Читать онлайн AMORINUS бесплатно

AMORINUS

AMORINUS

(Записано по мотивам аудиоблога Марка С.)

Проснулся Марк оттого, что солнце пробивалось даже через закрытые глаза, через веки… Так было с ним один раз, когда он ездил с партнером из Германии на Ямайку и вместо обычного рома, который они пили каждый вечер с хозяином гостиницы, они накурились марихуаны, которая росла там повсеместно. Вечерний ритуал впечатлял своей последовательностью и неизменностью традиций. Примерно к 18.00 все подтягивались к бассейну, который был устроен так, что одна из его сторон являлась краем террасы, на которой он был расположен, а у второй стороны располагались лежаки, на которых и размещались хозяева отеля. Честно говоря, громкое слово «отель» навряд ли подходило к десятку одноэтажных халуп с разноцветными крышами, стоящих на берегу океана. К 18.30 все были на месте, попивая кто что, укладывались на лежаки, даже в вечерних платьях и туфлях, и готовились к представлению… Представление было каждый день одно и то же: ровно в 18.30 гигантский солнечный диск, занимавший, казалось, половину неба, начинал достаточно стремительно опускаться в океан. Бассейн и лежаки были расположены так, что все находящиеся в них были как бы в ложе… Ровно в 18.33, каждый вечер в одно и то же время, солнце окончательно ныряло в океан, и наступала кромешная темнота! Все хлопали в ладоши в полном мраке секунд десять, и после этого включались фонари… Зрители поднимались со своих мест и перемещались к ужину… Ужин тоже традиционно был очень невкусным… Островом последними владели англичане, которые и навязали свою кулинарию, вернее, ее отсутствие…

В один из вечеров (и нас в обед предупредили) подали омаров! Мы ждали ужина с нетерпением… каково же было наше разочарование… Омар действительно был, но его за каким-то лядом потушили с картошкой! Ничего более тупого я в жизни не ел… Вместо тушенки – омар! После ужина все мужчины обычно направлялись в хозяйскую беседку пить ром и курить сигары… В этот же раз хозяину, которого звали Джимми, стрельнуло в голову нас повеселить… Беседка, как он ее называл, по сути своей была нашей армейской курилкой: пятиугольник со скамейками по сторонам и лампочкой с абажуром над головами… Крыши не было. Благодаря абсолютно черной, как жевательный гудрон, ночи, роль стенок беседки выполнял конус света из-под абажура. За его пределами было совершенно темно и как бы ничего не было… Так нам казалось… Так вот, Джимми захлопнул коробку с сигарами и, повернув голову, сказал куда-то в темноту коротко и гортанно несколько слов на местном наречии… Буквально через минуту из темноты в круг света зашел абсолютно черный человек: лицо, руки, брюки, рубашка и ботинки были одного цвета, поэтому он был совершенно невидимым. В руке, прямо как Христос с пальмовой ветвью, он держал такого же размера веник из марихуаны… Она там растет примерно, как у нас полынь, зверобой и душица… Он был прекрасен!

Джимми еще что-то ему сказал, тот кивнул головой и начал общипывать ветку… Процедуру подобную я видел, конечно, впервые в жизни… Еще через минуту он закрутил нам самокрутку, или косяк, по-нашему… Творение рук его было эпичным: сантиметров двенадцати так длины и сантиметров двух в широкой части. Кстати, подумалось, что это делалось, несомненно, с подтекстом, как насмешка над белым человеком. Себе бы он скрутил сантиметров двадцать… Он с почтением преподнес эту трубку мира Джимми… Джимми, нужно сказать, был красавцем. Абсолютно рыжий, конопатый, потомок ирландцев! Он так сильно любил ром и ненавидел свою жену Ребекку, что, только выпив грамм пятьсот, он находил какой-то баланс в жизни! Пить он начинал за завтраком… Причем даже не мог разбить яйцо ложечкой, так у него тряслись руки… Но к вечеру он был в прекрасном настроении! У него было «личное время» в беседке… Короче, в этот вечер он раскурил эту пароходную трубу… И пустил по кругу… Каждый делал по три затяжки… После первого круга у Марка в голове звук отделился от изображения… Перестал синхронизироваться. Люди в его глазах двигались медленнее, чем говорили… после второго круга у него исчезли щеки… Он трогал пальцами зубы через то место, где они должны были быть – их не было… Они пропали… После третьего круга он понял, что ему нужно идти… Марк встал и пошел через мрак в свой домик… Шел он минут тридцать, как ему потом сказали… До дома было пятнадцать метров… Он зашел в номер и упал на кровать, благо климат Ямайки не предполагал обилия одежды… Проснулся оттого, что солнце светило ему в глаза через закрытые веки… Он лежал и думал: «Сейчас открою глаза, и мне будет так плохо… В каком состоянии я вчера пришел… Сейчас открою глаза, и сразу голова заболит…» Раз! Все оказалось гораздо лучше, чем он предполагал! Взору его предстало невероятное зрелище: сквозь незакрытое окно с ультрамариновыми рамами и оранжевыми занавесками светило невероятное солнце, которое они вчера так чопорно провожали! Белоснежные простыни! Деревянная мореная кровать! Белые стены и прямо напротив него написанная маслом чудовищная по исполнению картина с парусником, летящим по волнам! И главное! Главное! У него совершенно ничего не болело! Он чувствовал себя феноменально здорово! Вскочил и пошел. К Океану, который так призывно шумел за синим окном!

Сейчас было то же самое! Солнце будило Марка через закрытые веки… Он открыл глаза… Почти дежавю… Окно было синего цвета, за ним шумели волны, через него проливалось солнце, освещавшее белые стены. И белье было белым… Только из носа его торчала трубка с кислородом, в каждую руку было подключено по капельнице, и из-под одеяла свисала вниз трубка катетера, заканчивавшаяся полиэтиленовой прозрачной грушей, наполовину наполненной странной желтой жидкостью… На груди были датчики… Он был в госпитале… Настроение было таким же чудесным, как четырнадцать лет назад на Ямайке! Правда, сейчас по другому поводу… Он выжил… Странным образом оказавшись на побережье Испании в городе Бенидорм, где и был доставлен в больницу с диагнозом «инфаркт»…

К этому времени с их знакомства с Любой прошло семнадцать лет… Из которых пятнадцать лет они умудрились прожить вместе и уже почти год отдельно… Если вам когда-нибудь приходилось решать дифференциальные уравнения, то вы, конечно, помните, что такое первая производная и вторая производная. Если взять нашу жизнь как функцию, то первая производная, видимо, покажет «турбулентность», а вторая производная – «точки экстрима…» Так вот, жизнь Марка с Любой за эти пятнадцать лет напоминала по графику кардиограмму, которая в конце концов чуть не оборвалась на берегу Средиземного моря… в госпитале Марина Байкса… По большому счету, все эти пятнадцать лет были большим водевилем, даже скорее трагикомедией, которую гнала впереди себя Люба, а Марк как мог упирался ее безумному сценарию… С чем это сравнить? Да очень просто… Представьте, что вы пошли купаться на пляж, прыгнули в ласковое море, а вас неожиданно начало крутить в волнах и отбрасывать от берега! Или швырять на камни… Представили? Так в этом случае вы можете отплыть подальше и постараться отдышаться, оценить ситуацию и, если повезет, зацепиться за буек и подождать… хорошей погоды или спасателей… А вот так: вы пошли купаться на пляж, а попали тоже в воду, только в гигантскую стиральную машинку вместе с грязным бельем, испачканными простынями, использованными подгузниками и босоножками сорок второго размера… причем в программе машинки произошел сбой, она беспрерывно переключает режимы стирки с ласкового на интенсивный, спонтанно включает отжим и полоскание и в процессе всего этого скачет по всей ванной и воет нечеловеческим голосом! И в процессе этого вас крутит в барабане, а в «иллюминатор» в этот момент заглядывает какое-то лицо и, улыбаясь, говорит: «Смотри, как тебе повезло!» И подливает хлорки для отбеливания… чтобы ты лучше видел, чистыми, незамутненными глазами. Видел, б-ть, то, что тебе говорят!!! А не то, что кажется… Подчиняясь этим чудовищным, недоступным простой человеческой логике законам, инфаркт у Марка произошел именно в тот момент, когда в Москве шел суд, на котором Люба пыталась отсудить у него дом по их фиктивному алиментному соглашению, которое они подписали «на всякий случай», чтобы дом не попал под рейдерский захват, связанный уже с другим предательством… Хотя позже, при кардиологических исследованиях уже в Берлине, выяснилось, что, к счастью, инфаркта не случилось, а было воспаление сердечной мышцы на фоне воспаления легких, вызванного инфекцией, но антураж происходящего соответствовал, несомненно, мексиканскому сериалу, где, кстати, тоже говорят по-испански… Инфаркт в процессе суда! Ложится на сценарий, как нота к ноте…

Судебный процесс начался в Москве, а Марк сидел в отеле в Испании и читал сообщения по мессенджерам, отправляемые адвокатами. Периодически они отправляли диктофонные записи происходящего в суде, в основном того, что говорила Люба. Несла она такое… Даже распевалась в коридоре, чтобы судью поразить… Заседание, которое было назначено на четыре часа, откладывалось, откладывалось… Он, конечно, волновался… Вернее, это было не волнение, а смесь горечи и злобы, вызванная абсолютной подлостью Любы… она оказалась «воровкой на доверии», мало того что изменяла бесстыже на глазах у всех, а он, как всегда, узнал последний. Так она еще и обратила ситуацию в свою пользу, лишила общения с детьми и решила отнять дом, собственно, единственное имущество, которое у него было… Надо сказать, что к этому времени Марк построил два дома – один себе, другой Любе, но, как это свойственно подобным натурам, она уже забыла, как жила в убогой квартиренке в Новогиреево с мужем, мамой и новорожденной маленькой девочкой. Она, как уже говорилось, не могла брать частями, ей нужно было все…

Так вот, в ожидании начала заседания, сидя на балконе в отеле, Марк почувствовал боль в позвоночнике, так бывает, когда потянешь спину… помажешь разогревающим кремом – и проходит… или сядешь поудобнее – и не болит. Перемена позы не помогала, мази не было, да и дотянуться до этой точки посередине спины Марк бы не смог. Он ходил по комнате, делая какие-то движения руками, пытаясь размять спину. В Испании он был уже пятый день, приехал посмотреть недвижимость «на пенсию», ведь он обещал младшей дочери, рожденной Любой уже в их совместном браке, что у них будет беленький домик на море, они будут ходить ловить «крабиков» и вечером жарить рыбу на гриле… Дочку свою он тоже не слышал с августа месяца… Люба рассказала детям страшную историю, что Марк украл у нее все деньги (как можно украсть то, чего у нее никогда не было? Прямо как Ходорковский, который украл собственную нефть…), женился на другой женщине и на детей наплевал… Это была, конечно, чудовищная ложь, все от начала до конца. Но верная дочь своего отца из пятого отдела КГБ заветам Геббельса-Суслова была верна до цитоплазмы в ее клетках! Чем чудовищнее ложь, тем легче в нее верят! Все бывшие друзья Марка отводили глаза и блеяли что-то на тему «не все так однозначно…». Даже те, которых он знал уже больше двадцати лет, подавленные своими новыми женами, вышедшими из секретарш, дули хари и мычали что-то невразумительное… Для их жен Люба была крайне удобна. В их глазах она представлялась просто героиней, которая ведет роман с любовником, да, может, и не одним, практически на глазах у мужа делает что хочет, а он ей дает деньги. И не сбросил со скалы… Не обрил голову… Не подверг побиению камнями… Да и сама она под паровоз не собиралась… Это с одной стороны… А с другой – подруга тыкала своего мужа носом в дерьмо, которое творила Люба, и как бы говорила… Видишь? Я не такая! Радуйся! Люби меня! И гони бабки! Здесь речь идет о людях состоятельных, а оных их жены по всей стране гнали просто на фронт… Иди, козел, там деньги платят. Такие же тупые бесстыжие жабы, упрощенные модели Любы, выпущенные массовым тиражом…

Так вот… боль из спины переходила уже в грудь… Такое ощущение, что гигантский горячий шампур протыкал его медленно насквозь… Заседание началось… Боль в груди становилась все мучительнее… Жгло уже в районе солнечного сплетения… Положительным результатом на тот день в суде – являлся перенос дела… Люба даже не предупредила Марка о том, что собралась сделать… Он ей сильно мешал уже в тот момент, и если бы он умер, то для нее это был бы самый лучший вариант… Шампур прошел насквозь… Марк не мог уже ни сидеть, ни стоять. Боль становилась нестерпимой… Наконец прилетело СМС от адвоката: «Заседание перенесли!»

Марк выдохнул и позвонил в скорую… Он стоял посреди комнаты и почти не мог шевелиться. «Наверное, я сейчас умру, – пронеслось у него в голове. – Может, оно и лучше…»

В дверь постучали, Марк открыл. За дверью стояли лохматый в очках парень и миниатюрная девушка, оба в желтых жилетах. Что-то спросили по-испански… Он жестами показал на торчащий из его груди шампур… Боль становилась невыносимой… Двое все поняли… Они усадили Марка на кресло-каталку и начали возить по комнате, чтобы он взял все необходимое: документы, принадлежности, деньги… Дышать становилось все труднее… Уже в автомобиле он показал рукой на грудь и по-русски сказал: «Очень больно…» Параллельно мелькнули два воспоминания: про радистку Кэт, которая при родах должна была звать маму на русском языке… и позже почему-то Булгаков с рассказом про «Морфий».

К его удивлению, лохматый медбрат все понял… Он произнес фразу по-испански, обращаясь к своей попутчице, из которой Марк явственно услышал только одно слово: «морфин»… (Вот и Булгаков…) Дальше все было как в тумане… Пытаясь позже припомнить события этого вечера, Марк понимал, что в голове у него была каша из отрывистых воспоминаний… Хороший был морфин.

Примерно так происходило по молодости, когда начинали в ресторане, продолжали в баре, потом догоняли по клубам и бардакам, а проснувшись утром, сначала пытался определить место, где оказались, а потом по обрывистым воспоминаниям восстановить картину мира… Не всегда получалось… Так и сейчас в голове Марка, когда он пытался вспомнить, что с ним происходило, всплывали какие-то агрегаты, на которых его проверяли, какие-то уколы, шприцы, катетеры, гигантские лампы, полная темнота, палата на двенадцать человек с постом медсестры посередине и то, что запрещали пить воду… когда он в первый раз очнулся… он даже начал ругаться с медсестрой и врачом по этому поводу, так, что пришедшие за ним из реанимации два санитара в черных футболках посмотрели на него и уехали со своей тележкой назад. В общем, 6 апреля 2023 года он выжил… кризис прошел, и 7 апреля его разбудил солнечный свет, пробившийся через закрытые глаза… Брызнувшее через окно солнце отражалось на стойках капельниц, стоявших, как два гвардейца, с обеих сторон у его кровати, за занавеской на соседней койке кто-то лежал, видно было только сухие, практически мумифицированные ноги… Настроение, несмотря на членисто-трубчатое существование, было прекрасным! Начинался новый этап жизни… он еще не знал, что его старший сын подорвался из Израиля и прилетел в Испанию, хотя ему нельзя было залетать в Европу, и его не пустили! Что все, кто был с ним связан, были шокированы происходящим и переживали кто как мог за его жизнь. Просто Аннушка еще не пролила подсолнечное масло… просто он понял, как хочет жить, и все эти дома, машины и прочая атрибутика «счастливой» жизни такая хрень…

Начинался новый этап, третья половина… Когда позвонил его любимый сын, он пообещал ему прожить еще тридцать лет и твердо был намерен сдержать обещание…

– Ты прямо из одной постели в другую прыгнул, – в глазах Сани не было ревности, только сочувствие.

– Так получилось, – Марк отвел глаза.

Он понимал, что его друг был прав, чувствовал, что творит какую-то херню, было стыдно и перед женой, и перед сыном, а главное, не было всепоглощающей любви, которая бы оправдала его в собственных глазах за содеянное. «Потерять голову» – был совсем не тот случай, действовал он сознательно, даже можно сказать, вопреки желанию, а уж здравому смыслу так и подавно…

В результате своего демарша, связанного с переездом на улицу Верейская из удобной виллы городского типа в Берлине, ему теперь приходилось проводить гораздо больше времени в Москве, пришлось даже ездить на работу на свое производство, что, кстати, оказалось весьма полезно… Его предприятие, ко всеобщему удивлению, кроме, конечно, самонадеянного Марка, стало федеральным, по всей стране завелись клиенты, коих стало более полутора тысяч, и заказы сыпались один за другим. Обслуживали их крайне отвратительно… Марк приехал в офис, поставил себе кресло в общем зале и уселся среди менеджеров, в самой гуще… Сначала все напряглись, потом привыкли… Он никому ничего не говорил, только смотрел… Многие из сотрудников его и в глаза не видели раньше или мельком… Ну что – приехал какой-то дядька, сидит, в компьютер таращится, да и пусть сидит. Работали дальше, как и работали… Марк ужаснулся… К клиентам относились как к посетителям в паспортном столе во времена Советского Союза или как в домоуправлении, куда ты приходил в поисках сантехника… Презирали… Открытая Марком закономерность примерно к началу нулевых, после десяти лет в «бизнесе» (хотя то, чем занимались предприниматели в России, таким прекрасным словом назвать было трудно), была парадоксальной: чем больше русскому человеку платишь – тем хуже он работает. Причем не важно, был ли русский человек русским, украинцем, грузином или азербайджанцем, для всех закон был одинаков (на тот момент): приходит человек на работу, получает четыреста долларов – старается, сил нет! Из шкуры вон лезет, начинает получать семьсот долларов – появляется легкий налет вальяжности в глазах и расслабленный узел на галстуке, когда он получал тысячу долларов, съездил в Египет и купил подержанную иномарку, он превращался в наглого американского лавочника, виртуально клал ноги на стол и засовывал в рот сигару, чтобы иметь возможность сплевывать на окружающих быстро накапливающейся от ее посасывая слюной. Посасывал, но сплевывал! А если, не дай бог, его называли «начальником отдела», в коем кроме него никого больше не было, так он вообще прекращал работать… Разваливался в кресле, галстук выкидывал и глядел на всех сверху вниз, как гордый «орель»… Это было в двухтысячных… А в 2007-м была совсем другая ситуация… Как раньше говорилось, денег в стране оказалось неожиданно много, «гебня» еще не заполнила собой все щели экономического пространства, отпиливали крупные куски, и до мелочевки дела не было… Мелочевка, чувствуя свою безнаказанность, таки распоясалась… На рынке труда не было людей! Всем требовались сотрудники… Секретарь получала тысячу долларов только за то, что умела поднимать трубку и говорить: «Алло», менеджер по продажам легко зарабатывал две-три тысячи, а начальник отдела пять… Марк забыл про то правило, которое сам же выработал в нулевых, платил много, но, как выяснилось, ни за что…

Сидел он в курятнике непрерывно квохчущих, не желающих ничего делать «баб»! Клиенты звонили десятки раз, пытаясь выяснить, где их заказ… Производство справлялось, но явно с удвоенным количеством персонала… Логистика… Какие красивые слова… «Шоферня» ездила куда хотела, кладовщики грузили что попало, монтажники обдирали заказчиков… Полный трындец… Для Марка, который плотно соприкоснулся с устройством работы в Германии, все было чудовищно плохо… Выручало одно обстоятельство… В области сервиса его компания, кстати, названная в честь сына, была лучшей на рынке. Так в один голос говорили клиенты со всех концов необъятной родины. Незаметно для себя они стали чемпионом страны, пусть в маленьком, но все-таки в отдельном виде спорта…

Короче, через две недели он потихонечку начал увольнять и постепенно выгнал половину сотрудников, и никто ничего не заметил, как работали, так и работали…

Работа выручала… Марк понимал, что вляпался, но не хотел себе в этом признаваться…

Он жил в квартире с другой женщиной, с которой по большому счету его ничего кроме секса не связывало, честно говоря… В соседней комнате жил с няней чужой маленький ребенок… Няня была из Калмыкии, маленькая, сухенькая, без четырех передних зубов… когда она пришла к Любе устраиваться на работу, она заранее по телефону предупредила: «Я страшненькая»…

Люба переехала проворно и быстро, буквально через несколько дней после того, как Марк снял квартиру… Когда он подписал договор и получил ключи, съездил в хозяйственный магазин, купив какие-то недостающие предметы утвари, он приехал в квартиру и ходил по ней совершенно с отсутствующим видом… Он не хотел этого делать, но делал. Многими годами позже он пытался объяснить всем, кто интересовался, да и себе, зачем он это сделал. И не мог… Если бы он верил в колдовство, наверное, он бы подумал, что это оно. Он не верил… Хотя, вернее, не хотел сам себе признаваться, что верит… После появления iPhone нельзя было не верить в то, что мы не можем влиять друг на друга. Ведь из одних и тех же материалов сделаны. Раз – отправил кому-нибудь видео из своей головы в голову другому… Смотри «копфкИно», как немцы говорят…

Совместное проживание с кем бы то ни было – это отдельный вид человеческой деятельности, скорее всего, уже атавизм… Начать жить с незнакомым человеком с ребенком и прибабахами в голове – это испытание не для слабонервных. С одной стороны, Марк хотел стремительно убежать прочь… С другой стороны, его тяготило обстоятельство, что эта женщина, так клянущаяся ему в любви, приехала со сломанной детской кроваткой, сумкой подгузников и чемоданом одинаковых платьев, с ребенком в коляске и поселилась в жилье, которое он снял… И рассчитывает на него. Жене сказал, что ушел… И сыну… Б-ть… что делать. На работу ездить.

В быту Люба оказалась фантастически комфортной… Она ничего не делала… Если делала, то через «наоборот». Спала до двенадцати, одевалась, уезжала на какие-нибудь переговоры… завтракала «тирамису» часа в три дня, к вечеру звонила Марку, сообщала, в каком она ресторане… В домашних условиях она преображалась… Ходила по квартире босая и в линялом балахоне. Поймав, в первый раз нарисовавшись в том виде, удивленный взгляд Марка, объяснила:

– Я могу дома чувствовать себя комфортно? Не притворяться?

Марк, наполненный либерализмом и почему-то уверенный, что это все долго не продлится, кивнул головой в знак согласия, несколько судорожно так, но кивнул… Примерно на третий день их совместного проживания Люба приперла целый пакет мороженой рыбы. Марк к этому моменту уже давно не ел мороженных продуктов, может быть, только если не знал…

– Очень вкусная рыба, телапия, – запихивая пакет в морозильник, проговорила Люба. – Морская курица… мы с мамой очень любим…

«Мама, наверное, ей это и купила», – подумалось Марку. Перспектива назревала так себе.

