Читать онлайн Наследство Бабы-Яги бесплатно

Глава первая. К бабушке в деревню

Отблески заката исчезают в небе,

Легкими шагами ночь приходит в мир.

Где-то за горами, где-то за лесами,

Сказка начинает свой веселый пир.

Сегодня был один из самых лучших и одновременно самых худших дней в моей жизни. Лучших, потому что начались летние каникулы, а худших, потому что мама отправляла меня в деревню к бабушке. Нет, вы ничего не подумайте, я люблю свою бабулю, но провести у нее в деревне целое лето, когда тебе тринадцать лет, вдали от своих друзей, компьютера и телефона, это слишком.

— Максим, ты собрал свои вещи? — спросила мама, зайдя в комнату и с подозрением посмотрев в мою сторону.

— Ага: — уныло буркнул я, — мама, может, ты передумаешь, в этой глуши даже сотовая связь не ловит, один бабкин дом километров на пять. Что мне там делать?

— Как что, бабушке по огороду поможешь, по хозяйству, будет тебе, чем заняться.

— Ну, мам, — заныл я, надеясь, что родительница все-таки передумает и сменит гнев на милость.

— Не мамкай мне, там воздух свежий, речка, был бы у меня отпуск, тоже с тобой поехала, а так посажу на электричку, а вечером тебя на своей станции бабушка встретит.

Я обреченно вздохнул и смирился со своей незавидной участью. К бабуле мы ездили каждый год всей семьей, но надолго никогда не задерживались, неделя, может две, не больше. Жаль, что батя сейчас в командировке, может ему и удалось бы отговорить маму отправлять меня в это беспросветное «кукуево». Я всегда замечал, что отец бабушку уважал, но слегка побаивался, поэтому, каждый раз, находясь у нее в гостях, старался быстрее «смотать удочки», схватив меня с мамой в охапку и вернуться обратно в город.

Хотя, что и говорить, бабуля у меня была очень странная, да одно только ее имя Яганна, навевало определенные мысли, а то, что жила она одна на краю леса в небольшой избушке, вообще никак не укладывалось в моей голове. Ну, я, пожалуй, немного приукрасил, у бабули был хороший такой, добротный деревенский дом с электричеством, водопроводом и с русской печкой в которой она пекла потрясающе вкусные пирожки. Представив всю эту вкуснятину, я сглотнул набежавшую слюну. А еще там была баня, настоящая, русская. Баню я любил. Запихнув в рюкзак очередную футболку, я почему-то улыбнулся. Может провести лето в деревне будет не так уж и плохо. Вообще бабуля почему-то не любила свое полное имя и при знакомстве всегда представлялась Анной, для меня же она была бабушкой Аней.

На вокзал мы приехали в половину первого дня. Мама, поцеловав меня в макушку и боясь, что я могу пропустить свою станцию, наказала проводнице, что бы та напомнила, когда нужно будет выходить.

— Ну, мам, я уже не маленький, — буркнул я и, заскочив в вагон, помахал ей рукой.

Народа в вагоне было немного, поэтому я занял приглянувшееся мне место у окна и достал телефон, надеясь успеть пообщаться с друзьями, пока не пропала связь, но не тут-то было, напротив, на сидение опустился дедок и уставился на меня своими маленькими глазками буравчиками. Я в ответ зло зыркнул на старичка.

«Ну, вот чего ему надо? Мест свободных в вагоне хоть отбавляй, а он ко мне подсел», — подумал я.

Странный такой дедок, волосы темные с проседью, смешно топорщатся в разные стороны, козья бородка, нависшие над глазами кустистые брови. Я хихикнул, не удержавшись, рассматривая своего неожиданного попутчика.

— Куда путь держишь, мил сынок? — спросил меня дед своим скрипучим голосом.

— Это вы мне? — удивился я.

— А ты кого-то еще здесь видишь?

Я покрутил головой и, смахнув с глаз мешающую светлую челку неуверенно ответил: — Э-э, нет.

— Так куда едешь, юноша?

— В деревню.

— Ну, так это и так понятно, что не в город.

— Почему это вам понятно?

— А куда еще может ехать столь юный отрок в летние каникулы. Вы молодежь или дома штаны протираете, или на курорте каком отдыхаете, ну а тем, кому совсем не повезло, в деревню к родственникам ссылают.

«Ну вот, он меня уже в неудачники записал», — подумал я, засопев от обиды.

— И ничего меня не ссылали, я сам захотел поехать, — приврал я настырному деду.

— Хорошо, коли так. На какой станции выходишь?

— На Лисьей горе.

Старикашка удивленно посмотрел на меня и как-то довольно причмокнул губами, хитро глянув в мою сторону.

— Так на Лисьей горе и поселений то, почти нет. Ты потом в какую сторону направишься?

Я с подозрением покосился в сторону дедка.

«А вдруг маньяк какой? Да не, вроде не похож, хотя в случае чего я быстро бегать умею, этот не догонит, по пути развалится», — проскочила в голове мысль.

— А вам зачем?

— Да так просто, я тоже на этой станции выхожу, вдруг нам в одну сторону. А ты в деревню, к кому едешь, чай к бабке?

— Угу.

Дед пожевал нижнюю губу, подергал себя за редкую бороденку и еще раз внимательно разглядев меня, спросил: — Бабку-то твою, не Яганной случаем зовут?

— Да, откуда вы знаете?

— А мы с твоей бабкой старые знакомцы. Почитай всю жизнь друг друга знаем.

Если сказать, что я удивился, значит не сказать ничего. Бабуля моя обычно мало с кем дружбу водила, ну это насколько я знал, хотя, что я мог знать, приезжая в гости к родной бабке всего раз в год.

— Тебя как зовут-то, паренек?

— Максим.

— Я меня дед Матвей, ну вот и познакомились.

Старичок оказался прилипчивым, как «банный лист», все что-то выспрашивал, вынюхивал, чем меня постоянно раздражал, ведь я так и не успел за всю поездку пообщаться с друзьями. Электричка скоро должна была остановиться на моей станции, поэтому я запихнул телефон в карман и закинув рюкзак на плечо, быстро поспешил к выходу, как вдруг услышал прилетевшее мне в спину.

— Куда это ты собрался внучок? Давай-ка возьми мою поклажу, помоги старику.

Я досадливо поморщился, но все же развернулся и, вернувшись назад, взял большую спортивную сумку деда и крякнул от натуги.

— Вы туда что, кирпичей насовали? — спросил я, в ответ старичок, только усмехнулся, подталкивая меня к выходу.

— Ты иди, иди, поторапливайся, поезд долго стоять не будет.

Я согнулся под тяжестью своего рюкзака и дедовой сумки, однако споро потащил все к выходу. Бросить поклажу мне не позволяло не вовремя вспомненное наставление мамы о том, что старость нужно уважать.

Спрыгнув со ступеней на побитую и обшарпанную платформу, я тяжело вздохнул и вытер со лба рукавом рубашки пот.

— Спасибо тебе, внучок, помог старику, не оставил в беде.

— Да какая же это беда? — удивился я.

— Ну, не скажи, для меня твоя помощь была очень своевременной. Придет время, и я тебе когда-нибудь подсоблю. Мы с тобой еще встретимся, поверь парень, а сейчас мне пора, — и странный дед, с легкостью закинув тяжеленную сумку на плечо, резво поковылял в сторону одной из тропинок.

Только сейчас я понял, что остался стоять один на платформе. Покрутив головой, в поисках встречающей меня бабушки, коей нигде не наблюдалось, я озадаченно почесал макушку.

— И что мне теперь делать? — пробормотал я себе под нос.

Еще немного подождав и походив с полчасика туда обратно, я понял, что никто за мной не придет, благо дорогу до бабулиного дома я помнил хорошо. Подтянув лямки рюкзака, я спустился по насыпи и бодрым шагом направился в сторону поля. Да, путь мой пролегал именно через поле, и идти, нужно было километров пять, не меньше. Если сначала я шел уверенно и споро, то уже через полчаса мои шаги замедлились. Идти по нескошенной траве было непривычно и неудобно. Солнце начало клониться к закату и мелкие вампирята, а поверьте, кроме обычных комаров их здесь было разнообразное количество видов, так и норовили отпить моей кровушки. Они тыкались в уши, глаза и нос, пытались кусать через ткань рубашки что, кстати, у них неплохо получалось. Вспомнив, что у меня где-то есть спрей от насекомых, я остановился и начал лихорадочно вытряхивать содержимое рюкзака прямо на землю. Наконец, найдя заветный баллончик, я распылил на себя почти половину и только потом успокоился. Стало немного легче, зато казалось, что теперь чешется каждый сантиметр моей кожи. Усевшись на траву, я чуть не заплакал. Один, в сумерках, посреди поля. Мне было реально страшно, в голову начали лезть всякие ужасы.

— Бабушка, почему ты не пришла меня встречать, — прошептал я и вдруг испугался еще больше, осознав, что с ней могло случиться что-то плохое. Почему-то до этого такая мысль не приходила мне в голову.

Всхлипнув, я зло вытер слезы и, сжав зубы, начал складывать вещи обратно.

— А вот не дождетесь, я не боюсь, слышите, я ничего не боюсь, — повторял я сам себе.

Примерно через час воздух стал прохладнее, и мне пришлось надеть толстовку, но какое же я испытал облегчение, увидев небольшую речушку и навесной мостик. Мне оставалось только перейти на другую сторону, обогнуть кривой косогорчик и покажется домик бабули. На радостях я припустил бегом и чуть не свалился в речку, с ходящего ходуном, под моими ногами моста.

Все-таки не удержавшись и поскользнувшись, последние пару метров я проехал на своем мягком месте, при этом испачкав джинсы.

Чертыхнувшись себе под нос, я поднялся и попытался отряхнуться, но не тут-то было, только еще больше размазал грязь и испачкал руки. Подойдя к самому краю реки, я опустил руки в прохладную воду тщательно их отмывая и вглядываясь в отражение появившейся на небе луны. Ветра не было, и поверхность речки напоминала зеркальную гладь. Неожиданно справа от меня послышался всплеск, я повернул голову на звук, надеясь увидеть мелькнувшую на поверхности охотившуюся щуку или крупного окуня, но вместо этого, мой взгляд ухватил под толщей воды длинную извивающуюся тень, похожую на человеческую и уходящую вглубь, ко дну.

Я резко отпрянул назад и, подскочив на ноги, помчался в сторону бабушкиного дома.

— Мне это показалось, только показалось. Это все мое воображение, — твердил я себе на бегу.

Залетая в открытую калитку уже знакомого и родного мне дома, я закричал во все горло:

— Бабушка, бабушка! — но ответом мне была тишина.

Подлетев к двери, я застучал в нее кулаком, но не услышал по ту сторону ни торопливых шагов, ни ворчливого голоса бабули.

Вот тут-то мне и стало по-настоящему страшно. Если раньше была надежда, что бабушка просто могла перепутать день моего приезда, то сейчас я не знал что и думать. В голову лезли разные картинки, одна страшнее другой. Хотелось плакать и вообще, хотелось домой, к маме. От таких мыслей я разозлился сам на себя,

— Что я пятилетка кокой-то — и, схватившись за ручку, потянул на себя. К моему величайшему изумлению, дверь оказалась не заперта.

Осторожно зайдя в прихожую, я огляделся в потемках и, поняв, что так рассмотреть ничего не смогу потянулся к выключателю. В тот же миг на меня обрушилось нечто орущее, шипящее и пребольно царапающееся. Я в страхе полетел на пол, пытаясь отшвырнуть от себя непонятное существо, но как только мои руки коснулись мягкой гладкой шерстки, я вспомнил наглого черного бабушкиного кота, который считал себя хозяином дома и всегда со своим кошачьим превосходством смотрел на меня. Я оторвал от себя упирающегося наглеца и, держа котяру на вытянутых руках, заглянул тому в глаза. Говорят, кошки видят в темноте, я уверен, что он тоже все видел, в отличие от меня. Черная шерсть кота сливалась с темнотой коридора и единственное, что открывалось моему взору, это яркие, сверкающие зеленовато-желтым светом глаза. Жуткая должен вам сказать картинка получалась.

— Вась, Васька, — тихо прошептал я, — это я, Макс, ну хватит, не шипи, охранник.

Кот словно понял человеческую речь и, успокоившись в моих руках, тихо мяукнул. Я опустил животное на пол и, кряхтя, поднялся, нажав на выключатель. От резко вспыхнувшего света зарябило в глазах, и мне пришлось на несколько секунд их закрыть. Когда я вновь смог нормально видеть, то первым делом обратил внимание на Василия, который наглым образом, сидя посередине прихожей, умывался и с ехидством косил на меня своими глазищами. Вот он встал, грациозно потянулся и, не спеша, направился вглубь коридора, постоянно оглядываясь.

— Это ты меня за собой зовешь? — спросил я кота, на что Васька только крутанул хвостом и раздраженно мяукнул.

— Иду, иду, — проворчал я, чувствуя себя полным дураком.

— Дожил, уже с котами разговариваю, — пробурчал я себе под нос.

Зайдя на кухню, куда привел меня кот, я включил свет и заметил Ваську, разлегшегося прямо на столе. Рядом с ним лежал исписанный лист бумаги.

Я подошел, взял бумажку в руки и чем дольше я читал, тем сильнее хмурился.

Мелким бабушкиным почерком там было написано:

«Дорогой Максимушка, мне срочно понадобилось уехать по делам. Ты уж прости свою бабку, что оставляю тебя одного на хозяйстве. Вернусь недели через две-три. Ничего не бойся, все будет хорошо, за тобой присмотрят. Не забывай кормить Ваську».

Ниже стояла подпись: «Твоя любящая бабушка Аня».

— Интересно получается. Какие-такие у бабули неотложные дела появились, что ей пришлось уехать? И кто это за мной присмотрит? — спросил я Ваську, разумеется не получив никакого ответа и тут, до меня дошло. Почти три недели я буду жить один, никто не будет указывать, что мне делать: хочу — сплю, хочу — в речке купаюсь, хочу — по деревьям лазаю.

— ДА! — крикнул я и, подскочив на месте, вскинул зажатую в кулак руку вверх, на что кот посмотрел на меня с укоризной и, спрыгнув со стола, направился прочь.

Открыв забитый едой холодильник, я улыбнулся.

— «Бабуля позаботилась».

Достав пакет молока и колбасу, я быстро сделал себе пару бутербродов. Есть хотелось зверски. Скушанный в поезде шоколадный батончик был сегодня последним приемом пищи, поэтому я с жадностью набросился на еду, запивая колбасу с булкой молоком, прямо из пакета.

— А что, никто не видит, значит, ругать не будет, — решил я.

Утолив голод, я зашел в ванную и, сняв грязные джинсы, засунул их в стиральную машинку.

— Завтра постираю, — сонно проговорил я и пошел в комнату, которую обычно для меня готовила бабушка. Даже не расправив кровать, я просто упал на нее, сил почти не осталось, как только моя голова коснулась подушки, я провалился в сон.

Глава вторая. Волшебный мир

Черная комета пронеслась мимо меня и, урча, принялась поглощать свою пищу.

Я не спеша вышел на крылечко и огляделся.

— Красота.

Посмотрев на время, я понял, что еще половина девятого утра и решил, что купаться пока рано, вода холодновата с ночи, а вот исследовать бабушкин сад и посмотреть, что изменилось за год, как раз то, что нужно.

К сожалению все осталось как прежде, только ноги себе крапивой пожег. Кроме огурцов и помидор, росших в теплице, я заметил лук и чеснок, остальное для меня оставалось загадкой.

Больше всего меня заинтересовали три грядки, находившиеся в отдалении от остальных. На них росла уж совсем непонятная травка. Одна была очень яркой окраски, другая совсем блеклая, и странный незнакомый запах исходил от этих растений. Никогда такой не встречал. Обычно бабуля непонятно почему, всегда гоняла меня, когда я подходил сюда слишком близко, будто опасаясь, что я поврежу ее драгоценные травки. Вдоволь насмотревшись и нанюхавшись непонятной растительности, пожав в недоумении плечами, я не найдя ничего интересного, отправился обратно к дому под кваканье лягушек и жужжание насекомых.

Решив, что пора сходить на реку, я прихватил с собой небольшую бутылку питьевой воды и вышел за калитку.

Подойдя к речке, быстро разделся и только хотел окунуться, как вспомнил вчерашнее происшествие.

— Да ну, — отмахнулся я от себя, — чего только с испугу не померещится, — и смело вошел в теплую, уже нагретую солнцем воду.

Вдоволь наплававшись и наплескавшись, я вылез на берег и прилег на травку позагорать. Все было хорошо, за исключением маленького но, я был один.

— Пф-ф, деревня называется, один дом на всю округу, — проворчал я, — и как только бабушке здесь не скучно? Даже поговорить не с кем.

Собравшись, я побрел по полю, непонятно зачем срывая цветы. Уже оказавшись возле дома, с удивлением посмотрел на свои руки.

— А красивый букет получился, Катьке из седьмого подъезда точно бы понравился, — вздохнул я и понес цветы на кухню, не пропадать же такой красоте.

Когда перевалило за вторую половину дня, я проходил мимо комнаты бабули, и мой взгляд наткнулся на неприметную дверцу, которая всегда к моему с родителями приезду была заперта на ключ.

— Интересно, что в ней? — зацепило меня любопытство.

Я знал, что теперь пока не открою эту комнатку, не успокоюсь. Естественно дверь была заперта, как и всегда. Нужно было искать ключ. Я облазил дом вдоль и поперек, но так ничего и не нашел. Устало плюхнувшись на пол в бабушкиной комнате, опустил голову на колени.

— Жаль, а так хотелось посмотреть что там.

— Мяу, — послышалось рядом.

Черный кот потерся об мою ногу и, направившись к резному комоду на небольших коричневых ножках, остановился, просунув лапку в щель между полом и старинными досками, чем-то забренчал.

— Мяу, — повторил он и вытащил на свет связку ключей.

— Васька, какой ты молодец! — воскликнул я, желая расцеловать кота в его усатую морду, на что тот, фыркая извернулся, давая понять, где он видел мои нежности и гордо удалился из комнаты.

Подойдя к заветной двери: я в нетерпении начал пробовать различные ключи. Замок никак не хотел поддаваться, я уже было отчаялся, когда засунул в скважину последний ключ. Вдруг послышался щелчок, и замок с недовольным скрежетом открылся.

С трясущимися от волнения руками и горящими глазами, я толкнул дверь и вошел внутрь. Такого я не ожидал точно. С открытым ртом я разглядывал комнату. На стенах висели веники и явно не березовые, таких листьев на местных деревьях и кустарниках я не встречал, хотя, что я мог знать, городской житель. Тут и там на деревянных полках стояли различные баночки и скляночки, заполненные какими-то порошками, жидкостями и еще непонятно чем. У стены расположился небольшой столик, на котором были разложены различные ступки с пестиками и лежали потрепанные, явно старые книги и тетрадки, а в центре стоял котел. Самый настоящий котел, как в сказках.

— Ээ-э, — только и смог промычать я, — бред, полнейший бред, — хотелось выскочить из этой комнаты и никогда сюда не заглядывать.

Я попятился к двери, но вдруг остановился.

— Ну и чего я испугался, — начал вслух размышлять я, — подумаешь, комната похожа на обиталище ведьмы, это еще ничего не значит, всему есть логическое объяснение, — но червячок сомнения настойчиво прогрызал себе путь в моей голове, твердя об обратном.

— Допустим, что моя бабуля, — здесь я немного замешкался, язык никак не хотел меня слушаться и озвучивать мои мысли, — допустим, — повторил я, — моя бабуля является той самой Бабой-Ягой, ну или обычной ведьмой. Что это значит конкретно для меня? А ничего, — ответил я на свой же вопрос, — бабушка меня любит и никогда не сделает мне ничего плохого, наоборот защитит и убережет от любой напасти, — почему-то в этом я был уверен на все сто процентов, — тогда стоит ли чего-то бояться. Правильно не стоит.

Пройдя вглубь комнаты, я начал брать в руки баночки и разглядывать их содержимое.

— Это еще что такое? — посмотрел я на зеленовато-серые непонятные палочки.

Отвинтив крышку, взял одну в руки, повертел и зачем-то понюхал.

— Фу, сушеная лягушачья лапка, — воскликнул я и закинул ее обратно в банку.

Следующую я поостерегся открывать и внимательно присмотрелся через стекло.

— Какая гадость! Это же мышиные хвостики. Так, а что у нас здесь? Пауки? Серьезно?

Чем больше я рассматривал содержимое банок, тем сильнее уверялся в том, что моя бабушка не просто бабушка, а намного, намного больше.

Под конец, устав не столько физически, сколько эмоционально, я просто выполз из этой комнатки, по-другому и не скажешь. Голова пухла от вопросов, на которые не было ответов, а так же от догадок и предположений.

Сыпанув корма Ваське, даже не поужинав, поплелся в свою комнату, раздевшись и забравшись в кровать, я решил, что подумаю обо всем завтра и прикрыл глаза.

Мне казалось, что проспал я несколько минут, но когда проснулся, за окном была уже глубокая ночь. Разбудил меня непонятный шум в углу комнаты.

— Вась, — сонно пробормотал я, — хватит возиться, ночь на дворе, дай поспать.

— Простите хозяин, но я не Василий, — послышался тихий, но басовитый голос.

Я подпрыгнул на кровати и включил ночник, хотя хотелось залезть под одеяло с головой и не высовываться оттуда до самого утра, только я знал, что это не поможет.

Рядом с окном стоял мужчина ростом примерно около метра, по-другому это существо было не назвать. Именно мужчина, с аккуратной окладистой бородой, в нарядном кафтане и светлых брюках.

Я похлопал глазами, надеясь, что видение исчезнет. Не вышло, странный человечек остался на месте. Почему-то мне он напоминал гнома из фильмов фэнтези, только секиры не хватало. Страх ушел, осталось одно любопытство.

— Ты кто? — спросил я, видя, что человечек молчит и не двигается в мою сторону, явно боясь напугать.

— Домовой.

— Как Доби?

— Кто?

— А, неважно, — махнул я рукой, — ты все равно на него не похож. Что тебе надо?

— Я это, — почесал макушку домовой, — познакомиться пришел. Вы ведь внук Яги, стало быть, наследник.

— Наследник чего?

Домовой кивком головы указал на табурет, стоящий у стола и спросил: — Можно?

— Да.

Мужичок ловко подпрыгнул и, немного повертевшись, видимо для удобства, уселся.

— Наследник магической династии.

— Какой, какой? — переспросил я.

Одно дело узнать, что твоя бабушка не просто бабушка, а Баба-Яга и совсем другое, что ты тоже как-то со всем этим связан. У меня еще первая мысль не уложилась в голове, а тут на тебе, получай.

— Магической, молодой человек. Таких как ты и твоя бабка совсем немного на свете. Вы способны видеть невидимое, слышать неслышимое. Этот дар передается по наследству и то не каждое поколение, вот твоей матери он не достался, а тебе повезло.

— Я бы с этим поспорил, — пробормотал я, вспоминая все прочитанные книги, где герои получали магический дар: и им обязательно приходилось спасать мир или еще чего героическое совершать. Честно говоря, я не был готов к подвигам.

— И что мне с этим даром делать? Мир спасать заставите?

Домовой рассмеялся над моим предположением.

— Нет, конечно. Мир спасать и без тебя найдется кому, а вот наводить порядок на ответственной тебе территории придется, да и то не сейчас, а когда выучишься, а учиться тебе предстоит много и долго.

Я скривился.

— Опять учиться?

— А ты как думал, ты теперь будешь видеть тех, кого обычные люди называют всего лишь сказочными героями. А мы, между прочим, так же живем, радуемся, страдаем, враждуем.

— Так моя бабушка настоящая злая Баба-Яга?

— Почему злая, где ты этих глупостей нахватался, — возмутился домовой, — хотя, не говори, итак знаю. Твоя бабушка хранительница этих мест, точнее, хранительница магических существ, таких как я, да и самой магии. Она охраняет наш покой на вверенной ей территории, мирит друг с другом, если мы ссоримся, помогает по мелочам, следит за порядком.

— А территория-то большая? — спросил я, мне становилось все интереснее и интереснее.

— Деревень десять окрест будет и близлежащие поля и лес.

— А дальше что?

— А дальше вотчина другой Яги.

— А я тогда кто, и зачем вам нужен, если всем заправляет Баба-Яга?

— Вырастешь ты, найдешь себе жену, она и станет хранительницей, новой Ягой.

— А как же я?

— А ты с ней будешь. Вместе-то веселее, да сподручнее. Бабка твоя, все тебя оберегала, не хотела ничего рассказывать лет до пятнадцати, а тут смотри, как само все обернулось. Мой тебе наказ, завтра загляни к Лешему, он недавно на постой вернулся. Замечательный дядька, скажу я тебе, чайком вкусным напоит, да и совет дельный дать может. А сейчас, ложись-ка ты спасть хозяин, вон глазки-то уже закрываются.

И правда, я почувствовал, как усталость одолела меня и, благодарно кивнув новому знакомому, откинулся на подушку. Я только успел моргнуть, а в комнате уже никого не было. Повернувшись на бок и, положив руку под щеку, пару раз зевнув, я погрузился в сладкий сон.

Проснулся я, когда солнце уже стояло высоко над горизонтом. Помотав головой, отгоняя остатки сна, я поднялся с кровати и потянулся.

— Вот же сон какой мне приснился, — подумал я и потопал на кухню, да так и застыл столбом.

Стоя на табуретке в повязанном на себе переднике стоял домовой и жарил блинчики.

— Ээ-э, доброе утро? — то ли, спросил, то ли, утвердительно сказал я.

— Доброе, — послышался ответ, — ну, и чего ты встал как истукан, иди мой руки и садись за стол, сейчас вот только варенье достану. Ты какое любишь, малиновое или черничное?

— Я так-то блины со сметаной люблю, — ответил я.

— Сейчас все будет, хозяин. Меня кстати Понфирий зовут, можно просто Фиря.

— Максим.

— Да, знаю, как не знать, ты иди, иди, чего мешкаешь.

Мы позавтракали, и я с интересом уставился на нового знакомого.

— А чем мы сейчас займемся?

— У меня много своих, не терпящих отлагательств дел, а ты можешь отдыхать или, как я тебе советовал, сходить в гости к Лешему.

— Да как я его жилище найду? Может, ты меня проводишь?

— Я домовой, а домовым не положено по лесам шастать. Ты Ваську попроси, он тебе дорогу покажет.

— Что, кот?

— Он не простой кот.

— Ага, ученый, — хохотнул я, продекламировав строки из недавно пройденной в школе поэмы Пушкина «Руслан и Людмила», — «У Лукоморья дуб зеленый, златая цепь на дубе том, и днем и ночью кот ученый, все ходит по цепи кругом».

— Не ученый, — поправил меня наставительно Понфирий, — ведьмовской. Он и охранник, и провожатый, все тропинки в лесу знает, куда нужно всегда выведет.

— Ладно, попробую, — с сомнением произнес я, — а какие у тебя дела, не терпящие отлагательств?

— А вот этого тебе знать не обязательно. Не дорос еще.

Я обиженно засопел носом и нахмурил брови, выражая свое недовольство, только вот выражать его, было уже некому, домой, как всегда исчез за одну долю секунды.

— Ну и ладно, пойду Ваську уговаривать.

