Читать онлайн Выдох синевы бесплатно

Круг

ночью мелом очертить

круг…

чем бы сердца заглушить

стук…

впору требы чтить и чтить

вслух,

угол зренья заострить

букв,

в стены башни лить и лить

дух…

эти стены не пробить!

Ух!

Начал хрипло голосить

петух!

Утра солнечная нить

на образах…

Хватит! Хватит отводить

глаза!

20.09.15

Муза

эта Муза не терпит лени,

взяв за горло, уже не

отпустит,

диктатура ее наставлений

иногда доводит до…

грусти,

эта Муза, брови насупив,

ворожа опереньем

крыла,

точно в пыточной, словно зубы,

вырывает с корнем

слова!

27.09.15

Петербургский карнавал

вот и летние дни отлетели,

словно листья осенних

осин,

и пошли-покатились недели –

колесом, что лишилось

оси…

скрипнет снег под тяжестью тени,

рукавами всплеснет

Нева –

наводнения и метели

уже скоро (считай – дотерпели)

в Петербурге начнут

карнавал!

28.09.15

Глаза Петербурга

заколдованный строками

круг

под конвоем каменных скул.

Хладнокровен и строг

Петербург –

не одну уж судьбу погнул!

Но когда он уходит в загул,

словно пламенный

демиург,

издает многотомный Гул

наводнений, балтийских

бурь,

сквозняков с междометием «У-у!».

И бурлит, и бурлит

Петербург!

А из глаз так и льется

лазурь!

02.10.15

По пути в Гефсиманский сад

под серебренником

луны

этот город не спит –

распят!

От Сенной, под конвоем

тьмы

впереди, что ни вид –

яд!

Как положено, лужи

лжи

по-предательски с блеском

льстят!

Повернуть бы дышло

души –

на войне и без свиты

свят!

Ночью тени вдвойне черны,

как провалы в памяти.

Взгляд

распаляет в зрачках угли,

натыкаясь во мгле

на углы,

по пути в Гефсиманский

сад.

08.10.15

Артист

распахнуло объятия небо –

ну, здорово, осенний лист!

позолотой косишь под Феба,

неужели такой же Артист?!

виртуозен вираж – признаю,

кульбиту, пожалуй, зачет,

ты, похоже, попал в струю!

а вот эта «дорожка» – не в счет,

ничего, что ветер – держись! –

подороже продай свою жизнь!

да уж, вижу – не самолет…

даже лучше – крутой разворот!

Браво! Браво! А можно на бис?

снова вверх, пируэт и – вниз,

вот пике, так пике – улет!

продолжается твист.

Лед.

14.10.15

Флюиды

устремленные ввысь флюиды,

словно грива гнедого

огня,

изогнувшись в полете игриво,

вдруг спохватятся – как там

земля?!

Но притихнув лишь на мгновение,

отразившись в вечной

Неве,

до безмолвного самозабвения

с новой силой блеснут

в синеве!

14.10.15

Памятник Человеку-невидимке

тебе я памятник воздвиг

нетленный,

не пригодились мне

ни бронза, ни гранит,

на берегу Фонтанки

постамент отменный,

на нем невидимый

субъект энергии стоит!

Ну что, не узнаешь –

ведь это ты, как есть!

Ни снег, ни голуби

тебя не потревожат,

по трафарету серебром

указано в чью честь

сей монумент.

И ошибиться

никто уже не сможет!

16.10.15

Город из дождя

снизошло до города небо,

опрокинуты облака,

словно ставшая былью небыль,

из глубин веков разлита…

и почувствуешь в горле жжение,

в потрясении,

чуть дыша,

захлебнется, забьется

душа

мелкой дрожью от напряжения

схватки с городом

из дождя!

20.10.15

Мягкий знак (поэра в четырех частях. Внучке Фелиции)

Ах, какой же кавардак вызывает мягкий знак!

