Читать онлайн Лекарство бесплатно

Дизайнер обложки Мария Пензина

ISBN 978-5-0062-9304-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пролог

– Медея Мильтон!

Невысокая девушка с аккуратно уложенными черными волосами поднялась на сцену. Традиционная атласная мантия выпускника искрилась в мягком свете ламп зала, заставляя сидящих сосредоточить все внимание на ней.

Профессор Нельсон коротко улыбнулась, вручила диплом и, прошептав напутствие, объявила следующего студента.

Три года по направлению бизнес-аналитики пролетели как один миг. Но поняла Медея это только сейчас, когда стояла на сцене с дипломом об окончании бакалавриата в руках. Ясное дело, обучение на этом не закончится. Вся жизнь – это возможность учиться чему-то новому. Пожалуй, это был главный девиз жизни Мильтон.

Чувствуя, как слезы подступили к глазам, девушка незаметно смахнула их и с аплодисментами присоединилась к остальным.

Сейчас, стоя среди своих одногруппников и друзей, некоторые из которых успели стать дружной семьей, девушка впервые осознала, что впереди ее ждет совсем другая жизнь. Ни один год и ни одно новое окружение не будут похоже на это. И вопрос «что делать дальше?» для нее не был исключением, как и для всех остальных выпускников в этом зале.

– Питер Филипп Пирсон!

Медея широко улыбнулась, наблюдая, как высокая и худощавая фигура вышла из тени зала и стала подниматься на сцену. Смущенную улыбку парня она никогда и ни с чем не смогла бы перепутать. И сейчас девушка отчетливо осознавала, что ее будущее – это он. Точнее, парень определенно станет частью ее жизни. Важной частью. Но не «целой вселенной», как порой любила говорить тетя.

Питер встал рядом с ней и незаметно дотронулся до ее руки. И пусть его взгляд был устремлен на других студентов, Медея чувствовала, что он рядом. Атмосфера в зале была дружелюбной и, в какой-то степени, семейной, но присутствие Пирсона рядом добавляло больше уверенности и комфорта.

Как-то раз она сказала, что Питер похож на большой и вязаный свитер, от чего парень весело рассмеялся и обнял ее, крепко прижимая к груди. В такие моменты все лишние мысли и тревоги улетали, оставляя в душе место только для светлых чувств и любви.

Когда торжественная часть подошла к концу, для выпускников был объявлена небольшая вечеринка – ничего сверхъестественного – шампанское и сок, легкие закуски и много музыки. Приятно грел душу тот факт, что профессора тоже будут присутствовать на этом балу. И не только для того, чтобы следить за «оперившимися» студентами, но и для того, чтобы отдохнуть и пообщаться со многими, возможно, в последний раз.

Медея взяла фужер шампанского и осмотрелась вокруг. Питер о чем-то разговаривал со своими приятелями, которые решили полететь летом в Америку. Она толком их не знала, поэтому даже не пыталась хоть как-то влиться в беседу. Сделав глоток, она посмотрела в другую часть зала. Возле дальнего стола с закусками сидели три профессора. Прищурившись, она сразу узнала, кто именно следил за всей вечеринкой из темного угла.

– Я отойду к профессорам, – Медея невесомо коснулась локтя Питера, отвлекая того от разговора и предупреждая о своем запланированном и совсем недолгом исчезновении.

Молодой человек с улыбкой кивнул и, оставив на ее щеке легкий поцелуй, вернулся к разговору.

– И вот, не успели они выйти за пределы университета, как мистер Спарк уже…, – донеслось до Мильтон, когда она подошла к столу. Ну конечно, кто же еще мог безостановочно ворчать на студентов, как не профессор Ванг.

– Добрый вечер, – девушка кивнула и не смогла сдержать широкой улыбки.

Три профессора сидели рядом и не сводили глаз со студентов, но сейчас их взор обратился на подошедшую девушку.

Офелия Нельсон, которая спокойно потягивала сок, тепло улыбнулась, готовясь расспрашивать Медею о планах на жизнь. Это была женщина лет пятидесяти. Самым запоминающимся в ее внешности был серьезный взгляд, в котором, время от времени, можно было заметить искорки смеха и тепла.

Нельсон была крайне любопытна в делах житейских, но при этом знала меру в количестве вопросов, которое следовало задать тому или иному человеку. Самое парадоксальное, что при всем ее любопытстве о личной жизни самой Офелии никто не знал. Или практически никто.

Алан Андервуд, не изменяя себе, достаточно вальяжно устроился на диване и коротко кивнул с еле заметной улыбкой, из-за чего несколько длинных прядей русых волос упали на лицо. Пожалуй, это был один из самых молодых профессоров в университете. Медея точно не знала, но от кого-то слышала, что ему даже нет и тридцати. Он мало с кем общался, а среди студентов о нем отзывались как об одном из самых требовательных профессоров. Мильтон в целом могла согласиться с этим, но от некоторых сплетен лишь закатывала глаза. К тому же, преподавать он начал не так уж и давно.

– Я так не могу, – полненький профессор, которому было на вид лет сорок, немного неуклюже поднялся с диванчика и засеменил к группе студентов. – Не могу больше смотреть на это безобразие! Мистер Спарк, шампанское рассчитано на всех присутствующих. Мистер Спарк!

Это был профессор Ванг. Медея не занималась в его учебной группе, но пару раз пересекалась с ним. Она мало что знала о нем, лишь то, что порядок для него был важнее всего на свете. Именно поэтому он сейчас быстро подбежал к студенту, который осмелился нарушить правила.

– Не маячьте перед глазами, мисс Мильтон, – Андервуд немного подвинулся, как бы приглашая сесть на диван. – Вы закрываете нам обзор на представление.

Медея усмехнулась и села на край предложенного места.

– Что планируете делать дальше? – первый вопрос от Офелии не заставил себя долго ждать. – К нам в магистратуру? Или куда-то еще?

– К вам, – Медея была уверена в своем ответе. Более того, все необходимые документы, которые она без проблем могла собрать до вручения диплома, уже ждали своего звездного часа на столе в зеленой папке.

– Она просто боится сказать тебе правду, – прокомментировал Алан и, сделав глоток из фужера, посмотрел туда, где профессор Ванг отчитывал Спарка. Вся комичность происходящего заключалась в том, что студент был на две, а то и на три головы выше профессора. Но все же ему хватило смекалки выглядеть хоть немного пристыженным.

– А чего ей боятся? – Нельсон вполне естественно удивилась его словам. – Это ее жизнь, она вправе сама решать. Но грех скрывать, что у нас самая лучшая магистратура по бизнес-аналитике и управлению бизнесом, – профессор перевела взгляд на бывшую и, возможно одновременно с тем, будущую студентку. – Так что?

– Давит, – вновь прокомментировал Алан и еле слышно усмехнулся, когда Ванг, вполне довольный своей скромной победой, возвращался к ним. Несмотря на редкие проявления строгости, за Андервудом водилась одна привычка, которая невероятно раздражала Офелию, – он любил везде вставить свое слово. Поэтому, если случалось так, что ей нужно было отчитать кого-то из студентов, она делала это в том месте, где не было Алана. Иначе серьезная беседа превращалась в поток комментариев из-за которых студент переходил из стадии «пристыженный» в стадию «задыхающийся от истерического смеха».

Медея тут же подскочила с дивана, чтобы освободить приближающемуся профессору место.

– Да не давлю я, – возмутилась Офелия. – А может быть ты хочешь перетянуть ее на свою химическую кафедру? Кто знает, все-таки год изучения дополнительного предмета мог оказать достаточно сильное влияние на неокрепший разум, который еще не до конца знает, чего он хочет.

Да, Мильтон успела отличиться за время своей учебы не только тем, что она довольно успешно изучила свою программу, так еще и тем, что выбрала в качестве дополнительного предмета изучения курс химии, а не литературы или искусства, как все ее одногруппники. И причиной тому был папа.

Сама Медея не испытывала к химии никакого интереса. Да, проведение опытов в школе определенно оказали на ее маленького внутреннего ученого благотворное влияние, но чтобы идти изучать это… Папа не понимал все эти современные названия «управление бизнесом», «бизнес-аналитика» и т. д. Поэтому в его представлении все было просто – химия. Собственно, это была его сфера деятельности и сфера деятельности мамы. Он даже уж готовил место, где могла бы работать Медея, если получит химическую специальность.

Но Мильтон с детства была довольно-таки своенравным ребенком. Поэтому, никого не слушая, она подала документы на бизнес-аналитику. Папа был разочарован, хотя не говорил этого напрямую. И тогда, после долгого разговора на кухне, он с самым серьезным выражением лица, на которое только был способен, попросил дочь взять в качестве дополнительного предмета химию. И она пообещала. Этого, к счастью, оказалось вполне достаточно, чтобы папа больше не расстраивался.

Его главным аргументом, который Медея не смогла оспорить, было то, что если у нее не сложиться с аналитикой, то он поможет устроиться в лабораторию к другу семьи. Вся семья Мильтон была практичной, и на каждый неудачный план А припасен десяток запасных. Поэтому сказать что-то в противовес такой просьбе она не смогла.

Но даже год достаточно плотного изучения химии не изменил ее целеустремленности касаемо бизнес направления.

Медея хотела что-то ответить на слова Нельсон, но Андервуд опередил ее:

– Не дай Бог, я увижу ее в скором времени на расстоянии пушечного выстрела от моего кабинета, – он поставил фужер на столик и продолжил, хитро глядя на смущенную девушку. – Знали ли бы вы, профессор Нельсон, сколько колб и пробирок она мне поразбивала. Плакали всей кафедрой над такими убытками. Бишоп предлагал устроить похороны.

– Всего две, – подала голос Медея, но тут же исправилась, заметив слегка прищуренный взгляд Андервуда. – Ну, может быть, пять.

– Шесть, мисс Мильтон, целых шесть предметов университетского инвентаря. Так что, если я увижу, что у вас хоть на секунду промелькнет мысль поступить в магистратуру по моему направлению, я приложу все усилия, чтобы этого не произошло.

– Вот и славно, – Офелия чуть ли не хлопнула в ладоши. – Зато кафедра по бизнес-аналитике тебя ждет с огромной радостью, – решила смягчить ситуацию Офелия, потому что даже сама не до конца понимала, шутит Алан или нет.

– Вот так вот и не появляются великие химики в нашей стране, – с чувством глубокого оскорбления заключила Медея, с улыбкой наблюдая, как на лице профессора Андервуда появляется усмешка.

– Идите к друзьям, мисс Мильтон. Если будет суждено, встретимся еще, – с этими словами мужчина встал с диванчика и направился к другой группе профессоров, которая, по всей видимости, подошла на вечер только сейчас.

– Буду ждать, Медея. Как минимум, просто в гости, – профессор Нельсон тепло улыбнулась и, кивнув, последовала за Аланом.

Медея оглянулась на притихшего профессора Ванга, который вытирал тыльной стороной ладони пот со лба. Видимо, его недавний поход до выпускников дался ему не так уж и легко, вынуждая остаться здесь в одиночестве.

Девушка медленно петляла между группками ребят. Тут было много знакомых лиц, но нужного среди них не находилось. Покрепче стиснув в руке фужер шампанского, она еще раз оглянулась по сторонам и, прищурившись, довольно усмехнулась:

– Андрес Родригес! – Медея громко воскликнула, но ее голос все равно утонул в шуме зала. Каким чудом ее услышали – загадка. Но тем не менее, невысокий парень с широченной улыбкой, которая, как казалось, никогда не исчезала с его лица, обернулся и поднял фужер в знак приветствия.

– И даже не подошел после вручения, – осуждающе заявила девушка на далеко не виноватый взгляд парня.

– Торопился встретить Джо, – он покрутил головой и махнул в сторону столов с диванами. которые предназначались выпускникам. – Спрашивала про тебя, кстати, и… передавала поздравления.

– О, я тогда сейчас к ней подойду, – радостно сказала Медея. На слова подруги Андрес улыбнулся еще шире. Ему грел сердце тот факт, что подруга и девушка быстро нашли общий язык. Потому что, наслушавшись от знакомых про то, как умеют дамы пилить мозг, он сильно переживал и взвешивал все «за» и «против» такого знакомства. В итоге, ему порой казалось, что при совместных встречах третий лишний – он. Особенно когда речь заходила про какие-нибудь… да про что угодно.

– А где Питер? – парень приподнялся на цыпочках и заглянул куда-то за плечо подруги. – А все, увидел! – и помахал рукой. – Тогда следующий вопрос – где Нельсон? Хотел увидеться, так сказать, в крайний раз. Да и свалить отсюда пораньше.

Мильтон посмотрела в дальний угол помещения, где мелькали несколько знакомых ей профессоров:

– Вон там, – она махнула в ту часть зала, откуда только что вернулась. – Когда заметишь Андервуда, значит где-то поблизости и Нельсон.

– Как думаешь, у меня есть шанс подойти к Нельсон, минуя Андервуда? – Андрес поморщился. – Как вспомню, как он меня из кабинета гонял…

– Ничего он тебя не гонял. Просто надо было заходить со стуком и тихо, а не выламывая ногой дверь с возгласом: «Я спасу тебя от этого чудовища!», – Мильтон усмехнулась, глядя на ничуть не виноватое лицо друга. Порой ей казалось, что он гордился этим воспоминанием.

– Подумаешь, один раз так зашел. Тем более, тебе напомнить, что он на это ответил? «О, мистер Андрес, наконец-то. Спасибо!», а потом взял свой портфель и вышел из аудитории на десять минут.

– Спасибо, что напомнил о таком прекрасном воспоминании., – девушка цокнула, но улыбку сдержать не смогла. – Давай, иди-иди, иначе в жизни отсюда не сбежишь.

Родригес еще раз широко улыбнулся:

– Отлично выглядишь, кстати, – его внимательный взгляд практически просканировал девушку с головы до ног. – Если бы Питер и Джо были где-нибудь в другом месте…

– Андрес…, – Медея предупреждающе подняла руку.

– Пригласил бы тебя на танец, – парень ухмыльнулся. – А так, красавица, прости – я занят, – Родригес развел руками и направился к профессорам.

Андрес был отличным другом, но не таким, которому можно позвонить с проблемой в три часа ночи, и он тут же помчится ее решать. Это был добрый и обаятельный парень. А смуглость кожи, по мнению матери Медеи, придавала ему еще больше харизмы и обаяния. Девушка могла бы назвать его самым активным из своих друзей и знакомых в целом. После школьного выпускного он предложил всем погулять по ночному Лондону, и в итоге Мильтон была готова проклясть его. Да и в целом, все прогулки или какие-то поездки инициировал он. Последнее особенно было странно, так как машины у него не было. Зато была у Джоан, его девушки. А Андрес руководил всеми процессами с пассажирского сидения. Почему они каждый раз соглашались на его авантюры? Непонятно. Но одно Медея знала точно – он отличный друг, даже с этими небольшими недочетами.

Повернувшись, девушка чуть не врезалась в Питера, который только что подошел:

– Отправила друга в путь, чтобы он терроризировал профессоров?

Мильтон обняла парня:

– Совсем немного, чтобы они так быстро нас не забыли.

– О, поверь, они его вообще не забудут. Это теперь их проклятие. Кстати, мне показалось, или я видел здесь Джоан? – Питер посмотрел в сторону диванчиков, мимо которых он недавно проходил. – Отсюда не видно, но…

– Да, Андрес привел ее. Он собирался сначала поговорить с Нельсон…

– Андервудом, – поправил ее Питер.

– Нет, именно с Нельсон. Андервуда он как раз-таки планировал обходить стороной.

– Нет, ты не поняла, – усмехнулся Пирсон и аккуратно развернул ее за плечи, указывая на Родригеса. – Он сейчас разговаривает именно с ним.

– Бедняжка.

– Кто из них?

Медея тихо рассмеялась:

– Оба в равной степени. Жаль, что мы стоим так далеко и не слышим этого, бесспорно, великого диалога.

– Не сомневайся, милая. Андрес будет рассказывать об этом моменте еще своим правнукам как великую легенду противостояния, – Питер поцеловал девушку в макушку и, взяв за руку, потянул к диванам. – Пойдем к Джо, а то она скоро совсем заскучает.

Джоан же спокойно сидела, неторопливо потягивая шампанское, которое предусмотрительно вручил ей Андрес, и что-то разглядывала в телефоне.

Когда Медея впервые увидела ее, то внутренний голос подсказывал, что они не поладят. Мильтон была практичной, уделяла внимание внешности не больше, чем того требовали обстоятельства. Мода для нее было непроходимым терным лесом, точнее та ее часть, которая касалась ежегодного обновления модных домов и каких-то показов. Медея не водила машину и особо не задумывалась над тем, что стоит это когда-то начинать делать, а вот Джоан напротив во всем этом преуспела.

Когда Андрес впервые решил поделиться с подругой, что встретил такую девушку, его глаза буквально светились от радости. Но вместе с этим он боялся получить отказ. И это было для Медеи самым большим удивлением. Родригес был умным и начитанным парнем, веселым, добрым, в меру внимательным и позитивным. Мильтон была уверена, что он бы мог предложить встречаться любой девушке, и каждая бы согласилась. Чего таить, в старшей школе она думала, что если и начнет с кем-то встречаться, то это будет Андрес. Но со временем Медея поняла, что в ее чувствах к Родригесу нет ничего, кроме дружбы.

Так вот, когда они увиделись с Джоан впервые, то разговор не задался. Мильтон видела панику на лице Андреса и всеми силами старалась сгладить ситуацию. Но потом что-то произошло, и по итогу они весь вечер разговаривали не переставая, пока парни с недоумением шли позади них. Первое впечатление бывает обманчивым.

Вот и сейчас Джо сидела в красивом, Медея бы даже сказала, смелом платье с глубоким декольте. Она всегда казалась немного стервозной и недосягаемой. Но стоило этой девушке только улыбнуться, как вопросов, касаемо ее доброго сердца, не оставалось.

– Привет! – она радостно воскликнула и тут же подскочила с места, чтобы обнять своих друзей.

Джоан была всего на один год младше, поэтому принять полноценное участие в выпускном для нее не представлялось возможным. Тем не менее она была очень рада за друзей и при первой возможности приехала поздравить их лично.

Вопреки ошибочно распространенному мнению, друзей у нее было не слишком много. То ли ее испепеляющий взгляд, то ли еще что-то не слишком располагали к ней людей. Но уж если она с кем-то и начинала дружить, то это непременно должно было длиться до конца жизни. По крайней мере, Джо прикладывала все усилия для этого.

– Ну, как ощущения? – Джо широко улыбнулась, слегка отдернув платье. – Чувствуете себя свободными птицами?

Питер усмехнулся и сел на диван:

– Чувствую себя пока пингвином – из гнезда вроде уже поперли, а летать я как бы не умею.

– Да ну тебя. Вечно ты себя недооцениваешь, – рассмеялась девушка и обратилась к Медее. – Что насчет тебя?

– Из одного гнезда пока перепрыгиваю в другое – магистратура все еще ждет меня после непродолжительных каникул.

– На бизнес? Или как хотел папа – на химию?

– Да кто же ее на химию то возьмет? – неожиданно рядом появился Андрес с обновленным фужером шампанского. – Только что болтал с Андервудом, он сказал, что видеть ее больше не хочет. Вы слышали о шести разбитых колбах? Никогда еще университет не видел таких…

Договорить он не успел, так как получил достаточно ощутимый толчок в бок от Мильтон:

– Первое – он не мог тебе такого рассказать. Второе – они уже были не очень. А третье – надо предупреждать, когда даешь что-то горячее человеку.

– Это ты в химии не очень, – Родригес решил, что решающее слово в этой переплавке должен быть за ним. – А тут все четко. Он еще, кстати, жаловался, что ты украла у него пачку цветных мелков…

– Не было такого.

Андрес хихикнул:

– Ладно, может быть, я немного выдумал. Но уверен, у него наверняка нашелся бы на тебя еще какой-нибудь компромат.

***

Вечер проходил спокойно и весело. Со всеми, с кем можно было поговорить за этот вечер, Медея поговорила. Так сказать, исполнила напоследок долг студенческого братства. Многие из знакомых в магистратуру пока поступать не собирались, некоторые готовили документы для поступления в другие институты и даже страны, и лишь некоторые оставались здесь. Но по какому-то парадоксальному совпадению тут решили остаться те, кого девушка практически не знала.

Ближе к завершению вечера Анредес с Джоан убежали, напоследок еще раз попрощавшись с профессором Нельсон. Питер тоже предложил Медеи особо не задерживаться и пойти погулять.

Погода была замечательная. Особенно она радовала их после недели летних дождей. Солнце уже не светило так ярко, как днем, оставляя на домах розово-золотистые блики, и даже обычно темная Темза преобразилась под лучами уходящей за горизонт звезды.

Питер тоже изъявил желание поступить в магистратуру. Был только небольшой нюанс, что нужный ему профиль был в совершенно другом университете. С другой стороны, этот университет также был в Лондоне, а учиться там нужно один год. Поэтому это был лишь нюанс, к которому и Медеи, и Питеру нужно было привыкнуть, не более. Ему нравилась его будущая профессия – учитель, поэтому парень не видел преград, чтобы улучшить свои знания в этой отрасли. Тем более Пирсону больше нравилась идея преподавать языки в средней школе, чем возиться с начальными классами. И даже сильная любовь к детям не смогла бы переубедить его изменить принятое решение.

Медея радовалась, что во многих аспектах их взгляды совпадали. Вряд ли она, даже испытывая большую и сильную любовь, смогла бы смириться с каким-нибудь разгильдяем или неучем. Любовь любовью, а принципы жизни, на взгляд девушки, были важнее. Хотя, окажись она в такой не самой приятной для нее ситуации, наверняка бы не смогла гарантировать порядок своих действий. Ведь на словах все просто, но на деле…

Они неспешно гуляли по набережной. Под стать им, по улицам засыпающего города разгуливали парочки, а кто-то наслаждался вечером в одиночестве и вряд ли жалел об этом.

Странным образом все сейчас напоминало девушке их прогулку три года назад, когда Питер предложил ей начать уже не просто дружеские, а романтические отношения.

Они познакомились в старшей школе, когда Питер перевелся туда. До этого ее опыт общения с парнями был сконцентрирован исключительно на Андресе, потому что других подходящих для общения ребят не находилось. В первые недели они с Родригесом присматривались к новенькому, потому что, несмотря на довольно привлекательную внешность, Пирсон вел себя крайне тихо и застенчиво. И чуть позже они решили разговорить его, приглашая на очередную прогулку после занятий.

Питер понравился Андресу сразу, они нашли достаточно много тем для обсуждения. А если он понравился Родригесу, то соответственно и Мильтон. Вот только между девушкой и Пирсоном разговоры в первое время особо не складывались. Они были наполнены неловкостью и какой-то скованностью. Почему так происходило, Медея смогла ответить на этот вопрос только полностью осознав свою влюбленность в этого застенчивого парня.

Все между ними сдвинулось с мертвой точки, когда они втроем должны были пойти в кино, но Андрес накануне заболел. Тогда Питер осторожно поинтересовался – встречается ли Медея с Родригесом. Она лишь с улыбкой отрицательно помотала головой и сказала, что он будет последним человеком на планете, с кем она начнет встречаться. После этого Пирсон стал вести себя более раскованно. Мильтон до сих пор с улыбкой вспоминает эту перемену, потому что после того похода в кино она наслушалась неимоверное количество шуток от друга. Что же, в конце концов она признала, что Андрес вправе считать себя сводником, хоть и отдаленно. Но справедливости ради, в тот день он и правда заболел, поэтому его совесть была чиста.

Медея осознала свою влюбленность, конечно же, после многочисленных шуток Андреса в конце предпоследнего класса. Впереди было лето, и ей предстояло много обдумать. Они также проводили время втроем настолько часто, насколько позволяла занятость каждого. Возможно, Медеи бы пришлось куда проще, если у нее была сестра или лучшая подруга, чтобы она могла обсудить свои чувства. Но вместо этого у нее был Андрес, которому не посчастливилось выслушивать весь ее до ужаса неловкий монолог. Он до сих пор на полном серьезе считает, что если в старости у него разовьется какое-нибудь психическое заболевание, то в этом будет виновата Мильтон.

Родригес устал заверять ее, что она тоже нравится Питеру, и что, по-хорошему, им следовало бы все обсудить. Но, к сожалению, у девушки была одна черта, которая в тот момент только все портила – она была ужасно упрямой. На каком-то основании Медея вбила себе в голову, что Пирсон с ней общается только потому, что она была первой девушкой, которая решила подружиться с ним в школе. Но на самом деле были и еще причины, в которых она осмелилась бы признаться только самой себе. Ночью. Лежа под одеялом. Мильтон считала Питера идеальным.

