Читать онлайн Мир Падших бесплатно

Пролог

«Когда Альгара и Генмис вновь воссоединятся в нежном танце на макушке неба и Светило наше примет черный оттенок, в день этот свершится неизбежное. На земли ступит тот, кто называет себя предвестником Смерти. По своим стопам он приведет сюда причину людской погибели. Открыв врата Орфеуса, он вновь впустит в мир Пустоту, что пожрет все на своем пути. Он позволит ей принять истинное ее обличие. Лишь тот, кто принадлежит священному Сакрариуму, и является полной противоположностью первому, способен ему противостоять. Но если случится все иначе, и Святой падет, как тут же прольются реки крови и заполонят собою русла пересохших рек. Да не повезет тому, кто сможет выжить в этот день, ибо сам Ад захватит земли наши, превратив оставшихся людей в мучеников до последнего их вздоха»

Книга древних старцев, том V. Восстановленный отрывок пророчества старцев,

живших на земле еще до явления Дара Природы.

Тусклое осеннее солнце стремительно пересекало горизонт. Над деревней сгущались сумерки, повеяло ночной прохладой, из труб над домами ввысь потянулся едва различимый дымок. В проулках меж домов зашевелилась и зашептала притаившаяся там тьма, силы которой росли с каждой минутой, пока солнце сдавало позиции, уступая свое главенство ей.

Мчась, что есть сил, Игнис вдруг кто-то схватил за локоть и затащил в проулок. Если бы вторая ладонь незнакомца не закрыла ей вовремя рот, то девушка взвизгнула бы от испуга, выдав всю себя неприятелям. Человек, схвативший ее, быстрыми шагами затащил их обоих в глубину проулка и слился с опустившейся здесь непроглядной тенью. Игнис схватилась за его руку, крепко державшую рот и попыталась освободиться, но ладонь до боли сжала челюсть.

Трое ребят пронеслись вперед и, не увидев своей цели, недоуменно остановились, начав оглядываться. Игнис замерла, держась за руку незнакомца. Из-под рукавов ее одежды показались страшные шрамы, оставшиеся от некогда глубоких порезов. Девушка слышала, как ребята развернулись и направились в их сторону. «Неужели поняли? – разволновалась она, – бежать больше некуда» – страх холодом сковал все тело с головы до пят. Она попыталась повернуть голову, чтобы рассмотреть, кто же ее держит, однако незнакомец не позволил ей этого сделать. К тому же и тень, скрывшая их, мешала разглядеть хоть часть его лица.

Тут к остальным подбежал четвертый и остановился в нескольких метрах от почти не дышавшей девушки. Если бы не мрак, бережно спрятавший их в свои объятия, то их обоих уже давно бы заметили.

– Где она?! – рявкнул тот, что прибежал последним.

– Я не знаю, была где-то тут… – стал оправдываться перед ним второй.

– Я не знаю, была где-то тут, – исковеркав голос, передразнивал главарь шайки. – Ты же бежал прямо по ее следам, в спину глядел! И говоришь теперь, что она куда-то пропала?! Под землю что ли провалилась?!

Игнис этого не видела, но представила, как Аар виновато опустил глаза, чувствуя страх перед главарем шайки – Аскеем. Хоть он и был тем еще мерзавцем, однако являлся самым сильным и подающим большие надежды учеником деревни. А ведь некоторое время назад этот почетный статус принадлежал ей самой…

Впрочем, все происходило как и всегда. Как и в те времена, когда она еще являлась участником их сброда, а не жалкой трясущейся жертвой их пыток.

– Может домой как-то проскользнула? – вступил в разговор еще один сбивавшийся от усталости голос, принадлежавший парню.

– Да не могла она далеко уйти. Найдите ее и притащите обратно! Вот мерзавка… –он кончиками пальцев дотронулся до полученного несколько минут назад ожога на подбородке и части шеи, который теперь оставит след на коже до конца его жизни. Возникшая боль заставила его отдернуть руку и разгневала еще сильнее. – Как поймаете, отбейте ей все почки, добавьте пару новых синяков, полосните ножами по рукам! Хотя на этот раз можете даже по лицу… Только мне местечка оставьте.

Аскей развернулся и направился обратно в тюрьму, в которой Игнис вот уже несколько дней ожидала своего приговора за убийство боевых мастеров родной деревни. Хоть она этого и не делала, но жадному до крови народу деревни Утар, любителям подобных зрелищ, нужно было скинуть на кого-то вину. Игнис стала наилучшей мишенью для этого. Теперь от клейма предателя ей не избавится никогда. Вероятно лишь смерть могла бы очистить ее имя. Игнис ждала ее с нетерпением, чтобы поскорее избавиться от мучений, презренных взглядов и низких обзывательств.

– Я с тобой еще разберусь, проклятая ты чертовка, – бубнил Аскей себе под нос, удаляясь.

Напоследок он взглянул в черноту проулка. Их взгляды встретились и девушку затрясло пуще прежнего. Сердце гулко забилось в груди. Казалось, что пристально смотрящий парень видит притаившуюся беглянку и сейчас направится прямо к ней. Но тьма, в которую незнакомец их затащил, беспрекословно выполнила обещанное и как следует укрыла своим полотном. Аскей сплюнул и пошел дальше. Немногим позже и остальная шайка молча разбрелась по сторонам. Искать сбежавшую жертву пыток желания ни у кого не было, даже несмотря на негласные угрозы расправы от Аскея. Все мысленно сошлись на том, что девушка успела убежать к себе домой, где и нашла укрытие под крылом Верховного мастера.

Игнис выдохнула. На нее тут же налетели воспоминания былых дней. Когда все было не «просто хорошо», а «просто прекрасно!». В то время все в академии относились к ней с уважением; спрашивали совета, просили чему-нибудь научить. Она нравилась многим мальчишкам, и сверстникам, и тем, кто постарше, чем вызывала бурное недовольство у других девчонок. Но она никогда не придавала этому большого значения.

Ее учитель Герас – Верховный мастер деревни Утар – не скрывая радости и большой гордости за свою ученицу, обучал ее навыкам, коим владел сам. А она, в один момент захлебнувшись собственной славой, стала вести себя неуважительно по отношению к наставнику и окружающим, превратившись в гордую зазнайку, ничем не уступавшая завистливому Аскею.

Крутясь с этим сбродом, она вытворяла все то же самое, что и они, лишь бы не отдаляться от них далеко, ведь наконец Игнис смогла найти хоть каких-то, но друзей.

Место в ее мечтах заняли стремления Аскея очистить мир от неприкосновенных, коих с годами становилось все больше. Она стала разделять взгляды парня с тех пор, как между ними закрутились романтические отношения. Но помимо этого, ею правила не утихавшая ни на день, гложущая изнутри и подогревающая в жилах кровь, жажда отомстить тем, кто погубил ее родителей. На воспитание ее забрал сам Герас еще в младенчестве, однако ощущение полного одиночества никогда не покидало Игнис. У нее были подозрения, что виновными в смерти родителей были именно неприкосновенные, из-за чего она и согласилась на план Аскея, хотя никаких веских доказательств или, наоборот, опровержений этого она не имела. Но то было лишь пока.

Воплощением своих планов в жизнь Игнис с ребятами собирались заняться вскоре после того, как успешно сдали бы Испытание и получили личный комплект феровой брони от Верховного мастера, без которого выбираться далеко за пределы деревень было сродни самоубийству. Но в определенный момент все пошло по одному месту. Теперь она сама являлась той, кого все так яро ненавидят. Той, от кого недавно хотела очистить этот мир. Такой же жертвой, коих лично загоняла в угол, бросаясь в них скверными словами… и если бы только словами.

Началось все в тот день, когда Игнис отправилась отмечать свой день рождения в местную таверну, где и повстречала таинственного незнакомца, с которым чуть позже завязалась битва не на жизнь, а на смерть. Лишь чудом выжив в этой схватке, на следующее утро она проснулась и почувствовала себя опустошенной. Игнис до последнего не верила, что ее сразила болезнь, отнимающая стихии. Не верила, что сама стала неприкосновенной.

Незнакомец, наконец, убрал свою руку, оставив красный след на лице Игнис, и вышел из тени. Его ярко-голубые глаза в мгновение стали желто-оранжевыми. Он довольно улыбнулся и таинственно произнес:

– Ну, здравствуй, Игнис. Давно мы с тобой не виделись. Я рад, что ты приняла мое предложение.

Глава 1. Возвращение давно умершего

«Скрежеты – два небольших камня, цеплявшихся к ремешкам на запястье, – по одному на каждую руку, – выдаваемые каждому владеющему Огнем ученику академии при поступлении, если тот не имеет собственных. Второй ремешок от запястья тянулся через внешнюю или внутреннюю сторону ладони и заканчивался кольцом, надевающимся на указательный либо средний палец – кому как удобно.

При ударе друг об друга, камушки вызывают неприятный скрежещущий звук, и выбивают многочисленные снопы искр, из которых боевые мастера расширяли огненное пламя.

Такие приспособления обязательны к носке всем, кто способен справляться с Огнем хотя бы на малом уровне, на тот случай если рядом не окажется открытого источника. В обыденной же жизни, среди тех, кто огненной стихией не владел, скрежеты использовались как обычное огниво для розжига печи дома или костра в дороге».

Заметки из академического учебника учеников первого курса.

3651-й год после явления Дара Природы. За 5 лет до событий…

Черноволосый парень двадцати лет от роду со всех ног мчался к самому главному зданию деревни. Путь его пролегал почти напрямую, но задача от этого не становилась проще. Тому виной было палящее летнее солнце. Создавалось впечатление будто к светилу кто-то подставил огромное увеличительное стекло, а его луч направил прямо на пробегающего мимо паренька, словно на маленькую букашку. Жара в этом году пришла гораздо раньше обычного. В полдень на улицах царила мертвая тишина, которую нарушало лишь стрекотание насекомых, искавших спасение от зноя в прохладной растянутой тени растений. Но мирное течение жизни было нарушено в этот злосчастный день конца лета три тысячи семьсот семидесятого года.

Бо́льшая часть пути уже была преодолена, когда Коин оказался напротив журчащего фонтана. Одежда насквозь промокла от пота, а влажные растрепавшиеся волосы неустанно липли ко лбу, мешая взору.

Огибая круглое невысокое сооружение, на котором были вырезаны различные рогатые и крылатые существа из мифов и сказок, парень, не дотрагиваясь до тревожной водной ряби, плавным движением одной руки поднял и устремил за собой узкие струйки прохладной воды. Обернувшись вокруг него полу дугой, они обрушилась ему на голову. Рукой он стряхнул стекавшие капли влаги с лица, смешавшиеся с соленым потом, привкус которого он почувствовал на губах. Столь желаемая влага освежила юношу, добавив ему новых сил бежать дальше.

Он, наконец, приблизился к крыльцу дома Старейшин. Красно-желтый каменный фасад пятиэтажного здания украшали высокие резные колонны белого цвета. Почти все многочисленные окна, от стекол которых отражались яркие солнечные лучи, были настежь распахнуты. Из некоторых колыхались на гуляющем по зданию стонущем сквозняке занавески самых разных цветов и узоров. По бокам широкой лестницы, по которой уже едва ли не на четвереньках взбирался парень, мертвым взглядом смотрели трехметровые статуи первооткрывателей стихий – по две с каждой стороны. Тех самых людей, положивших начало в использовании стихий, посредством случайного их обнаружения в себе. Каждый из них отдал десятки лет своей жизни, а то и всю ее целиком, ради того, чтобы полностью раскрыть одну, единственно возможную на то время для человека, стихию, а перед смертью передать свои познания ученикам.

Добравшись до дверей, юноша, задыхаясь от усталости и зноя, уже готов был окончательно расстаться с жизнью. Но поручение, доставшееся ему, было куда важнее собственной смерти.

Оказавшись в прохладном зале, ученик ни на секунду не позволил себе остановиться, чтобы отдышаться. Отсчет, возможно, уже шел на минуты.

Со стен на него бросили взгляды портреты бывших старейшин деревни, с которыми приходилось ознакомиться каждому сюда входящему. Их суровые глаза косо осматривали посетителя, будто бы оценивая и делая вердикт, можно ли ему войти.

Под шестнадцатью портретами, расположенных в два ряда, находился высокий и тяжелый, практически непередвижной, каменный стол архиватора, должного отмечать каждого сюда входящего, но, как зачастую это случалось, место его пустовало. При других обстоятельствах ворчливый старик получил бы внеочередное негрубое замечание от Верховного мастера Гераса. Однако не сейчас. Ныне же был обеденный перерыв и архивариус отправился в свою небольшую однокомнатную лачужку через дорогу, чтобы принять там полуденную трапезу.

Не обратив на привычные суровые взгляды старейшин никакого внимания, парень бросился к широкой, – от стены до стены, – лестнице в правой части зала, сделанной из мрамора и ведущей на самый верхний этаж.

Четыре тяжких и нестерпимых пролета, и он оказался в коридоре, который вел к нужной ему двери. Громко затопав ногами, притормаживая, он остановился, едва не снеся собою дверь. Сделав три резких и быстрых удара косточкой указательного пальца о деревянный косяк, Коин, не дожидаясь ответа, ворвался в кабинет старейшины.

На запыхавшегося и истекающего потом молодого паренька, оторвавшись от письменной работы, удивленно взглянул статный мужчина сорока двух лет. Верховный мастер деревни Утар, Герас.

Его темно-русые волосы были опрятно зачесаны назад, а лицо гладко выбрито. На нем была надета белая феровая униформа Верховного мастера. Талию опоясывал выделяющийся черный ремень со множеством выемок для подвешивания небольших предметов вроде футлярчиков, поясных ножичков, подсумков или бурдюков. Чуть свободные штаны с парой карманов на бедрах для мелких, но необходимых вещей были заправлены в плотно зашнурованные, высокие, посеревшие от грязи и времени, сапоги на двойной упругой подошве, делавшей и без того приличный рост старейшины еще более высоким. На спинке стула по полу стелился белоснежный плащ – главная вещь в форме, отличавшая Верховного мастера от остальных бойцов и мастеров низших рангов. На плаще имелось четыре серебряных крепления для пристегивания к плечам и груди.

И без того усталый от работы томный взгляд старейшины стал еще более озадаченным. Не понимая, что такого могло произойти, Герас хранил полное молчание, дожидаясь пока ученик сможет отдышаться и рассказать, что же стряслось. Мужчина отложил в сторону бумаги, вставил широкое перо обратно в позолоченную чернильницу в форме парусной лодочки, и в ожидании откинулся на спинку стула, с жалостью смотря на схватившегося за грудь паренька. Тот начал что-то тихо произносить, попутно пытаясь набрать воздуха в горящие легкие, но у него это вышло настолько тихо, что ни он, ни тем более его собеседник не смогли ничего разобрать. Широкоплечий старейшина встал из-за массивного рабочего стола из красного дерева и поспешил к Коину. Тот согнулся пополам, держась за дрожащие колени. Из глаз по раскрасневшемуся горячему лицу покатились слезинки, показавшиеся ему маленькими льдинками. Верховный мастер положил руку на взмокшую спину паренька, вздымавшуюся в бешенном ритме, и постарался его успокоить.

– Ну-ну, – начал он спокойным баритоном, – дыши ровно. Расслабься. Сделай глубокий вдох. – Видя, что слова не помогают, он посадил парня на кушетку возле входа и отошел за графином с водой, стоявшим на подоконнике для поливки цветов. – Только не спеши, – и подал его Коину.

Парень закивал в знак благодарности и вопреки указанию жадно прилип к стеклянному сосуду, в миг его осушив. Он вытер рот рукавом и еще несколько раз вдохнул полной грудью, дышать ему стало значительно легче, но перед глазами все помутилось. Боясь потерять сознание и упасть, он схватился за предплечья Верховного мастера.

– Да что стряслось-то? – Герас поддерживал дрожавшего, как листик, и шатающегося ученика, чтобы тот не повалился с кушетки на пол. – Я велел всем отдыхать пока жара не свалит. А тебе так вообще сказал сегодня сюда больше не приходить, – в хорошем смысле. Ведь парень целиком посвящал себя любимому делу, нисколько себя не жалея.

Коина вновь обуздал ужас произошедшего и он вскочил с мягкого сиденья. Взбудораженный, он хотел кричать во все горло, но на это у него не хватило бы сил.

– Мастер! – взмолился парень хрипящим голосом, схватившись за броню Гераса. Он поднял на него глаза полные слез и тревоги. – Инсолита вернулся!

Старейшина замер, сомневаясь, верно ли он расслышал, что сказал ему ученик.

– А ну-ка повтори.

– Там, у главных врат! Там…! – слезы ручьями полились из его глаз. Только плакал он отнюдь не от встречи после столь долгой разлуки. Так сильно его переполошило то, что он увидел и теперь боялся, как Герас воспримет это. – Вернулся бывший Верховный мастер! Ваш…

Герас жестом прервал его.

– Посиди и отдохни здесь. А потом возвращайся домой. Хватит с тебя на сегодня, – он положил ладонь ему на плечо и одобряюще добавил: – ты молодец.

Мастер выбежал из кабинета и направился тем же путем, по которому только что примчался его ученик. В голове ничего не укладывалось. Противоречащие мысли перебивали друг друга; всплывающие одно за другим воспоминания из детства устроили сумбур. «Нет, этого не может быть, это точно не он. Инсолита умер в этом своем паломничестве много лет назад… Но с другой стороны все эти годы его просто никто не видел». Мастер не знал, на что же ему надеяться лучше: чтобы Коин ошибся, или же, чтобы это все-таки оказался бывший старейшина, пропавший так много лет назад.

Герас максимально быстро преодолел путь от дома Старейшин до главных врат деревни. Вдали уже показалась толпа людей, собравшихся вокруг чего-то или… кого-то лежащего на мощенной большим камнем площади. В груди возникло предчувствие чего-то плохого. Мастер остановился возле последних рядов толпы. Коин же в это время не смог усидеть на месте и тяжело дыша, еле-еле переволакивая задеревеневшие ноги, потащился следом.

Завидев Верховного мастера, люди стали расступаться склоняя головы, создавая для него коридор, чтобы тот мог пройти. Белое одеяние скользнуло меж тел, как вода меж камней, медленно приближаясь к моменту истины. Каждый новый шаг, ведущий к той самой правде, которую Герас боялся, но хотел узнать, добавлял ему все новые нотки страха в душе. Все молча провожали мастера виновным взглядом, словно пытались извиниться за то, что не в силах были помочь.

Дойдя до мужчины, на чьих коленях лежало почти бездыханное тело, Герас и сам медленно опустился на колени от представшей пред ним устрашающей картины. Мужчина аккуратно встал, и уступил место ошарашенному старейшине, после чего смешался с толпой.

Тело совершенно изнеможенного дряхлого старика переплыло на руки Гераса. Он никогда бы его не узнал, если бы на нем не была такая же униформа Верховного мастера, как и на нем самом. Некогда новая и белоснежная, отдававшая приятным запахом мастерской и усовершенствована местным умельцем до небывалого качества. Герас помнил, как радовался, будя еще мальчишкой, когда Инсолита получил и впервые примерил свой заказ, мечтая однажды заполучить точно такую же. Теперь же она была потрепана годами, вся в грязи, во многих местах изрезана лезвием ферового оружия, – только таким можно повредить эту броню. Из-под некоторых порезов виднелись совсем еще свежие раны с запекшейся кровью. Форма висела на тощем старике мешком. С большим трудом он мог в ней передвигаться. Инсолите было бы проще вовсе ее сбросить, как старую кожу, но форма была ему дорога не меньше своей жизни.

Главным доказательством того, что перед Герасом лежал Инсолита стал тот самый проницательный, но очень добрый взгляд, которого он в детстве всегда так старался избегать.

Светло-карие глаза старика долго блуждали в пространстве, не понимая, что происходит, пока не сфокусировались на одной точке – лице Гераса. Тогда губы его тронула слегка заметная счастливая улыбка, тощая костлявая рука старика, истерзанная многими шрамами, которых Герас прежде не видел, потянулась к его щеке; из впавших больших и добрых глаз потекли поблескивающие на солнце крохотные слезинки.

– Герас, – сухо прохрипел до боли знакомым голосом сильно обезвоженный старик, – Как же сильно ты возмужал. Сколько лет прошло?

– Семнадцать… – Чуть слышно прошептал Герас, не в силах и сам сдерживать эмоции. Он взял его дрожащую, и несмотря на стоявшую жару, холодную ладонь в руки и плотнее прижал к своей щеке. Изнеможенный вид некогда самого могучего Верховного мастера всех времен приводил его в ужас. Взрослый мужчина в страхе затрясся. Сбивчивым голосом он продолжил: – Тебя не было целых семнадцать лет. Где же ты был все это время? Я… – слова застряли в горле, – я думал, что ты умер. От безысходности мне пришлось занять твое место.

Инсолита было засмеялся, но тут же закашлялся.

– Ты его занял не от безысходности, сын мой, а потому, что только ты мог это сделать. Я готовил тебя к этому всю свою жизнь. Лучше тебя никто с этим не справится.

Инсолита забрал Гераса на воспитание, когда родители мальчика умерли от неизвестной тяжелой болезни, предварительно заразив четырехлетнего сына. Нынешний на то время Верховный мастер целый год выхаживал мальчика. Сильно истощав, все же Герасу удалось излечиться и снова встать на ноги. А после тяжко перенесенной им болезни и утраты родителей, в нем одна за другой разом стали просыпаться стихии, пока к десяти годам он не овладел всеми четырьмя на уровне близкому к самому Инсолите, который владел лишь тремя. Новый отец в мальчике души не чаял, и старался дать ему все лучшее, обучая тому, что знал сам. Герас очень любил и уважал Инсолиту. Он считал его своим отцом, но почему-то никогда его так не называл. Возможно, боялся, что Тайный Платаргиат заберет его от единственного близкого человека и тогда Герас снова останется один.

– Ты всегда знал, что я этого не хотел.

– Знал… – кивнул старик. – Прости меня если сможешь. По моей вине на тебя обрушилось столько всего… Но порой нам приходится принимать удары судьбы. И лучше всего это делать с гордо поднятой головой, ни перед чем не страшась. – Чувствуя, что теряет последние силы, Инсолита не дал Герасу ничего сказать в ответ. – Прошу, сынок, выслушай меня очень внимательно. В ту ночь, перед своим уходом, у меня было видение, и именно из-за него я отсутствовал столько лет к ряду. Я долго пытался все понять, воспроизвести в своем сознании. Отправился на Хребты затмения, снившиеся мне тогда, пытался там найти ответ. Но я не смог. Не смог разгадать все до конца. Меня схватили они, когда я уже было решил вернуться домой. Я не смог дать им отпор. Не смог… – взгляд Инсолиты ушел куда-то сквозь Гераса. На него вновь нахлынул весь ужас пережитого. Старик вот-вот готов был начать биться в истерике. Но сильный дух мастера не позволил ему сломиться. – Они стали слишком сильны, Герас! Их стало так много… Эти создания держали меня где-то глубоко под землей. Лишь чудом мне удалось спастись.

Инсолита хотел поведать Герасу о своем счастливом освобождении, но слова перешли на страшный хрип и кашлянье. Герас заслонял старика своим телом от палящего солнца. Рядом с ними лежал небольшой бурдюк с водой, из которого уже, по-видимому, поили старика до появления Гераса. Мастер приставил его горлышко к губам отца. Старик не мог нормально сделать ни единого глотка: вода проливалась изо рта, стекала по подбородку сквозь седую, всклокоченную, грязную бороду. С большим трудом он ненадолго утолил жажду, после чего, хрипящим увядающим голосом продолжил.

– Над миром нависла тень ужасающих событий. Они уже рыщут, Герас. Рыщут в поисках того, кто поможет им свершить задуманное, и вот-вот найдут. Они уготовили ему страшные муки. – Глаза Инсолиты окутала белая пелена. Герас испугался и отпрянул назад. Было похоже, что отец находился в глубоком гипнозе и рассказывал так, словно видел всю картину будущего прямо сейчас перед своими глазами. Правой тощей рукой Инсолита выводил какие-то непонятные знаки в воздухе, попутно стараясь что-то нащупать. – Лишь один его неверный шаг может привести ко многим невинным смертям, кругу мести и аду на земле. Всесокрушающая Пустота проснется и вновь вернется в наш мир, обретя свое телесное обличие. Если это произойдет, то в этот раз все человечество точно будет обречено на погибель. Не дай этому случиться, Герас. Не дай ему свершить ошибку. Ты сможешь все изменить, я знаю это. Направь его на нужный путь, сынок. – Голос становился все тише. Настолько, что Герасу пришлось вплотную приблизиться к лицу старика от которого пахло смертью. – Следи за этим дитя, сын мой. Оступившись, он уже не сможет вернуться назад. В самый темный час именно он поведет всех за собой. И еще… будя на грани смерти, обязательно прими его дар… – Герасу показалось, что Инсолита успел поведать не все. Однако глаза старика стали прежними, приняв светло-карий оттенок. Он вернулся в сознание и быстро заметал головой из стороны в сторону в приступе, окончательно сходя с ума. Лицо его скорчила страшная гримаса. Старик уже ничего не понимал, но продолжал кричать какую-то бессмыслицу: – Они не знают! Не знают, что я знаю! Да! – кричал он распугивая многочисленную толпу. – Я не сдался, ты увидел это?! – обратился он уже не к Герасу, а куда-то наверх.

