Читать онлайн Сновидящий и Снотворящий бесплатно

Сновидящий и Снотворящий

Полина

Рис.0 Сновидящий и Снотворящий

…ский давно мечтал показать Полине свой дом. Полина наконец согласилась – придёт сегодня вечером. Будут свечи и красное вино (…ский откуда-то знает, что Полина любит красное вино).

День тянется невероятно долго. Чего только не переделаешь, устанешь, опустеешь, но вот вечер… Вот он – вечер! Но когда начинается вечер? Ведь Полина сказала, что придёт вечером. В конце вечера? (Тогда где же конец вечера?) Или в начале? (И где искать начало?)

Можно считать минуты (цифры успокаивают) – часы всё покажут. Только бы стрелка шла побыстрей, размеренно вращались бы крохотные шестерни… Но, если за временем следить, оно идёт очень медленно. Нужно что-нибудь делать: вот…ский заправляет постель и не смотрит на часы, чистит ботинки и не смотрит на часы, смахивает пыль со шляпы и не смотрит на…

Стук! Она:

– Прости, я опоздала. Не так-то просто найти твой дом.

…ский внутренне прыгает до потолка – какая же она красивая, какая же она! Красные губы, волосы до плеч, узкие чёрные брюки.

– Я так рад, что ты решила зайти.

…ский сказал меньше, чем хотел. Во рту, как всегда, пересохло. Может, уже предложить ей вина?

Полина в гостиной. Надо показать ей книги, у …ского есть то, что ей нравится, – старые детективы, мягкие обложки, серый дождливый Нью-Йорк… Милая Полина в жёлтой шёлковой юбке. Стоит у полок, гладит корешки пальцами. Ровные узкие ногти, красный блестящий лак.

…ский решается:

– У меня есть красное вино, ты пьёшь красное?

…ский будто невзначай касается её руки. Полина улыбается ему в лучах рубинового заката:

– Нет, я пью,

Что она дальше сказала?

– Нет, я пью,

Господи, да что же она сказала? Она:

– Да, красное! Где у тебя бокалы?

…ский суетится:

– Я сам, не утруждай себя, располагайся.

Какой же я идиот (ничего как следует не приготовлено, простоял перед зеркалом весь вечер)!

– Нет, можно мне? Так у меня будет возможность осмотреть твой дом. Где у тебя бокалы?

…ский дрожит от подступившей нежности:

– Бокалы,

…ский не может вспомнить, где бокалы.

– Бокалы,

…ничего не приходит на ум.

– В кухне? – спрашивает Полина.

– В кухне, – выдыхает …ский.

Бокалы, конечно, в кухне.

…ский ждёт Полину и думает, не забыл ли он помыть посуду.

Часы на руке негромко тикают. Полина ушла в кухню за бокалами.

Часы тикают. Полина ушла за бокалами.

Часы тикают. Полина ушла.

…ский тихо плачет в рукав:

– Исчезла. Почему она каждый раз исчезает? Уходит за бокалами и – исчезает.

…ский ходит по комнате, собирает ночную прохладу в мокрые глаза.

– Какой я неотёсанный, вот я неуклюжий! Она же просто не любит красное вино!

Он хохочет:

– Она же не любит красное вино!

Полина не любит красное вино.

* * *

Телефонный звонок:

– Вы разве не выйдете сегодня на работу?

…ский в замешательстве: на какую работу? Что они от меня хотят? На какую работу? Что они?..

– Так вы что, не выйдете?

…ский молчит, не знает, что и сказать. Трубку положили. …ский тоже положил трубку. Снял трубку – положил трубку.

Вы что, не выйдете сегодня на работу?

Вы – что?

* * *

…ский решил купить себе новый костюм: вдруг вечером придёт Полина? Полина не любит красное вино. Она пьёт только шампанское. Полина не пьёт много шампанского. Полина не любит быть пьяной. Полина не любит выглядеть глупо. Она носит чёрные кружева, шляпку с твёрдыми полями и фиолетовой ленточкой и чёрные узкие брюки. Иногда она носит юбки. Тогда ей приходится надевать туфли, покрытые фиолетовым лаком, с металлическим бантиком почти у самого носка. Но если Полина носит брюки, то обувается в простые мокасины – из чёрного нубука, из фиолетовой замши, из…

Полина не пьёт красное вино.

…ский покупает себе новый костюм. Рыжий пиджак и бордовый шёлковый шарф, чёрные брюки и чёрные ботинки с узкими острыми носами. По дороге домой он зайдёт в винный магазин. (Полина не любит красное вино!)

– Мне шампанского.

– Какого?

У продавщицы тёмное лицо. Глаз не видно, рта нет, нос размазался.

– Какого вам?

…ский достаточно воспитанный человек, чтобы не обращать внимания на отсутствие лица, но он никак не может вспомнить, какое шампанское любит Полина.

– Полина,

…ский не может вспомнить, какое шампанское любит Полина.

– Полина,

Продавщица хмурит лоб:

– Негодяй!

…ский опускает глаза.

– Негодяй! Как вам не стыдно? Дурачите меня – работать не даёте!

…ский убегает. Полина не любит красное вино.

* * *

Ночью …ский проснулся от странного шума – кто-то в ванной, кто-то забрался к нему в квартиру, чтобы помыться. …ский открывает дверь – за шторкой женский силуэт. Полина? (Полина любит шампанское.)

– Полина? – окликает женщину …ский.

Молчит.

…ский боязливо отодвигает шторку:

– Мама?

Женщина прикрывает наготу полотенцем:

– Ты чего, сынок? Чего ты не спишь? Ночь уже, ложись спать.

…ский недоумённо смотрит на мать:

– Мама?

Она отвечает:

– Ну, «мама?» и «мама!». Иди спать, ты же болеешь, сынок! Иди спать, ну?

…ский возвращается в постель и вскоре засыпает: Полина не любит шампанское, не любит бургундское, не любит красное, фиолетовое с металлическими бантиками, …ский иногда носит юбки, ты же болеешь, сынок, ты же…

* * *

– Мама, зачем ты приходила ночью?

– Не приходила я, ты чего это?

Мать ходит из угла в угол и смотрит на сына. В руках у неё книга, в книге – испещрённые мелким текстом и чёрно-белыми картинками страницы. Она рвёт из тяжёлого тома листы и суёт …скому:

– На-ка, попробуй. Это задачки с фигурами.

– Мама, зачем? И зачем ты ночью пришла?

Мать смотрит на сына и говорит тихо-тихо:

– Задачки, сынок…

…ский смотрит на лист: фигуры – фигуры – фигуры – фигуры – фи…

– Что делать, мама? – чуть не плача говорит …ский. – Ничего понять не могу. Не могу ничего понять!

…ский плачет матери в живот. Она гладит сына по голове и тоже плачет. Тоже ничего не может понять.

* * *

Полина всё-таки не любит красное вино. Она уже взрослая женщина, и у неё красивое гибкое тело. Полине, наверно, двадцать семь или тридцать один, и она от этого ещё красивее. У неё морщинки под глазами и кожа пористая на лице (наверно, потому что она курит), но ведь она уже взрослая женщина и поэтому курит. Ещё на неё заглядываются мужчины. …ский терпеть не может, когда на неё заглядываются мужчины. Только он может на неё заглядываться. В конце концов она же была у него дома, она ушла в кухню…

Полина не любит красное вино. Полина любит горький шоколад.

…ский украл в магазине горький шоколад. У него целая сумка горького шоколада. Он тащит горький шоколад Полине. (Полина не любит красное вино, она любит горький шоколад.) Но где живёт Полина? Но где? Где Полина?

…ский стоит посреди улицы. Где живёт Полина? …ский спрашивает у прохожих. Прохожие молчат – не знают. Мимо бегут полицейские. …ский кричит им вслед:

– Полина? Вы не видели Полину? Полина не любит красное вино, она любит горький шоколад!