Котяра обнаружился на бабушкиной кровати. Я присел рядом и погладил его по пушистой мягкой шерстке, на что Васька только отмахнулся от меня лапой, но когти не выпустил.

— Вась, а Вась, — чувствуя себя немного глупо, начал я разговор, — мне к Лешему нужно. Ты ведь меня проводишь?

Кот лениво приоткрыл свой ярко желтый глаз и, щурясь, уставился на меня не мигая.

Я в ответ тоже не отвел свой взгляд, при этом протянул руку и почесал коту шейку.

— Вася хороший, красивый, умный кот, — приговаривал я, — Вася покажет мне дорогу.

— Мря-у, — ответило это черное чудо и соскочило с кровати.

— Мря-у, — повторилось опять и кот побежал к выходу из дома.

— Вась подожди! — крикнул я, — сейчас кроссы надену.

Выйдя на улицу, я заметил Василия сидящего на крыльце и поджидающего меня.

— Ну что, пойдем, друг?

Кот бежал не спеша, иногда спрыгивая с тропинки и теряясь в зарослях травы, но всегда выскакивая обратно до того, как я успевал его потерять из вида.

Странно, я шел и любовался лесом, вдыхал свежий чистый воздух, иногда дотрагиваясь до теплой нагретой солнцем коры деревьев и, щурился от удовольствия. Никогда не думал, что мне может понравиться проводить время таким образом. Раньше я бы предпочел полететь с родителями за границу, поплескаться в море, покататься на яхте, пожить в роскошном отеле, а не в деревенском доме. Сейчас же я шел и понимал, что ни за что не променял бы вот этот лес; домик, поле и мир сказочных существ, который мне открылся совсем недавно. Странно, прошло всего два дня, а мне казалось, что пролетел, как минимум год. Я чувствовал себя взрослее, увереннее, я чувствовал себя частью магического мира. Мне всегда казалось, что, внутри меня чего-то не достает, какой-то важной части самого себя, теперь же я ощущал себя цельным.

Совсем недалеко послышалось шуршание травы и легкий треск сухих веток. Я обернулся на звук, поначалу решив отойти подальше, вдруг там окажется лось или еще хуже медведь, но Васька рванул именно в эту сторону и, помедлив мгновение, я решил довериться коту. Да, знаю, глупо звучит, но почему-то Василию я доверял.

Среди деревьев замелькала мужская фигура в камуфляжной форме, а затем показался и ее обладатель.

— О, дед Матвей, здравствуйте! — воскликнул я, с удивлением смотря на бывшего попутчика.

Дедок споро собирал какие-то травки и засовывал в небольшой холщовый мешок.

— И тебе здравствуй, Максим.

— А что вы это делайте?

— А то ты не видишь? — вопросом на вопрос ответил дед и, заметив мухомор, оторвал от него шляпку и положил в котомку.

— Дед Матвей, это мухомор, он ядовитый, его кушать нельзя, — предупредил я старичка.

— Знаю я, знаю, неужели ты думаешь, дед совсем из ума выжил, ходит по лесу, да ядовитые грибочки собирает? — усмехнулся старичок себе в бороду, — мухомор, друг мой, очень полезный гриб, его в разные лечебные настойки добавлять можно, ты запоминай, я плохому не научу.

Дед развернулся и пошел в неизвестном направлении, я же стоял и не знал, что делать, то ли, идти за ним, то ли, возвращаться назад. Посмотрев по сторонам, я с досадой понял, что Васьки нигде не видно.

Матвей обернулся и махнул рукой.

— Чего встал, пошли ко мне в гости, чай пить.

Пожав плечами, я догнал деда и, подстраиваясь под его шаг, зашагал по тропинке. Старичок иногда останавливался, срывал какую-нибудь травку и клал в мешок, не забывая мне рассказывать о свойствах этого самого растения. В мою душу закралось подозрение, но спросить напрямик я боялся. А вдруг он не тот, на кого я думаю, ведь тогда поднимет на смех, позору не оберешься.

Мы вышли на поляну, посередине которой стоял огромных размеров дуб.

Дед пару раз взмахнул руками, прошептал какую-то тарабарщину, ну для меня тарабарщину, наверняка это было заклинание. В ту же минуту кора дерева подернулась дымкой и на ней снизу появилась округлая дверь.

Теперь я точно был уверен, кого вижу перед собой.

Дед Матвей ехидно смотрел на меня, пытаясь угадать мою реакцию. Ну а я, кажется, ожидал чего-то подобного, поэтому просто стоял, уперев руки в бока, ничем не выражая свое удивление.

— Заходи, гость желанный, прошу, — приглашая, махнул дед рукой в сторону входа.

Я боязливо покосился на темный проем, но собрав волю в кулак, шагнул вперед и услышал позади себя смешок.

— Да, не бойся ты, не робей, а что Лешего первый раз видишь, не беда, повидаешь еще на своем веку столько всего невероятного. Заходи, давай, не съем я тебя, дуралей, — сказал дед и подтолкнул меня для ускорения в спину.

За дверью оказалась длинная лестница, ведущая вниз куда-то под землю. Старичок снял со стены факел и что-то прошептал, тот мгновенно вспыхнул, освещая пространство вокруг нас.

Дедок укоризненно покачал головой, видя паутину на стенах и замечая кое-где следы грязи.

— Не успел еще прибраться, — извиняясь, пробормотал он, — по делам отлучался на два года, вот тут все и поросло мхом, — сокрушенно покачал головой Леший.

— Можно спросить, куда и по каким делам вы уезжали? — не удержался я от вопроса.

— Отчего же нельзя, можно, — оглаживая свою бороду, ответил дед.

— Нас Леших, все меньше и меньше остается, у меня в ведении три вотчины, вот и разрываюсь, мотаясь туда-сюда. Мальчики, обладающие даром, в последнее время все реже и реже рождаются, все больше девчонки, не знаешь иногда, кому дела передавать на старости лет. Хорошо хоть ты появился, меньше мороки теперь будет.

Я уставился в спину деда с легким подозрением, уж очень не понравились мне его слова.

В это время мы оказались около еще одной дверки и вошли внутрь. В доме деда было уютно, как-то по-домашнему, что ли.

— Ты проходи, садись, я пока чайку заварю с травами, а к чаю орешки с медком, мне их белки давеча натаскали и медок свежий от диких пчел, уверен ты такой вкуснотищи еще не пробовал.

— Дед Матвей, ты тему-то не переводи. Ты сказал, что с моим появлением у тебя мороки меньше будет. Что это значит?

— А то и значит, — проворчал дед, — будто сам не догадываешься. На роду тебе написано стать Лешим. Преемник ты мой. Вот так вот.

— Погоди, погоди, — замахал я руками, не в восторге от такой перспективы, — Понфирий сказал, что я наследник бабушки и должен оберегать магию и сказочный народец. А теперь, что получается?

— Правильно все получается, только девочки с магическим даром Ягой становятся, а мальчишки Лешими, но ведь от названия суть-то не меняется. Одно дело делать будете, но до этого тебе еще ой как далеко, учиться и учиться.

— Это я уже понял. Дед Матвей, — почему-то мне было проще к нему обращаться именно так, а не называть его Лешим, а старичок меня не поправлял, — вы научите меня заклинаниям?

— Тебе бы сначала пару книжек прочитать про сказочный народец, будешь знать, с кем дело имеешь. Я их тебе дам, ну а потом простенькой волшбе научу. Пустячок конечно, но для тебя в самый раз будет, а сейчас давай чай пить, хватит лясы точить.

Просидев в гостях и проболтав с Лешим почти весь день, я вышел как бы это правильнее сказать, «из дерева» и тут же увидел довольную морду Васьки.

— Спасибо тебе, дружок, а теперь пошли домой, — и кот побежал по тропинке, ведя меня к «Избушке Бабы-Яги».

Глава третья. Я водяной, я водяной

Эту ночь я спал спокойно, никто меня не будил. Проснулся я бодрым и полным сил, по- быстрому позавтракав и подхватив книжку, данную мне Лешим, устроился в саду в тенечке под яблонькой и принялся изучать населяющих магический мир существ, но долго мне почитать не удалось, на крыльце появился домовой и усердно замахал руками, при этом подзывая к себе. Пришлось идти.

— Понфирий, что случилось?

Тот замялся, начал переступать с ноги на ногу и трагически вздыхать.

— Да не тяни ты кота за хвост, — не выдержал я, — что случилось?

— У Водяника беда, не хотел я тебе говорить, думал Ягу дождусь, она и решит все, только ждать больше нельзя.

— У Водяника, у Водяного что ли?

— Ага. У него бедолаги. Русалки совсем от рук отбились, не слушаются, затаскивают на дно деревенских мужиков, которые к ночи купаться ходят, а те, нахлебавшись воды, тонут. Давеча двоих из реки выловили, мертвые уже. Водяной и упрашивал русалок, и грозил не связываться с обычными людьми, все без толку.

— А ты то, откуда об этом знаешь? Да и деревень тут поблизости нет.

— Так земля слухами полнится, — хитро ответил Понфирий, — а деревни в верховьях реки стоят.

— Странно, насколько я помню из различных сказок, водяной глава над русалками. Почему они так себя ведут?

— Слух идет, что лишился Водяник своих сил. Что теперь делать и как помочь ума не приложу, — опечалился домовой.

Я подумал немного и улыбнулся своей догадке.

— Может Лешего попросить?

— Не-е, — отрицательно замотал головой Понфирий, — они с ним не в ладах, уж не знаю, чего не поделили, но только если эти двое встретятся, даже боюсь представить, чем все обернуться может.

Почесав темечко и попинав землю носком кроссовка, я все-таки решился.

— Пойду я, пожалуй, дойду до речки, может, удастся что выяснить.

— Ты осторожнее, хозяин, — предупредил меня Понфирий и, порывшись в кармане кафтана, извлек оттуда небольшой коричневый камешек на веревочке и протянул мне.

— На вот, одень — это оберег, хоть и не сильный, но все же, вдруг пригодиться, а то от этих девок любой пакости можно ожидать.

Я нацепил на шею волшебный камушек и, легко сбежав с крыльца, направился в сторону речки.

Подойдя к водоему, уселся на берег и понял, что понятия не имею, что мне делать.

— Водяной! Эй, Водяной! — закричал я, сложив руки трубочкой, около рта: — выходи, разговор есть!

Ответом мне была тишина. Я и поплавал и позагорал, и снова покричал Водяного, все было без толку.

Отчаявшись, я сел на берег у мелководья и спустив ноги в воду, начал ими болтать, захватывая со дна песок и водоросли.

— Это кто здесь воду мутит? — послышалось сбоку.

Я повернул голову и обомлел. Честно, если бы я не сидел, то обязательно шлепнулся на свою пятую точку. Мой рот открылся в изумлении. Я то, думал, что водяной будет похож на Тритона из мультфильма про русалочку, как бы ни так. Морщинистый страшный дед со спутанной бородой и гривой седых грязных волос, с которых свисала тина, представлял жуткую картину. Я даже пожалел бедных русалок. Изо дня день видеть такое страшилище, не каждый сможет выдержать.

— Я мутю, точнее мучю, не баламучу, вот так вроде правильно, — ответил я и посмотрел со смесью страха и сочувствия на водяного деда.

— И что тебе надо, малец?

— Мне Понфирий о вашей беде рассказал, я помочь хочу, только не знаю, как это сделать.

— Понфирий? — удивился Водяной, — так ты что ли внук Яганны?

— Ага, — кивнул я головой.

— Тогда другое дело, тут настойка волшебная необходима, что проклятие снимает. Только ее изготовить нужно по специальному рецепту с особыми заклинаниями. На меня Кощей какую-то гадость навесил, противный мальчишка.

— Кощей, — переспросил я, — Кощей Бессмертный?

— Конечно, а какой еще может быть?

— "Ничего себе, — подумал я, — какой тут нечисти только не водится", — а вслух сказал:

— Вы извините, но я пока зелья варить не умею и заклинаний еще не выучил.

Водяной приуныл и тяжко вздохнул, глядя на меня печальными, отнюдь не стариковскими глазами, а я понял, что это не его настоящий вид, эта страшная личина досталась ему благодаря проклятию. Я жутко разозлился на неизвестного мне Кощея. Тоже мне нашелся пакостник, и главное где свои дела проворачивает, на моей территории. Я уже считал эту местность своей.

— Я посмотрю, что можно сделать, вы тут постарайтесь продержаться хотя бы пару дней и русалок как-нибудь припугните, пусть хоть немного тихо посидят, никого не трогают, а я что-нибудь за это время придумаю.

— Я попытаюсь, — ответил мне Водяной и с бульканьем ушел под воду.

Я посидел немного на берегу, обдумывая дальнейший план действий. Как ни крути, а без Лешего не обойтись, придется его уговаривать помочь Водяному и сварить волшебное зелье.

Дорогу до жилища деда Матвея я помнил хорошо, поэтому добрался туда быстро. Я очень надеялся, что Леший был дома. Подойдя к знакомому дубу, походил около него кругами, не зная, что предпринять, постучал кулаком по стволу, покричал, зовя старичка, потом плюнул на все и со всей дури пнул по дереву ногой.

— Ой, ой, ой! — запрыгал я на другой ноге.

Было больно, даже очень, но это того стоило. Кора подернулась дымкой и открылась появившаяся дверь, из которой, высунув голову, грозно смотрел Леший.

— Это кто здесь буянит? — пробасил он, а затем увидел меня, — а, Максимка, заходи. Надо бы тебя заклинанию входа научить, а то так и будешь прыгать вокруг, да пинать бедное дерево. Ему, между прочим, больно.

— Мне вообще-то тоже, — показал я на ушибленную ногу.

— Вижу, вижу, сейчас подлечим, — протарахтел дед и, достав из последнего ящичка шкафа скляночку с мазью, передал мне; — намажь, минут через десять пройдет.

Я открыл банку и сразу ее закрыл.

— Фу, оно воняет.

— Повоняет и пройдет, зато, ногу твою вылечит.

— А нельзя ли заклинанием каким-нибудь?

— Вот еще, — фыркнул Леший, буду я на такую ерунду энергию тратить. Мажь, давай!

Я вздохнул, но все же снял кроссовок вместе с носком и нанес на поврежденное место вонючую субстанцию. Как и сказал дед, боль прошла примерно минут через десять.

— А что вы там про энергию говорили? — заинтересованно спросил я.

— Потом расскажу, когда основам магии учить буду. Ты ведь сюда не за этим пришел. Давай рассказывай, что приключилось?

Я заискивающе посмотрел на Лешего.

— Помощь нужна, дед Матвей. Поможете?

— Ну как не помочь преемнику, конечно, помогу, в чем проблема-то?

— А ты дед Матвей сначала пообещай, что поможешь и, когда я расскажу, от своих слов не откажешься.

— Что-то ты темнишь парень, ну ладно, заинтриговал старика. Обещаю, что помогу тебе в твоем деле и не откажусь от своих слов.

— У-ф, — облегченно вздохнул я и тихонько пробормотал, глядя на Лешего исподлобья, — Водянику помочь надо.

— Что? Этому прохвосту! Да ни за что! — возмутился дед и дернул себя за бороду, да так, что вырвал несколько волосинок.

— Что между вами случилось? — в свою очередь спросил я.

Дед помолчал, крякнул и плюхнулся в кресло.

— Да какая теперь разница, все уже давно быльем поросло, а мы до сих пор угомониться не можем. Так что у этого пижона произошло?

Я все рассказал Лешему, ничего не утаивая.

— Да, попал Водька, — засмеялся старичок, — надо же старый и страшный, это какой урон по его самолюбию, хотя впредь ему наука, не будет себя выше других ставить.

Я смотрел на Лешего в ожидании.

— Да помогу я, помогу, обещал ведь. Только зелье готовить придется у Яганны дома, у меня таких ингредиентов нет к сожалению.

— А заклинание ты знаешь, дед Матвей?

— Заклинание помню, какое нужно, но дословно вряд ли смогу прочесть, надо в записях Яганны посмотреть, у нее точно должно быть. Завтра с утра я к тебе наведаюсь, там и займемся делом.

На том мы и порешили.

Усталый, но довольный я шел домой, насвистывая любимую мелодию.

«Если у нас с дедом Матвеем все получится, бабушка будет мной гордиться», — подумал я, и моя улыбка растянулась до ушей.

Раньше я не задумывался, как для меня важно одобрение бабули, сейчас я это осознал, а еще понял, что ужасно соскучился по родителям и очень хотел услышать мамин голос.

— «Надо будет смотаться в ближайшую деревню, где ловит связь. Да, путь не близкий, но это того стоит», — с такими мыслями я шагнул на порог бабушкиного дома, где меня уже встречал взволнованный Понфирий.

Поругав меня немного за то, что я, мол, незнамо где шлялся целый день, домовой накормил меня ужином и отправил спать.

Глава четвертая. Зелье, учение и деревню хождение

— Да где же эта книжка-то запропастилась? — ворчал Леший. Он, как и обещал, пришел с самого утра и развел бурную деятельность, — что стоишь без дела? — прикрикнул на меня дед Матвей, — иди вон в сад, да поймай и принеси мне парочку лягушат, поищи паучков, да смотри обычных не бери, только мохнатых.

— Да где же я их найду-то? — удивился я.

— А ты постарайся, вон на чердак заберись, там этого добра должно хватать. Что еще? — задумался Леший, — ах да, мне нужны будут навозные и речные жучки, речные маленькие такие, юркие, светящиеся, а потом нарви резко пахнущей пестрой травки с бабушкиной грядки. Видел такую? — поинтересовался дед Матвей.

— Ага, знаю.

— Иди, не мешайся под ногами, — выпроводил меня Леший.

М-да, задача предстояла не из легких, если лягушек я поймал быстро, засунув их в банку и завязав сверху марлей, на случай побега, крышкой закрывать побоялся, вдруг задохнутся, то с пауками пришлось повозиться, я никак не мог понять, чем они отличаются друг от друга, ну разве что, только размером. Я приглядывался и так и эдак, пока не сообразил в чем дело и от досады хлопнул себя по лбу. У паучков отличались лапки. У одних они были гладкие и блестящие, а у других покрытые мелким ворсом.

— Ах, вот вы какие, мохнатики, — довольно проговорил я и стал собирать их в очередную баночку.

Подойдя к небольшой, но сильно вонючей куче навоза, которая располагалась в дальнем краю сада-огорода, я поморщился, но надев, припасенные заранее перчатки, начал тихонько переворачивать перепревшие какашки и выхватывать оттуда черных, старающихся от меня убежать и спрятаться жучков.

Закончив с этим неприятным делом, я отнес в дом собранные экземпляры и потопал к речке. Постирав для начала перчатки (еще пригодятся) и как следует, вымыв руки, отправился к небольшой заводи.

Я честно пытался поймать этих пресловутых жучков, но они почему-то не хотели ловиться, ускользая из моих пальцев, как нож сквозь масло.

— Нет, так дело не пойдет, — устало сказал я, выжимая мокрую футболку — здесь нужен сачок.

Пришлось возвращаться и идти в сарай, перетряхивать все старье. Я помнил, что сачком играл еще, будучи совсем маленьким и был не уверен, что он до сих пор сохранился, но мне повезло.

— Ура!

Схватив так необходимую мне сейчас вещь, я со всех ног побежал обратно к речке. Выполнив последнее указание деда Матвея, я гордый возвратился домой, по пути прихватив с грядки нужную травку.

— Ну и где ты болтаешься, я тебя уже битый час жду, — недовольно проворчал Леший, но потом, видимо заметив в моих глазах обиду, смягчился, — ну ладно, не серчай, знаю ведь, что делом был занят. Пошли зелье готовить.

Леший стоял у стола и насыпал в ступку неизвестный мне порошок под номером восемь, во всяком случае, так было написано на баночке.

Увидев мой заинтересованный взгляд, дед Матвей пояснил.

— Здесь очень много ингредиентов, ты все не запомнишь, да и не нужно пока тебе это, все должно быть постепенно.

Мне было очень жаль лягушек, но им повезло, оказывается, Лешему нужна была только их слизь. Соскоблив несколько капель вязкой жидкости прямо в ступку с порошком, дед махнул рукой и посмотрел на лягушат.

— Живите.

Жучкам и паучкам, к сожалению, повезло меньше, туда же отправилось неизвестное растение. Леший перетолок в ступке полученную смесь и, добавив из флакончика, взятого с полки, фиолетового вида жидкость, перелил все в колбу, а затем, довел до кипения на спиртовке. Когда полученное зелье забурлило, дед Матвей сунул мне под нос книжку и, ткнул пальцем в нужное заклинание.

— Читай.

— Я?

— Читай, кому говорю, — и я прочитал.

To зло, что сотворил злодей

Пускай уйдет во тьму ночей.

Вернется все, как было впредь,

Запрет беду в стальную клеть.

Вернется облик, что был прежде,

И вспыхнет луч, вослед надежде,

Вернется сила, что была,

Что под проклятием спала.

После произнесенных мной слов, зелье вспыхнуло всеми цветами радуги, а затем приняло небесно-голубой цвет. Леший закупорил горлышко колбы пробкой и довольно улыбнулся.

— Ну, вот и все, готово.

— Спасибо, теперь я могу отнести его Водяному? — торопясь выполнить обещание, спросил я.

— Погоди, торопыга, — остановил меня Леший, — плохо же ты читал данные тебе книжки.

Я виновато потупился.

— Да все времени не было.

— Ладно, — примирительно сказал дед Матвей, — пошли, посидим на крылечке, проведу я тебе небольшой урок, так сказать экскурс в волшебный мир.

Мы устроились на теплых, пригретых солнцем ступенях.

— Вот ты про энергию спрашивал, помнишь?

— Ага, — кивнул я головой.

— Каждое заклинание имеет свою силу, и чем оно мощнее, тем больше забирает энергии у мага. Вот сегодня ты, прочитав заклинание, почувствовал усталость?

Я на мгновение задумался и прислушался к своим ощущениям.

— Да вроде не особо, только если чуть-чуть.

— Эх, молодежь, молодежь, все-то вам нипочем, а вот мне бы тяжело пришлось на старости лет. В каждом человеке есть жизненная энергия, а в магах ее во много раз больше. Читая заклинание, пусть самое простенькое, ты тратишь свою жизненную энергию, поэтому творить волшбу нужно осторожно и со знанием дела.

— А как-то восстановить эту энергию в себе можно?

— Конечно, вон солнце, ветер, вода, растения, все это источники энергии, которые напитывают мага. Ты вот уже сейчас полон сил, а у меня каналы приема уже не те, к старости сужаются и энергию внутрь пропускают очень плохо, поэтому я стараюсь лишний раз заклинаниями не злоупотреблять.

— А проход в твой дом?

— Так там слабенький морок навешан, на случай если какой незадачливый путник забредет. Тебе достаточно просто сказать:

Исчезни морок, растворись,

Проход в дом Лешего явись.

— Здорово, — прошептал я, — а почему ты сказал, что я не должен сейчас идти к Водяному?

— Потому, что Водяные днем обычно остаются на дне водоема и впадают в спячку, а вот ночью, когда восходит луна, поднимаются на поверхность вместе со своими женами. Развел гарем, понимаешь, как персидский шейх, — проворчал Леший.

— Женами? — переспросил я.

— Русалками, между прочим, очень вредоносные существа, хоть и красавицы. Я сейчас расскажу тебе вкратце о некоторых нелюдях, с которыми ты можешь столкнуться, а то встретишь кого и знать не будешь, что с таким делать, то ли беседы водить, то ли убегать со всех ног. Вот, например, кроме твоего домового, есть еще ему подобные: Банник и Полевик.

— Банник, это который в бане живет? — оживился я.

— Да.

— Надо бы сходить познакомиться, да и баньку истопить не помешает, ты поможешь?

— А чего мне помогать, Банника попросишь, он и затопит, слушай дальше, — продолжил дед Матвей, — Полевик- дух хранитель полей, вполне безобидный, нашего Прошкой кличут. Если встретишь когда, передавай от меня привет. Птиц-девиц можешь повстречать. К нам в леса Гамаюн иногда заглядывает, хотя большую часть времени она по миру путешествует, да судьбу предсказывает, опасности не представляет. Алконост — на краю леса поселилась, если попадется на пути, старайся близко не подходить, у нее скоро птенцы появятся, больно уж ревностно она их охраняет, как бы в беспамятство не погрузила.

— А что может?

— Эта все может, уж больно скверный характер имеет. Еще одна получеловек-полуптица Сирин, эту вообще стороной обходи, сам не заметишь, как заслушаешься ее пением, а это мой юный друг грозит полной потерей памяти. Теперь те, кого действительно стоит бояться.

Я в удивлении поднял брови, почему-то мне раньше думалось, что опасность в волшебном мире мне не грозит. Я воспринимал это как игру, увлекательную, но безобидную и только сейчас начал задумываться о реальности происходящего и об ответственности, возложенной на меня.

Оказалось, что Бабайка существует, я долго смеялся, вспоминая слова мамы и бабушки, когда они пугали меня им в детстве, если я не слушался, мол, придет Бабайка и заберет с собой. Вот тебе и детская сказка, оказалось, что он вполне реален. Был еще Злыдень — очень мерзопакостное создание, которое всегда пыталось попасть в дом и навредить хозяевам, но получалось это у него редко, домовые не пускали, защищая свое жилище и их хозяев. Одними из самых злокозненных были Навьи — духи смерти. Мне в будущем предстояло охранять деревни от их вторжения, нанося на изгороди и дома охранные знаки, да подсовывать защитные заговоренные предметы жителям деревень.

Леший посмотрел на часы и спохватился.

— Что-то долго я с тобой заболтался, Максимка, пора мне; — поднялся дед Матвей с крыльца, — ты заходи в гости, не пропадай.

— Обязательно, — ответил я и проводил Лешего до калитки.

Мне настолько понравился рассказ деда Матвея, что я сбегал в дом за книгой, снова уселся на крыльцо и раскрыл страницы.

Я узнал, что у нас водятся оборотни, хотя правильнее их будет называть Берендеи или Волколаки, первые превращались в медведей, вторые в волков. Это были или сильные волшебники или обычные люди, на которых было наложено проклятие. Были добрые безобидные Берегини, которые в отличие от русалок, спасали упавших в воду детишек, оставленных без присмотра. На болотах жила Кикимора, очень худая и остающаяся большую часть невидимой тетка со склочным характером, любившая пакостить всем подряд. Иногда, правда, очень редко появлялись упыри — восставшие мертвецы. Питались они в основном крупными животными, но не брезговали и человечинкой.

— «Какая-то смесь зомби с вампиром получилась», — подумал я, но больше всего меня интересовал Кощей Бессмертный, который наложил проклятие на Водяного и я уверен: готовил очередную гадость.

— Кощей Бессмертный, — прочитал я, — основные характеристики: агрессивен, мелочен, жаден, мстителен. Обладает очень высоким магическим потенциалом и способностью подчинять себе более слабых по дару магических существ. Похититель невинных девушек. Разряд: крайне опасен.

М-да, вот это фрукт. С таким нужно держать ухо востро, — решил я и глянул на небо.

Солнце клонилось к закату, и я понял, что мне пора идти. Взяв колбочку с зельем и положив ее в карман, направился в сторону речки.

Опустив ноги в воду, я начал ими болтать, вызывая со дна муть, как в прошлый раз, но вместо косматой гривы из толщи воды вынырнули две женские фигуры.

