Читать онлайн Соломенная вдова бесплатно
Глава 1
1. Растрата
Последние дни муж Григорий приходил домой чернее тучи.
– Что-то случилось? – спрашивала его жена Таисия, наливая в тарелку борщ.
Он лишь отмахивался, хмурясь, бурчал про усталость, без аппетита съедал суп и заваливался на диван, включив новенький черно-белый телевизор "Рекорд". Телевизор они только месяц назад купили, еще не успев нарадоваться грандиозной покупке. Отец никому из детей не разрешал его включать самостоятельно. Поэтому они с радостью облепляли его со всех сторон, едва он укладывался на старенький диван.
Сегодня муж почему-то задерживался. Таисия, несмотря на седьмой месяц беременности, крутилась, как белка в колесе – и с хозяйством управлялась, и с двумя старшими детьми – Мишей и Васяткой (восьми и четырех лет). И ужин всегда старалась приготовить к приходу мужа. Вот и сейчас она уже долепливала вареники с картошкой, воду налила в кастрюлю и поставила на плиту и все поглядывала в окошко, ожидая увидеть издалека силуэт со знакомой походкой.
– А я милого узнаю по походке, – напевала она, когда вдруг увидела подходящего к калитке своего дома главного инженера совхоза Якова Афанасьевича.
Сердце сжалось в дурном предчувствии. Она бросила взгляд на мирно играющих в углу сыновей и, накинув чистую фуфайку, вышла в сени.
– Здравствуй, Таисия, – кивнул ей Яков, замедляя шаг у крыльца, и остановился в нерешительности. Глаза его почему-то забегали, и она, даже не поздоровавшись в ответ, тут же вскрикнула, схватившись за большой живот, как за соломинку:
– Что с Гришей?!!
Главный инженер снял с головы кепку, потом закинул ее обратно на голову, руки его заметно дрожали.
– Ну… не молчите, – крикнула женщина срывающимся голосом, – он жив?
Ее заколотило, она побледнела. Муж работал экспедитором в совхозе, ездил на машине, доставая запчасти. И она всегда опасалась за его жизнь. Яков Афанасьевич словно очнулся, опасливо косясь на ее большой живот.
– Ну что ты… что ты, Тая, – поспешно проговорил он, – с его здоровьем все в порядке, слава Богу. Жив-здоров…
– Ох, – женщина прижала руку к груди и нервно усмехнулась, помотав головой, – умеете вы, Яков Афанасьич, страху нагнать. Чуть не родила…
Она засмеялась, медленно приходя в себя и опускаясь на скамейку, которая стояла словно нарочно для таких ситуаций прямо возле крыльца. Обняла обеими руками живот, потом хлопнула приглашающим жестом по скамейке, и Яков послушно присел рядом.
– Ну тогда… мне уже ничего не страшно, – улыбнулась она как можно беспечней, – если жив, все остальное – не страшно. А теперь говорите, что случилось?
Яков снова замялся, не зная, с чего начать.
– Говорите прямо, без прелюдий, – кивнула она.
– Григория в милицию забрали… за растрату! – выдохнул он.
– За… какую такую растрату? – остолбенело переспросила она, – это какое-то… недоразумение?
Инженер пожал плечами и вздохнул:
– Держись, дочка, сама говорила, что все можно пережить, кроме смерти… Собери ему самые необходимые вещи. Завтра наша машина пойдет в райцентр, ему увезут.
Она кивнула, с трудом переваривая услышанное. А он встал со скамьи, успокаивающе положил руку ей на плечо:
– Держись, у вас дети, и ты на сносях. Авось помилуют, дадут условно.
– А большая растрата? – прошептала она побелевшими губами. – вы знаете?
Он помотал головой, но Тая, впившись в него глазами, прекрасно поняла: знает! Но не скажет… Она не стала настаивать. А он словно прочитал ее мысли.
– Где-то прочитал, что информацию надо принимать дозированно, – сказал он, – чтобы защитить психику.
Он помолчал, потом придвинулся к ней поближе и шепнул уже на ухо:
– Молись, моя мама всегда молилась в трудных ситуациях и говорила, что Бог всегда ей помогал…
Он смутился и огляделся по сторонам: не услышал ли их кто. Но рядом никого не было. Тая смотрела на него бессмысленным взором. Он кашлянул.
– Ну я пойду?
Женщина кивнула, все еще глядя сквозь него каким-то жутким, застывшим взглядом. Словно просвечивала его рентгеном. Он поежился, ссутулился и быстром шагом направился к калитке.
– Ма-ам. Кушать хочется, – услышала она, как сквозь сон, голос Васятки, – ты когда будешь вареники варить?
Тая очнулась, голова вмиг налилась свинцовой тяжестью. Она потерла виски, потрясла головой и встала со скамейки.
– Так, главное – не раскисать! У меня дети! – внятно, как неразумному ребенку, сказала она самой себе, – главное – он жив!
В голове прояснилось. И вдохнув в грудь побольше воздуху, она его с шумом выдохнула и отправилась на кухню – варить вареники.
2. Обыск
Старший сын, 8-летний Мишка, уже все понимал. Васятка за пять минут прикончил свою порцию и умчался играть, а он ел не спеша, с тревогой поглядывая на побледневшую мать.
Таисия растерянно ковыряла в своей тарелке уже остывшие вареники и еще не съела ни кусочка, устремив застывший взгляд на крохотное пятнышко на клеенке. Он тихо дотронулся до ее руки. Таисия вздрогнула и посмотрела на сына.
– Мам, ешь, – сказал он по-взрослому, – Варьку кормить надо. Она же еще сама не умеет…
Он выразительно кивнул на мамкин живот.
– И плакать тоже не надо, она же все понимает, – продолжал сынишка, – я слышал, как баба Фекла тебя учила на красивое смотреть и о хорошем думать. А ты о чем-то плохом думаешь… О чем?
Его пытливые карие глаза, казалось, заглядывали в душу. Таисия с трудом проглотила комок в пересохшем горле. С трудом улыбнулась, потом потрепала его вихрастую голову и сказала как можно беспечней:
– Да все в порядке, сынок… так, небольшие проблемы. Надеюсь, завтра все разрешится…
Но на следующий день в их дверь постучали.
– Папка! – радостно взвизгнул Васятка, но дверь открылась, пропуская вперед двух рослых милиционеров.
Миша замер на месте, а Васятка испуганно попятился и, недолго думая, быстро шмыгнул под кровать. Шаловливого пацаненка часто пугали "дяденькой милиционером, который заберет его в милицию за проделки". И теперь он испуганным зверьком выглядывал оттуда.
– Здравия желаю, – козырнул один из милиционеров, – старший лейтенант Петренко, вот ордер на обыск…
Он протянул бумажку остолбеневшей Таисии. Та покачнулась, в глазах сразу потемнело.
– Тише, тише, – Петренко рванул к ней и бережно усадил на табурет, потом повернулся к напарнику, – Игнатов, сходи к соседям… за понятыми.
Игнатов ушел, а Петренко снова повернулся к ней и вежливым голосом сказал:
– Будет лучше, если вы сами все отдадите. Тогда порядок гарантируем…
– Что… отдам? – прошептала Таисия, напрягаясь.
– Вот только придуряться не советую, – приглушенным голосом все также вежливо ответил старший лейтенант, – деньги, ценные вещи… Где их спрятал ваш муж?
Таисия в ужасе замотала головой.
Дальнейшее она помнила смутно. Порой она ловила на себе недоумевающие испуганные взгляды соседей – пожилых супругов Артемьевых, которых пригласили в качестве понятых. Она изо всех сил держалась, чтобы не грохнуться в обморок. Миша стоял рядом и держал ее за руку. Он сразу же подошел к матери, едва ее посадили на стул, и тут же шепнул:
– Мам, закрой глаза и думай о Варьке.
И Таисия с благодарностью повиновалась. Она закрыла глаза и растворилась мысленно в том мире, где обитала ее крохотная долгожданная дочурка. На самом деле они еще не знали пол ребенка, но всей семьей желали дочку и сестренку. И верили, что так оно и будет. Мишка уже и имя придумал ей: Варвара-краса, длинная коса. Как в сказке!
