Читать онлайн «…Две грозовые молнии сплелись». Хрестоматия военного связиста бесплатно

Правила для действия военно-телеграфных парков[7]

Выписка из правил, изданных в 1876 году, дает представление о технических средствах, с которых начиналась военная электрическая связь в русской армии. Беглое знакомство с ними позволит лучше понять содержание боевой деятельности связистов, которой посвящены последующие документы.

Военно-телеграфные парки… назначаются для устройства телеграфного сообщения с главной квартирой армии или корпуса с штабами отдельных дивизий или отрядов, как то: авангардом, арьергардом, боковыми отрядами и т. п., имея в виду доставлять начальнику армии или корпуса сведения о всех передвижениях неприятеля, его силах и т. п.; передавать распоряжения и приказания начальника армии отдельным частям, а также для соединения главной квартиры с линией государственного телеграфа и для разрушения как неприятельских, так и собственных линий при отступлении.

Средства открытия станций и для устройства телеграфных сообщений.

Каждому военно-телеграфному парку предоставлены средства для устройства телеграфных сообщений на протяжении до 100 верст, а соответственно числу станционных карет, и для открытия 6-ти телеграфных станций.

Каждый телеграфный парк в случаях надобности может быть разделен на три самостоятельных отделения с двумя станционными каретами и линейным материалом на 33 1 /3 версты в каждом.

Средствами открытия станций и устройства телеграфных сообщений служат:

Аппараты. В телеграфных парках введены аппараты системы Морзе.

1) Батареи.

2) Провод. Для соединения телеграфных станций между собой имеется провод следующих трех родов.

а) Неизолированная, обожженная красной меди проволока

б) Проводник, состоящий их трех и шести красной меди проволок, изолированных резиной, обвитых и оклетневанных[8] пряжей с промастиковкой. Такого рода проводник, имеющийся в каждом парке в количестве 10.000 саж.[9], предназначается для употребления при проходе линии через леса, болота, села, города и т. п.

в) Речной кабель, состоящий из трех медных оцинкованных проволок, изолированных резиновой массой, поверх которой имеется обмотка из 6-ти железных оцинкованных проволок, которые в свою очередь оклетневаны промастикованной пеньковой пряжей. Таковой кабель, имеющийся в количестве 450 саженей, предназначается для прокладки линии через реки и озера, которые обойти нельзя.

К числу средств, необходимых для устройства телеграфных сообщений, относятся также некоторые принадлежности, из числа которых требуют особого пояснения следующие:

1) Шесты. Провода при постановке телеграфной линии должны быть вообще приподняты над поверхностью земли, а при переходах через дороги настолько, чтобы конный солдат, проезжая под ними, не задевал их пикой. Сообразно этому телеграфные парки снабжены двумя видами шестов, из которых меньшая часть, а именно 210 шт., предназначается устанавливать при переходах линии через дороги… Все вообще шесты при одинаковой 12-ти футовой длине имеют на нижних, заостренных концах железные башмаки для более удобного вдавливания их в землю, а на верхних концах, – в видах предохранения шеста от расколотия[10] при ввинчивании в него железного прямого стержня, – железные гайки.

2) Изоляторы и железные стержни. Вследствие необходимости уединения медной неизолированной проволоки… от того предмета, на который она подвешивается, телеграфные парки снабжены эбонитовыми изоляторами[11]. Предназначенные для изоляторов № 1 железные прямые стержни на обоих своих концах имеют винтовые нарезы, служащие для ввинчивания в шесты и навинчивания изоляторов…Изоляторы № 2 предназначаются для стенных (изогнутых) стержней, ввинчиваемых… в дерево, стену, забор и т. п. предметы, которые будут находиться на пути телеграфной линии. Изоляторы же № 3 предназначаются для двойных железных стержней, привинчиваемых к телеграфным столбам в случае соединения постоянных телеграфных линий с временно устраиваемыми военно-телеграфными парками.

3) Железные катушки. Медный неизолированный и изолированный проводы возятся накатанными на железные катушки.

4) Переносные рамы. Для раскатки и накатки проводов во время постановки и снятия линий парки снабжены железными переносными рамами, имеющая каждая для надевания катушек с проводом железную ось с рукояткой. Каждую такую раму носят три человека, из которых один идет впереди, а двое сзади и из этих двух один раскатывает или накатывает провод, вертя рукоятку железной оси.

5) Лестницы и железные вилки. Лес, разного рода строения и вообще всякие высокие неподвижные предметы около которых будут проходить телеграфные линии, могут иногда заменить собой шесты для подвешивания проводов. Подвешивание это производится с помощью или железных вилок, надеваемых на железный стержень шеста, или 12-ти футовых деревянных лестниц, имеющих приспособление для составления из двух одной расставной лестницы…

Что же касается остальных, не поименованных здесь принадлежностей и инструментов, то они не требуют никаких пояснений для своего употребления.

(Правила для военно-телеграфных парков. СПб., 1876)

Деятельность Кавказского военно-походного телеграфного парка в Русско-турецкую войну 1877–1878 гг

Предлагаемые документы интересны тем, что дают представление о первом опыте применения технических средств связи в русской армии в боевых условиях. Из сформированных по приказу военного министра Д.А. Милютина в начале 70-х годов XIX века первых 9 военно-телеграфных парков пять, в том числе Кавказский военно-походный телеграфный парк, приняли участие в войне. Краткий обзор его боевой деятельности дает представление о тех трудностях, с какими было сопряжено установление связи и о самоотверженном труде русских военных связистов, которые несли потери не только от неприятельских пуль.

