой горячий плен, посасывает его, от чего я, откинув голову, еле слышно застонала от наслаждения. Подняв за талию, он повалил меня на мою заправленную кровать. Его одежда слетела почти моментально. Парень будто побоялся, что я могу передумать.

Достав из кармана презерватив, стремительно разорвал фольгированную бумагу зубами и раскатал латексную защиту по своему достоинству.

Всё произошло так быстро, что я не успела одуматься.

Расставив мои ножки, он уместился между ними. Его губы вновь завладели моими жадно, требовательно. Он желает меня, будто помешанный, который хочет получить своё.

Его достоинство не спеша погружается в моё лоно, раздвигая мягкие, бархатистые стеночки. Я вскрикнула, оголяя шею, давая возможность припасть к ней, оставляя следы. Он двигается медленно, аккуратно.

– Быстрее, – простонала я, желая получить долгожданную разрядку.

Ждать не пришлось, он стал настырнее, немного грубее. Член скользит во мне, наполняя, заставляя стонать от наслаждения и удовольствия.

Сжав простынь своими цепкими пальчиками, кричу всё громче, разрывая свои голосовые связки. Тело напряглось. Низ живота сжался, а после стремительно взорвался, будто бомба. Я ощутила, как мышцы обхватили его мужской орган и начали бесконтрольно пульсировать. Оргазм, будто волна, наваливается на меня, наполняя каждую частичку. Ещё рывок, и он зарычал, изливаясь в латексный барьер между нами.

Прижавшись к моим губам, бывший сделал последние толчки и замер.

Когда пелена похоти спала, он улыбнулся, его глаза смотрят на меня с любовью и нежностью.

Что-то внутри меня оборвалось, туман желания пал и я смогла мыслить здраво.

– Прости. Я пойду, – твердо произнесла, освобождаясь из его плена.

Одевшись, сняла с себя браслет и положила на тумбочку.

Бывший дернулся с кровати. В спешке натягивая на себя штаны и футболку, шепчет:

– Ты куда?

– Я отвечу тебе строками из моего любимого стихотворения. – Моя улыбка тронула глаза, они сузились от умиления.

– Что? – почти с раздражением зашипел Лев.

“—Отдать тебе любовь?

– Отдай!

....

– Не будет этого!

– За что?!

– За то, что не люблю рабов”.*

– Таня? – Веки парня расширились. Он явно не ожидал, что после секса я могу послать.

– Прости, но я хочу от жизни чего-то другого. – Осмотрев его, ухмыльнулась. – Не тебя.

– Другого? Я готов отдать тебе всё. Подарить тебе себя.

– Мне не нужно, чтобы ты дарил мне себя. Понимаешь? Подари мне лучше… меня, – тихо прошептала я и вышла.

Одевшись и натянув обувь, выбежала из квартиры. Тяжёлыми ногами побежала по лестнице на улицу.

– Беги, моя Снежная Королева. Я всё равно сделаю всё, чтобы ты вновь полюбила меня. – Крик его разнёсся по всей парадной, отражаясь от голубоватых стен.

Я ничего не смогла с собой поделать. Это всё было не то. Всё не так. Меня тянуло обратно. К себе домой, в свою лабораторию.

Сев в автомобиль, закурила, нажала на газ и помчалась на работу.

Внезапно по пути зазвенел телефон.

– Да, Маш. Я внимательно тебя слушаю.

– Ты ушла! – шипит голос из динамика. – Почему ушла?! Обещала же…

Я тут же перебила подругу, разверзшись в крике.

– Ты позвала его! Позвала! Зная, что я не хочу его даже видеть. А теперь спрашиваешь, почему ушла? По-моему, всё очевидно. – Я с силой сжала руль и ещё сильнее надавила на педаль, погнав машину по ночной дороге. Смог от сигареты окутал меня. Даже он, к сожалению, сейчас не даёт чувство спокойствия. – Пока я буду в лаборатории. У меня важный проект и я не собираюсь больше его бросать.

– Он сказал, что просто так не сдастся, – прошептала Мария.

– Не буду больше погружаться в эту сточную канаву. Мне некогда. Я за рулём. Хорошо вам отпраздновать мой день рождения.

Зайдя в лабораторию, кинула взгляд на свой эксперимент. Ничего не изменилось. Я облегчённо выдохнула. Приняв душ, переоделась обратно в свой больничный халат.

– Здравствуй, Подопытный.

Мне теперь тепло и уютно.

Я осмотрела незнакомца, который стал мне таким родным за это короткое время.

– Безмолвный… Мне нравится. – Глубоко вздохнув добавила, будто он меня слышит. – Я больше не оставлю тебя одного. Обещаю.

Через несколько часов работы свалилась без сил и вновь уснула на сильном плече, держа его большую, немного грубоватую ладонь своими маленькими, точёными пальчиками.

Чёрная тень просочилась из вентиляционной трубы. Она, будто клякса, прилипнув к стене, потихоньку пробирается к мужчине на операционном столе. Осторожно оглядывается. Смоль спряталась за приборы, а после поползла дальше по полу, подползая к безвольному человеку. Её длинные щупальца коснулись его кожи. Сущность аккуратно просачивается в его вены, наполняя капилляры. Внезапно незнакомец еле заметно дрогнул, по жилам прошли спазмы.

В голове

Что-то теплое наполнило кровоток, оно растеклось по его мышцам и нервным окончаниям, да так, что пошли импульсы.

– Я… Я что-то чувствую… Что это? – рычит строгий бас.

Парень ощущает чуть прохладную руку в своей горячей ладони.

– А это что ещё такое? Кто это? – Тёмное сознание бродит, пытаясь понять происходящее. – Я ничего не вижу, не слышу и говорить я тоже не могу. Что со мной? Но в моей руке… Что это? Чья-то ладонь? Чуть прохладная, маленькая… – Хитрым, чуть слышным голосом оно прорычало.– Женщина.

В лаборатории

Конечности Подопытного задрожали, его окаменелые пальцы еле заметно вздрогнули. Они, хрустя, с трудом сжали мои миниатюрные пальчики, от чего я неожиданно проснулась. Подняв голову, взглянула на руку, которая бережно сжимает мою в своей медвежьей ладони, а вторая стиснута в кулак. Меня затрясло, мышцы пульсируют, ком встал в горле, а внутри начала нарастать паника. Вскрикнув, вскочила и машинально посмотрела на показатели. Сердце бьётся быстро, разгоняя по венам кровь. Его пульс зашкаливает. Я хотела вырваться из сильной хватки незнакомца, но он вцепился так крепко, что не было возможности высвободиться.

Будто ощутив его смятение, бережно положила другую ему на грудь. Он дрогнул. Кулак начал постепенно разжиматься, а после пополз к моей ладони. Дыхание перехватило, ноги стали ватные. Мне хотелось упасть от испуга, восторга, какой-то силы, которая разрывает меня изнутри. Кончики пальцев коснулись моей второй руки. Не выдержав, сама схватила её и сжала.

– Ты чувствуешь? Ты можешь двигаться? Можешь? Я смогла? Я сделала это? – тараторю, не веря в то, что вижу.

Его веки постепенно открываются. Я смогла увидеть пронзительные зелёные глаза. Прекрасные… Но пустые.

– Ничего не видишь? Только чувствуешь, да? Это первый шаг… Только первый.

Слёзы рекой полились по бледным щекам. Сердце наполнилось радостью, которую тут же оборвал звонок.

Убрав одну руку из пальцев мужчины, взяла трубку.

Это мой начальник, спонсор всего этого и приёмный отец.

– Как успехи? – услышала я чуть грубоватый, прокуренный голос вместо приветствия. Слышно даже на расстоянии, что отчим улыбается, разговаривая со мной.

– Здравствуй. Очень даже хорошо. Надеюсь, что скоро предоставлю проект, – говорю, срываясь на сдавленный писк.

– Ты–моя гордость! Ждём с мамой на ужин.

– Нет, прости. Я не могу отлучиться из лаборатории.

– И за это я люблю тебя ещё больше.

Посмотрев на своего Подопытного, внезапно спросила, не ожидая этот вопрос от самой себя:

– Алис, объясни, зачем тебе это надо?

В трубке на секунду повисла тишина. Он откашлялся и произнёс:

– Зачем? Просто мёртвые–идеальные люди, чтобы делать деньги.

Мне не терпится бросить трубку. Мышцы колотит мелкой судорогой. Тёплые пальцы моего Подопытного крепко сжимаются. Меня окатил жар, по спине прошли мурашки.

– Ожившие трупы без имени и фамилии, которых никто не будет искать–вот моя мечта, – произнёс отец на той стороне.

– Извините, мне надо идти, – неловко замялась я.

– Приходи через неделю на ужин. Хочу знать все подробности твоего эксперимента. Я знаю, что тебе привезли свежий труп.

Невольно грудь сжалась так сильно, что дыхание перехватило. Раньше я бы взахлёб рассказывала ему про свои успехи на этом поприще, но не сейчас. Горячая рука, которая сжимает мою, держит её уверенно. Будто именно я тот спасательный канат, который может ему помочь. Его тело не дрожит. Он не паникует, а как будто терпеливо ожидает действий.

– Привезли. Я вам всё расскажу потом, – тороплюсь я.

– Жду от тебя вестей, – размеренно говорит Алес.

– Договорились, – дёргаюсь, желая положить трубку.

– Ровно через неделю после Нового Года возвращайся к родителям на праздники. Ведь это и твой дом.

– Да, конечно. Я приду.

– Тогда до встречи.

Звонок прервался. Этот старик не просто мой босс, но и тот, семья которого удочерила меня после смерти брата. Он вложил в меня всё. Сделал той, кем я в данный момент являюсь.

Конечности ватные. Кисть дрогнула. Телефон с грохотом разбился об кафельный пол.

Но мне всё равно. Я стою, будто испуганная лань. Никогда не думала, что меня можно ещё обескуражить и довести до дрожи, но, кажется, этот мужчина смог лишь одним своим прикосновением. Он уверенно держит меня. Кажется, в нём нет ни капли страха, что пугает меня ещё больше. Он накрыл мою ладонь, зажав её в плотный капкан. Я резко повернулась, посмотрев в его пустые глаза, которые будто ищут кого-то. Внезапно зажмурившись, он откинул мою длань в сторону и отвернулся. Сердце колотится, оно дробит мою грудную клетку, пробивая рёбра.

Одна его нога согнулась в колене, после следующая. Он неуклюже начал вставать, кривясь от мучительных спазм. Поднимаясь, сорвал с себя датчики. На лице незнакомца появилась жуткая гримаса.

Схватив его за запястье, сжала так крепко, что оно побелело.

– Прошу, лежи, – взмолила, вжимая его в кушетку. Но он только повернул на меня свои холодные, ничего не видящие очи.

Меня окатил жар, который проник в мои кости. Мурашки волной пошли по коже. Губы задрожали.

– Такого не бывает, – простонала я. – Этого не может быть.

Он вновь сгибает сустав, упорно идя к своей цели, несмотря на боль, которая окутывает его. Будто разрывает тяжёлые цепи.

У меня навернулись слёзы, смотря на то, как он сражается за жизнь. Как невиданная сила тянет его вставать и идти дальше, цепляясь за соломинку, но жить. Он восхитил меня. Его упорство, целеустремлённость. Для меня существование в этом мире всегда было и есть чем-то посредственным. Я не боюсь умереть, ибо мне нечего терять. А ему? Почему он так отчаянно хочет выжить?

– Я только мешаю ему бороться и вставать, – еле слышно прошептала.

Я крепко сжимаю его тёплую медвежью длань в своей, лишь помогая, направляя его. Взяв вторую, дала ему опору, чтобы он сел.

Из-за того, что голосовые связки перекрыло, он не произносит ни слова, даже стона и кряхтения не вырывается из его глотки. Взяв мою другую руку, он опёрся на неё и сел, поставив голые ступни на холодный кафель.

"Я не верю, что вижу перед собой кого-то, кто смог ожить. Что это? Я сделала? Чудо? Или что-то другое? Не может быть! Он точно не человек!"

Я вспомнила про тень, которая шныряла по кабинету.

– Нет, это галлюцинации. Плод моего воображения. – Откинув эту мысль, взглянула на Подопытного, осматривая его. Глядя на него, нельзя сказать, что он только несколько часов назад был мертв.

Его пальцы высвободились из моих. Они медленно поползли вверх по моему запястью к локтю, оставляя вереницу электрических разрядов. Коснувшись моих плеч, он на секунду остановился, но после снова скользнул выше по ключицам, шее, щекам. Положив ладони на мои скулы, ощупывает меня: подбородок, нос, брови. Он отчаянно пытается понять, кто рядом с ним.

В голове

"Я ничего не вижу, чёрт возьми. Не слышу! Говорить я тоже не могу. Что со мной?" – срывается от злости. – "Это девушка. Это явно девушка. Но кто это? Её мягкая кожа… ключицы… В чём она? Есть ворот. Как халат… Может, я в больнице? А это медсестра или врач?".

Голос стал игривым, ехидным. Ухмыльнувшись, прошептал:

"М-да, хорошо же я приложился".

Вдохнув полной грудью, ощутил женское благоухание.

"Губы… Носик… От неё приятно пахнет. Чем-то цветочным…".

Для мужчины этот аромат стал спасением. Тот запах, который въедается в самые вены, капилляры. Его невозможно забыть. Нельзя отмыться, проигнорировать или заменить. Тот, который остаётся с тобой навсегда.

В лаборатории

Незнакомец наклонился. Его веки закрылись словно от наслаждения. Он будто вдыхает мой запах, нежась в нём.

– Такого не может быть? – шепчу, дрожа от липкого страха. – Что задержало твою душу? Так не бывает.

Я скользнула по его татуировкам.

