Читать онлайн Прузи бесплатно

Пролог

Эпиграф:

"Яко сень, внегда́ уклони́тися ей, отъя́хся, стрясо́хся я́ко пру́зи"

ПСАЛТИРЬ СВЯТОГО ПРОРОКА И ЦАРЯ ДАВИДА.

У меня было пятнадцать минут свободного времени и я решил позвонить сыну.

– Это папа звонит! – донеслось из трубки. – Привет, папа!

– Здравствуй, Гошенька!

– Да, здравствуй!

Гоша уже неплохо формулировал предложения, но привычка повторять слова из последней фразы собеседника осталась ещё со времён упорной борьбы с эхолалией.

– Гошенька! Я поздравляю тебя с днём рождения, солнышко!

– Да! – с этим возгласом сына я прям почувствовал как его улыбка стала шире. Конечно, ему было приятно от того, что папа не забыл про него в такой день. Тем более, мы не виделись с ним почти целую неделю. Я расчувствовался и проглотив подступивший к горлу ком, начал спрашивать малыша:

– Как дела?

– Хорошо дела!

– Ты дома?

– Да!

– А куда ты ездил?

– На самолёте летал!

– На самолёте? – удивился я. По моим прикидкам туда, где они с женой отдыхали добраться можно было только поездом.

Не долго мешкая я уточнил у Гоши:

– Ты у деда мороза был в гостях?

– Да! У деда мороза!

– Тебе понравилось?

– Да-а!

– Хорошо!

Я был очень счастлив услышать сына и в то же время был смущён тем, что приходиться говорить с ним по телефону. Куда было проще завладеть его вниманием, взяв к примеру его за руку и состроить ему смешную гримасу, или просто притянуть сына к себе, и крепко обнять. Вместо этого я спрашивал о простых вещах и жадно слушал его односложные ответы, которые, к слову, могли оказаться не совсем правдивыми. Так, на мой вопрос о том, что ему подарить, Гошенька ответил:

– Конфетки.

– Конфетки! – сказал я, кивнув головой. – А может ещё игрушку?

– Да!

– А какую?

– Мишку!

Мишку… Странное желание… Обычно это что-то более существенное на подобие планшета, смартфона или фотоаппарата… В трубке на заднем фоне послышался какой-то шорох.

– Пока, папа! – сказал вдруг Гоша.

– Эмм… Пока, Гошенька! А мама рядом? – попытался я продолжить наш диалог, чувствуя, что тонкая нить, которая нас связывает в эту минуту вот-вот оборвется. Но в трубке уже послышались гудки, а на моих устах застыли слова, которые не слетали с них почти целую неделю: "Гошенька, я тебя люблю!".

"Ну ничего! Это будет первое, что я скажу сегодня сыну, когда приду поздравить его с днём рождения" – успокаивал я себя.

Я набрал номер Глаши. Она так и не взяла трубку. Тогда я написал ей сообщение: "Глаша, я тебя поздравляю с днём рождения Гошеньки! Желаю оставаться тебе такой же хорошей мамой для сына коей ты сейчас и являешься! Я бы хотел сегодня вечером, в часиков 19-20 зайти и поздравить Гошеньку".

На что она мне ответила: "Мы не в Москве. Вернёмся в среду".

Вот так! А я-то думал, что они сегодня уже будут дома. Гошенька сказал мне, что в пятницу они с мамой собираются в гости к деду морозу. Ну, я и подумал, что выходные они проведут не в Москве. И так как в понедельник сыну в школу, то в воскресенье в день рождения они будут дома. Я бы мог спросить об этом раньше у жены, или у своей мамы, которая я думал и подарила путевку к деду морозу внуку, но ни та ни другая со мной не разговаривали, и вряд ли признались бы куда и на сколько уезжает Гоша. А выяснять это не было никакого желания.

Я уставился на сугубо информативное сообщение жены и потихоньку моим сердцем завладела грусть. Нет, не потому что она не поздравила меня с рождением сына. Это как раз таки было ожидаемо. Я вдруг понял, что меня с этим праздником больше не поздравит никто, не смотря на то, что было всего три часа дня. Конечно, я ждал поздравления от мамы. Но она похоже предпочла вычеркнуть меня из своей жизни. Будто это она прожила со мной 12 лет в прочном браке, а потом я ни с того ни с сего ушел от неё к другой. Нет! Так я поступил со своей женой. С собственной же матерью я поступил гораздо хуже – я взвалил на её плечи своих жену и теперь уже девятилетнего сына. Мне вдруг стало горько от собственного сарказма.

– Господи, помилуй, – прошептал я, но креститься не стал. Постеснялся прохожих.

Мне резко захотелось находиться сейчас в церкви, а не на улице около метро. Проще всего было отдернуть себя от дурных мыслей пред ликом Господнем, нежели в быту. Я втянул носом морозный февральский воздух и закрыв глаза постоял так несколько секунд, чтобы унять непрошеные мысли и чувства. Затем, выдохнул и направился ко входу в метро, где меня ждали должностные обязанности.

Ступая на эскалатор я уже успокоился. В конце концов это их выбор не разговаривать со мной. Не совсем понимал, почему такой выбор сделала мама, но чётко осознавал позицию жены. Тем более, в прошлый раз, когда мы говорили с ней по телефону, я намекнул на то, что она колдует. Глаша чересчур остро отреагировала на это и после целого часа выяснения отношений отправила мне голосовое, в котором сказала, что она – так себе ворожейка, раз я до сих пор с "ней".

К слову, "её" звали Арина…

Глава 1

– Арина! А тебя?

– Петя!

Мы познакомились в танце под чьё-то более-менее сносное пение в караоке. Я пригласил её из чувства солидарности, жалости или ещё чего-то схожего. Наверное будь я трезвым в ту ночь, мне бы не пришло такое в голову. Хотя, будь я трезвым, я бы вообще не пошёл в караоке.

