Читать онлайн Сова бесплатно
«Судьба не выбирает за нас, она предлагает варианты»
Мария Свешникова, «Fack’ты»
Правила перевозок:
1. При регистрации Перевозчику присваивается уникальное имя, которое позволяет его идентифицировать. Имена не могут повторяться.
2. Каждый Перевозчик имеет свою категорию: 1, 2, 3. Стоимость услуг напрямую зависит от категории. Перевозчик имеет право сменить категорию или работать по всем, о чём обязан оповестить Организацию.
3. Заказ считается принятым в работу после согласия Перевозчика и внесения предоплаты в размере 50% от общей стоимости услуги. Оплата производится любым удобным для Заказчика способом. Вторая часть вносится после выполнения заказа. В случае отказа от оплаты Заказчик вносится в чёрный список пожизненно.
4. Все риски, связанные с транспортировкой пассажира (посылки), Перевозчик берёт на себя.
5. Пассажир (посылка) должны быть доставлены в указанное место, несмотря на трудности, возникающие в пути. В случае невыполнения заказа в указанные сроки, Перевозчик обязан вернуть предоплату и выплатить 20% от общей стоимости услуги Заказчику за доставленные неудобства.
6. Перевозчик вправе аннулировать заказ на любой стадии выполнения в случае личного оскорбления или прямой угрозы жизни от пассажира. Заказчик заносится в чёрный список пожизненно.
7. Заказчик обязан оповестить Перевозчика о содержимом посылки (кроме документов и электронных носителей), если Перевозчик относится ко 2 или 3 категории.
8. Перевозчик использует личное транспортное средство, отвечающее качеству перевозок и удовлетворяющее запросы Заказчиков. Обслуживание и оформление необходимой документации является обязанностью Перевозчика.
9. Все Перевозчики, зарегистрированные в Организации, проверены и соответствуют заявленной категории.
Дополнение:
В случае гибели пассажира или утере посылки, Перевозчик возмещает убытки любым удобным для Заказчика способом.
Глава 1
Юля
Выхожу из ресторана, остановившись перед машиной и посмотрев в ночное небо. Перевести дух и закрыть глаза, в миллионный раз представить, что моя девочка тоже, возможно, сейчас думает обо мне, надеясь на скорую встречу.
Спустя три месяца мысли стали ленивее, а напряжение не таким острым. Я думаю о дочке каждый день, и лишь на работе, в гуще забот и обязанностей, могу отодвинуть мысли на второй план. Но как только гомон голосов стихает, и я остаюсь одна, одолевают ужасающие мысли, от которых невозможно избавиться.
Я бы хотела хоть крохотную надежду, что она жива. Хотя бы жива, не говоря уже об остальном.
Сажусь в машину и двигаюсь в направлении дома, вспомнив, что в холодильнике пусто. Сапожник без сапог – повар без стремления покормить себя самого. Заезжаю в супермаркет, и как обычно, беру готовую еду, чтобы перекусить.
Наушник оповещает о звонке, и я принимаю его, не посмотрев на экран.
– Привет, пропавшая, – Марина весело приветствует, потому что несколько её звонков остались без ответа. – Ты хоть иногда подавай признаки жизни.
– Работала шесть дней подряд. Тимур уезжал к родителям, чтобы познакомить их с невестой.
– О, всё-таки миссис Гаярова появится? Не думала, что он женится на этой безликой особе, – недовольно прыскает.
– Она не безликая, а простая. Вероятно, такая ему и была нужна.
И я понимаю негодование Марины, потому что Тимур привлёк её, но от продолжения знакомства отказался. И что только подруга не делала, но мужчину не зацепила, а затем он и вовсе стал её избегать.
– Ты дома?
– В гипере. – Указываю пальцем на несколько салатов и курицу, и через пару минут передо мной появляются контейнеры. – Через десять минут буду дома.
– Я заскочу?
– Я, вообще-то, устала, и…
– Я ненадолго. Узнать, как у тебя дела. Жди.
Звонок завершается, прежде чем я успеваю придумать очередную и весомую отговорку, поэтому приходится принять тот факт, что сегодня у меня гости. По этой причине беру торт, зная, что Марина сладкоежка, и топаю на кассу.
Вхожу в квартиру, которая встречает омерзительной тишиной. Без родного «мама» и «что ты мне принесла?». И чем больше времени проходит, тем больше уверенность, что подобного я никогда не услышу.
Не успеваю переодеться, как приходится направиться к двери, потому что подруга совершает над звонком насильственные действия.