— Ух ты, русалки, — восхитился я, разглядывая доселе невиданных существ.

Широко распахнутые голубые глаза, утонченные черты лица и длинные зеленые волосы, ниспадающие каскадом на грудь.

Я как загипнотизированный пялился на них, слушая завораживающие, мелодичные голоса.

— Мальчик, хорошенький, — проговорила одна.

— Маленький еще, — ответила вторая.

— У меня детишек нет, теперь будет.

— Почему это у тебя, я его первая заметила.

— Ничего подобного, мальчишка мой!

— Нет, мой.

По мере их спора наваждение меня начало потихоньку отпускать и я, бочком, стараясь не привлекать внимание русалок, стал отползать от воды, но не тут-то было. Одна из них, заметив мой маневр, резко схватила за свисающую вниз ногу и рванула на себя так, что я плюхнулся в речку по пояс.

— Отпустите меня! Немедленно отпустите! — закричал я, пытаясь побороть панику, — Водяной, Водяной, помоги!

В тот момент, когда русалки, пытались затащить брыкающегося меня на глубину, на моей груди вспыхнул ослепительный свет и распространился по всей заводи.

Русалки завизжав, кинулись прочь и, отплыв на небольшое расстояние, высунули свои любопытные головы из воды, с опаской поглядывая в мою сторону.

Я посмотрел на небольшой светящийся камушек, свисающий с шеи и, с благоговением зажал его в руке, мысленно благодаря Понфирия.

— Хозяин, амулет, Леший, молодая кровь, наследник, — послышался удивленный шепот со стороны водных дев.

— Эй, вы там, больше меня топить не собираетесь? — спросил я русалок.

— Нет.

— Тогда подплывайте ближе и расскажите, куда Водяной подевался? Никак дозваться не могу.

Русалки подплыли ко мне примерно на расстояние пары метров и с интересом стали коситься в мою сторону.

— Что? — спросил я.

— У тебя амулет защиты одет, скажи, ты его где-то украл: или он тебе по праву принадлежит?

— Ничего я не крал, — моему возмущению не было предела, — мне его мой домовой Понфирий дал.

— Понфирий, это не тот ли, который у Яганны живет?

— Он.

— Так значит ты родственник Яги?

— Внук, — гордо сообщил я.

— О, прости нас будущий хранитель, коли знали бы мы, кто ты такой, ни за что не тронули.

— Прощаю, — великодушно махнул я рукой, — уж больно потешный и виноватый вид был у русалок, — только ответьте мне, вы зачем деревенских мужиков топите? Непорядок это.

— Так ведь скучно нам теперь. Муженек родимый вон: в какую страхолюдину превратился, к нему даже близко подплывать не хочется, не то, что разговаривать или обнимать. Магии у него тоже не осталось, совсем в негодность пришел, поди, помрет скоро, — смахивая слезы и морща свои красивые личики, делились своими переживаниями речные девы, — вот и сидит на дне, забрался под корягу и кручинится.

— Не помрет, — успокоил я плачущих русалок, — я как раз по этому делу и пришел к вам, зовите своего благоверного, будем ему силы, да прежний вид возвращать.

Русалки радостно завизжали и, взмахнув длинными чешуйчатыми хвостами, ушли под воду.

Долго ждать не пришлось, уже через пять минут на поверхности показался водяной.

— Привет, — помахал я ему рукой.

— И тебе привет, мальчик. Мне передали, что ты ждешь меня.

— Ага, жду, вообще-то ты мог бы и пораньше выплыть, когда мне помощь была нужна.

— А я тебе что, обязан помогать? Сам учись справляться.

— Ну, знаешь, я тебе тоже ничем не обязан, — проворчал я, — но, тем не менее, пришел не с пустыми руками.

Я достал флакончик с зельем и поболтал перед лицом Водяного. Глаза того азартно заблестели и он попытался выхватить у меня из рук склянку, но я был ловчее и спрятав ее за спину, отпрыгнул на берег.

— Не так быстро. У меня есть условия.

Водяник задумчиво посмотрел на меня, а затем важно кивнул, дозволяя продолжать.

— Во-первых, ты обязан следить за своими русалками, что бы больше ни одного утопленника по их вине не было, да и вообще, если кто нуждаться в помощи будет на твоей реке, помогать станешь. Меня признаешь, как будущего хранителя и с Лешим помиришься.

На последних моих словах Водяной попытался возмутиться, но я его перебил.

— Дед Матвей уже давно на тебя зла не держит. Это он, между прочим, помог мне зелье приготовить. Так как, ты согласен?

— Согласен, — ответил Водяной и протянул руку к вожделенному пузырьку.

— Сначала клятва, — произнес я, упрямо смотря на собеседника.

Леший заранее просветил меня на счет процедуры передачи зелья, что бы я по не знанию не попал впросак.

— И где ты такой умный выискался?

— Где выискался, там таких как я больше нет, ты мне зубы не заговаривай. Будешь клятву приносить?

— Буду, — досадливо ответил Водяник и забормотал.

Клянусь я струей, что течет подо мною,

Клянусь родниковой, студеной водою.

И силой бурлящей в предутренней влаге,

И затхлой водицей в корявом овраге.

Сей отрок, что силы вернуть мне собрался,

Ему я навеки в служение поклялся.

На несколько мгновений забурлила вода в реке, нахлынули волны, поднялся ветер, обдавая меня брызгами. Клятва Водяного была принята.

Я протянул Водяному деду флакончик с зельем.

— Смотри, если обманул, — грозно погрозил мне пальцем Водяник.

Я отошел подальше на берег.

— Только бы подействовало, только бы подействовало, — как заведенный повторял я про себя.

Когда Водяника окутал воздушный разноцветный смерч, я понял, что то-то все же происходит, а когда он схлынул, на месте страшного Водяного деда оказался молодой красивый мужчина с длинной гривой темно каштановых волос, небольшой ухоженной бородкой, накаченными сильными руками, мощным торсом и большим аквамаринового цвета хвостом.

— Ух, ты, — только и смог произнести я.

— Спасибо тебе, малыш, — сказал водяной приятным тягучим голосом, — свою клятву я сдержу, — и, красуясь, взмыл высоко над поверхностью воды, крутанулся в воздухе, а затем с шумным плюхом погрузился в воду, взмахнув на прощание хвостом и исчез в глубине.

— А куда же ты денешься, пижон, — повторил я выражение Лешего, глядя на воду.

Постояв пару минут в тишине и любуясь выглянувшей из-за тучи луной, вздохнув полной грудью прохладный ночной воздух, я с чувством выполненного долга отправился домой.

Наследующий день я решил воплотить свои планы в жизнь и добраться до ближайшей деревни. Идти собрался налегке. Закинул в рюкзак только небольшую бутылку воды: три шоколадные конфетки, сотовый телефон и зачем-то мазь от ушибов, ту, которой лечил мою ногу Леший. Понфирий что-то проворчал про неблагоразумных юношей, что ходят непонятно где и подвергают свою жизнь опасности. Мне пришлось заверить Домового, что самая большая опасность, которая поджидает меня на пути в деревню, это возможность получить солнечный удар: во избежание которого я надел кепку, что и продемонстрировал чересчур разволновавшемуся Понфирию.

Путь мой проходил через длинное пшеничное поле. Сегодня не было сильного парящего солнца, чему я несказанно радовался. Небольшой ветерок обдувал меня при каждом сделанном шаге. Невысокие, только недавно взошедшие колосья пшеницы стелились сплошным зеленовато-желтым ковром. Я сорвал один стебелек и засунул его в рот; грызя кончик.

— Красотища!

Сначала я не обращал внимания, думая, что впереди меня бежит какой-то зверек, но приглядевшись, заметил мелькающую то там, то здесь, соломенную копну волос, именно волос, а не шерсти.

— «Интересно, неужели это наш знаменитый Полевик»? — подумал я.

Остановившись и присев на корточки, я тихо позвал.

— Прошка, а Прошка, выходи, я тебя заметил.

Пару минут ничего не происходило, а затем колосья пшеницы раздвинулись, и ко мне вышел маленький человечек, сантиметров тридцать в высоту, не больше, на вид такой забавный, даже смешной немного, но я знал, что если его разозлить, то этот малыш может стать серьезным противником, с которым мне уж точно будет не сладить. Я приветливо улыбнулся, на что Полевик нахмурил свои маленькие, топорщащиеся в разные стороны бровки.

— Ты по-что мою пшеницу топчешь? — спросил он, обвинительно уставившись на меня своими маленькими глазками с длинными пушистыми ресницами.

— Ты прости меня, Проша, просто мне в деревню, которая на той стороне находится, попасть нужно. Ты уж будь другом, проводи меня по своей тропинке, чтобы как можно меньше колосков затоптал, а я тебя конфетками угощу.

Я достал из кармашка рюкзака угощение и протянул на ладошке в сторону Прохора. Полевик опасливо подошел и быстро сграбастал конфеты с моей руки, сразу же отпрыгнув назад.

— Ты откуда мое имя знаешь? — поинтересовался он.

— Так от деда Матвея, Лешего то есть. Он тебе привет передавал.

— Так, что же ты раньше молчал, дурья твоя голова, — растянул губы в улыбке Полевик, — друзья Матвея, мои друзья. Сам-то ты, кто будешь?

— Я Максим, внук Яганны, вот на лето сюда к вам приехал.

После моих слов Прошка споткнулся и запричитал.

— Да что же это такое, я же тебя прибить собирался, думал гость какой незваный объявился, мало ли кто ко мне забрести мог. Вот была бы беда, так беда. Бабка твоя меня бы потом со свету сжила: да и сам я себя простить не смог бы, угробив долгожданного наследника.

— Ладно тебе Прохор, угомонись, все же в порядке, ничего не случилось. Отведи лучше до деревни, а часика в четыре, если не сложно, встретишь, обратно пойдем.

— До деревни, это конечно можно, — важно ответил малыш, горделиво подбоченившись, радуясь, что наследник на него не серчает, а наоборот, обращается с просьбой.

Поле мы пересекли быстро, я даже не успел заметить как, видимо, у Полевика свои, магические пути-тропинки имеются.

Поклонившись по пояс хозяину полей, я вышел на небольшую грунтовую дорогу, что вела к поселению. Достав телефон и посмотрев на экран, убедился, что связь появилась. В принципе, в саму деревню можно было и не заходить, но за эти дни я ужасно соскучился по простому человеческому общению. Леший и Водяной, это конечно тоже неплохая компания, но все же совсем не то.

Набрав заветные цифры и прислонив телефон к уху, я не спеша пошел к поселению.

— Максимка? — послышался удивленный голос мамы: явно не ожидавшей услышать меня так скоро.

— Привет, мама, — радостно выдохнул я, — как там дела, как папа?

— Отец весь в работе, вечно его дома не бывает, — проворчала мама и тут же спросила, — а ты откуда звонишь, там же нет связи?

— Ээ-э, — вот об этом-то я и не подумал, пришлось сочинять на ходу. Хоть я и не любил врать, в этом случае выхода у меня не было, если бы мама узнала, что я все эти дни жил один, то непременно приехала за мной и немедленно забрала домой, чего я никак допустить не мог.

— Мы тут с бабушкой в деревню пришли за продуктами.

— Передай ей трубочку на минутку.

— Ой, мам, она как раз к знакомой зашла водички попить, да отдохнуть чуток. Сама знаешь путь не близкий, да и бабушка уже старенькая, устала.

— Ты хоть ей продукты помоги нести, а то знаю я тебя, пойдешь, руками махать, а бабуле придется все на своем горбу тащить.

— Да ты что мама, за кого ты меня принимаешь, — искренне возмутился я, — конечно донесу.

— Ты хоть ей по хозяйству помогаешь?

— Ага: — соврал я, прекрасно зная, что вот как раз по хозяйству бабушке помогать не нужно, есть у нее помощник, да еще какой. Понфирий свои обязанности ревностно охраняет, никому вмешаться не позволит. Это раньше я удивлялся, как старенькая бабуля одна справляется, а сейчас знал наверняка, что помощников у нее хоть отбавляй.

— Максим, ты хорошо кушаешь, спать вовремя ложишься? На солнце еще не перегрелся? — забросала меня вопросами родительница.

— Кушаю хорошо, ложусь вовремя, загорел, но не сгорел, — с улыбкой в голосе ответил я,

— ты вообще за меня не переживай, здесь замечательно, спасибо тебе, что отправила меня в деревню. И мама..

— Да, Максим.

— Я люблю тебя.

— Я тебя тоже, сынок.

Глава пятая. Знакомство со знахаркой

Деревня оказалась небольшой, но довольно зажиточной. Наряду с деревянными, здесь стояли и кирпичные невысокие домики, на две-три семьи. Каждый участок был окружен забором, у кого-то это была рабица (железная сетка), у кого-то высоченные металлические пластины, за которыми невозможно было ничего рассмотреть, а у кого-то, обычные деревянные заборчики, покрашенные в причудливые яркие цвета или разрисованные цветочками.

Пройдя между деревенских домиков, я встретил стайку ребятишек лет пяти-шести, которые с гиканьем пронеслись мимо меня, размахивая палками, словно мечами. Увидев впереди вывеску «Продукты», я решил зайти в магазин, но похлопав себя по карманам и порывшись в рюкзаке, досадливо поморщился, понимая, что оставил кошелек дома и, развернувшись, побрел в обратном направлении.

— Интересно, куда весь народ запропастился, ладно взрослые, те на работе, а ребята моего возраста?

Чуть в стороне от деревни я увидел строения, похожие на сараи и понял, что там находится ферма, до моего чуткого слуха долетало мычание коров, блеяние коз или овец, ржание лошадей, а уж запах шедший с той стороны, полностью подтверждал мою догадку. Кто хоть раз находился недалеко от фермы или колхоза меня поймет.

— Значит вот где все старшее поколение. Но мои-то сверстники куда подевались?

Только я успел недоуменно озвучить эту фразу, как из-за поворота показались трое мальчишек и направились в мою сторону. Подойдя, они хмуро и недружелюбно посмотрели на меня.

— Кто такой, и чего надо в нашей деревне, — спросил старший из них, тощий высокий парнишка с рыжими волосами и веснушками на лице.

— «Похоже, здесь не любят незнакомцев», — подумал я.

— Отвечай, когда тебя спрашивают.

— Максим меня зовут. Максим Сторожников, — и пусть в такое неподходящее время, но я понял суть своей фамилии. Сторожников, от слова сторожить, значит охранять, оберегать. Я даже улыбнулся от такой простой и понятной мысли, чем вызвал неудовольствие своих новых знакомых.

— Ты чего ухмыляешься, али задумал чего пакостное?

— Да ничего я не задумал, — разозлился я, — просто зашел в вашу деревню.

— Зачем?

Вот тут я задумался, ну не говорить же этим троим, что я просто хотел подружиться и пообщаться со своими сверстниками. Эти не поймут. Точно не поймут.

— Какая вам разница зачем? Где хочу, там и гуляю.

— Вот и гуляй, где хочешь, да только не в нашей деревне. Нам чужаки не нужны.

Троица начала слаженно на меня наступать, тесня к околице ближайшего дома.

— Ребята, вы чего, я не хочу драться, — пробормотал я, упираясь спиной в чужую калитку.

Поняв, что драки не избежать, я для удобства скинул с плеч рюкзак и сжал руки в кулаки.

Вот один из них, вихрастый черноволосый парень сделал шаг в мою сторону, и я отчетливо понял, сегодня меня побьют, но додумать эту мысль не успел, как за спиной услышал грозный женский голос.

— Что это вы здесь устроили, негодники? Никак драку затеять собрались?

Местные мальчишки с испугом посмотрели на говорившую женщину, только сейчас поняв, у чьего жилища они оказались.

— Простите, Марья Агафоновна, — ответил самый смелый из них, — так ведь чужак же, — ткнул он в меня пальцем.

— И что, теперь на каждого встречного поперечного с кулаками кидаться надо? А ну брысь отсюда!

Мальчишек как ветром сдуло.

— Ну, а ты чего стоишь, ни жив, ни мертв, давай заходи за околицу, чаем напою, а то испугался, поди, наших разбойников.

— И ничего я не испугался, — ответил я и, повернувшись, посмотрел на хозяйку дома.

Это была женщина на вид лет тридцати восьми — сорока, с длинными черными волосами, заплетенными в тугую косу, с цепким взглядом темных, шоколадного цвета глаз, выразительными чертами лица и стройной фигурой, одетая в обычные хлопковые брюки и светлую рубашку с закатанными до локтя рукавами. Было в ней что-то такое запоминающееся, один раз увидел и запомнил на всю жизнь. Не знаю, почему я это сделал, сам от себя не ожидал, но поклонился женщине в пояс и проговорил:

— Спасибо тебе хозяюшка, за то, что выручила и не дала в обиду и за приглашение благодарствую, а чайку я с удовольствием отведаю, — а затем чисто по-мальчишески добавил, — спасибо тетенька, а то так пить хочется, что и перекусить нечем.

— Ах, ты, — засмеялась женщина, — ну проходи, накормлю.

Я зашел за калитку и направился вслед за хозяйкой в ее дом.

— Ты откуда такой взялся мальчик, один без родителей? — с подозрением спросила меня она, когда мы зашли в небольшую кухоньку, — ты прости мое любопытство, но у нас действительно редко встретишь новые лица.

Я проигнорировал вопрос и с интересом рассматривал помещение, где мы находились. Чем-то неуловимым оно напоминало комнату мой бабушки, не ту, где она жила, а ту, где хранились волшебные порошки и разные ингредиенты для магических опытов, вот только чем, я не мог понять. Здесь не было развешенных пучков растений, расставленных баночек с непонятным содержимым, но у меня создавалось четкое ощущение в схожести этих двух комнат. Я втянул носом воздух и улыбнулся. Запах, точно такой же запах душистых свежих трав, какие росли на грядках моей бабули. Тарканилум и Синпитора, как недавно узнал я их названия.

Женщина с подозрением покосилась на мою довольную физиономию, я же в свою очередь с интересом посмотрел на нее.

— Вот значит, как выглядят деревенские знахарки, — даже не замечая, что говорю вслух, произнес я.

Понфирий мне много о них рассказывал. Про то, что эти женщины всегда являлись первыми помощниками Хранителей и на ряду: с Ягой и Лешим помогали обезопасить людей от злой нечисти, да и просто лечили жителей и скот.

Только вот местная знахарка повела себя очень странно, вместо обещанного чая; она резко достала из кармана небольшой пузырек и, открыв, швырнула его содержимое прямо мне в лицо.

Я начал чихать и кашлять, схватившись руками за глаза, которые стали слезиться. Шарахнувшись в сторону, стукнулся об угол стола и, споткнувшись, полетел на пол.

— А-а-а-а, — завопил я, — вы что творите! Лешего на вас нет!

— Странно, — смотря на мои мучения, — спокойно проговорила женщина, — значит не Волколак и не Злыдень, что же ты за нечисть такая?

— Да не нечисть я, — сквозь всхлипы пробормотал я.

— Ой, не ври парень. Странная энергия от тебя идет, ой странная. Недаром в последнее время на деревню напасти посыпались, видать, ты лиходей наслал.

— Не насылал я, — скрючившись на полу, размазывал я по лицу слезы и тер покрасневшие от нестерпимого жжения глаза, поэтому не видел, как рядом со знахаркой появился маленький мужичок в сером кафтане.

— Ох, что же вы наделали, хозяйка, — запричитал домовой, а это был именно он, — будущего хранителя, наследника, порошком из травы-белены осыпали.

Если бы я мог видеть, как открывается в потрясении рот знахарки, округляются в изумлении ее до этого наполненные негодованием глаза, то рассмеялся, но сейчас я мог только валяться на полу и скрежетать зубами.

— Да что же ты раньше молчал, Михей?

— Так я думал, вы сами поняли хозяйка, кого на порог пустили.

Женщина, всплеснув руками, подбежала ко мне и, опустившись на колени начала помогать подниматься.

— Ну, прости ты меня, прости неразумную, — проговорила она, — сейчас колодезной водицы принесу, умоешься и полегче станет. Пойдем на воздух выйдем.

Кое-как проковыляв во двор с помощью знахарки, я опустился на скамью, рядом с домом, чувствуя, как под порывами ветра жжение стало потихоньку уменьшаться.

— Давай, парень, подставляй руки, — послышался рядом со мной женский голос, и в мои ладони полилась студеная вода. Плеснув ей на глаза пару раз, я чуть приподнял веки и, увидев ведро, плюхнулся прямо на колени, черпая оттуда воду и с остервенением брызгая на себя.

— Ну, что, полегчало? — спросила хозяйка.

— Немного, — по крайней мере, я смог нормально разговаривать, да и слезы перестали течь из моих глаз. Резь в глазах осталась, но была уже довольно терпимой.

— Не могли бы вы принести сюда мой рюкзак, — обратился я к женщине.

— Михей, — крикнула знахарка на мою просьбу, — рюкзак мальчика принеси.

Тут же на крыльцо выскочил взъерошенный домовой и протянул мои вещи.

Порывшись внутри, я достал флакончик с мазью и, закрыв глаза, нанес ее тонким слоем на веки.

Услышав виноватый вздох хозяйки, я понял, что у меня нет на нее обиды, ведь не со зла она меня этой гадостью обсыпала, посчитала злым нелюдем, всего лишь хотела жителей деревни обезопасить от странного, обладающего непонятной магией паренька.

— Не переживайте, сейчас все пройдет, — попытался я успокоить женщину, — меня кстати, Максим зовут. А вас?

— Марья Агафоновна, но можешь просто Марьей кликать.

— Чем это вы меня так Марья Агафоновна звезданули? До сих пор в глазах разноцветные огоньки пляшут.

— Порошком из травы-белены, усиленным оборотным заклинанием.

— Каким? — переспросил я, еще раз умывшись водой и наконец-то нормально без всякой рези в глазах, посмотрел на свою собеседницу.

— Оборотным. Попадает этот порошок на Волколака или Злыдня и заставляет его личину свою поганую показать, а на обычного человека всего лишь как обычный перцовый баллончик действует. А ты тоже хорош, мог бы сразу представиться, шалопай, а не тянуть кота за хвост, тогда бы ничего не случилось, — выговорила мне женщина и дала легкий подзатыльник.

В итоге, я еще и виноватым остался.

Мы сидели за круглым столом и пили чай с малиновым вареньем. Михей суетился у печки, умело орудуя кочергой и доставая противень с ароматно пахнущими пирожками.

— А как все-таки ты в нашей деревне оказался? Из каких ты мест?

— Из этих. Я маме хотел позвонить, соскучился. У меня у бабушки связи нет, вот я сюда и пришел, да еще подружиться хотел с кем-нибудь.

— Погоди, а кто твоя бабушка?

— Яга, Яганна то есть, — поправил я сам себя.

— Как же она тебя одного отпустила?

И тут я рассказал Марье все, что со мной приключилось с того самого момента, как я сел в электричку, направляющуюся в сторону Лисьей горы.

— Бедный мальчик, — вздохнула женщина, — это же надо, как тебя угораздило.

Я покивал в ответ, соглашаясь со знахаркой и, схватился за очередной пирожок, откусив сразу половину.

— Скажите Марья, — прожевав, поинтересовался я, — а жители деревни все на ферме работают?

— Нет, конечно, примерно половина в соседнем городке на заводе трудятся, у нас каждый день с утра автобус служебный приезжает за рабочими, а вечером обратно привозит.

— А о каких вы напастях, что на деревню посыпались, говорили? Может я, чем помочь смогу?

Марья с сомнением посмотрела на меня, потеребив край косы, явно сомневаясь, стоит ли мне все рассказывать.

— Ну, да ладно, — вздохнула она, — я ведь сегодня с утра по домовничей почте весть передала для твоей бабушки, кто же знал, что ее дома не окажется. Странные дела у нас в деревне творятся Максимка, ой странные. Из домов ценности стали пропадать, да так, что даже домовые заметить не могут, кто этим делом промышляет, я узнавала. Народ весь друг с другом перегрызся, то одного в воровстве обвинят, то другого. Ко мне на поклон приходили, просили разобраться в этом нелегком деле, только вот что я могу, ведь ясно, что не человек безобразит, а жителям ведь не скажешь, что это нечисть чудит, на смех поднимут, скажут знахарка совсем из ума выжила. Думаешь, просто так на тебя местные мальчишки взъелись, теперь каждый посторонний, пришедший в деревню, под подозрением оказывается. Вот еще что, приехала к нам недели полторы назад Настена, к тетке погостить, примерно твоего возраста девчонка, тоже наследница, будущая хранительница соседней с твоей бабкой территории. Раньше, как пожалует к нам, всегда в гости заглянет, поприветствовать, чайку попить, новости рассказать, а в этот раз стороной мой дом обходит и если встретит меня, где на улице, отворачивается и быстрее с моих глаз исчезнуть старается.

— Хм-м, а девчонка явно не спроста вас сторонится. Скорее всего, под проклятием находится. А какие ценности пропадают? Деньги или еще чего? — спросил я.

— Да какие деньги у местных, сам посуди, тут богачей нет, в основном колечки женские, серьги, цепочки, браслеты.

Я на пару минут задумался.

— Украшения значит?

— Ага, — подтвердила Марья.

— Знаю я, с кем вы дело имеете, — торжественно провозгласил я и, подняв вверх указательный палец, продекламировал строки Пушкина:

«Там царь Кащей над златом чахнет,

Там русский дух… там Русью пахнет»!

— Не может быть? Вот ведь негодник! — воскликнула Марья, — выпороть его как следует, что бы месяц сидеть не смог.

— Вы так говорите, словно сами с Кощеем знакомы.

— Конечно, знакома. Шестнадцать лет парню, а все повзрослеть не может, обиды детские забыть, каждый раз до пакостей опускается. Хотя с его родословной, чего еще ожидать можно? А ведь по сути своей неплохой парень, его бы только в правильную сторону подтолкнуть, да поддержать маленько.

— Так, стоп, — замахал я руками, — погодите, я совсем запутался. Кощей же злодей: а вы считаете его неплохим парнем. Как так?

— Просто трудный подросток, недостаток внимания, отсутствие друзей, тяжелое детство, вот и сложности характера.

— Ничего себе сложности характера, это еще ладно у обычного человека, а у такого, как он, наделенного огромной магической силой. Он ведь и у меня отметился, Водяного заколдовал, пришлось зелье готовить для снятия проклятия. И вообще, как он может быть подростком, он же Бессмертный, ему наверно не одна тысяча лет?

На мои слова Марья звонко рассмеялась.

— Откуда ты таких глупостей набрался. Никакой он не бессмертный, обыкновенный человек, ну может не совсем обыкновенный, со своими волшебными способностями, да только он их даже не развивает, болтается по деревням, да разные гадости устраивает. Родители у него в городе живут, бизнес у них там, а мальчонку еще лет семь назад сюда к дальней родственнице сослали, видимо, чтобы под ногами не путался, вот он и куролесит, внимание к себе привлекает.

— И что мне с ним делать? — растерянно спросил я.

— Тебе ничего, я сама с этим оболтусом разберусь.

Мы просидели со знахаркой еще около часа, как я посмотрел на часы и начал собираться.

— Подожди, давай-ка я тебя до выхода из деревни доведу, а то вдруг кто еще прицепится

Марья завернула пирожков в дорогу, и мы отправились в путь. На окраине поселения,

женщина взъерошила на прощанье мои волосы, пожелала удачного пути и двинулась в обратную сторону.