В тот роковой вечер ко мне в гости приехал мой друг Роман. Как всегда словно снег на голову. Наши «посиделки» были запланированы двумя днями позже, но ввиду моего специфического графика и халатного отношения нарядчиков к моей просьбе сделать мне запланированный выходной, мы встретились раньше. Будучи прекрасным семьянином и узнав, что мой выходной переносится, я решил устроить свой отдых немного раньше, ведь прекрасный семьянин не тот кто проводит чаще время с семьёй, а тот кто чаще от этой семьи отдыхает, естественно. Я позвонил Роме с предложением приехать ко мне за тысячу четыреста километров на несколько дней раньше. Роман, обладатель двух прекрасных маленьких дочерей и наверное номинации «папа года» естественно за неимением никаких важных дел тут же согласился прилететь на ближайшем рейсе до Москвы.

В отличие от меня – в меру тихого и скромного, тактичного, нетактильного человека, профессией которого было в большей степени одинокое прибывание в кабине машиниста электропоезда – Роман был громким, резким в высказываниях, напористым продажником (да простят меня все менеджеры по продажам), который при общении с малознакомыми людьми совершенно не соблюдал все нормы дистанции. Что называется, лез в душу без мыла.

Не смотря на все различия между нами, дружили мы (если можно так выразиться) почти 15 лет. Нас связывала беззаботная молодость. Летние и по обычаю пьяные вечера во дворах нашего родного с ним городка, когда в кармане ни гроша, но юношеский энтузиазм подкреплённый шести струнами помогал разжиться весёлой компанией, представители которой за пару-тройку душевных песен под гитару готовы были угощать нас алкоголем всю ночь напролёт, а представительницы – дарить улыбки, рассыпаясь в комплиментах. Без ложной скромности замечу, что исполнение песен давались мне куда лучше чем Роме. Этим-то фактором он и пользовался, купаясь в «лучах моей славы», которая на блюдечке подносила ему «вино и женщин». Не подумайте ничего дурного. В отличие от Ромы я не был сластолюбцем, хоть и однажды, уже будучи женатым, затащили меня бесы в дом терпимости, но об этом позже… А сейчас…

В тот роковой вечер, когда мы крепко поднабрались, Роману вновь захотелось «женщин и вина». Погода была не для посиделок во дворах с гитарой. Месяц октябрь как-никак. Вот мы и решили пойти в караоке.

***

Караоке «Леденец». Место непретензиозное – всего тысяча депозит. Зато какой колорит. В одно и тоже здание под эгидой дома культуры «Муза», днём с одной стороны приходят детки заниматься музыкой, рисованием, поделками. С другой стороны вечером – две очереди из посетителей караоке и соседствующего с ним борделя. Вспомнив увиденную однажды очередь в бордель из представителей рабочего класса из ближнего зарубежья, Арина, слегка цокнув язычком, чуть в сторону повернула голову и закатила глаза, как бы пытаясь увести себя от гадких воспоминаний. И тут же поймала на себе блестящий от выпивки и сальный от вожделения взгляд мужчины, сидящего через столик. Ей пришлось проделать тоже самое но уже отвернувшись в другую сторону, не забыв при этом мысленно перекрестить девушку, судя по всему пришедшую в компании этого мужчины. Та, кажется заметила как её ухажёр пялился на Арину и теперь готовилась закатить тому сцену ревности.

Энергии флирта. Так кажется выразилась её подруга Алла, которая всего однажды согласилась сходить в караоке с Ариной о чём потом пожалела. Не все её подруги могли смириться со столь усиленным интересом к ней противоположного пола. Некоторые старались не замечать этого. Другие сетовали на то, что мало интереса достаётся им. Третьи – пользовались этим фактором, чтобы и на них падала тень того внимания, которым удостаивалась Арина. А внимания было предостаточно. От ненавязчивого, сопровождаемого красивыми жестами, до совсем уж назойливого с непристойными предложениями. Последнего Арина избегала стараясь проводить в караоке время, достаточное, чтобы уйти оттуда до того как посетители начнут напиваться до определённой кондиции. Не любила она пьяных и по многим причинам была противницей алкоголя. Кто-то спросит, а зачем тогда вообще ходить в такие места? Ответ прост. Арина любила петь. И любовь эта началась несколько лет назад, когда Арина оказалась на дне рождения одной из подруг именно в караоке и услышала там песню под названием "Обними", в исполнении караоке-ведущего, хотя песня и была изначально женской. С тех пор Арина стала постоянно посещать караоке и в её арсенале уже было порядка трёхста песен, а "Обними" среди них стала своего рода визитной карточкой, тем более, что эта песня практически не исполнялась другими посетителями. Сегодня "Обними" уже не светило прозвучать в стенах "Леденца". Арине уже в принципе наскучило петь. А судя по нарастающей атмосфере пьяного веселья в караоке зале, время уже давно перевалило за отметку, когда пора было уходить, чтобы не нарваться на очередные пьяные подкаты. Да и занятых столиков было столько, что ждать своей очереди было уже слишком утомительно.

– Может, всё-таки пойдём? – в очередной раз за вечер спросила Арина у своей подруге Лены, которая уже второй час упорно отказывалась уходить.

– Арина! Ну, давай ещё чуть-чуть посидим! – Умоляла Лена, которая не могла смириться с тем, что вечер прошёл для неё впустую. И Арина понимала почему.

Елена была одной из тех подруг, которая никогда не теряла надежду на поиски своего прекрасного принца, жизнь с которым была бы долгой и счастливой, но в большинстве случаев всё заканчивалось одной лишь ночью.

– Арина, ну спой ещё одну песню, – продолжала уговаривать Лена.

– Надоело мне. И ждать ещё целый круг, – устало проговорила Арина, окидывая взглядом зал, в котором пустовало всего несколько столиков. Ей приходилось чуть ли не выкрикивать эти слова в ухо подруге, так как ближе к полуночи звук в караоке выкручивали на максимум, что тоже раздражало. Арина однажды спросила одного из звукооператоров "Леденца", зачем они так делают? Тот сначала отмахнулся, мол, того требует атмосфера, люди подвыпили, им хочется танцевать… затем оборвал себя на полуслове, пробежав взглядом по Арининой фигуре. Поймал её взгляд и продолжил говорить уже более елейным тоном, углубляясь в пространные опыты французов, которые доказали, что если повышать громкость музыки в барах, то посетители потребляют гораздо больше алкоголя… и прочие бла-бла, конечной целью которых была фраза: "А можно ваш телефончик".

