Читать онлайн Пусть каждый получит своё бесплатно
Пролог
Тихий городок Трелама́р нежился в утренних лучах солнца. Сонные горожане выползали на улочки и брели по своим делам, предвкушая прекрасный субботний денёк. У прилавков быстро появлялись торговцы всем, что только можно было себе представить: от чесалок для спины до игуан на палочке. Однако был в этом утреннем умиротворении один крайне торопливый и оттого чужеродный элемент. Расталкивая хитрых ромульских прохвостов и наивных ромульских зевак, по улице пробирался тучный дядька с прекрасной лысиной – господин Се́рвий Тиберио́н. Словно невероятный гибрид бочки и человека, господин Сервий двигался к своей цели, даже не пытаясь обойти других, а эти самые другие не смели возмущаться, радуясь, что вообще выжили и сегодня придут домой не раздавленными. Разогнаться до скорости качения своих деревянных сородичей Тибериону не позволяла безразмерная тога, натянувшаяся на брюхе, словно кожа на барабане, но при этом постоянно стремившаяся запутаться в ногах.
Преодолев, наконец, сопротивление толпы и тряпья, Сервий добрался до большого здания в конце улицы и на удивление быстро скрылся за его дверями. Каждый уважавший себя треламарец знал господина Тибериона как профессионального лани́сту, который по выходным обеспечивал жителям мясо, кишки и кровищу – а что ещё нужно добропорядочным горожанам? Времена, когда представителей этой профессии подвергали бесчестью, давно прошли, а прибыль у хозяев гладиаторов выросла настолько, что они поневоле становились важными шишками и влиятельными бизнесменами. Деньги, как известно, любят счёт, и поэтому, закрывшись на несколько запоров, господин Сервий Тиберион принялся раскладывать монетки по столбикам – сестерцию к сестерции, денарий к денарию, асс к ассу. Это было одним из его любимых занятий, хотя поговаривали, что больше ланисте всё-таки нравилось съедать неумелых бойцов.
Совсем рядом, за толстой каменной стеной от Сервия, в огороженном клеткой помещении понуро сидел свежеприобретённый боец. Молодой карминец лет двадцати пяти с короткими курчавыми волосами неподвижно сверлил взглядом стену. Ну… не то, чтобы прямо сверлил, скорее, поковыривал. Бедняга почти сутки ничего не ел и не пил, а всё потому, что сегодня ему предстояло выйти на арену против бестии – в данном случае, против льва. Шансов выстоять у парня не было, да от него этого и не требовали. Таких бойцов, как он, всегда выставляли в начале вечера поединков, для разогрева толпы. А чтобы разогреть толпу, сражения должны быть быстрыми и кровавыми. Конечно, карминцу обещали выдать какие-то вилы, чтобы он мог отбиваться, но давайте будем честны – затыкать ими льва он бы вряд ли сумел. В общем, ситуация в доме в конце улицы была неоднородной: господин Тиберион весело напевал дурацкие мелодии, карминец унывал, а другие гладиаторы завтракали зерном, которое только что раздали слуги. В этот момент в дверь настойчиво постучали.
Ланиста поначалу не хотел открывать, но стук вскоре повторился. Тогда Сервий поспешил спрятать богатства в тайник, вмурованный в стену, и приказал подоспевшему слуге открыть дверь. Внутрь вошёл загорелый мужчина на вид немного младше тридцати лет, носивший зачёсанные назад тёмные волосы и тонкие подстриженные усы над верхней губой.
– Господин Дари́б, друг мой, – наигранно обрадовался Сервий. – Что привело Вас ко мне в столь ранний час?
– Деловой интерес, – с ухмылкой ответил Дариб. – Слыхал я, на днях ты закупил нескольких чернокожих рабов.
– Может быть, что с того?
– Знающие люди шепнули, будто один из них был в Аюра́кте, брошенном городе морских эльфов…
– И в курсе, где ключ от шкатулки с сокровищами, бла-бла-бла, – не вытерпел ланиста и отмахнулся. – Глупые выдумки. Я уж думал, и впрямь у Вас что-то важное.
Услышав разговор, карминец оживился. Несомненно, речь шла именно о нём. Когда бедняга попал в руки Тибериона, он сразу начал распускать слухи, о которых как раз говорили ромулиняне. Надеялся, что кто-нибудь заинтересуется им и выкупит до встречи со львом. И вот, смотри-ка, сработало. Радость ненадолго отвлекла парня от подслушивания, а когда он вновь попытался сосредоточиться, ланиста и Дариб сами пришли к его камере.
– Вы уверены, что оно Вам надо? – уточнил Сервий. – Брехня ж брехнёй.
– Вот мы сейчас и проверим, – не глядя на него, ответил Дариб. – Будь добр, уйди куда-нибудь, ты его смущаешь.
Усатый ромулинянин прошёл в камеру и присел рядом с горе-бойцом.
– Значит, ты бывал в Аюракте? – он заглянул карминцу в глаза. – И как же тебя зовут?
– Ла́нга каХа́му.
– Хорошо. И что ты там делал, Ланга каХаму?
– Искал сокровища.
– Один?
– Нас было пятеро. Старший – Дами́р Абба́с.
