Читать онлайн Три мешка добра бесплатно

Предисловие

Однажды Владыки Света решили взять себе помощников, которые бы служили им на земле. Посовещавшись, они отобрали шесть младенцев и поручили Мистеру Грифу воспитать их для этой миссии. Выбор учителя мог показаться странным, так как Мистер Гриф – жёсткий, грозный, всегда облачённый во всё чёрное, – казалось, не очень-то подходил на эту роль. Но у светлых повелителей было высшее знание того, как будет лучше, и они не колебались ни минуты. Поэтому совсем скоро Мистер Гриф, обладающий магическими способностями и умеющий принимать облик грифа, в обличии птицы пролетел над городами и похитил бедных детей. Они так никогда и не узнали, кем они были, зато им хорошо внушили, кем им суждено было стать. Суждено. Возможно ли бороться с этим «суждено»? Детям точно нет. Да и став взрослыми, Избранные не пытались сделать это, потому что не понимали, хотели ли. Вообще, сказать чего на самом деле хотели Избранные, было сложно, так как тот, кого воспитывают слишком строго, перестаёт слышать себя или боится слышать свои желания. А Мистер Гриф был с ними беспощадно строг. Всю свою неимоверную силу и упорство он направлял на то, чтобы сделать из своих подопечных лучшую, по его мнению, версию того, кем они могли быть. И как жаль, что во многом это лучшее делало Избранных несчастней остальных людей.

Все Избранные – Эдвин, Лиам, Эльвин, Том, Эмили и Мирком жили уединённо и не знали о существовании друг друга. Они развивали сверхспособности, данные им от рождения, и готовились к служению Свету. Ответственно быть отобранным для такой важной миссии, почётно. Но никто из команды не сказал бы вам, что это приносило ему счастье. Там и не было счастья, только долг, который давил на плечи. Но долг кому и за что?

Всю свою жизнь Избранные должны были провести в одиночестве. Им было запрещено влюбляться и создавать семьи. Им было не позволено даже привязываться к кому-либо и заводить друзей, так как Мистер Гриф был уверен, что это отвлечёт молодых людей от самого главного в их жизни – их предназначения. Любую привязанность надо было рвать, малейшее чувство влюблённости подавлять, и Мистер Гриф зорко следил за тем, чтобы эти правила неукоснительно соблюдались.

И только два с небольшим года назад Гриф посмел собрать в команду своих молодых учеников. В пространстве накопилось много людской злобы, и в волшебной стране Морвиния Землю пробурила страшная мёртвая воронка. Планета медленно гибла, и для Избранных пришло время первой миссии. Они должны были вместе отправиться в Морвинию, приготовить целебное зелье и залечить Землю.

И вот тут произошло то, чего Мистер Гриф боялся больше всего, – его подопечные, одинокие, гордые Избранные влюбились. Не успела ещё съехаться вся команда, а Том уже влюбился в Эльвин, и это было практически сравни катастрофе. Том был особенным Избранным. Создавая Тома, природа вложила в него одну лишь любовь, поэтому с самой первой минуты, как Том увидел Эльвин, вся та любовь, что была в нём, обратилась на неё, окрасилась ею, стала ею, и сделать что-то было уже невозможно. «Том пропал. Я потерял Тома» – Вот что подумал тогда Мистер Гриф и ужасно расстроился. Его любимый ученик, его послушный Том теперь не мог слушать его. Всё в нём стремилось к Эльвин, он стал зависим от неё. Досада! Какая досада!

Самой Эльвин очень нравилась компания Тома, ей нравился Том. Он был невероятно обаятельный, заботливый, чуткий. Его светлая энергетика обволакивала, грела, с ним было спокойно и хорошо. Никогда никого не любив, она приняла свою симпатию к нему за любовь. Поэтому, когда Том, позабыв о том, что они с Эльвин оба Избранные и не могут иметь отношений, предложил ей стать его женой, Эльвин с радостью согласилась. Но когда она увидела, как Том просит Мистера Грифа позволить им быть вместе, Эльвин поняла, что никогда бы не унизилась до такого ради него, да и вообще, оказывается, не так уж сильно его и любила. Мистер Гриф был непреклонен, а Том ползал на коленях, плакал и молил так, словно от этого зависела его жизнь. От этого и правда зависела его жизнь, и Гриф прекрасно понимал это. Том полюбил – Том пропал. Неудача! Какая неудача! В конце концов Учитель сдался. На самом деле он не мог поступить иначе, он просто очень-очень долго злился на себя и весь мир за это досадное недоразумение, потом отвёл Эльвин в отдельную комнату и рассказал ей о Томе. Он поведал ей то, что знал – Том состоял только из любви, он влюбился в неё, и теперь она должна быть с ним.

Так Эльвин и Том получили статус жениха и невесты, но свадьба была отложена на год, и им всё равно пришлось разъехаться по разным местам. Мистер Гриф разрешал им видеться крайне редко и Том, мучавшийся без своей возлюбленной долгие дни, жил лишь в те короткие минуты, которые они проводили вместе.

А потом остальные члены команды собрались вместе, и Эльвин познакомилась с другим учеником Мистера Грифа – Избранным Лиамом. И вот тут-то она поняла, что чувствовал Том. Она всё поняла. Но деваться было уже некуда – она была помолвлена с Томом. Эльвин пыталась игнорировать своё чувство к Лиаму, заглушить его, но не могла. Она всё больше избегала Тома, избегала его объятий, поцелуев, избегала оставаться с ним наедине. А Том всё сильнее пытался завоевать её обратно, угодить ей, и винил себя в том, что, видимо, даёт ей недостаточно любви и заботы. Эльвин испытывала ужасное чувство вины за свои мысли и желания. Они с Лиамом сходили с ума друг по другу, но Эльвин открыто говорила ему, что не может бросить Тома – и страдали все.

В один из тех дней, когда Избранные жили в Морвинии, Мистер Гриф рассказал им о зелье «Филиус», любовном напитке, и эта история потрясла всю команду.

Всё произошло давным-давно, опять же, в Морвинии. Молодой человек по имени Фил влюбился в девушку, но она не верила в искренность его чувств. Тогда Фил стал просить духа страны Гринмэна, или Человека с Зелёной Тростью, дать ему самое сильное доказательство любви. И Гринмэн сварил для него зелье, но сразу предостерёг, что как только он сделает глоток, частичка его сердца вонзится в сердце его возлюбленной и он станет зависим от неё, а если она скажет кому-нибудь «я тебя люблю», его сердце разорвётся.

Фил был так влюблён, что не побоялся слов Человека с Зелёной Тростью и стал рабом своей любимой. Но добром это всё так и не закончилось. Через неделю та девушка влюбилась в другого парня, а еще через неделю призналась ему в любви. Противоядия к зелью не существовало, и Фил умер той страшной смертью, какую выбрал сам.

Этой историей Мистер Гриф хотел напугать своих молодых и влюбчивых учеников, но не заметил, что глаза Тома во время лекции блестели совсем не от страха. Том знал, что Эльвин и Лиам любили друг друга, он знал, что был третьим лишним и, отчаявшись, решил расставить всё по своим местам. Он пробрался в шатёр Мистера Грифа, отыскал то зелье и сделал два роковых глотка. Он отдал свою жизнь в руки Эльвин ещё раз, но теперь уже совсем бесповоротно. А Эльвин не знала и, случайно встретившись с Лиамом ночью, она больше не смогла скрывать свои чувства и призналась ему в любви. Точнее, она успела произнести только «я люблю» когда они с Лиамом услышали душераздирающий крик, бросились на него и нашли окровавленного Тома в его шатре. Эльвин не успела произнести своё признание до конца, сердце Тома только ещё начало рваться, он остался жив. Но то, что она не сдержала слово, то, что она толкнула Тома на этот страшный поступок, то, что она никогда не любила его, мучило её неимоверно.

Тогда она решила отказаться от Лиама, от своей любви, искупить тем самым свою вину перед Томом. Лиам, с его непокорным характером, не хотел мириться с этим, не находил себе места, но сделать ничего не мог. Единственное, что он мог, это сильнее ненавидеть Тома, который уже два раза украл у него Эльвин.

Потом Избранные доварили зелье и залечили рану в земле. Их миссия была окончена, пришло время расставаться. И вот, они стояли на вершине горы, праздновали свою победу, но не все испытывали счастье. Дальше совместный путь команды обрывался. Эльвин должна была выйти замуж за Тома, который был очень слаб и зависим от неё физически, и для Лиама и Эльвин это был конец. Только Эльвин должна была продолжать если не жить, то хотя бы существовать ради Тома. А вот Лиам… А Лиам отказался жить без Эльвин и кинулся в пропасть. Это был последний удар для Эльвин, она практически лишилась рассудка, и теперь уже действовать мог только Том. История закрутилась слишком сильно, он понял, что по-настоящему счастливой Эльвин может сделать только Лиам и он должен отпустить её. Он стал звать духа страны – Человека с Зелёной Тростью, чтобы тот забрал его жизнь и вернул для Эльвин Лиама. И он дозвался, и он был услышан. Но Гринмэн всё сделал по-своему. От Филиуса не существовало противоядий, но человек, который отказывается от девушки, из-за которой пил Филиус, ради её счастья с другим, поднимается на новую ступень любви, он перешагивает её грань, и тогда противоядие уже не требуется. Гринмэн взмахнул руками – и осколки сердца Тома вырвались из сердца Эльвин, упали на траву и превратились в цветы бессмертника. А осколок сердца Эльвин вонзился в сердце Тома, и Том стал хранителем своей возлюбленной. Но что это значило и как работало, для всех оставалось большой загадкой.

На землю спустился корабль с Владыками Света, которые приплыли чтобы поблагодарить Избранных за спасение планеты, и Том попросился с ними в Светлое Царство. Он уплыл с земли, предоставляя своей возлюбленной свободу, и никто больше ничего не слышал о нём. А Гринмэн отвёл Эльвин к Лиаму. Дух страны не дал Лиаму погибнуть, он подхватил его во время падения и перенёс в другое измерение. Влюблённые воссоединились и Эльвин наконец смогла сказать Лиаму «я тебя люблю».

Всё вроде бы закончилось хорошо, но эта история сильно травмировала всех троих. И даже когда казалось, что всё было в прошлом, прошлое было в них.

Повлияла эта история и на Учителя Избранных Мистера Грифа, так как дело всей его жизни рухнуло в одночасье. Не только Лиам и Эльвин полюбили друг друга, но так же Эмили и Миркома связала любовь. Но самое главное – пары смогли упросить Владык Света разрешить им пожениться! Ярости Грифа не было предела и он обязательно разлучил бы влюблённых, но спорить с Высшими было невозможно. И тихо, вроде бы мирно, он сделал вид, что отпустил непокорных, в душе мечтая страшно отомстить. Они ещё вспомнят, кто здесь главный, они у него ещё попляшут. Но на самом деле Мистер Гриф уже давно утвердил в Избранных своё могущество. Ведь каждому ученику он с детства внушил определённые вещи, так что даже теперь, получив то, что они хотели, молодые люди испытывали угрызения совести за своё счастье. Убеждения и голос души в них отчаянно боролись, но никто не мог одержать победу. Хотя…

Всё-таки был в команде всего один человек, в котором эта борьба навсегда закончилась. Неподатливый, непокорный Лиам, которого Учитель так и не смог загнать в свои рамки, теперь совсем освободился от навязанных ему убеждений и ещё сильнее возненавидел того, кто хотел властвовать над его жизнью. Если раньше Лиам подчинялся потому, что находился в апатии и не видел смысла жизни, то теперь, обретя Эльвин, обретя этот самый смысл, он больше не желал быть чьим-то узником и был готов бороться за свою свободу.

Но борьба откладывалась. Вот уже два года Мистер Гриф не навещал своих учеников и они были предоставлены сами себе.

Глава 1. Эти странные Схизантусы

Лиам усиленно старался не уснуть, положив голову на бортик детской кроватки. Уже почти десять. Так поздно. Темно. И дождь мелким звоном прыгает по крыше, шуршит листьями в саду, бьёт по цветам. А она ушла без зонта, в этой своей белой шляпке. Ушла. Оставила его. Как тяжело, когда её нет рядом! Как будто тихонько стирается из комнаты его собственный облик, как будто он тускнеет. Весь тускнеет. Исчезает.

Лиам поднял голову над кроваткой и, потянув руку, заботливо поправил одеяло, под которым спокойно спал прелестный малыш. Их с Эльвин сокровище. Их маленький сын Рори. Мальчик сладко засопел во сне. Лиам улыбнулся, устало склонил голову, так, что длинная чёлка упала на глаза, и тоже задремал.

Ему снился удивительный сон. Как будто всю комнату пронизывают тонкие золотые нити и по ним неспешно текут круглые жемчужины – сотни и сотни прожитых дней его жизни. Сначала жемчуг был чёрный, но потом начал светлеть, пока не побелел настолько, что при взгляде на него слепило глаза. Так и было. Да. Всё верно. Раньше, когда-то давно, был мрак, было горе, всё было черным-черно. Теперь пришло счастье. И это счастье называлось «семья»: любимая жена, сын, свой дом, свобода.

Уже два года прошло с тех пор как завершился знаменитый поход команды Избранных в далёкую Морвинию. Тогда была залечена страшная рана в земле, тогда он и познакомился с Эльвин, которая на тот момент готовилась к свадьбе с Томом. Всего за несколько дней Лиам отбил чужую невесту чтобы теперь всю жизнь прожить с ней вместе. Какой крутой поворот судьбы! Но и такое бывает.

Тот поход изменил жизни многих, но в большей степени тех, кто принимал в нём непосредственное участие. Легко крутнув глобус, строгий и бесстрастный Мистер Паверус Алан Гриф наугад ткнул пальцем в карту, попав на те земли, где и суждено было поселиться двум молодым супружеским парам. Таким образом Мирком и Эмили оказались в глухой, обнесённой лесом деревне Кротовка, а Лиам и Эльвин попали в странный город под названием Давий. Том, который уплыл в Светлое Царство ещё до распределения, и по сей день оставался там. А последнему Избранному, Эдвину, пришлось навсегда связать свою жизнь с Морвинией и стать в ней королём.

Так и рассыпалась по свету доблестная команда Избранных, но перед этим дух Морвинии Гринмэн, он же Человек с Зелёной Тростью, щедро одарил своих помощников. За спасение его страны и всей планеты Эдвин и каждая пара получили от него по мешку бриллиантов на покупку дома и ежедневные нужды. А старый знакомый Эльвин, мастер-колдун Мистер Глюмус присоединился к Гринмэну и подарил всем членам команды по чудесному волшебному подарку. А именно – по маленькому медальону-глобусу с помощью которого можно было дважды совершить перемещение в любую точку удивительной планеты Земля.

Текли месяц за месяцем, но никто так ни разу и не воспользовался этими чудными дарами. Просто не подвернулось подходящего момента. Просто не было ни одной свободной минуты. Просто все были слишком заняты строительством своего счастья, слишком привязаны к месту, которое должны были называть своим домом.

Огромные расстояния легли между верными друзьями. Связь стала слабой и, наверное, совсем бы прервалась, если бы не ловкая задумка Миркома. Будучи сам наполовину голубем, он без труда обучил двух голубей переносить короткие записочки. Так и наладилась почта, хоть и медленная, но всегда долгожданная.

Целых два года летали весточки между Кротовкой и Давием. Целых два года Избранные по крупицам собирали новости друг о друге. Так Мирком и Эмили узнали, что у Эльвин и Лиама родился сын Рори, а Эльвин и Лиам от том, что у Эмили и Миркома появились на свет двойняшки Паул и Ритлин.

С Эдвином у Лиама и Эльвин совсем не было контактов, но Эми изредка упоминала в письмах, что он по-прежнему король Морвинии и что он с нетерпением ждёт всех в гости в любое время дня и ночи и как можно скорее.

Эми тоже постоянно звала Лиама и Эльвин погостить в деревне, но Рори был ещё слишком мал для путешествий, да и дом свой они оставить никак не могли.

Эльвин безумно скучала по Эмили, своей дорогой подруге, по Миркому, по Тому (что всё ещё нервировало Лиама), по Эдвину. Она часто говорила, как сильно мечтает снова увидеться с ними, посмотреть какими они стали. А Лиам только слушал, потому что не во всём мог с ней согласиться. Наверное, он слишком ценил то счастье, что теперь царило вокруг него, наверное, слишком боялся того, что кто-то может опять, как когда-то давно, вмешаться в его жизнь, взбудоражить её, лишить её покоя. Ему было хорошо и так, пусть и в незнакомом городе. Он чувствовал себя достаточно защищённым и был готов защищать.

К тому же Тома, бывшего жениха Эльвин, Лиам не горел желанием видеть даже по истечению двух лет. К Миркому, который однажды подверг Эльвин смертельной опасности, он по сей день испытывал противоречивые чувства. Эмили он считал жутко капризной. А вот Эдвина… пожалуй, только Эдвина Лиам действительно хотел повидать снова. Именно при вспоминании о нём лицо его озарялось тёплой улыбкой. Именно о нём он любил говорить вечерами, когда они с Эльвин мыли посуду на кухне. Эдвин был тем редким самородком, сочетающим в себе мудрость без тяжести и лёгкость без глупости. Он был надёжным человеком и лучшим другом Лиама. Попасть в друзья к Лиаму было очень трудно, но Эдвину это удалось. Удалось ему одному.

Как себя чувствовал Эдвин, оказавшись на троне, Лиам не знал, но в одном был уверен точно – с таким королём Морвиния никогда не пропадёт.

Внезапно сон Лиама переменился. Все жемчужины, что текли по нитям через комнату, теперь осыпались на пол и Эльвин в свадебном платье закружилась рядом. Её длинные волосы и ленты струились по воздуху, и Лиам стоял и смотрел на неё, склонив голову на бок. Лучшая минута в его судьбе, потому что она обрывала старую жизнь, чёрную и горькую, и начинала новую – ту, которой он наслаждался сейчас. Точнее, они наслаждались ей вместе с Эльвин, день за днём находя всё новое счастье в себе.

После обручения Лиам и Эльвин прибыли в Давий и в тот же день купили дом на окраине города. Постепенно закупалась новая мебель, кастрюли и другие необходимые предметы быта. Лиам развёл вокруг дома восхитительный сад, собрав в нём самые красивые цветы и растения. Только для Эльвин. Только для неё одной здесь искрились тюльпаны, нежным жемчугом светились нарциссы, набухали и взрывались алыми лепестками благоухающие пионы, вился душистый горошек, ярко пылали пятнистые тигровые лилии, воздушными шарами взмывали в воздух пышные флоксы, маленькими солнышками в зелёной тени горели календулы…

Сад пылал любовью Лиама, пел ароматами цветов и кутал собой уютное гнёздышко влюблённых.

В положенный срок родился малыш, которого Эльвин назвала Рори, и молодожёнам пришлось с самых азов познавать, что такое ребёнок и учиться быть хорошими родителями. Появились длинные верёвки с распашонками и пелёнками. Появилась ванночка и игрушки. Стало неспокойно, но невероятно уютно.

Свой уют в дом привносил и Кланки – сюданфлаф Лиама. Сюданфлаф, что в переводе означает «пушистое сердце», – это круглый, пушистый, розовый зверёк размером с мужской кулак. С ушками-антеннками, глазками-бусинками и когтистыми лапками. Однажды, когда Лиам бродил по лесам Морвинии, Кланки забрался ему в карман и с тех пор больше не желал расставаться с молодым человеком. Так Лиам неожиданно обрёл друга в виде необычного зверька, ужасно напоминавшего то ли помпон от шапки, то ли дамскую пуховку. Смотрелся такой малыш на плече Лиама довольно забавно, но никого из них это не смущало.

Сюданфлафы настолько редко встречались в природе, что изучить их так и не удалось, поэтому Лиам не имел понятия существуют ли у его питомца какие-то магические способности. Но одно он знал точно: Кланки был настолько верен ему и любил его так сильно, что любые способности с пометкой «магические» рядом с этими чувствами уже настолько магическими не казались.

Кланки был горячо предан своему хозяину, и с большим рвением и настойчивостью чем мог помогал по хозяйству, пытаясь внести свой кирпичик в строительство всеобщего счастья. Он терпеливо сидел с ребёнком, гонял по дому пауков, усердно вылизывал тарелки и ложки, собирал с пола крошки, и даже отказал себе в радости спать рядом с Лиамом, великодушно отдав это место Эльвин. Он понимал, что теперь они муж и жена и старался не мешать им. Поэтому маленький зверёк спал в шкафу на кухне прямо в блюде с печеньем и мармеладом, иногда просыпаясь среди ночи, чтобы заесть сладким вынужденное одиночество. И ночи его проходили спокойно и безмятежно. Он ждал утра и солнца, когда снова проснётся дом и Эльвин распахнёт ставни новому дню, а Лиам выйдет работать в сад, и крошка Рори будет сидеть под окошком и играть бутончиками чайной розы.

Кланки любил свою семью, любил её необыкновенную энергетику и теплоту. Но больше всего он, несомненно, любил своего хозяина Лиама. Для него не было большего счастья чем видеть его счастливым, и он был благодарен Эльвин до глубины души за то, что она заставляла глаза Лиама светиться таким необыкновенным светом.

Кланки нравилось наблюдать за влюблёнными, нравилось запоминать улыбки, которыми они обменивались друг с другом и следить за их прикосновениями – лёгкими, почти воздушными, медово-ласковыми, солнечно-нежными. И ему было так радостно, что эти двое вместе, что несмотря на всю их непохожесть они смогли найти то, что их объединяет – истинную любовь.

Каждый день был для них немыслимым чудом. Проснуться в объятиях друг друга, почувствовать на лице мягкие солнечные лоскуты света, попадающие в комнату сквозь неплотно задёрнутые занавески, подняться, услышать, как в детской сонно ворочается малыш, а на кухне тихонько грызёт пряник Кланки.

А потом… готовить, стирать, ухаживать за ребёнком, идти в сад, снова заходить в дом, что-то чинить, что-то облагораживать, создавать уют, медленно без отдыха строить и строить свой мир, свою жизнь.

Они испытали слишком многое и теперь по-настоящему ценили каждое мгновенье, каждый вздох жизни. Они поняли ценность жизни, поняли, что она и есть счастье, бесценное, светлое.

И их счастье было ярким, негаснущим огоньком посреди странной безмолвной пустыни под названием Давий.

Не то чтобы их не любили или боялись… Нет. Скорее настороженно оценивали и в глубине души завидовали молодым супругам за их редкую красоту, за неизменную радость в глазах, за их необыкновенность, наконец. Малоимущие нехорошим взглядом косились на их дом, который, кстати, был ни чуть не богаче, чем у других; обделённые любовью кисло вздыхали, видя их гуляющими под руку; профессиональные садоводы недовольно чесали затылки, оценивая фантастическую живучесть и пышность сада, выбивающегося из-за высокой ограды; бедняки считали стоимость их покупок.

Мало-помалу, но интерес к загадочной паре заметно возрастал, пока не достиг таких масштабов, что мэр города мистер Леонард Рафус решил узнать что это за люди такие.

Сунувшись в свою личную книгу отчётности и статистике о городе Давий и подняв некоторые архивы, он с недоумением обнаружил, что никаких документов на дом супругам не выдавалось и вообще нигде не указано ни их имён, ни фамилии.

С этого-то и началось для Лиама и Эльвин неспокойное время и бесконечный контроль и волокита.

Не откладывая в долгий ящик разговор с неизвестными чужеземцами, мистер Рафус в тот же день самолично появился у ворот их дома. Не без любопытства пройдя в сад, своей красотой напоминавший рай, он наткнулся на Лиама, который высаживал цветы на клумбу, и, сняв шляпу, сразу перешёл к делу.

– Здравствуйте, я мистер Рафус – мэр города. – Поспешил хоть как-то припугнуть хозяина дома Леонард Рафус, откровенно струсив от направленного на него взгляда.

Лиам, на дух не переносивший посторонних на своей территории, а особенно лиц мужского пола, медленно поднялся на ноги.

– Что вам надо? – Пропустив приветствия, потребовал он. – Кто вам разрешил сюда войти?

– Прошу прощения, мистер… э-э? – Вопросительно потянул мистер Рафус, призывая Лиама подсказать ему своё имя.

Но Лиам, кажется, не понял, что от него хотят. В общем-то, это и интересовало его больше всего.

– Что вам надо? – Повторил Лиам, но уже более раздражённо.

– Я здесь всеми делами заведую. – Снова начал мэр, нервно подёргивая рыжими усами. – Так выяснилось такое обстоятельство, что домик этот на вас не записан, и вообще ни в одном источнике не указаны ваши имена и фамилия.

Это тоже был косвенный вопрос, и мистер Рафус специально выдержал внушительную паузу, на этот раз намереваясь получить, наконец, вразумительный ответ.

Лиам немного озадачился.

Фамилия… Фамилия? Ах, да, это то, что обычно объединяет всех членов семьи, родственников. Но откуда же фамилии у Избранных, сирот, которые понятия не имели где родились и кто их родители? Вот незадача!

А их союз с Эльвин… Ведь это нечто новое, зарождение новой фамилии, крепкий молодой росток.

Взгляд Лиама опустился на выпачканные в земле руки, где всё ещё трепетал не высаженный нежный цветок – редкий, прекрасный схизантус.

– Мы Схизантусы. – Лиам поднял голову. – Лиам и Эльвин Схизантусы.

Мистер Рафус удовлетворённо кивнул.

– Очень хорошо, мистер Схизантус. Я охотно верю вашим словам, но мне нужны документы.

В этот момент из дома вышла Эльвин. Золотоволосая, почти воздушная, она мгновенно приковала к себе взгляд мэра и, взволнованно подойдя ближе, встала чуть позади мужа.

– А-а… – Полу-восхищённо, полу-растеряно протянул мистер Рафус, широким движением руки придавая усам правильное направление. – Вот и миссис Схизантус. Я рад, что вы тоже здесь. Ваш паспорт, пожалуйста, и паспорт вашего супруга тоже. Предъявите.

– Мой что? – Не поняла Эльвин.

– Паспорт. – Повторил Рафус. – Ваш паспорт.

Лиам и Эльвин обменялись вопросительными взглядами. Лиам нахмурился.

Слово было ему совсем незнакомым, но развитая интуиция сразу подсказала, что речь идёт о чём-то ограничивающем свободу.

А намётанный глаз мистера Рафуса уловил одно очень курьёзное обстоятельство: его собеседники понятия не имеют что такое паспорт.

– Так что, у вас нет документа удостоверяющего личность? – Спросил мэр, не зная уже плакать ему или смеяться.

– А зачем он мне? – Искренне удивился Лиам. – Вот я стою перед вами, этого мало? Какие вам ещё нужны документы? Я сам за себя отвечаю всегда и везде.

Эльвин нервно закусила губу, предчувствуя что-то очень нехорошее.

Мистер Рафус даже крякнул.

– Вы говорите странные вещи, мистер Схизантус. – Сказал он, промокнув пот со лба носовым платком. – Очень странные для взрослого человека. Или просто пытаетесь скрыть сведения о себе? Это уже наводит на некоторые подозрения, знаете ли…

Он попытался нервно хихикнуть, но, наткнувшись на испепеляющий взгляд Лиама, испугано выпрямился.

– Зачем вам нужна информация о нас? – Поспешно спросила Эльвин пока Лиам не начал кричать. – Мы что, в чём-то провинились?

– Милая леди, я уже, кажется, объяснил, что у вас нет никаких документов на дом, нет здешней регистрации. А уж если, как теперь выяснилось, у вас и паспортов нет, то вы вообще незаконно проживаете в городе Давий, мэром которого я являюсь!

Повисла недолгая пауза. Теперь Эльвин окончательно разволновалась. А вот Лиам взбесился не на шутку.

– Какого чёрта я выслушиваю эти выступления?! – Заорал он в ярости. – У меня нет и никогда не будет никаких паспортов! Мне не нужны бумажки чтобы доказать кому-то что я это я! Ещё чего выдумали! Считать нас как скот в стаде! Мы не кони обузданные, мы свободные люди!

– Свободные люди! – Злобно передразнил его мистер Рафус. – А не воры ли вы случайно, бегающие от закона?

Ох, и зря он это сказал. Совсем напрасно. Но понял это мэр только когда оказался выброшенным за ограду дома.

– Воры… – Тихо и ядовито прошептал униженный мужчина, поднимая с пыльной дороги помятую шляпу и нахлобучивая её себе на голову. – Ну, погодите у меня, воры!

Воры… Да, теперь это определение встало рядом с молодыми супругами.

Участливые в чужих неприятностях люди мгновенно припомнили бриллианты, которыми расплачивались Схизантусы, не понимая местной валюты. Кто-то вспомнил о неких подозрительных взглядах, которые они якобы кидали на здание суда и витрины дорогих магазинов. Кто-то придумал обрывочные фразы, якобы услышанные из-за ограды их дома.

Нарочно или не нарочно, но люди, пытаясь помочь делу, изрядно подпортили репутацию ни в чём неповинных Лиама и Эльвин, превратив их некогда спокойную жизнь в настоящий бедлам.

К ним зачастили унизительные проверки, со всех сторон посыпались вопросы, на многие из которых у Лиама и Эльвин просто не было ответов. Они не знали где родились, кто они по национальности, не могли рассказать откуда взялись бриллианты и так далее. Лиам всё яростней отбрыкивался от вопросов, не желая ни перед кем отчитываться о своём нелёгком прошлом, а Эльвин всё больше терялась, понимая, что люди никогда не поверят правде, даже если она и решится им открыться.

В самом деле, не рассказывать же давийцам об Избранных? О походе, совершённом ими в страну Морвинию, о драконе Герберте, о мёртвой воронке? Люди примут всё это за сказку, а в сказки уже давно никто не верит.

– Как же нам быть, Лиам? – В сотый раз вопрошала Эльвин, склонив голову на спинку стула, пока Лиам с негодованием метался из угла в угол после очередного визита властей. – Нас действительно подозревают в краже бриллиантов, в бегстве от закона. Что нам делать, дорогой? Я так устала.

И они искали выход вместе, но мало, совсем мало что приходило на ум.

А между тем одна за другой перед ними захлопывались двери магазинов, ставни лавок, сердца людей.

