Читать онлайн Нелли исправляет ошибки судьбы бесплатно
Место, где невозможно врать
По привычке Лиза налила в мисочку воду и поставила на специальный коврик. С грустью посмотрела на чистую пеленочку у двери.
Вздохнула, попыталась улыбнуться. С каждым разом получалось все лучше. Все-таки старые шрамы лишили лицо живой мимики.
– Эх, Нелли, Нелли, – проговорила она, усаживаясь с пяльцем на диван.
Как таковой собаки у Лизы не было. Была Нелли. Да и то изредка. Та, конечно, выглядела как собака, но ею была лишь отчасти.
***
Лет четырнадцать было Лизе, когда ее настигло несчастье. Ожег третьей степени лица и шеи. А дело было так.
– Лидка! – кричал отец из прихожей, – И Лизку тоже касается! Глава семейства домой пришел! Жрать давайте, бездельницы!
Папа был не то чтобы сильно пьян. Ноги еще кое-как держали, а вот руками размахивал, что твой постовой.
Лиза вышла к отцу и сказала:
– Мама в магазин пошла, сказала, скоро придет.
– Нет у меня желания ее ждать! Ты дочь моя, тоже баба! Должна уметь мужика накормить!
– Макароны сварить? – спросила Лиза.
– Большую кастрюлю! – выкрикнул папа, сражаясь с обувью.
Лиза и пошла на кухню. Когда папа такой, она с ним вообще дела иметь не хотела. Но лучше не злить, потому что он потом на маме отыгрываться будет.
Вода в кастрюле закипала, и тут на кухню вплыл, иного слово и не подберешь, отец семейства:
– Ну, сколько еще ждать?
– Сейчас макароны вкину, – Лиза склонилась к шкафчику, где хранились крупы и макароны.
А папа, почему-то решил воду перемешать. Черпак взял. Да так неудачно зацепил им кастрюлю, что вода хлынула бурлящим потоком прямо на Лизу.
Вспышка боли, а потом…
***
Лиза видела себя, лежащей в больничной палате, как будто из-под потолка.
«Что-то подобное было по телевизору недавно, – вспомнилось Лизе, – когда боль очень сильная, душа может выйти из тела, чтобы не страдать».
А воспоминания о боли, чуть ли, не дотла сжигали.
Почему-то картинка начала меняться. А может душа решила попутешествовать. Только увидела она больничное крыльцо, а там мама и папа.
***
– Не прощу! Слышишь, Колька! Никогда тебя не прощу! Уходи и нечего у больницы ошиваться!
– Лид, ну как там Лиза?!
– Проспись, опять шары залил? Пришел здоровьем дочки поинтересоваться! Из-за тебя, как дала бы тебе по лбу, чтоб приземлился на мягкое место и больше не встал.
– Да не пил я сегодня! Это со вчера осталось.
– Прочь пошел! Сейчас милицию вызову.
– Лид, я только оттудова. Лид, прости, случайно вышло. Даже не представляю, как Лизка кастрюлю, кипящую на себя опрокинула.
– Жаль, что тебя там не оставили! Лучше бы на тебя эта кастрюля вылилась… Ух, глаза бы мои тебя не видели!
После этого разговора Лиза больше никогда папу не видела, а вот мама приходила часто.
***
Лида не смогла простить мужу, что из-за его любви к бутылке пострадала дочка. Сколько бы Коля не валялся у нее в ногах, Лида и не думала смилостивиться. Развод! И не просто развод:
– Не дай бог, появишься на пороге, собственными руками глаза вырву! Ты и только ты виноват, что наша доченька заболела!
Да и как заболела! Врачи все твердили, что кардинально исправить ситуацию не получится.
– Нам бы хоть функции речи, слух и зрение сохранить, – твердил Натан Альбертович. – Для ее возраста вообще удивительно, что выжила. Вы себе представить не можете, какая это боль! Взрослые сдаются, а это девочка!
Этот разговор Лиза тоже наблюдала со стороны.
Да, боли было много, потому она и сбегала в «путешествие», чтобы не кричать все время. А врачи только радовались, что снотворное так хорошо работает.
***
Отпустили домой Лизу только через полгода, со множеством ограничений и списком медикаментов. Что-то на постоянной основе, а что-то и на экстренный случай.
В школу она уже не вернулась. Мать добилась окончания обучения, два года всего, на дистанционной основе. Да Лиза и не рвалась никуда.
Еще в больнице она начала вышивать крестиком. А дома только этим и продолжила заниматься. Просто монотонное занятие, которое крало время, сколько бы его не было.
– Лизонька, может, на улицу выйдем? – спрашивала мама.
– Нет, мам, не хочу.
Может она и хотела, но стеснялась. А еще реакции людей боялась. А если быть до конца откровенным, то на улице она бывала ночами.
Да-да, как в больнице наловчилась выходить из тела, этим же продолжила заниматься и дальше.
В своем собственном будущем она уверена не была, а так хоть за жизнями других людей наблюдать.
***
– Стоять! – окрикнули Лизу во время одного из путешествий. – Туда нельзя! Там тьма!
– И что? – спросила Лиза.
– Ты новенькая, что ли? – повторил голос. – Судя по пируэтам – нет.
– А ты кто? – спросила Лиза.
– Я-то Нелли, – ответил голос, – а вот у тебя явно с мозгами недобор. Висит, понимаешь, черная туча, а она в нее на полном ходу!
– А что, нельзя? – спросила Лиза.
– Конечно, нет, – как само собой разумеющиеся ответила Нелли.
– А мне как-то все равно, – проговорила Лиза.
