Читать онлайн И пес с ним бесплатно

* * *

Посвящается Бейли, Гансетту, Чарли, Клем и Одри,
без которых эта книга не появилась бы

1

Я учуял его – точнее, спиртное, которым от него пахло – еще до того, как он открыл дверь. Это и понятно: обоняние у меня отличное, лучше, чем у вас, людей. Ключ неуверенно потыкался в замок, прежде чем наконец попал в скважину. Дверь распахнулась, и в коридор, пошатываясь, вошел Берни Литтл, учредитель и совладелец «Детективного агентства Литтла» (вторая половина фирмы принадлежала Леде, бывшей жене Берни, и она свое уже оттяпала). Конечно, мне приходилось видеть напарника и в более скверном состоянии, но это случалось редко.

Он выдавил слабую улыбку:

– Здравствуй, Чет.

Я стукнул хвостом по полу в знак приветствия.

– Прости, я, кажется, припозднился. Тебе, наверное, нужно на улицу?

С чего бы вдруг? Неужели заметно, что мочевой пузырь уже давит мне на уши? Стоп, что это я? Берни сейчас не позавидуешь. Я подошел и прижался к его ноге. Он почесал меня за ушами, основательно запустив пальцы в шерсть – именно так, как мне нравится. Кайф…

А теперь бы еще вот тут, поближе к холке. Я слегка сгорбился, намекая на желаемое. Ага, ага, здорово!

Мы вышли из дома, я и Берни. Из трех деревьев растущих на лужайке, мне больше всего по душе самое крупное и тенистое, под которым так сладко спится. Я подбежал к нему и задрал лапу. Уф-ф. Еще чуть-чуть, и случилось бы непоправимое. Ночь наполнилась журчанием, я отключился от внешнего мира, поглощенный приятным звуком. В конце концов я – признаться, с трудом – остановил струю, приберегая остаток для того, чтобы пометить камень в конце подъездной дорожки рядом с дощатой изгородью, отделяющей нашу землю от участка старика Гейдриха. Да и между досками тоже надо спрыснуть. Обычное дело, только ради всего святого не расспрашивайте меня про старика Гейдриха.

Берни смотрел вверх, на небо. Прекрасная ночь – слабый ветерок, россыпь звезд, на склонах каньона мерцают огоньки… А это что? На лужайке лежал новый теннисный мячик. Я подбежал и обнюхал его. Запах чужой.

– Хочешь поиграть в «бросай и лови»?

Я потрогал мячик лапой. Как он сюда попал? Я провел весь день взаперти, но держался начеку – разумеется, за исключением того времени, когда спал.

– Чет, неси его сюда.

Не хочется выполнять приказ, пока от этой штуки исходит запах чужака.

– Ну же, Чет!

Никогда не мог отказать напарнику. Я раз-другой облизнул белый шарик, сделав его «своим», потом взял в зубы и принес к ногам Берни. Тот развернулся и кинул мячик на дорогу, ведущую к каньону.

– Гм… куда же он делся?

Как «куда»? Берни, неужели сам не видишь? Поразительно, как ухудшается человеческое зрение после захода солнца! Яркое белое пятно, подскакивая, катилось по середине дороги. Я рванулся за игрушкой так, что мои задние лапы обогнали передние, подлетел вверх, схватил мяч своим излюбленным способом – в прыжке, резко развернулся, скользнув юзом, и на полной скорости понесся обратно с низко опущенной головой и распластавшимися на ветру ушами. В последний момент едва успел затормозить и выложил трофей у ног Берни. Если кому-то известна более увлекательная забава, шепните мне по секрету.

– Уже поймал? А мне отсюда ну ничегошеньки не видно.

Я махнул хвостом – быстрое движение «раз-два», обозначает «да», в отличие от энергичного виляния, которое имеет массу смыслов, причем не все из них я сам могу объяснить.

– Молодчина. – Берни поднял руку, собираясь вновь бросить мяч, и в этот момент по дорожке к нам медленно подъехала какая-то машина.

Автомобиль остановился, стекло опустилось, из окна выглянула женщина.

– Простите, это дом 13-309?

Напарник кивнул.

– Я ищу Берни Литтла, частного детектива.

– К вашим услугам.

Женщина открыла дверцу и собралась выйти, но тут заметила меня.

– С вашей собакой все в порядке? – опасливо спросила она.

Я почувствовал, как Берни напрягся.

– Смотря что вы имеете в виду.

– Она не кусается? Если честно, я немного… побаиваюсь.

– Он вас не укусит.

Конечно, не укушу. Однако мысль определенно оставила след в моем воображении, поскольку рот внезапно наполнился слюной.

– Спасибо. От этих собак всего можно ожидать.

Берни что-то пробормотал себе под нос, совсем тихо, так что даже я не расслышал.

Незнакомка вышла из машины – высокая, с длинными светлыми волосами. От нее пахло цветами, лимоном и едва уловимо еще кое-чем – с представительницами моего племени такое случается довольно редко. Хм, каково это – постоянно находиться в подобном состоянии? Пожалуй, так и сбеситься недолго. Я взглянул на своего напарника. Он не отрывал глаз от женщины, поспешно приглаживая растрепанные волосы. Ох, Берни.

– Понимаете, даже не знаю, с чего начать. Это произошло впервые…

– Что именно?

Женщина сцепила руки. Руки – самая странная часть тела у людей и одновременно самая полезная. По ним можно узнать практически все.

– Я живу неподалеку, на Эль-Президенте. – Она неопределенно взмахнула кистью.

Эль-Президенте? Это там, где полно сточных труб? Я плохо запоминаю названия улиц, кроме нашей собственной, Мескит-роуд, хотя, с другой стороны, чтобы добраться до места, мне вовсе не нужно знать его название.

– Я – Синтия Шамбли. Вас порекомендовала моя коллега по работе, вы ей когда-то помогли.

– О ком вы говорите?

– Ее зовут Анджела Дипесто.

Я вспомнил длинную череду ночей, которые мы провели в машине, дежуря перед мотелями – там и сям, по всему штату. Мы – я и Берни – терпеть не можем бракоразводные дела и в прежние времена даже не брались за них, но с некоторых пор, по выражению Берни, на нас свалилась проблема с «притоком наличности». По правде говоря, я толком не знаю, в чем заключается проблема с «притоком наличности», однако она заставляла моего партнера просыпаться посреди ночи, вскакивать с постели, беспокойно мерить шагами комнату и даже иногда закуривать сигарету, несмотря на то что Берни изо всех сил старается завязать с этой привычкой.

Он ничего не сказал насчет Анджелы Дипесто, только коротко кивнул. Берни – настоящий мастер по киванию. Навскидку я могу назвать сразу несколько кивков, явственно различающихся по смыслу и очень красноречивых, если хорошо знаешь напарника. Данный кивок обозначал: первая отправная точка есть.

– Энджи очень хорошо о вас отзывалась и в подробностях рассказывала, как вы приперли к стенке этого негодяя, ее мужа. – Женщина повела плечами, словно встряхнулась. Ну, по части встряхивания ей до меня далеко. – Когда… вы ведь живете почти по соседству и… в общем, я приехала сюда. – Она слегка покачивалась взад-вперед – у людей это признак того, что они нервничают.

– Так что все-таки случилось?

– Беда с Мэдисон. Она пропала.

– Мэдисон – ваша дочь?

– Разве я не сказала? Простите, я так расстроена, совсем не соображаю…

В ее глазах заблестели слезы. Занятный это процесс – плач; не звуки, со звуками все более-менее понятно, а жидкость из глаз. «Ну вот, опять включила водопровод», – говаривал Берни про Леду. Когда люди, особенно женщины, огорчаются, у них из глаз начинает литься вода. В чем тут причина? Берни опустил голову и начал неловко переминаться с ноги на ногу, видать, тоже не больно понимал в этом деле. Правда, однажды я видел, как слезы капали из его собственных глаз – в тот день, когда Леда собрала все вещи Чарли. Чарли – сын Берни и Леды, сейчас он живет с матерью и лишь изредка встречается с отцом. Мы – я и Берни – очень скучаем по нему.

Эта, как там ее, Синтия – признаюсь, я скверно запоминаю имена, фамилии и прочие дела, пока не рассмотрю лицо говорящего как следует – вытащила из сумочки платок и промокнула глаза.

– Извините.

– Вам не за что извиняться. Как долго отсутствует Мэдисон?

Женщина открыла рот, но в этот момент в кустах на дальнем конце подъездной дорожки что-то зашуршало. В следующий миг я оказался в гуще кустов, все обнюхал и даже немного взрыл землю, просто для порядка. Пахло не то лягушкой, не то жабой… или – ай! – змеей. Не люблю змей, никогда их не…

– Чет! Ты что там роешься?

Я вылез из кустов и потрусил к Берни. Эй, а почему мой хвост виновато поджат между ногами? Я задрал его и состроил невинную мину.

– Хороший мальчик. – Берни ласково похлопал меня по загривку. До чего приятно.

Женщина побарабанила мыском туфли по дорожке.

– Значит, вы отказываетесь мне помочь?

Берни тяжело вздохнул. В его взгляде сквозила усталость. Спиртное постепенно выветривалось. Скоро моего напарника потянет в сон. Я бы тоже не отказался прилечь, да и червячка заморить не мешало бы. Интересно, в кухонном ящике возле мойки еще остались косточки из сушеных жил? Те самые…

– Вы меня не совсем поняли. Ваша дочь сегодня не вернулась из школы. Получается, ее нет… меньше восьми часов? Копы и пальцем не пошевелят, пока не пройдет как минимум целый день.

Что такое «восемь часов», я представляю смутно, зато понятие «целый день» мне прекрасно известно: это промежуток времени между тем, когда солнце поднимается над скалами за гаражом и садится за горы с другой стороны.

– Вы – не коп.

– Верно. Мы с полицейскими порой расходимся во мнениях, но в этом вопросе я полностью их поддерживаю. Мэдисон – старшеклассница? Сколько ей лет, шестнадцать?

– Пятнадцать. Учится в классе для одаренных детей.

– Насколько я знаю, пятнадцатилетние подростки иногда забывают позвонить домой, особенно когда чем-то увлечены – например, решили сходить в кино, прогуляться с друзьями или потусоваться на вечеринке.

– Сегодня будний день.

– Даже в будние дни.

– Говорю же, она одаренный ребенок.

– Ну, Билли Холидей тоже была талантлива.

– Что, простите?

Женщина смутилась; смущенная человеческая физиономия почти так же непривлекательна, как сердитая. Фразу насчет Билли Холидей я тоже не понял, но по крайней мере имя мне знакомо: это певица, чьи диски Берни часто слушает, особенно когда на него нападает хандра.

Тем не менее Берни, кажется, был доволен собой, как будто заработал очко в игре. Я понял это по улыбке, мелькнувшей на его лице.

– Давайте договоримся так: если Мэдисон не появится до утра, позвоните мне. – Берни протянул собеседнице свою визитку.

Она враждебно покосилась на карточку и не взяла ее.

– До утра? Семьдесят шесть процентов дел, связанных с исчезновением людей, раскрывают в течение первых двенадцати часов либо… – в ее глазах опять заблестела влага, а голос дрогнул, как будто она поперхнулась, – не раскрывают совсем.

– Кто вам такое сказал?

– Никто. Прежде чем ехать сюда, я просмотрела информацию в Интернете. Поймите же, Мэдисон никогда бы так со мной не поступила! Если вы не желаете помочь, хотя бы посоветуйте, к кому можно обратиться.

Порекомендовать другое детективное агентство? На моей памяти ничего похожего не было. Лицо Берни оставалось непроницаемым.

– Если вопрос в деньгах, называйте любую сумму. Вдобавок получите солидную премию, когда найдете девочку. – Синтия порылась в сумочке, вытащила свернутую пачку денег, отделила несколько бумажек. – Пятьсот долларов для начала вас устроит?

Взгляд Берни словно приклеился к банкнотам. Красноречивое выражение, ничего не скажешь. Проблема с притоком наличности.

– Мне нужно осмотреть комнату Мэдисон. – Когда Берни приходится сдаваться, он действует быстро. Сколько раз я был свидетелем, как это происходило в разговорах с Ледой.

Синтия отдала ему деньги.

– Поезжайте за мной.

Берни затолкал банкноты поглубже в карман. Я подбежал к нашей машине – старенькому «порше» с откидным верхом и облупившимися боками, давно просившими краски – и, перескочив через дверцу, запрыгнул на сиденье переднего пассажира.

– Эй, вы видели, что сделал ваш пес?

Берни кивнул, уверенно и гордо. Один из лучших кивков!

– Его прозвище – Чет-Ракета.

Да, иногда Берни меня так называет, правда, нечасто.

За домом, в каньоне, послышался крик скунса. Позже надо будет заняться этим вопросом. Сонливость вмиг испарилась. Мой партнер, бодрый и целеустремленный, повернул ключ в замке зажигания. Работа всегда придает нам сил – мне и Берни.

2

Людям жутко нравится ловить кайф. Они накачиваются спиртным, курят всякую гадость, глотают таблетки и даже втыкают в себя иголки – всего этого мы с Берни навидались вдоволь. Однако смысл их действий от меня всегда ускользал, и я долго мучился вопросом: что такое кайф? А потом меня осенило. Что нравится мне больше всего в мире? Ехать рядом с Берни в «порше», далеко-далеко и долго-долго. Сидишь на высоком переднем сиденье, встречный ветер расплющивает морду, а окружающие предметы и запахи – особенно запахи – проносятся мимо так быстро, что не успеваешь их все уловить. Движение, скорость, наплыв эмоций, экстаз! Я тоже кое-что понимаю в кайфе, испытывал его много раз.

Я наслаждался и теперь, когда мы ехали в автомобиле вслед за Синтией Шамбли, чья дочь, Мэдисон, возможно, пропала без вести. Перед моими глазами мелькали картинки: мужчина выносит мусор (завтра приедет мусо-ровозка? Ура!); Игги, мой приятель, лакает воду из миски на пороге, оборачивается в сторону «порше», слишком медленно, чтобы заметить меня – в этом весь Игги! А вот…

– Чет! Ты чего разлаялся?

Я разлаялся? Ой, должно быть, при виде Игги. Смотрите: белохвостый кролик сжался в комок на лужайке! При лунном свете его хвостик-пимпочку видно как днем. Шерсть у меня на спине встала дыбом.

– Чет, успокойся.

Я успокоился, хотя, надо вам сказать, в свое время немало погонял кроликов! А вот еще…

– Да что в тебя вселилось?!