По ее мнению он был невероятно милым, добрым и умным. Парень был в неплохой физической форме. А еще у него была внешность, по которой тащилась добрая половина класса, – черные волосы, слегка спадающие на лоб, и синие глаза. Да, Пирсон был чертовски красив, и к разочарованию девушки, это понимала не только она, но и другие ученицы школы.

Андрес бросил какие-либо попытки убеждать ее. Он даже предложил тайком посплетничать с Питером на предмет того, нравится ли ему кто-нибудь в новой школе, но Медея пригрозила ему жестокой расправой, если Родригес осмелится поднять эту тему. В ответ он только кивнул и продолжил наблюдать за тем, как один идиот не может подобрать нужных слов, а другой – отталкивает объект обожания по непонятным причинам.

Но, увы, причины были кристально ясны для самой Медеи. Ни один вечер она провела перед зеркалом в своей спальне, чего раньше никогда не делала. Питер был высоким с аккуратными чертами лица. А что она? Средний рост, излишне худощавая, о чем неустанно твердила мать. Греческие грубоватые черты, которыми бы следовало гордиться, сильно выделяли ее среди сверстников. Конечно, последнее было совершенно не так, но только не для самой Мильтон. Ей всегда казалось, что она выглядит старше своих лет, что явно не добавляло ей привлекательности. А отсутствие опыта общения с другими парнями, кроме Андреса, еще сильнее уверяли ее в этом.

В общем, после нескольких вечеров самокопания девушка пришла только к одному выводу – это лишь глупая подростковая влюбленность, которая непременно пройдет, стоит ей сосредоточить внимание на чем-то более важном. И в данном случае этим «важным» были поступление в университет и успешное окончание школы. Вот только простой влюбленностью там было не обойтись. А весь план Медеи по сосредоточению на учебе рухнул на следующий же день, когда Питер с широченной улыбкой махал ей у ворот школы.

Кто знает, что бы произошло если Андрес не капал на мозг обоим? Но в результате с горем пополам общение наладилось. А после вручения школьных дипломов Питер предложил ей прогуляться. И совсем также, как и сейчас, они неторопливо шли вдоль Темзы, где в один момент он и предложил ей встречаться.

Где-то в глубине души Медея была расстроена, что так долго сопротивлялась собственным чувствам, и сама взращивала в себе неуверенность. Но девушка всегда была склонна к практичности, поэтому радовалась, что все сейчас сложилось именно так.

А сейчас теплая мужская ладонь крепко держала руку девушки, даря ей спокойствие и счастье, которые радостью разливались в груди где-то в области сердца. Питер купил ее любимое мороженое и протянул стаканчик девушке. И все в этом дне и моменте было хорошо, лишь слегка нервное состояние молодого человека немного напрягало девушку.

– Все хорошо? – она предложила присесть на свободную лавочку, с которой открывался красивый вид на парк. – Сегодня был волнительный день…

Пирсон неуверенно улыбнулся и, присев, мгновенно засунул руку в карман, проверяя что-то:

– Все просто замечательно, – он снова быстро улыбнулся и сглотнул, оглядываясь по сторонам.

От внимательного взгляда девушки не укрылось, что, может быть, у него все и замечательно, но со стороны так не казалось. Он могла бы и дальше выпытывать из него правду, зная, что он не выдержит и расскажет все, что таится в душе. Но сегодняшним вечером Медее этого делать не хотелось. Вместо расспросов она зачерпнула ложечку мороженого и с улыбкой протянула Питеру. Возможно, он просто перенервничал, и ему нужно немного времени, чтобы окончательно пережить этот день.

Но увидев отказ молодого человека, который всегда соглашался на сладкое, она по-настоящему заволновалась:

– Питер…

Юноша оглянулся и, быстро достав из кармана брюк маленькую коробочку из черного бархата, опустился на одно колено и открыл ее, показывая Мильтон изящное, недорогое, но очень красивое золотое кольцо.

– Я… мы знаем друг друга уже давно и любим тоже друг друга уже достаточное время, – он часто дышал, подбирая нужные слова. – И я не вижу больше ни одной причины откладывать момент, наступление которого жду с нетерпением, – Пирсон прокашлялся и посмотрел прямо в ее глаза. – Медея, я очень хочу, чтобы ты стала моей женой. Ты выйдешь за меня? – и с этой секунды до прозвучавшего ответа мир для молодого человека будто замер. Питеру казалось, что стук его сердца слышен из любого уголка Великобритании, а волнение было настолько сильное, что он боялся впервые в жизни упасть в обморок, чем, безусловно, по его мнению, опозорился перед любимой. И чем дольше молчала Мильтон, тем сильнее он переживал. Пирсон был практически уверен, что она согласится ровно до того момента, когда встал на одно колено.

Если бы Медея сейчас ела мороженое, то непременно уронила содержимое ложки себе на платье. Но события сложились крайне удачно, поэтому ложка оказалась в стаканчике. Ни какие слова не смогли бы описать то, что сейчас происходило в ее душе. Она была готова расплакаться и громко рассмеяться одновременно. Ей казалось, что это сон, потому что сколько бы она мысленно в тайне не представляла себе этот момент, происходящее ощущалось по-другому – ярче и эмоциональнее.

Медея почувствовала, как в уголках глаз собираются слезы, а на лице появилась счастливая улыбка. Боже, если кто-нибудь попросит ее описать, что же она испытывала в этот момент, она ни за что не подберет нужных слов. Переведя взгляд с кольца на Питера, который выглядел до ужаса бледным и в какой-то степени напуганным, Медея нежно улыбнулась ему и кивнула, прежде чем тихо произнести:

– Да, – сморгнув появившуюся слезу, она заметила, как и на лице Питера появляется невероятно счастливая и красивая улыбка. – Да, я выйду за тебя!

И вот так всего за один день в жизни двух людей произошло сразу два значимых события. Кто-то может посчитать, что они поспешили, что слишком молодые, и у них ничего не выйдет. Но они счастливы. И сколько бы проблем не свалилось на их голову, их не избежать. А справиться с ними они смогут только вместе, разделив бесконечную любовь, нежность и счастье на двоих.

Часть I

Глава I

Спустя пять лет…

Медея сидела на диване, укутавшись в плед. Конец декабря обычно доставлял ей массу удовольствия. Чего только стоили снег, приближение Рождества, разные вкусности, подарки, отдых от работы, встречи с друзьями и близкими и масса всего другого.

Но впервые в ее жизни декабрь был совсем другим. Седьмой месяц беременности крайне ограничивал в каких-то передвижениях, а дополнительный риск заболеть в холодную погоду лишь больше укреплял ее решение и желание чаще сидеть дома. Вместо любимого снега за окном часто шел дождь, а работа в стенах дома уже не особо приносила удовольствия. Да и нагрузки у нее было в разы меньше, чем в те времена, когда она еще ходила в офис.

В последний месяц она радовала себя новыми книгами и фильмами с сериалами. Но последние успели сильно надоесть своим однообразием, а книги приходилось часто покупать. Дома литературы было еще не так много, как ей бы хотелось, а читала девушка крайне быстро.

В течение всего дня она не раз сравнивала себя с мумией: ходит из угла в угол, пьет чай, размышляет о сущности бытия, потому что ничего другого не остается. Хотя вряд ли бы мумия стала пить чай. Питер продолжал регулярно ходить на работу, поэтому большую часть суток она проводила в гордом одиночестве. Муж, конечно, предлагал завести кошку, чтобы ей было веселее, но Медея из-за своей природной «любви» к животным отказалась от столь щедрого предложения.

Нет, конечно, ей нравились эти милые пушистые комочки. Они порой были забавными, и в какие-то острые моменты одиночества она думала, что вот-вот потащит Питера покупать котенка. Но потом на нее сваливалась как снег на голову пресловутая практичность. Кот вырастет и не будет уже таким маленьким и миленьким, как его шепеляво описывали старушки в каких-то подворотнях. Его надо кормить, убирать за ним, возить к ветеринару. А если он начнет царапать мебель? Нет, с таким непрактичным зверем Медея вряд ли смогла бы найти общий язык.

И обычно в такие дни грусти и печали, который произошел сегодня, она не отказывала себе в сентиментальности и листала альбом. Это была толстенная книга, в которой девушка собрала воспоминания из всех периодов своей жизни.

Заварив себе чай и выпив какие-то витамины для беременных, которые прописал ей врач в прошлый плановый осмотр, она укуталась до носа в теплый шерстяной плед и открыла альбом. Наверное, сейчас она бы не отказалась от мурлыкающего теплого комочка в виде кота, но еще больше она предпочла, чтобы обогреватель работал лучше. У Мильтон было стойкое ощущение, что еще немного и, когда Питер вернется в работы, то вместо беременной жены он найдет лишь ее обледенелую статую, которая со злобным выражением будет взирать на него сидя на диване.

На первой страничке ее встретили улыбающиеся молодые родители. Конечно же, сейчас она ни за что бы не назвала их старыми, но годы определенно сказались на них. Они держали на руках недавно родившуюся Медею и улыбались фотографу, стоя на фоне Эгейского моря в Афинах.

Девушка родилась именно в Греции, там до сих пор живут многие родственники, кроме родителей. Но помнила она свою родину мало. Ей не исполнилось и полутора лет, как родители переехали вместе с ней в Великобританию. Но, несмотря на то, что первых воспоминаний об Афинах у нее не осталось, она с удовольствием наверстала все упущенные моменты в ежегодных летних поездках.

Следующие фотографий десять также были связаны с ее рождением и кучей родственников, которые устроили ей первую фотосессию. Сама Медея ничего не помнила и потому не хотела брать их в свой альбом, но мама настояла – так сказать, на память. Поэтому с чистой совестью девушка всегда перелистывала эти страницы.

Дальше шли фотографии из детства, моменты, которые она уже помнила благодаря своей детской памяти. Папа всегда любил фотографировать все, что видел вокруг себя. Поэтому здесь были как удачные дубли, где Медея отправилась в первый класс, ела мороженое, кормила жирафа в зоопарке, так и те, где она плачет, неуклюже спит в автомобиле или злится, потому что попкорн рассыпался на пол. Нет, папа определенно умел поймать нужный момент.

Девушка в который раз тихо усмехнулась. Но, не смотря на то, что альбом был проверенным средством, которое поднимает настроение, сегодня он не мог справиться с просто ужасно грустным настроением.

Взгляд от фотографии то и дело метался на мокрую помятую коробку, а слезы против воли наворачивались на глаза. Головой, или как принято говорить, разумом, девушка понимала, что все это – полная ерунда. По крайней мере, пролитых слез беременной женщины явно не стоит. Но сердце… сердце просто разрывалось от обиды и досады, когда она смотрела на эту дурацкую коробку.

От нового потока слез, к которому бы непременно прибавились все грустные воспоминания из жизни, ее отвлек звук открывающегося дверного замка. Послышалось запаханное дыхание, шуршание одеждой и усталый голос Питера:

– Я дома, – быстро помыв руки, он с усталой улыбкой сел рядом с женой на диван. – Как прошел твой день? Курьер приехал?

Поцеловав ее в висок, Пирсон притянул девушку себе в объятия и еле слышно выдохнул – как же хорошо дома. Но, видимо, еще более сентиментальная обстановка и упоминание самого отвратительного курьера в мире спровоцировало у девушки новый слезный поток.

– Ты чего? – Питер нахмурился. – Он не приехал? Или что?

Очень долгое время с начала беременности молодой человек привыкал ко всем этим перепадам настроения и слишком яркому выражению эмоций. Особенно это было сложно сделать, потому что Медея никогда не отличалась большой эмоциональностью кроме тех моментов, когда она могла вспыхнуть от любой ситуации как спичка.

И вот уже как несколько месяцев Питер так сильно не удивлялся эти перепадам, но отлично научился искать выход из всех ситуаций. Главное, что он выяснил, – сохранять спокойствие. Потому что, если он не будет спокоен, то никто не будет спокоен.

– Приехал, – уткнувшись носом куда-то ему в плечо, пробормотала Мильтон. – Но… – она не договорила, а просто махнула на злосчастную коробку, в надежде, что внешний вид посылки скажет все сам, лучше всяких слов.

Пирсон нахмурился и взял ее в руки. Коробка была мятая, мокрая и порванная в нескольких местах. И, к сожалению, книге тоже досталось. От излишней влажности страницы теперь напоминали волны, да и в целом выглядела она не так, как должна. Нахмурившись, Питер отложил ее обратно на стол:

– Он что, купался с ней?

Девушка всхлипнула и усмехнулась одновременно:

– Он приехал, один раз позвонил в дверь, когда я, видимо, была в ванной, а потом… потом просто оставил коробку у порога. Ты видел, какая там ужасная погода? Я хотела добежать до магазина, чтобы купить курицу, и чуть не споткнулась об это…

Питер, помимо к переменному и излишне эмоциональному настроению, также привык к тому, что не все причины были вескими. Но тут даже он бы всплакнул, увидев, в какое состояние пришла книга.

– Ты права, это было крайне безответственно со стороны курьера. Хочешь, я позвоню, и мы решим вопрос?

– Я уже позвонила, – буркнула девушка, делая глоток остывшего чая. – Они мне заявили, что не могут проследить за каждым курьером. И вообще сказали, что раз уж я была дома, то следовало бы вовремя открыть дверь.

– И что ты на это ответила? – осторожно полюбопытствовал Пирсон, боясь предположить, в какую сторону склонится в этот раз чаша настроения Медеи.

– Я послала их, – она встала, оставляя плед лежать бесформенной кучей. – Правда, потом расстроилась еще сильнее из-за своей несдержанности.

Молодой человек хотел сказать что-то на счет ее редкой, но крайней меткой вспыльчивости, но Медея остановила его фразой «ничего не говори» и направилась на кухню. Девушка, слегка разминая затекшие ноги, «прогуливалась» от стола к окну, попутно грызя яблоко, а Питер сел ужинать. Все эти беседы, конечно же, здорово. Но все же он предпочитал в первую очередь поесть после рабочего дня.

– Но все-таки, – не выдержала Мильтон долгого молчания. – Как можно быть настолько безответственным человеком? Самому не стыдно делать такое? Ты же работаешь, несешь ответственность… А сотрудники, с которыми мне «посчастливилось» разговаривать в службе поддержки? Хамство в самом чистом его проявлении. Почему они не следят за своими курьерами?

Пирсон задумчиво жевал и обдумывал все сказанные слова. Безусловно, его жена была права во всем, кроме, конечно, ответного хамства в их адрес. Тем не менее не все устроено настолько просто и примитивно, чтобы было идеально до мелочей. Особенно, если речь идет о какой-то крупной организации.

– Ты же понимаешь, что они физически не могут следить за каждым курьером? Только представь, сколько посылок они доставляют по всему Королевству… Тяжеловато будет.

– Нет, не понимаю, – она раздраженно взмахнула рукой с яблочным огрызком.– Если у них проблемы с организацией бизнеса и его логистикой, то о каких клиентах может идти речь?

Питер поставил грязную посуду в посудомойку, поблагодарив и попутно быстро поцеловав жену, и направился в спальню:

– Любимая, ну раз это так несложно – предложи им эти самые пути логистики и организации книжного бизнеса, – он усмехнулся. – Поверь, все в этом мире не так элементарно. Ты просто до сих пор злишься и расстроена, поэтому не можешь в полной мере осознавать происходящее. Дай чувству обиды успокоиться, и тогда сможешь увидеть картину полностью.

Парень ушел, оставляя Медею в размышлениях. Молодого человека, очевидно, забавляла ее раздраженная аура. И понять это был способен абсолютно любой человек на планете, кроме самой девушки. Поэтому, вместо того, чтобы продолжать обижаться, злиться или дальше жаловаться мужу на тяжесть бытия, Медея взяла какой-то наполовину чистый блокнот с карандашом и села за кухонный стол, преисполненная энтузиазмом и желанием изменить этот несправедливый мир.

С одной стороны, она всегда была благодарна Питеру за его рассудительность и рациональность. Медея считала, что он даже чересчур добрый для этого мира, потому что порой она вовсе не понимала, как можно так реагировать на какие-нибудь ситуации. Это было огромным плюсом для его работы в школе, потому что будь он чуть более вспыльчивым, вряд ли смог работать с детьми.

С другой стороны, для Мильтон его излишняя сдержанность была минусом. Нет, конечно, она никогда не собиралась решать споры на повышенных тонах и уж тем более с кулаками, но было бы неплохо, чтобы в некоторых вопросах молодой человек вел себя более уверенно и жестко.

Медее было сложно донести это Питеру, и она смирилась с его характером, оставив все попытки хоть как-то изменить его.

***

Семейная жизнь у Питера и Медеи проходила как нельзя лучше. Сыграв свадьбу в середине курса магистратуры, они съехались сначала на съемную квартиру, а потом совместными с родителями усилиями купили совсем небольшую двухкомнатную квартиру на окраине Лондона. Да, добираться до работы было не всегда удобно, но лучше так, чем кочевать из одного жилья в другое.

Но «как нельзя лучше» было в большей степени для Медеи, чем для Питера. Потому что первым препятствием, с которым он столкнулся, оказался отказ от смены фамилии. Да, законом и обществом не запрещалось женщине оставить свою, но молодой человек даже не мог предположить, насколько сильно его расстроит ее решение. Он пытался придумать компромисс, но по итогу просто смирился. Ведь главное, что они с Медеей любят друг друга, а фамилия – не так уж и важно. И больше всего его расстраивало именно то, что у Медеи и их будущего ребенка будут разные фамилии, потому что идея не давать ребенку двойную фамилию принадлежала самой девушке, чтобы не делать «лишних нагромождений».

Следующий пошатнувшийся этап «как нельзя лучше» произошел относительно недавно – полгода назад, когда они узнали, что ждут ребенка. Питер был неимоверно рад, а на лице девушки то и дело проскальзывал испуг. Конечно же, никто из них не задумывался об аборте даже на секунду. Просто вместе с радостью Питеру пришлось объяснять Медее, что все будет хорошо, и они со всем справятся.

Они провели много вечеров, обсуждая то, как скоро изменится их жизнь. Пирсон видел ситуацию практически объективно, если не считать, что он был на седьмом небе от счастья. Где-то в глубине души молодой человек всегда хотел младшего брата или сестру, а когда вырос, это желание переросло в мечту создать семью, в которой будет хотя бы один ребенок. И сейчас, когда Медея узнала о беременности, он бы не за что не рискнул собственной жизнью, чтобы признаться девушке, что потом он очень хотел, чтобы у них родился хотя бы еще один малыш.

Медея тоже была счастлива в те моменты, когда не переживала о себе, о здоровье еще не родившегося ребенка и об упущенных возможностях. Последнее, увы, беспокоило ее больше всего. Девушка переживала абсолютно по любому поводу – что будет с ее карьерой, а вдруг она больше не найдет такую работу, какая у нее есть сейчас, или что ее уволят. А что будет, если за время беременности и декрета она растеряет все свои навыки? А путешествия? С маленькими детьми это вообще невозможно. Мильтон переживала, что в жизни она не успела попробовать еще столько всего нового, и сильно сомневалась, что у нее получится наверстать упущенное после рождения ребенка.

Как бы сильно Питер не хотел ребенка, но важнее для него было сохранить те отношения с любимой, которые у них были. И тут для него настал момент, когда молодой человек был вынужден пойти на второй компромисс. Пирсон сказал, что с удовольствием возьмет на себя как можно больше обязанностей по уходу за малышом, а Медея после разрешения врачей, сможет сразу же выйти на работу. К тому же он аккуратно обсудил этот вопрос и с родителями – своими и жены. Они с нетерпением ждали внука, поэтому были готовы согласиться помочь молодой семье во всем. И тогда, вроде как, все проблемы были решены.

***

Медея сидела на кухне. Стул был неудобным, а ногам было холодно настолько, что даже смешные плюшевые тапочки с кроличьими ушками не спасали. Единственным источником света была старая настольная лампа, которую Пирсон время от времени порывался заменить на что-то более современное и яркое.

По непонятным для Питера причинам Медея облюбовала кухню с того самого дня, как они заехали в квартиру. Поэтому в углу небольшого обеденного стола появилась эта настольная лампа и стопка из потрепанной художественной литературы.

Сейчас же уют на кухне, который девушка ценила больше всего в этой квартире, нарушался сильными порывами ветра. Не нужно даже было смотреть на улицу, чтобы понять, что совсем скоро начнется сильная метель.

Под прикрытой дверью тихо завывал сквозняк, и все в этой атмосфере говорило девушке срочно бежать в зал или спальню под теплое одеяло, чтобы не заболеть. Да и время было для нее уже позднее – практически полночь. Но Мильтон было на это абсолютно все равно. Ее внимание было приковано к блокноту.

Тот, кто сейчас бы посмотрел на эти записи, вряд ли понял, о чем там ведется речь. Но для девушки все было предельно ясно. Возможно, сейчас она создавала самую понятную для нее схему бизнес-структуры за все четыре года работы в этом направлении. И Медея знала, что если она сейчас встанет с этого самого неудобного стула на всем свете, от которого болело все, что могло болеть, то потеряет мысль, которую вот уже третий час быстро и четко фиксировала на бумаге. Хотя слово четко все же не было самым точным словом, которым можно было бы описать бесконечное количество линий, неразборчивых слов и цветных полосок от первого попавшегося под руку маркера.

А все ведь началось с неаккуратно брошенный фразы Питера, после чего идея захватила ее целиком и полностью. Она понимала в бизнесе ровно столько, чтобы уметь продумать его до мелочей, а еще Медея любила читать книги столько, сколько себя помнит. Разве не идеальное сочетание? Осознав это, девушка тихо усмехнулась, стараясь получше закутаться в принесенный из зала плед. Как же она сама до этого не додумалась?

Питер уже несколько раз заходил на кухню, чтобы поинтересоваться, как у нее дела, и не пора ли ей спать. Несколько минут он стоял, укутавшись в одеяло как моль, и сверлил ее прищуренным взглядом, пока Медея сама не посмотрит на него. А потом она что-то неразборчиво бормотала, снова утыкаясь в записи, и махала рукой в сторону двери, всем видом демонстрируя, что молодому человеку тут не рады, и его присутствие только мешает.

Он привык в такие моменты не сопротивляться, поэтому, пожелав добрых снов, отправился обратно в спальню, укрылся до носа пуховым теплым одеялом и заснул под тихое жужжание какого-то фильма. Да, Питеру не очень то и нравилось, что жена спит меньше, чем нужно, а еще сидит в холодной комнате. Но что он мог ей сказать? На одно его слово найдется с десяток ее, поэтому все попытки заведомо были обречены на провал.

Так вот, Медея сидела на неудобном стуле и заканчивала исписывать уже седьмую страницу. О, нет. Конечно же, тут и близко даже не пахло каким-нибудь бизнес-планом. Но если присмотреться на записи с расстояния пяти метров, что-то отдаленно похожее на организацию бизнеса разглядеть все же можно было. Нет, девушка никогда не хотела свое дело, но что-то в мимолетной идеи Питера все-таки было…

Как оказалось, проблема с которой Медея пришла в эту тему, решалась достаточно просто. Всего-то нужно желание и средства для организации отслеживания курьеров. В той фирме доставки, где она заказала злосчастную книгу, деньги точно были. Поэтому такое пренебрежительное отношение к клиентам было для нее еще более непонятно. Точнее понятно, но видимо какая-то часть ее природной наивности никак не могла с этим смириться.

Даже пару раз взглянув на несчастный и полностью отвратительный, по ее мнению, сайт компании, Медея с некой долей злорадства отметила ряд их недостатков. Да, ей определенно нравилось искать минусы у других, особенно, если они были виноваты перед девушкой. И даже если речь идет исключительно про книжный интернет-магазин.

Время близилось к двум часам ночи, когда боль в пояснице уже было невозможно игнорировать, а кончики пальцев ног и рук окончательно превратились в ледышки. Бегло пролистав все сделанные записи и с легкой усмешкой закусив губу, Мильтон перевернула страницу и написала «BookFriend». И пусть это была мимолетная идея, которая посетила беременную девушку в два часа ночи, но сейчас ей нравилось абсолютно все, вплоть до запятой. Внутреннее чувство подсказывало, что, если Медея приложит достаточно усилий, у нее получится осуществить задуманное. И она была склонна довериться своему внутреннему голосу, который еще ни разу ее не подводил.