Полицейские не слышали. Убежали дальше, ловить вора. …ский не вор – он всего лишь влюблённый человек.

* * *

Мама принесла …скому какие-то таблетки.

– Ты же болеешь, сынок.

…ский не понимает, зачем ему таблетки. …ский с детства не любит пить всякие таблетки, как и Полина не любит красное вино, тогда зачем ему пить таблетки?

– Зачем, мама?

– Ты же болеешь, сынок.

– Да чем, мама?

Мама плачет:

– Не знаю, ничего не знаю.

Чтобы мама не плакала, …ский пьёт таблетки.

* * *

Чтобы мама не плакала, …ский продолжает пить таблетки.

* * *

Полина так и не вернулась из кухни.

Рис.1 Сновидящий и Снотворящий

Последнее предсказание

Рис.2 Сновидящий и Снотворящий

Мальчишкой меня выгнали из дома, бросив следом несколько кусков солонины и бурдюк с водой. В деревне я считался юродивым, потому что умел предсказывать будущее влюблённых. Но мои предсказания мало кому нравились. Почти в каждом союзе я видел скорую измену. Похоть и корысть жён, леность и скука мужей – всё это в дикой пляске вертелось перед моими глазами. Стоны преступной страсти и крики надругательств не оставляли меня ни днём ни ночью. Старейшина решил, что я проклят или от природы склонен к обману и жульничеству. Он вскинул руку и повелел изгнать меня.

Я брёл по пустыне, едва живой от голода и жажды, сбивая растрескавшиеся стопы в кровь о твёрдую бесплодную почву. Ночами мечтал об уютной соломенной подстилке, в которой можно спрятаться от пробирающих пустынных ветров, а днём просил оазиса с хрустальной струёй, весело бьющей из каменной щели древнего нагорья.

Полумёртвого меня подобрал какой-то грустный человек, до глаз заросший чёрной курчавой бородой, и положил меж горбов своего верблюда, а сам взял животное под уздцы и повёл куда-то, напевая себе под нос.

За мной ухаживали сыновья бородатого незнакомца – трое крепких юношей, каждый с горбинкой на носу и тёмной, словно корица, кожей. Эта семья, состоящая из четверых мужчин, имела несколько виноградников и прохладные подвалы с вином в просторном доме. Скоро мне удалось встать на ноги. Я горячо благодарил добрых людей, выходивших меня – изгнанника, проклятого всеми ясновидца. Дом, в котором жили виноградарь с сыновьями, располагался на подступах к огромному городу, что лежал в широкой долине и простирался до самого горизонта. Прячась от палящего солнца в тени соломенного навеса, я часто смотрел, как собираются на площади жители и на моих глазах разворачивается шумный многолюдный базар. Мне нравилось наблюдать, как ходят женщины меж рядов со специями и финиками, как осликов, запряжённых в повозки, погоняют торговцы, как удирает от обманутых покупателей базарный шут, пряча в кармане барыш.

– Скоро всех их не станет, – грустно сказал виноградарь, оправив длинную бороду. – Беспощадная царица. Ещё немного, и она вырежет всех юношей и мужчин. Тогда город погибнет от голода или набегов врага.

Он закрыл лицо рукой и глухо, без слёз, зарыдал. Он говорил, что скоро наступит черёд и его сыновей. Им, как и многим другим юношам, придётся принять смерть от руки правительницы. Она тщится найти себе мужа – только ни один мужчина не в силах утолить её страстей, ни одному ещё не удавалось обуздать её дикую похоть. Матери, жёны и сёстры – каждая молит царицу о пощаде, каждая просит остановить поток молодой крови, но царица только смеётся – и снова убивает.

В ту ночь я не спал, вспоминая рассказ старика-виноградаря. Неподалёку, зарывшись в солому, спали его сыновья, утомлённые работой на виноградниках. Они знали, что скоро им уже не придётся касаться тонких завитков лозы, их сильные жилистые ноги уже не будут мять сочный виноград.

Утром я решился:

– Сам пойду к ней.

Старик горько засмеялся и махнул рукой:

– Как знаешь. Помолюсь за тебя.

Во дворец меня не впустили – стражники решили, что я выживший из ума дервиш, и бросили в камеру к бродягам и мелким базарным воришкам. Я промучился в заточении несколько недель и скоро тяжело заболел – меня била лихорадка, горлом шла густая тёмная кровь. Я лежал, укрытый смердящим куском ткани: одежду отобрали сокамерники, которых ещё не сломила какая-нибудь болезнь. В полубреду-полусне я слышал их тихие толки: говорили, что в городе почти не осталось мужчин. Многие бежали, побросав жён и детей, многие свели счёты с жизнью, прыгнув со скалы или вспоров себе живот кривым кинжалом. Вчера казнили известного торговца: он переодевался женщиной, почти полгода ему удавалось дурачить стражников, но его разоблачили из-за какого-то пустяка. Из разговоров я понял, что и тюремная стража пребывала в смутном страхе: царице необходима охрана, но кто знает, что взбредёт ей в голову следующим утром? Каждый из дворцовых служащих – от привратников до хранителей покоев правительницы – мог получить приглашение в спальню. Это сулило неминуемую гибель, ведь никто уже не верил, что хоть кто-то из мужчин усладит ненасытную.

Сквозь пелену перед глазами я видел, как уводят по одному сокамернику. Их забирали на рассвете – а после ничего о них не было слышно. Может, им удалось бежать, думал я, сплёвывая густую жижу и заливаясь надсадным мокрым кашлем. Я мечтал о свободе, молил о пустыне, о промозглом холоде, об удушающем зное – только бы покинуть эту зловонную, пропитанную испражнениями солому, сбросить этот смердящий покров. Хотелось умереть на чистой земле, под открытым небом. Я часто представлял, как меня закапывают добрые сыновья виноградаря. Юноши оборачивают моё тело белой тканью и кладут в узкую сухую могилу. Скоро земля придавит меня, песок заполнит мои ушные раковины и рот, и черви примутся за свежую пищу. Но я умирал медленно и мучительно, моё молодое тело источало тошнотворный запах, и я сам себя ненавидел за глупость, которую несколько месяцев назад принял за долг.

…Из опустевшей камеры меня унесли несколько сильных шершавых рук и бросили в баню. Я грелся на каменной полке и смотрел в убранный малахитом потолок, а руки натирали мою кожу мылом, смывали бледные хлопья, потом натирали снова и снова смывали. Чернокожий мальчишка сушил моё тело мягкими полотенцами и сбривал густую плешивую бороду. Он стриг мои разросшиеся волосы, ловкими тёмно-розовыми пальцами давил гнид, осыпал голову душистой травяной смесью…

Потом меня связали по рукам и ногам и положили в рот хлебный мякиш, вымоченный в молоке. Я пытался высвободиться из пут – хотел разом выпить всё молоко, хотел рвать зубами хлеб и жевать, пока челюсти не онемеют от усталости. Стражники вволю надо мной потешались, но строго и размеренно давали молоко и хлеб. Пищу приказали унести, а меня отвели в покои с расписными фонарями на полу из розового мрамора. Укрыв меня одеялами и положив под голову мягкую подушку, набитую свежим гусиным пухом, стражники заперли двери и удалились. Только я задул лампу, как веки мои слепились – и я уснул безмятежным сном.

Утром меня доставили в покои царицы. Широкая кровать, опутанная полупрозрачным балдахином, дышала утренней прохладой и тонким ароматом молодой женщины. Всё было тихо, госпожа ещё спала. Украдкой я откинул завесу перламутрового балдахина и стал разглядывать спящую.

В перинах и подушках пряталась хрупкая девушка с оливковой кожей и чёрными волосами до пояса. Мне стало смешно: неужели вот это дитя может погубить всех мужчин в стране? Будто от моей улыбки, она проснулась:

– Подай-ка мне шербета. Прохладного.

