Читать онлайн Никогда не слушайте Элис! бесплатно

Хочу от всей души поблагодарить

всех моих родных и друзей за неустанную поддержку;

Эллен и Энни за помощь с книгой; Лиз за фотографию (спасибо еще раз);

всех в издательстве «О’Брайен Пресс», особенно моего редактора Хелен;

Андреа и Роберта за усердную работу в Британии;

книжные магазины, которые ставили «Мою подругу Элис» на видное место, а также приглашали меня почитать отрывки из книги, – особенно «О’Махониз» и «Исон» в Лимерике и «Фэктс-энд-Фэйблз» в Нина;

Лимерикскую городскую библиотеку;

детей за очень интересные отзывы о «Моей подруге Элис» и чудесные письма (на бумаге и электронные);

все школы, которые приглашали меня читать отрывки из «Моей подруги Элис», а именно: начальные школы Святого Имени, Св. Данстана и Чорлтон Парк, школы Св. Бриджет, Св. Екатерины и Св. Иоанна – в Манчестере; а также школу «Лимерик Скул Проджект», Салезианскую начальную школу, национальную школу «Презентейшн» и Милфордскую национальную школу – в Лимерике. Мне везде оказывали очень теплый прием и обращались со мной как со знаменитостью, которой я надеюсь в один прекрасный день стать.

Глава первая

Раздался громкий свист, и я услышала, как захлопнулись двери вагона. Я помахала маме и сестренке Рози, которые стояли на перроне. Мама через открытое окно сжала мою руку.

– Пока, Мэган. Веди себя у Элис хорошо, – сказала она. – И чтобы никаких больше пряток под кроватью.

Оххх! Мама постоянно напоминает мне о том, что случилось в прошлом году. Можно подумать, я ограбила банк, или человека убила, или разослала компьютерный вирус по всему миру, или еще что похуже. А я всего-навсего пыталась помочь подруге.

Дело было вот как. Родители моей лучшей-прелучшей подруги Элис разошлись, и она с мамой и братом переехала из Лимерика в Дублин. Мы с Элис, понятное дело, жутко из-за этого расстроились. А потом Элис приехала к своему папе на Хеллоуин и придумала этот чокнутый план. (Элис – спец по чокнутым планам!) Она несколько дней пряталась у нас дома – надеялась, что ее родители так перепугаются, что мама вернется обратно в Лимерик и они заживут лучше прежнего.

Конечно, ничего не вышло. Мама Элис осталась в Дублине, а Элис угодила в серьезный переплет.

И тем не менее после этой истории мама Элис разрешила ей приезжать в Лимерик почаще, так что ее безумный план хоть и пошел кувырком, но все-таки сработал.

В любом случае прошло уже сто лет, и все давно об этом забыли – кроме моей мамы, у которой память дай бог каждому. Начались весенние каникулы, и мне предстояло шесть чудесных дней гостить у Элис в Дублине.

Наконец с ужасным скрипом поезд тронулся. Рози ни с того ни с сего начала плакать. Она тянула ко мне пухлую ручонку, и по ее лицу катились здоровенные слезы. Сперва я подумала, что она ревет, потому что я уезжаю, и я даже почувствовала вроде как гордость и немножко грусть. Но потом я решила, что она, наверное, просто обиделась – я-то поеду на поезде, а ее с собой не взяла.

Я прижалась лицом к окну.

– Не плачь, Рози. Я скоро вернусь и привезу тебе конфетки. Целую кучу конфеток. Только для Рози.

Мама покачала головой и одарила меня своим коронным сердитым взглядом. Дай ей волю, конфеты бы вообще запретили. Зато Рози просияла, перестала реветь и разулыбалась.

– Конфетки для Рози, – сказала она.

Я засмеялась. Рози такая милая – большую часть времени.

Поезд набирал скорость. Мама взяла Рози на руки и пошла быстрее. Было просто ужасно неловко. Обычно в такие моменты всегда появляется Мелисса, самая противная девчонка в нашем классе, как будто и без того недостаточно унижений.

Поезд совсем разогнался, и мама уже почти бежала рядом с вагоном и истерически махала мне рукой. Такое впечатление, что я уезжала на сто лет в Америку, а не в Дублин на неделю. У бедной Рози, которая подпрыгивала вверх-вниз, уцепившись за мамину шею, вид был немного испуганный. Мама вся раскраснелась, вспотела, заколка свалилась у нее с головы и волосы развевались вокруг лица. Я хотела крикнуть, чтоб она перестала выставлять себя – и, главное, меня – на посмешище. Но мне не хотелось ее обижать. Тут я вспомнила, что Мелисса уехала на каникулы на Лансароте – значит, можно не бояться, что она появится у меня за спиной, а потом будет рассказывать всей школе очередную историю про мою психованную мамашу.

Мама начала отставать. Я высунулась в окно и увидела, что платформа кончается. Если мама решит продолжать в том же духе, ей скоро придется бежать по пустой колее рядом с поездом. Она, конечно, с приветом, но не настолько. Наконец, мама остановилась. Вид у нее был очень грустный. Поезд мчался вперед, и скоро мама с Рози превратились в миниатюрные копии самих себя на далекой платформе. Я последний раз помахала и села на свое место.

Наконец-то свобода!

* * *

Даже не верилось. Казалось, только вчера мне первый раз разрешили одной пойти в магазин. Еще совсем недавно меня отпускали погулять в центр только после того, как я битый час обещала хорошо себя вести. И вот я еду в Дублин, одна, без взрослых. Я подумала, не ущипнуть ли себя – вдруг это сон? – но потом подумала, что дети так только в книжках делают, и не стала. Так что я просто сидела и улыбалась, улыбалась – пока не заметила, что старушка напротив странно на меня смотрит. Я перестала улыбаться, и бабулька переключилась на свое вязанье. Она вязала свитер из отвратительной ярко-рыжей шерсти. На вид жесткий и колючий. И ведь какому-то несчастному ребенку придется это носить, подумала я. Теперь у меня было целых два повода для радости. Первый – я проведу целых шесть дней в Дублине с Элис, а второй – старушка с вязаньем не моя бабушка.

Я сунула руку в карман куртки и вытащила имейл, который Элис прислала мне несколько дней назад. Я читала его уже раз сто. И перечитала еще раз, медленно, смакуя каждое слово.

Привет, Мэг,

не могу поверить, что ты уже так скоро ко мне приедешь. И на целых шесть дней!!! Мы здоровски оторвемся. СУПЕРЗДОРОВСКИ!!!!! СУПЕР!!!! Я уже все спланировала. Я скопила кучу денег, так что мы каждый день будем развлекаться. Сходим в кино раза два, не меньше. Поедем в центр и сделаем себе маникюр, я знаю классный салон. А еще сходим в одно место, где можно самим шить мягкие игрушки. Я сделаю кролика для Джейми (ты же знаешь, как он обожает кроликов), а ты можешь сшить для Рози медвежонка. Еще пойдем в кафешку, где делают самый вкусный в мире горячий шоколад с кучей зефирок – он обалденный и с такой густой пенкой – совсем не такой, как дома. И мама говорит, что можно сходить в новый игровой клуб рядом с домом. Ух, повеселимся!

Целую,

Эл.

Я улыбнулась своим мыслям. Как хорошо, что Элис на сей раз не затевает ничего безумного. Жизнь страшно усложняется, когда Элис приходит в голову очередной безумный план. А мне просто хотелось провести несколько дней с лучшей подружкой, забыть про экологически чистые овощи и мамины попытки спасти мир и повеселиться.

Я закрыла глаза и начала представлять себе все суперские развлечения, которые придумала Элис. Элис у нас молоток по этой части. У меня вдруг защекотало внутри от предвкушения. Поездка будет отличная. Никаких сомнений.

Я сложила письмо и убрала его обратно. А потом со вздохом вытащила из кармана другой листок бумаги. Его сунула мне мама, когда я садилась в поезд. Я развернула ее послание и опять вздохнула. Огромный лист, с обеих сторон исписанный убористым маминым почерком. Десять заповедей – только не десять, а сто. Мама вообще фанат списков, и чем список длиннее, тем лучше – но в тот раз ее совсем занесло.

Не разговаривай с незнакомыми.

Не забудь сделать пересадку на «Лимерикской развилке».

Помогай по дому.

Надевай куртку, когда пойдете гулять, – еще только февраль.

Надевай перчатки и шарф. (Этой заповеди я при всем желании не смогла бы последовать, потому что перчатки с шарфом я вытащила из рюкзака, когда мама не видела, и засунула поглубже в шкаф.)

Не налегай на чипсы с шоколадками.

Если у них совсем не будет здоровой пищи, покупай себе каждый день каких-нибудь фруктов.

Позвони домой хоть раз.

Не засиживайся допоздна.

Не ходи никуда одна.

Не выходи из дома после семи.

И так далее в том же духе. Гигантский список указаний и запретов. (В основном запретов.) Как будто мама пробралась в поезд, уселась рядом и принялась назидательно грозить мне пальцем. Я перестала читать и не удержалась от очередного вздоха. Мама хочет как лучше, ясное дело, но иногда она все же перебарщивает. Ей бы не помешала пара таблеток антиозверина.

Я пробежала глазами список – вдруг в конце мама приписала что-нибудь безумное и прекрасное типа «Я спрятала на дне твоего рюкзака сто евро» или «Я договорилась насчет ежедневной доставки конфет домой к Элис». (Разумеется, ничего такого я не обнаружила.) Потом я порвала листок на мелкие кусочки и запихала все в металлическую пепельницу рядом с креслом.

Удостоверившись, что бабулька напротив на меня не смотрит, я расплылась в улыбке. Целых шесть дней. Шесть дней беззаботной жизни вместе с Элис. Шесть долгих, чудесных дней, прежде чем надо будет возвращаться к занудным домашним обязанностям и обедам из непонятных бобов. Шесть дней в раю!

Слишком уж здорово. Может, это все-таки сон? И я легонько ущипнула себя – так, на всякий случай.

Глава вторая

Несмотря на все страшные мамины предостережения, доехала я без происшествий. Пересела на «Лимерикской развилке», не разговаривала с незнакомыми, сидела лицом по ходу движения, чтобы не укачивало, в туалете не садилась на унитаз, руки вымыла горячей водой с мылом и вытерла о футболку, чтобы не трогать грязное полотенце. Меня немножко грызла совесть за то, что я порвала мамину записку, поэтому я съела все, что мне дали с собой, – морковные палочки и цельнозерновой крекер с хумусом – и не стала покупать вредную еду в вагоне-ресторане. В общем, была идеальным ребенком. Мама бы мной гордилась.

Дорога пролетела незаметно, не успела я и глазом моргнуть, как поезд прибыл на вокзал в Дублине. Я сошла с поезда и последовала за толпой, надеясь, что она приведет меня к Элис. Через пару минут я оказалась у заграждения и остановилась. Здесь толпа разделялась на несколько потоков. Мне вдруг стало страшно. Самоуверенность моя исчезала так же быстро, как мармеладки на дне рождения Рози.

Я оглядывалась по сторонам, стараясь не удариться в панику. На вокзале были сотни людей, но Элис я не видела.

А вдруг она не придет?

Что, если она забыла, что я сегодня приезжаю?

Куда же мне идти?

Что мне делать?

В миллионный раз я мысленно отругала маму за то, что мне не покупают мобильник. Почему мы должны жить так, как будто на дворе Средние века?

Я заметила телефонную будку в конце соседней платформы и нащупала мелочь в кармане. Может, перейти и позвонить кому-нибудь? Но кому?

Если позвонить маме и сказать, что я одна-одинешенька в Дублине, она слетит с катушек. Она позвонит в службу спасения, и в считаные минуты здесь будут полиция, солдаты и машины «Скорой». Весь класс увидит меня в шестичасовых новостях. Кто-нибудь обязательно запишет и покажет Мелиссе, когда она вернется с Лансароте, и моя жизнь, считай, закончится.

У Элис мобильник вечно выключен, так что ей звонить бесполезно.

А ее домашний я не знаю.

Дядька с большим обшарпанным чемоданом отпихнул меня в сторону, и я со всей силы стукнулась локтем о заграждение. Больно было ужасно. Какая-то женщина посмотрела на меня сочувственно, сбавила шаг, но в итоге прошла мимо. Все вокруг спешили по своим делам. Всем, кроме меня, было куда идти.

На секунду я пожалела, что не осталась дома, где все знакомо и привычно. Я бы могла пойти в кино с Грейс и Луизой, а потом мы с Рози испекли бы из экологически чистых продуктов торт без сахара. Что я делаю совсем одна в этом огромном страшном месте? Я еще слишком маленькая. Глупо, знаю, но я готова была зареветь, перед глазами все поплыло.

Я уже полезла за бумажным носовым платком – мама заставила меня положить в карман целую пачку, – но тут услышала громкий свист. Люди вокруг удивленно заоборачивались. Я улыбнулась. Я знаю только одного человека, который умеет так свистеть. И тут я услышала ее голос:

– Мэган. Мэ-э-эг! Эй, я тут!

Я обернулась: Элис бежала ко мне, кричала и махала рукой. Я быстро утерла глаза рукавом, подхватила рюкзак и зашагала ей навстречу. Никогда еще я не была ей так рада. Пожалуй, я никому никогда не была так рада.

Все будет хорошо. Начинаются идеальные каникулы.

Элис быстро обняла меня и зашептала:

– Я так рада, что ты приехала. Тут такой кошмар творится.

Я сразу перестала улыбаться.

– Что? Что случилось?

Она покачала головой.

– Сейчас некогда рассказывать. Мама ждет в машине, ты же знаешь, она терпеть не может ждать. Расскажу дома, хорошо?

Ничего хорошего. Но я понимала, что расспрашивать бесполезно. Элис – чемпион мира по скрытничанью.

Она взяла меня под руку, и мы вышли на стоянку. Роскошная машина ее мамы стояла прямо перед знаком «Парковка запрещена». Я улыбнулась про себя. Моя мама скорее бы застрелилась, чем припарковалась в неположенном месте. Она обожает правила – а мама Элис обожает их нарушать. Не понимаю, как эти две женщины умудрились родить дочерей, которые стали лучшими подругами.

Элис села впереди, а я полезла назад. Там уже сидел брат Элис Джейми и с нахальной мордой трескал чипсы. Сиденье вокруг него выглядело так, будто там только что разорвалась чипсовая бомба, воняло сыром и луком. Когда я потянулась закрыть дверцу, Джейми лягнул меня в голень – больно лягнул, но при маме Элис я решила не выступать. Я скорчила ему рожу, и он высунул язык, продемонстрировав мерзкий, слюнявый комок картошки.

Но я, можно сказать, даже обрадовалась, что Джейми ведет себя так же отвратительно, как всегда. Во всяком случае, этот кошмар, о котором сказала Элис, не настолько кошмарный, чтобы Джейми резко стал послушным.

Я отодвинулась от него подальше и пристегнулась.

Мама Элис, Вероника, повернулась ко мне с холодной улыбкой – она всегда немного натянуто улыбается. Иногда я думаю, что она тренируется перед зеркалом. Может, это специальная улыбка, от которой не бывает морщин. У моей мамы куча морщинок вокруг глаз. Может, ей стоит поучиться этой технике.

– Молодец, что приехала, Мэган, – сказала Вероника. – Уверена, у вас с Элис будут чудные каникулы. – Вид у нее был такой, словно ей на наши каникулы плевать с высокой колокольни.

Потом она отвернулась и принялась уголком салфетки стирать с зубов помаду. Тут я совсем растерялась. Если стряслась какая-то беда, то почему все, кроме Элис, ведут себя как ни в чем не бывало?

Элис обернулась, улыбнулась мне, и меня немножко отпустило. Может, все не так плохо. Наверное, Элис, как обычно, немного преувеличивает. Уж это она умеет.

Вероника начала выруливать на дорогу. Взвизгнули тормоза, и в каких-то пяти сантиметрах от нас остановилось такси. Водитель высунулся из окна и потряс кулаком. Он уже собирался что-то сказать, но тут Вероника опустила стекло.

– Страшно извиняюсь. Я вас не заметила.

Я видела в зеркале ее приторную улыбку. Водитель такси немедленно купился:

– Какие дела, дамочка. Проезжайте.

Вероника поехала дальше, не обращая внимания на Элис, которая делала вид, что ее тошнит в материнскую роскошную сумку из белой кожи.

– Мам, это такой сексизм. Думаешь, можно лихачить сколько влезет и все тебе сойдет с рук, потому что ты красивая? – наконец сердито сказала Элис.

Вероника рассмеялась:

– Ничего я не лихачу. Он сам на дорогу не смотрел. И потом, грех не пользоваться своей внешностью. Вот ты, Элис, умная, ты же собираешься пользоваться мозгами, разве нет?

Элис вздохнула:

– Да это же вообще другое. Я…

Вероника ее не слушала.

– Ну а ты, Мэган, вот ты…. Наверняка у тебя тоже есть какой-нибудь талант. Ты же будешь им пользоваться в жизни, правда?

Я не знала, что ответить. Элис с ее мамой вечно спорят, и я терпеть не могу, когда они меня впутывают. Элис – моя подруга, я должна ее во всем поддерживать, но если я рассержу ее маму, каникулы могут показаться мне очень длинными.

Меня спас Джейми:

– У меня много талантов, да, мам?

Вероника обернулась и улыбнулась ему.

– Конечно, любимый.

Он улыбнулся ей в ответ.

– У меня рыгательный талант. Я лучше всех в классе рыгаю.

И Джейми протяжно, громко, от души рыгнул. В машине еще сильнее запахло сыром и луком. Меня чуть не вырвало. Элис хихикнула.

Вероника сердито покачала головой.

– Нашел чем гордиться, Джейми. У тебя есть таланты и поприятней.

Он ухмыльнулся.

– Ага. Еще я умею пердеть. Почти так же круто, как Дилан. И в сто раз лучше, чем Конор. Показать?

Вероника обернулась и строго зыркнула на него. Машина вильнула, и я увидела, как на нас несется огромная каменная стена. В последний момент Вероника крутанула руль. Сзади громко засигналили.

Я вздохнула. Да уж, с О’Рурками не соскучишься.

Глава третья

Вскоре мы были у Элис дома. Джейми тут же плюхнулся перед телевизором, а Вероника пошла на кухню. Элис увела меня к себе в комнату и закрыла дверь.

Я села на кровать и положила на колени мохнатую фиолетовую подушку. У Элис всегда куча подушек на кровати. (А у меня их вообще нет, потому что мама говорит, это санаторий для пылевых клещей.) Я теребила шелковистую бахрому и ждала, пока Элис заговорит. Мне жутко хотелось узнать, что же происходит, но с Элис всегда лучше притвориться, что тебе не особенно-то и интересно.

– У мамы есть парень, – наконец выдала она.

Я открыла рот, но слова не шли с языка. А что на такое скажешь? Слишком это дико звучит. Парни бывают у старших сестер, у девчонок, которые приходят посидеть с малышней, у поп-звезд, но не у мам. Не могу представить свою маму с парнем. Да я, кроме как с папой, ни с кем не могу ее представить. Потому что это ненормально. Хотя, может, и Элис так думала, пока ее родители не разошлись. На минуту я обрадовалась, что у моей мамы такой уставший и неухоженный вид. Ей в жизни не найти парня, даже если б она и захотела. Ведь правда?

Элис стояла передо мной, скрестив руки на груди.

– Ты слышала, что я сказала, Мэган? – сердито спросила она. – Мама с кем-то встречается.

Я по-прежнему не знала, что сказать. У меня не то чтобы много опыта в таких делах.

– Ох… э-э… ну… да… то есть… вот засада. Сочувствую, – пробормотала я.

Наверное, в таких случаях говорят что-то другое. Элис явно была недовольна моим выступлением. Я порылась в голове в поисках уместных вопросов и через несколько секунд выпалила скороговоркой:

– Откуда ты знаешь? Она сама тебе сказала? Кто он? Ты его видела? И как он тебе? Симпатичный?

Элис покачала головой, но к какому из вопросов это относилось, я понятия не имела. Я похлопала по кровати – мама иногда так подзывает Рози. Элис послушно села рядом.

– Расскажи мне все, – мягко попросила я. По крайней мере, так мне хотя бы не придется самой говорить.

Элис тяжело вздохнула.

– Ладно. Короче, как я уже сказала, у мамы кто-то есть. Она сама ничего не говорила, но я все равно знаю.

На секунду мне полегчало. Воображение у Элис что надо, это всем известно. Может, всё это вовсе и не правда.

– А откуда же ты знаешь? – рискнула я.

Она грустно усмехнулась.

– Надо быть дурой, чтобы не заметить. Он звонит ей каждый вечер. Всегда в семь. Как раз когда начинаются «Симпсоны». Это продолжается уже давно. Первый раз я взяла трубку, и там был мужской голос. Теперь мама хватает телефон, прежде чем я или Джейми успеваем до него добраться. Сразу смущается, говорит с придыханием, начинает волосы поправлять и уходит с телефоном в свою комнату, чтобы мы не подслушивали.

Да, ничего хорошего.

– Может, просто друг? – спросила я как можно бодрее.

Элис покачала головой.

– Нет. У нее нет друзей-мужчин. Да и что за друг станет названивать каждый день?

– Но они же просто болтают по телефону, вроде ничего плохого, – снова попробовала я.

Она пожала плечами.

– Хорошего тоже мало. И они не только по телефону разговаривают, думаю, она с ним встречается, когда нас с Джейми нет дома. Когда я прихожу из школы, она всегда при полном параде.

Я постаралась сдержать улыбку. По-моему, Вероника перманентно при полном параде. Она даже в супермаркет ходит в шикарных костюмах, а один раз, когда мы еще были соседями, я видела, как она выставляла на улицу мусорные баки в вечернем платье, расшитом спереди блестками.

Элис меня раскусила.

– Нет, правда, Мэг. Она выряжается в самое лучшее. И постоянно что-то новое покупает. И у нее новые духи, она ими теперь каждый день брызгается. А когда я с ней разговариваю, она как будто вообще не слушает.

То есть никаких перемен. Вероника никогда не была особо чуткой матерью. Элис снова все прочла по моему лицу. Эту девчонку не проведешь!

– В смысле еще хуже, чем обычно. Она словно живет на другой планете. Вечно витает в облаках. Стала рассеянной, настроение постоянно меняется. Она только о нем и думает. Я точно знаю. И еще купила шикарную записную книжку в кожаном переплете, дневник типа. Зуб даю, она туда пишет про все их свидания.

