Читать онлайн Принц из сети бесплатно

Принц из сети

Глава 1. «Я и ты»

– Всего три чемодана? Сандра, ты реально в Лондоне корпеть над учебниками собралась?

Звонкий смех Аделины вырвал меня из собственных мыслей. Подхватив с полки еще одну водолазку потеплее, перевела на подругу задумчивый взгляд и улыбнулась. Уже завтра вечером, покидая Москву, я буду скучать по этой затейнице и хохотушке. Никто так, как Адель не умеет столь красочно прожигать жизнь и тратить деньги богатых родителей, а еще ввязываться во всякие авантюры и безупречно из них выходить с высокоподнятой головой. Однозначно, среди дождей, туманов и чопорных англичан этой чертовки мне будет жутко не хватать.

– Так я и еду учиться. К тому же, выбрала интенсивный курс, а значит, прохлаждаться мне будет некогда.

– Ну и нафига тебе все это надо? Могла оставшиеся два курса и здесь закончить, найти нормального мужика и жить в свое удовольствие.

– Мне надо! – не хотелось в очередной раз поднимать эту тему, где наши мнения принципиально расходились.

Адель промолчала, но ее насмешливый взгляд говорил гораздо лучше нее самой. Подруга и не скрывала, что считала меня придурковатой, той, что отказывалась идти проторенной дорогой, ища проблемы на свою задницу. Да, мои родители очень обеспеченные люди, и я живу ни в чем себе не отказывая, но и сама хочу что-то из себя представлять. Для меня самореализация – не пустое слово, и что бы ни говорили мои друзья, свой путь я пройду до конца.

– Как же скучно-о-о, – протянула Аделина, развалившись на моей кровати. Длинные пряди ее гладких темных волос разметались по подушке, а в воздух взлетели стройные ножки в новых итальянских полусапожках из последней коллекции. – Уже устала тебя ждать, Апраксина. Быстрее пакуй свои вещички, а лучше горничной дай распоряжение. Я и не стала бы на твоем месте возиться с каким-то барахлом, раз для этого имеются специально обученные люди.

– Вот именно, люди. И у них в этом доме хватает других забот.

Сколько бы я не напоминала об этом, Адель с легкостью забывала. Для нее Нина Васильевна, моя няня, женщина, которая вырастила меня, дала больше любви и заботы, чем родная мать, и та была лишь обслугой, человеком второго сорта. На этот счет ее взглядов я никогда не разделяла, не позволяя обижать или как-то унижать моих домочадцев. Но за пределами дома старалась об этом помалкивать. С воспитанием Нины Васильевны я и так слишком часто чувствовала себя белой вороной в кругу друзей. А других у меня попросту не было и не могло быть. Как любила повторять мама: «Наше положение обязывает общаться лишь с теми, кто тебе ровня».

Это же завидное положение превратило Александру Владимировну Апраксину, нареченную в честь бабушки – академика и гордости семьи по отцовской линии, в модную Сандру. Сначала это невероятно бесило и резало слух, но маменька настояла, что никаких Саш и, Боже упаси, Шурочек в ее доме не будет. А отцу как всегда было не до меня. Потому что, чем больше он зарабатывал денег, тем реже мы встречались за ужинами и разговаривали как в старые добрые времена, а он становился все более безразличным и раздражительным.

С мамой, которая ни одного дня в своей жизни не работала, все обстояло ровным счетом наоборот. С годами она выглядела все ухоженнее и красивее, правда, все больше времени проводила на курортах и в салонах красоты. Даже после рождения Ванюшки сразу же улетела на острова «восстанавливать форму и душевное равновесие», оставив младенца на попечение нянек. Но мама – это мама, не лучше и не хуже, чем у моих подруг. Другой я никогда не знала и давно привыкла принимать ее такой, какая она есть.

Мой смартфон пропищал, возвещая о новом сообщении, и Адель, не спрашивая, тут же подхватила его в свои загребущие ручонки с короткими пальчиками, но безупречным маникюром. Я снова лишь улыбнулась ее непосредственности. Секретов от лучшей подруги у меня никогда не было, чтобы там ни пришло, ей и так об этом станет известно. Иногда казалось, что Адель знает обо мне даже больше, чем я сама.

– Так-так… Что-то интересненькое, – в ее темных бархатных глазах заплясали чертята, в то время, как пальчики что-то быстро набирали.

– Надеюсь, ты не строчишь от моего имени Елисею? На всякий случай напоминаю, что мы расстались и обсуждению это не подлежит, – проговорила я, одним глазом сверяя вещи в чемодане со списком, который набросала еще вчера вечером от руки, дабы ничего не забыть.

– Расслабься. Конечно же нет, за кого ты меня принимаешь? – заверила Адель, продолжая что-то печатать в моем смартфоне, да с такой лукавой улыбкой, словно задумала нечто необычное. – Я всегда говорила, что твой Елисей придурок, а такой красавице найдем принца получше. Вот, например, какого-нибудь английского лорда.

– Сейчас же прекрати! – не выдержала я, осознав, что эта сводница затеяла. – Даже не вздумай регистрировать меня на сайтах знакомств! Если моя фамилия где-то засветится, а до отца дойдет эта информация, а она обязательно дойдет, нам обеим не сносить головы! А ну, живо отдай!

Завалившись на подругу, попыталась отобрать свой телефон, но та лишь снова расхохоталась и принялась уворачиваться, одной рукой спрятав мой смартфон под подушку, на которой и лежала.

– Да ты со скуки там помрешь, если я о тебе не позабочусь, – посыпались «разумные доводы» в пользу ее очередной безумной затеи. – Это новое приложение «Me and you» (Я и ты), не слышала? О нем весь интернет шумит который день. Говорят, один гений разработал на спор буквально на коленке, а осчастливил уже тысячи людей.

– И что же он такого придумал? – поинтересовалась я из чистого любопытства, на время прекратив атаку.

– Все конфиденциально, высший уровень защиты, никто никогда не узнает, кто ты на самом деле, если сама не захочешь. Анкета составлена необычно, вопросы крышесносные, но те, кто зарегились, уверяют, что реально можно найти своего человека.

– Мне-то это зачем? – я не желала забивать голову всякой ерундой, когда прежде всего нужно сосредоточиться на переезде и учебе.

– Хоть поржешь, когда станет скучно. Тебя же это ни к чему не обязывает. И друзей новых найдешь в Лондоне, ведь пока ты там никого не знаешь, – желая развлечься за чужой счет, Адель умела быть убедительной.

– Бог с тобой, делай, что хочешь. Только, чтобы ни фамилии моей, ни фотографии там не было, – сдалась я, продолжая собирать злосчастный чемодан, в который хотелось запихнуть гораздо больше положенного. А в случае с Адель всегда работал один и тот же принцип: «Чем бы дитя не тешилось… лишь бы не выкладывала без разрешения мои снимки в инстаграм».

– Как скажешь. Тогда напишем: «Оля из деревки едет в Лондон!»

– Не-не-не! Блогершу из меня тоже делать не надо. И потом, какая еще деревка?

– Хорошо, не хочешь быть Олей, будешь Шурой, тебя же так никто не называет? А деревка – это просто круто! Я в одном журнале читала, что такая тенденция пошла: олигархи всего мира мечтают о нечёсаных колхозницах, чистых и наивных, с широкой русской душой. И что сиськи силиконовые им надоели и губы, накаченные ботоксом, все натуральное подавай.

– А это тут причем? – расхохоталась уже и я.

– А при том! «Шура из деревки» – то, что надо, беспроигрышный вариант! И фотка на аватарку у меня есть подходящая. Помнишь, ты присылала, когда к няне своей ездила? Ты там в сарафане с косой в профиль стоишь солнцем подсвеченная, на голове венок из цветов. Русская красавица – мечта заморских принцев, а кто на фото не разберешь.

– Да, там, и правда, не разберешь, – согласилась я, вспоминая чудесную неделю, проведенную с моей престарелой няней в ее родном сельском доме.

– Готово. Осталось анкету заполнить. Ну что, погнали? – воодушевилась Адель, тут же завалив меня абсолютно безумными вопросами, на которые по инструкции нужно было отвечать быстро и не думая, что я и делала, весело завершая свои сборы.

Уже через час, наряжаясь на праздничную вечеринку, которую подруги устроили в одном из клубов по случаю моего отъезда, я и думать забыла о дурацком сайте знакомств. Перед тем как уехать, по привычке забежала в детскую проведать братишку. Мила, его няня, как раз выходила из комнаты с пустой бутылочкой, предупредив, что Ванюшка все слопал и уснул.

– Приеду на новогодние каникулы, а ты уже вырастешь и первые шаги без меня сделаешь, богатырь, – с грустью прошептала я, склонившись над кроваткой.

«А скорее всего и без мамы», – подумала, но отчего-то не стала произносить вслух, боясь расстроить несмышленого малыша. Я-то знала, мама не любила подолгу задерживаться в этом доме, а тем более возиться с детьми, хоть они и ее родные. Уже через месяц, другой она найдет себе новое призвание: в живописи, лепке глиняных горшков или благотворительности. А отец на все согласится и во всем поддержит, лишь бы не играла на его нервах своими приступами депрессии.

Посапывая, Ванюшка тихонько спал, смешно раскинув пухленькие ручонки на уровне головы. Насмотревшись на него, я и сама как-то пробовала так уснуть, но мне его любимая поза отнюдь не показалось удобной.

Вот он человек, по которому я действительно буду скучать. Хоть с собой забирай. Ну и по отцу, конечно же. Улечу в Лондон, и останутся мои мужчины совсем одни, предоставленные только поварам да нянькам.

Глава 2. Целуя незнакомцев

Спускаясь по лестнице на первый этаж, нельзя было не заметить, как мило мама беседовала с Адель. Звонко смеялась, манерничала, перебирала пальчиками, на которых сверкали кольца с бриллиантами, пряди ее волос, нахваливая выбор стилиста.

У них всегда было много общего и часто с грустью я даже ловила себя на мысли, что о такой дочери она и мечтала: самоуверенной, эффектной, знающей толк в моде, макияже и мужчинах, а совсем не обо мне, скромнице и заучке. Видела бы заранее, какой я вырасту, никогда не позволила бы отцу назвать меня в честь бабушки – академика. А так, карма все-таки наложила свой отпечаток.

Форму мама действительно восстановила и в свои сорок пять Анна Дмитриевна Апраксина выглядела не многим старше моих подружек. Дизайнерское платье в нужных местах открывало обзор на ее подтянутое, позолоченное загаром тело. Образ непременно дополняли туфли на высоких каблуках – шпильках, в которых она шествовала с достоинством истинной королевы. Вот только я и наш семейный врач, Семен Петрович, прекрасно знали, что подобная обувь ей давно противопоказана из-за прогрессирующего заболевания суставов. Но мама предпочитала скрывать свой недуг, заглушая боль горстями таблеток, лишь бы оставаться неписанным эталоном для завистливых подруг и толпы поклонников в лице партнеров отца.

– Сандра, девочка моя, ты пойдешь на прощальную вечеринку в этом?!

Придирчивый взгляд ее холодных голубых глаз просканировал меня с головы до ног. Но на ее недовольство я лишь мило улыбнулась.

– Да, мам, мне так удобно.

– Но это же джинсы и кроссовки!

– Заметь, дизайнерские джинсы и кроссовки, в таких и на королевский прием пойти не стыдно.

– А где твой макияж? Укладка? – не унималась маман, нервно взбивая собственную прическу из идеально уложенных белокурых прядей. – Посмотри на Адель. Неужели так трудно соответствовать…

Эти слова я слышала едва ли не с рождения. Что-что, а соответствовать ее постоянно меняющимся критериям у меня никак не получалось, и я снова чувствовала себя каким-то гадким утенком. Были у меня и укладка и макияж, но недостаточно броские и профессиональные, чтобы угодить изысканным вкусам моей требовательной матери.

– Все, нам пора. Хорошего вечера, – поцеловала маменьку в щеку, как положено воспитанным девочкам, и поспешила скрыться, утянув за собой Адель на ее пятнадцатисантиметровых «ходулях».

Но уйти не успела, так как в эту самую дверь вошел напряженный отец и один из его бизнес-партнеров. Илья Ильич в последнее время зачастил с визитами в наш дом, и его присутствие всякий раз меня напрягало. И дело было даже не в его лоснящейся залысине, внушительных размеров брюшке и откровенно похотливых взглядах. Этот скользкий человек не внушал доверия, и я не понимала какие дела мог иметь с ним отец, который всегда был крайне разборчив в людях.

– Добрый вечер, – поздоровался папа, окинув меня и Дельку усталым взглядом, словно и сейчас мыслями был где-то далеко отсюда.

