Читать онлайн Дом Пламени и Тени бесплатно

Sarah J. Maas

HOUSE OF FLAME AND SHADOW

This edition published by arrangement with Laura Dail Literary Agency, Inc and Synopsis Literary Agency

Издательство Азбука^®

ЧЕТЫРЕ ДОМА МИДГАРДА,

о которых было объявлено в 33 году в. э. Имперским сенатом в Вечном Городе

ДОМ ЗЕМЛИ И КРОВИ

Оборотни, люди, ведьмы, обычные животные и множество других, к которым взывает Ктона, а также некоторые, избранные Луной.

ДОМ НЕБА И ДЫХАНИЯ

Малакимы (ангелы), фэйцы, элементали, спрайты[1] и те, кто благословлен Соласом, наряду с теми, к кому благоволит Луна.

ДОМ МНОГОВОДИЯ

Речные духи, русалки, водные звери, нимфы, келпи, никсы и другие, за которыми наблюдает Огенас.

ДОМ ПЛАМЕНИ И ТЕНИ

Демонаки, жнецы, призраки, вампиры, дракийцы, драконы, некроманты и множество злонамеренных и безымянных существ, которых сама Урда не в состоянии увидеть.

Пролог

Стоя на коленях перед своими бессмертными хозяевами, Лань воображала, что бы почувствовала, получи она возможность разорвать им горло.

Ее собственное горло холодило тяжелое серебряное ожерелье. Оно всегда оставалось холодным, и тепло кожи не могло его согреть. Словно загубленные ею жизни, которые символизировало это ожерелье, хотели, чтобы и она терпела ледяную хватку смерти.

Каждый серебряный дротик на форме волкожутней был наградой за мятежника, который больше никогда не ступит на землю Мидгарда. Лидия получила столько дротиков, что они уже не помещались на ее сером имперском мундире. В какой-то момент ей пришлось переплавить их на ожерелье.

Знал ли кто-то в этом зале, чем на самом деле оно являлось?

Ошейником с золотым поводком, другой конец которого вел к чудовищам, восседавшим перед ней.

И возникало ли у этих чудовищ хотя бы малейшее подозрение, что верная служительница, замершая у их ног, думала про состав и вкус их крови и как бы то и другое ощущалось у нее на языке и зубах?

Но сейчас она стояла на коленях – ей пока не позволили встать. И весь мир стоял и будет стоять на коленях до тех пор, пока шестеро астериев не выпьют из него все соки и не бросят труп гнить в пустоте пространства.

Хрустальный пол под коленями Лидии снова сверкал. Слуги Вечного Дворца дочиста отмыли его от крови. Ни малейшего ее привкуса не ощущалось в стерильном воздухе, ни одна случайная капелька не пачкала колонны, окаймляющие зал, словно и не было событий, произошедших всего два дня назад.

Но Лидия Сервос не позволяла себе задумываться о тех событиях. Особенно сейчас, в окружении врагов, когда рядом с ней на коленях стоял Поллукс, и одно из сверкающих крыльев касалось ее лодыжки. Будь на его месте кто-то другой, это можно было бы принять за знак поддержки и солидарности.

Поллукс – Молот – заявлял таким образом право собственности, и не более.

Усилием воли Лидия сделала глаза холодными, мертвыми. Усилием воли сделала таким же и сердце. Сейчас ее взгляд был сосредоточен на двух фэйских королях, которые тоже стояли на коленях и тряслись за собственные шкуры.

– Мой покойный сын действовал по собственной прихоти, – заявил Морвен, король авалленских фэйцев. Лицо у него было мертвенно-бледным. Высокий, темноволосый, он явился сюда во всем черном, однако не чувствовалось, что он убит горем. – Знай я о предательстве Кормака, я бы сам выдал его вам.

Лидия мельком взглянула на сборище паразитов, занимавших хрустальные троны.

Ригелус, как обычно, придал себе облик фэйского мальчишки-подростка. Он сидел, подперев кулаком тонкий подбородок.

– Помнится, ты держал сына на коротком поводке. Поэтому мне трудно поверить, будто ты ничего не знал о его действиях.

Над широкими плечами Морвена заклубились тени, скользя по его чешуйчатым доспехам.

– В детстве он был упрямым и своевольным. Но я думал, что давным-давно выбил из него все это.

– Получается, ты ошибался, – язвительно бросила королю Гесперус – Вечерняя Звезда. Она была в облике светловолосой нимфы. Длинные тонкие пальцы постукивали по сверкающему подлокотнику трона. – Мы можем лишь предполагать, что его вероломство уходило корнями в гнилую землю вашего королевского дома. И теперь эту гниль нужно безжалостно выжигать.

Лань знала короля Морвена не один десяток лет, но сейчас он впервые молчал, не отвечая на обвинение астерийки. Вчера его вызвали сюда, и он послушно явился. Однако ему явно не понравилось напоминание об иллюзорности его автономии. Даже на туманном острове Аваллене.

Где-то в глубине души Лань радовалась, видя, как этот речистый фэец, не закрывавший рта на имперских и прочих встречах, на всех собраниях и балах, сейчас тщательно взвешивает каждое слово, сознавая, что оно может оказаться последним.

– Я и понятия не имел о преступных деяниях моего сына и его трусливом сердце. Я клянусь золотистым серпом Луны. – В голосе Морвена зазвенела впечатляющая ярость. – Я решительно отвергаю все, что двигало мыслями и поступками Кормака. Его тело не удостоится ни могилы, ни погребения. Оно не поплывет на корабле к Землям Лета. Я позабочусь о том, чтобы его имя было полностью вычеркнуто из всех хроник нашего дома.

Лидия позволила себе каплю сожаления из-за смерти агента Офиона. Наследного принца Аваллена, отдавшего все ради уничтожения гнусных существ, перед которыми она стояла.

То же делала и она. Делала и будет делать.

Полярис – Северная Звезда, – избравшая себе облик темнокожей и белокрылой ангелицы, заметила Морвену, лениво растягивая слова:

– Ты бы при всем желании не смог отправить тело Кормака к Землям Лета, поскольку этот безрассудный парень сгорел дотла. И пытался сжечь нас. Как будто жалкий огонь способен это сделать.

Полярис негромко рассмеялась, и Лидии показалось, словно ей когтями раздирают кожу.

Морвен молчал. Он сказал все, что мог. Сама его коленопреклоненная поза показывала: если понадобится, он будет молить о пощаде. До этого вполне могло дойти, однако пока король Аваллена хоть и стоял на коленях, но головы не опускал.

Легенда утверждала, что даже астериям не под силу проникнуть сквозь туманы, окружающие Аваллен. Правда, Лидия не слышала, чтобы такие попытки предпринимались. Возможно, Морвен поспешил явиться сюда и по этой причине, дабы не давать астериям повода проверить истинность легенды.

Если некая древняя сила, окружавшая Аваллен, действительно могла заграждать доступ астериям, ради сохранения этой тайны стоило пресмыкаться и лебезить перед ними.

Ригелус закинул ногу на ногу. Непринужденная поза. Непринужденный голос. Таким голосом Светлая Рука отдавал распоряжения о казни целых семей.

– А ты, Эйнар? Что ты имеешь сказать о своем сыне?

– Дерьмо, – злобным шепотом произнес Поллукс, стоявший на коленях рядом с Лидией. – Предатель.

Его крыло по-прежнему касалось ее ноги, словно нога была его собственностью. И вся Лидия целиком.

Король Осени не обратил внимания на слова Молота. Он игнорировал всех, кроме Ригелуса.

– Рунн с рождения был необузданным, – сухо ответил он Ригелусу. – Я делал все, чтобы держать его в рамках. Почти не сомневаюсь, что он вляпался во все это из-за махинаций его сестры.

Лидия сдержала желание стиснуть кулаки. Усилием воли заставила сердце биться в привычном, замедленном ритме, чтобы ванирские уши ничего не заподозрили.

– Значит, ты готов уберечь одного своего ребенка, отказываясь от другого? – спросил Ригелус, губы которого сложились в легкую улыбку. – Что ж ты тогда за отец, Эйнар?

– Ни Брайс Куинлан, ни Рунн Данаан более не имеют права называться моими детьми.

Ригелус склонил голову набок. Его короткие темные волосы поблескивали в сиянии хрустального зала.

– Я думал, она взяла себе имя Брайс Данаан. Ты аннулировал ее статус принцессы?

На виске Короля Осени дрогнула жилка.

– Я еще решаю, какое подобающее наказание для нее избрать.

Поллукс зашелестел крыльями и, не поднимая головы, злобно заявил Королю Осени:

– Когда мои руки доберутся до этой поганой дырки между ног, называющейся твоей дочерью, ты будешь рад, что отрекся от нее. За то, что она сделала с Гарпией, я отплачу ей в десятикратном размере.

– Вначале тебе придется ее найти, – холодно сказал ему Король Осени.

По мнению Лидии, Эйнар Данаан был одним из немногих фэйцев Мидгарда, способным открыто перечить столь могущественному ангелу, как Молот. Янтарные глаза фэйского короля, такие же, как глаза его дочери, были устремлены на астериев.

– Ваши мистики уже установили ее местонахождение?

– Ты не желаешь узнать, где находится твой сын? – с лукавой улыбкой спросила Октартис – Южная Звезда.

– Я знаю, где находится Рунн, – невозмутимо ответил Король Осени. – Он заслужил то место. – Король повернулся в сторону Лидии и холодно на нее посмотрел. – Надеюсь, ты выжмешь из него все ответы до последнего.

Лидия выдержала его взгляд. Ее лицо было подобно камню, льду. Подобно смерти.

Взгляд Короля Осени скользнул по ее серебряному ожерелью. На губах появилась легкая одобрительная улыбка. Но его вопрос был адресован Ригелусу, а властный тон искренне восхитил Лидию.

– Где Брайс?

Ригелус вздохнул. Им владели скука и раздражение. Смертельно опасное сочетание.

– Она предпочла покинуть Мидгард.

– Вскоре мы исправим эту ошибку, – добавила Полярис.

Ригелус предостерегающе глянул на астерийку. Все пятеро были его подчиненными.

– Так, значит, Брайс нет в нашем мире? – слегка дрогнувшим голосом спросил Король Осени.

Морвен опасливо взглянул на него. Все знали, что единственное место на Мидгарде, откуда можно попасть в другой мир, – это Северный Разлом в Нене. Разлом был обнесен стеной, препятствующей незваным гостям из других миров попасть на Мидгард. А единственное место, куда можно попасть с Мидгарда, – это Хел. Значит, Брайс сейчас находилась там.

Лидии никогда не приходило в голову, что стена вокруг Северного Разлома служила и иной цели – удерживала обитателей Мидгарда от бегства с планеты.

Большинство обитателей Мидгарда.

– Этими сведениями нельзя делиться ни с кем, – напряженным тоном произнес Ригелус.

Об остальном можно было догадаться по его тону: под страхом смерти.

Лидия присутствовала при совещании астериев, требовавших ответа на вопрос: как Брайс Куинлан открыла врата в другой мир прямо из их дворца, буквально просочившись сквозь пальцы Светлой Руки? Недоверие и гнев правителей служили слабым утешением после случившегося. Оно и сейчас не давало Лидии покоя. Отзвуки событий того страшного дня не оставляли ее ни на мгновение.

Позади астерийских тронов зазвенел серебряный колокольчик – вежливое напоминание о другой запланированной встрече, которая должна начаться очень скоро.

– Наш разговор еще не закончен, – предупредил двух фэйских королей Ригелус. Костлявым пальцем он указал на открывшиеся двойные двери, за которыми находился коридор. – Только вздумайте сболтнуть о том, что вы слышали сегодня, – и на планете не останется ни одного уголка, где бы вы смогли укрыться от нашего гнева.

Фэйские короли поклонились, встали и молча удалились.

Давящие взгляды астериев переместились на Лидию, прожигая ей душу. Она выдерживала их, как выдерживала все ужасы своей жизни.

– Поднимайся, Лидия, – произнес Ригелус с намеком на участливость. – И ты поднимайся, мой Молот.

Лидия загнала поглубже желчь, обжигавшую внутренности, словно кислота, и встала. Поллукс тоже встал. Его белое крыло коснулось ее щеки. Мягкое прикосновение перьев никак не вязалось с его гнилой душой.

Снова прозвенел колокольчик, однако Ригелус поднял руку, подавая знак секретарю, стоявшему в тени ближайших колонн. Встреча немного подождет.

Ригелус развалился на троне.

– Как продвигаются допросы? – спросил он так, словно спрашивал о погоде.

– Мы пока находимся на начальной стадии, – ответила Лидия, чувствуя, что ее рот как будто не принадлежит ей. – Чтобы сломить Аталара и Данаана, понадобится время.

– А Изверга? – спросила Гесперус, и темные глаза нимфы злобно вспыхнули.

– Я пока ищу наилучшие подходы к нему. – Лидия стояла с высоко поднятой головой, заложив руки за спину. – Но дело в том, ваши лучезарности, что необходимые сведения мне придется вытаскивать из всех троих.

– Как ты всегда и делаешь, – сказал Ригелус, скользнув взглядом по ее серебряному ожерелью. – Мы позволяем тебе уйти, Лань. Иди, занимайся своей тонкой работой.

Лидия поклонилась в пояс, делая это с имперской безупречностью. Поллукс сделал то же самое, изящно сложив крылья. Образ совершенного солдата, специально выведенного для этих целей.

Только оказавшись в длинном коридоре, на достаточном расстоянии от тронного зала, Молот заговорил:

– Думаешь, эта сучка действительно отправилась на Хел?

Он кивнул назад – на тусклые, молчаливые хрустальные ворота в противоположном конце коридора.

Вдоль стены по-прежнему стояли бюсты астериев в их различных обличьях и позах, какие они принимали на протяжении столетий. Это были точные копии тех, что падали и разбивались во время погони за Брайс. В окна, разбитые молниями Аталара, вставили новые стекла.

Как и в тронном зале, здесь ничто не напоминало о недавних событиях. За хрустальные стены дворца не просочилась ни одна крупица сведений.

Правда, одно доказательство все же существовало. Теперь по обе стороны ворот стояли астерийские гвардейцы. Их белые с золотом знаки отличия сияли на солнце, струящемся из окон. Руки в белых перчатках сжимали древки копий, наконечники которых напоминали упавшие звезды. Забрала на золотых шлемах были опущены, не позволяя видеть лица. Впрочем, этого и не требовалось. В лицах гвардейцев не было ни индивидуальности, ни жизни. Этих элитных высокородных ангелов выводили ради повиновения и служения. И все они рождались со сверкающими белыми крыльями. Один такой белокрылый ангел шел сейчас с Лидией.

Она старалась идти неспешно, держа путь к лифтам.

– Я бы не стала тратить время на поиски. Но куда бы ни попала Брайс Куинлан, рано или поздно она обязательно вернется.

За окнами виднелись семь холмов Вечного Города, залитые солнцем. Почти все они были застроены домами с терракотовыми крышами. А за границей города, чуть к северу, поднимался еще один такой же холм. Сверкание на его вершине было ярким, как свет маяка.

Холм этот назывался горой Хермон. Двести лет назад Аталар и архангелица Шахара подняли первый и последний мятеж ангелов против астериев, закончившийся сокрушительным поражением. Не желанием ли побольнее ударить по Аталару объяснялось то, что теперь гору превратили в склад новых астерийских гибридных механокостюмов? Находясь в подземном застенке, Хант никак не мог этого видеть, но он знал Ригелуса: размещение новых машин явно было символичным.

Вчера утром Лидия прочла доклад о том, что астерии успели создать за несколько последних недель, невзирая на попытки Офиона им помешать. Несмотря на ее попытки им помешать. Но подробности, изложенные в докладе, не могли передать впечатления, производимого механокостюмами, когда их освещало предзакатное солнце. Город сотрясался от гула военных грузовиков, которые везли к Хермону все новые партии костюмов. Новостные агентства захлебывались от восторга, расписывая потрясающие возможности этих монстров, напичканных высокими технологиями.

При виде механокостюмов у Лидии всегда сводило живот. Так случилось и сейчас, когда она смотрела на их стальные корпуса, сверкавшие на солнце.

Еще одно свидетельство поражения Офиона. Несколько дней назад повстанцы уничтожили партию механокостюмов на острове Идра и лабораторию, где они разрабатывались. Но все это было сделано слишком поздно. Ригелус втайне создал эту металлическую армию и разместил на бесплодной вершине горы Хермон. Гибриды нового поколения, которые управлялись на расстоянии и не требовали, чтобы внутри находился ванирский солдат, однако такая возможность по-прежнему сохранялась. Получалось, механокостюмы, уничтоженные мятежниками, служили для отвлечения внимания Офиона, а Ригелус, не теряя времени, совершенствовал эти. В них соединились магия и технология, обеспечивая максимальную эффективность и сберегая жизни имперских солдат. Для повстанцев это означало неминуемую гибель, а для всего движения Офион – неминуемое поражение.

Лидии следовало бы заранее разузнать о хитроумном замысле Ригелуса, но она не сумела. А теперь весь этот ужас обрушится на мир.

Двери лифта открылись. Лидия и Поллукс молча вошли в кабину. Лидия нажала кнопку самого нижнего подземного этажа. Правильнее сказать, предпоследнего. До катакомб лифты не доходили. Туда можно было попасть только по хрустальной винтовой лестнице. Там обитала тысяча имперских мистиков, пребывавших в состоянии искусственной дремы.

Каждый из них сейчас пытался решить одну-единственную задачу: найти Брайс Куинлан.

Невольно возникал вопрос: если все знали, что Северный Разлом и другие ворота открываются только на Хел, зачем астерии тратили ценные ресурсы на поиски Брайс? Она попала на Хел, а потому незачем было приказывать мистикам ее искать, если только…

Если только Брайс Куинлан не оказалась в каком-то другом месте. Возможно, ее закинуло в иной мир. Если это действительно так…

Сколько времени ей понадобилось, чтобы туда добраться? Сколько вообще миров существовало помимо Мидгарда? И каковы шансы Брайс выжить в каком-то из них и вернуться на Мидгард?

Двери лифта открылись в сырой сумрак застенков. Поллукс двинулся по каменному проходу, плотно сложив крылья. Казалось, он старался, чтобы на белоснежных перьях не появилось ни одного пятнышка.

– Так ты поэтому сохраняешь им жизнь? – спросил он. – Держишь как приманку для этой суки?

– Да. – Лидия шла за ним. Светильники на стенах подмаргивали, словно им не хватало первосвета. – Куинлан и Аталар – истинная пара. Их узы заставят ее вернуться обратно. И вернется она не куда-нибудь, а прямо к нему.

– А ее брат?

– Рунн и Брайс оба Звезднорожденные, – сказала Лидия, открывая тяжелую железную дверь большой камеры допросов. Металл заскрежетал о камень. Звук до жути напоминал крики жертв, которых истязали в соседних камерах. – Она захочет освободить Рунна – своего брата и союзника.

За дверью начиналась каменная лесенка. Спустившись по щербатым ступенькам, Лань прошла на середину камеры, где на цепях, закованные в кандалы из горсианского камня, висели трое мужчин. С их тел капала кровь, уходя в решетку под босыми ногами.

Лидия подавила в себе все, что было способно чувствовать и дышать.

Аталар и Баксиан, подвешенные к потолку, находились без сознания. Туловище каждого покрывал жуткий узор из шрамов и ожогов. А их спины…

Если бы не это нескончаемое «кап-кап», как из неплотно закрытого крана, в камере было бы тихо. Кровь продолжала струиться из культей на месте крыльев. Горсианские кандалы замедляли скорость выздоровления почти до человеческого уровня, не давая узникам умереть, но заставляя их каждую минуту страдать от боли.

Лидия не могла смотреть на третью фигуру, висящую между ними. Вблизи него она не могла даже дышать.

Кожаный хлыст Поллукса чиркнул по каменному полу, а когда обрушился на окровавленную, воспаленную спину Аталара, Лидия успела погрузиться вглубь себя. От удара Умбра Мортис вздрогнул и качнулся на цепях.

– Просыпайся, – язвительно бросил ему Молот. – Такой прекрасный день, а ты дрыхнешь.

Аталар приоткрыл воспаленные глаза. В их темных глубинах сверкала ненависть.

Рабская татуировка, вновь появившаяся у него на лбу, казалась темнее, чем тени застенка. Распухшие губы искривились в звериной улыбке, обнажив окровавленные зубы.

– Доброе утро, дорогуша.

Справа от Аталара послышался негромкий хриплый смех. И хотя Лидия сознавала, что поступает глупо, она подняла голову.

На нее смотрел Рунн Данаан, наследный принц фэйцев Вальбары.

Его губа сильно воспалилась в том месте, где Поллукс вырвал кольцо. Брови покрылись запекшейся кровью. Поллукс лишил его и надбровных украшений. Его татуированное туловище и руки, заведенные за голову, покрывала корка из крови и грязи, частично маскируя следы побоев.

Потрясающие синие глаза принца так и сверкали ненавистью.

Ненавистью к ней.

Поллукс вновь ударил хлыстом по спине Аталара, не задавая никаких вопросов. Это была разминка. Разогрев. Допрос начнется позже.

Баксиан все еще не пришел в сознание. Вчера вечером Поллукс избил его до состояния кровавого месива, предварительно отпилив ему и Аталару крылья тупой пилой. Изверг даже не вздрогнул.

«Ночь», – мысленно произнесла Лидия, направив зов в заплесневелое пространство, отделявшее ее от фэйского принца. Помимо сеансов связи, они никогда не общались через разум, но она не оставляла попыток с тех пор, как Рунна приволокли сюда. Снова и снова она звала его своим разумом. Ответом ей было молчание.

Рунн умолк, когда узнал, с кем проводил сеансы связи.

Горсианские кандалы подавляли его магию и замедляли выздоровление, но телепатическому общению не мешали. Лидия это знала. Она знала, что перед исчезновением Брайс Рунн подобным образом переговаривался с сестрой.

«Ночь».

Рунн оттопырил губу, словно хотел зарычать. По подбородку потекла струйка крови.

У Поллукса зазвонил мобильник. Звук был пронзительным и чуждым в этом древнем вместилище боли и страданий. Хлыст замер в руке, и снова наступила отвратительная тишина.

– Слушаю, Мордок, – произнес Молот, по-прежнему сжимая хлыст. Он чуть отошел от раскачивающегося, истерзанного Аталара. – Докладывай.

Лидия даже не отреагировала на то, что ее капитан докладывал не ей, а Молоту. Поллукс принял гибель Гарпии как личный вызов и приказал Мордоку и волкожутням искать любые намеки на то, куда могла скрыться Брайс Куинлан.

Он считал Брайс повинной в гибели Гарпии лишь потому, что ни Аталар, ни Рунн не раскрывали, чья рука на самом деле оборвала жизнь его соратницы. Да, Аталар и Рунн знали о двойной игре Лидии, и лишь ее жизненно важная роль для Офиона удерживала обоих от раскрытия ее секретов.

Ненадолго, пока Поллукс отвернулся, Лидия сбросила маску безразличия. Пусть Рунн видит ее лицо. Лицо той, кто целовала его душу и раскрывала ему свою, когда они без остатка растворялись друг в друге.

«Рунн, – мысленно обратилась она к нему. – Рунн».

Но фэйский принц не отвечал. Ненависть в его глазах не становилась меньше. И тогда Лидия вновь надела маску Лани.

И когда Поллукс убрал телефон и вновь взмахнул хлыстом, Лань приказала Молоту негромким, безжизненным голосом, который так долго служил ей щитом:

– Лучше попробуй колючую проволоку.

Часть I. Нырок

1

Помещение, где сидела Брайс Куинлан, находилось столь глубоко в недрах горы, что дневной свет для здешних обитателей, скорее всего, был чем-то вроде мифа.

Она попала не на Хел, однако это место очень напоминало тот мрачный мир: черный камень, подземный дворец и под ним – комната для допросов… Под стать сумраку были и три фигуры, стоявшие напротив: миниатюрная женщина в серых шелковых одеждах и двое крылатых мужчин в черных чешуйчатых доспехах. Вокруг одного из них, стоящего посередине – красивого и могущественного, – клубились тени и мерцали звезды.

Он сказал, что его зовут Ризандом. Брайс сразу бросилось в глаза его сходство с Рунном.

Ее появление здесь не могло быть случайностью. Брайс прыгнула в Ворота, намереваясь достичь Хела и наконец-то ответить на неоднократные предложения Аидаса и Аполлиона, дабы остановить цикл галактических захватов. Но вместо этого она очутилась здесь.

Брайс взглянула на другого воина – того, кто ее нашел. Его черный кинжал отреагировал на Звездный меч.

В светло-карих глазах воина отражалась холодная настороженность хищника.

– Кто-то должен начать разговор, – сказала невысокая женщина, которую столь потрясло то, что Брайс говорит на Древнем языке, и не менее потряс вид Звездного меча.

Подмаргивающие светильники, похожие на светильники первосвета, золотили серебристые пряди ее стриженых волос, длиной до подбородка. Глаза женщины тоже были серебристыми. Вероятно, первоначальное потрясение прошло, поскольку теперь эти глаза скользнули по Брайс равнодушно.

– Итак, ты утверждаешь, что тебя зовут Брайс Куинлан и ты прибыла из другого мира – Мидгарда.

Ризанд что-то вполголоса говорил крылатому спутнику. Наверное, переводил.

– Если сказанное тобой – правда, как ты здесь очутилась? И зачем вообще явилась в наш мир?

Брайс оглядела пустое помещение, которое мысленно окрестила камерой. Ни стола с поблескивающими орудиями пытки, ни трещин в крепких каменных стенах. Только дверь, а в центре, в нескольких футах от Брайс, – решетка в полу, откуда доносилось шипение. Ей не показалось, она действительно слышала шипящие звуки.

– Как называется мир, куда я попала? – осипшим голосом спросила Брайс.

Она помнила уютную, красиво обставленную прихожую, где произошла ее встреча со здешним двойником Рунна. Представившись, он схватил ее за руку. Шершавость его мозолистых пальцев – единственное, что осязала она, пока оба неслись сквозь ревущий ветер и кромешную тьму. Все остальное исчезло. И вот она здесь, среди сплошного камня и тусклого света. Они переместились во дворец, выстроенный в недрах горы, а затем по узкой лестнице спустились в здешнюю тюрьму. Приведя ее в эту комнату, Ризанд молча указал ей на единственный стул в центре.

Брайс села, ожидая, что на нее наденут наручники, ножные кандалы или иные орудия сдерживания, используемые в этом мире, но этого не произошло.

– Почему ты говоришь на Древнем языке? – спросила женщина.

– А ты почему говоришь на нем? – вскинув подбородок, вопросом ответила Брайс.

Накрашенные красным губы женщины изогнулись вверх. Улыбка была отнюдь не обнадеживающей.

– И почему ты покрыта кровью, но не собственной?

Один-ноль в пользу женщины.

Брайс сознавала, что одежда, густо пропитавшаяся кровью и успевшая задубеть, а также корка крови на руках говорили явно не в ее пользу. Тут была кровь Гарпии и немного крови Лидии. Брайс измазали намеренно. Тактический ход в их игре, чтобы сберечь жизнь ей самой и надежно сохранить их секреты, пока Хант и Рунн…

Ее дыхание стало шумным и судорожным. Она оставила их обоих – мужа и брата – в руках Ригелуса.

Казалось, стены и потолок надвигаются на нее, выдавливая воздух из легких.

Ризанд поднял широкую ладонь, окаймленную звездами:

– Мы не причиним тебе вреда.

Остаток фразы Брайс нашла в густых тенях, окружавших его: «…Если ты не попытаешься причинить вред нам».

Она закрыла глаза, сражаясь с неровным дыханием и давящим каменным пространством комнаты.

Менее часа назад она убегала от магической силы Ригелуса, уворачивалась от взрывавшихся мраморных бюстов и лопавшихся стекол. Молнии Ханта пронзали ей грудь, устремляясь к воротам, чтобы открыть портал. Потом она прыгнула, рассчитывая попасть на Хел…

А теперь… теперь она сидела здесь. У нее дрожали руки. Пришлось сжать кулаки.

Брайс медленно втянула воздух. Выровнять дыхание никак не удавалось. Она сделала еще один вдох, потом открыла глаза и четким голосом спросила:

– Куда я попала?

Никто из троих не ответил.

Тогда Брайс сосредоточила взгляд на женщине, уступавшей ростом своим спутникам, но не менее опасной, чем они.

– Ты сказала, что здесь уже пятнадцать тысяч лет не говорят на Древнем языке. Почему?

То, что они были фэйцами и двое знали Древний язык, намекало на связь этого мира с Мидгардом. Связь, которая раскрывалась перед ней с пугающей ясностью.

– Как у тебя оказался Гвидион – этот давно пропавший меч? – вместо ответа холодно спросила женщина.

– Что?.. Ты имеешь в виду Звездный меч?

Еще одно звено, связывающее оба мира.

Все трое вновь лишь пристально посмотрели на нее. Непроницаемая живая стена тех, кто привык любым подходящим способом получать ответы.

Помимо меча, другого оружия у Брайс не было. Только магия в ее жилах, архезианский амулет на шее и Рог, ставший узорами татуировки на спине. Но чтобы применить Рог в качестве оружия, ей требовалась магическая сила извне, которая подзарядила бы ее, словно аккумулятор.

И потому разговор был ее наилучшим оружием. Хант считал, что она не напрасно годами оттачивала свое мастерство запудривания мозгов.

– Это семейная реликвия, – сказала Брайс. – Меч находился в нашем мире с тех пор, как мои далекие предки принесли его туда… пятнадцать тысяч лет назад.

Последние четыре слова она произнесла, выразительно глядя на женщину. Пусть сама прикидывает, что к чему.

Но новый вопрос задал Брайс прекрасный Ризанд. Его голос звучал как порыв полуночного ветра.

– Как ты нашла наш мир?

С таким мужчиной не поюлишь. Их всех непросто заболтать, но его… От него так и веяло властностью, словно он был стержнем этого места. Кем-то вроде короля, а может, и королем.

– Я не искала ваш мир. – Брайс выдержала его взгляд, испещренный звездами, хотя что-то внутри нее сникло под напором первозданной силы, льющейся из этих глаз. – Говорю вам: я намеревалась попасть на Хел. А вместо этого оказалась здесь.

– Как?

Существа, что обитали на дне пространства, огороженного решеткой, зашипели громче, будто почуяли гнев Ризанда. Жажду крови.

Брайс сглотнула. Если эти трое узнают про Рог, ее магические способности, Ворота… что помешает им превратить ее в живое орудие, как намеревался сделать Ригелус? Или посчитать угрозой, которую надо побыстрее устранить?

Она же мастерица запудривать мозги. У нее должно получиться.

– В моем мире есть особые Ворота, которые открываются в другие миры. Пятнадцать тысяч лет они открывались преимущественно на Хел. Северный Разлом – это такое место у нас – открывается прямо на Хел, но…

Пусть думают над ее болтовней. Пусть считают идиоткой. На Мидгарде многие приклеивали к ней ярлык пустышки, тусовщицы, прожигавшей жизнь в клубах и барах. Микай верил, что она такая и есть, пока… пока она не взяла пылесос, чтобы убрать с пола его поганый пепел.

– Эти Ворота послали меня сюда. Словом, билет в один конец.

Есть ли в здешнем мире билеты? И какие у них средства перемещения?

Чувствовалось, от нее ждали продолжения.

– Мой спутник был уверен, что с помощью своей магической силы сумеет отправить меня на Хел. Но думаю…

Брайс лихорадочно анализировала слова Ригелуса, сказанные незадолго до ее прыжка. Он говорил, что звезда на ее груди является чем-то вроде маяка для изначального мира Звезднорожденных.

Цепляясь за соломинку, она кивком указала на кинжал крылатого воина:

– В моем мире есть пророчество об этом мече и исчезнувшем кинжале. Когда они объединятся, объединятся и фэйцы Мидгарда.

И в самом деле, мастерица запудривать мозги.

– Так что, возможно, потому я и попала сюда. Может, меч почувствовал этот кинжал и… привел меня в ваш мир.

Тишина. Затем воин со светло-карими глазами тихо рассмеялся.

Как он понял ее слова без перевода Ризанда? Если только он умеет читать по языку тела, тону, запаху…

Воин что-то негромко сказал Ризанду. Брайс ничего не поняла, но по спине пробежала дрожь. Ризанд посмотрел на него, вскинул брови и перевел ей сказанное:

– Ты врешь.

В его голосе ощущалась угроза.

– О чем? – Брайс заморгала, изображая неведение и негодование.

– Это ты нам и расскажешь.

В тени крыльев Ризанда заклубилась тьма. Недобрый знак.

Она находилась в неведомом мире, во власти могущественных фэйцев, способных убить ее без всяких колебаний. Теперь каждое слово, которое она произнесет, будет предельно важным для ее безопасности и выживания.

– Кучка межгалактических паразитов у меня на глазах схватила мою истинную пару… в смысле, моего мужа, а также брата, – раздраженно произнесла она. – Меня сейчас интересует только одно: возможность им помочь.

Ризанд взглянул на воина. Тот кивнул, ни на мгновение не отводя взгляда от Брайс.

– Так, – сказал ей Ризанд, складывая на груди мускулистые руки. – Вот это правда.

Однако миниатюрную женщину это не тронуло. После вспышки Брайс лицо женщины стало еще суровее.

– Изволь объяснить.

Она попала к фэйцам, и ничто не говорило о том, будто здешние фэйцы лучше тех кусков дерьма, с которыми она сталкивалась всю жизнь. И хотя она попала в мир, на несколько столетий отстававший от ее собственного, здешние фэйцы показались ей даже более могущественными, нежели мидгардские. А это вело лишь к большему высокомерию и заносчивости.

Ей необходимо попасть на Хел. В крайнем случае, вернуться на Мидгард. И если она сказала больше, чем следовало…

Женщина заметила ее замешательство и предложила Ризанду:

– Риз, а ты загляни к ней в разум.

Брайс застыла. Боги, он может проникнуть к ней в голову и увидеть все, что захочет.

Ризанд взглянул на женщину. Та выдержала взгляд со свирепостью, никак не вязавшейся с ее миниатюрной фигурой. Если Ризанд был тут главным, его соратники отнюдь не вели себя как послушные овечки.

Брайс поглядывала на единственную дверь. Метнуться туда она не успеет, даже если дверь вдруг оставили незапертой. Но бегство ее не спасет. Даст ли ей защиту архезианский амулет? Амулет не помешал Рунну мысленно общаться с ней, однако…

«Я не вторгаюсь туда, куда меня не приглашают добровольно».

Брайс заерзала на стуле и едва не опрокинула его, услышав в голове ровный мужской голос. Голос Ризанда.

Поблагодарив Луну за то, что собственный голос звучит собранно и без дрожи, она отозвалась: «Это этический кодекс проникновения в чужой разум?»

Она почувствовала, что Ризанд почти изумлен ее ответом. «Ты уже прибегала к такому способу общения».

«Да». Это все, что она скажет о Рунне.

«Можно мне заглянуть в твои воспоминания? Посмотреть, что к чему?»

«Нет, нельзя».

Ризанд моргнул и произнес вслух:

– Тогда нам придется рассчитывать на твои слова.

Миниатюрная женщина сердито посмотрела на него:

– Но…

Ризанд щелкнул пальцами, и в комнате появились три стула. Он уселся и изящно закинул ногу на ногу. Воплощение фэйской красоты и высокомерия.

– Азриель. – Он взглянул в сторону крылатого воина. – А это Амрена.

Потом указал на Брайс и бесстрастным тоном произнес:

– Брайс… Куинлан.

Брайс кивнула.

Ризанд разглядывал свои аккуратно обработанные ногти.

– Значит, твой меч… находился в вашем мире пятнадцать тысяч лет?

– Да. Его принес кто-то из моих далеких предков. – Брайс подумала, стоит ли раскрывать имена, но все же сказала: – Королева Тейя. Или принц Пелиас. В зависимости от того, какой идеологии придерживаться.

Амрена слегка напряглась. Ризанд скользнул по ней глазами, отмечая это.

– Вы… знаете о них? – отважилась спросить Брайс.

Амрена оглядела ее с ног до головы, с неоново-розовых забрызганных кровью кроссовок до волос, стянутых в тугой конский хвост.

– Долгое время никто не произносил эти имена. Очень, очень долгое.

Целых пятнадцать тысяч лет, готова была побиться об заклад Брайс.

– Но вы слышали о них? – с колотящимся сердцем спросила она.

– Когда-то они… жили здесь, – взвешивая каждое слово, ответила Амрена.

Последний кусочек головоломки встал на место – Брайс поняла, что это за планета. Где-то глубоко внутри наконец туго натянулась обвисшая струна.

– Вот, оказывается, что. Ваш мир – планета, с которой далекие предки наших фэйцев прибыли на Мидгард. Они покинули ваш мир и переселились туда… а мы забыли, откуда мы родом.

Снова стало тихо. Азриель заговорил на здешнем языке. Ризанд стал переводить для Брайс. Должно быть, ее слова он переводил Азриелю телепатически.

– Он говорит, что у нас нет сведений о предках, отправившихся в другой мир.

Однако Амрена тихо кашлянула.

Ризанд медленно, с заметным недоверием, повернулся к ней:

– Или есть?

Амрена смахнула невидимую пылинку со своей шелковой блузки.

– Все это туманно. Я попала в… еще до того. – Она качнула головой. – Но когда я вышла, то узнала, будто изрядная часть обитателей здешнего мира исчезла, словно их никогда не существовало. Слухов более чем хватало. Кто говорил, что в другой мир, кто считал, что просто в далекие края. Некоторые утверждали, будто сам Котел их выбрал и куда-то таинственно переместил.

– Должно быть, они все-таки отправились на Мидгард, – сказала Брайс. – Под предводительством Тейи и Пелиаса.

Амрена подняла руку:

– Девонька, твои легенды мы послушаем потом. А сейчас я хочу знать…

Брайс постаралась смотреть жестче – это все что, она могла сделать, чтобы выдержать буравящий взгляд Амрены.

– Зачем явилась сюда ты, если намеревалась отправиться совсем в другое место?

– Я бы сама хотела это знать, – сказала Брайс несколько резче, чем следовало в ее положении. – Поверьте, мое единственное желание – немедленно избавить вас от своего присутствия.

– Чтобы отправиться на… Хел, – бесстрастным тоном закончил Ризанд. – И найти этого принца Аидаса.

Те, к кому она попала, не были ее друзьями и союзниками. Пусть эта планета и являлась древней родиной фэйцев, откуда Брайс знать, какие цели и устремления преследуют здешние фэйцы? Ризанд и Азриель были красавцами, но Урда знает, как фэйцы Мидгарда тысячелетиями использовали свою красоту для получения желаемого.

Ризанду не требовалось заглядывать к ней в разум. Все это он читал по ее лицу. Он изменил позу и уперся ногами в каменный пол.

– Позволь мне рассказать о положении, в котором ты оказалась, Брайс Куинлан.

Она заставила себя выдержать его усыпанный звездами взгляд. Она сталкивалась с фэйскими королями, архангелами и даже астериями и выходила живой. Выберется и отсюда.

– Мы не станем тебя пытать, чтобы получить нужные сведения. Я не проникну насильно в твой разум. Если ты предпочитаешь не рассказывать, что ж, это твой выбор. Точно так же, как мой выбор в этом случае будет держать тебя здесь до тех пор, пока ты не изменишь свое решение.

Все это время Брайс оглядывала комнату. Ее внимание задержалось на решетке и шипении, доносящемся снизу.

– Я обязательно посоветую своим друзьям эту милую комнатку в качестве идеального места для отдыха.

В глазах Ризанда заплясали звезды.

– Нам ждать еще гостей из твоего мира?

Брайс дала самый правдивый ответ, на какой была способна:

– Нет. Насколько я знаю, они целых пятнадцать тысяч лет ищут это место, но я – единственная, кто сумел сюда попасть.

– И кто же эти «они»?

– Астерии. Я уже вам говорила. Межгалактические паразиты.

– Что это значит?

– Они…

Брайс умолкла. Кто поручится, что Ризанд и его соратники не выдадут ее Ригелусу? Не склонятся перед Светлой Рукой? Тейя явилась из здешнего мира и сражалась с астериями, однако Пелиас купился на их посулы и охотно преклонил колени у их бессмертных ног.

Ее молчание говорило само за себя.

– Ризанд, не трать время понапрасну, – усмехнулась Амрена.

Ризанд наклонил голову – как хищник, изучающий добычу. Брайс выдержала его взгляд. Ее подбородок оставался дерзко вскинутым. Мама сейчас гордилась бы ею.

Он снова щелкнул пальцами, и кровь с грязью полностью исчезли с ее одежды и кожи. Ощущение липкости еще оставалось, однако сама кожа была чиста. Брайс заморгала, взглянув на себя, потом на Ризанда.

Его губы тронула хищная полуулыбка.

– Это чтобы сделать тебя более словоохотливой. Дружеский жест.

Лица Амрены и Азриеля оставались каменными. Оба ждали.

Было бы глупо верить, что «дружеский жест» Ризанда говорил о его дружелюбии. Но играть в эту игру она могла.

– Астерии – это древние существа, – продолжала Брайс. – Им десятки тысяч лет.

Она поморщилась при воспоминании об архивах под их дворцом, о записях астерийских завоеваний, происходивших в течение тысячелетий, если судить по их собственной уникальной системе летоисчисления.

Фэйцы, сидевшие напротив Брайс, молчали. Никто даже глазом не повел. Отлично. Значит, у них тоже существовали какие-то представления о седой древности, и слова Брайс не показались им полным безумием.

– В мой мир астерии прибыли пятнадцать тысяч лет назад. Откуда – никто не знает.

– Что ты имеешь в виду под словом «прибыли»? – спросил Ризанд.

– Только то, что они появились на Мидгарде. Понятия не имею, как они добрались до нашей планеты. Они навязали нам свое толкование исторических событий. По их версии, они были… освободителями. Просветителями. Там нет ни слова о том, откуда их занесло на Мидгард. Только рассказ про их появление на отсталой планете, населенной животными и людьми, не имевшими магических способностей. Астерии осели в нашем мире и стали строить свою совершенную империю. Вскоре на Мидгард хлынули существа и народы из иных миров. Они попадали через гигантскую щель между мирами, называемую Северным Разломом. Сейчас он открывается только на Хел, но тогда открывался и в… иные миры.

– Щель, – повторила Амрена. – Как происходит перемещение?

– Ума не приложу. Никому еще не удавалось понять, как такое вообще возможно и почему щель находится в этой части Мидгарда, а не в других местах.

– И что было после появления этих существ в вашем мире? – спросил Ризанд.

Брайс немного помешкала, обдумывая ответ.

– По официальной версии, обитатели Хела – другого мира, другой планеты, называйте как хотите – попытались вторгнуться на Мидгард. Они якобы намеревались уничтожить процветающую империю и все население Мидгарда. Но астерии объединили всех новоприбывших под своим знаменем и общими усилиями изгнали захватчиков восвояси. Для этой цели Северный Разлом постоянно настроили на Хел. В дальнейшем он оставался преимущественно закрытым. Вокруг портала возвели внушительную стену, чтобы никакие незваные гости из Хела не просочились на Мидгард. Астерии построили прекрасную империю и заявили, что она будет существовать вечно. Во всяком случае, всем нам приказано в это верить.

Лица собеседников Брайс оставались бесстрастными.

– А что говорит неофициальная версия? – тихо спросил Ризанд.

Брайс сглотнула. Перед глазами мелькнуло другое помещение в архиве астерийского дворца.

– Астерии – древние, бессмертные существа, живущие за счет магической силы других. Они собирают урожай с фэйцев и других народов, с самой земли, и питаются им. Мы называем эту первозданную магическую энергию первосветом. Она питает собой весь наш мир, но прежде всего астериев. Нас заставляют отдавать ее якобы для достижения бессмертия. Не совсем бессмертия, но близко к тому. Мы обретаем нашу полную магическую силу и становимся зрелыми через особый ритуал, называемый Нырком. Его так назвали, потому что он похож на ныряние в бездну. Во время ритуала часть магический силы откачивается из нас и попадает в астерийские хранилища первосвета. Это что-то вроде налога на нашу магию.

Брайс не собиралась рассказывать незнакомцам о том, что происходит после смерти; как магическая сила, остающаяся в душах, насильно направляется Королем Подземья в Ворота Мертвых и превращается во второсвет, тоже идущий астериям на прокорм. Естественно, после того, как Король Подземья заберет свою долю.

Амрена наклонила голову, тряхнув короткими волосами:

– Итак, эти древние существа установили налог на вашу магию, чтобы питаться самим и управлять вами.

Взгляд Азриеля переместился на Амрену. Вероятно, Ризанд телепатически переводил ему слова Брайс. Амрена задумалась, будто услышанное что-то пробудило в ней самой.

– Десятина, – задумчиво произнесла она.

Услышав это слово, Ризанд вскинул брови и изящным жестом велел Брайс продолжать.

Она снова проглотила скопившуюся слюну.

– Мидгард – самый последний в длинной цепи миров, завоеванных астериями. У них есть целый архив, посвященный планетам, которые они покорили или пытались покорить. Я его видела своими глазами незадолго до того, как попала сюда. Как я узнала, только на трех планетах астерии потерпели поражение и были изгнаны. Хел я уже назвала. Второй планетой была Ифраксия, а третьей… мир, населенный фэйцами. Изначальными, Звезднорожденными фэйцами. – Брайс кивнула на кинжал Азриеля. Близкое присутствие Звездного меча заставляло кинжал испускать темное свечение. – Мой меч известен вам под другим именем, но вы сразу его узнали.

Из всех только Амрена удостоила ее слова кивком.

– Думаю, меч попал к нам из вашего мира, – сказала Брайс. – Похоже, он каким-то образом связан с кинжалом. Он был изготовлен здесь, стал частью вашей истории, потом исчез… так? Вы не видели его пятнадцать тысяч лет и примерно столько же не говорили на Древнем языке. По времени все это четко совпадает с появлением Звезднорожденных фэйцев на Мидгарде.

С появлением Тейи – королевы Звезднорожденных, и Пелиаса – принца-предателя, лишившего ее власти. Тейя привела с собой двух дочерей: Хелену, в дальнейшем вынужденную выйти замуж за Пелиаса, и другую дочь, чье имя затерялось в истории. Большинство правдивых сведений о Тейе также затерялось. Может, во времени, а может, были намеренно уничтожены астериями и их приспешниками. Брайс лишь знала, что Аидас – принц Пропасти – любил Тейю. Она вместе с армиями Хела сражалась с астериями за свободу Мидгарда и в конце пала от руки Пелиаса, а ее имя было почти целиком вычеркнуто из истории. Брайс несла в себе свет Тейи. Аидас это подтвердил. Ничего другого о Тейе Брайс не знала. Даже астерийский архив не содержал сведений о древней королеве.

– Ты полагаешь, что наш мир и есть третья планета, сопротивлявшаяся этим… астериям, – с расстановкой проговорила Амрена, и ее серебристые глаза вспыхнули.

Теперь настал черед Брайс кивать.

– Насколько я знаю, до вторжения в наш мир астерии находились здесь. – Она указала на пространство комнаты. – Они завоевали этот мир и правили им. Но в конце концов фэйцам удалось их разбить и освободиться от их власти.

Брайс напряженно выдохнула, глядя на лица собеседников.

– Как? – спросила она хриплым от волнения голосом. – Как вы сумели это сделать?

Ризанд настороженно взглянул на Амрену. По-видимому, она была придворным историком или исследовательницей, если он постоянно спрашивал ее о прошлом.

– В нашей истории это событие не отражено.

– А вот астерии помнят ваш мир. Они до сих пор таят злобу. Ригелус – их главарь – говорил мне, что считает своей личной целью найти это место и наказать всех вас за то, что выпроводили его отсюда. Получается, ваш мир для астериев – враг номер один.

– Ризанд, это событие есть в нашей истории, – сказала Амрена. Голос ее звучал предельно серьезно. – Но этих существ здесь знали под другим именем. Здесь они назывались не астериями, а дагланами.

Брайс могла поклясться, что бронзовое лицо Ризанда слегка побледнело. Азриель ерзал на стуле, шелестя крыльями.

– Все дагланы были истреблены, – отчеканил Ризанд.

Амрена вздрогнула, отчего на лице Ризанда появилось еще больше тревоги.

– Получается, что нет, – сказала она.

Воспользовавшись моментом, Брайс решила надавить на Амрену:

– У вас сохранились сведения о том, как их победили?

В душе Брайс затеплилась надежда.

– Ничего, кроме древних баллад о кровавых битвах и чудовищных потерях.

– Но сама эта история… она ведь кажется вам правдивой? – напирала Брайс. – Злобные бессмертные существа, которые когда-то подчинили себе ваш мир. Но потом вы объединили усилия и сбросили их власть.

Молчание собеседников было достаточным подтверждением.

И тем не менее Ризанд покачал головой, словно не до конца поверив в такое совпадение.

– И ты думаешь… – Он пристально посмотрел на Брайс, и его взгляд вновь стал как у оценивающего хищника. Боги, каким же он был устрашающим! – Ты считаешь, что дагланы – или астерии, по-вашему, – хотят вернуться сюда и отомстить. Пятнадцать тысяч лет спустя?

Каждое его слово было пронизано сомнением.

– Для Ригелуса это как пять минут, – возразила Брайс. – У него есть бесконечное количество времени и средств.

– Каких именно средств?

Холодные, резкие слова. Правитель оценивал степень угрозы для своего народа.

Как рассказать им об огнестрельном оружии и серных ракетах, о механокостюмах, омега-лодках и о власти астериев вообще? Как передать этим фэйцам весь ужас и безжалостность летящей пули? Возможно, она поступала безрассудно, но… Брайс протянула руку к Ризанду:

– Я вам покажу.