– Отлично. Как же так вышло, что ты оказался здесь?
– На обратном пути мы напоролись на ромульский патруль. Они конфисковали вещи, а самих нас отправили на невольничий рынок. Оттуда меня выкупил господин Тиберион, и вот я уже сплю на нарах.
– Отличная история. Только как ты можешь знать, где теперь ключик от Аюрактской шкатулки, если всё, что вы нашли, давно конфисковано?
– Выкупишь меня – отвечу.
– Смышлёный парень. Ты мне нравишься. А теперь, – Дариб вышел из камеры и позвал слугу, чтобы тот запер дверь, – жди здесь и никуда не уходи.
«Уйдёшь тут», – подумал Ланга. Лучик надежды стремительно рос, поэтому, посчитал карминец, можно было уже и порегулировать цену за собственную свободу. Но не сейчас, а когда усатый хмырь вернётся за ним – а он обязательно вернётся.
– Сколько ты хочешь? – спросил за стеной Дариб.
– Семьдесят пять сестерций1.
Гость посмотрел на ланисту взглядом, которым обычно удостаивают человека, пытающегося, скажем, выставить козла на ипподром.
– Шесть ассов2 хватит?
– Помилуйте! Он должен был открывать сегодняшние бои!
– Не строй из себя бедняжку, я ж знаю, что ты их на развес берёшь. У тебя таких «звёзд вечера» ещё килограмм триста по клеткам запрятано.
Сервий Тиберион слегка замялся:
– Ну, так просто дешевле выходит. Может, восемь?
– Семь.
– По рукам!
После рукопожатия ромулиняне вернулись к камере Ланги, отворили дверь, и ланиста обратился к своему бывшему бойцу:
– Вставай, теперь этот господин – твой новый хозяин.
Ланга быстро встал и вышел из камеры вслед за Дарибом, напоследок злорадно улыбнувшись Сервию. Дело оставалось за малым – как-нибудь уломать этого усача отпустить каХаму поскорее.
– А теперь, мой темнокожий друг, я хотел бы тебя прилично одеть, – начал ромулинянин, едва они вышли за дверь. – У меня в гостинице лежат сандалии и туника, тебе как раз подойдёт. Знаешь ли, общество полуголых мужчин меня малость смущает.
– Может, поговорим о моём освобождении, – карминец быстро понял, что ляпнул лишнего. – И о твоих сокровищах, конечно.
– Не здесь. Я тебя купил, чтобы ты на всю улицу трепался? Как там тебя зовут, я забыл?
– Ланга каХаму.
– Нет, это слишком сложно. С этого момента ты Новый раб (1). Не знаю, говорил тебе Сервий или нет, но раб – это вещь. Как стул или… окорок. В общем, ты понял. Так что иди за мной, пожалуйста, молча.
Немного расстроившись от такого обращения, Ланга решил, что непременно попытается сбежать от нового господина, и уже начал придумывать план. Однако не успел он более-менее плотно погрузиться в размышления, как Дариб приказал остановиться и проследовать за ним в двухэтажное здание, скорее напоминавшее антикварную лавку, чем отель. Поднявшись в комнату, ромулинянин закрыл дверь за своим приобретением, после чего выдал ему одежду и тихо спросил:
– Так где, ты говоришь, можно найти ключ от шкатулки?
– Насколько я помню, окорока не разговаривают, а стулья – тем более.
– Какие мы нежные! Послушай, я родился на острове Пранше́, мы там тоже не слишком уважаем всё это рабство и прочее. Но закон есть закон. И всё-таки… я хотел бы предложить небольшую сделку. И на одной чаше весов будет твоя свобода. Но сначала скажи, где ключ.
– Я спрятал его, – застёгивая ремешки сандалий, прокряхтел Ланга, – под подошвой своего правого сапога.
– Хитро. Чего-то такого я и ожидал. Без тебя мне этот сапог в жизни не отыскать, поэтому вот, что я предложу: ты поедешь со мной в небольшое путешествие, поможешь найти сапог с ключом, а когда это произойдёт, я дарую тебе свободу. Пусть каждый получит своё.
– Откуда мне знать, что ты не передумаешь?
– Да как я посмею? – наигранно сказал Дариб, после чего достал что-то из ящика стола. – Вот тебе документ, который будет подтверждать мои слова.
Ланга взял жалкий клочок бумаги у ромулинянина и принялся изучать его.
– Серьёзно? Тебя зовут Баб?
– Вообще-то Бабье́!
– И угораздило же попасть к такому «хозяину».
– Я надеялся, что ты читать не умеешь, – выдохнув, пробормотал ромулинянин.
– Да тебе даже прозвище придумывать не надо.
– Хватит! – Дариб раскраснелся, как скаарвское знамя, и попытался выхватить расписку из рук Ланги.
– Ладно-ладно, не кипятись, я молчу, – карминец убрал бумажку за спину. Слушай, ты назвал меня «Новый раб (1)», я что, первый?
Баб нехотя кивнул.
– Как это мило, быть первым у баб, не правда ли? – Ланга засмеялся, но улыбка быстро стёрлась с его лица. – Эй-эй-эй, положи табуретку, я пошутил! Просто пошутил!