Я долго смотрел ей вслед, уверенный в том, что скоро мы с этой женщиной увидимся вновь. Как только ее силуэт скрылся из поля зрения, сбоку послышалось шуршание, и из-за деревьев мне навстречу вышла девчонка моего возраста. Волосы спелой пшеницы, собранные в высокий хвост, стройная фигурка, голубые, широко распахнутые глаза. Девочку можно было бы назвать красивой, если бы не выражение ее лица. Грозно нахмуренные брови, колючий взгляд, и искривленные в недоброй улыбке губы.

— Ты, выскочка, — процедила девчонка, — убирайся туда, откуда приехал, тебе здесь не место!

— Воспитанные люди сначала представляются, — начал я разговор, — а уже потом переходят к угрозам.

Девочка на мгновение растерялась, но быстро взяла себя в руки.

— Меня зовут Анастасия, — высокомерно произнесла она, задрав нос, — я невеста Кощея. Через несколько лет мы поженимся и будем править на моей вотчине и вотчине твоей бабки, и все магические существа склоняться перед нашим могуществом.

— О, как, — цокнул я языком, поражаясь ее наглости, нет не ее, Кощея, девчонка всего лишь находилась под проклятием и не понимала, что творит.

— Так что ты нам здесь не нужен. Если не уедешь в ближайшее время, мой жених превратит тебя в большую бородавчатую жабу.

— Ой, боюсь, боюсь, — я обхватил себя руками и задрожал, показывая, как испуган.

— И нечего здесь паясничать. Я тебя предупредила, — девчонка гордо развернулась и потопала в деревню, ни разу не обернувшись в мою сторону.

— Симпатичная, — прошептал я.

Несмотря на угрозы в мою сторону, Настя мне понравилась, и я бы хотел продолжить с ней знакомство.

Надо бы разобраться с Кощеем, но Марья сказала, что сама решит эту проблему, знахарке я доверял, поэтому решил подождать несколько дней и посмотреть, чем все закончится. Если у нее не получится повлиять на парня, а я, кстати, не спросил, какое его родовое имя, то придется все брать в свои руки.

Прошка встречал меня у края поля. Я угостил Полевика пирожками с черничным вареньем, которые он сразу принялся поглощать с довольным причмокиванием. И как столько поместилось в такого малыша? Как только с угощением было покончено, мы ступили на магическую тропку и уже через полчаса я был на своем краю поля. Помахав рукой Прошке, я усталый, но довольный сегодняшним днем побрел домой.

Там меня как всегда встречал Понфирий. Убедившись, что со мной все в порядке, он начал собирать на стол, но я его остановил.

— Погоди, Фиря, не нужно, я у Марьи покушал.

— Это у знахарки что ли?

— У нее. А ты ничего мне сказать не хочешь?

Домовой опустил глазки долу и пошаркал ногой по полу, делая виноватый вид.

— Была почта от Марьи?

— Ну, была, только не тебе, а Яганне.

— Раз ее здесь нет, значит, я за нее. Впредь Понфирий все вести передавай вовремя.

— Хорошо, хозяин.

Что бы уж совсем не расстраивать домового, а то от еды отказался, отчитал беднягу, я попросил у него домашнего кваску, который обрадованный домовой тут же мне притащил.

— Слушай, Понфирий, а может мне в баньку сходить?

— Почему бы и нет хозяин, заодно с Саломошей познакомишься.

— Саламошей?

— Да, так банника звать. Я ему передам, что бы начинал топить, а ты пока отдохни, а то устал наверно с дороги.

Я не знал, как они общаются друг с другом, как действует домовничая почта, да и не особо хотел знать, я ведь не вникаю, как работает сотовая связь, может у них по тому же принципу все построено, хотя вред ли.

Я действительно почувствовал усталость и, опустившись в плетеное кресло, прикрыл глаза.

— Фиря, если я усну, ты разбуди меня, когда… — договорить я не успел, провалившись в сон.

— Хозяин, хозяин, Максимка! — услышал я сквозь дрему.

Кто-то настойчиво звал меня и теребил за плечо. С трудом разлепив глаза, я увидел стоящего около меня Понфирия.

— Хозяин, банька готова, но если вы устали, то просто идите, ложитесь спать, успеете еще попариться.

— Нет, — ответил я, хотя действительно, единственное чего мне хотелось, это добраться до кровати, но было совестно перед пока еще незнакомым мне Саламошей. Тот старался, топил баню, а я что, возьму и вот так просто пойду спать?

Поднявшись в свою комнату, я взял из комода полотенце, банные принадлежности и пошел знакомиться с банником.

Понфирий сунул мне крынку молока и буханку белого хлеба для Саламоши.

— Вот чтобы ты без меня делал? Баннику обязательно гостинец нужно принести, особенно когда в первый раз к нему идешь, а то он и осерчать может.

— И что сильно сердится?

— А то. Ну, ты иди, хозяин, иди. Быстрее попаришься, быстрее спать ляжешь.

Банник оказался чем-то похож на домового. Приняв угощение, он остался доволен и даже попарил меня березовым веничком.

Из бани я не вышел, выполз. Меня итак уставшего, разморило еще больше, кое-как добредя до кровати, я повалился на нее и мгновенно вырубился.

Глава шестая. Мой друг — Кощей

Несколько дней прошли в спокойной тишине. Я загорал, купался, выбирался на рыбалку, болтал с русалками, читал книги о волшебных существах и магии, учил заклинания, но мыслями постоянно возвращался к Насте. Удалось ли Марье справиться с Кощеем и снять с девчонки проклятие?

Как-то с утра ни свет, ни заря, меня разбудил домовой.

— Хозяин, просыпайся.

Я перевернулся на другой бок.

— Фиря, отстань, еще слишком рано, — пробормотал я и перевернулся на другой бок.

— Хозяин, Максим! — уже громче, почти прокричал домовой.

— А, что? — подскочил я на постели, — Понфирий, ты чего так орешь, случилось чего?

— Кощей только что весть тебе прислал.

Я потер сонные глаза.

— Погоди, дай нормально проснуться, сейчас умоюсь и на кухню приду, там расскажешь.

Зайдя в трапезную, по-другому и не скажешь, так как стол ломился от угощений, я удивленно посмотрел на домового, который видимо всю ночь, занимался готовкой.

— С чего такие разносолы? — поинтересовался я.

— Да просто так, — засмущался Понфирий, — хотел тебе угодить, а то все бутерброды таскаешь, не дело это, не правильно. Ты давай садись, завтракай, а я тебе как раз все расскажу.

Я уселся за стол, обводя взглядом все это великолепие, не зная с чего начать. Домовой подтолкнул в мою сторону чугунок с ароматно пахнущей пшенной кашей, рассыпчатой, душистой, явно сваренной на парном молоке в русской печи. Я облизнулся и положил несколько ложек себе на тарелку, затем кинул туда же пару картофельных драников, несколько кусочков запеченного мяса и налив в стакан компота из яблок, усиленно зажевал, при этом поглядывая на Понфирия, ожидая, когда он начнет говорить.

Как только я утолил первый голод и оторвался от тарелки, а ведь и правда пора прекращать кусочничать, нужно нормально питаться, недаром меня домовой постоянно ругает, я кивнул Понфирию.

Тот подбоченился и, забравшись на табурет, обеспокоенно вздохнул.

— Кощей зовет на встречу, — домовой нахмурил свои кустистые бровки и побарабанил по столу пальцами, — не нравится мне все это, не ходи Максимка, чую, задумал он что-то нехорошее.

— Не паникуй раньше времени, Фиря, лучше скажи, когда и где встреча?

— Да в небольшом городке, что за «Мычалкино» расположен, ну это деревня так называется, в которой Марья живет, если ты не знал.

— Во сколько и в каком месте?

— Завтра в четыре часа по полудню, в кафе под названием «Сизый дым», что на набережной находится.

— Что же, пора с Кощеем познакомиться.

— Да как же ты до этого городка доберешься?

— Не переживай, сегодня ближе к вечеру в деревню пойду, всяко Марья в ночлеге не откажет, а с утра у них автобус за рабочими приезжает, вот с ними и доеду.

Домовой сокрушенно покачал головой, сетуя на мое безрассудство, а затем предупредил.

— Ты хозяин, в этом кафе не кушай ничего, не пей, вдруг этот супостат тебя отравить или заколдовать захочет, подмешает в еду какую-нибудь гадость и поминай, как звали.

— Спасибо за предупреждение, Понфирий, — поблагодарил я домового, а сам уже обдумывал свое поведение при встрече с Кощеем.

До деревни «Мычалкино» я добрался быстро, благодаря Прохору. Помня свои приключения еще с прошлого раза, я не стал пялиться по сторонам и на проходящих мимо меня людей, а бегом рванул в сторону дома знахарки. Заскочив за калитку и постучав в деревянную дверь: я принялся ждать, но обернувшись, увидел, что женщина откуда-то возвращается.

— Добрый День, Марья, — поприветствовал я ее.

— И тебе День Добрый, Максимка. Какими судьбами пожаловал? — устало проговорила она.

— Мне бы переночевать, а завтра с рабочими в город.

— Тебе зачем?

— Кощей встречу назначил, — ответил я, внимательно всматриваясь в лицо женщины. Темные круги под глазами, осунувшееся лицо, тревожная складка между бровями, говорили о том, что в ближайшие дни женщине выпало немало трудностей.

— Даже так? — удивилась знахарка, — интересно, чего Костику от тебя потребовалось?

— Значит его, Костей зовут?

Женщина кивнула и с облегченным вздохом опустилась на лавку.

— Это он вас до такого состояния довел?

— Да что ты, куда ему. Упырь у нас в деревне завелся перу дней назад, нечисть поганая. Местные подумали, бандит какой ночью крутится, высматривает, да вынюхивает, может вор давешний, может и того похуже. А вчера с утра нашего кузнеца около дома нашли, мертвого. Полиция приехала, всех опрашивала, а толку-то, решили, что зверь загрыз, то ли собака, какая бешеная, то ли волчара приблудный, но я тело видела и, укус Упыря ни с чем не спутаю.

— А на что он похож, этот укус?

— В шею, словно зубчики пилы впились, острые, да глубокие. Вот я и провела всю ночь на кладбище, карауля, когда этот нелюдь вылезет, а потом упокаивала.

— А мне, почему не сообщили, может я смог бы вам, чем помочь?

— Ага; конечно и пришлось бы мне еще на тебя отвлекаться. Ты хоть знаешь, как с этой нечистью справиться?

— Ну-у, — задумался я.

— Вот тебе и ну. Живые мертвецы, Упыри то есть, обладают очень сильной физической силой, тут хитрость нужна, что бы подобраться поближе, подкараулить и голову с плеч, а затем сжечь тело, чтобы уж наверняка.

Я передернулся, представив эту картину, но потом подумал, вот Марья одна ночью на кладбище против Упыря, это какой же смелостью надо обладать, а ведь она всего лишь знахарка, силами магическими не обладает, только знаниями, а не побоялась, пошла против нелюдя.

— И не страшно вам было?

— Страшно Максимка, конечно страшно, но кто же если не я. Была бы сейчас твоя бабушка дома, и проблем бы не было, мигом с этой бедой справились, а теперь еще жди, когда Прокл восстанет.

— Кто? — не понял я.

— Кузнец покусанный. Пара дней конечно у меня в запасе есть силы восстановить, но боюсь, что не справлюсь я одна, уж больно силен он при жизни был, да ловок, а теперь и вовсе, — покачала головой женщина.

— Может Лешего позвать? Он в помощи не откажет.

— Да умотал твой Леший опять, что-то у него на Ведьминских кочках случилось, поехал разбираться.

Я почесал голову.

— Да-а, ситуация. Ну ничего, мы как-нибудь справимся.

— Мы? — переспросила Марья, — да что бы я тебя близко не видела! Иди с Кощеем разбирайся, не хватало мне вместо охоты на Упыря о твоей безопасности думать, — возмутилась женщина, но я остался при своем мнении, уже прокручивая в голове план действий.

— А как там Настя? — спросил я знахарку, переводя тему.

— Что понравилась девочка? — усмехнулась в ответ женщина и лукаво посмотрела на меня.

Я почему-то покраснел и отвел глаза в сторону, буркнув в ответ нечто невразумительное.

— Настену родители домой забрали.

— Как забрали? — я вскинулся и вопросительно посмотрел на Марью.

— Ну чего ты всполошился. Вернется она через несколько дней. Я ее матери весточку послала, вот они и приехали. Проклятие с нее сняли и домой пока увезли уму разуму учить, чтобы не велась на провокации всяких проходимцев с магическими возможностями. Это они Кощея так обозвали. Пошли что ли в дом, ужинать пора, а тебе завтра с утра пораньше вставать, я разбужу, чтобы не проспал.

— Спасибо еще раз и за гостеприимство, и за разговор.

— Да ладно тебе, Максимка, сочтемся, — подмигнула мне женщина.

После плотного ужина, знахарка постелила мне на печке, и я забрался наверх, закрывая глаза и чувствуя тепло, идущее от печи. To ли духота, то ли навязчивые мысли в голове, не давали уснуть. Я взбивал подушку, ворочался с боку на бок и только после полуночи погрузился в беспокойный сон.

С утра меня разбудила Марья. Взъерошенный и не выспавшийся я, клюя носом в чашку, попил чаю и пошел на окраину деревни, куда подъезжал автобус. Там уже столпилось десятка полтора человек, которые с подозрительностью посматривали в мою сторону.

Высокий мужчина отделился от толпы и, подойдя, положил свою тяжелую руку мне на плечо.

— Ты, чей это будешь, мальчик?

— Я племянник Марьи, вашей знахарки, — соврал я, — мне бы до города добраться, возьмете?

Вопросы отпали сами собой.

— Конечно, возьмем, парень. А обратно ты как?

— Не знаю, может вечером с вами, а может и по-другому добраться получится.

Воняющий бензином старый потертый пазик тарахтел и подскакивал на каждой ухабине.

Приехав в город, я вывалился из салона автобуса, вдохнув полной грудью, свежий воздух и нахмурился. Привыкнув к чистому, пахнущему солнцем и свежей травой воздуху я сразу ощутил разницу. В нос ударил запах выхлопных газов и чего-то химического.

— Да, отвык ты Максим Елисеевич от городской жизни, — пробормотал я себе под нос.

Оглядевшись по сторонам и увидев нужный мне ориентир, я отправился в сторону набережной. О ее местонахождении мне рассказали деревенские мужики, пока мы находились в дороге.

Речка я вам скажу, оказалась так себе. Мутная зеленовато-желтая вода, источающая неприятный запах, в которой было невозможно разглядеть не то, что дна, но и на пару сантиметров вглубь. Захламленные берега, на которых повсюду валялись пустые бутылки и обертки из-под шоколадных батончиков и мороженого.

Я посмотрел на все это и изумился. Какая-то неизвестная ранее волна негодования поднималась во мне.

— Неужели так можно? — пробормотал я, — почему нельзя дойти до урны и выкинуть туда мусор? — и сам же вспомнил, как еще пару месяцев назад, мог спокойно кинуть фантик от конфеты или скомканную в шарик обертку от шоколадки. Мне стало безумно стыдно за самого себя.

— Интересно, здесь хоть кто-то живет? — представив водяного или русалку в таком месте, я отрицательно покачал головой, отвечая на свой же вопрос.

Отойдя подальше от зловонья, доносившегося от речки, я задумался, а есть ли у этого места хранитель и вообще, как с этим делом обстоит в городах.

Погрузившись в свои мысли, я чуть было не прошел нужное мне кафе.

Зайдя внутрь, я осмотрелся. Несколько небольших столиков, уютная атмосфера, тихая приятная музыка.

— Что не ожидал, что здесь окажется довольно прилично? — послышалось за моей спиной.

Я развернулся.

— Если честно, то нет.

Передо мной стоял стройный, я бы даже сказал худой парень, выглядевший лет на пятнадцать, темные волосы со свисающей вниз челкой, черные, как обсидиан глаза, при взгляде на которые, хотелось спрятаться подальше от их пристального внимания. Я переборол себя и, дерзко взглянув в глаза Кощею, протянул руку.

— Максим.

Тот удивленно приподнял брови на мой жест, но руку в ответ подал.

— Костантин.

— Присядем?

Кощей кивнул, и первый пошел в направлении столика, Мы, не сговариваясь, заказали пиццу. Костя взял апельсиновый сок, я — яблочный. Все это проходило в молчании.

— Слушай, — не утерпел я, — у тебя это свой цвет глаз или линзы?

— Конечно свой, — возмутился Кощей.

— Я почему-то так и подумал, — с улыбкой сказал я.

— Большинство считают по-другому. Даже некоторые учителя в школе ругают, просят не пугать малышню. А я что сделаю, это наследственность, отличительный признак всех Кощеев, — разоткровенничался Костя, но быстро опомнившись, посерьезнел и угрюмо посмотрел на меня, стараясь произвести устрашающее впечатление.

Не вышло.

— Так зачем ты меня позвал?

Кощей только открыл рот, для ответа, как я его перебил. Да некультурно, но мне не хотелось упускать подходящий момент.

— Хотя можешь не отвечать, итак знаю. Хочешь, что бы я уехал и не мешал тебе в твоих планах.

— Ага, — кивнул Кощей, соглашаясь.

— Не понимаю я тебя Костя, чего ты хочешь добиться этими мелкими пакостями? Только один негатив вызовешь у местных жителей.

— Конечно, не понимаешь, тебя родители не отправляли неизвестно к кому на воспитание и не забывали о твоем существовании, — обиженно и зло процедил парень, — а так хоть может, вспомнят, что у них сын есть.

— Конечно, вспомнят, когда тебя полиция за кражи заберет и им сообщит. Твой отец крупный бизнесмен, как считаешь, он обрадуется сыну уголовнику?

Было видно, что об этом Костя не задумывался. Опустив руки на стол, он положил на них голову и обреченно вздохнул.

— Что же мне теперь делать?

— А давай дружить, — предложил я.

— Что? Ты предлагаешь дружбу Кощею?

— А почему нет?

— Зачем тебе это?

Я задумался, как ответить на этот вопрос.

— Понимаешь, у меня здесь нет друзей, ну за исключением Домового и Лешего. Согласись, та еще компания, а одному не весело. Хотелось бы такого друга: которому и спину доверить можно в трудную минуту и какую-нибудь забаву учудить.

А ведь действительно, даже там, дома, у меня остались друзья-приятели, но настоящего друга, с которым в огонь и в воду, не было и, сейчас все это я предлагал Кощею.

Костя вглядывался в меня довольно долго.

— А ведь ты это серьезно говоришь, — искренне удивился он и немного расслабился.

— Если тебе приключений захочется, то их я обещаю, хоть отбавляй. Ну что, согласен? — с надеждой спросил я.

Кощей думал не долго.

— Согласен.

Мы понимающе улыбнулись друг другу и принялись, наконец, за пиццу.

— Костя, ты все-таки верни деревенским украденные вещи, — попросил я.

Кощей посмотрел на меня с лукавой хитринкой.

— Верну, куда же я денусь, — и поерзал на стуле.

— Ты чего?

— Да от Марьи попадет. Мне от нее какое-то время скрываться удавалось, а теперь если поймает, — Костя чуть приподнялся и потер свою филейную часть.

— Что серьезно?

— Ага: она, знаешь ли, скора на расправу, хоть и отходчива.

— Все хотел спросить, кем тебе Марья приходится?

— По сути, никем. Когда меня к тетке отправили, семь лет назад, я как потерявшийся щенок был, никому не нужный. Родственница на меня внимания не обращала, у нее своих дел полно было, вот тогда-то я к Марье и прибился. Пожалела знахарка чумазого мальчишку, пригрела, в дом пустила. Так что большую часть времени я у нее и жил. Тетке без разницы, где я пропадаю, «с глаз долой из сердца вон». Мне Марья почти как мамка стала, свою я не помню, умерла она, когда мне три годика было, а в городе с отцом мачеха живет, вот она и подсуетилась, что бы меня подальше с отцовских глаз сбагрить, ведьма проклятая.

— Ничего, все будет хорошо, — поддержал я нового друга, — ты не один, у тебя есть Марья, а теперь еще и я в придачу. Прорвемся.

Выйдя из кафе, я направился в сторону автобусной остановки, но был остановлен Кощеем.

— Макс, — и Костя кивком головы указал на мопед.

— О, классно. А тебе уже можно водить?

— Обижаешь, мне уже шестнадцать, недавно купил, совсем новенький, — с любовью глядя на свое транспортное средство, ответил Кощей, — садись, только держись крепче, — и протянул мне шлем, — у меня только один, — извиняющее проговорил он.

— Сам одевай, и давай заедем в магазин. Где здесь можно еще один приобрести?

— У меня денег нет, — угрюмо ответил Костя.

— Зачем мне твои деньги, у меня свои есть, Понфирий снабдил. К тому же шлем мне, значит и плачу я.

Мы быстро доехали до магазина, купили шлем и погнали в деревню.

Поднимая столб пыли позади себя, мы подкатили к дому знахарки. Марья вышла на крыльцо, держа в руках свернутый вдвое большой широкий ремень, в раздражении постукивая им себя по бедру.

— Ну, иди сюда, разбойник, — поманила она пальцем Кощея.

Костя спрятался за мою спину, стараясь прикинуться невидимым, что у него плохо выходило, ведь он был на пол головы выше меня.

— А может не надо? — жалостливо спросил парень.

— Надо, надо, для профилактики не помешает.

Кощей повесил голову и пошел в направлении женщины, но тут я сделал пару шагов и придержал его за рукав.

— Подожди.

— Ты чего? — удивился он.

— Марья, Костя действительно все осознал и больше так поступать не будет: — заступился я за друга.

Тот открыл рот в изумлении, явно не привыкший к поддержке.

— А ты откуда знаешь? У этого негодника всегда в запасе какая-нибудь гадость припасена.

— Я ему верю и ручаюсь за него, потому что мы с ним теперь друзья, — сказал я и незаметно показал Кощею кулак, мол, если подведешь, пеняй на себя.

— Ну, если ручаешься, — протянула знахарка, тогда другое дело и с улыбкой посмотрела на нас двоих.

— А можно я сейчас Костю к себе в гости заберу — спросил я, чем удивил их обоих.

— Ну, Костя уже взрослый мальчик, чтобы у меня разрешения спрашивать. Да и кто я ему такая, что бы что-то запрещать?

— Ага, как пороть, так разрешения не спрашиваешь, а тут взрослый значит? — пробурчал Кощей, а затем, посмотрев в грустные глаза знахарки, подошел и обнял женщину.

— Ты чего Марья, ты же прекрасно знаешь, что ты мне как мама, — произнес парень и сглотнул ком в горле, — прости, что доставлял неприятности.

— Да что уж там, — махнула в ответ женщина и, поцеловав парня в лоб, отошла на пару шагов, пытаясь сморгнуть появившиеся слезы радости.

— Идите уже, развлекайтесь.

Кощей хотел сесть на мопед, но я его остановил.

— Туда, куда мы направляемся на нем не проехать. Пойдем магическими тропками, нас Прошка проведет.

— Кто?

— Полевик, я вас познакомлю, он такой маленький, забавный, но в тоже время грозный. Тебе понравится.

Действительно Прохор с Кощеем быстро нашли общий язык, правда сначала первый немного сопротивлялся, узнав, кого ему придется вести своими тропками.

Вскоре мы были уже у моего дома. Стоило нам зайти на крыльцо, как мимо меня пронеслась струя воздуха, а Кощея снесло со ступеней и опрокинуло на спину.

Отплевываясь от попавшего в рот песка и потирая спину, Кощей поднялся на ноги и помотал головой.

— Бр-р-р, что это было?

Рядом со мной на крыльце стоял разгневанный Понфирий с всклокоченной бородой и гневно раздувал ноздри.

— Ты кого привел, дурья твоя башка? Совсем из ума выжил? — заверещал домовой, тыча пальцем в Костю, — ты точно под проклятьем хозяин, — вцепился в меня Понфирий, — ох, что же делать, что же делать?

— Фиря, успокойся уже, ни под каким проклятием я не нахожусь. Ясно? — встряхнул я за плечи домового, приводя в себя. Просто мы с Костей подружились.

— С Кощеем?

— Да, что в этом такого?

— Как что, а-а-а… делайте, что хотите. А ты, — Понфирий грозно посмотрел на Костю, — если обидишь хозяина, будешь иметь дело со мной, я тебя из-под земли достану, так и знай, — погрозив для острастки пальцем, домовой исчез.

— Да, занимательное знакомство получилось, — отряхивая с брюк пыль, пробормотал Кощей.

— Ты на него не сердись, Костя, он не со зла, просто уж больно сильно за меня волнуется.

— Да ладно, я знал, на что шел.

— Не унывай, вы еще подружитесь, я это точно знаю. Пошли, покажу тебе свое обиталище.

Кощею очень понравилась комната для заклинаний, как я стал ее называть, но он клятвенно пообещал без спроса не брать никакие порошки, травки или ингредиенты для зелий.

Времени было еще немного, и я предложил сходить на рыбалку. К тому же погода сегодня стояла достаточно прохладная, как раз к клеву. Взяв удочки, мы направились к речке, но порыбачить нам так и не удалось. Я и забыл, что Кощей напакостил Водяному и тот только увидев, кто подошел к берегу его реки, вынырнув на поверхность, вцепился в руки парня и сдернул в воду, собираясь утопить. Я вовремя успел ухватить Костю за ноги и вместе с ним плюхнулся в реку, хватая ртом воду, но, не отпуская друга.

Мы погружались все глубже и глубже, дыхания не хватало, в голове начало шуметь, я понимал, что мое сознание меркнет с каждой секундой.

— Жаль, — промелькнула мысль, — я столько еще хотел сделать, — и погрузился во мрак.

Очнулся я от сильного першения в горле и сразу закашлялся, легкие жгло как в огне.

Первое время я не мог понять, где я нахожусь и что со мной, но когда сообразил, первым делом оглянулся вокруг себя и с облегчением вздохнул. Рядом отплевываясь от воды, сидел Костя. Шмыгая носом и постоянно сбиваясь, он просил прощения у Водяного, а тот хмуро смотря на нас, выглядывал из воды.

— Скажи спасибо, что я заметил, твоего дружка, который за тебя уцепился, — ворчливо проговорил Водяной, — а то бы давно пузыри пускал на дне, а ты, — Водяник посмотрел на меня, — радуйся, что клятву с меня вовремя стребовал. Вот бы у меня компания утопленников была: Кощей и будущий хранитель, — хохотнул Водяной и ушел на дно.

Рыбалка на сегодня отменялась. Мокрые и продрогшие мы возвращались домой.

Понфирий долго вздыхал и сетовал, когда мы уже переодетые в сухую одежду сидели за столом и отогревались горячим чаем.

— Ох, хозяин, не доведет тебя до добра твой новый дружок, помяни мое слово.

— Может мне и правда уехать, ты вон из-за меня сегодня чуть не погиб, — расстроено проговорил Кощей.

— Вот и правильно, скатертью дорожка, — подзуживал домовой.

— Хватит, — прикрикнул я на Понфирия, — никуда Костя не поедет, а тебе придется смириться, что он мой друг.

Подбадривая Кощея, я похлопал его по плечу и улыбнулся.

— А ты перестань ерунду говорить, сегодня я тебя спас, а завтра мне может помощь понадобиться.

