Читать онлайн Всему есть начало бесплатно

Полет

Самолет затрясло, словно он ехал как телега по каменной дороге. Слова стали обрывочными и какими-то смешными, вот только было не до смеха. Где-то в хвостовой части раздался оглушительный грохот, словно вырвало люк. Сердце сжалось и молниеносная мысль «Ну все». Дальше Юля уже не могла даже мыслить, стало не то что бы страшно, а как-то обидно.

«Интересно, как часто самолеты терпят крушение», — после минутной тряски подумала она, но в голове никак не хотели всплывать статистические цифры, а ведь помнила, даже интересовалась этим. Женщина, что сидела рядом, глубоко выдохнула, постучала себя по груди, будто выбивала пыльный ковер, и уже с радостью, что все кончено, улыбнувшись, гордо заявила:

— Это еще что, я вот летела в Сочи, так час кружились. Шасси не вышло, думала все, попрощалась…

Юля улыбнулась, мол, понимаю, да, всякое бывает, а сама думала: «Что же все-таки так грохотнуло?» Появился бортинженер, стал заглядывать в иллюминаторы, убежал в хвост, но, не найдя причины, сообщил, что неплотно закрыл люк. Ага, кого он решил обмануть, там ведь датчики стоят, иначе бы не взлетели.

Девушка посмотрела в иллюминатор, вроде все нормально. Самолет резко набирал высоту, ее вжало в кресло, и соседка, вытаращив глаза, опять захлопала себя по груди. Юля не любила летать, почему-то боялась этих воздушных монстров. Понимала, что глупо, миллионы каждый день взлетают и садятся, но вот боялась и все.

Через пару минут загорелось табло, что можно отстегнуть ремни. Женщина тяжело выдохнула и, опустив глаза вниз, тут же полезла в свою сумочку. Юля летела на свадьбу к Ларисе, сама же после того, как вышла замуж, уехала к мужу в Энгельск, что рядом с Саратовом. Всю жизнь прожила в Кургане и вот — новый город на Волге, а подружка так и осталась в Тюмени.

Они вместе закончили ТюмГАСУ по специальности «Архитектор». Юля хотела проектировать загородные дома, сама выросла в частном доме и прекрасно понимала, что в нем необходимо. Порой смотрела на чужие проекты и смеялась, для кого они строят? Ведь загородный дом — это как мини-крепость, там должно быть все, и кладовки, и топочная, и подвал, и пусть мини, но мастерская. А как они выглядели? Это просто ужас. Да, были интересные проекты, но в них невозможно жить, либо все мелко как в муравейнике, либо огромные комнаты. Интересно, а как они намерены их отапливать? Архитекторы просто делали красивые проекты, но большинство из них были нежизнеспособными: то стены тонкие, то окна огромные. Это же Сибирь, тут вообще-то холодно бывает.

Пролетели два часа и объявили, что самолет пошел на посадку. Как только Юля застегнула ремень, опять началась тряска. «Что за невезуха», — только и успела подумать она, как ее резко вжало в кресло, а через секунду подбросило вверх. Кто-то завизжал, через секунду наступила тишина, словно отключили звук, за ним последовал надрывающийся рев турбин и снова голоса. Юля мысленно перекрестилась, хотя не верила в эти глупости. И все же, на душе чуточку полегчало. Соседка вцепилась руками в подлокотники, будто они куда-то от нее убегут. Опять тряхануло и самолет заскрипел. Казалось, его выворачивают, крутят, сжимают и пытаются растянуть словно ластик.

Лена закрыла глаза, стало намного хуже, она слышала скрип, вой двигателей и панические голоса пассажиров. Посмотрела в иллюминатор, самолет летел через облако. Крылья то пропадали, то опять появлялись. Они словно махали то вверх то вниз. «Как они так могут? Почему еще не сломались?» — подумала Юля и так же, как соседка, вцепилась в подлокотники.

Резкое падение. Ее тело подпрыгнуло, на мгновение она ощутила невесомость, за которым последовало жесткое приземление в кресло и опять вой турбин. «Никогда больше не полечу на самолете, никогда!» — твердила про себя девушка, стараясь тем самым успокоить. А что она могла сделать, вот что? Ничего. От этого ей действительно стало спокойней, а после она вспомнила, как ее отец говорил: «Представь, что ты находишься в испытательной кабине для летчиков. Им запускают разные экстремальные программы, из которых они должны найти выход. Но, что бы ни происходило, как бы ни тряслась их кабина, они все равно находятся на земле. Они в безопасности».

Самолет дернуло, словно кто-то схватил его за хвост. Все, кто сидел, по инерции устремились вперед, но тут же их бросило назад, словно невидимая рука подтолкнула его к земле. «Это точно конец», — обреченно сказала себе Юля, почему-то подумала о маме и Борисе, своем муже. А ведь она так и не родила, все оттягивала, мол, через годик, потом, не сейчас. Стало грустно и на душе как-то пусто. Что произойдет, если ее не станет? Самолет наклонило на правый борт, и он, словно истребитель, ушел в сторону. «Да ничего не произойдет», — сама себе ответила она и посмотрела в иллюминатор, но там была только серая мгла.

Женщина, что сидела рядом, покраснела словно рак, она сжимала глаза как можно сильней, будто это поможет. Страх, вот что убивает человека. Юля как-то спокойно смотрела на всех, она ведь знала, что это всего лишь симулятор полетов и через несколько минут все закончится. Но пассажиры приняли все близко к сердцу и поддались своим воображениям. Страх завладел их сознанием.

Еще пару минут самолет прыгал то вверх то вниз. «Как он еще не развалился?» — и вдруг Елена увидела землю, сердце так и запрыгало от радости. «Все закончилось, все позади», — она готова была захлопать в ладоши и толкнуть свою соседку, — «смотрите же, смотрите». Но женщина окаменела от ужаса, теперь ее лицо было пергаментным, как предсмертная маска.

Еще с минуту самолет прыгал, и вдруг все стихло, все завертели головами, спрашивая друг друга, а что это было. Появились улыбки, даже смех, а когда колеса со скрипом коснулись посадочной полосы, сразу раздались аплодисменты. «Я же вам говорила, что все будет хорошо», — мысленно сказала девушка и посмотрела, как мимо проезжала диспетчерская вышка.

— Юлька! — Первое, что услышала она, когда вышла из терминала. — Лариса мчалась ей навстречу, не забывая при этом махать руками. — Юлька! Юлька! — еще несколько раз прокричала она, слово девушка могла ее не заметить.

Лариса была похожа на большой цветок, что растет в чудном лесу. Ярко-желтый сарафан с синим поясом, бордовая сумочка, кремовые босоножки и рыжая шевелюра, увенчанная белой панамой. Ее глаза излучали детскую радость. Не стесняясь остальных пассажиров, она тут же бросилась на шею своей подружке.

— Как я рада, что ты смогла приехать. — Она обняла уставшую девушку, несколько раз чмокнула ее в щечку и тут же что-то прошептала на ушко, отчего Юля улыбнулась и покосилась на молодого человека, что стоял чуть подальше от шумной Ларисы.

— Это он? — Юля видела фотографии, что ей присылала Лариса, но вживую он выглядел намного моложе.

— Ага, — радостно сказала она и опять что-то зашептала на ушко.

— Слушай… — она не успела закончить, как Лариса замахала рукой, разрешая своему жениху подойти.

Вадим достал из-за спины небольшой букет и протянул его Юле.

— Спасибо, — удивившись такому вниманию, ответила она.

— Вадим, это Юля, Юля, это Вадим, — ткнув пальцем в грудь юноши, сказала Лариса.

Минут через пятнадцать они сидели в такси, которое, плавно покачиваясь, мчалось по городу. Юля еще не могла прийти в себя, что ее полет закончился. Где-то там, в глубине живота, что-то булькало, а сердце то успокаивалось то опять начинало лихорадочно стучать.

— Я приготовила комнату, будем вместе тусоваться. Мой Филька, это кот, ты его знаешь, арестован, не выпускай, он все цветы у бабушки слопал. Сказала, если увидит его, выкинет на улицу.

Пока они ехали, Лариса то прижималась к своей подружке то разворачивалась на сто восемьдесят градусов и лезла к своему жениху, а тот, похоже, был ужасно доволен, что на него обратили внимание. То опять возвращалась к Юле и снова начинала говорить всякие глупости.

