Читать онлайн Загадка Четвертого Антрума бесплатно

«Загадки древних построек, нерасшифрованные иероглифы старинных манускриптов…, все они были свидетелями нераскрытых тайн. Из поколения в поколение переходят истории про непонятные явления, обрастая мифами. В легендах и сказках, как на огромных страницах «живой» книги, записана неизвестная летопись человеческой цивилизации».

Отрывок из Википедии

Таинственный и непонятный пролог

Стоял тихий летний день. Пахло хвоей и свежестью начала лета. В малиннике перекликались ранние ягодницы. Во дворах мычали коровы и кукарекали петухи. На крышах сараев радостно чирикали воробьи Спокойную жизнь Старого Села ничто не нарушало.

На опушке Старого Леса появились три низкорослых и коренастых карлика, закутанных в черные мантии. Карлики осторожно огляделись по сторонам. Слева виднелась глубокая и узкая канава. Карлики скатились на дно.

– Прошло ровно тысячу лет с той поры, как мы завладели Этим! Скоро наступит Последний из отпущенных нам Дней. Потому Ложа Бессмертных приняла эдикт выпустить Великое Зло, – объявил Первый карлик. – Если мы не сумеем за это время отыскать ключ к Этому, то превратимся в обычных смертных.

– Ладон1, вдруг люди поймут, чем они владеют? – робко возразил Второй карлик.

– А что, если они раньше нас отыщут Заговор ото Зла? – поддержал Третий карлик.

– Значит будем неотступно следить за каждым их шагом и всячески помогать в поисках, – свирепо рыкнул Первый карлик. – Затем заставим отдать все нам.

Второй и Третий угодливо закивали головами.

– Итак, начинаем операцию «Пандора», – произнес Первый карлик. – Сети расставлены, жертвы выбраны, объект действует под нашим контролем. Распределим роли.

– Я пойду к людям, – вызвался Второй карлик. – Меня они точно не заподозрят. Буду следить за каждым их шагом.

– Я буду на подстраховке, – объявил Третий карлик. – Как только объект отыщет то, что нам нужно, я отниму. Я быстро бегаю, – похвастал он.

– Чтобы наш план сработал наверняка, сделаем вот что, – Первый карлик пригнул к себе головы Второго и Третьего и яростно зашептал им что-то прямо в уши. Причем уши тех удивительнейшим образом вытянулись, намертво прилипнув к дыркам в черепе у Первого. Потому что лица у того не было. И глаз не было, и рта. Просто из пустой глазницы сканировал узкий красный луч.

Закончив совещание, Три карлика осторожно выглянули из канавы. На опушке, по-прежнему, никого не было. Карлики разбежались в разные стороны. Третий, пригнувшись, скрылся в лесу. Второй рысцой побежал по направлению к реке. Первый решительно зашагал по дороге в село.

«Три дня… Три дня…» – шелестело в высокой траве.

«Чик-чирик! Черти-черти!», – отчаянно чирикали в небе воробьи.

«Гномы?! Глюк, наверное», – удивилась девочка Лера, поедая в малиннике сладкие ягоды.

«Где тень?» – нахмурилось солнышко и боязливо спряталось за тучку.

Но все скоро забыли об увиденном. А зря!

За тысячу лет до катастрофы. Гибель древнего племени

У излучины реки Смородиновой, на плоской возвышенности раскинулось Городище. Некогда на месте Городища шумел дремучий лес. Доходил он до самых отрогов невысокой горы c плоской вершиной, утопающей в тумане. Рядом шумела быстрая река. Деревья заслоняли солнечные лучи, и от этого воды казались чернее земли.

Пришли однажды в эти места высокие сильные люди со светлыми глазами. Дружно приступили к работе. Освободили от леса небольшой участок земли, построили первые жилища. Назвали себя северянами, то есть живущими на самом севере земли славянской.

Из года в год люди отвоевали у леса участок за участком для пашни. Делали это так. Зимой подсекали деревья, а весной, когда деревья высыхали, их поджигали, и все, – поле готово. Правда, ненадолго. Лет через пять снова приходилось идти в зимний лес. А тот, самый первый, в котором некогда столетние дубы-исполины подпирали небо, зарос молодыми зелеными перелесками. И стал он называться Старым Лесом. Затем и сосны на берегу вырубили – на постройки. Засеяли поля зерном и репой, берега засадили пахучими смородиновыми кустами. Оттого Река теперь прозвалась Смородиновой…

На ее берегу, под высокой горой, северяне вырыли новые землянки. Так появилось Городище. А гору прозвали Белой, потому что до самой макушки заросла необычными соснами со светлыми иголками. Окружили Городище глубокой ямой, земляной насыпью, густым частоколом – изгородью. Частокол получился очень крепким и вот уже много лет и зим охранял людей от диких зверей и непрошенных врагов. Так было всегда.

В это лето жизнь текла как обычно. Также выходили на песчаные поля хлебопашцы. Так же пасли скот и ловили рыбу в бурных водах Смородиновой Реки. Так же собирали грибы и ягоды в Старом Лесу, чтобы было на зиму пропитание. Юноши под присмотром опытных воинов учились стрелять из лука. Женщины в землянках готовили обед для своих мужчин. Дети бегали и шумели на детинце.

Казалось, жизнь идет, как и раньше. Но не так было теперь. Спрятанная тревога как будто разлилась в воздухе. Причиной тому был глухой звук от взрыва, где-то там, в самой гуще Старого Леса.

…Над Городищем спустилась темная летняя ночь. Густой лучезарной синевой светилось небо. До утра было недалеко. Еще мерцали и переливались теплые летние звезды, еще лунно светились от росы травы и деревья, и блеск светлеющего неба робко забирался на гребень городищенского вала.

Но поднялось огромное черное облако над Городищем. Люди крепко спали и не ведали, что этот черный дым, тающий вдали, – знак опасности, весть о том, что надвигается ВЕЛИКОЕ ЗЛО. И никто, кроме знахаря Пересвета, не слышал, как огромная невидимая армия тихо и скрытно подобралась к Городищу. Шли молча мерной поступью, какой ходят Зло, Смерть и Война. Затихшая и торжественная Белая Гора словно прислушивалась к чужим звукам.

Вдруг неясная тревога – порывистый ветер пронесся по крышам землянок. Накренились на Белой Горе верхушки сосен, зашумела внизу черная гладь Реки. Послышались крики:

– Люди, спасайтесь, на нас идет Великое Зло.

Плотная масса уже копошилась в детинце. В Городище, где только что бродили веселые духи и добрые сны, послышались крики ужаса и отчаяния. Мерзкие извивающиеся твари расползались по селению, заползали в землянки, впивались в кожу спящих людей и животных. Раздавались вопли ярости и боли, и скоро все живые существа были облеплены маленькими червями.

Бежали мужчины, женщины, старики бежали, дети, пытались прорваться к Старому Лесу, но кольцо нечисти уже сомкнулось вокруг Городища…

В ужасе понеслись жители к храму, под защиту древних идолов. Нельзя убить человека в храме и нарушить непреложный закон древней земли. Жрецы встали у жертвенника. Вскоре перед грубо отесанной статуей языческого бога, почерневшей от времени, задымились пшеничные зерна и ветки яблони. Тихо стояла толпа. Только слышались голоса жрецов, просивших богов о милости.

Но оборотни не слушали просьб людских. Они шипели, раздувались до огромных размеров и вскоре заполонили весь храм, расползлись, лязгая зубами, царапая когтями, изрыгая отраву.

На другой день в округе стояла тишина. С шипением из землянок выползали и расползались по пепелищу полулюди-полузвери, с человеческими головами и волчьими туловищами.

Солнце заволокло дымкой небосвод, словно боги не хотели смотреть на то, что произошло на земле. Мрачно хмурилась темнолицая богиня над угасшим алтарем, глядя на разрушенные стены своего храма, на истоптанную окровавленную траву у ступеней. Такой жертвы она не просила…

Лишь три карлика в центре руин злобно ухмылялись, держа в руках священную реликвию.

Шли годы, столетия. Но в Городище так и не вернулась жизнь…

Старое Село и его обитатели

– Фу ты, темень какая, ноги переломать можно, – капризно бурчала Лара, красивая девочка пятнадцати лет от роду, осторожно катя чемодан по скользкому перрону железнодорожной станции. Лара старше меня на три года, хотя мне иногда кажется, что на целых сто.

Поезд прибыл на станцию поздней ночью. Через высокий пешеходный мост с крутыми лестницами мы спустились на привокзальную площадь, утопавшую во мраке. Коротко свистнул дежурный по станции, лязгая вагонами и светя огнями, скорый поезд тронулся в дальнейший путь, но уже без нас.

– Доброй ночи, Кольцовы, – раздался в ночи низкий, скрипучий, как несмазанная калитка, голос. – С приездом.

Я подпрыгнула от неожиданности.

Из полумрака маленького зала ожидания, облепленного ласточкиными гнездами, выступил невысокий человек в бейсболке козырьком назад и клетчатой рубахе под затертой кожаной курткой. Мне он живо напомнил состарившегося рокера. Всем по очереди он подал шершавую, в мозолях, руку, подхватил чемоданы и понес их на стоянку.

Это был Виктор Добрынин – самый знаменитый человек в Старом Селе. Спросите, почему? Во-первых, он председатель сельского совета. Во-вторых, у него есть машина, на которой он возит в Город местных жителей. Машина очень старая, я такой раньше не встречала. Называется «Жигули». Но Добрынин упорно называет ее «копейкой». Наверное, из-за цены. Иногда его младший внук Никита по прозвищу Кит, веселый лопоухий паренек с карими хитрыми глазами, с воем проносится на этой самой «копейке» мимо нашего дома. Задавака!

На дребезжащей и завывающей колымаге покатили мы в Старое Село. В открытое окошко дул приятный ночной ветерок. С обеих сторон простирались заброшенные поля, сменяющиеся оврагами и сосновыми лесами. Ночь была светлая, в небе сияли яркие звезды и катилась жирная луна.

– Дышите, девочки, глубже, – советовал дедушка. – Ведь лес – это источник повышенного содержания кислорода в атмосфере, что способствует появлению талантливых людей с крепким здоровьем.

Мы с Ларкой про себя посмеивались над нашим научным дедушкой, но воздух и вправду был густым, вкусным и чуть-чуть горьковатым, напоминающим и Новый Год, и море одновременно. Сердце отчего-то билось сильнее, и щемящая грусть стесняла грудь.

Предрассветной тишиной встретило нас Старое Село. Выгрузились под раскидистым тополем, зашли в дом и завалились спать.

…Проснулась я поздно. Стоял жаркий летний день. За окном чирикали воробьи, где-то вдалеке мычали коровы и кудахтали куры. Во дворе слышался стук топора – это дедушка мастерил навес над столом, чтобы пить кофе на свежем воздухе. Я умылась из ведра ледяной колодезной водой, от которой закололо кожу, и озадаченно огляделась.

Где я? Представьте себе: интернета нет, мобильная связь берет только в одном месте, в километре от села, на Белой Горе, куда надо пробираться сквозь густой ельник и колючие заросли крапивы. Компьютера, как вы, наверное, догадались, тоже нет.

А что есть? Есть старые тополя вдоль длинной улицы, идущей от Старого Леса мимо болота и нашего дома. Возле Добрыниных улица заворачивает направо и вливается в песчаный шлях. Если идти по шляху долго-долго, можно дойти до Путивля. Дедушка обещает устроить нам такой марш-бросок. Я сразу загорелась, а ленивая Ларка наотрез отказалась.

Скрипучие ступеньки крыльца ведут в старый бревенчатый дом с железной крышей. В запущенном саду во всю плодоносят яблони. Яблочки на них маленькие, зеленые и кислые. Едим их только я и соседская Зорька.

Двор весь покрыт чахлой травой, в углу под забором – старый-престарый колодец с вертящейся ручкой и гремучей цепью. Вода в колодце с привкусом железа, такая ледяная, что зубы ломит.

Недавно у Зорьки приключилась неизвестная хворь. Местный ветеринар Алеша Добрынин взялся ее лечить, но хворь усиливалась. Все думали, что корову уже не спасти, но я все равно надеялась. Дедушка предложил отпоить Зорьку водой из нашего колодца. На следующее утро корова попробовала встать на ноги, через два дня начала есть сено, а через неделю и молоко вернулось. С тех пор я каждый день ношу Зорьке ведро колодезной воды.

На заборе сохнут глиняные крынки из-под молока и цветастые половики. В самом центре двора на длинной палке медленно вращается красный флюгер. Когда дует ветер, пропеллер крутится, как бешенный, и страшно скрипит. Зато наш флюгер видно и слышно из любого уголка.

Возле дома на высоком телеграфном столбе с белыми изоляторами на верхушке свили огромное гнездо аисты. Когда мы приехали, аисты куда-то улетели, а их место заняли два черных ворона. Крик от них стоит на всю улицу.

Как вам такое местечко?

Недавно во двор привезли доски – мастерить новый погреб. Доски аккуратно сложили вдоль забора, чтобы они не мешали проходу. Об доски трется и лениво урчит Васька, поджидая Зорькино молоко. Этот большой черный кот с белым пятном между ушей забрел в наш дом неизвестно откуда, да так и прижился. Назвали Васькой. А как же иначе его могут звать? Если кот – то Васька, если корова – непременно Зорька, потому что у дедушки в детстве тоже была корова Зорька. Васька весь покрыт облезлой черной шерстью, но глаза светятся каким-то хищным светом. Я, если честно, нашего кота немного побаиваюсь и стараюсь незаметно обходить сторонкой. А он, как назло, все время крутится под ногами.

Места для сна хватает всем, но мы с Ларой мечтаем о сеновале. Там мягко, пахнет сеном, сквозь дырки в крыше видны звезды, и слышно, как на болоте квакают лягушки, а по утрам поют соловьи. Но пока сена нет. Прошлогодние запасы съела Зорька. За это мы получаем от нее ежедневный кувшин парного молока. Приносит его бабушка Йовга, которая помнит нашего дедушку еще маленьким – такая она древняя!

Иногда по вечерам, когда становится прохладно, дедушка растапливает огромную печь. Я забираюсь на теплую лежанку с кружкой молока и пряником, подвешиваю фонарик и рассматриваю старые книжки и журналы, вытащенные из диванных недр.

За калиткой по склонам невысоких пригорков раскинулась Старое Село. Село не совсем обычное, потому что в дремучем лесу стоит. Ни доехать к нему, ни дойти, потому что дороги нормальной нет. Узкие улочки спускаются к Реке Смородиновой. Летом Река почти высыхает, но рыба ловится исправно. Через Реку перекинут широкий деревянный мост и несколько маленьких самодельных мостиков.

Дальше за мостом тянется огромный заросший парк. В парке темнеют остатки гетманских построек. От самой усадьбы сохранился только каменный цоколь, но зато уцелел флигель. В нем раньше был магазин, а сейчас молельный дом находится – что-то вроде церкви. Живет в нем отец Александр, матушка Елизавета и их дочка Лиля – рыжая звонкая девчонка, копия папы.

Вдали виднеется пологий, изрезанный оврагами высокий холм – Белая Гора.

Итак, главные персонажи и место действия нашей истории описаны. Можно переходить к удивительным и таинственным событиям этого лета…

За месяц до Катастрофы.

В поисках кладов

В Старое Село меня позвали два Важных Дела. Про второе никогда в жизни не признаюсь. Про первое, так и быть, по большому секрету расскажу. Я ищу клады!

Давным-давно, в дедушкином шкафу, плотно набитом пыльными книгами, мне попалась толстая повесть о жизни древних славян. Оказалось – интересно узнавать, как жили люди раньше.

Тогда дедушка стал водить меня в музеи. Я заинтересовалась, откуда берутся вещи в музеях, старинная одежда или книги, например? Дедушка объяснил, что утварь иногда приносят в музей люди. Это добро осталось от их родителей, дедушек, бабушек. Но большинство старинных реликвий находят в тайниках, которые люди специально сооружали, чтобы ценности не достались разбойникам с большой дороги. К тому же в прошлом не было сейфов или банков. Гораздо надежнее было закопать монеты и драгоценности в земле. Еще раньше часто случались пожары. Если дом сгорал, то клад в земле оставался целым. На спрятанные деньги можно было построить новый дом.

Где прятали? Да везде! Простые люди прятали пожитки в погребах, чердаках, на огородах. Или в доме: в печках, в колодцах. Если прятали на огороде, то отсчитывали шаги от сломанного дерева, копали яму и вглубь клали вещи. В погребах обычно прятали скарб в дальнем углу, в полу или стене, в каменных колодцах просто бросали на дно и надеялись потом достать.

Воры и разбойники прятали награбленное добро в чаще лесов, в болотах, подальше от людских глаз. Клады зарывали в ямы или складывали в дупла деревьев. Находили поблизости большое дерево, скалу, камень, или другое приметное место, чтобы потом легко найти. Но почти никто не возвращался.

Богачи прятали свое состояние на мельницах, в заброшенных рудниках, в церквях, в парках или подвалах своих дворцов. Во время бунта крестьяне поджигали имения, и добро надежно укрывалось под обломками.

Раскапывают древние сокровища специально обученные люди – археологи. Потом передают в музеи. И весь мир восхищается.

Сказав дедушке спасибо, дальше я действовала сама. Отыскала в интернете блог о ведении раскопок, и оказалось, что это очень нелегкая работа. Толпа людей с лопатами выкапывает огромный ров. Потом залазят внутрь и аккуратно снимают землю, слой за слоем, пока не дойдут до самого старого. Дальше орудуют веничком. Найденные предметы, артефакты называются, бережно вырезают прямо с кусками земли. Сходят с ума от радости, а затем проводят компьютерную томографию и оказывается, что нашли лишь глиняные черепки.

На этом месте я немного загрустила. Но блогер живо растолковал, что археологи эти черепки склеивают, пока не получится разрисованный кувшин. Из этого кувшина складывается история целого племени, жившего тысячу лет назад и пившего квас из этого кувшина. С этого места опять стало интересно. Во-первых, стало похоже на складывание пазлов. Но главное – я почувствовала запах тайны!

