Читать онлайн Картины иных миров бесплатно

Глава 1

Предисловие.

Пустой белый холст. Блокнот, который оказывается в руках, когда разговариваешь по телефону. Чистый лист бумаги, что попадает под руку, когда неожиданно накрывает волна вдохновения. Каждая линия кисти, штрих ручки и набросок карандаша превращаются в порталы направляющие нас в измерение безумных идей.

В нашем мире творчество – ключ к разгадке глубин мысли и чувств. Искусство становится мостом между видимым и невидимым, реальным и фантастическим. Каждая работа отражает кусочек души создателя, открывая перед нами окно в его особый внутренний мир.

Эта книга – попытка раскрыть тайны творчества и фантазии, показать, как каждая кисть, каждая рука, каждое слово могут стать ключом к миру, где возможно всё. Добро пожаловать, читатель, в мир вдохновения, где ключи к величайшим мирам находятся в ваших собственных руках.

Глава 2

Я не помню, сколько уже не сплю. Разум временами мутнеет, иногда я чувствую, как мой мозг начинает затягиваться сонной дымкой, когда я сижу дольше пяти минут и ничего не делаю. Все дни идут очень медленно, монотонно и очень долго. Хотите всё успевать и прожить по ощущениям целую «вечность», то просто не ложитесь спать никогда. Чтобы мозг не вырубил меня в каком-нибудь из углов моей комнаты, мне приходится постоянно его занимать. Поэтому я рисую каждую минуту своего времени. Хотя раньше, чтобы сесть и нарисовать хоть что-то, мне доводилось прилагать большие усилия, и я всегда находила себе оправдания по типу «да у меня времени нет», «завтра начну» и т. д. У меня всегда в голове было много идей, но я не знала, что прям настолько. Я завершала свою 15-ю картину за месяц, уже хватает почти на целую выставку. Вот что делает страх с человеком.

Разминая свои затекшие ноги и пытаясь хоть как-то доползти до своего шкафа с художественными принадлежностями, останавливаюсь у окна и пристально рассматриваю свою новую работу. На картине была изображена белокурая девушка, которая сидела на коленях, пытаясь укрыться от дождя, ютясь под зонтиком. Сам зонт был порван в клочья, и у милой, луноликой девушки выступали кровавые порезы на щеках. Глаза были плотно закрыты, а лицо искривлено от боли. Виной ее боли был этот стеклянный дождь. Да, именно. Дождь из маленьких стеклянных капелек, которым не терпится вонзиться во что-нибудь живое. А падают эти маленькие лезвия из бордовых туч, и при условии, что на небе появляется полумесяц. Это мое такое новое магическое природное явление. Хотя, честно признаюсь, сама бы я встретиться с такой природной аномалией не хотела. Чего не скажешь о моей героине, сегодня ей явно не повезло. Попала в самый разгар стеклянного ливня и получает небольшие, но болезненные увечья.

      И чем дольше я смотрела на эту картину, тем больше белокурая девушка казалась мне живой. В какой-то момент мне показалось, что из ее правого глаза вытекла слезинка, которая превратилась в маленькое стёклышко, что пробежало по ее щеке вниз, оставляя за собой маленький кровавый порез. К моему горлу начало что-то подкатывать. Какой-то ком мешал мне вздохнуть, а глаза начали слезиться.

– Стоп! Я что плачу?!

Я с чувством жалости и сочувствия смотрела на свою работу. Почему-то я почувствовала себя виноватой перед ней, перед этой молодой девочкой, которую аккуратно, мазок за мазком, наносили мои руки на холст. Эти ощущения ввели меня в некий ступор, я буквально не могла оторвать от нее взгляд. Но мое оцепенение привал разрывающийся телефон. Несмотря на экран, я уже знала, что это Моника.

– Доброе утро, мам. Не спишь в такую рань? С тобой поделиться таблетками – по-доброму съязвила я.

– Утро недоброе, если ты сейчас скажешь, что ты еще даже не ложилась. Это так? – её тон был не очень приветлив. – Можешь даже не пытаться мне очередной раз соврать. Твоим сказкам о том, что ты не спала из-за Оззи, который выблевывал комочки шерсти, и ты всю ночь сидела возле него и переживала, я больше не поверю!

– А если он подавился шерстью и…

– Не каких И, моя дорогая. Все коты это делают, и никто от этого не умер.

Оззи укоризненно посмотрел на меня. Как будто я совершила что-то предательское, рассказала какой-то из его тайных секретов.

–Простииии. – сказала я коту, закрывая динамик телефона.

–Я заезжаю к тебе во двор. Поговорим уже с глазу на глаз. – в трубке прозвучали короткие гудки.

– Да что это с ней. – подумала я.

Походу, кто-то встал не с той ноги, или ее бывший мужчина опять начудил. В такие моменты я жалею, что единственный ребенок в семье. Сейчас бы всё внимание было переключено на младшего ребенка, а меня бы и дальше оставляли в своем тайном убежище сходить с ума.

–Оззи, боевая готовность! – крикнула я.

С этими словами я полетела в свою комнату, хватая свои цветные баночки. И вместе с ними влетая в ванную. Быстро откручивая им крышки и вываливая определённое количество в унитаз. Чёрт! Эти выписывали первыми. Сколько же дней я должна была пропить до смены. Семь? Девять?

–Оззи, сколько дней я должна была пить таблетки из синей банки? – кричала я из ванной.

      Послышалось надменное мяу из комнаты.

– Десять? Я тоже так думаю!

Отсыпав десять штук в горсть, а потом и в унитаз, я взяла в руки оранжевый бутылек.

–А оранжевые?

Оззи больше не отвечал. Он забрался в свой домик на самый верх и, скорее всего, сейчас принимает самую убедительную позу для сна, чтобы мама решила, что он спит, и не тискала его. Я уже говорила, что он не любит гостей?

Звонок в домофон.

Я нажимаю кнопку на домофоне, не спрашивая даже, кто там. Сама опять бегу в ванную, продолжая судорожно уничтожать все «улики» моих бессонных ночей. В дверь постучали. Я пронеслась по всей квартире, держа в руках разноцветные баночки, и бросила их в шкаф. Вернулась к входной двери и с улыбкой на лице открывала ее. Моника стояла нахмуренная, но, увидев мою улыбку, не удержалась и улыбнулась в ответ.

– Пригласишь войти? – мягким тоном спросила она.

– Да, конечно, заходи.

Она смотрела по сторонам, как будто проверяла комнату на наличие кого-то постороннего. Так люди делают, когда хотят точно удостовериться, что находятся тет-а-тет и можно рассказать о чем-то секретном. Но моя мать это делала не для того, чтобы делиться со мной женскими секретиками. Она проверяла, нет ли в доме посторонних, перед которыми ей надо будет отыгрывать роль самой милой мамочки на свете. Очень уж любила она играть на публику.

      Я, вскинув брови, смотрела на нее и ждала, что она выкинет на этот раз. Моника уверенной походкой направилась в ванную комнату. Там она подняла крышку унитаза и позвала меня к себе. Неужели я не нажала на слив?

Все содержимое моих многочисленных баночек безмятежно плавало в воде. Зрачки Моники сузились, а рука поспешила нажать на смыв. Вода зажурчала, и все таблетки поспешили удалиться из этой квартиры, только теперь уже бесследно.

Моника вышла с лицом, на котором совершенно ничего нельзя было прочесть. Только глаза как-то странно блестели. Она прошла в зал и пригласила меня жестом сесть в кресло напротив. Я настороженно выполнила ее молчаливую просьбу и виновато уставилась на журнальный столик.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила она очень ласково и осторожно.

– Мам я…

– Хочешь сказать, что можешь все объяснить или скажешь, что все хорошо и ты в полном порядке? Не утруждайся, я теперь обо всем узнаю от Джанет. У меня теперь есть ее номер, так что на твоем месте, я бы сейчас просто молчала и слушала меня внимательно.

Ничего другого мне просто не оставалось.

Глава 3

Моника устроила мне двухчасовую лекцию о том, как мне надо жить в эту взрослую жизнь. По ее мнению, я халатно отношусь к своему здоровью, и что, если бы я пила назначенные таблетки, то не было бы всех кошмаров, неврозов и тревог.

Спорить с ней – это всё равно что рисовать кистью в воздухе. Бесполезно и невозможно. Поэтому я просто молча слушала ее, поглаживая Оззи, который был единственным живым существом, кто принимал меня такой, какая я есть.

– И тем не менее, я все расскажу твоему врачу. Если ты не в состоянии сама заботиться о себе, то я положу тебя в специализированный санаторий. На учебу ты все равно пока не ходишь. – Она, немного помолчав, давая себе отдышаться от непрекращающегося монолога. – Я сама позвоню миссис Дюваль. Скажу, что тебе нездоровится. А ты можешь потихоньку собирать свои вещи, я поеду в город за покупками. Напиши мне список, что тебе надо купить. Вернусь через пару часов. – она наконец-таки ушла.

Я опять пожелала, что я единственный ребенок в семье. Ее контроль иногда переходил все границы. С помощью меня она убегала от своих проблем, пытаясь создать или найти проблемы у меня и решать их с гордым упоением, что она хорошая мать. Иногда она звонила мне и рыдала в трубку, крайне негодуя, почему я не ценю всё то, что она для меня делает. И в то же время она могла напрочь забыть о моем существовании, когда у нее появлялся новый мужчина и она начинала с таким же самозабвением строить свою личную жизнь, забывая поздравлять меня даже по праздникам.

Я разговаривала с отцом по этому поводу, но он только разводил руками и предлагал мне переехать к нему в Лондон, от нее подальше. Так я поняла, что ему совсем ее не жаль. Если бы я переехала к отцу, она бы совершенно точно сошла с ума и начала прикладываться к бутылке. Именно поэтому я стойко переносила все нравоучения, влезания в мою личную жизнь и нарушения всех возможных границ.

Поначалу я правда пыталась ей помочь, даже переезжала к ней пожить на некоторое время, но моей нервной системы хватило только на неделю. После того как она попыталась перевести меня с факультета искусств на юридический без моего ведома, я быстро вернулась к себе в квартиру и не брала от нее трубки целую неделю. Помирились мы после этого случая только тогда, когда она согласилась пойти на терапию к психологу. Вот так мы дальше и жили: мать, которая ходит к психологу, и дочь, которая, кажется, прописалась у психотерапевта.

После того как Моника уехала, я смогла выдохнуть и настроить себя на новую волну ее упреков и стену из непонимания. Однако из-за моего постоянного затуманенного рассудка я и не замечала, что она мне говорит. Я очень хочу спать. Хочу уйти в спячку на пару месяцев, чтобы прийти в себя и снова провялиться на учебе и готовиться к выставке. Но недуг отражался и на моих работах. Картины стали мрачные и жуткие. Я больше не могла воссоздавать сказочные пейзажи, что ярко видела в своем воображении. Все оттенки в палитре стали красными и черными. Я рисовала мрачные небеса, стаи обезумевших в них ворон. Дожди из стекла, вихри из огня и существ, которых тяжело даже вообразить. Преподаватели не принимали такие работы. Мои оценки ухудшались, а после я вовсе перестала приходить на учебу. Сказав, что нарисую всю серию картин для экзаменационной выставки дома.

Раньше я была одной из лучших учениц. Миссис Дюваль пела мне дифирамбы о моем перспективном будущем. У меня был прирожденный талант к изобразительному искусству с самого детства, но талант – это всего пятьдесят процентов успеха. И я очень старательно оттачивала каждый день свои навыки. Я засыпала с листами бумаги и просыпалась, уже находясь у холста.

Мое воображение всегда бурлило, и я никогда не боялась пустого холста. Идеи приходили ко мне во снах. Персонажи моих еще не нарисованных картин рассказывали мне свои истории. Я просыпалась и сразу делала наброски, чтобы ничего не забыть. Но вот в какой-то момент сны стали мрачными. Все краски из них исчезли. Они превратились в кошмары, а затем появился он. Черный большой пес, который охотился на меня. Казалось бы, это просто кошмар, выпить снотворного, и сны сниться не будут. Но мне это не помогло.

Однажды этот пес поймал меня, схватил зубами за ногу и начал таскать меня по полу. Мне чудом удалось проснуться. Я ощущала боль в ноге, а когда включила свет, то увидела следы зубов на голени. И они были реальными. А значит, это все не сон, и он настоящий.

После пары таких инцидентов я перестала спать вообще. А если и засыпала, то у меня стояли будильники, чтобы я просыпалась каждые десять минут. Мое вялое состояние и красные глаза заметила моя мать. Тогда я совершила самую главную ошибку. Я решила ей всё рассказать. Конечно же, она сочла меня сумасшедшей и сразу же повезла меня в больницу. Врачи не нашли у меня никаких физических отклонений и посоветовали Монике успокоиться, потому что она зверела от всех, что я больна, а мне посоветовали поменьше смотреть фильмов ужасов и походить к психологу. Давление Моники не меня не прекращалось, и я все-таки пошла к психологу, но только для того, чтобы она наконец успокоилась и перестала меня терроризировать. Психолог по имени Джозеф Грейс дал мне визитку и сказал обратиться по этому номеру. Так я встретилась с Джанет, моим психотерапевтом.