Итак:

I. (Корабле-кружение)

Только-только в руке был мел,

чуть отвлекся – маячит мель,

на нее от удивленья так и сел,

тут откуда ни возьмись – сель!

Долго-долго что-то вкусное ел,

неужели корабельную ель!?

На скале обнаружен скол,

пока трудно судить сколь

велик или мал стол –

неожиданно все это столь,

где тянулся к горизонту мол,

ходит-бродит линкором моль,

словно мощный морской вол,

вместо плуга – якоря воль,

а зачем нам опасный тол?

Одну букву добавим – толь!

Кинозал на премьере пуст,

как бы это помягче – пусть!

Самый маленький скромный бур

спит и видит себя среди бурь!

II. (Ос-мысление)

Надо, надо менять Гост –

на пороге стоит редкий гость –

вот так вызов для зубных паст –

саблезубого тигра пасть!

Тут всех выручил сэр Билл –

взял в парламент, да и внес билль!

Только начал он новый сет,

с неба словно набросили сеть,

жерло жутко жужжащих жал,

неужели не стыдно? – Жаль!

И зарок джентльменский дал:

срочно смыться в морскую даль,

кто же, кто же изобрел этих ос!? –

Вот-вот задымится ось!

И даже не чувствует вес –

совсем извертелся весь –

волчком с головы до пят –

удалась маскировка «на пять!»

Просто к слову – любой шест

он способен согнуть в «шесть»!

Иногда может сделать жест,

на который подумают: «Жесть!»

Говорят же: «пока цел»,

достижима любая цель!

Вот, к примеру, буковка «эл»,

побродив, превращается в «эль»!

Мистер Билл – настоящий ас

во всем, что касается… – ась?

III. (Нас-давление)

Ни сердечных, ни душевных ран

не получишь в такую рань,

если гибок и тонок твой стан,

например, балериною стань,

если томным вдруг вечер стал,

оставайся сильной как сталь!

Несмотря на странности мест,

как известно, неуместна месть!

Подсобит сестренке брат –

лучше отдавать, чем брать!

На полу чернеет мат,

мягкий знак, причем тут мать?!

Звезды в тысячи карат! –

Ну, не убрана кровать, и – карать!?

Говорят, когда ставят в угол,

все в глазах чернеет, как уголь!

IV. (Наг-рождение)

Где то там за экватором яр,

под копытами – звонкая ярь!

От наездников искрами пыл –

по степи, словно дым, пыль!

Все, что было, поставил на кон,

вот и финиш! Первым – мой конь!

Его облик пленительно мил,

ведь улыбка – на несколько миль!

Брызжет солнцем сияющий взор,

(научился, наверно, у зорь!),

подал голос в восторженный хор

даже мимо бежавший хорь!

От последних избавившись пут,

держит дальше уверенно путь,

и, сияя, как дюжина лун,

награду вручил… лунь!

20.10.15

«Козел отпущения» (Уильям Холман Хант)

и испокон веков

подобострастные поклоны

деревьев – перед ветром,

людей – перед судьбой…

возможно ли нарушить

летальные законы,

дать времени и Стиксу

бескомпромиссный бой?

Итог, быть может, будет тот же,

но точно не такой,

как если бы покорно

на убой

тащился в стаде –

стрижен и стреножен

с поникшей долу

голой головой!

23.10.15

«Последний рейс корабля «Отважный» (Уильям Тернер)

в последний путь

могучий остов доблести и славы,

последним блеском озарен,

идет степенно за паровым буксиром…

закат напоминает

о победном пекле Трафальгара…

того угара уже нет,

но мачты и сейчас могли бы поддержать

порыв

«На абордаж!» ревущих парусов!

Бушприт по-прежнему способен распороть

нависшее подбрюшье неба!

По Темзе растекаются огни,

как будто пятна раскаленной крови…

Эпоха парусов в загоне, за ней железо воспарит!

Прямо по курсу, как маяк,

из жерла жиденькой трубы прощальный залп

едва ли пламени, скорее – едкой пыли!