Старое Село идеально подходит для моих экспедиций. Потому что оно, как видно из названия, очень древнее. А главное – историческое. Раньше это был хутор Кожемякин, и в нем жил сам гетман Иван Мазепа. Накопил он за годы своего гетманства немало добра. Не так набегами на татар и турок, как войсковой казной та поборами. Некстати Мазепа поссорился с генеральным судьей Кочубеем, и тот в отместку вместе с полковником Искрой написал донос Петру Первому. О том, что гетман хочет переметнуться к Польше. Петр Первый доносу не поверил и приказал казнить инсайдеров. Мазепа с удовольствием исполнил распоряжение царя и отрубил Кочубею и Искре головы. А после перебежал к… шведам. Но перед самым своим отъездом к Карлу ХІІ собрал Мазепа все, что было дорогого, и в землю зарыл. Петр Первый скоро понял, что был неправ и зря загубил Искру и Кочубея. Порыдав, император щедро наделил семьи верных воинов имуществом изменника. Так наследники Кочубея получили царскую грамоту на владение хутором Кожемякиным, который затем разросся и стал Старым Селом.

Не верите? Зайдите в местный музей и под стеклянной витриной увидите заржавевшие ружья и пики. На витрине надпись в рамочке: «Оружие времен Северной войны начала 18 века. Найдено местным жителем Добрыниным в урочище Лагерном».

Целыми днями рыскала я по селу в надежде найти подходящее местечко, куда мог хитрющий гетман наладить свои скарбы. Даже карту составила.

– Благодаря старым картам мы можем посмотреть на мир глазами предков, – важно объясняла я Ваське, старательно раскрашивая луга и болота. Тот благостно жмурился и терся об ступеньку.

По вечерам я лежала на лежанке, глядела в карту и мечтала о найденных старинных мечах, заржавленных кольчугах, котелках с золотыми монетами.

Вскоре я нашла свою первую археологическую находку. Дело было так. Мы реконструировали старый погреб. Дедушка давно мечтал заняться на пенсии огородничеством и запасать на зиму овощи и фрукты. В углу двора имелась полузасыпанная яма. Мы решили ее расширить и накрыть сверху бревнами. Пока запасов нет, будем хранить в погребе борщи и компоты.

Участвовали все, включая ленивую Лару и сонного Ваську. Я залезла внутрь ямы, чтобы выровнять края маленькой лопаткой. Копнула один угол и за что-то зацепилась. Я обмерла от восторга.

– Клад! – диким голосом завопила я. Первым примчался Васька и чуть не плюхнулся мне на голову. Потянула за край и вытащила… вилку.

У края ямы показалась дедушкина голова.

– Что там у тебя? – недоверчиво сощурился он.

– Я нашла клад, – дрожащим от волнения голосом повторила я.

– Ну-ка, ну-ка, – заинтересовался дедушка. – Посмотрим. О, да это оловянная вилка, сейчас такие не выпускают. Тут и надпись есть, только плохо видно. Лара, детка, принеси мои очки!

– Давай глубже покопаем, может еще что-то обнаружим? – с надеждой предложила я.

В четыре руки мы принялись расширять отверстие в земляной стене. Я опять за что-то зацепилась. Дернула посильней и вытащила… ложку. Всего откопали мы семь ложек и пять вилок. К тому времени и Ларка притащилась с очками. Сообща разобрали надпись: «Артель ХІІІ лет Октября». Я мгновенно произвела расчет и получилось, что выпущены ложки-вилки были в 1930 году.

– Думаю, девочки, это остатки скарба, что моя мать в прошлую войну закопала.

Да, конечно, это не золотые монеты, о которых мечталось, но тоже кое-что. По крайней мере, ими можно есть.

Мне на помощь пришел местный кладоискатель Алеша Добрынин, очень молчаливый и серьезный молодой человек. В этом году Алеша окончил колледж и собирался открыть в Старом Селе ветеринарный пункт. А пока отдыхал и попутно отыскивал старинные вещи, продавал их в интернете и собирал деньги на обустройство своего бизнеса. Вооружившись металлоискателем, он шаг за шагом старательно прочесывал окрестности.

Алеша проявил искренний интерес к моей рукотворной карте и внес свой вклад – дорисовал Старый Лес с основными просеками и тропинками. А вскоре взял меня в напарники. Правда противная Ларка и тут подпустила яду:

– Да он размечтался, что и я с тобой попрусь, уже сто раз меня в клуб приглашал, но я отказывалась. Так он решил через тебя действовать.

– Много ты понимаешь, – горячилась я, – просто ему здесь не с кем общаться, одна темень кругом. А ты какое-то личное приплетаешь.

– Ну-ну, – иронически улыбнулась Ларка, – сама увидишь.

Алеша и вправду первым делом поинтересовался:

– Сестру что ж не пригласила, ей бы тоже интересно было (очень интересно, про себя пробурчала я, да она Николая Первого от Александра Третьего не отличит), но вслух любезно ответила:

– Лара очень занята, но просила передать, что вечером пойдет на дискотеку (а то еще передумаешь от расстройства, с опаской подумала я).

– Ну, тогда вперед, – повеселевший Алеша лихо закинул металлическую трубу на плечо и зашагал. Я бросилась вдогонку.

За две недели до Катастрофы. Загадочная находка на Белой Горе

…Долго мы шагали под палящим летним солнцем. Узкая тропинка вилась среди зарослей темно-зеленого ельника, вдоль колючих кустов спелой ежевики, зарослей крапивы. От горячего, неподвижного воздуха, пропитанного терпким запахом хвои, на языке становилось горько и щекотало в носу. Часто останавливались чтобы отдышаться. Наконец открылся высокий холм – Белая Гора. Далеко под ногами переливалась и искрилась Река Смородиновая.

 Не спеша, мы продвигались к плоской вершине. Над густым кустарником жужжал мощный хор слепней и ос. Где-то высоко свистели стрижи. И ни души кругом.

– Знаешь, – с опаской пробормотала я, – местные опасаются этих мест. Бабушка Йовга говорит, что в горе живет «нечистая сила». Как только человек поднимется на вершину, его схватят и утащат под землю.

Алеша снисходительно хмыкнул:

– Не верь в эти глупости. Здесь нет ни одной укромной щели, которую я не обследовал.

Действительно, земля кругом раскопана, камни разворочены, кусты выкопаны с корнем. Значит старший внук Добрынина уже побывал здесь со своим металлоискателем, выкопал саперной лопаткой глубокую яму и тщательно исследовал каждый комочек земли, каждую щепку… А добытые артефакты красуются теперь на его инстаграм-страничке.

Алеша вдруг исчез. Я в тревоге остановилась.

– Ку-ку, – выглянул он из-за огромного черного валуна. Я от неожиданности вздрогнула. – Этот камень скрывает вход в пещеру. В следующий раз покажу.

– Ни сколечко не страшно. Где начнем искать? – небрежно поинтересовалась я.

– Хотя бы и здесь, – распорядился Алеша. – Это место называется Лагерное. Именно здесь останавливался лагерем Петр Первый со своим войском перед Полтавой. Солдаты перед боем обычно прятали всякие ценные предметы, чтобы не досталось добро неприятелю. Да и Мазепа мог мешки со скарбом здесь припрятать.

Моя фантазия забила через край. Может, и по Кочубею царь проливал слезы на этом самом месте.

– Может и не он, – пересохшими губами прошептала я.

– А кто? Карл Двенадцатый? – удивился Алеша.

– Нет, древние люди, – еще тише пробормотала я.

– Кто-кто? Какие еще древние? Шумеры, что ли?

– Нет, северяне, – еле слышно возразила я. – Они здесь жили когда-то. Так в истории городов и сел написано.

– Вполне возможно, – покладисто согласился мой наставник, поправляя съехавшие на нос очки. – На всякий случай приглядывайся ко всяким камням разбросанным. Вдруг заветный знак где углядишь.

– Какой-такой знак? – насторожилась я.

– Как какой? Буквочку «М», например. Говорят, так Мазепа маркировал свои тайники. Шучу, конечно. Их уже триста лет все ищут. Ну что, приступим?

Алеша засунул мне в уши наушники и вручил тяжелую металлическую палку. Я стала водить ею по земле. Сердце колотилось отчаянно, пот струился по лицу – так хотелось что-нибудь найти.

– «Пи-пи-пи» – внезапно зазвучал в ушах резкий сигнал. От волнения я выпустила прибор из рук и кинулась разгребать землю руками.

Алеша сжалился и дал лопатку. Пришлось выкопать довольно глубокую ямку, прежде чем лопата наткнулась на что-то твердое – ком плотной земли. Через минуту я гордо держала в руках… позеленевшую от времени зеленую солдатскую бляху.

– А ты говорила: «северяне», – поддразнил меня Добрынин. – Слушайся умных. Мы с мелким тут как-то шведские монетки нашли. В инете на карте это место обозначено, как «возможное скопление артефактов начала 18 века». Усекаешь?

Леша прошел дальше, а я, не спеша, стала обходить вершину по периметру. Время от времени поглядывала на стрелку прибора. Она, как вкопанная, замерла на краю риски. Неужели на целой горе не осталось ни одного артефакта? Неужели придется возвращаться с пустыми руками? Что скажу Ларке и Киту? Эх, затроллят меня в два голоса.

Мысленно ругнув древних людей, которые не удосужились спрятать здесь хоть что-то путное, я продолжила обшаривать каменистую почву, всю в засохших колючках.

Наконец мои силы иссякли. Я сбросила с плеч пудовую трубу и решила отдохнуть возле полузасохшего куста ежевики. В этом месте сухая земля как-то просела и образовала траншею глубиной примерно в полметра. Подогнув колени и пригнув голову, я ухитрилась спрятаться в ямке почти вся. Было душно и не очень удобно, но по крайней мере не так горячо, как на солнце. Возле самого лица по стенкам траншеи сновали большие черные муравьи. Вдобавок что-то сильно впилось в позвоночник. Я покрутилась и попыталась принять более удобное положение. Не получалось. От злости я развернулась, чтобы выдернуть помеху из стенки, и замерла.

– Эй! Мелкая! – донесся голос Добрынина.

Но мне было не до него. Прямо на уровне моих глаз из стены торчало что-то круглое и острое. Вмиг позабыв все правила ведения раскопок, как крот, вгрызалась я в слежавшуюся за века землю траншеи и пыталась ухватиться за торчащий кончик. Сначала ничего не получалось, потому что непонятный артефакт сильно врос в стену, заплелся корешками.

– Ты где пропала? – надрывался Алеша где-то наверху.

Не обращая внимания на призывы Добрынина, я чуть нажала и стала слегка раскачивать выступ по сторонам, – примерно, как шатающийся молочный зуб. И вскоре была вознаграждена за свои старания – я уже могла плотно обхватить выступающую часть, всю обвитую кореньями. Тогда я встала на ноги, ухватилась за край круга двумя руками и, как репку в знаменитой сказке, вырвала из стены нечто.

Хоть в траншее было сумрачно, я все-таки разглядела то, что держала в руках. Это был плоский тяжелый блин с налипшим налетом векового известняка. Не мудрено, что пришлось изрядно потрудиться, выкорчевывая его из траншеи.

Откуда этот предмет взялся здесь? Выглядел он явно не современным и даже не Петровской эпохи. Я ощутила легкое покалывание в кончиках пальцев как при слабом ударе током. От неожиданности я выронила круг, а сама не удержала равновесие и снова свалилась на дно траншеи.

– Клад нашла? – донеслось сверху, меня накрыла широкая тень. Я чуть не заорала от страха. Небо закрыла голова среднего Добрынина.

– Нашла, – сухо ответила я с таким видом, как будто я находила клады каждую неделю, и в этом не было для меня ничего удивительного.

– Дай посмотреть. – Алеша задумчиво взвесил в руках довольно увесистый слиток. – Так, что мы имеем? Старинный медный диск толщиной два, диаметром примерно двадцать сантиметров, – авторитетно заявил он и снисходительно похвалил:

– Везучая ты, мелкая, я тут все облазил, но только на ружья и монеты натыкался. Новичкам всегда везет. Но вряд ли твоя находка представляет археологическую ценность, так, штамповка. На коврик разве что повесишь. Давай лучше еще покопаем в траншее, может, найдем что-нибудь стоящее.

– Ну и пусть на коврик, – шептала я пересохшими губами всю обратную дорогу. – Ну и на здоровье. Но точно такой диск я видела на фото в музее. И называется это – артефакт древнерусского городища. – Я крепче прижимала к груди сразу потяжелевший рюкзак с драгоценной находкой.

За тысячу лет до катастрофы. Илько и Пересвет

Темной гущей стелется до горизонта Старый Лес. Луна плавно плывет по темному небу, заливает все лесные полянки, подсвечивает причудливым светом высоченные сосны, мохнатые ели.

Илько обожал Старый Лес. Ведь он давал людям все: ягоды, грибы, орехи, смолу, березовый сок, бересту. В Лесу в изобилии водились звери. Илько научился охотиться на кабана, оленя, медведя, лисицу, зайца. На охоту брал лук со стрелами и копье.

Еще в лес ходил Илько за медом диких пчёл. Непростое это было дело. Ведь сладкие слитки пчелы надежно прятали в дупле дерева. Чтобы его оттуда достать, мальчик поджигал кусок полена и окуривал пчел дымом – чтобы успокоить, а затем длинной палочкой через узкие отверстия доставал мед.

После всех дел любил Илько улечься на мягкую хвою и долго-долго смотреть на раскачивающиеся верхушки дубов и сосен. Пересвет говорил, что в деревьях живут добрые духи и если обнять дерево, то добро перейдет к тебе. Только нужно не ошибиться в выборе: мужское дерево – это дуб, женское – сосна.

Но сейчас мальчику было не до отдыха. Илько спешил. Он знал, что времени осталось мало. Пока его не догнали, должен он надежно спрятать то, что доверил ему Пересвет. То, что он сам погибнет, Илька не пугало. Он был готов к этому после того, как погибли его отец и братья, и все-все-все.

Его пугало другое. Возможность не выполнить задание, погибнуть раньше, чем спасительный Заговор ото Зла укроется в схроне, а тайные знаки будут начертаны в нужных местах. Пересвет объяснил, что это послание потомкам.

– Кто такие потомки? – робко спросил Илько.

– Это те, кто придут после нас. И будет среди них особенный человек, отмеченный Высшими Силами. Через тысячу лет он подхватит ту нить, которую я протягиваю сегодня, и спасет мир.

– Ты тоже особенный, дедушка?

Пересвет усмехнулся в густую бороду, ничего не ответил и только ласково потрепал внука по вихрам.

Мальчик не понял, но поверил. Он всегда и во всем верил своему белобородому деду. Потому что Пересвет был самым старым и самым мудрым из всех северян. Если Илька схватят раньше, чем он выполнит наказ Пересвета, тем самым неизвестным потомкам уже не помочь. От этого сжималось сердце, холодели руки и терзалась душа.

Вчера Пересвет кликнул внука. Илько привычно протиснулся в узкий вход землянки. Макушка задевала потолок. В свои пятнадцать лет был он широк в плечах, румян лицом, русоволос с распахнутыми серыми глазами. Над пухлыми губами пробивались первые усики, норовя спрятать темную родинку.

– Звал, дедушка?

Землянка у старого знахаря крепкая. Стены поставил Пересвет из толстых жердей. И крышу покрыл из них, сверху уложил в несколько слоев солому. Прорубил в стенах небольшие оконца. В холодное время года их затыкали той же соломой, выдергивая ее из крыши. От того сквозь потолок светили звезды и просачивался дождь. В жилище всегда прохладно и сумрачно. Спасает каменный очаг на полу, – для еды и тепла. Трубы у очага нет, и дым выходит через окна и дверь. Вдоль стен расставлены длинные лавки и стол для совместной трапезы.

Вся землянка увешана пучками сушеных трав, оттого и пахнет хорошо. Пересвет бережно погладил горшочки со снадобьями, тесно стоявшие на деревянных полках.

– Поди за мною.

Дед и внук выбрались наверх, в огороженный кольями двор.

– Здесь надобно руку твою приложить. Еще мой прадед выкопал этот колодец и выложил его специальным камнем. Вода в нем чистая, как в горном ручье. Эта вода, вселяющая во всё жизнь. Ею раны промываю страждущим, а истолчённым порошком камня засыпаю больное место, чтобы не гноилось. Дружине даю в походы мешочек с камнями, чтобы очищать болотную воду.

По прорубленным в камне ступенькам спустился Илько, вставил в железное кольцо смоляной факел, прижался к стене и крепкой рукой начертил раскидистый знак. Затем ловко взобрался наверх. Пересвет обнял внука.

– Теперь далекий путь тебе предстоит. Все необходимое собрал тебе. Котомка, в ней житный хлеб и пара лаптей в запас. Лапти подшиты кожей для прочности. Присядем на дорожку.

– Я готов, дедушка.

– Три Важных Дела тебе предстоит сделать. Перво-наперво, доверяю тебе ключ от реликвии священной, что доверена мне Высшими Силами. Идут смутные времена, схорони его в убежище надежном. Затем, как условились, Заговор ото Зла надежно спрячешь в местах оговоренных. Как управишься, сие послание князю отвезешь в Путивль вместе с поклажей. Там дружина князева стоит из вятичей, полян, кривичей, северян – словом, всех. Приведешь их сюда.

И тут мужество покинуло Илька – он зарыдал.

– Нет! Не говори так, дедушка! Я не хочу, чтобы так было, – в голосе задрожали слезы. – Ты выучил меня стрелять из лука и бить волка ножом. Ты показал, как высекать огонь кресалом и находить дорогу по звездам. Глядя на тебя, я понял, что нужно защищать слабых и немощных. Позволь мне остаться с тобой. Вдвоем нас не одолеть.

Старый Пересвет погладил внука по родной русой голове и заговорил ласковым голосом, как говорят с малым, неразумным дитем:

– Не плачь, отроче. О Делах надобно думать. Три дня нам отпущено на все. Если не успеем до Громовика – цверги2 захватят нашу землю. Я уже стар и болен, не угнаться мне за тобою.

– Все равно не брошу, на закорках понесу, – в словах внука проступило упрямство, сверкнули серые глаза.

Знал старик, что почувствовал внук неправду в его словах. Были еще силы у Пересвета, недаром отвары целительные пил и коренья чудодейственные пользовал. Но правду сказать внуку никак нельзя. Не бросит его мальчишка тогда. Оба погибнут напрасно и не оставят потомкам надежду.

Пересвет сдержал глубокий вздох и враз посуровел:

– Я говорю с тобой, не как с мальчиком, но как с мужем. Ты – последний из нашего рода. Беги вперед, отроче, не страшись ничего и не останавливайся, даже если увидишь что-то ужасное. Если тебя поймают и станут пытать, должен оставаться тверд и телом, и духом перед мучителями! Сумеешь выстоять и не выдать нашу тайну? – строго спросил он.

Илько молча кивнул головой. Улыбнулся Пересвет через силу и ласково промолвил:

– Однако, светает. Ступай, дружок. Скоро они будут здесь. К этому времени ты должен быть далеко. Может еще и свидимся. Если нет, с тобой я вечно буду. Прощай!

