Читать онлайн Каждый – кузнец своей судьбы бесплатно

ПРИНЦИП – СПРАВЕДЛИВОСТЬ И ДОБРОТА

Великий Тамерлан говорил, что сила в справедливости. Наш Президент говорит, что сила в справедливости и духовности. Абдулла Кадыри в своем известном романе «Минувшие дни» устами отца Атабека Юсуф хаджи говорит: «Из этого дома никто не должен уйти, не удовлетворившись». Какая красивая мысль?!

Я свидетель, что С.Кадыров в течение 40-летней своей научной и педагогической (из них 10 лет ректорства) деятельности старался соблюдать эти принципы.

Руководя 4-мя тысячами студентов и порядка одной тысячи преподавателей и сотрудников, всегда старался принимать справедливые решения. По мнению Н.Чернышевского «Жизненный принцип человека в справедливости». Поэтому ни один студент, ни один сотрудник и ни один посетитель не ушел из его кабинета не удовлетворенным.

Справедливость – огромная сила; он убедился в том, что она «среди всех принципов самая высшая». Медленно, но верно, он пришел к заключению, что более интеллигентные руководители оказываются более справедливыми. В этот период ему пришлось встречаться с сотнями руководителей и тысячами посетителей. Старался найти к каждому свой подход и принять правильное решение, потому что любой человек, который заходит с просьбой к руководителю, надеется на гуманное решение своей проблемы. Это – аксиома. Все ли руководители справедливы? Тысячу извинений – но нет! Кресло – это огромная сила. Оно лишает совести и ума отдельных руководителей. Знаю, он ни одного дня в кресле как ректор не сидел. Для себя заказал жесткий стул и 10 лет сидел на нем. Специально сделал так… Не хотел задирать нос и правильно поступил.

Значение этих мелких штрихов в своей деятельности и правильность их особенно сильно ощущает после отставки. Убедился в том, что студенты и основной контингент коллектива действительно глубоко уважают его. Это большое счастье! Основу его убеждений составляет принцип: сила – в доброте!

Хочу привести одну притчу. Мы все, рабы Аллаха (Бога), когда-нибудь придем к нему. Кто что натворил на земле? Наступит день ответа за содеянное. На одну чашу весов положат добрые дела, на другую – недобрые. Если добрые дела перевесят – попадаем в рай; если наоборот – в ад…

Оказалось, что у одного бывшего ректора соотношение добрых и недобрых дел 50 на 50. Что делать? Раздается сверху голос… – если найдешь или возьмешь взаймы один процент (одну пайсу) добрых дел, то попадешь в рай… Этот человек обратился к отцу, матери, супруге, детям, братьям и сестрам – все ответили, что добро самим нужно! Он в цейтноте. Ждет решение судного дня… Вдруг к нему подошла одна пожилая женщина и спросила его: «Сынок, почему тебя не пускают в рай?». Он: «Матушка, мне не хватает одного процента доброты и поэтому я не знаю, что делать? Я между двумя огнями». Тогда старушка говорит: «Сынок, ты меня узнал или нет?». Он: «К сожалению, не помню». Она: «Помнишь, когда ты работал ректором я зашла к тебе с проблемой моего внука… Ты решил её по справедливости…». Он: «Не помню…». Она: «А я помню твою доброту всю жизнь. Теперь дай мне возможность сделать тоже добро… Я дарю тебе один процент добра!»… И как результат, этот ректор оказался в раю. Вот вам сила доброты… В этом бренном мире все забывается кроме доброты. Чем больше добрых людей, тем легче живется народу. Руководители всех рангов об этом должны всегда помнить…

В период его ректорства 5 профессоров института удостоены звания – «Почетный профессор МАДИ» и среди них я тоже; более 20 преподавателей удостоены звания – «Почетный автотранспортник»; 17 преподавателей – «Почетный работник Ташгорпасстранса» (они всю жизнь будут ездить бесплатно на всех видах городского транспорта); 4 преподавателя удостоены звания: «Наставник дорожных мастеров»; одному преподавателю вручен «Орден Славы». Несколько преподавателей удостоены звания «Устоз – Наставник». 14 доцентам присвоено учёное звание «Профессор ТАДИ» с оплатой оклада профессора; более 40 доцентам присвоено звание «Заслуженный доцент» и более 10 профессорам – звание «Заслуженный профессор». Например, за присвоенное Президентом Республики звание «Заслуженный деятель науки Узбекистана» ежемесячно выплачивается один минимальный оклад, а он установил институтским «заслуженным» 90% от минимального оклада. Он не оставил без внимания зарубежных друзей, руководителей отраслей и более 10 ректорам, проректорам, профессорам, и министрам решением Ученого совета присвоил звание «Почетный профессор ТАДИ». Это имело свое положительное влияние на развитие института.

Надеюсь, его добрые дела останутся навеки в душе у каждого, кто награжден этими званиями…

С.Кадыров – энергичный и решительный человек. В его характере заложены такие черты, которые обеспечивают выполнение всех поставленных целей и задач.

Люды, подобные С.Кадырову составляют цвет узбекской нации. Их нужно беречь, ими нужно гордиться. Нужно изучать их жизненный и творческий опыт, делать для себя выводы.

Сердце С.Кадырова всегда открыто к добру. Он понимает человека. Интуитивно чувствует, где его боль, как ему помочь.

Мне приходилось слышать высказывания о нем простых людей: преподавателей, лаборантов, вахтёров, комендантов, уборщиц. Они считают его своим родным человеком, который всегда поймет и всегда поможет.

С.Кадыров преодолел множество преград на своем жизненном пути. Трудности не сломили его, закалили его характер, мобилизовали его к покорению самых высоких вершин, выработали в нем стойкость, несгибаемую волю; он всегда трудится, никогда не опускает руки, верит в правильность своих действий, ибо честен и бескорыстен в своих помыслах. С.Кадыров – человек не идущий на компромиссы, честный, добрый и принципиальный; в работе он аккуратен, дисциплинирован; его отличает повышенная требовательность к себе, он никогда не даёт спуску себе, для него нет праздников; дней отпуска – отдыха, каждый день его жизни наполнен мыслями об институте, о кафедре, о многочисленных своих учениках и студентах. С точки зрения своих жизненных принципов С.Кадыров строит свои отношения с людьми. Некоторым это не нравиться, и они переходят в лагерь открытых чаще скрытых оппонентов. Но С.Кадыров – человек с твёрдым характером, который умеет действия своих оппонентов трансформировать в движущую силу, ускоряющую его творческие возможности. С.Кадыров – специалист высокого класса, плодовитый автор: его учебники, словари, изобретения, его теоретические исследования – монографии получили признание у нас и за рубежом. Смело можно сказать, что труды С.Кадырова заняли достойное место в ряду классических исследований в области автотранспортной науки в мировом масштабе.

Правильно говорят, что талантливый человек талантлив во всем. С.Кадыров проявил себя и как автор ряда художественных книг, далеких по своей проблематике от мира формул и расчетов. Я имею в виду его весьма удачные литературные начинания. В их числе и данная книга воспоминаний и размышлений о своей жизни.

Его работоспособность поразительна. Будучи ректором института, неся колоссальную нагрузку, он в краткие минуты затишья успевал ещё поработать для себя, для души.

С.Кадыров является автором повести на узбекском языке «Сбывшиеся мечты», «Недавно минувшие дни». По многочисленным просьбам читателей он свою повесть перевел на русский язык, переработал и подготовил к изданию под названием «Наука жить достойно».

Автор книги воспитанник Московских и Ленинградских ученых. Благодаря им он стал настоящим ученым.

Эта повесть – воспоминание охватывает период с 1940 по 2006 годы. Она – прежде всего судьба С.Кадырова, но вместе с тем это и обобщенный образ многих людей – ученых, руководителей, которые прошли примерно такой же сложный, но счастливый путь становления.

Эта повесть – воспоминание написано в виде беседы с лечащим врачом. Надеюсь, она поможет её читателям – школьникам, студентам, магистрантам, докторантам в достижении своих целей в жизни. Научит их не боятся трудностей, которые будут встречаться на жизненном пути. Будет им наукой и обучит их жить достойно по принципу: «Каждый – кузнец своей судьбы».

Академик А.У. Салимов

Самому близкому и дорогому человеку, давшей мне жизнь, своей матери Ходжии бону Ташпулатовой посвящаю…

Автор

ЗАМЫСЕЛ

Это было в 1990 году, когда я впервые для лечения попал в правительственный стационар. Контингент его составляли, как правило, академики или заслуженные деятели науки. Как говорят философы, существуют причинные и следственные категории. Устанавливая причины, уложившие меня на больничную койку, я спросил у лечащего врача:

–. Дорогой доктор, чем я болен?

–. Уважаемый профессор! Зачем это Вам знать? Вы принимайте все лекарства и назначения. Потом поговорим…

Легко сказать, ежедневно приходилось принимать по 3 раза 6 наименований таблеток, 5 видов уколов и 2 вливания различных препаратов в вену. Плоть моя была истерзана, а разум согласился с тем, что источником всех болезней является нервная система.

В один из обходов молодой врач, женщина лет 35-ти спросила меня: «Вы выглядите молодым, но весь седой. Это – гены такие или есть какие–либо другие причины?» Я улыбнулся: «Очень много причин для седины. Придёт время, расскажу Вам о своей жизни…».

Однажды лечащий врач сказала, что ночью она дежурит и готова поговорить со мной по душам.

–. Дорогая моя, а не скучно будет?

–. Нисколько! Душевная, доверительная беседа необходима для правильного лечения.

Вечером врач пришла в мою палату, и мы с ней вышли в сад стационара, и я начал ей рассказывать…

МЫСЛИ ВСЛУХ

Знаете, мир науки – это океан без границ. Чем больше знаешь, тем яснее понимаешь, что знаешь мало. Величайший авторитет в науке врачевания Авиценна сказал: «Я достиг такого совершенства, что понял, насколько я безграмотен». Народная мудрость гласит: «У учёного весь мир на ладони». О роли науки говорили почти все видные общественные деятели. «К вершинам науки надо стремиться мужественно. Чтобы покорить эти вершины и увидеть сияющие горизонты, придётся испытать много мук и, возможно, истекать кровью», – примерно так говорил Карл Маркс.