И в этот самый вечер, поздний дождливый вечер, когда Лиам всё же задремал у кроватки Рори, для Схизантусов осталась открыта лишь одна единственная лавка во всём городе. Лавка Хелен Койнс и её мужа Кая. Точнее, благосклонной ко всеми отвергнутым супругам была только Хелен, в тайне продававшая им продукты. Именно к ней ушла в этот вечер Эльвин и до сих пор не вернулась.

Лиам вздрогнул во сне и проснулся. Стук дождя по-прежнему дробил тишину дома. За окном клубилась темнота. Где Эльвин? Где же Эльвин?

Лиам встал и нервно прошёлся по комнате, остановившись у часов на стене. Циферблат цвета утиной скорлупы, синие стрелки-нити, цифры – все лгали ему сейчас. Эльвин не могла уйти всего полчаса назад. Нет. Он ждёт её уже гораздо дольше. Все минуты набухли в часы. Он ждёт её вечность. Целую вечность.

Лиам не выносил этого чувства. Он не давал ему названия, он боялся его и был перед ним беззащитен. То чувство, что он испытывал всякий раз когда Эльвин уходила, когда она оставляла его. Когда сердце его начинало биться с такой силой, что было больно в груди, когда голова болела так, что перед глазами комкалась реальность и мир превращался в одно сплошное белое пятно, где постепенно вырисовывался облик Эльвин.

И в этой немой пустоши он пребывал до тех пор пока она не приходила и не спасала его от сумасшествия.

Хвала Небесам, на этот раз страдания Лиама были недолгими. Легонько хлопнула входная дверь и Лиам, вырвавшись из плена душевных мук, снова вернулся в реальность. Он кинулся к двери и ровно, словно боялся спугнуть долгожданную минуту, вышел в коридор.

Эльвин сидела на краешке комода и грустно теребила в руках мокрую шляпку.

Прелестная, как роза в крупных каплях дождя, она одним своим видом мгновенно растворила все страхи в сердце Лиама, оставив там лишь любовь пылать ярче огня.

Он уже не помнил себя от сладкого благоговения. Он смотрел на неё. Он любовался ей и находил совершенство во всём, что видел. Мог ли Лиам когда-то поверить в то, что это нежное, золотоволосое, голубоглазое создание ответит любовью такому несносному, своенравному упрямцу как он? Он хотел этого. И то, что это действительно было маловероятно, часто забывалось им или безрассудно отметалось в сторону. Как же прекрасно когда то, о чём ты мечтаешь, так страстно тебе суждено, пусть даже жизнь сначала хитрит и показывает обратное. Потом, прижимая к груди своё сокровище и тая от счастья, ты великодушно прощаешь её.

Эльвин подняла на него глаза и – бам! Сердце Лиама снова, опять, в тысячный раз превратилось в барабан. И в него били, били, били. Била любовь, била страсть, била нежность, бил экстаз.

– Как Рори? – Спросила Эльвин и слова хрусталиками собрались в воздухе.

– Спит. – Лиам не спускал с неё завороженного взгляда.

Он окунался и впитывал каждое мгновение настоящего, каждое сказочное мгновение подобное этому, и добавлял в свою сокровищницу. Как звёздная пыль они наполняли его своим мерцанием. Красивая картина. Восхитительная.

Лиам подошёл к Эльвин таинственно, ровно, как сказочник. Медленно, едва касаясь, он провёл руками по её волосам, собирая с них мелкие дождинки.

– Как я ждал тебя, дорогая… Как же я тебя ждал…

– Лиам, я не знаю как сказать тебе… – Она покачала головой.

– Просто скажи и всё. – Сейчас ему было неважно, какие новости она принесла. Главное что она здесь, рядом с ним. – Что бы ни было – мы справимся. Ведь у меня есть ты.

– А у меня – ты. – Улыбнулась Эльвин. – И наше сокровище, наш Рори. – Она вздохнула. – Как хорошо, что ты со мной, Лиам, любимый… («– Какое же это всё-таки сильное слово – «любимый». – Подумал Лиам, когда ему в голову снова ударила его пьянящая сладость. – Когда она его произносит, я просто парю над всеми невзгодами мира».) Я была у Койнсов, но не видела Хелен. Мне открыл её муж. Сказал, что всё знает о том, как Хелен тайно помогала нам. Сказал, что стыдится её наивности, её слепой доброты. Он оскорблял её при мне, сказал, чтобы я убиралась прочь и забыла дорогу к их дому. Он пытался оскорбить и меня, и тебя, и нашего малыша, но я убежала раньше, чем на землю упало его первое тяжёлое слово. Я знаю, что ты сейчас злишься на него (и Лиам злился), но теперь это просто бессмысленно. Река непонимания разрезала наши дороги, и мы уже никогда не увидим этих людей. Я бежала всю дорогу, и из каждого окна на меня взирало кукольно-застывшее лицо. Женщины, мужчины, дети, собаки, лошади… все осуждали меня. Но за что? А я всё бежала и бежала по тёмным улицам в свой дом, в своё убежище, к тебе и к нашему сыну! – Она прижалась к его груди, где билось горячо любящее её сердце. И она успокоилась, потеплела, тихо вздохнула. – Я бежала по чужой земле, по чужому городу, как шальная. Совсем дикая, совсем дикарка. И никто не приручил меня, никто не посмел открыть дверь своей каменной крепости, никто не протянул мне руку, никто не сказал «не бойся, ты одна из нас». Потому что я не одна из них. Мы чужие здесь, Лиам, нам никогда не понять этих людей, а им не понять нас. Хелен больше не сможет помочь нам. Мы остались одни. На этом крошечном отрезке огромной земли… И, если бы тебя не было со мной сейчас, я бы сказала, что этот день сдавил меня, наступил на меня грязным сапогом. Я бы сказала, что страх победил меня. Но ты со мной. Ты обнимаешь меня. И смотри – от жара твоей любви я выпрямляюсь, я стряхиваю с плеч горы обиды, я стягиваю с рук оковы ограниченности, я становлюсь стойкой, я выгибаю спину. И я готова к новому дню. Каким бы он ни был. Готова к борьбе. Этот день прошёл. Прошёл. Его растащили на сплетни и загадки.

– Пусть день прошёл. – В ответ шепнул ей Лиам. – Зато пришла ночь. Наша ночь.

И вот полился поцелуй, разом отбивая воспоминания об унижениях, о Койнсах, о всех заботах, о женщинах, мужчинах, детях, лошадях.

Наконец, обмирая от нетерпения и восторга, Лиам и Эльвин оказались в спальне и воздух взвился огненным смерчем.

Слепые пальцы рвали одежду, покатился по полу нечаянно сбитый с комода стакан, заскрипела кровать. Но в музыку этого неповторимого момента внезапно вклинилось глухое, шершавое эхо. Именно так весь дом откликался на чужеродное вторжение.

Эльвин и Лиам замерли, прислушиваясь. И тут всё стало понятно: кто-то бесцеремонно бился во входную дверь, да с такой яростью и так громко, что было похоже, что в ход шли не только кулаки, но ещё и пинки ногами.

– Они же разбудят ребёнка! – Эльвин вскочила с кровати и, на ходу поправляя платье, побежала в прихожую.

Лиаму потребовалось больше времени, чтобы в полутёмной комнате отыскать в углу у кресла отлетевшие на несколько метров брюки.

Эльвин подошла первая и, отодвинув засов, осторожно приоткрыла дверь.

Первое что выплыло в поле зрения по мере того как дверь отворялась, были кусты рыжих усов, а над ними глаза, практически красные, как дотлевающие угли. Всё это располагалось на бледно-жёлтом мужском лице, уже до боли знакомом уставшей от контроля молодой семейной паре. Мистер Рафус, мэр города, собственной персоной.

– Миссис Схизантус, вы не явились сегодня ко мне в мэрию для выяснения своего положения! – Даже не дав Эльвин опомниться, гневно начал он. – Вы получали письмо! Вы были обязаны явиться!

Эльвин немного растерялась. Она ежедневно получала немыслимое количество писем из мэрии и разных других инстанций, и уже успела так запутаться в том куда, во сколько и зачем она должна была явиться, что, видимо, ненароком выпустила очередную повестку из виду. В любом случае…

– Я была у вас вчера. И позавчера, и в понедельник. Я рассказала вам всё, что знаю о себе. Больше нам с Лиамом нечего добавить.

– Ах нечего добавить! – Вскипел мистер Рафус. – Ваши визиты ко мне были пустыми визитами! Ни одной анкеты не было заполнено до конца и должным образом! Я так и не услышал от вас и мистера Схизантуса рассказ о вашем происхождении, месте прописки и появлении у вас огромного количества драгоценных камней. Я не увидел ни одного вашего документа, наконец! И что уж там говорить, если вы даже не можете элементарно сказать примерное место рождения! Не знаете ни одного названия реально существующего государства. Даже свою национальность и то не можете обозначить! Откуда вы вообще взялись-то такие?!

Он окинул Эльвин яростным, полубезумным взглядом но, разумеется, не получил ответа на вопрос.

Наконец, подошёл Лиам.

– Что здесь происходит? – Спросил он, выступая вперед и загораживая Эльвин. – Что вам опять надо от моей жены?

Без словосочетания «моя жена» не обходилась ни одна беседа подобного рода, где хоть вскользь да присутствовала Эльвин, так как, надо признаться, Лиам был жутким собственником.

Мистер Рафус не стал снимать шляпу.

– Я пришёл дать вам последний шанс, мистер Схизантус. – Объявил он холодно и жёстко. – Самый последний шанс…

Лиам со вздохом сложил руки на груди. Запугать его было практически невозможно, а вот вывести из себя запугиваниями – проще простого.

– Я думаю, что не стоит. – Он пытался казаться спокойным, но внутри у него всё бурлило. – Можете оставить себе. Спасибо.

Лицо мэра города злобно вытянулось.

– Ох, мистер Схизантус… Вы сами роете себе яму. Да такую большую, что в неё скоро свалитесь и вы, и ваша жена, и ребёнок…

Терпение Лиама закончилось.

– Если это всё, что вы хотели нам сообщить…

Он яростно дёрнул на себя дверь, но Рафус придержал её ногой.

– Вам лучше уйти. – Взволнованно посоветовала Эльвин, видя, что до драки уже недалеко.

– Очень сожалею, но уйти придётся вам. – Мэр всё-таки снял шляпу. Под ней оказался сложенный во много раз листок бумаги. – Я подписал это распоряжение сегодня утром. – Он протянул листок супругам. – Мы выселяем вас из города. Навсегда. Можете проверить, все печати на месте.

Повисла немая тишина. Даже дождь удивлённо остановился.

Лиам метнул разъярённый взгляд на протянутый ему документ и, схватив его, изорвал в клочья. Не успели ещё мелкие бумажки долететь до шокированного мэра, как дверь дома с грохотом захлопнулась.

Опять полил дождь.

Что творилось дальше в стенах дома Схизантусов – несложно было представить. Как была удручена Эльвин, как взбешён был Лиам. Он метался по кухне, искренне не понимая, какое дело абсолютно чужим людям до их личной жизни и почему они считают, что могут полноправно распоряжаться ей.

– Мы ведь жили спокойно и мирно! – Восклицал он с негодованием. – Мы никого не трогали! Мы купили этот дом! Не украли, не отняли у кого-то! Мы его купили! А они сделали из нас каких-то разбойников! Воров из ниоткуда!

И только несколько часов спустя Лиам и Эльвин смогли до конца принять ситуацию, в которой оказались, и стали думать как им быть и куда податься теперь.

Конечно, все дороги планеты лежали перед ними, но всё же ближе им была та, что вела к друзьям. Эмили уже так давно и так настойчиво приглашала их в гости. Кажется, теперь пришло самое подходящее время принять это приглашение.

Эльвин перебрала все письма, полученные от Эми, пытаясь найти точный адрес Кротовки, чтобы не ошибиться при перемещении. Но кроме самого названия деревни и леса окружавшего её, леса со странным названием «Гребенчатый», ничего выяснить не удалось.

Несмотря на это, Лиам и Эльвин принялись собираться в дорогу.

Они собирались всю ночь, укладывая своё немногочисленное добро в промятые чемоданы и сумку Эльвин, и под утро не раздеваясь заснули на кушетке у потухшего камина.

Ночь подвела чернильно-чёрную черту, забрав в прошлое покой и стабильность.

Начиналась новая глава жизни.

Глава 2. Кротовка

Утро было на редкость ясным и безветренным. Сад стоял, как заколдованный, не шелохнувшись. Наверное, чувствовал, что скоро останется без заботливых рук хозяина, брошенный на произвол судьбы.

Рори проснулся очень рано, и Эльвин сразу объяснила ему, что сегодня всё будет не так как всегда, и что они отправятся далеко-далеко к тёте Эми и дяде Миркому и поживут у них немножко.

Малыш, который пока что практически не умел говорить, внимательно выслушал маму и с большой готовностью вылез из кровати, так как, несмотря на свой юный возраст, он был совершенно бесстрашен и очень любил путешествовать.

Эльвин улыбнулась.

– Давай одеваться. Мы с папой уже собрали твои игрушки.

Сумка с детскими вещами стояла у двери и вся комната смотрела на неё строго и жадно, словно тоже хотела поместиться в ней. Ведь даже вещи не терпят чтобы их бросали. Дом очень горевал.

Но Эльвин старалась не смотреть на стены, где в каждой полосе на обоях читался явный упрёк и обида, она спокойно одевала ребёнка, не видя больше смысла напрасно отравлять себя расстройствами. В конце концов, жизнь на этом выселении не заканчивается. Безусловно, по началу ей будет очень не хватать своей «каменной крепости», своего уютного гнёздышка, но потом она обязательно оправится, ведь если рядом с ней Лиам и Рори, значит они смогут превратить в рай любое место на земле.

Кроме того, никто из Избранных никогда не был привязан к месту. Все шестеро были легки на подъём и в любой момент могли встать и направиться куда глаза глядят, пусть даже в самый отдалённый и нехоженый край, потому что любили планету так сильно, что чувствовали себя как дома в любом её уголке.

Поэтому сегодня всё семейство Схизантусов вспомнит о волшебных дарах Мистера Глюмуса – медальонах-глобусах и с их помощью перенесётся за тысячи километров от Давия, к Миркому и Эми. В Кротовку.

Так решили для себя Эльвин и Лиам, так они и собирались сделать.

В детскую вошёл Лиам с Кланки на плече.

– Похоже, завтракать сегодня будет только Рори. – Сообщил он, усаживаясь рядом на кресло. – Продуктов совсем нет. Как-то всё разом закончилось. Дом словно чувствует, что мы уходим. Ломтик сыра и щепотка чая – вот всё, что я нашёл.

– Ладно хоть это… – Эльвин пыталась причесать ребёнка, но он ужасно упирался и крутил головой.

Лиам огляделся в поисках детских ботиночек.

– Они там, у двери. – Указала Эльвин, моментально почувствовав, что он ищет. Неудивительно. Они с Лиамом давно без слов понимали друг друга.

– Надо поторопиться. – Лиам принялся обувать сына. – Я хочу уйти до прихода комиссии. Медальоны-глобусы готовы. Чемоданы тоже. Возьмём вещи и пойдём через город в сторону поля. Кто-нибудь обязательно увидит, что мы уходим, и слух об этом дойдёт и до мэра. Тогда он не станет думать, что мы прячемся где-то. А когда обнаружит, что наш дом действительно пуст – мы уже будем далеко отсюда.

– Конечно, милый. – Сказала Эльвин, застёгивая последнюю пуговицу на курточке Рори. – А дорога к полю лежит через кленовую рощу. Оттуда и переместимся.

Всё было решено окончательно.

Пока крошка Рори ел свой скудный завтрак, а Кланки большими голодными глазами наблюдал за ним с плеча Лиама, Эльвин в последний раз прошлась по дому и плотно задёрнула занавески на всех окнах. Надо было оставить всё именно так, запереть этот дом темнотой, чтобы потом кто-то пришёл и снова разжёг жизнь, впустив свет.

Ещё не было восьми утра, когда Лиам, Эльвин и Рори уже шли по мощёной городской дороге. С разных сторон мелькали натёртые до блеска окна зданий, усатые дворники мели абсолютно чистые улицы, слышался отдалённый собачий лай.

Через некоторое время семейство свернуло с дороги в густую кленовую рощу.

– Пришли…

Лиам поставил гитару и чемоданы на усыпанную листьями землю.

– Ох, я так волнуюсь! – Эльвин надела медальон на шею. – Перемещение – это ведь опасно. Надеюсь, что малыш не сильно испугается.

Родители задумчиво поглядели на Рори. Мальчик резво прыгал рядом и рассекал воздух поднятой с земли палкой.

– Ты хоть раз видела чтобы он чего-то боялся? – Спросил Лиам.

Эльвин покачала головой.

– Никогда не видела. – И её беспокоило это. Действительно, должны же дети бояться хоть чего-нибудь: грозы, злой ведьмы, темноты? Особенно такие маленькие дети как Рори. А Рори не боялся ничего. Вообще ничего и никого. – Он же совсем ещё кроха, может дело в этом? Не понимает опасности.

– Ребёнок, а ведёт себя как взрослый. – Лиам с гордостью наблюдал за сыном. – Будет защитником. Храбрым и бесстрашным.

– Как его папа. – Эльвин потянулась и поцеловала Лиама. Он весь засветился. – Ну что, полетели?

Лиам кивнул.

– Главное только адрес не перепутать.

– Если бы ещё знать его точно… – Эльвин поймала Рори и взяла его на руки.

Лиам спрятал Кланки в карман брюк, перекинул гитару через плечо, взял чемоданы в одну руку, а другой прижал к себе жену и ребёнка.

– Готова?

– Готова. Давай на счёт три. Раз, два… три!

– Деревня Кротовка у Гребенчатого леса! – Прокричали они одновременно.

Эльвин зажмурилась.

Под ногами закрутилась земля, откуда-то нахлынул горячий воздух, и неведомая сила подбросила Схизантусов к облакам.

Нельзя сказать, что полёт был страшным или неприятным – с разных сторон мелькали большие и маленькие города, удивительные пейзажи, необыкновенные постройки. Но всё же Эльвин не могла не нервничать, ведь никто не мог гарантировать что они в итоге попадут именно туда, куда им было нужно, а не собьются с курса и не угодят в совершенно другое место, а ещё хуже – в другую реальность.

Не прошло и пяти минут как ветер в ушах стих, пелена из образов постепенно растворилась и перед глазами семейства расстелилась странная местность: самая-самая окраина леса, а за ней – голая изрытая равнина, покрытая голубоватым туманом и много-много тусклых красных огоньков, плавающих вдали на одинаковом расстоянии друг от друга.

Время в этом краю отличалось от времени в Давии. Здесь день уже был на исходе, вечерело, и в сгущающихся сумерках ещё сложнее было понять, скрывает ли туман какие-то поселения или же нет.

Эльвин шагнула вперёд и с волнением огляделась.

Как бы ни убеждала она себя в напрасности своих опасений, с каждой секундой мысль о том, что в перемещении произошли сбои, всё сильнее звенела в голове.

Лиам тоже не был особо весел. И только Рори безмятежно раскачивался на чемодане, вполне довольный таинственной обстановкой.

– Ты думаешь, это и есть Кротовка? – Эльвин обернулась к стоящему позади Лиаму.

– Понятия не имею. Но, я думаю, мы сможем это выяснить. Смотри, – он указал куда-то вправо, – если зрение меня не подводит, там указатель…

Лиам не ошибся. Метров в двадцати от них сквозь голубоватую дымку действительно проглядывался покосившейся столб с какой-то табличкой. Но что на ней было написано, и на что указывал её заострённый край, разглядеть было невозможно.

Не желая разлучаться в этом странном месте и посылать кого-то одного сходить посмотреть что там за надпись, семейство Схизантусов полным составом сошло с мшистого лесного покрова и сразу завязло в холодной, склизкой земляной каше.

Идти было довольно трудно. Вода, наполнявшая воздух, оседала на рыхлую, словно только что вспаханную, землю и превращала её в грязь, которая просачивалась в обувь и пропитывала полы одежды. Студёный воздух из-за влаги казался липким. Дышать было тяжело и больно. Каждый пройденный метр давался как километр, а каждый шаг – как тысяча шагов.

Эльвин несла Рори на руках, а Лиам тащил гитару и чемоданы, стараясь держать их как можно выше над землёй, в которую сам иногда проваливался чуть ли не по колено.

Однако, указатель становился всё ближе, а потом и вовсе встал перед путниками, готовый поведать написанное на нём послание. Но на поблескивавшей от сырости табличке было написано всего одно слово, самое неожиданное для Эльвин и Лиама в тот момент, а именно – «там».

Эльвин и Лиам не без удивления и опаски повернули головы в сторону, указанную стрелкой, но «там», как и везде вокруг, стоял густой, непроглядный туман. Что скрывалось за ним – оставалось тайной. Хотя…

– Хм… Я снова вижу указатель. – Немного растерянно сообщил Лиам. – Рискнём?

Эльвин пожала плечами. Рори у неё на руках ёрзал и хныкал от холода.

Делать было нечего. Нужно было как можно скорее выяснять, что это за место такое и искать приюта в первом встретившимся доме. Если, конечно, здесь вообще живут люди…

Меся грязь сырыми ногами, продрогшие Схизантусы добрались до второго указателя и снова застыли в недоумении. «Там» – вот всё, что корявыми буквами было выведено на потрескавшейся табличке. И опять в той стороне, куда указывала стрелка, сквозь туман не проглядывалось ничего, кроме нового указателя.

Битых полчаса Эльвин и Лиам ходили от столба к столбу, разгоняя стайки красных светлячков, метавшихся в воздухе, и всё сильнее отчаивались, находя на каждой следующей табличке одно и то же пустое слово.

Смеялся ли кто-то над путниками, понатыкав эти никчёмные указатели, или они действительно вели к чему-то важному, стало понятно лишь спустя довольно большой период времени, когда в тумане вдруг появилось пятно света квадратной формы.

Да это же свет из окна! А значит и дом, и люди! Наконец-то!

Радостные Эльвин и Лиам прибавили шагу, но тут же снова притормозили, так как то, что выплыло из рассеявшегося тумана, на минуту их просто потрясло.

Вместо дома с крыльцом и крышей, посреди пустоши, освещённой только луной и светлячками, стоял причудливый деревянный ящик. Огромный, нелепый, он был обит по краям неровными железными листами и приподнимался над землёй на шести длинных металлических палках. Из двух маленьких окошек, расположенных по одной стороне постройки, горело лишь одно. А на абсолютно плоской крыше рядом с корявой трубой виднелись редкие кустики и чернела полусогнутая мужская фигура.

Схизантусы оторопело встали.

Продрогший Рори совсем не понял реакции родителей и ужасно рассердился что они остановились, когда дом, который все так хотели найти, уже стоял перед ними, и сам предпринял все меры чтобы скорее оказаться в тепле.

– Дядя! – Нетерпеливо крикнул он, пытаясь привлечь внимание мужчины, но, вместо радостного приветствия вызвал у хозяина дома совсем другую реакцию.

Тёмная тощенькая фигура вдруг подскочила на месте и кинулась к трубе, но в темноте запнулась, и с диким воплем провалилась под крышу. Свет в окне мгновенно погас, и растерявшиеся Эльвин с Лиамом уже думали повернуть подальше от странного дома-ящика, когда откуда-то сбоку дома вдруг послышался скрип открывающейся двери, и полуиспуганный женский голос спросил:

– Кто тут?

От радости Эльвин даже подпрыгнула.

– Да это же Эми! – Не дожидаясь слов подтверждения, она побежала на голос.

Лиам пошёл следом.

Совершилось! Совершилось! Какая долгожданная встреча!

С другой стороны дома на пороге действительно стояла Эмили, и уже тоже смеялась от счастья, пытаясь дотянуться до руки подруги. Но высота, на которой дом «парил» над землей, была слишком велика, и их пальцы едва соприкасались.

– Поднимайтесь! Поднимайтесь скорее!

Через несколько секунд Эмили скинула друзьям верёвочную лестницу и, когда они с трудом поднялись в маленькую тёмную прихожую, начались бесконечные обнимания и женские голоса защебетали без умолку.

– Ой, вы мои хорошие, родные! Как же я по вам соскучилась!

– И мы так скучали по тебе, Эми! Ты получала все мои письма?

– Ты прямо цветёшь, подружка! А Лиам такой важный стал! Какая пара, просто приятно посмотреть! А мальчик-то у вас какой ангелочек! Сколько ему уже? Мирком, Мирком, смотри, кто к нам приехал! Я же говорила, что это не Янсоны! Ох, Эльвин, какое прелестное платье! Сама шила? Ну-ка, покружись!

Лиам, поняв, что скоро это не кончится, устало прислонился к отсыревшей стене, и молчаливо наблюдал как Эльвин, перекладывая ребёнка из одной руки в другую, пытается кружиться на одном месте, а Эми, отбивая ногой ритм, на ходу вспоминает какую-то несуразную песню и со смехом грозит пальцем Рори, который, стараясь привести в чувства и мать и незнакомую тётю, то и дело дёргает их за волосы.

– Мили, у тебя там что-то сгорело. Второй этаж весь в дыму.

На противоположной от Лиама стене отворилась низенькая дверка, и, впустив вперёд себя клуб едкого дыма, в полутьме прихожей появился Мирком.

Улыбка на лице Эмили мгновенно испарилась, и со словами «О, боже! Мой рис!», девушка распахнула ещё одну дверь, и кинулась в задымлённую комнату.

Эльвин с Лиамом немного растерялись.

– Да вы проходите, проходите, не стесняйтесь! – Со смущённой улыбкой промямлил Мирком, затягивая верёвочную лестницу обратно в дом. – Вы наши первые гости.

– Благодарю. – Ответил за своё семейство Лиам, и они с Эльвин не совсем уверенно последовали за Эмили.

Помещение с низким потолком оказалось кухней. И Эмили сновала там в дыму среди кучи каких-то грязных мисок, пытаясь найти прихватку, чтобы снять с огня обугленную кастрюльку.

Кухня была очень маленькой и жутко тесной. Плотно расставленная мебель «съедала» восемьдесят процентов всего пространства, и почти не оставляла места для людей.

– Садитесь, садитесь, мои дорогие! Будьте как дома! – Проступившая из дыма рука Эми гостеприимно повела в воздухе, призывая друзей располагаться.

Посередине стоял круглый стол и три придвинутых к нему стула. Стены облепляли маленькие неказистые шкафчики. Дверцы некоторых из них болтались на одной петле или вовсе были сняты. Слева располагался очаг. А справа стоял рукомойник, и маленькая девочка голышом сидела в тазике с водой и играла с деревянными бусами.

– Ой, какое прелестное создание! – Эльвин посадила Рори на стул и наклонилась к девочке.

– Эмили, это просто вылитая ты! – Искренне изумился Лиам, настолько зеленоглазая крошка была похожа на свою мать.

– Да, друзья, познакомьтесь с моими малышами! – Не без гордости в голосе сказала Эми. – Это вот Ритлин. А это, – она пошарила под столом и вытянула оттуда за руку испуганного кудрявенького мальчика, – это Паул. И не хнычь, дорогой, тебя здесь никто не обидит.

Маленький Паул выглядел гораздо младше сестры и был очень худ и бледен. Его тоненькие ручки крепко вцепились в длинную юбку Эми, красивые светло-русые кудряшки скрывали уши и лоб, а блестящие глаза с недоверием смотрели на гостей.

Рори, который провёл почти всю свою жизнь в доме или в саду, ещё никогда не видел детей своего возраста и от радости ужасно разволновался. Он решил незамедлительно познакомиться с Паулом и Ритлин и потянулся через стол, чтобы поздороваться с Паулом, но мальчик спрятался за спинку ближнего стула. Рори недовольно насупился.

В кухню вошёл Мирком, и Лиам, который всё ещё стоял в дверях, посторонился, чтобы дать ему пройти. Прихрамывая на левую ногу, Мирком медленно обогнул стол и, чуть не запнувшись о Паула, прячущегося за стулом, потянулся к маленькому квадратному окошку. Приложив немало усилий, он повернул толстую чугунную защёлку и опустил стекло. Повеяло прохладой. Дым стал медленно освобождать помещение.

– Ой, Эльвин, будь добра, закутай Ритлин в полотенце, пожалуйста, а то простынет ещё. – Попросила Эми, которая, не найдя прихватку, снимала кастрюлю с огня, обернув её своим фартуком. – Возьми то, что жёлтое, оно чище.

Эльвин сняла с крючка полотенце, завернула в него Ритлин и, опустившись на стул, посадила девочку себе на колени.

Лиам сел рядом, и Рори забрался ему на руки.

– Как приятно, когда в доме много детей! – Радостно вздохнула Эми, усаживая Паула на последний свободный стул и затыкая ему за ворот салфетку. – Это такое счастье! Немыслимо, что я когда-то даже не задумывалась об этом.

– Мама, тяю хотю! – Запищала Ритлин, болтая ногами и с опаской косясь на Эльвин.

– Подожди, милая, у мамы всего две руки. – Спокойно откликнулась Эми. – Вот сейчас каши поешь, которую я вам сварила, и я сделаю чаю и тебе, и твоему братику, и дяде Лиаму, и тёте Эльвин и маленькому Рори.

– А мне? – Улыбнулся ей Мирком своей неизменной робкой и пленительной улыбкой. И Эльвин ясно поняла, что и после двух лет совместной жизни Мирком не перестал стесняться своей обожаемой Эми. Вообще, даже то, что Мирком когда-то смог признаться Эмили в любви, до сих пор казалось Эльвин чем-то немыслимым, так как найти более закомплексованного молодого человека было сложно. Но так же сложно было найти и более миловидного.

– А тебе самый большой бокал! – С нежностью проворковала Эмили, щёки которой вмиг запылали. – И миллион поцелуев в придачу. Но это чуть позже… – Сразу добавила она, смутившись взгляда Лиама, и вся красная полезла в ближнюю тумбочку за тарелками и ложками.

Не менее красный Мирком отвернулся к оконцу, притворившись, что чинит якобы разболтавшуюся защёлку, и молил небеса, чтобы краска поскорее сошла с его лица, так как хотел выглядеть хоть капельку мужественным при Лиаме.