– Прощай, дед.

Илько засунул босые ноги в кожаные башмаки со стельками из травы, заткнул за пояс медный топор с деревянной ручкой, перекинул котомку через плечо, бережно опустил в нее мешочек из ягнячьей кожи. Трижды перекрестил Пересвет внука щепотью и долго смотрел ему вслед. Пока не скрылась в зарослях молодого ельника широкая спина в белой рубахе…

Вечер того же дня. Зашифрованная надпись

Дома, отдохнув как следует, я вышла во двор и принялась отмывать свое сокровище от вековой грязи. Долго чистила диск содой и железной мочалкой. В результате он засиял как новенький, а на железной поверхности красовались по периметру высеченные значки: точки, черточки, кружочки. Вау! Древний шифр, что ли? И я первая его расшифрую! И эти руны расскажут про тайные чертоги, где с незапамятных времен хранятся зарытые клады? Сердце сладко замерло в груди.

На обратной стороне диска были продавлены три отверстия. Может это следы от неизвестных ударов? Но почему такие одинаковые и симметричные? Нет, это другое. Может, в них нужно вставлять пальцы, чтобы удержать диск в руке? Но сколько я ни пыжилась, пальцы никак не держались в слишком больших для них углублениях.

Изо всех сил присмотрелась я к дырочкам и вдруг каким-то шестым чувством поняла. Это МЕСТО для чего-то. Но для чего?

Не найдя внятного ответа на этот вопрос, я оставила загадку с дырками на потом и вернулась к насечкам. Устроившись за столом во дворе и воткнув планшет в розетку, я осторожно выложила на стол диск, вытащила лупу и принялась трудиться. Васька носился вокруг лавки, как ужаленный.

Для начала я старательно перерисовала в планшет все закорючки с диска. Вот что у меня вышло:

-–|–|………||–|.|….||–|–|……|…..|………|–|………||ооо|……||–| ооо|оооо|–|……||.|–|–|–|–|–|.||–|–|–|………|…..|………||………|| ……..|-|–||–|–|….|………|..|……|-|оооооооо||–|–|………|–|……|–|………

Всего встречалось три вида значков: точки, черточки и кружочки, разделенные поперечными линиями на группы, от одного до десяти символов. Так, будем рассуждать логически. Что это может быть такое? Ответ напрашивался сам собой – шифр!

Похоже, что значками обозначены буквы, а линии разделяют слова. Помню, в квест-комнате был похожий шифр, там что-то прятали за занавеской. Я даже вспомнила, как он назывался – десятизначная литорея!

Объясню его суть. Весь алфавит разбивается на группы, по десяти букв в каждой. Первый десяток букв обозначают точками. Например, «а» – одна точка, «б» – две точки и так далее. Второй десяток обозначают черточками. Например: «л» – одна черточка, «м» – две черточки и так далее. Наконец, третий десяток обозначают кружками. Например, «х» – один кружок, «ц» – два кружка…

Это несложный шифр, сейчас я его как семечки пощелкаю! Если при этом язык надписи угадан правильно, то после расшифровки должен получиться связный текст. Стоп! Действительно, по какому алфавиту читать? Не по-современному же. Если надписи оставили древние люди, то тогда употреблялся… Какой, блин, тогда употреблялся алфавит? Загуглить бы. Но увы, придется бежать назад на Белую Гору, и то не факт, что поймаю.

Ладно, придется напрячь собственную кеш-память. Усилием воли я извлекла из недр сознания код: «древнеславянская азбука».

Тут старшая сестра позвала пить молоко.

– Ларка, представляешь, на этом диске с Белой Горы, по ходу, шифр! – с ходу выпалила я. – Как думаешь, что в нем зашифровано?

– Не собираюсь я об этом думать. Не хватало еще всякой дичью голову забивать. Вот расшифруешь, тогда и поговорим.

Я вздохнула.

– Так сразу не могу. Если в нем древнеславянская азбука использовалась, то я собиралась ее изучить, но отложила на осень.

– Вечно ты все откладываешь, – возмутилась Ларка. – Пользы от тебя никакой. Только мечтаешь, а когда нужно сделать, сразу «не могу»!

– И сделаю! – Я залпом опрокинула кружку молока и понеслась в дом. Где же она? Есть! Я вытащила из набитого рюкзака электронную книгу, в которую закачала старинные азбуки, в надежде выучить их все до одной.

Разыскала папку с азбуками и открыла файл с древнеславянской азбукой. Ну что ж, рискнем. Если ошибусь, тогда… Не хотелось думать, что придется еще раз проделывать эту каторжную работу. Вздохнув, я принялась методично заносить в табличку буквы, а рядом их значковое обозначение: а., б.., в… и так далее. После этого меня ждала самая нудная и кропотливая часть расшифровки. Необходимо было подставить под каждый знак букву и составить из них текст.

На это ушло больше часа. Стемнело. Под подвешенным на столбе фонарем в бешенном хороводе кружились полчища мошек. Но я уже не обращала внимание на такие мелочи. Когда полная луна удивленно вытаращилась на меня из-за облака, я вписала последнюю букву, прихлопнула огромного кровавого комара и ошарашенно прочитала полученное: Трi тава соъдинi четыръ Антрума пройди и Жезл Бессмертия зажги.

Быстро отредактировала текст на современный лад: «Три Тава соедини, четыре Антрума пройди и Жезл Бессмертия зажги».

Текст не стал более понятным, наоборот – еще более загадочным. Долго размышляла я над потаенным смыслом надписи на диске и ничуть не подозревала о том, что новый артефакт не шел ни в какое сравнение с ложками «13 лет Октября», и что планшет оказал бы мне неоценимую услугу, если бы заглючил в тот самый момент, когда я решила расшифровывать загадочные символы.

За неделю до Катастрофы. Происходят странные события

…Это лето выдалось неурожайным на грибы. Заросшие перелески хмуро таращились на нас мухоморами и бледными поганками. На пнях, как лихорадка на губах, торчали прыщи «ложных» опят. Я загрустила. Вскоре впервые прозвучало смешное название – Стеклянная Баня.

Солнечный августовский день тихо катился к вечеру. Солнце утомлённо садилось за темную громаду леса. Пахло соснами, луговыми цветами и скошенной травой.

После ужина все сидели на крылечке, наслаждаясь долгожданной прохладой. На теплых досках ступенек лениво развалился Васька.

В калитку зашла, опираясь на клюку, наша соседка бабушка Йовга. На вид она очень худая и маленькая: голова с кулак, а тело тонкое как тростинка. Как раз перед нашим приездом она сломала ногу и почти месяц провела в больнице. Зорьку все это время кормил и доил наш дедушка. Нога срослась, но еще болела, поэтому бабушка Йовга часто присаживалась передохнуть, в основном, на нашей лавочке. Скучно ей было самой отдыхать.

Дедушка приветливо пригласил соседку составить нам кампанию.

На крыльцо вышла Лара с моей толстовкой в руках.

– Ларка, я расшифровала чье-то древнее послание! – похвасталась я. – Представляешь! Ну и намучилась. Голова аж разболелась! Никогда за уроками столько не сидела. Хочешь, прочту, что вышло?

– И что же? – нехотя отреагировала сестра.

– «Четыре Антрума пройди, Три Тава соедини и Жезл Вечности зажги»!

– Что попало! Больше смахивает на дурацкий прикол. Ты точно все перевела? – усомнилась она. – Может еще что-то осталось? Или ты какой-то огрызок расшифровала, а главное пропустила.

Бабушка Йовга с любопытством прислушивалась к нашей перепалке.

– Знаешь, что, – обиделась я. – Попробуй сама, если не веришь. Милости просим.

– Ой, выдумщица! – захихикала бабушка Йовга. – Да у нас все хаты заброшенные измазаны надписями непотребными. Графить называется, – со знанием дела добавила она. – Добрынина постреленок озорничает. Что ж их все читать удумала?

Злые слезы закапали из моих глаз. Почему мне никто не верит?

– Не попить бы нам морсу? – разрядил обстановку дедушка.

К приготовлению смородинового морса в свое время приложили руки все члены семьи. Дедушка неделю уговаривал меня собрать черную смородину в саду. Я, наконец, решилась и нарвала целое ведерко пахучих ягод. Лара сварила смородиновый джем, а из остатков – кастрюлю морса. Дедушка принес из магазина к морсу кулек пряников.

За морсом в погреб послали меня, как самую младшую. Земля во дворе была влажной после недавнего дождя, и на ней четко выделялись следы. «Васькины», – позевывая подумала я. Но что-то в них меня зацепило, и я пригляделась повнимательнее. Нет, это не кошачьи следы мягкой овальной формы. Эти были какие-то непонятные – квадратные с разбегающимися стрелками. Вроде четырехугольной подковы с длинными когтями. Следы вели вдоль забора. Но шли они как-то странно: задом наперед. Будто кто-то все время пятился. Перед самым забором следы обрывались. Словно неизвестное существо подпрыгнуло в воздухе и улетело.

Кто бы это мог быть? Ни у кого из известных мне животных и птиц я не встречала таких лап. Неприятный озноб прошел по телу. Вдруг это из лесу забежал зверь и притаился в укромном уголке? Но почему он шел задом наперед?

Нужно сфотографировать и показать дедушке. Он сразу все объяснит. Полная решимости, я сбегала за телефоном и выскочила во двор.

Но что это?

Вся земля перед забором была аккуратно подметена и разравнена. Как будто кто-то основательно прошелся метлой. Только сделать это было некому. Я-то точно знала, что наши все сидят на крыльце и ждут меня с морсом.

Взволнованная, я выскочила на крыльцо.

– Чем ты так озабочена, детка? – поинтересовался дедушка, обратив внимание на мой всклокоченный вид.

– Только что в нашем дворе были чьи-то следы задом-наперед, а потом куда-то подевались, – растерялась я.

– А что именно там было? – добродушно уточнил дедушка.

– Следы, – упрямо повторила я.

– Может это Васькины следы были?

– Да нет же. Я же говорю, квадратные следы и повернуты в одну сторону, а вели в другую, – в отчаянии закричала я. – Вы что, мне не верите?

Слезы навернулись на глаза.

– Я тебе верю, детка, – поспешил успокоить дедушка, видя, что я готова заплакать. – Хотя ты и увлекающаяся натура, но… не в серьезных делах. – А что, Йовга Гавриловна, грибы в нашем лесу есть? – спросил он, элегантно переключая внимание на другую тему.

– Да есть-то они есть, да только не про нашу честь.

– Это как понимать?

– А так, что по такой суши только в одном месте и могут водиться. В Стеклянной Бане. – Бабушка Йовга охотно вступила в беседу. – Уж кого занесет туда нелегкая, пустой никогда не воротится, на ползимы заготовок грибных наделает.

– Можно с этого места поподробнее, —заинтересовалась Лара, отложив ради этого зеркальце, в котором она, нахмурившись, рассматривала внезапно вскочивший прыщик. Всем была известна ее страстная любовь к грибным юшкам, жульенам и соусам.

– Да нечего тут говорить, жуткое место это, рядом болото с трясиной, малярийных комаров тьма. Все стараются держаться от него подальше. Сколько народу там сгинуло. Тоже клады искали (соседка неодобрительно покосилась на меня, я же и ухом не повела). Уходили веселые, да только назад никто не воротился. Вообще темные дела творились там издавна.

У меня загорелись глаза.

– Ух ты! Расскажите, пожалуйста. Нам очень интересно!

– Да ничего не интересно, – фыркнула нелюбопытная Ларка. – Раз грибов не собрать. Вот вы сейчас уйдете к себе, а Лерка потом житья никому не даст своими фантазиями.

Бабушка Йовга, к счастью, и сама рада была повспоминать о прошлой жизни:

– Говорят, в том месте спрятал сокровища беглый Мазепа. Чтобы никто случайно не наткнулся, решил он от этого места людей отвадить. Нечистую силу напустил охранять. Что на людей падучую накликала. Тогда и грибы в той чаще объявились, ведь места нетронутые стояли. Сын загубленного Кочубея, когда заселился в здешние места, посмеялся, что выдумки все это темных людишек, и построил в лесу стекольный завод. Оттуда и пошло название – Стеклянная Баня. Да только не к добру оказалась эта затея. На рабочих стал нападать жуткий мор: кто смертельно хворал, кто топился в болоте, кто грибами травился, то рабочие устраивали с получки кровавую резню. А продажный товар весь разбивался на мелкие стеклышки. Но и те стекляшки оттуда никто не хотел тбрать к себе в дом – только нечистую силу притягивать. Если не верите, деда своего поспрашивайте, что с ним в тех местах приключилось.

Я вопросительно уставилась на дедушку. Тот неопределенно пожал плечами, задумчиво отхлебывая морс.

– Видишь ли, детка, то давняя история. Кто-нибудь слышал о так называемых геопатогенных зонах3? Это места, где происходят аварии, болеют люди, портятся приборы.

Все недоуменно переглянулись. Что еще за зоны такие в Старом Селе?

– Это что-то вроде Бермудского треугольника? – неуверенно предположила я. – Или Лысой горы?

– Ну, что-то общее между ними, наверняка есть, – энергично закивал головой дедушка. И продолжил:

– Как-то мы с Виктором Добрыниным решили побродить в окрестностях Стеклянной Бани. Тоже, как и вы, о кладах мечтали. В руках я держал компас и вдруг вижу, что прибор показывает север почти на западе. Что за чертовщина? Я переходил с места на место, тряс металлическую коробку, стучал по стеклу пальцем, но стрелка упрямо поворачивалась северным концом к западу. Решил я, что компас испортился. Вышли мы к дальней поляне, где еще ни разу не были. Глядь – а вокруг сосны необычные, иголки светлые-светлые, как бы притрушенные мелом. Набрал пригоршню иголок – а они жесткие такие, будто стальные. Не успел я удивиться такому чуду природы, как вдруг стрелка компаса начала бешено вертеться. Я пытаюсь разжать руку, а пальцы судорогой свело и всего меня начало трясти! Как юла, стал я вращаться вокруг своей оси, а неведомая сила потащила меня прямо на деревья – ни дохнуть, ни голоса подать, ни глаз открыть не могу. Потом головой о землю как стукнуло, рраз-рраз! – искры из глаз фонтаном, а света не вижу.

Дедушка замолк, погрузившись в воспоминания. Лара, услышав, что тема опять не «грибная», снова взялась за отставленное зеркальце, а я, наоборот, навострила уши.

– Дедушка, а что было дальше?

– Дальше? Дальше из последних сил закричал Виктору: «Выбей компас у меня из рук, быстро!». Он подбежал и еле-еле из скрюченных пальцев отодрал компас и выбросил в траву. А меня, как током ударило. И сознание потерял… Очнулся на земле. Голова гудит, мутит всего, одежда разорвана, компас сломанный рядом валяется. Кисть скрюченная торчит. Долго пришлось руку лечить, но до сих пор плохо пальцы сгибаются. – Дедушка протянул правую ладонь с согнутыми средними пальцами и большим рубцом в центре.

Так вот откуда у него этот шрам! Мы сколько ни выспрашивали дедушку, всегда он отшучивался. Каждый раз придумывал новую историю. А это значит у него гостинец из Стеклянной Бани остался.

– Вот-вот, – подхватила бабушка Йовга. – Если не хотите, чтобы у вас вся техника сломалась и животы поболели, держитесь подальше от этого проклятого места.

– У нас ломаться нечему: из приборов только Леркина книжка электронная, – успокоила всех Лара. – Невелика потеря. А от живота энтеросгель имеется. Так что все-таки с грибами? Есть они там или нет?

– По всем приметам должны быть! – со знанием дела отозвалась бабушка Йовга. – Судите сами. Мошкары там тьма – самая верная грибная примета.  В лесу вперемешку растут сосны и березы, опять же полян много – то, что надо для лисичек. Дальше – от болота все дорожки и листья покрылись плесенью, а значит хорошо должны расти рыжики и грузди. Люди, что к краю Стеклянной Бани подходили, видели, что мухоморами все усеяно, значит за ними белые грибы прячутся. А приметы народные никогда не обманут.

– Наука эти факты не подтверждает, – зевая, заметил наш ученый дедушка и потянулся. – Так, местный фольклор. И вообще, мартышки, хватит полуночничать, марш зубы чистить. А то книжки на ночь не успеем почитать.

– Лучше бы огородом занялись чем в прочетки глядеть. – Бабушка Йовга осуждающе посмотрела на наши могучие заросли крапивы, а затем косо зыркнула на меня, как будто я давала торжественное обещание вырвать за лето все сорняки на огороде, а вместо этого день-деньской валяюсь на раскладушке с книжкой.

Поздним вечером, лежа на продавленном диване, я прокручивала в голове недавнюю беседу и пыталась оформить возникшую мысль. Смысл ее состоял в том, что во время экспедиции на Белую Гору я видела такие же светлые сосны, что растут по словам дедушки в Стеклянной Бане. Значит пальцы у меня покалывали не просто так, а потому что там тоже находится загадочная геопатогенная зона. Интересно, интересно, что может связывать обе местности? Да, интересная задачка закрутилась.

За тысячу лет до катастрофы. Подземный Мир

Лето в тот год стояло погожее…

В одну из темных душных ночей отправился Пересвет в самую чащу Старого Леса. Путь оказался не из легких. Тускло мерцали редкие звезды. Луна лишь изредка проглядывала сквозь облачные окошка. Ухали филины, ветер шумел в вершинах высоких светлых сосен. Очертания деревьев расплывались во мраке. Но Пересвет уверенно находил верную дорогу, не зря вместе с соплеменниками прокладывал здесь множество просек и строил шалаши из ветвей для убежища от диких животных.

Наконец он вышел на одну ему известную поляну, где на сухой песчаной почве росли удивительные цветы цвета солнца. Знахарь осторожно нарвал целую охапку полураскрытых бутонов и разложил ее просушиться на мягкий мох. Сам присел отдохнуть под широкой кроной древнего дуба. Вдруг он увидел, как зашевелился и приподнялся на лапках неподвижно лежавший до той поры на мху мышонок.

Прямо перед собой между деревьями он заметил неподвижное сияние, совсем не похожее на лунное. Оно было горячее, красное, а по временам как будто становилось темнее. Снова то самое, необъяснимое, что последние годы тревожит душу и сжимает сердце.

Пересвет прислушался. Нигде ни души. Ни звука. Только ветер шумит в ветвях. Забыв о разложенной на мху траве, старый знахарь шагнул вперед и напоролся на огромный валун, весь в потоке красного света. Закружилась голова, задрожали конечности. Пошатываясь, знахарь подошел ближе. На широкой части камня Пересвет заметил выцарапанный знак, но не успел его разглядеть. Валун накрыла неровная тень. Пересвет инстинктивно шагнул в сторону, укрывшись за широким дубом.