Именно с той ночи в отношениях Питера и Медеи наступил еще один переломный момент, о котором оба пока еще не знали. С каждым днем идея собственного книжного интернет-магазина все сильнее захватывала девушку. Питер приходил с работы и сразу ужинал, наблюдая, как на другом конце стола Медея что-то увлеченно ищет в ноутбуке и записывает в блокнот.

Он искренне был рад, что жена больше не скучала во время его отсутствия. Но одновременно с тем Пирсон начал больше скучать по ней. Вечерами Медея всегда была занята, изредка с энтузиазмом рассказывая мужу о каких-нибудь новых нюансах, которые узнала за день. А в выходные он старался наверстать упущенное за неделю – посмотреть вместе фильм, погулять или просто поговорить. Но понимал, что Мильтон слишком захвачена своей идеей, а потому старался не вмешиваться больше того, чем ему было негласно позволено.

Но, когда Пирсон понял, что все ее разговоры больше не ограничиваются чистой теорией, он скептично отнесся к идеи собственного бизнеса. Не то чтобы он считал это какой-то провальной идеей, просто… Питер умел планировать свою жизнь, и даже Медея не могла сравниться с ним в этом мастерстве. Он распланировал, куда поступит после школы, чем будет заниматься в университете. После того, как в его жизни появилась Медея, он распланировал, когда они поженятся и через сколько лет примерно у них появится ребенок, если все будет в порядке. И вот бизнес, который каким-то странным образом родился всего за пару ночей, вообще не вписывался ни в один из запланированных вариантов.

Питер представлял, что через пару лет он подаст заявление на работу в престижной частной школе, где оклад в два раза выше нынешнего. Медея будет воспитывать ребенка, а потом либо выйдет на прежнее место, либо у них родится еще один малыш. Последний вариант особенно сильно нравился молодому человеку, и он ненавязчиво, но с периодичностью говорил Мильтон, что для него в жизни большая семья играет главную роль.

А что теперь он получил? Бессонные ночи беременной жены и ее постоянный поток идей о книжном магазине? Пирсон устал засыпать и просыпаться один в кровати, находя Медею на кухне или в зале за ноутбуком среди бесконечных листочков и записок. Но Питер не мог сказать ей «нет». Единственное, на что он был способе – сказать, что с этим нужно немного повременить. Он аргументировал это скорым появлением сына, ее здоровьем. И в конечном итоге они сошлись на одном – Медея вернется к проекту как только ребенку исполнится два или три месяца. Тогда они уже привыкнут к новым обязанностям. И молодой человек согласился, надеясь, что с рождением сына Мильтон вообще забудет об этой идее.

Глава II

– Питер, не забудь покормить его через два часа. Пюре в холодильнике, – Медея спешно собирала сумку, закидывая туда, как казалось со стороны, все, что попадалось под руку. Молодой человек усмехнулся и достал из ее сумки небольшую детскую погремушку и соску, которым там явно не место.

С рождения Сайласа прошло пять месяцев. О, это, пожалуй, были самые тяжелые, хоть и счастливые месяцы в жизни девушки. Еще никогда она не была одновременно в двух состояниях – безграничная радость, когда сын над чем-то смеялся, и ужасная безысходность, когда ничего не получалось и все валилось из рук.

Все пять месяцев Медея честно и со всей ответственностью выполняла свои материнские обязанности. Да, она признавала, что у нее получается не все идеально, но она старалась и, когда все было не совсем плохо, даже получала от заботы о сыне удовольствие. Питер целыми днями пропадал на работе, но, когда приходил домой, брал на себя столько дел по дому, сколько мог. Если Медея по каким-то причинам до сих пор не была бы в него влюблена, то непременно влюбилась сейчас. Ему невероятно шло отцовство. Девушка была готова поклясться, что никогда еще не видела на лице мужа настолько счастливой улыбки.

Идею о книжном магазине, как и договаривались, пришлось отложить. Конечно, полностью она никогда от этого не отказывалась, но даже опираясь на рассказы родственников и знакомых, девушка просто не могла предположить, что материнство так сильно отбирает время.

В выходные Питера она отдавала предпочтение сну или коротким прогулкам, когда погода располагала к этому. И лишь редко, в какой-нибудь вечер субботы, Медея брала в руки ноутбук и блокнот с ручкой и вновь вчитывалась во все ранее сделанные записи. Но почему-то сосредоточиться ни на чем не получалось. Поэтому полноценно к книжному магазину она вернулась только в начале лета.

Питер хоть и поддержал ее стремление, припоминая, что сам ей пообещал это, но не ожидал, что все примет такой поворот. Медея с головой ушла в развитие бизнеса, сократив совместное времяпровождение с мужем до критического минимума.

Декрет на работе продлится еще долго, и, честно говоря, никакого желания возвращаться в рутину не было. Конечно, ей нравилось то, чем она занималась. Но почувствовав легкое дуновение ветра свободы, Мильтон поняла, возвращаться ей не хочется.

Поэтому, дабы не допустить этого события, она все силы бросила на бизнес. Уже несколько раз она встречалась с коллегами и с Андресом, в частности. Долгие часы обсуждений редко приносили много пользы, но существенно продвигали саму идею.

А когда с Сайласом стало чуть меньше сложностей, Медея, припомнив все обещая мужа, без зазрения совести стала оставлять ребенка на него, всецело посвящая себя «новому ребенку».

– Может, погуляем в парке? – Питер бросил быстрый взгляд на спящего в кроватке малыша и обнял жену со спины. – Погода хорошая, тем более не помню, когда мы спокойно гуляли все вместе.

Медея задумалась. Август выдался идеальным месяцем – не холодным и не слишком жарким, а еще они и правда давно не гуляли вместе. Но запуск проекта должен был состояться уже совсем скоро. Если они не откроют магазин в начале сентября, то потом будет тяжелее. Учебный год никого и никогда не оставлял равнодушным к книгам.

– Прости, но мы договаривались, – от нее не скрылась грусть во взгляде Питера в отражении зеркала, но она не могла пожертвовать тем, к чему шла больше полугода, одной вечерней прогулкой. – Вот запустим проект и погуляем. Впереди еще много теплых дней.

– Думаешь, потом тебе будет легче найти на нас время? – Питер сделал небольшой шаг назад.

Медея повернулась и обняла его, оставляя быстрый поцелуй на щеке:

– Конечно не сразу, но через пару месяцев…

– Через пару месяцев уже будет зима, дорогая, – Пирсон печально ухмыльнулся. – Ладно, иди. У нас будет еще много времени.

Радуясь, что быстро все решили, Медея ободряюще улыбнулась:

– Да, много времени, – ей пора было спешить, внизу уже ждала машина Андреса.

Питер лишь кивнул. Если для Медеи разговор подошел к логичному завершению, и она считает, что они все решили, то для молодого человека все было наоборот. Он в очередной раз смирился с ее решением и в очередной раз отругал себя за поспешные обещания. С другой стороны, Пирсон просто не мог лишить жену того, что приносит ей радость. Она подарила ему любовь и их сына, поэтому Питер не хотел лишать ее того, что приносит жене радость.

От невеселых мыслей его отвлек плач проснувшегося Сайласа. Улыбнувшись, Питер взял сына на руки и, слегка покачивая, подошел к окну, заметив, как от дома уезжает машина Родригеса. Наверное, если бы не Сайлас и не вера в жену, молодой человек уже давно подумал, что между Медеей и Андресом есть что-то большее, чем просто дружба и рабочие отношения. Но Питер знал, что это не так или, скорее, старался верить.

– Пойдем гулять? – Пирсон поцеловал сына в макушку и улыбнулся, наблюдая, как на лице Сайласа появляется озорная улыбка.

***

Рабочая встреча должна была пройти в небольшом офисе, который находился от центра Лондона еще дальше, чем квартира Питера и Медеи. Но на такое месторасположение были и свои причины. Самая главная из них – цена. Аренда офисов стоила там гораздо дешевле, чем в центре Лондона. Медея была реалистом столько, сколько себя помнила, поэтому старалась экономить на всем, на чем можно было это сделать. Как бы ей не хотелось верить в успех будущего книжного магазина, она прекрасно осознавала и конкуренцию и саму специфичность такого бизнеса.

Бросив сумку на стол, Медея подошла к девушке, которая уже ждала их. Сев в соседнее кресло и коротко поздоровавшись, Мильтон сразу перешла к делу:

– Сайт окончательно готов? – Арли утвердительно кивнула и пододвинула к ней ноутбук. Это была молодая девушка с яркой и запоминающейся внешностью. Андрес нашел ее через знакомого, которому она не так давно тоже делала сайт. По-началу Медея отнеслась к ней несколько скептично – Арли была младше, а татуировки, пирсинг и ярко-красные волосы не добавляли ей профессионализма в глазах Мильтон. Конечно, она понимала, насколько глупо и несуразно звучат ее предрассудки, но Медея ничего не могла с собой поделать. В первую встречу ей показалось, что Андрес просто притащил какого-то подростка, спасая того от полиции за разрисовку стен. И только после разговора Мильтон поняла, что это тот самый дизайнер, о котором с упоением рассказывал Родригес.

Поэтому, наступив на горло своим тараканам, Медея дала ей шанс и пристально посмотрела на тестовое задание, которое Арли выполнила даже быстрее положенного срока. Как бы Мильтон не хотелось найти недочет в ее работе, она не смогла этого сделать и с натянутой улыбкой сказала, что Арли принята в команду.

Их сотрудничество началось в начале лета, и длилось уже практически три месяца. И сейчас Медея изредка чувствовала себя неловко, потому что ее отношение к Арли сильно изменилось за это время. Дизайнер всегда была крайне общительной и дружелюбной, и, что самое удивительно для Мильтон, у них нашлось пару общих интересов.

Но сейчас им следовало поторопиться. И Арли это прекрасно понимала. Поэтому опустив какие-либо формальности и шутки, просто приступила к работе.

Сайт не отличался от сайтов конкурентов чем-то необычным. Но что-то в нем было такое, что привлекало внимание. Возможно, это были редкие яркие элементы, которые без предварительного согласования добавила Арли. И они всем так понравились, что по итогу их решили оставить и сделать главной фишкой интернет-магазина. Все было минималистично и понятно написано, без каких-то сложным формулировок и длинных предложений, которые сильно раздражают Медею на каких-нибудь других сайтах.

Главное, что Милтон усвоила для себя – это краткость. Когда клиент заходит на сайт, чтобы заказать книгу, ему не нужны все эти тонны приветственного текста. Ему нужен удобный каталог и множеством параметров. Единственное, что она допускала из текста – это акции. Тут можно расписать все чуть подробнее.

– Замечательно. Все выглядит просто прекрасно! – Медея повернулась к Родригесу. – Андрес, что там с поставщиками? Они обещали, что сегодня пришлют итоговый список с количеством единиц.

Молодой человек достал телефон и открыл электронную почту:

– Они отослали это на наш рабочий адрес. Все списки есть, сейчас распечатаю.

Но Медея его уже не слушала, переключая внимание на еще одного члена их пока еще небольшой команды:

– Карл, а что с курьерской доставкой?

Карл был новым знакомым Андреса, который работал в одной из частных лондонских служб доставки. Бросив клич, они общими усилиями нашли несколько ответственных курьеров, которые были готовы работать за ту же сумму, но в другой компании. Карл работал в сфере доставки уже несколько лет и успел сменить не одно место работы. В перерывах между поисками других сотрудников он даже поделился некоторыми секретами и хитростями, которые успели у него накопиться за рабочие годы.

К сожалению, опыт прошлого редко отпускал Мильтон, а потому все неудачи она воспринимала куда острее, чем следовало бы. Именно поэтому львиная доля бюджета пошла в фонд оплаты курьерской доставки. Но девушка собой безумно гордилась. Да и не только собой, но и всей командой. Она по-настоящему считала, что, если это не самый лучший книжный магазин со своими необычными фишками, то определенно один из лучших. По крайней мере, он точно обязан таковым стать, после всего, что они сделали и сделают.

– Замечательно, – Медея что-то отметила в ежедневнике. – И когда мы готовы все запустить?

Андрес с улыбкой развел руки в стороны:

– Думаю, мы можем это сделать с завтрашнего дня. Реклама уже настроена, в какие-то торговые центры мы уже закинули по пачке рекламных визиток. Все должно получиться.

Все присутствующие согласились и решили, что перед завтрашним днем нужно еще раз все проверить. Медея и Арли до заката сидели над сайтом, тестируя покупки книг по цитате или жанру. И Мильтон в который раз убедилась, как сильно она ошиблась, если бы не взяла Арли в команду.

За несколько недель до назначенной даты открытия магазина Мильтон подумала, что при покупке книг исключительно по цитате книги могут повторяться. Поэтому попросила у девушки невозможного – добавить личные кабинеты для каждого покупателя и подгрузить туда базу данных имеющихся у них книг. И, о Боги, Арли успела. Узнав об этом, Мильтон была готова ее расцеловать. А потому, каждый покупатель теперь мог в личном кабинете указать книги, которые у него уже есть, чтобы избежать повтора при «секретном» заказе.

И пока сайт проходил последние серьезные испытания, Андрес и Карл обзванивали магазины и сайты, с которыми договорились на рекламу, попутно обсуждая, как завтра будут отмечать этот, безусловно, успешный проект.

***

– Питер сегодня в роли няньки? – Андрес вырулил на главную улицу, то и дело бросая взгляд на боковое зеркало.

– Да, – Медея устало прикрыла глаза. Внутри все сжималось только от одной мысли, что вместо спокойного вечера, ее, вероятно, будут ждать детские крики или что-нибудь в этом роде. Хотелось просто отдохнуть, в тишине, желательно одной. Но она улыбнулась и посмотрела на дорогу. – Наслаждается счастливыми месяцами отцовства.

Молодой человек усмехнулся:

– Мне кажется, что будь у нас ребенок с Джо, она бы меня ни за что не оставила с ним один на один. Прикинь, она даже когда к родителям уехала, звонила несколько раз в день и спрашивала: «А точно ли ты покормил кота?» Я, конечно, лентяй, и с памятью у меня не очень, но не до такой степени.

Мильтон усмехнулась, вспоминая вечно голодного кота друзей Эдди.

– Забудешь его покормить, ага, как же.

– Вот-вот, и я о том же, – радостно, что его наконец-то поняли, воскликнул Родригес. – Он по дому ходит и орет. Я, может, и рад был бы о нем забыть…

– Поэтому мы не завели кота.

– Да ладно, – Андрес бросил на подругу быстрый взгляд. – Коты – классные. Хотя, вспоминая, через сколько болячек мы прошли с Эдди… Может быть, я тоже бы не решился кого-то заводить. Мало того, что ты отваливаешь кучу денег, так еще и Джо нужно успокоить. Нагрубить кому-то – так самая смелая, а как с котом фигня какая-нибудь – льет слезы. Не знай, кому из них больше поддержка нужна – Эдди или Джо.

– Ты слишком строг, – сдерживая смех, проговорила Медея.

– Да блин, ты же знаешь, что такое ездить с ребенком по больничкам, – Родригес резко вывернул руль и тихо выругался. – А это тоже самое, только с котом. Фигня в том, что у него болячек в раз десять больше, чем у Сайласа.

Мильтон не могла не согласиться. Первые месяцы было ужасно тяжело. Питер помогал всеми силами, но усталость и недосып сильно влияли на состояние самой девушки. Не хотелось никого видеть, все советы от родных она воспринимала в штыки и была готова накричать на каждого, кому не посчастливится оказаться у нее на пути.

На выписке из больницы медсестра много рассказала ей о материнском инстинкте, но, по мнению самой Медеи, он был полностью заменен раздражением. Она любила Сайласа и никогда не винила его за что-либо. Скорее, под удар попадал Питер, на которого она была готова списать все грехи человечества в периоды отчаянья. Но все это были моменты слабости, за которые Мильтон позже было ужасно стыдно. Именно в таких случаях она полностью осознавала, как ей повезло с мужем, и одновременно с тем не понимала, как он может терпеть ее выходки.

Как правило, осознав свое отвратительное поведение, Медея с ужасно виноватым и скорбным лицом подходила к Питеру, обнимала его и бормотала нескончаемый поток извинений и оправданий. И заканчивалось это всегда тихим смехом Пирсона, которого такие моменты больше забавляли, и ее прощением.

– Торопишься? – Медея проверила пропущенные звонки на телефоне и убрала его обратно в сумочку.

Андрес что-то неразборчиво промычал и бросил взгляд на часы:

– Хочешь мне что-то предложить? – парень посмотрел на подругу, которая утвердительно кивнула с улыбкой. – Что-то до ужаса неприличное? – снова кивок. – Тогда я весь твой.

Джоан должна была вернуться от родителей только завтра утром, поэтому у молодого человека не было никаких причин отказывать себе в удовольствии и дальше провести вечер в приятной компании. Тем более за всей этой суетой и подготовкой к открытию магазина они с Мильтон толком то и не общались, даже не смотря на то, что проводили времени друг с другом больше, чем с семьей.

Вообще, Родригес не до конца осознавал – нравится ли ему эта авантюра, куда втянула его подруга, или нет, но вроде получалось «прикольно», как он сам неоднократно и выразился.

Это было в марте. Питер и Медея пригласили их в гости впервые с рождения Сайласа. Джо с восторгом наблюдала за малышом в те редкие моменты, когда он не плакал. Андрес же наблюдал за ним с расстояния, хоть и с улыбкой. С такой же улыбкой, с которой наблюдала за новорожденным сыном и сама Медея, пока Питер с завидным постоянством поправлял ему то носочки, то одеяльце. Он видел в глазах подруги счастье, которое граничило с ужасной усталостью. И если так, по его мнению, выглядели глаза молодой матери, то нужны ли дети?

Многолетняя дружба не позволила молодому человеку промолчать в этой ситуации, поэтому, под предлогом попить чай, он чуть ли не силком увел Мильтон на кухню, закрыл дверь и спросил, как у нее дела. Без прикрас и излишнего позитива девушка рассказала, что материнство может и стоит того, но оно определенно выматывает. А потом, поразмыслив несколько секунд, осторожно рассказала, что выматывает ее еще – проект книжного интернет-магазина, которые не дает ей покоя с декабря месяца и которому она, увы, сейчас не может уделять много времени.

Зная подругу и ее тягу ко всему, в чем она по-настоящему может преуспеть, Родригес начал ее расспрашивать о подробностях. И вот только во время этого рассказа он заметил, что во взгляде Медеи есть прежний азарт и жизнь, которые он часто видел в университете.

Поразительно, но из всех потенциальных идей, которые он слышал за последние несколько лет, именно идея Мильтон показалась более успешной и реалистичной. Конечно, здесь могла сыграть роль привязанность и дружба. Но Андресу все понравилось, и после неоднократных обсуждений он решил окончательно. Так молодой человек стал партнером еще пока несуществующего бизнеса.

Питер и Джо были полностью посвящены во все идеи. И хотя они испытывали легкий интерес к происходящему, никакого участия в этом им принимать не хотелось. Питер, как уже неоднократно говорил Медее, был вообще далек от мира бизнеса и предпринимательства. А Джо планировала просто работать по специальности. Тем более, книжный магазин и близко не входит в круг ее интересов.

После нескольких дней, проведенных за разговорами, и полного осознания, что им это надо, Андрес стал захаживать к друзьям чаще обычного. Сначала это было раз в пару недель, потом раз в неделю, а позже чуть ли не через день. Чем старше становился Сайлас, чем больше привыкала Медея к материнским обязанностям, тем лучше она могла делать несколько дел одновременно.

Они обсуждали план, ставили примерные даты разработки того или иного этапа, просчитывали бюджет и искали специалистов. Питер, когда приходил после работы, только пожимал плечами и переключал свое внимание полностью на сына, по которому успевал соскучиться за рабочий день. Несколько раз, когда энтузиазм Медеи стал слишком велик, Пирсон аккуратно напомнил ей о данном ему обещании, и тогда она чуть сбавляла темпы развития идеи. По крайней мере, до тех пор, пока ее не посетила какая-нибудь новая и, безусловно, гениальная задумка.

Родригес задавался вопросом, как подруга успевает со всеми бытовыми обязанностями продумывать что-то для бизнеса. И не поверхностно ведь продумывает, а вполне основательно, как учили в университете. Но потом он решил, что это наверняка какая-то женская особенность.

Ребенок рос, и с каждым месяцем забот не убавлялось, а только наоборот – они росли в геометрической прогрессии. Как-то раз Андрес с Медеей и Сайласом прогуливались по небольшому скверу и просматривали резюме дизайнеров. Родригес наконец-то собрал всю свою смелость в кулак и хотел предложить отложить весь бизнес до того момента, пока Сайласа нельзя будет отдать в ясли.

Но молодой человек осекся еще в самом начале своей заготовленной фразы, когда увидел ее взгляд. Он не видел в ней столько жизни, радости и интереса с момента окончания университета, когда вместе с учебными обязанностями исчезли все остальное: научные статьи и исследования, конференции, дополнительные занятия и направления.

И сейчас, сидя напротив нее в кафе, Андрес раз за разом вспоминал тот взгляд. Ему не было чуждо ощущение того, что любимое дело приносит больше радости и удовольствия, чем семейная жизнь. Странно, но в этом вопросе он был полной противоположностью своей семье и Джоан в частности. Не имел ничего против одного или даже двух детей, но всегда понимал – это не то, что станет его главным достижением в жизни.

– Черт, это самое неприличное, что ты могла бы мне сегодня предложить, – Родригес усмехнулся, глядя на жирный бургер и не менее жирный картофель с каким-то белым соусом. – Не думаешь, что у них могли бы быть сочный кусочек говядины с кровью или рыба с овощами? И вообще – это безопасно есть, как думаешь?

– Не выдумывай, у них кроме бургеров нет другой съедобной еды. И в студенческие годы тебя не смущала здешняя… кухня. – Медея аккуратно взяла принесенный горячий бургер. О, тут готовили самые вредные бургеры, которые только можно было найти в Лондоне, но до чего же они были вкусные.

– Ты даже не даешь им шанса…

Мильтон лишь хитро улыбнулась и откусила большой кусок. Ужасно вкусно. Они ели практически молча, если не считать постоянного вспоминания каких-нибудь шуток и забавных историй. А когда с бургерами и картошкой было покончено, Родригес с тяжелым, но счастливым вздохом облокотился на спинку кресла и умиротворенно прикрыл глаза. Что же, это определенно лучший вариант проведения вечера, нежели сидеть один на один с вечно голодным котом.

– Как думаешь, на сколько по шкале от нуля до минус бесконечности скучно Питеру? – спросил Андрес, допивая газировку из жестяной банки.

– Думаю – плюс пять. Сейчас приеду домой, и наверняка предложит пойти гулять, – она посмотрела в небольшое зеркальце, которое достала из сумочки. Легкий макияж был в норме, волосы практически не растрепались за весь день. – Порой мне кажется, ему с Сайлом веселее, чем со мной.

– Мужики, – со знанием дела заявил молодой человек. – Мы понимаем друг друга по одному взгляду. Так сказать, ментальная связь.

На этих словах они тихо засмеялись.

– Кстати, – Андрес поднял указательный палец, – недавно видел Нельсон. Передавала тебе привет.

– Она тебя не помнит, – Медея усмехнулась и вспомнила, что за слишком шумный нрав Родригеса профессор порой предпочитала и вовсе не замечать его присутствие на парах.

– Помнит, возможно, даже лучше, чем тебя, – он со всей важностью несколько раз слегка кивнул. – Звала в гости перед началом учебного года. Сказала, знаешь, так с грустью в голосе и со слезами на глазах, что самая лучшая выпускница так ни разу и не пришла…

– Ой, заткнись. Профессор Нельсон в жизни так никогда не скажет, – она прищурилась в попытке разглядеть ложь на лице друга, но ничего не нашла. Черт, из него бы вышел неплохой актер. – Что, правда так сказала?

– Без излишнего драматизма, ну суть такая же, – он поставил пустую банку на стол. – Ну, так что? Может, забежим к ней на неделе? Я какой-нибудь пирог куплю…

Мильтон пожала плечами, раздумывая:

– А Сайласа я с кем оставлю? Питер до вечера, мы вот-вот откроем магазин. Как-то совсем не до этого.