– Здрасьте, Владимир Иваныч, – отозвалась Аделина.

– Привет, пап. Если б знала, что сегодня ты приедешь пораньше, отказалась бы от этой глупой прощальной вечеринки, – призналась я, на радостях утонув в объятьях отца, и стараясь не думать о том, что за моей спиной подруга, организовавшая эту самую вечеринку, почти наверняка, обиженно надула губы.

– Езжай, дочка, развлекайся. Тем более мы и сами уезжаем на деловой ужин. Вот, приехали забрать твою маму, – пояснил отец, вежливо улыбнувшись.

– Вот и отлично! – обрадовалась Делька, тут же подхватив меня за руку. – Приятного вечера! А мы уже опаздываем.

– Сандра, – прошептал Илья Ильич, когда я проходила мимо, то ли выказывая свое почтение, то ли раздевая взглядом.

На дорожке у дома в свете уличных фонарей накрапывал мелкий дождь, предвещая пасмурную московскую осень, но я лишь улыбнулась, подставляя лицо каплям дождя. Мне бы самое время привыкать, для Лондона это обычное явление.

– Что ты творишь, бестолковая?! Кожу испортишь! – надо мной тут же появился прозрачный зонт подруги и ее возмущенная физиономия. – Хоть представляешь, сколько опасных примесей в этой воде? Мой косметолог в такую погоду даже из дома высовываться не советовал.

«Хорошо, что у меня нет такого косметолога и я без зазрений совести могу позволить себе наслаждаться дождем», – подумала я, залезая на заднее сиденье припаркованного у дома автомобиля.

– Ну! Что тормозим? В клуб, Вася, гони в клуб! – торопила Адель своего личного водителя, приятного мужчину, и, кстати, бывшего военного, который ей в отцы годился. Но, не внимая моим просьбам, относилась она к нему на порядок хуже, чем к какому-нибудь прыщавому подростку.

Пока неудачники толпились под дождем у входа одного из самых престижных заведений столицы, мы с Адель беспрепятственно прошли внутрь. Золотая карточка с внушительным банковским счетом и фамилия отца, который является частым гостем в Кремле, творят настоящие чудеса! И кто бы что ни говорил, а деньги в этом мире решают если не все, то почти все.

VIP-ложа на верхнем уровне и столик, заставленный алкоголем, который нам за неделю не выпить, а еще изысканными блюдами с модными названиями. К концу вечеринки большая часть этой роскоши так и останется нетронутой, потому что есть там по сути нечего. Но девчонки каждый раз заказывают одно и тоже, чтобы соответствовать своему высокому статусу.

Натянула на лицо счастливую улыбку и обняла подруг. Сначала пухленькую Николь, наверняка истязающую себя очередной диетой, вместо того, чтобы элементарно пойти заниматься в спортзал. Еще ее дед сделал состояние на ресторанном бизнесе в Европе, культ еды – это у них семейное. Затем изящную Мишель, дочь министра, которая очаровательна, как ангел, но столь же глупа и наивна. И, наконец, Доминику, нашу нефтяную принцессу и любительницу острых ощущений. Вот «великолепная пятерка» и в сборе!

– Сандра, за тебя! Как обустроишься, соберемся тем же составом в Лондоне, – произнесла тост Николь, и все радостно заверещали, чокаясь наполненными бокалами.

Время летело быстро и уже совсем скоро девчонки все чаще стали посматривать в сторону танцпола и бара в поиске симпатичных парней.

– А давайте сыграем в игру! – Доминика соблазнительно закусила губу, накручивая на палец прядь кудрявых темных волос. Она и так азартна, а как подопьет, ее только и тянет соревноваться. – Если, конечно, вы не такие трусихи и недотроги, как я думаю?

– Мы и трусихи?! Обижаешь! – пошатнулась готовая на подвиги Адель.

– А слабо поцеловать незнакомца?

– Любого? – воодушевилась Мишель, хлопая длинными ресницами.

– Нет, конечно. Того, кого мы для тебя выберем.

– Но выбираем только хорошеньких! – постановила Николь, так же включившись в эту безумную игру.

– На что спорим? – у Адель все сводилось к деньгам, иначе для нее было просто не интересно. И все понимали, что вопрос стоял не «на что?», а «на сколько?».

– Да, сущие копейки. Один поцелуй – тысяча баксов, – постановила Доминика. – Нас пятеро, если все справимся, останемся при своих. А если кто-то струсит, пополнит банк.

– И на неделю изменит статус в инстаграм на «Я трусиха и недотрога!», – как всегда, не подумав, ляпнула Мишель.

– Можно, я не буду в этом участвовать? Мне завтра улетать, к чему все эти случайные знакомства?

– Нет! – воззрились на меня решительно настроенные четыре пары глаз.

– Ты и так пьешь меньше всех. Вот и пойдешь первой, покажешь нам класс, – выдала Адель, задорно подмигнув девчонкам.

Только я, не ожидая подобного поворота, обиженно насупилась. Лучшая подруга называется. Я тебе еще припомню! Прощальная вечеринка, мать вашу!

– Ладно, выбирайте жертву, – сдалась я, глубоко вдохнув, расправив по плечам свои длинные светлые волосы и поправив лифчик, который скрывал лишь небольшой топ.

Четыре воодушевленных физиономии переглянулись и принялись всматриваться в толпу на танцполе и возле бара, выискивая того самого несчастного.

– Может, этот, плечистый? – предложила Николь. Ей всегда нравились мужчины сильно покрупнее. Скала Джонсон точно был в ее вкусе.

– Нее, ты на его морду посмотри. Он же на маньяка похож, – отговорила ее Доминика, а я едва не начала грызть ногти, чего отродясь не делала, наблюдая за этим действом.

– А тот возле барной стойки, в синей рубашке? – восторженно пропищала Мишель.

– Да, красавчик, ничего так. Но его уже пошатывает, он сейчас кого угодно поцелует, а так не считается, – проигрывать Адель не любила, как и давать кому-то видимые преимущества.

– Вот наш вариант! – воскликнула Николь. – Сразу видно, деловой мужчина. Почти не пьет. Его друг как раз куда-то отошел, а он сидит и скучает в VIP-зоне.

– Да, вроде симпатичный. И никогда прежде я его здесь не видела, – удивилась Доминика, которая была в этом клубе завсегдатай.

– Решено! Действуй, Апраксина, сейчас или никогда, – напутствовала лучшая подруга, напоследок смачно шлепнув меня по заднице.

Глава 3. Необычное предложение

СТАНИСЛАВ

– Давай-давай, Бестужев! И еще по одной. Тот, кто столько работает, должен хоть иногда расслабляться и сбрасывать стресс, пока крышняк не поехал от перегруза.

– Да какой перегруз? Я в норме. Когда любишь свою работу, от нее и не устаешь.

Сенька знал, что с моими перемещениями по планете застать меня дома в Москве очень сложно. А вырвать из плотного графика, когда параллельно ведешь несколько крупных проектов в разных странах, еще сложнее. Поэтому хитрый лис, который после недавнего развода отчаянно жаждал встречи, буквально меня похитил. Предложил встретить в аэропорту, пообщаться по дороге. В этом я по наивности не смог ему отказать. Думал, переживает мужик, поддержу его, выслушаю.

Только Арсений, не предупреждая, затащил меня прямиком в свой клуб, усадил за стол и сказал, что никуда не отпустит, пока мы не напьемся до поросячьего визга, как в студенческие времена, и не покутим от души. Не сказать, что звучало сильно заманчиво, но и сбежать от него так просто теперь я уже не мог.

– Вижу, в какой ты норме. Даже здесь не вылезаешь из смартфона, – ухмылялся он, вероятно сожалея, что не запер мою мобилу вместе с рабочим ноутом в багажнике своего новенького мерина.

– Благодаря одному хорошему другу переношу завтрашние утренние совещания и встречи, – пояснил я, вылезая из календаря, где все наконец раскидал, а теперь бегло просматривал результаты последнего тестирования. – Мы сейчас новое приложение обкатываем. Занятная вышла игрушка, – с гордостью поделился я.

– Что-то интересное?

– Да, шутки ради поспорил с одним талантливым парнишкой из Силиконовой долины, чей проект окажется успешнее.

– Ну и как?

– А ты во мне еще сомневаешься!? «Me and you» тебе о чем-нибудь говорит?

– Так это твоя игрушка?! О ней уже все соцсети гудят! Как ты это делаешь, Стас? Мы же вместе за одной партой сидели. Только я никак дальше своих клубов продвинуться не могу, а ты уже целую интернет-империю с нуля построил.

– Тоже мне, несчастный, не прибедняйся давай!

Как в старые добрые времена толкнул друга в мускулистое плечо. Только раньше тощий и долговязый Сенька непременно толкнул бы в ответ, а потом гонялся бы за мной по школьным коридорам, пока дыхание в конец не собьется, а рожа и оттопыренные уши не станут краснее самого спелого томата. А сейчас вот даже неудобно стало. Из-за меня владелец одного из самых престижных клубов Москвы расплескал текилу на дорогущие брюки, чертыхнулся и потянулся за салфеткой. Теперь у нас другие догонялки – за нулями на банковских счетах.

– Ты посиди тут немного, а я отойду на пару минут, – предупредил Арсений, поднимаясь из-за стола с такой довольной рожей, словно котяра, который уже сожрал банку сметаны, но еще за добавкой отправился. Точно что-то задумал. – Даже не пытайся удрать, Бестужев! Наша холостяцкая вечеринка только началась, – весело прокричал он, неожиданно оглянувшись.

Когда-то я обожал подобные места и сейчас полупьяный, наверняка, уже отрывался бы на танцполе, который находился этажом ниже за стеклянной перегородкой. И отсюда было видно, как там весело! Как профессионально отжигает темнокожий диджей с разноцветными дредами, и как охотно откликается на каждый взмах его руки избалованная столичная молодежь.

Я и сам не далеко от них ушел, если заглянуть в паспорт. Но в душе за последние два года со дня смерти мамы не то что резко повзрослел, а почти состарился, в корне пересмотрев все свои ценности и жизненные установки.

Смартфон подмигнул яркой вспышкой, а значит, Кейт выслала обновленную статистику, которую я так ждал. Несмотря на то, что в VIP – зоне было немного тише, чем на танцполе, сосредоточиться на цифрах и графиках, когда музыка буквально била по ушам, получалось с трудом.

Я и девушку, появившуюся возле нашего столика, расслышал не сразу. От того ли, что с головой ушел в работу? Или она просто говорила слишком тихо?

– Спасибо, нам ничего не нужно, – ответил на автомате, даже не поднимая глаз.

Но вместо того, чтобы уйти, вильнув бедрами, девушка в облегающих светлых джинсах присела со мной рядом, напряженно скрестив руки под грудью, как раз там, где заканчивался ее коротенький сексуальный топ.

– По-вашему, я похожа на обслуживающий персонал?! – возмутилась блондинка, нахмурившись и недовольно сверкнув яркими голубыми глазами.

– Нет… Не знаю, – честно ответил я, отложив в сторону смартфон.

Стоило девушке поймать мою улыбку, как ее взгляд потеплел, но теперь возмущение на красивом лице сменилось смущением.

Она завораживала. Было в ней что-то, заставляющее на нее смотреть, разглядывать приятные черты лица, едва тронутого косметикой. Смаковать, вдыхать тонкий цветочно-фруктовый аромат, который окутал меня, едва девушка оказалась рядом.

«Кто же ты такая и зачем подошла ко мне? Какая-то старая знакомая? Вроде, нет. Такие искренние и говорящие глаза, которым позавидовал бы и олененок Бэмби, я точно запомнил бы», – неожиданно поймал себя на мысли.

Высокая грудь часто вздымалась и опускалась, выдавая волнение. Но загадочная красавица, завладевшая моим вниманием, упорно отказывалась говорить. Только поднимала на меня взгляд, полный решимости, как тут же пасовала и нервно сглатывала, закусывая нижнюю губу, словно боролась сама с собой. И то, что она хотела произнести, начинало пугать даже меня самого.

– Я могу тебе чем-то помочь? – решил наладить контакт первым и это сработало, потому что незнакомка кивнула, резко оглянувшись, словно высматривала кого-то за другими столиками.

– И чем же? – продолжил допытываться я, невольно наслаждаясь тем, как ее тонкие пальчики принялись беспокойно перебирать край топа под грудью, оголяя подтянутый загорелый животик.

Теперь сглатывал уже я, только не нервно, как робкий белокурый ангел, сидящий передо мной, а очень даже возбужденно.