Усы Дариба задорно прыгали на искажённом от злобы лице, отчего напоминали двух весёлых червячков, но Ланга старался об этом не думать, чтобы избежать черепно-мозговой травмы. Когда Баб опустил табурет на пол, карминец решил сменить тему на какую-нибудь более безопасную.
– Я бы на твоём месте больше переживал из-за ключа от шкатулки. Тебя разве не беспокоит, что мои вещи конфисковали? Ты что, знаешь, где их искать?
– Представь себе, – ромулинянин злобно попыхтел, после чего присел на несостоявшееся орудие насилия. – Среди патрульных, которые вас задержали, был мой товарищ, Пу́блий Доми́ций Лабео́н. От него я узнал и про тебя, и про то, куда повезли продавать награбл… конфискованное. Туда мы и поедем прямо сейчас.
– Куда? – с подозрением спросил Ланга.
– В коммерческую столицу мира, конечно, – в вольный город Картено́н.
Глава
I
Не успело солнце спрятаться за горизонт, а Баб Дариб и Ланга каХаму уже приближались к месту назначения. Они преодолели непростой для пешеходов путь, в основном, правда, состоявший из плавания на корабле. Ланга немало удивился, когда Баб попросил капитана не заплывать в порт Картенона, а высадить хотя бы их двоих в прибрежной деревне, оснащённой на удивление годной пристанью. Ромулинянин был уверен, что в это время суток в гавани вольного города наверняка будут пробки, и вообще – там всегда негде пришвартоваться. Капитан поначалу отпирался, но пара звонких монет открыла ему новый взгляд на привычные вещи. Хотя это бы вряд ли произошло, знай морской волк картенонские деньги так же хорошо, как воды Великого моря и Вентре́мского пролива.
От деревушки, которая называлась Локра́да, путешественники взяли экипаж до Картенона, после чего расслабились и предались разговорам.
– В этом славном городе, мой дорогой раб, можно найти всё! – хвастался Дариб.
– Прямо-таки всё? – Ланга недоверчиво посмотрел на него.
– Конечно. Это же самый старый людской город. Всю историю мира туда свозились товары, и там же они продавались. Картенон любит каждый. Вот как ты думаешь, почему его до сих пор никто не завоевал?
Ланга пожал плечами. Его тянуло пошутить, что Баб так активно разговаривает с «окороком», что ему следовало бы обратиться к врачу.
– Потому что для любого правителя это врата к успеху. А ключ от них – торговля. На одного жителя Картенона приходится три-четыре шпиона. Практически все они скрываются под личинами купцов, а некоторые, скажу тебе, и есть купцы. Только завербованные.
– Если это такой лакомый кусочек, чего ж его не отобрать? Я бы вот не стал делиться тортом, когда можно съесть его в одну морду.
– Ну ты и жадина, – через паузу ответил Баб. – Объясню на вполне реальном примере: три месяца назад закончилась Южная война, в которой участвовали наши с тобой страны. Кроме того, Кармин до сих пор сражается со своим северным соседом – Скаарвией, хотя на этом фронте сейчас и перемирие. Во время обеих войн твоё родное Царство использовало хорошее железное оружие. Вот скажи, откуда вы его взяли, если во всём Кармине нет ни одного месторождения железа?
– Ну-у… Купили, наверное.
– Очко в твою пользу. Вернее, в мою, я ж твой хозяин. Теперь слушай дальше: Скаарвия и Ромул уже много лет состоят в Златогорском Альянсе. Кто ещё там участвует?
– Валария, – настороженно ответил Ланга.
– А Валария, как известно, является крупнейшим поставщиком железа в мире. На втором месте Ромул, на третьем – Хассия. После смены правителя она тоже не слишком ладит с Кармином. Это я к чему: официальную закупку твоя Родина произвести никак не могла. Смекаешь?
– Смекаю что?
– Ну, давай, пораскинь мозгами: что делать, если тебе самому никто что-нибудь не продаёт?
– Попросить кого-то купить за меня?
– В яблочко! Незадолго до начала войны в Картенон прибыли десятки карминских купцов, и все они поголовно интересовались железом. Платили хорошие деньги, скажу я тебе. Сразу откуда-то появились продавцы: свободные купцы-валаруны, совершенно не связанные тайной службой со своей страной. Ребят надо было кому-то сводить, да так, чтобы всё выглядело как частные коммерческие сделки. Примерно этим и занимались мы с несколькими старшими товарищами.
– Что ж ты теперь-то гоняешься за сапогом пленного карминца?
– Что-что… – Баб выглянул в окно. – Где большие деньги, там большие споры. Переругались мы. Всё, вылезай, приехали.
Едва путешественники покинули карету, как к ним приблизился один из привратников. Несмотря на субботний день, через эти ворота народу в город въезжало немного, поэтому Бабу и Ланге не пришлось вставать в очередь к стражникам.
– Стршсржнт Бьрт, вши дкменты, – с кирпичным лицом пробормотал блюститель закона.
– Берт, прекращай, – ответил Дариб. – Мы с тобой два дня назад виделись.
