Читать онлайн Эсмеральда на Пангалее бесплатно

Глава 1. Двенадцать ножей и летающая тарелка

В 12 лет Эсмеральда Цветкова поняла, что жизнь не удалась. Судите сами: у всех девчонок папы как папы, а ей достался папа – профессиональный философ: ни на каток с ним сходить, ни на озеро съездить, где выдают лодки на прокат. Даже на работу не ходит: сидит целыми днями дома и шлепает по клавишам компьютера. Мама тоже хороша, – выучилась, видите ли, на учительницу. Приходишь домой – и все разговоры о «лишнем человеке» и тригонометрии. А отдыхать-то когда? Если это называется «счастливое детство», то я извиняюсь.

Вообще, жизнь состоит из сплошных расстройств. Вчера ее стихотворение не приняли на школьный поэтический конкурс. Руководитель поэтического кружка Александр Сергеевич промямлил, что комиссия и слушатели не оценят строк «От несваренья мысли слова во рту прокисли» и могут плохо подумать о нем, как о преподавателе. А сегодня за полугодовую контрольную по математике влепили трояк. Это означает, что мама молча уйдет на кухню и будет игнорировать ее весь вечер, а папа оттопырит нижнюю губу и скажет: «Ты окончательно решила остаться дикой и неграмотной?» Хорошо еще, если не отберут ножницы и клей. Хотя поработать над моделью знаменитой шхуны «Синий нос» все равно удастся только урывками, пока родители смотрят телевизор, а как только в коридоре раздадутся шаги, прятать модель под стол, рискуя обломать верхние реи, и делать вид, что решаешь эти проклятые задачи.

Настроение такое, что хоть вообще не иди домой. Правда, слоняться по улице в декабре удовольствие невеликое, а в гости пойти не к кому. Это, собственно, была вторая причина, по которой Эсмеральда была недовольна жизнью. Эсмеральда всегда хотела иметь много друзей. Целую толпу. Чтобы можно было вместе ходить на пляж, делать уроки, устраивать экспедиции на лодках к затопленному поселку, праздновать дни рождения, жечь костры во дворе. Но она совершенно не умела заводить друзей. Просто не знала, как это делается.

Эсмеральда Цветкова вообще была странной девочкой. На жизнь она смотрела мрачно. Учителя считали ее чересчур серьезной и погруженной в себя, одноклассники дразнили «нытиком», преподаватель рисования говорил, что люди давно уже изобрели другие краски, помимо черной и серой, и даже родная бабушка – уж на что добродушный человек, всегда готовый накормить блинами с вареньем! – однажды сгоряча обозвала ее «занудой». Немудрено, что у нее не было не то что друзей, но и просто приятелей, к кому можно было зайти погреться.

Эсмеральда в очередной раз тяжело вздохнула и с досадой пнула ствол растущего у дороги деревца. С ветки сорвался большой ком снега и мстительно спикировал прямо ей за шиворот. Какая же гадость эта зима! Хорошо бы уехать далеко-далеко, где вечное лето и никто не знает, что Эсмеральда – зануда и плакса, где у нее будет много друзей, и кто-нибудь, наконец, оценит ее стихи («Ода к гадости» и венок сонетов «Мой зуб болит, радикулит…»). Эсмеральда немножко попрыгала на месте, стараясь, чтобы снег вывалился из-под куртки снизу, но добилась только того, что он размазался по всей спине и начал таять, проникая под свитер щекотными холодными струйками. Ноги уже готовы были сами идти домой, где тепло и сухо, но голова, предвкушающая вечер, полный нотаций и дополнительных заданий по математике, ни за что не хотела сдвигаться с места. Эсмеральда почувствовала, что она разрывается пополам. Нужно было срочно спасаться.

Положение было серьезное, поэтому Эсмеральда решила прибегнуть к колдовству, что позволяла себе делать только в самых крайних случаях (всем известно, что чем чаще используешь колдовство, тем реже оно удается). Колдовству этому ее научила самая настоящая цыганка, когда Эсмеральда летом жила на даче в Верхопрудке. Цыгане, кстати, были очень симпатичными людьми, перемещались по всей стране в обшарпанном автобусе «ЛАЗ», и к Эсмеральде относились неплохо, пока папа не обнаружил ее однажды в одной из закамуфлированных в камышах палаток. Эсмеральду здорово отшлепали, а табор куда-то исчез на следующий же день.

Если ты чего-то боишься, говорила цыганка, возьми листок бумаги, начерти на нем двенадцать вертикальных черточек, приговаривая при этом: «Лежат двенадцать ножей, у них тринадцать сторожей: колдун и колдунья, ведун и ведунья, русалка и леший, конный и пеший, чернец и черница, кузнец и девица, и ангел рассветный, для зла незаметный. Вы ножи возьмите, меня защитите». После этого бумажку надо порвать так, чтобы на каждом клочке было по одной черте – «ножу», и разбросать обрывки по ветру. Если порвешь хоть один из «ножей», – колдовство не сработает. Прохожие с любопытством смотрели на девочку в синей куртке и вязанной белой шапочке, которая стояла столбом посреди тротуара, и, бормоча что-то себе под нос, рвала на клочки тетрадный листок, а потом бросала обрывки за спину. На этот раз ни один из ножей не пострадал, и Эсмеральда могла рассчитывать, что тринадцать волшебных защитников избавят ее от неприятностей.

Открыв дверь, Эсмеральда почувствовала запах картофельных драников, и у нее противно засосало под ложечкой. Драники означали, что родители не собирались сегодня вечером ни в гости, ни в кино, и избежать разговора о контрольной не удастся. И точно: первое, что услышала она от людей, которые, теоретически, должны ее любить, беречь и желать добра, были папины слова: «Ну, как контрольная?»

– У меня снег за шиворот насыпался, – Эсмеральда сделала вид, что не услышала обращенного к ней вопроса. – Прямо с дерева. Целый сугроб. Боюсь, что у меня будет воспаление легких.

– Быстро переодевайся во все сухое! – папа помог Эсмеральде избавиться от ранца. – Как же тебя угораздило?

– Не хватало еще, чтобы ты заболела в самом конце четверти! – послышался из кухни мамин голос.

Эсмеральда выбралась из куртки, сняла ботинки и, против обыкновения, ровненько поставила их на резиновый коврик. Пока что двеннадцать ножей действовали, но Эсмеральда понимала, что если они не предпримут чего-то серьезного, то надолго сохранить покой в семье Цветковых не удастся. Стараясь предоставить магическим защитникам побольше времени, девочка двигалась со скоростью подстреленной черепахи, несмотря на то, что аппетитные запахи из кухни ужасно раздразнили аппетит. Она не только аккуратно повесила в шкаф школьную форму (в благополучные дни она просто кидала ее на кровать), но и заново причесалась, распустив косички и по новой завязав два хвостика над ушами. Однако оттягивать встречу с родителями до бесконечности было невозможно.

– Эсмеральда, где ты там застряла! – снова послышался голос мамы. – Все остывает!

Папа уже сидел за столом и с энтузиазмом вылавливал из баночки маринованные маслята, а мама снимала со сковородки последнюю порцию драников с золотистой поджаристой корочкой.

– Так что твоя контрольная? – опять спросила мама.

Эсмеральда плюхнулась на стул, торопливо запихнула в рот драник и энергично зажевала, делая вид, что не может отвечать с набитым ртом. У мамы в глазах мелькнула подозрительная искорка:

– Опять «тройку» получила?

Эсмеральда медленно дожевывала драник, с тоской думая о вреде суеверий: колдовство с ножами явно давало осечку.

Но не успела Эсмеральда как следует задуматься о своей неудавшейся жизни, как раздался оглушительный звон, кухонное окно разлетелось на мелкие осколки и в кухню ворвался морозный воздух, туча снежинок и неопознанный летающий объект размером с небольшой поднос.

Воспользовавшись замешательством хозяев, летающая тарелка (а именно так можно было бы наиболее точно описать влетевший в кухню предмет) сделала крутой вираж и лихо приземлилась на обеденный стол, прямо в блюдо с драниками, словно по заказу стоявшее здесь для обеспечения мягкой посадки космических кораблей. В верхней части корабля откинулась круглая крышка люка и наружу вылез озабоченный субъект красного цвета, держащий в одной из трех пар рук подобие записной книжки. Оглядев семейство Цветковых, субъект обратился к эсмеральдиному папе не терпящим возражений голосом:

– Имя, фамилия?

– Николай Цветков, – машинально ответил папа, не отрывающий глаз от этого чуда.

Пришелец черкнул что-то в своем блокноте, вырвал страничку и протянул ее папа со словами:

– Поздравляю, вы назначены представителем планеты Земля в Панкосмическом Комитете по делам Содружества и Координации.

Так же машинально папа принял из рук пришельца маленький листок с непонятными каракулями, написанными чернилами, переливающимися всеми цветами радуги и снова уставился на красного многорукого гостя.

Выполнив это, по всей видимости, очень ответственное задание, пришелец расслабился, выбрался на крышу своего корабля, уселся поудобнее и заговорил более дружелюбно:

– Поражаюсь, почему у вас так слабо развит туризм?

– М-э-э-э… – не сразу нашелся папа. – У нас тут… Не очень… как бы это выразиться…

– Нет, не прямо здесь, конечно же, – перебил его пришелец. – Здесь слишком жарко. Но я бывал у вас ближе к полюсу – чудесные, красивейшие места! Особенно на юге. Как вы называете этот континент, покрытый ледяной коркой?

– Антарктида, – подсказала Эсмеральда, понявшая, что цыганкино колдовство сработало на сто или даже сто пятьдесят процентов.

– Да-да, – закивал в ее сторону пришелец. – Ровный климат, прекрасные пейзажи, тишина… Не понимаю, почему правительство вашей планеты так халатно относится к возможностям международного туризма!

– У нашей планеты нет единого правительства, – сообщил папа.

– Ах да! Низкий уровень содружества и координации, я и забыл. У вас, если я не ошибаюсь, четыре балла из двадцати? Мало, мало… Что ж, вот вам и задача на ближайшие триста лет: продвигать, так сказать, вашу планету на рынок межгалактических туристических услуг! Вы теперь как представитель Земли можете многое сделать для развития вашей планеты, для усиления международных контактов…

– Но почему я? – нашелся, наконец, папа. – Почему вы выбрали меня?

– Ни почему, – ответил пришелец. – Выбор представителя от Земли производится абсолютно случайно.

– Но ведь есть множество людей, которые умнее, образованнее, добрее и подошли бы для этой должности гораздо лучше меня!

– В самом деле? – удивился пришелец. – Со стороны, все вы, земляне, примерно одинаковы: две руки, две ноги, два глаза, тонкий кожный покров… Интеллект на уровне 98 – 99 баллов из возможных пяти тысяч… Так что любой землянин сможет выполнять ваши обязанности с одинаковым успехом.

Вдруг пришелец забеспокоился:

– Вы хоть школу-то закончили?

– Не только школу, но и университет, и даже защитил кандидатскую диссертацию! – с достоинством ответил папа Цветков.

– Ну и прекрасно! Справитесь! Каких-то триста лет – и пенсия. Кстати, предыдущий представитель от Земли не протянул и половины срока: попросил отставки и удалился в уединенную хижину. Где бы вы думали, находится эта хижина?

– Где? – спросил папа, который уже был готов к любым новостям, после того, как узнал срок своих полномочий на новой должности.

– На Пангалее! – воскликнул пришелец таким тоном, будто он сказал что-то чрезвычайно смешное. – Всю свою жизнь проработать на Пангалее и, уйдя на пенсию, выбрать из всех планет освоенной части Космоса ту же самую Пангалею! Многие считают, что это лучшая планета во Вселенной, и вы будете на ней жить!

Разумеется, в этот вечер никто больше не вспоминал о тройке за контрольную. Перебравшись в большую комнату (в кухне из-за разбитого окна становилось очень холодно) и наскоро познакомившись с пришельцем, которого, кстати, звали Хрр-Пшш и работал он космокурьером («Служба, конечно, собачья, но год идет за пять лет и очень-очень хорошая страховка от несчастных случаев!»), семейство Цветковых наперебой расспрашивало его обо всем, что они хотели знать о разумной жизни в Космосе, но до сих пор им не у кого было спросить. Оказалось, что если земляне практически ничего не знают об обитателях остальной части Космоса, то те, напротив, прекрасно осведомлены об их существовании, но избегают посещать планету Земля: очень уж здесь слабо развита культура встречи с иноземными цивилизациями и начисто отсутствуют комфортные условия для проживания иносуществ. Зато на планете Пангалея, где располагалась штаб-квартира Панкосмического Комитета по делам Содружества и Координации, условия превосходные.

Папа узнал, в качестве представителя Земли, он должен будет выражать интересы своей планеты и способствовать укреплению Сотрудничества и усилению Координации между цивилизациями всей освоенной части Космоса. Представителю полагалось жить на Пангалее вместе со своей семьей, а значит, Цветковым нужно было готовиться к переезду. Вначале местным средством передвижения нужно было добраться до Кассиопеи, где проходил ближайший к Земле межгалактический пассажирский маршрут, а потом на большом пассажирском корабле лететь до самой Пангалеи с двумя или тремя остановками около 20 часов.

– Корабли системы «Тритон» проходят через Кассиопею-пассажирскую по нечетным дням. Вам полагается бесплатный проезд в любую точку вселенной, – торопливо перечислял Хрр-Пшш все сведения, необходимые Цветковым. – Вот билеты: рейс 201-с «Кассиопея-пассажирская – Леда – Вардан – Пангалея». Вот список того, что нужно взять с собой. Вот список того, что брать с собой категорически запрещается. В порту вас встретит представитель Комитета…

– Погодите-погодите, – забеспокоился папа. – Но как встречающий нас узнает?

Гость из космоса ухмыльнулся, как показалось Эсмеральде, очень ехидно.

– Не беспокойтесь, – сказал он. – Узнать вас будет нетрудно.

– Но как мы будем общаться? – высказала опасение мама. – У вас там, – и она ткнула пальцем в потолок, – все говорят по-русски?

– Боюсь, что нет. Пожалуй, я единственный не-землянин в обитаемом Космосе, кто владеет вашим языком, – скромно ответил Хрр-Пшш. – Но перед досмотром и посадкой на корабль вам будет проведено промывание мозгов с массированным внушением языкового минимума.

– Что? – в ужасе выдохнул папа. – Что с нами сделают?

– Ничего страшного, – утешил его пришелец. – Все новички космических перелетов проходят эту процедуру. Короткий сеанс подкоркового внушения – и у вас не будет проблем с большинством распространенных в космосе языков. Одновременно вас избавят от глупых страхов, случающихся у тех, кто ни разу не покидал своей планеты. Ведь вы же не хотите упасть в обморок, в первый раз столкнувшись нос к носу с балабенцем ящурного типа?.. Опять же, космофобия – вы знаете, что это такое? Многие испытывают необъяснимый страх перед полетами в открытом космосе…

– Я боюсь летать на самолете, – гордо сообщила Эсмеральда.