Все ли ученые добиваются истинных успехов? —Конечно же, нет.

В народе говорят: «Ученым стать легко, а быть человеком с большой буквы – трудно». За последние 10–15 лет в науке стало много лжеучёных и руководителей, которые думают только о собственной выгоде, занимая высокие посты в науке и сфере производства. Понятно, что в этих случаях говорить о каких-либо крупных научных достижениях не приходится. Что касается одарённых учёных, то они, как правило, либо остаются в тени, занимая скромные должности, либо вынуждены уехать за рубеж. Я думаю, вы знаете, сколько настоящих ученых-тружеников, всецело посвятивших себя науке, выехали из республики и работают сейчас за рубежом.

Лжеучёные – это одна причина нашего отставания в науке. Есть ещё другая причина. Дело в том, что у нас средств, выделяемых на науку, образование, медицину намного меньше, чем, например, в США, Германии, Японии. Не будем далеко заглядывать, возьмём хотя бы Вашу сферу – медицину. Самые лучшие приборы для лечения и диагностики чьи? – Американские и японские. Хотя в последнее время лед тронулся…

У нас любят говорить о научном потенциале, но вместо того, чтобы пустить в производство новые приборы, разработанные нашими учёными, приобретают их из–за рубежа на миллионы долларов. Причем зачастую похуже наших. Примеров этому – сколько хотите! Сколько изобретателей бьются над тем, чтобы внедрить в производство свои новшества! Я тоже согласно Патента создал первый узбекский легковой автомобиль «САНО»… Но, им никто не интересовался. Пока авторы преодолевают искусственно создаваемые препоны, зарубежные предприниматели их же изобретения уже внедряют в жизнь. Ну куда это годится?! Слышал… В 70-е годы Япония выкупила у России заявки на изобретения, которым был дан отказ. Подумайте! Япония после этого сделала резкий скачок во всех областях техники и технологии.

Возьмите, например, одноразовые шприцы. Разве у нас не было опытных образцов 20 лет тому назад? Были и ещё какие! Но они не производились. А врачей подобных Елизарову, разве мало было у нас? Тысячи! Но они тоже не востребованы. Руководители министерств говорят: пробивайте себе дорогу, а всюду шлагбаумы, т.е. непробиваемая бетонная стена…

Если советниками руководителя государства не станут учёные, мудрые люди, такое государство обречено на гибель. Так было и с Советским Союзом.

–. Я знаю – в бывшем СССР, трудилась одна треть всех учёных мира, а результат… Иначе, как понимать, что даже в космонавтике мы, бывшие «советские», намного уступили американцам?

Вам, конечно, известна тысячелетняя история науки Центральной Азии. Развитие астрономии связано с именами Омара Хайяма и Улугбека. Книги великого Авиценны являются основой мировой медицинской науки. Аль-Фараби – открыл Европе Аристотеля. Его называли «вторым учителем» после Аристотеля; Аль-Хорезми заложил основы математики, алгебры, геометрии; Аль-Бируни внёс большой вклад в развитие геологии, предсказал существование материка на западном полушарии земли. Наследие Алишера Навои и Бабура вот уже пять столетий завораживает любителей изящного слова. Памятники старины наглядно демонстрируют гений народов Востока. В периоды развития науки престиж правителей был тоже высок. Примеров этому много. Достаточно вспомнить Великого Тимура и Петра Великого.

К сожалению, истребительные войны, религиозный фанатизм сдерживали развитие общества. Миллионы древних рукописей сожжены или разбросаны по всему миру. При правлении арабского завоевателя Кутайбы ибн Муслима сожжена дотла большая библиотека в Бухаре. В Улан–Баторской библиотеке и ныне хранится много рукописей, вывезенных из наших краёв Чингизидами. Библиотеки ряда западных стран также гордятся имеющимися у них рукописями из восточных стран.

Мы вправе гордиться своими предками–учёными. Не думаю, что этим можно унизить другие народы, ибо ученые принадлежат всему человечеству.

Каждый человек должен знать историю своего народа. Обращаясь к ней, мы не должны забывать, что это – память народа. Подобно тому как нет человека без памяти, нет будущего у народа, не ведающего свою историю. Так говорили мудрецы.

Злые, беспощадные и тёмные цари приходят и уходят, оставляя после себя народное негодование. Народ всегда помнит Великих людей – справедливых царей и мудрых учёных. Проходят столетия, тысячелетия, они живут вместе с народом. Таких гениев на Востоке было множество, их надо помнить, знать и изучать. Независимость Республики, несомненно, будет способствовать этому.

Надо признать: на Востоке техника не была развита. На селе люди занимались преимущественно земледелием, животноводством, а в городах – мелким ремеслом, зодчеством, купечеством. Развитие техники началось в Западной Европе. Английские, французские и немецкие учёные, изобретатели в XIX веке сделали ряд открытий, изобретений, постигли физические закономерности. Нынешнее поколение молодёжи не представляет жизнь без радио, телевидения, автомобиля, самолёта и электронных приборов. Могло ли всё это быть создано в XVIII веке или ещё раньше? Конечно, нет! Потому что ещё не было фундамента. Но человеческая фантазия не знает границ, и люди мечтали о всевидящем оке, о крылатых конях. Теперь всё это сбылось.

ХХ век учёные толкуют по–разному. Кто–то называет его веком электричества, другие – веком кибернетики и ЭВМ, третьи – веком космоса. Я бы назвал его веком автомобиля. На это есть серьёзные основания.

Представьте себе: ракету не запустили, не вырабатывают электричество, радио и телевидение бездействует… Что будет с жизнью человека? По–моему, жизнь не остановится, будет продолжаться в других формах, например, как у жителей некоторых сел, где нет ни электричества, ни радио, ни телевидения. При наличии автомобиля или двигателя внутреннего сгорания можно получить электричество, и тогда всё остальное сможет заработать. Теперь представим себе, что нет ни одного автомобиля. Тогда мы действительно окажемся в XV веке. Хлеба остаются на полях, хлопок вывозить невозможно, остановятся заводы и фабрики. Известно, что 80% всех грузовых перевозок и 90% пассажирских приходятся на автомобильный транспорт. Думается, теперь у Вас нет сомнения, что ХХ век был веком автомобиля?

–. Да Вы кажется правы!

Обратимся к краткой истории появления автомобиля. Сердце автомобиля – двигатель внутреннего сгорания. Первые двигатели были разработаны французом Е.Ленуаром в 1860 году и немецким инженером Н.Отто в 1877 году. В обеих разработках горючее сжигается внутри цилиндра, в результате чего вырабатывается механическая энергия.

В развитии науки «Теория двигателей» велика заслуга таких русских учёных, как В.В.Гриневецкий, Б.И.Мазинг, Н.Р.Брилинг, Б.С.Стечкин и др. Отцом же науки «Теория автомобиля» считается академик Е.Чудаков.

Начиная с 50-х годов ХХ века руководство Узбекистана целенаправленно начало готовить научные кадры. В Россию и Украину была направлена одаренная молодежь и за короткое время была подготовлена плеяда молодых ученых. Постепенно эти ученые заняли ответственные посты в научных институтах и вузах. Одним из таких ученых был и автор повести, и благодаря ему узбекские студенты только в 1977 году получили первый учебник «Автомобильные двигатели» на родном языке. После этого учебника начали появляться другие технические книги на узбекском языке. Добиться этого было нелегко. Эта задача было по плечу только узбеку – ученому по автотракторным двигателям и благодаря поддержки своего Наставника…

Здесь придется рассказать о себе.

–. Для меня, как для врача, самое интересное, видимо, наступает теперь. Продолжайте…

ДЕТСТВО

Я родился 11 февраля 1940 года в Ташкенте, в нынешнем Шайхантахурском районе. Тогда это место называлось тупиком Хаджапархан, а махалля Аллан. Отец Мукаддир был образованный и занимался торговлей… Дед Кадирбай, чтобы не оказаться в числе кулаков, всё своё богатство отвёз в Москву и собственноручно сдал в НКВД в 30-ые годы XX века. По словам матери, я родился в сандале, так как была зима. Когда я родился, отец работал директором в колхозном магазине. Его я помню смутно. Один эпизод врезался в память, когда его отправляли на войну. Позже я узнал, что это было осенью 1943 года. Когда новобранцев выстроили на Ташкентском вокзале, я подбежал к папе и отдал ему сверток. Помню, как потом мы его провожали: он платочком вытирал слёзы, а я – на его коленях… Больше ничего не помню. Мать в это время была беременна пятым ребёнком. Отец с фронта написал маме, что ему снился вещий сон, родился мальчик. Действительно, так и было. В апреле 1944 года мы с фронта получили «похоронную», так называемое «чёрное письмо», мать осталась вдовой с пятью маленькими детьми. Она, кроме начального образования по арабской письменности, больше никакого образования не имела. Жить нам помогали дед и дядя по линии матери. Мы держали корову, купленную ещё отцом, жили рядом с колхозом. Старшая сестра Бахтия, родившаяся в 1931 году, работала с 14 лет в колхозе: учиться в школе было некогда, надо было помогать семье. Несмотря на тяжёлые времена мать не отдала нас в детский приют, хотя советчиков было много. Я помню: мать продала все свои богатства соседским женщинам – золотые и бриллиантовые серьги, браслеты; одеяло, курпачи и другие ценные вещи за бесценок и плакала… Я старался поддержать маму и говорил: «Мама, я вырасту и буду большим человеком и куплю вам все ваши вещи. Не плачьте». И она успокаивалась… Чтобы кормить нас мать пробовала зарабатывать на жизнь разными путями. Наконец, она вступила в кооператив, где на дому шили ватные одеяла для солдат. Затем научилась шить фуфайки, халаты и прочую женскую одежду. Я много помогал ей. Наша швейная машинка «Зингер» была старая; если заготовки не тянуть рукой, машина не строчила, вот я медленно и вытягивал прошитый материал. Готовую продукцию мама продавала на рынке. На вырученные деньги она покупала сырье для последующей работы и продукты питания. Вечером она возвращалась домой нагруженная, очень усталая и подавленная. Мама всегда была занята, не помнится, чтобы она отдыхала или улыбалась. Времена были тяжелые, не хватало средств для существования, зато душевного тепла, заботы и внимания в нашей семье было в избытке. Именно это тепло согревало меня на протяжении всей моей жизни в самые тяжелые и напряженные её периоды. Мы жили очень дружно, были всегда внимательны друг к другу, старались помочь, поддержать друг друга. Все домашние работы выполняли я и моя младшая сестра Мухаббат. Зная характер матери, старались чисто убрать в комнатах и во дворе. Если мама, где-нибудь замечала чуть-чуть мусора, всё, нам было несдобровать. Наш двор был один из красивейших в махалле: всегда чисто убран, опрятен. Мать очень любила цветы, поэтому во дворе было много роз и различных других цветов, над которыми всегда кружились пчелы и живописные бабочки. Маленький арык, который протекал через весь двор, в знойные дни восточной чилли дарил желанную прохладу, вода в этом ручейке всегда была чистая и прозрачная, пригодная для питья. Мама прекрасно готовила, особенно мне нравились мошкичири и мошхурда. Это сытные блюда бедных. Мы учились готовить у мамы. У мамы был твердый характер, сильная воля. Видимо, эти черти перешли ко мне… Терпеть не могу бесхарактерных людей, ложь, несправедливость. В человеке все должно быть красиво и гармонично. Помню, наш дом находился на месте нынешней школы №243, что находится напротив спортивного ледяного дворца «Алпомиш». Двор у нас был большой, 18 сотых гектара. Там росло множество фруктовых деревьев: вишня, урюк, орешник, слива, персик, был виноградник. Летом, при массовом созревании фруктов, я возил урожай на базар. Цены были низкие, но для семьи вырученные деньги были подспорьем. Для сбора урожая я приглашал мальчишек махалли и ставил им условие: за оказанную помощь каждый может съесть, сколько захочет, и в придачу – по ведру фруктов. Ребята с удовольствием соглашались. Работали весело: шутили, смеялись, перебранились, передразнивали друг друга, «стреляли» в друг друга косточки и огрызки от съеденных наспех фруктов. Вечером, уставшие, довольные с полными ведрами все расходились по домам.

