Читать онлайн Записи Малха. Сборник прозаических миниатюр бесплатно

© Дмитрий Душинский, 2024

ISBN 978-5-0062-7439-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ЧУЖОЙ

Теннисный мячик в руке. Достаточно затёртый. Кисть, покрытая родимыми пятнами, держит его, будто путеводную нить. Временами сжимает, словно стремясь убедиться, что связь с миром ещё не утеряна. Чуть подволакивающаяся нога делала походку нетвёрдой, расхлябанно шаркающей.

Силуэты когда-то привычных улиц изменились. Множество вывесок с непонятными словами и яркой подсветкой резали воспалённые, усталые глаза.

Какофония звуков резала слух.

Встречные прохожие суетливо проскакивали мимо, либо, если замечали, словно чураясь, огибали его за несколько шагов. Непривычная одежда и обувь были им неприятны. Он не обращал на это внимания.

Морщины, избороздившие лицо, напоминали вязь когда-то знакомых улиц. Волосы, покрытые пылью, а, может, просто седые, с чуть заметной желтизной, обрамляли открытое лицо. Витрины не стремились показать ему отражение, находя его недостаточно фотогеничным. Лишь в антрацитовой бусине вороньего глаза он не казался здесь чужим.

БЕСЕДА

По вечерам в сквере собирались фонари. Храня врождённое чувство такта почтительно выстраивались вдоль аллей, ни в коей мере не стремясь задеть друг друга. Глядя на заиндевелый асфальт дорожек, фонари зябко кутались в плед из пожухшей, отгоревей листвы. С наступлением сумерек, будто возвращаясь к прерванному накануне разговору, разом вспыхивали тёплым жёлтым светом. Собаки, по случаю оказавшиеся в сквере без хозяев, уважительно поглядывали наверх, не забывая впрочем о собственных подмерзающих лапах.

Чуть потрескивая, фонари сетовали друг другу на наступающие холода, новые скамьи-бесспорно ненадёжные и недолговечные, на частые не по сезонам дожди. Увлечённые своей неторопливой беседой не замечали, как согревают друг друга и сквер.

ПТИЦА

Отсветы уличных фонарей закидывали маслянистые тени на потолок. Медленно перетекая, они создавали проекцию жизни расползающуюся по потолку. По углам возникали эфемерные образы, впрочем мгновенно оплывавшие в сумраке. Поздняя ночь начинающая раннее утро, одним словом время всякого волшебства.

Наблюдая за танцем теней на потолке она обнаружила некую гармонию. Неторопливо двигаясь они меняли очертания. Отчасти это движение напоминало замедленное падение листьев, и подобно листьям в своём хаотичном падении, тени сливались, как листья сливаются с землёй чтобы стать единым целым. Время, развёрнуто-сжатое, от атома к эонам, более всего походило на патоку.

Прошло миллионы падающих пылинок и тени приобрели форму птицы. Птицы, что смотрела на неё с потолка и чьи крылья, трепетным взмахами опускаясь по стенам, подхватили её руки. Больше эта птица не была одинока, став единым целым они выскользнули за окно. Туда, где необъятная темнота бесконечности обретала смысл, пронзаемая отсветами звёзд. Невесомые руки-крылья растворялись во вселенной и одновременно вбирали её в себя всю без остатка. Границы и условности исчезли под лёгкий хрустальный звон. Что-то неизмеримо значимое, к чему можно стремиться всю жизнь было рядом. Внутри, снаружи – теперь это не имело никакого значения, оно было нескончаемо близко и являлось конечной и отправной точкой её стремления.

Трепетные взмахи крыльев. Трепетные движения её ресниц. Солнечные лучи обрывают незримую связь с птицей и надломленные крылья опадают тонкими руками на постель.

СОН

Наступающее утро зажигает свет. Свет разбивается на мириады бликов. Они пробуждают меня из состояния оцепенения, в котором нахожусь последние несколько месяцев. Десятки таких же, как и я, почти изгоев, ютятся по соседству. Стараюсь не запоминать их лица – мне нет до них никакого дела. В течении дня мы наблюдаем посетителей. Среди них встречаются весьма занятные персоны. Они разнятся – подростки, мужчины, женщины… Что же приводит их к нам?!

Но, пожалуй, только этот поток визитёров, их разнообразие, не дают мне окончательно погрузится в сон, больше похожий на забытьё.

