Читать онлайн Лесные заветы бесплатно

Глава 1

Анна

Заречье, 2001

Последний населенный пункт проезжали давно, деревенька ютилась вдоль шоссе: пара домиков, почта и продуктовый магазин. Я не рискнула выходить, Тиша спал, облокотившись на меня, не хотела его беспокоить.

И вот, последние несколько часов за окном мелькали деревья – лес стоял близко к дороге, стеной и, казалось, нависал над автобусом, дорога сужалась к горизонту и начинало мерещиться, что ее поглощает густая лесная растительность.

Куда мы ехали? Зачем? Я пыталась ответить себе на эти вопросы всю последнюю неделю. Все случилось слишком быстро, я с трудом собиралась с мыслями, слишком тяжело было на душе. В горле постоянно стоял ком.

Я сделала несколько глотков воды, поправила съехавшую с плеч куртку и, положив голову сыну на макушку, закрыла глаза. Не было желания, думать, двигаться, все время хотелось спать и не просыпаться. Может тогда весь последний год милостиво окажется жутким кошмаром и я, наконец, от всего этого очнусь? И все будет как прежде, еще до аварии. Ни от кого не придется убегать. И Костя будет жив. И Тиша будет здоров.

Автобус захрипел и подскочил на выбоине, я открыла глаза, сама не заметила как задремала. Сказывалась прошлая бессонная ночь – пришлось спешно собирать вещи и заканчивать работу по последнему заказу, нам нужны были деньги. Клиент остался доволен, я получила гонорар и выдохнула с облегчением.

Тиша не отрываясь смотрел в окно – там параллельно дороге плыло и переливалось буро-зеленое лесное море, создавалось впечатление, что цивилизацию мы оставили позади. Солнце садилось, воздух окрашивался в оранжево-красные оттенки, от окна потянуло вечерней свежестью. Стрелка часов показываланачало девятого вечера, значит мы уже почти на месте.

Я осторожно погладила сына по голове, привлекая внимание. На меня взглянули ясные золотисто-карие глаза, в них читался невысказанный вопрос.

– Скоро будем на месте, малыш. Ты не проголодался?

Сын задумался, потом кивнул. Я сунула руку в сумку и протянула Тише румяное яблоко, пока он не передумал. Взяв фрукт, он повернулся и стал снованаблюдать за лесом в окно. Я тихо вздохнула. Молчит, ни слова не говорит с момента аварии.

Я снова прикрыла глаза, поежилась, хотя было по – июньски тепло. Будущее пугало меня своей неизвестностью, прошлое преследовало болезненными воспоминаниями, а настоящее погрязло в тоске и безысходности. Только сын был смыслом к существованию, потому и тряслись мы на рейсовом автобусе по таежной трассе, а не привычно стояли в пробке на Невском и любовались однообразными красотами российской глубинки, а не архитектурными ансамблями екатерининской эпохи.

Я нащупала в кармане сложенное вдвое письмо, помню, жутко удивилась, когда достала его из почтового ящика.Оно было слегка потрепано, еще бы, всю неделю я постоянно его перечитывала. Буквы на бумагу ложились ровно, слегка наползая друг на друга, слова выстраивались в стройные прямые линии, как если бы писавший выводил их аккуратно, вдумчиво, под линеечку, писал толстым стержнем.

«Здравствуй, Анна! Судьбе угодно, чтобы мы, наконец, встретились. Не дело ей перечить. Вот и пишу тебе с приглашением погостить у меня. Вряд ли ты меня помнишь, а может статься вообще обо мне не знаешь. Да видно время не терпит. Знай, здесь твои корни. Приезжай, погости. Очень жду. Ба Ася».

И стояли имя и адрес: Анастасия Сескутова, деревня Заречье, Свердловская область

И нежданная родственница и место ее проживания стали сюрпризом для меня. Знакомой была лишь фамилия, я помнила, что тоже происхожу из купеческого рода Сескутовых. Я всегда считала, что хорошо знаю свою семью, мама не делала из этого тайны, да и альбом с фотографиями она любила собирать.

Мы часто садились на кухне, альбом клали на стол, рядом ставили блюдце с песочным печеньем, которое у мамы изумительно получалось, и долго и обстоятельно рассматривали старые выцветшие фотографии, за каждой из которых скрывалась целая история. И я очень любила эти истории, как и наши посиделки допоздна со вкусом корицы и мятного чая. Альбом я забрала с собой в новую жизнь и продолжала заполнять пластиковые кармашки новыми история – сначала университет, потом брак и рождение сына.

Но ни на одной из фотографий, как бы усердно я ни листала, я так и не обнаружила женщины, имя которой значилось в графе отправитель и чье невероятное предложение оказалось как никогда кстати, вернее – стало единственным выходом из нашей с Тишей ситуации. И вот мы уже были в конце долгого пути в никуда. О чем я только думала, соглашаясь переехать?