– А ей все равно, – с издевкой проговорил голос. – Вот скажи мне на милость, чего тебе не хватает?
– Любви, – грустно ответила Лиза, – только кто меня такую полюбит?
– Так ты еще ребенок, – догадалась Нелли. – Тогда слушай внимательно. Сейчас заканчивай свои полеты во сне и на Яве, и иди на площадку. Там тебя собачка ждет. Маленькая, беленькая. Не перепутаешь.
– Это заколдованный принц? – спросила Лиза.
– Это клинический случай! – последовал выдох, который заменил порцию ругательств. – Это я буду. Ну, заколдованная, что ли. Короче. Взять в дом, кормить, поить, любить и баловать. А по ночам будем учиться мимо черных облаков летать, да и вообще тут много чего интересного. Это же тонкий мир! Шикарное место! Тут можно все найти!
– И любовь? – спросила Лиза. – Ну, такую, чтобы на шрамы не смотрели?
– Этим мы и займемся, – сказала Нелли, – но чуть позже. Клиент еще не готов. Да и тебе подрасти нужно!
***
Сначала Нелли жила с Лизой постоянно. Потом начала пропадать на день два. Говорила, дела. А потом сказала, когда находились в тонком мире:
– Я изредка буду появляться, но ты обо мне не забывай! Как раз принц твой подоспел, так что, жди в самом ближайшем будущем!
Вот Лиза и ждала. Может не совсем принца, но полюбившуюся подружку Нелли, у которой в тонком мире был просто отвратительных характер.
***
Уху сначала стало тепло, потом жарко. Потом стало мокро и добавилось болезненное причмокивание. А потом резкая боль вернула Матвея в сознание.
Лежал он на спине, руки вдоль туловища, кончики пальцев покалывали иголочки.
Матвей открыл глаза. На его груди, укоризненно глядя ему в лицо, на тоненьких лапках стояла Нелли.
– Я опять переборщил? – спросил он у собачки.
Она фыркнула ему в лицо, но с места не сдвинулась. Во взгляде читался вопрос:
«Ты как? Нормально?»
– Все хорошо, – проговорил Матвей, не двигаясь. – Спасибо!
И только теперь Нелли позволила себе спрыгнуть с груди Матвея, позволяя ему встать.
Слишком громко сказано «встать». Тело слушалось плохо, мышцы будто одеревенели, а суставы гнулись с превеликим трудом.
Нелли наградила Матвея еще одним встревоженным взглядом.
– Нет-нет, – сказал он ей, – это сейчас пройдет.
А объективно оценив свое положение, Матвей понял, что если бы не вмешательство Нелли, не факт, что он смог бы вернуться.
– Спасибо, моя хорошая! – нежно сказал он, садясь на кровати. – Сейчас будем завтракать.
Нелли скрутилась калачиком на его подушке, всем своим видом показывая, что она не торопится.
– И за это спасибо, – выдохнул Матвей, вставая и направляясь в ванную комнату.
***
Осознанные сновидения и астральными путешествиями для неопытного человека – занятия очень опасные. Без контроля и помощи можно так загуляться, что обратно в тело никогда уже не вернешься.
А Матвей, мало того, что был не опытным, так еще и самоучкой. А если совсем точно, то самоучкой вынужденным.
В один, не самый прекрасный момент, проснувшись утром, он осознал, что тело его полностью одеревенело и потеряло чувствительность. А вот возвращение к норме происходило настолько болезненно, что Матвей не постеснялся и даже немного повыл.
А вот память, в процессе завываний, подкинула какие-то картинки, которые чуть не парализовали его сознание.
Он видел себя со стороны. Свой дом с высоты птичьего полета. Носился по городу, бестелесной сущностью. Заглядывал в окна домов, как знакомых, так и незнакомых людей. А потом видел калейдоскоп красок, который даже отдаленно не мог классифицировать.
Если бы Матвей за свою жизнь не прочитал ни одной книжки и не включал телевизор, или родился лет восемьдесят назад, когда о подобном рассказывали только бабки в далеких глухих деревнях, он бы просто умер от шока. А так он, сравнительно здраво, определил случившееся, как нечто сверхъестественное.
Нет, можно было бы списать это на слишком реалистичный и красочный сон. Но состояние организма подсказывало, что сны такими не бывают.
***
Первой реакцией был страх.
Из книг и телепередач Матвей знал, что подобные происшествия могут привести к потере самого себя. То есть, сознание загуляет где-то и пиши пропало. Тело есть. Может даже ходить и говорить будет. Только это будет уже совсем не тот человек, а некое его подобие.
А вот второй реакцией, когда первые волны страха схлынули, было принятие справедливого возмездия. С некоторой отрешенностью Матвей принимал постигшее его сверхъестественное происшествие в качестве наказания. Или даже кары.
Чисто юридически, он был не виноват. Да и в обществе его никто не винил. А вот сам себя Матвей чувствовал виноватым. По этой же причине и в стационаре под присмотром психиатров пробыл более полугода.
А история была такая.
Работал он водителем на городском автобусе. Людей возил по маршруту. Работником он был прилежным, имел похвалу и грамоты от начальства. Доволен был жизнью сам и радовал родных и близких.
Но приключилась с ним авария. Пересекал он перекресток во время часа пик. Полный салон пассажиров. Солнышко припекает через грязноватые окошки. А тут прямо на перекрестке в бок автобуса на всех парах влетает груженый самосвал. У водителя тормоза отказали.
Автобус сминает, как консервную банку, протаскивает метров тридцать, а потом переворачивает на бок, и еще на боку протаскивает до самого дома. Мало того, что сам автобус влипает в здание, так еще и самосвалом его вминает дальше некуда.