– Вот-вот, – закивал пришелец. – Об этом я и толкую. Кстати, поздравляю вас, юная дама! Вы попадете в лучшую в мире школу, где преподают лучшие в мире учителя. Три прекрасных острова в теплом океане, дети живут на одном острове, учителя на другом и встречаются они только на третьем, где проходят уроки. Жизнь свободная, полная захватывающих приключений. Вы познакомитесь с детьми самых разных космоцивилизаций и будете учиться и играть вместе с ними. А вы, мадам, – пришелец поклонился маме Цветковой, – вы будете вести светскую жизнь: балы, концерты, интарвью, и прочее… Ну, все, – пришелец засобирался. – Мне пора лететь. Ерез четыре дня вы должны приступить к своим обязанностям на Пангалее. Всего хорошего, приятно было познакомиться, может, еще доведется встретиться.

В три лягушачьих прыжка Хрр-Пшш добрался до кухни, еще одним красивым прыжком вскочил в свою тарелку. Люк захлопнулся. С тихим свистом тарелка поднялась над столом и через мгновение скрылась за окном.

Эсмеральду раздирали противоречивые эмоции. С одной стороны, произошло нечто невиданное, неслыханное, чудесное и совершенно восхитительное: она поедет на другую планету (как говорят, лучшую во всем обитаемом Космосе), будет учиться вместе с инопланетянами. Исполняется ее заветная мечта: уехать далеко-далеко (может быть, это даже чересчур далеко) и начать жизнь с начала, завести друзей, узнать, наконец, что такое нормальное детство. С другой стороны, то, что ей предстояло в школе под названием Диолан, «нормальным» детством назвать сложно. Именно об этом и спорили Эсмеральдины родители, не обращая внимания на то, что предмет спора сидел тут же и периодически пытался вставить слово.

– Это так здорово! – восклицал папа. – Мы больше не одиноки во Вселенной! И представь себе: я смогу реально влиять на судьбу Земли, сделать многое для процветания родной планеты. Я открою Землю для всего обитаемого Космоса. Мы будем общаться с инопланетянами, как с соседями по лестничной клетке!

– Кстати об общении, – прервала его восторги мама. – А каково будет ребенку, ты подумал? Эсмеральда у нас и так не очень-то общительная, а если ее посадить в один класс с инопланетянами, она вообще разговаривать разучится!

– Да что ты! – запальчиво возражал папа. – Ребенку будет интересно!

– Ребенку будет страшно, – буркнула Эсмеральда.

– Кроме того, – продолжала мама. – Что за порядки в этой школе? Дети живут на острове одни, каким-то табором, учителя на – другом и встречаются только на уроках!.. А если что-нибудь случится и вокруг не будет ни одного взрослого, чтобы прийти на помощь?

– Вокруг будет много ребятишек, которые придут на помощь! Когда я был мальчишкой, я мечтал о том, чтобы взрослые оставили меня в покое и дали пожить нормальной жизнью, без придирок и приказаний.

– Дети делают все, что захотят! – возмущалась мама, – Никто их не контролирует. Никто не говорит им, что нужно делать. Никто ничего не запрещает!

– Да это просто рай какой-то, – пробормотала Эсмеральда, которую все равно не слушали.

– Давай хотя бы посмотримна эти списки, – предложила мама.

– «Список того, что нужно брать с собой» и «Список того, что брать с собой категорически запрещается»? – переспросил папа. – Посмотри-ка, они написаны по-русски…

– «Поваренная книга, зубные щетки, ложки, вилки, катер, помидоры…» – прочитала вслух мама, выхватив у него из рук один из листков.

– «Электробритва, шнурки для ботинок, соль, домашние животные, танки, тапочки…» – прочитал с другого листка папа.

– Что из этого запрещено, а что необходимо? – поинтересовалась Эсмеральда.

– Кажется, моё запрещено, – ответил папа.

– Господи, где же мы возьмем катер? – ужаснулась мама.

– А как я буду жить без электробритвы? – огорчился папа.

– Надеюсь, что на лучшей в мире планете найдется какая-нибудь мебель, – заметила мама, – потому что о мебели здесь ничего не сказано. Да и как мы сможем перетащить наш диван в соседнюю галактику? Мы его даже из дома вынести не в состоянии… И как я могу успеть собрать вещи за два дня? Мы же не на дачу уезжаем, а на другую планету! Мне понадобятся картонные коробки, сумки, шпагат, толстый скотч…

– А еще нам понадобится попутный транспорт до Кассиопеи, – мрачно добавила Эсмеральда. – Потому что билеты у нас от Кассиопеи-пассажирской, а мы с вами пока что на Земле-сортировочной.

Наконец-то родители обратили внимание на то, что она говорит, и подавленно уставились на дочь.

– Интересно, о каких местных средствах передвижения говорил Хрр-Пшш? – пробормотал папа. – И вправду, как мы сможем добраться до Кассиопеи?

Следующие три дня семейство Цветковых было погружено в уныние. Новоявленный представитель Земли в Галактическом Комитете по делам Содружества и Координации ломал голову над тем, как ему добраться до нового места службы, и постепенно приходил к выводу, что сделать это ему не удастся. Обычно веселый и добродушный, папа Цветков сделался желчным и капризным.

– В какой все-таки дыре мы живем, – язвил он. – Нет даже возможности добраться до ближайшего пассажирского космопорта!

– Что ж, я даже рада, что мы останемся здесь, – говорила мама каким-то фальшивым голосом. – Я смогу продолжать заниматься своим любимым делом, учить детей. В конце концов, это моё призвание… – при этом глаза ее подозрительно блестели, будто от слез.

Что же касается Эсмеральды, то она погружалась в самую настоящую депрессию. В первый день ожидания – а он пришелся на субботу – Эсмеральда еще надеялась, что космокурьер просто в спешке позабыл им сказать, как они должны добираться до космопорта, и вот-вот вернется. Но день прошел, и никакие летающие тарелки не приземлялись на их обеденный стол. В воскресенье Эсмеральда вместе с родителями лихорадочно рылись в документах, которые оставил им Хрр-Пшш, в надежде обнаружить там хоть какой-то намек, хоть какое-то прозрачное указание на интересующий их вопрос. Тщетно. Мама Цветкова с досадой швырнула «Список того, что необходимо взять с собой» и «Список того, что брать с собой категорически запрещается» в мусорное ведро и сказала, что она с самого начала была уверена в том, что из этой затеи ничего не получится.

Папу заставили позвонить другу детства Мише Пасечникову, который работал астрофизиком, и осторожно его расспросить.

– Миша сказал, что для того, чтобы добраться до любой из звезд Кассиопеи, нужно потратить много лет при условии, что ты будешь лететь со скоростью света, – измученно сообщил папа. – Потом он стал спрашивать, зачем мне понадобилось лететь на Кассиопею, и мне пришлось очень невежливо повесить трубку.

Если родители считали себя обманутыми, то Эсмеральда чувствовала себя виноватой. Она не раз читала в книгах, что колдовство получается только в том случае, если оно совершено для того, чтобы помочь кому-то другому, но не себе. Колдовство же с корыстными намерениями обязательно обернется против тебя, даже если вначале кажется, что удача, наконец, тебя посетила. И вот – Эсмеральда могла на собственном опыте в этом убедиться – обманули ее двенадцать ножей, поманили далеким счастьем и бросили в пучину разочарования.

Утром в понедельник члены семейства Цветковых старались за завтраком не говорить о том, что случилось, и вообще делали вид, что все в порядке. Но то и дело кто-нибудь из них бросал тоскливые взгляды на кухонное окно, в котором дыра, оставленная космокурьером, была временно заделана большой фанеркой.

– Эсмеральда, по дороге домой, купи хлеба, – распоряжалась мама. – Николай, не забудь, пожалуйста, еще раз позвонить в ЖЭК. Мы уже два дня живем с разбитым окном, а они так и не прислали мастера.

– Были выходные, поэтому никто и не приходил, – отвечал папа. – Наверное, они пришлют кого-нибудь сегодня.

В тот самый момент раздался звонок в дверь.

– Ну, вот и мастер! – обрадовался папа.

За дверью стоял здоровенный небритый детина в толстой пуховой куртке с капюшоном, вязаной шапочке и полярных унтах. Лицо у него было красное с мороза, из ноздрей вырывался пар.

– Ну что, – гаркнул он так, что Эсмеральда аж присела. – Собрались? Давайте ваши вещи, помогу снести, лифт не работает…

– К-куда собрались? – слабым голосом отозвался папа.

– Как куда? – не понял детина. – Вы будете Цветковы? Вас надо подбросить до космопорта или нет? Давайте, поторапливайтесь, у меня двигатель стынет.

То, что началось в квартире в следующую минуту, невозможно описать словами. Папа, мама и Эсмеральда бестолково метались по всем углам, сталкиваясь друг с другом, разбрасывая вещи, наступая на что-то, жалобно хрустящее под ногами, и поспешно собиралась в путь. К обычному переезду нормальная семья готовится как минимум неделю. А к переезду в космических масштабах Цветковым пришлось приготовиться за десять минут. При этом их подгоняли реплики краснолицего шофера Вадика, который не столько помогал, сколько раздражал своими комментариями:

– Что ж вы, раньше не могли вещи собрать? Эх вы, интеллигенция!

– Эсмеральда, где эти списки?! – кричала мама, тщетно пытающаяся запихнуть в свою сумочку вторую пару туфель. – Списки, что нужно брать с собой, и чего нельзя?

– Откуда я знаю! – огрызалась Эсмеральда из своей комнаты. – Ты сама их куда-то затолкала!

– Интересно, как я могу собраться? – продолжала бушевать мама. – Я же не помню: можно брать лекарства или нет?

– Я точно помню только, что электробритву брать нельзя, – сообщал папа. – А вот в каком из списков были домашние тапочки?..

– Навсегда съезжаете? – поинтересовался Вадик, безо всякого интереса наблюдавший эту суету, прислонившись к дверному косяку.

– Похоже на то, – неуверенно отвечал папа.

– Тогда возьмите зубные щетки, и хватит с вас. Ну, еще жвачку, чтоб в дороге не укачало. Да оденьтесь потеплее, у меня в кабине обогреватель барахлит, – посоветовал Вадик. – И скажите своей девчушке, что лодку я на борт не возьму…

Родители оглянулись и увидели Эсмеральду с рюкзаком за плечами, в свитере, куртке, шапке-ушанке и валенках, прижимавшую к груди недостроенную модель шхуны «Голубой нос» (размеры в готовом виде 145 на 120 см).

– Почему? – возмутилась Эсмеральда.

– Потому что от тряски вся эта голубятня разлетится на палочки-щепочки, а когда наступит невесомость, они будут летать по всей кабине и норовить выколоть глаза! – объяснил Вадик.

– Придется оставить шхуну дома, суслик, – сказал Эсмеральде папа.

– И правильно, – одобрила мама. – Там ты найдешь себе другие, более интересные занятия!

Только в этот момент Эсмеральда вдруг осознала, что улетает отсюда навсегда. Что она, возможно, уже никогда не увидит ни этой квартиры, где она проводила большую часть своего времени, ни этого города, занесенного снегом пять месяцев в году, ни этой планеты, которую она, собственно, даже толком не успела осмотреть. Что ее больше не будет допекать математичка, заявившая, что никогда в жизни не поставит Эсмеральде пятерку, потому что «поэтессам математика все равно не нужна». И что ведущий поэтического кружка не вычеркнет лучшую строчку «вареный лук медузою в борще». И что теперь уже бывшие одноклассники никогда не будут дразнить ее «толстолобиком». Представив все это, Эсмеральда почему-то почувствовала не облегчение, а странную грусть. И пока она пыталась разобраться в себе, у нее отобрали «Голубой нос», покрепче закутали в шарф и выставили на лестничную площадку.

– Лена, что написать в прощальной записке? – крикнул папа. Эсмеральда видела его в проем двери, склонившегося над письменным столом.

– Напиши что-нибудь короткое, но содержательное, – ответила мама. – Ты же у нас философ!

Папа черкнул несколько слов на листе бумаги, вышел на площадку, захлопнул дверь и прилепил на нее объявление:

УЛЕТЕЛИ В ОТКРЫТЫЙ КОСМОС. ВЕРНЕМСЯ НЕ СКОРО. ЦВЕТКОВЫ

Глава 2. Очень открытый космос

Время приближалось к девяти утра, и по улицам, в бледнеющем свете фонарей, сновали неуклюжие тени, окруженные облаками пара – горожане направлялись кто на работу, кто на учебу. Эсмеральда озиралась по сторонам, пытаясь найти в предрассветном сумраке космический корабль, который доставит их в космопорт Кассиопея-пассажирская. Вадик рысью направился к автостоянке. Обогнув ряд машины, занесенных снегом, он подошел к старому «УАЗику», отпер двери и распорядился:

– Садитесь назад, а то мне нужно будет еще одного пассажира захватить.

– Простите, – заколебался Цветков-папа. – Мы на этой машине поедем до вашего… М-э-э-э… Космического аппарата?

– А этот аппарат вам чем не нравится? – грубо спросил Вадик. – Садитесь, и так задержались из-за ваших сборов. Нам больше четырех часов до Кассиопеи добираться.

Папа послушно полез в машину. Мама уже взобралась на подножку, но ее остановил голос Эсмеральды:

– Какой же это космический корабль? Обыкновенная консервная банка с колесами. Как он сможет нас довезти в ней до Кассиопеи?

Мама передумала лезть в машину и спрыгнула в снег.

– Простите, Вадик, – осторожно обратилась она к водителю,– А вы, собственно кто?

– Жак-Ив Кусто в кожаном пальто, – еще грубее отозвался Вадик. – Вы что, дамочка, пешком на Кассиопею топать собрались? Могу устроить.

– Немедленно залезайте внутрь! – шипел из кабины папа. – Кем он может быть, если знает нашу фамилию и куда нам нужно ехать?

– Может, он маньяк, – охотно предположила Эсмеральда. – Увезет нас в лес, убьет, разрежет на кусочки, часть съест, а остальное в снег закопает – про запас. А весной какая-нибудь девочка пойдет собирать подснежники и наткнется на мой череп с остатками волос и грязными, полусгнившими бантиками…

– Эсмеральда! – мама гневно дернула дочь за рукав, но все же обратилась к водителю. – Вы бы не могли нам показать свое удостоверение личности?

– Значит так, уважаемый, – обратился Вадик к папе, одиноко скорчившемуся на заднем сидении. – Если женщины и дети сию минуту не погрузятся, клянусь последним протуберанцем: они останутся тут, потому что я ждать не могу.

– Эсмеральда, немедленно в машину! И ты Елена, тоже! – приказал папа Цветков неожиданно решительным голосом. – Если вы немедленно не прекратите этот балаган, я тоже клянусь последним протуберанцем, что улечу один! Я – пролетарий умственного труда, мне терять нечего. Мне надоело быть философом и писать статьи в журналы, которые никто не читает, кроме таких же неудачников. Я хочу начать новую жизнь! Хочу повидать мир! И никто, даже вы, не сможет меня остановить!

Эсмеральда оторопела и покорно полезла в УАЗик. Она была в шоке. Оказывается, ее папа вовсе не в таком восторге от своей профессии, как он ей всегда говорил. И тоже мечтает начать жизнь заново! Мама Цветкова лезла вслед за ней, бормоча:

– И, правда, лучше умереть от рук маньяка, чем возвращаться в школу…

Так Эсмеральда узнала, что родители бессовестно лицемерили, рассказывая ей о том, как они гордятся своей жизнью.

– Пристегнитесь, – распорядился Вадик. – На Кассиопею лететь – это вам не на дачу по кочкам скакать.