– Глупая ситуация, – наконец призналась она, склонившись чуть ближе. – Я не знаю, как об этом сказать.

– Скажи, как есть, я все пойму, – попытался подбодрить очаровательную трусишку.

– Там за столиком, позади тебя. Нет-нет, не оглядывайся! Не хочу, чтобы мои подруги поняли, что мы говорим о них. В общем, они ужасно любят всякие споры и постоянно соревнуются между собой.

– Что ж, кажется, я тебя понимаю. Совсем недавно я тоже поучаствовал в одном дурацком споре.

– Правда? – улыбнулась девушка, явно довольная тем, как продвигалось наше общение.

Я утвердительно кивнул, намекая, чтобы она продолжала.

– В общем, если тебя не затруднит… Нужно сделать вид, как будто мы целуемся, – проговорила она совсем робко, в очередной раз стыдливо опустив глаза. – Подруги сидят далеко и с такого расстояния им не будет видно, что происходит на самом деле. Поэтому, достаточно притвориться.

Такого поворота я точно не ожидал. Но еще больше удивляло то, как девушка переживала по этому поводу, словно просила о чем-то невозможном.

– Если это все, то я с радостью готов помочь.

Голубые глаза вспыхнули ярче прежнего, а зрачки на мгновение расширились, делая взгляд невероятно глубоким. И я утонул, а моя незнакомка затаила дыхание, покорно ожидая дальнейших действий.

«Кажется, в рамках одного постановочного поцелуя мне только что дали карт-бланш», – ликовало мужское самолюбие.

Правая рука уверенно потянулась к ее лицу. Едва подушечки пальцев коснулись бархатистой кожи, очерчивая линию скулы, девушка доверчиво опустила пушистые ресницы и приоткрыла губы. Они казались такими нежными и манящими, словно два розовых лепестка, что мне, чего бы это ни стоило, захотелось попробовать их на вкус.

Это желание в один миг накрыло меня с головой, напрочь отключив мозги и лишив рассудка. Я уже и не думал, что творю. Просто притянул девушку к себе, ощущая частое биение взволнованного сердца и жар обнаженной кожи под коротким топом. Ладонь скользнула на ее затылок, жадно сминая струящиеся светлые пряди.

«К черту постановку!» – решил я, накрывая мягкие девичьи губы своими.

И это того стоило. Они оказались даже вкуснее, чем я мог себе представить. Да эту девочку целиком съесть хотелось, настолько она была нежной и податливой. Сначала я думал, что моя скромница испугается, ведь изначально сам поцелуй не планировался, отчего даже прижал ее покрепче, на случай, если станет вырываться. Но девушка даже глаз не открыла, лишь замерла на мгновение, позволяя исследовать свои губы. А когда мой язык настойчиво скользнул глубже, она мне даже ответила. Вот тогда нам обоим и сорвало крышу, даже электрические разряды по венам пошли. Теперь и ее руки зарывались в мои волосы, обвивали шею, цеплялись за плечи в поисках опоры.

Я сам прервал это прекрасное безумие всего лишь на мгновение, давая девушке в моих руках возможность отдышаться. Но в это же время за нашими спинами материализовался Сенька с двумя подругами, одна из которых, судя по всему, предназначалась как раз для меня.

– Вот это да! – присвистнул друг, бесцеремонно пялясь на мою прекрасную незнакомку. Только она, словно опомнившись после временного помутнения рассудка, явно не чувствовала себя комфортно рядом со мной. – Отошел-то на минутку, а тебя смотрю уже неплохо так прихватизировали. Я бы даже сказал, профессионально.

Голубые глаза вспыхнули знакомым огнем и с особой яростью полоснули Сеньку с девицами. А вот мою физиономию внезапно обожгла пощечина.

– Идиот! – со злостью выпалила девушка и под нашими недоуменными взглядами стремительно удалилась к своим подругам.

– Девочки, а ну-ка, погуляйте пока. Нам со Станислав Евгеничем надо бы обсудить кое-что важное, – скомандовал Арсений, присаживаясь за столик.

– Мне срочно нужна информация на эту девушку. Сможешь узнать, кто она такая? – мои глаза лучились надеждой, но дружище лишь криво улыбнулся, с сочувствием похлопав меня по плечу.

– Не очень понял, что у вас тут произошло, – начал он издалека, неторопливо наполняя наши стаканы новой порцией алкоголя, – но забудь о ней, Стас. Я не знаю, кто конкретно она. Видел тут пару раз, не больше. А вот ее подружки, особенно вон та, темненькая, мне хорошо знакомы. Эти принцессы выросли на золотых унитазах, а их важные папаши с ноги открывают министерские кабинеты. Мы для них не мужики, Бестужев, и даже не люди, а лишь банковские счета с приличным количеством нулей. Все они одинаковые, эти красивые набалованные сучки, – его симпатичное лицо исказила злая ухмылка, а взгляд упал на безымянный палец, где больше не было обручального кольца, но, напоминая о его существовании, оставалась светлая полоска незагорелой кожи. – Помяни мое слово, брат, такая баба счастья тебе не принесет. Найди кого-то из простых, кто полюбит тебя, а не твое бабло. Да хоть в том же приложении, что сам разработал. Заодно и протестируешь, – заржал Сенька, перед тем, как залить в глотку элитное горючее из стакана.

Глава 4. Разделим на двоих

«Как?! Как, черт возьми, я могла поддаться на уговоры девчонок и согласиться на этот дурацкий спор?! А потом еще и подойти к абсолютно незнакомому мужчине с просьбой меня поцеловать? Стоп! Вот как раз о поцелуях речи не было, только подыграть, а все остальное – это его личная инициатива», – мысленно успокаивала себя в такси по дороге домой, сбежав-таки с прощальной вечеринки в мою честь.

Девчонки поздравляли, а еще смеялись, мол, после столь страстного поцелуя глупо было удирать от молодого интересного мужчины, даже не обменявшись телефонными номерами. Но я и находиться с ним в одном помещении больше не могла. Стоило закрыть глаза, как я снова ощущала его запах, такой свежий и манящий, а еще горячие ладони на своем теле и пытливые жадные губы, от прикосновения которых мир вокруг остановился, а затем и вовсе растворился куда-то.

Подруги затащили меня на танцпол, но и там мне не удавалось расслабиться. Куда бы я не шла, кожей ощущала пронзительный взгляд его карих глаз и меня накрывал стыд.

«Ведь это неправильно! Я даже имени его не спросила, а позволила завладеть собой. Да еще и ответила! А как было не ответить, когда сдуревшие бабочки в животе каким-то образом отключили мозги? Сначала я думала, он просто приблизится ко мне на безопасное расстояние и подыграет, как мы и договаривались. Вот только все произошло так стремительно, что опомнилась я, лишь услышав за спиной голос его нахального друга, обвинившего меня непонятно в чем, будто я какая-то проститутка!

Хотя, я тоже хороша! Зачем пощечину влепила, сама не поняла. Он-то мне ничего плохого не говорил? Ну да ладно. Это все от волнения. Не будет в следующий раз накидываться на первых встречных девушек с жаркими поцелуями».

Внутренние дебаты с собственной совестью не прекращались, даже когда посреди ночи я оказалась дома, приняла душ и переоделась в смешную пижаму с розовыми единорогами. Не дождавшись сна и искусав губы, то ли от нервов, то ли от слишком живых воспоминаний, так и поплелась на кухню намешивать себе какао.

Не сказать, что когда-нибудь была особым ценителем этого напитка. Но привычки – наше второе я. Если все детство перед сном нянечка рассказывала тебе сказки под чашку горячего какао, то и в двадцать один, будучи уже совсем взрослой девочкой, без привычного ритуала никак не уснуть.

Когда в обнимку с пачкой молока вылезала из холодильника, а в темном дверном проеме появилась фигура отца, я едва не заорала от неожиданности.

– Не спится? – спросила, когда он молча потянулся к верхней полке за растворимым какао. Похоже, на этот «наркотик» Нина Васильевна подсадила не одну меня.

– Есть немного, – устало улыбнулся отец. – И мне налей, пожалуйста, чашечку.

Только теперь я заметила, что он до сих пор в рубашке и брюках, а значит, даже не ложился.

– Пап, у тебя все в порядке?

На мой вопрос отец лишь тяжело выдохнул и отвел потухшие глаза. Так много хотелось спросить у него и рассказать. Ведь уже совсем скоро я улечу на учебу в Лондон, где мне будет очень не хватать моих близких. Но в такие моменты к нему лучше не лезть в душу, это я хорошо знала. Поэтому занялась делом. Залила растворимый порошок горячим молоком, тщательно перемешала и отдала родителю его чашку с напитком.

Отец молча принял ее в свои широкие ладони, наслаждаясь приятным теплом стеклянных стенок и легким шоколадным ароматом, мгновенно наполнившим кухню. Уголки его губ дрогнули с намеком на улыбку и даже этому я была рада.

– Спасибо, – ответил он, удаляясь по направлению к выходу, но в дверях неожиданно замер и оглянулся. – Что бы ни случилось, помни, я очень горжусь тобой, Сашка, – внезапно изрек отец с абсолютно серьезным лицом и растворился в темном коридоре.

От его слов на глазах проступили слезы, а по спине побежали мурашки.

«Вроде еще не улетаю, а он уже прощается?»

Когда я была маленькой, мы были очень близки. Я буквально не слезала с его рук, стоило отцу появиться дома. И это его «Сашка»… Как же давно меня так никто не называл: просто, искренне и любя.

– Я тоже горжусь тобой, пап, – прошептала, всматриваясь в темноту коридора, за которым скрывался его рабочий кабинет, – и буду очень скучать. Уже скучаю.

В аэропорт я должна была успеть к пяти вечера, собранные чемоданы у двери не давали забыть об этом. Последние полдня, которые я могла провести дома с родными, проспать не хотелось, и я поставила будильник на смартфоне. Но проснулась задолго до его сигнала. Меня разбудили голоса и странный шум из кабинета отца.

Дело в том, что моя комната на втором этаже находилась ближе всего к лестнице. Наверное, поэтому я и была единственной, кто решил спуститься и посмотреть, что же там происходит. Хотя, маму с ее снотворным, продлевающим сон и красоту, как она любила говорить, в столь ранний час и пушечными выстрелами не разбудишь.

– Это ты во всем виноват, ублюдок! – отец старался говорить тише, но то, как кто-то после его слов полетел вместе с мебелью на пол, слышно было и с лестницы. – Эти игры с самого начала были не по мне.

– Подпиши бумаги и все закончится, – зло прошипел в ответ Илья Ильич, этот мерзкий, вечно заискивающий голос я бы точно ни с кем не спутала. – На меня у них ничего нет, а тебе стоит подумать, кто позаботится о твоей дочурке и женушке после конфискации имущества, пока ты будешь гнить в тюрьме. Кто пожалеет и приласкает твоих красавиц?

– Решил все свалить на меня?! Думаешь, ты так чист, а твоя схема безупречна? Нет, я тоже успел кое-что на тебя собрать. И стоит потянуть за ниточку…

На время в кабинете стало удивительно тихо, а затем раздался звук приближающихся шагов, и кто-то поплотнее захлопнул дверь изнутри. Я поспешила вернуться в комнату, пока меня не заметили. В том, что у отца большие проблемы, к которым Илья Ильич имеет прямое отношение, не было никаких сомнений.

Произошедшее дальше, напоминало настоящий кошмар. Какое-то время спустя я как раз вышла из душа, обернутая полотенцем. Из гостиной доносились тяжелые шаги, посторонние голоса и возмущенные крики мамы. Все, что я успела, накинуть сверху халат, и как была, с мокрой головой и в полотенце, выбежала к ней. Там уже стоял дядя Федя, отцовский водитель. За мной следом спустилась растерянная Мила с разбуженным Ванюшкой на руках, и тетя Клава, домработница.

Оказалось, в наш дом ворвались вооруженные люди из спецслужб. Они требовали немедленно сопроводить их в кабинет отца и предъявить какие-то документы. Но дверь была заперта, запасной ключ так и не нашелся, а отец не отзывался. Тогда, долго не думая, мужчины в черном принялись ее выбивать, словно мы какие-то террористы, а промедление грозит национальной безопасности.

Все домочадцы в гостиной застыли от ужаса, ничего не понимая и беспомощно наблюдая за происходящим. Только мама, не теряя самообладания, пыталась дозвониться до нашего семейного юриста, но тот не отвечал.

Дверь оказалась надежной и никак не поддавалась. В воздухе так и повисло напряжение. От каждого удара внутри что-то болезненно сжималось, а Ванюшка принялся еще больше плакать. Тогда я перехватила его из рук Милы, прижав к своей груди. Малыш уткнулся носом в мое плечо, схватился цепкими ручонками за влажные пряди волос и на удивление притих. А я все гладила его по спинке, не зная, как побороть собственный страх.