– Ну, магазин дело поправимое. Я может и не такой умный, но понимаю, что в первую неделю вряд ли будет толпа покупателей. Тем более, сотрудников мы все же не просто так наняли. А Сайласа с собой возьмем. Мне кажется, Нельсон будет в диком восторге, – Андрес хитро усмехнулся.

– Гений, как я сама не догадалась? – Мильтон насмешливо посмотрела на друга. – Нет. Зачем тащить ребенка в университет?

– Думаешь, все-таки рано?

– Да ну тебя, – девушка задумчиво посмотрела в окно. – Может, в другой раз?

– Брось, – Андрес отмахнулся. – Представь, учебный год и толпы одичавших подростков. Нельсон не до этого будет. Да и нам, честно говоря, тоже.

– У меня нет шанса, правда? – Медея улыбнулась. В глубине души она была бы рада встретиться с профессором, с которой у нее в студенческие годы сложились весьма приятельские отношения. Да и вообще, видеть других людей и выбираться из дома было для нее счастьем. – Когда?

– Как на счет среды? Я заеду после работы, – он оставил несколько купюр в счете, который принес официант. – Не переживай на счет магазина. Знаешь в чем прелесть бизнеса? – и дождавшись от нее легкой улыбки, Андрес продолжил. – В том, что ты работаешь не один, а с командой. А потом и вовсе не работаешь.

Мильтон с усмешкой мотнула головой. Она привыкла работать всегда и по максимуму, поэтому слова друга лишь слегка вселили в ней надежду, что в среду они и правда смогут навестить профессора.

***

– Убери телефон, – Андрес с легким прищуром наблюдал за подругой через зеркало заднего вида. Она, как казалось, уже несколько дней не выпускала устройство из рук. – Что ты хочешь там увидеть?

– Продажи, признание, отзывы, – Медея бросила быстрый взгляд на спящего в детском кресле Сайласа. – Хоть что-нибудь, но пока как-то… не очень.

– Конечно не очень, – Родригес фыркнул. – Мы – неизвестный магазин с маленьким рекламным бюджетом. Или ты думала, раздав пару объявлений, у нас в одно мгновение опустеет склад?

– Что-то типа того.

– Это слишком наивно, тем более для тебя, – он вырулил на стоянку перед университетом и, припарковавшись, заглушил двигатель. – У нас есть продажи, и весьма неплохие для таких малышей как мы и для книжного сектора в целом. Очнись – мы открылись всего пару дней назад. Ты просто как всегда к себе слишком требовательна.

– Но мы же учли все нюансы конкурентов и…

– Дай людям время. Пройдет пару недель, и посетителей станет больше. Слухи и людское радио – все еще самый действенный способ, – он обернулся. – И вообще, ты все это сама прекрасно знаешь. Я тебе в психологи по личностному росту не нанимался…

Мильтон хотела уже что-то ответить на эту вдохновляющую речь, но плач Сайласа прервал все ее попытки. Малыш обладал удивительной способностью начинать плакать тогда, когда машина доезжала до места назначения. Причем обычные остановки в пробке или на светофорах на него никак не действовали. Удивительно.

В университете было практически тихо. По крайней мере, настолько, насколько это позволял конец августа. Сайлас, сидя у Андреса на руках, с интересом рассматривал вокруг себя каждую деталь, в то время как его мать с таким же интересом что-то изучала в телефоне.

– Нам на кафедру, – Родригес остановился на перекрестке двух коридоров, задумчиво глядя куда-то в даль. – Кажется, это Нельсон.

Медея со вздохом убрала телефон в задний карман джинс и, забрав сына с рук Андреса, посмотрела в тот же конец коридора, куда был устремлен взгляд друга.

– Хей, профессор Нельсон! – Родригес замахал рукой, привлекая внимание медленно идущей женщины.

– Смотри, если она сейчас резко и неожиданно свернет в какой-нибудь коридор, чтобы сбежать от нас, я буду полностью на ее стороне, – девушка усмехнулась

– Она меня любит больше, чем ты думаешь, – Андрес очаровательно улыбнулся, наблюдая, как профессор все-таки как-то нервно оглянулась и немного прибавила шаг.

Подойдя ближе, Офелия коротко улыбнулась в своей обычной манере и предложила им пройти на кафедру, чтобы не привлекать, по ее словам, лишнего внимания.

– Привели нового студента? – она с веселым прищуром посмотрела на Сайласа, когда закрыла за ними дверь. Мальчика, казалось, вообще не смущало присутствие чужих для него людей.

– Еле уговорили поступить его чуть позже, – Родригес хихикнул и ловко увернулся от привычного толчка в бок от Медеи. – Мне кажется, как только он научится говорить, Питер сделает из него микро Энштейна. Он уже накупил там пару книжек…

В дальнем углу за большим книжным шкафом что-то громыхнуло, и раздался тихий мужской голос. Слов нельзя было разобрать, но все были уверены, что это было какое-то ругательство.

Приложив палец к губам, Нельсон тихо подошла к источнику звука и громко сказала:

– Не стыдно? – на ее лице тут же появилась улыбка. – Что ты делаешь?

Мужчина, которого поймали с поличным, обернулся и широко улыбнулся:

– Ищу сахар и степлер, – мужчина засунул руки в карманы брюк и вышел из-за шкафа, все еще смотря на Нельсон. – И я их, кстати, так и не нашел.

Медея и Андрес продолжали стоять около дверей, переводя взгляд то на Нельсон, то на, как оказалось позднее, Андервуда. Если бы он сейчас молчал, ни девушка, ни уж тем более парень, не смогли бы узнать в нем профессора. Привычного официального образа, который за время учебы студенты привыкли видеть, не было. Волосы отросли еще больше, а вместо гладковыбритого лица теперь была солидная рыжеватая борода.

Нельсон подошла к своему столу и, достав оттуда две небольшие коробочки, отдала коллеге:

– У тебя же еще отпуск идет?

Алан поправил закатанный рукав рубашки:

– Папа в Мексике что-то подхватил, пришлось пораньше вернуться, – он наконец перевел взгляд на Медею и Андреса. – Добрый день.

Они кивнули.

– Здравствуйте. Как ваши дела? – спросила девушка. Сайлас заинтересованно теребил край ее футболки и вертелся, грозясь, того гляди, зарядить маленьким кулачком в лицо матери. И, чтобы избежать это недоразумение, Медее пришлось сесть на ближайший стул.

– Спасибо, хорошо. Как видите – работаем, – он коротко улыбнулся, разводя руки в стороны. – Смотрю, вы уже с абитуриентом пришли?

– Точно, выбиваем стипендию с малых лет.

Андервуд усмехнулся и сел в кресло:

– Думаю, профессор Нельсон что-нибудь придумает, – сквозь бороду было видно, как он тепло улыбнулся, глядя на малыша.

Спросив про чай, Офелия присоединилась к разговору, присаживаясь в кресло рядом с Аланом:

– Рассказывайте, как ваши дела?

Так как все внимание Медеи было приковано к чересчур активному сыну, то честь вести этот диалог представилась именно Андресу. Молодой человек в красках рассказал, через какие проблемы им обоим пришлось пройти на своем профессиональном пути. А через некоторое время, когда хронология его рассказа подходила к недавним событиям, он с гордостью рассказал о книжном магазине.

Алан, который все время сидел и молча слушал, переключая внимание с Сайласа на экран телефона и обратно, удивленно посмотрел на бывших студентов:

– В самом деле? И как успехи?

Медея пожала плечами:

– Пока никак. Мы открылись только пару дней назад, но, по нашим прогнозам, магазин должен окупиться через год или, максимум, полтора.

– Это несколько самонадеянный прогноз для такой сферы…, – Офелия задумалась.

– Кто не рискует, тот не пьет шампанское, – с важным видом заявил Андрес.

– А вам бы все выпить, мистер Родригес, – Нельсон с улыбкой покачала головой.

– К чему негатив, профессор? Все будет супер. Проект – отличный. У нас и конкурентов особо нет…

Нельсон хотела уже что-то возразить, но Андервуд решил опередить ее:

– Она рада, просто такой прогноз настораживает ее внутреннего исследователя…

– Все довольно практично и продумано, – Медея слегка улыбнулась, наслаждаясь редкими спокойными секундами, когда Сайлас решил тихо посидеть на коленях. – Мы продумывали каждую мелочь достаточно долго.

– Все равно – смелый прогноз, – не унималась Офелия. – Вот если придерживаться…

Алан прервал ее касанием руки:

– У каждого расчета есть исключения, разве нет? – он поднялся с кресла. – Рад был увидеться, хорошего дня и удачи с вашим магазином.

Андервуд кивнул всем на прощание и направился к выходу. У самых дверей его остановил голос Нельсон:

– Алан, – дождавшись, когда он посмотрит на нее, женщина продолжила. – Надеюсь, ты сбреешь это недоразумение к сентябрю?

Он ничего не ответил, лишь кивнул со всей важностью, на которую был способен в этой ситуации, сдерживая усмешку.

Офелия выглядела крайне задумчиво и переводила взгляд с Мильтон на Родригеса и обратно, периодически задерживая его чуть дольше на притихшем Сайласе.

– Скажете что-нибудь? – Медее было неловко от такого молчания.

– Я верю, что у вас все получится, – женщина тепло улыбнулась. – Думаю, вам виднее. Я хоть и стараюсь не отставать от всех новшеств в мире бизнеса и аналитики, но каждый день преподносит все новые для меня сюрпризы. Увы, возраст у меня уже не тот.

– Мне кажется, вы лукавите, – Андрес хитро прищурился. – Но мы сделаем вид, что поверим вам. А теперь ваша очередь – расскажите, что у вас нового.

Нельсон сделала глоток чая:

– Все по-старому. Работаем, воспитываем новое поколение профессионалов своего дела. Кстати, в прошлом году профессор Ванг уволился, если вы его помните…

– Смутно, но кто же теперь будет со всей ответственностью контролировать порядок около кафедры? – Андрес усмехнулся. Ванг был хоть и невысокого роста, но голос у него был достаточно громкий, чтобы хулиганы обратили на него внимание из любой точки коридора.

– Не переживайте, профессор Андервуд в полной мере исполняет эти обязанности.

– Соболезную, – пробормотал молодой человек, за что получил ощутимый толчок в бок от Медеи. Когда-нибудь она проломит ему ребро, это Родригес знал наверняка. – Достаточно одного взгляда, чтобы никто не кричал.

– Ой, не знаю, не знаю. Мне кажется, он стал добрее, чем пару лет назад. Наверное, привык, – Офелия расправила складки на юбке. – Теперь он чаще с кем-то смеется, чем отчитывает за неподобающее поведение.

– Медея, нам надо было поступать на пару лет позже, – а затем парень обратился к профессору. – Вы точно уверены, что мы говорим об одном и том же Андервуде?

– Тебе-то какая разница? Ты все равно у него не учился, – Андрес хотел что-то возразить, но девушка продолжила. – А на меня он не ругался. Только для поддержания дисциплины.

Они разговаривали еще около часа, пока Нельсон не опомнилась, что ей нужно заверить учебные планы. В целом, у профессора в жизни мало что изменилось. Но перед самым уходом она взяла с них обещание, что они в следующий раз появятся здесь раньше, чем через пять лет, и спросила напоследок:

– Могу ли я вас пригласить в качестве спикеров на студенческую конференцию по развитию бизнеса? Конечно, когда у вас уже появятся результаты, – Нельсон улыбалась уголками губ, наблюдая, как бывшие студенты неуверенно переглядываются. Сколько бы человеку не было лет, он все еще настороженно относится к конференциям. Даже Алан, хоть никогда не признается в этом, нервничает регулярно перед своими выступлениями. Да чего уж там, порой и сама Офелия переживает.

– Думаете, нам стоит прийти? – Медея удобнее взяла Сайласа, которого уже клонило в сон.

– Непременно. У нас не так много студентов строит свое дело. Думаю, у вас позже найдется пару дельных советов.

И они согласились, не найдя ни одной достойной причины, чтобы отказать бывшему профессору.

Глава III

Дни перетекали из одного в другой с такой скоростью, что люди начинали терять себя за чередой разных событий. На Питера свалилось еще больше работы. Будучи учителем в школе, в первый месяц осени он забыл, что такое отдых. Бесконечный поток уроков, проверка домашних заданий, какие-то дополнительные обязанности. Ему было не в тягость всем этим заниматься, но Пирсону порой казалось, что из-за этого его семья рушится прямо на глазах. И множество мелких, на первый взгляд, даже незначительных моментов указывали на это. Но было одно «но». Питер не желал этого замечать, думая, что это лишь осенняя хандра и не более.

Осень выдалась крайне дождливой. Солнце светило редко и чаще всего в обед, будто давая всем небольшой отдых от серых туч, которые давили на жителей Лондона. И в такие моменты Питеру больше всего хотелось оказаться дома, рядом с Медей и Сайласом. Мальчик развивался так быстро, что парень искренне боялся пропустить тот момент, когда он сделает первые шаги, скажет свое первое слово или сделает что-то еще такое, что молодой человек бы хотел непременно увидеть своими глазами.

Ни один человек в мире, даже сам Питер, ни за что бы не смог описать те чувства, которые он испытывал к семье. Он любил Медею и Сайласа так, что порой становилось не по себе. Особенно сильно это проявлялось с сыном. Пирсон часто опасался, что тот может обо что-то удариться. Ему казалось, что он переживает за Сайласа вдвойне – за себя и за жену.

На этом фоне, все, даже самые маленькие разногласия воспринимались острее. Только была одна проблема – Питер и Медея предпочитали молчать о них, пытаясь все исправить самостоятельно. И оба всегда твердили себе – если о проблеме не говорить, то ее нет. Это действительно срабатывало в мелких бытовых ситуациях, но чем больше была проблема, тем сложнее было справиться с ней в одиночку. Они никогда не кричали друг на друга, но и не просили что-то сделать. И Питер, и Медея молча делали то, что их не устраивало и потом, может через день или два, сообщали об этом друг другу. Например, девушке не нравилось, когда муж забывал убрать за собой тарелку в посудомойку, поэтому она просто делала это за него, немного обижалась и лишь через несколько дней рассказывала, в чем именно была проблема. Модель поведения Питера не сильно отличалась от ее. Поэтому теоретически конфликт был исчерпан, но фактически его даже никто и не пытался решить.

Так, Пирсон частенько, приходя с работы, мог самостоятельно приготовить себе какой-нибудь ужин или вовсе купить его в кафе напротив дома. Эта была как раз та самая мелкая ситуация, которую он предпочитал игнорировать. Да, Медея сидит дома, но это не значит, что она ничем не занята. Поэтому, хоть его и расстраивал факт отсутствия ужина, он исправлял ситуацию своими силами, не беспокоя по этому поводу жену. Честно, Питер восхищался ею. Создать бизнес, который, как он был уверен, еще наберет обороты, и растить сына – практически нереально. И пусть, что изначально относился к этой идеи скептически. Но когда он своими глазами увидел первые результаты, то сам предложил Медеи уволиться с работы после окончания декретного отпуска. Питер считал, что она обязана дать шанс своему магазину. Так что неприготовленный ужин – это сущий пустяк. Но в этом случае молодой человек упускал несколько фактов: он работал не меньше, а сыну уделял внимания даже местами больше, чем Медея. Но он любил ее и восхищался, потому оба факта были безбожно пропущены.

Но было то, что игнорировать нельзя, но по какой-то причине именно это проходило мимо Питера. Он не замечал, что с каждым днем Медея все больше погружается в работу, потому что сам пообещал ей помочь с сыном. Он буквально дал ей ключ к этому пути и подтолкнул ее вперед, говоря напоследок слова напутствия. А девушка была рада и не задумывалась, куда именно заведет ее эта тропа.

Питер был замечательным другом, мужем и отцом. Это было одной из той истин, которую Медея считала нерушимой. И если она где-то по неосторожности зарекалась о каком-то недостатке в муже, то тут же встречалась с осуждением. Справедливости ради, осуждение не всегда имело под собой обоснование, но Мильтон даже и не пыталась прислушиваться к ним.

Пирсон был красив. Пожалуй, его можно было бы смело сравнить с каким-нибудь героем древнегреческого эпоса, как, например, с Ясоном или даже с самим Аполлоном. Во всем остальном Медея знала, что ей повезло с ним, но с годами перестала придавать этому должного внимания. Просто факт, который ее мать постоянно ей напоминала. Просто факт, на который Мильтон привычно кивала головой и улыбалась, даже не вдаваясь в истинный смысл сказанного.

Он чуткий, добрый и вежливый. Девушка не могла бы вспомнить ни одного момента, когда бы он повысил на нее голос или сказал что-то грубое. Питер решал проблемы рассудительно и невозмутимо. Он был стабильным и спокойным, как озеро, которое никогда не буйствует и находится в пределах своего небольшого побережья. Медея ценила это больше всего, но, незаметно даже для самой себя, пользовалась Питером. Она знала, что он не откажет ей ни в чем и не скажет «нет». Весь его максимум был в том, чтобы немного отложить дело. В этом она лично убедилась на примере с книжным магазином. Ведь это ее жизнь, и она должна уметь отвечать за свои поступки сама. Это было еще одной лучшей чертой в характере и мышлении Пирсона, по мнению Мильтон. Вот только они оба упускали один факт, что семья это про «мы», а не про «я». Впрочем, казалось, что сейчас, когда рядом с ними рос чудесный Сайлас, они не обращали внимание на это.

Все со временем стало доходить до абсурдных вещей. Но Питер не придавал этому должного значения, а Медея и не могла этого сделать, ведь теперь все невольно стало строиться вокруг нее так, чтобы ей, в первую очередь, было комфортно.

Они заранее обговаривали в какие дни смогут погулять по парку, когда лучше доехать до магазина, чтобы закупить еды и новую одежду Сайласу. Рабочие встречи Мильтон были тем, отчего они отталкивались. Поход к родителям? Нужно отменить, ведь завтра приезжает новый поставщик. А как насчет похода в парк? В другой раз, у нас собрание с курьерами. А может отменить презентацию по анализу использования сайта? Нет, лучше перенесем встречу с Джо и Андресом на вторник.

Медея с чистым сердцем принимала эти решения, а Питер лишь пожимал плечами. Каждый раз, когда он хотел что-то сказать девушке, Пирсон останавливался и напоминал себе, что скоро бизнес настолько дойдет до автоматизма, что Медея станет свободной. Зарплата учителя не так уж и велика, а дополнительный доход от магазина будет хорошим бонусом к их жизни. Тем более для Пирсона не было ничего важнее в жизни, чем счастливые улыбки жены и сына и их здоровье. А для Мильтон не было ничего важнее благополучия книжного магазина и ее семьи.

И если бы кто-то напрямую спросил ее, какие у Питера есть недостатки, она бы не смогла ответить наверняка. В целом, для той ситуации, в которой они оказались, он был идеальным партнером по жизни. Питер вмешивался в бизнес ровно настолько, насколько его просила Медея. На него можно было полностью положиться в вопросах о воспитании Сайласа и домашнего быта. Да, он был идеальным домашним мужем, который не способен сказать своей жене и слово поперек. А вот это, пожалуй, и было его главным недостатком, который никак не способствовал укреплению семьи и который Медея вовсе не считала за какой-то минус.

Питер с самой первой встречи боялся потерять Медею, поэтому отдав ей однажды ключ от своего сердца, он не задумывался над тем, что порой делает для нее. Хочешь подождать с рождением ребенка еще год? Конечно, любимая. Книжный магазин одновременно с новорожденным сыном? Да, идея просто супер, только давай прям немножко отложим. Хочешь, чтобы я взял на себя все бытовые обязанности и не мешал тебе самореализовываться? Само собой, сам хотел тебе предложить.

Конечно, все эти разговоры выглядели совершенно иначе, но смысл, который каждый из них вкладывал в диалог, менялся не существенно. Медея хотела, и она это получала. Питер же хотел, чтобы у нее была та жизнь, о которой она мечтала. И, если по-началу от отказа его удерживала боязнь потерять любимую, то впоследствии это вошло в привычку.

Однажды, Пирсон решил поделиться переживаниями с приятелями с работы, и они посмотрели на него как на сумасшедшего. Питер и правда был красив и умен, поэтому для них было непонятно, почему он так безбожно дает собой пользоваться. Потеряет Медею, найдет другую девушку, которая наверняка будет ценить его только за то, что он вообще существует вместе с ней на одной планете. Но молодой человек отмахивался и говорил, что они ничего не понимают. Но на самом деле всегда получалось так, что не понимал именно он. Да, Питер не умел говорить «нет», и это стало одной из причин, почему отношения и их семья завернули именно на ту тропинку, в конце которой ждал только тупик.

Вечера не отличались друг от друга. Питер приходил с работы, ужинал и полностью посвящал время сыну. Да, они с Медеей находились в одной комнате – она работала, он играл с Сайласом, но они практически не разговаривали. Лишь изредка обменивались фразами и коротко рассказывали о прошедшем дне. Мильтон искренне верила, что муж хочет провести больше времени с сыном, но даже не задумывалась, что в ней и ее внимании он нуждается не меньше. Питер же просто выполнял данное им обещание, стараясь не обращать внимание на ту пустоту, что из раза в раз образовывалась в сердце. Один раз, просто любопытства ради, он спросил у Медеи, когда они вместе смотрели какой-нибудь фильм. В итоге, после получасовых размышлений оба пришли к выводу, что на последнем месяце беременности Мильтон.

Одна рабочая встреча сменялась другой, а та следующей и так до бесконечности. Мильтон старалась каждый день найти что-то, что сможет сделать бизнес лучшим и единственным в своем роде ровно настолько, насколько это было возможно. Она ездила на встречи рано утром, днем и даже вечером. На большинстве из них присутствовал Сайлас. Порой девушка восхищалась тем, какой у нее спокойный сын, в другие моменты она думала, как бы успокоить бесов внутри него. И чем больше ей приходилось работать вне дома, тем чаще она старалась завозить Сайласа родителям, которые с удовольствием проводили время с внуком. Но одними приветствиями никогда не обходилось.

– Снова встреча с партнерами? – мать с счастливой улыбкой забрала внука из рук дочери, не забывая бросить на нее укоризненный взгляд. В глубине души она гордилась Медеей, зная, что не каждый человек способен создать свое дело, которое медленно, но верно будет набирать популярность. Но семья….

– Да, – девушка что-то быстро набирала в телефоне, а потом и вовсе начала вести параллельный диалог, не совсем искренне извиняясь перед матерью.

– Тебе не кажется, что Андрес вполне может с этим справиться сегодня сам? Посиди с нами, я пирог испекла…

– Да, конечно, – Медея на мгновение убрала телефон от уха. – Все, я побежала. Вещи Сайласа как всегда в рюкзаке. Люблю, – и перед тем, как выскочить за порог родительского дома, быстро поцеловала сына в макушку.

Мать смотрела ей вслед, неосознанно укоризненно мотая головой. Они с мужем не раз заводили с дочерью разговор про семью, ответственность и карьеру. Есть вещи, которые при всем желании невозможно совмещать. И Медею как раз угораздило выбрать именно такой, полностью несовместимый комплект. Но Мильтон лишь отмахнулась и сказала, что они с Питером все давно обсудили и их все устраивает.

Родители всегда обладают особенным чувством, что детям понять не суждено, пока у них у самих не появится ребенок. Сколько бы Медея их не уверяла, что все хорошо, сколько бы Питер не кивал при встречах и совместных обедах, родители видели ту пустоту, которая из раза в раз проскальзывает во взгляде молодого человека.

Они вспоминали сколько жизни и любви было в их взглядах, когда они только начали встречаться и когда только поженились. Но стоило безумной, по их мнению, идеи поселиться в голове дочери, как все начало рушиться, словно карточный домик. Сначала, падали верхние карты, затем средние ряды, а после под их тяжестью с крахом обрушился и нижний, самый устойчивый и важный уровень. Мать не хотела наговаривать и всегда старалась смотреть на мир позитивно, но сердце подсказывало ей, что полное разрушение этой молодой семьи лишь вопрос времени. Однажды она рискнула поделиться своими соображениями с мужем. Его единственной реакцией был скупой согласный кивок и вздох, полный грусти и разочарования. После этого женщина не раз пыталась вразумить дочь, но все сводилось к отрицанию существующих проблем.