Амрена и Азриель резко и выразительно посмотрели на него. Вероятно, заподозрили в предложении ловушку.

– Я сейчас, – сказал Ризанд и исчез.

– Вы… вы умеете телепортироваться? – удивилась Брайс.

– Мы называем это перебросом, – растягивая слова, ответила Амрена. Брайс поймала усмешку Азриеля. – А ты так умеешь?

– Нет, – соврала Брайс. (Если Азриель и почуял ее ложь, он никак этого не показал.) – У нас лишь двое фэйцев умеют.

– Двое на всей вашей планете? – Чувствовалось, Амрена тоже была удивлена.

– А на вашей, наверное, больше?

Азриель, оставшийся без переводчика, молча смотрел на нее. Брайс видела, как вокруг него вьются тени. Совсем как у Рунна, однако… более неистовые. Такие были у Кормака.

Амрена наклонила голову:

– Это доступно только самым могущественным. Но, в общем, у нас таких больше.

Едва она это произнесла, Ризанд появился снова, держа в руке небольшой серебряный шар.

– Вератис? – спросила Амрена. – «Шар правды»?

Азриель поднял бровь.

Ризанд, не обращая на них внимания, протянул другую руку, где лежала маленькая серебряная фасолина.

Брайс взяла фасолину, косясь на шар, который Ризанд положил на пол.

– Что это за предметы?

– Возьми его, – Ризанд кивнул на шар, – подумай о том, что хочешь нам показать. Твои воспоминания перейдут в него, и мы их увидим.

Как просто. Словно камера для ее разума. Брайс осторожно приблизилась к шару и подняла. Металл был гладким и холодным. Легче, чем казалось. Пустой внутри.

– Начинаю, – сказала она и закрыла глаза.

Брайс вспоминала разные виды оружия, войны, поля сражений, виденные в разное время по телевизору, механокостюмы, винтовки и пистолеты, из которых училась стрелять, уроки Рандалла, сгустки магической силы, посылаемые Ригелусом ей вслед, когда он гнался за ней по коридору.

Она оборвала воспоминания. Незачем им видеть, как она прыгала в Ворота, оставив Ханта и Рунна в руках астериев. Незачем им знать, на что она способна, незачем показывать им Рог и раскрывать способность к телепортации.

Брайс открыла глаза. Шар ничуть не изменился. Никаких вспышек света, никаких звуков. Она опустила шар на пол и толкнула к Ризанду.

Ризанд создал невидимую волну ветра, поднявшую шар вверх. Он положил Вератис на ладонь и коснулся верхушки шара. Все, что было в разуме Брайс, начало воспроизводиться.

Видеть этот «видеомонтаж» из ее воспоминаний было еще хуже, чем вспоминать. Все насилие, жестокость и ужасающую легкость, с какой астерии убивали своих подручных, не вникая в подробности.

Однако ее чувства не шли ни в какое сравнение с удивлением и ужасом на лицах тех, кто захватил ее в плен.

– Огнестрельное оружие, – пояснила Брайс, указывая на винтовку, из которой Рандалл поразил мишень на расстоянии полумили. – А это серные ракеты. – Еще один фрагмент ее воспоминаний: зловещий золотистый свет, несущий разрушение зданиям Лунатиона и сеющий смерть вокруг нее. – Омега-лодки. – Силуэт лодки «Фостус», скользящей в морских глубинах. – Астерии.

Последним фрагментом были раскаленные сгустки магической силы Ригелуса, крушащие камень, стекло и окружающий мир.

Ризанд совладал с собой. Лицо вновь стало холодной маской.

– И в таком мире ты живешь.

Он не задавал вопрос, однако Брайс кивнула:

– Да.

– И они хотят принести все это… сюда.

– Да.

Ризанд смотрел перед собой. Тщательно обдумывал увиденное. Азриель продолжал смотреть в то место, где шар показывал разрушения в мире Брайс. Картины, показанные «шаром правды», ужаснули его, но не парализовали волю. Чувствовалось, он что-то рассчитывает и оценивает. Такое же выражение она видела на лице Ханта. Разум воина за работой.

Амрена повернулась к Ризанду. Их глаза встретились. Это выражение тоже было знакомо Брайс. Между ними происходил молчаливый разговор. Так Брайс часто разговаривала с Рунном.

Ей самой было невыносимо видеть и вспоминать это. Однако это же уравновесило ее. Обострило фокус восприятия.

Итак, астерии когда-то были здесь. Назывались по-другому, но были. Предки здешних фэйцев их победили. И Урда послала ее сюда. Сюда, а не на Хел. Сюда, где она сразу же наткнулась на кинжал, заставивший петь лезвие Звездного меча. Кинжал был чем-то вроде магнита, притянувшего ее в этот мир, на берег реки. Может, он и есть нож, упомянутый в пророчестве?

Еще недавно она считала, что для уничтожения астериев достаточно уничтожить приемник первосвета под дворцом, однако Урда послала ее сюда – в изначальный мир, откуда явились далекие предки фэйцев Мидгарда. Ей не оставалось иного, как поверить выбору Урды. И молить богиню, чтобы Рунн, Хант и все, кого она любила на Мидгарде, продержались, пока она не найдет способа вернуться обратно.

А если не сможет найти…

Брайс рассматривала серебристую фасолину, поблескивающую у нее на ладони.

– Проглоти это, и сможешь понимать наш язык и говорить на нем, – не взглянув на нее, сказала Амрена.

– Интересно, – пробормотала Брайс.

Она должна найти путь обратно. Если для этого вначале придется исследовать здешний мир… знание языка пригодится. Ведь ей еще не раз придется запудривать мозги. Естественно, она не доверяла тем, к кому попала, но, учитывая их непрерывные вопросы, Брайс сомневалась, что ее решили отравить этой «фасолиной». Зачем так усложнять, когда было бы куда проще перерезать ей горло?

Эта мысль отнюдь не успокаивала, однако Брайс сунула серебристую штучку себе в рот, набрала побольше слюны и проглотила. Металл холодил ей язык и горло. Она чувствовала, как фасолина скользит дальше, в живот.

Молния рассекла ей мозг. Ее разрывали надвое. Ослепительный, обжигающий свет был невыносим.

Потом наступила темнота. Тихая, успокоительная, вечная.

Нет, она по-прежнему находилась в той же комнате – лежала на полу, обхватив руками колени. Она лежала и… светилась. Достаточно ярко, чтобы освещать ошеломленные лица Ризанда и Амрены.

Азриель уже застыл над ней с обнаженным кинжалом, лезвие которого сверкало странным черным светом.

Он заметил тьму, струящуюся с лезвия кинжала, и несколько раз моргнул. Единственный признак потрясения, который этот воин позволил проявить в присутствии Брайс.

– Дурень, убери кинжал, – прошипела Амрена. – Он взывает к ней, и чем он ближе…

Кинжал исчез из руки Азриеля, поглощенный тенью. В комнате установилась напряженная, звенящая тишина.

Брайс медленно встала – так, как Рандалл и мать учили ее двигаться перед ванирами и другими хищниками.

Поднявшись, она обнаружила, что знает здешний язык, хотя еще несколько минут назад не понимала ни слова. Он был готов вылиться из ее горла столь же естественно, как родной. Новый язык проник ей под кожу, расположился вдоль позвоночника и лопаток, ожидая, когда она на нем заговорит.

Но нет. Нет, нет, нет.

Брайс не осмеливалась прикоснуться к татуировке, изображавшей Рог, дабы не привлекать внимания к буквам, что складывались во фразу «Все возможно посредством любви». Она чувствовала, что фраза непонятным образом сработала как заклинание и вызвала свечение. Оставалось лишь молиться, чтобы присутствующие его не заметили.

Ее молитвы оказались тщетны.

Амрена повернулась к Ризанду и сказала на этом новом, странном языке – их языке:

– Светящиеся буквы на ее спине… они такие же, как буквы в Книге Дуновений[2].

Должно быть, когда Брайс лежала на полу, буквы просвечивали сквозь футболку, и все трое это увидели. С каждым ее вдохом и выдохом покалывание в теле слабело. Свечение тускнело. Но что случилось, того уже не исправишь.

Все трое снова оценивающе разглядывали ее. Трое беспощадных убийц, разглядывающих угрозу.

– Изволь это объяснить, иначе тебе не жить, – тихо сказал Азриель, и в его голосе прозвучало обещание смерти.

2

Кровь Тариона капала в фарфоровую раковину тихой и влажной ванной комнаты. Гул толпы едва проникал сквозь зеленые потрескавшиеся плитки ее стен. Тарион вдохнул носом, выдохнул ртом. Поврежденные ребра отозвались волной боли.

«Держись прямо!» – велел он себе.

Стиснув щербатые края раковины, Тарион сделал новый вдох. Сосредотачиваясь на мысленном разговоре с собой, заставлял колени не подгибаться. «Стой прямо, рыбина двуногая!»

Этим вечером ему досталось. Минотавр, против которого он бился на ринге Королевы Змей, был вдвое тяжелее его и не менее чем на четыре фута выше. Тариону не хватило проворства увернуться от рогов минотавра, и тот пробил ему плечо, из которого теперь в слив раковины капала кровь. К этому добавилось несколько сломанных ребер, поскольку кулаки у противника были величиной с голову Тариона.

Он снова выдохнул, поморщился и потянулся к аптечке первой помощи на полочке раковины. Дрожащими пальцами стал вскрывать флакон со средством, притуплявшим боль и ускорявшим процесс заживления. Его ванирское тело уже начало восстанавливать полученные повреждения.

Вытащив пробку, Тарион швырнул ее в мусорное ведро возле раковины, поверх окровавленных клочков ваты и салфеток, которыми протирал лицо. Казалось бы, дыра в плече – серьезная травма, но ему сейчас было гораздо важнее увидеть в зеркале свое лицо.

Отражение ему не понравилось. Пурпурные синяки под глазами, рана на подбородке, рассеченная губа, вспухший нос. Все это поблекнет и быстро заживет, а вот пустота в глазах… Это было его лицо и в то же время не его.

Отведя взгляд, он залпом проглотил содержимое флакона. Рот обволокло вязкой, безвкусной жидкостью, проникшей в горло. Когда-то он с такой же отрешенностью напивался. За каких-то несколько недель все превратилось в дерьмо. Вся его долбаная жизнь стала сплошным куском дерьма.

Он распрощался с собой прежним. А от будущего ему ждать нечего.

Он выбрал это сам, добровольно приковал себя к Королеве Змей. Он находился в отчаянном положении, однако груз принятого решения тяжело давил ему на плечи. Через два дня после появления здесь ему запретили покидать здание. Да он и не хотел никуда идти. Королева даже предусмотрела его потребность регулярно погружаться в воду. Этажом ниже ему поставили специальную ванну, куда закачивали воду прямо из Истроса.

Он уже который день не погружался в реку, не видел солнца, его кожу не обдувал ветер, а сам он не слышал шума города и не ощущал пульсаций привычной жизни. В его комнате даже окна не было.

Дверь со скрипом открылась. Знакомый женский запах возвестил, что теперь Тарион в ванной не один. Впрочем, в это время и в этой ванной могла появиться только Ариадна.

У Королевы Змей была целая команда бойцов. Но к ним двоим она относилась как к породистым скаковым лошадям, берущим призы. Они дрались на ринге в самое посещаемое время, когда амфитеатр ямы для поединков забивался до отказа. Эта ванная была отведена только для них, равно как и отдельные комнаты с общей гостиной и кухней.

Королева Змей владела ими и хотела, чтобы об этом знали все.

– Я разогрел их для тебя, – прохрипел Тарион, обернувшись.

Темноволосая драконесса, облаченная в черное трико, которое подчеркивало все соблазнительные округлости ее тела, взглянула на него.

От Тариона и Ариадны требовалось выглядеть стильно и сексуально, хотя Королева Змей постоянно твердила: «Побольше крови во время поединков». Это развлекало и держало в напряжении зрителей.

Ариадна подошла к другой раковине, в нескольких футах, и стала мыть руки, попутно разглядывая себя в зеркало.

– Неотразимо красива, как всегда, – поддразнил ее Тарион.

Это принесло ему косой взгляд и ответ:

– Зато ты выглядишь дерьмо дерьмом.

– Мне тоже приятно тебя видеть, – процедил он, ощущая покалывание от исцеляющего средства.

Ариадна слегка раздула ноздри. Задевать драконессу было не слишком мудро, но в последнее время Тарион наделал столько глупостей, что еще одна ничего не изменит.

– У тебя дыра в плече, – сказала драконесса, продолжая глядеть на него.

Тарион посмотрел на отвратительную рану. Кожа на краях успела сомкнуться, но ощущение было дрянным. Казалось, по всей ране ползают пауки.

– Это закаляет характер.

Ариадна усмехнулась, снова повернувшись к зеркалу.

– А ты, как вижу, цепляешь женщин своей привлекательностью. Мне начинает казаться, что это просто щит.

Тарион замер.

– Против кого?

– Не знаю и знать не хочу.

– Забавно слышать.

Драконесса продолжала рассматривать свое отражение. Стремилась ли она сохранять независимость, какой обладала до прихода сюда? Или, точнее, до того момента, когда Астроном запер ее внутри кольца и десятки лет носил у себя на пальце?

Тарион выполнил просьбу Королевы Змей относительно Ари и наплел своим знакомым из Вспомогательных сил, что драконессу отправили в другое место по соображениям безопасности. Формально Ари не являлась рабыней Королевы Змей; она была рабыней кого-то другого. А здесь она просто… обитала.

– Обожающая публика ждет тебя, – сказал Тарион.

Он взял очередную ватную подушечку, смочил под краном и стал счищать кровь с голой груди. Слева находились душевые кабины, и он мог бы прыгнуть в одну из них, но вода сильно обожгла бы его раны, еще не успевшие окончательно затянуться. Он счистил почти все, не считая маленького участка на левой лопатке. В зеркале он видел эту противную полосу, а дотянуться не мог даже своими длинными пальцами.

– Давай я. – Ариадна забрала у него подушечку.

– Спасибо, Ар… Ариадна.

Он чуть не назвал ее Ари, но решил не злить. Это было бы глупо, особенно когда она предложила помощь.

Тарион схватился за кромку раковины. Ариадна прочищала его рану, убирая кровь. Руки Тариона вцепились в щербатый фарфор, и тот даже заскрипел под его пальцами. Жжение заставило его стиснуть зубы.

– Можешь называть меня Ари, – сказала драконесса.

– Я думал, ты ненавидишь свое прозвище.

– Раз все склонны называть меня так, я позволяю и тебе.

– Скажи, о чем ты думала, когда покинула моих друзей в момент нападения лазутчика смерти? – Он знал, что такой вопрос провоцирует Ариадну, но все-таки спросил, причем довольно язвительным тоном. – Все ждали от тебя только худшего, и ты решила оправдать ожидания?

– Твои друзья? – фыркнула Ариадна. – Это ты про ведьму и рыжеволосую?

– Да. Бросила их в самую тяжелую минуту. Считаешь, что поступила правильно?

– Мне показалось, что они обе смогут за себя постоять.

– Они смогли. А вот ты слиняла.

– Если ты так трясешься над их безопасностью, мог бы сам их сопровождать. – Ари бросила испачканную подушечку в ведро и потянулась за новой. – Кстати, где ты научился драться?

Тарион решил не углубляться в тему бегства Ариадны. Это лишь заведет их в тупик. Он не понимал, зачем вообще вспомнил тот эпизод, особенно сейчас.

– Не думал, что тебя интересуют детали моей биографии.

– Называй это любопытством. Ты мне не кажешься… достаточно серьезным, чтобы занимать у Речной Королевы должность начальника разведки.

– Ты мне льстишь.

В глазах драконессы вспыхнули угольки. Тарион пожал плечами, понимая, что лучше ответить на ее вопрос.

– Драться я учился самым обычным образом. После школы поступил в Военную академию Голубого Двора, а потом несколько лет оттачивал полученные навыки. Ничего особенного. А ты где?

– Жизнь научила, – уклончиво ответила она.

Тарион хотел ответить, но драконесса уже шла к двери.

– Ари, а ты ошиблась насчет нас, – сказал он.

– В чем ошиблась? – Драконесса повернулась к нему.

– Мы совсем не ждали от тебя наихудшего.

Ее лицо сморщилось от гнева, печали и чуть-чуть от стыда. Возможно, насчет стыда Тарион просто себе придумал. Ариадна молча ушла.

Пространство ванной снова наполнилось звуком падающих капель его крови.

Тарион дождался, пока снадобье залатает большинство повреждений на коже, затем, не надевая верхней части своего черного костюма, последовал туда же, куда ушла Ариадна: в вонь и духоту ярко освещенной ямы для поединков.

Ари уже начала. С внушительным спокойствием она поглядывала на троих львов-оборотней, этих громадных кошек, ходивших вокруг нее с убийственным изяществом. Она поворачивалась вместе с ними, не позволяя кому-то из львов оказаться у нее за спиной. Чешуйки на ее коже разгорались все ярче. В черных глазах сверкали красные искры.

В стенах, окружавших амфитеатр, было всего одно окно, зеркальная поверхность которого отражала слепящий свет прожекторов. Но с внутренней стороны стекло было прозрачным, позволяя видеть происходящее внизу. И Тарион знал, кто сейчас стоит у окна. Он не раз бывал в личных покоях Королевы Змей и видел всю эту плюшевую роскошь. Королева следила за поединком драконессы, оценивая успех зрелища по гулу толпы.

– Предатель, – прошипел кто-то слева от Тариона.

Тарион обернулся. Несколькими ярусами выше сидели двое молодых русалов. Оба сжимали в руках бутылки с пивом. Судя по остекленевшим глазам парней, они успели заметно набраться.

Тарион бесстрастно посмотрел на них и вновь повернулся к рингу.

– Долбаный неудачник, – бросил ему второй русал.

Тарион продолжал следить за Ари. Изо рта драконессы струился пар. Один из львов сделал выпад, растопырив пальцы, оканчивающиеся изогнутыми когтями, но она уклонилась. Бетонный пол под ее ногами почернел. Зримое подтверждение того, на что она способна.

– Никчемный капитанишка, – не унимался первый русал.

Тарион стиснул зубы. За несколько прошедших дней подобное уже случалось. Кто-то из соплеменников узнавал его и, не стесняясь, выкладывал свое отношение к нему. Все знали, что Тарион дезертировал с Голубого Двора. И не просто дезертировал, а явился сюда – служить нечестивой правительнице Мясного Рынка. Речная Королева и ее дочь постарались, чтобы об этом узнали все.

Итан Холстром однажды назвал Тариона «капитан Как-его-там». Похоже, волчонок попал в точку.

«Ты все оставил позади», – твердил себе Тарион. Он больше не посмеет даже погрузить ноги в Истрос. Сделай он это, бывшая королева прикажет его убить. Или велит своим собекам разорвать его на куски. От этих мыслей у него сводило живот.

О том, что его родители живы, Тарион узнавал лишь по получаемым сообщениям, полным гнева и разочарования. «Мы уже потеряли одного ребенка, – писала мать. – Теперь теряем второго. Тарион, ты посмел дезертировать? Подводные глубины Огенас, о чем ты только думал?»

Он не отвечал на их письма. Не просил прощения за свои беспечность и эгоизм. Принимая это безумное решение, он совсем не думал об их безопасности. Он не только принес клятву Королеве Змей, он стал ее добровольным узником. После жутких событий на Пангере другого места, безопасного для него, не было. Только здесь, где Королеве Змей позволяли править… до поры до времени.

Тарион смотрел, как Ари расхаживает по рингу. «Ты все оставил позади, – твердо напомнил он себе. – Ради этого».

– Ты – позорище, – заявил ему второй русал.

Что-то жидкое и пенистое плеснуло на голову Тариона и его голые плечи. Негодяй вылил на него пиво.

Тарион зарычал на них. Парням хватило ума забраться повыше. Похоже, они вспомнили, на что способен Тарион, если его довести. Но раньше, чем он успел подняться и превратить их в две отбивные, его окликнул личный телохранитель Королевы Змей – один из фэйцев-дезертиров с остекленевшими глазами:

– Эй, рыб! Хозяйка требует тебя к себе. Немедленно.

Тарион оцепенел, но выбора у него не было. Чем дольше он сопротивляется, тем сильнее отвратительное, тянущее чувство в животе. Лучше не заставлять ее ждать.

И потому он забыл о пьяных придурках. Оставил Ари биться со львами. Минут через двадцать, может, чуть раньше или чуть позже, драконесса основательно их поджарит. Время она выбирала сама, чтобы потрафить зрителям. Расправиться с противниками она могла бы и не выходя на ринг.

Тарион не сомневался: где-то поблизости уже дожидался какой-нибудь предприимчивый торговец, чтобы забрать жареные туши и продавать их по кускам с лотка. Это место не напрасно называлось Мясным Рынком.

Путь наверх, в комнату с окном, прозрачным лишь изнутри, был долгим. Никто не сопровождал Тариона, никто его не подгонял. Он пытался утихомирить разум. Ни о чем не думать и не вспоминать.

Это было легче сказать, чем сделать. Мысли продолжали кружить, будоража его мозг: захлебнувшаяся атака на лабораторию, гибель Кормака… Все они были глупыми и самоуверенными, думая, что могут справиться с астериями. А в результате он попал сюда.

Если честно, этот путь начался гораздо раньше, когда он понял, что никогда не женится на дочке Речной Королевы. Потом гибель Лесии год назад. Минувший месяц стал завершением этого дерьмового пути. Тарион осознал, насколько жалок и слаб он был всегда, погружаясь на дно реки.

Он постучался, затем толкнул дверь и вошел.

Королева Змей стояла у окна и смотрела, как Ари издевается над львами. Им отчаянно хотелось сбежать с ринга, но в какую бы сторону они ни метнулись, путь им преграждала стена пламени.

– Она – прирожденная актриса, – произнесла Королева Змей, не поворачиваясь к Тариону. Правительница Мясного Рынка была в белом комбинезоне, подчеркивающем ее худощавую фигуру, и без обуви. Между пальцами с безупречным маникюром покачивалась сигарета. – Ты бы мог у нее поучиться.

Тарион прислонился к дверному косяку:

– Это предложение или приказ?

Королева Змей повернулась, качнулась волна темных сверкающих волос. Ее губы, как всегда, были покрыты темно-пурпурной помадой и оттеняли бледную кожу оборотня, превращавшегося в кобру.

– Ты знаешь, чего мне стоило заполучить этого минотавра для поединка с тобой?

Тарион молчал. Сколько раз он вот так же молча стоял перед Королевой Змей, а она словесно разрывала его на куски? Он давно уже счет потерял.

Королева Змей блеснула зубами – некрупными, но очень острыми. Пурпурные губы делали их еще белее.

– Тарион, тебя хватило всего на пять минут. – Она понизила голос до зловещего шепота. – Изрядные усилия с моей стороны, а в результате что получаю я? Что получают мои зрители? Пятиминутный поединок?

– Я был весь в крови. – Тарион указал на поврежденное плечо. – Он поднял меня на рога и швырнул на другой конец ринга. Думаю, это было достаточно ярким зрелищем.

– Я бы хотела увидеть это несколько раз подряд, а не смотреть, как ты, вне себя от ярости, сломал минотавру шею.

Она изогнула палец. Тянущее чувство в животе усилилось. Казалось, у его кишок собственный разум, как и у его ног, которые двинулись к окну и остановились возле королевы.

Он ненавидел эти моменты; не сам вызов в ее покои, а то, что он прекратил всякие попытки противиться ее воле.

– Чтобы хоть как-то компенсировать твое блеклое выступление, я велела Ари затянуть поединок, – продолжала Королева Змей, растягивая слова.

Она кивнула в сторону ринга, где львы ревели от боли, корчась в пламени Ари. Лицо драконессы было холодным и пустым.

У Тариона забурлило в животе. Неудивительно, что Ари задержалась в ванной для разговора с ним. Но чем-то она ему помогла. Он не знал, как ему все это переварить.

– В следующий раз прояви больше старания, – прошептала ему на ухо Королева Змей, касаясь губами его кожи. – Эти оболтусы-русалы истощили твои силы.

Тарион попятился от окна:

– Ты меня позвала с какой-то целью?

Ему хотелось принять душ и отдохнуть, а настоящий отдых для него наступал только во сне.

Губы королевы изогнулись вверх. Она закатала рукав своего белоснежного комбинезона, обнажив кожу лунного цвета.

– Выступал ты слабенько, без энтузиазма. Вот я и подумала, что тебя необходимо немного тонизировать.

Тарион стиснул зубы. Он не был рабом, хотя сам, от глупости и отчаяния, предложил себя в рабство. Но вместо этого королева предложила ему нечто столь же отвратительное: яд, производить который могла только она.

И после того, как он впервые попробовал ее яд… Сейчас его рот уже наполнился слюной. Запах ее кожи, кровь и яд под кожей. Он был беспомощен перед ней, превратившись в сосредоточие отвратительного голода.

– Наверное, надо было угостить тебя перед поединком, – задумчиво произнесла Королева Змей, протягивая ему запястье, словно это угощение предназначалось только ему. – Тогда бы у тебя появилось больше… прыти.

Собрав оставшиеся крупицы воли, Тарион поднял на нее глаза. Пусть видит, как сильно он это ненавидит, ненавидит ее и самого себя.

Королева Змей улыбнулась. Она это знала, когда он дезертировал к ней. Сюда, в эту жизнь. Тогда он убеждал себя, что здесь он может спрятаться. Но теперь ему становилось все труднее спрятаться от реалий места, куда он попал.

Отсроченное наказание настигло его здесь.

Королева Змей полоснула золотистым ногтем по запястью и вскрыла вену, струящуюся молочным переливчатым ядом, отчего перед глазами Тариона замелькали лики богов.

– Смелее, – побудила его она.

Тариону захотелось кричать, плакать, бежать, но он послушно поднес ее запястье к губам и набрал полный рот яда.

Это было прекрасно. Это было ужасно. Яд пробивался в его тело. В воздухе вспыхивали звезды. Время замедлилось, превратившись в вязкий, тягучий свиток. Боль и усталость исчезли.

Еще до появления здесь Тарион слышал, что ее яд – лучший наркотик, доступный бессмертным. Попробовав сам, он с этим согласился. Он не осуждал фэйцев-дезертиров, которые служили ее телохранителями в обмен на порции яда.

Когда-то он испытывал к ним презрение и брезгливую жалость.

Теперь он стал одним из них.

Рука Королевы Змей поднялась к его груди, шее и коснулась места, где обычно проступали жабры. Она царапнула ногтями и по этому месту, поставив метку ее безусловного владения. Не только его телом, но и тем, кто он есть и кем был когда-то.

Пальцы королевы сдавили его горло. На этот раз это было приглашение.

Губы Королевы Змей вновь коснулись его уха.

– Тарион, давай проверим, сколько прыти у тебя появилось, – прошептала она.

* * *

– Мы не можем бросить Тариона здесь.

– Поверь мне, Холстром, «капитан Как-его-там» может сам о себе позаботиться.

Итан хмуро посмотрел на Тристана Флинна, сидящего по другую сторону шаткого стола. Деклан Эммет и его парень Марк разговаривали с торговцем возле одного из многочисленных лотков Мясного Рынка. Ванир с совиной головой был третьим, с кем они общались за этот вечер, надеясь получить хоть какие-то сведения о своих друзьях, схваченных астериями. За минувшие два дня они успели поговорить с одиннадцатью ванирами низкого происхождения.

Итана уже подташнивало от этой бесплодной болтовни.

– Разве фэйцам свойственно так поступать? – язвительно спросил он Флинна. – Обрекать своих друзей на страдания?

– Отцепись, волк, – ответил Флинн, продолжая смотреть туда, где Деклан и Марк пускали в ход все свое обаяние, надеясь что-то разузнать.

Нервы у всех были на пределе, даже у невозмутимого Флинна. От усталости у него под глазами появились мешки. За последние дни он почти не улыбался. Спал урывками, как и Итан.

Зная, что другим ничуть не легче, Итан все же не выдержал. Ответ Флинна взбесил его.

– Выходит, жизнь Рунна значит больше…

– Рунн томится в застенке, и астерии применяют к нему изощренные пытки, – прорычал Флинн. – Тарион торчит здесь, потому что дезертировал. Он сам сделал выбор.

– В таком случае Рунн тоже сам выбрал отправиться в Вечный Город.

Флинн раздраженно взъерошил свои каштановые волосы.

– Если ты намерен скулить, то лучше чеши отсюда.

– Я не скулю. Я просто говорю, что один из наших друзей попал в тяжелое положение. Он находится не где-то, а здесь, буквально в нескольких шагах от нас. Но мы не делаем даже попыток ему помочь.

Итан указал на второй этаж громадного складского здания и неприметную дверь, что вела в личные покои Королевы Змей.

– Повторяю еще раз: Кетос дезертировал. Сбежал. Мы почти ничего не можем сделать.

– Он был в отчаянии.

– Мы все в отчаянии, – пробормотал Флинн, глядя на проходящего дракийца.

Тот нес мешок, пахнущий лосиным мясом. Флинн вздохнул:

– Холстром, я тебе серьезно предлагаю: иди домой. Отдохни.

И вновь Итан заметил, насколько устал сам Флинн, сын правителя фэйской провинции.

– И забери ее с собой. – Флинн кивнул на женщину за соседним столом.

Она сидела, прямая как палка: напряженная, чутко ловящая все звуки и запахи. На ее плечах дремали три огненные спрайты.

Верно. Еще один источник отчаяния Итана. С недавних пор ему пришлось стать нянькой Сигрид Фендир.

Было бы куда разумнее оставить ее в доме Рунна, где теперь жил и Итан. Но она отказалась и заявила, что пойдет вместе с ними.

Сигрид настаивала на необходимости видеть и познавать все. Если он думал, что после освобождения из ванны, где она провела в мистическом забытьи многие годы, Сигрид спрячется в четырех стенах, он сильно ошибался. Два дня подряд она была для него настоящей занозой в заднице. Ей хотелось узнать всю историю династии Фендир, какие у них враги и какие враги у самого Итана… Словом, все без исключения, что происходило за годы ее плена у Астронома.

О собственном прошлом Сигрид почти ничего не знала. Ничего не смогла рассказать об отце. Пришлось Итану поведать ей, что когда-то давно ее отец был вероятным претендентом на место предводителя волков Вальбары, пока его сестра Сабина не вступила с ним в поединок и не одержала победу. Итан долгое время думал, что она убила собственного брата. Оказалось, нет. Отец Сигрид отправился в изгнание, где она и родилась. Все остальное было покрыто мраком тайны. Итан не желал знать о жутких причинах, заставивших брата Сабины продать свою наследницу Астроному. Потенциальную альфу.

Сейчас наследница угомонилась, а поначалу, едва войдя на территорию Мясного Рынка, во всеуслышание спросила: «Кто захочет что-либо покупать в столь отвратительном месте?» Своим вопросом она изрядно усложнила задачу Деклану и Марку, рассердив всех окрестных торговцев.

Слухи распространялись здесь мгновенно, и вскоре о дерзкой волчице будет знать весь рынок.

И тогда Флинн велел ей сесть отдельно. Точнее, отдельно от них, но вместе со своим маленьким огненным сборищем. Спрайты сопровождали Сигрид повсюду.

Итан понятия не имел, чем вызвана такая привязанность. Возможно, спрайты годами видели ее лежащей в ванне. Возможно, психологическая травма была общей. Может, сыграло свою роль и то, что волчица и спрайты попали в чисто мужской дом, однако все четыре вызвали у него головную боль.

– Ей слишком опасно появляться на виду, – продолжал Флинн. – Каждый может донести.

– Никто не знает, кто она. На вид – просто волчица, бродящая по городу.

– Это ты так думаешь. Достаточно Амелии или Сабине узнать, что в вашей компании появилась волчица, они сразу все поймут. Я очень удивлен, что они еще не нагрянули сюда.

– Сабина – тварь безжалостная, но не дура. Она бы не устроила разборки во владениях Королевы Змей.

– Конечно. Она дождется, пока мы пересечем границу Центрального Делового района, и устроит нам засаду.

Ангелов давно не волновало происходящее на улицах. Они жили в своем обособленном мире, занимая высотные башни.

Итан сердито посмотрел на Флинна. Обычно он прекрасно ладил с Флинном. Тот ему даже нравился. Но с тех пор, как Рунн, Хант и Брайс исчезли…

«Исчезли» – это было неподходящее слово, по крайней мере относительно Рунна и Ханта. Их взяли в плен, но Брайс… Никто не знал, что́ с ней случилось. Отсюда и их поход сюда в попытке разузнать хоть что-то. До этого Деклан вел обширные компьютерные поиски, не давшие результатов.

Любые сведения о Брайс, Рунне, Аталаре… Они были бы рады всему. Указанному направлению. Искорке, освещающей путь. Чему угодно, только бы не просиживать задницы в неведении.

Итан посмотрел на стул под собой. В настоящее время он этим и занимался: просиживал задницу, ничего не выяснив.

Еще немного – и его захлестнет волна ненависти к себе. Он встал и прошел туда, где сидела Сигрид, разглядывая продавцов и покупателей Мясного Рынка.

– Это дрянное место, – с негодованием заявила она, подняв на Итана карие глаза, полные ненависти.

Он едва не ляпнул: «Абсолютная правда», но вместо этого сказал:

– Оно бывает полезным.

Вызволив Сигрид из ванны Астронома, он принес ее в дом Рунна. Там она и поселилась, пополнив число обитателей дома. Флинн и Деклан делали вид, будто в их мире все идет нормально. Оба продолжали работу во Вспомогательных силах, а на вопросы о причинах отсутствия принца Рунна отвечали, что тот отправился в долгожданный отпуск.

Итан ждал появления имперских солдат. Или ассасинов, подосланных астериями, Сабиной или Астрономом.

Но в дом Рунна никто не врывался. Никто не задавал вопросов, не устраивал расследований. Никого не арестовывали. Король Осени не поджарил Флинна с Деком, хотя наверняка знал: с его сыном что-то случилось. Знал король и другое: куда бы ни направлялся Рунн, двое лучших друзей всегда его сопровождали или участвовали в его затеях.

Жители Города Полумесяца даже не подозревали о событиях в Вечном Городе. Итан, Флинн и Деклан знали совсем немного: только то, что их друзья отправились в логово астериев и не вернулись. Если говорить о противниках, астериям и их приспешникам наверняка было известно о причастности Итана и других, хотя все они (кроме Тариона) оставались в городе. Обычно астерии не тянули с возмездием, а тут…

Это лишь добавляло беспокойства.

– И часто ты здесь бываешь? – наклонив голову, с чисто волчьим любопытством спросила Сигрид.

Будь на ее месте другая, Итан пошутил бы насчет поиска красоток, но Сигрид не понимала юмора. Он не винил волчицу: годы плена у Астронома могли отучить ее даже улыбаться.

– Моя стая входит в состав Вспомогательных сил. Когда требовалось, нас сюда направляли. Но, хвала богам, это было редко.

– А вот Астроном сюда часто ходил, – сказала она и поджала губы.

Когда Итан явился в жилище Астронома, чтобы ее освободить, старик как раз отправился что-то покупать для ее ванны.

– Ты знала, к кому он ходит? – из любопытства спросил Итан. – Может, он что-то упоминал?

Сигрид озиралась по сторонам. Находись она сейчас в волчьем обличье, у нее наверняка бы шевелились уши, ловя каждый звук.

– К какому-то сатиру, – ответила она, продолжая следить за бурлящим рынком. – Я слышала от него однажды. Этот сатир торгует солями и еще чем-то.

Итан посмотрел на галерею второго этажа, на закрытую зеленую дверь жилища сатира. Благодаря своим служебным визитам сюда он знал, о ком она говорит. Низшее сословие ваниров торговало всеми видами контрабанды.

– Он там живет? – спросила Сигрид, перехватив взгляд Итана.

Итан неохотно кивнул.

Сигрид вскочила на ноги. В ее глазах появилась целеустремленность хищника.

– Куда ты собралась? – спросил Итан, преграждая ей путь.

Боясь свалиться с плеч Сигрид, разбуженные спрайты уцепились за ее каштановые волосы.

– Мы уходим? – спросила зевающая Малана.

– Нам тут ужасно скучно, – согласилась Саса, обвивая своим пышным тельцем шею Сигрид.

Ритни что-то пробормотала, соглашаясь с сестрами.

Не обращая внимания на спрайт, Сигрид оскалила зубы и сердито бросила Итану:

– Я хочу узнать, почему сатир соглашается продавать свой товар таким, как Астро…

– Мы пришли сюда не скандалить, – перебил Итан, не сдвинувшись ни на дюйм.

Но она его обошла. Настоящая Фендир. Природная стихия, готовая разбушеваться.

Невзирая на ее высокое происхождение, Итан не разжимал руки.

– Ты туда не пойдешь, – негромко прорычал он, впиваясь пальцами в костлявую руку Сигрид.

Она взглянула на плененную руку, затем на лицо Итана:

– А то что?

В ее голосе звучала стальная решимость настоящей альфы. Предводительницы. Инстинкт Итана противоречил разуму, требуя подчиниться, склонить голову, отойти.

Но собственной властностью он подавил голос инстинкта. Пусть Фендиры на протяжении многих поколений занимали лидирующее положение в мире волков, Холстромы не были безвольными тряпками. Они умели сражаться и вести за собой.

Хела с два он позволит этой волчице помыкать собой, даже если она из рода Фендир.

Итан слышал, как скрипнул стул Флинна, однако продолжал смотреть только на Сигрид.

– Чего вы не поделили? – прошипел Флинн, подходя к ним. – Хочется порычать друг на друга – найдите другое место, а не Мясной Рынок, где на вас все глазеют.

Итан оскалился на Сигрид. Она тоже оскалилась.

– Хочет разобраться с торговцем солями, – пояснил он, не сводя глаз с волчицы. – С сатиром, что в прошлом году доставил нам немало хлопот.

Флинн взглянул на деревянный навес над их головами и вздохнул:

– Дорогая, сейчас не время затевать войну за справедливость.

Сигрид наконец отвернулась от Итана, хотя тот же волчий инстинкт подсказывал: их битва характеров еще не закончена. Она сделала паузу, поскольку нашла другого противника.

– Не говори со мной так, будто я обычная женщина, – заявила она Флинну, который поднял руки. Она тут же снова повернулась к Итану. – Я имею полное право…

– Ты не имеешь никаких прав, – возразил мужской голос.

Марк. Оборотень-леопард со сверхъестественной грациозностью подошел к ним со спины. И хотя он был в джинсах и футболке с длинными рукавами, это никак не влияло на его профессионализм.

– Фактически ты даже не существуешь. То есть ты – призрак.

Сигрид медленно повернулась к нему и выпятила губу:

– Я что, спрашивала твое мнение… котяра?

При иных обстоятельствах Итан с удовольствием понаблюдал бы за этим соперничеством двух пород оборотней. Но Марк был хорошим парнем и вовсе не заслуживал презрения Сигрид. Деклан подошел к своему парню и обнял за широкие плечи:

– По-моему, кому-то пора спать.

Сигрид зарычала. Потревоженные спрайты теперь парили на уровне ее лица.

– Сигги, мы здесь по другому поводу. Давай отложим это на потом.

Итан едва не засмеялся, услышав прозвище. Нежное «Сигги» никак не подходило для этой озлобленной волчицы.

– Еще неизвестно, когда они снова выпустят нас из дома, – раздраженно бросила Сигрид. – Придется ждать днями, а то и неделями.

– Позволь тебе напомнить: в настоящий момент ты являешься главным врагом Сабины, – сказал Деклан.

– Пусть она меня найдет, и я с ней поквитаюсь, – парировала Сигрид без малейшей тени страха.

– Да хранит меня Луна, – пробормотал Флинн.

Итан заметил, как спрайты, вернувшиеся на плечи Сигрид, согласно закивали.

– Что-нибудь узнали? – спросил Флинн, повернувшись к Деклану и Марку.

Оба покачали головами.

– Такое ощущение, что астерии приняли все меры против утечки сведений. Словом, глухо.

Последовало тягостное молчание.

– И что теперь? – спросила Сигрид.

Всего два дня, как она выбралась из плена, а уже, сама того не зная, облеклась в мантию лидера. Настоящая альфа, ожидающая, что ей будут отвечать на вопросы и… подчиняться.

– Мы пытаемся узнать, что там происходит, – двинув плечом, сказал Деклан.

Флинн отчаянно вздохнул и снова плюхнулся на стул.

– За два дня мы не продвинулись ни на шаг. Рунн и Аталар схвачены как предатели. Это все, что нам известно.

Да, это было все, что удалось выведать Марку через законспирированный источник в Вечном Городе. И больше ничего.

Деклан тоже сел и потер глаза.

– Нет, есть еще кое-что, – угрюмо произнес он. – Нам повезло самим не загреметь в те застенки.

– Мы должны вытащить их оттуда, – заявил Флинн, скрещивая на груди свои мускулистые руки.

Рити, усевшаяся ему на левое плечо, сделала то же самое.

– Одна Урда знает, в каком они состоянии, – все тем же угрюмым тоном продолжал Деклан. – Нам может понадобиться целый отряд медведьм.

– Ты владеешь целительской магией, – возразил Флинн.

– Да, но… – Дек покачал головой. – Учитывая повреждения, которые они могли получить… Мне понадобится помощь опытных профессионалов.

Возможно, узников успели довести до такого состояния, что без отряда медведьм не обойтись. Мысль об этом вновь заставила всех умолкнуть. Молчание было тягостным, пронизанным отчаянием.

– И потом, – подняв голову, продолжил Деклан. – Куда мы все скроемся после их спасения? На Мидгарде никто не рискнет спрятать нас у себя.

– А как насчет русалочьего города-корабля? – спросил Флинн. – Я про тот, что забирал их с Идры. Омега-лодки не смогли его засечь. По-моему, лучшее место, где можно укрыться от астериев.

– Флинн, – предупредил его Марк, выразительно посмотрев на рыночную сутолоку вокруг.

Слишком много любопытных ушей.

– Тарион мог бы помочь нам попасть туда, – тихо сказал Итан.

Он ждал, что при одном упоминании имени русала Флинн выпучит глаза. До этого Флинн и слышать не хотел о помощи Кетосу. Но сейчас друг Рунна лишь взглянул на второй этаж и сказал:

– Ему нельзя и шагу ступить за пределы рынка.

Русала никто из них не видел и ничего о нем не слышал с тех самых пор, как Тарион отправился на Пангеру. О том, что он жив и находится в городе, они узнали из неоново-зеленой афишки, прилепленной к фонарному столбу. Там сообщалось о скором поединке в бойцовской яме Королевы Змей. Главным событием вечера назывался поединок с участием Тариона. Лишь тогда они поняли, как сложилась судьба русала после атаки на Вечный Дворец. Ему удалось спастись, но он сбежал от Речной Королевы и нашел пристанище здесь.

– Тогда давайте попросим Тариона отправить сообщение командованию корабля.

Деклан покачал головой:

– А что потом? Всем нам вечно скитаться по океанским глубинам на этом корабле?

Итан переминался с ноги на ногу. Волк в нем сойдет с ума. Не побежишь, куда захочется, не ответишь луне, позвавшей тебя.

– Она чуть ли не всю жизнь провела в паршивой тесной ванне. – Флинн оглянулся на Сигрид. – Думаю, мы бы прижились на громадном, комфортабельном подводном корабле. Он же величиной с целый город.

Сигрид вздрогнула. Самоуверенность на мгновение покинула ее.

– Осторожнее, – предостерег Флинна Итан.

Спрайты принялись шепотом утешать Сигрид. Их пламя стало темно-малиновым. Однако Сигрид молча встала и побрела к лотку ближайшего торговца опалами. Спортивный костюм, который отдал Итан, висел на ней, как на вешалке, болтаясь при каждом шаге.

– Напомни ей сходить в душ, – тихо сказал Дек, озабоченно провожая глазами волчицу.

Она понятия не имела о мыле, шампуне, не говоря уже про кондиционер для волос. Она никогда не видела душа и отказывалась становиться под тугие струи. Итану пришлось одетому полезть под душ и показать ей, что это вполне безопасно и совсем не похоже на ванну.

Она никогда не спала на настоящей кровати. Может, когда-то, в раннем детстве, о котором ничего не помнила.

– Ну вот что, – сказал Деклан, возвращая их к действительности. – Толкаясь здесь, мы ничего не узнали и вряд ли узнаем. Давайте думать… Рунн должен быть жив. Астерии не убьют его сразу. Как-никак он – заметная фигура и имеет политический вес.

– Это и так ясно. Их надо спасать, – гнул свое Флинн. – Его и Аталара.

– А как насчет Брайс? – едва слышно спросил Деклан.

– Она исчезла, – напряженно ответил Флинн. – Куда – никто не знает.

Итану очень не понравился его тон.

– Ты что, думаешь, Брайс сбежала? – резко спросил он. – Думаешь, добровольно отдала Рунна и Ханта в лапы астериев? Быть того не может.

Флинн откинулся на спинку стула.

– Может, у тебя есть предположения насчет того, где она сейчас находится?

Итан удержался от сильного желания вцепиться сыну фэйского правителя в глотку. «Остынь, – мысленно приказал себе он. – Флинн рассержен, напуган и переживает за лучшего друга».

– Брайс не бросает тех, кто ей дорог. Если она куда-то отправилась, значит это было важно.

– Сейчас не так уж важно, куда она отправилась, – сказал Флинн. – Знаю лишь, что надо вытаскивать Рунна, пока не стало слишком поздно.

Итан вновь взглянул на второй этаж. До трагических событий двухлетней давности он активно играл в солнечный мяч и был капитаном команды. И сейчас он невольно начал привычно обдумывать стратегию и просчитывать варианты.

– Слушай, русалочий корабль – неплохая идея. – Дек сжал плечо Флинна. – Но мы должны думать на перспективу. Надо позаботиться и о наших семьях.

– Мои родители и сестрица могут отправляться прямиком на Хел, – отрезал Флинн. – Жалеть не буду.

– Твое право. А я хочу, чтобы мои близкие не пострадали, – заявил ему Деклан. – Если мы отправимся спасать Рунна и Аталара, нужно позаботиться, чтобы никто из нашего окружения не попал под перекрестный огонь.

Дек взглянул на Итана. Волк пожал плечами. Ему было некого предупреждать. Станет ли кто-то горевать по нему, если он не вернется? Его нынешней задачей было оберегать волчицу, торчащую у лотка с опалами. Это задание он дал себе сам, лелея дурацкую надежду, что она сможет… Что именно? Он и сам толком не знал. Сможет бросить вызов и победить Сабину? Увести волков с опасной дороги, по которой вела их Сабина? Заполнить пустоту, оставшуюся после гибели Даники?

От Сигрид можно было ожидать чего угодно. Хотя и альфа, она не имела должной выучки. Чрезмерно импульсивная и совершенно непредсказуемая. Конечно, со временем она научится и приобретет необходимые навыки. Вот только время нынче не являлось их союзником.

– Вы хотите спасти Рунна и Аталара? Тогда русалочий корабль – единственная для нас возможность пересечь океан незамеченными, – сказал Итан. – Может, у русалов на борту появятся какие-то соображения насчет освобождения наших друзей. Если повезет, они нам даже помогут. – Он указал на второй этаж. – Тарион – единственная наша возможность попасть на корабль.

– Как удобно, – усмехнувшись, откликнулся Флинн. – Особенно если учесть, что ты горячо ратовал за его вызволение из этого гадюшника.

– Убиваем сразу двоих зайцев.

– Тарион не может покинуть эту территорию, – задумчиво произнес Марк, – но ему ничто не мешает поговорить с нами. Возможно, он подскажет, с кем связаться.

– Есть только один способ проверить, – сказал Итан.

Флинн вздохнул. Итан принял его вздох за знак согласия.

– Но кто-то должен сообщить ей, что пора домой, – напомнил Флинн, ткнув пальцем в сторону Сигрид.

– И еще проводить до дома.

– Только не я, – хором ответили Итан и Флинн.

– И не я, – подхватил Деклан, поворачиваясь к Марку и рассчитывая, что леопард не ухватил суть их разговора.

Марк потер виски.

– Напомните мне, почему вас троих считают самыми свирепыми воинами в нашем городе?

Дек молча поцеловал его в щеку.

Марк вздохнул.

– Если мне вести Сигги домой, тогда пусть Холстром пойдет и скажет ей.

Итан открыл рот, но… ладно, пусть будет так. Насмешливо взглянув на друзей, он пошел оттаскивать альфу от лотка и избавлять торговца от ее нескончаемых вопросов.

«Откуда ты знаешь, что опал приносит удачу, любовь и радость? Как свойства камней связаны с их оттенками? Чем ты докажешь, что эти камни действительно помогают?»

Итан не знал, чем вызван поток ее вопросов. Может, любопытством, накопившимся за годы прозябания у Астронома. А может, присущей альфам потребностью расспрашивать всех обо всем. Потребностью внести порядок в этот мир.

Итан дотронулся до локтя Сигрид, давая знать о своем присутствии. Она снова вздрогнула. Итан попятился назад, подняв руки.

– Извини, – сказал он волчице, ощущая на себе настороженный взгляд торговца.

Сигрид не любила, когда к ней прикасаются. Только один раз она позволила ему дотронуться до себя. Это было в первый вечер, когда он мыл ей голову, поскольку сама она не умела.

Итан кивком показал: пора идти – и пошел обратно к друзьям. Волчица поплелась следом, но держась на расстоянии. Большинство волков нуждались в прикосновениях, жаждали их. Неужели годы, проведенные в ванне, лишили ее и этого инстинкта?

Стоило Итану подумать, в каких условиях находилась она вплоть до недавнего времени, и все раздражение на Сигрид пропадало.