В последний рейс идет «Отважный» –

согласно имени, бестрепетно, бесстрашно,

ему уже не важно, что там впереди,

когда исполнен долг, и флаг

перед врагом не падал ниц,

а реял словно птица!

26.10.15

Дрифт

когда строка войдет

в вираж,

словно в крутой

и жаркий раж,

возможен даже жесткий

дрифт

у наиболее рисковых

рифм,

но ни заносы, ни

носы,

что в шоке воротят

ослы,

не в силах повлиять

на путь

живой, блестящий, точно

ртуть!

За поворотом – по

прямой –

педаль на газ – и Бог

с тобой!

Куда он может привести

Вестимо, к свету

впереди!

28.10.15

Сенека

по крайней мере, не сейчас,

не в данную минуту…

вместо надежды – получить отказ

в законном праве на цикуту…

и кто же отказал?! Я сам!

Себе! И в чем же смысл! Исход един,

когда уже слышны за дверью

шаги убийц…

Да, грех, но перед собой!

Еще сомнительней финал – дождаться,

когда на память вечную

завяжут узелок петлей удавки,

или познать, насколько лживо жало

холодного и скользкого

кинжала…

Это «открытие» мне там, боюсь,

не пригодится…

С Нерона станется, хоть и не этому

его учил…

Уж лучше добровольно…

Пока еще есть силы…

Не дожидаясь, когда необратимо

в немощь вгонят

палачи

и…

29.10.15

Уж (Фелиции)

взять сломанную ветку

на поруки,

вернуть ей жизнь простым

ножом:

сначала сделать мелкие

зарубки,

назвать, конечно, не ежом,

– ужом,

нарисовать, чтоб видела,

глаза,

добавить желтых звонких

звуков,

чтобы не спутали

с гадюкой…

И где она? Гляди – уж

уползла!

29.10.15

Табун

эта осень щедра

на литавры,

налита звонкой медью

дней,

может, эти удары

не даром

мне напомнили цокот

коней,

может, этот табун

златогривый

бунт поднимет в душе

моей,

может, эти оковы

сгинут,

точно туча пыли

с полей?

30.10.15

Аничков мост

запрокинули головы

кони

на Аничковом, на

мосту,

вот уж кто совсем

не тихони –

так и рвутся из рук

в синеву!

Не Пегасы, вроде,

и все же

вдохновением окрылены,

и бурливым нравом

надежно

от наездников защищены.

30.10.15

Божья коровка

глубина этих луж –

заблуждение,

высота этих гор –

горизонт,

если в венах течет

вдохновение,

а свобода – вместилище

од!

Не огульным гулом

падения,

не ротацией вздохов

рот…

Скрипнут створки

Боготворения,

чтобы крыльям открылся

полет!

02.11.15

Дракон

Эх вы, листья

осенне-залетные!

Закружились драконом,

разя

все вокруг

багрянцево-желтыми

язычками живого

огня,

но для паники нет

оснований

и святого Георгия

пыл

преждевременен.

Дни беснований

сами кончились –

воздух остыл.

02.11.15

Линия полета

стремительная линия полета,

то словно планер, в ветер вплетена,

то реактивным самолетом,

точно алмазным лезвием

по лазуриту неба

вдруг вырезает узелки и вензеля!

а то, сорвавшись в резкое пике,

очертит контуры, границы

лесов, полей, заглянет в города,

и увлечется набросками соборов,

мостов и улиц,

затем без передышки, без запинки

подробно прорисует каждую деталь –

от тротуара и идущих по нему

родителей, детей –

до завитка волос в крылатой дымке

у ангела на шпиле,

и снова унесется в даль…

03.11.15

Патриархальное

от парного дыхания

хлеба,

от тепла домашней печи

один шаг до седьмого

неба

и рукой подать до мечты –

чтобы счастья вкусили вволю

дети, внучки, внуки,

далее…

без напастей и происков хвори…

чтоб с собою не были в ссоре…

да, и чтобы меня

вспоминали!