Интересно, почему Элис еще не добралась до этого дневника. Это, конечно, нехорошо, но она бы выпуталась – сказала бы, что сделала это ради семьи. Элис из любой ситуации может выпутаться, если надо.

– Я несколько дней искала этот дневник, а когда нашла, оказалось, что он на замке, а ключ я так и не нашла.

– А что с папой? – отважилась спросить я.

Элис пожала плечами.

– А что с ним? Мама о нем уже забыла. Они не сойдутся, я знаю. Понимаю, конечно, что они насовсем разошлись, но представь, что будет, если она опять выйдет замуж. И мне придется жить с ее новым мужем. Мне не нужен отчим. У меня уже есть отец, куда мне еще один. Это же кошмар будет. Просто…

Элис замолчала, и я подумала, что она сейчас заплачет. В эту минуту я ненавидела Веронику всей душой. Она испортила жизнь Элис и Джейми. И даже моя жизнь навсегда изменилась, когда Вероника решила увезти половину своей семьи в Дублин. Что бы я ни сказала сейчас Элис – легче ей от этого не станет. Насколько же все было проще, когда родители моей лучшей подруги жили вместе и притворялись, что счастливы.

Я сняла куртку. Из кармана выпал листок бумаги, я подняла его – это было письмо от Элис. Я вдруг разозлилась. Почему она ни словом не обмолвилась про маминого ухажера, а только расписывала, как мы будем развлекаться? Мы же подруги. Почему было не рассказать все как есть?

Я протянула письмо Элис. Она медленно развернула его, смотрела на него долго, а потом подняла глаза на меня. Она ничего не говорила, только хмурилась.

– Почему ты не написала мне обо всем этом? – спросила я. – Зачем было притворяться, что все хорошо?

– Боялась, – сказала она.

Я ей не поверила. Нет девчонки смелее Элис.

– Чего ты боялась?

И тут она заплакала.

– Я знаю, как ты не любишь ссоры и все такое. Я боялась, что, если я тебе скажу, ты не приедешь.

Я не нашлась, что ей ответить. Может, она и права. И хоть я и не сделала ничего плохого, мне стало стыдно.

Вдруг Элис просияла. Я знала эту ее улыбку – ничего хорошего она не предвещала. Я затаила дыхание.

Элис подскочила.

– Да ладно, я так рада, что ты здесь, Мэг. Теперь все будет хорошо. Ты очень вовремя приехала.

Я так разнервничалась, что оторвала кусок бахромы. Я спрятала его в карман, надеясь, что Элис ничего не заметила.

– Что ты имеешь в виду? – спросила я.

Она снова улыбнулась.

– Ты мне поможешь.

– Помогу в чем? – с трудом выдавила я.

– Поможешь мне узнать, с кем встречается мама, – спокойно сказала Элис. Вот так просто, как будто она просила помочь ей убраться в комнате или сделать домашку по математике.

Я выдохнула с облегчением. Не так уж и страшно. Больше того, практически безобидно. Может, это даже будет весело.

И тут Элис добавила:

– А когда узнаем, кто этот тип, – сможем от него избавиться.

Сердце у меня ушло в пятки. Или еще дальше. Мне показалось, я услышала, как оно глухо шлепнулось прямо в мои новые голубые кроссовки.

Глава четвертая

Мама иногда говорит, что Элис мной вертит. (Точнее, она это говорит по два раза в неделю.) Я понимаю, что она имеет в виду, но это не совсем правда. Элис мной не вертит – она просто очень, очень хорошо умеет убеждать.

Попозже, когда Вероника ушла готовить ужин, Элис опять утащила меня к себе в комнату и изложила первый этап плана. Как обычно, на словах все было очень просто.

– Расслабься, Мэг, – начала она. – Тебе достанется совсем простое задание.

– Ха! – сказала я. – Ты простых заданий не даешь – только трудные и очень, очень трудные.

Элис рассмеялась.

– Честно, Мэг, на этот раз совсем ерунда, обещаю. Все, что тебе надо сделать, – это без пяти семь завести маму в кухню и отвлечь ее, пока я спрячусь в шкафу у нее в комнате.

Я вздохнула. В прошлом году Элис половину каникул пропряталась у меня под кроватью, а теперь собирается спрятаться у своей мамы в шкафу. Эту девочку хлебом не корми – дай попрятаться. В детстве, что ли, не наигралась?

– В семь, как всегда, зазвонит телефон, мама пойдет с трубкой в свою комнату, а я буду подслушивать. Потом, когда она выйдет, ты ее опять отвлечешь, и я выберусь оттуда. Проще простого.

Я вздохнула. Она права. Действительно просто.

С чего бы мне нервничать?

Может, в глубине души я трусиха. А может, просто более рассудительная, чем Элис.

И зачем только я согласилась на всю эту безумную затею, думала я. Я всегда побаивалась Вероники, и мне до смерти не хотелось с ней связываться. Особенно учитывая, что я живу в ее квартире и, случись что, не могу слинять домой. Если я дам маху, Вероника будет злиться на меня, когда я лягу спать, и по-прежнему будет злиться, когда проснусь. И куда мне деваться в таком случае?

И вообще – мне хотелось тусить с Элис, развлекаться. Сходить во все эти места, о которых она рассказывала в письме.

Может, если взять и сказать твердо, что я не буду ей помогать, она плюнет на свой дурацкий план и мы нормально проведем каникулы?

Но нельзя же быть такой эгоисткой. У Элис проблемы. Она так расстроена, ужас. Была счастливой, веселой девочкой – а теперь посмотрите на нее. Придется ей помочь. Если я хочу быть ей другом, у меня нет выбора.

И все равно я была уверена: что-нибудь непременно пойдет не так. Просто я пока не могла понять, что именно.

Я решила, что мне нужны более четкие инструкции.

– Что мне делать? – спросила я. – Как ее отвлекать?

Элис пожала плечами.

– Фиг знает. Урони что-нибудь, разбей. Знаю! На кухне на подоконнике стоит фиолетовая ваза, мамина любимая. Она так распсихуется, если ты ее разобьешь, – я сто раз успею спрятаться.

Выбрать самый драматический вариант – очень в духе Элис.

Я замотала головой.

– Ни за что. Я – Мэган, забыла? Я не люблю экстрим. И мне бы очень не хотелось, чтобы твоя мама распсиховалась из-за меня. Есть идеи получше?

Элис пожала плечами.

– Нет. Извини. Я думаю, тебе надо самой что-нибудь предложить, ну, чтобы почувствовать себя в игре.

Я не ответила. Неужели Элис не понимает, что почувствовать себя в игре – последнее, что я хочу?

– Да ладно, Мэг, – не унималась она. – Ты умная. Ты что-нибудь придумаешь. Не волнуйся. Все пройдет как по маслу. Если что, я скажу, что это я во всем виновата. Объясню маме, что ты вообще ни при чем.

Она продолжала гнуть свое, ну и в итоге я обещала, что все сделаю. И чего я начала с ней спорить? Ясно же, что это бесполезно.

Ужин в тот вечер, наверное, был объеденье. Пицца «Пепперони», картошка фри, кока-кола и мороженое, залитое реками шоколадного соуса, – все то, что в нашем идеальном доме строго-настрого запрещено. Но я была так поглощена своими мыслями, что не получила никакого удовольствия от еды.

Вероника вовсю нас развлекала – рассказывала, что когда она первый раз купила пиццу, то не поняла, что ее надо готовить, и так и подала на стол – замороженной.

Джейми вел себя отвратительно – пил, причмокивая, громко рыгал и пинал ножки стола. Он бы и меня пинал, но я предусмотрительно отодвинула ноги подальше. Голень еще болела с того раза.

Элис была ужасно мила, только и говорила о том, как она рада, что я приехала, и как мы здорово проведем время.

Но я толком не слушала. Я могла думать только о том, что должно произойти, когда зазвонит телефон. Я в страхе следила за стрелками часов, слишком быстро приближавшимися к семи.

После ужина мы с Элис помогли Веронике прибраться. Мы справились в два счета. Любопытный факт – после фастфуда почти нет грязной посуды. Получается, тратишь меньше воды – и заботишься об окружающей среде. Я решила сообщить об этом маме, когда вернусь домой.

Когда с уборкой было почти покончено, Вероника подошла к Джейми и погладила его по щеке.

– Ну а ты, моя радость, не хочешь маме помочь?

Джейми скривился и завопил:

– Нет! Сама себе помогай, говёшка.

Я ушам своим не могла поверить. Если бы я своей маме такое сказала, меня бы на тыщу лет наказали. Но Вероника даже бровью не повела. Она погладила Джейми по голове и улыбнулась:

– Тогда, может, завтра, ягненочек. Иди посмотри телевизор.

Он ухмыльнулся и рванул в гостиную.

– Бедный малыш, он просто устал, – сказала Вероника, прикрыв за ним дверь.

– Он в последнее время совсем распустился, а мама как будто не замечает, – шепнула мне Элис. – Все ему с рук спускает. Еще чуть-чуть, и он превратится в самого гадкого ребенка в мире.

С этим не поспоришь. Я уже начинала сомневаться, что выдержу шесть дней в компании Джейми. Моя сестренка Рози не ангел, но по сравнению с Джейми она идеальное дитя.

Через несколько минут Элис легонько толкнула меня локтем и кивнула на кухонные часы. Я и так знала, сколько времени, но все равно посмотрела. Почти без пяти семь. Пора мне сыграть свою «маленькую» роль в большом спектакле Элис. А что, если я не буду ничего делать? Возьму и передумаю, не стану ввязываться. Но потом я решила, что это будет очень подло с моей стороны. В конце концов, у Элис семья развалилась, как я могу отказать ей в помощи?

Я уже убрала в шкаф почти все чашки, когда минутная стрелка сдвинулась с одиннадцати. Тут я внезапно схватилась за глаз и захныкала. Элис фыркнула от смеха, но ее мама, к счастью, этого не заметила. Вероника подошла ко мне.

– Что случилось, Мэган? Ты поранилась?

Я закивала, по-прежнему прижимая ладонь к глазу.

– Да. По-моему, мне в глаз что-то попало.

Она подошла поближе и сказала довольно сердито:

– Убери руку, я посмотрю.

Я убрала руку, и Вероника уставилась на меня своими глазами цвета ледышки. Я еще никогда не была к ней так близко, и оно, пожалуй, к лучшему. Из-за толстого слоя черной туши вид у Вероники был несколько угрожающий.

– Я ничего не вижу. Давай, подойди к свету.

Я подошла к свету и заметила, что Элис в кухне уже нет. Вероника снова уставилась на мой глаз.

– Все равно ничего не вижу, Элис, дай-ка мне салфетку.

О нет! Что же теперь будет? Если Элис придется выйти из маминой комнаты, весь план насмарку.

Я отодвинулась и быстро заморгала.

– Ой, уже все прошло, Вероника. Наверное, само выскользнуло. Но все равно спасибо.

Она посмотрела на меня с подозрением.

– А куда Элис подевалась? Она…

И тут зазвонил телефон. Я была очень собой довольна, что сумела отвлечь Веронику, и неожиданно осмелела.

– Хотите, я отвечу, Вероника? – спросила я приторным голоском.

Она протиснулась мимо меня и бросилась к телефону на кухонном столе.

– Не надо, дорогая. Я сама.

Вероника схватила трубку и нажала зеленую кнопку.

– Алло. Дом О’Рурков. Это Вероника, – сообщила она таким тоном, которым моя мама обычно разговаривает по телефону с незнакомыми людьми.

Я услышала, как низкий мужской голос произнес:

– Вероника, ну как ты там? Ты…

Вероника опять протиснулась мимо меня, пошла в свою комнату и плотно закрыла за собой дверь.

Глава пятая

Это был самый долгий телефонный разговор в истории человечества. Я стояла на кухне и смотрела, как часы медленно отсчитывают минуты. Минут через десять я на цыпочках подкралась к двери Вероники и прислушалась, планируя дать дёру, если дверь вдруг откроется. Вероника говорила слишком тихо, я не могла ничего разобрать, но даже через дверь я слышала, как она говорит. В точности как описывала Элис – воркует с придыханием и явно старается произвести впечатление.

Я подумала об Элис, которая в этот момент сидела в шкафу и подслушивала. Как ей, должно быть, неприятно. Да и мне ничего хорошего ждать не приходится. Все это закончится плачевно – к гадалке не ходи.

Тут что-то уперлось мне в спину. Я подскочила и чуть вскрикнула. Оказалось, это Джейми тыкает в меня грязным пальцем.

– Ты что делаешь, Мэган? – спросил он.

О нет. Стоило, конечно, помогать Элис спрятаться у Вероники в комнате, чтобы потом самой попасться под дверью!

Я опустилась на колени и принялась шарить руками по толстому белому ковру.

– Десять центов уронила. Не поможешь поискать?

Он помотал головой.

– Вот еще. Сама ищи, бестолочь. – И вернулся обратно в гостиную, хлопнув дверью.

Я с облегчением выдохнула, встала и пошла в комнату Элис, пока еще чего-нибудь не случилось.

Примерно лет через сто я услышала, как открывается дверь в спальню Вероники. Я вышла и столкнулась с Вероникой в коридоре. Как только она меня увидела, мечтательная улыбка пропала с ее лица.

– Мэган, вот ты где. А где Элис? У себя в комнате?

Я сглотнула. Поверит Вероника, если сказать, что Элис ушла в магазин или еще куда-нибудь? Может, притвориться, что я не знаю, где она? Неправдоподобно, квартира слишком маленькая. На соринку в глазу Вероника второй раз точно не купится. Неужели все-таки придется разбить ее любимую вазу? Ну где этот Джейми, мог бы сделать мне одолжение и закатить свою фирменную истерику.

Вероника сложила руки на груди и посмотрела на меня как на полную идиотку. По-моему, я никогда ей особенно не нравилась, но после Хеллоуина, когда Элис три дня пряталась у нас дома, Вероника стала вести себя так, будто я зараза, которой надо избегать любой ценой.

– Так где она?

Я ловила ртом воздух и старалась не смотреть на дверь в комнату Вероники. Мы стояли слишком близко, Элис никак не смогла бы выбраться незаметно.

– Она… эм-м-м… то есть… В общем, она… – Я понимала, что несу какую-то чушь. Я замолчала и напрягла мозги. Как же мне ее отвлечь?

Я начала пятиться в комнату Элис. Вероника шла за мной. Такой уж Вероника человек – ее боишься до чертиков, даже если ничего плохого не сделал. Не будь мы так высоко, я бы сбежала через окно как пить дать. Я открыла рот, и слова выскочили сами:

– Никак не могу рюкзак открыть. Молнию заело. Не поможете?

Я схватила рюкзак с пола и начала пихать его Веронике.

Вероника неохотно протянула руку и взяла рюкзак. У него и правда часто заедает молния, но в тот раз она, конечно, тут же расстегнулась. За спиной у Вероники приоткрылась дверь, и я увидела, как Элис прошмыгнула в кухню. Вероника отдала мне рюкзак и посмотрела на меня еще более грозно.

– Держи. Не так уж это было и трудно. А теперь, может, соизволишь сказать, куда запропастилась моя дочь? – произнесла она ледяным тоном.

– Конечно. По-моему, она там. В кухне, – сказала я и мило улыбнулась.

Вероника злобно посмотрела на меня, круто развернулась и пошла в кухню. От ее каблуков на ковре остались глубокие отметины. Я села на кровать и взяла фиолетовую подушку. Я всего несколько часов в гостях у Элис, а только и делаю, что с подушкой обнимаюсь. Нехороший знак. Хотелось плакать. И зачем только я приехала в этот Дублин? Вероника явно меня на дух не переносит, у Элис на уме планы и заговоры, а Джейми все тот же мелкий пакостник.

Дела плохи, и все указывало на то, что дальше будет хуже. А как же все эти кафе и развлечения, которые обещала Элис? Каникулы, которых я так ждала, грозили обернуться катастрофой. Так несправедливо. Лучше бы я дома осталась. Тогда бы я ни на какое веселье не рассчитывала и не пришлось бы расстраиваться.

Я уже готова была заплакать, когда вбежала Элис, взволнованная и запыхавшаяся. Она захлопнула дверь и бросилась на кровать рядом со мной.

– Я была права. Так я и знала. Так и знала. Как она могла так с нами поступить?

Я притворилась, что чихнула, и промокнула глаза салфеткой. Зря старалась. Элис была так поглощена своей трагедией, что не обратила на меня с моими слезами никакого внимания.

– Норман. Его зовут Норман. Что за дебильное имя? Она его раз сто повторила. «Норман то», «Норман сё», «Ты совершенно прав, Норман». Меня чуть не вырвало прямо в шкафу. Не надо было сдерживаться. Были бы ее новые туфли «Прада» все в вонючей тошнотине, так ей и надо.

– Точно не друг? – робко спросила я, заранее зная ответ.

– Точно. Она была прямо сама любезность. С друзьями так не разговаривают.

– А про что они говорили?

Элис задумалась.

– Ну, никаких муси-пуси не было. Никакого тебе чмоканья в трубку. Наверное, это у них все при встрече происходит. Она только повторяла «я сделала все, как ты сказал» и «я очень стараюсь, но ничего не получается». А потом стала распинаться про то, как Джейми обнаглел.

– Ну, он и правда обнаглел. – Слова сами вылетели у меня изо рта.

Элис вскочила и топнула ногой.

– Сама знаю. Он ужасно себя ведет, но я не хочу, чтобы мама это обсуждала с кем попало. Это семейные дела. А Норман не член семьи. И никогда им не станет. Ни за что!

– Но раз муси-пуси не было, может, все в порядке? – бодро сказала я.

Сама я в это, понятно, не верила, просто хотела успокоить Элис. Щеки у нее пылали, а в глазах появился странный блеск.

Она грустно покачала головой.

– Самое плохое было в конце. Мама долго молчала, и я даже расслышала его голос, но слова не смогла разобрать. Пока он говорил, она все кивала и поправляла волосы. А потом вздохнула и сказала: «Спасибо, Норман. Не знаю, что бы я делала без твоих звонков. Только благодаря тебе я еще как-то держусь».

Я в ужасе ахнула. И тут же об этом пожалела – хотя какая разница, Элис все равно не заметила.

– А потом, – продолжила Элис, – она сказала: «Жду не дождусь встречи. Завтра? В одиннадцать. На нашем месте». – Элис села на кровать, спрятала лицо в ладонях и забубнила: – «На нашем месте». Раз у них есть «наше место», значит, все совсем серьезно. Ох, Мэган, что же мне делать?

Я только погладила ее по плечу. Опять хотелось плакать. Потому что я точно знала, что Элис будет делать.

И еще я знала, что никуда мне не деться – буду ей помогать.

Глава шестая

Утром – как я и опасалась – мы с Элис прятались у подъезда, за длинным рядом мусорных баков. Там воняло тухлятиной и грязными подгузниками. Мы были как две преступницы в паршивом кино про шпионов. Или как великолепная пятерка в истории, где троим хватило ума остаться дома в постели. Холодно было просто жуть, и я радовалась, что послушалась маму и надела свою самую теплую куртку. Мы торчали на улице уже целую вечность: Элис настояла, чтобы мы вышли пораньше на тот случай, если ее мама решит перед свиданием зайти еще куда-нибудь.

Она сказала маме, что мы пойдем гулять с какой-то ее одноклассницей. Вероника только пожала плечами и сказала: «Счастливо, девочки. Увидимся». Моя мама непременно захотела бы удостовериться и позвонила бы родителям этой одноклассницы. Все-таки я думаю, моя мама правильно делает. Мама Элис за ней не следит – и вот вам результат.

Очередные десять минут тянулись очень, очень медленно. Ноги у меня закоченели, руки стали красные и болели. На холодном (и вонючем) воздухе дыхание превращалось в густые облачка пара.

Я решила еще раз попробовать переубедить Элис:

– Эл, может, все-таки не надо? Твоя мама нас сразу засечет, и тогда такое начнется.

Элис мрачно покачала головой.

– Не засечет. Мы будем очень осторожны.

– А если она на машине поедет? Что нам тогда делать? Побежим за ней со скоростью шестьдесят километров в час? Я, конечно, бегаю быстро, но пока еще не настолько. Или из ниоткуда появится такси, мы запрыгнем в него и скажем «поезжайте за той машиной», а водитель покачает головой, скажет «ох уж эти современные дети» и рванет так, что шины завизжат?

Элис даже не улыбнулась.

– Очень смешно. Нет. Я же уже говорила. Мама почти не ездит на машине. Всюду пешком ходит.

Из-за этой холодрыги я злилась и спорила больше обычного.

– А если они встречаются за десять километров отсюда? Если это «наше место» на другом конце города? Тогда же она наверняка на машине поедет. И что нам делать?

Элис задумалась на пару секунд, а потом просияла. У меня знакомо засосало под ложечкой. Я знала, что она скажет, еще до того как она открыла рот:

– В таком случае сегодня у нас будет просто репетиция, а завтра мы заранее спрячемся на заднем сиденье.

Мне вдруг стало еще холоднее, и я принялась молиться, чтобы, когда Вероника наконец выйдет, у нее в руках не было ключей от машины.

Дверь в подъезд открывалась и закрывалась тысячу раз. Люди входили и выходили, но Вероника никак не показывалась.

– Может, она не пойдет, – сказала я минут через пять, показавшихся мне часом. – Может, Норман-Пёрман позвонил и отменил встречу. Может, она решила его продинамить. Может, она одумалась и бросила его.

А может, это он одумался и бросил ее. Но вслух я этого не сказала!

Элис даже не посмотрела на меня.

– Нет, она точно пойдет. Я знаю. Еще куча времени.

Я взглянула на часы. Только половина одиннадцатого. Увы, Элис права. Времени еще куча. Даже много куч. Интересно, можно умереть от холода в Дублине в феврале? Эх, жалко, что перчатки с шарфом остались дома в шкафу. Жалко, что я не надела еще пару свитеров и, пожалуй, теплую шерстяную шапку. И вторая пара носков не помешала бы.

Я посмотрела на Элис.

– Ты не замерзла?

Она покачала головой.

– Нет, ни капельки.