Инсолита вновь зашелся в страшном кашле, глаза закатились, костлявые тонкие пальцы с длинными желтыми ногтями вцепились в щеку Гераса, оставив красные следы. Еще пара хрипящих вдохов и выдохов, несколько конвульсий, и его тело обмякло. Ладонь выскользнула из рук Гераса и сложилась со второй крест накрест на груди. Окружающие женщины ахнули, прикрыв рот рукой, а мужчины принялись их отводить в сторону. В этот момент прибежал Коин. Пробившись сквозь людей поближе, он понял, что опоздал. Увидев оцепенелого, склонившегося над стариком Гераса, юноша опустил голову и тихо всхлипнул.

Герас не сводил полного страха взгляда с обезумевшего в последнюю минуту лица Инсолиты. Он внезапно почувствовал себя беспомощным и напуганным мальчишкой. Мастер вроде бы уже принял смерть пропавшего так много лет назад отца и тогда он не почувствовал ничего. Но теперь, увидев ее собственными глазами, держа на руках омертвелое остывающее тело и вспоминая скорченное в предсмертные секунды лицо Инсолиты, он был опустошен. Внутри завыло и стало вдруг пустынно и тоскливо. Еще один огромной осколок выпал из его души и безвозвратно разбился, образовав после себя еще бо́льшую черную пустоту.

Долгое время продолжал он сидеть с остывающим телом на руках, крепко его обняв. Толпа, перешептываясь меж собой, быстро разошлась, и лишь верный ученик продолжал стоять за спиной мастера, дожидаясь каких-либо указаний. Когда последний человек покинул площадь, Герас, наконец, обмолвился:

– Коин. У меня к тебе будет поручение.

Тот вздрогнул, выпрямился и посмотрел на учителя.

– Нам нужно кое-что обсудить. Отправляйся в мой кабинет, но по пути зайди ко мне домой.

– Зачем, учитель?

– Я и сам пока толком не соображаю…

Парень, не понимая, что же ему нужно было сделать дома у мастера, не задавая лишних вопросов, уже было развернулся, но Герас его остановил.

– И еще, Коин. Нужно начать подготовку к кремации моего отца.

Глава 2. Приговор Тайного Платаргиата

«Еще никогда я не был так опечален. Со дня на день мы с моей прекрасной супругой должны стать родителями, но сегодня к нам на площадь заявился незнакомец, принесший неприятные вести.

С расстояния приметив на нем темный плащ с большим накинутым на голову капюшоном, я сразу же понял, что он посланник Тайного Платаргиата. Собрав всех вокруг себя, он громко зачитал обращение: «Сим указом отныне действует запрет на имение семьи всем Верховным мастерам. Перед принятием решения о женитьбе или замужестве, а также зачатием детей, прежде всего должен последовать письменный отказ от должности, всех ее привилегий, выделенного дома и нажитых накоплений, с последующим отказом от возможного возвращения к этому званию. Отказавшимся подчиняться или попытавшимся скрыть факт вступления в брак и рождения детей грозит их изъятие или смерть. Нарушители данного правила так же могут быть приговорены либо к пожизненному заключению в тюрьме Платаргиата, либо к смерти, какова на то будет воля каждого из участников Платаргиата».

Я не знал как быть. Жена сказала, что ответ очевиден. Просто нужно отказаться от своего титула и тогда все станет хорошо. Но она не понимала самого важного. Если я уйду в отставку, то моя семья останется без дома и денег. А следом и семьи других могут оказаться на грани смерти от голода, а саму деревню поглотят хаос и разруха. Я подготовил огромный список реформ, чтобы этого не допустить. Но воплотить его мог лишь я один. Если приму решение уйти, то не станет и нашей деревни…

К счастью один мой давний и изворотливый друг, который за всю жизнь побывал не в одном десятке передряг, предложил мне выход, как я смог бы сберечь и свое место и свою семью. Я поверил ему на слова, ведь они звучали так гармонично. Мне показалось: «А что может пойти не так?» Но все произошло как раз таки «донельзя не так». Мою, с недавних пор, тайную жену таинственным образом убили, пока она собирала ягоды недалеко от дома. Друг, посоветовавший мне спрятать их, незадолго до воплощения нашего плана бесследно исчез, а моего трехмесячного ребенка выкрали неизвестные прямо из крохотной колыбельки. Тогда я бросил все и отправился на поиски своего сына и друга, если тот был еще жив. Никто из деревни не вызвался мне помочь, потому, что будет с ними дальше, меня больше не волновало.

Двадцать пять лет я скитался в поисках тех, кто убил мою драгоценную жену и украл ребенка. Столько же я искал следы пропавшего друга. Но все безрезультатно. И целых двадцать пять лет члены Платаргиата преследовали меня, однако не предприняли ни одной попытки схватить, хотя возможностей для этого было предостаточно. Я знал, что они нарочно дали мне свободу, будя на которой мне приходилось страдать, а эти твари довольствовались результатами своих деяний из тени.

Но вот, уже полгода, как я нахожусь в их тюрьме. Мне пошел восьмой десяток лет. В тот день, когда я окончательно обессилел и понял, что никогда больше не увижу своих родных, я добровольно сдался им. Больше не было мне смысла жить.

Здесь творятся страшные вещи, о которых я не хотел бы говорить. Каждый раз думая о том, что я видел, у меня дрожат руки… Если мое письмо каким-нибудь образом выйдет за пределы тюрьмы, то я прошу вас всеми мольбами! Никогда не переступайте дорогу Тайному Платаргиату! Они найдут каждого, кто ослушался, и заставят вас страдать, как заставили меня…»

Из дневников Верховного мастера пропавшей деревни, 586-й год после явления Дара Природы.

Середина лета три тысячи семьсот пятьдесят пятого года. Пять лет после смерти Инсолиты спустя.

– Старейшина Герас, – донесся из темноты голос женщины. – Старейшина Герас, вы меня слышите?

Герас вернулся из собственных мыслей и осмотрел окружающую обстановку. Глаза всех немногочисленных присяжных, – по большей части потерпевших, – и семьи приговариваемого, были уставлены на него. Откуда-то сверху доносился голос главы Тайного Платаргиата, чьих лиц не видел никто и никогда. Во время судебных процессов, в которые требовалось их личное вмешательство, они заседали в круглом, укрытым ставнями балконе, находящимся в тени под самым потолком. Оттуда участникам Платаргиата хорошо было видно всех присяжных и приглашенного судью, но никто не видел их.

Герас сидел по центру длинного стола, образующего дугу, будучи в этом процессе приглашенным судьей, должному вынести вердикт. По правую руку от него сидел Коин, тоже принимавший участие, как его ученик. Остальных людей за столом он не знал. Какие-то богатые члены Верховного совета, напрямую подчинявшиеся всем указам Тайного Платаргиата, не имевшие права и шагу без их ведома ступить. Они имели тесную связь со своими управителями, но даже им не доводилось видеть, кто же на самом деле держит в руках бразды правления.

По их располневшим ряхам и вываливающимся животам трудно было сказать, что некогда они являлись боевыми мастерами, прошедшими Испытание. Почетная должность сделала из них омерзительных и наглых нахлебников, требующих к себе большого уважения от каждого, кто даже просто проходит мимо. Для многих сдавших Испытание это была самая желанная профессия, благодаря которой они смогли бы провести остатки своих дней в роскоши и изобилии, пусть и под тотальным контролем. Но людей, метивших на это место, всегда хватало. Дополнительной ценой был отказ от всего ферового обмундирования. А на кой оно было нужно на столь безопасной должности, в хорошо охраняемом городе, звавшимся Аларус, что находится на островке посреди моря? К тому же, вон, за их спинами стоит целая толпа охранников, – по два на каждого члена Верховного совета, – одетых в заветную броню и готовых отдать свои жизни если вдруг на то возникнет необходимость. И лишь Герас пришел сюда в сопровождении одного только Коина.

Недалеко от их стола, прямо по центру огромного зала, на коленях стоял прикованный к столбу подсудимый мужчина. Житель деревни Утар; от того Герас и был приглашен как судья, выносивший приговор.

Он был пойман за кражу шести голов скота, которых он с пол ночи выводил в темное неосвещенное поле из разных домов и готовился отправить на продажу. Но на обычной краже дело не закончилось, иначе бы вмешательств Платаргиата не потребовалось. Одна из скотин, как на зло, оказалась собственностью Верховного мастера деревни Маргин, что давало ей чуть ли не священный статус. Тогда-то мужчину и поймали с поличным, прямо возле дома местного старейшины. Он попытался убежать, а когда ему это не удалось, то напал на обнаруживших его стражников, оказавшимися приближенными боевыми мастерами главы деревни. Одного из них, как было засвидетельствовано, ему удалось убить, а скот, что стоял в поле и дожидался своей очереди, был найден мертвым. Кто его убил – было неясно, но и значения уже никакого не имело. Скотину уже не вернуть. Вдобавок ко всему, при подсудимом были найдены сведения о перемещениях Гераса. Мужчина на протяжении целого месяца тщательно записывал откуда и когда Верховный мастер выезжал, куда мог направляться, с кем, в каких гостиницах останавливался и сколько там проживал.

Герас потер виски. Это все ему уже порядком надоело. В последнее время его дергали по любой глупости, отрывая от важных дел и заставляя покидать деревню на долгий срок. Раньше такой ереси не происходило… Вмешательства Платаргиата в процесс могли ожидать месяцами, даже если оно требовалось незамедлительно. А теперь они присутствовали чуть ли не на каждом суде. Весь этот абсурд в жизни Гераса начался с тех пор, как он впервые вошел в этот самый зал пять лет назад, чтобы официально вступить на должность Верховного мастера.

***

Вокруг было тихо и пусто, и лишь сверху за ним наблюдала глава Платаргиата.

– Подойдите к столу, – раздалось указание женщины и Герас повиновался.

На гладкой каменной поверхности лежал документ, внизу которого требовалась подпись.

– Кандидат в Верховные мастера Герас, подтвердите в устной форме, что вы не имеете детей и не собираетесь вступать в брак, – старейшина подтвердил, – ваш предшественник не оставил письменных заявлений на вашу кандидатуру, потому вы все еще можете отказаться от этого титула.

Но Герас уже правил деревней неофициально в отсутствие Инсолиты, почему они еще тогда не назначили или наоборот не отлучили его от этого звания?

– Нет-нет, я согласен. Я принимаю этот пост, – с тяжестью и обреченностью в голосе произнес Герас. Он мог бы отказаться, но он пообещал покойному отцу, что выполнит его поручение.

– В таком случае, подпишите документ.

Герас макнул широкое, дорогое на вид, перо в красные чернила и поставил подпись. С тех пор спокойствие покинуло его жизнь.

– Поздравляю, отныне вы Верховный мастер деревни Утар. Правьте разумно и не нарушайте законов.

Герас поднял глаза и увидел как под потолком в тени мелькнули разворачивающиеся, едва различимые… ветки? Рога? Или это такая торчащая в разные стороны корона? Но зачем она той, кого итак никто никогда не видит?

***

– Ваш приговор, – вновь разнесся по залу голос женщины.

– Отпустить, – устало произнес Верховный мастер и среди пострадавших прошелся не одобряющий шепот. В глазах жены подсудимого, с обеих сторон которой сидело по ребенку, – мальчик и девочка, семи и пяти лет соответственно, – и один самый младшенький на руках, трех лет от роду, загорелся слабый огонек надежды. Неужели их муж и отец еще может вернуться домой?

Тишину нарушила глава:

– У вас нет таких привилегий, мастер. Вы должны либо отправить его в тюрьму, либо казнить.

Казалось бы, отправить его в тюрьму и дело с концом, отсидит и вернется. Но Герас знал, что раз потребовалось вмешательство Платаргиата, то и тюрьма будет не обычной, а пожизненной, сопровождаемой пытками и мучениями. Ни один человек еще не дожил до «конца своего срока» умерев естественной смертью. Что уж там с ними делали, он не ведал, но до старости за века существования тюрьмы дожили лишь единицы, становясь к концу безрукими, безногими, а то и безглазыми инвалидами. Стало быть, казнь будет для него меньшим мучением? Но Герас не хотел обрекать его на это.

– Я не знаю, ваше Главенство. Он всего лишь хотел украсть скот. Что, у нас в нем недостаток? Ну украл бы он и продал, наказали бы его за обычное воровство, заставили бы отработать сколько нужно и отпустили. Моя деревня возместила бы ущерб хоть двукратно, – он взглядом окинул сидевших «потерпевших». В глазах некоторых после его слов зажглись искорки, а один даже облизнулся от предвкушения выгоды. – К счастью, у нас как раз есть новорожденные здоровые телята. В конце концов, он же сделал это для своей семьи. – Прикованный мужчина с ужасом и мольбой посмотрел на Гераса, и кивком поблагодарил за то, что тот принимает его сторону. – А убийство… Посмотрите на него, – старейшина указал рукой на прикованного, – у обвиняемого никаких навыков не хватит совладать со столь профессиональным бойцом. Я уверен, что все вышло случайно.

– Абсолютно так!!! – подал голос подсудимый. – Все вышло случайно! Там был еще один человек, но я не видел кто это, он успел скрыться!

Глава Платаргиата, словно учитель от своих учеников, ожидала их самостоятельного ответа и подолгу молчала, но когда тишина застаивалась, ей приходилось вмешиваться.

– Мы не можем поощрять такого рода преступления, иначе воры станут появляться на каждом углу, совершая при этом убийства, которые впоследствии назовут «случайными». Любая провинность должна быть наказана. Тогда, может быть, те данные, что он собрал о вас, прольют свет на ваше решение? Подсудимый, объясните, зачем вы следили за Верховным мастером?

Мужчина долго держал паузу, переминаясь на затекших и уже болевших от долгого стояния на каменном полу коленях. Но понимая, что скрывать что-то уже не было смысла, заговорил:

– Меня попросили.

– Кто вас попросил? – надменно поинтересовалась глава.

– Некий мужчина. Я не знаю, кто он и как он выглядел. Он впервые заговорил со мною ночью возле нашего дома. На голове капюшон и что-то наподобие маски на лице. Но я не уверен, было очень темно. Затем он всегда назначал встречи только по ночам в безлюдных темных местах. Он пообещал мне крупную сумму, если я сдам ему все планы Гераса и подскажу, где он станет уязвимее всего…

– Он хотел его убить? И почему вы согласились? Что сделал вам мастер? – вступил в процесс Коин, переживавший за своего учителя. Самому Герасу, казалось, все было побоку. Этот человек далеко не первый и уж точно не последний, кто за ним следил, работая на потенциального убийцу. Такова была жизнь Верховных мастеров.

– Я не знаю наверняка. А мастер игнорировал мои просьбы помочь мне, – Герас с недоумением на него посмотрел, слыша об этом впервые. – Эти деревенские устои… Меня никуда не хотели брать на хорошо оплачиваемую работу. Ведь теперь даже владеющих одной стихией принижают, говоря, что этого мало для современного общества, что мы уже ничем не отличаемся от неприкосновенных! Потому я и решился на это. Меня не волновало, что будет дальше, главное, я и моя семья больше не будем нуждаться в деньгах, – мужчина стыдливо опустил голову и заерзал. Тело ныло от боли и неудобной позы. От его телодвижений по залу прошелся громкий лязг державших его цепей. – Незнакомый человек ничего не говорил лишнего, только обговаривал детали моей работы и больше ничего. Но когда я приготовился сдать ему лист с записями, он не пришел. Он не пришел и на следующий день и через неделю. И тут я понял, что он надо мной подшутил. А ведь из-за него я отказался от своей единственной работы целый месяц назад! Из-за него я польстился на жизнь без забот, когда получил бы обещанную награду! В конце концов из-за всех этих поездок туда-сюда за мастером денег не осталось совсем, а я не мог вернуться домой ни с чем… Мне пришла в голову идея украсть и продать скот, чтобы хватило на первое время, пока я бы устроился на новое место. Прошу вас, – он жалобно посмотрел на Гераса, – вы можете меня не прощать, но только не в тюрьму. Пожалуйста, просто казните меня! Я не смогу вынести этих мучений и разлуки со своей семьей!

– Ваш ответ, мастер Герас.

– Я… не знаю, ваше Главенство, – на самом деле старейшина знал, что нужно было ответить, только вот никак не мог произнести это вслух даже после откровенных признаний подсудимого.

– В таком случае Платаргиат вынесет свой приговор самостоятельно. Вы подтверждаете, что передаете судьбу этого человека в наши руки?

Герас на минуту замешкался. А что он мог? Если бедолагу и без того ожидает казнь за покушение на имущество управляющего деревней и убийство его приближенного, то пусть хотя бы это объявит не он.

– Да.

– В таком случае, мы удаляемся для принятия решения.

В зале началось движение. Присяжные поднялись со своих мест и стали разминать затекшие задницы. Семья подсудимого оставалась на месте, им нельзя было подходить к нему или даже заговаривать с ним. По щекам его красивой молодой жены текли нескончаемые ручьи слез. Младшенький похоже еще совсем ничего не понимал, от того начал клянчить у мамы то ли еду, то ли игрушки, Герас точно не слышал, но вот-вот готовилась разразиться детская истерика. А дети постарше вели себя смирно, будто понимали, какие тяжести скоро обрушатся на их семью. Особенно это было заметно в глазах семилетнего мальчишки, что скоро станет старшим мужчиной в доме.

На процессе так же присутствовало трое Верховных мастеров других крупных деревень, коих на континенте всего насчитывалось шесть: Вайдами, Утар, Исток, Маргер, Яррин и Хова. Помимо них существовали многочисленные деревеньки поменьше, – звавшиеся просто поселки. Статус «деревни» многие из них официально еще не получили, но Верховные мастера были выбраны уже и там. Одной из таких, претендующих на звание крупной деревни, была Минея, ближайшая к Утар деревенька, находившаяся южнее, рядом с бурной горной рекой Сианис, недалеко от границы Смертельных Пустынь. Среди скопа людей Герас заметил алый плащ местной старейшины. Женщина промелькнула сквозь стоявшие тела и приблизилась к Герасу. Она ничего ему не сказала, лишь кивнула в знак личного приветствия и широко улыбнулась, – Герас ответил ей молчаливым кивком. Она одобряюще положила ему руку на плечо, после чего удалилась в сопровождении Верховных мастеров Истока и Маргер, носивших песчаную и зеленую, цвета молодой листвы, броню. Все трое покинули зал и Герас потерял их из виду. Больше никто не подошел, чтобы поддержать его, дать совета или просто отвесить хорошую оплеуху, попросив собрать всю волю в кулак и четко произнести: «казнить!».

Герас не любил, когда Платаргиат вызывал его на заседания в роли судьи, выносящего окончательное решение. Он по сути своей не любил кого-то наказывать, а тут от него требовалось убить практически своими руками, – пусть они уже и были в крови. Но этот бедолага, стоявший на коленях в нескольких метрах от него, по мнению мастера, был невиновен. Все обострившиеся чувства подсказывали ему, будто здесь кроется что-то большее, нежели обычная подстава. Поскорее бы уже во всем разобраться и отправиться домой к Игнис… Подумав об ученице у него что-то засвербело в груди. Плохое предчувствие. И что она опять могла натворить в его отсутствии?

– Платаргиат принял свое решение, – внезапно из-под потолка донесся женский голос. Хорошая акустика подхватила его и вся публика принялась рассаживаться по местам.

Мгновенно в зал влетели и трое Верховных мастеров, заняв кресла в правой части зала за ширмой, отгораживающей их от обычных людей. Когда все оказались на своих местах, глава продолжила:

– Вертор Бардис сорока двух лет, владеющий одной стихией – Воздухом, вы объявляетесь виновным в краже имущества, принадлежавшего главенствующему лицу, а так же в убийстве приближенного боевого мастера из деревни Маргер, – Герас бросил взгляд на старейшину этой деревни, щекастого, обросшего бородой мужчину лет под шестьдесят. Тот довольно хмыкнул и криво улыбнулся, радуясь такой «справедливости» и тоже посмотрел на Гераса. «Твой житель это заслужил» – читалось в его взгляде. Пожалуй, он прибыл сюда только за тем, чтобы лично услышать приговор и заглянуть в глаза виновного, в которых погасла последняя надежда. – Свое наказание вы будете отбывать в тюрьме для приговоренных Платаргиатом.

– Нет!!! – закричал тот и упал лицом вниз, сильно ударившись носом об каменный холодный пол. Цепи загремели и он повис на одних запястьях. Мастеру показалось, что он потерял сознание от удара. По плитке поползла струйка крови.

Глава Платаргиата невзирая на это продолжала зачитывать приговор:

– Ваша жена, Габилена Бардис тридцати лет, владеющая одной стихией – Землей, находящаяся в этот момент в зале, будет приговорена к принудительным работам, пока не выплатит долг за погибший скот всем потерпевшим семьям. Сумму долга они могут назначить сами, но не более чем стоимость трех молодых телят за одну голову. – Нелегко придется бедной женщине, ведь маленькие телята стоят в два раза дороже взрослой скотины. – Она имеет право продать свой дом в уплату долга. Что касается детей, Платаргиат их изымает, пока мать не отработает сумму, что станет известна позже. Если она не управится в срок один год и семь месяцев, дети останутся у Платаргиата пока не достигнут совершеннолетия.

– Нет, нет, нет! НЕТ! – продолжал биться об пол мужчина, старясь убить самого себя, к нему тут же поспешила стража, дабы пресечь все попытки нанесения себе увечий. Его жена подскочила на месте и не знала, как ему помочь. Еще один шаг и ее тут же арестуют – это дал ей понять один из стражей, дернувшийся в сторону женщины.

Герас сидел не шевелясь, словно каменная статуя, слушая, как ее Главенство отчеканивала каждое слово, не веря собственным ушам. Все были абсолютно уверены, что подсудимого казнят, но глава в корень изменила общее мнение, чем сильно удивила не только Гераса. Что же ты натворил?! Безвольный слабак! Теперь из-за тебя его семья пострадает еще больше! Он не мог посмотреть в глаза этой бедной женщины. Всего лишь одно слово «казнить» могло бы целиком изменить их судьбу, оставив остатки семьи, заплатившей за свою свободу жизнью мужа, спокойно доживать свои годы.

– Семья отправляется под арест прямо из зала суда. Стража, надеть наручники и отвести их в камеры.

– Постойте! – вскочил Герас и уставился на балкон. Опять в полумраке ему показались эти рога, наклонившиеся вниз так, будто их владелица смотрит прямо на него. – Позвольте хотя бы забрать ее детей в мою деревню! Мы присмотрим за ними, пока их мать будет отрабатывать долг! Я обещаю, что они будут досыта накормлены каждый день и будут жить в тепле! А если она не успеет заплатить долг, то на воспитание они будут отданы нашей академии! – он впервые смог взглянуть в лицо жены подсудимого. Боги, казалось, что жизни в ней нисколько не осталось. Она побледнела и вот-вот могла упасть в обморок. Возможно держалась только лишь из-за того, чтобы не напугать и без того напуганных детей, крепкой хваткой обхвативших ее руки, словно зверьки.

– Платаргиат вынес свой приговор, мастер Герас и он не подлежит обжалованию. У вас был шанс сказать свое слово, но вы прилюдно от него отказались. Дело закрыто.

Ветви короны развернулись и женщина покинула свое гнездо через незримую дверь, ведшую неизвестно куда. Следом за ней ушла еще одна тень, молчавшая все это время и которую Герас не замечал до сего момента.

К семье подсудимого из другого конца зала уже медленно подбиралась охрана, готовившая несколько пар наручников. «Что, и детей тоже? Да разве они подойдут на их маленькие ручонки?». Герас присмотрелся и увидел, что эти наручи были другого размера. Специальные. Детские. «Подготовились сукины дети» – злорадно посмотрел он на них и не торопясь подошел к бледной, как сама смерть, женщине. Аккуратно, чтобы не вызвать лишних подозрений.

– Простите меня, прошу вас, – чуть поклонился и принялся шепотом извиняться перед ней Герас, глядя на беспомощных детей, которых вот-вот закуют и оторвут от матери. – Я не думал, что все так обернется.