– Такой порядок, – пожал плечами Берт и принял от ромулинянина какие-то бумаги. – Так, господин Бабье́ Дариб из Пор-де-Нуа́. А кто ваш товарищ?
Не сговариваясь, путешественники ответили одновременно:
– Ланга каХаму.
– Это мой раб.
– Чё? – поморщился старший сержант Берт. – Лангмрхаб? Пусть скажет кто-нибудь один.
– Это мой раб, я купил его в Трелама́ре, – медленно проговорил Баб.
– А имя-то у него есть?
Ромулинянин и карминец снова выбрали один момент для ответа:
– Ланга каХаму.
– Новый раб (1).
Дариб грозно посмотрел на своего спутника, после чего повернулся к стражнику.
– Новый раб (1), я его так назвал.
– Не буду же я это в документах писать! – Берт взглянул на карминца. – Говори, парень, какое имя тебе родители дали.
– Ланга каХаму.
– А? – едва не взвизгнул стражник.
– Ланга каХаму, – терпеливо повторил невольник.
Стражник некоторое время подумал, а потом, как ни в чём не бывало, повернулся к Дарибу.
– Так как, говоришь, ты его назвал?
– Новый раб (1), – Баб одарил стражника нервным взглядом, но тот лишь углубился в бумаги.
– А «Новый» это имя или фамилия?
– Ни то, ни другое. Новый раб (1) – это… большое имя.
– Должна быть фамилия, – упёрся Берт. – Документы мне как прикажешь заполнять?
– А как ты их заполняешь для безродных из Хассии или Валарии?
– Город указываю. Вот есть, скажем, какой-нибудь Демьян, который родился в О́вруче. Ну, я и пишу: Демьян Овручский. Или Овручевский. Какое настроение будет. Давай запишем его: Холоп Трелама́рский?
– Я Ланга каХаму, – карминец решил поучаствовать в этом весёлом споре.
– По ромульским законам он вообще вещь, – придумал новый аргумент Дариб.
– Тогда накладная должна быть!
– Давай зайдём с другой стороны: вот если кто-нибудь привёз с собой своего любимого пёсика, ты у кобеля тоже фамилию уточнять будешь?
Старший сержант Берт гордо поднял голову:
– Порядок есть порядок. Я тебе скажу больше: у нас все голуби носят имена и фамилии. А некоторые даже и титулы.
Ланга всхохотнул, представив, как встретит на улице какого-нибудь сэра Курлыка Полбатонного, воркующего около старушки, бросающей этому господину кусочки его фамильных регалий.
В это время Берт и ромулинянин продолжали спорить, причём, как ни странно, победителем в противостоянии выглядел отнюдь не Баб. То ли время стало поджимать, то ли он просто устал, но, в конце концов, уроженец Пор-де-Нуа сдался и с недовольной миной принялся отвечать на вопросы из анкеты.
– Так как мы его запишем-то?
– Фамилию пиши «Новый», а имя «Раб».
– А «(1)»?
Дариб задумался.
– «(1)» вообще не пиши. Это типа прозвище.
– Хорошо, – стражник поднял глаза. – Господин Бабье Дариб и господин Раб Новый, я приветствую вас в вольном городе Картеноне. Можете пройти за ворота.
Только путешественники проследовали в указанном им направлении, как сзади послышались тихие усмешки старшего сержанта: «Раб и Баб, ы-гы-гы-гы». Но они уже не имели никакого значения, потому что перед глазами каХаму и Дариба наконец открылся величественный город, в народе нередко называемый «Колыбелью человечества».
Картенон был городом культур и контрастов, негласной столицей мира и настоящим примером равенства и дружбы народов. Только здесь карминец и даэрун могут объединиться, чтобы отпинать за углом наглого, зажравшегося скаарва, а ромулинянин и хасс весело петь похабные песни про валарских баб. Мультикультурализм Картенона прямо-таки выплёскивался через края и проявлялся во всём, что находилось за городскими стенами. Даже в домах, причём в каждом отдельном доме по-своему: так, фасад здания мог быть выполнен в классическом ромульском стиле – с колоннами, вытянутыми окнами и иногда резными грифонами у дверей. Но стоило завернуть за угол, как постройка превращалась в огромный хасский шатёр. Или, например, типичная наакрунская пирамида могла спокойно стать деревянным домом с резными наличниками. То же самое касалось и внутреннего убранства. Приезжие обычно наивно полагали, что представитель каждого народа мира как бы пытался воссоздать в собственном жилище свой национальный колорит, однако это было не вполне так. Просто в сумасбродном и сверхбогатом Картеноне невозможно жить по-другому.
Баб Дариб уверенно шёл по широкой мощёной улице, а Ланга едва поспевал за ним, то и дело отвлекаясь на развешенные по фонарным столбам разноцветные ленты. Лоточники продавали вяленую рыбу, платки с узорами и разномастные игрушки. На одной из них взгляд карминца задержался особенно долго: судя по надписи на прикреплённой к лотку бумажке, она называлась «Ба́бри» и представляла собой привлекательную блондинку с двумя огромными передними зубами и хвостом, похожим на весло. Как ни странно, эту страхолюдину как раз покупала молодая мама для бегавшей вокруг неё девочки. И игрушка им, вроде бы, даже нравилась. Дарибу пришлось окликнуть Лангу, чтобы тот оторвался от шокирующего зрелища.