Иногда чувствую чьё-то внимание, чей-то взгляд и словно пробуждаюсь к жизни. Жизнь… Дитя сумбурного века, находясь здесь, в пространстве, отрезанном от общества, основную часть времени живу воспоминаниями о близких мне людях… Как оказалось, по настоящему близких мне людей не так уж и много.

Самое яркое, самое живое воспоминание, пожалуй, – та девушка. Моя первая девушка. Не знаю, что привлекло её тогда ко мне?! Пытаюсь понять, но до сих пор не могу найти ответа на этот вопрос.

Может мой броский вид, ведь я же соответствовал веяниям моды и старался быть в тренде, как нынче принято говорить. К тому же, был шустрым малым, и в один прекрасный день она протянула мне свою руку. Так мы оказались вместе.

Прикосновение чуть влажных, тёплых пальцев пробудило во мне искру…

Это были незабываемые дни. Не являясь для неё по настоящему близким человеком, я знал о ней всё. Больше, чем родители, друзья, подруги. Каждые новые увлечения, эмоции, тайные страсти и пороки – всё это я впитывал, как губка. Всё, что было ей дорого, прошло через меня, и, без преувеличения могу сказать, наложило свой отпечаток.

День – ночь, весна – зима, – мы были неразлучны, как сиамские близнецы. Сопровождая её, я познавал её характер и, будто под пристальным микроскопом, изучал все стороны её эго.

Раз за разом мне представлялся иной образ, словно я был втянут в водоворот карнавала. Шаг – и вот, она – любящий, примерный ребёнок. Шаг ещё – и вот, она в кругу друзей, общие темы, интересы, развлечения. Ещё одно па – и вот, новое, доселе неведанное, чувство наполняет её, вовлекает в безумство и окрыляет.

К сожалению, наши отношения прервались столь же стремительно, как и вспыхнули. Всё кончилось внезапно. Я стал казаться ей уже не столь привлекательным, как раньше. Она променяла меня на какого-то хлыща, бросив, словно бумажный стаканчик из-под кофе. Увы, но нет ничего более непостоянного чем женщины и время…

Прошла череда обид, наплыв жизненных коллизий затёр воспоминания…

И вот, перед моим внутренним взором проходит второй человек, наиболее значимый для меня и близкий.

Он не слишком молод, не слишком стар. Из тех, кому слегка за тридцать. Реалии нынешнего мира густо наложили на него отпечаток в виде морщин и ранней седины. Он из тех, кто много курит и хорошему завтраку предпочитает крепкий кофе.

Что нас объединяло? Пожалуй, трудно ответить сразу. Думаю, мы оба не желали оказаться на обочине.

Друг- ключ, друг, помогающий приоткрыть дверь в недоступный доселе для него мир.

Его постоянно тянуло к разного рода сомнительным делам, которые сулили быструю наживу. Увы, но это вполне в духе окружающего нас времени. Каждый его шаг, каждый разговор был напитан фальшью, надеждой, отчаянием и самоуверенностью. До сих пор вспоминаю тот блеск победителя в глазах, когда ему что-то удавалось. Он был крепок духом, несмотря ни на что. Порой, выпадая из колеи, утомлённый бегом, в огромном колесе под названием жизнь, он впадал в депрессию. Наступала пора книг, табачных облаков, бессонницы и нежелания разговаривать с кем-либо. Выдернуть его из омута могла лишь хорошая встряска либо очередная улыбка фортуны. Несмотря на то, что его часто кидало из крайности в крайность, мы отлично ладили. Но в один из дождливых осенних вечеров у подъезда нам встретились те двое…

…Пожалуй, он был одним из тех, кто забыл, зачем живёт. Костистый череп, обтянутый пергаментного вида кожей, расплывшиеся синие татуировки и дёрганные движения. Он был одним из тех, кто встретился нам в тот дождливый вечер у подъезда. Пока его напарник пинал моего друга, скорчившегося на земле, он обратил подошёл ко мне. Нет, мы не стали друзьями, да и просто знакомым я бы не захотел его назвать. Между нами была пропасть. Несколько слов на не вполне понятном мне жаргоне и последнее, что слышал – что с утра я смогу им чем-то помочь… Потом – темнота…

Пробуждение не было болезненным. Я чувствовал себя вполне сносно. Но почему я здесь, в этом небольшом, изолированном помещении? Почему я отрезан от внешнего мира, и почему на меня приходят глазеть, будто я – уродец в Кунсткамере?!