– Не вините себя, старейшина, – тепло отозвалась она и положила свою ледяную, словно безжизненную, ладонь на его руку. Мастер сильно удивился, ведь он думал, что женщина набросится на него с кулаками, обругает и проклянет самыми страшными проклятиями. – Вы ни в чем не виноваты. Это все мой дурачок, решивший, что нам каким-то образом суждено зажить богато. Если бы он рассказал мне всю правду сразу, я бы его отговорила… Но он…

– Прошу вас, – перебил ее Герас, потому что стража приближалась, а времени на разговор становилось все меньше, – при первой же возможности отправьте мне письмо с той суммой, что вам назовут. Я приеду лично и передам вам все до последнего ладриона, чтобы вы смогли забрать детей как можно раньше. Не продавайте им дом, вам еще нужно будет куда-то вернуться. И пока не назовут всю сумму не давайте ни копейки, иначе вас обманут, – Герас осмотрел довольные лица потерпевших, что в душе уже потирали ладони и планировали, как бы им нажиться на ней так, чтобы хватило на долгое время бездельничества. – Платите всегда в присутствии доверенных боевых мастеров, что служат на постах у старейшин. Либо же лично при Верховных мастерах. Любых. Я могу быть одним из них, только напишите и я приеду. – Старейшина аккуратно, чтобы никто не заметил, вложил в ее ладонь несколько золотых монет. Все, что было при нем. Возможно, это покроет сразу половину той суммы, что ей назовут. – Спрячьте.

– Благодарю вас, – услышав его слова, в ее глазах снова появилась надежда, а на щеках проступил румянец, вернувший в нее жизнь. Она зажала рот рукой, чтобы не расплакаться навзрыд, но слезы уже текли нескончаемым потоком. Женщина опустила детей на пол, завидев, что стража уже была рядом с ними и принялась объяснять, что им придется ненадолго разлучиться, что так нужно, чтобы уберечь дом и друг друга. Но дети словно не понимали ее утешений и сразу громко заплакали.

Детям принялись сковывать руки и отводить от матери. Младшего просто забрали прямо с ее рук. У Гераса защемило сердце в груди от их криков, он не мог наблюдать за этим зрелищем. Коин продолжал сидеть все это время за столом и тоже побледнел от происходившего. Такое завершение судебного процесса он видел впервые в своей жизни.

Люди покидали зал. Верховные мастера других деревень разошлись сразу, как был озвучен приговор. Герас дождался, пока узника с разбитым окровавленным лицом уволокут одним путем, а его жену и детей раздельно проведут через главный коридор, и только потом сам покинул судебный зал.

Оказавшись на улице, он быстрым шагом направился поближе к морю. Солнце палило так, что можно было спечься, находясь в броне, пускай и в белой. Он опустился через невысокое ограждение и полной грудью вдохнул соленый прохладный воздух. Волны, бившиеся о подножие, маленькими освежающими брызгами достигали его лица. Заметив Гераса, старейшина деревни Минея, еще не уехавшая на корабле обратно на континент, поспешила подойти к нему. По-видимому, она ждала его.

Когда из здания появился Коин, старейшины все еще вели беседу. Женщина утешала Верховного мастера Утар и просила не принимать все на свой счет. Герас же продолжал смотреть вдаль, пропуская мимо ушей бо́льшую часть ее речи. Эти бесполезные утешения сейчас ему были нужны меньше всего на свете. Подойдя к мастерам, Коин еще раз проверил, все ли документы, относившиеся к процессу, он собрал в свою бумажную папку. Все оказалось на месте, прозвучавший приговор записан и теперь бумаги можно было передать в архивную дома Старейшин. Вообще, это была работа Гераса. Но понимая, как мастеру стало нехорошо из-за случившегося, сделал все сам.

Если бы не то, что произошло, Герас полюбовался бы прекрасным видом города, раскинувшегося на длинном вытянутом острове, очертаниями напоминавшего гигантскую фасолину. Единственный в своем роде, такой большущий и процветающий, отстроенный целиком из белого камня, напичканный множеством мраморных статуй; он вечно манил к себе туристов и сеял в души живущих на континенте мечты о жизни в этом прекрасном месте. Однако, если человек не из богатой семьи или не был рожден здесь, то и шансов на это у него ничтожно мало.

На этом же острове располагалась и тюрьма для заключенных Платаргиатом, куда вскоре отправится, если уже не был на пути туда, Вертор Бардис. Находилась она в западной зауженной части острова. Столько охраны, сколько водилось там, не было больше нигде. Сбежать оттуда, как и просто подойти поближе, было равносильно самоубийству.

Герас ни на минуту не переставал винить себя в участи приговоренного и постоянно думал о нем и его семье. За что им все это? Что за человек обманул его и зачем он попросил собирать сведения о его перемещениях? Что-то мастеру здесь не нравилось. Нет, конечно уже были подобные случаи, даже когда он еще не был утвержден на свое место официально. Но тут таилось что-то другое. Более масштабное и зловещее.

Коин встал рядом с учителем и тоже стал всматриваться в синее спокойное море, над которым летали рыбачившие кричащие чайки. Жизнь продолжала идти своим чередом, будто в зале суда несколько минут назад ничего не произошло. На чистом горизонте виднелись очертания континента. Плыть до него не более двух часов. Бо́льшую часть пути займет наземный путь. Неделю, если погода будет благосклонна к ним.

Так они простояли несколько минут. Все это угрожало растянуться на часы, потому Герасу пришлось вырваться из плена собственных раздумий и обратиться к своему ученику:

– Ну что, на корабль?

– Наконец-то едем домой? – обрадовался он и впервые за несколько дней улыбнулся. Коин так же как и мастер не любил подобные поездки и уж тем более судебные процессы. Ему было в радость просто тренироваться рядом с ним и Игнис, постоянно поддразнивая ее. Или выполнять порученные мастером задания на своей земле. Пусть здесь и было красиво, но чувствовал он себя не в своей тарелке. Ровно, как и сам Герас.

– Ты – да, – на этих словах лицо Коина приняло прежний огорченный вид. Ему снова придется добираться в одиночку? – Не переживай. Я доплыву вместе с тобой и почти весь путь проеду рядом, а там сверну кое-куда и проверю кое-что еще.

– Опять вы так таинственно говорите. Все то же дело?

Герас кивнул.

– А ты отправляйся в Утар и готовь своих ребят к дороге.

Коин просиял от радости. Ему всегда нравились путешествия вместе с учителем, а тут еще и остальные поедут с ними.

– Куда поедем?

– В Минею, – не отрываясь от моря пояснил учитель. – Там у них что-то случилось, но старейшина не хочет мне ничего рассказывать до нашего личного приезда. Сказала, что это нужно показать. У вас будет несколько дней на подготовку.

– Но все же, мастер. Может мне лучше отправить им письмо? Они соберутся сами, встретимся в обговоренном месте, а я поеду с вами. Вдвоем будет безопаснее.

– Ты знаешь, что я был бы рад твоей компании, но тебе нужно поскорее вернуться в Утар и лично проверить, как там Игнис.

– Что-то стряслось? – Коин подумал, что мастеру, возможно, приходили от нее какие-то известия, о которых он не знал.

– Нет. Но меня не покидает плохое предчувствие. Возможно, она опять куда-то вляпалась. – Мастер вздохнул. – Помоги ей если это так. Вечно эту девчонку куда-то тянет. В ее возрасте я был бы рад, чтобы от меня все отстали и позволили побыть одному хотя бы день. А ей все не сидится на месте.

– Так и есть. Она полная ваша противоположность, мастер. Ее можно понять. Ей не нравится быть на заднем плане и она всячески старается привлечь к себе ваше внимание, вот и все.

До их ушей донесся корабельный гудок, возвещавший о скором отплытии. Следующий корабль отплывет только через семь часов, а им не хотелось здесь оставаться больше ни на минуту, потому, они поспешили спуститься к причалу по белокаменной длинной лестнице, обогнув бивший во всю силу фонтан.

– Да, ты прав. Ей просто надоело оставаться одной. А я так занят, что не могу провести с ней лишний час.

– Вам стоит исправиться, мастер. Девчачьи обиды – это вам не шутка.

– А ты откуда знаешь? – с улыбкой посмотрел на него Герас.

– Да так, просто знаю, – оправдался Коин, слегка покраснев.

– Ну хорошо. Как приеду, отдохну еще денек, проведу с ней время. Минея ведь никуда не денется, правда?

Ученик весело кивнул.

– Кстати говоря, у тебя найдется чем оплатить дорогу? Верну по приезду домой.

– Конечно, мастер, – парень пошуршал в кармане темно-зеленой феровой брони, едва не уронив толстую папку с документами, и вытащил десять серебряных ладрионов. Двухмесячная заработная плата мастера среднего ранга или учителя академии. Попасть на этот остров было не очень дешевым делом. – Ровно на два места.

– Прости, что создаю тебе проблемы. Пришлось отдать все что было той бедной девушке.

– О чем речь, учитель? Всегда рад. Вы поступили правильно, – в этот момент они как раз ступили на трап. Встретивший их капитан поклонился им и протянул руку, требуя уплаты. Коин сложил две стопки монет ему на ладонь. Капитан одним взглядом их пересчитал и молча кивнул. Можно было входить. – Не вините себя в случившемся. Вы не виноваты, что у Платаргиата такие жесткие методы.

– Я благодарен тебе за твою поддержку, – Герас действительно был очень рад, что ученик всегда и всячески поддерживал его. Однако на душе до сих пор было гадко. – Но я не понимаю, почему они вынесли такое решение… Я до последнего думал, что его направят на казнь.

– Честно говоря, я тоже так считал.

– Будто бы знали, что это принесет ему и его семье гораздо больше мучений и сделали это нарочно. Тебе так не кажется?

Коин лишь пожал плечами.

Прежде чем проревел последний гудок и корабль стал отчаливать прошло довольно продолжительное время. На борт успело взойти еще несколько спешащих пассажиров. Коин и Герас расположились возле дальнего борта ближе к носу корабля, чтобы ученик смог посмотреть на отплытие. Очень уж ему нравился этот процесс. Старейшина окинул взглядом последних поднявшихся людей. Все они раскраснелись и выглядели так, словно только что без остановки пробежали целый километр, торопясь на отплывающий рейс. За ними на трап вбежал парнишка лет восьми. Он что-то сунул в руку капитану и стал переминаться с ноги на ногу чего-то ожидая. Наверное, какой-нибудь доплаты за свою работу. Но капитан лишь смерил его укоризненным взглядом и взмахом руки прогнал прочь, затем развернул узкий сверток и прочел переданное ему послание.

Минуты шли, но корабль стоял, словно его сковало льдом; спешившие пассажиры уже успели отдышаться. «Почему не отплываем?» – осматривался Герас. Под парусами на специальной платформе стояли двое мужчин в яркой морской униформе, выкуривая не первую самокрутку, будто никуда не торопятся. Ветряки, как их называли в простонародье. Именно они разгоняли корабль и помогали ему отплывать, используя стихию Воздуха. «И почему осужденный Бардис не догадался устроиться на один из этих кораблей? Оплата здесь приличная, – размышлял старейшина, – с его-то одной стихией самое оно. Глядишь и семью бы перетащил в город».

И вот по трапу взошла еще одна фигура. От предыдущих пассажиров его отличало полное спокойствие и невозмутимость, словно он был уверен, что корабль без него не отплывет. Сероволосый мужчина в темной рубахе с высоким горлом, слегка свободных штанах, кожаных сапогах и рюкзаком за спиной, из которого торчала свернутая карта, прошел мимо капитана так, точно того не существовало. Следом за ним был поднят трап, ветряки сделали пару размашистых движений руками, точно две мельницы, и корабль пришел в движение.

Глава 3. Жизнь до потери сил

«Как ведает нам история, люди жили несколько веков, пока не произошел некий всплеск. Этот всплеск, что назвали явлением Дара Природы, дал нам способности к управлению Стихиями. С тех пор жизнь людей сильно изменилась и во многом стала легче. Стихии помогали нам возводить новые дома, быстрее сажать посевы и собирать урожай, добывать пропитание, упростили многие ремесла. Но не у всех появилась предрасположенность к ним, и как зачастую это бывает, чуть позже в людском обществе зародилась новая иерархия. Она устаканилась еще задолго до моего существования и в ней неприкосновенные, или же как их иногда называют более обидным словом, «пустые», занимали самое низшее место. Живя в больших деревнях, они вечно были неухоженные, всеми призираемые и отовсюду гоняемые. Зарабатывали сущие гроши, едва наскребая себе на пропитание. Невольно возникают вопросы: «Что их тут держит? Почему они не могут просто взять и уехать в крохотный поселок с себе подобными?» Хотя чуть пораскинув мозгами, ответ становился очевидным. Там у них не будет нормальной еды, а лишь то, что они успеют вырастить за лето. Не будет такого количества одежды, хоть и одеваются они в уже поношенные лохмотья, но тем не менее, это лучше, чем один костюм и в пир, и в мир, и в добрые люди. Не будет должной защиты от набегов таких же неприкосновенных, что добывают себе на жизнь убийствами и грабежами. У них тяжелая жизнь. Совершенно ясно, что они не живут, а выживают.

Их невладение стихиями было обусловлено тем, что якобы они были клеймены злыми Богами Орфеуса, словно скот, за плохие проступки в прошлой жизни. Вроде убийства, воровства или еще какого страшного греха. Но однажды мне удосужилось повстречать одного из них лично. От остальных его отличало то, что он был статен, красив собой, весьма опрятен, вежлив, хорошо одет и эрудирован. У него был необыкновенный цвет глаз. Такой, что запомнился мне на всю жизнь. Он-то и переменил мое мнение о неприкосновенных.

Мужчина в нашем разговоре поведал мне, что нет вечных вещей в этом мире. Что всему однажды приходит конец. Как приходит конец дня, а за ним начинается рассвет нового, так и настанет рассвет неприкосновенных, что займут место владеющих стихиями. Я сказал ему, что такая попытка уже случалась и в ту войну, понеся огромные потери, неприкосновенные только сами себе ухудшили свое положение, обретя себя и своих потомков на извечные гонения. А тот ответил, что это было лишь началом. Осталось совсем немного и все случится, как в самом страшном сне. Помню, что тогда я грубо и прилюдно высмеял его, после чего покинул харчевню, оставив этого чудака сидеть в одиночестве. Однако тот вечер я провел в тревоге и смущении. Меня никак не отпускало чувство, что все, черт возьми, так и произойдет. Неужели человек, повстречавшийся мне, был, мать его, пророком?

У меня была бессонная ночь. Я бросился рыться в своих архивах и откопал в них весьма интересный и старый документ, который прежде у себя никогда не видел. Очень странно. Столько раз прибирался в собственном шкафу и ни разу его не читал? В нем говорилось о пророчестве, оставленном нам древними старцами много веков назад. Дословно описывалось, как прихоть одного из неприкосновенных сможет послужить началу всеобщего конца. Я сразу же подумал о том человеке, что так жаждал скорейшего возмездия.

Следующим днем я решил вывести этого шарлатана на чистую воду, рассказав ему свои мысли и догадки, почему его словам не суждено сбыться. Я вернулся в харчевню примерно в то же время, как и вчера, чтобы вновь встретить его за обедом, но прождав несколько часов, он так и не пришел. Я обошел все наши длинные улочки, но никого похожего на него не встретил. Тогда я принялся расспрашивать всех прохожих и самого владельца харчевни, не встречали ли они этого человека сегодня. Благо у незнакомца была очень выделяющая его особенность – запоминавшийся цвет глаз. Но все, как один, говорили мне, что слышат о таком человеке впервые. А хозяин так вообще поверг меня в шок, сказав, что весь вчерашний обед я просидел в одиночестве! В этот момент меня обуял сильнейший ужас… С того момента мои предчувствия плохого усиливались с каждым днем. Я стал остерегаться каждого неприкосновенного в деревне, боясь их скорого гнева. Иногда, я им даже помогал, чем мог, надеясь, что эти деяния помогут мне спастись в судный день…

Однако, я пообещал себе, что приложу все усилия, но отыщу человека с необычным цветом глаз, холодный взгляд которых с тех пор снится мне в пробуждающих меня каждую ночь кошмарах. Ведь были они в сумраке харчевни не по-человечески желто-оранжевые, словно золотистый закат осеннего дня».

Записки, найденные в комнате погибшего душевнобольного. В его руке находился тупой обеденный нож, которым он, как заключило следствие, и вспорол собственное горло.

3606-й год после я.д.п.

Дверь отворилась и в небольшую таверну завалилось несколько шумных подростков. Уже с самого порога они устроили балаган, чем привлекли к себе всеобщее внимание немногочисленной публики, которой они, к сожалению, были хорошо известны своим несносным поведением. Тавернье, – невысокий мужичок с вечно растрепанными, непослушными, сальными волосами, с постоянно блестевшим от пота лицом, – в этот момент натирал пивную кружку драной тряпкой с кучей не отстиравшихся пятен. Завидев группу подростков, он тут же отвернулся в другую сторону и тихо выругался: «Опять их черти принесли… Чего сегодня им здесь надо?»

Воздух был пропитан запахом мясной обеденной похлебки и травяным чаем, – единственными позициями в сегодняшнем меню. Шумная и гогочущая пятерка, распинав ногами лишние табуреты, расселась за самый большой стол в центре таверны, рассчитанный на компанию минимум из десяти человек. Обедавшие в этот момент жители деревни все разом притихли, стараясь слиться с обстановкой в тусклом свете и витающей от сигарет легкой дымке. Никто из посетителей не рисковал встать и попытаться уйти, боясь попасться в поле зрения и стать целью для издевательств неугомонной компании, издевки которой местным неприкосновенным были хорошо знакомы не понаслышке.

– Эй ты! – крикнул самый высокий из парней с русыми волосами, темными глазами и хорошо слаженной фигурой по имени Аскей. – Неси нам чего-нибудь выпить, да покрепче!

– В прихватку закусок принеси! – отозвался следом второй все еще ломающийся голос парнишки, не такой уверенный в себе.

– А вам не рановато ли крепкое пить? – дерзко обратился тавернье к подросткам, средний возраст которых был семнадцать-восемнадцать лет, вытирая руки все тем же полотенцем.

– Не выделывайся и не нарывайся на проблемы, которые тебе не нужны, – тихо проговорил Аскей. – И лучше не заставляй меня вставать, я уже слишком хорошо уселся. Какой-то сраный пустой не посмеет указывать, что нам сегодня пить! Пошевеливайся! – он ударил кулаком о стол и закинул ноги на второй табурет. – Мы сегодня будем кое-что праздновать! Где она вообще? – обернулся он по сторонам, будто кого-то искал.

Сразу после его слов дверь снова распахнулась и в таверну вошла девушка восемнадцати лет. Одета она была не так, как все прочие из ее компании. На ней, в отсвете пляшущих огней от подвесных люстр, поблескивала свежеизготовленная феровая броня темно-зеленого цвета, хотя в тусклом освещении комнаты она скорее казалась черной. Нагрудник с обеих сторон украшали искусно вырезанные узорчатые вставки из кожи бежевого цвета. Серебряные застежки наручей ярко светились в лучах огней. От формы все еще исходил запах мастерской. На левом плече красовалась брошь со вставленным камнем темно-синего цвета – знак отличия, означавший, что она являлась ученицей Верховного мастера своей деревни. Правда цвет говорил о том, что она являлась не первостепенной ученицей. Янтарная брошь все еще была у Коина.

Заметив прибывшую в обновках подругу, трое парней и одна девушка радостно закричали и стали ее приветствовать. Подойдя ближе каждый заключил именинницу в свои объятия. Рыжеволосая подруга, которую звали Мистра, – в честь ядовитого растения, – носилась, нарезая круги возле позировавшей им девушки. Стараясь рассмотреть каждый изгиб и узор брони, она зажгла в руке слабый огонек, дабы улучшить освещение. После всех остальных подошел Аскей. Хоть Игнис и превосходила своего парня по количеству стихий, а теперь еще и заимела полный комплект драгоценной феровой защиты, главарем их шайки все же являлся он. Но если вдаваться в подробности получения этого комплекта, то гордиться тут еще было нечем…

Аскей ущипнул Игнис за щеку и подмигнул. После чего пригласил пройти к занятому длинному столу, на котором в их отсутствие уже появилась пара тарелок с закусками. Тавернье искоса посматривал на ребят, попутно обтирая медные чарки о свой фартук, покрытый такими же старыми пятнами, и разливая в них настойку собственного приготовления. Его помощник – мальчик лет тринадцати – прятался за него каждый раз, когда слышал резкий и громкий гогот подростков. Как и хозяин, не владеющий стихиями, он с опаской смотрел на ребят и боялся к ним подходить. Но вот не задача. Владельца переполняли точно такие же чувства. Однако, пользуясь своим главенствующим положением, он заставлял паренька работать вместо себя, каждый раз подсылая к их столу с напитками и тарелками. Оказываясь рядом с компанией, в горле парнишки скапливался ком, который он никак не мог сглотнуть. Дрожащими руками он осторожно ставил принесенные пиршества, стараясь никого не задеть. Заметив его робость и боязливость, старший брат Аскея вдруг резко дернулся и гавкнул на него, попытавшись укусить, словно сторожевой пес. Паренек от испуга завизжал, как девчонка, и уронил из рук все тарелки, с лязгом разбившиеся о деревянный пол. Тут таверну окатил такой смех, что даже самым далеко сидевшим посетителям заложило уши. Глаза же помощника тавернье наполнились слезами. Он стоял как вкопанный, не зная, куда ему деться, пока хозяин не рявкнул на его.

– А ну иди сюда, щенок! Разве я плачу тебе за битую посуду?! – взревел тот, отведя мальчишку в сторону и нагнувшись над ним. – Вычту из твоей сегодняшней оплаты!

– Но, мне же тогда не хватит на ужин! – взмолился тот, еще сильнее заливаясь слезами.

Игнис заметила ничтожную картину и указала всем на рыдающего паренька. Рявкнувший на него брат Аскея, Тору, блеснул зубами в злорадном оскале, радуясь тому, что сделал.

– А меня не волнует, кто у тебя там сегодня без еды останется, мамашка твоя, сестрица или ты сам! Сестре уже в самую пору зарабатывать самой, хоть телом, хоть делом. С пола вон иди подбирай и прячь по карманам своих лохмотьев! Я сам тут уже который месяц в минусе сижу… – мужчина стер широкой ладонью с короткими толстыми пальцами выступившие капли пота со лба. – В следующий раз будешь крепче своими культяпками посуду держать! Марш обсуживать!

Вытерев слезы, он на расстоянии остановился от все еще гогочущий над ним компании, ожидая, когда те, что-нибудь его попросят. От вернувшейся обиды и чувства стыда, нос защипало еще сильнее, но он с трудом сдержал новый поток слез.

Сжалившись над парнишкой, хозяин таверны сам принес еду и расставил перед каждым подростком. Хотя в то же время он просто не хотел, чтобы этот развесивший нюни сопляк снова что-то разбил или разлил его дорогостоящую настойку, ягоды для которой лично ходил собирать в заснеженные горы. Пожалуй на этом «подвиге» ее дороговизна и заканчивалась.

– Как ваша поездка? – поинтересовалась именинница.

– О-о, – довольно протянул Аскей. – Это было потрясающе!

– На нас напала толпа пустых, в надежде, что смогут убить и ограбить, представляешь себе? – воодушевленно рассказывала Мистра. – А отец Аскея позволил нам расправиться с ними лично. Это было весело! Они скулили, как побитые псы. В следующий раз ты обязательно должна поехать с нами. Это же такая отличная возможность проверить себя в настоящем бою. Против пустых правда, но это лучше, чем ничего.

– Да ее же Герас не отпустит, – будто стараясь задеть проговорил Аскей.

– Такого больше не повториться, – уверенно заявила Игнис. – Пусть хоть все окна и двери досками заколотит, но я в любом случае поеду с вами!

– Ага, как в прошлый раз, когда ты его хотела обмануть, а он ждал тебя возле врат, чтобы развернуть обратно! – подлил масла в огонь Тору.

Все засмеялись и Игнис почувствовала неприятный укол обиды. На этом она решила выйти из беседы.

Ребята продолжали общаться без нее. Спустя время к ним подошел тавернье, чтобы разлить новую порцию алкоголя по чаркам.

– Подожди, Игнис, – услышал тавернье часть нового разговора. – День рожденье день, рожденьем, но ты ведь еще даже экзамен не сдала, а уж Испытание тем более. Откуда тогда ты броню достала? – недоумевал Аар, являвшийся самым младшим из них. Парню неделю назад исполнилось шестнадцать, но учился он с ними в одной группе, благодаря отцу, протолкнувшему его к ним, когда заметил насколько потенциальны были ученики этого года.

К Игнис вернулось настроение и она расплылась в хитрой улыбке.

– А это, мой дорогой, те привилегии, которые тебе не светят, – она намекала на всем известный факт жизни под одной крышей со взявшим ее на воспитание и обучение Верховным мастером Герасом.

– Врешь! – возразила Мистра. – Неужели, Герас подарил? Это за какие такие заслуги? – лицо ее перекосило от хитрости и двусмысленности сказанного. Она явно имела в виду что-то непристойное.