Хотя, конечно, была причина. Причина, заставившая продать родительскую квартиру в старом районе Питера, бросить любимую работу в известном издательстве, встать на путь свободного безработного художника. Дрожь пробирала каждый раз как я вспоминала тот дождливый майский день, когда вдруг ясно и четко поняла, что в покое нас с Тишей никогда не оставят, что, забрав все что можно, посягнут на большее. В милиции защиту искать было бесполезно, даже опасно. Вырваться из западни помог случай. И вот мы с сыном в бегах.

Маленькая ладошка невесомо прикоснулась к руке. Я повернулась к Тише, а он, увидев, что привлек мое внимание, стал настойчиво указывать в окно, что-то там вызвало его неожиданный интерес. Я с готовностью принялась вглядываться в проносящийся мимо пейзаж. Прошла минута – другая, ничего не происходило, показалось лес стал еще гуще и неприступней, я пожала плечами и улыбнулась.

– Прости, дружок, видимо, лес бережет свои тайны. Наверное, ты ему очень понравился, раз он захотел ими с тобой поделиться.

Тиша смешно приподнял обе брови, потом нахмурился и согласно кивнул, принимая мое объяснение за чистую монету.

Добрый мой мальчик! Раньше он с готовностью открывал свое чистое нежное сердце миру и людям. Теперь он сначала замирал в нерешительности, поднимал на меня вопросительный взгляд и только получив одобрение, давал разрешение другим. Но больше никому не доверял, не терпел чужих прикосновений, мог внезапно закрыться в себе, все глубже погружался в собственный мир. Я была его единственным другом, а он – моим. Что ж, хотя бы мы были друг у друга.

Автобус, наконец, достиг конечного пункта назначения и остановился. Солнечный диск коснулся верхнего края деревьев, его луч скользнул между крон, преломился в оконном стекле и на секунду ослепил меня, я зажмурилась. А когда открыла глаза на меня через окно что-то смотрело прямо из кустов, я машинально отпрянула, оно моргнуло несколько раз и, резво юркнув обратно, пропало среди веток и листы. Я потерла глаза, еще раз взглянула на тоже место, но там было абсолютно пусто. Примерещится же такое – то ли зверь, то ли чудо – юдо неизведанное! Хотя, много я знаю лесных зверей? Вряд ли. Я перевела дух.

Последние немногочисленные пассажиры покидали автобус, нам пришлось подождать пока все выйдут, в проходе было неудобно доставать ручную кладь с верхней полки. Снаружи водитель выдал нам остальные вещи – чемодан на колесах, подарок мужа, специально вез из заграничной поездки, и мой походный рюкзак. Вот и все, что осталось от прошлой жизни.

Лес обступал нас со всех сторон – молчаливый, древесный гигант. Дышалось легко, даже слишком, слегка закружилась голова, наверное, от переизбытка кислорода – пресловутая болезнь коренных жителей больших городов.

Я надела рюкзак, поставила ручную кладь на чемодан, взяла Тишу за руку. Сзади загудел двигатель, я зачем-то оглянулась – наш рейсовый автобус, сделав круг, отвернулся от остановки и стал медленно и неумолимо удаляться, он возвращался туда, к «большой земле», к цивилизации. У меня защемило в груди, на глаза навернулись слезы, ком в горле стал еще больше. Но Тиша дернул меня за руку и странное оцепенение отступило на время, я знала, что страх появится вновь, когда я останусь одна, и будет терзать меня особенно сильно.

Я повернулась – мы стояли одни на остановке. От шоссе шла длинная проселочная дорога, немного заросшая, но достаточно широкая, чтобы могла проехать машина. Вдалеке на повороте виднелись спины наших попутчиков, успевших довольно далеко уйти от остановки. Они явно держали путь в нашу деревню, поэтому я крепче перехватила ручку чемодана, весело подмигнула Тише и сделала первый шаг в новую жизнь.

Сумерки быстро надвигались, следовало поторопиться. Деревня показалась за третьим поворотом, словно выплыла из лесного массива – с одной улицей, немногочисленными деревянными домами, и на мое счастье, линией электропередач.

Деревенька была скроена причудливым образом – дома входами смотрели друг на друга, а вот с обратной стороны подступал лес, многие огороды плавно заканчивались соснами и елями, нигде не было видно ни забора, ни хоть какого-то ограждения. Словно деревня, стесняясь, выпросила у лесного брата небольшой участок земли, скромно его взращивала, ухаживала и, при этом, аккуратно вписывалась в лесные угодья, не нарушая общей природной гармонии этого места.

Островок человеческой цивилизации в глухом диком лесу. Не будь остановки, ни за что бы не догадалась, что где-то здесь живут люди.