Как же ей это всё надоело! Все эти назойливые мужики, вечно переполненные караоке… как раз в этот момент Лена начала просто неистовствовать в своих уговорах остаться ещё на часок… подруги, которые не дают ей уйти из этого кошмара домой.

"Господи! Что я здесь делаю?" – как бы внутрь себя, мысленно обратилась Арина.

И ответ пришёл…

Вдруг, все звуки словно приглушило: ругань девушки, устроившей скандал своему молодому человеку через столик, заунывное пение изрядно подхмелевшего мужчины на сцене, верещание подруги в самое ухо Арины… Совершенно всё ушло на второй план. Осталось только громкое и замедленное биение собственного сердца. Сама атмосфера в помещении изменилась, становясь воздушной, практически невесомой. И эта невесомость своими волнами подхватила саму волю Арины, заставляя её медленно, словно во сне, повернуть голову в сторону выхода из караоке. Оттуда шли двое…

Глава 2

Жизнь больше не будет прежней. Именно такая мысль преследовала Арину, когда она, в свою очередь, преследовала взглядом одного из тех двоих. Он был высоким на столько, чтобы его приятель, шедший рядом с ним, не мог загородить его собой полностью, хотя тот казалось старался делать это изо всех сил – не ростом, так громкими словами, жестикуляцией, не забывая при этом шарить взглядом по сторонам, несомненно ища в зале симпатичных девушек. Но "он", казалось был украшен скромностью. На губах полуулыбка, голова слегка наклонена вниз так, что прядь удлинённых чёрных вьющихся волос частично закрывала смуглый профиль с острым, чуть с горбинкой, носом. Голубые джинсы, которые по обычаю полнят, зелёный джемпер с нелепым для середины октября новогодним узором – смотрелись на нём на редкость гармонично. Он был красивым, а ещё загадочно родным…

Они сели справа за соседний столик на расстоянии вытянутой руки, но почему-то руку Арине протянул "его" приятель, намереваясь завести с ней беседу. Он представился Романом, но более не успел ничего сказать, так как Арина вежливо, но настойчиво отказала ему одной из своих дежурных фраз, всё ещё не спуская глаз с его спутника, который сейчас просматривал меню ресторана.

– Ну зачем ты так?! – напустилась на неё подруга. – Интересный же парень. Познакомилась бы. Вечно ты всех отшиваешь!

– Ну, если тебе хочется, иди сама и знакомься с ним! – огрызнулась Арина. К её предыдущей усталости и раздражению, добавилась ещё и досада от того, что друг Романа даже не обратил на неё внимание.

– Пожалуй, закажу себе ещё кофе, – с досадой буркнула Арина.

– Значит мы остаёмся? – Расцвела Елена и не дожидаясь ответа добавила:

– Закажи и мне, а я пока припудрю носик…

Они вышли из-за столиков одновременно – Лена и Роман со своим загадочным другом. По пути в уборную Рома и Лена обменялись несколькими фразами и, судя по мимике на их лицах, сразу понравились друг другу. Далее, их дорожки разошлись. В отличие от Лены, парни направились к выходу. Покурить, как надеялась Арина. Ей почему-то очень не хотелось, чтобы друг Романа вот так внезапно исчез не попрощавшись…

Время тянулось, по крупице высыпаясь из сосуда терпения и заполняя собой сосуд негодования в сердце Арины. Уже пришла подруга из уборной, принесли кофе, который уже начал остывать, а его всё не было. Она уже хотела спросить знакомую официантку, шедшую мимо о том, куда это делись молодые люди с соседнего столика? И сама даже не успела удивиться такому своему порыву, как вдруг зазвучало интро "Обними". Её визитная карточка! Арина вдруг поняла, что совершенно не следила за очередностью столиков и конечно же могла забыть о том, что заказывала эту песню в свою очередь. Но микрофон ей не принесли. Более того, практически из ниоткуда у их столика возник Роман и пригласил на танец Лену, а из акустических колонок, отражаясь от стен "Леденца", усиленный реверберацией, полетел чарующий бархатный баритон. Арина бросила взгляд на сцену. Там стоял он и исполнял её любимую песню.

"Я буду на него смотреть! – думала Арина, судорожно доставая из сумочки телефон и включая на нём камеру. – Даже если нам не суждено больше встретиться, я хочу смотреть на него каждый день!".

Почти не двигаясь, на протяжении всей песни, Арина стояла у своего столика, сжимая чуть подрагивающими руками телефон. Не забывая при этом, разве что дышать, насыщая взор его движениями и наслаждая слух его пением, не без лёгкой ревности замечая, что она не одна такая восторженная. Несколько девушек неподалёку так же снимали исполнителя на свои смартфоны, но к удовлетворению Арины, поющий этого будто не замечал. Он вообще редко смотрел на посетителей. Во время пения его глаза были чаще закрыты, а когда он их открывал, то казалось, что его больше интересовал интерьер караоке-зала.

В песне наступил кульминационный момент. Солист, зажмурившись, взял немыслимую для своего тембра ноту и уже отняв микрофон от лица, открыл глаза… Его голос, сопровождаемый начавшимся длинным проигрышем, эхом продолжал огибать помещение, когда их взгляды наконец встретились.

Арина так и не насладилась в полной мере созерцанием его красивых глаз. Она только успела отключить телефон и бросить его в сумку, когда он быстро и решительно приблизился к ней и, взяв за руку, повёл её на сцену, где у неё была возможность целых пол минуты ощущать его рядом с собой в танце.

– Тебя как зовут? – тут же спросил он, наклонившись к её уху.

– Арина! А тебя?

– Петя!