Ничего, ничего, просто обалдел от восторга. Я убрал язык обратно в пасть; от ветра он совсем пересох и стал похож на одно из тех полотенец, которые я порой нахожу на полу в ванной. Мне нравится закапывать их возле большого камня на заднем дворе, хотя занятие это нелегкое. Косточки из сушеных жил – другое дело, раз-два и готово… Ну надо же! Я вдруг припомнил, что до сих пор не выкопал одну такую косточку, зарытую под апельсиновым деревом рядом с забором старика Гейдриха. Может, она все еще там!.. Пока я глядел на луну и строил планы, «порше» свернул на подъездную аллею и остановился позади авто Синтии Шамбли.

Я выскочил на дорожку, нагретую за день солнцем. Откуда-то запахло водой из бассейна. Вслед за Синтией мы приблизились к дому, похожему на наш, да и на большинство домов в Долине, только попросторнее.

Синтия обернулась на Берни:

– Вы и пса с собой возьмете?

– А почему нет?

Кожа у нее на лбу собралась в складочки. Плохой знак.

– В моем доме никогда не было собак.

– Еще не поздно это исправить.

Складочки поползли выше.

– Простите, не поняла.

Берни улыбнулся. У моего напарника большой запас различных улыбок. Эту я бы назвал просто демонстрацией зубов. Я последовал его примеру и сделал то же самое. По человеческим меркам зубы у Берни неплохие, однако не выдерживают никакого сравнения с моими – вы же понимаете, тут я вполне объективен.

– Вероятнее всего, миссис Шамбли, нам потребуется его помощь. Специальность Чета – розыск пропавших детей.

Синтия взглянула на меня.

– По-моему, он слишком агрессивен для работы с детьми.

Самым правильным для меня сейчас было бы закрыть рот, но он почему-то, наоборот, открылся шире. К тому же, услышав несправедливое обвинение, я высунул язык и часто задышал.

– Чет никогда не проявляет агрессии без причины. – Берни потрепал меня по холке. Мне сразу стало спокойнее. – Это профессионально обученный полицейский пес.

– Правда?

– Получил звание лучшего выпускника в школе служебных собак «К-9».

Здесь напарник слегка преувеличил, поскольку школу я на самом деле не закончил, благодаря чему мы с Берни и познакомились; впрочем, это длинная история, расскажу ее вам как-нибудь потом.

– Что ж, в таком случае… – Синтия распахнула дверь, и мы вошли внутрь.

Прямо с порога я учуял запах птичьего дерьма. Кислый и противный, как и сами птицы. Умей я парить в бескрайней синей вышине, был бы я таким же мерзким? Да ни за что!

Вслед за Синтией мы миновали большую комнату, пол в которой был выложен плиткой, приятно холодившей лапы, затем прошли через коридор к закрытой двери. По пути я заметил ломтик хрустящей картошки, валявшийся возле стены, и слопал его на ходу. Рифлененький!

На двери висела табличка с изображением молнии. Берни прочел надпись: «Опасно! Высокое напряжение».

– У Мэдисон своеобразное чувство юмора, – пояснила Синтия.

Мы вошли в комнату, и я увидел птицу. Она сидела на жердочке в клетке, подвешенной к потолку.

– Че-ет, – предостерегающе протянул Берни. Как правило, этот тон означает, что партнер опасается за мое поведение. Разумеется, учитывая мою прыгучесть (в школе «К-9» я считался лучшим прыгуном, отчасти из-за этого и приключились все неприятности; подробностей не помню, но, кажется, не обошлось без крови), я тут же прикинул в уме кое-какие варианты… И все же нет, не сейчас. Мы ведь на работе.

– Хороший мальчик.

Птица – зеленая, с чешуйчатыми желтыми лапами и нелепым острым хохолком на голове – издала отвратительный скрипучий звук.

– Слышали? – спросила Синтия.

– Что?

– Попугай сказал: «Мэдди круче всех». Это она его научила. Он умеет произносить и другие фразы.

Ничего себе! Синтия утверждает, что это существо с маленькими глазками, заключенное в клетку, умеет разговаривать? Ни в жизнь не поверю!

– Его зовут Капитан Кранч.

Капитан Кранч, словно ящерица, уродливо задергал головой взад-вперед и снова что-то прокаркал. Ужасный скрип перешел в пронзительный писк, который резанул мне по ушам. Я взглянул на Берни и понял, что этого писка он не слышал. На самом деле мой партнер не замечает некоторых вещей, однако надо отдать должное: собственные недостатки никогда не портили ему жизнь.

– А что еще он говорит?

Берни, я тебя умоляю!

Синтия приблизилась к клетке.

– Ну же, детка.

«Скри-ип – скри-ип».

– Слышали?

– Что?

– Зажги мой огонь. Когда я сказала: «Ну же, детка», он ответил: «Зажги мой огонь».

Прелестно.

Лицо Берни тем не менее как бы застыло, глаза потемнели. Стало быть, он чем-то заинтересовался.

– Пусть скажет еще что-нибудь.

Синтия легонько постучала по клетке. Ногти у нее были длинные и блестящие.

– Капитан Кранч, хочешь выпить?

Опять: «Скри-ип – скри-ип».

– Он сказал: «Двойную порцию!» Так? – уточнил Берни.

– Именно! – обрадовалась Синтия.

– Впечатляет.

Да неужели? На Берни произвела впечатление глупая птица, которая каркает что-то вроде «Мэдди круче всех», «зажги мой огонь» и «двойную порцию»? И насколько же она его впечатляет? Может, я чего-то недопонял?

– Чет! – Напарник посмотрел на меня. – Чего рычишь?

И ничего я не рычу. В общем, я отодвинулся подальше от клетки и сел возле небольшого столика, на котором стоял телевизор. Мои ноздри уловили запах, знакомый со времен учебы в школе полицейских собак. И точно: под столиком обнаружился маленький целлофановый пакетик с марихуаной.

Берни метнул взгляд в мою сторону.

– Ради Бога, Чет, прекрати скандалить. – Он обернулся к Синтии: – Мэдисон часто разговаривала с попугаем?

– Практически постоянно. Общалась с ним, как с человеком.

Берни побарабанил пальцами по клетке. Ногти у него короткие, обгрызенные почти донельзя.

– Где Мэдисон? – спросил он у Капитана Кранча.

Попугай молчал. В комнате повисла тишина. Берни и Синтия не сводили глаз с птицы, я наблюдал за Берни. Иногда его поступки меня беспокоят. Если мы будем полагаться на свидетельские показания этого хохлатого уродца, дело можно считать проигранным.

– Прекрасная мысль! – воскликнула Синтия. – Где Мэдисон? – повторила она, обращаясь к Капитану Кранчу.

Попугай упорно хранил молчание.

– Ну же, детка, – взмолилась мамаша Мэдисон.

– Зажги мой огонь, – проскрипел Капитан Кранч. На этот раз я тоже расслышал слова.

– Давайте не будем спешить, – предложил Берни. – Я должен восстановить хронологию.

– А что это такое? – спросила Синтия.

Да, мне тоже интересно. Мой партнер нередко употребляет длинные и сложные слова. Будь у него выбор, он дни напролет проводил бы, уткнув нос в книжку, только вот из-за обязанности выплачивать алименты и неудачного вложения денег в предприятие по пошиву трусов с пестрым гавайским рисунком (Берни без ума от одежды с гавайскими мотивами) выбора у него нет.

– Последовательность событий, – объяснил Берни. – Когда вы видели Мэдисон в последний раз?

Синтия посмотрела на свои часы: большие, из золота. На запястьях, в ушах и на шее у нее тоже было золото. Лично я к нему равнодушен. Пару раз пробовал лизнуть – ничего особенного, хотя серебро на вкус еще хуже.

– В восемь пятнадцать утра, – ответила Синтия, – когда подвезла ее к школе.

– Как называется школа?

– Хейвенли-Вэлли.

– Не слышал о такой.

– Она совсем новая, расположена к северу от Пума-Уэллс. Там работает мой бывший муж, предприниматель по строительству частных жилых домов.

– Ваш бывший муж? Отец Мэдисон?

– Да. Мы в разводе уже пять лет.

– Вы звонили ему?

– Разумеется. Он не видел девочку.

– Опекунство оформлено на вас?

Синтия кивнула.

– Мэдди проводит с Дэймоном часть выходных, он может забирать ее на каждое второе Рождество, и все такое.

Берни достал блокнот и ручку.

– Дэймон Шамбли?

– Кифер. После развода я снова взяла девичью фамилию.

Девичью фамилию? Это еще что за штука? Не перестаю дивиться на людей: меняют имена как им вздумается. Меня, к примеру, зовут просто Чет, коротко и ясно.

– Мэдисон тоже носит фамилию Шамбли?

– Да.

– Когда вы с мужем развелись, ей было около десяти лет?

– Верно.

– Как она отреагировала на развод?

Синтия вздернула плечи, потом опустила. Такое пожимание иногда обозначает, что человеку все безразлично – тут уж я не сильно разбираюсь, но, может быть, это не типичный случай?

– Сами знаете, как говорят насчет детей.

– И как же?

– Развод родителей для ребенка лучше, чем плохой брак.

Берни моргнул. Мимолетное движение ресниц, едва уловимое, но я понял, что у него на уме. Он думал о Чарли и о собственном разводе. Что такое «брак» и «развод», у меня не спрашивайте, даже не пытайтесь. В собачьем мире ни того ни другого понятия не существует.

– Не понимаю, при чем тут исчезновение Мэдисон.

Ага, я тоже не врубился.

– Я должен собрать информацию, – ответил Берни. – Заполнить пробелы. – Любимое выражение моего партнера, в большинстве случаев срабатывает безотказно.

– Простите, – смутилась Синтия, – я не собиралась вмешиваться в вашу работу. Просто… – Ее глаза опять увлажнились.

Однажды крупная слеза Леды капнула на пол, и я ее попробовал. Оказалось, соленая! Удивительно.

– Просто… Господи, где же она может быть?

Берни оглянулся по сторонам, заметил на столе пачку бумажных носовых платков и подал один Синтии.

– Когда вы решили, что Мэдисон пропала?

– Когда она не приехала домой на автобусе. Во второй половине дня я обычно уезжаю из дома – веду небольшой бизнес.

– Какой?

– Занимаюсь дизайном электронных открыток.

– Электронных открыток?

– Если хотите, могу занести вас в список клиентов. – Синтия достала еще один платочек и высморкалась. Нос у нее был крошечный, совершенно бесполезный – не то что мой! И все же любопытно: что чувствуешь, когда сморкаешься? Внезапно у меня самого засвербило в носу.

Синтия и Берни еще немного поговорили о расписании автобуса, о телефонных звонках, которые она сделала в школу, своему бывшему мужу, подружкам Мэдисон, но я уже не слушал, поглощенный странными ощущениями в носу. Потом до меня вдруг донеслось:

– Почему он так сердито скалит зубы?

– Скорее просто морщит нос, – сказал Берни. – Чет, ты в порядке?

Стыдно-то как! Я хорошенько встряхнулся – верный способ начать все заново – и подошел к Берни, бодрый и энергичный, с задранным хвостом.

– Он в полном порядке, – подтвердил Берни.

Синтия как-то странно посмотрела на меня.

– Никогда раньше не видела таких собак.

– Каких «таких»?

– С разными ушами. Одно – белое, другое – черное.

Между прочим, высказываться насчет чьей-то внешности – неприлично. По-моему, это всем должно быть известно. Я тут же решил, что Синтия мне не нравится. Взгляд на Берни убедил меня в том, что и ему эта дамочка не по душе.

– Мне кое-что потребуется, – произнес он сухо, почти холодно. – Телефон и адрес вашего бывшего мужа, подруг и приятелей Мэдисон, всех остальных, с кем она общается, – учителей, тренеров и так далее. И фотографию хорошего качества.

– Одну минуту, – сказала Синтия и вышла из комнаты.

Берни сразу перешел от слов к делу: обернулся ко мне и негромко спросил:

– Нашел что-нибудь?

Я подбежал к столику с телевизором и наклонился вперед, давая напарнику подсказку. Тот опустился на колени, выудил из-под стола пакетик с марихуаной, взвесил на ладони и закинул обратно.

– Молодец.

В награду меня погладили по спине и почесали между ушами. Красота!

Возвратившаяся Синтия протянула Берни листок бумаги и фотографию в рамочке. На фото была запечатлена девушка с конским хвостом. Собственно, кони меня не интересуют, а конские хвосты очень даже нравятся.

– У Мэдисон есть парень? – задал вопрос Берни.

– Нет.

– Тогда, пожалуй, все. – Берни еще раз обвел взором комнату. – Мне нужна какая-нибудь вещь с ее запахом.

– Наволочка подойдет?

Берни подошел к кровати и снял с подушки наволочку. Мне она показалась розовой, хотя, по мнению моего партнера, в оттенках я не разбираюсь. Как следует обнюхав наволочку, я запомнил запах Мэдисон: аромат юной девушки, с нотками меда, вишни и еще большого цветка, похожего на солнце, который растет вдоль дорог. Берни сложил наволочку и убрал в пакет.

– Я с вами свяжусь. Если появится информация, звоните мне в любое время дня и ночи.

– Большое спасибо. Я вам очень признательна. – Синтия проводила нас через коридор к парадной двери. – Знаете, Анджела Дипесто в полном восторге от вас.

Берни вдруг остановился.

– Вы сказали, что работаете с ней.

– Да.

– Какое отношение Анджела имеет к электронным открыткам?

– Она пишет для меня компьютерные программы.

– Анджела Дипесто?

Синтия кивнула и открыла дверь. По тропинке к дому шла девушка с конским хвостом и рюкзачком за спиной. Лица ее в темноте было не разглядеть, но по запаху я мгновенно определил, кто это.

– Мэдисон? – растерянно проговорила Синтия и накрыла ладонью рот. У человеческого племени так делают только самки, самцы – никогда. – Господи Боже, где тебя носило?

Берни вполголоса буркнул себе под нос:

– Не мешало бы выпить.

Из глубины дома послышался скрипучий голос Капитана Кранча:

– Двойную порцию!

3

От Мэдисон пахло точно так же, как от ее наволочки, только сейчас к этому аромату слегка примешивались пот и марихуана. Человеческий пот, скажу я вам, – серьезная штука. Тот, что связан с физическими упражнениями, имеет острый и свежий запах. Пот, исходящий от немытого тела, менее свежий, в нем ощущается что-то животное. Третий вид пота, который появляется от страха – именно его я сейчас обонял, – представляет собой нечто среднее между первыми двумя.

Синтия сделала шаг вперед, схватила дочь за руку.

– Где ты была? Я переволновалась до смерти!

– Я… – Мэдисон заметила Берни и умолкла.

– Это мистер Литтл, частный детектив.

– Детектив?

– У меня едва не случился сердечный приступ!