Как-то раз отец попытался поднять эту тему и объяснить дочери, что Сайлас не получает нужного от нее внимания, и Питер тоже. Что семья не может строиться вокруг того, что она творит со своей жизнью. Но Медея практически ничего из этого не услышала. Нет, конечно, она слушала, что говорил отец. Наверное, в ее жизни слова папы имели самый большой вес, но только не сейчас. Не на том жизненном этапе, когда впервые жизнь идет именно так, как ей того бы хотелось. Девушка видела свою идеальную жизнь именно такой, какой она была сейчас. Медея не была готова отказаться от Сайласа, работы или Питера, а потому то сочетание, которые у нее получилось создать, ее более чем устраивало. И, конечно, она знала и помнила, что обязана была этим ни кому иному как мужу.

Мильтон не считала, что она справляется со всеми своими обязанностями так, как того требовали обстоятельства. Но, безусловно, ее нельзя было назвать плохой матерью и женой. Несколько часов в день она посвящала исключительно Сайласу. Правда, это были не те часы, когда малыш нуждался в ней, а те часы, которые она могла выделить из своего забитого графика. Она справлялась с материнскими обязанностями, но явно не так, как с этим справляются другие. Что-то все время шло не так, всегда были мелкие недочеты. Даже в самом начале Питер научился пеленать Сайласа быстрее и лучше, чем она. И впервые в жизни неудача не оказала на нее положительного влияния. Вместо того, чтобы научиться делать что-то отлично, Медея просто опустила руки и признала, что материнство – это определенно не та вещь, которая будет получаться у нее отлично.

И она была бы права только в том случае, если сказала эту фразу после тысячи попыток. Но Медея пошла по легкому пути, просто убедив себя в этом и бросив всякие попытки стать для своего ребенка лучшей матерью.

Сайлас был слишком мал, чтоб что-то понимать. Ему только-только должно было исполниться девять месяцев. Он не умел еще ходить и говорить. Малыш не мог бы объяснить никак кроме крика, что ему чего-то не хватает. Но даже сейчас, на каком-то инстинктивном уровне, Сайлас чувствовал сильную любовь и привязанность к человеку, который любит рассказывать ему сказки, который показывает ему окружающий мир из окна и собирает букеты шуршащих желтых листьев в парке. Малыш не знал точно, кто это, но был рад ему сильнее, чем другому человеку, который купает, укладывает спать без сказок, который на прогулке делает самое большое преступление – не поднимает для него, Сайласа, желтые шуршащие листочки с земли. Мальчик этого не понимал, но уже в таком раннем возрасте он чувствовал, что папа играет куда большую роль в его жизни, чем мама.

***

– Что у нас, Андрес? – Медея непременно поздоровается со всеми в офисе, но позже. По крайней мере, после того, как она узнает все последние новости.

Сегодня была суббота. Это был лучший день недели для работы, по мнению девушки, хотя все ее окружение было склонно не согласиться с таким мнением. Так вот, этот день прекрасен по нескольким причинам. Первая, и самая главная, у Питера выходной. А значит, она официально избавлена от домашних дел, нотаций со стороны родителей, печального взгляда мужа и от обязанностей перед Сайласом. По какой-то причине, Мильтон все еще не чувствовала угрызений совести на счет двух последних пунктов.

Сегодня ее магазину исполнилось полгода. Полгода нервов, бессонных ночей, домашних невзгод было пожертвовано на это дело. И Медея считала, что оно, черт возьми, того стоило.

Теперь о ее детище знало много людей. По всей Великобритании заказывали около полусотни книг в худшие дни. А в лучшие дни это число увеличивалось в несколько раз.

Всем казалось, что мозг девушки не переставал работать даже ночью. Каждый день на утренней планерке, которую она решила устраивать с недавних пор, Мильтон выдавала десятки идей. Да, они повторялись. Да, многие из них были абсурдными и нереалистичны, по крайней мере, на данном этапе развития бизнеса. Но все же часть из них работали и приносили свои плоды.

Например, большой процент продаж приходился на книгу по цитате. Сказать, что Медея гордилась собой и своей командой, ничего не сказать. Она предлагала множество идей, коллабораций. А большую часть заработанных средств предпочитала тратить на рекламу.

Порой команда считала ее одержимой. Мильтон была готова чуть ли не в ручную упаковывать каждый заказ, трепетно относясь даже к малейшему недочету. Не дай Бог, на коробке образуется вмятина, или упаковочная бумага будет с небольшим надрывом. Все, пришлось бы переделывать весь заказ без каких-либо возражений и пререканий. Тут она была непоколебима и ни за что не сменила бы свою позицию.

– Это что-то невероятное! – Родригес улыбался так широко, как только мог. – Ты же знаешь, скоро день Всех влюбленных и… Короче, мы преодолели отметку в тысячу. А сейчас только одиннадцать утра.

С минуту Медея смотрела на него удивленным взглядом, совершенно забыв, что разматывала шарф и стягивала с головы шапку с помпоном. Потом она несколько раз моргнула и спросила:

– Что?

Андрес рассмеялся, и где-то из глубины офиса послышался тихий смех других членов команды:

– Тебя Сайлас что ли своими криками окончательно оглушил? Говорю же, мы преодолели нашу первую тысячу за день! Наверное, реклама, которую Арли запустила неделю назад, наконец-то дала плоды.

Медея выдохнула:

– Очень смешно, мой друг, но первое апреля еще не скоро. Покажи статистику.

Парень нахмурился. Перед тем, как объявить Медее о первой тысяче заказов, он продумал несколько сценариев.

В первом она радостно скачет по офису, целует и обнимает всех подряд. Это был самые нереалистичный вариант, но ему бы очень хотелось увидеть такое зрелище. Второй заключался в том, что Медея будет сдержанно радоваться и говорить, какие они все молодцы и что дальше – больше. Это уже более похоже на правду. И наконец, третий вариант, который нравился Родригесу меньше всего и оттого казался самым правдоподобным – Мильтон непременно скажет: «А почему так мало? Впереди же четырнадцатое февраля! Где наши две тысячи?».

Андрес даже предлагал остальным в команде поспорить, какой из вариантов окажется верным. И как же он был рад, что все таки этого не сделал – Родригес мог бы проиграть приличное количество фунтов.

– Совсем что ли? – он насупился и повел ее к своему ноутбуку. – На смотри. О, как жаль, что я тебя обманул, – парень сокрушенно помотал головой и постарался выглядеть как можно более виноватым. – Пока мы с тобой тут болтали, заказов увеличилось на сотню. Прости, что как всегда тебя…

Договорить он не успел, так как Медея, увидев цифры своими глазами, кинулась к нему на шею с объятиями.

– Первая тысяча, Андрес, ты представляешь? – у нее был до неприличия счастливый голос и взгляд. Если бы Питер сейчас был бы с ней в одной комнате, то он непременно порадовался за нее, если, конечно, поверил своим глазам. Молодой человек отдал бы все на свете, лишь видеть ее радостные эмоции как можно чаще. Пирсон бы соврал сам себе, если сказал, что видел такую яркую эмоцию хоть раз за последние полгода.

– Первая тысяча? Да не может быть! – притворно воскликнул Андерс, за что получил легкий толчок в бок. – Убедилась? – беззлобно спросил он.

Медея несколько раз утвердительно кивнула, вновь переводя взгляд на счетчик заказов:

– А мы успеем все собрать?

– Не переживай, я уже подключил одного внештатного сборщика. Все будет хорошо, – он задумчиво почесал затылок. – Тем более заказы поступили только что. Я очень сомневаюсь, что кто-то был бы способен правильно упаковать их за несколько минут.

Мильтон задумалась:

– Нужно организовать все, как можно быстрее. Иначе…

– Иначе людям придется ждать свои заказы положенные неделю или две? Какой кошмар, господи!

– Хватит, – она снова посмотрела на статистику и улыбнулась.

Парень усмехнулся:

– Это ты хватит. У нас по статистике самые быстрый сбор заказов среди всех книжных.

Медея хотела сказать что-то на счет того, что и заказов у них раз в десять меньше, чем у более крупных магазинов, но предупреждающий взгляд Родригеса остановил ее. Она покорно кивнула и направилась к своему столу.

Комната, которая прилегала к основному офису, носила гордое название «склад». На самом деле это помещение Медея любила большего всего по нескольким причинам. Первая – там было большое количество книг, которые еще никто не читал. Вторая – порой ей нравилось заниматься упаковкой, аккуратно наклеивая на обернутую в пергамент книгу цитату и какой-нибудь подходящий стикер. Третье – там не было людей. Нет, упаковщик всегда был на месте, но, как правило, они не разговаривали без необходимости. И последнее, четвертое, – именно этот склад Мильтон с гордостью могла бы назвать своим «местом силы». Все идеи, которые в последнее время приходили ей в голову, появились именно здесь, во время очередной упаковки.

Магазин работал уже полгода, и за это время ассортимент книг по цитатам значительно увеличился. Большей частью этим тоже занималась Медея, хотя какие-то цитаты предложил Андрес, Питер и даже Арли.

Девушка улыбнулась мысли, что наконец-то они сдвинулись с мертвой точки, и направилась ко складу. Главное, чтобы заказанных книг хватило, иначе им и правда придется увеличить время доставки от «супер быстро» до «реалистичного».

В тот день Мильтон впервые вернулась домой заполночь. К концу дня отметка о заказах перевалила за две с половиной тысячи. И своими силами они не смогли бы справиться. В первую очередь пришлось сортировать заказы по адресам. Те, куда доставка шла дольше всего, постарались собрать в первую очередь. По самому Лондону и ближайшей округе решили все сделать позже.

Андрес в какой-то момент предложил дать объявление о самовывозе. Возможно, кому-то понравится такой вариант, так как это может оказаться дешевле для покупателей, чем доставка курьером. Но Медея наотрез отказалась.

Первой и главной целью, ради которой она год назад придумала книжный магазин, был комфорт покупателей, а самовывоз явно не относится к этому. Конечно, всегда есть исключения. Но на то они и исключения, а не правила. Родригес мог бы привести тысячу доводов об обратном, но решил промолчать. В конце концов, у Мильтон был на редкость упрямый характер, а местами даже и вредный. Так что спорить по таким «мелочам» было себе дороже. Да и с таким количеством заказов времени не следовало терять просто так.

Глава IV

Питер сидел в зале, держа на руках сонного Сайласа, и нахмуренно смотрел на включенный телевизор. Он не обращал внимание, что за мультик там шел, но время от времени сын увлеченно смотрел туда, чего нельзя было сказать о молодом человеке.

Его взгляд периодически метался к настенным часам. Он отправил Медее несколько сообщений, на которые она хотя бы ответила. Правда, это произошло спустя несколько часов. Потому что звонить ей в рабочее время было просто напросто бесполезным занятием.

Время перевалило за полночь, когда Питер услышал, что она наконец-то пришла домой. Внутри него все разрывалось от желания устроить ей серьезный разговор. Да, пусть Пирсон повысит на нее голос впервые за все время, что они вместе. Да, пусть она обидится на него или даже расплачется. Но при всей своей начитанности и красноречии он сейчас не смог бы описать, какая боль зияющей раной расползается в груди. В какие-то моменты ему казалось, что вот-вот все рухнет, что он опустит руки и даже Сайлас не сможет поддержать в нем тот нескончаемый запас энергии, который иссякал день за днем. Если бы Питер разрешил себе заплакать, то наверняка бы потребовался целый день, а может и два, чтобы успокоиться после истерики, которая непременно бы наступила. Но больнее становилось еще и от того факта, что этого просто никто не заметит. И под «никто» он имел Медею.

Пирсон услышал тихий поворот ключа в двери, ее тихое покашливание, звук расстегивания молнии на сапогах и шуршание куртки.

В какой-то параллельной вселенной Питер определенно бы проигнорировал ее появление. Он бы продолжил сидеть с сыном на диване, сделав вид, что не заметил, как она пришла, и предоставил уникальную возможность – приготовить себе ужин самостоятельно, так, как сам Питер делал чуть ли не каждый день, когда приходил с работы. А потом положил заснувшего сына в кроватку и лег спать. Вряд ли бы Медея что-то заметила, и уж тем более не сочла нужным спрашивать его о том, как прошел их с сыном день.

Но молодой человек просто не мог позволить себе так поступить. Он слишком сильно любил ее, возможно даже чересчур сильно, только если такое понятие вообще применимо к этому чувству. Поэтом вздохнув и аккуратно пересадив Сайласа на мягкий ковер, Питер поднялся с дивана и направился встречать жену.

Он наблюдал, как Медея неспешно сняла сапоги, присев на небольшую кушетку, и с закрытыми глазами облокотилась на стену, устало проводя ладонями по лицу. Вся уверенность, что им стоит поговорить прямо сейчас, испарилась. Питер шумно выдохнул и, подойдя к ней, тоже сел на кушетку. Молодой человек сидел рядом, ссутулив плечи и смотря исключительно в пол, и ощущал холод коридора, который Медея принесла с собой с улицы. Может, это с ним что-то не так, раз он чувствует что-то чужое в той, которая должна быть роднее всех в его жизни? Может быть, это он неправ, и все на самом деле в порядке?

Мысли Питера были прерваны неожиданно нежным прикосновением. Казалось, что он даже вздрогнул, когда прохладная рука жены практически невесомо коснулась его щеки, призывая посмотреть на нее.

Наверное, он выглядел на редкость несчастным, чтобы улыбнуться ей в ответ, и удивленным, чтобы сказать хоть что-то. Медленно приблизившись к нему, будто боясь, что Питер оттолкнет ее в любой момент, Медея осторожно коснулась своими губами его, вслушиваясь в его тихий судорожный вдох.

Господи, ему казалось, что она вечность не целовала его. Пирсон не брал в расчет те моменты, когда она в спешке убегала на работу или приходила с нее. Это всегда больше напоминало какой-то обязательный ритуал, нежели настоящее желание и проявление чувств. Но сейчас Питер почувствовал тот самый трепет, который не испытывал очень давно, как будто все стало как раньше – еще когда они только поженились, до рождения Сайласа.

– Я соскучилась, – тихо прошептала девушка между короткими, но нежными поцелуями.

Разве мог Пирсон после таких слов злиться на нее? У него просто не осталось для этой ни одной причины. На самом деле Медея не осознавала, какую власть имела над ним. Он был готов быть рядом и терпеть все, а она взамен должна была только дарить ему любовь – эти редкие и короткие поцелуи, объятия и совместные ночи. И это все, что Питеру было нужно. Все остальное он бы смело взвалил на свои плечи, как делал уже полгода.

– Я тоже, – молодой человек отстранился с немного грустной полуулыбкой. – Все в порядке?

Медея положила ему голову на плечо и вздохнула:

– Да. Осмелюсь сказать – замечательно, – она слегка сжала его ладонь своей. – Мы сегодня преодолели отметку в две с половиной тысячи заказов в день. Это… очень тяжело для нас, но пока вроде все получается, – во взгляде девушки отражалось много эмоций, но самая главная среди них – счастье. Мильтон была счастлива в это мгновение, несмотря на все трудности, которые сопровождали это достижение.

Питер обнял ее и поцеловал в висок:

– Я рад, что у вас все получилось.

– У нас, – осторожно поправила его Медея. – У нас все начало получаться. Если бы не ты…

И даже сам Пирсон до конца не понимал, какой властью над ним обладала жена. Вот и сейчас, ей стоило искренне поблагодарить его впервые за долгое время, и он был готов возненавидеть себя за одну лишь мысль, в которой допустил серьезный разговор с Медеей. Как Питер вообще мог сомневаться, что у жены остыли чувства к нему или к Сайласу, когда она вызывала в нем бурю только одним нежным поцелуем? Молодой человек чувствовал вину за все негативные мысли, ведь он прекрасно понимал, какие трудности будут у них на пути вместе с открытием магазина. Время – это все, что требовалось, чтобы пережить этап становления. И наконец-то этот период подошел к концу. По крайней мере, Питеру очень хотелось в это верить.

Он снова поцеловал ее, медленно углубляя поцелуй. Пирсону казалось, что что-то подобное было в какой-то другой жизни. И сейчас он многое отдал, лишь бы момент не заканчивался. Если бы только Медея знала, как сильно он скучал по ней эти полгода…

Их короткое уединение прервал неразборчивый лепет Сайласа, который до этого тихо сидел в зале. Медея улыбнулась и поспешно стянула с себя куртку, оставив ее лежать на кушетке. Отодвинув сапоги в сторону, она уже направилась к сыну, но остановилась, заметив его макушку, которая виднелась из-за дверного проема.

Мальчик держал в одной руке небольшого плюшевого зайца, а другой немного неуклюже опирался на стену. Заметив родителей, он весело взвизгнул и медленно направился к ним, осторожно делая шаги и придерживаясь за стену.

Питер с обожанием смотрел на сына. Да, он часто проводил с ним время, но с всегда казалось, что этого недостаточно. Каждый день он замечал что-то новое – эмоцию, движение, слово. Молодой человек улыбнулся и перевел взгляд на жену, которая остановилась на половине пути и смотрела на сына.

Пирсон тяжело сглотнул, всматриваясь, как на глазах Медеи появляются слезы:

– Это… это его первые шаги? – Пирсон что-то согласно пробормотал, глядя на Сайласа. У Медеи были красивые большие карие глаза, но видеть в них даже намек на слезы, пусть даже это были слезы счастья и радости, Питеру было невыносимо.

Он смотрел, как Сайлас подошел к матери и как та крепко обняла его, будто не видела целую вечность. Молодой человек не за что не смог бы ей сказать, что первые самостоятельные шаги мальчик сделал еще вчера вечером, когда она уже спала. А сегодня утром Медея убежала так быстро, что у Питера просто не было шанса сообщить ей эту новость. Мильтон была далеко не идеальной матерью, и он, к сожалению, это прекрасно понимал, но боялся признаться в этом, тем более самому себе. Но также он понимал, что ей будет невыносимо обидно, что она не видела первых шагов их сына. По крайней мере, Питер верил, что эта крохотная ложь пойдет только им на благо.

Он улыбнулся и взял Сайласа, когда тот протянул ему ручки. Может быть, у них и правда все скоро наладится? Питер не знал этого наверняка, но чувствовал, что в этот вечер он сильно ошибся и чуть не сделал глупость, о которой потом непременно бы сожалел.

***

Медея устала. И впервые она призналась себе в этом, стоя на следующий день в ванной и глядя на свое отражение. Ей было всего лишь двадцать семь лет, но она уже ощущала себя на все сорок. Круглосуточное напряжение за магазин, Сайласа и Питера не проходило бесследно. Поэтому сегодня, проснувшись утром и почувствовав головокружение, девушка решила наступить на горло всем своим принципам и остаться дома. Когда она объявила о своем решении мужу, то тот с улыбкой затащил ее обратно в постель. Что же, пожалуй, им обоим не хватало чуть больше времени друг с другом.

И сейчас она внимательно смотрела на свое отражение, отмечая, что за последний год мелких морщинок прибавилось чуть больше, а под глазами залегли тени от множества бессонных ночей и литров выпитого кофе.

Она устало выдохнула и включила холодную воду в надежде, что это поможет ей взбодриться хоть немного. Но чувство вины, что в такие напряженные выходные ее не было на рабочем месте, не отпускало Мильтон. Хотя Андрес воспринял ее идею остаться сегодня с огромным энтузиазмом и пообещал лично связать подругу и отвести обратно, если она все же появится в офисе.

Ее кофе уже начало остывать на кухонном столе, а Сайлас что-то увлеченно лепетал, играя с плюшевыми динозаврами в гостиной. Питер сидел в кресле и проверял работы учеников, изредка бросая взгляд на сына, когда тот пытался куда-то переместиться.

Взяв кружку, девушка села на диван в зале. Она помнила, как принесла сюда чуть ранее ноутбук и положила на журнальный столик.

– Пит, а где ноут? – она еще раз оглянулась, отставляя кофе. – Я же приносила его…

– Он в комнате, – молодой человек отложил одну стопку тетрадей и потянулся к другой. – Тебе надо отдохнуть. Ничего с ними не случится, если ты один день…

– Я не долго, правда, – Медея встала, стараясь не наступить на динозавров, разбросанных по всему полу. – Мне надо проверить почту и…

– Давай тогда сначала поговорим, – Питер отложил все тетради и внимательно посмотрел на жену. Дождавшись, когда она села обратно, молодой человек начал. – Ты слишком много работаешь. Когда мы обговаривали все аспекты, ты сказала, что тебе нужно лишь время, чтобы все наладилось, и тогда магазину нужно будет меньше внимания.

– Все верно.

Пирсон кивнул и продолжил:

– Вчера ты чудом… не пропустила первые самостоятельные шаги нашего ребенка, и вернулась ты вчера очень поздно. Такого еще никогда не было и, честно, я бы не хотел, чтобы такое случилось еще раз.

– Я тебе вчера объясняла, мы получили много заказов. Этот объем хоть и радует, но он достаточно велик для нашей неподготовленной и небольшой команды, – Медея улыбнулась и пересела на ковер к сыну в тот момент, когда он протянул ей одну из своих машинок. – Такое повторится только тогда, когда будет критическая ситуация.

– Я все понимаю, но полгода? Мы полгода практически никуда не выбирались. А когда мы ходим гулять, то тебя не оторвать от телефона. Как только я прихожу с работы, ты передаешь мне Сайласа и сама погружаешься с головой в рабочие задачи, ложась глубоко за полночь. А в выходные тебя вообще невозможно заметить дома.

Мильтон поджала губы. Действительно, учитывая, каким поникшим голосом все описывал Питер, она и правда перегнула палку. Но девушка изначально просила от него время. Может быт, ь сейчас все станет лучше.

– Я понимаю, Пит, что вам меня не хватает. Поверь, я уже наслушалась столько лекций от отца с матерью, так что с меня хватит. Мне нужно время. Я чувствую, что совсем скоро мы закрепим свои позиции и…

Питер грустно усмехнулся. «Можно подумать, лекции твоих родителей тебе как-то помогли» – подумал он, но не стал озвучивать.

– Хорошо, – тихо пробормотал Питер, возвращая внимание тетрадкам. – Может, тогда сегодня у нас с Сайласом есть маленький шанс выкрасть тебя на прогулку?

Медея улыбнулась, радуясь в душе, что муж не стал продолжать этот разговор:

– Думаю, мальчики, у вас на это есть все шансы.

***

После того дня, когда продажи поставили рекорд, магазин стал развиваться стремительнее. Медея и Андрес сами не до конца верили, что их прогнозы по рекламе сбылись. Недочеты, конечно, были, но они меркли по сравнению с полученными результатами.

Изо дня в день они радовались, что заказы стабильно увеличивались. Отзывов стало куда больше, что не могло не радовать всю команду. Отдельная благодарность была курьерам, которые доставляли заказы вовремя и крайне бережно. По такому случаю Мильтон, посоветовавшись с Андресом, решила даже выделить для курьеров премию.

Но чем больше становилось заказов, тем сложнее было команде. Проанализировав бухгалтерию и спрогнозировал, к каким результатам они смогут прийти через пару месяцев, друзья начали искать новое помещение под склад. Офис пока можно было оставить здесь, а бывшую комнату, где хранились книги, вскоре нужно было передать программистам. Базовый сайт, который сделала Арли, уже не справлялся с наплывом клиентов. Частые проблемы и ошибки, которые появлялись, приравнивались, по мнению Медеи, к катастрофе. То сильно подвисали станицы с книгами, то нельзя было добавить товар в корзину или обновить свою библиотеку книг. Поэтому и пришлось выделить деньги на программистов, которые смогли бы сделать сайт более надежным и основательным.

Но не смотря на все эти нюансы, магазин стал приносить долгожданную прибыль. И, конечно, Мильтон поступила с ней так, как и ожидала вся команда – большую часть она отложила на рекламу и небольшой процент оставила на премию, чему команда была безоговорочно рада. Родригес, вдохновленный такими результатами, предложил ей попробовать когда-нибудь позже открыть небольшой физический магазин. Но идея была принята прохладно, поэтому о ней временно все предпочли забыть.

– Уже март, ты представляешь? – Андрес потянулся и расслабленно выдохнул, когда компьютер выключился. – Полгода. Не знаю, как для тебя, но для меня они пролетели очень быстро и вместе с тем тянулись слишком долго, – усмехнулся молодой человек.

– Не напоминай, – Медея поставила собранную сумку на стол и тоже последовала примеру друга. – Через несколько дней день рождения у Сайласа, потом пару недель и День Святого Патрика.

– Не забывай, что потом еще и День матери.

– Черт, – девушка со стоном закрыла лицо ладонями. – Кажется, что времени еще много, но на самом деле оно летит слишком быстро.

– Это точно, – Родригес поднялся с кресла, надевая пальто. – Знаешь, что? Даже не вздумай появляться здесь в день рождения Сайла.