Из-за камня высунулась девочка в белой рубашке. Оглянувшись по сторонам, незнакомка резво пробежала мимо, едва не задев Пересвета, впрочем, даже не заметив его в темноте, и через пару минут скрылась во мраке.

Пересвет, недолго думая, потопал следом. Пытаясь обойти камень кругом, угодил ногой в небольшую щель, раскрывшуюся за валуном. Это был узкий проход, ведущий вниз. Спустившись по ступеням, он попал в просторный зал. В середине стоял массивный каменный саркофаг, на ящике стоял пузатый кошель. Над нам склонилась беглянка-незнакомка. Услышав приближающиеся шаги, девочка живо схватила кошель и опрометью кинулась бежать.

Пересвет пошел следом. Коридор вел его по кривым галереям, спиральным тропам все ниже и ниже в недра земли. Он спустился глубоко под землю и оказался в чертогах, где уродливые карлики пировали под унылую музыку. Пересвет отказался от предложенной еды, которая была бы смертельна для него, и, в ответ на уговоры, начал разбрызгивать вокруг святую воду, которую предусмотрительно захватил с собой. Чертоги исчезли вместе с их обитателями, и он оказался вновь на знакомой лесной поляне.

Пересвет задумался над дивным видением… Может, он негаданно подглядел пир цвергов из Нижнего Мира, о котором ведали ему жрецы? Что же они праздновали?

С годами у знахаря обострился дар ясновидения. Потому сейчас он явственно чувствовал, что надвигается что-то ужасное. Быстрее, быстрее…, пока еще есть немного времени. Любой ценой предотвратить надвигающуюся катастрофу. Защитить своих близких и предупредить потомков…

За три дня до Катастрофы. Тайна старого чердака

Наш чердак давно манил меня призраками старинных тайн. Бабушка Йовга не раз упоминала, что наш дом еще дореволюционной постройки, потому скоро развалится, а наш прапрапрадед служил у самого Кочубея, и как хорошо, что дедушка решил вернуться в родное гнездо.

– Лучше бы у себя на чердаке убрались, чем землю вокруг перекапывать, – ворчала она, наливая мне в бидон парное молоко. – Все село теперь в колдобинах. – Я на ее намеки и ухом не повела, но слова запомнила.

– Представляешь, Ларка, сколько там может быть тайников? – с горящими глазами расписывала я сестре прелести чердака. Мы сидели в тенечке навеса и уписывали чернику с молоком. – Ведь на чердак уже тысячу лет никто не заглядывал. Ну, может, не тысячу, а пятьдесят.

– А ты не сочиняешь? – усомнилась Лара. – Наверняка сама все придумала, а теперь других с толку сбиваешь.

– Можешь у бабушки Йовги переспросить, – надулась я. – Между прочим, она самая старая жительница Старого Села. Кому, как не ей, все знать.

Лара задумчиво произнесла:

– Интересно, могут храниться на чердаке старые украшения?

– Сто пудов, – клятвенно заверила я. – Отмоешь, отчистишь, комнату украсишь и в инсту выставишь.

Дело в том, что моя старшая сестра готовится стать дизайнером по интерьерам. Оформила она пока только один интерьер – нашей с ней общей комнаты, где мне выделен для проживания второй ярус кровати. Все остальное пространство занято творческим замыслом. Выставив замысел в Инстаграме, Лара получила изрядный кусок лайков. Воодушевившись, сестра запустила личный блог о стильных идеях для подростковых комнат «По ходу крутой рум». Подписчиков у нее пока маловато, но для нее пока главное – набить руку и привлечь внимание.

Так что Ларка немного поупиралась, но все-таки согласилась принять участие в экспедиции…

Наконец выдался подходящий день. Дедушка сообщил, что отправляется в лес за малиной. В другой раз я бы с удовольствием к нему присоединилась, но когда тогда лезть на чердак? Бабушка Йовга пошла в огород собирать колорадских жуков с картошки, а это занятие требовало сосредоточенности и времени. Значит можно получить свободу от взрослых минимум на полдня.

Дедушка несказанно удивился, узнав, что идет по ягоды один:

– Признавайтесь, мартышки, что задумали без меня делать?

Лара дипломатично молчала. Знаю ее, хочет остаться в стороне. Если случится какая неприятность – она ни при чем. Ну и ладно, сама выкручусь.

– Дедушка, честное слово мы ничего такого делать не будем. Просто не зажили еще волдыри от комариных укусов. Лучше мы за это время в доме уберем и обед приготовим. А потом всю малину переберем для варенья, – храбро пообещала я.

– Ну и помощницы у меня! – восхитился дедушка. – Чтобы я без вас делал! Хорошо, вернусь через три часа. Лара, остаешься за старшую по дому, – взял корзинку и зашагал в лес.

Итак, можно было приступать к операции «Чердак».

Пока Лара нехотя махала самодельным веником из веток и возила по деревянному полу тряпкой, я принялась за подготовительные работы. Притащила лестницу, которую давно высмотрела в сарае, приладила к лазу в потолке, включила купленный заранее в сельпо фонарик и позвала сестру.

Поднатужившись, мы кое-как приподняли тяжелую крышку, сбитую из половых досок. Крышка тяжело скрипнула, отваливаясь вбок, и открылся чердачный зев, темный и страшный.

– Лерка, знаешь, что, лезь сама. Ты все это затеяла, тебе и начинать.

– А ты?

– Что-то мне расхотелось. Зачем вдвоем толочься? Ты собери все, что под руку подвернется, потом вместе рассортируем. Я за это время обед приготовлю.

– Нет уж, – как можно убедительней возразила я. – Вместе решили, вместе и полезем. У тебя свой вкус, у меня – свой. Что-то не то для тебя отберу, потом запилишь меня.

Лара заколебалась.

– Ладно, – решилась она. – Только ты первая лезь. Осмотришься внимательно, а потом меня позовешь, если мышей не будет.

С бьющимся сердцем взобралась я по лестнице и осторожно высунув наверх голову, внимательно огляделась по сторонам.

Чердак выглядел обычно. Его немного освещало солнце через небольшое оконце. В обозримом пространстве не виднелось ничего подозрительного. Только пыль толстым слоем покрывала все окружающее пространство.

Тогда я подтянулась на руках и уселась на пол. Сразу защипало в носу от пыли. Поначалу глаза ничего не видели, но вот постепенно в серой однородности стали проступать контуры отдельных предметов.

– Ну что там?.. – донесся снизу Ларкин голос.

– Темновато! – крикнула я в ответ и громко чихнула.

– Перестань чихать. Говори, что там видишь?..

– Пока трудно… пхчи-пхчи… сказать, но мышей точно не вижу, залезай… пхчи-пхчи…пхчи…, – прорычала я сквозь чих. Послышался скрип лестницы и из лаза показалась красивая голова моей старшей сестры.

– Ну и что? Чердак как чердак, ничего особенного. Надо же, какая пылища! А мышей точно нет? – подозрительно прищурилась она.

– Зуб даю, – клятвенно заверила я и протянула руку. – Лезь смело.

Та залезла и тут же вступила в кучу пыльной грязи.

– Ну вот, еще ничего не нашли, а обувь уже испортили. – Лара огорченно провела пальцем по грязному конверсу.

– Все почищу, будут, как новенькие, – я готова была обещать сестре золотые горы, только бы не сорвалась экспедиция.

Наши глаза постепенно освоились с полумраком. Как и положено чердаку, тот был заставлен всякими ненужными вещами: обломками мебели, бутылями, галошами, абажурами с кистями…

Лара с сомнением вглядывалась в пыльное пространство.

– Что-то мне здесь не нравится. Неприятное чувство появилось, – не стоит тут ничего ворошить. И вообще, пошли отсюда. Ничего интересного здесь мы не найдем.

Снизу раздался странный скрежет. Лестница, что была приставлена к лазу чердака, с треском полетела вниз и гулко брякнулась об пол. Я кинулась к отверстию и посмотрела вниз. Лестница валялась в центре коридора, рядом никого не было. Я поежилась. Стало неуютно, словно за нами кто-то подглядывал.

– Ну здрасьте, и обратной дороги уже нет, – расстроилась Лара. – Не знаю, как ты, а я прыгать вниз не собираюсь. Или будем ждать дедушку, или ты что-нибудь придумаешь.

Я мужественно кивнула и полезла вперед, переступая через груды мешков, коробок, уворачиваясь от обвисших на трухлявых стойках, закоченевших от вековой грязи и пыли, бельевых веревок. Двигаться приходилось осторожно, малейшее резкое движение поднимало тучи пыли. Зато отвлекало от мыслей про неприятные события внизу.

Под самой крышей легонько раскачивалась на грязной веревке огромная плетеная корзина, хотя ни единого дуновения ветерка на чердаке не ощущалось. Подойдя вплотную, я осторожно приподняла крышку. Корзина доверху была забита пустыми банками и бутылками. Я разочарованно вздохнула.

Рядом возвышалась горка, покрытая куском мешковины. Я осторожно приподняла край и обнаружила под ним допотопный деревянный чемодан, приваленный длинными досками.

С радостным воплем бросилась я к чемодану, но моментально отскочила, потому что вся запуталась в паутине, опутавшей доски густой сетью. На шее, на руках, в вырезе футболки вместе с паутиной закопошились бесчисленные пауки.

Между досками прямо на меня таращились восемь огромных паучьих глаз. Четыре глаза спереди, два по бокам и еще два сзади. В самом центре коричнево-желтого брюха красовалось черное пятно неправильной формы. И все это великолепие длиной не меньше пятнадцати сантиметров с легкостью акробата перемещалось по ажурной паутине.

– А-а-а-а-а! – завыла я от ужаса.

– Что там, мыши? – ойкнула сзади Лара.

– П-п-п-а-у-у-к-к, – запинаясь, выдавила я, осторожно отодвигаясь от кошмарного членистоногого.

– Дурочка, зачем зря людей пугаешь? Первый раз в жизни паука увидела? – разозлилась Ларка.

– Сама посмотри, – огрызнулась я, – небось сразу в обморок грохнешься.

– Не собираюсь я всякую гадость рассматривать, – тут же отреагировала сестрица, но все-таки подошла. – Фу, какой страшный. Возьми палку какую-нибудь и сбей его вместе с паутиной, – посоветовала она.

– Давай не будем его беспокоить, – пробормотала я. – Мне кажется, он на меня как-то особенно смотрит.

– Паук смотрит? Да ты что, белены объелась! – Сестра даже развеселилась. – Да, Лерка, вот до чего довели поиски дурацких кладов. Совсем перестала ты дружить с головой.

Тем не менее этот странный паук просто просверливал меня взглядом своих восьми глаз. Под их натиском какие-то смутные видения проплыли в моей голове. Что-то такое со мной уже было, но я так и не ухватила кончик. Ладно, оставим паука в покое. Я развернулась к нему спиной и решила больше не обращать на него внимания.

Первым делом попыталась открыть крышку чемодана. Она оказалась заперта. Интересно, что такого ценного могло храниться в деревянном чемодане, чтобы его запирать? Старые наряды? Церковные книги? Золотые слитки? На этом моя фантазия иссякла. Ладно, придется потерпеть, пока не найдется ключ.

С сожалением оторвалась я от чемодана и продолжила поиски. В углу наткнулась на груду исписанных тетрадок, грязных школьных учебников. Наверное, дедушка, когда был маленьким, по таким учился.

Ларе тем временем удалось пробраться к дальней стене чердака. Там она задумчиво рассматривала большую кучу какого-то тряпья.

– Лерка! Срочно беги сюда!

От неожиданности я выпустила из рук только что собранную стопку. Книги шлепнулись прямо в ведро с застарелой известью, перевернули его, и ведро с жутким грохотом покатилось по полу. Белое облако взметнулось под потолок, на минуту скрыв из глаз все вокруг.

– Ты что? – взвилась Ларка. – Хочешь меня задушить? – И, как заведенная, зачихала.

Пыль медленно опускалась, покрывая нас густым белым слоем, забиваясь в нос и рот.

– Зато сразу понятно, ап-чхи, – давненько здесь не ступала нога человека, ап-чхи, ап-чхи, – подытожила я, отряхиваясь и отплевываясь. И уже сама обрушилась на сестру:

– Что за приколы? И так страшно, а ты еще кричишь не вовремя!

Я принялась вытаскивать книги из ведра, и вся вымазалась в грязно-белый порошок. Хоть бы успеть отчиститься до дедушкиного возвращения.

Пробравшись сквозь частокол стульев, с риском поломать ноги, я подобралась к Ларке, державшей в руках совершенно грязную … тряпичную куклу. Да, самую обыкновенную куклу, в обрывках одежды и клоках вылезшей ваты, с лысой головой из папье-маше.

– Да уж невидаль, – разочарованно пробормотала я. Куклы и игрушки меня совершенно не интересовали.

– Много ты понимаешь, – оскорбилась Лара. – Сейчас, как раз такие ценятся. Отреставрирую и будет, как новенькая.

– Ради этих тряпок ты меня звала? – разочарованно закричала я.

– Успокойся, тут еще кое-что есть.

Сестра лихорадочно обтирала огромную картонную коробку попавшейся под руку старой тельняшкой.

– Старые елочные украшения нашла, представляешь, – взволновано сообщила она, сдувая налипшие на потный лоб волосы. Лоб моментально покрылся темными потеками, живописно стекающими по лицу.

– Лучше бы ты зеркало нашла, полюбовалась на себя, красавицу, – ехидно заметила я. Всем было известна Ларкино трепетное отношение к своей внешности, в которой не должно быть ни одного изъяна, будь то микроскопический прыщик или помятый сарафан.

– Сама заволокла меня на этот дурацкий чердак, а когда я нашла по-настоящему ценную вещь, носом крутишь. На фига тебе книги старые сдались? Ими внизу целый шкаф набит. А у меня тут эксклюзив.

– Ну хорошо, давай посмотрим на твой эксклюзив, – примирительно сказала я.

По очереди вытаскивали мы на свет старинные игрушки. При беглом осмотре в коробке оказались: медведь с гармошкой, гуси-лебеди, рыбы и овощи. Стеклянные шары маленькие и большие, гирлянды из нанизанных бусин и стеклянных цилиндриков. Фарфоровые дети на санках, ватные Деды Морозы, ангелочки и фонарики. Все покрыто вековым слоем грязи.

На самом дне коробки лежал ключ.

Я сразу поняла, что это ключ от чемодана. Такой он был увесистый и солидный, сразу видно, что не от ящика письменного стола.

– Ларка, ты супер! – От полноты чувств я чмокнула старшую сестру в щечку и понеслась назад в свой угол. Там трясущимися руками вставила ключ в отверстие. Он заскрипел под моим напором, внутри что-то щелкнуло и замок открылся.

Я откинула тяжелую крышку. Чемодан был пуст.

Вернее, почти пуст. На самом дне что-то лежало. Я ухватилась кончиками пальцев за краешек. Через секунду в моих руках была истрепанная книжка.

Мифы и легенды Древнего Мира! Это же надо, какие грамотные крестьяне проживали в нашем доме. Вся в плесени, обложка оторвана, страницы запачканы, многие вырваны. Но именно эта книга была единственной вещью, которая под замком хранилась в огромном пустом чемодане.

Я сдула с ветхого стула слой пыли, уселась поудобнее и принялась внимательно изучать находку. Страницы сами раскрылись на теме «Легенды о древних славянах», где был заложен еще более грязный серый листок, исписанный закорючками. Наверное, закладка была у юного читателя, заодно домашние задания записывал…

– Все, больше нам здесь делать нечего. Пора думать, как вниз спуститься, – вывел меня из задумчивости голос сестры.

И вправду, как? Необходимо срочно найти способ спуститься вниз до дедушкиного прихода. А после думать над тем, чьи это дурацкие шуточки были. Некстати вспомнились исчезнувшие следы на песке. Может в нашем доме обитают духи умерших предков? Мы их нечаянно вспугнули, вот они в отместку и сбросили лестницу. Или домовой с кикиморой. Тоже соседство такое себе.

Я тряхнула головой. Привидений не бывает, это просто глюки. Скорее всего, Кит забежал, услышал наши голоса вверху и решил пошутить. У него все шуточки дурацкие. Настроение сразу поднялось. Все-таки с человеком, хоть и противным, приятнее иметь дело, чем с бестелесным духом.

Но все-таки, как отсюда выбраться? Не выпрыгивать же в самом деле. На всякий случай я выглянула вниз и прикинула расстояние до пола. Метра три точно.

– Ну что ж, в худшем случае нам обеспечены переломы и растяжения, – донесся сзади Ларкин голос.

– А в лучшем? – заинтересовалась я.

– А в лучшем – останемся здесь и будем позорно звать на помощь, – сестра демонстративно уселась на шаткий стул.

Я опять обвела взглядом чердак. Чтобы такое придумать? Сваливать вниз вещи, пока они не образуют гору, на которую можно будет безопасно спрыгнуть? А если их раскидает по всему коридору? Так до самого дедушкиного прихода и будем швырять. Ухватиться за Ларкины руки, сползти вниз, а потом спрыгнуть? Вряд ли она меня удержит. Лариса у нас изящная барышня, а я, наоборот, как выражается дедушка, «справная».

Спустить веревку? Ну конечно! Я кинулась к веревочным зарослям в углу. Пауки в ужасе шарахнулись в стороны.

Кучу времени потратили мы на то, чтобы освободить веревки от перекладин, распутывать их, связать в одну, привязать ее одним концом к корзине, наполненной старыми бутылками, другой спустить вниз. К корзине прислонилась Лара и изо всех сил уперлась ногами в стену.

Я обвязала веревку вокруг пояса, распростерлась на грязном полу и свесила в дырку ноги.

– Отпускай понемногу, – задушено крикнула я.

Ларка стала осторожно спускать веревку. Я схватилась за нее руками и повисла между чердаком и полом. Через минуту, показавшуюся мне вечностью, я благополучно коснулась пола ногами.

Развязавшись и поставив назад лестницу, валявшуюся на полу, я снова вскарабкалась наверх. Ларка по очереди передала мне все наши находки, затем важно спустилась сама.

Можно сказать, что экспедицию на чердак мы провели успешно и без осложнений. Зато измазаны были в пыли с ног до самой макушки.

– Теперь главная задача – вымыться, чтобы дедушка ничего не заподозрил, – справедливо заметила Лара.

Когда дедушка вернулся из леса, мы, сияющие, как начищенные самовары, встречали его за накрытым столом. Поздним вечером, усевшись на лавочке полюбоваться на звездное небо, мы признались в содеянном.