Вообще-то у нее губы посинели, а кончики пальцев стали белые. Это случайно не первый признак обморожения? Элис настроена решительно, но готова ли она пожертвовать пальцами ради того, чтобы узнать, с кем встречается ее мама? Так дело не пойдет. Я должна ее вразумить.

– Слушай, Эл, – начала я убедительным тоном. – Может, ну это все? Я с собой сумку взяла. Пойдем в центр. Посидим в той кафешке, о которой ты рассказывала. Выпьем горячего шоколаду. С зефирками. А потом – в кино. Я плачу.

Элис посмотрела на меня в упор.

– Да пожалуйста.

Я с облегчением выдохнула, и Элис, как в тумане, утонула в облаке пара, вылетевшем у меня изо рта. Кто бы мог подумать, что она так легко сдастся. Наверное, не смогла устоять перед горячим шоколадом. Или перед зефирками. Элис всегда обожала зефир. Она даже говорит, что различает розовый и белый по вкусу.

И тут Элис добавила:

– Хочешь горячий шоколад с горой дурацкого зефира – иди пей. И в кино иди. Мне плевать. Делай что хочешь. А я останусь тут. У меня есть цель, я не отступлю.

Горячий шоколад и кино в одиночку – не очень-то весело. И потом, Элис была такая грустная. Она выглядела очень потерянной и одинокой. Я не могла ее бросить.

Вдруг я подумала о том, как бы я чувствовала себя на ее месте – если бы моя мама вдруг увезла нас с Рози от папы и всех подружек. Как бы я чувствовала себя, если бы моя мама начала тайком ходить на свидания?

Случись со мной такое – что, конечно, очень маловероятно, – Элис бы не была рассудительной трусихой. Она бы помогала мне всеми правдами и неправдами. И не успокоилась бы, пока все не наладилось.

Я потрясла головой.

– Нет, Эл, забудь, что я сказала. Если ты остаешься, я с тобой.

– Серьезно, Мэг, – сказала она уже мягче. – Все нормально. Это моя проблема. Не надо было тебя впутывать. Это нечестно с моей стороны. Или гуляй, если хочешь. Я тебе все объясню. На какой автобус сесть и все остальное. Я прослежу за мамой, посмотрю, чем она там занимается, а потом мы с тобой встретимся. Я не обижусь. Честно.

Я знала, что она говорит искренне. А еще я знала, что она будет торчать за этими вонючими баками, пока не превратится в камень или в ледышку. Пока не отморозит себе все пальцы на руках и на ногах и кончик носа – как тот бедолага в передаче по «Дискавери», которую я смотрела пару дней назад. Иногда эта ее несгибаемость ей только во вред.

А как было бы здорово сейчас выпить горячего шоколадику. Я представила, как обхватываю руками большую теплую кружку и вдыхаю густой, сладкий аромат. Я практически чувствовала вкус зефирок, тающих на языке. Но Элис – моя подруга, и я ей нужна.

Я попрыгала на месте и подышала на онемевшие ладони.

– Кому нужен горячий шоколад в такой чудный теплый денек? – сказала я и попыталась улыбнуться.

Элис улыбнулась мне в ответ посиневшими губами. И мы принялись ждать дальше.

Глава седьмая

Примерно без четверти одиннадцать дверь подъезда снова открылась. Элис пихнула меня локтем и зашипела мне в ухо:

– Смотри. Вот они. Не зевай.

Ее дыхание так приятно согревало ухо, что я даже забыла испугаться предстоящей слежки.

Вероника с Джейми медленно шли в нашу сторону. Элис схватила меня за рукав и оттащила подальше за баки. Там воняло еще сильнее, и я вляпалась кроссовкой во что-то мягкое и хлюпающее. Я не решилась посмотреть, что там за гадость. И почему мы не могли спрятаться на какой-нибудь уютной чистенькой клумбе?

Я уже различала хныканье Джейми:

– Не хочу в сад. Хочу сидеть дома и смотреть телевизор. Сад – фу!

Потом я услышала голос Вероники. Она говорила мягко, спокойно и терпеливо:

– В садике будет весело, Джейми. Сможешь поиграть со своими друзьями. И поесть вкусных печенюшек. Может, сегодня дадут шоколадные. Ты же любишь шоколадное печенье.

– Не хочу. Не хочу. Не хочу в сад. – С каждой фразой он говорил все громче и злее.

Они уже почти поравнялись с нами. Я слышала, как цокают каблуки Вероники. Я боялась дышать, хотя ноющего Джейми мне при всем желании не удалось бы и перекричать. Я вплотную придвинулась к грязному баку. По нему стекала отвратительная коричневая струйка. Я старалась не думать о том, что это. Через щель между баками я видела, как Вероника и Джейми прошли мимо. Вероника тащила его за руку, а он канючил и шмыгал носом.

Потом, к моему полнейшему ужасу, Вероника зашла на стоянку и направилась к своей машине. Она достала ключи и открыла переднюю дверь. Элис посмотрела на меня с вызовом. Я знала, о чем она думает. Она уже начала планировать, как мы завтра утром спрячемся в машине. Меня замутило при одной мысли об этом. Я закрыла глаза и ждала, когда заурчит мотор.

Хлопнула дверь машины, и Вероника резко сказала:

– Ну вот, Джейми, мы взяли зонтик, теперь, если пойдет дождь, мы с тобой не промокнем. Пойдем, милый.

Я выдохнула – даже не заметила, что все это время сдерживала дыхание, – и посмотрела на Элис. Она изображала невозмутимость, но я знала, что ей тоже полегчало.

Я выглянула из укрытия. Вероника с Джейми вышли на дорожку за стоянкой и уже сворачивали за угол.

– Скорее, – шепнула я Элис. – Пошли, а то мы их упустим. – Я включилась в игру и не хотела проигрывать – отчасти потому что знала, что, если этот план не сработает, назавтра Элис придумает что-нибудь еще более безумное.

Элис передернула плечами и спокойно вышла из-за бака, отряхивая куртку.

– Пока спешить некуда. Сначала она отведет Джейми в сад, я знаю, где это, так что можно не бежать. Сейчас нет смысла рисковать. Все под контролем.

Пока мы медленно шагали следом за Вероникой, я думала о том, у многих ли девочек такая же сложная жизнь и как я до такого докатилась.

Минут через пять мы добрели до детского сада. Ни Джейми, ни Вероники видно не было. Я втайне надеялась, что она уже ушла. План Элис все равно обречен на провал, так, может, пусть он лучше провалится сразу?

– Похоже, мы ее упустили, – сказала я, стараясь не выдать своей радости.

Элис не ответила. Она схватила меня за руку и потянула в кусты через дорогу от сада. На сей раз обошлось без мусорных баков, и все-таки Элис снова затащила нас в вонищу – повсюду были собачьи какашки. Несправедливо. Старски и Хатчу не приходилось прятаться в какашках. Я отыскала чистый пятачок земли, и мы стали ждать. Опять.

Довольно скоро дверь детского сада открылась, и вышла Вероника. Она порылась в сумочке, достала солнечные очки и аккуратно всунула их в прическу. Потом поправила волосы, похлопала пальцем по губам, вбивая помаду, и отправилась на свидание.

Элис придвинулась ко мне и зашептала:

– Теперь главное – соблюдать дистанцию. Подойдем слишком близко – она нас заметит. Отстанем – упустим ее. В идеале надо держаться на пятидесяти метрах. Все ясно?

Я чуть не прыснула со смеху. Ну да, Элис – великий спец по слежке. С каких, интересно, пор? Наверняка все ее детективные навыки – как и мои – почерпнуты из сериалов, а я думаю, не стоит верить всему, что показывают по телику.

Но для споров время и место были неподходящие. Так что я прикусила язык и выбралась из кустов вслед за Элис. Проходившая мимо женщина с коляской подозрительно на нас покосилась, но Элис ей улыбнулась и сказала:

– В школе задали научный проект. Изучаем какашки городских собак.

Женщина посмотрела на нас с еще большим подозрением и быстрее покатила коляску.

Я посмотрела на часы. Было где-то без восьми одиннадцать. Вероника не торопилась, значит, место тайных свиданий недалеко. Мы с Элис неспешно брели за ней, стараясь не привлекать внимание.

Нам уже казалось, что дело в шляпе, но тут Вероника свернула в кондитерскую. Мы остановились и сделали вид, что разглядываем витрину соседнего видеопроката.

– И что теперь? – спросила я в отчаянии. – Вряд ли она встречается с любовью всей своей жизни в магазине.

Вдруг меня осенило.

– Слушай, а может, у нее свидание с хозяином магазина? Если они поженятся, у тебя до конца жизни будут бесплатные сладости. Будешь завтракать «марсом» и ужинать «киткатом». Везука.

Элис сердито зыркнула на меня.

– Ага. Ха-ха! Оборжаться просто. Нет уж. Зуб даю, она туда на минуту зашла. Давай подождем, она скоро выйдет.

– А что, если она улизнет через черный ход и мы ее упустим?

Элис скорчила насмешливую мину.

– С какой радости? Она же не знает, что мы за ней следим.

Я покачала головой. Элис, как всегда, права.

– Ну да. Надеюсь, она поторопится. У меня только ноги стали отогреваться. Приятно снова чувствовать пальцы – мне их как-то не хватало.

Элис улыбнулась.

– Я по своим тоже скучала. Спасибо, Мэг. Спасибо, что не бросила меня.

Я пожала плечами.

– Да ладно. – Не умею я долго сердиться на Элис.

– Смотри, вот она. – Элис взяла меня за локоть.

Вероника вышла из кондитерской, и мы с Элис юркнули за фонарный столб. Посмотри она в нашу сторону, обязательно бы нас заметила – все-таки двум двенадцатилетним девчонкам средней комплекции трудно спрятаться за одним, тоже вполне средним, столбом. К счастью, Вероника к нам не повернулась. Она на ходу открывала пачку жвачки.

– Нет, ты посмотри на нее. Мне, значит, жвачку нельзя, потому что «барышням это не пристало», а сама жует только в путь, – завозмущалась Элис.

– Может, ей надо. Изо рта пахнет или еще что. – Я тут же пожалела, что это сказала.

– Ну да, – мрачно сказала Элис. – Свежее мятное дыхание, чтобы целоваться с хахалем.

Надо же мне было ляпнуть.

– Ладно, Эл. Давай посмотрим, куда она пойдет, а потом уже будем делать выводы, угу?

Элис кивнула, и мы снова занялись нашей неторопливой погоней.

Вскоре мы пришли к очередной веренице магазинов. В пятидесяти метрах впереди Вероника снова поправила прическу. Несмотря на жуткий холод, она расстегнулась и распахнула полы пальто. Она распрямила плечи и зашагала как топ-модели в телевизоре. Стало ясно, что мы почти у цели.

Вероника достала из кармана бумажный платочек, положила в него жвачку и выбросила в урну. Посмотрела на часы, еще раз поправила волосы и неожиданно свернула в маленькую, ничем не примечательную кофейню.

Итак, вот оно – «наше место». Начинается тайное свидание.

Я вдруг обнаружила, что мне больше не холодно. Я просто очень, очень устала.

Глава восьмая

Элис взяла меня под руку, и мы шаг за шагом подобрались к кофейне. На вид самое обычное место, ничего выдающегося. Надпись на двери серая и выцветшая. На оконном стекле – длинный потек птичьего помета. Я бы ни за что не стала устраивать свидание в таком месте.

Элис прошла еще чуть-чуть вперед, чтобы можно было заглянуть внутрь через окно. Я съежилась у нее за спиной. Мне совсем не хотелось знать, что там происходит. Хотя какая разница – Элис все равно доложит мне все чудовищные подробности.

– Я ее вижу, – зашипела она. – Стоит в очереди.

В эту минуту я отчаянно мечтала, чтобы Вероника повела себя как обычная мама. Раз в жизни. Чтобы она выпила себе спокойненько кофейку и отправилась домой гладить белье и все прочее. И тогда мы с Элис покончили бы со всем этим шпионажем и пошли гулять.

Увы-увы. Элис подошла вплотную к окну и продолжила прямой репортаж:

– Она уже почти у кассы. Взяла поднос. И…

– И что? – Я забыла, что мне вовсе не интересно.

– И на нем две чашки, – бесцветным голосом произнесла Элис.

Надеяться на то, что Вероника умирает от жажды и поэтому взяла два кофе или что она собирается поболтать в кафе с подружкой, было бессмысленно. Дело принимало серьезный оборот.

Я совсем спряталась за Элис.

– Ты столики видишь? Там есть мужчины поодиночке?

Она вытянула шею.

– Вроде нет. Одни женщины. Там полно домохозяек. Это какой-то домохозяечный рай.

Я даже не успела рассмеяться, как она продолжила:

– Ой! Там есть один мужчина.

Я не отважилась посмотреть.

– Он сидит один?

Элис кивнула.

– Пока да. Но мама еще в очереди. Может, он ее ждет. Да нет. Не может быть… Мама бы не стала… Он…

– Что такое?

– Посмотри, Мэг. Посмотри на мужика рядом с тем горшком.

Я выглянула из-за ее плеча – и не поверила своим глазам.

Скажите мне, что это не Норман.

Не может быть, что этот дядька – будущий отчим Элис.

Или может?

Мужик был высокий, бледный и тощий. На голове одна-единственная, очень длинная прядь, которую он зачесал на макушку, – может, надеялся, что под этой сальной паклей не видно лысины. На нем был лоснящийся серый костюм и грязные кеды. Он ел гигантский пончик. Рот у него был перемазан липким кремом. Он достал носовой платок, высморкался, а потом тем же платком вытер рот. Меня чуть не передернуло от отвращения. Я посмотрела на Элис. Она и так была бледная, а теперь стала какого-то жуткого желто-белого цвета – как пахучий сыр, который мама покупает на рынке по субботам.

– Да нет. Мама бы… – прошептала Элис.

Я вдруг поняла, что она права. Вероника никогда бы не запала на такого. Это не ее тип мужчины. Она повернута на одежде и внешности и всем таком. Она бы никогда не появилась на людях с человеком, который плохо одет и не умеет пользоваться носовым платком.

Вот моей маме он вполне мог бы понравиться, если б она решила, что он хороший человек или переживает насчет окружающей среды. Но Веронике? Ни за что.

Я ухмыльнулась.

– Спокойно, Эл. Не в этой жизни.

– Да уж, – ухмыльнулась она в ответ.

Только я приготовилась облегченно выдохнуть, как Элис снова схватила меня за локоть. Больно. Что за привычка? Хватка у нее будь здоров. Что-то мне подсказывало, что к концу дня у меня вся рука будет в синяках.

– Смотри, Мэг. Это точно он. Маме такие нравятся, – опять зашипела она.

Она показала на мужчину, который стоял на краю тротуара через дорогу от нас. Молодой. Ну, точно моложе Вероники. Стильная куртка, брюки, элегантный кожаный портфель. Волосы впереди взъерошены гелем, но не сильно – он не выглядел так, словно косит под подростка, он просто выглядел в меру круто.

Машины проехали, мужчина перешел улицу и оказался прямо рядом с нами. Мы с Элис опустили головы и сделали вид, что в жизни не видели более интересных трещин в асфальте. Мужские ноги зашагали прочь от нас. Симпатичные, кстати, ноги, не слишком большие, не слишком маленькие, в шикарных синих ботинках. Не поднимая головы, я наблюдала за тем, как синие ботинки идут к кофейне. Через несколько секунд я уловила запах дорогого одеколона. Не то чтобы я очень разбиралась в таких вещах, но почему-то я подумала, что именно так пахнут мужчины, которые идут на свидание.

– Думаешь, он? – спросила я.

Элис вздохнула.

– Есть только один способ это узнать. – И без всякого предупреждения крикнула: – Норман!

Как только мужчина обернулся, Элис схватила меня за руку и затащила в дверной проем.

– Точно он, – сказала она.

Потирая свою несчастную руку, я выглянула из-за угла. Норман оглядывался по сторонам, не понимая, кто на пустой вроде бы улице окликнул его по имени. Затем пожал плечами и вошел в кофейню.

Элис осталась в укрытии, вид у нее был очень сердитый. А я, вытянув шею, следила за развитием событий. А куда деваться? Мужчина стоял в дверях кофейни и оглядывался. Будь это воскресный спектакль, я бы крикнула: «Она у тебя за спиной!» – и все бы рассмеялись. Но это был не спектакль, и на счастливый конец рассчитывать не приходилось.

Вероника сидела за столиком у окна. Мне было хорошо ее видно. Пальто она аккуратно сложила на соседний стул. Она теребила цепочку на шее и стучала пальцами по столу. Обычно Вероника себе такого не позволяет, бережет накладные ногти. Похоже, она жутко нервничала.

Она подняла голову и заметила Нормана. Поправила волосы – снова. Улыбнулась и помахала. Норман направился к ней. Она привстала и протянула ему руку. Он взял ее ладонь обеими руками, в кино мужчины так делают, когда изображают искреннее чувство. Она улыбалась ему, как самая счастливая в мире женщина. Норман стоял ко мне спиной, так что мне не было видно, улыбается ли он в ответ. Скорее всего, да. Я повернулась к Элис. Она по-прежнему разглядывала трещины на тротуаре. Наверное, уже так хорошо их изучила, что могла бы нарисовать по памяти. Хотя, пожалуй, и хорошо, что она всего этого не видела.

Норман все никак не мог отпустить руку Вероники. По-моему, я наблюдала самое долгое рукопожатие в истории человечества. И тут случилась катастрофа. Норман подался вперед и поцеловал Веронику в щеку.

Мне захотелось сесть на жесткий, холодный, потрескавшийся тротуар и заплакать. Я бы плакала, пока река слез не унесла бы меня далеко-далеко от этого ужасного места.

Глава девятая

Мне, понятно, не хотелось рассказывать Элис все подробности. Поэтому ей пришлось меня уговаривать. Целых двадцать две секунды. Впечатляющий результат – даже для Элис.

Элис внимательно меня выслушала. Она не кричала, не визжала, даже ногой не топнула. Не стала ломиться в кофейню, чтобы спросить Нормана, какое право он имеет целовать ее маму. Она просто молчала, и это пугало меня до чертиков. Я бы пережила, если б она стала злиться или надулась, но молчание – это было очень странно. Я не знала, что мне с ней делать.

Мы приплелись домой. Элис сразу пошла в свою комнату, легла на кровать и уставилась в потолок. А я пошла на кухню и заварила горячий шоколад. Я мешала и мешала, но вкусной пенки, как в кофейне, все равно не получилось. Я бухнула в кружки побольше розовых зефирок. Потом порылась в шкафчиках и нашла шоколадное печенье. Я старательно расставила все на подносе. Я сомневалась, что это поможет, но ничего другого мне в голову не пришло.

Я отнесла поднос в комнату Элис. Она буркнула «спасибо», но поставила кружку на пол и пить не стала. К печенью она тоже не притронулась, и я поняла, что дела совсем плохи. Элис обожает шоколадное печенье так же, как моя мама – кашу из экологически чистой крупы.

Она все лежала и смотрела в потолок. Я отхлебнула шоколада и подумала, чем бы я могла сейчас заниматься, будь я дома. Конечно, шоколада с печеньем дома нет, но обстановка, думаю, была бы повеселей. Да где угодно сейчас веселей, чем в комнате Элис. Я хотела помочь Элис, утешить ее, но не знала как. Затея с печеньем провалилась, а других идей у меня не было.

Как же я ненавижу трагедии. Мне хотелось всего-навсего нормальных каникул в компании лучшей подруги. Неужели это так много?

Лет через пятьсот Элис наконец заговорила. Голос у нее был тихий и хриплый, как будто она разучилась разговаривать. Может, и впрямь разучилась – не припомню, чтобы она когда-нибудь так долго молчала.

– Он действительно ее поцеловал? Ты уверена?

– Да, уверена, – ответила я и вздохнула. – Но не в губы, клянусь. Только в щечку.

– И что ты думаешь? – сказала Элис уже громче.

– Может, они просто друзья. Сейчас друзья сплошь и рядом при встрече целуются. У взрослых так принято. Наверняка они просто дружат.

Сама я, конечно, в это не верила. И зачем я рассказала ей про этот дурацкий поцелуй? Я была слишком потрясена, в этом все дело.

Элис меня не слушала.

– Интересно, когда она собирается нам о нем рассказать? Небось скоро приведет его домой, – размышляла она вслух. – Дети, познакомьтесь с Норманом, мы с ним очень близкие друзья, – сказала она голосом Вероники. Потом перекатилась на живот и ткнула кулаком в подушку. – Нельзя так с нами поступать. Нельзя. Я ей не позволю.

Ее боевое настроение мне не нравилось. Почему Элис не умеет принимать все как есть? Почему она всегда уверена, что может все изменить?

– Может, все не так плохо. Может, ты постепенно привыкнешь. Как другие дети, – сказала я как можно мягче.

Элис резко села и уставилась на меня.

– Я – не «другие дети». Я не собираюсь привыкать. Не собираюсь с ним дружить. Не собираюсь с ним разговаривать. Я не позволю ему вломиться в нашу семью. Я…

Она замолчала на полуслове.

– Ты что? – с опаской спросила я.

Она улыбнулась, но не ответила.

– Ну же, Эл. Говори. Что ты задумала? – В который раз я задавала вопрос и боялась ответа.

Элис снова улыбнулась.

– Только что осенило. Теперь я точно знаю, что делать.

– И?

Она улыбнулась еще шире.

– Я буду такой наглой, капризной и противной девицей, что Норман сбежит от мамы. Я так его напугаю, что он навсегда исчезнет из нашей жизни.

Только не это! Я рисовала себе одну кошмарную сцену за другой. Всерьез запахло жареным. Я хотела помочь Элис, но этот ее план никуда не годился. Вечно она ищет неприятностей на свою голову! Надо остановить ее, пока не случилось беды.

– Но твоя мама же не дура. Она тебя в два счета раскусит. Тебе это с рук не сойдет. Она тебя убьет.

И я не шутила. Я видела, как Вероника может психануть из-за сломанного ногтя. Представить страшно, как она взбесится.

Элис передернула плечами.

– Ну, может, сначала и посердится малек, – беззаботно сказала Элис.

– Малек посердится? – выдохнула я.

Элис сделала недовольную мину.

– Ладно, может, она очень сильно рассердится, зато потом скажет мне спасибо. Я сделаю ей одолжение. Просто она не сразу это поймет.