– А телевизор? – услышала она громкий голос и вздрогнула, – давно у вас?
– П-примерно месяц, – пробормотала она.
– На какие деньги куплен?
– Муж в кредит взял…
– В кредит, – хмыкнул Игнатов и расхохотался, – 10 тысяч украл, а телевизор в кредит…
– Сколько?!! – вытаращила глаза Таисия и побледнела.
– Так, Игнатов! Разговорчики! – разъяренно прикрикнул на своего подчиненного Петренко, – вот уж находка для шпиона!
Тот вздрогнул, улыбка сразу исчезла с глуповатого лица.
– Телевизор мы забираем, как ценную вещь, – заявил Петренко и кивнул Игнатову, тот с готовностью провинившегося бросился исполнять указание. Но только он взялся за телевизор, как вдруг из-под кровати со злобным рычанием вылетел Васятка и изо всех сил вцепился зубами в руку Игнатова. Тот завопил и отпрыгнул.
– Не дам! – кричал мальчик, истошно завывая и вращая глазами, – не дам!!! Он наш!!!
А потом почти упал на телевизор, обхватив его насколько возможно обеими ручонками, продолжая завывать.
Все остолбенели. Игнатов было бросился оттаскивать мальчонку, но тот заверещал таким диким голосом, что взрослый мужчина отскочил в испуге, как ужаленный, потом вопросительно покосился на своего начальника.
– Да ладно, – махнул рукой Петренко, – потом заберем…
Перепуганные старички стояли в сторонке, тесно прижавшись друг к другу, и дрожали от страха…
***
Тая очнулась уже на диване от громких голосов и снова зажмурилась. Не может быть! Неужели они еще не ушли?
– Ну ты, Васька, молоток! – услышала она, как сквозь пелену, восхищенный голос Миши, – я бы так не смог! Молодчара!
Она открыла глаза и увидела сияющую мордашку Васятки, которого прямо распирало от гордости. Но были еще чьи-то голоса… Она с трудом повернула голову – по телевизору шла какая-то передача.
– Мама, – подскочил к ней радостный Васятка, – я сам телевизор включил! Мне же теперь можно? Я заслужил?
– Заслужил, – улыбнулась Тая, прижимая к себе прикорнувших с двух сторон сыновей, – защитники вы мои! Что бы я без вас делала?
3. Бывшая подруга
Через несколько дней уже весь поселок гудел, как потревоженный улей. Таисия, зайдя в сельмаг, и встав в привычную очередь, услышала впереди себя возбужденные голоса:
– А слышали, что Гришку-то Муромцева взяли за большущую растрату?
– Ага, говорят – 10 тыщ недостача…
– Ешкин-матрешкин, а как же Тася таперича с детьми?
– Да не переживай за ее, у них там, подикось, в закромах заныкано на всю оставшуюся жись… И детям, и внукам хватит… Нам такие богатства и не снились…
– Вот же ж паразиты, крохоборы окаянные… шоб им пусто было!
– Ага, наживаются на людЯх, гады…
– Да, говорят, ничего не нашли…
– Помяни мое слово, как все уляжется, укатит в город, там подикося уже фатера городская есть со всеми удобствами. Это ж такие деньжища, нам нужно 10 лет работать, не есть, не пить, и то не заработаем…
Тая стояла в очереди, слушала весь этот бред, замерев от ужаса и глотая слезы. Вырваться из удушающей толпы не было сил. Кто-то, обернувшись, заметил ее дикий взгляд и начал шикать на раздухарившихся сплетников, толкая их в бока. Все стали оборачиваться.
Ноги у Таи подкосились, все поплыло перед глазами, и она начала медленно оседать на пол… Кто-то подхватил ее под руки.
– Да замолчите вы все, – услышала она, как сквозь вату, до боли знакомый голос, – налетели, как воронье… В чем Тайка-то виновата?
***
Очнулась Таисия уже в больнице. Медленно разлепила тяжелые веки.
– Ну вот и умница, вот и порядок, – услышала она незнакомый мягкий голос.
К ней наклонилась женщина в белой маске, оттягивая ей веки и внимательно заглядывая в глаза.
– А где мои дети? – вдруг встрепенулась Тая, похолодев от ужаса.
Она внезапно вспомнила, что пошла в магазин, оставив детей одних, а Мишу за старшего, пообещав вернуться через полчаса.
– Тихо-тихо, – успокоила врач, укладывая вскочившую женщину обратно, – вам совсем нельзя волноваться, о малыше подумайте. Мы и так все делаем для его спасения…
– Но у меня детки… совсем одни дома, маленькие… – в отчаянии прошептала Тая.
Врач обернулась к медсестре и кивнула на дверь:
– Позови… там…
Медсестра кинулась к двери, и вскоре на пороге появилась встревоженная Катя Ермолова, бывшая одноклассница и закадычная подруга детства. Тоже бывшая.
– Так вот чей я голос тогда слышала, – мелькнула мысль у Таи, и на душе потеплело.
В школе они дружили, но после замужества Тая одну за другой растеряла всех своих подруг.
– Нечего тут трещать, как сорокам, – говорил недовольно Григорий, когда заставал в гостях девчат, – ты теперь мужняя жена, о муже должна думать, а не о подружках…
Потом родился Мишутка. Катя стала его крестной. Хоть и не ходили люди в церкви, но все же обычаи старались соблюдать, хотя бы символически.
Поссорились подруги из-за Григория. Кате он не нравился, и она постоянно учила Таю, как правильно, на ее взгляд, вести себя с мужем.
– Ты слишком много берешь на себя семейных обязанностей, – говорила она, – мы вот с Костей все вместе делаем, с первых дней – стираем вместе, убираем, даже готовим… А ты все на себя взяла. А он, как боров, лежит себе на диванчике – книжечки почитывает. "Устал" он, видите ли, – передразнила она.
– Он с Мишкой лежит, ему сказки читает, – защищала мужа Тая, – я устаю за день от ребенка, который хвостиком за мной ходит, поэтому отдыхаю, когда стираю или готовлю, и меня никто не дергает.
Однажды Катя не выдержала и высказала Григорию свои претензии, а тот взбеленился и… выгнал ее. Катя больше не пришла, а при встрече с Таей хмуро ей ответила:
– Ты прости, Тая, но я не приду больше, сил моих нет его видеть.
Так постепенно их дружба сошла на нет. Виделись редко, могли годами не встречаться. И вот… случай их все же свел. Тая жутко обрадовалась, увидев бывшую подругу.
– Как ты? – Катя взволнованно присела рядом, взяла ее за руку.
– Уже лучше, – прошептала Тая и облизнула пересохшие губы, каждое слово ей давалось с трудом, – за детей только переживаю. Они там… одни остались.
– Да все нормально, – успокоила ее подруга, – я к своим их отправила. У нас поживут пока. Ты главное – выздоравливай.
– Спасибо тебе большое, – у Таи отлегло от сердца, она с благодарностью сжала ее ладонь, – спасибо…
Таю положили на сохранение, а через несколько дней она родила семимесячную девочку. Тяжелый стресс сделал свое дело.
Глава 2
Глава 4. Чужая семья
Таисина мать Клавдия только раз навестила дочь в больнице. Взглянула на ее измученное лицо, покачала головой и вздохнула:
– Как же ты жить теперича будешь?
Тая съежилась под ее осуждающим взглядом и отвернулась к стенке.
– А я тебе говорила – не ходи за этого ирода, – продолжала хмуро мать, – вон Петька Шутов всю школу за тобой ухаживал. Жила бы сейчас, как сыр в масле каталась. Так нет же ж, против родительской воли надо идтить, лишь бы быстрее из дома сбежать…
– Мам, ну ты же знаешь, что мы с отчимом не ладим. Зачем опять эту тему поднимать? – не выдержала Тая.
– Не ладит она, – проворчала Клавдия, – ты слишком строптивая, могла бы и потерпеть…
– Не могу… А Петька Шутов мне и даром не нужен…
– Ага-ага, – прищурилась мать ехидно, – зато сейчас ты вроде, как и мужняя жена, да вроде, как и нет… Соломенная вдова!
