Читать онлайн Готический Замок. Сборник стихов. Часть 1 бесплатно

Авторы: Попов Сергей, AntiBiV, stella_diurna, BlackCat, Niyol, Епифанцев Дмитрий

Составитель Сергей Попов

ISBN 978-5-0062-9481-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

AntiBiV

Ромашка

Расцвела ромашка утром ранним;
Солнышка морозного лучи
трепетные лепесточки ранили;

молодые бойкие грачи
истоптали цветик, исковеркали
и оставили лежать его дрожа.

Точно так же в полуночном зеркале
видится мне детская душа.

12 декабря 2016

Представь, что ты в огромном туалете

Представь, что ты в огромном туалете:
повсюду блеск, гирлянды и огни,
и Солнышко в окошко тихо светит,
и зяблики щебечут о любви, —

но ты один; стоишь, переминаясь,
и чужд тебе сортирный маскарад:
пусть пляшет полотенце всем на зависть
одну из самых светлых сарабанд,

пусть ёршик унитазный притворился
одним из первоклассных скрипачей,
пусть в танце сумасшедшем закружился
рулон бумаги, пусть звенит ручей

из носа ослепительного крана,
пускай поднялся самый унитаз! —
ты ясно видишь: радоваться рано, —
и синяя тоска течёт из глаз,

и падает в огромном туалете
на доискра натёртый изразец,
и Солнышко в окошко тихо светит,
и песню о любви поёт скворец,

но в ней звенят не радости, а муки,
и ясно проговаривает пасть:
«Мы любим князя Мышкина друг в друге,
но верх берёт рогожинская страсть».

3 мая 2017

Поэт в туалете

Зашёл в туалет поэт.
Включил в туалете свет.
И думает вдруг поэт:
«Зачем в туалете свет?»

И руку ко лбу поэт.
И сел, опустив глаза…
Души вдохновенный свет
безжалостно угасал.

Не в силах понять, поэт
пытался ещё рассуждать:
зачем в туалете свет,
когда в нём положено… срaть?!

И этот нескромный вопрос
поэта сразил наповал:
поэт к унитазу прирос
и больше уже не вставал.

25 октября 2016

Ум подёрнут дымкой ностальгии…

Ум подёрнут дымкой ностальгии,
сердце окружил солёный шёлк.
Люди – все хорошие такие.
В каждого небесный свет сошёл.

Таракан, раздавленный безверно,
в мышеловке высохшая мышь —
это наши ангелы, наверно.
Что же Ты всё видишь и молчишь?

Детям, непонятливо жестоким,
нужен порицатель красоты,
нужен прорицатель их тревоги,
нужен идеально чистый дым.

Мясо размозжая по тарелке,
вилкой отправляя в рот кусок,
чувствами размениваясь мелкими
(мельче, чем Бурёнка или Бог),

парочка господ в лощёных фраках
сделку заключили с Сатаной.
Где-то за окном скулит собака,
лапой роя камень мостовой.

Роет и скулит – пропал хозяин.
В воздухе лишь тень его духов.
Чёрные ветра не показали,
что есть жизнь и кто ты в ней таков.

Белый ветер бросит паутину:
хочешь всё познать – так размотай.
Память ностальгия заслонила…
Где-то во дворе сгорел сарай.

Там, на пепелище, прах лопаты
должен превратить ты в черенок;
с лезвием, горячим и помятым,
должен совладать, как раньше мог.

Лишь тогда до правды докопаешь,
сбросишь пелену, увидишь мир:
«…вот Паук, его уже ты знаешь,
мы ему приходимся детьми…

Дети непонятливо жестоки —
должен их учитель умереть,
чтоб они сумели без тревоги
молча друг на друга посмотреть.

Ум подёрнет дымка ностальгии,
сердце окружит солёный шёлк…
Люди – все хорошие такие,
всяк в тебе учителя нашёл.

Плоть твою сурово растерзают
и снесут, рыдая, под камыш.
Вот она, судьба твоя какая…
Что же ты – всё видишь, да молчишь?»