– Как ты привык к этому? – спросила Сигрид, перекрывая шипение готовящегося мяса и голоса покупателей.

Спрайты еще порхали над опалами, восхищаясь оттенками камней. Скорость, с какой все три приспособились к жизни в открытом мире, была для Итана чем-то непостижимым. Ведь и они находились в плену у Астронома, посаженные внутрь его перстней.

– Привык к чему? – не понял Итан.

Сигрид смотрела на свои руки, на тощее тело под костюмом. Покупатели заметили обоих волков и старались обходить их стороной.

– К чувству, что тебя будто запихнули в гниющий труп.

Он заморгал.

– Я это… – Он не мог представить себя на месте Сигрид, вообразить, каково это – обрести тело из плоти, крови и костей после невесомости ванны, изолированной от внешнего мира. – Тебе просто нужно время.

Она опустила глаза. Чувствовалось, она ждала другого ответа.

– Сигрид. Ты… ты замечательно осваиваешься.

– Почему ты все время называешь меня этим именем? – спросила она.

– Такое имя выбрала тебе Саса. – Он дружески ей улыбнулся.

– Зачем мне имя? До сих пор я жила без всякого имени.

– У альфы должно быть имя. Ну и вообще у всех он должно быть. Иначе как тебе жить дальше? Астроном заставил тебя совершить Нырок. Поэтому ты проживешь сотни лет.

Итан сумел узнать у нее, что она совершила Нырок, не вылезая из ванны. Когда и как – она понятия не имела. Его это обрадовало и успокоило. Значит, у ее есть защита.

– Я не хочу говорить о Нырке.

Ее голос звучал сухо и безжизненно.

– Я тоже не хочу.

На самом деле он хотел бы узнать о ее ощущениях при совершении Нырка, но не сейчас. И не в обществе трех фэйцев, ожидавших их. Спрайты наконец оторвались от разглядывания опалов и летели следом – три сгустка пламени в пожароопасном пространстве рынка.

– Ну что, пойдем постучимся? – спросил Флинн, указывая на металлическую сводчатую дверь второго этажа, куда вела отдельная лестница.

За дверью находились личные покои Королевы Змей.

Марк перехватил взгляд Итана. В глазах был вопрос: сказал ли он Сигрид, что Марк проводит ее домой?

Итан съежился. Нет, не сказал.

Марк зыркнул на него. «Трус», – говорил взгляд леопарда. И вдруг Марк напрягся и замер.

– Тихо, – прошептал он.

Его друзья повиновались. Их руки потянулись к пистолетам на боку. Мясной Рынок как ни в чем не бывало продолжал бурлить, продавать, покупать, угощаться, однако…

Желто-карие глаза Марка обшаривали пространство рынка и застекленные крыши. Он принюхивался.

Итан сделал то же самое. У оборотней чутье было острее, чем у фэйцев.

Из ворот за их спиной наплывала невообразимая смесь запахов. Отчаянно воняло сточными канавами…

И сквозь все это пробивался запах приближающихся волков.

3

– Я не знаю, на каком языке сделана надпись, – упрямо твердила Брайс. – Подруга уговорила меня и повела туда, где делают татуировки, а я в тот момент была мертвецки пьяна.

– Не ври, – предостерег ее Ризанд, и в его голосе послышалась угроза.

Он ее убьет. Каким бы ни был язык татуировки, дело принимало скверный оборот. Казалось, узор на ее спине так и подзадоривал здешних фэйцев ударить туда кинжалом.

Амрена ходила вокруг Брайс, всматривалась в татуировку, которая явно просвечивала сквозь белую ткань футболки.

– Я что-то чувствую в этих буквах…

Брайс напряглась.

– Приведи Несту.

– Кассиану это не понравится, – пробормотал Азриель.

– Ничего. Проглотит. Неста сумеет почувствовать эти буквы лучше, чем я.

Брайс повернулась лицом к Азриелю и Амрене, а та вновь попросила Ризанда:

– Смотайся за ней.

Брайс присела на корточки, приняв оборонительную позу. Насколько это будет больно? Есть ли у нее шанс выдержать…

Ризанд снова исчез.

Раньше, чем Брайс успела подняться на ноги, он вернулся вместе с женщиной, которую она уже знала. Золотисто-каштановые волосы, темные доспехи, схожие с доспехами Ризанда и Азриеля. Она держалась с редкой невозмутимостью настоящей воительницы.

Серо-голубые глаза скользнули по Брайс.

Брайс медленно села, почти не ощущая своего тела. Что бы ни таилось в этих глазах, ничего хорошего для себя она не ждала.

Когда Неста заговорила, голос ее звучал монотонно. Казалось, ей скучно разбираться во всем этом.

– Я вам уже говорила: у нее есть что-то Сотворенное… помимо меча, с которым она сюда явилась.

– Сотворенное? – забыв осторожность, переспросила Брайс.

– Ты говоришь про это? – Амрена указала на спину Брайс. – Про ее татуировку?

– Да.

Все четверо с непроницаемыми лицами уставились на Брайс. Кто из них ударит первым? Четверо против одной – живой ей отсюда не выбраться.

– Риз, что ты хочешь с ней сделать? – тихо спросила Амрена.

Брайс стиснула зубы. Даже если ее шанс победить равен нулю, Хела с два она покорно примет смерть. Она будет сражаться всем, чем может.

Неста дернула подбородком в сторону Брайс. Жест был отстраненным и высокомерным.

– Можешь сражаться с нами, но тебе не победить.

Плевать на них. Брайс выдержала взгляд Несты. Ее воля превратилась в сверкающий стальной меч.

– Попробуй дотронуться до моей татуировки и узнаешь, почему астерии так отчаянно хотели моей смерти.

Брайс тут же пожалела об этом ответе. Рука Азриеля скользнула к кинжалу на боку. Однако Неста приблизилась к ней: слова Брайс ее не впечатлили и не вызвали страха.

– Что это? – Неста указала на спину Брайс. – Как эти письмена на твоей коже оказались… Сотворенными?

– Я не могу ответить на вопрос, пока ты не объяснишь, что это за хрень такая – Сотворенное.

– Не говори ей ничего, – предупредила Несту Амрена. Миниатюрная женщина указала на дверь. – Ты сделала свое дело и сообщила то, что нам нужно было узнать. Увидимся потом.

По сути, Несту прогоняли, но она лишь вскинула брови, взглянула на Брайс и жестко улыбнулась:

– Посоветую тебе не упрямиться и проявить сговорчивость. Это в твоих же интересах.

– Они мне тоже это советовали, – ответила Брайс.

Сжав пальцы, она засунула кулаки себе под бедра, дабы удержать руки от каких-либо глупостей.

Неста заметила ее движения, и глаза воительницы изумленно блеснули.

– Нашей… гостье нужно отдохнуть, – сказал Ризанд и изящной походкой проследовал к двери.

Получив приказ, Амрена и Азриель двинулись следом. Неста выходила последней, еще раз взглянув на Брайс – дерзко и вызывающе.

Спохватившись, Брайс окликнула Азриеля, когда тот уже находился на пороге:

– Меч. Где он?

– В надежном месте, – обернувшись, ответил крылатый воин.

Его ледяной взгляд Брайс встретила своим, не менее ледяным. Рунн всегда считал, что это выражение лица почти целиком унаследовано ею от их отца. Мир очень редко видел ее с таким лицом.

– Это мой меч. Я хочу, чтобы его мне вернули.

Уголки рта Азриеля слегка изогнулись.

– Тогда дай нам веский повод это сделать.

* * *

Время тянулось. Через равные промежутки перед ней появлялись подносы с едой: хлеб, говяжье жаркое (или то, что она принимала за говяжье жаркое), твердый сыр. Еда как на Мидгарде.

Даже травы были знакомыми. Может, здешние фэйцы и принесли их на Мидгард? Или чабрец и розмарин встречаются в разных мирах Вселенной?

Могло быть и так: астерии принесли эти травы со своей родины и насадили на всех завоеванных планетах.

Брайс сознавала: глупо раздумывать сейчас о каких-то приправах. Ей нужно ломать голову над более серьезными вещами, нежели межгалактический огород. Но она быстро потеряла интерес к еде, а думать о чем-то другом было выше ее сил.

К ней никто не приходил. Брайс развлекалась тем, что вылавливала горошины из подливы к жаркому и бросала их в решетку, потом считала, за сколько секунд очередная горошина долетит до низа. Тогда раздовался негромкий звук, что-то вроде «плинк», а затем слышались шипение и рычание существ, обитавших там.

Ей не хотелось знать, кто они такие. Воображение рисовало ей разных чудищ, и у всех были острые зубы и непомерный аппетит.

Она попыталась открыть дверь, но только один раз. Дверь была не заперта, но сразу за порогом начиналась непроницаемая стена из черной ночи, скрывавшая коридор и не дававшая ни выйти, ни войти. Брайс пробовала пробить стену звездным светом, но даже он тускнел, погружаясь в эту темноту.

А вдруг ей устроили какое-нибудь идиотское испытание? Решили проверить, сумеет ли она пройти через их сильнейшие магические барьеры и заклинания. Прочувствовать, насколько серьезным противником она является. Может, здешние фэйцы хотели увидеть, на что способен Рог и что-то «Сотворенное» в нем. Однако Брайс не понадобилось делать еще одну попытку пробить темноту. Она убедилась, что та не поддастся. Могущество этой темноты гремело внутри Брайс, отдаваясь в костях.

Брайс напрягала память в поисках альтернативных способов побега, вспоминала все, чему учил ее Рандалл, но ни один способ не предусматривал прохода через непроницаемую магическую стену.

И потому Брайс продолжала сидеть, есть и бросать горошины чудовищам внизу.

Даже если она и выберется из подземелья, ей никуда не деться с этой планеты. Нужно, чтобы чья-то магическая сила пробудила Рог и он начал действовать. Судя по намекам Аполлиона, магия Ханта была наиболее совместима с ее собственной. Конечно, Гипаксия однажды активировала Рог своей магией, когда на них напал лазутчик смерти. Но магии королевы ведьм могло и не хватить для открытия ворот.

А нужны ли ей ворота, чтобы попасть в родной мир? Микай с помощью Рога на ее спине сумел открыть все семь ворот Города Полумесяца, и расстояние до них роли не играло. Когда она попала в этот мир, поблизости не было ничего, похожего на ворота. Только лужайка, река и дом, который едва просматривался сквозь слои густого тумана.

И встретил ее один лишь Азриель с его кинжалом. Словно именно сюда ей и требовалось попасть.

– «Когда объединятся нож с мечом, и наш народ объединится тоже», – пробормотала Брайс слова древнего пророчества.

Объединятся… с какой целью? Фэйцы были отвратительны. Насколько она могла судить, здешние не слишком отличались от мидгардских. А фэйцы Мидгарда этой весной вновь продемонстрировали свою гнилую мораль, когда во время атаки демонов заперлись у себя на виллах, оставив беззащитных горожан (и в первую очередь людей) погибать на улицах. Они доказывали это своими законами и правилами, подавлявшими свободу женщин и держащими фэек на положении почти что рабынь. В День осеннего равноденствия Брайс обратила их законы против них, выйдя замуж за Ханта. Но по тем же законам она теперь официально принадлежала Ханту. Урда свидетельница: будучи принцессой, она тем не менее являлась собственностью мужа, не имеющего никаких титулов.

Возможно, фэйцы обеих планет и не стоили объединения.

Незачем ломать над этим голову. Сейчас ее главнейшая задача – найти способ убраться отсюда, с одной из немногих планет, сумевшей изгнать астериев. Дагланов, как их здесь называли.

Брайс сидела на полу, упираясь в стену и подтянув колени к груди. Сидела, пытаясь разобраться в случившемся и сложить невидимые куски головоломки.

Проходили часы. У нее не появлялось ни одной догадки, ни одной зацепки.

Брайс устало провела ладонью по лицу. Непонятным образом ее занесло на древнюю родину фэйцев. В мир, откуда на Мидгард пришли Звезднорожденные фэйцы: Тейя, Пелиас и Хелена. Из этого же мира пришел и Звездный меч, а здесь остался кинжал (или нож)… ждать его возвращения. Если Урда намеренно отправила ее сюда – она хоть убей не понимала зачем.

И о том, как выбираться из этой заварухи, Брайс тоже не имела ни малейшего представления.

* * *

– Нельзя было брать ее с собой, – пробормотал Флинн, когда они почти бегом пробирались по Мясному Рынку к другому выходу, в более тихой части этого гадюшника. – Холстром, я ведь тебя предупреждал…

– Это я приказала ему взять меня, – вмешалась Сигрид, идя рядом с Итаном.

Спрайты на ее плечах светились бледно-желтым светом. От ее слов что-то болезненно сжалось внутри Итана. Альфа его защищала. Брала ответственность на себя, даже если это предполагало, что Итану можно приказывать. Альфы, под командованием которых он жил последние годы, использовали власть и доминирование в своих целях. Даника – чтобы поддерживать бойцов ее стаи, пусть и в разухабистой, свойственной ей манере. Но Даники в этом мире больше нет. Он думал, что никогда не встретит волчицу, подобную ей, но, может…

– Сабина все равно бы нас нашла, – сказал Итан. – Здесь или дома, значения не имеет. Это был лишь вопрос времени.

Они очутились в длинном служебном коридоре, который оканчивался помятой металлической дверью с кривой надписью «ВЫХОД», сделанной белыми буквами. О кодовых замках здесь не беспокоились, хотя Итан сомневался, что городская санитарная инспекция когда-либо наведывалась в этот притон нищеты и пороков.

– Ну что, будем разделяться на две группы? – спросил Дек. – Попытаемся их запутать?

– Нет, – ответил Марк, у которого на пальцах поблескивали когти. – У них слишком хорошее чутье. Они сразу поймут, в какой группе находится волчица.

Будто в ответ на его слова, сзади, со стороны склада, донесся волчий вой. У Итана все внутри оцепенело. Он знал сигнал, подаваемый таким воем: «Добыча убегает». Он стиснул зубы, борясь с инстинктом и не давая себе завыть.

Сигрид превратилась в провод под напряжением, словно доносящийся вой что-то пробудил и в ней.

– Тогда давайте улепетывать, – сказал Флинн. – Где будем встречаться, если разделимся?

Вопрос повис в воздухе. Есть ли безопасное место в этом городе, на этой планете? Учитывая их связь с арестованными предателями, выбор был ничтожен. Куда бы направилась Брайс, окажись она на их месте? Она бы выбрала кого-то более сильного и опасного… или хотя бы более смышленого. Наверное, она помчалась бы в галерею, снабженную защитными заклинаниями, однако святилище Джезибы Роги прекратило свое существование. После атаки демонов галерея «Грифон» так и не открылась. Поврежденное здание даже не стали ремонтировать. Оставалось лишь…

– Бежим в Комитиум, – предложил Итан. – Исайя Тибериан нас приютит.

– Ты знаешь Тибериана? – удивился Дек.

– Нет, но Аталар – его друг. Слышал, что Исайя – хороший парень.

– Хороший для ангела, – пробормотал Флинн.

– Мы побежим к ангелам? – спросила Сигрид, и в каждом ее слове сквозили недоверие и презрение.

Волчьи голоса за спиной приближались. Их посыл изменился: «Смыкаемся и подкрадываемся вместе».

– Я не вижу другого выбора, – признался Дек. – Мы так и так рискуем. Тибериан может тут же донести Селистене.

– Губернаторша вроде адекватная, – сказал Флинн.

– Я не доверяю ни одному архангелу, – заявил Марк. – Их специально выводят и воспитывают для будущего бесконтрольного правления. Они обучаются в закрытых академиях, будучи с детства вырванными из семей. Личность при таком воспитании не бывает уравновешенной. Ни о каких хороших качествах у архангелов говорить не приходится.

Достигнув двери, они остановились и стали прислушиваться. Металлическая дверь мешала что-либо почуять, а вой сзади неумолимо приближался. Кто бы это ни был, волки очень скоро появятся в коридоре.

Послышался еще один вой. Итан узнал, кто это.

– Амелия, – выдохнул Итан.

Если повернуть назад, их ждет сражение со второй по силе волчьей стаей Лунатиона. А за дверью их ждал город, где могло произойти что угодно и где у них не было союзников, готовых дать пристанище.

Сигрид решила за них, толкнув дверь.

За дверью, в сумраке переулка, стояла Сабина Фендир.

Сабина невесело рассмеялась. Она поймала взгляд Итана, в глазах которого была сплошная ненависть. Затем она увидела Сигрид и тут же забыла об Итане. Он был для нее никем и ничем. Похоже, она его и за волка уже не считала.

Итан оскалил зубы. Флинн, Дек и Марк щелкнули предохранителями пистолетов.

Но Сабина лишь сказала Сигрид, сверкнув острыми зубами:

– Ты изумительно похожа на него.

4

Боль, темнота и тишина – вот из чего теперь состоял мир Ханта Аталара.

Нет, не так. Боль, темнота и тишина составляли мир за пределами его истерзанного тела, отпиленных крыльев, голода, вгрызающегося в живот, и жажды, обжигающей горло. Добавить к этому клеймо раба на запястье. И узор раба на лбу, заново нанесенный самим Ригелусом. Лобный узор давил сильнее, чем прежний, и вызывал ощущение чего-то маслянистого. Все, чего он достиг и сумел восстановить, напрочь исчезло. Весь он с потрохами вновь принадлежал астериям.

А внутри, за пределами этого моря боли и отчаяния, обитала Брайс. Истинное содержание его мира.

Его истинная пара. Жена. Принцесса.

Принц Хант Аталар Данаан. Он бы возненавидел добавившуюся фамилию, не будь она символом власти Брайс над его душой и сердцем.

Была только Брайс – больше никого и ничего. Даже Поллукс с плеткой из колючей проволоки не мог вырвать ее лицо из разума Ханта. Этого не могли сделать даже тупые зубья пилы, лишившие его крыльев.

Брайс, покинувшая Мидгард и отправившаяся на Хел за помощью. Он готов оставаться здесь, позволять Поллуксу рвать его на куски, снова и снова отпиливать ему крылья, если благодаря этому внимание астериев будет отвлечено от нее. Если этим он выиграет для нее время и она сумеет собрать армию, необходимую для свержения бессмертных мерзавцев.

Он скорее умрет, чем скажет астериям и их приспешникам, где она. Рунн тоже не проронит ни слова. Это единственное, что утешало Ханта.

По другую сторону от Рунна на цепях качался окровавленный Баксиан по прозвищу Изверг. Он не знал, куда исчезла Брайс, зато много знал о ее недавних делах. И тем не менее Изверг не дал Поллуксу ни малейшей зацепки. Хант и не ожидал иного от ангела, которого Урда избрала истинной парой для Даники Фендир.

В помещении было тихо, если не считать лязга их цепей. Под ними, на полу, образовалось отвратительное месиво из их крови, мочи и испражнений. Зловоние было почти столь же невыносимым, как и боль.

Поллукс отличался изобретательностью. Хант отдавал ему должное. Если другие истязатели ограничивались ударами в живот и выкручиванием конечностей, Молот узнал, какие именно точки на ногах, если бить по ним и прижигать, вызывают максимальную боль, но сохраняют жертвам сознание.

А может, этими знаниями поделилась с ним Лань. Она стояла за спиной своего любовника и мертвыми глазами следила, как Молот медленно – очень медленно – терзает узников.

Это была еще одна тайна, которую они с Данааном сохранят. Оба знали, кем на самом деле является Лань.

Забытье манило. Потеря сознания дарила сладостное освобождение. Хант жаждал бессознательного состояние так же, как жаждал тела Брайс, сплетенного с его телом. Иногда он воображал, как, проваливаясь в черноту, он попадает в объятия Брайс и ощущает жар ее бесподобного тела.

Брайс. Брайс. Брайс…

Ее имя было молитвой. Приказом держаться.

Хант почти не надеялся выбраться отсюда живым. Единственной его целью было продержаться достаточно долго, чтобы Брайс успела осуществить задуманное. После его колоссальных неудач на протяжении столетий это самое малое, что он мог предложить.

Он должен был предвидеть такой поворот событий. Он предвидел это несколько недель назад, когда пытался убедить Брайс не вступать на опасную тропу. Нужно было проявить настойчивость, сказать ей, что такой исход неизбежен, особенно при его вовлеченности.

Он ведь знал: нельзя доверять Селистене со всей ее цветистой болтовней о «новых правилах нового губернатора». Он подпал под ее обаяние, а архангелица, глазом не моргнув, предала их. Он поймался на ее разговоры о дружбе с Шахарой, заглотнул наживку. Позволил памяти о давно погибшей возлюбленной притупить его интуицию, на что и рассчитывала Селистена. Что ж, она ловко сыграла на этом.

Чем была их атака, как не еще одним восстанием Падших? Пусть и в меньшем масштабе, но ставки на этот раз были несравненно выше. Тогда он потерял армию, потерял любимую. Он знал, что она умирает, поскольку время растянулось и замедлилось. Знал он и когда она умерла, ибо время вновь потекло с привычной скоростью. А весь окружающий мир изменился.

Но сейчас он был не один. Узы, связывающие его не только с Брайс, но и с двумя соратниками, висящими рядом, напоминали обнаженные нервы. Их боль была его болью, еще невыносимее той, что он выдерживал прежде.

Конец Шахары оказался легким. Гибель на поле сражения, от руки Сандриелы. Быстрая и окончательная смерть… Тогда все было проще.

Баксиан, висящий в нескольких футах, тихо застонал.

Руки Ханта одеревенели. Попытки найти более или менее приемлемое положение в этом подвешенном состоянии окончились вывихом плеч. Он собрал оставшиеся силы, сосредоточился и спросил Баксиана:

– Ты… как?

Баксиан кашлянул. В го груди что-то булькнуло.

– Лучше не бывает.

Рунн, висящий по другую сторону Ханта, что-то буркнул. Похоже, засмеялся. В их катастрофическом положении только и оставалось, что кричать, плакать или смеяться.

Хант угадал: Рунн действительно смеялся. Потом сказал:

– Хотите… послушать… шутку? – Не дожидаясь ответа, продолжил: – Двое ангелов… и фэйский принц… решили прогуляться… в застенок…

Рунн не договорил. Этого и не требовалось. Хант хрипло засмеялся. Потом Баксиан. Потом сам Рунн.

Смех отзывался болью в руках, спине и в остальных частях покалеченного тела, но Хант не мог удержаться. Он смеялся на грани истерики. Вскоре по щекам потекли слезы. Судя по запаху, его друзья тоже смеялись до слез, будто никогда не слышали более забавной истории.

Дверь в их помещение шумно распахнулась. Каменные стены отозвались громоподобным эхом.

– Заткнитесь! – рявкнул спускавшийся по ступенькам Поллукс.

Его белоснежные крылья сверкали в сумраке застенка.

Хант засмеялся еще громче. За Молотом шел еще кто-то, темноволосый и смуглокожий. Понятно кто: Ястреб, последний из триариев Сандриелы.

– Что они тут вытворяют? – ехидно спросил Ястреб.

– Дурью маются, только и всего, – ответил Поллукс, останавливаясь возле стойки с орудиями пытки и хватая оттуда железную кочергу.

Кочергу он положил на тлеющие угли очага. Огонь золотил его белые крылья, создавая извращенное подобие божественного ореола.

Ястреб подошел ближе, буравя узников пристальным взглядом, схожим со взглядом его тезки из мира хищных птиц. Как и Баксиан, Ястреб был помесью двух пород: ангельской, от которой ему достались белые крылья, и оборотней-ястребов, наградивших его способностью превращаться в воздушного хищника.

На этом сходство кончалось. У Баксиана была душа. У Ястреба…

Глаза оборотня задержались на Ханте. В них не было ни жизни, ни радости.

– Здорово, Аталар.

– А-а, это ты, придурок, – ответил Хант на его приветствие.

Рунн усмехнулся. Ястреб стремительно повернулся к стойке и взял длинный нож с кривым лезвием. Если вонзить такой нож в тело, а потом вынуть, лезвие тащит за собой внутренности. Хант помнил этот нож по своему прошлому пребыванию в застенках астерийского дворца.

Рунн снова засмеялся. По звукам казалось, будто он почти пьян.

– Изобретательно.

– Посмотрим, королевское отродье, как ты будешь смеяться через несколько минут, – сказал Ястреб, заработав улыбку Поллукса. Молот ждал, пока его кочерга нагреется. – Слышал, твой родственничек Кормак под конец умолял о пощаде.

– Да пошел ты! – рявкнул Рунн.

Оборотень перебрасывал нож из одной руки в другую.

– Папаша Кормака отрекся от него. Вернее, от его останков. – Ястреб подмигнул Рунну. – Твой сделал то же самое.

От Ханта не ускользнуло потрясение, отразившееся на лице Рунна. Что ударило по нему сильнее: отцовское предательство или гибель двоюродного брата? Неужели здесь это имело какое-то значение?

– Ты долбаный врун, – прохрипел Ястребу Баксиан. – Всегда был таким… и всегда будешь.

Ястреб улыбнулся Баксиану:

– А не начать ли нам сегодня с твоего языка, предатель?

Надо отдать Баксиану должное: он высунул язык, приглашая палача начинать.

Хант усмехнулся. Да, они были в одной упряжке и теперь вместе двигались к горестному концу.

Ястреб тут же перевел взгляд на Ханта:

– Аталар, ты будешь следующим.

– Подлетай, забирай, – предложил Хант.

Рунн тоже высунул язык.

Они еще смеют дерзить и бунтовать! Ястреба захлестнул гнев. Белые крылья засияли от его зловещей магии. Но вскоре гнев начал сменяться улыбкой. Наверное, обдумывал пытки. Улыбка стала еще шире, когда подошел Поллукс с раскаленной кочергой, от которой так и веяло жаром.

– Кто будет первым? – масляным голосом произнес Молот.

Он стоял, готовый начать истязания. Силуэт на фоне яркого пламени, раздутого им в очаге.

Хант открыл рот, намереваясь еще позлить палачей своим дерзким поведением, и вдруг заметил тени за спиной Поллукса, за очагом. Там двигалось что-то темное, и это что-то было темнее тени.

Нет, это не тени Рунна. Горсианские кандалы не позволяли фэйскому принцу вызвать тени. У Рунна осталась лишь возможность общения без слов.

Тень была иной: темнее и древнее. Она следила за узниками.

Следила за Хантом.

«Галлюцинации», – подумал он. Это было и плохо, и хорошо. Плохо, поскольку галлюцинации указывали на воспаление, с которым не справиться даже его бессмертному телу. А хорошо, поскольку видения предвещали тихое погружение в объятия смерти. Плохо, ибо, если его не станет, внимание астериев целиком переключится на Брайс. Хорошо, поскольку он освободится от боли. Плохо, ведь он до сих пор лелеял в сердце надежду увидеть свою истинную пару снова. Хорошо, так как, если он умрет, Брайс не понадобится его разыскивать.

Нечто, скрывавшееся за тенями, чуть двинулось. Словно поманило его пальцем.

Смерть. Это она пряталась за покровом теней.

И теперь манила его к себе.

* * *

«Ночь».

Рунн плыл на плоту забытья по морю боли.

Последним, что он помнил, были вид и звук падения на пол его тонкого кишечника. Этому предшествовала резкая боль – такая резкая, какая и должна быть, когда кривой нож Ястреба вонзается в живот.

Рунн ждал, когда оборотень превратится в птицу и начнет вырывать им внутренности своими когтями, что было любимым занятием палача. Он легко представил, как Ястреб, усевшись ему на грудь, потрошит его острым клювом и когтями. Фэйское тело быстро заживет, и тогда Ястреб начнет снова. И так без конца.

Какой же он был дурак, думая, что ничего из здешних ужасов не будет хуже многих лет издевательств, чинимых ему отцом. Тот действовал исключительно огнем, вызывая ожоги и заковывая сына в горсианские кандалы, мешавшие исцелению. Но Рунн за годы выработал собственную стратегию выживания и исцеления. А здесь была только боль, провал в забытье и снова боль.

Может, он уже мертв? Или это не шепот смерти, поскольку ванирское тело живуче, если только нанесенный удар не является фатальным? Оно восстановит вырванные кишки, хотя горсианские кандалы и замедляют процесс.

«Ночь».

Женский голос звучал где-то по другую сторону моря, залитого звездным светом. Словно маяк, вспыхивающий вдали.

«Ночь».

Он не мог убежать от ее голоса. Если проснуться, боль опрокинет плот, и тогда он утонет. Ему не оставалось иного, как слушать и плыть к маяку.

«Боги, что он сделал с тобой?»

Вопрос, полный гнева и горя, шел снаружи и изнутри.

«То же, что ты сама проделывала тысячи раз, и больше ничего», – сумел ответить Рунн.

И тогда она встала на плот рядом с ним. Лидия. Пламя окутывало ее тело, но Рунн видел прекрасное лицо. Лицо самой красивой женщины из всех, какие ему встречались. Безупречная маска, прикрывающая гнилое сердце.

Его враг. Его любимая. Душа, которую он считал…

Она опустилась на колени, протянув к нему руку. «Прости меня, пожалуйста».

Рунн отодвинулся – туда, где ее рука уже не доставала. Это у него получилось даже в нынешнем состоянии. В глазах Лидии промелькнуло что-то вроде душевной муки, но она больше не делала попыток дотронуться до него.

Должно быть, его уже убили. Или все шло к тому, раз она здесь появилась. Если все его защитные барьеры рухнули, если она впервые сумела пробиться сквозь ментальную стену, которую он возвел, как только узнал, с кем общался на уровне разума.

Что они сделали с Кормаком, если тело его двоюродного брата не выдержало и прошло точку невозврата?

Рунн был не в силах закрыться от нахлынувших воспоминаний. Вспомнилось, как перед отправкой в Вечный Город они сидели в баре, и тогда Рунну показалось, будто он поймал отблеск настоящего Кормака, каким тот мог бы стать. Он мог бы стать ему другом, если бы король Морвен не убивал в Кормаке все доброе. А это правитель Аваллена делал систематически.

Оба короля отреклись от своих сыновей. Казалось бы, с чего Рунну испытывать потрясение? И хотя один король владел магией огня, а другой – магией теней, Эйнар и Морвен имели очень много общего. Гораздо больше, чем кто-либо мог подумать.

Рунна не покидала слабая надежда, что отец понимал, кем на самом деле являются астерии. Что механический планетарий в кабинете Короля Осени и многолетние попытки разгадать конфигурации света в пространстве означали нечто большее, чем любительские опыты скучающего короля, были рождены не просто стремлением почувствовать себя более важной персоной в общей схеме событий и явлений.

Эта надежда умерла. Его отец был жалким, бесхребетным трусом.

«Рунн», – снова произнесла Лидия. Он ненавидел звук собственного имени на ее губах. Ненавидел ее. Он передвинулся на свою сторону, встав к ней спиной.

«Я понимаю, почему ты зол, почему ненавидишь меня, – хриплым голосом продолжала она. – Рунн, то… то, что я делала… Я хочу, чтобы ты понял, почему я это делала и почему вынуждена делать дальше».

«Побереги свою слезливую историю для того, кто ловится на подобные дерьмовые штучки».

«Рунн, пожалуйста».

Плот заскрипел. Рунн понял: Лидия вновь тянется к нему. Но для него было невыносимым ее прикосновение, мольба в голосе – то, чего от Лани не слышал никто и никогда, кроме него.

И потому Рунн сказал: «Да пошла ты со своими объяснениями!» Он опрокинул плот, созданный его разумом, и погрузился в море боли.

5

У Итана замерло сердце. Хищно улыбаясь, Сабина приближалась к боковой двери, служащей запасным выходом с Мясного Рынка. Переулок у нее за спиной был пуст. Никаких свидетелей. Знакомая тактика. Этому учились все, кто служил под началом Сабины: оттеснять всех потенциальных очевидцев.

Сигрид попятилась и налетела на Деклана. Спрайты цеплялись за ее шею. Желтое пламя всех трех дрожало.

– Я знала: мой брат не умеет таиться. Я легко смогу найти и его, и твою сестру, – прорычала Сабина. Ее глаза смотрели только на Сигрид, словно пистолеты трех фэйских воинов, нацеленные на нее, ничего не значили. – Я знала, что он наврал мне насчет числа своих волчат.

Сигрид больше не пятилась. Итан не сводил глаз с Сабины, пытаясь угадать ее намерения.

– И все эти усилия – ради тебя? – Сабина разглядывала свои изогнутые когти. – Во всяком случае, обещаю сделать это быстро. Увы, твоей сестре повезло меньше. Бедняжка.

– Оставь ее в покое, – прорычал Итан.

Он повернулся, готовясь прыгнуть на Сабину. Последний раз оказать ей сопротивление, последствия которого, скорее всего, окажутся катастрофическими.

Сабина невесело засмеялась, наконец-то заметив его:

– Холстром заделался телохранителем.

– Сабина, у тебя пара секунд, чтобы убраться отсюда, – сказал Деклан.

Нос Сабины сморщился. Она была охвачена настоящей волчьей яростью.

– Чтобы одолеть меня, тебе, фэйский недомерок, понадобится кое-что посерьезнее пуль.

Совсем недавно Итан уверял Флинна, что Сабина не настолько глупа и не станет затевать разборку на территории Королевы Змей. Но сейчас, видя ее перекошенное ненавистью лицо, он задавался вопросом: неужто гнев и страх подмяли под себя весь здравый смысл этой особы, давно считавшей себя предводительницей волков, хотя официально она по-прежнему была лишь вероятной претенденткой?

Итан выпустил когти.

– А как насчет этого оружия? – снова прорычал он. – Стоит нам заявить властям о твоем намерении, и ты превратишься в кусок дохлого мяса.

Ненависть на лице Сабины сменилась ледяной улыбкой.

– Каким властям? Селистене нет до этого никакого дела. А Король Осени слишком печется о чистоте репутации вальбарских фэйцев. Он не станет встревать.

Пространство за спиной Итана затряслось от громкого рычания.

У него зашевелились волосы на руках. Это был знак бросаемого вызова. Такое рычание он слышал от Даники. От Коннора. Так рычит волк, готовый стоять до конца.

Сабина удивленно посмотрела на Сигрид.

– Я отправилась в рабство к Астроному ради моей сестры. – Голос Сигрид был хриплым. Гнев и душевная боль искажали ее лицо. – Чтобы она не голодала. Чтобы жила в безопасности. А ты ее убила. – Голос Сигрид зазвучал выше, полный властности, заставлявшей волка внутри Итана приготовиться к атаке по ее сигналу. – Бездушная воровка! Я раздеру тебе глотку и помочусь на твой гниющий труп…

Сабина прыгнула.

Деклан выстрелил в нее. Следом выстрелил Флинн.

Сигрид рухнула на колени, затыкая уши от шума выстрелов и невольно царапая себе лицо когтями. Не опуская пистолета, Флинн приблизился к истекавшей кровью Сабине и выстрелил второй раз. На грязном тротуаре успела появиться лужа крови.

Дек стрелял Сабине в колено, чтобы обездвижить. Но Флинн выстрелом размозжил ей лицо.

– Быстрее, – заторопился Флинн, хватая Сигрид за руку. – Нужно бежать к реке. Там мы раздобудем лодку.

Однако Итан смотрел только на тело Сабины и сгустки крови вокруг. Естественно, она оправится от ран, но не настолько быстро, чтобы помешать им сбежать.

Все мышцы в теле Итана напряглись, словно крича: «Помоги ей! Защити и спаси свою альфу!» Одновременно что-то нашептывало ему: «Разорви ее на куски».

Остальные бросились в переулок, но Итан не двинулся с места.

– Остановитесь! – крикнул он. Его не услышали. – Остановитесь!

Его крик отразился от каменных стен, лужи крови и неподвижного тела Сабины. Теперь его услышали и остановились, уже у самого выхода из переулка.

– Что такое? – спросил Марк, глаза которого сверкнули в сумраке.

– Другие волки… они затихли.

И в самом деле, вой, неумолимо приближавшийся к ним сзади, полностью стих.

– Рада, что наконец кто-то заметил, – послышался женский голос из конца переулка.

Возле грязной стены стояла Королева Змей, держа между пальцами дымящуюся сигарету. От света подмаргивающих фонарей ее белый комбинезон сиял, как луна. Глаза королевы скользнули по телу Сабины. Губы с густым слоем пурпурной помады слегка изогнулись. Глаза переместились на Итана.

– Плохой песик, – промурлыкала она.

* * *

– Ну и просьба у тебя, Лидия.

Лидия четким шагом шла по хрустальному коридору, держа голову высоко поднятой, а руки за спиной. Безупречная служительница империи.

– Да. Но мне думается, Иритис может… стимулировать Аталара.

Ригелус шел рядом, изящно перебирая длинными ногами. Внутри тела фэйского подростка таилось бессмертное чудовище.

Они достигли винтовой лестницы, освещенной неяркими светильниками в нишах. Когда начали спускаться, Ригелус заметил:

– Она по большей части сговорчивая, но от приказа может взбрыкнуть.

Лестница не позволяла идти вдвоем. Ригелус спускался первым. Лидия шла следом, глядя на тощую шею правителя. Будь на его месте кто-то другой, она бы легко свернула эту шею. Она почти слышала хруст костей, ломающихся под ее пальцами.

– Иритис сделает то, что я ей скажу, – заявила Лидия, когда они углубились в сумрак лестницы.

Ригелус промолчал. Лестница кружила, уводя все дальше в недра Вечного Дворца. Это было еще глубже уровня застенков, где томились Рунн и его друзья. Многие считали место, куда они направлялись, не более чем мифом.

Лестница привела их к свинцовой двери толщиной шесть дюймов.

За время службы у астериев Лидия была здесь всего раз. Тогда их с отцом тоже сопровождал Ригелус.

Частная экскурсия по дворцу, проводимая лично Светлой Рукой. Знак поощрения для одного из самых верных своих служителей и одного из самых богатых. А Лидия – молодая, полная ненависти и презрения к окружающему миру – была просто счастлива присоединиться к отцу.

Сейчас она заставила себя вновь превратиться в ту особу. Ригелус коснулся двери ладонью. Свинцовая поверхность засветилась, и дверь широко распахнулась.

Гнетущая жара и влажность были такими же, как и во время ее первого визита. Стоило Лидии войти вслед за Ригелусом, пространство вновь сдавило ей лицо и шею невидимыми влажными пальцами.

Они находились в протяженном зале с тысячью ванн, вделанных в каменный пол. Бледный свет заливал плавающие тела. У каждого на лице была маска, от которой отходило несколько трубок. Негромко гудели машины, поддерживающие жизнедеятельность лежащих. В проходах между ваннами пол покрывала соляная корка. Кое-где она была довольно толстой. А перед машинами, кланяясь Ригелусу в пояс, стояла…

Иссохшее существо гуманоидного вида в серых одеждах. Лицо закрывала вуаль. Полупрозрачная ткань одежд позволяла разглядеть под ними костлявое тело. Тут же, у самого входа в зал, находился массивный письменный стол. Хранительница мистиков. Если у этой женщины и было имя, Лидия ни разу его не слышала.

Над головой хранительницы висела подвижная голограмма вращающихся звезд и планет. Здесь отражалось каждое созвездие, в котором пленники ванн искали Брайс Куинлан. Сколько еще во Вселенной оставалось уголков, куда не дотянулись невидимые щупальца их поисков?

Лидия прогнала постороннюю мысль. Сейчас не время думать об этом.

– Мне нужна Иритис, – сказал Ригелус.

Хранительница подняла голову, но ее туловище оставалось согбенным по причине возраста. Она была настолько тощей, что под прозрачными одеждами проступали позвонки.

– Ваша лучезарность, королева с недавних пор пребывает в мрачном расположении духа. Боюсь, она не захочет откликаться на ваши требования.

На это Ригелус лишь махнул вглубь зала. Чувствовалось, что его одолевает скука.

– И тем не менее мы попробуем.

Хранительница снова поклонилась и зашаркала, двигаясь мимо ванн и оборудования. Шлейф ее одежд был белым от соли.

Ригелус шел, не обращая на мистиков никакого внимания. Они были всего лишь колесиками машины, помогавшими ему в решении задач. Но Лидия невольно останавливала взгляд на бледных лицах. Все они, независимо от собственного желания, находились в состоянии дремы.

Откуда они попали сюда – эти ясновидцы, запертые в ваннах? Сколько трудностей выпало на долю их и их семей, чтобы оказаться избранными? И какими способностями они обладали, раз удостоились, как говорили, несравненной чести служить самим астериям?

Ригелус приблизился к тускло освещенной середине зала. Там, в хрустальном пузыре величиной с дыню, дремала женщина, состоящая из чистого пламени.

Ее длинные волосы золотистыми волнами и огненными локонами разметались вокруг. Изящные худощавые руки и ноги оставались обнаженными. Женщина была не больше ладони Лидии, но от нее – даже спящей – веяло величием, словно она являла собой маленькое солнце, вокруг которого вращался этот зал.

По мнению Лидии, такое сравнение недалеко ушло от правды.

Шаркая ногами, хранительница подошла к хрустальному пузырю, защищенному многочисленными заклинаниями, и узловатыми пальцами постучала по поверхности:

– Просыпайся. Твой хозяин желает тебя видеть.

Иритис открыла глаза, похожие на сверкающие угли. Хотя она и так состояла из пламени, казалось, она бурлит от ненависти. Особенно при взгляде на Ригелуса.

Светлая Рука нагнул голову, изобразив насмешливый поклон:

– Приветствую, ваше величество.

Медленно, с изяществом танцовщицы, Иритис села. Ее взгляд переместился с Ригелуса и хранительницы на Лидию. И вновь на лице появилось лишь презрение и вопрос о возможных причинах появления Лани. Огненные спрайты отличались красотой лиц, однако лицо их королевы было на удивление простым.

Ригелус указал на Лидию. Его длинные пальцы были в золотых кольцах, сиявших в свете Иритис.

– У моей Лани есть для тебя поручение.

«Моя Лань», он сказал. Лидия игнорировала собственническое чувство, прозвучавшее в этих словах, и то, что они все-таки оцарапали ей душу.

Вновь убрав руки за спину, она подошла к хрустальному сосуду:

– У меня в тюрьме содержатся трое узников. Твое пламя окажет на них особо стимулирующее воздействие. Мне нужно, чтобы ты отправилась туда со мной и помогла их разговорить.

Хранительница мистиков вздрогнула и уставилась на Лидию:

– Вы никак не можете изъять ее отсюда.

– Будучи хранительницей этого места, ты сумеешь сама поддерживать его защиту, – сказала Лидия, даже не взглянув на старуху. – Это на пару часов.

Она могла поклясться, что видела, как глаза хранительницы враждебно вспыхнули под вуалью.

– Иритис находится здесь как раз потому, что только она способна обеспечить этому месту надлежащую защиту. Ее свет сдерживает темноту Хела.

Придав лицу скучающее выражение, Лидия вопросительно посмотрела на Ригелуса.

Он усмехнулся. Жестокость других всегда его забавляла. Он сказал хранительнице:

– Если Хел постучится в дверь, дай мне знать, и я лично тебе помогу.

Он оказывал Лидии большую честь, что указывало на его отчаянную потребность сломить Аталара. Она не была полностью уверена относительно Рунна и Баксиана, но Аталар…

Хранительница поклонилась. Иритис пристально смотрела на Лидию.

– Ты согласна мне помогать? – спросила та королеву.

Иритис взглянула на себя, словно могла видеть татуировку, опоясывающую ее горло. Некий ореол, созданный имперской колдуньей, чтобы ограничить магическую силу королевы спрайт.

Этот взгляд выражал немой вопрос.

– Татуировка останется, – сказала Ригелус. – У тебя достаточно магической силы, чтобы помочь Лани.

Лидия стояла молча, позволяя Иритис разглядывать ее.

Королеву спрайт держали здесь более века. Все это время она не видела дневного света и не покидала пределов хрустального пузыря. Ее глаза не утратили прежнего блеска, но он мог быть лишь фасадом, за которым скрывалось безумие. За столь долгий срок королева вполне могла потерять рассудок.

Однако Лидия не нуждалась в здравом уме Иритис. Она способна думать за двоих.

Иритис слегка опустила подбородок.

– Она в твоем распоряжении на неделю, – сказал Ригелус, повернувшись к Лидии.

Лидия выдержала пылающий взгляд спрайты, позволив той увидеть холодный огонь внутри своей души.

– Я сломаю Аталара куда быстрее.

* * *

Наверное, еда на появившемся подносе предназначалась ей на обед. Брайс не притронулась ни к жареной курице, ни к хлебу, ни к картошке, приправленной травами. Время шло, но никто из обитателей этого мира ее не навещал. Может, придут завтра или будут ждать, пока она не начнет молотить кулаками в стену ночи и выть от тоски, умоляя, чтобы кто-то пришел и поговорил с ней.

Оба варианта никуда не годились.

Она не собиралась сидеть и ждать. Тогда оставалось одно из двух: прорваться сквозь магический барьер, затем выбраться из недр горы на поверхность, в чужой мир, совершенно не представляя, куда идет. Или…

Брайс взглянула вниз. Или сдвинуть решетку в полу и посмотреть, что находится внизу. Может, помимо чудовищ, там есть какой-нибудь проход, и по нему она выберется отсюда… в чужой мир, не представляя, куда идти.

За все это время ничего лучшего она не придумала.

– Паршиво, – пробормотала она, трогая цепочку с архезианским амулетом. – Паршивее не бывает.

Что с Хантом? С Рунном? И вообще, они…

Она подавила тревожную мысль, запретив себе думать об этом.

Перед тем как перенести ее сюда, у нее отобрали мобильник, и она понятия не имела, который теперь час. Не здесь. На Мидгарде. Она не хотела ломать голову над тем, быстрее или медленнее течет время в этом мире, и сколько мидгардского времени прошло с тех пор, когда она бежала по коридору Вечного Дворца.

Брайс сидела на корточках, прислонясь к стене. Потом встала и подошла к решетке. Уже на подходе ее встретило многоголосое шипение.

– Да, да, я вас слышу, – пробормотала она.

Опустившись на колени, она попыталась поддеть и сдвинуть решетку. Пальцы заболели от напряжения. Но дюйм за дюймом решетка поддавалась и отодвигалась в сторону, шумно царапая каменный пол.

Брайс замерла, предполагая, что кто-то из ее пленителей явится, услышав шум. Но никто не приходил. Тогда она стала всматриваться в зияющую темную яму. Шипение продолжалось. Она наклонилась чуть ниже. Шипение смолкло.

Брайс зажгла звездный свет на руке и подняла руку. Внизу ждала лишь пустота. Брайс согнула пальцы, превратив звездный свет в шарик, и бросила его вниз.

В серебристом мерцании она увидела море движущихся черных чешуйчатых тел.

Она попятилась от дыры.

Собеки. Или их темнокожие сородичи. Эти твари напали на нее и Ханта, когда они убегали из Костяного Квартала. Тарион тогда сражался с ними своей водной магией. Струи превращались в смертоносные копья, пробивавшие их толстые шкуры. Но сейчас она была одна. Оставалось лишь вполголоса выругаться.

Брайс оглянулась на дверь. На черный щит, в котором ощущалась магия Ризанда. С магией такого уровня она еще не сталкивалась. Вернее, сталкивалась у астериев.

Если Ризанд обладал могуществом астериев… Мелькнула безумная мысль: если каким-то образом склонить его помочь ей, затем непонятным образом вдвоем вернуться на Мидгард, где он разделается с ними…

А не окажется ли так, что она заменит шестерых поработителей одним? Нет, нужно что-то менять, нужно останавливать этот порочный круг, иначе он запустится снова, но с другим правителем. И если Ризанд действительно обладал таким могуществом, вряд ли гуманная фаза допросов продлится долго. Особенно теперь, когда они узнали о важности татуировки на ее спине. Что бы ни означало слово «Сотворенное», для здешних фэйцев оно имело изрядный вес. Брайс почти не сомневалась: скоро их терпение иссякнет.

И проявится ли это в безупречно вежливом, но настойчивом требовании Ризанда позволить ему залезть к ней в разум или в угрозе Азриеля срезать своим черным кинжалом татуировку с ее спины… Ей не хотелось проверять, по какому пути пойдут ее пленители.

Брайс снова заглянула в черноту, кишащую чудовищами.

Крупица магии, которая мгновенно дала ей знание чужого языка и вызвала свечение Рога, оставила что-то у нее в груди. Этого должно хватить.

У нее было мгновение на телепортацию вниз, к чудовищам. На переброс, как это здесь называлось. Местом приземления Брайс избрала кусок скалы, возвышавшейся над сородичами собеков. Узкую полоску, немногим шире ее ноги. Попав туда, нужно сразу проверить наличие какого-либо выхода. Может, внизу есть туннель, по которому перемещаются эти твари.

Если только это не яма, большая клетка, где чудовища сидят в темноте и ждут, когда им бросят мясо. Мертвое или живое.

Ей предстоял настоящий прыжок веры.

У нее дрожали руки, но она сжала кулаки. Она сумела перехитрить астериев. Правда, в коридоре дворца ей помогали молнии Ханта. Однако…

Она не имела права терять время. На счету была каждая минута, проведенная здесь, поскольку Хант и Рунн по-прежнему находились во власти Ригелуса. Если они вообще живы.

– Хант. Рунн. Мама. Отец. Фьюри. Юна. Сиринкс.

Брайс шептала дорогие ей имена, борясь с тяжестью в горле.

Она должна выбраться отсюда. Раньше, чем здешние фэйцы решат, что она представляет для них слишком большую угрозу, и избавятся от нее каким-нибудь изящным способом. Или вдруг придут к выводу, что Мидгард и правление Ригелуса им по нраву, а потому ею можно будет задобрить бессмертного тирана.

– Шевели задницей, – приказала себе Брайс. – Начинай действовать.