В его левой руке по прежнему лежала её правая. Его правая, в которой был микрофон, покоилась на её талии так, что не было никакой возможности прижаться к нему плотнее, а Арине этого очень хотелось, хоть и стыдно было самой себе признаться в этом. Ей хотелось закинуть обе руки ему на плечи и прижимаясь к нему ощутить его запах. Поэтому, чтобы хоть частично исполнить это желание, Арина чуть притянув его левой рукой сказала ему на ухо:

– Ты очень красиво поёшь!

– Ну… – протянул он, скромно улыбаясь. И Арина, увидев его улыбку с умилением обратила внимание на щербинку между его передними зубами. – … я бы сказал – более-менее сносно! Но спасибо!

– Ты крещёный? – спросила Арина, всё так же ища повод придвинуться к нему ближе. Но её вопрос был отнюдь не праздным. Её действительно интересовало, верующий ли тот, кто так сильно ей понравился. Этот вопрос, пожалуй, был главнее, чем тот, что она задала после его ответа:

– Да, крещёный. Только крестик не ношу.

– Ты женат?

– Да! – серьёзно ответил Пётр. – Поэтому, без продолжения. У меня прочный брак. – Затем добавил:

–Ты позволишь? – С этим вопросом, он мягко высвободил свою руку из её руки и переместил её на талию Арины. Правую же, с микрофоном, поднёс ко рту и запел, завершая песню заключительным куплетом.

Арина, всё ещё по инерции, восхищённо смотрела на его вьющиеся пряди волос, красивые карие глаза, полные и чувственные губы, когда до её сознания медленно доходили слова "прочный брак", а перед глазами вдруг замаячил блеск обручального кольца на безымянном пальце правой руки, в которой Петя держал микрофон. Сердце её сжалось от тоски и разочарования. Она почувствовала привкус горечи во рту. И чтобы хоть как-то его перебить, и не заплакать, предприняла отчаянное действие, закинув обе руки на плечи Петра, и прильнув губами к его шее. Она сделала это на мгновение, в аккурат когда Петя прекратил петь и песня закончилась. Но этого мгновения было достаточно, чтобы вконец потерять голову.

Петя, коротко поцеловав Арине руку, молча удалился за свой столик. Арина возвращаясь за свой подметила, что их с Ромой пересадили за столик побольше, так как к ним присоединились ещё посетители – семейная пара, судя по всему. А увидеть это Арине мешала дурацкая колонна перед которой она всё это время сидела. Поэтому, когда она пришла к своему столику, то попросила Лену поменяться с ней местами, где теперь ей ничего не мешало наблюдать за Петей.

– Ну как? – сходу спросила подругу Лена. – Он тебе понравился?

– Понравился, – грустно ответила Арина. – А что толку! Он женат!

– А-а-а… – с сочувствием в голосе протянула Лена. Затем, махнув рукой добавила:

– Да, все они женаты! – как бы говоря – да, все они одинаковы…

Ночь в "Леденце" продолжалась. Арина не помнила, когда последний раз так на долго задерживалась в караоке, но сегодня была особенная ночь, в которую она сама себя не узнавала. Петя приглашал её на танец ещё не единожды… И она, понимая, что ни о каком продолжении с женатым не может быть и речи, как дура соглашалась. Ей бы уйти в ту же минуту, как только она узнала о его браке. Стереть все видео на которых он пел и забыть его. Но, нет! Она сидела и как влюблённая сойка жадно наблюдала за тем как он ел, как пил, как прекрасно пел. Как без конца выходил курить, а она, вместо того, чтобы осуждать это, с нетерпением ждала его прихода и переживала, что в очередной раз он просто не вернётся. В конце концов, она сделала такое о чём и помыслить не могла! Когда семейная пара, сидящая за столиком с Ромой и Петей удалилась из караоке, ребята предложили Лене и Арине присоединиться к ним. То есть, ко всей любви к пению и ненависти к очередям в караоке после полуночи, Арина, ради общества Пети, согласилась делить с ним свою очередность исполнения! Немыслимо!

Лена и Рома танцевали, не пропуская ни одной песни. В то время как Арина и Петя сидели за столиком напротив друг друга. Петя, в отличие от Ромы, который не стеснялся в выражениях да и попросту распускал с Леной руки, был гораздо скромнее и лишь украдкой бросал на Арину смущенные взгляды. Та по обыкновению делала скучающий вид, хотя всё внутри неё кричало: "Ну же! Будь настойчивее! Сядь ты уже рядом!"

И, о чудо! Петя, намереваясь начать диалог, встал из-за своего места и присел рядом с Ариной.

– У тебя интересное имя! – сказал Петя ей не ушко, как только присел рядом. – Никого не встречал с именем Арина.

– Я тоже никого не встречала с именем Петя. Арин, на самом деле, много. А вот Петя – действительно редкое имя.

– Ну, не такое уж и редкое. К примеру, среди моих коллег я знаю ещё четырёх Петь.

– А где ты работаешь?

– В метро. Машинистом.

Пётр сказал это небрежно, но Арина почувствовала, что он гордится своей профессией, поэтому начала задавать вопросы про его работу. Он рассказывал, а ей было приятно его слушать, ощущая ещё и эмоциональную близость между ними, которую нельзя было ощутить во время танца. Затем, он спросил о её работе. На что она с энтузиазмом рассказала об их с Аллой проекте по продаже бижутерии через один из известнейших маркетплейсов…

Так они и сидели, преклонив головы друг к другу, а их беседа становилась всё откровеннее, доставая из закоулков воспоминаний Петра всё больше мрачных подробностей его жизни. Начиная с сомнительных практик осознанных сновидений, заканчивая употреблением разного вида наркотиков. Пётр называл себя экспериментатором и считал, что нет ничего зазорного в том, что он имеет такой обширный опыт по части запрещённых веществ, успокаивая себя тем, что это было до того, как он устроился в метро. А Арина, слушая его, пыталась разобраться в своём отношении к нему. С одной стороны, она точно была противницей любого вида опьянения, и ей бы следовало прекратить всякое общение с Петром. Тем более, что он ещё и был женат. Но с другой стороны – она чувствовала его иначе. Его энергии разнились с рассказами о прошлых грехах. Нет, он не врал. Но то что он рассказывал о себе, скорее присуще его другу Роману, который уже успел достать своим наглым поведением Лену и, отхватив от нее пощечину, куда-то испарился, а Лена, оставшись без кавалера сидела напротив и откровенно скучала. Арина будто видела душу Петра через тёмный и запятнанный грехами слой кожаных риз. И душа эта была родной для неё. Она это понимала ещё и потому, что за всё это время, сколько они вот так сидели, Петя ни разу не сходил покурить, хотя Роман его звал неоднократно.