Последствия даже представлять не хочется, а вот сам Матвей отделался парой переломов и сотрясением.
Тело вылечили, а вот душу…
Матвей где-то в глубине понимал, что он не виноват. И ему все поголовно твердили, что его вины в происшествии нет. Только он все равно винил себя. Во-первых, на нем, как на водителе, лежала ответственность за пассажиров. А во-вторых, бесконечные «если».
– Если бы я ехал чуть быстрее, если бы я ехал чуть медленнее, если бы я задержался на остановке, если бы заметил тот самосвал издалека.
Этим он убивал себя. Буквально рвал сознание в клочья.
Конечно, его определили в стационар, чтобы снять тяжесть приступов и хоть немного снизить болезненность самобичевания. Но возиться долго с ним не стали. Как только определили, что он не представляет опасности ни для себя, ни для общества, снабдили рекомендациями, препаратами и отправили домой.
***
Больничный выплатили, с работы уволили, а как дальше жить – не объяснили. И главное, за что.
Но с работой помог школьный приятель его отца. Был он управляющим огромного складского помещения, которое предоставляло площади для многих оптовых сеток города.
Антон Дмитриевич был в курсе происшедшего с Матвеем, поэтому предложил тому, чуть ли, не любую должность ниже своей.
– А можно мне такую работу, – опустив глаза, проговорил Матвей, – где я не буду с людьми контактировать? Ну, или по минимуму?
– Водителем автопогрузчика пойдешь? Надо будет из буферной зоны развозить грузы согласно предписанию по секторам. Только там зарплата не очень.
– Мне много не надо, – ответил Матвей.
Через пару месяцев произошел первый сверхъестественный инцидент. Отнесся к нему Матвей с полным фатализмом:
– Как будет, так будет.
А еще через неделю бестолковых полетов, в его жизни появилась Нелли.
***
Стоял он на остановке и ждал автобуса, чтобы там было поменьше народа. В стороне от остановки стоял. А тут к нему подходит малюсенькая собачка, но сразу видно, что не щенок. Садится у ног, а свою маленькую лапку ставит Матвею на кроссовок.
Он посмотрел на собачку, она ответила ему взглядом. Он наклонился, она не двинулась.
Матвей заозирался, может хозяин где-то неподалеку. Но ни в его сторону, ни в сторону собаки никто не смотрел.
Долго не разбираясь, подхватил собачку на руки, спрятал за отворот куртки и отправился с ней домой.
В еде собака оказалась не привередливая, сосиски ела с превеликим удовольствием, во время ванно-банных процедур стояла спокойно. И да, это оказалась девочка.
– Сбылась мечта, – проговорил Матвей, устраивая спальное место для собаки у себя в кровати на соседней подушке, – блондинка в моей постели! Осталось придумать тебе достойное имя.
Перебирал долго, но собака откликаться отказывалась.
– Тогда будем ложиться спать, завтра подумаем еще.
***
Ночью его опять потащило в неведомые дали, но в этот раз стало все несколько иначе.
Полетал по комнате, потом над домом, немного над районом, а потом он почувствовал, что ему кто-то залепил пощечину. Звонкую, смачную и донельзя болезненную.
– Уй! – вскрикнул Матвей, продолжая парить над городом.
Прямо перед ним появился образ собачки, которая по идее спала на соседней подушке, и, не открывая пасти, сказала:
– Меня зовут Нелли, а тебе пора возвращаться, – и указала лапкой в сторону дома, над которым они в этот момент проплывали.
Матвей проснулся внезапно и сразу же посмотрел на собачку. Та сидела на подушке и смотрела несколько снисходительно.
– Нелли, значит, – констатировал Матвей.
Нелли чуть высунула язык, потом отвернулась и улеглась.
Остаток ночи Матвей проспал совершенно спокойно. Даже на работу чуть не проспал.
***
Утром Матвей понял важное. Потеряться в астрале ему не дадут. Свидетельствовали в пользу этого две свежие царапинки на лице. Тут даже экспертизу проводить не надо, чтобы понять, чьих это лап дело. Да и Нелли не так проста, как могло бы показаться на первый взгляд.
А, поскольку, утрата личности в астрале Матвею не грозила, а факт происходящего неоспорим, надо к этому делу подходить с умом.
Матвей в свободное от работы время занялся изучением всего, что можно было нарыть в интернете. А Нелли присутствовала рядом, в пол глаза посматривая в монитор.
И вот удивительное дело, когда материал был, мягко говоря, недостоверным, она фыркала и демонстративно отворачивала голову.
Кстати, про саму Нелли Матвей тоже вычитал. Не конкретно, но из той же оперы. Ведьмы, обычно, обзаводятся фамильярами, духами помощниками. Это или коты, или вороны. А поскольку Матвей ведьмой не был, то ему досталась собака. А если правильнее, то дух в образе собаки.
Образование с практическими занятиями шли рука об руку под руководством Нелли. А та, кстати, во время астральных прогулок, превосходно владела речью. Матвей подозревал, что Нелли может и в реальной жизни не хуже разговаривать, но образ приличной собаки она отыгрывала на пять с плюсом.
***
– Нелли, это мы где? – спросил Матвей, вплывая в хоровод цветных пятен.
– Суть всего и вожделенное место всех просвещенных, – ответила Нелли.
– Понятней не стало, – проговорил Матвей.
– Потому что – неуч! – сказала Нелли с некоторым раздражением. – Нормальные человеки книжки читают, а ты все картинки смотришь! Истину и мудрость по крупицам выискивать надо, а ты все в картинках ищешь, да еще, чтобы с подписью!
– Возвращаемся? – спросил Матвей.