"Его тату… Анубис-проводник в царство мертвых. Все его наколки связаны со смертью. Может быть такое, что именно они помогли его душе остаться? Браслеты на двух предплечьях, они будто заперли его". – Выбросив эту мысль, фыркнула. – "Какая глупость? Тату удерживает душу… Нет, я не верю в чудеса. Только наука".

Мой мозг отчаянно сопротивляется, не желая принимать то, что происходит. Это никак нельзя объяснить здравым смыслом.

"Он не мог и не должен был ожить. Не должен был подняться". – Мужчина сидит на кушетке, изучая меня. По лбу прошла бусина пота. Кажется, он ощутил моё напряжение. – "Но что это? Что это за тени? И что оставило его в этом мире?" – У меня больше вопросов, чем ответов. Я попыталась сглотнуть, но что-то мешает. Пелена перекрыла зрение.

– Завтра Новый Год… – простонала, впервые вспомнив про этот праздник.

Парень захотел встать. Он скорчился от судорог, которые пронзили его. Поднявшись, еле заметно ухмыльнулся.

Я отшатнулась, в груди нарастает чувство тревоги. Мне захотелось бежать, спрятаться. К горлу подступил рвотный рефлекс. Нутро скрутило, от чего я невольно сжалась.

Только сейчас я поняла Брюхоненко и Кулябко, которые отказались от своих экспериментов. Мне, как и им когда-то, впервые по-настоящему страшно.

– Кто ты…? Это антинаучно. Нереально. Невообразимо.

Конечности затряслись, уста вытянулись в тонкую линию, а очи заслезились.

Неожиданно зазвонил телефон. Я вскрикнула от испуга. Дрожа, подняла с пола разбитый смартфон, не убирая взгляда от устрашающего человека.

– Ало, Таня? Ты меня слышишь? – пытался дозвониться до меня мой бывший.

– Что тебе? – не отрываясь от своего детища, плюнула в трубку.

– Я стою возле твоего центра. Ты же там, как я знаю, главная. Твой спонсор–твой приемный отец.

– Он мне не отец, – машинально перебила его.

– Да ладно, он любит тебя как настоящий папа. Алес воспитал тебя. – Не понимает он моего поведения.

– Что тебе надо? – прошипела я.

– Впусти меня, – уже молит он. В динамик слышен характерный стук в дверь.

– Зачем? – пренебрежительно спросила.

– Я передумал. Решил принять предложение твоего отчима и работать с тобой, – тараторит тот. – Только вот мне не открывают, потому что я официально ещё не устроен. Но хочу попасть к тебе. Посмотреть, что ты делаешь.

Мне не терпится сбросить звонок. Каждая клетка трепещет, глотку перекрыло.

– Нет, – рыкнула я.

– Да, – чуть пропел он.

– Нет, – уже отрезала.

– Да.

– Звони тогда Алесу, а не мне. Ибо тебе я не открою. Уйди уже.

Скинув звонок и положив телефон в карман, решила всё же подойти к своему эксперименту.

Внезапно я вновь услышала гул. Еле заметные перешептывания переходят в слова. Всё вокруг закружилось от напряжения. Мне захотелось бежать, кричать. Мышцы напряглись, по телу прошли судороги. К гортани подступил вкус желчи. Грудь скрутило, от чего я сморщилась и застонала.

Передо мной стоит оживший труп, который не должен существовать. Позади слышится шепот, который проникает в меня, заставляя дрожать от страха. Конечности потряхиваются. Я медленно оборачиваюсь. Позади на потолке висит фиолетовое существо в виде бесформенного пятна с большим ртом. Оно юркнуло и пропало в вентиляции.

Зрение затуманилось, и я от бессилия рухнула на пол.

В голове

Мужчина ощутил пронизывающий ветерок и почувствовал грохот.

"Что произошло?" – недовольно хмыкнул голос. – "В чём дело?"

Он сделал шаг, а после ещё один и ещё. Нога упёрлась во что-то мягкое. Волна агонии окатила его, гортань сдавило.

"Она грохнулась?" – съязвил тот. – "Девушка? И что с ней?"

Аккуратно сев на корточки, он переместился на колени. Уверенными руками потянулся в пустоту, желая нащупать ту, что оказалась с ним сразу после пробуждения. Ту, что стала для него не только смыслом существования, но и самой жизнью, воздухом и вселенной.

"И что с ней?".

Грубые мужские пальцы коснулись нежной кожи щёк, бархатистых уст, пышных ресниц.

"Веки закрыты, но она дышит. Упала, наверно. Может, ей плохо?"

Он наклонился так близко, что ощутил чарующий цветочный аромат.

"М-м… Моя сладкая добыча", – слышится ехидный, чуть хитрый баритон.

В лаборатории

Подняв взгляд, увидела лицо своего Подопытного. Его горячее дыхание обожгло мои уста. Они почти касаются их. От испуга я замерла, забыв, как дышать. Всегда я жила этим местом, мыслью о том, что когда-то одолею ангела смерти, но когда моё "детище" предстало передо мной, я сама будто ослепла и оглохла. Этот парень вдыхает в меня кислород, заставляя чувствовать себя более живой, чем я когда-то была. Он навис, как коршун, защищая от какой-то мнимой опасности.

Его губы вжались в мои, отчего я опешила и окоченела. От напряжения начала бесконтрольно моргать. Глаза расширились так сильно, что кажется, выкатятся из глазниц.

Глава 3

Внезапно я увидела фиолетовое пятно. Оно начало приближаться к нам. Я вскрикнула, отталкивая своего Подопытного. Но он с остервенением вжал меня в кафель. Его губы оторвались от моих. Он накрыл меня своим телом, будто стараясь спрятать от мира.

– Что ты делаешь? Что ты творишь? – кричу, выбиваясь из его крепких рук. – Что ты такое? Кто ты такой?

Аметистовая клякса аккуратно пробирается к нам. Его щупальца, падают и подтягиваются, таким образом подползая. Закрыв меня своим массивным станом, мужчина не дал мне даже увидеть нечисть. Электрические импульсы, которые вызваны страхом, заставляют сотрясаться все мышцы. От каждого шороха меня колотит, я вздрагиваю. Но он не дрожит, лишь бережно закрывает меня от мерзкой сущности, которую, будто ощущает всем своим нутром. Горло перекрыло. Беспомощный хрип вырывается из лёгких. Слёзы рекой полились из моих закрытых глаз, скатываясь по щекам. Уста трясутся. Я с силой зажмурилась и отвернулась.

Лиловое существо ворвалось в голову незнакомца.

Неожиданно мой эксперимент выгнулся и отпустил меня. Упав на пол, он скукожился и безмолвно зарычал.

– Ты чего? Ты чего?! – завопила, резко открыв веки и прильнув к лицу скорчившегося судорогами человека. Он бьётся в агонии.

Меня окатил ужас.

– Что с тобой? Что случилось?

Я стала ощупывать его, проводя по вздрагивающему телу. Но не смогла найти открытых ран или повреждений. Впервые я запаниковала. Обычно хладнокровная и расчётливая столкнулась с чем-то необъяснимым.

– Прошу тебя!

Шипя от боли, он зажал свои уши ладонями.

– Только не умирай. Не умирай! – тараторю, держа своими трясущимися ладошками его щёки. Я отрицательно замотала, понимая, что смерть неизбежна. Внезапно его мучения закончились. Он обмяк. Пальцы, прижатые к ушам, разжались. Я вздрогнула, увидев, как из уха вереницей стекает кровь. Мужчина дёрнулся от небольшого разряда ИКТ. Он вновь и вновь пытается привести в чувства мёртвого парня, но тщетно.

– Нет, я не буду. Я беспрекословно верю в это чудо. Всегда! Обещаю!

ИКТ больше не пытается оживить его. Бездыханное тело лежит на полу.

– Всё? – дрожу я. Конечности бесконтрольно трясутся. Перед глазами пелена. Хочется кричать, но горло сдавило с такой силой, что нет возможности даже стонать.

Всплеск адреналина ударил по мне. Упав на мертвеца, завыла, что есть мочи, вцепившись в него своими холодными, окаменевшими пальцами. Грудь дробит за совершенно мне незнакомого человека.

– Кусок дерьма! Я–кусок бесполезного дерьма! – рычу на себя. – Давай! – кричу, тряся его за плечи. – Поднимись ты уже! Не смей умирать!! Ты ещё не сказал своё имя!

– Кирилл… Меня зовут… Кирилл… – услышала еле слышный стон, который сразу прервался.

Резко подняв голову, обвела лицо Подопытного взглядом полными надежды.

– Ты…? Ты…

Но мужчина больше не отвечает мне. Дрожа, приложила два пальца к его сонной артерии и ощутила еле заметный пульс.

– Боже, жив! Жив!

Слёзы с новой силой полились по моим щекам. Разве может быть что-то прекрасней для творца, чем удавшиеся детище. Но моё ли оно? Сделала ли я правильно, что вмешалась в путы судьбы и не дала нитям жизни порваться? И смогу ли я повторить такое снова?

Взяв его за руки, потащила в соседнюю комнату. В свою спальню, которая у меня при моей личной лаборатории. Приемный отец не скупился. Он предпринял всё, чтобы я полностью посвятила себя науке.

Притянув к кровати, уложила мужчину на неё и от усталости свалилась рядом. Меня всю трясёт, кости ломает, а мышцы подёргиваются.

– Кирилл… – простонала перед тем, как веки закрылись и я погрузилась в сон. Всё из-за эмоционального напряжения и сложной работы, наверно.

В голове тьма. Видно лишь красные, жестокие глаза, которые смотрят на меня исподлобья. Я вздрогнула, свет фар ослепил. Я закричала. От удара меня оглушило. Передо мной бесформенный образ, вокруг крики. Вдруг вновь мрак.

Я снова вижу светленькую маленькую девочку. Гадкие существа скопились вокруг неё. Они скалятся, осматривая её. Слышны стоны, мольбы о помощи и разрывающий душу вой. Агатовый дым наполняет помещение. Нет ничего, только беспробудный морок. Только огонь впереди освещает мерзких тварей, которые желают коснуться своей добычи, но что-то мешает им.

До одури прекрасный мужчина с дьявольской ухмылкой стоит напротив неё. Он держит чёрную книгу на которой золотыми буквами виднеется надпись: "Свободные знания". Вокруг него вальяжно ходит варан, вытаскивая свой длинный, острый язык.

Конечности малышки в крови, платье разодрано, волосы спутаны, покрыты бордовой жижей. Везде сморщенная нечисть. Их тела поедают черви. Но ребёнок не двигается, она глядит на высокого парня с аспидными, будто ночь, очами.

– Сколько ты здесь? – произнёс он, рассматривая её. Он изучает несчастную, будто пытаясь понять, кто перед ним. – Некромант или нет…

Только дрожащие губки выдают её страх, который сковал кости.

– Ещё и немая, похоже.

Мужчина поправил свои чернильные кудри. Провёл по шраму на лбу, проходящий от одного виска до другого.

– Возвращайтесь с братом обратно. – Он скривился, глаза заблестели. – Это будет весело.

Вскрикнув, я вскочила. Сердце дробит ребра.

– Приснится же такое…

Тут я уловила какой-то шум. Грубоватый баритон кряхтит, называя чьё-то имя. Он говорит и в бреду видит кого-то.

– Александра… Александра… – Неожиданно он замолчал. Через чуть приоткрытые губы услышала другое имя. – Констанция.

Душа сжалась.

– Что он сказал? – поморщилась я от непонимания. Слёзы покатились от знакомого мне имени. Но я явно ошиблась. Игра разума и странного сна.

Внезапно пустые зелёные очи открылись и послышался твёрдый тембр:

– Кто здесь?

– Я, – простонала, шмыгая носом.

– Я же не умер?

– Нет, – насупившись, улыбнулась ему в ответ.

– Почему так сильно болят глаза? – прорычал он, потирая их костяшками.

– Подожди, я сейчас. – Кинувшись с койки, принесла ему повязку, в которой иногда спала. Приподняв голову, надела её ему. – Так лучше?

– Да, – выдохнул Подопытный. – Но я ничего не вижу.

– У тебя болели глаза… – сияю я. Мышцы всё ещё подрагивают. – Это уже хорошо. Значит, скоро оно вернётся.

– Кто вы? – заинтересованно спрашивает он, приподнимаясь, чтобы облокотиться на изголовье кровати. Голос парня спокоен, размерен, с небольшой хрипотцой.

"Похоже, он чувствует себя замечательно!" – анализирую его состояние.

– Я–врач, – горделиво отрезала.

– Но имя то у вас есть. Или мне называть вас… врач? – ехидно, с ноткой издёвки скривился он.

– Зови меня доктор Франкенштейн, – оскалилась, глядя на свой эксперимент.

Мужчина громко рассмеялся.

– А я чудовище? Ну, спасибо.

– Нет, вы не чудовище. – Замотала руками, боясь, что обидела его. – У героя Мэри Шелли всё было совсем не так.

– Чёрт. Я был в тяжёлом состоянии? – вдруг перевел тему. Он ухмыльнулся, проведя языком по зубам.

– Да, нет. Всё было вполне поправимо, – вру я.

– Вы вытащили меня? – поинтересовался тот.

– Вроде я, а, вроде, и нет. Если я скажу, что это сделал Всевышний, ты мне поверишь? – Сжав уста и с силой прикусив их, потупила взгляд.

"Обычный человек", – подумала я. – "Но почему именно он выжил? Ещё и встал. Может, он не был мёртв?".

– Поверю, – усмехнулся он, потерев переносицу. Я заметила этот жест. Странную привычку, которая есть и у меня. Но почти сразу забыла о такой мелочи и переключилась на мужчину.

– Ты веришь в Бога? – с вниманием спросила, повернувшись к нему вполоборота.

