Читать онлайн Снова жив. Второй шанс бесплатно
© Михаил Тихонов, 2024
ISBN 978-5-0062-8692-4
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Предисловие Автора
Сразу давайте уточним, уважаемые читатели: предлагаемый текст это ФАНТАСТИКА с элементами МИСТИКИ, но никак не политический памфлет и не сатира. Наш Кибальчиш – это не герой сказки Аркадия Гайдара, хотя и появился благодаря ей.
О деталях этого явления-появления вы можете узнать из первой книги цикла – «Снова жив», опять же помня законы жанра и не пытаясь пришить автору какую-нибудь крамолу, клевету или дискредитацию чего-то такого, что дискредитировать категорически нельзя. Попытки эти тщетны, потому что совпадения, если и были, то случайные и непреднамеренные. Умысла очернить, бросить тень и раскачать лодку автор не имел, зато с глубоким удовлетворением отмечает, что судьбы героев многих читателей первой части всерьез заинтересовали, были даже выдвинуты настойчивые пожелания «не убивать» Зорина в продолжении.
Увы и еще раз увы. Должен честно признаться – все нижеследующее я не придумывал буквально, а скорее улавливал уже некий готовый сюжет, переводя его в понятный для читателей формат печатного текста. Да, уважаемые, это чистая правда, автор не псих и справка по этому поводу есть. Более того – именно так и пишутся многие рассказы. Так что кто ее знает, фантастику эту… Вдруг она не такая уж фантастика. Тьфу-тьфу, не дай Бог, конечно.
Пробуждение
Ведущий лучезарно улыбнулся, якобы глядя на зрителя, а на самом деле в невидимый с экрана телетекст, и объявил следующую тему.
– А сейчас, дорогие друзья, поговорим о мрачных слухах, будораживших столицу нашей Родины год назад. Таинственные и трагические события, сопровождавшиеся человеческими жертвами, произошли одновременно в лаборатории академика Савельева и в частной психиатрической клинике, расположенной в Московской области. В последнем случае имел место настоящий бой с применением автоматического оружия и ручных гранатометов. Сегодня в нашей студии известный журналист и автор нескольких десятков книг, ветеран спецслужб, Дмитрий Степанянц. Добрый вечер, Дмитрий Алексеевич!
В кадре появился шустрый толстячок лет пятидесяти в небрежно распахнутом клетчатом пиджаке с золотым значком на лацкане.
– Здравствуйте, Антон! Добрый вечер, уважаемые телезрители! – бодро выдал стандартное приветствие эксперт Степанянц, несолидно крутясь на пластиковом стуле.
– Что Вы можете рассказать по интересующей зрителей теме? Что там было? Почему до сих пор нет официальной версии? Почему не названы виновные?
Толстяк жизнерадостно захихикал, поднимая руки в притворном жесте отчаяния.
– О, не так быстро! Столько вопросов мне одному… Я и половины не запомнил. Но давайте не будем повторять сплетни. Официальной версии происшедшего нет, потому что расследование не закончено. Однако уже сейчас ясно, что имела место банальная разборка между двумя преступными группировками. Один из лидеров ОПГ скрывался от конкурентов в психиатрической клинике, куда и была направлена его оппонентами хорошо вооруженная группа боевиков. По замыслу нападавших, видимо, они своим оснащением, камуфляжем и снаряжением должны были вызвать у сотрудников охраны иллюзию действия спецподразделения какого-нибудь силового ведомства. Но что-то пошло не так. Вспыхнула яростная перестрелка, в ходе которой произошел взрыв газа или кислородных баллонов – тут я не имею точных данных, информация не разглашается по понятным причинам. Начался пожар, нападавшие попытались скрыться, но были блокированы прибывшими сотрудниками правоохранительных органов. Преступники сдаться отказались и предприняли попытку уйти через подземные коммуникации, но все погибли из-за обрушения части здания.
– Так каково же в реальности число жертв этого жуткого происшествия?
– Вопреки распространяемым недобросовестными блогерами слухам, не очень большое. Погибли все пятеро нападавших и трое сотрудников охраны, а также, увы, два человека из числа медперсонала. Ценой своих жизней они спасли пациентов – их всех вывели в безопасное место.
– Личности преступников установлены?
– Да. Это наемники. Псы войны, «дикие гуси», как их еще называют. Разумеется, никаких имен. Поймите правильно…
– А каким образом с этой разборкой криминальных структур соотносится несчастный случай в лаборатории академика Савельева?
– Академик был частым гостем в клинике. Разработанные им экспериментальные установки планировалось использовать для лечения больных. Пока шли подготовительные работы, проводились испытания и эксперименты. Детали проводимых работ мне неизвестны, но общая направленность анонсировалась – глубокое погружение в гипнотический сон с визуализацией образов, в которые пациент как бы сбрасывает свои болезненные переживания и сам же избавляется от них, прогоняя или уничтожая эти образы под контролем оператора установки и лечащего врача. Можно предположить, что преступники опасались раскрытия своих секретов или, наоборот, хотели вынудить академика оказать им содействие в получении информации. Напомню: их целью было физическое уничтожение потенциального важного свидетеля, скрывающегося в сгоревшей клинике под видом душевнобольного.
– И снова жертвы!
– Да, как ни горько это признавать. Трагически погиб сам академик Савельев и его референт. Уничтожено дорогостоящее оборудование, нанесен значительный материальный ущерб. И снова пожар, кстати. К счастью, больше никто из сотрудников лаборатории не пострадал. Вообще других жертв не было, не было и стрельбы. Тут действовали профессиональные киллеры, специалисты, так сказать, высшего класса. Преступники хотели сымитировать несчастный случай, однако пожилой академик оказался им не по зубам! И тогда в ход пустили холодное оружие… Это объясняется просто – лаборатория Савельева находилась в здании Академии Наук, проникновение туда вооруженной группы решительно невозможно, тем более невозможно будет вырваться из здания. Там очень серьёзная система безопасности. Бандиты проникли внутрь под видом уборщиков, оружие имели при себе из углепластика, его еще называют «карбон». Металлоискатели его не обнаружили. К сожалению, розыск убийц пока результатов не дал, в этом причина отсутствия подробной информации…
Зорин в сердцах сплюнул на пол, отвернулся от экрана и сердито проворчал себе под нос:
– Совсем народ за идиотов считают! Кто им такие дебильные версии пишет? Авторы бульварных романов? Тьфу ты… Смотреть противно! И ведь верят же придурки!
– Александр Петрович! – фигуристая медсестра, игриво улыбаясь, попыталась изобразить строгий голос. – Вам же доктор запретил эту дребедень смотреть, зачем опять включили? Не бережете Вы себя! Давайте пульт сюда немедленно! А то сама отберу!
Зорин предлагаемую игру не принял, молча ткнул кнопку выключения, бросил пульт на тумбочку и отвернулся к стене.