Хант сказал бы, что она выжила из ума. Рунн посоветовал бы и дальше запудривать мозги, стараясь расположить к себе пленителей. Но Даника…

Даника бы прыгнула.

Она и прыгнула, когда Брайс совершала Нырок. Прыгнула в бездну, зная, что для нее возврата не будет.

Даника. Ее лучшая подруга, чье убийство подстроил Ригелус, а осуществил Микай.

Перед глазами возникла белая дымка. По жилам запульсировал безудержный гнев, в какой могли погружаться только фэйцы. Ее зрение обострилось. Мышцы напряглись. Звезда на груди мягко засветилась.

– Да пошли вы все! – прорычала Брайс и телепортировалась в яму.

* * *

Тариону подумалось, что яд Королевы Змей еще действует и у него продолжаются галлюцинации. В гостиной отведенных ему покоев появились Итан Холстром, Деклан Эммет, Тристан Флинн, Марк Розарэн и незнакомая волчица, на плечах которой восседала троица очень даже знакомых огненных спрайт. Их сопровождала Королева Змей и ее шестеро одурманенных фэйских телохранителей.

Он лежал на диване напротив телевизора, расслабленный до такой степени, что даже кости, казалось, растекались по подушкам. Он едва смог поднять голову и взглянуть на вошедших. Потом улыбнулся, обрадовавшись их появлению:

– Привет, друзья.

– Солас пылающий, – тихо произнес Деклан. – Ну и видок у тебя, Тарион.

У Тариона вспыхнуло лицо. Он прекрасно знал, как выглядит. Хуже было другое: он не мог заставить свое тело двигаться. Голова оставалась слишком тяжелой, руки и ноги – ватными. Он закрыл глаза, вновь погружаясь в эту сладостную тяжесть.

– Что за хрень тут творится? – зарычал Флинн. – Это ты его так отделала?

Тарион только сейчас сообразил, что в гостиной появилась Ари и вопрос был задан ей.

– Я? – зашипела она на Флинна. – Думаешь, у меня нет других дел, как только одурманивать беспомощных?

– Почему же? Есть. Ты еще умеешь бросать тех, кто нуждается в твоей помощи, – парировал Флинн. – Или это касалось только Брайс и Гипаксии?

– Иди тусоваться дальше, – бросила ему Ари.

– Не буду вам мешать, – с насмешливой заботой сказала Королева Змей и вышла.

Тихо щелкнул замок двери.

Тариону удалось открыть глаза.

– Ребята, почему вы здесь?

Деклан подошел ближе.

– Брайс, Аталар и Рунн не вернулись из Вечного Дворца.

Пространство вокруг Тариона завертелось, набирая обороты. Интересно, от яда Змеюки? Или услышанной новости?

– Они мертвы? – спросил русал, ощущая это слово пеплом на языке.

– Нет. Насколько мы знаем, Брайс исчезла, а Рунн с Хантом сейчас содержатся в астерийском застенке под дворцом.

Тарион отупело смотрел на фэйского воина. Фигура Деклана почему-то была размытой по краям. Мозг русала медленно переваривал услышанное.

– Парень, какие громадные у тебя зрачки, – заметил Флинн. Теперь понятно, откуда этот туман перед глазами. – На чем ты торчишь?

– Тебе лучше не знать.

– На ее яде, – подсказала Ари. – На том и торчит.

– Ты действительно жутко выглядишь, – признался Деклан. Он подошел еще ближе, уставившись на Тариона. – И твое плечо…

– Минотавр осчастливил, – проворчал Тарион. – Плечо уже заживает. И говорить об этом я не хочу. Куда отправилась Брайс?

– Сами не знаем, – ответил Деклан.

– Дело дрянь, – на затяжном выдохе произнес Тарион, чувствуя, как эти слова отдаются эхом в каждой кости и каждом сосуде.

Пока он думал, о чем еще спросить, его взгляд зацепился за Ари. Рассматривая пришедших, та уставилась на волчицу рядом с Холстромом:

– А тебя я знаю.

– И я тебя, драконесса, – кивнула волчица.

Должно быть, Холстром заметил недоумение Тариона и пояснил:

– Это Сигрид… Фендир.

Ясно, никаких друзей здесь нет, а у него чистой воды галлюцинации. Помимо предводителя волков, существовала только одна волчица из рода Фендир: Сабина. И Тарион не сомневался, что никаких побочных дочерей у нее нет.

– О подробностях поговорим потом. – Деклан плюхнулся на ближайший стул. Его парень встал рядом, обняв Дека за плечи. – А пока нужно разобраться в случившейся жути.

– Чего тут разбираться? – удивился Флинн, сопроводив вопрос ругательством. – Мы убили Сабину.

Тарион вздрогнул. Или попытался вздрогнуть. Тело не двигалось.

– Это ты убил Сабину, – уточнил Деклан. – Я стрелял ей в ногу.

– Ее так просто не убьешь, – сказал Флинн.

– Твоя пуля разнесла ей лицо, – возразил Деклан. – Это миленькое…

– Что произошло с другими волками? – спросил Холстром, адресуя вопрос всем сразу.

Хотя нет. Он спрашивал Тариона и Ари.

– С какими волками? – не поняла драконесса.

– Нас преследовала стая Черной Розы, – пояснил Итан. – А потом они… куда-то делись. Куда Королева Змей могла их спровадить?

– Начните поиски с реки, – пробурчал Тарион.

– Она их не убила, – сказал Марк. – Даже для нее это обернулось бы головной болью. Должно быть, ее головорезы вырубили их и куда-то перетащили.

– А как она выпутается с Сабиной? – спросил Холстром.

В голове Тариона пульсировали вспышки тупой боли. Боги милосердные, ну и диковинный же сон ему снится!

– Королева Змей сумеет вывернуть эту историю в свою пользу, – сказал Марк. – Она либо выставит себя спасительницей Сабины, либо сдаст нас.

Тарион непонимающе уставился на Марка. Тот поймал его взгляд и пояснил:

– В последние годы кое у кого из моих клиентов бывали сложности с Королевой Змей. Это позволило мне изучить ее тактику.

Тарион кивнул, словно ответ был предельно нормальным, и снова закрыл глаза.

– Паршивенько, – прошипела Ари, вероятно констатируя состояние русала. Потом спросила остальных: – Вы что ж теперь – пленники Королевы Змей?

– Не уверен, – ответил Деклан. – Она застигла нас в процессе… расправы над Сабиной. А когда потом велела следовать за ней, это выглядело как приказ.

– И больше ничего не сказала? – поинтересовалась Ари.

Тарион приоткрыл один глаз, стараясь, чтобы тот не закрывался.

– Только то, что мы можем здесь перекантоваться, – ответил Флинн.

Он устроился на диване рядом с Тарионом, взял пульт от телевизора и включил канал спортивных новостей.

– Нам нужно не застревать здесь, а бежать к Тибериану или к реке, – заявил Деклан.

– Без позволения Королевы Змей никуда ты не побежишь, – прохрипел Тарион.

– Значит, мы в западне? – В голосе Сигрид ощущалась паника.

– Нет, – успокоил ее Холстром. – Но нужно тщательно продумать наши дальнейшие шаги. Это вопрос стратегии.

– Давай продумывай, гений солнечного мяча, – с насмешливой серьезностью предложил Флинн.

Итан выпучил глаза, и этот жест был таким знакомым, таким дружеским, что Тариону сдавило грудь. Он все это отринул, закрыл себе все возможности возвращения в нормальную жизнь. А теперь его друзья здесь… и видят его в таком состоянии.

Тарион снова закрыл глаза, на этот раз потому, что не выдерживал вида друзей. Не выдерживал жалости в глазах Холстрома, когда волк понял, в какую яму попал русал.

«Капитан Как-его-там» – так однажды назвал его Итан. Правильнее сказать: «капитан Никчемность».

* * *

Вблизи твари оказались намного крупнее и куда зловоннее. Они поворачивали морды к Брайс, отчего ее магическая сила вздрагивала, как пламя свечи. Она балансировала на выступе скалы, пока не нашла устойчивое положение.

Стоит одному из чудовищ подпрыгнуть, и она исчезнет в его пасти. Свет ее звезды освещал только находящихся вблизи: шипящие морды, извивающиеся тела, бьющие по камню хвосты.

Брайс сконцентрировала магическую силу… и ничего не произошло. Только звездная пыль сверкала в ее жилах, этого хватало на поддержание света звезды. Телепортироваться вверх не получится. Достаточное ли у тварей зрение, чтобы их ослепить? Они жили в темноте. Может, у них вообще отпала потребность в зрении?

Мысли лихорадочно неслись в ее мозгу. До дыры в полу футов тридцать. Ей туда не попасть. А здесь все пространство кишело хищными тварями, и все они оценивающе принюхивались к ней.

Однако не… приближались. Словно что-то в ней заставляло их мешкать.

Что-то Сотворенное. Возможно, твари это тоже понимали.

Брайс оттянула воротник футболки, обнажив звезду в полном сиянии. Чудовища попятились, шипя и мотая громадными чешуйчатыми головами. В звездном свете сверкали их зубы.

От ямы в обе стороны уходил туннель. Брайс видела лишь входы в него, напоминающие входы в пещеру. Получалось, яма находилась посередине прохода. Вот только прохода куда? Брайс чувствовала, что совершила величайшую в жизни глупость. В жизни, которая и так изобиловала дурацкими идеями и ошибками, а потому признание самой себе о чем-то говорило. Но…

Брайс повернулась к одному входу, пытаясь разглядеть то, что находилось впереди. Звезда в груди потускнела, словно ее магия быстро истощалась. Тогда она повернулась к другому входу, рассчитывая увидеть хоть что-то, пока звезда не погаснет совсем.

Но звезда снова ярко вспыхнула.

– Так, – пробормотала Брайс и повторила эксперимент.

И опять поворот в одну сторону гасил звезду, в другую – зажигал.

Ригелус говорил, что звезда реагирует на тех, кто верен Брайс, ее избранных рыцарей или что-то в этом роде. По его словам, такая же звезда была и на груди у Тейи. А в этом мире, на родной планете Тейи и Звезднорожденных…

Брайс не оставалось иного, как поверить звезде.

– Значит, пойду туда, – сказала она, и гулкое эхо ямы повторило ее слова.

Но прежде чем туда попасть, надо преодолеть пространство, заполненное тварями, и добраться до другого каменистого выступа в стене туннеля.

Она никогда не мечтала о крыльях, однако сейчас они бы ей очень пригодились. Если бы Хант был рядом…

Ей снова сдавило горло. Твари зашипели и забили хвостами, словно почуяв сдвиг ее внимания.

Брайс сосредоточилась на дыхании. Этому она научилась, оправляясь после потери Даники, а также когда оказывалась в окружении ухмыляющихся фэйцев и прочих ваниров. Звезда ярко сверкала, указывая путь. Твари затихли, словно ее состояние передавалось и им.

Она приказала себе успокоиться и не бояться. Твари стали еще тише. Некоторые даже опустили головы.

Брайс взглянула на звезду. Та продолжала ярко сверкать, словно говоря ей: «Они тоже твои защитники». Звезда не ошибалась насчет Ханта. И насчет Кормака.

Брайс спустила с уступа одну ногу. Чудовища не пошевельнулись. Она опустила ногу чуть ниже, словно приманку.

Ничего.

У нее заколотилось сердце, и сейчас же массивная голова повернулась в ее сторону…

«Все возможно посредством любви». Брайс призвала воспоминание о любви Даники, которая запульсировала у нее внутри, после чего опустилась на пол.

В гнездо тварей.

Они лежали перед ней, словно послушные собаки. Брайс гнала от себя мысли о них. Она не думала ни о чем, кроме звезды на груди, входа в туннель и желания снова увидеть любимые лица.

Брайс сделала шаг. Ее неоново-розовая кроссовка резко выделялась среди темных чешуек, находящихся в опасной близости. Потом еще шаг. Твари только смотрели, но ни один коготь не шевельнулся.

Незадолго до ее исчезновения Рунн назвал ее королевой. И впервые в жизни, когда она шла сквозь море смерти, она подняла голову выше. Воображение могло бы нарисовать ей мантию на плечах и шлейф из звездного света. И даже корону на голове.

Все атрибуты королевы для путешествия в темноту.

* * *

Наконец Тарион, собравшись с силами и мыслями, встал и поплелся к себе в комнату. Холстром тут же устремился за ним.

– Ты можешь рассказать, что с тобой приключилось? – спросил волк, останавливая Тариона на пороге.

– Речная Королева ополчилась на меня. – Боги, его голос звучал мертво даже для собственных ушей. – Меня ждала смерть либо заточение на речном дне. Или… вот это.

– Что же ты не пришел ко мне?

– А зачем? – Смех Тариона был таким же мертвым, как голос. – Ты такой же дезертир. Мы оба – волки без стаи. – Тарион кивнул на волчицу, сидящую на диване рядом с Флинном. – А что это за Сигрид… Фендир?

– Долгая история. Она – племянница Сабины. – Итан поджал губы. – Она была мистиком у Астронома. Я вытащил ее оттуда пару дней назад.

– Как вы вообще оказались здесь?

– Сабина намеревалась убить Сигрид. А еще раньше я убеждал остальных вытащить тебя из этой дыры, чтобы мы все вместе погрузились на «Коня Глубин» и отправились спасать Рунна и Аталара.

– Сколько… слов.

Сердце Тариона плавало в них, как в воде.

Возможно, виной всему был яд. В животе у него бурлило. Ему нужно было навестить туалет или завалиться в кровать, а то просто посидеть в тишине и разложить все по полочкам.

Тарион толкнул дверь и вошел к себе, где сразу ничком повалился на кровать.

– Ты не можешь здесь оставаться, – сказал Итан, но голос волка слышался откуда-то издалека. – Мы найдем способ вытащить тебя отсюда.

– Слишком поздно, волк, – ответил Тарион. Подушка заглушала его слова. Язык ворочался все хуже: сон вонзил в русала свои острые когти и тащил вниз. – Меня уже не спасти.

* * *

Итан нашел Сигрид в гостиной: волчица ходила взад-вперед перед окном, выходящим на яму для поединков. Время было позднее, поединки давно кончились, прожектора погасли, и в амфитеатре оставалось включенным лишь тусклое дежурное освещение.

– Тебе надо поспать, – сказал Итан. – Диван твой.

Дек, Флинн и Марк устроились на полу, хотя по их дыханию Итан чувствовал, что все трое не спят. Да и кто заснет после случившегося?

Сигрид плотно обхватила руками свое тощее тело.

– Мы здесь в западне.

– Нет, – возразил Итан. – Я этого не допущу.

– Я не могу снова попасть в ловушку. – Ее голос дрогнул. – Не могу.

– Ты выберешься отсюда, – заверил ее Итан. – Что бы ни случилось.

– Тогда почему не уйти прямо сейчас? – Она указала на выход из гостиной.

– Потому что в конце коридора ты наткнешься на шестерых фэйских ассасинов, одурманенных ядом своей хозяйки. Они только и ждут, чтобы убить нас, если мы попытаемся выбраться.

Лицо Сигрид побледнело. Рука потянулась к груди.

– Она нас заперла. Мне нужно выбраться.

– Выберешься.

Сигрид закрыла глаза. Ее дыхание стало поверхностным. Чувствовалось, она охвачена паникой.

Итан оглядел гостиную. Спрайты устроились возле Флинна и спали. Три фиолетовых клубочка пламени. Эти не испытывали особого страха. Спокойные, но сосредоточенные. Наверное, они привыкли глядеть в лицо страху. При мысли об этом кишки в животе Итана завязались узлом.

– Сабина снова придет за мной, – сказала Сигрид. – Ведь правда?

– Она попытается, но ей еще нужно время, чтобы оправиться от ран. А мы будем уже далеко отсюда.

Волчица сощурилась.

– А почему мы сразу не покинули город? В тот же вечер, когда ты вытащил меня из ванны?

– Потому что я не знал, куда еще идти, – ответил Итан, напрягшись от ее вопроса.

– И дом с этими шутами был лучшим местом.

– Эти шуты, как ты их назвала, – мои друзья. Кое-кто из них – лучшие бойцы из всех, кого я знаю. – Слово «шуты» резануло по нему, вызвав волну раздражения. – Несколько часов назад эти шуты ради тебя рисковали жизнью. Они тебя спасли.

Сигрид оскалила зубы:

– Если Сабина оправится от ран, я доберусь до нее и разорву.

– Поверь, у меня мелькала такая же мысль. Но…

Он не договорил.

– Но что?

Итан тряхнул головой, не позволяя себе даже мысленно трогать эту тему.

– Уже поздно. Тебе надо спать.

– Я не усну.

– А ты попробуй, – предложил он резче, чем нужно.

Сигрид сердито посмотрела на него, потом на дверь комнаты Тариона.

– Так ты от него ждал помощи? От этого русала?

– Да.

Она презрительно фыркнула:

– Сомневаюсь, что он вообще в силах кому-то помочь. Даже себе.

– Тебе надо спать, – повторил Итан, который был по горло сыт этим разговором.

– А ты часто это делаешь? – вдруг спросила она. – Освобождаешь чужих рабов?

– С недавних пор, – устало ответил Итан.

Не дожидаясь ее дальнейших слов, он вошел в комнату Тариона, лег на пол возле кровати с храпящим русалом и закрыл глаза.

6

Брайс прошла по туннелю футов двадцать. Чудовища успокоились. Они не шевелились и молча следили за ней, пока она не миновала последнего из них и не наткнулась на решетку с толстыми железными прутьями и дверцей слева. От ее прикосновения дверца послушно распахнулась. Брайс пришлось нагибаться и протискиваться. Все было сделано с расчетом на то, чтобы твари не выбрались из ямы.

Брайс плотно закрыла за собой дверцу.

За скрипом металла последовало шипение, словно в туннель влетел рой злобных ос.

Чудовища вновь зашевелились, защелкали челюстями и стали тереться боками друг о друга. Казалось, закрытие двери вывело их из ступора. Брайс вовремя отошла, ибо одна особо крупная тварь бросилась на решетку.

Прутья задрожали от удара, но выдержали.

Брайс тяжело дышала, глядя, как змееподобные смертоносные твари силятся пробраться через решетку. Но они были слишком крупными, а просветы между прутьями – слишком узкими для их осклизлых тел.

Брайс судорожно выдохнула и вгляделась в пространство туннеля. Звезда вспыхнула ярче, будто зовя ее вперед.

– Все в порядке. – Брайс похлопала себя по груди. – Все в лучшем виде.

* * *

Она шла несколько часов подряд – если судить по саднящим ногам, хотя ее кроссовки имели специальные вставки для длительного хождения.

Этот туннель мог окончиться тупиком, а мог тянуться на сотню миль.

Следовало позаботиться о еде, запихнув часть того, что находилось на подносе, в карманы и лифчик. И водой было бы недурно запастись.

Туннель тянулся и тянулся. Ни развилок, ни перекрестков. Только один длинный, бесконечный коридор, уходящий в темноту.

У Брайс пересохло во рту. Она невольно остановилась, хотя знала, что останавливаться нельзя. Села, прислонившись к древней стене, и сделала несколько глотательных движений, пытаясь выдавить капли слюны. Надо идти дальше. Другого выбора нет.

Она закрыла глаза, сказав себе, что присела совсем ненадолго. Всего на минутку…

* * *

Ее глаза стремительно распахнулись.

Получается, она уснула. Непостижимым образом уснула, измученная недавними событиями, а затем и долгим походом по туннелю. Ведь обещала себе лишь передохнуть немного, а сама…

Звезда на груди по-прежнему просвечивала сквозь футболку. И по-прежнему вокруг были стены туннеля.

Но теперь Брайс была здесь не одна.

Над ней стояла Неста с мечом на поясе. Серо-голубые глаза женщины сверкали в свете звезды, и в них ощущалась магическая сила.

Брайс сидела, не рискуя шевельнуться.

Неста бросила ей фляжку, оплетенную кожей:

– Промочи горло, пока снова не потеряла сознание.

* * *

Брайс пила мелкими глотками. К счастью, во фляжке оказалась вода. Держа горлышко у губ, она поглядывала на Несту. Та устроилась у противоположной стены и с кошачьим любопытством следила за каждым ее движением.

С тех пор как Брайс проснулась, они не сказали ни слова. Усевшись, Неста превратилась в изваяние.

Напившись, Брайс заткнула горлышко и бросила фляжку Несте. Женщина легко поймала ее.

– Как стало известно, что я выбралась из камеры?

О способности телепортироваться лучше помолчать.

Неста окинула ее скучающим взглядом, словно Брайс и так уже знала ответ.

– У нас есть умеющие говорить с тенями. Они нам сказали, что ты пробралась через решетку.

Интересно, хотя и жутковато.

– Ты явилась сюда, чтобы вернуть меня обратно? – все-таки спросила Брайс.

Неста убрала фляжку в заплечный мешок и встала. Движения ее были уверенными и изящными. Меч у ее бока… Нет, это был не Звездный меч, хотя в нем ощущалось что-то похожее. Магическое присутствие. Что-то тянуло Брайс к этому мечу.

Неста наклонила голову, указывая назад:

– Меня послали для сопровождения.

– Словесный выверт, – усмехнулась Брайс и встала.

Могла ли она справиться с Нестой – она этого не знала. Неста обладала несомненной магической силой, раз смогла учуять Рог на спине Брайс. Эта сила ощущалась и сейчас. Сражаться с противницей, не зная, чем и в какой степени она владеет, было если не отъявленной глупостью, то весьма неразумным.

– Послушай. Я не хочу создавать вам неприятности.

– Так не создавай. Пойдем обратно.

Брайс обвела глазами туннель у них за спиной.

– Как ты пробралась мимо чудовищ?

– Полезно водить знакомство с тем, у кого крылья. – Неста улыбнулась одними губами.

Брайс тоже усмехнулась, невзирая на боль в груди:

– Значит, кто-то донес тебя по воздуху до дверцы.

– И снова донесет нас обеих. – Уголки ее губ изогнулись. – Или потащит тебя волоком, если изберешь трудный путь.

Брайс пристально всмотрелась в пространство за спиной Несты. Только глубокие тени, и никого с крыльями, готового ее схватить.

– Наверное, ты это придумываешь.

В глазах Несты блеснул серебристый огонь.

– Хочешь проверить?

Брайс выдержала ее взгляд.

Здешние фэйцы явно не хотели ее смерти, раз отправили кого-то, чтобы привести ее обратно, а не дали приказ выследить и убить. Но если вернуться в комнату с черными стенами, сколько ее там продержат? Для Ханта и Рунна даже несколько часов имеют значение…

– Я всегда готова к новым открытиям, – сказала Брайс и буквально взорвалась светом.

Неста выругалась, но Брайс не стала проверять, насколько ее свет ослепил воительницу, а помчалась вперед. Когда ты безоружна, воспользоваться моментом и убежать – лучшее решение.

Сзади ее ударило что-то тяжелое, похожее на каменную стену. Пространство качнулось. Брайс рухнула на пол. У нее перехватило дыхание, а кости заныли от боли. Ее окружили тени, не давая подняться, как бы она ни брыкалась.

Брайс ударила по ним ослепительно-ярким светом, разметавшим тени во все стороны.

Сил на телепортацию у нее не было. Проделанный маневр позволит ей хотя бы выиграть время. Она встала. Тени снова набросились на нее, как стая волков. Казалось, они решили ее поглотить.

Брайс позволила им это, но ненадолго, после чего снова взорвала световую бомбу. Свет разметал тени, швырнув их к потолку и размазав по стенам. Там, где тень ударялась о камень, на пол сыпались осколки. Гора содрогнулась.

Брайс побежала. Вперед, в темноту, освещаемую ее звездой. А сзади все сыпались и сыпались каменные осколки.

Окружающий мир опять содрогнулся. Раздался грохот. Как и в первый раз, Брайс оказалась на полу в облаке пыли.

А потом наступила тишина, нарушаемая лишь падением отдельных камней из стен. Их навалило целую груду, загораживающую путь назад. Это препятствие остановит фэйцев или прочих ваниров, но ненадолго. Брайс метнулась дальше.

Ей в горло уперся металл. Холодный как лед, обещавший смерть.

– Не шевелись, – прошептала Неста, тяжело дыша.

Брайс взглянула на нее, однако не сделала попыток как-то отодвинуть лезвие меча от горла. Казалось, даже кости предостерегали ее от прикосновения к мечу без крайней необходимости.

– Ловкий трюк с тенями.

Неста лишь властно посмотрела на нее:

– Вставай.

– Убери меч, тогда встану.

Их взгляды схлестнулись, однако лезвие чуть отодвинулось. Брайс встала, стряхивая с одежды пыль и мелкие каменные осколки.

– И что теперь?

От утомления у нее подгибались колени. Она исчерпала магическую силу. В венах не осталась ни капли звездного света.

Неста мельком взглянула на завал. Ее магия теней хоть и была впечатляющей, но убрать с дороги камни не могла. Воительница кивнула на туннель впереди:

– Похоже, ты своего добилась.

– Я не собиралась устраивать завал.

– Теперь это не имеет значения. Можно идти лишь в одну сторону. Если мы вообще куда-нибудь придем.

Брайс вздохнула и хмуро посмотрела на свою звезду. Та по-прежнему сияла, освещая пыль и грязь, от которых белая футболка стала темно-серой.

– У меня не было намерения тащить кого-то с собой.

– Тогда и оставалась бы в Каменном Городе.

Брайс запомнила кусочек сведений. Значит, место, где ее держали, называлось Каменным Городом.

– Послушай, эта звезда… – Брайс постучала по груди. – Она указывает мне направление. Почему – не знаю, но я должна идти в том направлении.

– Тогда веди. – Неста мечом указала на темноту впереди.

Брайс могла поклясться: лезвие меча пело, и воздух дрожал от его пения.

– И ты не попытаешься мне помешать?

Неста с завидным изяществом убрала меч в ножны.

– Мы здесь заперты. Так и так остается идти вперед, что бы нас там ни ждало.

Реакция воительницы обрадовала Брайс. Это превосходило ее надежды, особенно если учесть, что ее спутницей была фэйка.

Пожав плечами, Брайс двинулась в темноту, одним глазом кося в сторону идущей рядом Несты. Оставалось лишь молиться Урде и верить, что богиня знает, куда их ведет.

7

Лидия шла по тускло освещенным коридорам, неся хрустальный пузырь с королевой огненных спрайт. Пламя Иритис золотило мраморные полы и стены.

Она ничего не сказала королеве, поскольку дворец астериев был нашпигован видеокамерами. Иритис это не заботило. Она отдыхала на дне пузыря, безмятежно поджав под себя ноги. Но через несколько долгих минут пути королева нарушила молчание:

– Застенки находятся в другом месте.

– Ты так хорошо знаешь расположение дворца?

– У меня цепкая память, – сухо ответила королева, и ее волосы проплыли над головой волной желтого пламени. – Мне достаточно один раз что-то увидеть, и я сразу запоминаю. Я в мельчайших подробностях помню весь путь отсюда до загона для мистиков.

Полезный дар.

– Мы идем не в застенки, – кратко пояснила Лидия.

Уголком глаза она поймала пристальный взгляд Иритис.

– Но ты говорила Ригелусу…

– Ты слишком давно не покидала этот пузырь и не применяла свою магическую силу. – Правильнее сказать, угольки, оставшиеся после ограничивающих заклинаний. – Думаю, разумно дать тебе немного поупражняться, прежде чем мы займемся основным делом.

– Как понимать твои слова? – спросила Иритис, и ее пламя приобрело тревожный оранжевый оттенок.

Лидия не ответила. На одном из нижних этажей она открыла неприметную железную дверь. Лидия молча поблагодарила Луну, что у нее не дрожали руки, когда она бралась за ручку. Золотое кольцо с рубином на ее пальце поймало отблеск пламени Иритис и ярко засветилось.

Ненадолго задержавшись у двери, Лидия затолкала поглубже сомнения и желание взывать к древним богам. Она вновь стала бесстрастной. Лицо обрело неподвижность, какую встретишь лишь на поверхности пруда в глухом уголке леса.

Дверь приоткрылась, позволив увидеть стол и стул с внешней стороны стола. По другую сторону сидела имперская колдунья, скованная горсианскими кандалами.

Едва Лидия вошла и закрыла за собой дверь, колдунья подняла на нее полные ненависти желтоватые глаза. Потом взгляд колдуньи переместился на пузырь и на королеву спрайт, сияющую оранжевым пламенем.

Лидия опустилась на стул напротив узницы, а пузырь поставила на стол, словно обыкновенную сумочку.

– Благодарю тебя, Хельда, что согласилась встретиться со мной.

– У меня не было выбора, – прохрипела колдунья. Ее редеющие седые волосы мерцали, будто нити призрачного лунного света. Жалкое, искореженное существо, но со следами былой красоты. – С тех пор, как твои псы арестовали меня по сфабрикованным обвинениям…

– В твоем жилище обнаружили коммуникационный кристалл из тех, которыми пользуются мятежники Офиона.

– Я никогда не видела этого кристалла, – огрызнулась Хельда, сверкнув остатками зубов, коричневых от гнили. – Меня кто-то подставил.

– Да-да, – отмахнулась Лидия. – Можешь изложить свое дело Ригелусу.

Иритис внимательно следила за каждым движением. Ее пламя оставалось таким же тревожным.

У имперской колдуньи были все основания занервничать.

– Тогда зачем ты здесь?

– Разогреть тебя немного, – усмехнулась Лидия, взглянув на Иритис.

Королева спрайт уловила смысл и сменила цвет пламени на темно-красный, сохранив тревожность оттенка.

Но колдунья издала смешок, напоминающий воронье карканье. На ней по-прежнему была имперская форма с истершимся гербом республики на обвислой груди.

– Мне нечего тебе сказать, Лидия.

– Посмотрим, – ответила Лидия, закидывая ногу на ногу.

– Считаешь себя столь могущественной и неприкосновенной, – прошипела Хельда.

– Ты в этой части расскажешь мне, что еще непременно отомстишь?

– А ведь я знала твою мать, девчонка, – резко бросила колдунья.

Лидия прошла хорошую выучку и превосходно умела владеть собой. Ее лицо осталось бесстрастным.

– Моя мать была королевой ведьм, – предельно скучающим тоном произнесла она. – Ее знали слишком многие.

– Я не про поверхностное знакомства. Я знала ее хорошо. Летала в ее отряде в наши боевые деньки.

– До или после того, как ты продала свою душу Дому Пламени и Тени? – Лидия склонила голову набок.

– Я принесла клятву на верность Дому Пламени и Тени как раз из-за твоей матери. Она была слабой, бесхребетной и не имела вкуса к наказаниям.

– Думаю, в этом мы с моей матерью сильно разнимся.

Слезящиеся глаза Хельды скользнули по Лидии.

– Лучше это, чем быть таким позорищем, как твоя сестра, которая теперь именует себя королевой.

– Гипаксия наполовину принадлежит Дому Пламени и Тени. Она бы потребовала от тебя поклясться в верности обоим Домам.

Лидия знала, что Иритис внимательно следит за их разговором. Если королева умела запоминать с первого взгляда, может, ее способность простиралась и на то, что она слышала?

– Твоя мать сдуру отдала тебя отцу, – проворчала Хельда.

– Мне считать это комплиментом? – осведомилась Лидия.

– Считай, как тебе угодно. – Колдунья улыбнулась, блеснув кошмарными гнилыми зубами. – Ты – прирожденная убийца, как и любая истинная ведьма. А девчонка на троне такая же мягкосердечная, как твоя мать. Она угробит всю династию вальбарских ведьм.

– Мой отец, увы, отличался способностью уговорить кого угодно, – сказала Лидия, намеренно сделав вид, будто любуется кольцом на пальце, рубин которого сейчас не отличался от пламени Иритис. – Но довольно обо мне. Пора вас познакомить… Это Иритис, королева огненных спрайт. А это Хельда, верховная колдунья имперского ковена.

– Я знаю, кто ты такая, – тихо, с едва сдерживаемым гневом ответила Иритис. Сейчас она парила в центре пузыря. Ее тело стало кроваво-красным. – Ты надела на меня этот ошейник.

Хельда снова улыбнулась, разинув рот шире и показывая почерневшие десны. Кто-то робкий пришел бы в ужас от этой улыбки.

– Я имела честь сделать это и другой маленькой сучке, что носила корону до тебя.

Хельда не имела в виду мать Иритис, которая никогда не была королевой. Нет, когда последняя королева умерла, титул перешел к другой ветви династии, где Иритис оказалась первой в числе наследников.

Про́клятое наследие. Получив титул, она одновременно лишилась свободы. Иритис не проносила корону и одного дня, как Ригелус распорядился отправить ее в тюрьму.

– Да, Хельда. Мы все знаем, насколько ты искусна, – все так же сухо сказала ей Лидия. – Аталар может лично поблагодарить тебя за первое клеймо на лбу. Но давай поговорим о том, почему ты решила нас предать.

– Я ничего подобного не делала.

Даже горсианские кандалы не помешали колдунье выплеснуть немного ее магической силы.

Лидия подняла глаза к потолку и вздохнула:

– Хельда, у меня сегодня есть и другие дела. Может, не будем тянуть время?

Лидия без предупреждения коснулась вершины хрустального пузыря. Он мгновенно растаял. Теперь колдунью и королеву спрайт разделял лишь воздух.

Иритис не шевельнулась. Не попыталась убежать, не устроила взрыв пламени. Словно свобода после долгих лет заточения в пузыре…

Лидия прогнала эту мысль. Придав голосу такую же мертвую интонацию, как и выражению глаз, она сказала:

– Ну что ж, ваше величество… Посмотрим, как ты умеешь вдохновляться.

Глаза Хельды метали молнии, но она не задрожала и вообще не выказала страха.

Но Иритис, повернувшись к Лидии, тряхнула головой и ответила:

– Нет.

– Нет? – удивилась Лидия.

– Нет, – дерзко повторила Иритис, тоже не выказав страха.

– Это не предложение. Это приказ. – Лидия кивнула на Хельду. – Сожги ей руку.

Хельда торопливо убрала скрюченные руки под стол, будто это могло ее спасти.

Иритис дерзко вскинула голову:

– Пусть я у вас в плену, но подчиняться вам я не обязана.

– Хельда – предательница Республики.

– Это вранье, – вмешалась Хельда.

– Ты напрасно ее жалеешь, – продолжала Лидия.

– Это не жалость, – сказала Иритис. Ее рубиновое пламя приобрело оттенок выдержанного вина. – Это честь. А какая честь нападать на того, кто не в состоянии ответить? Враг или нет – значения не имеет.

Лидия выпятила верхнюю губу:

– Сожги… ей… руку.

Пламя Иритис стало фиолетово-синим и особенно жарким.

– Нет.

Хельда хрипло рассмеялась.

– Повторяю в последний раз, – произнесла Лидия со спокойствием, заставлявшим ее врагов умолять о пощаде.

– И я тебе отвечу хоть тысячу раз: нет. Я не поступлюсь своей честью.

– Здесь у тебя нет никакой чести. Таких понятий в подземельях Вечного Дворца не существует.

– Честь – это все, что у меня есть, – сказала Иритис. Даже холодные руки Лидии ощущали жар ее темно-синего пламени. – Я не замараю свою честь и не откажусь от нее, что бы ни совершил мой враг. И чем бы ни угрожала мне ты, Лань.

Лидия выдержала пылающий взгляд королевы огненных спрайт, найдя в нем лишь нерушимую и несгибаемую волю.

Она насмешливо поклонилась королеве и взмахом руки пробудила магию, дарованную ей на неделю Ригелусом. Вокруг Иритис вновь образовался хрустальный пузырь.

– Тогда ты для меня бесполезна, – заявила Лидия и, взяв пузырь, направилась к двери.

Иритис молчала. Ее пламя приобрело ярко-синий оттенок. Королевский цвет.

Лидия уже открывала дверь, когда Хельда спросила:

– А что будет со мной?

Лидия холодно посмотрела на имперскую колдунью:

– Предлагаю умолять Ригелуса о милосердии.

Не дожидаясь ответа колдуньи, она захлопнула дверь.

Милосердие. Пару дней назад в сердце Лидии не было ни капли милосердия. Это она незаметно сунула коммуникационный кристалл в карман имперской колдуньи, когда проходила мимо той в коридоре одного из верхних этажей. Рунн томился в застенке, и кристалл ей больше не был нужен. А вот перевести подозрения Мордока с себя на Хельду – здесь кристалл оказал ей неоценимую услугу.

Лидия считала, что главным объектом ненависти Иритис, конечно же, являются астерии. За ними следовала имперская колдунья, нанесшая татуировку на пылающее горло королевы. А значит, Иритис доставит удовольствие покалечить колдунью.

И тем не менее королева огненных спрайт отказалась.

Лидия вернулась во влажную духоту зала мистиков. Хранительница куда-то исчезла. Не появилась она и когда Лидия донесла хрустальный пузырь до стола в центре зала.

– А как насчет других узников? – вдруг спросила Иритис.

Лидия остановилась и сунула руки в карманы.

– Зачем я буду тратить время, убеждая тебя помочь мне с ними?

Времени и в самом деле становилось все меньше. Ее ждали другие дела, и задерживаться здесь дальше Лидия не могла.

– Ты сильно рисковала, вынося меня отсюда. И все впустую.

Лидия пожала плечами и медленно пошла к двери.

– Я умею проигрывать сражения, – бросила она на ходу. – Наслаждайся своим именем и честью. Надеюсь, они составят тебе хорошую компанию в этом пузыре.

* * *

Брайс казалось, что они с Нестой идут уже целую вечность – в темноте и тяжелой, гнетущей тишине.

У Брайс вновь заболели ступни. Боль распространилась выше и охватила ноги целиком. В иных условиях она бы заглушила дискомфорт разговором, но благоразумие удерживало ее от вопросов о мире Несты. Каждый из них мог лишь насторожить воительницу.

Это было бы слишком подозрительно. Если она сама решила рассказывать им как можно меньше о себе и Мидгарде, наверное, и они придерживались того же правила.

Неста вдруг остановилась и подняла сжатый кулак.

Брайс тоже остановилась, взглянув на спутницу. Серо-голубые глаза Несты медленно обшаривали пространство туннеля. Лицо ее выражало ледяное спокойствие.

– В чем дело? – тихо спросила Брайс.

Неста вновь оглядела пространство.

Подойдя ближе и осветив своей звездой участок туннеля, Брайс поняла, почему остановилась воительница. Туннель расширялся, превращаясь в зал. Потолок был настолько высоким, что даже звездный свет Брайс туда не достигал. А в центре… проход сужался до каменного моста, переброшенного через пропасть, которая отсюда казалась бездонной.

Брайс понимала, что это не так, поскольку глубоко внизу шумела вода. Грохот стоял даже здесь, на подходе к мосту. Значит, внизу текла обширная подземная река. Из темноты долетали брызги, влажный воздух имел сильный металлический привкус. Железо. Должно быть, где-то находились залежи этого металла.

– Этот мост – прекрасное место для засады, – все с тем же спокойствием сообщила Неста.

– И кто ее может устроить? – шепотом спросила Брайс.

– Я живу не так давно и еще не успела узнать обо всех ужасах нашего мира. Но могу сказать: в темных местах водятся темные твари. Особенно в таких старых и забытых, как это.

– Великолепно. И как нам перебраться через мост и не привлечь внимание темных тварей?

– Не знаю. Я здесь впервые.

– Ты что же, никогда здесь не ходила? – удивилась Брайс.

– Нет, – коротко ответила Неста. – И никто не ходил.

Брайс фыркнула, оглядывая мост над пропастью. Оттуда доносился только грохот воды, и никаких иных звуков.

– Интересно, кого ты так сильно достала, если тебя отправили за мной?

Ей не показалось: губы Несты действительно изогнулись в улыбку.

– В лучшие времена тех, кого я достаю, и не сосчитать. Но сегодня я вызвалась сама.

– Почему?

В глазах Несты вспыхнуло знакомое серебристое пламя. Брайс пробрала легкая дрожь. Фэйка и одновременно… нет.

– Называй это интуицией, – ответила Неста и направилась к мосту.

* * *

Они добрались до середины моста. Брайс изо всех сил старалась не думать об отсутствии перил и о том, сколько лететь до грохочущей реки, если она упадет. И вдруг она услышала другой звук, едва слышимый за шумом воды.

Звук когтей, скребущих по камню.

Звук шел сверху и снизу.

– Поторопись, – шепнула Неста, вытаскивая из ножен меч.

Серебристое пламя соскользнуло с ее руки и растеклось по лезвию, а потом…

У Брайс перехватило дыхание. Меч запульсировал, словно весь окружающий воздух исчез. Чем-то он был похож на Звездный меч. Не просто оружие. Равно как и Неста была чем-то бо́льшим, чем просто фэйкой.

– Что твой меч…

– Торопись, – повторила Неста, спеша к концу моста.

Брайс не возражала, стараясь идти с максимальной скоростью, какую позволял узкий мост без перил, с обеих сторон обрывавшийся в пропасть.

Захлопали перепончатые крылья. До когтей, скребущих по камню, было всего несколько футов.

Брайс послала осторожность на Хел и трусцой двинулась туда, где у входа в продолжение туннеля стояла Неста и махала ей, требуя бежать быстрее. В другой руке воительницы слабо мерцал меч.

Затем вокруг стало очень светло от вспыхнувшей звезды Брайс.

Брайс побежала быстрее.

Там, где зал сужался и переходил в туннель, шевелилась масса тварей. Они были меньше чудовищ, обитавших в яме, но это не уменьшало их опасности. Чешуйчатые тела, перепончатые крылья. Нечто вроде древней помеси летучей мыши и ящерицы. Между острыми зубами извивались черные языки. Подобно кристаллосам, они тысячи лет плодились и жили в темноте.

Несколько тварей почему-то метнулись вниз и исчезли в пропасти. Что могло заставить их забыть о потенциальной добыче?

Мост и стены задрожали от гула.

Брайс споткнулась у самой кромки моста. Нахлынувшая волна паники заглушила здравый смысл и все прочие чувства.

Выучка и фэйская ловкость пришли ей на помощь. Она не свалилась в пропасть и благополучно достигла конца моста. Это произошло как нельзя вовремя, ибо снизу, из реки, появилось нечто громадное и склизкое.

Гигантский червь, мокрый, покрытый илом. Длиной он был как два автобуса, поставленных встык.

Пасть, усеянная рядами зубов, широко раскрылась и ухватила…

От неожиданности Брайс потеряла равновесие и приземлилась на собственный зад. Между зубами червя застряли три летучие ящерицы. Еще мгновение – и они исчезли в его пасти.

Звездный свет Брайс вспыхнул ярче, осветив весь зал и породив множество теней.

Твари на стенах заверещали: то ли от присутствия червя, то ли от света. Сорвавшись со своих насестов, они помчались прямо в разверстую пасть червя, чтобы тоже исчезнуть под хруст челюстей. Червь проглотил и их, разбрасывая фонтаны брызг и комья ила с резким запахом железа.

Брайс могла только смотреть.

Она находилась в опасной близости от моста. Один бросок гигантского тела, и ей не спастись. Он проглотит ее еще быстрее, чем крылатых тварей. Звездный свет ее не защитит. У червя не было глаз. Он реагировал на запах, а она сейчас густо пахла страхом, представляя собой лакомое блюдо.

Сильная мокрая рука просунулась ей под мышку и потащила прочь от моста.

Все ощущения навалились разом: скрип кроссовок по камню, свет и тени, кричащие летучие твари, боль в спине от острых камешков, поранивших кожу, и оглушительный «плюх», означавший, что червь вынырнул за очередной порцией пищи.

Неста оттащила ее на безопасное расстояние от зала. Брайс продолжало трясти. Червь еще несколько раз появлялся на поверхности, и стены дрожали от каждого могучего броска. Запах железа усилился – от пролитой крови. Над мостом висел кровавый туман.

Червь щелкал челюстями, заставляя сотрясаться камень; этот звук пробирал Брайс до костей.

Охваченная немым ужасом, она могла лишь смотреть, как все новые крылатые твари исчезали между зубами червя. От запаха крови весь окружающий воздух стал тошнотворным. Насытившись, червь стал погружаться обратно в реку, туда, где у него было логово. Его движения стали неторопливыми и ничем не напоминали недавние броски вверх.

Брайс шумно дышала, Неста тоже. Повернувшись к спутнице, Брайс увидела, что та смотрит на нее с недовольством и даже разочарованием.

– Надо же, ты приклеилась к месту, – сказала она, морща свое красивое лицо.

Гнев, охвативший Брайс, подавил остатки дрожи и боль в оцарапанной спине.

– Что это за тварь? – спросила она, вставая на ноги.

Неста взглянула на тени за спиной Брайс, как будто там кто-то стоял. Потом сказала:

– Мидденгардский червь.

– Мидденгардский? – переспросила Брайс, удивившись этому слову, так похожему на слово «Мидгард». – Он что, появился здесь из моего мира?

При всем ужасе, какой вызывал червь, узнать еще об одном существе из ее мира… Брайс испытала непонятное успокоение, что лишь доказывало, в каком отчаянном положении находится она сама.

– Не знаю, – коротко ответила Неста.

– Они здесь водятся повсюду?

Если да, тогда неудивительно, что фэйцы покинули этот мир.

– Нет, – сказала Неста, и у нее дернулась жилка на подбородке. – Насколько знаю, они редки. С одним расправилась моя сестра и потом нарисовала его на картине. Я подумала, что она преувеличила его размеры. Оказалась, никакого преувеличения. Такой же, с каким сражалась она. – Неста тряхнула головой. Ее лицо вновь стало суровым и холодным. – Я и не знала, что он был не единственным.

Взгляд Несты сделался настороженным и оценивающим. Одна опасность миновала, но оставалась другая – в лице Брайс.

– А какой магической силой ты обладаешь? – спросила Неста. – Что это за свет?

Брайс медленно покачала головой:

– Свет. Просто… свет.

Странный, ужасающий свет из другого мира, как ей однажды сказали.

Глаза Несты вспыхнули.

– К какому двору принадлежали твои предки?

– Не знаю. Тейя – мой далекий фэйский предок, чью силу я унаследовала, была Звезднорожденной. Как я.

– Здесь это понятие ничего не значит. – Неста рывком подняла Брайс на ноги. – Амрена пересказала мне то, что ты говорила о Тейе. Так вот, эта королева пришла в ваш мир из нашего.

Брайс стряхнула пыль и грязь с одежды и заодно со своего эго.

– Да, она – мой предок.

– Здесь Тейя была верховной королевой. До своего исхода.

– В самом деле?

Значит, Тейя была могущественной правительницей не только на Мидгарде, но и здесь. Более того, ее далекая предшественница успела стать здесь верховной королевой. Брайс несла в себе не только звездный свет Тейи; она несла королевские связи с этим миром. А это было чревато весьма непростыми отношениями со здешними фэйцами, если они усмотрят в происхождении Брайс угрозу для себя и подумают, что она может заявить притязания на здешний трон.

Глаза Несты скользнули по звезде на груди Брайс, затем переместились на тени у нее за спиной. Больше они об этом не говорили. Неста взглянула в темноту, лежавшую впереди.

– Если мы снова наткнемся на кого-то, кто захочет нас сожрать, не пялься на него, как испуганный олень, – сказала воительница. – Или убегай, или сражайся.

Рандаллу наверняка понравилась бы эта женщина. Эта мысль вызвала у Брайс волну душевной боли. Но слова Несты ее задели, и она ответила довольно резко:

– Я всю свою жизнь занимаюсь этим. Дополнительные уроки от тебя мне не требуются.

– Тогда в следующий раз не заставляй меня рисковать своей шкурой и вытаскивать тебя из беды, – холодно ответила Неста.

– Я не просила меня спасать, – прорычала Брайс.

Но Неста уже шагала по туннелю, не дожидаясь, пока звезда Брайс осветит путь.

– Ты уже устроила нам изрядную неразбериху, – не оглядываясь, бросила ей воительница. – Держись поближе ко мне.

8

И снова тени наблюдали за ним.

Баксиан и Рунн были в бессознательном состоянии. Хант думал, что тоже потерял сознание, но… нет. Он висит и смотрит на тень, а тень смотрит на него. Тень застыла возле стойки с пыточными орудиями, которыми Поллукс и Ястреб недавно терзали его.

Лидия сегодня не показывалась. Хант не знал, считать ли это хорошим знаком. Спрашивать Рунна он не решался. Казалось бы, ему лучше знать, хороший ли это знак. Его соратники здесь впервые, а он годами жил в этом дерьме.

И еще очень и очень многое он должен был бы знать лучше, чем они.

Хант потерял чувствительность в руках и плечах. Однако зуд от медленно отрастающих крыльев сохранялся. Казалось, по спине у него ползают полчища муравьев. Никакие попытки двигать мышцами спины не помогали.

Ему ли не знать, что связываться с архангелами и астериями предельно опасно? Нужно было настойчивее предостерегать Брайс; может, даже силой увести ее с этого безумного пути.

Двести лет назад Исайя приводил все доводы, пытаясь его переубедить. Хант не прислушивался – и теперь пожинал последствия. За столько времени пора бы усвоить урок.

Его кровь охлаждалась, стекая по телу на пол.

Но он ничему не научился. Не усвоил главного: никто не может одолеть астериев и их ставленников, оставшись при этом в живых. А он должен был бы это знать.

Тень улыбнулась ему.

Тогда Хант улыбнулся в ответ. Потом тень заговорила:

– На Хеле ты бы достиг успеха.

Хант был слишком одурманен болью, поэтому даже не вздрогнул, услышав знакомый мужской голос. Этот голос он уже слышал в другом сне и в другой жизни.

– А-а, это ты, Аполлион, – проворчал он.

Значит, совсем не смерть пожаловала к нему.

Хант не старался скрыть разочарование.