Она потянулась за горячим шоколадом – который уже превратился в холодный. Элис невозмутимо выпила всю кружку залпом, вытерла губы и скрестила руки на груди.

– Завтра. Приступаю завтра. Как думаешь, с чего нам начать?

* * *

Двадцать минут спустя мы с Элис сидели на полу в гостиной и изучали толстенный медицинский справочник. Более отвратительной книги я в жизни не видела. Картинки там просто ужас – детям до 18 такое вообще нельзя показывать. Моя чувствительная натура подвергалась суровому испытанию.

Мы уже забраковали скарлатину, свинку и ветрянку. Выглядит о-го-го, но симулировать, мы решили, будет трудновато.

Мне быстро надоело, к тому же от некоторых картинок сразу мутить начинало. Я не сомневалась, что ночью меня будут мучить кошмары о том, как я вся покрылась гнойными струпьями. Я схватила книгу, быстро ее пролистала и вернулась на страницу с аппендицитом.

– Вот. Это подойдет. – Я протянула книгу Элис.

– Хммм. Не особо оригинально.

Мне захотелось дать ей в лоб. Элис вообще повезло, что я не драчунья.

– Эл, мы вроде как к оригинальности и не стремимся. Это ж не творческий конкурс. Нам не нужно редкое заболевание, нам нужно что-то простое и убедительное.

Она пожала плечами.

– Ну да, может, ты и права. Сейчас почитаем, что нужно будет делать.

Она пробежала пальцем по списку симптомов.

– Боли в правой нижней части живота, потеря аппетита, тошнота, неприятный запах изо рта. Пожалуй, я справлюсь.

Она захлопнула книгу и поставила ее обратно на полку.

– Значит, решено. Завтра утром, между девятью и десятью часами, у меня случится острый приступ аппендицита.

План Элис меня по-прежнему не вдохновлял. Я предложила аппендицит только для того, чтобы она не решилась на что-нибудь совсем уж безумное. А то она вполне могла бы попробовать симулировать перелом ноги, к примеру. Или хуже того – по-настоящему сломать ногу. Когда на Элис находит, ей ничего не стоит переборщить.

– Эл, я даже не знаю. Ну, поверит твоя мама, что ты заболела, а дальше что?

– Ей придется отменить свидание с Норманом.

– И что? Что изменится? Она ему позвонит, скажет, что не придет, потому что дочка заболела, и перенесет свидание на следующий день. Толку-то. Вряд ли это его отпугнет. Или ты собираешься валяться с аппендицитом каждое утро до конца жизни?

– Нет, конечно, вот же ты тормоз. Просто у Нормана наверняка нет детей – для папаши он слишком чистенький. Я хочу ему показать, что с детьми куча хлопот. Они вечно портят родителям все планы. Это главный детский талант. Норман это скоро поймет. И тогда он бросит маму и найдет себе подружку без детей. С внешностью у него порядок, ему незачем держаться за мать-одиночку.

Я вздохнула. На словах все очень просто, но на деле всегда выходит наоборот.

– Ладно. Ты притворяешься больной, твоя мама отменяет завтрашнее свидание. Что потом?

Элис задорно улыбнулась.

– Пока не решила. Но наверняка что-нибудь кошмарное.

От ее слов у меня скрутило живот – очень даже по-настоящему.

Глава десятая

Ночью, как я и боялась, меня то и дело будили кошмары из медицинского справочника. Один раз мне приснилось, что у меня глаз стал ярко-красный и раздулся, как баскетбольный мяч. Наверное, я кричала во сне – проснулась я от того, что Элис бросила в меня подушкой. Но это не помогло. Когда я заснула обратно, сон был тут как тут, поджидал меня. Так я и маялась до самого утра, пока у Элис подушки не кончились.

После такой ночки я была совсем без сил. Я лежала, не открывая глаза, на гостевой кровати в комнате Элис и мечтала о том, чтобы впереди меня ждал нормальный день – прогулка по центру, может, кино. Я бы даже согласилась на уборку квартиры, лишь бы не этот план Элис.

Хотя, может, за ночь она одумалась и поняла, что план никуда не годится. Может, у меня все-таки будут настоящие каникулы.

Нет, зря надеялась.

– Вставай, Мэг. Вставай. – Элис принялась меня трясти. – У нас же план. Забыла, что ли?

Угу, забудешь тут.

Мне было лень спорить. Я оделась и поплелась за Элис в кухню. Вероника и Джейми уже сидели за столом. Я насыпала себе большую миску хлопьев. На пачку даже не взглянула – какая разница, главное, что это не каша. Элис села рядом со мной. Она не притронулась к хлопьям и всем своим видом показывала, что ей нездоровится. Но Вероника ничего не замечала, она пыталась удовлетворить бесконечные капризы Джейми.

– Хочу сахар.

– Но, детка, хлопья и так с сахаром. Смотри, на пачке написано.

– Я хочу сахар.

– Ну хорошо, детка. Вот. – Она высыпала на его хлопья ложку сахара.

– Хочу еще…

– Но, детка…

– Дура, я хочу еще сахара!

Вероника погладила его по руке.

– Ладно, ладно, детка. Вот тебе еще, за то, что ты такой хороший мальчик.

Ку-ку?? Она что, с луны свалилась? С каких пор Джейми – хороший мальчик?

Элис состроила мне гримасу, я скривилась в ответ. Даже когда они жили в Лимерике, Джейми был не подарок, но тут он совсем отбился от рук.

Элис шумно вздохнула, но Вероника по-прежнему не обращала внимания на ее пантомиму – она пыталась остановить Джейми, который норовил высыпать в свою миску очередную ложку сахара.

Когда Элис театрально застонала, Вероника наконец посмотрела на нее.

– Это еще что за мычание?

Элис наклонилась вперед и схватилась за живот.

– Это я, мам. Мне что-то нехорошо.

Вероника раздраженно цокнула языком, встала и подошла к нам. Джейми не упустил свой шанс. Он сунул руку в сахарницу, зачерпнул горсть и попытался запихнуть все себе в рот. Сахар посыпался ему на одежду и на стол, а со стола на пол. Джейми недоуменно уставился на свой пустой кулак. Потом взял ложку из-под молока и окунул ее сахар. За несколько секунд он запихал в свою наглую моську три ложки с горкой. Моя мама говорит, что от сахара глисты. Если она права, Джейми очень скоро сможет открыть собственную глистную ферму.

Вероника положила Элис на лоб руку.

– Ты не горячая.

Элис снова застонала. Мне казалось, она перебарщивает, но Вероника не заподозрила подвоха.

– Что-нибудь болит?

Элис слабо кивнула.

– Да, вот здесь. – Она прижала руку к левому боку. Элис вечно путает право и лево. К счастью, Вероника в этот момент отвернулась, я энергично замотала головой, и Элис схватилась за другой бок.

Вероника улыбнулась.

– Может, просто в туалет давно не ходила.

Фу! Что-то мне не хотелось про это слушать.

Элис затрясла головой – чересчур бодро для тяжелобольной девочки.

– Нет, мам. Это не от этого. Болит очень-очень-очень сильно. – Она все больше наклонялась вперед, и вид у нее был такой, будто она вот-вот рухнет на пол и умрет.

Вероника вдруг заметила, что Джейми ворует сахар.

– Джейми, прекрати, – сказала она сердито. Джейми, конечно, не послушался. Впрочем, сахарница к этому моменту уже почти опустела.

Вероника повернулась к Элис и похлопала ее по руке.

– Элис, голубка, может, пойдешь полежишь?

Элис слабо кивнула и вышла, прихватив из ящика с овощами головку чеснока.

Я пошла за ней.

– Чеснок-то тебе зачем?

– Мэган, ну ты даешь. Помнишь, в книжке было написано, что, когда аппендицит, плохо пахнет изо рта? Чеснок для этого лучшее средство.

Едва ли в книжке имелось в виду чесночное дыхание, но мне неохота было спорить. Я слишком устала.

Элис села на кровать и принялась ногтями счищать кожицу с двух огромных зубчиков чеснока. Потом она запихала чесночины в рот, прожевала, корча при этом жуткие рожи, проглотила с усилием, наклонилась и дыхнула мне в лицо.

– Пахнет?

Я аж отпрыгнула.

– Да! Ужасно! Воняет не то слово.

Она бросила шелуху под кровать, забралась под одеяло и изобразила немощь. Я сидела в кресле-мешке и ждала. И ждала. И ждала. За дверью стоял и шум и гам: Джейми закатывал истерику, Вероника пыталась его утешить. Что-то грохнулось на кафельный пол в кухне и, судя по звуку, разбилось – наверное, сахарница. Прошла куча времени, прежде чем Вероника сунула голову в дверь. Она успела накраситься и уложить волосы.

– Тебе получше, детка?

Элис схватилась за живот.

– Мне хуже, мам. Совсем плохо.

Вероника зашла и села на кровать.

– Фу. Что за запах? Это у тебя изо рта. – Она отвернулась на секунду, и Элис показала мне большой палец. Я не рискнула ей ответить. – От тебя чесноком пахнет, – сказала Вероника, наклонившись к Элис. – Почему от тебя пахнет чесноком? Мы неделю чеснока не ели.

Элис слабо пожала плечами.

– Не знаю. Может, это из-за того, что живот болит. Есть какая-нибудь болезнь, от которой изо рта несет?

Вероника погладила ее по голове.

– Откуда мне знать? Я же не врач. Послушай, малыш, мне скоро надо будет уйти. По делам. Мэган с тобой побудет, хорошо?

Элис яростно замотала головой.

– Мам, не уходи. Так живот болит. Не уходи, пожалуйста. Посиди со мной. – Она схватила руку Вероники и сильно сжала.

– Надо же, как тебя прихватило. – Вид у Вероники был озадаченный.

Элис кашлянула.

– Ну да… мам… – Она снова схватилась за живот и громко застонала. Я сама почти поверила, хотя и знала, что она притворяется. В школьных спектаклях Элис всегда была лучше всех.

Вероника встала.

– Я только отведу Джейми в сад и сразу вернусь.

Такой вариант мы предусмотрели. Элис решила, что если Вероника поведет Джейми в сад, она успеет на обратном пути пересечься с Норманом. Чтобы план сработал, их надо было разделить. Норман должен думать, что Вероника по горло занята с детьми и ни на минуту не может вырваться.

Элис скрючилась и застонала еще громче. Если здесь тонкие стены, соседи скоро начнут жаловаться, подумала я.

Затем она вскинула голову, волосы упали на лицо.

– Ну не уходи, мама, – захныкала она тоненьким голоском. – Умоляю, останься. Не бросай меня. Только не уходи. Ты мне так нужна.

Моя мама бы уже в панике звонила семейному врачу и в неотложку и, может, священнику, чтобы наверняка. К счастью, Вероника замешена покруче. Она посмотрела на часы и вздохнула.

– Ладно, малыш. Я никуда не пойду. И Джейми остается. Посидим сегодня все вместе дома. Сейчас только позвоню… мне надо… в общем…

Мы с Элис переглянулись. Мы знали, кому ей надо позвонить, но Вероника не догадывалась, что мы знаем, и ничего не заметила. Подумав секунду, Вероника быстро сказала:

– Сейчас только позвоню в сад, скажу, что Джейми сегодня не будет.

Она вышла, и я увидела, как она взяла трубку и пошла к себе. Она плотно закрыла дверь в свою комнату. Через пару минут она вернулась.

– Ну вот. Я все отменила. Весь день буду с вами.

Вид у нее был разочарованный, и на мгновение я ее пожалела. Может, она не виновата, что у нее не сложилось с мужем. Может, Норман – ее первая настоящая любовь. Может, они заслуживают счастья. А я участвую в осквернении величайшей в мире истории любви.

Потом я посмотрела на Элис, всю из себя несчастную, свернувшуюся под одеялом и тихонько поскуливающую. Послышались вопли Джейми из кухни и хлопанье дверей. Я посмотрела на фотографию папы Элис, в рамке, на тумбочке у кровати. И решила…

Ну, я не уверена, что именно я решила, – все это было слишком сложно. Но у меня был ужасный день, взаперти в маленькой квартире со злой Элис, которая притворялась больной, невыносимым Джейми и скучающей Вероникой.

Думаю, это был худший день в моей жизни.

Пока что.

Глава одиннадцатая

На следующее утро Элис подняла меня еще раньше. Я была не в восторге. Все-таки каникулы же. Можно дать человеку выспаться. Но Элис не обратила никакого внимания на мои протесты.

– Вставай, Мэг. Девятый час. Уже полдня прошло.

Точно как моя мама, подумала я, но мудро оставила свое мнение при себе. Нехотя одевшись, я набралась храбрости и задала страшный вопрос:

– Элис, зачем мы встали в такую рань? Что ты задумала?

Я, как обычно, сомневалась, что хочу знать ответ. Но в любом случае я зря напрягалась, Элис все равно не собиралась отвечать.

– Потом скажу, сейчас некогда. Нам надо быстренько сгонять в магазин.

– Зачем?

– Дурацкий вопрос. Надо кое-что купить.

– Дурацкий ответ. Что купить?

– Все узнаешь, обещаю. Давай, собирайся. Времени в обрез.

Я покорно потащилась с Элис в соседний магазин, где она принялась изучать состав на всех пакетах с конфетами. Мне стало смешно. Один в один моя мама. Ааааа! Вдруг Элис превращается в мою маму? Какой ужас! Отличный фильм бы получился – «Как моя подруга превратилась в мою маму». Хотя, пожалуй, нет, слишком уж страшный.

Наконец Элис изучила все сладости без исключения.

– Что ты делаешь, если не секрет? Смотришь, где какие пищевые красители? – сострила я.

– Вообще-то да.

Это уже ни в какие ворота не лезло. Я втиснулась между Элис и прилавком, скрестила руки на груди и решила показать, что шутки кончились.

– Слушай, Эл. Так нечестно. Хватит уже тайн, объясни, что происходит.

Она пожала плечами.

– О'кей. Как скажешь.

Я постаралась не выдать удивления – обычно Элис так легко не сдается. Она оттащила меня в угол и зашептала мне в ухо. В магазине не было ни души, кроме старушки за кассой, так что вполне можно было говорить громко, но в этом вся Элис.

– Короче. Знаешь, как Джейми иногда бузит?

Я кивнула. Какой там бузит, он часто вообще неуправляемый.

– Так вот. Ты еще не видела, что с ним бывает после кое-каких красителей.

До меня начало доходить.

– Ты что, собираешься скормить ему гору конфет, чтобы он слетел с катушек?

Она кивнула.

– Ага. И что круто – действует очень быстро. Если мы сейчас пойдем домой и быстро запихнем в него конфеты, к десяти он уже чокнется.

– Ну и? Твоя мама отведет его в сад и сдаст на руки воспитателям. Как это поможет?

Элис покачала головой.

– Поверь мне, Мэг. Я знаю своего брата. Он будет так орать и носиться, что мама не рискнет вести его в сад. И ей опять придется отменить свидание. Норману это очень скоро надоест.

И тут я поняла: какая разница, сработает план Элис или нет, главное – она должна понять, что это ужасно жестокий план. Я просто ушам своим не верила. Всю жизнь я выслушиваю мамины лекции про эти Е-добавки. И я знаю, что они бывают опасные и вредные. Как Элис может так поступать с родным братом?

Элис взяла два пакетика с какими-то яркими конфетами.

– Красные или оранжевые? Давай, Мэг, выбери.

Я вдруг страшно разозлилась. Так нельзя. Это нечестно по отношению к Джейми. И ко мне. Если мои родители узнают, что я в этом участвовала, меня посадят под замок лет на сто. Моя мама считает, что для ребенка такие конфеты – все равно что яд. Надо остановить Элис. Это мой долг.

Элис помахала конфетами у меня перед носом.

– Ну что, Мэг? Выбирай, какие покупаем.

Я топнула ногой.

– Нет, Элис! Ни за что! Я не стану выбирать. Нельзя так поступать с Джейми. Даже он такого не заслуживает.

Элис попятилась от удивления. Она не привыкла, чтобы я с ней спорила.

– Но…

– Это безумие, Элис, – продолжала я. – Еще хуже того, что мы устроили на Хеллоуин. Нам обеим не поздоровится. Ничего не выйдет. Забудь ты про этого Нормана. Может, твоя мама его разлюбит. Или он сам ее разлюбит. Не вмешивайся. Иногда лучше стоять в сторонке и просто наблюдать.

Элис как-то странно на меня посмотрела, но ничего не сказала. А я все не могла успокоиться. В жизни не толкала таких длинных речей.

– Давай, Эл. Положи конфеты. (Прямо как в кино, когда полицейский уговаривает преступника бросить пистолет. Наверное, странно бы прозвучало «брось конфеты и отойди»?)

Элис по-прежнему молчала, так что я продолжила свой монолог:

– Прошу тебя, Эл, давай вернемся домой и позавтракаем. А потом вместе куда-нибудь сходим, погуляем, ты же столько всего для нас запланировала.

– Мэган…

Наконец-то она что-то сказала. Правда, голос у нее был тихий и жутковатый. Я думала, она будет злиться, но она только снова повторила:

– Мэган… – А потом опустила голову и заплакала. Не захныкала тихонько, а по-настоящему разревелась. Женщина за стойкой покосилась на нас и вернулась к своей газете. Через несколько секунд Элис подняла на меня глаза. Огромные слезищи катились по ее щекам и капали на свитер. Она схватила меня за руку (которая еще болела со вчерашнего дня). – Пожалуйста, Мэган, помоги мне, – пробормотала она сквозь рыдания. – Я не идиотка, я знаю, что это очень злой поступок, но у меня нет выбора. Я должна. Я не только ради себя. Ради Джейми тоже. И ради мамы. И папы. Всем будет лучше, когда Норман исчезнет. Я хочу спасти свою семью. И ты должна мне в этом помочь. Пожалуйста, Мэг. Пожалуйста.

Что тут скажешь? Я никогда еще не видела, чтобы Элис так расстраивалась. Вся ее бравада и крутизна как будто испарились. Она была просто очень, очень грустной девочкой. Бросить ее было бы жестоко.

А еще – у меня появилось ужасное ощущение, что, если я сейчас уйду, я потеряю свою лучшую подругу навсегда.

И я очень тихо сказала:

– Хорошо, сделаем, как ты хочешь.

Выбирать конфеты – это уже было выше моих сил, так что Элис в итоге купила и красные, и оранжевые. Она протянула два пакета старушке за кассой. Старушка улыбнулась.

– Только не ешь все сразу, деточка, а то будешь потом скакать по саду.

Элис ответила ей ангельской улыбкой (уж кем-кем, а ангелом она в этот момент точно не была), и мы пошли домой.

Вероника уже встала.

– Рада, что тебе лучше, Элис. Куда вы ходили?

Элис улыбнулась.

– Да, мам, мне гораздо лучше, спасибо. Вчера весь день провалялась, вот захотелось пройтись. Мы с Мэган немножко погуляли.

Вероника посмотрела на нее недоверчиво.

– Кто бы мог подумать. Может, зайдете к Джейми? Пора ему вставать и завтракать.

– С удовольствием, правда, Мэган? – сказала Элис с ухмылкой.

Я вяло кивнула, и мы пошли в комнату Джейми. Элис закрыла дверь и легонько потрясла брата. Он сел в постели и потер глаза.

– Элис, уходи. Уродка. – Он хотел ударить ее, но Элис вовремя отпрыгнула.

Она повернулась ко мне и улыбнулась:

– Годы тренировки.

Я не улыбнулась ей в ответ. Джейми – маленькое чудовище, но он не заслуживал того, что с ним собирались сделать. Но мне не хотелось снова расстраивать Элис, поэтому я просто сидела на кровати, подальше от Джейми, и наблюдала.

Элис вытащила из кармана пакетики с конфетами, которые мы только что купили. У Джейми сразу загорелись глаза.

– Можно мне?

– Еще бы. Ешь сколько хочешь, – ухмыльнулась Элис. Джейми потянулся за конфетами, но Элис крепко взяла его за руку. – Только сначала обещай, что не расскажешь маме, что я дала тебе конфеты. Идет?

– Да! – кивнул он.

Ему так хотелось заполучить конфеты, он бы что угодно пообещал. Элис пока не отпускала его руку.

– Если проболтаешься, я возьму всех твоих кроликов и брошу в реку. Понял?

Он кивнул.

– Обещаю. Я не скажу маме.

– Никогда?

Он с серьезным видом покачал головой.

– Никогда-никогда.

– Вот молодец, братишка. – Элис улыбнулась ему. – Какие сначала будешь? Красные или оранжевые?

Минут за десять Джейми умял почти все конфеты. Пока что об этом можно было догадаться только по липким красным и оранжевым разводам у него на подбородке. Элис лизнула бумажный платочек (фуу!) и вытерла брату лицо и руки. Потом помогла ему одеться.

Когда он пошел на кухню, Элис хихикнула и посмотрела на часы.

– Теперь надо просто ждать.

– Сколько?

– Недолго, – усмехнулась она.

Глава двенадцатая

Мы с Элис быстро позавтракали, но из-за стола ей уходить явно не хотелось. Я решила ей не потакать – я не собиралась сидеть рядом с бомбой, которая могла взорваться в любую минуту. Так что я предложила пойти в комнату, и Элис пришлось согласиться – если б она стала спорить, Вероника могла бы что-то заподозрить.

Мы сели играть в «Без паники»[1]. Элис оставила дверь в комнату открытой, чтобы мы слышали, что творится на кухне. Сперва все было как обычно – Джейми не слушался, хамил и капризничал. Я уже начала надеяться, что план Элис не сработает. Может, она по ошибке купила конфеты с натуральными красителями. А может, на Джейми действуют только зеленые или синие. Может, сегодня все же будет нормальный день.

Скоро я расслабилась и сосредоточилась на игре. У меня получалось лучше, чем у Элис, но она совсем не переживала, что я все время выигрываю. Она очень великодушная. Но стоило мне с головой уйти в игру, как я заметила, что звуки, доносившиеся из кухни, изменились. Джейми стал говорить громче, чаще вопил, а Вероника все больше сердилась.

К десяти часам Джейми уже носился по квартире. И это было страшно. Мы бросили игру. В таком шуме не получалось собраться с мыслями. Мы с Элис сидели рядышком на ее кровати и слушали. Я видела наши отражения в зеркале туалетного столика. У меня было такое лицо, словно мне явился призрак. А у Элис – словно она только что выиграла в лотерею.