Юля старалась не пялиться на Вадима, как-то неприлично, но женское любопытство так и толкало, пусть краешком глаза, но взглянуть на него. Свадьба — это чудное время, если ты влюблен. Тогда все превращается в настоящую сказку, где ты принцесса, а он принц. Сбываются все твои мечты. Столько желаний, что даже не знаешь, с которого начать.

Юлина свадьба давно уже прошла, но отголоски все еще витали вокруг нее, поэтому она понимала подружку, которая все никак не могла оторваться от своего мальчика. Юля закрыла глаза, воспоминания ужасного полета. Но через минуту на их месте появились сладкие мысли о поцелуях. Ах, тихо выдохнула девушка и сжала руку подружки. А та снова защебетала, словно уже вечность не виделись, а ведь еще вчера почти целый час трепалась по скайпу.

Юля как-то застенчиво стояла в комнате, выходила на балкон, за ней хвостиком бежала Лариса, а за ней следовал Вадим. Вот так гуськом они ушли в город. Юля продолжала присматриваться к Вадиму, ну не могла она этого не делать. Может чистое любопытство, а может женская оценка, каков он, что в нем есть интересного? Юля смотрела, а в голове роились мысли, о чем он думает, что говорит, как обнимается и целуется. Она подумала бы и дальше, но ее вечно возвращала в реальность Лариса.

«Хм… Какой-то он бука, совсем не видит меня», — думала Юля и даже чуточку обижалась на Ларисиного жениха. Они держались за ручки, словно боялись потерять друг друга в полупустом кафе. Было даже смешно смотреть на них. Юля улыбалась, слушая их, а он все продолжал игнорировать ее. «Влюблен», — наконец сделала она свой окончательный вердикт. «Он обречен какое-то время быть счастливым», — Юля тяжело вздохнула, вспомнив свою свадьбу. «Наверное, и я была такой же глупой и наивной, словно ребенок», — думала она, стараясь вспомнить Бориса.

Зачем эти свадьбы, разве они что-то значат? Так, юридический акт в документе, подпись и свидетельство юридической ответственности, словно влюбленные уже что-то совершили. У нее есть сосед дядя Гриша, они с тетей Клавой так и не расписались, а ведь любят. Юля знала точно, что любят, это и так видно. А вот Марина Степановна, мамина знакомая, та уже третий раз вышла замуж и, похоже, не последний.

Любовь нельзя ограничить рамками закона, нельзя наложить меру ответственности, нельзя ограничить в свободе. Любовь либо есть, либо ее нет. Природа подарила человеку удивительную способность любить.

Юля смотрела на подружку, улыбалась и думала о чем-то своем.

Антошка

В комнате, где временно устроилась Юля, был полный бедлам, дверь то открывалась то с шумом захлопывалась. Таскали вещи, между ног бегали дети, через них переступали как через маленьких щенят, что вылезли из своего ящика и начали изучать новый мир.

Те что постарше лезли к родителям, им хотелось быть в курсе событий, те что помладше залезали в шкаф, устраивая там свой домик. А совсем маленький Антошка, ему, наверное, и трех лет еще не было, ползал под кроватью и что-то там пел. У него был свой мир, он то бурчал, то разговаривал с воображаемыми героями, то махал руками, представляя, что он зайчик.

Антошка выполз, неуверенно покрутил головой и, быстро подойдя к цветку, что стоял на полу, стал стягивать с себя штанишки. То, что Юле нравилось в детях, так это их открытость, у них нет комплексов, нет правды или лжи, нет красоты или уродства, нет стыда. Мальчик, пыхтя, наконец стянул свои штанишки, аккуратно опустил их ниже коленок. Пошлепал по ним и, убедившись, что они теперь никуда не денутся, посмотрел на своего писуна.

Невольно Юля улыбнулась. Что за странные создания мальчики, совсем не похожи на девочек. Их персик то торчит, то болтается, то они теребят его пальчиками, то просто сидя на полу внимательно рассматривают, будто это настоящее сокровище.

Антошка выпятил свой животик вперед и, о чем-то серьезно подумав, стал писать. Струйка зажурчала, Юля опять улыбнулась и уже с интересом стала смотреть на этот процесс.

Когда она сама была маленькой, еще ходила в садик, с любопытством смотрела, как Светлана Степановна, она запомнила, как зовут нянечку, меняла шортики Степе. Тот вечно куксился и плакал. После тихого часа всегда просыпался мокрым.

В комнате никого не было, и Юля могла спокойно наблюдать за тем, что делал мальчик. Наконец струйка иссякла, он по-деловому взял свой стручок и потянул вперед, словно хотел посмотреть на сколько он может растянуться. Внимательно посмотрел сверху, отпустил и снова попробовал растянуть, а после, удовлетворенный, пыхтя, согнулся и стал натягивать свои штанишки.

— Постой, помогу, — присев рядом, поманила мальчика к себе.

Тот, неловко перебирая ножками, стараясь не упасть, сделал несколько шагов в сторону незнакомки и, подняв руки вверх, дал понять, мол, я не против, помогай. Его толстенький стручок покачивался из стороны в сторону. Юля опять улыбнулась. «И все же какие они странные», — подумала она и потянула трусики вверх. Через секунду штанишки были надеты, мальчик, не говоря ни слова, развернулся и быстро убежал в зал.

После того как Лариса согласилась выйти замуж и сообщила об этом своей маме, начались тайные переговоры. Марина Степановна, мама Ларисы, и Ольга Васильевна, мама Вадима, сперва по телефону, а после уже на очной ставке стали строить сложные планы свадьбы.

Как позже узнала Юля, жених хотел обойтись без церемоний, но невеста была непреклонна, ей требовалось шоу. Вадим, даже не сопротивляясь, сразу сдался. А что он хотел, на него насели сразу три женщины, Вадим отмахнулся от них рукой, сказав: «Вам надо, вы и делайте».

Шум в зале и смех, Юля потянулась и пошла на голоса. В комнате сидела Лариса, две ее тетки и старшая дочь тети Нади. Маленькая девочка сидела на руках и, похлопывая по груди, невнятно повторяла:

— Мама, мама.

— Да нет же, я не мама, — отвечала ей тетя Галя.

— Мама зе, мама… — продолжая шлепать по груди ладошками, говорила девочка.

— Нет, вот мама, — и она показала пальчиком на стоявшую рядом молодую женщину.

Девочка сперва улыбнулась, посмотрела на свою маму, потом на тетю, снова на маму. На ее лице то появлялась улыбка, то исчезала, она пыталась понять, кто же тогда та, у которой она сидит на руках. Ладошки коснулись груди тети, несколько раз шлепнули по ней, появилась улыбка. Уже чуть ли не смеясь, девочка опять радостно сказала:

— Мама зе, мама зе.

И опять по комнате полетел смех. Девочка сравнила и, видя, что у тети такая же грудь как у ее мамы, решила, что она тоже мама.

Юля вспомнила, когда была маленькой, ездила с бабушкой в поезде. В купе с ними была девушка, она подсела ночью, и Юля не заметила ее появления. А когда проснулась, увидела черные волосы, и сразу с криком: «Мама!» Почему так? Ведь до сих пор помнила тот момент и знала, что девушка не ее мама, ни капельки не похожа. И все же она к ней тянулась, и пока ехали, все время обращалась к ней «мама».

Детская логика — это иная вселенная. Там капуста — это целый мир, а бабочка — дракон, а что там курица или собака… Ребенок может рисовать простые линии, а в голове представляет путь единорога. Как долго Юля обижалась, когда выбросили ее красные штаны, а ведь они были волшебные, мама просто этого не знала.

Лариса не оставляла Юлю, таскала ее за собой. Они сходили в зоопарк, после прошлись по парку. Она трещала как никогда, рассказывая, какой у нее Вадя крутой. Юля кивала, ей-то какое дело до него, он ведь не ее жених. А впрочем, он даже ничего, думала она, вспоминая, как он выглядит.

Вечером Антоша опять пристроился к цветку, но в этот раз его засекли и, причитая, что так нехорошо, быстро усадили на горшок. «А почему нехорошо? — думала Юля, — что тут такого?» Она вспомнила про Зою, она жила буквально напротив ее дома и поэтому постоянно торчали у нее. Та только пошла в первый класс, их не пускали одних на речку, хотя какая уж там речка, так, ручеек. И все же, от греха подальше дядя Ваня (он был вечно смурной и кашлял потому, что курил) ставил в огороде, ближе к крану, большую металлическую ванну. Если ее оставить на солнце, то она так раскалялась, что казалось, брызни — и пойдет пар.