– В каком печальном положении ты находишься, – промурлыкал принц Ямы. Его по-прежнему скрывали тени, но теперь они двигались. Принц-демон втянул воздух, словно пробуя его на вкус. – И какую сладостную боль ты испытываешь.

– С радостью поделился бы.

Аполлион негромко рассмеялся. В его смехе было что-то жуткое.

– Похоже, чувство юмора тебе не повредили. Даже украшение, заново появившееся у тебя на лбу, этому не помешало.

Хант хищно улыбнулся:

– На этот раз я удостоился высокой чести получить татуировку от руки Ригелуса.

– Интересно, что он вздумал делать это сам, а не поручил кому-то из имперских колдуний. Ты чувствуешь разницу?

– Эта татуировка… жжет, – опустив голову, признался Хант. – Прежняя, сделанная колдуньей, ощущалась как холодное железо. А теперь будто кислотой намазано. – Хант едва успел договорить, как вдруг его ударило мыслью. – Брайс. Она… она у вас?

Если они что-то сделали с ней, если Аполлион только намекнет на это…

– Нет. – (Ему показалось, что тень моргнула.) – А почему ты спрашиваешь?

Ужас пиявкой пополз по телу Ханта и был холоднее льда.

– Брайс не попала к вам?

Тогда где она? Переместилась ли она в какой-то мир или до сих пор кувыркается сквозь пространство и время, попав в вечную ловушку?

Должно быть, он издал какой-то печальный звук, поскольку Аполлион сказал:

– Аталар, повремени немного с истерикой.

После чего он исчез.

Хант не мог продохнуть. Возможно, тяжесть тела давила на легкие, но… У Брайс не получилось. Она не попала на Хел, а он застрял здесь и…

Аполлион появился снова, вместе с другой тенью. Та была выше и худощавее, с глазами цвета синих опалов.

– Где Брайс? – прошипел принц Пропасти.

– Она отправилась искать вас. – Голос Ханта дрогнул. Рядом с ним дернулся и застонал Рунн. – В первую очередь тебя, Аидас.

Принцы Хела переглянулись. Чувствовалось, что между ними происходит мысленный разговор.

– Вы ведь призывали ее найти вас, – не отступал Хант. – Всех нас кормили сказками об армиях, готовых помочь. Как только она будет готова…

– Возможно ли после всего… – спросил брата Аидас, совершенно игнорируя Ханта.

– Не впадай в романтизм, – предупредил его Аполлион.

– Звезда могла ее повести, – возразил Аидас.

– Прошу вас, – перебил их Хант. Ему было плевать, что он докатился до мольбы. – Скажите мне, где она?

Баксиан застонал, приходя в сознание.

– У меня есть догадка, но тебе, Аталар, я не скажу, чтобы потом Ригелус не выбил это из тебя, – тихо сказал Аидас. – Хотя, думаю, он уже сам сделал тот же вывод.

– Да иди ты! – бросил ему Хант.

– Нам пора, – сказал брату Аполлион.

– Тогда зачем было являться сюда и наблюдать за мной из-за теней? – требовательно спросил Хант.

– Нам требовалось убедиться, что мы по-прежнему можем рассчитывать на тебя, когда настанет время.

– И что, по-вашему, я должен делать? – спросил Хант, все больше раздражаясь.

– То, для чего ты родился: выполнить задание, ради которого отец дал тебе жизнь, – ответил Аполлион и исчез, оставив Аидаса одного перед узниками.

Потрясение Ханта приглушило толщей давней, но так и не исчезнувшей душевной боли.

– У меня нет отца.

Аидас вышел из тени. Лицо у него было печальным.

– Ты слишком долго задавал неправильные вопросы.

– Что такое ты несешь?

Аидас покачал головой:

– Черная корона, которая вновь окружает твой лоб, – это не новая пытка от астериев. Она существует тысячелетия.

– Хотя бы раз скажи мне правду…

– Останься в живых, Аталар.

С этими словами принц Пропасти последовал за братом и исчез в темноте, где перемигивались угли.

* * *

Тарион проснулся от пульсирующей головной боли, отдававшейся в каждом уголке тела.

Судя по запаху в комнате, здесь ночевал Холстром. Вероятнее всего, на полу, хотя сейчас волка рядом не было. Тарион сощурился от боли и поплелся в гостиную, где обнаружил Холстрома на диване. Рядом лежал Флинн. Деклан и Марк пили кофе за столиком у окна, выходящего на яму для поединков. Ариадна сидела на стуле и читала книгу. Глядя на нее, не верилось, что минувшим вечером она поджарила трех львов.

И никаких признаков наследницы Фендир. Троицы спрайт тоже не было. Наверное, все они относились к его вчерашним галлюцинациям.

– Доброе утро, – буркнул Тарион, прикрывая один глаз от яркого света гостиной.

Ему никто не ответил.

Ладно. С ними он разберется потом. Сначала надо глотнуть кофе. Тарион двинул в угол гостиной, где находилась мини-кухня. От взгляда на экран включенного телевизора (спасибо, что без звука) его левый глаз пронзила резкая боль. Мышечная память привела русала к кофемашине. Он поставил чашку под носик и нажал кнопку. Вроде бы ту, что нужно.

– А ты и впрямь похож на кусок дерьма, – зевая, произнес Флинн. Тарион в этот момент вдыхал аромат готовящегося кофе. – Зато Ари, как всегда, выглядит потрясающе.

Драконесса продолжала читать, не обращая внимания на сына провинциального фэйского правителя. Она даже не шевельнулась, словно хотела, чтобы незваные гости забыли о ее существовании. Если такое, конечно, возможно.

Флинн перевел взгляд на Тариона:

– Почему ты не обратился к нам за помощью?

Тарион сделал глоток и поморщился, когда слишком горячий кофе обжег ему рот.

– Рановато для подобных разговоров.

– Не отнекивайся, – подхватил Холстром. – Мы бы тебе помогли. Зачем ты поперся сюда?

– Потому что Речная Королева от вас и мокрого места не оставила бы, – ответил Тарион, не сумев скрыть раздражение. – Я не хотел отягощать совесть еще и этим.

– А здесь тебе лучше? – спросил Итан.

– Теперь ты застрял здесь и кормишься всем, что она даст, не говоря уже о разных дерьмовых побочных обстоятельствах, – хлестал его словами Флинн. – Как ты мог оказаться настолько тупым?

– Флинн, кто бы говорил о тупости! – Тарион сердито посмотрел на него.

Глаза Флинна вспыхнули. Он редко показывал свою истинную сущность, пряча ее за фасадом повесы. Но сейчас она проявилась. Тарион увидел перед собой властного фэйца с замашками правителя.

– Знаешь, Кетос, даже я никогда бы не продал душу Королеве Змей.

– Должен быть какой-то способ вытащить тебя отсюда, – добавил Холстром. – Ты сбежал с Голубого Двора. Кто сказал, что нельзя сбежать и от…

– Послушай, – скрипнул зубами Тарион, – Холстром, я знаю, что у тебя комплекс спасителя.

– Трахал я все комплексы. Ты – мой друг. Нельзя игнорировать опасность, в которой увязаешь.

Тарион не знал: ответить волку сердитым взглядом или обнять его. Он снова глотнул обжигающего кофе. Огонь, разлившийся по горлу, был как нельзя кстати.

– Мы – это все, что осталось, – хрипло произнес Итан. – Кроме нас, нет больше никого.

– Затея провалилась, – пояснил сидевший за столом Деклан. – Рунн, Аталар, Брайс…

Марк положил ему руку на плечо, стараясь успокоить.

– Знаю, – ответил Тарион. – А Кормак мертв.

– Что? – Флинн поперхнулся и выплюнул кофе обратно в чашку.

Тарион рассказал о случившемся в лаборатории и вдруг почувствовал: сейчас ему бы не помешала порция яда. Когда он закончил рассказывать о своих договоренностях с Королевой Змей, собравшиеся молчали. Потом Флинн заговорил:

– Итак, наши следующие шаги. Нужно попасть на борт «Коня Глубин» и добраться до берега Пангеры, а дальше в Вечный Город. – Он кивнул Тариону. – До того как Сабина нас подкараулила, мы решили найти способ вытащить тебя отсюда и просить связаться с русалочьим командованием корабля.

– Хела с два Змеюка его отпустит, – подала голос Ари.

Мужчины покосились на нее, будто и в самом деле забыли о ней. Марк поджал губы, сообразив, сколько лишнего она слышала.

– А ты теперь в авторитетах у Змеюки? – спросил драконессу Флинн.

– Я в авторитетах у придурков, – спокойно возразила Ари и выразительно посмотрела на него, словно указывая, что и он включен в список. – Если попросите ее освободить русала, получите обратный результат. Она еще крепче за него уцепится.

– Она права, – сказал Тарион. – Я могу поискать способ связаться с командующей Сендес.

– Нет. Мы поплывем все вместе, – заявил Итан.

– Я тронут вашей заботой, – признался Тарион, опуская чашку на кухонный стол. – Честное слово. Но одно дело сказать: «Я сбегу», и совсем другое – это сделать.

Итан хотел было возразить, но в этот момент из ванной вышла Сигрид. За ней выплыли клубы пара. Должно быть, принимала душ.

– Что для этого понадобится? – спросила волчица.

Тарион пристально посмотрел на женщину. Судя по жесткости позы, явная альфа. И этот блеск в глазах в сочетании с бесстрашием.

– Змеюка до жути деловая.

– Ты же богатенький, – бросила Флинну Ари.

– Речь не о деньгах, – сказал Марк. – Она не знает, куда их девать. Речь о сделке.

Тарион хмуро покосился на коридорную дверь. Личные покои Королевы Змей находились совсем рядом.

– Кто у нее сейчас?

– Какая-то женщина, – ответила Ари. Драконесса встала и пошла к себе. – Симпатичная блондинка в имперской форме, – добавила она и скрылась за дверью своей комнаты.

– Нужно убираться отсюда, – тихо сказал Деклан. – Причем немедленно.

– А что случилось? – не понял Флинн.

Рука Деклана потянулась к пистолету. Марк с кошачьим изяществом поднялся и встал рядом.

Тарион приоткрыл дверь в коридор, и, как оказалось, вовремя. Из своих покоев выходила Королева Змей, облаченная в голубой шелковый спортивный костюм и белые высокие кроссовки. В ушах у нее покачивались крупные золотые серьги-кольца.

– Подожди минутку, – сказала она, обращаясь к кому-то, кто находился внутри. – Нужный тебе яд у меня внизу. Сейчас принесу.

Тарион поспешно закрыл дверь, но вскоре она открылась снова, и Королева Змей вошла к ним, мельком оглядев его друзей.

– У тебя на руке осталось пятно крови Сабины, – лениво бросила она Флинну.

Собравшиеся сердито посмотрели на нее, и только волчица вскочила на ноги и заявила хозяйке притона:

– Ты ничем не лучше Астронома. Удерживаешь, одурманиваешь и…

– Не топорщись, малышка Фендир, – прервала ее Королева Змей. Она смерила Сигрид взглядом – начиная с мокрых волос и до мешковатых спортивных штанов. – За постой денег не беру, а вот за обновление гардероба придется заплатить.

– Отпусти их, – громогласно потребовала Сигрид. – Драконессу и русала. Отпусти их.

Свирепость волчицы впечатляла, однако Тарион не позволил себе питать ложных надежд. Особенно когда Королева Змей засмеялась и спросила:

– С какой стати я должна это делать? Они приносят мне хороший доход.

Королева насмешливо посмотрела на Тариона и снова прошла к двери – распорядиться насчет яда, за которым пришла ее заказчица.

– Конечно, когда не портят зрелище после нескольких минут, – добавила она и скрылась за дверью.

Тарион скрестил руки на груди. Его душила злость. Королева Змей ушла, а вскоре в коридоре послышались другие шаги: резкие и отрывистые.

Дек и Флинн схватились за пистолеты. Холстром выпустил когти. Тарион выпустил свои, напрягшись всем телом.

– Уберите оружие, – послышался холодный женский голос.

Ужас прогнал из головы Тариона последние остатки дурмана.

Флинн вполголоса выругался.

– Малейшая глупость с вашей стороны – и принц Рунн погибнет, – невозмутимо заявила Лань.

9

Странствия Брайс и Несты по туннелю продолжались долгие часы. И вновь их сопровождала тишина, еще более напряженная, чем прежде.

Брайс это не удивляло. Такими были ее взаимодействия с фэйцами на Мидгарде. Она не знала, почему иногда это вызывало у нее… досаду.

За все время они сделали лишь один привал. Неста молча протянула ей фляжку с водой и ломоть черного хлеба.

– Ты захватила с собой еду, – сказала Брайс, жуя влажный сладковатый хлеб. – Странно, если учесть, что ты намеревалась поскорее вернуть меня в камеру.

– Да вот подумала, что мне придется тебя догонять, – ответила Неста, глотая воду из своей фляжки.

– Догонять так долго, что понадобится сделать привал и подкрепиться?

Их взгляды встретились. Глаза Несты серебрились в звездном свете Брайс.

– Нам эти пещеры незнакомы. Я приготовилась ко всему.

– Но только не к червю.

– Ты-то жива осталась? Или как?

– Справедливо замечено, – сказала Брайс и, не удержавшись, фыркнула.

На этом их разговор прекратился.

Туннель вполне мог окончиться тупиком, а это означало бы напрасно пройденные мили и впустую потраченное время. Но Брайс казалось, что туннель пробит не просто так. Как бы то ни было, она не собиралась настораживать Несту вопросами о возможной бесцельности их путешествия, а то воительница еще заставит ее вернуться к завалу и ждать, пока кто-нибудь с той стороны не растащит камни.

Пусть и вместе с Нестой, но Брайс шла своим путем – к добру или к худу.

* * *

Брайс глубоко погрузилась в собственные мысли и развилку увидела, лишь оказавшись рядом с ответвлением вправо. Она остановилась как вкопанная. Шаги Несты за спиной тоже смолкли, подсказывая, что воительница сделала то же самое.

Ткань футболки несколько приглушала звездный свет. Тогда Брайс оттянула ворот, освещая оба направления.

Слева стены туннеля оставались такими же древними и грубыми, уходя в сумрак. А вот справа… Вокруг естественной арки входа был вырезан узор из звезд и планет, который венчало солнце: может, заходящее или, наоборот, восходящее. Звезда Брайс засияла ярче, зовя ее пойти в этом направлении.

Стены туннеля тоже покрывала резьба, изображавшая сцены насилия и кровопролития.

– Похоже, нам нужно свернуть вправо, – сказала Брайс, вновь прикрывая звезду футболкой.

– Значит, пойдем вправо. – Неста шагнула под арку.

Брайс метнулась к ней и схватила воительницу за воротник. Неста молниеносно обернулась, приставив меч к горлу Брайс. Лезвие было невероятно холодным.

Брайс подняла руки, стараясь поменьше дышать и тем самым не давать этому жуткому лезвию глубже впиваться ей в кожу.

– Ты посмотри.

Осторожным кивком (опять-таки, чтобы лезвие не впивалось ей в кожу) она указала на стенную резьбу.

Неста не сдвинула меч. Лезвие пульсировало, словно было живым, и его пульсации передавались Брайс через кожу. Но Неста все же взглянула на изображения.

– И что особенного?

– А ты присмотрись, – почти шепотом предложила Брайс. – У себя на планете я занималась древним искусством. Изучала его, продавала коллекционерам разные штучки и… нет, речь сейчас не о том. Я хочу сказать, что пересмотрела великое множество произведений древнего фэйского искусства и научилась понимать смысл этих изображений. Вот здесь, у самого входа, вырезаны предостережения. Но если хочешь, чтобы тебя проткнуло дюжиной ржавых копий, не слушай меня и иди вперед.

Неста заморгала, наклонив голову. Движение было скорее кошачьим, чем фэйским. Но меч опустила.

Когда ледяной металл перестал давить Брайс на шею, она удержалась, чтобы шумно не вздохнуть от облегчения. Ей ни в коем случае не хотелось испытать это вторично.

Неста либо не знала о воздействии лезвия на Брайс, либо ее это не волновало. Она внимательно рассматривала изображения, остановив взгляд на ближайших.

Со стены на них смотрела женщина; судя по богатым одеждам и затейливым украшениям, она принадлежала к фэйской знати. Казалось, она обращается к слушателям или приветствует путешественников, забредших в туннель. Женщина была красивой и молодой, однако в ней ощущалось королевское величие. Длинные волосы молчаливой рекой струились вокруг ее головы, обрамляя тонкое сердцевидное лицо.

Брайс освободилась от последних крупиц ужаса и перевела надпись:

– Ее звали Силеной.

– И это все, что о ней сказано? – удивилась Неста, всматриваясь в надпись под изображением.

– Фэйцы старой школы, – пожала плечами Брайс. – Куча причудливых титулов с приплетением родословной. Ты не представляешь, как они любили красоваться.

Губы Несты изогнулись вверх. Брайс указала на рельефные панели, соседствующие с изображением Силены:

– Предупреждение содержится в истории, которую она рассказывает здесь.

Рельеф изображал поле, усеянное трупами, – скорее всего, поле сражения. Повсюду торчали кресты со свисающими с них телами. На кричащих от ужаса жертвах пировали темные чешуйчатые твари с острыми когтями, очень похожие на тех, что встретили ее в яме. Подумав об этом, Брайс вздрогнула. На каменных алтарях распластались приносимые в жертву. Жертвоприношения были особо жестокими: несчастным делали «кровавого орла».

– Матерь милосердная… – пробормотала Неста.

– Эти дыры на трупах, похожие на раны… Могу побиться об заклад, что внутри спрятаны механизмы, способные выстреливать в проходящего, – сказала Брайс. – Что-то вроде извращенного «художественного» способа заставить зрителя пережить боль и ужас этих фэйских жертв.

На лице Несты появилось нечто вроде изумления и замешательства. Наверное, сама воительница не заметила угрозы.

– И как ты предполагаешь пробраться мимо ловушки? – спросила Неста.

Взвешенный вопрос. Проверка.

Хела с два Брайс снова застынет от ужаса.

– Дай мне что-нибудь тяжелое. – Она подняла руку. – Хочу проверить, можно ли спровоцировать механизм на выстрел.

Неста вздохнула, словно просьба вновь ее раздосадовала. Брайс уже хотела повернуться и ехидно спросить, есть ли у нее более удачное предложение, как вдруг Неста подняла руку. Из ее пальцев вылетело серебристое пламя. Брайс попятилась.

Это был огонь и в то же время не огонь. Скорее лед, превратившийся в пламя. Пламя отразилось в глазах Несты. Воительница положила руку на каменную стену, и серебристый огонь растекся по изображениям.

Механизмы сработали – и дали осечку. Из стен выдвинулись ржавые металлические стержни. Правильнее сказать, попытались, но, едва успев покинуть стену, рассыпались в прах.

Сила Несты отразилась от стены и скрылась в темноте. Оттуда донеслись слабые щелчки и шипение – звуки срабатывающих ловушек, тут же превращающихся в пыль.

Неста поймала взгляд Брайс. Огонь на пальцах воительницы погас, но в глазах по-прежнему мерцало серебристое пламя.

– Благодарю, – только и сказала Неста, двинувшись вперед.

* * *

Через какое-то время Брайс и Неста снова устроили привал, чтобы перекусить твердым сыром и черным хлебом. Местом отдыха они выбрали небольшую нишу в стене туннеля. Единственным источником света по-прежнему оставалась звезда Брайс, затененная тканью футболки. В туннеле было довольно холодно, и она с завистью поглядывала на темный плащ Несты, плотно облегавший плечи воительницы.

Чтобы отвлечься, Брайс стала разглядывать рельефные рисунки на стенах. Фэйцы, преклоняющие колени перед невероятно высокими гуманоидами в широких одеждах. Руки фэйцев были воздеты, и на ладонях мерцали крупицы звездного света. Магия. Приношения существам, увенчанным коронами. Одно из существ – по виду женщина – простирала руку к ближайшему фэйцу, и ее пальцы тянулись к отдаваемому свету.

У Брайс скрутило живот, когда за фигурой фэйского жертвователя она заметила людей. Закованные в цепи, они распластались на земле. В отличие от безупречной красоты фэйских лиц, лица людей были вырезаны нарочито грубо. Еще один пример извращенной художественной передачи: по сравнению с фэйцами и их богоподобными хозяевами, люди лишь немногим отличались от земли и камней. Не стоило даже тратить время на их детальное изображение. Их поместили на рельеф лишь затем, чтобы показать, над кем владычествовали фэйцы и кого подавляли.

В памяти Брайс зазвучал голос Ригелуса. Когда-то астерии отдали людей в подчинение ванирам, чтобы у тех было кем править и чтобы они не думали о собственной участи астерийских рабов. Это продолжалось на Мидгарде и сейчас: ложное чувство превосходства и владычества. Похоже, то же положение существовало и в здешнем мире.

Неста догрызла свой кусок сыра до самой корки и, не поворачиваясь к Брайс, спросила:

– Твоя звезда всегда так сверкает?

– Нет, – ответила Брайс, дожевывая хлеб. – Но в туннеле, как видишь, она не гаснет.

– Почему?

– Я сама хочу выяснить, что ведет меня по этому туннелю и почему.

– И еще почему тебя занесло в наш мир.

Должно быть, перед тем как отправить Несту в погоню за Брайс, Ризанд или Амрена снабдили ее необходимыми сведениями.

– Что это за место, по которому мы идем? – в свою очередь спросила Брайс.

– Я тебе уже говорила: мы не знаем. Пока ты не пробралась мимо чудовищ, даже Риз не знал о существовании туннеля. И уж точно не знал про эти картины на стенах.

– Ризанд, он… ваш король?

– Хотел бы им быть, – усмехнулась Неста. – Но нет, он не король. Он – верховный правитель Двора ночи.

– Получается, он все равно как король.

– В здешних землях у нас нет королей. Только семь Дворов, и у каждого свой верховный правитель. Иногда их жены становятся верховными правительницами.

Вдали послышался стук упавшего камешка. Брайс повернулась на звук. Ничего. Темнота, и только.

Она поймала на себе внимательный взгляд Несты.

– Почему ты предупредила меня о ловушках? Они бы сыграли тебе на руку. Меня бы убило, а ты бы сбежала.

– У меня нет причин желать тебе смерти.

– И тем не менее ты сбежала из камеры.

– Я знаю, чем чаще всего оканчиваются допросы.

– Никто не собирался тебя пытать.

– Ты хотела сказать: пока не собирался.

Неста не ответила. В темноте опять что-то прошуршало. Брайс стремительно повернула голову и вновь наткнулась на пристальный взгляд Несты.

– Что там? – тихо спросила Брайс.

Глаза Несты сверкнули, как у кошки в сумраке.

– Всего-навсего тени.

10

Тарион знал: добром это не кончится, Особенно когда пистолеты Флинна и Дека были наведены на Лань, а Марк сверкал когтями, готовыми рвать ее на куски. Холстром тоже насторожился и даже присел на корточки, оскалив зубы и заслонив собой Сигрид. Наследница Фендиров посматривала на всех, по-волчьи оценивая опасность. Она понимала: явившаяся женщина представляет для них угрозу, однако не знала, какую именно.

Ну и компашка! Ему оставалось единственное: стать голосом разума.

И потому Тарион сделал то, что получалось у него лучше всего: нацепил улыбку себя прежнего и вразвалочку подошел к Тристану Флинну. Положив когтистый палец на дуло пистолета фэйца, он вкрадчиво произнес:

– Остынь. Мы все находимся на нейтральной территории. Даже Лидия не настолько глупа, чтобы причинить тебе вред. Правда?

Он подмигнул Лани, хотя внутри его била дрожь.

На ее лице не отразилось ничего. Она лишь чуть опустила подбородок.

– Кто ты такая? – Сигрид вышла вперед.

Золотистые глаза Лани мельком взглянули на волчицу, ноздри слегка раздулись.

– Сначала я задам более интересный вопрос: а ты кто такая? – тихо произнесла Лань.

– Это тебя не касается, – бросил ей Итан.

Лань посмотрела на него, словно говоря: «У меня есть свои соображения, но это сейчас не главное». Волчице она сказала:

– Думаю, ты не откажешься ненадолго нас покинуть.

– Все, что ты собираешься сказать, говори в ее присутствии, – прорычал Холстром.

– Холстром, может, ей стоит… немного побыть у драконессы, – тихо произнес Деклан.

Итан сердито посмотрел на Деклана, но затем гневный огонь в глазах погас. Волк сообразил: возможно, Лани есть что сообщить о Рунне, но она не станет этого делать в присутствии Сигрид. Значит, волчицу нужно на время удалить из гостиной.

– Ари заперлась на защелку, – тем же вкрадчивым голосом сообщил Тарион. – Не хочет, чтобы нарушали ее уединение. Но ты можешь посидеть в моей комнате, – предложил он Сигрид.

Та презрительно фыркнула:

– Я не собачонка, чтобы мне приказывать…

– Ну пожалуйста, – попросил волчицу Деклан, беспомощно разведя руками.

Марк вновь коснулся его плеча. Очередной жест нежной заботы.

Какое-то время Итан и Сигрид молча смотрели друг на друга. Тарион мог поклясться, что между волками происходила битва характеров.

Сигрид ощетинилась, потом коротко бросила:

– Ладно, – и пошла в комнату Тариона.

Спрайты поспешили за ней, однако Лань их остановила:

– А вот вы останьтесь. Все три.

Саса, Малана и Ритни выпучили глаза на Лань. Но она ждала, пока не захлопнется дверь комнаты Тариона. Дверь захлопнулась, как показалось русалу, со злостью и обидой.

Итан вздохнул.

Лань взглянула на часы, прикинула, сколько времени у нее есть до возвращения Королевы Змей, потом обратилась к Флинну и Деку:

– Я хотела встретиться с вами, однако ваш… дом оказался пуст. – Слово «дом» она произнесла с нескрываемым презрением, показывая свое отношение к их жилищу на улице Лучников. – Но я знала, что Кетос сбежал со своего Двора и нашел прибежище на Мясном Рынке. У меня мелькнула догадка: возможно, и вы тут прячетесь.

– Догадка? – недоверчиво переспросил Деклан. – Или нас кто-то продал?

– Не льсти себе. – Лань скрестила руки на груди. – Вы крайне предсказуемы.

– Но в одном ты жутко ошиблась, – заявил Флинн, по-прежнему не торопясь убирать пистолет. – Мы здесь вовсе не прячемся.

Деклан кашлянул, словно спрашивая друга: «Ты выбрал такую линию вранья?» Марк старался не улыбаться.

– Меня не интересует, почему вы здесь, – сказала Лань. – У нас мало времени. Выслушайте меня, причем внимательно. От этого зависит жизнь Рунна.

– Ты поди изгалялась над Рунном? – резко спросил Флинн.

От Тариона не скрылось выражение душевной боли, промелькнувшее на лице Лани.

– Рунн жив. Аталар и Аргос тоже.

– А Брайс? – хрипло спросил Итан.

– Не знаю. Она… – Лань лишь покачала головой.

– Значит, Баксиан тоже встрял? – спросил Деклан. – Вот уж не думал, что Изверг…

– Ты-то зачем здесь? – перебил друга Флинн. Его голос дрогнул. – Пришла арестовать нас? Поглумиться над нашим провалом?

Лань повернулась к сыну фэйского правителя. Тарион не ошибся: ее глаза действительно были полны душевной боли.

– Я здесь, чтобы помочь вам спасти Рунна.

– Это ловушка, – заявил Деклан.

– Это не ловушка, – возразила Лань, угрюмо посмотрев на них. – Аталар, Баксиан и Рунн содержатся в подземном застенке астерийского дворца. Молот и Ястреб ежедневно их пытают. Они… – На ее тонком подбородке дрогнула жилка. – Пока ваши друзья держатся, и палачам не удается вырвать из них ни слова. Но я не уверена, что астерии будут долго забавляться их страданиями.

– Позволь, не ты ли у них главная по допросам? – резко спросил Деклан.

Лань повернула к нему свое неправдоподобно совершенное лицо.

– Да, мир знает меня в таком качестве. Сейчас у меня нет времени рассказать вам все. Но мне требуется твоя помощь, Деклан Эммет. На всем Мидгарде я одна из немногих, кто может появляться в застенках, не вызывая подозрений. И я единственная, кто способен вызволить узников оттуда. Но мне нужна твоя помощь по взлому доступа к дворцовым камерам слежения. Я знаю: однажды ты это сделал.

– Да, – пробормотал Дек. – Я хакнул дворцовые камеры, но наша затея все равно не удалась. Спроси Кормака, чем окончилось наше большое приключение.

Эти слова ударили по Тариону, как град камней. Он вспомнил фэйского принца, пожертвовавшего собой. Вспышка – и Кормака не стало.

– Ваша затея не удалась лишь потому, что Ригелус заранее знал об их появлении во дворце, – непривычно мягким тоном ответила Лань. – Селистена их выдала.

По гостиной прокатилась волна потрясения.

– Говорил я тебе: архангелы сплошь дерьмо, – тихо произнес Марк, обращаясь к Деклану.

– Интересно, я – единственный, кому кажется, будто я хорошенько вмазался? – спросил Флинн и взмахнул руками.

– Похоже, я еще не оклемался после вчерашнего. – Тарион поскреб щеку.

Флинн усмехнулся, но Тарион, не намеренный шутить, кашлянул, собрался с духом и заявил Лани:

– Позволь мне кое-что прояснить. У астериев ты считаешься непревзойденным мастером допросов. Ты умеешь сломать самых стойких шпионов. Не так давно и именно в этом городе ты и твои волкожутни устраивали нам разные пакости. День за днем, без передышки. Если отбросить деликатность, тебя можно смело назвать душой зла. И вдруг теперь ты являешься сюда и просишь нас помочь тебе освободить наших друзей. Думаешь, у нас это не вызовет подозрений?

Лань долго смотрела на собравшихся. Тарион не напрасно присел, поскольку Лань…

– Я та, кого называют агентом Ясный День, – бесстрастным тоном призналась она.

– Полнейшее вранье, – мигом отреагировал Флинн, снова направив на нее пистолет.

Агент Ясный День была вхожа во внутренний круг астериев. Сообщала об их планах раньше, чем астерии начинали действовать. Сведения, передаваемые по информационной цепи мятежников, не имели цены…

– От нее пахнет Рунном, – вдруг сказал Итан.

Все встрепенулись и посмотрели на него. Волк снова принюхался.

– Запах слабый, но он есть. Обнюхайте ее, и сами почуете.

К немалому удивлению Тариона, щеки Лани слегка порозовели.

– Мы с ним…

– Не верьте ей ни на секунду! – выкрикнул Флинн. – Наверное, специально измазалась в застенке его кровью.

Лань оскалила зубы и тихо зарычала. Первый намек на трещину в ее непрошибаемом спокойствии.

– Я бы никогда не причинила ему вреда. Все, что я делала до сих пор и делаю сейчас, направлено на сохранение жизни Рунна. Знаете ли вы, как тяжело бывает сдерживать Поллукса? Убеждать его не торопиться? Вы имеете хоть малейшее представление о том, чего мне это стоит?

Последние слова она буквально выкрикнула Флинну в лицо. Флинн попятился. Лань судорожно вдохнула.

– Я должна вызволить его. Если ты мне не поможешь, его смерть окажется на твоей совести. И тогда, Тристан Флинн, я тебя уничтожу.

Флинн медленно качал головой. Чувствовалось, слова Лани привели его в замешательство и усилили недоверие.

Лань повернулась к Тариону. Он выдержал пылающий взгляд имперской охотницы за шпионами.

– После неудачной атаки на астериев, когда агент Сильбо пожертвовал собой, пытаясь их погубить, тебе удалось бежать и попасть на борт «Коня Глубин». Командующая Сендес сообщила мне об этом. Я, в свою очередь, рассказала ей, что Рунн, Аталар и Баксиан были схвачены астериями, а Брайс исчезла. Я единственная, кому до сих удавалось делать так, чтобы Ригелус не напал на ваш след и чтобы астерии не начали убивать каждого, кто имел хоть какое-то отношение к Рунну, Брайс и Аталару.

– Или же ты выбила сведения из настоящего агента Ясный День и явилась сюда, чтобы и нас заманить в ловушку.

– Не хочешь – не верь, – понурив плечи, сказала Лань.

Чувствовалось, она действительно утомлена. Тариону стало ее жаль, правда всего на несколько секунд.

– Через три дня я намерена освободить узников. Если вы мне не поможете, мой план рухнет.

– Даже если мы тебе поверим, у нас есть семьи, с которыми астерии расправятся не моргнув глазом, – сказал Деклан. – Есть те, кого мы любим.

– Тогда спрячьте их в надежных местах, пока есть время. Но чем больше знающих, тем больше вероятность, что нас раскроют.

– Ты что, всерьез веришь во всю эту хрень? – накинулся на Деклана Флинн. – Ты доверяешь этому чудовищу?

Деклан пристально посмотрел в глаза Лани. Тарион понимал: он взвешивает и оценивает все, что видит там.

– Флинн, это не хрень. В этом есть смысл. Все, что Рунн рассказывал нам о Ясном Дне… оно совпадает.

– Рунн знает, кто ты такая? – резко спросил Флинн.

Пропустив его вопрос, Лидия повернулась к Тариону:

– Кетос, мне нужна и твоя помощь.

Тарион пожал плечами. Внешняя непринужденность не соответствовала его внутреннему состоянию.

– К сожалению, я не могу покинуть эту территорию.

– Найди способ выбраться. Когда мы завершим освобождение, ты понадобишься мне на борту «Коня Глубин» как союзник и сила поддержки.

– Королева Змей продает тебе разную наркоту, – сказал Холстром. – Так почему бы самой не попросить ее отпустить Тариона?

Лидия выдержала его взгляд. Властность, исходящая от нее, никак не вязалась с ее наследием оборотня-лани.

– А почему тебе не попросить за него, Итан Холстром?

В ее голосе было что-то, не слишком понятное Тариону. Наверное, вызов. Она бросала волку перчатку.

– Рунн знает? – задал новый вопрос Флинн.

– Да, – ответила Лань. – Он, Аталар и Брайс знают. Баксиан нет.

– Ты врала Рунну, – упрекнул ее Флинн, и у него дернулся кадык.

– Мы врали друг другу, – сказала она, и в золотистых глазах вспыхнуло что-то похожее на эмоцию. – Агентам запрещается раскрывать свою личность. Мы оба… зашли слишком далеко.

– Зачем напрягаться и спасать их? – спросил Деклан. – Рунн и Хант не имеют никакой ценности для Офиона. Разве что как опытные бойцы. Аргос вообще не связан с Офионом.

– Хант Аталар ценен для Брайс Куинлан. Он способен активировать ее магическую силу. Баксиан Аргос – сильный воин и опытный шпион. Этим он ценен для всех нас.

– А Рунн? – наморщив лоб, спросил Итан.

– Рунн ценен для меня, – без тени сомнения ответила Лань. – Через пару дней, на восходе солнца, вам надлежит быть в гавани Ионии. У конца северного причала увидите ялик. Подниметесь на борт. Капитан отвезет вас за несколько миль от берега. Там бросите в воду вот это и будете ждать.

Она передала Тариону белый камешек.

Похожий камешек он видел после их атаки на базу в Идре, когда они удирали с острова и напоролись на Лань. Она бросила в воду белый камешек, после чего неподалеку появился «Конь Глубин».

Заметив оторопь Тариона, она пояснила:

– После событий на Идре я этим способом вызвала «Коня Глубин». Бросишь камешек – корабль появится снова и доставит вас на Пангеру.

В гостиной стало тихо.

Лидия посмотрела на спрайт, устроившихся на шее Флинна, и сказала:

– У меня вопросы к вам трем.

– К нам? – пискнула Саса, прячась за левое ухо Флинна, отчего кожа в этом месте стала ярко-красной.

– Вопросы касаются вашей королевы.

– Иритис? – воскликнула Малана, вспыхнув темно-фиолетовым пламенем. – Где…

– Я знаю, где она сейчас, – невозмутимым тоном ответила Лидия, хотя Тарион с удивлением заметил, что у имперской служительницы дрожат руки. – Но я хочу знать то, что вам известно о ней. О ее характере.

– Где астерии держат ее? – спросила Саса, от гнева раскалившись до ослепительно-белого пламени.

– Ответьте на мои вопросы, и я вам расскажу.

– Мы знаем о ней только по слухам, – призналась Ритни, высовывая голову из-за правого уха Флинна. – Она благородная и смелая.

– Ей можно доверять? – спросила Лидия.

Ритни вновь спряталась за ухом Флинна, но Саса резко заявила:

– Она – наша королева. Она – воплощение чести.

Лидия холодно посмотрела на спрайту:

– Я знаю множество правителей, у которых нет ни капли этой добродетели.

Тарион мог лишь молча смотреть на Лань… агента Ясный День. Их… союзницу.

– Что еще?

– Это все, что мы знаем, – ответила Малана. – Все, о чем мы слышали. Теперь ответь нам: где она?

Губы Лидии изогнулись.

– Вы готовы отправиться ее освобождать?

– Не говори с ними покровительственным тоном, – с редкой для него серьезности потребовал Флинн.

Спрайты теснее прильнули к нему.

К изрядному удивлению Тариона, Лидия склонила голову:

– Прошу прощения. Ваша храбрость и верность достойны похвалы. Жаль, что у меня нет тысячи таких, как вы.

– Иди ты на Хел со своими комплиментами! – огрызнулась Саса, и ее пламя ярко вспыхнуло. – Ты обещала…

– Астерии держат ее в своем дворце.

– Этого мало! – крикнула Саса, пламя которой вновь стало ослепительно-белым.

– Так надо было лучше обговаривать условия диалога со мной, тогда и узнали бы больше.

Тарион напрягся. Эта женщина хотя и союзница, но до чего же скользкая!

Установилась какая-то сердитая тишина. Лань подошла к двери, потом обернулась и сказала, обращаясь ко всем:

– Знаю, что вы мне не доверяете. Я вас не упрекаю. Ваше недоверие означает, что я хорошо делала свою работу. Но…

Тарион видел, как у нее дрогнуло горло.

– Рунн и Аталар в опасности. Пока мы говорим, Ригелус решает, кто из них умрет первым. Все направлено на то, чтобы побольнее ударить по Куинлан. Но как только он примет решение, я уже никак не смогу это остановить. Поэтому я… – У нее сорвался голос. – Я прошу вас. Умоляю, пока не стало слишком поздно. Помогите мне их вызволить. Найди способ договориться с Королевой Змей, – кивнула она Тариону, затем – Деклану: – А ты по первому сигналу будь готов переориентировать камеры в Вечном Дворце.

Она снова обвела взглядом всех:

– И заклинаю вас Луной: через два дня будьте на причале.

С этими словами она ушла. Оставшиеся еще долго молчали.

– Ну что, Флинн, – хрипло бросил другу Деклан. – Похоже, твое желание исполнилось.

11

Туннель уперся в еще одну реку. Вода с грохотом неслась в темноте. Лицо Брайс покрылось мельчайшими капельками, холодными, как льдинки.

Стены по-прежнему покрывала резьба. Сцены крупных фэйских битв перемежались со сценами совокупления и рождения детей. В одном месте Брайс увидела изображение королевы в маске и с короной на голове. Руки королевы держали какие-то инструменты, а сама она стояла перед толпой подданных, явно обожавших ее. За спиной тянулась к небу высокая гора. Среди облаков парили крылатые кони. Наверняка это была религиозная аллегория, утверждавшая божественное право королевы на власть. На вершине горы стоял дворец, а вдали виднелся архипелаг, покрытый обильной растительностью и изображенный с большим мастерством и мельчайшими подробностями.

Пейзажи благословенной земли, процветающая цивилизация. Один рельеф был удивительно похож на фриз в фойе театра оперы и балета в Городе Полумесяца. Брайс едва не вскрикнула. И там, и здесь был изображен фэец, кующий меч. Последнее изображение, уже в непосредственной близости от реки, касалось времени перехода. На троне восседали фэйский король и королева. У них за спиной поднималась гора, не похожая на ту, с дворцом на вершине. Над горой восходили три звезды. Скорее всего, другое королевство. «Наверное, какие-то верховные правитель и правительница», – предположила Неста.

Воительница ничего не сказала о нижней части рельефа. Под тронами находилось нечто вроде Хелосферы – разновидности нижнего мира. Человекоподобные фигуры корчились от боли среди каких-то странных сосулек и чешуйчатых зверей с разинутыми пастями. Здесь же валялись тела поверженных врагов и, вероятнее всего, бунтовщиков. Зримое напоминание о том, какая участь ждет отказывающихся покориться правителям.

Брайс заметила, что нижний уровень, изображавший страдания, тянется очень далеко. Он уходил под архипелаг и гору с дворцом. Даже здесь, в раю, присутствовали зло и смерть. Этот мотив был очень распространен и в искусстве Мидгарда. Обычно произведения сопровождались девизом на Древнем языке, означавшим в переводе: «Везде я, даже на Аваллене».

Шепот смерти. Ее обещание. Этот девиз перекликался с другим – «Помни о смерти». Напоминание, что смерть всегда рядом, всегда ждет. Даже на Аваллене – благословенном фэйском острове.

Возможно, все древнее искусство, воспевающее идею «Помни о смерти», было принесено на Мидгард отсюда.

Возможно, Брайс слишком много думала о разной чепухе, не имевшей никакого отношения к ее нынешней реальности. И в первую очередь – к переправе через реку, которую просто так не пересечешь.

Брайс с Нестой смотрели на стремительно несущиеся потоки воды цвета ночи. Запах железа здесь был еще острее, возможно, потому, что эта река находилась не на дне пропасти, а рядом. Но сложность крылась в другом. Туннель продолжался и за рекой, однако преодолеть реку не представлялось возможным. Ширина реки не позволяла ее перепрыгнуть.

– Вот бы где пригодились твои крылатые друзья, – пробормотала Брайс.

Звезда на ее груди потускнела, но по-прежнему позволяла видеть продолжение туннеля.

– Ты же совершила переброс из камеры, – сказала Неста, обернувшись к ней. Значит, тени рассказали Несте и ее соратникам обо всем. – Разве нельзя сделать это снова?

– Я… видишь ли… Переброс меня истощил. – Она не хотела признаваться в своей слабости, но сейчас было не время юлить. – Я все еще восстанавливаюсь.

– Времени прошло достаточно. Твоя магия должна бы уже восполниться. Хватило же тебе сил атаковать меня, перед тем как ты устроила завал. И звезда на твоей груди по-прежнему сияет. Значит, у тебя должна оставаться магическая сила.

– Я всегда могла заставить звезду светиться, – призналась Брайс. – Задолго до того, как у меня появилась настоящая сила.

Может, рассказать Несте, каким образом она узнала о глубинах своей магии и как ее магическая сила способна многократно возрастать при накачке извне? Пусть воительница знает, что она не жалкая слабачка, оторопевшая перед врагом, будь то Мидденгардский червь или кто-то еще.

Но тогда Неста узнает о ее способностях больше, чем позволяли соображения безопасности.

– А ты, значит, не умеешь делать… переброс? – осторожно спросила Брайс.

– Никогда не пыталась, – призналась Неста. – Хотя мои способности несвойственны всем высокородным фэйцам.

– Высокородным? То есть существуют и… обычные фэйцы?

– Они так себя называют для пущей важности. – Неста пожала плечами. – Хотят выглядеть значительнее, чем есть на самом деле.

Брайс невольно улыбнулась:

– Очень похоже на фэйцев в моем мире. – Она наклонила голову. – Однако ты сама принадлежишь к высокородным фэйцам, а говоришь о них так, словно ты не из их породы.

– Фэйский мир для меня до сих пор в новинку, – сказала Неста, вновь переведя взгляд на реку. – Я родилась человеком и стала высокородной фэйкой против своей воли. – Она вздохнула. – Это долгая история. Я живу в фэйском мире всего несколько лет. Многое в нем по-прежнему для меня странно.

– Это чувство мне знакомо, – сказала Брайс. – Моя мать – человек, а отец фэец. Всю жизнь я болтаюсь между двумя мирами.

Неста рассеянно кивнула и добавила:

– Но все это никак не поможет нам перебраться через реку.

Брайс внимательно посмотрела на спутницу. Если Неста родилась человеком и стала фэйкой не по своей воле… Чем Хел не шутит: может, ее симпатии по-прежнему на стороне людей. Возможно, она понимает, что значит быть бессильной и испуганной в мире, созданном для подавления и убийства таких, как она.

А может, она выполняет приказ так называемого верховного правителя, и ее специально послали завоевывать симпатию и доверие Брайс. Все, о чем говорила Неста за время их странствия по туннелям, может оказаться ложью. И беззащитной овечкой ее никак не назовешь. Она обладает силой и весом в их обществе. Не зря Несту позвали в камеру и велели рассмотреть Рог у Брайс на спине.

– Вплавь не хочешь? – поинтересовалась она у воительницы.

Брайс опустилась на колени и зачерпнула воды. Руку тут же свело от ледяного холода.

Прекрасно. Лучше не придумаешь.

Брайс хмуро смотрела на темную несущуюся воду, освещаемую лишь ее звездой. На дне ярко светились гладкие белые камешки. Так оно и есть. Ей не показалось.

Брайс взглянула на звезду. Та действительно светила ярче. Она встала и вытерла мокрую, задубевшую от холода руку о ткань легинсов на бедре. Звезда потускнела.

– Что это такое? – спросила Неста.

Она подошла ближе, рука потянулась к мечу за спиной.

Брайс вновь опустилась на колени и еще раз погрузила руку в ледяную воду. Звезда засветилась ярче. Вода уносила свет. Брайс развернулась, встав лицом по течению реки. В ответ звезда ярко вспыхнула. Тогда она снова повернулась к продолжению туннеля на другом берегу. Звезда померкла.

– Фокусы тут мне устраиваешь, – пробормотала Брайс, поднимаясь во весь рост.

– Ты о чем? – не поняла Неста, всматриваясь в реку и окрестную темноту.

Брайс не ответила. До сих пор звезда вела ее, указывая путь. Если теперь звезда требовала нырнуть в реку и поплыть…

– До встречи на дне, – сказала она Несте.

Подмигнув воительнице, Брайс прыгнула в шумящую реку.

* * *

От холода у нее перехватило дыхание.

Звезда подсвечивала воду несущейся реки. В небольшом пузыре света вода имела потрясающий голубой цвет и была удивительно прозрачной. Свет достигал высокого потолка пещеры. Единственное, что удавалось Брайс, – это держать голову над бурлящей водой и глядеть в оба, чтобы не удариться об один из острых камней, торчащих над поверхностью змеящейся реки.

Неста тоже прыгнула. В это время Брайс уже одолела изгиб русла. Она слышала, как спутница крикнула: «Безрассудная идиотка!» – затем шум воды снова заглушил все прочие звуки.

Звезда наверняка вела ее куда-то и к чему-то.

За первым изгибом вскоре последовал второй. Брайс изо всех сил старалась держать голову над водой. Звезда выбросила луч света, пронзивший темноту.

Луч упал на серебристую заводь с другой стороны реки. Здесь река как будто делала передышку, чтобы затем вновь превратиться в бешеный поток. Блеснула узкая полоска берега и… высокая темная арка другого туннеля.

Брайс устремилась к заводи. Сделать это было не так-то просто. Тело застонало от напряжения, когда Брайс повернулась поперек течения, стараясь, чтобы ее вытолкнуло в заводь, а не пронесло мимо.

Надо предупредить Несту насчет берега. Брайс обернулась и увидела, что спутница барахтается в нескольких футах от нее, отчаянно пытаясь попасть в заводь. Брайс поплыла дальше. Река неумолимо тянула на середину, в самую гущу потока. Брайс еще сильнее замолотила по воде руками и ногами. Если они с Нестой проскочат заводь, второго шанса не будет…

Напор воды ослаб. Грести стало легче, Брайс поплыла быстрее.

Наконец она оказалась в зеркальной глади заводи – ревущий поток остался позади. Брайс уцепилась за каменистый берег и выбралась из воды.

Рядом зашуршала галька, и вскоре послышалось тяжелое, булькающее дыхание Несты.

– Что… за… хрень? – спросила она, спотыкаясь на каждом слове.

Брайс втянула в себя прекрасный живительный воздух, и тут же дрожь пробрала ее до самых костей.

– Звезда указала мне это направление, – коротко пояснила она.

– Вообще-то, перед прыжком не мешало бы предупредить, – буркнула Неста.

Брайс приподнялась на локтях, продолжая успокаивать дыхание.

– Зачем? Ты бы попыталась меня отговорить.

– Потому что… – Неста встала на колени, вытирая воду с глаз, – мы могли бы попасть сюда по-другому, без купания в ледяной воде. Но мне было нельзя выпускать тебя из поля зрения ни на миг. Я не думала, что ты решишься прыгнуть. А ты прыгнула. Пришлось и мне следом за тобой… А теперь обе мерзнем.

– Что значит попасть сюда по-другому? – спросила Брайс.

Она вовсю дрожала от холода. Зубы выстукивали бешеный ритм.

Неста широко раскрыла глаза и сказала теням:

– Хватит прятаться. Вылезай.

Брайс повернулась на коленях, потянувшись за оружием, которого не было. Откуда-то из темноты на полоску берега приземлился Азриель.

Его крылья были расправлены во всю ширь и почти касались обеих сторон пещеры. У пояса висел черный кинжал, эфес которого слабо поблескивал в свете звезды. А из-за широкого плеча выглядывал точно такой же по форме эфес Звездного меча.

* * *

– То есть как это – Брайс не попала на Хел? – кое-как выговорил обрубком языка Рунн.

Каждый вдох и выдох царапали ему горло, словно осколки стекла.

Хант не ответил. Впрочем, Рунн и не ждал ответа.

– Где? – едва внятно спросил Баксиан.

Рунн понял: это все, что ангел сейчас мог произнести.

– Не знаю, – охрипшим от криков голосом ответил Хант.