Построек во дворе было мало. Глиняный домик с верандой, кухня и хлев.

Из-за отсутствия источников дохода в 1955 году мать продала наш сад за 2 тыс. рублей. Покупатель же, не успев оформить сад на своё имя, был осуждён, а земля формально продолжала числиться за нами. Мать, не зная об этом, исправно платила налоги, хотя на еду денег не было. По возвращении из заключения покупатель нашего сада, не имея возможности возместить маме сумму выплаченного ею налога, вернул нам наш сад, компенсировав, таким образом, мамины затраты, спустя год сад все-таки пришлось продать за 6 тыс. рублей.

История с садом высвечивала отдельные черты маминого характера. Врезался в память такой случай. К нам часто заглядывал инспектор и требовал оплатить земельный налог. Но откуда было взять денег, если мы, пятеро несовершеннолетних детей вместе с мамой, жили почти впроголодь, а государство по неизвестной причине не назначило пенсию и льготы в связи с потерей кормильца в Великой отечественной войне. При повторном появлении инспектора с угрозой выселить нас из дома мать очень рассердилась, взяла в руки кетмень, поднялась на глиняную крышу, ударила кетменем по ней и начала разбрасывать землю, приговаривая: «Если только за этот глиняный дом я должна платить столько налога, лучше я его разрушу». Комья земли летели в инспектора. Он испугался и убежал. Так, доведенная до отчаяния женщина, пыталась отстоять права и защитить свою семью.

Были времена, мы голодали, но не вышли на улицу с протянутой рукой, не занимались спекуляцией, только честным трудом зарабатывали на кусок хлеба. Не стеснялись помочь по дому соседям. Они у нас были люди добрые. Запомнились семьи Толиб ота и дяди Абдуллы. Иногда они отдавали нам свою старую, поношенную одежду, которую мать чинила и перешивала для нас. Мы всегда были чисто и аккуратно одеты.

Помню, родственники по линии отца жили хорошо, но помогали мало и неохотно. (Только дядя Миргияс старался нас поддержать и подбодрить.). Причина такой неприязни была в том, что отец женился на моей матери по любви, вопреки желаниям родителей. Только, благодаря поддержки дяди Миргияс удалось заменить метрику братишки и добиться пенсию…

Дедушка по матери Ташпулат заргар постоянно заботился о нас, о нашем здоровье. Помню в годы войны и до 50-ых годов он каждую пятницу с собой в тряпичной сумке приносил продукты для плова и мать готовила для нас это блюдо, и мы с удовольствием ужинали и благодарили деда. Мы его очень любили… Он меня называл профессором…

Мать была красивой, умной, правда, иногда излишне сердитой. Да и как иначе. Представьте 33–х летнюю женщину с пятью маленькими детьми, вдову. Детей надо кормить, одевать, обувать, учить и выводить в люди. Без мужа не всякая женщина возьмёт на себя такое бремя, но мать стойко переносила все невзгоды и никогда не жаловалась. Всегда твердила, что воспитала нас честными и правдивыми людьми. Этим она всегда гордилась, это она считала своим самым большим счастьем в жизни.

Вспоминаются наши детские игры, например, игра в «чилляк». Палкой длиной в 50 см ударяли по маленькой палочке, в 10÷15 см, причём концом большой палки надо было с земли поднять малую и ударить по ней. Чем дальше отлетала маленькая палка, тем считалось лучше. Проигравший должен был добежать до этого места на одном дыхании, в противном случае он на своей спине обязан был протащить партнёра до места падения чилляка.

Интересной была игра в орешки. Чтобы выиграть в этой игре, надо было чётным числом орехов попасть в ямку. Если в ямке оказывалось нечётное число орешков, то весь выигрыш доставался партнёру. Ребята повыше ростом в этой игре часто выигрывали, так как длинное туловище, длинные руки давали возможность точно попасть в ямку.

Была ещё одна игра в орешки, она приучала детей меткости. Каждый игрок по одному ореху выставлял «на кон». Орешки выстраивались в один ряд, промежутком примерно в один метр. Требовалось, чтобы игрок с определённого расстояния своим вторым орехом «выстрелил» с помощью пальцев по выставленным орехам. Если попал, значит, забираешь выигрыш себе и первым начинаешь бить по другим орехам в ряду. Вот тут проявлялось мастерство. Я очень любил эту игру: обычно выходил из дома с двумя орешками, а возвращался домой с 50–60. Поскольку играли мы каждый день, то на зиму я запасался целым мешком орехов. Мальчики на улице часто опасались играть со мной. В меткости я не уступал никому, даже с 6–7 метров мог «сбить» орех с ладони партнёра.

Любили мы и футбол. Мячи были тряпичные. Полем служила улица. Игроки одеты кто как. Мы зачастую гоняли мяч без обуви, босиком. Сколько отбитых пальцев, вывихов, ран, сколько было боли, обиды и сколько радости. Наш уличный футбол смотрели даже взрослые, было шумно, пыль стояла тучей. Не было ни радио, ни «лампочки Ильича», а жить было нам, мальчишкам, очень интересно.

А ещё мы боролись. Вечером на лугу собирались мальчишки, чтобы помериться силой. Мне тогда было около 8 лет. Помню, я часто выигрывал.

Старший дядя по линии отца Миртойир работал бригадиром в колхозе. Летом мы часто бывали у него, жили на полевом стане. Дядя иногда просил меня побороться с его сыном Шухратом, моим ровесником. Я всегда мог уложить на лопатки сытого сына дяди. За это попадало моему ровеснику от своего отца.

Мы, ребятишки, были очень дружны. Тогда дружба среди моих сверстников была крепкой. Мы были добры друг к другу, вместе готовили уроки, делились знаниями. Часто 8 одноклассников занимались вместе в доме лекаря Холик ота. Под наблюдением старших братьев ходили на охоту на перепелок; собирали урожаи кукурузы, дынь и арбузов; до сих пор у меня на губах сладость тех дынь и арбузов. Мы, мальчишки, выбегали в поле, выбирали самую большую дыню или арбуз, прямо там же, ударив об глыбу, разбивали и пятью пальцами вырывали серёдку. Как сладко было! Пальцы слипались, язык трескался. Никак не могу найти этот вкус среди нынешних бахчевых.

Прошло почти четверть века, как мы, друзья детства, разошлись по разным уголкам г.Ташкента. Случайно повстречавшись где-нибудь, бросаемся друг другу в объятия. Такое братство, такую любовь мы никогда не сможем забыть.

Во времена Второй мировой войны почти все жители нашей махалли жили кое-как, но были дружны, жалели друг друга, помогали, кому было слишком трудно. Хлебали ли жидкую кашицу или ели пареную свеклу голодного соседа не забывали. Бывало, мальчишки дрались, но обида быстро проходила, злобы не оставалось.

Трудности жизни сплачивали людей разных национальностей. В нашей махалле жило несколько семей русских и татар. Не помню, чтобы между нами была обида или неприязнь. С их детьми мы играли в футбол или орешки. Они говорили по–узбекски, а мы, в свою очередь, учились у них русскому. Миша, Валентин, Коля хорошо играли в футбол, а мы метко «стреляли» в орехи. Потом, в 1971 году наши дома снесли, и наши пути–дороги разошлись…

– Доктор, простите, я слишком увлёкся… На сегодня хватит, долго засиделись. Вам надо выполнять ещё обязанности дежурного.

–. Мне было очень интересно. Спасибо. Уверен, что Ваш рассказ будет полезным для лечения.

–. Правда? А чем именно? Скажите?

–. Эта врачебная тайна. В ближайшие дни мы продолжим разговор.

На этом закончился первый день нашей беседы, вернее, моего повествования о себе. Через день, в числе принимаемых мною лекарств появились новые. Ещё через три дня состоялось продолжение беседы.