– Зачем ты так? Его оправдают… Я верю. И он вернется.
– Ну-ну, – хмыкнула мать, – верь дальше. А мы посмотрим… Но ты сама свою судьбу выбрала!
Клавдия сурово сдвинула брови и принялась выставлять на тумбочку из своей сумки завернутые в газету банки и свертки.
– Вот, поешь, еще картошечка горяченькая, а тут капустка квашеная с маслом постным, – перечисляла она, – тут сало соленое… Особых деликатесов нету, но как говорится, чем богаты…
– Спасибо, – выдавила из себя Тая.
– Как дочку-то хоть назвала?
– Варя…
– А Мишка с Васькой где?
– У Кати, – ответила Тая, – не беспокойся…
Клавдия качнула головой и поджала губы. У нее самой был младший сын примерно такого же возраста, как старший внук, поэтому бабушкой она себя чувствовать не желала.
После ее ухода Тая долго лежала с открытыми глазами, уставясь в потолок. Ей было безумно себя жаль. После смерти отца она никому не была нужна. Мать, с тремя детьми, через несколько лет вышла замуж и уехала в соседний район. Тая заканчивала школу, поэтому последний ответственный класс решила доучиться в родном селе. Жила у маминой подруги теть Нины. С новой семьей только на каникулах жила, и сразу же с отчимом у них нашла коса на камень.
А весной, когда Тая готовилась к выпускным экзаменам, пришел с армии теть Нинин сосед Гришка, у которого из родни оставалась только бабушка Фекла. У них была одна калитка на две семьи, поэтому немудрено, что однажды они возле нее столкнулись. Гришка глянул на оробевшую Таю, глаза его загорелись.
– Ого, какая красотка по соседству поселилась! – фыркнул он, – Тайка, ты что ли? Как выросла! Замуж за меня пойдешь?
Тая убежала от него быстрее лани. Но спрятавшись в своем закутке за печкой, она упала головой на подушку, слушая, как радостно бухает в груди сердце.
Осенью она собиралась поступать в педучилище, но вместо этого вышла замуж. Мать даже на свадьбу не приехала, рассердившись.
И Тая осталась в родном селе, поселились с бабушкой Феклой, которая на удивление стала для Таи самой родной и любимой -мамой и бабушкой в одном лице. Эх, жаль только не дожила бабушка до правнучки!
– Хотя, – Тая вздрогнула, сжавшись в комок, – может, это и к лучшему, что она не видит теперь этого позора?
***
Через месяц состоялся суд. Тая не смогла на нем присутствовать из-за Варюхи, которая была очень слаба и плаксива и требовала постоянного кормления и присутствия.
– Вот и хорошо, что не поедешь, – говорила Катя, которая теперь часто навещала подругу, – а то перенервничаешь и молоко, не дай Бог, потеряешь. Да и самой надо силы беречь. Ему-то что – никаких забот теперь, все на тебя свалилось из-за его глупости, – ворчала она.
– Ну что ты такое говоришь, – обижалась Тая, – да и невиновен он, я уверена, что там разберутся, найдут виновного, а Гриша домой вернется… Да, моя сладкая? Папка обязательно вернется, – Тая утыкалась лицом в сверточек, который качала на руках, – он еще свою долгожданную кровиночку, дочечку, на руках не держал.
Она старалась не смотреть на подругу, чтобы не наговорить лишнего, и снова не разругаться. Катя лишь сокрушенно качала головой, с жалостью глядя на нее.
***
Григорию дали 8 лет тюрьмы. Эту новость ей снова принес Яков Афанасьевич. Слава Богу, детей не было дома – играли на улице.
Тая села на скамейку и беззвучно заплакала.
– Я не верю, – шептала она, – не верю… Дядь Яш, его кто-то подставил… Он не мог…
Яков прикрикнул на нее:
– Ну ты, девка… не заговаривайся… Это ты на кого намекаешь? Может, на меня или на нашего директора? Или может… на профсоюз или партком?
Таисия, открыв рот, с ужасом смотрела на него.
– Вот то-то, – понизив голос, произнес он уже примиряюще, – твой муж молчал на суде… Значит, взял вину на себя. Придется смириться и ждать. А 8 лет они быстро пробегут. Вот твоему старшему сколько?
– Восемь, – пробормотала Тая, вытирая мокрые щеки.
– Ну вот, – оживился Яков, – а помнишь, как ты в роддоме с ним лежала?
– Как сейчас, – кивнула Тая, все еще не понимая, куда он клонит.
– Значит, быстро время пролетело? Даже не заметила?
– Не заметила, – согласилась женщина.
– Во-от, – разулыбался Яков, – значит, и эти 8 лет также быстро пролетят. А ты… обращайся, ежели что надо – дров там привезти, угля… Ну или еще чего… Прямо ко мне обращайся, по-соседски. Ну а мне пора…
Он дружески похлопал Таю по плечу и удалился с чувством исполненного долга.
Глава 5. Заколдованный папа
Слухи быстро разлетаются по деревне. Если вначале люди перешептывались, не зная наверняка, то после суда и оглашения срока, уже громче заговорили о Муромцеве, как о преступнике и воре. А дети, как губка, впитывают информацию и вслух выражают свое к ней отношение.
В тот же вечер Тая стирала пеленки в бане, когда услышала крики, доносящиеся с улицы. Выглянула за ограду и увидела, как толпа мальчишек гонит ее сыновей и улюлюкает. А вслед им летят большие комья земли. Сердце ее оборвалось. Она рывком открыла калитку и бросилась им навстречу, крича во все горло:
– Вы что делаете, паразиты такие? А ну прекратите!!!
Комья перестали лететь, пацаны остановились метрах в пятидесяти, а зареванные и перепуганные сыновья бросились ей в объятия.
– Что случилось? – обнимая сыновей, спрашивала она, хотя прекрасно догадалась о причине.
– Воры, воры!!! – снова заулюлюкали пацаны, – дети тюремщика!
Ком земли прилетел Тае в плечо. Она поднялась так стремительно, что толпа в испуге брызнула в разные стороны. Но тут же остановилась на безопасном расстоянии.
– Трусы! – громко крикнула Тая и погрозила им кулаком, – только подойдите к дому! Вот я вас!..
Она повела плачущих и ничего не понимающих мальчишек домой, кляня себя в душе, что постоянно откладывала разговор с детьми, да так и не нашла время и силы поговорить с ними и что-то объяснить. Она собиралась это сделать сегодня вечером, но ее опередили…
Из дома раздался плач проснувшейся Варьки.
– Сейчас, покормлю дочку, и мы поговорим. Поняли?
Миша кивнул головой, все еще всхлипывая, а Васятка, зайдя во двор, тут же забыл о происшедшем, и уже самозабвенно играл деревянным паровозиком, который ему выстругал отец.
Через несколько минут мама вышла во двор с малюткой на руках, села на скамеечку, а притихший Мишутка прижался к ее боку. Она обняла его свободной рукой, погладила по волосам.
– Понимаешь, сынок, – сказала она, собираясь с мыслями, – в жизни бывают не только счастливые моменты. Ну ты же любишь… читать сказки?
– Да, – кивнул мальчик, – люблю.
– Ну ты же помнишь, что в сказках без зла не бывает добра? – все больше воодушевляясь, продолжала Таисия, – так и в жизни – за добро сражаться нужно.
– А п-почему они говорят, что п-папка вор? – дрожащим голосом спросил сынишка.
Он уже не плакал, но вид у него был испуганный, как у взъерошенного воробушка.