Боясь, что меня опять куда-нибудь перенаправят и Моника будет давить на меня еще больше, я решила умолчать некоторые факты и не рассказывать прям всё. Я не стала рассказывать Джанет про огромного пса, который преследует меня. И о том, что мои картины иногда оживают, и я разговариваю с ними. Вместо этого я придумала историю про хроническую (хотя, скорее, хтоническую) бессонницу, что это у меня не первый раз и вообще у моего деда тоже было что-то подобное. Джанет прописала мне сильнодействующее снотворное и еще ряд других пилюль, которые мне нужно было принимать по часам. Мне долго и успешно удавалось просто смывать таблетки в унитаз. А потом Моника, которая начала следить за их количеством в банке, спалила, что я их не пью вовсе. Тогда она стащила у меня график приема таблеток и в любой удобный для нее самой момент она приезжает ко мне в квартиру и проверяет, выпила ли я таблетки и сколько штук осталось в банке. И будь я в рассудке и добром здравии, то она бы никогда не узнала о моих проделках с таблетками. Однако я постоянно забывала про график, путалась в часах и днях недели. Поэтому после инцидента с найденными в унитазе таблетками она забрала их себе, сняла квартиру в моем же жилом комплексе и приходит сама лично отдавать мне препараты и следить, чтобы я их пила. К счастью, в рот она мне пока что не закладывает, и мне удается незаметно вытаскивать их и прятать. Это было ее условие. Либо так, либо я еду в какой-то санаторий для психбольных.

Ко мне в комнату постучали, и, не дожидаясь моего разрешения, голова Моники просунулась ко мне в комнату

– Эмили, сейчас четыре часа, пора пить лекарства.

Вот так моя мать стала управлять моей жизнью, как будто я несовершеннолетний подросток, а не взрослая двадцатидвухлетняя девушка.

Глава 4

Моника просидела у меня до самой ночи, пока последняя таблетка из моего расписания не была мной «выпита». После чего она, явно довольная собой, ушла в свою квартиру. С ее уходом я выдохнула с облегчением, и Оззи тоже. Он перестал притворяться спящим или мертвым, стал активно придвигаться по всей квартире и возмущенно мяукать в ванной, потому что Моника передвинула ее лоток в совсем неудобное для него место.

–Да, Оззи, она везде пытается навести порядки, комфортные для нее самой. Даже в моей голове. – я вернула лоток на прежнее место.

Кот с сочувствием посмотрел на меня.

Следуя нашему ежедневному обряду. Я натаскала кучу сладостей на свою лоджию, заварила два литра кофе и включила радио с мистическими рассказами. Оззи сел в свою лежанку рядом со мной, и мы принялись за работу. Окинув взглядом еще пока пустой холст, я сразу же представила следующую картину на нем.

Темные постельные тона. Выжженные руины высочайших небоскребов, возвышающихся над темным и безжизненным городом. На переднем плане видны скорченные и сухие деревья, их листва переплетается с пустотой и темнотой. Вдоль улицы расположены брошенные автомобили, покрытые слоем пыли и ржавчины.

В небе нависает плотный туман, который придаёт загадочности и таинственности. Вдалеке видны высокие стены, за которыми таится определенная угроза и враждебные силы. В городе не слышно ни единого звука, здесь царит полное молчание – только жуткое и одинокое ощущение, будто воздух замер и время остановилось. В этом потустороннем мире, где сливаются страшное и прекрасное, сочетаются элементы магии и реальности.

Внизу холста изображена одинокая фигура, замершая в неподвижности, словно она давно ждет, а кого-то или что-то. Она одета в темные, почти черные одежды, и в руках держит необычный фонарь, из которого исходит неяркий свет. Глаза фигуры, полные загадок и тайн, смотрят прямо на зрителя, вызывая смешанные чувства изумления, страха и любопытства.

Я почувствовала, как у меня закололо кончики пальцев. Дышать стало тяжело, а сердце забилось быстрее. Было такое ощущение, как будто я побывала по ту сторону еще пока пустого полотна и увидела все это собственными глазами. Я не увидела там никого из других людей, это место выглядело, казалось, совсем безжизненным, создавая атмосферу только что прокатившегося по миру апокалипсиса. Тут я наконец отколола глаза.

Когда мне удавалось уловить дух картины, увидеть все ее оттенки и почувствовать ощущения, которыми она меня наполняет. Я смело могла браться за ее написание. Благодаря этой способности детально прорабатывать все тонкости картины в своей голове, работа всегда шла быстро. Я прибавила громкость на радиоприемнике и взялась за краски.

Ведущий на радио начал читать письма, которые отправляли ему на почту. Одна из историй очень привлекла мое внимание.

– И так, это письмо прислала нам Анна Луиза Хьюз. Давайте же окунемся в мрачную историю из ее жизни. – на фоне заиграла приглушенная жуткая мелодия.

***

Есть один тихий портовый городок Муншир, названный так в честь бухты, на берегах которой он располагается. Когда-то очень давно эта бухта была излюбленным местом всех путешественников. Однако сейчас этот мистический городок укрыт от шумного мира. Те редкие гости, которым удавалось попасть в Муншир, гуляя по его аллеям из заботливо высаженных деревьев в сумеречном освещении, погружались в мрачные истории из пыльных страниц скрытого прошлого. Древние здания и узкие переулки сопровождают каждый шаг по улочкам этого загадочного места.

Муншир с первого вздоха наполняет сердце загадками и секретами, которые ласкают воображение каждого, кто проникает в его таинственные пределы. В каждом затерянном дворе или скрытом саду живут духи прошлого, тихо шепча свои истории и раскрывая забытые тайны. Луна, отражающаяся в покрытой туманом воде залива, придает этому месту дополнительную загадочность. В тишине ночи можно услышать пение морских сирен, которые своими мелодиями привлекают и обольщают тех, кому суждено разгадать тайны городка. Этот город окружен густыми лесами и скалистым побережьем, служащими вечными стражами его тайны. Местные жители рассказывают, что тот, кто осмелится войти в эти величественные леса, может обнаружить волшебные источники и забытые артефакты, которые хранят знания тысячелетий.

Но как бы ни манило это место вас своими загадками и тайнами, я все же призываю вас никогда не посещать эту бухту. Многие молодые девушки и юноши что приезжали в Муншир, больше никогда из него не возвращались. Бытует легенда, что, если сердце девушки страдает от безответной любви, она может отдать свою душу заливу океана и тот обратит ее в прекрасную сирену. И в ту же минуту, когда она запоет свою песню из залива, на ее голос придет ее возлюбленный и тогда она заберет его себе на морское дно.

***

– Какая по-настоящему атмосферная история! – закричал ведущий, и я вздрогнула, как будто выйдя из какого-то транса. – Не знаю, как вам, друзья. Но захотелось отыскать этот городок и узнать все мрачные секретики.

И действительно, одно только описание этого загадочного места заворожило меня и унесло мрачными водами в мир моих фантазий. Мне стало настолько интересно, что я вытащила свой мобильный из кармана и ввела в поисковой строке «Бухта Муншир». Ни одной бухты с названием Муншир не было найдено. Что ж, это было очередным доказательством того, что все истории, которые люди присылали на «Мистик Fm», были выдуманными. На минуту я задумалась о том, а не прислать ли мне письмо им в редакцию про моего ночного зубастого монстра. Однако я сразу отмела эту идею, потому что мой монстр, в отличие от этих историй, был не выдуманный. Он был реальным.

По радио прочитали еще восемь различных историй из писем слушателей, но ни одна история меня больше не цепляла. Там было что-то про йети в лесу, корову, похищенную инопланетянами, и про собаку, которая начала телепатически общаться со своим хозяином. После писем начиналась моя любимая часть эфира – звонки в студию. Люди сами рассказывали свои истории, иногда забавные, про то, как домовые прячут от них их вещи, и те потом находят их в самых неожиданных для себя местах и порой действительно пугающих, про призраков, которых они видят в зеркалах. Мне нравилась такая атмосфера, истории людей будоражили мой мозг и не давали мне заснуть, обдавая меня волнами адреналина. А прослушивание всего этого через старое радио добавляло еще большей антуражности всему этому.

Через пять часов большая часть картины была завершена, радиоэфир закончился. Небо стало потихоньку рассветать, создавая сиренево-голубые градиенты на небе. В это время начинает клонить особенно сильно, поэтому я иду к тайному мини-холодильнику за баночкой энергетика. Он находился у меня в комнате и выглядел как обычная прикроватная тумбочка. Но внутри нее размещался маленький охлаждающий отсек. Там я и хранила свои антидоты от сна. Потому что те, что я ставила в холодильник, мама выкидывала. А пока эта лазейка была ей не обнаружена, я пользовалась ей на полную мощность. Взяв свой последний запас оттуда, я поняла, что припасы нужно срочно пополнить и сходить в круглосуточный магазин, что находился через улицу от моего дома. Желательно выходить прямо сейчас, пока Моника спит в своей квартире и ничего не заподозрит. И как только я развернулась, чтобы подойти к шкафу с одеждой, я увидела едва различимый силуэт существа, который стоял посреди моей комнаты.

–Помоги. – тихо прошептало существо и растворилась в воздухе.

Открытая банка энергетика выскользнула у меня из руки и разлилась по белому ковру. Я стояла, скованная страхом, и не могла пошевелиться. Оззи ворвался в комнату и начал оглядываться по сторонам, а потом уставился на центр комнаты, как будто видел что-то, недоступное моему взору. Призрак в моей квартире? Быть этого не может. Видимо, я просто переслушала этих страшилок по радио и начала видеть галлюцинации от недосыпа. Да, конечно. Все мистическое легко превращается в логическое, если только задействовать научные факты. Недосып + бурное воображение + стресс, связанный с матерью + завал по учебе = шизофрения. Я немного опешила от этой выстроенной цепочки. А что, если я мой монстр – это всего лишь плод моего воображения? Я задрала штанину своих пижамных штанов, чтобы увидеть шрам от укуса на ноге. Он был на месте. Я выдохнула и решила поступить, как поступала всегда, когда что-то не могла понять. Я решила не обращать на это внимания. Когда мои родители разводились, я не могла понять, почему это все произошло в нашей, на первый взгляд, идеально семье, и я просто не стала обращать на их скандалы внимания. Когда по учебе на лекциях по анатомии человека я не смогла понять, как построить правильные пропорции, то перестала ходить на эти лекции. Все проблемы в моем мире решались простым сепарированием от этих проблем. Я решила, что дальше буду придерживаться этого плана. Отныне на различного рода галлюцинации я больше не обращаю внимания.

Глава 5

Когда я вышла из дома, было уже полседьмого утра. Оззи боялся оставаться без меня один дома. Сразу начинал громко мяукать и царапать дверь. Видимо, травма брошенного котенка дает о себе знать. Мое сердце всегда разрывалось от таких сцен, поэтому я купила рюкзак-переноску для кошек. И так у меня появилась возможность иногда брать Оззи с собой на вылазку из дома. Он охотно сам запрыгивал в этот рюкзак и наблюдал за происходящим на улице через окно в рюкзаке.

Мы зашли в магазин, купили десять банок энергетика, всяких шоколадок и вкусностей для Оззи. С переездом Моники в мой дом холодильник начал ломиться от полезной еды, и покупкой продуктов я сама уже не занималась. А побаловать себя вредной едой всегда хотелось, особенно в процессе рисования. На обратном пути мы навестили Майю, владелицу книжной лавки. Ей было далеко за пятьдесят, но выглядела она очень ухоженно и свежо. В ее лавке можно было найти самые редкие и интересные книги, потому что в прошлом она заядлая путешественница и привозила книги с разных концов света. Мы как-то с Оззи заглянули к ней в лавку, проходя мимо, и с этого момента стали ее завсегдатаями-посетителями. Она часами рассказывала нам о своих путешествиях в разные интересные страны, названия которых я даже слышала впервые. Мы как завороженные слушали ее и буквально молили ее издать свой сборник рассказов, потому что они у нее были такими захватывающими и интересными, что хотелось, чтобы об этом узнали и другие люди, а не только мы с Оззи. Также она выражала большой интерес к моим картинам, они ей очень нравились, и я на радостях даже подарила ей одну, и она в свою очередь повесила ее на самое видное место в своем книжном магазине. Мы очень любили Майю, а она очень любила нас.

– Ой, это же Эмили и Оззи! Как я по вам соскучилась, ребята! – приветливо завопила Майя из-за прилавка.

– Здравствуй, Майя! Прости, что давно не заходили. Моника не даёт там выпорхнуть из гнезда без её чуткого присмотра. А это место – моя отдушина, и я вовсе не хочу, чтобы она начала захаживать к тебе и говорить о том, как мне не здороваться и как она переживает за меня.

– А тебе не здоровится?

– Со мной все хорошо. Я для нее просто очередной провод разыграть драму.

– А может быть путь она наоборот зайдет. Ты ей сказать ничего не можешь, за то я смогу.