– Таким способом здесь только ты себе что-то получаешь, – указав на нее острыми концами вилки, с которой свисал надкушенный кусок овоща, Игнис поняла ее намек. – Он мне вообще-то как отец, дурья твоя башка. А я пообещала ему, что на «отлично» сдам экзамен и тут же отправлюсь на Испытание, которое тоже выполню с первой попытки, чем прославлю его, как одного из лучших Верховных мастеров нашего времени, – лицо ее так и просияло от самоуверенности и гордости за себя.

– И он тебе поверил? – поинтересовался брат Аскея, Тору.

– У него не было выхода, – рассмеялась Игнис, немного привирая. – Как и у меня. Я ведь его ученица. Разве я могу подвести Верховного мастера? – она сделала акцент на его должности.

– Когда назначат Испытание еще неизвестно. После экзамена может пройти целый год, если не дольше, – подключился Аскей, перебирая пряди волос Игнис.

– А отборочные на экзамен уже завтра, – как бы между строк вставил Аар, только парнишку все проигнорировали.

– Ну, когда-то же его все равно назначат, – Игнис подмигнула Аскею.

– И как только сдадим… – начал было Аскей, но девушка не дала ему договорить.

– Этого будет мало, – уже с серьезным видом заключила Игнис. – Я размышляла об этом. Звание боевого мастера нам ничего не даст. Если быть точнее, Герас нам не позволит это сделать. Но вот звание Верховного мастера или даже должность члена Верховного совета, – девушка задумавшись потерла нижнюю губу.

Над ними повисла тишина.

– Так ты теперь на место Гераса метишь? – продолжал вести беседу Аскей. – С чего такая уверенность, что сможешь занять его место?

– А кто тогда его займет? Ты что ли? – с некой грубостью в голосе парировала Игнис, – у меня на данный момент гораздо больше шансов на это, чем у вас всех вместе взятых, – она обвела их острием ножа, который держала в левой руке. – Не волнуйтесь. Как только я всего добьюсь, вы получите такие вольности, которых ни у кого и никогда в этой деревне не было. Мы не только сможем выгнать отсюда каждую неприкосновенную собаку, но и…

– А как же закон, запрещающий выходить замуж и все такое? – не дал договорить недовольный ее заявлением Аскей, внимательно осмотрев свою девушку. Ведь это он планировал занять место Гераса в недалеком будущем. – И не забывай про Коина, который в очереди стоит впереди тебя.

– Коин сказал мне честно, что не желает этого, – она отодвинула опустевшую тарелку, бросила в нее приборы и запила настойкой, после чего последовала неприличная отрыжка. – А значит, что по праву старшинства учеников, я становлюсь следующим кандидатом, – девушка откинулась на спинку стула, убрав руку парня от своих волос. – И как ты там сказал? Замуж выходить? Надо оно мне! Пока в этом мире живет хотя бы одна неприкосновенная тварь, я на покой не собираюсь. Сначала вырежем всех под корень, убережем остальных от их угрозы, а потом… у меня еще свои дела есть, – намекнула на поиск убивших ее родителей людей.

– Эй вы! – грубо прервал дискуссию тавернье, вернувшийся обратно за стойку. Последние обсуждения он уже не слышал. Но почувствовав на себе рассерженные взгляды, он немного присел и тут же пожалел о содеянном. Мужичок переменил тон, заговорив уже более вежливо. – А деньги-то у вас хоть будут на этот раз?

– За это можешь не беспокоиться, – бросил ему Аар и улыбнулся.

Наступило время горячего. Хозяин таверны истекал десятым потом, неся огромные блюда одно за другим. Подростки были уже изрядно пьяны и не обращали никакого внимания на окружающую обстановку. Пользуясь возможностью, многие посетители незаметно покинули заведение. Кто-то даже сделал это через окно в задней части небольшого здания, оставив плату за обед на столе, боясь попасть под горячую руку.

Сама таверна состояла из трех залов и двух этажей. Под высоким сводчатым потолком в центральном зале располагалось два параллельных друг другу длинных стола, за одним из которых сидела галдящая компания; и несколько одноместных столиков, разбросанных по периметру. Над головами гостей свисали две большие и тяжелые люстры, усеянные десятком свеч каждая. Возраст тавернье каждый день напоминал ему о себе, ведь не владея стихией Огня, ему приходилось с места на место перетаскивать тяжелую стремянку и тянуться тлеющим концом шеста к фитилькам. Протирание люстр от пыли и замена самих свеч давались ему еще сложнее. Однако в последнее время это нелегкая задача пала на плечи помощника. Тощенький мальчишка, как обезьянка, подпрыгивал со стремянки и повисал прямо на люстре, нисколько не боясь сорваться вместе с тяжелой конструкцией. Покачиваясь, он шустро добирался до нужной свечи, сбрасывал старую на пол, а из кармана доставал свежую, ставя ее на свое место.

Стойка тавернье была сделана из плотно перевязанных больших древесных бочек, с водруженной на них длинной широкой доской. За спиной находился шкаф с давно пустующими полками, на которых прежде были расставлены бутылки со спиртным. Здесь он готовил напитки и вел чеки заказанных блюд. А прямо за тонкой стеной находилась небольшая кухонька, в которой и готовились все блюда, имевшие такой себе привкус. Душное помещение было очень тесным из-за огромной печи. Даже тощенькому помощнику было нелегко тут развернуться. Повсюду валялись мешки; на пыльных, давно не мытых полках, теснились баночки с самым разным содержимым, – от специй, до сушеных насекомых, служившими добавкой в дорогие блюда. Под потолком свисали сушеные листья пряных специй и связки овощей. В дальнем углу на лямочке были подвешены сушеные засоленные тушки рыб. Из пола торчало покоцанное колечко от люка, ведущего в подпол, где в прохладе хранились скоропортящиеся продукты.

У противоположной от входа в таверну стены расположилась лестница, ведущая на мансардный этаж. Там находилась комната самого хозяина заведения и несколько комнат для гостей, кому был необходим ночлег. Однако за прошедший год их услугами не воспользовался ни один посетитель. Владелец таверны уже и позабыл, когда последний раз менял на кроватях постельное белье.

В дальнем правом углу первого этажа, сквозь витавшую по залу дымку, виднелись две двери, ведшие в комнатки поменьше. Обстановка в них была однотипная. В трех углах стояло по столику со старыми стульями, об которые, неровен час, можно поставить занозу, небольшое квадратное окошко, завешанное узорчатой занавеской, на подоконнике стояли горшки с почти засохшими цветами, вокруг которых крутились мошки. Эти помещения служили в основном для неприкосновенных постояльцев, пришедших сюда, чтобы в одиночестве съесть свой дешевый и скудный обед. Хотя в былые времена нередко в эти комнаты заходили даже почтенные боевые мастера, устраивая здесь приватные встречи, чем, конечно же, несметно гордился хозяин таверны. Тщеславящийся простачок не знал, что эти боевые мастера оказывались приезжими и заходили в заведение для пустых по ошибке.

Если бы не буйная компания, в таверне уже давно воцарилась бы мертвая тишина, коя в последнее время здесь бывала практически всегда. Помимо них, остался всего лишь один гость. Он сидел неподалеку от подростков, будто нисколько не боясь быть затронутым их приставаниями. «Приезжий» – хмыкнул хозяин носом, стараясь рассмотреть того более детально, но ему это не удавалось из-за нависшей над гостем тени от лестницы, под которой он расположился. Невзирая на неспокойную обстановку, он лениво ковырял свой обед, казавшийся ему совершенно безвкусным, и что-то высматривал на своей карте.

Хозяин таверны уже давно отправил помощника на кухню, дабы тот не мешался здесь под ногами. Сам же принялся обслуживать всех гостей самостоятельно. Поднося заказанное одиноким гостем новое блюдо, мужчина сквозь зубы недовольно пробубнил:

– Тоже мне… Ученица Верховного мастера, самого дисциплинированного в деревне человека, а ведет себя, как позорное гнилье…

Гость в ответ ничего не сказал. Казалось, что только лишь после слов мужчины, он заметил шумно ведущую себя компанию. Переведя взгляд на подростков, он попытался высмотреть о ком говорил тучный мужчина. Долго искать не пришлось. За столом сидело всего две девушки и лишь одна была похожа на ту, о ком шла речь. Распивавшая наравне с парнями, поставившая одну ногу на стол и выкрикивавшая больше всех непристойностей, она сама уже едва держалась на ногах.

Когда тавернье закончил выносить последние заказы, он вернулся за свою стойку, за которой чувствовал себя как за неприступной стеной. Мужчина облокотился на заскрипевшую под ним столешницу и стал исподлобья, с нескрываемым раздражением, наблюдать за тем, как вели себя подростки. Будь он металлическим чайником, из его ушей уже давно пошел бы пар. Обтерев лоб все той же тряпкой, он вновь злобно осмотрел каждого из них, надеясь, что те заметят его взгляд и хоть маленечко притихнут. Но происходило все совершенно не так, как он хотел, и мужчина раздражался все сильнее. Попутно, тавернье волновался, хватит ли у этих молокососов денег, чтобы все оплатить. Из кухни показался взволнованный за свой сегодняшний аванс паренек и с этим же вопросом обратился к начальнику, на что тот ему шепотом ответил:

– Смотри сюда, я накрутил им сверх суммы, – тавернье довольно улыбнулся, тыкая грифелем в исписанный цифрами расчетный лист. Итоговая сумма была внушительной даже для богача. – Если они оплатят все сразу, то я, наконец, вылезу из своей ямы долгов и не залезу в нее еще несколько месяцев.

– А если не заплатят, сэр? Как тогда нам быть?

– У девчонки старейшины денег куры не клюют. Стрясем с нее. Можно будет устроить долгожданный отпуск и закупить чего-нибудь на скорой ярмарке… – размышлял он вслух, почесывая подбородок.

– А как же ремонт? Вы же хотели отремонтировать всю мебель, – с каким-то укором напомнил ему юноша.

– Да подождет, – отмахнулся он.

Время шло. Еда уже давно остыла, закуски кончились, пара штофов с настойкой опустели, печь на кухне погасла, а гости все не собирались уходить. Сидел даже тот одинокий мужчина под лестницей. «И этот сидит… Как только ему не надоело? Будь я на его месте, уже давно бы свалил отсюда, лишь бы не видеть этих уродов» – думал про себя хозяин, осматривая обстановку. А подростки тем временем принялись расхаживать по таверне, спорить и толкаться, доводя стоявшего за стойкой тавернье до приступов. Тот волновался, что если они сейчас начнут все громить, то остановить их будет некому. Не станет же этот одиночка заступаться за него и вступать в потасовку против шестерых? Нет, конечно не станет.

Игнис отошла от остальных. Голова гудела от выпитого алкоголя, мысли устроили пляску и разбежались, пространство перед глазами расплывалось и кружилось. Она массировала виски, стараясь прийти в себя. Вот дура! Напилась до такого состояния, а ведь Герас мог вернуться домой уже сегодня.

Проходя мимо незнакомца, тот встал, и не заметив друг друга, они столкнулись. Гостю пришлось ее ловить, чтобы опьяневшая девушка не упала на пол. Вышло это ценой ее нового нагрудника, на который были опрокинуты тарелки с обильно политым жиром горячим блюдом и размазней оставшейся от десерта. Прежде не дождавшись смотревшего в другую сторону хозяина таверны, незнакомец решил сам отнести ему посуду и освободить место на столе под личные нужды.

Благодаря случившемуся разум Игнис мгновенно прояснился. Грохот упавшей посуды привлек внимание тучного мужчины, но не остальных, занятых новой потасовкой подростков. Поняв, что случилось, тавернье с силой швырнул на пол тряпку и уткнул руки в бока, недовольно осматривая гостя. Игнис же сделала шаг назад и стала осматривать свою новехонькую броню. Жирные остатки горячего и размазанные сливки от десерта, объединившись вместе, быстро впитались в кожаную вставку огромным темным пятном.

– Ты что натворил?! – воскликнула она, осматривая себя, убирая налипшую грязь с брони, а потом стряхивая ее с кончиков пальцев.

Мужчина, отпустив ее плечи, стоял безэмоционально, словно не чувствовал за случившееся вины. Игнис подбирала слова, чтобы обрушиться на него с новой руганью.

– Это же… броня… Я ведь ее… – слова путались, а часть из них Игнис не смогла выговорить. Но не из-за выпитого алкоголя, а, чтобы не выболтать правду, как она ее получила.

Она попыталась всмотреться в лицо виновника, но витавшая дымка, ставшая еще гуще, в совокупности с плохим освещением, тенью от лестницы и со все еще мутным взором не позволили ей как следует разглядеть мужчину. Она смогла оценить лишь его хорошо слаженную, даже можно сказать, натренированную фигуру, отличную реакцию и то, как он был одет. Самая простая и недорогая хлопковая рубаха темного оттенка с высоким застегнутым горлом и черные штаны, заправленные в сапоги чуть ниже колена. Еще одна вещь, не ускользнувшая от ее взора, – взгляд его глаз необычайного цвета, который можно было разобрать даже в царившем полусумраке. Они источали ни то желтый, ни то оранжевый, ни то золотистый цвет. Все зависело от ракурса, а когда мужчина отошел глубже в тень под лестницей, они словно бы сверкнули ей из темноты, как это бывает с глазами животных если в кромешной тьме направить на них свет от факела или керосиновой лампы.

Взгляд незнакомца не выражал никаких эмоций, но пленял и завораживал, заставляя смотреть не отводя собственного взгляда.

– Что ты натворил? – снова повторила она, но уже не так озлобленно и более тихим голосом.

– Прости. Не заметил, как ты подкралась сзади.

– «Прости»? И это все, что ты можешь сказать? Ты мне только что новехонькую броню испоганил! Я надела ее впервые! Посмотри на это! – она указала ему на пятно. – И что ты с этим будешь делать? Расплатиться за нее тебе и всей жизни не хватит, – девушка словила на себе его суровый взгляд, безмолвно приказывающий говорить потише. Неприятное ощущение скользким червем проползло в груди.

Тут, тихо, словно мышь, подбежал смышленый помощник тавернье, с влажной тряпкой в одной руке и с метлой в другой. Он безмолвно передал гостю влажную изодранную тряпицу, а сам стал подметать осколки разбившейся посуды.

– Принеси мел, – повелел гость. Паренек кивнул и уже через мгновение вернулся с белым куском в руках.

Мужчина промокнул потемневшее место влажной тряпкой, убирая размазавшиеся остатки еды, голыми руками растолок кусок известняка и принялся втирать его в черневшее в полумраке пятно на груди. Игнис раскраснелась и отвела взгляд. «Раз испачкал, значит пусть сам все исправляет. Ни шагу назад не ступлю» – убеждала она себя. Девушка снова перевела взгляд на него, стоило как-то разбавить эту неловкость.

– Никогда прежде не видела такого цвета глаз.

– Ничего особенного. Достался от одного из родителей, – без особого энтузиазма угрюмо отозвался занятый делом незнакомец.

– От кого именно? – ответа не последовало. – Не знаешь? Значит, тоже без них рос? – в надежде узнать о нем что-то общее с собой, сама не понимая зачем, поинтересовалась Игнис.

– Нет, – коротко ответил он и вновь замолчал.

Собеседник, судя по всему, на диалог выходить не собирался. Девушка заметила, что у стены на его столике была развернута карта. Вся западная часть континента, часть севера и ближайших восточных и южных земель были расчерчены черными полосами. Карта была усеяна стрелками, прокладывающими пути, разными поясняющими надписями, которые с расстояния и в темноте ей прочесть не удалось; у многочисленных поселений, как больших, так и маленьких, стояли небольшие крестики. Игнис сделала вывод, что этот человек посетил не с одну сотню, а может и тысячу, подобных мест, прежде чем добрался сюда. Сама она из деревни далеко никуда не выходила, – Герас запрещал, – а тайком ей удавалось уходить лишь на небольшие расстояния, чтобы вовремя успеть вернуться домой.

– Ты путешественник?

Мужчина посмотрел в ее глаза, улавливая, куда смотрела она. Оторвавшись от дела, он свернул карту в трубочку и убрал в сторону.

– Вроде того.

Ей стало так интересно, что же успел повидать этот человек, путешествуя по миру, что невольно предложила:

– Присоединишься к нам? Хочу послушать что-нибудь из твоих путешествий. Даже готова закрыть глаза на то, что ты, скорее всего, неприкосновенный, – она хитро улыбнулась, но мужчина молчал, продолжая втирать мел. Девушка, гонимая желанием послушать интересные истории, продолжала настаивать. – Соглашайся. Не каждый же день выпадает шанс выпить в компании лучших студентов академии и с ученицей самого Верховного мастера. Выпивки у нас, конечно, уже не осталось, да и еда здесь так себе, но думаю, если этот толстяк пороется у себя в закромах, то найдется что-нибудь еще. За беседу со мной готова простить тебе часть долга за броню если пятно не ототрется, – Игнис гордо запрокинула голову наверх, думая, что этими словами ей удастся его уговорить.

Но вместо этого гость посмотрел на нее унижающим взглядом.

– Раз здесь все так плохо, почему бы вам не пойти в соседнюю таверну? Для таких, как вы. Особенных, – с каким-то презрением прошипел он.

– Там сегодня тухляк, хоть и народу полно, – она будто не обратила внимания на его тон. – Пять лет со смерти Инсолиты. Все сидят поникшие и словом не обмолвятся. Со скуки подохнешь и отправишься к нему на тот свет…

– Через полчаса сотрешь мел и все будет в норме, – мужчина вытер руки влажным полотенцем и отвернулся, начав собирать собственные вещи. Первым делом он спрятал карту.

– А если нет? – продолжала Игнис, внимательно следившая за его действиями. – Мое предложение все еще в силе.

– А если нет, то я сам найду тебя и за все заплачу, – он как-то неоднозначно ей улыбнулся и еще раз провел по кожаной вставке, подтирая по ее краям лишний известняк.

Мимо как раз проходил Аскей. Заметив руку незнакомца на груди у Игнис, ярость в его красных от алкоголя глазах сверкнула яркой искрой.

– Ты че удумал?! – взревел тот едва ли выговорив это короткое предложение. – Девку мою лапаешь?! А ты че ему позволяешь?!

Со своим пошатывающимся состоянием и невнятной речью, парень попытался нанести незнакомцу удар и лишь благодаря огромной удаче угодил ему по щеке. Гостя от удара развернуло и, чтобы не упасть, он успел удержаться за стол. Чуть подождав, он одной рукой провел по щеке, проверяя, не идет ли кровь. Хоть подросток и был изрядно пьян, его выпад вышел уверенным и сильным благодаря отработанной технике.

– Ты от настойки умом тронулся?! – силой оттащила она его как можно дальше.

– Какого черта ты даешь ему себя лапать?! – едва ли разборчиво произнес парень, посмотрев на покрасневшие костяшки.

– Никто меня не лапал! Он всего лишь помог мне оттереть пятно!

– Не лапал он! А я слепой по-твоему?! Только мне позволено тебя трогать, – Аскей ткнул в нее указательным пальцем и его мотнуло в обратную сторону. Подросток устоял лишь благодаря вовремя подхватившей его девушке.

– Да пошел ты… – она толкнула его в сторону выхода. – Хватит здесь ошиваться, пойдемте уже все отсюда, – скомандовала Игнис. Возражать никто не стал. Остальным тоже наскучило это место.

– А ну стоять! – грозно зарычал хозяин таверны, кинувшись за ними, так и не дождавшись, чтобы хоть кто-то подошел к его стойке с целью расплатиться. Видя, как подростки едва держались на ногах, он заметно осмелел. – А платить кто будет? – мужичок подошел к ним и замахал перед их лицами тремя исписанными от начала до конца расчетными листками, кои он хранил со всех их предыдущих посещений. – Я из-за вас, подонков, уже который месяц в минусе сижу! Хватит этого с меня. В этот раз я так просто вас никуда не выпущу!

Он вплотную приблизился к шестерым подросткам и хотел было схватить ученицу Верховного мастера за шиворот. Но внезапно с силой распахнулась входная дверь и тавернье отлетел туда, откуда пришел. Вслед за ним дернулась и вся мебель: ножки столов с неприятным звуком скользнули по полу, некоторые табуреты завалились набок. Перелетев через стол, он врезался в собственную стойку. Послышался громкий хруст и лязг разбившегося стекла от наполненных алкоголем припрятанных внизу бутылок. Мужчина испуганно вытаращил глаза. Осматривая свои руки и ноги, соображая, что произошло, и проверяя цел ли, он заметил, как пятерка уже покинула здание, а Игнис все так же стояла у двери, держа одну руку вытянутой. Несколько секунд назад, резким порывом Воздуха, она оттолкнула пухлого мужичка, не дав тому поймать себя за ворот. Ее тут же скрутило от этого простого действия пополам. Схватившись за живот, она чуть устояла на согнутых ногах. В глазах все потемнело, голова закружилась, к горлу подступило все, что недавно съела. Верно их учили в академии: употребление алкоголя и использование стихий никак не могло сочетаться. Игнис другой рукой держалась за дверной косяк; незнакомец в это время стоял в тени лестницы и наблюдал.

Оглядываясь вокруг, тавернье не знал, что сказать, и выпалил первое, что пришло ему в голову:

– Вы же… Вы же, – заикался он, пытаясь прийти в себя, – сказали, что все оплатите…

– Верно, – кивнула Игнис выпрямляясь и превозмогая боль. На груди в свете солнца ярким белым пятном выделился растертый мел, – все уже оплачено. За счет заведения!

– Ах вы… Ты… – старался собраться мысли в кучу, – поганая стихийная сволочь… Ты еще за все поплатишься, грязная девчонка, – хозяин таверны откинул голову назад и выдохнул. На закрытые глаза упали его сальные волосы, с виска струйкой скатилась кровь. – Попомни мои слова. Все вы, но в особенности ты… Тебе еще за все достанется, помяни мое слово. Клянусь тебе своей жизнью. Герас обо всем узнает.

Испуганный тучный мужчина, метая в нее проклятиями и угрозами, не заметил, как Игнис с озлобленным видом уже нависала над ним. Когда кончики ее волос коснулись его лица, он вздрогнул от неожиданности и с ужасом взглянул в ее полные злобы и решимости глаза. Она наклонилась ближе, почти касаясь своим носом его потного лица, схватила за воротник и шепотом произнесла:

– Когда я, наконец, займу место Гераса, – угрожающе шептала она, наматывая себе на пальцы длинный развязавшийся шнурок на груди его рубахи, притягивая таким образом все ближе, – ты будешь первым, кого я навещу. Я снесу твою тупую башку и проверю, есть ли в ней хоть капля мозгов. Но предварительно, отрежу твой длинный поганый язык. Возможно, еще отрублю эти мерзкие толстые сосиски, кои ты называешь своими пальцами. А раз на кон ты так смело ставишь свою жизнь… – После этих слов Игнис отпустила ворот и жестоко пнула его по лицу. Мужчина закряхтел и выплюнул на пол три окровавленных сломанных зуба. – И так будет с каждым из вас, проклятые пустые! Еще немного и мир избавится от такой падали, как ты!

Она вышла, оставив за собой открытую дверь, через проем которой в мрачное помещение вливался яркий солнечный свет. В его лучах были видны витавшие в воздухе клубы пыли, вызванные недавним погромом.

Тавернье закрыл лицо руками и громко замычал. Безысходность настигла его с головой. Это его хозяйство было единственным, что приносило ему доход, которого теперь едва ли хватало, чтобы сводить концы с концами. Мальчонку, своего помощника, он подобрал из жалости пару лет назад, видя, как тот страдал, ища заработка на улице. Он собирал и отдавал последние найденные крохи своей младшей сестре и больной матери, работать которая уже практически была не в состоянии. Мужчина раз за разом жертвовал ему собственные накопления, ведь выручки уже давно не хватало. Чтобы хоть как-то выкрутиться, он не раз продавал мебель, ту, что была целее всего, а все вырученное отдавал на руки помощнику. Сам же питался теми остатками, что находил на столах. В противном случае подъедал испорченные продукты, уже не годившиеся для подачи.

Все это время державшийся в тени лестницы незнакомец подошел к страдающему хозяину таверны. Об пол звякнул перевязанный мешочек. Несколько секунд тавернье не обращал на него внимания, но после того, как приоткрыл глаза и увидел упавшую вещь перед своими ногами, набросился на него, как на последний кусок хлеба. Ткань мешочка окрасилась кровью с его рук. Он непонимающе поднял покрасневшие глаза на незнакомца.

– Этого должно хватить, чтобы закрыть все долги. Если постараешься и продашь эту старую лачугу, хватит еще на беззаботную жизнь где-нибудь подальше от этого места.

– Сударь милостивый, – мужичок, жадно перебиравший в толстых пальцах приятно пахнущий и звенящий мешочек, бросился к его ногам. – Как вы узнали про долги? И за что такая щедрость?