Когда дверное полотно все-таки не выдержало натиска и с грохотом рухнуло, нам всем открылась жуткая картина. В кабинете среди перевернутой мебели и вороха разбросанных бумаг лежало обездвиженное тело отца. Мама первой забежала внутрь и завизжала от увиденного. Его голова была прострелена, а одна из стен кабинета окрашена брызгами крови.

Я вошла следом и это было похоже на страшный сон.

– Папа… – прошептали онемевшие губы, а я все не верила тому, что вижу.

«Выходит, не зря ты со мной прощался…»

Ноги подкосились, но мне пришлось собрать всю волю в кулак, иначе так и грохнулась бы прямо с Ванюшкой на руках. А вот мамино самообладание на этом и закончилось. Нет, она больше не кричала и даже не плакала. Только, выйдя из кабинета, стала бледной, как полотно, подошла к стене в поисках опоры и медленно сползла по ней на пол. Затем обхватила колени руками и застыла с остекленевшим взглядом, уйдя глубоко в себя.

Не взирая на наше горе, люди из спецслужб упорно продолжали переворачивать все вверх дном, что-то выискивая.

– Господь наш всемогущий… Что творится-то?! – запричитала Мила, тут же зажав руками рот.

– Соболезную. Крепитесь, – посочувствовал дядя Федя, который работал у отца совсем недавно, но зарекомендовал себя, как порядочный человек. – Если понадоблюсь, я на улице, – предупредил он, выходя.

Мила унесла Ванюшку наверх, пояснив, что сейчас я больше нужна маме, чем брату. Но чем ей помочь в таком состоянии, даже не представляла. Я и сама едва держалась, находясь в шоке. Бабушки и дедушки умерли, когда я была еще совсем маленькой. Честно говоря, даже не знала, как себя вести в подобной ситуации и что делать?

Тогда я просто присела рядом и обняла маму.

«Это горе мы разделим на двоих и ей не будет так тяжело», – решила я.

Мама не двигалась, словно окаменела, но в какой-то момент ее прорвало.

– Как он мог с нами так поступить? За что? – прошептала она, всхлипнув, прежде чем по ее щекам побежали слезы.

В том, что это самоубийство, никто не сомневался. Именно поэтому я очень хотела пообщаться со следователем и передать содержание услышанного мною утреннего разговора.

– Надо бы кому-то позвонить, сообщить о случившемся, – посоветовала, появившаяся рядом Клава. – Тому, кто сможет помочь.

– Юристу, Герману Анатольевичу, уже звонили. Он самый близкий друг семьи, но не отвечает. А из родственников у нас никого и нет, – с прискорбием признала я.

– Вот и остались вы совсем одни на белом свете, девоньки, с Ванюшкой на руках, без поддержки и опоры, – так не вовремя в сердцах ляпнула тетя Клава и мама, уже не сдерживая себя, разрыдалась на моем плече.

Глава 5. Рука помощи

Перерыв весь дом и найдя то, что искали, люди из спецслужб стали постепенно покидать наше жилище. Но на их месте тут же появились другие, те, которые фотографировали место предполагаемого самоубийства и с особой дотошностью снимали у всех домочадцев отпечатки пальцев.

Следователь пришел чуть позднее и не один, а с Ильей Ильичом. Они общались так, словно сто лет знали друг друга.

– Анна Дмитриевна, примите мои соболезнования. Прилетел, как только узнал, – слизняк с порога взял в оборот мою маму, которой в ее расклеенном состоянии было уже все равно на чьем плече рыдать. – Познакомьтесь, это следователь по делу и по совместительству мой хороший друг, Запруднов Денис Петрович, – представили нам невысокого усатого мужчину в безликом сером плаще и с такой же ничем не примечательной физиономией. – Обещаю, что к этому делу он подойдет с особой тщательностью и все виновные, если таковые имеются, получат по заслугам.

«Еще как имеются!» – внутри меня все закипело от подобной наглости. Мало того, что как ни в чем не бывало приперся на место преступления, так еще и друга своего приволок, мерзкий гад!

Больше всего хотелось накинуться на него с кулаками, исцарапать лживую морду, а еще высказать все, что я думаю о его липовом сочувствии. Я-то знала, что не так давно он и сам находился с отцом в этом кабинете, и, насколько я понимаю, умирать мой папа совсем не планировал.

Только в этот момент к нам с мамой подошел глава тех самых людей из спецслужб, предлагая присесть за стол в гостиной для какого-то важного разговора. Илья Ильич уверенно навязался в качестве группы поддержки, расположившись рядом с мамой, за что она наградила его благодарным взглядом своих заплаканных глаз.

Суровый тип с непроницаемой маской на лице, блокирующей любые эмоции, сообщил нам новость, которую мы точно не ожидали услышать:

– Ваш супруг, Апраксин Владимир Иванович, проходит по делу в хищениях крупных размеров.

– Но это невозможно! – ожила мама, услышав обвинение, – Володя бы никогда…

– У нас имеются неоспоримые доказательства, – не дав договорить, перебил ее мужчина, бросив при этом недовольный взгляд на часы, словно мы отвлекали его от чего-то важного своими глупостями. – Скорее всего этим и объясняется решение вашего супруга уйти из жизни. Возможно, вы и не были в курсе, но он прекрасно знал, какая расплата ждала его за совершенное преступление. А так как спрашивать уже не с кого, то и дело почти решенное, осталось соблюсти необходимые формальности. На время следствия все имущество, включая банковские счета, карты и ценные бумаги будет арестовано с дальнейшей конфискацией.

– Что вы имеете ввиду?! – мама упорно отказывалась понимать услышанное. – А как же я?! У меня дети? Младшему едва исполнилось шесть месяцев.

– Да не волнуйтесь вы так, – с наигранной заботой вступился Илья Ильич, подвинув поближе к маме стакан воды, который так и хотелось вылить ему на голову. – Анна Дмитриевна, голубушка, разве я позволю, чтобы с вами или Сандрой что-то случилось? Да и государство, в крайнем случае, о вас позаботится. На первое время предоставят социальное жилье и положенное по закону пособие, а там что-нибудь придумаем.

Убеждать и успокаивать этот слизняк умел. Мама в знак доверия даже сжала его руку.

– Только освободить жилплощадь вы должны будете в течении ближайших суток. Взять с собой можно лишь личные вещи. Это тоже проконтролируют наши люди, – добил нас последней новостью слуга закона и тут мамина психика уже не выдержала. Ее словно разом обесточили, и она безвольной тряпичной куклой неожиданно свалилась со стула.

Все вокруг засуетились. Маму довольно быстро привели в чувства, от души напичкав успокоительными, но лишь для того, чтобы решить еще один немаловажный вопрос.

– Анна Дмитриевна, знаю, что сейчас вам сложно принимать подобные решения, – нашептывал Илья Ильич, придерживая ее за руку, на случай, если обморок повторится. – Именно поэтому все организационные вопросы и расходы, связанные с похоронами, я возьму на себя. Но прошу меня услышать. Самоубийства совершаются в моменты слабости, а ваш супруг был очень уважаемым и известным человеком в высоких кругах. Считаю своим долгом сохранить светлую память о Владимире Иваныче. А для этого мы не должны распространяться о произошедшем и похоронить его сегодня же! Пока не поднялась шумиха и не набежали репортеры. Если промедлить хотя бы день, позора не оберетесь! Да и фамилия Апраксиных навсегда будет запятнана.

– Но как же так, не по-людски? А вскрытие, расследование, бизнес-партнеры, которые хотели бы проститься с отцом?! – возмущенно вступилась я.

Но кто бы меня слушал? Этот гад хорошо знал на какие точки нажать, чтобы получить желаемый отклик. Никаких пятен на своей фамилии с богатой родословной, имеющей благородные корни, мама потерпеть не могла.

– Вы правы! – тут же согласилась она. – Родственников, которых стоило бы ждать, у нас нет. А журналистам видеть наш позор ни к чему. Давайте побыстрее со всем этим покончим, – обессиленно произнесла мама, прежде чем удалиться в свою комнату.

Тело отца тут же забрали какие-то люди, а Илья Ильич уехал в срочном порядке организовывать похороны. Я же, пользуясь случаем, все-таки предприняла попытку переговорить со следователем.

Усатый дяденька с серьезным лицом выслушал меня, но в ответ лишь усмехнулся. Мои подозрения в предумышленном убийстве отца он расценил как результат стресса и непринятия смерти близкого человека. А еще упрекнул, что, не имея на то никаких доказательств, очерняю единственного друга семьи, готового помогать нам в столь тяжелый час. И убедительно посоветовал помалкивать, пока великодушный Илья Ильич от нас не отвернулся.

Теперь и у меня опустились руки. На какую справедливость я вообще рассчитывала? В одиночку с этим скользким змеем без связей и денег мне точно не справиться.

Набрала номер Аделины, которая, судя по голосу, едва продрала глаза после затянувшейся вечеринки. Захлебываясь слезами, я вывалила все свое горе на хмельную голову лучшей подруги, подробно рассказав и об утреннем подслушанном разговоре, и о смерти папы, и о выдвинутых обвинениях с предстоящей конфискацией имущества. Какое-то время Делька молчала, переваривая услышанное, а затем сказала всего несколько слов, которые я так от нее ждала:

– Сандра, будь на месте, я скоро приеду.

* * *

Мила уложила Ванюшку и теперь донимала меня тем, что я должна держаться и хоть что-нибудь съесть. Но мне и кусок в горло не лез. Даже чашку чая влила в себя через силу.

«Папы больше нет», – только и звучало в моей голове, никак не желая укладываться.

Хотелось включить какую-то обратную перемотку, как в видео. Вернуть время на несколько часов назад, когда я еще слышала его голос там, на лестнице. Ворваться в дверь, вызвать полицию… Я должна была хоть что-то сделать. И тогда, возможно, он был бы сейчас жив. И Бог с ним, с этим следствием, и с конфискацией. Вместе мы бы обязательно со всем справились. А как быть теперь, я и вовсе не представляла, осознавая, что мама в еще более потерянном состоянии.

Когда Аделина в темных очках и на высоченных каблуках вылезла из машины, я выбежала к ней навстречу, а едва обняв и ощутив опору под своими дрожащими руками, снова разрыдалась.

– Спасибо, что приехала, – пробормотала сквозь всхлипы, уже не чувствуя себя такой одинокой и маленькой в этом бездонном океане горя.

– Ну, будет. Все, что могло, уже случилось, – сухо поддержала она, похлопав меня по спине, и тут же отстранилась. – Сандра, ты же понимаешь, что мы больше не можем общаться, как раньше? – неожиданно спросила Делька, сняв очки, из-под которых на меня смотрел совсем чужой и холодный взгляд.

– И почему же? – все еще не понимала я, как если бы это был какой-то неуместный розыгрыш.

– Да узнав о случившемся, отец не то что приезжать сюда, а даже разговаривать с тобой запретил! – почти выплюнула она, разом отрезвив мою наивную голову. – Никто не хочет очернить свою репутацию, детка. А на вашей фамилии теперь стоит огромное пятно, от которого так просто не отмыться.

– И зачем же ты тогда приехала, раз так боялась запачкаться?!

– А разве не понятно? – Адель посмотрела на меня, как на полоумную, тряхнув темной гривой отутюженных до блеска волос. – Хотела забрать кое-что из своих вещей, пока их не арестовали вместе с вашим имуществом.

После подобных откровений у меня внутри все окончательно умерло и погасло. От других подруг не пришло и весточки, хотя, после визита Адель, я была уверена, что все они в курсе происходящего.

День тянулся, как в кошмар, который никак не желал заканчиваться. Тихие похороны состоялись уже после обеда в самом узком кругу. Мама едва держалась на ногах и походила скорее на зомби, не осознающего, что вокруг нее происходит. По возвращению домой она тут же слегла в кровать, а приехавший доктор прописал ей покой и чередующиеся препараты успокоительного со снотворным.

Оказавшись в своей комнате, в очередной раз наткнулась на собранные чемоданы и документы, приготовленные для поездки в Лондон. Взглянула на часы.

«Как раз началась посадка на рейс, на котором я уже точно никуда не полечу. Какое там обучение за границей?! Мне теперь и здесь продолжить его не светит. Счета заблокированы. Наличных денег хватит лишь на ближайшее время. Маме с маленьким Ванюшкой не справиться без поддержки, а значит, нужно срочно искать работу», – попыталась рассуждать здраво.