Наконец, разговор перешёл на более приятные темы и Арина узнала, что Пётр, в свободное от работы время, пишет рассказы…

– Сейчас участвую в конкурсе, – увлечённо рассказывал он. – Ничего особенного. Пишу небольшую страшилку, приуроченную к Хэллоуину.

– Это интересно! – Оживилась Арина после мрачных разговорах о наркотиках. – Может, скинешь ссылку? Я бы с удовольствием почитала!

– Э-э-э… – замялся Петя – Ты меня прости, пожалуйста, но я бы не хотел меняться телефонами. Ну, ты понимаешь… – И он многозначительно показал обручальное кольцо.

– Понимаю! – Тут же заверила его Арина. – Но знаешь, можно же скинуть ссылку, потом удалить номера.

– Можно, – неуверенно проговорил Петя, затем более решительно кивнул головой.

Он добросовестно кинул ссылку через мессенджер и на глазах Арины, удалил её номер телефона…

Неожиданно, на плечо Петра легла чья-то тяжёлая рука. Арина посмотрела на её обладатели и узнала местного охранника. Он начал что-то говорить Пете, а из-за громкой музыки Арина мало что могла разобрать из сказанного, но общий смысл был таков – у твоего друга неприятности.

Петя засобирался, проверяя не оставил ли он каких-либо вещей на столе. Наконец, встал и посмотрел на Арину. На его лице читалось смятение. Видно было, что он собирается прощаться, но никак не решается это сделать, оттягивая время.

– Ну, пока… – сказал он и, взяв Арину за руку, еле слышно добавил:

– Мне правда пора.

– Пока, – тихо вторила ему Арина, боясь добавить хотя бы ещё одно слово, чтобы не выдать дрожь в собственном голосе.

Их руки медленно расплетались, скользя кончиками пальцев по ладоням, оставляя на них след печали от разлуки, хоть и с толикой наслаждения от мимолетного прикосновения, которое… закончилось, с их первой встречей.

Глава 3

– Нет! Это ты послушай! Я спокойно танцую с девушкой, а ты в это время машешь своими руками…

– Ромчик, успокойся! А вот и твой друг! Слушай, забери его пожалуйста…

– Не называй его Ромчиком, – сказал я, протискиваясь сквозь толпу в курилке, опасаясь не за того, кто назвал Рому Ромчиком, а за Ромчика, который не любил, когда его так называют, и мог затеять по этому поводу драку. А силы прямо скажем были неравны. Рома, не то чтобы на ногах не стоял, но был всё же пьян в отличие от своего совершенно трезвого оппонента, который к тому же превосходил Рому спортивным телосложением, спокойной и опасной ухмылкой на лице, а так же наличием следов от переломов на обоих ушах.

Только сейчас, почувствовав на себе множество взглядов, я сообразил, что в караоке зале практически не осталось никого. В этот час курилка пользовалась большей популярностью, так как всем не терпелось увидеть развязку конфликта, в центр которого я только что так неосторожно вступил.

– Я-то что? – спокойно пожав плечами, обратился ко мне детина. – Это Ромчик за словами не следит. Есть свидетели… – Он многозначительно обвёл взглядом собравшихся, среди которых послышалось одобрительное роптание, судя по которому можно было сделать вывод, что Рома за эту ночь сумел нахамить многим из них.

– Ром, давай правда потише… – начал я успокаивать друга, положив ему руку на плечо. Тот, рыкнув что-то непристойное, попытался смахнуть её, намереваясь сделать боксёрский выпад в сторону детины. Я удержал его, быстро встав между ними.

– Не держи ты его. Пусть нападает, – ещё больше ухмыляясь подначивал детина, практически не меняя своей расслабленной позы, из которой, как я догадывался, он мог не только отразить любой удар, но и молниеносно ответить.

– Слушай, – обратился я к детине, по-прежнему сдерживая Рому. – Ты же видишь, что мой друг выпил лишнего. Зачем ты его провоцируешь?

Сказав это, я попытался запустить механизм сглаживания острых углов, особо не рассчитывая на понимание со стороны провокатора и надеясь лишь на его трезвость, и… о, чудо! Проржавевшие шестерни механизма со скрипом начали своё вращение, и детина, хоть и не перестал гадко ухмыляться, но всё же, на мгновение, виновато потупил взгляд, ничего при этом не возразив.

Я воспользовался этим моментом и переключился на Рому, всматриваясь в его перекошенное от пьяной ненависти лицо.

– Дружище, пойдём отсюда! Хватит на сегодня приключений. – спокойно сказал я, слегка улыбнувшись Роману. Конечно же моя улыбка была вымученной. Я был уставшим и чертовски трезвым, так как не понятно по какой причине, вместо пива всю ночь цедил лимонад. А ещё меня беспокоило чувство чего-то незавершённого, несостоявшегося. Словно, я читал какую-то интересную книгу и она вдруг закончилась ничем. Я смотрел на Рому и недоумевал, почему я сейчас не такой же пьяный? Почему, по обыкновению, не ввязываюсь в конфликт, а даже наоборот – пытаюсь его обойти?

"Наверное, я старею, – думал я, – раз вместо продолжения банкета я просто хочу оказаться сейчас дома в постели".