Эсмеральда ожидала, что сейчас их машина, как в фильме «Назад в будущее» сорвется с места, разовьет безумную скорость и исчезнет в туче снежной пыли. Но вместо этого они продолжали ехать по улице имени космонавтки Терешковой на скорости, если верить спидометру, около 40 км/ч. Потом УАЗик резко повернул. Мимо окон начали мелькать уже не дома, а сугробы и заснеженные елки. «Въехали в лесопарк», – догадалась Эсмеральда.

Николай Цветков, снова ставший тихим и робким после неожиданной вспышки гнева, поинтересовался у водителя:

– А когда мы, простите, э-э-э… Полетим?

– Вы когда в машину садились, крылья у ней видели? – ответил вопросом на вопрос Вадик.

– Нет, – признался папа.

– Так как же мы полетим без крыльев?!

– Вы же сами сказали, что мы… э-э-э-э… четыре часа должны лететь до Кассиопеи?

– Я не сказал «лететь», – поправил его Вадик. – Я сказал «добираться».

– Когда же мы начнем, – снова начал сердиться папа Цветков, – «добираться» до Кассиопеи?

– А уже начали, – безмятежно отвечал Вадик. – Помните, на кочке тряхнуло? Это я субтахионный двигатель включил.

Цветковы как один уставились в окна. За окнами мелькал все тот же заснеженный лес.

– Позвольте, – сказала мама. – А где же космос? Я лично вижу лесопарк!

– Мало ли, что вы видите. Только не пытайтесь выйти из машины – сразу окажетесь без скафандра в чистом вакууме. Это все так – иллюзия, движущиеся картинки. Обмен времени на пространство. Не заметили, что ли, что все светает и никак не рассветет?.. Во-о-о-о!.. Чтобы разогнаться до скорости света, мне нужно было бы 20 лет баранку крутить. А так мы за несколько часов управимся…

– Как же так? – пробормотал папа. – Как же происходит перемещение?

– Вот этого я не могу вам объяснить, – хмыкнул Вадик. – Я нормальный мужик, а не какой-нибудь там философ. Мне все эти «пространственно-временные континуумы» до лампочки. Мое дело пассажиров везти. Вот сегодня, кроме вас, еще одного пассажира подбираю. Тоже наш, землянин, ждет на Бирже, это искусственная планета около Сириуса.

– Скажите, Вадим, – робко поинтересовалась мама. – А как вы вообще дошли до жизни такой? Ну – возите людей на другие планеты?

– А что делать? Жить как-то надо, деньги зарабатывать. Дома жена, детки – мал мала меньше, трое их у меня. Вот папка и калымит. При нашей жизни работу выбирать не приходится, делаем, что подвернется…

– И много вас таких? – спросил папа.

– Шоферов, что ли? – переспросил Вадик. – Трое нас на всю Землю: я, Бобби из Нью-Йорка и Вишнаватан – потомственный рикша. Клиентов мало, но мы с мужиками договорились: Европу я обслуживаю, Америку – Бобби, Азию – Виша, а если вам из Африки или из Австралии понадобится на Кассиопею или, скажем, на Альдебаран, – это вам придется в Рим или в Москву сначала добраться, а уж оттуда я вас заберу…

– Да нет, вообще… – Папа Цветков повертел перед собой руками. – Много ли людей, которые работают не на Земле? Ну, хотя бы, из России много таких?

– Ну, это я вам не скажу, я вам не статистическое бюро. Должно быть, много, раз безработица исчезла. Нашел себя народ, пристроился, по всему освоенному космосу наши кадры работают… Только назад на родину никто не возвращается, поэтому и информации на Земле мало.

Старшие Цветковы молчали, стараясь вообразить кошмарные расстояния, на которые раскидало их соотечественников. Картина получалась величественная. Там и тут в бесконечности вселенной, у далеких и еще не открытых земными астрономами, звезд, трудились земляне, никому не нужные на родной планете, но благополучно нашедшие свое место в освоенном Космосе. Установившееся торжественное молчание прервала Эсмеральда, скромно, но категорично сообщившая:

– Мне надо в туалет.

Эта тихая сенсация возбудила гораздо больше страстей, чем все, что открылось Цветковым за последние пару часов.

– А почему ты дома не сходила? – сердитым шепотом заговорила мама.

– Я забыла, – набычилась Эсмеральда. – Мы очень торопились.

Вадик обернулся на Эсмеральду с издевкой.

– Мадмуазель, должно быть, воображает, что находится в скоростном поезде повышенной комфортности «Петушки – Жмеринка», – ехидно проговорил он. – Как вы думаете, сколько общественных туалетов парит в космическом пространстве между Альтаиром и Сириусом?.. Правильный ответ: НОЛЬ!

– Но мы же будем делать остановку на этом, как его… Сириусе, Когда будем брать на борт еще одного пассажира. – сказала мама. – Надеюсь, там найдется туалет?

Смех Вадика был не более мелодичен, чем кашель осла, подавившегося урюком:

– Да вы представляете, как выглядит туалет для инопланетян на планете в восьми световых годах от Земли?! Я уж молчу о том, что может в нем находиться! А на каком языке вы будете дорогу спрашивать? Думаете, что в космопорту, как на городском вокзале, висят таблички-указатели с мальчиком и девочкой?..

– Другого выхода у нас нет, – мужественно ответил Цветков. – Придется объясняться знаками!..

– Вот только знаками не надо! Какой-нибудь углоголоб может понять ваши знаки совершенно неправильно и откусить вам голову. Вот, – Вадик залез в «бардачок» и вытащил оттуда несколько странных разноцветных фигур на ручках, – держите.

Папа Цветков с недоумением взял в руку одну из фигурок.

– Это значок «Система переработки отходов жизнедеятельности». Ищите такой же. Я вас проводить не могу, мне надо пассажира дождаться. Мы пробудем в космопорту около получаса. И на вашем месте я бы просидел все полчаса, не выходя из машины, с закрытыми глазами…

Когда, спустя некоторое время, УАЗик затормозил и в окна пробился странный неземной свет, мама, оглядевшись, спросила с сомнением:

– А вы точно уверены, что здесь есть туалет?

– В космопорту есть все! – уверенно ответил Вадик.

Оказалось, Вадик сильно преувеличивал. Цветковы это обнаружили сразу же, как только открыли дверцы машины. К примеру, в космопорту не оказалось пола. Огромное пространство, залитое искусственным розоватым светом, было пронизано сверху вниз, поперек и по диагонали какими-то золотыми нитями, прозрачными трубами и бегущими дорожками, по которым скользили, ползли и неслись неизвестные земной науке существа, направляющиеся по своим делам во все концы Освоенного Космоса. Голоса, похожие то на волшебную музыку, то на отдаленный раскат грома, перебивали друг друга, разносились на все стороны, и откуда-то сверху, где виднелась россыпь звезд, стартовали с могучим ревом пассажирские корабли.

Вообще, здесь все было совсем-совсем непонятно. Непонятно было, не только куда идти, но и как при этом не убиться до смерти. Папа-Цветков беспомощно вцепился в дверцу УАЗика и завис над сияющей пустотой. Эсмеральда лихорадочно цеплялась за его куртку и изо всех сил жалела, что покинула Землю.

– Да вы полетушку возьмите! – крикнул из кабины Вадик. – Вон они припаркованы, вон там, где синеет внизу!

– А как мы туда доберемся? – дрожащим голосом спросил папа.

– По лианам! – отвечал Вадик. – Хватайтесь за лиану и вниз!

– Ни за что! – заявила мама. – Ни за что на свете я не полезу по этим веревкам! Вы, если хотите, можете попробовать рискнуть жизнью, а я лично остаюсь здесь.

Папа Цветков понял, что теперь все зависит от него, и решил подать пример. Он рассудил, что раз все прочие посетители космопорта могут здесь перемещаться и при этом ничего не боятся, то и они, Цветковы, тоже должны взять себя в руки и перестать трусить.

– За мной! – воскликнул он и ухватился за висящую рядом золотистую лиану. Эсмеральда ясно услышала в голосе отца истерические нотки.

– Знаешь, папа, – сказала она нерешительно. – Что-то мне уже расхотелось…

– Зато мне захотелось! Вперед!

И, взяв выданный Вадиком указатель в зубы, Николай Цветков оттолкнулся и заскользил по лиане вниз. Эсмеральда, с грустью припомнив все уроки физкультуры, которые она пропустила по справкам от врача, ухватилась за канат и понеслась навстречу приключениям.

Как оказалось, канат этот не просто висел, он еще раскачивался и скользил, торопясь доставить своих «пассажиров» по назначению. И ездить на нем было так же страшно и увлекательно, как на «американских горках». С истошными криками отец и дочь Цветковы устремились вперед и вниз, мимо них мелькали, сливаясь в один пестрых блестящий ковер, какие-то странные создания, поразительные машины, летательные аппараты и то, что совершенно невозможно было узнать – с извивающимися щупальцами и взрывающимися огоньками. Держаться за канат становилось все труднее, пока, наконец, на одном необычайно крутом вираже папа Цветков не почувствовал, что его пальцы разжимаются и он летит вниз, в пустоту, навстречу гибели. «Какая нелепая смерть!» – только и успел подумать он, а потом перед его глазами все смешалось в одну звенящую карусель.

Эсмеральда, не раздумывая, разжала пальцы и бросилась следом. «Одна бы я все равно не нашла туалет, – объясняла она потом свой поступок. – А папу нужно было спасать». К счастью, пролетели они совсем недалеко. Маневровый корабль службы порядка космопорта, управляемый двумя остроглазыми сириусянами, подхватил их возле припланетных касс.

К сожалению, эсмеральдин папа закричал и выпустил изо рта табличку, поэтому он не мог объяснить, куда он направляется, как его зовут, и с какой он планеты. Более того, он даже не смог понять, что к нему обращаются с вопросами, и нужно отвечать, а не сидеть, как пень, изумленно пялясь на шарообразные глазки сириусян, бегающие по всему телу. Эсмеральда тоже особой находчивости не проявила. Поэтому служба порядка, не распознав в молчащих Цветковых разумных существ, направила отца и дочь в камеру хранения потерянного багажа, решив, что кто-то из пассажиров ненароком выронил их, торопясь на свой рейс.

В камере, похожей на ячеистый шар, зависший в пространстве, Цветковых быстро взвесили, обмерили, налепили на лбы по этикетке, где на средне-галактическом языке крупными буквами было написано: «Ручная кладь. Утеряно в секции прибытия», упаковали в два слоя защитной пленки (чтобы не поцарапать) и разместили в мезонно-уровневые ячейки. Открыв глаза, Николай Цветков обнаружил, что он находится в горизонтальном положении в каком-то полупрозрачном ящике с довольно мягким дном, спеленатый, как новорожденный младенец. Перед его лицом, по ту сторону прозрачного потолка, проносились цветные тени, все вокруг гудело и сотрясалось от непонятных звуков, и крошечные огоньки то и дело забирались к нему в ящик и щекотали нос.

– Эсмеральда! – осторожно позвал он. – Ты меня слышишь?

– Слышу, – угрюмо отозвалась дочь откуда-то справа.

– Ты, главное, не впадай в панику, – посоветовал папа Цветков.

В ответ Эсмеральда невежливо хмыкнула.

В голове у Цветкова мелькнула мысль, что у его дочери совершенно не развито уважение к старшим. Лучший способ воспитать уважение – это проявить встречное уважение и показать, что ты всерьез интересуешься мнением ребенка.

– Как ты думаешь, – начал он. – Где мы? И зачем они нас завернули в пленку?

– Наверное, они так хранят продукты, – с горечью ответила Эсмеральда. – Сейчас тот многоглазый нажмет кнопочку, и мы начнем замораживаться… На зиму…

– Хм, такая версия мне в голову не приходила, – пробормотал Цветков, чувствуя, как по лбу стекает холодный пот. – Другие идеи будут?

– Возможно, они таким образом запаковывают мусор, – бодро продолжила поставлять идеи Эсмеральда. – Сейчас этот многоглазый нажмет на кнопочку, и нас выбросят в открытый космос…

– Еще варианты? – потребовал папа-Цветков, чувствовавший себя все хуже и хуже.

– Не исключено, что мы сейчас находимся в местной тюрьме строгого режима, куда нас отправили за нарушение порядка. Сейчас многоглазый нажмет на кнопочку…

– Достаточно! – прервал фантазии дочери Цветков-старший. – Полагаю, что вывод можно сделать один: нам надо срочно отсюда убираться! Ты можешь пошевелиться?

Эсмеральда задергалась в своей оболочке.

– Я могу немножко ползать по-червячьи, – доложила она. – Даже могу докатиться до стеночки…

– Хм, я и этого не могу… – разочарованно сообщил папа.

– А не нужно было оказывать сопротивление, – заметила дочь. – Ты брыкался, вот они и затянули тебя потуже.

Папа-Цветков судорожно заёрзал, пытаясь высвободить из кокона руку, или хотя бы один палец руки, но тщетно. Прозрачная пленка держала крепко.

– Эсмеральда! – воззвал он. – Сделай что-нибудь, я не могу распутаться!

Единственный инструмент, который девочка успела прихватить с Земли, был невзрачный нож с самодельной деревянной рукояткой и выдвигающимся лезвием. Это был ее любимый рабочий нож. Его подарил Эсмеральде замечательный модельщик Степан Иванович. Эсмеральда познакомилась с ним на выставке, где была выставлена его модель бригантины в бутылке и копия скелета динозавра, выполненная из куриных костей. Деревянную ручку этого ножа Степан Иванович выточил сам, а лезвие было сделано из какого-то невиданного сплава, выдуманного на военном заводе. Этот сплав был твердым, как алмаз, и лезвие не из него не тупилось и не требовало заточки, несмотря на то, что Эсмеральда резала им проволоку и жесть.

Дотянуться до кармана, вытащить нож, выдвинуть лезвие – на все это понадобилось целых десять минут. Эсмеральда сжала нож в кулаке и изо всей силы всадила его в окутывающую ее пленку. В разрез проникла струя свежего воздуха.

Свобода была совсем рядом, как вдруг что-то произошло. Шум усилился, мимо ячеек забегали цветные тени, потом Эсмеральда увидела, что в стенке ее капсулы возникло отверстие, а потом многоглазые сириусяне из обслуживающего персонала вытащили обоих Цветковых наружу и поставили вертикально. Эсмеральда и ее папа затравленно озирались по сторонам, с ужасом ожидая, какое испытание выпадет на их долю на этот раз, и вдруг увидели, что по тонкой дорожке, тянувшейся от них в поднебесье, к ним направляется гуманоид! Да что там, гуманоид, – настоящий человек, в элегантном белом костюме, в шляпе, при галстуке и с чемоданом!

– Спасите! – завопили хором Цветковы. – Эй! Вытащите нас отсюда, пожалуйста!

В ответ человек сделал успокоительный жест и начал объясняться с многоглазыми сириусянами на странном гортанном наречии. После недолгих переговоров сириусяне отодрали со лбов Цветковых квитанции и удалились, предоставив человеку в шляпе самому разбираться с полученным хозяйством.

– Спасибо вам, спасибо! – восклицал папа-Цветков, пока их спаситель распутывал защитную пленку.