– А смысл? – Нелли изобразила скепсис, насколько это позволяла мимика собачьей мордочки.
– Книжки почитать, – предположил Матвей.
– Считай, что я уже поверила, что вот ты так возьмешь, и будешь читать, – Нелли закатила глаза, – тоже мне, читатель.
И да, характер у Нелли в астрале был не сахар.
– Это тонкий мир. Специальное место, где находятся все души. А просветленные могут сюда попадать, чтобы пообщаться с любой душой. Ну, или такие, как ты, которых в реальной жизни почти ничего не держит.
А вот это была правда. Матвей действительно находился в таком состоянии из-за накатывающего чувства вины, что не ценил свою жизнь совершенно. А жил по принципу:
– Раз проснулся, будем делать, что надо.
И такое положение дел Нелли не устраивало.
Она сделала Матвею поистине царский подарок. Нелли нашла души всех тех, кто в аварии не выжил, и дала возможность пообщаться Матвею с ними. Никто его не винил, а когда он просил прощения, его охотно прощали.
И вот с этого момента он начал жить. Но с некоторой оговоркой. Он продолжал гулять по тонкому миру, а Нелли следила, чтобы Матвей там не задерживался, потому что связь могла оборваться, а душа так и не вернуться в тело.
***
– Гулять пойдем на улицу или на пеленку? – спросил Матвей после умывания.
Иногда Нелли рвалась на улицу, а иногда была категорически против покидать квартиру. Поэтому Матвей организовал для Нелли отдельный туалет.
Сегодня Нелли никуда идти не пожелала, вяло махнула хвостом и продолжила нежиться на подушке.
А настроение у Матвея было просто замечательным. После получения прощения, он не оставил путешествий по астралу и тонкому миру. И познакомился там, если это можно так назвать, с одной очень интересной душой.
Если сделать шаг в сторону и посмотреть на это со стороны, то для произошедшего сложно подобрать правильные слова. Нет таких слов и терминов, чтобы описать знакомство и общение двух душ. Это как глухому от рождения человеку описать шелест ветра в опавшей листве, журчание лесного ручейка или симфонию Баха.
Информацию донести можно, но глубину, краски, восхищение останется где-то за рамками понимания.
Потому и Матвей определил для себя факт знакомства именно так. А на самом деле все выглядело иначе.
***
Душа – это не тело, слова, ужимки, маски, хитрости и ложь. Это искренние чувства, полная открытость и беспощадная правда. Его душа приблизилась к другой душе, и между ними возник контакт. И полетели картинки, как кадры кинопленки, в каждой из которых можно было задержаться и рассмотреть, как инсталляцию.
Матвей показал аварию, после которой его жизнь изменилась, показал первый снегопад, который вызвал шквал эмоций, показал руки матери, смех друзей, свою одинокую квартиру, автопогрузчик, девушку, которую любил в школе. Он отдавал все, что когда-то вызывало эмоции.
Отдавал все, но и получал немало.
Огромные банты на линейке в первом классе, букет ромашек от поклонника, темная кладовка, где пряталась от злого отца, слезы матери, больничная палата, которая плохо видна из-за слоя марли на лице, страх на лицах прохожих, вышитые крестиком картины, грусть, отчаяние и тоненький лучик надежды.
***
– Нелли, а можно в реальном мире найти человека, с которым познакомился там? – спросил Матвей.
Нелли приоткрыла пасть, но сразу же ее захлопнула. Чуть не спалилась. Но очень внимательно посмотрела на Матвея. Это был далеко не собачий взгляд. Но настолько выразительный, что слова к нему не требовались.
– Вот чувствую, что это мой человек, – сказал Матвей.
Нелли одарила Матвея другим взглядом. Это было что-то среднее между презрением, недоверием и издевкой.
– Я серьезно говорю, – настаивал Матвей. – Вот ты сейчас мне можешь сказать, что обладательнице этой души лет пятьдесят, что у нее муж и семеро детей. А еще, что живет она где-нибудь на Занзибаре. И про больницу я помню. Знаешь, мне кажется, что это все не так уж важно. Кроме, Занзибара, конечно, – Матвей улыбнулся.
Нелли задумчиво почесала за ухом, а потом направилась к двери.
– Что, так просто? – удивился Матвей. – Встали и пошли?
Собачка остановилась, повернула голову, как бы говоря:
«Если человек твой, чего время терять? Пошли!»
Матвей открыл дверь квартиры, через которую вальяжно вышла Нелли. Только она пошла не вниз по ступенькам, а вверх. Матвей пошел следом. Нелли поднялась на два этажа и остановилась под дверью одной из квартир.
К своему стыду, Матвей не знал соседей и не общался. Соответственно не знал, кто живет за этой дверью.
– Ты уверена? – спросил он у Нелли.
Та рухнула на попу, будто у нее лапы отказали.
– Понял-понял, – протараторил Матвей и нажал на кнопку звонка.
Дверь открыла молодая девушка со следами старого ожога на лице:
– Здравствуйте, – сказала она.
– Здравствуйте, – проговорил Матвей, – я тут по такому вопросу, – и замолчал.
А как объяснить, по какому вопросу он пришел? То, что он собирался сказать, тянуло на веселый диагноз. Потому стоял и придумывал слова.
– Нелли, это он? – спросила девушка, присаживаясь на корточки перед собачкой.
Собачка слегка кивнула.
Девушка выпрямилась и подняла глаза на Матвея:
– Так вот ты какой, водитель погрузчика!
– А вы, случайно, картины крестиком не вышиваете?
– Вышиваю, – сказала она с улыбкой.