– Это его заколдовали, – с уверенностью сказала Таисия, – в жизни, как и в сказке, обязательно есть злой колдун, который заколдовывает людей, заставляет делать плохое. И чтобы человека расколдовать, нужно время… А еще любовь. Наша любовь и вера в нашего папу. Это даст и ему, и нам силу выстоять. Теперь мы должны помогать друг другу, никогда не ссориться, не обижаться, не плакать… Потому что это отнимает силы. И не обращать внимания на злых людей, потому что они… тоже заколдованы. Делать больше полезных и добрых дел, помогать слабым. И это сделает нас сильными, крепкими, выносливыми… А главное – любить друг друга, защищать… Вам с Васяткой – маму поддерживать и слушаться, помогать по мере сил, не капризничать, Варюху любить и о ней заботиться, тебе в школе хорошо учиться. Короче – делать как можно больше хороших дел… И добро обязательно победит… По всей земле станет больше добрых людей, а зло начнет исчезать…
Тая говорила и говорила, укачивая дочку и прижимая к себе сына. В этих размеренных умиротворяющих движениях она черпала силу, успокаиваясь и удивляясь неизвестно откуда льющимся словам. А действительно – откуда они брались? Сверху или из души? Это было удивительно.
Миша, подняв голову, внимательно слушал материны слова, в его маленькой душе бродили непонятные чувства, в глазах зажегся огонь, словно он что-то важное осознал.
– Я понял! – он радостно мотнул головой, – я понял! Мы должны папу расколдовать… своими хорошими поступками. Каждый день делать только добрые дела.
– Вот и молодец! – улыбнулась Тая и поцеловала сына в затылок, – я в тебя верю. И еще запомни: нужно не просто делать добрые дела, а с радостью. Научиться радоваться любой приятной мелочи, чтобы у нас, несмотря ни на какие трудности, в доме всегда было весело…
– Да!!! – Мишутка вскочил со скамейки, на его чумазой мордашке с грязными разводами от слез сияла улыбка. У Таи потеплело на душе.
– И еще… – сказала она и замолчала, сделав внушительную паузу. Сын поднял на нее глаза в ожидании.
– Ты сейчас в семье за старшего… вместо папы. Мой главный помощник и советчик… Я тебя попрошу: объясни все сам Васятке, ну как я тебе сейчас… Он тебя лучше поймет.
Мишутка радостно мотнул головой и побежал к брату. Тая вдруг почувствовала, как огромный тяжелый камень упал с ее плеч.
– Боже, какое счастье, что у меня есть дети! – мелькнула у нее мысль, – я бы, наверное, с ума сошла, если бы не они… Спасибо тебе, Боже! Они мое спасение!
Она наклонилась к пускающей пузыри Варюхе, прижалась лицом к этому пахнущему милому свертку, заливая его слезами облегчения.
Глава 6. Помощники
Испытания продолжали сыпаться на семью Муромцевых, как из рога изобилия.
Днем к Мишутке, как обычно, прибежал его лучший дружок Толик Иванов. Дети беззаботно играли в палисаднике, когда вдруг на всю улицу раздался зычный голос матери Толика – Аксиньи:
– Тоооолька, домоооой!!! Я кому сказала?
Был обеденный перерыв, Аксинья пришла домой с работы и, не застав сына, отправилась на его поиски по известному адресу.
Перепуганный мальчонка выбежал из ограды, а мать, отвесив ему подзатыльника, погнала домой.
– Я кому сказала – туда не ходить? – прошипела она, – тебе что других друзей мало? Получишь у меня еще…
Она сказала это негромко, вполголоса, но Тая ее прекрасно услышала, выглянув из сарая. Сердце болезненно сжалось. Соседи, пришедшие на обед и управлявшиеся во дворе, с любопытством выглядывали из-за своих оград. Некоторые по-соседски шушукались, отводя глаза.
Таисия бросила взгляд на своих детей. Они прилипли к забору и испуганно смотрели сквозь щели на происходящее. Вид у них был поникший.
Женщина беспомощно огляделась по сторонам, словно ища какой-то выход. И тут взгляд ее упал на висящие на стене детские леечки. Две штуки! Они были металлические, как настоящие, только маленькие – литра на два воды. Григорий их привез из очередной поездки, когда Васятка только родился.
– Пусть будут, – сказал он, усмехаясь, – на вырост. Вырастут, станут тебе помощниками в огороде.
Их повесили на стенку в сарае и благополучно забыли на несколько лет, а в прошлом году Григорий их вытащил и протянул подросшим сыновьям. Те обрадовались, с энтузиазмом принялись поливать, но только вытаптывали грядки и лунки и сами облились с головы до ног. В результате Тая им разрешила поливать только вьюнок, обильно разросшийся по ограде, но мальчишкам это быстро прискучило. И лейки снова заняли свое место на стене.
Что ни говори, но большую часть работ во дворе делал муж – управлялся с хозяйством, поливал. Благодаря ему была проведена вода в дом, сделан летний водопровод…
Раньше от помощи сыновей Тая отмахивалась – сама быстрее сделаю! Но сейчас ей была нужна помощь, даже самая минимальная, да и сыновей нужно было как-то успокоить и чем-то занять.
Поэтому, увидев леечки, Тая обрадовалась им, как никому.
– Миша, Васятка! – крикнула она сыновьям, – смотрите, что я нашла! Теперь вы можете по-настоящему мне помогать, как взрослые!
Она достала лейки и протянула их подбежавшим сыновьям. Те схватили их и радостно запрыгали.
– Ура!!! – глаза Мишутки загорелись.
– Мы теперь, как большие! – верещал Васятка, – а что мы будем поливать? Опять цветы?
– Идемте покажу, – Тая повела их в огород, – теперь вы у меня взрослые, за папу остались. Вот смотрите – на одну лунку с огурцами выливаете две леечки, а на грядку с луком, морковкой и чесноком – по 10 с одной стороны и по 10 с другой. Сейчас покажу. Ты же, Васятка, как раз до десяти умеешь считать!
Она наполнила лейку из кадушки, и полила лунку, показывая, как нужно правильно лить, чтобы не погубить растение.
– Все понятно?
Те кивнули с готовностью, пританцовывая от нетерпения.
– Миша, проследи за братом. И будьте аккуратны, не потопчите ростки. Не спешите. Это наша будущая еда, ее нужно беречь…
Мальчишки радостно бросились выполнять работу – взрослую, долгожданную! Чтобы им быстро не наскучило, она посоветовала делать передышки, засекая время на больших настенных часах с цепями и гирями, висящих в доме. Их было видно с порога. Мишутка уже давно умел в них разбираться.
– Вот, смотри, полчаса работаете, полчаса играете. Потом еще столько же. А потом я вам другую работу дам. Так интереснее, и не устанете…
Позже она научила их выпалывать сорняки, четко отделяя культурное растение от сорняка.
– Любую работу можно превратить в игру, – учила их мама, деля плантацию на части палочками, – вот смотрите – это поле боя. Ростки чеснока или гороха – это ваши солдаты, а вот это, – она показывала рукой на остальную траву, – ваши враги, которые окружили ваших бойцов, и их нужно срочно уничтожить. Берем их, и… выдираем. И в ведро скидываем, чтобы не валялись! Потом курам отдадим, они живо с ними справятся!
Она отходила немного в сторону, с улыбкой наблюдая, как дети, высунув языки, с азартом "сражались" с сорняками.
– Молодцы, – гладила она их по непослушным вихрам, – у вас отлично получается! Вы ж мои помощники!
Эта похвала еще больше придавала сил ребятишкам.
Миша к каждой работе подходил со всей ответственностью, зорко следя за братом, и иногда доводил его до слез своей строгостью.
– Смотри, ты морковку выдернул! – возмущался он, – слепой что ли? Это твой солдат! Этак ты все свое войско сам уничтожишь. Тоже мне герой! – презрительно фыркал он.
– Не хочу я больше, надоело! – сердился Васятка и убегал в палисадник, где его ждали игрушки.
– Ну ладно, – кричал ему в след Миша, чувствуя, что перебрал со своей строгостью, и добавлял для солидности, – перекур! Отдыхаем 30 минут, а потом снова работать!
Если Васятка протестовал, то Миша задабривал его другим способом.
– Я тебе машинку потом нарисую – грузовик! – обещал он брату. И тот ради такого подарка соглашался.
Кроме того, ребята помогали кормить животных – делали мешанку поросенку, ходили за травой за огород – для гусей и кур.
Через несколько дней к ним заглянул участковый.
– Таисия Павловна, – сказал он, – не хочется снова травмировать ваших детей, поэтому будьте добры, сами им все объясните и упакуйте телевизор. Он у вас в кредит взят. Чем расплачиваться собираетесь?