Да, здесь неплохой персонал. Меня не обижают, относятся с вниманием… Порой даже с некоторым пиететом. Может, потому что я тяжело болен? Скорее всего. Ведь я смертельно устал от всей той фальши, грязи и лжи, что мне приходилось видеть и выслушивать за всю свою жизнь. Может, я просто морально сломался и потому оказался здесь?

Но, увы, нет….Я не болен… И это не больничная палата… Просто я – Айфон 7 и стою на витрине ломбарда…

ШАРМАНКА

Шум и сутолока городских улиц невыносимы в душный летний день. Порой кажется, что они добавляют патоку в это раскалённое марево бетона, потных тел и слепящих бликов стекла. Ритм повседневной жизни сбивается, претерпевая поражение в битве с природой. И цари природы устремляются к кондиционерам, мороженому и воде. Леность движений сменяется лишь под палящими лучами, да и то, только на время. Людской поток разбивается на множество мелких ручейков и завихрений стремящихся вершить значимые дела в тени и прохладе. Один из таких ручейков выносит в старую часть города, может случайно, может для бесцельных блужданий в поисках неведомо чего. Отреставрированная мостовая радостно щерит свой гранит и призывно подмигивает стилизованными фасадами. Дескать, давай, окунись в старину. Многочисленные уличные музыканты, художники, живые скульптуры наполняют пешеходную зону предлагая прохожим разнообразие обстановки. Редкие, словно выплюнутые косточки, деревья не красят пейзаж, а скорее торчат рыбьими рёбрами. Молодёжь, где стайками, где парами, занимает лавочки и скамейки. Где-то окружают музыкантов, где-то спешат по своим нуждам. Люди более старшего поколения, как и положено возрасту, совершают неторопливый променад. Разнообразные звуки сливаются, впрочем не создавая какафонии и есть в этом своя прелесть. Неторопясь, перебирая ногами горячий тротуар, можно двигаться от одного островка уличного искусства к другому. Запах уличной еды щекочет ноздри, добавляя особый колорит. Жара. Лень. Лень возведённая в абсолют. Но долго стоять на месте самоубийство чистой воды и ноги сами несут дальше. Глаза выхватывают образы. Вот, парень с длинными волосами извлекает из саксофона нестройную мелодию. Несколько человек обступив его полукругом слушают, но не задерживаются надолго. Одних сменяют другие-такова непостоянность. Чуть дальше, примостившись на скамье, расположился художник. Точнее художница. Мольберт, карандаши, краски. Наброски улицы, наиболее интересных зданий. Рядом сидят пара друзей, парень и девушка. Все трое увлечённо что-то обсуждают. Народа здесь больше, так как падает тень от маркиза ближайшего магазина, да и посмотреть на работы интересно. Немного задержавшись, брусчатка под ногами продолжает своё движение. Вот господин в цилиндре, фраке и с тростью. В бронзе. Сердешный… Как же ты ещё живой?! Да, это либо сила воли, либо желание заработка. Ну, что ж, удачи тебе, терпеливый друг! Бесконечная череда фасадов прорезается трамвайными путями. Вынужденная остановка. Отражённый в окнах трамвая луч слепит. Пройдены два раскалённых стальных ручья. Ну конечно же. Как же без гитары?! И вот, два молодых человека, увлечённо вея ароматами пива исполняют наиболее известные рок композиции. Может и не слишком профессионально, зато с душой. И народ задерживается несмотря на жару. Дальше, буквально в двадцати метрах уже можно остановится и послушать хип-хоп. Здесь тоже островок людей. Тощий, высокий парень исполняет битбокс, его напарник читает. Ноги выносят к ларьку с мороженным. Перерыв. Жар идущий от тротуара гонит дальше. А вот и на самом деле занятная картина. Человек загримирован под пирата. Но не попугаев, ни обезъянки нет. Как ни странно, у него шарманка. Где только достал и где он видел пиратов с шарманками?! Но, не важно. Народа не так много, человека три-четыре. Ноги сами останавливаются. Широкополая шляпа дарит тень его лицу, отчего глаза переодически вспыхивают на солнце.Рука крутит ручку шарманки и льётся непередаваемый звук. Механически-магическая мелодия идущая по кругу. Может жара, может таинство звуков извлекаемых в непонятном ящике очаровывают и погружают в невесомое состояние. Раз, два, три-невольно вникаешь в цикличность мелодии. Невольно заворожённый ждёшь продолжения, ждёшь, очередного поворота ручки шарманки. Гипнотическое действо выхватывает из повседневности. Звуки улицы теряются где-то позади, либо вдалеке. Прохожие размываются в перспективе. Корпус шарманки украшен резными арабесками и когда-то был безусловно красив. Взгляд скользит по завитушкам словно читая некий шифр. Чудо… Внезапно поднявшийся ветерок дарит ощущение прохлады. И приносит с собой новые запахи. Запахи, абсолютно чуждые этим размалёваным фасадам и крикливым вывескам модных бутиков. Запахи более родные старому городу, тщательно скрываемые в глубине дворов, позади всей этой наносной пафосности. Очередной изгиб узора шарманки, ещё одна механическая нота. Улавливается лёгкий, чуть пряный запах старого дерева, давно отсыревшей штукатурки и давно проржавевших, сейчас раскалённых на солнцепёке листов жести. Мысленный взгляд дорисовывает, объединяя их и вот, на задворках фасадов возникает старый, но ещё крепенький дом. Как и большинство его собратьев, нижними окнами он врос в землю. Деревянно-кирпичный, чуть скособочивший свои два этажа, когда-то крашенный в весёлый зелёный цвет. Безусловно, он подвергся веянью времени и в двух окнах стоят пластиковые стеклопакеты, а на одной из сторон висит телевизионная тарелка. Но, всё также на чердаке живут голуби, а на кирпичной завалинке сонно лупает глазами одуревший от зноя большой серый кот. И всё так же в доме кто-то живёт.Ручка шарманки крутится вызывая ощущение механичности шарманщика. Мелодия кружится подобно дервишу. Конечно, это уже не те жильцы, чьи предки обживали и обустраивали этот дом. Конечно нет, они полны своими помыслами и заботами. Но, за всей будничной суетой, нет-нет, да промелькнёт мысль, об общих застольях на праздники во дворе под яблоней. О тех, кто рос под этим кровом. Возможно, отсюда кто-то ушёл, когда прозвучало страшное сообщение по радио. Возможно, кто-то не вернулся, а чья-то мать заламывала руки получив похоронку. Лоск новых фасадов имеет лишь запах свежей краски и освежителей воздуха, да ещё пожалуй привкус фреона в охлаждённом воздухе. Запах не имеющий истории и корней. Сонный кот прищурив зелёный глаз следит за воробьём купающимся в пыли. Наверняка будет дождь. Запах нагретой жестяной крыши вызывает картину искреннего праздника за общим столом, когда первый человек шагнул в космос. Плюм-плюм-плюм… шарманка крутится. Плюм-плюм-плюм… время идёт. Серый кот всё так же лежит на завалинке. Плюм-плюм-плюм… капает конденсат из трубок кондиционеров. Долго стоять в таком пекле невозможно и тротуар медленно переставляет ноги, заставляя двигаться дальше. Мелодия шарманки остаётся позади, встречные лица меняются, как впрочем меняются и вывески. Но, нет-нет, да и принесёт набежавший ветерок запахи… Запахи полнящиеся судьбами, настоящей жизнью.