– Извините, Наташа, у меня голова что-то разболелась. Полежу немного.
Голова, и правда, трещала, как старый черно-белый телевизор из далекого детства, понимавший исключительно средней силы удар кулаком по деревянной крышке корпуса, а всякие ручки настройки цинично игнорировавший.
В таком состоянии Зорин пребывал уже вторые сутки, никакие таблетки не помогали, да и глотать их порядком надоело. Сердечный приступ, случившийся с ним год назад, подтолкнул целую стаю затаившихся болячек, которые стали увлеченно терзать его ослабленный организм. Из кардиологии полковника перевели в терапевтическое отделение с пневмонией. Только собрался выписываться – начались страшные головные боли. Врачи утверждают, что это последствия падения на пол и удара головой в том злосчастном кафе.
В результате комиссия и вперед на заслуженный отдых, пора дорогу молодым освобождать. С тех пор неврологическое отделение превратилось для пенсионера Зорина во второй дом. Его тут знали и практически любили. Встречали как родного.
Больного регулярно навещал племянник. Пару раз даже пришла сестра, но душевного общения не получилось – мешали старые обиды. Стас по секрету рассказал, что мать очень переживала по поводу болезни ранее презираемого брата и даже ходила в церковь, так что примирение не за горами. Наметившаяся семейная идиллия, впрочем, душевную пустоту не заполняла. Зорин ощущал себя предателем и это мучало его гораздо сильнее головных болей и общей слабости.
Сегодня моральные страдания неожиданно отступили. Не обращать внимания на невидимого то ли слесаря, то ли плотника, экспериментировавшего в его черепе с различными инструментами, стало заметно легче. Пусть себе долбит. Зорин умел отстраняться от физической боли, и она преставала иметь первоочередное значение. Так, просто фон.
– Это не ты ли, Мишаня, скребешься на мой порушенный эскулапами чердак? – тихо пробормотал Зорин, прислушиваясь к своим ощущениям.
В ответ в мозгу заиграла мелодия из кинофильма «17 мгновений весны».
Унылый больничный быт сразу перестал вызывать у Зорина привычную уже глухую тоску. Даже дерганные и нервные бывшие коллеги по службе, коих в палате присутствовало еще трое, более не раздражали своим перманентным ворчанием. Если он прав, то головные боли двух последних дней есть самый что ни на есть обнадеживающий знак. Его нашли. Он нужен. Еще ничего не кончилось, будет новая битва, от которой полковник-пенсионер уже не станет прятаться за юридическими формулировками. Этот год многое расставил по своим местам в голове Зорина. Второго шанса каждый заслуживает, и он не исключение. Давай, Миша, заходи в гости! Обсудим дела наши грустные, невеселые.
Загадочно улыбаясь, Зорин смотрел в потолок, полностью игнорируя очередное обсуждение политических новостей, заметно накалившее атмосферу в палате. Надо будет сегодня транквилизаторы того. В туалет. Иначе Миша так и не сможет прорваться. Что-то там в голове блокируется и проход закрыт. Так что пилюлю эту придется исхитриться сплюнуть куда-нибудь, чтоб не нашли и не заметили. Как, интересно, психи с этим справляются? Тут медсестра над душой со стаканчиком стоит, пока не выпьешь. Обязательные они, ответственные. Однако, хитрость нужна. Самое время определяться, сейчас придут айболиты таблетками пичкать.
Он встал с кровати и вышел в коридор, не обращая внимания на окрик соседа «Саш, ты куда, сейчас медсестра придет с уколами». Так, теперь на пост. Ага! Наша чаровница сегодня на дежурстве. Именно то, что надо! Девица уже несколько раз наглядно демонстрировала Зорину свой потенциальный интерес к его персоне, а теперь решила обидеться на невнимание и демонстративно уткнулась в телефон.
Что ж, Зорин был еще вполне импозантным мужчиной. События прошедшего года добавили ему седины на висках, но и лишний жирок согнали. Теперь не надо живот втягивать, да и второй подбородок пропал. Затаенная тоска во взгляде одновременно с лихой улыбкой в стиле поручика Ржевского разила женские сердца наповал.
Особенно удачно срабатывала указанная комбинация, если перед этим владелица сердца выясняла, что отставной полковник разведен и очень хорошо обеспечен материально. Идеальный вариант для брака по расчету. Сама выхожу, сама приголублю, сама в могилу сведу. Такие ребята с надрывом в глазах долго не живут. Можно старичка и побаловать перед дальней дорогой, на которую билет в один конец ему уже явно выписан.
Медсестра Наташа не была беспринципной хищницей и вполне искренне считала, что удачно выйти замуж – половина успеха в жизни. Ну, не век же тут уколы старым маразматикам делать? Уже 25 стукнуло, пора что-то менять. На Зорина она глаз положила сразу. И взялась за дело без спешки, основательно. Цель, как известно, у многих оправдывает средства.
Цель у Наташи имелась пока тактическая. Надо же с чего-то начинать, не все сразу. Квартира в Москве, нормальная тачка без особых претензий, средний доход и перспектива все эти показатели улучшить. На роль содержанки девушка определяться категорически не желала. Брак дело тонкое. Тут нужны крепкие узы, взаимные связи, а не только интим по первому требованию и силикон в положенных местах.
А что надежней всего привязывает мужчину к женщине? Наивные дурочки скажут про секс. Ха-ха! Мечтатели – про душевную гармонию. Еще смешнее. Дураки – про кулинарное мастерство. Так на то они и дураки. Нет! Крепче всего привязывает благодарность. За то, что вынесла на себе, выходила, поставила на ноги. За то, что была рядом, когда надо было не на Бали ехать, а утку выносить и таблеточки по часам давать.
Сработает эта ловушка, тогда уже ничего не страшно. Секс найдет на стороне? Да пожалуйста. Напомним ему, какой он был любовничек, до сортира сам дойти не мог. В ногах будет валяться, чтоб простила. Душевная гармония? А скотиной не будь неблагодарной, тогда и гармония вернется. Мигом в ювелирный за серьгами сорвется. Кушать вовремя не подали, борща домашнего не предложили? А кто тебя, козла, с ложечки кормил? Кто тайком супчик в термосе из дома таскал, когда родня твоя не успевала навестить? Вот и весь разговор. В долгу ты неоплаченном, полковник, до последнего своего часа. Смирись. И старайся, старайся. Долги отдавать надо, покуда ласты не склеил. При жизни, а не по завещанию.