Только стоило залезть в смартфон, где на заставке стояло наше семейное фото, откуда мне улыбался отец, как все самообладание растворилось, а тело охватила мелкая дрожь. Слишком долго я сдерживала свои эмоции, желая казаться взрослой и сильной, когда на деле была лишь слабой девчонкой, которая осталась совсем одна против целого мира. Мама не в счет. Она по части выживания не многим лучше Ванюшки.

От осознания собственного бессилия и одиночества по щекам побежали ручейки слез. Уткнулась лицом в подушку, а из груди вырвался какой-то страшный животный вопль, словно внутри кто-то разрывал меня на части. Старый, привычный мир рушился, оставляя кровоточащие раны и придавливая своими осколками. А будущее впервые потеряло четкие очертания, превратившись в нечто темное и пугающее.

Из состояния безысходности меня вывел сигнал смартфона, и я потянулась к нему в робкой надежде, что это кто-то из друзей. Больше всего хотелось верить, что они действительно были и не оставят меня наедине с самой собой в этот невыносимо сложный день.

Но на экране высвечивалось «Привет» от абсолютно незнакомого человека из дурацкого приложения знакомств «Me and you», где меня еще вчера шутки ради зарегистрировала Аделина.

«Идеальная совместимость» значилось рядом с аватаркой какого-то «Спайдера» и «Шурой из деревки» со статусом: «лечу в Лондон».

19:28. У меня тоже билет до Лондона. Как раз прошел на посадку. Мы случайно не в одном самолете? – не дождавшись ответа, прилетело еще одно сообщение.

«А ведь могли бы быть и в одном. Судя по времени, рейс как раз мой», – сквозь подступившие слезы усмехнулась я иронии судьбы.

19:28. Нет, мы точно не в одном самолете, – зачем-то ответила, надеясь, что на этом «моя идеальная пара» успокоится.

19:29. Откуда такая уверенность? – тут же пришло в ответ.

19:29. Я уже никуда не лечу, – написала честно.

19:29. Что-то случилось? – тактично поинтересовался мой новый знакомый.

19:30. Папа умер. Теперь об учебе заграницей не может быть и речи. Я нужна здесь, – ответила тому, кого совсем не знала. Но он хотя бы ради приличия поинтересовался моими делами, чего не сделали и более близкие люди.

Что ж, после такого, вряд ли этот парень, который летит в Лондон, продолжит писать какой-то Шуре из деревки, да еще и с кучей проблем. На таких сайтах знакомятся для легкого общения, а в дальнейшем и приятного времяпровождения.

«И зачем я вообще ему ответила? Дура! Тебе сейчас не об этом нужно думать», – корила себя я, а телефон снова пропищал.

19:35. Прими мои соболезнования. Поверь, я знаю, как тебе сейчас тяжело. Два года назад я потерял маму. Если нужна поддержка, можешь на меня рассчитывать. Просто пиши о том, что у тебя происходит. Будем на связи, Саша, – неожиданно ответил Спайдер, и его слова наполнили каким-то особым теплом мое сердце.

19:36. Спасибо, – ответила я, взглянув на на наше общение совсем с другой стороны.

Провалившись в сон, я перенеслась в свои детские воспоминания. Отец смеялся и кружил меня на руках, подбрасывая под самый потолок. Мой радостный визг закладывал уши, а в стороны разлетались тонкие косички с яркими бантами. Но в следующую секунду все померкло, и я очутилась совсем одна в беспросветной темной комнате. Именно тогда, впервые, мне и приснился друг, лица которого я не могла рассмотреть. В своей крепкой мужской руке он уверенно сжимал мою ладонь, а я ощутила поддержку и опору, в которых так отчаянно сейчас нуждалась.

Глава 6. Считай повезло

Просыпаться и вылезать из постели совсем не хотелось. Едва открыв глаза, я понимала, новый день будет не на много легче предыдущего.

Сегодня мы должны были покинуть наш дом, который каким-то образом оказался в залоге у банка, и переехать неизвестно куда на окраину в социальное жилье.

«Заботливый» Илья Ильич уверял, что это временная мера и нам пойдет на пользу новая обстановка. К тому же пронырливые репортеры уже с самого утра атаковали наши ворота, а встречаться и тем более давать какие-то комментарии никому из нас не хотелось.

Мама не вставала. Даже если она лежала с открытыми глазами, то мыслями была далеко от нас. Склонившись над ней, я припала к ее груди и расплакалась, шмыгая носом, но она даже не пошевелилась. Ей и прежде до меня не было особого дела, вот и сейчас, даже находясь рядом, боль потери каждый из нас переживал в одиночестве.

Пока Мила готовила к переезду Ванюшкины вещи, мы с Клавой упаковывали обширный мамин гардероб. После двух часов изнурительной работы я думала, что десятый громоздкий чемодан будет последним, но нет. К тому моменту мы только добрались до верхней одежды.

Когда судебный пристав, контролирующий наши сборы, потребовал оставить на местах предметы искусства и полотна именитых художников, которые отец всю жизнь собирал в свою коллекцию, а главное, шкатулку с ювелирными украшениями, так как их стоимость пойдет в погашение долга, мама неожиданно ожила.

– Да как вы смеете! Там же фамильные драгоценности и подарки моего покойного мужа!

Непробиваемая женщина в форме смерила маму презрительным взглядом и с нескрываемой насмешкой ответила:

– Вся эта шикарная жизнь была подарком вашего мужа. Вот только, покинув свою семью, он забыл расплатиться по счетам, – ответила гадина, отставляя в сторону мамину увесистую шкатулку. – И не надо так на меня смотреть. Обручальное кольцо и серьги я разрешаю оставить, для светлых воспоминаний о муже будет вполне достаточно.

Из техники нам позволили забрать только холодильник, якобы без кофеварки, микроволновки и стиральной машины можно вполне обойтись. Из мебели взяли с собой лишь стол со стульями, шкаф, комод и две кровати: двуспальную для нас с мамой и детскую для Ванюшки.

– Остальное туда просто не влезет, – объяснил Илья Ильич, а я уже боялась представить куда же нас переселяют.

Время прощаться с близкими людьми и родными стенами, где прошла вся моя жизнь, которая сейчас казалась особенно счастливой и беззаботной, настало слишком быстро. Рабочие грузили вещи в машину, приставы готовились опечатывать дом, а все мы собрались на крылечке, включая маму, которая все-таки поднялась с постели и теперь стояла рядом с отрешенным взглядом, но зато при полном параде и на высоченных шпильках.

– Ну, пока, Ванюшка, – плакала Мила, не желая расставаться со своим любимцем.

Сонный братишка в голубом комбинезончике улыбнулся ей в ответ и что-то проагукал, прежде чем оказаться в моих руках.

– Если что, звони мне сразу или пиши, – переживала Мила, которая перед этим распиналась целый час, рассказывая мне в тонкостях, как правильно вводить в рацион малыша фрукты, овощи и каши.

– Хорошо, – пообещала я. – Спасибо за все, – обняла свободной рукой Ванюшкину сердобольную няню.

Когда пришла очередь прощаться с Клавой, та, предварительно оглянувшись на приставов, незаметно сунула мне какой-то листок.

– Что это? – спросила шепотом.

– На днях твой отец велел бабушкино кольцо отправить ювелиру на реставрацию, а забрать не успели. Вот и заберешь по-тихому, тогда никто о нем и не узнает. Там за работу уже оплачено, – подмигнула мне Клава.

– Спасибо за все. Даже не знаю, чтобы мы без вас делали, – поблагодарила свою верную помощницу.

За воротами началось какое-то движение и Рекс, наш ротвейлер, подбежал поближе к забору и принялся лаять на чужаков.

– А его то куда?! – со всеми этими происшествиями о собаке мы совсем и не подумали.

– Пристрелить или сдать в питомник, – без промедления ответил Илья Ильич, которого пес с самого начала невзлюбил, а как-то раз даже тяпнул за лодыжку.

Все дружно, включая маму, оглянулись в сторону гада с одинаково осуждающими взглядами.

– Если вы не возражаете, я могу забрать Рекса, – предложил дядя Федя, наш водитель, который, как и все остальные, приехал попрощаться, а еще абсолютно бесплатно предложил свою помощь с переездом. – Мы с ним подружились. А я с семьей живу в частном деревенском доме за городом, там псу будет вольно.

– Спасибо. Вы нас очень выручите этим. Не хотелось бы отдавать верного друга в чужие руки, – поддержала его инициативу.

– Надеюсь, вы помните, что Рекс питается исключительно индейкой и отборной говядиной, – неожиданно вступилась мама.

– Мам, перестань, пожалуйста.

Поймав мой укоризненный взгляд, она лишь тяжело вздохнула и отвела свои потухшие глаза. Ванюшка в моих руках, радуясь прогулке и оживлению вокруг, снова что-то залепетал.

«И почему меня все время не покидает ощущение, словно мама здесь я, а та, которая должна ей быть, ведет себя словно неблагодарный избалованный подросток?»

До своего нового жилища по московским пробкам мы добирались целую вечность. Братишка успел хорошо выспаться и выдул полную бутылочку смеси. Спасибо Миле, которая все предусмотрела перед дорогой.

Районы становились все более серыми и мрачными, что-то похожее на город осталось далеко позади, пока наконец машина не остановилась у старенького покатого одноэтажного домишки.

– Приехали, – озвучил дядя Федя, паркуясь во дворике, по которому вместе с кошками бегали еще и куры.

Следом за легковушкой, на которой мы приехали, остановилась и грузовая газель со всем нашим ценным имуществом.

Мама в туфлях на шпильках, едва выйдя из машины, тут же увязла в грязи, перемешанной с куриным навозом. К единственному подъезду с покосившейся крышей вела небольшая дорожка из утоптанной щебенки, но и туда ступать ей не хотелось, не желая испортить обувь. Об асфальте или дорожной плитке в этом месте словно и не слышали. Мне в привычных кроссовках и джинсах было и здесь комфортно. Главное, Ванюшка на руках и мама рядом.

Не успели мы войти внутрь, как нас вышла встречать дородная женщина с проседью в заляпанном цветастом переднике.

– А вот и новые жильцы пожаловали! – пробасила она, ту же потянув к Ванюшке мокрые руки и что-то засюсюкав.

– Здравствуйте, – миролюбиво улыбнулась я и покрепче обняла братишку. – Не стоит, он не очень любит чужих. Вот обвыкнется…

– Да какие ж мы чужие? Здесь все свои. Звать-то как?

– Саша.

– Сандра, – тут же исправила подоспевшая мама, с брезгливостью поглядывая и на свои перепачканные туфли и на радушную соседку.

– А сыночка твоего? – снова обратилась ко мне женщина.

– Это мой братик, Ванюшка, – улыбнулась я, – мне еще рановато детей заводить.

– Дело молодое да не хитрое, – усмехнулась соседка, махнув рукой. – Не успеешь влюбиться и своих заведешь.

– Идем, Сандра, – потянула меня раздраженная мама.

– А вас-то как по батюшке? – не унималась соседка.

– Анна Дмитриевна Апраксина, – гордо подняв голову, представилась мама.

– Что ж, теска значит! А я баба Нюра, – загоготав, представилась женщина, довольная таким совпадением и неожиданно хлопнула по маминой спине увесистой ладонью. Та пошатнулась и брезгливо сморщила нос, с неприязнью осматривая обшарпанные стены и грязные облезлые полы с давно облупившейся краской. – Последняя дверь в конце коридора и есть ваши апартаменты. У меня гораздо меньше. А другие соседи тут и вовсе не живут, за ними комната лишь числится, а так, стоит закрытая. Считай повезло! Кухню и ванну с туалетом только с вами и будем делить, – радостно повествовала баба Нюра, а я притормозила рядом с мамой на случай, если от услышанного она снова грохнется в обморок.

Держа на руках братишку, я вошла в комнатку, которая и должна была стать на ближайшее время нашим домом. Старые половицы отозвались противным скрипом. Сквозь небольшое окно с треснувшим стеклом и прилично затянутым паутиной света проникало совсем мало.

Мама было прислонилась к стене, но приглядевшись, тут же от нее отпрянула. С потолка со следами умерщвленных комаров свисала одинокая лампочка, озаряя серо-зеленые обои в мелкий цветочек, из-под которых местами проглядывали пожелтевшие газеты.

От размеров комнаты хотелось плакать. Уже тогда я понимала, что если расставить всю нашу мебель, то на проходы места совсем и не останется. А куда приткнуть десяток маминых чемоданов я и вовсе не представляла.

За нашими спинами тут же появились грузчики с детской кроваткой и Илья Ильич с неожиданным предложением.

– Ну как, остаетесь? – прозвучало словно издевка, ведь других вариантов попросту не было.