– Да все хорошо. Просто период такой. Надо просто подождать, и все пройдет. Рано или поздно ей надоест, и она займется своими делами, как это всегда и было. Я выпустила Оззи и переноски, и он деловито пошел за поглаживаниями к Майе.

– Ты и Оззи мне как семья. Поэтому, если захотите побыть одни, то моя книжная лавка всегда будет вашим убежищем, – сказала она, глядя на Оззи.

К сожалению, это действительно было так. Семьи у нее не было. Наверное, это ее цена за жизнь в вечных странствиях и скитаниях. Относительно недавно она решила осесть и открыть свое небольшое дело. Потому что больше всего на свете она любила ветер, который всегда был для нее попутным и сопровождал во всех приключениях. И книги, которые уносили ее в другие миры, когда она уже не смогла свободно покорять любые горные вершины и исследовать тяжелые тропы. Годы берут свое, хотим мы этого или нет, вечно бороздить просторы необъятного мира на своих двоих у нас не получится. Вершины рано или поздно станут непреодолимыми, да и заряд нашей батареи станет уже шестьдесят процентов от максимального. А дальше будет лишь идти на убыль. Но, несмотря на свое одиночество, Майя ни о чем не жалела. К тому же в скором времени я переехала жить в дом, рядом с которым находилась книжная лавка Майи. С того самого дня мы, я, Оззи и Майя, стали очень близки.

– Как твои картины? Я думаю, ты сможешь устроить прямо тут свою выставку для экзаменационной работы. Тебе же все еще нужно помещение?

– О, Боже! Это было бы просто чудесно! – я была вне себя от такого предложения. – -Место идеально для этого подходящее! Картины и книги. Одно всегда тесно переплетается с другим. Истории, которые живут лишь у нас в головах, и сюжеты, что оживают от восприятия наших глаз. Мне очень нравится. Спасибо, Майя. – я обняла ее.

– Не за что, милая. Ты закончила ту картину про стеклянный дождь?

– Да.

– Натерпится уже увидеть все твои работы из этой серии.

– Думаю, через месяц уже все закончу и могу заниматься организацией выставки. И еще раз спасибо за предоставленное место! Сегодня же напишу своему куратору, что место у меня есть.

Мы попрощались с Майей и поспешили домой, надеясь, что Моника все еще спит. Наши надежды были напрасны. Вставляя ключ внутрь дверного замка, я поняла, что дверь не заперта. Постояв немного, не решаясь войти внутрь, я все же аккуратно открыла дверь. Из кухни доносились звуки блендера. Я надеялась, что это грабитель пробрался в мой дом готовит себе смузи.

– Дорогая, это ты? – кричала Моника из кухни.

– Да, мам. Я судорожно оглядывалась по сторонам, ища место, куда можно спрятать пакет.

– Я делаю тебе смузи из сельдерея.

– Звучит очень заманчиво. А как ты попала внутрь? – найдя укромный угол в обувном шкафчике, я тихонько пыталась вместить туда пакет.

– Я еще вчера сделала дубликат ключей на всякий случай. А что ты там делаешь?

Моника стояла в прихожей, сверля меня своим взглядом. Я уставилась на нее в ответ с диким желанием переехать из этой квартиры и не говорить ей свой адрес.

– А тебе не кажется, что это слишком? – я прошла мимо нее с паркетом брякающих энергетиков.

– Что это у тебя там? Только не говори, что ты опять купила эту химозную гадость? Ты что издеваешься надо мной, Эмили?

– Ты сделала дубликат ключей от моей квартиры, ничего при этом мне не сказав. Кажется, это ты надо мной издеваешься.

– Я забочусь о тебе. Даже специально приехала жить ближе к тебе. Думаешь, мне легко было оставить наш большой дом и ютиться в необставленной однушке? Я тут с утра до ночи ношусь с тобой, слежу за твоими лекарствами, которые ты сама выпить даже не в силах.

– А кто тебя просил сюда приезжать? – вырвалось у меня.

– Ты опять сегодня не спала. Я видела, чем ты занималась всю ночь. Опять рисуешь свои страшилки. Я отправила фотографии твоих картин Джанет. Посмотрим, что она скажет. – Моника словно вообще не слышала, что я говорю.

– Я справлялась тут и без тебя.

– Без меня на тебя нападали какие-то воображаемые собаки. Ты больна, Эмили, и тебе нужна профессиональная помощь, я сама уже не справляюсь тут.

– Да? А что ты на это скажешь? – я присела и задрала штанину джинсов, демонстрируя Монике шрамы от клыков. – Посмотри на это. Пес был настоящий, и он был огромных размеров. Он схватил меня за ногу прямо здесь, на кухне. Мне нельзя спать, потому что, пока я сплю, он может найти меня. Ты что, не понимаешь, что он может убить меня!

Моника опустилась на колени рядом со мной. По её щекам бежали слезы. Положила руку мне на плечо.

– Милая, это следы от зубов нашего пса Джека, который укусил тебя, когда тебе было семь лет. Не помнишь? Ты ничейно наступила ему на хвост.

Нет, этого не может быть. Моника специально врет, хочет, чтобы я поверила в то, что я сумасшедшая и что я остро нуждаюсь в ее заботе. Если бы меня укусила собака, то почему я этого не помню?

– Мне очень жаль, дорогая. Но у нас нет другого выбора, я звоню Джанет, и ты ложишься в клинику.

– Ты врешь! Не смей этого делать! У меня через месяц выставка и это завершающий экзамен. Если я его не организую, меня просто отчислят!

– Эмили, успокойся.

– Нет! Я просто хочу, чтобы ты ушла, и чтобы ты оставила меня в покое!

– Хорошо, я уйду – Моника встала, держа руки перед собой. -Только выпей смузи, который я тебе приготовила. И я обещаю, что оставлю тебя одну, и ты сама позвонишь Джанет и все ей расскажешь. И про то, что ты выплевываешь таблетки, что я тебе даю, тоже.

Меня трясло, как зверька, которого загнали в угол. Я готова была сделать всё что угодно, только чтобы она оставила меня в покое и исчезла из моей квартиры.

– Я выпью твой чёртов смузи. И ты вернешься в квартиру, соберешь свои вещи и переедешь обратно в свой дом. Мне становится хуже не оттого, что я не пью таблетки. Всему виной твое присутствие здесь, мама. Ты сама изжила своей необузданной опекой отца, который, не выдержав, в итоге сбежал от тебя. Потом переключилась на меня, я работала в библиотеке все лета и накопила денег, чтобы в начале учебного года снять себе квартиру и переехать. Но ты и здесь меня достала. Я прошу, остановись, пока я так же, как и отец, не исчезла в неизвестном направлении. Тогда ты по-настоящему останешься одна.

Моника молчала. Она смотрела на меня совершенно пустым глазам. Скорее всего мои слова пронзили стрелой ее сердце. Но кому-то нужно было сказать это ей. Иногда палачами становятся наши самые близкие люди. Тяжело говорить горькую правду, любимому человеку. Но это как настойка солодки, что родители давали мне в детстве, когда я болела. Горькая правда из слов, горькая настойка из корня солодки. Выпей это невкусное лекарство, и перестань болеть.

– Выпей. И я уйду. – тихонько произнесла она.

Взяв стакан в руки и взглянув на эту неаппетитную жидкость, я зажмурилась и начала пить большими глотками, пытаясь пропускать все это мимо горла. Вкус был ужасный, но я выпила все до последней капли.

– Мне жаль, милая. Надеюсь, когда-нибудь ты простишь меня за это.

– Просто давай отдохнем немного друг от друга, хорошо? – я попыталась улыбнуться. В этот момент я почувствовала что-то странное. Мои ноги задрожали и начали становиться ватными. Я опустилась на пол, не понимая, что происходит.

– Что ты туда добавила? – почти шёпотом произнесла я.

– Тебе надо поспать, Эмили. Я обещаю, что с тобой ничего страшного не случится.

– Что ты наделала…

Мои глаза закрылись, и я погрузилась в темноту.

Глава 6

Прошла неделя моего пребывания в психоневрологическом санатории под названием «Огненный Феникс». Это учреждение расположено на тихом и уединенном участке горного леса. Создано он было с целью предоставить пациентам оптимальные условия для восстановления и поддержания психического здоровья. Важным аспектом работы является создание комфортной и доброжелательной обстановки, способствующей эффективной реабилитации. Кроме того, здесь профессиональное питание, составленное диетологом для каждого пациента. Различные спортивные корты и большой бассейн. Врачи здесь не носят больничную одежду, точно так же, как и пациенты. Это сделано для того, чтобы мы не чувствовали себя больными по-настоящему. Это и вправду всё походило на обычный курортный санаторий. Кроме того, что с тобой по десять раз в день разговаривали типа обычные люди, под которых были замаскированы настоящие высококвалифицированные мозгоправы. Они подходили и просто заговаривали с тобой, начиная с «какая потрясающая сегодня погода» и заканчивая «как часто ты видишь этих существ в своей комнате, Эмили?».

Я уже приблизительно научилась различать, кто здесь такой же узник, как и я, а кто врач, который просто делает вид, что узник. Именами они представлялись обычными, типа «привет, меня зовут Джеф, Мэри, Сьюзен, Ларри» и так далее. Также нахождение здесь каждого пациента абсолютно конфиденциально. При выходе отсюда никаких справок о том, что ты опасный психопат, ты не получишь.

Все лечебные препараты пациентам прописывал их главный врач (которого они даже толком почти не видели и не слышали), каждый получал их уже заранее подмешанными в свою еду, которую так же заботливо и индивидуально составил диетолог. Рацион у всех был свой особый. Мы здесь не питались по принципу столовых, где ты подходишь с подносом и выбираешь что-то из предложенных тебе вариантов блюд. Абсолютно у каждого здесь было своё собранное меню. Мне кажется, вся эта система с индивидуальной программой питания была разработана только, чтобы медперсонал не перепутал, какие препараты и кому подмешивать, вот и всё. Однако нейропсихологи утверждали, что сама идея с подмешиванием таблеток в еду заключалась в том, что, когда человек видит своими собственными глазами все эти разноцветные горькие пилюли и чувствует на вкус все эти мерзкие химические вкусы, то его подсознание в голове лишь больше укрепляет факт его болезни. Если ты принимаешь лекарства, значит, ты действительно болен. Поэтому они таким изящным способом избавились от всех пресловутых таблеток, просто подмешивая всё это во вкусную, полезную еду.

Но лично мое мнение на этот счет, было таким. Все это было сделано для того, чтобы больные не выкидывали и не прятали свои таблетки в цветочных горшках, как это делала я, например. Наверное, эту идею у них подглядела Моника и накачала меня снотворным через смузи. Умно, ничего не скажешь.

За все время моего нахождения здесь, выяснилось, что, пока я сплю, никакой пес на меня не охотится и странные существа не появляются с просьбой о помощи посреди комнат. А значит, что я отчасти действительно сошла с ума. Однако, когда я вновь и вновь вспоминала нападение зубастого монстра на меня, то не могла отделаться от ощущения, что это было реально. Я ходила с перемотанной ногой неделю и неделю мазала ее мазями и вычищала мерзкий черноватый гной. Неужели я настолько тронулась головой и просто все это время перематывала здоровую ногу?

Мои размышления прервал молодой парень, на вид примерно мой ровесник.

– Ты знаешь, сидеть вот так молча и смотреть в одну стену, не двигаясь, это не самая лучшая идея, если хочешь отсюда выйти побыстрее. – сказал он, подсаживаясь ко мне.

– По-твоему, мне лучше сидеть разговаривать с моими воображаемыми друзьями? Кстати, ты сел на место Спайка.

– У тебя активная стадия шизофрении?

– Нет, вообще-то я шучу – немного сконфузившись, ответила я.

– Приятно встретить кого-то с чувством юмора в этом бесконечном цикле параноидального психоза – он улыбнулась и протянул мне руку. – Я Чарльз, кстати, можно просто Чарли».

Я протянула ему руку в ответ.

– Я Эмили. Очень приято, Чарли.

Его руки были такими холодными, что я начала всматриваться в него пристально. Не мерещится ли мне он? Не хотелось бы, чтобы врачи меня увидели стоящей возле холодильника и прикладывающей к нему руки. После истории с укусом я бы не удивилась такому. К моему счастью, он был реальным. Каштановые волосы, которые золотыми бликами переливались на солнце. Левый глаз голубой, а на правом была кожаная повязка. Я трогала его пальцы и держала руку дольше, чем это принято у людей, которые только познакомились.

Он улыбался и не спешил разжимать наше рукопожатие. Когда я опомнилась, то невольно покраснела и убрала руку.

– Извини. Просто ты первый человек за последнее время, кто не узнает о моем самочувствии и не расспрашивает про сны.

– Тебе надо было убедиться, что я настоящий. Понимаю.

– Да я не сомневалась в твоей настоящности. Просто ты не врач, который косит под обычного больного.

– Это почему же? Чем я отличаюсь от остальных?