Девочки раздевались и лезли в воду, визжали, но из холодной ванны не вылезали. А иногда к ним приходила Светка со своим младшим братиком, он такой потешный, толстенький.

— А!!! — завопила Светка, видя, как Олег, стоя по колено в воде, писает прямо в ванну. — А!!! — опять завопила она и быстро стала вытаскивать малыша из воды.

У Юли не было ни старшего ни младшего брата, она с любопытством смотрела, что происходит.

— Что ты наделал? Как тебе не стыдно? Что, грядок мало? — возмущалась Светка, не зная, что теперь делать с водой.

А мальчик не сильно расстроился, отбежал в сторону и продолжил прерванное дело.

Юля не помнила, когда обратила внимание на то, что девочки отличаются от мальчиков. Ей было любопытно. Но ни мама ни бабушка ничего ей так и не рассказали. Почему, ведь было так интересно. Вот и сидела Юля в стороне, смотрела на Олега, как тот голышом бегал по их маленькой полянке.

Воду, конечно же, поменяли, и они уже все втроем, дрожа от холодной воды, втиснулись в ванну.

— Уйди, — кричала Светка, стараясь не пустить четвертого в их крошечный оазис.

А вечером Олег был весь чумазый, как он так мог испачкаться, с ног до головы. Светка усадила его в ванну и стала мыть.

— Можно я? — попросила Юля у подружки, и та сразу протянула ей металлическую кружку вместо лейки.

— В лицо не лей, будет плакать, — предупредила она и тут же упорхнула за Зоей собирать крыжовник.

— Не бойся, я аккуратно.

Олег сидел в ванной и шлепал от удовольствия руками по воде. Через секунду Юля была мокрой. Взяв кружку, она стала осторожно поливать голову мальчику. Тот чуть морщился, но даже не думал плакать, похоже, ему нравилось. И девочка осмелела, стала тереть голову, стараясь смыть песок, что застрял в волосах.

— Ну вот, молодец, — приговаривала она, набирая полную кружку уже теплой воды. — Будешь сверкать.

Лицо как у индейца в рисунках. Он чихал, тер глаза, немного куксился, но зато стал похож на человека. Постепенно Юля перешла к шее, спине, рукам. Ладони так и не хотели отмываться, нужно было мыло. Девочка покосилась на своих подружек, те были заняты своими делами. Юля для видимости потерла коленки мальчика, а после, как бы продолжая его мыть, коснулась его перчика.

«Странно все это, — думала она. — Зачем он нужен?» Но любопытство не отпускало, и ее пальчики еще какое-то время изучали его. Олег смеялся, будто щекотно, брызгался водой, и по лицу Юли текла вода. Она убрала руки, поставила мальчика на ноги и несколько раз окатила водой из кружки.

Стараясь не упасть, он выкарабкался из ванны и сразу побежал к своей сестре за порцией крыжовника.

— Какой ты чистый! — возмутилась Светина мама, увидев чумазого Олега. Он просто уселся в грядку и стал вытаскивать морковку.

— Я мыла его, — тут же заявила Юля, не веря тому, что мальчик успел всего за минуту так увазюкаться.

Говорят, нет ничего хуже, чем пожар, переезд и свадьба. Все куда-то бегают, какие-то обязательства, кто-то с кем-то договаривается. На свадьбе может не быть теща, свёкра, матери невесты или жениха, но ни одна нормальная свадьба не обходится без тамады.

— Ну, все, — вечером заявилась Ольга Васильевна, мама жениха. Устало сев на диван, заявила, что дело с ведущим решено.

Через полчаса все разбежались, даже Лариска, и та покинула Юлю, в квартире осталась малышня. Но старшие так увлеклись игрой в свой домик, который устроили в шкафу, что кажется, не заметили, как пролетел день.

Антоша засеменил босыми ногами, Юля проводила его взглядом, переживая, чтобы он ничего не стащил с полки, и уж тем более не проглотил какую-нибудь таблетку, что лежали в тумбочке. Она нехотя встала и пошла за ним.

Мальчик забежал в комнату, шустро стянул с себя шортики и, выпятив вперед живот, пристроился у горшка с цветком.

— Да ты настоящий самец, — улыбаясь, сказала Юля. Присела рядом и, придерживая его пестик, чтобы не забрызгал шторы, стала смотреть, как он писает. — Пометил территорию и теперь будешь все время сюда бегать?

— Гу… — задумчиво сказал Антоша и, задрав повыше рубашку, посмотрел на свой живот.

— И по тебе будут сходить с ума девчонки, потом плакать и лезть целоваться, — она тяжело вздохнула.

— Гу… — философски ответил он и, закончив свое дело, стал натягивать трусики.

Почему они не такие как мы?

Юля с папой зашли в гости к соседке, тете Люде, чтобы помочь собрать шкаф, который она купила на днях. Тетя Люда жила одна, как нынче говорят, мать одиночка, вот папа иногда и заходил, чтобы помочь.

— Почему так устроены люди? Я не могу тебе сказать, — говорил папа своей дочери, сидя у кроватки, в которой спал маленький Витя.

— Природа создала мальчиков и девочек. Наверное, так правильно, — задумчиво сказал он и пальцами стал подкручивать немного разболтавшиеся гайки у кроватки.

Мальчик сладко спал, раскинув в разные стороны руки и ноги. В комнате было жарко, и только толстый памперс прикрывал его розовое тельце.

— Пап, а вот почему так? — спросила Юля.

— Почему? Я и сам не знаю.

— Как? — удивилась маленькая девочка.

— Я понятия не имею, почему природа решила, что животные, в том числе и человек, должны состоять из мальчиков и девочек. Наверное, это для размножения.

— Для чего?… — девочка скривилась, будто ей показали червяка.

Юля раньше спрашивала маму почему, но та вечно отмахивалась, мол, маленькая, потом все узнаешь. А когда спросила бабушку, так та чуть ли не стала плевать через левое плечо, будто ее спросили о чем-то ужасном. Оставался только один выход — спросить у папы.

— Да, именно для размножения, — спокойно ответил он и нагнулся пониже, чтобы лучше рассмотреть шарниры перегородки, которые должны опускаться. — Любовь вторична. Главное — продление рода, это касается всех: жучков, рыб, человека.

— А по-другому никак?

— Пока нет. Сам процесс ты узнаешь позже, но то, что отличает тебя от него, — тут он ткнул пальцем в кроватку, имея в виду мальчика, что сладко спал. — Не так уж и много.

— У меня пирожок, а у…

— Что у тебя? — чуть ли не смеясь, переспросил папа.

— Пирожок, — немного неуверенно ответила девочка, — так мама говорит.

— Пирожок значит…

— А ты что, не знал? — немного удивилась Юля и заглянула под кроватку, где папа копошился.

— Ну почему же… А что тогда у мальчиков?

— Пальчик, — тут же выдала дочка.

— Пирожок, пальчик, ну мама дает. Ну что же, она, впрочем, права. Именно в этом и есть основное отличие между мальчиком и девочкой.

— А зачем?

— Что зачем? — он осторожно выполз из-под кроватки, посмотрел на спящего мальчика и, приложив палец к губам, говоря тем самым, потише говори, продолжил. — Это ведь и есть органы размножения.

— Чего? — Юля почему-то покраснела, потерла нос и с каким-то недоверием посмотрела на своего отца.

Папа Юли знал, что его дочка рано или поздно все равно спросит об этом, но не думал, что ее любознательность проявится так рано. Он присел рядышком, вспомнил, как сам в детстве подсматривал за девчонками в кустах. Ему было так же интересно знать почему, как сейчас его дочке.

— Помнишь, мы были на даче у дяди Вити, — Юля кивнула головой. — Там еще бегала собака.

— Лейла.

— Точно, она после родила щенков.

— Ой, какие лапочки были, — девочка чуть ли не взвизгнула, вспомнив, как они пищали.

— Верно, лапочки, но папа щенков был Шайба.

— Шайба?

— Да, Шайба, так звали собаку, что бегала на соседней улице. Лейла — собака-девочка, сучка, а Шайба — мальчик, кобель.

— И…

— Чтобы появились щенки, нужен мальчик и девочка.

— Э… — протянула Юля.

— А у бабушки кошка вечно кричит и задирает хвост.

— Бабушка говорит, что она сучка.

— Это не совсем так, сучка — это собака, а кошка — это кошка. Просто когда она вот так себя ведет, хочет котика, чтобы у нее появились котятки.

— А мама?

— Что мама? — не совсем поняв вопрос, переспросил папа.