Задуманный медсестрой план охмурения и приручения перспективного, малость потрепанного, но еще бодрого и явно не бедного пенсионера для Зорина тайной не был. Ситуация в целом банальная и виденная в жизни не раз. Наташу было даже немного жалко. И слегка стыдно за то, что девушка вляпалась в безнадежное мероприятие, впустую тратя лучшие годы жизни. Видимо, программа таки срабатывала, несмотря на понимание. Дачу что ли на нее отписать по завещанию? Нет, не выйдет. Бывшая с сынулей отсудят. Не вариант. Но не жениться же? Этого только не хватало…
Впрочем, Зорин сейчас так далеко не заглядывал. Использовать людей в своих целях, наверное, нехорошо. Но лучше ответственно и аккуратно используешь ты, чем используют тебя – жестоко и беспощадно. Приходится выбирать. Наташа нужна. И отказаться пить лекарства нельзя. С врачами при его диагнозе надо дружить, а не то в дурку угодишь на счет «два», даже до трех не станут считать. Так что… Извини, дорогая. На войне, как на войне, хоть ты про это и не знаешь.
– Привет, Наташ! Сердишься, да? Ну, прости меня. Башка прям трескается второй день, а тут еще эти старичилы свои терки ведут над ухом. Не могу я этот бред больше выносить, я ведь еще не старый, а они целыми днями то про выборы, то про простатит.
После слова «простатит» Зорин одарил медсестру гусарской улыбкой, дав понять, что сей диагноз ему чужд в принципе. Уж чего-чего, а этого нет.
Менять гнев на милость после первой позитивной реплики объекта соблазнения категорически неверно. Такие тонкости Наташа уже успела усвоить надежно. Не дура. Да и не девочка. Ишь, ухмыляется. А вот фиг тебе. Давай, как следует извиняйся. Проникновенно.
– Александр Петрович, пожалуйста, зайдите к себе в палату. Сейчас прием лекарств по распорядку, – с интонациями автоответчика проговорила медсестра, не отрываясь от телефона.
– Так вот я и прибыл лично, так сказать. Чтоб в твоем приятном обществе употребить эту гадость. Ну, не гони меня. Кондратий скоро хватит от чудиков этих. Три Мюнхгаузена на меня одного это явный перебор. Давай, я тут все прям заглотну, а ты им пока укольчик впилишь, может поутихнут. А лучше клизму. А потом я тебе всякие байки буду рассказывать до самого отбоя. И преданно смотреть в глаза.
Наташа позволила себе легкую полуулыбку и все тем же автоматическим голосом ответила:
– Только все пейте. Не пропускайте прием лекарств. Вот Ваш стаканчик. А мне идти надо. Вы тут не один больной. У меня целое отделение, а персонала не хватает. Все, я пошла, не отвлекайте от работы!
Взяв тележку с лекарствами, медсестра изобразив грациозную походку, двинулась по коридору, не смотря больше в сторону Зорина. Отлично! Ладонь ко рту, таблеточку между пальцев и носком ноги ее под стойку медицинского поста. Ловкость рук и никакого мошенничества. Как в цирке.
Эх, Зорин, эх, Александр Петрович! До чего же ты дошел! Ну, ничего. Теперь только вперед на амбразуру. Никакие сердечные приступы и предынсультные состояния нас не остановят. И в дурдом нас не смогут упечь, кишка тонка. Мы им всем покажем. Закончив это мысленный монолог, Зорин благодушно развалился в кресле возле рабочего места медсестры и принялся сочинять историю в стиле мексиканского сериала.
Предложение, от которого нельзя отказаться
Ночных посиделок, впрочем, не вышло. Строгая и демонстративно вежливая Наташа решительно выпроводила Зорина с медицинского поста в палату, как того и требовала проверенная веками технология. Пусть пострадает, пусть подумает о жизни и о себе. Никуда он не денется. Через пару дней бывшего полковника выпишут, у Наташи тогда будет выходной, конфетки на выписку придется другим сестрам дарить. А к Наташе, если все рассчитано правильно, бодрый пенсионер пожалует уже персонально. Вне, так сказать, больничных условностей.
Так, во всяком случае, представляла себе развитие их отношений сама медсестра. Однако, жизнь, как всегда, внесла неожиданные коррективы, не спросив согласия. У подъезда Наташу ждали двое. То, что ждут они именно ее, девушка поняла еще входя в арку двора. До подъезда ей оставалось пройти метров 50, но двое незнакомцев затушили сигареты, перестали разговаривать между собой и, натянув одинаковые деревянные улыбки на одинаковые невзрачные лица, стали ждать ее приближения.
Маньяки, гопники и грабители так себя не ведут, да и утреннее время это вам не глухая темная ночь, вон народу кругом полно, так что Наташа, на секунду замешкавшись, с независимым видом быстрым шагом направилась к дверям подъезда.
– Минуточку, Наталья Владимировна! Всего пару минут Вашего драгоценного времени и всего пару вопросов с нашей стороны, – лучезарно улыбаясь наподобие персонажа детского утренника, быстро протараторил один из незнакомцев, демонстрируя при этом служебное удостоверение.
– Не разглядели? – участливо спросил второй. – Да не беда! Вы на телефон сфотографируйте, потом проверите в ОВД своем. Вот мое еще, пожалуйста.
– Повесткой вызывайте! – буркнула, оглядываясь по сторонам, Наташа, как учила давно обосновавшаяся в столице старшая сестра.
Оба незнакомца синхронно спрятали улыбки и изобразили глубокую печаль. Затем первый расстроенно пробубнил, ковыряя носком ботинка окурок:
– Когда дело дойдет до повесток, Наталья Владимировна, Вы, поверьте нам уж на слово, сильно не обрадуетесь. Пока у нас нет оснований Вас вызвать и опрашивать. Да и не к чему это. Нет, можно было бы, конечно, заявиться к Вам на работу, попросить главврача посодействовать… Но зачем такие сложности?
– Видите ли, в чем дело, – продолжил мысль второй, – мы же тут не вполне по своей, скажем прямо, воле. Служба собственной безопасности, напоминаю, если Вы не успели разглядеть. Но беда в том, уважаемая Наталья Владимировна, что в нашей стране есть одна очень серьезная организация, которая обожает таскать каштаны из огня чужими руками. Наш отчет, скажу Вам по секрету, именно туда уйдет. И если в нем не будет ясных и четких ответов на интересующие ИХ вопросы, ОНИ сами займутся уточнением. И вот тогда Вас вызовут. Но уже не мы. Так как, поговорим здесь или желаете подождать более солидных визитеров?
– Да что вы меня пугаете! – попыталась изобразить искреннее возмущение девушка. – Я не бандитка и не шпионка, я… А, ладно… Спрашивайте, чего уж. Если про лекарства, я тут никаким боком. Все строго под отчет. Хотите – проверяйте.
– Нет, что Вы! К Вам вообще никаких претензий. Нас один Ваш знакомый интересует. Пенсионер МВД Зорин Александр Петрович. Только он.
– Какой он мне знакомый? Один раз конфеты подарил на выписку. Его все отделение знает, он у нас уже третий раз за год.