– Ну, например. Ты должен как минимум закончить медицинский экстерном лет в пятнадцать, чтобы работать здесь врачом.

– Ну, да. – он рассмеялся. Ты наивная.

– Что? Это еще почему? – удивлённо спросила я, не понимая его веселья.

– Ты думаешь, врачи тут исключительно вот эти дядьки и тетьки, которые выглядят как взрослые? Это же было бы слишком очевидно. Тут очень много аспирантов и новообращённых во врачевание. Они собирают информацию о нас всех, следят за нами каждый день. К каждому проценту приставлено как минимум два таких птенчика. Все свои наблюдения в конце дня они заносят в личное дело и потом отправляют врачам. Поэтому я говорю тебе: если хочешь посидеть в своих мыслях, то бери в руки книгу и делай вид, что читаешь. Не сиди вот так просто и не смотри в одну точку, как сумасшедшая, если хочешь выйти отсюда. – он говорил это тихо, прикрывая свое лицо рукой от соседнего столика, за которым играли в карты.

– Откуда ты всё это знаешь? Это обычный лечебный санаторий, а говоришь так, как будто мы в тайной лаборатории какой-то – мне было немного смешно от его параноидальной конспирологии.

– Смейся, пока можешь. Когда поймешь, что тебя отсюда никуда не выпустят, то ты пожалеешь, что не слушала меня.

Он протянул руку к книжной полке, которая стояла совсем рядом с нами, и вытащил оттуда книгу. Положил передо мной, обернулся на соседний стол и поджал губы. Потом посмотрел на меня, поднес два пальца к своему виску и отдал честь.

Я успела лишь удивленно вскинуть брови, как к нам подошел мужчина лет тридцати пяти на вид

– Эй, приятель! Вот и ты. А я тебя везде обыскался, друг. У нас через десять минут заплыв в бассейне. Пойдем, а то опоздаем. – он приветливо улыбался.

– Да, друг! Конечно, я как раз собирался туда идти! – Чарли тоже улыбался, хотя я и догадалась, что эта улыбка фальшивая. – О черт, шнурок развязался, ты иди, я догоню. Мужчина кивнул и направился к лестнице, что ведёт на второй этаж, но шел он очень медленно.

Чарли нагнулся и стал делать вид, что завязывает шнурки. А сам чуть подвинулся ко мне.

– Не пей таблетки. – тихо сквозь зубы процедил он.

Я быстро открыла перед собой книгу, прикрыла рот рукой, как бы опершись на нее, и стала делать вид, что читаю.

– Но как? Они мешают их в еду, – прошептала я.

– Значит не ешь. – так же тихо ответил он.

– Ты идешь? – крикнул мужчина, находясь уже возле лестницы, но на этот раз улыбка исчезла с его лица.

Чарли рассмеялась, вставая.

–Каждый раз ведется. – радостно сказал он и зашагал к лестнице.

И я только сейчас поняла, что у нас у всех обувь на липучках. Я тоже посмеялась и проводила Чарли глазами, пока он не скрылся на втором этаже. Вот только бассейн у нас находился в другом отдельном здании, которое находилось напротив нашего жилого комплекса. Мне это показалось странным, потому что другого бассейна у нас больше не было, хотя я тут всего неделю и, к тому же, в нашем комплексе около пяти этажей.

– Хорошенький, правда? На этот раз ко мне подсела молодая девчонка. Почему-то мне показалось, что она меня младше лет на пять. По крайней мере, выглядела она очень юно.

– Не знаю. Я не делала на этом акцент.

– Он местный бунтарь. Трижды пытался сбежать отсюда.

– Почему? Здесь вроде не плохо.

– А у него бывают острые маниакальные стадии. Тебе он, наверное, тоже предлагал утроить побег, да? – она игриво засмеялась.

– Да нет, только книгу посоветовал почитать. Я посмотрела на книгу, которая лежала передо мной. «Удивительный волшебник из страны Оз», вот, я повернула обложку книги, демонстрируя ее.

– Понятно. Очень мило. Но если будет говорить что-то подобное, ты не обращай внимания. Он тут уже два года, сейчас началось обострение. Ты тут считай новенькая, поэтому, если что, имей в виду. – Она говорила все это с дружелюбием и добродушной улыбкой. Это показалось мне неестественным, поэтому я занесла ее в свой список «певчих птичек». Думаю, просто разведывала, о чем говорили мы с Чарли.

– Эмили, у тебя сейчас начинаются процедуры. Пойдем, я тебя провожу. – ко мне подошла Джанет.

Пожалуй, она была единственной, кого я здесь знала и доверяла. Как оказалось, работа в «Фениксе» – это ее основная, а частный психотерапевт – подработка. Видимо, это она рассказала моей матери про этот санаторий. Джанет серьезно относилась к своей работе, по мне, так даже слишком, потому что в свои тридцать шесть лет так и не обзавелась своей семьей. Как-то на приеме, еще до того, как я попала сюда, я спросила у нее про ее семью. Она ответила, что ее пациенты – это ее семья. Отчасти это даже как-то похвально, эта работа отнимает очень много времени и сил, а когда у тебя их две…

Я предполагала, что мое нахождение здесь обходится родителям в кругленькую сумму. Разумеется, такое роскошное место, предлагающее различные спа-процедуры, обширные возможности для занятий спортом и услуги диетологов, психологов, не могут быть бесплатным. Прибывание здесь на самом деле напоминает отдых в пятизвездочном санатории, если вообще можно давать звездные оценки санаториям. Однако я полагаю, что даже самый прекрасный курорт может превратиться в тюрьму, если провести в нем два года, не выходя ни на миг.

Джанет открыла передо мной дверь и пригласила меня войти в комнату для «разговоров по душам». Вся комната была в светлых постельных тонах. От ее стен отражался солнечный свет, и, если сюда добавить облаков и нагих людей, то можно было бы с натуры нарисовать картину в стиле Ренессанса.

– Тебе будет уютно находиться в этой комнате? – спросила меня Джанет.

– Да. А с чего мне должно быть неуютно?

Джанет объяснила, что тут есть и другая комната. Якобы “отдыхающие” здесь могли выбирать себе комнату по своему настроению. Могу выбрать вот эту уютную, светлую и какую-то излишне жизнерадостную или более мрачную, темную и грустную, для разговоров о чем-то тяжелом, когда весть этот райский уют, не уместен в контексте.

– Можем зажечь благовоние или ароматические свечи? Есть какой-то любимый аромат? – снова спросила меня Джанет.

– Да, не знаю, – растерялась я. Просто, если будет приятно пахнуть, то любой сойдет.

Она впервые спрашивала у меня об этом, поэтому я даже как-то замешкалась. Мы вроде сеанс психотерапии будем устраивать, как обычно.

Джанет посмотрела на меня и, видимо, поняла по моему растерянному лицу, что я явно не понимаю, для чего все это.

Она улыбнулась очень по-доброму, но искренне, не как все остальные зашифрованные промыватели мозгов.

– Эмили, ты здесь уже чуть больше недели. Если ты не заметила, никаких психологических разговоров, как раньше, у нас на консультации и обязательных приемов препаратов по часам с жестким графиком у нас не было за это время.

– Да, я заметила это. Но это же просто санаторий, верно? Мне ничего толком не объяснила даже Моника. Сказала: «Санаторий» – и всё тут. Я села в кресло, предчувствуя, что разговор будет долгим.

– Ну, пора нам с тобой поговорить о твоем диагнозе и его дальнейшем лечении.

Глава 7

В этот день я впервые за всё время пребывания здесь услышала такие слова, как «диагноз» и «лечение». Мне казалось, что эти слова здесь табу, и все, наоборот, пытались максимально мягко балансировать, чтобы ты даже не подозревал, что болен и тебя здесь лечат. Моника мне говорила как раз таки об этом. Я невольно напряглась и почувствовала приступ навеянной на меня паранойи Чарли.

– По анализу у тебя все чудесно. Никаких физических отклонений. Однако психологическое состояние немного шаткое. У тебя шизофрения в продромальной фазе, – говорила Джанет все таким же добродушным голосом, смотря в планшет.

Да быть такого не может, думала я про себя. Я не была специалистом в этой области, но что-то мне подсказывало, что у меня мало симптомов для постановления такой серьёзной болезни. Да одна галлюцинация, и это при том, что я находилась около двух недель без сна. Пес, который в действительности мог быть плодом моего бурного воображения. Допустим, мне это все приснилось, и сон был таким реальным, что я просто в него сама уверовала. Но ШЕЗОФРЕНИЯ?

Джанет явно увидела мою озадаченность и принялась ворковать надо мной.

– Не волнуйся, это лишь предварительный диагноз, – успокаивающе проговорила она, отводя взгляд от планшета, и сосредоточившись на моей реакции. – Продромальная фаза шизофрении может иметь различные проявления и индивидуальную вариабельность. На данный момент у тебя лишь некоторые признаки, которые могут быть связаны с этим состоянием.

Я слушала ее слова, стараясь собрать свои мысли в кучу. Но как же быть, если я не могла даже предположить, что столкнусь с подобной ситуацией? Я всегда считала себя простым, обычным человеком, у которого, могут быть, свои маленькие недостатки, но не такие серьезные и опасные. Всё это казалось чужим и далеким от моей реальности.

– Это какая-то ошибка и быть такого не может. Да на каких таких основаниях вы тут за меня решили, что у меня шизофрения? Мы же сейчас об одной и той же болезни говорим? Да? – спросила я с тревогой в голове.

      Она понимающе кивнула и протянула мне руку, словно желая поддержать.

– Я понимаю, что для тебя это трудно воспринять, но давай рассмотрим и другие возможные объяснения. Шизофрения – это диагноз, который ставится на основе комплексного анализа симптомов и их длительности. Мы все еще находимся на начальных этапах исследования, и мое предварительное мнение может быть подвержено изменениям. Пока что мы можем попытаться более подробно разобраться в твоих наблюдениях и осуществить дальнейшую диагностику, чтобы быть уверенными в правильности нашего заключения. Но для этого тебе придется задержаться здесь еще чуть-чуть.

Я сидела, не шевелясь, с недоверием смотрела на руку Джанет, которая держала меня. Чарли был прав, это какая-то западня.

– Моника сказала, что я здесь пробуду только одну неделю. Я хочу уехать отсюда немедленно.

– О, Эмили. Мы с тобой знакомы не так давно, но за всё время, что мы работали вместе, разве я не заслужила твоего доверия? Я всегда желала тебе только добра и пыталась помочь. Я не враг тебе, и насильно тебя здесь держать никто не будет. Ты можешь поговорить со своей мамой, и она заберёт тебя отсюда хоть сейчас.

– Это правда?

– Конечно! Никого здесь не будет удерживать тебя насильно. Сегодня день посещений, и ты как раз можешь попросить маму об этом. Она подпишет пару бумаг, и ты сегодня же поедешь домой. – Она немного помолчала, всматриваясь в мое лицо. – Единственное, что, ты сама просто не сможешь уйти отсюда. Я имею в виду, без согласия близкого родственника, который должен будет поставить свою подпись. Но это бюрократия, мы все-таки в первую очередь, как бы грубо это сейчас ни прозвучало, психотерапевтическая клиника. Только я прошу, тебе не говори с другими посетителями санатория об этом.

– О том, что отсюда можно выйти только с помощью родственников? – я все еще с недоверием я смотрела на ее руку.

– Я про то, что я называла это место психлечебницей. По регламенту запрещено использовать такие слова с посетителями, но я тебе доверяю, Эмили. И мне очень прискорбно от того, что ты не доверяешь мне. Но я отчасти понимаю тебя, как это место ни назови, его сути это не изменит. – Она убрала руки и выглядела очень раздосадованной.

– Ну что ж, я думаю. План лечения обсуждать сейчас не имеет смысла. Поэтому поговори со своей мамой о своем освобождении из «колонии». – Джанет явно хотела пошутить, но, встретившись с моим серьезным взглядом, она смутилась.

Как только Джанет открыла дверь, чтобы мы вышли из кабинета, я встретилась лицом с девчонкой, которая расспрашивала меня о Чарли. Она кокетливо мне улыбнулась и прошла в кабинет с каким-то мужчиной.

– Привет, Пол. – поздоровалась Джанет.

Мужчина поздоровался с ней в ответ. Мы вышли в коридор, уступая им место для «разговоров по душам». Джанет кивнула мне и развернулась, чтобы направиться по своим делам, но я ее остановила.

– Ты мне сказала, что не вы не удерживаете здесь никого насильно?

– Да, это так. – Она огляделась по сторонам, прежде чем ответить.

– Тогда почему Чарли здесь уже два года и, как я поняла, не по своей воле?

– Чарли? – Джанет удивлённо хлопала глазами. А потом подкралась ко мне, как кошка, которая хочет совершить атаку. – Кто такой Чарли, Эмили?

Ничего не отвечая, я быстрым шагом устремилась к лестнице. Моя комната находилась на первом этаже, и я хотела отсидеться там, чтобы меня никто больше не тревожил и не разговаривал со мной. Мне нужно было всего лишь дождаться вечера и встретиться с Моникой в зале посещений, и попросить ее забрать меня.