Чуть позже к нам заглянула Вероника. Вид у нее был уставший и встревоженный.

– Ума не приложу, что сегодня на Джейми нашло. Он меня вообще не слушается. Не знаете, из-за чего он так себя ведет?

Элис пожала плечами и посмотрела в окно.

– Может, вчера было полнолуние?

Вероника сердито зыркнула на нее.

– Очень смешно, Элис. Давай-ка посерьезнее. Что мне с ним делать? Я уже все перепробовала, а мне скоро надо уйти.

Тут как раз по коридору прискакал Джейми, визжа и размахивая руками.

– Я самолет. Я самолет. Смотрите. Я самый большой и самый громкий самолет в мире. – Он остановился на секунду, набрал побольше воздуха и так заорал, что у меня в ушах зазвенело.

Вероника схватила его за руку и не отпускала. Но Джейми не переставал прыгать на месте, размахивая свободной рукой, и чуть не дал Веронике по носу. Мне показалось, ей хочется его ударить. Может, она бы и ударила, не будь меня там. Она смело приблизила свое лицо к лицу Джейми.

– Ты не самолет. Слышишь меня? Ты маленький мальчик, хотя должна сказать, сегодня ты ведешь себя как карапуз.

Тут Джейми вырвался из ее хватки и упал на четвереньки.

– Я карапуз. Я карапуз. Смотрите. Я накакал в подгузник вонючими коричневыми какашками. Уааа! Уааа! – Он быстро пополз по коридору в кухню и там продолжил истошно голосить. Загремели кастрюльки и сковородки, на секунду стало тихо, а затем снова начался крик.

Мне вдруг стало ужасно стыдно. Да, это Элис купила конфеты и скормила их брату, но я все видела и не остановила ее. Я тоже виновата. Надо было рассказать обо всем Веронике. Элис, наверное, на всю жизнь бы перестала со мной разговаривать, но все равно это был бы правильный поступок. Сейчас-то уже, конечно, поздно сознаваться. Что сделано, то сделано. Теперь надо просто сидеть и ждать, пока Джейми успокоится.

Вероника села на кровать Элис и спрятала лицо в ладонях.

– Что же мне с ним делать?

– Отправь его в сад, – предложила Элис с милой улыбкой.

Смелый ход. Впрочем, даже я понимала, что Джейми нельзя вести в сад, пока он так взвинчен. И Вероника, ясное дело, тоже.

– Как я его отправлю в сад? Он и так на испытательном сроке, после того как укусил одного малыша на прошлой неделе. И они все не могут простить ему, что он убил Робби Уильямса.

Я в ужасе посмотрела на Элис. Джейми, конечно, сорванец, но не настолько же. Она ухмыльнулась и сказала мне на ухо:

– Спокойно. Так звали золотую рыбку. Джейми спустил ее в унитаз.

Вероника снова зыркнула на нее.

– Это вышло случайно! А они там раздули из этого целую трагедию. Короче, если я отведу его в сад в таком состоянии, его точно исключат, и что мы будем делать? В другой сад его c такой репутацией не возьмут, и тогда мне в сентябре его ни в одну приличную школу не записать.

– Значит, придется ему сегодня дома посидеть, – заметила Элис с любезной улыбкой.

Вероника чуть не плакала.

– Сама знаю. Но мне надо уйти. Что же мне делать, Элис?

Мне опять стало жалко Веронику, но Элис только пожала плечами.

– Понятия не имею. Может, спросишь у папы? Ой, забыла, он с нами больше не живет. Вот я дура.

Я аж ахнула от такой наглости, но Вероника сделала вид, что ничего не слышала. Она вдруг просияла:

– Элис, будь лапочкой, присмотри за Джейми? Мне надо уйти всего на час.

Элис помотала головой.

– Извини, мам. Если воспитатели с ним не могут справиться, чего ты от меня ждешь? Мне всего двенадцать лет. Я бы хотела помочь, но не могу.

Вот ужас-то. С одной стороны, мне очень хотелось помочь Веронике, с другой стороны – я понимала, что тогда Элис на всю жизнь на меня обидится. Цена была слишком высока – особенно теперь, когда страшное дело сделано. Я закусила губу и промолчала.

Вероника грустно посмотрела на Элис.

– Элис, а что, если… – начала было она, но осеклась. И хорошо. Потому что я знала: что бы Вероника ни предложила, Элис бы не согласилась. Вероника тихонько вздохнула. – Не важно. Можешь хотя бы на пять минут его угомонить? Мне нужно позвонить.

Элис не ответила, и Вероника, воспользовавшись моментом, убежала к себе в комнату с телефоном.

Так в разгар каникул я оказалась заперта в крошечной квартирке, где мать шептала в телефонную трубку, сын катался по полу, визжа, пинаясь и швыряясь крышками от кастрюль, а дочь тайком пихала ему в рот очередную порцию конфет с вредными красителями – на тот случай, если действие первой дозы скоро закончится.

До самого вечера шел дождь – нешуточный ливень, который барабанил в окна, а затем ручьями разливался по стеклу, словно снаружи кто-то поливал дом из шланга. Мы вчетвером слонялись по квартире и действовали друг другу на нервы. Мне хотелось выйти погулять, заняться чем-нибудь – чем угодно, но Элис хотела просто сидеть в своей комнате – чем мы и занимались. Мы раз сто сыграли в «Без паники», но веселья от этого не прибавилось. Элис как-то притихла – думаю, даже она была потрясена тем, как Джейми разошелся после красных и оранжевых конфет. (Хотя не настолько потрясена, чтобы перестать его ими подкармливать.)

Главным событием дня стал ужин – картошка фри и пицца (снова). Но толку-то, к вечеру я уже так устала, что мне было не до еды. Я с радостью отправилась спать – наконец-то можно было отдохнуть и расслабиться. Я легла, закрыла глаза и постаралась не думать о прошедшем дне.

Элис по-прежнему моя лучшая подруга. И так будет всегда. Но, пожалуй, если ей удастся отвадить Нормана от этого семейства, она сделает ему громадное одолжение.

Глава тринадцатая

Когда я проснулась, Элис сидела в постели и смотрела на меня.

– Привет, Мэг.

– Привет, Эл.

Я боялась сказать еще что-нибудь. Не хотелось говорить о Джейми, Веронике, конфетах, Нормане и вообще обо всем, что было вчера.

– Знаешь что, Мэг? – сказала Элис, выдержав длинную паузу. – Думаю, мы заслужили выходной.

А я уже и не надеялась.

– Хочешь сказать… сегодня никаких тайных планов?

– Да, для разнообразия, – засмеялась она. – Я знаю, тебе тут не очень-то весело, и все из-за меня.

– А как же…

Она не дала мне договорить.

– Про маму с Норманом я подумаю завтра. Сегодня – гулять и развлекаться.

Я расплылась в улыбке и даже не знала, что сказать. Элис ухахатывалась, глядя на меня.

– Что будем делать? Выбирай сама, – предложила она.

Я не стала долго раздумывать, и через пару минут все было решено. Мы пойдем в соседний кинотеатр – на новый фильм, который мне ужасно хотелось посмотреть. А потом поедем в торговый центр и выпьем горячего шоколаду с густой пенкой и зефирками, о котором я уже столько дней мечтала.

Я выпрыгнула из постели и оделась во все самое лучшее. Нормальный день, нормальные развлечения – я просто умирала от предвкушения.

К половине одиннадцатого Вероника собрала Джейми в сад. Вид у парня был бледный и уставший. Вчера он не мог успокоиться до поздней ночи. Я, когда пыталась уснуть, слышала, как он скачет на кровати и изображает поезд. А теперь посмотрите на него. Кожа почти синяя, под глазами огромные черные круги – просто малыш-панда. И еще он был ненормально тихий. И хоть я этому радовалась, чувство было неприятное. Словно Элис на самом деле его отравила, а я ей в этом помогла.

Вероника тоже помалкивала. Мне было ее немножко жаль. В семье полный бардак – она, конечно, сама в этом виновата, но теперь она как будто и исправить ничего не могла. Она даже не спросила, что мы собираемся делать. Только сказала, чтобы вели себя хорошо (с Элис это не особо просто), и пошла отводить Джейми в сад.

Мы с Элис вернулись в комнату и включили музыку. Мы понимали, что Вероника, скорее всего, собирается встретиться с Норманом, поэтому я пыталась отвлечь Элис и болтала, не закрывая рта. Но она держалась молодцом, ни разу даже не упомянула Нормана. Говорила только о том, как мы сегодня оторвемся.

В двенадцать мы собрались выходить. Я суетилась и постоянно хихикала – со мной всегда так, когда я чем-то взволнована. Элис тоже здорово разошлась. Рассказала мне кучу ужасно смешных историй про свою школу и чокнутую училку.

Кинотеатр оказался совсем близко от дома. Я посмотрела на здание и позволила себе глубокий, счастливый вздох. Настоящие каникулы, ну наконец-то!

Глава четырнадцатая

В кинотеатре Элис купила мне огроменное ведро попкорна. Очень щедро с ее стороны. У меня к попкорну руки всегда так и тянутся – пока мы стояли за билетами, я стрескала почти половину. Элис заметила и засмеялась.

– Мэган Шиан, – сказала она голосом моей мамы, – ты хоть представляешь, сколько соли ты сейчас съела?

Я прыснула со смеху. Элис отлично копирует чужие голоса, закрой я глаза – не сомневалась бы, что передо мной стоит мама.

Элис тоже захихикала. Она обожает публику.

– А знаешь ли ты, сколько деревьев уничтожают каждый год, чтобы делать вот такие вот картонные стаканы?

Я опять засмеялась, и Элис принялась толкать речь про окружающую среду. Но через несколько секунд я уже ее не слушала, потому что, пока она воодушевленно изображала мою маму, я выглянула из-за ее плеча – и чуть не подавилась соленым, экологически вредным попкорном.

Я увидела такую ужасную вещь, что отказывалась верить, что это происходит на самом деле. Я закрыла и снова открыла глаза, надеясь, что я ошиблась. Но, увы, ошибки не было. Все и впрямь было очень плохо – в десяти метрах от нас, ближе к началу очереди, стояли… Вероника и Норман.

Элис их не видела и продолжала вовсю веселиться, тараторя и размахивая руками. Я пыталась как ни в чем не бывало улыбаться, а это не так уж легко, когда у тебя на глазах только что сбылся твой худший кошмар.

Очередь медленно двигалась вперед. Еще минута, и Вероника с Норманом купят билеты. Если мне удастся отвлечь Элис, они пойдут в свой зал и все будет в порядке. Элис никак не узнает, что они здесь. (Вряд ли они пойдут на тот же фильм, что и мы.)

Я все улыбалась и говорила «правда?», и «ого», и «с тобой со смеху умрешь». Победа была близка, но когда Вероника подошла к кассе, что-то заставило Элис обернуться, и она вскрикнула от удивления. Она опять схватила меня за мою несчастную руку:

– Нет! Глазам не верю.

Я потерла локоть и сделала вид, что ничего не замечаю.

– Да ладно, Эл. Ты здорово изображаешь мою маму. Скажи еще что-нибудь, как она, или покажи Мелиссу!

Элис меня не слушала.

– Смотри, Мэг, – зашипела она. – Смотри туда.

Я и так знала, о чем она, но все равно посмотрела. Вероника как раз купила билеты, и они с Норманом шли к ограждению. Элис устремилась за ними. У меня сердце ушло в пятки. Я повидала много ссор между Элис и ее матерью и знала, что сейчас может выйти очень неприятный скандал. Да еще и на людях. К моему облегчению, Элис остановилась у ограждения, посмотрела им вслед и помчалась обратно ко мне.

– Новый план. Идем в зал № 6. Надо присмотреть за мамой.

Я чуть не расплакалась.

– А как же наш фильм? И все остальное? Эл, ты же обещала, что мы будем развлекаться!

Элис хватило совести сделать виноватое лицо.

– Знаю, Мэг, я обещала, но это экстренный случай. У мамы свидание. Она намылилась в кино с мужчиной, и этот мужчина – не мой отец. Я не могу притворяться, что ничего не происходит. Не могу сидеть и смотреть фильм, как будто все в порядке. Не могу, и всё.

На этот раз я хоть понимала ее чувства. Если б я увидела маму в кино с другим мужчиной, я бы тоже не обрадовалась.

Подошла наша очередь. Элис улыбнулась женщине в окошке и сказала:

– Два билета в шестой зал, пожалуйста.

Женщина улыбнулась ей в ответ.

– А сколько вам лет, юная леди?

О нет. Мы забыли посмотреть, что за фильм идет в шестом. Если для всех возрастов, вряд ли у Элис бы спросили, сколько ей лет. Элис улыбнулась шире и скрестила пальцы за спиной.

– Пятнадцать.

Женщина покачала головой.

– Извините, юная леди, но я вам не верю. Фильм в шестом зале для аудитории от пятнадцати и старше. Если у тебя нет с собой документов, нужен сопровождающий взрослый. – Она участливо улыбнулась. – Может, ты здесь с мамой? Или с папой?

Я вздохнула. Что Элис могла на это ответить? «Вообще-то мой папа в Лимерике, а мама только что пошла в шестой зал на тайное свидание со своим парнем. Мы следим за ней, чтобы посмотреть, как она будет себя вести».

Элис посмотрела на меня, словно услышала мои мысли. Потом придвинулась к стеклянной перегородке.

– Мама с папой на работе, – сказала она. – Но они знают, что я иду на этот фильм. Они мне разрешили, честное слово! Они у меня широких взглядов.

– Не сомневаюсь, – улыбнулась женщина. – Но я не могу продать тебе билет в шестой зал, если с тобой нет взрослых.

Элис придвинулась ближе к стеклу.

– Пожалуйста. Пожаааалуйста. Вы не понимаете. Мне очень надо. Я должна пойти на этот фильм.

Женщина покачала головой.

– Извини, солнышко, придется тебе прийти через пару лет. А пока, может, посмотришь фильм в четвертом зале? Рассчитан на аудиторию от двенадцати. Как раз для девочек твоего возраста.

Элис ничего не ответила. Она отошла от окошка и села на пол у ограждения. Я постояла немножко, а потом села рядом с ней. Я понимала, что Элис теперь ни за что не затащишь на наш фильм.

– Что дальше? – спросила я.

Элис пожала плечами.

– Будем ждать.

– Чего?

Она еще выше вздернула плечи.

– Не знаю. Но я чувствую, что надо дождаться, пока мама выйдет.

– Хочешь ее застукать?

К моему большому облегчению, Элис покачала головой.

– Нет. Какой от этого толк. Хочу посмотреть, что они будут делать.

И мы стали ждать. Девяносто семь минут – совсем недолго, если смотришь отличное кино, но если сидишь в фойе кинотеатра со своей лучшей подругой, которая постоянно твердит «Как мама могла так с нами поступить?» и «Вот бы Норман сдох от какой-нибудь страшной болезни» и «Спорим, они там обнимаются», – это почти вечность.

То и дело Элис вставала и со злой миной принималась расхаживать по фойе. (Вроде тигров в дублинском зоопарке.) Потом она возвращалась, плюхалась рядом со мной и начинала вслух размышлять о том, что сейчас делают Вероника и Норман. Она обзывала Нормана ужасными словами, думаю, он этого не заслужил.

Мне показалось, что прошло часов десять, прежде чем двери шестого зала наконец открылись. Мы с Элис спрятались за картонной рекламой нового фильма про Гарри Поттера. Хотела бы я быть как Гарри Поттер. Чтобы все проблемы решались с помощью волшебной палочки и десятка вымышленных слов. И почему настоящая жизнь – такая сложная штука?

Тут из темного зала показались Вероника с Норманом, моргая, как и положено людям, выходящим из кино. Они дошли до выхода и постояли минутку, пока застегивали пальто и заматывались шарфами. Они болтали и смеялись. Вероника казалась молодой, счастливой и беспечной. Она совсем не была похожа на злобную мегеру, к которой я привыкла. Может, ей и впрямь хорошо с Норманом. Она хотела быть счастливой – что в этом плохого?

Я подумала, не поделиться ли своими размышлениями с Элис. Может, мне удастся убедить ее притормозить на время. Я посмотрела на нее, лицо у нее было жутко злое. Наверное, сейчас не лучшее время для беседы, решила я.

Когда я снова посмотрела в сторону выхода, Норман как раз целовал Веронику в щеку. После этого они разошлись в разные стороны.

Всю дорогу до дома Элис молчала.

Мне казалось, мы шли целую вечность.

* * *

Мы снова весь день проторчали дома, потому что Элис была не в духе и не хотела никуда выходить.

Вероника появилась только к ужину. В одной руке у нее были два модных пакета, другой она затаскивала недовольного Джейми в квартиру.

Элис улыбнулась, как будто страшно рада была ее видеть.

– Как дела, мам?

Вероника вздохнула.

– Были просто чудесно, пока я не пришла забирать Джейми из сада и мне не рассказали, как он себя вел. Одного мальчика укусил, другого пнул. И ему запретили даже близко подходить к Джастину Тимберлейку.

– А где он возьмет Джастина Тимберлейка? – не удержалась я.

Вероника нетерпеливо тряхнула головой.

– Где-где. Он живет у них в углу класса.

Да о чем она? Может, уже у всех О’Рурков крыша поехала?

– Она не чокнулась, – шепнула мне Элис. – Джастин Тимберлейк – новая золотая рыбка. На замену Робби Уильямсу.

Я засмеялась, но быстро осеклась, заметив, что Элис и ее мама очень сердито на меня смотрят.

– Джейми дали последний шанс, – продолжала Вероника. – Другие родители на него жалуются. Не знаю, что мне с ним делать, просто ума не приложу.

Наверное, бедный Джейми до сих пор не оклемался после конфет, нечестно было его обвинять. Я решила сменить тему:

– Вы ходили по магазинам, Вероника. Купили что-нибудь красивое?

Она мне улыбнулась.

– Вообще-то да, Мэган, купила. Два чудных костюмчика. Хотите, покажу?

– Да, конечно, – сказала я.

– Нет, спасибо, – одновременно сказала Элис.

Вероника странно на нее посмотрела, потом сказала:

– Ну что ж, может, потом, – и унесла пакеты к себе в комнату.

Пока ее не было, Элис шепнула мне:

– Не проявляй интереса. Не надо ее поощрять. Если она покупает новые шмотки для свиданий с Норманом, я не хочу даже знать об этом.

Тут Вероника зашла в гостиную и села.

– А чем ты еще сегодня занималась? – пропела Элис приторным голоском.

У меня аж дыхание перехватило. Если Вероника соврет, Элис взбесится, но вряд ли же она скажет правду?

Вероника помолчала. А потом быстро сказала:

– Да в кино вот ходила.

– С кем?

Я снова затаила дыхание. Надо же, как Элис не боится.

– Одна, – ответила Вероника, крепко поразмыслив.

Мы с Элис переглянулись. Мы же знали, что она врет.

– Как-то странно это, – пугающе тихо сказала Элис.

Вероника покосилась на нее, но промолчала.

– Ходить в кино одной – тоска зеленая, – заметила Элис.

Она дразнила Веронику, как будто вынуждала ее признаться. Дышать мне не хотелось, но пришлось – у меня уже голова начала кружиться.

– Я очень хотела посмотреть этот фильм, – мягко сказала Вероника. – Очень вдохновляющий, про женщину, которая пережила ужасную трагедию, но потом сумела наладить свою жизнь.

– Что она сделала? – ледяным тоном спросила Элис. – Бросила мужа? Разрушила свою семью?

Вероника не рассердилась.

– Не говори о том, в чем ничего не понимаешь, милая, – спокойно сказала она. – А теперь извините, девочки, мне пора готовить ужин.

Она пошла на кухню, и мы с Элис остались вдвоем. Впервые в жизни Элис, кажется, не знала, что сказать.

После ужина Джейми лег спать, а мы с Элис и Вероникой сели смотреть реалити-шоу про кучу психованных людей, которые жили все вместе в маленьком доме. Всякий раз, как они делали что-нибудь странное, Элис говорила:

– Вот больные. Ну кто так себя ведет?

Ответа она не ждала, да оно и к лучшему. Элис что, с луны свалилась? Неужели она не понимает, что у самой жизнь совершенно чокнутая? Или она думает, что у них дома все ведут себя нормально?

Я сидела, втиснувшись в угол дивана, и старалась ни о чем не думать.

* * *

Когда я уже собралась ложиться, Вероника сказала, что мне можно позвонить домой. После того как мама задала традиционную тысячу вопросов о моем самочувствии и поведении, мы отлично поболтали. Она рассказала, что Рози научилась кататься на моем старом велике с дополнительными колесиками. Эх, жалко, я этого не видела. Потом трубку взял папа, сказал, что надеется, я там здорово веселюсь, и мне пришлось соврать и сказать, что все отлично и мы с Элис отрываемся на всю катушку.

Потом, когда Элис уснула, я долго плакала. Мне так хотелось обратно домой, в Лимерик, к моей счастливой семье. С Элис мне было слишком тяжело.

Глава пятнадцатая

На следующее утро, проснувшись, я лежала с закрытыми глазами. Элис втянула меня в свой чокнутый план, и я понимала, что выходить из игры уже поздно. Когда прыгаешь с высоченного трамплина, нельзя передумать на полпути, если навстречу тебе уже несется вода. Обратной дороги нет.

Я сразу отмела все надежды на нормальный день и развлечения, о которых я так мечтала. Я просто лежала и ждала, что Элис приготовила на сегодня.

Належавшись, я открыла глаза. Элис снова наблюдала за мной со своей кровати.

– Привет, Мэг. Наконец-то ты проснулась.

Я не ответила. Слишком устала.

Элис села в кровати.

– Мэг, я хотела сказать тебе спасибо.

– За что?

– За то, что ты мне помогала все эти дни.

Я пожала плечами.

– Не так уж я и помогала.

– Ты была рядом. И этого достаточно. Я бы не справилась со всем этим одна.

И почему после этого заявления я почувствовала себя соучастницей преступления?

– Правда, ты настоящий друг, – продолжала она. – Благодаря тебе мы очень скоро избавимся от Нормана-Пёрмана.

Я улыбнулась, хотя и не очень-то в это верила. Если этот Норман правда любит Веронику, вряд ли он так легко сдастся. Два пропущенных свидания – еще не катастрофа. И вчера в кино он выглядел вполне себе довольным.