Высочайший приказ о сформировании Кавказского Военно-телеграфного парка был объявлен 24-го октября 1876 года, а парк выступил из штаб-квартиры 10-го и 20-го января 1877 года, т. е. ровно за 2 месяца и 17 дней до дня зачисления своего в действующий корпус на кавказско-турецкой границе. В эти 2 месяца парк должен был сформироваться, т. е., получив готовые, но бывшие в употреблении телеграфный и интендантский обоз, телеграфное и инженерное имущество не обмундированных и совсем не снаряженных людей, должен был обмундировать всех нижних чинов и снарядить их, купить лошадей и сбрую, обучить нижних чинов телеграфному делу, выездить лошадей, починить обоз и имущество, и в это же время заботиться о помещении и продовольствии как людей, так и лошадей, и все это нужно было исполнить в 2 месяца и 17 дней, и притом так, чтобы парк был вполне готов к продолжительной кампании.

Подготовка нижних чинов была чисто практическая. Для занятий с ними были устроены классы и выбраны из кадровых людей лучшие грамотные нижние чины (24 человека), которые предназначены были в телеграфисты; по изучении ими азбуки Морзе они в течение остального времени работали первоначально на ключах, а потом, по изучении аппарата – на аппаратах, для этого во флигелях саперных казарм были устроены 3 станции, с которых и передавались практические депеши…

Кроме того, по прибытии бессрочно отпускных на укомплектование парка прочитаны были 3 лекции всем унтер-офицерам – правила производства постановки линий с объяснением употребления всех телеграфных принадлежностей.

По прибытии в действующий корпус на кавказско-турецкую границу в г. Александрополь парк почти немедленно приступил к своей деятельности; были устроены вновь следующие линии: станция корпусного штаба была соединена сначала со вновь открытой станцией в селении Дагарли, а потом и со вновь открытой станцией в селении Ваяндур; линии эти существовали вплоть до перехода войсками действующего корпуса турецкой границы. Этим закончились, так сказать, испытание и практика вновь сформированного парка, насколько он был подготовлен к предстоявшей ему боевой деятельности.

Военная деятельность парка началась с 13-го апреля 1877 года при следующем наличном составе людей и материальной части: штаб-офицеров[12] – 1, обер-офицеров[13] – 4, унтер-офицеров – 24; переведенных с Кавказских станций государственного телеграфа, из находившихся при них военно-телеграфных команд – надсмотрщиков (механиков) – 1 и телеграфистов старших (младших) – 5; ефрейторов – 16; строевых рядовых – 157; писарей старших (младших) – 1; медицинский фельдшер – 1; ветеринарных офицеров – 7; обозных рядовых – 42; казенных денщиков – 3.

Материальная часть состояла из интендантского и инженерного обоза с телеграфным имуществом на 65 верст[14]…

На некоторых станциях с разрешения начальников штабов отрядов принимались и частные телеграммы[15] по особому счету с начальниками близлежащих станций государственного телеграфа.

На станции правительственного телеграфа в г. Александрополе был установлен военно-телеграфный аппарат; начальником военно-телеграфной станции здесь назначен один из старших телеграфистов и при нем оставлены: один телеграфист и два ученика. Работы были начаты около 8 час. утра, но около 10 час. дня, по переходе через р. Арпачай, приостановлены в ожидании соединения в этом месте всех частей колонны, двинутой 13-го апреля за границу… В этот день линия проведена на протяжении около 8 верст; работа сильно затруднялась пересеченной местностью и в особенности медленным собиранием и движением колонны; в параллель с движением колонны шла, по необходимости, и остановка линии. 14-го апреля работы начались около 7 час. утра и окончены около 11 1/2 час. пополудни. В сел. Кизил-Чахчах телеграфная линия присоединилась к корпусному штабу; по приказанию начальника штаба станция была открыта в станционной карете… 15-го апреля работа окончена около часа пополудни, и как в этот день, так и 14-го апреля шла очень успешно: в час времени устанавливалось не менее трех верст линии. Во все три дня работы рабочие распределялись и работы шли во всем согласно с правилами, установленными для постановки военно-телеграфной линии. 13-го апреля по причине гористой местности проводник[16] прокладывался частью с механической тележки, но большею частью с деревянной рамы; 14-го же и 15-го апреля, когда условия местности были значительно лучше проводник все время работы прокладывался с тележки.

При проведении линии [личному составу, ведущему работы на трассе] было приказано, чтобы она [т. е. линия] не удалялась от дороги далее как сажень на 6 или на 7, но она и не подводилась к дороге ближе как на 1 сажень. Вообще при проведении линии встретилось только одно, но очень много мешавшее ходу работы затруднение – совершенное незнание местности, по которой проводились работы; невозможно было обозреть эту местность до начала работы. Кроме того, при неопытных еще телеграфистах считалось небезопасным поручать им станцию во время производства работ, а между прочим, необходимо было или собственное присутствие, или офицера при рабочих, устанавливавших линию, для успешного правильного хода работы. Затруднение это увеличивалось некомплектом офицеров и неимением при парке топографических карт местности.