– Петь, не лезь не в своё дело! – зло ответил мне друг, беря меня за грудки. Его слова отразились от шестерни, оставив на ней трещину, а затем, механизм по сглаживанию углов и вовсе разлетелся вдребезги, так как Рома, словно какую-то мебель, попытался отодвинуть меня в сторону…

Если я и был мебелью, то чем-то на подобии шкафа.

– Ты что это?! И на меня бычить вздумал?! – разъярённо зашипел я на Рому, откинув его руки со своей кофты. Тот, выругавшись в мой адрес, вновь взял меня за грудки и притянув к себе буквально решил столкнуть нас лбами.

Я не стал сопротивляться. Напротив, поддавшись слегка боднул его лбом, добиваясь отрезвляющего эффекта.

– Эй-ей! Хватит драться! Вы же друзья! – протянул издевательским тоном детина, хватая меня за плечо. Он уже порядком начинал меня выбешивать, поэтому, воспользовавшись конфузом друга, после нашего с ним лобового столкновения, я через плечо молча зыркнул на наглого детину, вкладывая в свой взгляд всё накопившееся раздражение. И тот снова стушевался, убрав руку с моего плеча. И даже отошёл от меня на почтительное расстояние.

В курилке установилась полная тишина. Я вновь повернулся к Роме, который уже кажется начинал приходить в себя.

– Пошли! – сказал я ему и не сильно, но настойчиво подтолкнул его к выходу, параллельно следя за тем, чтобы нас никто не остановил ни словом, ни делом.

– Ну, Петрос… ты не прав, – приговаривал сквозь зубы Рома, когда мы надевали куртки в гардеробной.

– Как скажешь, – отвечал я ему.

– А я тебе объясню почему… – сказал он, пытаясь выяснить со мной отношения перед выходом, но я его тут же перебил, сказав:

– Объяснишь на улице.

И, не дожидаясь его возражений, направился к выходу.

Улица встретила меня сильным порывом октябрьского ветра, который пробрался под полы расстёгнутой куртки, заставляя поёжиться от холода. Я дождался пока сзади за Романом захлопнулась дверь и застегнув куртку у самого горла, не оглядываясь, направился в сторону дома.

Дорога оказалась длинной и тяжёлой, не смотря на то, что идти до дома было всего пятнадцать минут.

– Ты опозорил меня перед всеми! – кричал мне вслед Роман, сопровождая свои обвинения отборными матами. – Зачем ты вмешался?! Я бы сам всё разрулил!

– Ага! Рулевой нашёлся! – отвечал я, периодически оборачиваясь на ходу, чтобы не быть застигнутым врасплох. – Если бы не я, этот борец от тебя бы места мокрого не оставил!

– Да, какой он борец?! С чего ты взял?!

– Да, такой! Ты видел его уши?

Но все мои доводы были бессмысленны. Похоже, свежий воздух, ни сколько не отрезвлял Рому. Напротив, он добавлял сил к его движениям и голосу, оставляя в голове всё ту же кашу, смачно заправленную алкоголем.

Он сыпал в меня упрёками и самыми последними ругательствами. А я, изредка отвечая на самые обидные из них, всё никак не мог взять в толк: зачем я сегодня с ним встретился. Зачем я вообще с ним встречаюсь, ведь уже на протяжении нескольких лет, каждая такая встреча приводила к ссорам между нами. На первый взгляд, из-за пустяков. Обычно, это было неосторожно брошенное слово в состоянии, которое принято называть "что у трезвого на уме, то у пьяного на языке". Если рассуждать поверхностно, то с языка одного пьяного обычно слетала очередная дружеская шпилька, которая оборачивалась болезненным уколом для другого. Но если копнуть глубже, то между нами с Ромой, с недавних пор, образовалась какая-то внутренняя обида. Не берусь судить на что обижался Роман, ведь бревно в своём глазу порой заметить трудно. Расскажу лишь о соринке в глазах у друга и у собственной жены. Я подозревал, что моя жена изменяет мне с Романом…

После одного из нечастых, но основательных по части попойки визитов Романа, который закончился моим полным аутом, моя жена Глаша перестала вдруг привечать "дорогого гостя". Каждый последующий визит Романа воспринимался ею "в штыки", а попытки узнать, что же такое случилось в отсутствии моего здравого рассудка в тот злополучный вечер, оканчивались лишь обвинениями в том, что я сумасшедший. А ведь так оно и было, потому что Роман по-прежнему продолжал приезжать к нам домой. Мы по-прежнему пили у нас на кухне, а после неизменно ссорились под разными предлогами, но каждый раз по одной и той же причине.

– Хватит! Достал! – крикнул я ему в лицо.

Мы стояли на лестничной площадке, в нескольких метрах от двери, ведущей в квартиру, где мирно спал мой Гошенька.

Наши грубые слова отражались от стен подъезда, превращая их в нестройный жуткий хор, звучащий с незримых трибун от незримых зловещих зрителей, которые подзуживали и распаляли нас в нашей агрессии. Мы буквально вцепились другу другу в глотки.

– Да, пошёл ты! – кричал мне в лицо Рома, брызгая слюной. Его пальцы по фаланги вонзились мне под рёбра, оставляя в ткани новогодней кофты грязь из под ногтей.

Я взвыл от боли, но всё же ударил кулаком в стену, рядом с его головой, не смея надругаться над лицом уже бывшего друга.

– Пусти! – шипел я со сжатыми зубами, прилагая недюжие усилия и наконец вырвался из его дьявольской хватки.

Не произнеся больше ни звука, я открыл дверь квартиры, зашёл туда и на ощупь нашёл на тумбочке в прихожей наплечную сумку Романа – единственное без чего его отъезд не был возможен.

Вместе с ладонью я впечатал эту сумку в грудь Роману, заставляя его отшатнуться от разделяющего нас дверного проёма.