– Зуфар у нас как-то сам питался, – на всякий случай, вроде бы извиняясь, а на самом деле доводя до сведения, добавила Люба, – очень любил блинчики из кулинарии… Сам разогревал…

Постепенно диспозиция выстраивалась, Марк решил не обращать на это внимания, есть няня, она же домработница… Пусть будет как будет… Хреново ему было, но как часто он поступал, и иногда срабатывало, решил пустить ситуацию на самотек… А зря…

«Нужно было бежать… Тогда еще… – думал лежа на больничной койке Марк. – Хотя дочь родилась… Моя кровинка… когда увижу? Как? Вон она что в суде говорила… Мол, сдохнет, дети даже не узнают, где могила… Может, на самом деле колдует кто? Но я же выжил… Недоколдовали? Отравить пыталась. Чуть не умер… Так я пить бросил… Или я сочиняю?» Соображалось не очень хорошо, но комфортно… Проливаемый насквозь какими-то препаратами, впадая то в сон, то в забытье, с ноющей болью в груди, он пытался рассуждать, и мысли плескались в голове синхронно шуму волн за окном… Было радостно и спокойно. Он понимал, что это действие лекарств, но хотелось думать о мистике… что он победил… Широта души, открывшаяся в нем с новой силой, наверняка была определена остаточным воздействием морфина, а шум в голове – мощными дозами антибиотиков… Но так «технократично» про себя рассуждать было скучно, а мистифицировать ситуацию – весело… Особенно весело было, когда приходили его мыть две испанские санитарки… Одна смена была абсолютно феноменальной! Мужеподобная женщина и женоподобный мужчина… Женщина явно работала до этого в морге на обмывании покойников. Резкость и уверенность ее движений не оставляли никаких сомнений, что она много лет имела дело с окостенелыми трупами, и ее сильно раздражало, что при резком повороте тела Марка с бока на бок его рука или нога несинхронно двигались с остальным корпусом, он достаточно быстро понял это и «группировался» как мог, сжимая ноги и прижимая руки к бокам. Женщина довольно хмыкала и давала команды мужчине, который тер Марка мочалкой, отчаянно стеснялся и старался не смотреть. Сквозь прищуренные глаза он видел это, хотя уже почти научился смотреть сквозь закрытые веки, немного оставалось… Но самым отрезвляющим была, конечно, процедура замены катетера, который доставался почему-то самой симпатичной девушке смены… Мистифицирующий наморфиненный Марк вскрикивал и думал: «Вот тебе это наказание, мой маленький друг, за все твои похождения…»

Это было через много лет, а в описываемый момент Марк курил с Саней на крыльце дома, где он жил с Машей и ее двумя детьми…

– Но это же очень сложно – вот так, без паузы, перепрыгнуть из постели в постель… – все-таки сочувствие! Сочувствие? Или таки злорадство? Марк не мог понять… что было в голосе друга. Конечно, спать одновременно в двух постелях, видимо, проще…

– Как твоя мама к этому отнеслась?

Если сказать, что мама отнеслась плохо, так это ничего не сказать… Воспоминания Марка прервались необычным посетителем…

– Буэнос диас! – услышал он от двери палаты.

Марк лежал на левом боку, чтобы видеть окно и лучше слышать море, созерцанию мешали только иссушенные ноги соседа, который практически никогда не вставал, с заскорузлыми пятками, синими венами, что, конечно, несколько гармонировало с цветом оконной рамы, но очень условно. Вынужденное изучение задних конечностей соседа уронило еще один шарик мысли, выколупав его из глубин подсознания. «Натоптыши» – это чудесное слово он выучил во вновь открывшемся торговом центре с симпатичной продавщицей терок для пяток, какую ему и втюрили за пять тысяч рублей… Терку, не продавщицу… Пока он поворачивался в сторону бодрого посетителя, тот успел произнести еще несколько вдохновенных фраз на испанском языке! Поворачиваться нужно было осторожно, чтобы не отключиться от системы искусственного орошения… «Гидропоника», – прокатилось в голове Марка. Это очень забавно, когда мысли не мелькают, не озаряют, а перекатываются… Успеваешь насладиться их глубиной и содержательностью, не только формой… Гидропоника… марихуана… натоптыши. С левого бока на правый, и три мысли одна за одной прокатились внутри головы от левого уха к правому… Марихуана… 7 апреля, когда врачам стало ясно, что Марк выживет, они запустили к нему «профессора». Судя по белоснежному, можно сказать, звонко белоснежному халату, который был надет на лысого господина поверх черного костюма, который, соответственно, был надет на белейшую рубашку, притороченную к шее идеальным узлом черно-белого галстука (Марк сначала грешным делом подумал, что это похоронный агент), можно было понять, что с больными и не очень здоровыми он практически никогда не соприкасался. «Профессор» разговаривал с Марком на испанском языке с помощью телефонного голосового переводчика. Сначала он сообщил Марку, что у него инфаркт… На что Марк ответил радостной улыбкой и словами: «Очень хорошо!», чем ненадолго смутил докладчика. (Пояснение смысла этого чистосердечного, несколько парадоксального восклицания будет чуточку позже.) Потом он говорил разные простые слова типа: «Как самочувствие? Мы сделаем все от нас зависящее, кризис позади», задавал какие-то вопросы. Все шло хорошо, технический прогресс разорвал языковой барьер… до той поры, пока в одном из вопросов не прозвучали слова «марихуана» и «кокаин». Переводчик доблестно перевел:

– Пробовали ли вы когда-нибудь в жизни кокаин и марихуану?

– Ну, конечно, пробовал, – честно ответил на поставленный вопрос Марк, зачем скрывать то, что было когда-то в жизни… «Гробовщик» кивал головой, улыбался, пожелал выздоровления и удалился… Все прошло хорошо, гаджет не подвел, Марк мог дальше предаваться своим мыслям, даже не предполагая, что в выписанном эпикризе напишут, что ночью 4 апреля в больницу поступил мужчина шестидесяти лет после употребления кокаина и марихуаны!!! Мало того что диагноз этого шахматного черно-белого слона не подтвердился, так он еще и записал его в наркоманы! Судебное заседание, во время которого прихватило Марка, перенесли, и адвокаты попросили прислать справку из больницы для следующего! Им, конечно, очень понравилось… Хорошо, что есть фотошоп… Гаджеты… ГАД ЖЕ ТЫ!

Так вот, поворачиваясь на очередной «Буэнос Диас», перекатив шары в голове, Марк никак не мог предполагать, кто станет источником такого бодрого приветствия! Им оказался… раз… два… три. Нет! Не Дед Мороз! А Пастор! Пастор!!! Б-ть! Только вчера гробовщик был, а сегодня пастор! А чего не наоборот? Хотя какая разница! Пастор был не простой! На нем тоже был белый халат, но не звенящий морозцем подмосковного, прихваченного корочкой снега, а немного пожухлый. Под халатом была черная рубашка с воротником-«стоечкой» и белой вставкой, характерной для католических священников. Но главной достопримечательностью всей этой опять же шахматной мозаики была голова! Голова была тоже абсолютно черной! Как рубашка! Как костюм «гробовщика»! Как мрак в закрытых от стыда или страха глазах! И, конечно, выразителем характера всего этого сюрприза были абсолютно белые зубы, на фоне которых так и отдавал желтизной несвежий халат! Блин, ну поп не имеет права так улыбаться! Он должен вещать о грехах, таинствах и душе! Излучать смиренность! Символизировать добродетели! Располагать к откровенности!

А этот? Лыбится, как Армстронг, сейчас трампет достанет или маракасы. А, может, запоет: «Мозес, Мозес, лет май пипл гоу»?! Было бы забавно…

Марк нажал кнопку на кровати, чтобы принять относительно вертикальное положение. Батюшка, или как его там, ксендз, служитель культа вуду продолжал лучезарно улыбаться и вращать белками глаз, видимо, радуясь тому, что кровать сама ездит и «членистотрубчатый чувак» восстает из… из чего-то восстает! Марк сел… Пастор начал что-то заученно говорить! Марк жестами показал, что не понимает (вспомнилась старая, подходящая по местоположению шутка: мексиканский мальчик жестами показал, что его зовут Хуан), и включил телефон с переводом:

– Откуда ты, брат? – не переставая улыбаться, спросил черноголовый.

– Из России… – ответил Марк. – Из Москвы.

С нашего попика можно было писать картину «Благая весть»… Он так обрадовался, что поднял вверх на манер «хенде хох» две большие розовые ладони (которые казались просто одолженными у кого-то, как и голова, ну совершенно не соответствующие его низенькому росту) и завопил во весь голос:

– Раша!!! Путин!!! Хорошо! Бэд Америка! Путин! Хорошо! – причем «хорошо» он орал по-русски.

Никак не ожидавший такой проповеди Марк приободрился. Он в свою очередь спросил:

– Откуда ты, падре?

– Из Ганы! – ответил не опускающий рук вниз посетитель и опять завопил: – Раша!!! Путин!!! Хорошо!!!

– Гонец из Пизы? – вспомнил опять древний анекдот Марк. – И что хорошего сделал Путин для Ганы?

– Он против Америки, значит, наш друг! – перевел телефон.

Дискуссия могла бы принять самый замысловатый оборот, но Марк был не готов…

– А ты зачем пришел? Про Путина рассказать?

– Нет… Вдруг кому-нибудь исповедоваться нужно!

«Понятно, – подумал Марк, – „гробовщик“ прислал…»

– Спроси у соседа, он не шевелится уже давно…

– Я уже у него три дня подряд спрашиваю, он глаза открывает, головой крутит и опять закрывает… не хочет…

– Ну и я не хочу, – натужно улыбнулся в ответ любителю «русского мира» Марк.

– Ок! – так же радостно сказал Блэк энд уайт. – Я завтра зайду, – и вышел в коридор…

Марк нажал кнопку DOWN, кровать поехала вниз. Правильно написано… Даун… Даун и есть… Тут тебе и место… В «даунятнике». Наслаждаясь тем, что мысли текут плавно, не как раньше, Марк решил поковыряться в своих пятнадцати годах совместной жизни с оперной певицей и попытаться сделать хоть какие-то выводы. Ну, конечно, с амбициозной целью предупредить подрастающее поколение… Хотя для этого было бы достаточно на консерватории и всех оперных театрах выбить лозунг: «Никогда не женитесь на оперных певицах!» Хотя… Совершенно понятно, что ничего бы не помогло… Пришла медсестра, поменяла пузырек на капельнице… Неуловимо пахло карболкой… Конечно, не так отвратительно, как в российских больницах, но пахло… Видимо, антураж окружающий его натолкнул на попытку проанализировать произошедшее с, так сказать, медицинской точки зрения… Как получилось так, что некая особь женского пола, которая некоторое время даже не замечала его, не помнила, что они были в одной компании, вдруг в него безумно влюбилась, а потом еще сильнее возненавидела? После нескольких часов размышлений, ибо бежать и торопиться было некогда, у него в голове родилась псевдонаучная теория, которую он сконструировал на основе рубцов на собственной шкуре… Звучало это примерно так: «Предположим, существуют два субъекта разного пола. Пока это чаще встречается, что разного. Берем пока таких. (Гомосексуальных рубцов, к счастью, на шкуре Марка пока не было, да и не предвиделись.) Их называют мужчина и женщина, но эти слова подернуты многовековым флером различных надуманных ответственностей, благородств, традиций и жеманностей… Назовем их по-простому: самец и самка. Как бы возьмем по модулю… Какова задача самки? Выбрать подходящего самца, желательно самого лучшего, но обычно какой достанется. И произвести с ним определенные манипуляции. Что в народе называется – влюбить в себя. Понятно, что все женщины (таки трудно называть „самками“ – вот и привычка!) – прирожденные актрисы. Но природа понимает, что этого мало… В большинстве случаев не сработает… Поэтому она наделила особь женского пола особой физиологической способностью в том случае, когда в зону локаторов попадает достойный „сбития“ (Ха! Компьютер автоматически исправил на „соития“! ) объект, у нее начинает вырабатываться особый гормон „любвин“… На латыни amorinus. Это происходит зачастую самопроизвольно… Когда он начинает выделяться, организм самки перевоплощается! Перевооружается! В простонародье это называется – торкнуло… Часто это бывает „с первого взгляда“, пока опустим этот случай… Разберем наиболее часто встречающийся… При сознательном выборе…» Поднаторенный за несколько дней в больнице медицинскими терминами Марк решил провести прямую аналогию… Изучая свой анализ крови с помощью дежурного врача и переводчика, он выяснил, что при нарушении работы сердца на этом листочке с десятками значений всяких холестеринов, гемоглобинов, глюкоз и прочих вдруг появляется одно, которое конкретно указывает на какое-то физическое изменение сердечной мышцы. Как оно называется, он сразу забыл, но суть ухватил… Как мы все знаем, зачастую великие открытия совершаются дилетантами. Марк не хотел читать научную литературу на эту тему… Он наслаждался собственной гениальностью, тихо восхищаясь безмолвием больничных коридоров! Не зря же народная молва всячески описывает это состояние как воздействие сердца на организм. Конечно, нет: сердцу не прикажешь! Полюбил всем сердцем! Любовь зла, полюбишь и козла… и так далее. Полагаю, что в зависимости от устройства организма женщина (невозможно привыкнуть к «самке») может и искусственно вызвать у себя выработку amorinus, нужно проводить исследования… Как действует этот гормон? В первую очередь он попадает в область лба, носовых пазух и глаз. Внешне это легко заметить и давно отмечено народом именно по их, глаз, блеску (вон у пастора как сверкали, точно хочет кому-нибудь «залудить», исповеди он ищет, ага…), одновременно с этим отдает в лоб, как паром из утюга, только он, этот утюг, у тебя с внутренней стороны головы, испарина – это что вам такое? Утюг в голове! Сто процентов! И начинает подламывать переносицу, нежно так давить… Видимо, слизистая меняет консистенцию… Это происходит за несколько мгновений… Легко сравнить воздействие гормона с первым, ПЕРВЫМ (!) бокалом шампанского, выпитым залпом (кстати, очень бы хотелось порекомендовать именно так всегда этот первый бокал и пить), вот это «паровое облако» из виртуального внутреннего утюга начинает свое движение по организму, в отличие от законов конвекции сверху вниз… В следующие несколько секунд краснеют уши и щеки… «Зарделась», – говорят в народе… («Все давно запротоколировано, нужно только систематизировать», – внутренне улыбался себе Марк.) Amorinus двигается дальше, и если жертва не спугнет чем-нибудь неожиданным охотницу, то у некоторых прямо зримо краснеет шея, а у большей части набухают Pectus papillae – в простонародье соски, ну, все замечают! (Придется попросить прощения за анатомическую подробность, Марк же в больнице, ему катетер ставят, имеет право рассуждать практически как врач.) По спине волна двигается несколько другим способом, как токи Фуко, по всей поверхности. Это не «мороз по коже» от страха, это совсем другое… Это можно сравнить осязаемо и явно с тем, как у тебя по спине, не прикасаясь, на расстоянии меньше миллиметра, так, чтобы только задевать невидимые глазу ворсинки, провести теплой рукой! Это искусственное ощущение! При работе amorinus все происходит мгновенно! Как электрический плоский разряд! Бах! И спина уже в испарине! Утюг работает! Двигается вниз! Он-то точно знает, где его гавань! И со спины, по линии бедер, как два ручья вокруг холма, огибают по талии счастливую (пока) охотницу и сливаются в районе Umbilicus («пупок» в простонародье) и стекают вниз… Этот водопад будит не бабочек… Это для красного словца народ придумал… Шоб не пугать мужиков! Бабочки! Стаю тигриц он будит! Медведицу из берлоги! Бешеного слона! Бабочки… Придумают тоже… Это у пресловутого зомби при луне растут зубы и когти! Тоже мне оружие! Тут начинает пылать такой факел – четырем соплам лунного корабля Илона Маска не снилось!

Нам, каждому из нас, знакомы сотни мужчин, которым отказали женщины, и единицы женщин, которым отказали мужчины! Марк был доволен собой. Теория очень хорошо ложилась на его собственную практику. К сожалению… В это момент он вспомнил, как блестели глаза Любы в один из вечеров, когда хозяин дома, который они снимали уже после квартиры на Верейской, пришел к ним за деньгами. Они просто искрили… Если бы эту теорию он придумал тогда, может быть, и мог бы все изменить… Хотя тогда ему было несколько все равно, не остро… Дочь еще не родилась. Как-то он верил в слова Любы, что измена ниже ее достоинства, подумал, ну, шалят, бывает, флиртуют… Пройдет. Не заведет же она роман с сантехником, арендодателем… У него вон и жена рядом сидит… Беременная… А Amorinus-то работал… Теперь он понимал, что все началось тогда, когда они переехали в этот дом. Кстати, подумал Марк, термин-то он придумал хороший, нужно в интернете посмотреть, – он нажал на поисковик в телефоне и написал «гормон любви»…

– Окситоцин… херня какая-то, – сказал себе Марк. – Будет Amorinus – гормон влюбленности… Вот так… Постояв одной ногой на краю, становишься другим… это точно…

ПАДРЕ ИЗ ГАНЫ

– Ты прямо из одной постели в другую прыгнул, – в глазах Сани не было ревности, только сочувствие.

– Так получилось, – Марк отвел глаза.

Он понимал, что его друг был прав, чувствовал, что творит какую-то херню, было стыдно и перед женой, и перед сыном, а главное, не было всепоглощающей любви, которая бы оправдала его в собственных глазах за содеянное. «Потерять голову» – был совсем не тот случай, действовал он сознательно, даже можно сказать, вопреки желанию, а уж здравому смыслу так и подавно…

В результате своего демарша, связанного с переездом на улицу Верейская из удобной виллы городского типа в Берлине, ему теперь приходилось проводить гораздо больше времени в Москве, пришлось даже ездить на работу на свое производство, что, кстати, оказалось весьма полезно… Его предприятие, ко всеобщему удивлению, кроме, конечно, самонадеянного Марка, стало федеральным, по всей стране завелись клиенты, коих стало более полутора тысяч, и заказы сыпались один за другим. Обслуживали их крайне отвратительно… Марк приехал в офис, поставил себе кресло в общем зале и уселся среди менеджеров, в самой гуще… Сначала все напряглись, потом привыкли… Он никому ничего не говорил, только смотрел… Многие из сотрудников его и в глаза не видели раньше или мельком… Ну что – приехал какой-то дядька, сидит, в компьютер таращится, да и пусть сидит. Работали дальше, как и работали… Марк ужаснулся… К клиентам относились как к посетителям в паспортном столе во времена Советского Союза или как в домоуправлении, куда ты приходил в поисках сантехника… Презирали… Открытая Марком закономерность примерно к началу нулевых, после десяти лет в «бизнесе» (хотя то, чем занимались предприниматели в России, таким прекрасным словом назвать было трудно), была парадоксальной: чем больше русскому человеку платишь – тем хуже он работает. Причем не важно, был ли русский человек русским, украинцем, грузином или азербайджанцем, для всех закон был одинаков (на тот момент): приходит человек на работу, получает четыреста долларов – старается, сил нет! Из шкуры вон лезет, начинает получать семьсот долларов – появляется легкий налет вальяжности в глазах и расслабленный узел на галстуке, когда он получал тысячу долларов, съездил в Египет и купил подержанную иномарку, он превращался в наглого американского лавочника, виртуально клал ноги на стол и засовывал в рот сигару, чтобы иметь возможность сплевывать на окружающих быстро накапливающейся от ее посасывая слюной. Посасывал, но сплевывал! А если, не дай бог, его называли «начальником отдела», в коем кроме него никого больше не было, так он вообще прекращал работать… Разваливался в кресле, галстук выкидывал и глядел на всех сверху вниз, как гордый «орель»… Это было в двухтысячных… А в 2007-м была совсем другая ситуация… Как раньше говорилось, денег в стране оказалось неожиданно много, «гебня» еще не заполнила собой все щели экономического пространства, отпиливали крупные куски, и до мелочевки дела не было… Мелочевка, чувствуя свою безнаказанность, таки распоясалась… На рынке труда не было людей! Всем требовались сотрудники… Секретарь получала тысячу долларов только за то, что умела поднимать трубку и говорить: «Алло», менеджер по продажам легко зарабатывал две-три тысячи, а начальник отдела пять… Марк забыл про то правило, которое сам же выработал в нулевых, платил много, но, как выяснилось, ни за что…

Сидел он в курятнике непрерывно квохчущих, не желающих ничего делать «баб»! Клиенты звонили десятки раз, пытаясь выяснить, где их заказ… Производство справлялось, но явно с удвоенным количеством персонала… Логистика… Какие красивые слова… «Шоферня» ездила куда хотела, кладовщики грузили что попало, монтажники обдирали заказчиков… Полный трындец… Для Марка, который плотно соприкоснулся с устройством работы в Германии, все было чудовищно плохо… Выручало одно обстоятельство… В области сервиса его компания, кстати, названная в честь сына, была лучшей на рынке. Так в один голос говорили клиенты со всех концов необъятной родины. Незаметно для себя они стали чемпионом страны, пусть в маленьком, но все-таки в отдельном виде спорта…

Короче, через две недели он потихонечку начал увольнять и постепенно выгнал половину сотрудников, и никто ничего не заметил, как работали, так и работали…

Работа выручала… Марк понимал, что вляпался, но не хотел себе в этом признаваться…

Он жил в квартире с другой женщиной, с которой по большому счету его ничего кроме секса не связывало, честно говоря… В соседней комнате жил с няней чужой маленький ребенок… Няня была из Калмыкии, маленькая, сухенькая, без четырех передних зубов… когда она пришла к Любе устраиваться на работу, она заранее по телефону предупредила: «Я страшненькая»…

Люба переехала проворно и быстро, буквально через несколько дней после того, как Марк снял квартиру… Когда он подписал договор и получил ключи, съездил в хозяйственный магазин, купив какие-то недостающие предметы утвари, он приехал в квартиру и ходил по ней совершенно с отсутствующим видом… Он не хотел этого делать, но делал. Многими годами позже он пытался объяснить всем, кто интересовался, да и себе, зачем он это сделал. И не мог… Если бы он верил в колдовство, наверное, он бы подумал, что это оно. Он не верил… Хотя, вернее, не хотел сам себе признаваться, что верит… После появления iPhone нельзя было не верить в то, что мы не можем влиять друг на друга. Ведь из одних и тех же материалов сделаны. Раз – отправил кому-нибудь видео из своей головы в голову другому… Смотри «копфкИно», как немцы говорят…

Совместное проживание с кем бы то ни было – это отдельный вид человеческой деятельности, скорее всего, уже атавизм… Начать жить с незнакомым человеком с ребенком и прибабахами в голове – это испытание не для слабонервных. С одной стороны, Марк хотел стремительно убежать прочь… С другой стороны, его тяготило обстоятельство, что эта женщина, так клянущаяся ему в любви, приехала со сломанной детской кроваткой, сумкой подгузников и чемоданом одинаковых платьев, с ребенком в коляске и поселилась в жилье, которое он снял… И рассчитывает на него. Жене сказал, что ушел… И сыну… Б-ть… что делать. На работу ездить.