Я тут же кинулся исполнять, но шербета в комнате не нашёл. Тогда я выскользнул на лестницу попросить шербета у стражи, но никого не застал – все будто растворились в утреннем воздухе. Вернувшись в комнату, я застал царицу за утренним туалетом. Она лила воду на ладонь из тонкого кувшина и плескала на узкое, ещё сонное лицо. Услышав мои шаги, она повернулась, блеснула ровными зубами:

– Принёс шербет?

Я хотел объяснить ей, что никакого питья не нашёл, но губы намертво сомкнулись. Царица что-то повелительно крикнула на неизвестном мне языке. С дрожью в груди я ждал, что явится стража и схватит меня с тем, чтобы следующим же утром казнить. Стало тошно и обидно умирать вот так сразу, по прихоти какой-то девчушки, капризной маленькой самки. Бежать я не решался: внизу могла поджидать стража. С трудом понимая, что делаю, я бросился на царицу.

Кисти рук плотно обвили тоненькую шейку девушки и будто окаменели. Я душил её, уперев колени в её мягкую, податливую грудь. От натуги перед глазами заплясали чёрные точки, из груди рвался сдавленный крик. Я старался не смотреть ей в глаза, будто если хоть на миг задержу на них взгляд – силы оставят меня, и я не смогу завершить начатое. Сколько прошло времени, я не знаю. Мне вдруг показалось, что руки слабеют, что царица вот-вот выскользнет из моих ладоней. Но я обманулся – ослабело тонкое женское тело. Царица обмякла, поддалась моей губительной силе. Её безразличный взгляд застыл на мне и не желал оторваться от своего мучителя. Я не мог вынести этих надменных глаз и с отвращением вскочил и выбежал на лестницу.

Я метался среди мраморных стен и ждал, когда явится стража – и убьёт меня. С минуты на минуту комнату заполнят её верные слуги – и выпустят мне кишки. Но время шло, а стражи всё не было.

Скитаясь по бесконечным комнатам дворца, я ощутил в мускулах всего тела боль и мелкую дрожь. С этой усталостью мне вдруг открылось, что никто не явится в покои царицы. Она лежала на полу мёртвая, а целая страна жила отвлечённой, неведомой жизнью. Я тотчас же подумал о бородатом старике и троих его сыновьях.

Мне нужно к ним – рассказать, что они спасены. Так я смогу отплатить им за доброту и заботу.

Я уже хотел бежать на взгорье, к дому моих старых знакомых, но мраморная тишина наполнилась неясным рокотом. Шум доносился снаружи. Я робко вышел на балкон – у подножия дворца собралась жужжащая толпа. Сплошь женщины.

Я крикнул им:

– Кто впустил вас сюда?!

Женщины молчали. Они стали на колени и предались молитве. Одна из них крикнула:

– Пусть отнимут у меня язык за непозволительную дерзость! Но мы знаем – всё переменилось. Скажи нам, господин, кто ты? И что с нами теперь будет?

Меня обуяли страх и восторг. Я вбежал в комнату, схватил труп царицы и швырнул с балкона толпе.

Женщины рыдали, выли, рвали мёртвую царицу на части, будто желали удостовериться, она ли это. Каждая, казалось, хотела забрать частицу мёртвой правительницы, чтобы поминутно убеждать себя в её кончине. Скоро от царицы остались только лохмотья и мокрые пятна на розовых камнях мостовой. Женщины растащили её, чтобы похоронить собственными руками.

Пока жительницы города славили богов, я ходил по дворцу, чтобы найти хоть кого-нибудь и рассказать о своём поступке. Не давала покоя мысль, что теперь я стану правителем. Но никого не оказалось в мраморных комнатах – дворец был пуст.

На улице шумела толпа, спускался вечер, а я всё не решался выйти к народу – ждал, ходил из угла в угол, считал ступени на мраморных лестницах, но голос толпы не стихал. Тогда я в который раз подумал о виноградаре и троих его сыновьях. Должно быть, и они пришли ко дворцу, чтобы узнать, что здесь творится.

Увидев меня на балконе снова, женщины затихли. Тогда я воздел руки к небу и сказал:

– Я ваш новый повелитель. Боги сжалились над нашим государством – мы освобождены от жестокой и глупой тиранки. Недальновидная и себялюбивая, она уничтожила всех наших мужчин. Но осталась слабая надежда. На самой окраине столицы, у небольшого виноградника живут старый виноградарь и трое его сыновей. Они встанут со мной рядом, и вместе мы поведём вас по праведному пути. А теперь отправляйтесь прямо к ним. Скажите, что новый повелитель требует их к себе немедленно.

Женщины тотчас ушли. Стало чудовищно тихо – только воды в фонтанах продолжали журчать. В мраморных комнатах мне стало неуютно и одиноко. Я спустился в сад и ходил меж богатых фруктовых деревьев. Разгорелся закат, замаячили кровавые облака на небе, а женщины всё не возвращались. Неужели и мои добрые знакомцы сбежали? Вряд ли отец троих юношей решился бы на это. Я всё же надеялся на их скорое появление.

Утомившись, я прилёг отдохнуть на оттоманку под сенью персиковых деревьев. Меня почти сразу опьянил сон – и я канул в бездну сновидений.

…Меня разбудил чей-то сиплый, сухой смех. Шатаясь ото сна, я прошёлся по каменной дорожке, огляделся, но никого не нашёл. Может, это я сам захохотал во сне?

Заметно похолодало, и я решил вернуться в пустой дворец. Мне показалось странным, что кто-то зажёг в галерее свет. Ещё днём я думал, что никого во дворце не осталось, а теперь засомневался и предположил, что это сделал тот человек, чей смех я услышал при пробуждении. В пустые неосвещённые комнаты я заглядывать не решился. Не зная, куда себя деть, я бесцельно слонялся по дворцу и думал о женщинах, которые всё не возвращались. Возможно, они попросту не нашли виноградаря и троих его сыновей. Хуже того, на мою страну могли напасть соседние государства. Я совсем не знаю об отношениях мёртвой царицы с правителями близлежащих стран. Вдруг некий честолюбивый падишах прознал о смерти правительницы и тотчас же собрал войско с намерением захватить слабого соседа.

Вот он – снова этот сухой, шипящий смех. Всё-таки я не один во дворце. Смесь радости и страха взыграла в моей крови, и я закричал:

– Покажись! Хватит играть со мной в прятки!

Ни звука в ответ. Я закричал снова, стал оглядываться и всматриваться в маслянистое зеркало мрамора, но никого не увидел. Тягостное ощущение одиночества сменилось чувством животного страха. Вдруг это месть подданных мёртвой царицы? Или это лазутчик из соседней страны, намеренный свергнуть только что взошедшего на престол узурпатора? А может быть, это хохочет моя совесть: сегодня утром я убил человека. Теперь мне кажется, что это было давно. И женщины будто ушли несколько дней назад и до сих пор не вернулись.

Взяв лучину, я ходил по комнатам и раздувал жаровни, чтобы полностью осветить дворец. Бесчисленные комнаты утомили мой разум, и я снова прилёг отдохнуть. Но сон всё не шёл: страх перед неизвестным насмешником не давал мне покоя. Тогда я снова пустился исследовать собственную обитель.

Меня вдруг одолела жажда. Я отыскал кувшин с водой, наполнил чашу и поднёс к губам – чаша выпала у меня из рук. Я испугался собственного отражения. Помню, что ещё вчера слуги мёртвой царицы искупали меня и привели в божеский вид. Я был аккуратно острижен и безукоризненно выбрит. Теперь же лицо человека в отражении было густо убрано рыжей бородой. Ощупав подбородок, я удостоверился в том, что явило отражение в чаше.