– Не стоит, – с легким иностранным акцентом отвечал тот, оскалив в улыбке белоснежные зубы. – Я пообещал вашей прелестной супруге, что я вас найду, и я вас нашел.

– Разрешите представиться. Николай Цветков, – протянул ему руку папа, как только получил возможность выпутаться из кокона. – Представитель Земли в Галактическом Комитете по делам Содружества и Координации.

– Очччень приятно, – отвечал спаситель. – Гаэтано Грациан, космополит.

– Что значит «космополит»? – спросила Эсмеральда у папы. К самому спасителю она обращаться не посмела, потому что он показался ей очень красивым.

– «Космополит» в переводе с греческого означает «гражданин вселенной», – объяснил ей папа. – Так называют людей, которые… М-э-э-э… Живут в разных странах, постоянно переезжая, не привязываясь к своей родине…

– Это устарелое определение, – поправил Гаэтано. – Современный космополит не привязан не только к своей стране, но и к своей планете. Для него нет границ, вся Вселенная лежит у его ног. Он может позавтракать на Омеге Центавра, любуясь звездными скоплениями, потом отправиться на Альтаир на открытие фестиваля озвученного атомного распада, писать стихи под мерный рокот волн, набегающих на берега Саламиды, и засыпать на пляжах Леды, когда двойное светило уйдет за горизонт…

Перед Эсмеральдой внезапно открылся смысл жизни. Раскрыв рот от восхищения она смотрела на этого чудесного человека, живущего такой чудесной жизнью. Теперь она знала, к чему стремиться! Она тоже хочет стать такой же шикарной, загадочной и свободной, она тоже хочет быть космополиткой и гражданинкой вселенной! Или «гражданкой»? Но это не так важно, главное – быть свободной и загадочной!

– Но как? Как вы нас нашли? – спрашивал тем временем папа.

– О, это было не сложно, – Гаэтано улыбнулся с легким высокомерием. – Когда я узнал, что вы новички в открытом космосе, все вопросы для меня отпали. Вы могли оказаться всего лишь в трех местах: в Приемнике-распределителе для Терпящих Бедствие в Космосе, в камере хранения потерянных вещей и на фильтре вентиляционной системы.

– И где были мы? – поинтересовался Цветков.

– В камере хранения. Это самое удобное место, из тех, куда вас могло занести. В Приемнике-распределителе сейчас ужасная толкучка, а если бы вас унесло сквозняком в вентиляцию, то там, сами понимаете, сильно дует и валяется много всякого мусора…

– Что это? – вдруг спросил Гаэтано, наклоняясь и рассматривая порез, сделанный Эсмеральдой в своем коконе.

– Это я пыталась выбраться, – краснея, объяснила девочка.

– Так-так так… – в глазах Гаэтано зажглись хищные огоньки. – Эту пленку надо сохранить. Я подам в суд на камеру хранения Биржи: их защитная пленка недостаточно прочна, содержимое может повредиться. Я получу с них не меньше десяти тысяч золотых биллей в качестве штрафа за возможный ущерб!

– Но это же я сама прорезала пленку, – попыталась возразить Эсмеральда. – Я от этого не могла повредиться…

– Это не имеет никакого значения, – Гаэтано Грациан снова оскалил в усмешке свои жемчужные зубы. – Главное: иметь повод пожаловаться.

– И часто вы так… М-э-э-э… Зарабатывайте? – поинтересовался Цветков.

– Судебные иски составляют больше половины моих доходов, – сообщил Гаэтано Грациан. – К примеру, при выходе из космического корабля я запнулся о ступеньку и упал – недосмотр конструкторов корабля и агенства по пассажирским перевозкам. В ресторане на Альдебаране мне не смогли приготовить фрикасе а-ля крем, заявили, что плохо знакомы с земной кухней, – штраф поварам за моральный ущерб! Однажды я поел мороженого, и у меня заболело горло – так я засудил изготовителей мороженого за то, что их мороженое слишком холодное…

– По всей видимости, – смущенно сказал Цветков, вы захотите получить какое-то вознаграждение за наше… М-э-э-э… Спасение?

В ослепительной улыбке Грациан было нечто акулье:

– О чем вы беспокоитесь, господин полномочный представитель? Как говорят у нас на Земле: «Свои люди – сочтемся».

Николай Цветков помрачнел. Эсмеральде тоже было неприятно, что ее спаситель зарабатывает деньги таким способом. Но, возможно, это нормально для свободных, как солнечный ветер, космополитов, у чьих ног лежит вся Вселенная?… На занятиях поэтического кружка она неоднократно слышала выражение «Цветы порока», и до сих пор ей было не очень понятно, что это означает. Теперь Эсмеральде пришло в голову, что это относится как раз к Гаэтано Грациану. Эсмеральда начала сочинять стихотворение, начинающееся со строк «Пред ней предстал Цветок порока, она влюбилася жестоко…», совершенно ушла в себя и оставалась там все время, пока они добирались до УАЗика, где ждали встревоженная мама и рассерженный Вадик, торопящийся продолжать путь.

Глава 3. Остров первого космонавта

Гаэтано Грациан, несмотря на странные моральные принципы и непонятный образ жизни, оказался просто незаменимым попутчиком. Всю дорогу до Кассиопеи он сообщал Цветковым полезную информацию о жизни в обитаемом Космосе, об обычаях и нравах разумных существ с разных планет и о правилах провоза багажа на пассажирских кораблях. Он сообщил, что самыми распространенными языками в освоенном космосе являются сириусянский и большой медвежий: первый – потому, что сириусяне держат в руках (точнее, в передних щупальцах) всю панкосмическую торговлю, а второй – потому что жители Большой Медведицы просто очень много болтают. Что за то, что ты назвал локопута «жирным слизнем» (чем, они, в общем-то, и являются), можно угодить в тюрьму на целых шесть часов, и что если ты хочешь помыть посуду в ресторане "Черная Дыра", то за это удовольствие нужно заплатить. Цветковы взахлеб впитывали сведения и совершенно не скучали.

Когда УАЗик на тахионном двигателе прибыл, наконец, на Кассиопею-пассажирскую, Вадик неожиданно заломил за доставку такую, в прямом смысле слова, АСТРОНОМИЧЕСКУЮ сумму, что Цветков-папа на мгновение онемел. Выручил все тот же Гаэтано, который отвел шофера в сторонку и начал в чем-то его убеждать. Вадик никак не соглашался, тогда Гаэтано, быстро оглянувшись, легонько пнул его коленом в живот, от чего тот согнулся буквой «Г». В конце концов, Гаэтано и Вадик в обнимку вернулись к машине, причем Гаэтано улыбался победительно, а Вадик как-то вымученно. Сумки были выгружены, после чего Гаэтано отвел напуганных Цветковых в Шлюз Промывания Мозгов. Саму процедуру Эсмеральда запомнила не отчетливо, помнила только, что она вошла в какую-то тесную комнату, похожую на кабину лифта, после чего у нее в голове все начало вертеться и кружиться, а, выйдя, она не узнала мир, откуда пришла.

Цветные пятна обрели формы и смысл. Эсмеральда стала с легкостью отличать инопланетян от их домашних животных и средств передвижения. Сразу стало ясно, где очередь в билетную кассу, а где просто клумба с цветами. То, что Эсмеральда приняла вначале за детский сад, оказалось столовой, а «воспитательницы» были посетителями, пытавшимися наскоро перекусить перед полетом тем, что Эсмеральда раньше принимала за детей. Пестрые узоры вокруг превратилось в вывески и объявления, которые она могла прочесть (правда, часть слов все равно оставалось непонятными, например: «Для прохождения влапса нажмите чучей по красной бряке»). То же самое произошло с надоедливым шумом, окружавшим их с самого прибытия: шум складывался в слова, часть из которых были объявлениями о прибытии и отбытии кораблей, часть – сообщениями о пропаже детей, а часть – рекламой понтюхарки на семидесятом этаже здания космопорта.

– Ваш рейс через два часа, – сообщил Гаэтано Грациан Цветковым, справившись в Трубке расписаний. – Вон там стойка регистрации, а я вынужден вас оставить.

– Нет! Не бросайте нас! Мы без вас пропадем! – в ужасе воскликнула мама и попыталась уцепиться за Гаэтанин галстук.

– Ну-ну, дорогая, – начал оторвать ее от космополита папа. – Мы и так злоупотребили временем господина Грациана.

– Мы вам так благодарны, так благодарны! – причитала мама.

– Благодарность, мадам, это чувство, которое я ценю выше всего. Разве что после восхищения красотой, – заявил галантный космополит и поцеловал ей руку. Мама зарделась. Папа нахмурился. Эсмеральда зашевелила губами, стараясь запомнить это изречение, чтобы можно было бы его ввернуть при подходящем случае.

– Ариведерчи, сайонара, бон вояж, надеюсь, мы вскоре еще встретимся! – Гаэтано Грациан элегантно взмахнул рукой, подхватил свой огромный чемодан так легко, словно он ничего не весил, и скрылся в толпе.

– Неприятно, что мы оказались у него в долгу, – сказал папа. – Какой-то скользкий тип. Но главное, я надеюсь, что больше на нашем пути не будет никаких проблем.

Увы, его надеждам не суждено было сбыться. Новые проблемы начались в тот самый момент, когда семья Цветковых подошла к воротам, откуда производилась посадка на рейс 201-с «Кассиопея-пассажирская – Леда – Вардан – Пангалея». Папа и мама прошли через ворота без проблем, а перед Эсмеральдой вдруг выросла упругая паутина, преграждающая проход.

– Пожалуйста, выньте из кармана нож! – попросил искусственный голос.

– В чем дело? – начала возмущаться мама, боявшаяся, что они из-за задержки опоздают на рейс. – Эсмеральда, что у тебя в кармане? Почему ты носишь с собой запрещенные предметы?

– Это мой рабочий нож! – ответила Эсмеральда, доставая из кармана свой знаменитый нож, который чуть было не выручил их из беды. – Я им вырезаю детали для моделей.

Служащая порта – полупрозрачная кассиопейка – с недовольной гримасой объяснила Эсмеральде:

– Ты не можешь войти в корабль с ножом, это запрещено.

– Дочь собирает модели кораблей, домов и других больших вещей из пластика, дерева и стекла, – объяснил служащей порта папа. – Этот нож необходим ей для работы.

– Запрещается провозить с собой ножи, лазеры, косы, пилы и бурильные установки! – не сдавалась служащая порта.

– Но моя дочка не сделает ничего плохого, – настаивал папа-Цветков. – Разрешите ей взять нож с собой, она же не террористка какая-нибудь!

– Я знаю детей, они хуже террористов, – ответила служащая. – Начнут царапать ножом на стене салона корабля «Здесь был Вася», корабль разгерметизируется и все вы окажетесь в открытом космосе в прогулочных скафандрах!

– Я не Вася, я – Эсмеральда, – поправила девочка.

– Тем хуже! – заявила служащая.

– Почему это хуже?

– Потому что длиннее! – и с этими словами она указала Эсмеральде на большую корзину, куда выкидывали запрещенные вещи. На дне ее уже находились: баллончик с усыпляющим газом, кислотный поглотитель мыслей, ржавая рапира и живой, испуганно хлопающий глазами, плеядный тушкан в клетке (самое маленькое из самых хищных и самое хищное из самых маленьких животных в Космосе).

Эсмеральда впервые в жизни видела плеядного тушкана и понятия не имела об их скверной репутации. Перед ней сидел очень маленький и очень пушистый зверек с палевым, как у сиамской кошки, мехом, длинным хвостиком с кисточкой и огромными голубыми глазами, в которых застыла тоска и ужас перед будущим.

– Что, – тихо спросила Эсмеральда у тушкана, – ты, выходит, тоже запрещенный предмет?

В ответ тушкан пискнул и заметался в клетке, цепляясь лапками за решетку, как маленький арестант. «Совсем с ума посходили. Такого маленького зверька в корабль не пускают! – подумала Эсмеральда. – Интересно, что же теперь с ним будет? Неужели выкинут на помойку, вместе со всем прочим мусором?» Тушкан выглядел таким несчастным и безобидным. Он смотрел на Эсмеральду снизу вверх. . «Спаси меня!» – говорили его глаза

«Не позволю мучить животное!» – подумала гневно Эсмеральда. Раз уж они все равно решили отобрать у нее ее любимый нож, пусть он хоть на прощание послужит доброму делу. Эсмеральда огляделась вокруг, убедилась, что все служащие космопорта заняты другими пассажирами, и никто не нее не смотрит, нырнула в корзину, так что снаружи оставались одни ноги, дотянулась до клетки с тушканом и начала аккуратно, стараясь не задеть зверька, перерезать прутья клетки.

Это оказалось очень и очень нелегко. Вжжжик, вжжжик, вжжик, вжжжик – Эсмеральда упорно пилила прут, стараясь не отчаиваться. «Главное – терпение. Главное – терпение, – повторяла она про себя заповедь модельщиков. – Если быть терпеливым и не сдаваться, то любое дело, в конце концов, будет сделано. Даже самое сложное и нудное». Пальцы у нее онемели, голова кружилась (ведь ей приходилось работать практически вверх ногами!). Наконец, прут тонко дзынькнул и лопнул. Эсмеральда поднатужилась, прут отогнулся, и в решетке образовалось отверстие. Тушкан радостно заверещал и выпрыгнул из клетки.

– Беги, малыш! – прошептала ему Эсмеральда. – Гуляй на свободе! А мне пора лететь.

Эсмеральда надеялась, что уж здесь-то, на Кассиопее, она сможет посмотреть на настоящий космический корабль. Нe тут-то было. Большие корабли класса «Тритон» были устроены так, что они не могли выходить из гиперпространства. Поэтому из здания космопорта, да и вообще, откуда бы то ни было, их не было видно. Чтобы попасть в космический корабль, пассажирам нужно было пройти по гибкой прозрачной трубе, высотой в два человеческих роста, тянувшейся от дверей порта в пустоту. Эсмеральда пожирала глазами окружавших ее инопланетян. Особенно ее поразил некто жидкий, плескавшийся в большой прозрачной сумке, и тащивший с собой, тем не менее, четыре огромных сундука. Как он умудрялся их держать, не имея ни рук, ни ног, ни каких-нибудь других конечностей, было для девочки величайшей загадкой.

– Эсмеральда, закрой рот! – шепотом приказала мама. – Неприлично так глазеть на человека… То есть, тьфу! На этого… Синего… Он может подумать, что ты крайне невоспитанная.

– Ничего подобного, – возразила Эсмеральда. – В худшем случае, он может подумать, что у меня большая дырка в голове. Ведь он же, наверняка, никогда раньше не видел землян.

Очередь постепенно втягивалась в трубу. Вдруг Эсмеральда почувствовала, что ее рюкзачок прибавил в весе. Она оглянулась через плечо и в буквальном смысле слова нос к носу столкнулась с плеядным тушканом. Он каким-то образом сумел пробраться через контрольный пост, найти свою спасительницу и крепко уцепиться лапками за рюкзак.

– Но тебя же нельзя провозить в космическом корабле, – прошептала Эсмеральда. Она не знала, что же ей теперь делать: выдать бедного тушкана властям у нее рука бы не поднялась – она знала, что его опять выкинут в мусорную корзину. Опять же: взять его с собой – значит, наверняка, нарушить одно из многочисленных правил провоза багажа: какое конкретно она не знала, но подозревала, что за это по головке не погладят. Папа тащил ее вперед, как буксир, не оглядываясь: он был слишком озабочен тем, чтобы не потеряться при переходе в гиперпространство, поэтому даже не смотрел на дочь. Тушкан выглядел потерянно и беззащитно.