– Иди и проспись в другом месте, – подытожил я, и поставил жирную точку в нашей дружбе, навсегда захлопнув перед "дорогим гостем" дверь в квартиру, где по-прежнему мирно спал мой Гошенька… мой сынок…

"Как же громко мы наверное кричали, – думал я, уже под утро засыпая в комнате сына на надувном матрасе, заранее приготовленном для нас с Ромой. – Наверное, всех соседей разбудили. Хорошо хоть Гоша спит сейчас с мамой в дальней комнате. Хотя, ему не привыкать засыпать во время скандала…"

– Ты крещёный? – шелестом опавших и хрустящих жёлтых листьев прозвучал вопрос.

– Да, крещёный. Только крестик не ношу, – отвечал я ветру, который мягко подхватил меня и закружил вместе с листвой, унося прочь из тернистой повседневности к гладким и бархатистым дюнам сновидений…

Это было сладко. Просто плыть по воздушным волнам забытья, держась за маленькую и нежную ручку танцующего со мной ветра, который вновь прошелестел:

– Ты крещёный?

– Да, крещёный, – отвечал я по инерции, с блаженной улыбкой на устах. – Только крестик…

Я не успел договорить, почувствовав рядом чье-то присутствие…

Их было двое. Мужчина и женщина. Слов было не разобрать, но они определённо ругались на нашей кухне. Их взгляды, наполненные ненавистью друг к другу, сквозь слёзы метали молнии, от которых содрогался сам воздух. Мужчина был крепко пьян. Он беззвучно кричал, доказывая что-то женщине, при этом как-то ломано жестикулируя, словно кукла-марионетка, которую дёргают за ниточки. Закончив фразу, он выходил из кухни, но женщина что-то говоря ему вслед, возвращала мужчину обратно, заставляя его раз за разом метаться в жуткой циклической последовательности немого кино, поставленного на повтор. Кино, в котором я был одновременно и зрителем и актёром.

– Глаша, оставь его! Пусть уходит! – возопил я-зритель, обращаясь к женщине, но та проигнорировала меня, продолжая придерживаться сценария давно забытого мной воспоминания. Ей нужно было отыграть роль до конца, а играла она блестяще, доводя сцену до завершения, а меня-актёра до полного безумия.

Не в силах повлиять на дальнейшее событие, я заворожённо смотрел на самого себя, ожидая кульминации действа…

На мне была выцветшая бордовая футболка, поверх которой, сверкая под светом кухонной люстры, на серебряной цепочке висел серебряный крестик. Я снова собирался уходить, но Глаша удержала меня резким и по всей видимости очень обидным высказыванием. Я повернулся к ней, явив на свет лицо, искажённое болью, страданием и ненавистью. Сжимая в кулаке распятие, я грациозно выгнулся всем телом, будто, управляющий мной марионеточник, разом натянул все связывающие меня нити…

Звенья лопнули, осыпаясь серебряной пылью, быстрее которой, с характерным звуком, на пол упал Иисус Христос в миниатюре. Крест был сорван. А я отвернувшись от него всё-таки ушёл, погрузившись во тьму коридора нашей квартиры, где по-прежнему мирно спал мой Гошенька… мой сынок…

Глава 4

Меня бесцеремонно вытащили из сна, хлопнув ладонью по ноге. Это была Глаша, которая не дожидаясь моего полного пробуждения, напустилась на меня из-за своего упущенного времени, так как Гоша проспал и опаздывал на первый урок в школу. А после, как всегда, начала громко распоряжаться временем моим, мол, давай вставай, нужно ребёнку кашку сварить на завтрак, приготовить бутерброды и уложить их в ленчбокс, а мы пока с ним зубки почистим… и прочие, как я их называл, приказания, которые переросли в разговор с самой собой, ведь в это время я по привычке уже вставил блютуз наушник в ухо, и включил на смартфоне очередной ролик из видеохостинга, даже не удосужившись прислушаться к своему мироощущению после пробуждения. А мироощущение было скверное, особенно когда я понял, что поспал от силы часа полтора.

– Гоша! – позвал я сына на кухню, спустя десять минут. – Иди кашку кушать!

Мной было всё приготовлено, и я с чистой, как мне казалось, совестью решил удалиться в нашу с Глашей спальню, чтобы как следует отоспаться… Но не тут-то было.

– Ты куда? – строго остановила меня Глаша. – Ты же вчера обещал мне отвести Гошу в школу.

Я поморщился, скорее не от попытки припомнить, когда я вчера такое обещал, а от головной боли, которую эта попытка вызвала.

– Глаш, я поспал полтора часа, – попытался надавить на жалость я, но Глаша ничего не захотела слушать, упрекая меня в безответственности, вечных пьянках по поводу и без. В том, что вся забота о ребёнке легла на её плечи…

– Хватит, а! – перебил её я, потирая рукой лоб, потому что голова начала трещать с удвоенной силой. – Что тебе стоит, просто сесть в машину, припаркованную во дворе, и отвезти ребёнка в школу.

– Сейчас пробки, – гневно бросила она.

– Ну и что?! – ответил я гневом на гнев. – Всё равно на первый урок уже опоздали. А так мне придётся ехать в переполненном метро в час пик…

Мы переругивались целых пять минут, шпыняя туда-сюда ответственность за ребёнка, который в этот момент молча кушал кашку на кухне. Наконец, терпение Глаши лопнуло и она, обозвав меня идиотом, начала дёргать Гошу, который уже пришёл в прихожую собираться в школу.

– Гоша, не дёргайся! – с раздражением сказала она, надевая куртку сыну, который, не успев просунуть одну руку в рукав, уже тянул её к тумбочке, на которой лежало надкусанное им же печенье.

– Давай, помогу, – буркнул я, и направился в детскую, где на батарее сушились ботиночки Гоши.

Помогая надеть их сыну, я действительно чувствовал себя идиотом. Что я в самом деле, не могу прокатиться с Гошенькой в школу на метро? Я уже собрался предложить Глаше сделать это, но увидев надменное и высокомерное выражение на её лице, передумал, напустив на себя в ответ вид униженный и до крайности оскорблённый. Гоша в это время уже открыл входную дверь и вышел в подъезд, поэтому Глаша, ни сказав ни слова, просто вышла за ним и с силой захлопнула дверь, прямо перед моим носом.