Элис, как обычно, прочла мои мысли.

– Не стоило нам вчера расслабляться – это была ошибка. Но сегодня мы все наверстаем.

Я не стала говорить, что расслаблялись мы в общей сложности около часа, пока не увидели Веронику с Норманом в кино.

– Расклад, в общем, такой, – продолжала Элис. – Мама на этой неделе пропустила два свидания, и все из-за детей, которым вечно что-то нужно. Норман, думаю, уже немного напрягся, и сегодня… сегодня мы этот напряг закрепим.

У меня снова появилось это неприятное чувство в животе. Мне хотелось и не хотелось знать одновременно.

– М-м, Элис, а что должно произойти сегодня? – проблеяла я, стараясь не выдать охватившей меня паники. – У тебя опять будет аппендицит? Только не говори, что собираешься дать Джейми тех красных конфет. Если так, я не участвую. И после вчерашнего к кинотеатру я и близко не подойду.

Она улыбнулась.

– Будь спок, ничего из этого.

Если Элис говорит «спокойно» – значит, надо всерьез беспокоиться.

– Будь спок, – повторила она. – Сегодня мы попробуем кое-что другое.

– Что именно?

– Сегодня Норман познакомится с детишками О’Рурк.

– И?

– Пока не могу разглашать детали, – ухмыльнулась она. – Я еще не продумала все до конца. Но то, что он увидит, ему не понравится – это я тебе обещаю.

* * *

За завтраком Элис начала действовать.

– Мам, у Джейми сегодня такой усталый вид. Может, ему не ходить в сад.

Вероника вздохнула.

– Да, знаю, голубка, ты права. Он и правда плохо выглядит. Да и после всего, что он учинил вчера, было бы лучше оставить его дома, но мне надо уйти. Я отведу его в сад всего на пару часов.

Я посмотрела на Джейми. На его глаза навернулись слезы и покатились по щекам в миску с хлопьями. Нижняя губа у него задрожала, и он принялся тереть глаза пухлыми кулачками. Бедолага точно до сих пор не оправился после конфетной отравы. Впервые мне удалось забыть все его пинки и обзывательства – и мне было ужасно, ужасно жалко его.

Элис улыбнулась маме.

– Бедный Джейми. Совсем никакущий. Может, оставишь его дома? Мы с Мэган за ним присмотрим. Да, Мэг?

Я кивнула. А что мне было делать? С американских горок на ходу не спрыгнешь.

Веронике не надо было повторять дважды. Она вскочила и поцеловала Элис в макушку.

– Ты у меня такая добрая, детка. И ты тоже, Мэган. Спасибо.

Я улыбнулась, но посмотреть Веронике в глаза не отважилась. Если бы она знала, почему ее сын так измотан, она бы не стала меня благодарить – она бы отвезла меня на вокзал и купила билет в один конец на ближайший поезд домой.

– Я недолго, обещаю. Всего на час, может, два. А ты веди себя хорошо с девочками, ладно, Джейми?

Джейми кивнул и утер слезы. Вероника побежала к себе в комнату – готовиться к свиданию. Элис ухмыльнулась и показала мне большой палец. Я кисло улыбнулась в ответ. Что-то мне подсказывало, что сегодня будет худший день каникул.

Глава шестнадцатая

Вероника ушла около половины одиннадцатого в большом облаке счастья и дорогих духов. Она выплыла из дверей, как пленник, которого выпустили на свободу после двадцати лет заключения. Я ее отлично понимала. Я бы и сама не отказалась передохнуть.

Через пятнадцать минут мы с Элис и Джейми вышли из дома.

Джейми вел себя идеально. Он вприпрыжку шагал рядом с Элис, держась за ее руку. Чуть погодя он очень мило ей улыбнулся и спросил:

– Элис, куда мы идем?

– Мы идем на прогулку.

– А можно мне еще конфет? Вот тех, красненьких?

Я в ужасе посмотрела на Элис. Неужели она хочет, чтобы он снова взбесился?

Она наклонилась ко мне и прошептала:

– Да успокойся ты. Даже я бы на такое не пошла. Так он может окончательно чокнуться. – А потом громко сказала Джейми: – Нет, заяц, конфеты кончились. Но если будешь хорошим мальчиком, мы найдем кафе поуютней и все выпьем вкусного горячего шоколада.

Джейми заплясал от радости.

– Ура! Горячий шоколад! Вкусно! Ура! Ура!

Я, конечно, обожаю горячий шоколад, но разделить восторг Джейми не могла – потому что до меня вдруг дошло, что задумала Элис.

Через пару минут мы вышли на улицу с «нашим местом». Оставалось еще несколько секунд, и я принялась мечтать, что, может, шеф-повар отравил кучу народу и заведение прикрыли. Может, ночью был пожар и кофейня сгорела дотла. Может, там произошло ограбление и теперь все оцеплено полицией.

Увы. К сожалению, дверь кофейни была приоткрыта, и изнутри доносилось звяканье чашек и гул голосов. Последняя надежда – что Вероники и Нормана там нет. Но шансов мало, все-таки это «наше место».

Я должна была попробовать последний раз, пока еще не слишком поздно. Я взяла Элис за плечо и придержала ее.

– Элис, ты точно уверена, что хочешь это сделать?

Она задумалась на секунду, а потом мягко сказала:

– Вообще-то раз уж ты спросила, Мэг, нет, не хочу.

Я шумно выдохнула, но тут Элис продолжила:

– Мне совсем не хочется этого делать. Но я должна. Должна, и всё тут. Помоги мне, Мэг, прошу тебя.

У меня была сотня причин, чтобы отказаться. Я долго колебалась, но в итоге очутилась перед своей обычной дилеммой: помочь Элис или потерять ее. Ну, то есть выбора у меня не было.

Я пожала плечами.

– Ладно. Давай уж войдем и покончим с этим.

Элис благодарно мне улыбнулась и пошла первой.

Глава семнадцатая

Я увидела их сразу. Вероника сидела к нам спиной, а Норман – лицом. Они наклонялись друг к другу, и их головы почти, хотя и не совсем, соприкасались. Норман что-то сказал, и Вероника покачала головой. Ее чудесные светлые волосы мягко заскользили по светло-розовому пиджаку. Норман сказал еще что-то, и она опять покачала головой. Ее волосы были как колышущийся шелковый занавес. Она бы могла сниматься в рекламе шампуня. И лучше б она этим и занималась, а не сидела прямо передо мной в блаженном неведении о предстоящем кошмаре.

Норман положил руку Веронике на предплечье. Он ей улыбался. Зубы у него были ровные и белоснежные. Если б они поженились, могли бы сколотить состояние – он бы рекламировал зубную пасту, а Вероника – шампунь. Затаив дыхание, я ждала, что будет дальше. Как бы мне хотелось, чтобы на этот раз обошлось без поцелуев!

Может, и Элис думала о том же. Она схватила Джейми за локоть и потащила вперед.

– Смотри, Джейми, по-моему, там мама. Вот так сюрприз! Пойдем-ка поздороваемся.

Бедный пятилетка расплылся в невинной улыбке и засеменил к мамочке. Элис пошла за ним. Я кружила у ближайшего ко входу стола, надеясь, что в суматохе меня никто не заметит.

Норман взглянул на Элис и Джейми и отвел глаза. Он казался счастливым – это потому, что он не знал, что его ждет. Вероника слегка повернула голову, и на ее лице промелькнуло сперва удивление, а затем ужас.

– Элис, Джейми, вы что тут делаете? Что-то случилось?

Элис улыбнулась чуть ли не невиннее Джейми.

– Все в порядке. Мы с Мэган решили сводить Джейми погулять, он хорошо себя вел, и мы пообещали ему горячий шоколад. И зашли сюда. Надо же, какой сюрприз!

Вероника рассеянно кивнула. Судя по ее лицу, для нее это тоже был сюрприз, притом не из приятных. Она сверлила своих детей взглядом. Может, надеялась, что они исчезнут в облаке дыма.

– А Мэган где?

Я этак невзначай спряталась за растением в горшке. Жутко хотелось убежать. И жутко не хотелось, чтобы Вероника меня видела.

Элис обернулась и тут же меня заметила – растение было довольно маленькое. Она подошла ко мне, сияя улыбкой.

– Ты что же там стоишь одна, глупенькая? Иди к нам. Смотри, тут мама.

Я зашипела на нее:

– Я тут постою. Отстань. Со своим безумным планом ты вполне справишься и без меня.

Я старалась быть верной подругой, честно, но в тот момент мне было так страшно, что голова отказывалась работать.

Вероника посмотрела на меня.

– А, вот ты где, Мэган. Ты тоже иди к нам, раз уж Элис с Джейми тут.

Она говорила и щелкала пальцами, словно подзывала собаку. Другие посетители начали на нас коситься. Теперь мне было уже не столько страшно, сколько неловко.

Вероника снова щелкнула пальцами.

– Бога ради, ребенок. Подойди сюда, хватит уже топтаться там, как незнамо что.

Я почувствовала, что краснею. Мне не нравилось, как она со мной разговаривает, но ослушаться ее я боялась. Я медленно подошла к их столику и встала, руки в карманах.

Норман уже успел отцепиться от Вероники и с полуулыбкой наблюдал весь этот спектакль. Бедолага. Не знал, что его ждет. Я, впрочем, тоже не знала, но была уверена, что ничего хорошего.

Элис усадила нас с Джейми на два пустых стула, потом притащила стул себе и тоже села.

Вероника как-то побледнела и напряглась. Не будь она такой грубиянкой, я бы ей даже посочувствовала.

– Элис, голубка, – сказала она. – Может, вы уже побежите? Увидимся дома. – Она порылась в сумке. – Вот деньги. Зайдите по дороге в прокат и возьмите какое-нибудь кино.

Элис опять улыбнулась.

– Большое спасибо, мам, но мы, пожалуй, останемся. Невежливо будет уходить, ведь мы только что пришли. И раз уж мы тут, почему бы нам не выпить горячего шоколаду.

Вероника сделала жутко злое лицо, но голоса не поднимала:

– Ты меня слышала, Элис? Я сказала…

Тут вмешался Норман:

– Все в порядке, Вероника. Пусть остаются.

Он посмотрел на каждого из нас по очереди и улыбнулся.

– Ты, наверное, Элис. Вероника так много о тебе рассказывала. Ты Джейми. А ты подружка Элис из Лимерика.

Элис просто пялилась на него. Джейми вообще никак не реагировал. Я мужественно улыбнулась за нас всех, хотя улыбка, наверное, вышла та еще, учитывая, что мне страшно хотелось вскочить и спрятаться под самым дальним столиком в углу.

– Меня зовут Норман, я… – он запнулся и посмотрел на Веронику. Та чуть заметно помотала головой. – Я друг Вероники.

Он снова улыбнулся. Похоже, он не замечал, что Элис смотрит на него так, будто хочет вдарить ему со всей дури между глаз. Это был «взгляд крутышки», я один раз видела, как Элис практикуется перед зеркалом, – думала, что я не смотрю. Мне стало искренне жаль несчастного Нормана. Если он собирается вписаться в семью О’Рурков, ему придется привыкнуть к такому взгляду.

Норман поднялся.

– Молодежь наверняка умирает с голоду после прогулки. Все будут горячий шоколад с булочками?

Мы с Джейми кивнули. Элис продолжала молча пялиться. Я все думала, как бы сделать так, чтоб она перестала. Этот Норман вполне мил. Элис мог бы достаться отчим в сто раз хуже.

Когда Норман отошел, Вероника потянулась через стол к Элис.

– Давай выкладывай. Что это за цирк? – прошипела она.

Элис пожала плечами и сделала круглые глаза.

– Какой цирк? Мы зашли в кофейню, случайно встретили тебя, и теперь все вместе будем пить горячий шоколад. Что такого-то?

Вероника прищурилась.

– Да ничего такого. Быстро пейте и проваливайте. Ваше присутствие неуместно.

Джейми поднял голову.

– Что значит «писусвие»?

Вероника на секунду задумалась.

– Это значит, что ты должен быть дома и играть в «Лего».

Элис уставилась на нее.

– Почему это неуместно?

– Неуместно, и всё, – рявкнула Вероника. – Предупреждаю тебя, Элис. Веди себя прилично.

Элис расплылась в улыбке.

– Конечно, мам, можешь на меня положиться.

Тут вернулся Норман с горячим шоколадом и горой булочек. От кружек шел пар, зефирки уже начинали таять в горячей молочной пене. Наконец-то я выпью настоящего шоколаду, который Элис мне обещала всю неделю. Радовалась ли я? Мне было не до этого. Я чувствовала, что надвигается беда.

Глава восемнадцатая

Норман сел и расставил на столе еду и напитки. Он принес каждому по кружке шоколада и три вида булочек с кремом. Маму бы удар хватил, если б она увидела меня рядом с такой горой сладкого. У Джейми округлились глаза, и он одарил Нормана счастливой улыбкой. Норман в момент завоевал его дружбу.

– Съешь булочку? На вид объеденье! – сказал Норман, повернувшись к Элис.

Она улыбнулась ему, и я было решила, что она тоже попала под его обаяние. Но тут она сунула два пальца в рот и принялась вытягивать длинную нитку жвачки. Только я подумала, что жвачка вот-вот порвется, как Элис перестала тянуть и начала наматывать ее на палец. (Отвратительно, знаю, но иногда я сама так делаю. Правда, только когда я одна. Я бы ни за что не стала делать такое в кофейне, где полно народа.) Вероника свирепо зыркнула на нее.

– Элис, это омерзительно. Немедленно прекрати.

Элис улыбнулась.

– О'кей, мам. Слушаю и повинуюсь.

Она размотала жвачку, сунула ее обратно в рот и стала надувать огромный пузырь. Я в жизни таких больших не видела. Он висел перед ее лицом, как блестящий розовый воздушный шарик. Элис дунула в последний раз, пузырь лопнул и облепил ей лицо – вид у нее был, как у жертвы страшной аварии. Элис ухмыльнулась и начала медленно отдирать жвачку.

Вероника побагровела.

– Элис О’Рурк! Избавься от жвачки. Немедленно.

– Как скажешь, мамуля. – Элис скатала жвачку в шарик и приклеила под столом. – Ну вот. Жвачки нет. Довольна?

Вероника посмотрела на нее с ненавистью.

– Да.

– Вот и отлично. – Элис улыбнулась. – Напомни забрать, когда будем уходить. Я ее всего два дня жую. – Она повернулась к Норману. – До того бывает обидно, когда забываешь жвачку, которую еще можно было жевать и жевать. Вы не находите?

Норман хохотнул, но тут же осекся, когда увидел лицо Вероники. Он повернулся к Джейми:

– Ну а вы, юноша, хотите булочку?

Джейми просиял, взял булку и попытался запихнуть ее в рот целиком. Даже моя сестренка Рози на такое бы не сподобилась. Иногда Джейми вел себя как самый глупый пятилетний мальчик в мире – может, потому что у него дома все было наперекосяк.

Короче, у него не очень получилось заглотить булку в один присест. Куски крема и крошки посыпались ему на одежду. Вероника взяла салфетку и хорошенько его вытерла. Как только она закончила, Джейми потянулся за новой булкой. Ее постигла та же участь, что и первую.

Ужас. Я вышла в свет с адским семейством. Я опустила голову и пила свой шоколад, пытаясь представить, что я занята чем-то другим и в совсем другом месте. Например, дома – разбираю посудомоечную машину, или у врача – прижигаю бородавки. Я бы даже на школу согласилась, лишь бы быть подальше отсюда.

Я подняла глаза и обнаружила, что Элис энергично чешет голову. Мне по-прежнему было страшно и стыдно, но я не могла сдержать улыбки. В изобретательности моей подруге не откажешь. Вероника косилась на нее, но ничего не говорила. Норман пристально посмотрел на Элис и тут же угодил в ее капкан.

– У тебя что-то не так с головой?

Элис пожала плечами.

– Да не. Не особо. Вошки просто. У нас с Джейми вечно вши. Но мы ничего, нормалёк.

Вероника потянулась к ней через стол.

– Элис, – процедила она сквозь зубы, – мы с тобой дома разберемся.

– Спасибо, мамуль, – улыбнулась Элис. – Только, по-моему, у нас лосьон от вшей того. Вроде на днях последнюю бутылку вылили. – Она повернулась к Норману. – У нас он просто литрами уходит. Мама сразу ведрами закупается.

Норман с отвращением отпрянул.

– Неприятно, наверное.

– Да ниче, привыкаешь. – Элис пожала плечами. – Как ни крути, лучше блох. Мы-то с Джейми ко всему привыкшие. Вечно болеем. То одно, то другое.

Бедный Норман чуть-чуть отодвинулся вместе со стулом.

– Извини, пожалуйста, Норман, – сказала Вероника. – Не знаю, что на нее нашло. Обычно она так себя не ведет.

Элис громко захохотала.

– Да, обычно я себя веду куда хуже. Хорошо, что я сегодня приняла свои пилюли.

Люди за соседними столиками снова стали на нас таращиться. Наверняка предвкушали, как придут домой и расскажут, что видели в кофейне полоумную компашку. Вот умора-то! Норман сидел чуть в стороне от нас, вид у него был озадаченный. Вероника побелела от злости, но я понимала, что она ничего не может предпринять. Думаю, она боялась делать Элис замечания, чтобы та не отколола чего похлеще.

Тут Джейми протянул руку и утащил последнюю булочку. Пока мы смотрели на Элис, он умудрился стрескать почти все, что было на тарелке. Добрая половина каждой булки украшала его мордаху и одежду, но и слопал он все-таки немало.

Вероника наклонилась и погладила его по голове.

– Джейми, детка, пожалуй, хватит булочек. Положи-ка обратно на тарелку.

Джейми посмотрел на нее, а затем издал свой фирменный дикий вопль:

– Нееееет! Хочу булку. Хочу!

– Давай завернем ее в чистую салфеточку, и потом скушаешь дома? – Вероника говорила спокойно, но на ее лице читалось отчаяние.

– Нееееееееееет!

На этот раз вопль был громче и протяжней. Теперь на нас пялились и с другого конца зала тоже. Я бы и сама пялилась, если б не сидела посреди всего этого кошмара. Я посмотрела на Элис. Судя по ухмылке, она была в восторге от происходящего. Она наклонилась и шепнула мне на ухо:

– Молодчина Джейми. Хоть и не знает, что мы пытаемся отпугнуть Нормана, а все равно помог.

– Угу. Супер. Счастлива за тебя. Может, пойдем? По-моему, бедный Норман уже напугался будь здоров.

– Скоро, – улыбнулась она. – Обещаю, скоро пойдем.

Джейми продолжал голосить и тянуться за булкой, которую Вероника умудрилась у него отнять. Она, наверное, уже сто раз об этом пожалела, но при Нормане не хотела идти на попятную. Думаю, она пыталась изобразить из себя супермамашу, у которой все под контролем, – правда, последние лет десять у нее это плохо получалось.

– Дорогой, извини, но больше нельзя. Ты и так уже много скушал. Ты же не хочешь, чтобы тебя стошнило?

Зря Вероника это сказала, потому что Джейми тут же издал неприятный звук, как будто давился кашлем, и вывалил на стол гору булочек, а также шоколадные хлопья, которые съел на завтрак. Гадость. Прямо сцена из самого мерзкого ужастика. С одежды Джейми на стол заструилась вязкая бурая жидкость. Мы с Элис, опытные старшие сестры, знали, как действовать в такой ситуации: мы тут же вскочили и убрались с линии огня. Невезучий Норман был менее опытен. Он придвинулся поближе.

– Бедный поросеночек, тебе… – начал он, и тут Джейми снова мощно рыгнул, и все, что еще оставалось в его желудке, фонтаном изверглось прямо на Нормана.

Вероника схватила тканевую салфетку и принялась вытирать его пиджак. Толку-то. С таким же успехом можно фантиком сдерживать приливную волну. Люди, сидевшие рядом, почуяв запашок, засобирались уходить.

– Прости, ради бога, Норман. Мне так жаль, – снова и снова повторяла Вероника. Норман едва ли ее слушал. Он пытался спасти от потоков рвоты свои ботинки. Вероника вдруг повернулась к Элис. – Ты… ты… – Надо полагать, у нее на языке вертелась масса названий для своей единственной дочери, но при Нормане она их озвучивать не хотела. – Отведи своего брата домой и выкупай. Я приду позже.

Она так это сказала – я чуть со страху не умерла. Но Элис решила дерзить до последнего:

– Само собой. Как я уже сказала, слушаю и повинуюсь. – Она потянулась к чистому краю стола и отлепила из-под низа жвачку. – Надо же, чуть не забыла!

И не дав матери ответить, она взяла Джейми за руку, и мы вышли на улицу. По дороге этот ребенок опять начал скулить:

– Я же хорошо себя веду. Дашь булочку?

Глава девятнадцатая

Все прохожие на нас пялились. Элис была не в себе, словно переела вредных красителей. Она скакала по тротуару, в глазах у нее был странный блеск. Мне не хотелось с ней разговаривать. Непонятно, что говорить, когда она в таком настроении. В миллионный раз за эту неделю я мечтала о том, чтобы оказаться дома с мамой, папой и Рози. Скучно, конечно, но после всех пережитых волнений я бы с удовольствием поскучала.

Элис волокла Джейми за собой. Он по-прежнему скулил, но уже тише, как будто у него садились батарейки. По его лицу текли слезы и сопли, а одежда вся была в рвоте. Я плелась за ними следом – не потому что хотела, а потому что ничего больше не оставалось.

Мы остановились, чтобы перейти дорогу, и к нам подошла маленькая старушонка.

– Что у нас случилось? Почему бедный ребеночек плачет?

Небось решила, что мы его похитили. Да кому в голову придет похищать такое отвратительное создание, когда вокруг полно милых, чистеньких детишек!

Элис свирепо посмотрела на старушку и открыла было рот, но я отпихнула ее в сторону, прежде чем она успела что-нибудь сказать. Хватит на сегодня проблем, решила я.

Я изобразила милую улыбку, которая всегда нравится взрослым.

– Все в порядке. Честное слово. Он ее младший брат. Мы ходили в кафе с их мамой, и ему стало плохо, и она попросила нас отвести его домой и выкупать.

Даже врать не пришлось.

Старушка все равно сомневалась. Она подошла поближе к Джейми. Может, у нее от старости нюх отшибло? Я бы точно не смогла стоять так близко к нему. Она показала на Элис, которая в кои-то веки помалкивала.