В быту Люба оказалась фантастически комфортной… Она ничего не делала… Если делала, то через «наоборот». Спала до двенадцати, одевалась, уезжала на какие-нибудь переговоры… завтракала «тирамису» часа в три дня, к вечеру звонила Марку, сообщала, в каком она ресторане… В домашних условиях она преображалась… Ходила по квартире босая и в линялом балахоне. Поймав, в первый раз нарисовавшись в том виде, удивленный взгляд Марка, объяснила:

– Я могу дома чувствовать себя комфортно? Не притворяться?

Марк, наполненный либерализмом и почему-то уверенный, что это все долго не продлится, кивнул головой в знак согласия, несколько судорожно так, но кивнул… Примерно на третий день их совместного проживания Люба приперла целый пакет мороженой рыбы. Марк к этому моменту уже давно не ел мороженных продуктов, может быть, только если не знал…

– Очень вкусная рыба, телапия, – запихивая пакет в морозильник, проговорила Люба. – Морская курица… мы с мамой очень любим…

«Мама, наверное, ей это и купила», – подумалось Марку. Перспектива назревала так себе.

– Зуфар у нас как-то сам питался, – на всякий случай, вроде бы извиняясь, а на самом деле доводя до сведения, добавила Люба, – очень любил блинчики из кулинарии… Сам разогревал…

Постепенно диспозиция выстраивалась, Марк решил не обращать на это внимания, есть няня, она же домработница… Пусть будет как будет… Хреново ему было, но как часто он поступал, и иногда срабатывало, решил пустить ситуацию на самотек… А зря…

«Нужно было бежать… Тогда еще… – думал лежа на больничной койке Марк. – Хотя дочь родилась… Моя кровинка… когда увижу? Как? Вон она что в суде говорила… Мол, сдохнет, дети даже не узнают, где могила… Может, на самом деле колдует кто? Но я же выжил… Недоколдовали? Отравить пыталась. Чуть не умер… Так я пить бросил… Или я сочиняю?» Соображалось не очень хорошо, но комфортно… Проливаемый насквозь какими-то препаратами, впадая то в сон, то в забытье, с ноющей болью в груди, он пытался рассуждать, и мысли плескались в голове синхронно шуму волн за окном… Было радостно и спокойно. Он понимал, что это действие лекарств, но хотелось думать о мистике… что он победил… Широта души, открывшаяся в нем с новой силой, наверняка была определена остаточным воздействием морфина, а шум в голове – мощными дозами антибиотиков… Но так «технократично» про себя рассуждать было скучно, а мистифицировать ситуацию – весело… Особенно весело было, когда приходили его мыть две испанские санитарки… Одна смена была абсолютно феноменальной! Мужеподобная женщина и женоподобный мужчина… Женщина явно работала до этого в морге на обмывании покойников. Резкость и уверенность ее движений не оставляли никаких сомнений, что она много лет имела дело с окостенелыми трупами, и ее сильно раздражало, что при резком повороте тела Марка с бока на бок его рука или нога несинхронно двигались с остальным корпусом, он достаточно быстро понял это и «группировался» как мог, сжимая ноги и прижимая руки к бокам. Женщина довольно хмыкала и давала команды мужчине, который тер Марка мочалкой, отчаянно стеснялся и старался не смотреть. Сквозь прищуренные глаза он видел это, хотя уже почти научился смотреть сквозь закрытые веки, немного оставалось… Но самым отрезвляющим была, конечно, процедура замены катетера, который доставался почему-то самой симпатичной девушке смены… Мистифицирующий наморфиненный Марк вскрикивал и думал: «Вот тебе это наказание, мой маленький друг, за все твои похождения…»

Это было через много лет, а в описываемый момент Марк курил с Саней на крыльце дома, где он жил с Машей и ее двумя детьми…

– Но это же очень сложно – вот так, без паузы, перепрыгнуть из постели в постель… – все-таки сочувствие! Сочувствие? Или таки злорадство? Марк не мог понять… что было в голосе друга. Конечно, спать одновременно в двух постелях, видимо, проще…

– Как твоя мама к этому отнеслась?

Если сказать, что мама отнеслась плохо, так это ничего не сказать… Воспоминания Марка прервались необычным посетителем…

– Буэнос диас! – услышал он от двери палаты.

Марк лежал на левом боку, чтобы видеть окно и лучше слышать море, созерцанию мешали только иссушенные ноги соседа, который практически никогда не вставал, с заскорузлыми пятками, синими венами, что, конечно, несколько гармонировало с цветом оконной рамы, но очень условно. Вынужденное изучение задних конечностей соседа уронило еще один шарик мысли, выколупав его из глубин подсознания. «Натоптыши» – это чудесное слово он выучил во вновь открывшемся торговом центре с симпатичной продавщицей терок для пяток, какую ему и втюрили за пять тысяч рублей… Терку, не продавщицу… Пока он поворачивался в сторону бодрого посетителя, тот успел произнести еще несколько вдохновенных фраз на испанском языке! Поворачиваться нужно было осторожно, чтобы не отключиться от системы искусственного орошения… «Гидропоника», – прокатилось в голове Марка. Это очень забавно, когда мысли не мелькают, не озаряют, а перекатываются… Успеваешь насладиться их глубиной и содержательностью, не только формой… Гидропоника… марихуана… натоптыши. С левого бока на правый, и три мысли одна за одной прокатились внутри головы от левого уха к правому… Марихуана… 7 апреля, когда врачам стало ясно, что Марк выживет, они запустили к нему «профессора». Судя по белоснежному, можно сказать, звонко белоснежному халату, который был надет на лысого господина поверх черного костюма, который, соответственно, был надет на белейшую рубашку, притороченную к шее идеальным узлом черно-белого галстука (Марк сначала грешным делом подумал, что это похоронный агент), можно было понять, что с больными и не очень здоровыми он практически никогда не соприкасался. «Профессор» разговаривал с Марком на испанском языке с помощью телефонного голосового переводчика. Сначала он сообщил Марку, что у него инфаркт… На что Марк ответил радостной улыбкой и словами: «Очень хорошо!», чем ненадолго смутил докладчика. (Пояснение смысла этого чистосердечного, несколько парадоксального восклицания будет чуточку позже.) Потом он говорил разные простые слова типа: «Как самочувствие? Мы сделаем все от нас зависящее, кризис позади», задавал какие-то вопросы. Все шло хорошо, технический прогресс разорвал языковой барьер… до той поры, пока в одном из вопросов не прозвучали слова «марихуана» и «кокаин». Переводчик доблестно перевел:

– Пробовали ли вы когда-нибудь в жизни кокаин и марихуану?

– Ну, конечно, пробовал, – честно ответил на поставленный вопрос Марк, зачем скрывать то, что было когда-то в жизни… «Гробовщик» кивал головой, улыбался, пожелал выздоровления и удалился… Все прошло хорошо, гаджет не подвел, Марк мог дальше предаваться своим мыслям, даже не предполагая, что в выписанном эпикризе напишут, что ночью 4 апреля в больницу поступил мужчина шестидесяти лет после употребления кокаина и марихуаны!!! Мало того что диагноз этого шахматного черно-белого слона не подтвердился, так он еще и записал его в наркоманы! Судебное заседание, во время которого прихватило Марка, перенесли, и адвокаты попросили прислать справку из больницы для следующего! Им, конечно, очень понравилось… Хорошо, что есть фотошоп… Гаджеты… ГАД ЖЕ ТЫ!

Так вот, поворачиваясь на очередной «Буэнос Диас», перекатив шары в голове, Марк никак не мог предполагать, кто станет источником такого бодрого приветствия! Им оказался… раз… два… три. Нет! Не Дед Мороз! А Пастор! Пастор!!! Б-ть! Только вчера гробовщик был, а сегодня пастор! А чего не наоборот? Хотя какая разница! Пастор был не простой! На нем тоже был белый халат, но не звенящий морозцем подмосковного, прихваченного корочкой снега, а немного пожухлый. Под халатом была черная рубашка с воротником-«стоечкой» и белой вставкой, характерной для католических священников. Но главной достопримечательностью всей этой опять же шахматной мозаики была голова! Голова была тоже абсолютно черной! Как рубашка! Как костюм «гробовщика»! Как мрак в закрытых от стыда или страха глазах! И, конечно, выразителем характера всего этого сюрприза были абсолютно белые зубы, на фоне которых так и отдавал желтизной несвежий халат! Блин, ну поп не имеет права так улыбаться! Он должен вещать о грехах, таинствах и душе! Излучать смиренность! Символизировать добродетели! Располагать к откровенности!

А этот? Лыбится, как Армстронг, сейчас трампет достанет или маракасы. А, может, запоет: «Мозес, Мозес, лет май пипл гоу»?! Было бы забавно…

Марк нажал кнопку на кровати, чтобы принять относительно вертикальное положение. Батюшка, или как его там, ксендз, служитель культа вуду продолжал лучезарно улыбаться и вращать белками глаз, видимо, радуясь тому, что кровать сама ездит и «членистотрубчатый чувак» восстает из… из чего-то восстает! Марк сел… Пастор начал что-то заученно говорить! Марк жестами показал, что не понимает (вспомнилась старая, подходящая по местоположению шутка: мексиканский мальчик жестами показал, что его зовут Хуан), и включил телефон с переводом:

– Откуда ты, брат? – не переставая улыбаться, спросил черноголовый.

– Из России… – ответил Марк. – Из Москвы.

С нашего попика можно было писать картину «Благая весть»… Он так обрадовался, что поднял вверх на манер «хенде хох» две большие розовые ладони (которые казались просто одолженными у кого-то, как и голова, ну совершенно не соответствующие его низенькому росту) и завопил во весь голос:

– Раша!!! Путин!!! Хорошо! Бэд Америка! Путин! Хорошо! – причем «хорошо» он орал по-русски.

Никак не ожидавший такой проповеди Марк приободрился. Он в свою очередь спросил:

– Откуда ты, падре?

– Из Ганы! – ответил не опускающий рук вниз посетитель и опять завопил: – Раша!!! Путин!!! Хорошо!!!

– Гонец из Пизы? – вспомнил опять древний анекдот Марк. – И что хорошего сделал Путин для Ганы?

– Он против Америки, значит, наш друг! – перевел телефон.

Дискуссия могла бы принять самый замысловатый оборот, но Марк был не готов…

– А ты зачем пришел? Про Путина рассказать?

– Нет… Вдруг кому-нибудь исповедоваться нужно!

«Понятно, – подумал Марк, – „гробовщик“ прислал…»

– Спроси у соседа, он не шевелится уже давно…

– Я уже у него три дня подряд спрашиваю, он глаза открывает, головой крутит и опять закрывает… не хочет…

– Ну и я не хочу, – натужно улыбнулся в ответ любителю «русского мира» Марк.

– Ок! – так же радостно сказал Блэк энд уайт. – Я завтра зайду, – и вышел в коридор…

Марк нажал кнопку DOWN, кровать поехала вниз. Правильно написано… Даун… Даун и есть… Тут тебе и место… В «даунятнике». Наслаждаясь тем, что мысли текут плавно, не как раньше, Марк решил поковыряться в своих пятнадцати годах совместной жизни с оперной певицей и попытаться сделать хоть какие-то выводы. Ну, конечно, с амбициозной целью предупредить подрастающее поколение… Хотя для этого было бы достаточно на консерватории и всех оперных театрах выбить лозунг: «Никогда не женитесь на оперных певицах!» Хотя… Совершенно понятно, что ничего бы не помогло… Пришла медсестра, поменяла пузырек на капельнице… Неуловимо пахло карболкой… Конечно, не так отвратительно, как в российских больницах, но пахло… Видимо, антураж окружающий его натолкнул на попытку проанализировать произошедшее с, так сказать, медицинской точки зрения… Как получилось так, что некая особь женского пола, которая некоторое время даже не замечала его, не помнила, что они были в одной компании, вдруг в него безумно влюбилась, а потом еще сильнее возненавидела? После нескольких часов размышлений, ибо бежать и торопиться было некогда, у него в голове родилась псевдонаучная теория, которую он сконструировал на основе рубцов на собственной шкуре… Звучало это примерно так: «Предположим, существуют два субъекта разного пола. Пока это чаще встречается, что разного. Берем пока таких. (Гомосексуальных рубцов, к счастью, на шкуре Марка пока не было, да и не предвиделись.) Их называют мужчина и женщина, но эти слова подернуты многовековым флером различных надуманных ответственностей, благородств, традиций и жеманностей… Назовем их по-простому: самец и самка. Как бы возьмем по модулю… Какова задача самки? Выбрать подходящего самца, желательно самого лучшего, но обычно какой достанется. И произвести с ним определенные манипуляции. Что в народе называется – влюбить в себя. Понятно, что все женщины (таки трудно называть „самками“ – вот и привычка!) – прирожденные актрисы. Но природа понимает, что этого мало… В большинстве случаев не сработает… Поэтому она наделила особь женского пола особой физиологической способностью в том случае, когда в зону локаторов попадает достойный „сбития“ (Ха! Компьютер автоматически исправил на „соития“! ) объект, у нее начинает вырабатываться особый гормон „любвин“… На латыни amorinus. Это происходит зачастую самопроизвольно… Когда он начинает выделяться, организм самки перевоплощается! Перевооружается! В простонародье это называется – торкнуло… Часто это бывает „с первого взгляда“, пока опустим этот случай… Разберем наиболее часто встречающийся… При сознательном выборе…» Поднаторенный за несколько дней в больнице медицинскими терминами Марк решил провести прямую аналогию… Изучая свой анализ крови с помощью дежурного врача и переводчика, он выяснил, что при нарушении работы сердца на этом листочке с десятками значений всяких холестеринов, гемоглобинов, глюкоз и прочих вдруг появляется одно, которое конкретно указывает на какое-то физическое изменение сердечной мышцы. Как оно называется, он сразу забыл, но суть ухватил… Как мы все знаем, зачастую великие открытия совершаются дилетантами. Марк не хотел читать научную литературу на эту тему… Он наслаждался собственной гениальностью, тихо восхищаясь безмолвием больничных коридоров! Не зря же народная молва всячески описывает это состояние как воздействие сердца на организм. Конечно, нет: сердцу не прикажешь! Полюбил всем сердцем! Любовь зла, полюбишь и козла… и так далее. Полагаю, что в зависимости от устройства организма женщина (невозможно привыкнуть к «самке») может и искусственно вызвать у себя выработку amorinus, нужно проводить исследования… Как действует этот гормон? В первую очередь он попадает в область лба, носовых пазух и глаз. Внешне это легко заметить и давно отмечено народом именно по их, глаз, блеску (вон у пастора как сверкали, точно хочет кому-нибудь «залудить», исповеди он ищет, ага…), одновременно с этим отдает в лоб, как паром из утюга, только он, этот утюг, у тебя с внутренней стороны головы, испарина – это что вам такое? Утюг в голове! Сто процентов! И начинает подламывать переносицу, нежно так давить… Видимо, слизистая меняет консистенцию… Это происходит за несколько мгновений… Легко сравнить воздействие гормона с первым, ПЕРВЫМ (!) бокалом шампанского, выпитым залпом (кстати, очень бы хотелось порекомендовать именно так всегда этот первый бокал и пить), вот это «паровое облако» из виртуального внутреннего утюга начинает свое движение по организму, в отличие от законов конвекции сверху вниз… В следующие несколько секунд краснеют уши и щеки… «Зарделась», – говорят в народе… («Все давно запротоколировано, нужно только систематизировать», – внутренне улыбался себе Марк.) Amorinus двигается дальше, и если жертва не спугнет чем-нибудь неожиданным охотницу, то у некоторых прямо зримо краснеет шея, а у большей части набухают Pectus papillae – в простонародье соски, ну, все замечают! (Придется попросить прощения за анатомическую подробность, Марк же в больнице, ему катетер ставят, имеет право рассуждать практически как врач.) По спине волна двигается несколько другим способом, как токи Фуко, по всей поверхности. Это не «мороз по коже» от страха, это совсем другое… Это можно сравнить осязаемо и явно с тем, как у тебя по спине, не прикасаясь, на расстоянии меньше миллиметра, так, чтобы только задевать невидимые глазу ворсинки, провести теплой рукой! Это искусственное ощущение! При работе amorinus все происходит мгновенно! Как электрический плоский разряд! Бах! И спина уже в испарине! Утюг работает! Двигается вниз! Он-то точно знает, где его гавань! И со спины, по линии бедер, как два ручья вокруг холма, огибают по талии счастливую (пока) охотницу и сливаются в районе Umbilicus («пупок» в простонародье) и стекают вниз… Этот водопад будит не бабочек… Это для красного словца народ придумал… Шоб не пугать мужиков! Бабочки! Стаю тигриц он будит! Медведицу из берлоги! Бешеного слона! Бабочки… Придумают тоже… Это у пресловутого зомби при луне растут зубы и когти! Тоже мне оружие! Тут начинает пылать такой факел – четырем соплам лунного корабля Илона Маска не снилось!

Нам, каждому из нас, знакомы сотни мужчин, которым отказали женщины, и единицы женщин, которым отказали мужчины! Марк был доволен собой. Теория очень хорошо ложилась на его собственную практику. К сожалению… В это момент он вспомнил, как блестели глаза Любы в один из вечеров, когда хозяин дома, который они снимали уже после квартиры на Верейской, пришел к ним за деньгами. Они просто искрили… Если бы эту теорию он придумал тогда, может быть, и мог бы все изменить… Хотя тогда ему было несколько все равно, не остро… Дочь еще не родилась. Как-то он верил в слова Любы, что измена ниже ее достоинства, подумал, ну, шалят, бывает, флиртуют… Пройдет. Не заведет же она роман с сантехником, арендодателем… У него вон и жена рядом сидит… Беременная… А Amorinus-то работал… Теперь он понимал, что все началось тогда, когда они переехали в этот дом. Кстати, подумал Марк, термин-то он придумал хороший, нужно в интернете посмотреть, – он нажал на поисковик в телефоне и написал «гормон любви»…

– Окситоцин… херня какая-то, – сказал себе Марк. – Будет Amorinus – гормон влюбленности… Вот так… Постояв одной ногой на краю, становишься другим… это точно…

ВХОДИТ ПЕТР

Как происходит это между мужчиной и женщиной? Как это начинается? Почему? Лежа на больничной койке с катетером в нижней части живота (назовем это так), самое время было порассуждать. Лекарства глушили эмоции, а катетер сексуальность. Напрочь! То есть, сформировалась совершенно объективная среда для теоретических размышлений.

Несомненно и мужчина и женщина находятся в непрерывном поиске, который гасится на каком-то этапе новым партнером, а потом поддерживается только морально-этическими, воспитательными или религиозными компонентами. Но, как показывает многовековая практика, изобилующая примерами, даже страх смерти не останавливает перед изменой. И мужчин, и женщин! Генетическая потребность спаривания с разными партнерами, чтобы создать сильное потомство руководит мозгом человека. В случае с Марком и Любой все именно так и произошло. Причем Марк для себя принял решение не поддаваться этим порывам, как бы полагая, что в предыдущем браке был не «корректен»(грешилс-с) и теперь нужно реабилитироваться, любовь о которой непрерывно талдычила Люба приходилось тоже учитывать, ну и возрастные изменения…Марку уже исполнилось сорок пять лет , они почти два года прожили с Любой вместе: сначала в квартире, потом, (это была ошибка), в том доме, который до этого снимал Марк со своей женой в ближнем Подмосковье. Это предложила Люба, когда узнала, что дом освободился, а Марк согласился, не подумав…Дом был неудачный, все время что-то происходило. То канализация, то электричество, то хозяйка припрется.

У женщины, владелицы дома было несколько выдающихся качеств: она много курила, разговаривала басом и собирала гжель. Вот эту самую гжель и приходила она проверять тогда, когда ей вздумается. Заодно ходила по дому и контролировала – все ли на месте. Это было достаточно комично, если учесть, что все «бохатьство» было собрано в советское время, когда Валентина Михайловна, так звали владелицу дома, работала ни много ни мало директором одного из центров ВАЗ в Москве. Соответственно, все ее горячо любимое имущество состояло из хрусталя, ковров, плюшевых абажуров и коллекции гжели. Вот она все это и осматривала: не появилось ли новых проплешин на продавленном диване и не исчезала ли, какая ни будь корова или подбоченившаяся баба из сине-белой коллекции. То, что у нее трубы канализации были проложены под прямым углом к друг- другу и не того диаметра, ее волновало мало. Сами разбирайтесь.

Люба, имевшая, как к этому моменту выяснилось, паталогическую страсть к бытовым скандалам, сцепилась один раз не на шутку, когда , наблюдая за не сливающимся и переполняющимся на ее глазах унитазом она позвонила Валентине Михайловне и потребовала прислать ей сантехника, то услышала в ответ такое, что даже ее непробиваемую высокомерность на время удалось пошатнуть. Тренированная директор ВАЗа , имевшая многолетний опыт работы со слесарями- этой элитой позднесоветского периода ,выдала так про оперу и балет, что Люба положила трубку и сделав «лицо» замолчала, что с ней происходило в крайне необычных обстоятельствах.

Чинить пришлось самим и, как выяснилось, Валентина, таки, была права. Канализацию забил предмет личной гигиены…В итоге Марк с Любой решили искать другой дом. Люба, жившая до этого в достаточно стесненных условиях, быстро пристрастилась к жизни в доме за городом. Марк держал ей водителя, купил машину, и Люба потихоньку начинала натягивать на себя корону …Как Чебурашка, который понесет все вещи…

У них с Марком уже начинались конфликты связанные с нежеланием его выполнять все ее пожелания. Особенно бредовые, но кризиса еще не было, только намечался. Причем, формировался он самым тривиальным образом- через бытовые привычки. Пример? Да…Марк очень не любил, когда, кто – то через его плечо заглядывал ему в компьютер или телефон. Каждый раз, когда они оказывались вечером дома и он садился работать, Люба усаживалась рядом на стул, подтягивала колени к подбородку, прикрывала привычно ступни очередным балахоном, в котором ходила дома и начинала, глядя в экран задавать вопросы разнообразного характера- что на экране увидит, то и спрашивает. Марк сначала вежливо улыбался и аккуратно просил не мешать, потом начал переключать на игры- Люба стала требовать от него разрешения поиграть, потом стал выключать монитор и выходить из комнаты. Люба шла за ним и непрерывно говорила… Постепенно эта привычка непрерывно говорить, а большей частью даже, вещать, просверливала зияющее отверстие в черепной коробке Марка. Это был странный альянс. Каким-то, конечно, краем, достаточно широким, они соприкасались удачно. А, по большому счету были совершенно разными людьми. Люба- надевшая на себя маску благородства, будучи внутри сгустком не самых лучших человеческих качеств, которые со временем вылезли во всей красе и Марк, который своих отрицательных свойств не отрицал и не скрывал. Даже, можно сказать, выставлял на показ.