Вести Тишу и тащить чемодан было тяжело – колесики подскакивали на камнях и рытвинах, а сын тянул назад от усталости, и буквально засыпал на ходу, время было уже позднее. В окнах домов загорался свет, слышался тихий привычный шум – людей и домашних животных.

На нас обращали внимания, провожали взглядами, шептались. Не знаю, как я определила, что нужный нам дом стоит в конце улицы, по левую сторону. Но я оказалась права. Это был не дом, а маленькая добротно-скроенная старинная усадьба, какую вряд ли ожидаешь встретить в подобном месте, двухэтажная, она приветливо подмигивала резными окошками, и стояла как бы отдельно от остальной деревни, сама по себе. Мне она сразу понравилась.

Дверь открылась и в просвете показалась коренастая женская фигура. Подойдя ближе, я смогла различить круглое лицо: карие глаза смотрели пронзительно, кажется, пыталисьзаглянуть в самую душу.

Я напряглась. А вдруг все это окажется просто чье-то злой шуткой: и письмо, и приглашение. И весь наш долгий, изматывающий путь превратится в погоню за призраками? А ведь я потратила немалые деньги на билеты. Мы замерли, стоя друг против друга, Тиша прижался ко мне и с любопытством поглядывал в ответ. Но ожидание не продлилось долго. Женщина перевела взгляд на сына и лицо ее просветлело, сама она расслабилась, скупо улыбнулась. Я вспомнила о вежливости.

– Добрый вечер. Я – Анна Крутова, а это Тихон, мой сын. Вы Анастасия Сескутова?

– Просто ба Ася. Чего уж тут расшаркиваться. Значит вот ты какая, Анна. Ну, добро пожаловать. В ногах правды нет, проходите в дом, будем знакомиться.

У меня камень с души свалился. Я перевела дух, подтолкнула притихшего Тишу вперед и, наконец, переступила порог родовой усадьбы.

Внутри было тепло и дивно пахло травами и луговыми цветами, они были расставлены повсюду. Сам дом напоминал старинную резную шкатулку, полную вполне привычных предметов быта, но явно уникальных по происхождению, чего стоила только одна изразцовая печь, мельком увиденная в гостиной, явно прошлый век.

Хозяйка подвела нас к круглой винтовой лестнице с широкими деревянными ступенями и коваными перилами, украшенными растительным орнаментом.

– Гостевые комнаты наверху. Располагайтесь. Думаю, поздний ужин будет весьма кстати?

– Не откажемся, спасибо.

– Чемодан оставь-ка здесь. Завтра Матвея попрошу, занесет. Нечего тебе тяжести таскать. Жду вас.

Я лишь молча кивнула, силы резко закончились. Хотелось залезть под одеяло и не вылезать неделю, не меньше. Ба Ася ушла в сторону кухни – из коридора я успела разглядеть массивные деревянные шкафчики и угол крепко сколоченного стола. Пришлось дать себе мысленный подзатыльник – нашла время любоваться, и поторопиться.

Наверху оказался целый этаж, от лестницы крохотный коридор расходился на две стороны – две спаленки, одна с уютными маленькими окошками-домиками, другая с выходом на широкий крытый балкон, обе – небольшие, но вполне вместительные. Тишу я разместила в первой спальне, а сама расположилась в спальне с балконом, предвкушая с каким удовольствием обустрою там свою мини-студию, освещение как раз подходяще для художника.

Тиша смотрел с любопытством первооткрывателя, наверняка, уже представляя, как будет совершать свои исследовательские экспедиции по дому, который оказался таким интересным и непривычным местом, как и деревня вокруг.

Дома мы часто составляли карты путешествий, и, следуя по придуманному мной маршруту, сверяясь с тщательно прорисованной мной картой, делали много важных открытий в местном городском парке, в зоопарке и даже в нашем дворе. Думаю, сын должен был родится в эпоху великих географических открытий, он бы обязательно нашел путь в какие-нибудь неисследованные человеком земли и вписал свое имя в историю.

Переодевшись, мы спустились вниз. Хозяйка ждала за накрытым столом: нас собирались потчевать пирожками, ватрушками и теплым парным молоком. Мы сели, Тиша еле дотягивался до столешницы, ба Ася дала мне несколько вышитых вручную подушек, я помогла сыну залезть на них, и он смог положить руки на стол. Кивнув, ба Ася разлила молоко по глиняным чашкам и подала нам.

– Угощайтесь, небось проголодались и устали с дороги.

– А вы к нам не присоединитесь?

– Не в моем возрасте на ночь глядя бока набивать. А молока я еще до вашего приезда выпила, хватит.