– Я верю во что-то необъяснимое, – хмыкнул он. Кончик его рта дрогнул в жестокой и какой-то устрашающей улыбке.

– Расскажи про свои тату. Почему выбрал именно их? – навалилась на него с вопросами. Мне хотелось знать всё о нём и даже больше. Но внезапно осеклась. – Извини, тебе, наверно, плохо.

– Чувствую себя прекрасно, – прихихикнул тот. – Я ездил по разным странам, узнавал мифы и легенды народов, они меня привлекают. Думаю, что ты меня понимаешь. – Я сразу посмотрела на крестик на своей руке, между указательным и большим пальцем. – Я решил набить себе Бога Подземного царства, браслеты и воронов.

– Это… случайность? Нет другого умысла? Может, ты не человек?

Кирилл звонком рассмеялся.

– Вроде, был им недавно. – Он сказал это так, будто и сам не уверен в сказанном.

"Может, эти тени были его душой? Те самые 21 грамм, которые покидают тело?"

Потерев переносицу, поморщилась от усталости. Мои кости ломит. Но, кажется, мужчина бодр и весел. Его ничего не беспокоит. Даже нет сонливости.

– Ты не против, если я тебя осмотрю, возьму анализы? – поинтересовалась у парня, который, откинув голову на спинку кровати, тяжело дышит.

– Против? Вы спасли мне жизнь. Делайте всё, что необходимо.

Скользя взглядом по обнажённому стану, только сейчас поняла, что на нём нет одежды. Раньше я даже не обращала на это внимание, для меня он был лишь Подопытным, не имеющий ни пола, ни возраста. Но не теперь. Покраснев, будто рак, отвернулась. Взяв край одеяла, бросила на него, прикрыв достоинство.

– Я без одежды? – Мужчина ощупывает себя. – Да? – ухмыльнулся он.

– Да. Совершенно голый. Как младенец. – Щеки мои налились краской.

– А ещё… – прошипел он.

– Что?

– Не называйте меня на "Вы".

– И ещё ты здесь уже несколько дней, – съёрничала, неуверенно поправляя на себе медицинский халат.

– Несколько дней? – повторил он за мной. Мужские губы сжались. – Не отведёте меня в душ?

– Только после того, как я возьму все анализы.

– Прошу… Давайте позже. Я не очень хочу появляться перед вами в таком виде.

– Перед тобой, – поспешно исправила его, резко обернувшись к нему.

– Да… Отведи в ванную комнату… – голос его чуть строг, с небольшой хрипотцой. Сжав зубы, он процедил. – Пожалуйста.

Я начала думать насчёт подходящих вещей.

– У меня есть здесь только мои спортивные штаны.

– А ты миниатюрная девочка, да? – Вновь на его лице появилась та самая ехидная ухмылка. – Можешь позвонить моим родным?

– Нет, извини. Пока ты здесь, ни с кем не должен пересекаться. У меня есть на тебя больничный халат. Потом я привезу что-нибудь. Хорошо? – Я говорю тихо, еле дыша, стараясь будто не спугнуть его. Но, кажется, ему плевать. Его не беспокоит то, что произошло.

Скрестив руки на груди, спросил:

– Почему так носишься со мной?

– Ты же мой пациент.

– И со всеми подопечными так возишься? Что это за клиника?

– Обычная больница по реабилитации после клинической смерти, – отрезала я.

– Всё же я умирал? – положительно махнул он головой.

– Совсем ненадолго.

Конечно, это была не клиническая смерть, а полная и абсолютная. Его сердце не билось почти двенадцать часов, а тело уже покрылось трупными пятнами. А теперь… А теперь он живее всех живых.

– Так проведёшь меня в ванную? – Мужчина встал с кровати и, взяв покрывало, обмотал свою талию им. – Я ничего не вижу, поможешь?

Я аккуратно подхватила медвежью ладонь. Тот дёрнулся от неожиданности, но тут же расслабился. На секунду мелькнула мысль, что он, будто малыш, будет делать первые шаги. Но я ошиблась. Он далеко не ребёнок, его походка уверенная, будто он на все сто процентов доверяет только мне. Будто он зряч, а слепа именно я.

Открыв дверь, зашла с ним в душевую. Его босые ступни коснулись прохладного кафеля, от чего мужчина чуть дрогнул, а пальцы на его ногах сжались.

– Чувствуешь? Да? Ты всё ощущаешь? – затаив дыхание, спрашиваю у него.

– Чёрт. Только не вижу… – Он тихо выругался, матерные слова вырвались из его горла. – А всё остальное ощущаю. Будто ничего и не было.

Я впервые трепетала, как маленькая девочка. Включив душ, отвернулась, чтобы дать парню спокойно пройти, не стесняясь меня. Всё его поведение, прямая осанка и естество говорит о том, что он и не смущается меня.

Вокруг стоит умиротворённая атмосфера. Уже нет суеты и страха. Кажется, что всё, что было несколько часов назад – неправда. Могу лишь слышать, как крупные капли падают на здоровяка.

– А есть мыло или шампунь?

Я повернулась, пытаясь не смотреть на обнаженный стан, по которому вереницей стекает вода. Намочив свой рукав, потянулась к полке, чтобы схватить тюбик.

– Секунду, – пробубнила, тянувшись к стеллажу, сделав ещё один шаг. Внезапно соскользнула и с криком полетала под воду. Большие руки Кирилла подхватили меня и прижали к себе. Я опешила, осязая его тело, которое с силой врезается в моё. Струи потоком полились по моим волосам, заливаясь в глаза. Одежда сразу стала мокрой. Она неприятно прилипла к груди и животу, обводя мои изгибы.

– У меня в кармане был телефон, – дрожа, выдавила я. Все ли женщины становятся такими рядом с мужчиной, когда понимают, что они морально крепче их? А я ощутила это всеми фибрами своей души. Почувствовала, что он сильнее любого, кого я когда-либо встречала.

– Ты чуть не упала, – прошептал он, дурманя слух, заставляя остолбенеть. Он будто играет со мной. От этого осознания мурашки побежали по телу, кожа стала гусиной.

– Но теперь… он сломался.

Его пальцы сжались на моей талии ещё сильнее, с горла послышался протяжный рык.

– Как только ты меня выпишешь, возмещу тебе за него, – уверенный баритон ласкает моё ухо. Он будто зачаровывает меня, вынуждая забыть себя и делать то, что хочет он.

– Я запомнила.

Горячее дыхание обожгло мою нежную щёку. Он вжался в неё носом, начав приближаться к губам, но неожиданно остановился и злорадно улыбнулся.

– Тебе холодно? – шепчет он, скользя пальцами под мою футболку. – Ты дрожишь.

Дёрнувшись, высвободилась из его рук. Взяв шампунь, вручила его ему.

– Кричи, когда закончишь.

Сердце колотится, горло перекрыло, а конечности трясутся. Не раздумывая, выбежала из душевой.

"Я испугалась?" – негодует голос в голове. Дверь с треском захлопнулась. Оттуда послышался низкий, манящий смешок. – "Чёрт, он напугал меня! Не смешные у него шутки".

– Доктор Франкенштейн, извините, – услышала ехидный баритон из душа. – Это неэтично, но вы бы не могли принести мне одежду. – Он будто издевается надо мной. Ему не страшно, он не напуган чувствует себя комфортно и привольно. – Я больше не буду вас касаться. Обещаю.

От его обещания мне почему-то стало не по себе. Неожиданно поймала себя на мысли, что я желаю его прикосновений. Взгляд растерянно бегает из стороны в сторону, сердце стучит так быстро, что норовит выбить грудную клетку.

"Нет, даже не думай!" – зарычала я сама на себя. – "Дура, он эксперимент, который всё равно рано или поздно умрёт! ".

Обнаружив вещи Алеса, зашла в душ. Кирилл уже выключил воду и замотал себя простынёй. Он стоит расслабленно. Маска для сна намокла. Он даже не пытается её снять. Кажется, что ему не нужно зрение. Ему комфортно и без него.

Я протянула вещи и отвернулась.

– Теперь ты заменишь мне глаза? – рычит он тихим, манящим басом, забирая одежду.

– Нет, – фыркнула, удивляясь его наглости. – Ты начнёшь видеть, ведь зрачки реагируют на свет.

– Я бы хотел увидеть тебя. А пока… даже своё имя мне не говоришь.

Мужчина одевается. Его тембр игрив.

– Моё имя не так уж и важно, – произнесла, сложив руки на груди. – Главное, что ты скоро поправишься и я тебе буду ни к чему.

– А какого цвета у тебя глаза? Хоть это скажи.

– Не знаю… – улыбнулась, повернувшись к нему. – Какие-то болотно-голубые.

Он растянулся в улыбке и прошептал:

– Болотно-голубой? Это что-то новое.

Меня потряхивает: либо от холода, от насквозь мокрой одежды, либо от этого парня.

– Идём. Я должна провести тесты и проверить тебя, – решила перевести тему. – А ещё мне надо переодеться. Я вся промокла. С волос капает.

Взяв его большую ладонь в свою, повела в спальню. Но Кирилл резко отдёрнул меня, стремясь остановиться. Он улыбнулся, будто ему приятны мои прикосновения.

– Я думаю, что ты очень милая девушка, – его тембр снова ниже обычного.

– Перестань, – прошипела. – Мне не нужны комплименты и твоя лесть.

Сердце защемило. Я съёжилась от самой себя.

"Нельзя привыкать к нему. Он всё равно умрёт. Его не станет в моей жизни, как и всех остальных", – разрывается вой в моей голове.

– Почему они тебе не нужны? У тебя какие-то комплексы? – непонимающе поинтересовался он.

– Что? Нет! – сморщилась, чуть прищурившись. Переведя дыхание, спокойно произнесла. – Во сне ты… Нет… Не так… Есть человек, который дорог тебе, ради него ты прошёл всё это и остался жив. Я не хочу… – желая не взболтнуть лишнего, подбираю слова. – Не надо и всё.

– Как скажите, мой доктор Франкенштейн. – Он стиснул мою руку в своей ещё сильнее, по лицу пошли желваки. Губы мои затряслись и я плотно сжала их в тонкую линию.

– Пойдём.

Подопытный идёт подле меня уверенно, будто зная, что ему ничего не грозит. Что буду рядом в любой момент. Не оставлю.

Он сел на диван. Я стала рассматривать вещи, которые принесла в лабораторию.

Скинув промокшую форму, бросила её в корзину. Вытеревшись, начала лазить в ящиках. Надев кружевное бирюзовое платьице, вышла к своему детищу. Он повернулся в мою сторону, будто зряч.

– Расскажи, в чём ты сейчас.

– Как ты… – осеклась, чуть нахмурившись.

– Что "как я"? – приподнял он брови, будто не понимает, о чём я.

– Как ты понял, что я уже закончила?

– Ты копошишься, как енот. Очень громко. А ходишь, как слон, – ёрничает тот.

– Оу… – звучно выдохнула, заморгав. – Таких приятностей я ещё не слышала в свой адрес.

– Ты спросила, я ответил.

– Какое же ты хамло! – выплюнула я.

– Не утрируй, – усмехнулся он, растянувшись на диване.

На вид Кирилл совершенно здоров, говорит бодро и живо.

"Почему?" – твердит голос в голове. – "Кто он? Он не человек…"

Я обвела нахала заинтересованным взглядом, подмечая, как ему идёт белая футболка и темные спортивные штаны отчима. Как эта одежда идеально очерчивает его рельефное тело.

– Доктор, так во что ты одета? – привёл меня в чувство баритон моего эксперимента.

– Голубое платье, – пробубнила я.

Он встал, потянувшись ко мне. Я неосознанно подошла. Подопытный, не стесняясь, провёл по мне кончиками пальцев, будто стараясь представить, как я выгляжу. Его ладони прошли по моей талии. Я сжала его кисть и процедила:

– Перегибаешь.

– Хочу лишь изучить, ведь я ничего не вижу, – пожал он плечами так непринуждённо, что я опешила от его наглости.

– Только попробуй позволить себе что-то лишнее, – рычу, понимая, что ему плевать на мои слова.

Я отпустила его. Мужчина ухмыльнулся. Его пальцы скользнули по моей спине, оставляя вереницу импульсов, проходящих по всей коже. Он так близко, что дыхание замирает. Взяв за пояс, положил руки на мой живот и повёл. Нутро наполнилась светом и теплом. Я закрыла глаза, на секунду забыв обо всём. Остановившись на рёбрах, он замер. Перстом еле коснулся моего бюста. Я дрогнула. Воздух вокруг стал густой, спёртый. Грудная клетка тяжело вздымается.

– Красиво, – оскалился он.

Отдёрнув себя, резко раскрыла веки и прорычала, схватив его запястье:

– Пойдём.

Горло свербит от жгучего желания покурить. Но я пересиливаю себя, зная, что сейчас не время для этого.

Целый день посвятила исследованиям. Только когда солнце закатилось за горизонт, я, наконец, без сил свалилась на стул возле компьютера, подводя итоги. Кирилл стоит у операционного стола, облокотившись на него, скрестив руки на груди.

– Ну что? Я уже в полном порядке?

– Показатели нестабильны, есть воспалительный процесс, – поправив накинутый наспех халат, машинально произнесла я.

– Но… это удивительно. Это чудо, каких никогда не бывало.

– Значит, я-чудо? – ехидно проурчал он.

– Я не это имею в виду. То, что произошло с тобой… это чудо, – поставила нахала на место.

– Удивительно что? Что я не сдох? Я же просто упал.

– Так умер мой брат, – выдавила из себя. Он сразу замолчал, осознавая всю серьёзность. – Да, не героическая смерть, – улыбнулась я.

– Какая бы она не была – это всё равно одно… забвение… конец жизни и за ней ничего нет.

– Скажи… – Вдруг повернулась к нему. – Что помнишь? Что видел?