12 мая 2019

О несчастной земной любви

Самостоятельное блюдо —
пошло за хлебом, в магазин.
«Я покупать его не буду,
а отнесусь к нему, как к сы-

ну!» – говорило утром ранним:
«Мы вместе радость обретём!»
Но в магазине злой охранник
загородил дверной проём

своей фигурою клыкастой,
швырнул: «Борщам сюда нельзя!»
«Но я не борщ! Я так несчастно
без сына…» Тут охранник снял

свою дубинку, псов поставил
у входа чёрного на всяк,
а блюдо, если Вы не знали,
боялось до смерти собак

и потому помчалось сразу
туда, откуда и взялось,
но, поскользнувшися, на крысу
всё, без остатка, разлилось.

Так и погибло. Хлеб же этот
в тот вечер выспренный поэт,
смотря «Ромео и Джульетту»,
доел под чёрный винегрет.

Вот так не встретились. Погибли.
Исчезли в огненной золе.
Вот так и мы. Вот так и мы, блин.
Вот так все люди на земле.

15 марта 2017

P.S. Какого цвета у вас получились собаки?

Про рыжего кота

Весенним днём, холодным и бесстыжим,
я шёл домой, не ведая о том,
что, в городе гуляя, стал я рыжим,
немного наглым северным котом.

Значения усам не придавая,
не замечая тёплый пышный хвост,
одним прыжком я сел в нутро трамвая
и деньги стал искать, чтоб за проезд.

Когтистость лап моих заметила кондуктор,
и я, не понимая что да как,
был вытолкан на улицу, как мусор,
и битых два часа искал рюкзак.

Пока искал, ко мне пристали дети,
и прятаться от них пришлось в траве,
но прыткая веснушчатая леди
меня поймала. Рылась в голове.

Как отпустила, сразу же помчался
без рюкзака – скорее бы домой.
Я долго шёл. Чем мог, перебивался:
порой воробушком, а то – сырой травой.

И наконец дошёл. Меня встречали бурно:
моя жена, мой пятилетний сын;
в честь этого под вечер наша урна
была полна фольгой от колбасы.

И вот, уже дремая в сытной неге,
я слышу звук знакомых мне шагов.
В единый миг забыл я о ночлеге:
зачем явился в ночь, и кто таков?

И тут, от удивленья ошарашнув,
я вижу, как вхожу к себе домой.
«Меня» встречают. Мне безумно страшно.
Да чёрт тебя дери – ты кто такой?!

И лишь когда я «сам себя» погладил,
ко мне вдруг озарение пришло:
я рыжий кот, а это мой хозяин —
и сразу замурлыкало тепло

в моей груди. Я вспомнил, как мне снилось,
что стал я человеком и гулять
пошёл по городу, и тело заблудилось —
меж двух сознаний просто заплутать.

Весенней ночью, тёплой и уютной,
урчал я у хозяина в ногах.
А вы теперь узнали, кем я буду
гулять по городу в пушистых рыжих снах.

30 апреля 2021

Я хочу умереть в лесу…

Я хочу умереть в лесу.
Так, наверно, оно и будет.
Слишком долго гранит грызут,
обезумев от страха, люди.

Слишком яростно бьют в бетон,
до костей окровавив руки;
ко всему безучастен он —
к детской радости, к адской муке.

В лес дремучий уйду навек,
мхом покроюсь, сольюсь с корнями,
и с одной из зелёных рек
мы, обнявшись, умрём друзьями.

Наконец-то вернусь домой;
будут птицы мне петь свирели,
и над тихой моей головой
зашумят вековые ели.

Январь 2021

Снова дождь

Снова дождь льёт – прекрасен и горек.
Пьёт небесную музыку сныть.
Я, как без печени алкоголик,
наконец-то мечтаю жить.

Снова утро овеяно мраком,
под корягами сиплый сквозняк.
Я дарю своё сердце оврагам.
Я пока не совсем иссяк.

Тучи давят – нависли так низко,
что кругом только серый туман.
Пронесётся с безумным визгом
раздосадованный Вакиньян.

Подожди, я тебя поцелую.
Слишком долго я не был влюблён.
Покажи мне, где раки зимуют.
Я хочу посмотреть на их сон.