Видя Наташины колебания, один из незнакомцев подошел на шаг ближе и продолжил разговор доверительным полушепотом, просительно заглядывая ей в глаза.
– Наташа! Вы разрешите Вас так называть? Поймите… Александр Петрович заслуженный человек, можно сказать, герой, живая легенда. Но у него проблемы, скажем аккуратно. С головой проблемы. Поэтому его и выперли на пенсию, пока срыв не случился. А случиться он может в любой момент. В нашу сторону и без него со всех сторон обвинения одни летят. Оборотни в погонах, все такое… Слышали?
Медсестра утвердительно кивнула, постаралась изобразить на лице сосредоточенное выражение и даже разрешила взять себя под руку. А незнакомец меж тем продолжил свой вкрадчивый тихий монолог:
– Зорин с детишками работает, между прочим. Не знали? Вот так, да. Детский клуб «Мальчиш-Кибальчиш». Там его племянник формально руководит, но без Александра Петровича дело явно не обошлось. Экстремизм среди молодежи, лодку шатают, все такое… Мутная там история. И сотрудник наш, который эту линию разрабатывал, погиб. Может очень паршиво все получиться. Наша задача не допустить какой-нибудь дикой истории. Престиж службы, честь мундира, все такое… Понимаете? Вы нам помогите, а мы уж в долгу не останемся. Зорин Вам ничем не поможет, Наташа. Ему до дурдома меньше половины шага осталось при любых раскладах. А мы поможем. Вы ведь недавно в Москве? Вот… Регистрация, правовая поддержка, все такое…
А пенсионер Зорин тем же утром проснулся в очень бодром расположении духа. Давно ему так не было хорошо и спокойно на душе. Даже своих соседей по палате развлек анекдотом и мужественно выслушал порцию баек в стиле «а вот когда я был молодой…»
Столь радостное состояние объяснялось ночным визитом друга Миши. Во сне, само собой. В этот раз Зорин умудрился вместо дурацкого бесконечного моста тщательно выстроить в пространстве сновидений настоящий служебный кабинет с вполне приличной дверью, в которую и шагнул визитер с издевательской репликой «Разрешите, гражданин начальник?»
Вообще-то радоваться было нечему. Миша от души старался его напугать или, как минимум, заставить насторожиться, но вот таки факт – результат получился совершенно противоположный.
– Что ты лыбишься?! – возмущался серый человек. – Я что, крокодил Гена с ящиком мороженного в голубом вертолете? Ты хоть понимаешь, о чем речь?
Речь шла об эпической последней битве чистильщиков с мировым злом. Каким-то непонятным образом Зорин знал, что эти таинственные ребята провернули грандиозную аферу, уходя в очередной раз из безнадежной ситуации. При этом было уничтожено оборудование и архивы секретной клиники Проекта. Вместе с некоторыми злыми мозгоправами.
И тот нелепый сердечный приступ… Он же случился не просто так. Таких случайностей не бывает. А значит, он, Зорин, не предатель, отсидевшийся в больничке, пока другие пошли умирать. Что-то они ему оставили, какой-то ключ, знак… Точно! Куртка! Где она?
Эта мысль разом отодвинула все остальное на задний план. Миша возмущенно выругался и рыбкой сиганул в окно прямо сквозь стекло. А затем Зорин проснулся. И сразу вспомнил, что свернутая в рулон куртка охранника лежала у него под головой, пока везли в Скорой. Потом ему ее отдали вместе с вещами, когда переводили из кардиологии в терапию. А вот там он ее, кажется, оставил. Ну, ничего. Вещь хорошая, новая, не выбросили же ее. Кто-то взял. Найдем. И не такое искали.
Из короткого рассказа Миши он успел понять, что основной удар на себя принял профессор Лосев. Именно он провел чистильщиков в лабораторию академика Савельева. Именно его дом почти час штурмовало некое спецподразделение – шум боя был слышен на всю округу. В конце концов особняк вспыхнул странным зеленоватым пламенем, выгорев, несмотря на усилия пожарных, буквально дотла. Среди бойцов спецназа при этом потерь не было.
Впрочем, без утрат не обошлось. В клинику группу захвата чистильщиков привел Звездарев. Точнее, группа якобы доставила туда пребывающего в сумрачном состоянии бывшего оператора Проекта и напарника погибшего Розарина. А потом началось…
Комплекс зданий клиники блокировали правоохранители, прибывшие, однако с критическим для персонала опозданием. Вырваться из кольца нападавшим не удалось и они стали пробиваться через очухавшуюся после первого шока охрану в подвальные этажи. У входа в подземные коммуникации раненный в обе ноги Звездарев сдерживал преследователей несколько драгоценных минут, пока слезоточивый газ не просочился через порванную маску, а потом… Потом якобы застрелился. Но улыбчивый призрак, одетый в костюм мушкетера, с которым в своем безвременье успел переговорить Миша, сообщил, что «менты психанули и добили, да ладно, их можно понять».
– Они там с Кибальчишем друг другу саблями своими салютовали на прощанье, – грустно улыбаясь, сообщил серый человек. – Кибальчиш такой взрослый стал, прям уже с меня ростом. Мы же с ним из сказки гайдаровской своим ходом ушли, представляешь? Наваляли там буржуинам этим, я еще гранату на память им подкинул. Все, теперь возврата туда нет. Теперь он уже не тот босоногий мальчуган в огромной буденовке. Что-то сдвинулось. Сам гуляет теперь, без меня. Тебе привет передает.
На этих словах Зорина вдруг осенило, что чистильщики каким-то непостижимым образом всех одурачили и умудрились ускользнуть. Откуда это понимание? Да кто ж его знает… Во сне информация приходит не из книг, не из интернета, и даже не из докладов под грифом «Секретно». Просто приходит и сразу появляется ясность – это так. Проблема вспомнить все после пробуждения и не списать на плотный ужин и неудобную подушку.
Следом вспомнился момент с курткой, а дальше сон начал стремительно рушиться, вынуждая Мишу экстренно катапультироваться в окно.
Проснувшись, Зорин старательно проговорил себе под нос все, что видел и пока не успел забыть.
– Сань, ты чего там бормочешь? – встревоженно приподнялся на локте сосед. – Врача позвать? Ты как?
– Да нормально все, Дмитрий Палыч, не волнуйтесь! – бодро ответил Зорин. – Это аутотренинг такой. Психолог посоветовал. Для хорошего настроения. Анекдот новый знаете?
Рассказав быстро старичкам пару анекдотов и оставив их осмысливать скрытый подтекст, Зорин вышел в коридор в поисках лечащего врача. Пора уже на выписку, засиделся тут.
Мнение медицины тут полностью совпадало с ощущениями пенсионера Зорина. Опять же сроки пребывания в неврологическом отделении регламентированы, так что скорая выписка «буквально на днях» была согласована легко и непринужденно.