– Это твоя сестра? – спросила старушка. Джейми кивнул. – Тогда что ж ты так плачешь?

– Потому что я хочу еще булку.

Я снова улыбнулась старушке. Она кивнула.

– Хммм. Ну, тогда идите. Всего хорошего.

Пойти-то мы пошли, но ни на что хорошее я не рассчитывала.

* * *

Наконец мы пришли домой. Элис первая забежала в квартиру, вернулась с большим пакетом и велела Джейми раздеваться прямо в коридоре. Она положила всю его одежду в пакет, завязала потуже и бросила в кухне. Потом они с Джейми пошли в ванную, и я услышала шум воды. Раздался плеск – Джейми залезал в ванну. Он по-прежнему тихонько поскуливал. Элис вышла в коридор, открыла шкаф и взяла полотенце. Она хотела вернуться в ванную, но я вытянула руку и не дала ей пройти.

Я ужасно сердилась. Мне не хотелось с ней ссориться. Я вообще не люблю ссориться, а с Элис и подавно. Но на этот раз она зашла слишком далеко. Я должна была поговорить с ней. Только я не очень знала, что хочу сказать.

Я подумала секунду, потом сделала глубокий вдох.

– Элис, э-м-м…

Она раздраженно посмотрела на меня.

– Чего тебе, Мэган? Меня Джейми ждет.

Я снова набрала воздуха.

– Как… как ты могла такое устроить?

Она передернула плечами.

– Что ты имеешь в виду?

– Сама знаешь.

– Не понимаю, о чем ты. – Она опять пожала плечами.

Этот дурацкий жест вывел меня из себя. Как Элис может быть такой спокойной после всего, что произошло? Я всерьез разозлилась, теперь я знала, что говорить:

– Ты такая злая! Ты ужасно подло поступаешь с Джейми. Позавчера пичкала его конфетной отравой, а сегодня его из-за тебя тошнит, и он все время плачет. Это жестоко. Нельзя с ним так обращаться.

Она скрестила руки на груди и уставилась на меня в упор. Видно, она тоже рассердилась. Мне вдруг стало страшно. Мы с Элис раньше никогда не ссорились по-крупному, в основном потому, что обычно я сразу уступаю.

– Я ради нас всех стараюсь, – с вызовом сказала Элис. – И ради Джейми тоже. Когда-нибудь он мне спасибо скажет за то, что я избавила нашу семью от Нормана. Все мне спасибо скажут. Вот увидишь.

Я открыла дверь в ванную и заглянула внутрь.

– Посмотри, Эл. Только посмотри на него.

Элис посмотрела на Джейми. Он сидел в ванне и сжимал в руке резинового динозаврика. Он до сих пор всхлипывал. Увидев сестру, он засопел. Я улыбнулась ему.

– Все хорошо, Джейми. Уже все в порядке.

Он стал сопеть потише. Я закрыла дверь и повернулась к Элис.

– Нельзя так. Ты сама знаешь, что нельзя.

Она снова пожала плечами.

– Тебе-то откуда знать? Он мой брат, а не твой. Тебе легко, у тебя расчудесные мама с папой, симпатяжка сестренка, и вы все вместе счастливо живете в Лимерике. Скажи, Мэган, что ты можешь знать о моей жизни?

– Я знаю, что даже если бы мои родители разошлись, – мягко сказала я, – и мне бы пришлось уехать в другой город от всех моих друзей, даже тогда я бы ни за что не стала обращаться с Рози так, как ты обращаешься с Джейми. Элис, ему всего пять лет. Он совсем малыш. Делай, что считаешь нужным, но его не впутывай.

Элис испепелила меня взглядом.

– Ты ничего не знаешь, Мэган Шиан. Ничего. Я тебя ненавижу!

Она зашла в ванную и хлопнула дверью.

Глава двадцатая

Я расплакалась. Ничего не могла с собой поделать. Я побежала в комнату Элис, легла на ее кровать и ревела, пока подушка не промокла. Потом встала, вытащила из шкафа рюкзак и начала собираться. Доберусь до вокзала на автобусе и уеду домой первым поездом, решила я. Мне не слишком-то хотелось разгуливать одной по Дублину, но и остаться я не могла. Надо было бежать из этого места и как можно скорее.

Элис – моя лучшая подруга, но всякой верности есть предел. Ситуация была мне не по зубам. Я на цыпочках вышла в коридор. Мне не хотелось больше разговаривать с Элис. Я не знала, захочу ли когда-нибудь ее видеть. Я очень старалась, но в последнее время с Элис стало слишком сложно.

Я решила оставить записку на кухне. Напишу, что соскучилась по родителям и поехала домой. Это, конечно, полуправда, но и не совсем ложь. Я даже не думала, что мне когда-нибудь будет так хотеться домой.

Я прошмыгнула по коридору, толстый белый ковер приглушал мои шаги. Проходя мимо ванной, я услышала, как Элис негромко разговаривает с Джейми. Он перестал плакать и уже хихикал и плескался в воде. Потом Элис тихо запела «Синюю лаванду» – мы вместе ее пели Джейми, когда он был еще совсем малыш. Я стояла под дверью и слушала. Тихий голосок Джейми присоединился к не особо мелодичному пению Элис.

Вдруг дверь открылась. Я прижалась к стене. Элис с Джейми вышли из ванной. Элис отвела брата, закутанного в пушистое синее полотенце, в его комнату и надела на него пижаму. Потом они вышли в коридор и пошли в гостиную. Я выглянула из-за двери ванной и увидела, как Элис сооружает Джейми постель из мягких пледов на диване в гостиной. Она сунула дитю его любимого кролика, поставила диск с кино, а потом даже чмокнула брата в щеку.

– Хороший мальчик, Джейми. Сиди тихонечко и смотри кино. Если чего-нибудь захочешь, позовешь меня.

Джейми улыбнулся ей.

– Хорошо, Элли.

Он лежал на пледе, сосал большой палец и в кои-то веки казался вполне себе милым ребенком.

Элис вышла из комнаты в коридор. Она закрыла дверь в ванную – и я лишилась укрытия. Глуповатая ситуация. Элис посмотрела на меня, а потом обняла.

– Ты была права, Мэг. Я ужасно с ним обошлась. Так увлеклась своим планом, что не подумала, как плохо будет Джейми. Он этого не заслуживает. Я постараюсь загладить свою вину.

Я улыбнулась и поспешно утерла слезы (я опять расплакалась).

– Я рада, Эл. Правда рада.

– Прости, что я тебе столько всего наговорила, – продолжала Элис. – Я тебя не ненавижу. Я никогда бы не стала тебя ненавидеть. О такой подруге любая девчонка может только мечтать.

Тут она увидела мой рюкзак.

– А это зачем? Ты что, уезжаешь?

Я кивнула.

– Я тебя понимаю, – вздохнула Элис. – На твоем месте я бы уже давно сбежала. Ты молодец, что так долго продержалась.

Я достала бумажный платочек из кармана. Слезы уже текли ручьями, притворяться было бесполезно. Я промокнула глаза.

– Прости меня, Эл. Правда. Прости. Я хочу помочь тебе, но не знаю как. Все это так тяжело. Я просто…

Элис улыбнулась, но я видела, что у нее тоже в глазах слезы стоят.

– Все нормально, Мэг. Все будет хорошо. Не волнуйся за меня.

Я выдавила улыбку.

– Думаю, тебе удалось избавиться от Нормана. После сегодняшнего он к вам и близко не подойдет, но твоя мама тебя убьет.

Она пожала плечами.

– К счастью, мама считает, что детей бить нельзя, так что бояться мне особо нечего. Ну, накажет меня на тыщу лет, я подуюсь, а потом мы помиримся. Пойдем, провожу тебя до остановки.

Я взяла рюкзак и пошла за Элис по коридору.

– А что ты скажешь маме? Она же спросит, почему я уехала.

Элис задумалась.

– Скажу, что у тебя случился острый приступ аппендицита.

Мы обе рассмеялись. Смех был одновременно и веселый, и грустный. Мне стало чуть полегче.

Элис заглянула в гостиную.

– Джейми, я вернусь через пять минут. Дверь никому не открывай, у меня есть ключи. Ага?

Он посмотрел на нее и кивнул.

Мы спустились по лестнице и вышли на стоянку. Мимо пробежали две девчонки, наши ровесницы. Они болтали и смеялись. Обычные счастливые девчонки. Вот бы и мы с Элис были такими.

Мы не разговаривали. Элис довела меня до остановки через дорогу и посмотрела расписание.

– Через десять минут будет автобус до вокзала Хьюстон. Днем поезда все время ходят. Будешь дома к ужину. Может, тебе повезет и сегодня у вас суп из экологически чистого шпината!

Она резко отвернулась, но я успела заметить, что по ее щекам текут слезы. Она быстро обняла меня, но в лицо мне не смотрела.

– Пойду. А то Джейми там один.

Она перебежала через дорогу и зашла в подъезд.

Я застегнула куртку. Снова этот холод. Я посмотрела на часы. Мама удивится, что я так рано вернулась. Хорошо бы, обошлось без миллиона неловких вопросов. Надо не забыть купить конфет для Рози на вокзале. Главное, не красных и не оранжевых – а то мало ли. Может, завтра пойду в кино с Грейс и Луизой. Посмотрим тот фильм, на который мы с Элис так и не попали.

Я пыталась радоваться возвращению домой, но могла думать только об Элис. У нее и так все плохо, а сейчас ей еще и влетит по первое число. Что я за подруга, если так легко ее бросила?

Показался автобус. Надо лишь поднять руку, и он остановится и заберет меня отсюда. Через несколько часов я буду дома.

Потом я снова подумала об Элис. Может, я и не могу ничего сделать, зато могу просто побыть рядом – и это уже помощь.

Автобус проехал мимо. Я взяла рюкзак и перешла через дорогу. Из подъезда как раз выходила женщина, и она придержала мне дверь. Я вошла, поднялась по лестнице и постучала. Через пару секунд мне открыла Элис.

– Я думала, это мама, – сказала она.

Я улыбнулась.

– Войти можно?

Она улыбнулась в ответ.

– Мэган, я никогда этого не забуду.

– Что-то мне подсказывает – я тоже, – ухмыльнулась я.

Элис обняла меня, и мы пошли ждать Веронику.

Глава двадцать первая

Ждать пришлось недолго. Только мы с Элис уселись в гостиной с Джейми, как из коридора донеслось звяканье ключей. Меня пробрал озноб. И зубы свело – точно такое же ощущение бывает, когда учительница случайно царапнет ногтями по доске. Мне страшно захотелось убежать и спрятаться под кроватью, но потом я подумала, что с тем же успехом могла сесть на поезд до Лимерика. И я храбро осталась сидеть в гостиной.

Медленно открылась входная дверь. Я услышала, как Вероника положила ключи на тумбочку. Открылась и закрылась дверь гардеробной, и только потом распахнулась дверь в гостиную и появилась Вероника.

Последовала долгая, очень долгая тишина. Как развязка ужастика – когда кто-то выключил звук. Вероника стояла в дверях и обводила взглядом комнату. Она посмотрела на меня, затем на Джейми и, наконец, на Элис. На Элис она таращилась минут двадцать, не меньше. Такой это был суровый взгляд, что я ждала, что Элис вот-вот растворится в облаке дыма. В эту минуту я и сама с удовольствием бы растворилась. Но Элис как будто и не боялась. Моя отважная, безрассудная подруга уставилась на Веронику в ответ. Даже Джейми понял, что что-то не так. Он с испуганным видом энергично сосал большой палец.

Когда я уже начала думать, что сидеть нам так вечность, Вероника заговорила. Голос у нее был тихий. Пугающе тихий.

– Так и что это был за цирк?

Элис не отводила взгляд. Ничего удивительного, что в школе она всегда выигрывала в гляделки.

– Какой цирк?

– Я… я имею в виду это вопиющее хулиганство в кофейне. – Вероника говорила уже чуть погромче.

Элис пожала плечами.

– А, это. Мы просто хотели выпить с тобой горячего шоколаду. А что, нельзя?

Вероника прищурилась.

Я посмотрела на свои руки – они дрожали, пришлось на них сесть. Но Элис по-прежнему ничем не показывала, что боится. Да уж, она еще круче, чем я думала.

– Я не виновата, что Джейми вырвало, – сказала она. – Ты сама знаешь, что я ни при чем. Не надо было Норману покупать столько булок. Похоже, он не особо в детях разбирается.

Вероника чуть подалась вперед. Я знаю, что бить детей плохо и противозаконно, но даже я понимала, как ей в эту секунду хотелось ударить Элис. А Элис просто смотрела на нее, и всё, можно подумать, она только что прочитала пособие «Как довести свою мать до белого каления». Вероника так сжимала кулаки, что костяшки побелели. Я подумала о том, как ее ухоженные острые ногти впиваются в ладони.

Слезами это все кончится?

Или кровопролитием?

Каков шанс, что нас покажут в вечерних новостях?

Чтобы как-то отвлечься от происходящего, я принялась повторять в уме таблицу умножения на девять. Как обычно, на девятью восемь я застряла. Я начала сначала, и когда добралась до девятью шесть, Вероника, к моему огромному облегчению, шагнула обратно, разжала кулаки, поправила волосы и сделала глубокий вдох.

– Элис О’Рурк, объясни мне, что это было. Немедленно. – Она снова говорила тихо.

Элис только молча смотрела на нее и теребила прядь волос. Тут уже мне самой захотелось подойти и врезать ей. Правда все равно откроется, так чего ради все это? В итоге же будет только хуже. Вдруг Джейми заплакал.

– Элис не хочет, чтобы у тебя был парень, – голосил он сквозь слезы. – Она хочет сделать так, чтобы он ушел. Она сказала Мэган. Я сам слышал. Она сказала, что будет очень плохо себя вести, и тогда твой парень убежит и не вернется.

Я вздохнула. Уф, большой секрет теперь не секрет. С ожиданием покончено. Готовимся к оглушающему взрыву.

У Элис сверкнули глаза, но выражение лица не изменилось. Я посмотрела на Веронику. Она прижала обе руки ко рту, так что я видела только длинные красные ногти в опасной близости от ее глаз. Так можно и в глаз себе ненароком ткнуть. Потом она наклонилась вперед, и ее золотистые волосы упали на лицо. Раздалось жуткое хрюканье. От элегантной Вероники я таких звуков не ожидала. Она не поднимала головы. Судя по голосу, она рыдала.

– Элис, скажи, что это неправда. Прошу.

Элис села прямо. Она больше не хмурилась. Я видела, что она испугалась. А если уж Элис испугалась – значит, всё, каюк. Вероника всегда держала себя в руках, но после такого можно было ждать чего угодно. Я пихнула Элис локтем и прошептала:

– Скажи ей, Эл. Пожалуйста. Она все равно знает, хуже уже не будет. Давай, соберись и скажи ей правду.

Элис встала, подошла к окну и посмотрела на улицу. Она говорила, стоя к нам спиной, бесцветным, неживым голосом, словно не раз репетировала эту сцену:

– Прости, мам. Это правда. Но не сердись. Я сделала это ради семьи. Не только ради себя. Тебе не нужен парень. У тебя есть я и Джейми. Я должна была избавиться от Нормана. У меня не было выбора. Понимаешь? Я сделала это ради нас всех.

Вероника по-прежнему не поднимала головы. Я видела только ее роскошные волосы, которые слегка трясло. Она ничего не ответила. Теперь рассердилась Элис. Она повернулась, подошла к маме, взяла ее за плечи и закричала:

– Мам, послушай меня. Я поступила правильно. Я спасла нашу семью. Не злись на меня, пожалуйста.

Наконец Вероника посмотрела на нее. Она была бледная, помада немного поплыла, тушь размазалась под глазами – она стала похожа на необычайно симпатичную панду.

– Да нет, я не сержусь, – сказала она.

Элис отшатнулась. Гнев снова превратился в страх.

– Я отпугнула твоего парня, только и всего, – мягко сказала она.

Вероника сделала глубокий вдох.

– Элис, голубка, я ничего смешнее в жизни не слышала.

И тут до меня дошло. Щеки у Вероники стали мокрыми не от грусти и не от злости. Я лично не услышала ничего смешного, но по какой-то недоступной мне причине Вероника смеялась над нами.

Глава двадцать вторая

Элис в замешательстве посмотрела на меня. Я помотала головой. Кто бы объяснил, что тут происходит. Может, Вероника помешалась?

Кто-то должен вызвать врача?

Этот кто-то – я?

В критической ситуации нужен кто-то здравомыслящий, и, увы, других добровольцев я что-то не видела. Я подумала, не предложить ли Веронике горячего, сладкого чаю, как делают в кино, когда у кого-нибудь шок.

А может, дать ей пощечину?

Она меня потом простит за это?

Или ударит в ответ? Вот это было бы уж совсем нечестно.

Элис сидела на диване и смотрела, как ее мама потихоньку приходит в себя. Джейми продолжал сосать палец. Вид у него был немного испуганный. Я чуть-чуть улыбнулась ему – мол, все будет хорошо. Хотела бы я сама в это верить.

Вероника наконец отсмеялась, достала из кармана бумажный платок и вытерла глаза. Затем подошла к Элис, села рядом и положила ей руку на плечо. Элис руку стряхнула и отодвинулась. Вероника говорила очень тихо. Так тихо, что мне пришлось вытянуть шею, иначе бы я ничего не расслышала.

– Элис, голубка. Ты все не так поняла. Видишь ли, Норман…

Элис не дала ей сказать.

– Не волнуйся, мам. – Голос у нее был высокий и резкий. – Я прекрасно все вижу. Ты даже представить не можешь насколько. Я слышала, как ты шепчешься с ним по телефону каждый вечер. Видела всю эту новую одежду и духи. Видела твой тайный дневник. Я даже видела, как вы встречаетесь на «нашем месте». И как вы целовались. Не говори мне, что я должна видеть.

Тут Вероника ее перебила. Она едва сдерживала смех. Я снова затеяла умножение на девять в уме.

– Ты видела, как я с ним целовалась? С Норманом? – Либо она великая актриса, либо и впрямь очень удивилась.

Элис пожала плечами.

– Ну, вообще-то, Мэган видела, но какая разница. Поцелуй есть поцелуй.

Вероника посмотрела на меня.

– Мэган?

Я грустно покачала головой. Я осталась в Дублине, чтобы поддержать Элис, но это уже слишком. В историю с поцелуями я впутываться не собираюсь. Безумие какое-то.

– В понедельник, – пришла на помощь Элис. – Ты была в кофейне, пришел Норман, и вы поцеловались.

Вероника улыбнулась. К счастью, она не спросила, с чего это вдруг мы в понедельник видели ее в кофейне.

– Да, ты права, – сказала она. – Теперь я вспомнила, наверное, мы действительно поцеловались.

– То есть ты даже не собираешься это отрицать? – ужаснулась Элис.

Вероника ласково улыбнулась.

– А зачем? Это правда.

Элис набрала побольше воздуха и открыла рот, но не раздалось ни звука. Она снова закрыла и открыла рот. «Как золотая рыбка, которая у меня когда-то была», – подумала я, но мысль была злая, и я постаралась выкинуть ее из головы.

– Элис, послушай меня, – продолжала Вероника. – Да, я поцеловалась с Норманом, но все совсем не так, как кажется. Просто у него такая привычка, он всех целует. Это ничего не значит. Обычное приветствие. Все равно что руку пожать. Да и не в этом дело. Норман – не мой парень… – Неужели он бросил ее из-за спектакля Элис в кофейне? – …и никогда им не был, – добавила она. Похоже, Вероника читала мысли не хуже своей дочки.

Элис пооткрывала и позакрывала рот еще несколько раз и наконец выдохнула:

– Правда?

Вероника кивнула.

– Я бы не стала тебя обманывать насчет таких серьезных вещей.

Теперь вид у Элис был озадаченный.

– Но как же звонки и встречи, для чего все это?

Вероника улыбнулась и опять положила руку дочке на плечо. Теперь Элис не стала ее стряхивать.

– По делу. Только и всего. Норман мне помогает.

– В чем он тебе помогает? – недоуменно спросила Элис.

Вероника немного замешкалась.

– Ну, он… он… Понимаешь… В общем…

В жизни не видела, чтобы Вероника не могла слова подобрать. Элис легонько пихнула ее локтем.

– Так кто он, мам?

Вероника вздохнула и тихо сказала:

– Норман – мой тренер личностного роста.

Глава двадцать третья

Теперь смеяться начала Элис.

– Извини, мам, но это дико смешно. Зачем тебе какой-то тренер?

Вероника улыбнулась ей.

– Элис, голубка, жизнь не всегда так проста, как кажется. Иногда взрослым… – Она осеклась и посмотрела на Джейми. Он умудрился уснуть в разгар скандала. Вероника встала, накрыла его пледом и приткнула рядом кролика. Потом долго гладила сына по голове.

Я повернулась к Элис.

– Что еще за личностный рост? – прошипела я.

Элис уставилась на меня.

– Ты что, телик не смотришь? Это когда кто-то решает твои проблемы, если тебе самой для этого ума не хватает.

Вероника очнулась.

– Я все слышу, юная леди.

Но она улыбалась – значит, не обиделась. Она села рядом с Элис.

– Так вот, жизнь не всегда так проста, как кажется. В последнее время мне было очень трудно. Я…

– Да? – Элис оборвала ее на полуслове. – Ты сама виновата. Это ты бросила папу. Это ты притащила нас сюда. Ты…

Она запнулась и вдруг бурно разрыдалась.

– Моя бедная детка. – Вероника обняла ее. Она гладила ее по волосам, и баюкала, и повторяла: – Ну все, все.

Элис плакала и плакала. Модная розовая кофточка Вероники вся вымокла от слез. Но Веронике, кажется, не было до этого дела.

Мне стало неловко. Все-таки дела семейные. Мне тут нечего делать. Раз никто больше не собирается никого убивать, можно оставить их наедине.

Я встала и на цыпочках пошла к двери. Вероника жестом меня остановила.

– Останься, Мэган. Ты же, наверное, знаешь про все наши дела.

Мне дико не хотелось узнавать еще больше, но я не рискнула ей возразить. Я уселась на стул в углу, и, пока О’Рурки разбирались со своими семейными проблемами, я делала вид, что читаю глянцевый журнал.