Усыпит меня звёздная нега,
и приснится мне полный shit:
будто небо ночное – негр,
будто звёзды на нём – прыщи,
что здоровое небо – беззвёздно,
что Луна – это медленный глаз,
он бесчувствен, и плачет воском,
и всё время глядит на нас,

строго судит и жалит ядом.
Я проснусь. Небеса горят.
Хорошо, что со мною рядом
есть пролившийся с неба яд.

Ветер хлещет по ласковым макам,
рвёт на части барьерный риф.
Я отдам своё сердце собакам
и надеюсь, что буду жив.

28 июля 2022

Чёрный бред

День закончился. Ночь настала.
Звёзды встали в короткий ряд.
Я хотел бы начать сначала,
Мой любимый далёкий брат.

– Кровь за кровь, – говорит уставшая,
Изолгавшаяся земля.
И ей верят дети, не спрашивая,
И идут умирать зазря.

Я хотел бы взлететь над озёрами,
Как какой-нибудь майский жук.
Но меня назовут фантазёром и
За такие мечты сожрут

Те же дети и те же взрослые,
Что любили ещё вчера.
Я привык за немыми вопросами
В темноте коротать вечера:

Мёртвый день, полный жизни и радости?
День живой, где бесчинствует смерть?
Не нужны мне ни плети, ни сладости,
Ни стальной полубог-изувер.

И мне шепчет слепая пророчица
С голубыми глазами Шивы:
«День закончится. Ночь закончится.
Все проснутся и будут живы».

Когда человек становится тряпкой…

Когда человек становится тряпкой,
все разговоры бессмысленны:
у неё нет ушей;
у тряпки нет рта, чтоб ответить;
тряпку никто не любит,
но все пользуются;
но давайте мы будем не «все»,
давайте любить тряпку,
изо всех сил постараемся,
чтобы тряпка
снова стала
человеком.

Очень модное стихотворение

Я спящий чело-ело-век,
и у меня в глазах магниты.
Сижу, уткнувшийся в тарелку,
и звон её выпытываю.

А за окном цветёт черешень
и, серебром сплетённый,
шагает человек – он грешен
и в грешное влюблённый.

А под окном сидит паук.
Ему плевать на грешность.
Он ловит в сети юных мух
и юно дарит нежность.

А я, захлёбуясь борщом,
совсем не улыбнуся,
а, топнув, попрошу ещё,
чтоб точно захлебнуться,

чтоб за окном перецвело
и выцвело до чёрту,
чтоб человек своё лицо
отмыл от позолоты

и чтобы крестовик-паук
ушёл на розогрушень,
и чтоб он в паутине мух —
ведь кто-то же мне нужен!

Пускай в глазах моих магнит —
да сердце одиноко.
Ведь чем сильней душа болит,
тем больше я на бога

смотрю и радуюсь вполне,
что он ко мне шагает,
плывёт и скачет на коне
и в грешное влюбляет.

А я ни разу не люблю,
смотрю себе в тарелку,
черешень режу, небо блю
и чело-ело-векаю.

А за окном цветёт паук
и пахнет так весенне,
что человек совсем потух,
зайдящи в мои сени,

увидел – ест какой-то борщ,
и всё без рук, без ложки, —
да помер сразу, и в прихожей
лежит, как на дорожке.

Ко мне кто из гостей придёт,
его переступает,
но, увидав мой сытый рот,
на месте упадает.

Признаюсь, надоело мне —
в прихожей уж десяток.
Я трупный запах заслонил
борщёвым ароматом,

но как-то вот нехорошо:
ко мне господь шагает,
его библейский капюшон
его лицо скрывает,

а как войдёт ко мне господь,
увидит мои щёки —
так тут же сразу уподоть
с отчаяньем глубоким.

Ко мне ты, гость, не приходи —
я чело-ело-вечу.
Во мне магнитище зари
да сам я безупречен.

Ведь жить зачем? «Борща, борща!»
Побольше бы сквозь тело
прошло его и, сообща,
мы рай бы в мире сделали!

И за окном бы не цвело,
и только в моём доме
светилось бы моё лицо,
как если бы я помер.