Ястреб резко отпустил стопор рычага, и узники буквально рухнули вниз. Он захохотал, когда их искалеченные тела больно ударились о холодный каменный пол, угодив в лужи собственной крови, мочи и испражнений. Но теперь они хотя бы находились на полу, а не висели.

Уходя, Ястреб оставил им поднос с едой, который намеренно поместил подальше, чтобы узникам пришлось туда ползти и еще сильнее пачкаться в моче и дерьме, да еще торопиться, чтобы успеть раньше здешних крыс.

Баксиан уже пытался добраться до подноса, шаркая ногами по камням. Крылья, успевшие наполовину отрасти, были красными от крови. Он протянул грязную руку к похлебке и воде, но тут же сильно застонал. Из ран в ребрах полилась кровь.

Рунн сомневался, что сможет есть, хотя тело требовало пищи. Он судорожно дышал, продолжая дыханием разрывать себе горло.

Когда-то Оракул предсказала ему, что на нем королевский род прекратится. Может, она уже тогда видела, как он попадет в застенок и не выйдет оттуда живым? В камере было сыро и холодно, но тело фэйского принца прошиб совсем другой холод.

Он давно примирился с возможностью такой судьбы для себя самого. Естественно, не со смертью в астерийском застенке. Тогда подобная мысль не могла прийти ему в голову. Он просто считал, что его жизнь каким-то непонятным образом оборвется раньше срока. Но теперь, когда Брайс стала принцессой, пророчество проливало свет и на ее судьбу. Если она не попала на Хел… не исключено, что она вообще никуда не попала. Тогда их обоих ждет конец, и на этом королевский род прекратится.

Рунн не мог поделиться своими опасениями с Аталаром. Не мог добавить к отчаянию ангела ту крупицу, которая сокрушит Умбру Мортиса сильнее, нежели любые пыточные орудия Поллукса. Этот секрет Рунн будет держать при себе. Свою собственную горькую правду, разъедающую и без того истерзанное сердце.

Фэйский принц кое-как добрался до подноса с едой. Сквозь зловоние пробился запах черствого хлеба. Попытка дотянуться до подноса кончилась тем, что тот скользнул по полу и въехал в лужу… Рунн не хотел знать о содержимом лужи, хотя нос снабдил его несколькими догадками, одна противнее другой.

– Надо поесть, – сказал Хант, дрожащими руками поднося ко рту миску с похлебкой.

– Видно, не хотят, чтобы мы подохли, – отозвался Баксиан и с трудом поднял кусок хлеба.

– Пока не хотят, – поправил его Аталар, медленно глотая похлебку. Казалось, он не верил, что желудок не исторгнет это. – Ешь, Данаан.

Это прозвучало как приказ. Слабые, дрожащие пальцы Рунна потянулись к похлебке. На то, чтобы поднести миску ко рту, ему понадобилось собрать все остававшиеся силы и внимание. Вкуса он почти не ощущал. Ничего удивительного: вырванный язык отрос менее чем наполовину. Он сделал еще один глоток.

– Я не знаю, где Брайс, – сказал Хант.

От его прежнего громоподобного голоса остался лишь хрип. У него действовала только одна рука, которой он и взял кусок хлеба. Сожженные пальцы другой руки торчали под разными углами. На некоторых не было ногтей.

Как они вообще дошли до жизни такой?

Аталар взял последний кусок хлеба, прожевал, после чего улегся на пол. Вернее, в то, что покрывало пол. Он закрыл глаза. На лбу ангела поблескивал темный обруч татуировки. Казалось, он прилег отдохнуть. Но Рунн знал: расслабленная поза – не более чем ширма для сокрытия мыслей, обуревавших Ханта. Мыслей, полных ужаса и тревог.

Аталара изнутри разъедало чувство вины, хотя он не был виноват в случившемся. Каждый из них сделал свой выбор, в конечном итоге приведший его сюда. Рунн хотел сказать ангелу об этом, но не стал. Слишком тяжело ему было говорить. И слишком болезненно.

Поев, Баксиан лег и мигом уснул. Молот и Ястреб истязали его с особой жестокостью. Его выступление против астериев оба восприняли как личное оскорбление. Ведь совсем недавно Баксиан был одним из них. Сослуживцем, таким же поклонником жестоких забав. Теперь они буквально резали его по кускам.

Рунн вновь поднял кружку и посмотрел на налитую воду. Кружка была силиконовой. Такую не разобьешь и не применишь в качестве оружия.

– Мы должны выбраться отсюда, – сказал Рунн.

Наверное, ничего более глупого эти стены не слышали. Естественно, всем троим нужно было выбраться отсюда по великому множеству причин.

Но Аталар приоткрыл глаз. Выдержал взгляд фэйского принца. Помимо боли и гнева, в глазах ангела светилась решимость, не сломленная даже ободом на лбу и клеймом раба на запястье.

– Тогда поговори со своей… особой.

Спасибо, что не сказал «с девушкой».

Рунн скрипнул зубами. Изуродованный рот отозвался всплеском боли. Он скорее умрет в этом застенке, чем попросит Лань о помощи.

– Нужен другой способ.

– Я провел в этих застенках… семь лет, – сказал Хант. – Отсюда не выбраться. Особенно когда Поллукс так жаждет разорвать нас в клочья.

Рунн вновь посмотрел на лобный узор. Он понимал: ангел имел в виду не только побег из подземелья. Астерии вновь сделали Ханта своей собственностью.

– Аталар, я не осознавал, – устало прохрипел очнувшийся от забытья Баксиан, – через что ты прошел.

– Удивлен, что по выходе отсюда меня не наградили медалью.

Легкомысленные слова никак не вязались с предельной пустотой во взгляде Ханта. Рунну было невыносимо видеть эту пустоту в глазах Умбры Мортиса.

– Может, в этот раз Поллукс тебя наградит, – натужно засмеялся Баксиан, подыграв Аталару.

Рунн решил: если он выберется отсюда, Поллукс станет первым мерзавцем, чью жизнь он оборвет. Почему именно Поллукс, Рунн не задумывался. Не думал он и о волне гнева, захлестывавшей его всякий раз, когда он видел этого белокрылого ангела.

Каким же глупым он был. Наивным, беспечным и глупым, если позволил себе глубоко увязнуть в отношениях (пусть и бестелесных) с Ясным Днем… с Лидией… и забыть предсказание Оракула. Тешил себя иллюзией, что предсказание лишь намекало на его возможную бездетность. Друзья друзьями, но он устал от своего одиночества, от жалкого, отвратительного сознания собственной ненужности. Ему бы крепко задуматься, хотя и так было ясно: эта дорога приведет к беде. И билет у него только в одну сторону.

Оставалось лишь закончить всю эту историю.

– Аталар, ты тогда был один, – сказал ангелу Рунн.

Хант посмотрел на него. Рунн расценил это как мысленное «ага». Принц кивнул. Друзья, братья, называйте как хотите, но он мог рассчитывать на поддержку Аталара.

В глазах ангела что-то мелькнуло. Может, благодарность. Или надежда. Это гораздо лучше, чем недавнее выражение его глаз. Рунн сосредоточился. Напряг мозг, затуманенный болью. Пусть у него билет только в одну сторону, но это не значит, что Хант должен разделить его участь. И Брайс…

Рунн отвел глаза, чтобы Хант не прочитал в них страх, проникший фэйскому принцу в самое сердце.

К счастью, Баксиан поддержал его:

– Ты, Аталар, тогда и Умброй Мортисом не был. С тех пор ты изменился.

Хант ехидно засмеялся. В смехе слышались бунтарство и вызов, бросаемый обстоятельствам. Хвала богам за это.

– А ты что думаешь, Данаан? – спросил он.

12

– Ты что же, все это время торчал где-то рядом с нами?

Брайс сердито смотрела на крылатого воина, окруженного тенями. Река осталась позади. Они шли по другому туннелю, находившемуся ниже, чем прежний. Источником света по-прежнему служила звезда на груди Брайс, освещавшая окружающее пространство, в том числе и рельефы на стенах. Ее зубы стучали от холода. Движение помогало согреть озябшее тело, хотя и ненамного.

– Да, – лаконично ответил Азриель, шедший позади Брайс.

– Это все, что ты вытянешь из него, – фыркнула Неста, которая шла первой.

Пытаясь унять дрожь, Брайс обернулась и посмотрела на Азриеля:

– Это твои тени преграждали путь моему свету?

– Да, – вновь ответил Азриель.

– И это, наверное, его здорово расстроило, – усмехнулась Неста.

– Но зрелище, как ты прыгаешь в ледяную воду, подняло мне настроение, – невозмутимо добавил Азриель.

Брайс могла побиться об заклад, что по его красивому лицу промелькнула мимолетная улыбка.

– А зачем вообще тебе понадобилось прятаться? – спросила она.

– Чтобы наблюдать, – ответила за него Неста, продолжая уверенно идти вперед. – Надо же было увидеть, на что ты способна и куда меня уведешь. Едва мы узнали о существовании туннеля, быстренько собрались, взяли все необходимое и двинулись вслед за тобой.

Теперь понятно, откуда у нее мешок с припасами.

Стены по-прежнему украшали рельефы. Все их Неста заблаговременно проверяла своим серебристым пламенем на предмет скрытых ловушек. Здешние изображения были более мирными. Играющие маленькие дети. Смена времен года, когда вслед за деревьями с обильной листвой следовали другие, с голыми ветвями, а за ними – снова полные жизни. Безмятежные сцены из далекого прошлого, не вязавшиеся с разговором, который вели путники.

– Твои догадки не хуже моих. Я просто иду, куда ведет меня свет, – сказала Брайс, указывая на туннель и нескончаемые рельефы.

– Недавно он завел тебя прямо в реку, – проворчала Неста.

Азриель хмыкнул.

Брайс снова оглянулась на него, на крылья и доспехи. Лишь сейчас она заметила, что уши Азриеля не заостреные, как у фэйцев, а закругленные, подобно человеческим. Ей попадались рельефы с изображением воинов, похожих на него. Их были целые армии.

– В вашем мире есть ваниры?

– Кто-кто? – настороженно сощурился Азриель.

Брайс замедлила шаг и пошла рядом с ним. Вернее, потому и пошла, что он позволил.

– На Мидгарде – моей родной планете – это понятие включает всех существ нечеловеческой природы, наделенных магическими способностями. К ванирам относятся фэйцы, ангелы, оборотни, русалочий народ, спрайты… Фэйцы, естественно, находятся на вершине пищевой цепочки.

С каждым новым словом брови Азриеля поднимались все выше. Неста шумно растирала мокрые холодные руки и предплечья, чтобы те хотя бы немного согрелись.

– А в нашем мире, – сказала она, – есть только люди и фэйцы. Но среди фэйцев есть высокородные – вроде меня и Амрены. И есть те, кто называется низшие фэйри. Все они тоже владеют магией. А такие, как Азриель, они… они иллирианцы, вот так.

– Значит, Ризанд тоже иллирианец, раз у него есть крылья? – спросила Брайс, надеясь узнать побольше.

– Наполовину, – поправила ее Неста. – Он наполовину высокородный фэец, наполовину иллирианец.

Азриель выразительно кашлянул, предостерегая от излишней разговорчивости, но Неста, игнорируя его, резко добавила:

– Зато высокомерие у него не половинное, а двойное.

Теперь Азриель закашлялся по-настоящему. Брайс невольно улыбнулась под стук собственных зубов. Ее взгляд скользнул по Звездному мечу у него за спиной, потом по кинжалу на поясе. На мгновение у нее в ушах исчезли все звуки, потом раздался глухой стук, ее пальцы сжались сами собой и потянулись к мечу и кинжалу.

У Азриеля в этот момент дрогнули крылья, и он расправил плечи, словно стряхивал чье-то призрачное прикосновение. Брайс мельком взглянула на Несту. Та внимательно следила за Азриелем, словно такое поведение было ему несвойственно.

Брайс запихнула поглубже все вопросы и тоже стала растирать озябшие руки.

«Не спускай глаз с добычи, – напомнила она себе. – Ты же мастерица запудривать мозги».

* * *

Чувствовалось, что необходимость одновременно нести кинжал и Звездный меч напрягает Азриеля.

Пока они шли в сумраке, пока одежда медленно высыхала, а тела медленно согревались, Брайс подметила, как он не менее шести раз передернул крыльями и расправил плечи.

К этому добавлялись глухие удары в ушах, если она оказывалась слишком близко от иллирианца.

На пути им встретился еще один водный поток – довольно широкий, который вполне мог бы считаться рекой, не будь он мелким, с обилием камней. К счастью, туннель продолжался и за потоком. На этот раз обошлось без плавания. Когда переходили по камням, в свете звезды замелькали скользкие белые существа, торопящиеся убраться прочь. Брайс едва удержалась, чтобы не съежиться. И здесь вода сильно пахла железом. Чтобы отвлечься от малосимпатичной подземной фауны, она спросила:

– Эти туннели проложили фэйцы?

Неста, по-прежнему шедшая впереди, промолчала. Но Азриель откликнулся:

– Не думаю. Судя по приличным размерам, их, наверное, пробивал Мидденгардский червь. Для удобства перемещения между водными потоками.

– Так ли это важно? – не оборачиваясь, спросила Неста.

– Возможно, – пробормотал Азриель. – Нам нужно быть начеку. Червя может и сейчас занести в туннель.

Брайс охватила тревога.

– Какие у тебя основания так говорить?

Азриель кивнул на белую груду, которую Брайс ошибочно приняла за скопление тварей, чем-то напоминающих тритонов.

– Кости. Вероятно, тех крылатых существ, что порхали над мостом. Помнишь?

Брайс оступилась на скользком камне и вновь оказалась в воде, угодив туда ладонями и коленями.

На спину тут же легла сильная рука, но помощь Азриеля запоздала и не уберегла руки и ноги от порезов. Кожу начало саднить.

– Осторожнее, – сказал Азриель, опуская ее на прочный камень.

На этот раз она ощутила пустоту не только в ушах, но и в желудке. А кинжал Азриеля находился почти рядом, как и меч.

Азриель что-то буркнул и замер. Похоже, он тоже испытал эти ощущения. Кинжал и меч требовали, чтобы их соединили или, наоборот, разнесли подальше. Могли быть и другие варианты. Но их сближение порождало странную силу.

– Смотри под ноги, – только и сказал крылатый воин, отходя назад.

Тянущее чувство у Брайс исчезло. В ушах и животе наступило облегчение.

Добравшись до берега, она встряхнула ладонями, сбрасывая жжение. Запах крови, сочившейся из порезов, был сильнее, чем запах железистой воды. Потом она стерла кровь с ободранных коленей. Упав, она порвала легинсы, а они ей так нравились. Вместе с кровью отпадали и куски речного ила. Цокнув языком, Брайс вытерла руку о каменную стену, пытаясь очистить пальцы.

Она не сразу сообразила, что кровью и илом она измазала рельеф с двумя безмятежными фэйками, что услаждали себя игрой на инструментах, напоминавших лютню. Мысленно попросив прощения у фэек и давно умершего мастера, создававшего изображения, она пошла дальше. И шла. И шла.

* * *

– Руки у тебя до сих пор не зажили, – сказал ей на следующий день Азриель.

Трудно сказать, был ли это следующий день и как вообще текло время в этой темноте, где ничто не указывало на смену дня и ночи. Все трое проспали несколько часов. Брайс спала чутко, слыша падение каждой капли с потолка и каждый шорох окрест, не говоря уже о дыхании своих спутников.

Она знала, что они пристально следят за каждым ее движением.

Наскоро перекусив, они продолжили путь. И вот Азриель учуял запах крови, капающей из незаживших ран на руках Брайс.

Слова Азриеля заставили Несту остановиться. Она подошла к Брайс и протянула руку. Брайс показала ей израненные ладони.

– Может, что-то в воде? – тихо поделилась своей догадкой Неста.

– Но колени у нее зажили, – так же тихо ответил Азриель.

Брайс не хотелось думать о том, как он узнал про ее колени. Она вперилась в свои ладони, где помимо крови оставалась грязь.

– Может, это моя магия здесь так действует? Тогда понятно, почему звезда ведет себя как… навигатор.

Она произнесла чужие для этого мира слова на понятном ее спутникам языке. Вряд ли они поняли смысл, однако допытываться не стали. Азриель задал ей совсем другой вопрос:

– Быстро ли у тебя заживают раны?

Он потянулся к ее руке. Звездный свет озарил золотистую кожу его рук… покрытых шрамами. Казалось, на запястьях Азриеля не было даже крошечного участка кожи, свободного от шрамов.

Меч и кинжал, вновь оказавшись вблизи нее, начали свою песню. В ушах и животе вновь появилось тянущее ощущение.

У Азриеля опять дернулись крылья.

Заглушая зов оружия, Брайс сказала спутникам:

– Поскольку я наполовину человек, я привыкла, что мои порезы заживают медленнее. Но с тех пор как я совершила Нырок, заживление проходило с обычной для ваниров скоростью.

Должно быть, Ризанд просветил Несту и насчет Нырка, поскольку вопросов она не задавала и лишь сказала:

– Может, причина в том, что твоя магическая сила слишком долго восстанавливается.

– Еще раз говорю: колени у нее полностью зажили, – напомнил Азриель.

Толстые шрамы покрывали и его пальцы. Что или кто так жестоко обошелся с ним? Брайс сознавала, что каждое сведение о себе показывает ее уязвимые стороны, но не удержалась.

– Тот, кто меня зачал… наказывал моего брата ожогами. У него тоже остались шрамы.

Рунн умело прятал их под татуировками. Об этом Брайс узнала незадолго до путешествия сюда. Тогда ей было не до раздумий о том, сколько боли и страданий принесло ему отцовское «воспитание».

Азриель молча выпустил ее руку из своих и отошел подальше. Тянущее ощущение в животе и ушах Брайс пропало. Может, мучения Азриеля от соседства с оружием и продолжались. Вида он не показывал. Лишь махнул рукой, показывая, что пора идти дальше, и двинулся впереди. Брайс взглянула на него и пошла следом, испытывая непонятную тяжесть на сердце.

Неста на этот раз держалась поближе к Брайс.

– Сочувствую твоему брату, – тихо сказала она. – Досталось ему.

Эти слова почему-то придали Брайс уверенности и сосредоточенности.

– Я постараюсь, чтобы папаша однажды заплатил за это.

– Хорошо, – только и ответила Неста. – Правильно.

* * *

– Расскажите мне о дагланах, – попросила Брайс.

Эхо громко повторило ее слова там, где они устроили очередной привал. Над ее головой застыли в танце три каменные фэйки. В воздухе ощутимо пахло кровью Брайс. Раны на ее руках продолжали кровоточить, не желая затягиваться. Ничего тревожного, только легкая досада при каждом взгляде на выступающие капельки.

Азриель и Неста, сидевшие напротив, нахмурились.

– Я о них ничего не знаю, – сказала Неста и, подумав, добавила: – Правда, убила одного из тех, кто жил при них. Это было месяцев семь назад.

– То есть это был не астерий… в смысле, не даглан?

Азриель сдвинулся. Неста заметила предостерегающий жест, но все-таки ответила:

– Не думаю. Это существо – Лантис… даже не знаю, к какой породе его отнести. Он был… сплошной жутью.

– А как ты его убила? – осторожно спросила Брайс.

Неста не ответила.

Взгляд Брайс переместился на эфес меча, что висел за плечом воительницы.

– Этим мечом?

– У него есть имя. Атараксия.

– Это слово из Древнего языка. «Внутренний покой» – так переводится имя твоего меча?

Неста кивнула:

– Лантис смеялся, когда его услышал.

– А я не смеюсь, – сказала Брайс, встретившись глазами с Нестой.

Лицо Несты выражало неприкрытое любопытство.

– Шрам, из которого исходит твой свет… имеет вид восьмиконечной звезды. Почему?

Брайс взглянула на звезду, просвечивающую сквозь ткань футболки.

– Думаю, это символ Звезднорожденных.

– Значит, магия тебя так пометила?

– Да. Когда я открыла миру… кем была и кем являюсь, я вытащила из груди звезду. Остался шрам. Как ожог, – добавила она, взглянув на Азриеля.

Его лицо было непроницаемой маской, а Неста продолжала спрашивать:

– Получается, у тебя внутри звезда? Настоящая звезда?

– Не буквально. – Брайс передернула плечом. – Не в смысле громадный газовый шар в космическом пространстве. Звездный свет.

Ответ не особо впечатлил Несту.

– И ты говорила, эти ваши астерии… у них внутри тоже есть звезды?

– Да. – Брайс поморщилась.

– Так в чем разница между тобой и ими?

– Помимо того, что я не являюсь межгалактической захватчицей и не паразитирую на жителях других планет?

На губах Несты появилась едва заметная улыбка. Азриель тихо усмехнулся. Наверное, так бы смеялись тени, если бы умели.

– Да, – коротко ответила Неста.

– Я… честно говоря, даже не знаю. Как-то не задумывалась об этом. Но…

Ей вспомнились последние мгновения бегства от Ригелуса, сгустки его силы, что крушили мрамор и стекло и обожгли ей щеку…

– Мой свет такой, какой есть, – продолжала она. – Просто свет. Астерии утверждают, что их сила проистекает от священных звезд внутри, но они заставляют свой свет служить гнусным целям. Их свет убивает и разрушает. Может ли звездный свет, дробящий скалы, называться светом? Все, что они рассказывают о себе и во что заставляют верить, – это почти целиком вранье. Скорее всего, внутри них нет никаких звезд. Просто их магия имеет свечение, которое похоже на звезду, а они назвали это священной звездой, чтобы дурачить всех и каждого.

– Так ли важно, как называется их сила? – прошелестев крыльями, спросил Азриель.

– Нет, конечно. Мне просто любопытно стало, – призналась Неста.

Брайс закусила губу. Так чем же, по сути, была сила астериев? Или ее сила? Ее сила была светом. Возможно, и их сила на самом деле являлась жестокой силой звезды – солнца. Настолько горячей и могущественной, что могла уничтожать все на своем пути. Эти мысли лишь добавляли беспокойства, и Брайс решила сменить тему.

– Можешь что-нибудь рассказать о своем мече? – спросила она Несту, кивнув на обыкновенного вида эфес, выглядывавший из-за плеча воительницы.

– Он способен убивать неубиваемое.

– Звездный меч тоже способен, – тихо сказала Брайс и спросила Азриеля: – А твой кинжал?

– Его имя Правдорубец, – ответил Азриель. Казалось, говорил не он, а тени, у которых появился голос. – Но такой способности у него нет.

– Значит, он… говорит правду? – предположила Брайс.

Мимолетная, едва заметная улыбка, мелькнувшая на лице Азриеля, была холоднее, чем воздух в туннеле.

– Он побуждает к этому других.

Эти слова заставили бы Брайс содрогнуться, не наткнись она на расширенные глаза Несты. Осмелев, она решилась спросить у крылатого воина:

– Откуда родом этот кинжал?

В светло-карих глазах Азриеля появилась холодная настороженность.

– А тебе зачем знать?

– Потому что Звездный меч поет об этом, – сказала она, решив, что пора кое-что раскрыть. – Знаю, ты тоже ощущаешь его пение. Оно сводит тебя с ума. А когда я поблизости, твое состояние усугубляется. Так ведь? – допытывалась она.

И вновь ее взгляд наткнулся на непроницаемую маску. Азриель умел владеть лицом.

– Так оно и есть, – вместо него ответила Неста. – Я еще не видела его таким дерганым.

Азриель сердито посмотрел на соратницу, однако признался:

– Они как будто хотят быть рядом.

Брайс кивнула:

– Когда я появилась на лужайке и меч оказался возле кинжала, они словно… обрадовались встрече.

– Подобное тянется к подобному, – задумчиво сказала Неста. – Много магических предметов реагируют друг на друга.

– Но их встреча была чем-то удивительным. Казалось, кинжал… ответил мечу. Мой меч вспыхнул светом. Кинжал засветился темнотой. Они оба сделаны из черного металла. У нас он называется иридием. – Брайс кивнула на кинжал Азриеля. – А может, из упавшего метеорита?

Молчание Азриеля было достаточным подтверждением.

– Я вам все еще в той камере говорила, – продолжала Брайс. – В моем мире есть пророчество о том, как меч и кинжал объединят наш народ. Правда, там речь идет о ноже, но ведь кинжал можно уподобить ножу. «Когда объединятся нож с мечом, и наш народ объединится тоже».

Неста нахмурилась так, что на лбу появились морщины.

– И ты всерьез веришь, будто кинжал Азриеля как раз и есть тот нож из пророчества?

– Слишком многое говорит об этом. – Брайс подняла руку, из которой все еще сочилась кровь. Ее спутники напряглись. Но она лишь согнула пальцы и сказала: – Я чувствую их обоих. Ощущение тем сильнее, чем ближе я к ним подхожу.

– Так не подходи слишком близко, – предупредила Неста, и Брайс опустила руку.

Похоже, нужно было снова менять тему. Брайс обвела взглядом рельефы на стенах.

– А ведь эти изображения тоже рассказывают свои истории.

Неста присмотрелась к изображениям. На переднем плане танцевали три фэйки. Над их головами сияли звезды, вдали виднелись острова, разбросанные по морю. Была гора с несколькими вершинами, и на самой высокой стоял замок. Но и здесь тоже не обошлось без напоминания о страдающих нижних мирах. Те же изречения: «Помни о смерти» и «Везде я, даже на Аваллене».

– Что за истории они рассказывают? – спросила Неста.

– Будь у меня в запасе несколько недель, я бы осмотрела и проанализировала каждую сцену, – пожала плечами Брайс.

– Но ты не знаешь нашей истории, – возразила Неста. – В отрыве от нее картинки тебе ничего не скажут.

– Мне и необязательно знать вашу историю. Язык искусства универсален.

– Вроде того, что вытатуирован у тебя на спине? – усмехнулась Неста.

Все верно. Их черед задавать вопросы.

– Ваша Амрена сказала, что он схож с языком какой-то книги.

– Как называется этот язык в вашем мире? – с каменным лицом спросил Азриель.

– Не знаю. – Брайс покачала головой. – Я вам сказала правду. Мы с моей подругой… Словом, однажды вечером мы с подругой сильно напились…

И накурились «корня радости» так, что из ушей лезло, но здешним фэйцам знать об этом незачем. Про разные виды зелья на Мидгарде – тоже.

– Я едва помню, как мне делали татуировку. Она сказала, что это изречение: «Все возможно посредством любви».

Неста цокнула языком, но в ее жесте не ощущалось презрения. Скорее понимание.

– Подруга утверждала, – продолжала Брайс, – что алфавит она выбрала из какой-то книжки в татуировочном заведении… но я сомневаюсь.

Нужно было поскорее увести разговор от Рога. Тем более что не кого-то, а Несту позвали на обследование татуировки.

– Откуда твоей подруге известен этот язык? – спросил Азриель.

– Сама не знаю. Я месяцами пыталась выяснить, какими знаниями она обладала.

– Почему бы не спросить у ней напрямую? – удивилась Неста.

– Потому что ее нет в живых. – Эти слова прозвучали как-то сухо и буднично, но внутри Брайс что-то дрогнуло, когда она их произносила. Она так и не могла свыкнуться с гибелью Даники, хотя жила с этой реальностью уже более двух лет. – Астерии подстроили ее убийство, обставив это как нападение демона. Она была близка к раскрытию очень важных сведений об астериях и нашем мире, потому они и приказали ее убить.

– Каких сведений? – спросил Азриель.

– Это я тоже пыталась разузнать.

– Язык на твоей татуировке был частью тех сведений? – не отставал Азриель.

– Не знаю. Я сумела лишь выяснить, что она докопалась до истинной природы астериев и того, как они обращались с завоеванными мирами. Если я когда-нибудь вернусь домой… – Тяжесть на сердце стала невыносимой. – Если я когда-нибудь вернусь домой, я выясню остальное.

Стало тихо. Потом Неста указала на фигуры трех танцующих фэек над головой Брайс:

– Если тебе необязательно знать нашу историю, скажи, о чем рассказывает эта картина?

Брайс еще раз внимательно рассмотрела рельеф. Танец, звезды, идиллические острова на заднем фоне.

– Она рассказывает, что когда-то этот мир был полон радости.

Снова молчание. Потом Неста спросила:

– И только?

Брайс смотрела на танцовщиц, звезды, пышную растительность, намеренно игнорируя тьму внизу. Сосредотачивалась на хорошем, всегда на хорошем.

– А разве это не главное?

13

Итан прождал пять часов, прежде чем Королева Змей соизволила с ним встретиться.

Пять часов. За это время Итан один раз попробовал сам выйти в коридор и сразу наткнулся на двух фэйских головорезов – телохранителей королевы, готовых разорвать его в клочья и разнести все здание.

Только через пять часов его проводили к ней в кабинет.

Он вышел из гостиной, а Флинн, Дек, Марк и Тарион продолжали обсуждать, как выбраться с Мясного Рынка и можно ли доверять Лани. Спрайты, ошеломленные ее словами об их королеве, удалились в комнату Тариона, в компанию Сигрид. Драконесса так и не выходила.

Но Итан был сыт по горло спорами и вопросами. Его всегда тяготила болтовня и теоретизирование. Возможно, в нем проявлялся спортсмен, однако ему хотелось просто что-то делать наконец.

Не важно, можно доверять Лани или нет. Если она способна организовать их плавание на Пангеру, ближе к плененным друзьям… он согласится на это. Но вначале ему нужно вытащить одного друга из здешнего логова.

Итан сидел на старинном зеленом стуле с зеленой обивкой в весьма обшарпанном кабинете и смотрел, как Королева Змей что-то набирает на клавиатуре такого же старинного компьютера. В выключенном состоянии агрегат можно было бы принять за кусок цемента.

На мониторе стояла статуя Луны, стрела которой была направлена в физиономию Королевы Змей. Королева еще немного постучала по клавишам, задевая их своими длинными ногтями, и только после этого ее зеленые глаза скользнули к Итану.

– Ну и из-за чего был весь этот скулеж?

Итан скрестил руки на груди. На письменном столе стояла статуэтка Ктоны, вырезанная из черного камня. В одной руке богиня держала ребенка, прижимая его к голой груди. В другой, простертой, была зажата сфера, символизирующая Мидгард. Эта рука указывала на комнату. Ктона, родительница миров. Итан несколько раз потрогал статуэтку, набираясь смелости.

– Я хочу обсудить то, что ты намерена сделать с Сабиной.

Королева Змей откинулась на спинку стула.

– Когда Амелия Равенскрофт оклемалась… перед тем мои охранники перерезали ей горло… Так вот, она набрела на тело своей предводительницы, потащила его в логово и нашмыгала Сабину изрядной дозой первосвета, чтобы оживить и восстановить. Амелии это удалось. Сабина уже на ногах.

У Итана похолодела кровь.

– Значит, Сабина быстро оправилась.

– Ты рассчитывал, что будет по-другому? – вскинула голову Королева Змей.

Итан не ответил, вместо этого задав свой вопрос:

– И ты намерена выдать ей нас с Сигрид?

Королева Змей выдвинула ящик, достала серебряный портсигар, взяла сигарету и поднесла ко рту.

– А это, Холстром, зависит от того, насколько учтиво ты меня попросишь не делать этого.

Сигарета вздрагивала в такт произносимым словам. Королева чиркнула зажигалкой и глубоко затянулась.

– Что для этого понадобится?

Королева Змей оценивающе смотрела на него, выпуская из губ колечки дыма. Язык так и летал над пурпурной нижней губой – она им принюхивалась, как все змеи.

– Давай сначала познакомимся. Мы ведь никогда не встречались.

– Привет. Рад знакомству.

– Какой ты несдержанный! Я представляла тебя большим добродушным придурком.

– Не знаю, с чего ты так решила, – оскалил зубы Итан.

Королева снова глубоко затянулась.

– Не ты ли ослушался приказов Сабины и повел небольшую стаю волков в Луга Асфоделя – спасать людей? Спасать самых беззащитных в Доме Земли и Крови?

– Я помогал, чем мог. И не более того.

Королева Змей выпустила облако дыма. Совсем как драконесса, оставшаяся в своей комнате.

– А это как посмотреть.

– Но ты в тот день тоже послала своих туда, – парировал Итан.

– Я помогала, чем могла, – повторила его слова королева. – И не более того.

– Может, ты и сегодня настроена помочь?

– Холстром, ты покупаешь или продаешь?

Волк внутри Итана рычал на него, готовый вырваться и начать все крушить. Он осадил внутреннего зверя и сказал:

– Послушай, я не склонен к играм.

– Жаль. – Королева разглядывала свои ногти с безупречным маникюром. – Сабина тоже не склонна. Все вы, волки, такие скучные.

Итан открыл рот и тут же закрыл. Задумался о том, что сказала королева и как обошлась с Сабиной.

– Тебе ведь не нравится Сабина.

– А разве кому-то она нравится? – спросила королева, ехидно изогнув губы.

Итан стиснул кулаки.

– Если она тебе не нравится, тогда зачем ее отпустила?

– Волчонок, я то же могу спросить у тебя. Вы же завалили ее. Так почему ты ее не добил?

Итан невольно напрягся.

– Конечно, – продолжала Королева Змей. – Наследница рода Фендир. Сигрид ее зовут? Это ведь по ее части. Как у вас, волков, это называется? Бросить вызов?

– Да. Только в открытом поединке, на глазах у всех стай Логова. Если бы вчера вечером Сигрид убила Сабину, это считалось бы не поединком, а предательским убийством.

– Слова, слова, слова.

У Итана похолодела спина.

– Ты ведь хочешь, чтобы Сабина была мертва.

Королева не отвечала.

– Это твоя цена? Хочешь, чтобы я ее убил?

– О нет. Я бы не решилась ввязываться в политику подобным образом.

– Только наркота и страдания, да?

И вновь она ехидно улыбнулась:

– Что сказал бы твой дорогой братец, узнай он, как ты здесь общаешься со мной и мне подобными?

Итан не доставил ей удовольствия своей взрывной реакцией.

– Скажи, на каких условиях мы все можем выбраться отсюда?

– Провести поединок. – Она затушила сигарету. – Всего один, на который выйдешь ты. Частное зрелище, – промурлыкала Королева Змей. – Только для меня.

– Зачем? – резко спросил Итан.

– Я высоко ценю развлечения. Особенно для себя. – Она снова улыбнулась. – Один бой для безопасного выхода отсюда и свободы Кетоса. Победишь – и все можете идти куда угодно. Больше ничего не требуется.

Итан мысленно выругался. Надо было взять с собой Марка. Тот бы обдумал предложение со всех сторон. Марк за милю чует разные каверзы.

Но Итан знал: если он выйдет отсюда за Марком, королева отменит свое предложение. Решать нужно ему самому.

– Я участвую в поединке, и ты отпускаешь нас всех. Немедленно.

– Я вам даже машину дам. – Королева кивнула. – Езжайте куда хотите.

Один поединок. Их в его жизни было предостаточно.

– Но я не стану пить твой яд, – заявил Итан.

– А кто сказал, что я предлагаю? – изумилась она.

– Ты и Тариона освободишь от этой зависимости, – добавил Итан. – Чтобы больше никаких идиотских чар по отношению к нему.

– Холстром, ты меня обижаешь. У моей породы это называется священными узами.

– Для тебя нет ничего священного.

Королева Змей подняла палец и повернула статуэтку Луны. Теперь стрела указывала на него.

– А это?

– Красивые штучки ничего не значат, если за ними не стоят действия.

И вновь королева слегка улыбнулась:

– Какой же ты самоуверенный.

Итан выдержал ее взгляд. Пусть видит волка внутри него, даже если от прежнего волка остались только кости.

Возможно, королева заманивала его в ловушку. Но время поджимало, а других способов выбраться из этой змеиной норы он не видел.

– Ладно, – произнес Итан. – Один бой.

– По рукам, – вкрадчиво ответила Королева Змей.

Она встала и прошла к двери, двигаясь со змеиным изяществом.

– Поединок пройдет завтра, в десять вечера. Твои друзья могут присутствовать, если захотят.

Она открыла дверь. Недвусмысленный приказ уходить. Итан не стал задерживаться. Королева достала другой портсигар – на этот раз золотой – и щелкнула крышкой.

– Можешь не волноваться, я подберу тебе достойного противника.

Она усмехнулась. Итан вышел за порог.

– Заставь брата гордиться тобой, – сказала Королева Змей и захлопнула дверь.

* * *

Лидия Сервос расчесывала волосы, сидя перед туалетным столиком. В астерийском дворце ей была отведена большая, роскошно обставленная комната, полная золота, шелка, слоновой кости, бархата и тяжеловесной мебели из полированного дуба. Окна выходили на семь городских холмов. Идеальное жилище для избалованной, но верной служительницы астериев.

Она подчинялась непосредственно им и отчитывалась только перед ними. Раз она куда-то отправилась, значит так надо. Поэтому никто не удивился и не посмел расспрашивать ее, когда недавно она нанесла краткий визит в Лунатион, чтобы передать послание Селистене, а по пути заглянула на Мясной Рынок за «подарками к вечеринке». Даже у Мордока не возникло подозрений.

Но ее союзники тоже считали, что она является верной служительницей их врагов.

Такой была ее жизнь, где одиночество – самый надежный спутник. Она молила богов, чтобы Деклан Эммет и его друзья выполнили ее просьбу и чтобы она правильно оценила характер Королевы Спрайт, томящейся в подземелье дворца.

Дверь ванной открылась, и оттуда в клубах пара вышел Поллукс: совершенно голый и мокрый после душа.

– Ты еще не одета? – спросил он, покосившись на ее серый халат с голубоватым отливом. Он нахмурился еще сильнее, увидев, что ее волосы по-прежнему разметаны по плечам, а не убраны в надлежащую прическу. – Нам через пятнадцать минут выходить.

А теперь пришло время ее сложного танца.

– Месячные начались. – Лидия дотронулась до живота. – Извинись за меня.

Поллукс откинул светлые волосы со лба и подошел ближе, покачивая тяжелым членом. С белых крыльев на кремовый ковер стекали струйки воды.

– Ригелус лично просил нас быть. Прими какое-нибудь средство.

– Уже приняла, – ответила она, позволяя себе легкое раздражение.

Сказанное не было ложью. Она действительно приняла сильнодействующее противозачаточное средство, нарушившее обычный цикл. Из-за этого месячные наступили на две недели раньше срока.

Словно по сигналу, Поллукс принюхался и почуял ее кровь.

– Рановато, – буркнул он.

Он хорошо знал, когда у Лидии наступают месячные, поскольку не любил в это время с ней трахаться. Лидия дорожила этими днями: ведь Поллукс целую неделю терзал кого-то другого.

Лидия выдержала его взгляд. Член Поллукса покачивался напротив ее лица, а ей вовсе не хотелось даже лишнюю секунду созерцать эту часть его тела. Принятое средство сработало. В животе поднялась тошнота вместе с болью.

Лидия поморщилась. Даже играть не пришлось.

– Передай Ригелусу мои извинения.

Поллукс смотрел на нее без капли сочувствия. Наоборот, от сознания, что ей больно, его член стал еще тверже. Он наслаждался ее страданиями, как кот наслаждается страданиями пойманной жертвы, прежде чем пообедать.

Не обращая на это внимания, она вновь повернулась к зеркалу. Сильная, широкая ладонь Поллукса погладила ее по волосам, потом откинула их. Губы прильнули к ее шее. Язык чиркнул где-то под ухом.

– Надеюсь, тебе скоро полегчает.

Лидия заставила себя протянуть руку к его волосам, провести пальцами по влажным прядям и тихо застонать. Звук этот мог означать как боль, так и страсть. Молот то и другое воспринимал одинаково. Он отошел и, теребя рукой член, отправился одеваться. Крылья за спиной ослепительно белели.

Лидия улеглась в их гигантскую кровать с шелковыми простынями и обилием подушек. Через пятнадцать минут Поллукс ушел. В смокинге он выглядел потрясающе. У этого чудовища была неотразимая внешность.

– Пока, Лидия, – мягко произнес он, умея даже интонацией голоса заявлять о своих правах на нее.

Она осталась лежать, одолевая боль в животе и тошноту, вызванную не только месячными.

Через десять минут после его ухода она встала с постели и поспешила в ванную, все еще жаркую и влажную после мытья Поллукса. Обычно он стоял почти под кипятком. Лидия невольно задавалась вопросом, не пытается ли он выжечь из себя все зло. Войдя туда, она взяла сумочку с предметами женской гигиены. Лидия знала, что Поллукс никогда туда не заглядывает, словно прикосновение к женской прокладке могло заставить его член усохнуть и отвалиться.

Внутри, на самом дне, лежал одноразовый мобильный телефон. Каждый месяц она получала новый аппарат, спрятанный в коробке прокладок. Лидия вновь пустила воду в душе, чтобы дворцовые камеры на стенах или кто-то на другом конце линии не распознали посторонних звуков. После этого набрала номер.

– Вы позвонили в компанию «Финчер», – раздались стандартные слова оператора. – Покрытия для пола на самый изысканный вкус.

Лидия изменила голос и тоном привередливой заказчицы произнесла:

– Мне нужен дизайнерский ясеневый паркет квадратами семь на семь. У вас такие есть?

– Прошу немного подождать.

Ее переключили. В динамике послышался другой женский голос:

– Отдел дизайнерского паркета. Вас интересует ясеневый, квадратами семь на семь. Какой оттенок вы предпочитаете?

Лидия тихо выдохнула. Сюда она звонила всего раз, причем давно. Ей исправно присылали одноразовые мобильные телефоны для связи при чрезвычайных обстоятельствах. Каждый месяц она их, не использовав, уничтожала.

Вот они и настали, чрезвычайные обстоятельства.

– Это Ясный День, – своим обычным голосом сказала Лидия.

Женщина на другом конце линии шумно вдохнула.

– Солас, – представилась она.

– Мне нужно, чтобы через три дня все агенты были мобилизованы и готовы к действиям.

Ее собеседница выразительно кашлянула:

– Я… Агент Ясный День, я сомневаюсь, что удастся кого-то мобилизовать.

– Поясните, – потребовала Лидия, оторопев от такого ответа.

– По нам было нанесено слишком много ударов. Мы потеряли слишком много бойцов. А после гибели агента Сильбо нашлось немало тех, кто сами покинули наши ряды.

– Сколько осталось?

– Быть может, пара сотен.

Лидия закрыла глаза:

– И никого нельзя отвлечь от других задач, чтобы?..

– Командование отменило все миссии. Всем приказано уйти в подполье.

– Тогда соедините меня с командованием.

– Я… У меня нет таких прав.

Лидия открыла глаза:

– Передайте командованию, что говорить я буду только с ними, и больше ни с кем. Сведения, которыми я располагаю, могут дать им шанс на выживание.

Диспетчер молчала, обдумывая услышанное.

– Но если окажется…

– Не окажется. Передайте им: моя информация касается того, что они очень давно мечтали осуществить.

И снова пауза. Наверное, диспетчер взвешивала оправданность риска.

– Подождите немного.

Прошло еще несколько минут, прежде чем Лидия услышала мужской голос. Верхушка командования состояла из людей. Этот тоже был человеком. Они обменялись паролями и кодами, удостоверяющими положение друг друга. Далее Лидия изложила ему план, который медленно выстраивался в ее сознании. Да, у Офиона появлялся шанс на выживание… но, что еще важнее, сами того не подозревая, мятежники косвенно помогали выжить Рунну.

Два дня. Лидия назвала собеседнику время, место начала операции и порядок готовности. Поданный сигнал ни в коем случае нельзя пропустить. Оставалось лишь надеяться, что командир выполнит свое обещание и Офион будет действовать.

Завершив звонок, Лидия раздавила мобильник в кулаке, превратив в мелкие кусочки пластика и искусственного стекла. Она распахнула окно, делая вид, что проветривает ванную, и выбросила кусочки в вечернюю темноту. Небо было ясное и звездное.

* * *

Им встретилась еще одна река – глубиной по пояс и такая же холодная. К счастью, звезда указывала на продолжение туннеля, так что плыть куда-либо не понадобилось. Реку переходили молча. Холодная вода обожгла ладони Брайс, продолжавшие кровоточить. Выбравшись на другой берег, она уже вся дрожала от холода.

Они пошли дальше. В сапогах Несты и Азриеля и кроссовках Брайс хлюпала вода.

– Значит, эта восьмиконечная звезда в твоем мире считается символом Звезднорожденных? – спросила Неста. – И других значений у нее нет?

– А почему ты задаешь мне столько вопросов о звезде? – в свою очередь спросила Брайс, стуча зубами после недавнего перехода.

Азриель шел в нескольких шагах позади, молчаливый, как смерть, однако Брайс не сомневалась, что он ловит каждое слово.

Неста молчала. Брайс уже решила, что ответа не дождется, но потом воительница сказала:

– У меня до недавних пор была татуировка на спине. Магическая. Теперь она исчезла. И там тоже была восьмиконечная звезда.

– И что?

– А то, что магия, сила соглашения, которая вызвала появление моей татуировки, определила и ее рисунок. Для меня звезда ничего не значила. Я думала, она как-то связана с моей воинской выучкой. И представь себе, рисунок полностью совпадал со шрамом у тебя на груди.

– Получается, нам судьбой определено быть лучшими подругами, – усмехнулась Брайс. Неста не засмеялась и даже не улыбнулась. – Так ты поэтому добровольно вызвалась отправиться за мной в туннель?

– Я провела в фэйском мире достаточно времени и знаю: есть силы, которые ведут нас или даже толкают. Я научилась не противиться и прислушиваться к ним. – Неста усмехнулась. – Потому я и не убила тебя, когда ты последовала за своим звездным светом в реку. Ты тоже доверяешь силам тебя вести.

У Брайс сдавило грудь. Несте явно было что́ рассказать. При других обстоятельствах она бы с удовольствием послушала рассказ воительницы. Но она даже не успела подумать, стоит ли спрашивать об этом. Впереди появилось нечто белое и массивное. Скелет, состоящий из громадных костей.

– Это червь? – спросила Брайс, хотя сразу поняла, что нет.

Скелет принадлежал твари, имевшей другое строение. Ее тело скорее напоминало тело собека. Каждый зуб был величиной с руку Брайс.

– Нет, – ответил ей Азриель. Шум реки был еще достаточно громким и заглушал его слова. – И сомневаюсь, что червь его сожрал. Скелет-то целехонек.

– А ты знаешь, чей это скелет? – спросила Брайс.

– Нет, – снова ответил Азриель. – И отчасти рад этому.

– Думаешь, эти твари еще водятся здесь? – спросила Неста, всматриваясь в темноту.

– Надеюсь, что нет.

Брайс вздрогнула и, воспользовавшись случаем, пошла вперед, стараясь подальше уйти от этих жутких древних костей.

Река еще продолжала греметь позади, когда характер рельефов изменился. До сих пор сцены были полны жизни, деятельности и движений. Но эти отличались лаконичностью, стягивая все внимание на главное. Наверное, здесь было изображено что-то очень важное для того, кто создавал рельеф.

Древний скульптор изобразил арку, вокруг которой сияли звезды. В арке стояла фигура мужчины, выполненная с впечатляющими подробностями. Его рука была поднята в приветствии.

Брайс хотелось получше рассмотреть рельеф, и она бы это сделала, но из реки, оставшейся позади, шумно вывалился Мидденгардский червь.

14

Наконец-то Мидденгардский червь появился. План Брайс в точности удался.

Все это время она оставляла за собой капли крови, постоянно расцарапывая себе раны. В поток она упала намеренно, чтобы пораниться. Если червь узнавал добычу по запаху, она оставляла предельно ясные знаки, приглашавшие последовать за ней и ее спутниками. Она не знала, когда и как он нападет, но ждала.

И была наготове.

Брайс обернулась. Азриель вытолкнул стену теней, пронизанную синим светом. Свет соединился с серебристым пламенем Несты. Плечом к плечу они встали на пути громадной твари, имевшей потрясающее чутье. В руке Несты сверкнуло лезвие Атараксии. В руке Азриеля пульсировала темнота, исходящая от Правдорубца.

Сейчас или никогда. Ноги Брайс напряглись, приготовившись к стремительному бегу.

Неста обернулась. Ее глаза скользнули по Брайс, словно до нее теперь дошло, отчего появился червь. «Незаживающая» рука Брайс, кровь, которой гостья из Мидгарда мазала стены туннеля. Рассуждения Брайс о сети подземных рек, связанных между собой, настойчивое стремление вытащить из них с Азриелем все, что им известно о туннелях и черве. И каждое ухищрение служило одной и той же цели – натравить червя на них.

– Прости, – бросила ей Брайс и побежала.

Она не хотела вредить своим спутникам – тут она говорила правду. Они смогут одолеть червя и не погибнуть. Неста рассказывала, как ее сестра победила такую же тварь.

Однако Брайс требовалось узнать все, ради чего Урда отправила ее сюда. И если сведения, которые она добудет, помогут ее миру или, наоборот, повредят… она не хотела, чтобы ее спутники об этом узнали. Ведь они могут обратить эти сведения против нее. Выдать астериям или использовать против Мидгарда для своей выгоды. Что бы ни ожидало ее впереди, предназначалось это только для нее.

Брайс мчалась по туннелю. Путь ей освещали вспышки серебристого пламени и синего огня. Магия Несты и Азриеля вспыхивала молниями, ударяя по кошмару, именуемому червем.

Лица на стенных рельефах следили за бегством Брайс, глядя на нее холодными, упрекающими глазами. Воздух царапал горло. Она не представляла, сколько ей надо бежать, но если удалиться еще немного…

За спиной послышался крик, эхом отразившийся от стен. Не крик преследования. Крик боли. Кричал Азриель. Обернувшись, Брайс увидела, что его синий свет померк.

Следом раздался женский крик. Пламя Несты тоже исчезло. Оставался лишь звездный свет Брайс. Впереди неизвестность, позади – темнота и тишина.