Неожиданно вечером в отделение заявилась Наташа. Не обращая внимания на хихикающих соседей по палате, вызвала Зорина в коридор, где сунула ему в руки банку с вареньем и небольшой брелок в виде медведя с полосатым жезлом инспектора ДПС.
– Вот, Александр Петрович, возьмите на память. Мне будет приятно, что у Вас останется мой подарок. Только дайте слово, что не закинете куда-нибудь! Он симпатичный, как Вы, и добрый. И глаза, как у Вас. А варенье мамино, лечебное. На ночь пейте, вместо таблеток. Прям разведите водичкой теплой – две ложки на стакан. Проверенное средство! А мне ехать надо домой, дела срочные у меня, сегодня за свой счет подписала, сейчас прямо на поезд…
Как-то странно глядя в сторону, Наташа шмыгнула носом, неловко чмокнула слегка опешившего Зорина в щеку, резко развернулась и быстрым шагом пошла к выходу.
Он хотел догнать ее, спросить, что случилось, но от служебного лифта вдруг вырулили с какой-то тележкой два хмурых санитара и перегородили проход. Один, зло глянув на Зорина, процедил:
– Больной? Так болей, в палате, а не за девками бегай! Ишь, живчик какой…
Отвечать на хамство Зорин посчитал ниже своего достоинства и попытался отодвинуть мрачного грубияна в сторону, но тот оказался неожиданно сильным и яростно сверля глазами наглого пенсионера, преградил дорогу. Наташа успела зайти в кабину и закрыть дверь, помахав на прощание рукой и размазывая по щекам потекшую тушь – плакала что ли?
Разбираться с санитаром, держа в руках банку с вареньем было уж совсем не комильфо. Сунув подаренного медведя в карман спортивных брюк, Зорин похлопал покровительственно злого медработника по плечу и пошел обратно в палату.
А Наташа меж тем забрала на КПП у знакомого охранника оставленный на хранение чемодан, села в такси и действительно поехала на вокзал. В зале ожидания и на платформе никто к ней так и не подошел. Девушка села в свой вагон, до отправления поезда оставалось еще почти полчаса. Снова никого. Вот уже провожающих выгоняют. Наконец, заскрипели колеса, вагон дернулся и платформа за окном стала уплывать влево. В соседнем купе надрывался маленький ребенок, которого не очень настойчиво успокаивала мамаша с ярко выраженным южнорусским диалектом, шелестело под потолком радио, кто-то с кем-то ругался в тамбуре, одновременно пререкаясь с проводницей. А что вы хотели? Это вам не экспресс до Питера, тут свои законы.
Наташа непроизвольно улыбнулась, чувствуя, как отступает напряжение и страх. Путешествие в поезде еще с детства представлялось ей занимательным приключением, сейчас нахлынувшие детские воспоминания были очень кстати. Интересно, она так и поедет одна или кого-то подсадят по пути? Да нет, вон чьи-то вещи лежат на верхней полке, просто внимания сразу не обратила. Значит есть попутчики, уже хорошо. Навру в три короба, пусть удивляются, прям как в кино пела та польская актриса. Или это не она пела? Неторопливый поток мыслей был прерван лязгом открывающейся двери. Зря радовалась. В купе все с той же приклеенной улыбкой артиста детсадовской постановки зашел уже знакомый невзрачный тип, разрешивший называть себя Дим Димычем.
– Не печальтесь, Наташа! Все Вы правильно сделали. Вы своему другу помогли, а не подвели его. Без этой помощи все бы кончилось для него печально. А теперь есть шанс удержаться в состоянии ремиссии и не наделать глупостей. Между прочим, полковник Зорин имеет дома наградное оружие и уже однажды пытался совершить самоубийство, находясь в состоянии крайнего душевного волнения. Только тогда осечка вышла, патроны оказались некондиционные. Но у него еще ружье есть, если что. Балкон. На худой конец, всегда найдется веревка и кусок трубы. Если человек однажды решил свести счеты с жизнью, он к этой идее вернется опять.
– И что теперь мне делать? – мрачно поинтересовалась Наташа.
– Отдыхайте! Отпуск Ваш мы оплатили, насколько я помню, матери скажите, что устали от Москвы и москвичей, она поймет. Сестре ничего не говорите, Вы ей не обязаны отчитываться. Зорин если будет звонить, не отвечайте. Вы, Наташа, хороший человек, добрый, искренний. Врать совсем не умеете. Он Вас расколет на раз.
Девушка молчала, отвернувшись к окну, но невзрачный гражданин добавил еще аргументов.
– Поймите, ничего у Вас с ним не выйдет. У него сын взрослый, такой резвый парень, как узнает, что у папы новая подруга, тут же гадость какую-нибудь устроит. Они ждут не дождутся, когда товарищ полковник отойдет под троекратный салют в мир иной, чтобы наследство освоить, а тут Вы… Скажите нам спасибо, что мы Вас уберегли от такой фатальной ошибки. Вот, кстати, Ваши рекомендации в частные клиники, как я и обещал. Выше нос, не горюйте!
С этими словами он положил на стол папку с упакованными в прозрачные файлы листами.
– Да понимаю я… – неохотно отозвалась Наташа. – Но все равно… Противно как-то. Ладно, спасибо Вам! От меня еще что-то нужно?
– Конечно! – Дим Димыч снова изобразил улыбку. – Александр Петрович теперь будет ощущать периодически напоминания от своей и без того больной совести, если надо будет подкорректировать его поведение, мы снова Вас побеспокоим. У Вас это легко получится. Просто будьте естественны. Скажите ему честно, что поняли – вы с ним не пара, но он Вам все равно симпатичен. Любая шероховатость на таком эмоциональном фоне подозрений не вызовет, неловкая же ситуация, всем понятно. Но это так, на будущее. Телефон для связи я Вам дал, мы свои обещания, Наташа, выполняем всегда, нужна будет помощь – звоните. Ну, все! До встречи! Мне выходить скоро, а стоянка три минуты.
Еще раз заглянув Наташе в глаза и добро улыбнувшись на прощание, он быстро вышел из купе, оставив девушку наедине с тяжелыми сомнениями. Впрочем, сомневалась Наташа недолго. Дело сделано, путь выбран. Что зря мучать себя? Лучше определиться, в какую клинику пойти теперь работать. В папке, оставленной куратором, оказались не только рекомендации, но и подробные справки о каждом учреждении. Забыв про Зорина, Наташа углубилась в чтение.