Если, кому то в жизни приходилось изучать начертательную геометрию, то тот может вспомнить чудовищное задание, как, например, вписать пирамиду с шестиугольным основанием на одну треть в шар. Вот эту, не знаю даже, как назвать, «форму», которая одновременно принадлежит обеим фигурам и нужно было нарисовать с трех сторон и в трех плоскостях. Умозрительно сделать это практически невозможно, а метод есть. В отношениях мужчины и женщины их взаимопроникновение зависит, как кажется, большей частью от модели семьи, в которой воспитывался субъект, от социального положения той семьи, ну и от эпохи, конечно. Любе, когда-то придумавшей себе образ почти девственницы, становилось все труднее и труднее держать себя в рамках приличия, но, невзирая на сдерживающие факторы этот сладкий яд новых впечатлений уже бередил ее тугое тело. Общая форма, сконструированная их взаимным пересечением, начинала тяготить ее. Марк же находился в позиции, что, если Люба так сильно добивалась его, так пусть и радуется, что он с ней живет, что он ушел ради нее из семьи и никаких романтических проявлений и поступков совершать не намерен. Пересечение есть, а метода его обсчитать нет! Это не геометрия! Хотя расхожий пример с любовным треугольником приходит на ум, но это уж слишком плоское сравнение.

Вот в таком примерно состоянии они начали искать себе новый кров. Нашелся он быстро. На одной из соседних улиц сдавали дом. В один из вечеров Марк и Люба пришли его посмотреть. Дверь им открыла невысокая худенькая женщина, представившаяся Полиной. Дом был достаточно современным, новым и обставлен мебелью из ИКЕА.

Как говорится, поколение сменилось, а набор ценностей распространился так же веерно. Раньше: югославская стенка, сервиз «Мадонна», сервант , хрусталь ,ковры. Теперь все одинаковое, но из Швеции. Особенно ярко этот контраст наблюдался при переходе из дома Валентины Михайловны в дом на соседней улице. Из неожиданного оказалась лестница с нестандартными ступенями и гигантский экран с проектором вместо привычного телевизора. Осмотрев дом, они вышли на террасу, выходившую на участок. Там под навесом, на очень низкой скамеечке спиной к ним сидел человек и курил. Когда он услышал, что они вышли он докурил не оборачиваясь, поднялся и оказался достаточно высоким с большой бородой.

– Петр, – представился он, – на третьем этаже были?

– Нет, – ответила Полина за нас

– Пойдемте покажу, – он повел нас на второй этаж, где в гардеробной была, оказывается лестница, которая вела на мансарду. Там оказался целый склад гитар разного формата.

– Вы музыкант, -спросила Люба.

– Любитель, – он взял гитару и достаточно виртуозно наиграл, какую-то мелодию из старых рок композиций. Люба прореагировала соответственно, она выдала свою фирменную фиоритуру, которую обычно она исполняла на подземных парковках.

– Ого, -сказал Петр, – Вы певица.

– В некотором роде, – несколько жеманно ответила Люба. Сейчас Марк понимал, что в тот самый момент и произошло это вот единение, которое пробуждает Amarinus и в том и другом.

Мы все делаем колоссальную ошибку, длительность которой – вся жизнь. Мы судим о других по себе. Отучиться от этого почти невозможно. Когда мы наблюдаем, например, конфликт чей-то на стороне, мы можем дать объективную оценку происходящему, сделать выводы и предположить результат. Когда же дело касается людей близких, тех, с которыми живешь много лет рядом и твоя пирамида уже вписалась в их шар неизвестной «формой», то судить объективно очень трудно. Судишь по себе поэтому Марк прозевал их контакт… А, может не прозевал и был не против? Точно мы этого не знаем…Достоверно только одно: отсутствие ясной позиции ведет к плачевным результатам. Так и получилось…

Марку было, конечно, не очень по себе от этой сцены с бренчанием и пением, но скидка делалась на «шибанутость» Любы, а Петр, тем временем несколько удивил странной манерой разговора. Он напоминал большого ребенка. Слова из него выходили каждое по отдельности и понять, когда он закончил фразу и, когда начал следующую, было трудно. Марка он не заинтересовал, а вот Любу…

Оглядываясь назад, лежа с трубкой в носу, хорошо вспоминалось, как это было. Прагматичная Люба, обладавшая звериной интуицией, сразу била по слабому звену. Мы можем делать такой вывод, ибо знаем, что произошло дальше. Люба «врезала» по Полине. Рассыпалась в комплиментах и пригласила их в гости сразу после их с Марком переезда. О цене договорились и расстались все довольные.

Так на стене судьбы появился еще один крючок, на который начали наматываться жизни людей, стоящих рядом. Марк так и не мог понять, как же получилось, что они уже третий год живут вместе, а Люба шла вперед в неизвестном для себя и всех остальных направлении. Она, как старинная ядерная пушка, которая, отвязавшись от борта во фрегате на оружейной палубе, каталась от борта к борту, снося всех на своем пути, грозя учинить пробоину и пустить корабль медленно ко дну или уж врезаться в пороховой склад и разнести все к такой -то матери. Никто не знал, что будет дальше. Это была увертюра к водевилю в стиле «моралите».

На чаепитие Петр с Полиной пришли сразу после переезда Марка с Любой в их дом. Сами они поселились в квартире на «Коломенской», еще какую-то квартиру сдавали и жили в свое удовольствие. По полгода путешествовали и производили впечатление совершенно счастливой современной пары.

Выяснилось, что познакомились они в каком-то походе в Тибете, где Полина была с мужем, а Пётр с женой, но, когда Полина услышала, как Пётр поет Гребенщикова, она сразу в него влюбилась и он ушел от жены и живут они вместе. Когда Марк открывал им дверь в их собственном доме, но на правах хозяина, он не мог не отметить комичность того, как они выглядели. Полина была ровно в два раза ниже своего спутника. Казалось, что он привел дочь погостить, пока он резину съездит поменять.

Вторым актом, поразившим Марка до глубины души стала неожиданная сцена, когда, поздоровавшись с ним, маленькая женщина проворно опустилась на колени и ловко развязала шнурки на ботинке бородача.

– Ничего себе ритуал! – произнес он, – вы ко всем так в гости ходите с этим аттракционом? Люба! Иди пожалуйста сюда, посмотри, как нужно вести себя в гостях!

– У него просто спину прихватило, она наклониться не может, – подняла голову Полина и нырнула ко второму ботинку. Движение ее головы, что-то смутно напомнило Марку.

Люба вывалилась из комнаты с бутафорской улыбкой на лице.

Как пьяницам алкоголь кажется недостаточно крепким, так и Любе всегда было мало макияжа после грима. Теперь Марк понимал, откуда это так раздражающее его желание наштукатурить физиономию.

Грим для актера, как кепка для бейсболиста. Вроде бы атрибут, а на самом деле – крепежный элемент, поддерживающий уверенность в собственных силах. Скрепа! Такую же роль у военных играют шевроны и медали…

Шаманские амулеты всегда, иногда и незримо, присутствуют в нашей жизни…Петр смотрел с восхищением. Ну, как не понять женщину, когда один смотрит на нее с восторгом, а другой с иронией?

Когда одного умиляет ее хромота мыслей, а другой восхищается ее непосредственностью?

Когда один уже на привязи, а другой болтается у чужого забора…с гитарой…

Amorinus уже двинулся по жилам этих двоих…

Гости вели себя чинно, беседовали степенно, Пётр отказался от алкоголя и порывался играть на гитаре, Полина просила воздержаться…Когда они с Марком в очередной раз вышли покурить, Пётр спросил, коротко рубя слова «сильной долей» в конце каждого.

– Слушай. Можешь. Мне. Вискаря. На кухне. Налить. Чтобы. Полина. Не видела.

– Могу, конечно, – в то время Марк сам с удовольствием мог выпить, даже не прячась за угол. Не велика ли цена за завязывание шнурков, подумалось ему…

На кухню Пётр ходил раз пять, выпил почти всю бутылку, наливал уже сам, осмелел. Бренчал на гитаре и к концу вечера затянул Гребенщикова: «Хозяйка, мечи стаканы на стол…», – что-то в этом духе. В это время Люба выяснила, что Полина никак не может забеременеть, хотя очень хочет, Петра сильно любит, что у того есть сын от первого брака и сильно пьющий папа. В ответ Люба сообщила, что тоже никак не может забеременеть, а очень хочет родить мальчика похожего на Марка. Может и на самом деле хотела…В общем, тогда и началась история, которая выстрелила через тринадцать лет сразу во всех…Осколочный фугас…Марк медленно перевернулся на другой бок и нажал кнопку вызова медсестры- хотелось пить…

Завершающий аккорд прозвучал чуть более года назад от момента попадания Марка в больницу. Забренчал он из его планшета. Той же самой гитарой, на которой упражнялся Петр. К этому моменту они с Любой уже не снимали жилье, а жили в собственном доме, который Люба прагматично записала на себя. Полагая, что ее доля вложений оценивающаяся в 25% от стоимости дома позволяет ей быть полноценной его владелицей.

Марк в общем и не возражал- у них было двое детей, дочь Любы от Зуфара он удочерил и дал ей свою фамилию и не предполагал, что от него отделаются таким незатейливым способом. Просто вычеркнут из жизни, отнимут жилье и оклевещут. Но, это позже…еще у них был большой дом на Рублево-Успенском шоссе, который Люба сдавала и финансово хорошо себя чувствовала.

А, тогда, в феврале 2022, когда началась эта проклятая специальная операция, Марк был в командировке в Уфе, которую считал своей родиной. Там жила его сестра, где он всегда был желанным гостем. Так вот, перед отъездом дернула нелегкая его проверить камеры, которые он перевез из дома на рублевке. Они включились, подсоединились к планшету и начали трансляцию. Марк остался доволен, выключил камеры и лег спать.Спали они с Любой поле его возвращения, отдельно, а рано утром уехал в командировку. Вечером, сидя в гостинице, готовясь уже ко сну он услышал, как звякнул планшет, каким-то новым звуком. Пришло уведомление…с камер наблюдения. Марк подключился и увидел, что есть уже несколько новых записей. Дело в том, что он оставил камеры на столе в кабинете и если дверь была закрыта, то никаких реакции камеры не выдавали. Он включил, чтобы послушать. И явственно услышал голос Любы. Она зашла в кабинет, чтобы поговорить по телефону. Через открытую дверь в зал слышались голоса детей и соседки, которая жила теперь в доме Петра и неисправно платила ему аренду. Светлана. Дети их ходили в одну школу с детьми Любы и Марка. Старший сын в один класс со старшей дочерью, а младшая дочь в один класс с младшей. Есть еще одна история неожиданно связывающая мужа Светланы , Александра, с Марком, но об этом может быть позже…

– Ты приехал? – кого- то спросила Люба таким, можно сказать, бытовым тоном, обозначающим, что гость приезжает частенько,– ну хорошо, подожди немного я скоро Свету провожу,-вышла в зал и как обычно продекламировала:

– Кто еще хочет чаю? -дверь в кабинет на котором Люба повесила табличку с надписью «Главный дирижер»( фетиши, как позже выяснилось- работают, шаманские атрибуты- действуют!) закрылась и звук пропал. Следующая запись была минут через двадцать. Люба опять вошла в кабинет и сообщила неведомому гостю:

– Подъезжай, я тебя жду…,-камеры стояли на столе и показывали стенку, кресло и принтер, Лица Любы видно не было.

В следующий раз камеры включились на более продолжительное время, и Марк услышал голоса шумной компании: детей, которые бегали и накрывали на стол, очередной подруги Любы, которых она выбирала по одному ей известному не формулируемому принципу и невнятный мужской голос.

Акустика семейной идиллии! Счастливые голоса женские, мужские, детские…Марку было, конечно, безумно интересно- кто мог, кроме него самого, пользоваться подобным доверием и получать такой прием. Хотя его самого давно уже так не принимали.

Из всего сонма глупостей, который он за пятнадцать лет жизни выслушал от Любы, одну фразу он воспринял и принял как истину: «Дети относятся к отцу так, как относится к нему мать». Ясно было, что заостренная на себя Люба, не обладавшая абстрактным мышлением, не могла бы составить такую формулировку и особенно из собственных наблюдений. Ей с трудом давалась логическая связь между сексом и беременностью, но выражение было точным. К сожалению для Марка…

Он еще раз нажал на кнопку вызова медсестры, от жажды разболелась голова… Он вспомнил фразу из выступления Любы на суде, которую переслала ему адвокат: «Умрёт- дети даже не будут знать, где его могила…» Ну, в том числе и по этой причине Марк решил пока не умирать…

А из планшета послышался звон гитары и все, несомненно стало ясно. Вот, кто на правах хозяина растопырив копыта сидел за столом…Петя…Петруша! Ассинизатор Петюня! Соседушка! Гитараст! Ну, прекрасно! Восхитительно тогда подумал Марк!

Еще совсем недавно Люба на коленях(и это не форма слова) вымаливала у Марка прощения! Вместе с детьми просила его вернуться, а оказывается все было вранье! При всем своем собственном цинизме Марк и предположить не мог, что это все так происходит по прежнему…, получается, что Люба восемь лет, и это доказанных, вела двойную жизнь…Поймана она была на контакте с Петром, когда их младшей дочери исполнился всего год.

Случилось это так: Люба попросила установить ей на телефон почту, отдала iPhone подаренный Марком ему же в руки и пошла в душ. Блокировки на телефоне еще не было. Марк смахнул экран вверх и сразу попал на СМС переписку. Под литерой «Л», видимо для конспирации: «Мой Рыцарь! Мой герой! Мне так плохо без тебя…».

В этот момент дверь в спальню распахнулась с такой силой, будто, кто-то въехал в нее на танке. Совершенно обнаженная влетела Люба и попыталась вырвать телефон из рук Марка. Он ловко увернулся… И с удивлением смотрел на Любу. В принципе, все было понятно, оставалось выяснить, кто этот «Л»? Опять же, рассуждал Марк, есть два варианта действий: дать ей сразу в «пятак» и изображать Отелло (как позже выяснилось, так и нужно было сделать) или включить самому благородного рыцаря Айвенго. Погруженный в эти размышления Марк смотрел на Любу, которая стянула покрывало с кровати, чтобы укрыться. Большая такая дурында…к этому времени они уже прожили вместе семь лет, он делал несколько попыток удрать, она непрерывно находила его, летала за ним в Италию, Германию в Израиль. Находила, рыдала, клялась в любви и умоляла вернуться. Марк решил в итоге смириться с подобной участью и жить уже дальше с ней, дурдом, конечно, но есть общий ребенок, да и лет уже стало пятьдесят один к тому моменту. И вот, новый поворот…Он смотрел на нее, скорее с удивлением, ни ревности, ни ненависти не забулькало в душе …

– Мне чемодан собирать, да?

– Сама реши, что будешь делать, – бросил на кровать телефон Марк и вышел из комнаты.

В назидание потомкам мужского пола- никогда не позволяйте женщине решать вашу судьбу за вас. Она решит ее для себя…Как говорится: мужчины любят женщин, женщины детей, а дети хомячков…

Вошла медсестра, принесла воду, Марк выпил почти всю бутылку в один присест…Прислушался к себе …Переживал ли он из-за Любы? Нисколько…Он даже услышал в подсознании нотки отвращения к ней. Как женщина она его не волновала. Печально было то, что она лишила его общения с детьми. И, если со старшей дочерью у него не было особенного контакта, то младшая была его кровиночка. Они любили друг- друга безумно и нежно! Готовы были не расставаться ни на минуту! Ходили вместе в «киношку» и «на мороженное». Марк видел в ней себя и внутренне очень гордился, когда окружающие говорили: какая умная девочка! «Это она в меня…», – тихо думал себе Марк и внутренне улыбался.

К этому моменту он не слышал ее уже полгода. Это было очень больно, даже больше больно не самому, хотя он очень страдал…Он знал, как мучится его дочь. Логику Любы он понять не мог никогда, но тут был особый случай. Она знала, как плохо ее ребенку, но продолжала мучать всех, чтобы сделать больно Марку.

За это он ее прозвал Хамасутра. Люба Хамасутра. Красиво же? Эти восемь лет, если отсчитывать от прочтения СМС про рыцаря, стали самыми тяжелыми в его жизни. И не потому, что он страдал от ревности…Нет…Он получил счет за непоследовательность…Отсутствие позиции и попустительство. Ну, заодно и за грехи. Сам он, когда спал с замужними женщинами никак не задумывался о возможных для них семейных последствиях…как-то проносило и ему никто не проломил голову.

Измена становится изменой ведь только тогда, когда о ней узнают. Может быть иногда об этом лучше и не знать? Или делать вид, что не знаешь? Нет…Нужно вставать и уходить…Он этого не сделал и за это получил две капельницы в руки, трубку в нос и …ну, вы поняли…

И этот испанский «инфаркт» стал просто точкой бифуркации, точкой фазового перехода, точкой перемен. Он чувствовал, что очень сильно изменился после того, как выжил, как изменилось его сознание…Почти пропала эмпатия…Совершенно пропал страх…Ясность мысли стала необычайная…Это ему нравилось и он твердо решил жить и жить так, как хочет он, а не быть рабом чужих хотелок. Это ему и предстояло начать делать…

У него был горячо любимый старший сын, руки, ноги голова и…катетер внизу живота…Чем не жизнь….

ГДЕ ВАСЯ?

– Не могла бы ты, все-таки объяснить, кто этот загадочный рыцарь, которому ты так проникновенно пишешь, – как ни странно, Марку было неудобно задавать этот вопрос. Даже не так…Не то, что неудобно, а были понятны последствия по большому счету. Ну, предположим она скажет: «Это мой любимый мужчина, хорошо, что ты об этом узнал. Мы любим друг- друга и хотим быть вместе». Вариант? Вариант…Что делать дальше, какую линию поведения нужно выбрать? Не хотелось никакую. Выгонять из дома? Она хрен куда уйдет…Самому уходить? Вроде бы нет оснований…Из собственного дома…Марк решил действовать по обстоятельствам. Люба же относилась к той породе людей, которых если не бьют, то все можно. Она уже оправилась от первого шока и выдала обращаясь к нему :

– Понимаешь, любимый (как язык поворачивался только), в своей юности я пела в Испании, целый сезон и там познакомилась с Алексеем К., он адвокат, он в меня влюбился без памяти…Мы с ним ездили на гору Монсеррат и там я его в шутку произвела в рыцари. С тех пор у нас такая форма общения, -Люба всегда врала, как дышала! Даже, когда перевирала ноты, старалась это делать убедительно и настойчива, типа, так нужно! А, тут, получается в момент опасности, она врала просто гениально! Даже, чересчур…У них росла их общая дочь уже, маленькая волшебная девочка гуляла по дому на первом этаже, ползала между барабанами и диваном. Ей еще не было и года…Барабаны, эстрадную установку Люба подарила Марку на 50- летие, как обычно в своей непринуждённой манере. Марк оплатил, а она ему подарила. И всем рассказывала- подарила, мол, на юбилей! Подарила, что – барабаны! Что сделала? Подарила! Все сходится. Но, это ерунда…Главный подарок, который он получил на этот юбилей и была эта маленькая девочка родившаяся в июне по которой он так сильно сейчас тосковал…К моменту ее появления на свет они жили уже в своем доме, втором на их недолгом совместном веку, хотя, семь лет не малый срок…Но, это в молодости….С годами – это миг…Собственно наличие родившейся дочурки в которой Марк души не чаял, определяло его поведение…Не только его, а и его мамы, которая была безумно счастлива появлению внучки, так похожей на ее единственного сына. Она готова была дневать и ночевать в ее комнате, что в итоге ее и погубило…Был 2014 год…Страна ликовала от присоединения Крыма…Круг замкнулся в феврале 2023 , когда Марк услышал бренчание гитары из своего, как он думал , дома. Опять присоединяли, шла уже настоящая война…Люба всем говорила, что это она построила этот дом, где они живут и это ее дом. Это прекрасное качество, психологический кульбит, есть у него и название, когда человек врет, а потом верит в свою ложь и постепенно убеждает себя, что так все и было, как он говорит. Патологический лжец. Марк не спорил…Он вообще не любил спорить, считал это бессмысленным занятием…Построила, так построила, хотя именно на этой почве и произошел у них сильнейший разрыв, когда он ушел от Любы надолго и жил в недостроенном доме на Рублевке. Это отдельная история, которую предстоит еще рассказать…

Рыцарь Алексей…Алеша…Когда есть вводные данные, то и матрица , какая ни будь построится, нужно подождать или поковыряться в интернете…поскольку Марк не хотел, уж скажем прямо, сильно разбираться, примерно представляя, как будут развиваться события и предполагая, что субъект будет отпираться до конца, он решил запастись доказательствами. Хотя, конечно, нужно было собираться и уезжать, и отключать телефон, но мама и …Их взаимная любовь с маленькой дочкой…Он понимал, что Люба будет бить по самому больному…И сразу запретит общение бабушки с внучкой. Это было тяжело представить. Очередная, как выяснилось, смертельная ошибка. В итоге сейчас уже, лежа на больничной койке, он все понимал, а тогда…Рассчитывал наивно на благоразумие Любы, хотя бы по отношению к детям. Люба хорошо относилась только к себе…И к новой жертве, которая попадала в ореол ее обитания.

Но, будучи человеком европейского склада, (так он сам себе придумал,) Марк решил подтвердить «подозрения» доказательствами…Что может быть проще…Утром, когда Люба спала особенно крепко, он взял ее телефон, который и подарил, зная, что больше двух одинаковых цифр Люба на пароль не поставит, установил ей на телефон маячок, который добросовестно показывал местоположение субъекта. Секретный СМС, который нужно было отправить на Любин телефон, выглядел так: «Где Вася?» И через пару секунд получал местоположение телефона, который, конечно, все время был в Любиных руках, если они не были заняты чем ни будь другим…Да, чем бы то ни было…Марк не ревновал…Ему было отвратительно…Так тупо его обманула…По большому счету он «повелся» не на дамские прелести Любы и даже не на ее страстность, а он поверил в надежность, невозможность предательства, в ту самую «любовь» про которую без остановки талдычила ему Люба. И вот, выяснилось, что его примитивно обвели вокруг пальца… Как пацана…Ему говорила его же подкорка: если она так поступила с мужем – поступит и с тобой…Нет…Мы всегда думаем, что нас то это не коснется…Землетрясение или цунами- выживем. Все погибнут, а мы выживем.

На испанское побережье спустилась уже ночь…Стихли звуки машин, людские голоса не доносились до палаты, где лежал Марк… Он подумал, что даже не знает на каком этаже лежит…После того, как он уехал из Москвы насовсем, как он понимал, он подумывал о том, где провести отведенные ему остаток лет…Да в этот момент еще и началась мобилизация в России и его старший сын с приключениями, но вырвался через границу и сейчас находился в Израиле, а сначала в Турции. С ним был и Марк. Не все время, но помогал обустраиваться, приезжал и поддерживал материально…так, что вместе с его перемещениями посмотрел юг Турции город Мерсин, Израиль…съездил к приятелю на Тенерифе и приехал вот на юг Испании, посмотреть…Выяснилось, что зимой везде холодно, хотя летом очень жарко! Все равно нужно носить куртку…А, хуже всего, что там нигде не отапливались помещения, так, что Марк намерзся зимой в теплых краях сильнее, чем в Москве, где снег хоть и валил, но дома были с батареями! Не то, что тут…Хорошо, хоть в больнице тепло было…

Все произошло и сейчас, и тогда, как и предполагал Марк. Общение с детьми Люба обрезала и тогда, чем погубила его мать, доведя до инсульта и сейчас, чуть не доведя его самого до инфаркта. Но, он выжил…Чувствовал себя очень хорошо…Не физически, морально…Ходить не разрешали, но он летал…Внутренне он как-то освободился, очистился, все стало таким мелочным и суетным…Вспоминалось многое, делать было нечего, сосед по палате, как обычно не подавал признаков жизни, и Марк предавался воспоминаниям.