– О, да, меня ждет убойная вечеринка, – Медея покрутила в руках карандаш. – С утра пораньше к нам сбегутся мои родители и родители Питера, мы будем есть торт. А пока все будут пить вино или шампанское, мы с сыном будем довольствоваться соком.

– Как жесток этот мир. Думаешь, Сайл обидится, если ты не составишь ему компанию?

– Медея, тебе надо заботиться о своем здоровье. Ты все еще кормишь Сайласа, – нудным голосом передразнила она речь Питера.

Андрес рассмеялся:

– Ох, как хорошо, что я никогда не стану матерью и меня это не коснется. С другой стороны, у тебя всегда есть вариант купить виноградный забродивший сок.

***

Первый день рождения сына прошел хорошо. По крайней мере, первая половина дня. Вторую же и Медея, и Питер предпочли бы забыть и никогда не вспоминать. Но, увы, так не работает.

Как заранее и было обговорено, утром приехали родители с обеих сторон. Сайлас на удивление Мильтон сначала застеснялся, но через час он уже вполне привык в такому большому количеству людей. Ему надарили воздушные шарики и игрушки, чему малыш был бесконечно рад. С радостными возгласами он переползал от мишки к новой машинке, потом пытался обнять мячик, но тот вечно выскальзывал из рук. А когда бабушки и дедушки увидели, как он неуклюже ходит от журнального столика к дивану, то про существование Питера и Медеи в квартире забыли окончательно. Пирсон даже в шутку предложил сбежать на пару часов, и девушка, смеясь, согласилась.

Ближе к обеду, к великому разочарованию Сайласа, все гости ушли. И по мнению мальчика – это было достаточно быстро. А через какое-то время на пороге стояла уже и сама Мильтон,

– А ты куда собралась? – Питер нахмурено смотрел на нее.

– Я… там что-то произошло с сайтом, я не надолго.

– Прости, но с каких пор ты стала программистом? Там сидит целая команда, думаешь без тебя они не справятся?

– Не начинай, пожалуйста, – девушка застегнула сумку и посмотрела на мужа. – Я ненадолго, честно.

Пирсон тяжело вздохнул:

– Ты обещала, что этот день ты полностью проведешь с нами. Не хочешь видеть меня, побудь тогда с сыном, – Питер махнул рукой в сторону зала, откуда доносилась какая-то детская музыка из мультика. – Он скучает.

– Я была с вами весь день, я ничего не пропустила. Скоро надо будет укладывать Сайласа спать на пару часов, а когда он проснется, я уже буду тут, – Мильтон неуверенно улыбнулась. – Я ничего не пропущу.

Питер из-за обиды чудом не сказал, что из-за работы она как раз-таки пропустила первые шаги сына, но вовремя прикусил язык. Пусть идет. Это было слишком наивно надеяться даже для него, что Медея сдержит слово и останется дома на целых двадцать четыре часа.

Молодой человек молча развернулся и пошел в зал, полностью игнорируя тихое «пока» жены.

Возможно, Питер был отчасти прав, и программисты правда вполне справились без нее. Но Мильтон не была бы собой, если не проконтролировала весь процесс от и до. И, в конце концов, она помогла девушке из службы поддержки, которую завалили письмами с вопросами о работе сайта. Штат сотрудников расширялся, и это радовало и пугало одновременно. Когда ты работаешь с маленькой командой – все кажется проще. Но когда число сотрудников переваливает за двадцать, например, уже становится сложнее.

Никто этого не замечал, но когда Мильтон оставалась наедине с собой, она часто задавалась вопросом – правильно ли она поступает. Не совершила ли она ошибку, создав магазин? Не подведет ли она всех сотрудников? Не закончится ли все это банкротством? И самое печальное, что Медея ни с кем не могла поделиться своими переживаниями.

Питер был и так завален домашними делами и не менее сложной работой, чтобы выслушивать ее необоснованные волнения. Андресу она как-то говорила об этом, но он лишь ответил, что они обязательно со всем справятся.

И сейчас, съедаемая мрачными мыслями, Мильтон стояла перед дверями квартиры. Ботинки промокли, потому что то, что было на улице, было сложно назвать нормальной погодой. Настроение было убито ко всем чертям, даже не смотря на то, что сайт продолжил свою работу, а все написавшие в поддержку клиенты вроде как остались довольны. Девушка переживала из скомканного и неприятного разговора с мужем. Конечно, в глубине души она понимала, что он в чем-то прав, но ведь она делала это не только для себя. Почему он не поможет посмотреть в будущее и увидеть, что хорошая прибыль с магазина поможет им переехать в более комфортный дом, дать отличное образование Сайласу. Может, работа Медеи поможет Питеру даже устроиться в более престижную школу, где у него не будет необходимости тратить на работу слишком много времени.

Грустно усмехнувшись, она открыла дверь. В коридоре было темно, хотя в такое время ни Сайлас, ни Питер не должны были спать.

– Я дома, – неуверенно произнесла она, скидывая промокшие ботинки и развязывая на ходу шарф. Медея нахмурилась. Уж кто-кто, но сын точно не из тех детей, которые умеет сидеть тихо. – Питер?

Ответом ей послужила тишина. Девушка прошлась по всем комнатам, но не нашла их. Это было очень не похоже на Питера, чтобы он куда-то уехал без предупреждения. И, если бы они не поспорили перед ее уходом на работу, Медея восприняла их отсутствие спокойно. Но сейчас Мильтон чувствовала обиду. Но вот на кого девушка больше обижалась – на себя или на мужа, ответить она не могла.

– Алло, Питер, а вы где?

В телефоне что-то зашуршало, на фоне были слышны какие-то голоса и лепет Сайласа:

– Мы поехали отмечать день рождение нашего сына, – голос молодого человека звучал сурово и устало.

– Понятно, – она вздохнула и села на край кровати. – И… вы надолго?

– Сегодня вернемся, это все?

Она согласно промычала, и раздалось протяжное гудение, которое ознаменовало конец разговора.

Что-то общее было между этим противным звуком в телефоне и тем чувством, которое сейчас испытывала Медея. Неужели она делает недостаточно? Или, может быть, она делает достаточно, но не там, где это по-настоящему нужно?

Мильтон со стоном легла на кровать, закрывая глаза. Горло сжималось от подступающих слез в железные тиски, и в комнате раздался еле слышный всхлип. Больше всего на свете она не хотела стать самой худшей женой и матерью, но кто же знал, что у нее появится свой магазин? Медея была готова поклясться, что никогда в жизни не испытывала ничего подобного, когда видела, как у нее заказывают книги не какие-то знакомые или друзья, а совсем неизвестные люди по всей стране. Как-то раз она пыталась объяснить свои чувства мужу, но если тот их и понял, то только на половину. И речь тут шла совсем не о общем признании, а о том, что только в этот момент Медея чувствовала себя на своем месте. Только смотря на эти заказы, она чувствовала себя собой. Это было похоже на вызов самой себе, который она из года в год бросала в школе, в университете и на прежней работе. Только здесь был совсем другой масштаб, а ставки были гораздо выше.

И вот если бы ей сейчас дали возможность прожить заново последние два или три года, она всерьез задумалась – согласилась бы она на ребенка сейчас или предпочла немного подождать? Но ведь если не беременность и не та злосчастная посылка и неаккуратно брошенная фраза Питера, то пришла бы ей в голову идея о магазине? Череда случайностей. Не более. Но такой шанс, пожалуй, дается раз в жизни. И Медея решила не упускать его и использовать по максимуму.

Мильтон всегда любила порядок и четкость во всем, но как бы это не было парадоксально, сейчас ее жизнь больше напоминала хаос.

И вместе с этим телефонным звонком, который так грубо оборвался, что-то оборвалось и в ее душе. Получится ли у нее наладить семейную жизнь или все ее действия неизбежно приведут к полному разрушению всех отношений между ней, Сайласом и Питером?

Она не плакала целую вечность, сдерживая в себе все переживания, неудачи, одиночество. Но стоило одной слезинке скатиться по щеке, за ней последовала вторая, третья… И вскоре Медея бросила все попытки сдержать себя. Перевернувшись и уткнувшись лицом в подушку, она наконец-то дала волю чувствам, которые лопнули внутри нее как воздушный шар.

Она плакала до изнеможения. И каждый раз, когда девушка думала, что слезы закончились, ей вспоминалось что-то новое. На молчаливую подушку было выплакано все, пока Медея не забылась тревожным сном.

***

Питер тихо зашел в квартиру, вслушиваясь в пустоту. После развлекательного центра, где Сайлас успел переделать все свои детские дела, он отвез его к своим родителям и оставил там на ночь, не забыв прихватить все необходимые вещи заранее. Молодой человек что-то спешно наплел матери про то, что они с Медеей редко бывают одни, что сейчас непростой период и что-то совсем бредовое – про романтический ужин.

Пирсон был просто отвратительным актером, поэтому как убедительно он не старался выглядеть, никогда бы не поверил сам себе. И уж тем более ему не поверила мать. Но она лишь улыбнулась и сделала вид, что все в порядке.

За это он и ценил своих родителей – они никогда не вмешивались в их отношения с Медеей, предоставляя молодым возможность самим разобраться во всех трудностях. Но, если Питер приходил к ним за советом или помощью, то обязательно получал их. Как и в этот день.

По всей квартире был выключен свет. Питер осторожно заглянул в зал и на кухню, пока не нашел жену в спальне. Она спала на самом краю кровати, поджав колени к груди и зарывшись лицом в подушку. Волосы небрежно разметались, а косметика, кажется, немного размазалась.

Питер вздохнул и включил ночник, присаживаясь на корточки напротив ее лица. Ему было больно смотреть на Медею, когда она была такой, – потерянной и подавленной. Он аккуратно убрал прядь волос, чтобы лучше разглядеть ее лицо. Пирсон заметил, что она плакала, и от этого сердце было готово разорваться.

Питер снял рубашку и лег позади нее, бережно притягивая к себе. Они обязательно поговорят, когда она проснется. А пока и Медее, и Питеру нужно отдохнуть.

Пирсон обнимал жену одной рукой, чувствуя, как под ладонью бьется ее сердце и как девушка медленно расслабляется, прижимаясь к нему ближе. Хотелось просто лежать так и забыть обо всем, что было до этого. Он глубоко вздохнул. С «первых» шагов Сайласа прошел практически месяц. И это был один из лучших месяцев за последние полгода в жизни Питера, пока не наступил сегодняшний день. Может быть, это был единичный случай, и завтра все снова будет чуть лучше?

Глава V

Прошло 2 года…

– Здравствуй, Сэм, – Медея села в машину. – Сначала офис, потом склад и в ресторан на набережной.

Водитель кивнул и, выключив музыку, выехал на дорогу. Он знал, что миссис Мильтон не любит разговоры в дороге, запах одеколона в салоне и музыку, даже если та играет очень тихо. Но Сэму платили более чем хорошо, поэтому он не осмелился бы нарушить хоть один из установленных здесь законов. Все что нужно, миссис Мильтон скажет сама. А если ему очень сильно захочется поговорить, то просто нужно дождаться, когда в машине будут мистер Пирсон и Сайлас.

За два года жизнь Медеи сильно изменилась. Теперь, стоя утром перед зеркалом в новом доме, она не видела ту неуверенную и невыспавшуюся девушку с только что открывшимся магазином и грудным ребенком. Нет, ни ребенок, ни магазин никуда не исчезли, но теперь в отражении она видела уверенную молодую женщину, которая добилась своей цели. Да, она стала более уверенной в себе, и ее уверенность напрямую зависела от развития бизнеса.

Спустя год работы они вышли в ноль, а дальше лишь наращивали прибыль. А теперь она ехала смотреть новый офис, который находился намного ближе к центру, чем их первое помещение. Склад, по мнению Мильтон, достиг уже гигантских размеров, а количество сотрудников перевалило за шестьдесят.

Медея гордилась собой и своими достижениями. Перед Рождеством они с Питером и Сайласом переехали в новый дом, который был больше предыдущего. У сына появилась своя комната, а у нее с мужем личный водитель. Пирсон смог устроиться в более престижную школу, но вместе с этим на работе стал проводить больше времени. Правда, последнего Мильтон особо не замечала, так как сама находилась в офисе допоздна. Сайлас же был предоставлен детскому саду и няне. С последней у него сложились на редкость доверительные отношения – женщина средних лет и мальчик души не чаяли друг в друге. И то, как она вела себя с ним, нельзя было бы купить ни за какие деньги. Медея была всем довольна, Питера все устраивало, а Сайлас был счастлив, еще не особо разбираясь во всех взрослых драмах.

В ту ночь двухлетней давности между мужем и женой состоялся разговор, который повторялся за эти годы с завидным постоянством. Но чем дальше двигались их отношения, тем реже они возвращались к таким разговорам. За это время было много криков и слез, чего раньше не было, но позже они пришли к чему-то общему – Медея старалась выходные хоть как-то проводить с ними, а все остальное время занималась работой. Со временем Питер привык к такому «режиму», впрочем как делал и до этого, постепенно тоже уходя с головой в работу. Ему нравилась новая школа, коллектив и дети, но ему не нравилось приходить в пустой большой дом, который в такие моменты казался чужим и огромным для одного человека.

Поэтому сейчас и Питер, и Медея находили достаточно времени друг на друга и на Сайласа в выходные. Даже изредка они вместе ходили гулять или в кино. А в обычные рабочие дни они оба ограничивались необходимым минимумом. Но этот минимум никак не развивал их семью, лишь только не позволял ей развалится окончательно.

Магазин рос стремительно. Если раньше Мильтон и Родригес сами искали компании, которые могли бы бюджетно прорекламировать их, то сейчас они уже выбирали более выгодное предложение из поступавших предложений ежедневно. Ей это нравилось, и ни одно занятие в жизни не приносило молодой женщине такого удовольствия.

Новый офис был большим и пустым, но, проходя по кабинетам, Медея уже представляла, где и что она поставит. В коридоре она планировала повесить книжные рекламные плакаты, которыми особенно гордилась, и большое фото со всей командой. Больше всего ей понравились панорамные окна в ее кабинете и кабинете Андреса. И пусть здесь аренда немного дороже, офис того определенно стоил. И если все сложится успешно, то к середине июня они должны успеть перебраться сюда окончательно. Потому что за время существования магазина Мильтон вполне ясно усвоила еще одну вещь – если у тебя есть возможность переплатить, чтобы все сделали быстрее, переплати.

После склада Сэм отвез ее в ресторан на набережной. Погоду нельзя было назвать солнечной и теплой, но для конца мая она была идеальной. Медея любила здесь обедать, и всегда приглашала партнеров и авторов именно в этот ресторан. Джо уже сидела за столиком и чему-то улыбалась, смотря в экран смартфона. Мильтон была готова поспорить, что Андрес сейчас ей отправлял каких-нибудь смешных котов. Порой казалось, что друг вообще не повзрослел с университетских времен. С другой стороны, ни одного плохого последствия такого вывода Медея так и не нашла.

Андрес получал от бизнеса только плюсы. Он не нагружал себя лишней работой, как Медея, но при этом получал доход не ниже ее. И со временем мужчина наконец-то получил от магазина то, что хотел, – свободу. По его мнению, бизнес уже настолько был доведен до автоматизма, что несколько дней в неделю можно было бы смело не работать, чем он успешно и пользовался. Сколько бы мужчина не пытался доказать это же подруге, все было бесполезно. И в какой-то момент Родригес просто махнул на это рукой, разрешая себе отдыхать, наслаждаться жизнь и проводить время с Джо.

Но самое удивительное было в том, что из-за меньшего количества встреч с Андресом Медея начала чаще общаться с Джоан. Они всегда поддерживали связь, но в последние пару месяцев их встречи значительно участились. Мильтон, хоть и не признавалась в этом, но нуждалась в подруге. В той, с кем можно хоть немного посплетничать, обсудить свои и ее проблемы, спросить совет или чем-то помочь. Ни Питер, ни Андрес не подходили на эту роль, зато Джо справлялась с не безупречно. Джоан была того же мнения, только ко всему добавлялась еще и поддержка со стороны Медеи.

Родригес и Джо ждали ребенка. Малыш должен был родиться перед Рождеством, а так как девушка в некоторых моментах была крайне тревожной натурой, то ей был просто необходим советчик, которым и оказалась Мильтон. Но вопреки всем ожиданиям и опасениям, их беседы от простых советов переросли во что-то большее, и сейчас Медея нуждалась в Джо ровно настолько же, насколько и Джо нуждалась в Медее.

– Привет, – Медея села за столик, наблюдая, как из другого конца ресторана к ней уже направляется официант. – Как ты?

– Привет, – Джо широко улыбнулась. – Все хорошо, третий месяц – полет нормальный, – она тихо рассмеялась.

– Это хорошо, – Мильтон сделала быстрый заказ.

– Лучше ты расскажи, что у тебя нового. Что-то случилось?

Медея отвела взгляд в сторону. Глупо делать вид, что все идеально, особенно, когда она сама и попросила подругу встретиться:

– В целом да, но…

– Что Питер не так сделал на этот раз?

Это было еще одна замечательная черта в Джоан – она была единственной в окружении Медеи, кто не осуждал ее за жалобы на Питера. С годами для всех он становился все более идеальным – отличный учитель, примерный семьянин, ответственный отец, верный муж и надежный друг. Но Медея видела и другие черты в его характере, которые усилились за последние два года. Он никогда не умел говорить ей «нет», но теперь он практически никогда не мог сказать «нет» еще и Сайласу. Из-за этого малыш порой становился не в меру капризным, что раздражало Медею. И конечно же, как часто бывает в таких ситуациях, папа для мальчика всегда был хорошим, а мама… К маме лучше не подходить, когда она одна в комнате.

– Не то, чтобы натворил, – Мильтон нервно усмехнулась. – Он хочет второго ребенка.

Сначала Джо улыбнулась. Она любила детей, и если бы все шло по плану, то и у них с Андресом малыш бы появился на несколько лет раньше. Увы, здоровье не всегда соответствует нашим планам. Но потом девушка заметила озадаченный подавленный взгляд подруги. Последнее настолько не сочеталось с тем, как уверенно выглядела Медея, что Джо немного растерялась, не сразу подобрав нужные слова.

– Но ты не хочешь, да? – она сделала глоток чая. – И давно у вас… начались эти разговоры?

– Он несколько раз упоминал об этом вскользь, но вчера решил более основательно поднять эту тему, – Мильтон вздохнула и наконец посмотрела прямо в глаза Джо. – Я не понимаю, как у него вообще могла родиться такая мысль с учетом нашей жизни. Он на работе, я на работе, а Сайлас целиком и полностью на няне. Где в этом расписании может уместиться второй ребенок?

Джо несколько раз кивнула и задумалась. Наверное, тут может быть только один мотив:

– Питер хочет, чтобы ты отошла от бизнеса? – и тут же поправила себя. – В смысле, не то, что ты должна продать его или что-то в этом роде. В том плане, что он уже настолько хорошо работает, что теперь ты можешь посвятить больше времени семье.

– Да, что-то такое. Честно говоря, у нас в отношениях уже давно такая трещина… Я не знаю, что с этим делать. Но то, что предлагает Питер… Он будто хочет эту трещину заклеить скотчем, понимаешь?

Джо невесело усмехнулась. Питер был классный, он ей нравился. Но узнав его с годами ближе, она видела, что серьезные и твердые решения – не его конек.

– И как он отреагировал на отказ? Понятно, что все, наверное, сейчас в порядке, но он же должен был проявить хоть какую-то реакцию.

Медея быстро поблагодарила официанта, когда тот принес ей кофе:

– Ему определенно не понравилось это сравнение, – она хмыкнула.

– А ты ему прямо так и сказала, да? Про скотч и трещину? – девушка рассмеялась. – Ты вообще слышала про тонкости общения и про социальные нормы?

– А потому что он по-другому не понимает, – громче, чем следовало, Мильтон опустила чашку на блюдце. – Ты думаешь, мы это не обсуждали? Обсуждали. Мы возвращаемся к одной и той же теме каждые две недели. Я скоро могу вести график…

Джо аккуратно дотронулась до ее руки:

– Тише. Не может же быть все настолько плохо.

– Видимо, может. Я… я просто работаю и делаю то, что мне нравится. Я и так выходные провожу дома, а в пятницу приезжаю даже раньше Питера. И все равно ему что-то не нравится.

– Может, ему просто нужна была домохозяйка…

– Может, – Медея закусила губу. – Он не понимает, что, если бы сразу после декрета я не уволилась с работы ради магазина и Сайласа, то мне пришлось работать каждый день в офисе уже тогда, когда Сайласу не было и года. И он не понимает, что все, что у нас сейчас есть, – это заслуга магазина. Но вместо спокойной семейной жизни я получаю вот это.

Джоан кивнула. Со слов Медеи все звучало логично, но она знала и другую сторону истории, которую Питер не так давно поведал Андресу. На днях он зашел к ним в гости после прогулки с Сайласом. Джо с радостью составила мальчику компанию в просмотре какого-то мультика, пока ее муж и Пирсон беседовали на кухне. И позже Андрес подавленным голосом сказал ей, что все плохо, хотя ни Питер, ни Медея не желают этого признавать. Пирсон не видит ее дома, а если и видит, то она часто погружена в свои мысли, во время прогулок Медея не выпускает телефон из рук, а общению с ним и с Сайласом предпочитает вечные созвоны с командой и деловые переписки. В тот день Питер даже допустил мысль, что «а вдруг у нее кто-то появился», но Родригес отрицательно мотнул головой. Если она не находит периодически время на обед, то вряд ли бы она смогла найти время на какого-то мужчину.

О, Джо с мужем могли бы заняться сводничеством Мильтон и Пирсона, но у тех было все настолько запутанно, что вмешиваться – себе дороже.

– Может, тогда он считает, что вся основная работа с магазином закончена, и ты сможешь сосредоточиться еще на чем-то? В его представлении – на семье.

Медея вздохнула:

– В его представлении… Ничего с магазином не закончено. У меня столько идей, сейчас открывается столько возможностей, я не могу этого пропустить.

Джо с пониманием кивнула и перевела тему, давая подруге немного остыть. Ей было тяжело это признать, но она понимала обоих. Джоан тоже испытывала такое замешательство. С одной стороны, ей всегда хотелось семью, с другой стороны, воображение рисовало совсем другую жизнь, которую она могла бы получить, если решила не создавать семью. И в такие моменты всегда есть выбор и определенные жертвы. Девушка подумала, что не всем мечтам суждено сбыться, а во всем остальном ей обязательно поможет Андрес. Медея же напротив решила заняться воплощением своей идеальной жизни, жертвуя семьей и сваливая все на Питера.

Они спокойно разговаривали еще какое-то время, пока Мильтон не вспомнила о какой-то важной партии заказа, которую необходимо проконтролировать.

– Ты же знаешь, что я всегда готова тебя выслушать, ведь так? – обнимая подругу на прощание, прошептала Джо. Возможно, какая-то ее часть осуждала Медею, но, несмотря на это, девушка все равно всегда была готова поддержать ее.

– Знаю, спасибо, – Медея тепло ей улыбнулась, доставая телефон и набирая Сэма. – И напомни, пожалуйста, Андресу, что завтра у нас презентация в университете. Если он опоздает, профессор Нельсон его найдет и съест.

Джо тихо рассмеялась:

– О, можешь не переживать. Он со вчерашнего вечера ходит по дому, репетирует речь и думает, какой галстук ему подойдет лучше.

– И какие варианты?

– Отвратительные, честно говоря. Либо синий в ужасную старческую полоску, либо желтый в горошек.

Медея, еле сдерживая смех, поморщилась:

– Если он придет хотя бы одном из них, то тогда его уже съем я, а не Нельсон.

– Непременно передам, – Джо звонко рассмеялась и, махнув на прощание, направилась к выходу из ресторана.

Не успела Медея сесть в машину и спокойно выдохнуть, настраиваясь перед еще одной, но на этот раз, более официальной встречей, как ей позвонила няня Сайласа – Натали. И все бы ничего, но она сообщила, что заболела, и что по всем правилам должна сейчас уйти из их дома, чтобы не заразить мальчика.

Мильтон была расстроена и немного зла, так как завтрашняя конференция может быть под угрозой. Она не успеет найти другую няню. Может, Медея и не была идеальной матерью, но она точно не могла доверить Сайласа кому попало. Спокойно сказав, что все хорошо и что они сейчас приедут за Сайласом, Медея сбросила звонок и сказала Сэму ехать домой.