В самом конце улицы находилась небольшая площадь с довольно крупным фонтаном. Вернее, полуфонтаном. Дело в том, что когда-то два архитектора, решившие поставить на площади хоть что-нибудь, заспорили о том, что именно должно там располагаться. Один, приехавший из Артео́поля, считал, что надо непременно строить фонтан, ведь у него на родине кругом были фонтаны и каналы. Другой, коренной картенонец, вознамерился поставить на том месте памятник. Неважно даже, кому, лишь бы он (или она) был голый и с фиговым листочком между ног. Городской совет решил, что Картенону нужно и то, и другое. С тех самых пор на площади стоял памятник огромному голому мужчине без рук и ног3, зато с фиговым листочком, свисавшим с постамента. Из спины упомянутой скульптуры выходили многочисленные струи воды, по дуге устремляясь в небольшой бассейн4. Рядом с монументом находилась уютная таверна «У Венерыча». Именно туда и направлялся Баб.
Внутри оказалось темновато, но приятно пахло приготовленной индейкой, отчего, как минимум, дорогу до кухни можно было без труда найти на ощупь. За одним из столов сидел ромулинянин лет тридцати с военной стрижкой, но слегка небритый, что как бы намекало – он здесь не при исполнении. Легионер кивком поприветствовал Дариба и хитро прищурился, глядя на Лангу. Баб присел напротив него, показав карминцу, чтобы расположился рядом.
– Вижу, ты решил не терять время, – военный отхлебнул из одной из стоявших рядом кружек.
– Да, Публий, – усмехнулся Дариб. – А ты решил не тратиться на эль для нашего карминского друга?
– Раб – это вещь, зачем на неё тратиться?
– У тебя отсталые взгляды, Публий, – Баб глотнул эля и слегка кашлянул. – Рабство крайне неэффективно экономически. Крепостные – вот кто двигатель прогресса. Ну, и наёмники, конечно.
– Кто знает, – ухмыльнулся воин и повернул голову к Ланге. – Нравится заведение?
– Оно… уютное, – выбирая слова, ответил карминец.
– Раньше здесь было лучше. В соседнем здании располагался бордель, и девочки иногда захаживали сюда за клиентами. Увы, название таверны сыграло дурную шутку с этим бизнесом. Клиенты, знаешь, стали шептаться, что это всё неспроста.
– Девочки – это прекрасно, но давай поговорим о деле, – вмешался Дариб.
– Валяй, – Публий снова отхлебнул из кружки.
– Как я и подозревал, мне нужны вещи, которые ваш патруль конфисковал у карминцев.
– Что за вещи? Никаких вещей я не видел, – наигранно ответил воин.
– А если я заплачу за наш визит? – Баб заглянул в глаза соотечественнику.
– Тогда… Официант! Подай индюшатину с овощами! Три порции! И ещё один эль!
– Публий, не наглей!
– Ладно-ладно! Больше ничего просить не буду, – усмехнулся он. – Какие именно вещи тебя интересуют?
– Одежда, обувь, – уклончиво ответил Баб.
– Наш десятник, Ка́ссий Максимилиа́н, позавчера сплавил все шмотки одной торговке, И́де Кунла́о-Берште́йн.
– Где её найти?
– У Иды прилавок на Бронзовом рынке, первый в крайнем правом ряду. Не заблудишься.
– Иметь с тобой дело – одно удовольствие.
– Пока не могу сказать про тебя то же, – ответил воин, принявшись за только что поданную индейку.
На некоторое время за столом воцарилось молчание. Вернее, чавканье. Ланге тоже досталась порция птицы и бокал выпивки. А ещё официантка оказалась его землячкой и украдкой подмигнула парню, отчего день заиграл новыми красками. Может, карминец даже подмигнул бы в ответ, будь у мадам чуть больше зубов. Увлёкшись ужином, Ланга не заметил, когда Дариб успел расплатиться за яства и, вообще, расплатился ли. Так или иначе, едва тарелка опустела, как уже пора было уходить. Публий отправился по своим делам, а Баб и Ланга – по своим.
Бронзовый рынок назывался так отнюдь не из-за того, что занимал третье место по размеру среди Картенонских торговых площадок. И лишь отчасти из-за ассортимента продаваемых товаров. Вопреки надеждам бродячих музыкантов, никаких тромбонов или труб там отродясь не бывало. Зато были памятники, украденные из других городов во время военных действий. Постепенно Бронзовый стал одним из основных мест сбыта краденного, конфискованного и честно найденного у соседа в кармане. Площадь рынка никак не огораживалась, а условные границы обозначали всё те же висевшие на столбах цветастые ленты.
Солнце уже наполовину скрылось за горизонтом, а торговля и не думала сбавлять обороты – напротив, с приходом темноты ассортимент заметно расширился. Пока путешественники продвигались к первому прилавку в крайнем правом ряду, им четыре раза предложили баранки с беленой, «выращенной лично «гадюками» в эльфийской топи», три раза – сушёные куриные экскременты в форме таблетки, «покупай родное», и два раза – натуральный отвар из сомнительных трав. Помимо этого, повсюду продавались и вполне нормальные товары: масла и специи, оружие и доспехи, вазы и столешницы. Всё почти наверняка было краденым, а некоторое – краденым дважды или даже трижды.