– Ремня на вас нет, – вздохнул дедушка.

За два дня до Катастрофы. Карта указывает на Старый Лес

Следующий день начался с того, что мы тщательно и осторожно вымыли каждую безделушку. Для этого пришлось несметное количество раз доставать воду из колодца, по очереди крутя тяжелую ручку и выплескивая ведра в таз. Руки у нас просто одеревенели. Зато через час сверкающие игрушки рядком выстроились на лавке.

– Думаю, что эту красоту в нашей Стеклянной Бане выдували, на потеху детишкам Кочубеевским, – задумчиво проговорил дедушка, вертя на разные стороны большой стеклянный шар изумрудного цвета. – Так что ценность историческую эта мишура точно имеет.

– Правда? – засияла Лара. – А Лерка кричала, что ничего особенного, что не стоит с чердака стаскивать. А еще клады собирается отыскивать. У тебя под носом клад был, а ты мимо прошла, в книжки свои вцепилась. – Лара демонстративно стала складывать сияющие шары в плетеную корзинку.

Я молча ей помогала. Возразить было нечего: прошляпила я артефакты.

Вдруг блеснул луч солнца, огромный шар в моих руках вспыхнул и засветился, и в этом свете я отчетливо разобрала на зеленой поверхности процарапанный узор из белых елочек. В сознании у меня что-то промелькнуло.

– Лар, глянь, какой интересный рисунок.

– Ничего особенного, у меня получше есть. – Лара протянула стеклянный самовар с чайником на крышке. – Винтажненько. Поставлю себе на полочку.

Отмахнувшись от ненужного мне самовара, я продолжила изучение шара, одновременно пытаясь вернуть ускользнувшую мысль. Но ничего не получилось. Аккуратно уложила шар на мягкую подстилку. Внезапно из-за спины раздался какой-то стук. Это Васька вспрыгнул на забор и попытался лапой зацепить шары.

– Пошел вон, – Лара замахнулась на кота мухобойкой. Васька с шипением спрыгнул вниз и забился под лавку. На всякий случай мы отнесли корзину с шарами в дом.

После обеда я отправилась в сад, набрала миску зеленых яблок и улеглась на раскладушку с легендами Древнего Мира. Открыла книгу на заложенном месте, попыталась читать, но мысли мои были далеко. Где-то там, за холмами и лугами, в лесных чащах, кишащих разбойниками, что тайно закапывают награбленную добычу под вековыми дубами. Из-за густых зарослей за ними кто-то подглядывает. Нет, не получается с чтением. Опять заложила листочек. И тут обратила внимание, что обратная сторона вся была исчерчена непонятными линиями и значками. Интересно, интересно. Смахивает на чертеж, – похожие причудливые линии – прямые, волнистые, пунктирные, я видела на картинках в инете.

Я присмотрелась более внимательно. По краям чертежа тянулся причудливый орнамент из бегущих в ряд косых линий. Через весь листок снизу-вверх шла прямая линия. Примерно в середине линию запачкало грязное пятно. Внизу тянулась волнистая линия, а справа – непонятный треугольник. В месте соединения двух линий процарапано что-то вроде числа, а еще чуть правее притаился маленький крестик. Между этими ориентирами расположены дополнительные небольшие пунктирные линии.

Чтобы это могло означать? Не помню, сколько времени я сидела, наморщив лоб и уставившись в грязный листочек. В центре – темное пятно, то ли обозначение, то ли просто грязь. Тонкий пунктир огибал все эти символы и упирался в две сплошные линии.

Долго я так всматривалась, пока на меня не нашло понимание.

Не может быть! Этого просто не может быть! Корявый чертеж очень напоминал… рукотворную карту, нарисованную неумелым художником, а линии и пунктиры, – не что иное, как топографические знаки. И может эта самая карта ведет к тайным чертогам, где с незапамятных времен хранится зарытый клад? Я моментально вспотела от волнения.

И сразу бросились в глаза густо процарапаные в ряд той же черной краской палочки, сгруппированные в кучки, и разделенные горизонтальными линиями. Снова древний шифр?! Нет, только не это!

Чтобы отвлечься, я попыталась представить местность, похожую на рисунок. Так, предположим, что прямая линия – это дорога. Поперечный пунктир – скорее всего тропинка. Странный косой орнамент по краям … – не знаю. Наверно, этот крестик и число и есть те самые ориентиры, по которым нужно выйти в правильное место. Вопрос состоит в том, как найти эти ориентиры? Короче, совершенно непонятная карта. Не то, что в квестах.

Окей, попытаюсь разобрать хотя бы остатки числа. Две цифры: верхние половинки закругленные, а нижние – полустертые. Это может быть и 33, и 88, и 99. Даже 66 при определенной фантазии. Я растерялась, не понимая, к чему примерить и как проверить каждый из вариантов. Это что: дата, возраст, глубина, время? Да мало ли что может иметь числовое обозначение, – я весь остаток лета могу потратить на составление вариантов и все равно не угадаю правильный.

От безысходности я стала рассматривать листок под разными углами, то приближать, то удалять. Ничего не получалось. Машинально я перевернула листок на обратную сторону и вдруг заметила на нем след от надавливания. Изо всех сил присмотрелась и каким-то шестым зрением уловила-таки число. Восемьдесят восемь это было. Знак бесконечности! И что сие значит?

Ладно, придется все-таки вернуться к шифру. Может хоть он что-то прояснит для понимания карты?

Итак, буквы-цифры, сгруппированные в кучки, и разделенные горизонтальными линиями:

16-6-22-6-2-6-16-19-17-36-19-23-36-15-19-17-1-31-18-1215-36-30-21-6-10-36-ІІІ-22-1-8-7-18-36-41-21-11-35-19-24-20-21-6-31-35-22-1. Довольно легко я установила его суть. Здесь применили метод замены букв цифрами. То есть, не цифрами, а черточками, сумма которых обозначает цифру. Вернее, не просто цифру, а место буквы в алфавите.

Я открыла знакомый файл со славянской азбукой. Затем переписала порядковые номера всех букв азбуки: 1-а, 2-б, 3-в, 4-г и так далее. После этого меня ждала самая нудная и кропотливая работа: терпеливо выписать все обозначенные порядковым номером буквы и составить из них текст. На это ушло больше часа. Я поставила точку и ошарашенно перечитывала полученное: «лєсєбеломъотъкомашнікъ чрєзъвъсаженъ АрильоупрешьсА».

Потом я попыталась перевести все это на современный язык. С трудом получила более-менее связный текст: «В лесе белом от комашника через в сажень на ярило упрешься».

– Сажень, сажень, – забормотала я, – это понятно, это старорусская мера длины. И равняется…, – я на секунду задумалась…, – расстоянию от кончиков пальцев одной руки до другой, когда обе руки расставлены в стороны. Хорошо, а чьи руки расставлять? Мои или, например Ильи? Я мечтательно задумалась о богатырской сажени пограничника, но вовремя взяла себя в руки.

– Дедушка, – закричала я. – Чему равняется сажень?

– Сажень, детка равна трем аршинам или 12 пядям, или 48 вершкам, или… приблизительно двум с половиной метрам, – послышался незамедлительный ответ дедушки из огорода.

– Шикардос, – я поставила в электронном блокноте нужную отметку. —Ярило – это, ясный Вася, солнце, а вот что такое «в лесе белом» и «комашник»?

Вечерние разговоры. «Фабрика стеклянная об одной печи»

Вечером на улице послышалось страшное тарахтение. Я выглянула в окно. Перед домом красовалось трехколесное чудо техники – мотоцикл с коляской. Надо же! Я еще от «копейки» не утратила эмоций, а тут еще круче техника!

За рулем гордо восседал старший Добрынин в неизменной клетчатой рубашке и смешном шлеме. В коляске примостился Алеша.

Вокруг мотоцикла тут же собралась куча народу.

– Иж-Планета! – гордо отрекомендовал своего «коня» Добрынин. – Дорожный мотоцикл среднего класса для езды по дорогам с трудным покрытием. Выпуск Ижевского машиностроительного завода 1967 года.

Понятно, еще одно чудо двадцатого века! Значит, кроме кота Васьки и коровы Зорьки будет еще одно сочетание – «мотоцикл Иж-Планета»!

Завязался общий разговор. Мы показали Добрыниным свои сокровища. Он с интересом покрутил необычный елочный шар и почему-то хмыкал.

– Почему вы хмыкаете? – не утерпела я с вопросом.

– Да так, – дедушка Добрынин неопределенно махнул рукой. – Чудной узор какой-то, как будто специально наши елки изобразили. Давно я их в последний раз видел, когда та история с компасом случилась.

– В Стеклянной Бане? – обмирая от волнения вскрикнула я.

– В ней проклятой, – буркнул Добрынин.

– Где необычные светлые сосны стоят? – сердце колотилось как бешенное. – Расскажите, пожалуйста!

– Это, детка, сосны меловые, – охотно откликнулся дедушка, готовый часами повышать нашу эрудицию. Я придвинулась поближе. Ларка, наоборот, под шумок отошла к Алеше. Ее интерес к старине мгновенно угас, переключившись на более интересный объект.

– Давным-давно в этих краях были степи, паслись отары диких коз, а почва была песчаной, – начал дедушка свой рассказ. – В степи постоянно дули ветры. Они сносили из других мест сосновые и еловые шишки. Ветры сдували песок и обнажали лежавшие под ним известняк и мел. Мел постепенно оседал на растениях и деревьях. Шли годы, столетия, тысячелетия. Вырастали новые сосны, уже сразу со светло-зеленой хвоей. Крона широкая и напоминает зонтик. Так появились в нашем лесу целые участки меловой сосны. В центре такого соснового бора, там, где известь и песок больше всего выходили на поверхность, Кочубей и построил «фабрику стеклянную об одной печи». По лесу протянули железную дорогу, чтобы возить рабочих и вывозить готовые бутылки и банки. Соорудили станцию, по «железке» ходили целых два паровоза с вагонами.

При этих словах в моей голове моментально нарисовалась картина, очень похожая на первый в истории фильм под названием «Прибытие поезда». Такие себе дамы в перьях, кавалеры с тросточками, дым из паровозной трубы, звон станционного колокола. Вот это движ здесь был лет сто пятьдесят назад! Была бы сейчас железная дорога, мы бы тоже, как барыни, ездили в райцентр хоть каждый день, а не раз в неделю на зачуханном бусике.

Усилием воли я притушила разбушевавшуюся фантазию и вернулась к общему разговору. Там что-то интересное рассказывал дедушка Добрынин:

– Сама усадьба гетмана, а потом Кочубеев стояла в густом парке. Из заграницы заказали редкие деревья и кустарники. По голубому озеру плавали белые лебеди, клевали желтые кувшинки. В центре бил фонтан, окруженный скульптурами ангелочков за высокой оградой. Когда революция случилась, Кочубей поджег завод, получил страховку и махнул с семьей за границу. А мужики кинулись усадьбу грабить. Одни развалины остались да фонтан разрушенный. Сам парк тоже зарос, одичал, совсем в лес превратился…

То же воображение нарисовало, как раньше выглядел княжеский дом: мрачный, с тяжелыми решетками на окнах, с откидным мостом надо рвом, с ухающими по ночам филинами. «Наверняка, – решила я, – тут стоит покопаться. Ведь от этого разрушенного фонтана можно, как учили, отсчитать определенное количество шагов и выкопать клад».

– Еще ходят слухи, что под парком спрятана целая система подземных ходов, – подключился Алеша. – Говорят, что ходы тянутся через все село, проходят под Рекой и выходят наверх в никому не известном потайном месте. Типа еще во время татарских набегов в них скрывались жители. И что по ночам в них бродит привидение.

– А кто-нибудь знает точно, где эти подземные ходы? – с пылающими щеками спросила я.

Алеша пожал плечами:

– Старики может и знали. – Он повернулся к Ларке, собираясь ей что-то сказать.

– Леш, ты не знаешь, случайно, что может означать число 88 и комашник? – выпалила я, пока он не приклеился к старшей сестре.

– Изи! Восемьдесят восемь – это нумерация квартального столбика, – не задумываясь ответил тот. – Если ты про Старый Лес спрашиваешь, то это в сторону кордона. А комашник – это муравейник.

– Дурында, – выдохнула я и стукнула себя кулаком по лбу. – Дедушка ведь учил нас ориентироваться в лесу. И про муравейники читала, что они могут существовать много веков.

Дедушка Добрынин тяжело вздохнул и уселся на мотоцикл.

– Ну что, соседи, толкайте, сам в горку не заведется. – Мы поднатужились и сообща покатили старозаветную Иж-Планету к дому Добрыниных.

***

Ночью пошел густой летний дождь. Он монотонно стучал в окна, тихо шуршал в густой листве, слабо журчал в водосточных трубах. Крупные капли звонко шлепали по листам шиповника в палисаднике, глухо ударяли в железную бочку, стоявшую возле стены.

Меня разбудил какой-то непонятный шум. Я открыла глаза. С улицы падал в комнату бледный луч луны. Звук повторился. Он напоминал шелест страниц. Ночью? Приподняв голову с подушки, я прислушалась и теперь явственно различила глухое, угрожающее шипение.

Может мыши скребутся под полом? Или?.. Я высунулась в окно. Белая дорожка луны наискось рассекла темноту, и я увидела, как из-за куста сирени выполз длинный, толстый, извивающийся червь и стал взбираться по веткам наверх.

По телу поползли мурашки, волосы зашевелились на голове, рот открылся в безмолвном крике ужаса. Захлопнув форточку, я забилась под одеяло и долго слушала, как колотится сердце и сотрясает тело дрожь. За окнами было тихо. Ларка сонно сопела в кресле напротив, дедушка на своем древнем диване периодически всхрапывал. Нет, так не годится. Что мне, одной страдать? Выскочив из постели, я подбежала к Ларке и принялась тормошить ее. Та испуганно вскочила.

– Что такое? Ты чего?

– Тихо! – я зажала ей рот. – Проснись! Оно тут! Я его увидела! То, которое скреблось внизу, когда мы были на чердаке.

Сестра подумала, потянулась, широко раскинув руки, и ответила:

– Ты, наверно, волчьих ягод наелась на своей Белой Горе. Вот и чудятся глюки всякие. Спи, – и отвернулась к стенке.

Но сон упорно не шел. Я уселась на кровати, подоткнулась со всех сторон одеялом и стала обдумывать внезапно пришедшую мысль. Что-то связанное с картой. Вернее, с… картами. Да-да. Вот он, этот кончик. Я наконец-то за него ухватилась. Две находки на одном чердаке! Стеклянный елочный шар с белыми елками и старая книга с картой. Древний чертеж до боли напомнил мой собственный, изображавший Старое Село и продленный Алешей до Старого Леса. Точно также снизу-вверх тянулась пунктирная линия, а ее пересекала другая. Если наше село было первым поселением в здешней местности, а это мне Добрынин авторитетно заявил, то скорее всего и лес на карте изображен ближайший, а не какой-нибудь под княжеским дворцом в Путивле.

Точно! Это карта Старого Леса! То есть фрагмент леса. Тогда линии – это просеки, а косой орнамент по бокам похож на … елки! Уже легче. А что, если две параллельные линии на карте означают, например…, рельсы заброшенной лесной железки…, а непонятный треугольник – это холм или… гора… Белая Гора! А волнистая линия внизу – наша Река Смородиновая. Но ведь тогда получается, что карта ведет в… Стеклянную Баню.

Бывший стекольный завод, где изготавливали елочные шары, к которому была подведена железная дорога, и где растут… меловые сосны! «…в лесе белом»! Проклятое место, где зашкаливает компас и водится нечистая сила? Вау! И темное пятно, это никакая не грязь, а мурашник, то есть муравейник. А вот где эта тропинка и где дорога? И как найти крест, что ведет к кладу?

Решение пришло внезапно и бесповоротно. Нужно срочно обследовать эту таинственную местность. Фонтан подождет. Вот и бабушка Йовга говорит, что в Стеклянной Бане закопаны сокровища гетмана Мазепы. Уж меня никакие геопатогенные зоны не остановят на пути к кладу. В том, что клад существует, я была почему-то уверена. Я даже мысленно составила заголовки новостных лент: «Найденный двенадцатилетней девочкой древний клад открыл новую страницу в археологии. И мой короткий коммент: «Сбылась мечта каждого поисковика. Это не только старинные артефакты, но, прежде всего, долгожданное открытие».

Я встала, походила по комнате, потом поплелась на кухню попить водички. Заскрипели старые половицы, затрещали пружины дедушкиной кровати.

– Что ты людям спать не даешь, егоза, – заворчал он. – Мне завтра рано вставать, а я еще не заснул как следует.

Я снова легла, долго ворочалась, но потом заснула до самого утра.

Накануне Катастрофы. Клады гетмана Мазепы

…Наступил вторник. По вторникам в Старое Село приезжала ярмарка. На нашем огороде ничего не росло, кроме бурьяна и крапивы. Дедушка пытался выращивать всякую съедобную травку типа укропа и петрушки, но куда им бедненьким было угнаться за мощными кустами пырея, вьюнка и амброзии. От последней дико страдала Лара: насморк, зуд и покраснения наносили видимый урон ее неземной красоте.

Поэтому продукты мы покупали в сельпо: окоченевшие окорочки, скользкие сосиски и скрюченные вялые огурцы. Молоком снабжала нас бабушка Йовга, медом – хозяйственный Добрынин. Из леса приносили грибы и ягоды, но питаться только дарами природы, как древние люди, дедушка и Лара не желали. Так что ярмарка по вторникам была очень кстати.

После завтрака дедушка погнал нас за мясом и картошкой. По дороге я решила поделиться с сестрой своим открытием.

– Ларка, а я знаю, где нужно искать клад, – я пыталась говорить спокойно, но голос предательски дрожал. – Сказать?

– Рискни, – равнодушно откликнулась та, осторожно обходя коровьи кизяки, кучно устилавшие дорогу.

– Ты знаешь, сегодня ночью я еще раз обдумала все эти рассказы про старинные скарбы, всякие там меловые сосны и геопатогенные зоны, затем мысленно соединила чертеж на закладке и твой елочный шар, и меня осенило…

– Ну-ну, и чем в этот раз? – Ларка подозрительно уставилась на меня.

– Похоже, что этот грязный клочок карты приведет нас к закопанному кладу беглого Мазепы! Тому самому, что ищут триста лет!

– Почему Мазепы, а не Кочубея? – изумилась Лара и тут же проявила потрясшую меня логику. – Если бы спрятал Мазепа, откуда тогда шары? Ведь завода при нем еще не было? Не было! Это же Кочубей «фабрику плавильную об одной печи» построил.