Когда я зашла в свою комнату, то едва дышала. Голова разрывалась от хаотично летавших в ней мыслей. Чарли не мог быть моей фантазией или галлюцинацией, потому что эта девчонка тоже его видела. Она спрашивала меня о нашем разговоре, и еще к нему подошел мужчина, который позвал его на плавание. Как минимум две помимо меня видели его и взаимодействовали с ним. Все-таки он был прав, здесь происходит что-то не очень хорошее. И чему я была рада больше всего (помимо того, что сегодня уеду домой, конечно), так это тому, что я не сумасшедшая!

До встречи с Моникой было еще три часа. Заняться в комнате было особо нечем, мне не разрешали брать с собой в комнату бумагу и карандаши. Так как заниматься творчеством нужно было в специально отведенном для этого месте, и, учитывая мои проблемы со сном, у меня всё изъяли, когда я пыталась пронести свои скетчбуки с собой. Боялись, что я буду занимать себя рисованием всю ночь и снова не буду спать. Поэтому в моей комнате, помимо кровати, шкафчика с вещами и шторы на окне, ничего не было. И такая пустая клетка была, по-моему, только у меня, потому что у парня по имени Скотт в комнате была игровая приставка. Наверное, думали, что я буду ложиться спать как минимум от скуки. И их гнусный план работал. Пока я ждала встречи, я уснула.

Этот сон был до сумасшествия реалистичный. Если бы я не была в здравом рассудке, то подумала, что это всё происходит со мной наяву. Знаю, что в реальном мире всё до боли примитивно. А вот во сне я видела цветы, излучающие свет, и змей с людскими лицами. Воздух был пропитан чем-то необъяснимым, а каждый шорох листьев звучал, как мелодия. Я ощущала себя частью этого мира, словно моя сущность была переплетена с бесконечными потоками энергии этого фантастического места.

Я стояла на прекрасном холме, откуда открывался вид на удивительную долину. То тут, то там я замечала фантастических существ, улыбающихся и приветствующих друг друга. Хоть и некоторые выглядели пугающе, я не боялась никого из них. Огоньки добра светились в их глазах, словно звезды в небе. Деревья здесь были живыми и дышащими, их ветви шептали мудрые слова а лисья с написанными на них наставлениями разносил по всех долине ветер, как лестовки промоутер.

      В сказочной долине существовала гармония и понимание, независимо от цвета кожи, формы существа или рода. Все были свободны и равны, каждый имел возможность выразить свою индивидуальность и найти свое место в этом волшебном мире. Я чувствовала, что здесь я могла быть сама собой, открыться новым возможностям и научиться тому, во что даже не верила.

Я поймала себя на чувстве дежавю, как будто я видела когда-то это всё раньше. Среди этой красоты и блаженства я заметила далекую скалистую гору. Она высилась над всеми другими, словно страж и мудрец. Я почувствовала непреодолимое желание идти к ней. Шаг за шагом я продвигалась вперед, чувствуя, как сила и энергия этого места проникают в меня. Когда я наконец достигла вершины горы, передо мной открылся чудесный пейзаж. Внизу распростерлась красочная картина из бескрайних полей, рек и лесов. А над этим простиралось небо, наполненное яркими звездами и громадными светящимся камнями. Я поняла, что нашла источник всей магии и силы этого мира.

Чем ближе я подходила к этим парящим в воздухе камням, тем ярче он становились. В какой-то момент я увидела, что они пульсируют, прямо как наше сердце, что разгоняет кровь по телу. Видимо, эти камни так же разгонял какую-то удивительную живую, волшебную энергию по всей этой долине. Мне очень захотелось к нем прикоснутся, одно каменное сердце, словно угадав мое желание, начало медленно спускаться вниз.

Тогда я услышала голос, проникающий в самые глубины моей души: «Ты – избранная, ты – та, кто сможет принести равновесие и благосостояние во вселенные. Ты – ключ к спасению и возможности для всех существ. Прими этот дар и помни свою силу».

Вдруг небо резко почернело. Его стянули серые тучи, которые стали содрогаться от красных молний, что вот-вот готовы были ударить в землю. Длина резко потеряла свое очарование, и листва на деревьях уже перестали издавать мелодичные звуки. Моя голова стала разрываться от разных голосов, что просили о помощи. Я закрыла глаза и упала на колени, закрывая уши руками. Я понимала, что это сон, что мне срочно надо проснуться. Звуки прекратились. Открывая глаза, я была уверенна, что сейчас увижу потолок своей палаты.

Стояла мертвая тишина. Я слышала лишь свое дыхание и как бьется мое сердце. Вокруг меня все так же был мрачный мир, который населяли теперь лишь тени. И тут я почувствовала что-то знакомое. Что-то, с чем я уже сталкивалась раньше. По спине пробежали мурашки ужаса, и все нутро сжалось в маленький комочек. Я почувствовала на себе оковы страха, которые не давали мне пошевелиться. Вот и настал мой конец, пронеслось у меня в голове. Я не могу выбраться отсюда, и он нашел меня. Решила, что не буду разворачиваться к нему лицом, не хочу его видеть.

– Ну же, повернись ко мне, Эмили. Я так давно хочу познакомиться с тобой лично. – раздался бархатный, властный голос.

Оно еще и разговаривает! В этот момент я захотела оказаться психбольной, чокнутой, совершенно точно сумасшедшей! Лишь бы мне все это привиделось, лишь бы это была игра моего буйного воображения, и я сейчас просто лежу где-то на обитом войлоком полу в смирительной рубашке.

– Это все сон. Я всего лишь сплю! Это все нереально!

– Это не сон, моя, Creatrix. Ты здесь так же habens carnem, как и я сам. Сейчас мы в одной реальности. А значит я могу дотронуться до тебя.

Я не слышала никаких шагов, только голос этого монстра и свое тяжелое дыхание. Кто-то коснулся моей руки, и я отпрянула в сторону и что было сил, также не оборачиваясь, побежала прямо к краю утеса скалы и спрыгнула с него. Подумала, что если и умру, то сразу, быстро, без мучений. Я упала спиной вниз, к краю скалы подошел человек. Я успела разглядеть его черные волосы и черный костюм весьма необычного пошива. Он смотрел, как я падаю на скалы, и мне показалось, что он улыбается.

Я открыла глаза и, как при самом кошмарном сне, резко села, успев сдержать крик ужаса, который только что пережила. Судорожно осматривалась по сторонам, я щупала себя за бока и руки, пытаясь понять, не сплю ли сейчас и спала ли вообще. Мои волосы, как и я вся, были мокрые от холодного пота. Желудок неприятно сводило, то ли меня тошнило, то ли это из-за того, что я съела на завтрак только одно яблоко и сейчас проспала обед.

Я посмотрела на часы, уже почти шесть. Я скинула с себя мокрую одежду и отправилась в маленькую ванную комнату с душем, что, к счастью, имелась прямо у меня в палате. Освежившись и немного успокоившись, быстро переоделась в чистую одежду. Фен почему-то уже не прилагался к моему номеру в «санатории», наверное, боятся, что мы тут начнем с ними в душ начнем залезать. С мокрыми волосами я направилась навстречу с Моникой, предвкушая, с какой радостью буду собирать вещи и как приеду домой обнимать Озии, по которому ужасно соскучилась.

Глава 8

Моника уже ждала меня в просторном зале для встреч. Она достала зеркало из сумочки и начала поправлять прическу, поэтому меня она заметила не сразу.

– Привет, мам.

Немного вздрогнув, она внимательно посмотрела на меня и тут же расплылась в белоснежной улыбке

– Привет, милая! А ты почему с мокрой головой? – выпустив меня из своих объятий, взволнованно спросила она.

– Это же психлечебница, фены в ванных не положены.

– Не говори так! Это душевно профилактический санаторий. – чуть наклонилась ко мне поближе и уже тише добавила. – Тут нельзя так выражаться.

Я тяжело вздохнула, но перепираться сейчас с ней было бы глупо. Поэтому пока решила увезти разговор в другое русло.

– Как там Оззи?

– Он скучает. Ходит по квартире, мяукает и, кажется, зовет тебя.

Мое сердце сжалось и мне очень захотелось сорваться домой прямо сейчас.

– Я хочу домой. Забери меня отсюда. – Тихо произнесла я.

– Милая, я успела поговорить с Джанет, она говорит, что нужно еще понаблюдать за твоим самочувствием.

– Видимо Джанет опередила меня.

– О чем ты?

– Что именно она тебе сказала? – спросила я ее с тревогой в голосе.

Моника на мгновение задумалась, делая вид что пытается вспомнить слова Джанет.

– Она сказала, что тебе нужно время, чтобы восстановиться полностью. Тебе необходим отдых, чтобы справиться со стрессом и вернуть баланс. Она считает, что здесь ты получишь всю необходимую помощь и поддержку, – ответила Моника, стараясь звучать уверенно. Но мне показалось, что она что-то недоговаривает, потому что по старой своей привычке она почесала нос.

      Меня охватил приступ паники. По ее лицу было понятно, что забирать она меня никуда не собирается. Скорее, она здесь для того, чтобы уговорить меня на дальнейшее лечение, и чтобы я не бунтовала.

– Мам, я чувствую себя достаточно хорошо. Я готова вернуться домой. Мне нужно быть с Оззи, он по мне так скучает. Я обещаю пить все назначенные таблетки и больше не прятать их. Я буду спать, я больше не боюсь этого, – умоляюще лгала я Монике.

      Моника взглянула на меня с состраданием и пониманием.

– Милая, я знаю, что ты хочешь быть дома. Но тебе пока рано. Подожди еще немного, чтобы быть стопроцентно уверенной, что ты в полном порядке. Результаты обследования будут готовы через пару дней, и только после этого мы сможем принять решение, – сказала она, пытаясь успокоить меня.

      Я понимала, что Моника беспокоится о моем состоянии и с натяжкой делает все, чтобы я вернулась на путь выздоровления. Но внутри меня все кричало, желая освобождения от этих стен. Я не была сумасшедшей. Меня просто мучили через чур яркие и реалистичные сны. Может, это и какое-то проклятие, но это точно не болезнь. Я решилась на отчаянный шаг.

– Мама, я понимаю, у нас с тобой были разногласия. Прости, что наговорила тебе кучу всего в тот день, после которого ты насильно упекла сюда. Я тебя не виню за это, я понимаю, что ты хотела сделать для меня как лучше. Так вот, лучше мне сейчас будет, только находясь рядом с тобой и Оззи. – Я умоляюще смотрела на нее.

– О, Эмили. – Моника заключила мое лицо в свои ладони. – Я тоже хочу, чтобы ты поскорее вернулась домой. Но тебе будет лучше, если ты еще ненадолго останешься тут.

Я резко отодвинулась от нее.

– Ты не понимаешь, что здесь происходит.

Я не могла больше сдерживать себя. Все эти сомнения, мучительные сны и рассказ Чарли привели меня к точке нервного срыва. Моя голова была полна безумных мыслей, а сердце бешено колотилось в груди.

– Нет, Моника! Никто здесь не понимает, что происходит со мной! Мой голос перешел в истерический крик. Я чувствую, что меня преследуют, но никто не верит мне. Я не сумасшедшая, я не больна! Это что-то иное, что-то, что я не могу объяснить!

      Моя мать в испуге отступила назад, глядя на меня с недоумением и тревогой.

– Эмили, успокойся, пожалуйста. Мы здесь, чтобы помочь тебе. Но ты должна дать нам шанс разобраться в твоем состоянии.

      Слезы текли по моим щекам, теряясь в моих волосах. Я чувствовала боль, как будто меня кто-то изнутри разрывал на части. Но из этих мук возникла решимость.

– Хорошо. Если вы не верите мне, я докажу вам, что здесь происходит нечто ужасное. Они здесь насильно удерживаю парня по имени Чарли! Он два года запер в этой психлечебнице. Он что-то подмешивают еду, я даже названия лекарств не знаю! Это все неправильно!

      Моника смотрела на меня смешанными чувствами – беспокойством и сомнением. Тут же в зал прибежали двое мужчин и Джанет.

– Не трогайте меня! Ты не понимаешь, они специально это всё делают. Вы никогда не вылечите меня, потому что я не больна!

Один мужчина заломил мне руки за моей спиной, а Джанет начала готовить какой-то укол.

– Поговори с Чарли, мама! Они удерживают его здесь два года! И меня… тоже… хотят здесь закрыть… Я почувствовала, как Джанет сделала мне укол, и все сознание стало гаснуть. Тело обмякло. Глаза сами закрылись от непроизвольной тяжести, как будто на них положили медные монеты. Однако я еще могла слышать, что происходит вокруг.

– А кто такой этот Чарли, о котором она говорит? – содрогающимся голосом спросила Моника.

– Его не существует. – Ответила Джанет.

Я вырубилась окончательно.