Со станции Кизил-Чахчах и Кюрюк-Дара пересылалась только правительственная и служебная корреспонденция, причем корреспонденция командующего корпусом и корпусного штаба пересылалась во все места Империи, по частному счету штаба со станцией правительственного телеграфа в г. Александрополе; телеграммы же других штабов и управлений частей войск, а также телеграммы прочих начальствующих лиц принимались адресованные не далее г. Александрополя… Вообще же работа шла довольно значительная и не прекращалась ни днем, ни ночью; средним числом выходило в день около 70 входящих и столько же исходящих телеграмм…

В промежуток времени между 15 апреля и 8 мая, т. е. временем открытия и закрытия военно-телеграфной станции в сел. Кюрюк-Дара, бывали довольно частые повреждения линии; повреждения эти случались чаще, нежели впоследствии, потому что по моему заявлению корпусным штабом были приняты энергичные меры к устранению случаев повреждения линии. Исключительной почти причиною повреждений было то, что дорога в дождливое время от грязи делалась труднопроходимой; многочисленные транспорты, проходившие из Александрополя к месту расположения отряда и обратно в Александрополь, проходили в стороне от проезжей дороги, где грязь была не так велика, как на последней, и по беспечности и невниманию погонщиков часто наезжали на телеграфные шесты, сваливали их на землю и рвали проводник; было два случая пропажи проводника: в 1-й раз не оказалось его на месте 45 саж., а во 2-й – 65 саж. В устранение этого корпусным комендантом было заявлено жителям, погонщикам и извощикам[17], что с виновных в порче телеграфной линии, хотя бы и неумышленной, будет взыскиваемо по 25 рубл. штрафа. После этого объявления повреждения линии случались гораздо реже. При повреждении линии со станции, между которыми бывали повреждения, высылался унтер-офицер парка верхом на казенной парковой лошади с необходимыми для исправления повреждения материалами под конвоем одного, а иногда и двух казаков[18]…

Линия в течение всего апреля портилась ежедневно по нескольку раз и каждый раз требовала для починки от 3 до 4 и более часов. Однажды, именно с 2 час. пополудни 20-го апреля и до 1 часа пополудни 24-го апреля, действия никакого не было вследствие беспрерывной порчи линии то в том, то в другом месте черводарами[19], большие транспорты которых, как нарочно, выбирали местами для отдыха и корма лошадей такие прогалины, на которых стояли шесты. Чтобы сколько-нибудь предохранить шесты от черводарских лошадей, я приказал сделать кругом шестов туровые плетения. Мера эта оказалась очень удобною. Шесты были предохранены, но прекрасная, из красной меди, проволока представляла большой соблазн для черводаров, сбывавших ее мелким торговцам.

…Вследствие распустившегося грунта поставленные шесты стояли крайне непрочно, почему пришлось и их заменить деревьями, на стенных стержнях, заготовленных мною сверх отпущенных парком еще до 100 штук перед походом. Таким образом, я только в крайних случаях употреблял шесты, как, например, на прогалинах, обойти которые было нельзя. Все же время я вел линии по деревьям, очистка которых хотя и значительно замедляет работу, но зато более обеспечивает прочность линии. Да и вообще нужно сказать, что местность здесь всюду, за исключением небольших прогалин, представляет собою сплошной лес, дающий возможность избегать постановки шестов, которые в этой местности, как я заметил ранее, представляют крайне ненадежную опору для линии и перевозка которых составляет лишнюю обузу. С другой же стороны, работа крайне замедляется очищением деревьев от сучьев и ветвей; в иных местах приходилось рубить по нескольку штук больших деревьев, что средствами отделения, приспособленными скорее для прокладки линии по открытой и ровной местности, чем на такой пересеченной и лесистой, как здесь, почти немыслимо. Избегнуть этого весьма удобно отпуском большого количества изолированного провода[20].

…28-го апреля при выступлении части главных сил действующего корпуса из сел. Займ к кр. Ардагану13 по распоряжению корпусного командира приказано было отделению парка, оставив станцию в сел. Займ, выступить в сел. Кюрюк-Дара для снятия линии от г. Александрополя до сел. Кюрюк-Дара, в котором должна была открыться станция государственного телеграфа[21]…

29-го мая с выступлением отряда из сел. Займ по приказанию начальника штаба проведена телеграфная линия из Займа к сел. Мацра под крепость Карс… На станции Мацра входящих и исходящих телеграмм поступало значительно более, нежели на других станциях; число как тех, так и других часто далеко переходило за 100; средним же числом как входящих, так и исходящих телеграмм поступало около 100 в сутки.

Повреждения линии, которая теперь пролегала от Кюрюк-Дара до Мацра на расстоянии 30 верст, случались довольно часто, так как движение транспортов по направлению линии значительно усилилось, и [так] как движение это, и в особенности перевозка осадной артиллерии, снарядов и других принадлежностей к ней часто происходили по ночам, то и повреждения линии преимущественно случались ночью, чему главным образом способствовали темные безлунные ночи, мешая часто в двух-трех шагах различать телеграфные шесты…

5-го декабря по приказанию корпусного командира парк двинулся в Гассан-Кала, куда и прибыл согласно данного маршрута 15-го числа того же месяца. 17-го было приступлено к установке линии между Гассан-Кала и Деве-Бойну. Расчет рабочих вследствие зимнего времени был сильно изменен, а именно: к 12 рабочим 2-го отделения (обыкновенный усиленный расчет, принятый в нашем парке) были прибавлены 2 пары с деревянными лопатами для разгребания снега, доходившего до 1 1/2 аршин[22] толщины, и 3 пары для пробивания замерзшего слоя земли, причем первый номер каждой пары был снабжен обыкновенным ломом, а второй киркой. Вследствие этих трудностей и затруднительности движения людей по глубокому снегу скорость работы только при крайнем напряжении могла дойти до 11/2 версты в час. 18-го декабря станция была открыта.