СТАНОВЛЕНИЕ

В школу я пошёл в 1947 году вместе со старшим братом Анваром. Десять лет учился в школе №111 им. Будённого Октябрьского района. Учёба в школе для меня никогда не была трудной. Все домашние задания я выполнял в классе во время перерыва.

В те времена многие ученики приходили в школу в лохмотьях, лучшей обувью были галоши. Помню одноклассника Мирсобира (впоследствии он стал профессором). С ним вместе ходили в школу. Зимой проходили почти 1,5 км. в одних галошах. Полдороги, пока тепло домашних сандалов согревало нас, мы шли нормально. Но дальше мы оба начинали плакать от холода. Мальчики постарше нас успокаивали. Почему-то запало в памяти, будто в те времена, особенно в 1947–50 годах, снега выпадало много больше, чем сейчас, и было очень холодно. Или так мне кажется… В период учебы сиротам иногда дарили кое-какую одежду, и это было настоящим праздником для нас.

Помню, в 4-м классе я заболел странной болезнью: выпали все волосы, я стал «лысым», пришлось лечь в больницу. Лечился долго. Где-то через полгода начали появляться волосы. Полгода я не посещал уроки, меня хотели оставить на повторный год, но я, веря в свои возможности, настоял, что догоню остальных учеников. Я оправдал доверие учителей и окончил 4-ый класс с отличными оценками.

С 5-го по 7-ой класс я был бессменным старостой. В 8-ом классе к нам из других школ пришли ученики более старшего возраста. Помню, был скандал при назначении нового старосты. Ученики хотели оставить меня, а учитель захотел, чтобы старостой был ученик старшего возраста. Победил учитель.

По рассказам матери в детстве у меня была своя жёлтая змея, иногда она обвивала перекладину моей колыбели и висела прямо над моим лицом. Говорили, что эта змея приносит счастье. Её я часто замечал вплоть до полного сноса нашего дома в 1971 году. Когда, будучи аспирантом, я возвращался домой из Москвы в отпуск, моя змея приходила навещать меня. Как я это узнавал? Иногда замечал её хвост. Однажды я спал на веранде, и вдруг прямо над тем местом, где я спал, что–то зашипело и упало на бумажный потолок (такие потолки были в домах бедняков). Мать успокоила меня, сказав, что моя змея пришла навестить меня. Я успокоился и уснул. Когда мы переселились в многоэтажные дома, змея тоже исчезла.

Речь зашла о змее, и я расскажу о двух событиях. Мне было лет 8–9, я заглянул на кухню и услышал шипение. Осторожно заглянул под очаг и увидел большущую змею, лежащую калачиком. Выбежал на улицу и позвал ребят постарше. Они тоже увидели змею, но не посмели её потревожить. В это время прибежала наша соседка Анор опа. Она быстро нашла на дворе большую палку, велела всем мальчикам выйти из помещения, мальчики повиновались. Через некоторое время она вышла с убитой и завитой на палку змеёй. Мальчикам стало неудобно, а я удивился мужеству девушки. Второе событие связано с нашей собакой Кашкой, так её назвали из-за наличия белого пятна на лбу. Это был пес, который чужих не пропускал через наш переулок. Он всегда лаял, но никого не кусал. Однажды махаллинские мальчишки поймали водяную змею и подсунули нашей собаке. Обычно собаки боятся змей, но Кашка не побоялся, ухватил змею за голову и начал бить об землю. Змея не смогла ни причинить ему зла, ни избавиться от него. Она была умерщвлена собакой.

Однажды мой сосед, ровесник Абдуахат, похвастался, что их кошка не побоится нашей собаки, давай-ка, говорит, запустим их друг против друга. Ребята вокруг подразнили, и я согласился. Вот это был бой! Кошка когтями вцепилась в собаку, а собака схватила её за горло. В конце концов кошка сбежала. После этого я заметил, что никакая кошка не приближалась к нашему дому. Во время грозы, Кашка прятался у нас под навесом, дрожа от страха. Мы же его ласкали и убеждали, что не следует бояться, мы рядом и будем его защищать. Собака как будто понимала это.

Однажды Кашка исчез. Прошёл день, второй, третий – его нет. Мы начали поиски. Долго искали. Нет его нигде. Через неделю я играл с мальчиками на другом конце колхозного поля и вдруг услышал лай нашего Кашки. Смотрю, на окраине большого сада Кашка стоит перед какой–то собакой и виляет хвостом. Позвал я его, Кашка подбежал, но затем снова вернулся к своей подруге. Когда я сказал хозяину сада, что моя собака находится у него в саду, он усмехнулся и сказал: «Сумеешь увести, пожалуйста, забирай свою собаку». Я подошёл к Кашке, но тот не дал поймать себя. Подчиняясь зову природы, он предпочитал оставаться рядом со своей избранницей. Я пошёл домой, принёс цепь и с большим трудом надел её на Кашку. Вы не поверите, как он плакал. По дороге выл, оглядывался назад, три дня ничего не ел, но, в конце концов, привык. Так, верный Кашка врезался в мою детскую память и остался в ней не долгие годы.

Кстати, о хлебе… Во время войны почти все голодали. Всем было трудно. Особенно вдовам с маленькими детьми вроде нашей семьи. На карточку для шестерых давали буханку хлеба весом 1 кг. Ни сахара, ни сливочного масла! Мясо – только во сне… Терпели. В нашей махалле жили таджики, как правило, они ходили по домам и просили милостыню. Иногда собранные чёрствые куски хлеба меняли на что-нибудь из старой одежды. Я собственными глазами не раз видел, как вши копошились в чёрствых кусках. Что же делать, если очень хотелось есть, ели и такой хлеб. Искали выход из тяжелого положения. Была мизерная возможность заработать деньги. Мы пилили высохшие деревья в колхозе, заготавливали дрова и мешками на себе тащили на базар Эски–Джува. Вместе со старшей сестрой Бахтия преодолевали пешком 3 км пути. Помню, однажды торговля не удалась, пришлось долго ждать покупателя. Сестра, чтобы успокоить меня, купила мне 2 пирожка с картошкой. Один я съел, другой только начал есть, как откуда–то появился паренёк и вырвал пирожок из моих рук. Он тоже был голоден…

Из–за одной буханки хлеба надо было в 5 часов утра выходить к магазину и занимать очередь. Хлеб привозили в 8 утра, чаще выходила мать, но иногда и мы стояли в очереди. Помню, я учился то ли во втором, то ли в третьем классе. С матерью я стоял в очереди за мукой. Каждому выдавали по одному кило. Вдруг я заметил, что недалеко от нас прошёл мой учитель. Я стал настаивать на том, что надо идти в школу. Тогда мать дала мне пощёчину и сказала: «Если тебе надо учиться, то мне надо кормить вас пятерых». Как бы ни поступала мать, я знал, что всё ради меня, ради братьев и сестер.

Моя мать с братом Анвар одно время вместе с соседями ездила на Абайский базар (Южный район Казахстана) и там покупала: сливочное масло и творог. Затем их перепродавала на базаре «Эски-джува». Прибыль от этой торговли поддерживала наше благополучие. Это продолжалось вплоть до сентября 1957 года, т.е. до нашего поступления в институт. Потом мы запретили ей заниматься этим ремеслом. Стипендия 2х студентов достаточна для проживания…

Наш дом был сплошь глиняный. В дождливые дни крыша протекала, иногда даже негде было спокойно поспать. Всюду расставляли корыта, миски, ведра. Лишь к 1962 году, когда я окончил институт, нам посчастливилось покрыть крышу шифером. Электричества в доме не было до 1957 года. Все 10 лет школьные уроки готовили при свете керосиновой лампы.

– Как отец оказался не фронте?

– Отец работал директором и продавцом в колхозном магазине. Тогда было принято при отсутствии денег брать продукты в рассрочку. В числе таких должников оказался и председатель колхоза. Когда долг председателя достиг 30 тысяч рублей, отец попросил вернуть долг. Председателю это не понравилось. Отношения между ними испортились. Под предлогом растраты отцу пригрозили бросить его в тюрьму. Отчаявшись, отец добровольно записался в рабочий батальон, и это поставило точку в его жизни, ему было всего 37 лет, когда погиб в далекой Молдавии. Об этом долге председателя отец написал в своем письме. Мать показала это письмо председателю колхоза Аширбаю Атаджанову. Тот взял письмо, пообещав помочь. Но никакой помощи от него мы не дождались…

О письме отца была осведомлена секретарь парткома колхоза Рисолат опа. Она обещала помочь матери. Но этому суждено не было. Вдруг она заболела и легла в больницу и отошла в иной мир. Проблема осталась…

В конце 40–х годов в колхозе «Узбекистан», членом которого стала наша семья, впервые посеяли хлопок. Кусты получились высокие, хлопок в коробочке пышный, крупный. Старшая сестра Бахтия была передовой сборщицей, её фото часто печатали в районной газете. Мы всей семьёй помогали ей. Сбор хлопка ещё не кончился, когда неожиданно выпал снег. Тогда из-под снега собранные коробочки привозили в здание правления, а вечером каждый колхозник приходил туда и вручную отделял хлопок от коробочки. Я постоянно ходил туда вместе с сестрой. В конце работы каждому давали по одной маленькой лепёшке. Может, я ходил туда именно в надежде на этот паёк? —Не знаю… Времена были тяжёлые. Там работал наш будущий зять Хамидулла. Он был табельщиком. Не помню, чтобы он как-то особенно был внимателен к моей сестре, даже не провожал нас до дома, это делали другие колхозные парни. Наш дом находился на городской стороне. От колхоза в качестве зарплаты или вознаграждения нечего было ожидать. Поэтому, всё, что попадало под руки, тащили домой: фрукты, овощи, бахчевые, в крайнем случае, дрова.