Незнакомец ничего не ответил и даже краем глаза не посмотрел на пухленького мужичка, как кот вившегося у его ног. Взгляд его был устремлен на выход. Перешагнув через тавернье, и он направился отсюда прочь.

Глава 4. Проигранная битва

«Феровая униформа создается из тонкой и легкой, но на удивление прочной феровой нити, – редкого материала, что с таким большим трудом добывался в природе.

Вытягиваемая из громадных минералов неподатливая нить применялась как для создания брони, так и для оружия, – единственного способного прорезать эту броню, –секреты изготовления которых знали лишь несколько умелых кузнецов со всего мира, передающие сложные познания из поколения в поколение только в кругу своих семей. Разбрасываться ценным опытом и при желании никто бы не стал, ведь благодаря ему умельцы получали высокий статус и уважение в обществе.

Легкость и гибкость, не уступавшие прочности самой формы, служили залогом успешной защиты своего носителя и позволяли носить ее как повседневную одежду. Каждый умелец-кузнец старался довести свое произведение до совершенства и превзойти других.

Такую броню полагалось носить каждому Верховному мастеру и лишь некоторым из его приближенных мастеров рангом пониже. Снарядить столь тяжело изготовляемым набором всех желающих, было невозможно. Не только из-за трудоемкости работы, но и из-за редкой встречи феровых глыб в природе. На изготовление одного комплекта даже у самого умелого кузнеца мог уйти целый год.

Нагревая жесткую нить огнем определенной температуры, – градусом выше, и нить расплавится, градусом ниже, и звено не примет нужной формы, что в последствии могло создать уязвимое место, – умельцы плели петлю за петлей размером не больше игольного ушка, пока эти мельчайшие цепочки не приобретут должную форму. После чего повторяли весь процесс заново и накладывали слой за слоем, пока не получится нужная плотность. Напоследок форма украшалась кожаными вставками. Узор выполнялся на усмотрение кузнеца или по особому заказу. Подводя итог, не трудно догадаться, что право на такую форму нужно было заслужить, доказав преданность деревне и немалую выносливость.»

Заметки из академического учебника учеников третьего курса.

Подростки разошлись каждый в свою сторону. Лишь Игнис с Аскеем продолжали медленно и безмолвно брести по улочкам деревни. Поднялся свежий прохладный ветерок возвращавший обоим ясность разума. Хотя Игнис уже давно вполне себе хорошо соображала.

– Пойдем на холм? – предложил парень.

– Зачем это? – недовольно поинтересовалась Игнис. Ей все еще было неприятно за сказанное им в таверне.

Ей приходилось поддерживать шатающегося парня за руку, чтобы того не увело в сторону, попутно вспоминая то, как Аскей ударил незнакомца. Игнис не знала почему, но она чувствовала жалость к странному чужаку. Он же просто хотел как лучше.

– Я же еще не подарил тебе свой главный подарок, – взгляд стал ехидным, рука обвила талию девушки, а лицо расплылось в довольной улыбке.

Игнис презрительно фыркнула:

– Лучше бы извинился за свое поведение или что-нибудь материальное подарил… Чтобы память об этом дне хоть осталась.

– Какая ты скучная. Я же ничего такого плохого не сказал. Разве я был не прав, сказав, что ты моя девушка?

– Ты сказал это слишком грубо, – возмутилась Игнис. – Какая я тебе девка вообще? И что значит «только тебе позволено меня лапать»? Я не твоя собственность, запомни это, Аскей.

– Запомнил, – изрек он и замолчал на время о чем-то задумавшись. – А память об этом дне, я уверен, останется.

Игнис еще не представляла, насколько он был прав.

Они шли с целый час, пока, наконец, не добрались до нужного места. Горный выступ, расположенный высоко над деревней, откуда открывался захватывающий вид на ближайшие окрестности до самого горизонта. Воздух здесь был гораздо прохладнее, чем внизу. Будь Игнис в обычной одежде, то наверняка поежилась бы от холода, а желание просидеть здесь долго сразу бы отпало, но обволакивающая тело броня спасала от такой неприятной мелочи.

Шум расположенного за углом высокой скалы водопада, мимо которого они недавно прошли, успокаивал и расслаблял. Пара сидела на краю откоса, смотря вниз на раскинувшуюся деревеньку. Игнис нравилась эта идиллия. Так бы и просидела здесь до самой ночи, или даже до самого утра. Но тут Аскей сначала ненавязчиво дотронулся до ее плеча, потом более настырно провел пальцами по шее за воротником брони, прильнул губами к месту за ухом. От него разило алкоголем вперемешку с едой и у Игнис от этого возникло тошнотворное чувство. Желания поддаваться его ласкам не было, но она смогла уговорить себя на это, понадеявшись, что вскоре перестанет ощущать запах алкоголя и все станет гораздо приятнее. Однако тело ее было напряжено, она никак не хотела расслабляться. Поняв ее нежелание, Аскей попытался разгорячить свою девушку. Дотронуться до ее чувствительных мест ему помешала плотная броня. Игнис рассмеялась его безрезультатным, но старательным и напористым попыткам добраться до ключицы и низа живота. Отведя парня подальше от края откоса, она присела к нему спиной на высокий длинный валун и убрала рукой волосы, собранные в хвост. Девушка стала объяснять, за какие ремешки стоит потянуть, чтобы ослабить нагрудник. Пальцы Аскея не слушались его, все попытки снять уже ставшую ненавистной броню оканчивались провалом.

– Я с твоим нижним бельем разобраться не могу, а тут еще эта броня добавилась! – сетовал он, будя уже в сильном напряжении.

– Привыкай. Однажды и ты получишь такую же. Ничего сложного нет.

– Да к черту!

Парень резко развернул девушку к себе и жадно впился своими губами в ее. Как снять нижнюю часть формы, ему было гораздо понятнее. Он уже принялся за дело, Игнис засмеялась от щекотливых прикосновений, как вдруг краем глаза она заметила какое-то движение. Она прервала действия Аскея и разорвала их поцелуй.

– Там кто-то пялится на нас.

На дальнем краю уступа, откуда они пришли, выделялась мужская фигура в черной форме, с развивающимся по ветру плащом за спиной и со скрывающей лицо маской. Он выглядел устрашающе и был увешан кучей холодного оружия: на поясе виднелись рукояти шести метательных ножей, длинный клинок свисал сбоку и один короткий кинжал был прицеплен к боку сапога. Фигура положила ладонь на рукоять оружия, висевшего на поясе. Игнис на момент оцепенела, но сразу же спохватилась, к чему все идет. Она столкнула с себя Аскея и рывком поднялась.

– Быстро! Затяни все как было!

Но Аскей ее и слушать не стал. Он встал на дыбы, как кот по весне, и угрожающе направился прямиком на стоявшего в паре десятков метров человека. Видимо алкоголь еще до конца не выветрился из его головы, иначе, почему парень так смело надвигался на вооруженного и одетого в феровую броню незнакомца было непонятно. Либо же он через чур поверил в себя.

– Лучше найди себе девчонку, жалкий извращенец, и не пялься на других!

Аскей быстро сокращал расстояние между ними. У Игнис внутри все съежилось. «Что он творит?!» – кричала она у себя в голове, пока металась из стороны в сторону, тянувшись руками назад, чтобы нащупать и зафиксировать все распущенные ремни на шее, меж лопаток и поясе. Фигура в черном одеянии сделала несколько шагов вперед навстречу Аскею. Поравнявшись с ним, человек в маске безжалостно ударил парня. До слуха донесся глухой удар о каменную стену и подросток растянулся на лысом огрызке холодной скалы.

– Аскей! – испуганно выкрикнула она, не веря своим глазам. До последнего Игнис надеялась, что этот человек что-то перепутал и не станет нападать на них, но его решительные действия говорили об обратном.

Незнакомец обнажил оружие и готов был убить беспомощно лежавшего парня. У Игнис из оружия был всего лишь небольшой раскладной ножичек. В последний момент подоспев к Аскею, с невозможной удачей ее выпад остановил удар. Кончик оружия врага застыл в считанных сантиметрах от лица парня, благодаря чему она сберегла ему жизнь. Лезвие ее ножа, скрипя, упиралось в гарду клинка противника. Руки Игнис задрожали под натиском, она понимала, что не удержит его долго. Взмахом руки ученица Гераса вызвала сильное дуновение ветра. Это действие вызвало у нее повторный приступ головной боли, звон в ушах, пульсацию в висках и тошноту. Враг лишь слегка пошатнулся и отошел назад.

– Аскей! Аскей! – Игнис продолжала выкрикивать его имя, тряся за плечо. Тот что-то простонал в ответ, но глаза не открыл. Она пропустила руку под его голову, а когда достала обратно, то обнаружила на ладони кровь. Аскей потерял сознание, но был жив.

Ее сердце в страхе учащенно забилось. Что же такое творится-то? Что делать дальше? Бежать? Она всегда чувствовала себя такой уверенной, способной противостоять любому, кто встанет на ее пути, а теперь дрожала, как листик. Перед ней стоял настоящий враг, коих она в жизни никогда так близко не видела. По сей день ей доводилось лишь гонять беспомощных неприкосновенных и мериться силой со сверстниками в академии. Даже Верховный мастер в их тренировках часто подавался ей. Принимая это за что-то должное, в Игнис укреплялись пустившие цепкие корни самоуверенность и гордость за себя.

Выхода не оставалось. За свою жизнь придется сражаться. Возможно, лишь путем отнятия чужой жизни, что, в этот момент, она тоже не могла себе представить.

Девушка отошла подальше от лежавшего на земле парня, чтобы не задеть его в грядущем сражении.

– Не знаю, что он тебе сделал, но не смей его трогать, – угрожающе процедила она сквозь зубы.

На удивление, мужская фигура поступила так, как было приказано. Отойдя в сторону, он встал напротив нее. Противник, похоже, был заинтересован в предстоящей битве именно с Игнис, от чего ей еще больше стало не по себе. Он даже решил сражаться честно, врукопашную, и демонстративно убрал клинок обратно в ножны, после чего развел руками, как бы говоря: «Посмотри, я безоружен», чем только сильнее удивил и без того сбитую с толку напряженную Игнис. Но можно ли было доверять этому незнакомцу?

В вытянутых руках она продолжала держать свой ножичек, острие которого направляла на врага, хотя не понимала, какой в этом был смысл. Лезвие ее ножа было сделано из обычной стали, которой феровую броню при самом большом усилии не прорежешь. Как бы там ни было, убирать оружие она не намеревалась.

Их столкновение случилось моментально. Лишь она успела рассмотреть, как противник дернулся в ее сторону, ее собственное тело инстинктивно поступило так же, как это бывало на тренировках с Герасом. Игнис в первых же минутах схватки выронила свой нож. Точнее, соперник выбил его из рук. Каждый раз сближаясь с ним до расстояния, что они едва ли не сталкивались лбами, Игнис пыталась снять с него маску. Возможно раскрытие личности заставит незнакомца сбежать. Однако мужчина был ловок и изворотлив. Он легко перехватывал тянувшиеся к нему пальцы. Незнакомец даже не побрезгал возможностью поиздеваться над ней. В одну из ее попыток сдернуть скрывавшую лицо вещь, он схватил запястье Игнис одной рукой, а второй пришлепнул по пальцам, после чего оттолкнул от себя и засмеялся.

Черный плащ, прикрепленный к его плечам и метавшийся за спиной в такт движениям, не раз наводил Игнис на мысль, что перед ней был Верховный мастер одной из деревень. Только она никак не могла вспомнить, кто из старейшин носил черную униформу. По ее соображениям, таких вообще не было. Да и как такое могло быть? Зачем какому-то из Верховных мастеров нападать на нее, желая смерти ей и ее парню? Кто-то узнал, что она ученица Гераса и решил ее устранить? Но зачем? Добрался ли уже убийца до Коина или он его не интересовал? Вопросы эти сбивали ее с толку и из-за них Игнис пропустила-таки первый удар.

Щека раскраснелась, ноги запутались и она упала по собственной неуклюжести. Но дальше враг не дернулся с места. Игнис поняла, что убивать он ее не собирался, иначе бы ударил гораздо сильнее, отправив в нокаут или уже воткнул бы в спину острие своего меча. Так же она чувствовала и то, что этот странный человек бился даже не в половину своей силы. Тогда, какого черта ему было надо от нее?! Почему бы ему уже давно не прикончить их обоих и, получив свое, уйти восвояси? Игнис с каждой минутой это не нравилось все больше и она решила поскорее от него избавиться подключив к бою стихии. Она понимала риск, на который шла, ведь ее организм был все еще слаб от алкоголя, а использование стихий требовало чистого разума, большой концентрации и стойкости. Одно неверное движение может отправить ее к праотцам. Но она уверенно поднялась на ноги и отошла назад. Закрыв глаза и сосредоточившись, Игнис прислушалась к себе. Воздух вокруг нее, казалось, задрожал и загудел. Она намеревалась одним сильным порывом снести с ног своего оппонента. И если повезет, то, что же ей делать дальше? Пользоваться Землей на такой высоте будет чревато для всех. Если поверхность горного выступа раскрошится под ногами, то не спасется никто. Да и как таковой земли здесь кот наплакал. Бо́льшую часть поверхности составляли горные породы, не поддающиеся ее контролю. Вода? Единственный источник воды находился далеко за углом высокой скалы. Толку от горного водопада здесь совсем не будет. Пока его струи дотянутся сюда в нужном количестве, пройдет много времени, которого у нее не было, эффект внезапности пропадал, но попробовать, конечно, было можно. Вся надежда оставалась на Огонь. Броню противника так просто не спалить, феровая нить выдерживает высокие температуры. Но если поймать его в кольцо, то можно нагреть и сварить заживо, превратив его же защиту в орудие убийства. Однако при таком раскладе она не распознает лица среди обугленных костей и остатков горелой плоти, а сам прием грозил обмороком или еще чем похуже.

Собрав силы, мощный поток воздуха, словно разразившийся прямо здесь ураган, ударил в незнакомца. Сорванные кусочки земли, жухлая листва, сухие ветки, мелкие камушки – все это направилось во врага вместе со сбивающей волной. Лента, удерживавшая волосы девушки, слетела и их начало трепать под сильными порывами. Опираясь об воздух, ее саму толкало назад из-за образовавшейся воздушной плотности. По ощущениям было похоже словно она толкала перед собой тележку в гору, и чем выше Игнис забиралась, тем тяжелее для нее становилась эта тележка, для толчков которой приходилось прикладывать больше усилий с каждым новым шагом. Она открыла глаза и была шокирована от увиденного. Человек в черном стоял так, будто ничего не происходило. Держа ладонь перед своим лицом, весь направленный в него поток воздуха был разрезан надвое, образуя подрагивающий клин. Игнис ужаснулась. Враг не просто владел той же стихией, силы его гораздо превосходили ее собственные. Однако же, сдаваться она не спешила. Огонь – ее любимая и самая податливая ей стихия могла стать козырем в их битве и, наконец, закончить ее.

Игнис взмахнула руками и от кончиков ее пальцев рассыпались сотни маленьких искр.

– Прекрасно! – восторженно прикрикнул враг, но Игнис его не услышала.

Поморщив носом и яростно закричав от прилагаемых усилий, она моментально превратила разлетевшиеся искры в две больших огненных волны, направленных прямиком на врага. Яркое пламя обернуло противника, словно огромное одеяло, заключив в смертоносные объятия со всех сторон. Кровь в жилах закипала от ненависти к нему. Под яростью, затмившей ее сознание, она все ярче разжигала пламя, до посинения сжимая кулаки, до крови впиваясь ногтями в собственные ладони. Сердце билось так быстро, что вот-вот готово было разорваться. Руки и ноги задрожали от возникшего внутреннего давления, венки в глазах полопались и залили белую оболочку кровью; на лбу, шее и руках выступили вены, а лицо приняло багровый оттенок. Еще немного и ей самой придет конец; уже стало перехватывать дыхание. Незнакомца в черном сквозь накрывавшие друг друга огненные волны не было видно. Она представляла, как тот мучался, находясь в самом пекле, словно попавшийся в ловушку жук. Игнис остановилась и стала надменно с кривой усмешкой наблюдать, как огонь сжирал то, что находилось в центре его пасти. Жар, исходивший от высокого пламени, даже с расстояния обжигал ее раскрасневшиеся щеки. Температуры в сердце очага должно было хватить, чтобы расплавить броню этого слабака и спалить его заживо. Плевать уже было на то, кто под маской. Главное прикончить того, кто решил покуситься на ее жизнь.

Игнис двинулась вперед. Под ногу попался ее складной ножичек и она убрала его обратно в карман. Огонь без ее поддержки быстро терял силы. Становясь все меньше в своем объеме, догоравшее пламя оставляло после себя черные отметины. Девушка пристально всматривалась сквозь его бледневшие стенки, стараясь разглядеть скорченную фигуру, лежавшую на земле. Но вот от огня уже почти ничего не осталось, а тела Игнис все еще не обнаружила. Еще немного подождав, она поняла, что в действительности там никого нет. Зрачки ее заметались из стороны в сторону, осматривая, куда же мог отползти этот человек, пока находился в сознании, пытаясь спастись, однако весь ровный откос перед ней оказался пуст. Новая волна ужаса обуяла ее. По спине скользкой змейкой пробежал холодок.

– Не используешь скрежеты для создания огня. Удивительно, – донесся из-за спины мужской голос и Игнис побелела от ужаса.

Уверенность в себе разом улетучилось, а ее место занял страх за свою жизнь, которая вот-вот должна была оборваться. Спина под феровой броней взмокла от пота; несколько капель выступило на лбу. Игнис развернулась и с ужасом обнаружила, что ее прием, в который она вложила все свои силы, нисколько не задел противника. Вытаращенными покрасневшими глазами она уставилась на прорези в маске. Игнис старалась рассмотреть глаза врага, заглянуть в них и прочесть его дальнейшие замыслы, но все было тщетно, взгляд противника был укрыт темной тканевой вуалью.

Дрожа от страха, она медленно стала отступать назад. Мужчина в черном надвигался на нее следом. Она вспомнила про нож в своем кармане и быстро достала, направив на него. Противник одним простым ударом вновь выбил оружие. По ее щекам прокатились слезы страха, оставив поблескивающие в лучах светила влажные дорожки.

– Не надо. Пожалуйста, – взмолилась она, но в ответ лишь его ехидное довольное хмыканье.

В голове сменяли друг друга всевозможные страшные картины с вариантами ее убийства. Какой именно применит незнакомец, она понятия не имела, но предчувствовала, что он выберет что-то долгое и мучительное.

– Жертва просит пощады? – довольно рассмеялся он. – А когда тебя просили о пощаде, ты выполняла их просьбы?

Ошарашенная, она, не видя, что было за спиной, продолжала отступать, пока нога не соскользнула с края откоса. Следующие действия для нее произошли в одно мгновение.

Потеряв равновесие, Игнис успела разглядеть несколько десятков метров пустоты под собой, заканчивающуюся ветвистыми макушками деревьев и земной твердью у подножья стволов. Их ветви не пронзят броню и не воткнутся в тело, но довольно сильно могут изуродовать лицо и, может быть, даже вопьются в самый мозг через глаза. А если этого вдруг не произойдет, то уж от удара о землю ее не спасет никакая броня. Игнис на это уповала, решив, что такая смерть станет для нее куда легче, чем та, что предстояла от рук чужака. Она закрыла глаза, мысленно распрощалась с Герасом, и уже приготовилась падать, как вдруг кто-то схватил ее за руку и втащил обратно, не позволив упасть в пропасть. «Аскей?!» – молнией пронеслась обнадеживающая мысль, что парень пришел в сознание. Невероятное спасение наполнило ее радостью и надеждой, будто каким-то чудесным образом все кончено. Однако, открыв глаза, увидела, что парень продолжал лежать без сознания, а за руку ее держал мужчина в черной броне. Тут-то она действительно перестала что-либо понимать. Он ведь хотел ее смерти. Неужели ему было так принципиально убить ее собственными руками?

– Не так быстро, – проговорил он резонирующим из-за маски голосом, втягивая обратно, после чего взял ее за горло и приподнял над землей так, что носки феровых сапог едва касались поверхности.

Пойманная жертва схватилась за его руку, забив по ней в попытках выбраться, балансируя на кончиках носков. Втягивать в легкие воздух становилось сложнее с каждым вдохом.

– За все свои проступки придется ответить, Игнис. Но это будет тебе во благо.

Услышав свое имя, она непонимающе уставилась на него.

– Откуда ты знаешь меня? Кто ты такой? – прокряхтела она.

Противник уже готов был вонзить клинок, что держал во второй руке подготовленным, в грудь своей противницы, но в последний момент на него обрушились и заключили в водяную ловушку дотянувшиеся в нужном количестве струи из водопада и разлившегося под ним небольшого пруда.

Игнис упала на землю и закашлялась. Надеясь, что он не владеет Водой и вот-вот захлебнется, она следила за его действиями, держась за нывшее горло. Этому приему ее научил Герас. Он говорил, что даже если противник тоже владеет водной стихией, главное – это не давать ему разбить стенки пузыря, всеми силами стараться поддерживать его и тогда, уже вскоре, враг начнет ослабевать от нехватки воздуха и прекратит все попытки выбраться. Но силы Игнис тлели на глазах. Врагу не обязательно было использовать ту же стихию, дабы освободиться из смертельного заключения, однако, он все же разбил шар.

Вода разилась вокруг него, а мужчина будто бы не заметил произошедшего. Даже сравнение «как комарик укусил» здесь не подойдет, ведь он не получил ни малейшего урона.

– Ловко. Но очень слабо, – он приземлился на ноги и шагнул вперед. – Это и есть хваленая ученица Верховного мастера Утар? – он посмотрел на нее сверху вниз уничтожающим взглядом. – Бросающаяся на рожон из-за неумения контролировать свои эмоции. Тратящая все свои силы, не узнав, на что способен соперник, а после дрожащая как мокрая кошка на ветру. Я раздосадован.

Он подобрал выпавший из руки феровый кинжал и снова поднял Игнис над землей.

– Так вот, чего ты хочешь, – сипло проговорила она, синея на глазах и уже не сопротивляясь. – Ищешь учеников Верховных мастеров, чтобы устранить их. Ты здесь для того, чтобы убить и меня? Какая тебе от этого выгода?

– Я здесь не для того, чтобы убить тебя. А для того, чтобы найти. И как видишь, наконец нашел, – честно признался он.

– Зачем ты…

Но не успела она договорить, как грудь пронзила острая боль. Игнис слышала треск рвавшихся сплетений ее феровой брони. Темное лезвие кинжала вонзилось прямо под грудину, парализовав все тело. «Яд?» – промелькнула догадка в голове. Руки Игнис опустились, словно ниточки, после чего действия чужака стали еще кошмарнее. Сделав надрез чуть шире, он отбросил кинжал в сторону, и просунул в свежую рану половину своей ладони. Игнис в ужасе закричала сдавленным голосом, слезы брызнули из глаз, тело не слушалось, но она всеми силами пыталась вырваться, чувствуя, как этот человек продолжал копошиться в ее внутренностях, принося нестерпимую боль. Так продолжалось еще с некоторое время, ставшее для нее целой вечностью. Она не понимала, сколько они простояли в таком положении, сколько этот черт копался внутри. Не понимала, жива ли она вообще или уже была мертвой и попала куда-то в ад, терпя пытки злых Богов Орфеуса. Возможно прошли секунды, а возможно десятки минут. Все прервал то ли хруст, то ли хлопок в том месте, откуда торчала его рука. Сразу после него Игнис почувствовала сильную слабость, глаза медленно закатились, дыхание перехватило, жизнь медленно начала покидать тело.

Незнакомец взял ее на руки и перенес к валуну. Все происходило словно во сне. Жесткий камень показался ей мягкой и уютной периной; на нее нашла сонливость. Игнис чувствовала, как сердце в груди билось все медленнее.

Он присел рядом и что-то достал из своего маленького подсумка, после чего опять направил руки к кровоточащей ране. Вновь почувствовав его ладонь, Игнис пронзила режущая боль, однако кроме мычания ничего выдавить из себя больше не смогла. Осматривая ее лицо, незнакомец произнес, – слова его доносились словно из другого мира:

– Я очень надеюсь, что проделал весь этот путь не зря и хоть ты выживешь. Иначе мне придется начинать все с начала.

Полупрозрачная темная вуаль скрывала его внимательный взгляд, осматривавший бледное лицо девушки, которое после последних манипуляций стало понемногу принимать нормальный оттенок. Он удовлетворенно кивнул и медленно опустил взгляд на кожаную вставку темно-зеленой брони, провел по ней пальцем и перетер испачканными в крови перчатками мел. – Я кажется велел тебе его смыть через полчаса, – Игнис успела бросить на него полный удивления взгляд, – теперь пятно уже не получится вывести. А если не получится, ты помнишь, что тогда? Я сам найду тебя, – повторил часть своей фразы незнакомец из таверны, приоткрыв половину лица и один желто-оранжевый глаз, который, оказавшись на дневном свету, принял ярко-голубой оттенок. – Скоро мы с тобой встретимся вновь. Если ты выживешь конечно.