Я подала Тише пирожок и взяла себе, ели молча под звуки громко тикающих в коридоре напольных часов. Ба Ася, подперев голову одной рукой, другой усиленно разглаживала невидимые складочки на скатерки, потом откинулась на спинку стула, сложила руки на груди и стала смотреть к окно.

Я незаметно подмигнула сыну, он подмигнул в ответ. Это был наш тайный ритуал – проверка, все ли в порядке. Глаза его периодически закрывались, жевал он машинально.

– Ну-ка, дружок, идите-ка спать. Я вскинулась, оказалось, ба Ася внимательно наблюдала за нашими чудачествами, на губах ее играла легкая улыбка.

– Спасибо, мы и правда пойдем. Было очень вкусно, да, Тиша? Тот сонно кивнул.

– Идите – идите. Завтра разговоры разговаривать будем.

И когда я уже встала из-за стола, осторожно взяв почти спавшего сына на руки, ба Ася веско добавила, как подвела черту.

– Правильно сделала, что приехала.

Анастасия

Ба Ася проводила мать и сына тяжелым взглядом, а когда затихли их шаги на лестнице, прошла в гостиную и прижала обе ладони к стене по бокам от портрета своей бабки Алевтины.

Долго стояла она, взывая к предкам, прося защиты рода. И вот воздух в комнате всколыхнулся, родоткликнулся: завибрировали стены, сила рода обратиласьвоздушным потоком, который сначала окутал гостиную, коридор, кухню, спальни, а когда весь первый этаж погрузился в теплый вибрирующий свет, поток обернулся прозрачной волной, онастала плавно подниматься и медленно окутывать второй этаж, где спали долгожданные гости.

Сила рода укрепляла стены, возводила защиту.

Ба Ася все время стояла с закрытыми глазами, удерживая силу, подчиняя и направляя. Следуя вместе с потоком, она оказалась перед Анной и Тихоном – мальчик спал, а мать наблюдала за сыном.

Поток окутал их с головы до ног, родовая магия откликнулась в крови обоих – ярко запульсировала у Анны, слабо забилась в теле мальчика, но лишь потому, что темное пятно проклятья неумолимо разрасталось в его груди. Замкнув круг, сила растворилась, впиталась в стены и перекрытия, слилась в единое целое с домом.

Убрав руки, ба Ася пошатнулась, с трудом дошла до стула и рухнула на него, пытаясь отдышаться. Давно она не обращалась к роду, да и возраст брал свое, она сильно ослабела в последние годы.

Вспомнив о Тише, женщина вновь обратила взор на портрет бабки. Одна судьба на двоих, как удивительно и печально. Без Алевтины здесь не обойтись. Ба Ася понимала, что этот призыв может стать для нее последним. Но скоро Анне потребуется помощь и только первородная сможет ее оказать и всему обучить.

Ба Ася встала, прошла к себе в спальню, собрала сумку, накинула платок на плечи и тихо вышла в ночь. Путь был неблизкий, нужно было обернуться до утра. Она надеялась, что Анна не заметит ее отсутствия.

Анна

На втором этаже было прохладнее, я уложила Тишу, закутала, накрыла пледом поверх одеяла, и через минуту сын уже крепко спал, положив кулачок под щеку.

Я залюбовалась моим мальчиком – он взял самое лучшее от папы с мамой, но по своему перекроил родительские черты: глаза были мои – золотисто-карие, но у меня не было зеленых крапинок в радужке, рыжие волосы тоже унаследовал от меня, хотя оттенок был ближе к каштановому, чем медному. А вот привычка хмурить брови ему досталась от Кости, как и черты лица – форма носа и глаз, но и здесь проявилась его индивидуальность – подбородок был не таким острым как у отца.

Как любой ребенок, Тиша был нашим отражением и продолжением, но, прежде всего, уникальной личностью. Это служило мне утешением, я смотрела на сына и видела его отца – Костя продолжал жить в нашем ребенке.

Окончательно продрогнув, я поспешила завернуться в одеяло, накрылась с головой и стала ждать, пока сон не сморит и меня. Вскоре я согрелась, высунулась из-под одеяла, потом положила сверху руки, поменяла положение раз, другой, а сон все не приходил. Со мной такое бывает – когда устаешь настолько сильно, что уже не можешь расслабиться. Я тяжко вздохнула и прислушалась.

В комнате Тиши было тихо и спокойно, я специально оставила наши двери напротив открытыми. Вокруг стояла непривычная тишина, не шумели проезжающие мимо машины, не хлопали дверьми или форточками соседи, не гудел лифт. Разве что входная дверь скрипнула и вновь все затихло.

Мне почудилось, что мы с Тишей остались одни во всем мире – последние люди на земле. Порой, как любой творческий человек, я предавалась разного рода фантазиям, мы с Тишей любили читать сказки, и больше того – часто придумывали свои. Много раз наши игры и задумки находили потом воплощение в моей работе – раньше я рисовала иллюстрации для детских книг.