ПЛЯЖ

Жара сводила с ума. Асфальт цеплялся за подошвы тягучими щупальцами. Воздух, лишённый малейшего ветерка застыл до густоты, а изнуряющая духота обволакивала в липкий кокон. С высоты девятого этажа было видно, как над шахматной доской города чуть подрагивает зыбкое марево. Решив, что оставаться дальше в такую погоду в бетонной коробке чистой воды самоубийство, он неспеша собрался и вызвал такси.

До пляжа было около получаса езды. Но это в обычные дни. Сейчас же, на спуске к пляжу было форменное столпотворение. Десятки горожан вымотанных погодой устремлялись к воде. На улицах прилегающих к спуску их группки сливались в поток и поток этот выплёскивался на проезжую часть. Как ни странно, но ругани почти небыло, сказывалась общая усталость. Машины двигались вперемешку с пешеходами. Ждать пока машина доберётся до самого пляжа было слишком долго. Рассчитавшись с водителем он вышел в раскалённое пекло. Слева в боку кололо. Чиркнула зажигалка. Дым показался огненным, но стало немного легче, а может он просто внушил себе это за последние несколько лет. Неспешно спускаясь к пляжу смотрел по сторонам. Пляжей вообще было несколько, но этот был самый ближний. Места, когда-то знакомые наизусть медленно менялись. Вот и пляж, и прилегающая к нему территория теперь приобрели более цивилизованный облик и кучу запрещающих табличек. Думать ни о чём, не хотелось.