Шорох заставил меня позабыть о собственной физиономии. Обернувшись, я увидел женщину с непокрытой головой. Она не поклонилась и не устыдилась собственного неопрятного внешнего вида. Такое поведение со стороны женщины было непозволительным в отношении любого мужчины моего государства, тем более в присутствии повелителя. Но незнакомка ничуть не смутилась. Это была женщина с большими карими глазами и длинными чёрными волосами. Она не казалась молодой, но и старость едва ли коснулась её. Спокойный и внимательный взгляд говорил о смирении и мудрости. Её взгляда я не выдержал и, чтобы избежать его, вскрикнул:

– Как ты посмела появиться перед повелителем в таком виде?! Как у тебя хватило наглости предстать передо мной без должного убранства?

Мой голос бился меж мраморных стен и скоро затих. Женщина молчала. Закричать во второй раз я не решался. Казалось, что больше я не в состоянии заговорить. Женщина прервала молчание, и, пусть находилась она на почтительном от меня расстоянии, слова я расслышал так, будто произносили их у самого уха:

– Я сестра царицы, которую ты убил утром.

Её слова придали мне сил, пусть и напомнили о моём чудовищном поступке. Я снова закричал:

– Ты не похожа на сестру той кровожадной девки! И потом, ты слишком зрело выглядишь. Будучи старше её, ты должна была стать повелительницей. Из этого я заключаю, что ты врёшь! Как только трое моих визирей и их почтенный отец прибудут, я незамедлительно казню тебя за ложь и неподобающее поведение.

На лице незнакомки не дрогнул ни единый мускул. Помолчав какие-то мгновения, она снова заговорила:

– Я должна была стать царицей, как ты и сказал. Но моя завистливая сестра подкупила влиятельных деятелей государства, и меня посадили под замок. Долгие годы я жила в заточении. Сестра, хотя и была со мной милосердна, всё же распустила слухи о моём умопомешательстве. По законам нашей страны безумный наследник не может взойти на престол. Но младшая сестра пошла ещё дальше и отравила отца, а его приближённых запугала. Не знаю, как ей это удалось, но власть перешла в её руки. Она вырезала почти всех мужчин, но тут появился ты и убил её. Я должна скорбеть и носить траур, но сердце моё ликует. Утром я проснулась, но мне так и не принесли завтрак. Я ждала, но ни одна живая душа не вошла в мою тюрьму. И стража куда-то исчезла, оставив двери незапертыми. Только к ночи я решилась выйти и тогда поняла, что дворец пуст. Я долго бродила, будто и правда умалишённая, и тут увидела тебя…

– Зачем ты смеялась надо мной?

– О чём ты говоришь? В заточении я напрочь забыла, что такое смех. Это ветер гуляет по коридорам дворца и смеётся над нами. Я слышала этот смех почти каждую ночь…

Мне хотелось поверить ей, хотелось обнять её, единственного человека, который заговорил со мной за этот бесконечный день. И пока я смотрел в эти неподвижные глаза, сомнения покинули мою душу. И пусть я продолжал говорить с ней сурово, но подозрения мои рассеялись. Хотелось лишь скорого рассвета. Прежде я думал только о том, как в мои покои поднимутся виноградарь и трое его сыновей. Но теперь мысли вились вокруг этой незнакомки.

Она подошла ближе и снова заговорила:

– Скоро женщины вернутся. Они приведут с собой троих твоих друзей с их престарелым отцом. Они увидят тебя и возрадуются, но и меня они тотчас же узнают. По нынешним законам нашей страны я должна унаследовать престол. Поэтому тебе следует убить меня или жениться на мне.

Поражённый, я смотрел в её спокойные, неподвижные глаза. Ещё вчера меня вышвырнули из родной деревни, а теперь я должен был обрести жену из древнего царского рода.

Меня охватила спокойная уверенность: рассвет не наступит, пока я не возьму эту женщину в жёны. А ведь я даже не знаю её имени.

Тогда, после недолгих колебаний, я попросил её быть моей женой. Она опустилась на колени, сложила руки в молитве и поцеловала носок моей правой туфли. Потом она поднялась, взяла меня за руку и отвела в спальню младшей сестры. Но прежде чем мы легли на брачное ложе, я спросил:

– Как тебя зовут?

– Если ты узнаешь моё имя, то тотчас же предскажешь будущее нашего союза. Этого я не хочу и всеми силами постараюсь не допустить. Едва ли имена людей имеют большое значение, от них только тревоги и подозрения. Не лучше ли обращаться друг к другу словами любви?

Этой ласковой отговоркой она усыпила моё сознание, и мы опустились на мягкие простыни и подушки.

На рассвете я вышел на балкон. Город внизу был пуст, как и вчера. Женщины ещё не вернулись. В груди стало тесно, будто меня обманули. Сердцевина моего существа тяготилась, хотелось глубоко вздохнуть. Но сколько ни хватай ртом воздух, не прогонишь скользкую тревогу. На балкон скоро вышла жена. Она положила мне голову на плечо и сказала:

– Скоро у нас будет младенец. Нам нужно молиться о его благополучном рождении. Я уже не так молода, чтобы выносить здорового отпрыска, но всё же счастливая возможность остаётся. Принеси воды из фонтана для омовения.

Я спустился к фонтану и наполнил пару глиняных кувшинов. Возвращаясь, я проходил мимо одной комнаты. В створе дверей лежал какой-то свиток, чего я вчера не мог заметить из-за темноты.

Поставив кувшины на мраморный прохладный пол, я подобрал свиток и вошёл в комнату. Лучи утреннего солнца ещё не проникли в окна, которые смотрели на запад. Я запалил жаровню и рассмотрел свиток при свете огня. На древнем пергаменте были начертаны женские имена. Просмотрев его, я окинул взглядом комнату. Только при свете жаровни я заметил, что вся комната была забита свитками сверху донизу. Схватив первый попавшийся, я обнаружил в нём имена. Развернув другой – тоже. Просмотрев третий, я не увидел ничего, кроме имён. Никогда я таких имён не слышал, но каждое, без сомнения, было женским.

Издалека донёсся женский крик. Возможно, вернулись наконец-то женщины с троими моими друзьями и их престарелым отцом? Я схватил кувшины, побежал к жене…

Она лежала на взъерошенном супружеском ложе и мучилась схватками. Её чрево готовилось исторгнуть нашего ребёнка на свет. Я омыл её лоно и помолился. Едва солнце спряталось за горизонтом, дворец наполнился криками младенца. Пока жена отдыхала, забывшись крепким счастливым сном, я придумывал имя нашей дочери. Ночь текла, светили далёкие звёзды, но ни одно имя так и не пришло мне на ум. Тогда я взял девочку на руки и отправился в комнату со свитками.

До самого утра я баюкал дочку и листал свитки. Едва я переставал шуршать бумагами, как дочь просыпалась и начинала кричать. Тогда я с удвоенной силой принимался перебирать древние списки женских имён.

Имена плясали у меня перед глазами. И хотя я вымотался и почти ослеп от тусклых чернил и скупого света жаровни, дочь не давала передохнуть: плакала, стоило мне остановиться. Наконец к рассвету я закончил поиски. В одном дряхлом полуистлевшем свитке я увидел имя, подчёркнутое синими чернилами – Дария. Тогда я подхватил дочь на руки и бросился к жене с радостным криком:

– Придумал нашей дочери имя! Проснись, послушай, как красиво…Я нараспев называл дочку только что найденным именем, и девочка улыбалась мне и хватала меня за бороду, губы и нос. Жена взяла у меня дочь и вложила ей в рот сосок правой груди. Присев на край кровати, она кормила дочь и ласково говорила:

– Пусть будет Дария… Пусть будет… Пусть…

Пока девочка насыщалась сладким материнским молоком, я отлучился в комнату со свитками. Солнце клонилось к горизонту и заливало лимонным светом разбросанные на полу туго свёрнутые трубки пергамента. Женские имена тонули в закате, пока солнце совсем не скрылось за горизонтом. Я решил вернуться и проведать жену и дочь, но галерея осталась неосвещённой: никто не зажёг жаровни перед закатом. И пусть во дворце не могло быть никого, кроме жены, дочери и меня самого, идти назад я искренне боялся. Боялся услышать чей-то смех в темноте. Но мне недолго пришлось оставаться в одиночестве. Скоро я услышал лёгкий топот по мраморному полу галереи. Шаги всё приближались, потом стали оглушительно громкими, и в комнату ворвалась девочка:

– Вот ты где! А мы тебя потеряли. Чего же ты не идёшь спать? Мама тебя заждалась.