Наконец, я стала различать другие звуки, незнакомые и непривычные: тонкий скрежет ветки по оконному стеклу, шорох травы, слабый свист ночного ветерка в ветвях деревьев, какой-то далекий шёпот – сначала он был едва различим, но с каждой минутой становился все четче и громче, словно кто-то встал возле моей кровати и, наклонившись к самому уху, тихо шептал. И когда мне стало казаться, что я начала различать отдельные слова на незнакомом языке, я заснула.

И очнулась. Резко приподнялась, закружилась голова, страшно сдавило виски, словно тисками, я больше не чувствовала тепла, нет, наоборот, я сильно мерзла, тело ломило, меня трясло, я ощущала под собой холод шелковых простыней. Странно, почему шелковых? Мысль вспыхнулаи погасла. Веки налились такой тяжестью, что пришлось приложить усилие, чтобы открыть глаза, тут же по ним резанул яркий свет из открытого окна. Я прикрыла глазарукой, поморгала несколько раз, сощурилась, и, наконец, смогла оглядеться и выдохнула с облегчением.

Я лежала на двуспальной кровати в большой светлой комнате с высокими потолками и огромными, чуть ли не во всю стену, окнами на противоположной стене. На окнах – воздушная заграничнаятюль, дорогие гардины, а перед нимиэлегантный туалетный столик с овальным зеркалом и мягкий пуфик, на котором лежит, небрежно сложенный, шелковый женский халат. В углу стоял двустворчатый шкаф с моими любимыми коваными ручками, рядом – одноместный письменный стол с жутко удобным вращающимся креслом, естественно, прикроватная тумбочка с каждой стороны кровати.

На стороне мужа постель не заправлена, конечно, сегодня он осталсядома. Я улыбнулась, но голова снова дала о себе знать – раздражающе застучало в висках, я растерла их подушечками пальцев, сделала несколько глубоких вдохов – полегчало. И как раз вовремя, за дверью спальни подозрительно зашуршало, послышался приглушенный смех.

Улыбка на моем лице стала шире. Мои мужчины приготовили подарок, все правильно, сегодня был день моегорождения. В дверь постучали. Я быстро подложила под спину еще одну подушку, чинно сложила руки на груди и дала разрешение войти.

Сначала показался поднос, за ним следовал Костя, а Тиша шагал чуть позади, в арьергарде, держа в руках сложенный лист бумаги, на лицах – нетерпение, а в глазах – немой вопрос, мол, готова принимать поздравления?Я умилилась и мысленно приготовилась к предстоящейцеремонии. Именинный завтрак в постель и художественныепоздравления уже стали нашей семейной традицией.

Костя наклонился, быстро поцеловал меня и аккуратно поставил поднос на тумбочку. Язнала, что подарок от него получу позже, как всегда красиво упакованный. Тиша залез с ногами на кровать и протянул мне свой рисунок.

Развернув его, я увидела изображение счастливой семьи: там были мама, папа и ребенок – они все держались за руки и водили хоровод. Вот только у меня по спине побежали мурашки, когда я разглядела, вокруг чего они водили хоровод – могила, это была чья-та могила с простым прямым крестом наверху.

Мне понадобилось еще несколько секунд, чтобы прочитать надпись на надгробном камне.

Тихон Круглов.

Внутри все заледенело, в комнате наступила оглушительная тишина, кровь застучала в висках. Очень медленно я подняла глазана сидящего передо мнойсына и меня сковал ужас. Я встретилась с обжигающезлобным взглядом черных бездонных глаз на мертвенно-бледном лице, тонкие бескровные губы бесшумно двигались, в голове что-то звучалона одной пронзительной ноте, я напряглась, пытаясь различить слова, и боль обручем сдавила голову.

Отдай зарок!

Два слова пронзили насквозь,стало нечем дышать, ясхватилась за горло, я пыталась сделать хоть один мучительный вдох. Тварь растянула губы в мерзкой ухмылке, показались острые зубы и черный раздвоенный язык. Пространство перед глазами начало расплываться, мертвое лицо – растворятьсяво тьме, пока свет не померк.

Вскрикнувот боли в боку, я резко открыла глаза. Мне понадобилось несколько минут, чтобыприйти в себя и понять, где я нахожусь.

Яркий солнечный свет из окон струился сквозь неплотно задернутые занавески и освещал золотистым сиянием террасу. В потоках света танцевали пылинки. Наконец, вчерашний вечер и все события предыдущих дней нашего долгого пути всплыли в памяти. Я расслабилась. Мы были в Заречье, в гостях у родственницы, в старинной усадьбе купцов Сескутовых, в сотнях километрах пути от дома.