– В самом деле, мам, хватит. Ты наняла детектива?

– Отвечай, где была!

Мэдисон закусила губу. Люди иногда закусывают нижнюю губу. Что это означает? Трудно сказать, просто я всегда обращаю на это внимание.

– Я не виновата. Это мистер Рентнер настоял.

– Что еще за мистер Рентнер?

– Ну, мам! Наш учитель истории, ему еще понравилось мое сочинение про…

– Ладно, ладно, и на чем же он настоял?

– Мистер Рентнер сказал, что мы должны посмотреть фильм про русских.

– Ты ходила в кино?!

– Да, в торговом центре «Норт-Каньон-молл» устроили специальный сеанс, только два показа – сегодня и завтра. А после фильма я болталась возле центра, пока один парень не подбросил меня до дома.

– Какой парень?

– Ты его не знаешь, он из старшего класса.

– Как зовут?

– Тим… э-э… фамилию не помню. Вообще-то мы едва знакомы.

Синтия глядела в лицо дочери снизу вверх, поскольку Мэдисон была выше ростом.

– Почему ты не позвонила?

– Прости, забыла.

– Я тысячу раз набирала номер твоего мобильника!

– Мамуля, я его выключила. Если тебе до сих пор неизвестно, в кинотеатрах положено отключать мобильники.

– Не смей разговаривать со мной в таком тоне!

Мэдисон потупила взор.

Помолчав, Синтия сказала:

– Идем в дом. – И добавила, обернувшись к Берни: – Спасибо, что уделили мне время.

– Не за что, – отозвался он. – Рад, что все закончилось благополучно. – Берни обратился к Мэдисон: – Кстати, я тоже поклонник русских фильмов. Что показывали?

– «Доктор Живаго», – ответила девушка. – Мы сейчас как раз проходим русскую революцию.

– Великолепный фильм, – подтвердил мой напарник.

Мы – я и Берни – регулярно смотрим всякие кинокартины, правда, именно эту я не запомнил. По правде говоря, я не слежу за сюжетом, если только не увижу на экране своих собратьев, пусть даже в небольшой роли, как, например, в фильме «Лучше не бывает» или во второй части «Охотников за привидениями».

– Мой любимый эпизод – сцена на теннисном корте, – прибавил Берни.

– О, действительно хорошая сцена, – согласилась Мэдисон, а потом неожиданно подошла ко мне и потрепала по холке, очень нежно и ласково.

– У вас замечательный пес, – сказала она.

Синтия и Мэдисон отправились домой. Мы тоже.

Было поздно. Берни обнаружил в холодильнике недоеденный бифштекс, густо намазал его соусом и разделил пополам. Мы немного перекусили. Потом Берни откупорил банку с пивом и уселся за стол.

– Как-то неудобно, что я не вернул Синтии ее пять сотен.

Я продолжал жевать мясо. Обожаю бифштексы, только ими бы и питался.

– Правда, есть один нюанс, Чет. Знаешь какой?

Я поднял голову от своей миски. Изо рта у меня, по всей видимости, торчал кусок мяса.

– В «Докторе Живаго» нет сцены на теннисном корте.

Мой напарник раскрыл переносной компьютер, я подошел к плошке с водой.

– Дай-ка налью тебе свеженькой.

Берни налил в плошку свежей воды из-под крана и даже добавил туда несколько кубиков льда. Восхитительно. Вода со льдом – это хорошо.

Берни опять уткнулся в экран лэптопа.

– Эге. «Доктор Живаго» и вправду идет в «Норт-Каньон-молл», в маленьком зале с внутренней стороны здания. А мистер Рентнер действительно преподает историю в средней школе Хейвенли-Вэлли. – Берни вздохнул.

Вздохи, кстати, тоже интересное явление. По моим наблюдениям, чем моложе людские особи, тем реже они вздыхают.

– Существует два вида лжи, Чет: большая, жирная ложь и маленькая, искусно вплетенная в сложную паутину правды. Девчонка чертовски умна. – Берни встряхнул бутылку с соусом, намазал добавку на бифштекс. – Синтия вроде бы говорила, что ее дочь учится в классе для одаренных детей?

Понятия не имею. Я похрустел ледяным кубиком. Зубам сразу стало приятно, мелкие студеные звездочки защекотали рот, вызывая бодрящую прохладу во всем теле. Ужин, пусть даже такой короткий и скудный, как сегодня, всегда был моментом, которого мы – я и Берни – с нетерпением ждали целый день.

Берни защелкнул крышку лэптопа.

– С другой стороны, она вернулась домой целая и невредимая. По большому счету все нормально. Ты ведь понял, почему я не особо терзаюсь насчет тех денег?

Еще бы. Деньги нам нужны позарез. Финансы истощились практически полностью – алименты, пестренькие трусы и почти никакого дохода, разве что случайный гонорар за доказательство супружеской измены. Напарник говорит обо всем этом чуть ли не каждый вечер. Черный и сочный, как маслина, муравей вылез из-под плиты и попытался прошмыгнуть мимо меня. Неужто надеялся, что этот номер у него пройдет? Мне хватило одного движения языком. Берни всегда подчеркивает, что в диете очень важна белковая составляющая.

Спальня моего партнера – царство беспорядка, в котором одежда, книги, газеты свалены как попало – располагается в задней части дома, окнами на каньон. Берни занимает большую кровать, которую раньше делил с Ледой. В то время я спал на кухне, теперь же – на полу в изножье кровати. Где-то под грудой барахла скрывается уютный мягкий коврик.

– Спокойной ночи, Чет.

Я закрыл глаза. Ночной воздух постепенно охлаждался, Берни выключил кондиционер и оставил окна открытыми. В каньоне бурлила жизнь: слышалось тявканье койотов, шелест листьев, резкий крик какой-то птицы, внезапно оборвавшийся. Дыхание Берни стало глубоким и размеренным. Несколько раз он стонал во сне, а через некоторое время пробормотал что-то похожее на «Кто знает?». По улице проехала машина. Судя по звуку, она притормозила возле нашего дома. Я обеспокоенно поднял голову. Автомобиль продолжил движение, шум мотора затих вдали. Я встал, обошел комнату кругом и снова лег, вытянув лапы. Одно ухо белое, другое черное. И что с того? Вскоре я уже исследовал склоны каньона, охотился на койотов, ящериц и пекари при лунном свете – разумеется, во сне. Наяву каньон для меня недосягаем за исключением тех случаев, когда я отправляюсь туда вместе с Берни. И все же партнер мне доверяет. По крайней мере у нас нет электрической изгороди, как на лужайке бедного Игги.

Я проснулся от храпа Берни. В комнате было темно, только между шторами серебрилась тонкая полоска света. Я встал – самочувствие отличное, здоровый аппетит, немного хочется пить – и направился к кровати. Берни лежал на спине, из-под одеяла торчал только подбородок. На лбу собрались морщины, как бывает, когда мой напарник озабочен серьезной проблемой; под глазами пролегли темные круги. Берни выглядел более уставшим, чем с вечера. Я положил морду на одеяло.

С улицы послышался шум автомобиля. На сей раз машина не проехала мимо, а остановилась возле дома, взвизгнув тормозами. Хлопнула дверца. По одному этому звуку я определил, кто, собственно, прибыл. Я потрусил через кухню в гостиную, окна которой выходили на улицу. И верно: по дорожке к дому шагала Леда. Чарли остался в машине.

Я примчался обратно в спальню.

– Чет, пожалуйста. – Берни вцепился в одеяло, не давая мне его сдернуть. – Отстань. Не видишь, я сплю.

Динь-дон. Звонок в дверь.

– У нас гости? – Берни сел на кровати.

Динь-дон.

– Чет! Какого дьявола ты забрался в постель! А ну, вылезай.

Я забрался в постель? И трогаю лапой Берни? Прошу прощения, забылся. Я спрыгнул на пол. Берни поднялся, натянул халат – с множеством прорех и без пояса – и поспешил в коридор. Да уж, вид у моего напарника не ахти: волосы всклокочены, изо рта дурно пахнет. Я двинулся вслед ним.

Берни открыл парадную дверь и заморгал на ярком свету. Глаза у Леды светлые, цвета зимнего неба. Она оглядела Берни, его прическу, халат, перевела взор на меня, а затем снова на Берни. Тот ошалело смотрел на нее.

– Тебе что, нравится унижать меня таким образом? – осведомилась Леда.

– А? – только и ответил Берни.

Я тоже ничего не понял. Всегда с трудом понимал Леду, даже в таких вроде бы очевидных ситуациях, когда видел каждое движение ее губ и мимику.

Она резко вытащила из сумочки листок бумаги и сунула его в руки Берни.

– Что это? – спросил он.

– Письмо из школы, что же еще!

Берни уставился на листок, пробежал глазами строчки.

– Оплата за обучение? – растерянно произнес он. – Но на счету было достаточно денег! Я даже…

Леда выхватила у него письмо.

– Не волнуйся, Малькольм все оплатил.

Малькольм – это бойфренд Леды. Я видел его лишь однажды. У него длинные тощие ноги с такими же длинными тощими пальцами.

– Имей в виду, теперь ты ему должен.

– Как это могло…

Я подбежал к машине. Чарли открыл дверцу, я запрыгнул внутрь и от души облизал ему лицо.

– Как поживаешь, Чет-Ракета?

Замечательно поживаю. Чарли погладил меня по спине.

– Эй, а это что? – Он разгреб мою шерсть. – Кажется, клещ.

Клещ? Странно, я ничего не почувствовал. Я подцепил мерзкое насекомое зубами, раздался едва слышный щелчок, доставивший мне массу удовольствия. Чарли взял раздавленного клеща двумя пальцами.

– Здоровенный! – сказал он и выбросил эту гадость в канаву.

Салон машины обдувало приятным ветерком. Поначалу я не сообразил, что поднял его сам, энергично виляя хвостом. Чарли расхохотался. Бесспорно, это лучший звук из всех, что издают люди, а детский смех сладок для уха, как ничто другое. У Чарли круглая мордашка и забавный набор зубов, частью крупных, частью мелких.

– Я только что пропылесосила салон! – Позади меня внезапно выросла Леда.

– Чет не линяет, – вступился за меня Чарли.

– Все собаки линяют!

Я бочком выбрался из машины, Леда метнула на меня сердитый взгляд. Все произошло быстро, как всегда, если рядом Леда. Понимаю, линька – действительно серьезная проблема, однако люди тоже линяют: уж поверьте, с них постоянно сыплются волосы и всякие чешуйки.

К машине, запахивая халат, подошел Берни.

– Здравствуй, Чарли.

– Привет, пап.

– Мы опаздываем в школу, – предупредила Леда.

– Увидимся на выходных, сынок.

– Разобьем палатку?

– Почему бы и нет!

– Потому что ожидается похолодание, – отрезала Леда и села в автомобиль.

– Пока.

Они уехали. Лучи солнца сверкали, отражаясь от заднего стекла машины. На прощание Берни помахал Чарли рукой.

Во всей этой суматохе я не заметил другой автомобиль, который остановился перед нашим домом. Женщина, стоявшая возле машины, наблюдала за нами.

Берни вопросительно посмотрел на нее.

– Вы – Берни Литтл?

– Он самый.

– Доброе утро. Меня зовут Сьюзи Санчес. – Она подошла ближе и протянула руку.

Придерживая норовивший распахнуться халат, Берни пожал ее ладонь, и его брови поползли вверх. Густые, темные брови моего напарника, если можно так выразиться, разговаривают на собственном языке.

– Из «Вэлли трибюн», – уточнила она. – Надеюсь, я не перепутала день.

– Какой день?

– Мы с вами договаривались, верно? Я должна написать статью о рабочих буднях частного детектива. Лейтенант Стайн из городской полиции порекомендовал мне вас.

– Ах да, – рассеянно произнес Берни, – припоминаю.

А я слышал что-нибудь об этом?.. Берни опустил взгляд на свои босые ноги.

– Простите, я немного задержался, – сказал он. – Видите ли… э-э… обстоятельства. Через пять минут буду готов.

Сьюзи Санчес посмотрела на дорогу, в том направлении, куда уехала Леда.

– Не спешите, впереди целый день.

Она перевела взор на меня. У нее были темные глаза, ясные и блестящие, как столешница на кухне.

– Какой милый песик! Ваш?

– Его зовут Чет.

– Можно погладить?

– Вы рискуете.

Сьюзи Санчес рассмеялась, почти так же славно, как Чарли, хотя и не совсем. Она подошла ко мне, показала свою руку, от которой пахло мылом и лимоном, а потом почесала между ушами, где, как выяснилось, у меня вдруг возник зуд. Ух, здорово!

– Он любит угощения?

Люблю ли я угощения? Что за вопрос!

Сьюзи вынула из сумки большую галету в форме косточки.

– Вы всегда носите с собой собачьи галеты?

– Журналистам то и дело приходится сталкиваться с собаками, и не все они такие дружелюбные, как Чет.

Она протянула галету, чуть наклонившись. Главное, не хватать лакомство с жадностью, чтобы не подпортить мою репутацию милого песика. Я как раз убеждал себя в этом и тут… а-ам!

Сьюзи Санчес опять расхохоталась. Я схрумкал галету в два укуса, а то и в один. Какая-то новая, незнакомая марка, причем лучшая из всех, что мне доводилось пробовать. Жизнь прекрасна!

– Можно, я дам ему еще одну? – спросила Сьюзи. – Я вожу в машине целую коробку.

Ветер засвистел у меня в ушах.

4

Слежка за объектом: я проводил ее миллион раз. Хорошо, пускай не миллион. Если честно, я точно не знаю, что означает миллион, да и вообще числа, просто кое-что усвоил от партнера. Миллион – это много, примерно как «чертова тьма» (еще одно любимое выражение Берни), а то и больше.

– Очень захватывающе, – сказала Сьюзи.

Мы сидели в машине – я, Берни и Сьюзи Санчес. Для слежки Берни обычно брал старый пикап, черный и неброский. Впереди находилось длинное нераздельное сиденье, так что мне досталось место посередине. Не очень комфортное, потому что мешало зеркало, ну да ладно, я не привередлив.

– Что именно? – поинтересовался Берни.

– Сознание того факта, что в любой момент может произойти нечто важное. – Сьюзи указала рукой, в которой держала стаканчик с кофе, в сторону бизнес-центра, расположенного через дорогу. Мы были в Долине, только не спрашивайте, где именно. Долина простиралась во всех направлениях, и хотя я совершенно точно знал, что найду дорогу домой из любого места, моего метода вам не понять.

Берни оторвал уголок маленького бумажного пакетика, высыпал содержимое в кофе и поболтал в стакане карандашом.

– Вовсе не обязательно что-то важное.