Тогда бы человек вошёл
и, труп переступая,
ко мне бы спешно подошёл
гордынь переступая.

Забрал бы борщ, меня прогнал —
и сам бы за тарелку,
чтобы смотреть в дыру окна,
как молней в небе бегает.

Прошла гроза бы за часок —
и сразу бы черешень.
И в поле чистый колосок
сказал бы: «Батька, грешен!»

Тогда бы за окном паук
в испуге закрестился,
тогда бы за окном паук
прям насмерть закрестился

и человека серебром
изящно вокруг шеи
скрутили бы своим теплом
червонные бы змеи.

Тогда заплёлся бы язык
рассказчиков и фатов
и без смущения святых
обмолвил бородатыми.

И если б вспомнил кто когда,
с чего всё началося,
к тому б тогда пришла беда —
хоть летом, хоть и осенью.

Тогда бы это… я… забыл!
Но, в общем, нам тогда бы…
совсем, вот, кажется, забыл…
А! – с мачтами корабль

плывёт по морю в полный штиль,
и парус обветшалый,
и ветхий, в водорослях, киль,
и флаг чужой державы,

забытый в пламени веков,
мне говорит-смеётся,
что плыть по морю нелегко —
совсем не видно Солнца, —

и что корабль – это… как?!..
Опять забыл! Корабль…
По-моему, совсем забыл…
Вот вспомнил бы хотя бы,

как, своей памяти лишён,
чужую жадно принял
и как господний капюшон
висел над небом синим,

и как черешень за окном,
украшенный цветами,
клянётся бронзовым крестом,
что всякий грех оставил

и что под крону человек,
случайно заглянувший,
впитал в себя весь бывший грех
и сам себя нарушил.

Скажи мне, добрый мой паук.
Один лишь ты остался.
Всегда ловил ты юных мух
иль чем другим питался?

Ты видишь, я мечтаю борщ
и всё в тарелку взглядом.
Я чело-ело-век и о-
чень знать мне это надо.

Но нет ответа. Тишина…
Везде одни магниты.
Лишь бог в прихожей выжидает
и боль во мне воспитывает.

Он тоже, кажется, забыл
и вот – застрял в прихожей.
А по морю корабль плыл
и жизнь мою всю прожил.

7 мая 2015

Тихое

Как страшно жить… Мне кажется, что я
хожу по заколдованному кругу;
часы остановились и стоят,
и пол скрипит. Меня ведёт за руку

ещё одна заблудшая душа,
такая же, как я, но только лучше —
яснее путь её и ровен тихий шаг
по воздуху. Лишь смерть меня научит

скользить без страха в чёрной тишине,
доверившись священному обману,
и долгое письмо напишет мне,
как страшно жить…
Я отвечать не стану.

11 сентября 2016

Птицы песни поют

Птицы песни поют, смерть уходит прочь.
Над землёю Господь расстилает ночь,
Поливая землю живым огнём.
Города горят, и светло как днём.

И леса горят, и горят моря,
И горит больная душа моя,
И, не в силах в мире найти приют,
Понимаю я, что меня убьют.

Не враги, не смерть, не сестра, не брат —
Мою жизнь погубит безмолвный яд.
Повсеместный, тайный, доступный всем,
Он до боли громок, до крови нем.

Безучастный дух. Равнодушный взор.
Лучше б сердце моё поразил укор.
Лучше боль терпеть от змеиных жал.
Лучше б я тебя никогда не знал.

Я люблю весь мир от большой тоски,
Но сковали волю мою тиски:
Наградил меня Бог любовью
Да облил моё сердце кровью.

Кровью всех, кто был и кто будет жить,
Чтобы я, родившись, сумел любить.
Но свирепый холод среди людей
Тихо гасит пламя в душе моей.

Лягу в чёрный снег и почти без сил
Вспомню всё, что думал и что любил,
С чем до крика спорил и чем горел,
На асфальте рыхлом – зелёный мел,

И рисунок детства, и облака.
Тучи бьют грозу, как колокола,
И мне шепчет смерть, как прекрасна ночь.
Это птицы поют, улетая прочь.