04.11.15

Вьюга

за пределами спелого

круга,

за границами тонкой

стены

завивает локоны

вьюга,

словно ведьма седая

в ночи…

на свидание, что ли,

собралась,

или шабаша близится

срок…

вот осталась самая

малость…

вот уже позади

порог…

05.11.15

Арифметика

округляя до целого

числа,

упрощая картину

вещей,

мы считаем замысел

чистым,

несмотря на тени

щелей,

эти трещины

разойдутся

постепенно, не сами

собой,

под давлением ли

контрибуций,

или новой гражданской

войной…

05.11.15

На скалах Терийок

на укатанной лунной

дорожке

от скалистого берега

вдаль

оставляет ножки да

рожки

козерожья ржавая

сталь…

и с упорством достойным

прилива

поднимаются волны

в душе,

заливая слова

торопливо –

те, что брошены в море

уже…

05.11.15

Сигналы

настойчивы, но не вполне

понятны

сигналы ветра, солнца

и луны,

не менее противоречивы

пятна

теней от замешательства

листвы,

а в воздухе таинственные

знаки –

то ли туман, то ли дыхание

земли,

а под ногами камни, словно

злаки –

намеки всходов мраморной

зимы…

06.11.15

Линь

созвучия – отличный

повод

прислушаться к законам

бытия:

спешит, спешит ершистый

овод

на зов журчащего

ручья…

сосна – хоть не девица

у красного крыльца,

но может удивиться

прибытию гонца,

когда детина-дятел

начнет долбить кору,

укором теме вмятин

изобразит слезу,

и поведет ветвями,

и окунется в синь…

чтоб вместе с окунями

разведать:

не слинял ли линь…

06.11.15

Офорт

закручивают гайки

небеса,

все ниже по резьбе сползают

тучи,

еще немного и они

получат

офорт: Нева, Фонтанка,

Летний сад,

в Юсуповском – снегов

набеги,

на Невском – эхом

голоса,

мосты, сомкнувшие

уста,

застыли в черно-белой

неге…

06.11.15

Нота тишины

магическая нота

тишины

застыла в высшей точке.

Словно солнце,

что отражается от зеркала

луны,

и наполняет серебром

колодцы…

Магическая нота

Тишины

великодушно утоляет

жажду

спокойно, в меру сил

отважно

ответить на молчание

души…

07.11.15

Родительская суббота

и тянутся гравийные дорожки,

как жилы пожилого кабана,

когда его разделывают. Что ж ты

мог ожидать еще от кла-

дбища при посещении могил

любимой мамы, великого отца…

дошел… а там… трава…

из-под земли…

пропалывая… память… с начала

до конца…

восстановил…

останки… кресты… перекрестил…

07.11.15

Свет

в окружении этих духов,

что кружат и кружат

над Невой,

под влиянием воздуха звуков

остановишься.

Сам не свой…

вот и Зимний – душа

Растрелли,

вот Михайловский – Павла

оплот,

Петропавловка, ангел

реет…

словно свет

его плавный полет!

09.11.15

Бригантина

запрягая тягловый

ветер,

в дышло белых, как звон,

парусов,

бригантина к Новому

свету

рвется вдохом, не чуя

узлов,

а на выдохе – дом за

кормою,

а на выдохе – волны

вспять,

когда шторм с головой

накроет,

и на волю отпустит

опять!

09.11.15

Секрет

опрокинуты в Мойку

колонны,

отраженье дрожит,

словно свет,

открывает натруженным

волнам

легкой жизни весомый

секрет:

не зависеть от прихоти

ветра,

ускользать из объятия

льдов,

к донным доводам быть

безответным,

и вообще – не иметь

берегов!