Глава 3
Глава 7. Гениальный план
Тем же вечером Тая, прижав к себе сыновей и собрав всю волю в кулак, сказала им:
– Дети, телевизор нам нужно вернуть. Нам его давали на время. Мы и так столько мультиков и фильмов успели посмотреть…
Васятка только хотел пустить слезу, как его тут же толкнул локтем Миша:
– Эй, брат, перестань. Ты же не один хочешь мультики смотреть. Другие дети тоже хотят… Вот к ним и отнесут телевизор, пусть тоже смотрят. Помнишь, я тебе говорил про злого колдуна? Вот… он только и ждет, чтобы ты реветь начал, потом силу твою заберет… И кердык. А папу так и не расколдуют. Добрее нужно быть и о других заботиться. Забыл?
Васятка испуганно замер и тут же вытер успевшую просочиться на щеку коварную слезу.
– А я вовсе не плачу, – пробормотал он стыдливо, – это я нечаянно…
Он поспешно закивал головой:
– Другим детям тоже… нужны мультики. Пусть берут. Мне не жалко.
Таисия, скрывая слезы, обняла своих сыновей.
– Ну вот и замечательно, – прошептала она, – а вы рассказывайте друг другу те фильмы и сказки, что успели посмотреть по телевизору. Чтобы не забыть… А зимой у нас будет много свободного времени, и мы будем читать, много читать…
***
Катя жила от них далековато – на противоположном конце села, но раз в неделю старалась навестить подругу. Приходила она обычно с пятилетней дочкой Танюшкой. Когда Тая лежала в больнице, Миша с Васяткой жили у Кати и очень сдружились с ее дочкой.
Танюшка теперь всегда с радостью ходила к ним в гости. Особенно она любила заботливого Мишутку и все ворчала, обращаясь к маме: почему у нее нет такого старшего брата?
Вот и в эту субботу, управившись по дому, Катя спешила к Муромцевым, одной рукой крепко держа за руку дочку, а в другой несла в руках гостинцы от своей буренки – свежий творог, сметанку, молоко… Шла по улице, не особо глядя по сторонам, как вдруг ее окликнули:
– Что, Катерина, к подружайке торопишься?
Она оглянулась – неподалеку на скамейке сидели несколько женщин и болтали, лениво отмахиваясь от мошек ветками клена. Стоял жаркий полдень.
– Ага, – кивнула Катя, не замедляя шага.
– А не боишься? – заговорщическим тоном спросила Аксинья, та самая, что гнала домой Толика. Все сразу оживились, сонный вид улетучился.
Катя остановилась, как вкопанная.
– А ну-ка, Танюш, беги сама к тете Тае, вон уже ее домик виднеется. Вот она обрадуется, – сказала она дочке довольно громко, и та, радостно хлопнув в ладоши, поскакала вприпрыжку.
Катя подошла к сплетницам ближе, поставила сумку на край скамьи, те подвинулись.
– И чего я должна бояться? – сдвинув брови домиком, поинтересовалась она.
– Ну как же, – хмыкнула Аксинья, – а если дочка научится у них воровать? Ведь это может генами передаваться.
– Дура ты, Аксинья, – рассердилась Катя, – гены тут причем? Ты же сама, еще недавно, расхваливала на всех перекрестках Мишку и радовалась, что твой сын с ним дружит. Ну… пусть теперь с бандой Петьки Белоусова свяжется, самогонку начнет пробовать, чужие огороды обчищать, драться… Посмотрим, как ты потом запоешь.
Аксинья побледнела:
– Что ты такое болтаешь?
– А что? – ухмыльнулась Катя, – когда детям что-то запрещают, они начинают что попало делать… назло. Так что это ТЕБЕ надо бояться…
И подхватив сумки, Катя невозмутимо отправилась дальше.
Аксинья тоже подхватилась, сославшись на неотложные дела…
***
Подруги сидели на веранде и пили чай. Тая вздохнула:
– Боюсь я, Катя…
– Чего?
– Школа на носу. Как Мишку там примут? Все на нас волками смотрят…
– Не переживай заранее. Как говорится, решай проблемы по мере их поступления. Народ у нас не такой уж и злой. Просто испугались они. Не было еще такого в нашей маленькой деревне, чтоб такая крупная растрата. Мелкие кражи бывали, а чтоб так по-крупному… Да, кстати! У меня к тебе просьба: садик закрыли на месяц на ремонт. Можно я Танюшку к тебе водить буду? У стариков ей скучно, а у вас – раздолье. Продукты я буду приносить…
– Обижаешь, подруга, – улыбнулась Тая, – мои сколько у тебя жили… Да и что я тарелку супа или каши для Танюшки не найду?
Катя улыбнулась:
– Вот и ладненько…
Она лукавила: Танюшке было вовсе не скучно у Катиных родителей, детей там хватало в округе, да и каждый день собирать дочку и вести в такую даль – то еще удовольствие. Но как иначе поддержать приунывшую подругу?
Зато план ее удался буквально сразу. На следующий же день в их двор ворвался ликующий Толик: мамка отпустила! А уже через неделю в палисаднике Муромцевых, как обычно, толпилась ребятня – шум, визг, детский смех…
Тая никак не могла поверить в такое чудо. И только счастливые лица ее детей были тому подтверждением.
Глава 8. Цыгане
Гришка Муромцев был для совхоза палочкой-выручалочкой. Умел он находить нужные связи, был вхож в любые двери. Начальство его ценило, полностью полагаясь на него в плане обеспечения нужными деталями и запчастями. И все шло хорошо, пока однажды в их село не нагрянул цыганский табор.
Самый главный из них вальяжной походкой направился в контору. И, видимо, по чьему-то злому умыслу, прямо в конторских дверях он столкнулся с выбегающим Григорием.
– Начальник, здравствуй, – учтиво поздоровался цыган, – можно тебя на минуточку?
Такая учтивость, да еще и обращение "начальник" сделали свое коварное дело, и Гришка притормозил на секунду.
– Что хотел? – кивнул он головой.
– Мы тут… запчастей дефицитных привезли, – понизив голос, и выразительно кося глазом куда-то в сторону, затараторил цыган, – продадим в три раза дешевле закупочной.
Гришка замер, сердце его учащенно забилось.
– Что у тебя есть? – шепотом спросил он.
– Все, – выдохнул цыган, – все, что твоей душеньке угодно. Поехали в наш табор, покажу. Мы вон там, за селом обосновались, – мотнул он головой, потом показал на привязанную неподалеку лошадь с телегой.
– А поменять… можно на другие запчасти? – оживился Гришка.
– А какие у тебя есть? – поинтересовался цыган, тот назвал.
– Без проблем! – воскликнул новый знакомый и, сверкая своими жгучими очами, стал называть детали, которые Гришке были просто позарез важны.
Дело в том, что в последнюю поездку он на свой страх и риск привез целую кучу одинаковых запчастей на кругленькую сумму.
Столько их было совершенно не нужно совхозу, и он намеревался их поменять на более нужные в других хозяйствах, как он это частенько делал ранее. Но к его ужасу, выяснилось, что другие совхозы тоже затарились этими же запчастями. Все застопорилось, время поджимало, и Гришка жутко нервничал. А тут такое… везение!
– Едем, прямо сейчас! – радостно крикнул Гришка.
– Запчасти захвати, – напомнил цыган.
– Э… нет, сначала покажи, знаю я вашего брата!
– Обижаешь, начальник, – нахмурился цыган и сделал обиженное лицо, – не хочешь, как хочешь. Ну я поехал…
– Ладно, постой, – остановил его Гришка, чувствуя, что теряет единственную возможность. – Ишь, обидчивый какой, щас я подъеду к вам, загружусь только и подъеду.
Цыган осклабился, обнажив белые зубы, и закивал:
– Не пожалеешь, начальник, в три раза дешевле тебе отдадим.
– Договорились!
Когда Григорий явился в табор, там царило оживление, на костре вовсю булькал кипящий котелок, источая дивные ароматы. Он вдруг почувствовал, как сильно проголодался, замотавшись по делам. И даже невольно сглотнул слюну. Его тут же окружили цыганки с детьми, приветливо улыбаясь.