И она прильнула щекой к моему сердцу. Её оливковая кожа и чёрные кудрявые волосы масляно мерцали в свете нескольких свечей. Я опустился на колени и ласково заключил её лицо в ладони:

– Что же ты бегаешь так поздно? Одна, в темноте.

– Я не одна.

– С тобой пришла мама?

– Мама уже в постели, ждёт тебя.

– Дария, так одна ли ты пришла?

– Конечно одна, отец! Кто же кроме нас тут ещё может быть?

И она потянула меня за руку – в темноту галереи. Когда мы вошли в покои, за окном занимался новый день. Жена приподнялась на постели и спросила:

– А где Дария?

Только что прыгала вокруг меня и резвилась, а теперь я не знаю, что и сказать жене. Слова сами выпорхнули из уст:

– Она играет у фонтана.

Жена поднялась с постели и накинула тунику:

– Пойду, спущусь к ней.

Из окна я мог наблюдать всё великолепие сада: деревья, беседки, причудливые клумбы цветов, бьющий голубыми струями фонтан. Но дочери нигде не было. Тогда я сложил ладони лодочкой и стал кричать:

– Дария! Да-ри-я!

Из сада раздался голос жены:

– Что, любовь моя?

Долго я не мог сойти с места, но потом ринулся к окну, чтобы взглянуть в глаза жене. Сад пустовал, только листья на деревьях едва шевелились от ветра. Я носился по дворцу до самого вечера, но жену так и не нашёл. Она, обнажив ненароком правду, скрывалась и ни единым звуком не давала о себе знать. В который раз спустилась ночь. От пережитого потрясения не удавалось заснуть. Узнав имена возлюбленных, я могу провидеть судьбу их союза.

Трудно выстоять против назойливых образов. Что может помешать любимым? Их тонкие узы разрушаются под напором каких угодно событий, но лишь малое соединяет двоих навеки. А предсказание уже рвётся наружу, льётся через край моего сознания: Дария встала ночью с постели и спустилась во двор. Её кто-то поджидал в саду. Фонтан заглушил их голоса – я расслышал только чей-то сухой, трескучий смех.

Через три дня жена исчезла.

Я поднял войска, сначала тайно, чтобы ни одна живая душа не узнала о моём позоре, но скоро каждый житель страны в подробностях знал об этом. Изощрённые слухи каждый день обрастали всё новыми подробностями. Тайные гонцы приносили противоречивые сведения о моей пропавшей жене.

Ночью я не выдержал одиночества и спустился к фонтану. За соседним деревом кто-то сухо и мерзко засмеялся. Я затих, не дышал, чтобы расслышать этот смех, но так ничего и не разобрал в ночном благозвучии сада. Только я собрался подняться к себе, как увидел улыбку в чёрном ночном воздухе. Выхватив кинжал, я бросился на незнакомца и зарезал его. Умирая у меня на руках, чужак сказал:

– Будешь меня вспоминать, когда жена вернётся.

Странно, но жена и вправду вернулась – так же внезапно, как и исчезла. На рассвете она вошла в покои, разделась и легла рядом со мной. Прежде чем расспросить её, я схватил жену и вторгся в её горячий створ силой, закончив быстро и бессловесно. Потом стал кричать, что чуть не лишился разума, пока искал её. Дария не проронила ни слова. Сколько я её ни расспрашивал. Она не раскрыла рта и на следующий день, и через месяц, и даже спустя год. Каждый раз, когда я желал от неё хотя бы слова, умолял её хотя бы кивнуть или покачать головой, в эти мгновения перед моими глазами возникала улыбка в темноте, где-то неподалёку звучал сухой, хрустящий смех. Голос умирающего человека говорил:

– Будешь меня вспоминать, когда жена вернётся.

Видение иссякло, в комнату вошла Дария. Я кинулся ей навстречу, но она отстранила меня:

– Смотри на горизонт. Они вернулись.

Я выбежал на балкон и уверился в словах жены. В город вошла ликующая толпа женщин. Когда толпа оказалась у ворот дворца, я различил троих мужчин впереди. Это были сыновья виноградаря, который приютил меня несколько лет назад. Самого же виноградаря не было видно.

Люди вошли и остановились под балконом. Один из мужчин выступил вперёд и заговорил:

– Всемогущий повелитель! Мы пришли с вестями о счастье, но и горя нам не удалось миновать. Погиб наш отец.

Мужчина опустил голову и отступил в сторону. Из-за его широкой спины явились двое мужчин, чуть менее рослых и мускулистых. Они несли деревянный гроб, усыпанный песком и благовониями. Опустив его на землю, трое сыновей упали на колени и забылись в неистовой молитве. Их примеру последовали женщины. Дочитав последний стих предсмертного напутствия, толпа смолкла. Старший из братьев поднялся с земли и откинул крышку гроба.

Внутри не оказалось ничего, кроме кучи серого праха. Под его толщей что-то зашевелилось, поднялись клубы пыли, раздался тонкий и прерывистый писк. Из серого облака пыли и праха, окутавшего гроб, вырвалась маленькая птица. Она пронзительно щебетала, кружила над ликующей толпой и позже затерялась в саду.

Я бросился следом, ходил среди деревьев, искал эту птицу, пока не стемнело. В саду у фонтана стояли трое мужчин в чёрных туниках – сыновья виноградаря. Увидев, что я приближаюсь, они упали на тёплую брусчатку и заговорили:

– Повелитель, прими троих своих подданных и распоряжайся.

Я разрешил троим визирям встать и расспросил их:

– Вы слышали в стенах дворца чей-нибудь смех?

На что они ответили:

– Нет, повелитель. Всё тихо, ни звука.

Тогда я не стал таить свою тревогу:

– Мне было видение, что скоро моя жена исчезнет. Потом в саду появится чужеземец, он будет прятаться среди деревьев. В гневе я заколю его здесь же, под кронами апельсиновых деревьев. Вскоре после этого моя жена вернётся. Но никогда не скажет, где она была и почему уходила. Теперь вы знаете мою тайну, прошу вас свято хранить её. Но также прошу об одной весьма важной услуге: не спускайте глаз с мраморных комнат и сада, напрягите слух и ловите каждый неверный шорох, слушайте смех окружающих вас людей. И главное: может случиться, что я первым замечу чужеземца. Не дайте мне убить его. Схватите и держите меня каменной хваткой, но не позволяйте даже прикоснуться к нему!

Визири поклонились и ушли.

Ночью я проснулся от смеха, но чувства меня обманули – это был шорох одежд жены. Она уходила, набросив капюшон на усыпанную чёрными маслянистыми кудрями голову. Я бросился догонять её, но она затерялась в мраморных галереях дворца. Я втайне обрадовался: предначертанное разворачивалось точно по моему предсказанию. С первыми лучами солнца пришли трое моих верных визирей. Старший заговорил:

– Повелитель, я видел всё из окна своей спальни и тотчас же отправил следом соглядатаев…

Я прервал:

– Оставь! Верни людей во дворец. Пусть моя супруга идёт свободно. Мы будем ждать чужеземца.