– Развод – событие, которое полностью меняет жизнь, не так ли? Я считаю это важным.

Берни кивнул. Медленный кивок с одновременным взглядом искоса. Значит, Сьюзи завладела его вниманием. Он скользнул глазами по мне, вновь посмотрел на нее и отвернулся.

– Тоже пережили развод? – осведомился мой напарник.

– О нет. В разводе были мои родители, поэтому о таких переменах в жизни я знаю не понаслышке.

Берни отхлебнул кофе. Я пару раз пробовал кофе и так и не понял всеобщих восторгов. Вода – вот мой напиток: не устаю наслаждаться вкусом.

– Так вы… гм… замужем? – спросил Берни.

Из дверей офисных зданий начали выходить люди. Настало время ленча. Я и сам слегка проголодался, хотя, как правило, питаюсь один раз в день, ближе к ночи. Опять же, все вопросы, почему это так, задавайте не мне, а напарнику.

Теперь мы должны следить особенно внимательно, чтобы не упустить объект в толпе. Берни, однако, не просто утратил бдительность, а прекратил слежку совсем! Опустив голову, он рассматривал собственные ладони. Кисти рук у Берни большие и крепкие, один или два пальца немножко искривлены. О чем он вообще думает? Неужто ждет ответа на свой вопрос? Сьюзи действительно что-то сказала, но я пропустил ее слова мимо ушей, потому что в это мгновение на противоположной стороне улицы, позади двух женщин замаячил наш объект. Берни гораздо лучше меня различает лица, особенно на расстоянии, но этого человека я запомнил, поскольку мы регулярно наблюдали за ним уже много дней, а кроме того, он носил большие черные усы, которые как бы разделяли его лицо на две части и сразу привлекали к себе внимание.

– На кого рычит Чет? – спросила Сьюзи.

– Я не… – Берни наконец поднял голову и выглянул из окошка. – Это он, Джастин Энтони-третий.

– Очень подозрительный тип, – заметила Сьюзи.

Мой напарник засмеялся. Что тут смешного?

Джастин Энтони-третий сел в огромный джип, вероятно, какой-нибудь «хаммер», которые так ненавидит Берни. Правда, может, и не «хаммер»: марки автомобилей – еще одно мое слабое место, ведь пахнут они все одинаково. Здоровенное авто выехало на дорогу, мы двинулись вслед.

Берни ехал, держа дистанцию до объекта в одну-две машины. Объектом у нас всегда называется тот человек, за которым мы следим. Я выпрямил спину, потом привстал, чтобы вплотную приблизить морду к ветровому стеклу.

– Чет, ради Бога, сядь, пожалуйста. Погляди, что ты натворил с зеркалом!

Но… Хорошо. Я уселся обратно.

– И не сопи.

Тут уж ничем не могу помочь.

Сьюзи достала блокнот.

– Соберем исходные данные: ваша клиентка, миссис Джастин Энтони-третий, наняла вас…

– Надеюсь, вы не собираетесь использовать реальные имена?

– Только ваше.

– И Чета. Можете упомянуть и его.

– Чет – это сокращенное от Честер?

Честер? Вот еще имечко! Только не говорите, что меня зовут Честер.

– Просто Чет.

Сьюзи сделала пометки в блокноте.

– Итак, у вашей клиентки имеются подозрения, что супруг ей изменяет?

– Да, но у нее нет доказательств. Бракоразводный процесс пойдет гораздо легче, если найдутся доказательства.

– Супруги богаты?

– Не слишком, но и не бедны. Он биржевой маклер, она агент по оценке недвижимого имущества.

– Типичная пара для нашего городка.

Берни опять засмеялся. Чему? Понятия не имею, но все равно мне нравится слышать его смех.

– А что подсказывает вам чутье? – спросила Сьюзи. – Муж ей изменяет?

– Да.

– Вы наблюдаете за ним уже неделю, и все безрезультатно. Откуда тогда уверенность?

– В девяносто девяти процентах случаев, если жена подозревает мужа в неверности, она не ошибается.

– Как так?

– Вероятно, интуиция.

Сьюзи быстро застрочила в блокноте.

– А обратная ситуация? Если мужья подозревают жен?

– Их подозрения оправдываются только в половине случаев, а то и реже.

– Вот как? – удивилась Сьюзи. – Почему?

– Возможно, у мужчин более развито воображение.

– А-а, вы меня подкалываете!

Я посмотрел на Сьюзи. Берни ничем ее не подкалывает. У него даже иголки нет, обе руки он держит на руле!.. Объяснений не последовало. Не то чтобы меня сильно волнует этот вопрос, да и прочие темы их разговора, ведь мы с Берни находимся на задании. К тому же в этот момент джип свернул на узкую улочку и припарковался перед длинным низким зданием с множеством дверей и большой эмблемой, на которой был изображен кактус.

– Мотель «Сагуаро»? – произнесла Сьюзи. – Моя сестра останавливалась тут с подругами в прошлом году.

– Респектабельное заведение в приличном районе, – прокомментировал Берни, найдя удобное место на другом конце парковки. – В конце концов, он биржевой маклер.

Джастин Энтони-третий покинул автомобиль, зашел в дверь с торца мотеля и вернулся с ключом в руке. Затем прошел вдоль всего здания, отпер самую последнюю дверь в ряду и скрылся внутри.

Берни вытащил из кармана диктофон и негромко заговорил:

– Двенадцать часов двадцать две минуты пополудни. Объект наблюдения, Джастин Энтони-третий, вошел в номер тридцать семь мотеля «Сагуаро», расположенного по адресу: Ист-Пико-роуд, дом шестьдесят три дробь семьдесят один.

Мы ждали.

– Не возражаете, если я закурю? – спросил Берни.

– Вы курите?

– Гм… нет. Практически нет. – Берни убрал сигарету, так и не прикурив.

С одной стороны (по выражению самих людей, будь у них дважды по две лапы, возможно, они мыслили бы иначе), я хорошо знал, сколько усилий Берни прилагает, чтобы распрощаться с курением, с другой – мне нравится запах табака.

– Вы давно знакомы с лейтенантом Стайном? – поинтересовалась Сьюзи.

– Пару лет.

– Он весьма высокого мнения о вас.

Берни едва заметно кивнул. Люблю, когда он так делает: этот вид кивка означает, что мой партнер доволен.

– Он сказал, вы обучались в Вест-Пойнте.

– Угу.

– Поступить туда – большое достижение.

Берни не ответил. Мы наблюдали за дверью. На ней поблескивали две маленькие металлические цифры. Если верить напарнику, три и семь – число тридцать семь.

– Лейтенант Стайн что-то упоминал про бейсбол…

– Да, я немного играл в бейсбол. В тот год в академии не хватало питчеров, поэтому меня и приняли.

– Вы играли за сборную? Подающим?

Еще один кивок, на этот раз более сухой.

– Обожаю бейсбол. Вы относились к силовому типу игроков или больше полагались на ловкость?

– Скорее к силовому, если пользоваться вашей терминологией. До тех пор, пока не вывихнул руку. Тогда-то я и понял, что ловкость – не мой…

Берни не договорил. Небольшой автомобильчик въехал на стоянку и припарковался рядом с джипом. Пышнотелая женщина вышла из машины, приблизилась к двери с номером тридцать семь, немного неуверенно ступая на высоких каблуках, и постучала. Дверь открылась изнутри, в проеме мелькнул Джастин Энтони-третий, совсем без одежды. В ту же секунду послышался щелчок фотокамеры Берни. Дверь закрылась.

Берни заговорил в диктофон: описал женщину, отметил время приезда, марку и номерной знак машины, сделал еще несколько фото. Потом открыл лэптоп и защелкал по клавишам.

– Автомобиль зарегистрирован на имя мисс Кары Торп. – Щелк-щелк-щелк. – Имеет кооперативную квартиру в Коппер-Сити, работает в страховой компании. Замужем не была, детей нет. Рейтинг кредитоспособности – шестьсот тридцать пять.

– Мы будем выходить из машины? – спросила Сьюзи.

– Зачем?

– Разве вы не попытаетесь сделать фотографии через окно или как-нибудь еще?

Берни промолчал. Я перевел взгляд на партнера. Его лицо медленно меняло цвет, становясь темнее. Насколько я знал, это называлось «краснеть». Расспрашивая людей, Берни всегда обращает внимание на эту физиологическую особенность и считает ее очень важной, уж не знаю почему. Правда, он сам при мне до сих пор ни разу не краснел.

– Достаточно и тех улик, что уже есть, – буркнул он.

Еще бы! В нашей работе фото в полный рост нагишом – доказательство, от которого не отобьешься. Без одежды, закрывающей их, как футляр, люди выглядят виноватыми. То ли дело я или любой из моих собратьев, даже Игги. К чему нам одежда? Взять, к примеру, туфли. Что бы я стал с ними делать? Галстук и пиджак? Нет уж, увольте.

Сьюзи перевернула страницу в блокноте.

– Лейтенант Стайн сказал, что вы ушли из городской полиции около шести лет назад.

– Верно.

– Почему?

Иногда Берни глубоко втягивает воздух через ноздри, с небольшим присвистом, а потом выпускает через рот, медленно и беззвучно. Вот и сейчас он так сделал.

– Пришло время двигаться дальше.

– А как получилось, что, имея за плечами Вест-Пойнт, вы оказались в нашем захолустье?

– Об этом тоже обязательно упоминать в вашей статье?

– Хорошо, тогда не для записи.

– Мне нравится пустыня, – сказал Берни. – Американская пустыня.

– Вы бывали в других?

– Да.

– Участвовали в военных действиях?

– Да.

– Расскажете?

Я навострил уши. Мой партнер ни с кем и никогда не говорил на эту тему. Берни наклонился ко мне и поправил ошейник. Оказалось, что металлические звенья на шее закрутились. Вот, теперь гораздо лучше.

– Да особенно не о чем рассказывать…

Последовало долгое молчание, нарушаемое только негромким скрипом ручки Сьюзи по странице блокнота. Меня посетили воспоминания о португальских сардельках, которые я однажды пробовал. Не помню, где и когда, но сейчас я бы от них не отказался.

– А что… – начала Сьюзи, однако тут дверь мотеля распахнулась, и вышел Джастин Энтони-третий в полном облачении. Он разгладил усы, сел в джип и укатил прочь.

Берни зафиксировал время.

– На этом все? – спросила Сьюзи.

– Подождем, пока выйдет дама.

– Зачем?

– Просто так. Когда мы начали наблюдение, номер был пуст.

– То есть все должно закончиться в исходной точке?

Берни улыбнулся:

– Именно.

Он и Сьюзи обменялись быстрыми взглядами, значение которых я не успел уловить.

Мы сидели в пикапе и ждали, пока появится мисс Кара Торп. На парковку подъехал еще один автомобиль и остановился рядом с ее машиной. Из авто вылез мужчина в ковбойской шляпе. Он подошел к двери с номером тридцать семь и постучал. Дверь открылась, незнакомец вошел внутрь, но прежде чем он скрылся, я разглядел мисс Кару Торп, совершенно без одежды.

Глаза Сьюзи изумленно расширились.

– Она изменяет любовнику, который изменяет жене? Двойная игра с двойным игроком?

– Двойная игра в квадрате, – подтвердил Берни. – Интересно, они пользуются мини-баром?

Сьюзи расхохоталась.

– Вы доложите об этом своей клиентке?

Берни покачал головой:

– Ни к чему.

Напарник повернул ключ в замке зажигания. Из-за двери с номером тридцать семь вдруг послышалось приглушенное повизгивание. Да, люди иногда визжат, и свиньи тоже, например, пекари; я не раз слышал их визги с очень близкого расстояния. Кто еще? Пожалуй, другие существа на ум не приходят.

Хотя мне нравится спать в изножье кровати, мой любимый уголок – место, где Берни принимает пищу. Я предпочитаю лежать под столом, спиной к стене. Там темно и прохладно, а рядом со стулом Берни часто можно подобрать что-нибудь вкусненькое. Днем я обязательно должен поспать, порой даже дважды, вот и сейчас я уютно устроился под столом, чтобы вздремнуть, но тут вошел Берни. Я открыл один глаз. С моего места мне была видна только нижняя половина напарника. Берни был в шортах и тапочках, на ноге отчетливо белел длинный неровный шрам.

– Спишь?

Я лениво стукнул хвостом по полу.

– Статья в газете про тот выезд на задание.

Послышался шелест бумаги, шуршание газетных страниц; Берни прокашлялся. В отличие от него я делаю это только в крайних случаях, например, если поперхнусь косточкой.

– Нашел! «На задании с ведущим частным детективом города», автор – Сьюзи Санчес. «Многие наверняка помнят Роберта Митчэма в роли блистательного сыщика Филиппа Марлоу, героя романов Реймонда Чандлера. Несмотря на различия во внешности, ассоциации именно с этим персонажем у меня вызвал Берни Литтл, частный детектив, работающий в нашем городе, владелец собственного агентства. Большой неуклюжий парень, прежде, вероятно, обладавший хорошим атлетическим сложением, один из тех, чье лучшее время миновало лет десять, а то и двадцать назад».

Берни перестал читать и забарабанил ногой в тапочке по полу.

– Неуклюжий? Что, черт побери, значит «неуклюжий»?

Скрипнул стул. Напарник поднялся и вышел из комнаты. Высоко в небе с негромким, умиротворяющим гулом пролетел самолет. Я закрыл глаз. И уже почти заснул, когда вернулся Берни.

– Вот послушай, определение из словаря: «неуклюжий (о человеке) – нескладный, неловкий в движениях, волочащий ноги, шаркающий». С чего она это взяла? Я вовсе не волочу ноги.

Берни в качестве эксперимента обошел кухню. Я опять открыл глаз. Насколько мне было видно, ноги он действительно не волочил. Иногда мой партнер прихрамывает, особенно если сильно устал, но это из-за старого ранения.

Он уселся на стул. Зашуршала бумага.

– «На недавнее задание Литтл выехал в обществе журналистки, вашей покорной слуги, и пса по имени Чет, веселой, полной жизни дворняги. По утверждению детектива, ему не по душе дела, связанные с доказательством адюльтера, однако сейчас…»

Я отвернулся к стене. Дворняга? Даже в самой последней бульварной газетенке не напечатают этого слова. Я закрыл глаз и удобно вытянул лапы.

– Чет! Просыпайся скорей! Пора приводить себя в форму.

В форму? Да я сплошь состою из крепких мускулов! Я вылез из-под стола, прогнул спину, хорошенько встряхнулся, так что по шкуре прокатилась волна ряби. Берни стоял посреди комнаты в майке и шортах.

– Отправляемся на пробежку, – сообщил он.