Что же дал ему «маяк» в телефоне Любы? Да, сразу все…Он втянулся в эту игру…Серьезный, казалось бы, вопрос! Семья! Дети! А он развлекался. Люба – нет, как выяснилось! Она перла, как бульдозер в фарватере своих желаний, как израильский бульдозер, заодно и минный тральщик. Ее ничего не брало! Она всегда по жизни делала то, что хотела, не обращая внимания на окружающих. По большому счету она приносила всем несчастье, но ее антураж никак не подходил к образу «злодейки». Был очень обманчив для окружающих. Миледи, что тут скажешь.

– Привет, – он вспомнил, как она позвонила ему через день после того, как он поставил ей «маяк» в телефон, – я в ЦУМе, договорились с подругой встретиться, я в парикмахерскую, телефон, наверное, брать не буду, потом с ней кофе попьем.

– Хорошо, – сказал Марк. Положил трубку и написал СМС: «Где Вася?». Вася оказался на станции «Коломенская» …ЦУМ, как известно был в другом месте… «Интересно девки пляшут,»– пришла почему-то ему на ум, чья-то поговорка. Ситуация становилась еще забавнее…Он решил понаблюдать…Люба часа три пробыла на одном месте, потом поехала в сторону дома. «Вася» доблестно рапортовал обо всех перемещениях. Ему было интересно, как будет развиваться ситуация дальше и, кто же этот «чувак», с которым у Любы намечался адюльтер. В списке кандидатов числился и Петруччо с гитарой, но не на первом месте…он не мог предположить, что это существо с грязными ногтями и в резиновых чунях на ногах может привлечь внимание Любы, которая казалась ему достаточно разборчивой в мужском поле. Хотя этому противоречила ее неопрятность и почти полное отсутствие брезгливости…Но, как известно, проще всего обмануть самого себя. Итак, он решил понаблюдать…Первое, что начало выдавать «конспираторшу» это резкая смена привычки есть по вечерам. Это было грандиозным достижением ее избранника. Вместо того, чтобы, как она это обычно делала, навалить себе с верхом , какую ни будь еду в плошку побольше с горкой и усесться к телевизору , подтянув колени к подбородку и есть ложкой…Или «кушать», так сказать, прямо из холодильника, до чего рука дотянется(Марка крайне раздражало это обстоятельство, когда на полке среди разнообразных охлаждающихся продуктов можно было найти часть палки колбасы со следами зубов Любы или пармезан с характерным ее прикусом). Все попытки Марка воззвать к тому, что нужно садиться за стол всей семьей, попытки с детьми ждать ее к ужину- никогда не увенчивались успехом. Она приходила или сытая, или поздно. Шла к кастрюле или сковородке, а не за стол и ела из большой миски ложкой. Нож и вилка ее раздражали. Она так и не научилась держать вилку в левой руке.Презрение к любым правилом было одной из составляющих ее поведения. Брала в левую. Резала еду на тарелке, потом перекладывала в правую и ела А, тут! Отказаться от еды вечером – это был нонсенс! Видимо, сильно «торкнуло» чем-то подумал Марк.

– Ты почему ничего не ешь, – спросил он ее через пару дней наблюдений.

– Похудеть хочу, – просто ответила Люба

– Так ты всегда хотела, но ела…

– Теперь хочу попробовать не есть, – ответила Люба, взяла свою сумку и пошагала наверх. Надо сказать, что сумки ее отличались вычурностью определенного рода. По большому счету это были, так называемые, пастушьи сумки. Из твердого полотна, аляпистые, вышитые бисером или какими-то блестками, они всегда были тяжеленные, как школьный портфель старшеклассника. Что она там носила не знал никто. Как и сама Люба. Видимо утюг, как талисман, ибо утюгом она тоже никогда не пользовалась…Так вот, наблюдение второе было в том, что Люба после прихода не валилась, как обычно на диван не переодеваясь, а прямо в верхней одежде шла наверх. Это уже потом Марк, анализируя понимал, что ей нужно было смыть чужие запахи, а тогда он и не мог предположить, что эта женщина, которая недавно клялась в вечной любви, вытащила его из семьи именно на этой педали, просто ездит «подживать» с сантехником. Хотя…Ее любовь к порнухе предполагала такой выбор в конце концов…третье наблюдение было тоже замечательным: отказавшись от ужина и прямо в верхней одежде проследовав в душ, Люба оттуда шла в спальню и вниз уже не спускалась. У детей в ту пору была няня, поэтому их занятия Любу не интересовали. Всего один раз она взялась помогать старшей дочери делать английский, через десять минут начала орать, потом врезала ей по затылку, швырнула учебник в угол, назвала дочь «придурком и тупицей» и пошла наверх. Марк взял маленького плачущего человечка на руки, она обхватила его шею и тряслась, и рыдала на плече, пока он ее не успокоил. После этого он поднялся в спальню на второй этаж и сказал Любе, что, если она еще раз ударит дочь, он ей врежет точно так же…Люба лежала выпучив глаза на него, спрятав рефлекторно руку с телефоном себе под спину. Марк все очень хорошо помнил…Ему было просто «разобрать» все по косточкам постфактум…Он пытался «разобрать» по косточкам и самого себя: как он умудрился прожить с этой женщиной пятнадцать лет…Или у него циклы такие? По пятнадцать лет? С предыдущей женой тоже точно такой срок получился…Ладно. Через пять лет совместной жизни с Любой она оказалась беременна и они во второй раз поженились…причем, когда была свадьба, они еще не знали, что у них будет ребенок…Да, была и свадьба…Марк просто подумал, что уже наверное поздно менять партнершу…Пусть сумасшедшая, но два дома построили…Вроде бы любит…По крайней мере говорит…Опять же взял на себя ответственность, девочку удочерил, которая плакала ему в ухо, вся тряслась…Кстати…подумал он, глядя на испанскую луну, у нее до сих пор руки все время трясутся…Не от этого ли…В этом году, незадолго до того, как он попал в больницу, ей исполнилось 16 лет. Она стала совсем взрослая, запугана была матерью до обмороков…Оскорбляла ее Люба вплоть до мата, а вот поди же ты…дала команду- и его забыли, будто и не было. Забыла , как он учил ее плавать, возил в школу, водил в кино, заступался за нее…Да, Люба, Люба …ты права…Как мать относится к отцу своих детей, так и дети к нему относятся… Судя по тому, как по хозяйски вел себя в их доме Петр, его посещения были нормой…детей он не смущался…Может ноги ему сломать…? Спросил он у луны…Да ну их на хрен…Если бы Люба не захотела, ничего бы не было. Видимо, действительно у нее синдром- как забеременеет, нужно партнера менять. Может опять сподобится, вот и посмотрим…

Через пару дней «Вася» опять выдал координаты: сначала метро «Университет», потом пропала на полчаса, и нарисовалась у метро «Коломенская». Марк был дома, приехал водитель Любы…Странно…Он вышел на улицу, во двор и спросил:

– Где начальница твоя?

– Осталась на метро «Университет», меня отпустила. Мне сегодня в больницу нужно.

– Понятно…Ну, хорошо…, – сказал Марк и вернулся в дом. «Значит не шифруется, – подумал он, – обстоятельства» Дождавшись Любу вечером он спросил:

–Как день прошел? Где была?

– В консерватории была…В доме музыки…В «Кофемании» обедала…Как обычно…

– Тебя на Коломенской видел мой товарищ. На машине проезжал и мне позвонил. Радостно так сообщил: «Я Любу у метро Коломенская видел…»

– А! Да! Я флешку с записями отвозила, на сведение…Мы с оркестром записывали последний концерт, там почистить нужно было, свести инструменты…Ты его помнишь…он музыкант из оркестра…Тоже Марк зовут…С бородой такой… Высокий…

– А…Высокий с бородой? Не помню…Ну, ладно…Свел он тебе голоса? -памятуя о том, что три часа Люба была на одном месте спросил Марк.

– Нет! Я только отвезла и оставила! Нужно будет не забыть забрать, – вот и алиби для следующей встречи, должен был подумать Марк, но не подумал. Не подумал…Теперь, вот, лежи и думай, сколько душе угодно.

Спалось хорошо, видимо лекарства помогали…Когда начинала болеть грудь в районе сердца Марк нажимал на кнопку вызова медсестры , она приходила, он знаками показывал, что болит, она кивала, возвращалась с пузырьком в руках и подключала его к капельнице…Кроме сына никто и не переживал, что он один там валяется в больнице…Ну, это было и хорошо…Марка всегда удручала нарочитая забота о нем, даже если она была искренней, ему казалось нарочитой. Как это обычно бывает, он не любил внимания к нему лично, конкретно в данный момент, но его интересовало общественное признание, хотя особых оснований для этого не было…Буквально через два месяца его младшей дочери исполнялось 10 лет, был ее первый юбилей и Марк очень сильно переживал за то, как он сможет ее поздравить. Он решил написать ей книгу и, как раз к апрелю и закончил, отправил на редактуру, а сам отправился путешествовать в поисках места своего последующего обитания…В данный исторический момент обитал он в больнице. Ладно, не на кладбище…

Недалеко от него, километрах в двадцати находилась Аня, которая годом раньше стала вдовой, сильно печалилась по этому поводу…Утешением ее скорби оказался дом, который она получила по наследству. Марк написал ей, что он в Испании, еще до болезни, она ответила прохладно…То ли потому, что опасалась его ухаживаний…толи не хотела видеться через столько то лет…Для нее Марк был мимолетным увлечением, проходным эпизодом в яркой , насыщенной жизни …Для него она была событием, которое он, как знаковое не воспринял…То, что она не приехала в больницу, опять же, с одной стороны несколько удивило, он бы приехал, а с другой стороны- наоборот радовало. Вот, лежит он в паутине трубок и входит женщина, с которой у него был сильнейший (как выяснилось- односторонний) роман. И? Что? Марк закрыл глаза и представил, как бы это было…Вот входит Аня своей легкой походкой с авоськой апельсинов, лучезарно улыбается, поднимает авоську на вытянутую вперед руку и говорит:

– Я принесла тебе апельсины из своего сада! Я собрала их своими руками! Залезала на лестнице к вершине дерева, чтобы выбрать тебе самые спелые, – Марк беззвучно внутренне расхохотался. Так это было нелепо…

Другой вариант- он слышит, как в коридоре звучит испанская речь, перепутанная с французскими словами и русским матом:

– ¿¡Dónde está!? ¡Necesito verlo urgentemente! Je ne peux pas attendre! Des connards ! Instamment!Блять! Я, что непонятно говорю? – распахивается дверь, она влетает к нему в палату с элегантно накинутом на плечи белом халате, видит его! Останавливается! Смотрит пристально в глаза, складывает руки на груди и произносит самым задушевным тоном:

– Слава богу! Ты жив! Я так волновалась! У меня же только закончился траур! А тут ты… – это было еще смешнее. Конечно, ничего подобного Аня, получившая в нагрузку к дому еще и дворянский титул и чудесную на слух фамилию, что-то созвучное с шато марго или курвазье, делать не собиралась. В ответ на попытку слегка упрекнуть ее в отсутствии эмпатии и нежелание помочь умирающему, она ответила просто и жестко:

– Не умер же?! Вот и живи! – чем вселила в набиравшего духовную силу Марка еще одну нотку уверенности. В себе. Как говорится, спасение утопающих- дело рук самих утопающих…В общем Аня не приехала- и хорошо, говорить было не о чем по большому счету…Зато мысли развлекли…Марк подумал, кого бы он хотел сейчас увидеть возле себя? Опять раздвоение сознания…С одной стороны никого, чтобы не видеть сострадания в их глазах и жалости…С другой …Ну, кого? Конечно сына…Младшую дочь и маму…Мама умерла, сын не смог пересечь границу, а маленькая дочь была узурпирована Любой…Приходилось лежать одному и страдать…Нет, страдать не получалось…Причем, он не один…Вон – безмолвный сосед спит и спит…Хотя, утром к нему пришел парнишка лет пятнадцати…Марк потихоньку включил переводчик на телефоне…Это был внук соседа, которого звали Джузеппе. Как друга папы Карло, подумал Марк. Пиноккио точно был списан с Библии. Папа плотник, Джузеппе – апостол. У апостола сломался телефон. Зарядка обломилась, когда он встал и собрался выходить. Телефон был таким старым, как сообщил ему внук, что в магазинах зарядки не продаются, поэтому внук купил ему новый телефон на свои сэкономленные деньги (Марк утер скупую слезу), какой мальчик молодец. «Отдашь дед, когда выйдешь?»– в заключение сказал внук, вот и вся романтика…Сим карта в новый телефон не влезала, видимо была рассчитана еще на ламповый приемник, а Джузеппе разговорился, оказывается умел, телефон не успевал переводить, или не знал подобных слов…В итоге внук ушел с двумя телефонами, сосед принял свое обычное положение в позе покойника и все стихло. Интонации на которых говорили, эти темпераментные испанские родственники были такими, что Марку казалось, еще секунда и они раздерутся, ан нет, это было, оказывается, нежное воркование! Все кончилось хорошо, можно было дальше мечтать, вспоминать, думать. Марка всегда удивляли люди, которым было «скучно» в одиночестве…Всего-навсего нужно понять простой принцип- все, что происходит, происходит только у тебя в голове. Научись переключать программы! Такая высокопарная мысль пришла ему в голову и опять стало весело. Сам то он переключать и не мог. Вот, не скучать в одиночестве- это запросто. Дум и мыслей хватало. Менять свое отношение к проблеме – не получалось быстро, нужно было время. И мучал его по большому счету один вопрос – маленькая дочь. Но, он понимал, что нужно подождать и все встанет на свои места, что он объяснит ей, что никогда не предавал ее и всегда любил, больше жизни. Он опять вспомнил, как в тот момент, когда ей исполнилось всего год, он обрел неопровержимые доказательства того, что Люба спит с Петрушей, у них страстная любовь, что они встречаются, почти не прячась, ходят за ручку в театр. Какие доказательства? У него было знамение! Да! Вот, так бывает! Знамение в виде ехель файла со всеми СМС сообщениями Любы за несколько месяцев. Обошлось это всего в 250000 рублей и …великолепное чтиво прилетело ему на планшет. Очередной сюжет для водевиля, который обратился в трагедию. Сообщение пришло по электронной почте в тот момент, когда он стоял в аэропорту Берлина и ждал маму, которая летела к нему в гости. Но, летела не одна…К ней навязалась и Люба. Мама сказала, что она приехала к ней домой вечером и сидела почти всю ночь уговаривала, чтобы она взяла ее с собой. «Марик, что она только мне не плела! Я не знала, что делать! Как ее выпроводить! В конце- концов я согласилась! Пожалуйста, сам с ней разбирайся…У меня сил нет…О чем действительно Марк опечалился в тот момент, когда вспомнил все это, что не спустил Любу с лестницы вместе с чемоданом…Эта история требует отдельного осмысления, в данный момент Марк отогнал это воспоминание, слишком острым оно было и очень к трагичным последствиям привело то, что тогда происходило. Он задумался о другом…Он вспоминал о своих размышлениях в тот момент, когда начал читать переписку, когда не осталось никаких сомнений в происходящем…

17.08.14 10:37

вх

791662565хх

богиня!

17.08.14 11:20

вх

791662565хх

богиня!

17.08.14 10:59

вх

791662565хх

богиня!

17.08.14 15:49

вх

791662565хх

как ты?

17.08.14 15:51

исх

791662565хх

Хорошо) а ты?

17.08.14 15:54

вх

791662565хх

ем шашлык.приеду позвоню.львенок:)а ты что делаешь?

17.08.14 15:58

исх

791662565хх

пеку аладушки( прямо через «А»– Аладушки!) из кабачков!

17.08.14 15:59

вх

791662565хх

придешь вечерком?мы тебе споем:)

17.08.14 16:00

исх

791662565хх

Ну конечно, мой львеночек ))

17.08.14 16:01

вх

791662565хх

ура!мама меня любит!:)

17.08.14 16:01

исх

791662565хх

))

Так начинался этот многостраничный отчет, целый роман, перепутанная со многими неизвестными, эмпирическая формула взаимоотношений людей разных возрастов, полов и родственных связей. По большому счету все было запущено элементарным распутством Любы. Петруху винить было сложно. Гульчитай открыла личико, у него не было шансов соскочить. Молох Любиной разгоравшейся страсти начал пожирать, что поближе и двинется дальше…Первым подвернулся этот чудак из переписки, которого она называла львенком. Марк забил номер телефона верхнего в строках- открылся: Петр. Немчиновка. Вот тебе и Петр…Львенок! Марк стоял в аэропорту и ждал, дальше он прочитать не успел…Из открывшихся раздвижных дверей вышли мама с серым лицом от предчувствия беды и Люба, с почти черным от неизвестности…На ней были розовые туфли, розовое короткое платье в тон, светлый плащ и мертвое лицо. Один из немногих моментов, когда она не могла совладать с собой…

Марк еще не знал, как себя вести…мозаика сложилась полностью, фактуры было много, не хватало имени. Вот оно и всплыло…

– Здравствуй, мамуля! – обнял и поцеловал ее Марк. Ее было очень жалко, видно было, как она страдает!

– Привет, львенок! – перехватывая чемодан у мамы и повернувшись спиной к Любе произнес Марк. Поворачиваясь, он успел увидеть, как исказилось гримасой ее лицо, обретшее в миг мужские грубые черты. «Ну, чистый трансвестит, – от душившей его злобы подумал Марк, – ноги как у птерадактиля». Он истинно не знал, что делать. В машине ехали молча, от аэропорта до квартиры Марка было минут тридцать. Никто не проронил ни слова…Марк думал…Что изменилось от того, что стал известен субъект? По большому счету – ничего! Только теперь надлежало действовать. Старая простая истина- измена возникает тогда, когда о ней узнают…Простая линия поведения- скандал, об этом думал он и раньше, разрыв отношений и расход…Возможно. Какие последствия? Ребенка своего он никогда не увидит, это факт, она его забудет – это несомненно, как годовалая девочка запомнить своего папу? Или бабушку, которая жила только ею…Сильный ли это поступок? Начался дождь, Марк смотрел на унылую улицу, застроенную добротными немецкими домами и сам хотел плакать…От отсутствия простого решения…Если бы его спросили- отдашь ли ты жизнь за свою дочь? Он несомненно бы ответил: «Да!» – Это было бы сильное решение. А, не обращать внимания на то, что его жена спит с другим мужчиной и терпеть ради того, чтобы дочь знала его и помнила, кто ее папа? Это гораздо труднее. Она, конечно, будет его убеждать, что ничего не было…Позволить себя уговорить? Окружающие будут считать тряпкой, та же Люба презирать, друзья смеяться. Это было очень трудный выбор, но Марк его принял тогда, сидя в машине, по дороге домой. Ему был пятьдесят один год, здоровье было не очень, большой вес, алкоголь, стресс…Причем, основной стресс доставляла ему Люба, которая напрочь забыла, как гонялась за ним по Москве и другим городам Европы, умоляя не бросать ее, а заняла позицию такую, будто сделала ему одолжение. Что ей радостно внушали вновь приобретённые друзья. Да, кто он такой этот Марк? Он тебя и не достоин по большому счету. Театр кабуки. Действительно, кто он такой? Человек. А это уже перестало считаться достоинством… Решение было принято. Решение о собственной жертвенности в пользу ребенка, решение, которое обрекло его на странную жизнь в течение следующих девяти лет, до тех пор, пока опять не забренчал на гитаре сантехник, который называл его жену львенком или она его…

21.08.14 23:00

Петру

791662565хх

Хорошо) Марк, уехал в Москву, а я завтра отпою концерт и в Калининград!! У меня на концерте был Гришковец, тоже летит с нами.

21.08.14 22:41

Петр

791662565хх

я весь день жду тебя

21.08.14 22:45

Петр

791662565хх

Хочу спросить.как ты?

22.08.14 01:16

Марку

79255064051

Любимый , ты где?

22.08.14 01:17

Петру

791662565хх

Ты бы мне , никогда не надоел!! Я не могу передать то, что чувствую -все банально. а мне кажется , что – ТАКОЕ !!никто, никогда не испытывал. Моя нежность -безумна. Я хочу исцеловать каждую твою клеточку)) твои глаза- умные , печальные( твои руки, губы..Когда ты рядом, от твоей близости. Я могу кончить, в твоих объятиях просто от твоего прикосновения

я умираю без тебя.Ну тоесть я умираю по любому, но в отсутствие тебя.я живу с тобой.ну тоесть я как бы живу по любому, но есть ты.я мучаюсь, страдаю, люблю.я бы от тебя ни на шаг не отходила наверное

(сохранена орфография оригинала)

Марк вспоминал свой шок от прочитанного. Такого явного предательства он не ожидал…Может быть в глубине души и хотел, чтобы это произошло, но, тем не менее не ожидал. А, собственно, что было ожидать? Он не любил Любу. (Прекрасное какое сочетание пронеслось в его голове: любить Любу. Любу Любить…Сыр с маслом, но без хлеба. А у них, видишь, как заполыхало…Когда началось? Представив себя уже первооткрывателем нового гормона Amorinus, Марк решил всем дальнейшим воспоминаниям придать статус научных изысканий. Так проще было переносить то отвратительное состояние предательства в полной мере, которое совершила Люба. Причем ему было обидно не от того, что она это сделала, а, какой он дурак, что не понял это с самого начала. Воровство на доверии. Память, не омраченная новыми событиями, услужливо вытаскивала из глубин своих отрывчатые воспоминания. Одно из них было сделанное, как бы между прочим, сообщение от их няни Ирины, калмыкской женщины, которой Люба (надо отдать ей должное) сделала зубы. Вернее, заставила Зуфара их сделать. Она по-прежнему эксплуатировала его своими просьбами, в основном, касающимися его профессии. Зубы ведь были большей частью у всех ее знакомых.

Ирина, моя посуду сказала Марку, который, что-то резал рядом с ней на кухне:

– Этот, Петр, когда вас нет, до часу ночи здесь сидит…, – не глядя в глаза негромко проговорила она. Калмыцкая женщина, с ее слов не имела права смотреть мужчине в глаза. Марк услышал, потом спросил у Любы со свойственной ему наивностью, зачастую граничащую с глупостью:

– Чего у нас Пётр до часу ночи сидит?

– Приходил за деньгами за аренду, разговорились…, -Марка это обстоятельство устроило, он даже поделился с Ириной- все в порядке, мол, заскочил по делу, задержался…Ирина видимо огребла от Любы в тот самый момент, когда ей стало понятно, кто просветил Марка.