Наших наличных денег едва ли хватило бы на аренду приличного жилья в столице даже на месяц, хотя сначала такой вариант я тоже рассматривала. А еще нам троим надо было на что-то питаться, покупать Ванюшке подгузники и смеси.

– Если хотите, можете переехать ко мне, – вдруг озвучил он и у мамы тут же загорелись глаза. – У меня, конечно, не такой большой и роскошный дом, как был у вас, а всего лишь четырехкомнатная квартира в центре, и нет обслуги. Но, как говорится, в тесноте, да не в обиде. И в благодарность я многого не попрошу. Сандра могла бы взять на себя обязанности хозяйки, будить меня по утрам и заваривать кофе, а вечерами встречать с ужином и делать массаж. Отец рассказывал, что ты заканчивала какие-то курсы. Ведь мы не чужие люди… – его пальцы потянулись к моему лицу, убирая за ухо, выбившуюся из хвоста прядь, а сальный взгляд прошелся по телу так, что волоски встали дыбом.

Я резко дернулась от его руки, как если бы это была гремучая змея, а на моем лице, надеюсь, этот гад успел рассмотреть тошнотворное выражение.

– Нет, спасибо, мы не хотим никому быть обузой! – ответила я, пока мама ничего не ляпнула. А она как раз собиралась.

– Сандра, но как же так?! Чего тебе стоит? – искренне возмутилась она. – Не хочешь думать обо мне, подумай о брате!

– Мы справимся сами. А Ванюшке и здесь будет хорошо. Вот кроватку соберем и пойдем гулять. На окраине и воздух чище.

Илья Ильич промолчал, но наградил меня весьма говорящим злорадным взглядом. Мол, посмотрим еще, сколько вы здесь протянете. Время придет, сама на коленях приползешь.

Ага, разбежался! Как бы не так! Да я скорее уборщицей пойду работать, чем у тебя на хлеб попрошу и массаж сделаю, урод!

Пока я руководила сбором и расстановкой мебели, мама в коридоре, думая, что никто не слышит, еще и извинилась перед Ильей Ильичом за мою несговорчивость.

«Похоже, когда надо, она вполне даже соображает, а значит, пришло время рассказать ей всю правду о слизняке. Не думаю, что после этого мама согласится жить с ним под одной крышей, да еще и подталкивать меня в его удушающие объятья», – решила я.

Но, видит Бог, как же я ошибалась! Когда мы, наконец, остались одни в комнате, заваленной вещами под самый потолок, я и начала этот непростой разговор.

– Сандра, ты что-то путаешь! Не нужно искать виновных среди тех, кто готов нам помочь. Тем более следователь подтвердил, что это было самоубийство, – отнекивалась мама, не желая замечать очевидного.

Первым делом она заняла горизонтальное положение на кровати, а к голове приложила детскую пеленку с завернутыми в нее кусочками льда, профессионально имитируя умирающего.

– Мама, да открой ты уже глаза! Следователь – лучший друг слизняка, они и не скрывали этого! Он сказал бы нам все, что угодно. Пойми же ты, папа не собирался умирать, и не мог быть банкротом. Он не отправлял бы меня в Лондон, зная, что не сможет оплачивать обучение. А значит, здесь что-то не так. Нас подставили!

– Единственный, кто нас подставил, это твой отец! – выдала мама и отвернулась к стене. Только на нее в этой комнате она и могла смотреть без видимого отвращения, долго и мучительно развешивая на гвоздики, на которых когда-то крепился ковер, белую шелковую простынь. – Посмотри, во что превратились Апраксины! Благодаря ему мы оказались на самом дне.

– Не говори так, отец ни в чем не виноват. И я еще докажу это. Пока не знаю как, но обязательно докажу.

На этом наш разговор и закончился, каждый остался при своем. Ванюшка тихонько посапывал в своей кроватке, раскинув ручки. Вскоре засопела и мама, напившись своих чудодейственных снотворных.

Я же отжала почерневшую тряпку в тазу, любезно выделенном соседкой, и продолжила отмывать окно. Трещину заклеила скотчем. Света стало больше, пыли меньше. Жить можно. Лишь бы никаких слизняков поблизости.

– Баб Нюр, а воду-то когда дадут? Часто здесь ее отключают? – поинтересовалась я из общей ванной комнаты, когда соседкины запасы в ведрах стали подходить к концу.

– Нет, не часто, – успокоила подошедшая соседка. – Один раз отключили три года назад из-за какой-то аварии, с тех пор никак и не дадут.

Я чуть не упала от услышанного, так и застыла над своим тазом с грязной водой.

– Как же так?! А жаловаться куда-то пробовали? И как теперь мыться, стирать? Где вы воду берете?

– На колонку с ведрами хожу. И жаловаться пробовали, милая, а как же! Столько порогов обили, но всем плевать. Говорят, эти дома под снос готовят, а здесь какой-то бизнес центр хотят построить. Вот тогда сразу все и подведут по новым трубам. А жизнь десятка семей на окраине там, наверху, разве кому интересна? – развела натруженными руками женщина.

– Ясно… И далеко эта колонка?

– Нет, недалече, всего через пять домов рядом с супермаркетом. А там нагреем, накипятим, вот и намоетесь, – излучая позитив, вещала бабка Нюра, негласно взявшая надо мной шефство.

Глава 7. За каменной стеной

Поздним вечером в кармане джинсов завибрировал смартфон, и я даже вздрогнула от неожиданности.

23:15. Привет, Саша! Чем занимаешься? – писал Спайдер. А я вдруг задумалась, сказать ему правду или как?

Пальцы едва шевелились от проделанной работы. Было странно, но маникюр, напоминающий о прежней счастливой жизни, в отличие от меня все еще стойко держался. Рядышком на старенькой плите грелась вода в огромной эмалированной кастрюле.

«Для него я Саша из деревни. Но теперь ничто не мешает мне быть в этой переписке предельно честной. Моя нынешняя жизнь вполне соответствует его ожиданиям. А если испугается столь суровой реальности, то и не друг вовсе», – так я для себя в тот день и решила.

23:16. Привет! Вот натаскала шесть ведер воды с колонки. Руки отваливаются, жуть. Теперь жду, когда нагреется, пойду братишку купать. А у тебя как? – написала я, с интересом ожидая, как ему такое.

СТАНИСЛАВ

– Вам какой прожарки? – не отставала улыбчивая официантка.

Не мудрено, за такие деньги, которые берут за обычный стейк с овощами в этом лондонском ресторанчике, куда меня затащил старый знакомый, а ныне бизнес-партнер, лучше переспросить десять раз, лишь бы угодить.

– Medium well, – ответил я, и это было гораздо проще, чем придумать то, что написать Саше.

За панорамными окнами последние солнечные лучи золотили верхушки деревьев. Лондон в это время года был невероятно хорош собой, казался каким-то особенно теплым и уютным. Но насладиться его красотами, прогуливаясь по улицам, из-за большого объема работы мне пока так и не удавалось.

Только час назад договор, к которому я шел несколько месяцев, наконец, удалось подписать. Теперь, казалось бы, можно выдохнуть и позволить себе немного расслабиться. Вот и Уильям на радостях размахивал перед носом пригласительными на какую-то закрытую тусовку для избранных. Но меня упорно не оставляло чувство, что все это какое-то ненастоящее. И я, сказавшись на усталость, отказался составить ему компанию.

– Стас, не дури! Я тебя совсем не узнаю. С каких пор ты ведешь жизнь затворника? Пойдем, пообщаемся.

– Я уже общаюсь, – усмехнулся, показав другу Сашину аватарку с венком полевых цветов на голове в надежде, что он отстанет. И это сработало.

– Ну, тогда ясно. Удачи! – отсалютовал бокалом Уильям, прежде чем оставить меня одного за столиком.

То, что где-то там, чтобы искупать братишку, эта хрупкая девушка до позднего вечера носила воду ведрами, не укладывалось в голове.

20:21. Мне жаль, что тебе приходится выполнять такую тяжелую работу. Если бы я только мог тебе чем-то помочь, – ответил я Саше.

«А ведь она могла сейчас быть здесь, рядом со мной. Если бы с ее отцом ничего не случилось», – мелькнула странная мысль.

20:23. Ты уже мне помогаешь. С тобой я не чувствую себя такой одинокой. Лучше расскажи, как там Лондон? – прилетел от нее ответ.

20:24. Из-за работы город я почти и не видел, но съездил не зря, компания подписала долгожданный контракт.

20:24. Поздравляю! Руководство, наверное, тобой гордится?

Хотелось ответить, что в моей фирме я и есть сам себе руководство. Но невольно вспомнился последний разговор с Сенькой, который и зарегистрировал меня в приложении. А еще он выторговал обещание, что не стану искать встреч с незнакомкой из клуба, а здесь представлюсь обычным смертным. Встреч я и не искал, но тот поцелуй отчаянно не желал выходить из головы.

20:25. Сегодня гордится, а завтра заставит работать без сна и отдыха. Но я стараюсь не разочаровывать, – отписался, как какой-нибудь офисный планктон.

20:25. Вот и молодец. Так и до директора дорастешь, – подбодрила Шура, заставив меня улыбнуться.

«Добрая, чуткая, искренняя… Это ты нуждаешься в заботе и поддержке, а не я», – рассуждал, в очередной раз любуясь ее фотографией на аватарке.

Цветы и светлые волосы, рассыпанные по плечам, в лучах яркого солнца отливали золотом. Казалось, стоит ее позвать, и девушка на фото повернется. Только в этот момент моя фантазия упорно дорисовывала черты лица совсем другой белокурой красавицы. И на меня, как наяву, смотрели голубые глаза той, которая уж точно не станет носить ведра с водой из колонки, а почти наверняка снова развлекается где-то со своими богатенькими подругами.

Интересно, какая ты на самом деле, моя Саша?

САША

Подходила к концу третья неделя с момента переезда и жизнь постепенно входила в новое русло. Мама ожидаемо замкнулась в себе и почти все время спала. Успокаивало лишь то, что препараты, прописанные доктором, стремительно заканчивались, а на новые у нас не было ни рецепта, ни денег. Я видела, как она страдает и зовет во сне отца. Но это был не выход, ведь в реальности в ней нуждался Ванюшка, который все эти дни полностью оказался на моем попечении.

Если госпожа Апраксина и вставала, то только для того, чтобы поесть или принять ванну. К этому времени я старалась натаскать побольше воды с колонки и подогреть. Мама принимала мою заботу как должное. А оказавшись в ванной комнате, которую я насколько могла отчистила до блеска, лишь раздраженно гремела тазами, рыдала и чертыхалась, сетуя на жестокую судьбу и вселенскую несправедливость.

– Кажись, Анна Дмитриевна встать изволили? – по-доброму подшучивала соседка, намешивая в огромной кастрюле редкостную вонючую дрянь из объедков со стола, зелени и каких-то круп для своих курочек-несушек.

– Не говорите так, прошу. Маме сейчас тяжелее всех, она очень переживает потерю папы, – заступилась я за родительницу, продолжая в игровой форме скармливать кашу братишке, пристегнутому к стульчику для кормления. – Открываем ротик, летит самолетик. Вот и молодец! И еще ложечку за маму…

Ванюшке нравилось есть за стульчиком, это было весело. Особенно когда удавалось добраться маленькой ручонкой до тарелки и от души повозиться в теплой жиже. А еще лучше, перевернуть ее себе на голову, пока нерасторопная сестра отвернулась всего на секунду в поисках злосчастного слюнявчика.

Последнее время с бабой Нюрой мы часто пересекались на кухне. Стоило скрипнуть дверью, она была тут как тут со своими советами, рецептами советских времен и бесконечными разговорами. Не совсем опрятная, а порой и любящая приложиться к рюмке с самогонкой, пожилая женщина подкупала своей чистосердечностью и бескорыстием.

– Эх, дочка, золотое у тебя сердце, всех по себе и судишь. Только люди вокруг совсем не такие, а в основном без стыда и совести. За кусок хлеба горло перегрызут, а друг на друга плевать, – поучала баба Нюра, намекая на то, что мама гораздо больше переживает совсем по другому поводу.

Я и сама это с горечью признавала, но вида подавать не хотела. Что бы там ни было, они с Ванюшкой для меня самые близкие на свете люди, а родных принимают и любят такими, какие есть.

– Когда папа был жив, чувствуя в нем защиту и опору, мама была совсем другой.

– Вот и тебе такого надо, как мой Алешка, – снова сватала меня баба Нюра за своего внука, который на днях должен был вернуться из армии, где служил по контракту, и разговоров о нем с каждым часом становилось все больше. – С настоящим мужиком ничего не страшно, будешь как за каменной стеной!