09.11.15

Буквы (Е. Мельниковой)

и на бумаге проступают буквы

пришельцами с обратной стороны

листа,

минуя мины контрапунктов,

степенно превращаются

в слова,

не эволюцией в естественном гарнире,

но лишь таинственной мелодией

любви

выстраиваются в этом диком мире

и буквы, и слова, и даже

ты…

10.11.15

Скульптура

резец вгрызается в прожилки

на теле мрамора. Кусок

отколот,

за ним другой, и третий…

Нет ошибки –

между стихиями раскол как рок…

стальной боек то медленно,

то шибко

находит болевые точки,

эти трагические сшибки –

доисторический инстинкт,

когда по капле,

по глоточку

незримый сок пространства

пьешь и пьешь,

пока со временем изменчивая

форма

не совпадет. Когда из глыбы камня

отсечешь

последний лишний мускул…

Что ж –

останется скульптура,

не только вечности, но и тебе

покорна…

10.11.15

Огонь

законы сохранения огня

не изменились…

с тех самых первобытных пор,

когда его подкармливали

днем и ночью,

заглядывали

с суеверным ужасом в глаза,

стараясь угадать его желания,

и не вступали в споры…

то веточку, а то – деликатес

смолы

подобострастно предлагали в пищу,

чтобы тепло его души

не отвернулось, не истаяло…

так ищут

близости влюбленные… в тиши

полночного последнего свидания,

так огненные языки

открыто,

не таясь, чуть заплетаясь,

пускаются в горячие признания…

11.11.15

Воздушные закрома

за наполнением воздушных

закромов,

за легкостью и плавностью

дыханья

лишь ветер может уследить,

оков

не существует для его

скитаний…

гранитной грудью сделать

вдох,

что отзовется в сердце

далью…

и новый мощный выдох,

словно ток,

пронзит Санкт-Петербург

до основанья…

11.11.15

Стрижи

закладывая лихо виражи,

словно лассо

на бреющем полете,

резвятся лезвия – стрижи,

углы срезая – не воротишь…

ни плавность мысли,

ни стихи,

что в ненадежном переплете

осенних листьев…

поспеши –

нельзя застаиваться на болоте!

11.11.15

Икар

останется осадок

на губах

от выпитого залпом

неба…

не то, чтоб горечь

или страх,

но – пустота после

побега…

от ветра, что улавливал

в словах,

от снега с раскаленной добела

печалью,

от лезвий слез в моих

глазах,

от легкости полета

за плечами!

11.11.15

Тишина Юсуповского сада

за ширмой шума – тишина!

Ни оглушительных демаршей от машин,

ни шлейфа тормозящих шин,

лишь

пруд, кусты, деревья и трава…

и нимб пленительного неба

до земли,

под ним – ни ноты, только тени

ползут безмолвно, по-пластунски,

будто дни…

и птицы, словно листья,

приземлились и… взлетели!

11.11.15

Мост через Фонтанку

кованый говор ограды

эхом стоит на мосту,

гордо, немного

картаво

ноты растут и растут,

ветер усилил

натиск –

в аргументации крут,

не отстает

и Фонтанка –

гонит и гонит волну,

что же вам, граждане,

надо,

грех – клеветать на судьбу,

ведь Петербург

Ленинградом

больше не станет!

Не вру!

12.11.15

История

в кандалах кладовые.

Смирись!

Не взломать ни засовы, ни двери!

То, что можно было,

Улисс

уже взял: пространство и время…

остальное скрыто

от глаз,

от сознания сна, от потери,

ни тогда и уже

не сейчас

что, как было – никто не проверит…

13.11.15

Жук-Носорог (Фелиции)

позолоты не нужно

крыльям,

с нею лишь тяжелее полет…

вот они, как объятья,

раскрылись,

вот уж ветер в них сладко поет,

рассекаю единственным

рогом

темноту уходящего дня,

с ним не страшно в любую

дорогу –

не пытайтесь сдержать меня!

13.11.15

Париж (13.11.2015)

время впало в глубокую

кому…

пояса часовые смяты. Что теперь?

Нестерпима кровавая вата

лазаретов, рваные раны…

уточняется горечь потерь…

неужели больше не святы