— Мама тоже так кричала и ползала по полу?…

— Нет, что ты, — тут отец не удержался и тихо засмеялся. — Нет, нет… — стараясь не разбудить мальчика, сказал папа. — У человека любовь.

— Что? — немного презрительно спросила девочка.

— Любовь.

— До гроба? — вспомнила клятву, что дают молодожены.

— Ну зачем же до гроба, просто любовь и все. В общем, мальчики и девочки разные по причине того, что надо иметь детей. Все… — не выдержав дальнейшей пытки, сказал отец Юли.

— Как сучка?

— Да, как сучка и кобель. Все…

Странные эти взрослые, чмокаются в кустах, что-то хихикают, жмутся, а потом еще ругаются. И почему из этого делают такую великую тайну? Если по телеку кто-то раздевается, то мама переключает программу, а вот если война и убивают, то без проблем, смотрите на кровь, мол, будете знать, как воевать. «Глупо, просто глупо», — думала Юля, сидя на кухне у тети Люды и попивая чай с конфетами.

И все же, почему мальчики такие, а она другая? Этот вопрос не давал ей покоя и она бежала за тетей Людой, помогать менять памперсы ее сынишки.

Лариска отчего-то дергалась, умудрилась поругаться с Вадимом. Тот, впрочем, не придал этому большого значения. Похоже, уже стал привыкать к подобным выходкам своей будущей жены. Лариска успела поплакать, помириться и опять поплакать. Юля вместе с ней сходила в ателье, где подгоняли платье под фигуру невесты. Та длинная, в детстве таких Юля называла каланчей, но тело Ларисы было пропорциональным, почти математически точным, нет ничего лишнего.

— А ты знаешь, — сидя в парке, начала было Лариса. — Светка, ты ее вчера видела, она, кикимора, умудрилась раньше меня выйти замуж, а ведь обещала первенство отдать мне. Но не это важно. Давно, сразу после окончания школы, тетя Люда, ну это ее мама, нам прочитала нравоучение относительно парней.

— Представляю… — сказала Юля, вспомнив, как выглядит Светлана. У нее лицо все помятое, губы опущены, словно что-то жует ужасно кислое.

— Тетя Люда сказала: «Мужчины — это скотины, которые на вас будут покушаться, но вы должны пресекать их грязные желания. Но замуж вам все равно придется выйти, потому что быть замужем — это прилично, значит, придется вам девочки потерпеть». Вот я и думала, что за грязные желания и почему надо терпеть?

— У нее проблемы с мужем?

— Не знаю, вроде нет. Дядя Виктор нормальный, не пьет, не матерится. Не знаю, почему она так. В школе я втюрилась в мальчика.

— Денис.

— Я тебе про него говорила? — Юля молча кивнула. — Даже целовались и немного зажимались, но мне это не понравилось. Он так и лез, так и пер, словно танк. Наверное, поэтому я убежала, а когда тетя Люда сказала, что мужчины скоты, вспомнила его и мысленно согласилась с ней. На душе было так грязно, словно тебя испачкали, ведь я помнила, как переживала, и спать по ночам не могла. Так почему она так о них?

Юля не могла ответить подружке, почему так. Она только вспомнила дядь Гришу, который бил свою жену. Его забирали в милицию. Кажется, был суд, но он возвращался, и теть Люда его прощала. Но проходили месяцы, и она опять вся в синяках, бежала подальше из дома. И все повторялось с начала.

Но не все же плохие. И вообще, когда-то ведь теть Люда любила своего мужа, но это, похоже, было уже слишком давно. И она как преданная собака не могла уйти от нерадивого хозяина. Убегала, но возвращалась.

— Мама была права, парни оказались действительно скотинами, а половая жизнь — грязью и мерзостью.

— Что? — удивилась Юля, не веря тому, что услышала.

— Это не я сказала, а Светка через полгода после свадьбы. — Она тяжело вздохнула и, посмотрев в глаза Юли, умоляюще спросила. — Это ведь не так?

— Дура она у тебя. Нет, конечно же, нет.

— А ты любишь своего?

— Да, — уверенно сказала Юля. — Да, — повторила она и сжала ладонь своей подружки.

— И я… Наверное, тоже…

— Что значит тоже?

— Я пыталась понять, что такое любовь, но так и не смогла.

— У тебя в пятницу свадьба, а она тут страдает.

Люда улыбнулась и, пожав плечами, продолжила:

— Я, конечно же, вроде люблю, наверное, все же да. Но не могу понять почему. Что это такое? Только не говори, что надо слушать сердце и еще что-то подобное, фигня все это, гормоны и не более. Я же все понимаю. Но хочу понять каково это — любить, может я еще не достигла этого пика, может там что-то еще есть? А?…

— «Все это делают», — сказала мне Маргарита в девятом классе. «Все это делают», — повторила она в десятом и гордо заявила, что лишилась невинности. Но ведь это же не любовь.

Люда хихикнула, поправила пальцами складку на платье и сказала:

— А знаешь, он лучше, чем Денис.

— Запомни: новая любовь не терпит призраков прошлого. Не сравнивай его, он у тебя потрясный, крутой, такой… Ну ваще. Я сама бы может того… Если была бы не замужем.

— Кто бы тебе дал, — весело заявила Люда. — Да и не в твоем он вкусе, знаю я тебя.

— Это точно, — согласилась с ней Юля. И соскочила со скамейки и дернула за руку Люду. Та чуть было не упала, потянула ее к себе и, смеясь уже вдвоем, они пошли дальше по шумной улице.

Игра в доктора

Что такое любовь, Юля и сама не знала, но сердцем как-то понимала, что это не те самые гормоны, что толкают обратить внимание на мальчиков. Это всего лишь химия тела, что заставляет его совершить основное действие — найти партнера для продления рода.

Любовь — это намного выше, но вот что? Она много думала над этим, наблюдая за Денисом, он был старше ее лет на пять, с ним встречалась Анжела. Юле казалось, что это и есть настоящая любовь. Юноша готов был часами стоять у подъезда, носить ей цветы и встречать каждый день у института, где училась девушка. А потом Юля увидела, как Анжела вернулась домой одна, ей самой стало больно, будто именно ее бросили. Она даже дома заплакала. Нет, это была не любовь, а ведь все было так красиво.

Домашний шум, подготовка к свадьбе. То все затихало и казалось, ничего не грозит, то опять налетал народ и снова разговоры на повышенных тонах. «Кому нужна эта свадьба?» — думала Юля, наблюдая за детьми в шкафу, которые устроили там свой штаб и начали новую игру.

— Сегодня мы играем в доктора, — громко и уверенно заявила Лека.

Она вечно придумывала что-то новое. Вчера играли в ученых. Лека посмотрела передачу «В мире животных» и решила собирать бабочек. Девочки, как могли, из марли, что принесла Оля (кажется, она стащила ее у мамы), сделали сочки и вышли на охоту.

— И где они? — возмутилась Юля, крутя головой во все стороны. Бабочки, что вечно летали, вдруг куда-то пропали, словно знали, что пришли «ученые».

Тихо пробираясь через кусты крыжовника, через заросли гороха, что рос вдоль забора, они внимательно всматривались в листву. Но бабочек не было.

— Ладно, — не сдавалась Лека. Перелезла через забор и двинулась в сторону картофельного поля, но и там их не было.

Это так обидно. Когда не надо, бабочки летают чуть ли не стаями, а вот когда они нужны для научной работы, все сразу исчезают. И все же девочки их нашли в поле, почти час бегали за ними, ловили и сажали в банку, что болталась у каждой на поясе. Научный интерес перерос в спортивный. И уже не думали, что ловят, главное сколько.

А вот сегодня Лека придумала игру в доктора.

Юля смотрела на детей, которые подальше от взрослых залезли в шкаф, а сама вспоминала свое детство.

— Ну что ты стоишь? — немного возмутилась Лека, обращаясь к Оле. — С тебя бинты и зеленка.

— А с меня что? — спросила Юля.

— Ты неси таблетки, жгут и что там еще…

— Поняла, — крикнула девочка и тут же побежала к себе домой.

Уже через полчаса они все собрались под крышей бани, что стояла во дворе у Леки. Крыша была крутой, огромные бревна. Делали высокие перегородки, если что, можно было бы и спрятаться от взрослых. С одной стороны вход шел в сарай, где хранился всякий хлам и дрова на зиму, а с другой было небольшое окошко, и можно было наблюдать за огородом, где вечно копошилась бабушка Нюра.