– Ага…, – опять не глядя в глаза сообщила Ирина, – три раза за неделю? – взяла веник и начала яростно мести пол.

Крайне интересным фактором, сопровождающим их расставание с Любой, оказалось то, что никто из их семейных друзей не встал на его сторону. Женщины- понятно! Но, его друзья! Даже те, которых он знал более четверти века отказались его поддержать. Подкаблучники, что с них возьмешь…Возможность наблюдать метаморфозы, происходящие с «секретаршами», ставшими жёнами, требуют отдельного описания. Как они «гыркают» на бывших начальников! Да, бозон Хиггса с ними! Общая реакция на происходящее не несла в себе следов осуждения неблаговидности поступка Любы. Вывод можно было сделать очень простой: или они все, которые замужние, так же изменяют своим мужьям, или готовы на это внутренне, но шанс не подвернулся или не смогли переступить через себя. Люба вставала, видимо перед ними, как «Свобода, ведущая народ» Эжена Делакруа. Только позади нее не восставшие французы, а они все …Марк подумал, если напишу про это все книгу- назову ее: «Восстание б-дей». Незамужние подруги – это понятно, они с радостью втягивают в себя новоприбывших в ряды одиноких…. Вот этот конгломерат весь и не был понятен Марку. Эта древнейшая нейролингвистическая сеть, образованная мировым женским сообществом для борьбы с мужчинами, нарисовалась ему вдруг в виде канкана. Когда все женщины мира объединившись в едином порыве сцепились руками и пинают по мордасам мужиков к ним лезущих. Если сама не достану- попрошу соседку через две головы от меня, чтобы лягнула. Впитанное нами всеми с детского сада уважение к девочкам, внушенное всеми доступными средствами массовой информации с советских времен, не позволяло вести себя с распустившимися дамами так, как они того заслуживают. Так думал Марк, разозлившись на ситуацию. И, когда он дошел уже о рассуждениях о вожжах, конюшне и субботней порке, он вдруг подумал, что бы он сделал тому, кто посмел бы поднять руку на его дочерей. Скажем прямо – очень бы нехорошо он с этим мужчиной поступил. Марк вздохнул, не спалось, луна светила, как фонарь. Синие ставни ночью казались черными, края их отбивались серебряными линиями, как неоновая реклама. Мысли о дочерях были тяжело переносимыми. Трудно было понять- зачем? Зачем лишать детей отца? Странная, глупая идея, думал он. Причем, всегда все происходит наоборот в подобных ситуациях- если отец сильно любит ребенка- его лишают возможности видеться с ним, если же он скрывается от них и алиментов, то гоняются, ищут и пытаются воткнуть, хоть на выходной это бедное чадо. Ну, хотела ему нагадить…Вопрос был – за что? Ничего плохого он не сделал ей…Он представил Любу на авансцене в тунике греческого театра , которая возздев руки к небу взывает к амфитеатру:

– Он пил! – и весь сстоящмй сздади хор подхватывает:

Пил! Пил!– и одобрительно трясут головами! Это, конечно, аргумент, чтобы начать спать с соседом! Как же!

Вообще, действие Любы объяснялось достаточно просто: нежелание самой себе признаваться в собственном распутстве обрекало ее, как и многих на ее месте,на обвинение во всем мужчины. Мне кажется, что ясный ответ на этот вопрос дала Анна Каренина- изменила мужу- под паровоз. Хочешь спать с соседом- разведись и спи хоть со всей улицей! «Разумничался, моралист» …-остановил себя Марк. Он вспомнил еще один эпизод из их общей жизни, связанный с Петром и Любой. Уже родившаяся их маленькая общая дочь бегала по дому в ходунках, у Петра с его травести супругой родился мальчик, которого они назвали достаточно необычно- Бова! Он родился чуть раньше, чем их Марика. Поэтому он уже умел ходить. И когда он подошел к девочке, которая каталась на ходунках, как на скейте- отталкивалась ногами и ехала по комнате, то она, недолго думая вцепилась ему двумя руками в волосы и оттолкнувшись ногами от пола, попыталась вместе с ним прокатиться. Бова поднял такой вой басом, что Люба не преминула заметить:

– Хорошие связки! Баритоном будет…, – отвратительно, но Марк испытал сильную гордость за свою дочь. Видимо потому, что увидел в ней зачатки тех качеств, которых недоставало ему самому- решительности в действиях. Этого добра было в переизбытке у Любы. Марк сказал ей как-то- если у нас родится ребенок с моими мозгами и твоей безрассудностью- далеко пойдет. Почему девочку назвали Марика? Это история тянулась в начало их отношений, когда Люба активно ухаживала за Марком. С годами ей все меньше и меньше хотелось в этом признаваться, но факты вещь упрямая. Одной из рулад, которые она исполняла во время их первых встреч для сбития с семейного курса, Марчелло была такая:

– Рожу тебе мальчика…Нет…Себе рожу..С такими же бровками…И назову его Марк! Будет Марк Маркович! -Когда во время беременности на УЗИ сказали, что будет девочка- она даже подскочила, чтобы заглянуть в экран! Не поверила…

А Марк обрадовался…Девочка…Когда Люба поехала в роддом, он двинулся следом. Его нарядили в зеленый врачебный костюм, надели шапку на голову и выдали кожаные тапочки. «Как, когда то на заводе»,– подумал Марк. Перед поездкой в роддом он изучил в интернете тему «действия близких при схватках» и, когда видел расширяющиеся от боли зрачки Любы давал команды уверенным голосом: как сесть, как встать, как дышать и делал массаж поясницы, подсмотрев приемы в Ютубе. За это, когда Люба прилегла отдохнуть, а он вышел в коридор, то был награжден обращением:

– Профессор! -воззвал к нему молодой бородатый мужчина, – Вы мою супругу не посмотрите? Она во второй палате…, – циничному Марку вспомнился, конечно, анекдот про маляров, которые сидя в кабинете гинеколога готовы были осматривать всех, но он отогнал от себя навязчивую потребность непрерывно шутить. Бородатый сильно волновался…Он просто извинился и поделился своими новыми знаниями. Марк давно заметил, какую большую роль играют в моменты сильного волнения ритуальные действия. Отсюда же, видимо, шел один из корней любой религии. Не знаешь, что делать- молись. Видно было, как бородатого отпустило и он радостно бросился массировать поясницу своей жене…Сейчас он тоже был в больнице, желающих массировать ему самому поясницу, глядя в глаза не находилось, поэтому он смотрел на лунные отблески на ставнях и потихоньку засыпал, лекарство подействовало…

После того, как Бова успокоился, Марику вытащили из ходунков, они сели пить чай. Петр традиционно просил ему налить виски за углом на кухне, но, неожиданно, Марк, который в этот вечер не пил алкоголь, увидел, какие искры летят между Любой и Петром, как при электродуговой сварке. Можно было «зайчиков поймать» (Так называется раздражение роговицы глаз если свариваешь металл без маски). Взгляды их друг на друга жгли напалмом! И он счел тогда это игрушками…Ради чего все это было…Разница в целеполагании…Марк вспомнил свою формулу гармоничных взаимоотношений мужчины и женщины. Когда – то он вывел ее для себя. Как и формулу счастья. Формула равностороннего треугольника. Вершинами его были три равнозначных понятия, представление о которых должно было совпадать у мужчины и женщины. Вот они:

– секс

– бюджет

– дружба.

Все углы треугольника этого одинаково важны и равны, иначе не будут равными стороны треугольника. Простите за напоминание про геометрию. В чем Марк совпадал с Любой? – только в сексе. Это он ясно понимал. В его случае один угол становился очень острым, треугольник вытягивался и не мог стоять на одной из граней, терялась устойчивость. Если у мужчины с женщиной нет дружбы, а под ней Марк предполагал целеполагание, мировоззрение, социальной происхождение и взаимное уважение (Вообще, проще говоря, друг это тот, кто пойдет за тебя драться!) Придется согласиться, что, может быть, слово «дружба» немного карябало стройную теорию Марка, он ведь всегда говорил, что дружбы между мужчиной и женщиной не бывает, но лучшей формулировки в голову не приходило. Общее понимание того, что бюджет, сформированный общими ценностями, а тем паче детьми, не полагается разбазаривать одной из сторон, гарантировало уменьшение вероятности конфликтов и взаимного раздражения и, конечно базировалось на дружбе, а в случае совпадения этих двух факторов- секс становился наградой друг- другу, а не инстинктом размножения или «перепихоном». Не получилось у Марка за его жизнь построить эту простую устойчивую конструкцию. Что-то не работало в его теории…Что именно- разбираться не хотелось, ибо особых перспектив в будущем он себе не рисовал в этой части жизни…начать еще раз жить с кем-то под одной крышей? Пока с трудом предполагалась такая вероятность…Так он и уснул, разворошив в себе угли обиды и языки негодования.

Марку разрешили вставать…Интересные ощущения всегда возникают неожиданно, не тогда, когда ты их ждешь! Всем знакомы туристические поездки, которые представлял себе с ожиданием захватывания духа, а когда подобрался поближе- так ничего и не всколыхнулось в груди. Так и у Марка, который после недели лежания и переворачивания с боку на бок, поднялся и у него закружилась голова…Сколько раз за свою жизнь он вставал, вскакивал, поднимался- ничего подобного не было! Так, как сейчас – радостно кружилась голова, вертикальное положение доставляло физическое удовольствие, не ожидал! Дойти в первый день разрешили только до туалета, причем в руке нужно было держать своего ближайшего теперь партнера- полиэтиленовый пакет, который, как хобот болтался бы в ином случае между ног, а скорее вырвался бы на свободу. Плюс уникальная больничная одежда- халат задом наперед с двумя лямками никак не подчинялся, чтобы придать его обладателю относительно приличный вид. Справится одновременно с завязками, подключенным к нему пакетом на длинном шланге и кружащейся головой было не просто, но весело. Марк начал соразмерять движения, синхронизировать, можно сказать действия. Выходило не ловко…Или пакет выпадал, или концы пояса халата развязывались! Попытка контролировать свои движения нашли отражение в висевшем напротив зеркале, и Марк с неприятным чувством заметил, как по-старчески суетливы были его манипуляции. «Хрен вам всем»– неизвестно кому неожиданно в голос сказал Марк. «Вот, хрен!»-настроение улучшилось, – Сдаваться не приучены…Все будет хорошо…», – и бодро так со скоростью один шаг в секунду двинулся в спасительную койку. Там мечтать было надежнее…И вспоминать…Медленно с удовольствием опустившись на свое ложе, как на роскошный диван времен какого то из Людовиков ( с таким же благоговением)он прислушался к себе, полагая, что раз вставать разрешили- можно подумать и о будущем. Нет…Пока не о будущем…Пока о настоящем…Марк заметил странное свое состояние- воспоминания о тех неприятных минутах, которые он испытывал, больше не волновали его. Он, как будто перечитывал книгу, которую сам же и написал, и отмечал удачные и неудачные фразы. Что-то изменилось в его эмоциональном состоянии, в его внутреннем мире. Появилось какое – то холодное, взвешенное ощущения полной отрешенности от происходящего. Дом, который так не честно «притырила» Люба представился набором камней, сложенных в определенном порядке, ее отношения с мужчинами за его спиной и раньше то не вызывали ревности, а теперь совсем не волновали, подкатывало только чувство брезгливости…Может это от лекарств? Может так со всеми бывает…Ну, какая ему была бы разница, что происходит с домом, если бы его уже отвезли на каталке в холодную безмолвную комнату с соседями, которым тоже уже все было равно? И, какая разница, кто кладет руку на затылок Любы? Абсолютно безразлично…Только тут же, как подумал о дочери- теплый комок разошелся от сердца! Подумал о сыне- еще один…Нет! Не все эмоции утеряны! Только негативные…Это было замечательно! Любить, но не страдать! Нужно такое лекарство изобрести…Новый гормон он уже открыл, теперь дело за новым лекарством! Может, конечно, это до сих пор морфин действует? Тогда другое дело…Принесли еду. Вкуснее всего было горячее молоко. Которое Марк ненавидел с детства, а тут полюбил с первого глотка. «Точно, все поменялось в жизни…буду жить», – решил про себя Марк и уставился в потолок. Предстояло придумать, чем себя занять. В этот момент он вспомнил великого Остапа Бендера, который тоже оказался наедине с подобной дилеммой. Его рецепты не подходили, многоженцем становится не хотелось…Письмо Чемберлену современные казаки писать вряд ли бы согласились… «Книжки буду сочинять»-, подумал он. Начну с того, что допишу книгу Марике! У нее, как раз день рождения скоро, через два месяца! Марк понимал, как запугала Люба обеих дочерей! Так, чтобы они ни слова никогда не написали папе? Хотя…Ему было легко составлять картину прошлого теперь, отключившись от эмоций. Понятно было, что Люба вела двойную жизнь Как бы не ново, но то, что она заставляла детей ее покрывать- не входило не в какие ворота! Ни вдоль не поперек! Обвинить детей он в этом не мог…Двойная жизнь самой Любе снесла голову, она и с ним норовила подраться, найдя достаточный, по ее мнению, повод. Никто из окружающих и представить себе не мог эту разрывную разницу между «святошей» на людях и «хабалкой» дома. Марк вспомнил, как они ездили в Кострому, на его родину, вернее в тот город, где он родился и прожил до двух лет. Он уже прочитал переписку с Петром, Люба уже поползала на коленях в чистой берлинской луже, вымаливая прощение и надрывно убеждая Марка в том, что это была просто переписка, просто ее фантазии! Что, когда она наяву видела этого человека, она совершенно не сопоставляла его с тем, с кем переписывалась. Что у них ничего не было! И быть не могло! Поскольку Марк принял очень тяжелое для себя решение, он сделал вид, что поверил. Копаться в промежностях этих двоих не хотелось абсолютно…Он, конечно, не учел, что с террористами договариваться нельзя. Прозвище Хамасутра, ему нравилось…Так вот, в Костроме, куда он поехал за справкой о рождении из ЗАГСа, которую от него потребовали в посольстве Израиля, с ним увязалась Люба, и они пошли заодно в Ипатьевский монастырь. Великий Станиславский! Как ты был прав в связи с прилагаемыми обстоятельствами! Нужно было видеть Любу! Она замотала голову платком, взяла в руки свечку и в ее синих, которые она называла зелеными, глазах засветилась пронзительная глубина тысячелетней придуманной истории России, такой же фальшивой, как и сама Люба! Даже проходящие мимо монахи повернули голову при ее виде! Как она шла по лестнице со свечей в руках! Как ступала на ступени…Было ощущение, что к ней вернулось даже ее давно утерянное целомудрие! Марк стоял, смотрел и поражался- как этот бесконечно лживый человек умеет преображаться. Может она и на самом деле была талантливой актрисой, которой сцена была прокрустовым ложем? Чего играть чужие судьбы? Поиграюсь со своей так, как никто не сочинит! Заодно и со всеми, кто подвернется под ее стоптанный большой сапог, искусно прикрываемый извечной юбкой в пол с грязным ободранным подолом! Особенно интересно было вспоминать происходящее, когда Марк получил в свои руки распечатку ее переписки с Петром. Вспоминаешь свои ощущения, а потом кладешь сверху это криптоключ и все разворачивается в совершенно неожиданном ракурсе.

8/23/14 13:46 исх Люба. 791662565хх Я в Костроме в монастыре…8/21/14 22:41 вх ПЕТР ЛЮБЕ. 791662565хх я весь день жду тебя, спросить.как ты? 8/22/14 1:16 исх ЛЮБА МАРКУ. 792550640хх Любимчик , ты где? 8/22/14 1:17 вх МАРК ЛЮБЕ 792550640хх Еду домой 8/22/14 1:50 исх ЛЮБА ПЕТРУ. 7916625хх Ты бы мне , никогда не надоел!! Я не могу передать то, что чувствую -все банально. а мне кажется , что – ТАКОЕ !!Никто, никогда не испытывал. Моя нежность -безумна. Я хочу исцеловать каждую твою клеточку)) твои глаза- умные , печальные( твои руки, губы..Я могу кончить, в твоих объятиях просто от твоего прикосновения. Хочу глубоко. До связок. бы мне , никогда не надоел!! Я не могу передать то, что чувствую -все банально. а мне кажется , что – ТАКОЕ !!никто, никогда не поймёт. 8/22/14 1:22 вх ПЕТР ЛЮБЕ. 791662565хх я умираю без тебя.ну тоесть я умираю по любому, но в отсутствие тебя.я живу с тобой.ну тоесть я как бы живу по любому, но есть ты.я мучаюсь, страдаю, люблю.я бы от тебя ни на шаг не отходил навернОЕ. 8/22/14 1:50 исх ЛЮБА ПЕТРУ. 791662565хх Когда ты меня обнимаешь, у меня внутри все сжимается, я задыхаюсь от ощущения взгляда( мне кажется – я принадлежу тебе. Ты мой хозяин, мой мужчина и мой ребенок) люблю тебя!!!!! 8/22/14 1:24 вх ПЕТР ЛЮБЕ 791662565хх Мучаюсь, страдаю, люблю.я бы от тебя ни на шаг не отходил наверное:) 8/23/14 0:51 исх ЛЮБА ПЕТРУ. 791662565хх Если тебя не станет, я не смогу жить. Умру от тоски( и это правда, без пафоса. Просто умру. 8/23/14 0:38 вх ПЕТР ЛЮБЕ. 791662565хх Как я хочу говорить тебе про свою любовь!теперь мне ясно зачем я пока живу:)моя любимая Любочка! не могу себе представить что ты не существуешь.а до того как узнал я не одинок.теперь я знаю что такое ЛЮБОВЬ. не могу себе представить что ты не существуешь.а до того как узнал тебя я уже практически сдался, хотя думал о тебе с детства:)теперь я не одинок.теперь я знаю что такое любить и чувствовать любовь.твою любовь!теперь мне ясно зачем я пока живу:)моя любимая Любочка! ты в дороге ,черепаша?

«В монастыре она…,»-невольно усмехнулся Марк! Ишь ты…Какая любовь! Почему Львенок и Черепаша он догадался. Они вместе записывали, какие-то детские песни. В том числе и знаменитую про «Я на солнышке лежу,»– зоопарк не заканчивался. Марк уже перестал быть «медвежоном» ибо на его место в цирк прибыл «Львенок»– этот остолоп с интеллектом грифа от его гитары. Люба в отличии от того, что про себя вещала, совершенно не собиралась связывать свой неукротимый норов моральными обязательствами. Она, как и при первом муже, шлялась, где хотела, крутила новый роман, не закончив предыдущего и жила полной жизнью. Неслась по ледяной горке, не тормозя…Ему было очень интересно, чем же это кончится. Для этого он и намеревался пожить подольше…Совершенно ему не хотелось уходить вот так, оплеванным и вычеркнутым на этой ноте…

ГВАРДЕЕЦ

Прекрасный день! Можно выйти в коридор. Правда в сопровождении «гвардейца» (так Марк назвал стойку на колесиках к которой был прикреплен пузырек, из которого, что-то непрерывно в него капало через к нему же прикрепленную посредством иголки и пластыря трубочке.) Правда, этого «гвардейца» предстояло толкать рукой впереди себя. Тащить за собой было нельзя, он мог вырваться…Но, зато ареал его обитания расширился, почти до бесконечности. Метров тридцать в одну сторону и столько же в другую. Прогулку по этому внешнему отрезку разрешили в субботу, когда было время посещения. Было ощущение, что пришел весь город. Причем, пришел на кулинарный фестиваль- настолько разнообразно и вызывающе обильно выглядели разложенные на столах, тумбочках и больничных койках закуски, дессерты, сыры, фрукты и даже горячие блюда, принесенные заботливыми родственниками. Гвалт стоял несусветный. Медсестры не шипели на посетителей, не требовали надевать унизительные пластиковые пакеты с резинками на ноги и не заставляли говорить шепотом. На этаже, только в разных палатах лежали и мужчины, и женщины, причем, в абсолютном большинстве все были старше Марка. Что заставило в очередной раз задуматься о смысле жизни. Хотя Марк для себя давно уже понял в чем этот смысл. В самой жизни. Да. Весь наш смысл заключается в том, чтобы прожить подольше, желательно не болеть, не погибнуть раньше времени, не позориться, не унижаться и, соответственно, никого не обижать. Все просто. Марку когда-то казалось, что он сделал глобальное открытие, а глядя на этих жизнерадостных испанцев, навещающих своих многолетних родственников, которые, поблескивая вставными фарфоровыми зубами, тщательно и с удовольствием пережевывали принесенные им совершенно вредные копчености из свиной ноги, становилось понятно, что они по этому принципу живут уже не первое столетие. Что, после смерти Франко, никто не призывал их ни к трудовым, ни к военным подвигам. Они были так же естественны, как горы за окном, мимо которого, единственного в коридоре, в который раз уже маршировал, еле передвигая свои ноги и колеса «гвардейца» Марк. Очередная «великая» мысль пришла ему в голову, когда он дошел до конца маршрута и повернул обратно.

Человек по-разному думает, когда он: лежит, сидит, стоит или идет! Особенно, когда идет с катетером и системой…Трудно поспорить, что, лежа мы чаще предаемся мечтаниям, сидя решением проблемы и подвергаемся угрызениям совести, стоя – хочется думать о перспективах, а на ходу о несбыточных планах. Вот, попробуйте лежа подумать о том, как бы вы провели блистательную финансовую комбинацию и заработали кучу денег ! Сразу захочется вскочить и начать идти! Или на бегу помечтать о том, как вы, лежа на лугу летним днем, смотрите на проплывающие по небу облака и чувствуете тонко дурманящий запах земляники, которая, где – то рядом, но такая мелкая, что и не видно! Даже об аппетитном стейке можно думать на ходу, а вот о тирамису не получится! Для этого нужно сесть. Колеса «гвардейца» периодически постукивали о стыки на бетонном полу, незаметные ногам, но отчетливо фиксирующиеся ими. То состояние, в котором находился Марк нельзя было причислить ни к одному вышеперечисленному. «Вертикальное лежание» – вот как можно было это назвать. Странное внутреннее ощущение, возникшее после той ночи, когда он победил, хотя сам и не заметил, позволяло ему наблюдать себя, как бы со стороны. Не так, конечно, как описывают в многочисленных фильмах про оторвавшуюся душу, а, как вполне реальную ситуацию. Вот это я, ковыляю по коридору и смотрю на себя, как бы из-за глаз, изнутри, как бы, оттуда, где я живу, в голове…А, все остальное, само по себе, как-то двигается…Додвигалось до дежурного доктора, который жестами не имеющими двойного трактования, указал Марку на его спасительную койку. Куда он с удовольствием и направился. Пора было поразмыслить о том, что его мучило. Это мучение не имело ничего общего с любовными страданиями или ревностью. Скорее, это пересекалось по воздействию на мозг, как нерешённая задача. Когда – то, в школе, Марк был хорош в математике и очень любил решать сложные примеры. И мучился просто, можно сказать, физически, пока не решал…особенно тяжело было, когда он знал, что ответ есть в конце учебника, а заглядывать туда раньше времени- позорно…Сейчас же задача была обратная, не требующая процесса решения, ибо он уже был на странице с ответами, но распутать хотелось. В принципе, Amorinus все расставлял по своим местам…Нужно было подставить только факты.