Я лишь неловко улыбалась и отводила глаза. В такие моменты невольно вспоминалась Дюймовочка и полевая мышь, которая видела для нее хорошую партию в старом кроте. От подобной навязчивой заботы мне становилось неуютно. Ощущая это, женщина всякий раз старалась сменить тему, пока не перегнула палку. Но начинался новый день и без упоминаний об Алешке и его неоспоримых каменных достоинствах у нас не обходилось.

Как только кухню покинула соседка со своим вонючим варевом, в дверях показалась мама в халате из натурального шелка и в белых тапочках.

– Что это? – недовольно спросила она, приподняв край вафельного полотенца, которым я прикрыла свежую выпечку.

– Пирожки из пекарни с яблоками и капустой. Очень вкусные!

– Сандра, ты же знаешь, я такое не ем! Там содержится глютен! – мама раздраженно тряхнула головой, позабыв о тюрбане на голове из пушистого полотенца, и тот съехал набекрень.

– Мам, бросай свои модные заморочки. У тебя нет непереносимости глютена, а значит, ты вполне можешь позволить себе съесть пирожок. Только попробуй, хрустящая корочка и еще теплый, – нахваливала я, подхватив один из них и с аппетитом вонзив в него зубы.

От вида ароматной выпечки, в которой она всегда себе отказывала, у мамы потекли слюни.

– А больше на завтрак ничего нет? – поинтересовалась она, соблюдая какие-то непонятные условности в своей голове, с робкой надеждой, что я отвечу «нет».

– Если хочешь, могу сварить тебе гречку, там глютена нет, – ответила я с набитым ртом, запивая вкуснейший яблочный пирожок горячим чаем.

– Ладно уж, не возись, сиди отдыхай, – разрешила мама, и только ради меня потянулась к пирожку.

– Кстати, есть отличная новость. Я устроилась на работу в пекарню. Уже завтра могу выходить. Только Ванюшка теперь на тебе. У него подъем в семь утра, завтрак, прогулка и дальше по графику, – сообщила я радостное известие маман и та поперхнулась.

– Какая еще работа, Сандра? На кого ты меня бросаешь?!

– Мам, нам надо на что-то жить, покупать еду, одежду, подгузники Ванюшке. Деньги почти закончились, кто-то из нас двоих должен работать. В конце концов, чтобы позволить себе лучшее жилье. Мы, конечно, можем потянуть еще какое-то время, например, если продать что-то из твоих многочисленных вещей, которые теперь некуда носить.

Последний аргумент заставил ее призадуматься, но тут на поверхность полезли страхи, о которых я и не догадывалась.

– Но я совсем не умею ладить с маленькими детьми! Менять подгузники, делать смеси, – на красивом лице застыло такое выражение, словно ее отправляли чистить канализацию. – Было бы Ванюшке хотя бы лет пять… Но он даже говорить еще не умеет. Как я узнаю, что ему нужно, когда он орет, как резаный? Вас растили няни, а я даже не представляю с чего начать.

– Для начала возьми его на руки и тебе понравится, – улыбнулась в ответ на ее искреннюю растерянность. – Мам, ты справишься, это твой родной сын, а не какие-то чужие дети. И он любит тебя. Если что, я буду на связи, да и бабу Нюру зови, она хорошая, всегда поможет.

На следующее утро я встала пораньше, еще до шести утра. Натаскала воды, приготовила завтрак и позволила себе несколько минут отдыха перед тем, как бежать на работу.

7:20. Привет, Спайдер! Как там солнечная Калифорния? Или опять работой завалили так, что света белого не видишь?

7:22. Здравствуй, Саша! Ты снова права. Здесь уже вечер, а я только оторвался от компьютера. Лучше расскажи, чего это ты сегодня ни свет, ни заря?

7:22. Можешь меня поздравить, я нашла работу! Сегодня первый день.

7:23. Здорово, поздравляю! Чем будешь заниматься?

7:23. Устроилась в частную пекарню. Никогда не представляла себя в этой роли, но, когда семье нужны деньги, хороша любая приличная работа, за которую платят.

7:24. Ты молодец. На твоем месте я поступил бы так же, – получила ответ и искренне улыбнулась смартфону, как дура.

С этим парнем из сети было невероятно легко. За время переписки мы незаметно стали ближе друг другу. Между нами исчезли определенные барьеры и это общение доставляло все больше удовольствия.

Мы могли говорить о чем угодно, делиться забавными воспоминаниями из детства, мечтать о незримом будущем, шутить, смеяться, обмениваться музыкальными треками, которые слушаем. И, в тоже время, о себе настоящем Спайдер рассказывал неохотно, являясь по природе довольно замкнутым человеком. Все, что я о нем знала, так это то, что ему двадцать семь и он талантливый, востребованный программист, который часто бывает в командировках по всему свету. Спайдер не называл своего имени, а я и не спрашивала, решив для себя, что, когда захочет, сам все расскажет.

Проронив фразу, что хотела бы увидеть все эти далекие города и страны, в которых он бывает, мой друг из сети стал сопровождать свои перемещения по континентам фотографиями. Каждую из них я ждала с нетерпением, мечтательно разглядывая тихими осенними вечерами. Пока мама и Ванюшка спали, а за темным окном моросил холодный дождь, я присматривалась к модному кроссовку Спайдера, случайно попавшему в кадр, или пыталась представить, как мужчина выглядит в реальности, судя по его внушительной тени на другом снимке.

Незаметно и в моих эротических фантазиях, даже не имея собственного лица, он стал появляться каждую ночь. Я снова и снова оказывалась в темной комнате у панорамного окна, как на одной из его фотографий. Ладони касались стекла, ощущая холодную гладкую поверхность, а за ним, миллионами огней мерцал незнакомый мне величественный мегаполис. В комнате было так тихо, что я отчетливо различала собственное взволнованное дыхание, биение сердца и его приближающиеся шаги за моей спиной.

Каждый раз один и тот же сон. Я уже знала, нельзя оглядываться, стоит пойти на поводу у любопытства, и он растворится словно по волшебству. Все, что я могла себе позволить, лишь наблюдать за отражением в стекле, заставляя себя дышать глубоко и размеренно.

Статный мужчина в строгом деловом костюме оказывался позади меня. Его горячее дыхание опаляло шею, а ладонь плавно скользила по моей талии, оставляя приятное томление. Близость незнакомца меня не пугала, а наоборот, дарила непривычное чувство надежности.

Мужская рука останавливалась на животе и одним резким движением притягивала к себе, впечатывая в твердый торс. В этот момент он глубоко вдыхал запах моих волос и протяжно выпускал воздух, растягивая хрипловатым голосом мое имя.

Я закрывала глаза и, не поворачиваясь, поднимала руку к его лицу, касаясь пальцами щеки с едва проступившей щетиной. Чувствовала, как он ухмыляется и мне нравилось это ощущение. А еще то, как уверенно его руки исследовали мое тело, ласково поглаживая округлости, а возбужденный член, требующий более тесного контакта, упирался в ягодицу.

– Ты моя, только моя, но наше время еще не пришло.

От его глубокого голоса по венам пробегали жаркие волны возбуждения. Тело охватывали приятные мурашки так, что хотелось довольно стонать от тепла и нежности… Но в этот момент я всегда просыпалась.

Глава 8. Дождалась

– Сандра, пожалуйста, разложи свежий багет.

– Уже сделано, Дмитрий Петрович, – мужчина по-отечески одарил меня благодарной улыбкой и привычным жестом расправил забавные гусарские усы, которые странным образом были ему к лицу.

– Подменишь меня на кассе на часик? Нужно заскочить в налоговую, а потом к поставщикам… – пояснил он, словно я могла отказать в такой мелочи своему работодателю.

– Езжайте и ни о чем не переживайте, мы прекрасно справимся без вас, – перебил меня уверенный голос Дарьи, кондитера, которая всякий раз бесцеремонно вторгалась в наше общение, возомнив себя директором.

Вот и сейчас она как раз вынесла в торговый зал новую партию ароматных пирожков с корицей.

Дмитрий Петрович окинул нас довольным взглядом с высоты своего внушительного роста, подхватил пиджак со спинки стула и кейс с документами.

– Я мигом, не успеете соскучиться, – подмигнул нам одинокий вдовец с добрыми светло-серыми глазами и проседью на висках, распахнув перед собой дверь.

Небольшое, но уютное помещение кафе при пекарне с расставленными по периметру столиками, наполнилось мелодичным перезвоном колокольчиков, в то время, как сам хозяин, прикрываясь кейсом от накрапывающего дождя, скакал между лужами к припаркованному внедорожнику.

Как только Дмитрий Петрович скрылся из поля зрения, диктаторша заговорила иначе:

– Я сама постою на кассе, а ты вот… Разложи, – раздалось повелительным тоном. – И поаккуратнее! Не забывай, что ты на испытательном сроке! – сочла необходимым предупредить Дарья, хотя за первые две недели работы у самого хозяина, который трудился с нами бок о бок, ко мне не было никаких замечаний.

Сопроводив недоверчивым взглядом, она всучила мне в руки еще горячий противень, хотя сама держала его в специальных рукавицах. Но об этом я подумала уже потом, потому что подобной подлости от нее просто не ожидала. Раскаленный металл незамедлительно врезался в кожу, и вариантов оставалось всего два: бросить противень, спасая ладони от ожогов, или добежать до ближайшего столика, спасая выпечку, и все-таки заработать парочку волдырей.

Из глаз невольно брызнули слезы. Закусив щеку, чтобы не завыть от боли, я поспешила к столу.

– Ай-яй-яй, как же так?! Бедная Сандра, а я и не подумала, что противень еще горячий, – насмехалась женщина, разыгрывая сочувствие.

Я проглотила и это. Утерла рукавом слезы и продолжила работать. В целом мне нравилось в пекарне. Зарплата была небольшой, но график гибким, люди в основном хорошими, отзывчивыми, и недалеко от дома, что исключало расходы на транспорт. Я понимала, в нашем положении и это удача. Мои три курса в престижном университете без диплома ничего не значили. Никакого среднего специального образования я не имела. А до моей золотой медали в школе с углубленным изучением иностранных языков в реальном мире никому не было дела.

Да и на Дарью, которая меня невзлюбила, я не обижалась. Женщина она была порядочная и работящая. Возможно, причиной всему являлась банальная ревность. Ее плечистый и коренастый муженек, в котором она души не чаяла, работал вместе с нами пекарем. И однажды, когда я заменяла формовщика, он имел неосторожность отвесить мне какой-то дурацкий комплимент про красивые руки. Я засмущалась, а она возьми да появись в этот момент из ниоткуда злющая, как мегера. С тех пор я всячески старалась с пекарем не пересекаться, но зародившаяся ко мне неприязнь у Дарьи только набирала силу.

Дождь прекратился и кафе заполнилось посетителями. Пока Дарья обслуживала клиентов на кассе, меня отправили в подсобку за коробкой с упаковкой и напитками. Она оказалась объемнее, чем я предполагала, и на порядок тяжелее. По-хорошему, нужно было позвать на помощь пекаря или тестомеса. Будь на месте Дмитрий Петрович, точно не дал бы мне подобного распоряжения. Но зная, как отреагирует диктаторша, если я загляну к мужчинам в производственный цех с просьбой о помощи, и какие еще неожиданные санкции меня будут ждать, решила справиться сама.

Только поднять коробку с обожженными ладонями, на которых в нескольких местах уже налились волдыри, оказалось не так-то просто. Пару минут я скрипела зубами и корячилась, постепенно приближаясь к цели. С заветной дверью меня разделяла лишь пара шагов. Но, услышав до боли знакомый баритон и незабываемый раскатистый смех, выйти из подсобки я так и не решилась. Вместо этого, в обнимку со своей ношей, лихорадочно вжалась в стену.

– Не может этого быть! Господи, пусть это будет не он, – взмолилась я, прикрыв веки и уже не ощущая физической боли.

Воспоминания прошлых лет в одно мгновение яснее ясного ожили перед глазами. Как сейчас ощутила на себе жадные мужские руки, забирающиеся под юбку и сдирающие трусы, вездесущие губы с языком, от которых некуда скрыться. А еще мерзкий запах сигарет на своей коже и рваное возбужденное дыхание. Меня снова окутал тот липкий страх, а в голове звучали жалкие мольбы восемнадцатилетней девчонки, которые этого сумасшедшего только возбуждали.