Незваные гости
А у Зорина странное происшествие никак не выходило из головы. Что-то тут осталось за кадром явно. С чего это медсестра вдруг ломанулась в отпуск за свой счет? Явно не от несчастной любви. Не такой она человек. Хотела заставить пострадать? Но не дура же она, чтобы рассчитывать, будто он побежит за ней прямо по шпалам в больничном халате…
С другой стороны, позвонить и поговорить все-таки было бы правильно. Сейчас она, понятное дело, телефон выключит, а завтра, наоборот, включит, вот тогда и выясним все. На сегодня пауза. Пилюли эти проклятые опять надо куда-нибудь скинуть, перед выпиской уже не станут так внимательно смотреть, сегодня вон практикантки-хохотушки на посту сидят. А что там за варенье? Ну-ка… Для сна примем пару ложек, а то с Мишей не договорили толком.
Сон навалился как-то уж слишком активно. Зорин начал засыпать, еще ложась в кровать, проигнорировав пожелания спокойной ночи от соседей по палате. Старички, мгновенно уловив такую явную странность в поведении обычно вежливого соседа, встали со своих мест и дружно подошли посмотреть, в чем дело. Больные – очень чуткий народ по отношению к коллегам по несчастью.
– Чего он там? Не приступ часом? Прям рухнул… Ты видел?
– Да нет, вон дышит ровно, все в порядке. Умаялся видно по этажам-то бегать…
– Может врача позвать?
– Ну, иди, Толь, зови, если хочешь, вон пульс смотри – 75 ударов, наверное! Как молодой. Все, пошли спать, завтра разберемся.
Но упорный старичок, угрюмо набычившись, накинул на плечи халат, влез ногами в резиновые шлепанцы и пошел-таки искать врача.
Заспанный доктор предсказуемо отнесся к ситуации спокойно и философски, хотя не поленился заглянуть в палату.
– Не волнуйтесь товарищи, все у товарища Зорина в норме, здоровый крепкий сон, препараты так действуют. И вы спите, пожалуйста, не нарушайте режим!
Население палаты, кряхтя и поругиваясь в полголоса в адрес бдительного Толи (он же Анатолий Иванович Вяземцев), решительно вернулось к предусмотренному распорядком ночному отдыху, но виновник тревоги с таким положением дел категорически не согласился.
Выйдя в туалет, Анатолий Иванович набрал с мобильного номер одного из своих многочисленных учеников, ныне занимавших высокие посты.
– Алексей… Алексей Дмитриевич! Приветствую… Вяземцев у телефона… Извини, дорогой, за поздний звонок, похоже у меня тут в больничке экстренная ситуация… Да, слушай… Зорин такой… По палате сосед… Выпил что-то и в отруб сразу. То не спал, ворочался все время, а тут прям упал, даже одеялом не накрылся. Я такие дела видел, это действие психотропных препаратов, причем тяжелых. Врач посмотрел, ушел, типа показатели в норме, а я вот нутром чую, дело тут не чисто… Ничего такого ему не выписывали, я точно знаю. Ты бы там через свои контакты тряхнул докторов, а? Меня же никто слушать не будет, скажут, что дедушка того… Ай, спасибо Алексей! Ну, все, отбой.
Неугомонный старик был, строго говоря, абсолютно прав. Сегодняшний сон Зорина мало походил на прошлые сновидческие путешествия. Прежде всего, он был каким-то тревожным. Каким-то неправильным даже. За пределами поля зрения картина видения постоянно расплывалась, как будто некто сильно близорукий смотрел через лупу на мелкий шрифт – прямо по направлению взгляда все более-менее четко, левее или правее – уже сплошное серое марево.
Попытки создать в этом неуютной неопределенности некоторое подобие двери, через которую мог бы войти Миша, основательно утомили Зорина, что тут же сказалось на объеме контролируемого пространства. Мутное расплывчатое подобие серого тумана уже висело у него практически за спиной, заставляя постоянно оборачиваться и отвлекаться от проклятой двери, которая никак не хотела получаться – то ручки нет, то петли забыл, то тут же рассыпалась на куски. Наконец, грязно и злобно выругавшись (странное дело, висевшая за спиной серая вата истерично шарахнулась во все стороны, на миг расширив поле зрения до вполне нормальных пределов) и решительно шагнув к непослушной двери, бывший полковник, а ныне пациент неврологического отделения пенсионер Зорин, обнаружил, что дверной проем закрывает обычная занавеска из нанизанных на проволоку бамбуковых палочек.
Не успев облегченно вздохнуть, он тут же был крепко схвачен за руку Мишей и затянут на ту сторону, прямо сквозь очень натурально выглядевший занавес, проводивший Зорина приятным постукиванием и очень уютным шуршанием.
– Отлично, братан! – Михаил фамильярно хлопнул сновидца по спине, – Растешь на глазах! Такую классную штуковину сделал, великолепная просто защита! Теперь можно и поговорить тут, серая мутотень эта сюда не просочится. Чем там тебя, дружище, обкололи? Мы такого кошмара даже в дурдоме не видели, когда ходили космонавта нашего вызволять. Розарина в смысле. Помнишь?
– Помню, как не помнить, – мрачно отозвался Зорин. – Я, правда, лучше помню, что они с подельником своим меня развести хотели, как лоха последнего, и как Кибальчиша угробить пытались. Более яркие, знаешь ли, воспоминания.
– Грех о покойнике плохо говорить! – назидательно изрек Миша. – Ну, впрочем, давай о деле. Ты, Александр Петрович, всерьез полагаешь, что после всей этой кутерьмы с убийствами и перестрелками тебя просто так на целый год в покое оставили? Ты что, Саш? Совсем уже того? Ну, сам подумай…
Договорить он не успел. Верная занавеска тревожно зашуршала, застучала своими бамбуковыми пальцами, предупреждая своего повелителя о надвигающейся опасности, но тут же разлетелась на сотни мелких щепок, а из черного проема двери стали, не торопясь, один за одним, появляться странные силуэты, напоминавшие персонажей комиксов.
Вон ковбой в кожаном жилете и с тяжелой кобурой на поясе, возле которой застыла его рука с растопыренными пальцами, вон какие-то ниндзя, вон спецназовец, увешанный гранатами, ножами и пистолетами, вон и вовсе то ли пришелец со звезд, то ли космонавт. И у всех были закрыты лица. У ковбоя платком, у спецуры и ниндзя балаклавами, а у космонавта зеркальным стеклом гермошлема.
Незваные гости вроде бы не глядели на Зорина, строго выполняя непонятный и странный ритуал. Один влево от входа, следующий вправо. Очередной заходит, предыдущий смещается на несколько шагов в сторону. Постепенно вокруг удивленно взирающего на происходящее Зорина и угрюмо озиравшегося по сторонам Миши начал формироваться круг из оживших героев книг, фильмов и компьютерных игр. Вместе с ними в комнату просачивалась уже упомянутая сероватая неопределенность, напоминающая клочья тумана над дымящей котельной.
– Рвем когти, братан! – крикнул Миша. – Замкнут круг, тогда все, привет! Давай, шевелись!