— Он поможет, как же, держи карман шире, — опять встрял Понфирий.

— Помогу, — упрямо сжав губы, ответил Кощей и посмотрел прямо в глаза домового, на что Понфирий кивнул, вроде, как веря словам моего друга.

Косте я предложил свою кровать, а сам устроился на соседней, которая принадлежала моей младшей сестренке Аленушке. Долго болтать мы не стали, умаявшись за этот непростой день. Выключив ночник, я пожелал Кощею спокойной ночи. Ответа я уже не услышал, сладко посапывая во сне.

Глава седьмая. Охота на Упыря

Утром у нас с Кощеем случился серьезный разговор. Он со своими шалостями и игрой в привлечение внимания, совершенно упустил из вида, все, что происходило в деревне.

— Ты хоть знаешь, что Марья одна на Упыря ходила?

— Что? Да как так? Она же погибнуть могла!

— Могла: — согласился я, но не погибла и, чтобы дальше так оставалось, нам с тобой нужно что-то придумывать. Упырь, которого она упокоила, вашего кузнеца покусал.

— Так что же мы здесь сидим? — заметался по комнате Кощей, нужно в деревню идти. Я Марью не пущу одну против этого монстра. Пусть он хоть всю деревню сожрет, мне все равно. У меня роднее ее никого нет.

— Успокойся Костя, упырь только к завтрашней ночи активизируется, а пока в захоронке тихо сидеть будет или склеп какой найдет, сил набираться.

— Откуда узнал?

— Марья сказала, да и в записях бабушки посмотрел. Нужно план придумать.

— Нужно, Максим, обязательно нужно. Эта мерзость быстрая и сильная, иногда с зачатками разума но, правда, редко. Необходимо быть очень осторожными. Найти бы его днем, тогда полбеды. Упыри в это время ослабевшие и дезориентированные, только пустое это дело, прячутся хорошо. Да и не пойдешь на кладбище могилы разрывать, да склепы отворять, местные за такое сами в клочья порвут. Что же делать? — схватился за голову Кощей.

— Костя, а если эту нежить замедлить, сделать малоподвижным, тогда ведь намного легче с ним сладить будет.

— Конечно, но как? Моя магия может только на живых действовать. Проклятие там наслать, глаз отвести, зверье подчинить, на Упыря не годится.

— Пошли в комнату заклинаний. Ты порошки и зелья будешь просматривать и в записях искать для чего они нужны: а я в заклинаниях пороюсь. Время у нас еще есть.

Мальчишки резко подорвались с места и рванули вперед.

— Не то, не то, все не то! — Костя швырнул тетрадь с очередными записями на стол.

— Не психуй, — посоветовал я Кощею, — мы обязательно найдем то, что нужно.

— Целый день уже ищем!

— Значит, и ночь будем искать, только давай кофейка попьем.

— А если он в эту ночь поднимется, что тогда? — запаниковал Костя.

— Не поднимется, — с уверенностью произнес я.

— Понфирий! — позвал я домового, — организуй нам кофейка, пожалуйста, а то мы засыпаем уже и, свяжись с Михеем, домовым знахарки, узнай, она куда собирается сегодня ночью или нет.

Через десять минут мы, не отрываясь от своего занятия, прихлебывали из чашек ароматный бодрящий напиток.

Понфирий получил ответ, что Марья находится дома и уже укладывается спать, чем успокоил нервничающего Кощея.

Ближе к утру бледный, но довольный Костя потряс очередной склянкой.

— Вот, нашел зелье заморозки, не знаю, как на Упыря, но здесь написано, что оно на нежить действует.

— Возьмем с собой, — согласился я.

— А как у тебя?

— Да никак, — досадливо поморщился я.

— Максим, а если не искать заклинание, а самому составить? У тебя же магические силы есть, просто ты должен их в него влить при создании.

— А почему не ты сам?

— У меня только проклятия получаются, — покаянно признался Кощей.

У меня аж глаза засветились в предвкушении.

Я пытался и так и эдак, складывал слова в рифму, вливал в них энергию, не получалось. Я всем своим нутром чувствовал, что чего-то не хватает.

— Эх, вот в книжках фэнтези достается тебе магический дар; пожалуй в академию, а у меня ни пойми что, все самому, все экспериментальным путем постигать надо.

— Так на то ты и хранитель, а не какой-то выдуманный персонаж — ответил Кощей.

Я корпел над тетрадкой, перечеркивая слова, а потом почему-то вспомнил родителей и, в груди защемило от любви, я искренне улыбнулся.

— Да ты прямо весь светишься, — пробормотал Костя, скептически поглядывая в мою сторону, и тут я понял, что делал не так.

Что бы заклинание заработало, нужно было вложить в него не просто магию, а свои эмоции, любовь, вот что мне было нужно, чувство светлой незамутненной ничем любви.

Я схватил ручку и быстро начал черкать на листочке. Слова сами складывались в строки, а строки в мощное заклинание.

— Дай посмотреть, — в нетерпении попросил Кощей, а увидев, присвистнул, — ну ты силен,

— восхитился он.

Прибравшись в комнате, где развели полнейший бардак, мы отправились подремать, так как примерно часа через два-три нам предстояло отправиться на местное кладбище.

К последнему пристанищу человека мы подошли около шести вечера. Кладбище встретило нас могильной тишиной, лишь изредка нарушаемой карканьем воронья. Людей видно не было, оно и понятно, обычно все приходили с утра, какой же дурак потащится на кладбище ближе к вечеру, только мы.

— Давай пробежимся по окраине в разные стороны, пока есть время. Там как раз свежие могилки, может, приметим чего интересного, — предложил Кощей.

— А давай, вдруг схрон Упыря найдем? Если что заметим странное, созваниваемся.

— Договорились, — и мы побежали в разные стороны.

Как я ни присматривался, ни приглядывался, но подозрительного ничего не замечал. В кармане зазвонил мобильник, я трясущимися руками достал его из кармана и, чуть не уронив, поднес к уху.

— Да, Костя, что у тебя?

— Я нашел могилу кузнеца, давай в мою сторону.

Ускорив шаг, я направился в противоположном направлении.

Сказал бы мне месяц назад кто, что я буду бегать по деревенским кладбищам, ища захоронение Упыря с целью его упокоения, я бы поднял на смех этого идиота, а то и в бубен дал, чтобы не городил про меня всякие небылицы.

Когда я подошел к другу, Кощей стоял, наклонившись что-то рассматривая.

— Смотри, — показал он на следы у свежевырытой могилы, там виднелись отпечатки пальцев и стоптанной обуви, — вылез наш Упырь и как только сил хватило.

— Умный поганец, видимо с зачатками разума, сменил дислокацию, обезопасил себя.

— Вот ведь невезуха, — расстроено пробормотал Кощей, — сейчас бы неподалеку спрятались и красота, а так ищи его теперь по всему кладбищу, как бы ни пропустить. И чего ему, нелюдю такому, на месте не сиделось?

— Костя, ответь, только честно, вот тебе не страшно? — посмотрел я на своего друга.

Лично у меня тряслись поджилки, хотелось забыть обо всем и убежать с этого

проклятого кладбища.

— Конечно, страшно, — ответил Кошей и положил мне руку на плечо, придавая уверенности, — но за Марью во стократ страшнее. Она ведь знахарка простая, не хранительница, силы магической в ней ноль. Не справиться ей с Упырем.

— Но ведь одного-то упокоила.

— Повезло ей просто Макс, уж поверь мне, если бы не чистое везение, то не было бы ее в живых уже.

Я тяжко вздохнул и тут мой мозг зацепился за фразу Кощея.

— Чистое везение, чистое везение, — бормотал я, — точно удача. Костя я сейчас попробую одно заклинание составить на удачу, лишним определенно не будет. Пошли к воротам, солнце уже садится, за ближайшие склепы спрячемся, а когда Марья появиться я на нее незаметно это заклинание накину, ну и на нас с тобой, разумеется.

— А получится? — с надеждой спросил Кощей.

— Попытка не пытка.

Пока мы сидели в засаде, я усиленно шевелил мозгами и к тому моменту, как к изгороди подошла знахарка, заклинание было готово сорваться с моего языка.

Для уверенности я вытянул вперед реку и неслышно зашептал:

Пусть сила радуги цветной,

Листвы на солнце золотой,

Сиянья неба над рекой,

И мощь погоды грозовой,

Удачей к Марье повернуться

Везеньем чистым обернуться.

Я видел, как золотистая дымка на мгновение окутывает женщину и исчезает. Заклинание работало. Прочитав его еще два раза и, заменив имя знахарки на свое и Кощея, я увидел машущего мне друга и понял, что немного отстал. Пригибаясь, я осторожно двинулся вслед за ними, стараясь не издавать лишних звуков и чертыхаясь про себя, когда наступал на какую-нибудь ветку, удивляясь, как у Кощея, получается, передвигаться настолько бесшумно.

Марья уже несколько раз с подозрением оглядывалась в мою сторону, видимо до ее слуха долетело шуршание, вызванное моей неуклюжестью.

Я увидел через пару могил спрятавшегося Костю, подающего мне знаки и показывающего руками в центральную сторону кладбища. Я глянул туда и по моей коже пробежал озноб. Легкой походкой, словно плывя над землей в грязной рубахе и штанах, заляпанных могильной землей в нашу сторону двигался упырь. Красные светящиеся глаза, не выражали ничего, кроме ненасытного всепоглощающего голода. Ощеренный в зверином оскале рот и острые, как бритва, удлиненные к основанию зубы производили жуткое впечатление. Казалось, что все мои детские кошмары ожили за один раз.

Я на мгновение закрыл глаза, стараясь перебороть панику. Я не мог убежать и оставить Марью и Костю вдвоем сражаться с этим чудовищем.

Вот я увидел, как женщина достала из-за пояса серп.

— Серьезно? Она что, этим собирается отсекать голову нежити?

Нет, серп конечно острая вещь, но все же, я ожидал увидеть меч, на худой конец саблю.

— Насмотрелся ты фильмов, Макс, — попенял я себе, — откуда у местной знахарки холодное оружие?

Тем временем упырь приблизился к Марье и с невероятной скоростью прыгнул в ее сторону, взмахивая когтистой лапой. Женщина успела отскочить назад и взмахнуть своим оружием. Серп даже не задел нежить. Утробно зарычав, предвещая себе скорую трапезу, Упырь вновь атаковал. Знахарка опять ушла от когтей и зубов Упыря невредимой. Марья понимала, что справиться с таким сильным и опасным существом у нее нет шансов. Невероятная удача, что она продержалась так долго.

Кивнув друг другу, мы выскочили из укрытий с разных сторон от Упыря, беря его в круг. Нежить нервно дернулась и крутанулась вокруг своей оси, явно раздумывая, кто вкуснее и на кого первым накинуться.

— Что же вы делаете-то ребятки, зачем? Пропадем ведь все, — простонала в отчаянии Марья.

— Давай! — крикнул мне Кощей и кинул в Упыря флакончик с замораживающим зельем, но нежить ловко увернулась и склянка, пролетев мимо, разбилась в паре метров от него.

Костя поморщился на свою оплошность, а я в это время начал читать заклинание:

Время замедлит стремительный бег,

Упырь, ты давно не живой человек,

Смири свою злобу и голод забудь,

Ты скоро в последний отправишься путь.

Застынь изваяньем, замри, подчинись,

Пред волей моею смиренно склонись.

Меня затрясло от напряжения, из носа потекла небольшая струйка крови, я повалился на колени, при этом успевая хрипло выдохнуть.

— Марья, быстрее! Я не смогу его долго удерживать заклинанием.

Знахарка рванулась вперед. Острый, словно бритва серп описал дугу в воздухе и со свистом прошелся по шее ожившего мертвеца, отделяя его голову от туловища.

Я закрыл глаза, чтобы не видеть всего этого кошмара. Кощей поддерживал меня, не давая окончательно свалиться на землю от бессилия. По моим щекам почему-то текли слезы.

— Костя, уведи Максима.

— Я в порядке, — вяло пробормотал я.

— Вижу, в каком ты порядке. Идите мальчики, с остальным я сама справлюсь. Все приберу, да сожгу эту мерзость. Незачем вам на это смотреть.

Я поддерживаемый Константином поднялся на ноги, но мой взгляд сам по себе непроизвольно скользнул в сторону поверженного Упыря. Голова нежитя лежала недалеко от тела, лицом вверх. Меня замутило от этого зрелища, но когда на этой отрубленной голове открылись красные светящиеся глазки и злобно скосились в мою сторону, я от неожиданности подпрыгнул на ослабевших ногах, снова чуть не свалившись на землю и, только благодаря Кощею, устоял на месте.

— Давай Макс, пошли, — сказал Костя, удерживая мою тушку в вертикальном положении.

Кое-как переставляя ноги, поддерживаемый за плечи другом я добрался до выхода с кладбища.

Кощей пару раз оглянулся назад, я не стал, за сегодняшний день мне хватило впечатлений на всю оставшуюся жизнь. Не хотел бы я еще раз столкнуться с чем-то подобным, но знал, что мои желания тут ничего не решают. Я Хранитель и мне придется в жизни встретиться еще много с чем, от чего волосы на голове будут вставать дыбом.

Добравшись до избы Марьи, мы с Костей плюхнулись на скамью, прислонившись спинами к стене дома. Из моих губ вырвался нервный смешок.

— Знаешь, я ведь не хотел сюда ехать, все маму упрашивал не отправлять меня в деревню, думал, здесь скучно будет.

— Вот чего-чего, а скучать тебе точно не придется. Ты же будущий Хранитель, у тебя что ни день, то приключение.

— Как бы ни поседеть раньше времени от таких приключений.

— Ээ-э, — как-то загадочно и смущенно посмотрел на меня Кощей.

— Чего? — с подозрением спросил я.

— Ты уже это… того…

— Чего того? — взвился я, дернув себя за волосы, — поседел?

— Угу, — кивнул Костя.

Влетев в дом Марьи, я кинулся к зеркалу и уставился на себя. В отражении я увидел подростка, казавшийся старше моих тринадцати лет. Нет, мое лицо не стало угрюмым или замкнутым, на меня смотрел все тот же добродушный открытый парень, только вот в глазах появилась неизвестная доселе сталь и уверенность, да понимание всей свалившейся на меня ответственности. Ну, а главной особенностью были седые пряди, проскальзывающие сквозь мои светлые, золотистые волосы.

— Что же теперь делать? — запаниковал я, — как я таким родителям покажусь?

— Ой, да ладно тебе, отдохнешь, пару часов, а потом заклинание новое состряпаешь и вернешь, как было.

— А разве так можно?

— Конечно, почему нет?

Марья вернулась только через пару часов.

— Как все прошло? — поинтересовались мы.

— Нормально, с Упырем покончено, — сказала женщина и внимательно посмотрела на нас, — спасибо вам ребятки, если бы не вы, не быть мне сегодня живой.

— Да я то что, это вон Макс все, — ответил Кощей.

Знахарка поднялась на ноги и отвесила мне благодарственный поклон.

— Ну что вы Марья, обошлось все и ладно, — смущенно пробормотал я, — вы лучше скажите мне, это, — я указал на свою голову, можно исправить заклинанием?

Женщина внимательно посмотрела на мои седые пряди.

— Думаю да, но только чуть попозже, тебе сил набраться нужно, пойдемте мальчишки к столу, нам всем сейчас подкрепиться не помешает, Михей вон, уже посудой гремит, нас поджидает.

Позавтракав, я вышел на крыльцо, чувствуя себя намного лучше. Солнце уже начало подниматься.

— Макс, — выглянул в открытую дверь Костя, — может, поспим немного, а то я с ног валюсь?

— Неплохо бы, только давай попросим у Марьи одеяло и расстелем его на травке, сейчас как раз самое-то на воздухе покемарить.

Так мы и сделали.

Проснулся я одновременно от дикого крика и, попавших на мою раскаленную от солнца кожу, капель ледяной воды. Подскочив на месте, готовый к любым неожиданностям, я застыл. Орал Кощей, выглядевший как взъерошенный после дождя воробей, а над ним стояла разгневанная Анастасия с уже пустым ведром.

— Ты чего делаешь, полоумная? — спросил Костя, стуча зубами от холода.

— Я? Да ты подлец еще и не такого заслуживаешь, после того, что со мной сделал!

— Ну, подумаешь, заколдовал, я ведь шутя, — попытался улыбнуться парень, но видя грозный взгляд девчонки, съежился и повернулся в мою сторону, ища поддержки.

— Настя, может, ты не будешь его убивать? — сказал я, — Костя больше не будет вредничать и всякие проклятия насылать, он изменился.

— А ты, вообще кто? — на мгновение задумалась девочка, — хотя погоди, помню, ты Максим, будущий Хранитель, как и я. Ой, — спохватилась Настя, — я же тебе угрожала, а все из-за него, — ткнула она в Кощея пальцем.

— Настя, Костя действительно теперь на нашей стороне и он мой друг.

Девчонка в недоумении округлила глаза.

— Дружить с Кощеем? Ты с какого дуба упал? Он же злодей.

— Во-первых, он человек, — возразил я, — а только, во-вторых, Кощей и почему обязательно он должен быть злым? Кто это определяет?

— Да он же столько пакостей людям наделал, — возмутилась Настена.

Кощей виновато опустил глаза и тяжко вздохнул, признавая свою вину.

— А давай ты дашь ему шанс? Я уверен, Костя не подведет на этот раз.

Девочка с сомнением покосилась на парня, но потом согласно кивнула.

— Хорошо, но смотри мне, в случае чего я тебе такую жизнь устрою, мало не покажется, — и еще раз поглядев на мокрого, несчастного парня, хохотнув, добавила — иди уже переоденься, горемычный.

Костя, встав, специально отряхнулся, как большая лохматая собака, чтобы капли воды попали на девчонку и озорно улыбнувшись, потопал к дому.

— Вредина, — буркнула Настя и, показав язык в спину уходящего Кощея, снова перевела взгляд на меня, наклоняя голову и хмурясь, — а это что? — указала она на мои волосы, я в тот раз не заметила у тебя седины.

— Это, — усмехнулся я, — результат ночной охоты на Упыря.

Глаза Насти округлились, челюсть чуть не поздоровалась с полом, в данном случае с землей, — ты ходил на Упыря?

— Ага, только не я, а мы с Кощеем и Марьей.

— Она взяла вас с собой? — с сомнением спросила девочка.

— Нет, конечно, мы заранее на кладбище спрятались, — начал рассказывать я, а затем к нам присоединился Костя и продолжил.

— Представляешь, Макс его как заклинанием шарахнет, Упырь на месте застыл, вот тогда Марья его башку и снесла.

— Эх, жалко меня с вами не было, — огорчилась Настя.

Мы с Костей переглянулись.

— А то, что ты седой, мы сейчас исправим, — сказала девочка и опустилась напротив меня, на подмоченное ей же одеяло.

Будущая Яга протянула руку и коснулась моих волос, ласково поглаживая. От таких действий я прикрыл глаза и чуть не замурлыкал, как Васька.

Тот страх, что посетил тебя в ночИ,

Уйди в сторонку, замолчи.

Затем с души клубком скатись,

Что было прежде возвратись,

Чтоб больше не было проблем

Пусть седина уйдет совсем.

— Все, готово, — Настя достала из небольшой сумочки, перекинутой через плечо, маленькое зеркало и поднесла к моему лицу. Седины как не бывало.

На крыльцо вышла Марья и, посмотрев на нас, рассмеялась.

— Спелись. Будущая Яга, будущий Леший и Кощей, вот ведь компания подобралась. Берегись честной народ! — всплеснула руками женщина.

Мы проболтали почти до самого вечера и отправились с Кощеем в дом к моей бабушке, упрямая девчонка хотела увязаться за нами, но понимала, что тетушка ее никуда не отпустит, на ночь глядя. Мы пообещали, что завтра с утра обязательно вернемся за ней.

После рассказов Насти нам не терпелось поскорее оказаться дома. Оказывается, у моей бабули должна была быть ступа с метлой. Я даже ее где-то видел, когда обследовал дом, но не мог вспомнить где. За эти две с половиной недели со мной столько всего случилось, что я почти перестал удивляться.

— Было бы круто полетать над лесом! — восторженно воскликнул Кощей.

— Ага! — согласился я, прибавляя шаг.

Еще не успев зайти в дверь, я закричал:

— Понфирий!

— Да, хозяин? — тут же появился домовой.

— А скажи-ка мне, где находится бабушкина ступа с метлой?

Домовой сдвинул густые бровки к переносице и засопел.

— Не скажу. Ишь чего удумали, негодники.

— Ну, Фиря, пожалуйста, — умоляюще посмотрел я на него.

— И не проси, — ответил домовой, исчезая.

— Ну и ладно, сами найдем.

Много времени на поиски нам не понадобилось, ступа нашлась в чулане, но экспериментировать и пытаться взлетать мы не стали, решив отложить это дело на следующий день.

С утра пораньше, сгоняв за Настеной, мы вытащили во двор «передвижное средство» моей бабули.

— Ну и кто знает, как им управлять? — спросил я.

Кощей отрицательно помотал головой.

— Насть, у тебя мама Яга, у нее наверняка такая же есть. Как на ней летать?

— Не знаю, — обиженно ответила девчонка, — мама говорит, что я еще мала для управления ступой, даже близко к ней не подпускает.

— Что же делать, где взять инструкцию? — недоумевал я.

— Вообще для ее взлета, волшебные слова нужны, но какие, я не знаю, — задумалась Настена.

— А если сами придумаем, по типу заклинания, только читать надо будет по очереди, чтобы меньше сил терять при его активации.

— Давай, а Косте метлу дадим, он у нас штурманом будет.

— Почему я? — удивился Кощей.

— Тебе уже шестнадцать и ты мопед водишь, какой ни какой, а опыт. Считай, что у тебя права есть.

Я сбегал в дом и принес блокнот с ручкой, где мы с Настей быстро начеркали заклинание.

Втроем забравшись в ступу, мы передали Кощею метлу. Было конечно тесновато, но нас это не смущало, в тесноте, как говориться, да не в обиде.

— Ну что, начали, — прошептал я.

Настя кивнула и заговорила:

Ой, вы ветры буйные,

Ой, вы ветры смелые,

Вы неситесь по небу чистому,

Вы гуляйте по свету белому.

Поднимите вы нас над травами,

Над полями, лесами, дубравами.

Ступа затряслась и заходила ходуном, мы вцепились в ее края, чувствуя, как она поднимается над землей, пусть пока и только на несколько сантиметров.

Дальше заклинание продолжил я:

Вы могучие ветры не гневайтесь,

Ураганом сильным не делайтесь,

Подхватите вы нас ласково,

Не пугайте сильными трясками.

Поднимите нас к небу синему,

Небу синему, да ясному,

К солнцу теплому, да прекрасному.

Последние строчки мы договорили с Настей вместе:

Проведите нас путями воздушными,

И побудьте вы нам немного послушными.

— Аа-а-а! — орали мы на три голоса.

Ступа поднялась в воздух, но подчиняться нам не спешила. Костя махал метлой в разные стороны, пытаясь выправить положение. Он, то делал взмахи как веслом при гребле лодки, то круговые движения, то просто ей тряс в воздухе. Нас мотало в разные стороны, подняв на уровень высоты бабушкиного дома. Сверху было видно, как по крыльцу бегает домовой, машет руками, выкрикивая ругательства и, чуть ли не заливается слезами.

В ушах шумел ветер, ступу пару раз хорошенько приложило о стену дома, при этом она так накренилась, что мы чуть из нее не вылетели.

— Похоже, вес слишком большой, — проговорил Кощей, — не выдерживает нас старушка.

— Эй, не оскорбляй летательный аппарат моей бабули, эта ступа еще не один век прослужит, — ответил я, но оказался не прав.

Мы резко пошли на посадку. С громким треском ступа встретилась с землей и, завалившись на бок, развалилась на две части, мы же покатились кубарем по земле. Метла волшебным образом вырвалась из рук Кощея и исчезла. Когда я, приняв сидячее положение, кряхтя и потирая ушибленный бок, поднял голову, то обомлел. Во дворе дома, у самой калитки стояла моя бабушка, в руке которой находилась злополучная метла.

— Ну, здравствуй, внУчек.

Глава восьмая. Учения и приключения

Невысокая старушка с выбившимися седыми прядками из-под голубого шелкового платочка, повязанного на манер банданы, усмехнулась.

Раньше всех пришла в себя от удивления Настя.

— Здравствуйте, бабушка Яганна.

— Ты что ли Настенька, дочка Алиски с соседней территории?

— Ага.

— Помню тебя, правда ты, когда я тебя в последний раз видела, еще под стол пешком ходила. А ты все такой же тощий, — перевела бабуля взгляд на Костю, — все костями гремишь?

— Так я же Кощей, мне положено, — улыбнулся в ответ парень, чувствуя, что ругать их, похоже, не будут.

— Да, Максимка, не ожидала я от тебя такой прыти. Кто бы мог подумать? Оставила на хозяйстве всего-то на две с половиной недели. А ты, вон, что учудил. Да и Понфирий хорош, говорила ему, пригляд за тобой нужен, ох и получит он у меня.

— Бабушка, не надо Фирю наказывать, он не виноват, — заступился я за домового. Он все равно не смог бы мне помешать.

— Ишь ты, заступник нашелся, — ехидно проговорила бабуля, а за тебя кто заступится?

Настя с Костей подвинулись ко мне ближе с двух сторон, и упрямо посмотрели на мою бабушку.

— Вижу, друзей ты себе нашел. Что уж теперь делать, — вздохнула пожилая женщина, — не так я тебе хотела рассказать о волшебном мире, да и не сейчас, но прошлого не воротишь. Давайте поднимайтесь, чего на траве разлеглись, пошли в дом, побеседуем.

— Бабуль, — кивнул я на ступу, — а с ней что делать?

— Да ничего и, как только додумались до такого. Убиться ведь могли, глупые. Она уже лет десять, как в нерабочем состоянии, все выкинуть хотела, да руки никак не доходили, а сейчас, — старушка посмотрела на обломки, — на растопку ее в печку, как раз подойдет.

Зайдя в кухню, мы расселись за столом, куда Понфирий мгновенно притащил различные вкусности. Домовой все время улыбался, он был очень рад видеть вернувшуюся хозяйку, но при этом постоянно стыдливо опускал глаза, чувствуя свою вину за то, что не уследил за мной.

— Рассказывайте, что у вас тут произошло в мое отсутствие?

Мы начали говорить одновременно, перебивая друг друга.

— А ну, цыц! Максимка, начинай ты и самого начала.

Пришлось поведать бабуле все. Когда я начинал что-то не договаривать, бабушка, словно чувствовала это и вцеплялась в меня как репей, не отставая, пока я не выложу все. Иногда к рассказу подключался Кощей, для Насти же все наши приключения были в новинку, и она слушала мои изречения с открытым ртом.

— Достойная смена растет, — с гордостью резюмировала бабуля, — подучить бы вас, охламонов эдаких. Да и с твоими родителями нужно поговорить, — обратилась старушка к Настене, — пусть в полную силу с тобой заниматься начинают, а то вляпаетесь куда-нибудь, а как выбраться оттуда, уразуметь не сможете. Не дело это.