– Ничего. Там нет ничего, только пустота. Забудь про весь бред, который тебе говорят и про который ты слышала. Ничего нет. – Его голос низок, отстранён. Он будто пытается найти что-то в чертогах своей памяти, но не может ухватиться за нить.

– Когда я умру… – запнулась, стараясь подобрать слова. – Ничего не будет по ту сторону?

– Мои мысли метались, я тонул в какой-то жиже, понимая, что скоро скончаюсь, но тут ты вытащила меня, – он звучно хмыкнул, потирая переносицу, помялся с ноги на ногу и вновь встал в позу Наполеона. – И вот я здесь.

Мужчина описывает всё так просто и легко, что ему нельзя не поверить.

– Подойди ко мне, – властно произнёс он. – Пожалуйста.

Без доли сомнений поднялась и направилась к нему. Сознание в тумане. Это будто наваждение. Мышцы не слушаются меня. Его строгий бас управляет мной, хочется делать всё, что он мне прикажет.

Парень протянул руку, желая нащупать меня. Его немного грубоватые пальцы коснулись моей ладони. Кирилл взял её и чуть притянул. Я вздрогнула. Его вторая легла на мою талию, он сжал её. Подтянув к себе, Подопытный стиснул меня в своих объятия. Я опешила. Огонь прошёл по моим венам, а по телу растеклась дрожь.

– Что ты творишь? Обещал ведь…

– Ты вкусно пахнешь, – перебил он. – Я узнаю этот запах из тысячи похожих. Странно, правда? – процедил, зарывшись носом в мои пшеничные волосы. – Прости, что навязчив. Просто, после тьмы… После почти полного беспамятства, я уловил и почувствовал тебя. – Я ощутила себя виноватой. Ведь он пробыл один в кромешном мраке всё это время. И только я оказалась рядом. – Ты даже не представляешь, как это. Я чуть не сошёл с ума. И когда услышал тебя… – неожиданно он осёкся. – Тебе не понять. Извини, я отстану от тебя, честно. Как только приду в нормальное состояние.

– Тебе легче рядом со мной? Это какая-то форма привязанности? – анализирую я.

"После смерти он привязался к первому, кто был рядом? Как цыплёнок, который считает мамой того, кого сразу увидел?"

– Я постараюсь больше так не поступать.

Незнакомец отпустил меня, но я не отошла. Я прижимаюсь к его массивной груди, слыша отчётливые постукивания.

– Сердце бьётся… – прошептала, до сих пор не восстановившись от шока.

Подняв взгляд, посмотрела на Кирилла. Его глаза прикрыты повязкой. Плотная тёмная небритость, чуть пухловатые вишнёвые губы, острые скулы. Этот мужчина может похвастаться своей обаятельностью и красотой. Кажется, он прекрасно о ней знает и хорошо ей пользуется.

Хам настойчиво скользнул по моим запястьям, плечам, ключицам, шее. Обхватил мою голову, поглаживая грубоватыми пальцами раскрасневшиеся щёки.

–Твои болотно-голубые сейчас внимательно смотрят на меня, да?

– Да.

– И как я выгляжу? Я помылся, почистил зубы и привёл себя в порядок, между прочим.

– Будто это имеет значение, – расплылась в улыбке, которая затронула глаза.

– Для меня важна каждая мелочь. Понимаешь? Любая. Даже для тебя незначительная.

Отчего-то он стал мил, не настырен, вежлив.

– Ты прекрасен для того, кто только недавно чуть не загремел в ящик.

По моей щеке покатилась одинокая слеза, уста чуть приоткрылись. Парень дрогнул, когда ощутил на своей коже влагу.

Он наклонился ко мне так близко, что я почувствовала его горячее дыхание на себе.

– Да что это со мной? Я очнулся несколько часов назад, но чувствую себя живее, чем когда-либо. – Всё его тело напряглось, он снова грубо выругался. – Я же не скончался? Я жив? Ты настоящая? Скажи, что ты не галлюцинация! – настаивает он.

– Я… реальна… – прошептала, пока один за другим поток слёз касается его пальцев.

– Тогда почему плачешь?

– Ты ещё можешь умереть, – выдавила из себя.

Мужчина звучно сглотнул.

– Спасибо за честность.

Его губы еле заметно обожгли мои.

"Что происходит?" – Вопросы вереницей крутятся. – "Он не реален. Может, это я умерла. Он точно не обычный человек, но тогда кто?".

Уста ласково накрыли мои без доли похоти и желания. Будто бы в благодарность за спасение. Он сделал это так, будто я самый родной человек и другого уже не будет. Я уловила пряный аромат сандала и корицы. Тая в этих крепких объятиях, неосознанно сжала мятую футболку на нём.

Приоткрыв рот, он углубил свой поцелуй, сдавив мою голову в своих руках ещё сильнее. Незнакомец скользит по мне. Но теперь он прежний. Снова настойчивый, наглый, напористый. Из его гортани послышалось рычание. Он прижимает меня к себе всё ближе, заставляя терять рассудок.

– Я же просила тебя. Не надо… – произнесла, еле дыша, чуть оторвавшись от него. Душа переворачивается, по коже проходят электрические разряды, горло перекрыло.

Стиснув его лапы, убрала их и отошла. Кирилл печально улыбнулся.

– Хочу лечь, – прохрипел он.

Мы дошли до кровати. Он сел, облокотился на спинку и замер, будто думая о чём-то.

Выйдя из спальни, завернула на кухню и закрыла за собой дверь. Свет загорелся. Я подошла к плите и включила её, после достала продукты из холодильника.

Тело колотит. Делаю всё на каком-то автомате. Мысли путаются, а сознание туманится. Хочется вопить, но я не могу. Лишь беззвучное мычание вырывается из моих лёгких.

– Какое странное чувство… – Взяв из больничного халата пачку сигарет, вытащила оттуда одну и зажала губами. В комнате раздалось чирканье зажигалки и через секунду её заволок смог. – И что делать с этим хамом? – Яд проникает в бронхи. Я мечтала об этой смертоносной дозе целый день.

Через некоторое время, затушив окурок, собрала овощи, желая приготовить вкусный ужин. Но мысли вереницей путают меня.

С детства я всегда была одна. Родители умерли. На тот момент мне было всего пять лет. Я осталась с братом. Тогда я стала исследовать человеческое тело. Коля всегда поддерживал мои начинания, хоть и детские, глупые. Но когда и он покинул нас, для меня всё потеряло смысл, и я впала в тяжелую депрессию, из которой меня вытащил мой приёмный отец. Только Алес, мой отчим, придал мне уверенности и убедил, что надо продолжать работу. Он предоставил мне для этого должное образование. Дал мне возможность заниматься исследованиями, добиваясь успеха на своём пути. Под всё это он выделил отдельное крыло и в подчинение всего троих человек. Этот мужчина будет верить в меня всегда.

Я почти не появляюсь в своей квартире, не бываю у отчима и мачехи дома. Будто одержимая хочу найти "лекарство" от смерти. Лев пытался вразумить, сделать всё, чтобы я бросила это, "одомашнить" меня, но не хотел понять. В итоге мне тридцать и я совсем одна.

Мой отчим не просто так упорно заставляет научиться оживлять мёртвых и надеется на меня. У него есть цель. Но какая? Я осознаю одно… Я понимаю, что рано или поздно Кирилл всё равно умрёт.

Пока я готовлю еду, мою голову не покидают сомнения. Поступаю ли я правильно? И что я вообще творю? Если я передам Алесу этого человека, то его ждёт забвение или чего хуже, на нём будут ставить опыты. А если я не отдам, то предам отца, который вложил в меня всю душу.

Грудь разрывается на части.

"Он никто. Никто! Для всех он мёртв и таким будет на всю жизнь. Для меня он просто удачный эксперимент. Не более того? Правда?" – уговариваю себя.

Вернувшись в комнату, увидела, как наглец ходит по ней. Он ощупывает каждую вещь, пытаясь запечатлеть, зафиксировать в своей памяти.

Парень, не обращая на меня внимание, упрямо шагает, натыкаясь на предметы, стараясь запомнить, где они находятся.

Недоумевая, наблюдаю эту картину. Нахал начал подходить ко мне. Я поставила тарелку на тумбочку и остолбенела. Он идёт уверенно, будто видя, куда направляется. Вдруг остановился и протянул руку. Коснувшись пальцами моей щеки, ухмыльнулся:

– Вот ты и попалась.

– Откуда? Как? – вздрогнула от ужаса, который мурашками окатил всё тело.

– Я услышал, как ты пришла и куда пошла. Ты же топаешь, как слон, – усмехнулся он. – Принесла покушать? Очень вкусно пахнет.

– Садись, сейчас будем есть, – удивлённо прошептала, не имея сил оторвать свой взгляд от Подопытного.

Недалеко от кровати стоит стол с двумя стульями. Я попыталась взять его ладонь, чтобы отвести, но он резко убрал её от меня.

– Я сам. Всё сделаю сам, – рыкнул он, увернувшись от меня.

– Сам? – встала я в ступор.

– Я всё изучил. Хочу сам.

Меня удивляет, поражает и обескураживает его упорство. Его жизненная мощь. Такое удивительное стремление.

Мужчина пошёл по направлению к обеденному месту и тут же врезался в стул.

– Я знал, что он здесь, – хмыкнул тот. Еле дыша, ошарашенно смотрю на него. – Ещё чуть-чуть и я буду совершенно здоров. – Кирилл сел за стол.

Я поставила блюдо перед ним и присела напротив. Взяв его руку, вложила в неё вилку. Он сразу вырвался из моей хватки.

– Ты ещё покорми меня, – фыркнул он.

– Нежный какой. Хотела помочь, – насупилась я.

Сжав прибор, он начал аккуратно кушать. Не могу перестать смотреть на него.

– Чудо, – неосознанно вырвалось из меня.

– Да, мы уже выяснили, что я чудо, – не отвлекаясь от еды, будто бы "между прочим" произнёс он.

– Много о себе думаешь, – перебила его. – Расскажи лучше о себе, – набросилась с расспросами. – Куда ты шёл, когда упал? Есть ли у тебя семья?

– Проведать родных. С бабушкой и дедушкой я оставил свою дочь Александру.

Сердце сдавило. Я сжала губы и с силой зажмурилась.

"Александра… Это его дочка", – отчего-то выдохнула я. – "А Констанция?" – Сама отдёрнула себя от этой мысли. – "Что за чушь? Мне показалось. Сон этот ещё…". – Я печально улыбнулась, вспомнив родителей.

"Констанция, дочка, ты пристегнулась?"– Будто наяву слышу голос матери. Свет фонарей, тёмная трасса и лишь удар. Это всё, что я помню о той жуткой аварии.

– Саша… – Вернул меня бас в реальность. – Она замечательная девочка, между прочим. Ей три, но она уже такая умная.

Мужчина говорит о дочери, как о своей единственной надежде.

– А кто такая Констанция? – спросила, сжав губы.

– О ком ты? – чуть поморщился Кирилл, продолжив трапезничать.

Я отрицательно замотала головой, будто изгоняя эти мысли.

– Да так… А… а с кем ты шёл? – попыталась перевести тему.

– С бывшей женой, – произнёс он так, будто это что-то обыденное. Он устало потёр переносицу, забыв, что на нём повязка для глаз.

– С бывшей женой? – переспросила, хотя прекрасно слышала его.

– Тебя удивляет, что у меня был кто-то? В моём возрасте часто встретишь разведённого.

Он делится свободно, будто не утаивая от меня ни одной мелочи. Слова льются с его губ так слаженно. Подопытный не нервничает, не переживает.

– Прости. А почему вы развелись?

– Ей стало скучно со мной, наверно. – Пожал тот плечами. – Другой привлёк её больше.

– А ты, значит, скучный? – Душа наполнилась теплом от его откровения.

– Зануда ужасный, – рассмеялся он звонким, пронзительным басом.

– Говорил, чтобы она не стояла напротив открытого окна? – ёрничаю я.

– Ну да. И не курила в него.

– Действительно, зануда, – загоготала так искренне, что сама не поверила, что ещё способна на это. Я машинально потянулась к карману за сигаретами, но желания покурить нет, что странно. Ведь оно никогда меня не покидает. От этого я улыбнулась, закрыв свои болотные очи. – А кто ты? Кто по профессии?

Мужчина аккуратно ест, чуть наклонившись над тарелкой. А я не могу оторвать от него взгляд.

"Для меня он не человек. А вдруг так оно и есть? Он спокойно встал после смерти, пошёл, узнал всё, да ещё и питается".

– Я историк.

– Накачанный историк? – ухмыльнулась я. – Слабо верится.

– А ты попробуй полазить по горам и побывать во многих странах. Надо держать себя в форме.

– А я вот нигде не была. – Улыбка спала с лица. Я отодвинула нетронутую еду и положила вилку.

– Почему? – откровенно удивился собеседник.

– Сначала не было денег, а потом… – осеклась я, не желая рассказывать о себе. – Потом всё время работала.

– Так поехали со мной. Я расскажу тебе столько всего. Вокруг целый мир. – Прибор выпал из его пальцев. Он раскинул руки в стороны. – А история этого мира ещё интереснее, чем ты можешь представить. В ней происходило то, что ни один автор никогда не придумает. – Мужчина протянул ладонь, пытаясь нащупать мою. – Давай вместе.

– Когда-нибудь… – стиснув зубы до скрипа, проговорила я.

"Один раз я могу позволить себе маленькую слабость. Всего один раз забыть обо всём". – По щеке побежала одинокая слеза. –"До Нового года, а потом… А потом я приду в прежнее состояние".

– Обещаешь? – прошептал Подопытный, сжав мои тонкие пальцы.

– Что?

– Поехать со мной.

– Обещаю. – Я сказала это так искренне и нежно, что и сама поверила в свою ложь.