Лиаму, который вообще не припомнил ни одного случая когда он чего-либо так смущался, вся эта ситуация показалась довольно смешной, но он милосердно не подал вида.

– Не могу я найти три одинаковые тарелки! – Одновременно весело и виновато призналась Эми, выглянув из-за дверцы тумбочки. – Придётся детям есть из разных. Я где-то слышала, что гостей неприлично принимать таким образом, но вы уж извините…

– Какие глупости! – Воскликнула Эльвин. – Это последнее из-за чего ты должна беспокоиться, принимая нас.

– Да, наверное. Но я так взволнована. Ведь мы ждали вас целых два года, и вот вы здесь! Как вы наконец решились на путешествие? Как вы нашли нас?

– Нашли по указателям. – Ответила Эльвин. – А вот как решились… это довольно долгая и не очень приятная история.

– Понятно… – Протянула Эми. – У нас ведь тоже дела не так прекрасны, как хотелось бы. Я не говорила… Да в письме разве обо всём напишешь? Ну ничего, – возвращаясь из раздумий, вздохнула она, – сейчас вот покормим детей и отправим их играть. А сами сядем и всё расскажем друг другу. Будем говорить, говорить и говорить! До бесконечности.

Эмили достала три тарелки, взяла кастрюлю и, тщательно выбирая места, где не сильно подгорело, принялась раскладывать кашу.

– Рори можно совсем немного. – Чуть обеспокоено предупредила Эльвин, которой не очень хотелось, чтобы её сын ел горелое. – Он недавно завтракал.

– Завтракал? – Озадачено переспросила Эми. – Но ведь уже скоро ужин.

– Видимо, время у вас отличается от нашего. – Сказал Лиам. – На моих часах ещё только девять утра.

– А на моих почти шесть вечера. – Покачала головой Эмили. – Ещё только шесть! А я уже устала так, как будто на дворе поздняя ночь. Вот, дорогой, – обратилась она к Паулу, вручая ему тарелку и ложку, – кушай где побелее. Мирком, сядь с ребёнком, пригляди как он ест. И прикрой окно, милый, уже достаточно проветрилось.

Мирком вяло кивнул. Он сам не знал почему, но любые просьбы Эми всегда заставляли его немедленно подчиняться. Здесь таилась какая-то загадка, но Мирком даже не пытался её разгадать. Он быстро закрыл окно, подтащил к столу какой-то деревянный бочонок и, усевшись на него поудобнее, так как свободных стульев больше не было, уставился на Паула.

Теперь, когда дым полностью выветрился из кухни, Эльвин, наконец смогла как следует разглядеть друзей и подметить что изменилось в них за время разлуки. И, хотя изменения эти были незначительными, они определённо радовали глаз.

Эмили похорошела. Её тёмные волосы намного отрасли и погустели, зелёные глаза сверкали ярко и радостно и в них было столько же детского недоумения и беспечности, как и два года назад. Замужество, дети, свой дом полностью поглотили чувство одиночества, которого она так боялась и, несмотря на усталость от бесконечных дел, во всём её существе читалось счастье и спокойствие.

Мирком тоже почти не изменился, особенно внешне. Он был так же худ и бледен. Его каштановые волосы, его большие серо-голубые глаза, его робкие движения плечами и смущённая улыбка до сих пор пленяли своей трепетной красотой и вызывали в душе тихое умиление. Но взгляд уже не выражал страха перед всем на свете. Он был задумчив и сосредоточен, в данный момент на маленьком сыне, который с трудом справлялся с ложкой от волнения перед гостями, и был так похож на него.

– Кажется, мы напугали тебя, Мирком. – Решил прервать молчание Лиам, когда заметил, что Эльвин уж очень засмотрелась на хозяина дома.

– Что? – Рассеянно переспросил Мирком.

– Когда ты только заметил нас возле дома. Мы совсем не ожидали такой реакции.

– Ах это… – Покраснев, улыбнулся он. – Я просто не разглядел в потёмках и принял вас за Янсенов. Простите. Это было довольно глупо.

– За Янсенов? – Не поняла Эльвин. – Кто это такие?

– Наши бывшие соседи, местные разбойники. – Пояснила Эми, подвигая тарелки с кашей остальным детям. – Нас столько раз пугали ими и их жаждой наших сокровищ, что если бы за каждую услышанную фразу «вас скоро пристрелят» мне давали яблоко, я смогла бы накормить немало голодных.

– Вам серьёзно угрожают? – Изумился Лиам.

– Ещё как… – Кивнул Мирком.

– Ну, не совсем угрожают, дорогой. – Поправила мужа Эми, похлопав его по плечу. – Я бы сказала: бесконечно напоминают о неизбежности нашей печальной участи. Но не будем при детях на эту тему…

Заметив большие испуганные глаза Паула, Мирком затих. Лиам и Эльвин тоже озадачено примолкли, поняв, что у друзей, оказывается, проблем куда больше, чем у них самих.

Эмили занялась приготовлением чая.

Дети вяло ковыряли ложками в тарелках, никто не мог есть кашу с явным привкусом горечи. Рори положил голову на стол и, оставив нетронутую кашу в покое, принялся безрадостно оглядывать тесную кухоньку.

Горы грязных тарелок и подпалённых кастрюль соседствовали со связками чеснока и стопками полотенец. Веники, тазы и щётки хаотично расположились на шкафах и упирались в потолок. Полки и шкафчики на стенах были развешаны криво и беспорядочно. По углам пылились какие-то мешки и вёдра.

Вся обстановка была так непохожа на то, что Рори привык считать кухней, что мальчик был совсем растерян. Оказывается, как он понимал теперь, не во всех кухнях есть большое окно, увитое душистым горошком и бочонок в котором можно купать игрушки и пускать кораблики. Другие дома устроены совсем не так, и люди здесь живут довольно странно.

– Бедный Рори, – засмеялась Эмили, заметив взгляд малыша, – всё никак не поймёт, в какой захолустный край его завезли.

– Ничего, – сказал Мирком, – когда я приехал сюда в первый раз и мне сказали, что теперь я буду здесь жить, у меня вообще волосы дыбом встали. Из депрессии месяц вылезал. А потом как-то привык…

– Смирился, точнее. – Лицо Эмили внезапно погрустнело. Она снова кинула быстрый взгляд на Рори, а потом, как будто устыдившись чего-то, опустила глаза и зачем-то принялась тщательно вытирать Паулу рот краешком своего передника.

– Вы не думайте, – немного помолчав, проговорила она, обращаясь к друзьям, – что мы живём как поросята и совершенно не следим за порядком. Дом перешёл к нам в ещё более плачевном состоянии. Новую мебель, будь ты хоть трижды богачом, здесь не купишь нигде. Мы с Миркомом сделали всё, что смогли, чтобы внести в этот спичечный коробок хоть капельку уюта, но в таких условиях это совсем непросто.

– Эми, ну что ты… – Попыталась остановить её Эльвин.

– Я бы с удовольствием вымыла всю грязную посуду, но вода у нас приносная, и её едва хватает на самое необходимое. Я уже не говорю о том, что в засуху нужно поливать огород, а то солнце сожжёт и то немногое, что с трудом вырастает на этой глинистой почве. А что до этих вещей, рассованных по всем щелям… так для них просто нет места в нашем ящике под названием «дом».

Эми всхлипнула. Рори с удивлением наблюдал, как по щекам жизнерадостной тёти Эмили покатились серебряные слезинки-горошины и она, устав вытирать их рукой, просто спрятала лицо в платок.

– Мили, не надо… – Мирком взял жену за руку и легонько погладил её пальцы. – Пожалуйста… Что же теперь поделаешь?

– Мы даже не думали упрекнуть вас в чём-то! – Расстроенная Эльвин пыталась дотянуться до подруги через стол. – Как можно!

– Да я уже и не плачу! – Эми убрала платок с лица и попыталась улыбнуться. – Просто бывает находит когда оглядываюсь по сторонам. В повседневной суете иногда и забудешь, в каких условиях брошен с детьми на произвол судьбы. Тут каждый день не то что жить, а как выжить не знаешь. – Она вздохнула, и теперь, кажется, совсем успокоилась. – Ладно, будет и на нашей улице праздник! Давайте чай пить.

Мирком убрал со стола тарелки с кашей и разлил чай. Эми достала из навесного шкафа вазочку с пряниками и карамельками, и голодные дети мигом накинулись на сладости.

Под рубашкой Лиама что-то зашевелилось, и сонный Кланки вывалился на стол из-за воротника хозяина. Паул и Ритлин подскочили от неожиданности.

Весь вид зверька, маленького пушистого розового комочка, его чёрные глазки-бусинки, его ушки-антеннки и крохотные когтистые лапки так сильно впечатлили детей, что они от удивления забыли всё на свете.

– Боже мой, кого я вижу! – Всплеснула руками Эми. – Это же мой дружок, мой милый мохнатый Кланки!

– Точно Кланки. – Обрадовался Мирком. – Даже не верится!

Наперегонки, кто раньше дотянется, супруги бросились к зверьку. Эми успела первая, и, схватив сюданфлафа, стала гладить его и прижимать к лицу.

– Как же давно мы не виделись! Так давно! И почему ты его раньше не достал, Лиам?

– Так он спал. А сейчас, видимо, почуял сладости и вылез подкрепиться.

Эми потрепала шерстку зверька.

– Ах ты мой мохнатый! Всё так же любишь покушать.

– Ну, значит он совсем не изменился. – Подхватил Мирком. – И это хорошо.

– Угощайся, Кланки, угощайся! – Эмили посадила сюданфлафа рядом с вазочкой, и малыш без всякого стеснения принялся за самый большой пряник.

– Мама! Мама! Мятик! – С восторгом запищала Ритлин, тыча пальчиком в Кланки, который от испуга попытался зарыться в вазочке. Паул, который пока не умел говорить, просто радостно захлопал в ладоши.

– Да не мячик это вовсе! – Объяснил детям Мирком. – Это такой круглый зверёк.

– Вы сможете поиграть с ним потом, после чая. – Пообещал Лиам. – Он очень любит детей. Верно я говорю, приятель?

Кланки утвердительно пискнул в ответ.

– Как же здорово, что мы снова собрались вместе! – Эми всё никак не могла нарадоваться гостям. – Прямо как в старые добрые времена. Только Тома с Эдвином не хватает.

При упоминании Тома Лиаму стало некомфортно. Он взял чашку и сделал несколько глотков чая, пытаясь расслабиться.

– Эдвин, кстати, нам пишет иногда. – Продолжила Эмили. – Не так часто, правда. У него там забот выше головы. Представляете, управлять целой страной? Пусть даже маленькой.

– Уверена, он отлично справляется. – Эльвин тоже отхлебнула чая.

– Ещё бы! – Поддержал Мирком, подавая Паулу пряник. – Морвиния процветает. Я слышал, что со всех близлежащих местностей народ тянется в страну Эдвина. Половина нашей деревни уже там. Другая половина сейчас на пути к ней. А вот мы торчим в гнилой Кротовке потому что нам запрещено выезжать отсюда.

– Кем запрещено? – Спросил Лиам.

– Мистером Грифом, конечно. – Эми присела Миркому на колени. – «Это ваше место. Все остальные места не для вас» – его слова. Вам он разве такого не говорил когда вы въезжали в свой дом после свадьбы?

Лиам пожал плечами.

– Не знаю. – Сказал он, и от воспоминаний об Учителе его лицо помрачнело. – Я как-то никогда не слушаю, что он говорит.

Лиам с Мистером Грифом враждовали всю жизнь и смелые высказывания в адрес Учителя всегда вызывали в остальных Избранных нервную растерянность.

– Ну да, было такое. – Мельком глянув на мужа, подтвердила Эльвин. – Он всё время ходил и твердил: «все дороги на замках, все дороги на замках», «живите как лекари, живите как лекари». Но, я не думаю, что это был приказ пожизненно оставаться в Давии.

– Конечно нет. – Хмыкнул Лиам. – Это просто у него в голове что-то заклинило.

Мирком и Эмили засмеялись.

– Ой, нет! Лучше не будем! – Эми вдруг резко осеклась и, повернув голову, с тревогой вгляделась в темноту за окном. – Вдруг ОН сейчас слушает нас. – Добавила она, понизив голос, и крепко обвила руками шею Миркома.

– Да брось! С чего такие мысли?

– Сама не знаю. Но мне иногда кажется, что он следит за нами, наблюдает в окно или через трубу подслушивает. У нас даже верхняя часть трубы раскрошилась, правда ведь, дорогой?

Мирком кивнул.

– Всё может быть. – Протянула Эльвин, глядя как Кланки играет с пальчиками Ритлин. – Мистер Гриф же всё-таки наш Учитель. Он всегда был в курсе всего, что с нами происходит. А так как за эти два года он ни разу не приходил в открытую, то, скорее всего, наблюдал за нами со стороны.

– А лучше бы в открытую появлялся, в гости заходил. – Сказала Эми. – Не понимаю, что ему мешает…

Друзья неуютно замолчали. На самом деле в гости Мистера Грифа никто не ждал. Ни настроение Избранных, ни их самооценка от его визитов никогда не поднимались. Но многие из команды с тяжёлым сердцем согласились бы на «профилактическую» встречу с Учителем раз в неделю лишь бы быть уверенным, что они ничем не вызвали его гнев. Потому что с детства, куда бы ни был направлен взгляд Избранных, его чёрная фигура стояла там. И она говорила им, что такое жизнь, как с ней нужно обращаться и как она будет обращаться с ними. Сейчас же Мистер Гриф пропал, и жизнь шла своим чередом. Но в том, что она идёт правильно и они поступают правильно, уверены были не все, и это очень щекотало нервы.

– Странный он всё-таки старик. – Сказал Мирком. – Исчез так надолго, не оставив ничего кроме каких-то расплывчатых приказов и наставлений. Что, кстати, значит это «живите как лекари»? Что он имел в виду?

– Мы думали над этим. – Ответила Эльвин. – Точнее, я думала. – Поправилась она, заметив взгляд Лиама. – Скорее всего, он хотел, чтобы мы сеяли вокруг себя добро, помогали тем, кто к нам обращается. – Она пожала плечами. – Я так это поняла.

– А я думаю, – оживилась Эмили, – он намекнул вам взять как образец жизнь каких-то знаменитых лекарей, может быть, смотреть на некоторые вещи так, как смотрели они. Кто, кстати, жил в вашем доме до вас? Эти люди не были врачами?

– Да нет. – Нахмурился Мирком. – Он же не учил нас лечить людей. Тут что-то другое…

– А мне так кажется, – вмешался Лиам, пытаясь поставить точку в разговорах о Мистере Грифе, – если ты Учитель и даёшь ценный совет – говори ясно и понятно, а не бросайся таинственными фразами, пытаясь казаться супер-мудрым. И нет никакой надобности разгадывать совет человека, который даже не потрудился быть понятым, хотя времени на объяснения у него было достаточно.

Лиам шумно вздохнул, пытаясь успокоиться. Они с Грифом ненавидели друг друга, и всем было это известно. Лиам был единственным, кто осмеливался перечить Учителю, и единственным, кого Учитель с особой яростью «одаривал» наказаниями. Не все пытались выяснить причину таких отношений, но нервировали они всех без исключения.

– Ещё чаю? – Эмили решила побыстрее сменить тему.

– Нет, спасибо. – Эльвин отодвинула чашку. – Нам бы ноги просушить, и было бы совсем замечательно.

– Ноги?! Что же вы сразу не сказали? – Всполошилась Эмили. – Садитесь же скорее у огня! Грейтесь! А детей мы наверх отведём, пусть поиграют до ужина. Мирком, помоги-ка мне.

– Мы с Лиамом тоже поможем.

– Ну что ж, пойдёмте. – Согласилась Эми, забирая у Паула салфетку. – Я вам заодно дом покажу.

Мирком вяло поднялся на ноги.

– Детей лучше на руках нести. – Предупредила Эмили, водружая Паула на руки мужа. – У нас очень крутая лестница, взрослому-то тяжело по ней карабкаться, не то что ребёнку. Сами сейчас увидите.

Она сняла со стены фонарик и вышла из кухни. За ней последовала Эльвин, держа на руках Ритлин, и Лиам с Кланки и Рори. Мирком еле-еле ковылял следом, хромая на левую ногу.

В коридоре Эмили остановилась и открыла небольшую низенькую дверку.

– Сюда. – Указала она, направляя свет фонарика в густую темноту. – Аккуратнее только, потолки очень низкие.

С трудом удерживаясь на узких ступеньках и хватаясь за дрожащие перила, Лиам и Эльвин полезли на второй этаж.

– Точь-в-точь кротовья нора. – Вслух подумал Лиам. – Извините, конечно, за сравнение…

– Ничего, ничего. – Спокойно отреагировала Эми. – Ты абсолютно прав. Не зря же деревня Кротовкой называется. Мы живём в царстве этих маленьких зверей, и уже сами чем-то становимся на них похожи. Что там с тобой, дорогой? – Обратилась она к Миркому, заслышав его невнятное бормотание.

– Больно ступать. – Отозвался жалобный голос в самом низу лестницы.

Эми посветила туда фонариком.

– Что с твоей ногой? – Спросила она, пытаясь разглядеть его в полутьме.

– Я упал с крыши.

– Когда?

– Сегодня.

– Ах, да… – Вспомнила Эми и продолжила путь. – Это перед тем, как пришли Эльвин и Лиам. Бедняжка мой… – Добавила она уже другим голосом. – Всё время тебе не везёт… Ну вот и пришли! – Эмили толкнула ещё одну низкую дверь. – Тут у нас даже свет есть!

Где-то сбоку щёлкнул выключатель и большая, но очень тусклая лампочка осветила ещё один коридор, точно такой же, как был внизу. Только здесь было уютнее. На полу лежал вязаный коврик, а стены украшали картины с райскими птицами и детские рисунки. Слева в потолке, как заметила Эльвин, виднелась дверца на крышу, а рядом у стены лежала деревянная лестница.

– Помочь тебе, Мирком? – Лиам протянул руку в темноту лестницы и втянул хозяина дома в коридор. Мирком сощурился от света.

– Давай мне ребёнка. – Предложил Лиам. – Ты еле на ногах стоишь.

– Спасибо. – С облегчением сказал Мирком и попытался передать ему Паула. Но маленький мальчик, который ещё довольно сильно опасался незнакомцев, только испугано запищал и что есть мочи вцепился в отца.

– Ладно, – вздохнул Мирком, – я сам донесу.

– Детская вот здесь. – Эмили прошла к двери, что располагалась прямо по коридору. – Она у нас маленькая и необычная, но вы уж не удивляйтесь. – Эми зажгла свет.

Эльвин вошла первая и остановилась на пороге.

Комната была не просто маленькая, она была крошечная. Все стены, пол и потолок её были обиты толстыми ватными одеялами. Вместо кроватей на полу у стены лежал матрас, прикрытый простеньким покрывалом. Рядом с матрасом стоял фанерный ящик с какими-то книжками и валялся полу-сдутый резиновый мяч. Никаких других игрушек или мебели в комнате не было.

– Так, проходим по одному и оставляем детей! – Беззаботно скомандовала Эмили. – Вот так. Можно сажать их хоть на матрас, хоть на пол. Пол у нас утеплён. – Пояснила она, заметив недоумение Лиама, когда Мирком плюхнул Паула на пол чуть ли не у порога. – Так, Эльвин, дай-ка я одену Ритлин. – Эми принесла откуда-то маленький халатик и быстро натянула его на дочку. – Ну вот. – Сказала она, когда все дети были усажены вместе, а родители стояли и молча наблюдали через дверной проём. – Теперь, малыши, играйте! – Она потрепала Рори по голове, погладила Кланки, который примостился у мальчика на коленях, вывалила перед детьми кучу книжек и вышла, притворив за собой дверь. – Они у нас самостоятельные и не капризные – дети Избранных всё-таки. Думаю, и Рори такой же.

– Да, но всё же… им там не будет скучно? – С тревогой и большим внутренним неудобством спросила Эльвин.

– Да нет, что ты! Они любят смотреть картинки в книгах, разглядывать всяких животных, птичек, цветочки. Они же у нас почти никогда на улице не были и ничего такого не видели. Тем более развлечь нам их больше нечем. Игрушек в наших краях не достать.

– У нас есть немного игрушек. То есть, у Рори. – Лиам, как и Эльвин, был крайне шокирован бедностью, в которой жили их друзья. – Там паровозик, плюшевый кот и кубики. Я могу принести, они в чемодане.

– Да, да, было бы замечательно. – Согласилась Эмили. – Сейчас вместе спустимся. Дайте только мы вам остальной дом покажем.

– Какой ещё «остальной дом», Мили? – На лице Миркома появилась еле заметная улыбка. – Скажешь тоже. Кроме спальни больше и показывать нечего.

– Как это нечего?! – С лёгким возмущением воскликнула Эмили. – А чуланчик? Ты так здорово придумал сделать его прямо в стене, что я просто не могу не похвастаться! – Она легонько потрепала его по подбородку.

Мирком густо покраснел.

– Ну так вот, спальня у нас вот здесь. – Эмили с трудом оторвала нежный взгляд от мужа и включила свет в комнате, что находилась рядом с детской.

Эльвин заглянула внутрь.

Посреди комнаты, оклеенной голубыми обоями в белый цветочек, стояла двуспальная кровать с одной подушкой. Над кроватью висели круглые жёлтые часы и картина с двумя голубками. У стены справа стоял высокий шкаф, упирающийся в потолок, и тумбочка с зеркалом. На стене слева за занавесками виднелось маленькое окно, а рядом стоял стул, с которого свисал тёплый свитер Миркома.

– Придётся нам всем здесь как-то разместиться. – Эмили окинула комнату озадаченным взглядом. – Других спальных мест в доме нет. Вы с Лиамом, конечно, ляжете на кровать, а мы с Миркомом что-нибудь придумаем. Кинем себе по матрасу на пол, да и всё!

– Нет, нет, на пол ляжем мы! Нам и так неудобно вас стеснять! – Запротестовала Эльвин.

– Конечно! – Поддержал Лиам. – Мы и на полу прекрасно устроимся.

– Но вы же наши гости! Вы доставили нам столько радости своим приездом! И меньшее, что мы можем для вас сделать, это расположить вас с максимальным комфортом.

– А комфорта в нашем доме вы уже сами поняли сколько… – Добавил Мирком. – Нисколько. Так что соглашайтесь на кровать.

Лиам ещё раз молча оглядел спальню.

– Ладно, давайте потом разберёмся. – Предложила Эльвин. – До сна ещё так далеко.

– И правда. – Согласилась Эми. – Пока дети играют сами, надо ловить момент. Пойдёмте же, я вам покажу, что тут у нас дома ещё есть. Похвастаюсь, что Мирком у меня смастерил. Идите, идите сюда!

Она подозвала Лиама и Эльвин в закуток у спальни и торжественно продемонстрировала свою гордость.

Всё гениальное изобретение Миркома состояло в том, что он просто снял несколько досок со стены и поставил в проём, где не было утеплителя, небольшой деревянный ящик, где теперь были аккуратно расставлены веник, совок для мусора, несколько каких-то банок и пара пустых вешалок под одежду.

Конечно, для такого маленького домишки, где не было ни одного лишнего квадратного сантиметра, эта выдумка была очень кстати, так что Схизантусы от души похвалили хозяина дома и поздравили Эми с таким находчивым мужем.

– Спасибо, спасибо, мои хорошие! – Эмили была бесконечно счастлива и горда. – Я и сама знаю, что мне повезло как никому другому. Мирком у меня просто золото. В этом шкафчике я, кстати, храню медальоны-глобусы и свои бусы из чёрного жемчуга, самое ценное, в общем. Они в одной из этих банок.

Выждав ещё пару секунд, чтобы друзья получше рассмотрели потайной шкафчик, Эми аккуратно задвинула доски.

– Ну вот, больше, кажется, и показывать нечего. Уборная у нас на первом этаже, но это не главная достопримечательность. Комнаты вы видели. – Она закрутила головой по сторонам, удостоверяясь, что ничего не пропустила и вдруг заметила дверцу в потолке. – Ах, да, вы же на крыше ещё не были! Как раз самое время слазать пока у вас ноги сырые. Мирком, ставь-ка лестницу!

Мирком послушно поднял с пола лестницу с железными крюками на концах и приладил её прямо под дверцей, зацепив за железные кольца на потолке.

– Вот так!

Эмили полезла первая и с грохотом откинула дверь. Повеяло холодом, сыростью и мятой.

– Давай руку! – Эми помогла Эльвин взобраться на крышу.

Следом залез Лиам. Схизантусы изумлённо огляделись по сторонам.

На абсолютно плоской крыше был разбит настоящий огород. С обоих сторон тянулись тёмные полосы гряд и в тусклом свете звёзд на пожелтевших листочках насаждений мерцали крупные капли росы. Посередине крыши втиснулся даже маленький парничок и росло какое-то низенькое тонкое деревце.

– Да, да, не удивляйтесь! – Засмеялась Эми, заметив лица друзей. – Чтобы выжить в наших условиях, любые средства хороши. Мы с Миркомом сами натаскали сюда земли и посадили всё это. Детям нужны овощи и свежая зелень, да и мы без них не можем, правда ведь, дорогой?

Над уровнем крыши из дверного проёма показалась голова Миркома и закивала в ответ.

– Ну, залезай скорее, а то холод в дом запустишь! – Поторопила его Эми. – И дай мне фонарик, а то я в этом тумане ничего не вижу.

Пока Мирком забирался на крышу и закрывал за собой дверь, Лиам и Эльвин с интересом прошлись вдоль грядок, пытаясь разглядеть что там было посажено.

– Очень оригинально. – Вслух заметил Лиам. – Огород над головой. Первый раз такое вижу.

– Да, а что поделать? – Отозвался Мирком, прихрамывая подходя к Эмили и протягивая ей фонарик. – Мы тут вообще живём немного воспарив над землёй. По земле мы ходим редко и только при крайней необходимости. Так что выращиваем растения самостоятельно, чтобы уж совсем не забыть как они выглядят.

– Странно. – Эльвин искренне удивилась. – У вас же здесь лес совсем рядом, а вокруг столько свободной земли, что можно хоть плантацию засадить.

Эмили красноречиво покачала головой.

– Это видимость. Декорации. Мы никогда не сможем использовать эту землю. Она принадлежит кротам, кротам и только кротам.

– То есть как? В прямом смысле?

– В самом прямом. – Подтвердил Мирком. – И я даже могу объяснить… Здесь, – он повёл рукой, указывая на всю обширную территорию деревни, – в земле живут тысячи и тысячи кротов. Я даже не знаю, как точнее определить для вас их численность… – Он задумчиво постучал по подбородку указательным пальцем. – Просто представьте, что при массовом движении они способны создавать такие земляные волны, что как пушинку относят наш дом на несколько метров или даже километров в сторону.

– И мы беспомощно дрейфуем в кротовьем море, пока буря не уляжется. – Добавила Эми. – Иногда час, иногда два, а иногда и несколько дней.

Супруги посмотрели друг на друга. Кто бы мог подумать, что им придётся считать нормой такие абсурдные факты!

– Из-за этого, кстати, наш дом и установлен так высоко над землёй и поставлен на некое подобие лыж. – Продолжил Мирком. – Так, при волнениях и кроты к нам не заберутся, и дом не перевернётся. А вы говорите засадить плантацию!

Эльвин подошла к краю крыши и вгляделась вниз.

– А я и не заметила, что дом на лыжах… – Прошептала она в замешательстве.

Эмили тоже глянула вниз.

– Это потому, что мы немного провалились. – Объяснила она. – Земля очень рыхлая и влажная. Она как каша.

Эльвин взглянула на Лиама, тот только покачал головой.

– Мда… А я думал, что это нам трудно жилось.

Мирком улыбнулся.

– Ну, трудно было поначалу. А потом мы привыкли. Тем более кроты совершенно не опасны. Неуправляемы только и чересчур подвижны. Но нам они никак не вредят. Правда единственно – не дают прорасти траве возле дома, сразу съедают корни и семена. А так они очень милые зверьки, пушистые такие. Я даже детям как-то приносил показать.

– Да уж… – Только и смогла произнести Эльвин. – Мы, конечно, чувствовали, что здесь странная земля, но чтобы всё было так серьёзно…

Эмили прошлась вдоль самой длинной гряды, освещая фонариком маленькие редкие кустики щавеля и салата.

– Ты права, всё довольно серьёзно… Но вы не думайте, тут все так живут.

– То есть в деревне ещё есть люди? – Лиам поискал взглядом дома этих смелых добровольцев.

Эмили обернулась.

– Ну хорошо, тут все так жили. – Исправилась она. – Сейчас уже нет. Вот когда мы заселились, стояло целых шесть жилых домов. Потом кроты стали уж слишком активны, и осталось всего три. Люди просто не выдержали такой жизни. Сейчас во всей Кротовке живём лишь мы и старик Мюрин. Да и тот бы давно сбежал, если бы не наши сокровища.

– Он про бриллианты знает?

– Конечно. – Сказал Мирком, облокачиваясь на трубу. – Он ездит в Морвинию за продуктами, привозит себе и нам. И мы расплачиваемся с ним за покупки только бриллиантами. Он в курсе, что у нас их много. Поэтому как паук выжидает момента когда с нами что-нибудь случится. Надеется, что тогда сокровища попадут в его руки.

– Ага, – подхватила Эми, – если кто-то из нас заболевает, у него так настроение поднимается, радость прямо налицо… Неприятно, конечно, с таким человеком общаться, но нам не выбирать. Мюрин единственный, у кого есть связь с «миром» в этой глуши, и он этим активно пользуется. Каждый раз просит за свои услуги всё больше и больше драгоценных камней. Мы вынуждены соглашаться на это, так как сами выбраться никуда не можем. Пешком очень далеко, сами понимаете.

– Да уж, конечно понимаем. – Откликнулся Лиам. – Хорошо же ваш соседушка устроился!