С этими словами серый человек толкнул Зорина в сторону пока еще разомкнутой части круга, на ходу вытаскивая из-под плаща свой волшебный маузер с бесконечным магазином. Странные фигуры все так же игнорировали сновидца и его знакомого, сосредоточено выполняя свои перестроения. К набору персонажей добавился римский гладиатор в закрывающей лицо бронзовой маске и какой-то монах в сером балахоне с затеняющим лицо капюшоном. Следом шагнул рокер в каске с защитным стеклом и тевтонский рыцарь в напоминающем перевернутое ведро шлеме с крестообразной прорезью для глаз.
Круг почти замкнулся – еще пара таких вот персонажей зайдет – и все. Миша затравленно озирался, яростно бормоча страшные ругательства, но Зорин как будто прирос к этому месту и не мог заставить себя сделать даже шаг.
Мишин маузер тоже вел себя как-то нештатно. Вместо хлестких звонких звуков выстрелов грозное оружие издавало слабые хлопки, сопровождающиеся веселым фонтанчиком разноцветных искорок на дульном срезе. Результат воздействия на противника был соответствующим, проще говоря, никаким.
– Зорин, кончай тормозить! – отчаянно выкрикнул Миша, от души заехав рукоятью бесполезного «оружия революции» по спине сомлевшего товарища. – Это же твой сон, баран обкуренный, твои образы твоего, итить его, сознания!
Поняв, видимо, что результата таким образом не добиться, серый человек пошел на врага в рукопашную. Первым схлопотал огромный, увешанный оружием спецназовец с непропорционально большими ручищами в тактических перчатках. Мишин удар вынес его из круга куда-то в серое марево окружающей мутной псевдореальности, круг так и не замкнулся. Затем пришла очередь ниндзя, меч которого Миша легко отбил голой рукой. Схватка напоминала упражнения с манекенами, противники нападали строго по одному, однообразными и предсказуемыми движениями, однако, все изменилось, когда очередь дошла до космонавта.
Зорин так и не понял, кто же это все-таки был – космический пришелец из какого-то мельком просмотренного комикса, персонаж компьютерной игры из коллекции сына или образ космонавта из далекого детства, но он оказался крепким орешком. Мишин кулак, не долетев примерно сантиметров десять до глухо закрытого гермошлема противника, уперся во внезапно возникшую упругую преграду, замерцавшую зелеными сполохами, а затем серый человек отлетел на пару шагов назад, плюхнувшись на спину в самую середину круга. В это время к числу гостей добавился еще устрашающего вида тип в сером костюме и вратарской маске с огромным мачете в руках, пожарный в противогазе и с топором, а затем еще африканский шаман в наброшенной поверх лохматой головы шкуре зубастого хищника. Круг замкнулся.
Тяжелое отчаяние физически ощущаемым грузом навалилось на Зорина и он упал на колени рядом с неподвижно лежащим на спине Мишей.
– Всё, приехали! – едва слышно проговорил серый человек с печальной усмешкой. – Даже пошевелиться не могу…
Но тут в сюрреалистический сюжет кошмара решительно вмешалось новое действующее лицо. Неуязвимый космонавт-пришелец как-то нелепо вздрогнул, а затем верхняя часть его туловища вместе с головой сползла в сторону, срубленная страшным косым ударом. Переступив через поверженного врага в разомкнувшийся круг шагнул незнакомец с обнаженной саблей, которой он начал крушить врагов направо и налево. По мере того, как круг размыкался все больше и больше, оживал Миша, подключившийся также к избиению незваных гостей, а затем и Зорин стряхнул с себя оцепенение, успев поучаствовать в битве, Он завершил разгром этого разношерстного фантастического войска, выкинув в серое марево отчаянно визжащего низкорослого шамана.
– Ну ты герой, Зорин! – сердито проворчал Миша. – Без тебя бы всем кирдык, ой, спасибо, ой помог, торчок несчастный.
Незнакомец меж тем тщательно вытер клинок сабли, спрятал ее в ножны и, широко улыбаясь, протянул Зорину руку.
– Здорово, дядя Саша! Что, не узнал?
– Кибальчиш? Ты? – Зорин робко пожал протянутую руку, с трудом узнавая в молодом, но очень суровом лице знакомые черты.
– Ага! – Кибальчиш лихо сдвинул на затылок свою вполне историческую буденовку с синей кавалерийской звездой и задорно рассмеялся. – Как тебе, дядя Саша, моя обновка, а?
Обновка вызывала уважение, переходящее в потрясение. Кибальчиш был одет в защитного цвета гимнастерку с синими «разговорами», перетянутую почему-то уставным советским ремнем из кожзама с блестящей начищенной бляхой. Вместо ожидаемых галифе имелись камуфлированные брюки от комплекта «Дубок» и дополняли все это поношенные кроссовки неустановленного производителя.
– Дааа… Круто! – выдавил из себя Зорин, пряча улыбку.
– Ты не волнуйся, дядя Саша, мы тут тебя с Михаилом покараулим, пока там будут доктора разбираться. Чем-то тебя опоили таким… Короче, в нашем мире это как след. По нему эти вот гады и пришли. Хотели, значит, нас разом накрыть. Но мы теперь с Михаилом друг друга прикрываем, у нас новая тактика. – Кибальчиш особо выделил слово «тактика», видимо выучил его совсем недавно и очень данным фактом гордился.
…В отделении неврологии спящего дежурного врача неласково растолкали двое мрачных визитеров, сунувших под нос эскулапу грозные красные книжечки.
– Так, доктор, быстренько просыпаемся и бегом к товарищу Зорину, проводим диагностику, терапию и все, что положено. Если товарищ Зорин не придет в сознание до утра, ты, Айболит, поедешь лес валить лет на десять, отвечаю. Все, время пошло.
Зорин сам не понял, как произошел обратный переход из пространства его личного кошмара, так вовремя подправленного подросшим и возмужавшим Кибальчишем, в обычную повседневную реальность.
Больше всего это походило на постепенное уменьшение громкости без явно осознаваемой границы между сном и явью. Только что в ушах еще шелестел бодрый тенорок повзрослевшего лихого рубаки и ворчание рассерженного и основательно помятого Михаила, но вот уже слышен вибрирующий от волнения голос врача:
– Приходит в сознание, все в целом нормально, не могу пока даже предположить, чем было вызвано такое состояние, никаких сильнодействующих препаратов больному не давали, у нас таких просто нет… Это явно что-то типа ЛСД, но совершенно нетипичная реакция, нужны исследования, я так ничего не могу сказать…
Откуда-то из-за спины слышалось угрожающее бурчание еще одного персонажа:
– Разберемся, доктор, разберемся… Проведем анализы, экспертизы все сделаем… Как положено. Только тогда будет уже поздно брыкаться. Лучше напрягитесь сейчас и вспомните, что было такого нетипичного. Ваше же дежурство! С Вас и спрос.