За разговорами даже не заметила, как наступила ночь. Он рассказывает мне про мифических существ и удивительные факты из истории. А я слушаю, не понимая ни слова. Правление Петра или Елизаветы Петровны для меня непостижимы. Познания в ней у меня нулевые. Но я всё равно покорно внимаю ему, желая слышать его голос. Какое странное чувство, будто я знаю его уже давно. Грудь наполнилась теплом. На секунду мне показалось, что я счастлива. Никогда не испытывала такого манящего ощущения. Свобода, радость – всё это для меня под строжайшим запретом. Но как же он сделал так, что я начала ощущать себя живой? Будто бы я была знакома с ним раньше. Нас словно соединяет невидимая нить, которая пронизывает мою кожу, сшивая с этим мужчиной.

Но внезапно в комнате раздался стук и до дрожи знакомый тембр. Лев кричит, тарабаня по двери:

– Эй, ты здесь? Открывай. У меня не получается до тебя дозвониться.

Глава 4

Меня бросило в дрожь от понимания, что он может увидеть Кирилла.

"Если этот придурок расскажет Алесу, и он узнает об удачном эксперименте, то сразу заберёт его у меня", – воплю в голове.

Как бы мне не хотелось похвастаться своим удавшимся опытом, как бы не желала показать его всему миру… Я не могу. Безумный страх одолевает всё моё нутро, которое сжимается лишь при одной мысли, что я потеряю его. Ладони вспотели, а по спине прошёл мороз. Меня будто окатило из ушата с холодной водой.

– Что за стук? – спокойно спросил Подопытный, повернувшись на звук.

– А ну идём за мной! – прошептала, схватив руку мужчины.

– Я знаю, что ты здесь. Хоть свет и не горит, – кричит Лев за дверью. – Таня, тебе негде быть. Дома у тебя я был, – разрывается он, стуча по железной перегородке между ним и моей лабораторией.

Конечности дрожат, в гортани свербит от желания покурить. Я тут же потянулась к кармашку и, нащупав сигареты, немного успокоилась.

– Вот маньяк! – раздраженно фыркнула я.

– Доктор Франкенштейн, что-то случилось? – Не двигаясь с места, мой эксперимент покорно ожидает моих действий.

– Пойдём уже, – нервно прошипела, потянув его с кровати.

И снова назойливый голос твердит:

– С тобой всё хорошо? Я звоню твоему отцу. – Тембр стал беспокойным. – Может взять запасные ключи в кабинете Алеса с его разрешения?

Посмотрев на своего хама, сжала его кисть так сильно, что она побелела.

– Ты мне веришь? – с надеждой простонала я.

– Больше, чем себе. – Кончик его губ вновь поднялся в злорадной усмешке.

– Тогда… шагай.

Бывший затих.

"Он пошёл звонить отчиму, а после за запасными ключами". – Пульс бешено колотится. Горло перекрыло, мышцы сжимаются от спазмов.

Поднявшись с кровати, спешно "потащила" Кирилла в ванную комнату. Незаметно ступая, чтобы лишний шум не привлёк чужое внимание.

Зайдя в душ, закрыла за нами дверь на замок.

– Прости. Надо будет… – шепчу, но внезапно парень перебил меня.

– Кто это? – он строг и сосредоточен.

– Очень мало времени, чтобы объяснять… – Руки трясутся, сердце рвётся на части. Отчего-то глотку скрутило от жгучего испуга, который связан с экспериментом рядом со мной, а точнее с боязнью его отсутствия. – Ты сказал, что доверяешь мне, – нервничаю я.

– Доверяю. – Положительно махнул головой. Он отвечает топорно и отстранённо. Его явно раздражает неведение, но вера в меня выше его эго.

Взяв край его футболки, потянула вверх, желая стянуть её с него. Неожиданно Кирилл стиснул мои запястья.

– Расскажи мне потом, – прорычал он низким, сдавленным басом.

– Обязательно. Но сейчас надо пойти в душевую. – Мой тон стал строже: приказной и властный. – У тебя нет другой одежды… Придётся снять.

Он, будто дьявол, сводит меня с ума, заставляя совершать те вещи, которые я бы никогда не позволила себе. Обмануть отца, скрыть от него продукт своей работы… Немыслимо!

Сжав мятую ткань ещё сильнее, повела, оголяя торс. Оставив его без майки, поддела резинку штанов и резко остановилась.

– Чего такое, доктор? – ёрничает он. – Стесняетесь?

– Ещё чего! – фыркнула и дёрнулась от него. – Может ты разденешься сам?! Не калека ведь!

Щёки налились краской. Я отвернулась от него, задрожав, будто росток осины. Мужчина ухмыльнулся, потерев переносицу. Скинув с себя спортивные брюки, откинул их.

– Я уже голый. Дорогой врач, что делать дальше?

Вдруг почувствовала лапу на своей талии. Я ощущаю позади его исполинский стан, который прижимается ко мне. Дыхание спёрло. Опешив от его наглости, захотела что-то выпалить, но лишь хрип вырвался из моих лёгких.

Прижавшись ко мне почти всем своим обнаженным телом, он скользнул пальцами по плечу, спускаясь по спине. Подцепив маленький замочек, начал тянуть его вниз. В помещении послышался звенящий звук.

С его гортани срывается тихое рычание. Наклонившись, он уткнулся в мои пшеничные локоны носом. А я не могу пошевелиться. Я наслаждаюсь ощущениями, которые он мне дарит. Чувством свободы и умиротворения.

Наконец чувствую хоть что-то. Низ живота наполняется теплом. Я млею в его медвежьих руках.

Он аккуратно подцепил тоненькое платье и потянул вниз. Я закрыла глаза от наслаждения, позволяя себе помечтать.

Кирилл спускается ниже, оставляя вереницу электрических разрядов за собой, наполняя мои сосуды огнём и похотью.

– Я сама… – выдавила из себя.

– Замолчи! – отрезал он властно и жёстко своим манящим низким баритоном мне на ухо. Я сжалась, прикусив уста.

Мужчина садится, снимая с меня одежду. Его губы вжались в моё обнаженное бедро, от чего я звучно выдохнула. Голова закружилась.

– Ногу подними. – Его нельзя ослушаться или сделать наперекор. От чего же хочется трепетать от него? Я выполнила то, что он приказал.

Отбросив голубой материал от меня, он начал подниматься. Опустив пальцы на меня, наглец, вставая, стал вести их вверх, обводя бока, талию, спину. Взяв застёжку бюстгальтера, отщелкнул её. Только этот звук немного привёл меня в чувства. Я нехотя шагнула вперёд, высвобождаясь от этого дьявольского плена.

– Ненавижу тебя, – прошипела, пытаясь вернуть спокойное дыхание.

– Отлично, – прорычал он, сделав шаг ко мне.

Опустив ладонь на бархатистый живот, он скользнул ниже. Проведя по тонкой ткани трусиков, вырвал из меня сдавленное мычание.

Язык онемел. Я не имею возможности совершить над собой усилие и отойти от него снова. Нет сил сдержаться и отказать себе.

Его грубоватые пальцы прошли по моей нежной коже ягодиц, позвоночнику и плечам. Воздух в лёгких сжался. По мне полилась лёгкая рябь. Он наклонился, его нос опустился на мою макушку. Еле слышный шёпот сорвался с его уст.

– Какой чарующий аромат цветов. – Этот бас дурманит, будто наркотик. Он говорит медленно, словно желая приворожить.

Сдавшись, опустила руки. Скользнув, бюст упал на пол, оставив мою небольшую грудь совершенно обнаженной.

– Как жаль, что я тебя не могу увидеть, – шепчет он, обжигая моё ухо.

Я задрожала, наполняясь горячей магмой, которая растекается по моим венам, сжигая меня изнутри. От нахлынувшей слабости колени ватные. Я не ожидала, что моё тело даст такую реакцию на этого мужчину. Его притягательные губы тронули мою мочку. Он тихо проурчал:

– Доктор, неужели вы… – в голосе явная издёвка. Он улыбается, будто дьявол.

Наглец вновь помог мне прийти в прежнее состояние своим хамским характером. Отскочив от Кирилла, прикрыла себя, прекрасно зная, что он и так меня не видит.

Воздух сбивается, волной идёт обжигающая дрожь. Низ живота предательски болит от мучительных спазмов.

Я услышала, как входная дверь щёлкнула.

– Быстро! – прорычала, мечтая убить своего Подопытного.

Схватив мужчину, затолкала его в душевую, задёрнула занавес и включила воду. Тёплые капли полились по нам, объединяя, обволакивая, очищая. Для двоих данное место маловато, потому грубиян настолько рядом, что я ощущаю его дыхание на своей коже.

– Не планировал мыться второй раз за день, – издевается он.

– Замолчи, – шиплю на него, надеясь на тишину.

Облокотившись на стену, навис надо мной, прижимая меня к кафелю. Он обжигает моё ушко, а раскалённые пальцы обводят круги на моём плече, заставляя дрожать, как подростка.

В спальне слышны тяжёлые шаги. Но я уже не переживаю. Меня больше заботит этот хам, который вжимает меня в стену. Его ладонь скользнула по бёдрам. Он уткнулся в мою щёку. Поток льётся по нам, принуждая закрыть глаза. Его губы так близко, что стоит лишь поддаться, чтобы предаться страсти.

Замок в ванную дёрнулся, но не открылся. От неожиданности вцепилась в нахала, прижимаясь к нему всем своими телом, вжимаясь в его массивную грудь носом.

– Таня, ты здесь? – слышен голос Льва. – Душ принимаешь?

Кирилл отодвинул линию моих мокрых трусиков, проникая в них.

– Да… – дрожа, произнесла я.

– Можно к тебе? – ехидно проговорил прилипала из комнаты.

Грубоватые мужские пальцы прошли между моих складочек. Стон вырвался из моих лёгких. Я с остервенением сжала его запястье, запрещая дальнейшие манипуляции.

– Иди к чёрту отсюда! – закричала бывшему. От напряжения уже невыносимо хочется курить.

Я с силой начала убирать руку Подопытного от себя, но это невозможно. Он застыл, будто статуя. Его уста остановились у моего чуть приоткрытого рта.

– Я понял. Жду тебя здесь, – разочарованно сказал Лев.

– Вот неугомонный! – съёжившись, рычу я.

– Кто это? – прошептал Кирилл, касаясь моих уст своими и не покидая моих трусиков. – Ты так струсила. Почему?

– Убери, – прошипела, не желая того, что прошу.

– Почему испугалась его? – будто не замечает он моих слов.

Но проблема в том, что я испугалась не его, отнюдь. Я в ужасе от последствий, которые могут возникнуть после того, как он обнаружит мой удавшийся эксперимент.

– Он не должен тебя увидеть, – выдавила из себя, не решившись произнести то, что таится в душе.

– Не понял. Почему? – Мужчина уже сам чуть отодвинулся от меня. Его явно заботит этот вопрос. – Мы же в больнице.

– Ты же сказал, что доверяешь мне, – прохрипела от злости, уже дрожа от невыносимых спазм. Желания курить и расслабиться переполняют меня. – Так доверься.

Нахал рыкнул, прижимая меня к холодной стенке, будто зверь, которого выпустили на свободу. Я ощутила своим животом мужское возбужденное достоинство, которое вздрагивает от нетерпения.

– Я пойду, а ты будь здесь. Я выпровожу его и приду за тобой, – шепчу с придыханием, стараясь нехотя отодвинуть Подопытного от себя.

– Побудь ещё со мной. – Эти слова звучат скорее не как просьба, а как приказ.

– Зачем? – выдохнула я.

"Он слишком близко!" – шиплю в голове.

– Не могу оторваться от тебя, уж прости мне эту бестактность, – рычит он.

Наклонившись, хам прижал уста к моему горлу. Аккуратно будто я лепесток, который можно повредить, лишь только приложи немного усилий. Он начал ласково проходить по мне.

– Такая нежная, будто бабочка.

– Говорила же… – таю я.

– Замолчи! – перебил он меня.

Одной рукой Кирилл опирается на стену, а второй держит моё дрожащее плечо. Его пальцы медленно спускаются по предплечью, перемещаясь на тонкую талию. Мужчина приоткрыл рот и с напором завладел моей шеей, оставляя на ней пошлые и грешные следы. Он вырвав из меня предательский хрип, переходящий в протяжный стон. Бессовестный зарычал, сжав пояс. Он скользнул выше по ребрам, желая коснуться моей упругой груди.

Встрепенувшись, резко оттолкнула его. Сердце вырывается, дыхание сбивается.

– Мне надо идти, – задыхаясь, прошипела, выбираясь из его рук.

Он будто демон всё время заставляет меня изнемогать из-за него.

– Я просила тебя, – выплюнула сквозь плотно сжатые губы. Схватив полотенце, прикрылась. Конечности трясутся.

– Я просто чокнутый маньяк, – его голос игрив и сладок. Он делает что-то со мной, дурманит мой рассудок. – Очень странно влюбиться в девушку, которую никогда не видел и знаешь, по факту, меньше суток.

– Меня нельзя любить, – пробормотала. – Я не предназначена для этого. Прекрати!

Потянувшись, выключила воду. Взяв полотенце, кинула в парня, который, скрестив руки на груди, стоит, прислонившись к стене. Схватив полотно, которое в него прилетело, обмотал вокруг своей талии.

Развернувшись, нажала на ручку и вышла в спальню. Закрыв за собой дверь, щёлкнула свет, оставив Кирилла в полной темноте, хотя это для него не проблема.

Развалившись на диване, сидит Лев. Он похотливо осматривает меня с макушки до пят.

– В полотенце… Вся мокрая. Очень сексуально, – произнёс он, поправив свои огненные волосы.

– Что здесь делаешь? – прорычала, желая выплеснуть всю свою накопленную энергию.