Сказанные им слова эхом отразились от пространства, и сознание Игнис окончательно помутнело. Девушка провалилась в глубокий сон.

Глава 5. Кошмар Верховного мастера

«Многие знают, что нам – неприкосновенным – никто не доверяет и никакие дела иметь с нами не желают. А ведь какое слово-то, – «неприкосновенные»! На самом деле, означает оно, – человек, рожденный без прикосновения к нему Природой. От того в нем и не пробуждаются стихийные элементы.

Когда я впервые услышала его от мамы, а она сказала, что таковой являюсь я, то очень сильно обрадовалась. Мне показалось, что теперь я значу многое в этом мире, вроде какой-то важной особы. Никто ко мне не прикоснется и я смогу безнаказанно делать, что захочу. Я тут же побежала на улицу, чтобы сообщить об этом своим друзьям. С того дня у меня больше не было друзей…

Я росла. Притеснение неприкосновенных усиливались с каждым годом. Но мне удалось скрыть этот факт о себе и поселиться в одной очень крупной деревушке, когда мама умерла. Не знаю как, но меня не раскрывали за несколько лет жизни тут. Может, не все так сложно и таким, как я, просто стоит помалкивать о своей неутешительной судьбе? Я бы и дальше жила не зная бед, если бы не мой длинный язык.

Как-то раз, я решила спросить своего возлюбленного, что он думает о не владеющих стихиями. На что он засмеялся и ответил мне с некоторой грубостью в голосе: «Ты что, смеешься, что ли? Все же знают, что эти твари прямое порождение злых Богов Орфеуса, что желают нам – обычным людям – смерти и разрухи. Они и лишают их дара с самого рождения, не давая Природе прикоснуться к ним, ставя проклятую метку. Только отвернись и такие вонзят нож тебе в спину, отобрав все, чем ты владеешь. Я бы к таким даже близко не подошел».

Мне стало очень обидно. Ведь у меня на уме никогда и мыслей подобных не было, не только по отношению к нему, но даже к тем, кто когда-то меня обидел! Я решила, что спустя пять лет наших прекрасно складывающихся отношений, пора ему узнать правду обо мне. Понадеявшись, что мое откровение изменит его взгляды, и избавит от таких мыслей, я рассказала ему о том, кем являюсь на самом деле. Он опять рассмеялся, попросил так больше не шутить. Когда я ответила, что это не шутка, он куда-то ушел.

Мой любимый отсутствовал весь день и всю ночь. Вернулся он домой только к полуночи следующего дня. Взгляд его был ненормален, а дыхание прерывисто. Он напомнил мне напуганного дикого зверя, который готов был погибнуть сам, но убить врага. За спиной он что-то держал. Один момент и он уже с криком несся на меня с острым лезвием в руках. Все случилось так быстро, что я не поняла, как все произошло. Вот я уже бегу прочь из деревни, вся в слезах и с окровавленными руками, в одной из которых держала тот самый нож. Меня преследуют те, кому этот человек успел все обо мне рассказать. Возможно, он отчаялся, когда узнал, что столько лет провел с такой как я под одной крышей и спал в одной постели…

Какое-то время спустя, до меня дошли слухи, какую огласку придали случившемуся. Они сказали, что в убийстве некоего мужчины была виновна обезумевшая неприкосновенная, что тайно жила с ним, притворяясь нормальной, дабы пользоваться его благами. Женщина сбежала в лес, где и была растерзана дикими зверьми. После этого инцидента из деревушки, где я жила, выгнали родителей тех детей, которые не владели стихиями, а их дети, родившиеся нормальными, остались жить без них.

Впоследствии, у меня возник вопрос. Кто же на самом деле готов вонзить тебе в спину нож?

Из историй неприкосновенных, дошедших до наших дней.

Примерно 450-й год после явления Дара Природы

– За пять лет я не приблизился ни на шаг, отец. Я побывал уже в стольких местах, прочел так много текстов, что и не счесть, – тихо проговаривал Герас, сидя на коленях возле могилы семнадцатого Верховного мастера Утар. В ответ пришла оглушительная тишина. Даже ночные насекомые замолкли, словно вслушивались в слова старейшины. – Я боюсь, что ты совершил ошибку. Мне не по силам остановить это. – Он возложил свежий букет белых цветов, оставив его рядом с немногочисленными остальными, принесенными на дню жителями деревни. – Я совсем не понимаю за что мне хвататься и что я должен сделать, что мне нужно найти. Все так расплывчато… Как быть и за кем следить? Посмотри, сколько детей растет в деревне! И каждый по-своему уникален. Хотя по правде, меня с самого начала не покидала догадка, что ею должна стать Игнис… Ведь ее уже пытались похитить в младенчестве. Тогда мне удалось обмануть их, устроив пожар. Я уверен, что они по сей день думают, будто малышка сгорела в том пожаре, – Герас утер влагу со лба. Несмотря на ночь, воздух был теплым и душным. Приближалась сильная гроза. – Все эти годы я никуда ее не выпускал дальше нашей деревни, чтобы те, о ком ты говорил, ненароком на нее не наткнулись в лесу или на дороге. Старался обучать ее так, чтобы навыки не вызывали слухов и не привлекали внимание мастеров других деревень. Но она все равно старается сделать все наоборот. Пытается показать себя абсолютно всем. Мне так тяжело, отец. Я сковываю раскрывающийся цветок собственноручно. Задаю ему направление куда расти, но в то же время ограничиваю в этом… Даже так, я ощущаю, что что-то делаю неправильно. Подскажи мне, отец, как спасти Игнис от возможной угрозы? Прошу, дай мне какой-нибудь знак, подсказку, хоть что-нибудь, что поможет мне найти ответы! – Старейшина положил ладонь на плиту и та отозвалась ему лишь покалывающей кожу прохладой. – Почему же ты доверил это мне?

Так и не дождавшись ответа, Герас поднялся с колен. Забрав свой плащ, повешенный на ограду, он направился домой.

Старейшина вернулся уже далеко за полночь. На самом пороге его встретила безмолвная тьма. По привычке он легко повесил ключ на короткий, торчащий из стены, деревянный колышек и снял туго затянутую обувь. Пробравшись на ощупь по стенам сначала до своей небольшой спаленки, мастер повесил плащ, на высокую вешалку штатив в углу и снял броню, испачканную сажей, грязью и травой, оставшись в тканевой одежде против натирания ее жесткими швами. Выйдя из своей спальни, он на цыпочках прокрался к двери по соседству, тихо ее приоткрыл и стал всматриваться в практически непроглядную черноту, которой тусклый лунный свет, льющийся из окна, не давал полностью захватить все пространство комнаты. Глаза его уже попривыкли к темноте, потому он с легкостью определил контуры невысокой покачивающийся в такт дыханию горки. Улыбнувшись и удовлетворенно кивнув самому себе, он так же тихо закрыл за собой дверь.

Верховный мастер, не принимая душ, грузно упал в постель. События прошедших тяжелых дней заставили его вздохнуть. Плавно проведя рукой, он зажег слабым огнем керосиновую лампу, стоявшую на прикроватной тумбе по левую сторону. Заплясавшее крохотное пламя едва ли могло осветить и половину комнаты. В темных неосвещенных углах ему то и дело мерещились расплывчатые призрачные лица, молча наблюдавшие за ним презренным и обвиняющим взглядом. Герас закрылся от них ладонями, указательными пальцами массируя пульсирующие виски. Во тьме закрытых глаз ему снова предстала картина того дня, когда он отправил прах своего отца со склона горы в последний путь. Пять насыщенных событиями лет прошло с тех пор, а Герас помнил все так отчетливо, словно это произошло только вчера.

«Одна единственная ошибка может привести к краху всего человечества» – каждый день, как надоедливая муха, сея тревогу в голове и порождая кучу вопросов, крутились слова Инсолиты. Что это за ошибка? Как ее избежать? Возможно ли это вообще? Да и кто же все-таки эти они, о которых в жутком страхе поведал ему Инсолита перед тем как умереть? Но в одном Герас был уверен, что если он узнает, кто стоит за страшными пытками старика, доведшими того до смерти, то обязательно ему отомстит, не оставив от него и мокрого места.

«Отец, ты оставил мне слишком мало подсказок» – за этими раздумьями утомленный Герас растворился в небытие.

С улицы сквозь окно донеслись отдаленные приглушенные крики. Мастер быстро покинул свой дом и в одно мгновение оказался в центре деревни. Окружающая обстановка разительно переменилась. Все вокруг стало другим, каким-то призрачным, ненастоящим. Деревня заполыхала огнем. Пламя пожирало дом за домом; из-под образовавшихся завалов были слышны жуткие неразборчивые возгласы. Герас стоял в самом эпицентре событий. Вокруг него в поисках укрытия метались полупрозрачные тени с пустыми белыми глазницами. Они что-то истошно кричали, возможно, звали на помощь. Невидимый враг со всех сторон рубил их направо и налево оставляя на их месте лужи темной жидкости. Верховный мастер не понимал, что ему делать. Он пытался, он хотел помочь им, спасти любой ценой, но тени будто бы и не замечали его присутствия, пробегая сквозь него. Одно раненое создание остановилось и упало прямо перед ним. Судя по сгорбленной форме – это был старик. Герас подбежал к нему и попытался помочь ему подняться. Сейчас он смог дотронуться до едва живого существа, но то не желало принимать его помощь и вставать на ноги; вместо этого оно рухнуло в его руки и обернулось назад. Белые глаза расширились в страхе; острым корявым пальцем оно указывало в сторону главных врат и что-то завизжало непонятным языком. От его скрипящего и оглушающего визга все органы внутри съежились, по спине пробежал холодок, а чувства заиграли новыми красками. Мастер пристально всматривался в сторону, куда ему показывала тень. Что-то колыхалось прямо во вратах. Оно приближалось, и чем ближе подходило, тем яснее становилась его фигура. Черное, размытое, человекоподобное создание злорадно улыбалось и, склонив голову набок, смотрело прямо на Гераса. Глаза его горели неестественным, ярко-желтым цветом, за спиной развивался полупрозрачный теневой плащ; в руке лежал длинный, призрачный клинок, запачканный темной кровью существ. Завидев мастера, тварь уверенно двинулась вперед. В один момент ее окружило несколько других теней, вероятно – боевых мастеров, сражавшихся на стороне Гераса. Они приняли попытки преградить ей дальнейший путь и защитить мастера и остальных. Группа из трех существ работала слаженно и ловко, но никаких усилий им не хватило, чтобы противостоять твари. Ряд их выпадов она мастерски обошла и одного за другим повергла врагов наземь.

Двинувшись дальше в сторону старейшины, перешагивая через трупы, под ноги ей бросились пробегающие в панике три беспомощные и безоружные тени: одна высокая и две ростом едва выше колена. Большая и непростительная ошибка. Высокая тень попыталась заслонить собою тех, что поменьше, вцепившихся в ее ноги позади. Но озлобленная тварь не вздумала щадить и их. Доля секунды и тело высокого разделилось на две равные половины. Верхняя накренилась и завалилась назад, со шлепком упав на землю, нижняя согнулась в коленях и с подобным звуком упала вперед. Вторую свалившуюся с ног маленькую фигурку темное создание схватило за горло и подняло над землей. Фигурка беспомощно затрепыхалась, схватившись за руку противника и стуча по ней пытаясь выбраться. Довольная тварь сжала узкую шейку с такой силой, что даже с ужасом наблюдавшему Герасу, находящемся на достаточном расстоянии, послышался хруст костей. Полупрозрачная жертва издала последний кряхтящий звук и мешком сползла наземь, не подавая признаков жизни. Третье беззащитное маленькое существо, тщетно тянувшее руки к Герасу, призрачное злобное создание придавило своей ногой, словно жука, после чего жестоко вонзило и повернуло в его спине острый клинок. Твари это явно пришлось по душе. Ее улыбка стала еще более злорадной. Не скрывая этого, она наслаждалась своим превосходством над беспомощными созданиями.

К горлу Гераса подступила тошнота. Мастер скрипя зубами от нахлынувшей жажды мести и чувства отвращения к действиям своего врага, попытался бросить в приближавшуюся тень огненным шаром, оттолкнуть ее порывом ветра или сотворить под ней расщелину, но все, что бы он ни предпринял, проходило сквозь, а после вообще все его способности разом пропали. Тогда он попробовал броситься на противника и вступить с ним в ближний бой, но ноги оказались прикованы к земле. Видя все его неудачные попытки броситься на рожон, тварь загоготала, становясь при этом все ближе и ближе. Она явно не спешила, шаг ее был размеренным и спокойным, – жертва никуда не денется. Герасу стало не по себе. Создание подошло на дистанцию вытянутой руки и в этот момент старейшина почувствовал, как у него появились силы для сопротивления. Вытащив из ножен темное лезвие феррового клинка, хранившееся в столе его кабинета, доставшегося в подарок от Инсолиты, он попытался напасть на тень, но та искусно и с молниеносной реакцией отбив его выпад, пронзила мастера насквозь собственным мечом. Резкая боль сковала все тело, внизу живота разлилось тепло, и Герас упал на колени. По подбородку потекли алые струйки крови, сознание стало покидать его. Тень уперлась ногой в плечо старейшины и вытащила свое окровавленное оружие, повалив того на спину. Полупрозрачная морда без каких-либо опознавательных черт сузила свои глаза, гневно таращась на Гераса сверху вниз. Вся ее радость и пылкость куда-то пропали. Герасу даже показалось, будто он увидел сожаление в желтых глазах.

Старейшина прижимал ладонь к ране, из которой обильно вытекала кровь. Желтые огоньки над ним сверкнули и она замахнулась, чтобы нанести последний удар. Герас же, следуя последнему из наставлений своего отца и учителя, отпрянул страх. Он попытался встать на ноги, чтобы оказаться лицом к лицу со своим врагом, но все, что у него получилось сделать это только приподняться на одно колено. Этого было достаточно, чтобы без страха заглянуть в желтые глаза темного создания, показав, что он готов к смерти. Человекоподобная фигура занесла свой меч и сделала последний рывок.

Сквозь тревожный сон до Игнис донеслось приглушенное мычание. Небо за окном было бесцветным. Стояло раннее утро.

Протерев сонные, покрасневшие от ежедневных рыданий, глаза, она медленно приняла сидячее положение, прижавшись спиной к прохладной стене, пытаясь понять, очередной ли это кошмар или реальность, граница меж которыми давно стерлась.

После проигранной битвы, после которой она лишь чудом осталась жива, прошло уже почти полторы недели. Все это время Игнис ни разу не покидала свой дом, боясь нарваться на незнакомца снова. И кто знает, может быть в этот раз он доведет свое дело до конца. Она страшилась увидеть Аскея и остальных.

Как Игнис очутилась дома, она помнит смутно. В голове всплывали какие-то отрывки, как шла под высокими деревьями сквозь сумеречный лес по тропе, по которой всегда ходила на горный выступ. Но следом эти отрезки сменялись на картинки ночной деревни и дверь в ее спальню. По-видимому, сильная слабость заставила Игнис рухнуть в постель и проспать всю ночь. На следующий день она проснулась выжатой, как лимон, будто не спала вовсе.

Память потихоньку возвращалась, расставляя прошедшие события в своем порядке, однако все-таки оставляя некоторые проплешины. Игнис так и не вспомнила, что говорил ей чужак, когда она находилась уже на грани смерти. Или глубокого сна. Она этого не помнила. Но каждый день вспоминала его жуткий желтый глаз, что он успел приоткрыть из-под маски. Будто сам демон сошел смотрел на нее. Так же она не понимала того, почему Аскей до сих пор не пришел ее проведать. Неужели от удара ему тоже отшибло память? Или, возможно, незнакомец поработал и над ним, стерев часть воспоминаний. Жив ли парень вообще? Выйти и сходить проведать его у Игнис не было ни сил, ни смелости. Она представляла себе, что как только выйдет из дома, все взоры тут же обратятся на нее. И все от одного только ее вида поймут, что стихийные силы покинули тело девушки, сделав ее неприкосновенной.

До ушей снова донеслось мычание и кажется оно исходило из соседней комнаты. Теперь Игнис поняла, что находилась в реальной жизни, а не в одном из своих кошмаров, преследовавших ее каждую ночь всю последнюю неделю. Она встала с кровати и переоделась в свежую одежду.

Вздрогнув в холодном поту, Герас открыл глаза. Яркий утренний свет с непривычки вызвал слезы. Приподнявшись в постели, он осмотрелся вокруг, соображая, что находится у себя в комнате. Ощупал живот и убедился, что все ему приснилось. На лбу выступили маленькие капельки пота; его одежда, подушка и спина сильно взмокли. Мастер словил себя на том, что все еще учащенно дышит; тут же сделал глубокий вдох и задержал дыхание. Сердце бешено колотилось, отдавая пульсом в уши. Через секунду из-за закрытой двери послышалось шуршание. Единственным ближайшим оружием оказалось пара ножичков, которые Герас обычно носил за поясом. Он выдохнул и зажал их меж пальцев, прислушиваясь.

В дверь осторожно постучали. Сразу же опомнившись, он рывком спрятал оружие под подушку и обвинил себя в излишней нервозности.

– Да?

– С тобой там все в порядке?

– Да. Ты можешь войти.

Дверь отворилась и в комнату зашла Игнис. Русые волосы неаккуратно и наспех были собраны в высокий хвост.

– Что случилось? Почему не спишь? – Обратился к ней Герас. – Который сейчас час?

– Уснешь тут, когда ты здесь так громко мычишь, – она говорила это безрадостно и с каким-то упреком. Но видя встревоженный вид все-таки испугалась за него. – Тебе приснился кошмар?

– Просто неприятный сон. Все нормально, – постарался заверить Герас, но тут увидел ее потрепанный вид, красные глаза, под которыми как два полумесяца выделялись темные круги и осунувшееся лицо, и сам пришел в волнение за нее. – Игнис, с тобой все в порядке? На тебе лица нет.

– Да, со мной все со мной, – отрезала она, не желая вдаваться в подробности. – Время пять утра.

Герас знал, что когда Игнис себя так вела, вероятнее всего у нее случилось что-нибудь личное, о чем она ни за что не захочет делиться, как бы он ни выпытывал. Но бледность и впавшие щеки не давали ему покоя. Ученица явно плохо спала последние несколько дней и недостаточно хорошо питалась.

– Ступай на кухню. Я скоро приду.

Игнис безмолвно затворила за собой дверь.

Поднявшись с влажной от пота кровати, мастер достал из шкафа чистое полотенце и насухо утер им лицо и шею, затем переоделся в свежую одежду и сам покинул комнату.

Игнис стояла над массивной чугунной раковиной в ванной комнате, всматриваясь в дно раковины. Слабый свет раннего утра тянулся из гостиной узкой полосой, бледно освещая лишь кромку раковины и раму зеркала. В темном углу позади Игнис зловеще пыжился толстый и высокий бак с водой для ее нагрева к принятию горячей ванны. Справа стояла широкая древесная бочка с охлажденной водой для разбавления кипятка. В семьях, где домочадцы не имели навыка к управлению водной стихией, таких бочек всегда стояло несколько для самых разных нужд. Но в ее случае, Верховный мастер любил закаляться.

«Еще одна попытка. Я в это не верю. Не верю, что во мне нет сил даже на это!»

Игнис провела рукой над свечой возле зеркала, но ничего не произошло. Она делала это снова и снова резкими и размашистыми движениями, пока случайно не задела ее рукой и та с грохотом не свалилась в раковину. Девушка захотела вытянуть воду из крана, чтобы умыться, но опять ничего. Сокрушающая безнадега накинулась на нее, как свора диких собак, разрывая на куски.

«Этот гад лишил меня сил!» – кричала Игнис у себя в голове, чувствуя полнейшую обреченность. Полоска света упала на ее правый глаз и в зеркале блеснул слабый желтый огонек. Она испугалась и отпрянула назад, сильно вжавшись в стену. Сначала ей показалось, будто это тот человек вернулся и каким-то магическим образом оказался перед ней. Потом ей подумалось, что она видит его в отражении. Но присмотревшись внимательнее, поняла, что мелкая искорка слабо горит в ее собственном правом глазу, причем она становилась яснее, когда Игнис держалась в темноте.

– Что это? – шепотом спросила она у пустоты.

Совершенно неожиданно распахнулась дверь. И Герас и Игнис ахнули от неожиданности.

– Ты до сих не умылась? – негодовал мастер. – Где же вы девчонки постоянно так пачкаетесь? – Возможно, шутка Гераса произвела бы на нее хоть какое-то впечатление, не будь она так напугана. – А почему в темноте? – учитель поставил свечу на место и от его пальца по воздуху в парном танце пронеслись две искры. Фитилек зажегся и в комнате стало светло. – Ты уже все или мне подождать? – при свете мастер заметил волнение в глазах Игнис – на свету в обычных глазах – которое она тут же попыталась скрыть.

– Кажется, вода в колодце закончилась, – неуверенно показала она пальцем на сухую раковину. Герас подставил ладонь и освежающая вода тут же побежала по его конечности.

– Ты что, Игнис? Не выспалась что ли?

Она закивала:

– Да. Да, наверное так и есть.

Герас повелел ей поскорее заканчивать с умыванием и присоединяться к нему за завтраком. Когда учитель вышел, вода перестала идти. Игнис не обратила на это внимания и еще раз внимательно всмотрелась в свое отражение. Все было как прежде. Глаза зеленые, только вот под ними выделялось два темных полукруга, делая ее вид болезненным. Она окуналась лицом в бочку с холодной водой и осталась стоять в таком положении на долгое время.

Мастер закинул в печь пару сухих дров. Силой стихии разжег огонь и принялся готовить завтрак на двоих. Хотя род его деятельности совершенно никак с этим не соприкасался, Верховный мастер был неплох в кулинарии.

Острый нож кончил отбивать ускоренный ритм. Недовольно прошипела тяжелая и раскаленная сковорода. Герас что-то в нее поочередно выкладывал, от чего недовольство становилось все сильнее, но со временем смиренно утихло. По комнате разнесся приятный мясной запах с овощной примесью, к которым чуть погодя добавился и пряный аромат специй. Герас смачно чихнул. В этот момент в комнату вошла Игнис. Искоса глянув на мастера, она с хмурым видом, словно грозовая туча, заняла свое привычное место, даже не пожелав мастеру здоровья. Герас сделал обиженный вид, на что попытался обратить ее внимание тяжкими вздохами, но безрезультатно. Затем он отошел и несколько секунд шуршал в плетеной корзине. Вернувшись обратно к печи, раздался глухой треск. Затем еще один, и еще. Отсчитав шесть таких ударов, Игнис услышала, что повар накрыл содержимое крышкой, чтобы дать блюду напитаться.

В момент, когда еда была подана, аппетит так и не появился. Она лениво ковыряла кусок мяса и старалась вести себя как обычно, пока Герас пристально за ней наблюдал.

– Что-то не так? – в ответ лишь мотание головой и неохотное принятие пищи в рот. – Если ты хотела что-то другое, то могла бы сказать заранее.

– Все нормально, – отозвалась Игнис и постаралась начать есть активнее, чтобы не вызывать подозрений, однако еда готова была вырваться обратно. Пришлось сбавить темп.

– Вытри рот, мышка. – Он взял салфетку и попытался убрать остатки еды с уголков губ ученицы, но та не позволила ему этого сделать. Отняв салфетку, она продолжила дело сама.

– Перестань меня так называть! Если ты забыл мне недавно стукнуло восемнадцать. Хотя откуда тебе это помнить? – язвительно высказала она. – Ты же вечно в своих разъездах!

– Так вот из-за чего ты обиделась! – Герас хлопнул себя по лбу. Игнис даже обрадовалась, что повернула в этом направлении. Теперь проще будет скрыть истинную причину ее состояния. – Я не забывал об этом ни на минуту. Даже подарок тебе приготовил.

«Да, я знаю» – чуть было не выпалила Игнис, вспомнив про броню, которую нашла в его шкафу случайно. Ну, как случайно. Она надеялась, что учитель подготовил для нее именно этот подарок и не прогадала. Но теперь комплект висел в ее комнате, спрятанный в шкаф, с надрезом на груди.

– Так что там опять натворили эти пустые? – деловым тоном спросила она, стараясь перевести разговор на другую тему.

– Обычный.

– Что? – переспросила она не поняв, что учитель имел в виду.

– Это был обычный человек. Владеющий стихией, – во взгляде Игнис старейшина прочел недоверие и мысль, будто он над ней подшучивает. – Украл скот, принадлежавший другому Верховному мастеру и убил одного из его приближенных, – но Герас прекрасно знал, что все было немного по-другому, однако зачем-то рассказывал Игнис версию, которую истолковал Тайный Платаргиат. – Подозреваю, что кто-то его обманул, – старейшина так же намеренно упустил, что виновный собирал о нем сведения. Благо, там не было ни слова про Игнис. – Я не смог огласить приговор и его выбрала глава Платаргиата. Его отправили на пожизненное.