Давным-давно, когда семья Марка жила еще в Казахстане, где служил его папа, одним из значительных развлечений семьи был кроссворд, который приходил по почте на последней странице газеты с программой, название которой напрочь вылетело из головы Марка. Кроссворд отгадывала сначала мама, папа этой ерундой не занимался, ему нужно было дежурить в шахте, где стояли стратегические ракеты или воспитывать солдат в воинской части. После мамы за дело брался Марк, который к этому времени прочитал все, до чего дотягивалась его пухлая рука. Даже учебник по гинекологии, который странным образом оказался в кладовке их квартиры, был прочитан от корки до корки и припрятан в отломленный низ дивана, на котором он же сам и любил в детстве скакать, вследствие чего и отвалилось дно. Диван, несомненно был семейным достоянием, что, соответственно, обрекало его на долгую жизнь. В связи с отсутствием «секса» в Советском Союзе, соответственно – подходящей литературы, журналов или фильмов, учебник по гинекологии оказался путеводителем в мир эротических грез для двенадцатилетнего подростка, который, как раз входил в пубертатный период. Любе повезло больше, она взрослела на 14 лет позже Марка (по большому счету вот на этом можно было бы и поставить точку, разница в возрасте в конечном итоге оказала решающее воздействие на развитие ситуации, но хотелось поковыряться). Так же вот и с кроссвордом, который был всегда решен процентов на восемьдесят мамой, обладающей очень хорошей памятью и оставленной на «добивание» Марку. Тут уже в дело шла тяжелая артиллерия. Вопросов по устройству женского таза там не находилось. Учебник ни разу не пригодился. В ход шел «Энциклопедический словарь»! Два гигантских тома были обнаружены Марком в той же кладовке, где и учебник по гинекологии. Видимо книги остались в наследство от предыдущих хозяев, другой версии не было, и Марк был очень благодарен им за это. В словаре было все про все! Нынешним обитателям «гугла» не понять, какое это было мучительное удовольствие найти ответ на самый заковыристый вопрос и вписать его поперек написанных маминым каллиграфическим почерком слов. Как будто мечи скрещивались в дружеской клятве верности эти слова, пресекавшие друг друга в одной точке, в общей букве, по евклидовым правилам. И все равно три – четыре слова оставались зияющими прорехами в этом орнаменте слов и букв. И, вот тут-то и наступал период томительного ожидания, который длился ровно неделю и приходила следующая газета. Там были ответы! Которые можно было с разочарованием (ну, как я не догадался!) или с почтением (я такого слова и не слышал, значит читаем словарь) вписать в пустые строки и закрыть «гештальт»( как сейчас бы сказали). Вот этим самым «гештальтом» и занимался Марк, опускаясь в жесткие, но дружественные «руки» его медицинской кровати, ставшей ему родной за эти дни, несмотря на позорную пеленку, подстеленную на ней под его нижнюю часть тела. Многолетняя привычка доводить дела до конца тоже способствовала желанию разобрать этот «холодец» по косточкам. Садомазохизм? Может быть. Но, Марк понимал, что именно это сделал бы с ним квалифицированный психолог, заставил бы выговориться. Прекрасная профессия…Слушай чужие бредни, кивай головой, цокай языком и вставляй незнакомые слова в беседу с несчастной жертвой современного психоанализа. Поэтому Марк решил, что будет записывать все свои мысли на диктофон, благо современный телефон был напичкан массой опций, большую часть которых ни один человек возраста Марка не мог запомнить. Была в нем, конечно и записывающую функцию и станет он сам себе и Фройдом(которого все по -русски называли Фрейд, как и Энштайна -Энштейном) и Юнгом( которого называли правильно). Писать словами на телефоне было невозможно, а наговорить- пожалуйста. Тем более, что сосед Джузеппе не реагировал на звуки!

Так что, уважаемые читатели, практически все, что вы имеете возможность видеть на бумаге или мониторе, сейчас есть большей частью расшифровка диктофонной записи, сделанной Марком на больничной койке. Вот, очередной фрагмент:

По большому счету Люба никогда не жила семьей с Марком. А он, наоборот…Запоздалое раскаяние от своего не очень приличного поведения в предыдущем браке подвело его к тому, что он решил быть примерным мужем в следующем. Любительство застолий и выпивки он к порокам не относил, да и Люба смотрела на это сквозь пальцы, ибо все вокруг выпивали. Но, в один момент, можно глядя назад твердо сказать, когда…Через год после рождения младшей дочери, у Любы вдруг проявилась резкая нетерпимость к его употреблению алкоголя. Теперь то Марку стало понятно. Еще одно слово в кроссвордик! Она уже тогда готовила себе легальную версию «отползания» в другую сторону. Марк это называл «законом лианы». Женщина никогда не отпустит руку от той, за которую держится, пока другой рукой не ухватит крепко вторую. Покачавшись одно время на двух, она решает, какую из рук отцепить. Можно ли было судить Любу за то, что она начала искать ему замену? Конечно нет! Ведь она точно так поступила и с Зуфаром, своим первым мужем. Это Марк понимал умом, но было очень обидно, что он оказался таким «дураком», хотя тут дело было не в уме, а в доверии. И он полагал, что двое детей, которые у них были, не позволят Любе сползти в тривиальный скользкий болотный ручей. Любители рассуждать логически, к коим, несомненно, относил себя и Марк, превращают свой мозг в бесполезное желе, пытаясь предугадать или проанализировать поступки подобных особ. В каждом человеке живут все известные человечеству извращения. Просто, большей частью, дремлют. У некоторых явно вылезают наружу. В предыдущей эпохе это считалось сначала грехом, потом неприличным поведением, а вот настало время, когда извращение стало доблестью, скрывать его больше стало не нужно! Можно гордиться нетрадиционной формой сексуальных отношений, своей уродливой фигурой или специально изуродованной ротовой полостью! Общество терпело! Разрыв поколений становился все явственнее, так что Марк, впавший на склоне лет в морализаторство оказался явно не в тренде! Люба действовала так, как она хотела- цинично и откровенно. Так действовали все ее подруги и знакомые. Она сама рассказывала про них Марку, а он только удивлялся, думая о том, как не соответствует образ очередной дамы, которую он знает, посещавшей их дом с законным мужем с тем о чем так радостно рассказывала Люба. Кстати, ни коим образом их не осуждавшая. Чего же ты ожидал, дружок? Ожидал, как раз того, что и напела ему Люба…Про любовь, верность, надежность и семейные ценности. Даже его друг Саня, который был умен и проницателен, был обманут Любиной пропагандой. Как-то они обедали в момент очередного примирения, Саня сказал:

– Ну, зато на Любу то можно положиться! В ней можно быть уверенным…, – и увидев, как Марк уставился в тарелку с супом с зависшей в руке ложкой, тут же спросил, – У нее, что есть, кто ни будь? – вот уж кому Марк не хотел повествовать о своей ситуации, так ему. Но врать он не мог. Да и не поверил бы его старинный друг, когда уже все стало понятно…по супу…который он не смог больше есть…Марк молча кивнул и поднял глаза на Саню. Друг его оторопел…он тоже отставил суп и уставился в центр стола, куда уже смотрел и Марк. Перед этим в его глазах образовался темный провал, как когда-то в зрачках Ани, когда он ей неожиданно выдал признание…Марк сейчас явно вспомнил, как это было. Мы все живем там, за глазами, между ушами и затылком, там наше истинное место. Туда проваливаются омуты и водовороты из наших глаз, там они или растекаются ручьями и исчезают или крутят буруны, не дающие нам покоя по жизни. « Он то чего так переживает», – подумалось Марку, – разумного объяснения не находилось. Кроме того, что Саня злился за то, что Марк увел от него «невесту». Пусть бы спасибо сказал, а то лежал бы сейчас на его месте….

К тому моменту, как он угодил на больничную койку, они уже лет восемь не общались. Марк попытался проявить инициативу, позвонил поздравить с днем рождения, Саня был ровно на месяц младше его, но голос и тон, которым говорил с ним его друг, не вызывал никаких сомнений в невозможности дальнейшей дружбы. Марк об этом очень сожалел. Он любил Саню …И был бесконечно благодарен за то, что он приехал и был последним, кто проводил его маму в больницу, когда с ней случился инсульт…Сам Марк не успел…Эта история полна трагизма от которой он не смог и не сможет оправится никогда…Его мама практически умерла во время телефонного разговора с ним…Дальше он диктовать не смог…Задушили слезы…И воспоминания…Не все эмоции пропали подумал он , вытирая глаза краем больничной простыни, которой укрывался…

Мамы не было уже семь лет к тому моменту, как Марк оказался в больнице. Семь лет прошло с тех пор, как он в последний раз поговорил с ней по телефону…Марк думал, что она проживет долго, переживет его и очень волновался, как же она будет жить, если его не станет. Со страхом представлял тот момент, что придется его хоронить. Это самая большая несправедливость человеческая, когда родителям приходится хоронить собственных детей. Зная ее судьбу, он часто думал о том, что жизнь ее, посвященная ему и отцу, который умер в сорок пять лет от инфаркта, была очень коротко счастливой. Он помнил хорошо эти моменты. Родители его рано поженились. Его отец, молодым офицером вновь создаваемых ракетных войск стратегического назначения, куда собрали отличников со всех родов войск, приехал на службу в Кострому, где на танцплощадке и познакомился с его мамой. Когда Марк родился им было, соответственно, папе двадцать два года, маме – двадцать один. Они были счастливые, бедные и веселые. Шестидесятые годы были годами огромного вдохновения на просторах необъятной. Сформировался, видимо, какой-то доброкачественный временной фрагмент на гигантском историческом теле советской сталинской империи в который и довелось родится Марку. В 1963 году. Ему сильно повезло. Он попал в два временных отрезка, которым можно было, хоть и условно, жить относительно спокойно. В шестидесятых- про которые, естественно, он мало, что помнил и в девяностых, который затянулся на двадцать пять лет. В нем то Марк и прожил основные годы своей жизни, пока не встретил Любу, умудрившуюся пустить его, да и свою, жизнь под откос. Хотя…Сама Люба так, по-видимому, не считала…По слухам, доходившим до Марка, она «окрутила», какого-то военного дирижера, ходила с ним и с детьми в публичные места и непрерывно на глазах у всех радостно с ним целовалась, видимо для самоутверждения. Дети, по словам очевидцев, отводили эти самые глаза в сторону или втыкались в телефон. Комизм ситуации с приведенным в их общий в прошлом дом дирижером заключался в том, что давным- давно, Люба для хохмы повесила на кабинет Марка, где – то стащенную табличку с надписью: «Главный дирижер»!

Знаки- великое дело! «Как кабинет назовешь, так тот там и заведется!»– выдал очередной афоризм Марк и улыбнулся собственной корявой филологической способности: каламбурить и «афоризмизировать»! Вот теперь в прокрустово ложе Любиной любви был втащен очередной кандидат, видимо не подозревающий еще, что его ждет. А, может, по кроткости характера станет выполнять все Любины капризы, как ее первый муж Зуфар и тем самым обрыднет ей. Вариантов развития было не много …Да и Петруша никуда не денется, будет заезжать на «чаек» и на гитаре побренчать, пока дирижер машет руками в окружении дудок, валторн и полковых барабанов. Никаких эмоций все это у Марка не вызывало…Отвалилось и отсохло….А, воспоминания о маме заставляли его собственные внутренние музыкальные инструменты играть печально и пронзительно, так , что он непроизвольно зажмуривал глаза, понимая, что стал сам одним из участников этой какофонии, доведшей раньше времени его маму до инсульта…

Родилась она в небольшом селе в Костромской области, в семье многодетной, по обычаям того времени. Пять братьев родились до нее, но отец ее, дед Марка, очень хотел, чтобы родилась девочка. Она и родилась. В 1942 году. После этого деда отправили на фронт, где он был санитаром, вернулся без единой царапины. И они родили еще двух дочерей. Мама рассказывала Марку о том, что он привез ей из Германии маленькое красное пальто и красные туфельки. Это ее первое детское воспоминание…только сейчас, вот в этом самом году, когда уже год летели ракеты, Марк понял, что это было за пальто…И туфельки…Ему стало так жалко свою маму, что он сжал кулаки, отгоняя щемящую нежность и боль от того, что никогда ее не увидит больше…Второй момент, который вызывал ноющую боль в его сознании, когда он вспоминал ее рассказ, всего один раз она сказала, что пошла в школу в первый класс босиком… Мама…Как оказались в глухом Костромском закутке потомки богатых московских и питерских купцов Золотовых? Как обычно в России – из-за войны. Мамина бабушка, которую звали Зиновея, после революции, спасаясь от пьяной матросни, бесчинствовавшей в городе, убежала из Петрограда в деревню, где вышла замуж за батрака, тем самым купив себе индульгенцию и право на жизнь. Судьба прадеда была Марку не известна, знал он только, что звали его Василий, по отчеству его бабушки. Документы об образовании в Смольном институте уничтожила, в колхоз она не вступала, а жила на выселках, в своем доме и зарабатывала лЕкарством, принимала роды, вправляла вывихи, заговаривала зубы и предоставляла свой дом для пьянства руководителей партийных ячеек. У нее всегда был самогон, грибы и картошка с салом. За это они ее и не трогали. Маму Марка так и назвали в честь нее, она была любимой внучкой и много времени проводила со своей бабушкой, от которой все почти многочисленным внукам и внучкам достался острый нос, перепавший и Марку, но не в такой степени. Это обстоятельство стало роковым для него при подсознательном выборе женщин, с которыми ему в общей сложности пришлось провести тридцать лет своей жизни. Нос у прабабушки был выдающимся! Он нависал над верхней губой, как кран над раковиной! Современные генетики научились извлекать из хрящей носа и ушей гены, которые отвечают за пожизненный рост этих самых органов! Скоро можно будет любой орган отрастить по желаемому размеру! За это может и считали ее деревенские жители ведьмой. В школе мама была отличницей, ей все давалось легко. Марк очень хотел, конечно, найти своих предков, но последние годы с Любой не оставляли ему никаких шансов, чем ни будь спокойно заниматься. Честно сказать, дома была непрерывная война. Война здравого смысла с абсурдом. Марк поправил под спиной скомканную клеенку, потом вытащил и положил рядом. Простыня сразу поползла вниз…по скользкой больничной койке. «Все то у них продумано», – подумал Марк. Вставать было лень. Он вспоминал…

Мы часто замечаем, как легко мы разбираемся в ситуациях, связанных с другими людьми и, как мы беспомощны, когда дело касается нас. Как тяжело и долго мы расстаемся, как не верим фактам, думаем, что, как же ты можешь так судить о людях по первому взгляду, или по единственному факту? Нет! Мы верим в то, что сами себе насочиняли…одна из таинственных необходимостей в этом союзе мужчины и женщины, полагал Марк, и есть та самая возможность смотреть одновременно друг на друга и в разные стороны! Видеть то, что не видит другой и прикрывать спину…А, если в этом «альянсе» один ненавидит другого, только сам еще этого не понимает. По глупости, или похотливости, или от скуки начинает вести двойную жизнь, он непременно начинает лгать партнеру во всем, начиная с малого и до бесконечности…

Это по-разному отражается на семейных отношениях. Конечно, есть прецеденты, когда супруги ничего не знают, ну и прекрасно. Ведь измена возникает только тогда, когда о ней узнают! Решение Марка поверить Любе и остаться обрекло его на, так называемую модным ныне словом «эскалацию»!

Люба начала драться …Тяжело, видимо, было жить с двумя мужчинами одновременно? Скорее всего…В тот злополучный вечер Люба собрала у себя свою «труппу». Это были актеры московских музыкальных театров, с которыми она выступала в концертах. В этот раз она решила поставить «Летучую мышь» Штрауса. Нужно сказать, что выдающиеся способности Любы в манипуляции разными людьми особо цинично проявлялись на певцах и музыкантах ее окружавших. Она очень искусно торговала возможностями спеть в ее концертах (которые оплачивал, конечно Марк), что быстро обрела известность в около оперных кругах, скорее, как продюсер и «звучкодуй» (за отсутствие музыкальной грамотности, незнания нот и отсутствия надлежащего слуха). Марк насмотрелся на эту «богему»! Фаина Раневская очень точно охарактеризовала одной фразой все это сообщество: «Талант, как прыщ, не спрашивает на ком выскочить». Если драматическим актером, чтобы стать и поступить в Московский ВУЗ большей частью нужно было иметь, хоть какие-нибудь осколки интеллекта, то певцам этот отягощающей жизнь груз был вовсе ни к чему! За возможность открывать рот на сцене они готовы были почти на любые унижения! Сладостно- приторные восхваления Любиного таланта, независимо от того, как она пела на самом деле, вызывали у Марка легкий рвотный рефлекс. «Издержки профессии», – думал он. Так вот, не понятно по какой причине, скорее от нехватки кадров, Люба периодически втягивала в свои художества и Марка. У него был опыт выступления в КВНах, занятий в студенческом театре, игры в народном, так что ему это было легко и даже радостно! Обычно ему доставалась роль ведущего в концерте. Может это была ее расплата за финансирование. Трудно понять траекторию молекулы при Броуновском движении. В этот вечер Марку была предложена роль «директора тюрьмы». Нонсенс был в том, что нужно было петь! Это же оперетта! Марк, конечно, понимал, что не справится, но согласился подурачиться вместе со всеми… Памятуя атмосферу подготовки к КВН он попытался перенести эту дурковатость и на группу собравшихся. Это была ошибка…Разные виды спорта. В общем, репетицию он провалил, так ему по ее окончании заявила Люба…И, неожиданно запустила ему в лицо лежащим перед ней в вазе апельсином…Марк вскочил, а Люба впала в бешенство…Она не контролировала себя, да и не пыталась! Люба начала швырять в Марка всем, что попадалось ей в руки: тарелки, вазы, статуэтку слона весом десять килограммов! Марк пытался в очередной раз ее унять…Подобные вспышки происходили и раньше, начались после того, как он прочитал ее переписку с Петрухой, но такого не было никогда! В тот момент, когда она его пыталась огреть стойкой от барабана, которую он сам поднимал с трудом, а она подхватила, как ивовый прутик, он только успел подставить руку, чтобы не разнесло его голову! В этот самый момент со второго этажа и спустилась его мама, которая совершенно ничего не понимала! Она ночевала со своей любимой внучкой и вдруг увидела, что ее единственного сына бьют железякой по голове. В этот самый момент Люба побежала на кухню за ножом, а Марк изловил момент и схватил Любу поперек того места, где обычно у женщин талия! Люба начала кусать его за руки и кричать истошным голосом, зовя на помощь свою старшую дочь. Та прибежала и начала разнимать…Чудовищная сцена!…Бедная мама…Внезапно Люба успокоилась…Марк отпустил ее …она взяла телефон и позвонила в полицию, попросила вызвать наряд…В комнате был настоящий погром…Марк стоял, мама бессильно опустилась на стул и тихо, голос пропал от нервов, сказала Марку: « Рука…»– и указала на разбухавшую на глазах кисть левой руки Марка. Пальцы не гнулись… «Перелом», – подумал Марк…

– Хорошо, что полицию вызвала, – сказал он Любе, – вызывай, сейчас на освидетельствование поедем. Она подняла телефон и отменила вызов…

– Поехали отсюда, – сказала совсем беззвучно мама. Люба не возражала. Ее лицо выражало, можно сказать, даже удовлетворение достигнутым результатом. Потом она всем, конечно, рассказала, что Марк на нее напал, а она защищалась, но, что с нее возьмешь…Все это происходило за несколько дней до Нового 2016 года…Праздновали они его у мамы в квартире. Вместе с сыном, который по совместительству был бабушкиным любимым внуком и приехал к своим родным людям. …После этого Марк уехал в Израиль, там, неделю, в маленьком отеле в Яффо, почти не выходя на улицу он лежал на кровати, пил белое вино. В то время там был, и Саня…Они встретились с ним, у Марка была лангета на руке…Марк рассказал, как все произошло…Саня молчал…потом вышел на улицы курить…Вернулся …

– Что я могу сказать…,– произнес он, – неожиданно все развивается…,тебе нужно или уйти или лечить ее. Готов ты на это?– видно было, что сказать хотелось ему больше, но он сдерживался…Марк улетел в Берлин, выбросив на утро начатую бутылку вина, понимая, что ничего в этом хорошего нет, запивать свою печаль.. Он даже не предполагал, что настоящая печаль впереди…

Пока он был в Берлине среди его родственников, вернее сказать, родственниц, кипели страсти…Многочисленные кузины обсуждали происходящее, пытались успокоить и Марка, толковать ситуацию по своему…Он не нашел ничего лучшего, как позвонить маме и высказать пожелание не втягивать многочисленных родственников и сделал это как то грубо, что ли…Он никогда не позволял себе говорить с мамой в таком тоне, а тут как то вырвалось…а он не извинился…положил трубку. В последний раз он поговорил с мамой, когда уже был одет для того, чтобы ехать в аэропорт и лететь в Москву, они проговорили минут пятнадцать. Марк сказал, что возвращаться к Любе не намерен…Она пожаловалась ему, что та не разрешила поздравить внучек, а она объехала половину города, чтобы купить любимой маленькой девочке поющую куклу из популярного тогда мультфильма « Холодное сердце». Жестокосердная Люба не разрешила ей это сделать…Марк слышал, как она горюет по этому поводу. Он пообещал, что скоро приедет и они вместе заберут девочек и вручат им подарки…Внезапно мама замолчала…

– У меня губа онемела..,– вдруг сказала она, действительно, речь ее изменилась,– у меня инсульт…,– произнесла она и Марк услышал, как из ее рук выпала трубка телефона, который он ей перед самым отъездом купил и установил…Он кричал, умолял собраться с силами и открыть дверь с крючка…Она уже не отвечала. Он позвонил соседке, благо знал ее телефон, та вызвала МЧС..ОН все слышал, как открывали дверь, как зашли врачи, как ее уносили на носилках…Он беззвучно плакал…Позвонил Сане, тот сразу выехал и проводил маму друга в больницу…В последний путь…Марк прилетел, мама была в реанимации и уже не приходя в сознание умерла…Эта боль ее утраты по сей день стояла комком в груди Марка. Он не рассасывался- этот комок. Он всегда напоминал, все последующие годы о том, как она его любила и, как мало он уделял ей внимания…И сейчас, лежа на скользком дерматине больничной кровати он думал, что нужно жить и ради нее…он так мечтал, что она научит его позднюю маленькую дочь всему, чему она умела, ведь характером она была вся в нее. Не вышло…Люба со своей мамой, конечно, постараются стереть из памяти маленького человека воспоминания о ее бабушке, но Марк был очень уверен в том, что гены не обманешь. Которые не из хрящей носа и ушей, а прямо из сердца, умевшего так любить…