По трудности работы в очень глубоком снегу, затруднявшем людям движение, скорость в 1 1 /2 версты можно считать вполне удовлетворительной; если же принять в расчет, что при этом часто приходилось бросать работу на линии и все рабочие руки употреблять на подмогу лошадям, которым без помощи людей невозможно было поднять фургоны на Кечкинский перевал, и еще тем более, что на перевале захватила нас сильнейшая метель, которая и была причиной тому, что работу оставили не оконченной, потому что спуск был совершенно занесен снегом, и спускаться с обозом к сел. Кечка не было возможности.

Из числа 5 штатных обер-офицеров и 258 нижних чинов, перешедших границу Турции 13-го апреля 1877 г., эти два отделения парка ко дню возвращения своего из Турции в Александрополь, т. е. к 2 апреля 1878 г., потеряли 1 обер-офицера и 110 чел. нижних чинов; из них 1 обер-офицер и 69 чел. нижних чинов умерли, 20 нижних чинов уволены в отставку и отпуск по болезни, и 31 человек до сих пор не прибыл к парку и числится в госпиталях и лазаретах Кавказской армии; возвратившиеся принесли с собою тифозную эпидемию, которая заканчивала свое дело еще в г. Александрополе. Особая убыль людей от болезни была между телеграфистами, надсмотрщикам и механиками (ревизорами) и обозными. Главные причины – тифозная эпидемия, не покидавшая парк с ноября месяца 1877 г. [до] июля 1878 г., сильное изнурение телеграфистов, ревизоров на станциях, а обозных во время перехода парка… Обоз и материальная часть парка пришли в такое состояние, что требуют капитального исправления.

Такие труды и польза, принесенная операциям действующего корпуса только что сформированной частью в продолжение годичной турецкой кампании 1877–1878 гг., не могли быть не замеченными начальством. Каждый из офицеров парка получил не менее двух наград и нижние чины 12 георгиевских крестов, кроме того, парк в столь короткое время своего существования заслужил еще Высочайше пожалованное ему отличие, принадлежащее всей части, а именно: надпись на головном уборе чинов: «За отличие в турецкую войну 1877–1878 гг.».

(Печ. по «Военно-исторический журнал», № 4, 2013 г.)

Военная электротехническая школа

Прямой предшественницей главного учебного заведения, готовящего офицеров-связистов Российской армии – Военной академии связи имени Маршала Советского Союза С.М. Буденного – могут считаться электротехнический класс и военная электротехническая школа русской армии, отрывки из положения о которой приводятся ниже.

В приказе по Военному ведомству от 20 июля сего года[23] за № 158 объявлено Высочайше утвержденное Положение о военной электротехнической школе.

Военная электротехническая школа представляет собой дальнейшее развитие существовавшего до настоящего времени электротехнического класса…

Основанием для составления нового положения о военной электротехнической школе послужили существующие положения об офицерских школах – стрелковой, кавалерийской и артиллерийской, причем новое положение, не нарушая общих основных принципов в положениях указанных школ, вполне согласовано со специальными задачами электротехнической школы.

В состав военной электротехнической школы входят: офицерский класс, электротехническая рота, электротехническая станция и другие учебно-вспомогательные учреждения.

Назначение офицерского класса заключается в доставлении офицерам инженерных войск теоретической и практической подготовки для исполнения специальных работ и поручений по минному, подрывному, телеграфному и электроосветительному делу, а равно для испытания и правильной оценки могущих быть использованных в военном деле открытий и изобретений по электротехнике…

В настоящее время, вследствие сформирования новых крепостных и речных минных рот, крепостных саперных рот, крепостных телеграфов и т. п., ежегодный выпуск из офицерского класса в 10 человек, как не соответствующий потребностям инженерных войск в специалистах по электротехнике, оказался недостаточным.

Вследствие этого, с Высочайшего соизволения число обучающихся в электротехническом классе в 1892 г. доведено до 40, а в 1893 году достигло 60 человек… Последнее число слушателей, принятое и в новом положении, позволяет ежегодно выпускать в инженерные войска до 30 офицеров-электротехников.

Расширение программы преподавания в офицерском классе обуславливается, с одной стороны, стремлением доставить офицерам, прошедшим курс класса, такой объем знаний, который бы дал возможность воспользоваться этими лицами в применениях электротехники к военному делу, а с другой стороны – громадными успехами электротехники.

Появившись всего 50 лет тому назад, электротехника стала быстро развиваться, особенно последние 25 лет, причем, вследствие способности преобразования физических сил, применения электротехники приобрели универсальный характер. Действительно, электричество, как источник теплоты, служит для воспламенения зарядов при взрывах, при стрельбе из орудий и т. п., но теплота, производимая электричеством, будучи сконцентрирована в одной точке, дает электрический свет, применения которого с каждым днем становятся все многочисленнее. То же электричество, как источник механической работы, применяется для передачи с громадной быстротой сведений на значительные расстояния и служит основанием для телеграфа, значение которого в современных кампаниях давно уже признано всеми военными авторитетами. Наконец, способность электрического тока передавать на расстояние все сложные колебания, входящие в состав членораздельного звука, послужила основанием к изобретению телефона, дополняющего собой телеграф. Было бы слишком долго перечислять все многообразные и различные применения электричества к военному делу: мы остановились только на тех его приложениях, которые главным образом относятся к специальностям офицерского класса. Но и этого достаточно, чтобы иметь основания ожидать еще более грандиозных изобретений и таких приложений электротехники, о которых в настоящее время мы не решаемся и мечтать.