Надо бежать дальше. Азриель и Неста – опытные воины. Они выстоят.

Но эта тишина, прерываемая лишь дыханием Брайс и ее торопливыми шагами…

Она была мастерицей запудривать мозги. Она отвлекала внимание спутников, делала все, чтобы они не сочли ее хитрой манипуляторшей, но…

Брайс замедлила шаги. Темнота за спиной давила и надвигалась.

Она наткнулась на очередной рельеф, изображавший крупное сражение под высокими стенами города. Фэйцы воевали с крылатыми чудовищами и другими рычащими зверями, а также между собой. От рельефа веяло болью и страданиями. На переднем плане фэйка ударяла копьем в рот другой фэйки.

Фэйцы против фэйцев. Это не должно было бы ее удивлять и ужасать, но ужаснуло. Ужаснула беспощадность воительницы, вонзавшей копье в рот противницы. Разве она мало слышала и читала о жестокости фэйских войн? А сейчас увидела иллюстрацию, хотя и в другом мире.

Давным-давно она убедилась, насколько фэйцы отвратительны. Ее утешало сознание того, что она не похожа на них и никогда не будет похожа.

И тем не менее она только что…

Но она же не чудовище. Или чудовище?

Возможно, потом она будет жалеть. Она знала, что Хант накричал бы на нее. Получалось, она расставила ловушку, чтобы помогать тем, кто туда угодил.

Но Брайс уже бежала в обратном направлении. Назад, к Несте и Азриелю.

Только бы не опоздать, а то окажется некого спасать.

* * *

На обратном пути Брайс сообразила: то, что она принимала за грохот реки, фактически было грохотом, вызванным перемещением массивного туловища червя по туннелю. Должно быть, Азриель и Неста сделали такую же ошибку.

Звездный свет серебрил стены, делая рельефы контрастнее.

Прежде ее звездный свет не ощущался таким… пустым. Пока свет их вел, он успокаивал, вносил искру и цвет в этот мир вечной ночи. Теперь, колышась с каждым ее шагом, он казался жестким и мертвым.

Казалось, даже свет был возмущен ее поступком.

Брайс оказалась возле рельефа с аркой, но не обнаружила поблизости ни Азриеля, ни Несты. Судя по содрогавшимся стенам и щелканью челюстей, они отогнали червя обратно к реке.

Она пошла медленнее, вспоминая уроки Рандалла.

Наблюдать, оценивать, принимать решение.

Последние несколько футов, отделявшие ее от бурлящей воды, она проделала ползком. Звезду она прикрыла ладонью, чтобы приглушить свет…

Несты и Азриеля не было и здесь. Никаких признаков червя, никаких следов того, что он расправился с обоими. В животе Брайс возникло противное ощущение. Спутники казались ей такими сильными и умелыми. Не мог же червь…

Оказалось, что мог.

Несту она увидела распластанной на крупном речном камне, менее чем в десяти футах от берега. Червь и Азриель исчезли. Возможно, червь уже проглотил крылатого воина и вскоре вернется за второй порцией «угощения».

Боги, а ведь это произошло по ее вине! Она совершила непростительную подлость.

Брайс устремилась к неподвижному телу Несты, ступая по холодной воде и спотыкаясь на скользких донных камнях. Пенистая вода бурлила, доходя ей до пояса. Сильное течение угрожало утащить за собой. Наконец она добралась до Несты и потянулась, чтобы перевернуть воительницу.

Глаза Несты мгновенно открылись – полные пылающей ярости.

Ее рука схватила Брайс за горло. В спину уперлось лезвие кинжала. Послышалось тихое, полное злобы рычание Азриеля:

– Назови вескую причину не вонзать в тебя кинжал.

Брайс оскалилась:

– А того, что я вернулась помочь, мало?

Неста презрительно фыркнула и встала. На ней не было ни царапинки.

– Где червь? – все-таки спросила Брайс, стараясь не думать о кинжале, направленном ей в спину, и о знакомом тянущем чувстве кинжала и меча, оказавшихся вблизи нее.

– Охотится за нами, – сердито бросила ей Неста, всматриваясь в реку и арку туннеля.

– Тогда надо бежать, – прохрипела Брайс. – Туннель тянется дальше…

– Мы не оставим эту тварь в живых, – возразил Азриель, голос которого был пропитан ядом.

Неста извлекла из ножен Атараксию. Лезвие слегка светилось. Лицо Несты было спокойным, словно уничтожение чудовищ входило в число ее повседневных дел.

Солас пылающий! Рандалл убил бы ее за столь откровенную глупость.

– Так вы заманили меня сюда?

Неста кивнула. Азриель убрал кинжал от спины Брайс, но оставил руку на ее плече. Наверное, чтобы не сбежала. Или чтобы ее не унесло течением.

– Ты спасла меня от стенных ловушек, – сказала Неста. – Значит, у тебя есть совесть. Мой расчет оправдался: у тебя начались угрызения совести и ты вернулась. Твое мягкосердечие не позволило тебе бросить нас и убежать.

Брайс подумалось, что не только Рандалла, а и собственная мать убила бы ее за столь откровенную глупость.

– Я… – начала было Брайс, но Неста коротко бросила:

– Помолчи.

Резкий тон воительницы отбил у Брайс желание что-либо объяснять. Она стала всматриваться в темное пространство реки и туннель по обоим берегам. Даже тяга Звездного меча и Правдорубца перестала ощущаться так сильно.

– А куда исчез червь? – все-таки спросила она.

– В какую-то яму в русле, – нехотя ответил Азриель. – Неста разок угостила его своей силой, и он сразу шмякнулся в ближайшую яму. Но раз камни дрожат… он никуда не исчез. Следит за нами.

– Тогда какого Хела мы торчим посреди реки?

– Приманиваем, – усмехнулась Неста.

* * *

«Заставь брата гордиться тобой».

Королева Змей с таким же успехом могла бы выстрелить Итану в живот. Она словно знала, как стыдно было бы сейчас Коннору за то, сколь низко пал младший брат.

– Что она намерена сделать с Сабиной? – спросил Тарион, едва Итан снова появился в гостиной.

Уходя, он сказал, что хочет расспросить королеву об этом.

– Ничего, – только и ответил Итан.

Сигрид сидела на диване рядом с Декланом и смотрела, как его пальцы летают по виртуальной клавиатуре телефона.

– А где Марк? – поинтересовался Итан.

– Сослался на какие-то адвокатские привилегии, – ответил за Дека Флинн. – Наплел охранникам о необходимости участвовать в рассмотрении дела и все такое. Вскоре после твоего ухода он получил сообщение от Королевы Змей. Словом, она позволила ему уйти.

Теперь понятно, что выстукивала Королева Змей на своем древнем компьютере.

– И куда он отправился?

– В свою контору, – ответил Дек, не отрываясь от мобильника. – Хочет узнать, есть ли законные способы вытащить всех нас из этого дерьма.

– Мне предложили другой способ, – сказал Итан.

Все повернулись к нему.

– Что она тебе предложила, волчонок? – тихо спросил Тарион.

– Ничего такого, с чем я не справлюсь.

Тарион сидел у стола, рядом с окном, выходящим на яму для поединков.

– Так ты будешь…

– Всего один бой. Завтра вечером.

– Какой еще бой? – спросила Сигрид, удивленно округлив глаза.

– Одно из ее любимых развлечений. – Итан указал на окно за спиной Тариона. – Вон там.

– Она сказала, с кем тебе биться? – (Итан еще никогда не видел Кетоса таким серьезным.) – Нужно было обязательно вытащить из нее имя твоего противника. Это может оказаться подставой и для тебя, и для всех нас. – Голос Тариона стал еще резче: – Ты вообще о чем думал?

– Я думал о твоем идиотском выборе и о том, что пытаюсь вытащить тебя отсюда, – с такой же резкостью ответил Итан. – Вытащить всех нас.

Тарион моргал, глядя на него. Глаза русала были темными. Холодными.

– Я не просил тебя вытаскивать меня отсюда. Думаешь, я могу так просто выбраться? То-то и оно, что не могу.

– Королева Змей сказала, что отпустит и тебя.

– И что дальше? – Русал поднялся со стула. – Я тут же попаду во власть Речной Королевы. Змеюка это знает. Она знает, что моя участь – оставаться здесь, при ней. – Тарион недовольно покачал головой. – Ты непрошибаемый идиот.

С этими словами русал ушел к себе.

В гостиной стало тихо. Потом Деклан сказал:

– Тебе нужно было посоветоваться с нами.

– Как видишь, не посоветовался, – огрызнулся Итан. Потом вздохнул. – Лань дала нам два дня. Марк, конечно, гений в своем деле, но юридическая процедура требует времени. А его у нас нет.

– Русал прав, – угрюмо заявила Сигрид. – Таким, как Змеюка, доверять нельзя. У того, кто распоряжается чужими жизнями, нет никакой чести.

– Знаю, – ответил Итан.

Он вдруг увидел, какой предводительницей могла бы стать Сигрид. Жесткой, но справедливой. Собственные эмоциональные шрамы обостряли понимание важности и ценности каждой жизни.

Может, нужно было вчера убедить Сигрид расправиться с Сабиной? Итан снова вздохнул.

Флинн подошел к бару.

– Холстром, тебе надо как следует напиться.

– Я никогда не пил перед игрой, – возразил Итан. – И даже за день до игры.

Флинн протянул ему стаканчик с виски.

– Поверь мне, накануне такого поединка и учитывая, что Змеюка будет тщательно подбирать тебе противника, нужно хотя бы частично снять напряжение.

* * *

– Ты метила своей кровью стены и пол, – сказала Неста.

– Червь охотится за тобой, а не за нами, – подхватил Азриель. – Тебе и выманивать его из ямы.

Брайс посмотрела на Несту, потом на него. Оба были предельно серьезны.

Брайс указала на валун, где совсем недавно лежала Неста.

– Мне что, садиться сюда и ждать, когда червь высунется и меня сожрет?

– А это решай сама, – ответила Неста, поворачиваясь в другую сторону. – Но я видела, как ты здорово умеешь бегать. Ты сумеешь вовремя убраться отсюда. Наверное.

Язва. Нашла время шутить.

– Сиди тихо, – прошептал Азриель, и Брайс не оставалось иного, как подчиниться.

Как бы ярко ни светила ее звезда, это не имело никакого значения. Червь был слеп. Через считаные минуты тварь ее учует.

Оказалось, через считаные секунды.

Только что Азриеля окружал лишь шумящий стремительный поток. Но уже через мгновение напротив него взметнулась стена воды. Появился червь, на фоне которого рослый и сильный Азриель выглядел карликом.

Столь жуткое существо Брайс видела впервые. Даже во время весенней атаки на Город Полумесяца таких тварей не было. Азриель метнул в червя синими лучами, пронзив туловище твари.

Лучи пробили темную мокрую кожу червя и исчезли.

Это все, что успела увидеть Брайс. Она спрыгнула с камня и стала пробираться по воде к арке туннеля.

У нее за спиной Неста метнула в червя серебристое пламя, держа Атараксию наготове. Но червь исчез – вернулся в яму.

– Где он? – крикнула Азриелю Неста, который крутил головой, оглядывая реку и туннель.

Червь вынырнул снова, из другой ямы, оказавшись ближе к Брайс. Неста вновь ударила его серебристым огнем. Червь заверещал от сильного магического удара. Пещера задрожала. В воду полетели крупные и мелкие камни.

Но тело червя поглотило и этот удар. Тварь снова ушла под воду.

Азриель и Неста встали спиной к спине.

– Что случилось? – собравшись с духом, спросила Брайс.

– Он… он съел мою силу, – пробормотала Неста.

– Этого не может быть, – сказал Азриель, продолжая глядеть на реку.

– Значит, может, – огрызнулась Неста. – Я это почувствовала.

Азриель выругался.

– Нужно убегать, – предложила Брайс.

– Нет, – возразила Неста, и в ее глазах опять вспыхнул серебристый огонь. – Живой эта тварь отсюда не уйдет. Мы не дадим.

Словно в ответ на брошенный вызов, червь выпрыгнул из воды, широко разинув пасть. Он ничего не видел, но точно знал, где находятся Неста, Азриель и Брайс.

Азриель успел раньше. Он подхватил обеих женщин и взмыл в воздух раньше, чем червь их атаковал. Острые зубы едва не чиркнули по ногам Азриеля, после чего червь снова рухнул в яму.

– Нужно его удержать, чтобы я смогла подобраться к нему с Атараксией, – сказала Азриелю Неста.

– Если ты не убила его своей магией, Атараксия тем более не справится, – шумно дыша, ответил Азриель. Он опустил их на берег. – Через мои оковы он прорывается, как через паутину.

– Тогда нам нужно нечто такое, что будет сражаться за нас, – сказала Неста.

Азриель резко повернулся к ней. Ее слова почему-то насторожили его.

– Сделаем так. – Брайс протянула к нему руку. – Отдай мне Звездный меч.

Она втравила спутников в эту заваруху, ей и вытаскивать их. Звездный меч убивал жнецов. Может, он способен оборвать и существование червя.

– Ты не осмелишься… – начал Азриель, но его слова были обращены не к Брайс. Золотистая кожа крылатого воина побледнела от ужаса. – Неста…

В руке Несты что-то сверкнуло. Маска.

– Неста! – повторил Азриель.

Судя по голосу, его охватила паника, но он опоздал. Неста закрыла глаза и надела Маску. В туннеле повеяло странным холодным ветром.

Брайс однажды уже сталкивалась с таким ветром в Костяном Квартале. Ветер смерти, разложения и тошнотворного покоя. Волосы на ее руках встали дыбом. Кровь заледенела. Неста открыла глаза, полные серебристого пламени.

Чем бы ни была эта Маска, какую бы магию ни несла… от нее исходила смерть.

– Сними, – рявкнул Азриель, но Неста протянула руку в темноту туннеля.

«Смертная, – зашептал в голове Брайс безжизненный голос. – Ты смертна и ты умрешь. Помни о смерти. Помни о смерти. Помни…»

В темноте заклацали кости. Пол задрожал.

Азриель схватил Брайс, привлек к себе и вместе с ней стал отступать к стене, словно стена могла защитить их от… неведомо чего, что надвигалось. Звездный меч и Правдорубец загудели, завибрировали. В спине Брайс возникло знакомое тянущее ощущение. В руках покалывало, словно ее пальцы сжимали оружие.

Пока не появился червь, Брайс могла только гадать, кого вызвала Неста на битву с ним.

Как и в прошлый раз, червь выпрыгнул из реки. Но теперь он полз по узкому туннелю, загораживая собой путь. Азриель накрыл себя и Брайс светящимся щитом. Червь полз к ним, сверкая рядами зубов, готовых кромсать кости и разрывать плоть.

Но на него обрушилось нечто белое и массивное. Существо, целиком состоящее из костей. Величиной оно превосходило червя.

Это был скелет, на который они наткнулись в туннеле. А теперь он ожил. Его челюсти потянулись к червю; длинные конечности, оканчивающиеся когтями, устремились к отвратительной пасти твари.

Червь громко заверещал, однако белый скелет держал крепко. Он вгрызался Червю в голову и дергал, дергал, дергал…

Азриель оттаскивал Брайс, меч и кинжал взывали к ней, требовали взять в руки и сражаться. Но Азриель уводил ее все глубже в туннель, пока червь и оживший скелет терзали друг друга. Потолок сотрясался, покрывая пол грудами обломков. Азриель выгнул крыло, защитив себя и Брайс от каменного дождя.

Но ничто не могло защитить их от существа, находившегося в нескольких футах.

Волосы Несты трепетали на призрачном ветру. Она светилась серебристым огнем. На лице по-прежнему была Маска. Палец указывал на поединок. Она приказывала ожившему скелету атаковать червя. Снова и снова.

– Что она… – успела выговорить Брайс, но Азриель плотно зажал ей рот и потащил еще дальше от места сражения.

Брайс оставалось лишь с изумлением и предельным ужасом смотреть, как пальцы Несты сжались в кулак.

Челюсти скелета целиком захватили переднюю часть червя и пригвоздили к полу. Пол вновь содрогнулся. Даже Азриель не устоял на ногах и покачнулся. Его рука перестала зажимать рот Брайс.

Червь бился, стремясь высвободиться, но оживший мертвец его не отпускал. Держал поистине мертвой хваткой. Неста вновь обнажила Атараксию и приблизилась к ним.

– Мы должны ей помочь, – прошептала Брайс.

– Она справится сама, – возразил Азриель, подталкивая Брайс еще дальше. – Поверь мне.

«Выводит меня из зоны удара», – догадалась она.

Должно быть, червь почуял приближение Атараксии. Он снова забился, делая отчаянные попытки вырваться из хватки скелета. Ему даже удалось оттолкнуть скелет, но лишь на мгновение.

Неста вновь подняла левую руку, и оживший скелет послушно придавил червя к полу. Если червь испытывал какие-то чувства, сейчас его охватило отчаяние.

С изяществом танцовщицы Неста взобралась по хвосту скелета. Она поднималась все выше, двигаясь по позвонкам, как по камешкам, положенным для перехода через поток. Она выбирала наиболее удобное место для удара.

Червь верещал, однако Неста уже достигла белого черепа ожившего чудовища. Оказавшись там, она взмахнула мечом и прыгнула, полетела вниз, вниз – прямо на морду червя.

Его голову окутал всплеск серебристого огня. Из туннеля вновь потянуло сухим холодным ветром, за которым следовала смерть.

Червь перестал дергаться и затих.

Тишина была хуже всех звуков.

Плотно сложив крылья, Азриель бросился к Несте. Туда, где оживший скелет другого чудовища по-прежнему удерживал червя в костяных тисках.

– Сними Маску, – приказал Азриель.

Неста повернула к нему голову. Это движение Брайс видела только в фильмах ужасов, где одержимые превращались в управляемых кукол.

– Сними ее! – уже зарычал Азриель.

Продолжая смотреть на него, Неста вытащила меч из туши червя и с невероятной легкостью спрыгнула на пол.

В теле Брайс напрягся каждый мускул. Голова наполнилась шепотом: «Смертная, ты умрешь. Ты умрешь. Ты умрешь».

Брайс ненавидела себя за дрожь, охватившую ее при виде приближающейся Несты. Что бы ни скрывалось внутри Маски, это заставляло дрожать обе части личности Брайс – человеческую и ванирскую.

Азриель не отступил ни на шаг. Неста остановилась перед ним. В глазах, смотрящих из прорезей Маски, не было ничего человеческого и ничего фэйского.

– Сними Маску, – ледяным тоном произнес он. – Верни скелет в прежнее состояние.

Мгновение – и оживший скелет вновь превратился в нагромождение костей.

– Неста, тебя ждет Кассиан, – мягче продолжал Азриель. – Сними Маску.

Неста молчала, держа Атараксию наготове. Один взмах – и Азриель будет мертв.

– Он тебя ждет в Доме ветра, – продолжал Азриель. – В твоем доме.

Неста снова моргнула. Серебристый огонь немного ослаб.

Кем бы ни был этот Кассиан и где бы ни находился Дом ветра, похоже, только они могли заглушить зовущую и губительную песню Маски.

– Тебя ждут Гвин и Эмери, – не отступал Азриель. – И Фейра с Элайной.

Серебристое пламя потускнело еще сильнее.

– И Никс тоже тебя ждет[3].

Серебристое пламя окончательно погасло.

Маска слетела с лица Несты, со стуком ударилась о каменный пол.

Неста покачнулась, но Азриель подхватил ее, прижал к груди и стал гладить по волосам.

– Хвала Матери! – шептал он. – Хвала Матери!

Брайс поняла, что видит нечто глубоко личное, и отвернулась.

Но Неста высвободилась из рук Азриеля, расставила ноги пошире. Глаза ее скользнули по Брайс. Пальцы и сейчас сжимали эфес Атараксии. Потом она щелкнула пальцами, и Маска мгновенно исчезла, вернувшись туда, откуда была вызвана.

В мыслях Брайс кипел вихрь из слов, но она не произнесла ни одного.

Неста убрала Атараксию в ножны, повесила их за спину и бросила Брайс:

– Идем дальше.

15

Только через несколько часов Брайс перестала дрожать. Лишь тогда ее кожа перестала ощущать холодный, мертвенный ветер, а в ушах умолк шепот, обещавший смерть ей самой и всему сущему.

С таким предметом, как Маска, она сталкивалась впервые. Эта вещь целиком подчинила Несту своей власти. Только когда Азриель стал называть имена тех, кто ей дорог, она смогла разорвать губительные узы.

«Все возможно посредством любви». Даже освободиться от Маски, повелевающей мертвыми.

Неста молчала, идя рядом с Азриелем. А может, он старался идти рядом с ней, чтобы в случае чего подхватить ее или удержать от чего-то.

В какой-то момент молчание сделалось для Брайс невыносимым.

– Я прошу прощения, – произнесла она.

Она шла впереди. Не услышав ответа, Брайс обернулась. Выражение лиц ее спутников было ледяным.

– Я… я правда прошу долбаного прощения, – сказала Брайс, и у нее заколотилось сердце.

– А от тебя, оказывается, неприятностей больше, чем стоит наша возня с тобой, – напряженно проговорила Неста.

– Тогда почему бы попросту меня не убить? – огрызнулась Брайс.

– Не знаю, что́ ты рассчитываешь найти в конце последнего туннеля, но на это стоит взглянуть, – с убийственным спокойствием ответил Азриель. – Может, тогда мы поймем, чем была оправдана твоя попытка нас погубить.

– Можете оставить меня здесь и дальше идти вдвоем.

Брайс тут же пожалела, что подбросила им эту идею, но было слишком поздно.

– Звезда у тебя на груди предполагает другое, – сказала Неста. Она снова пошла впереди. – Мы потратили достаточно усилий, следя за тем, какой фокус ты выкинешь еще. Так что досмотрим до конца.

– Усилий? – переспросила Брайс, но уже догадалась, о чем речь. – Вы ведь знали, что я пройду через решетку.

– Да, Ризанд догадался. Ты хорошо вдарила по его самодовольству, когда совершила переброс. Он никак не думал, что ты на такое способна, и изрядно удивился, но… этот придурок послал нас за тобой.

Неста говорила, не оборачиваясь. Она шла с прежней уверенностью, ничуть не пугаясь темноты.

– Поставленная им задача была такова: сделать так, чтобы никаких путей назад не осталось. Только вперед. И убедить в этом тебя. Тогда ты раскроешь карты и покажешь нам, чего на самом деле тебе здесь надо.

– Значит, обвал – ваших рук дело?

– Да, – пожала плечами Неста. – Его устроил Азриель.

– Зачем? Зачем было все это делать? Вам-то что до моих забот?

Неста ответила не сразу. Азриель, шедший сзади, молчал, и его молчание ощущалось как стена, таящая в себе угрозу. Потом Неста сказала:

– Такую звезду, как у тебя, я уже видела.

– Помню. Ты говорила о своей татуировке.

– Не только. Еще и в другом месте.

– Где? – спросила Брайс и затаила дыхание.

Если она сумеет получить ответы…

Но Неста продолжала шагать в темноту.

– Не в самом приятном месте, – не оборачиваясь, сказала она.

* * *

Очередной привал был кратким. Брайс чувствовала, что Неста и Азриель по-прежнему злятся на нее. Это их право, но позволено ли и ей злиться на них? С самого начала они манипулировали ею, наблюдали за ней, как за зверюшкой в зоопарке. Один обвал, устроенный ими, чего стоит. А она всерьез поверила, что это ее вина…

Эти мысли заставили ее повернуться и сердито посмотреть на Азриеля. Он ответил холодным взглядом.

Стены туннеля по-прежнему были полны рельефов. Фэйцы, резвящиеся на холмах. Цветущие древние города, обнесенные стенами. Сцены роста и перемен. Но Азриель смотрел вперед и, когда Неста остановилась, молча кивнул.

– У нас сложность, – пробормотала Неста, когда Азриель и Брайс подошли к ней.

Туннель обрывался у края пропасти. Звездный свет Брайс пролегал над ней, словно узкий мост, теряясь в темноте. Брайс нервно сглотнула.

Да, у них определенно сложность.

* * *

Рунну удалось сделать так, чтобы съеденная пища осталась в желудке, и это было его единственным достижением. После этого он вытянулся на грязном зловонном полу и уснул.

Может, он уснул потому, что в висячем положении не больно-то поспишь, а организм требовал сна. Может, он просто подчинился приказу Аталара, сознавая в глубине души, что силы ему еще понадобятся. Но, уснув, он оказался на знакомом ментальном мосту и увидел огненную женскую фигуру.

«Рунн? – послышался голос Лидии. – Что случилось?»

«Мне нужно передать сведения».

Каждое слово было отрывистым и холодным.

Пламя вокруг Лидии опало, не осталось ничего, кроме ее струящихся золотистых волос, и их вид причинил ему боль. Она была невыразимо красивой. Но ему-то что до ее красоты? Все эти недели, что они встречались на мосту и постепенно узнавали особенности друг друга, его как-то не цепляла ее красота, но…

Она была в десяти футах. Он не стал заморачиваться и окружать себя звездами и ночной темнотой. Пусть видит его таким, как есть.

«Брайс… пыталась попасть на Хел и попросить о помощи. Но не попала».

Лицо Лидии оставалось бесстрастным.

«Откуда ты это знаешь?»

«Принц Ямы нанес визит Ханту. Он подтвердил, что Брайс нет ни у него, ни у его братьев».

Надо отдать ей должное, при упоминании Аполлиона Лидия не вздрогнула и даже не спросила, почему Хант с ним общался.

«Куда же она отправилась?»

«Мы не знаем. План был таков: она попадает на Хел, собирает их армии и возвращается обратно. Но если ее там нет, наше положение дерьмовое».

«А был ли… был ли шанс, что Хел действительно вступит в союз с вами?»

Каждое ее слово было пронизано недоверием.

«Да. И еще остается».

«Почему ты рассказываешь мне об этом?»

Он стиснул зубы.

«Мы не знали, есть ли у тебя или у командования какие-либо подозрения насчет того, куда отправилась Брайс, и питаете ли вы надежды на то, что она вернется и совершит некое чудо. Но мы с Хантом подумали и решили: ты должна знать. Вариантов у нас не остается».

Лидия выругалась и взглянула на свои руки, словно видела, как рассыпаются планы, которые строил Офион.

«Мы не рассчитывали на помощь твоей сестры и Хела, но предупреждение я все равно передам».

В ее глазах блеснула тревога.

«Так Брайс…»

Довериться ей? Он сказал достаточно. Пусть докапывается сама.

«Я не знаю».

Его внешне спокойный тон сообщал больше, чем слова.

Лидия наклонила голову. Рунн успел изучить ее жесты. Этот означал, что она внимательно обдумывает все, когда-либо слышанное от него. В том числе и предупреждение Оракула.

Но Лидия сказала: «Брайс не погибла». В ее словах звучала железная уверенность.

«Да ну? – с нескрываемой усмешкой спросил Рунн. – Откуда ты знаешь?»

Лидия спокойно выдержала его ехидство. «Ригелус приказал своим мистикам установить ее местонахождение. Ему нужно ее найти».

«Он не знает того, что знаю я».

«Ошибаешься. Он знает больше твоего. Знай он, что Брайс мертва или на Хеле, он бы не стал попусту тратить силы мистиков. Стало быть, ему известно, что она где-то в другом месте».

«И что все это значит?» – спросил Рунн, не позволив разгореться искорке надежды, вспыхнувшей в его груди.

«А то, что, по мнению Ригелуса, нынешнее местонахождение Брайс может повлиять на общую картину. – Лидия скрестила руки на груди. – И нынешнее местопребывание Брайс… его тревожит».

«Не понимаю, как это может повлиять на общую картину».

«Тогда ты недооцениваешь свою сестру».

«Да иди ты!» – резко бросил Лидии Рунн.

«А вот Ригелус ни на мгновение не позволяет себе недооценивать Брайс. – Тон Лидии стал жестче. – Тысяча мистиков занята ее поисками. Тысяча, Рунн. Знаешь, сколько задач он обычно ставит перед ними? А сейчас отменил все прежние задания и заставил всех ее искать. Это подсказывает мне, что он изрядно напуган».

Рунн проглотил вязкую слюну.

«И что будет, если его мистики обнаружат, где она?»

Лидия качнула головой. В волосах мелькнуло пламя.

«Не знаю. Но у него явно уже есть какой-то план».

«Почему его мистикам не удается ее найти? – спросил Рунн. – Я думал, они в состоянии отыскать что угодно».

«Вселенная обширна. Даже тысяче мистиков требуется время, чтобы прочесать каждую галактику и звездную систему».

«Сколько времени?»

Ее глаза вспыхнули.

«Не столько, сколько может понадобиться Брайс, если она и впрямь старается сделать невозможное».

«То есть?»

«Найти помощь».

Дальнейший разговор с Лидией становился для него невыносимым. Он повернулся и пошел к своему концу моста.

«Рунн!»

Он остановился, вздрогнул от собственного имени, произнесенного ею. От воспоминаний о том, как впервые услышал свое имя из ее уст. Это было после бала по случаю Дня осеннего равноденствия, когда она узнала, кто он на самом деле.

Но в этом-то и состояла вся сложность. Она знала, кто он, и он знал, кто она. Пусть сейчас она и являлась агентом Ясный День, до того как примкнуть к мятежникам, она десятки лет была Ланью и занималась отвратительными делами, выполняя распоряжения Сандриелы и астериев. Правда, несколько дней назад она убила Гарпию, чтобы спасти его жизнь. Но может ли перемена сторон отмыть кровавые пятна прошлого?

«Я делаю все, что в моих силах, чтобы тебе помочь», – тихо сказала Лидия.

Рунн оглянулся. Она стояла, почему-то держась за живот.

«Мне ровным счетом плевать на то, что ты делаешь. Я здесь лишь потому, что от этого может зависеть жизнь других».

В ее глазах вспыхнула боль, и это лишь подхлестнуло Рунна. Как она смела так смотреть, делать вид, будто ей больно, когда его сердце…

«Ты для меня мертва», – прошипел Рунн и исчез.

16

– Здесь слишком узко, мне не взлететь, – сказал Азриель, оглядев пространство над пропастью, за которой продолжался туннель.

В темноте пропасть казалась бесконечной. Не было даже намека на мост. Только узкая кромка обрыва, уходящего на неведомо какую глубину. Пещера в этом месте не расширялась, а даже сужалась, не позволяя Азриелю взмахнуть крыльями. О том, чтобы перепрыгнуть через пропасть, не могло быть и речи.

– Может, это еще одна ваша уловка? – холодно спросила у Несты Брайс.

Неста хмыкнула:

– Камень не соврет. Азриелю тут не расправить крылья даже наполовину.

Столько пройти и повернуть назад, не получив ответов, не узнав ничего о возможности вернуться на Мидгард… Ее звезда по-прежнему ярко сияла. Значит, нужно каким-то образом преодолеть пропасть и идти дальше.

– Неужели никто из вас не захватил веревку? – в отчаянии спросила Брайс.

Ответом ей было ледяное молчание. Брайс кивнула Азриелю:

– Твои тени способны принимать форму. Они вызвали обвал. Неужели ты не можешь соорудить что-то вроде моста? Или твой синий свет… ты ведь думал, что он сможет остановить червя. Сделай из него веревку.

Судя по вскинутым бровям Азриеля, услышать такое от нее он не ожидал.

– Это невозможно никоим образом. Тени создаются магической силой, только очень сгущенной. А они, – он дотронулся до синих камней на доспехах, – собирают мою силу в пучок и превращают в подобие оружия. Но в том и другом случае это лишь магическая сила.

Брайс скривила губы:

– Так твои камни действуют наподобие лазера?

Она говорила на здешнем языке и на слове «лазер» споткнулась, будто и для нее оно являлось чужим. Брайс намеренно поменяла ударение, делая это слово более похожим на слова этого мира.

– Я не знаю, про что ты говоришь, – сказал Азриель, не выказав любопытства.

– Эти штучки все равно не помогут нам перебраться через пропасть, – напомнила практичная Неста.

Однако Брайс продолжала внимательно смотреть на синие камни.

– А ты когда-нибудь подзаряжал своей силой других?

– Под… заряжал? – не понял он.

– Ну, это вроде как одолжить топлива. Ты передавал свою магическую силу другим, чтобы их собственная возросла?

– Ты думаешь, я мог бы это сделать для тебя?

– Если начать тебе объяснять, что за штука такая аккумулятор и как он действует, я вряд ли чего-нибудь добьюсь. Но попробую по-другому. Моя магия способна усиливаться за счет магии другого.

Она не настолько знала здешний язык, чтобы найти хотя бы отдаленный аналог непереводимого слова «аккумулятор».

– А зачем? – спросила Неста, с подозрением глядя на нее.

– Чтобы я смогла телепортироваться. – Еще одно чужое слово. К счастью, для него у них был понятный аналог. – Совершить переброс. – Она указала на продолжение туннеля. – Я могла бы перебросить нас туда.

– Чем ты докажешь, что не совершишь переброс одна, а нас оставишь здесь? – спросил Азриель.

– Ничем. Вам придется мне поверить.

– После того, что ты подстроила с червем?

– Я же верю, что ты не пробьешь мне сердце насквозь. – Она коснулась звезды. – Целься прямо сюда.

– Я тебе уже говорил: мы не хотим тебя убивать.

– Тогда целься сосредоточенно.

Азриель и Неста переглянулись.

– Я бы с радостью предложила тебе что-нибудь взамен. Но вы отобрали у меня все ценное. – Она указала на свой меч за спиной Азриеля.

– А как насчет этого? – Неста наклонила голову и сунула руку в карман.

Ее мобильник.

Ее телефон. От сотрясения сработал сенсорный датчик. Экран осветился, и на нем появилось лицо Ханта. Его прекрасное, удивительное лицо, полное радости.

Азриель и Неста удивленно смотрели на цифровую фотографию. Потом Неста снова убрала мобильник к себе в карман.

– В чехле лежала картинка, – добавила Неста. – Я так поняла, что это портреты тебя и еще трех женщин.

Снимок, где Брайс была запечатлена вместе с Даникой, Юной и Фьюри. Она и забыла, что перед отправкой на Пангеру сунула фотографию в чехол мобильника. Но сейчас, в кармане Несты, этот снимок, снабженный хитроумными заклинаниями, делавшими его водонепроницаемым, был единственным звеном, которое связывало Брайс с Мидгардом. С теми, кто был ей дорог. И если она навсегда застрянет в этом долбаном мире… фотография станет единственным напоминанием о прежней жизни.

– Ты намеренно выжидала, чтобы помахать этим перед моей физиономией? – спросила Брайс.

Неста пожала плечами:

– Я подумала, что для тебя это представляет какую-то ценность.

– А откуда вы знаете, что я не разыгрываю вас? Делаю вид, будто эта штучка мне важна, чтобы потом совершить переброс в одиночку и оставить вас здесь.

– Что-то ведь заставило тебя вернуться и проверить, живы ли мы.

Верно. Она показала им свою слабую сторону.

– Не будем терять время, – сказала Брайс Азриелю. – Направляй свою магическую силу в звезду.

– Сколько?

Боги, сделав одну глупость, она собиралась сделать другую. Ну не дурацкая ли затея – экспериментировать с чужой магией, природу которой она не знала и не понимала?

– Немного. И постарайся не поджарить меня изнутри.

После ее трюка с червем он наверняка был не прочь это сделать. Но Азриель улыбнулся уголками губ:

– Постараюсь.

Брайс напряглась и глубоко вдохнула.

Азриель ударил раньше, чем она успела выдохнуть. Жесткая, обжигающая сила, столб синего света был направлен прямо в ее звезду. Брайс скрючилась и закашлялась. Она хватала воздух ртом, стараясь освоиться с присутствием незнакомой силы.

– Ты как себя чувствуешь? – спросила Неста, и в ее голосе прозвучало нечто, похожее на заботу.

Было ли это магической силой Азриеля? Или магией здешнего мира? Даже магия Ханта не вызывала таких ощущений. Если сравнивать с выпивкой, в нее сейчас налили чистый, неразбавленный спирт.

Брайс закрыла глаза и, тяжело дыша, сосчитала до десяти. Наполнила чужой магией кровь, кости, руки и ноги, отозвавшиеся звоном. Потом медленно выпрямилась и открыла глаза. Судя по освещенным лицам спутников, ее взгляд стал ослепительно-ярким.

Азриель и Неста напряглись, потянулись к оружию, опасаясь, что она сбежит или атакует их. Но Брайс протянула им руки, ставшие от внутреннего света ярко-белыми.

Неста первой взяла ее руку. Затем вокруг пальцев другой руки обвилась ладонь Азриеля, глубоко испещренная шрамами. Там, где их кожа соприкасалась, истекал свет. Тени Азриеля парили у него над головой, словно любопытные змеи, наблюдая за происходящим.

Брайс представила арку туннеля. Ей очень хотелось туда попасть.

Мгновение – и переброс произошел.

Прыжок через пространство притушил недавний свет. Свечение вокруг тела исчезло, кожа на руках вернулась в прежнее состояние. Вскоре заимствованный свет окончательно померк. Только ее звезда продолжала сиять.

Но теперь Неста и Азриель смотрели на нее по-другому. Напряжение осталось, однако во взглядах появилось и уважение.

– Идемте дальше, – сказал Азриель, отпуская ее руку.

Меч и кинжал не просто тянулись к Брайс. Они пели. Достаточно было слегка протянуть руку…

Но раньше, чем Брайс смогла поддаться искушению, Азриель ушел в темноту.

Даже расстояние в несколько футов не заставило меч и кинжал умолкнуть. Однако Брайс старалась не поддаваться, сознавая, что Неста внимательно следит за ней. Значит, нужно снова играть и делать вид, будто все прекрасно.

Хотя Брайс знала: все отнюдь не прекрасно, а совсем наоборот. Интуиция подсказывала: куда бы ни вывели их туннели, там будет еще хуже.

* * *

– Котел, – сказала Неста после нескольких часов пути, указывая на стенной рельеф.

Там действительно был изображен гигантский котел, стоящий на голой вершине горы. Вверху висели три звезды.

Азриель остановился, наклонил голову, рассматривая рельеф.

– Это Рамиель. – Поймав вопросительный взгляд Брайс, он пояснил: – Священная гора иллирианцев.

– И зачем понадобилось взгромождать какой-то котел на вершину священной горы?

– Это не какой-то котел, а Котел, – поправил ее Азриель. Брайс покачала головой, не поняв смысла. – А разве в вашем мире не сохранилось историй о нем? Фэйцы не принесли с собой эту традицию?

– Нет. – Брайс еще раз оглядела гигантский котел. – У нас есть пять богов и богинь, но никакого Котла. Какое у него… предназначение?

– Оттуда исходит вся жизнь и туда же возвращается, – с заметной почтительностью ответил Азриель. – Матерь поместила его в наш мир, и оттуда произошла вся жизнь.

– Но не думай, будто Котел – это миф. Он вполне реален, – сказала Неста. Брайс слышала, как она сглатывает. – Я стала фэйкой не по своей воле, а когда один враг толкнул меня туда. Это первозданная сила, и в то же время у нее есть… сознание.

– Вроде как у Маски, которую ты надевала?

Азриель плотно сложил крылья. Брайс была для них потенциальным врагом, и говорить с ней о столь могущественном предмете… Однако Неста спросила:

– Ты ощутила, что у Маски есть сознание?

Брайс кивнула:

– Она, конечно, не пыталась со мной говорить и все такое. Но я просто… это почувствовала.

– И как ты это ощущала? – тихо спросила Неста.

– Как смерть. Как воплощение смерти.

Глаза Несты стали серьезными и отрешенными.

– Это и есть предназначение Маски. Надевшему ее она дает власть над самой смертью.

У Брайс похолодела кровь.

– И у вас это… распространенный вид оружия?

– Нет, – ответил Азриель, плечи которого заметно напряглись. – Ни в коем случае.

– Маска – один из трех предметов, имеющих колоссальную силу. Они сотворены самим Котлом и все вместе называются у нас Сокровищницей ужаса, – пояснила Неста.

– А Маска – она… твоя?

– Я тоже Сотворенная Котлом, и это позволяет мне пользоваться ею.

Неста говорила без гордости и хвастовства, лишь с холодной покорностью судьбе и сознанием ответственности.

– Сотворенная, – задумчиво повторила Брайс. – Ты говорила, что моя татуировка тоже Сотворенная.

– Для нас это загадка, – призналась Неста. – Чтобы сделать такую татуировку, чернила должны быть Сотворенными Котлом. То есть из нашего мира.

Рог попал на Мидгард отсюда. Его принесли Тейя и Пелиас. Возможно, и его сотворил Котел.

Эту крупицу знания Брайс записала себе в память, преодолев искушение задать кучу возникших вопросов.

– У нас на Мидгарде нет ничего похожего на Котел. Солас – наш бог солнца. Ктона – его супруга, богиня земли. Его сестра Луна – лунное божество. Огенас – завистливая сестра Ктоны – повелевает морями. А Урда ведет всех. Она ткет судьбу… Думаю, из-за нее я и попала в ваш мир, – добавила Брайс.

– Урда, – повторила Неста. – Фэйцы говорят, что Котел держит наши судьбы. Может, у вас он превратился в Урду.

– Этого я не знаю. Я уже говорила, что на Мидгард переселялись жители разных миров. Меня всегда интересовало: а что сталось с их богами? Боги тоже последовали за переселенцами? В таком случае принесла ли я сюда Урду, Луну или кого-то из наших богов? – Она широким жестом обвела пещеру. – Они здесь или меня выбросило в ваш мир совсем одну и тут нет ни одного бога, которого бы я могла назвать своим?

Они пошли дальше. Вопросы повисли в воздухе, оставшись без ответов.

Увидев Маску в действии, Брайс не могла не задать еще один вопрос:

– Куда уходят ваши души, когда вы умираете?

Но существовало ли здесь понятие о душе? Может, ей следовала начать с этого?

Азриель понял ее вопрос.

– Они возвращаются к Матери, где пребывают в радости внутри ее сердца, пока она подыскивает нам другую цель. Другую жизнь или другой мир. – Он обернулся, мельком взглянул на Брайс и спросил: – А как в вашем мире?

У Брайс свело живот.

– У нас… все не так просто.

Чтобы скрасить монотонность пути, она рассказала про Костяной Квартал и другие места упокоения, про Короля Подземья и ритуал Отплытия. О том, что не все черные лодки достигают берега. Рассказала она и о марках Смерти, позволяющих живым попасть в Костяной Квартал. А в конце поведала спутникам про второсвет – эту мясорубку, выжимающую из душ остатки энергии, чтобы отправить в пищу астериям.

Когда Брайс закончила рассказ, ее спутники молчали, но не потому, что обдумывали услышанное. Их охватил ужас.

– Значит, это ждет и тебя? – наконец спросила Неста. – Превратиться в… пищу?

– Со мной не так, – тихо ответила Брайс. – Я… я вообще не знаю, чем для меня все кончится.

– Почему? – удивился Азриель.

– Помните, я вскользь упоминала подругу, узнавшую правду об астериях? Когда ее не стало, я боялась, что во время Отплытия ее лодка опрокинется и она не достигнет другого берега. В жизни ей и так хватало унижений, и допустить еще одно, последнее, я не могла. Тогда я ничего не знала о второсвете. И я заключила сделку с Королем Подземья, пообещав ему свою душу и уступив подруге свое место в Костяном Квартале.

И вновь ее слова были встречены напряженной, пугающей тишиной.

– Так что, когда я умру, упокоение мне не светит. Даже не знаю, куда я попаду.

– Я думаю, тебе должно быть легче. Ты хотя бы знаешь, что не попадешь в этот ваш Костяной Квартал. Не станешь пищей, – сказала Неста и передернула плечами.

– Да, – согласилась Брайс. – Но что меня ждет взамен?

– Скажи, а душа у тебя осталась?

– Если честно, сама не знаю. Судя по ощущениям, вроде бы осталась. Но что останется жить после моей смерти? – Брайс шумно выдохнула. – И если мне суждено застрять в вашем мире и умереть здесь… что случится с моей душой? Найдет ли она обратный путь на Мидгард или тоже осядет здесь?

Произнесенные вслух, эти слова усилили гнетущую тяжесть.

Рядом мелькнуло что-то яркое – ее мобильник. С экрана улыбалось лицо Ханта.

– Бери, – сказала Неста.

Брайс молча взяла телефон. При виде улыбки Ханта у нее навернулись слезы.

– Ты сдержала слово и перебросила нас. Поэтому отдаю тебе твою штучку.

Брайс знала: воительница сказала не все, о чем подумала, но лишь кивнула в знак благодарности. Она решила пояснить спутникам, кто запечатлен на экране мобильника.

– Это Хант, – хрипло пояснила она. – Моя истинная пара.

– У него есть крылья, – удивился Азриель, присмотревшись к снимку.

Брайс кивнула. Тяжесть в горле становилась невыносимой.

– Он – ангел. Малаким, как у нас это называется.

Этим она и ограничилась. Опасаясь, что дальнейшие разговоры о Ханте заставят ее расплакаться, торопливо убрала мобильник.

Они пошли дальше. Через какое-то время Неста спросила:

– Когда у нас снова будет привал… ты можешь показать, как работает эта штучка?

– Телефон?

Это слово не имело аналогов в их языке и звучало здесь весьма глупо.

Неста кивнула, продолжая смотреть вперед:

– Мы пытались понять, как она устроена, и чуть не свихнулись.

* * *

Тарион подстерег драконессу в ванной комнате. Он стоял практически на одной правой ноге. Левая серьезно пострадала от раны в бедре, нанесенной когтями оборотня-ягуара – его противника в дневном поединке. Сегодня время его выступления сдвинулось. Вечером звездой ямы предстояло стать Итану. Волка ждал поединок для очень узкого круга зрителей.

– Не вздумай убивать Холстрома, – предупредил он Ариадну.

Драконесса запрокинула голову. Ее глаза вспыхнули, встретившись с глазами Тариона.

– Да? А кто сказал, что с ним буду биться я?

Время, остававшееся до поединка, Тарион и остальные потратили преимущественно на споры о том, кого Королева Змей выставит против Итана. До его выхода на бой оставалось меньше часа, а королева до сих пор не выбрала ему противника…

– Кого еще Змеюка бросит против него? Ты – единственная, кто сильнее. Единственная достойная противница.

– Ты мне льстишь.

– Не убивай его, слышишь? – прорычал Тарион.

– А то что? – спросила драконесса, хлопая ресницами.

Тарион стиснул зубы.

– Он – хороший парень. Многие его ценят. Есть за что. Если ты его убьешь, то подыграешь Змеюке. Не затягивай поединок и не наноси ему слишком много ран. Боли ему и так хватает.

Ари рассмеялась. Холодный смех не вязался с огнем, пылающим в ее глазах.

– А ты мне не приказывай.

– Я не приказываю. Просто прошу. Если ты убьешь Итана или покалечишь так, что ему будет не оклематься, ты наживешь себе столько врагов, сколько тебе не снилось. Начиная с Тристана Флинна и кончая мной. Что до Тристана – он только кажется беззаботным идиотом, но вполне способен разорвать тебя голыми руками.

Ариадна фыркнула и попыталась его обойти. Тарион схватил ее за руку. Когти на кончиках пальцев впились в нежную кожу драконессы.

– Я не шучу.

– А как насчет меня? – с усмешкой спросила она.

– Что насчет тебя?

– Ты предупредил Итана Холстрома, чтобы не калечил меня?

– Но ты же драконесса, – удивился Тарион.

Она вновь рассмеялась, так же сухо и невесело.

– У меня есть работа, которую надо делать. Я тоже приносила клятвы.

– Ты всегда заботишься только о себе.

Она попыталась вырвать руку, но Тарион еще глубже вдавил когти.

– Я не принадлежу к вашей маленькой тусовке и не собираюсь принадлежать. Мне ровным счетом нет дела до вас и ваших игр против астериев. Наверняка кончится тем, что вас всех перебьют.

– А чего хочешь ты, Ари? Этой вот жизни?

Ее кожа стала обжигающе горячей. Русалу не оставалось иного, как разжать пальцы. Ариадна пошла к двери. Коридор за дверью вел к непривычно тихой чаше амфитеатра. Как и обещала Королева Змей, это зрелище предназначалось для нее одной.

Ариадна открыла дверь и, обернувшись, бросила Тариону:

– Как тебе подать жареного волчонка: с соусом для барбекю или с подливкой?

* * *

Им встретился еще один поток, позволявший перейти его по камням. Во время переправы Неста спросила:

– Значит, те…ле…фон позволяет делать, как ты их назвала, фотографии? Они останавливают момент во времени, но не тех, кого они запечатляют?

– У телефонов есть особые устройства. Они называются камерами. Камера, она… делает мгновенный цветной рисунок с того, что видит.

Боги, сколько слов и понятий, таких привычных в ее родном языке, ей приходилось объяснять, изворачиваясь в поисках аналогов.

– Рисунок получается невероятно точный и подробный. Дальше спрашивать меня бесполезно. Честное слово, я не могу объяснить, как эта штука работает. Сама не знаю.

Неста усмехнулась, изящно соскочив с камня на берег. Азриель ушел вперед. Звезда Брайс подсвечивала рельефы на стенах вокруг него: снова сцены войны, снова страдания и смерть… только на этот раз в большем масштабе. Пылали целые города, жертвы сражений и атак кричали и корчились от боли. Опустошение и горе, достигшие более зловещего уровня. Сцены безмятежной райской жизни полностью исчезли. Только смерть.

Неста дожидалась Брайс на берегу.

– Ты говорила, что там еще хранится и музыка. У нас есть диковина, способная хранить музыку. – Неста произнесла название и, как могла, объяснила принцип действия. – У тебя так же?