Работа в колхозе и сложна и приятна. От тяжелой работы устаешь, и чтобы отдохнуть протягиваешь ноги, голову положишь на глыбу и уснешь. Незабываемое впечатление. Особенно нравилось лежать на убранной люцерне и уснуть на ней. До сих пор вспоминаю запах люцерны. Дома всегда был великолепный запах различных роз, посаженных мамой…

В колхозе были большие сады, отдельно яблоневый, урючный, грушевый, тутовый и виноградники на краю колхозных полей. Говорят, большую часть этих садов вырастил мой дед Кадирбай. Но, опасаясь обвинений в кулачестве, добровольно сдал эти сады в колхоз…

До 7–го класса я был озорным мальчиком, с ровесниками ходил в колхозный сад рвать урюк, яблоки, груши. Даже сторож ничего не мог поделать с нами. Мы обычно рассыпались по саду: одни шли за урюком, другие – за яблоками, третьи – за грушами. Однажды появился сам бригадир Ходжиназар ака. Мы вовремя убежали, но тот на коне преследовал нас до нашего дома. Я спрятался на крыше, бригадир ногами бил в дверь, долго ругался, потом ушёл.

Однажды осенью, когда поспели яблоки (красивые, с золотым отливом), я забрался на дерево, еле успел набрать с десяток яблок и положить за пазуху, как внизу появился поливальщик. Я замер на месте.

–. «Чей ты сын?» —спросил он.

–. Сын Мукаддира.

–. Что ты там делаешь?

–. Отец вернулся с фронта, вот я ему набираю яблок.

Поливальщик замер на месте, потому что он был близким другом отца и знал, что отец погиб. Воспользовавшись моментом, я быстро соскользнул с дерева и быстренько исчез. Дома об этой встрече рассказал матери. Она покачала головой и сказала: «Зря ты так сказал. Он хороший друг твоего отца, как бы он не так понял нас». Я был готов сносить любое наказание за обман, только бы воскрес мой отец и вернулся с фронта. Увы, его я часто видел только во сне…

ТЯГА К ЗНАНИЯМ

В школе я был отличником, любил книги, много времени проводил в библиотеке, что находилась рядом со школой. Часто вечерами собирались наши соседи-старики и читал им вслух отрывки из полюбившихся мне книг. Это занятие меня очень увлекало. Я был горд за то, что доставляю им радость приобщения к книге. Мне очень нравилось читать. За день я мог прочитать «взапой» толстенную книгу. Однажды библиотекарша в раздумье сказала: «Сынок, я и не знаю, что тебе дать ещё прочитать». Оказывается, я прочитал весь книжный фонд.

В 40-годы вместо арабской письменности ввели латинский шрифт. Помню, у старшей дяди увидел роман «Минувшие дни» Абдуллы Кадири на латыни. Мне тогда было 10-11 лет и я с трудом одолел эту книгу, так как буквы латинские… В школе мы изучали все предметы на кириллице.

Настала пора работать в колхозе, как-никак мне уже 14. Со старшим братом мы пошли в колхоз. Работали ежедневно после уроков, а во время каникул – с раннего утра до темноты. Так прошли 3 года (с 1954 по 1956 год). Нам поручали посильную работу: я водил коня, а брат держал окучник. Каждый божий день с утра до вечера одно и то же. Конь уставал, мы тоже. Кони – Гнедой и Опой. Опой – крупная кобыла Владимирской породы, её кличка означала «Мамаша». На её спине запросто можно было лежать, на фронте ранена была в один глаз, потому её списали в колхоз. Я не мог самостоятельно садиться на неё, так как ростом был маловат, да и она не любила этого, могла запросто свалить седока. Когда мне надо было сесть на Опой, брат подводил её под черешню, а я сверху прыгал на спину. Так мы ходили на работу и помогали колхозу. Поить лошадей – прямо удовольствие. Гнедой был спокойный, его вёл в воду я. Иногда с братом устраивали скачки. Однажды бригадир Салих ака дал мне своего рыжего жеребца и попросил напоить в канале. До воды было примерно полтора километра. Сидеть на таком породистом жеребёнке – наслаждение! Ходит грациозно, равномерно, спокойно. На обратном пути, дойдя до убранного клеверного поля, я его ударил плетью. Рыжий полетел, как птица в сказках. Велико было удовольствие, до сих пор помню…

Однажды брат Анвар возвращался домой на Гнедом. Дорога проходила через ореховую рощу, и брат ударил коня. Конь побежал, а брат ударился о низкие ветки, одна из них угодила в воротник рубашки и проткнула его, конь исчез, а седок повис на ветке орешника. Обгоревшая под знойным солнцем рубашка долго не могла удержать тяжесть брата и тут же разорвалась, и он упал на землю, как падает спелое яблоко.

Когда он пришёл домой, мать испугалась, ну а потом все мы весело смеялись. И сейчас иногда мы вспоминаем об этом. Как бы то ни было, мы – два мальчика выполняли работу одного взрослого колхозника.

В те времена на лотерейный билет, выданный нам в колхозе в счёт зарплаты, мы выиграли холодильник «Саратов». Вот это была «мировая сенсация»!

В 1950 году мать выдала старшую сестру Бахтию замуж. В приданом было всего одно новое ситцевое платье. На свадьбе плова не хватило друзьям зятя. Сестра родила шестерых детей, все они выросли, обзавелись семьями, подарили внучат, увы, в 60 лет ей суждено было уйти в иной мир. Здесь особо хотел отметить нашего зятя Хамидуллу. Он сыграл огромную роль в нашем становлении как человека, всегда нам помогал и поддерживал во всех отношениях. К сожалению, он тоже рано ушел (в 1988году) в иной мир. Но мы их помним…

В 1957 году мы окончили школу с медалью: старший брат с серебряной, а я – с золотой. В годы учебы в школе и в институте мы проходили и школу жизни. С братом и с друзьями формовали сырой кирпич и продавали по 10 рублей за тысячу штук. Трудный был хлеб. Именно в то время, наверно, я и заработал хронические боли в спине и ногах.

Помню своих учителей. Моим первым учителем был Мусаев Гияскори ака. До последних дней Гияскори ака мы общались с ним. В старших классах меня учили Юсуф ака, Кучкор ака, Махмуд ака, Фатхулла ака, Хамидулла ака, Зокир ака, Зиявутдин ака, известный математик Маджид Кадирий, Олимжон ака, Любовь Степановна, Фарида Ахатовна, Бэлла Семёновна и другие. Слово «ака» означает буквально «брат», а фактически – символ уважительного отношения к человеку. В настоящее время многие мои учителя покинули бренный мир, а остальных я не забываю навещать.

В 1955 году, в восьмом классе к нам пришёл новый учитель математики – Маджид Кадирий, разработавший самую объективную таблицу случайных чисел. При Сталине он был репрессирован, затем реабилитирован. Он прекрасно знал свой предмет, владел методикой общения с классом, умел увлечь, заворожить учеников своим рассказом. Мы очень полюбили математику и свои знания по математике я демонстрировал и в семейном кругу. Среди родственников было много моих сверстников. Когда мы собирались у кого-нибудь, дядя или братья постарше сразу устраивали своеобразную олимпиаду: предлагали несколько математических примеров и задач. Вопрос был в том, кто решит первым? Обычно в школьных табелях у всех бывали одинаковые оценки, здесь же, на семейной олимпиаде, всё прояснялось: у кого истинная оценка, у кого – завышенная? На этих соревнованиях я всегда занимал первое место. В моих математических успехах велика была роль моего учителя Маджида Кадири. В дальнейшем я всегда старался оправдать его доверие и пронести через всю свою творческую жизнь трепетное отношение к памяти моего учителя и к предмету, который он преподавал.

В 10-ом классе я поспорил с классным руководителем, математиком Махмуд ака, причина: выпускная виньетка. Он сказал, что фотографии будут расположены в алфавитном порядке. Я возразил, сказав, что всегда расстановка проводилась согласно успеваемости и впредь будет так. Махмуд ака сильно рассердился и на экзамене обещал мне оценку 4. Это значило, что золотой медали не будет. Тогда я смело сказал: «Экзамен я буду сдавать выпускной комиссии, а не Вам. Правда возьмет своё». С этого дня учитель математики не общался со мной вплоть до выпускного вечера. Своё «обещание» он не смог выполнить, так как экзаменационная комиссия единогласно высказалась за оценку «отлично». Я свободно добился золотой медали. На выпускном вечере классный руководитель подошел ко мне, похлопал по плечу, как бы извиняясь, и я забыл об обиде, и мы опять подружились…

Помню, осенью 1956 года учеников 8–10-х классов городских школ впервые вывезли на сбор хлопка. Мы выехали в район Аккурган Ташкентской области. Экзотика манила нас: сельская жизнь, бескрайние поля, возможность жить и работать со сверстниками вдали от контролирующего ока родителей, возможность заработать деньги и т.д. и т.п., словом, масса удовольствий. Действительно, в течении месяца нам было очень хорошо, мы были счастливы. Шаловливые ученики изобрели «велосипед»: ночью, когда усталые ребятишки один за другим засыпали, любители посмеяться засовывали им между пальцами ног кусочек бумаги и поджигали. Обожжённый мальчик с криком начинал двигать обеими ногами, как при езде на велосипеде. Отсюда и название этой злой шутки: «велосипед».

На место сбора хлопка к нам приезжали родители. Они привозили нам что-то вкусненькое. Их приезд для нас был праздником, о том, во сколько же это обходилось родителям, мы не думали.

Однажды мой одноклассник Мирсоат, помощник повара, подмигнул нескольким друзьям и отвёл нас в сторону. Сказал, чтобы мы не ели обед. На вопрос «почему», он ответил, что скажет потом. Мы не стали есть, ограничились хлебом и чаем. Когда обеденный перерыв закончился, мы попросили Мирсоата объяснить, в чём дело. Оказывается, в котёл случайно упал щенок. Никто не знал об этом, пока повар не поковырял в котле, чтобы помешать его содержимое. Черпак задел в котле что–то тяжёлое и крупное. Что бы это могло быть? «Неужели я по ошибке положил большой кусок мяса?» – подумал он и вынул этот кусок… Повар и помощник разинули рты. Бедняга щеночек так проварился, что можно было уже… ой, ой, ой… Повар велел: «Молчать! Иначе будет скандал, 120 человек останутся голодными, целый котёл обеда пойдёт скоту на корм. А мы с тобой завтра же выйдем в поле гнуть спины». После хлопковой компании начались школьные будни…

В школе я учился только на отличные оценки. Поэтому преподаватели доверяли мне и отдавали на проверку письменные работы учеников. Естественно, я старался и всегда по-справедливому оценивал их. В связи с этим у меня была большая дружба и доверие среди преподавателей. На старших классах я уже был активным комсомольским вожаком и возглавлял редколлегию стенных газет. Из-за того, что мой почерк был прекрасным, приходилось оформлять стенные газеты школы. Авторитет среди руководства школы был высоким.