В этот момент Нелли вскочила и стремглав бросилась вниз по лестнице.
***
– Нелли, поздравляем вас с выполненным заданием! Получите формуляр на нового клиента!
– А можно в этот раз не такого тупого?
Нелли исправляет ошибки судьбы
– Володя! Где твоя совесть! – Коля стоял в полной растерянности. – Мы же к Ане собирались ехать!
– Я не в том состоянии, – еле открывая рот, выдавил из себя Володя.
– Да вижу, в каком ты состоянии, – Коля покачал головой, – ни стыда, ни совести, ни здравого размышления.
Володя оторвал голову от стола, на котором лежал, нашел мутным взглядом говорившего Колю, сделал вдох и начал кричать:
– Да я виноват! Ну, так убейте меня! Посадите в тюрьму! Отдайте людям на растерзание! Что я сейчас могу уже сделать?
Коля подошел к столу и врезал по столешнице кулаком. Надо бы по этой пьяной морде.
– Что ты можешь сделать? – Коля тоже перешел на крик. – Да хотя бы не заливаться каждый день! Виноват ты или не виноват, это следствие будет устанавливать, а от тебя сейчас требуется беседовать с врачами и думать, чем ты можешь помочь жене и сыну!
– Чем я могу помочь, – Володя начал плакать, – меня же к ним даже не пускают.
– Ну, ты тугой, – Коля навис над приятелем. – Они в реанимации и без сознания. Что ты рядом с ними собираешься делать? Выть? С этим ты и дома неплохо справляешься! К врачу ехать надо. Может купить что-то нужно? Лекарства какие-нибудь. А ты тут…
Коля не договорил, потому что Володя свалился на пол.
– Вставай сам, – брезгливо сказал Коля, – я тебя поднимать не буду.
– Оставьте меня тут, – ныл Володя, барахтаясь на полу в куче мусора, – я не хочу так жить!
– Да, бес с тобой! – Коля в сердцах сплюнул на пол.
Единственное, что он сделал перед уходом – он открыл большое окно в комнате и снял раму с петель.
«Хорошо, что рама деревянная, а не пластиковая, – подумал он, ставя раму у стены, – пластик так легко не снимешь».
А по поводу хозяина квартиры он рассудил так:
– На улице не настолько холодно, чтобы Володя замерз, но достаточно, чтобы протрезвел. А если и замерзнет, то и бог с ним!
***
В больницу Коля поехал сам, без близкого родственника. Рассудил, что врачи тоже люди, войдут в положение, расскажут, что и как.
– Анна, скорее всего, выкарабкается, – говорил врач с грустными глазами, – хотя положение тяжелое, а мальчик – вряд ли. Мы, конечно, будем бороться. Но сами должны понять, такая страшная авария, а ему всего-то два года.
– Доктор, а что мы с нашей стороны можем сделать? – спросил Коля, опуская в карман врача заготовленный конверт.
– Мы делаем все возможное, – ответил врач, как бы, не заметив, действие посетителя, – только время покажет, как оно будет.
– Тогда, – Коля достал визитку, – если что-то будет нужно, звоните мне. Муж Анны в несколько неадекватном состоянии. Он же только парой синяков отделался. Винит себя.
– Все под богом ходим, – проговорил врач и скрылся в ординаторской.
***
– Вова, не надо! – с этим криком Анна пришла в сознание после двух недель забытья.
Произошло это ночью, поэтому сразу вызвали дежурную бригаду. А та, ничего лучшего не придумала, как отправить ее в сон до утра, когда можно будет собрать консилиум.
– Сейчас возьмите все анализы и в лабораторию с пометкой сверхсрочно, – дежурный врач давал указания медсестре, когда Анна уснула, – чтобы утром можно было разговаривать предметно. Еще психологов вызовите. Сын у нее не выжил. Надо будет сообщить. И родственникам дозвонитесь, чтобы к обеду приехали.
– В деле нет телефонов родственников, – сказала медсестра, – только друг семьи Николай.
– Значит, его вызовите, – врач почесал подбородок, – пациентка при памяти, так что вызовите и полицию. Пусть они уточнят причины аварии.
***
Надежды Коли не оправдались. Володя не замерз к чертовой матери, но и в себя до конца не пришел. Находился в пограничном состоянии между явью и небытием. То есть, проблески здравых рассуждений сменялись ступором.
А в больницу он так и не поехал.
Пока за жизнь его сына боролись врачи, его шатало меж двух миров. Да и сам он заливался, пока у него не закончились деньги. А когда ему Коля сообщил, что Сашки не стало, Володя чуть в петлю не полез. Причем сразу, как только узнал.
Коля его стукнул пару раз для порядка, а потом, связав, для пущей уверенности спросил:
– Что это за сюрпризы ты отмачиваешь? У тебя жена в реанимации, сын умер, а ты как сявка дворовая, решил Аню еще и без мужа оставить?
– Все равно меня посадят! – кричал Володя. – Я виноват в аварии! Что так, что эдак, все равно меня с ней не будет. А так я хоть с сыном уйду!
– Ты бы тут дурака не валял, а хотя бы поинтересовался, на каком свете живешь! Никто против тебя обвинения выдвигать не будет, – кричал в ответ Коля. – Я со следователем говорил, по результатам экспертизы виноват дефект дорожного покрытия!
– Кто виноват? – не понял Володя.
– Яма была на дороге, – снизив тон, продолжил Коля, – ты при перестроении в нее колесом попал, вот машина в «бочку» и вошла.
– Так я не виноват? – глупо моргал ресницами Володя. – Меня не посадят?
– Дураков не сажают, – буркнул Коля, распуская узлы.