– Пообедай с нами, дорогой, – пожилая цыганка в яркой, длинной до пят юбке, словно прочитав мысли, уже протягивала ему дымящуюся миску с варевом, – поди проголодался?
– Потом, – попытался отмахнуться Григорий, – запчасти сначала покажите.
– Э… дорогой, – зацокала цыганка, качая головой, – негоже нас так обижать отказом. Отведай угощения, окажи нам милость. Это же так вкусно.
И Гришка, махнув рукой, взялся за ложку.
– Вот присядь сюда, – цыганка усадила его на постеленный прямо на траве тканый ковер. Он сел, принявшись за еду. Горячая похлебка обжигала рот, но он торопился, время поджимало.
Ему тут же поднесли рюмочку, но он отрицательно покачал головой.
– Не могу, на работе, – словно оправдываясь, ответил он. Рюмку унесли.
– Роза, – крикнула цыганка и хлопнула в ладоши. И тут, откуда ни возьмись, появилась молоденькая цыганка с распущенными волосами до самых пят. Звякнув кастаньетами, она пустилась в пляс, закружившись в бешенном вихре.
Голова у Гришки пошла кругом, а красавица все ближе подбиралась к нему, сладострастно улыбаясь и касаясь его лица рукой. Прикосновения были такими воздушными и мимолетными, но такими волнующими, что у Гришки все внутри вспыхнуло от необъяснимых чувств. Голова закружилась еще сильнее, а в глазах вдруг потемнело. Он отложил миску и принялся руками тереть глаза, чтобы вернуть им ясность, но руки вдруг стали ватными. А потом сознание и вовсе померкло…
Очнулся он оттого, что его кто-то усиленно тряс за плечи и хлопал по щекам. Веки медленно поднялись, явив свету озадаченное лицо совхозного конюха Игнатьича.
– Гришка, – услышал он, словно сквозь вату, – Гришка, ну слава Богу очухался… Живой! А я еду мимо, смотрю, твоя машина, кажись, стоит в этих зарослях. Хотел мимо проехать, потом вспомнил, что тебя в бухгалтерии потеряли, хотел тебе передать. Смотрю – валяешься… Если б тебя не знал, подумал бы, что пьяный…
Гришка наконец очухался, потряс головой, словно что-то вспоминая, потом вскочил на ноги, озираясь по сторонам.
– А где… цыгане? – пробормотал он.
– Какие еще цыгане? – недоуменно переспросил Игнатьич, глядя со страхом на перекосившееся лицо Гришки.
Тот кинулся к своей машине, открыл заднюю дверь… В его глазах застыл ужас.
Глава 9. Шут гороховый
Жизнь потекла своим чередом. Осенью Миша пошел во второй класс. За лето он вытянулся, и Тая с огорчением заметила, что нужно покупать новую одежду и обувь. Пришлось продать единственного поросенка.
– Ничего, у нас еще есть куры и гуси, – утешала она себя, – без мяса не останемся. Свои овощи. Да и много ли нам надо? Вот куплю еще мешок муки и мешок сахара… И переживем зиму.
К чести Якова Афанасьевича, слово свое он сдержал, – привез им угля и дров на зиму. Уголь Тая перетаскала в сараюшку, а вот с дровами было гораздо хуже. Топор она никогда не держала в руках, благодаря мужу, все-таки всю мужскую работу делал он. Только сейчас она оценила его отсутствие. Обливаясь потом и слезами, она неумело пыталась расколоть чурки. За час работы – только небольшая кучка расколотых дров. В бессилии Тая опустила топор, тяжело дыша, как вдруг услышала чей-то голос:
– Бог в помощь, хозяюшка. Может, помочь?
Она вздрогнула и оглянулась: за калиткой стоял ее одноклассник Петька Шутов.
– Шут-ов? А т-ты… как здесь? – растерянно произнесла она. По имени она его никогда не называла.
– Да вот… услышал о твоей беде, – ответил он с неизменной усмешкой, которую она терпеть не могла, – подумал: а вдруг тебе помощь нужна?
Он решительно зашел в ограду и взял топор из ее рук. Она безропотно отошла в сторону. Опустилась на скамеечку, медленно приходя в себя. Вот кого-кого, а Петьку она даже в кошмарном сне не могла представить в роли своего помощника. А теперь сидела и, раскрыв рот, смотрела на его слаженные движения.
Он поймал ее взгляд и снова усмехнулся, но как-то по-другому.
– Сто лет не колол дрова, а гляди-ка руки помнят!– пробормотал он, берясь за очередную чурку.
С Петькой в школе у них были "особые" отношения. Он выделял ее из всех девчонок – постоянно дергал за косы, прятал портфель, приклеивал ее к стулу за партой, придумывал смешные обидные клички.
– Шут гороховый! – отвечала Тая. Пыталась дать ему отпор, но обязательно попадалась, и учительница "позорила" ее перед всем классом, вызывала родителей в школу за недостойное поведение.
Тая плакала в бессилии, а мама невозмутимо говорила ей:
– Да он просто неравнодушен к тебе!
– А я ненавижу его! – кричала в ответ Тая.
Петька был сыном директора школы, поэтому ему многое прощалось. А мама с тех пор стала все чаще спрашивать дочь об их отношениях, чем выводила ее из себя.
– Он дурак, шут гороховый. Что ты все время о нем спрашиваешь? – сердилась Тая, – да будь он последним мужчиной на земле, я бы все равно на него не посмотрела.
– Зря психуешь, – пожимала мать плечами, – я тебе плохого не посоветую. Сейчас он выучится, карьеру сделает. Самым завидным женихом будет, а ты будешь локти кусать.
– Не буду! – горячилась Тая, – сто лет он мне не нужен! Я сама выучусь и сделаю карьеру.
Но после школы Тая выскочила замуж, о карьере пришлось забыть. А Петька, закончив школу с золотой медалью, поступил в престижный Московский ВУЗ. Его отца перевели в райцентр – директором школы.
С тех пор она Петьку не видела. Катя рассказывала, что он живет в райцентре, работает заместителем начальника железной дороги.
– Говорят, неженат! – она лукаво посмотрела на Таю и рассмеялась.
– Чего ты смеешься? – Тая притворно надула губы.
– Да вспомнила вашу с Петькой вражду-любовь в школе.
– Какую еще любовь? – вытаращила глаза Тая, – он же меня гнобил по-черному, этот шут гороховый, а ты еще издеваешься!
Но Катя вдруг сделала серьезный вид:
– Слепая ты, подруга, он же в лице менялся, когда тебя видел… Просто внимание тебе оказывал так неумело, по-дурацки… А ты ничего не замечала. А как Гришку своего встретила, так вообще крышу снесло. В школе так классно училась, могла бы в техникум или даже институт поступить, а ты… замуж за него выскочила.
Тая нахмурилась, а Катя резко сменила тему, вспомнив из-за чего они тогда перестали дружить.
Таисия тогда впервые задумалась о Петьке. Неужели она и вправду не видела очевидного? Детская обида застила глаза.
Теперь все чаще, лежа ночами без сна, она пыталась переоценить свою жизнь и упущенные возможности и беззвучно плакала, уткнувшись в подушку. Постепенно она осознала, что никогда не любила Гришку, а ее внезапное замужество было желанием обрести семью. Особенно после того, как потеряла родительский дом.
Ей было так жаль себя, но вспомнив любимые глаза своих детей, она шептала себе:
– Не зря! Так видно угодно Богу. Дети – это мое счастье! Мое спасение.
И вот сейчас, глядя на бывшего одноклассника, Тая стряхнула с себя навязчивые воспоминания, резко встала и пошла складывать дрова, которых Петька уже успел наколоть целую гору.
Глава 4
Глава 10. Дядя Петя
– Мам, я иду тебе помогать! – на крыльцо дома выскочил Мишутка, на ходу застегивая старенькую куртку, и отчитываясь скороговоркой, – Варюха спит, за ней Васятка присмотрит, он нам крикнет, когда она проснется…
– Да твой Васятка про себя забывает, когда заиграется, – проворчала Тая, складывая дрова на левую руку и прижимая их к себе.