Помню, завуч школы попросил меня и брата Анвара оформить тушью все аттестаты зрелости учеников. Мы с удовольствием выполнили это поручение. Но при этом я воспользовался оказанным мне доверием и злоупотребил им… Для этого были веские причины. Друг – Абдубори учился на оценки 4 и 5. Однако по узбекскому языку преподавательница всегда придиралась к нему и незаслуженно ставила тройку. Об этом знал весь класс. Ребята, с которыми готовили уроки подошли ко мне и обратились с просьбой: «Помоги». Я поддался уговору и при написании аттестата не проставил оценку по узбекскому языку. К нашему счастью, аттестат был подписан директором школы и скреплена гербовой печатью. Всем вручили аттестат зрелости. Только потом я вписал оценку 4. Вот мой грех… До сих пор мучает совесть… Следует заметить, Абдубори при сдаче экзаменов в Андижанский медицинский институт по узбекскому языку получил отличную оценку, т.е. оправдал проставленную оценку. Значит наша преподавательница была слишком требовательной к нему.

8-друзей на всю жизнь остались близкими друзьями. До сих пор играют по-узбекски «гап», где собираются 8 друзей с женами ежемесячно то у одного, то у другого по очереди. К великому сожалению, четверо друзей отошли в иной мир. Пусть земля для них будет пухом. Но их сыновья посещают эти встречи.

Основа для таких встреч была заложена еще в 1955 году в доме у известного табиба – лекаря Холик-ота. Он – отец Абдубори. Видимо он, зная, что его сын несколько отстает в учебе, пригласил к себе в дом учеников – отличников и попросил заниматься день и ночь у него в гостиной и сказал, что будут созданы все условия. Мы согласились и в течении трех лет восемь учеников занимались вместе и помогали друг – другу. Естественно, я с апреля по август не мог быть вместе с ними, так как работал в колхозе. Табиб и его жена относились к нам как своему ребенку. Помню, наши матери тоже беспокоились о нас и часто тайком, рано утром навещали нас. Убедившись, что мы все вместе, успокаивались… Мать остается всегда матерью. Следует заметить, что благодаря совместным занятиям четверо из нас получили медали и все с успехом поступили в разные институты.

– Доктор, теперь Вы ознакомились с моими школьными годами.

Я – СТУДЕНТ

После окончания школы предо мной встал вопрос о поступлении в институт. Своими советами мне очень помог Абдулла Аюпов – наш сосед, доцент ТашГУ, заведующий кафедрой философии. Поскольку я совсем не ориентировался в городе, сдать документы в институт мне помог лично Абдулла ака. Мама очень хотела, чтобы я стал таким же, как он, ученым, известным в Узбекистане человеком.

В 1957 году я стал студентом Среднеазиатского политехнического института. Как обладателя золотой медали, меня приняли без экзаменов на механический факультет по специальности «Эксплуатация автотранспорта».

Те 8 одноклассников, вместе готовившие уроки, все поступили в институты.

Началась учеба… Надо было как–то выглядеть прилично, выручил меня дядя Миргияс, который подарил мне первый в моей жизни костюм.

В нашу группу набрали только медалистов. С первых дней учебы каждый из нас старался не отстать от товарищей, а может быть, и вырваться вперёд. Несколько студентов, испугавшись предстоящих экзаменов, ушли из института. Мне до сих пор их жалко, талантливые были ребята. Учёба в институте для меня не была слишком трудной. В начале октября мы выехали в Чиназский район на сбор хлопка. При норме 70 кг. я собирал по 115 кг.

Мои друзья Зайнитдин и Тулкун всегда были впереди, а я на третьем месте после них. Руководителем на хлопке был молодой учёный, заместитель декана А.Салимов. В жаркие дни осени приятно собирать пышный хлопок. Конец октября… мы случайно обнаружили одно поле, где ещё было много хлопка, но поле было затоплено, поэтому хлопок был не собран. Несколько передовых сборщиков решили собирать на этом поле. День был холодный, мы разулись, засучив брюки, вошли в воду и стали жадно собирать хлопок. Набрали почти по 200 килограммов и стали героями дня. Только теперь, повзрослев, испытывая боли в спине, в ногах, я понимаю, во что обошлось то наше «геройство».

На деньги, заработанные на сборе хлопка, я купил себе пальто и ботинки. Помню, я и старший брат обещали матери, что, когда мы станем студентами, освободим её от работы, все домашние заботы возьмём на себя. Вместе с братом ежемесячно мы получали 60–70 рублей стипендии. Для бедной семьи это была довольно большая сумма. На эти деньги наша семья жила 5 лет. Правда, много помогал зять Хамидулла, за что мы ему всю жизнь благодарны.

На третьем курсе я с сокурсниками Маратом, Тулкуном, Зайнитдином, Шарафутдином записались в научный кружок доцента Нигматуллы Турсунова по дисциплине «Сопротивление материалов».

Учебников и необходимой научной литературы не хватало. Поэтому мы при необходимости пользовались личными книгами наших преподавателей. Так, при подготовке к докладу нам пришлось поехать домой к преподавателю. Нас приветливо встретила его жена, пригласила пройти в комнату и дала нам нужную книгу. Мы расположились за столом и начали выписывать нужный нам материал. Через некоторое время пришел Нигматулла ака, остановился в прихожей, поздоровался с нами и, снимая обувь, краешком глаз посмотрел на мои туфли. Какой позор! Мы все были в обуви. Я чуть сквозь землю не провалился от стыда.

Моё увлечение наукой началось именно в том научном кружке. Первый научный доклад, подготовленный мной и Маратом, был посвящен проблеме деформации линий электропередач от действия тепла и холода. Перед аудиторией в 100 человек мы оба прочитали доклад. Наш декан А.У.Салимов тогда вручил нам памятную книгу «Автомобили». Она до сих пор хранится в моей библиотеке, как реликвия.

Первый экзамен на первом курсе был по начертательной геометрии. Я приехал в здание строительного факультета к 13.00 часам. Оказывается, во время консультации договорились перенести экзамен на первую половину дня, лектор В.П.Айтикин и ассистент Л.К.Хакимов, завершив экзамен, собирались уходить. Я не был на консультации. Следовательно, о переносе экзамена не знал. Увидев меня, экзаменаторы нахмурили брови, но вынуждены были опять сесть за стол и раскладывать билеты. Я взял билет и, немного подготовившись, ответил на все вопросы. Мне задали несколько дополнительных вопросов: тоже ответил, но всё равно оценка была не выше 4. Я чувствовал себя виновным в том, что пришёл после всех. Последующие экзамены тоже сдал на 4 и 5. Со второго семестра я учился только на 5.

Помню ещё об одном экзамене. Мама на каждый экзамен провожала, благословив меня, и с нетерпением ждала моего возвращения. Я любил заходить на экзамен первым и обычно приходил не завтракав. На экзамен по технологии металлов я чуть опоздал. Пришлось долго ждать своей очереди, чтобы зайти к экзаменатору – доценту Якунину М.П.: Я изрядно проголодался, голова начала болеть и стала чугунной. Все вопросы билета знаю, но не могу ничего вспомнить. Я спросил экзаменатора, можно ли прийти завтра. Тот забрал билет и, поставив в ведомость двойку, сказал, чтобы в деканате я взял разрешение на повторную сдачу. Мне пришлось один-единственный раз зайти к зам. декана Салимову А.У. за направлением. Тот удивился и выписал разрешение. На следующий день я ответил на все вопросы билета, но Якунин М.П. поставил 4, так как считал, что после 2 никак нельзя поставить 5. Он тоже удивился, что накануне я ушёл, не ответив ни на один вопрос, а сейчас ответил на 5. Тогда я объяснил, что был голодным и плохо себя чувствовал…

Ежегодные поездки на хлопок наполняли нашу жизнь разными событиями. Поучительный случай. Мы на втором курсе выехали на хлопок в Мирзачульский район Сырдарьинской области. Нас студентов построили в один ряд. Руководство совхоза и нашего факультета знакомятся, представляют бригадиров, среди них Герой соц. труда Ганишер Юнусов. С ним знакомят нас и руководство. Наш секретарь партбюро факультета доцент Шутак здоровается с ним и бригадирами и представляется: к.т.н., доцент Шутак. Откуда им знать, что такое – к.т.н., доцент. Они знали только, как выращивать хлопок.

Как правило, каждое утро воду на чай кипятили поочерёдно. Пришла моя очередь. Надо было вставать очень рано, но я проспал. Проснувшись, я вскочил с постели, схватив ведро, побежал к арыку, черпанул несколько раз и залил бак. Поспешно зажёг огонь. К счастью, я успел прокипятить воду вовремя и теперь оставалось бросить в бак заварку. Я открыл бак… и увидел огромную разварившуюся зелёную–презелёную лягушку. Она так разварилась! Недолго думая, я быстро черпаком вытащил лягушку и выбросил от греха подальше. Никто не заметил а я – ни слова! Утешал себя тем, что старики рассказывали, будто бы лягушки полезны от каких-то болезней. Слава богу, никто не заметил и не заболел…

В том году снег выпал рано. Нелегко в такую погоду собирать хлопок. Сначала надо стряхнуть снег. Для этого двое всадников натягивали длинную верёвку, ею задевали верхушки кустов. Снег падал, а за всадниками студенты – хлопкоробы собирали либо чистый хлопок, либо коробочки с ощипками. Мы были одеты легко, сырость проникала в ноги. Студенты европейской группы забастовали. Быстренько пришли все руководители факультета и начали успокаивать студентов. Те угомонились. Студенты же местной национальности молча, спокойно вышли на работу и весь день из-под снега собирали хлопок. За 5 лет учёбы в институте почти год мы провели на хлопке. Каждый раз после возращения с хлопка в учебном процессе начиналась «гонка», учебная программа сокращалась. Целые разделы знаний выпадали из процесса обучения. Эти провалы – пробелы трудно было восстановить в дальнейшем. Упущенное приходилось наверстывать за счет напряженной самостоятельной работы. И тем не менее, студенческие годы были поистине «золотыми».