– Я думал, что с тобой что-то случилось. – Бывший пожал плечами, будто я спросила что-то странное.

Встав, он зашагал ко мне.

– Я задала вопрос: Что ты делаешь в моей лаборатории? – Дрожа от ярости, стиснула зубы.

– Я теперь здесь работаю, – ехидно проговорил он.

– Работаешь? – поморщилась, испугавшись, что он раскроет мой секрет.

Подойдя к тумбочке, вытащила из пачки сигарету и зажгла её. Благодатный смог проник в лёгкие, немного успокаивая и расслабляя.

– Ты рада? – улыбнулся мужчина, раскинув руки, чтобы меня обнять.

Я увернулась от его объятий и прошипела, вдохнув в себя дым:

– Нет.

– Почему? – Улыбка на его лице спала. Повернув голову на бок, с придыханием выдавил. – Ты же всегда хотела, чтобы я с тобой проводил эксперименты. Но мне не хотелось влезать сюда.

– Как был в другом отделе, так бы и не уходил оттуда. Чего полез ко мне? – Сделав ещё несколько затяжек, потушила бычок об пепельницу.

– Ради тебя… – прошептал, разочарованно выдохнув.

Он начал подходить к двери, которая ведёт в ванную комнату. Вздрогнув, подскочила к ней. Облокотившись на неё, преградила Льву дорогу. Положив ладонь на деревянную перегородку, он навис надо мной.

– Вспомним старые-добрые времена? Обновим твою новую кровать? – шепчет бывший. Голос его стал ниже, более покладистым и нежным. – Я смотрю, ты ту выбросила. Напоминала тебе о нас?

– Да, воняла тобой.

Он так близко, что не по себе. Размахнувшись, врезала ему коленом между ног. Лев закричал и, отскочив от меня, схватился за своё причинное место.

– Ты что делаешь? – прохрипел, оскалившись от злости.

– Свали отсюда! – рассвирепела я. – Покинь мою лабораторию! Сделай так, чтобы я тебя не наблюдала!

– Я здесь работаю! – шипит он.

– У тебя законные каникулы. – Я наступаю на парня, указывая на него пальцем. – Ещё раз попытаешься сотворить что-то подобное, будешь ближе ко мне, чем на пять метров, я тебя будущих детей просто лишу. Или у тебя лишние яйца появились?

– Ты стала ещё более чокнутой, чем раньше, – выплюнул он мне в лицо.

– Спасибо за комплимент, – сквозь плотно стиснутые зубы прошипела я.

– Я ещё приду, – съёжился он, направляясь к выходу.

– Жду, но уже числа девятого, ибо сегодня мой последний рабочий день. – Скрестив руки на груди, ехидно спросила. – А чего приходил то?

– Я подожду, когда у тебя будет получше настроение, – рычит он.

– Ключи от моей лаборатории отдай. – Я протянула ладонь. Он бросил на неё звенящую связку. – А теперь иди.

– Ничего, я терпеливый. И твоё сердце оттает, – говорит он себе под нос, уходя прочь.

– Ага, обязательно, – закатив глаза, процедила я.

Железная перегородка захлопнулась. Я закрыла её и вернулась к своему "эксперименту".

Включив лампочку в ванной, открыла дверь. Одетый мужчина ожидает меня, потирая переносицу.

– Ну, да. Я совсем забыла, что ты и так ничего не видишь и тебе всё равно, есть свет или нет.

Кирилл прошёл мимо, но внезапно остановился, поравнявшись со мной.

– Я не зряч, но не глухой. – Он более чем серьёзен, его скулы сжаты.

– Ты как подросток. Тебе сколько? Шестнадцать? – цыкнула я.

– Давно не шестнадцать, к сожалению.

Хам сделал жест рукой, желая, чтобы я свою положила на его длань. Я повиновалась его воле, почему-то мне хочется ему подчиняться. Он сжал моё запястье и повернул к себе. Подопытный начал наседать на меня, пока не вжал в холодную стену. Сжавшую кисть он поднял над моей головой.

Полотенце скользнуло и скатилось по моему телу, оставив стоять перед наглецом в одних мокрых трусиках.

– Куришь… доктор? – злорадно проговорил он.

– И что? – выплюнула я.

– Не боишься умереть?

– Желаю этого, – съязвила.

Мужчина звучно усмехнулся.

– Ты врезала несчастному, – проговорит он низким, сдавленным басом.

– И что? Заслужил, – хмыкнула, пытаясь не выдать дрожащего голоса.

– А со мной смущаешься, как школьница, – ухмыляется он, скалясь, будто демон. – Я не знал о такой твоей черте. Не знал, что ты, оказывается, не хрупкая лань, а тигрица, которая может разорвать глотку.

– Ты вообще меня не знаешь.

– Согласен, – томно прорычал он. Кончик его губ дрогнул в злорадной усмешке.

– Когда узнаешь, то…

– То что? – резко перебил он меня. – Испугаюсь? Это неправда. Ты безумно красива, добра, умна, мила… И так далее.

– Ты не видел меня никогда. – В груди всё сжалось. Тепло разлилось по телу от его слов.

– Но трогал. Мне этого достаточно.

Коснувшись моей талии, нахал зарычал мне на ушко.

– Меня не ударишь.

– С чего взял? – дрожа, прошептала я.

– Если бы хотела, то уже бы это сделала. А ещё бы отшила так же грубо, как этого бедолагу. Значит, у меня есть преимущество. – Он перевёл дыхание, наклонившись так, что я ощутила горячий воздух на своих устах. – Мы могли просто постоять в ванной комнате, а потом бы ты вышла. Но нет, тебе захотелось меня раздеть.

Голос Кирилла мягок, без нотки сарказма или издевательств, лишь констатация факта.

– Я прав?

Дёрнув руку, прорычала:

– Подопытный, если вы не успокоитесь, то я вам что-нибудь вколю.

Мужчина рассмеялся, отпустил меня и отошёл. Потерев подбородок с плотной щетиной указательным пальцем, задумался.

– Подопытный… Звучит страшно… с условием того, что я ничего не вижу.

– Не переживай, скоро увидишь, – отдёрнула себя, понимая, что сболтнула лишнего.

Подобрав полотенце, пошла к шкафу, чтобы одеться.

– Что ты сейчас делаешь? – поинтересовался он, поворачиваясь в мою сторону.

– Переодеваюсь, – спокойно ответила я.

– В больнице? Меня поражает, что здесь есть твои вещи. Как будто я не в лечебнице, а у тебя дома.

– Здесь мой второй дом, – выкрутилась, надевая тоненькую пижаму.

– Любопытно, – произнёс наглец чуть нараспев. Палец, проходящий по бороде, остановился. Нахал замер, будто ему пришла ужасная мысль.

– Что такое? – испугалась я.

– Просто вспоминаю, где кровать.

– Бесишь! – чуть вскрикнула, расчёсывая мокрые после душа локоны. – Испугал же.

"Поразительно. Он не перестает меня удивлять. Ни один человек так просто не восстановится", – продолжаю анализировать.

С каждой минутой я всё больше прихожу к выводу, что дело не во мне. Что не я способствовала тому, что этот парень ожил, что его сердце вновь бьётся. Я теперь сомневаюсь сама в себе.

"Нет, он точно был мёртв", – рассуждаю, смотря, как Кирилл идёт к спальному месту. Откинув одеяло, аккуратно сел, облокотившись на изголовье. – "Но это чудо, полное исцеление нельзя объяснить наукой. Этот хам сведёт меня с ума. Завтра надо будет проверить все записи".

– Скажи мне, когда ты получал раны… – начала осторожно, не желая напугать его. – Порезы или ещё что-то… У тебя быстро они заживали?

– Не знаю… Как обычно, наверно.

Взяв фен, стала сушить волосы. В комнате раздался гул.

Через некоторое время подошла к бесстыднику и села рядом с ним на кровать. Подогнула под себя ноги, оперевшись на прикроватную спинку.

– Расскажи ещё о себе, – повернувшись к нему, произнесла я.

– Мне кажется, что я всё рассказал, – сказал он, повторив за мной. Я облизнула нижнюю губу, заинтересованно наблюдая за своим детищем в плотной, чёрной повязке. Вдруг он опустил голову и пробубнил. – Лучше ты о себе.

Я дёрнулась и сразу нахмурилась.

– Моя жизнь не интересная.

– Почему ты не говоришь о себе? – Машинально отрицательно замотал он, не понимая меня. – Не хочешь, чтобы потом я нашёл тебя?

– Нашёл меня? – выдохнув, улыбнулась от умиления, глаза сузились. – Нет. Не смеши. Даже если ты будешь в курсе моих паспортных данных, ты меня не найдешь, если так захочу я.

Мужчина громко рассмеялся, считая это моей глупой шуткой.

– Тогда почему?

– Не хочу привязываться. Ведь имя…

– Ни к чему не обязывает, – отдёрнул он меня.

Я замолчала, прикусив нижнюю губу. Обжигающий спазм прошёл по моему телу, во рту появился вкус крови. Место укуса пульсирует и ноет.

– Не хочешь говорить, не надо, – фыркнул он. – Давай тогда с простого… Приходил парень, которому ты дала отпор.

– Ну… – заинтересовалась я.

Нахал присел поудобнее, приняв позу Наполеона.

– Ты несколько раз назвала это место лабораторией. – Внезапно меня словно окатило с ушата с ледяной водой. Сердце забилось быстрее, ладони вспотели. Меня потряхивает. Я сжала одеяло так сильно, что кажется, оно сейчас порвётся. – Ты сказала: "Моя лаборатория…" , "Отдай ключи от моей лаборатории". Объяснишь?

– Привычка, – произнесла я, но в этот раз дрожь в голосе не скрыть. – Раньше я работала…

– Ты врёшь, – перебил он.

– Тебе везде мерещатся заговоры. Я просто оговорилась, – взорвалась я. – Тем более, ты же знаешь в каждой больнице есть своя лаборатория и я привыкла так называть отделение, где я работаю. – Наговорила несусветную глупость.

– А где другой персонал?

– Тебе меня мало? – насупилась я.

Мужчина выпрямил руку, предлагая мне положить свою на его ладонь, но я продолжила сидеть, замерев от липкого страха.

– Прошу, я ничего не сделаю тебе. Обещаю. – Тон его смягчился.

Протянувшись к нему, дотронулась до его кисти. Он сжал её, а после прижал тыльную сторону к своим мягким губам. Я остолбенела. Он еле слышно гортанно зарычал от наслаждения.

– Почему ты не можешь открыться? Тебя что-то беспокоит.

– Я молчу не ради себя, а ради тебя, – пробурчала.

– Значит, что-то есть, – заключил он.

От бессилия я легла на колени Подопытного. Голова коснулась его ног, от чего тот дрогнул. Его рука не отпускает мою. Он положил её на меня, а второй начал поглаживать мои волосы.

– Тебя что-то тяготит, но ты не хочешь мне открыться. Твоя душа разрывается от сомнений и вечной лжи. – Мои губы задрожали, услышав истину, глаза защипали от слёз. – Когда-нибудь я заслужу доверия.

– У меня нет родителей, брат погиб, – неожиданно, сорвалось с моих уст. – Я росла в приёмной семье с четырнадцати лет. Они вложили в меня всё. Никогда не кричали, всегда помогали. Да и в данный момент Алес поддерживает меня.

– Так зовут твоего папу?

– Да, – с долей грусти простонала я. – Он лучший. Хочет победить смерть.

– Что имеешь в виду? – заинтересованно спрашивает Кирилл, поглаживая мои пшеничные волосы, проникая в них пальцами.

– У нас с ним одна цель. Мы хотим научиться оживлять мёртвых.

– И как успехи? – Мужчина спокоен. Кажется, его не удивляют мои слова.

– Пока… никак, – произнесла я. В душу закралась мысль, что не соврала.

– Думаю, что это невозможно, – равнодушно произнёс он, продолжая гладить мои растрёпанные локоны.

Я печально улыбнулась.

– Да, я тоже так считаю… С недавних пор. – Выдержав паузу, продолжила. – Завтра я съезжу по магазинам. Тебе что-то надо?

– Вещи и ещё… – Он осёкся, будто специально. – Я знаю, говорила, что с родственниками видеться нельзя, но я бы хотел встретиться с дочкой.

Его тон тих, более задумчив, будто он пытается вытащить что-то из своих воспоминаний, но не может.

– Так сильно её любишь? – с придыханием задала вопрос.

– Очень, – не раздумывая ответил он.

В груди начало нарастать тепло.

– Сейчас… Нет… Но когда выздоровеешь… – выдавливаю из себя. От самой себя тошно. – А это будет очень скоро… Вот увидишь… Ты вернёшься к своей дочери, – голос срывается, горло перекрыло.

– Хорошо, – покорно принял тот свою судьбу. – Как скажешь, доктор.

По щекам полились слёзы. Я уткнулась носом в его ноги и заплакала.

Этот мужчина для меня не просто мой эксперимент, моё детище. Не просто тот, кто напоминает мне братика, с которым я попрощалась и не желала терять ещё раз. Он стал для меня лучом света, который заставил меня чувствовать. Я ничего не ощущала с кончины Коли, но теперь… Теперь нутро снова болит. Я изо всех сил стараюсь убить своё вновь бьющееся сердце, но делаю только хуже.

У меня есть два варианта: либо я отпускаю Кирилла и он теряется среди людей на планете, но мне придётся заметать за ним следы, чтобы они не привели Алеса к нему. Либо отдать его своему отцу и посмотреть, что с ним будет.

Прикрыв веки, начала тонуть во тьме. Большая ладонь не перестаёт поглаживать мои немного влажные волосы.

– Не уходи только никуда. Спи со мной, – заурчал он томным басом.

– Я и не собиралась.