Под тусклым светом круглых бумажных фонариков Баб Дариб и Ланга каХаму пропускали прилавок за прилавком, не реагировали на торгашей, буквально подбегавших к ним с предложениями купить чудесное мыло ручной работы, честно свистнутое из дома мастера, и вообще, старались не отвлекаться от цели. Наконец они добрались до довольно большого прилавка, у которого хозяйничала средних лет женщина с вьющимися волосами, странно отсвечивавшими медью. При виде мужчин дама тотчас схватила какие-то брюки и затараторила, не дав им даже поздороваться.
– Какие люди! Какие люди, мать моя, посмотрите на эти замечательные штаны. Я уверена, просто уверена, они Вам к лицу, молодой человек. Очень подходят, и не надо будет носить эти тряпки, я знаю, Вы стесняетесь, а, gharama, просто примерьте.
– Мадам, мы хотели бы, – начал Баб, как тут же был перебит.
– Я знаю, знаю, что Вам нужно, вот этот гамбезон, роскошный, всего за полцены отдам. У него тут, правда, стёрлось немножко, но зато не худой. А что стёрлось, так оно даже лучше. Mama mia, он прекрасно гармонирует с цветом Ваших глаз. Скаарвская работа, натуральная кожа. Да, esattamento, наверняка телячья. К телу очень приятная, у меня брат мужа такую…
– Мы хотели бы, – настойчиво проговорил Дариб, – приобрести сапоги. Карминские.
– Карминские? Gharama, у нас карминских много, разные есть, я все покажу, какие хотите. Есть на ремешках, есть со шнурками, есть простые. Бывают унты ещё, они, конечно, не карминские, но, wa'ema atkalam alhaiga, это чудесная работа, вы такой нигде не найдёте, разве что в соседней лавке, но там дороже на ве́рику и восемь катр5, а я ещё и скидку сделаю…
– Нам нужны вполне определённые сапоги, – вмешался Ланга. – Высокие, сафьяновые, с медными пряжками. Их вчера Вам передали ромулиняне.
– Сафьяновые с медными пряжками… – на мгновение задумалась Ида, после чего быстро побежала куда-то за прилавок. – Конечно, помню-помню. Kamat minwa 'amtieatahumn wasalama. Massain kutal! Wu bǎtāmena fei makaan.
Пока мадам Кунлао-Берштейн рыскала по ящикам и сумкам за прилавком, Баб тихо обратился к Ланге:
– На каком языке она говорит?
Ланга пожал плечами.
– Ни слова не понимаю, – продолжил ромулинянин.
– А я, разве что, пару слов. И то, с трудом.
Речь Иды действительно представляла собой ночной кошмар переводчика: в силу того, что её отец был наполовину хассом и наполовину ромулинянином, а мать – чистой карминкой, жившей на острове Пранше, в речи торговки смешались все языки её родственников, причём обязательно с чудовищным акцентом. Одно время сама Ида работала на переехавших в Картенон тёмных эльфов, потом на скаарвов из Свенскара, потом ещё на кого-то, кто ж теперь вспомнит. В общем, не только наследственность, но и факты биографии превратили речь этой женщины в неистовый коктейль, перед которым даже сам город Картенон иногда приподнимал крыши домов.
Наконец, торговка вылезла из-под прилавка и пожала плечами:
– Точно видела, господин, но не могу найти, suenzhu, знаете ли.
Путешественники не знали, потому некоторое время молчали. Ида быстро заполнила паузу и предложила Ланге сразу восемь различных сорочек и шляпу с полями. Растерявшегося на мгновение карминца вмиг поддержал Баб и отвлёк внимание мадам Кунлао-Берштейн на себя.
– Нам очень нужны эти сапоги, поэтому давайте договоримся. Я дам Вам четыре арморики, а Вы вспомните, куда их дели.
Ида снова ненадолго замолчала.
– Будь по-вашему, судари, но, Madre vede, я сейчас ничего-ничего вам не отыщу. Завтра приходите утром, как встанете, а я всё к тому моменту перешарю и чего-нибудь benertario вам скажу. А штаны всё-таки посмотрите, замечательная работа, сшито всё на совесть, уверена, понравится Вам, и снимать удобно, ежели вдруг чего.
Кое-как отвязавшись от торговки и её предложений, Дариб и каХаму отправились в сторону уже знакомой им таверны «У Венерыча». Заплатив за элитную комнату с двумя кроватями, Баб отправил карминца спать, а сам на пару часов пропал, уйдя в гости к «одной прелестной знакомой». А может, и не одной.
***
Всё то время, пока Дариб таскал Лангу по улицам Картенона, последний обдумывал план побега. Потому, когда ромулинянин ушёл навстречу ласковым женским объятиям, невольник сразу же попытался выбраться из своей комнаты. Но попытки оказались тщетны: железная цепь приковывала беднягу к ножке кровати, которая, в свою очередь, оказалась прибита гвоздями к полу. Поэтому Ланге вынужденно пришлось ждать возвращения Дариба, который хранил при себе ключ от наручника. Вернее, в данном случае, наножника.