Офицерский класс, постоянно следя за успехами электротехники в применении ее к военному делу, постепенно освежает, изменяет и дополняет программы преподавания, поддерживает курсы на уровне современных естественнонаучных знаний, не упуская из виду, чтобы программы эти были согласованы с тою деятельностью, которая предстоит окончившим офицерам в различных частях инженерных войск.

Продолжительность курса обучения по новому положению определена в 1 год и 7 месяцев.

Все учебные предметы курса строго согласованы с теми разнообразными задачами, которые поставлены офицеру, окончившему полный курс наук класса, и разделяются на главные и вспомогательные: первые составляю прямую специальность электротехнической части инженерного ведомства, вторые служат для сознательного уяснения главных предметов.

К главным отнесены: электротехника, подводное минное, подрывное и телеграфное искусства, а к вспомогательным – физика, химия, строительное искусство и прикладная механика.

В совокупности все преподаваемые предметы в объеме курса дадут тот необходимый запас специальных сведений, владея которым, офицер-электротехник может отдать себе ясный отчет в практических применениях электрического тока к минному, подрывному, телеграфному делу и электрическому освещению.

Окончивший курс электротехнического класса офицер через год имеет право держать экзамен в военную академию; таким образом офицерский класс не только не служит препятствием, но, поддерживая постоянную привычку к учебным занятиям, облегчает поступление в академию по окончании курса класса.

(журнал «Разведчик», № 200–201,1894 г.)

Опыт телеграфирования без проводов в 148-м пехотном Каспийском полку (1900 г.)

В статье описывается, судя по всему, один из первых в русской армии опыт использования радиосвязи в полевых условиях. Интересно, что это важнейшее мероприятие стало возможным исключительно благодаря частной инициативе и предприимчивости отдельных офицеров-энтузиастов, что безусловно может служить примером для современных связистов.

Во время подвижных сборов и маневров Петербургского военного округа в 148-м пехотном Каспийском полку был произведен ряд весьма интересных опытов телеграфирования без проводов в применении к целям военного дела и специально к условиям полевой войны.

Раннею весною была сформирована особая телеграфная команда под начальством заведующего охотничью командою[24] полка поручика Е.А. Ковесского, которая взялась за изучение этого дела. Снабженная, благодаря любезности и энергии заведующего Кронштадтским крепостным телеграфом капитана Троицкого необходимыми приборами, команда эта уже с марта месяца приступила к опытам в поле.

Ввиду полного отсутствия каких бы то ни было средств для оборудования станций, пришлось прибегнуть к составлению приборов кое-как, пользуясь теми приборами, которые удавалось получить заимообразно во временное пользование. Но и это серьезное препятствие было преодолено, благодаря все тому же капитану Троицкому, которому удалось к началу опытов составить для полка две полные станции, из которых каждая могла и принимать и отправлять депеши. Большое затруднение возникло также из-за требования полка, чтобы каждая станция весила не более трех пудов, причем каждая отдельная часть была не тяжелее одного пуда. Требование было вызвано желанием добиться возможности переноски на небольшие расстояния станции на руках, употребляя на каждую из них не более трех человек. Но и это затруднение удалось преодолеть, и главная цель оказалась достигнутою: станции без отказа работали на расстоянии до 2,5 верст, что полком признавалось, при различных несовершенных приборах, достаточным на первый раз в применении к надобностям небольшого пехотного отряда.

Последовавшая за тем полевая работа обеих станций во время полевых подвижных сборов войск Петербургского военного округа и больших маневров с 19-го июля по 9-е августа не преминула оправдать блестящим образом возлагаемые на новый способ телеграфирования надежды.

Станция полевого радиотелеграфа

Всего в течение этого времени было передано до 80 телеграмм при самой разнообразной обстановке действий войск. Многие из этих телеграмм имели прямое влияние на ход тех или других действий войск, заключая в себе посылаемые донесения и отдаваемые приказания.

При этом выяснилась, несомненно, полная пригодность нового способа телеграфирования к целям полевой войны, даже при таких ограниченных требованиях, как передачи известий на 2–2,5 версты. Даже на местности, вполне удобной для движения всадника, депеши доходили в несколько раз скорее, чем могли бы быть доставлены конным ординарцем. Весьма натурально, что эта разница в скорости получения известий должны еще значительно возрасти при увеличении тех расстояний, на которые могут быть передаваемы депеши.

Все имеющиеся данные показывают, что устройство специальных приборов легко даст возможность телеграфировать на расстоянии до пятнадцати верст, а это было бы вполне достаточно для целей не только небольших пехотных, но и значительных отрядов трех родов оружия[25].

Здесь речь идет только о легких переносных аппаратах; для установления же связи, например, между высшими штабами всегда можно пользоваться более совершенными приборами, а это, как доказано опытами на Гогланде, легко может дать возможность телеграфировать на 50 и вероятно более верст.

Далее вполне возможно, как уже и теперь выяснилось на опытах Каспийского полка, построить специально кавалерийские приборы, которые будучи перевозимы на вьюках, могли бы оказать неоценимые услуги в деле сторожевого охранения и разведывания.

…Это тем более важно, что едва ли может быть сомнение в том, что в недалеком будущем все наши возможные противники сделают телеграфирование без проводов достоянием своих армий и этим приобретут лишний шанс на успех.

(журнал «Разведчик», № 520,1900 г.)