За ними, кряхтя, залез Игорь, он был младше девочек на три года. Они не могли прогнать его, поскольку брат Леки всегда был в их команде, да и куда его девать. Вот и сидел с ними, рассматривая сокровища, что принесли девочки.

— Это что? — возмутилась Оля, взяла резиновую игрушку и стала нажимать на нее.

— Груша, — не обращая внимание на тон подружки, ответила Юля.

— Че?

— Клизма. Не ставили?

— Неа…

— А куда ставят?

— Туда, — и ткнула себе пальцем за спину.

— Это куда? — не понимая жест, спросила Оля.

— Разберемся, — вставила свое слово Лека. — У тебя что?

— Вот… — и Оля высыпала из пакета всякий хлам.

Тут были грелка, ножницы, градусник и прибор, что мерит давление.

— Круто… — почти пропела Лека.

— У меня таблетки с углем, мне вечно их дает мама, если живот болит. Игорь, поть сюда.

— Че? — не поднимая головы от кучи, что была высыпана на большое покрывало, ответил мальчик.

— У тебя живот болит?

— Нет.

— А ты представь, что болит.

— Нет, — коротко ответил мальчик и взял в руки шприц.

— Положи его на место, руки грязные, — тут же сказала его сестра.

— А ты представь, что болит. Ну что, заболел? — переспросила Юля.

— Нет, — настаивал на своем мальчик.

— Ты это видишь? — Лека взяла в руки маленький уже давно использованный шприц.

— Ага, — мальчик попятился назад.

— Мы тебя будем лечить, поэтому у тебя сейчас болит живот.

— Не болит.

— Я дам конфету, — решила задобрить будущего больного.

— Дай, — тут же сказал мальчик и протянул руку.

Оля, кажется, подготовилась лучше всех, она сразу достала из своей сумки кулек с ирисками и одну из них протянула Игорю.

— А мне? — спросила Юля.

— Это для больного, — строго заявила Оля и спрятала кулек подальше. В ответ на это Лека и Юля тяжело вздохнули. Но понимали, что больному требуются сладости.

— Ложись, — почти приказала Лека своему брату.

— Куда? — разворачивая ириску, спросил он.

Через минуту была готова импровизированная кушетка. Он нехотя лег и завертел головой по сторонам, не зная, чего ожидать от девчонок. А те были так увлечены своими делами, что на минуту забыли про Олега.

— Не шевелись, — возмутилась Оля и отодвинула подальше от пациента бинты и ножницы.

— На, — сказала Юля и протянула больному черную таблетку. — Жуй.

Мальчик, не говоря ни слова, взял угольную таблетку и засунул в рот, тут же сморщился, но, не сказав ни слова, стал усердно разжевывать ее.

— Ну как, больной, вам полегчало? — спросила Лека и положила ладонь ему на лоб.

— Ага, — чуть ли не давясь, ответил он, и уже хотел было сесть.

— Нет-нет, вам нужен покой, — Олег лег обратно и, тяжело вздохнув, закрыл глаза.

— Так, не отключаемся. Медсестра, воды, пациенту плохо, — на этих словах мальчик заулыбался.

Оля быстро достала бутылку газировки, чуть налила в граненый стакан, что взяла со стола. Зашипели пузырьки, все девочки, включая больного, сразу посмотрели на жидкость, что так и манила к себе.

— Давай, я тебе помогу, — Оля осторожно приподняла голову Олега, тот открыл рот…

— Что это? — почти крикнула она и в ужасе посмотрела на черные зубы мальчика.

Лека уставилась на обугленный язык брата и, не удержавшись, засмеялась. Уже через минуту смеялись все кроме больного, Олег запихивал палец в рот и что-то там искал.

— Пей, — наконец придя в себя, сказала Оля.

Но пить лежа не так-то просто, почти вся газировка вылилась ему на подбородок.

— А…. — завопила Юля. Лека схватила какое-то полотенце и тут же стала вытирать лицо больному.

— Сядь, — скомандовала сестра брату.

Через минуту, напившись и съев очередную ириску, больной лег обратно на свою кушетку.

— Итак, будем мерить давление, — заявила Юля и достала прибор, которым пользовалась ее мама.

Девочки пыхтели, что-то там крутили, что-то наматывали на руку Олегу, а тот продолжал выполнять роль больного, просто лежал и ждал, чем все это кончится.

— Вот как-то так, — наконец заявила Лека и стала нажимать на грушу. Что-то зашумело, мальчик от любопытства поднял голову, но ее тут же обратно уложила Оля.

— Лежать, — приказала она.

Руку сдавил манжет, Лека покрутила клапан, и послышалось шипение. Юля, воткнув в уши фонендоскоп, приложила вторую его часть к руке и стала внимательно слушать.

— Ну как? — тихо спросила Оля.

— Не мешай, — ответила Юля и продолжила слушать. — Итак, давление высокое. Вам, больной, прописывается постельный режим, нужно поставить укол.

На этом слове мальчик соскочил и бросился бежать, но медсестры быстро его догнали и уже плачущего мальчика притащили обратно в свою импровизированную палату.

— Не плачь, не будем мы тебе ставить укол, — постаралась успокоить брата Лека, только понарошку.

— На, — протянула Оля очередную ириску. — Это успокоительная таблетка.

Мальчик недоверчиво посмотрел на девчонок, потом на шприц, с которого Лека сняла иглу.

— Вот так, — она специально показала пустой укол. — Ложись.

Тот тяжело вздохнул, еще раз покосился на иглу, что Оля спрятала в чехол и, схватив ириску, стал быстро снимать с нее фантик.

— Прошу, больной, больше так не убегать, это вам вредно, — заявила Юля и положила свою ладонь ему на лоб. Ее глаза расширились.

— Что? — спросила Лека.

— У больного температура, — прошу жаропонижающую микстуру.

Оля тут же достала бутылку с газировкой, глаза мальчика загорелись, и он уже не думал об уколе.

— Сядь, — приказала Лека, и Оля тут же преподнесла ему стакан.

— Все, а теперь ложись. Медсестра, шприц, — мальчик приподнял голову, чтобы убедиться, что нет иглы, она тут же ткнула шприцом в живот. Тот засмеялся. — Молчать.

— Стой, ты что делаешь? — возмутилась Юля.

— А что?

— Надо помазать, — и достала зеленку.

— Мажь, — заявила Лека и задрала повыше футболку брата.

Юля достала ватку, аккуратно ее оторвала, постаралась открутить крышку, но та не поддавалась.

— Дай, — сказала Оля и, взяв крышку зубами, стала вращать баночку. — На, — довольная собой, что ей удалось открыть зеленку, сказала она.

Лека и Юля, посмотрев на губы Оли, прыснули.

— Что?

Лека достала маленькое зеркальце, которым пускала солнечных зайчиков, и протянула его подружке.

— Ты как вурдалак.

Оля не сказала ни слова, соскочила и побежала отмываться.

— Ладно, больной, лежать!

Юля макнула зеленку, пальцы сразу позеленели, но пальцы не губы, не так страшно, и девочка стала аккуратно мазать больному живот.

— Медсестра, шприц.

Олег снова поднял голову, но шприц был без иголки, он с облегчением уронил голову вниз и стал ждать укола.

— Будет не больно. Вы ведь не боитесь, верно? — ласковым голосом сказала Лека и ткнула шприцом мальчику в живот.

— Ай… — тут же вскрикнул он.

— Потерпите, больной, я еще не закончила.

— А почему в живот? — вдруг спросила Юля доктора.

Лека остановилась, посмотрела на подружку, на измазанный зеленкой живот, потом, подняв брови вверх, скомандовала:

— Больной, прошу перевернуться на живот.

— Нет, — почему-то возмутился он.

— Успокоительную таблетку, — тут же сказала Лека, и Юля полезла в сумку за новой порцией ириски. — Вам много вредно их кушать, но вот еще одна.

Мальчик схватил свою таблетку и тут же перевернулся на живот. Лека задрала футболку повыше, задумалась и ткнула пальцем ему в попу. Олег даже не обратил на это внимание, а Юля утвердительно кивнула.

— Снимай штаны, — приказала она.

— Зачем? — стараясь снять фантик, спросил Олег.

— Укол ставить.

Мальчик взял еще неразвернутую ириску в зубы, запустил руки за спину и чуть приспустил штаны.

— Это что? — спросила его Лека.

— Че?

— Я сказала, снимай.

Мальчик запыхтел, заерзал, расстегнул пуговицу и стал стягивать штаны.

— Медсестра, помогите, — приказала она Юле, и та, тут же подцепив за штанины, потянула их на себя.