– Ну, хорошо, – решилась Эсмеральда. – Полезай в карман, поедешь со мной. Но только, чур: ни звука, а то тебя обнаружат!

«Кресла» Цветковых располагались в сухом отсеке корабля (для водоплавающих пассажиров были предусмотрены отсеки, наполненные водой) и представляли собой большие, в человеческий рост, синие шары. Оказалось, что в них нужно просто упасть, и они примут очертания тела, как полусдутый надувной матрас. Родители все охали, ахали, нажимали на разные кнопки, но Эсмеральде было не до технических диковин. У нее было целых две проблемы, требующие скорейшего решения. Во-первых, зверенышу, тихо спавшему у нее в кармане, срочно требовалось подобрать имя и вообще подумать о его будущей судьбе. Во-вторых, следовало осмыслить тот факт, что «Цветок порока» Гаэтано Грациан исчез из Эсмеральдиной жизни так же неожиданно, как появился, и по этому поводу ей нужно было принять решение: будет ли она по нему тосковать и печалиться, как средневековая принцесса, разлученная со своим рыцарем, или забудет его сей же миг, как беспечная цыганка. От этого решения зависел тон и содержание будущих стихов, которые она намеревалась ему посвятить.

Эсмеральда начала с придумывания имени тушкану, оставив более приятную и интересную проблему на потом. В первый момент у нее мелькнула идея назвать звереныша Гаэтано, в честь спасителя-космополита. Но тогда пришлось бы придумать тушкану еще и конспиративное имя, иначе все вокруг, начиная с родителей, будут знать о ее роковой любви. Поскольку тушкан отправлялся в космическое путешествие, Эсмеральде пришла в голову идея. Наклонившись к карману, она прошептала, надеясь, что зверек ее услышит:

– Я назову тебя Гагарин! Ты будешь первый космонавт среди своих сородичей.

Справившись с первым делом, Эсмеральда откинулась в своем шаре, как в мягком кресле, закрыла глаза и задумалась о Гаэтано. Похож ли он больше на странствующего рыцаря или на цыганского барона? Конечно же, он был самым настоящим авантюристом. Эсмеральда обожала это эффектное слово и с удовольствием повторила его несколько раз про себя: «Меня спас храбрый авантюрист, свободный, как ветер», «бледный благородный профиль красивого авантюриста поразил ее чувствительное сердце», «отважный авантюрист разбил ее нежное сердце и улетел навстречу новым авантюрам!» Это, а также его яркая внешность: смоляно-черные усы и брови, черные волнистые волосы, хищный нос – все говорило за то, что лучше ему быть цыганом. И тогда Эсмеральда будет ветреной красавицей-цыганкой, повстречавшей его на краткий, но ослепительный, миг, и тут же разлученная с ним своей кочевой, перелетной судьбой. С другой стороны, он спас ей жизнь, как настоящий странствующий рыцарь. Он усмирил чудовищ в космопорту и пустился в дальнейшие странствия. Возможно, Эсмеральде следует вечно грустить на балконе с кружевным платком в руке и хранить вечную верность в своем сердце…

Эсмеральде не позволили додумать эту мысль. Пространство пассажирского салона наполнилось мелодичным голосом:

– Уважаемые пассажиры! Мы приветствуем вас на борту межпланетного пассажирского лайнера «Тритон-33», совершающего рейс по маршруту: «Кассиопея-пассажирская – Леда – Вардан – Пангалея». Напоминаем вам, что на борту нашего корабля категорически запрещается курить, совершать пространство-временные трансформации, охотиться и пургасить бучу. На нашем корабле имеются все условия для приятного отдыха во время путешествия. Бортпроводники с радостью проводят вас до буфетов, ресторанов, библиотеки, салона развлечений, спортзала и детской комнаты…

– Давайте позовем стюардессу и попросим проводить нас в ресторан, – предложила мама. – Эсмеральда, сними куртку, тут тепло. Давай, я положу ее в корзинку, – и с этими словами она подтянула к себе легкую сетчатую корзину, свесившуюся с потолка при нажатии какой-то педали на полу. Многие пассажиры уже успели воспользоваться подобными корзинками, подвесив к потолку свой багаж и малолетних детей.

Эсмеральда хотела было снять куртку, но вовремя вспомнила, что там, в кармане спит Гагарин. Ей пришло в голову, что, во-первых, тушкана нельзя просто так оставлять без присмотра одного, вдруг он вылезет из корзины и его случайно обнаружит кто-то из стюардесс или пассажиров, да и, кроме того, неплохо было бы и его тоже покормить.

– Подождите меня, – сказала она родителям, спрыгивая с кресла. – Я хочу тут все быстренько осмотреть сама, а потом мы пойдем обедать.

– Но, Эсмеральда, почему бы тебе не сделать это после обеда, – попытался ее остановить папа.

– После обеда я, возможно, вообще не смогу ходить, – отвечала Эсмеральда. – Мало ли, чем они нас тут накормят? Или ты воображаешь, что у них есть человеческая пища?

От этих слов мама озабоченно нахмурилась, подозвала к себе стюардессу и начала тихим голосом расспрашивать о меню. Эсмеральда воспользовалась паузой и сбежала. Оказалось, что в пассажирском космическом корабле, рассчитанном на дальние полеты, действительно, были оборудованы очень уютные места для отдыха: салон, библиотека, буфет, бассейн, кинозал с большим экраном, детская комната с горками, турниками, качелями и массой всевозможных игрушек и даже маленький зимний сад с фонтанчиком посередине. Детей возраста Эсмеральды среди пассажиров не было, были только совсем крохи, которых усадили в зеленый пластиковый песок, или ребята постарше, важно удалившиеся в зал виртуальных игр.

Эсмеральда быстро поняла, что на обход всего корабля не хватит и месяца, и вернулась в зимний сад. Ей хотелось выпустить Гагарина погулять, но для этого нужно было найти местечко, где его никто не увидит. Эсмеральда осмотрела все самые дальние закоулки зимнего сада. Наконец ей удалось отыскать в углу маленькое озеро. В него впадал ручей, тянувшийся от водопада в самом центре садика. Посередине озерца, ближе к стене, возвышался крошечный утес, высотой примерно по пояс девочке. «Потерпи еще немножко, Гагарин, – прошептала Эсмеральда, – я нашла для тебя остров!»

Она быстро сбегала в игровую комнату и принесла оттуда игрушечную надувную лодку. Затем она достала из кармана сонного тушкана, которого, похоже, укачало в дороге.

– Гагарин, сейчас ты высадишься на необитаемый остров, куда еще не ступала нога тушкана! Назначаю тебя начальником экспедиции по исследованию новых земель. Ты должен быть смелым и сильным. Только не прыгай, а то лодка перевернется.

Эсмеральда усадила еще не вполне проснувшегося тушкана в надувную лодку и спустила ее в озеро. Лодка поплыла, тушкан проснулся и заверещал.

– Не бойся! – крикнула ему Эсмеральда. – Храбрые путешественники не боятся качки. Исследовав остров, ты вернешься назад. Я тебя оттуда достану. А пока погуляй там, а я схожу за едой.

Лодка уткнулась носом в крошечную скалу. Тушкан выскочил на свой остров.

– В честь первого поселенца я нарекаю это место Островом Первого Космонавта! – торжественно сказала Эсмеральда. Затем она подхватила рюкзачок и побежала на свое место. Родители уже нервно переминались с ноги на ногу и подумывали, не заявить ли о пропаже ребенка.

К большой радости Цветковых в ресторане нашлись несколько автоматов, выдававших различную земную еду: котлеты с вермишелью, бананы, молоко в бутылочках, кофе, жвачку. Мысль о том, что Гагарин сидит там на скале голодный, не давала Эсмеральде покоя. Она проглотила салат и котлету с картошкой, а колбасу и сыр спрятала в карман. Туда же отправилась половина яблока и четверть банана. Не отвечая на вопрос, будет ли она есть десерт, Эсмеральда сорвалась с места и понеслсь в зимний сад.

Бедняга Гагарин сиротливо сидел на своем островке и был больше похож на жертву кораблекрушения, чем на отважного исследователя. Увидев Эсмеральду, он радостно запищал и начал носиться вдоль острова туда-сюда.

– Я принесла тебе провизию! – крикнула ему Эсмеральда и помахала в воздухе пакетиком с колбасой.

Первоначальный план был таков: подгрести к себе лодку, положить в нее еду, заманить тушкана и потом подтащить лодку обратно. Но обнаружились неожиданные трудности. В озере имелось незаметное для глаз течение, удерживавшее лодку у острова. Дотянуться до нее Эсмеральда не могла. Перед Гагариным маячило печальное первого тушкана-Робинзона.

Пришлось Эсмеральде самой лезть на Остров Первого Космонавта. Пройдя по бордюру, как настоящая циркачка, она добралась до самого узкого места и одним беличьим скачком перемахнула на островок. Еле-еле удержав равновесие («Представляю, что бы было, если б я шлепнулась в воду!») Эсмеральда достала провизию и стала кормить тушкана, когда в зимнем саду раздались шаги. Девочка испугалась, что родители пошли ее искать, и быстро присела на корточки, спрятавшись за маленьким утесом. Листва у входа заколыхалась, и перед глазами Эсмеральды предстал… Цветок порока Гаэтано Грациан собственной персоной!

Глава 4. О том, как Эсмеральда Цветкова стала космической авантюристкой

Не успела Эсмеральда хоть как-то отреагировать на неожиданное появление героя ее романа, как тушкан почему-то очень занервничал, коротко пискнул, потом вдруг быстро-быстро защелкал зубками и сделал попытку вырваться из рук и броситься в воду. «Гагарин, ты что? – зашептала ему на ухо Эсмеральда. – Сиди смирно!» Оказалось, что Гаэтано был не один. Его сопровождал инопланетянин, похожий на огромную мокрицу с восемью торчащими по сторонам туловища волосатыми руками. На маленькой черной голове инопланетянина лихо сидела набекрень белая фуражка. Позади него волочился толстый хвост, оставляющий широкий мокрый след.

Они вошли в сад и остановились буквально в трех шагах от Эсмеральды. Девочка хотела броситься к своему потерянному и вновь обретенному рыцарю, но первые его слова заставили ее снова сжаться в своем углу.

– … Я доставил сюда одну семейку с Земли, и сейчас мне меньше всего хотелось бы, чтобы они узнали, что я лечу на этом же корабле, – говорил Гаэтано своему спутнику. – Поговорим здесь, сюда почти никто не забредает.

– Я бы хотел поскорее вернуться в бассейн, – ответил инопланетянин, садясь на бортик озера и спуская в воду ноги и хвост. – Моей коже вредно пересыхание.

Гаэтано в ответ коротко поклонился. У Эсмеральды сердце замерло – до того элегантен и благороден был его поклон.

– Господин Воляплюх, мне рекомендовали вас как самого удачливого контрабандиста в освоенном Космосе. Рассказывают, вы можете совершить невозможное.

– Я бы не назвал это удачливостью, – ответил Воляплюх. – Трудолюбие, предусмотрительность и ум – вот три кита, которые держат меня на плаву. Я провожу оружие, рабов, специи, редких животных, похищенные вещи через любые границы и кордоны. Это я изобрел способ транспортировки андромедских грязехвостов в канализационных трубах. Сейчас так делают все. Скажу не хвастаясь, в этой маленькой, но очень полезной голове, – он показал на фуражку левой верхней рукой, – есть много гениальных идей.

– Я глубоко уважаю и ценю ваш талант и опыт, – снова поклонился Гаэтано. – Именно поэтому я решил обратиться к вам. Через некоторое время мне понадобится перевезти уникальную вещь с одной планеты на другую. Сделать это нужно будет в тайне от всех.

Воляплюх повел жирными плечами:

– Это именно то, чем я занимаюсь. Что это будет?

Гаэтано покрутил тонкий ус.

– Сейчас я пока что не могу сказать, потому что сам не знаю точно, что это такое.

– Приятно было с вами познакомиться, – контрабандист вынул ноги из озера, стряхинул воду, поправил фуражку и заскользил к выходу.

– Погодите! Вы не поняли! – Гаэтано бросился следом за Воляпюхом.

Они уже ушли, а Эсмеральда сидела в укрытии, боясь пошевелиться. Гагарин мертвой хваткой вцепился в ее палец и окоченел в этой позе.

– Ты что, ты знаешь этого мокрохвостого? – спросила Эсмеральда тушкана. Тот неразборчиво заверещал.

– Это он хотел провести тебя на корабль? Он бросил тебя в мусор? Этот перевозчик оружия и редких животных? – догадалась девочка.

Судя по реакции Гагарина, Эсмеральда попала в точку. Тушкан, злобно рыча, рвался из рук, с явным намерением догнать обидчика и перегрызть ему горло, несмотря на большую разницу в весовых категориях. Эсмеральда перебралась на берег очень озадаченная. В голове у нее был кавардак. Как-то мама объяснила Эсмеральде, что в древности кочевники называли кашу с мясом, варившуюся в огромных котлах, «кавардак». Затем так же стали именовать расстройство желудка и бурчание в животе, вызванные этой самой кашей, а теперь так называют всякий беспорядок. Так вот, сейчас у Эсмеральды в голове был самы настоящий кавардак. Ну, во-первых, Гаэтано Грациан оказался не цыганом и не рыцарем, а самым настоящим контрабандистом, что, конечно, в сто раз лучше. Во-вторых, сама Эсмеральда волей-неволей оказалась в роли шпионки, что просто великолепно. В третьих, она стала обладательницей роковой тайны героя ее романа, а это вам не то же самое, что сочинять стихи: «Она почувствовала тайну в изгибе сумрачных усов, А он ушел, такой случайный, в тени загадочных лесов…» Правда, тайну она узнала не до конца. Беспокоило Эсмеральду и многое другое.

Ей не нравился этот черный слизень в фуражке, с которым Гаэтано приходится вести дела. Но, в конце концов, она была уже взрослой и прекрасно понимала, что даже романтическим злодеям приходится общаться с самыми разными, далеко не благородными, людьми. Смущало ее и то, что Гаэтано прячется от Цветковых как от назойливых (теперь и сама Эсмеральда это признавала) приставал. Но, с другой стороны, она могла понять, почему контрабандист и авантюрист не может открывать свои тайны случайным попутчикам, совершенно не проверенным на верность и на прочность. Вот если она сможет доказать свою преданность и смелость, тогда он наверняка начнет ей доверять. Но для этого нужно проявить себя, показать, что она, несмотря на молодость, прирожденная космическая авантюристка. Решено: Эсмеральда становится на тропу приключений! Нужно срочно отыскать Гаэтано Грациан и его компаньона.

Но как это сделать в огромном, как город, космическом корабле? Гагарин продолжал рваться из рук, и Эсмеральде пришло в голову, что тушкана можно и нужно пустить по следу его мокрохвостого обидчика. Поводка у Эсмеральды не было, но зато был красный шнурок, которым она завязывала косичку. Тушкан сопротивлялся, как герой, но вынужден был подчиниться, когда Эсмеральде удалось после больших стараний закинуть петлю ему на шею, а потом, уже совершенно нечаянно, немножко его придушить.