2023—2024

Марсианам

Простите меня, марсиане,
за то, что я к вам не лечу —
меня тут поймали земляне
и водят меня ко врачу.

Он мне говорит: «Очень болен…
– качает своей головой,
– Не в Вашей, воробушек, воле
отправиться в мир неземной».

Как свяжут, как вколют – так больно! —
и сразу на сутки без снов.
Потом просыпаюсь довольным
на пару каких-то часов

и снова мечтаю о Марсе,
где ждёт меня дом и семья…
И как я ещё не сломался?
И как ещё выжил тут я?

Об этом никто не узнает,
но Вам я, пожалуй, скажу —
поскольку и Вы марсианин
и с Вами живёт какаду:

под хлипкой моею кушеткой,
у серого злого окна,
бывает, появится редко
красивая очень Она.

Земляне зовут её «мышью»,
а я говорю: «Процион».
Стараюсь, конечно, потише,
а то вдруг появится Он…

Но Вы никому не скажите! —
Вас тоже ведь тянет на Марс?
Простите, простите, простите
за всё, марсиане, всех нас!

Вы знаете, как путешествует Уильям?

Вы знаете, как путешествует Уильям?
Садится на кресло железного друга
и пару минут вдоль зелёного луга,
как будто имеет волшебные крылья,
ветра разрезает с улыбкой широкой,
и руки навстречу он Смерти бросает,
и грубый асфальт его тело стирает,
и крик его радостный слышит дорога.

Вы знаете, как путешествует Уильям?
Из города в город стрелою он мчится
и всех заставляет от счастья светиться,
и яркое Солнце дорожною пылью,
как нежной ладонью своей круговерти,
скрывает от глаз – они свет позабыли.
Вы знаете, как путешествует Уильям?
Из города в город. От смерти до смерти.

25 января 2012

Сергей Попов

Fée de la vie1…

Однажды ночью ты явилась,
Как будто сказка, волшебство…
Быть может, сон? Ты мне приснилась?
Прекрасна, словно божество…

Бесшумный взмах легчайших крыльев,
Изящный, гордый реверанс…
Ты словно ноты закружила —
Любви и жизни консонанс…

Ты пела в час, когда все спали,
Твой танец в воздухе сверкал.
La grazia2, подобно лани…
«Mon Dieu3…» – я это лишь шептал…

Но вдруг две капельки сорвались
С твоих блистающих ресниц —
Слезинки боли и печали…
Они упали вместе вниз.

Но голос твой ничуть не дрогнул,
Неся в наш мир добро и свет.
Быть может, ты пришла от Бога?
А может, ты есть Человек…

Ты ноты жизни воспевала,
Дарила ими сладкий сон.
Quant’è bello4… Так желанна…
«Qui êtes-vous?5» – я словно был влюблён…

Но ты лишь взглядом одарила.
А после – солнечный рассвет.
Быть может, сон? И ты приснилась?
Но в мыслях слышал я ответ…

Ты воспевала это чувство —
Прекрасной, жизненной любви…
И мне наутро стало грустно…
«Tu me manques… la vie de fées…6»

09.03.2012

Something beautiful

Туман на город опустился,
С зарёй обняв прекрасный мир.
«Скажите мне…», – у них спросил я,
«Есть something beautiful in me?»

Они прекрасны… Жаль, безмолвны.
Иль просто я не слышу, глух.
Закрыл глаза. Птиц пенье, волны…
Есть something beautiful вокруг…

«Скажите мне…», – спросил у них я,
У птиц, у волн… Чудесный миг…
Когда, казалось бы, проникся…
«Есть something beautiful in me?»

Но мне язык их непонятен…
Зато тепло. Небесный друг
Лучами греет. Так приятно…
Есть something beautiful вокруг…

Открыл глаза. Уж нет тумана.
И словно виден край земли…
«Скажи», – спросил я неустанно,
«Есть something beautiful in me?»

И я смотрю сквозь город шумный —
Взведённый разумом недуг…
Но пусть у жизни нервы – струны,
Есть something beautiful вокруг…

И я уже не жду ответа:
Есть something beautiful in me?
Я знаю – есть частица света.
И за людей молюсь. Аминь.