Олег пыхтел, а вместе с ним и Юля. В конце концов, Лека не выдержала, встала и уже вместе с подружкой стала стягивать штаны. Засверкали голые ягодицы, Олег что-то промычал. Но ириску так и не выпустил из зубов. Наконец брюки вместе с трусами были сняты и брошены в сторону.

— Больной, лежите спокойно, — попросила она брата. — Медсестра, зеленка, — Юля тут же нагнулась и стала сперва аккуратно, а после уже обильно смазывать ею кожу. — Шприц, — Олег на всякий случай оглянулся и, убедившись, что нет иглы, отвернулся и продолжил разворачивать мокрый фантик.

— Ай, — вскрикнул мальчик, когда Оля ткнула шприцом ему в попу.

— Вы кто? Девчонка, что боится уколов? А ну прекратите и потерпите, я еще не закончила, — заявила Лека и продолжила чуть давить шприцом на его ягодицу.

Мальчик вздохнул, но больше не произнес ни слова

— Все, прошу ватку, — обратилась она к своей помощнице, Юля тут же засуетилась и оторвала кусочек белой ватки, который тут же стал почему-то зеленым. — Лежите спокойно, — сказала Лека своему брату, а сама нежно погладила его ягодицы. — Медсестра, подмените меня.

Юля подсела, взяла изрядно испачканную ватку и продолжила втирать ее в место, куда был сделан укол.

— Я проверю, где там Ольга, а ты не отпускай его, — сказала она Юле. — Еще не хватало, чтобы больной бегал по двору. Потом не поймать. Лежать! — в этот раз она приказала брату, а тот, впрочем, и не пытался даже подняться.

Лека спустилась и убежала в дом. Юля продолжила старательно размазывать зеленое пятно. Через пару минут вернулись девочки. Теперь губы стали не только зелеными, но красными, отчего Оля выглядела комичной, словно и правда вурдалак.

— Как он? — поинтересовалась Лека.

— Живой, — доложила Юля.

— Это хорошо. Так, больной, переворачиваемся на спину.

— А трусы, — чуть возмутился мальчик.

— Таблетка! — через секунду Олег держал в реке очередную ириску.

Мальчик покосился на девчонок, но он их знал как облупленных, вечно с ними таскался, поэтому, не стесняясь, перевернулся на спину. Девочки замерли. Наступила тишина.

Все внимательно смотрели на этот странный пестик, что скрутился, словно толстая личинка. Первым пришла в себя Лека, она вытянула руку и коснулась пальцами кривого стручка. Мальчик даже не прореагировал, он продолжал развертывать свою таблетку. Лека осторожно, будто чего-то боялась, выпрямила пестик и аккуратно положила его.

— Круто, — почему-то шепотом сказала Оля.

— Че? — сказал мальчик.

— Больной, лежите, — тут же скомандовала Лека и чуть нагнулась вперед, чтобы лучше рассмотреть этот странный отросток.

Все подсели поближе и стали смотреть. «Странные эти мальчики», — думала Юля, а сама уже касалась пальчиком его стручка, который почему-то шевелился.

Девочки о чем-то шептались, внимательно смотрели, трогали его, переворачивали, поднимали вверх и опускали обратно. «Странные эти мальчики», — опять подумала Юля, стараясь положить его так, чтобы стручок смотрел вверх. Но хоботок, подергиваясь, опускался обратно, скручивался, словно он и правда хобот маленького слоненка.

Девочки улыбались, забыли про то, что они врачи. Им просто было любопытно наблюдать за тем, чего у самих нет. «Странные эти мальчики», — опять подумала Юля.

В шкафу раздался писк и чей-то возмущенный крик. Юля подошла и, открыв дверцу, спросила:

— У вас все в порядке?

Девочки как-то испуганно посмотрели на нее. Антошка стоял в углу и старался натянуть на себя свои трусики.

— Идем, малыш, — она протянула ему руки и тот, стараясь не упасть, сразу засеменил ножками.

Юля натянула штанишки, потрепала мальчика по голове и, чмокнув в щечку, сказала:

— Рано тебе еще девочек соблазнять, успеешь.

Мальчик, словно понимая, кивнул головой и пробурчал:

— Гу…

Жена

— Ты не забыла, что я твой муж?

— Что?! — возмутилась Лариса, и ее глаза округлились, словно она увидела летающую тарелку.

— Ты моя жена, — спокойно ответил молодой человек и чуть улыбнулся.

— Но?

Юля стояла в стороне и ничего не понимала. Бурная встреча двух старых друзей вдруг обернулась такой неожиданностью.

— Ты обещала быть моей, — продолжил юноша и подошел чуть ближе к Ларисе, а та от неожиданности сделала шаг назад.

— Но?

— Ты говорила, что будешь навеки моей. Ты моя жена, — еще раз сказал он.

— Но…

Детство — время экспериментов и игр. На даче все меняется, забываешь про город, про своих подружек, про свой дом и мир, в котором живешь. Тут все иное, новые друзья и новые тайны.

Лариса не любила возиться на грядках, да и зачем, если к утру сорняки опять вылезут. Поэтому мама отпускала ее играть, но настаивала, чтобы та обязательно приходила к обеду.

Наверное, так поступали все родители, иначе зачем лето, если не играть. Вот дети и собирались где-ни-будь стайкой и бегали от дома к дому, придумывая себе новые приключения.

— У тебя мама целуется с отцом? — спросила Галя.

— Ну да, бывает…

— А мои вот нет, — немного разочаровано ответила девочка.

— А ты может не видишь.

— Я все вижу, все знаю, они не целуются.

— А тебе то что от этого?

— Да так, просто странно. Вот у Генки отец вечно лезет к бабе Вере, поэтому у них куча детей, а Лешкина мама цепляется к отцу Славки, — девочка вздохнула, словно решала сложную задачу.

Лариса присела, свесила ноги с крыши и посмотрела вниз, где в загоне бегал кролик. Он что-то там рыл, прыгал, опять рыл и так весь день.

— Пойдем к Максиму, у него дедушка сделал небольшой домик для игр, обещал еще лестницу собрать и достроить чердачок.

— Там собака.

— Она же на цепи сидит.

— Все равно лает. А когда проходишь мимо, еще и рычит.

— Это ее работа — пугать всех.

Галя вздохнула, посмотрела на свою подружку, потом в сторону дома Макса и, кивнув, спрыгнула на землю.

Домик действительно оказался потрясным. Два окошка, маленький столик, из ящика дедушка сделал скамейку, а на стену прикрепил старую полку, на которой Макс расставил кучу пустых баночек.

— Надо шторки, — сказала Галя.

— И коврик на ящик, а то занозы останутся.

— А еще бутылку с водой, у нас дома есть компот.

— А у нас мама купила булочки.

— Я принесу раскраски, фломастеры еще пишут.

— А у меня есть старый плед, все равно лежит на чердаке, — сказал Витя.

— Побежали, — тут же сказала Галя, и вся детвора разлетелась в разные стороны, словно воробьи.

К вечеру маленький домик уже сверкал и стал каким-то уютным. Девочки принесли цветы, подмели, даже вытерли пыль, а парни вбили гвозди и натянули веревки, чтобы можно было повесить шторки. Вместо входной двери повесили плотную ткань, и теперь, если дул прохладный ветер, в домике все равно было тепло.

Второй этаж дедушка доколотил. Наверное, он вспомнил свое детство, вот и кряхтел, а парни ему помогали, пилили и колотили. На второй день ближе к вечеру даже покрасили стены и крышу.

— Красиво, — восторгаясь домиком, сказала Галя. Она поднялась по лестнице на второй этаж и сразу заявила. — Это моя комната.

— Э… — возмутился Генка. — Я тоже хочу туда.

— А я внизу, — заявила Лариса и тут же шмыгнула в дверной проем, в который с трудом можно было пролезть на четвереньках.

— Стой, я с тобой, — крикнул Максим.

— Не толкайся, — возмутилась Лариса, протискиваясь между ящиком и столиком.

— Во че я принес, — вверху что-то зашуршало.

— Что там у вас?

— Зефирки, идите к нам.

— Пошли в гости, — тут же заявила Лариса Максиму.

И уже через минуту, пыхтя вчетвером, они залезли в маленькую комнатку. Сладости быстро кончились, но тут же у Гали нашлась заначка: несколько мармеладок, покрытых прилипшими травинками.

— А давайте вы вверху, а мы внизу, — предложил Макс.

— Точно, в семью играть.

— Это как так? — поинтересовался Генка.