Через несколько минут погрузилась в сон от усталости и навалившихся эмоций.

Сновидения стали странные. Мрачные. Тёмные. Одна и та же девочка сопровождает меня не первый раз.

Я опять наблюдаю эту малышку, ей уже восемь. Она сидит за партой, покорно сложив руки. Её мышцы колотит мелкой дробью. Она старается не обращать внимание на сиреневое пятно, которое спускается по стене, но взгляд каждый раз возвращается к нему. Учитель спокойно ведёт урок, объясняя тему.

– Констанция, – обращается она к малютке, но та не слышит её. Она сосредоточилась на расплывчатой кляксе с огромным ртом, с которого капает агатовая жидкость. Куколка зажмурилась, намеривая не замечать увиденное. – Констанция? Всё хорошо? Я позвоню брату.

Но та не может вымолвить ни слова. Тело бьёт дрожь. Она и раньше видела такую тень, бесформенную грязь, но сейчас ей особенно боязно.

– Чудачка, – послышались смешки одноклассников. – Дура какая-то.

Девчушка попыталась открыть очи. Прищурившись, увидела липкую сущность, которая пробирается по столу к ней. Ребёнок с криками вскочил, закрыв от ужаса глаза. Тёплые объятия учительницы накрыли её, желая успокоить.

– Констанция! Что такое? Что случилось?

Мгла заволокла класс. Всё в тумане. Мир вокруг неё кружит.

Больничная койка и гнетущая атмосфера.

– Это успокоительное, – слышен голос врача за дверью.

– Что с ней? – Тембр братика взбудоражил меня. Сердце сжалось.

– Последствие аварии и потери родителей. Она придёт в себя. Дайте ей время.

– Констанция перестала разговаривать.

– Дайте ей время, – настаивает доктор.

Малышка сидит в палате, кротко положив ладошки на колени. Вокруг неё три нечисти: чёрная, фиолетовая и алая. Они что-то шепчут, заставляя её трястись. Кровавое нечто коснулось её лодыжки. Та дёрнувшись, закричала, что есть силы. В комнату сразу вбежал персонал. Бедняжка бьётся в истерике. Конечности бесконтрольно дёргаются.

– Милая моя! Милая! – кричит Коля, кидаясь к бедолажке.

Дитя вяжут, её держат, пытаясь привести в чувства. Уложив вырывающегося ребёнка на кровать, вкололи дозу снотворного. Иголка плавно вошла в детскую ручку. Еще немного она сопротивляется. Но вдруг ослабла и, закрыв очи, утонула во мраке.

Я дрогнула, раскрыв глаза. Меня бьёт мелкая судорога.

"Эта нежить теперь мне снится. Ужас какой!" – Мурашки гурьбой идут по телу.

Осмотревшись, поняла, что очнулась на массивном мужском плече. Его медвежья рука ласково обнимает меня. Я улыбнулась от умиления, вдыхая его запах, стараясь запомнить, запечатлеть в своей памяти навсегда. От него пахнет корицей и сандалом. Он успокаивает меня, заставляя забыть ужасный сон. Его сердце бьётся ровно и спокойно, а моё нет. По коже пробежал озноб. Я сжала одежду Кирилла своими маленькими, тоненькими пальцами, вжавшись в его большую грудь носом.

Я не имею возможности оторваться от него, уйти и оставить одного в комнате.

"Проснётся, наверно, кушать будет хотеть", – мелькнула мысль в голове. – "Что я несу…? Он вообще не должен существовать. Привязаться к эксперименту… Как низко и непрофессионально. Если бы я такое услышала от кого-нибудь, то высмеяла бы".

Встав с постели, осмотрела сладко спящего с ног до макушки, после развернулась и пошла в сторону выхода.

Канун Нового года, лаборатория пуста. Продуктов в моём холодильнике нет. Надо идти на общую кухню.

Отщёлкнул замок, вышла, пока Подопытный спит.

"Появились кошмары", – думаю, готовя еду. – "Эта галлюцинация ещё в сновидениях. Только что за алая сущность? Такой я не видела. Чёрная и фиолетовая была… А такой… нет…". – Выдохнув, от раздражения потёрла переносицу и фыркнула. – "Надо начать пить что-нибудь от нервов. А то так и сойти с ума не далеко".

Сделав завтрак, иду по коридорам с едой.

"Мой брат… А эта девочка… Я? Мой мозг проигрывает странные сценарии. Такого в своей жизни я не помню".

Внезапно знакомый женский голос, доносящийся из спальни, оглушил меня.

– Ничего себе!

Сердце сжалось, по коже прошла мелкая дрожь, нутро перевернулось. Бросив поднос на пол, помчалась к своему эксперименту.

У кровати стоит моя подруга, она с любопытством разглядывает мощное тело мужчины, который, на удивление, даже не проснулся от её визга.

Схватив девушку за локоть, поволокла в рабочее отделение.

– Какого чёрта ты тут делаешь? – шиплю на неё, закрыв за собой дверь. Я облокотилась на операционный стол, с силой стиснув его края.

– Я волновалась! Ты трубку не брала! – возмущается Маша.

– Да чего вы все за меня переживаете. Ходите сюда. – От невроза, который волной прокатил по мне, вновь захотелось нещадно курить. Машинально потянулась к карману. Но обнаружила, что в пижаме, естественно, сигарет со мной нет. Мышцы скрутило, горло свербит от желания ощутить благодатный смог.

– А я смотрю, ты время зря не теряешь.

По ехидному выражению лица девчонки осознала, что она даже не узнала парня. Хотя была рядом в ту ночь, когда его привезли ко мне.

– Что имеешь в виду? – спросила, скрестив руки на груди. По лбу скользнула капля пота.

– Привела бы домой. Чего прячешь его? – не понимает она, обводя взглядом мой полуобнажённый стан. Только тонкая ткань пижамы прикрывает манящие части. – Твоя же квартира. Я всего лишь в ней гость.

– Я не прячу, – оборвала я её. – О чём ты вообще подумала?

– О чём можно подумать? – взорвалась она от хохота. Я зашипела, показав пальцем на закрытую дверь, которая ведёт в другую комнату, где спит Кирилл. – Секси в твоей кровати. Да и ты сама…

Я осмотрела себя.

– А что со мной? – фыркнула.

– В красивом белье.

– Это пижама. И у меня ничего здесь больше нет из того, в чём можно спать, – оправдываюсь я.

– Ну, да, – ухмыляется девушка.

– Чего пришла? – Конечности уже дрожат от желания покурить.

– Я всё приготовлю, всё сделаю. Только приходи. Сегодня же Новый год, – уже умоляет она.

– Я… я не знаю, – испугавшись, отрицательно замотала головой.

– И красавчика своего приводи, – добродушно усмехнулась она.

– Что? Он… не мой он, – прорычала вполголоса, выпучив на неё глаза.

– Да, тело у него ничего, – будто не желая обращать внимание на мои слова, закатилась от смеха Маша. – И в постели, наверно, он что надо…

– Тихо. Всё! – успокаиваю её, пытаясь прикрыть ей рот.

– Я жду тебя дома и не думай, что отмажешься, – отмахнулась от меня подруга, юркнув за мою спину.

– Купи мне телефон, – вздохнула, принимая свою участь. – Мой сломался. Ещё пару вещей мне… – Я осеклась, посчитав, что она может не так понять. – И для мужчины что-нибудь из одежды. Деньги я тебе после переведу.

– Нет проблем, – улыбнулась она. Махнув, пошла к выходу.

Подруга ушла. Я закрыла за ней дверь и вернулась в спальню.

– Ещё еду уронила… – пробурчала себе под нос. – Надо будет убрать… И этот хам не проснулся, надеюсь…

У стола стоит нахал. Скрестив руки на груди, он ехидно и победоносно скалится.

– Значит, тело у меня ничего.

– Бесит твой острый слух, – фыркнула. – Я такого не сказала.

– И в сексе я хорош, – ёрничает он.

– Ничего подобного я не говорила. – Недовольно сморщилась.

– И вообще, я горяч, – прошептал грубиян своим ласкающим уши баритоном.

– Всё? Посмеялся? Теперь в кровать. Ты ещё болеешь, – пробубнила, желая уйти от этой темы.

– В кровать? Так быстро?– продолжает издеваться он.

– Кирилл, – чуть вскрикнула я. Подойдя к наглому мужчине, толкнула его в плечо, чтобы он лёг. Внезапно сильные пальцы перехватили мою кисть.

– Ладно. Хорошо. – Его губы скривились в злорадной усмешке. – И всё же, доктор, ты что-то скрываешь. Лаборатория, твоя постель, нас приглашают на Новый Год, но своих родных я видеть не могу. Уверена, что я вообще жив, а не в коме?

– Смотря на то, как ты скоро восстановился, мне кажется, что это я в коме.

Он обхватил моё запястье ещё сильнее.

– Я подожду, доктор Франкенштейн. Я подожду, – прошипел тот.

Резко отпустив меня, мужчина направился в ванную комнату, не сбив по пути ни одного предмета.

– Я сказала лечь, – крикнула ему вслед.

– Ага, – махнул он мне, не оборачиваясь.

Меня уже трясёт от злости. От невыносимого желания курить.

"Он не будет делать то, что я прошу. А если весь эксперимент накроется медным тазом? Если он угробит себя?" – вопят мысли в голове.

Я ушла на кухню, чтобы что-то приготовить. Вытащив сигарету из пачки дрожащими пальцами, зажала её между губ. Щелчок от зажигалки раздался в маленькой, тусклой комнатке. Расслабляющий смог проник к лёгкие, дурманя рассудок.

Затушив бычок, зашагала обратно. Зайдя в спальню, увидела своего нахала готовым завтракать, но без футболки.

– Что за фокусы? – от неожиданности дернулась я.

– Намочил. Извини, – отмахнулся он. Улыбнувшись, сразу перевел тему. – Опять нервничала?

– Немного.

– Так мы идём? – Обернулся на меня парень.

– Куда? – будто не понимаю его. Подойдя к обеденному месту, опустила на него поднос.

– На праздник. Нас же пригласили, – настаивает он.

– В чём ты пойдешь? – ухмыльнулась. – В медицинском халате?

– Могу быть голым, только скажи, – язвит он. Его рот скривился в дьявольской улыбке.

– Очень смешно, – хмыкнула в ответ. – Даже не думай.

Я села за стол, поставив перед ним тарелку и приборы. Взяв его медвежью ладонь, вложила в неё вилку.

Хам вновь вырвал руку из моих пальцев и прорычал:

– Считаешь, что я бы не понял, где она лежит. Или тебе просто хотелось меня потрогать?

– Подопытный, – фыркнула я.

– Я же просто шучу, – усмехнулся он чуть вскинув кисть, будто в знак капитуляции.

После завтрака я пошла в душ. Вернувшись, переоделась.

– Только без всякой пошлятины на Новый Год, – говорю, застёгивая платье. – Без примитивных поцелуев в бой курантов и всего остального.

Грубиян властно потянулся ко мне. Я, даже не задумываясь, подошла к нему, чтобы он коснулся меня. Не заметив своей реакции, продолжила ругаться:

– Там мерзкие люди, которые будут оценивающе на тебя смотреть.

Наглец скользнул по моей талии, спине. Он прижал меня к себе и перебил:

– Нельзя в бой курантов, да?

Его низкий баритон ласкает душу.

– Ничего нельзя, – пробубнила.

– А когда можно? – произнёс он тихим, томным голосом, от чего по коже побежали мурашки.

Грудь сжалась и затрепетала. Я подняла на него свои удивлённые глаза. Мужчина наклонился ко мне, его уста обожгли мои.

– Никогда, – прерывисто дыша, простонала я.

– Тогда поцелую тебя насильно в бой курантов, – шепчет он в мой приоткрытый рот.

– Даже не смей. – Дыхание сдавило.

Вторая рука скользнула по моему лицу, вплетая пальцы в распущенное каре.

– А сейчас можно? – касаясь своими устами моих, рычит он.

– Нельзя, – нехотя повторяю.

Щёки налились краской. Скулы Подопытного напряглись. Он смял мою одежду властным движением.

– А если я не спрошу тебя, ты же ударишь меня?

– Безусловно. – Сознание туманится. Я говорю на автомате, не осознавая, что происходит. Веки закрылись, голова кружится.

Губы Кирилла вплетаются в мои, забирая дыхание себе. Он аккуратно касается их, проскальзывая всё глубже. Приоткрыв рот, завладел устами в страстном, требовательном, жадном поцелуе, от которого мозг отключился. Мои ладони упали на его обнаженный торс. Я впилась ногтями в него так сильно, что у него останутся отметины.

– Ты не настоящий. Так не бывает, – простонала я.

– Что не бывает…? – вырвалось хриплое рычание из его лёгких.

– Мне кажется, что… Что я ещё не проснулась. Тебя не должно существовать.

– Но я есть.

Прошептал он, вновь впившись в мои губы своими.

По телу растеклось тепло, кожа покрылась мурашками. Низ живота наполнился магмой. Колени подкосились. Нахал потянул меня к постели, и я поддалась. Идя за ним, будто он зряч и точно знает, куда направляется. Упершись в край кровати, он развернул меня. Подхватив на руки, положил на мягкий матрас, а сам навис надо мной. Разве я могу отказать ему? А себе? Но он ничего и не требует от меня, он будто наслаждается, ничего не прося взамен. Мимолетно возникло ощущение притворства с его стороны. Но я попыталась отбросить это злое раздумие.

Погрузившись носом в мои волосы, он вдыхает их аромат, сжимая одной рукой мою тонкую талию.

Его поцелуи отчерчивают неровную линию, идущую к шее. Подопытный заурчал, целуя меня за ушком. Я чуть выгнулась. Тихие стоны вырываются из моего горла, между ног образовался пожар. Я завыла от невыносимого желания.