С того времени началась у нас с Кощеем «развеселая жизнь». Что ни день, то корпение над книгами, изучение заклинаний, принципы их построения. Оказывается, все, что я делал до этого, было не правильно. Бабуля долго удивлялась, как вообще они могли сработать, после такого бездарного исполнения. Оказывается, я действовал чисто на голой силе, вливая в заклятия огромное количество жизненной энергии. Сейчас мы с Кощеем учились работать с тонкими материями, аккуратно, но качественно. Разница была лишь в том, что мой друг бОльший упор делал на проклятия, как-никак родовая специализация. Костя почти поселился у нас с бабушкой, чему я был очень даже рад. Кощей постепенно становился более открытым и обаятельным парнем, из глаз ушла настороженность и недоверие. Если раньше он доверял только Марье, то теперь этот круг значительно расширился. Он знал, что я, Настя и моя бабуля всегда поддержат его и помогут в трудную минуту. В обеденный перерыв мы бегали в деревню, навестить знахарку, которая видя перемены, произошедшие с Костей, искренне радовалась. Иногда с утра к нашим занятиям присоединялась Настя, но правда ненадолго и к полудню уже убегала домой. Хуже всех нам давались приготовления зелий. Что я, что Костя постоянно путались в ингредиентах и могли положить в ступку что- нибудь не то. Один раз, лечебный корень мы умудрились перепутать с корнем разрыв травы. Бабуля ругалась долго, очень долго, потому что в итоге применения зелья половина комнаты была перевернута вверх дном. В наказание бабушка заставила нас все это убирать и не магическим путем, а ручками. Провозились мы с этим делом несколько дней, просто потому что все баночки и скляночки с порошками, перемолотыми травками и другими составляющими разбились, и их содержимое рассыпалось по всей комнате.

Бабуля принесла и водрузила на стол новые емкости и, указав на беспорядок, грозно заявила:

— Чтобы то, что вы здесь раскидали, было прибрано и не просто прибрано, а в нужном порядке, как было прежде разложено по баночкам. И НИКАКОЙ МАГИИ, — погрозила она нам пальцем, — книги у вас есть, не знаете, что перед глазами и куда это класть, листайте учебники, авось справитесь, а я потом проверю.

За эту неделю, что занимались «уборкой» мы прокляли все на свете, но зато какого же было наше изумление после, когда мы осознали, что теперь ни за что и никогда не перепутаем никакой ингредиент, да такое даже в страшном сне не могло нам присниться.

Мы запомнили, на что похож тот или иной порошок, знали, какие травки куда добавляют и как они выглядят.

— Нет худа без добра, — довольно сказала бабушка, оценив наши труды.

Урок не прошел даром.

Дело близилось к концу июля, большая часть лета пролетела незаметно. Выбираясь в деревню, я созванивался с родителями, которые собирались приехать навестить меня, но не сложилось, сначала какие-то проблемы возникли на работе у отца, а потом сестренка подхватила в садике вирус и заболела. Я успокоил родителей, сказав им, что со мной все в порядке, и беспокоиться за меня не нужно, я с удовольствием до окончания каникул проведу время у бабушки.

Неожиданно бабуля получила весть о помощи из «Синих дубрав», еще одной подконтрольной ей вотчине и вынуждена была снова уехать, строго наказав нам не влипать ни в какие неприятности.

Оставляя нас на хозяйстве, она была хоть и немного обеспокоена, но уверена, что в случае чего мы справимся с любыми трудностями. Наша троица стала довольно известна в окрУге, местные пацаны нас не задирали, скорее, старались обходить стороной. Мы изучили все деревни, на подвластной бабуле территории и не только на ней. Я познакомился с родителями Насти. Улыбчивая русоволосая женщина и немного неуклюжий, добродушный мужчина с легкой щетиной на лице очень понравились мне. Если бы я встретил их где-то в городе, ни за что не догадался, что передо мной самые настоящие Баба-Яга и Леший. Так что на территории Алисы Викторовны и Михаила Сергеевича мы тоже отметились, доведя высокомерную получеловека-полуптицу Гамаюн почти до истерики. Обычно она не снисходит до разговоров с людьми, но нам удалось так достать бедную "птичку", что она с возмущенными криками улетела прочь.

Однажды Кощею пришла мысль, научить меня ездить на лошади.

— Я умею, Настя умеет, пора и тебе научиться.

— Да где ты лошадь возьмешь?

— Как это где? — удивилась в свою очередь Настена, — будто не знаешь, что у моего папы конюшня имеется.

Я печально вздохнул, понимая, что отделаться от этой идеи не получится. На следующий день у ворот моего дома стоял конь. Именно конь, большой черный, лоснящийся с густой блестящей на солнце гривой и нервно перебирал ногами, злобно кося на меня своим янтарным глазом.

— А что, какой-нибудь старой клячи не было? — поинтересовался я.

— Не, да и зачем тебе еле передвигающая ноги лошадь, смотри какой красавец, — похлопал жеребца по боку Кощей и тотчас отскочил подальше от яростно сверкающей глазами зверюги.

Настя тоже стояла чуть поодаль. Я даже удивился, как им вообще удалось притащить это животное к моему дому, создавалось впечатление, что не захоти он идти, то никакая сила не заставила бы его это сделать.

Я с сомнением глянул на эту громадину. Олицетворение силы и невероятной мощи исходило от этого гордого животного.

— Как хоть его зовут?

— Гром.

Кличка коню подходила, а вот я не знал, с какого бока к нему подойти. Костя с Настей ехидно улыбались, смотря на меня.

— Давай я тебя подсажу, — предложил Кощей.

— Да иди ты, сам как-нибудь справлюсь, — огрызнулся я.

Подойдя коню, я поднял ногу и попытался засунуть ее в стремя. Гром резко отпрянул от меня с недовольным ржанием.

Да удружили мне ребята, ничего не скажешь, наверно специально выбирали самого упрямого и вредного коня на конюшне, а посмотрев на их хитрые лица, понял, так оно и было.

Достав из кармана свежее сладкое яблоко и, положив его на ладонь, я протянул руку в сторону Грома. Ноздри коня начали раздуваться, ощущая ароматный запах. Он переступил с ноги на ногу и, вытянув морду, цапнул с моей ладони лакомство, громко им захрустев.

Ох, намучился я с этим животным, чего только я ему не перекормил, но этот нахал так и не позволил на себя сесть. Я уже решил наложить на него заклинание подчинения, но подумал, что такой гордый и свободолюбивый конь, заслуживает уважения. Только я так подумал, как Гром легкой поступью подошел ко мне и чуть наклонил голову.

— О, — прошептал я, — да ты никак мысли читать умеешь?

Конь мотнул головой. Я посмотрел на друзей, пытаясь понять, знают ли они, что привели мне не совсем обычного коня, а наделенного магической силой и разумом. Вряд ли, сделал я вывод.

Дотронувшись до мягкой, бархатной кожи коня я почувствовал, как под ней перекатываются стальные мышцы. Гром посмотрел на меня, и я опешил, между нами образовывалась пока еще тонкая ниточка магической связи, но я видел, как она крепла и закручивалась в спираль и чем больше она уплотнялась, тем больше я понимал Грома. Нет, это не были человеческие слова, это был шепот ветра, шелест листвы, журчание воды, ощущение свободы и надежности. В этот момент я понял, что обрел еще одного верного друга. Каким-то непостижимым образом конь передал мне свою магию, теперь была моя очередь. Я прижался щекой него морде, Гром пах… Солнцем. Слова рождались постепенно, выходя из самой глубины моей души, я не проговаривал их вслух, но был уверен, что конь их слышал или правильнее сказать, чувствовал.

Мой друг, мы с тобою теперь будем вместе,

И в горе и в радость, скакать в поднебесье,

И верой и правдой тебе я отвечу,

Всегда помогу, обогрею и встречу.

Навеки друзья, мы теперь неделимы,

С тобой разделили мы магии силы.

Я обернулся к друзьям, которые с непониманием смотрели на мое блаженно вытянувшееся лицо. Пусть и неуклюже, но я забрался в седло с первой попытки. Гром мотнул своей блестящей гривой и сделал несколько шагов. Ребята, открыв рот, смотрели на меня в восхищении и недоумении.

— Ну, что, прокатимся, друг? — мысленно обратился я к коню, и Гром радостно заржав, пустился в галоп.

— Аа-а-а! — кричал я, но не от страха, а от восторга.

Мы неслись навстречу ветру и солнцу, не описать словами, какие чувства бурлили во мне в тот момент. Вопреки всему, я не боялся упасть, так как чувствовал магические захваты, удерживающие меня, на спине несущегося по полю коня. Я доверился Грому полностью, не обращая внимания, в какую сторону мы движемся, просто знал, что когда подойдет время, он сам привезет меня к дому. Так и случилось. Гром легкой рысцой возвращался назад, периодически красуясь и гарцуя подо мной.

Приглядевшись, я увидел друзей и Михаила Сергеевича. Настя с Костей, что-то пытались ему объяснить, размахивая руками в воздухе. До меня долетали лишь обрывки слов.

— Хей! — крикнул я, и на мой голос обернулась вся троица.

В глазах Насти блестели слезы, Кощей, нервно закусивший нижнюю губу, выглядел бледнее обычного, а взгляд Михаила Сергеевича, выражал крайнюю степень недовольства, беспокойства и возмущения одновременно. Когда они увидели меня, спокойно едущем на Громе, то из их лиц ушло напряженное выражение, которое заменилось облегчением.

Подъехав и спрыгнув с Грома, я чуть пошатнулся с непривычки и прислонился к его боку.

— Скажите спасибо, что все обошлось, — вздохнул отец Насти, — вы хоть понимаете, что взяли коня с самым бешеным норовом, который никому не позволял на себя сесть, коня с магическими способностями, до конца не изученными.

— Пап, я не знала, — сказала Настя дрожащим голосом, — мы думали, он просто строптивый. Мы, правда, не хотели ничего плохого.

— Из-за того, что вы не думали, Максим мог пострадать, — распалялся мужчина, — кто вам вообще разрешил без спроса выводить коня из конюшни? Ты наказана Настя. Марш домой немедленно и никаких гулянок целый месяц.

— Но папа, — попыталась возразить дочь.

— Я все сказал.

Настя, всхлипнула и, повесив голову, побрела в сторону поля, чтобы Прошка проводил ее магическими тропками ближе к дому.

Михаил Сергеевич сокрушенно покачал головой и посмотрел на Кощея.

— В следующий раз думайте, что творите, а то с такими друзьями и врагов не нужно, — а затем перевел взгляд на меня, — Максим, как у тебя получилось оседлать Грома? — с любопытством спросил мужчина, — я сам много раз пытался, только все без толку, этот чертяка меня постоянно скидывал. Какое только заклинание подчинения не накладывал, все бесполезно, они на него просто не действуют. Теперь хоть буду знать, как усмирить этого гордеца.

Я виновато наклонил голову.

— Простите, дядя Миша, но Гром не позволит вам на него сесть и никому другому тоже, кроме меня.

Брови мужчины удивленно поползли вверх.

— Как это так?

— Вы же сами сказали, что он не простой конь, я точно не знаю, почему так получилось, но между нами установилась магическая связь, мы с Громом теперь неразрывно связаны.

— To есть он признал тебя за хозяина?

— Нет, не хозяина, друга, даже брата. Ваша ошибка была в том, что вы пытались его сломить, подчинить вашей воле: а с ним так нельзя, он, — я пытался подобрать правильные слова, — чистая магия стихий, которая неподвластна никому и ничему, он сам выбирает себе единственного друга на всю оставшуюся жизнь.

— Да-а, — задумчиво протянул Михаил Сергеевич, — и Гром выбрал тебя.

Я пожал плечами.

— Так получилось, я не стремился к этому.

— Что же, теперь это твой конь.

— Но, что мне с ним делать, у нас с бабушкой его даже держать негде, да и лето скоро закончится, мне в город придется уехать.

Я растерянно посмотрел на отца Насти и перевел взгляд на нервно прядущего ушами коня.

— Не переживай, пусть он живет там, где жил раньше. Я о нем позабочусь, а ты приходи в любое время к своему другу, и общайтесь на здоровье, да и он я думаю, теперь в любое время найдет дорогу к тебе. Пошли, проводишь нас с Громом, а то боюсь, он сейчас без тебя никуда не пойдет, да и я как раз обучу тебя уходу за лошадьми.

— Костя ты с нами? — спросил я у друга.

Кощей согласно кивнул головой.

— Макс, ты прости нас, мы, правда, не хотели ничего плохого.

— Я не обижаюсь, ведь благодаря тебе и Насте у меня теперь есть Гром.

Когда мы с Кощеем вернулись обратно, то застали взволнованного Понфирия.

— Что-то случилось?

Домовой немного помялся, как всегда не зная рассказывать мне или нет, но потом все же решился.

— Весть мне тут на хвосте принесли, что на «Гнилых болотах» что-то нехорошее происходит.

— Что именно?

— Не знаю, — засопел недовольно Фиря, очень уж он не любил чего-то не знать или находится не в курсе дел, — то ли дух болотный шалит, то ли Кикимора совсем с ума сошла и вытворяет непонятно что. Надо бы глянуть, что там происходит, только боязно мне вас туда отпускать хозяин. Болота места опасные, не заметишь, как трясина засосет.

— Не переживай Понфирий, я один и не пойду, мы вон вдвоем с Кощеем, еще бы Настю с собой взять, да только под домашним арестом она пока.

— Ну, раз вдвоем, то ладно, — огладил свою бороду домовой, только сегодня не ходите, с утра сподручнее будет, не так опасно, а то к вечеру всякая нечисть активизируется.

Встав пораньше с утра, мы с Кощеем собрались в дорогу и вышли на крыльцо. Сегодня над землей стелился туман, было промозгло и сыро. Поежившись от утреннего прохладного ветра, я плотнее запахнул куртку и посмотрел на серое, затянутое тучами небо.

— Погода что-то не очень, — пробормотал Костя.

— Но идти все равно надо, — ответил я.

— Тогда вперед к новым свершениям и подвигам, — преувеличенно бодро продекламировал Кощей.

Топать нам пришлось далеко. Несколько километров мы шли по лесу. To тут, то там попадались грибы. Я предложил насобирать и уже достал из рюкзака пакет, как Кощей отрицательно покачал головой.

— Макс, не разумно это. Мы не знаем, что нас на болотах ждет, а еще эти грибы тащить. Может удирать придется, может сражаться с кем, руки должны быть свободны.

— Пожалуй ты прав, — с сожалением ответил я, посмотрев на два выглядывающих из травы подберезовика.

К полудню мы подошли к краю болота. Теперь я понял, почему они назывались Гнилыми, запах со стороны болот шел преотвратный, понизу струился сизый дымок. Мы с Костей соорудили себе из палок что-то наподобие посохов и осторожно сделали первый шаг. Под ногами сразу же зачавкало и заурчало.

— Странно все это, здесь даже лягушки не квакают и птиц не слышно, словно вымерло все кругом.

— Вот это-то мне и не нравится, да еще дым этот, — прошептал Кощей.

Стелющийся дымок постоянно уплотнялся в том месте, куда мы ступали, словно специально закрывая обзор, и чем дальше мы продвигались по болоту, тем выше он поднимался.

— Так дальше не пойдет, еще чуть-чуть и мы даже друг друга видеть не сможем.

— Погоди, я сейчас что-нибудь придумаю.

— У нас же есть порошок видимости, — обрадовался Кощей и уже полез к себе в сумку.

Я остановил его, схватив за руку.

— Думаешь, его надолго хватит? А потом что делать будем, когда он закончится? Постой на месте, я попробую заклинание.

Чем бы ты ни был, дымок или морок,

Сгинь, отойди ты с болотных каемок.

Путь нам очисти по кочкам и тряскам,

Зла не держи, мы тебе не опасны.

Дверь нам открой к середине болота,

Дух там болотный живет или кто-то?

Мы навредить никому не желаем,

Ты пропусти, мы всего лишь узнаем,

Что происходит в последнее время,

Ведь на болоте пропали все звери.

Мы лишь во всем разобраться поможем,

Все как было вернем и, зло уничтожим.

Сизый дымок некоторое время клубился вокруг нас в раздумье. В моем заклинании не было подчинения, лишь просьба и предложение о помощи. Вот он медленно, но верно скатился по бокам от нас, образовывая коридор и ограждая от всего остального пространства.

— Не знаю хорошо это или плохо, — пробормотал Кощей.

— Понятия не имею, — ответил я, и мы двинулись вперед, самодельными посохами прощупывая почву под ногами и перепрыгивая с кочки на кочку.

Глава девятая. Кикимора болотная

Не знаю, сколько мы шли, мне казалось, что время словно замерло на одном месте, хотя может, так оно и было. Вот впереди показалась небольшая площадка покрытая мхом. Внимательно приглядевшись, я увидел сидящую на ней низенькую сгорбленную старушонку в рваной, поношенной одежде с острым длинным носом и маленькими злобно сверкающими глазками.

Дымок остановился, словно боясь подплыть к этому островку и откатился немного назад, выставляя нас на обозрение местной нечисти.

— Кикимора, — прошептал мне на ухо Кощей.

— Ага: и, похоже, очень недовольная нашим вторжением. Что делать будем?

— Не знаю, давай смотреть по обстоятельствам.

В это время старушонка резво вскочила на ноги и, вытянув в нашу сторону корявый палец, визгливо спросила.

— Как вы здесь оказались, мерзкие людишки? Как посмели вы нарушить мое уединение?

Затем ее взгляд метнулся к дымку за нашими спинами, гневно замер, смотря на него в

упор. Я даже не предполагал, что эта туманно-сизая субстанция умеет издавать звуки, но в одно мгновение послышался испуганный визг и плотный кокон, окружающий нас, превратился в маленькое дрожащее облачко.

— Ты, это ты их привел, — возмущалась противная бабка, — ну ничего, ты еще пожалеешь об этом, а вы двое, — посмотрела она на нас, и губы Кикиморы растянулись в зловредной усмешке, — никогда не выберетесь из болота, сгинете здесь, утопните. Ха-ха-ха, — зашлась в злобном смехе маленькая вертлявая старушонка.

— Макс, мне кажется, она умом тронулась.

— Все может быть.

— Что вы там бормочите, смертнички?

— Да так, решаем, что с тобой такой красивой делать? — ляпнул Костя, не думая.

— Издеваешься? — взвилась Кикимора, с ее пальцев сорвался черный сгусток энергии и стремительно полетел в сторону парня.

Я ничего не успел сделать, но Константин просто поймал его голой ладонью и, хмыкнув, повертел в руке, рассматривая со всех сторон.

— Какое интересное проклятие, у меня в арсенале такого нет. Теперь будет, — радостно провозгласил он, и темный сгусток медленно втянулся в ладонь парня.

Кикимора ошеломленно хлопала глазами, да молча: открывала и закрывала рот: явно не находя никаких слов. Когда первый шок прошел, старушонка яростно сверкнула глазами.

— Ты кто такой, окаянный? Как тебе удалось справиться с моим проклятием?

Костя почесал щеку, зевнул, специально растягивая время и удовольствие от этого спектакля и доводя Кикимору чуть ли не до бешенства своим молчанием.

— Позер, — буркнул я, но тоже не смог сдержать улыбки.

— Всего лишь обычный Кощей, уважаемая Кикимора и как вы понимаете, проклятия — моя специализация.

— Тьфу, — сплюнула бабка, — и зачем ты притащился на мое болото и кого с собой привел?

— Это мой друг Максим, и это скорее он меня сюда привел, а не я его?

— И ты тоже Кощей? — спросила Кикимора.

— Да нет, я Хранитель.

Кикимора позеленела так, что дальше уже некуда. Ее маленькое личико скривилось до такой степени, словно она только что съела лимон, причем без сахара.

— Принесло же вас на мою голову, — прошипела она, — чего вы хотите? Не просто ведь так сюда забрели?

— Весть до нас дошла, что странное что-то здесь происходит. Вот и пришли выяснить и, как видимо не зря. Твоих рук дело?

— А если и моих, вас это не касается.

— Ты говори, говори, да не заговаривайся. Это моя вотчина, и я буду решать…

— Решать он будет, — перебила меня Кикимора, — не дорос еще, вот если бы Яга пришла, то я повинилась бы, а так, не перед кем. Это теперь мое болото, посмотрите, — указала она в сторону маленького сизого облачка, — дух болот, хозяин и защитник, что он против меня, так букашка малая. Я, конечно, тебе Кощей сделать ничего не смогу, как и ты мне, так как силы у нас похожие, да равные, а вот от твоего дружка избавлюсь.

— Ну, попробуй, только ответь напоследок, это ты зверье все извела и превратила болото в безжизненную землю?

— Я, — завертелась Кикимора вокруг своей оси, — и все, кто сюда попадет, сгинут и никогда больше не вернуться назад.

Под моими ногами заходила ходуном земля, из вонючей воды с двух сторон высунулись руки, состоящие из болотной жижи и, вцепившись в мои штаны, потянули вниз, в трясину, затягивая на дно.

Кощей бросился ко мне помогать.

— Нет, Костя, отойди, а то сам провалишься, — прокричал я.

Страх сковал каждую клеточку моего тела: на мгновение я представил, как с головой ухожу в болотную муть, и вода попадает в мои глаза и глотку, но как только я замер и перестал барахтаться, то почувствовал, что больше не опускаюсь вниз. Я вспомнил, что чем больше твой страх и чем больше ты дергаешься, тем сильнее трясина засасывает тебя вглубь. Сделав глубокий вдох и выдох, я попытался успокоиться и проанализировать ситуацию.

— Немедленно отпусти моего друга, — грозно проговорил Кощей и стал надвигаться на Кикимору.

— Ой, боюсь, боюсь, — кривлялась та, да мы с тобой Кощеюшка можем до скончания века силой мериться, а пока мы это делаем, твой дружок будет на дне пузыри пускать, да пиявок кормить.

Не слушая их препирательств, я пытался придумать заклинание или вспомнить, какие зелья мы с собой взяли. Мой рюкзак был наполовину утоплен вместе со мной, поэтому оттуда достать хоть что-то было не возможно. У Кости, насколько я знал, ничего для нейтрализации противной бабки не было. Оставалось заклинание. Нервно улыбнувшись, я крикнул Кикиморе:

— Эй ты, а вот такого не хочешь?

Ты почему без позволенья,

Чужие назвала владенья,

Своими и изгнАла прочь,

Тех, кто здесь жил и день и ночь,

А за такие вот дела,

Тебя саму изгнать пора,

Отправить в мир простых людей,

Где нет болота, нет теней.

Где веры нет ни в заклинанья,

Ни в колдовство и ни в гаданья,

Что смотришь, старая хрычовка,

В обычный мир тебе путевка.

Вокруг Кикиморы закружился разноцветный вихрь и, подхватив противную старушонку схлопнулся, исчез вместе с ней, словно их и не было вовсе, только еще некоторое время эхом отдавался визгливый голос Кикиморы.

— Не-е-е-е-т!

В это же время сизый дым уплотнился, представляя собой силуэт человека. Призрачные руки потянулись ко мне и с легкостью вытащили на поверхность. Весь грязный и обляпанный жижей, я плюхнулся на траву, переводя дух.

— Спасибо, — поблагодарил я духа болота.

— И тебе благодарствую, Хранитель, — прогудел голос в ответ.

Кощей уселся рядом со мной и расстроено вздохнул.

— Опять я не смог тебе помочь.

— Не переживай, главное ты пытался и вовремя отвлек Кикимору, пока я заклинание готовил.

Мы переглянулись и хихикнули, представляя злобную старушонку без магии в городе.

— Она ведь вернется и отомстить постарается.

— Ну, это еще не скоро будет, а вообще пусть старается, — философски заметил я, — будет на ком заклинания оттачивать.

— Эй, дух болотный, ты сможешь здесь порядок навести или тебе помочь чем?

— Нет, спасибо, дальше я сам справлюсь, — послышался низкий голос в ответ.

— Тогда, может, выведешь нас отсюда?

Если честно мне до ужаса не хотелось оставаться в этом месте даже лишние пару минут.

Перед нами снова появился коридор, а по бокам плотный, скрывающий от постороннего глаза дым.

Я старался идти: как можно быстрее, и как только мои ноги коснулись твердой почвы леса, повалился на землю.

— Знаешь, Костя, такие приключения не для каждодневного повторения.

— Это точно, — согласился со мной Кощей.

Грибов мы так на обратном пути и не набрали. Слишком вымотанные и усталые, с единственной мыслью «как бы добраться до дома» мы плелись по лесной тропинке.

Только когда вдалеке показался дымок родной «избушки», я облегченно вздохнул.

Понфирий увидев меня в таком виде, чуть не поседел раньше времени. Охая и ахая, он отправил нас с Кощеем в баньку, где мы нормально отмылись и разомлели, а когда вернулись в дом, стол уже был накрыт. Мы ужинали не торопясь и с наслаждением, а домовой все пытался подсунуть нам на тарелку, то еще один кусочек мяса, то парочку оладий, то подложить горячей скворчащей картошечки.

— Фиря уймись, мы же так лопнем.

На что тот только отвечал улыбаясь.

— Ничего с вами не случится, кушайте, кушайте, а то вот как исхудали, а на тебе, — ткнул он вилкой в сторону Кощея, — вообще одни кожа да кости остались. Все, я теперь вами займусь, глаз с вас не спущу, будете у меня как следует питаться по нескольку раз в день, а я прослежу, чтобы все, что на тарелках положено съедали.

Я застонал.

— Понфирий, я больше не могу, объелся, спать пойду. Костя ты как?

— Я тоже, пожалуй. День сегодня тяжелый был, пора и на боковую.

Выскользнув из-за стола, мы опрометью кинулись наверх, пока домовому не пришла идея еще чем-нибудь накормить уставших домочадцев.

Утро нас застало солнечной погодой, чем здорово порадовало. Костя предложил сходить проведать Настю и рассказать ей о вчерашних похождениях. Я был не против, потому что хотел проведать Грома и немного на нем прокатиться. Магия коня действовала на меня успокаивающе, а мне необходимо было вернуть душевное равновесие.

Настя естественно очень расстроилась, что ей не удалось сходить с нами на болота, да еще и обозвала дураками, при этом рассказав несколько способов изгнания Кикиморы.

Почувствовав себя полными невеждами, мы клятвенно пообещали, что если куда и соберемся, то сначала заглянем к ней за советом или возьмем с собой и только после этого отправимся совершать подвиги или с кем-нибудь сражаться. Гром встретил меня радостным ржанием. Выведя его из конюшни, я быстро вскочил в седло, и мы понеслись навстречу ветру. На душе сразу стало спокойно и хорошо. Все проблемы отошли на второй план. Сейчас не было ничего кроме моего коня, несущего меня вдаль.

Вдоволь нагулявшись, я вычистил Грома и, попрощавшись с ним, вышел из стойла.

Костя собрался забежать в деревню к Марье, а я решил составить ему компанию.

У дома знахарки толпилось несколько человек.

— В очередь, ребятки, — сказал нам седовласый мужчина с грустными, отчаявшимися глазами.

— Что опять случилось? — спросил я Кощея и мы, не сговариваясь, взбежали по лестнице и ворвались в избу.

— Марья, что происходит?

— Потом, — прошептала она одними губами.

Напротив знахарки сидела девочка лет семи, а рядом стоящая женщина, видимо ее мать, причитала.

— Я ведь не знаю, что и делать? Врач говорит обычная простуда, только не верю я. Танечке все хуже и хуже становиться. Да и не одна она у нас в деревне заболела. Помоги, Марья. Я знаю, ты можешь.