Я на минуту зависла, но быстро нашлась, не собираясь так легко отказываться от такой привлекательной идеи:

– Не думаю. Вспомни, как бабушка Йовга пересказывала местную легенду о том, что именно Мазепа закопал в нашем лесу клад. Между прочим, все накопленные богатства он носил всегда при себе в деревянной бочке. Задумав позорное бегство, Мазепа легко мог спрятать в укромном уголке дремучего леса награбленные у простого народа сокровища, пометил каким-то образом место и удрал в свою Швецию. Но собирался вернуться. Правда не успел и помер, а наследников не оставил. Короче, унес свою тайну в могилу. Но свидетели-то остались. Кто-то из рабочих решил выдуть специальный шар с зашифрованным местом клада чтобы попозже откопать, когда разговоры о кладах утихнут и войны закончатся.

Я остановилась, чтобы промочить горло в ближайшем колодце и вдохновенно продолжала:

– А семья этого рабочего жила в нашем доме. Ведь он старый-престарый. Представляешь! Послание спокойненько лежало среди других елочных украшений, его каждый год вешали на елку, и водили вокруг него хороводы! Долгими зимними вечерами небось корпел над картой, чтобы наверняка найти. Непонятно только, что такой продвинутый рабочий жил двести лет назад: и карту нарисовал, и зашифровал, как положено. Вот это и вправду загадка.

Ларка сердито замахала руками:

– Отстань! У тебя с этими кладами просто крыша поехала!..

– Она же этим летом поехала, а клад много лет назад закопали! – резонно возразила я. —Короче, нужно обследовать Стеклянную Баню. Там растут белые сосны и проложены рельсы. По чертежу попытаемся найти крестик. Вот только восемьдесят восемь проклятое меня смущает, – призналась я.

– А больше тебя ничего не смущает? – насмешливо отозвалась Лара. – Те же Добрынины, не сомневайся, триста раз уже там побывали, без всяких карт, с одним металлоискателем. Если даже и закопали там что-нибудь, то уже давным-давно и выкопали.

– А если не выкопали? Вот представляешь, ты будешь меня гнобить все каникулы, – а там бриллианты будут гнить? До следующего лета местные точно каждый сантиметр прочешут и найдут наш клад, не сомневайся, раз слух пошел.

Я решительно тряхнула головой. Мне во чтобы то ни стало необходимо было превратить недоверчивую Ларку в свою союзницу.

– Мы должны быть первыми. Нам сказочно повезло, что на чердак полезли, и что узор на шаре и на карте совпали, сто пудово искать нужно в Стеклянной Бане, там, где компас из рук выбивает.

– Ну и как ты собираешься туда добраться? – усомнилась Лара. – Ты что, забыла, что туда никто не поведет, а сами мы дорогу никогда в жизни не найдем.

И правда, как?

– Легко и просто! Значит так: выбираемся в лес, хорошенько осматриваемся не месте, находим «88», выходим на рельсы, отсчитываем сажень на солнце и ищем клад.

– «Легко и просто», – передразнила Ларка. – Да ты до сентября по лесу будешь рыскать. Хорошо, допустим, отроешь ты свой клад! Что дальше? Это ведь не твое? Добрынины первые и потребуют свою долю как потомки обездоленных крестьян.

– Потомки? Ну уж нет! У них сто лет было на поиски! И что? Ничего! Теперь моя очередь пришла. Между прочим, именно я нашла карту, хоть дом пустовал пятьдесят лет. И дом на минуточку наш. Так что и клад наш. Главное, придумать, как в лес незаметно выбраться.

– Не собираюсь ни о чем думать, – отрезала Ларка. – Иди сама. Наверное, эту карту подсунули специально, чтобы занять тебя на каникулах и дать остальным людям покой от тебя, неугомонной. – Я надулась. – И вообще, перестань орать и размахивать руками, на нас уже все село пялится, – сестра дернула меня за рукав толстовки.

Я ошалело повертела головой. Оказывается, мы уже дошли до площади, где стояли торговые ряды, заваленные дарами садов-огородов. Кучка старосельцев с интересом прислушивалась к нашей беседе. Усилием воли я закрыла краник фантазии и переключилась на бытовые вопросы.

***

…Остаток дня я провела в размышлениях. Итак, карта четко указывала на Стеклянную Баню. Белый лес, квартальный столбик «88», – все подтверждало догадку, что нужно идти в то самое «нехорошее» место. А уж найти там клад – пара пустяков.

Проблема была только одна – организовать поход в Старый Лес. Не добившись поддержки от Ларки, я попробовала подкатиться к дедушке.

– Дедушка, я вот все думаю о твоих приключениях с компасом, – завела я доверительный разговор после ужина. Мы сидели за столом под навесом, я – с молоком, дедушка с чаем. – Ведь это несправедливо, что до вчерашнего дня даже мы – твои внучки, ничегошеньки об этом не знали. Это называется ложная скромность. Сейчас в Инет каждый пук выкладывают и собирают тысячи лайков, а тут такая жуткая история! Как тебе идея – снять видео о геопатогенных зонах в Старом Лесу и выложить в Ютуб? Все попадают от восторга, а потом ученые пришлют международную экспедицию, и мы прославимся на весь мир!

Дедушка, однако, от славы отказался наотрез.

– Не тем ты, Валерия, собираешься прославиться. Нужно свои заслуги демонстрировать, а не чужие беды. Чтобы больше о Стеклянной Бане не заикалась. Не то рассержусь.

Окей, заикаться не буду, но думать ведь мне никто не запретит.

Чтобы отвлечься от навязчивых мыслей о кладах, я решила прогуляться. Ноги сами привели к пограничному домику на опушке леса. И приросли к земле. Потому что из будки пограничного поста направился в мою сторону высокий голубоглазый военный. Сердце защемило и ухнуло прямо в живот. Илья! Наконец-то я его встретила.

Это и было то Второе Дело, что позвало меня в Старое Село.

Илья Муромов служил пограничником на заставе. Прошлым летом мы с Ларкой отправились за яблоками в заброшенные сады Ромашково, где на нас напали бродячие собаки. Илья вовремя подоспел, прогнал собак и даже ловко перебинтовал мне поцарапанную ногу. Так мы познакомились. И все, я пропала. Это была любовь с первого взгляда.

С той поры все мои прогулки по селу обязательно заканчивались посещением пограничного поста. Несколько раз удалось встретить молодого пограничника возле магазина. Илья приветливо здоровался, интересовался состоянием ноги, передавал привет Ларе и быстро удалялся прочь.

В мечтах я часто рисовала наши судьбоносные встречи. Вдруг в одном из страшных подземелий Старого Села, которые я собираюсь обследовать, есть замурованная ниша в стене? Тогда, чтобы вскрыть тайник, мне понадобится помощь настоящего разведчика, и в этой нише мы вдвоем обнаружим клад. И он от радости поцелует меня…

Или я взбираюсь на высокую Белую Гору, а там – бандиты. Приходится отбиваться, но силы слишком неравны. В самую последнюю минуту на помощь приходит серьезный синеглазый пограничник…

Или в лесу на меня нападут волки. Я буду убегать и спрячусь у пограничников. Илья как настоящий мужчина защитит меня и отведет домой. А я в благодарность я его поцелую…

И всякие тому подобные глупости приходили в голову.

Перед отъездом я набралась храбрости и попросила Илью стать моим подписчиком в Инстаграм. Пограничник серьезно задумался, а затем с сожалением сказал, что с его работой не может гарантировать нормальное общение.

– Ты лучше приезжай на будущее лето, будем офлайн общаться, – предложил он.

…И вот он идет мне навстречу, одетый в красивую пограничную форму, стройный, снова серьезный, и, конечно, напрочь позабывший прошлогоднюю девчонку-подростка. Я замерла, внезапно осознав всю ответственность момента. Надо красиво улыбнуться, приветливо поздороваться, небрежно поинтересоваться делами, короче говоря, произвести впечатление взрослой девушки, но первым делом – унять панику и клацанье зубов. От значимости предстоящих задач голова пошла кругом.

– Привет, подруга! – с легкой улыбкой поздоровался Илья. – С приездом! Поздравляю с новой прической. Сама прибыла, или с сестрицей? Она косу-то свою не обрезала еще?

– Привет…, да…, вдвоем…, нет… – Слова с трудом выходили из горла.

– Могу проводить, я все равно через вашу улицу иду.

Он сказал это очень просто, но по моему телу пробежали мурашки, хотя вечер был теплый и даже душный. Илья двинулся вперед широким солдатским шагом. Я семенила следом и никак не могла придумать тему для разговора. В голове билась горестная мысль о том, что, может, мое выстраданное решение обрезать жалкую косичку не было таким уж правильным? Может, надо было еще потерпеть? Оказывается, Илье нравятся длинные волосы! И Ларка, противная, точно об этом знала.

Молчание затянулось. Наконец я выдавила первое, что пришло в голову:

– Хочешь, сплету венок из васильков?

– С удовольствием, – просиял Илья.

Я нарвала целую охапку васильков, быстро накрутила их в веночек и нацепила себе на голову. Когда мне на уроке технологий делают замечание, что я не типичная девочка, поскольку не люблю рукоделие, я гордо заявляю, что умею плести венки.

– Круто, – оценил Илья.

Воодушевленная приветливостью обожаемого объекта, я злорадно подумала, как расскажу задаваке Ларке о нашей встрече. И даже представить не могла, что в эту самую минуту моя старшая сестра в глубокой задумчивости держит в руках замшелый диск, валявшийся на подоконнике, с которого она стирала пыль. Покрутив диск в руках и пожав плечами, Ларка бросила его в ящик со всякими железками…

У нашего дома мы остановились. Здесь было тихо и безветренно, только жужжанье неуклюжих шмелей да карканье ворон заполняли вечернюю тишину.

– Пришли. Бывай, подруга, передавай привет Ларисе. Еще увидимся. – Пограничник, надев наушники, быстро зашагал по улице.

– Что застыла, как статуя командора? – Ларкин голос вывел меня из транса. Сестра вышла за калитку и проследила за моим взглядом. – А-а-а, понятно. Героя своего романа повидала. Ну все, встреча состоялась, можешь теперь жить спокойно.

Я собралась сказать в ответ что-то обидное, но меня остановил какой-то непонятный звук. На дороге стоял Васька и выгнув спину дугой, громко шипел по направлению к дому Добрынина, куда удалялся Илья. Что это с ним, интересно? Может, какая мышь промчалась мимо? Странно, что кот не побежал за нею, а остался на месте. Он что, как и я, мышей боится?

У нас на крыльце я застала небольшое собрание.

– Лера, иди к нам, – увидев меня, позвал дедушка.

Я попятилась было назад, но тут все обернулись и уставились на меня, как будто видели в первый раз.

– Иди, иди, тебя касается, – хромая бабушка Йовга закивала головой.

Интересно, что меня может касаться такого, что и ее касается? Вроде бы у нас нет ничего общего, кроме Зорькиного молока. Но пришлось идти, а то подумают, что я дикая какая-то.

Нехотя приблизилась я к общей группе. Кроме обычных соседей – дедушки Добрынина и бабушки Йовги, пришла продавщица тетя Таня – загорелая, похожая на цыганку, с быстрыми черными глазами и длинными волосами, уложенными сзади в пучок.

– Мы как раз обсуждаем поездку в Город. Виктор завтра едет и может нас захватить. Ты же просилась в пиццерию. – Дедушка вопросительно смотрел на меня. Сердце ухнуло и остановилось. Вот он, шанс, один на миллион!

– Да-а, можно, конечно…, – пробурчала я, замявшись. – Но как раз завтра я планировала…, – тут я запнулась окончательно, потому что абсолютно ничего завтра не планировала. В голову, как назло, не лезла ни одна дельная мысль.

– Да какие планы, – всплеснула руками бабушка Йовга. – Небось снова за прочетки свои засядешь или на гору ускачешь ямы копать.

Я пожала плечами:

– Так, есть кое-какие хозяйственные дела… – Я совершенно не собиралась посвящать нашу весьма любопытную соседку в свои планы. – Стирать я завтра собиралась, – облегченно выпалила я и перехватила изумленный Ларкин взгляд. Она-то прекрасно знала, что стирка в тазу и полоскание белья в реке для меня – пытка, и мы с ней даже договорились, что убирает и стирает она, а я готовлю и мою посуду. Слава богу, сестра не страдала излишним любопытством, поэтому не стала прилюдно удивляться моей хозяйственной прыти, а просто хмыкнула.

На счастье, дедушка в этот момент заинтересовано наблюдал за войной нашего Васьки с Добрыниновой Жучкой за остатки ужина, которые мы вылили в миску перед калиткой. Так что наша пантомима прошла мимо него. В войне, кстати, победил Васька, который с шипением и вздыбившейся шерстью отогнал бедную Жучку от своей законной миски.

– Какой-то кот у вас буйный, – неодобрительно покосился Добрынин. – Надо его в лес отнести. А то еще кинется из-за угла. Смотрите, какие у него глазенки злые.

«Вашу гавкучую Жучку лучше отнесите», подумалось мне, но мысли уже бежали в другом направлении. Значит завтра дедушка и Добрынин едут в Город. Трудно представить более подходящий случай для задуманного похода в лес. Другого такого не будет. Дедушка не очень охотно оставляет нас одних в доме. Боится, что мы станем топить печь и угорим. Вот чудак!

Вечером, лежа в кроватях, мы строили планы на завтра. Ларку уговорить оказалась не трудно. Я пообещала ей кучу грибов и шикарную фотосессию в заповедных местах.

– Представляешь подписи к фоткам в инсте: «Что надеть на пикник, чтобы выглядеть пейзанкой», «До меня здесь не ступала нога чела», «Те самые сокровища в дремучем лесу». Завалят лайками!

– Особенно последняя очень правдивая, – отозвалась сестра.

– Конечно, правдивая, – загорячилась я. – Фотосессия топчик будет! Да если хочешь знать, мы еще видосик сделаем и запустим его в ютуб. Не меньше миллиона просмотров отхватим.

– Что мы там отхватим, большой вопрос, а вот заблудиться в лесу можем запросто, – вяло отбивалась Ларка, но я уже чувствовала, что моя идея нашла благодатную почву.

– О, а эта тема так вообще мировой рекорд побьет по просмотрам: «Девочки заблудились в дремучей чаще, кишащей хищниками»!

– Тьфу ты, пургу какую несешь, – Ларка рассердилась. – Какие еще хищники? Ежики? Молчи уж лучше. – И в который раз засомневалась. – Ты точно уверена, что не нужно дедушку предупредить? Может хоть бабушке Йовге намекнуть, где нас искать?

– Совершенно уверена, – загорячилась я. – Дедушку совсем не обязательно посвящать в такие мелочи. Соседей – тем более. Мы – свободные люди. Могут в конце концов у нас быть личные дела! Впрочем, на всякий случай давай договоримся: если что, мы с тобой просто пошли по грибы.

В темном небе прямо над окошком застыло облачко, то самое, которое витало над Старым Селом уже несколько дней. Было это облачко уже не таким легким и не таким светлым, как раньше. Но его снова никто не заметил. Поэтому и случилось дальше то, что ни в сказке сказать, ни пером описать.

За тысячу лет до Катастрофы. Великое Зло

…Пересвет не спеша надел домотканые штаны, длинную льняную рубаху, подпоясался широким поясом.

На деревянном столе его ждала кружка молока, заботливо оставленная внуком с вечера. Не торопясь, достал из плетеной корзины рыбу, которую Илько накануне выловил острогой. Будет, чем кормиться в ближайшие дни. Серый кот, который охранял урожай от мышей-полевок, крутился рядом, задрав хвост.

Вход в землянку опущен ниже уровня земли. Тяжело поднялся Пересвет на верхнюю ступеньку, присел, устало опустив меж колен навсегда почерневшие от земли и трав натруженные руки, и крепко задумался…

Раньше в доме жила большая семья: он сам, старший сын с женой, младший, две внучки и внук – Илько. Год назад старшего сына задрал на охоте дикий кабан. Вчера погибли все остальные.

Городище надежно защищал глубокий ров с земляной насыпью, а за ними – густой частокол туго забитых в землю толстых бревен. Концы заострены и для прочности обожжены на костре. Годы работы ушли на изгородь. Ой как не просто срубить дерево, обрубить ветки и сучья, обтесать, заострить и обжечь на огне. Не одно дерево, сотни деревьев. Колья глубоко зарывали в землю, и очень плотно устанавливали в ряд. Крепкий получился забор. Думали, на века.

И вчера по утру занялись северяне привычной работой: мужчины точили косы для покоса, женщины стелили на траве холсты, сновала и горланила ребятня на лугу. К речной переправе спускался воз с дровами. Плескали крыльями голуби вокруг землянок.

Но в одночасье набросился ветер, нашла черная туча, разрезали небо молнии, громыхнул гром. Смертоносный вихрь пронесся над Старым Городищем. Заметались люди, завизжала скотина, занялся огнем частокол, обрушилась насыпь, неистово завопили напуганные дети…

Из-под земли, из всех щелей и ямок полезли наверх черви и разбрелись по городищу. За ними – стая мерзких чудищ с человеческими головами и туловищами крокодилов.

– Челориллы! – в ужасе прошептал Пересвет. – Из древних свитков.

Изрыгая из разинутых пастей клочья смрадного дыма, Челориллы стали выгонять из землянок людей, из овинов скотину. Всех скопом погнали к Реке и заставили окунаться с головой несколько раз. А кто не хотел, тому сразу голову откусывали острыми клыками. Спустя час разрешили людям и зверям назад из Реки выползать. Но это были уже не люди! А мохнатые обезьяны с когтистыми лапами и человеческими лицами! И не домашние питомцы, а свирепые дикие мутанты с тремя головами, налитыми кровью глазами, когтистыми лапами.

Камня на камне не оставили завоеватели от землянок, вырубили сады, вытоптали посевы. Они отменно выполнили свое злое дело. Даже следы поселения исчезли. Никто теперь не смог бы найти место, где некогда жили работящие северяне.

Не подоспела помощь из Путивля. Значит, не добрался Илько до князя, значит и его схватили злые карлики и выпили душу.

Слезы катились по морщинистому лицу Пересвета. Не смог он удержать Великое Зло в узде. Не успел… Лишь чрез тысячу лет может быть снято Заклятие, и тогда долина со Старым Городищем снова оживет…

День первый. Катастрофическое утро

Меня разбудил косой луч солнца, проникший сквозь дырочку в занавеске. Я зажмурилась и прислушалась. Никаких посторонних шумов в доме и за окном не слышалось. Я растолкала Ларку:

– Вставай, поднимайся, рабочий народ…

– А-а?