Глава 6. AMORINUS

Марку разрешили вставать…Интересные ощущения всегда возникают неожиданно, не тогда, когда ты их ждешь! Всем знакомы туристические поездки, которые представлял себе с ожиданием захватывания духа, а когда подобрался поближе- так ничего и не всколыхнулось в груди. Так и у Марка, который после недели лежания и переворачивания с боку на бок, поднялся и у него закружилась голова…Сколько раз за свою жизнь он вставал, вскакивал, поднимался- ничего подобного не было! Так, как сейчас – радостно кружилась голова, вертикальное положение доставляло физическое удовольствие, не ожидал! Дойти в первый день разрешили только до туалета, причем в руке нужно было держать своего ближайшего теперь партнера- полиэтиленовый пакет, который, как хобот болтался бы в ином случае между ног, а скорее вырвался бы на свободу. Плюс уникальная больничная одежда- халат задом наперед с двумя лямками никак не подчинялся, чтобы придать его обладателю относительно приличный вид. Справится одновременно с завязками, подключенным к нему пакетом на длинном шланге и кружащейся головой было не просто, но весело. Марк начал соразмерять движения, синхронизировать, можно сказать действия. Выходило не ловко…Или пакет выпадал, или концы пояса халата развязывались! Попытка контролировать свои движения нашли отражение в висевшем напротив зеркале, и Марк с неприятным чувством заметил, как по-старчески суетливы были его манипуляции. «Хрен вам всем»– неизвестно кому неожиданно в голос сказал Марк. «Вот, хрен!»-настроение улучшилось, – Сдаваться не приучены…Все будет хорошо…», – и бодро так со скоростью один шаг в секунду двинулся в спасительную койку. Там мечтать было надежнее…И вспоминать…Медленно с удовольствием опустившись на свое ложе, как на роскошный диван времен какого то из Людовиков ( с таким же благоговением)он прислушался к себе, полагая, что раз вставать разрешили- можно подумать и о будущем. Нет…Пока не о будущем…Пока о настоящем…Марк заметил странное свое состояние- воспоминания о тех неприятных минутах, которые он испытывал, больше не волновали его. Он, как будто перечитывал книгу, которую сам же и написал, и отмечал удачные и неудачные фразы. Что-то изменилось в его эмоциональном состоянии, в его внутреннем мире. Появилось какое – то холодное, взвешенное ощущения полной отрешенности от происходящего. Дом, который так не честно «притырила» Люба представился набором камней, сложенных в определенном порядке, ее отношения с мужчинами за его спиной и раньше то не вызывали ревности, а теперь совсем не волновали, подкатывало только чувство брезгливости…Может это от лекарств? Может так со всеми бывает…Ну, какая ему была бы разница, что происходит с домом, если бы его уже отвезли на каталке в холодную безмолвную комнату с соседями, которым тоже уже все было равно? И, какая разница, кто кладет руку на затылок Любы? Абсолютно безразлично…Только тут же, как подумал о дочери- теплый комок разошелся от сердца! Подумал о сыне- еще один…Нет! Не все эмоции утеряны! Только негативные…Это было замечательно! Любить, но не страдать! Нужно такое лекарство изобрести…Новый гормон он уже открыл, теперь дело за новым лекарством! Может, конечно, это до сих пор морфин действует? Тогда другое дело…Принесли еду. Вкуснее всего было горячее молоко. Которое Марк ненавидел с детства, а тут полюбил с первого глотка. «Точно, все поменялось в жизни…буду жить», – решил про себя Марк и уставился в потолок. Предстояло придумать, чем себя занять. В этот момент он вспомнил великого Остапа Бендера, который тоже оказался наедине с подобной дилеммой. Его рецепты не подходили, многоженцем становится не хотелось…Письмо Чемберлену современные казаки писать вряд ли бы согласились… «Книжки буду сочинять»-, подумал он. Начну с того, что допишу книгу Марике! У нее, как раз день рождения скоро, через два месяца! Марк понимал, как запугала Люба обеих дочерей! Так, чтобы они ни слова никогда не написали папе? Хотя…Ему было легко составлять картину прошлого теперь, отключившись от эмоций. Понятно было, что Люба вела двойную жизнь Как бы не ново, но то, что она заставляла детей ее покрывать- не входило не в какие ворота! Ни вдоль не поперек! Обвинить детей он в этом не мог…Двойная жизнь самой Любе снесла голову, она и с ним норовила подраться, найдя достаточный, по ее мнению, повод. Никто из окружающих и представить себе не мог эту разрывную разницу между «святошей» на людях и «хабалкой» дома. Марк вспомнил, как они ездили в Кострому, на его родину, вернее в тот город, где он родился и прожил до двух лет. Он уже прочитал переписку с Петром, Люба уже поползала на коленях в чистой берлинской луже, вымаливая прощение и надрывно убеждая Марка в том, что это была просто переписка, просто ее фантазии! Что, когда она наяву видела этого человека, она совершенно не сопоставляла его с тем, с кем переписывалась. Что у них ничего не было! И быть не могло! Поскольку Марк принял очень тяжелое для себя решение, он сделал вид, что поверил. Копаться в промежностях этих двоих не хотелось абсолютно…Он, конечно, не учел, что с террористами договариваться нельзя. Прозвище Хамасутра, ему нравилось…Так вот, в Костроме, куда он поехал за справкой о рождении из ЗАГСа, которую от него потребовали в посольстве Израиля, с ним увязалась Люба, и они пошли заодно в Ипатьевский монастырь. Великий Станиславский! Как ты был прав в связи с прилагаемыми обстоятельствами! Нужно было видеть Любу! Она замотала голову платком, взяла в руки свечку и в ее синих, которые она называла зелеными, глазах засветилась пронзительная глубина тысячелетней придуманной истории России, такой же фальшивой, как и сама Люба! Даже проходящие мимо монахи повернули голову при ее виде! Как она шла по лестнице со свечей в руках! Как ступала на ступени…Было ощущение, что к ней вернулось даже ее давно утерянное целомудрие! Марк стоял, смотрел и поражался- как этот бесконечно лживый человек умеет преображаться. Может она и на самом деле была талантливой актрисой, которой сцена была прокрустовым ложем? Чего играть чужие судьбы? Поиграюсь со своей так, как никто не сочинит! Заодно и со всеми, кто подвернется под ее стоптанный большой сапог, искусно прикрываемый извечной юбкой в пол с грязным ободранным подолом! Особенно интересно было вспоминать происходящее, когда Марк получил в свои руки распечатку ее переписки с Петром. Вспоминаешь свои ощущения, а потом кладешь сверху это криптоключ и все разворачивается в совершенно неожиданном ракурсе.

8/23/14 13:46 исх Люба. 791662565хх Я в Костроме в монастыре…8/21/14 22:41 вх ПЕТР ЛЮБЕ. 791662565хх я весь день жду тебя, спросить.как ты? 8/22/14 1:16 исх ЛЮБА МАРКУ. 792550640хх Любимчик , ты где? 8/22/14 1:17 вх МАРК ЛЮБЕ 792550640хх Еду домой 8/22/14 1:50 исх ЛЮБА ПЕТРУ. 7916625хх Ты бы мне , никогда не надоел!! Я не могу передать то, что чувствую -все банально. а мне кажется , что – ТАКОЕ !!Никто, никогда не испытывал. Моя нежность -безумна. Я хочу исцеловать каждую твою клеточку)) твои глаза- умные , печальные( твои руки, губы..Я могу кончить, в твоих объятиях просто от твоего прикосновения. Хочу глубоко. До связок. бы мне , никогда не надоел!! Я не могу передать то, что чувствую -все банально. а мне кажется , что – ТАКОЕ !!никто, никогда не поймёт. 8/22/14 1:22 вх ПЕТР ЛЮБЕ. 791662565хх я умираю без тебя.ну тоесть я умираю по любому, но в отсутствие тебя.я живу с тобой.ну тоесть я как бы живу по любому, но есть ты.я мучаюсь, страдаю, люблю.я бы от тебя ни на шаг не отходил навернОЕ. 8/22/14 1:50 исх ЛЮБА ПЕТРУ. 791662565хх Когда ты меня обнимаешь, у меня внутри все сжимается, я задыхаюсь от ощущения взгляда( мне кажется – я принадлежу тебе. Ты мой хозяин, мой мужчина и мой ребенок) люблю тебя!!!!! 8/22/14 1:24 вх ПЕТР ЛЮБЕ 791662565хх Мучаюсь, страдаю, люблю.я бы от тебя ни на шаг не отходил наверное:) 8/23/14 0:51 исх ЛЮБА ПЕТРУ. 791662565хх Если тебя не станет, я не смогу жить. Умру от тоски( и это правда, без пафоса. Просто умру. 8/23/14 0:38 вх ПЕТР ЛЮБЕ. 791662565хх Как я хочу говорить тебе про свою любовь!теперь мне ясно зачем я пока живу:)моя любимая Любочка! не могу себе представить что ты не существуешь.а до того как узнал я не одинок.теперь я знаю что такое ЛЮБОВЬ. не могу себе представить что ты не существуешь.а до того как узнал тебя я уже практически сдался, хотя думал о тебе с детства:)теперь я не одинок.теперь я знаю что такое любить и чувствовать любовь.твою любовь!теперь мне ясно зачем я пока живу:)моя любимая Любочка! ты в дороге ,черепаша?

«В монастыре она…,»-невольно усмехнулся Марк! Ишь ты…Какая любовь! Почему Львенок и Черепаша он догадался. Они вместе записывали, какие-то детские песни. В том числе и знаменитую про «Я на солнышке лежу,»– зоопарк не заканчивался. Марк уже перестал быть «медвежоном» ибо на его место в цирк прибыл «Львенок»– этот остолоп с интеллектом грифа от его гитары. Люба в отличии от того, что про себя вещала, совершенно не собиралась связывать свой неукротимый норов моральными обязательствами. Она, как и при первом муже, шлялась, где хотела, крутила новый роман, не закончив предыдущего и жила полной жизнью. Неслась по ледяной горке, не тормозя…Ему было очень интересно, чем же это кончится. Для этого он и намеревался пожить подольше…Совершенно ему не хотелось уходить вот так, оплеванным и вычеркнутым на этой ноте…

Прекрасный день! Можно выйти в коридор. Правда в сопровождении «гвардейца» (так Марк назвал стойку на колесиках к которой был прикреплен пузырек, из которого, что-то непрерывно в него капало через к нему же прикрепленную посредством иголки и пластыря трубочке.) Правда, этого «гвардейца» предстояло толкать рукой впереди себя. Тащить за собой было нельзя, он мог вырваться…Но, зато ареал его обитания расширился, почти до бесконечности. Метров тридцать в одну сторону и столько же в другую. Прогулку по этому внешнему отрезку разрешили в субботу, когда было время посещения. Было ощущение, что пришел весь город. Причем, пришел на кулинарный фестиваль- настолько разнообразно и вызывающе обильно выглядели разложенные на столах, тумбочках и больничных койках закуски, дессерты, сыры, фрукты и даже горячие блюда, принесенные заботливыми родственниками. Гвалт стоял несусветный. Медсестры не шипели на посетителей, не требовали надевать унизительные пластиковые пакеты с резинками на ноги и не заставляли говорить шепотом. На этаже, только в разных палатах лежали и мужчины, и женщины, причем, в абсолютном большинстве все были старше Марка. Что заставило в очередной раз задуматься о смысле жизни. Хотя Марк для себя давно уже понял в чем этот смысл. В самой жизни. Да. Весь наш смысл заключается в том, чтобы прожить подольше, желательно не болеть, не погибнуть раньше времени, не позориться, не унижаться и, соответственно, никого не обижать. Все просто. Марку когда-то казалось, что он сделал глобальное открытие, а глядя на этих жизнерадостных испанцев, навещающих своих многолетних родственников, которые, поблескивая вставными фарфоровыми зубами, тщательно и с удовольствием пережевывали принесенные им совершенно вредные копчености из свиной ноги, становилось понятно, что они по этому принципу живут уже не первое столетие. Что, после смерти Франко, никто не призывал их ни к трудовым, ни к военным подвигам. Они были так же естественны, как горы за окном, мимо которого, единственного в коридоре, в который раз уже маршировал, еле передвигая свои ноги и колеса «гвардейца» Марк. Очередная «великая» мысль пришла ему в голову, когда он дошел до конца маршрута и повернул обратно.

Человек по-разному думает, когда он: лежит, сидит, стоит или идет! Особенно, когда идет с катетером и системой…Трудно поспорить, что, лежа мы чаще предаемся мечтаниям, сидя решением проблемы и подвергаемся угрызениям совести, стоя – хочется думать о перспективах, а на ходу о несбыточных планах. Вот, попробуйте лежа подумать о том, как бы вы провели блистательную финансовую комбинацию и заработали кучу денег ! Сразу захочется вскочить и начать идти! Или на бегу помечтать о том, как вы, лежа на лугу летним днем, смотрите на проплывающие по небу облака и чувствуете тонко дурманящий запах земляники, которая, где – то рядом, но такая мелкая, что и не видно! Даже об аппетитном стейке можно думать на ходу, а вот о тирамису не получится! Для этого нужно сесть. Колеса «гвардейца» периодически постукивали о стыки на бетонном полу, незаметные ногам, но отчетливо фиксирующиеся ими. То состояние, в котором находился Марк нельзя было причислить ни к одному вышеперечисленному. «Вертикальное лежание» – вот как можно было это назвать. Странное внутреннее ощущение, возникшее после той ночи, когда он победил, хотя сам и не заметил, позволяло ему наблюдать себя, как бы со стороны. Не так, конечно, как описывают в многочисленных фильмах про оторвавшуюся душу, а, как вполне реальную ситуацию. Вот это я, ковыляю по коридору и смотрю на себя, как бы из-за глаз, изнутри, как бы, оттуда, где я живу, в голове…А, все остальное, само по себе, как-то двигается…Додвигалось до дежурного доктора, который жестами не имеющими двойного трактования, указал Марку на его спасительную койку. Куда он с удовольствием и направился. Пора было поразмыслить о том, что его мучило. Это мучение не имело ничего общего с любовными страданиями или ревностью. Скорее, это пересекалось по воздействию на мозг, как нерешённая задача. Когда – то, в школе, Марк был хорош в математике и очень любил решать сложные примеры. И мучился просто, можно сказать, физически, пока не решал…особенно тяжело было, когда он знал, что ответ есть в конце учебника, а заглядывать туда раньше времени- позорно…Сейчас же задача была обратная, не требующая процесса решения, ибо он уже был на странице с ответами, но распутать хотелось. В принципе, Amorinus все расставлял по своим местам…Нужно было подставить только факты.

Давным-давно, когда семья Марка жила еще в Казахстане, где служил его папа, одним из значительных развлечений семьи был кроссворд, который приходил по почте на последней странице газеты с программой, название которой напрочь вылетело из головы Марка. Кроссворд отгадывала сначала мама, папа этой ерундой не занимался, ему нужно было дежурить в шахте, где стояли стратегические ракеты или воспитывать солдат в воинской части. После мамы за дело брался Марк, который к этому времени прочитал все, до чего дотягивалась его пухлая рука. Даже учебник по гинекологии, который странным образом оказался в кладовке их квартиры, был прочитан от корки до корки и припрятан в отломленный низ дивана, на котором он же сам и любил в детстве скакать, вследствие чего и отвалилось дно. Диван, несомненно был семейным достоянием, что, соответственно, обрекало его на долгую жизнь. В связи с отсутствием «секса» в Советском Союзе, соответственно – подходящей литературы, журналов или фильмов, учебник по гинекологии оказался путеводителем в мир эротических грез для двенадцатилетнего подростка, который, как раз входил в пубертатный период. Любе повезло больше, она взрослела на 14 лет позже Марка (по большому счету вот на этом можно было бы и поставить точку, разница в возрасте в конечном итоге оказала решающее воздействие на развитие ситуации, но хотелось поковыряться). Так же вот и с кроссвордом, который был всегда решен процентов на восемьдесят мамой, обладающей очень хорошей памятью и оставленной на «добивание» Марку. Тут уже в дело шла тяжелая артиллерия. Вопросов по устройству женского таза там не находилось. Учебник ни разу не пригодился. В ход шел «Энциклопедический словарь»! Два гигантских тома были обнаружены Марком в той же кладовке, где и учебник по гинекологии. Видимо книги остались в наследство от предыдущих хозяев, другой версии не было, и Марк был очень благодарен им за это. В словаре было все про все! Нынешним обитателям «гугла» не понять, какое это было мучительное удовольствие найти ответ на самый заковыристый вопрос и вписать его поперек написанных маминым каллиграфическим почерком слов. Как будто мечи скрещивались в дружеской клятве верности эти слова, пресекавшие друг друга в одной точке, в общей букве, по евклидовым правилам. И все равно три – четыре слова оставались зияющими прорехами в этом орнаменте слов и букв. И, вот тут-то и наступал период томительного ожидания, который длился ровно неделю и приходила следующая газета. Там были ответы! Которые можно было с разочарованием (ну, как я не догадался!) или с почтением (я такого слова и не слышал, значит читаем словарь) вписать в пустые строки и закрыть «гештальт»( как сейчас бы сказали). Вот этим самым «гештальтом» и занимался Марк, опускаясь в жесткие, но дружественные «руки» его медицинской кровати, ставшей ему родной за эти дни, несмотря на позорную пеленку, подстеленную на ней под его нижнюю часть тела. Многолетняя привычка доводить дела до конца тоже способствовала желанию разобрать этот «холодец» по косточкам. Садомазохизм? Может быть. Но, Марк понимал, что именно это сделал бы с ним квалифицированный психолог, заставил бы выговориться. Прекрасная профессия…Слушай чужие бредни, кивай головой, цокай языком и вставляй незнакомые слова в беседу с несчастной жертвой современного психоанализа. Поэтому Марк решил, что будет записывать все свои мысли на диктофон, благо современный телефон был напичкан массой опций, большую часть которых ни один человек возраста Марка не мог запомнить. Была в нем, конечно и записывающую функцию и станет он сам себе и Фройдом(которого все по -русски называли Фрейд, как и Энштайна -Энштейном) и Юнгом( которого называли правильно). Писать словами на телефоне было невозможно, а наговорить- пожалуйста. Тем более, что сосед Джузеппе не реагировал на звуки!

Так что, уважаемые читатели, практически все, что вы имеете возможность видеть на бумаге или мониторе, сейчас есть большей частью расшифровка диктофонной записи, сделанной Марком на больничной койке. Вот, очередной фрагмент:

По большому счету Люба никогда не жила семьей с Марком. А он, наоборот…Запоздалое раскаяние от своего не очень приличного поведения в предыдущем браке подвело его к тому, что он решил быть примерным мужем в следующем. Любительство застолий и выпивки он к порокам не относил, да и Люба смотрела на это сквозь пальцы, ибо все вокруг выпивали. Но, в один момент, можно глядя назад твердо сказать, когда…Через год после рождения младшей дочери, у Любы вдруг проявилась резкая нетерпимость к его употреблению алкоголя. Теперь то Марку стало понятно. Еще одно слово в кроссвордик! Она уже тогда готовила себе легальную версию «отползания» в другую сторону. Марк это называл «законом лианы». Женщина никогда не отпустит руку от той, за которую держится, пока другой рукой не ухватит крепко вторую. Покачавшись одно время на двух, она решает, какую из рук отцепить. Можно ли было судить Любу за то, что она начала искать ему замену? Конечно нет! Ведь она точно так поступила и с Зуфаром, своим первым мужем. Это Марк понимал умом, но было очень обидно, что он оказался таким «дураком», хотя тут дело было не в уме, а в доверии. И он полагал, что двое детей, которые у них были, не позволят Любе сползти в тривиальный скользкий болотный ручей. Любители рассуждать логически, к коим, несомненно, относил себя и Марк, превращают свой мозг в бесполезное желе, пытаясь предугадать или проанализировать поступки подобных особ. В каждом человеке живут все известные человечеству извращения. Просто, большей частью, дремлют. У некоторых явно вылезают наружу. В предыдущей эпохе это считалось сначала грехом, потом неприличным поведением, а вот настало время, когда извращение стало доблестью, скрывать его больше стало не нужно! Можно гордиться нетрадиционной формой сексуальных отношений, своей уродливой фигурой или специально изуродованной ротовой полостью! Общество терпело! Разрыв поколений становился все явственнее, так что Марк, впавший на склоне лет в морализаторство оказался явно не в тренде! Люба действовала так, как она хотела- цинично и откровенно. Так действовали все ее подруги и знакомые. Она сама рассказывала про них Марку, а он только удивлялся, думая о том, как не соответствует образ очередной дамы, которую он знает, посещавшей их дом с законным мужем с тем о чем так радостно рассказывала Люба. Кстати, ни коим образом их не осуждавшая. Чего же ты ожидал, дружок? Ожидал, как раз того, что и напела ему Люба…Про любовь, верность, надежность и семейные ценности. Даже его друг Саня, который был умен и проницателен, был обманут Любиной пропагандой. Как-то они обедали в момент очередного примирения, Саня сказал:

– Ну, зато на Любу то можно положиться! В ней можно быть уверенным…, – и увидев, как Марк уставился в тарелку с супом с зависшей в руке ложкой, тут же спросил, – У нее, что есть, кто ни будь? – вот уж кому Марк не хотел повествовать о своей ситуации, так ему. Но врать он не мог. Да и не поверил бы его старинный друг, когда уже все стало понятно…по супу…который он не смог больше есть…Марк молча кивнул и поднял глаза на Саню. Друг его оторопел…он тоже отставил суп и уставился в центр стола, куда уже смотрел и Марк. Перед этим в его глазах образовался темный провал, как когда-то в зрачках Ани, когда он ей неожиданно выдал признание…Марк сейчас явно вспомнил, как это было. Мы все живем там, за глазами, между ушами и затылком, там наше истинное место. Туда проваливаются омуты и водовороты из наших глаз, там они или растекаются ручьями и исчезают или крутят буруны, не дающие нам покоя по жизни. « Он то чего так переживает», – подумалось Марку, – разумного объяснения не находилось. Кроме того, что Саня злился за то, что Марк увел от него «невесту». Пусть бы спасибо сказал, а то лежал бы сейчас на его месте….

К тому моменту, как он угодил на больничную койку, они уже лет восемь не общались. Марк попытался проявить инициативу, позвонил поздравить с днем рождения, Саня был ровно на месяц младше его, но голос и тон, которым говорил с ним его друг, не вызывал никаких сомнений в невозможности дальнейшей дружбы. Марк об этом очень сожалел. Он любил Саню …И был бесконечно благодарен за то, что он приехал и был последним, кто проводил его маму в больницу, когда с ней случился инсульт…Сам Марк не успел…Эта история полна трагизма от которой он не смог и не сможет оправится никогда…Его мама практически умерла во время телефонного разговора с ним…Дальше он диктовать не смог…Задушили слезы…И воспоминания…Не все эмоции пропали подумал он , вытирая глаза краем больничной простыни, которой укрывался…