— Как не помочь, помогу, конечно.

Знахарка сняла с шеи амулет в виде небольшой деревянной пластинки с исписанными на ней непонятными символами и одела девочке на шею.

— Вот, пусть не снимает, через пару дней ей должно стать легче.

— А если не станет? — заливаясь слезами, спросила мать девочки.

— Станет, а теперь ступай отсюда, да скажи, что приема больше не будет.

Народ на улице загудел и заволновался, но быстро разошелся по своим делам.

— Беда у нас опять в деревне, Навьи объявились.

— Помню, это духи смерти, но они долго на одном месте не задерживаются.

— Так-то так, только вот за это время успевают извести немало населения деревень.

— Что же делать? Как от них спастись? — спросил я.

— Единственная защита обереги или нашивки на одежде с охранными знаками, напитанными силой. Да только разве заставишь народ навешать на себя непонятно что. Это только у кого беда уже случилась, ко мне бегут, да и то не все, некоторые своих родных в районную больницу отправляют. Навьи в основном ночью нападают, а у нас редко кто после захода солнца на улицу выходит. Поэтому нужно охранные знаки на дома наносить.

— Значит, нанесем, — уверенно произнес я, — у тебя обереги еще остались?

— Нет, все жителям раздала, последний девочке при вас на шею повесила. У меня и было-то всего четыре штуки, Яганна пару лет назад присылала.

Я прищурил глаза и пристально посмотрел на Марью.

— Ты его с себя сняла, значит сама без защиты осталась?

— Осталась, — развела руками женщина, — но ничего, я осторожна буду, Кощею ничего не грозит, он у нас сам, как ходячее проклятие, а у тебя, — знахарка пальцем легонько коснулась висящего на груди камушка, — защита на все случаи жизни.

— Что-то эта защита вчера не помогла, — проворчал я, — от Навий точно подействует?

— Сто процентов.

— Тогда показывай эти твои знаки.

— Максим некогда, уже вечер, давай мы с Костей будем наносить их на дома, он знает как, а ты напитывать силой.

Марья достала с полки мелок для себя и кинула Кощею баллончик с краской. Накинув легкую курточку, она направилась к выходу. Ни я, ни Костя не сдвинулись с места.

— А ну вернись назад! — воскликнул я, — совсем с ума сошла?

— Ты чего Макс?

Мы с Кощеем грозно посмотрели на знахарку.

— Без оберега ты из этого дома не выйдешь.

— Максимка, у нас нет времени на меня, — сказала женщина и взялась за ручку двери.

— Костя, не дай ей выйти, — крикнул я и заметался по комнате, в поисках нужного мне предмета, а Костя кинул в Марью проклятием подчинения.

— Замри, — произнес он, и женщина выполнила его приказание, яростно сверкая глазами, но не в силах что-либо изменить.

— Прости, — пробормотал Кощей.

В это время я заметил на верхней полке шкафа фломастер.

— To, что нужно! Костя держи, рисуй прямо на коже, так надежнее будет. Долго конечно не продержится, но на ночь точно хватит, а утром мы ей настоящий оберег сделаем.

— Где рисовать-то?

Я растерянно похлопал глазами.

— Ээ-э, давай на предплечье, только ей нужно куртку снять и рукав рубахи закатать повыше.

— Марья, куртку сними, — знахарка подчинилась, — рукав закатай.

Когда кожа на предплечье была оголена, Костя старательно стал выводить охранные знаки, даже высунув язык от усердия.

— Макс, теперь твоя очередь.

Я положил ладонь на исписанную символами руку и от всего сердца пожелал, что бы все беды и болезни обходили эту женщину стороной. Кожа под моей ладонью нагрелась и, убрав ее, я заметил, как по написанным знакам пробежали золотистые всполохи, давая понять, что защита наложена.

— Готово, — сказал я, — снимай свое проклятие.

— Марья отомри, проклятье пропади, — прошептал Кощей.

— Вы два… — возмущенно начала знахарка, — да что с вами разговаривать, давайте быстрее, время не ждет, — и мы все втроем выскользнули на улицу.

Приходилось осторожно подкрадываться к каждому дому, что бы жители нас не заметили. Это было даже забавно в какой-то мере. Если калитка была закрыта, Костя перепрыгивал через забор и открывал нам ее изнутри. На всех нас я навесил заклинание невидимости, если бы мы заранее знали, что так получится, то прихватили необходимые зелья из дома, а теперь мне приходилось тратить силы еще и на нашу конспирацию. Не учли мы лишь одного. Подойдя к очередному дому, Костя сиганул через забор. Сначала послышалось громкое рычание, а затем возня. Через несколько минут Кощей перевалился обратно через забор, проклиная чертового пса.

— Эй, ты поосторожнее с проклятиями, — хохотал я, катаясь по траве, — бедная собачка ни в чем не виновата, она просто охраняла свой дом.

— Да чего ей сделается, этой морде, а у меня теперь на заднице штаны лохмотьями висят, — пожаловался Костя.

Жаль, что я, как и все остальные не мог этого видеть. На наш шум вышел хозяин дома.

— А ну тихо, — шикнула Марья и, на ощупь, схватив нас за отвороты курток, потащила прочь.

Около трех часов нам понадобилось, чтобы почти закончить свое дело. Оставался последний дом. Марья и Костя уже нанесли необходимый рисунок, а я сидел на траве: впитывая идущую от нее энергию. Голова кружилась от перенапряжения.

— Макс, давай.

— Вы идите, я сейчас пару минут отдохну и напитаю знаки.

Посидев еще немного, я встал и подошел к стене дома, доделывая свою работу.

— О, Костик флакончик с остатками краски выронил, — заметил я и наклонился его подобрать, при этом от усталости совершенно не чувствуя, что с меня слетела невидимость.

— К-хм, к-хм, — послышалось надо мной.

Я поднял голову и увидел местного участкового.

— И что это мы тут делаем, молодой человек?

— Да я, просто тут мимо проходил.

— Ага, как же и баллончик случайно нашел. Скажешь не твой?

— Не мой, — подтвердил я.

В это время, к участковому подошел толстый пузатый мужичок с осоловелым лицом.

— Олег Павлович, что здесь у вас? — поинтересовался он.

— Да вот молодежь развлекается.

Хозяин дома, а это был именно он, заметил нарисованные краской защитные знаки и уставился на меня побагровевшими глазами.

— Ты, маленький поганец! — взревел он.

Я даже удивился, как из такого небольшого человека может исходить подобный звук, похожий на рев раненного лося.

— Вредитель, — он ловко, не смотря на свой вес, подскочил ко мне и, схватив за ухо, дернул со всей силы.

— Ай-ай! — воскликнул я, вырываясь из его цепкой хватки.

— Вандализм, это самый настоящий вандализм! — вопил мужичок, — ты испортил мне стену! Придется вновь все перекрашивать! Кто теперь покроет мне убытки? В участок его Олег Павлович, а я завтра подойду и заявление напишу. Пусть его родители на покраску моего дома раскошеливаются.

По-моему, участковый уже сам был не рад, что ввязался во все это.

— Пошли парень, — сказал он мне и ухватил под локоть, видимо боясь, что я могу сбежать.

Идя в сторону участка, который находился на самом краю деревни, я заметил Кощея и Марью, которые было, рванули в мою сторону, видимо собираясь на выручку. Я тихонько подал им знак, чтобы не вмешивались. Костя итак уже был на заметке у участкового, не хватало ему еще раз засветиться. Марью же Олег Павлович считал чудаковатой женщиной со странностями и относился к ней и ее ремеслу очень настороженно. Поэтому мне не хотелось вмешивать друзей в это дело. Сам попался, сам и буду выкручиваться.

В участке Олег Павлович посадил меня за стол и заставил писать объяснительную. Ну я и написал:

«Я Сторожников Максим Елисеевич сегодня вечером рисовал охранные знаки на домах жителей деревни с целью их защиты от злых духов».

Прочитав написанное, участковый нахмурил брови и грозно посмотрел на меня.

— Издеваешься?

— Никак нет, товарищ капитан.

— Документов я так понимаю, при себе никаких не имеешь. Кто родители? Где проживаешь?

— Городской я, сюда к бабушке на лето отправили.

Я объяснил, где находится наш дом.

— М-да, далековато ты забрался. Туда ведь даже на машине не проедешь, забуксует, а пешком половину дня топать. И не лень тебе туда-сюда ходить?

Ну не мог же я объяснить Олегу Павловичу, что добираюсь от дома до деревни примерно за двадцать минут магическими тропками.

— Сегодня в участке переночуешь, а завтра бабушке позвонишь. Помню я ее, бойкая старушка. Пускай за тобой приходит и штраф заплатит.

— У бабушки связи нет, там телефон не берет, — вот даже врать не пришлось, а то, что ее самой нет дома, Олегу Павловичу знать не обязательно.

— Тогда мне придется позвонить твоим родителям.

Тут я действительно испугался. Узнай они, что я влип в неприятности, мигом домой увезут.

— Не надо родителям, — умоляюще протянул я, — пожалуйста.

Накладывать заклинание забвения на участкового не хотелось, он просто выполнял свою работу, к тому же оставался кабанообразный хозяин последнего дома, который должен был завтра прийти, написать на меня заявление. И тут меня осенило.

— А позвоните Михаилу Сергеевичу или Алисе Викторовне Стрижановым. Я могу дать их телефон. Они за меня поручаться и штраф, если нужно заплатят.

— Номер Михаила Сергеевича я знаю. Очень уважаемый человек, — произнес участковый, — ладно, вот что мы сделаем, я сейчас чайник поставлю, чайку с печенюшками попьешь, извини, больше ничего нет. В камеру я тебя сажать не буду, вон диванчик в углу стоит, на нем и поспишь.

Участковый открыл старый деревянный шкаф и достав оттуда потрепанный плед, протянул мне.

— Спасибо, — ответил я, не ожидая такого участия от Олега Павловича.

— Не за что, только я участок запру, ты уж не обижайся, а то вдруг, тебя понесет куда- нибудь, на ночь глядя.

Я понял, что Олег Павлович больше беспокоится не о том, что я могу сбежать, а о моей безопасности и подбадривающее ему улыбнулся.

— Закрывайте, я сбегать не собираюсь.

Не смотря на то, что диванчик оказался жестким и неудобным, заснул я почти сразу, правда подумал, что завтра Понфирий опять будет меня отчитывать за то, что я не ночевал дома.

Проснулся я по привычке рано, вот еще одна особенность, которая появилась у меня за это лето, раньше в период каникул я мог спать часов до двенадцати, и ни что не могло поднять меня с постели.

Попивая утренний чай, я стал ждать участкового. Олег Павлович пришел быстро, да еще и на пару с толстяком. Тот опять стал брюзжать что-то насчет испорченной стены дома, но я, честно говоря, не слушал. Вот и помогай таким. Нет, я, конечно, понимаю, что они не в курсе, о том, что мои действия направлены на их же защиту, но зачем так-то реагировать. Подумаешь, небольшая надпись серой краской. Можно подумать я ему весь дом разрисовал.

Участковый позвонил Стрижановым, и примерно через час за мной подъехал Михаил Сергеевич.

— Собирайся, разбойник, — подмигнул мне мужчина и, переговорив о чем-то с Олегом Павловичем, направился к выходу, подталкивая меня перед собой.

— Ну, ты даешь, надо же было так по-глупому попасться, учить вас еще и учить, — вздохнул он, — тебя до поля подбросить?

— Нет, спасибо вам, за все спасибо, но я еще к Марье зайду, они там с Кощеем за меня беспокоятся. Насте привет передавайте.

— Обязательно.

Махнув рукой на прощание, я быстрым шагом направился в сторону дома знахарки.

Глава десятая. Змей Горыныч или одна голова хорошо, а три лучше

Навьи через пару дней исчезли из нашей деревни, понимая, что здесь нечем поживиться. Меня же все-таки заставили отмывать «наше художество» на стенах деревенских домов. Кощей вызвался мне помочь, Настю тоже досрочно освободили из домашнего заключения, поэтому мы втроем стирали все это «непотребство», как выразилась одна местная старушка.

Пару раз нам встретилась тетка Кости, к которой его отправили жить и каждый раз, увидев племянника, она, наливаясь желчью и тыкая пальцем в сторону моего друга, язвительно выдавала.

— Что допрыгался, наконец? Давно тебя пора на учет в полицию поставить. Место тебе в колонии, разбойник. Бедные твои родители, вовремя успели избавиться от такого позора. Жаль, что на мою шею повесили, корми его, пои неблагодарного.

Кощей сжимал кулаки, но молчал, из последних сил сдерживаясь, чтобы не запустить во вредную родственницу каким-нибудь проклятием.

— Уважаемая, — процедил я, — к сожалению, не знаю вашего имени, — вышел вперед я и недобро взглянул на женщину.

— Аксинья Мефодьевна, — ответила та, в свою очередь настороженно глядя на меня.

— Так вот, Аксинья Мефодьевна, я никому не позволю оскорблять моих друзей, а Костя, мой друг. К тому же вам бы помалкивать в тряпочку. Вам доверили ребенка, но вы не то, что его воспитанием не занимались, вы вообще не обращали на него внимания, но даже без этого Костя вырос замечательным парнем. И уж точно не нужно говорить то, что вам приходится его кормить, насколько я знаю, он у вас в последние годы практически не живет. Вы не следите за учебой племянника, не покупаете ему одежду, не знаете, где он ночует и проводит время. Так может это на вас следует написать жалобу в полицию за несоблюдение ваших прямых обязанностей?

Я был зол, очень зол.

Тетка сощурила свои маленькие поросячьи глазки, заплывшие жиром и, стала надвигаться на меня.

— Ты смеешь мне угрожать, хулиган малолетний? Да я тебя в порошок сотру…

— Что здесь происходит? — послышался сзади голос Марьи.

Мы с Кощеем облегченно вздохнули. Я бы никогда не стал вредить обычным людям, но эта женщина настолько вывела меня из себя, что находясь на грани и сорвавшись, я мог запустить в нее какой-нибудь магической гадостью.

Тетка обернулась в сторону знахарки и замолкла. Деревня, это вам не город, здесь народ в большинстве своем суеверный и к таким как Марья особое отношение. Знахарок побаивались и уважали, к ним приходили на поклон, случись в доме какая беда. Если раньше я считал такое отношение беспросветной дремучестью и чушью, то теперь понимал, насколько ошибался. Современные знания и технологии не позволят уберечь вас от нападения нечисти или насланного проклятия, а знахарок, живущих обычно в глухих деревнях осталось не так уж и много, как собственно и Хранителей.

— Да вот, племянника уму разуму учить пытаюсь, — не очень уверенно ответила Аксинья Мефодьевна Марье.

— Отстань от парня, тронешь его, всю жизнь жалеть будешь, — сказала знахарка и слова ее прозвучали, как предсказание, — больше предупреждать не буду.

Тетка разом как-то сникла и, бросив на племянника взгляд исподлобья, пошла прочь.

— Мальчишки, ну-ка, успокойтесь, — посмотрела на нас женщина и, подойдя, положила свои ладони на сжатые кулаки побледневшего Кощея.

Я несколько раз глубоко вздохнул и почувствовал отпускающее меня напряжение.

— Хватит на сегодня работы, пойдемте ко мне, отдохнете, чайку попьете, расскажите, как прошел день.

Просидели мы у Марьи почти до вечера. Женщина пыталась уговорить остаться на ночь у нее, но мы с Костей все же решили пойти ко мне. Привыкли мы за эти два месяца жить в доме бабули.

На следующее утро, выглянув в окно, мы увидели, что на улице моросит мелкий дождичек, и решили весь день провести дома, но нашему желанию не суждено было исполниться.

Мы с Костей как раз пытались создать новое зелье, когда в комнату просунулась голова взволнованного Понфирия.

— Что опять Фиря?

— Там, там! — взволнованно, проглатывая слова, пробормотал домовой.

— Что там? — но Понфирий лишь махал своими руками, да удивленно хлопал глазами.

— Да говори ты.

— На поляне, где жилище Лешего, приземлился Змей Горыныч, — выдал домовой и облегченно выдохнул.

От изумления я присел на стоящий рядом стул и открыл рот.

— А он разве существует? — ошалело спросил я.

— Ну, ты даешь, Макс, — посмотрев на мой пораженный вид, усмехнулся Костя, — у тебя друг Кощей, а ты в существовании Змея Горыныча сомневаешься.

— Так, то Кощей. А как хоть он выглядит? — заинтересованно спросил я, — наверно тоже человек, умеющий плеваться огнем, как в файер шоу?

— Не-а, не скажу, сам увидишь, — ответил Кощей и показал кулак Понфирию, чтобы тот тоже молчал.

— Вот ведь, вредные, — проворчал я.

Костя быстро стал убирать реактивы.

— Чего расселся, помогай, — кивнул он в мою сторону, — сейчас пойдем знакомиться с Горынычем.

Я вскочил и начал помогать другу. Закончив примерно за пятнадцать минут, мы метнулись в коридор и, надев резиновые сапоги и легкие курточки, накинули сверху дождевики.

По дороге я приставал к Кощею с расспросами о магическом Змее, на что друг только отмахивался, да ускорял шаг. Пока мы шли, дождик закончился, и выглянувшее солнышко сразу стало припекать. Мы скинули верхнюю одежду и, свернув, запихнули ее в рюкзаки.

Выскочив на поляну, я обомлел. Передо мной сидел Змей, НАСТОЯЩИЙ ЗМЕЙ или правильнее сказать ДРАКОН с тремя головами, с огромными устрашающими пастями в которых блистали большие острые зубы. Из уголков рта Змея капала слюна. Сам он был покрыт черной блестящей чешуей.

Змей повернулся на шум и уставился на нас немигающими янтарными глазами. Ноздри зверя раздулись, выдыхая струи жаркого удушливого воздуха, на каждой из голов взметнулись не видимые ранее острые игольчатые гребни, большие кожистые крылья развернулись при резком взмахе.

Мы сделали несколько шагов назад и, уперлись спиной в ствол дерева.

Костя выставил перед собой руки, ладонями вперед, и я последовал его примеру, показывая, что нападать мы не собираемся. Хотя это наверно было бы смешно, посмотреть, как два маленьких человечка прыгают вокруг огромной туши трехглавого дракона.

— Уважаемый Змей Горыныч, — начал Костя, — меня зовут Кощей, можно просто Костя, а это мой друг Максим, он будущий Хранитель. Вы простите, что мы нарушили ваше уединение, но нам бы хотелось знать, как и зачем вы оказались на поляне деда Матвея.

— Хотели бы они знать? А не много ли чести? — пронеслось в моей голове.

— Уф, — с облегчением вздохнул я, понимая, что стоящая напротив зверюга разумна.

— Сам ты зверюга, — послышался мысленный ответ, и я понял еще одну вещь. Речевой аппарат Змея не был пригоден для человеческой речи, и общаться эта рептилия могла только ментально.

— Рр-р, — взревели все три головы: — сколько можно обзываться? С виду такие культурные дети, а на деле наглецы и невежды. Вот возьмусь я за ваше обучение, быстро дурь из головы выбью, а то взяли моду старшим грубить.

Видимо Кощей тоже что-то такое подумал: так как Горыныч грозно зыркал не только в мою сторону, при этом от возмущения из одной из его пастей вырвался сноп огня и выжег траву на поляне, а затем искорки яркого света взметнулись вверх, и загорелись ярким пламенем.

— Это еще что такое? — пробормотал я, — трава же мокрая, почему огонь горит?

— Так он же из пасти Змея, — ответил более просвещенный Костя, — значит магически усиленный, — и, посмотрев на все это безобразие, спросил, — что делать будем?

Огонь разгорался все сильнее. Змей Горыныч топтался на поляне, как слон в посудной лавке. Он вертелся, топая своими мощными лапами, пытаясь затушить выпущенный на волю огонь, задевая хвостом ветви деревьев и сбивая их вниз. До меня долетали обрывки его ругательств.

— Горыныч! — закричал я, — стой! Так ты только еще хуже сделаешь!

— И что ты предлагаешь? — продолжал вертеться дракон, правда, без толку. Огонь никак не хотел затухать.

— Отойди, ты итак уже натворил дел, с любимых деревьев Лешего всю листву посшибал. Думаешь, дед Матвей: когда вернется, обрадуется такому погрому?

Три головы метнулись в разном направлении, охватывая взглядом сразу всю поляну и замечая нанесенные повреждения. От шока Горыныч плюхнулся на задницу и нервно забил хвостом по земле.

— А огонь? Если его не потушить, то начнется пожар, — в отчаянии простонал дракон.

— Сейчас все исправим, — успокаивающе произнес я, уже складывая в уме заклинание.

Огонь, что был магией создан во чреве,

И хлынул наружу в неистовом гневе,

Бегущий в траве, по листве, по цветочкам,

Играющий, словно котенок с клубочком,

Смирись и потухни, в земле исчезая,

Серебряным пеплом навек оседая.

Огонь на секунду взвился вверх, зашипел, не соглашаясь с моими словами, но затем постепенно начал угасать и вот уже последние искорки, все еще сопротивляясь, сверкнули и погасли. Мы посмотрели на все это безобразие и простонали. Четверть поляны деда Матвея была выжжена и покрыта ковром из серого пепла.

Змей Горыныч сидел, опустив вниз все свои три горемычных головы.

— Не переживай, Горыныч, исправим.

Тот только тяжко вздохнул.

— Матвей меня убьет, когда вернется, я ведь сказал ему, что научился спонтанные выбросы контролировать, вот он и позвал меня к себе в гости. Хотел, чтобы я с вами магию стихий попрактиковал, а тут вон что вышло. Я ведь еще молодой Змей, только недавно самостоятельным стал, из родительского гнезда вылетел.

Я мысленно представил размеры гнезда и хихикнул, чем вызвал неодобрительный взгляд Горыныча.

— Так ты теперь наш новый учитель? — поинтересовался Кощей.

— Вряд ли: если Леший об этом узнает, он меня к вам и на пушечный выстрел не подпустит, — закручинился Змей.

— А мы ему не скажем, Макс сможешь вернуть поляне первоначальный вид?

— Нет, такое не потяну. Выжженную землю восстановить смогу, может кое-где на деревьях новые росточки пустить.

— А большего и не надо, — обрадовались Кощей с Горынычем, — остальное мы приберем. Дед Матвей, конечно, заметит изменения, но они будут незначительными, так что отбрехаемся.

— Ну, давайте, — произнес я и уселся на траву, облокачиваясь на ствол дерева. В это время произошло невероятное. Вокруг Змея заклубился непроглядный туман, а через несколько минут, когда он рассеялся, перед нами предстал мини Горыныч. Сейчас он был размером примерно с крупную овчарку. Смотря на наши обалдевшие лица, все три уменьшенные пасти оскалились в подобии улыбки.

— А сразу так нельзя было?

— Нет, нужно же было произвести на вас впечатление, — ответил Горыныч и, стал помогать Кощею, наводить порядок.

В этом уменьшенном состоянии Змей явно лучше контролировал свои силы, это было видно по тому, как он подхватывал с земли всеми тремя пастями валяющиеся ветки, подкидывал их в воздух и мгновенно сжигал на призрачном огне. Честно сказать, это было круто.

— Выпендрежник, — констатировал я, глядя на Горыныча.

Когда с уборкой было покончено, дело осталось за малым, точнее за мной. Заклинание было уже наготове, так что ждать я не стал.

Земля, ты мать всего живого,

Послушай моего ты слова,

Та рана и та боль в тебе,

Пускай уйдут в небытие.

Я присел и положил руки на выжженную землю.

Проклюньтесь первые ростки,

Травы, цветов проводники,

Пустите корни и сейчас,

Ковром покройте землю в раз.

Подойдя к первому попавшемуся дереву, я продолжил:

И вы лишь, голые сучки,

Родите свежие листки,

Пускай внутри струится сок,

И силы жизненной приток.

Закончил я, уже раскинув руки в стороны:

Пусть сила магии моей,

Струится все быстрей, быстрей,

Пусть здесь все снова оживет.

Первоначальный вид вернет.

В последнее время заклинания давались мне все легче и легче. Чуть покачнувшись, я обвел взглядом местность.

— М-да, похоже, я перестарался.

— Это точно, — захихикал Кощей.

Вся поляна была покрыта густой, ярко зеленой сочной травой, достающей мне примерно до колена, а на тех местах, где на деревьях были сшибленные хвостом Змея ветки, шумела и колыхалась от порывов ветра густая листва.

— А что, здорово получилось, — улыбнулся я, — Горыныч, у тебя остановиться есть где?

Змей немного помялся.

— Да я и здесь на полянке могу остаться, что мне сделается.

— Не, так не пойдет, поживешь пока с нами, только в доме реальные размеры не принимай, а то разнесешь его в щепки.

Понфирий безумно обрадовался новому гостю. Горыныч был до отвала накормлен и напоен, а теперь лежал пузом к верху, блаженно откинув головы назад, и вилял от удовольствия хвостом, а домовой почесывал ему вздутый животик, на что Змей жмурил свои шесть янтарных глаз. Васька, сначала шипевший на непонятного гостя, притулился сбоку Горыныча и мурлыкал.

— Ну, прямо идиллия, — хохотнул я, смотря на эту картину, — не-е, ты не трехголовый страшный Змей Горыныч, наводящий ужас на деревни и села, ты просто милая безобидная животинка, пускающая в данный момент слюни на бабушкин ковер.

— Но-но, — приоткрыл пару глаз Горыныч, — осторожнее в выражениях.

— А то что?

— Съем.

— Лопнешь, в тебя итак последний кусок говядины еле влез.

Змей хотел запротестовать, но случайно рыгнул средней головой, изо рта которой, струйкой повалил черный дымок. Засмущавшись, Горыныч прикрыл рот лапами.

— Простите, — покаялся он.

Мы же с Кощеем развлекались по полной, смеясь и забавляясь. Ведь не каждый день у тебя дома находится объевшийся и рыгающий Змей Горыныч.

На следующее утро прибежала Настена. Что она только не делала. Девчонка казалось осмотрела и ощупала каждый сантиметр тела бедного дракона. Заглянула во все три пасти, проверила качество зубов и вынесла вердикт.

— Фу-у! Ты хоть иногда зубы чистишь?

— Зачем? — удивился Змей.

— Как это зачем? Вот начнется у тебя кариес, тогда узнаешь.

— Я магическое существо, у меня в принципе не может быть никакого кариеса.

— Но запах-то есть, а это не прилично, — заключила будущая Яга и, схватив упирающегося Горыныча за холку, потащила во двор.

— Сейчас мы тебе зубы будем чистить, — поставила дракона перед фактом Настя.

— Не выйдет, — ответил тот и хотел принять свой истинный размер, но девчонка опередила его припечатав.

— Это открытая местность, при больших размерах тебя могут заметить обычные люди, представь, что тогда случится?

Горыныч сразу присмирел и просительно посмотрел в нашу сторону, прося защиты.

— А что тогда случится? — спросил я.

— Его ждет наказание, в лучшем случае отправят в другой мир.

— Куда?

— Не спрашивайте, сама пока ничего не знаю, просто в одной книге у мамы прочитала, что магические существа, засветившиеся перед обычными людьми или показавшими им свою истинную суть, ссылаются в какой-то другой мир. Не знаю, что это значит.

— За то я, знаю.

— Горыныч, ты хочешь сказать, что есть другие миры?

— Ну, есть и что?