Второй вскричал:

– Повелитель! Я слушал всю ночь и дважды различил странный сухой и прерывистый смех. Мои люди обыскали весь дворец, но никого не нашли…

Я перебил:

– Больше никакого бдения во дворце! Следите и слушайте среди густых крон апельсиновых деревьев, у фонтана, в саду.

Третий прошептал:

– Повелитель, каких-то полчаса назад я видел, как чужак в чёрной накидке и с капюшоном на голове проник в твои владения. Мои люди бросились на его поиски, но так и не поймали. Простите мне мою оплошность, впредь…

Но я не дал договорить младшему визирю. Вместо ответа я расцеловал всех троих и закричал:

– Держите меня, не сводите с меня глаз! Скоро он появится, а вы схватите меня и свяжете. Скоро он появится, и вы закуёте его в цепи и приведёте ко мне в покои.

Так и случилось: верные визири уберегли чужеземца от моего острого кинжала. По моему приказу трое визирей в чёрных туниках связали меня, заковали пришельца в кандалы и усадили нас в мраморной комнате. Мы долго рассматривали друг друга, и улыбки не сходили с наших лиц. Когда мы несколько успокоились и наши умы обрели былую остроту и ясность, я заговорил с незнакомцем. На мои вопросы он отвечал безразличным взглядом или дурной ухмылкой. Тогда, чтобы заставить его говорить, я угрожал ему жестокими пытками и смертью. Пока я, сорвавшись на крик, швырял последнюю брань в лицо чужеземца, вошли трое визирей в чёрных одеждах:

– В государстве голод, повелитель. Женщины отдают последние куски хлеба детям.

– Наш могущественный сосед собирает войска у северных границ, повелитель. В гарнизонах пусто, у нас некого послать на защиту городов, кроме женщин.

– Пропала твоя дочь, повелитель. Мы ищем её уже третьи сутки, но никто её не видел.

В ответ на мрачные вести от моих верных визирей я рассыпал ещё более чудовищные проклятия, чем пришлось выслушать чужеземцу. Но успокоившись, я решил:

– У вашего почтенного отца остался плодородный виноградник и богатые погреба. Раздайте ягоды и вино женщинам. Когда они насытятся и накормят детей, снарядите их в поход к северным границам. Когда будете снаряжать женщин, смотрите во все глаза – среди доброволиц, вероятно, и спрячется моя дочь.

Отпустив визирей, я обратился к чужеземцу:

– Как только все мои приказания будут исполнены и визири вернутся во дворец, я прикажу посадить тебя в фонтан и привязать так, чтобы ты всё время находился по горло в воде. Тебе ни в чём не будет отказано, но фонтана ты не покинешь, пока не расскажешь, куда ушла моя жена.

Чужеземец заговорил впервые:

– Не откладывай пытку – посади меня в фонтан сейчас же.

От такой наглости я рассвирепел окончательно. Связанный по рукам и ногам, я бился в опустошительном припадке бешенства, пока рассудок мой не помутнел. Очнулся я в покоях, передо мной стояли трое моих визирей:

– Мы сделали всё, как ты сказал, повелитель. Женщины накормлены и уже выдвинулись на север. А твоя дочь ожидает тебя в соседней комнате.

Всё как сказали верные визири: моя дочь расположилась в одной из мраморных комнат. Тут же сидел связанный чужеземец. Прежде чем войти, я притаился у двери и слушал:

– Так это ты настоящий правитель? Но я с рождения думала, что повелитель – мой отец!

– У меня было две сестры: старшая – Дария, твоя мать, и младшая – Абая. Младшая заточила старшую, оклеветав её доброе имя, отравила нашего отца, который был повелителем, и заняла его место. Наверное, ты об этом знаешь.

– А что стало с тобой? Куда ты пропал?

– Меня бросили в тюрьму, как и многих других мужчин. Но мне удалось сбежать в соседнюю страну. Сейчас их царь идёт войной на нас с севера.

– Но почему мама о тебе ничего не рассказывала?

– Если бы она хоть слово обо мне промолвила, твой отец отыскал бы меня и убил, ведь я прямой наследник престола. Но мне уже ничего не нужно, милая Дария, я только хочу спуститься в апельсиновый сад и подышать вечерним воздухом. Потом я навсегда уйду, а ты пойдёшь к отцу и скажешь, что на вас идут воины с севера. Эти сведения будут очень полезны его ослабшей стране.

Дочь освободила чужеземца и повела его в сад. Они взялись за руки и медленно шли по галерее, ведущей во внутренний двор, к апельсиновым деревьям. Я бросился туда же, но тайным путём: спустился через окно по лестнице. С собой прихватил острый клинок. Во мне кипела тяжёлая, ядовитая злоба к этому человеку, я хотел проткнуть его ножом столько раз, сколько он позволил себе прикоснуться к моей дочери…

Украдкой спустившись в сад, я никого не застал. Густые кроны деревьев скрывали меня как нельзя лучше от посторонних глаз – я затаился, чтобы ударить резко и наверняка. Моё напряжённое внимание привлёк этот мерзкий, сухой смех: хохотал чужеземец. Он притаился в зарослях неподалёку, его губы встретились с губами моей дочери. Я заревел:

– Дария!

Дочь вскинула голову, взглянула на меня испуганными глазами, но я вмиг оказался в их любовном укрытии. Мой клинок плотно засел в мягком животе чужеземца. Захлёбываясь кровью, он проговорил:

– Будешь меня вспоминать, когда жена вернётся.

Мне почудилось, что кто-то идёт по одной из садовых тропинок. Этот человек приближается со странным звоном, печальный металлический лязг вторит каждому его шагу. Изумрудные сумерки наполнились знакомым голосом:

– Ты звал меня, повелитель? Я слышала, ты выкрикнул моё имя. Мы пришли с победой. Почти все женщины погибли, но мы отстояли нашу землю.

Жена упала ко мне в объятия – я едва смог удержать её. Так тяжелы были её доспехи. Я целовал состарившиеся губы Дарии, в её наполненных слезами глазах я видел страдание и непререкаемую тоску. Я спросил её:

– У тебя есть брат?

Она устало улыбнулась:

– У меня были только сёстры, любовь моя. Одна заточила меня в тюрьму много лет назад. С другими я рука об руку билась за родную землю.

Неподалёку радостно хохотала наша дочь и кричала:

– Скоро у меня будет сын! У меня родится первый в нашей стране мальчик!

Обессиленные, мы двинулись в мраморные комнаты. В покоях нас ожидали свечи и трое мертвецов в чёрных одеяниях. Над ними кружила маленькая птица. Она громко и пронзительно щебетала, била крыльями о тугой, напоённый благовониями воздух, колыхала тонкие язычки пламени траурных свечей. Вошла дочь, и птица устремилась к ней. Она села дочери на ладони и растворилась в её заливистом смехе. В моей руке костенела рука жены, иссыхала, рассыпалась в серую невесомую пыль. И сам я, будто лёгкие подвижные песчинки, лечу сквозь открытое окно в прохладные сумерки, собираюсь в едва различимое облако над раскидистым садом и кружу, словно маленькая птица, над троими мертвецами в мраморных комнатах. Кружу, поднимаясь всё выше – в темноту и мелкую звёздную россыпь.

Рис.3 Сновидящий и Снотворящий

Сновидящий и Снотворящий

Рис.4 Сновидящий и Снотворящий

Оглушённый криком из глубины сновидения, Архитектор открывает глаза. Огублённый звук поспевающего чайника раздаётся из кухни. Его Архитектор и принял за крик. Уснул за чтением почты.

Архитектор садится за стол просторной кухни. Его ждёт вялое припоминание сновидений на листе бумаги. Психотерапевт рекомендует записывать сновидения шариковой ручкой в специальном дневнике:

23.05.XXXX

Раскопки в самом центре города. Коммунальные службы ремонтировали водопроводные трубы. В траншее показался кусок фюзеляжа самолёта. Белый металл блестел на солнце. Люди кричали.