– Я не понимаю, как это удается вашей диковине, но в моем телефоне хранится несколько тысяч музыкальных произведений.

В этот момент Брайс перескочила с последнего камня на берег. Под ее кроссовками зашелестела галька, разлетаясь в разные стороны.

– Тысяч? – удивленно переспросила Неста. – В такой маленькой коробочке? И ты всю эту музыку записывала сама?

– Нет. У нас этим занимаются… цеха ремесленников, которые записывают музыку. Но как это делается, я тоже не знаю.

Брайс пошла вслед за Азриелем – движущейся тенью на фоне неподвижных теней.

Неста догнала ее и пошла рядом.

– И еще ты говорила, что с помощью твоей коробочки можно общаться с другими. А как? Как у нас некоторые общаются через разум?

– Не совсем. Мой телефон соединяется с телефоном кого-то другого, и я слышу не мысли, а живой голос. И это уже не запись. Мы разговариваем, находясь в одном времени.

– А дальше ты скажешь, что не знаешь, как происходит ваш разговор.

Брайс хмыкнула:

– Как ни печально, но я действительно не знаю. Мы привыкли пользоваться разными хитрыми приспособлениями и даже не интересуемся, каким образом они работают. Например, мой телефон может освещать дорогу, но каким образом – хоть убей, не знаю.

Она привела в действие фонарик мобильника. Пещеру залил яркий свет, отчего сцены битв и страданий, запечатленные на стенах, стали еще рельефнее. Азриель встревоженно зашипел и обернулся, вынужденный прикрыть глаза рукой. Брайс поспешила выключить фонарик.

– Удивляюсь, как еще эта коробочка не может готовить тебе еду и менять белье, – усмехнулась Неста.

– Через несколько лет, наверное, сможет.

– Но я так понимаю: все ваши… устройства должны работать на какой-то магии.

– В общем-то, да, – согласилась Брайс. – В моем мире магия и техника перекрывают друг друга. Но тем, у кого нет или мало своей магической силы, техника существенно облегчает жизнь.

Азриель дождался, когда Брайс и Неста подойдут ближе, и задал свой вопрос:

– Ты нам показывала ваше оружие. То, что стреляет огнем. Это тоже магия?

– Нет. Это сплошная техника, и никакой магии. Но кое-кто из ваниров сумел и здесь соединить магию с техникой, отчего оружие стало еще разрушительнее.

Последовала гнетущая пауза.

– А мы пришли, – вдруг сказал Азриель, указывая в темноту.

Это и было причиной его остановки.

Дальнейший путь преграждала металлическая стена высотой не менее тридцати футов и примерно такой же ширины. В середине была изображена огромная восьмиконечная звезда.

Рельефы на стенах продолжались вплоть до этой преграды. Нескончаемые сцены битв и страданий. Две фэйки – по одной на каждой стене – куда-то мчались. Возникало ощущение, что они бегут к металлической стене… И в самом деле, звезду окружало такое же рельефное изображение арки, словно стена с самого начала являлась конечной точкой всех, кто странствовал по туннелям.

– Так ты здесь видела мою звезду? – Брайс обернулась к Несте.

Неста медленно покачала головой, во все глаза глядя на тисненую звезду и окружающее пространство пещеры.

– Я не знаю, что это за место и где оно.

– Есть лишь один способ убедиться, – с напускной самоуверенностью произнесла Брайс и шагнула к стене.

Азриель – этот живой провод под напряжением – шагнул следом. Его рука уже лежала на эфесе Правдорубца.

Самый нижний луч звезды находился прямо перед Брайс. Она положила ладонь на металл и надавила. Ничего не произошло. Стена не поддалась.

Неста тоже подошла и постучала по поверхности. Послышался глухой звук, подхваченный эхом.

– Ты всерьез думала, что она сдвинется?

Брайс поморщилась:

– Стоило попробовать.

Неста открыла рот, приготовившись что-то сказать, – возможно, посмеяться над самоуверенностью Брайс, – но в это время раздался скрежет металла. Неста попятилась. Азриель вскинул руку. На покрытой шрамами ладони вспыхнул свет, заграждая Несту.

Брайс осталась перед стеной одна.

Она при всем желании не могла отойти. Не могла отвести глаза от движущейся стены.

Лучи стали сжиматься и расширяться, словно звезда дышала. Внутри что-то щелкало, как будто там вращались невидимые шестеренки и отпирались замки.

На нижнем луче звезды открылся треугольный дверной проем.

17

За возникшей дверью была лишь темнота: древняя и затхлая. Ни малейшего звука, никаких признаков жизни. Только темнота. Возможно, древнее той, что в туннеле за спиной. Более тяжелой и настороженной.

Казалось, эта темнота была живой. И голодной.

Брайс это не остановило.

– Куда мы попали? – спросила она, сделав шаг в туннель за дверью, потом еще один.

Азриель и Неста последовали за ней.

Тишину прорезал скрежет металла. Брайс стремительно обернулась…

Слишком поздно. Даже Азриель, метнувшийся к двери, не сумел помешать ее закрытию. Проем исчез с глухим стуком. Брайс ногами ощутила его вибрацию. Заклубилась пыль. Их запечатали.

Звезда Брайс ярко вспыхнула… и погасла.

По рукам запульсировал холод. Инстинкт самосохранения требовал бежать отсюда со всех ног… Только куда? И зачем?

На ладони Азриеля вспыхнул другой свет. В этом мире он назывался фэйским. Два светящихся шара поплыли вперед, освещая короткий туннель. Туннель выводил в обширное круглое помещение, пол которого покрывали символы и рисунки, похожие на те, что встречались на стенах туннеля.

– Это и есть место, где я в последний раз видела такую же звезду, как у тебя, – тихим, полным страха голосом сообщила Неста.

Она вынула из ножен Атараксию. Лезвие меча тускло блеснуло в сумраке.

– Мы называем его Тюрьмой.

* * *

Итан твердил себе, что день поединка ничем не отличается от его прежних игровых дней. То же беспокойство в теле, та же предельная сосредоточенность.

Вот только здесь не будет ни судьи, ни правил. И перерыв тоже никто не объявит.

Он стоял на краю пустой ямы для поединков, окруженный друзьями и Сигрид. Спрайты заявили, что не вынесут жестокого зрелища, и остались в гостиной.

Драконесса тоже не появлялась.

Итан не решился узнавать, насколько тяжело переносятся ожоги третьей степени и сможет ли он в таком состоянии отправиться на помощь Аталару и Рунну. И Извергу тоже.

Нужно сосредоточиться. Уцелеть в поединке, победить – и все они немедленно уберутся из этого притона. Он умеет побеждать. Или умел когда-то.

– Она попытается тебя отвлечь, – сказал стоящий рядом Флинн, глядя на пустой ринг. – Не подставляйся под ее пламя, и тогда, думаю, ты ее одолеешь.

– А я думал, ты запал на драконессу, – пробормотал Деклан. – Не сочти за шутку.

– Только не сейчас, когда она собирается поджарить моего друга.

Итан попытался улыбнуться и не смог.

– Тебе будет нелегко справиться с Ари, – наконец заговорил Тарион.

Русал всего час назад вернулся в гостиную, но сразу же ушел к себе и закрыл дверь. Спасибо, что хотя бы спустился поддержать своим присутствием.

– Кетос, что его ждет? – спросил Флинн. – Стоять здесь и превращаться в головешку?

– Могу побиться об заклад, Королева Змей нашла бы это в высшей степени забавным, – угрюмо произнес Деклан.

Вопреки себе Итан все-таки улыбнулся.

Однако лицо Тариона оставалось серьезным.

– Не исключено, что Ари попытается тебя покалечить. И здорово. Но она до жути самоуверенна. Используй эту слабость против нее.

Итан поймал на себе взгляд Сигрид. Русалу он сказал:

– Обещай, что твоя водная магия погасит огонь, и я выберусь в лучшем виде.

Тарион был вовсе не настроен шутить.

– Холстром, я… наговорил разного дерьма о том, что я… – Он покачал головой. – Если ты вытащишь меня отсюда, я это навсегда запомню. Даже если просто попытаешься. Что тебе есть дело до меня.

– Мы – одна стая, – сказал Итан Тариону, Флинну и Деку. – А в стае все помогают друг другу.

Никто из них не возразил. Сердце Итана натянулось как струна.

Глаза Тариона сверкнули от охвативших его чувств.

– Спасибо.

На другой стороне скрипнули и открылись двойные двери. Появилась Королева Змей в комбинезоне золотистого цвета с металлическим отливом и таких же высоких кроссовках.

– Наверное, Ари по ее приказу спрыгнет с балки в шаре из пламени, – предположил Тарион.

Оборотень-кобра с чисто змеиным изяществом неторопливо шла к собравшимся. Итан взглянул вверх, но даже его острое волчье зрение никого не разглядело в сумраке потолочных балок.

Королева Змей остановилась в нескольких футах от Итана и хмуро посмотрела на волка:

– Ты будешь биться вот в этом?

Итан оглядел свою футболку и джинсы. В таком виде он появился на Мясном Рынке. Другой одежды у него не было.

– Тебе стоило бы его принарядить, – бросила Тариону королева.

Тарион промолчал. Его лицо стало каменным.

Королева Змей повернулась. Комбинезон сверкнул, как струя расплавленного золота. Она пошла к ближайшему ярусу, уселась и элегантно махнула Итану:

– Начинай.

Итан взглянул на пустой ринг:

– А где драконесса?

Королева Змей достала мобильник и что-то выстучала на нем. Отсвет экрана делал ее и без того бледное лицо мертвенно-бледным.

– Ты про Ариадну? Так она у меня больше не работает.

– Что-о? – хором выпалили Тарион и Флинн.

Королева Змей не поднимала глаз от экрана. Оба больших ее пальца летали над клавишами. Свет переливался на ее длинных ногтях, покрытых золотистым лаком с таким же металлическим отливом.

– Час назад ей поступило очень выгодное предложение, и отказываться от него было просто грех.

– Она не твоя рабыня, – прорычал Тарион. Итан впервые видел русала таким взбешенным. – И не твоя собственность.

– Конечно нет, – ответила Королева Змей, отрываясь от клавиатуры. – Но предложение оказалось… выгодным для нас обеих. И она согласилась.

Королева наконец-то подняла голову и взглянула на Тариона. В зеленых глазах не было ни капли доброты.

– Если хочешь знать мое мнение, я думаю, она сказала «да», чтобы не поджаривать Холстрома до состояния головешки. Интересно, кто мог ее надоумить?

Все повернулись к русалу. Тот безотрывно смотрел на Королеву Змей.

– Разумеется, – Змеюка вернулась к набору, – я не сообщила ее новому работодателю, что драконесса до противного мягкосердечна. Но, учитывая ее новое окружение, думаю, она быстро обретет необходимую жесткость.

Послышалось шипение – сигнал отправляемого сообщения.

Казалось, Тариона вот-вот вытошнит. Итан его не упрекал.

Но себе Итан приказал сосредоточиться и успокоил дыхание. Королева намеренно хотела выбить его из равновесия и разозлить.

– Так с кем я буду биться? – расправив плечи, спросил он.

Королева Змей убрала мобильник в карман и улыбнулась, обнажив слишком белые зубы:

– С наследницей династии Фендир, с кем же еще.

* * *

– Надо позвать сюда Риза.

– Тогда придется вылезать на поверхность горы, преодолевать заклинания и надеяться, что мы не слишком далеко и сможем связаться с ним через разум.

Брайс прислушивалась к тихому спору Азриеля и Несты, довольная тем, что они не мешают ей осматривать помещение.

– Это место смертельно опасно, – упрямо стоял на своем Азриель. – Здешние заклинания липкие, как смола.

– Да, – согласилась Неста. – Но мы столько шли сюда. Надо понять, зачем нас затащило в это место.

– Точнее, почему ее звезда затащила нас сюда.

Оба наконец повернулись к Брайс. Лица у них были напряженными.

Брайс изобразила на лице очаровательную наивность и спросила:

– А что такое Тюрьма?

Неста поджала губы, но потом все-таки ответила:

– Туманный остров на некотором расстоянии от наших земель. – Она взглянула на Азриеля и задумчиво спросила: – Неужели мы прошли под морским дном?

Азриель покачал головой. Шарики фэйского света покачивались у него над головой, бросая отблески на его темные волосы.

– Мы никак не могли уйти так далеко. Должно быть, дверь в металлической стене оказалась порталом, и нас с материка вытолкнуло сюда.

– Как такое возможно? – удивилась Неста.

– Под нашими землями есть пещеры и двери, которые открываются в очень далекие места. Может, мы прошли через одну из таких дверей.

Азриель взглянул на Брайс, заметил, что она внимательно слушает их разговор, и предложил:

– Идем внутрь.

Взяв руку Брайс в широкую мозолистую ладонь, он повел ее в круглое помещение. Золотистые шарики двинулись следом. Его лицо превратилось в маску холодной решимости, светло-карие глаза внимательно всматривались в сумрак.

Оказавшись рядом с Азриелем, Брайс вновь почувствовала зов меча и кинжала. Он звенел у нее в ушах, пульсировал по телу.

Эфес Звездного меча сдвинулся в ее сторону. Она могла бы протянуть руку и взять меч. Одно движение – и он окажется у нее.

Азриель бросил на нее предостерегающий взгляд.

Теперь Брайс изобразила на лице равнодушие и скуку. Интересно, какую цель преследовал взгляд Азриеля: призывал быть осторожной или удерживал от неверного шага?

Вероятно, то и другое.

Этот туннель был совсем коротким, и они слишком быстро достигли входа в круглое помещение. Фэйский свет покачивался над каменным полом, покрытым резьбой. Изображения здесь были столь же искусными, как и рельефы в туннелях. Та же манера, то же обилие мелких деталей. Весь пол этого круглого зала был покрыт ими.

Но между Брайс и залом появилась другая стена: незримая, тяжелая, предвещавшая беду. «Не вздумай сюда заходить», – предостерегала эта стена.

Даже меч и кинжал притихли. Ее звезда не загоралась. Как будто меч с кинжалом и звезда выполнили свое задание – достигли места, куда должны были привести Брайс.

Брайс шумно втянула воздух.

– Я пойду в зал, – предупредила она Азриеля. – Не входи вместе со мной.

– И пропустить развлечение? – пробормотал Азриель.

За спиной послышался смешок Несты.

– Я серьезно, – сказала Брайс, пытаясь выдернуть руку из его ладони. – Оставайся здесь.

В ответ Азриель еще крепче сжал пальцы.

– Что ты ощущаешь?

– Охранительные заклинания, – ответила Брайс, продолжая осматривать пространство громадного зала.

Там, в самом центре, была… еще одна восьмилучевая звезда.

Должно быть, та самая, которую видела Неста, когда приходила сюда. И, словно в подтверждение догадки, звезда на груди Брайс ярко вспыхнула и потускнела.

К ним подошла Неста.

– На вершине этой звезды стояла Арфа, – сказала она.

– Арфа? – переспросила Брайс, перехватив недовольный взгляд Азриеля, который крылатый воин бросил на Несту.

Однако Неста смотрела только на звезду.

– Заклинания удерживали Арфу, – проговорила она больше для себя, чем для спутников.

Азриель по-прежнему не выпускал руку Брайс, водя глазами по пространству зала.

– Мы не знаем, что еще удерживается там заклинаниями и готово при случае напасть.

– В прошлый раз я не почуяла ничего, кроме Арфы, – сказала Неста, но и она цепким взглядом воина осматривала зал.

– В прошлый раз мы не почуяли и второго входа сюда, – возразил ей Азриель. – Нельзя доверять своим предположениям.

Другой рукой Брайс теребила архезианский амулет у себя на шее. Он надежно защищал ее в галерее… позволял пройти через хитроумнейшие заклинания, наложенные Джезибой…

Где-то в этом зале есть ответ. Сведения о чем-то или о ком-то.

Пальцы Брайс сжали амулет. Она посмотрела через плечо Азриеля, ее глаза округлились, и она крикнула:

– Берегись!

Азриель тут же отпустил ее руку, повернувшись к невидимому противнику, которого не учуял.

Потому и не учуял, что никакого противника не было.

Брайс с фэйским проворством рванулась вперед, а когда Азриель понял, что за спиной никого нет, она уже пересекла границу заклинаний.

На напрягшемся лице Азриеля отразилась холодная ярость, но Неста усмехалась и, кажется, одобряла маневр Брайс.

– Теперь пеняй на себя, – процедил Азриель, и синие камни на рукавах его доспехов вспыхнули такой же холодной яростью.

– Ты действительно не можешь войти? – удивленно спросила Брайс, сделав несколько шагов назад.

Азриель присел на корточки и стал водить рукой по каменному полу. Гнев на его лице тускнел, сменяясь любопытством.

– Нет, – признался он и, кривя губы, посмотрел на Брайс. – Не знаю, восхищаться ли мне твоим трюком или тревожиться.

Он встал и спросил у Несты:

– А ты войдешь?

Неста рядом с ним не трогалась с места.

– Давай сначала посмотрим, что будет дальше.

– Благодарю, – хмуро бросила им Брайс.

Неста не улыбнулась.

– Настоятельно советую поторопиться, – сказала ей Брайс. – Оглянись по сторонам, но не задерживайся. С моим мечом мне было бы легче, – добавила она, запустив пробный шар.

Азриель молчал. Лицо его вновь сделалось бесстрастным. Ладно. Вздохнув, Брайс стала рассматривать рисунки на полу. Вихри, лица и…

Волосы у нее на затылке поднялись дыбом.

– Так это же созвездия, видимые в небе Мидгарда! – Она указала на изображения. – Это Большой Ковш. А это… это Орион. Охотник.

Хант. Ее Хант.

Неста с Азриелем, туннели и весь окружающий мир померкли и отодвинулись. Она смотрела на знакомые очертания созвездий. Архезианский амулет нагрелся, словно оттого, что убирал заклинания.

– Стрелец, – шептала она. – Скорпион и Рыбы… Это же карта моего космоса. – Носок ее кроссовки уперся в выступающую полусферу, на которой было изображено кричащее мужское лицо. – А это Сиф.

Самая дальняя из планет ее солнечной системы. Брайс подошла к следующей планете, представленной такой же полусферой. И там тоже было вырезано мужское лицо, но не кричащее, а предельно серьезное.

– Орест.

– Орест? – резким тоном переспросил Азриель, вновь заставив Брайс вспомнить о нем и Несте. Оба по-прежнему стояли у входа в зал. – Воин?

– Да, – удивленно ответила Брайс.

– Интересно, – пробормотала Неста, по привычке склонив голову набок. – Наверное, это имя пришло к вам из того же источника.

Брайс указала на следующую полусферу с лицом бородатого старика:

– Оден.

На полусфере, что находилась ближе к центру зала, был запечатлен улыбающийся юноша.

– Лакос.

По другую сторону звезды тоже были полусферы.

– Турр. – Брайс махнула в сторону массивной мужской головы в шлеме.

Рядом с ним находилась полусфера с женской головой.

– Фария.

И наконец, последняя полусфера. Эта была выше и крупнее остальных. Вместо лица – изображение солнечного диска со змеящимися лучами.

– Сол, – прошептала Брайс.

Она внимательно оглядела зал и вновь повернулась к восьмиконечной звезде между Лакосом и Турром.

– Мидгард, – произнесла Брайс. Ей показалось, что название родной планеты эхом отразилось от стен зала. – Кто-то потратил немыслимые усилия, чтобы создать этот пол. Кто-то, побывавший в моем мире и вернувшийся сюда.

Брайс, оглянувшись, посмотрела на Несту. Лицо воительницы было непроницаемым.

– Ты говорила, что на восьмиконечной звезде стояла Арфа?

Неста слегка кивнула.

– Что за Арфа? Что было в ней особенного?

– Дотрагивающийся до ее струн может перемещаться в пространстве, – с излишней поспешностью ответила Неста.

– А что еще? – спросила Брайс, и звезда на ее груди снова засветилась.

Азриель поднял руку с явным намерением заткнуть Несте рот, но она все же ответила:

– Арфа – из числа Сотворенных. Она способна останавливать время.

– Она останавливает время?

У Брайс подогнулись колени.

В ее мире было лишь несколько существ, умевших создавать подобные вещи. И если Арфа, Маска и прочие артефакты сделаны этими существами, тогда вполне понятно, почему они так стремились вернуться в мир Несты. Здесь осталось их «имущество».

Брайс пронзила догадка, которую она рискнула высказать:

– А был ли в числе Сотворенных предмет, называемый Рогом?

– Не знаю, – ответила Неста. – Почему ты спрашиваешь?

Брайс смотрела на восьмиконечную звезду в самом сердце зала, на эту карту космоса.

– Кто-то не просто так поместил вашу Арфу именно сюда.

– Конечно, – сказал Азриель. – Ее понадобилось спрятать.

– Нет, – тихо возразила Брайс.

Глядя только на звезду, она другой рукой коснулась звезды у себя на груди.

Звезда вела ее по туннелям сюда. К месту, где находилась Арфа.

– Арфу оставили для кого-то вроде меня.

– Как понимать твои слова? – насторожилась Неста.

Но Брайс продолжала. Слова лились из нее сами собой, и разум не поспевал за ними.

– Я думаю… я думаю, все эти рисунки на стенах туннеля могли быть оставлены нам как рассказ о случившемся. – Она махнула рукой туда, где стояли Неста и Азриель. – Рисунки рассказывают длинную историю. И одновременно приглашают добраться сюда.

– Зачем? – спросил Азриель.

Она уже слышала у него этот тон, где за непривычной мягкостью таилась смертельная опасность.

– Чтобы узнать правду, – взглянув на восьмиконечную звезду, ответила Брайс.

– Брайс, – предостерегла ее Неста, словно подсмотрев ее мысли.

Даже не обернувшись, Брайс шагнула и встала на звезду.

18

Хант кашлял кровью, и от каждого спазма перед глазами мелькали звезды.

– Раскашлялся, Аталар, – проворчал Баксиан, который висел по другую сторону от Данаана и сам находился не в лучшем состоянии.

Все трое провалялись на полу несколько часов, а потом вернулся Поллукс и вновь подвесил их к потолку. Ханту это стоило вывихнутых плеч. Боль была настолько сильной, что он не смог сдержать крик.

Но Поллукса куда-то вызвали. Другого палача, готового продолжить истязания, во дворце не нашлось, и узников оставили болтаться на цепях.

Брайс. Ее имя сопровождало каждый хриплый вдох и выдох Ханта. Было столько всего, что он хотел сделать вместе с ней. Он хотел нормальной, счастливой жизни. Детей.

Боги, сколько раз он представлял, как будет выглядеть ее прекрасное лицо, когда она возьмет на руки их маленьких крылатых детишек! От матери они унаследуют цвет волос и характер, а от него – серые крылья. Он видел их ангельские личики и в детских улыбках иногда ловил отблеск улыбки своей матери.

Когда он в прошлый раз томился здесь, у него не было видений будущего, позволявших цепляться за жизнь. Шахара погибла, и большинство Падших – тоже, а с ними погибли и все его мечты. Сейчас ему было тяжелее. Подойти так близко к осуществлению своих мечтаний, видеть их живо и ярко, и вот… Брайс сейчас неведомо где… а он здесь.

Хант прогнал тягостные мысли, боль от которых превосходила боль в вывихнутых плечах и во всем истерзанном теле, и пробурчал:

– Данаан, пора.

Сегодняшний ранний уход Молота давал им возможность. Остальное, включая все предположения Аполлиона и Аидаса, весь их бред насчет его отца и черной короны на нем (если эту татуировку считать короной), – все стало второстепенным.

Все его промахи на горе Хермон, гибель Падших, потеря Шахары, порабощение… тоже стало второстепенным.

Все неудачи последних месяцев, приведших их к беде, в застенки астериев – и это отошло на второй план.

Если им выпадал единственный шанс, он забудет обо всем и воспользуется этим шансом. В прошлый раз он был один. Семь лет провел здесь один. Только крики Падших, которых пытали в соседних камерах, постоянно напоминали ему о собственном поражении. Потом еще два года в застенках Рамуэля. Итого девять лет истязаний, проведенных в одиночестве.

Он не допустит, чтобы та же участь постигла двух ее друзей.

– Данаан, это надо делать сейчас, – подгонял он Рунна.

– Дай мне… немного времени, – выдохнул Рунн.

Должно быть, фэйскому принцу совсем паршиво, если попросил о передышке. Гордый придурок.

– Даю, – тихо, но твердо ответил Хант, чувствуя, как от сознания вины ему сводит живот.

Надо отдать Рунну должное: ему понадобилась всего минута, после чего он вновь стал раскачиваться под скрип цепей.

– Не скрипи так громко, – предостерег его Баксиан.

Рунн раскачивался взад-вперед, намереваясь ногами дотянуться до стойки с пыточными орудиями.

– Слишком… далеко, – сказал Рунн, вытянув ноги во всю длину.

План был такой: он выхватывает из стойки кочергу, а дальше, если выдержат брюшные мышцы, приподнимается, пропихивает кочергу в звенья своей цепи и гнет до тех пор, пока звенья не треснут.

Затея рискованная, но в их положении нужно пробовать все.

– Начинай, – сказал Хант.

Он приподнялся на саднящих плечах и вытянул ноги. Превозмогая боль, вдохнул поглубже и, когда Рунн поравнялся с ним, что есть силы толкнул фэйского принца. Тот сдавленно застонал, тоже от боли, но сумел в этот раз оказаться еще ближе к стойке.

– У тебя получается, – похвалил его Баксиан.

Рунн качнулся обратно, и Хант снова его толкнул, а у самого от боли, пронзившей все тело, выступили слезы.

Досягаемость стойки была обманчивой. Казалось, еще несколько дюймов – и ноги Рунна ухватят ручку кочерги, но эти дюймы оставались непреодолимыми.

– Хватит, – тяжело дыша, приказал Рунну Хант. – Нам нужен другой план.

– Я могу дотянуться, – прорычал Рунн.

– Не можешь. Сам убедился.

Через какое-то время Рунн перестал раскачиваться и замер. Лязгание цепей прекратилось. В камере стало тихо. Потом Рунн вдруг спросил:

– Аталар, ты хорошо умеешь кусаться?

– Что ты еще придумал? – насторожился Хант.

– Если я… качнусь на тебя… ты сумеешь откусить мне руку? – спросил Рунн, судорожно глотая ртом воздух.

Потрясение, словно пуля, пробило Ханта насквозь.

– Зачем? – спросил Баксиан.

– Я смогу качнуться подальше, – с неестественным спокойствием ответил Рунн.

– Не стану я откусывать твою гребаную руку, – заявил Хант.

– Только так я сумею дотянуться до кочерги. А рука потом отрастет.

– Это безумие, – сказал Баксиан.

Рунн кивнул Ханту:

– Стань Умброй Мортисом. Он без сантиментов и колебаться не станет. Крутой воин.

– Крутой воин, но не членовредитель.

– Бывают случаи, когда членовредительство оправданно, – заявил Рунн, пристально глядя на Ханта.

Лицо фэйского принца было сосредоточенным и полным решимости. Ни тени сомнения, ни следа страха.

Скорее всего, Поллукс не вернется до утра. Их замысел может удаться.

А чувство вины, давившее на Ханта, на его искромсанную душу… В конечном итоге, какая разница? Одной тяжестью на сердце станет больше. Это самое малое, что он мог предложить друзьям после всего, что сделал. После того, как повел их на явную погибель.

Хант поднял голову.

– Аталар, – окликнул его Баксиан. – Аталар!

Хант перевел глаза на Изверга, ожидая увидеть в них презрение и отвращение. Но увидел лишь такую же сосредоточенность, как у Рунна.

– Это сделаю я.

Хант покачал головой. Правда, если Рунн дотянется до Баксиана, у того может получиться.

– Я это сделаю, – твердил Баксиан. – У меня зубы острее.

Вранье. Может, в зверином обличье зубы у него и острее, но…

– Мне плевать, кто из вас это сделает, – рявкнул Рунн. – Сделайте, пока я не передумал.

Хант еще раз внимательно посмотрел на Баксиана. На лице – спокойствие и печаль.

– Дай мне взвалить эту ношу на себя, – тихо сказал Баксиан. – Ты возьмешь следующую.

В крепости Сандриелы Изверг многие годы был врагом Ханта. Куда делся прежний Баксиан? Существовал ли он вообще или все время прятался за маской? Но почему вообще Баксиан согласился служить у Сандриелы?

Вряд ли это сейчас важно. Хант кивнул Баксиану – жест принятия и благодарности.

– Ты был достойной парой для Даники, – сказал Хант.

В глазах Баксиана забурлила любовь вперемешку с душевной болью. Возможно, слова Ханта разбередили рану, сомнение, которое долго не давало ему покоя.

Ханту сдавило сердце. Он знал это чувство.

Но Баксиан дернул подбородком в сторону Рунна и выдержал взгляд фэйского принца с непоколебимой решимостью, которой отличался, будучи триарием Сандриелы.

Таким был этот ангел, с которым Хант однажды схлестнулся насмерть. Их столкновение имело катастрофические результаты, включая змеящийся шрам на шее Баксиана – «подарок» от молнии Ханта.

– Подготовься, – тихо сказал Рунну Баксиан. – Тебе нельзя кричать.

* * *

Наступившие месячные давали Лидии возможность хотя бы ненадолго уединиться, чтобы тщательно обдумать свой план и поволноваться насчет того, сработает ли он. Она мерила шагами комнату и мысленно спорила с собой – тем ли доверилась.

Доверие было для нее понятием незнакомым – даже до того, как она стала агентом Ясный День. Отец никогда не воспитывал в ней подобное качество. А если учесть, что мать отдала ее этому чудовищу в трехлетнем возрасте… Доверия в ее мире не существовало.

Однако сейчас ей не оставалось иного, как довериться тем, на кого рассчитывала.

Лидия едва успела сменить прокладку и вымыть руки, когда в ванной появился Поллукс.

– А у меня хорошие новости, – объявил он и ослепительно улыбнулся.

У него появилась прежняя легкость в движениях, какой не было с момента исчезновения Куинлан.

Лидия прислонилась к двери ванной.

– И какие же? – спросила она, глядя не на него, а рассматривая свою безупречно сидящую форму.

– Удивлен, что ты не слышала об этом от Ригелуса, – сказал Поллукс, снимая забрызганную кровью рубашку.

Это была кровь Рунна, запах которой заполонил всю комнату. Кровь Рунна…

Поигрывая мускулами под золотистой кожей, Поллукс отправился в душ – смывать с себя чужую кровь. Не сосчитать, сколько крови было им смыто под горячими струями. Он пустил воду. Лидия ловила его возбужденные пульсации.

– Ригелусу и остальным удалось восстановить Гарпию.

* * *

Брайс стояла на вершине восьмиконечной звезды. Поначалу ничего не происходило.

– Ну и… – успела произнести Неста.

Из звезды на полу вырвался свет. Такой же свет вырвался из звезды на груди Брайс. Оба потока слились. Возникла голограмма. Появилось изображение молодой фэйки из высшего сословия. Казалось, она намеревалась обратиться к собравшимся.

Брайс узнала это сердцевидное лицо. Эти длинные волосы.

– Силена, – прошептала Брайс.

– С того рисунка? – спросила Неста.

Брайс взглянула на нее. Воительница прошла через ограждающие заклинания, словно тех не существовало. Азриель не пытался ее остановить. Сам он по-прежнему стоял у входа.

– В начале туннелей, – сказала Неста. – Там было изображение молодой женщины… Ты перевела надпись, где говорилось, что ее зовут Силена.

– Да, это та же женщина, что на рисунке, – кивнула Брайс. – Но кто она?

– Она очень похожа на сестру Ризанда, – тихо, с оттенком печали ответил Азриель.

Неста посмотрела на него с любопытством и сочувствием. Брайс хотела расспросить поподробнее, но женщина на голограмме заговорила:

– Моя история начинается задолго до моего рождения. – Голос женщины был тяжелым, усталым и грустным. – То время я знаю лишь по рассказам матери и воспоминаниям отца. – Она коснулась лба между бровями. – Они показывали мне, общаясь со мной непосредственно, через разум. И теперь я покажу вам.

– Осторожно! – предостерег Азриель, но было слишком поздно.

Лицо Силены померкло. Место, где она стояла, заволокло туманом. Он светился, бросая свет на потрясенное лицо Несты, которая остановилась возле Брайс. Брайс мельком взглянула на нее.

– При малейших признаках опасности убегаем, – прошептала воительница.

Брайс кивнула. Она была того же мнения. Голос Силены зазвучал снова – теперь сквозь туман. Едва услышав первые слова рассказа, она напрочь позабыла про бегство.

– Мы были рабами дагланов. Пять тысяч лет наш народ – высшее фэйское сословие – подчинялся им. Дагланы были жестокими, могущественными и очень смышлеными. Любая попытка мятежа подавлялась раньше, чем удавалось собрать силы для выступления. Целыми поколениями мои предки предпринимали все новые попытки. Ни одна не увенчалась успехом.

Наконец туман рассеялся.

Под серым небом тянулось поле, усеянное телами. Такое же, как на стенном рельефе за многие мили отсюда. Те же распятия, чудовища, истерзанные жертвы.

– Дагланы управляли фэйцами. А мы, в свою очередь, управляли людьми и землями, которые дагланы отдали под наше управление. Однако это была иллюзия власти. Мы знали, кто наши настоящие хозяева. Нас заставляли раз в год отдавать десятину. Отдавать дагланам крупицы нашей силы, чтобы взращивать их силу и уменьшать свою.

У Брайс перехватило дыхание, когда она увидела фэйку на коленях перед троном. Подняв руки, она протягивала сверкающую крупицу – семечко света. Крупицу тут же подхватили тонкие, изящные пальцы. Она сверкала, освещая бледную кожу.

Рука, взявшая свет, поднялась. Брайс замерла. Воспоминание изменило ракурс, показав ту, что протягивала руку: черноволосую, белокожую астерийку.

Ошибки быть не могло: те же холодные глаза, принадлежащие иному миру. Золотистые одежды, на голове – корона из звезд. Рука крепко сжала крупицу силы, и алые губы изогнулись в холодной улыбке.

Через мгновение крупица исчезла, поглощенная телом астерийки.

– Проходили тысячелетия, и дагланы становились все более самонадеянными, уверенными в своем бесконечном владычестве над нашим миром. Эта уверенность, превратившаяся в самоуверенность, притупила их видение. Они не замечали врагов, собиравшихся у них за спиной. А сила собиралась очень серьезная, какой не было прежде.

У Брайс перехватило дыхание. Неста рядом замерла, превратившись в статую. Сцена изменилась, показав золотоволосую фэйку, стоявшую за астерийским троном. Ее голова была высоко поднята, лицо по холодности не уступало лицу хозяйки.

– Целый век моя мать служила этому чудовищу, будучи рабыней ее капризов и прихотей.

Силена умолкла, но Брайс и так знала, кто эта фэйка. Знала, чья правда вела ее сюда сквозь звезды, чтобы наконец открыться.

Тейи.

19

Поллукс шагнул под обжигающие струи душа. А Лидию от его слов прошиб озноб.

– Что значит «удалось восстановить Гарпию»?

– Они решили сделать ее чем-то вроде своей управляемой зверюшки, – ответил сквозь шум воды Молот. Вода стекала у него по голове, прибивая золотистые волосы. – Мне об этом сообщил Ригелус. Затея выглядит привлекательной.

– В чем именно ее привлекательность? – спросила Лидия, мысленно приказывая сердцу биться в привычном ритме.

– В том, что Гарпию удастся пробудить. Но для этого Ригелусу нужно кое-что еще.

Поллукс открыл дверь душевой кабины и протянул руку, зовя Лидию к себе. В большей степени приказ, нежели приглашение.

Лидия одеревеневшими пальцами начала расстегивать форму.

– А как же месячные? – спросила она, заставляя голос, насколько возможно, звучать игриво.

– Вода смоет всю кровь, – отрезал Поллукс.

Ей был ненавистен его взгляд, следящий за тем, как она раздевается. Войдя в кабину, она поморщилась от нестерпимо горячей воды. Поллукс притянул ее к себе, и Лидия ощутила, как в ее тело упирается отвердевший член.

– Когда Гарпия вернется к жизни? – спросила Лидия, снова морщась от прикосновения Поллукса к шее, от этого «страстного покусывания».

Если Гарпия воскреснет и расскажет о том, что видела и кто на самом деле ее убил…

Все планы Лидии, какими бы тщательно продуманными они ни были, пойдут прахом.

Рука Поллукса скользнула к ее ягодицам, обхватила одну и сжала. Он прикусил Лидии мочку уха, совершенно не догадываясь об ужасе, охватившем ее.

– Скоро, – сказал он, приникая к ее мокрой щеке. Он снова сжал ей ягодицу, на этот раз сильнее. – Еще пара дней – и Гарпия вернется к нам.

* * *

Объявление, сделанное Королевой Змей, произвело такой же эффект, как если бы в яме для поединков взорвалась серная ракета.

Тарион вертел головой, глядя на Итана, Сигрид и Змеюку. Наследница династии Фендир приклеилась взглядом к хозяйке притона. Лицо ее было бледным от потрясения.

– Что ты мне недавно сказала? – лениво спросила ее Королева Змей. – Что я ничем не лучше Астронома? – Она махнула рукой в сторону ринга, сверкнув золотистым лаком ногтей. – Я даю тебе шанс освободиться. Он тебе такого никогда не предлагал.

– Я не буду биться с Сигрид, – прорычал Итан.

– Тогда ты и твои друзья останетесь здесь. – Королева Змей заложила руки за голову. – И спасение других ваших друзей, попавших в беду, пойдет прахом.

Эта сука знала все.

– Позволь мне биться с Холстромом, – вызвался Тарион.

– Нет, – ядовито-елейным тоном ответила Королева Змей. – Холстром выйдет на ринг только с этой девицей, иначе сделка отменяется.

– Гребаная ты… – взвился Флинн.

– Я согласна, – сказала Сигрид, сжав кулаки.

Все повернулись к ней. У Итана перекосило лицо, превратившееся в маску боли.

Тарион увидел эту боль и пожалел, что родился на свет. Это ведь его идиотские поступки и решения привели их сюда. Его провалы.

– Хорошо, – сказала Королева Змей.

В ответ на ее змеиную улыбку волчица оскалила зубы.

– Этот день может оказаться твоим последним на Мидгарде. Пожалуй, тебе стоило бы приодеться ради такого случая.

* * *

Брайс смотрела на суровое, безупречно красивое лицо женщины. Пожалуй, по красоте и жесткости та вполне могла бы соперничать с Лидией. Тейя.

Дальнейшие слова Силены подтвердили сходство древней фэйской королевы и Лани:

– Но Тейя – моя мать – использовала время своего служения у дагланов, чтобы узнать как можно больше об их орудиях завоевания. Мы втайне называли их Сокровищницей ужаса. Туда входили Маска, Арфа, Корона и Рог.

Краешком глаза Брайс заметила, как последнее слово заставило Несту взглянуть на нее.

Рог был родствен Маске и упомянутой Нестой Арфе. Он происходил из этого мира и, что еще хуже, был частью губительного арсенала астериев.

А Тейя…

В памяти Брайс мелькнуло изображение, увиденное в туннеле: королева в маске и с короной на голове. На том рисунке она держала в руках еще два орудия: рог и арфу.

– Дагланы, – продолжала Силена, – всегда соперничали в борьбе за власть над Сокровищницей ужаса, однако пользовались ею очень редко. Это и обусловило их дальнейшее поражение.

Так вот в чем дело! Вот почему ее забросило в этот мир! Узнать о Сокровищнице ужаса и о том, как применить древние орудия для уничтожения астериев! Но сейчас Брайс могла лишь смотреть, как руки Тейи снимали эти предметы с черных пьедесталов. Древняя королева извлекала их из хранилищ в недрах горы. Система пещер и подземных туннелей позволяла быстро перемещаться в нужные места.

Пещеры вроде здешних. Древние свободно перемещались по туннелям, за считаные часы покрывая громадные расстояния. А то и мгновенно.

На голограмме появился падающий снег. Теперь Тейя стояла на вершине горы. У нее за спиной высился черный монолит.

– Рамиель, – от входа в зал послышался шепот Азриеля.

Тейя обнимала обаятельного широкоплечего мужчину, а вокруг них кружились снежные вихри.

– Это Фионн, мой отец. Родители годами скрывали свою любовь. Они знали: если об этом станет известно дагланам, тем доставит злорадное удовольствие их разлучить. Но они встречались тайком и готовили восстание против дагланов.

– Фионн… был твоим предком, – с явным благоговением пробормотал Азриель.

Неста отвернулась от голограммы и хмуро посмотрела на Азриеля:

– Мог бы и подойти к нам.

К Азриелю прямой линией протянулось серебристое пламя. Он не отпрянул, а лишь плотно сложил крылья, когда с пола стали подниматься клубы дыма.

Путь сквозь заклинания. Они шипели от пламени Несты, словно пытались заградить проделанную ею дорожку, но ее сила не подпускала их.

Кивнув Несте, Азриель двинулся по узенькой дорожке между языками серебристого пламени, но на его красивом лице не появилось ни тени страха. Только когда Азриель оказался рядом с Нестой, заклинания торопливо заняли прежнее место, словно волна, хлынувшая на берег.

– Кто он? – тихо спросила Брайс, указав на золотоволосого фэйца с голограммы.

В истории Мидгарда не было ни одного упоминания о Фионне. Даже легенды не сохранили его имени.

– Первый и единственный верховный король здешних земель, – так же тихо ответил Азриель.

Прежде чем Брайс успела подумать об услышанном, Силена продолжила:

– Родители сознавали, что им необходимо завладеть самым могущественным оружием из имевшегося в арсенале дагланов.

Брайс напряглась. Должно быть, это и дало им необходимое преимущество.

Снега вокруг Рамиеля расступились, обнажив массивную железную чашу у основания монолита. Даже на древней «видеозаписи» ощущалось его тяжелое, зловещее присутствие.

– Котел, – с нескрываемым ужасом произнесла Неста.

«Едва ли полезное оружие», – подумала Брайс и внутренне напряглась.

Силена продолжала:

– Котел принадлежал нашему миру, был нашим наследием. Но, появившись здесь, дагланы захватили его и с помощью своей магии извратили его свойства. Он перестал служить целям созидания, превратившись в орудие разрушения. И ужасы, порождаемые им… мои родители тоже обратили себе на пользу.

Новый фрагмент воспоминаний. Теперь Фионн доставал из Котла длинный меч, с которого капала вода. Черное лезвие меча поглощало весь падающий на него свет. У Брайс задрожали колени.

Звездный меч.

Возле Котла стояли еще две фигуры, густо покрытые снегом. Брайс не успела к ним присмотреться. Повествование Силены продолжалось:

– Они сражались с дагланами и победили. Мои родители уничтожили дагланов их же оружием. Но отец с матерью не позаботились о том, чтобы узнать другие секреты дагланов, – они слишком устали и испытывали сильное желание оставить прошлое позади.

– Подождите! – воскликнула Брайс. – Как они применяли оружие дагланов?

Неста и Азриель настороженно посмотрели на нее.

– Как? Это же самое важное. И что за другие секреты?

Но Силена продолжала говорить, повествуя о древней истории:

– Мой отец стал верховным королем, а мать – верховной королевой. Но остров, на котором вы сейчас стоите, это место… мать объявила своим. Тот самый остров, где когда-то она была рабыней и служанкой, стал ее владением, ее святилищем. Дагланка, которая правила им, выбрала остров из-за его естественных оборонительных свойств. Туманы заслоняли его от взоров других. Мать последовала примеру своей бывшей хозяйки. Но было еще нечто, о чем она мне часто говорила: повелевать этим островом могут только она и ее наследники.

– Неужто Тюрьма когда-то была королевским владением? – спросила у Азриеля Неста.

Азриель не ответил, а Брайс это не волновало. Силена обошла молчанием то, каким образом Тейя и Фионн применяли Котел и Сокровищницу ужаса против астериев. Только общие фразы. А ей нужны конкретные знания. Не за общими же фразами она перлась сюда из другого мира!

Меж тем воспоминания Силены продолжались:

– Не стало дагланов. Прошли века. Никто больше не требовал десятины с нас и с земли. Наша сила возрастала. Сила земель возрастала. Наш мир становился таким, каким был тысячелетия назад, до вторжения дагланов. Мы вернулись к своему первоначальному состоянию, когда наша магия была теснейшим образом связана с землей. То же произошло и с этим островом. Его душа застыла, погрузившись на большую глубину. Здесь царили вечные сумерки. Магия моей матери возродила остров и сделала цветущим. Вокруг него стали подниматься из моря другие острова. По ее словам, душа острова расцвела от ее заботы. Этому же способствовал двор, основанный ею здесь.

Как и на стенных рельефах, на «голограмме» Силены из морских вод поднимались острова, покрытые буйной растительностью, что уже говорило о плодородных землях этих островов.

Брайс была не в силах отвести глаза от чудесного зрелища. А Силена продолжала:

– После нескольких веков бесплодия мать родила сначала мою сестру, а через пять лет и меня. Отец к тому времени начинал терять силы. Он был значительно старше матери – разница составляла века. Казалось бы, правление должно перейти к Тейе. Но Фионн не считал ее достойной преемницей. Он объявил, что корона перейдет к старшей дочери – к моей сестре Хелене. По его мнению, настало время для нового поколения правителей.

Это очень не понравилось ни Тейе, ни многим из тех, кто входил в ее двор; в особенности – ее главнокомандующему Пелиасу. Он был согласен с Тейей, что Хелена еще слишком мала и не может наследовать отцовский трон. Если отец дряхлел, то наша мать находилась в расцвете сил. Силы бурлили в ней. К тому же она была отмечена и благословлена богами. Доказательство тому – дети, родившиеся у нее после веков бесплодия.

Случилось то же, что и во времена правления дагланов: недовольные стали готовить переворот.

Появился новый фрагмент: большое болото. Фионн ехал на лошади между островками травы, держа наготове лук. Ветви цветущих деревьев заставляли его пригибаться.

– Родители часто охотились на обширном пространстве, где когда-то у дагланов были личные охотничьи угодья. Там захватчики выводили жутких чудовищ – в качестве будущей дичи. И там же отец нашел свою смерть.

На короля напало темноволосое бледнокожее существо, очень отдаленно напоминавшее русала. Куда больше это существо походило на чудовище, которое Джезиба поселила в библиотеке под своей галереей… На следующем фрагменте лошади под королем уже не было, а его самого, связанного, с кляпом во рту, существо волокло в черные глубины болота. Некогда горделивый король сдавленно кричал, погружаясь в трясину.

Ужас пригвоздил Брайс к месту.

Тейя и Пелиас с бесстрастными лицами стояли у кромки трясины.

С деревьев посыпались листья и лепестки цветов. Птицы торопились покинуть ветви. Казалось, на болоте внезапно наступила зима, оно словно умирало вместе с королем.

Затем из воды был выброшен Звездный меч. Его лезвие поблескивало на сером свете. Еще через мгновение чешуйчатая рука выбросила Правдорубец. Может, убийца короля посчитал оружие мусором? Или сделал своеобразный подарок? Брайс могла только гадать. Да и имело ли это значение на фоне чудовищной жестокости и вероломства?

– Моему отцу было несвойственно что-либо дарить и отдавать. Гвидионом он владел давно, однако ни разу не предложил меч моей матери. Кинжал принадлежал его близкому другу, убитому на войне, и просто висел у отца на поясе без дела. Но недолго.

Тейя протянула руки к воде, и меч с кинжалом на призрачных крыльях полетели к ней, откликнувшись на зов. Она схватила оружие, и из тела женщиы вырвался звездный свет. Такой же свет исходил от меча и кинжала.

– В тот день мать вернулась только с Пелиасом и отцовским оружием. Поскольку она помогала в сотворении меча и кинжала, они откликались на призыв в ее крови. На ее магическую силу.

Брайс был знаком этот зов. Она слышала его с самого момента появления в здешнем мире. Сейчас у нее похолодела спина.

– А затем она целиком завладела Сокровищницей ужаса.

Тейя восседала на троне. Рядом лежали Арфа и Рог. На коленях покоилась Маска, а голову королевы венчала Корона.

Получалось, Тейя, о которой столь высоко отзывался Аидас, была… тираном и убийцей?

Словно в ответ на мысли Брайс, Силена сказала:

– Наш народ подчинился Тейе. Что еще оставалось делать перед лицом такой мощи? Правила она недолго. Не могу сказать, были ли те годы благоприятны для нашего народа. Но за время ее правления не вспыхнуло ни одной войны. Хотя бы это можно считать достижением.

– Да уж, – сердито прошипела Брайс, обращаясь больше к Силене, чем к своим спутникам. – Хотя бы так.

– Мы с сестрой росли. Мать обучала нас сама, не уставая повторять, что, хотя дагланы и побеждены, зло живо. Зло таится у нас под ногами и всегда выжидает момента, чтобы нас поглотить. Думаю, она говорила нам это, чтобы мы были честными и правдивыми – во всяком случае, честнее и правдивее, чем она. Когда мы выросли и начали кое-что понимать во взрослой жизни, нам стало ясно: у трона может быть только одна наследница. Я любила Хелену больше всех на свете. Если бы она захотела стать королевой, я была бы только рада. Но сестру власть интересовала столь же мало, сколь и меня.

1 Вследствие участия в Падении спрайты были изгнаны из своего Дома и ныне считаются низшими существами, хотя многие из них отказываются это признавать.

2 Книга Дуновений – древнее магическое руководство по управлению Котлом. Что такое Котел и откуда он взялся, станет понятно из последующих глав. – Здесь и далее примеч. перев.

3 Обо всех, кто перечислен в этих абзацах, можно прочитать в двух последних на данный момент книгах серии Сары Маас «Королевство шипов и роз».

Продолжить чтение