– Хорошо, это не то слово. – С негодованием согласилась Эмили. – Разбогател на наших бриллиантах как король. Уже выстроил себе огромный дом и конюшню в лесу, всегда сытый, ни в чём не нуждается. А мы, имея столько сокровищ, живём почти как нищие. – Она с грустью поджала губы. – Я всегда поражалась, как всё в этой жизни может быть перевёрнуто.

Последняя фраза прозвучала как истина, и она была слишком печальной, чтобы продолжать разговор.

На минуту друзья замолчали. Эльвин откинула назад потяжелевшие от влаги волосы и снова посмотрела вниз. В темноте стелился молочно-белый туман. На земле в ямках собиралась вода и звёзды, отражавшиеся в ней, походили на маленькие привидения.

Эльвин прищурилась. Что над головой, что под ногами – всё одно.

«– А мир-то и правда перевёрнутый…»

– Я в недоумении. – Произнёс Лиам неожиданно громко, так что все обернулись. – Что вас тут держит? Я ещё понимаю – мы с Эльвин согласились жить в Давии, хоть город и был почти несносным. По крайней мере наш дом стоял на твёрдой земле, у нас был свой сад, водопровод… Но как вы смирились с таким жалким существованием? Почему не уехали?

– Так Мистер Гриф запретил нам. – Виновато откликнулась Эми, предвидя негодование Лиама.

– Ах, ну конечно! – Лиам и правда вышел из себя. – Наш любимый Учитель всегда заботился о том, чтобы нам жилось хорошо. Поэтому все мы провели детство и юность кто в пещерах, кто в лесных хижинах, кто в заброшенных домах… Хотел бы я посмотреть как он сам хоть недельку бы пожил в подвешенной деревянной коробке или городе, где тебя не считают за человека только потому, что у тебя нет какого-то паспорта.

– Паспорта? – Переспросил Мирком, первый раз услышав слово.

– Ага… Ну, неважно…

– Без фамилии нас, кстати, тоже считали недонормальными. – Добавила Эльвин. – И Лиам нам даже придумал свою – Схизантусы.

– И что, помогло?

Все невесело посмеялись.

– Не знаю, я вообще не против переезда. – Сказала Эмили, потирая плечи. – Я бы даже хотела этого. Но… «Это ваше место. Все остальные места не для вас». Мистер Гриф повторил нам это много раз, и я запомнила…

Мирком поддержал жену унылым кивком.

– Если скажет – переезжайте, переедем. А пока…

– Согласны терпеть? – Закончил Лиам.

– Живём. – Угрюмо обрубил Мирком и отошёл к парнику.

Эльвин смотрела на его спину, сгорбленную над чахлыми плетями огурцов, и дивилась ситуации. Нечеловеческие условия, двое детей, никакой поддержки, а они терпеливо и смиренно существуют и ещё говорят, что «живут». Хотя… Хотя страх, конечно, играл здесь немаловажную роль, не последнюю. Но, как бы там ни было, их выдержка вызывала уважение, и Эльвин не могла не сказать об этом.

– Вы молодцы! – С чувством произнесла она. – И я просто восхищаюсь вашей смелостью.

Эмили была польщена, но совесть не позволила ей принять похвалу.

– Это не смелость. – Призналась она со вздохом. – Это тупик. Мы находимся в тупике и не можем двигаться дальше. Все дороги закрыты, и открыть их может только Мистер Гриф, наш Учитель. Ключи у него. От всех дверей и от нашей клетки.

– Не вижу никакой клетки. – Встрял Лиам, раздражённый этой красиво сказанной ерундой и тем, что Эльвин с ней согласна. – Вот мы с Эльвин взяли и уехали.

– Ага. Но что он вам на это скажет?

– Лично меня это не волнует.

Эмили скривила губы.

– Нет, мы не просто взяли и уехали. – Мягко поправила Эльвин. – Нас выселили из города. Это разные вещи. Дорога туда для нас закрыта и мы сами стоим на перепутье. Теперь нам нужно найти другую дорогу, свою. А вот что это за дорога и где её искать – пока не знаем.

Воздух всё больше наливался водой. Капли, блестевшие вокруг, становились крупнее и сливались друг с другом. Эльвин медленно провела носом туфли по краю крыши. Получилась как будто дорога, начинающаяся ниоткуда и уходящая в никуда. Хотя, может, она и вела в определённое место, и надо было лишь дать ему название?

Немного поразмыслив над чем-то и заметив, что в щель между досками и трубой протекает вода, Эмили вдруг повеселела.

– Ну, если выселили, тогда и переживать нечего. Мистер Гриф не будет сердиться. На самом деле даже к лучшему, что у вас с этим городом не сложилось – вы же не любили его. А теперь судьба как будто даёт вам ещё один шанс, новый шанс на новую жизнь. Вы обязательно устроите всё лучше прежнего. Ох, я уже начинаю завидовать вам! Завтра утром пошлём письмо Эдвину, пусть он спросит Мистера Грифа как вам быть. Мистер Гриф часто бывает в Морвинии. Ответ придёт недели через три, тогда и видно будет.

Спокойствие на лице Схизантусов заметно подвыветрилось. Перспектива находиться в Кротовке три недели была такой удручающей, что Лиам даже не смог вставить яростный комментарий о том, что они свободные люди, и сам почувствовал себя запертым в клетке. Придётся связывать себе ноги, чтобы не сбежать отсюда сверкая пятками. Принесла же их сюда нелёгкая…

– Пора нам в дом вернуться. – Сказал Мирком, закрывая парник и засовывая в карман пару огурцов, – всё, что удалось найти. – Холодно тут.

– Верно, дорогой. Наконец-то пришло время попить чаю и поговорить о том о сём в более подходящей для этого обстановке.

Эмили откинула дверцу, и все спустились с крыши на второй этаж.

– Боже мой, промозглость-то какая! – Эмили потёрла руки, пытаясь согреться. – Надо печку сильнее растопить. – Её взгляд скользнул на дальнюю дверь. – Кстати, как там дети?

Родители на цыпочках подошли к детской, и весёлый смех, донёсшийся оттуда, заставил их улыбнуться ещё до того, как они увидели, что там происходит.

В детской, как это ни странно, шёл спектакль. В главной роли, впрочем, как и во всех остальных ролях, выступал маленький зверёк Кланки. Из всех сказок, что Эльвин рассказывала Рори перед сном, он выбрал свою самую любимую – про огромную вкусную репку, и теперь пытался показать её детям. Он прыгал по стене, цепляясь когтистыми лапками за одеяло, и как мог передавал сюжет. Но, так как Кланки сразу нужно было быть и репкой, и дедкой, и всеми остальными, возникала некая неразбериха, хотя Кланки это не смущало. Он как бешеный носился из стороны в сторону и пытался показать всех сразу. Он то прыгал, изображая весёлую внучку, то пытался залаять как Жучка, то надувался и застывал на месте, входя в образ репки.

Кланки и не догадывался, что дети не понимают о чём идёт речь, и воспринимал их смех как комплимент его восхитительной игре. От этого он старался ещё больше, и всеобщему веселью не было конца.

Четверо родителей, подглядывавших за представлением через узкую щёлку, сами еле сдерживали смех. И Эльвин жестом предложила отойти, чтобы случайно не сорвать необычный спектакль.

Лиам прикрыл дверь.

– Ну надо же! – Вполголоса восхитилась Эми, когда друзья всё-таки дружно покатились со смеху. – Как это у него ловко получается! Талант!

– Да-а, – протянул Лиам, – Кланки любит и умеет смотреть за детьми. Думаю, нам всем есть чему у него поучиться.

– Это точно! – Согласился Мирком, отсмеявшись. – Умный малый.

– Ну ладно, кажется, дети в надёжных руках. – С облегчением заключила Эльвин. – Теперь хотелось бы пойти на кухню и, наконец, просушить свои туфли. А то, чувствую, ещё чуть-чуть и они окончательно расклеятся.

Она приподняла перепачканный в грязи подол платья и взглянула на ноги. Туфли действительно сильно размякли, с сырых вытянувшихся шнурков стекала вода. Да и ботинки Лиама сморщились как гармошка.

Весёлое лицо Эми вдруг сделалось серьёзным и озабоченным.

– Боже, я сама беспечность! Надо было вас сразу у огня усадить, а я вас ещё на крышу потащила зачем-то! Вот так молодец! – Она махнула рукой, призывая всех следовать за ней. – Идёмте скорее греться, пока простуду не схватили. – Эмили включила фонарик и первая вступила в темноту лестницы.

– Глупости, я вообще не склонна к просту… – хотела беззаботно уверить подругу Эльвин, но не удержалась и громко чихнула.

– Ага, – кивнула Эми, – я так и подумала…

– Надеюсь, вы не заболеете. – Послышался за спиной Эльвин спокойный голос Миркома, когда они с Лиамом аккуратно продвигались вниз, нащупывая ногами ступеньки. – Потому что лекарств у нас нет. Да и врачей в радиусе ста километров тоже.

– Что верно, то верно. – Поддержала Эмили. – Поэтому нам ничего не остаётся, как не болеть или болеть редко. Конечно, с таким климатом как здесь и с такими условиями проживания простужаться можно хоть каждый день. Но с нашим-то упорством и верой в лучшее – кто ещё кого? Болезнь нас или мы её?

Она распахнула скрипучую дверь в коридор и повесила фонарик на гвоздь рядом с веником сушёной крапивы.

Все четверо вышли на свет и направились в сторону кухни. Лиам задержался у чемоданов, завалившихся в углу.

– Я всё-таки отнесу детям игрушки. – Решил он. – Кланки скоро устанет и им надо будет чем-то заняться.

– Я сама отнесу. – Заявила Эмили. – А вы идите отдыхайте.

Лиам не стал спорить.

Они с Эльвин открыли чемодан и среди прочих вещей отыскали пакет с кубиками, деревянный паровозик и плюшевого серого кота.

– Симпатичный. – Улыбнулась Эми, когда Лиам протянул ей игрушки. – Я имею ввиду кота. Очень славный. Прямо как Том. И глазки такие же карие. Умиление, правда?

Эльвин с опаской взглянула на Лиама. Тот слегка насупился, но сделал вид, что упоминание о бывшем женихе Эльвин совсем не качнуло его настроение в сторону ревности.

– Вы же помните, какой Том был хорошенький когда перевоплощался из человека в кота? – Снова спросила Эмили, сияя улыбкой.

– Да, помним, конечно. – Быстро ответила Эльвин, не поднимая глаз от чемодана.

– Белый, пушистый…

– Вот книги. – Перебил её Лиам, пытаясь пресечь разговор о Томе, так как для него это была нежелательная тема номер два, сразу после Мистера Грифа.

– Да он и в обличии человека, по-моему, был самый белый и пушистый. – Засмеялась Эми, впадая в воспоминания, и тут, наконец, наткнулась на взгляд Лиама. – Э-э… ну, в общем, я пойду отнесу…

Чуть сконфузившись, она мгновенно испарилась за дверью, даже забыв фонарик. Мирком быстрым шагом направился в кухню.

С огромным внутренним неудобством Лиам понял, что всё-таки характер его уже не изменить. Он опять ревновал. Опять, опять и опять. Хотя с чего бы? Ни повода, ни самого Тома рядом. Ерунда какая-то.

Лиам потёр лоб и присел на корточки, чтобы закрыть чемодан. Эльвин положила руку ему на плечо.

– Ну что с тобой? – Шёпотом спросила она, наклонившись к его уху. – Всего-то имя упомянули, а ты уже кипишь. Разве так можно?

Он вздохнул, качая головой.

Эльвин потянула его к себе и обняла за шею.

– Я же выбрала тебя, а не Тома… – Сказала она, ласково глядя в его глаза.

У Лиама отлегло от сердца.

Действительно, она сейчас рядом с ним и так будет всегда, уж об этом он позаботится. А что до Тома… Том? Кто это вообще? Страсть спалила все мысли в голове, спалила это имя. Объятья стеклись в поцелуй, и весь мир переместился в него.

Но хлопнула на кухне дверца шкафа, Эльвин оторвалась от Лиама и, взяв его за руку, потянула в сторону кухни.

Один шаг от того места, вокруг которого только что вращалась вся Вселенная, и к Лиаму постепенно вернулся рассудок. Отряхнулись от пепла и ожили привычные мысли, и образ Тома, такого непредсказуемо-доброго и опасно-идеального, снова прокрался в его жизнь.

«– Нет. – В тысячный раз подумал Лиам, крепче сжимая руку Эльвин. – Надо быть начеку. Всегда.»

Схизантусы вошли в кухню. Мирком, который сидел за столом и чистил от кожуры абсолютно жёлтый огурец, поднял на них глаза.

– Я тут подкинул дров в огонь, можете сесть обогреться. – Он указал на очаг рукой, в которой держал нож, и жёлтая стружка подпрыгнула в воздухе.

– Спасибо, очень кстати. – Эльвин в предвкушении долгожданного тепла двинулась через узкий проход между столом и чередой шкафчиков. Лиам обошёл с другой стороны и, так как сесть у огня было не на что, потянул на себя один из стульев, стоящих у стола, но не смог сдвинуть его с места.

– Что такое? – Не понял он, ещё раз дёрнув на себя стул. – Ножки что ли зацепились? – Он глянул под стол, но никаких помех не обнаружил. – Странно.

Мирком замялся, сгребая кожуру от огурца в ровную кучку.

– Да они просто приколочены к полу. – Покраснев, объяснил он. – Как и вся мебель в общем. – Он пожал плечами и, завидев недоумение Лиама, поспешил объяснить. – Когда кроты двигают и наклоняют дом, мебель может упасть на кого-нибудь. Поэтому в этих краях её всегда приколачивают. Так безопаснее.

– Аа… понятно. – Протянул Лиам. – Просто хотелось бы присесть.

– Ну да, с этим проблема. – Мирком окинул кухню озадаченным взглядом. – А вы возьмите вот этот бочонок. – Он похлопал рукой по небольшой деревянной бочке, стоящей рядом с ним. – И, например, вон ту табуретку рядом с рукомойником. Мы её на всякий случай оставили не прибитой.

Лиам освободил табуретку для Эльвин, а себе пододвинул бочонок с выцветшей надписью «мёд». Схизантусы расположились у огня.

Эльвин поставила туфли на горячую решётку и вытянула к очагу ноги в сырых чулках. Лиам стянул размякшие ботинки. Дрова в очаге тихонько потрескивали, создавая уют и навивая сонливость. Красные угли пылали жаром.

– Тепло…

Эльвин прильнула к Лиаму и, вздохнув, закрыла глаза.

– Вам там не тесно? – Спросил появившийся в кухне голос Эмили.

Эльвин обернулась.

– Ну что ты, разве влюблённым бывает тесно?

– И то верно. – Подмигнула Эми. – Я это после переезда в Кротовку поняла. Вроде и так стены сплющивают, а мне к моему голубку ещё ближе быть хочется. – Они с Миркомом потёрлись нос об нос.

Все засмеялись.

– Как там дети? – Спросил Лиам.

– Отлично, отлично. Кланки, кажется, в ударе. Закончил с показом «Репки» и принялся за сказку «Колобок». Теперь катается там по комнате между детьми в образе главного героя. Просто прелесть, а не зверь!

– Да, он необыкновенный талант. – Поддержал Лиам. – Зверёк искусства. Всегда выкладывается на сто процентов, особенно если дело, за которое он взялся, связано с едой.

– Это верно. Поэтому я не стала ему мешать. – Эмили кое-как втиснулась Миркому на колени, так как между стулом и столом было совсем мало места. – Тихонько оставила игрушки и удалилась. И, кстати, по пути сюда забежала в спальню. Вот. – Она вытащила из кармана пачку писем, перевязанную зелёной тесьмой, и подтолкнула к Схизантусам. – Письма от Эдвина. Они, как я и думала, лежали в шкафу на мешке бриллиантов. Читайте сами, а мне лучше в них не заглядывать.

– Что-то плохое пишет? – Спросил Лиам.

– В гости зовёт? – Догадалась Эльвин.

Эми кивнула.

– Но ничего у него не получится. Хоть и искушает он и соблазняет, я всегда опускаю эту тему. Нам с Миркомом и так неимоверно повезло – женаты, двое детей, тогда как мы всю жизнь должны были прожить в одиночестве. Итак, наверное, судьбу прогневили своим счастьем. Я боюсь перевешивать эту чашу весов ещё какими-то приятными событиями.

– Какой кошмар. – Вырвалось у Лиама, но Эльвин придержала его за руку и, из уважения к мнению друзей, он насилу закрыл рот. Ну хорошо, сейчас они говорили о себе, но если подобные рассуждения коснутся их с Эльвин… Лиам судорожно прокашлялся.

Мирком подкинул в очаг ещё несколько поленьев и глянул в сторону окна.

– А Эдвин, конечно, скучает. – Сказал он. – У нас с вами семьи, а ведь у него – никого. Только слуги. Да с ними, наверное, и не поговорить толком.

Мирком прищурился и всмотрелся в маленькое окошко. За квадратиком стекла не было видно ничего кроме белой пелены тумана, которая съедала звёзды и лес. Но ему казалось, что вдалеке едва заметно брезжит свет. Это прекрасный золотой дворец одиноко сияет в ночной темноте. И там, в красивых палатах, среди множества суетящихся слуг, на высоком троне, в расшитой драгоценностями одежде сидит его друг Эдвин, уставший от пышных балов и приёмов и думающий лишь об одном – когда, ну когда же к нему приедут его милые друзья и скрасят эти однообразные будни? Именно так Мирком представлял себе жизнь настоящего короля: роскошь, всемогущество и беспроглядная скука.

– А много у него слуг? – Спросил Лиам, первый раз задумавшись над этим вопросом. Честно говоря, он не очень представлял себе неугомонного, энергичного Эдвина, за которого вдруг кто-то что-то делает. Эдвин всё и всегда любил делать сам, и никто не мог сравниться с ним ни в быстроте, ни в качестве.

– Да мы и не знаем даже. – Сказала Эми. – Он ни разу не писал об этом.

– Ну уж точно не меньше ста. – С серьёзным видом заявил Мирком. – Представьте – целая страна, пусть даже и маленькая. Эдвин же не может в одиночку следить за всем происходящим. Должны быть какие-то вестники или гонцы, не знаю, как правильно их называют, те, которые ездят по стране, доносят указы, узнают новости и смотрят как живут люди. Да и в огромном дворце всегда держат много слуг – один прибирает, другой готовит еду, третий приносит королю послания, четвёртый подаёт напитки… И ещё во дворце обязательно есть шут, такой глупый паренёк в нелепой одежде, который рассказывает королю всякие смешные шутки. – Он уверенно расправил плечи, словно только что вернулся из дворца и точно знал, о чём говорил. – Короли именно так и живут. Я знаю. Я в книжках читал.

Лиам в недоумении поразмыслил над словами Миркома, и так и сяк пытаясь представить Эдвина в образе пассивного, разленившегося владыки. Но вообразить это было крайне сложно и даже невозможно. Мирком явно ошибался. Эдвин бы не вынес такой жизни.

– Ну что ты, дорогой! – Эми мягко махнула рукой. – Эдвин у нас такой резвый, он уж точно на месте сидеть не стал бы. Почти в каждом письме рассказывает о своей бурной деятельности, а ты его каким-то лежебокой представляешь.

Мирком ничуть не смутился.

– Король всегда говорит: «я это сделал», хотя на самом деле это сделали слуги по его приказу.

Лиам и Эльвин задумчиво переглянулись. Сказанное ну ни как не вязалось с Эдвином. И, чтобы убедиться в том, что их друг не изменился так сильно, Эльвин решила начать читать его письма. Она развязала зелёную тесёмку, и ворох маленьких конвертиков высыпался ей на колени. Все письма были абсолютно одинаковые, аккуратные и изумительно пахли розой.

Лиам взял один из конвертов и поднёс к лицу.

– Сорт «Сокровище короля». – Сразу распознал он по аромату. – Очень редкий. Махровые, жёлто-золотые цветы. Между прочим, такие розы только в королевских садах растут. В других местах не могут жить – чахнут и погибают.

– Удивительно. – Эми мечтательно облокотилась на стол и подперла голову рукой. – Они, наверное, необыкновенной красоты.

– Да, необычайной. – Уверил Лиам.

– Хотела бы я увидеть это чудо…

Чудо… Действительно, чудо. Эльвин не могла понять, что происходит с ней. Письма словно излучали магнетизм. Вязкая, золотая энергия разрасталась от них во все стороны, поднималась к потолку, проходя через всё и всех. Мысли в голове как будто слиплись, застыли. В душе распустилось необъяснимое счастье.

Эльвин провела рукой по желтовато-розовой бумаге. Невероятно, но она чувствовала присутствие Эдвина. Он всё ярче и ощутимее рос в кухне, пока, наконец, не вышел за её пределы, наполнил собой всю Кротовку и потерял очертания где-то за лесом. Без сомнения, Эдвин был самым необыкновенным из всех Избранных. Он всегда видел больше остальных, он всегда знал больше, и, видимо, мог присутствовать в больших местах, чем там, где сам находился.

Замирая от радостного восторга и пытаясь не обращать внимания на ясное осознание того, что Эдвин в этот самый момент знает, что она делает, Эльвин развернула первое попавшееся письмо. Лиам придвинулся ближе, и они прочитали вместе.

«Ну вот и встретились наконец-то! Впору играть торжественную музыку. Моё письмо попало вам в руки, а это значит, что связь между нами снова восстановлена. Молодцы, что нашли пути и помогли этому случиться, хвалю вас!

У меня всё отлично, чего и следовало ожидать. Правда, корона – вещь достаточно тяжёлая, но вы же знаете – я крепкий орешек. А те вещи и обстоятельства, которые на первый взгляд причиняют нам боль и доставляют неприятности, затем раскрываются как чёрный мешок, чтобы одарить нас спрятанными в нём сокровищами: бесценным опытом, силой, выдержкой и какой-то просто сказочной удачей. Так что если вас ударили тяжёлым мешком по голове – не отчаивайтесь! Возможно, он набит такими приятными сюрпризами, что вы вмиг забудете о синяке и головной боли.

Кстати, что-то мне подсказывает, что сейчас в вашей жизни именно такой момент.

Что ж, ждите, ждите, ждите!

Навсегда ваш,

Король Эдвин

P.S. Передавайте привет той парочке голубков что сейчас находится рядом с вами. И помните: я всегда с вами, мои друзья. Всегда».

Эльвин и Лиам молча уставились друг на друга. Ни страх, ни волнение, ни удивление… Эльвин поняла, что названия, для овладевшего ей чувства, ещё не придумано и, нахмурившись, закусила губу. Присутствие Эдвина в комнате стало очевидным. Он здесь. Он приветствует их. Он каким-то образом написал всё это, отразил свои мысли на бумаге.

– Что такое? Что там? – Увидев, каким таинственно-потусторонним взглядом Лиам оглядывает кухню, Мирком не на шутку разволновался.

Перегнувшись через стол, Эмили с опаской схватила письмо и, ожидая увидеть там нечто поразительное, поднесла к лицу. Мирком тоже в напряжении пробежал глазами строчки но потом облегчённо вздохнул, а Эми спокойно приподняла брови и даже заскучала.

– Ах это… – Дочитав до конца и убедившись, что ничего сверхъестественного в нём нет, Эмили опустила листок бумаги на стол. – Да это же самое старое письмо из всей этой кучи, первое, которое мы получили от Эдвина. С него и началась наша переписка.

Эльвин посмотрела на подругу. Реальность вдруг стала потихоньку меняться.

– Первое письмо? – Скорее для себя повторила она. – Вам?..

– Ну да. Оно было написано почти два года назад. Мы тогда с Миркомом только месяца три как поженились, первое время очень бедствовали, проблем действительно было выше головы. – Она вздохнула, вспоминая тяжёлое время. – Мы так скучали по вам и Эдвину, но всё же старались не отчаиваться, держались как могли. А потом Мирком смог приручить пару голубей, сделать их почтовиками, чтобы весточки носили. Эдвин очень хвалил нас за это. Он тут так и пишет. – Эми опустила взгляд на письмо и нашла пальцем нужную строчку. – … моё письмо попало вам в руки… связь между нами восстановлена… молодцы, что нашли пути… хвалю вас…

Эльвин рассмеялась.

– Ну конечно! – Сказала она, сама не ожидая услышать облегчение в своём голосе. – Конечно…

Лиам тоже весь переменился. Улыбка растопила таинственность на его лице. Он взял письмо со стола и ещё раз перечитал его, переосмыслив написанное.

– Ну мы и выдумщики.

Эмили и Мирком, наблюдавшие за реакцией друзей, искренне не понимали что происходит.

– Странно. – Сказала Эми, когда мысленно примерила к ситуации все пришедшие в голову варианты тайных смыслов письма, которые могли бы так поразить Схизантусей, и поняла, что ни один из них не годится. – Что вас так изумило? Расскажите хоть.

– Ну, просто… – Эльвин думала, как подобрать слова, перебирая конвертики, рассыпанные у неё на коленях. – Ты же знаешь, вещи Эдвина обладают неким м-м… магнетизмом. А когда их сразу много, да они ещё и говорящие, всё смешивается: мысли, реальности. Понимаешь меня?

Она подняла глаза.

– Реальности? – Переспросил Мирком.

– «Говорящие»? – Загадочно повторила Эми, желая как можно более интересного объяснения.

– Разумеется. – Спокойно ответила Эльвин. – Письма говорят с теми, кому они адресованы. Так вот, это письмо даже не намекало, а буквально утверждало, что написано для нас – меня и Лиама. Не было обращения, как будто мы с Эдвином находились наедине и Эдвину не было необходимости называть по имени к кому именно он обращается. Не было обозначено время, словно всё происходило «здесь и сейчас». Так же в письме говорится, что у нас настал трудный период в жизни. По-моему, всё совпадает просто превосходно. И ещё вот это: «передавайте привет той парочке голубков, что сейчас находятся рядом с вами». Вы – влюблённые голубки. Как тут не удивиться?

Действительно. Совершенно невозможно. Удивление пошло по кругу и в одно мгновенье, как потухшие свечки, зажгло глаза Миркома и Эмили.

Мирком весь вытянулся на стуле, попеременно переводя взгляд то на жену, то на друзей. Опешившая по началу Эми, немного поразмыслив, поняла, что это самое прекрасное, что она слышала за долгое время.

– Вот это да-а! – Воскликнула она. – Вот так Эдвин!

– Он это спланировал! Спланировал! Точно вам говорю! – Возбуждённо подхватил Мирком. – И это не просто совпадение! Всё это – его маленькое самодельное волшебство!

Эльвин и Лиам, улыбаясь, смотрели на друзей из тёмного угла кухни, едва освещённого очагом, и походили на два цветка, белеющих среди травы в потёмках.

Эльвин с готовностью вытянула другой конверт.

– Читаем дальше?

«Привет, друзья!

Ваши голуби у меня прекрасно прижились. Как сели, так и не слезают с окна королевской кухни. Круглосуточно едят, едят, едят.

Две недели не мог выгнать их отнести письмо. Но, если вы сейчас читаете эти строки, значит, в этих птицах ещё осталась капля совести.

У меня всё отлично – и дела, и настроение.

Вчера расчищали колодец от опавшей листвы, обрезали кусты. Сегодня займёмся укреплением ограды и ворот.

Кстати, я обнаружил у себя в саду очень много редких растений. Лиаму было бы интересно.

Жду вас в гости.

Ваш король Эдвин.»

Лиам тепло улыбнулся.

– Конечно мне было бы интересно. – Сказал он, до глубины души польщённый тем, что его друг помнит о его страстной любви к растениям. – Мне уже интересно.

Эльвин развернула следующее письмо.

« Доброго времени суток, друзья!

Рад, что вы не отчаиваетесь и держитесь молодцами этой холодной зимой.

А у нас простудился Герберт. Лечим всей Морвинией, потому что когда он чихает, у ближних домов сносит крышу.

Приезжайте в гости!

Ваш король Эдвин.»

– Хм-м.. Герберт? – Лиам удивлённо заглянул в письмо. – Это тот стрелохвостый дракон что ли?

Мирком и Эмили синхронно кивнули.

– Ага, он самый.

– И Эдвин его приручил? – Хотя нет, Лиам решил, что ничего удивительного в этом нет.

– Ну-у, не то чтобы приручил… – Сказала Эми. – Они, скорее, хорошо дружат. Знаешь, как человек и домашнее животное. – Она встала и, открыв нижний шкафчик, стала передвигать там какие-то банки и мешочки с крупой. – Но дракон, конечно, во дворце не живёт, он на своей поляне обитает. «Пятно Дракона». Слышал о такой? – Она глянула на него поверх дверцы.

– Ещё бы. – Ответил Лиам, вспомнив это место. И от воспоминаний о поляне, где Избранные варили целебное зелье, а ещё любили и страдали, в его душе возникли очень странные смешанные чувства. – Чего там только не было…

– Согласна. – Эми вытащила из шкафа сковородку и придирчивым взглядом оценила степень её чистоты. – И смех, и слёзы… Хотя слёз, конечно, было больше. Но знаете, как это ни странно, при упоминании Пятна Дракона у меня всегда идёт одна и та же необычная реакция: мне хочется что-нибудь съесть. – Она заглянула в другой шкафчик и достала небольшой глиняный горшочек. – Наверное потому, что там я всегда была голодная.

– Я тоже. – Поддержал Мирком, поглаживая живот.

Эмили намочила губку и тщательно протёрла горшочек.

– Ну вот, и теперь то же самое. Вспомнила «Пятно Дракона», захотела есть. Да и ужин на самом деле пора готовить.

– И что у нас на ужин? – Мирком потянулся, пытаясь увидеть, что Эмили достала из шкафа.

– Рис на сковородке. – Спокойно ответила Эми с видом настоящего шеф-повара. – Хотя… – Она заглянула в пакет с крупой. – Хотя риса совсем мало. Тогда будет пшено на сковородке. Или нет, лучше – пшено в кастрюле. Хотя нет, пшено в горшочке куда лучше. Да. – Решила она. – А для детей у меня есть целая банка яблочного пюре со сливками. Мирком потом пойдёт их покормит.

– Что ж, отлично, если так. – Лиам, в животе которого было довольно пусто, искренне надеялся, что кулинарного мастерства Эми хватит на то, чтобы приготовить что-нибудь съедобное. Но, наблюдая за тем, какими неловкими движениями девушка насыпает крупу в горшочек, смирился с тем, что поесть в ближайшее время может быть и не удастся.