Оказывается, во сне я умудрилась свалитьсяс кровати и сильно удариться. Кроме того, я вся была обмотана одеялом как коконом, вот потому и задыхалась. Да еще и дверь в комнату была закрыта, хотя я точно помнила, что оставляла ее открытой.

Я попыталась восстановить сон в памяти, но он оставил только смутное ощущение угрозы, чего-то непоправимого и неизбежного. Бросив бесполезные попытки, я встала и увидела наш чемодан – он стоял прямо посередине комнаты, перегораживая проход. Видимо, неизвестный Матвей уже приходил. Неприятно кольнула мысль, что какой-то посторонний человек заходил, пока я спала. Нужно попросить бабу Асю не пускать к нам незнакомых людей.

В желудке заурчало. Что ж, пора увидеть место, в котором нам с Тишей предстояло жить. По крайней мере, какое-то время.

Глава 2

Тихон

Тихо приоткрылась старая деревянная дверь, легко скрипнули смазанные петли, и Тиша мягко и беззвучно скользнул в спальню. Он встал на колени у кровати, положил подбородок на матрас и стал вглядываться в мамино лицо.

Оно имело форму треугольника, черты точеные, подбородок острый, ямочки на щеках, курносый нос, брови вразлет, и кожа белая, на нее плохо ложиться загар и можно пальцем тонкие дорожки вен пересчитать. Тихон положил голову, и его круглое лицо оказалось напротив маминого. Он прислушался к ее дыханию – оно то прерывалось, то пускалось вскачь. Мама хмурилась, щеки были мокрые от слез.

Мальчик дотронулся до кончиков ее пальцев, какие длинные и гибкие, а ладонь – узкая. Он положил рядом свою – она была пухлая и короткая. Совсем скоро мама проснется, а ему нравилось наблюдать, как она спит. Раньше она спала безмятежно и сладко, лицо светилось нежностью и покоем, улыбка пряталась в уголках губ. Тогда папа был рядом и смешно сопел ей в шею.

Штора на окне оказалась прикрыта неплотно, и яркое утреннее солнце приветливо заглянуло в щель. Оно подмигнуло Тише и потянулось руками-лучиками к спящей, погладило по голове и запуталось в буйных непокорных кудрях. И мальчик увидел, что у мамы в волосах огоньки горят рыжим пламенем.

Тиша знал, что маму надо беречь, она очень хрупкая, девочка-подросток, а не взрослая женщина, как говорил папа. Но мальчик думал иначе. Стройная, изящная, легкая, мама будто не ходит по земле – летает. А когда она на него смотрит становится тепло и радостно, лучистый взгляд золотисто-карих глаз дарит любовь.

Его мама – ангел, Тиша был в этом уверен, ангел на земле.

Тиша еще какое-то время понаблюдал за спящей. Но вскоре любопытство взяло свое и он отправился вниз, исследовать дом и знакомиться со странной тетей – ба Асей, которая их встретила – она излучала свет, прямо как мама. Тише она понравилась, как и ее пирожки.

А еще его ждал неизведанный таинственный лес со своими секретами. Нужно было всего лишь переступить порог дома и ступить на дорожку. Там его уже встретят. Они сказали, что хотят с ним дружить, те, кто прятались в лесу. Тиша с нетерпением ждал встречи. Но это потом, а то мама будет волноваться.

Договорившись с самим собой, мальчик принялся весело пересчитывать ступеньки, спускаясь вниз. Один – два – три… пока пальцы на руках не закончились, оставшиеся ступени он просто перепрыгнул.

На кухне, где они были вчера с мамой, слышались голоса и Тиша свернул в другую сторону и очутился в гостиной.

Ему понравился круглый стол – скатерть с него свисала низко, под ним можно было прятаться, что Тиша не преминул сделать. У стола была одна толстая деревянная ножка, а у нее – широкое основание, Тиша сел прямо на него, облокотившись спиной и замер, прислушался.

Ему нравилось слушать и наблюдать, особенно, когда он оказывался в новом месте. Дом приветствовал его скрипом старых половиц, тиканьем напольных часов, непривычными шорохами и звуками.

Кто-то отодвинул стул на кухне, послышались приближающиеся шаги, открылась дверь и Тиша услышал голос ба Аси и новый, мужской. Он быстро подтянул ноги, согнув колени и затаился.

– Хотела попросить тебя, пока ты не ушел, отнести чемодан на второй этаж.

– Слышал, что у вас новые жильцы?

– А то б тебе не доложились. Ба Ася рассмеялась.

– На сезон приехали?

– Видно будет, неси давай.

Тиша увидел как тяжелые коричневые ботинки проследовали до маминого чемодана, потом чемодан поднялся вверх, а ботинки подошли к лестнице и стали подниматься, пока не исчезли из поля зрения. Через несколько секунд Тиша услышал скрип шагов наверху – тихих, будто крадущихся, послышался звук закрываемой двери.