Хлопнула дверь и к беседе подключился кто-то третий.
– К Зорину приходили посетители? Сегодня днем?
– Да я откуда знаю?! – доктор внезапно сорвался на крик. Что вы меня стращаете? По какому праву? Я на дежурстве! Вы вообще на каком основании тут находитесь?!
Пора было в этот стандартный и знакомый в мельчайших деталях сюжет вмешиваться. Доктора прессовали явно чрезмерно и явно зря. Зорин собрался с силами и, с трудом ворочая языком, произнес с большими паузами между словами (иначе говорить почему-то не получалось):
– Ко мне приходила днем… знакомая… принесла банку с вареньем… сказала, для чая… я пил… вечером вчера… Больше никто.
– О! – радостно воскликнул задавший вопрос про посетителей. – Товарищ полковник снова с нами! С возвращением!
Следом в поле зрения появилась характерная физиономия с «протокольной» короткой стрижкой и жесткой щеточкой рыжеватых усов под расплющенным слегка носом.
– Дело в том, Александр Петрович, что банки нет в палате. Есть Ваша чашка и ложка, вымытые до абсолютной стерильности. И чистая салфетка на тумбочке. Без единого пятнышка. Ваши соседи по палате говорят, что какая-то банка то ли с джемом, то ли с вареньем, то ли еще с чем-то у Вас была, а куда она в результате делась и кто вымыл кружку, сказать не могут. Скорее всего, банку изъяли в общей суматохе, когда Вас собирались перевозить в палату интенсивной терапии. Вы теперь в отдельном боксе находитесь, все позади. Реанимация не потребовалась, никто Вас не травил насмерть. Но очень похоже на воздействие сильных психотропных веществ.
Новые друзья и старые враги
В кабинет начальства всегда надо заходить с пониманием Неизбежности. Неизбежности как рока, а не как свойства какой-то конкретной ситуации. Алексей Дмитриевич Лукин, тот самый, кого среди ночи разбудил бдительный пенсионер и сосед Зорина по палате Вяземцев, данный факт успел усвоить очень хорошо. Это давало ему внутреннее спокойствие, которое, в свою очередь, определяло уверенность в себе. Общение с начальством всегда чревато, даже если тебя вроде бы хвалят и даже награждают. Чего же тогда волноваться? Чему быть, тому не миновать.
Именно с готовностью встретить очередные неприятности, которые для честного человека неизбежны, равно как и ранняя седина, Лукин задал сидевшей в приемной суровой даме средних лет (текущее начальство категорически дистанцировалось от разного рода сексуальных скандалов и демонстрировало постоянно крепкие моральные устои каждому встречному) традиционный в таких случаях вопрос:
– У себя?
Ответ опытному человеку многое позволяет понять. Точнее не сам ответ, а его форма, оттенки и намеки. Как назло, мымра в приемной имела лицо профессионального игрока в покер – никаких признаков эмоций, а глаза ее скрывали очки-хамелеоны.
– Вас ждут, – ответила она ровным голосом без всякого выражения, не поднимая головы от бумаг.
– Похоже, дело труба, – подумал Лукин, но вслух ничего, само собой, не сказал.
В кабинете начальства, справа от старорежимного стола для заседаний, сидели скромно у стены два невзрачных хмыря с характерными среднестатистическими физиономиями сотрудников наружки. Появление Лукина они полностью проигнорировали, продолжая смотреть прямо перед собой.
– Лукин, – грозно нахмурившись, обратился к вошедшему хозяин кабинета, – Вам что, нечем заняться? Что за самодеятельность Вы себе позволяете? Вам законы не писаны?
Выдав это стандартное вступление для воспитательной беседы, начальство неожиданно замолчало, затравленно косясь на сидящих у стены.
– Кажется, попал! – мысленно сказал сам себе Лукин, уловив очевидную несуразицу в происходящем и вопиющее нарушение привычных процедур. Начальство в таком сумрачном состоянии сознания он наблюдал впервые. Вряд ли его могли загнать в столь явный ступор два опера в невысоких чинах. Значит перед их визитом был звонок откуда-то с заоблачных высот.
Сидящий у стенки решил, видимо, что пора переходить к основой части спектакля. Поднявшись со стула он вежливо спросил у сомлевшего начальства разрешения прочитать «несколько документов вслух», взял с соседнего стула затертую папку с какой-то нелепой наклейкой и забубнил без всякого выражения себе под нос. Второй продолжал пялиться в окно, все так же не обращая на Лукина ни малейшего внимания.
Из прочитанного следовало, что майор Лукин, по неизвестным и непонятным пока причинам приказал двум своим подчиненным, грубо нарушив порядок допуска в ведомственное лечебное учреждение, без каких-либо законных оснований, оказать психологическое давление на медицинских работников, дежуривших в ночную смену в отделении неврологии, с целью получения от них признательных показаний о попытке якобы отравления пенсионера Зорина. Меж тем никакой угрозы жизни для указанного пенсионера не имелось, не имелось даже легкого пищевого отравления, а имелись признаки самовольного употребления Зориным неустановленных пока веществ, оказывающих сильное седативное воздействие. Имеются три заявления от медицинских работников и два от возмущенных такой бесцеремонностью пациентов.
Дело принимало крайне неприятный оборот. Судя по всему, уже подключилась Собственная безопасность и начальство получило откуда-то сверху столь радикальный втык, что приняло сразу решение Лукина «слить» без всякой пощады и учета прошлых заслуг. В такой ситуации умнее всего просто молчать и коротко отвечать только на прямо поставленные вопросы, игнорируя всякие наводящие и прочие мудреные конструкции. Ну, подвел под монастырь учитель и наставник, чтоб его…
Пялившийся в окно и молчавший до сей поры второй опер неожиданно посмотрел на Лукина вполне доброжелательно и, не спрашивая уже разрешения у начальника даже для виду, включился в беседу.
– Мы тут тоже не по своей воле, как Вы догадываетесь. С бывшим полковником Зориным все очень непросто. Заговор отравителей маловероятен, но его племянник руководит неким военно-спортивным клубом, который очень напоминает формирующееся пока экстремистское сообщество несовершеннолетних. При этом Зорин активно помогал этой организации на стадии регистрации, помогал получить помещение – все с использованием служебного положения, само собой. Вы, Лукин, самым нелепым и наглым образом вмешались в нашу разработку, которая ведется совместно с… Тут невзрачный человек многозначительно изобразил кивок куда-то вправо-вверх. Теперь есть только два пути – либо Вы нам помогаете в рамках тех действий, которые уже успели наворотить, либо мы публично-показательно даем делу ход, так сказать, со всеми вытекающими. Лица, возможно связанные с Зориным, должны получить разумные ответы на вопросы о причинах Ваших ночных безобразий. И успокоиться. Как видите, я с Вами предельно откровенен, мы же профессионалы.