Большой смысл и оживление в нашу студенческую жизнь вносили учебно–производственные практики. Мы выезжали в Белоруссию, в Россию и на Украину. Мы группа III курса в 1960 году летом приехали в Минск и работали на МАЗе (Минском автомобильном заводе). Нас распределили по разным рабочим местам. Завод огромный, очень много цехов: механический, штамповочный, конвейер по сборке двигателей; по сборке кабин, по сборке агрегатов и главный конвейер по сборке автомобилей. Конечно все это было для нас абсолютно новым: мы даже не слышали о технологии производства. В начале я работал в качестве зенковщика тормозных колодок, потом работал на сборке агрегатов и под конец на главном конвейере. Следует заметить, что сборка агрегатов и крепление их на шасси автомобилей производились с помощью пневматических или гидравлических инструментов.

Однажды нас свозили в экскурсию Белорусский автомобильный завод, где выпускается большегрузные автомобили. Все это запомнилась в памяти навечно.

Например, в Минске нас – узбеков называли китайцами. Естественно, мы дружили с рабочими завода: парнями и девушками. Ходили в кино, на танцы. Из бесед с ними мы узнали, что молодежь абсолютно ничего не знает о нашей Республике. Краем уха слышали только о Самарканде. Вот так равноправие! Это нас очень удивило. Мы за 2 месяца начали понимать белорусский язык. Там мы купили себе хорошие джемперы. Поездом вернулись в Москву и устроились в гостиницу ВДНХ. Вещи оставили в номерах. Погуляли по Москве, любовались экспонатами ВДНХ. Когда вернулись, наших джемперов уже не было… никто не признался в воровстве!

После IV курса нас направили в Москву на производственную практику на 14-е Автопредприятие. Мы здесь ознакомились с технологией ежедневного обслуживания автомобилей; как проверяется автомобиль перед выездом на линию? Затем работали на постах техобслуживания №1 и ТО №2. Изучили все технологические операции, производимые при этом. В результате мы закрепили свои теоретические знания и стали понимать азы эксплуатации автомобильного транспорта.

Во время практики мы очень подружились с местными ребятами села Востряково. Играли в волейбол, ежедневно купались в озере, а вечером шли на танцы. Девушки…

Преддипломная практика, 1962 год, февраль. Поездка в Киев через Москву. Я с другом Кобилом остановились в Востряково у друзей на 2 дня. Друзья научили нас кататься на лыжах. Мы с удовольствием катались, а вечером друзья проводили нас с Киевского вокзала. Наши места оказались на второй полке. Мы нормально легли, уснули. Но утром встать было невозможно… От непривычки все мускулы болели до невозможности. Еле-еле сошли с поезда и кое-как добрались до места назначения.

Преддипломная практика проходило в авторемонтном заводе №4 в феврале-марте 1962 года в Киеве. Здесь мы подробно ознакомились с технологией капитального ремонта автомобилей: цехами разборки, мойки деталей, сборки двигателей и других агрегатов, кабин. Далее все агрегаты поступали на главный конвейер и там осуществлялась сборка, т.е. установка агрегатов на шасси автомобиля. На АРЗ уровень технологии сборки была на голову ниже, чем на МАЗе.

Здесь каждый студент-дипломант в течении одной недели поочередно работал помощником у многих инженерно-технических работников завода. Это было хорошим уроком для будущих специалистов.

Нашей хозяйкой квартиры оказалась хохлушка, которая не говорит по-русски. Постепенно мы начали учиться украинскому языку. К концу практики мы неплохо всё понимали.

Хочу сказать: эти практики сплотили нас, ближе узнали русский, белорусский и украинский народы. К сожалению, сейчас всё иначе… Но мы, однокашники, остались друзьями на веки. Ежегодно я организовываю их встречу. В 2007 году, Бог даст, будем отмечать 50-летие. Думаю, приедут друзья из Германии, России, Израиля, Украины (жизнь разбросала) и, естественно, со всех областей Узбекистана. Будет весело и будет что вспомнить!

– Доктор, видимо, устали…

– Нет, нет: продолжайте

ЧЕЛОВЕЧНОСТЬ

Говорят, что доброта правит миром…

Жители нашей махалли жили дружно, уважали друг друга. Сосед Саидмурад ака работал главным инженером на заводе «Газоаппарат», ему дали возможность купить автомобиль «ГАЗ–21». Его младший брат Уткур учился со мной на одном факультете. Поскольку я постигал автомобильную науку, проходил спецкурс по автомобилю и вождению, получил права, Уткур вместе со мной, обкатывая новую машину, тоже научился хорошо водить. Иногда, на ровной, безопасной дороге он доверял вождение мне. До этого я только под надзором инструктора водил грузовик ГАЗ–51. Однажды Уткур предоставил руль мне и сказал, что до дома буду вести я. Я был очень рад, это было проявлением большого доверия мне. Умело ведя машину, заехал на нашу довольно широкую улицу. Отсюда надо было проехать в узкий тупик, где находился дом Уткура. Здесь даже для одной машины было тесновато, вдобавок к этому, мой друг Мирсоат на углу своего дома закопал огромный кусок трамвайного рельса, застраховав тем самым свой дом от случайного удара машин. Я веду машину спокойно, рядом сидит Уткур, как только приблизились к тупику, Уткур внезапно скомандовал: «Сарвар, нажми на тормоз и поворачивай руль!» Я, наверно, был от счастья на седьмом небе, вместо тормоза нажал на газ. Машина рванулась и ударилась об проклятый рельс, лишь после этого я нажал на тормоз. Увы, было поздно. Вышли из машины и осмотрели: бампер и передний фартук помяты, больше никакого повреждения. Что делать? Уткур не выразил никакой обиды. Я сразу сообразил: поедем к мастеру на улице Тинчлик. Зашёл домой и взял стипендию 450 рублей, полученную накануне. Уткур сел за руль, я рядом, поехали к мастеру. К счастью, тот был на месте, быстренько взялся за работу. Поправил передний фартук, выправил бампер. Оказывается, он потрескался, было заметно, если посмотреть вблизи. Я рассчитался с мастером. Машину загнали в гараж. Уткур молчит, а я беспокоюсь, что на это скажет брат Уткура, Саидмурад ака? Каждый день спрашиваю Уткура, тот отвечает, что пока не заметил. Через несколько дней Саидмурад ака, наконец, увидел трещину и спросил Уткура. Он всё рассказал. Саидмурад ака ничего не сказал, а на следующий день на машине блестел новый бампер. Долго я не мог показаться Саидмурад ака. Однажды он увидел меня и, как будто ничего не случилось, поздоровался, спросил, почему я к ним не захожу. Я тогда был поражён человечностью нашего соседа.

Каждой осенью мою мать беспокоила глиняная крыша нашего дома. Если сейчас не замазать глиной, то весной, когда будет таять снег, начнётся сезон дождей, нам негде сидеть или спать. Всегда на помощь приходили соседи Махмуд ака, Абдулла ака, Толиб ака, да и родственники (отец зятя – Карим дода) тоже не оставались в стороне. Когда мы были маленькими, они замазывали крышу. В годы студенчества эта работа легла на плечи мне и братьям, а также сверстникам–друзьям.

После третьего курса в 1960 году мы поехали на практику в город Минск на автозавод «МАЗ». Проходили двухмесячную практику. До Москвы из Ташкента ехали поездом 5 дней! Первый раз увидел Москву, Кремль, Мавзолей и двух «вождей». В Минске нас встретили дружелюбно, хотя не давали ни заработка, ни общежития. Практика проходила напряжённо, на нескольких рабочих местах, тем не менее работали на этом огромном заводе с удовольствием. Через год на практику приехали в Москву. Жили в селе Востряково, 4 остановки на электричке с Киевского вокзала. На одной кровати поочерёдно спали 6 студентов. Всё равно это время оставило у меня приятное и неизгладимое впечатление. Преддипломную практику проходили в Киеве. Особо хочу отметить, что дружба студентов разных национальностей: узбеков, русских, евреев, татар, казахов, каракалпаков, таджиков, крымских татар и других окрепла за счёт хлопковых кампаний и практик в других городах.

Технические дисциплины по нашей специальности преподавали доценты: Н.С.Абрамов, Н.С.Мюнстер, К.И.Афанасьев, А.А.Муталибов, А.У.Салимов, К.А.Хорошев и др. Наше поколение с уважением вспоминает этих учителей – крупных учёных по автотранспорту.

Моя фамилия и фамилия моего друга Марата схожи. Я – Кадиров, он – Кадирханов. Нас часто путали. На четвёртом курсе сдавали экзамен по теории автомобилей доценту Н.С. Мюнстеру. Первым сдал Марат и получил 5. По этой дисциплине он был сильнее меня. Его оценку преподаватель аккуратно занёс в мою зачётку. Затем отвечаю я. Чувствую, до 5 не дотягиваю, в лучшем случае 4,5. Преподаватель задал мне много дополнительных вопросов и, в конце концов, сказал, что мне добавляет от себя пол балла. Таким образом, два друга получили по 5. С Маратом и по сей день работаем в одном коллективе. Он – кандидат наук, доцент по теории автомобиля.

Ещё один интересный случай. Доцент К.И.Афанасьев принимает экзамен по дисциплине «Двигатели внутреннего сгорания». Опять Марат ответил первым и получил 4. И на этот раз его оценка по ошибке проставлена в мою зачётку. Готовясь отвечать, я заметил путаницу, но было уже поздно. Вышел отвечать я. Экзаменатору, чтобы сгладить свою ошибку, следовало поставить и мне 4. Однако я был на этот раз сильнее. На все вопросы билета и на дополнительные вопросы я ответил блестяще. Тогда К.И.Афанасьев вынужден был изменить оценку с 4 на 5. Сейчас я – доктор наук, профессор как раз по этой дисциплине, значит, крепкий фундамент был заложен ещё в годы студенчества.