– Ну что, Эльвин? – Эмили закинула мешочек с пшеном обратно в шкаф и обернулась на подругу. – Чего не читаешь?

Эльвин подняла глаза, но ещё несколько секунд не могла ответить на вопрос. В её голове один за другим мелькали сцены из прошлого. Лица, образы, обрывки фраз, всплески эмоций. Удивительно, сколько же впитало в себя это маленькое словосочетание – «Пятно дракона».

– Извините, забылась… – Эльвин встряхнулась, успев прервать всплывшую в голове сцену, где она в очередной раз лгала Тому. – Продолжаю читать.

Она развернула ещё несколько писем. Очень хотелось растворить неприятный осадок от воспоминаний хорошими новостями. Хотелось удивляться, радоваться и восхищаться. Ну что, Эдвин, сможешь?

«Единственного сказочника похитила кошка. – Гласила маленькая записка, случайно проскользнувшая под клапан одного из конвертов. – На поиски отправилась фантазия, но вскоре вернулась ни с чем. Кошку не догнать. Сказочника не спасти. Так как ныне они пребывают в истории, которая ещё не написана».

Эльвин перевернула записку. На обороте шершавой бумаги штриховкой был нарисован лес, посреди которого висел большой знак вопроса, а с краешку была втиснута приписка: «Здесь даже и добавить нечего. Мир волшебен. В. К. Э.»

Эльвин ещё раз внимательно перечитала текст. Это шутка? Или правда? Она озадаченно посмотрела на друзей.

– Единственного сказочника похитила кошка. Как это понимать?

Эми задумчиво подняла брови.

– Не знаю. Это такое давнишнее письмо. У Эдвина был период, наверное очень занятой, когда он писал нам ещё короче чем обычно, без вступлений, без приветствий. Просто какие-то чудные известия. Уж не знаю, на самом деле всё это происходило, или он выдумывал эти истории, чтобы как-то скрасить наши будни. Спрашивать что-либо было бесполезно – на такие вопросы Эдвин не отвечал.

– Скорее всего он писал книгу. – Предположил Мирком, облокачиваясь локтем на стеллаж с кастрюлями. – Какой-то фантастическо-приключенческий роман. И присылал нам некоторые самые захватывающие моменты. Хотя, кто знает, это вполне может быть правдой.

– Интересная весточка. – Вслух заметил Лиам, изучив записку через плечо Эльвин. – Кошки, оказывается, людей похищают… (Что ж, возьмём на заметку. – Уже про себя добавил он, снова вспоминая о Томе, вторая сущность которого была пушистым белым котом).

– Да вы поищите, там ещё есть подобные послания. – Эмили наклонилась над Эльвин и быстро перебрала письма у неё на коленях. – Вот, например. И вот.

Письма взял Лиам.

– «В школе Шарло изобрели конфету сновидений. – Прочитал он и сделал паузу, чтобы удостовериться, что нигде не ошибся. – Теперь половина Морвинии впала в спячку. Бужу как могу! В. К. Э.» – Лиам не понял почти ничего из того, что прочитал. – Что за школа Шарло? О чём это?

Друзья промолчали, не зная, что ответить.

Лиам развернул вторую записочку.

– «Гений-музыкант сбежал со своего концерта, не допев последнюю строчку последней песни из своего последнего альбома. Возможно, это его первый шаг изменить первое звено цепочки, за которой вскоре изменятся последующие звенья. Извините, что так сжато. Сам пока не знаю подробностей. В. К. Э.»

Лиам только усмехнулся.

– Во-первых, я не верю, когда он говорит, что чего-то не знает. А во-вторых, я окончательно запутался. Кто-нибудь что-нибудь может объяснить?

Мирком покачал головой.

– Мы с Эмили пытались разгадать, о чём и для чего Эдвин пишет нам такие известия, но потом бросили. – Он устало махнул рукой и ещё больше навалился на полку стеллажа. – В конце концов, ни этот сказочник, ни какая-то мифическая школа, ни музыкант не имеют к нам никакого отношения.

Он нечаянно пихнул локтем одну из кастрюль и она, столкнувшись с кувшином, пронзительно звякнула.

Эльвин передёрнуло от дурного предчувствия.

– Мирком! Аккуратней, дорогой! – Эмили ещё секунду держала руку на сердце, наблюдая, как Миркомингуд поправляет сдвинутые к краю полки миски и кастрюли, но потом немного успокоилась. – И ты сам хоть поверил в то, что сказал? Что значит «сказочник и музыкант не имеют к нам отношения»? Мы же Избранные! Все люди, которые живут на этой планете, всё, что на ней происходит, касается нас напрямую.

Покрасневший от неловкости Мирком решил больше не облокачиваться на стеллаж и, в тысячный раз придя в отчаяние от того, в каких некомфортных условиях приходится жить, отодвинулся от него к стене.

– Может эти события нас и касаются, – ответил он с досадой, – но вот только мы никак не касаемся их. Ведь мы даже не живём, а пропадаем вдали от ВСЕГО и ВСЕХ. Поэтому эти записочки Эдвина – просто бесполезное жужжание. Мы всё равно не сможем помочь, даже если кому-то и нужна наша помощь. Для мира мы давно бессмысленны.

Он прильнул спиной к стене и прикрыл глаза, справляясь с пустым раздражением. Снова заныла ушибленная нога, но на сердце постепенно становилось легче. Внутренний протест и дискомфорт, как и сотни раз до этого, перетекли в спокойствие, смирение и мысль о том, что всё так, как и должно быть.

Воцарилось молчание.

– Повтори… – Вдруг странным голосом попросила Эми, и Мирком, отвлёкшись от боли в ноге, внезапно заметил, что все в оцепенении смотрят на него.

– Что? – Он удивлённо заморгал. – Я что-то сказал?

– Да. – Эмили стояла как заколдованная. – Повтори.

Как только Мирском с волнением глянул на жену и увидел, что она сейчас расплачется, его охватила паника. Он понял, что, по-видимому, сказал что-то страшное, но не мог понять что именно. Вытянув из памяти свой короткий комментарий, Мирком рассортировал слова и не без усилий выделил самое сильное на его взгляд замечание.

– Мы бессмысленны? – Спросил он, и по тому, как побелела Эльвин, понял, что попал в точку. – Ну да… А что вы так удивились? Избранные, помощники и хранители планеты, а ничего для неё не делаем. Учитель поселил нас вдали от проблем, которые мы должны решать, и бросил нас. Сейчас все наши силы и способности тратятся лишь на то, чтобы хоть как-то помочь самим себе. Кто-то не согласен со мной?

Эмили всхлипнула, кинулась к Миркому и, обвив его шею руками, крепко-крепко поцеловала.

– Я горжусь тобой, милый! Ты гений!

Всё спокойствие Эльвин словно ветром сдуло. Сидеть на месте после таких слов было уже невозможно. Она резко поднялась на ноги, и письма, которые лежали у неё на коленях, разлетелись по полу.

Избранные стали бессмысленны. Это прозвучало как гром среди ясного неба. Люди, которые появились на этой планете только для того, чтобы быть полезными ей, вот уже два года бездействуют! Это недопустимо!

– Он прав! И мы должны что-то сделать! – Воскликнула Эльвин, схватив Лиама за руки. – Мы должны опять стать собой!

Мирком совсем не ожидал такой реакции. Хоть в душе ему было и лестно, что его слова восприняли так остро, что-то подсказывало, что в скором времени ему придётся взять на себя ответственность за то, какие перемены они повлекут за собой.

– Мы ведём себя неправильно! – Эльвин ещё сильнее стиснула руки Лиама. – Мы вообще себя никак не ведём!

– Да, потому что нам запретили! – Эмили подбежала к друзьям.

– Подождите. – Попытался успокоить девушек Лиам. – Сейчас разберёмся. Спокойно.

Эмили огляделась. Какое тут спокойствие? Стены кухни как будто сдвинулись к центру ещё сильнее. Как же мало здесь места! Да ещё весь пол теперь усыпан письмами Эдвина, некуда ступить…

Она медленно села и напряжённо задумалась.

– В чём тут разбираться, Лиам? Всё же так ясно и прозрачно. Наш Учитель отвечает за нас, он знает как для нас лучше. Мы должны его слушаться и делать именно то, что он скажет. А он запретил нам выезжать отсюда, не дал указаний кому помогать. Мы действительно стали бесполезны для планеты. А это так ужасно! – Она спрятала лицо в ладони.

Лиам просто опешил.

– И ты несчастна? – Спросил он, но в его голосе не было ни единой капли сочувствия. – За эти два года без заданий, тебе было плохо? Скажи честно.

Эмили отняла руку от лица и перевела взгляд на Лиама.

– Нет… – Ответила она немного испугано. Его странный тон её просто изумил.

– А ты, Эльвин? – Лиам перевёл взгляд на жену. – Ты была несчастна, живя со мной эти два года? Тебе было плохо, ты чувствовала, что тебе чего-то не хватает?

Эльвин, которая взволнованно стояла напротив него, очень удивилась таким вопросам.

– Лиам, любимый, зачем ты спрашиваешь? Ты же прекрасно знаешь ответ. – Она смотрела на него со всей нежностью, на которую была способна, но встречный взгляд был холодным и строгим.

– Теперь уже не уверен, что знаю..

У Эльвин даже сердце упало.

– Как? Почему? – Она ничего не могла понять. – Что за тон и взгляд? Ты обижен на меня?

Лиам сложил руки на груди и подошёл к ней вплотную, смотря ей в глаза.

– Или я ослышался, или ты сказала, что мы ведём себя неправильно. – Он стоял так близко, но не касался её, и Эльвин чувствовала себя самой нечастной и одинокой на свете. – Мне кажется, это тоже кое-что значит. Это ответ.

– Какой ответ? – Прошептала она.

– Твой. – Сказал он резко. – Ты вспомнила про задания и про Избранничество и вся переменилась.

– Нет, я не…

– Может быть, ты хочешь опять скитаться по свету, исполняя приказы Грифа? Ты жалеешь, что потратила на меня два года, за которые можно было выполнить множество заданий? Ты жалеешь, что родила сына? Тебе было плохо с нами?

Эльвин выдохнула. Самый любимый человек на свете, как он мог подумать такое?

Она ласково провела руками по его плотно сжатым рукам, нарушая дистанцию.

– Я никогда не имела этого ввиду, Лиам. Только с тобой и с Рори я узнала, что такое счастье. Только с вами мне хорошо. Эти два года были лучшими в моей жизни. – Они смотрели друг на друга, тая от любви. – Я хочу, чтобы всё продолжалось.

Лиам окончательно смягчился. Эта правда была слишком сладкой, дальше сердиться он не мог.

– Тогда я не понимаю вас с Эми. – Честно признался он. – В кои-то веки вас оставили в покое. Вас не тянут за руку, вам не дают указаний, вас не унижают, не давят авторитетом. Вы живёте с теми, кого любите, и кто любит вас. Нет заданий, нет Грифа. Сказка, а не жизнь! Зачем рыдать о том, что вы стали бесполезны и бессмысленны? Именно сейчас наша жизнь имеет смысл! Именно сейчас.

Эмили сердито сжала губы, выпрямляясь на стуле.

– Вообще-то никто не рыдал. – Сказала она, задетая его грубостью. – Здесь речь не о том, что мы не ценим то, что имеем. Мы, безусловно, счастливы и хотим быть счастливыми и дальше. Просто… тебе не кажется, что жить таким образом немного эгоистично?

– Нет, не кажется.

– Эгоистично думать только о себе, когда тебе доверена миссия помогать другим на этой планете. – Она аккуратно расправила платье на коленях, пытаясь разобраться во всём и быть мудрой. – А мы ведём себя именно так. И кое-кому даже не стыдно признавать, что он этому рад.

Лиам глянул на неё через плечо.

– Так иди геройствуй!

Терпение Эмили лопнуло.

– Ты настоящий грубиян! – Воскликнула она капризно. – И эгоист! Я пошла бы геройствовать, если бы мне дали задание, и была бы рада помочь тому, кому нужна моя помощь.

– А себе ты помочь не хочешь?

– Лиам, мы Избранные! У нас есть миссия и нам дали Учителя, который помогает нам с ней справиться. Это огромная честь!

– Лучше бы помогал воду в дом таскать…

– Вот как с тобой общаться? Как? Опасный человек! Не всё, что в голове творится, надо вслух произносить, понимаешь?

– Поверь, я произношу не всё.

Эми обессиленно покачала головой.

– На самом деле я сама не совсем понимаю, как нам быть. Куда двигаться? К чему стремиться? Мистер Гриф навещает только Эдвина, а нас игнорирует. Почему? Может быть, он ждёт от нас каких-то самостоятельных действий, а может, просто забросил. Если бы он хоть раз появился у нас, я бы обо всём расспросила. Но он не приходит…

– Мы спросим его. – Эльвин ободряюще сжала руку подруги. – Мы спросим за вас.

«– А он спросит со всех нас» – Словно бы отозвалось в пространстве, и стало даже жутко. Все Избранные знали, что живут не как Избранные. И чем дальше они шли, а точнее, стояли на месте, обрастая бытом и привязываясь друг к другу, тем страшнее было встречаться с тем, кто мог сказать, что произошла ошибка и «ну-ка, бессовестные, давайте расставайтесь».

– Нет. – Эми тревожно отодвинула руку Эльвин. – Не спрашивай за нас, прошу. Мы пока живём как живём, дети подрастают. Как нужно будет, Мистер Гриф сам появится. Как нужно будет… – А потом она встала и рьяно кинулась готовить ужин.

Мирком сжался в углу на стуле и тревожно наблюдал за тем, как Эми снимает крышку с ведра, зачерпывает воду и заливает крупу.

Сама Эмили внешне была абсолютно спокойна и делала всё размеренными, плавными движениями. Но временами руки её вздрагивали, в глазах появлялось волнение и становилось понятно, что на душе у неё не так безмятежно и радостно как могло казаться.

Эльвин стояла среди разбросанных писем и от этого чувствовала себя ещё более потерянной. Эта фраза Миркома, эта случайно брошенная фраза застала её врасплох и подцепила то, что было глубоко в душе. Сама того не ожидая, Эльвин озвучила то, что таилось там. Вот всё и всплыло наружу. Оказывается, она думает, что живет неправильно. Глубоко в душе она считает, что не имеет права жить так, как она живет. Она испытывает чувство вины за то, что счастлива, в то время как на свете множество несчастных, которым она должна помогать. И это было крайне нелепо с одной стороны и бесконечно печально с другой. Ни долг, ни миссия не делали её счастливой. Счастливой её делал Лиам. И свобода. Именно то, чего у неё не должно было быть. И осознание этого всё сильнее и глубже погружали её в отвратительное чувство стыда и неловкости. И ей было стыдно за свой стыд, неловко за свою неловкость и грустно от своей грусти.

Лиам сидел на одном из оставленных пустых стульев, золотистый свет от лампы с одной стороны и розово-красный свет от очага с другой причудливо освещали его неподвижную фигуру. Его взгляд, строгий, но полный обожания, был устремлён на Эльвин. Он знал, о чём она думает, он практически видел картины, терзающие её сердце, полное чувства долга. И это ему совсем не нравилось.

Она отдалялась. Её опять отнимали у него. Невыносимо. Сколько можно?

Убеждения, которые Эльвин внушали с самого детства, мысли о том, что настоящая Избранная не может иметь семью, что она должна полностью посвятить себя своей миссии, и её угрызения совести за то, что она этого не исполняет, – были его самыми опасными врагами. За два года Лиаму удалось спалить их в ней дотла своей любовью, но уничтожить их окончательно было не в его силах. Постепенно они стали призраками. Повлиять на них Лиам уже не мог. Навсегда избавиться от них могла лишь Эльвин. Но с её чувством ответственности случится ли это хоть когда-нибудь?

И сейчас эти призраки, всколыхнувшись от фразы Миркома, носились и безжалостно рушили стены их счастливого мира.

– Ну всё, довольно! – Лиам резко поднялся на ноги, подошёл к Эльвин и взял её за плечи. – Куда тебя затащили мысли? Отбрось их! Вернись ко мне! – Он встретил её потерянный взгляд. – Ты слышишь меня? Вернись и будь со мной!

Да… Его взгляд. Наконец-то! Какое облегчение… Эльвин выдохнула.

За эти два года они не расставались больше чем на три часа. Но когда, как и теперь, мысли похищали её, когда всплывали страхи и угрызения совести, это было хуже разлуки, опасней разлуки, больнее разлуки. Для них обоих.

– Будь со мной. – Повторил Лиам еле слышно, не обращая внимания на то, как удивленно на них поглядывают Эми и Мирком.

– Я с тобой, Лиам… – Тихо ответила Эльвин, улыбнувшись, но вдруг запнулась, почувствовав, сколько эгоизма заключается в этой маленькой короткой фразе. Трепетная улыбка медленно растаяла на её губах.

– Вот и хорошо. – Кивнул Лиам и отвернулся.

Эльвин снова осталась одна. Без этого спасительно взгляда, разгоняющего её страхи. Без поддержки. И снова голодная хищная орава мыслей выпрыгнула из своих убежищ и накинулась на неё, свирепствуя сильнее прежнего. Теряясь в себе и заметно грустнея, Эльвин умоляюще смотрела в спину Лиама, горячо надеясь, что он повернётся и снова спасёт её своим взглядом. Но через секунду, когда Лиам действительно повернулся к ней, она отвернулась сама, не давая себе взглянуть ему в глаза.

«– Я не должна искать поддержку. Я должна справиться со всем сама. – Решила она. – Я виновата. Я эгоистка. И поделом мне.»

Она попыталась успокоится. Но на душе было так паршиво, что о спокойствии не могло быть и речи. Нужно было начать говорить. О чём угодно. Отвлечься. Скорее.

– Э-э… – Начала было Эльвин, и тут же растерялась, заметив обратившиеся на неё взгляды. Она ещё не придумала, о чём будет говорить, но, к счастью, письма, до сих пор валявшиеся на полу, быстро пришли на помощь.

– Смотрю и думаю, что они как стая белых голубей, и каждый со своей вестью. – Сказала она первое, что пришло ей на ум, и оглянулась на Эмили, ожидая поддержки. К счастью, её подруга тоже пребывала в волнительно-мечтательном настроении.

– Как маленькие отрывки одной большой книги жизни. – Меланхолично пропела Эми, пристраивая среди красных углей в очаге горшочек с будущим ужином.

– Как… как звенья одной цепочки, связывающей друзей! – Тоже придумал Лиам.

– Это просто бумага. – Обижено проворчал Мирком, задетый тем, что кто-то посмел сравнить голубей с письмами.

И Эльвин опять потерялась.

Лиам хмуро поглядывал на маленькое тёмное окошко. Сказать по правде, сейчас в доме Эмили и Миркома он чувствовал себя всё более и более некомфортно. И дело было даже не в старой мебели, неопрятности или напряжённой атмосфере. Совсем нет. Просто в воздухе как будто происходило что-то, здесь было слишком много мыслей, и слишком много энергии было вложено в каждую из них. Они уплотнялись, переплетались, превращаясь в полотно, и полотно это было ничем иным как дорогой в будущее, в их с Эльвин будущее. Теперь он видел, каким оно будет.

Лиам медленно сжал спинку стула, и сухое дерево заскрипело под его напором. Надвигалось что-то тревожное и неизбежное. Призрачное, отвратительное чувство скорой встречи с Мистером Грифом не покидало Лиама, и от этого на душе было безрадостно и противно.

Лиам повернул голову и посмотрел на Эльвин.

«– Да. Уже началось… Гриф не тиранил её целых два года, целых два года его не было рядом. Но его установки до сих пор сковывают её внутреннюю свободу. Как же хорошо ей внушили, что она зависима! Поистине блестящая работа! И возможно скоро она будет продолжена… Да.» – Лиам наблюдал, как Эльвин собирает письма. Странно, но постепенно раздражение его уходило. Он становился спокойным, хотя состояние это вряд ли можно было назвать спокойствием. Он просто смотрел на жену, настраиваясь опять бороться за неё, если нужно, то тысячу раз. Или больше. Неважно сколько, главное – до конца.

Через несколько недель они отправятся повидать Эдвина. Не искать Грифа, а навестить Эдвина, друга. Именно так видел Лиам это путешествие и никак иначе. Морвиния, словно радушная хозяйка, протягивала к Лиаму свои руки. Причём, одна рука принадлежала Эдвину и была готова вытянуть его из любой сложной ситуации, а другая, серая и костлявая – Мистеру Грифу, и жаждала вцепиться в него когтями, придушить или отшвырнуть подальше от счастья. Мда… Ну и картина, однако. Лиама передёрнуло от отвращения. Хуже всего было то, что рука Грифа, которую так отчётливо видел Лиам, тянулась не только к нему. Она шарила в воздухе, пытаясь найти ниточки, привязанные к Эльвин, чтобы снова управлять ей как марионеткой, воздействовать на неё и манипулировать ей.

«Опасность. Опасность!» В голове Лиама словно мигала красная лампочка. «Откажись! Держись оттуда подальше!»

Обстоятельства нетерпеливо ждали вполне предсказуемой реакции. Ну давай же, Лиам, бойся! Беги, пока не поздно!

Но не тут-то было. Характер Лиама был таков, что никаким внутренним противоречиям не суждено было развиться и ввергнуть его в страх. Упрямая жажда свободы жить так, как он хочет, победила. В один миг всё встало на свои места, и Лиам медленно проговорил про себя свою клятву:

«– Я не убегу! Я буду жить так, как я хочу. И никто не помешает мне. Я буду говорить что хочу, поступать как хочу, навещать своих друзей тогда, когда захочу, и пусть Гриф хоть создаст своих клонов, чтобы портить каждый день моей жизни, я буду делать то, что хочу я. За свою свободу, за своё счастье я буду бороться до конца. До конца. У меня хватит сил защитить свою семью. И если Эльвин сейчас не может быть сильной, я буду сильным за нас обоих».

Да. Вот так. Лиаму не стало легче. Даже более того, в области сердца внезапно появилась тяжесть, как будто туда камней набросали.

«– А они мне там не нужны. – Подумал Лиам. – Эти камни лучше использовать для укрепления боевого духа или просто сбросить с себя. Сбросить.»

Он повёл рукой, словно смахивая что-то с груди, а потом резко встряхнул руку.

Возможно, ему не стало легче и теперь, но это уже было неважно. Поняв, что внимания им больше уделять не собираются, страхи и сомнения отодвинулись на второй план.

– Ужин, ужин, прекрасный ужин! – Эмили пританцовывала у очага.

– Готов? – С надеждой спросил Мирком, покачиваясь от голода.

– Я же только поставила. – Эмили осторожно попробовала кашу.

– Ну тогда я пойду детей покормлю. И вообще, мы их оставили слишком надолго.

– Правильно, дорогой. Сходи, сходи.

– Что там у нас для детей на ужин, Мили?

– Яблочное пюре. В шкафчике прямо рядом с тобой. Большая банка. Ты сразу увидишь.

Мирком выдвинул из-под сушилки для посуды помятый алюминиевый поднос, поставил на него банку с пюре, положил три ложки, бросил рядом несколько салфеток и, почему-то боком, вышел из кухни. Уже через минуту его фигура медленно растаяла в темноте лестницы. Дверь на второй этаж громко захлопнулась.

– А пюре уже совсем мало осталось. Да-а… Запасы продуктов вообще на исходе. Надо снова Мюрину список писать. – Бормотала себе Эмили, ища прихватку. – Эльвин, поможешь на стол накрыть? Оставь уже эти письма. Потом вместе соберём.

– Да? – Эльвин невидящим взглядом уставилась куда-то в пространство. – Ну, хорошо. – Сказала она задумчиво и её руки сами собой опустили пачку писем на краешек стула.

Лиам проследил за этим движением.

Конечно, несколько минут молчания не могли пройти без последствий. Эльвин снова накрыли тяжёлые думы и размышления, и от этого она, кажется, почти забыла реальность. На что бы она ни посмотрела, всё возвращало её к воспоминаниям о Грифе, долге и, что хуже всего, о преданном Томе. Как будто все вещи, находящиеся вокруг, содержали в себе кусочек воспоминания и магическим образом выпускали его наружу, стоило лишь Эльвин взглянуть на эту вещь.

Эмили об этом, конечно, не знала, поэтому просто вручила подруге стопку тарелок и продолжила делать свои дела, даже не заметив, что Эльвин как в первый раз смотрит на посуду и, кажется, не знает, что с ней делать.

Лиам подошёл к Эльвин, встал позади неё и, взяв её руку в свою, стал направлять её движения. Таким образом они расставили тарелки, затем разложили салфетки и ложки. Эмили, случайно глянувшая на них через плечо, уже не могла отвернуться, настолько странна и печальна была эта сцена.

Когда сервировка стола была окончена, Лиам всё так же молча опустил Эльвин на один из стульев и сам сел рядом.

– Довольно необычно у вас получилось. – Сказала наконец Эми, вытирая руки.

– Спасибо. – Лиам невозмутимо заложил салфетку.

– Но только грустно как-то…

Через минут пятнадцать со второго этажа спустился Мирком. Эмили поставила горшочек с кашей на середину стола, и начался ужин.

Чувствуя, что обстановка далека от позитивной, Эмили решила это исправить и принялась рассказывать разные смешные случаи из своей семейной жизни. Она в красках описывала, как они с Миркомом клеили обои без клея, как однажды ночью им показалось, что кто-то бродит по кухне и, спустившись, они в темноте приняли наваленную в углу одежду за вора и пол часа уверяли его, что красть у них нечего, и разные другие истории. Мирком с удовольствием добавлял к её словам свои комментарии, и они с Эми весело смеялись, даже не замечая, что Схизантусы их не слышат.

Эльвин, опустив глаза, перебирала ложкой недоваренную кашу.

Клубы воспоминаний рассеялись, оставив на душе пепел и сажу, сознание стало чистым, предоставив Эльвин полную свободу думать, о чём она хочет. И Эльвин думала.

Лиам чувствовал как она далеко, и как плохо ей там, куда она ушла, но ничего не говорил. Он только то и дело прикрывал лицо рукой и качал головой, от чего Эмили думала, что он ужасно впечатлён её историями.

Когда тарелки опустели и Эльвин с Лиамом вежливо, но настойчиво отказались от добавки, Эми изящным движением промокнула губы салфеткой и возвестила об окончании ужина.

– Надеюсь, вам всё понравилось. – Сказала она, оглядывая друзей и в тайне ожидая похвалы. – Каша чуть-чуть не доварилась, но это очень полезно. Вы ведь знаете об этом?

Лиам прокашлялся, с трудом проглатывая последнюю ложку полусырой недосоленной пшёнки.

– Недоваренная каша – моя любимая каша. – Соврала Эльвин, краснея от неловкости.

– И моя. – Кивнул Лиам. – Безумно её люблю.

Польщённая Эмили принялась собирать со стола тарелки.

– Я могу помыть посуду. – С готовностью предложила Эльвин, вставая.

Эмили смерила подругу недоверчивым взглядом.

– Точно сама сможешь, или Лиаму опять придётся тебе помогать?

Эльвин и Лиам переглянулись.

– Я смогу сама. – Ответила Эльвин, отводя взгляд от Лиама. Она сгребла в кучу тарелки и ложки и направилась к рукомойнику, задевая всех, мимо кого проходила, длинной юбкой.

– Жидкость для мытья посуды в жёлтой бутылочке. – Эмили устало откинулась на спинку стула и сложила руки за головой. – Можешь тратить всю. Она так плохо пенится…

Мирком внезапно оживился.

– Значит, завтра пойду голубей кликать? – Радостно сказал он Схизантусам. – Напишите письмо, дождётесь ответа и переместитесь. А может, и мы с вами. – Добавил он с робкой, но отчаянной надеждой.

– Не говори ерунды, дорогой. – Отдёрнула его Эми. – Ещё неизвестно, что Лиам и Эльвин в письме найдут. Может, одни яростные восклицания большими буквами. Тогда для позволения нам погостить у Эдвина на бумаге и места не останется… И это к лучшему.

– Мда. – Запал Миркома быстро потух, да и глаза его тоже.

– Как всё сложно. – Съязвил Лиам. А вообще, какие три недели? Лиам помчался бы в Морвинию хоть сейчас. Атмосфера Кротовки и её жильцы ужасно раздражали его. Но в первый же вечер пожелать сбежать от людей, к которым ты приехал и с которыми ради приличия должен побыть хотя бы дней пять, – совсем уж скверная примета. И она будет сбываться. Медленно и верно. Как раз следующие пять дней.

Эмили потянулась.

– Пора уже готовиться ко сну, мне кажется.

– У нас и дети брошены. – Вспомнил Мирком.

– Я схожу, побуду с ними. – Эльвин положила тарелки сушиться и вытерла руки. – И как мы могли так надолго оставить малышей без присмотра?

Она направилась в прихожую и внезапно почувствовала, как сильно соскучилась по Рори. Лиам поймал её за руку.

– Мне пойти с тобой? – Спросил он вполне спокойным тоном, и только Эльвин смогла услышать в нём страх и горячую мольбу.

– Нет, я сама. Да там в детской и места мало совсем. – Эльвин обернулась у входа на лестницу. – Пейте чай без меня. Я не очень хочу.

Эмили кивнула из глубины кухни.

– Может, фонарь возьмёшь?

Но Эльвин уже взбиралась на второй этаж, ступая по шатким скрипучим ступеням.

К счастью, ей не нужен был фонарь, хоть Эми и забыла об этом, потому что от природы Эльвин была наделена способностью проводить свет в пространство, черпая его из глубины своего существа. Она просто подняла руку ладонью вверх – и в ту же секунду на ладони появился и засиял как солнце шар чистого, золотого света.

Вот на лестнице уже и светло как днём. Теперь отчётливо видны все ступеньки… а так же обшарпанные перила и трещины на стенах.

Эльвин тоскливо огляделась.

Добравшись до низкой дверцы наверху, она убавила яркость шара и тихонько прошла в коридор, стараясь ступать как можно легче, чтобы не разбудить детей, если они вдруг уснули.