Приказ

командующего флотом Тихого океана

№ 27

7 марта 1904 года

Вскоре после вступления в должность командующего флотом на Тихом океане в годы Русско-японской войны (1904–1905) вице-адмирал Степан Осипович Макаров издал исторический приказ, явившийся фактически первым официальным документом в области радиоэлектронной борьбы и радиоразведки. В короткий срок почти на всех кораблях и судах Тихоокеанской эскадры, оснащенных радиостанциями, было организовано несение вахт радиоразведки. Русские моряки применяли радиотелеграф и для создания радиопомех, как например, при обстреле японскими кораблями рейда Порт-Артура 2 апреля 1904 г., когда наши корабельные радиостанции «начали перебивать большой искрой неприятельские телеграммы», исключив возможность корректировки огня японцами. Попаданий в русские корабли ввиду этого не было.

Принять к руководству следующее:

Беспроволочный телеграф обнаруживает присутствие, а потому теперь же поставить телеграфирование это под контроль и не допускать никаких отправительных депеш или отдельных знаков без разрешения командира, а в эскадре – флагмана. Допускается на рейдах в спокойное время, поверка с 8 до 8 1/2 час. утра.

Приемная часть телеграфа должна быть все время замкнута так, чтобы можно было следить за депешами, и, если будет чувствоваться неприятельская депеша, то тотчас же доложить командиру и определить, по возможности заслоняя приемный провод, приблизительное направление на неприятеля и доложить об этом.

При определении направления можно пользоваться, поворачивая свое судно и заслоняя своим рангоутом приемный провод, причем по отчетливости можно иногда судить о направлении на неприятеля. Минным офицерам[26] предлагается провести в этом направлении всякие опыты.

Неприятельские телеграммы следует все записывать, и затем командир должен принять все меры, чтобы распознать вызов старшего, ответный знак, а если можно, то и смысл депеш.

Для способных молодых офицеров – тут целая интересная область. Для руководства прилагается японская телеграфная азбука.

(Биккенин Р.Р., Глущенко А.А., Партала М.А.

Очерки о связистах Российского флота. С. 19)

Приказ

командующего 2-й Тихоокеанской эскадрой

№ 194

7 апреля 1905 года

При рассмотрении причин неудачной для нас Русско-японской войны историки обычно отмечают слабую техническую оснащенность русской армии и флота и низкий уровень подготовленности специалистов. В этой связи характерен один из последних приказов по радиосвязи командующего 2-й Тихоокеанской эскадрой вице-адмирала Зиновия Петровича Рожественского, изданный буквально за месяц до Цусимского сражения во время стоянки в бухте Камрань 7 апреля 1905 года. Из текста явствует, что русское командование недостаточно серьезно относилось к вопросам организации радиосвязи. Да и командующий в самом сражении не смог использовать возможности эскадры по радиоподавлению противника, ошибочно предписав режим полного радиомолчания.

Упорный 8-месячный труд по водворению на эскадре беспроволочного телеграфа увенчался следующими результатами:

Вчера, 6 апреля, когда броненосцы были в море, потребовалось передать экстренное приказание заведующему транспортами; станция флагманского корабля «Князь Суворов» в продолжение часа с четвертью вызывала станцию крейсера «Алмаз» с расстояния в 15 миль, – и вызвать не могла. Тогда станция «Суворова» стала пытаться вызвать станцию другого флагманского корабля, остававшегося на рейде. Но и на «Олеге» все почивало. Очевидно, столь же нерадиво отнеслись к телеграфной службе на крейсерах «Жемчуг», «Изумруд», «Днепр» и «Рион», которые также оставались на рейде в гавани и были обязаны, получая вызов «Алмаза» и «Олега» и видя, что вызываемые не отвечают, передать сигналами кому следует о вызове и отвечать за неисправного.

Сегодня, начиная с двух часов дня, должны были поступить телеграммы с приближающегося к эскадре отряда крейсеров «Кубань», «Терек», «Урал». Станция «Суворова» напряженно старалась получить эти заранее условленные телеграммы, но ничего не получала, кроме неправильных знаков, похожих на атмосферные разряды. Такое состояние «Суворовской» станции – очень грустный факт, но гораздо более грустным представляется то обстоятельство, что ни одна из станций всей эскадры не получала вызовов с «Кубани» и не сообщила о них на «Суворов».

Сегодня же со станции «Суворова» напрасно старались вызвать станцию находившегося в дозоре крейсера «Рион». Это уже верх служебного разврата. Неужели командир «Риона» не постиг, как бессмысленна его служба в дозоре, когда его телеграфные аппараты в беспорядке или в полном пренебрежении.

Господа флагманы и капитаны, пора принять самые энергичные меры к водворению порядка в этой наиважнейшей отрасли службы.

(Биккенин Р.Р., Глущенко А.А., Партала М.А. Очерки о связистах Российского флота. С. 24–25)

Работы кабельного отделения военно-телеграфной роты 2-го Восточно-Сибирского батальона во время Русско-японской войны

Плюцинский Ю

Из статьи штабс-капитана Ю. Плюцинского видно, что внедрение технических средств связи в боевые порядки войск закономерно приводило к росту уязвимости связи от огня противника. От связиста стали требоваться не только специальные знания и навыки, но и истинно солдатские качества: мужество, хладнокровие, выдержка, настойчивость и решительность.

Работы в бою на Гаутулинской позиции с 11-го по 22-е февраля 1905 г. включительно

11 февраля… около 5 час. вечера противник появился в долине Импани, направляясь через Хенъялинский перевал на дер. Чаухуанзай, где стояла Сибирская казачья дивизия. Она под напором превосходного в силах противника отступила… Подполковник Шмигельский[27]вслед на ее уходом приказал в 6 час. 20 мин. вечера закрыть станцию и снимать линию, так как и отряд из Импани отходил. Много потрудились в этот день надсмотрщик старший унтер-офицер Иван Стебков и телеграфисты: младший унтер-офицер Иван Шарпило и рядовой Александр Петров. Несмотря на ответственную работу, а главное на массу ее, все делалось без суеты, и работа шла безостановочно.