– Все уехали, пора за кладом собираться.

Оделись мы, как и положено, для дальней прогулки: длинные толстовки и резиновые сапоги. Лара повязала голову цветной косынкой, чтобы с деревьев не падали пауки в волосы. Я ограничилась бейсболкой, теперь под нее помещались все мои волосы. В карманы распихала очень нужные в походе предметы: дедушкин компас, влажные салфетки, спички. В самый потаенный – бережно уложенный в пакетик, драгоценный листок с картой. Побрызгались жидкостью от комаров, налили воды в пластиковые бутылки и отправились в путь.

За нами увязался Васька. Как только стали натягивать сапоги, кот выгнулся дугой, хвост трубой, глаза засверкали. Мы его гнали-гнали, а он ни в какую, отпрыгнет, зарычит и снова за нами. Пришлось идти втроем.

Старый Лес встретил нас утренней прохладой, пересвистом птиц и одуряющим запахом сухой хвои. Даже лучше, что не сильно жарко, оводы и слепни меньше жалят.

Сверились с картой. Черный крестик был слишком мал и не мог, конечно, служить точным указателем места. Пометки же на обороте карты указывали на заключительную часть поисков. Поэтому выбрали самую прямую и самую широкую дорогу, обозначенную на карте, как я решила, сплошной линией.

Вначале все шло, как обычно. Мы шагали по песчаному тракту, рядом тянулись две тени – длинная и стройная Ларкина, короткая и плотная – моя. Лара оглядывалась в поисках подходящего местечка для фотосессии. А я все на небо поглядывала, солнце искала, чтобы с маршрута не сбиться. Хоть и лежал компас в кармане, но потренироваться не мешало. В небе плыл вместе с нами кусок желтого, как сливочное масло, диска. Чуть впереди и справа. Значит, движемся на северо-восток. Следовательно, назад пойдем на юго-запад.

Прошли, скрепя сердца, березняк, обычно полный лисичек. Решили оставить его на обратную дорогу. Перебрались через очищенную от деревьев полосу – просеку. Если доверять карте, скоро должен показаться заветный столбик. От него до Стеклянной Бани рукой подать.

Впереди замаячил осинник. Меня охватило неприятное ощущение. Как будто сбоку кто-то сверлит неприятным взглядом. Перед глазами поплыло, как тогда, на вершине Белой Горы. Ларка ничего не замечала – она не сводила глаз с усеянной лисичками поляны.

Я тихонько оглянулась и увидела… Возле дерева стоял маленький горбатый человечек в черном и неподвижно глядел на нас. От его взгляда я поежилась и зажмурилась. Когда открыла глаза – только легкая дымка стелилась в воздухе, и никого под деревом уже не было. Наверное, почудилось. Но в душу заползло неясное чувство тревоги.

– Подожди, я сейчас, – кинула Ларке и рванула в том направлении. Выбежала на поляну и огляделась. Никого. А это что? Я присела. Сердце ухнуло куда-то вниз. На сером, непросохшем после вчерашнего дождя песке, тянулась цепочка растопыренных лап, идущих задом наперед.

Я вскочила, как ужаленная. Снова те же следы. Кто это, друг или враг? Промелькнула трусливая мысль, не вернуться ли домой. Но я ее храбро прогнала и решила ничего не говорить сестре.

Мы шли все дальше и дальше. Дорога шла по прямой, отказываясь следовать удобным изгибам местности и не отклоняясь перед встающими на пути холмиками.

Внезапно мы уперлись в засохшее болото. Странный тупик здорово озадачил меня. Похоже этот путь вел в никуда и попросту исчезал внезапно вместо того, чтобы закончиться у нужного объекта. Может быть, это вообще дорога-фантом?

Да нет же! Ну конечно! Это то самое грязное пятно в центре карты! Значит неподалеку следует искать тот самый крест, где зарыт клад. Я приободрилась.

Кругом было тихо и безветренно. Отчаянно пахло хвоей и грибами. Вдалеке куковала кукушка да жужжали бесчисленные слепни. Небо закрывали широкими кронами корабельные сосны с непривычно светлыми иголками. Перед глазами сам собой возник дедушка. Его губы шевелились. Я прислушалась и уловила: «То, деточка, сосны меловые»!

Так вот они какие!

Я стала лихорадочно соображать. Так, болото нашли, лес белый тоже, потому что вот он, из меловых сосен состоит. Дальше что? Дальше, если верить Алешке, должен быть столбик 88. Мои глаза наткнулись на деревянный столбик, врытый на обочине у развилки двух лесных дорог. Как я его сразу не заметила. С двух сторон были прорезаны цифры: 88 и 89! Не может быть! Мы вышли на место, обозначенное на карте!

Лара довольно спокойно восприняла грандиозное известие:

– Ну и чудненько. Не знаю, есть ли клады в этой чаще, а вот панорама для сторис шикарная. Даже комары не кусают. Немного странно, но меня устраивает. Так что давай приступать к сессии.

И протянула, задумчиво вертя крупную светлую шишку:

– Возле этих чудных елочек. Действительно прикольно, как мелом испачканы. Лук получится изумительный.

Вот черт, я совсем и забыла о своем обещании. Но ничего не попишешь, как говорится, уговор дороже денег. Пришлось подчиниться. Я успела нащелкать штук двадцать кадров: Лара среди берез, Лара, выглядывающая из-за огромного пня, Лара между двух светлых сосен, Лара в живописных зарослях папоротника. Внезапно стала портиться погода, солнце спряталось за тучи, стал накрапывать мелкий дождик. Я с радостью вернулась к поискам клада.

Для этого следовало отыскать тропинку, выйти к муравейнику, разыскать крест и дерево, уходящие от него два пунктира и отмерять ту самую «в сажень», которая «от древа на ярило упрешься». Да, фигня, задачка!

Я стала крутиться во все стороны в надежде найти дерево погуще, чтобы переждать непогоду. Вокруг все заросло непролазным мелким ельником и никаких тропинок не наблюдалось. В какую сторону идти дальше? Недалеко валялся полусгнивший ствол меловой сосны, на который мы и присели.

– Лерка, смотри! Грибы! – дернула меня за рукав сестра.

Я присмотрелась и точно! Целая цепочка из коричневых боровичков уходила от бревна вглубь леса. Ларка вскочила, вломилась в самую гущу елок и вдруг исчезла из поля зрения. Я опасливо продралась следом и неожиданно оказалась на маленькой полянке, усеянной грибами. Но меня поразило не это! Полянку пересекала наискось узкая, едва заметная тропка.

– Это наша тропинка! – завопила я. – Бежим быстрее.

Не знаю, сколько времени мы шли по неведомой тропинке, пока не уперлись в дерево. Но какое! Под самое небо раскинулся дуб-великан, с черным стволом в несколько обхватов толщиной и гигантскими корнями, разбросавшими свои лапы по всей поляне. Явственно запахло Лукоморьем. Если бы из-за толстенного ствола вышел наш Васька на цепи, я бы ничуть не удивилась.

Но Васьки не было. Зато сбоку к стволу прилепился огромный муравейник. В коре на уровне моих глаз виднелись глубокие царапины. Точно! Это не обман зрения! На стволе ясно просматривался черный крест.

Холодок прополз по спине. Вот он, тот самый заветный крестик на карте! Я задрала голову и мгновенно ослепла от впившегося в глаз солнечного луча. Полдень! Ярило! Сердце заходило ходуном от предчувствия удачи.

– Ларка, Ура! Я разгадала карту.

–Да? – безразлично поинтересовалась Ларка, копошившаяся среди мха.

– Этот дуб и есть главный ориентир, – торжественно объявила я, – потому что он помечен крестом и рядом муравейник. Значит, стопудово нужно идти от него на ярило, то есть, на солнце. Там будет клад!

– Вот и отлично, – разгибаясь, удовлетворенно откликнулась сестра. – Давай, отмеряй свои два метра.

Резвой рысью, как гончая, оббежала я всю полянку. Сначала по направлению к солнцу, потом везде подряд. Увы, никаких тайников не наблюдалось. В дикой злости я очистила и ощупала каждый миллиметр в радиусе двух метров от дуба, но так и не поняла причину нашей неудачи. От отчаяния затянула невесть как пришедшую на ум песню:

– Если не сойдут с ума римляне и греки, сочинившие… – Я остановилась, намертво позабыв, что там насочиняли древние люди.

– Нашла время для вокала, – удивилась Лара. И вдруг уставилась на меня. – Ты что, Змея Горыныча увидела?

Я застыла, упершись в одну точку.

– Бестолочь я!

– Согласна, но почему?

– Я запела… блин… про римлян и греков…

– Да, притом без слуха и голоса.

– Пока не вспомнила…

– Что не выключила плитку с молоком? – прищурилась та.

Я досадливо махнула рукой.

– Помнишь, что было написано на карте?

– Это что, мое домашнее задание такое? Твои тупые ребусы запоминать?

– Неуместны сейчас твои подколы, – я решила не поддаваться на провокации. – На карте написано: «В лесе белом от комашника через в сажень на ярило упрешься». Поэтому мы отмеряли одну сажень и все гадали, что за дурацкое «в» рядом примостилось. Правильно?

– Ничего я не гадала. Это ты сказала, – а мне фиолетово: «в» или «пи», главное, чтобы отстала от меня.

– Хорошо, я. – Я терпеливо вела свою мысль дальше сквозь Ларкин скептицизм. – Я помнила, что «В» – третья буква в славянском алфавите. Но мы попались в ловушку на этой «В» сажени».

– Да-а? – удивилась старшая сестра. – Не пойму, в чем прикол.

– Прикол в римлянах, вернее, в римских цифрах!

– Быстро говори, а то прибью, – начала заводиться Ларка.

– Хорошо, объясняю для чайников. В литорею кто-то подмешал римские цифры. Начертил три черточки, которые обозначают цифру «три» в римской системе счисления, а не букву В. Значит «через III сажень на ярило» означает три сажени, а не одну. Врубилась? Три сажени от дерева! Или… Так, 2,16 метров умножить на три. Равняется… – Я быстро произвела в уме нехитрые вычисления. Равняется 6,48 метров. Придется немного сместить район поисков.

Послышалось глухое, зловещее рычанье, такое же, как тогда ночью и еще на чердаке… Меня охватила тревога. Тёмный лес, тишина и только это угрожающее рычанье, и следы задом наперед.

– Ты слышишь тоже, что и я? – прошептала Лара.

– Ничего страшного, – попыталась я успокоить сестру. – Просто в природе очень много непонятных звуков. Знаешь, мне пришло в голову…

– Потом! – перебила сестра. – Потом доскажешь свое ценное наблюдение. Пошли отсюда скорее, как-то мне не по себе в этой чаще. Лучше грибы пособираем. На радость бабушке Йовге.

Никакие уговоры не помогли. Противная Ларка решительно отказалась искать клады и повернула назад. Делать нечего, договорились встретиться на развилке и дальше пришлось действовать в одиночестве.

Черная туча над Старым Лесом

Я принялась отмеривать шаги. Хорошо, что заранее выяснила у дедушки, что один мой шаг составляет примерно 60 сантиметров. Веточкой начертила на земле пропорцию, затем пощелкала телефонным калькулятором и получила нужные 11 шагов.

Уже и не вспомню, сколько времени я шарила глазами по земле, ничего не замечая вокруг. Как вдруг ощутила внезапное изменение в природе. Вокруг стояла мертвая тишина. Перестали петь птицы, жужжать оводы, пищать комары. Замерли деревья. Небо заволокло тучами.

Я огляделась вокруг. Со всех сторон меня окружал дремучий лес. Ни один луч солнца не проникал на сырую землю сквозь сомкнутые кроны. И Ларка куда-то исчезла, сколько я не звала ее. Стало жутковато. Сердце тревожно забилось.

Стараясь успокоиться, я присела на вылезший из земли извилистый корень и еще раз оглядела поляну, усыпанную светлыми иголками. Глаз внезапно уловил какой-то блеск.

Рельсы! Железная дорога! Две линии посередине высокой насыпи с густыми зарослями крапивы по бокам ровно пересекали поляну пополам, как те пунктиры на карте, и уходили в угрюмо смыкавшийся лес. Судорожно вытащила скомканный листок и еще раз сверилась. Все верно, вот елки, вот крестик, вот два пунктира.

Затаив дыхание, на цыпочках двинулась я вдоль рельсов. Внезапно мне почудилось, что дальние кусты зашевелились. Чей-то взгляд будто пронзил меня насквозь. Чей? Того гнома с перевернутыми ступнями? Мне стало по-настоящему жутко.

Я прошла еще немного, и вдруг рельсы резко оборвались.

Прямо передо мною угрюмо высились зловещие серые руины… Елки-палки, да ведь это и есть та «фабрика стеклянная об одной печи»! которую Кочубей заложил и назвал это место Стеклянной Баней.

На месте входной двери красовался огромный куст, усыпанный огромными сизыми ягодами. Мы с Ларкой называли такие «волчьими».

Обойдя куст стороной, я забралась в огромный оконный проем и спрыгнула внутрь. При этом со страшным скрежетом раздавила что-то стеклянное и грохнулась на пол из мощных каменных плит, на счастье, устланный толстым слоем известковой крошки, отлетевшей со стен.

Смахивая со лба липкий пот и намертво сжав в руке грибной нож, я двинулась вперед, вздрагивая и озираясь при каждом шорохе. Крыша в здании отсутствовала полностью, торчали одни стропила, сквозняк свободно гулял по огромному помещению. Все кругом было покрыто толстой паутиной, в центре которой сидели гигантские пауки.

Вдруг боковым зрением я заметила какое-то шевеление возле стены. Я резко развернулась и выставила нож. Но это оказался всего-навсего огромный бурый паук, ловко перемещающийся по узорчатой паутине. Снова паук! Осмелев, я подошла ближе.

Передо мной громоздились развалины каменных горнов, на которых обжигали когда-то глину. Паучье логово находилось прямо по центру, на месте вывалившегося камня, который валялся тут же. Я присела на корточки. Ого, а свитое кружево, оказывается, маскировало вход в темную дыру, уходившую в печь. Должно быть, именно здесь когда-то расплавляли стекло для шаров.

И тут меня озарила догадка! Здесь! Здесь сто пудов должен быть клад! А если все-таки не клад, а дурацкая шутка? Кита, например. Сунусь сейчас в эту дыру, а там, фантик от конфеты, допустим. Или крыса дохлая. Или, что вероятнее всего, куча битого хлама и птичьего помета с пауками. Бр-р-р-р! И Кит такой выскакивает с телефоном: Бах! Бах! Вспышка и все, ты уже в Тик-Токе с отвратными комментами. Пора убираться подобру-поздорову.

Из угла выпорхнула неведомая птица и с резким криком вылетела наружу.

Эх, была не была! Я подобрала валявшуюся на полу палку, расковыряла паутину и засунула палку в дыру. Сердце колотилось как бешенное. Палка уперлась в какую-то преграду. Я изо всех сил надавила, и огромный камень неожиданно вывалился из стены. Я еле успела отскочить, как валун с грохотом грохнулся на землю. Стены задрожали, поднялись тучи пыли, запорошив мне глаза. Зажмурившись, я запустила в отверстие руку, ожидая, что ее точно откусит какая-нибудь тварь. Никто не кусал. Я засунула руку еще дальше, по локоть, пошевелила пальцами. Есть! Палец чего-то коснулся, но зацепить не смог. Я всунула в дыру голову и протянула обе руки. Пальцы нащупали ручку от какого-то предмета. Обдирая ногти и царапая руки об кирпичи, я потянула находку на себя. Не рассчитав силу, я плюхнулась спиной на битые кирпичи, больно ударившись спиной и подняв тучи белой пыли.

Когда пыль рассеялась, я увидела крепко зажатый в руке, не то саквояж, не то портфель, весь в лохмотьях черной кожи, покрытый пылью и паутиной. Размером с сумку для ноутбука, пузатый, с короткой ручкой посередине.

Клад!!! Я нашла КЛАД, который сама и вычислила! Все мои старания оказались не напрасны!

Решив не терять времени на осмотр содержимого, я кинулась назад на спасительную белую тропинку, прижимая портфель к животу.

Кругом царила непроглядная темень, как ночью. Как я отсюда выберусь? Снова возникло чувство, что за мною наблюдают.

– Ау! Ау! – вопила я, несясь по тропинке.

– Ау! – еле слышно раздалось в ответ далеко впереди.

Страх немного отпустил. Все нормально, Ларка недалеко, дорогу я запомнила. Вот сейчас проскочу рельсы, за ними дуб-великан из Лукоморья, а там до дороги рукой подать.

– Ну и чего было бояться, дурочка, – пробормотала я. И тут же замерла

Поблизости кто-то был. Кто-то неуловимой тенью, без единого шороха, приближался ко мне со стороны лесной чащи. Все ближе и ближе.

Вот послышался шум раздвигаемых веток и треск раздавленных сучьев. Я обернулась. Что-то темное и косматое стремительно прыгнуло за ствол сосны. Кто это? Медведь? Человек? Ветка?

Из кустов прямо на меня кто-то лез. Я крепко зажмурилась, надеясь, как в детстве, что это мне только кажется. А когда открыла глаза, прямо перед собой увидела косматое низкорослое чудовище. «Черт»! – первое, что пришло в голову. «Черт» имел человеческое подобие. Только лица не было. Голый череп без шеи переходил в плечи. И рта не было. Вместо него дырка. Из единственной пустой глазницы бил узкий красный луч. Зато были длинные клыки. От затылка до стоп существо было покрыто черной и толстой, как лишайник, длинной шерстью. Но это было не главное.

Главное заключалось в том, что существо приближалось ко мне, отталкиваясь от земли стопами задом наперед! Я застыла как изваяние. Невидимка из нашего двора! Гном, который следил за нами сегодня утром!

Мой жуткий вопль эхом разнесся по пустынному лесу.

От ужаса у меня точно выросли крылья. Чаща осталась позади. Я неслась с такой скоростью, с какой не сдавала зачеты по ненавистной физкультуре. Я мчалась, не разбирая дороги, лишь бы подальше от страшилища. С каждым шагом страх мой все усиливался и превратился наконец в безумный ужас.

Вскоре я очутилась в совершенно незнакомом перелеске. В этой части леса белесые сосны росли не так густо, изредка между ними возвышались одинокие дубы.