— А мы сможем туда попасть? — восторженно спросила Настя.

— Ничего я вам не скажу, — злобно прошипел Змей и его глаза грозно блеснули, а между зубов вспыхнули язычки пламени.

Только тогда я понял, что Горыныч нам не ровесник и не какое-то домашнее животное, которое можно потащить купать или чистить зубы. Наше поведение по отношению к этому магическому существу, которое было старше нас в несколько десятков, а то и сотен лет было неприемлемым. А вопросы? Вопросы могли и подождать. Не стоило бежать впереди паровоза. Я был абсолютно уверен, что мы все узнаем в свое время от того же Горыныча, ну а если не от него, от деда Матвея или моей бабушки.

— А вот и скажешь, — уперлась подруга.

— Настя, хватит, — одернул я девчонку, — оставь его в покое.

— И ты туда же, зануда. Неужели не интересно?

— Интересно, но поверь мне Настя, нам сейчас эти знания ни к чему. Я это чувствую.

Подруга внимательно посмотрела в мои серьезные глаза.

— Хорошо, — кивнула она, соглашаясь, — тогда пошли чистить зубы этому вонючке.

Я застонал от бессилия, понимая, что если Змей по-настоящему разозлиться, он нам устроит развеселую жизнь, даже не принимая истинных размеров.

— Дети, — простонал тот и направился к бочке с водой, — ну, что стоите, начинайте, — и раскрыл три свои пасти, — только боюсь, у вас зубной пасты на все мои зубы не хватит.

В процессе мы все измазались пастой, обрызгались водой, но было весело. Горыныч сверкал начищенными зубами и вроде бы тоже был доволен. Часов в пять по полудню Настя засобиралась домой, и мы проводили ее до поля, где передали под ответственность Прохора.

Глубокой ночью, нас разбудил трехглавый дракон и заговорщически прошептал.

— Не хотите ли полетать, ребятки?

Мы долго терли глаза, не понимая, что хочет от нас Змей, но когда поняли, сон как рукой сняло. Быстро выскочив из кроватей, мы тихо спустились вниз, боясь побеспокоить Понфирия и, выскользнули за дверь. Ночь была темной и безветренной, а небо усеяно мириадами звезд.

— Красота — прошептал я, с сожалением понимая, что мои каникулы подходят к концу и скоро придется возвращаться в город.

С удивлением я обнаружил, что могу прекрасно видеть в темноте, даже без специального заклинания, о чем не преминул сообщить Кощею и топающему рядом Горынычу.

— А ты что хотел, ты будущий Леший, вот способности потихоньку и просыпаются.

— Костя, а у тебя тоже ночное зрение есть? — поинтересовался я. У Змея я даже спрашивать не стал и так все ясно.

— Конечно, куда же мне без него.

Отойдя метров на двести от околицы, Горыныч окутался плотной дымкой и в следующее мгновение перед нами возвышался могучий и грозный Змей. Он присел, пригнувшись к земле, чтобы нам было удобнее на него забраться.

— Садитесь на шеи по краям. Только смотрите, не давите мне, а то сброшу.

Мы устроились верхом на Горыныче, вцепившись руками в боковины гребней на его головах. Сделав пару шагов, огромная махина взвилась ввысь.

— Аа-а! — заверещали мы, на пару с Кощеем.

Черная туша Змея сливалась с темнотой ночи, поднимаясь все выше и выше, вызывая в нас смесь восторга и страха. Мы летели над полем. Горыныч, то поднимался выше, то стрелой летел к земле, выравниваясь у самого низа, почти касаясь брюхом стеблей пшеницы. Взмах угольных крыльев был настолько аккуратен и волшебен, что не вызывал порывов ветра: ни один колосок пшеницы не шевельнулся под магическим зверем. Вдоволь нарезвившись, Змей приземлился недалеко от нашего дома, и мы просто скатились с него на землю. Ноги не держали, трясясь в коленках, а руки дрожали от попыток удержаться на шее магического существа. С трудом поднявшись, на полусогнутых, кряхтя и стеная, мы побрели к калитке, но при этом на наших лицах блистала широкая улыбка.

— Это вам детки не с горки зимой кататься, — ехидно прокомментировал наше положение Змей.

На следующее утро нас ожидал сюрприз. Проснувшись раньше всех, я вышел на кухню и увидел сидящую за столом и попивающую чай бабушку.

— Бабуля! — радостно воскликнул я и поцеловал старушку в морщинистую щеку, — как я рад тебя видеть.

— Неужто соскучился? — хитро прищурилась Яганна, глядя в сторону внука.

— Очень, — ответил я.

В это время в кухню завернул голодный после ночных полетов Змей, но увидев бабушку, от неожиданности поперхнулся и чуть не плюнул огнем.

— А ты что здесь делаешь? — удивилась бабуля, глядя на Горыныча.

— Так меня Леший вызвал, двух оболтусов обучать, а сам куда-то уехал, вот я здесь и поселился, — меланхолично продублировал нам с бабулей свою речь Змей и стянул со стола три бутерброда с колбасой, заработав сразу всеми челюстями.

Зевающий Кощей не открывая глаз, вышел из-за угла и, споткнувшись о Горыныча, полетел на пол, прихватив до кучи меня, при этом, схватившись за скатерть и утаскивая за собой все, что было на столе.

Бабушка стояла и смотрела на нас, посмеиваясь. Мы же облитые чаем с липким вареньем, пытались подняться, но поскальзывались и снова грохались на пол. Даже домовой не удержался от смешка, видя, как с уха Кости свисает прилипший кусочек сыра, а с моего носа стекает апельсиновый джем, спина же Горыныч вообще была вся усыпана сахарной пудрой с прилипшими к ней пышными оладьями.

Понфирий с бабулей немилосердно вытолкали нас на улицу и отправили мыться на речку. Хорошо хоть уборки на кухне мы избежали. Так как было ранее утро, и мы вполне могли встретить какого-нибудь любопытного рыбака, Змей принял невидимый вид, что, кстати, давалось ему с великим трудом. Ругаясь и топая, как стадо слонов, он подошел к водоему и с громким плюхом кинулся в воду, обдавая нас ледяными брызгами.

Когда мы вернулись обратно, то застали бабушку и пришедшую Настену, мирно распивающих чай.

— Что же Горыныч, принимай учеников, одобряю, но смотри, отвечаешь за них головой, за всех троих.

— Но, — возмутился, было, Змей, посмотрев в сторону Насти.

— Никаких но, сказано тебе трое, значит трое, — подвела черту бабуля.

— Угу, — недовольно буркнул Горыныч, но спорить поостерегся, хоть и не хотелось ему вешать на свою шею неугомонную девчонку.

— Сегодня отдыхайте, — разрешила бабушка, — а с завтрашнего дня за учебу. Времени у вас ребятки в обрез осталось, всего полторы недели, так что магию стихий изучать будете в ускоренном темпе.

Глава одиннадцатая. Я вернусь

Змей взялся за нас всерьез, не давая спуску. Мы все прекрасно понимали, что магией стихий за полторы недели нам не овладеть, но хотя бы азы выучить мы были обязаны.

Почему-то Насте все давалось намного легче, чем нам, может потому, что она девчонка, я не знал. Начинали мы занятия сразу после завтрака и занимались до обеда, потом был перерыв полтора часа и снова занятия до самого вечера.

Сначала Горыныч учил нас накапливать чистую энергию внутри себя, затем концентрировать ее в кончиках пальцев и только после того, как мы научились это делать, перешли к изучению магии стихий. По два часа занятий на каждую стихию в день и если останутся силы, после отработка самых трудных для каждого из нас элементов. Для меня самой сложной была магия огня, если Кощей после определенных усилий мог сформировать на своей ладони небольшой огненный шар, размером с теннисный мячик, а Настя могла зажечь крошечный светляк, то у меня был пустой пшик. Только один раз мне удалось высечь что-то на подобии небольших искр, которые моментально погасли.

Зато в отличие от друзей магия воздуха давалась мне легко. Нет, я не мог сбить противника воздушной волной, но я мог спокойно поймать поток ветра и направить его в другую сторону. Не знаю, как объяснить, но я чувствовал ветер, ощущал его мощь и силу, его несгибаемую волю. Мне иногда казалось, что я могу слышать его шепот, а когда закрывал глаза и отрешался от всего мира, понимал, что еще чуть-чуть и мы с ним сольемся, станем одним целым, но каждый раз в самом конце, на границе слияния, что-то мешало мне, удерживало, не давало сделать последний шаг.

Горыныч только качал головой и ругал меня, что я слишком тороплюсь, но я не обращал на него внимания и потихоньку ночью, думая, что меня никто не видит, выходил во двор и снова тренировался, усиливая связь со стихией воздуха не только энергией, но и своим родовым даром, своими способностями. Я обращался к ветру, я разговаривал с ним, и мне казалось, он меня слышит и принимает. Я стоял раздетый до пояса и чувствовал каждое прикосновение воздуха к своему телу. Обычно холодный ночной ветер, ласково касался меня, словно знакомясь и согревая своим дыханием, а я шептал заветные слова:

Ветры небесные, внуки Стрибога

Вам не подвластны года,

Вечно в пути вы и вечно на воле,

Вечная жизнь Вам дана.

Листья вы кружите, с ними играя,

Бывали везде на земле.

Смело и гордо по миру летая,

Нет вам преграды нигде.

Горы ли, реки ли, лес ли могучий,

Вы не свернете с пути.

Вы с океаном поспорить решили,

Волны пытаясь нести,

Но помирившись,

Ласкали вы воду,

Прикосновением маня,

Там, где рассвет обнимает природу,

И бьются о скалы моря.

— Упрямый мальчишка, — стоя в тени деревьев, прошептала Яганна,

— Это точно, — ответил Змей, — выйдет из него толк, если не сломается раньше времени или не ступит на кривую дорожку.

— Боязно мне его в город обратно отпускать Горыныч, ох, как боязно.

— Так не отпускай.

— А как иначе, у него родители, учеба. Выручай трехголовый, только на тебя одна надежда.

— Ты имеешь в виду?

— Да Горыныч, я прошу тебя отправиться с ним, пригляди за моим внуком, а я в долгу не останусь.

Закончив разговор две тени растворились в темноте ночи, но я естественно не слышал их разговора, погруженный в свои мысли и ощущения.

На следующее утро первым занятием у нас была магия земли. Настя и Кощей усердно тренировались, я же подошел к Змею и опустился рядом с ним на траву.

— Горыныч, я не понимаю, ладно еще остальные стихии, но Земля. Мне проще прочитать заклинание и то, что сейчас пытаются сделать ребята, произойдет в одно мгновение.

Змей посмотрел на меня и вздохнул.

— Глупый мальчишка! У тебя не найдется заклинаний на все случаи жизни. Нельзя запомнить их все, а времени составлять, может не оказаться. Управлять чистой энергией стихий намного проще и экономичнее, чем жизненной, которая нужна тебе для заклинаний. Если научиться основному принципу действия, то дальше все будет получаться довольно легко. К тому же, аккумулируется чистая энергия в разы быстрее.

Я крепко задумался и понял, что Горыныч, как всегда прав. Пришлось подниматься и идти к друзьям, чтобы продолжить тренироваться в возведении хотя бы небольшой стенки из листвы или поднять маленький земляной ураганчик, примерно сантиметров на пять в высоту, на большее наших сил, умений и знаний пока не хватало.

С водой все обстояло намного лучше, чем с землей. Правда, начали мы наши занятия в речке, пытаясь научиться замедлять течения, но Горыныч понял совершенную ошибку, хоть и не сразу. Сначала он удивлялся, что у нас так ловко и быстро получилось сладить со стихией, потом с восхищением смотрел, как вокруг нас закручивается течение, образовывая небольшую воронку, а затем поднимается стена воды и рассыпается на множество брызг, на мгновение, образовывая водопад, обрушившийся на наши головы. И только когда Горыныч увидел пару зеленых чешуйчатых хвостов, он все понял и начал ругаться, а мы, хохоча и отплевываясь от воды, вылезли на берег и растянулись на песке. Подгоняемые учителем мы быстро вытерлись, оделись и, помахав русалкам, под бурчание Горыныча направились постигать науку другим способом.

Змей поставил перед нами задачу: призвать тучи и вызвать дождь. Ага, как же. Мы прыгали, махали руками, надували от усердия щеки, но ничего не получалось. Видя наши бесполезные потуги, Горыныч отошел в сторонку и, свернувшись клубком, прикрыл все свои шесть глаз.

— Вы тренируйтесь, тренируйтесь, — послышался ехидный голос в наших головах, — а я, пожалуй, пока вздремну немного.

Мы объединили силы, и потихоньку у нас стало что-то вырисовываться. Сначала на безоблачном небе появилось маленькое серое облачко. Постепенно оно стало расти и уплотняться.

— Здорово, у нас, получается! — восхитился Кощей.

— Пока Горыныч спит и не видит, может, усилим действие заклинанием? — предложила Настя и умоляюще посмотрела на нас. Кощей согласно кивнул.

— Раз ты предложила, тогда давай сама его создавай.

Девчонка радостно взвизгнула и что-то зашептала себе под нос.

На небе быстро стали собираться темные тучи. Они ползли, надвигались с разных концов, сливаясь в одну большую темную громадину. По ее бокам пробежали белые всполохи, в глубине резко блеснули вспышки света. Поднялся сильный ветер, а воздух вокруг нас словно наэлектризовался.

— Кажется, мы перестарались, — прошептал я.

Первые капли дождя упали на наши, поднятые вверх лица. Небо рассекла яркая молния, и раздался оглушительный раскат грома.

Горыныч подпрыгнул на месте, сонно хлопая всеми своими глазами, пытаясь понять, что происходит.

— Вы, балбесы! Вы что натворили? — взревел Змей, — а ну быстро домой, если не хотите быть поджаренными, как курочки гриль!

Мы сорвались с места и понеслись в сторону дома. Дождь лил стеной, застилая глаза, не давая рассмотреть ничего на расстоянии нескольких сантиметров. Молния почему-то пыталась ударить именно в нас, поэтому приходилось вилять и изворачиваться при беге. Больше всего доставалось Горынычу. Взлететь он не мог из-за плохой видимости, поэтому бежал сзади нас на коротких, толстых лапах, не предназначенных для таких скоростных движений, смешно вскидывая вверх свою филейную часть, размахивая хвостом, как флагом над крепостной стеной, при этом, не забывая костерить нас на все лады. Пока мы добирались до дома, узнали о себе очень много нового и интересного.

Бабуля с Понфирием встречали нас у порога. Мокрые, взлохмаченные мы ввалились в дом и, запнувшись друг о друга, полетели на пол. Когда адреналин немного схлынул, я привалился спиной к стене и обвел всех взглядом.

— А что, весело получилось, — пробормотал я, хихикнув.

— Очень весело, — пробурчал Горыныч в ответ, — выпороть бы вас, весельчаков, — и посмотрел в окно, за которым шел сильнейший ливень и гремел гром.

— А что мы с эти будем делать? — спросила Настя, имея в виду разбушевавшуюся непогоду.

— Ничего, — буркнул Змей, — само к завтрашнему утру пройдет.

— Горыныч, миленький, ты прости меня, — покаялась девочка, — это я виновата, не утерпела, очень уж хотелось свою силу испытать.

— Эх, — вздохнул тот, — связался я с вами на свои головы.

— Идите уже переодевайтесь, горе волшебники, — засмеялась бабушка, — а то простудитесь еще. Понфирий, готовь чай с малиновым вареньем, да медом.

После этого случая Горыныч больше не спускал с нас глаз. Если в ходе наших тренировок две его головы спали, то одна постоянно оставалась на чеку, внимательно следя за нерадивыми учениками, чтобы не допустить какой-нибудь шалости с нашей стороны

За пять дней до окончания каникул нежданно-негаданно нагрянули мои родители.

Аленку оставили с папиной сестрой, тетей Владиславой. Влада была моложе моего отца на десять лет, и я называл ее просто Владой. Веселая и забавная хохотушка, коей она была, могла вмиг стать серьезной и ответственной женщиной, если этого требовали обстоятельства, поэтому родители со спокойной душой оставили на ее попечение мою сестренку. Горынычу пришлось незаметно ускользнуть из дома, что он сделал с великим сожалением, так как уже привык жить на всем готовом, и ночевать в лесу на поляне его не очень прельщало. Понфирий тоже исчез, появляясь лишь изредка, чтобы подсунуть мне и Кощею какую-нибудь вкуснятину. Вот тогда я и задумался о том, как живут домовые с обычными людьми. Если Понфирий у бабушки и Михей у Марьи чувствовали себя хозяевами домов, то в большинстве своем, домовым приходилось скрываться, потихоньку воруя еду и незримо охраняя жилища.

Костю я представил родителям, как своего друга, которого мы с бабулей на время пригласили погостить у нас.

Пришлось сократить время учебы со Змеем, так как мама постоянно находила для меня работу, при этом, не обходя стороной и Кощея. Появлялись самые разнообразные дела, от покоса участка, до сбора урожая и колки дров. Бабушка еле отговорила маму от покраски дома и генеральной уборки всех комнат. Когда мамуля предложила последний вариант, у меня чуть сердце не остановилось. Мы не ожидали гостей, поэтому по всему дому, то там, то здесь, были разбросаны баночки с порошками и флакончики с зельями, а иногда можно было найти и разложенные пучки трав с магическим действием. Хорошо, что комнату заклинаний мы успели вовремя запереть. Отец только усмехался, смотря на старания мамы успеть сделать за несколько дней как можно больше. Конечно, она действовала из лучших побуждений и хотела помочь бабуле, только вот не догадывалась, что помощь ее была не нужна, помощников тут было хоть отбавляй, один Понфирий чего стоил.

Вечером сидя за столом и уже заканчивая ужинать, мама, внимательно посмотрела на бабушку и вздохнула.

— Тебе ведь уже семьдесят, совсем старенькая стала. Как ты вообще справляешься одна? До ближайшей деревни путь не близкий, а если случится что? Да и просто так, здесь даже поговорить не с кем. Не дело это. Мы с Есей посоветовались и решили, что пора этот дом продавать, а тебя к нам в город перевозить.

Я поперхнулся чаем и закашлялся, во все глаза, уставившись на родителей.

— Что я вам вещь какая, чтобы меня перевозить? — попеняла маме бабуля.

— Мы же за тебя беспокоимся, — не унималась мама, — вот наступит зима, как ты до ближайшего магазина за продуктами добираться будешь?

— Как добиралась, так и буду, своим ходом.

Я ухмыльнулся и мечтательно закатил глаза. Бабуля недавно приобрела, знать бы еще где, новую ступу. Мы с Костей и Настей ее уже опробовали. Прекрасная вещь, так что бабушке есть на чем передвигаться, к тому же мы видели, как она орудует метлой в воздухе, ступа слушается бабушку беспрекословно, на такой хоть в космос лети, не страшно, а продукты, так о них Понфирий позаботится, но ведь маме об этом не расскажешь.

— Лена: — сказала, посерьезнев бабуля, — я всю жизнь прожила в этом доме. Здесь и помру, но это еще не скоро будет, — добавила она, — так что не переживай. Переезжать я никуда не собираюсь, оставь эту затею, я тебе в первый и последний раз говорю, — добавила бабушка и глянула на маму, да так, что даже у меня побежали мурашки по спине, а мама сразу как-то замялась и, опустив глаза, согласно кивнула бабуле. Отец хотел вмешаться, но открыв рот, сразу его захлопнул, наткнувшись на суровый взгляд бабушки.

— Вот она сила Яги, — прошептал я.

Наконец, избавившись от опеки родительницы, мы с Костей бегом сорвались на лесную поляну. Жалко деда Матвея еще не было, а мне хотелось с ним попрощаться до отъезда. Горыныч ходил все время задумчивый и печальный, он явно привык к нашей компании и не хотел с нами расставаться.

Посмотрев на меня своими янтарными глазами, он встряхнулся, как большая мохнатая собака, явно принимая какое-то решение.

— Я отправлюсь с тобой в город, — решительно заявил Змей, и только я хотел спросить его каким образом, как вокруг Горыныча заплясали разноцветные огоньки, а потом послышался хлопок, как при мини взрыве.

Мы с Костей смотрели на пустое место, где только что был Змей.

— Горыныч, да ладно тебе, ты долго в невидимом состоянии продержаться не сможешь, так что это не выход.

В наших головах прозвучал злорадный смешок.

— А я не невидимый. Попробуйте, найдите меня.

Мы завертели головами, пытаясь отыскать Змея. Бесполезно. Я сделал несколько шагов вперед и тут увидел, как около моей ступни зашевелилась трава и среди зелени мелькнула черная спинка маленькой ящерицы.

— Да нет, не может быть? — прошептал я.

— Что? — поинтересовался Кощей.

Я присел на корточки и опустил руку вниз.

— Горыныч, — позвал я, — иди сюда, — и тут же по моей руке вскарабкалась небольшая ящерка (если конечно ящерки бывают трехголовые), размером меньше моей ладони. Маленькие острые коготки уверенно цеплялись за ткань рубашки, а на трех крошечных головках вздыбился игольчатый гребень, который сейчас больше походил на раскрытый спинной плавник ерша. Глазки бусинки озорно сверкали в предвкушении приключений.

— Ничего себе, — пробормотал удивленно Костя, — ты и так можешь?

— Пф-ф, — послышалось в ответ, — запросто.

Маленький трехголовый дракончик вскарабкался вверх по моей рубахе, уцепился за ворот и, перекувырнувшись через все три головы, нырнул ко мне за пазуху. Повозившись немного и вызвав у меня смех и легкое подергивание тела от щекотки, так как жесткая чешуя и острые коготки постоянно задевали голую кожу, Горыныч устроился поудобнее и затих.

Я был рад, что хоть один друг отправится со мной в город.

Костя ушел ночевать в деревню, сказав, что соскучился по Марье и, взяв с меня обещание, что с утра я обязательно их навещу. Туда должна была подойти и Настя.

Оставалось всего полтора дня до моего отъезда.

На следующий день в деревню мне пришлось прорываться с боем.

— Максим, ты совсем с ума сошел! — возмущалась мама, — туда часа четыре пешком идти, ладно еще, когда вы с бабушкой вместе ходили, но одного я тебя не пущу. Неизвестно что может случиться по дороге.

— Все будет в порядке. Я уже не маленький, — пытался я убедить родительницу, но к разговору подключился отец.

— Макс, мать права, путь Константин сам к нам приходит, он все-таки постарше тебя будет.

— Ты не понимаешь, папа, мне не только с Костей, но еще и с Настей, и с Марьей попрощаться нужно.

— О, — шутливо поддразнил меня отец, — да ты у нас тут девушками обзавелся.

Я в раздражении закатил глаза.

— Никем я не обзавелся! Настя моя подруга, — ответил я и почему-то покраснел под всезнающим взглядом отца, — а Марья, — тут я на пару секунд замялся, не зная, как правильно объяснить, — Марья деревенская знахарка, она вообще-то старше тебя, так что вряд ли подходит на роль моей девушки.

По недовольному взгляду папы я понял, что сказал что-то не то.

— Так сын, никуда ты не пойдешь. Докатился, с шарлатанами дружбу водишь, — гневно начал отец, — давай рассказывай, чем тебе эта мошенница голову забила?

Только сейчас я вспомнил, что папа, не верил ни в какие гороскопы, гадания, а уж верить в существование настоящих, наделенных знанием и силой знахарок или ведуний было за гранью его понимания, но сдаваться я не собирался. Только я открыл рот, что бы возразить словам отца, как услышал:

— А ну марш в дом и чтобы до завтрашнего дня не смел оттуда носа показывать!

Стало так обидно и горько, но тут я почувствовал на своих плечах бабушкины руки.

— Довольно, — грозно проговорила она: смотря на моих родителей и столько властности и силы было в этом голосе, что отец с матерью мгновенно замолчали и уставились на бабулю, как кролики на удава.

Бабушка вышла из-за спины и ласково мне улыбнулась.

— Беги Максимка, попрощайся с друзьями, а я пока с твоими родителями все проблемы улажу.

Не став мешкать, я стремглав вылетел за калитку и побежал в сторону поля.

Настя, Костя и Марья ждали меня сидя в саду на лавочке, прячась от солнца под кроной дерева.

— Мы уж думали, ты не придешь, — встревожено произнесла Настя.

— Я бы ни за что не уехал, не попрощавшись с вами.

— Что случилось, Максим? — видя мою обеспокоенную физиономию, поинтересовалась знахарка.

— Родители не хотели отпускать, но бабуля все уладила. Я ведь отвык от их контроля, даже не представляю, как буду снова привыкать к их наставлениям и нотациям.

— А ты веди себя так, чтобы им не к чему было придраться.

Я хмыкнул в ответ.

— Это вряд ли получится.

Все это время Кощей сидел и улыбался, прямо светился весь, как начищенный медный пятак.

— Костя, а с тобой что?

— Мне батя сегодня позвонил, так что я тоже в город возвращаюсь, — довольно улыбнулся тот, — буду с ним жить, мачехе на нервы действовать.

Мы с Кощеем жили в соседних городах, на расстоянии примерно в полтора часа езды на электричке.

— Классно! В осенние каникулы приезжай ко мне в гости, — позвал я друга.

— Нет, лучше ты ко мне. Я с твоими родителями знаком, теперь твоя очередь с моим отцом знакомиться и с этой ведьмой тоже.

— Почему бы и нет, только я не один приеду, а вместе с Горынычем.

Настена пожелала нам удачной дороги и, на прощание, чмокнув почему-то только меня в щеку, убежала.

Кощей нагло ржал, смотря на мое алеющее лицо.

— Смотри Макс, не упусти девчонку, хорошая невеста растет, — лукаво улыбнулась знахарка.

— Марья и ты туда же, — проворчал я, но не стал обижаться на друзей.

Посидев еще немного, Костя стал собираться, так как выехать ему нужно было сегодня.

Попрощавшись с другом, я посмотрел на Марью и кое-что вспомнил. Порывшись в кармане, я извлек небольшой серый камушек на простой тонкой веревочке, на вид невзрачный и неказистый и протянул знахарке.

— Это то, что я думаю?

— Да, защитный амулет, даже лучше, чем на мне; — показал я на подарок Понфирия, болтающийся на своей груди, — сам сделал и ты не смотри, что веревочка тоненькая, не порвется, зачаровал я ее.

Марья взяла кругляш в руку и охнула, почувствовав тепло идущее от камушка, который на пару секунд озарился внутренним светом и погас.

— Спасибо, Максимка, — обняла меня знахарка.

— Не за что, береги себя.

— И ты тоже.

На следующий день мы с родителями отправились на станцию. Бабушка не пошла нас провожать, а осталась стоять у забора и смотрела во след. Я постоянно оборачивался и махал ей рукой. За пазухой копошился неугомонный Горыныч, пытаясь вскарабкаться повыше и выглянуть из-под моего ворота, за что пришлось на него шикнуть. Я испытывал светлую грусть, возвращаясь в город к его суете и повседневной рутине и при этом понимал, что моя жизнь уже никогда не будет такой как прежде. За это лето я повзрослел и изменился, стал смотреть на многие вещи по-другому. Я знал, что с Кощеем, Настей и Марьей мы непременно еще увидимся и был полностью уверен, что на следующее лето обязательно вернусь сюда, в это замечательное место, пропитанное магией и волшебством. Я вернусь в деревню к бабушке, ибо мой путь только начинается.