Сайласу было уже три года. Он рос умным и спокойным ребенком, по крайней мере, настолько спокойным, насколько может быть ребенок в три года. Да, бывали случаи, когда он капризничал, потому что Питер не умеет говорить ему «нет», но мальчик всегда понимал, когда маму лучше не беспокоить. Да и в целом он вел себя так, что не усложнял жизнь Медее, когда у той не было возможности предоставить его няне.

Стоило ей только переступить порог дома, как к ней навстречу выбежал Сайлас:

– Мама! – Медея улыбнулась и присела на корточки, чтобы подхватить его на руки. – Мама! А няня заболела.

– Да, я знаю, Сайлас, – и, заметив собравшуюся женщину, коротко кивнула. – Поправляйтесь скорее. Если будет что-то нужно, обязательно пишите.

Мильтон не любила портить отношения с теми людьми, которые могут оказать в ее жизни неоценимую услугу. Например, как сидеть с ее сыном. Да и в самом деле, не виновата же Натали в том, что заболела.

Няня поблагодарила Медею за заботу и, еще раз извинившись и попрощавшись с мальчиком, вышла из дома.

– Мы едем кататься с Сэмом? – Сайлас взъерошил волосы и во все глаза уставился на мать.

Он был обаятельным ребенком. Медея не знала, как изменится его внешность с годами, но уже сейчас видела в нем маленькую копию мужа. И в глубине души она даже радовалась, что у сына нет строгих греческих черт, хотя в будущем они, возможно, добавили бы ему определенный шарм.

Согласно кивнув, Медея опустила Сайласа на пол и отправила собирать рюкзак. Это была отдельная проблема для нее, с которой у молодой женщины не было уже никаких сил бороться. Сын мог выйти из дома только со своим рюкзаком с рисунком динозавра. Там было все – какой-то блокнот, карандаши, машинки, игрушки. Один раз она даже нашла там шоколадную конфету без упаковки, которая испачкала абсолютно все, что было внутри этого рюкзака. Но основная проблема заключалась даже не в его наличии, а в том, что Сайлас уставал его нести ровно в тот момент, когда они переступали порог дома. И в итоге Медея, еле сдерживаясь, чтобы не оставить рюкзак где-нибудь на улице, периодически шла в строгом костюме на каблуках, держа за руку сына, а на одном плече несла этот до ужаса раздражающий рюкзак. И в это она тоже винила Питера, который так и не смог объяснить Сайласу, что он должен сам нести свои вещи.

– Малыш, поедешь завтра к бабушке с дедушкой? – Мильтон помогала ему зашнуровать кроссовки, пока мальчик задумчиво смотрел куда-то в стену.

– Надолго?

– На весь день. Няня завтра тоже будет болеть.

Он насупился и топнул ногой:

– Не хочу на весь день, лучше в садик.

– В садик не получится, Сайлас, ты сам только недавно перестал кашлять, – она застегнула его ветровку. – Ну так что, договорились?

– Не знаю, мам, не знаю, – мальчик тяжело вздохнул. – Там скучно.

Но Медея уже не слушала его, выбирая нужный номер среди контактов в телефоне. Для нее не существовало слово «скучно», потому что это было чуть ли ни самое любимое слово Сайласа.

– Алло, мама, привет. Посидишь завтра с Сайласом до пяти?

Женщина что-то ответила. И это явно было не то, что ожидала Мильтон:

– А хотя бы до двух? Нет, конечно же я не могу взять его с собой в университет на презентацию. Что значит оставить его в кабинете и дать смотреть мультики?

– Мультики? Я согласен! – вскрикнул мальчик.

Медея махнула Сэму, чтобы тот помог Сайласу сесть в детское кресло:

– Ладно, ты как всегда выручила. Что-нибудь сама придумаю, спасибо, – и бросила трубку, прерывая последние слова матери. Черт, все шло совсем не так, как она планировала, а Медея этого очень сильно не любила. Шанс за вечер найти проверенную няню равнялся нулю. И в мире было не так много людей, которым она могла доверить сына. Конечно, был вариант попросить Сэма, но она сомневалась, что он подходящий человек на роль няньки. Питер на работе, Андрес будет на презентации вместе с ней. Остается только Джо.

– Джо, еще раз привет. Ты завтра занята во время нашей с Андресом презентации? Есть пара часов? Отлично, можешь посидеть с Сайласом?

Джоан что-то сказала о том, что завтра она в обед как раз собиралась уехать к родителям, но она может немного посидеть с мальчиком.

– Отлично, приезжай тогда вместе с Андресом. Думаю, профессор Нельсон не откажется выделить нам какой-нибудь укромный кабинет. Я перед тобой в вечном долгу. Спасибо! – вздохнув и посмотрев на Сайласа, который замер в ожидании, она с веселым прищуром сообщила ему. – Ну что, завтра поедешь со мной на работу?

Сайлас как-то научился понимать, что если мама занята работой, то ее не стоит беспокоить. Но по непонятным причинам он испытывал к ее работе неописуемый трепет и восторг. Именно там мальчик вел себя тише воды, ниже травы. Мильтон не могла найти для этого ни одной причины, но старалась этому просто радоваться и не спугнуть его тихое поведение каким-нибудь неосторожным делом или словом.

***

– Здравствуйте, мы вас уже заждались, – профессор Нельсон тепло улыбнулась и встречала приглашенных гостей перед дверьми университета. – Медея, мы нашли для вас одну аудиторию, она сегодня должна быть свободна весь день.

Андрес, поздоровавшись, поспешил поставить сумку, с которой Джо потом должна была уехать к родителям, в аудиторию, а сама девушка последовала за ним. Медея поблагодарила профессора, одновременно пытаясь объяснить Сэму в какое примерно время за ними стоит приехать. А Сайлас с неким стеснением и любопытством осматривался вокруг.

– Здравствуй, Сайлас, – Офелия протянула ему руку для знакомства, и мальчик боязливо пожал ее. – Ты же знаешь, что твоя мама здесь училась?

Он несколько раз моргнул, потом перевел взгляд на Мильтон, будто ища поддержку, но та была погружена в разговор с водителем:

– Нет.

Офелия улыбнулась и, заметив неуверенный взгляд ребенка и его намерение спрятаться за мать, решила оставить попытки наладить общение до лучших времен. Ей всегда было сложно находить общий язык с маленькими детьми, да и сейчас время поджимало – студенты уже минут десять как должны были сидеть в нужной лекторской аудитории.

Сайлас и Джо вполне комфортно расположились в выделенной для них аудитории, включив на планшете какие-то мультики, а Медея, Андрес и профессор Нельсон отправились на встречу со студентами.

За свои годы обучения в университете они часто участвовали в конференциях – Медея, потому что ей было интересно, а Андрес, потому что ему обещали какие-то бонусы преподаватели. Но сейчас, стоя перед дверьми аудитории, оба нервно переглядывались и тихо посмеивались над своим непобежденным страхом – публичные выступления.

– Готова? – не переставал подтрунивать Родригес, незаметно стараясь отступить назад, чтобы Медея зашла в аудиторию первой. Но все его попытки с треском провалились, когда к ним подошла профессор Нельсон и подтолкнула обоих ко входу.

Студентов было много, но не всем было интересно слушать, о чем говорили друзья. Однако большая часть все же посвятила все свое внимание им, чтобы потом задать много вопросов. Последние были самыми разными – от количества продаж на ранних этапах до «как влияет цвет сайта на клиентов». Как оказалось, многие студентов слышали про их магазин, что невероятно согрело сердце как Медее, так и Андресу. Некоторые даже заказывали там книги и с радостью сообщили, что им очень понравились произведения по цитате. Но Родригеса больше рассмешил вопрос – не ищут ли они себе специалистов в команду. Но под строгим взглядом Нельсон, которая пристально следила за ними из противоположного конца аудитории, он сделал вид, что закашлялся и сказал, что пока штат сотрудников полностью укомплектован. Но ему понравилась идея – все-таки подобное сотрудничество с университетом может помочь не только студентам проходить стажировку и получать первый опыт на работе, но и повысит престиж их магазина. Все же в вопросах кроется истина.

Когда все закончилось, друзья постарались уйти из аудитории как можно скорее. Вся презентация длились около двух часов. Родригес усмехнулся, подходя к аудитории, где их уже заждались Джо и Сайлас:

– Это был незабываемый опыт, который я еще не скоро отважусь повторить.

– Полностью согласна, – Медея устало прислонилась к прохладной стене коридора. В аудитории было ужасно душно, хорошо что бутылки с водой были из холодильника.

– Надо поторопиться, иначе Джо увезет Сайласа вместе с собой.

– Я не против, – усмехнулась женщина, отталкиваясь от стены. – Няня все равно на больничном.

– Ну, если ты хочешь, чтобы она оттуда вместо Сайла привезла тебе упитанного бурундучка, то пожалуйста, – он с усмешкой открыл дверь, за которой уже стояла полностью собравшаяся Джоан.

Она с легким прищуром смотрела на них:

– А я думала, когда вы наговоритесь, – Джо подошла к Андресу и поцеловала его. – Не забудь кормить Эдди. Люблю.

Он улыбнулся и, отобрав у нее сумку, поспешил выйти из аудитории:

– Ты же не думала, что я позволю вам, мадам, нести эти тяжести самой.

Девушка рассмеялась и, попрощавшись с Сайласом и Медеей, вышла из аудитории.

Милтон посмотрела на сына, который задумчиво бродил по аудитории, держа в руках маленький кусочек мела:

– Ну, вот мы с тобой снова встретились, – она улыбнулась и села за одну из парт недалеко от профессорского стола. – Как провел время, малыш?

Мальчик обернулся и, широко улыбнувшись, поспешил к ней. Но так не вовремя развязавшиеся шнурки сыграли с ним плохую шутку. Он споткнулся и упал, растянувшись на полу. После грохота в аудитории всего пару секунд стояла тишина, а потом раздался детский плач. Медея, тяжело вздохнув, поспешила помочь сыну встать:

– Ничего страшного не произошло, ты просто упал, – она взяла его ладошку в руку и бережно стала стряхивать с нее остатки мела, который был нещадно раздавлен при падении. – Тише, нельзя же так громко плакать.

– Больно, – Сайлас чуть не взвыл от боли. Но еще больше ему было жаль этот маленький кусочек мела, который он сломал. Это был единственный мелок, который тетя Джо нашла для него. И мальчик очень сильно переживал за него.

Мильтон хотела уже что-то сказать, но в коридоре послышались чьи-то громкие шаги.

– Офелия, почему моя аудитория открыта? – голос был ужасно знакомый. Сайлас продолжал плакать, но уже чуть тише, а Медея испуганно подняла взгляд и только сейчас увидела на стенах какие-то таблицы и формулы, которые имели явное отношение к химии. Это был определенно кабинет Андервуда.

В пустом коридоре раздалось цоканье каблуков и насмешливый голос Нельсон:

– Не нарывайся, Алан.

По всей видимости, он что-то ей ответил, из-за чего женщина усмехнулась, после чего Андревуд зашел в аудиторию и с грохотом положил папку с бумагами на стол:

– Ну, добрый день, – он коротко усмехнулся и, сняв пиджак, аккуратно развесил его на спинку стула.

Медея встала, отпуская руку немного успокоившегося сына, и нервно улыбнулась:

– Здравствуйте, профессор. Профессор Нельсон нам разрешила…

Он поднял руку, останавливая ее:

– Мне уже все объяснили, – Алан сделал шаг в сторону, стараясь посмотреть на задумавшегося Сайласа, который безрезультатно прятался за матерью. – Что же у вас такое стряслось, молодой человек, что вы плакали?

Мальчик испуганно посмотрел на Медею, а после показал мужчине свою поцарапанную ладошку, на которой до сих можно было рассмотреть следы мела:

– То есть вы добровольно признаетесь в краже университетского имущества? – Андревуд усмехнулся. – Миссис Мильтон, эти качества он определенно унаследовал от вас.

Женщина тихо рассмеялась, присаживаясь на соседний стул и усаживая Сайласа на колени. За время обучения у Андервуда она усвоила одну вещь – даже если Алан говорит максимально серьезным тоном, но при этом шутит, значит он не злится и даже не пытается слегка пожурить провинившегося.

– Я слышал, вы сегодня здесь выступали? – мужчина направился к небольшому шкафчику, доставая оттуда упаковку салфеток и какой-то флакончик.

– Да, профессор Нельсон пригласила нас с Андресом рассказать про книжный магазин.

– И как все прошло? – Алан улыбнулся и, отодвинув стул, сел напротив нее.

– Вроде бы всем понравилось. Задавали много вопросов. Нашлось даже пару смельчаков, которые хотели пройти у нас летнюю стажировку, – она коротко улыбнулась, наблюдая, как Сайлас сильнее прижался к ней, но, несмотря на это, продолжил с любопытством смотреть на мужчину.

– Значит, Офелия не прогадала, когда решила предложить вам эту авантюру, – Андервуд достал одну салфетку и протянул свою ладонь Сайласу. – Давайте мы обработаем ваши боевые ранения, молодой человек.

Мальчик испуганно прижал к себе ладошку, но Медея аккуратно взяла его за руку и вложила в ладонь профессора:

– Спасибо.

– Пустяки, – он бережно начал проводить салфеткой по маленькой ладошке мальчика, одновременно с тем дуя на нее, чтобы Сайлас не разразился новым плачем из-за того, что щиплет.

– Как ваши дела? – Мильтон с усмешкой смотрела, как Алан сосредоточенно стирает мел с ладони ее сына, вспоминая, как точно так же он однажды обрабатывал ее ранку после одного не особо удачного занятия.

Он бросил на нее быстрый взгляд, но сразу же вернулся к своему занятию, тихо прошептав Сайласу:

– Сейчас будет немного неприятно, – и капнул перекись на царапины. Мальчик дернулся, но стойко выдержал это маленькое испытание. Андервуд отложил салфетки и флакон на парту и облокотился на спинку стула. – Вполне неплохо. Думаю, это был один из самых спокойных годов за всю профессорскую деятельность. Правда, наш коллектив с завидным постоянством редеет, кто-то выходит на пенсию, кого-то переманивают в другие университеты.

– А вы пока еще здесь планируете работать? Или вас тоже куда-нибудь «переманивают»? – Медея помогла Саласу аккуратно спрыгнуть на пол, и тот поспешил забрать свой рюкзачок с другой парты.

– Нет, мне здесь более чем комфортно, – Алан обернулся на грохот, который мальчик создавал машинками. – Может быть, чай или кофе?

Женщина согласилась на кофе. Кто же знал, что презентация отнимет сил больше, чем встреча с какими-нибудь партнерами. Андервуд ненадолго сходил в кабинет, который прилегал к аудитории и вернулся оттуда с тремя кружками и небольшой коробкой яблочного сока:

– Это все, что я могу предложить…, – он посмотрел на мальчика, а потом на Медею.

– Сайлас, – Мильтон забрала кофе. – Спасибо, этого явно не хватало мне с самого утра.

– Пожалуйста, – Алан сделал глоток чая. – Вам нравится то, чем вы сейчас занимаетесь?

– Да, – Медея коротко улыбнулась, изредка бросая взгляды на сына, который уже самостоятельно нашел себе занятие, разложив игрушки на несколько соседних парт. – Думаю, это то, что я искала всю жизнь.

– Я рад. На самом деле не многим удается найти свое призвание.

– Да, хотя в моем окружении всем нравится то, чего они достигли в жизни.

– Вполне возможно, – Андервуд оставил кружку и бросил быстрый взгляд на часы. У него еще было около часа до заседания, так что можно никуда не торопиться. – Как ваши родители? Мистер Мильтон до сих пор присылает мне Рождественские открытки.

Медея коротко рассмеялась. Да, в университетские годы единственное, что контролировал ее отец, – успеваемость по химии. И когда он увидел отличные результаты дочери за экзамены, то попросил узнать адрес ее профессора, чтобы отправить ему скромную открытку к Рождеству. Она думала, что это шутка или, в крайнем случае, одноразовая акция, но видимо это продолжается до сих пор.

– Они мне даже не рассказывали про это, профессор, – женщина мотнула головой. – Все хорошо, спасибо. Недавно вернулись из Греции.

– В конце концов, у них могут быть от вас какие-то секреты, – Алан широко улыбнулся.

– Точно. Еще окажется, что вы устраиваете воскресные обеды и вместе играете в гольф.

– Я не люблю гольф.

– Но на счет воскресных обедов вы не возразили.

Мужчина тихо рассмеялся:

– Все это, конечно, шутки. Кстати о Греции – рекомендуете к посещению? А то я, честно говоря, сломал всю голову – куда съездить летом.

– Я там уже три года не была. Не знаю, что там сейчас есть. Но, если вы ни разу там не были, то обязательно посетите, – Медея хотела добавить что-то еще, но к ней подошел крайне смущенный Сайлас. Он замахал ладошкой, прося маму немного наклониться к нему и тихо и неразборчиво прошептал ей что-то на ухо. – Сайлас, я ничего не понимаю.

Мальчик нахмурился и бросил на Андервуда взгляд полный замешательства. Профессор усмехнулся:

– Намек понят, – он поднялся со стула, вернул его на место и пересел за свой стол.

Непонятно, от чего именно, но Сайлас тоже улыбнулся, а потом вновь обратился к матери. Она что-то несколько раз у него переспрашивала, а потом хитро посмотрела на Алана:

– Подойди и спроси. Ты же у меня уже взрослый.

Сайлас испуганно посмотрел на Андервуда, который занимался раскладыванием каких-то бумаг, а потом снова на мать. Но когда та утвердительно кивнула и аккуратно подтолкнула сына по направлению к мужчине со словами: «Иди-иди», он завел руки за спину и медленно стал подходить к столу профессора, низко опустив голову.

– Очень напоминает вас на ваших первых лабораторных, – хмыкнул Алан, обращая внимание на подошедшего ребенка.

– Мистер…, – Сайлас в поисках поддержки посмотрел на мать, которая вновь кивнула, сдерживая смех.

– Да? – Андервуд слегка наклонился вперед и слегка улыбнулся. У мальчика были большие карие глаза, как у Медеи. Но из-за страха казалось, что они стали еще больше. Сайлас замер с полуоткрытым ртом.

– Вы…

– Не бойся, – тихо произнес мужчина. – Что ты хочешь?

Мальчик сглотнул и прошептал:

– Мелки.

Андревуд по-доброму рассмеялся. У него не было своих детей, вопреки желанию, но ему нравилось то, как они себя ведут. В любом возрасте. И сейчас все еще напуганный Сайлас сильно позабавил мужчину.

Профессор отодвинул один из ящиков в столе и показал мальчику на упаковку с мелками. Сайлас улыбнулся и, забыв про все свои страхи, взял упаковку, пробормотал: «Спасибо» и поспешил к Медее, которая уже не пыталась сдержать смех. И, когда малыш уже собрался где-нибудь порисовать, обнаружилась еще одна проблема – он явно не дотягивался до доски. Все мечты порисовать мелками обрушились, а Сайлас был готов снова заплакать, но на это раз от досады.

Андервуд цокнул и, слегка закатав рукава рубашки, аккуратно пододвинул одну из парт прямо к стене:

– Молодой человек, прошу.

Мильтон всегда удивлялась, как Сайлас быстро привыкал к незнакомым людям. Но также она удивлялась, как же быстро этих незнакомых людей располагал к себе. Скажи она сейчас кому-нибудь, что Андервуд дал ему мелки и разрешил рисовать на доске, никто бы в жизни не поверил.

Мальчик подошел к профессору, и тот аккуратно поднял его и поставил на парту. Теперь ребенок дотягивался до доски, и его счастью не было предела. А Алан с легкой полуулыбкой смотрел на него и не отходил, чтобы Сайлас случайно не оступился и не упал.

– Не стоит его слишком баловать, – Медея подошла к ним. – Сайлас, ты в наглую используешь профессора.

– Не в наглую, он говорит «спасибо». И вообще, пусть рисует. Думаю, никто из нас не хочет, чтобы он плакал.

– Нам вообще-то уже пора, – женщина с улыбкой потрепала сына по волосам. – Пойдем собираться, малыш? А то профессору тоже нужно идти по делам.

– Мам, – Сайлас надул губы и повернулся. – Я только начал.

– Понимаю, но это ни на что не повлияет.

– Вы собирайтесь, а Сайлас пусть быстро дорисует.

Мильтон кивнула и пошла к рюкзаку сына, складывая в него разбросанные игрушки. Когда она закончила, Андервуд уже спустил мальчика с парты. Медея взяла сына за руку, посмотрела на мужчину и хотела что-то сказать, но он прервал ее:

– Пойдемте, я провожу вас.

Пока шли по коридору и спускались по лестнице, Медея и Алан тихо переговаривались, а Сайлас был сосредоточен на изредка проходящих мимо студентов и на коробке с мелками, которые до сих пор крепко сжимал в руке.

Перед университетом их уже ждала машина Сэма.

– Рада была увидеться, профессор.

– Взаимно, – Алан кивнул с легкой улыбкой. – Удачи.

Они уже практически подошли к машине, когда Мильтон заметила мелки в руке сына:

– А кто их будет возвращать, Сайлас?

Мальчик тяжело вздохнул и, развернувшись, побежал к Андервуду, который стоял на ступеньках возле входной двери университета:

– Извините, это ваше, – Сайлас застенчиво протянул ему коробочку, но мужчина отрицательно мотнул головой.

– Оставь себе. Подарок.

На лице Сайласа появилась широкая улыбка, и, смело выкрикнув: «Спасибо», он побежал обратно к матери.

Когда машина наконец-то тронулась и поехала, последним, кого увидела Медея, перед тем как сосредоточить внимание на сообщения от сотрудника, был Андервуд, который махнул им рукой и закурил, выйдя за ворота университета.

***

– Мам, можно мультики? – Сайлас переложил свою пустую тарелку в раковину и умоляюще посмотрел на Медею.

Она что-то согласно промычала, читая отчет курьеров за день. Да, не все идеально, но хорошо. По крайней мере, никаких жалоб от клиентов нет.

Мальчик с улыбкой побежал в комнату, а Питер встал и закрыл за ним дверь, оставаясь наедине с Мильтон. Подойдя к ней ближе, мужчина наклонился и, забрав из рук телефон, отложил на подоконник, привлекая к себе все ее внимание.

– Медея, нам нужно поговорить, – Пирсон сел за стол и посмотрел ей в глаза, пытаясь найти в них хоть что-то, что могло бы изменить его решение. Но нет, он уже давно не видел в них ничего из того, что когда-то любил в ней так сильно, из-за чего был готов прощать абсолютно все. – Я хочу развод.

Часть II

Глава I

– Папа, мне больно, – маленький мальчик еле сдерживал слезы, прижимая к себе ушибленную руку. Он шел медленно, прихрамывая. – Пап!

– Все будет хорошо, – приглушенный мужской голос раздался совсем рядом, но мальчик не видел его обладателя. – Это пройдет.

– Пап…, – мальчик испуганно завертел головой, пытаясь найти отца, но того не было нигде видно. – Пап, мне очень больно…

– Алан, в следующий раз будь аккуратнее, – голос стал еще тише, будто отдалялся. – Кто же скатывается с горки на велосипеде, не научившись держать как следует руль?

– Пап, не уходи! – мальчик, не обращая внимание на боль в ноге, побежал вперед, но вокруг была лишь темнота. – Пап…

– Все будет хорошо, Алан, – голос стал совсем тихим. Он напоминал затихающее эхо, которое практически уже не было слышно. – Это обязательно пройдет.

Андервуд резко открыл глаза. Сердце билось как сумасшедшее, дышать было тяжело, и во рту пересохло. Он почувствовал, как из уголка глаза скатилась маленькая слеза, и, вытерев ее, сел, дотрагиваясь босыми ногами до прохладного пола.

В комнате было ужасно душно, но стоило только проснуться от тревожного сна, как легкая дрожь пробежалась по всему телу.

– Все в порядке? – Шэрон перевернулась и нежно провела ладонью по обнаженной спине Алана.

Андервуд несколько раз кивнул и, повернувшись, слабо улыбнулся. Шэрон была не из тех, кого можно легко обмануть, но он знал, что Пейдж не будет задавать лишних вопросов:

– Спи, тебе еще рано вставать, – наклонившись, Алан поцеловал ее.

– А ты?

– Я буду на кухне, – он улыбнулся. – Спи.

На кухне было практически также жарко, как и в спальне. Но солнечные лучи не попадали в эту часть дома напрямую, а потому здесь было куда терпимее.