Он так сосредоточился на этих шагах, что когда край скатерти исчез, а вместо нее появилось лицо ба Аси, Тиша резко дернулся и больно ударился затылком.

– Что ж ты так неосторожно-то! Вылезай, надо холодное приложить, а то шишка появится с кулак.

Лицо пропало из поля зрения, ба Ася выпрямилась и сложила руки перед собой. Тиша аккуратно вылез и встал напротив. Они замерли, как при первой встрече, с дружелюбным любопытством разглядывая друг друга.

Тиша видел раньше пожилых людей, но таких как ба Ася, никогда. Лицо ее было гладким, а не сморщенным, волосы собраны в крепкий пучок на затылке, вся она – от макушки по пят – напоминала Тише сладкую сдобную булочку. Она и пахла вкусно – корицей и, кажется, ванилью, захотелось подойти и обнять. Тиша понял, что она ему точно нравится, как и дом.

– А хорошо ты спрятался, молодец! Ба Ася протянула ему руку, Тиша, поколебавшись, протянул в ответ свою, рука у ба Аси оказалась мягкая, но крепкая.

– Давай-ка залечим твою голову, а потом завтракать будем. Мама еще спит?

Тиша кивнул.

– Не будем ее будить, умаялась небось. А после завтрака ты мне поможешь по хозяйству, договорились?

На этот раз Тиша внимательно посмотрел на ба Асю, не шутит ли, но лицо ее оставалось серьезным, только глаза улыбались, как у мамы, и он согласился.

И тут же доверчиво прильнул к ба Асе, постарался спрятаться за ней, потому что по лестнице, мягко ступая, спускались уже знакомые коричневые ботинки и огромный бородатый мужчина к ним в придачу.

Ба Ася удивилась, но, с неожиданной для себя нежностью, прижала мальчика к себе.

– Ты что мне мальца пугаешь, медведь мохнатый.

Матвей

Матвей сначала не понял, о ком ба Ася говорит, пока не увидел курносый нос, торчащий из под ее руки, потом опасливо вылезла вся конопатая детская мордашка, на которой ярко горели два круглых любопытных глаза.

Мальчонка был мелковат, но крепок, видно, будет невысокого роста. Стало интересно – в мать или в отца пошел. Заглянув в спальню наверху, Матвей увидел только ворох из подушек и одеял, россыпь медных волос и тонкую белую, словно фарфоровая, руку.

Матвей присел, оказался почти на уровне глаз мальчика, и поймал настороженный взгляд. Немного подумав, мужчина засунул руку в широкийкарман камуфляжной куртки и, покопавшись, вынул деревянную лошадку, он вырезал ее накануне, еще не успел разрисовать и покрыть лаком. Грива неожиданно хорошо получилась, такой отличный экземпляр запросто удалось бы продать на местном рынке. Ничего, он еще вырежет. Матвей молча протянул игрушку в подарок.

Он видел недоверие на детском лице, мальчиквопросительно посмотрел уже на знакомого взрослого, ба Ася скупо ему улыбнулась и коротко кивнула, мол, бояться нечего, и лошадка быстро перекочевала в чужой карман, правда вся не поместилась – верхняя часть смешно торчала. Матвея удивило, что слов благодарности он не услышал, но мужчина списал это на излишнюю стеснительность ребенка.

– Ничего, пообвыкнется, подружитесь. Верно, Тихон? – тот согласно кивнул.

– Что Матвей, иди потихоньку. За гостинцы из города ужином тебя накормлю, а то живешь бобылем, небось давно домашней еды в глаза не видел.

Матвей только усмехнулся, а про себя подумал, что опять ба Ася его сватать подвязалась. Что ж, можно и пойти немного навстречу, сделать так сказать вид, что серьезно рассматривает знакомство с очередной дамой сердца. А готовила ба Ася – просто язык проглотишькак вкусно и сытно.

По дому как раз расползались соблазнительные запахи пирога с капустой, ванильных ватрушек и, кажется, знаменитых ба Асиных ленивых расстегаев с мясом. Видно, на лице его все так явно отразилось, что та, всплеснув руками, быстро метнулась на кухню и собрала ему с собой аппетитный кулек.

– Это тебе на затравку, Матвей Михалыч, чтобы вечером не забыл вернуться за добавкой.

Матвей поблагодарил и молча откланялся. Предстояло совершить обычный обход подотчетной территории, работа старшим участковым лесничим предполагала ежедневное патрулирование. Правда, Матвею это больше напоминало долгую прогулку на природе – свежий воздух, движение, красивые виды вокруг – скорее отдых, чем работа, или просто – любимая работа, да, тяжелая, порой неблагодарная, но любимая.