– Варюха не даст про себя забыть, она хоть до кого докричится, если голодная, – со знанием дела ответил Миша.
– Ну да, ты прав, – улыбнулась Тая, потом повернулась к Петру, который немного прервался, прислушиваясь к их диалогу, – вот, Миша, поздоровайся и познакомься – это дядя Петя, мой бывший одноклассник…
– Михаил, – солидно пробасил Мишутка, подражая отцу, и первым протянул руку.
– Дядя Петя, – усмехнулся Петр, пожимая руку мальчонке, – ого, какая рука у тебя крепкая, молодец!
Миша покраснел от удовольствия и кинулся таскать наколотые дрова в сараюшку.
– Да помногу не набирай и не торопись, – крикнула ему мать, – устанешь быстро.
– Ну ма-а, я сам знаю, – Миша недовольно сверкнул глазами на мать, он не любил, когда она его выставляла маленьким перед мужчинами. Сам он давно считал себя взрослым, особенно как отца в их семье не стало.
– Отличный парень, – одобрительно кивнул Петр вслед исчезнувшему в сараюшке пареньку и, сам не ожидая от себя, брякнул, – о таком сыне всегда мечтал…
Понял, что сморозил лишнее, покраснел и с еще большим рвением принялся колоть дрова.
Таю поразили его слова, она искоса взглянула на его красное, покрытое каплями пота лицо, и подумала с удивлением:
– А он, оказывается, не такой уж и плохой… Ведь первым из одноклассников помощь предложил. Хотя живет в городе… Остальные, наоборот, стараются держаться подальше. Все, кроме Кати…
Через полчаса нос из двери высунул Васятка:
– Мам, там Варька проснулась, кушать хочет.
– Бегу, родной, бегу!
Тая быстренько отнесла дрова, потом крикнула Петру:
– Я скоро! – и кинулась в избу.
Подхватив на руки орущую дочку, быстро перепеленала ее и уселась кормить недалеко от окна. Она видела, как запыхавшийся с непривычки Петр рухнул на скамейку, рядом с ним уселся подбежавший Мишутка. Петр достал из кармана какой-то пакет и протянул его мальчику. Шоколадные конфеты в красивой обертке! Тот с радостью принялся разворачивать фантик.
Не успела Тая и глазом моргнуть, как хлопнула дверь и рядом с ними на скамейке нарисовался вездесущий Васятка. Видимо, углядел со своего окна, что Мишутку без него угощают.
– Вот проныра! – усмехнулась Тая, – своего не упустит!
Она с улыбкой смотрела, как он скромненько уселся на самом краю скамеечки, делая вид, что он тут случайно оказался и какие-то там конфеты его совершенно не интересуют. Когда Петр ему протянул пакет, он с таким важным видом засунул туда руку, словно делал великое одолжение. А вытянул оттуда… сразу несколько конфет.
Тая не выдержала, прыснула со смеху. Ох уж, этот Васятка! Она перевела свой взгляд на лицо Петра и снова поразилась тому, какой радостью осветилось его лицо, с какой нежностью он смотрел на ее сыновей. А потом взял и притянул их к себе, с обеих сторон и замер, закрыв глаза.
У Таи глухо заколотилось сердце. Она редко видела, чтобы Гришка вот так вот обнимал ребятишек, больше покрикивал на них. И на Таю, если видел ее объятия, чтобы не портила пацанов "бабскими нежностями".
– Ты мужиков растишь! – твердил он ей, – нечего с ними сюсюкать. Вот дочку родишь, тогда и обнимайся с ней.
Увидев все это, Тая растерялась, не зная, как реагировать, потом нахмурилась и пробормотала про себя:
– Только этого мне не хватало! Неужели Катя была права?
Быстренько накормила дочку и крикнула, выглянув из сенок:
– Дети, идите в дом, присмотрите за сестренкой.
Мальчишки вскочили, а Петр протянул им пакет. Васятка тут же подхватил его.
– Спасибо, – в один голос крикнули пацаны.
Таисия вышла из дома хмурая, подошла к Петру.
– Спасибо тебе, Петя, за помощь, но больше не надо… не приезжай.
– Почему? Я что-то не так сделал?
Его лицо, минуту назад сияющее счастьем, помрачнело.
– Сам знаешь мое положение, – буркнула Тая, присев на корточки и собирая дрова, – завтра по всей деревне сплетни разнесутся. Мне и так тяжело, не хватало, чтобы еще Гришке туда донесли.
Петр молча встал и принялся колоть дрова. Работали молча. А когда закончил, подошел к Таисии, вытащил из кармана какую-то бумажку и протянул ей:
– Вот, здесь мой телефон и адрес. Если буду нужен, только позвони и скажи: приезжай! Я все брошу и приеду…
– Зачем? – она подняла на него глаза, в которых промелькнуло смятение, по спине пробежали мурашки от его ответного взгляда. Он словно прожигал ее насквозь.
– А ты сама не понимаешь? – глухо произнес он, не отводя взгляда.
– Не надо, Петя, – она опустила глаза и отступила подальше, но он шагнул к ней и быстрым движением спрятал бумажку в кармане ее фуфайки.
– Возьми… на всякий случай.
– Спасибо, – выдавила она из себя и отвела глаза, – на чай приглашать не буду, уж извини, тут на всех стенах – глаза и уши…
– Понял, – пробормотал он, развернулся и быстрым шагом вышел со двора.
Глава 11. Секреты бабушки Феклы
Тая крутилась, как могла, но несмотря на строжайшую экономию, деньги таяли на глазах.
В 70-ые годы декретные платили всего два месяца. Женщинам было разрешено сидеть дома с ребенком целый год без сохранения зарплаты, но… кроме Таисии некому было больше работать.
Когда маленькой Варюхе исполнилось пять месяцев, она решила выйти на работу в детский сад, где до декрета работала завхозом.
– Извини, Таисия, – сказала ей заведующая Любовь Егоровна, – ты должна понимать, что с вашей сегодняшней репутацией не могу я тебя на эту должность взять…
Заведующая всегда была женщиной прямолинейной, и поэтому не стала вилять. Тая приуныла.
– Но и выгнать я тебя не могу, – продолжала Любовь Егоровна, – нянечкой в ясельную группу пойдешь? Никак не могу подыскать замену Тоне, а у нее ноги отказывают, на пенсию попросилась.
– Пойду! – обрадовалась Тая, – это же я практически постоянно с дочкой буду! Да и Васятка рядом.
– Ну вот и ладненько, – кивнула заведующая, – девка ты добрая, работящая, детей любишь, еще тогда заметила, как ты с ребятишками обходишься… Короче, выходи с понедельника…
Тая летела домой, как на крыльях. Ребятишки сидели дома одни, присматривая за младшенькой. За это время сыновья заметно повзрослели, стали ей такой опорой, что она даже представить не могла.
А ведь еще полгода назад пожилые соседки, качая головами, высказывали ей, что она их так балует, что толку от них не будет никакого, особенно от озорного Васятки. Но жизнь, как говорится, лучший воспитатель и учитель.
***
Тая стала в садике незаменимой. Дети с визгом кидались ей на шею, едва она входила в любую группу, в очередь выстраивались, чтобы получить от нее порцию ласки и внимания.
Она с такой радостью делала любую работу, что некоторые воспитатели глядели на нее с недоумением.
– Тайка, вот только не надо делать вид, что тебе в радость выносить бесконечные горшки и застирывать грязные штаны и простыни, – фыркала самая молодая из них, Ася, и морщила нос.
– Ой, девочки, вы даже представить себе не можете, как я рада, что у меня есть работа, – искренне улыбалась Тая, – к тому же я люблю детей…
– Ну понимаю… своих собственных. Но чужих? – не унималась Ася.
– Но ты ведь тоже здесь работаешь… с чужими детьми? – пожимала плечами Тая, – хочешь сказать, что ты их не любишь?
– Да ей просто деваться некуда, – смеялась Людмила, воспитатель старшей группы, – все лучше, чем дояркой на ферме.