Летом 1962 года 63 выпускника–автомобилиста успешно защитили дипломные проекты и разъехались по разным уголкам Республики. Меня назначили начальником эксплуатации на Янгиерскую автобазу с окладом 220 руб. Несмотря на то, что институт я окончил с отличием, невозможно было оставаться в Ташкенте – не было мест. Неожиданно мне сделали предложение остаться на кафедре.

От имени зав. кафедрой об этом сообщил мне мой руководитель дипломной работы К.А.Хорошев. Значит, я могу стать ассистентом, месячный оклад – 105 руб. Я сказал, что посоветуюсь с мамой и потом дам ответ.

Мать сказала мне буквально так: «Иди к своему учителю Акил ака и сделай так, как он посоветует. Ничего, если нам будет трудно ещё 5–6 лет. Всё пройдет». К этому времени декан Акил Умурзакович стал проректором нашего института. Я пошёл к нему, он посоветовал выбрать должность ассистента кафедры, обрисовал мою перспективу. Окрылённый, я согласился быть ассистентом и сразу после института начал работать.

Старший брат тоже окончил институт, но транспортный. Брат по распределению должен поехать в Караганду. Перед отъездом ему сватали невесту, хотя неизвестно было, где они будут жить. Ведь у нас была всего–навсего одна комната и одна веранда. На что построить новый дом?

Долго не думая, мы с братом Марваром вырыли яму во дворе, замесив глину, отформовали 12 тысяч сырого кирпича, купили тысячу жжёных. Доски и шифер помог выписать сосед Саидмурад ака, тот самый, «Волгу» которого я ударил о стойку. Другой сосед, доцент Абдулла ака, научил меня класть кирпичи. Всё остальное за нами. Тогда я убедился, что человек может научиться всему. Путём хашара подняли стены, закрыли верх, штукатурку выполнил наш сосед Махмуд ака. Двери и окна сколотил за символическую плату второй муж тёти Маруси. Таким образом, новый дом построен, и в сентябре 1964 года женили старшего брата.

Вспомнил ещё один случай, который произошел летом 1962 года во дворе нашего факультета. Я вместе с комендантом механического факультета Диной Михайловной наблюдал за работой новобранцев – студентов. Вдруг откуда–то появился активист комитета комсомола и начал кричать на меня: «Почему не работаешь?!». Я молчу. Он сильнее стал кричать. Тогда комендант встала с места, похлопала по плечу этого комсомольского вожака и сказала: «Хорошенько запомни этого человека. Он – не студент, скоро будет учить тебя». Паренёк покраснел и извинился. Тогда я действительно походил на студента, а потом меня часто выручала седина.

– Доктор, на сегодня хватит…

ПРИОБЩЕНИЕ К НАУКЕ

Осенью 1962 года в октябре я поехал в Москву, чтобы поступить в целевую аспирантуру МАДИ. Там я увидел совсем другой мир научной аппаратуры, мне почудилось, что вижу сон. Я оказался в нелёгком положении. Хотя имел диплом с отличием, я понял, что уровень моих знаний оказался намного ниже требований московского ВУЗа. Ведь мы учились, в основном, по конспектам, книг было очень мало, а имеющиеся книги мы редко брали в руки. Поэтому провалил экзамен по спецпредмету…

Заведующий кафедрой «Автотракторные двигатели» профессор Макс Самойлович Ховах специально побеседовал со мной, проверил мои знания и посоветовал не аспирантуру, а годичную стажировку. Я, конечно, был согласен, но самостоятельно не имел права решать, надо было согласовать с руководством ТашПИ. Оттуда позвонил моему наставнику Акилу Умурзаковичу. Оказывается, свободного места на стажировку нет, придётся отложить на год.

Тогда в Москве я почувствовал, насколько поверхностны мои знания, в душе корил преподавателей, щедро даривших пятёрки. Надо возвращаться в Ташкент, на дорогу нужны деньги. На Хорошевской станции 6–7–8 ноября вместе с московскими студентами разгружал капусту, картошку; заработал достаточно денег и вернулся в Ташкент. Здесь следует отметить мое неловкое положение перед Мамой, преподавателями и друзьями. Я не оправдал их доверие! Стыд и срам. Студент – отличник, который в течение 5 лет учился только на пятерки, не смог поступить в аспирантуру. Открыто я объяснил родственникам, близким друзьям и преподавателям, какая слабая подготовка у нас. Современных учебных лабораторий и научного оборудования на кафедре нет. О существовании такого оборудования даже не знают. Кто виноват? – Наши уважаемые педагоги. Несмотря на это… В родном институте оживлённо пошла работа. В течение года я усиленно работал над собой. Изучал учебники по ДВС, купленные в Москве.

В следующем году, 5 октября я приехал в Москву стажёром–исследователем. Младшим руководителем определили доцента С.Е.Никитина. В моём научном становлении его роль бесценна. Такого требовательного и в то же время доброго наставника не всегда встретишь. В течение года я постепенно превращался в инженера–конструктора. Прослушал лекции всех профессоров – авторов известных учебников, выполнил лабораторные и курсовые работы, словом, заново приобретал высшее образование. Иначе не мог бы сдать экзамены в аспирантуру. До сих пор помню лекции профессоров М.С.Ховаха, А.Н.Воинова, В.М.Архангельского, М.М.Вихерта, М.К.Морозова и других. Впоследствии это сильно помогло мне в педагогической и научной деятельности.

В школе и в институте я учился на узбекском языке. Поэтому с русским языком были проблемы: особенно в устной речи, хотя писал достаточно грамотно. Секретарем у моего шефа М.С. Ховаха работала женщина прекрасной души Яна Яновна, она часто критиковала меня, говоря, что я не знаю русского языка.

В течение одного года, т.е. стажировки я усиленно занимался русским языком. Моя беда была в том, что я сначала русские слова переводил мысленно на узбекский, затем на русский, только после этого говорил. Чтобы лучше изучить язык, я поселился в общежитии с русскими аспирантами, и это сыграло свою роль. Я часто путал падежи, женский и мужской роды. Но постепенно все встало на свои места. И, наконец через год Яна Яновна сделала мне комплимент: «Сарвар! Теперь ты прилично знаешь русский язык».

Вывод: для изучения любого языка необходимо человеческое общение и обильное чтение художественной литературы.

В течение годичной стажировки мы вместе с руководителем разработали новую конструкцию экспериментального одноцилиндрового двигателя, подготовили рабочие чертежи и всё сдали в производство на завод опытных конструкций (ЗОК) НАМИ (Научный автомоторный институт).

Чтобы выполнить этот объем работ, мне пришлось работать день и ночь, ходить на консультации к известным ученым по математике, сопромату, материаловедению, деталям машин и другим предметам. Теперь я понял, для чего нужны эти предметы…

Разрабатываемая конструкция быстроходного дизеля была идентична американскому дизелю… нет, нет, наоборот. Американцы воспользовались идеей Н.Р.Брилинга и создали дизель Камминс. Наш дизель был короткоходным S/D = 96/115 = 0,8. Это-идея Брилинга. Такая же конструкция дизеля с американской форсункой разрабатывалась в НАМИ, где главным конструктором был Б. Чистозвонов. Естественно, я часто посещал конструкторское бюро НАМИ и консультировался у известных конструкторов. Коллектив из 4^х человек – конструкторов кафедры автотракторных двигателей за один год завершил подготовку рабочих и сборочных чертежей (более 300) ОДУ (Одноцилиндровая дизельная установка). Чертежи были переданы на завод для их изготовления в металле. Вот здесь мне огромную помощь оказал начальник планового отдела ЗОК Владимир Голубев. Предстояла сложнейшая работа. Необходимо было изготовить более 300 деталей, собрать все узлы, собрать двигатель, обкатать, довести его показатели до современного уровня. Я – заинтересованное лицо, это мое детище. На нем я должен ставить свои эксперименты, т.е. исследования. Но для этого надо изготовить все детали. Увы, как далеко до этого!

Осенью 1964 года я успешно сдал экзамены в целевую аспирантуру. Следует отметить, что экзамен по специальности «Тепловые двигатели» я не сдавал. Мои заслуги и усердие были объективно оценены руководством и учеными кафедры «Автотракторные двигатели» МАДИ, и мне была поставлена экзаменационная оценка автоматом. Это было впервые в истории института.

В период стажировки были смешные истории, связанные с узбекским пловом. Хочу рассказать о двух случаях. В 1964 году приехала в Москву моя школьная учительница по английскому языку Белла Семеновна Книжник, чтобы погостить у своей подруги. На другой день пришла навестить своего ученика, т.е. меня и передать гостинцы от матери. У нас были с ней семейные отношения, часто приезжала к нам домой и долго беседовала с мамой. Я был прекрасным учеником, и, как правило, мои оценки были пять с плюсом. Она оказала мне большую помощь в сдаче кандидатского минимума по английскому языку: дополнительно занималась и т.д. На следующий день она позвонила мне и спросила: «Сарвар, ты умеешь готовить плов?» Что в этом случае ответит узбек? Конечно – Да!

– Завтра день рождения у моей подруги, артистки. Прошу приехать по такому-то адресу. Я привезла из Ташкента морковь, рис, зиру, остальное купила здесь. Необходимо приготовить плов на 20 человек.

– Хорошо…

Я приехал в назначенное место, и вместе с ней начали готовить плов. Узбекского котла, т.е. казана не оказалось. Мы начали готовить в кастрюле. Я исходил из положения: обычно плова из 1 кг риса хватает на четверых узбеков. Значит, для 6-7 москвичей достаточно 1 кг риса. Поэтому надо готовить плов с 3-мя кг риса +2 кг мяса, +3 кг моркови и т.д. Кастрюля оказалась не очень большой. Налил 1 литр подсолнечного масла, подогрел и бросил туда вначале мясо – пожарил, затем -лук, опять пожарил, потом нарезанную соломкой морковь и все начал перемешивать, посолил и добавил зиру. Кастрюля уже полная! Постепенно все пожарилось и появился приятный запах. В квартире хозяйки нет. Мы вдвоем колдуем над узбекским пловом: еврейка и узбек. Некуда положить рис?