Архитектор направляется к новому месту строительства, и в его памяти всплывает ещё одна подробность:

Потом кто-то собирал жемчуг у меня под ногами. Я всё время извинялся, так было неловко.

Конец сновидения.

* * *

– Видели, как изогнулся?

Голый Великан посреди пустыря тянул толстый канат из тёмной расщелины в земле.

– Что он хочет вытащить?

Толпа зевак вокруг гиганта всё прибывала. Многие подбегали к яме, светили фонариками в зиявшее отверстие, но ничего разобрать не могли. Какой-то человек оступился и сорвался вниз. Больше его никто не видел.

Люди околачивались у ног Великана. Кидали в Него камнями, делали публикации с Его фотографиями, но близко не подходили. Репортёры отправляли к Нему дроны и по видеосвязи задавали вопросы:

– что вы хотите вытянуть наружу?

– вы гнёте какой-то перформанс?

– не стесняетесь своей наготы?

Великан молчал и тащил. Канат еле заметно подвигался.

Появившийся Великан привлекал толпы туристов. Люди пытались взобраться на Него. Кто-то сорвался с Его плеча и разбился. Некто отделался травмами и ушибами.

Великаном заинтересовались власти. Мэр города распорядился построить вокруг Великана изолятор, потому что перед законом равны все, в том числе и великаны. Смерть по неосторожности, её умышленное причинение, превышение мер самозащиты – такие слова выкрикивались и достигали ушей Великана. Он молчал и продолжал работать.

Между собой люди называли изолятор «Великаново Тяжбище». К этой работе привлекли известного Архитектора. Ему предстояло разработать проект тюремного комплекса.

* * *

27.05.XXXX

Губы, испещрённые мелкими записями. Они приближаются, надписей всё больше, но губы не раскрываются.

Великана нужно окружить помещением с окнами у самого потолка. Антропометристы прислали рост Великана, размах Его рук и ног. Что делать с санитарными системами? Великан не пользуется ни водой, ни туалетом. Его молчание снимает вопросы звукоизоляции. Предусмотреть галереи для экскурсий. Пищеблок – не для Него, а для посетителей и сотрудников. Административный корпус отнести ближе к КПП. Ворота и забор высотой порядка пятнадцати метров.

Работа Великана может сыграть с нами злую шутку. Он что-то тянет наружу. Настаивать на увеличении камеры. Некий предмет под землёй (ведь тащит же Он нечто наружу) может помешать монтажу инженерных систем.

Новые рабочие места. Самый странный проект в моей жизни. Сегодня буду там.

Всплывающие воспоминания:

…Прежде чем ужас охватил меня, губы зашевелились.

Конец сновидения.

* * *

МЫ ЗАСТАВИМ ЕГО ГОВОРИТЬ

Уникальный тюремный комплекс будет возведён в пяти километрах от города. Единственным заключённым этой тюрьмы станет неизвестно откуда появившийся великан. Он возник посреди пустыря и тянет что-то из-под земли. На вопросы представителей СМИ великан отвечает равнодушным молчанием. Специальный корреспондент «Городских известий» поговорил с известным в городе антропологом Сергеем Н.:

– Науке неизвестен данный вид человека. Если великана можно вообще отнести к Homo sapiens. Его внешний облик вполне соответствует человеческому, но анатомию его тела мы, по понятным причинам, не можем исследовать. На этот вопрос частично можно будет пролить свет только после постройки специальной тюрьмы.

– Вы возлагаете на этот проект большие надежды?

– Мы относимся к нему с осторожным оптимизмом.

Слово ‘Silentium!’[1] стало татуировкой на плечах юных адептов. У великана появился свой фан-клуб. Эти люди требуют от властей соблюдения прав и свобод личности в рамках правового государства. Активисты настаивают на открытом судебном разбирательстве и уже подали иск в ЕСПЧ. Два дня назад правозащитники попытались помешать возведению тюремного комплекса. Они заблокировали дорогу к «Великанову Тяжбищу» и требовали остановить строительство. Отряды полиции, в соответствии с Конвенцией о сохранении целостности государства, разогнали протестующих. Работы по возведению комплекса идут в штатном режиме.

Пытки в колониях любых режимов содержания уголовно наказуемы. Эта юридическая норма касается всех граждан почти каждого государства планеты. Исключение составляет великан. Его юридический статус определить так же трудно, как и очертить круг прав и свобод придорожной растительности. Об этом заявил доктор медицинских наук, профессор Института цифровой антропологии и биоинформатики Алексей П.:

– Построили камеру для содержания заключённого? Постройте и камеру пыток! Великана нужно заставить говорить, иначе зачем он дан человечеству? Это уникальная возможность узнать больше об окружающем нас мире. Пытка – это приглашение к беседе. Так пригласите же его!

Алексей П. вместе со студентами и коллегами собирает подписи в поддержку постройки камеры пыток в рамках проекта тюремного комплекса. Он также предложил свои услуги в качестве маэстро:

– Это забытое ныне искусство, которому в древности обучались специально. Сейчас пытки – это дилетантство вперемешку с уголовщиной и жаждой наживы. Это способ выживания в определённом социуме. Я же говорю о совершенно ином подходе. Трезво и без перехода на личности я добьюсь [здесь он попросил заменить в тексте слово «добьюсь» на «достигну». – Примеч. ред.] результата в самых изящных формах.

Покушения на великана неоднократно совершались неустановленной группой лиц. Люди в масках уже в пятый раз были замечены на территории строительства тюремного комплекса «Великаново Тяжбище». В распоряжении редакции имеется запись с камеры наблюдения. Люди в балаклавах расстреливали великана из автоматов, обливали бензином, били кнутами. Каждое нападение было остановлено полицейскими отрядами. Специальный корреспондент «Городских известий» побывал на одной из таких акций и задал несколько вопросов руководителю активистов, пытающихся убить великана:

– Что послужило для вас толчком к проведению подобных акций?

– Мы блюдём чистоту человеческой расы и всерьёз опасаемся, что женщины вступят в половой контакт с этой тварью. Тогда родятся на свет великаны и уничтожат нас. Мы не стесняемся нашей гражданской позиции. В наших руках национальная безопасность и будущее нашей страны.

Но есть и те, кто считает иначе. Специальный корреспондент «Городских известий» пообщался с основательницей группы «Великанов апдейт»:

– Наша задача – отдаться великану целиком и полностью. Он должен насытить нас своим семенем, чтобы его род продолжился и приумножился. Наша миссия – облагородить и возродить великую нацию и великое человечество впоследствии. Люди выродились до [особей. – Примеч. ред.] неспособных создать здоровое потомство и как следует воспитать его. Наша группа даст человечеству новый виток развития. Великаны заселят эту землю и построят новые города. И небо станет к нам чуть ближе.

– Вам уже удалось добиться каких-то успехов в вашей работе?

– Формально нет, но мы разработали несколько программ соблазнения великана. Сейчас они тестируются и корректируются по результатам испытаний. Кроме того, мы работаем над исследованием бесконтактного размножения.

– Что вы имеете в виду?

– Как вы понимаете, великан имеет весьма внушительный рост и немалый вес. Эти условия создают определённые трудности при половом контакте. Наша работа для нас очень важна, но безопасность наших сотрудниц – превыше всего.

– Откликается ли великан на зов женской природы?

– Наши полевые исследования показали, что он проявляет осторожный интерес. Но мы пока не можем говорить об этом открыто, лучше дождаться результатов исследования и разработки новейших программ соблазнения.

– Как вы относитесь к постройке тюремного комплекса для великана?

– Скорее положительно. Мы надеемся, что нам удастся сотрудничать с властями и исследовать репродуктивную систему великана. Тюремный комплекс помог бы нам вести работу более системно. Наши сотрудники уже подали коллективное заявление на аккредитацию для исследований на базе комплекса.