Почувствовав под ногами жёсткий вязаный коврик, Эльвин вспомнила, что забыла туфли у очага, но возвращаться в кухню уже не стала.

Пробираясь к детской, Эльвин с интересом задерживала взгляд на картинах, что висели на стенах с двух сторон от неё. Птицы. Кругом птицы. Птицы известные и неизвестные красиво и таинственно застыли в пространстве тонких тёмно-зелёных рам. А дальше цветные полоски, завитки и цветочки, нарисованные маленькими детскими ручками. Девушка замедлила шаг и на секунду остановилась у детского творения.

«– Интересно… – подумалось ей, – каково это, рисовать цветы, никогда не видя их вживую и зная о них только по иллюстрациям в книгах?»

Эльвин приоткрыла дверь детской и заглянула внутрь. В маленькой комнатушке стоял затхлый, спёртый воздух. Паул и Ритлин, прикрытые одеялом, крепко спали на матрасе в углу, а Рори лежал на разбросанных книжках со сказками и, сонно хлопая глазами, теребил в руках уши плюшевого кота.

Хоть пол, стены и потолок в комнате были обиты толстыми одеялами, увидев такую картину, Эльвин с ужасом всплеснула руками.

– Мальчик мой! – Эльвин взяла сыночка на руки и крепко прижала к себе. – Ты замёрз? Как ты тут?

Из дыры в одеяле на стене вылез Кланки и вяло плюхнулся рядом с ними.

– А вот и помощник наш. Совсем уморился тут с детьми, бедолага.

Она огляделась по сторонам. Маленький матрас был занят, а уложить Рори спать было больше не на что.

В голову Эльвин пришла лишь одна идея.

– Сейчас, подожди, дорогой. – Прошептала она сыну и, оставив его на минутку, принесла из спальни одеяло. Сложив его, она соорудила что-то похожее на кроватку, и положила в неё Рори.

Потом она собрала все книги в деревянный ящик, бросила туда же сдутый резиновый мяч, расставила у стены игрушки и устроилась на полу рядом с сыном.

Теперь душа Эльвин была более-менее спокойна. Она затихла и попыталась расслабиться. В открытую дверь детской через щели в крыше тянуло свежестью и ароматом горьких трав. Паул и Ритлин тихо сопели во сне. Повернувшись на бок, Эльвин потянулась потрогать, не замёрзли ли они, но их руки были тёплыми.

«– Привыкли малыши к такой жизни. – Подумала Эльвин, возвращаясь к Рори. – Бедняжки. Спасать вас надо отсюда, и ваших родителей тоже».

Она положила руку под щёку и закрыла глаза.

Кланки бесцеремонно перелез через её шею, цепляясь коготками за кожу, и с умиротворением зарылся в её длинные волосы. Время расплылось в темноте.

Тихий стук падающих с растений капель в огороде, детское сопение, едва слышные голоса с кухни – вот всё, что существовало сейчас.

Вот Эми засмеялась, а вот кто-то полез в шкаф и громко хлопнул дверцей, звон ложечки, размешивающей чай, а вот Лиам сказал что-то своим хрипловатым голосом.

У Эльвин сладостно сжалось сердце.

Лиам. Любимый. Единственный.

Вот сейчас он сидит там за столом, теребит ручку чашки, что-то рассказывает, о чём-то спрашивает, возможно, шутит… А в голове все мысли лишь о ней. О ней одной. Он так боится когда она уходит. Так боится. Панически. Он не подаёт виду, ведёт себя естественно и непринуждённо, а внутри у него всё прыгает и комкается от ужаса. Он чувствует, что потерял её всякий раз, когда она пропадает из вида, ему кажется, что она пропала навсегда и он больше никогда не найдёт её.

Эльвин зажмурилась. Сколько минут уже прошло? Очень много. Как же долго они не виделись.

Да, Лиаму уже не надо чая, он почти не помнит где он. Он с трудом поддерживает беседу, говоря как ни в чём не бывало, хотя ему хочется кричать, кричать и бегать. Он в панике, он чувствует, что полностью опустел – пустые ноги, пустые руки, всё тело пустое. И в этой пустоте лишь страх, страх и ужас.

Эльвин села, обняв колени руками. Рори уже сладко спал. Темнота стояла стеной. И ни окошечка, не на чем глаз остановить. Эльвин прислушалась к своему дыханию, стараясь успокоиться, но не могла. Рядом не было Лиама. Его не было, не было рядом.

Ещё до свадьбы, за то короткое время пока они с Лиамом боролись за возможность быть вместе, они оба видели смерть друг друга. Лиам спрыгнул со скалы на глазах Эльвин, отказавшись от жизни без неё, а Эльвин была недосягаема для него когда Том выпил любовный напиток, а потом умерла после нападения принца Тёмного Королевства на руках Лиама. И пусть они каким-то чудом всё же остались живы, то, что они испытали, сильно на них повлияло. Каждую секунду Эльвин жила на пике того чувства, что она потеряла своего любимого. Каждый раз, когда Лиам пропадал из виду – он летел в обрыв и она была беспомощна его спасти, и каждый раз, когда он снова появлялся у неё на глазах – он приходил из смерти, и она благодарила судьбу и изливала на него всю свою любовь. И каждый раз, когда Эльвин пропадала с глаз Лиама – Том немыслимым образом воздействовал на неё и похищал её навсегда, оставляя его беспомощным и убитым. Но когда Лиам видел Эльвин снова, его жизнь восставала из руин, и он был готов охранять и защищать своё счастье.

Ни о каком затишье в их отношениях не могло быть и речи, потому что каждый день Эльвин и Лиам сотни раз теряли друг друга навсегда и воссоединялись вновь. И пусть не всегда они так явно проявляли свои эмоции, эти скачки от горя к счастью и обратно многое объясняли в их поведении и могли бы здорово помочь людям их понять. Но никто об этом не знал¹.

Эльвин осознавала, что такого быть не должно, что влюблённые могут расставаться на час и на день, что это нормально, и Лиам тоже осознавал это. Но осознавать – ещё не всё, и искалеченные сердца не давали им приучить себя к разлуке. Им было не объяснить, они не верили, что вновь соединятся, и Эльвин с Лиамом срывались искать друг друга. Но сейчас Эльвин не могла позволить себе побежать, потому что решила наказать себя за ту жизнь, которую проживала неправильно и за то, что так отчаянно её любила.

Но пусть хотя бы он не выдержит, тихо молил её внутренний голос. Пусть он придёт.

– О, Боже мой, я больше не могу. – Прошептала Эльвин, хватаясь за голову. – Приди, Лиам, умоляю. Приди, иначе мы оба сойдём сума… – Она снова легла на пол. – Скорее приди… Боже, что же нам делать с собой?!

Лестница заскрипела под чьими-то быстрыми шагами. Эльвин вскочила на ноги и бросилась в коридор. Ещё всего несколько секунд… На пол упал и погас маленький ручной фонарик, а Лиам и Эльвин как сумасшедшие целовались в темноте.

– Не оставляй меня больше. – Молил Лиам, обнимая жену словно после долгой разлуки. – Я прошу тебя… Не оставляй.

Эльвин растворялась в его руках.

– Обещаю… Обещаю тебе…

– Что тут у вас?

В коридоре неожиданно включился свет, и глазам влюблённых предстала Эмили с чашкой чая.

– Что-то случилось? – Спросила она тревожно. – Вы плачете?

Эми подошла ближе.

Схизантусы никак не могли разомкнуть объятия.

– Всё хорошо. – Уверила её Эльвин. – Мы совсем не плачем… То есть, плачем… – Поправилась она, внезапно заметив, что они с Лиамом действительно все в слезах. – Но это от радости, поверь. Мы просто… очень давно не виделись.

Они снова прильнули друг к другу.

– Давно? – Переспросила Эми в недоумении. – Ты ушла к детям минут пятнадцать назад. Как дети, кстати?

– Все спят. – Ответила Эльвин, пока Лиам выпутывал Кланки из её волос.

– А я тебе чаю принесла. – Эмили протянула подруге полосатую чашку на блюдце. – Хочешь?

– Да, спасибо большое. – Эльвин приняла чашку и сделала несколько глотков. – М-м мятный, как я люблю!

Лиам прикрыл дверь детской, чтобы не разбудить детей.

Эмили подняла с пола брошенный фонарик.

– Прости, так получилось. Я починю, если сломался. – Пообещал Лиам, чувствуя неловкость.

Эми пощёлкала переключатель.

– Нет, работает. Всё нормально.

На лестнице появился Мирком.

– Ну что, спать будем ложиться? – Спросил он, облокачиваясь на косяк дверного проёма. – Я так устал сегодня.

Эмили включила свет в спальне и озадаченно нахмурилась.

– Даже не знаю как нам и устроиться. Кто-то будет спать на кровати, а кто-то по бокам на матрасах, это понятно. – Она повернулась к Лиаму и Эльвин. – Но если вы ляжете на кровать, мы с Миркомом окажемся порознь. А если нам лечь на кровать, то придётся разлучить вас. Но это же не очень хорошо…

Эльвин поставила чашку на тумбочку у зеркала и глянула на Лиама.

«– Да это не просто «не очень хорошо», – явно читалось в его глазах, – это почти смертельно.»

Он подошёл и крепко сжал руку Эльвин.

– Может быть можно что-то придумать?

Эмили задумалась. Мирком вытянул из-под кровати два потрёпанных матраса и растащил их по разные стороны кровати. Эми полезла в шкаф за чистым постельным бельём.

Лиам напряжённо потёр лоб.

– А кровать никак нельзя передвинуть? – Спросил он с надеждой.

Мирком покачал головой.

– Кровать, как и вся остальная мебель у нас, приколочена к полу. Её конечно можно снять с гвоздей при желании, но это будет очень долго и шумно.

– Ага, – подхватила Эми, выбирая из нескольких пододеяльников наименее рваный, – и ещё ножки кровати вбиты в специальные отверстия в полу. Так что в лучшем случае мы закончим отдирать кровать от пола к завтрашнему вечеру и ляжем спать тогда. А в худшем – в разгар этой процедуры произойдёт обвал потолка, и спать уже придётся на улице.

Лиам присел на стул у окна и положил руку на свисающий до пола свитер Миркома.

– Ну тогда здесь даже и думать не надо кто где ляжет. – Сказал он, поразмыслив. – По-моему, есть только один вариант: вы с Эльвин ложитесь на кровать, а мы с Миркомом – по бокам от вас на матрасы. Как верные псы. По-другому никак.

– Хорошая мысль. – Поддержал Мирком. – И единственно правильная, на мой взгляд.

Эльвин и Лиам решительно переглянулись. Да, они оба успокаивали себя тем, что всё равно будут рядом ночью. Пускай и не вместе, но близко друг к другу. Настолько близко, насколько это будет возможно.

– Отлично. – Сказала Эмили, сваливая чистые простыни и наволочки на кровать. – Решено. Теперь, я думаю, нам надо по очереди сбегать умыться и переодеться ко сну. Кто первый?

– Давайте я. – Предложил Мирком.

– Хорошо, дорогой. – Эмили вытянула из-под подушки жёлтую клетчатую пижаму и подала мужу. – Тогда и Лиама захвати с собой. Покажи ему где у нас что. А мы с Эльвин пока вам постелим и потом тоже сходим вместе.

Никто не стал возражать.

Через двадцать минут постели были приготовлены. Ещё через двадцать все четверо друзей были переодеты и готовы ко сну.

Эльвин ещё раз сбегала удостовериться, что с детьми всё в порядке. Мирком погасил свет.

Девушки забрались на кровать. Эльвин справа, Эмили слева. Лиам и Мирком улеглись на матрасы подле своих любимых.

Маленький сюданфлаф Кланки уютно устроился за воротником своего хозяина Лиама, и был первым в этой комнате, кто сладко уснул со светлой радостью на душе. А так же единственным, кто в ту ночь имел возможность спать с тем, кого любил больше всех на свете. Все остальные неуютно ворочались из стороны в сторону, пытаясь устроиться настолько комфортно, чтобы не замечать отсутствие любимых рук вокруг себя.

Эльвин положила руку под щёку и упорно старалась не открывать глаза, забыться и ни о чём не думать. Вообще, она очень любила новые места и новые впечатления, и никогда не боялась их, но сейчас… Ей отчаянно чего-то не хватало. Чего-то! Слишком туманное определение для такого простого ответа.

Всё ещё не открывая глаз, Эльвин медленно опустила руку с кровати, и Лиам вмиг схватил её словно голодная рыба крючок.

– Спокойной ночи, дорогие! – Неожиданно послышалось слева от Эльвин, и она вздрогнула. – Я так рада, что вы к нам приехали!

– Спокойной ночи, Эми! – Дружно откликнулись три голоса с разных сторон. – Спокойной ночи всем! Всем спокойной ночи!

Эльвин всё-таки открыла глаза и волнительно глянула вниз с кровати. В кромешной темноте на полу светились серые глаза Лиама.

– Доброй ночи, любимый! – Пересилив себя, она высвободила свою руку из его и повернулась на другой бок. И вот Лиам уже опять летел с обрыва, а она задыхалась от ужаса, беспомощная перед этим горем.

«– Мы должны справиться с собой. – Твердила себе Эльвин, стараясь успокоить несущееся в панике сердце. – Должны научиться переносить разлуку. Должны быть сильными. Мы сможем.»

Лиам с силой ударил по подушке и, скомкав её под головой, зажмурился.

«– А ведь это была твоя идея. – Корил он себя. – Как ты мог даже подумать, что сможешь уснуть не прижав её к себе. Надо было придумать что-нибудь, но не расставаться… Да тут такая высокая кровать, что я совсем не вижу её. Боже мой, я не вижу её…»

И вот Эльвин снова уходила туда, где он не мог её найти. И вот опять Том выпивал Филиус и разлучал их навсегда. Лиам накрылся одеялом с головой и после долгих мучений в одиночестве, впал в тяжёлый полусон. Какими были сны и видения, посетившие его больную голову, несложно было представить.

Что-то мелькало перед глазами. Что-то неясное, бледно-золотое и такое пугающе знакомое. Светлые волосы Тома, его острый нос и огромные глаза. Огромные карие глаза смотрели на Эльвин. Отовсюду. Он преследовал её. Он преследовал их. Том здесь, Том там, от него не скрыться. Он хотел забрать Эльвин. Любой ценой и любым способом – заклинанием, зельем, своей несокрушимой добротой и неиссякаемой лаской. Идеальный, почти ангел, он не ведал что творил.

«– Уйди прочь! Оставь нас! Она моя! – Кричал Лиам и пытался что есть мочи прижать к себе Эльвин, защитить её, но понимал, что объятия его пусты. Она была не с ним. Она пропала. Её отняли. Опять отняли. – Нет! Верните её мне! Я же с ума сойду!..»

Он в ужасе оглядывался по сторонам.

«– Твой долг быть одиноким!» – Холодно и злобно прошептал голос Мистера Грифа, и его лицо вдруг выдвинулось откуда-то из темноты. – И ты будешь одиноким! Будешь одиноким! – Переходя на крик, повторял он. – Ты больше никогда её не получишь! Никогда! Никогда! Никогда!» Снова блики и образы. И нигде не было Эльвин. Её больше не было… Их опять разлучили. Опять разлучили…

Лиам вырвался из пучины тяжёлых снов и проснулся, сбросив с себя одеяло. Где он? Что происходит сейчас? С него градом катился холодный пот, сердце громыхало как поезд в тёмном тоннеле.

Он сел и огляделся. Никто не шевелился, наверное, все спали. Эльвин лежала спиной к нему, и её длинные волосы красиво отсвечивали жемчугом в темноте.

Лиам вздохнул, понемногу приходя в себя. Это был лишь кошмарный сон и он никогда не позволит ему сбыться. Никогда.

Он тихонько приподнялся, просунул руки под одеяло и, обняв Эльвин, стянул её с кровати.

Матрас был очень узкий, но они прижались друг к другу так сильно, что им с лихвой хватило места.

– Я никому не отдам тебя, слышишь? – Прошептал он.

Она, улыбнувшись, кивнула в знак согласия.

– Никому и никогда.

Глава 3. Ветер перемен

Это просто удивительно! С голубых обоев осыпались белые цветы. И спальня вдруг совсем преобразилась. Круглые жёлтые часы на стене стали луной, а сами стены – небом. Где-то в отдалении плавали мысли, но их было совсем неслышно. Ничто не мешало спать в тишине и наслаждаться этим.

Лиам и Эльвин синхронно вздохнули во сне. Так спокойно и так хорошо…

С дальних берегов бесконечности дул лёгкий ветерок, прекрасный ветер перемен. Он всегда в движении, движение – его сущность. Он отгоняет старое и приносит новое, он дует в спину, помогая подняться на новую ступень, подбрасывает сюрпризы и возможности. И теперь он снова набирал силу. Всё настойчивей и упорней ветер прорывался в реальность. Сильный, порывистый, он явно гнал с собой что-то большое и массивное. Перемены. Грядут большие перемены. Скоро. Но ведь они только к лучшему?..

Земля медленно качнулась. Странно, и зачем ей это делать? Потом ещё раз, а потом в другую сторону, остановилась на миг и неожиданно кувырнулась на бок.

Что-то тяжёлое ударило Эльвин в спину. Девушка резко обернулась, и, к своему удивлению, нос к носу столкнулась с сонным, взъерошенным Миркомом.

– Что? Что ты здесь..?

Но ещё до того как Эльвин успела договорить, она неожиданно поняла в чём дело и все слова потерялись в один миг.

Дом накренился и продолжал медленно клониться к земле, ощутимо вздрагивая и скрепя досками. Все вещи, не прибитые к полу, скатывались к стене. С тумбочки у зеркала съехала чашка недопитого чая, оставленная Эльвин и, упав, разлетелась на куски.

Одеяло рядом с Миркомом зашевелилось. Оттуда выглянула Эмили и стукнулась головой о дно кровати.

– О, нет! – Простонала она. – Кроты бушуют! Только этого ещё не хватало.

Она пыталась выбраться из-под кровати, но матрас, лежавший на полу с другой стороны, преграждал ей путь.

– Как ты здесь оказалась? – Спросил Мирком, выпутывая жену из одеяла.

– Спустилась к тебе ночью. Неужели не помнишь?

С кухни слышался треск и звон бьющейся посуды. И перевёрнутая бочка, из которой вылилась вода, тревожно гремела, стукаясь о ножки стульев.

– Я принесу Рори! – Эльвин кинулась к двери, но потеряла равновесие и завалилась набок.

– Подожди, не паникуй. – Замахала ей Эмили из-под кровати. – Там мягкие стены. С детьми всё будет хорошо.

– Ты уверена? – А вот Эльвин не была уверена, но дом вдруг дёрнуло с такой силой, что она так и не смогла подняться на ноги, когда снова сделала попытку добежать до сына.

– Здесь опасно. Там – не так. – Кричала ей Эми. – Лучшее, что мы можем сейчас, это постараться скорее выпрямить дом. Поверь мне, поверь.

Под землёй нарастала вибрация и с каждой секундой всё сильнее охватывала дом.

– Хорошо, так что нам делать? – Спросил Лиам, который уже упёрся локтем в оконную раму. – Мы же сейчас перевернёмся!

Дом подбросило. Дверцы шкафа, стоящего у противоположной стены, открылись, и на друзей полетели шарфы, платья, носки и другая одежда.

– Без паники! – Вяло подбодрил всех Мирком, смахивая с головы детские колготки. – Перебираемся в коридор. Надо просто сместить центр тяжести.

Лиам ухватился за спинку стула и с трудом поднялся на ноги. Дом продолжало трясти и подбрасывать. Комната словно парила в воздухе и напоминала коробку, которую кто-то вертит в руках, пытаясь понять по звону, что находится внутри.

Лиам глянул на дверь, которая теперь висела под неестественным углом.

Перебираемся в коридор, говорите? Мда… сказать-то легко…

– И часто у вас таким образом начинается утро? – Эльвин тоже встала рядом, безуспешно пытаясь вытащить ногу из скомканной простыни.

– Да нет, обычно они вечером активизируются. – Эмили быстро отыскала халат в куче выпавших из шкафа вещей. – Но такого безобразия уже давно не было. Мирком, выручай нас, милый!

К большому удивлению Лиама, из-за его спины с будничным выражением лица по воздуху выплыл Мирком и, так же не касаясь ногами пола, завис в воздухе рядом с дверью.

– Ах точно, ты же умеешь летать! – Вспомнил Лиам, хлопнув себя по лбу. – Совсем забыл об этом.

Мирком кивнул.

– Это называется «линтелимия». – Он открыл дверь. – Давайте я буду по очереди вытаскивать вас из комнаты. Только подождите минуту. Я сейчас…

– Посмотри как там дети! – Попросила Эльвин, но Мирком уже скрылся из виду. Дверь, находящаяся под большим наклоном, громко захлопнулась.

– Он пошёл прикручивать балку к стене. – Объяснила Эмили растерянной подруге. – Полетел, то есть… – Поправилась она, облокачиваясь на кровать. – Мы будем держаться за неё, чтобы не скатиться вниз.

Эльвин покачала головой.

– Вы всегда наготове, да? – Спросила она с сочувствием.

Сонная Эми устало кивнула.

– За детей не волнуйся. В их комнате всё предусмотрено на такие случаи. Они не ударятся и не поранятся. Сколько раз уже пришлось убеждаться! А мы, как выровняем дом, так сразу навестим их.

Другого выбора не было, и Эльвин с тяжёлым сердцем кивнула.

Дверь комнаты отворилась.

– Всё готово. – Мирком заглянул внутрь. – Кто первый?

Эми протянула руку.

– Давай я.

Мирком подплыл ближе. Эмили крепко обхватила его за шею и они медленно выбрались в коридор.

Дверь снова захлопнулась.

Оставшись наедине в перевёрнутой комнате, Лиам и Эльвин обменялись многозначительными взглядами.

Дом снова подбросило и Эльвин, не удержав равновесие, неловко упала на спину.

– Я больше не могу находиться здесь! – Лиам бросился помогать жене, но, всего на секунду отпустив спинку стула, сам упал рядом при повторном толчке. – Как здесь вообще можно жить?! Это же невыносимо! – Он поднялся на ноги и помог встать Эльвин. – Как ты, любовь моя?

Эльвин потёрла ушибленное место, предчувствуя, что синяки будут очень большими.

– Нормально. – Она с трудом выпрямилась от боли. – Хочу забрать отсюда Рори и скорее на твёрдую землю…

– Я тоже. – Лиам откинул чёлку со лба. – К чёрту приличия. Наши жизни дороже.

В комнату поспешно вернулся Мирком.

– Эльвин, давай теперь ты.

Он решил, что обнимать её при Лиаме лучше не стоит, и просто, крепко взяв за руку, потянул за собой.

Кое-как, помогая себе свободной рукой и хватаясь за всё, до чего могла дотянуться, Эльвин осторожно вышла в коридор.

– Только держись! Держись крепче! – Мирком изо всех сил помогал ей идти.

Дом практически лежал на боку, так что конец коридора был очень и очень высоко. И там наверху, вцепившись руками в железную перекладину, у стены стояла Эмили.

Эльвин оценила ситуацию и глубоко вздохнула, собираясь с духом. Ради Рори… ради сына она сделать всё, что угодно. Даже эту рискованную нелепость.

Идти было чрезвычайно трудно. Подъём был очень крутым, и голые ноги опасно скользили по полу. Через несколько минут неимоверных усилий, Эльвин всё-таки достигла перекладины и встала рядом с подругой.

Мирком полетел за Лиамом, и уже совсем скоро все четверо друзей, сонные и помятые, в пижамах и сорочках, полу-висели на толстой перекладине. Но, по-видимому, для уравновешивания дома их веса было недостаточно, потому что ситуация никак не менялась – дом так и ёрзал, накренившись.

– Ну что, неужели устали? – Хотела разрядить обстановку Эми. – По-моему мы все в детстве мало каши ели. – Она безуспешно пыталась убрать волосы с лица, но руки были заняты.

– Ну я точно ел мало каши. – Признался Мирком, который полу-стоял, полу-висел рядом с ней. – Я вообще в детстве мало ел…

Нервы Лиама были на пределе.

– Что ещё можно сделать? – Спросил он, в сотый раз подтягиваясь к стене. – Мы уже минут двадцать так висим. Я чувствую себя обезьяной.

– Больше ничего нельзя сделать. А что мы можем? – Протянул Мирком задумчиво. – Вообще не понимаю… раньше это помогало и даже быстро. А сейчас, почему-то, нет…

– Может что-то нарушилось в фундаменте дома? – Предположил Лиам.

Мирком неопределённо качнул головой.

– Может быть…. Откуда я знаю? Хотя вообще, у дома нет фундамента…

Эльвин тоскливо посмотрела на детскую. Как там, интересно, её мальчик? Как Рори? Дети не плакали, а значит, просто крепко спали и ничего не замечали. Но всё же… Она должна была убедиться, что с ним всё хорошо, только тогда она была бы спокойна.

Дом снова подкинуло. Что-то затрещало совсем рядом и, прежде чем кто-то что-то понял, доска, к которой была прикручена балка, оторвалась от стены и четверо друзей полетели вниз.

Коридор был не очень длинным, но от неожиданности никто не успел подготовиться к падению, и все, ударившись о стену, съехали в одну кучу.

Эльвин насилу пришла в себя, и, открыв глаза, поняла, что лежит, уткнувшись лицом в ногу Эмили. Откуда-то сверху плавно спустился Мирком и встал рядом.

– Поздравляю всех. – Совсем не радостно сказал он, убирая руки в карманы брюк. – Мы всё-таки перевернулись.

– Да?

Нога под головой Эльвин зашевелилась, и Эмили медленно села, поправляя волосы.

Лиам скинул с шеи балку с покорёженной доской и тоже сел, потирая лоб.

Эльвин только что поняла, что лежит не на полу, а на двери в детскую. Причём, дверная ручка очень больно впивается ей в живот.

– Дети! Как там дети? – Она отползла в сторону и, приоткрыв дверь, посветила туда рукой.

Из её груди вырвался вздох облегчения. Трое деток, прижавшись друг к другу как маленькие котята, спокойно спали. Ящик с книгами стоял рядом, перевёрнутый вверх дном. Игрушки беспорядочно валялись вокруг.

Эльвин тихонько закрыла дверь и села, опершись на стену.

– У вас такое уже было? – Обратилась она к Эми. – Как вы всё исправили?

Эмили повернулась к ней лицом. На её щеке красовалась огромная царапина.

– Была похожая ситуация… – Сказала она. – Но чтобы дом перевернулся… Нет, такого не было.

Мирком присел рядом на корточки.

– Один раз дом тоже очень сильно накренился. – Сказал он, осматривая щёку жены. – Мы немного выровняли его, сдвинув всё, что было можно на один край. А потом бегали к Мюрину, соседу нашему, просили помочь. Он дал несколько лошадей, которые вытянули дом из земли и поставили ровно.

– Ага, – Эми достала носовой платок и приложила к лицу, – потом не знали как расплатиться за такую помощь. Столько бриллиантов в лапы Мюрина высыпали. А ему всё мало и мало было…

Лиам поднялся на ноги, нервно дёргая плечами. Сумасшедшая Кротовка всё больше выводила его из себя.

– Боюсь, сейчас нам даже табун лошадей не поможет. – Он упёр руки в боки, стараясь держаться спокойно. – А что поможет – понятия не имею. У кого есть идеи что делать дальше?

Мирком тоже встал.

– Сначала надо выбраться наружу. – Сказал он смущённо. – Посидим на свежем воздухе, подождём, пока кроты успокоятся. Потом придумаем что-нибудь… Вы извините, что всё так неудачно складывается. – Обратился он к Эльвин и Лиаму. – Всё не как у людей… Вы, наверное, уже сто раз пожалели, что приехали к нам.

– Ну что ты, конечно же нет! – Соврала Эльвин, которой вдруг стало очень неловко, что она позволила себе негодовать в душе. – Вы же ни в чём не виноваты! Мы очень рады быть с вами. А эта ситуация с кротами никак от вас не зависит. Мы вам поможем чем сможем, правда ведь, Лиам?

Лиам кивнул, тоже осознав, что злиться тут не на кого. Виноватых нет. Из-за воротника пижамы Лиама вылез Кланки. Каким-то чудом он не пострадал при падении, и с большим удивлением теперь оглядывался по сторонам.

Лампа на потолке медленно погасла.

– Отлично. – Проворчал в полной темноте голос Эмили.

Эльвин без труда снова зажгла лампу, направив туда шарик света.

Эмили сразу повеселела.

– Ладно, всё не так страшно. Справимся. – Решила она. – Нам больше ничего не остаётся… Надо оценить обстановку, посмотреть, что вообще творится и как всё исправить. Мирком, спусти-ка нам лестницу!

Через несколько минут Мирком спустил сверху верёвочную лестницу, и, кое-как взобравшись по ней, преодолев лестницу между двумя этажами и прихожую, откуда открывался плачевный вид на разгромленную кухню, друзья выбрались на боковую часть дома и поняли, что ситуация довольно пугающая.

Дом наполовину ушёл в землю, и миллионы маленьких кротов бороздили почву вокруг, подъедая осыпавшиеся с крыши овощи и другие посадки.

Железные палки, на которых совсем недавно стоял дом, теперь помятые, отходили от дна дома в сторону. А огромные железные лыжи, крепившиеся к ним, поломанные, торчали из земли в нескольких метрах от дома. Вся конструкция была полностью разрушена.

У Эмили перехватило дыханье. Постояв минуту в полном оцепенении, она села на неровный лист железа, прибитый к стене, и заплакала от обиды.

Как же это? Как? Столько сил, столько здоровья потрачено зря. Столько времени проведено в беспрерывной борьбе, столько трудностей преодолено, когда она отчаянно подбадривала себя и боролась, подбадривала и снова боролась, боролась, боролась. Где хоть что-нибудь, на что можно опереться? За что можно зацепиться? Ничего нет. Ничего.

Земля не уходила из-под ног. Земля сама бурлила от вторжения. Ищи опору в себе, хватайся и поднимайся. Дома ломаются, но ты не ломайся. Держись!