– Что ж… – удивленно произнесла она, никак не ожидая, что виновником окажется не пустой. – Наверняка он это заслужил. Иначе бы, глава не выбрала бы такое решение, – Герас лишь хмыкнул. – Но ты опять куда-то сворачивал по пути домой?

– Как ты это поняла?

– По Коину.

– Это что, какая-то новая примета?

Игнис улыбнулась уголком рта.

– Нет, просто я встретила его полторы недели назад, пока шла на встречу в одно место. А раз он был уже в деревне, а ты нет, значит опять уехал мимо.

– Не уезжал я мимо. Пришлось свернуть кое-куда по дороге.

– Это не меняет того факта, что тебя не было на десять дней дольше.

Герас задумчиво взял с дальнего угла стопку писем, оставленных им на этом месте еще с ночи. Как обычно бывало, в его отсутствии письма приличной стопкой скопились возле двери. Открыв первое, почесывая порядком отросшие бороду и усы, он принялся за чтение, прищурив глаза. Большую их часть он лишь быстро окидывал взглядом и тут же откладывал в сторону.

– Опять они от меня людей требуют… где я их возьму? Сто раз отвечал куда стоит пойти с такими просьбами… – бубнил Герас себе под нос.

– Ты опять делаешь это, – Игнис осматривала его сосредоточенное лицо, разжевывая кусок мяса. Разговор с Герасом придал ей жизни и вернул аппетит.

– Делаю что? – не отрываясь от чтения спросил мастер.

– Бубнишь себе под нос.

Мастер ничего не ответил и дойдя до последнего письма в белоснежном конверте, без каких либо подписей и других опознавательных знаков, вдруг посерьезнел, пока прочитывал строчку за строчкой. Игнис это заметила и ее накрыло неприятное ощущение, будто читал он что-то связанное с ней. И ей вдруг вспомнилось как тавернье поклялся, что Герас обязательно обо всем узнает. Но она не думала, что это случится вот так, через письмо.

– А это что еще такое? – показал он ей пергамент ближе. В голосе его послышались нотки злости и недовольства. Грядет хорошая взбучка. – Ограбила и побила тавернье? Ты в своем уме, Игнис?! Кем ты выставляешь себя перед людьми? У тебя есть хоть немного стыда или совести? Что сделал тебе этот бедный человек?

– Вообще-то, я была там не одна. И первой крушить таверну принялась тоже не я, – попыталась оправдаться ученица.

– Здесь написано только о тебе!

– Как это, только обо мне? – Игнис выхватила письмо из рук старейшины и прочла его. – Я прибью этого засранца! Конечно, после такого письма у тебя возникнут вопросы только ко мне! Но на самом деле этот твой «бедный человек» сам виноват. Накручивал всем владеющим стихиям, которые заходили к нему в заведение по ошибке, сверх суммы! Он думал, что и мы, будучи выпившими, этого не поймем, – и тут же прикусила язык.

– Будучи какими? – старейшина поближе подставил ухо. Он разочарованно выдохнул и прикрыл глаза, после чего принялся собирать пергаменты обратно по конвертам. – Ты меня сейчас так удивила, – раздосадовано проговорил он, попутно складывая прямоугольные изделия в ровную стопку, – никогда бы не подумал, что оставлять тебя одну совершенно нельзя. А еще постоянно твердишь мне, что уже взрослая. Да с тебя глаз сводить нельзя, как с малого ребенка в песочнице!

Игнис сидела тихо, не зная, как оправдать себя. Да и нужно ли? Себя она виновной не ощущала. Считала, что толстый мерзавец сам виноват. Нечего было обманывать их, стараться силой затащить обратно в таверну и подсовывать некачественный алкоголь. А еще и это письмо… Он точно у нее нарвется на новую расправу.

Старейшина отодвинул свою порцию и начал над чем-то размышлять. Неприятная тишина висела над ними еще долгое время, пока он, наконец, не обмолвился:

– Я боюсь представить, что здесь было еще пока я отсутствовал.

– Да ничего больше не было, – солгала она.

– Если ты не перестанешь вести себя подобным образом, то можешь забыть о месте приближенного мастера ко мне. Народ вряд ли оценит, что мой ближний круг будут составлять подобные неотесанные личности, пугающие обычных людей, как вы.

Игнис отвернулась. Так ей казалось словно ругань мастера проносилась мимо нее.

– Так может ты уже начнешь меня брать с собой, чтобы я всегда была под твоим присмотром? – обида в груди закипала с новой силой. – Вы с Коином вдвоем вечно куда-то пропадаете. Между прочим, я тоже твоя ученица! Но если ты не хочешь брать меня с собой, так хотя бы доверься мне и расскажи, что именно вы там ищете? Почему тебя иногда нет несколько недель подряд? А я, может быть, хочу быть рядом с тобой и помогать тебе! – Да, этого она бы хотела больше всего. Путешествовать вместе с ним и Коином. – Может быть, я переживаю, жив ли ты там вообще, – в уголках глаз блеснули слезинки, – а если вдруг нет? То где мне тогда искать твое тело, кого винить в твоей погибели?

Старейшина призадумался и понял, что в действительности ученица была права, и он ни имел никакого права давить на нее, требуя вести себя правильно, как подобает ученице Верховного мастера. Все-таки это он был тем человеком, кто забрал ее на воспитание, потому обязан был внимательно следить за каждым ее шагом, подсказывать там, где требовалась помощь, наставлять на правильный путь. Сейчас у Игнис был тот самый возраст, когда за ней был нужен глаз да глаз и правильный совет. Во всех ее ошибках и неподобающем поведении Герас обвинил только себя. Но начать брать ее с собой в далекие путешествия он не мог. Боялся, что таким образом ее найдут и что тогда? Убьют? Этого он никогда не допустит.

– Прости, не могу, – Герас решил остаться при своем, дабы уберечь ученицу от возможных опасностей. В деревне, как ему казалось, она будет целее. – Скоро все закончится, Игнис. Поверь мне, я сделаю все, чтобы мы как можно скорее остались вдвоем. Бросим здесь все и уедем к морю. Этого ты ведь хотела? – Одно из желаний его ученицы, – поглядеть на море, а по возможности, остаться жить на его берегу. Однако не на острове. От него она тоже испытывала неприятные чувства, хоть и не бывала там ни разу.

Мастер вернул их полные еды тарелки на исходное место.

– Как ты там сказала? Ты волнуешься за меня? – Герас расплылся в приятной улыбке и свел брови, меж которыми образовалась морщинка. – Этого не может быть.

– Ну началось, – Игнис скрестила руки на груди и отвернулась. – Сейчас понесе-е-ет…

Старейшина протер уголки рта краешком салфетки и возвел руки к потолку.

– О, Всемогущие силы Сакрариума! Неужто вы услышали мои мольбы и во всем самостоятельная Игнис начала переживать о ком-то кроме себя! Наверное после такого в наших краях снег пойдет, – Герас задорно подмигнул ей и принялся за еду.

– Перестань ерничать! Кому тут из нас сорок семь? Твое дело вести себя по-взрослому.

– А твое?

– А мое – ерничать.

Опять наступила тишина и каждый принялся за свою еду. Заметив, что девчонка съела только кусок мяса, не притронувшись к остальному, мастер поделился оставшейся половинкой своего, чтобы она хоть как-то наелась. Бледное лицо наконец чуть-чуть порозовело, сделав круги под глазами менее темными.

– Для меня ты навсегда останешься маленькой мышкой.

– Ну и пожалуйста, – только и ответила она без единого намека на обиду. Дело было привычное.

Пока мастер витал в своих мыслях, Игнис выставила на стол горячий чайник, пару пиал для чая и высыпала поближе к себе горстку шоколадных конфет. Она заботливо попыталась разлить напиток по пиалам сама, но горячий пар, будто злое насекомое, ужалил ее за руку. Ахнув и отдернув руку назад, она чуть ли не уронила целый чайник. На помощь тут же подоспел ловкий Верховный мастер. Потряхивая покрасневшую руку, Игнис, молча посмотрела на Гераса и улыбнулась ему страдальческой улыбкой. Сев на место, она жадно, – будто бы те сейчас убегут, – схватила три шоколадные конфеты. Герас взял одну и медленно ее надкусил.

– Может прогуляемся? – внезапно предложил он.

Засунув в рот конфету целиком, Игнис растерялась в ответе.

– Ну, вообще-то можно, – в ее голове созрела одна идея.

– И Игнис, – серьезно обратился старейшина к своей ученице, поднимаясь из-за стола, – только прошу тебя, обязательно извинись перед тавернье. Он не заслужил того, что ты с ним сделала.

– Непременно, – сжав зубы, с недовольством пообещала она.

Да, именно этим она займется пока ее учитель будет приводить себя в порядок после недельного отсутствия дома.

Глава 6. Встреча с человеком в черном

«Не сказать, что моя семья была какой-то особенной. Однако только благодаря статусу моего отца, я не был угнетаем так же, как и остальные рожденные без стихий.

Мы с братом родились в семье потомственного кузнеца. Еще его прапрадед плел феровую броню не только для тогдашнего Верховного мастера деревни Утар, но и для двух старейшин деревни Истока, и ряда местных боевых мастеров, – настолько уровень его мастерства ценился в те далекие времена. Я всегда с радостью выслушивал истории отца про наших предков и был очень горд, что стану тем, кто рано или поздно пойдет по их стопам и получит эти бесценные познания.

Брат был старше меня ровно на год. Отец водил нас в кузню с самого раннего детства. Там мы учились работать со сталью, инструментами и чаще всего феровой нитью. Я всегда горел желанием совершенствовать свои навыки; мне безумно нравилось этим заниматься. Я хотел стать таким, как мой отец и однажды даже превзойти его. А вот мой буйный братец этим заниматься совсем не желал. Душа его лежала к странствиям и боям. Он хотел стать лучшим боевым мастером при старейшине и служить в его личной охране.

Отец наш не терпел поблажек в работе с феровой броней из-за многих понятных причин. Однажды, когда нам было по четырнадцать и пятнадцать лет, брат нарочно испортил почти готовый нагрудник, надеясь, что так он больше никогда не вернется в кузню из-за гнева и обиды отца. Эх и влетело же ему тогда… Но отец от него не отрекся. Наоборот, с братом он стал работать в разы чаще. К тому времени он отлично совладал с Огнем, что еще больше предрасполагало его к работе в кузне. А отрекся же отец от меня, ибо на тот момент я все еще не владел ни одной стихией. Со мной все было ясно, но дабы удостовериться наверняка мать отвела меня к Инсолите. Тот сказал, что вероятнее всего, я уже останусь таким навсегда. Отец с тех пор переменился. Вел себя так, словно меня не существовало. Только мама продолжала кормить, одевать и утешать меня. Увы, ее вскоре не стало. Она умерла от болезни, которую наши доктора излечить не смогли. Для отца умер и я. Я понимал его чувства, но покидать дом все же не желал. «Что я буду делать в том жестоком мире совершенно один?» – думал я и раз за разом терпел издевательства со стороны отца и соседей.

Продолжая смотреть за его работой, я втайне от всех проникал в кузню по ночам и продолжал совершенствоваться там до наступления утра, пока мой отец отсыпался после тяжелого дня. Теперь он работал в одиночку, ведь брат высказал ему в лицо о своем нежелании там находиться. Его заявление сильно пошатнуло здоровье папы.

Как-то раз отец прознал про мои тайные походы в кузню. Хотя правильнее сказать, я сам себя выдал. Я придумал новый способ переплетения звеньев, который значительно улучшал прочность феровой брони. Целую ночь я перекраивал наручи, сплетенные отцом не за долго до этого. На утро он, конечно же, заметил разницу, но ни слова мне не сказал. Наверное это все из-за брата. Отец понадеялся, что его вложенный в нас труд был все еще жив во мне. Я счел это добрым знаком и с тех пор изредка стал работать вместе с ним, с краешка нашей небольшой кузницы.

Годы шли, мои навыки в этом деле росли, а брат поступил на службу при самом Верховном мастере, как и мечтал. Герас был чуть младше нас, но уже с почетом принял этот пост, расхвалив брата за его боевое мастерство. А увидев за работой и меня, он попросил что-нибудь для него выковать. Он поразился, когда увидел, что моя работа превосходит работу отца и заказал два комплекта белой феровой брони в моем исполнении. Отец был горд нами обоими, хотя в мою сторону этой гордости в открытую так и не проявил.

Мне казалось, что лучше ничего уже и быть не может. Все складывалось так, как мы с братом и мечтали. Все втроем мы переехали в Утар. Я стал личным кузнецом Гераса, а брат попал в ряды его приближенной охраны. Но черная полоса не заставила себя ждать. Внезапно умер наш отец. Что с ним стало, никто так и не понял. Доктора предположили, что его отравил яд, не оставивший в организме после смерти ни единого следа. А позже… До меня дошли слухи, что старейшина поручил брату какое-то секретное задание. Я лишь видел, что он надел второй комплект брони Гераса (они были очень схожи телосложением), взял какой-то сверточек в пеленке, похожий на младенца, и вчетвером, вместе с юным Коином и незнакомой мне девушкой, выдвинулись в путь, из которого мой брат живым не вернулся. Герас рассказал, что «брат доблестно погиб, защищая всю его жизнь». Меня надломили эти события. Однако я все же дал клятву самому себе, что дело отца не умрет. И надеюсь, что однажды смогу передать знания, переданные им, по наследству своим детям»

Личные записи потомственного кузнеца Джеса, 3633-й год после я.Д.П.

Игнис спешила к таверне. На улице царила утренняя тишина и не было ни единой души. Но все же ученица Гераса старалась избегать широких улиц, сворачивая в подворотни и протискиваясь между плотно стоявшими домами. Это делало ее путь гораздо длиннее, чем он мог бы быть, идя она напрямую. Игнис все еще боялась попасться кому-нибудь на глаза. Боялась, что внезапно выбежит прямо на этого чужака, лишившего ее сил. Она ни на минуту не забывала о том, что они впервые встретились в таверне, поэтому он все еще мог находиться в деревне. Не забыла и о его словах «скоро мы с тобой встретимся вновь». И что тогда могло произойти, одним Богам было известно. Но зачем тогда она искала его если знала, что будь даже силы при ней, она с ним на за что не справится? Возможно как раз таки для того, чтобы эти самые силы вернуть. Чтобы разузнать у него, что он с ней натворил из-за чего ее глаз в темноте принял такой же оттенок, что и у него.

Времени было в обрез, – пока Герас приводил себя в надлежащий Верховному мастеру вид, – от того торопилась поскорее добраться до нужного места. Из-за спешки она неаккуратно задела чьи-то стоявшие друг на друге медные тазы и те упали наделав столько шума, что, вероятно, ее услышали на другом конце деревни. Игнис как ошпаренная рванула по главной дороге. Топот ее ног эхом раздавался по пустынной улице. По обеим сторонам мелькали дома в высоту от одного до трех этажей, сделанные каждый на свой причудливый лад. Впереди послышались голоса стражников, которые совершали обход деревни. Услышали шум, устроенный ею и шли в том направлении на проверку. Сердце затрепыхалось в груди и Игнис свернула за угол, скрывшись с широкой дороги за высоким забором и остановилась там, чтобы отдышаться. Ее било мелкой дрожью словно в лихорадке. Не столько из-за испуга, сколько из-за устрашающих мыслей о незнакомце. Ей постоянно казалось, будто он следит за каждым ее шагом. И видел недавнее фиаско из-за которого теперь наверняка хохочет во весь голос. Ей вдруг стало стыдно, словно это было правдой.

Остался еще один проулок, а за ним последний поворот. Игнис собралась с силами и вот она уже оказалась перед деревянным строением; от окон второго этажа которого отражались ослепительно-яркие лучи, целиком показавшегося из-за горизонта светила. Гнев обуял ученицу Гераса и она с ноги вышибла входную дверь, которая, к слову, была не заперта.

Все убранство внутри куда-то разом пропало. Стойка была разобрана по кусочкам, и лежала аккуратно сложенной грудой деревяшек в углу; мебель отсутствовала вовсе. Мальчишки помощника тоже было не видать. Воздух пропитался едким запахом пота и разлитым алкоголем. Внутри было душно, словно дверь и окна не открывали с тех самых пор, как они с ребятами покинули таверну. Похоже, хозяин всю неделю занимался освобождением помещения. «Испугался ее угроз и решил сбежать?» – размышляла Игнис, осматривая голые стены. Но так просто она его никуда не отпустит. Для начала она получит от него все ответы, а там видно будет, как с ним поступить.

Пухлый мужичок, стоявший с метлой посреди пустой комнаты, ошарашенно запнулся о собственную ногу и упал, а завидев быстро надвигавшуюся на него Игнис, взгляд которой метал злобные искры, чуть ли не впал в истерику. Он выставил метлу перед собой, опасаясь, что она вновь пришла его избивать, и громко молил ее не приближаться. Но это не сработало и, подобравшись к нему вплотную, Игнис выхватила его «оружие» и отбросила в сторону. Ученица Гераса схватила его за грудки все той же грязной и потной рубашки и резко встряхнула. Казалось, голова тавернье едва не отлетела.

– Отвечай сейчас же, кем был тот незнакомец, который сидел рядом с нами?! – Игнис позабыла, что изначально она собиралась отчитать его за ябедничество Герасу из-за которого ей досталась словесная взбучка и легкая обида.

Она придавила его коленом в грудь и пригрозила кулаком. Неправильный ответ мог стать причиной еще пары выбитых зубов. Обалдевший тавернье в ужасе выпучил свои телячьи карие глаза. Он не понимал, зачем требовала от него обезумевшая ученица Верховного мастера. Неужто рецепт в таком тоне пришла спрашивать?

– Т-т-там была всего лишь кора местной дравы и снежные ягоды, что я насобирал в горах прошлым летом!

Игнис ударила кулаком об пол рядом с его лицом, думая, что это поможет ему соображать получше.

– Что ты туда подмешал? Галлюциногенное? Яд, который должен был нас убить в бреду?

– Клянусь, клянусь! Больше ничего! Оставь меня! – взмолился тот и закрыл лицо руками.

Видя неподдельных страх и то, как его перекосило, девушка поверила тавернье на слово. Значило ли это то, что вчерашнее не было плодом ее галлюцинаций? Все вновь пронеслось перед ее глазами так, словно это происходило прямо сейчас. Она снова почувствовала руки незнакомца в своих внутренностях и грудь заныла от боли. Девушка положила ладонь на пульсирующее место и поморщилась. Осознавая, что она до сих пор не ощущала в себе стихийных сил и чувствовала себя опустошенной и выжитой, как лимон, ее саму пронзил не меньший страх, чем тавернье. Руки сами отпустили воротник и девушка слезла с хозяина таверны, схватив себя за волосы. Мужчина, как раненое животное, медленно отполз назад и уперся спиной в стену, с непониманием оглядывая девушку. Секунду назад она была подобна мощной буре, ворвавшейся в его заведение, готовая снести его стены, а уже сейчас выглядела слабой и подавленной. В его голову закрались мысли, от которых ему на душе вдруг стало хорошо.

– Где тот человек, что сидел рядом с нами? – заговорила она уже спокойным голосом. – Ты знаешь, кто он и откуда взялся? Лучше отвечай правду.

Девушка бросила звякнувший мешочек к его ногам. Пытается искупиться или подкупить его? Тавернье не стал долго размышлять, а просто подтянул велюровую вещицу к себе. Он прощупал его пальцами и понял, что в нем было гораздо меньше монет, чем вчера подарил ему незнакомец, потому ответил кратко:

– Не знаю.

Девушка ожидала такой ответ. Она бросила еще один такой же мешочек.

– Жадная скотина, – пробубнила Игнис. Пришлось отдать ему все свои сбережения, которые однажды планировала потратить на дополнительное феровое снаряжение. Но если ему опять покажется мало, то придется прибегнуть к физической силе.

Мужичок соскреб второй мешочек и понял, что теперь сумма была внушительная.

– Он приезжий.

– Черта с два, я это итак поняла! Расскажи мне то, чего я не знаю! Как он выглядел?

– Весьма загадочный тип, – тавернье чувствовал себя уверенно, видя, как взволнованна была она. Что-то с ней случилось. Сегодня ученица старейшины словно стала совершенно другой. Но больше всего ему доставляло наслаждение то, что ей требовалась именно его помощь. В каком же отчаянии она была, раз пришла к тому, кому днем ранее грозилась кровавой расправой. Тавернье довольно улыбнулся. – Я не заметил, когда он пришел. Это был первый его визит. Выглядел статно и при деньгах, несмотря на то, что был неприкосновенным. Но вот проблема, я совсем не помню его лица, – мужчина развел ладонями, в каждой из которых было по тяжеленькому мешочку. Игнис уж было подумала, что и за его внешность он требует доплаты.

– Ты что, издеваешься?! – девушка угрожающе шагнула вперед, но на хозяине заведения не отразилось новых эмоций испуга или тревоги. Скорее даже наоборот. Весь его вид излучал удовлетворение и уверенность в себе. Она ощутила некую превосходящую ее энергию, что невидимо исходила от него. – Я отдала тебе все свои деньги, с лихвой закрыв то, что мы были тебе должны, а ты еще больше пытаешься на мне нажиться?

Мужчина расхохотался.

– За все, что произошло меж нами, я бы с радостью взял с тебя гораздо больше, Игнис, – какое-то неприятное ощущение настигло девушку после этих слов, а сам тавернье жадно осмотрел ее с ног до головы. Ей стало противно и даже захотелось прикрыться, будто она стояла голая. – Нет, я правда не помню, как он выглядел! Ровно, как и не знаю, что привело его сюда. Обедать он явно не хотел. Видишь ли, гость съел только десерт, а к горячему совсем не прикоснулся. При том сидел он довольно долго. И что еще страннее, пока он находился внутри, в таверне нескончаемо витала густая дымка, а свечи горели гораздо тусклее обычного. Так продолжалось даже когда все остальные гости разошлись. Держался он в тени под этой самой лестницей, – мужчина указал пальцем наверх. – Прежде чем искать его, я бы на твоем месте задумался, действительно неприкосновенный ли он.

Владелец оказался весьма догадливым. Разумеется, незнакомец таковым не являлся, Игнис лично в этом убедилась. Только вот энергетика от него шла странная. Ни то, как от неприкосновенного, ни то, как от обычного человека, владеющего стихиями. Скорее что-то среднее. В голове не укладывалось, как такое могло быть.

– Обойдусь без твоего совета. Помощи от тебя, как от вивара молока…

Не получив того, что ей было нужно, Игнис разочарованно вышла. Нужно было возвращаться обратно. Герас возможно уже искал ее.

В момент, когда девушка находилась уже на самом пороге, тавернье тихо произнес:

– А ведь я говорил, что однажды тебе за все придется заплатить.

Юная девушка уже готова была вернуться назад и отнять мешочки обратно, чтобы проучить наглого и жадного владельца, однако заприметив его довольную насмешку, осознала, что говорил он вовсе не о деньгах. Впервые она почувствовала страх перед ним, перед неприкосновенным. Испугавшись, что сейчас он способен сделать с ней все, что только заблагорассудится, она побежала домой больше ничего не сказав.

***

Герас начисто выбрил лицо. Окатив себя холодной водой из бочки и освежившись после напряженной недели, он вернулся в свою спальню. Верховный мастер принялся часть за частью надевать попачканную броню, времени на отмывание которой уже не было.

В первую очередь он надел плотно прилегавшее к телу тканевое белье с высоким горлом и длинными штанами, обтягивающие икры ног, нужное, чтобы предотвратить натирание кожи жесткими краями брони. Натянул через голову основную часть – утягивающий торс и затянул его упругими ремнями по туловищу. Далее штаны с манжетами внизу. Пристегнул на две застежки по обеим сторонам руки наручи, продолжавшие часть защиты ниже локтя и до кисти. Перчатки убрал в карманы, решив, что в такую жаркую погоду лучше обойтись без них. И завершил все белоснежным, без единого пятна, плащом-накидкой, прицепив его на крепления к плечам и груди. На всякий случай подвязал ферровый клинок – подарок Инсолиты – на пояс (в последнее время, Герас очень часто носил его при себе, куда бы он ни пошел), добавив к нему парочку метательных ножей, спрятанных ранее под подушкой. Перед выходом Герас наспех взял пару спелых фруктов и выдавил из них голыми руками сок. Просеяв от мякоти, он слил готовый напиток в бурдюк и прибавил его к вещам на поясе. У выхода затянул свои сапоги и посмотрелся в зеркало. Проведя гребешком по волосам, зачесывая отросшую челку, он обратил внимание, что его виски тронула седина, а у внешних уголков глаз временной паук ловко вплел паутинку из едва заметных морщинок. «Бесспорно ясно, кому тут уже сорок семь» – сказал он сам себе едва ли придавшись из-за этого грусти.