Ромулинянин вернулся с испачканным помадой лицом, уставший и довольный собой. Он уснул быстро, словно переигравший котёнок, едва его голова коснулась подушки. В этом-то и была ещё одна проблема: под подушку Баб спрятал злосчастный ключ, ради которого Ланга ждал столько времени. Но это не остановило целеустремлённого карминца. Рассчитав, что цепи вполне хватит, чтобы добраться до кровати Дариба, каХаму постарался очень тихо приблизиться к ней. Далее следовало как-то извлечь вожделенный ключ. Но на этот случай беглец припас самодельный щуп, изготовленный из забытой кем-то в номере шпильки и чудом украденного из кухни венчика. Дело оставалось за малым.
Ланга пять минут шуршал под подушкой Баба, отчего тому стали сниться сны о глупых гусеницах, которые ели разбросанные кем-то крошки и удлинялись после каждого приёма пищи, а сам Дариб должен был не допустить, чтобы они все поврезались в собственные хвосты. Сны о гусеницах, вообще, вряд ли могут быть приятными, а тот факт, что они вкушали неестественную для себя пищу, заставил Баба настолько крепко задуматься, что он начал просыпаться. Причём как раз в тот момент, когда Ланга почти вытащил ключ.
– Ты… – ромулинянин зевнул. – Ты чё тут делаешь?
– Тебе стало холодно, и я… решил тебя накрыть, – не растерялся карминец.
– А… спасибо… – ответил Баб и, повернувшись, тут же отключился.
Удача на мгновение улыбнулась каХаму: неловкое движение ромулинянина вытащило ключ из-под подушки. Оставалось лишь взять его и открыть замок. Теперь возникла новая дилемма: как выйти из таверны, не открывая шумную и скрипучую дверь? Ответ невольник тоже придумал заранее.
Отворив окно в комнате, он аккуратно слез на одноэтажную подсобку, после чего уже спустился на землю. Чтобы выглядеть респектабельным в глазах горожан, Ланга прихватил с собой тогу Дариба, которую кое-как повязал на теле. Также из номера он стащил немного денег, поскольку собирался нанять экипаж. Ну, как немного… Весь кошелёк. Но он не такой уж и большой был.
Осмотревшись, каХаму выбрал направление движения – обратно, в сторону южных ворот. Однако добравшись до конца улицы, карминец вдруг осознал, что городских врат перед собой он не наблюдает. Скорее наоборот, дорога обрывалась у большого здания, замыкавшего тупик перед самой стеной. Очевидно, Ланга шёл не туда. Ну и что, не так сложно вернуться обратно на площадь, и выбрать верную улицу. Всего-то идти по прямой, а потом осмотреться. Однако на пути обратно ничего знакомого парень не заметил. Кривые и косые здания с укором смотрели на него полуромульскими фасадами. А некоторые из них как будто посмеивались, бросая на карминца отблески проклятых бумажных фонариков. «Не может же быть безвыходной ситуации! Наверняка тут кто-нибудь ходит. Кто-нибудь местный. Вон те стражники, или эти дамы, или парнишка, что завернул за угол в компании сверстников. Почему бы просто не спросить дорогу?»
Потому что она бесполезна. Картенон – город, который с каждого угла выглядел по-новому. И если Вы не знаете Картенон при свете дня, проявите благоразумие и сидите дома, когда солнце скроется за горизонтом. Вам не помогут ни указатели на перекрёстках, ни прохожие, ни, тем более, интуиция. Вы можете сколько угодно молиться Всеотцу Веранте, Великой Матери Элии или любому другому божеству, но даже они не сунулись бы в этот безумный тёмный лабиринт. «Нет уж, – ответил бы Всеотец, – сам попёрся, сам и ищи выход. В Картеноне, дорогой мой, каждый за себя».
Ланга бродил по мощёным улицам почти час. За это время он не только не нашёл извозчика или выезд из города, но и потерялся окончательно. Забыв, где видел все выбранные ориентиры, а некоторые перед этим ещё и перепутав, карминец не на шутку разволновался. И волнение это было быстро замечено.
– Э, слышь, пацанчик, а ну сюда иди!
Ланга решил не реагировать и постарался сосредоточиться.
– Ты чё, глухой? Я грю, сюда подошёл.
«Конечно, – подумал карминец, – вот чего для счастья не хватало». В этот момент кто-то положил руку ему на плечо и с силой потянул назад.
– Ты чё дерзкий такой, я не понял, – возмутился парень лет шестнадцати, но при этом здоровый, как бык.
– Я это…
– Чё это? Деньги есть, позвенеть? – отреагировал другой, смуглый, с выбитым зубом. Вернее, без него.
– Да ты расслабься, присядь, поговорим, – первый с силой нажал Ланге на плечо, после чего они втроём сели на корточки. – Ты чё в простынке ходишь? Типа привидение что ли?
– Да, – решил не спорить Ланга.
В драке карминец был не силён, потому посчитал, что с этими двумя непременно следовало соглашаться.