17.05.2012

Angel Inside

Почувствуй, мой милый читатель,
Добро, что теплится в душе.
Ведь ты – человек, не каратель.
Луч света – «ещё» и «уже».

Почувствуй, мой милый читатель,
Простое, но сложное light.
Поверь, ты чудесный создатель
Красивого angel inside.

Ведь ты был рождён для чего-то.
И, думаю, уж не для зла.
Ты знаешь, что значит «забота»;
И знаешь, как много тепла

Сокрыто в тебе – в Человеке,
Пусть даже случается night.
И ты столь прекрасен навеки,
Ведь ты – это angel inside.

И мир – не война и не ссоры,
И он – не кошмар и не ад,
Ведь жизнь есть не тьма, не раздоры,
Пока жив твой angel inside.

06—07.03.2016

Антиутопия

В мире, где правят машины,
Где люди – лишь биоотходы,
Где в страхе ты ищёшь причины
Не кинуться через барьер;
Где в небе темно и токсины,
Где смерть есть спокойствие, отдых —
Сидела она у витрины,
Сжимая в руке револьвер.

Совсем молодая, лет двадцать,
Под светом холодным неона —
Она бы могла улыбаться,
Но только на счастье – запрет.
Разорван её муж на части
Был роботом из Легиона,
Заметившим просто, к несчастью,
Что ей улыбнулся в ответ.

Они оба знали о главном —
Что скоро она станет мамой.
Но если б всё было так славно…
Машины «стирают» детей.
И счастье, что было недавно,
Сменилось кровавою драмой —
Живот стал окрашен багряным;
А пуля последняя – ей.

07.12.2016

Безымянный солдат

Иду на войну я, сердце скрепя.
Ведь я не хочу быть смертью, солдатом…

Что я оставил после себя?
Ответ очень прост – тире и две даты.

03.12.2016

Быть может, не думать…

Однажды наступит – да, все мы умрём,
И кто-то, наверное, вспомнит о прошлом.
Подумает, может, зачем мы живём…
Плохим человеком он был иль хорошим…

Мы знаем, что время бежит и бежит.
А смерть – неизвестно, когда вдруг случится.
Быть может, не думать… а так, просто жить.
Теплом быть и светом. Учить и учиться.

24.02.2016

В ожидании смерти

Двенадцать часов. Она у окна,
Взор свой направив на облака.
Затишье. И только лишь ветер ночной
Обдует тот замок, окутанный тьмой.

Уйдут облака, и холод луны
Тихо падёт на поверхность воды.
И свет серебра отразится в глазах,
И ветер утихнет, скрывшись в тенях.

Вольётся тоска в дивные очи,
Внизу, под луной, оживут дети ночи.
Протяжный их вой и их грустный взгляд…
Что они ей хотят рассказать?

Ответ ей известен, уже так давно.
Она не хотела творить это зло.
Ведь ей не нужна такая судьба…
И в замке она заточила себя.

Туман опустился в ночной полумрак.
Капельки слёз у неё на руках.
И слышен всё вой под оком луны —
Песня ночная ангелов тьмы.

Два шрама на шее – они навсегда.
И если пить кровь, – не уснуть никогда
Она это знает – что скоро умрёт.
Но больше уже никого не убьёт.

08.11.2016

Кэтрин

Красиво так ночью сегодня.
И нет безответной любви.
Темно, но так лунно и звёздно.
Серебрянный свет – визави…

Любовь – это ведь не порочно?
Но я изменила тебе.
Я, Кэтрин, увяла досрочно.
Не нужная даже во сне.

Предало ль меня моё сердце?
Любила не только тебя.
Неужто ль под волей я бесов?

1 (фр.) – [фи дэ л'а ви] – Фея жизни

2 (итал.) – [л'а грац'иа] – Как грациозно

3 (фр.) – [мон дью] – Боже мой, Мой Бог

4 (итал.) – [куэнте бэлло] – Как прекрасно

5 (фр.) – [ки (э) т ву] – Кто ты?

6 (фр.) – [тю ми ман: ке… л'а ви дэ фи] – Скучаю по тебе… фея жизни…

Продолжить чтение