Элис жутко долго не могла успокоиться, но наконец она стала всхлипывать пореже, а потом совсем затихла. Вероника продолжала ее баюкать и шептала ей «чи-чи-чи», как младенцу. Лет через сто Элис села прямо и вытерла глаза. Она держала Веронику за руку. Последний раз я такое видела, когда Элис было лет пять.

Вероника улыбнулась ей.

– Давай я попробую тебе все объяснить, а ты постараешься меня понять?

Элис кивнула. Вероника сделала глубокий вдох и начала:

– Боюсь, мы с твоим папой уже очень давно не были счастливы вместе. И в этом виновата только я. Он любил меня, вы с Джейми любили меня, но почему-то мне этого не хватало. Я все время проводила в парикмахерских, в маникюрных салонах, ходила по магазинам, но ничто меня не радовало. И я решила, что если я уеду в другой город, то стану счастливее. И уехала. Но я не знала, что вам с Джейми будет так плохо. Я не думала, что Джейми расстроится и начнет вредничать. Не думала, что папа будет так сильно переживать. Мне по-прежнему совсем невесело, но теперь страдают и все остальные. Понимаешь?

Элис кивнула.

– Но при чем тут Норман?

– Мне о нем рассказала одна моя подруга. Ты права – он помогает глупым людям вроде меня разобраться со своей жизнью. Помогает здраво оценить, какой у тебя есть выбор, и принять решение, что делать дальше. Он дает мне маленькие задания, вроде как домашнюю работу, и я должна записывать в дневник, что у меня получается.

Я улыбнулась про себя. Бедная Элис думала, что ее мама описывает в дневнике романтические свидания, а она всего-навсего делала домашку по личностному росту!

– А потом он проверяет, какие у меня успехи, – продолжала Вероника.

Элис села ровнее.

– Поэтому вы каждый день встречаетесь?

Вероника кивнула.

– Да. Мы встречаемся и обсуждаем, что мне делать. Как-то раз он отправил меня поработать один день в благотворительном магазине. Он…

– И в кино вы поэтому ходили? – перебила Элис.

Я ахнула. Вероника не знала, что мы видели ее в кино с Норманом, и я надеялась, что и не узнает. К счастью, Вероника как будто и не заметила, что Элис проговорилась.

– Кино – тоже задание, – улыбнулась Вероника. – Как я говорила, это был фильм о женщине, которая сумела изменить свою жизнь. Я сказала Норману, что одной ходить в кино ужасно грустно, и он пошел со мной за компанию. Но в основном мне приходится все делать в одиночку.

– А что еще ты делаешь? – Похоже, Элис правда было интересно.

– Ну, недавно вот ходила в музей и представляла, каково было бы там работать. В другой раз мне надо было целый день не кричать на вас с Джейми. Боюсь, это задание я провалила. – Элис ухмыльнулась, и Вероника продолжила: – А потом вечером…

– Потом вечером Норман тебе звонит и проверяет, как ты справляешься, – снова перебила Элис.

Вероника кивнула.

– Точно. Поэтому он и звонит каждый день. Нам всем бы не пришлось так мучиться, если бы я тебе сразу обо всем рассказала, но я не знала, как о таком говорить. Я боялась, ты решишь, что я совсем глупая. И я решила сохранить все в тайне. Тогда мне казалось, что так будет лучше.

Она замолчала, и мы немного посидели в тишине. Я полистала журнал. Там были фотографии шикарных маечек с оборками. Может, получится уговорить маму купить мне такую.

Вдруг Элис захихикала:

– Бедный Норман. Жвачка, вши, а потом еще Джейми вырвало. Представляю, что он о нас подумал!

Вероника пожала плечами.

– Он совсем не обиделся. Потом даже решил, что это было забавно. Но мы, конечно, ума не могли приложить, зачем ты все это устроила.

Элис спрятала лицо в ладони.

– Мам, мне так стыдно. Я была жуткая нахалка.

Вероника погладила ее по коленке.

– Ну, я рассказывала ему, что вы с Джейми… мм… как бы это… что с вами стало трудновато, после того как мы переехали в Дублин. Так вот, он убедился, что я не вру.

Элис посмотрела на маму.

– Мам, прости меня, пожалуйста. Я совсем не думала о том, что тебе плохо. Не думала о том, что ты чувствуешь. Я только и делала, что обвиняла тебя во всем.

– И ты меня прости. Я бы очень хотела быть счастливой с твоим папой, но ничего не вышло. Прости. Мы со всем справимся. Обещаю. Сейчас все плохо, но жизнь наладится, обещаю тебе.

Вероника наклонилась, обвила Элис руками, и они долго-долго обнимались. Не помню, когда последний раз Элис при мне обнималась со своей мамой.

Я улыбнулась. Почему-то мне казалось, что Вероника права. В конце концов все будет хорошо – с Норманом или без него.

Мне больше не надо было притворяться, что я читаю журнал. Джейми крепко спал, Элис с ее мамой не обращали на меня никакого внимания. Я встала и на цыпочках вышла за дверь. На кухне я налила себе большой стакан апельсинового сока с пузырьками, взяла огромный пакет чипсов и два шоколадных печенья.

Денек выдался длинный, уж чего-чего, а угощенье я заслужила.

Глава двадцать четвертая

Я долго сидела в комнате Элис. Никто меня не искал, но я совсем не расстраивалась. Приятно иногда побыть одной и расслабиться. Я слушала айпод Элис и читала журналы.

То и дело из гостиной доносился смех. Потом я различила звонкое хихиканье Джейми. Бедняжка так натерпелся за последние дни – хорошо, что он повеселел. Может, Элис и не испортила ему всю жизнь.

Слушая, как смеется Джейми, я вдруг поняла, что соскучилась по малышке Рози. Никогда бы не подумала, что буду скучать по сестре – она же просто ребенок. И все же мне ужасно захотелось ее увидеть. И чтобы она сказала «Мэгги» этим своим голоском. Я бы села с ней на диван, качала ее на коленке и пела «Бобби Шафто».

Хоть все и наладилось, я была рада, что завтра уже домой. Мне-то казалось, что шесть дней в Дублине пролетят незаметно, но они растянулись на целую вечность.

Потом наконец пришла Элис. Вид у нее был уставший и немножко бледный, но она улыбалась. Она села на кровать рядом со мной. Мы посмотрели друг на дружку.

– Ну? – сказала я.

– В смысле?

– Давно не виделись. Как дела?

Она скорчила грустную мину.

– Ох, Мэг. Прости, пожалуйста. Бросила тебя тут одну на тыщу лет.

– Да ладно, – ухмыльнулась я. – Отдых пошел мне на пользу!

Она рассмеялась.

– Ужас, какая я была дура. И как меня угораздило?

– Да ты не виновата, – сказала я. – Ну кому могло прийти в голову, что Норман окажется тренером по личностному росту? Я вообще раньше о таком не слышала!

– Может, ты и права, – вздохнула Элис. – Но я поверить не могу, что так по-идиотски себя вела утром. Почему ты меня не остановила? – Я скорчила рожу, и она продолжила: – Ну да, ты пыталась. Как обычно, ты была права, а я тебя не послушала. – Она вдруг хихикнула. – Надеюсь, я больше никогда не увижу Нормана.

Я тоже хихикнула.

– Не волнуйся, едва ли он мечтает поскорей с тобой встретиться.

Мы помолчали. Потом Элис сказала:

– Теперь это таким бредом кажется. Подумай только, у мамы – парень!

Я подумала, что, вполне возможно, когда-нибудь у Вероники будет парень, и Элис придется с этим смириться. Но сейчас был не самый подходящий момент, чтобы об этом поговорить.

– Как мама? – спросила я.

– Отлично. Мы здорово поговорили. Разобрались во всем. Мне впервые в жизни стало ее жалко. И я впервые смогла сказать ей, что я чувствую, и не орать на нее при этом. Я все ей рассказала в итоге. Как мы следили за ней, и про аппендицит, и что мы видели ее в кино.

– А рассказала, что давала Джейми красные и оранжевые конфеты?

Элис состроила гримасу.

– Ладно, почти все. Про конфеты расскажу как-нибудь в другой раз.

– А как Джейми?

– Бедняга. Целый час лежал клубочком у мамы на руках. Такой стал сладкий ребенок. Наверняка завтра опять будет вредничать, но это ничего. Теперь я буду помогать маме. Раньше я вроде как его подначивала, чтобы наказать маму за то, что она нас увезла из Лимерика.

Я улыбнулась.

– Я рада, что теперь все хорошо.

Элис легла на кровать.

– А уж я-то как.

– Знаешь, а похоже на твой предыдущий чокнутый план, – сказала я, подумав минутку.

– В смысле?

– Ну, в прошлый раз ты хотела, чтобы вы вернулись обратно в Лимерик, и ничего из этого не вышло, но зато мама разрешила тебе почаще приезжать. А сейчас – оказалось, что никакого парня у нее и не было, зато вы помирились. И наконец разговаривать друг с другом начали. Думаю, вы все теперь станете счастливее. Так что хоть и шиворот-навыворот, но твой план все-таки сработал.

Она ухмыльнулась.

– Может, ты и права. Но все равно, Мэг, прости меня. Ты тут, наверное, чуть не чокнулась.

Это да. Если я когда-нибудь засяду писать мемуары, вряд ли я распишу эту поездку в Дублин как счастливейшую неделю своей жизни.

Я пожала плечами.

– Да ладно, все нормально.

Элис посмотрела на меня в упор. Она знала, что я вру, и я знала, что она знает. Но какая разница. Ложь во благо друзьям разрешается.

Элис вдруг вскочила.

– Так, надевай все самое лучшее. Мама ведет нас ужинать.

С самым лучшим у меня было неважно, поэтому я надела любимые джинсы, а Элис одолжила мне под них классную кофту. Потом мы выпрямили утюжком волосы, побрызгались новыми духами Элис и накрасили ногти бледно-розовым лаком.

Чуть погодя к нам зашла Вероника.

– Ух ты! Отлично выглядите, девчонки.

– Спасибо, мам, – сказала Элис и в шутку поклонилась. – Ты тоже неплохо смотришься. Кстати, куда мы идем?

Вероника наморщила лоб.

– Даже не знаю. Столько хороших мест, трудно выбрать. Может, стоит…

Мы с Элис переглянулись и выкрикнули хором:

– …посоветоваться с тренером!

Потом мы втроем так долго хохотали, что чуть не лопнули.

Глава двадцать пятая

Следующим утром я проснулась в отличном настроении. Последний день в Дублине – и первый день без тайных планов Элис. На повестке у нас было исключительно веселье.

За завтраком все вели себя идеально. Джейми послушно ел хлопья, а Элис с Вероникой болтали, как лучшие подружки. Я бы даже ревновала, если б Элис не была так счастлива.

Когда мы убирали со стола, Элис спросила:

– Мам, ты встречаешься сегодня с Норманом?

Вероника неловко улыбнулась.

– Ну да. Курс заканчивается только в следующую пятницу. Ты же не против?

Элис рассмеялась.

– Нет, мам. Вообще нет. Хочешь мы с Мэган посидим с Джейми?

– Очень мило с вашей стороны, но, пожалуй, нет, – ответила Вероника, подумав. – Лучше ему пойти сегодня в садик, а то у него совсем распорядок нарушился.

Я посмотрела на Джейми, ожидая, что он сейчас устроит припадок, но он только улыбнулся во всю мордаху:

– Ура! Я иду в садик. Буду играть в песочнице с Джейком и Ниаллом.

Я опустила голову, чтобы скрыть улыбку. Поразительно, как семья может измениться за двадцать четыре часа.

Когда Вероника с Джейми ушли, мы с Элис отправились в торговый центр по соседству. Я купила для Рози обещанных конфет – безвредных, светло-розовых, с натуральными красителями. А потом мы пошли в мастерскую, где можно было самим делать мягкие игрушки. Я сшила Рози очень симпатичного желтого мишку с большим оранжевым бантом на шее. А Элис Джейми – ярко-фиолетового кролика с красными ушами. Мы решили, что Джейми будет в восторге от такого чокнутого зверя.

Маме я купила экологически чистый гель для душа. Он был гнусного цвета зеленой слизи и пах тоже не особо приятно. Сказать по правде, он пах просто омерзительно – крапивой, гниющей травой или чем-то таким, – но я знала, что маме подарок понравится.

Для папы – журнал про футбол и шоколад с апельсиновой начинкой, его любимый.

Еще мы с Элис скинулись на классную книжку для Джейми.

– Он обожает, когда я ему читаю, – сказала Элис, – но я это делаю раз в год. Теперь буду ему читать каждый вечер.

Я улыбнулась про себя. Конечно, Элис будет вечно занята своими делами, но план все равно хороший.

Потом мы просто гуляли. Катались вверх-вниз на стеклянном лифте, пока охранник не пришел. Он совсем не злился, только подмигнул нам и сказал, что надо бы дать лифту передохнуть. Еще устроили перекус – фруктовые коктейли (мама бы мной гордилась) и чипсы. А потом Элис велела мне ждать ее у входа в ювелирный магазин, а когда она вышла, в руках у нее была коробочка, завернутая в блестящую фиолетовую бумагу. Она сунула коробочку мне в карман и сурово велела не открывать, пока не сяду в поезд.

Когда мы вернулись домой, мне уже пора было собираться. Вероника отвезла нас на вокзал и купила мне два журнала и книжку. За турникет без билета не пускали, поэтому нам пришлось прощаться там.

– Мы будем по тебе скучать, Мэган, – сказала Вероника. Сколько раз я это от нее слышала, но впервые мне показалось, что она говорит искренне. Джейми тянул меня за куртку, пока мое ухо не оказалось на уровне его рта.

– Я не сказал маме про красные конфетки. Я обещал.

Я улыбнулась ему и шепнула в ответ:

– Молодчина. Пусть это будет наш маленький секрет.

Потом он влажно чмокнул меня в щеку. Пришлось ждать, пока он отвернется, чтобы вытереть щеку рукой. Элис обняла меня. Когда мы жили рядом, мы никогда не обнимались. А теперь такое впечатление, что мы всю жизнь только этим и занимались.

– Когда мы теперь увидимся? – спросила я.

– На следующих выходных в школе концерт, а еще на следующих папа приезжает, так что, может, через три недели? – Она посмотрела на маму.

Вероника улыбнулась.

– Конечно. Можешь поехать, когда захочешь.

Мы еще раз попрощались, я прошла через турникет и зашагала к поезду. На перроне я обернулась. Элис щекотала Джейми, а Вероника смеялась над ними. Такими счастливыми я их с полгода не видела.

Элис посмотрела на меня и помахала. Я помахала в ответ и зашла в вагон.

Усевшись, я развернула подарок от Элис. Это оказалась крошечная серебряная книжечка на цепочке. Мило, но почему именно книга? Тут я увидела записку, спрятанную на дне коробочки.

Это дневник, отмечай в нем свой личностный рост. Спасибо за все.

Элис.

Я рассмеялась. Поезд тронулся, я откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Надо же, как давно я не была дома.

Я подумала о том, как ехала в Дублин, вспомнила записку от мамы. Интересно, сколько правил я в итоге нарушила? Впрочем, то, чего она не знает, не может ей навредить. Правда ведь?

* * *

Несколько часов спустя поезд прибыл на вокзал в Лимерике. Мама, папа и Рози встречали меня на перроне. Я выбежала из вагона и обняла их. Рози принялась скакать и тянуть меня за руку.

– Конфетки. Конфетки. Конфетки для Рози?

Я улыбнулась и полезла в рюкзак. Было здорово вернуться домой.

На том, как говорится, и конец…

…хотя есть еще кое-что.

Глава двадцать шестая

Прошло две недели. В субботу утром я убиралась в своей комнате, когда вдруг позвонили в дверь. Я побежала открывать, обрадовавшись передышке, – мне до ужаса надоело разбирать горы грязных носков без пары, старых дисков и прочего хлама.

Я открыла дверь и увидела Элис. Она улыбалась до самых ушей. Я так удивилась, что просто стояла, разинув рот. Видок у меня, наверное, был глуповатый, но Элис любезно на этот счет промолчала. Наконец ко мне вернулся дар речи.

– Эл, – сказала я, – ты что тут делаешь? Я думала, в эти выходные к вам папа приезжает.

Она пожала плечами.

– Да, такие были планы, – сказала она беспечно. – Но потом они немножко изменились. И я приехала сюда.

Я рассмеялась.

– Вижу. Входи давай.

Я была жутко рада ее видеть. Тусоваться с Элис – куда веселее, чем разгребать старые носки. (С другой стороны, почти что угодно веселее, чем разгребать носки.)

Мы пошли в мою комнату. Элис была какая-то странная, но я никак не могла понять, в чем дело. Она как будто была на взводе. Вся дерганая, нервная. И от этого я сама нервничала.

В голове вертелись вопросы.

Почему она здесь?

Почему одна?

Она что, поругалась с мамой?

У нее очередной чокнутый план?

Смогу ли дать ей отпор, если она снова попросит помочь?

Элис села на кровать, я села рядом с ней. Да, вопросов у меня была куча, но я боялась узнать ответы. Мне так надоели трагедии – не передать словами.

– Хочешь, музыку послушаем? – спросила я.

Она покачала головой.

– А в «Монополию» поиграть?

Опять нет.

– Может, в свингбол?[2]

Тоже нет. Я не знала, что еще предложить. От всех своих любимых занятий Элис отказалась. Что вообще происходит?

Она повернулась ко мне. Глаза у нее прямо сияли.

– Давай, Мэг. Спроси меня.

– О чем? – Я совсем растерялась.

– Спроси, почему у нас планы изменились. Спроси, почему я здесь.

Я вздохнула.

– Ладно. Почему у вас изменились планы? Почему ты не в Дублине с папой?

Она не ответила. Мне хотелось взять ее за плечи и потрясти.

– Эл, ау. Скажи, почему ты здесь.

Вдруг Элис вскочила, потянула меня за руки, чтобы я тоже встала, и принялась обнимать меня и танцевать, как будто ну совершенно съехала с катушек. Я потерпела минуту, потом вырвалась. Когда люди ненормально себя ведут, я всегда начинаю нервничать.

– Эл? Что происходит? – с опаской спросила я.

Она перестала танцевать и затараторила:

– Короче, я не в Дублине, потому что мама захотела поехать на выходные в Лимерик. Сказала, так надо. Она… Она… она ищет квартиру. Мы… мы… то есть мама, Джейми и я… мы…

Она замолчала и опять обняла меня.

– Вы… – Я не смела надеяться.

Она кивнула.

– Да, мы… – Ни одна из нас не могла это произнести. На пару секунд воцарилась тишина, а потом нас прорвало.

– Мы переезжаем в Лимерик!

– Вы переезжаете в Лимерик!

И мы стали прыгать, скакать, кричать и обниматься, а потом еще прыгать и еще скакать.

Через десять минут, когда мы немного успокоились, Элис объяснила, что произошло.

– В общем, благодарить в итоге надо Нормана.

– То есть это он предложил?

Элис рассмеялась.

– Не совсем. Он же тренер. Ему нельзя ничего предлагать. Он только слушает и ждет, пока клиенты сами не додумаются.

Я тоже рассмеялась.

– И?

– Ну, после дорогущего четырехнедельного общения с Норманом мама обнаружила, что, переехав в Дублин, она взяла все свои старые проблемы с собой, а заодно нажила парочку новых.

– Только парочку?

Она рассмеялась.

– О’кей. Кучу новых проблем. В общем, Норман помог ей понять, что проблема была не в Лимерике. И что бегство в Дублин ничего не решит. Поэтому мы возвращаемся обратно. Мы сможем каждый день видеться с папой, а я смогу когда угодно видеться с тобой. И Джейми пойдет в свой старый сад, где ему так нравилось. К тому же там не знают, что он сделал с Робби Уильямсом! – Я засмеялась, а Элис продолжала: – Мама хочет пойти учиться дизайну интерьеров, а потом найти работу на полставки.

– Молодчина Норман, – засмеялась я. – По-моему, ты должна послать ему открытку с благодарностями.

Элис помотала головой.

– Вот уж не думаю. Едва ли ему приятно будет вспомнить о моем существовании.

– Может, ты и права. Так когда вы переезжаете?

– Это самое крутое. Стоит маме принять решение, она тут же начинает действовать.

Это правда. В прошлом августе Вероника решила переехать в Дублин, и меньше чем через неделю они собрали вещи и уехали.

– Значит, скоро? – спросила я.

– Говорю же, она прямо сейчас смотрит квартиру. Тут, за углом. Около магазина. Если ей все понравится, к Пасхе мы переедем.

Я подумала секунду.

– Но так это же всего через три недели!

– Знаю. – Элис расплылась в улыбке. – Просто обалдеть, как здорово, да? После Пасхи мы вместе пойдем в школу. Будем вместе делать домашку. И ненавидеть Мелиссу. И сможем вместе пройти конфирмацию[3], как всегда хотели. Все будет точно так же, как раньше.

Я улыбнулась и повторила:

– Все будет точно так же, как раньше.

– Только мама с папой больше не будут ругаться целыми днями.

Элис так широко улыбалась, что я боялась, как бы у нее лицо не треснуло.

Наверное, нельзя умереть от счастья, потому что если б можно было бы – я бы в тот день точно умерла. Похоже, мы все наконец-то заживем счастливо.

Через час пришли Вероника с Джейми. Мы с Элис побежали ее встречать. Вероника позвенела ключами.

– Хорошие новости. Квартира наша на год. Для начала. Можем въезжать, когда хотим.

Элис стискивала свою маму в объятиях, пока та не запросила пощады.

Мама пригласила Веронику на чашку травяного чая. Мы все вместе сидели в гостиной. Джейми играл в Барби с Рози. Мы с Элис красили друг другу ногти.

Мама сказала Веронике, что очень рада их возвращению в Лимерик. По-моему, она сказала это даже искренне. Вероника пила вонючий травяной чай и не кривилась и съела два овсяных печенья из цельнозерновой муки без соли. Они сидели рядом на нашем большом старом диване. Я посмотрела на их ноги. На маме были удобные кожаные сабо, по сравнению с изящными остроносыми туфлями Вероники они выглядели громоздкими, тяжелыми и уродскими. Не думаю, что эти двое когда-нибудь подружатся, но, по-моему, они очень старались.

Весь день мы с Элис смеялись и шутили и едва сдерживались, чтобы не умереть от счастья.