Вдвоем? Мы часто гуляем вместе – Берни идет шагом, а я ношусь вокруг, – но бегать мой напарник собрался впервые. Покинув дом через заднюю дверь, мы пересекли двор, вышли за ворота и направились к каньону. Берни, если можно так сказать, побежал по тропинке, которая поднималась в гору с большим плоским камнем на вершине. Погода стояла отличная; хотя солнце начало опускаться за дальние скалы, небо было еще светлым, воздух – не слишком жарким. Я вприпрыжку бежал рядом с Берни, потом заложил несколько кругов, а когда это мне наскучило, понесся к вершине холма.

И тут же заметил ящерицу – зелененькую, с крохотными глазками. Ящерка тоже увидела меня и метнулась вверх по склону. Я рванул за ней, мгновенно покрыл разделявшее нас расстояние и, вытянув лапы, прыгнул прямо на нее. Или не прямо. В чем дело? Ящерица юркнула в нору, круглую дырочку в земле. Я принялся работать когтями, быстро и энергично, всеми лапами, вошел в хороший ритм и вскоре вырыл довольно глубокую ямку, но внезапно кое-что учуял: противный запах с примесью аромата бекона. Он мог принадлежать только одному созданию в мире: пекари.

Я поднял морду, принюхался. Вне всяких сомнений, пекари; запах шел снизу холма, со стороны тропинки. Я покрутил головой, увидел свежевырытую яму, хотя уже позабыл, зачем, собственно, ее рыл. Опустив нос, я взял след и двинулся по склону.

Запах становился все сильнее. Славная будет добыча! Охота – самое увлекательное занятие на свете, ничто другое с ним не сравнится. Я почти догнал хрюшку…

– Чет! Чет!

Я посмотрел вниз. Берни стоял на тропинке, уперев руки в бедра, и тяжело дышал.

– Спускайся, мы идем домой.

Что, оздоровительная пробежка уже закончилась? Как раз в тот момент, когда партнер объявил мне об окончании забавы, я таки заметил крупного жирного пекари, совсем рядом. Я погнался за жертвой с такой скоростью, что в ушах засвистел ветер. Пекари оскалил клыки – можно подумать, это меня остановит! – и нырнул куда-то вбок. Вздыбив шерсть, ощущая одновременно жар и холод, я повторил его маневр и…

Оу-у-у! Налетел на кактус, тощий и зеленый, с длинными иголками.

На кухне Берни щипчиками вытаскивал из меня иголки, по одной, начиная с носа.

– Я намерен бегать три-четыре раза в неделю, поэтому, если хочешь составить мне компанию, веди себя благоразумно.

Напарник собрался бегать без меня? Ни в коем случае. Конечно, я буду вести себя благоразумно, что бы это ни означало.

Берни вытащил последнюю иголку. Мне стало намного лучше. Боль быстро спадала, я почти забыл о неприятных ощущениях.

– «Неуклюжий»? Я докажу ей, что…

Зазвонил телефон. Берни не поднял трубку, дождался, пока сработает автоответчик. На аппарате замигал огонек, раздался женский голос:

«– Мистер Литтл? Говорит Синтия Шамбли. Мэдисон опять пропала. Ее нет уже больше суток. Я ничего не предпринимала, учитывая, как все сложилось в прошлый раз, но сейчас волнуюсь всерьез».

Берни снял трубку и прижал ее к уху. Пошарил в поисках сигарет. Нашел, прикурил.

5

Берни расстегнул пластиковый пакет.

– Помнишь, что это? – Он извлек из пакета сложенную наволочку и поднес ее к моему носу.

Я понюхал. Молодая самка человека, оттенки меда, вишни и того цветка, что растет у дороги, похожего на солнце. Разумеется, я помнил этот запах, даже стало немножко обидно, что напарник во мне усомнился.

– С чего вдруг гримаса? – спросил Берни.

Гримаса? Какая гримаса? Я гордо выпрямил спину, задрал хвост и чинно прошагал на задний дворик, где угостился прохладной водичкой из фонтана, устроенного Ледой. Вода вытекала из клюва каменного лебедя. Живых лебедей я никогда не видал. Интересно, легко ли их поймать? Я как раз размышлял на эту тему, когда услышал лай Игги. Лай у Игги пронзительный, этакое противное «тяв-тяв-тяв». Я гавкнул в ответ. После короткой паузы он тоже гавкнул. Я гавкнул. Он гавкнул. Я гавкнул. Он гавкнул. Я гавкнул. Он гавкнул. Мы ускорили ритм перелая. Я гавкнул. Игги гавкнул. Я…

– Господи, Игги, да что на тебя нашло?! – раздался женский окрик.

Хлопнула дверь. Игги замолчал. На всякий случай я гавкнул еще раз. Так, а это что? Откуда-то издалека донесся ответный лай, которого я прежде не слышал. Судя по звуку, он принадлежал собачьей леди, хотя наверняка утверждать я не мог. Тишина. А потом: да, она гавкнула. Лай-весточка – весточка, полная самого восхитительного смысла, который только может подразумевать самка. Я радостно гавкнул. Она гавкнула. Я гавкнул. Она гавкнула. И вдруг: тяв-тяв-тяв. Это вернулся Игги. Он гавкнул. Она гавкнула. Я гавкнул. Он гавкнул. Она…

– Чет! Что за шум? Нам пора.

Берни открыл ворота. Я промчался мимо него и запрыгнул в «порше» на сиденье переднего пассажира.

Капитан Кранч сидел на жердочке и молча глядел на нас. Мы опять находились в комнате Мэдисон. Берни задавал вопросы, Синтия отвечала, но толку от ее ответов было мало – я видел это по лицу Берни: мой напарник все больше хмурился.

Я втянул носом воздух. В комнате пахло не так, как раньше. Я заглянул под телевизионный столик. Пакетик с марихуаной исчез.

– Вы обращались в полицию? – спросил Берни.

– Пока нет. Я хотела сперва поговорить с вами.

– Позвоните в полицию. – Берни что-то написал на обороте своей карточки. – Спросите вот этого человека.

– То есть вы отказываетесь мне помочь?

– Хотите откровенно?

– Разумеется. – У Синтии дрожали руки, совсем чуть-чуть, но на секунду или две этот факт поглотил все мое внимание.

– Давайте присядем, – предложил Берни.

Синтия опустилась на кровать Мэдисон, Берни устроился за столом. Я остался там, где и сидел, на мягком коврике с цветочным рисунком.

– Ваша дочь производит впечатление развитого ребенка, – начал мой партнер, – и я не сомневаюсь, что, в сущности, она хорошая девушка. Однако в какой-то момент все подростки начинают вести собственную жизнь, в детали которой предпочитают не посвящать родителей.

– Что вы имеете в виду?

– В прошлый раз, когда Мэдисон вернулась домой поздно и объяснила, что смотрела в кино «Доктора Живаго», это была… мягко говоря, выдумка.

Синтия побледнела. «Побледнеть» – это «покраснеть» наоборот, когда кровь отливает от лица. По обоим этим признакам можно многое сказать о состоянии человека.

– Откуда вы знаете?

Берни начал что-то говорить про теннисный корт. Кажется, я уже слышал это от него раньше, но не придал значения. Наклонив голову набок, я почесал за ухом. Класс. Для порядка пару раз лизнул шкуру.

– Итог, на мой взгляд, таков, – продолжил Берни. – Мэдисон скоро вернется и расскажет очередную историю.

Синтия покачала головой.

– Как бы там ни было, она ни за что не ушла бы на всю ночь. В крайнем случае она могла остаться у подружки, но я обзвонила всех ее друзей и знакомых – никто не знает, где Мэдисон.

– Включая Тима? – уточнил Берни.

– Кто такой Тим?

– Старшеклассник, который, по словам вашей дочери, подбросил ее домой из торгового центра.

Синтия открыла рот, потом закрыла. Мне всегда нравится наблюдать за этим движением, сам не знаю почему.

– А с бывшим мужем вы связывались?

– Этот ублюдок тоже ее не видел.

Берни почесал за ухом (за своим собственным).

– Похоже, вы им… несколько недовольны.

– Он утверждает, что я – плохая мать!

Берни развел руками – у людей это один из способов ничего не говорить. Синтия посмотрела на него и вдруг разрыдалась. Мой напарник в удивлении вздернул брови. Я встал и потрогал лапой комок пыли.

– Ради всего святого, – всхлипнула Синтия, – пообещайте найти мою дочь. Я заплачу любые деньги.

– Поймите же, я не думаю, что с ней что-то случилось, – произнес Берни. – Она может вернуться в любой момент, как в прошлый раз. А когда она придет, я бы посоветовал вам троим – вам, Дэймону и Мэдисон – сесть вместе и…

Синтия расплакалась еще сильнее.

– Хотите, чтобы я умоляла вас на коленях?

– О нет, – смутился Берни, – ни в коем случае. – Партнеру явно не терпелось убраться отсюда. Мне, кстати, тоже. – Для расследования понадобится та информация, о которой я говорил: имена и номера телефонов друзей Мэдисон и всех прочих, с кем она так или иначе связана. Ваша дочь занимается каким-нибудь спортом?

– Стреляет из лука. – Синтия промокнула глаза. – Заняла третье место на городских соревнованиях.

– Где ее лук?

Теперь удивленно поползли вверх брови Синтии, две тонкие дуги, более темные, чем волосы. Вопросы Берни часто вызывают у его собеседников похожую реакцию.

Синтия открыла шкаф. Длинный черный лук висел на крючке, рядом был колчан, из которого торчали стрелы с белым оперением.

– Добавьте в список тренера Мэдисон и товарищей по команде, с которыми она близко общалась.

Синтия подошла к столу и что-то долго писала.

Берни пробежал листок глазами.

– Не вижу контактных данных Дэймона.

Синтия схватила ручку, быстро и с нажимом черкнула две строчки.

– Держите.

Мой партнер сложил бумагу, спрятал в карман и направился к двери.

– Разве вам не нужны деньги?

Макияж на лице Синтии размазался, по щекам стекали черные и зеленые струйки, напоминая жуткую маску, вроде тех, что люди надевают на Хэллоуин, самый гадкий из их праздников. Я почему-то начал испытывать симпатию к этой женщине.

– У меня есть ваш аванс в пятьсот долларов, – ответил Берни. – Если понадобится еще, я дам знать.

Эх, Берни, Берни.

Мы подъехали к центру «Норт-Каньон-молл». Берни кружил и кружил по огромной парковочной площадке, бормоча что-то себе под нос, пока не нашел подходящее место. Берни ненавидит торговые центры и вообще походы по магазинам. Он остановил машину напротив какого-то знака. Помимо надписи, прочесть которую я не мог, на знаке был изображен один из моих собратьев, перечеркнутый жирной полоской.

– Охо-хо, – вздохнул Берни.

Мы вернулись в машину. Напарник покружил еще и наконец нашел, пожалуй, единственный свободный уголок на парковке, расположенный в тени.

– Сиди здесь, – велел он мне, похлопав по спине. – Постараюсь вернуться как можно быстрее.

Я порядком разозлился, но что поделаешь? По большому счету Берни не виноват. Я немного поворчал, потом наклонился и занялся когтями на передней лапе. Стало повеселей. Снаружи туда-сюда ходили люди.

– Ой, мам, погляди, какой забавный пес!

– Не подходи слишком близко.

– Разве нельзя его погладить?

– Не говори глупости. Ты же знаешь, у меня аллергия.

Ненавижу это слово.

– Видишь, как он ощерил зубы? Сразу ясно, что собака злая. Пойдем отсюда.

Во-первых, я совсем не щерился, а просто зевнул. Разминка для рта, приятная и расслабляющая. Во-вторых, я не злой. Должно быть, она спутала меня с бегемотом. Я видел этих громадных уродливых созданий на канале «Дискавери» и сам не хотел бы встретиться с таким чудовищем. Я бросил взгляд на двери торгового центра. Берни все не выходил. Я вытянул лапы. Может, вздремнуть? Почему бы и нет.

Мне снился какой-то хороший сон, который внезапно превратился в плохой. Я вздрогнул и проснулся. Возле машины стоял здоровенный тип, выше моего напарника и шире его в плечах. Светловолосый, но не старик, потому что морщин на лице не было. Мне совсем не понравилось его лицо, особенно тяжелые скулы и несоразмерно маленькие уши. Я вскочил на сиденье и залаял во всю мочь, наверное, от неожиданности.

Противный тип, что неудивительно, отпрыгнул в сторону, однако не убежал, как поступило бы на его месте большинство прочих людей. Лицо исказилось в злобной гримасе, он обнажил зубы и что-то произнес – что именно, я не понял, но определенно нечто скверное, пусть и на чужом языке. Человек достал из-под рубашки длинный нож с блестящим лезвием, быстро нагнулся и проколол одно из колес нашего автомобиля. Послышался свист выходящего воздуха. Прежде чем я успел опомниться, этот тип проколол еще одно колесо.

И тут я, оскалившись, ринулся на него, уж поверьте моему слову. Лапой задел плечо обидчика, слегка повернув его в мою сторону. Человек резко развернулся вокруг себя и полоснул меня ножом. Лезвие скользнуло по шкуре, но я, не обращая на это внимания, вцепился типу в ногу. Он зарычал и уронил свое оружие. Нож со звоном ударился о мостовую, отскочил и провалился сквозь прутья уличной сливной решетки. Я рывком обернулся и попытался завалить нападавшего. Тот полез в карман, и в его руке мелькнула какая-то металлическая штука. Она сверкнула, а потом у меня перед глазами все поплыло.

Следующее, что я помню, – как этот человек убегал прочь, вдоль вереницы автомобилей. Он прыгнул в одну из машин, я помчался за ним. Авто быстро набирало ход, я с яростным лаем бежал рядом. Человек выглянул из окна и резко вывернул руль. Сильным ударом меня подбросило вверх.

– Чет! Чет!

– Вы ищете своего пса, мистер? Это не он?

Я лежал на тротуаре, мне было нехорошо. Какой-то мальчишка стоял рядом и смотрел на меня. Заметив бегущего Берни, я попытался подняться – нельзя, чтобы напарник видел меня в таком состоянии. Быстро встать не получилось, передняя лапа не слушалась. Я захромал навстречу Берни.

– О Господи! – Берни опустился на колени, взял мою морду в ладони. – Что случилось?

Мальчик подошел ближе.

– Его сбила машина.

– Сбила машина? – потрясенно переспросил Берни и покрутил головой по сторонам. – Какая?

– Синяя, – сказал паренек. – Ваш пес вроде бы гнался за ней.

– Гнался?

– Да. Потом они столкнулись. Водитель, наверное, просто не заметил его. По-моему, за рулем был мужчина.

– Как он выглядел?

– Я не рассмотрел.