Пришла в себя, лежа в кровати, но не в своей палате. Тело все еще было ватным и не слушалось меня. Пока я в таком состоянии отходила от того, чем меня накачали, я взглядом изучала обстановку. В этой комнате не было шкафчика с вещами и отдельной комнаты с душем. Это была очень светлая, исключительно в белых тонах, маленькая комнатка с нехарактерно высоким потолком. Также не было и окна, в которое я любила смотреть перед сном на звезды. На мне были надеты такие же белые, как и всё вокруг, штаны и футболка. Кажется, я подозреваю, где я нахожусь.

За неделю, прожитую здесь, мне, как и другим недавно прибывшим, разрешалось ходить абсолютно по всей территории жилого кампуса, кроме третьего этажа и всех, что выше (всего их было пять). Как-то я спросила у Джанет, что находится на этажах выше. Она сказала, что ничего интересного, там живет рабочий персонал, медперсонал и доктора. Но потом она все-таки поделилась со мной информацией, которая не была тайной. Джанет рассказала, что вход на этажи выше для постояльцев первых двух этажей ограничен ради нашей же безопасности. Потому что на тех этажах живут люди с тяжелыми формами психологических заболеваний.

Первый и второй этаж был предназначен для тех, кому еще не поставили диагноз или он был в очень легкой форме. На третьем находились начинающие психи, те, кто орет в зале ожиданий и сеет панику среди остальных обитателей на первом и втором. Другими словами, такие, как я. Четвертый этаж был пристанищем настоящих психов. Наверное, там весь этаж обит войлоком и мягкими подушками, чтобы живущие там не разбивали себе головы о стены. Ну а на пятом, скорее всего, какие-нибудь заблудшие души, которым уже ничего не поможет, и их просто отправляют сюда богатенькие родственники, чтобы не мучались с этими сумасшедшим самим.

Спустя какое-то время способность управлять своими конечностями ко мне вернулась. Я села на кровать, разминая шею. Часов в моей новой палате теперь тоже не было. Поэтому я была без понятия, сколько времени я провалялась без сознания. Очень настороженно я подошла к двери, с ожиданием, что она будет заперта, но, к моему удивлению, я смогла ее открыть.

Просунув свою голову в дверной проем, я осмотрелась. Повсюду ходили люди, и была такая же оживленная атмосфера, как и раньше. Только теперь было понятно, кто тут врач, а кто пациент. Пациенты были в такой же белой одежде, что и я, а вот врачи теперь явно выделялись в своих повседневных вещах. Мне от этого стало даже как-то спокойней, теперь хоть явно стало видно, кто есть кто. А то эта неизвестность больше сводила с ума, чем мои странные сны.

Выйдя наконец из своей комнаты, я решила пройтись по этому этажу и осмотреться. Планировка была такая же, как и раньше, но вот этот белый цвет… Я сразу начала чувствовать себя белой крысой в лаборатории безумного гения, над которой будут ставить страшные опыты. Хорошо, что лоботомия запрещена в наше время.

Дойдя до моего привычного места обитания (зал чтения и письма), я решила посидеть там и подумать, кто же мне делать дальше. Мой план А с треском провалился, и теперь я запрета на третьем этаже. Я не увидела доступных мне лестниц, ведущих вниз, или лифта. Была дверь, где большим шрифтом на красной табличке было написано «только для персонала». Скорее всего, за этой дверью и была лестница вниз и наверх. Сев за белый столик с уже сводящими с ума белыми стульями, я посмотрела на книжную полку. Ознакомившись с ассортиментом, глаз упал на уже знакомую книгу. Ее-то я и взяла, чтобы использовать как маскировку для своего задумчивого взгляда в одну точку. Вспомнила о Чарли, и мне стало интересно, на каком этаже находится он и как ему удалось попасть на первый.

Открыв книгу перед собой, я сделала вид, что читаю. Пользуясь этой ловкой маскировкой, ушла глубоко в свои мысли, не заметив, как ко мне кто-то снова подсел.

– Не отвлекаю?

Подняв глаза, я увидела белокурые волосы и синие глаза, что смотрели на меня с умилением. Кажется, Джанет собирается делать вид, что ничего не произошло.

– Вообще-то я сейчас занята. – Я опустила взгляд обрату в книгу.

– Ты уже как десять минут смотришь на титульную страницу, где написано лишь название книги.

– Кто-то мне что-то вколол, и теперь у меня плохо с концентрацией. Приходится долго фокусироваться на каждой букве. – Обиженно подняла глаза на Джанет.

– Я как раз пришла поговорить с тобой об этом. Но только вот место не особо подходящее.

– Что ж, тогда пойдем, проведу экскурсию по своему новому номеру. Он стал просторнее и уютнее.

Я встала и направилась к своей палете. Я понимала, что сейчас мне лучше не провоцировать никого и тем более не грубить Джанет. Но вся эта ситуация внутри разъедала меня от злости и угнетения. Буквально месяц назад я могла свободно перемещаться по городу, есть любую еду и жить в привычном для меня темпе со своей рутиной. А теперь меня насильно усыпляют, переносят в разные палаты, сами переодевают и контролируют мою жизнь. Навязчивость Моники по сравнению с теперешней ситуацией – просто безобидное, детское баловство.

Джанет села рядом со мной на кровать и виновата посмотрела на меня.

– Извини, что так вышло. Но ты не оставила мне выбора. Успокоить тебя по-другому не получилось бы, потому что у тебя начался острый приступ психоза. Пришлось нейтрализовать тебя, пока ты не устроила настоящую панику среди других пациентов в зале.

– Остальные бы тоже завыли из-за меня как волки? – колко подметила я.

– Знаешь, хоть твое сравнение с волками очень грубо, но это действительно так. Если начинает выть один волк, его начинает подхватывать вся стая. К сожалению, это действует именно так. Поэтому у нас идет разделение по этажам… – она не договорила.

– От травоядных к хищникам?

– Эмили, позволь мне помочь тебе. Твое остроумие и чувство юмора в норме, я это поняла. Но это сейчас, потом у тебя опять будет срыв, бессонница и сонные параличи. Прими свой недуг и разреши нам помочь тебе.

– Я здорова, Джанет. И ты это знаешь, я не знаю, зачем меня тут держат. То, что было тогда в зале, это никакой не острый психоз. Это называется отчаяние. Ты сказала мне, что я могу уйти отсюда в любой момент, но это же не так. Что ты сказала Монике? Почему ты сказала, что Чарли не существует?

– Я не говорила твоей матери ничего такого, чего не сказала тебе. Всего лишь рассказала про твой предварительный диагноз и что желательно еще немного понаблюдать за тобой и секретировать лечение. Моника сама решила оставить тебя здесь еще ненадолго, – простодушно ответила мне Джанет, невинно хлопая глазами.

– А Чарли?

– Эмили, у нас нет пациентов по имени Чарлз. Я проверила по всем базам. Не хочу тебя огорчать, но, скорее всего, Чарли – плод твоего воображения. Мне очень жаль, – она опять попыталась коснуться моего плеча, но я отвернулась от нее.

– Тебя перевели на третий этаж. Думаю, ты уже догадалась, почему. Тут есть определенные условия. Ванная и туалет здесь общие, разделенные на мужской и женский. Но не переживай, толпами там никто не моется. Всё разделено перегородками и дверьми с матовыми стеклами. На входе и выходе во время водных процедур дежурит охранник. Также здесь нет зала для встреч с родственниками, собственно, с Моникой ты временно видеться не будешь. Она заметила мое побледневшее лицо и тут же поспешила добавить: «Однако вы сможете общаться по телефону в комнатах для разговоров». И чтобы твое лечение продвигалось лучше и быстрее, у меня есть для тебя подарок.

Джанет нажала на незаметную с первого взгляда маленькую гарнитуру в своём ухе.

– Занесите его.

В комнату вошел мужчина с моим рюкзаком переноской и с большим пакетом в другой.

– Оззи! – радостно закричала я.

Это был действительно мой кот. Оззи же, увидев меня, начал мяукать как резаный. И уже через считаные минуты я держала его в своих объятиях.

– Знаешь, по уставу здесь не положены животные, но для тебя я сделала исключение. Однако я прошу тебя не выпускать его из комнаты и никому об этом не говорить. У одних, может быть, аллергия, а остальные, если увидят, то тоже захотят сюда своих питомцев.

Я словно и не слышала, что говорит Джанет. Смотрела на Оззи, который начал ходить и исследовать свое новое жилище. На какое-то мгновение я ощутила себя здесь как дома. Словно что-то внутри меня, как камень, упало вниз и на секунду позволило подышать полной грудью. Голос Джанет все же вырвал меня из этого умиротворительного момента, и я снова вернулась мыслями в свою узницу и посмотрела на Джанет.

– Рассматривай этот поступок как мой первый шаг к нашей с тобой дружбе. Доверься мне, и ты не заметишь, как вы с Оззи окажетесь у себя дома.

– Спасибо, Джанет. Мне правда тяжело дается нахождение здесь, и из-за этого я, как ребенок, начинаю бунтовать и огрызаться. Хотя это для меня совсем не характерно. Я всегда убегала от всех проблем и неприятностей, а в этом месте я от них убежать не могу.

Мои глаза неприятно пощипывало, и к горлу подошел ком, который ощущался как булыжник. Я почувствовал укол совести, и вот это противное чувство скребущихся кошек на душе.

Джанет увидела, что я с минуты на минуту разревусь, как маленький ребенок, почувствовавший вину за свое скверное поведение. Поэтому она поспешила укутать меня в свои успокаивающие объятия. Она не говорила ни слова, просто ждала, пока я успокоюсь и соберусь с мыслями. Я ощутила ее поддержку и была ей благодарна за то, что она для меня сделала.

Медленно я освободилась из объятий Джанет и вытерла глаза руками, размазав остатки минутной слабости по лицу. Это просто трудный период, через который мне надо пройти и перестать бежать от своей болезни, родителей и амбиций.

– Я буду стараться, Джанет, – прошептал я. – Я буду держаться и бороться. Это сложный путь, но я знаю, что у меня есть сила и решимость, чтобы пройти его.

Она улыбнулась, видя в моих глазах непоколебимую решительность.

– Ты со всем справишься. Я верю в тебя. И помни, мы здесь, чтобы поддержать тебя на этом пути.

Глава 9

Смирение. Наверное, это период, который наступает в жизни каждого человека, когда все исходы уже не так важны, и нет желания бороться с тяжестью переживаний и проблем, которые как будто, как назло, наваливается с новой силой. В такие моменты нет интереса к истине и нет сил стоять на своем, и все что хочется – это сдаться.

К этой сути пришла и я. Я покорно посещаю и, более того, активно разговариваю с Джанет в комнатах для разговоров по душам. Ем всю еду и не налегаю только на одни фрукты. Сплю по восемь часов, как положено по распорядку дня, что Джанет вместе с другими психотерапевтами и неврологами составила конкретно для меня. Кошмары меня больше не мучают, я не вижу красочные сны и не ощущаю на себе дуновение ветра и запахи светящихся цветов. Таблетки действуют, и я становлюсь обычным человеком. И вроде всё так хорошо и так, как должно быть, но я словно куда-то исчезаю. Мне кажется, что я перестаю быть самой собой. Все мои идейность и фантазии, как призраки, становятся такими прозрачными, что я больше не могу их разглядеть и перенести на бумагу. Я делала очень много попыток, чтобы нарисовать хоть один карандашный набросок, и даже это не получалось. Моя фантазия и мир грез был у меня отобран, и я больше не могла в него вернуться.

Этим утром я, как обычно, после завтрака сидела за столом возле книжных шкафов, что простирались вдоль всей стены и превращались в целую книжную стену. Сидела и смотрела на белые листы на столе и разбросанные в хаотичном порядке карандаши. Теперь лист бумаги выглядел для меня не как полотно для создания целого сказочного мира. Передо мной был обычный лист, и я понятия не имела, что мне с ним можно было сделать, кроме как смять и выбросить в мусорное ведро.

Мою угрюмость и творческий кризис отвлек скрежет стула где-то по правую сторону от меня.

– Вижу, тебя повысили в звании психопатки.

Я не сразу подняла глаза, перед этим досчитала до пяти и лишь потом решилась посмотреть на собеседника. Напротив меня с игривым прищуром сидела знакомая мне девчонка.

– И тебе привет, эээ. Прости, не помню имени. Я растерянно заерзала на стуле, пытаясь вспомнить, как ее зовут.

– Да все в порядке, я не представилась в прошлый раз. Меня зовут Юки. Она сидела со скрещенными руками на груди и явно не собиралась обмениваться со мной рукопожатиями, как было принято на первом этаже.

– Я, Эмили.

Юки ничего не ответила на это. Складывалось ощущение, что она обо мне что-то знает, может, дальше больше, чем я сама. Ее взгляд был по-кошачьи истеричным, а нос едва заметно морщился, как будто она вынюхивала что-то.

– У тебя здесь кот? – неожиданно спросила она.

– Что? Нет! С чего ты взяла?

– Да ладно, я никому не скажу. Это будет нашей тайной, если познакомишь меня с ним.

– Договорились. – согласилась я, почему-то мне хотелось ей доверять.

Она была довольна от нашего соглашения. И мне даже показалось, что она замурчала.