— Ну как у тебя дома, мама и папа…

— Скукота, — тут же высказал он свое мнение.

— Ниче ты не понимаешь, я научу тебя. Ну что, согласны? — дети переглянулись и все дружно закивали головами.

Что такое семья? У каждого было свое представление.

— На, подметай, — спустившись к себе, заявила Лариса Максиму.

— Почему я?

— Потому что я помою окна, смотри какие грязные.

— Дак тут же стекла нет.

— Не твоего ума дело. На, подметай и все.

Мальчик не стал спорить с девочкой, с ними вообще бесполезно спорить, легче все сделать, а после отдыхать.

— Ты что пыль подымаешь? Тише мети, вот так, вот так, — она взяла у него меленькую метелку, что сделала из пучка травы, и показала как надо мести. — А потом принеси мне вон ту доску.

— Зачем?

— А я вот сюда положу, сандалии здесь оставим, а то смотри, песок в дом несем.

— Ладно, на тебе метлу, а я за доской.

— Вот лишь бы отлынивать, — запричитала Лариса, взяла пучок травы и стала дометать за Максимом.

Над головами скрипели доски. Галя тоже суетилась, Генка убежал, а после притащил небольшую подушку и розовый коврик.

— Ух ты, — восхитилась Лариса, увидев, как у соседей стало уютно.

Они весь день только и делали, что убегали и что-то тащили в свой новый дом. Так появилась картина, которую Макс нашел на улице, а Генка откуда-то взял три кружки с отколотой эмалью. Но Галя их вымыла, и теперь можно было пить компот. Лариса нашла зеленую банку, налила воды и поставила в них цветы.

Дети радовались новой игре, иногда кричали друг на друга, смеялись, залезали в гости, уплетали все, что находили, и сытые расползались по своим комнаткам.

— Здорово, — почти шепотом сказала Лариса, вытягиваясь во весь рост на полу.

— Подвинься, — сказал Максим и стал втискиваться между ней и ящиком, что служил стулом.

— У меня муж, — вдруг послышался сверху голос Гали.

— Кто? — поинтересовалась Лариса.

— Генка. Теперь он мой муж, а я его жена.

Лариса посмотрела на Максима, что лежал рядом, и пожала плечами.

— Значит, теперь ты мой муж?

— Вроде того, — обреченно согласился Максим и посмотрел в потолок.

— А что делать?

— Не знаю, — ответил мальчик и пожал плечами.

В комнатке повисла тишина. Вверху Генка шептался с Галей, та хихикала и что-то так же тихо отвечала своему мужу.

— Ты что молчишь? — не выдержав тишины, спросила Лариса.

— А что говорить?

— Не знаю, — она повернула голову, но с одной стороны были шершавые доски, а с другой стороны нос Максима. — Расскажи что-нибудь.

— Что?

— Не знаю, ну что-нибудь.

— Я не знаю, — как-то растеряно ответил мальчик.

— Ну что за муж, даже развлечь жену не можешь, — девочка повернулась к нему, дунула в лицо и тихо спросила. — А что у тебя мама с отцом делают?

— Мама на кухне, а после гладит и ворчит, еще стирает и убирает, а еще…

— Ясно, тоска. А что отец?

— То… в гараже, вечно ремонтирует машину и еще смотрит телек.

— Полный улет…

— А что твои делают?

— Да, наверное, то же что и твои. Правда папа еще целует маму, это когда они думают, что я их не вижу, — Лариса внимательно посмотрела на Максима, похлопала глазками и тихо сказала. — Поцелуй меня.

— Зачем?

— Я так хочу.

— Ну ладно, — немного недовольно ответил мальчик, запыхтел, сел и, нагнувшись, пристально посмотрел девочке в глаза.

— Не томи, — возмутилась Лариса.

Максим еще ниже нагнулся и коснулся губами ее губ и замер. Девочка сперва закрыла глаза, а после заморгала от удивления. Что она хотела почувствовать? Наверное, и сама не знала, просто решила скопировать то, что делают родители. Юноша, не отрывая губ, пристально смотрел на нее.

— Все, хватит, — прошипела Лариса и чуть оттолкнула мальчика от себя.

— Ну как? — поинтересовался он.

— Тебе надо тренироваться. С Баськой (кот Ларисы) и то приятней целоваться. Ты что, этого не делал?

— Нет, — честно признался мальчик. — А ты?

— И я, — как-то грустно ответила она.

Так дети еще несколько дней прибегали в свой домик, шли купаться на карьеры, загорали и возвращались обратно. В среду утром Галя с мамой уехали в город, у нее заболел зуб, и та проплакала всю ночь. Генка с дедушкой уехали за припасами, но обещали вернуться к пятнице.

— И что нам делать? — как-то обреченно спросил Максим Ларису, а та, залезая в свой домик, только пожала плечами.

Вчера был ливень, а с утра солнце так палило, что даже карьер не радовал.

— Хочешь грушу? — спросил Максим и достал из своего пакета еще два яблока и половину сладкого батона.

— Ага, — только и ответила его жена, и сразу начала грызть грушу.

Они лежали на полу и смотрели на потолок, по которому бегал какой-то жучок. Тот бежал вправо, но, добравшись до стенки, возвращался, делал круг и снова убегал, только уже в другую сторону. «О чем они думают? — рассуждала девочка. — Вот бегают туда-сюда, а ведь у них жизнь такая короткая, слопает паук, и все…»

— Поцелуй меня, — вдруг неожиданно сказала Лариса.

Максим зачавкал, стараясь быстрее проглотить то, что жевал, вытер губы рукой и, посмотрев на девочку, нагнулся. Но и в этот раз поцелуй был такой, словно к ней прикоснулось бревно. Но Лариса была готова и уже не таращилась на него, а просто закрыла глаза. Максим некоторое время висел над ней, губы чуть задрожали.

— Ты че? — возмутилась девочка.

— Да нет, ты такая…

— Какая еще? — она думала, возмутиться или обидеться.

— Я даже не знаю. Наверное, красивая.

— А… — она впервые услышала. Ей говорили, что красивая, но что бы мальчишка, нет, это первый раз. Лариса почувствовала, что даже чуточку покраснела. — Ладно, тогда еще раз поцелуй.

Ей хотелось понять, почему взрослые это делают, ведь она это видела своими глазами, а еще много раз в кино. Но поцелуй Максима ничего нового не принес, какое-то странное прикосновение и не более того.

— Ты моя жена?

— Ну… — протянула девочка.

— А я твой муж?

— Вот новость.

— А у меня мама, когда ложится, раздевается.

— Что, совсем?

— Да, правда не всегда. Но я видел.

— А отец?

— Наверное тоже, не видел, — честно признался мальчик.

Они лежали и смотрели на потолок, сквозь щели стал проникать свет.

— Красиво. Вот смотри, это пятно похоже на рыжего кота.

— Ага, а вот этот на колесо.

— Смотри, — девочка показала пальцем на луч света, что упал на банку, и на стене отразилось целое море. — Ладно, — сказала Лариса, села и шустро стянула с себя футболку, аккуратно свернула ее. Так же шустро стянула с себя шорты вместе с трусиками. — Твоя очередь.

Мальчик сел и удивленно захлопал глазами. Он смотрел на девочку как на что-то иное, не из этого мира.

— Ну что уставился? Раздевайся, — и не дожидаясь его, она легла обратно на пол.

Максим запыхтел, несколько раз чихнул, в воздухе появилась пыль, в которой лучи света прочертили свои дорожки. Через минуту наконец и он лег рядом. Они лежали и молчали. Было слышно, как где-то работает насос, что качает воду из колодца, где-то мяукала кошка, птицы поют, и совсем рядом чирикал воробей.

— Здорово, — наконец сказал мальчик и повернул голову в сторону Ларисы. Добавил. — Круто.

— Ага, — только и ответила она и уже от удовольствия закрыла глаза.

Мир никуда не пропал, она была все в том же домике со своим нарочным мужем, а он уселся рядом и рассматривал ее тело. Обычно девчонки визжат, если за ними подсматривают мальчишки, они всего лишь подражают взрослым. Но сейчас почему-то Ларисе было приятно, когда на нее смотрел Максим. Она не могла объяснить почему, но приятно.

— Ты что делаешь? — как бы проснулась она от своих мечтаний.

Мальчик, кряхтя, лег на нее и, улыбнувшись, серьезно сказал:

— Так делают взрослые, — чуть приподнявшись на руках, гордо посмотрел на лежащую под ним девочку.