– Марку машины, случайно, не запомнил?

– Видел только, что она синяя.

Берни ласково погладил меня.

– Боже, да у него кровь. – По глазам напарника я видел, как сильно он расстроен.

Я слизнул кровь с плеча. Пустяки, совсем немного. Зато изо рта исчез металлический привкус крови того негодяя.

– Ты видел, что произошло с моей машиной? – обратился Берни к пареньку.

– С вашей машиной?

– Она стоит вон там. – Мой напарник встал с колен и попытался поднять меня. Висеть у него на руках? Ни за что на свете. Я попятился.

– Ладно, тогда идем, – вздохнул Берни.

Все вместе мы подошли к «порше». Я почти не хромал.

– Ничего себе! – присвистнул мальчишка. – Кто-то проколол вам шины. – Он посмотрел назад, туда, где меня сбило машиной. – Думаете, это один и тот же человек?

Берни кивнул и протянул мальчику свою визитку.

– Если вспомнишь что-нибудь еще, позвони.

– Ух ты, – протянул тот. – Настоящий частный детектив?

Паренек ушел. Берни сделал несколько звонков: вызвал буксир, поговорил со страховым агентом, с ветеринаром. С ветеринаром? Охо-хо. Я приблизился к сливной решетке и залаял.

– Чет, прекрати.

Я настойчиво лаял.

– Не скандаль. Мы едем к ветеринару, и точка.

Да загляни же в решетку, Берни!

Он не заглянул. Когда пришел тягач, Берни придержал дверцу кабины, пропуская меня вперед. Я запрыгнул на сиденье, может быть, не с той легкостью, что обычно.

– Ты в порядке, старина?

– Отличный пес, – похвалил меня водитель тягача.

– Не то слово, – ответил Берни.

Мы поставили новые шины – «в счет страховки», как было сказано, хотя Берни это, по-моему, не слишком прибавило радости – и поехали к ветеринару. Докторшу звали Эми. Несмотря на ее круглое, полное лицо и приятный голос, всякий раз, очутившись в приемной, я начинал дрожать. Сегодняшний день не стал исключением.

– Что с тобой случилось, бедняжка? – спросила Эми.

Меня уложили на стол. Я ощутил слабый укол… и все. Склонившись надо мной, докторша продолжала осмотр.

– Довольно странная рана для автоаварии, – заметила она.

– Почему?

– Боюсь, здесь не обошлось без огнестрела.

Огнестрел? Что за незнакомое слово? Честно говоря, суть разговора постепенно от меня ускользала. Я тихо лежал на столе. Губы Эми и Берни шевелились, но звук куда-то исчез. Скоро дрожь прошла. Я чувствовал себя вполне сносно.

6

Мы сидели в гостиной: Берни – на диване, пристроив на коленях лэптоп, я – в кресле с мягкой обивкой, положив раненую ногу на подушку. По телевизору шла «Собака Баскервилей». Этот фильм я видел столько раз, что и не сосчитать (если кто не знает, считаю я до двух; раз и два – например, я и Берни), однако неизменно восхищаюсь воем знаменитой собаки, повергавшим в ужас всех людей в округе. Вот если бы я тоже умел выть, как она! Эй, а может быть, и умею? Надо попробовать.

– Чет, уймись, пожалуйста. Как только показывают эту сцену, тебе обязательно надо вставить свой аккомпанемент.

В самом деле?

Берни застучал по клавишам компьютера.

– Я пытаюсь сосредоточиться, а ты меня отвлекаешь. Как выяснилось, в старшем классе школы Хейвенли-Вэлли три Тима или Тимоти. – Щелк-щелк-щелк. – Причем один из них занимается стрельбой из лука. Его фамилия – Флетчер. – Напарник бросил на меня взгляд из-за крышки лэптопа. – Догадываешься, к чему я?

Не очень.

Берни снял телефонную трубку и набрал номер.

– Будьте добры, соедините с отделом по розыску пропавших. Мне нужен сержант Торрес. – Берни снова посмотрел на меня и шепотом спросил: – Как дела?

У меня? Лучше не бывает! Собака Баскервилей опять завыла, Шерлок Холмс сделал задумчивое лицо.

– Чет, сколько можно!.. А, Рик, привет! Нет-нет, просто разговаривал со своим… В общем, я хотел узнать по поводу той женщины, Синтии Шамбли. Она звонила тебе насчет дочери? – В трубке что-то ответили, Берни замолчал, внимательно слушая. – Алло, Рик? Мэдисон, а не Мередит. – Пауза. – Я тоже так думаю. Скорее всего девушка найдется сама. Меня беспокоит только одна деталь. Тебе известно о ее первом исчезновении, когда она вернулась домой под утро? – Берни опять сделал паузу, затем начал рассказывать, как обстояло дело с Мэдисон в прошлый раз.

На экране Шерлок Холмс раскурил трубку. Интересно, чем пахнет дым из трубки? Мне вдруг захотелось, чтобы Берни закурил сигарету. Конечно, нехорошо с моей стороны, но табачный дым так приятно пахнет…

– Понимаешь, Рик, в тот вечер Мэдисон действительно видели в торговом центре, однако в кино она не ходила, хотя и стояла в очереди за билетом. Как утверждает мой свидетель – кассир, который опознал девушку по фотографии, – к ней подошел молодой человек, и после короткого разговора они ушли вместе. Именно это не укладывается у меня в голове – почему она ушла из очереди? Мы должны установить личность этого парня.

На другом конце трубки, по-моему, не хотели помогать Берни.

– Хорошо, я сам, – вздохнул мой напарник. – А пока было бы нелишним дать ориентировку с приметами девушки. Да-да, это противоречит тому, что я…

Берни положил трубку. Встал, раздвинул створки двери, вышел во дворик. Нашел под стулом смятую сигаретную пачку, расправил, достал сигарету и виновато покосился на меня. Бедный Берни. Курение вредит его здоровью, правда, не знаю, каким образом; в то же время напарнику нравится это занятие. Так, что будет дальше? Берни похлопал себя по карманам. А, понял: ищет спички. Заметив коробок на диване, я вскочил с кресла и…

Ай, моя лапа! Совсем про нее забыл. Впрочем, ладно, терпимо. Я подошел к дивану, ухватил зубами коробок и вынес его во двор.

– Чет, тебе нельзя… Погоди, что это у тебя? – Берни взял спички. – Молодчина. – Он погладил меня по спине.

Мы сидели во внутреннем дворике, напарник курил, а я наблюдал, как прозрачные струйки дыма плывут в мою сторону. Приближалась ночь. Берни глубоко затянулся.

– Хочешь знать, что я думаю?

Конечно, хочу.

– Мы должны восстановить события той ночи, когда Мэдисон якобы пропала. Нужно выяснить, где она была, с кем, что делала, в общем, чтобы история получилась гладкой, как шарик из воска.

Уследить за мыслью напарника, признаюсь, было трудно, и я даже не стал особо напрягаться, но конец фразы привлек мое внимание. Само собой, я знаю, что такое шарик: всевозможные шарики и мячики – мои любимые игрушки. О воске я тоже имею представление, поскольку Леда любила зажигать свечи, но объединять эти две штуки? Я почти ощущал вкус воскового шарика на языке, у меня даже потекли слюнки, и только тут я сообразил, что Берни продолжает говорить.

– Итак, какими фактами мы располагаем?

Шарик из воска, наверное, мягче и податливее, чем мячик для игры в лакросс. Если хорошенько куснуть такой мячик, удовольствие для зубов непередаваемое. Других сравнений, увы, у меня не нашлось.

Берни вновь сделал затяжку и выпустил дым через ноздри. Ах, как приятно расслабиться на свежем воздухе. Кстати, что это там лежит под решеткой для барбекю? Вон, вон, виднеется самый кончик. Не подводит ли меня зрение? Неужели к этому восхитительному вечеру добавится еще один бонус? Точно! Забытый хот-дог, зажаренный почти до черноты, как раз такой, как я люблю, хотя названия этого блюда я никогда не понимал. При чем тут горячая собака? Так, а когда это мы с Берни в последний раз жарили сосиски во дворе? Не помню. Кажется, над угощением уже кружит парочка мух. Впрочем, слишком долго еда у нас не залеживается. Я одним махом проглотил хот-дог. Мм… вкуснятина. У нас с Берни не жизнь, а сказка!

– Фактов в наличии два. Во-первых, к Мэдисон, которая стоит у кассы кинозала в очереди за билетом, подходит парень, и они вместе уходят. Во-вторых, она сообщает матери, что до дома ее подбросил Тим, старшеклассник той же школы. Заметь, Чет, я не утверждаю, что Мэдисон действительно вернулась домой таким образом.

Я заметил, но к чему клонит партнер, все равно не разобрался. Кроме того, меня вдруг слегка затошнило.

Берни в очередной раз затянулся, стряхнул пепел. Крошечные частички пепла завихрились на ветру. А ветер-то какой – со стороны каньона, полный разнообразных запахов! Различить их все я бы не смог, хотя одно определил наверняка: поблизости бродит толстый жирный пекари. Мои мысли вновь вернулись к свинине, и в следующий миг я обнаружил себя в углу дворика срыгивающим злополучный хот-дог.

Берни подбежал ко мне.

– Чет, ты в порядке? – с тревогой спросил он и аккуратно провел рукой по швам на моей лапе. – Тебе не больно? Может, съездим к ветеринару?

Еще чего! Погляди вниз, Берни, это остатки хот-дога. Когда же я сам опустил голову, оказалось, что увиденное совсем не напоминает хот-дог, поэтому за неимением других идей я энергично завилял хвостом.

Берни, кажется, понял, что к чему.

– Хорошо, старик.

Он открыл кран садового шланга и основательно полил угол. Садовый шланг всегда вызывает у меня бурное оживление; Берни освежил и мою шкуру. Как бодрит прохладный душ! Я встряхнулся, Берни насухо вытер меня полотенцем.

– Для начала, – произнес он, – нам надо проверить предположение о том, что в той очереди к Мэдисон подошел Тим-стрелок.

Я ничего не имел против. Мы зашли в дом. Берни приготовил чай, мне досталась косточка из сушеных жил. Напарник набрал домашний номер Тима. Никто не ответил. Я услышал, как мимо медленно проехал автомобиль.

Берни сказал, что в школу мы не поедем – суббота. О’кей. По мне, так все дни одинаковы. С раннего утра мы быстренько сели в машину, миновали «Норт-Каньон-молл», за ним свернули и оказались в местности, очень похожей на нашу, только позади улицы был не каньон, а сплошные дома. У одного из них мы остановились. Рядом с подъездной аллеей на столбе висело баскетбольное кольцо, а перед домом зеленел газон. Берни нахмурился: у моего партнера есть свое мнение по поводу травяных лужаек посреди пустыни. На нашем собственном газоне не росло и клочка зелени. Круглый год, за исключением весны, он был совершенно коричневым, из земли торчали только редкие сухие былинки.

Берни открыл дверцу машины, чтобы выпустить меня. Я спрыгнул вниз, ощутив лишь слабое саднение в плече, почти незаметное. Можно считать, здоров! Мы подошли к парадной двери – то есть напарник шел, а я двигался мелкой рысью. Берни постучал.

Из-за двери выглянула маленькая девчушка в пижаме.

– Я уже встала, – сообщила она. Под мышкой девочка держала набитое чучело какого-то животного, возможно, даже… Гм, так и есть. Вот этого я никогда не мог взять в толк. Лично у меня, например, никогда не возникало желания гулять в обнимку с чучелом человека.

– Тим дома? – спросил Берни.

– Тимми все спит да спит, – ответила девочка. – Ой, какая собачища. – Она засунула в рот большой палец. Будь у меня большие пальцы, я бы делал то же самое при каждом удобном случае.

– Пса зовут Чет, – сказал Берни. – Он любит детей.

– Можно его погладить?

– Конечно, можно.

Девочка протянула руку и дотронулась до моего носа, совсем легонько.

– У собачки холодный нос.

– Кайли? – раздался из глубины дома женский голос. – Что ты там… – На крыльце появилась обладательница голоса. Махровый халат, в волосах – бигуди, а на лице – какой-то зеленый паштет.

– Чет, успокойся!

Упс. Оказывается, я рычу. Не очень вежливо, конечно, но я же не виноват, что она такая страшная. Женщина схватила Кайли за руку и оттащила назад.

– В чем дело? – спросила она.

– Меня зовут Берни Литтл, – представился мой партнер и вручил страхолюдине визитную карточку. – Я частный детектив, хотел бы поговорить с Тимом.

– Частный детектив? Вам нужен Тимми, мой сын?

– Да, мэм. Тим Флетчер, если я не ошибся адресом. В школе Хейвенли-Вэлли возникли небольшие проблемы, а ваш сын мог бы прояснить ситуацию.

– Тим не говорил ни про какие проблемы!

– Он все спит да спит, – вставила Кайли.

– Кайли, будь добра, иди к себе в комнату, – велела мать.

– Не хочу.

– Я не имею в виду, что проблемы у Тима, – объяснил Берни. – Речь идет о стрелковом клубе.

– Кого-то ранили? – всполошилась женщина. – Стрелой?

У Кайли расширились глаза.

– Насколько мне известно, нет, – успокоил Берни. – Пока нет. Тем не менее подобное допустить нельзя, верно? Подумайте об ответственности!

Мать девочки закусила губу. Берни как никто умеет заставить людей кусать губы, особенно женщин. Это всегда означает, что мы получим какой-нибудь результат.

– Я разбужу его. Можете подождать… – она огляделась по сторонам, вероятно, собираясь предложить, чтобы мы подождали снаружи, но тут на другой стороне улицы припарковался грузовичок, – в кухне.

Мы поднялись по ступенькам.

– Эй, вы и пса за собой потащите?

– Это специально обученная служебная собака, – сказал Берни.

– Его зовут Чет, – прибавила Кайли, – у него холодный нос.

Мы уселись на кухне, Берни – за столом, я – у окна. Сверху доносились голоса. Берни встал, открыл холодильник и быстро заглянул внутрь. Если вы не знаете, это один из способов собрать информацию. Он успел вернуться на свое место, когда женщина вернулась в сопровождении высокого подростка в длинных трусах и футболке. У него были взъерошенные волосы и опухшие глаза.

– Мой сын Тим, – сказала женщина.

– Привет, Тим, – поздоровался Берни. – Присаживайся.

Тим сел. Когда-то мы – я и Берни – увлекались фильмами про зомби. Этот Тим двигался точно как зомби. Заметив меня, он в недоумении застыл.

– Миссис Флетчер, – обратился Берни к женщине, – будет лучше, если мы с вашим сыном побеседуем наедине. Всего несколько минут.

– Наедине? Почему?