12 февраля около 1 час. утра японцы начали обстреливать артиллерийским огнем Импань… Началось нащупывание наших батарей.

Линии телеграфные начали перебиваться целыми снарядами и осколками. Много труда было вложено надсмотрщиками, презиравшими опасность, скоро отыскивавшими повреждения и исправлявшими их. Работали они весь день под сильным артиллерийским огнем.

13-го же числа было приказано навести линию от центральной позиционной станции к штабу Чембарского полка и в землянку начальника отряда. Обе линии были наведены под огнем; были поставлены телефонные станции.

Нащупывая 2-ю батарею 6-й Восточно-Сибирской артиллерийской бригады, японская горная батарея засыпала всю перпендикулярную и параллельную позиции долины шрапнелью до 1–1,5 верст в глубину. Около 1 часу дня 13-го числа, когда японцы стали слишком надоедать своим огнем штабу Чембарского полка, то люди спешно оттуда выселились на время, осталась лишь телефонная станция…

Центральная станция в долине Смерти (долина, параллельная фронту позиции) все время была под огнем, и удивительно как не было потерь в отделении. Начальником центральной телеграфно-телефонной станции был унтер-офицер Тихон Ветер, которого спокойствие передавалось остальным чинам станции и много способствовало лихой работе.

Японцы преимущественно обстреливали нас площадями, не оставляя живого места. Интервалы разрывов шрапнели были геометрически правильны. 12-го февраля в дер. Пацзяцзы прибыл командующий корпусом генерал-майор Кашталинский со штабом корпуса, начали прибывать к нам постепенно подкрепления. Вздохнулось свободнее! Обрушься неприятель 12-го числа на нашу позицию, что мог сделать один полк на семь-восемь верст позиции? Только умереть и не уступить ни пяди земли противнику! Таковы боевые традиции 3-го Сибирского армейского корпуса.

Итак, до сумерек 13-го числа японцы подготовляли атаку нашего правого фланга позиции артиллерийским огнем. Ночью на 14-е центральная станция все время переговаривалась с редутом[28] № 16 (Лесистая сопка). Телефонист с редута около 4 час. ночи передавал, что атаки японцев отбиты, около 5 час. утра передавал, что редут окружен с трех сторон и вдруг сразу замолк. Около 5 час. 30 мин. утра действие появилось вновь, и вероятно, повреждение было исправлено…

По прекращении действия с центральной станции был выслан надсмотрщик, который сделал на линии 4 сростка. Надсмотрщик попытался пройти дальше, но встреченный огнем, пошел обратно. Потянул кабель – поддался, очевидно, он был перерезан. Около 7 час. 30 мин. утра 14-го числа стало известно, что редут № 16 взят. Раненые говорили, что японцы зашли со стороны горжи[29], и поэтому из 2-х рот Чембарского полка ушло здоровыми и ранеными только 79 человек. На редуте № 16 пропали без вести: 1 надсмотрщик, 2 телефониста, 3 гелиографиста[30]. Телефонная и гелиографная станции были разбиты.

Плохо в этот день пришлось центральной станции. Левее наблюдательной Артиллерийской горы стала 1-я полубатарея 5-й горной батареи, и батареи противника обрушились на нее. Станция была впереди под горой, и все недолеты должны были достаться ей. К счастью, ни один японский снаряд не попал в фанзу[31], шимозы[32] же рвались в 3–5 саж. от нее. Работа не прекращалась. Я начал подумывать о переносе центральной станции. Но безопасное место, требующееся для глаз и ушей отряда, трудно было отыскать…

Большую услугу оказала 1-я рота Восточно-Сибирского телеграфного батальона постановкой своей линии. Работы много сбавилось, но все-таки приходилось до 24 000 слов в сутки. Всего за 2 дня боя телеграфная станция кабельного отделения передала и приняла 235 676 слов. Телеграфисты работали на славу, и по нескольку ночей не имели отдыха. Тяжело пришлось бессменным надсмотрщикам, которые день и ночь были на линии… Чтобы составить себе представление об их работе, стоит лишь сказать о числе сростков на некоторых верстах кабеля, осмотренных после окончания боя. На одной версте кабеля на наблюдательную артиллерийскую гору было 168 сростков, на линии редутов – 112 сростков.

Особенно сильно обстреливалась шимозами наблюдательная артиллерийская гора, когда японцы заметили на ней наших наблюдателей. Кабель стал часто перебиваться. Особенно отличился за последующие пять дней рядовой Василий Евстигнеев, который, не обращая никакого внимания на огонь, исправлял повреждения. Он был представлен к награждению знаком отличия Военного Ордена[33].