Ключ в замочной скважине отсчитал три оборота. Уже успевшая вернуться Игнис потянулась, делая вид, что заждалась мастера. Она поднялась со ступеньки и соскочила по ним со второго этажа. Улицы все еще были мертвенно тихи. Утренний туман лениво тащился по земле застилая даль прозрачной пеленой. Птицы уже во всю щебетали меж собой, переливаясь разными голосами и звуками. Воздух был приятно прохладен, пах росой и цветами.

Герас остановился и оглянулся – нет ли кого позади. Недолго думая, вместо привычного им маршрута по большому кругу через дом кузнеца, ярморочный угол, дом Старейшин и академию, он направился в сторону главных врат.

Они двинулись по молчаливой дремной улице, освещенной ярким летним солнцем, меж окон домов, в которых мирно сопели жители деревни. Хотя откуда-то издали до их слуха донеслось постукивание ложкой о стенки чашки. Деревня потихоньку просыпалась и готовилась к новому буднему дню.

Игнис непонимающе взглянула на Гераса. Неужели они и вправду идут к главным вратам? Сама она, невзирая на собственный план, так и не осмелилась ему предложить выйти из деревни, боясь услышать отказ и очередную дискуссию о том, как это было опасно.

– Мы что, выйдем из деревни? А если нас увидят?

Герас пресек ее шиканьем, приставив палец к губам.

– А ты не болтай.

– А как же охрана?

– Успокойся, все под контролем.

Так до самых врат они оба шли молча, изредка посматривая по сторонам. Дойдя до выхода, их встретила пара вооруженных мужчин, следивших за дорогой и порядком у ворот. Завидев мастера, они, даже не попытались его остановить, как бывало со всяким, кто пытался пройти без разрешающего документа. Оба охранника почти синхронно поклонились ему, пожелали доброго утра и приятной дороги. Оказавшись за пределами, мужчина поведал ученице:

– Между прочим, я – Верховный мастер, могу гулять где захочу, – хвастливо и с явным поддразниваем сообщил он, что Игнис не особо понравилось. Ведь сидеть дома ей приходилось по его вине. – Все, кто проходят со мной без подписанной мною формальной бумажки, просто переходят под мою ответственность. Я становлюсь в ответе за их безопасность. Вот и все.

– Значит теперь ты вроде моего телохранителя? – хитро прищурив глаза, подыгрывая старейшине, спросила Игнис.

– Вроде того, – подмигнув подтвердил мастер.

Сказав это, он вдруг посерьезнел, а улыбка сползла с лица. Герас замер на месте и прищурился. Он положил свою ладонь на рукоять клинка; Игнис, не понимая, что происходит, насупилась и взглянула в лицо мастеру. На нем не отображалось никаких эмоций. Герас смотрел прямо. Обратив свой взор туда же, куда и ее учитель, она сама вросла в землю. На лбу выступил пот, а сердце забилось быстрее от испуга.

Метрах в пятидесяти в их направлении по пыльной дороге спокойно шла черная фигура. Герас напряг зрение, стараясь разглядеть, кто же это мог быть. Несмотря на предупреждающую позу, фигура шла как ни в чем не бывало. «Неужели это он?! Так спокойно расхаживает в таком месте!» – Игнис было дернулась вперед, чтобы налететь на заклятого врага, но старейшина ее остановил.

– Игнис, назад!

Черта с два она убежит! Она встала в стойку позади мастера, желая помочь ему в обороне и доказать, что годы его тренировок не прошли зря. Сзади так же подбежали охранники врат и обнажили клинки. Один приготовился отбиваться Воздухом, другой Землей. «Отлично, сейчас тепленьким и возьмем!» – уверенность и радость заклокотали в ее груди. Но вдруг вспомнила, что он с ней сотворил и медленно опустила руки. Мастер же, думая, что ученица отошла на достаточное расстояние, сделал размашистый мах обеими руками, за которыми тут же потянулись яркие снопы искр; разжег их до такой степени, сотворив большое пламя, что жар коснулся его щеки и обжог стоявшую позади ученицу. Будь ее силы при ней, она бы запросто отвела огонь в сторону от себя. Герас не услышал ее приглушенного вопля. Следующим взмахом свернул пламя в огненный шар и запустил им в приближавшегося, как ему показалось, врага. Фигура, опешив, кубарем отлетела в сторону и спряталась за стволами деревьев.

Вот неудача! Герас потерял его из виду. Враг скрылся не издав ни звука. Идти за ним в гущу стволов и оставлять Игнис одну было небезопасно, потому мужчина стал ждать врага на месте. Не прошло и минуты, как слева от него неожиданно близко послышался голос:

– Разве так встречают старых друзей? А, Герас?

Мастер обернулся и увидел в метре от себя того самого мужчину в черном, ничуть не задетым его ударом. В вытянутой руке он держал клинок на уровне глаз Верховного мастера Утар. Жест этот говорил, что будь он настоящим врагом, Герас был бы уже мертв. Однако, это было отнюдь не так.

Верховный мастер с мгновение всматривался в черты лица странника. Растрепавшийся от кувырка конский хвост длинных темно-каштановых волос, выступающие скулы, загорелая кожа, короткая ухоженная бородка, суровые темные глаза и гордая осанка. Он смотрел на Гераса в упор и, казалось, не дышал.

– Ритус? – спросил Герас, убрав свое оружие в ножны, которое только что держал у живота Ритуса, а тот этого и не заметил. Получается, – ничья.

Переполошенная стража лениво вернулась на свой пост, даже не переживая, что будь враг настоящим, то оба мастера валялись бы уже на земле замертво. Каждый из них просто мечтал, чтобы ночная смена поскорее подошла к концу и их сменил кто-то другой, а они отправятся домой сладко отсыпаться.

– Ну а кто же еще?! – мужчина последовал примеру приятеля и тоже спрятал блестящее в лучах солнца до невозможности наточенное темное феровое лезвие, а после полез к Герасу обниматься. – Держишь уровень, дружище. Давно не виделись!

Игнис раскрыла было от удивления рот. Совершенно ничего не понимая, она не отрываясь смотрела на человека в черной броне, лицо которого не было скрыто маской или капюшоном, как прежде.

– Что ты здесь делаешь в такую рань? – казалось, Герас был нисколько не рад появлению своего старого знакомого.

– Я сюда по делу. Мельком слышал ты принял пост Верховного мастера, – Ритус произнес эти слова со скорбью в голосе, желая принести свои соболезнования по поводу смерти Инсолиты. Герас кивнул и в знак положительного ответа, и в принятии его соболезнований. – Я всегда говорил, что это место по праву твое. Жаль, конечно, что ты занял его вот так.

– Если бы не смерть Инсолиты, я бы этого не сделал.

– Конечно, Герас, конечно, – кивнул Ритус, тоже отказавшись возвращаться к их старым спорам. – Кстати говоря, а сам-то ты что здесь делаешь столь ранним утром? Роса только-только выпала, а ты уже куда-то собрался.

Только сейчас Герас обернулся и заметил, как Игнис все еще отряхивала свой рукав, на котором зияло несколько небольших дырочек с почерневшими краями, попутно осматривая незнакомца большими глазами. Кожа под тканью раскраснелась и мастер понял, что задел ее.

– Как так вышло? – старейшина опустился на колено и принялся рассматривать рану. Ничего серьезного, однако мастеру этого хватило, чтобы разволноваться. – Я же велел тебе отойти!

– Ничего страшного, просто немного растерялась, – оправдалась Игнис.

– Вот уж не думал, что у тебя есть дочь, – укоризненно и надменно произнес Ритус, вмешавшись в разговор. Он сверлил Гераса взглядом, стараясь надломить того и рассказать ему всю правду, как так получилось, что она до сих пор жила рядом с ним и вообще была жива.

Ритус был известнейшим педантом: всегда следовал установленным Платаргиатом правилам и следил, чтобы остальные так же безукоризненно их придерживались, – в особенности те, кто занимал руководящие должности, – а не согласным с ним обычно приходилось очень туго. Иной раз в разговоре с ним куда проще было согласиться. Но сам Ритус считал, что подобными действиями он сберегал людям жизнь.

– Она не моя дочь, – он встал и положил руку на спину Игнис. – Ее мать погибла и я взял ее к себе на воспитание и обучение.

– Удивительно, – пробубнил собеседник, – словно сам Инсолита стоит передо мною, – Герас недовольно хмыкнул. Несомненно, он был рад такому сравнению, но не из уст такого человека. – Ну, здравствуй, малышка.

«Еще хоть один меня так назовет и я точно не выдержу. Какого черта он ведет себя так, словно ничего не было?! Это ведь он?» – Игнис презренно наблюдала за товарищем Гераса. Как же хотелось ударить его и заставить рассказать всю правду.

– Как твое имя? – поинтересовался он.

«Ох, а ты не знаешь?» – по ней было видно, что она уже закипала от злости.

– Игнис, – недовольно, сквозь зубы, холодно процедила она, подняв одну бровь, за что словила укоризненный взгляд Гераса, в котором читалась просьба быть повежливее.

– Непременно рад нашему знакомству, Игнис, – не слишком учтиво кивнул ей мужчина, улавливая настрой собеседницы, но руку для заключения знакомства все же протянул, – меня зовут Ритус. Я Верховный мастер деревни Вайдами.

Герас и Ритус были знакомы уже почти семнадцать лет, несмотря на то, что Ритус начал захаживать в Утар гораздо раньше их знакомства. В то время он брал уроки у самого Инсолиты, готовясь стать новым Верховным мастером своей деревни. Герас не раз видел, пока они с его отцом упражнялись в искусствах ближнего боя и владению стихиями, однако не решался подойти и познакомиться. После тренировок Инсолита отзывался о нем самыми теплыми словами и предрекал Ритусу великое будущее если тот все-таки сумеет занять место старейшины Вайдами. И получилось так, что свой титул они оба заполучили почти одновременно, если учитывать годы, что Герас правил деревней после внезапного ухода Инсолиты неофициально. Они и познакомились в тот момент, когда Ритус пришел брать внеочередной урок, но самого Инсолиты в деревне уже не оказалось.

Возраст мужчин практически совпадал, хотя Герас не знал точных лет Ритуса. Однако, все эти годы он помнил его именно таким. Ни одной морщинки на его лице не проявилось за годы прошедшие с их последней встречи, ни одного седого волоска не пробилось сквозь густую темно-каштановую шевелюру. От прежнего Ритуса его отличали лишь сильно отросшие волосы и ровный золотистый загар.

Несмотря на столь продолжительный срок их знакомства, крепкой дружбы между ними так и не завязалось. Отношения их всегда были холодны, как острая глыба льда. Герас особой доброжелательности к нему никогда не испытывал, даже несмотря на их частые встречи и беседы на общие темы Верховных мастеров. Можно было даже сказать, что мужчины по сей день относились друг к другу с каким-то недоверием и необъяснимой опаской.

Девушка пожала протянутую ей руку.

– Так вы, значит, собрались на утреннюю прогулку? – мужчина в черном отстранился. Либо он что-то почувствовал при их соприкосновении, либо рукопожатие ему было просто неприятным. – Прекрасное решение, день обещает быть хорошим, – мужчина козырьком подставил руку ко лбу и попытался отсюда разглядеть небо над головой. Но взор уперся в густую листву, сквозь которую лишь мельком проскакивали кусочки чистого голубого неба.

Герас предложил старому знакомому пройтись вместе с ними, раз уж тот здесь все равно по делу. Охотно приняв это приглашение, троица двинулась вдоль пыльной, местами ухабистой, дороги. Игнис это не понравилось. Идти бок о бок с врагом, едва ее не погубившим, было плохой идеей. Она хотела предупредить Гераса, но никак не могла проронить ни слова. Никто, даже он, не должен узнать о том, что с ней произошло. Что она возможно теперь является неприкосновенной. Если вдруг он узнает… Девушку окутали ясные представления, в которых Герас отрекается от ее ученичества, а она оказывается на месте тех пустых, которых собственными руками доводила чуть ли не до смерти. Прежде чем позволить этому случиться, ей необходимо было каким-то образом разузнать, тот ли человек стоит перед ней, или же его появление здесь всего-навсего совпадение. Только как же это сделать? Зарекаться про испорченную броню она не решилась, потому, ничего на ум больше не пришло, кроме как завязать с ним драку. В ней Игнис смогла бы сопоставить его телодвижения с телодвижениями своего прежнего противника. Но нельзя же так просто сходу заявить ему: «Эй, давай драться, мне нужно тебя кое с кем сравнить!»

Вход в деревню постепенно удалялся, пока и вовсе не скрылся за могучими стволами морщинистых деревьев, кроны которых величественно нависали над шествующими путниками. Ветер шевелил листву, от чего солнечные зайчики бегали по земле играя меж собой в догонялки. Вокруг не было ни единой души. В этот момент им казалось будто бы весь мир принадлежал только им троим. Лишь красивое переливистое пение птиц не давало полной тишине задушить пространство.

– Так ты решила, куда мы пойдем? – поинтересовался Герас у идущей впереди девушки.

Игнис осмотрелась, деловито положив одну руку на бок, а второй почесывая подбородок. Она задумчиво свела брови и меж ними показалась слабая морщинка – делала вид, что обдумывает варианты. Мужчины же в это время молча стояли в ожидании.

– Пожалуй, да. Я знаю, куда мы пойдем. Мне рассказал об этом месте один из мальчишек. Они с братом ходили туда за какими-то травами. Я бы тоже хотела там побывать, – без зазрений соврала ученица. Это было во благо нервов Гераса, чтобы не заставлять учителя волноваться за нее лишний раз.

– Тогда веди. Только не теряйся из виду.

– Как скажешь, – девушка развернулась и закатила глаза, раздражаясь этому вечному беспокойству Гераса о ней. Только еще сильнее унижает перед этим человеком…

Игнис немного ускорила шаг. Долгое время они вместе с учителем не выбирались за пределы деревни. Официально, это был лишь ее третий раз. Но без ведома Гераса она уже давно изучила здесь каждый куст, каждый ухаб, всевозможные лазейки и укрытия. А горный выступ, на котором была днем ранее, был ее самым излюбленным местом в округе. Путь предстоял не близкий, но, как в награду за усилия, оттуда открывался прекрасный вид на ближайшие окрестности. Шум водопада умиротворял и приводил мысли в порядок, а прохладный ветерок приятно освежал. На пару с Аскеем они были там слишком часто…

Мастера шли за ней не теряя бдительности. Герас следил за лесом по левую руку, Ритус по правую.

Последние годы выход за пределы деревень без надежной защиты или подготовки стал слишком опасен. Конечно, так было не всегда. Каких-то лет десять назад здесь мог гулять каждый ребенок, что делал и Герас в свое время, когда его вечерами искали всей деревней. Он часто сбегал от своего настойчивого учителя, желающего продолжать занятия практически без перерыва (а ему так хотелось поиграть с местной детворой и в кой-то веки обзавестись друзьями). Однако теперь слишком часто стали пропадать не только одиноко гуляющие беспечные люди, но и целые профессиональные отряды, вышедшие на задание, сопровождение или обычную охоту со сбором ягод, грибов или хвороста для домашнего очага. Но чаще всего совершенно бесследно пропадали пустые. Впрочем, никакого дела до них никому не было. Не владевших стихиями в крупных деревнях жило предостаточно, чтобы переживать о пропаже одного или пары им подобных. Кто знает, может им надоели издевки местных и они просто решили покинуть деревню? Никто разбираться в этом не желал. Никто, кроме Гераса. Он был единственных из Верховных мастеров, кто столь сильно переживал об их судьбе. Старейшина Утар старался обеспечивать им жизнь в своей деревне не хуже, чем владеющим стихиями. А из-за доверия своей ученице он до сих пор не знал, что благодаря ее усилиям, несколько неприкосновенных уже покинули свои дома, чтобы больше не подвергаться издевкам ее компании.

Помимо скитающихся бандитов и диких животных не меньшую опасность представляли таинственные и без страха расхаживающие в любых угодных им местах фигуры в черном, скрывающие свои лица и близко не подходившие ни к одной живой душе. Потому-то Герас испугался вышедшего им навстречу Ритуса, одетого во все черное. Знали об этих существах далеко не все. Информацию о них тщательнейшим образом старались скрывать, чтобы не подвергать население лишней панике, до тех пор, пока старейшины сами не разберутся, кто эти создания есть на самом деле. Многие знавшие о них, полагали, что они являются мифическими существами, появление которых предзнаменует приближающийся Судный день. Игнис единственная, кто удосужился столкнуться с одним из них лицом к лицу и выжить. Если бы только Герас чуть больше посвящал ее в свои дела, то наверняка она не стала бы ничего скрывать от него, что возможно смогло бы изменить их дальнейшие судьбы.

Подытоживая, опасностей вне деревни хватало с лихвой. От того немудрено, что Герас не выпускал сюда подростка без своего личного присутствия.

Ученица нагло делала вид, будто эта прогулка была ей несказанно интересна и радовала ее. Но на самом деле же деле она чуяла страх, пока Ритус находился за ее спиной. Что от него можно ожидать? Вдруг он готовился напасть на них прямо сейчас? В таком случае помощи от нее не будет никакой.

На ходу Игнис взмахивала руками, стараясь прочувствовать кончиками пальцев воздух и постараться перенаправить его потоки. Но покалывания кожи, свойственного в этот момент, она не ощутила. Порой девушка притормаживала и притаптывала ногой почву под собой, ища подземные ключи, чтобы заставить их просочиться наружу. Раньше Игнис с высокой точностью смогла бы найти горный ключ и, раздвинув землю, заставить его невысоким фонтанчиком забить из земли, но сейчас она не ощущала и ближайшего к ним сильного ручья. Тело напрочь отказывалось вырабатывать любую из стихий, потому она даже не стала принимать попытки создать Огонь без скрежетов.

Верховный мастер Утар заметил необычное поведение ученицы. Он бы хотел поинтересоваться, что случилось, но неугомонно бьющий словесный фонтан Ритуса никак было не заткнуть. При нем он обсуждать ее проблемы не хотел. Мужчины вели разговор о делах Верховных мастеров, о своем прошлом и настоящем. Смирившись с этим, Герас решил оставить расспросы на потом, а сам поинтересовался:

– Так где же ты пропадал последние… – мастер подсчитал в уме, – шестнадцать лет? Я не сразу узнал тебя из-за длинных волос.

– Странствовал, – не тая правды ответил мужчина в черном.

Игнис слышала их разговор и вспомнила, как на столе у чужестранца видела карту со множеством пометок. Многочисленные отмеченные им поселения и деревни говорили о его многолетних странствиях. Шестнадцати лет было бы вполне достаточно, чтобы посетить каждое отмеченное им место. Ее сомнения на миг рассеялись. Ритус точно был тем человеком. От этой догадки ее сильно затрясло. Спину пронзило холодом. Она бросила испуганный взгляд через плечо и побледнела еще сильнее, поняв, что Ритус осматривал ее.

Старейшина Вайдами поведал Герасу о своем путешествии, от северного моря почти до самого края восточных земель, через юг, в котором, посещал деревню за деревней, поселение за поселением, ища себе в ученики достойного претендента. Но год за годом проходили безуспешно. Все попадавшиеся ему и дети и взрослые оказывались, по его не очень скромному мнению, посредственными и бестолковыми или, как он выразился: «совершенно безнадежными». Ритус был весьма требовательным к своим кандидатам. Он считал, что только благодаря его личному и строгому отбору, его ученики получали звание мастера и доказывали право носить феровую броню в пятнадцать лет, а то и раньше. Всего Ритус выбрал и самостоятельно отучил тринадцать человек, по меркам Верховных мастеров очень большое количество учеников. Верховный мастер Утар вот уже почти тринадцать лет тренировал только Игнис. Коин так же все еще числился его учеником, но старейшина уже обучил его всему, чему мог. Парень после отличной сдачи экзамена и Испытания вошел в ряды его приближенных людей, хотя Герас и без этого всегда мог полностью на него положиться. Во всей деревне не сыскать больше такого человека, кому Верховный мастер мог бы доверить собственную жизнь.

Ритус все еще продолжал свои поиски. Ему хотелось как можно большему количеству людей передать свой ценный опыт, чтобы те, в свою очередь, передали его своим ученикам; и собственноручно создать мощный отряд, по силе сопоставимый нескольким десяткам обычных бойцов на случай внезапного вторжения в его деревню или любой другой угрозы, коих он видел немало. Да и место его, – место Верховного мастера северной и самой большой деревни Вайдами, – однажды кто-то должен будет занять. Утар оказалась последней деревней на его пути. Но зная Гераса, он изначально не планировал сюда заходить, однако решил испытать удачу и, если повезет, забрать кого-то к себе.

– Сомневаюсь, что со своими требованиями ты здесь кого-либо найдешь.

– Я предвидел твой ответ, – улыбнулся собеседник, – но все же, – попытка не пытка.

Напоследок, он подытожил:

– А что касается этих твоих черных шныряющих то там, то сям фигур, то хочешь верь, хочешь нет, но за эти годы я ни одну из них не встретил, – убеждал его Ритус. – А ведь я побывал в тех еще дебрях… Посещал уединенные дома в горах и лесах, искал переселенцев у краев пустыни, – где он и приобрел свой загар, – но никого не видел. Так что брось эти свои суеверия и хотя бы девчонку ими не пугай.

– Верховные мастера Вайдами столетиями носили броню синего цвета, так с чего же ты вдруг решил ее поменять? Зная тебя, это уже кажется мне необычным, – Герас намекнул на консервативность собеседника, – мог бы в письме предупредить. Я же чуть не убил тебя.

– Герас! – расхохотался мужчина в черной униформе, стуча его по плечу, оценивая «шутку». – Таким маленьким шариком ты от меня так просто не отделаешься! Ну сменил и сменил, – собеседник перешел на возмущенный тон и активно зажестикулировал руками, – иногда нужно менять что-то застоявшееся.

Герас ухмыльнулся кривой улыбкой.

– Я тебе и говорю! Что все, кого видели эти разгильдяи, были не кем иным, как обычными людьми, вроде меня, кто просто напялил на себя такой же черный балахон! – Герас уже понял весь его скептицизм и хотел бы прекратить этот разговор совсем. Но Ритус не унимался. – Кстати о девчонке. Она ведь твоя ученица? – указал пальцем ей в спину.

– Да. Вот уже тринадцать лет, как я ее обучаю.

– Ничего себе. Долгий срок для ученичества. И что же она умеет?

Герас с лицом озаренным яркой улыбкой и лучами гордости, принялся нахваливать Игнис нисколько не приукрашивая. Рассказал ему, как она уже в четыре года открыла в себе Воду и Воздух. А чуть позднее за ними последовали Огонь и Земля. Мастер на пятилетие девочки подарил ей ее первые скрежеты, сделанные собственными руками, для начальных тренировок. Он выгравировал на них руны, означающие ее имя. Игнис хранила камушки по сей день в своем прикроватном ящике. В этот момент она слышала все сказанные им слова о ней и представляла, как лучезарно он сейчас улыбался. Ей стало так тошно, так тяжело на душе. Она почувствовала, словно предала его. Игнис убрала выступившую из глаза слезу и поникла, что так же не осталось без внимания Гераса.

Но как бы старейшина ее ни нахваливал, Ритус все же нашел к чему придраться.

– И это все? – спросил он, когда Герас замолчал. – За целых тринадцать лет даже ни разу не попыталась сдать экзамен, чтобы закончить академию раньше?

– У нас так не принято, – возразил Герас. – Если ребенок учится в академии, то он обязан закончить все ее годы. Экзамен будет обязательно в следующем году, и она абсолютно точно к нему готова. А вот на Испытание я бы ее не отправлял. По крайней мере не сразу после выпуска, а через пару-тройку лет.

Игнис хотелось было возмущенно обернуться на такое заявление. Но сейчас она была с ним согласна. На Испытание отправлялись лишь сильнейшие из тех, кто смог сдать экзамен. Проходя его, участники получали свою феровую униформу, оружие, и звание боевого мастера, открывающего перед ними новые двери в будущее. Но сделать это было очень не просто. Многие предпринимали попытки год за годом и все безуспешно. Чуть ли не ежегодно кто-то погибал. Так что понять Гераса, особенно сейчас, для нее было не сложно.

– Тогда она твоя бесполезная трата времени… С такими данными за этот срок я бы уже давно сделал из нее мастера убийств.

Герас резко остановился. Ему захотелось как следует ударить его за эту грубость, – сравнить его ученицу с убийцей! – и выбить из него всю излишнюю самоуверенность. Но его серьезные намерения прервала Игнис, заявившая, что с тропинки им придется сойти. Ритус оказался не слишком доволен такому раскладу. Изначально он рассчитывал на то, что они просто пройдутся вдоль дороги туда-обратно, а не будут влезать в дикие заросли, где можно замарать себя и униформу. Сначала он хотел было предложить вернуться и подождать Гераса в доме Старейшин, но в последний момент Верховный мастер Вайдами передумал.