– Я хочу быть твоим другом, – выпалила Юки.

Я удивленно посмотрела на нее, но такая просьба не вызвала у меня никаких подозрений. Она не была похожа на аспиранта медицинского учреждения, в ее глазах была легкая доля сумасшествия. И отчасти она казалась мне очень знакомой, как будто я видела ее где-то раньше. Наверное, это подкупало меня больше всего. Юки ждала моего ответа с нетерпением, ее глаза сияли от ожидания.

– Почту за честь быть твоим другом в этом сумасшедшем доме. – Последнюю фразу я произнесла шёпотом.

Неожиданно для меня Юки обняла меня, выражая свою радость. Потом взяла меня за руку и потащила куда-то в сторону корпуса с нашими палатами.

– Куда мы идем?

– Ты обещала меня познакомить со своим котом!

Мы сидели у меня в комнате. Она поглаживала спящего на кровати Оззи, он тихонько мурлыкал, но не просыпался. Юки смотрела на него с каким-то восхищением, в ней явно проглядывалась заядлая кошатница. Не удивлюсь, если за стенами этого санатория ее ждет пятьдесят таких ее любимых, пушистых питомцев.

– Любишь котов значит?

– Очень! Когда я жила в приюте, они приняли меня как родную дочь. Вылизывали, защищались от недругов и играли со мной. Я попала туда совсем маленькой. Я боялась людей и все время плакала. Обитавшие в моем приюте коты и кошки успокаивали, убаюкивали, учили меня.

– Учили?

– О да. Если хочешь узнать, как устроена жизнь, спроси об этом уличного кота. Он расскажет куда больше, чем любой известный человечеству философ античного времени. Она говорила об этом серьезно, без прежней присущей ей игривой иронии.

– Ты разговариваешь с котами?

Юки кивнула головой.

Теперь понятно, за что она здесь. Пожалуй, не буду рассказывать Джанет о своей новой подруге. Не хочу, чтобы из-за нее у меня были проблемы.

Сами странности начались, когда мой кот проснулся. Она постоянно закатывалась заливистым смехом в тот момент, когда Оззи молча смотрел на нее. Она задавала ему вопросы, говоря на обычном людском языке. Он же не отвечал ей ничего в ответ, никаких «мяу» и громких мурчащих. Оззи лишь судорожно мельтешил хвостом и не спускал с нее глаз.

– Да ну? Так вот почему она здесь. Видимо, удивлялась своему воображению Юки.

Смотреть на нее было больно. Мне захотелось лечиться и пить таблетки еще усерднее, чем я это делаю сейчас. Кажется, я впервые увидела, как я выгляжу со стороны, на пике мании (так называет мои галлюцинации Джанет).

Юки заметила мое недоумение и улыбнулась.

– - Люди, как правило, не замечают то, что происходит перед их глазами. Мы закрываемся в своих узких рамках и боимся переступить их. Но коты, они видят мир иначе. Они обладают интуицией, которую мы утратили, – сказала она тихим голосом.

Поджав губы в неловкой улыбке, кивнула. Как бы делая вид, что понимаю, о чем она. Мне хотелось выставить ее из комнаты до прихода Джанет, пусть она лучше вообще не видит меня с ней вместе. Юки, словно уловив мою тревожность, вдруг засобиралась к себе в палату.

Я не стала ее останавливать. Подойдя к двери, она обернулась и, посмотрев на меня через левое плечо, сказала.

– Ты прочла книгу, которую тебе посоветовал Чарли? Увидев мое ошеломленное лицо, она добавила. -Сто семидесятая страница, Эмили. Это мое любимое место в книге. -Она скрылась, закрыв за собой дверь.

Это было первое упоминание о Чарли после того, как Джанет сказала, что его не существует. Вдруг неожиданно на меня накатила волна злости. Казалось, всё только устаканилось в моём сознании, и тут опять начинаются эти загадки. Я просто хотела выйти отсюда и забыть об этом месте, как обо всех кошмарных снах, псах, галлюцинациях и о Чарли. Мне ничего из этого было не нужно, и знать об этих явлениях, почему-то посещающих мой разум, я тоже больше не хотела. Я хотела вернуться домой и даже всерьёз задумалась над предложением Моники поступить на юридический.

В приступе гнева я схватила книгу, что лежала у меня в тумбочке, всё это время и не давала о себе знать. С грохотом швырнув ее на кровать с желанием просто разорвать эту книгу на мельчайшие кусочки и выплеснуть на нее всю свою злость, я не сразу заметила сложенный вдвое тетрадный листок, который лежал у меня под ногами.

Взяв его в руки, не спешила разворачивать его. Я продела большую работу за эту неделю, жила спокойно. Что-то внутри мне подсказывало, что содержимое этого листа испепелит мое покорное смирение. Из раздумий и сомнений меня вывел Оззи. Он уселся на кровать напротив, положив одну лапу на книгу. Посмотрел на меня в упор своими жёлтыми глазами и, зажмурив глаза, кивнул.

А может, коты и правда видят мир иначе, чем видим его мы? Отпустив все предрассудки, я развернула лист.

– Что ж, Оззи. По всей видимости, мне не скоро вернуться домой.

Глава 10

Правила по сохранению чистого разума.

Необходимо соблюдать следующие правила, чтобы поддерживать ясность мысли и сохранять чистоту ума:

1. Избегай употребления пищи в столовой. Вместо этого, предпочитай фрукты, которые можно взять с собой в палату. Фрукты являются свежим и полезным источником питания, поэтому имеет смысл сделать запас в своей палате и употреблять их вместо обычной пищи. Вода, необходимая для утоления жажды, может быть получена из кулеров, расположенных в общем зале.

2. Важно сохранять конфиденциальность своих внутренних переживаний. Не рассказывай о том, что слышишь или видишь (освобождать скопления разума можно только с пресвященными). Вместо этого, скажи, что тебя ничего не беспокоит и что с тобой ничего не происходит. Это поможет тебе избежать неприятных последствий и сохранить свою психическую стабильность.

3. Будь внимателен к деталям и постоянно ищи скрытые значения и символы вокруг тебя. Ищи перевернутую букву 'А'. Обратное представление этой буквы может вести к открытию новых знаний и пониманию мира вокруг нас. Так мы можем связаться друг с другом.

Следуя этим простым правилам, ты сможешь достичь большей ясности мысли, удерживать разум в чистоте и открывать новые горизонты познания.

Содержимое записки меня крайне озадачило. Мне сразу же захотелось разыскать Юки и потребовать от нее детальных объяснений. Кто это написал? Это витринная психиатрическая секта? Вопросов было действительно много. Но одно меня заставило удостовериться в подлинности этой записки. Мои способности пропали не просто так. Чем дальше я следовала терапии, тем сильнее у меня исчезала тяга к рисованию.

– Ну, по крайней мере, мы можем просто попробовать и посмотреть, что из этого получится. Вроде ничего опасного и вредящего мне в этих правилах нет. – Я погладила Оззи.

Прошло три дня, как я полностью положилась на правила этой записки. Не ела ничего, кроме фруктов, пила воду из кулера и много прогуливалась по всему третьему этажу, ища эту перевернутую А. Все эти дни я чувствовала, как мой разум становился все более ясным и прозрачным. Мысли становились понятными, отпадала усталость, а концентрация улучшалась. Впервые за долгое время я ощущала себя собой. Тогда я решила, что пора попробовать кое-что.

Придя в полюбившееся мне место возле книжной стены, я села за стол, заранее вооружившись бумагой и карандашами. Начинать было страшно. «А вдруг ничего не получится», – пронеслось у меня в голове, но я решительно уничтожила эту мысль в своей голове. Взяв в руки карандаш, я коснулась его острым наточенным концом белоснежной бумаги, сделав на ней темный штрих. Затем еще один и еще. А затем, это было как наваждение, мой разум как будто вознесся куда-то за пределы нашего мне мира. Пришла в себя я только тогда, когда передо мной лежал законченный рисунок. К тому же еще и выкрашенный цветными карандашами. Я внимательно взглянула на него.

Рисунок изображал морскую лагуну, где было расположено множество скалистых домиков, торчавших на поверхности. Также можно было разглядеть едва уловимые силуэты русалок, обитавших в этом каменистом заливе. Морские волны отдавали в изумрудные переливы и уходили в глубокую синеву. На минутку я даже загордилась собой, что могу сотворить такое обычными цветными карандашами. Как вдруг мне начало казаться, что русалки на рисунке начали двигаться и до меня доносится их игривый смех. Застывшие волны стали биться о скалы. Моя голова закружилась, и я устремилась лицом прямо в свой рисунок, зажмурила глаза и, ожидая удара о стол, но произошло что-то немыслимое.

Кислорода в легких стало не хватать, мои руки безвольно болтаются по сторонам, и я, как иду на дно. Я открываю глаза и вижу размытый проблеск света, который все отдаляется от меня, ребят, в глазах. Притягиваю к нему руку, мое лицо теряется в волосах, что, как водоросли, извиваясь, поднимаются вверх. Я тону, ощущая холод морского течения.

Что-то начало толкать меня в спину, потом схватило за плечи и со всей силы потащило на поверхность. В этот момент я уже начала терять сознание и закрыла глаза в ожидании неизбежного. Но как только почувствовала себя на поверхности, кашляя и задыхаясь, начала жадно вдыхать воздух.

– Как она попала сюда? – раздался мелодичный голос.

– Может она спрыгнула со сколы?

– Если это так, то не стоило ее спасать, и у нас бы на одну сестру сало больше.

Я неуклюже бултыхалась руками в разные стороны, с волосами, что облепили мне всё лицо и не давали открыть глаза. Смогла лишь жалобно крикнуть.

– Я не умею плавать!

Чьи-то руки вновь подхватили меня среди морской воды и несли куда-то в неизвестность. Волны окружали меня с каждой секундой, а я просто доверительно обмякла в этих объятиях. Моя рука случайно коснулась подводного предмета, который оказался скользким и чешуйчатым. Я ощутила, что рядом плывет огромная рыба. Схватившись за скалу, к которой меня приволокли, я поспешила подняться наверх. Вскочив на ноги и отодвинув волосы с лица, я наконец огляделась по сторонам, чтобы понять, где я нахожусь.

Передо мной вздымались из воды две головы прекрасных девушек. Их лица были невероятно красивыми, словно созданными самим морем. Их глаза цвета морской волны смотрели на меня с интригой. Носы были аккуратными, а их пухлые губы дрожали в легкой игривой улыбке. Густые волосы локонами сплетались с волнами и прикрывали их нагие тела. Ног я не видела, будто они стали частью самого моря.

– Кто вы и что это за место? – встревожено спросила я.

Девушки посмотрели друг на друга и заливисто замаялись.

Я же не видела в этом ничего смешного. И сочла их крайне невоспитанными особами. Когда человек теряется и не может найти свой путь, самое ужасное, что могут сделать другие существа, у которых ты спрашиваешь дорогу, – рассердиться на тебя в ответ. Поэтому, не дожидаясь, пока они успокоятся, я решила пройтись по скалистому берегу и осмотреться самой.

Здешние пейзажи и правда будоражили своими видами. Большее впечатление на меня произвели эти торчащие из воды холмики треугольной формы, изрядно покрывшиеся морскими живностью. Подойдя поближе к одному из них, я ни разу не разглядела входную дверь и маленькие окна.

–Да это же дома! – воскликнула я.

Примерно такие же, как я нарисовала, только более детализированные и доработанные. Я была в восхищении от происходящего и решила, что нахожусь в своем сне. Видимо, я уснула, пока рисовала за столом, и сейчас нахожусь внутри выдуманного мира, который запечатлела на бумаге. Тогда все сошлось: две девушки в воде – это русалки, которые здесь обитают. Тут послание скалистых домиков, которое расположилось в живописном заливе. Однако я не рисовала обитателей этого поселения и решила зайти кому-нибудь в дом, чтобы познакомиться и дополнить свой рисунок, как только проснусь.

Приблизившись к изваянной в скале пирамидке, я постучалась в дверь. Дверь медленно разомкнулась, и передо мной возникла изящная девушка в облегающем платье, переливающемся жемчужными оттенками. На ее голове красовалась серебряная диадема, украшенная россыпью жемчужин. Вокруг нее развевались волосы необыкновенной длины, свободно плывущие за ней, словно шлейф, их цвет непостижимо чист и свеж, как снег горных вершин.

– Приветствую тебя, странница. – Ее голос звучал как ансамбль маленьких колокольчиков. -Рада принять тебя в моем Жемчужном Гроте, – она подала мне жест рукой пройти внутрь.

Этот скалистый домик внутри был вовсе не таким крохотным, как казался. Вся мебель была украшена морскими ракушками и кораллами. Из каждого уголка долетал тихий шепот морского прибоя и свист ветра. В центре комнаты стоял огромный аквариум с переливающимися рыбками и разноцветными водорослями, которые танцевали в гармонии с пульсацией света.

      Девушка указала на ковер, сделанный из морских водорослей и тины, и пригласила меня присесть. Сама она заняла место на каменном троне, украшенном морской пеной и ракушками.