***
По поводу причины аварии Анна полиции ничего не сказала, хотя могла.
« – Вова, не надо! – просила она с заднего сиденья, удерживая Сашу от падения.
– Нет, ты посмотри, какую я машину купил! Так мягонько дорога под колеса ложится! И шины новенькие, и амортизаторы! Как по стеклу, честное слово!
Они ехали практически по пустой трассе, а Володя, красуясь, перестраивался из ряда в ряд.
– Да на ней можно трюки крутить! Хочешь, сделаю управляемый занос?
– Не хочу, – ответила Анна, – и не мог бы ты ехать чуть медленнее?
– Я могу еще быстрее! – рассмеялся Володя.
– Вова, я прошу тебя, не надо!
– Смотри, как я тот грузовичок сейчас обгоню! Как стоящий!
– Вова, не надо! – закричала Анна.
А потом машина на повороте, как о стену ударилась и полетела кувырком…»
– Плохо, что у нас не принято пристегиваться на задних сиденьях, – покачал головой полицейский, – ни закона такого нет, ни привычки. Простите, гражданка, что побеспокоили, – полицейский козырнул. – Выздоравливайте!
***
– Анна, что ж вы все в окно смотрите? – всплеснула руками Галя. – Так и с ума сойти недолго! Книжку бы взяли почитать. Или, вон, телевизор бы посмотрели! Такой хороший телевизор вам благотворители подарили!
– Не хочу, – сухо ответила Анна.
– А покушать вам, что сделать? Макарошки или картошечку?
– Без разницы, – произнесла Анна.
– Нет, если вы другого чего хотите, так скажите, я приготовлю!
Анна отъехала от окна в своем инвалидном кресле, сложила руки на коленях:
– Галя, скажите честно, зачем вам все это надо? Что вы передо мной выслуживаетесь? Если надо характеристику подписать, я и так подпишу. А в акте выполненных работ вообще можете писать все, что угодно.
– Анна, вы простите, если обидела чем, – Галя сглотнула комок, – но это моя работа. И я делаю ее хорошо. А делать плохо, мне совесть не позволяет! Вот!
Анна грустно улыбнулась:
– Хорошая вы, Галя, но не надо для меня так стараться. Я, если можно так сказать, доживаю. Это не жизнь, – Анна опустила руки на колеса, – это колодки, от которых уже не избавиться.
– А не скажите, – ответила Галя с наивной улыбкой на губах, – вы пока обвыкнетесь, да приноровитесь, а потом хоть в олимпийскую сборную!
– Точно, – Анна улыбнулась наивности Гали, – только в сборной меня и не хватает.
– А еще есть бальные танцы на колясках, – поддерживая разговор, сказала Галя, – я видела, очень красиво!
– Может там еще и партнеров выдают? – спросила Анна.
– Наверное, – Галя пожала плечами и приступила к уборке, а Анна вернулась к окну.
***
Про партнеров она не просто так заговорила. Одна ведь она осталась. Володя ее из больницы забрал. Первое время даже ухаживать пытался. Но не потянул.
Анна думала, что не потянул, а знакомые иначе решили:
– Сбежал, как есть сбежал! – говорили они.
Хотя, так и было. Сказал, что сходит в магазин за молоком, но так и не вернулся. А разводились уже дистанционно.
Если с Володей можно было попробовать жить дальше, то после его ухода жизнь пришлось менять полностью.
В первую очередь – квартира. Старую, на четвертом этаже, пришлось менять на другую, но на первом. Лифты для инвалидов даже не во всех новых домах бывают. Плюс пандус, плюс стоки в ванной.
Но Анне повезло хотя бы в том, что ее просто перевезли из одной квартиры в другую. Да и о каком тут можно говорить о везении? С месяц после переезда ее еще худо-бедно навещали знакомые, а потом благополучно забыли.
Да Анне и не хотелось никого видеть. Вообще ничего не хотелось. Просто ждала, когда наконец-то закончится этот театр абсурда под названием жизнь.
И единственная, кто вносил дисбаланс в ее беспросветное существование, была Галя. Она и болтала без умолку, так еще и Анну провоцировала на ответы.
***
– Ох, ты ж, господи! Что ж делать-то? – вскрикнув, запричитала Галя.
Анна подумала, что Галя опять ее провоцирует, но решила все-таки спросить:
– И что там случилось?
– Я дверь открыла, мусор выставить на площадку, а оттуда животина какая-то прямо в квартиру забежала!
– Какая животина? – с глубоким вздохом спросила Анна.
– А я и не рассмотрела, – Галя вошла в комнату к Анне, – то ли кошка, то ли собака. Мелкая такая! Как молния! Шмыг! И вот не вижу даже, где затаилась!
Галя Начала заглядывать по укромным местам, вооружившись веником.
– Галя, оставьте «животину» в покое, – попросила Анна, – как забежала, так и выбежит. Откройте только форточку на кухне. Если кот, сам уйдет, а если собака, тогда вас в следующий раз дождется. Ну, или я сама выпущу.
– Так нагадит же, – растерялась Галя, – антисанитария!
– Тогда еще в ванной оставьте дверь приоткрытой, – сказала Анна, – и еще воды в какую-нибудь мисочку налейте.
***
После ухода Гали, Анна вернулась к созерцанию вида из окна. Она не рассматривала там что-то конкретное, и не наблюдала за чем-то определенным. Просто смотрела, не концентрируясь ни на чем.
Люди знающие скажут:
– Это же медитация!
Но Анна была не в курсе этих тонкостей. Просто прожигала оставшееся время.
– Ну и чего ты расселась? – в высшей степени бестактный вопрос вырвал Анну из полудремы.