— Ты тяжелый, тебе это разве не говорили.

Лариса скорчилась, уперлась руками Максиму в грудь и чуть приподняла его.

— Фух, — с облегчением вдохнула она. — Ну и тяжелый же ты. Все, полежал и хватит, я так больше не могу.

— Потом еще? — спросил он ее.

— Да-да, потом, — еле произнесла она, и когда он скатился с нее, Лариса с облегчением задышала. — Тебе надо худеть.

— Ты моя жена?

— Да, наверное, — немного неуверенно ответила девочка.

— Значит я твой муж?

— Вот заладил, — она посмотрела на букашку, что продолжала бегать по потолку. — А давай поклянемся. Вот есть же лебеди, мама говорит, что они неразлучники, если полюбили друг друга, то навсегда. Ты мой муж, а я твоя жена.

— Навеки? — спросил мальчик и так же как она посмотрел на букашку.

— Да, навеки.

— Клянусь, — тут же заявил он.

— Клянусь, — повторила она.

— Макс, это ведь была детская шутка, — сказала девушка и, улыбнувшись своей подружке, добавила. — Дали клятву, что будем вместе. Он жених…

— Муж, — пояснил юноша.

— Ну да, вот так как-то, а я вроде того…

— Жена, — опять пояснил молодой человек.

— А… — протянула Юля и внимательно посмотрела на псевдомужа.

— Привет, — он кивнул, и Юля тоже в ответ кивнула. — Я, в общем, того, под Новый год женился…

— Козел, — шутя выругалась Лариса. — А ведь обещал быть моим. А впрочем, ну и ладно, я тоже выхожу замуж, вот и свидетельница, — она кивнула в сторону Юли. — Не смотри на нее так, она замужем…

— Да я так, просто…

— Знаю я тебя просто. Слушай, а ты целоваться научился? — тихо спросила Лариса юношу.

— Хочешь проверить?

— Да нет, поверю на слово, — и ее лицо засияло какой-то странной радостью.

Детство — время игр и безобидных экспериментов, познаний и открытий. Девушки улыбнулись друг другу, взялись под ручку и, смеясь, пошли дальше гулять по городу.

Индейцы

— Значит, у тебя уже есть муж и тебе мало одного, решила завести еще? Значит, двоеженство. Ой, вернее, двое… Как правильно? Двое… муженство? Нет, двое…

— Два мужика, что тут голову морочить, — хихикнув, сказала Лариса. — А муж все равно один. А тебе что, завидно?

— Э… Даже не знаю. Вот и думаю, может завести еще одного, такого маленького блодинчика.

— Пуделя или болонку?

— Я же тебе не про собаку, а про мужчину. Чтобы бегал на задних лапках. Ты ему говоришь что делать, а он, тявкая, кувыркается по ковру и прыгает на задних лапках.

— Ногах, — поправила подружка.

— Да не важно. Как тебе?

— У меня уже есть одна штука, вторая будет в пятницу прыгать… или я прыгать? Тут дело такое, трудно разобраться, кто кого дрессирует. А у тебя было что-нибудь подобное в детстве?

— Что? — схитрила Юля, хотя прекрасно поняла вопрос.

— Не прикалывайся, колись. Мы вот почти все лето играли в семью. Правда, потом Генка разругался с Галей, и мы поменялись.

— Да у тебя был не один муж, а целых два?

— Нет, второй раз уже не муж, а так… Колись, какое у тебя темное прошлое, что в детстве творили?

Юля улыбнулась, ей было что вспомнить. Так, наверное, поступают многие дети, простые игры переходят в тайну, которая перерождается во что-то более серьезное.

Лека, ее подружка, еще та заноза, чуть было не подожгла дом. Ходила со спичками в амбаре, а там бабушка оставила коробку с ватой, и та вспыхнула словно бензин. И Лека ничего другого не придумала, как просто накрыть коробку тазиком. Но вата не захотела тухнуть, она тлела почти час. По дому потянуло едким дымом это и спасло амбар от поджога.

Лека была арестована на неделю, сидела дома и помогала маме с ремонтом. Но за примерное поведение в субботу ее выпустили.

— Бежим, — первым делом увидев Юлю, крикнула она и со всех ног бросилась улепетывать со двора.

— Ты куда? — только и успела крикнуть девочка, но не стала отставать от подружки и тоже побежала вслед за ней.

— Быстрей, быстрей, — только и кричала она, перепрыгивая через изгородь, пробегая вдоль почерневшего от времени сарая Нюрки. — Не отставай, — Лека нырнула в кусты и, пробираясь через густые заросли камышей, зачавкала ногами по какой-то топи. — Снимай сандалии и за мной, — приказала она и, задрав повыше платье, шустро пошла в сторону реки.

Они обогнули редкие кустарники, с минуту стояли и думали, как обойти небольшую заводь. Можно было и напрямую, неглубоко, но илистое дно. Девочки сразу отказались от этого плана. И осторожно двигаясь вдоль берега, чтобы не соскользнуть в речку, они пробрались к огромной иве, что росла у самой воды.

— Вот, — гордо заявила Лека и развела руки в стороны.

— Чего вот? — запыхавшись и изрядно испачкавшись, спросила Юля.

— Это остров индейцев.

— Чей?

— Наш, в общем. Круто, правда? Мне про него рассказал Митька, он тут сплавлялся на камере и увидел. Со стороны деревни ни черта не видно, да и добраться, как видишь, не так-то легко. Но самое главное что?

— Что? — тут же с интересом спросила подружка.

— Песок, — и Лека быстро подбежала к берегу, спустилась вниз и пошла босиком по мокрому песку.

Да, песок — это редкость, тут в основном берега глиняные, скользкие, есть песок на карьере и у запруды, что сразу за школой. Юля тоже спустилась к реке, присела и, трогая руками песок, заулыбалась.

— Давай это будет наше место, — сразу предложила она.

— Заметано, — согласилась Лека. — А теперь купаться.

— Я не могу, — с испугом в голосе сказала Юля.

— Почему?

— Мама запретила. Если приду мокрой, то…

— А ты разденься, — Лека покрутила головой, забежала под иву и быстро стянула с себя платье, а за ним и свои голубые трусы.

Юля смотрела на свою подружку, которая вырвалась из-под ареста и готова была беситься и визжать от радости. Она голышом пробежалась по маленькому пляжу, вернулась обратно к иве и с разбегу шлепнулась в воду.

— Ну же, давай!

Юлю не пришлось уговаривать, она так же как и подружка, сняв с себя все что было, прыгнула в воду. В этом месте река поворачивала и было не глубоко. Девочки визжали, словно впервые решили искупаться. Ныряли, волосы прилипали к лицу, они чихали, кашляли, но из воды не выходили почти полчаса. И только когда посинели губы и они стали дрожать от холода, выползли на маленький пляж и, развалившись на нем, подставили свои спины под теплое солнышко.

— Ка… ка… как тебе? — дрожащим голосом спросила Лека.

— К… к… кру… круто… — ответила ей Юля.

Они как две черепахи, что долго путешествовали в океане, отдыхали, набирались сил. Лека соскочила и опять умчалась купаться, но спустя пару минут вернулась и снова легла греться.

— Только никому, — прошептала она.

— Договорились, никому, — подтвердила Юля и ущипнула подружку за бок.

— Ай. Тут так тихо, так спокойно, так здорово, — успокоившись, сказала Лека.

Они весь день только загорали и купались. Домой вернулись голодные, сразу убежали на кухню.

— Завтра утром что бы ни-ни, — шепотом, чтобы никто не услышал, сказала Лека и, чмокнув Юлю в щечку, убежала к себе домой.

Юля весь вечер готовилась. Нашла старый папин рюкзак, положила в него сырую картошку, чтобы приготовить в костре, полбуханки хлеба, баночку варенья и еще немного колбасы. Порылась в шкафу и нашла еще с Нового года засохшие конфеты. Так всегда поступали, хорошие съедали, а те, что в довесок, уже после шли.

— Идем, — увидев Юльку, крикнула Лека и, не дожидаясь, пока подружка подойдет, нырнула в кусты.

Опять старая дорога, но в этот раз Юля была готова, знала куда идет. Топи, озерцо, опять топи и берег, а там и рукой подать до их ивы. Как только дошли, девочки сразу стали проверять, нет ли кого постороннего. На песке были только следы от какой-то птицы.

Они улыбнулись и как по команде стали одновременно раздеваться. В этот раз Юля прихватила свой купальник, но видя, что Лека опять разделась догола, и она решила