«Великаново Тяжбище» претендует на статус произведения архитектурного искусства. Согласно замыслу Архитектора, тюремный комплекс будет состоять из нескольких блоков, среди которых: Великанова камера, пищеблок, медицинский и административный корпуса, электрораспределительная подстанция, инженерный корпус, гостиница для посетителей, а также пресс-центр. Наибольший интерес представляет Великанова камера. Согласно макету, это будет здание высотой пятнадцать метров. По виду оно напоминает крепость с оборонительными башнями по углам. В центре высится прозрачный купол из бронированного стекла для естественного освещения камеры. Просторная комната, совершенно пустая, без какой-либо тюремной утвари вроде нар, унитаза или раковины. Помимо естественного освещения, купол даёт возможность обозревать деятельность великана с помощью дронов и со спутника, а также имеет функцию затемнения для защиты от солнечных лучей. Внутри камера обнесена трёхуровневыми галереями со смотровыми окнами. Галереи предназначены для посетителей, которые интересуются работой великана. Три уровня обеспечат максимальную пропускную способность для туристов и позволят наблюдать за великаном с разных точек. Проект Великановой камеры также предусматривает сложную систему роботов-манипуляторов для научно-исследовательских групп и посетителей VIP-класса, которые пожелают рассмотреть великана вблизи.

К Великановой камере с нескольких сторон примыкают пункты охраны – небольшие здания, где хранится техника предупреждения побега и располагается персонал. Также в каждом из пунктов охраны находятся комнаты с телеметрическим оборудованием, которое обеспечивает строгий надзор за великаном, с одной стороны (для охраны), и круглосуточную онлайн-трансляцию – с другой (для населения планеты).

Новый тюремный комплекс «Великаново Тяжбище»не просто место заключения великана. С точки зрения экономической эффективности региона, новое пенитенциарное учреждение создаст дополнительные рабочие места для населения, а также приведёт к увеличению потока туристов.

При всех очевидных преимуществах появления великана до сих пор ничего неизвестно о нём самом. Остаются неясными происхождение Великана и цель его появления. Учёные, активисты и неравнодушные к «Феномену великана» (словосочетание из поисковых запросов) выражают надежду, что на эти и многие другие вопросы поможет пролить свет тюремный комплекс, строительство которого идёт вокруг самого великана.

* * *

Журналисты пытались взять интервью. Всем отказал. Много работы, сроки драконовские. Освоение бюджета – святая святых.

Мне жаль Великана, но я надеюсь на скорое явление из-под земли некоего предмета. Великан будет тянуть, пока не умрёт. Эта тюрьма Ему как мёртвому припарка. Моя работа бессмысленна для Него. А Его работа для меня?

Был тайно на месте строительства. Великан работает день и ночь – это восхитительно. Наблюдать за Ним – чистое удовольствие. Я бы смотрел, не отрываясь. Может, мне удастся присутствовать при явлении из-под земли? Хотел бы я знать, что Он вытягивает наружу.

Нужно срочно внести изменения в проект Великановой камеры. Мне нужна укромная комната, в которую я мог бы попадать тайно. Построить её под видом инженерного помещения. Запасного. Подвести туда водопровод и освещение. Перечитать проект расположения камер наблюдения. Нужно всегда оставаться незамеченным. Как попасть на территорию комплекса, минуя охрану? Вопрос пока без ответа.

Теперь о сновидениях:

ничего не помню.

* * *

29.05.XXXX

Вереница людей, как будто очередь. Медленно движемся. Каждого метят красной краской. Никто не сопротивляется. Подошла моя очередь. Но я не хотел, чтобы меня помазали, и пригнулся. Служащий с кистью и банкой краски в руках очеркнул воздух – и подошла очередь следующего человека. Однако тот стал показывать на меня пальцем и что-то бормотать на иностранном языке. Двое охранников меня схватили и заставили танцевать. Было стыдно, но я сделал какие-то па и проснулся.

Тюрьма достроена. Великан заключён и работает. Моё же дело на этом закончено. Я отпустил усы и бороду, купил новые очки и выбрал себе неприметное имя. Документы готовы, теперь я новый человек, никому неизвестный. Меня взяли надзирателем в тюрьму, которую я сам же и построил. Но я притворяюсь другим человеком, чтобы никто не узнал меня. Теперь мне позволено подсматривать за Великаном, следить за Его работой. В глубине души я надеюсь, что Он вытянет на поверхность великое нечто – и моё детище рухнет, а Великан вырвется на свободу.

* * *

Моя первая смена прошла вдали от Великана. Следующая выпала на ночь, и тут я не упустил шанса. Как я и ожидал, в это время суток охрана мирно дремлет, заснув на середине эпизода скучного сериала.

Бодрствует только Великан. И я с Ним.

Я расположился в секретной комнате, которую построили по моему же проекту. Сел на стул и стал смотреть, как Великан тянет. Его мускулы напряжены до предела. Не даёт себе ни минуты отдыха. А я неотрывно смотрю в чёрный провал, из которого тянется металлический канат в человеческую руку толщиной. Завтра сюда прибудет группа учёных со спецоборудованием. Они хотят спуститься в черноту, найти предмет, который Великан пытается вытянуть.

Завтра все они погибнут.

А я продолжу смотреть за Его работой.

* * *

Великан заговорил слабым шёпотом – и тюрьма разрушилась от вибраций Его голоса.

Конец сновидения.

Проснулся будто бы от громкого шёпота прямо под ухом. Солнце в глаза, моя смена закончилась.

Если Он и вправду заговорит, то всё вокруг навсегда изменится. Речь Великана станет концом всех жизней, за которыми хлынут новые. Но что, если Великан не говорит? Зачем Ему речь, когда работа Его проста и не требует слов?

Я бы мог научить Его говорить, но не знаю как. Просто смотрю на лёгкие вибрации каната. С Великана текут ручьи пота, стоит странный, будто бы хлебный запах. Начальство хочет усовершенствовать систему кондиционирования. Защитники прав Великана жалуются на нестерпимую жару. И начальство великодушно внимает просьбам всех этих людей. Подумать только, какая опека! Я бы вдыхал этот запах вечно. Но теперь десятки вытяжек унесут хлебный аромат за пределы тюрьмы. Чтобы каждый мог вдохнуть частицу Великановой работы.

Я смотрю в огромные глаза Великана, но не могу сказать, отвечает ли Он мне взглядом. Кажется, будто Он смотрит на меня. И в то же время – на весь остальной мир. Я чудовищно мал, чтобы в этих глазах отразиться.

* * *

Неподалёку от меня всё время крутится какой-то человек в больших очках. Он часто стал тут появляться. Подобно мне, он наблюдает за Великаном. Проходит сюда по спецпропуску. При этом он не преминет поглазеть и на меня. Чем я ему интересен? Может, он узнал меня? Из журнала регистрации на КПП я выяснил, что человек в огромных очках посещает Великана только в мои смены.

Я стал прятаться от него у себя в каморке. У меня есть возможность наблюдать за ним по камерам. Он смотрит на Великана только тогда, когда я нахожусь поблизости. Стоит мне уйти, и человек в огромных очках теряет к Великану интерес.

Он пристально смотрит в объективы камер. Улыбается и что-то говорит, но эти камеры не оснащены микрофонами. Читаю по губам:

– Я узнал тебя, Архитектор.

Улыбается, потом идёт к другой камере и снова шевелит губами:

– Я узнал тебя, Архитектор. И знаю, что ты следишь за великаном.

* * *

Смена подходит к концу, темнеет. Я опоил весь штат охраны, каждый сотрудник спит. Это нужно, чтобы я мог стереть записи с камер наблюдения. Не спят только трое – Великан, я и мой гость, человек в огромных очках.

1 «Молчание!» (лат.) – Ред.
Продолжить чтение