Взяв несколько бутылок достаточно холодной минералки в одном из магазинчиков у самой кромки пляжа, направился к своему излюбленному месту. Здесь почти небыло песка, росло несколько старых ив дававших тень. К его удоволь ствию место было незанято. Присев на обломок здоровенной ветки, за долгие годы уже отполированной любителями посидеть в тени, подальше от людей, поставил минералку и с удовольствием вытянул ноги. В отличии от городских лабиринтов воздух здесь был гораздо свежее. Сняв майку, положил её тут же, на сук. Несколько минут сидел закрыв глаза и просто наслаждаясь свежим ветерком и оживлённым людским гвалтом стоявшим над пляжем. Волны мерно накатывали на берег и было в этом что-то от монументального спокойствия. Свернув крышку минералки сделал несколько больших глотков. Буквально десять минут назад ледяная вода становилась тёплой. Осторожно ступая пошёл к воде. Как это и водится, основная часть была занята загорающими обоих полов и всех возрастов, либо компаниями, трезвыми и не очень. У самой воды, неподвластная никакому изменению времени резвилась ребятня. На ноги накатила первая волна и он зажмурил глаза от удовольствия. Стоявший вокруг детский гомон возвращал его в детство. Чуть постояв, надёжно закопал бутылки и пошёл обратно. В глазах плавали чёрные точки-чёртова жара точно его доканает. Вернувшись в тень присел прямо на землю, привалившись спиной к стволу ивы. Смотреть на воду, на расплывшийся зелёной громадой противоположный берег (вот где сейчас действительно прохладно!) и выкинуть всё из головы-для пляжа это было подходящим занятием. Детвора, игравшая у воды попадала в поле зрения, но отнюдь не мешала. Не замечая того сам, он начал наблюдать за детьми. На фоне всех выделялся не ребёнок, а скорее подросток лет пятнадцати-шестнадцати. Уже не по детски угловатая, а достаточно сбитая фигура. Он играл со всеми детьми кто был рядом. При этом успевал и построить кулич с совсем маленькими, и пообливать из ведёрка тех, кто постарше, и даже помочь пацанятам лет десяти подбросить товарища вверх. Так получилось, что большую часть времени он видел парня в основном со спины. Необычное поведение невольно вызвало интерес. Нашарив сигареты закурил и стал наблюдать. Спустя некоторое время парень развернулся в его сторону, то ли обращаясь к кому-то из родителей, то ли ещё по какой-то причине. Возникшие было нехорошие мысли улеглись и стало понятно спокойствие родителей. Слишком детская улыбка, слишком непосредственное поведение для такого возраста, слишком откровенная живая мимика. Парень отставал в развитии. Судя по всему чувствовал он себя лет на одиннадцать-двенадцать максимум. Необъяснимая грусть с горьким дымом прошла по нутру. Прикрыв глаза долго сидел слушая убаюкивающий плеск волн и людской говор. Сколько прошло времени -он незнал. Жажда вывела из состояния полудрёмы. Сходив и откопав бутылки с удовольствием попил. Расматривая пляж, заметил, что некоторые отдыхающие начинают собираться. Внимание привлекла мамашка двух мальчишек погодков, стоявшая поодаль, ближе к выходу с пляжа и явно высказывающая что-то сыновьям. Слышно небыло, но судя по жестам указывающим на ноги и на реку, им предлогалось пойти и сполоснуть ноги. Их недавний товарищ по играм, тот самый парень, стоял рядом, скорее всего провожая случайных знакомых. Не дожидаясь окончания разговора, он вернулся к воде. У самой кромки, среди множества лежащих тут игрушек, он взял ведёрко, набрал в него воды. Вернувшись к своим новым друзьям, с той же чистой улыбкой помыл им ступни. Мамашка стояла чувствуя себя явно не в своей тарелке, мальчишки о чём-то разговаривали.