– Чего? – спросила Анна, открыв глаза.
Перед ней на небольшом пуфике сидела, откровенно, малюсенькая собачка и с выражением крайней озабоченности смотрела на Анну.
– Ты что-то сказала? – поинтересовалась Анна.
Собачка завела глаза к потолку, притопнула передней лапкой, а потом спрыгнула на пол и куда-то сбежала.
– Все нормально, – проговорила Анна, – экспресс на дурдом отправляется с первой платформы. Я уже с собаками разговариваю!
Она вырулила на середину комнаты и позвала:
– Собачка! Где ты там? Пошли еще поговорим!
Из-за угла кухни высунулся кончик носа, дернулся пару раз, принюхиваясь, и исчез из поля зрения.
– Я за тобой бегать не собираюсь, – проговорила Анна, и снова повернулась к окну.
***
– Слышь, ты, на колесной тяге! Не вздумай просыпаться! Отвечать мне нужно мысленно!
– Ты кто? – мысленно спросила Анна.
– Знакомиться, значит, будем? Ладно, – согласился голос, – я – Нелли. Во сне я выгляжу, как хочу, а в реальности, как маленькая, беленькая и обворожительно-прекрасная собачка!
– Это ты ко мне в квартиру забежала? – спросила Анна.
– Нет, птеродактиль мутант! – съязвил голос. – Конечно, это была я!
– Очень приятно познакомиться, – выдала Анна стандартную форму знакомства.
– А мне неприятно, – голос сформировался в такую же собачку, которую Анна видела на пуфике, – ты вообще в курсе, что собачек принято кормить? За воду, конечно, спасибо, а еще за возможность сходить в туалет. Но как бы и покушать было бы неплохо!
– А ты по делу пришла или просто так?
– Просто так я даже чихать не буду. Дело у меня есть. Хотя – нет. Это у тебя есть дело, только ты пока о нем не знаешь. Но это потом. Сначала ты меня кормишь! Потом мы с тобой будем развлекаться, а вот уже потом дело!
– Я ничего не поняла, – проговорила Анна.
– И почему я не удивлена? – ответила Нелли. – Все, можешь просыпаться, я изголодалась до кончика хвоста!
***
Накормить Нелли – оказалось самым простым из того, что было потом. Нелли с удовольствием уплетала и паровые котлеты, что готовила Галя, и магазинные сосиски, состав которых оставался на совести производителей. А вот объемы?
– Нелли, а тебе плохо не будет? – спросила Анна, скармливая собачке пятую сосиску.
Удивленный взгляд был ответом. Вне сна Нелли не разговаривала. А еще во взгляде читалось:
– Тебе что, жалко?
До Анны с трудом доходил тот факт, что Нелли не просто собака, а нечто большее. Но сознание бастовало.
– И как это в такую крохотную собачку, – рассуждала Анна, – которая больше двух килограммов не весит, уместилось семьсот граммов сосисок?
Есть подозрение, что уместилось бы и больше, просто у Анны в холодильнике сосиски закончились.
Первой сложностью было объяснение с Галей. Та с трудом приняла, что собачку ловить и выгонять не нужно. Но сошлись, что в качестве оправдания для вышестоящего проверяющего наличие домашнего животного благоприятно скажется на психологическом состоянии инвалида.
Формулировку Нелли подсказала.
А второй сложностью стало обучение Анны погружаться в измененное состояние сознания по потребности, в котором она могла общаться с Нелли и готовиться к развлечениям. Что за развлечения, Нелли не говорила, только загадочно закатывала глаза.
– Вдох на три счета, выдох на три счета и повторить, – учила Нелли.
– Я сбиваюсь, – говорила Анна, – мысли всякие лезут.
– Ты или считать не умеешь, или я даже не знаю, – Нелли вытирала воображаемый пот со лба, – ты ж как раз и считаешь, чтобы мысли не помещались! Просыпайся и начинай заново.
***
Уже пару недель Анна общалась с Нелли только во сне. И только сейчас у нее начало получаться проваливаться в полубессознательное состояние, которого добивалась Нелли. Пять минут размеренного дыхания, и Нелли встречала Анну язвительным:
– Ну, наконец-то!
А дальше – больше.
– Чего расселась? Вставай! – потребовала Нелли.
– Я не могу, я же инвалид, – ответила Анна.
– Это там ты инвалид, а тут ленивая эта, на которой сидят! Тут тебе ничего не мешает встать, ходить и даже летать!
– Где это тут? – не поняла Анна.
– Ну, если исключить, что у тебя галлюцинации, и ты окончательно не двинулась по фазе, то уже больше двух недель ты заходишь в тонкий мир. Реальность над реальностью.
– Куда я захожу? – удивилась Анна.
– Это про тебя шутили, что ты прочитала в жизни три книжки: Букварь, вторую и синюю?
– Я как-то не очень любила читать, – проговорила Анна.
– Оно и видно, – Нелли была беспощадна, но снизошла до некоторых объяснений. – Теорию мироздания я тебе рассказывать не буду, все равно не поймешь. Но, что касается непосредственно тебя, скажу так: ты инвалид в материальном мире, а есть еще мир энергий. Ты сейчас в мире энергий, но с видом мира материального.
– То есть, на самом деле все выглядит не так? – спросила Анна.
– Хвала сахарной косточке! До нее хоть что-то доходить стало! – Нелли воздела передние лапки вверх.
– У меня не получается, – проговорила Анна после нескольких попыток, когда упиралась руками в подлокотники.
– Так ты не руками вставай или ногами, – рявкала Нелли, – ты головой вставай! Представь себя облачком и воспари!