Ох, как я злился на неё, надевая синие домашние шорты и выцветшую бордовую футболку, чтобы выйти на лестничную площадку и покурить. Я уже стоял в прихожей с сигаретой в зубах и намеревался надеть тапочки, когда дверь неожиданно открылась.

На пороге стояли Глаша и Гоша.

– Таблетку не дали, – сказала Глаша.

– Ах… да… сейчас, – виновато сказал я направляясь на кухню.

Я дал своему восьмилетнему сыну таблетку противосудорожного, которую он по привычке проглотил как конфетку.

– Пока, сынок! – сказал я, потрепав Гошу по макушке.

– Да-а! Пока, сынок! – повторил мне Гошенька.

Я стыдливо посмотрел на Глашу, сказав ей "пока". Та, ничего не ответив мне, взяла Гошу за руку и вышла, дав понять, что не будет разговаривать со мной ещё вечность.

Так я и стоял в прихожей с открытой дверью, считая ступени нашего подъезда под звук удаляющихся шагов, сиротливо ощупывая выцветшую бордовую футболку на груди, и всё никак не мог вспомнить сегодняшний сон из которого меня так бесцеремонно вытащили…

***

"По моему, у тебя не только потрясающий голос (песня Обними произвела незабываемое впечатление!!!) но и острый ум, понимаю это, прочитав твой черновик"

Я даже и не знал, что на сайте, где я решил выкладывать черновик есть функция написать автору лично. И именно такое личное сообщение я получил от пользователя с именем Алексей, спустя два дня после ночи в караоке. Но по закону жанра первой это сообщение прочитала Глаша…

– Тебе там кто-то написал, – будто невзначай сказала она, заметив моё пробуждение.

Мы были в нашей спальне. Глаша сидела в наушниках за цифровым фано, подбирая музыкальные партии для работы, а я отсыпался после ночной смены.

По обыкновению, рядом со мной на подушке лежал смартфон – сосредоточие жизни человеческой в веке двадцать первом, как я считал. А на деле – очередная мирская заглушка, которой я пользовался в надежде спастись от гласа совести, ко мне взывающего: "Остановись! И оглянись на жизнь свою!", в то время как я, бывало, судорожно искал зарядное устройство, в надежде реанимировать эту "заглушку", с нетерпением вглядываясь в глубину чёрного зеркала, пока в нём не загоралась процентная шкала, которая росла вместе с мнимым облегчением на сердце. Ура! – ликовали бесы, когда глас совести затухал, а я погружался в бесконечные видео ролики и залипательные игрушки, в попытках сделать цифровое пространство в смартфоне своим личным. Только вот у человека нет ничего личного. Ни пространства… ни сообщения, которое так предательски маячило в центре экрана в строке уведомлений, а я вскользь пробегал взглядом по фразе "песня Обними произвела незабываемое впечатление" и соображал, как же объяснить это сообщение жене.

А врать я никогда не умел, ведь это действие требовало холоднокровия, а кровь моя была тёплой, о чём свидетельствовал румянец на лице, вызванный стыдом и смущением. Поэтому я честно всё рассказал Глаше, просто что-то не договаривая, а что-то приукрашивая. Мол, да… Познакомились в караоке. Дал ссылку на сайт с черновиком. И ничего больше. Просто потанцевали, посидели вместе за столиком. И вообще, это Рома пригласил их за наш столик. Ну ты знаешь Рому. Он такой жуткий бабник…

– Погоди! – перебила меня Глафира, хватаясь за лопату празднословия и осуждения, которой, помимо себя, я начал закапывать ещё и бывшего друга. – Так это девушка тебе написала?

Я ещё раз посмотрел на сообщение и только сейчас увидев, что оно от пользователя по имени Алексей, ничего не говоря, просто устало пожал плечами.

Честно. Надоело. У нас и так отношения были на волоске после предыдущей ссоры. Теперь ещё и это сообщение…

Я просто махнул рукой. Пусть думает, что хочет. Пусть ревнует. Не буду ничего больше объяснять и оправдываться. Ведь, в действительности, в ту ночь в караоке между мной и Ариной ничего не было. Так ведь?

Я вдруг вспомнил тот короткий поцелуй в шею, которым меня одарила Арина во время нашего первого танца и встряхнул головой, как бы пытаясь избавиться от остатков дрёмы, а в действительности – прогоняя непрошенное воспоминание, и вызванное им наслаждение.

– Во сколько Гошу сегодня забирать? – спросил я у Глаши, уводя разговор в более безопасное русло.

– Уже пора собираться, – равнодушно ответила Глаша, и демонстративно отвернувшись к пюпитру застучала по клавишам фано, как бы намекая на то, что разговор окончен.

Меня это вполне устроило. Я стал приводить себя в порядок после сна и собираться в школу за сыном, чувствуя облегчение по поводу того, что миновал ревностных допросов и разбирательств. Но в тоже время, из-за отсутствия оных, во мне проснулся червячок гордыни, который, питаясь моей обидой, стал раздуваться вместе с моим же самомнением. Усугубилось всё той самой пресловутой кофтой с новогодним узором, которую я вытащил наугад из гардероба и надев почувствовал ещё невыветрившийся запах Арининых духов…

Ещё будучи в прихожей, я открыл на смартфоне приложение, куда выкладывал по главам "Гаечный ключ", зашёл в личные сообщения и написал:

"Спасибо большое! Чертовски приятно. А почему Алексей, а не Арина?"

И нажал на кнопку "отправить".

Так началась наша переписка…

Несколько дней мы общались как автор и его преданный читатель, обсуждая только выложенные мной главы черновика, которые я старался выкладывать чаще, чтобы завязать очередной диалог с Ариной. Кое что узнавали друг о друге. Например, в одном из сообщений я узнал, что Арина замужем и наивно предполагал, что этот факт не даст нам перейти некие грани милого и безопасного общения…

***

18 октября

Арина: Привет, Петя. Прочитала только что 2ю главу