– Так положено. – Берни беспомощно пожал плечами, словно говоря: «Согласен, глупо, но что я могу поделать? Мы с вами в одинаковом положении». Из моего напарника получился бы великолепный актер; по крайней мере так считала его мать. Позже, если найдется минутка, я расскажу вам о ней.

Женщина заморгала и попятилась из комнаты.

– Сынок, позови меня, если понадоблюсь.

Тим что-то пробурчал. Этот парень то и дело подпускал крепкий запашок. Я отодвинулся подальше.

Берни улыбнулся Тиму. Весьма дружелюбно, если не знать моего партнера.

– Кажется, твоя мама приготовила кофе. Выпьешь чашечку?

Тим помотал головой.

– Твой «мустанг» во дворе?

Тим невнятно промычал.

– Отличная машина. Я тоже ездил на такой, когда был примерно в твоем возрасте. Учишься в выпускном классе?

Тим кивнул.

– В школе Хейвенли-Вэлли?

Еще один кивок.

– Какие планы на следующий год?

Тим пожал плечами.

– Тебя, наверное, уже достали этим вопросом, да?

Тим медленно перевел взгляд на Берни и промолвил первые слова:

– Меня уже зачислили в Университет Аризоны.

– Поздравляю, – сказал Берни, – отличный выбор. Гарантирую, тебе предстоят лучшие четыре года в жизни, если только не загремишь в тюрьму.

Глаза Тима, уже не такие сонные, вдруг широко распахнулись, как у его сестренки. Он выдал еще одно слово:

– Чего?

– И проблемы у тебя начнутся только из-за того, что ты сейчас смолчишь.

– Насчет?..

– Пожалуй, начнем с вечера прошлой среды, когда ты подвозил домой Мэдисон Шамбли.

Тим застыл.

– Полагаю, на «мустанге».

Парень вновь помотал головой. В уголках глаз у него собрались засохшие корочки. У меня тоже такие бывают.

– На другой машине?

– Нет, – сказал Тим, – не на другой.

– Ты меня запутал.

– Я, это… не подвозил ее.

Берни вздохнул. По части вздохов он тоже большой мастер, у него целый набор различных вариантов.

– А вот она говорит, что подвозил.

– Не подвозил! И вообще, в чем дело? Вы сказали, вопрос касается стрелкового клуба.

Берни откинулся на стуле. Сиденье чуть скрипнуло.

– Безусловно, в наши дни досрочное зачисление в университет многого стоит, – неторопливо произнес он. – Главное, чтобы до конца школы отметки оставались высокими, а поведение – примерным. Письмо в приемную комиссию о том, что ты отказываешься сотрудничать с правоохранительными органами по делу о пропаже человека, может сильно понизить твои шансы.

– О пропаже человека?

– Именно.

– А кто пропал?

– Это ты должен мне сказать.

– Понятия не имею.

– Подумай, может, сообразишь.

Глаза Тима забегали по сторонам. Когда люди так делают, они перебирают в голове различные мысли. Берни ждал. Я тоже.

– Мэдди?

– Угадал с первой попытки, – кивнул Берни. – Ее нет дома уже почти двое суток. Выкладывай, что тебе известно.

– Ничего. Честное слово, ничего.

– Расскажи о ваших отношениях.

– У нас нет отношений, мы просто друзья.

– Друзья? А разница в возрасте не мешает?

– Мэдди – прикольная девчонка.

– В каком смысле?

– Ну, отличается от остальных.

– Чем?

– Она умная, с ней интересно.

Мать Тима просунула голову в дверной проем. Она избавилась от бигуди и зеленого паштета, но все равно в ней было что-то жутковатое.

– Все в порядке, сынок?

Тим ее не боялся.

– Уйди, мам.

Голова исчезла.

– И закрой дверь.

Дверь закрылась.

Тим посмотрел на Берни. Мой напарник слегка вздернул подбородок и изогнул бровь, словно подбадривая: «Ну же, давай!»

Тим понизил голос:

– Мэдди просила никому не говорить, но если она и вправду пропала…

– О чем она просила не говорить?

– О том, что я подвозил ее домой.

– Все-таки подвозил?

Тим кивнул.

– Из кинотеатра?

– Нет, – покачал головой Тим. – Она не пошла в кино, ну, то есть ее мама про это не знает.

– Куда же ходила Мэдисон?

Тим потер нос. Теперь он уже меньше походил на зомби.

– Мэдди кого-то встретила. Наверное, в торговом центре. Может, она и собиралась в кино, не знаю.

– Кого она встретила?

Тим опустил голову. Я сделал то же самое и заметил под столом несколько кукурузных колечек.

– Тим, посмотри мне в глаза, – велел Берни.

Подросток послушался.

– Пропавших людей либо находят очень быстро, либо не находят вообще.

Тим прикусил губу, можно даже сказать, зажевал ее.

– Быстрый этап уже заканчивается.

– Рубен Рамирес, – выдохнул Тим.

– Кто это?

– Ну, тот чувак.

– Учится в Хейвенли-Вэлли?

– Раньше учился, потом бросил школу. У него своя квартира.

– Чем занимается?

Тим опять уткнулся взглядом в пол.

– Понятия не имею.

– А если подумать?

Тим не ответил.

– Давай-ка, я угадаю, – предложил Берни. – Приторговывает травкой.

На лице Тима отразилось изумление.

– Он приводил Мэдисон к себе?

– Да.

– Где находится его квартира?

– Точно не знаю. Где-то в Модене, за гоночным треком.

– Не знаешь? Разве ты не забирал ее оттуда?

– Нет. Она позвонила и попросила подъехать к круглосуточному магазину на Альмонте-стрит.

– Рядом со станцией Гетти?

– Угу.

– Мэдисон была одна?

– Да.

– Ты посадил ее в машину и отвез домой?

– Да.

– Она что-нибудь тебе рассказала?

– Почти ничего.

– Объяснила, почему удрала от Рамиреса?

Тим тяжело вздохнул.

– Он начал к ней приставать.

– А потом?

– Мэдди убежала. Добралась до магазина.

– Пешком?

– Наверное.

– Это опасный район.

– Угу.

– В каком она была настроении?

– Трудно сказать.

– О чем еще она тебя просила?

– Только о том, чтобы я помалкивал.

– Мэдисон была расстроена?

– Вроде бы нет.

– Напугана?

– Разве что чуть-чуть.

Берни поднялся, я тоже. Хватит болтать. Пора раскрыть это дело быстро и решительно, как мы обычно и поступаем. Моя задача – выследить преступника. Берни протянул Тиму свою визитку.

– Если вспомнишь что-то новое, сразу звони.

Тим кивнул.

– Думаете, Рубен… того, гм…

– Выясним.

Мы ушли. По пути к выходу я нырнул под стол и схрумкал кукурузные колечки. С медовой глазурью, мои любимые.

7

– Въезжаем в Модену, – сообщил Берни, посигналив медленно ползущему впереди авто. Машина вильнула, пропуская нас. Сплошная пустошь, голая земля.

Запах пустоши мне понравился – жир, и ничего больше, зато во всех вариантах: пахло жиром от пиццы, жареной картошки, человеческих волос, машинного масла.

Я сидел прямо, подергивая носом и вбирая впечатления. Мы, я и Берни, были в отличном настроении – выехали на расследование, причем не какого-то скучного дела по сбору улик для бракоразводного процесса. Нам предстоит работа по специальности: розыск пропавшего человека!

Берни надел одну из своих лучших рубах, пеструю, с рисунком в виде бокалов для мартини. На мне был коричневый кожаный ошейник с серебряными клепками (у меня есть еще один, парадный, черного цвета).

– А знаешь, Чет, что здесь было раньше, причем совсем недавно? Пастбища и фермы, повсюду, насколько мог видеть глаз.

Как-то раз мы – я, Берни, Чарли и Леда – ездили на ранчо. Про лошадей меня лучше не спрашивайте! Все до одной – воображалы, глупые и в то же время опасные существа. Уже из-за одного этого Модена пришлась мне по душе: запах жира и ни одной лошади.

Мы свернули в переулок, где потрескавшаяся мостовая изобиловала рытвинами, а домишки по обе стороны дороги были маленькими и ветхими. У одного из домишек Берни остановился. Достал из бардачка пистолет 38-го калибра и сунул в карман. Надо отметить, такое происходит нечасто.

– На всякий случай, – пояснил он. – Идем.

Я выскочил из машины.

– Тебе лучше?

Лучше? По сравнению с чем? О чем вообще… ах да! Я бодро встряхнулся.

Берни распахнул калитку. Мы пересекли грязный дворик, посредине которого стояла замызганная кушетка с торчащими во все стороны ржавыми пружинами. Берни подошел к двери и постучал.

– Это ты, Деко? – послышалось изнутри.

– Ага, – отозвался Берни.

Дверь открылась, выглянул молодой парень. Молодой и здоровенный! Его глазки, и без того узкие, сузились еще больше. Огромный детина с глазками-щелочками. Мне он совершенно не понравился, просто совершенно.

– Ты – не Деко, – сказал он.

– Очень мило, – оценил Берни. Тут я чего-то недопонял: неужели он считает этого типа милым? Не похоже на моего партнера.

– Я частный детектив, – сообщил Берни и протянул детине визитку. Тот даже не взглянул на карточку. – Мне нужен бывший ученик средней школы Хейвенли-Вэлли Рубен Рамирес.

– Не знаю такого. – Парень попытался закрыть дверь, но Берни вставил в проем ногу. У него это очень эффектно выходит, я видел не раз.

– Не знаешь? – спросил Берни. – А что означают буквы «РР»?

– Чё?

– На цепочке, у тебя на шее. «Р» и «Р».

Детина провел пальцами по цепочке, тяжелой и толстой. Его губы зашевелились, однако он ничего не произнес.

– Как насчет Роя Роджерса? – продолжал Берни. – Кстати, живет совсем рядом, за углом.

– Чё? – снова переспросил противный тип. Правда, я тоже не слишком хорошо понимал своего партнера.

– Вот что, Рубен, – сказал Берни, – полагаю, мы уже познакомились. Теперь пора войти в дом, сесть и разобраться в этом деле.

– В каком?

– В том, над которым мы работаем.

– Знать ничего не знаю.

– Дело о пропаже человека. – Мой напарник часто действует прямолинейно, по выражению людей, «рубит сплеча». Леду это всегда раздражало, а мне, наоборот, нравится. – Как выяснилось, пропавшая девушка – твоя знакомая, ученица школы Хейвенли-Вэлли. Зовут Мэдисон Шамбли.

– Не слыхал о такой.

Берни кивнул, причем этот кивок не имел ничего общего с согласием.

– У меня почему-то странное предчувствие, Рубен, на самом деле странное, что в эту самую минуту девушка находится у тебя дома.

К моему удивлению (уверен, Берни этого тоже не ожидал), Рубен оказался одним из тех громил, которые способны быстро двигаться. Я едва глазом моргнул, а Берни и того не успел. Кулак Рубена, размером больше, чем софтбольный мяч – кстати, для меня совершенно непривлекательный, – со свистом рассек воздух и въехал прямо в подбородок моему напарнику. Берни остался стоять (чтобы свалить его, нужно очень постараться), но покачнулся. И тут, несмотря на утверждение Берни, что я не различаю цвета, у меня перед глазами от бешенства поплыли красные пятна. Следующее, что я помню, – мы с Рубеном уже в доме и, сцепившись в клубок, катаемся по грязному полу.

Я удачно схватил его за штанину, ведь Рубен носил широченные шорты. Он сгреб что-то с пола, кажется, лампу, и принялся лупить меня по голове. Разъяренный детина грозил мне смертью и называл всякими плохими словами, я рычал и продолжал его держать. А потом Берни присоединился к нашей компании на полу. Он обхватил рукой толстую шею Рубена особым приемом, и тот моментально обмяк.

Берни встал.

– Ладно, Чет, отпусти его. Ты отлично справился. Отпускай… Чет!

Я отпустил штанину, разве что не сразу. Ошметки джинсовой ткани, застрявшие в зубах, свисали у меня из пасти. Берни помог мне избавиться от них.

– Молодец. Ну как, порядок?

Полный порядок! Я уже и забыл про свою рану. Берни провел быстрый осмотр дома. Я встал над Рубеном. Его ресницы задрожали, глаза открылись. Я рявкнул прямо ему в лицо. Он вздрогнул. Приятель, не ты первый вздрагиваешь от моего грозного рыка!

Берни вернулся.

– Девушки здесь нет, зато полно интересных игрушек. – В одной руке он держал автомат Калашникова, в другой – обрез. – Да еще наркота. Как думаешь, сколько тут – фунтов восемь-девять?

Рубен сел на полу, потирая шею.

– Оружие и травка могут остаться нашей маленькой тайной, – Берни подтянул к себе стул и уселся, небрежно направив дуло обреза на Рубена, – если расскажешь все, что тебе известно об исчезновении Мэдисон.

– Убери от меня своего хренова пса!

– Следи за своим языком.

– Чё?

– С Четом нужно разговаривать вежливо.

Рубен заморгал.

– Убери, на хрен, своего пса!

– Сойдет, – кивнул Берни. – Как видишь, мы с Четом довольно покладисты.

Рубен бросил на меня косой взгляд. Неужели не верит в мою покладистость?

В общем, я отошел подальше, как просил Берни. По пути заметил на столе недоеденный гамбургер – с ветчиной, жареным яйцом, оливками и свеклой, – но даже к нему не притронулся. Просто не хотелось. Зря, конечно.

Берни постучал по плечу Рубена стволом обреза, не сильно.

– Итак, девушку зовут Мэдисон Шамбли. Валяй рассказывай.

– Так чё конкретно?

– Начнем с очереди в билетную кассу в «Норт-Каньон-молл».

Рубен пожал плечами.

– Короче, я тусовался возле киношки, тут рисуется она: «Привет, Рубен».

– То есть вы уже были знакомы.

– Угу.

– Откуда?

– Чё?

– Вы знакомы по школе? Вместе посещали занятия?

– Занятия? Да ну-у, не.

– Она покупала у тебя травку?

Рубен поглядел на Берни, затем на меня. Мне вдруг захотелось цапнуть его за ногу.

– Типа того, – пробубнил он. – Короче, она сама ко мне подкатила. «Привет, – говорит, – Рубен». Мы немного потрепались, она вообще чувиха в теме, а после двинули ко мне.

– И?..

– Я толкнул ей травы на пять баксов.

– А потом отвез домой?

– Угу.

– Где она живет?

Рубен не ответил. Я на полдюйма приблизился к его ноге, осторожно, ползком, ползком.

– А может, высадил возле магазина?

– Точняк, возле магазина.

– Хочешь услышать пророчество? – спросил Берни. – Твое будущее отнюдь не безоблачно.