– Да, не понимаю я! – Анна чуть не расплакалась.
– А откуда электричество в розетке понимаешь? – спросила Нелли, выходя из себя.
– Нет.
– Но ты же им пользуешься!
– Да.
– Тут, то же самое! Ты ничего не знаешь, но ты веришь, если нажмешь выключатель, лампочка загорится!
– Мне нужно поверить, что я могу встать с кресла? – ошарашено спросила Анна.
– Нет, блин! Поверь в меня! Святую Нелли! – Нелли перешла в нижний регистр и продолжила говорить утробным голосом: – Встань и иди!
Анна перепугалась перемены голоса, что сама не заметила, как вскочила с кресла и отбежала в сторону.
– Знала бы раньше, – устало проговорила Нелли нормальным голосом, – давно бы тебя на испуг взяла.
***
Когда Анна более-менее освоилась в тонком мире, Нелли устроила ей встречу с сыном.
После нее Анна пролежала пластом с неделю, потому что старая боль вцепилась бульдожьей хваткой. Но были и, если можно так выразиться, положительные моменты.
Сашенька, маленький сыночек не помнил ни самой аварии, ни боли, которая была после этого. А душа его оставила тело еще там в машине.
– Без кармической боли его душа ушла, – объясняла и успокаивала Анну Нелли.
Анна просила еще о встречах.
– Так все уже, – Нелли развела лапки в стороны, как человек, – ушла душа на круг. Но ты не волнуйся, там ему будет очень хорошо. Главные знают толк в компенсации.
Нелли не объясняла, кто такие «главные», а Анна поняла, что начальство.
– Во-во, – подтвердила Нелли, – «Великое страшное начальство!»
А потом пришла пора развлечений!
***
– То, что твой сбежавший благоверный виноват во всем, ты спорить, надеюсь, не будешь? – спросила как-то Нелли.
– Наверное, не буду, – Анна еще не до конца вышла из ступора после свидания с сыном.
– А то, что он ушел без наказания, тоже понимаешь?
– Понимаю, наверное.
– И ты считаешь, что это нормально? – Нелли явно намекала на изощренную месть.
– Но ведь уже ничего не исправить, – растерянно проговорила Анна.
– А собственное удовлетворение у нас уже ничего не значит?
– Так его твое начальство покарает, – ответила Анна.
– На начальство надейся, а зубы держи острыми! – и Нелли продемонстрировала хищную улыбку.
Неизвестно, где находился Володя, но каждую ночь ему начал сниться один и тот же сон:
«Трасса, машина делает кульбит за кульбитом. Сам он выбирается из машины после остановки. А потом на него идет переломанное тельце сына с протянутыми ручками и кричит:
– Папочка, за что? Папочка, помоги! Папочка, мне больно!»
Анна сначала ужаснулась этой картине, но потом согласилась, что он это заслужил.
– А долго это ему будет сниться? – спросила Анна.
– А вечность – это сколько? – загадочно спросила Нелли, клацнув острыми зубками.
***
Развлечением это назвать было сложно, но Анне стало значительно легче.
– А вот теперь приступаем к делу! – строго сказала Нелли. – У тебя имеется неизрасходованный материнский ресурс. А у меня есть один гражданин, которому этот ресурс необходим.
– Его можно передать? – спросила Анна.
– Ага, только вместе с носителем, – кивнула Нелли.
– Я в кресле, какая из меня мать? – возмутилась Анна.
– Помнишь, тебе Галя про танцы на колясках говорила? Так вот, коляска – не приговор. Сноровка, работа, упорство. И у тебя в кармане огромный плюс: везде носишься, а ноги не болят!
– И что мне, на танцы записаться? – не поняла Анна.
– Ага, на БАМ запишись! А еще кандидатом в полет на Марс! – Нелли постукала лапкой по голове Анны. – Тренируйся, качай мышцы, учись обслуживать себя сама. Придумывай приспособления для всех на свете дел. Я пока товарищем заниматься буду, так что время у тебя есть. Работай, страус колесный, работай!
Нелли исчезла, как и появилась. Внезапно и совершенно незаметно. Но Анне скучать и грустить было некогда.
***
– Игорь, ты сам видишь в каком он сейчас состоянии, – Марина кивнула в сторону соседней комнаты, – его нельзя оставлять одного.
– Это, конечно, здорово, но ты тут уже просидела три дня, – канючил Игорь, – сколько еще планируешь сидеть – не понятно, а там я и дети!
– Ты по мне соскучился, так вот она я, любуйся, – Марина демонстративно развела руки в стороны, – или ты с собственными детьми справиться не можешь?
– Нет, я справляюсь, – Игорь отвел взгляд, – только детям мать нужна.
– Если ты хочешь знать, отец им тоже нужен, – Марина начала заводиться, – только до этого момента они его видели или спящим, или возле телевизора. Был бы ты хоть на десять процентов таким внимательным, как Гриша, я бы слова не сказала.
– Так я же работаю, семью обеспечиваю, – проговорил под нос обиженный Игорь, – и ты мне четверых родила, и сама жива, и дети здоровы.
Звонкая пощечина отразилась эхом от стен.
– У Леночки здоровье было слабое, – процедила сквозь зубы Марина, – и ребенком она была поздним. Она младше меня на двенадцать лет была, а меня мать в ее двадцать шесть родила.
– Ладно, – сказал Игорь, потирая горящую щеку.
– Нет, не ладно! Ты на своем заводе гайки крутишь и не видел, как Гриша за Леночкой нежно ухаживал! И сапожки застегнет, и пальто на плечи накинет, и завтрак в постель, и дверь откроет, и ручку подаст. А ты?