Чудовище, сделав большой крюк, обогнало меня и оказалось впереди. Я уже сильно устала. Но даже если бы я не отмахала пол леса перед этим, я все равно не могла бы состязаться в быстроте с таким проворным врагом. Жуткое существо перемещалось огромными скачками, отталкиваясь от земли всеми четырьмя лапами. Когда оно разгибалось, то сложением напоминало человека, с руками и ногами. Только низкого, мне едва до плеча.

Резко свернув с тропинки, я сделала попытку оторваться от жуткого упыря среди деревьев, но не тут-то было. Ноги не хотели бежать, и тогда я тоже начала делать прыжки. Но прыгала почему-то не вперед, а вверх. Знаете, как это бывает во сне, когда нет сил убежать от погони.

Колючий, лохматый гном навалился на меня сзади, пытаясь дотянуться до саквояжа. Наконец я словно разорвала невидимые цепи на руках и ногах, вскочила, прыгнула и, каким-то чудом отлепившись от уродца, бросилась наутек. И тут же запутавшись в длинных корнях, вылезших со всех сторон из-под гигантской сосны, рухнула на землю, как подкошенная. Саквояж выпал из рук, ударился о землю и раскрылся…

Густой белый дым повалил из раскрытого саквояжа, мгновенно становясь черным. Раздался мощный взрыв. Оглушенная грохотом, я поспешно глянула вверх, думая, что увижу где-нибудь на горизонте тучу, но сильный грохот, похожий на раскаты тяжелого грома, доносился откуда-то из-под земли. Сильнейший толчок опрокинул меня на землю. Где-то совсем близко затрещали ломающиеся деревья. Гул сопровождался пронзительным шипением. Казалось, совсем близко взрываются гигантские газовые котлы и освобождаются огромные массы пара. Над лесом вырос огненный столб, на вершине которого расцвело огромное грибовидное облако. Облако стало окутывать близлежащие деревья, и они мгновенно чернели. То же самое происходило с травой.

Ошеломленная происшедшим, я инстинктивно ухватилась за ствол молодой березы. Гул постепенно затихал. Только вдалеке еще слышался глухой треск и тяжелые удары. Постепенно и они смолкли. Воцарилась полнейшая тишина. Но ненадолго.

С шумом, ревом, завыванием и свистом с неба хлынул ураганный ветер. Он ломал и выкручивал из земли деревья, со свистом несся по просекам, забирая с собой листву и мох, кочки и коряги, птиц и жуков. Солнце провалилось в густую тучу. В лесу стало темно и тревожно.

Кое-как подхватившись на ноги, я оглянулась вокруг, высматривая Лару. На моих глазах ее голубую толстовку плавно подхватил черный вихрь, ветер и плавно кружа, как в вальсе, потащил за собой… Не зная, чем помочь старшей сестре, я погнала ее прочь дикими криками:

– Ларка-а-а! Ложись! Падай на землю-ю-ю-ю-ю!

Но было поздно. Слова утонули в шуме налетевшего смерча.

– Л-е-е-е! Не-е-е-е! – донеслось в ответ.

Пролетев несколько метров по дороге в потоке мутного вихря, Лара налетела на сломанное дерево и свалилась, но не на землю, а куда-то еще ниже, потому что голубая куртка внезапно выпала из поля зрения.

Ла-рка-а-а! Ты где-е-е? Ла-рка-а-а! – Теперь я вопила, не переставая, заглушая волны поднявшейся паники. Воздух в легких закончился. Я судорожно вздохнула и тут же закашлялась. Тошнотворная смесь, разлитая в воздухе, моментально наполнила легкие горьким вонючим паром. Стало нечем дышать и я потеряла сознание…

Пришелец из прошлого

…Очнулась я почему-то у подножья Белой Горы. Ого, куда меня выбросило! Вокруг ни души. И вдруг…

– Эй, девочка!

Я оглянулась по сторонам. Кто это еще?

На тропинке стоял незнакомый мальчишка: высокий и худой, светлые волосы заправлены за обруч. Одет как-то странно – длинная белая рубаха и короткие штаны до колен. На ногах причудливые кожаные лоферы. Взяться он не мог ниоткуда – в этом я уверена, потому что крутилась в разные стороны, пытаясь понять, где я, и могла поклясться, что на Белой Горе я совершенно одна.

Чертовщина какая-то. Я зажмурилась, надеясь, что наваждение мигом рассеется. Осторожно приоткрыла щелочки. Как бы не так! Незнакомец и не думал улетучиваться, пялился на меня васильковыми глазами. Прищуренный насмешливый взгляд неясно кого-то напомнил.

– Здрава будь!

– Привет! – осторожно отозвалась в ответ.

Странный мальчик засмеялся во весь белозубый рот, затем опустился на траву и, хлопая рукой по земле, позвал:

– Чего же ты столбом стоишь? Садись.

Я неуверенно опускаюсь рядом.

– Тебя как звать?

– Лера. А тебя?

Незнакомец вдруг страшно взволновался моим ответом:

– Лерия?! Вправду, ты – Лерия?

Прикольно! Никто еще меня так не называл. Точняк, сделаю себе такой ник в сетях. Супер! А пока прикинусь воспитанной девочкой. Неизвестно ведь, с кем общаюсь.

– Если честно, то не совсем. Вообще-то то я – Валерия. Так меня зовет мама перед разборками. В миру кличут Ларкой. А ты кто?

– Я – Илько. Разве ты меня не помнишь?

– Да-да-да… – забормотала я, не зная, как себя вести в такой непонятной ситуации. На всякий случай решила сменить тему. – Как ты сюда попал?

– Никак, я тебя поджидаю, – радостно отозвался мальчик. – Мне необходимо говорить с тобою, особенная девочка.

– Да? Ну говори, – великодушно разрешаю я, заинтригованная своей особенностью.

– Вначале нагнись ко мне поближе.

Заинтригованная, я послушно подставляю голову. Странный мальчик коротко глянул мне в макушку и с глубоким вздохом отодвинулся.

– Так я и думал. Наконец-то.

Этот удовлетворенный вздох моментально отдается во мне неприятным чувством тревоги.

– Что ты увидел? – шепчу я и на всякий случай ощупываю макушку. Кроме болезненной шишки ничего нового там не было.

Илько ничего не отвечает. Он сидит на краю горы, подставив лицо отблескам багрового солнца. Мне кажется, он чем-то глубоко опечален. Внезапно мальчик вскакивает на ноги и решительно протягивает мне руку:

– Если ты не боишься, так поди за мною; я тебе покажу кое-что.

Прямо перед нами в землю врос огромный валун. Что-то он мне смутно напомнил. Мальчик легко протискивается между ним и стеной. Я, не так изящно, но тоже пролажу в узкий просвет и внезапно оказываюсь в… пещере.

– Где мы? Куда мы идем? – ошарашено вопрошаю я.

– Скоро увидишь и поймешь, – отвечает мальчик. – Не бойся ничего, просто следуй за мною.

Некоторое время мы карабкаемся по узким, круто поднимающимся вверх, ступеням. Пот заливает глаза, из-за нехватки кислорода становится трудно дышать. Но вот вверху прорезывается свет. Еще пару усилий, две самые высокие ступени, и голова, а следом и вся я оказываюсь на вершине высокой скалы. Где-то внизу раскинулось плоскогорье, утыканное камнями. У меня кружится голова. Я не могу не смотреть вниз, а гляну – в дрожь бросает: высоко.

Илько указывает на самое дно пропасти, где виднеются куски полуразрушенных стен и груды наваленных камней.

– Впервые за тысячу лет нога человека ступит в это место. Попасть туда не просто, но я знаю потаённую дорожку. Вперед!

С этой стороны гора более пологая, а между кустарником вьется узкая тропинка, плавным серпантином спускающаяся на дно ущелья. Мы огибаем скалу, цепляясь за выступы острых камней, плотно прижимаясь к холодной мохнатой стене всем телом. Ноги мои подкашиваются, ладони исколоты колючим кустарником, за который я хваталась на поворотах. Илько спешит все дальше, лавируя между грудами камней. Наконец крутая тропинка приводит нас к реке. Я оглядываюсь и не узнаю сто раз исхоженное за это лето место. Где знакомые улицы и дворы Старого Села? На их месте лишь камни и песок.

Вокруг сумеречно, но из глаз мальчика выходят как будто лучи, которые освещают всё вокруг, ярко, как маленькие фонарики.

Илько оборачивается ко мне.

– Слушай и запоминай, особенная девочка. Ты попала в далекое прошлое. Все, что нас окружает, – это наш мир, только тысячу лет назад. Вокруг цветет жизнь, рождаются и умирают люди и только в этом месте время навсегда остановилось…

Вот это да! Заброшенный мир, с обломками и остатками жизни, пропавшими людьми и неизвестной судьбой… Но какое я имею к этому отношение? Неприятно засосало в желудке.

– Что же здесь произошло? – подаю я робкий голос.

Над мертвой долиной эхом разносился глухой и печальный голос Илька.

– В те чистые и далекие времена, в Старом Городище в окружении заповедных лесов жили люди-труженики. Они выращивали хлеб, охотились на белок и разводили скот. Одним летним днем случилась катастрофа. «Адский огонь» извергся из земли и смел все живое. Вспышки горячего пара озаряли ночное небо. Густые тучи закрыли солнце. Воздух наполнился гарью и копотью. Все живое было уничтожено в одночасье. Люди и звери в панике бежали от адской тучи, но никто не спасся.

Илько замолкает. Я с грустью гляжу сверху на мертвую долину, на сухое русло реки, на развороченные неведомой гигантской силой груды камней. Значит, в этих развалинах когда-то жило древнее племя, а потом внезапно исчезло в результате неизвестной катастрофы. И никаких воспоминаний не сохранились в памяти людей, которые позже заселили эту местность…

– Ты должна разгадать тайну гибели древнего племени. Именно ты, потому что один раз ты уже спасла меня. Пришло время оживить моих соплеменников. ОН верил, что ты придешь, и передал эту веру мне.

Я вздрагиваю и заглядываю мальчику прямо в глаза.

– Я не знаю, о чем ты говоришь, но я готова. Только не знаю, как?

Илько посуровел.

– Раз в тысячу лет приходит на землю Великое Зло. Ты избрана Высшими силами для борьбы с ним. Когда ты сбросишь с моих соплеменников колдовские чары, восстановится связь времен, люди в прошлом и в настоящем будут спокойно жить еще тысячу лет. Если же ты не сделаешь этого, власть Великого Зла продлится еще целое тысячелетие.

«Я ничего не понимаю», – бился крик в моих глазах. Но голос будто засох.

Илько покачал головой:

– Однако мне пора уходить. Напоследок хочу предупредить, не все свои – друзья. Есть среди них и враги. Будь осторожна, Лерия! Труден будет твой путь. Добрые духи помогут тебе. Знаки тайные оставлены в местах заповедных. Но поспеши! Три дня всего есть у тебя на спасение. Запомни, три дня.

На моих глазах фигура юноши потускнела, расплылась в сероватый туман и исчезла.

Одновременно в природе все резко изменилось. Только что солнце яростно выжигало долину и плоскую вершину Белой Горы, как небо разом заволокло тучами. Поднялся ураганный ветер. Долину моментально окутал густой туман, быстрый вихрь поднялся в небо, а затем врезался в гору, подхватил меня и понес в даль. По дороге я треснулась об сосну и снова потеряла сознание…

Через полчаса после катастрофы. Перемены в Старом Селе

Очнулась я на знакомой лесной просеке возле квартального столбика с номером «88». Что такое? Спала я, что ли? Ничего не помню. «Ларку унесло ветром!», – молнией пронеслось в мозгу.

– Лар-ка! Лар-ка! – загудела я тоскливо. Вдруг где-то справа и внизу раздалось неясное шевеление. Я в ужасе подпрыгнула:

– Кто это? Лар, это ты? Ты где? Под землей?

– Под какой еще землей? В канаве я. Угомонись уже, что ты как сирена воешь. И так глаза все в песке, ничего не вижу, так теперь еще и уши заложило.

Я осторожно скосила глаза и увидела, как прямо из-под земли высунулся голубой капюшон, а следом за ним и сама Ларка, целая и невредимая, только страшно грязная, вся в потеках и прилипших листьях. Вместо тщательно уложенных утром волос во все стороны свисали неопрятные космы. Под мышкой она что-то держала.

– Я, когда об березу треснулась, упала прямо в канаву, поползла по ней и выползла к дороге. Смотрю, ты, как флаг на древке, развеваешься. Отцепляйся уже, давай думать, что делать будем, – мрачно буркнула моя старшая сестрица.

С большим трудом мне удалось оторвать онемевшие конечности от деревянного столбика. Как куль рухнула я в песок и поползла к Ларке в канаву. Вдвоем мы ошеломленно рассматривали то, что осталось от дремучего Старого Леса.

Насколько хватало взгляда, деревья стояли голые от корней до верхушек, с почерневшими стволами, словно после грандиозного пожара. Не только с дубов и берез листья облетели, даже с сосен и елей иголки попадали. Даже мох как будто выгорел и торчал из земли неопрятными темными пятнами. Между черными обрубками стволов прямо на наших глазах начала виться неприятная паутина с огромными пауками посередине.

Первой опомнилась Лара.

– Еще пару минут так просидим и нас паутиной заплетет. Нужно выбираться. Но куда?

– Только домой! – выпалила я. – Наверняка дедушка уже вернулся и в панике нас разыскивает.

Как угорелые, понеслись мы по просеке: мимо вывороченных с корнями сосен, усыпавших землю белыми иголками, мимо столетних дубов, переломившихся пополам и полностью лишившихся листвы.

Откуда-то сбоку, из черной лесной чащи, донесся звук, похожий на вой. Вскоре он повторился ближе: не то шипение, не то рычание.

– Волки? – с сомнением прошептала Лара.

«Гномы», – мелькнуло у меня в голове.

Забыв об усталости, мы припустили вперед. Если бы мы только знали, что нас ждет в ближайшие часы, мы бы сделали разворот на 180 градусов и сломя голову побежали бы прочь, в чащу к волкам, за кордон, который начинался через три километра, пешком к маме за шестьсот километров, куда угодно, только подальше от того кошмара, в который нам предстояло окунуться. Только кто бы нас, интересно, предупредил? Разве что воробьи, неведомо как залетевшие в гущу леса и отчаянно чирикавшие…

***

Когда бежать уже не было сил, решили сделать привал и замертво повалились на обугленную траву. Вокруг стояла непривычная тишина. Ветер стих. Не пели птицы, не жужжали комары и оводы. Несколько минут лежали молча, восстанавливая дыхание. Я с тоской рассматривала темную тучу, заслонившую горизонт. Рядом тяжело дышала Лара.

– Что это было? Отравляющий газ? Ядерная бомба? Тунгусский метеорит? – мрачно поинтересовалась она, вытряхивая песок из замурзанных конверсов и озираясь по сторонам. – Интересно, откуда оно прилетело? – И тут же подозрительно уставилась на меня. – Признавайся, твоя работа?

– Не знаю, – честно призналась я, тоскливо поглядывая на оторвавшийся от бейсболки козырек. – Ты сама видела, – дым валил, как из Чернобыля, а из чего он сделан, непонятно. Пошли бы вместе, может и пронесло бы.

– Господи, на минуту оставила тебя без присмотра, и ты сразу во что-то вляпалась.

– Да не вляпывалась я, – отчаянно заголосила я. – Просто сразу за дубом я увидела рельсы! Точно, как на карте. Ну вот, шла-шла я по рельсам, пока не уткнулась в развалины стекольного завода. Там в печи валялась вот эта сумка. – Я ткнула пальцем в саквояж в ее руках. – Хотела тебе показать, но тут на меня напало привидение. Честное слово, на мертвеца похоже, только мелкое, даже ниже меня. И ходит задом наперед. Я от него убегала и вот… споткнулась … потом упала, саквояж раскрылся, а из него… сама видишь…

– Так это и есть тот долгожданный клад, о котором ты мечтала? – теперь кричала и Ларка. – Вот до чего довело твое проклятое любопытство! Все дедушке расскажу. Нашла свои зачуханные книжки и радовалась бы. Мне, например, вполне хватило елочных украшений. Ты чего добилась? Чем захотела людей удивить? Несметными сокровищами? И меня, дуру, уговорила. «Фотосессия топчик будет!» – устало передразнила она меня. – Как теперь будем из этого выбираться?

Ларкины слова, словно кинжалы, втыкались в мое сердце. Конечно, во многом моя сестра была права, но я была озабочена совсем другим. Справа, за деревьями, уже несколько минут мелькала чья-та тень. Тень появлялась и исчезала в поле моего зрения короткими вспышками. Но то, что мой глаз успевал уловить, чрезвычайно мне не нравилось. Красный луч, разрезающий темноту леса. Неужели ужасный гном нас догнал?

Что делать? Сказать или скрыть в надежде, что все обойдется?

– Давай дальше идти, – дипломатично ответила я. – Может дедушка уже вернулся и объяснит нам, из-за чего весь сыр-бор разгорелся?

– Наверное, у нас коллективное помешательство, – вздохнула Лара в ответ и уныло побрела по лесной дороге.

***

Мы стояли на опушке леса и смотрели на нашу улицу

– Как пойдем, по улице или по огородам? – почему-то шепотом поинтересовалась я.

– По улице, конечно, – подумав, ответила Лара. – Если заметим что-нибудь ужасное, кому-то в дом забежим. – Я молча кивнула.

Первым от леса стоял дом Колесовых. В нем давно никто не жил, старики умерли, молодые разъехались. Однако калитка во двор была открыта.

– Давай заглянем, – уже по привычке шепнула я, – может кто приехал?

– С ума сошла, – шикнула Ларка. – Нашла время по соседям расхаживать. Нам бы до дому благополучно добра… Мамочка, что это? А-а-а-а!

Я в это время поправляла сбившийся в сапоге носок, который прилично натер ногу. Подняв голову, я замерла от ужаса. Из открытой калитки дома Колесовых прямо на нас двигался ужасный зверь.

С виду он чем-то напоминал бродячего пса, который жил на нашей улице и частенько кормился остатками наших обедов. Мы звали его Букетом. Но это был не Букет. Огромная лохматая собака ростом с доброго коня, вся заросшая мохнатой шерстью цвета свежей крови. Нагнув голову, чудовище било о землю длинным, шипастым хвостом и скалило зубы.

Спина и руки у меня моментально вспотели, а лицо наоборот – запылало жаром. Ноги, как гири, тянули к земле, язык прилип к гортани.

Страшный зверь приближался, а мы с Ларой, как вкопанные, стояли перед распахнутой калиткой. Еще минута промедления, и наша история закончилась бы, не начавшись. Но тут раздалась писк мобильного в кармане, означавший, что батарея разряжается. Этот простой звук моментально вывел меня из оцепенения.