Эльвин подошла обнять подругу за плечи, но Эмили отмахнулась, не давая вытащить себя из собственного горя. Оно было её. Хоть что-то здесь было её, и Эми хотела хоть несколько минут подержать его в руках, раз уж это всё, что она получила за два года тяжёлых испытаний. И больше никто не посмел нарушить её пространства, больше никто не подошёл утешить её.

Площадка высилась над землёй на несколько метров, дом продолжало медленно относить в неизвестном направлении. И друзья, как на необитаемом острове, молча стояли, вглядываясь в туман.

Эльвин поёжилась, стоя на ветру в одной сорочке. Лиам подошёл и прижал её к себе. Схизантусы молчали. Они не знали что сказать, чтобы утешить Эмили и Миркома, которые в одночасье стали такими же бездомными как и они.

Ну что ж, теперь все дороги мира точно открыты им. Только где они? Где эти дороги? Туман всё съедает.

– Туман! – Эми вскочила с места. – Опять туман! Я устала! Я хочу видеть жизнь! – Она утёрла слёзы рукавом халата. – Мирком, скорее неси сюда детей! Ещё не хватало чтобы они у нас сидели в подземелье… И одеяла захвати. – Крикнула она мужу вдогонку. – Нам надо на чём-то сидеть.

Мирком скрылся в доме.

Эмили встряхнулась. Она твёрдо решила быть сильнее этой ситуации. Да, её дом разрушен. Да, её семья оказалась на улице и да, наступил новый этап в её жизни. Старое и привычное ушло. Всё так и есть и нечего хныкать. Надо трезво смотреть в глаза действительности. Она вздохнула, прислушалась к себе и внезапно очень удивилась. Где-то глубоко, очень-очень глубоко в душе, под толщей сожалений и переживаний, у неё всё радовалось и ликовало.

Глава 4. Шаг на сцену

– Мне кажется, что на небе идёт кинофильм… – Таинственно, почти шёпотом произнёс Мирком, печально оглядывая небо.

– Давай тогда вместе смотреть. – Эмили подползла к мужу и легла рядом, прижавшись к нему. – О чём фильм? Кто в ролях?

Мирком повёл рукой над головой, словно дотрагиваясь до огромного экрана.

– В ролях только облака. Зато какие! – Его глаза широко открылись от восхищения. – Вот громадная рыба, – указал он Эми на длинное пушистое облако, – и она глотает солнце. Хотя, может быть, это не солнце, а драгоценный камень? Или чей-то глаз? – Он положил руку на холодный лоб и прищурился. – А может быть небо – это и есть гигантская рыба, которая смотрит на нас ярким светящимся глазом? Или нет… Это не глаз… Это вход в другой мир, другое измерение… Точно! – Он улыбнулся так, словно разгадал большую тайну. – А вот и желающие в него попасть… – Мирком повёл рукой в сторону вереницы облаков. – Лиса… собака и мужик, который катит бочку… И зачем он её катит? Жаль, что звук у фильма не передаётся…

Но Эмили уже не слушала. Съёжившись от холода, она закрыла глаза и уткнулась Миркому в плечо.

Было около девяти часов утра. Дом по-прежнему уносило в неизвестном направлении морем из миллионов кротов. Вокруг стоял густой, бело-серый туман и определить хотя бы примерное местоположение было абсолютно невозможно.

На боковую часть дома, где и находились друзья, были перетащены гитара, чемоданы и сумки Схизантусов, полупустой мешок бриллиантов, одеяла, письма Эдвина, книги и некоторые другие вещи, которые не входили в разряд очень нужных, но с которыми было жалко расставаться. Одежда и ценные вещи Миркома и Эмили были распиханы в два небольших рюкзачка, которые теперь расползлись в непонятную форму под головой Миркома.

Посреди «площадки обитания», как её называли друзья, был постелен матрас, на котором спали дети, а с краешка, завернувшись в свой пиджак, дремал Лиам.

Эльвин сидела рядом и, накинув на плечи какое-то старое тёмно-синее пальто Эми, изучала книгу из коллекции Миркома, а именно – «Семь тысяч птиц, которых никто не видел». Пролистывая страницу за страницей и иногда останавливаясь на некоторых абзацах, она то и дело оглядывалась вокруг, в надежде, что сквозь туман хоть немного стала проглядываться местность, но было по-прежнему ничего не видно.

«– Как будто ширмой завесили… – Много раз проскакивало в голове Эльвин. – Странно. А небо видно прекрасно… голубое, почти чистое. Невероятно. Вот уж действительно странное место эта Кротовка!»

Неизвестно, рассчитывал ли тот, кто строил этот дом на то, что его жильцы когда-нибудь окажутся в подобной ситуации, но по всему периметру площадки были приделаны железные бортики, невысокие, но вполне достаточные для того, чтобы при подземных толчках путники не улетали «за борт» сухопутного корабля. Вот и теперь, когда дом подкинуло в очередной раз, Эльвин прекрасно удержалась от падения и подтянула на плечи съехавшее пальто.

– Кому рассказать, так не поверят… – Произнесла она.

– Чему не поверят? – Мирком на секунду отвлёкся от созерцания неба.

– Ну, если рассказать… – Эльвин устало посмотрела на него. – Я обо всём об этом. – Она повела по сторонам рукой, в которой держала книгу. – Такое нарочно не придумаешь.

– Смотри книгу не урони. – Предостерёг Мирком, поворачиваясь на другой бок. – Это ценнейшая вещь. Захочешь, да не отыщешь.

Он улёгся и, обняв Эмили, попытался как можно удобнее устроить голову на помятом рюкзаке.

Эльвин подперла щёку рукой и сонно уставилась в пространство. Холодно, однако. Даже слишком холодно. И на перемещение в тёплое место надежды почти не было. Попробуй ещё, уговори эту парочку! Она тихо вздохнула.

– А об этом ты и так никому не расскажешь. – Спокойно добавил Мирком. – В этих местах нормальных людей не водится, а сумасшедшим, слава богу, не до нас…

Эльвин положила книгу на колени и решила продолжить своё беспорядочное изучение. Вот Рори проснётся, и эту нелепую сцену можно будет закончить, а пока… она присмотрит как он спит и, чтобы не уснуть самой, отвлечётся новой книгой.

– На какой ты сейчас главе, кстати? – Поинтересовался Мирком.

Эльвин отлистала назад несколько страниц и нашла название.

– «Случаи из жизни тех, кто видел невидимое». – Прочитала она. – Да я ни на главе, я так просто смотрю отрывками что попадётся. – Призналась она, потирая глаза. – Вообще не очень понимаю, как можно написать такой толстенный том о птицах, которых не видели? Откуда здесь взяты описания и иллюстрации? Как это вообще возможно? Может быть, ты мне объяснишь?

Мирком улыбнулся.

– Может быть… И даже с удовольствием. На самом деле, всё здесь просто… – Мирком почувствовал себя прекрасно. Говорить о птицах было для него наивысшим удовольствием. – Просто этих птиц не видели обычным способом. Их не видели глазами. Зато видели душой, видели во сне, ощущали, путешествуя через пространство, замечали их цветные тени на крышах домов. И те, с кем это происходило, с кем случалось это чудо, становились очень счастливыми. С ними потом ещё происходило что-то необыкновенное, какие-то замечательные события, волшебные вещи. – Он кивнул на книгу. – Почитай эту главу. Там как раз про это и написано.

Эльвин с удивлением вернулась к началу главы и немедленно углубилась в чтение.

Лиам зашевелился во сне и, приподнявшись на локте, потёр лицо.

– Где я? – Пробормотал он, абсолютно потеряв ориентиры в пространстве.

– Как узнаем – сообщим. – Эмили потянулась и со вздохом тоже села. – Ребята, ну и холод…

Она оттянула рукава кофты, чтобы согреть руки.

Дом качало, а иногда бросало из стороны в сторону. То и дело слышалось как где-то под землёй трещат и ломаются доски.

Мирком подобрался к краю площадки и свесил голову над землёй.

– Интересно, мы когда-нибудь остановимся?

Эмили покачала головой.

– Мне больше интересно, где мы остановимся. Хорошо бы, конечно, причалить прямо ко дворцу Эдвина, но я бы сейчас согласилась и на гостиницу где подают много хорошего горячего кофе.

Лиам зевнул и снова повалился на матрас.

– Я бы даже на плохой горячий кофе сейчас согласился. – Протянул он. – Что делать-то будем?

– Спроси что-нибудь полегче. – Эми вытянула из рюкзака ещё одну кофту и накинула на плечи. – Но торопиться с решениями здесь неразумно. Я вам обещаю, когда остановимся, Мирком как-нибудь отыщет голубей, мы отправим письмо Мистеру Грифу, объясним ситуацию. Он придёт нам на помощь, обязательно придёт. Правда же? Вы же знаете, что это правда?

Но никто не знал, что из всего перечисленного окажется правдой. Скорее, только первые пункты. Ну хорошо, возможно, письмо долетит быстро. А что если Мистер Гриф не в Морвинии? А что если у него свои срочные дела? Если бы он хотел, он уже был бы здесь и выручал их из беды. Он всегда знал где они и что с ними. Ну и где он? Где?       Конечно, обсуждать это с Эмили сейчас не было смысла, страх перед Учителем помог бы ей отстоять свою точку зрения, с которой многие, кстати, и так были согласны. Но друзьям отчаянно хотелось, чтобы всё оказалось не так сложно и госпожа Удача быстро перенесла их в уютный дворец Эдвина и как-нибудь сама уладила вопросы с Мистером Грифом, так что на слова Эмили никто не откликнулся.

Мирком всё так же лежал у края площадки. Лиам, кажется, снова уснул. Эльвин таинственно улыбалась, прижимая к губам собранные в кулак пальцы, и одну за одной покрывала взглядом тоненькие строчки на широкой сероватой странице книги. Нет, это не слова перед глазами. Это маленькие порталы, волшебным образом переносящие читателя в удивительный момент прикосновения с чудом.

Сама того не ожидая, Эльвин начала читать вслух.

– « … Я открыл глаза и увидел, как в нескольких метрах от меня над землёй, на фоне тёмного неба, парит крыша моего разрушенного дома. Сотни белых птиц держали её на своих крыльях и не давали ей упасть на меня.

Резные узоры гор вокруг, ровная гладь земли под ногами, тёмно-фиолетовый купол неба надо мной и гигантская луна, показались мне в тот момент лишь фоном для этого чуда.

Я отошёл в сторону, дивясь своим глазам.

Птицы, державшие крышу, походили на сов с маленькими треугольными клювами. Но глаза их были звёздами, сливающимися с их ослепительно-белым, полупрозрачным опереньем. Я смотрел на них. Они смотрели на меня и медленно таяли в воздухе.

Крыша дома стала опускаться к земле и в конце концов рухнула на обломки того, что некогда было моим жилищем.

Стая птиц слилась в едва заметную молочную плёнку и колыхалась надо мной, просвечивая через себя сияющее звёздами небо. Через минуту эта пелена стала крылом, а весь мир вокруг меня – огромной птицей, внутри которой стоял я. И я был спокоен, и чувствовал себя центром всего сущего.

Но птица вдруг отодвинулась от меня и как бумагу скомкала картину позади себя. Луна исчезла в складке неба.

Всего мгновение я стоял в пустоте, но потом невидимое крыло коснулось моей макушки и с прикосновением каждого мягкого пера, в мою голову опускались повеления. Я слышал их и моя душа разгоралась счастьем:

«Живи! Смотри! Твори! Люби! Живи! Живи!.. Живи!.. ЖИВИ!»

В ту ночь я был спасён. Я стал сердцем своей жизни. Я стал глазами, наслаждающимися красотой этой жизни…»

Эльвин подняла голову над книгой и увидела, что взгляды всех обращены на неё.

– И это пишет слепой человек! Он жил в горах. Один! И был полностью незрячим. В ту ночь случился обвал камней с гор, его дом был разрушен, но сам он остался цел и невредим. Крыша дома его не накрыла. Само Спасение удержало её, птицы вечности и любви пришли на помощь. К нему вернулось зрение. И он стал видеть гораздо больше, чем видел раньше. – Она обвела лучезарным взглядом каждого. – Это же просто удивительно!

Лиам лежал с краю отсыревшего матраса где уже заканчивалась простыня, и с улыбкой наблюдал за тем как она счастлива.

– Замечательно. – Поддержал он, протягивая руку к Эльвин. – Отличная история.

Мирком поднялся на ноги и с большим воодушевлением прошёлся взад-вперёд по влажной, скользкой поверхности площадки.

– Я же говорил, что книга – сокровище! Одна глава «О красоте невидимого» чего стоит! Там столько всего интересного, что тебе ещё удивляться и удивляться! Бесконечно!

– Да, не сомневаюсь. – Сказала Эльвин, убирая за уши выбившиеся пряди волос. – Я потом обязательно возьмусь и всю её прочитаю.

Друзья, кажется, снова налетели на какой-то подземный камень, потому что дом тряхнуло так, что Мирком чуть не улетел за борт. Эмили схватила за лямки покатившиеся к краю рюкзаки.

– Когда же уже наконец..! – Начала было она с негодованием, но не успела договорить – дом резко бросило в сторону и один край площадки всего за секунду стал гораздо выше другого.

Сумки и чемоданы завалились набок. Мирком бросился затыкать под матрас концы одеяла, под которым спали дети.

– Сюда! Сюда! – Позвал Лиам, на коленях подползая к высокому краю. – Перебирайтесь на эту сторону! Надо выровнять дом!

Эльвин отбросила книгу и, оскальзываясь, первая встала на высокий край площадки. К ней подобрался Лиам, а затем Эмили и Мирком.

Все четверо с трудом удерживали равновесие, хватаясь друг за друга.

– Только давайте… давайте пообещаем друг другу, что не упадём. – Отрывистым голосом попросила Эмили, крепко вцепившись в рубашку Миркома, и даже не заметив, что уже порвала её в двух местах.

Порывом ветра с плеч Эльвин сорвало пальто, и волосы девушки, которые были убраны за его воротник, волной взметнулись в воздухе, накрыв лица тех, кто стоял рядом.

– Ох, простите! Я их сейчас соберу…

– Стой! Держись лучше! – Остановил её Мирком. – Не отпускай руки!

Дом стал двигаться уже более плавно, и, кажется, даже замедлял скорость, но держать равновесие всё равно было очень трудно.

Мгновения разбухали от напряжения и казались слишком нереальными и нелепыми, чтобы быть правдой. Холод, ветер, туман и ноющая боль от того, что кто-то неловко вцепился в твою руку или плечо – вот из чего состояли те минуты.

Но всё оборвалось так же неожиданно, как и началось. Дом внезапно налетел на что-то твёрдое и, выпрямившись, резко остановился, а друзья, потеряв равновесие, с криками улетели в туман.

Земля была недалеко и противно чавкнула, когда четверо Избранных неловко плюхнулись на её поверхность и погрузились в её холодную, склизкую массу.

Кроты взрыхлили землю настолько, что теперь, смешавшись с влагой, она была подобна грязной жиже в которой, провалившись по пояс, барахтались Избранные.

Самих кротов вокруг почему-то уже не было, но земля всё ещё отчётливо вибрировала и слегка гудела, а где-то в отдалении слышался постепенно затухающий необычный звук. Это миллионы маленьких лапок бороздили бескрайние земляные просторы.

– Ну согласитесь же, это было феерично! – Проворчала Эмили, отплёвываясь и морщась от отвращения.

Эльвин отжала от грязи длинные волосы.

– Не то слово… – Прокашлялась она. – Я, кажется, потеряла туфли. Обе. – Она с трудом пошевелила ногами. – Да, точно… их нет.

Лиам снял с лица крупные комки земли и с трудом разлепил глаза.

– Как там, интересно, дети? – Он поднял голову и вгляделся в край площадки, где, зацепившись за гвоздь, болталась полураскрытая дорожная сумка.

– Плачут. – Коротко ответил Мирком, различив теряющийся в гуле ветра детский плач.

Эльвин тоже тревожно вскинула голову, но оступилась и снова упала. Лиам подхватил жену на лету и, притянув её к себе, взял на руки.

– Мирком, пожалуйста, слетай, посмотри как они. – Забеспокоилась Эмили. – И вообще, дорогой, как так получилось? Почему ты не задержался в воздухе, а упал вместе с нами? – Эми пыталась разглядеть мужа сквозь чёлку, с которой капала грязь.

Мирком пожал плечами.

– Потому, что ты держала мою руку. Ты и сейчас её держишь.

Лиам и Эльвин обернулись. Невероятно, но даже здесь, в самой, казалось бы, неромантичной обстановке, в воздухе затрепетала романтика. В мерцающем белом тумане, по пояс в земляной жиже, насквозь мокрые и грязные, Мирком и Эмили стояли и, молча улыбаясь, смотрели друг другу в глаза, а потом потянулись и скрепили то, что было в их сердцах, нежным поцелуем.

– Вы бы себя видели! – Покачал головой Лиам.

Эми вытерла губы тыльной стороной ладони.

– Фу! Это был самый грязный поцелуй в моей жизни! – Сказала она, смеясь и морщась одновременно. – Незабываемые ощущения. Ладно, выбираемся отсюда! – Эмили перевела взгляд на Миркома. – Но моя просьба не отменялась. – Напомнила она замечтавшемуся мужу.

Мирком встрепенулся и с готовностью кивнул.

– Один момент…

Он медленно поднялся в воздух, вытянув ноги из земляной каши. Затем, зависнув над поверхностью земли, стряхнул с себя куски грязи и легко, как пушинка, поплыл по воздуху вверх.

Эльвин подняла голову. На секунду отвлекшись от своих мыслей, она вдруг совершенно неожиданно увидела всю полноту и красоту момента, в котором находилась. Да он же просто волшебен!

Земляное море. Перевёрнутый дом перед глазами, его полуразрушенная труба и чёткие очертания прямоугольников из серых досок, того, что было когда-то овощными грядками. И они с Лиамом, грязные с ног до головы, смотрят на всё это. И Лиам держит её на руках. На его лице рисунки из подтёков, чёлка, застывшая странными волнами, закинута набок, рыжеватые ресницы склеены грязью. Рядом Эмили по пояс в земле, словно на границе двух миров. Она стоит спокойная, словно выросла здесь специально для сюжета какой-то нерассказанной сказки. И силуэт Миркома, поднимаясь, пропадает в тумане. Сначала верхняя часть, затем худые ноги в грязных, рваных штанах, и последним – ботинки, с которых свисают длинные шнурки.

Во всём этом было какое-то волшебство, какая-то приятная магия.

Эльвин смотрела и думала. Такая странная, нелепая ситуация. Но как же она исключительно красива. Вот бы зарисовать всё это… Углём или чернилами, неважно. Получилось бы, наверное, крайне таинственно. Жаль, что никто из них четверых не рисует настолько хорошо, чтобы передать картину на бумаге. Из шести Избранных только Том обладал талантом к рисованию. Причём, редким. Да, вот у него бы точно получилось прекрасно.

Мысль Эльвин вдруг зацепилась за имя и перескочила.

Том… Милый Том. Когда-то он рисовал её каждый день, свою невесту. Рисовал её по памяти, погибая в разлуке. Где теперь эти портреты? Где теперь сам Том?

Сердце Эльвин потяжелело от грусти.

Том… Бедный, бедный Том. Жив ли ты? И чем ты живёшь, если жизнь твоя лишена самой жизни? Я всё у тебя отняла…

И опять ей вспомнились его большие карие глаза и затуманенный взгляд, полный любви и отчаяния, когда он был готов на всё ради неё, был готов сделать всё, что она скажет, лишь бы получить хоть капельку её любви, а она отвергала всё это, в тайне мечтая только о Лиаме.

Он никогда не жаловался, никогда не упрекал её в том, что она холодна к нему, он вручил свою жизнь в руки Эльвин и просто терпеливо ждал, что она полюбит его. Но так и не дождался. Не дождался счастья, не получил ничего, кроме одиночества и боли. Она разбила его сердце.

Эльвин зажмурилась.

Словно почувствовав, что она думает о Томе, Лиам перевёл на неё подозрительный взгляд.

– Что с тобой? – Прошептал он.

Эльвин открыла глаза. Она никогда не умела и не любила лгать, но теперь ей всё же пришлось. Она попыталась развеять опасения Лиама, но только ещё больше подтвердила их.

– Летающий человек – это так красиво! – Сказала она с печальной улыбкой, как будто озвучивала свои мысли, хотя образ Тома по-прежнему стоял перед глазами, а вокруг него спокойно рассаживались слова «предательница» разной величины и формы.

Лиам настойчиво смотрел ей в глаза, пытаясь увидеть там настоящий ответ, и с каждой секундой его сердце тревожно укоряло биение, так как он видел в них именно то, чего боялся больше всего.

– На кого ты смотришь сейчас? Ты же меня не видишь…

– Тут на крыше птенцы все в сборе! – Внезапно раздалось сверху, и у Эльвин появился отличный шанс сделать вид, что она отвлеклась, и избежать ответа на вопрос.

– Точно никто не упал? – Крикнула Эми в туман, приложив ладонь ко рту. – Детей трое? Пересчитай ещё раз.

– Их даже четверо. – После небольшой паузы ответил бодрый голос Миркома. – Кланки тоже здесь. И наши сумки рядом валяются. Правда… правда мне кажется, каких-то из них не хватает.

Эмили с облегчением вздохнула.

– Хорошо… Побудь пока с детьми, ладно? А мы поищем твёрдую землю.

Лиам огляделся по сторонам.

– Я вижу лес! Вон, прямо рядом!

Он направился туда, где сквозь туман еле заметно проглядывались тёмные стволы деревьев. Эмили двинулась за ним.

Буквально через несколько метров под ногами в земляной каше стали попадаться корни деревьев, а сама земля становилась всё более сухой и плотной.

Босиком, неловко ступая в тяжёлых, пропитанных грязью брюках, Лиам на руках вынес Эльвин на лесную почву. Эмили, хватаясь за ветви деревьев, с трудом выбралась следом.

– Боже мой, на кого мы похожи! – Она медленно подошла к друзьям, оставляя за собой на белом мху грязные следы.

Лиам посадил Эльвин на поваленное дерево и хотел отойти, но она схватила его за руку и притянула к себе.

– Не сердись, Лиам. – Попросила она нежно. – Я только твоя. Навсегда…

– Ты вспоминала Тома. – Шёпотом перебил он, обнимая её, и Эльвин чувствовала, как прыгает его ревнивое сердце. – Ты думала о Томе, я знаю… Почему? Почему ты думала о нём?

Эмили нечаянно услышала последние слова и с удивлением уставилась на Схизантусов. Ну и странная пара! Минут десять до этого не разговаривали друг с другом, а тут как будто мирятся после бурной ссоры.

– У вас всё хорошо? – Спросила она неуверенно.

– Да. – Сказала Эльвин тоном, подразумевающим ответ «нет».

– Нет. – Сказал Лиам тоном, подразумевающим ответ «да».

Эмили пожала плечами.

– Понятно… – Сказала она тоном, означающим, что она ничего не поняла.

Эльвин поднялась на ноги. Чёрная вода стекала с её волос и одежды и она была похожа на мокрого мотылька, только что выползшего из самой грязной лужи.

Поток холодного ветра пронзил пространство, разгоняя туман и наполняя всё вокруг ароматом сырой хвои, шишек и диких ягод. Было холодно, влажно и очень странно на душе. Эльвин прислушалась. Звонкий детский голосок звал маму. И с ним ещё голос. И ещё.

– Ну где вы там? – Крикнул Мирком из отдаления. – Как успехи?

Туман действительно быстро рассеивался. За тонкими стволами елей и сосен стало лучше видно земляное море и дом, ушедший в землю одной своей стороной, напоминал потерпевший крушение корабль.

– У нас всё хорошо, дорогой! – Ответила мужу Эмили. – А у вас?

Туман почти рассеялся. Вот уже и силуэты на доме стали различаться. Мирком стоял, уперев руки в тощие бока.

– А мы хотим к вам! – Крикнул он в ответ и, завидев остальных, помахал им рукой.

Эмили вся засияла, снова увидев любимого мужа.

– Можешь потихоньку переносить детей! – Сказала она, и даже голос у неё сиял.

– Хорошо! – Мирком снова махнул рукой и отвернулся.

Было видно, как он раскрывает сумку и неловкими движениями вытягивает оттуда разную одежду. Ритлин пищала, вцепившись ему в ногу, а Рори и Паул ползали рядом. Наконец он выбрал из кучи вещей рубашку, завернул в неё Ритлин и, скользя по воздуху, направился к лесу.

– Уф-ф, давно не летал так много. – Мирком отдышался, вручая Эмили дочку. – Отвык. Тяжело держаться в полёте. Весь вес к земле тянет.

Он встряхнул руки, пытаясь снять напряжение. Ритлин расплакалась, кинувшись к Эми на шею.

– Я её тут обернул рубашкой, чтобы не запачкать. – Объяснил Мирком. – Но это, кажется, не сильно помогло. – Добавил он, заметив, что лицо и руки девочки уже стали такими же грязными как у её матери. – Ладно, полетел за остальными…

Он собрался с духом, и, оттолкнувшись от земли, направился к дому. Через несколько минут он вернулся с Паулом. Мальчик громко всхлипывал, испуганно озираясь по сторонам.

– Ну вот, уже и плакать не надо. – Приговаривал Мирком, поглаживая свёрток в руках, из которого выглядывало маленькое, белое личико. – Вот и мама твоя здесь, и сестрёнка, и добрые дядя с тётей.

Он коснулся ногами земли и устало провёл ладонью по лбу.

– Простите, что не Рори. – Извинился он, передавая ребёнка Эльвин. – Просто Паул так напуган и плачет вдобавок. Я не мог его там одного оставить.

– Ничего, ничего, конечно. – Эльвин бережно обняла мальчика. – Всё хорошо, правда, малыш?

Но Паул не мог согласиться и в смятении хлопал глазами. Где он? Почему так холодно? Что происходит?

– Дети никогда раньше не были вне дома. – Пояснила Эми подруге.

– Никогда? – Удивился Лиам. – Как это?

– Ну вот так… Мы их выносили иногда на крышу подышать свежим воздухом, но ни разу не гуляли с ними как обычно гуляют.

Эльвин и Лиам переглянулись.

«– Бедняги!» – Молча сказали они друг другу, имея в виду не только детей, но и их родителей.

– В этих краях своё «обычное» и «привычное». – Добавил Мирком, заметив выражение лиц Схизантусов. – Прогулка с ребёнком здесь дело довольно рисковое. Потому что пока вы гуляете, ваш дом может унести за много километров от того места, где он раньше находился. И не факт, что вы потом его найдёте. Скорее завязните где-нибудь в земляной жиже, как мы сегодня. И нам ещё повезло, что здесь не так глубоко, если бы упали подальше от леса – могли бы утонуть.

Миркома передёрнуло от холода и отвращения. Он подпрыгнул, словно хотел разом скинуть с себя мерзкую грязную одежду, и остался висеть в воздухе, а потом медленно поплыл по направлению к дому.

Эльвин нахмурилась, смотря ему вслед.

– А я думала… – Сказала она озадачено. – Мне казалось, на такие случаи у вас всё предусмотрено. Я имею в виду перемещение дома кротами. Мы с Лиамом никогда здесь раньше не были, но всё же смогли вас найти. Не сразу, правда, но смогли. Мы вышли на дом по указателям. Как так получилось – не знаю. Но к дому точно вели указатели, столбы с табличками. Вы же их тоже видели, правда?

Лицо Эмили совершенно неожиданно озарилось непонятной радостью, как будто она только и ждала того, чтобы её об этом спросили.

– Конечно! Это же наше с Миркомом изобретение. Мы установили столбы и скрепили их цепью друг за другом, а цепь прикрепили к балке, на которой стоял дом. Так, даже если дом перемещался по деревне, столбы волочились за ним и хоть как-то помогали отыскать путь, когда один из нас ходил к Мюрину. – Эми поджала губы, постепенно теряя улыбку. – Они действительно хорошо делали свою работу, но сейчас это уже неважно.

Совсем рядом послышался весёлый детский смех, это Рори был в полном восторге от полёта. Он выглядывал из-за воротника пиджака, в который его завернул Мирком, хохотал и махал руками, пытаясь быть похожим на птичку.

Из рукава пиджака высовывался Кланки, нетерпеливо высматривая на горизонте Лиама. Он не умел выть, но уже готов был научиться, чтобы хоть как-то выплеснуть свои эмоции, так как больше не мог выносить разлуку с хозяином.

– А вот и мы… Уф-ф. – Почти обессиленный и очень удивлённый Мирком, пошатываясь, приземлился рядом со Схизантусами. – Первый раз вижу, чтобы ребёнок так реагировал на полёт. Держите своего птенца. – Он передал мальчика Лиаму.

Из пиджака выпрыгнул пушистый розовый сюданфлаф. Всё существо его трепетало от долгожданного воссоединения с хозяином. Он бросился на Лиама, быстро взобрался ему на плечо и принялся немедленно пачкаться грязью о его рубашку, выражая свою солидарность и пытаясь быть похожим на него.

Когда Кланки достаточно извозился и стал похож на упавший в грязную лужу помпон от шапки, он полностью успокоился и с тихой радостью на сердце, чувствуя себя прекрасно, устроился во впадине между шеей Лиама и воротником рубашки.

Эмили выдохнула.

– Господи, я поражаюсь этому зверю. Мне не по себе даже. По-моему, Кланки состоит только из сердца, большого-большого сердца, которое пылает от любви к тебе, Лиам. Это потрясающе.

Лиам молча кивнул. Невероятно, но он искренне не понимал, за что его можно так бесконечно сильно любить. За что его любит Кланки? Почему его так любит Эльвин? Вот загадка. Он перевёл задумчивый взгляд на жену. Хотя, пожалуй, лучше оставить эту загадку неразгаданной, решил он. Вдруг, докапываясь до правды, он повредит то хрупкое, что является ответом, и этим всё испортит? Или вдруг ответа вообще не существует?

Почёсывая затылок, Мирком обернулся на дом.

– Ну теперь все в сборе. Осталось только вещи оттуда забрать. Правда, если честно, не знаю, как у меня сил хватит.

– Может быть, я смогу помочь? – С готовностью спросил Лиам. – Я вроде тоже кое-что умею.