– Ищи! Ищи, Гагарин! Где Гаэтано? Где черный слизень в фуражке?

Тушкан стартовал с места, как жеребец-скакун, десять лет участвовавший в скачках с призами. Эсмеральда устремилась за ним, с трудом удерживая в руках конец шнурка и удивляясь, как в таком махоньком тельце может помещаться столько тягловой силы. Теперь она не беспокоилось, что они не найдут Гаэтано и контрабандиста: только бы их не растоптать, налетев на всей скорости.

Промчавшись галопом через малый концертный зал, библиотеку, комнату отдыха, великие аквариумы и уголок саморазвлечений, Эсмеральда с Гагариным ворвались в салон первого класса, где и были отловлены полупрозрачной бортпроводницей, которая видела перед собой очень лохматую девочку с пищащим и кусающимся зверьком на шнурке, а не космического суперагента при исполнении задания. Новоявленная космическая авантюристка была с позором препровождена к родителям.

– Эсмеральда! – зашипела на нее мама. – Где ты носилась? Немедленно сядь на место и приведи себя в порядок!

– У вас есть разрешение на провоз этого животного? – спросила бортпроводница, показывая на Гагарина, застывшего на руках у Эсмеральды.

– Он не живой, он электронный! – быстро нашлась Эсмеральда. Она ткнула Гагарина в живот, и тот благоразумно сказал «Бип!», продолжая таращиться на стюардессу огромными, как блюдечки, глазами. Проводница оглядела его с подозрением.

– Через полчаса мы прибываем на первую промежуточную станцию – Леду. С ребенком безопаснее не покидать корабль – мало ли, куда он может запропаститься в космопорту. А нам потом придется откладывать вылет, пока вы ее ищите.

– Не беспокойтесь, мы не будем выходить, – уверил ее папа. – И за дочкой я прослежу.

Стюардесса ушла, папа молча затолкал тушкана в эсмеральдин рюкзачок, пристегнул дочь к креслу ремнями безопасности, накрыл одеялом и выключил лампочку над ее головой. Так бесславно была прервана в самом интересном месте первая разведывательная операция космической авантюристки.

После короткой посадке на Леде, на корабле наступила условная ночь. Все погрузилось в полумрак и тишину, когда Эсмеральда открыла глаза. Она прекрасно знала, что все самое интересное происходит ночью. Родители заснули – значит, пора было отправляться на поиски приключений.

Стараясь не производить никакого шума, девочка освободилась от ременя безопасности и соскользнула с кресла. Достав Гагарина, Эсмеральда быстро надела ему на голову заранее приготовленную варежку, от чего тушкан застыл, как оглушенный, и начала красться к выходу из салона. Мимоходом полюбовавшись, как у одного из пассажиров голова во сне то мерно опускается внутрь туловища, то выныривает на поверхность, девочка добралась до главного коридора, соединяющего все помещения корабля, и остановилась в нерешительности. Мокрый след, оставленный контрабандистом, конечно, успел высохнуть, так что теперь надеяться можно было только на чутье тушкана. Для этого нужно было поставить его на след. Легкой стремительной походкой, с развевающимися волосами, Эсмеральда поспешила в зимний сад.

На подходе к просторной арке девочка прислушалась, и у нее дрогнуло сердце. В зимнем саду разговаривали. Один из голосов принадлежал Гаэтано Грациан. Судя по тому, как нервно пискнул в варежке тушкан, вторым собеседником был тот же черный слизень. Девочка присела на корточки и ползком-ползком начала пробираться внутрь.

– … Он присоединится к нам на Вардане, – говорил Грациан контрабандисту, опять замачивающему свои ноги и хвост в декоративном озере. – Я вас познакомлю, и вы сами сможете обо всем его расспросить. Только не говорите ему, зачем нам эта информация. Пусть считает нас научными исследователями или любопытными туристами. Получит свои сто – сто пятьдесят биллей и будет доволен. Вам же я, конечно, заплачу гораздо больше: сто тысяч золотых биллей!

Черный слизень двусмысленно хмыкнул:

– Но ведь вы и меня держите в неведении: зачем вам перевозить известный объект с Пангалеи на другую планету?

Гаэтано недобро засмеялся.

– Уважаемый господин Воляплюх. Я ценю вас не только как специалиста высокого класса, но и как умного бизнесмена. Если я вам объясню все подробности, не случиться ли так, что вы сами провернете дело, а меня оставите с носом? Согласитесь, я и так плачу вам сто тысяч – это очень, очень много, вы не можете требовать большего…

– Еще как может! – внезапно раздался в зимнем саду шипящий, пронизывающий голос. Собеседники вздрогнули и начали озираться по сторонам, Эсмеральда просто одеревенела от испуга. Этот голос, идущий, казалось, из ниоткуда, заставляющий дрожать каждый нерв, был совершенно невыносим, он заставлял болезненно морщиться и изо всех сил желать оказаться где-нибудь как можно дальше, чтобы никогда-никогда больше не слышать ничего подобного. Собеседник Гаэтано на глазах менял цвет: из маслянисто-черного он становился серым, его кожа покрывалась трещинами, как сухой асфальт. Эсмеральда поняла, что это от того, что он до смерти напуган, и зажмурилась, страстно не желая увидеть то, что так напугало наглого контрабандиста. Она почувствовала, как ее обдало порывом холодного ветра. И тот же пугающий голос раздался уже совсем близко:

– Спроси его, сколько он сам рассчитывает получить от этой операции?

Эсмеральда услышала, как Гаэтано хрипло откашлялся, а потом заговорил.

– Господин Шрам, если не ошибаюсь? Но мы договаривались встретиться на Вардане?

В голосе его был легкий след недавно пережитого страха, но в целом авантюрист держался храбро и уверено, так, что Эсмеральда даже осмелилась немножко приоткрыть глаза. К собеседникам прибавился еще один персонаж. Высокая фигура, с головы до ног закутанная в черный плащ с капюшоном, нависла над Гаэтано:

– Я захотел сначала понаблюдать за тобой. Кто ты такой. Чего добиваешься. Как хочешь меня обмануть. И я это узнал!

Эсмеральда не могла не поразиться, с какой невозмутимостью воспринял Гаэтано появление закутанного. Она с огромным трудом сдерживалась, чтобы не заорать и не убежать из сада, сломя голову – так ей было страшно.

– Ну, раз уж вы решили прибыть на свидание раньше срока, господин Шрам, – сказал Гаэтано Грациан, – давайте прямо сейчас приступим к делу. Познакомьтесь, это, – он указал на контрабандиста, почти совсем сползшего в озеро, – господин Воляплюх. А это господин Шрам.

– Эт… Это же варданец, – помертвевшим голосом проговорил, наконец, Воляплюх. Асфальтовая бледность несколько сошла с него, но он по-прежнему выглядел ужасно даже для черного слизня.

– Конечно, варданец, – усмехнулся Гаэтано. – А кого вы ожидали увидеть? Пангалейца с мохнатым животом? Господин Шрам, раз уж вы, извините за выражение, подслушивали, мы можем сразу перейти к сделке. Сообщите мне сведения, и я тут же вручу вам сумму, о которой мы договорились в переписке. А о своём гонораре господин Воляпюх позаботится сам.

Закутанный в плащ заговорил, и Эсмеральде показалось, будто все вокруг заполнилось шелестом мёртвых опавших листьев:

– Я передумал, – сказал он.

– Что значит «передумал»? Объяснитесь! – резко потребовал Гаэтано, и Эсмеральда залюбовалась им в этот момент, такой он был смелый: ведь его компаньон по-прежнему стоял в озере, весь побелевший от ужаса, а Гаэтано ничего – спорит с этим страшным и не боится!

– Я навел справки, – отвечал ему черный. – Месяц назад ты был у Промеха Латексного. Никто не знает, что ты ему сказал, но в тот же день самый богатый человек в населенном Космосе купил 85% акций планеты Ио. Зачем Промеху дешевые акции никому не нужной планеты, никто не знает по сей день. Но на рынке начался ажиотаж. Все знают: если Промех купил какие-то акции – рано или поздно они головокружительно поднимутся в цене, и все, у кого они есть, станут богачами. Поэтому я решил, что за информациюмне нужны акции Ио. Не меньше 50 000 штук.

Гаэтано высоко поднял тонкие брови:

– Почему вы думаете, что я могу помочь вам приобрести какие-то акции?

– Потому что они у тебя есть. Потому что их у тебя много. И потому что они достались тебе даром, – ответил черный.

– Откуда вы это взяли? – усмехнулся Гаэтано. – Это нелепость! Откуда у меня возьмутся акции… Как, вы сказали, называется эта планетка? Ио?…

– Не нужно притворяться, – прошелестел в ответ странный голос. – Ио – это спутник Юпитера, а Юпитер находится там же, где и Земля, а ты родом с Земли.

– Ну и что с того, – Гаэтано нервно закрутил ус. – Если я родом с планеты, которая находится рядом с планетой, вокруг которой вертится планета, которая интересует вас – это еще не доказательство, что у меня есть ее акции.

– Они у тебя есть. Промех не заплатил тебе ни гроша. Я думаю, что в качестве платы ты получил часть акций Ио. И я хочу, чтобы ты расплатился со мной тем же способом. Деньги мне не нужны. Кружка молока не заменит корову.

Лицо Гаэтано вытянулось. Эсмеральда поняла, что он неприятно удивлен. Она сама терялась в догадках, что за авантюра разворачивается на ее глазах. Что такое «акции» и зачем нужно их покупать и продавать, Эсмеральда прекрасно знала (книжка «Незнайка на Луне» была одной из ее самых любимых). Вопрос, откуда этот тип узнал, что акции поднимутся в цене?

– Но допустим, что вы ошиблись, и у меня нет этих акций, – не сдавался Гаэтано. – Существует ли еще какой-нибудь способ расплатиться с вами?

– Расскажи мне все. Тогда я не возьму с тебя ничего. Что ты затеял?

Повисла нехорошая пауза. Все алчно ожидали слов Гаэтано. Эсмеральда почувствовала, как напрягся слизняк-контрабандист, забывший на мгновение о своем страхе. Наконец, Грациан заговорил:

– Я не собираюсь раскрывать свои планы. Или вы соглашаетесь на мои условия: деньги в обмен на информацию (сумму вознаграждения я, так и быть, согласен увеличить) – или не получаете ничего, а я найду более сговорчивого варданца.

Из-под черного плаща со свистом высунулись металлически блестящие, прямые, как иглы, щупальца. Варданец ухватил ими Гаэтано поперек туловища, сдавил с боков и поднял в воздух:

– Нет! Мне это не подходит! Ты мне расскажешь все!

Гаэтано сдавленно застонал. Варданец сжал щупы, и Эсмеральда услышала, как у Гаэтано захрустели ребра. Черный слизень сполз в озеро и упал плашмя в воду. – Говори, – прошипел варданец. – Задушу.

«Цветок Порока» хрипел, дрыгал ногами, хрипел, но упорно молчал. Эсмеральда поняла, что если она не предпримет чего-то экстраординарное, герой ее романа поплатится жизнью за свою храбрость (или жадность). Вариант, подсказанный многочисленными кинофильмами: дико заорать «Й-я-а-а-а!» и броситься в атаку на врага, – был сразу отметен как самоубийственный. Лихорадочно завертев головой, девочка увидела рядом на стене, почти над своей головой, щит пожарной сигнализации. Еще в первый свой обход корабля Эсмеральда успела разглядеть красный рычаг и надпись:

ПРИ ПОЖАРЕ НА КОРАБЛЕ

СОРВАТЬ ЗАЩИТНЫЙ КОКОН И ПОВЕРНУТЬ РЫЧАГ

ВНИМАНИЕ: АВАРИЙНЫЙ СБРОС ЧЕЛНОКА!

Трое бизнесменов у озера были заняты друг другом и в сторону Эсмеральды не смотрели. Решившись, девочка бросилась к стене, ухватилась за красный рычаг и, подогнув ноги, повисла на нем. Рычаг медленно заскользил вниз и замер, уперевшись в красную метку «ТРЕВОГА».

Корабль вздрогнул и ожил. Двери между отсеками начали плавно закрываться. Громкий вой сирен, мигание красных ламп – все это было так неожиданно и громко: не верилось, что причиной такому переполоху была маленькая девочка.

– Внимание! Внимание! Пожарная тревога! Пассажирам и экипажу срочно занять свои места! Пристегнуть ремни! Включена автоматическая герметизация внутренних люков. Через пять секунд произойдет аварийный сброс пассажирского челнока. Начинаю обратный отсчет: Пять! Четыре! Три! Два! Один!.. Сброс!

Корабль дернулся, как будто наскочил на кочку. И тут же отключилась искусственная гравитация. Это означало, что челнок, в котором находились все помещения для пассажиров, был отсоединен от корабля. Челнок представлял собой подобие спасательной шлюпки и при возникновении аварийной ситуации отсоединялся от корабля, терпящего бедствие. И сейчас, благодаря Эсмеральде, эта шлюпка была выброшена в открытый космос.

Глава 5. Содержание плеядных тушканов в условиях невесомости

Через некоторое время сирена утихла, и красные лампы перестали мигать.

– Командир, говорит главный инженер, – раздался в динамиках усталый раздраженный голос. – Проверка закончена, пожара нет. Все системы работают нормально. Ложная тревога.

– Значит, мы не горим? – ответил динамик голосом командира. – Почему тогда сработала система сброса челнока?

– Или неисправность в аварийной автоматике или злостное хулиганство, – отрапортовал главный инженер. – Кто-то сорвал рычаг тревоги.

– Ох, попадись мне этот кто-то, – угрожающе проворчал командир, – я ему покажу, где раки зимуют, он у меня попрыгает!

Эсмеральда подумала, что угроза несколько запоздала: она уже несколько минут, с того самого момента, когда началась невесомость, только тем и занималась, что прыгала, как мячик, отскакивая от стен, пола, потолка, налетая на растения всякий раз рискуя выколоть себе глаз о какую-нибудь пальмовую ветку Она совершенно потеряла ориентацию, постоянно ушибалась обо все, что попадалось ей по дороге, и вдобавок, ее сильно тошнило. Фонтан, так приятно журчавший в зимнем саду, к счастью, успели перекрыть до того, как пропала гравитация. Но часть воды успела выплеснуться, и теперь она плавала в воздухе в виде больших пузырей, при встрече с Эсмеральдой размазываясь по ее лицу и другим частям тела. Страшный варданец куда-то пропал – как в воздухе растворился. Зато черный слизняк Воляплюх, потерявший свою фуражку, и спасенный от неминуемой смерти Гаэтано барахтались в воздухе наравне с Эсмеральдой. При этом «Цветок Порока» старался не делать резких движений и принять вертикальное положение, а Воляплюк, колотя хвостом, носился по саду, как акула по аквариуму, – ему, как земноводному обитателю, приспособиться к невесомости было легче.

Хуже всех чувствовал себя тушкан Гагарин, оказавшийся совершено не достойным имени первого космонавта. Когда началось все это безобразие, он был в варежке, надетой на него сверху, как футляр. Наружу торчал только хвост и кончики задних лапок. Поэтому теперь Гагарин плавал в воздухе как неодушевленный предмет, а Эсмеральда, пролетая мимо, то и дело отфутболивала его то рукой, то ногой.