– Тут это, дело какое, – смуглый дыхнул на Лангу перегаром от дешёвого пива. – Нам щас бабло позарез нужно. Понимаешь?
Карминец промолчал.
– Не понимаешь, так мы объясним, да? – сказал «бык».
– Объясним, мы пацаны чёткие, – подхватил смуглый. – Так что, поможешь чётким пацанам по-доброму?
– Ох, чёрт! – крикнул Ланга, вытаращив глаза, и указал пальцем куда-то за спины хулиганов.
Шпана повернулась, наивно поверив, будто их там действительно что-то ждёт. В это время карминец подобрал тогу и помчался так быстро, как только смог.
– Э, слышь! – только и раздалось сзади.
Хулиганы, конечно, бегали неплохо и не раз догоняли бросавшихся наутёк, но только Ланга был в этом деле гораздо успешнее. С самого детства он умел развивать по-настоящему бешеную скорость при беге, что не раз спасало ему жизнь в опасных ситуациях. Шпана едва успела заметить, куда повернул карминец, а он в это время пробежал ещё три квартала. С такими скоростями каХаму мог бы и без экипажа спокойно добраться до Родины. Если бы умел бегать долго.
Когда вспышка энергии ослабла, Ланга едва не упал. Эти парни не имели абсолютно никаких шансов догнать беглеца, но только вот от этого не было легче. Что делать дальше? Выхода не видно, силы кончились, энтузиазм тоже как-то поиссяк. И вокруг ни одного знакомого здания.
Зато один памятник выглядел вполне знакомым. А если бы ночью ещё и включили фонтаны… Двух мнений быть не могло, это точно Венерыч. «Значит, – прикинул Ланга, – рядом и трактир». Действительно, трактир вскоре нашёлся неподалёку. Недолго думая, карминец забрался на подсобку, оттуда влез назад в открытое окно, положил тогу и кошелёк (как он только не выпал!) на место, и хотел было лечь спать.
«Чёрт, меня ж спалят!» – опомнился каХаму, увидев лежавшую на полу цепь. Нет, чтобы утром не возникло проблем, следовало воссоздать такую обстановку, которая была в комнате на момент несостоявшегося побега. И спрятать получше самодельный щуп.
Воспользовавшись оставленным на небольшом столике ключом, Ланга вновь запер себя в «наножник», после чего попытался запихать ключ обратно под подушку. Естественно, Баб сразу же проснулся. Однако, как успел заметить каХаму, сонный Дариб оказался исключительно глупым и легковерным, поэтому ему можно было сказать всё, что угодно, и он непременно принял бы это, лишь бы не мешали спать.
– Чё такое? – едва раскрыв глаза, спросил ромулинянин.
– Мне стало холодно, – импровизировал Ланга, – и я решил погреться.
– А, ну ладно, – пробормотал Баб и отвернулся к стенке.
После этого, осторожно возвратившись на свою кровать, Ланга расслабился и подумал, что Дариб всё равно не умеет держать невольников, так что скоро ему это наверняка надоест. А пока невольник чувствовал себя, скорее, как гость. Это гораздо лучше, чем быть завтраком всяких там бестий.
Утром Баб разбудил карминца, проспавшего аж до одиннадцати, и сообщил, что уже побывал у Иды Кунлао-Берштейн. Звон монет освежил память торговки, и та сказала, что сапоги Ланги, как и кучу других шмоток, у неё приобрёл Ахме́д Биа́фра, приятель-купец, и отправился в значительно более бедный город Фе́ссу, чтобы перепродать эти вещи. Именно туда теперь и лежал путь каХаму и Дариба.
Глава II
До Фессы оставалось меньше получаса пути, по крайней мере, так уверял кучер. Бабу же казалось, будто каждая минута дороги длилась, как минимум, часа три. По сравнению с Картеноном климат изменился радикально. Кругом были джунгли, жара и… а, собственно, всё. Джунгли и жара. И иногда обезьянки. На самом деле, в Картеноне тоже было довольно тепло и подчас душновато. Просто те, кто жил там более-менее долго, быстро привыкали к местной погоде и переставали замечать духоту. Зато климат всего остального мира сразу начинал казаться им «не таким».
– Слушай, – от скуки Баб стал готов поболтать о чём угодно, – а что вы вообще делали в районе Аюракта?
– Искали сокровища.
Мимо кареты промчался наездник на чалой лошади и быстро скрылся за поворотом, оставив после себя лишь шорох листьев, свисавших с ветвей у дороги.
– Ну, это я знаю. А потом что? У вас был заказчик, рынок сбыта?
– Аббас договорился с каким-то пронырой из Аль Га́та, но имени я не знаю, – соврал Ланга.
В действительности всё обстояло немножко иначе. Дамир Аббас, который руководил группой, рыскавшей в Аюракте, на самом деле договорился с купцом из Аль Гата, что привезёт ему ценности покинутого эльфами города. Только вот у господина каХаму имелся ещё один контракт, о котором начальник не знал. Некая дама из Ромульской Империи наняла Лангу через посредника. Она была готова заплатить хорошие деньги, если тот найдёт и утаит от Аббаса ключик от Аюрактской шкатулки. Для того карминец и спрятал его под подошву.