– Ты чего так долго? – врывается, снимая туфли и направившись на кухню.
– Я шла. Не голой же открывать. – Включаю чайник и выставляю торт, над которым водит носом подруга. – Всё в порядке?
– Это я у тебя спросить хотела. На звонки не отвечаешь, на сообщения тоже.
– Говорю же, работала шесть дней. Ноги гудят так, что впору оглохнуть. Но завтра последний день, а затем Тимур выйдет.
– Не говори мне о нём, – заталкивает в рот кусок торта. – У меня на него аллергия.
– Марин, он тебе ничего плохого не сделал. Вообще ничего не сделал. – Наливаю чай, поставив перед ней кружку. – Ну не возникло притяжения – так бывает.
– У меня не бывает, Юль. Я нравлюсь всем, а какой-то Тимур носом воротит, – кривится, не желая отпускать ситуацию. – И вот что он нашёл в этой Лизоньке? Официантка: забитая, бесцветная… Да никакая!
– Может, у неё богатый внутренний мир.
– Чего?! Вот на мир, как раз таки мужикам плевать. Вот мой приходит: пожрать и потрахаться.
– Ну не все же такие ограниченные, – подмигиваю подруге, которая толкает в массы только свою точку зрения на отношения в общем и на мужчин, в частности. – И вообще, с умным мужчиной очень приятно разговаривать, если не ставить во главу угла физиологию.
– Мне такие не попадались, – придвигает второй кусок. – Да и не ищу я таких.
И это меня всегда удивляло, потому что подруга – эффектная блондинка, умеющая себя подать, – как ни странно, всегда притягивает мужчин из серии «пожрать и потрахаться». Или они сами к ней притягиваются?
– А твой нынешний?
– Макс? У него из хороших манер только «спасибо» после минета, и то через раз. А вообще, он мне нравится, да и денег на меня не жалеет. Не жалел. Сейчас у него небольшие трудности, которые через пару месяцев должны разрешиться.
– Марин, давай ты не будешь снова вестись на эту чушь. Напомнить, как один из кавалеров вытянул из тебя полмиллиона в прошлом году?
– Он не такой. Кстати, – тычет в меня ложкой, – он закрыл мою ипотеку.
– Да ладно? – И это значительный прогресс в череде однотипных кавалеров подруги, оставляющих после себя исключительно проблемы и разбитое сердце.
– Да. Восемь миллионов отдал. И путёвку за границу купил.
– Поздравляю, – мямлю, не веря, что мужчина, который в жизни Марины вряд ли задержится надолго, пожертвовал такой суммой. – А Артём две тысячи алиментов платит. И то напоминать приходится. Кстати, он заявил, что нет ребёнка – нет алиментов.
– Вот сволочь! Но доказательств, что Фиска мертва, нет! Прости, – кладёт ладонь поверх моей. – Ты поняла, что я хотела сказать. Я до сих пор виню себя, Юль. Не оказала сопротивление, не кричала достаточно громко, не…
– Марин, ты не виновата. Ты просто забрала Анфису из садика, потому что я была на работе, а няня внезапно заболела. Ещё и травму получила, а потом две недели провела в больнице. Кто знает, что сделала бы я? А, может, ничего бы не сделала. Реакцию на подобное невозможно предсказать, да и что сделает женщина против нескольких крепких мужчин?
– Новости есть?
Выйдя из ресторана, рука потянулась к телефону, но, во-первых, уже не время для рабочих звонков, а во-вторых, я настолько достала Семёна Андреевича, что скоро окажусь в чёрном списке.
– Звонила на прошлой неделе – не было. Знаю, что меня оповестят, если будет хоть что-то. А если не будет вообще? Неизвестность уничтожает, а от предположений тошно. Детектив, которого наняли с другими мамами, не обрадовал. Сказал то же, что и полиция.
– То есть, они свою работу сделали на совесть?
– Получается так. Но от этого не легче.
И я-то винила сотрудников в медлительности и нежелании работать, но по факту, они ответственно подошли к нашему вопросу. Вот только это ничего не дало.
– Съешь тортик, – подвигает ко мне тарелку.
– Не хочу, – подпираю ладонью подборок, отмечая, что подруга лопает уже третий кусок, и делает это с таким удовольствием, что отчасти завидую.
– Юль, необходимо нормально питаться, понимаешь? Таешь на глазах, скоро будешь просвечиваться. Требуются силы, чтобы Фиску искать. Больная и слабая, ты ей не нужна.