Динамик пару раз осуждающе кашлянул, потом заговорил официальным тоном:

– Дорогие пассажиры! Поворит командир корабля. Спешу вас успокоить: ничего страшного не произошло. Ошибочно сработала система противопожарной безопасности. К настоящему времени проверка завершена, все работает отлично, пожара на борту нет. Состояние невесомости, которое вы сейчас ощущаете, является следствием аварийных мероприятий. Через несколько минут мы начнем маневр по поднятию на борт пассажирского челнока. Когда челнок будет состыкован с кораблем, включится искусственная гравитация, и вы сможете вернуться на свои места. А сейчас прошу вас подготовиться к встрече с членами нашего экипажа, которые проводят вас в безопасное место. Пожалуйста, успокойтесь, прекратите двигать конечностями, постарайтесь не отталкиваться от стен и от закрепленных предметов. Свободно дрейфуйте в воздухе, не пытайтесь самостоятельно добраться до двери. Спасибо за внимание.

Эсмеральда немедленно начала использовать советы командира, и ей, действительно, стало легче. Перед глазами перестало все кружиться и вертеться, голова начала соображать. Тем временем в коридоре раздалось клацание железных подметок: это члены экипажа шли собирать по отсекам пассажиров. Их обувь была снабжена магнитными присосками, что позволяло им нормально ходить по полу даже в условиях невесомости. Применив ручные спасательные сачки, они выловили всех троих: Эсмеральду, Гаэтано и Воляплюха, сопротивлявшегося и утверждавшего, что он способен самостоятельно добраться до своего места. Тем не менее, их всех подтянули поближе к полу, потом собрали в связку наподобие воздушных шаров и выволокли в коридор. «Гагарин!» – в последний момент вспомнила Эсмеральда и начала брыкаться.

– Подождите! Я кое-что там забыла!

– Что ты потеряла, девочка?

– Га… Варежку!

– Что такое «варежка»? – не понял инопланетный космонавт.

– Это такая маленькая, вязанная, – объяснила Эсмеральда, и, подумав, добавила:

– С хвостиком!

Вежливые пилоты не поленились разыскать в гуще зимнего сада отчаявшегося Гагарина и вернули его Эсмеральде. Потом всю компанию переправили в Малый Музыкальный Салон. Величиной это помещение было с крытый стадион, куда Эсмеральда ходила в глубоком детстве смотреть на фигуристов. Эсмеральду, Воляплюха и Гаэтано усадили в кресла и крепко пристегнули привязными ремнями.

– Будьте осторожны и ни в коем случае не вставайте с мест! – предупредили их на прощание члены экипажа. – Через несколько минут будет включена искусственная гравитация.

– Они держат нас за идиотов, – сердито высказался по этому поводу Воляплюх. – Неужели я сам бы не сообразил, что если я буду болтаться под потолком в тот момент, когда включится тяготение, то от меня останется только мокрое пятно на ковре!..

– Я бы на вашем месте не стал вступать в пререкания, – не менее раздраженно заметил ему Гаэтано. – Вы же не хотите, чтобы вас потащили к капитану на разбирательство и там выяснили, кто вы такой и чем занимаетесь.

К величайшему изумлению Эсмеральды ни один из авантюристов даже не повернул головы в ее сторону. Все время, пока они плавали под потолком, она старалась предугадать разговор с Гаэтано. Она безумно боялась и, одновременно, очень его ждала. Что ей скажет Цветок Порока, когда узнает, что она его спасла? И что он скажет, когда узнает, что она их подслушивала? Поймет ли? Простит? Или вначале рассердится, но потом встанет на одно колено и произнесет: «Эсмеральда, я обязан вам жизнью. Так возьмите ее! Отныне моя жизнь и мое сердце принадлежат Вам…»

Вместо этого господин Грациан вел себя так, как будто они вообще не знакомы! Эсмеральда была обижена до глубины души. Почему он ее не замечает? Она что – стеклянная? Между тем два коммерсанта продолжали разговор, будто ее не было в комнате.

– Не знаю, кто устроил этот переполох, – говорил Воляплюх. – Но я ему очень благодарен за то, что он избавил нас от этого урода-варданца. О чем вы думали, когда связывались с ним?

– Я думал о деле, уважаемый! – отвечал Гаэтано. – Меня не интересуют эмоции, когда разговор идет о деньгах. Он должен был предоставить мне нужную информацию. Кто он такой и к какой расе принадлежит – меня совершенно не волнует.

– А напрасно! – воскликнул Воляплюх. – Вам следует об этом волноваться, когда вы выбираете партнеров по бизнесу. И то, что с вами произошло, – лишнее тому доказательство.

– Нам не дали договорить, – с досадой процедил Гаэтано.

– На мой взгляд, ему не дали вас убить! – вспылил Воляплюх. – Это же варданец – безжалостный и презирающий любые цивилизованные законы. Вам просто повезло, что включилась тревога!

– Это я ее включила! – брякнула Эсмеральда. Она больше не могла примириться с ролью молчаливого слушателя.

Наконец-то бизнесмены обратили на нее внимание. Оба уставились на девочку с немым вопросом в глазах. Наконец, Гаэтано заговорил, но речь его была страшно далека от того, что Эсмеральда себе воображала:

– Ты включила тревогу? Какого дьявола ты это сделала?

– Я боялась, что этот черный вас задушит, – буркнула насмерть обиженная на своего героя Эсмеральда. – Я вам жизнь спасла!

– Что ты делала в зимнем саду? – продолжал Грациан без единой ноты восторга и благодарности. – Где твои родители?

– Родители спят. А я пошла… Прогуляться… – ей пришло в голову, что лучше придержать язык и не рассказывать всех подробностей.

– Ну и что ты видела и слышала, когда гуляла? – Гаэтано впился в нее холодным взглядом. Эсмеральде показалось, что ее голосовые связки, дрогнули и дружно упали в обморок. Голос перестал ей подчиняться. При этом мозг, по всей видимости, решил, что он больше ей на сегодня не понадобится, и отключился. Она хотела что-нибудь ответить, но не могла выдавить ни звука, только беспомощно моргала глазами. Гаэтано Грациан мгновенно понял, что имеет дело не с отважной космической авантюристкой, а с обыкновенной «плакса-вакса-мандарин, на носу горячий блин», то есть, с трусишкой и нытиком, и, придвинувшись так, что Эсмеральда могла увидеть каждый волосок в его напомаженных усах, произнес угрожающе и тихо:

– Сейчас включат гравитацию, и ты пойдешь к своим родителям. И не смей даже заикнуться о том, что ты видела меня на корабле. Если проболтаешься – я всем расскажу, что это ты подняла ложную тревогу. И тебя за это посадят в тюрьму, потому что это, к твоему сведению, – преступление.

– Я не знала, – прохрипела Эсмеральда сквозь слезы. – Я не хотела. Я просто хотела вам помочь…

– Кому помочь? Мне? Ты кто такая? Капитан Ништяк – турбулентный истребитель астероидов?.. – зло рассмеялся Гаэтано. – Я в твоей помощи совершенно не нуждался. Своей идиотской пожарной тревогой ты только сорвала мне сделку. Так что, будь добра, помалкивай в тряпочку, если не хочешь оказаться на криптонской каторге, вместе с другими преступниками. Будешь там работать на рудниках, ползать по темным шахтам, как червяк, питаться белковым концентратом, а через год умрешь от истощения и непосильной работы!

Эсмеральда уже рыдала в голос.

– Полегче, – недовольно буркнул Воляплюх. – Хватит ее пугать, она уже и так ничего не соображает.

Гаэтано отодвинулся от девочки и снова обернулся к своему компаньону, собираясь продолжить прерванный разговор, как вдруг Эсмеральда сделала то, что ей, как трусихе и плаксе, делать совершенно не следовало.

Иногда бывает, что в человеке уживаются два качества, противоречащие друг другу. Например, некоторые жадины не выносят одиночества, и им приходится с огромным трудом находить друзей, при этом усмиряя свою жадность и отрывая от сердца самый сладкий кусок пирога для приятеля – за то, что согласился с ним водиться. Или некоторые вруны бывают одновременно очень добрыми, и им иной раз становится так жалко тех, кому они врут, что им приходится сознаваться. Так вот, Эсмеральда Цветкова была трусихой, не терпящей лжи. Если она слышала что-нибудь, что, по ее мнению, было враньем, то заявляла об этом в лицо обманщику. За это ей частенько попадало от одноклассников. Вот и теперь проклятая честность не позволила промолчать.

– Это неправда! – проговорила она сквозь слезы. – Я слышала, как этот черный угрожал вас убить! Я спасла вам жизнь! Как вам не стыдно!

Эсмеральда увидела, как напряглась спина Гаэтано. Потом он медленно повернулся и посмотрел на нее. К изумлению Эсмеральды его в глазах уже не было ни тени угрозы. Они были грустные и сосредоточенные. Эсмеральда воспряла духом. Сейчас он извинится перед ней за то, что он ей грубил, объяснит, что не мог иначе, что в начале просто не понял, что она за человек, а потом он поблагодарит ее за свое спасение. Она подбадривающе улыбнулась ему сквозь слезы. Гаэтано снова наклонился к ее креслу, протянул руку и нажал кнопку на ее привязном ремне. Пряжка щелкнула, и два половинки уползли под сидение. Гаэтано подхватил Эсмеральду под локоть и одним сильным движением выкинул ее из кресла вверх, в воздух, к высокому, как купол цирка, потолку Музыкального салона.

Перед глазами мелькали то стены, то пол, то кресла. Эсмеральда взмывала вверх и слышала снизу, как Гаэтано говорит Воляпюку:

– Девчонке не сиделось на месте. Мы сказали ей, чтобы она перестала играть с пряжкой ремня, но она нас не послушалась.

– А почему мы не вызвали стюардессу? – спокойно спрашивал у него Воляпюк.

– Мы не успели. Как только она отцепилась – в тот же момент включили тяжесть, – отвечал Гаэтано.

Эсмеральда просто одеревенела. Ей даже не было страшно, изумление перед тем, что случилось, отняло у нее все эмоции. Она не могла поверить, что то, что происходит сейчас – настоящее хладнокровное убийство, которое совершает человек, спасенный ею от смерти! Вот-вот челнок состыкуется с кораблем, и будет включена искусственная гравитация. И тогда все предметы, висящие в воздухе, упадут вниз, на пол. Упадет и она, Эсмеральда, с высоты трех метров.... пяти… с высоты второго этажа…

Она попыталась кричать, но ее голос слабым эхом разносился по огромному залу. Не было никакой вероятности, что ее кто-то услышит. Ее полет постепенно замедлялся, и вот она неподвижно зависла в воздухе на высоте пятиэтажного дома. Вдруг она услышала, что там, внизу, что-то происходит. До нее долетели крики Гаэтано и слизнеобразного Воляплюха:

– Что это?! Господи, да отцепите это от меня!

– Что это: жук?

– Нет, это тушкан!

– Да отцепите же от меня этого хищника!

Посмотрев вниз, Эсмеральда заметила, что Воляплюх как-то странно дергается в своем кресле, держась за голову, а Гаэтано пытается что-то оторвать от него, страшно ругаясь. «Гагарин вылез из варежки!» – догадалась Эсмеральда.

Поскольку все о нем забыли, тушкан решил использовать это время с пользой и прогрыз в варежке дырку, через которую и выбрался наружу. Освободившись, он, не тратя времени даром, с ходу атаковал своего бывшего владельца – контрабандиста редкими зверями Воляплюха, вцепившись мучителю в губу. Плеядные тушканы обладают мертвой хваткой. Из прокушенной губы хлестала черная кровь, залившая космополиту весь белоснежный пиджак. Похожий на мокрицу контрабандист вопил так, что сотрясались стены:

– Да не тяните же, не тяните! Вы мне оторвете губу! Его надо снимать с ацетоном, ацетона ему в морду плеснуть!

– Где же я вам возьму ацетон?

– Позовите стюардессу! Он из меня всю кровь выпьет, это же тушкан-вампир!

– Немедленно прекратите истерику! – шипел Гаэтано. – Ничего с вами не будет.

Воляплюх, поняв, что помощи от компаньона ждать не приходится, изловчился и нажал на кнопку вызова бортпроводника.

– Что ты наделал, тупой слизняк! – заорал Грациан. – Сейчас сюда сбегутся все, кому не лень, и нам придется объясняться, почему девчонка болтается под потолком!

– Так давайте достанем ее оттуда!

Эсмеральда не успела понять, что произошло, как ее облепило что-то теплое, липкое и густое, а потом девочка почувствовала, что ее тянет вниз. Когда полупрозрачная стюардесса прибыла на вызов, девочка уже сидела пристегнутая в кресле и старалась очистить лицо и руки от противной клейкой слюны, которую выпустил в нее похожий на мокрицу контрабандист. Так она ознакомилась со способом охоты на крылатых ящериц Жужу, обитающих на родине Воляплюха. Воляплюх и ему подобные умеют выстреливать изо рта струю липкой, густеющей на воздухе, слюны. Слюна обволакивает жертву, после чего ее можно притянуть к себе и съесть с перцем и мандариновым соком.

Эсмеральда не любила вспоминать отвратительную сцену, последовавшую потом. Мама плакала и при всех клялась, что ребенка ей подменили в роддоме, потому что она не могла родить такую бандитку. Папа заявлял, что Эсмеральде повредили голову при промывании мозгов, и из нормальной тихой девочки она превратилась в какого-то монстра. Стюардесса-бригадир, мутная от злости, требовала показать разрешение на провоз хищного животного на пассажирском космическом корабле. Разозленный Гагарин плевался ацетоном, которым его щедро облили, чтобы он выпустил Воляплюха. А Эсмеральда ничего не могла сказать в свое оправдание, потому что в ушах у нее стояли слова Гаэтано: «Если ты хоть словом заикнешься о том, что видела, я расскажу всем, что ты устроила ложную тревогу. Тогда ты будешь до самой смерти гнить в криптонских рудниках!» Хорошо еще, что Воляпюх, понимающий, что не в его интересах продолжать скандал, отказался писать жалобу в полицию, и Эсмеральду отпустили с миром, предупредив в первый и последний раз, чтобы она не вздумала выпускать из клетки своего хищника.

Когда наконец упреки и угрозы кончились и от нее наконец отстали, Эсмеральда смогла обдумать опыт пережитого дня. Мир, куда она попала, сбежав с Земли, оказался просто ужасным. За то, что ты спасла кому-то жизнь, этот «кто-то» не только не влюблялся в тебя, но и вполне мог попытаться убить. А за то, что ты обвинишь преступника в преступлении, вовсе угрожает каторга. По всей видимости, обитаемый Космос был еще хуже, чем родная планета.

Она с тоской подумала о Гаэтано. Конечно, первая любовь у Эсмеральды была еще в средней группе детского сада, но такого жестокого разочарования переживать еще не доводилось. Эсмеральда глубоко вздохнула: жизнь определенно не удалась. «Ее сердце было разбито. На ее прекрасное лицо навечно легла печать скорби», – подумала она о себе.

Проверенным средством от хандры была поэзия. Когда объявили, что корабль прибывает в космопорт Панаглеи, стихотворение уже было готово:

Какой ужасной, гибельной ценой

Я заплатила за свою ошибку.

А он ушел, прекрасный и немой (более взрослый вариант: «не мой»),

И на устах его была улыбка.