– Ты про что?

– А я знаю! – Оживилась Эмили. – Я помню! Ты умеешь двигать предметы на расстоянии.

– Да, верно. – Подтвердил Лиам. – Правда вещи сейчас достаточно далеко и они довольно тяжёлые, но… если мне однажды удалось поднять воду в озере, думаю, я смогу удержать в воздухе несколько сумок. Попробуем.

Он вгляделся в край площадки дома, где лежали вещи, пытаясь оценить ситуацию.

– Слушай, может ты полетишь туда и будешь скидывать мне сумки? – Лиам повернулся к Миркому. – А я буду задерживать их в воздухе и притягивать к себе. Идёт?

– Отлично, давай.

Так они и сделали. Девушки забрали детей и расположились на поваленном дереве, а Лиам и Мирком принялись за работу. Первым по воздуху словно ковёр-самолёт полетел матрас, а за ним рюкзаки, гитара, книги, чемоданы и полупустой мешок бриллиантов. Совсем скоро все вещи лежали на мшистой лесной почве, и Лиам ходил между ними, проверяя их состояние.

Мирком осмотрел местность вокруг дома, поднял несколько писем Эдвина и вернулся к остальным.

– Ничего больше не нашёл. – Сказал он, протягивая Лиаму стопку замызганных конвертов. – Кажется, пока ехали, потеряли пару сумок с одеждой и домашними мелочами. Но нестрашно. – Он повалился на матрас, совсем ослабший от полётов. – Главное, целы книги. Одежду можно где-нибудь найти, а без домашних мелочей, думаю, мы переживём. Всё равно дома нет.

Он вытянулся и бесшумно вздохнул, дрожа от холода.

– Отдыхаете? – Обогнув кусты, к ним вышла Эмили. – О Боже, Мирком, ты же его запачкаешь! – Воскликнула она, увидев, что муж лежит на матрасе. – Уже запачкал! – Заметила она. – Вставай!

Она подбежала к нему и попыталась вытянуть из-под него матрас, но не смогла.

– Стой, Мили! Какая теперь разница? – Мирком сел, опершись на одну руку. – Мы его всё равно с собой не возьмём. Я от полётов без сил. Дай хоть полежать на нём в последний раз.

Эмили остановилась и, подумав о чём-то, грустно кивнула.

– Ты прав. Делай, что хочешь. А я сейчас сделаю то, чего очень хочу я…

Она решительно огляделась по сторонам, нашла глазами свой рюкзак и быстро направилась к нему.

– Ты о чём? – Мирком снова лёг, наблюдая за ней. – Что ты ищешь?

– Сухую чистую одежду. – Эми обтёрла руки о влажный мох и с трудом открыла замок замёрзшими пальцами. – Не надеюсь на красивую, так как её у меня нет, но пусть хотя бы будет сухая и чистая.

Она закашлялась от холода и принялась нервно выкидывать из рюкзака скомканные тряпки. Эмили то и дело поднимала взгляд на перевёрнутый дом и снова возвращалась к своему занятию, с каждой минутой становясь всё более хмурой и мрачной.

Мирком устало закрыл глаза, медленно съёживаясь в комок.

– Все наши ценные вещи целы, Мили. – Сообщил он. – Правда, потерялась самая большая сумка с одеждой, нашей и детской, и сумка с вещами для дома, ну, там по мелочи… салфетки, иголки, нитки, вазочки всякие… Ты же не очень расстроишься, правда?

Эмили хмыкнула.

– Вазочки… – Прошептала она с негодованием. – Когда я в последний раз видела цветы?

Мирком открыл глаза.

– Но если хочешь, я могу ещё полетать, поискать. – Предложил он, не расслышав её слов.

Эмили вдруг повернулась к нему лицом, и на нём было такое странное выражение, что Мирком даже растерялся.

– Не надо ничего искать. – Твёрдо сказала она. – Я больше не хочу никаких иголок и ниток. Я не хочу опять штопать, хватит с меня уже! И той кучи старой одежды я тоже не хочу. Потерялась, и тем лучше. – Она серьёзно посмотрела в глаза Миркома. – Понимаешь меня?

Мирком с опаской покачал головой. Эмили неожиданно улыбнулась, чем ещё больше смутила мужа.

– У нас теперь всё будет по-другому, дорогой. – Сказала она загадочным тоном. – Всё старое ушло, развалилось, потерялось, и так, наверное, и должно быть. Теперь настало время перемен. Начинается новая жизнь. Ты рад этому, я знаю. И я тоже рада. Очень рада!

Эмили закрыла рюкзак, подобрала с земли тёмно-зелёное платье в тонкую полоску, перекинула через плечо пару чулок и, напевая что-то весёлое, направилась обратно к кустам.

Мирком и Лиам обменялись долгими взглядами.

Лиам улыбнулся, отворачиваясь.

– Ты что-нибудь понял? – Спросил Мирком вполголоса.

– Всё нормально, не бери в голову. – Лиам крепко связал бечёвкой стопку книг. – У Эльвин тоже бывают перепады настроения, и мне кажется, в этом что-то есть…

Он отложил книги и придвинул к себе чемодан.

– Так, надо переодеваться и скорее решать, что делать дальше. В этой промозглости оставаться больше не хочется.

Лиам открыл чемодан. Внезапно по его плечам скользнули знакомые руки и Эльвин прижалась щекой к его щеке.

– Я замёрзла.

Лиам обернулся. Все мысли в его голове мгновенно слиплись в одну горячую массу. Она замёрзла! Он выдернул из кучи вещей свой вязаный свитер и накинул Эльвин на плечи.

Она замёрзла, а он бездействует?! Недопустимо!

– Прости меня. Тебе холодно, а я тут занимаюсь всякой ерундой. – Он поцеловал её и снова полез в чемодан. – Сейчас найду для тебя самые тёплые вещи и согрею тебя! Обещаю!

Эльвин присела рядом и заглянула в дорожную сумку.

– Не торопись. Сначала надо детей закутать. Малыши замерзают. – Она приподняла несколько рубашек, что лежали сверху. – Кажется, сюда я складывала одежду Рори… Ах, да, вот они, все здесь. Отлично. Та-ак… Шапочки, штанишки, кофточки… – Эльвин вынула из сумки внушительного вида стопку детской одежды и окинула её внимательным взглядом, проверяя, не забыла ли она чего. – Теперь всем будет тепло. Ну а для себя я, пожалуй, возьму вот это. – Она достала со дна сумки жёлтое шерстяное платье, чёрные чулки и, дрожа, поднялась на ноги.

– Я пойду с тобой. – Лиам сгрёб в кучу то, что выбрал из чемодана, и глянул на Миркома. – Думаю, пора собираться и в темпе планировать дальнейшие действия. Согласен?

Мирком кивнул.

– Да, я вот уже начал наводить красоту. – Он запустил пальцы в слипшиеся волосы и попытался расчесать их без расчёски, но ничего не получилось. – Вы идите пока. Я сейчас к вам присоединюсь.

Всего двадцать минут понадобилось друзьям на то, чтобы стуча зубами от холода, стянуть с себя противную сырую одежду и надеть чистую и сухую.

Никаких водоёмов поблизости не было и не было возможности хоть немного ополоснуться, поэтому одежду приходилось надевать на грязное липкое тело.

Пытаться подобрать вещи по цвету или размеру сейчас даже никто не пытался – Эльвин, Лиам, Эмили и Мирком натягивали на себя всё без разбора, лишь бы скорее согреться. «Навести красоту», как надеялся Мирком, друзьям не удалось. Сонные, грязные, небрежно одетые, они скорее походили теперь на бездомных попрошаек, чем на благородных Избранных, собравшихся во дворец.

Детей тоже не оставили без внимания. Эльвин натянула на них всю детскую одежду, которую нашла, и Рори, Паул и Ритлин как три пёстрых попугая сидели на поваленном дереве вместе с родителями и ждали, когда же взрослые наконец решат, что делать дальше.

После того как Мирком минут двадцать до хрипоты безуспешно звал голубей, стало более чем понятно, что первый пункт плана Эмили с треском провалился. Дальнейших целесообразных вариантов действий было два: либо идти искать где-то поблизости поселения и проситься устроиться там, либо достать из закромов волшебные медальоны-глобусы и спокойно переместиться к Эдвину в Морвинию. Но согласия в выборе друзья так и не достигли. Эльвин и Лиам голосовали за Морвинию, Мирком скромно воздерживался, а Эмили отвергала и то и другое. От страха вдруг сделавшись очень упрямой, она считала, что не может бросить свой дом. А что может – понятия не имела. Скованная неуверенностью, она уже полчаса не двигалась с места и вместе с ней сидели остальные.

И вот когда Эльвин кое-как уговорила её переместиться в Морвинию, чтобы найти Мистера Грифа и спросить, что им делать, Эми вдруг стала страстно жалеть волшебные медальоны, бесценные подарки, которые в этом случае будут потрачены так бездумно.

– Очередная отговорка? – Не выдержал Лиам и попал в самую точку.

Эмили в мгновение ока вспыхнула до корней волос.

– Какая отговорка? Как ты можешь так говорить? – Возмутилась она, как любой человек, которого бесстыдно и быстро разоблачили. – Это ценные вещи и они нам ещё могут пригодиться. Они пригодятся нам… точно. Они…

– Но дети ценнее. – Парировал Лиам. – И они уже достаточно натерпелись. Разве нет?

Эмили замялась, поднимая с земли чёрствое печенье, которое она чудом отыскала в своей старой сумке и которое Паул уже третий раз капризно вышвырнул прочь. Конечно, она была согласна с Лиамом и очень переживала за своих малышей. Но это, как ни странно, лишь сильнее тормозило её действия. Вот именно, она переживала за них. Она боялась того, что Мистер Гриф придёт в ярость от самовольства взрослых и пострадают дети. Вот чего она боялась, и в голове Эльвин тоже крутились подобные мысли. Но всё же, как рассудила Эльвин… они с Лиамом покинули Давий, теперь вот их вынесло из Кротовки, а Мистер Гриф так ничего им и не сделал. Она успокоила себя этим и была готова двигаться дальше, тогда как внутренний монолог Эми не закончился подобным решением и она продолжала мучиться и сомневаться.

– Я всё-таки настойчиво прошу не использовать пока наши глобусы. – Серьёзно повторила Эмили, очищая салфеткой очередную печенюшку. – Вы же понимаете, что такой подарок бывает раз в жизни. Он на всю жизнь…

Она сидела с краю от всех, скрестив ноги в красных стоптанных сапогах, которые Мирком отыскал для неё в доме вместо потерянных туфель, и искала поддержки во взглядах друзей. Но её там не было.

– Тогда предлагай как ещё можно добраться до Эдвина. – Эльвин, которая рисовала пальцем на грязной щеке Лиама, повернула к ней голову. – Мы едем к Эдвину, Эми. Надеюсь, ты не передумала?

– Всё, хватит уже передумываний! – Встрял Лиам, балансируя на грани раздражения и вежливого спокойствия. – Давайте наконец проявим хоть капельку решительности, и всем станет легче!

Эмили сверкнула на него зелёными глазами.

– Я сама решительность, Лиам. – Ответила она холодно. – Просто хочу найти самое правильное решение. Мне кажется, меня можно понять. – Она обиженно уставилась в сторону.

Эльвин вздохнула.

– Конечно можно. – Сразу постаралась она сгладить углы. – Но мы находимся в довольно сложной ситуации, Эми. Мы не знаем где мы, в какой стороне Морвиния и сколько до неё идти или ехать – тоже не знаем. И с нами дети и целая куча вещей. Перемещение с медальонами сейчас идеальный и даже просто необходимый вариант. И с этим нельзя не согласиться.

Эмили поджала губы.

– Это, конечно, да…

Паул захныкал, снова увидев перед носом невкусное печенье, и на этот раз швырнул его так далеко, чтобы мать уже его не нашла. Мирком взял на руки худенького сына.

– А сколько километров от Кротовки до Морвинии? – Спросил Лиам, стараясь не шевелиться, так как Эльвин снова принялась рисовать на его щеке. – И вообще, Кротовка большая? Может, мы и не выехали за её пределы?

Мирком задумчиво сдвинул брови.

– Сама деревня маленькая. Даже крошечная. Но вокруг неё лежит довольно много пустых неназванных земель, которые тоже иногда относят к Кротовке. Наш дом часто выносило за пределы деревни. Мы по нескольку дней дрейфовали в этих безлюдных землях, но потом кроты, всё же, возвращали нас обратно. Так как живут эти неугомонные звери именно в Кротовке.

Лиам повёл плечом, чувствуя, как Кланки ворочается во сне за его воротником. Ему хотелось действий, стремительных действий.

«– Надо что-то делать… – думал он, – что-то делать… делать». И тут его вдруг осенило.

– Слушайте! Вы же птицы! Эмили, Мирком, я к вам обращаюсь! – Лиам весь воспрянул от энтузиазма. – Почему бы вам не взлететь над лесом и не посмотреть, где мы? Возможно, где-то поблизости есть дорога с указателями или какая-нибудь другая деревня, где мы сможем узнать, как добраться до Морвинии. Все наши проблемы могут решиться за раз!

Эмили с Миркомом обменялись странными взглядами. Эмили медленно растянула губы, сделав не очень радостную гримасу.

Миркома слегка передёрнуло.

– Это очень опасно. – Сказал он, втягивая голову в плечи. – Как тебе вообще такое в голову пришло?

Лиам даже растерялся от неожиданности.

– Что опасно? – Не понял он. – Что тут опасного? Верхушки деревьев не так высоко. Ты прекрасно держишься в полёте. Я сам видел. Эми тоже хорошо летает в обличие совы. В чём проблемы?

Лиам был крайне удивлён, так удивлён, что даже не заметил, как снова начал раздражаться.

– Проблемы в том, что здесь водятся птицы побольше нас. – Резко ответила Эми. – Хищные птицы, голодные птицы. Маленький голубь или сова будут для них прекрасной добычей.

Мирком с жаром закивал.

– А ещё здесь могут быть Янсоны. А у Янсонов нет мозгов, но есть ружья. А это вдвойне опасно.

После этой фразы они с Эмили тревожно огляделись. Эмили прижала к себе Ритлин.

– Но ты летал в обличии человека меньше часа назад, и всё было нормально. – Не отступал Лиам. – Почему не можешь сейчас?

– Я летал низко над землёй, а это почти не полёт. – Мирком, убедившись что Янсонов рядом нет, испытал огромное облегчение. – Летать над лесом – это другое.

– Вои именно. – Вмешалась Эмили. – Сразу видно, что ты ничего не знаешь о полётах, Лиам. Да тем более, если он полетит над лесом в обличии человека, его могут увидеть люди. Представь, что они подумают? Нам ведь нельзя показывать свои способности.

Продолжать разговор не было смысла. Лиам отвернулся и молча развёл руками, показывая, что уже не спорит, но настроение у него резко ухудшилось.

Перед друзьями лежали чемоданы и сумки. Только когда они уже двинутся дальше?

– В общем, без медальонов нам сейчас не обойтись. – С нажимом подытожила Эльвин, ставя точку и настраивая Эми. – Я очень рада, что мы наконец решили, что делать.

Наступила тишина и друзья переглянулись. Ну хорошо, они дадут Эмили ещё одну минуту на то, чтобы собраться с духом. Пусть в последний раз попробует составить план действий, который бы ненароком не прогневал Мистера Грифа, и поймёт наконец, что она никогда не угадает. Пора уже идти на риск. Пора бежать.

Избранные молчали, и пространство наполняли только причудливые звуки леса: скрипы, шелест, царапание. Но почему причудливые?

Эльвин вздрогнула от холода и огляделась. Кто бы мог подумать, что вздрогнув, совсем незначительно, но очень резко переместив тело в пространстве, она внезапно вторгнется туда, куда ей вторгаться не следовало. Она перескочила из одного слоя реальности, приготовленного для Избранных, в другой. Она увидела место, где они находились без завесы, скрывающей его суть, она увидела его настоящим. А место это было странным и необычным. Может даже слишком странным и необычным. В нём была загадка. Точнее, оно само было загадкой вдоль и поперёк.

Пройдя чутким взглядом по всему, что её окружало, Эльвин вдруг испытала страх и неловкость. Она почувствовала и ясно поняла, что только что, сама того не желая, разоблачила чью-то тайну.

Нет, вокруг был лес, тот же лес, но ненастоящий, не живой, а оживлённый кем-то. Да, именно, оживлённый. Как будто кто-то воссоздал на пустом месте лес, нарисовал все деревья, кусты, ягоды, детали, а потом оживил всё это, вселившись в созданную картину.

Хитрый художник, Мастер, он пытался быть каждой маленькой частичкой своего шедевра, но многого не умел, и это было видно. Все движения веток на ветру, покачивания травинок и цветов выглядели удивительно наигранно. Звуки были незаконченными, неполными, неловкими, как будто только пытались быть теми звуками, которые издавали, но не являлись ими.

А сколько же тут было оттенков зелёного! Бесконечное количество. И каждый был преувеличен, переполнен, перенасыщен собой. Оттенки не сочетались, не могли влиться один в другой, расслаивались, шелушились.

И сколько тут было недочётов… Странные листья, напоминающие ладошки на березе, шляпки на грибах уж слишком сильно напоминали человеческие шляпы, несимметрично расположенные лепестки на ромашках, ягоды непонятного цвета… И все деревья, цветы, ароматы как будто только пытались быть собой, но не знали как.

«– Кто-то притворился лесом. – Промелькнуло в голове Эльвин. – На свою беду я заметила это… Ведь теперь этот «кто-то», кем бы он ни был, мне этого не простит…»

Она была права, она была права и знала это. Ей было не по себе. Всё вокруг вдруг насторожилось. Тот, кто притворился лесом, понял, что его тайна раскрыта, и замер. Эльвин чувствовала, как он злится, чувствовала, как он негодует.

… Как она смогла?

«– Проникла! Увидела! Разоблачила! Слишком чувствительная, слишком чувствительная…»

И тот, кто притворялся лесом, как будто скукоживался от смущения, что он плохо изображает лес, и всё скукоживалось вместе с ним.

Эльвин опустила глаза, стараясь не смотреть на эту пугающую картину. Вот до чего дошла её чрезмерная чувствительность! Невероятно. Эльвин даже не знала, радоваться или паниковать. С одной стороны, она видела истинное лицо реальности, но с другой… что теперь сделает тот, кому это самое лицо принадлежало? Не думалось ей, что этот хитрец изначально хотел причинить им вред (во всяком случае, она сильно надеялась на это),но что он может сотворить теперь, из злости что его раскрыли? Изменит ли свои планы насчёт них и что у него вообще были за планы? Избранные находились внутри кого-то, в самом центре того, чем стал этот кто-то, словно на сцене, и мысль о том, что из-за неё «спектакль» теперь может окончится трагично, была страшнее всего остального. Единственное, что могла предпринять Эльвин, чтобы защитить своего сына и всех остальных – это не предпринимать ничего, показать похитителю, что она не вмешивается в приготовленный ход событий и задобрить тем, что сохранит его секрет. А ещё… а ещё молиться, чтобы всё обошлось.

«– Я никому не скажу! – С отчаянием обратилась она взглядом ко всему, что её окружало. – Прости, что увидела! Я буду молчать, я не выдам тебя. Только не трогай детей, не трогай Лиама, не причиняй нам вреда!»

Лес смотрел на неё нетерпеливо и строго, но через мгновение он как будто кивнул ей в знак согласия, и Эльвин кивнула в ответ. Вот так абсурд! И девушка вспомнила, как много раз в своей жизни вспоминала это слово, попадая в не менее нелепые ситуации. Ну привет, новая странность! Хотя… Эльвин снова огляделась. Хотя во всём этом было что-то очень знакомое. Да, слишком знакомое. Ей даже казалось, что она видит целостность того, кто пытался перехитрить её, и она знала его, откуда-то знала, знала прекрасно, но не могла вспомнить, кто это был. Как будто он отодвигал от неё воспоминания ещё до того, как она могла вытащить их из памяти. Он не давал ей вспомнить и понять.

«– Надо же так попасться. – Думала она, нервно перебирая пальцами мятые кружева на воротнике. – Надо же так… Но мы договорились, а значит, ничего плохого случиться не должно, ведь правда? Конечно не должно…»

– Заблудились? – Внезапно послышалось откуда-то совсем рядом и Избранные дружно подскочили на месте.

Из-за куста можжевельника на них смотрел мужчина с большим лицом и ел яблоко. Как он подошёл так близко и остался незамеченным – было непонятно, и этот факт добавил в ситуацию ещё больше напряжения.

Четверо Избранных замерли на месте, и на несколько секунд во влажном смолисто-хвойном воздухе повисло немое молчание.

Мирком и Эмили переменились в лице и испугано поднялись с дерева.

– А-а…

– Э-э…

Протянули они одновременно, уставившись на мужчину.

– Сосед? – Первой обрела дар речи Эмили, машинально поправляя одежду и растрепанные волосы, но тут же вспомнила в каком она виде и опять забыла все слова на свете.

– Мюрин! – Пришёл ей на помощь Мирком, сажая Паула рядом с Лиамом и запинаясь о сумку, что валялась рядом. – Что ты здесь делаешь?

Едва заметная нотка истеричности, проскользнувшая в вопросе, выдала всё душевное состояние Миркома, который и так слишком хорошо знал ответ на свой вопрос. Он быстро скользнул взглядом по разбросанным вещам, ища ту сумку, в которой лежали бриллианты, но, заметив аналогичные действия со стороны Мюрина, как статуя застыл на месте.

Мужчина обвёл присутствующих странным взглядом, чуть ссутулился, так, чтобы из-за куста была видна только его голова, и с хрустом откусил яблоко.

– Мимо проходил. – Ответил он сипло и удивлённо прокашлялся, как будто не узнал собственного голоса.

Лицо Эмили заметно побелело под слоем грязи. Она посмотрела на мужа, пытаясь найти в нём поддержку. Мирком с волнением открыл рот, чтобы что-нибудь сказать, но не смог ничего придумать и беспомощно оглянулся на Схизантусов.

Эльвин закусила губу. Тревожная, опасная ситуация съедает всё внимание, это понятно. Но неужели никто кроме неё не заметил, что только что, ну вот прямо секунду назад, сосна, стоящая неподалёку, стала картонной? Всего за мгновенье она превратилась из дерева в раскрашенный кусок картона в форме дерева! Как могло случиться так, что никто не увидел этого? Как?

Эльвин повернулась к Лиаму, но он не ответил ей взглядом. Всё внимание Лиама было направлено только на незнакомца, выглядывавшего из-за куста, и незнакомец этот, кажется, его сильно настораживал.

Действительно, за много километров от Кротовки, в лесу, именно в том месте, где находились Избранные, этот Мюрин просто «проходил мимо».

Естественно, такое спланированное совпадение не могло не напугать Эми и Миркома. У Лиама же на такие случаи были другие эмоции, свои. Он внезапно почувствовал, что начинает сильно раздражаться.

– И куда же вы направлялись… мистер? – Вкрадчиво спросил он, вставая и делая шаг вперед. Он загородил собой Эльвин и Рори и в этом был некий вызов, так как любые ситуации, намекающие на опасность для его семьи, делали Лиама ещё большим хищником.

Тот факт, что во втором своём воплощении Лиам был снежным барсом, очень повлиял на его характер в обличии человека. Если он выходил из себя, то он выходил из себя в прямом смысле этого слова, точнее, двойная сущность его начинала смешиваться, и его бросало из человека в барса и из барса в человека. Если же он злился не так сильно, или просто раздражался, как было теперь, человеческие черты и качества в нём преобладали, но при внимательном взгляде всё-таки можно было заметить едва уловимые кошачьи повадки и взгляд хищника, который в данный момент очень ясно говорил одно: только подойди к моей семье – и тебе не поздоровится.

Заметил ли Мюрин это предостережение – было не понятно, так как он, едва удостоив Лиама взглядом, снова принялся изучать разбросанные сумки.

– А вот это наши друзья Схизантусы. – Попыталась отвлечь его внимание Эмили. – Познакомьтесь, пожалуйста!

– Ага. – Даже не пытаясь изобразить заинтересованность, буркнул Мюрин. – Прекрасно.

Лиам подошёл ещё ближе.

– И куда же вы направлялись? – Так же без особой учтивости спросил он.

Мюрин поднял глаза.

– За грибами ходил. – Тут он внезапно увидел дом, нелепо торчащий из земли, и глаза его округлились от удивления. – Ого! – Он глухо кашлянул, снова откусывая яблоко. – Что это у вас случилось?

Белая как снег Эмили теперь покраснела до самых корней волос. В сотый раз она краснела от стыда за своё жилище, но теперь, кажется, как никогда раньше.

– А мы его специально перевернули так! – Выпалила она на одном дыханье. – Знаешь, хочется разнообразия в жизни! Решили сделать четыре этажа, всё переделать… Так лучше, правда?

Несколько секунд она оглядывала жалкое сооружение, которое называла домом, и пыталась выглядеть очень спокойной, чтобы Мюрин не заподозрил в каком уязвимом и бедственном положении они находятся. Не дождавшись ответа, она уверенно обернулась на соседа, готовая опровергнуть любой его подозрительный взгляд, но Мюрину уже не была интересна эта тема, бесстыдно и нагло, он опять с жадностью оглядывал раскиданные по земле вещи.

– Да, думаю, на крыше мы поставим беседку. – Испуганным, почти прозрачным голосом решил поддержать ложь жены Мирком. – Она будет так красиво смотреться в солнечном свете…

Лиам совсем рассердился. За два широких шага он добрался до куста можжевельника и резко опустил ветку, из-за которой торчала голова Мюрина.

– Грибов здесь нет. Мы смотрели. Думаю, вам лучше поискать в другом месте. До свидания!

Но мужчина словно не слышал. Он продолжал гипнотизировать чужие сумки странным, полубезумным взглядом, как будто не замечая, что это уже перешло все грани приличия и что дети от его вида испуганно захныкали и спрятались за взрослых.

– А что у вас там такое интересное лежит в мешочке? – Спросил он, указывая пухлой рукой на рюкзак Миркома. – Это не яблоки?

– Слушайте, это не ваше дело! – Вскипел Лиам. – Идите куда шли!

Эльвин закрыла лицо руками.

«– Лиам, мы на сцене!» – Хотела что есть мочи закричать она, но не могла. Знание тайны обязывало её хранить молчание – и Эльвин молчала. Но место, где они находились, всё больше наводило на неё панику, и этому были причины.

Тот, кто изображал лес, отвлёкся на актёров в своем маленьком театре, и уже забывал шевелить травинки и обдувать ветром. Солнце всё больше напоминало круг из бумаги, с листочков на деревьях медленно испарялись прожилки. На небе стали проглядываться кляксы и разводы. Да и само небо немного накренилось, как будто картон, на котором оно было нарисовано, чуть завалился за сцену.

Художник забывал вносить жизнь в свою картину, и она рассыпалась на глазах.

Ситуация, кажется, достигла пика абсурдности, и никто, никто кроме неё не замечал этого. Эльвин села к детям и прижала их к себе. Всё обойдётся. Всё обязательно обойдется! Ей обещали.

– Там нигде яблоки не валяются? Мне нужны яблоки! – Мюрин был явно не в себе или хорошо притворялся.

– Что? – Лиам уставился на него как на сумасшедшего.

– Яблоки! – Повторил Мюрин. – Я ищу яблоки. Вот такие.

Он чуть двинулся в сторону, и из-за куста показалась его коричнево-красная куртка с огромными пуговицами, затем рука и большая плетёная корзина, полная яблок.

Эмили боязливо вытянула шею. Эльвин перевела взгляд. Странно, но эти яблоки были единственным во всей окружающей обстановке, что казалось действительно настоящим. И они излучали магнетизм. На них хотелось смотреть и смотреть.

– Я ехал к сыну за сеном для лошадей. – Объяснил Мюрин, махнув рукой. – Потом смотрю – лес симпатичный. Дай, думаю, зайду, грибы поищу. Но грибов съедобных не нашёл, зато вижу – яблоки валяются, то здесь, то там. Вон сколько набрал!

Он гордо потряс в воздухе корзиной, и одно яблоко упало на землю.

– А яблочки эти непростые. – Кряхтя сказал он, поднимая фрукт. – Неизвестный сорт с очень красивой окраской. И вкусные! Ох, и наварю я варенья…

Лиам, который стоял ближе всего к мужчине, вдруг замер на полу-вдохе. Он заметил… заметил… В это сложно поверить…

– Можно? – Странным тоном произнёс он, указывая на яблоко. – Посмотреть…

– Зачем? – Мюрин недоверчиво уставился на Лиама. Но потом, подумав, что это может помочь ему в поисках, всё же нехотя протянул ему фрукт.

– Вспомните, может вам попадались такие! – Попросил он с надеждой.

Лиам кивнул, но слова Мюрина прошли мимо его ушей. Он смотрел на яблоко, смотрел и не верил своим глазам.

На яблоке был рисунок. Отчётливый рисунок. Румянец необыкновенным образом разливался так, что рисовал чьё-то лицо. Чьё-то! Вот это да! Лиам удивлённо приподнял брови. На яблоке совершенно точно было его лицо! Его лицо!

Лиам даже забыл, что сердился.

– Эльвин, ты не могла бы… подойти? – Он повернулся к жене. Грязный, со слипшейся чёлкой, таинственным взглядом и яблоком в руке, он напомнил Эльвин героя какой-то волшебной сказки. Только у сказки этой не было сюжета. Возможно даже, он создавался в те самые минуты.

Эльвин оставила детей и нетвёрдой походкой подошла к мужу. Даже не смотря на то, что куст можжевельника оказался сделанным из цветной бумаги, ничто не могло удивить её сильнее того, что она увидела.

На яблоке было лицо Лиама. Рисунок был таким отчётливым, что сомнений в этом возникнуть не могло. Столько тоски и страсти было в этом взгляде! Столько эмоций! А позади него проглядывались звёзды.

По спине Эльвин пробежал жаркий холодок.

– Да это же было той ночью… – Прошептала она. – Звездопад… Ты мне тогда впервые сказал, что любишь. Я помню этот взгляд, он оттуда, из того момента…