Поставив вариться кофе, Алан закурил. Сейчас только шесть утра. По-хорошему, еще бы поспать пару часов перед заседанием в университете. Но от сна не осталось и следа. Тревожное чувство не желало покидать его, хотя сам сон он теперь мог вспомнить с трудом.

Андервуд привык доверять своим чувствам и ощущениям, потому что они, как правило, никогда его не обманывали. И сейчас, испытывая необъяснимую тревогу, он нервно расхаживал по кухне. Мужчина понимал, как он будет глупо выглядеть, стоя перед дверьми дома отца в половину седьмого утра с вопросом: «Все в порядке? А то мне сон один приснился…?». И не менее глупо он будет выглядеть, даже если просто позвонит в такую рань.

Выдохнув и налив себе наконец-то сварившейся кофе, Алан поразмыслил и решил, что самый лучший вариант немного прогуляться. Например, он может вполне удачно успеть в пекарню, где продаются любимые круассаны Шэрон, а потом также удачно успеть обратно домой к тому моменту, когда она проснется. Решив, что это отличный план, Андервуд тихо направился обратно в спальню, чтобы переодеться. Так и не тронутый кофе остался стоять на столе.

Улицы Лондона во всю кипели и жужжали, несмотря на еще раннее утро. Пока Алан неспешно шел по улицам в наушниках, его дважды чуть не сбили с ног. Но даже эта мелочь никак не повлияла на улучшающее настроение мужчины. Все-таки он любил июнь. Пусть порой было жарко, но этот месяц всегда ассоциировался с окончанием учебы (а теперь и с окончанием больших нагрузок на работе) и с поездками, которые отец раньше устраивал ему ко дню рождения.

Очередь за круассанами оказалась, на удивление, маленькой, что еще больше улучшило настроение Андервуда и окончательно отогнало последнюю тревогу после пробуждения. Иногда мужчина удивлялся сам себе, как из-за ничего не значащего пустяка он может себя накрутить. Нет, конечно, это никогда не казалось мелочью. В основном это проявлялось в отношении близких людей. И особенно остро – в отношении отца. Сложно не беспокоиться о единственном родителе, который уверенно приближается к восьмидесяти годам.

Уже дома, застегивая после душа рубашку, Андервуд и вовсе забыл об утренней тревоге, списав это все на простую духоту и легкое переживание перед заседанием кафедры. Сегодня ему нужно будет постараться выбить для двух нерадивых студентов еще один шанс на пересдачу. Не глупые ведь ребята, но почему-то привыкли попадать в разные неприятности.

– Ты сегодня допоздна? – Шэрон обняла мужчину со спины, проводя ладонями по груди, и с улыбкой посмотрела на него через отражение в зеркале.

Алан вздохнул и бросил быстрый взгляд на часы:

– Часов до четырех точно буду в университете. А потом надо заехать за отцом. У него сегодня плановый осмотр у врача.

– Как насчет того, чтобы после поужинать где-то? Мне тут Марли посоветовала один ресторан…

– Помнится, после того, как твоя Марли «посоветовала» нам один ресторан в прошлый раз, мы оставили там целое состояние за невкусную утку, – Андервуд с усмешкой посмотрел на Шэрон. – Может, в это раз мы обойдемся как-нибудь без ее советов?

– Признай уже, что она тебе просто не нравится, – Пейдж рассмеялась, делая шаг назад и подавая Алану пиджак.

– О да, я ее просто терпеть не могу, – он хитро прищурился, и быстро притянул в свои объятия Шэрон. – Если ты купишь вино и апельсины, я сам тебе приготовлю самую вкусную утку, которую ты только ела в своей жизни.

– Прямо-таки самую вкусную?

Но вместо какого-либо ответа Алан просто поцеловал Пейдж, ощущая на ее губах улыбку. Это было лучше всяких слов.

***

Тихо насвистывая какую-то из песен, которую услышал сегодня утром во время прогулки, Алан, не спеша, но довольно широким шагом шел по коридору университета. Стук каблуков ботинок эхом отдавался от стен, и даже тихий шелест и разговоры за закрытыми дверьми аудиторий не перекрывали этот строгий и четко выверенный звук шагов профессора.

Первым, кого заметил Андервуд, – была Офелия Нельсон, которая, непременно, тоже заметила его. Иначе чем можно было еще объяснить ее сдержанную, но хитрую ухмылку. Алан не успел никак на это отреагировать, как увидел открытую дверь своей аудитории. О, это женщина определенно знает, что он не любит, когда в его аудитории разрешают сидеть студентам. И это даже с учетом того, что весь инвентарь спрятан в небольшом кабинете, который прилегает к аудитории.

Подойдя ближе, мужчина довольно громко произнес, надеясь, что незаконный обитатель его кабинета тоже это услышит:

– Офелия, почему моя аудитория открыта? – он замер в метре от двери и с самым серьезным выражением лица, на которое только был способен, посмотрел на коллегу. Это была определенно самая хитрая из женщина, которых ему доводилось встречать в жизни.

– Ты прекрасно знаешь, что Медея и Андрес сегодня выступают спикерами на конференции. Так будь добр – сложи эти факты.

Андревуд хотел что-то добавить, например, что она могла бы с тем же успехом предоставить им кафедру, свой личный кабинет или множество других аудиторий, но Нельсон опередила его:

– Не нарывайся, Алан.

– Кто? Я? Как смею…, – Андревуд дернул уголком губ в ухмылке, заметив, что Офелия тихо усмехнулась и направилась дальше по своим делам.

Никто из знакомых и других коллег не смог бы сказать, что Андервуд и Нельсон дружат. В какой-то степени странно вообще представить дружбу между людьми, которых разделяет двадцать лет. Они не ходили вместе в бар и в кино. Никогда вместе не выбирались на какой-то пикник или не садились в кафе обсуждать последние сплетни про своих знакомых и знакомых их знакомых. Но при этом ни Алан, ни Офелия никогда не ставили под сомнение, что их отношения – самая настоящая дружба.

Нельсон стала для Андервуда главной опорой, когда десять лет назад он решил остаться преподавать. И, хоть она не имела никакого отношения к его предмету и его кафедре, Алан знал – к ней всегда можно обратиться за помощью и советом. Именно она приучила еще молодого профессора к строгости и дисциплине, из-за чего многие студенты были недовольны. Но и благодаря трудам этой женщины Андервуд заработал себе отличную репутацию профессора, к которому прислушивались, несмотря на молодой возраст, и к которому студенты, привыкнув к его стилю преподавания и поведению, обращались за помощью.

Но не только мужчина получил что-то от их общения. Офелия была гордой женщиной и никогда бы не призналась, что в университете порой бывает одиноко. Она бы слукавила, заявив, что совсем не с кем не общается. Но чаще это напоминало притворство, которым награждали друг друга жители Англии в позапрошлом веке: «Как прошли выходные?», «Как ваша супруга?», «В самом деле? Последний раз я была в Париже еще ребенком…» и так по кругу. С Аланом все было по-другому. Своей молодостью и энергией, даже с учетом того, что разница между ними была двадцать лет, он будто омолаживал и ее. Сама Нельсон не заметила, как стала чаще улыбаться и шутить. С возрастом она даже подумала, что растеряла весь свой юмор и сарказм, но присутствие молодого Андервуда убедило ее в обратном. Наверное, в нем она изредка видела своего сына, с которым так и не удалось найти общий язык. Теперь же ее общение с родным ребенком ничем не отличалось от этих приторных речей с коллегами, когда она созванивалась с ним поздними вечерами из-за разницы часовых поясов.

С Аланом было легко с самого начала, и Офелии было жаль, что он в свое время не выбрал ее факультет. С другой стороны – оно и к лучшему. Ради диалога они оба с завидным постоянством находили темы для обсуждения, которые не касались работы, потому что в химии Нельсон понимала ровным счетом столько же, сколько Андервуд понимал в теории экономики. А это практически равнялось нулю.

Андервуд переступил порог аудитории и с грохотом положил папку с бумагами на стол:

– Ну, добрый день, – он тихо усмехнулся и, сняв пиджак, аккуратно развесил его на спинку стула.

Сегодня он, увы, не был готов к встрече с бывшими студентами. Ему и правда было интересно, как сложилась их жизнь после выпуска, поэтому в глубине души мужчине было жаль, что уделить разговору он сможет не более часа.

Медея встала, отпуская руку немного успокоившегося сына, и нервно улыбнулась:

– Здравствуйте, профессор. Профессор Нельсон нам разрешила…

Он поднял руку, останавливая ее:

Андервуд с улыбкой наблюдал, как мальчик сначала испуганно посмотрел на мать, а затем показал ему свою поцарапанную ладошку, на которой виднелись следы мела. Алан был полностью очарован Сайласом. Вопреки собственному желанию, ему так редко доводилось пересекаться и как-то взаимодействовать с детьми, что он чувствовал себя непривычно неловко. Казалось, что единственное, на что он сейчас способен, это просто стоять и улыбаться, глядя на него.

Алан знал, как разговаривать со студентами, знал как вести беседы с подростками, когда те приходили на свои первые университетские встречи, но абсолютно не знал, как общаться с трехлетним мальчишкой, который перестал плакать минуту назад.

Но на удивление самого профессора, все как-то получилось само собой. Он был уверен, что в этом заслуги самого Сайласа было ничуть не меньше, особенно когда мальчик, набравшись храбрости, попросил мелки, а потом отбросив все стеснение, поднял руки вверх, чтобы Андервуд поставил его на парту.

И хоть эта встреча была довольно дружелюбной, от самого себя Алан не смог скрыть легкой грусти, когда смотрел на уезжающую машину. Он выдохнул сигаретный дым, который ощущался давно привычной горечью во рту.

Медленно шагая по внутреннему университетскому двору, мужчина изредка пинал какие-то мелкие камушки, которыми была усыпана дорожка. Ему было тридцать девять лет, и, если есть возраст, в котором он уже был готов создать свою семью, то он уже давно наступил. Впервые он задумался об этом, когда прожил с Шэрон пять лет. Но то ли она не была готова к следующему шагу, то ли он зря понадеялся, что Пейдж изменит свою позицию, которую четко обозначила еще в самом начале отношений. Так или иначе небольшое кольцо, которое Андервуд предложил надеть ей на безымянный палец пару лет назад, спокойно теперь дожидалось своего часа в прикроватной тумбочке. Алан надеялся, что когда-нибудь, когда он решит снова обсудить эту тему с Шэрон, она согласится стать его женой. И, еле заметно улыбнувшись, мужчина не нашел ни одной причины, почему этого не сделать сегодня.

Истлевшая сигарета отправилась в урну, после чего Алан быстро поднялся по лестнице и направился на заседание. Остаточная грусть немного стихла, и на замену ей пришла надежда. Андервуд понимал, что не стоит рассчитывать на заветное «да», но ничего не мог с собой поделать, раз за разом прокручивая в голове то вечернее развитие ужина, которое он бы желал увидеть.

***

– Рассказывай, куда полетите с Шэрон этим летом? – Кадмус, отец Алана, слегка наклонился вперед. В его голосе с каждым днем все отчетливее слышалась хрипотца, и от этого Андервуду младшему порой было сложно разобрать, что именно говорит папа.

– Думали на счет Греции, – мужчина неуверенно поерзал на стуле.

Алан никогда не любил больницы, и вряд ли бы нашелся человек, который их любит. И хоть сейчас не он был под прицелом зоркого глаза врача, все равно чувствовал себя неуютно.

– Я там был всего один раз, – Кадмус задумчиво посмотрел в стену, словно погружаясь в какое-то воспоминание, но потом мотнул головой и снова перевел взгляд на сына.

Алан никак не мог привыкнуть к тому, как выглядит отец. Если бы он не видел фотографии, то не заметил особой разницы между отцом пятилетней давности и нынешним. Но, увы, фотографии в доме родителя висели на видном месте, и каждый раз взгляд Андервуда младшего невольно падал на них.

За эти несколько лет отец сильно постарел. Некогда крупный обаятельный мужчина теперь напоминал тень себя прошлого. Он осунулся и сильно похудел. Кожа стала более дряхлой и приобрела немного желтоватый оттенок.

Но больше всего Алана тревожило дыхание отца. Сиплость голоса и хрипоту он мог списать на возраст и на его «стаж» курения, но частый непрекращающийся кашель, который явно усилился в последнее время, вызывал беспокойство.

– И как тебе?

Кадмус хрипло усмехнулся, с легким прищуром глядя на сына:

– Море красивое, остальное не понравилось. Вот если бы можно было отправиться в античную Грецию…

Договорить он не успел – его позвали в кабинет. Опершись на трость, которую Кадмус, как казалось Алану, использовал больше для стиля, чем из-за острой необходимости, пожилой мужчина зашел за доктором.

Осталось дело за малым, дождаться когда врач вновь подтвердит, что все в порядке, зайти за очередной порцией лекарств, потом купить отцу пакет продуктов, которых точно хватит на пару дней, и отправиться домой готовить ужин для Шэрон.

Андервуд с легкой полуулыбкой сидел в пустом прохладном коридоре больницы, когда отец, явно чем-то недовольный, вышел из кабинета. У Кадмуса никогда не было привычки ворчать, но Андервуду младшему было достаточно одного взгляда на отца, чтобы понять, что ему что-то не нравится. Мужчина нахмурился и встал:

– Что-то не так?

– Он хочет с тобой поговорить, – Кадмус недобро оглянулся через плечо на приоткрытую дверь кабинета. – Слушай, мне кажется, это какой-то шарлатан.

– Пап, – Алан устало выдохнул, застегивая пиджак на одну пуговицу. – Мы уже это обсуждали. Он – отличный специалист, к которому мы теперь вынуждены регулярно ходить, потому что кто-то, не буду показывать пальцем, переболел пневмонией в апреле.

Кадмус тихо усмехнулся. Его всегда забавляло, когда Алан пытался вести себя как взрослый мужчина и выговаривал отцу что и как следует делать. Нет, Андервуд старший знал, что все слова, сказанные сыном, верные. Он бы и сам так сказал своему отцу в аналогичной ситуации. Но все равно не мог воспринимать это серьезно, видя в Алане до сих пор своего маленького мальчика.

– Хоть это и я тебе вбил в голову, что хорошие услуги должны стоить дорого, но это шарлатанство чистой воды, – Кадмус закашлялся и сел. – Давай иди и слушай какой я негодяй, и что я выкуриваю по пачке в день.

– Ты выкуриваешь по пачке в день? – Алан цокнул, слегка надавливая на ручку двери кабинета врача. – Мы же договаривались…

– Да, но это было давно. С возрастом растут потребности.

– По-моему, в твоем возрасте они должны уже немного снижаться, – Андервуду младшему порой казалось, что отец так и не вышел из подросткового возраста.

– А вы грубиян, молодой человек, – Кадмус ухмыльнулся. – Иди-иди, и не смей ему говорить, что в дни глубокой старческой депрессии я выкуриваю полторы пачки.

– Пап…

Пожилой мужчина хрипло засмеялся, но через пару секунд смех перерос в кашель. Он пару раз махнул на Алана, призывая того поторопиться, прикладывая ко рту платок.

– За поворотом есть кулер, попей, – Алан зашел в кабинет, плотно закрывая за собой дверь.

Каждый раз, переступая порог владений врача, что-то внутри Алана сжималось и холодело. Ему не нравились эти приватные разговоры, потому что рано или поздно они приводят к чему-то крайне негативному. Вот и сейчас врач указал ему на соседний стул, выключил свет и включил негатоскоп.

– Вот это снимки, которые мы сделали после того, как ваш отец оправился от перенесенной болезни, – мистер Майер сразу перешел к делу. – Видите это небольшое затемнение? Это нормальное последствие перенесенной пневмонии. Но ненормально слышать в этом месте сейчас хрипы – вот здесь и здесь, – врач обвел небольшой указкой две области.

– Так, и…, – Алан развел руками. – Что с этим делать? Я, к сожалению, ничего в этом не понимаю.

Мистер Майер внимательно посмотрел на него, а затем вернулся за рабочий стол, включив основной свет в кабинете:

– Я настоятельно рекомендую пойти на КТ легких. Мы посмотрим их в срезе, чтобы лучше понять природу хрипов.

Алан кивнул, забирая распечатанное направление:

– Вы предполагаете какое-то конкретное заболевание?

Мистер Майер отрицательно мотнул головой:

– Мистер Андервуд, врач – это не тот, кто будет что-то предполагать. Как только вы отведете отца на КТ, и придут результаты, я изучу их, и тогда мы решим, что будет дальше.

– Но вы можете сказать, это что-то серьезное? – во рту пересохло, и Алан почувствовал, что ему сейчас стакан прохладной воды не менее необходим, чем отцу несколько минут назад. – Это обязательно?

– Вы будете узнавать все по мере необходимости, и да, это обязательно. Идите, мистер Андервуд, и не забудьте взять лекарства по рецепту, – он немного помолчал, а после добавил. – Вы замечали, что ваш отец кашляет всегда в платок, а затем быстро прячет его в нагрудный карман?

Алан нахмурился, ожидая дальнейшего развития мысли.

– Я могу ошибаться, но мне кажется, я видел небольшие кровяные следы.

– Может это…

– Мы не будем сейчас строить догадки, мистер Андервуд. Просто понаблюдайте за отцом и аккуратно поспрашивайте его о симптомах. Не болит ли у него случайно грудная клетка, и не стала ли одышка еще сильнее. Он категорически не желает со мной беседовать.

Алан кивнул и, быстро попрощавшись с врачом, вышел из кабинета.

Отец сидел в кресле как ни в чем не бывало и с усмешкой рассматривал какой-то журнал:

– Какую ерунду он наплел тебе в это раз? – не отвлекаясь от своего занятия, спросил Кадмус.

– Мы с тобой послезавтра едем на КТ легких, – Алан сел рядом, расстегивая верхние пуговицы рубашки. Сейчас было немного душно, несмотря на то, что прохлада коридора никуда не исчезла. – Мне кажется, ты что-то не договариваешь.

– Я? Да не может быть…, – пробурчал пожилой мужчина, убирая журнал обратно на небольшой столик и опираясь двумя руками на трость. – Пойдем?

– Нет, мы пойдем отсюда, когда ты отдашь мне свой платок и скажешь, что не так с твоей одышкой.

– Сынок, может мне еще и показать тебе переписку в телефоне? – он нервно усмехнулся, отводя глаза в сторону.

Кадмус никогда не признавался в этом даже себе, но Алан вырос в разы упрямее него. Мужчина знал, что эта черта характера сыну досталась от матери. Но такое признание бы означало, что он продолжает о ней думать постоянно, на протяжении всех этих тридцати восьми долгих лет. А Кадмус предпочитал этого не делать, поэтому убедил себя, что упрямство Алана это его личная черта, которую еще мальчиком он взрастил в себе сам.

– Знаешь что? А давай, – Алан требовательно протянул ладонь к отцу. – Я жду.

– Реально будешь читать переписку? Даже я такой ерундой не занимался…

– Перестань, мне нужен от тебя только платок. Мы отсюда никуда не уйдем, а без машины ты домой будешь добираться вечность.

– Вредный мальчишка, – пробормотал Кадмус и, достав из нагрудного кармана небольшой голубоватый платок, положил его на руку сыну. – Доволен?

Алан раскрыл его, не обращая внимания на легкую, едва заметную дрожь в руках:

– Я был бы куда более доволен, если не видел эти капельки кровь, – мужчина с грустью посмотрел на отца. – Пап…

– Только не надо тут…, – он взмахнул руками. – В этом нет ничего страшного. Такое случается со стариками-курильщиками. Тем более, если смотреть с расстояния метра, то и вовсе ничего не видно…

– Пап, почему ты вечно умалчиваешь о своих болезнях?

– Никогда такого не было, – притворно удивился мужчина.

– Было, – Алан встал и взял свою папку с бумагами. – Тебе напомнить в каком состоянии я нашел тебя дома, когда ты заболел пневмонией?

– Не надо, – буркнул Кадмус и встал с кресла вслед за сыном. Это было не самое приятное воспоминание, но сын прав. Он и правда тогда был в полуобморочном состоянии с высокой температурой и напрочь разряженным телефоном. – Это нормально, Алан. Такое с возрастом бывает. Мне практически восемьдесят…

– Нет, пап, не нормально, – он нервно провел по волосам, которые были стянуты в низкий хвост. – Так, ладно. Просто поехали, я отвезу тебя домой, а послезавтра на КТ, договорились?

– Как будто я смогу сбежать от вас, молодой человек.

***

Алан выключил духовку. Ароматы приготовленной утки разносились по всему дому, вызывая у мужчины легкую улыбку и приятное предвкушение вечера. Он поставил на стол бутылку красного вина, салат и несколько свечей, чтобы можно было приглушить свет на кухне до «романтического полумрака», как любила называть это Шэрон. Все было готово.

Но даже за этой улыбкой и вроде как хорошим настроением у Андервуда не получалось скрыть печаль во взгляде. Он не мог просто так взять и выбросить слова врача, увиденную на платке кровь и общий внешний вид отца. Но Алан все же постарался успокоиться. Нет смысла нервничать и переживать раньше времени. Может быть, это что-то существенное, но не настолько, чтобы бить в колокол тревоги. А если же это что-то плохое…

На этой мысли он замер на пути от духовки к столу с блюдом с уткой и овощами в руках. Думать об этом не хотелось, но мозг настойчиво подсовывал только одну фразу: «Вероятно, это наш последний спокойный и счастливый ужин».

– Алан, что за привычка готовить в рубашке? Мы ее потом в жизни не отстираем от соуса, – Шерон остановилась в дверях кухни, с улыбкой глядя на него. – Пахнет вкусно.

– Мы же вроде как в ресторане, – отстраненно произнес мужчина, продолжая свой путь к столу.

Она подошла ближе, помогая немного расчистить место для блюда:

– Тогда мне, наверное, тоже стоит одеться подобающе…

– Ты и так прекрасно выглядишь, садись.

Пожав плечами, Шэрон отодвинула стул и села, наблюдая, как Алан не спеша раскладывал еду по тарелкам:

– Ты врезался в доску? – весело спросила она, указывая на ворот его рубашки. – У тебя там следы от мела.

Андервуд усмехнулся, садясь напротив нее и беря в руки бутылку вина, чтобы разлить его по бокалам:

– Вероятно, это об меня так вытерли руки. Надо же, мы сегодня с отцом целый час просидели в больнице бок о бок, а он и слова не сказал.

– Зная твоего отца, он скорее тихо потешался над тобой, – Шэрон скрыла улыбку за бокалом вина. – И кто же осмелился вытереть руки о профессора?

Андервуд принялся неспешно отрезать небольшой кусочек от утки. Что же, нужная ему тема разговора всплыла сама собой. Приняв это за благой знак, он еле заметно улыбнулся:

– Сегодня одна из бывших студенток приходила на конференцию по бизнесу и взяла с собой сына. А ему очень захотелось порисовать мелками на доске.

– В твоей аудитории?

Он утвердительно кивнул, исподлобья наблюдая за Шэрон.

– И как же ты согласился на такую авантюру? Если даже студентам не разрешаешь бывать в аудитории во время твоего отсутствия.

– Мальчик попросил очень вежливо, надо сказать. И я не смог сказать ему «нет».

– Не знала, что ты любишь детей, чтобы делать для них исключения.

– Ты прекрасно это знаешь, Шэрон, – Алан отложил вилку и нож в сторону и накрыл ее ладонь своей. – И однажды мы с тобой уже это обсуждали.

Пейдж кивнула, отводя взгляд в сторону. О, она прекрасно помнила тот вечер, когда Алан сначала завел разговор о семье, а затем о детях и о браке. И он начал это обсуждать с ней даже с учетом того, что они договаривались в начале отношений никогда не поднимать такие темы.

***

2 года назад…

Андервуд, видимо, захотел что-то поменять в их жизни и опустился перед ней на одно колено.

Может быть, в какой-то другой вселенной Шэрон запрыгала бы от радости, но сейчас она сидела, не смея пошевелиться, и с широко раскрытыми глазами смотрела на любимого человека, который отказался от своих же слов, сказанных пять лет назад.

Все, что произошло после, она помнила уже не так четко. Сердце стучало так сильно, что мешало думать, а руки мелко тряслись. Пейдж не знала, на что рассчитывал Алан, делая ей предложение, но явно не на это. Она извинилась, встала и практически убежала в ванную, закрывая дверь на замок.

Продолжить чтение