В 9 час. вечера 15-го числа надсмотрщик и прикомандированный к отделению стрелок пошли с редута № 17 снять хоть немного кабеля к редуту № 16 (Лесистая сопка), не снятого при взятии редута, так как все бывшие на редуте нижние чины кабельного отделения пропали без вести. Не доходя до Лесистой сопки сажень на 200–300 они потянули за кабель, который подался, но в то же время японцы с Лесистой сопки открыли огонь. Пошли обратно к редуту № 17, по пути собирая кабель. Снято было около версты. В ночь на 16 февраля японцы произвели первую атаку на редут № 17, которая была отбита. В 3 часа ночи повторили атаку, но опять были отбиты с большими потерями. По отбитии 2-ой атаки, японцы обрушились шимозами на редут № 17; около 7-ми час. утра колонны японцев перешли в наступление, а около 8-ми час. утра 16-го февраля за выбытием из строя до 85 % защитников, японцы заняли редут. Гарнизон состоял из 2-х рот Красноярского и 1 роты Чембарского полков, и пострадал он большей частью от шимоз, которыми они забрасывали окопы. Подкрепление опоздало лишь на каких-нибудь А часа… Телефон на редуте снять не удалось, ввиду его скорого занятия, пришлось его разбить. Линия была снята почти вся, оставлено было лишь НА версты кабеля, ближайшего к редуту. Японцы открывали огонь по одиночным людям.

Жаль было оставлять кабель. Чтобы не представлять собой большую цель, я взял с собой одного рядового. Пошли мы с ним сначала скрытно под горой; сросток находился шагах в 1500 от редута и на совершенно открытой местности. Видно было по пыли, как пули как будто не долетают шагов 25–30 до сростка. Мы сели спиной к редуту № 17 и стали перебивать сросток. Но тут как на грех какая-то рота перебегала долину; японцы усилили стрельбу из пулеметов. Пули уже начали перелетать через нас. Вдруг бывший со мной рядовой вскрикнул: его ранило медной пулей в правый бок навылет в живот, и пуля пробила поясную бляху. Сросток перебили и оттянули конец.

…В один из последующих дней была получена телеграмма, что наступление японцев на Гаутулинский перевал – только демонстрация, а что самые важные, решающие дела на западе, и что поэтому не только можно, но и должно держаться, чтобы облегчить задачу нашего правого фланга.

Целый день 16-го февраля японцы бомбардировали редуты №№ 20, 21 и 22. Потерь причинили мало. Сильно страдал кабель, перебиваемый снарядами. Надсмотрщику на редуте № 20 пришлось плохо. Ввиду особенной важности, приобретенной редутом № 20, он весь день пробыл под страшнейшим огнем на линии, исправляя повреждения. За один день он сделал 43 сростка лишь на 1 версте кабеля. Было передано много телефонограмм о готовящемся нападении на редут, и вообще телефоны сослужили отличную службу. В ночь на 17 февраля… японцы обратили свое внимание на вынесенный вперед редут № 20. Первая их атака началась около 8-ми часов утра 17 февраля. Она была отбита с большими потерями для неприятеля. Около 9 часов утра опять началась атака, также отбитая с большими потерями для противника. Третья атака началась около 11 ч. утра. В самом начале атаки был ранен командир роты, за ним младший офицер роты, затем был убит целым снарядом зауряд-прапорщик при бросании ручных гранат, и наконец был ранен фельдфебель. Люди, оставшись без руководителей, начали выходить из окопов… При отступлении с редута мой телефонист ефрейтор был предупрежден забежавшими на станцию людьми, что с редута уходят. Он выключил телефон, взял винтовку и ушел одним из последних. Одной версты кабеля снять не удалось.

Японцы с занятием редута № 20, начали надоедать 10-му полку, так как они из пулеметов, поставленных на этом редуте, били во фланг по окопам главной позиции. В ночь с 17-го на 18 февраля 10-й полк выдержал 9 страшных атак неприятеля и, несмотря на очень большие потери (в 3-м батальоне осталось лишь 80 челов.), отстоял вверенную ему позицию. В критическую минуту, когда японцы были уже шагах в 20–30 от вершины хребта, подоспел на выручку батальон Енисейского полка, который чуял что-то недоброе, творящееся на вершине. Подходя, они кричали «держитесь, братцы, идем» и, взлетев на вершину, совместно с 10-м полком хорошо задали себя знать японцам. Те отхлынули. Много японских трупов осталось на позиции.

Подходя к нашей позиции, японцы кричали: «Какой полк на позиции?» Когда им ответили, что 10-й, они кричали: «Здорово, старые знакомые по Артуру»[34], «Чембарцев, значит, уже нет?» И все это на прекрасном русском языке. Какой-то японец штыком поранил 3-х стрелков 10-го полка, но сам налетел на штык енисейца, который поднял его, как цыпленка на вертеле, и перебросил через себя. В японце было не меньше 5 пуд. весу, и все удивились такой силе. Да, не перевелись еще богатыри, которые жизнь свою отдадут за Веру, Царя и Отечество!

В ночь с 18-го на 19 февраля японцы опять пытались атаковать главную позицию, но дружными усилиями войск, занимавших ее, все 3 раза были отбиты с огромными потерями.

19-го утром я поехал на позиции 10-го полка. Ужасная картина представилась моим глазам. Редут № 20 и нижние окопы перед главной позицией через край завалены японскими трупами. Атаки были страшно упорны, японцы не жалели себя и шли без конца, зато и потерь у них было много. Впереди все было усеяно ими…

Ввиду прекрасного положения дел и больших потерь у японцев, решено было произвести на крайнем левом фланге и у нас наступление, для облегчения задачи правому флангу. Но 22-го вечером пришло приказание отступить. Снятие линий было произведено с 9 ч. вечера до 1 ч. ночи, и, оставив на позиции арьергард, отряд отступил.

За 12 дней боя в отделении потери выразились: 1 убит, 8 пропало без вести, 2 ранены тяжело и отправлены в госпиталь, 2 ранено легко и остались в строю. Всего 13 челов. Не будь на то Господня воля, не отдали бы Гаутулин[35]. Донельзя тяжелое чувство было у всех при отступлении с позиции, политой кровью своих.