А еще лес – бескрайний, могучий, прекрасный, древний мудрый исполин, последний потомок Матери Природы на земле, кроме, наверное, океана, его Матвей тоже уважал, хоть и не видел ни разу.

Спустившись с крыльца, мужчина, не удержавшись, бросил взгляд наверх, на окна террасы. Хоть себе-то можно не врать – ему было жутко любопытно, хотелось взглянуть на незнакомку, приезд ее оказался приятной неожиданностью для их таежной глуши. Вечером они познакомятся.

С удивлением он обнаружил, что был в предвкушении встречи. В кой то веки ба Асино сводничествооказалось как нельзя кстати. Но что-то он задержался, надо и честь знать. Надев кепку и весело насвистывая, Матвей отправился в очередной лесной рейд.

Анастасия

Ба Ася проводила его взглядом, кивнула чему-то, и вернулась к тесту, его было пора хорошенько вымесить.

Тихон сидел за столом и вырезал звезды и треугольники из уже раскатанного куска. До чего спокойный мальчишка, диву даешься! Сам позавтракал ватрушкой с молоком, убрал со стола, теперь вот помогает печь и внимательно слушает местные сказки и легенды. Молчит, правда, все время, когда надо кивает или просто жестами объясняется и очень внимательно наблюдает за миром вокруг, еще недоверчиво, настороженно, но с огромных интересом. Особенно за лесом.

– Так вот значит, жили-были мать и дочь. Дом их стоял на самом краю деревни, дальше только лес шумел. Девочка была смышленая, да сильно любопытная, и как мать ей ни наказывала держаться от леса подальше, в один день не устояла она – пошла по тропинке гулять. Не заметила, как заблудилась.

И вот скиталась она по лесу целый день, пока солнце ни село. И вдруг окрасился лес в иные краски – серебристое сияние разлилось вокруг, в воздухе стали летать разноцветные огоньки и манить за собой. Девочка очень устала и проголодалась, поэтому решилась последовать за волшебными проводниками.

Вывели они ее на круглую поляну, а там – звери лесные поют и пляшут, прямо как люди. Подивилась девочка и не заметила, как сама в пляс пустилась, да так задорно, так весело, что понравилась она лесным обитателям. Накормили они ее, напоили и спать уложили.

А на утро, очнувшись, обнаружила она красивый кулон у себя на шее. Как только взяла девочка его в руки, он засветился и указал ей дорогу домой, куда она вскоре и вернулась благополучно. А кулон тот стал в их семье от матери к дочери передаваться и с тех пор никто больше в том лесу не терялся – кулон всегда помогал найти пропавшего. Говорят, до сих пор в их семье хранится.

Тут ба Ася остановилась, тесто тянулось длинными полосками за руками, рвалось и оседало, а женщина продолжала о чем-то думать, вспоминать. Потом все же покачала головой и снова взялась месить. Глянула на мальчика и вдруг осознала, что ведь Тихон двоюродным внуком ей приходится, родная кровь. Как же мало их осталось, истощился, зачах род Сескутовых. Только Тиша да Анна и остались.

– Вот так Тихон! Проходя мимо, не удержалась, осторожно погладила по курчавой голове. Тиша затих, но не дернулся, не оттолкнул, значит начинает принимать. Это хорошо, может еще успеют подружиться.

Голову неожиданно повело, стало тяжело на сердце, грудь сдавило и все вокруг закружилось. Ба Ася нащупала табуретку и быстро присела, закрыла глаза и стала глубоко дышать, сосредоточилась на дыхании – вход и выдох. Через какое-то время шум в ушах прекратился, сердце в груди полегчало, слабость стала отступать.

Ба Ася медленно приходила в себя, – ничего, не в первый раз, – и ощутила чье-то присутствие рядом. Открыв глаза и повернувшись она увидела Тишу, он осторожно обнимал ее, положив голову на плечо, почти невесомо. И сердце ба Аси снова заговорило, только теперь в нем разлилось тепло и покой. Она обняла и поцеловала внука в ответ. Так они и замерли, заново привыкая друг к другу.

– Испугался Тиша? Это бабушка просто устала, вот и присела передохнуть. А теперь давай-ка заканчивать с пирогами. А потом мы с тобой гулять пойдем и травы лечебные собирать.

Тиша тут же навострил уши. Мамочка еще, конечно, не спустилась, но устоять было невозможно. Бабушка сама предлагала приключение и он согласно кивнул.

Анна

Проверив комнату Тиши, я спустилась на первый этаж, прошла на кухню, заглянула в закрытые двери, за ними располагались уютные спальни, прошла к большомуокну в гостиной и, наконец, увидела сына – он стоял на коленях перед какой-то грядкой и усердно выдирал сорняки, пока ба Ася собирала в корзинку свежие овощи и травы к столу.