– Мне ничего не надо. Совсем. Вообще ничего, – зашептал он низким, но ласковым басом. – Только будь рядом, доверяй мне. Хоть ты совсем не знаешь меня, а я тебя. Но я ощущаю что-то такое… Это не любовь, нет. Не похоть и не страсть. Это ужасная потребность в тебе. Как наркотик… – его голос срывается. – Я не понимаю, кто я, где я и что со мной. Я ничего не вижу. Плохо воспринимаю происходящее. Всё вокруг смутно знакомо, но всё равно не то. – Он осёкся. Баритон стал ещё ниже. Мужчина прижал меня к себе крепче. – Есть мысли внутри меня, будто не мои. Я сам себе чужой. Только не ты… Как странно. Ты будто якорь.

Парень замолчал. Я выпалила: то ли от неловкости, то ли от своей неуверенности.

– Это виноваты дофамин, серотонин, фенилэтиламин, эндорфины…

– Ты сейчас шутишь? – резко отрезал он, не поднимаясь, не имея возможности оторваться от меня.

– Нет, я серьёзно. Любви не существует. Мы привязываемся к человеку благодаря гормонам, которые вырабатываются у нас в организме. Эти гормоны–это наркотик. Вот что ты ощущаешь. Просто я рядом. – Перевела дыхание. – Я не верю в любовь.

Мужчина отпустил меня и без сил упал на кровать рядом со мной.

– Не верю в любовь… – прошептал он. – А я в неё верю? – говорит он уже будто сам с собой.

– Ты даже не знаешь меня, как можно любить ту, которую не видел? – не понимаю его.

– Можно, – не раздумывая отрезал он.

Похоть отступила и взамен неё навалилась злость, досада, непонимание. Сев на колени, я сверху вниз смотрю на мужчину, который лежит на кровати. Крик отчаяния вырвался из моих легких:

– Ты играешь! Почему? Почему тебе нравлюсь именно я? Это же чистое враньё!

– Потому что ты вытащила меня из тьмы, – проговорил он так, будто это самая очевидная вещь.

– Почему именно чёртова любовь? – срываюсь, дрожа от ощущения беспомощности. Глаза щиплят от слёз. За яростью пришло уныние и апатия. Упав на матрас, уставилась в потолок. С уст сорвался полушёпот. – Может, ты просто благодарен мне?

Он не ответил. Так мы пролежали ещё несколько минут, пока Кирилл не решил прервать тишину. Его голос звучит безэмоционально и отстраненно.

– Мне не в чем ехать.

– Маша приедет и всё привезёт, – также равнодушно сказала я.

– У тебя хорошая подруга, раз беспокоится о тебе.

– А о тебе никто будто не переживает?

– Кроме родителей… Никто. – Для него это само собой разумеющееся.

– Не может быть. Даже жена?

– Бывшая не только не волновалась, ей было плевать: где я, что я делаю, ел ли я и сколько спал. Мы поженились только потому, что она забеременела.

– Значит, вы встречались, любили друг друга, – стараюсь подловить его.

– Любили, – иронично произнёс он. Смешок слетел с его губ. – Вот в эту любовь я точно не верю.

Подопытный лёг на бок, подперев рукой голову. Его пальцы коснулись моей ладони.

– Интересно…

– Что именно?

– Не могу понять, кто я.

– Что имеешь в виду?

Он сразу поморщился, пытаясь отмахнуться:

– Маньяк, наверно.

– Ты похож скорее на нудилу, чем на маньяка, – печально рассмеялась я.

– На нудилу?

Сжав моё запястье, Подопытный вновь навис надо мной, прижимая меня к кровати всем телом. Раздвинув мои ножки, он уместился между ними. Меня окатил жар, после бросило в холод. В венах взрываются электрические разряды, выжигая их. Губы нахала припали к моему горлу, оставляя постыдные следы. Откинув голову, застонала, впиваясь ногтями в массивную спину.

Взяв в свой обжигающий плен мою мочку уха, хам рыкнул.

– И сейчас нудила, – простонала, выгибаясь.

– Ты уже поверила в любовь, – шепчет он. – Ты любишь меня, просто отрицаешь это.

Он не дал мне ответить. Его рот приоткрылся и он завладел мной. Пальцы прошли по бедру, приближаясь к оголившимся ягодицам.

– Я и не знал, что ты в юбке. Для меня её надела?

– Больше вещей не было, – на выдохе выдавила из себя.

– Даже не представляешь, как я этому рад.

Мужчина завел кисть между ног и скользнул к моему горячему лону, которое прикрыто тонкими, мокрыми от вожделения трусиками. С силой зажмурившись, завыла. Наглец жадно целует меня, посасывает уста, покусывая, рыча от желания. Поддев линию моих кружевов, норовит проникнуть под них, но внезапно остановился, услышав стук в дверь.

– Я тебе всё принесла, – раздается весёлый смех подруги.

Кирилл зарычал:

– Даже не думай ей открывать.

Обвив его за шею, притянула к себе, пленяя пухлые губы. Щетина колет мою нежную кожу, но это только сильнее возбуждает.

Прикусив меня, он заурчал, начав неосознанно покачиваться, сжимая в своих объятиях.

– Ты там жива? Ау! – не унимается Маша. – Я тебе одежду привезла! Открой!

Но мне плевать на её крики, лишь огонь, который разрастается во мне, пытаясь убить, волнует меня сейчас.

Пальчики проникли во влажные трусики. Коснувшись моих складочек, бессовестный водит между ними, обводя мою ноющую от возбужденния жемчужину. Я задрожала, задыхаясь от накативших чувств.

Нахал продолжает ласкать меня, проскальзывая своим языком в мой рот, принуждая млеть. Его пальцы нажимают на клитор, заставляя вздрагивать и стонать.

Между ног ноет и болит. Всё тело напряглось. По нему пошли электрические разряды.

– Ты голос, который вытащил меня из тьмы. Я тонул в ней.

От баса меня затрясло ещё интенсивнее. Всё нутро желает лишь его. Сейчас, сию минуту, секунду. Желание отдаться медвежьим рукам так велико, что я забыла, где нахожусь, какой день и кто этот мужчина.

– Нельзя… – на выдохе прошептала, срываясь в пучину блаженства.

Два пальчика скользнули в моё лоно. Всё естество сжалось. Я вжалась устами в него ещё сильнее. Слышен хриплый стон наслаждения, вырывающийся из моих лёгких. Кирилл имеет меня, водя вокруг набухшего клитора. Я замерла, ожидая стремительной разрядки и всплеска удовольствия. Я ощутила, как каждая клеточка скоро взорвётся. Оторвавшись от его губ и выгнув спину, напряглась до предела. Ноги задрожали. Он начал целовать мою линию декольте, не останавливаясь, продолжая сводить меня с ума своими прикосновениями.

Тело дрогнуло. Мышцы бесконтрольно сжимаются. Я с силой закричала, падая в бездну экстаза. Миллионы импульсов разрывают меня, принуждая впиваться ногтями в плечи Подопытного, выгибаться, выкрикивая его имя.

От бессилия обмякла. Взяв его кисть, убрала её, положив на голое бедро. Я почувствовала его тёплые, влажные пальчики. Хам обжёг моё ушко своим дыханием и прошипел:

– Твоя подруга ушла, а она явно что-то хотела.

– Тебе что-то надо вколоть от бешенства, – задыхаюсь я.

– Ты могла уйти.

– Я даже не заметила, как Маша перестала стучать. – Меня еще потряхивает. – Пойду проверю.

Наглец освободил меня из своего плена. Встав, поправила одежду и, чуть покачиваясь, вышла за дверь. Подхватив пакет, увидела записку.

«Я всё слышала. Не отрицай. Жду вас сегодня».

Покраснев от смущения, закрыла лицо.

В этот момент я чётко поняла, что мне надо делать дальше.

"До Нового года я позволю себе быть слабой. После праздника поеду к отцу и всё ему расскажу. Отдам Кирилла ему. Должна! Обязана!".

Я зашла обратно в комнату. Он так и лежит на кровати.

– Мы не поедем, – выпалила я.

– Почему? – удивился парень, поднявшись на локоть.

– Не хочу отмечать Новый Год с незнакомцами, – вру ему, покусывая губы до крови, ощущая металлический привкус во рту.

Глава 5

"Ну, а что Алес сотворит с ним?" – рассуждаю я. – "Он ведь замечательный. Хороший отец, хоть и не родной. Он ничего не сделает. Я расскажу ему о Кирилле".

– Доктор? – пытается дозваться до меня Подопытный.

Я сразу осеклась, замотав головой.

"Ничего не будет!".

Подойдя к нему, залезла на постель и, перекинув ножку, села на него верхом. Его руки упали на мои ягодицы.

– Ты чего? – не понимает он.

– Прошу, помолчи немного.

Скользнув по его груди, скулам, вплела пальцы в густые тёмные локоны. Склонившись, еле коснулась его горячих, пухлых уст.

– Ты меня пугаешь, дорогой врач, – дёрнулся парень. – Отталкивала, а теперь…

По душе прошла тёплая волна.

– Я могу уйти, – сдавленно прошептала я в его приоткрытый рот.

– Не смей. – Вычерчивая по мне причудливые узоры подушечками пальцев, наглец остановился на талии. Он сжал её, от чего я дрогнулась, еле слышно постанывая.

Зарычав, хам перевалился, вжав меня в перину.

Его пальцы пробежали, исследуя меня, обжигая своими прикосновениями. Проведя по моему бюсту, линии декольте, нахал сдавил моё горло. Я захрипела, изливаясь соками удовольствия. Подопытный властно скользит по телу, изучая, стараясь запечатлеть в своей памяти. Его рука не перестает сжимать шею, показывая мне свою власть и превосходство надо мной. Дав ему лишь повод, я выпустила из него дракона, который хоть и не видит меня, но твёрдо намерен разорвать на части.

Спустившись с кровати, он стремительно подхватил мои бёдра и, стиснув, притянул к себе. От неожиданности задержала дыхание. Я затряслась, гортань перекрыло, а нутро сжалось. Поддев трусики, он резко стянул их с меня и бросил в сторону. Наклонившись, мужчина стал очерчивать кривую своими губами по колену, проходя между бёдер. Я выгнулась, с силой обхватив одеяло. По коже поплыла дрожь, которая нарастает, перебегая в низ живота. Между ног заболело от невыносимой похотливой жажды.

Его поцелуи плавно поднимаются до самого сладкого места. Испепеляющий язык прошёл по моим складочкам, слизывая весь нектар возбуждения. С напором и страстью он обводит каждую клеточку, играя с клитором. Взяв в жгучий плен, он посасывает его. Я закричала, схватив его за волосы. Хриплые стоны вырываются из моих лёгких. Он доводит и так не стабильный рассудок до исступления. Я на вершине Эвереста, с которого готова спрыгнуть по своему собственному желанию.

Стиснув мои ягодицы, мужчина более грубо, сильнее, с большим напором проводит своими устами между моих ног.

Положив ступню ему на плечо, подняла бёдра и натянулась, словно струна, готовясь упасть в пучину блаженства. Внезапно я ощутила вспышку. Сознание закружилось, а перед глазами появилась мелкая рябь. Зажмурившись, кричу. Голосовые связки дробятся на части. Вся стать подрагивает, покачивается, пока нахал ласкает, заставляя меня дрожать от экстаза. Я чуть толкнула его, давая понять, что больше не могу.

Хам оторвался от меня и встал. Я села на кровать. Напротив красуется его выпирающий из штанов пах. Подцепив край, снимаю их, высвобождая наружу его толстый мужской орган.

Скользнув немного грубоватыми пальцами по моему предплечью, ключицам, скулам, Кирилл проник ими в мои распущенные волосы и сдавил.

– Не играй со мной, а то, вполне возможно, пойму тебя не так!

Взяв член в свою маленькую ладошку, задрожала от одной мысли, что он будет внутри меня. Пройдя губами по его каменному стволу, обвела язычком головку. Подопытный заурчал, зажав мои локоны ещё мощнее. Заключив в свой горячий плен, медленно посасываю, набирая темп. Наглец рыкнул. Его руки направляют меня. Я уже не заметила, как он имеет меня в мой разгоряченный ротик, рыча от возбуждения. Слёзы высвободились, полившись по мягким, распалившимся щёчкам.

Достоинство напряглось и дрогнуло, изливаясь в меня сладкой, будто мёд, жидкостью. Я не успеваю глотать. Его семя наполняет меня. Он ещё раз завибрировал и захрипел.

Подхватив за талию, мужчина чуть подкинул меня, бросив на постель. Опьяняющие поцелуи обводят мой оголившийся живот.

– Сними всё с себя или я порву, – приказным тоном прорычал он. Повиновавшись ему, скинула с себя всю одежду, оставшись перед ним совершенно обнаженной.

Обхватив налитый бюст, мнёт его. С жадностью пленив вишневый сосок, он стал покусывать его, переходя на вторую грудь. Будто безумный, он пробует меня на вкус. Кажется, что у него снесло крышу сразу после того, как я дала повод. Огромное тело нависло надо мной. Кирилл требовательно завладел моими устами, даже не предоставляя шанса вздохнуть. Вцепившись в его исполинские плечи, я рву его, оставляя багровые полосы. Он, будто зверь, владеет пухлыми губками, перемещаясь на шею и снова возвращаясь к ним. Я только могу захлёбываться, наслаждаясь этим похабником. Уместившись между моих ног поудобнее, он направил свою возбуждённую плоть в лоно. Схватив бёдра, он стремительно вошёл в меня. Я завыла, выгнув спину. Несносный трахает, с мощью проскальзывая в ноющее нутро, раздвигая бархатистые стеночки. Мышцы с силой сжали его член, от чего грубиян зарычал, врываясь ещё интенсивнее.

Продолжить чтение