– А я люблю детей, – все также искренне отвечала Тая, – просто представляю, что все они мои, родные… И работа становится не в тягость, а в радость. Так меня бабушка Фекла учила. Она говорила: "Любую работу, Таюшка, делай с любовью и благодарностью, даже самую черную, самую тяжкую… Она от нужды, лени и всех пороков защита. Помни это всегда, и ты сама удивишься, как силы твои будут прибывать – словно с неба".
Бабушка одна троих детей во время войны тянула, когда деда Акима на фронт забрали. Горя полной ложкой хлебнула. Когда рассказывала, я слез не могла удержать, – в Таиных глазах блеснули слезы, – это было так страшно, двух детей похоронила, от голода умерли. Дед вернулся с фронта без ноги, недолго пожил. Ничего не видела кроме работы, но всегда находила чему радоваться… Говорила: главное – мирное небо над головой, а остальное все пережить можно.
Таины глаза посветлели, словно солнышко в них заглянуло.
– С тех пор я постоянно бабушкиным советом пользуюсь… Как только трудно станет, невмоготу, я ее лицо доброе вспомню, и на душе так хорошо становится, в сердце теплеет и на работу начинаю другими глазами смотреть. Она становится такой легкой и… желанной. Вот правда, попробуйте.
Женщины фыркали, глядя на нее с недоверием:
– А чего ее, работу, любить-то? Сделал поскорее и забыл… Фантазерка ты!
– А вы попробуйте, сами удивитесь, – не унималась Тая.
– Золушка ты наша, – с жалостью говорила Ася и закатывала глаза, потом разворачивалась и уходила.
– Бедолага ты наша, – с грустью вздыхали про себя другие женщины.
Все расходились по своим местам. А потом при случае без зазрения совести пользовались ее добротой и безотказностью.
– Тай, ну ты же любишь работу, докажи, – с издевкой в голосе, которую никак не могла скрыть, обращалась к ней Ася, – уложи моих гавриков спать, почитай им сказку, а я в магазин пока сбегаю, там духи привезли. Купить тебе флакон?
– Да нет, не надо, посмотрю, без проблем. Иди, – отвечала ей с готовностью Тая, пропуская мимо ушей ее издевку.
– Только Егоровне не говори, скажи – вышла на минутку… А там и я подбегу…
– Ага…
Любовь Егоровна их стыдила:
– Бессовестные, уселись на девку и лапки свесили, вот лишу вас премиальных, все Таисии отдам, тогда узнаете, – грозилась она.
А к Тае обращалась:
– Вот прям сейчас бы тебя воспитателем взяла, жаль образования у тебя нет. Ты давай, поступай в следующем году в педучилище… А?
– С радостью бы, – Тая печально улыбалась в ответ, – но пока, увы, нет возможности…
Глава 12. Как кур в ощип
Время шло. Жизнь текла своим чередом. От Григория изредка приходили скупые послания. Не любил он письма писать, да и жаловаться тоже не любил.
Никому Гришка не признался, что его облапошили цыгане. Ему легче было, что его вором назовут, растратчиком, чем идиотом, которого развели, как последнего олуха. Да и судя по поведению конюха Игнатьича, нашедшего его, он понял, что цыган никто не видел. Они очень ловко и артистично провели свой излюбленный трюк и испарились, словно их и не было.
Без сомнений, это была банда, промышлявшая таким образом, а потом толкавшая на черном рынке украденные дефицитные запчасти за бешенные деньги. На том они и жили, кочуя с места на место.
Пока он собирался с мыслями, как прикрыть свою недостачу, и что он скажет начальству в свое оправдание, нагрянула комиссия. Григорий смекнул, что это хитрые цыгане навели эту комиссию, чтобы посадить его быстрее, и он не смог их отыскать.
Было еще кое-что, что удерживало его рассказать всю правду. Перед тем, как потерять сознание, он увидел перед собой оскаленную физиономию цыгана, с которым собирался совершить сделку.
– Если пикнешь про нас кому-нибудь, – прошипел он, – смотри, твоя жена беременная и дети у нас на примете. У нас везде – глаза и уши. Везде достанем…
У Гришки все плыло перед глазами, но эти зловещие слова, сказанные ему в лицо наглым и ухмыляющимся бандитом, словно пронзили его насквозь. Он потерял сознание, видимо, в суп чего-то подмешали. Но едва он очнулся, сразу вспомнил – и эти жуткие черные глаза, и те страшные угрозы.
Когда комиссия выложила перед начальством совхоза свой протокол по недостаче, все были в шоке. Григорий, опустив голову, всю вину взял на себя. Даже ту недостачу, в которой был не виноват. Муромцева сразу же взяли под арест, не разрешив даже попрощаться с семьей.
Тая старалась ему почаще писать обнадеживающие и теплые письма, высылала рисунки сыновей, старалась не лезть в душу. Все внимание в письмах уделяла детям, о проблемах старалась не говорить.
– Ему и так там не сладко, а мы все же дома, на свободе, – думала она, – спим в своих постелях, гуляем, где хотим, едим не тюремную баланду…
***
Приближался Новый год.
Вечерами Таисия с сыновьями, уложив Варюху спать, собирались у стола, чтобы смастерить им новогодние костюмы на утренник. Васятке – зайчика, а Мише – звездочета.
Мальчишки помогали, как могли: Васятка вырезал звезды из конфетных фантиков на мантию, а Мишутка старательно разрисовывал заячью маску, получая от матери подбадривающие комплименты:
– Ну ты, Мишутка, талантище, я бы в жизни так не нарисовала!
– А я? Я? – Васятка обиженно надувал губы, – а я разве не талантище?
– Ну, сынок, я еще до тебя не дошла…
Тая подходила к рабочему месту Васятки и ласково гладила его по голове.
– Ой, какие звезды!!! – восторгалась она совершенно искренне, – я так не умею вырезать, как ты.
Польщенный Васятка с еще большим рвением продолжал трудиться. Но долго он молчать не умел.
– Мам, а к нам придет Дед Мороз? – спрашивал он с любопытством, – он принесет нам подарки?
– Ну ты деловой, – закатывал глаза Мишутка и недоуменно, по-взрослому, разводил руками, – Деду Морозу больше делать нечего, как ходить по домам. Знаешь… сколько в мире домов? Сто тыщ миллионов! Вот!!! А Дед Мороз один! Когда он успеет у всех побывать?
Васятка округлял глаза и печально вздыхал, потом спохватывался и упрямо мотал головой:
– Но Людмила Борисовна говорила, что он в садик придет, на утренник, если мы будем хорошо себя вести…
– Вот именно, – хмыкал Мишутка, – а вы не умеете себя вести.
– Умеем! – злился Васятка и замахивался на брата.
– Тихо-тихо, – Тая успокаивающе прижимала к себе сыновей, – разбушевались тут, уж в садик и в школу Дед Мороз придет обязательно. Как же без этого? Вы давайте быстрее заканчивайте, завтра уже утренник у Миши, а у нас еще ничего не готово.
– Мам, а елка у нас будет?
Тая грустно улыбнулась. Елку всегда привозил из леса Гриша. А сейчас… кто ее им принесет?
– Что-нибудь придумаем, – бодро тряхнула она головой, – игрушки у нас есть, мишура, дождик, гирлянды… Можно и без елки красиво нарядить дом. Согласны?
Сыновья вздохнули:
– Согласны!
– Ну и молодцы!
Допоздна провозились они с костюмами, но спать легли довольные – потому что многое было сделано их руками. А это дорогого стоит. Да и красиво вышло, им нравилось. А кому не нравится – пусть не смотрят!
Утром Мишутка первым выскочил за порог, торопясь в школу, ему нужно было пораньше прийти. Но он тут же заскочил в избу с радостным воплем:
– Мам, Васятка, посмотрите, что я нашел!
Все на него уставились.
А он снова выбежал, а потом, кряхтя, втащил в дом густую пушистую сосенку, а вместе с ней – клубы пара и упоительный аромат хвои.
– Ура!!! – восторженно завопил Васятка и радостно запрыгал вокруг елки, – это точно Дед Мороз принес! Я же говорил!!!