– Чё?

– Едем дальше. Когда ты в последний раз видел Мэдисон?

– Так это ж и есть последний!

– Будь добр, припомни позавчерашний день.

– Позавчерашний?

– Четверг. Она пропала в четверг.

– Чё, она пропала?

– Бесплатная подсказка, – спокойно произнес Берни. – Только умные люди умеют прикидываться дураками.

– Не понял…

Теперь я находился на расстоянии короткого прыжка от Рубена. Из-за губ как-то сами собой показались зубы.

– Выкладывай по порядку, где был и что делал начиная с позавчерашнего утра, – приказал Берни.

– С утра? – похлопал глазами Рубен. – Парился в каталажке.

– Постой, как так?

– Меня упрятали за решетку! В среду вечером припаяли превышение скорости. Выпустили на поруки всего пару часов назад.

Берни задержал долгий взгляд на физиономии Рубена, затем отложил автомат и достал из кармана сотовый телефон.

– Черт, нет сигнала, – выругался он.

– Звони с моего, – предложил Рубен.

Берни набрал номер.

– Джина? Это Берни Литтл. Проверь, пожалуйста, есть ли что-нибудь по задержанию некоего Рубена Рамиреса. Если да, то как долго он находился в окружной тюрьме?

Нам пришлось подождать. Рубен не сводил глаз с моих челюстей. Желание укусить его – признаюсь, такое находит на меня не часто, но если уж приспичит, берегись! – стало сильнее.

– Спасибо, Джина. – Берни нажал кнопку отбоя и вернул Рубену мобильник. – Похоже, все сходится.

– Может, извинишься?

Берни расхохотался. Обожаю его смех! Иногда во дворе я начинаю скакать и вертеться как сумасшедший – верное средство рассмешить моего напарника.

– Чего ржешь? – насупился Рубен.

Берни перестал смеяться. Он снова ткнул в плечо Рубена стволом обреза, на этот раз ощутимее. Рубен поморщился.

– Ты меня хорошо слышишь? – поинтересовался Берни.

– Говорю же, я сидел в каталажке! Какого хрена…

– Опустим эту часть. Каким образом Мэдисон добралась от тебя домой?

– Я ее, блин, отвез! – воскликнул Рубен.

Вообще-то я не обратил внимания на слова, потому что в этот момент неожиданно сомкнул зубы на его щиколотке. Ничего страшного, никакой крови, но здоровенный детина взвыл, как будто его разорвали пополам.

– Ладно, ладно, я ее не отвозил! Убери своего чертова пса!

– Следи за языком!

– Господи, ну пожалуйста! – Рубен задергался на полу.

– Чет.

Я разжал зубы. Это потребовало от меня невероятного усилия.

– Чет, погуляй немножко, – попросил Берни.

Я немножко погулял, рассеянно стащив со стола гамбургер.

– Если ты не отвозил Мэдисон, – продолжил беседу мой напарник, – как она попала к себе домой?

– Ушла, и все.

– Отважилась идти пешком по такому опасному району? С какой стати?

– Черт ее разберет.

– Напрягись, – подбодрил Рубена Берни. – Нам с Четом просто необходимо это знать.

Рубен посмотрел на меня, в его взгляде определенно мелькнул страх. Я как раз облизывался, собирая с подбородка крошки от гамбургера.

– А чё тут такого? У меня было романтическое настроение, у девки – нет.

– Ты не очень-то похож на романтика.

Рубен задумчиво нахмурил брови, как будто узнал что-то новое о себе.

– Я ее не трогал, – сказал он. – Почти. Она просто ушла.

– В каком направлении?

– Альмонте-стрит.

– Ты следил за ней?

– Не-а. Там стояла эта странная тачка.

– Что в ней странного?

Рубен поднял свои массивные плечи и медленно опустил их.

– Тачка не местная. – Он посмотрел в окно; одно из стекол было заклеено изолентой. – Может, тот чувак хотел ее подвезти.

– Какой чувак?

– Белобрысый, в тачке. Когда чувиха проходила мимо, он открыл дверцу и, типа, вытянул руку.

– Вытянул руку?

– Типа, остановить ее. Но она не остановилась. Кажись, даже побежала. Туда, в сторону Альмонте.

– А блондин?

– Сел в тачку и поехал.

– За ней?

– Не помню.

– Подумай.

Рубен зажмурился. Прошло некоторое время.

Берни вздохнул.

– Какой марки была машина?

– «Бумер», – быстро ответил Рубен. – Я ж поэтому и заметил.

– Какой модели?

– В моделях не секу.

– Цвет?

– Синий.

Когда Берни что-то беспокоит, его брови сдвигаются к переносице, а глаза словно бы смотрят внутрь. Именно это я сейчас и наблюдал. По дороге к машине я задрал лапу у ворот и пометил еще парочку мест.

Мы съездили в круглосуточный магазин на Альмонте-стрит. Девушку никто из продавцов не запомнил. Мной тоже овладело смутное беспокойство.

8

– Вырисовывается сценарий, – неожиданно сказал Берни, чем немало меня озадачил. – Вполне логичный, хотя лучше бы мне ошибаться, – продолжил он, окончательно вводя меня в недоумение.

Мы ехали по нашей улице, Мескит-роуд. В окне соседского дома я увидел Игги. Он тоже заметил меня и залаял, но звука я не услышал. Игги принялся бегать взад-вперед по подоконнику. Я выпрямил спину и обернулся в его сторону, навострив уши. Потом Игги исчез из виду.

– Представь, – вслух размышлял Берни, – что кто-то дважды пытался похитить Мэдисон. В первый раз, возле дома Рубена, она вполне могла не сообразить, что это попытка похищения, решив, что к ней просто вяжется какой-нибудь урод. Даже если Мэдисон испугалась – а я так не думаю, – Тим Флетчер утверждал, что девушка вовсе не выглядела расстроенной.

Берни замолчал и поглядел на меня. Тим Флетчер? Кто такой?

– В любом случае Мэдисон не собиралась рассказывать матери об этой истории, иначе раскрылся бы ее обман насчет «Доктора Живаго». Понимаешь, что выходит?

Нет, не понимаю. Получается, Рубен Рамирес – не преступник? Гм, этот тип и выглядит, и пахнет, как преступник, мы таких много поймали.

– Выходит, похищение не спонтанное, а запланированное. Первая попытка, у дома Рубена, провалилась, и тогда похититель предпринял вторую, более удачную. Где и как это произошло, мы должны выяснить. Будем искать блондина на «БМВ», на синем «БМВ», если верить нашему Рубену, хотя свидетель из него не самый надежный.

Марки автомобилей, цвета – и в том и в другом я разбираюсь слабо. И все же синий цвет мне знаком. Это цвет неба и глаз Чарли.

Берни свернул на подъездную дорожку.

– И разве машина у торгового центра…

Он не договорил. Машины, машины… Перед нашим домом стояла еще одна, незнакомая, большая и черная.

Берни припарковался. Из большого авто вышел человек и приблизился к нам. Мы тоже вышли. Мужчина был примерно одного роста с Берни, но уже в плечах. Еще у него была козлиная бородка – деталь, которая всегда привлекает мое внимание. Я принялся разглядывать ее и только тут учуял запах этого человека, худший в целом мире: запах кошки. От незнакомца, который приехал к нам, пахло… нет, воняло кошатиной!

– Мне нужен Берни Литтл, – сказал мужчина. Некоторые люди, к примеру, Сьюзи Санчес или (безусловно!) Чарли, обладают приятным голосом. Этот человек – нет.

– Перед вами, – коротко ответил мой партнер.

Незнакомец нахмурился.

– Меня зовут Дэймон Кифер. Насколько я понял, моя бывшая супруга, не посоветовавшись со мной, наняла вас для розыска нашей дочери, Мэдисон.

– Синтия наняла нас, это верно, – подтвердил Берни.

– И?..

– Что?

Вопросы, вопросы… Меня самого мучил вопрос: не сидит ли в этой большой черной машине кошка или даже несколько кошек? Вряд ли. Кошки в отличие от нас, собак, не большие любители кататься в автомобиле – еще одна особенность, которой я никогда не понимал в этих созданиях. Что может сравниться с ездой в машине? Допустим, есть несколько других вещей – я припомнил отдаленный лай собачьей леди, – но их немного. Может, кошки просто не умеют развлекаться? Кто знает. Тем не менее вероятность того, что в машине прячется кошка, хоть и была невысока, однако не исключалась полностью, а кошка в черной машине равнялась кошке на нашей территории! Я услышал грозное рычание. Сложилось смутное впечатление, что рык доносится из моей глотки. В следующий миг я перешел к действиям.

– Что? – переспросил Дэймон Кифер. – Я требую отчета о том, как идет расследование, вот что. Полагаю, вы еще не нашли девочку, в противном случае… Эй! Что, черт побери, творит эта псина?!

Свою работу, амиго. На данный момент моя работа состоит в том, чтобы проверить большую черную машину (которая, между прочим, заняла нашу подъездную дорожку, из-за чего мы застряли на улице) на отсутствие кошек. Чтобы выполнить эту задачу, необходимо встать на задние лапы, передними упереться в дверцу и прижаться носом к стеклу. А как по-другому?

– Он поцарапает мне всю краску!

– Чет!

Хорошие новости: кошек нет. Я опустился на все лапы, одновременно услышав звук, не скрежет, а, скорее, скрип, похожий на царапанье мела по доске. От этого звука со мной всегда делается что-то странное, начиная с загривка. Я встряхнулся. Самочувствие у меня было прекрасное. Настолько, что я заложил несколько кругов по двору, вздымая клубы пыльной, сухой почвы с газона.

– Чет, ради Бога, успокойся!

Я резко затормозил и встал на месте как вкопанный. Кстати, это далеко не просто, попробуйте как-нибудь сами. В поле моего зрения попала веточка. Я плюхнулся на землю, вытянув передние и задние лапы, и принялся грызть зеленый прутик. А-а, эвкалипт. Наверное, сдуло ветром с дерева старика Гейдриха. Ням-ням, вкусно.

Берни и Кифер стояли возле черной машины и молча смотрели на дверцу.

– Пришлите мне счет, – сказал Берни.

Я глодал веточку, ощущая приятный запах собственного дыхания.

– А смысл? – скривил физиономию Кифер. – Вы только раздуете сумму своего счета. Уж я-то знаю эту кухню.

Мой напарник бросил на него взгляд, которого я не видел прежде.

– Я не раздуваю мои счета, – твердо сказал Берни.

Кифер выдержал взгляд.

– Как угодно. Я выслушаю ваш отчет и уеду.

– Вы когда-нибудь прежде имели дело с частным детективом?

– Слава Богу, нет.

– Тогда вы, вероятно, не знаете, что я не обязан давать вам отчет. Детектив отчитывается только перед своим клиентом, за исключением некоторой информации, которую он по закону обязан сообщать полиции.

– О каком, черт возьми, клиенте вы говорите?

– Мои услуги оплачивает Синтия. Значит, она моя клиентка.

Лицо Кифера раздулось. Это тоже связано с приливом крови, как при покраснении. Надутые щеки – признак того, что человек злится. В моем мире проявление злости всегда сопровождается громким шумом, но когда Кифер заговорил, его голос зазвучал не громче, а, наоборот, тише. Люди – не все, конечно, только некоторые – иногда своим поведением сбивают меня с толку.

– Вижу, в дедукции вы слабоваты, – сказал Кифер. – Любой мало-мальски приличный детектив давно бы сообразил, что все деньги до последнего цента Синтия получает от меня.

Берни слабоват? Я перестал жевать веточку и подтянул под себя задние лапы, изготовившись прыгнуть.

– Это ничего не меняет, – невозмутимо произнес Берни. – Однако я понимаю, что вам сейчас нелегко, и, если Синтия позволит, я сообщу вам результаты расследования.

– Мне не требуется ее разрешение!

– Было бы неплохо, если бы мы втроем встретились у вас дома.

– У меня? Почему у меня?

– В вашем доме у Мэдисон есть своя комната?

– Да, но…

– Я хотел бы ее осмотреть.

– Зачем?

– Так положено, – пожал плечами Берни. – Я лишь пытаюсь вернуть вашу дочь.

– Думаю, она сбежала в Лас-Вегас.

– В Лас-Вегас?

– Девочка импульсивна, как и ее мать.

– Мэдисон увлекается азартными играми?

– Я не имел в виду игорные заведения.

– Она раньше убегала из дому?

– Откуда мне знать? Можно подумать, меня держат в курсе.

– По словам Синтии, Мэдисон всегда была примерным ребенком.

– А что еще вы ожидали услышать от моей бывшей жены?

– То есть?

– Она никудышная мать, разве по ней не видно?

– Вы предпринимали меры, чтобы лишить ее родительских прав?

– Нет, – буркнул Кифер. – Девушке-подростку нужна мать. По крайней мере так я считал до последнего времени. Теперь же… – Он выставил обе руки ладонями вперед. Люди используют этот жест, когда не знают, что делать. Мне знакомо похожее ощущение. В таких случаях я либо ложусь спать, если сижу дома, либо, вне стен, отправляюсь метить территорию – тоже неплохое занятие.

Берни задумчиво смотрел на Кифера, чуть склонив голову набок. Это означало, что партнер строит новые планы, изменив мнение о чем-то.

– А что, если я позвоню Синтии прямо сейчас? – произнес он. – Можем устроить встречу здесь.

Все собрались в кабинете моего напарника. Синтия и Кифер – в креслах для клиентов, Берни – за столом, я – под столом. Со своего места я видел нижнюю часть туловищ Синтии и Кифера. На нем были темные брюки и такие же темные туфли с кисточками; она была обута в сандалии на босу ногу. Носки ступней бывших супругов смотрели в противоположные стороны.

Мои веки быстро отяжелели.

– Прежде всего, – начал Берни, – я должен задать очень важный вопрос. – Ступни нервно задергались, сперва та, что в сандалии, потом та, что с кисточкой. – Кто-либо из вас получал требование о выкупе?

– Требование о выкупе? – Кифер и Синтия повторили слова одновременно, дуэт прозвучал как-то неприятно.

– Если да, то звонивший, безусловно, приказал вам молчать. Сразу предупреждаю, вы совершите серьезную ошибку, если не расскажете об этом нам.

– Кому это «вам»? – спросил Кифер.

Берни легонько дотронулся ногой до моего хвоста.

– Детективному агентству, разумеется. Вы, однако, не ответили.

– Ничего такого не было, – покачала головой Синтия. – У вас есть подозрения?

– Вы имеете в виду, что нашу дочь похитили? – задал очередной вопрос Кифер.

– Боже милостивый! – заломила руки Синтия.

Продолжить чтение