– Я – Нерея, Повелительница Жемчужного Грота, – произнесла она, указывая на диадему на своей голове. – Я правлю северной частью Кораллового моря, а этот грот является святыней для всех русалок и морских обитателей.

      Очарованная ею и загадочностью этого места, мне хотелось узнать как можно больше о нем и о ее обитателях. В моей голове уже собиралась целая серия картин.

– Какой удивительный сон… – промолвила я, оглядываясь по сторонам.

– Сон? – королева наклонила голову на бок.

– Да, я же сейчас сплю. Я нарисовала рисунок, на котором изображён этот Жемчужный Грот, и, видимо, сразу задремала. Это всё так реалистично, будто я действительно нахожусь здесь, – ответила я с трепетом в голосе.

      Нерея усмехнулась и нежно кивнула:

– Море имеет свою магию, способную переносить тебя в самые глубины и открывать перед тобой его тайны. Твое появление здесь не случайно. Как твое имя, странница?

– Меня зовут Эмили.

– Добро пожаловать в Жемчужный Грот, Эмили. Пойдем, море желает поговорит с тобой.

Я не сразу поняла, что все эти скалистые верхушки – всего лишь вершина того, что находилось под водой. Там простирались целые подводные города с удивительной морской флорой и фауной. Большие золотые рыбки с красными хвостами были размером с большую акулу и служили транспортом для обитателей надводных домиков. Я смотрела на это всё с широко раскрытыми глазами и с перехваченным дыханием от восторга.

– Все еще думаешь, что это сон, Эмили? – спросила Нерея, заметив мое изумление.

– В моем мире такая красота считается иллюзией или галлюцинацией. Мы не верим в такие вещи, они кажутся ненастоящими.

– Тогда позволь мне развеять все твои сомнения.

      Она подошла ко мне, взяла мое лицо в свои ладони и поцеловала меня в лоб, словно заботливая мать целует свое новорожденное дитя.

– Теперь ты можешь дышать под водой. Это мое благословение. Я вижу, что ты не отсюда, ты не из этого мира. Однако ты здесь. А значит, так и должно было быть, и, возможно, ты ключ к нашей победе.

Но не успела я ничего ответить, как она схватила меня за руку и утянула меня за собой в морскую пучину.

Подводный мир был в сотни раз живописнее наземного. Архитектура этих морских зданий, спрятанных здесь, была просто неописуема. Резные и изогнутые строения, по форме похожие на кораллы, отдавали готическим стилем, но не мрачным, а очень светлым и уютным. Изящные морские растения, словно роскошные бархатные платья, склонялись к ветру под влиянием течений. Их краски были так ярки и насыщенны, словно художник неподалеку нарисовал их собственными руками. Подводные сады, полные живописных ракушек и кораллов, притягивали взгляд своими формами и фантастическими оттенками.

Я взглянула на Нерею, которая, извиваясь как змея, плыла рядом со мной. Ее длинные белые волосы скрывали все ее тело, делая ее более изворотливой и змееподобной. И чем ближе мы подбирались ко дну, тем больше крепла моя уверенность в реальности происходящего. Вот, мимо меня пронеслась морская нимфа верхом на гигантской морской рыбке, запряженной в седло как лошадь. Она спешила на морской рынок, который простирался длинными рядами и чаровал своим изобилием. Мы приземлились на дно. Я коснулась его ногами и стала передвигаться по дну точно так же, как в обычной жизни. Нерея тоже легко и непринужденно ходила на своих двоих, я с удивлением заметила, что у нее не появился хвост, как у русалки, как я предполагала, должно произойти, как только она войдет в воду. Русалки и русалы кланялись, заметив Нерею. Морские нимфы и сирены приседали в элегантном реверансе. Меня поразило, что у сирен помимо русалочьего хвоста за спиной виднелись крылья чаек. Также там были ранее невиданные мною ни в каких книжках существа. Змееподобные женщины и мужчины, акулоподобные, краболовы, гидроиды и прочие живности, названия которых я даже предположительно не могу назвать.

– Я бы с радостью показала тебе свои владения и познакомила с подобными, но у нас сейчас есть одно неотлаженное дело. – Она повела меня вдоль рыночных прилавков в сторону самого большого морского строения, которое было похоже на коралловый дворец.

Проходя мимо всех этих пестрящих разными цветами лавочек, мое внимание очень привлекала лишь одна лавка. Ее ассортимент вовсе не был каким-то загадочным и чрезмерно необычным, как у окружающих соседей. Я бы даже сказала, что вещи на прилавке были мне очень знакомы и понятны. Очки, сумки, фарфоровые статуэтки и всякое такое, что люди продают у нас на барахолках. Я перевела внимание на мужчину, который продает все это, он был не стар и не молод, его лицо украшала ковбойская шляпа, которую он утягивал у себя на подбородке шнуром, чтобы она не уплывала, а на глазах у него были очки для плавания, только немного усовершенствованные и даже стильные. Он сидел, сгорбившись, смотря куда-то перед собой, и, я думаю, даже не заметил, что мимо него прошла королева Нерея. Как странно, подумала я. Он не похож на морских жителей, скорее он больше похож на обычного человека, который продает всякую всячину у нас на рынках.

Мы подошли к замку, где в два ряда стояла стража из акулоподобных существ. У них были акульи головы, человеческие накаченные руки, торс и акульи хвосты. В руках они держали острые трезубцы и, увидев приближающуюся королеву, затрубили в рог.

Сразу на входе, нас встретила рыба, по всей видимости лосось.

– Ваше величество, совет уже в полном сборе и ожидает вас, – затем он уставился на меня и тихо поинтересовался у Нереи, кто я такая.

– Эрин, это Эмили страница. Я даровала ей свое благословение и прошу относиться к ней со всеми прилагающимися почестями. Эмили, это мой советник и моя правая рука Эрин.

– Добро пожаловать в наш грот, страница Эмили, – произнес Эрин на языке, который я не знала, но понимала.

– Благодарю, Эрин, – сказала я на человеческом языке, но он все равно меня понял.

– Эмили, ты разговариваешь с рыбой, просыпайся! – думала я в этот момент и даже попыталась незаметно себя ущипнуть. Но я не просыпалась и лишь больше отдавалась этому безумию.

Когда мы вошли в зал, где, по всей видимости, проводили различного рода совещания и заседания, я встретилась с десятью парами глаз, смотрящими на меня с удивлением. Нерея, уловив их негодование по поводу моего присутствия, не спешила объяснять мое участие в этом заседании, по правде говоря, что тоже не понимал, зачем я здесь.

– Приветствую вас и выражаю глубокую благодарность каждому, кто собрался здесь. В связи с недавними захватами долины Каменных душ я вынуждена признать, что многие из нас сейчас находятся в отчаянном положении. Враг знал, где хранится звездный путеводитель, но он ни за что бы не смог добраться туда сам. Полагаю, у него появились довольно сильные сообщники. Моя разведка доложила, что его ищейка в долине появилась из ниоткуда. Никаких следов космических королей и другого любого вида транспорта не прибывало на остров. Ее непринужденная и легкая манера разговора испарилась без остатка. Звон колокольчиков сменился звуком колоколов, что предупреждают об опасности, а невинное лицо превратилось в суровую маску воительницы.

– Море очень неспокойно, Нерея. Я думаю, нам ничего не остается, как просто ждать и быть готовыми к обороне в любую минуту. Если звёздный путеводитель у него, то его появление здесь, как и в других галактиках, всего лишь вопрос времени, которого, кажется, у нас вообще больше нет, – сказала амфибия, что сидела за общим столом, с недоверием покосившись на меня.

– Я понимаю, граф Бальтэр. Да, наш противник силен. На его стороне сражаются мертвые души славных воинов, которых он поработил. Боюсь, его армия непобедима. Ждать и обороняться – это то же самое, что повесить белый флаг на наших дворцах. Однако давайте не будем опускать руки. Может, он и разрушил Долину Каменных Душ, но звездный путеводитель он заполучить не смог, потому что в данный момент он у нас. Точнее, присутствует среди нас.

Все начали перешёптываться, озираясь друг на друга, поднимая небольшой гул. Нерея смиренно дождалась, пока волна негодований сошла, и жестом руки подозвала меня к себе. Я неуверенно шагая встала рядом с королевой.

– После захвата долины я поняла, что наш с вами враг скорее запустил свои черные руки в наши с вами миры. В тот день я решила отправиться в Сердце Океана. И меня сильно насторожило спокойствие китов, казалось, даже, что от моей пламенной речи о грядущем конце им стало скучно. На все это они, как обычно, были немногословны и сказали, чтобы я “не мутила воду раньше времени». Сказали, что в мои воды скоро попадет примитивный человек, который может беспрепятственно перемещаться по галактикам и находящимся в них мирам. Она и есть звездный путеводитель, – Нерея положила мне руку на плечо.

– Что? – я с изумлением смотрела на королеву.

Перешёптывания в зале начались ещё сильнее. Я заметила, что даже советник королевы Эрин открыл рот, выпустив пузырьки воздуха, что беззвучно лопнули у него перед лицом.

– Нерея, при всем уважении, но здесь произошла какая-то ошибка, – прошептала я ей на ухо.

Она, в свою очередь, видя, как волна переговоров превратилась в бурю негодования и возмущений (с чем я была согласна полностью), все так же спокойно ждала, пока бунтующие волны снова станут штилем, чтобы она могла продолжить.

– Предотвращая все последующие всплывающие вопросы, я дам слово самой Эмили, которая вам на них и ответит, – она отошла в сторону, уступая мне место в центре зала. – Расскажи им, Эмили, каким образом ты попала сюда.

Я еще раз взглянула на Нерею, давая ей время передумать и отказаться от своей затеи, понимая, в каком свете она сейчас окажется перед советом. Я начала перебирать всякие варианты в своей голове, полагая, что, если все такие я сплю, то, по сути, могу сказать вообще всё что угодно.

– Расскажи, как ты создала портал в наше измерение, – попросила Нерея.

Я выдохнула, с ужасом понимая, что, если в этом измерении существует психологическая клиника, то, скорее всего, меня и здесь туда упекут.

– Находясь в своем измерении, я нарисовала на бумажном листе иллюстрацию этого места, в котором раньше никогда не была и нигде его раньше не видела. Позже я оказалась тонущей в этом море, где меня вытащили на поверхность две девушки-русалки.

– Она очередной примитив, который каким-то образом стал путешественницей по галактикам? – с гримасой отвращения сказал Граф Бальтэр. – Кажется, их в последнее время стало очень много.

– При всем уважении, граф Бальтэр, но она создала портал путем художественного искусства. Давайте не будем оскорблять память величайших примитивов, которые посещали наши миры путем создания порталов таким же способом. Их летописцы, фантасты и художники оставили бесценный вклад в нашем обществе и дали нам представление об их примитивном мире, – Возразил кто-то, внешне похожий на эльфа.

Граф Бальтэр скуксился, и было видно, что он имеет пренебрежительное отношение ко мне и вообще ко всем мне подобным.

– Хорошо, Нерея. Мы верим в ее способности, но как она связана со звездным путеводителем? – спросила дама, у которой за спиной были большие крылья и усыпанное мелкими перышками тело.

– Эмили, тебе доводилось бывать в Долине Каменных Душ? – спросила меня Нерея, не отвечая на заданный вопрос.

Я была в одной долине, к сожалению, я не знаю ее названия. На вершине холма летающие в воздухе камни говорили со мной. Все присутствующие почему-то охнули. Сказали, что мне нужно принять дар и что я ключ к равновесию миров. После этого я проснулась в стенах своей психиатрической клиники. Я прикусила себе язык после того, как сказала про клинику, решив, что сболтнула лишнего.

Бедняжка, она уже в гнусных лапах непросвещенных примитивов. Это страшно, когда избранных нарекают клеймом «творческой личности», а из-за этого перестают воспринимать всерьез.

– Да они даже молятся о том, чтобы их дети рождались обычными. Рождённые одаренные примитивы, у них в семьях подвергаются гонению.

– Я вижу, что вы убедились в том, что страница Эмили унаследовала знания от Каменных Душ и теперь она и есть звездный путеводитель. Камни опередили трагические события, произошедшие с ними, а значит, координат о месте нахождения наших миров у него нет. Однако он как-то смог отыскать долину, о место нахождение которой неизвестно вообще никому, кроме местных жителей самой долины, – сказала Нерея, призадумавшись.

На этой монете я перестала слышать доводы и расспросы совета. Я пыталась сконцентрироваться на приглушенном звуке, источника которого явно не было в этой комнате, но я чувствовала. Чувствовала его, даже находясь на дне морском, под мощным слоем воды, на другой части галактики. Он всё равно нашел меня, рыча от ярости, где-то на скалистом берегу грота. Его массивные лапы с когтями, царапали скалы. Дыхание, извергало зловонный смрад ужаса.

– Он уже здесь. – произнесла я в слух.

– Кто? – спросила меня Нерея, упекающее, взяв меня за руку, потому что меня начало опять трястись от страха.

– Его ищейка.