Глава 6. Добро пожаловать, не спешите садиться

Школа «Диолан», где учились дети сотрудников дипломатических миссий, располагалась на трех больших островах, лежащих в океане недалеко от столицы Пангалеи. Высокий гибкий мост соединял острова с континентом. По мосту проходила монорельсовая дорога. Поезд состоял из прозрачных вагонов-капсул и был похож на хрустальные бусы.

Эсмеральда прибыла на станцию в сопровождении мамы и Гагарина – папа остался в Посольстве Земли принимать дела. Она стояла на балконе, висящем над самым прибоем, и с тоской смотрела в залитую солнечным светом даль, где ее ждала новая школа. Остров Пирата – так назывался главный из островов архипелага Диолан – виднелся отсюда как круглый кудрявый парик темно-зеленого цвета, к которому тянулась тоненькая, сверкающая под солнцем, нитка подвесного моста. Эсмеральда вглядывалась в горизонт и не ожидала от будущего ничего хорошего.

Приятный голос попросил пассажиров на посадку. За полдня Эсмеральда успела немного привыкнуть к облику местных жителей. Пангалейцы были похожи на меховые тапочки – по крайней мере, сама Эсмеральда использовала именно это сравнение, когда объясняла маме, почему она нечаянно оскорбила действием работника таможни. Но здесь, на посадке, собрались представители самых разных цивилизаций: и лутяне, похожие на высокие малиновые иглы, передвигающиеся скачками, и выходцы с системы Сириуса – крабовидные, беспанцирные, очень застенчивые существа. Был даже один густой клуб белого дыма, требовавший закрыть все форточки, пока его не разнесло по клочкам над океаном. Большинство были учителями, возвращавшиеся на работу после выходных, проведенных в столице. Эсмеральда, не могла поклясться, но ей казалось, что от покрытого перьями шара с глазами, сидевшего на соседней лавочке, сильно пахнет коньяком. Хотя, конечно, нельзя было исключить, что это его природный запах.

– Девочка впервые едет на острова? – спросила маму Эсмеральды элегантная зеленая гусеница с вязанием в передних лапках. – Я вам советую отвести ее в первый вагон, чтобы она могла смотреть вперед. Ей понравится, уверяю вас!

Мама отвела Эсмеральду в первый вагон. Стены были абсолютно прозрачные, и девочка видела перед собой голубой, наполненный сиянием солнца, простор, бирюзовый океан, загадочный остров впереди, серебристую ленту моста, больших розовых стрекоз, снующих над самой водой. Это было красиво, как во сне, и Эсмеральда невольно улыбнулась.

– Ты хорошо пристегнулась? – спросила мама, разрушая все очарование момента. «Зачем она это спрашивает? – подумала про себя Эсмеральда. – Неужели она думает, что я отвечу: «Нет, я пристегнулась плохо, я нарочно делаю все, чтобы выпасть из вагона, упасть в море и утонуть…» Капсула дрогнула и медленно поплыла вверх.

– Что это? – воскликнула Эсмеральда.

– Наша сторона моста поднимается, – объяснил ей сосед справа, больше всего похожий на четко ограниченную в пространстве ноту «фа». Он слегка искрил и переливался бензиновыми разводами, продолжая звучать то громче, то тише. – Потом отключат тормоза и наш поезд – вжик! – заскользит под горку, как бусы по струне, и через минуту мы окажемся на острове.

В этот момент поезд добрался до самого верха и замер на высоте птичьего полета. Внизу, у себя под ногами, Эсмеральда увидела маленькие кубики зданий причала, а чуть в стороне – город, похожий на именинный торт, украшенный карамельными фонтанами и замками из безе.

– Сейчас поедем! – тоненько воскликнула нота «фа».

С тихим скрежетом отошли тормоза, и поезд заскользил, набирая скорость, вниз и вперед, навстречу всему этому свету и простору. Эсмеральда восторженно завизжала. Пространство вокруг них, наверху и под ногами росло, раздавалось вширь, наполнялось морской синевой. Тонкий мост монорельса был почти не виден, тряски при движении не ощущалось, и казалось, что поезд в свободном падении несется к океану. У землянок дух захватило от восторга, смешанного со страхом. Это было лучше любых, самых высоких, каруселей, лучше полета на дельтаплане и катания на «Американских горках» вместе взятых!

Поездка продолжалась ровно 65 секунд. Стараясь унять дрожь в ногах, чувствуя приятное головокружение, Эсмеральда и ее мама вышли из вагона поезда на солнечную площадь, вымощенную белым, сверкающим на солнце камнем. Они прибыли на остров Пирата. Все, вокруг было восхитительно-красиво: и широкая набережная с ажурным парапетом, и густая зелень деревьев вокруг, и цветы, и малиновые стрекозы, и водопад, обрушивающийся со скалы и мостик над водопадом, и деревянные веранды на вершине скалы, и белые лестницы, ползущие на вершину холма. Пассажиры быстро расходились: одни зашагали наверх по центральной лестнице; другие уселись внизу, говоря что-то о подъемнике, который должен вот-вот прилететь; элегантная пожилая гусеница тихим свистом подозвала к себе экипаж, похожий на плетеное лукошко, и заскользила вдоль набережной, а нота «фа» и вовсе ушла под воду. Цветковы неуверенно топтались на месте.

Наконец, Эсмеральда подергала маму за рукав. К ним приближалось изящное животное, похожее на белую антилопу или на маленькую ламу с аккуратными маленькими рожками. Его копыта легко цокали по каменным плитам, длинная шелковистая шерсть легонько колыхалась на ветру, а на ножных браслетах позванивали маленькие бубенчики. Подойдя к Цветковым, лама остановилась и вежливо проговорила:

– Простите, если я ошибаюсь… Не вы ли – мадам Цветкова и ее дочь Эсмеральда?

– Да, это мы! – подтвердила Эсмеральда, во все глаза глядя на чудесную ламу.

– Меня зовут Чио-си-ну-труак, – представилась лама, которая на самом деле была, конечно, вовсе не ламой. – Мне выпала честь приветствовать вас в Диолане!

С этими словами лама церемонно поклонилась, согнув одно колено. Растерявшиеся Эсмеральда и ее мама поклонились в ответ.

– Простите, – лама опять робко опустила длинные ресницы. – Не могли бы вы уточнить, кто из вас Эсмеральда?

– Это я!

– Очень приятно. Мы будем учиться с вами в одном классе. Можете звать меня просто Чио, – сказала лама. – Дирекция школы выбрала меня для того, чтобы я встретила Вас, проводила в Ваш домик и показала Вам Диолан. Выбор пал на меня, потому чтоя – наиболее близкая гуманоидам форма жизни среди наших одноклассников. Директор решил, что в моем обществе Вы будете в первое время чувствовать себя более удобно, чем в обществе, скажем, сверхразумной кашицеобразной массы с Андромеды, тем более что она, между нами говоря, весьма заносчивая особа…

Эсмеральда заметила, что мама слегка побледнела. Мама Цветкова и вправду чувствовала себя неважно: только сейчас она ясно представила себе, что ее дочь будет учиться в коллективе, где самой близкой к гуманоидам формой жизни является говорящая белая лама.

– У нас в классе учится сверхразумная кашица? Как же она ходит в школу? – спросила мама.

– Обыкновенно, в пластмассовом стакане, – невозмутимо ответила Чио. – Голосового аппарата у нее нет, поэтому ей приходится общаться с нами по радио. Учитель втыкает в нее соломинку, и она использует ее как антенну. И это не мешает ей выигрывать математические олимпиады каждый месяц!..

Эсмеральде показалось, что в голосе белой ламы прозвучала зависть.

– Ой, что же мы стоим?! – спохватилась Чио. – Позвольте проводить вас в наш лагерь!

Чио тихо свистнула тем же самым особенным образом, как это делала бабуся-гусенница, и к ним подплыла корзинка на воздушной подушке. Эсмеральда и ее мама стали неловко устраиваться внутри, а Чио тем временем подогнала еще одну корзинку, закрепила ее сзади и ловко загрузила Эсмеральдин багаж. Отсутствие рук совершенно ей не мешало: на планетной системе альфы Козерога, откуда была родом Чио-си-ну-труак, все руты (их раса называлась именно так, а вовсе не «ламы», как думали про себя землянки) владели телекинезом, что увело их цивилизацию по очень необычному, немеханизированному, созерцательному пути. Чио легко запрыгнула в корзинку и приказала: «Закатная поляна, кружным путем». Корзинки легко заскользили вдоль набережной и, достигнув поворота, начали быстро набирать высоту.

– Я нарочно велела лететь кружным путем, чтобы вы успели осмотреть остров Пирата, – говорила Чио, спокойно стоявшая в корзинке в полный рост, в отличие от Эсмеральды и мамы Цветковой, которые сидели на дне на подушках и лихорадочно цеплялись за борта. – Остров Пирата – самый большой остров Диолана, здесь находятся все административные здания и классы, столовые и спортзалы. На острове Спящих поселок учеников – там мы живем, там будет и Ваш дом, Эсмеральда. А на острове Мачты находятся домики учителей.

– А как вы добираетесь с острова на остров? – поинтересовалась Эсмеральдина мама с дрожью в голосе.

– Обычно на болтанках, – ответила Чио, притопнув копытцем, показывая, что так в этих краях называют летающие корзинки. – Можно взять лодку. А если хотите, то и вплавь.

– Я слышала, что здесь ровный и теплый климат, – сказала мама, которая изо всех сил старалась не нервничать и видеть в происходящем только положительные стороны. – Это хорошо, Эсмеральда очень подвержена простудам. Нам сказали, что зимы здесь не бывает, что планета прогревается равномерно и нет полюсов холода…

– Да, это так, – подтвердила Чио. – Поскольку Пангалея нагревается не от света солнца, а от тепла, идущего изнутри, то на планете всегда ровная температура. Мы живем на большой теплой печке.

– А что горит в этой печке? – поинтересовалась Эсмеральда.

– Ничего не горит. Просто ОН ДЫШИТ.

– Кто дышит?

– Он, Пангалей. Вы что, ничего не знаете?

Цветковы дружно замотали головами.

– Это началось недавно, не более 350 лет назад, – важно сообщила Чио, с таким видом, что 350 лет для нее – совершенно несущественный срок, хотя Эсмеральда готова была поклясться, что белая лама ее ровесница. – Раньше планета Пангалея была холодным каменным шаром, покрытым тонкой оболочкой пропановой атмосферы, вращающимся вокруг маленького солнца, почти не дававшего тепла. На Пангалее жили вялые апатичные существа, которые постоянно мерзли и все время проводили в поисках пищи – морозоустойчивых колючек.

– Наверное, поэтому местные жители так похожи на меховые тапки, – заметила Эсмеральда.

– Да, – кивнула Чио, – они не очень изменились внешне с тех времен. Тогда они мерзли, а теперь маются от жары, что, конечно, плохо сказывается на их характере. Так вот, жили они себе, жили, а потом появился Пангалей. Никто не знает, откуда он взялся. Просто в один прекрасный день он проник внутрь холодной планеты по сквозным туннелям и поселился там, в центре. От тепла его тела – или что там у него есть – планета стала нагреваться. Температура повысилась. Но главное, оказалось, что Пангалей выдыхает удивительную воздушную смесь, которой может дышать любое живое существо, к какой атмосфере оно ни было привычно. Вот вы, – Чио обратилась к Цветковым. – Вы думаете, чем вы сейчас дышите?

– Кислородом, – уверенно ответила Эсмеральда.

– Ничего подобного! Я тоже первые дни думала, что дышу метаново-углекислым коктейлем. А на самом деле все мы дышим универсальной атмосферной смесью, которую выдыхает Пангалей.

– А что он вдыхает? – спросила дотошная Эсмеральда.

– То, что мы выдыхаем. В коре планеты есть пять сквозных тоннелей – «дыхательных труб». Через них Пангалей дышит. Между Пангалеем и населением планеты происходит симбиоз. Универсальная атмосферная смесь состоит из разумных атомов, которые настраиваются на ваш организм и выполняют ту же функцию, что и атомы вашей привычной атмосферы. Здесь могут жить без скафандров любые существа и растения.

– Здорово! – выдохнула Эсмеральда. Они как раз пролетали мимо берега, заросшего мангровыми зарослями. Деревья стояли по колено в воде на длинных корнях, а около стволов, над водой, примостились, как бабочки, кучки сверкающих рыбок с апельсиновой чешуей. Они тихонько шевелили жабрами и задумчиво разглядывали пролетающие мимо болтанки. Деревянные мостки, опираясь на корни мангров, вели куда-то вглубь побережья, и Эсмеральде нестерпимо захотелось узнать, куда они ведут. Она дала себе обещание, что первое, что сделает на новом месте – доберется до мангров и походит по мосткам.

– А вон и остров Спящих показался, – Чио кивнула влево, где за поворотом показался еще один остров – не такой гористый, как остров Пирата, с широким песчаным пляжем. – Тут мы и будем жить.

Каждый ученик Диолана жил в своем собственном домике. Попытка поселить ребят в общежитиях (для усиления сплоченности детского коллектива) была очень быстро провалена жалобами длинных, как лыжные палки, лутян и маленьких крабовидных сириусцев. Первые возмущались, что в общежитии слишком низкие потолки и постоянно приходится пригибаться, вторые утверждали, что потолки слишком высокие и от этого возникают приступы космофобии – страха перед открытым космосом. Теперь все жили в помещениях разного размера – какой кому привычен. Эсмеральде выделили домик у самого пляжа на той стороне, где обитали ученики, сравнимые с ней по росту: от одного до двух метров. Этот берег смотрел на остров Мачты, в ясную погоду отсюда были видны домики учителей на противоположном берегу.

– Вот Ваш домик, Эсмеральда, – сказала Чио, когда болтанки зависли над пляжем напротив симпатичной хижины, покрытой широкими зелеными листьями. – Располагайтесь, распаковывайте вещи, а я зайду за вами минут через пятнадцать, и мы пойдем знакомиться с директором нашей школы. Чио весело заскакала прочь от домика, а Эсмеральда с мамой сняли с болтанки Эсмеральдины сумки и вошли в дом.

Эсмеральдиной маме домик понравился. Это была славная хижина с плетеными стенами, прятавшаяся под навесом из тонких высоких деревьев, похожих на пальмы. Большое окно смотрело в сторону моря. Пляж был в двадцати шагах. На столике у зеркала стоял букет ярких разноцветных цветов – кто-то позаботился, чтобы новенькой было уютно в ее доме. Хижина была оборудована по последнему слову техники. Эсмеральде и ее маме удалось освоить фонотел, по которому можно было связаться с другими домиками Диолана и со всей планетой, найти маленький холодильник, стиральную машину и электронное расписание уроков. Над кроватью, у самого потолка висела какая-то коробочка, но ни пульта дистанционного управления, ни кнопок на передней панели они не нашли и включить устройство не сумели. Мама предположила, что это пожарная сигнализация. Эсмеральда не стала спорить, хотя такое предположение, в виду близости океана, показалось ей весьма и весьма наивным.

– Что ж, тут очень неплохо, – решила мама. – Давай поставим сумки и пойдем знакомиться с директором. Мне бы не хотелось, чтобы ты зря распаковывалась: вдруг он сообщит что-нибудь такое, что я не смогу перенести? Тогда придется тебя забрать.