Если бы не отец, так вовремя появившийся тогда рядом, даже страшно представить, чем бы все это закончилось. Именно он оторвал от меня Лекса, выволок из машины, и отделал до сбитых кулаков. Никто и подумать не мог, что приставленный ко мне обаятельный и улыбчивый парнишка-водитель, который ежедневно отвозил и забирал меня из школы, в один день слетит с катушек и набросится, как изголодавшийся зверь, пытаясь изнасиловать.

Что самое интересное, повода для этого я ему никогда не давала. Одевалась и вела себя скромно, общалась только по делу и вежливо, не переходя черту. Да, чисто по-человечески он мне нравился до этого случая, но никаких особых знаков внимания я никогда ему не оказывала.

Руки задрожали, выпуская тяжелую коробку, и я поспешила поставить ее на пол. Обессиленно опустилась рядом на ступеньку, обхватила колени и беззвучно заплакала от собственной беспомощности.

«Я еще вернусь, Сандра, девочка моя. Я вернусь за тобой…» – звучали его последние слова в моей голове.

Вот уже три года я не видела Лекса и не думала, что его голос будет преследовать меня и иметь подобное воздействие. Может, это и не он вовсе? Перепутала? Показалось? Но отчего же тогда так страшно выйти за эту дверь?

– Тебя только за смертью посылать! Мне «Париж» упаковывать некуда. Где тебя носит, никчемная пигалица?! – разгневанно кричала Дарья, а мне как никогда хотелось стать невидимкой, ощущая ее приближающиеся шаги.

Домой в этот вечер после работы я шла все время озираясь по сторонам. Когда вдвоем вместе с Дашей мы выволокли в зал ту самую коробку, никакого Лекса в кафе и в помине не было. Диктаторша, заметив мои слезы, в этот раз даже проявила акт милосердия и обработала какой-то проверенной мазью ожоги на моих ладонях. Правда, взамен попросила ничего не говорить Дмитрию Петровичу. Хотя, я и так не собиралась.

На общей кухне в этот раз было шумно. Еще из коридора раздавался звон рюмок и несколько мужских голосов.

«Неужели внучок вернулся, в честь него и праздник? Нет уж, без меня, товарищи…» – мелькнула крамольная мысль.

Под шумок я надеялась незаметно прошмыгнуть в нашу с мамой комнату, откуда доносился плачь Ванюшки, но неожиданно все притихли, и Баба Нюра завыла какую-то тоскливую песню, на фоне которой половица на входе скрипнула слишком громко.

– Шура, иди к нам, Алешка приехал, я вас познакомлю! – радостно прокричала соседка, которая словно только и ждала моего возвращения с работы.

Ей было плевать на просьбы матери звать меня исключительно Сандрой. К сожалению, я на это не могла наплевать с той же легкостью и маман буквально стребовала с меня обещание, что никак иначе представляться на работе и в других приличных местах я не буду. Дабы избежать очередной депрессии, пришлось поклясться на журнале Космополитен.

– Он кричит уже который час! Чего я только не делала, а ему все мало! – не успела войти, как мама, вытащив из ушей беруши, пожаловалась на Ванюшку. – Еще и эти уголовные морды приперлись, – раздраженно кивнула в сторону общего коридора.

– Зубки у него лезут, – ответила я, подхватив братишку в переполненном подгузнике на руки. – И было бы неплохо уделить ему хоть немного внимания, а не оставлять на полдня одного в кроватке.

Свеженький и переодетый братишка, по обыкновению зажал в ладошку прядь моих длинных волос и заулыбался своим пока еще беззубым ртом.

– Вот и все, а теперь пора и подкрепиться, – с грустью признала я, бросив взгляд на часы.

Чтобы простерилизовать бутылочку и сделать смесь, хочу я того или нет, а показаться на общей кухне и познакомиться с «женишком» все-таки придется.

Ванюшка не желал возвращаться в кроватку. «Да и с ним на руках будет проще избежать этого нежелательного общения», – рассуждала я, с неохотой выходя за дверь.

На кухне мы с братишкой появились под очередной звон рюмок. Не предвещая ничего хорошего, в воздухе так и витали пары алкоголя, кисловатый запах квашеной капусты и малосольных огурчиков. Трое молодых плечистых мужчин в черных кожаных куртках во главе с захмелевшей бабкой Нюрой окружили небольшой стол, в центре которого красовался торт из нашей пекарни.

Заметив мое присутствие, двое из них подняли глаза с каким-то одинаково идиотским выражением. А тот, что сидел спиной, с бритой головой, лишь нехотя оглянулся, явно не ожидая увидеть того, кто был бы достоин его внимания. Но приглядевшись, он резко подскочил в полный рост, с противным звуком прочертив ножками табуретки по полу и заставив меня вздрогнуть.

– Сандра?! Это ты? – его удивленный взгляд метался с моего перепуганного лица на зажатого в онемевших руках Ванюшку, и то, как он смотрел на беззащитного ребенка, мне совсем не нравилось. – Не дождалась значит, сука… – постановил разъяренный мужчина, подступая все ближе и ближе. – А строила из себя целку. Только скажи, какая сволочь успела тебя обрюхатить?!

Страх подкатил к горлу, сдавив спазмом. От волнения перед глазами поплыли круги. Казалось, еще немного и я потеряю сознание. Тот, кто стоял передо мной, просто не мог быть реальностью. Откуда Лекс спустя три года в самый неподходящий момент взялся здесь, на этой кухне? Не может же он быть только игрой моего воображения? За это время, что мы не виделись, он возмужал, стал шире в плечах и надвигался на меня, как скала, заставляя колени дрожать.

– Да брат он ей! Не дури, Алешка. Не видишь, как смутилась. Не трогал ее никто, девственница, – любезно просветила маньяка во всех интимных подробностях баба Нюра и изголодавшийся мужской взгляд, все это время бродивший по моему телу, немного смягчился. – Хороша?! А я что говорила? Во, какая невеста!

– Брат, значит, – широкая ладонь потянулась к моему застывшему лицу, нагло оглаживая щеку и зарываясь в волосы.

Меня тошнило от его прикосновений, но я лишь закрыла глаза, покрепче прижав к груди брата и заставляя себя дышать. Теперь мне неоткуда было ждать помощи. Наверняка, соседка уже поведала внучку во всех подробностях о смерти папы и нашей безвыходной ситуации.

– Сандра, девочка моя, – шептали его губы, становясь все ближе и ближе. – Помнишь, я говорил, что вернусь? Вот ты и дождалась.

Глава 9. Цена любви

– Что здесь происходит?! – ураганом ворвалась на кухню мама и у гостей, включая Лекса, пооткрывались рты. Заявись на их импровизированную вечеринку сама Английская королева, не уверена, что они отреагировали бы так же.

– Анна Дмитриевна… – Лекс вмиг протрезвел и убрал от меня руки.

– Она самая, – присмотревшись к нему, с едким прищуром резко ответила мама.

Не знаю, что поражало больше, ее идеальный внешний вид и костюмчик от Версаче, который дико контрастировал с интерьером обшарпанной кухни, пропахшей алкогольными парами, или величественность и достоинство, которые она несла с высокоподнятой головой. Как пришелец из другого мира, именно это стойкое ощущение вызвало ее появление. И когда только успела переодеться и навести марафет?

Не обращая на подвисших присутствующих никакого внимания, мама решительно пробралась к окну и распахнула его пошире, впуская прохладный осенний воздух с запахами прелой листвы.

– Так-то лучше, – похвалила она саму себя, – а то совсем дышать нечем, развели тут не пойми что…

Далее она подхватила с плиты вскипевший чайник, из носика которого еще поднимался пар, и банку с детской смесью.

– Идем Сандра, тебе тут делать нечего! – по-генеральски скомандовала маман, направляясь с раздобытым провиантом в нашу комнату.

В ее голосе и поведении было столько уверенности, которой мне в данной ситуации так не хватало, что едва за нашими спинами закрылась дверь, а в замке проскрипел ключ, я была готова расцеловать свою родительницу.

– Спасибо, что сделала это ради меня, – прошептала я, поблагодарив маму за неожиданную защиту, пока та разводила в бутылочке смесь. – Он смотрел на меня, как животное… А его руки…

– Не для того мы с отцом в тебя столько вкладывали, чтобы ты досталась какому-то отморозку! – отбросив лишние эмоции, ответила мама. – Ты – Апраксина, знай себе цену! Лекс нас из этого дерьма не вытащит, а кто-то более достойный вполне может, – рационально рассуждала она, только у меня от ее слов тошнота подкатила к горлу.

Притихший Ванюшка, прижатый к груди, играя, дергал меня за волосы слюнявыми ручонками. А я прижалась к стене и не могла пошевелиться. Только теперь пришло осознание всего ужаса происходящего, и по щекам полились горячие слезы отчаяния.

Выходит, я для нее всего лишь ценный ресурс, который можно выгодно использовать. Живой товар, способный поднять Анну Дмитриевну Апраксину на прежнюю высоту в случае удачной партии.

Мама забрала из моих рук братишку и тот, причмокивая, с жадностью вцепился в бутылочку, тут же обхватив ее крохотными ладошками.

Ноги подкашивались, и я обессиленно сползла по стене на пол, обхватив голову руками. За хлипкой дверью, разделявшей нас с общим коридором, снова послышались веселые голоса и мужской смех, вызывающий у меня устойчивые мурашки. Теперь эта компания точно не собиралась расходиться. Моему личному маньяку есть, что отпраздновать, он снова меня нашел.

– Лекс не оставит меня в покое, – озвучила я вслух, уже представляя, как будут развиваться дальнейшие события. – Он знает, где я живу и где работаю. Он одержим мной и абсолютно точно дал понять, что не отступится.

Какое-то время мама молчала, словно меня и не слышала вовсе. Ванюшка тоже притих и уже мирно посапывал на ее руках, сытый и довольный.

– Соберись, Сандра, мы что-нибудь придумаем, – наконец, прошептала мама, оглянувшись в мою сторону. – А пока буду встречать тебя с работы.

* * *

Пугающие голоса на кухне наконец стихли, гости бабы Нюры разошлись. Устав бояться неизбежного, я уже засыпала, свернувшись в позе эмбриона на краю кровати. Но когда сквозь подступающий сон услышала, что на смартфон пришло новое сообщение, просто не смогла удержаться от любопытства. К тому же, писать мне мог лишь один человек.

«Привет, Саша! Я в Берлине», – гласила надпись под фото, где на фоне темного неба со вспышками грозовых молний, сияя огнями, прорисовывался современный мегаполис.

00:23. А совсем скоро возвращаюсь домой. Давай встретимся, когда буду в Москве? Ужасно хочу тебя увидеть. Сможешь приехать?

От его слов сердце радостно ускорило ход, на лице расцвела глупая улыбка и снова побежали слезы, только совсем другие. Все чаще я ловила себя на том, что мне и неважно, как мой Спайдер выглядит в реальной жизни. Тело – это всего лишь выданная нам при рождении оболочка, а душа, мысли и поступки – и есть сам человек. За время общения мы неплохо успели узнать друг друга, став гораздо ближе, чем я могла себе представить. И я готова была принять этого удивительного мужчину таким, какой он есть, потому что где-то в глубине души уже привязалась и полюбила его.

00:24. Конечно, смогу. Привет, – не раздумывая, ответила я и, все еще улыбаясь, уткнулась лицом в подушку.

Смартфон снова пропищал и на радостях, забыв о спящей рядом маме, я вышла в сеть, озарив ее лицо ярким светом экрана.

– С кем это ты переписываешься посреди ночи? – заинтересовалась мама, приоткрыв один глаз и с подозрением окинув взглядом мое, наверняка, сияющее лицо.

– Со своим сказочным принцем, – отшутилась я, в надежде, что такой ответ удовлетворит родительницу и она, как обычно, потеряет ко мне всякий интерес. Но не тут-то было.

– И чем же он занимается, этот твой принц? – повернувшись в мою сторону, и мирно подложив ладони под подушку, маменька, раздираемая любопытством, открыла уже и второй глаз.

– Программист в какой-то крупной компании, – ответила честно, продолжая любоваться фотографией Берлина.

«Вот бы мне сейчас телепорт. Хоть на пару часиков. За таким, как он, я отправилась бы в любой конец света!»

– Бросай эти глупости, Сандра! – разочарованно отрезала мама. – Нам надо думать о будущем, а не размениваться на мелочи.

– А как же любовь? – имела неосторожность спросить я, задетая в самое сердце ее словами.

– А у тебя к этому неудачнику уже есть какие-то чувства? Вы встречаетесь?! – взбунтовалась мама.

– Он не неудачник! Пожалуйста, не надо так говорить. И нет, мы не встречаемся, – отвернувшись к ней спиной я прижала смартфон к груди, сожалея о своей откровенности.

Продолжить чтение