– Я прихожу к выводу, что вообще никому не нужна, – отмахиваюсь, всё же отломив кусочек торта. – Артём делает вид, что ничего не произошло, словно и не было у нас дочки. Через каждое слово: «Светочка сказала… Светочка тебе советует… Светочка считает, что ты действуешь неверно». Поражаюсь степени зависимости от Светочкиного мнения. Первый месяц ещё как-то принимал участие и вроде переживал, а потом перестал отвечать на звонки. Знакомые сторонятся, и я пока не поняла, по какой причине: на жизнь не сетую, денег не прошу, помощи не требую.
– А они заранее, – прыскает Маринка, закатив глаза, – вдруг начнёшь сетовать и просить?
– Только ты интересуешься и переживаешь.
– Юль, у меня детей нет, но я за Фиску, как за родную волнуюсь. Она росла на моих глазах. Если бы я тогда среагировала иначе…
Минута тишины и понимания, «если бы» – абстрактная форма сожаления, имеющая множество вариаций в зависимости от воображения. Увы, невозможно вернуться в прошлое и поступить иначе, сделав верный шаг. Да и вряд ли это возможно, при условии, что ты не имеешь влияния на ситуацию.
– Закрыли тему, – обрываю Марину. – Всё случилось. Можно долго причитать, вот только слова ничего не изменят. Ты на меня посмотрела, и если не против, я отдохнуть хочу перед напряжённым днём.
– Поняла – не дура, – подмигивает, и, закинув напоследок кусочек торта в рот, устремляется к двери. – Позвони послезавтра. Может, сходим куда, развеемся.
– Я подумаю.
Закрыв за подругой дверь, плетусь в ванную, включаю воду и, приглушив свет, опускаюсь в горячую жидкость, чтобы тело позволило себе расслабиться. Взгляд упирается в набор резиновых млекопитающих, с которыми любит купаться дочка: яркие пищалки, издающие разные звуки.
Ещё раз прокручиваю в памяти тот день, когда похитили Анфису: звонок от Марины, её истерика, странные вопросы полицейских, непонимание, что делать. Мне казалось, я один на один со своей бедой, но выяснилось, что таких, как я, десять. Точнее, девять, потому как первой мамаше было откровенно плевать на судьбу своего ребёнка. И на момент похищения Анфисы, они уже что-то делали: посылали запросы, обращались в СМИ, но результата не было. И сейчас нет. Надежда на детектива рухнула, а что можно ещё сделать, не представляю. Мы даже не понимаем, в каком направлении искать, и имеется ли оно – направление. А если искать уже некого?
Решено: завтра позвоню Грекову. И пусть мужчина меня пошлёт, да и новостей не будет, мне это необходимо. Словно его голос – тонкая ниточка к дочке, и как только она оборвётся, больше ничего не останется. Я ведь видела, что он занимается нашим делом с энтузиазмом, не отмахиваясь от «переживающих родителей» и периодических групповых набегов в отдел, где он снова и снова поясняет «мы делаем всё возможное, но пока нет новых данных».
Утром еле сползаю с кровати, осознав, что невероятно устала. Но, может, это к лучшему: нет времени ворочать тяжёлые мысли. Да ни на что нет времени. Вот и сейчас быстро одеваюсь, и спускаюсь во двор, чтобы оказаться в машине и отправиться на работу.
Ресторан встречает тишиной, вполне обычной, пока двери не открылись для посетителей. Но уже через пару часов жизнь кипит, официанты шныряют на кухню, озвучивая заказы и забирая готовые блюда, я контролирую готовку, снова и снова возвращаясь к зудящей мысли, – позвонить Семёну Андреевичу.
Порываюсь устроить себе перерыв, чтобы набрать номер, но меня окликает сначала администратор, чтобы решить вопрос со сменами, а затем моё присутствие требуется на кухне. Незаметно наступает вечер, и, как следствие, понимание – время звонков вышло. Но завтра у меня выходной, а, значит, ничто мне не помешает набрать заученный номер, чтобы услышать знакомые дежурные фразы.
Выхожу из ресторана, привычно застыв перед машиной и подняв глаза вверх, когда телефон оповещает о вызове, а посмотрев на экран, сердечный ритм резко ускоряется, потому что вижу «Греков». Он звонит сам. Может ли это значить, что сейчас я услышу самое страшное… Время позднее, а он звонит, чтобы сказать… Что именно? Облизываю вмиг пересохшие губы и несмело принимаю звонок.
– Добрый вечер, Семён Андреевич, – приветствую его дрожащим голосом.
– Юлия, есть новости о вашей дочери, – сухо и коротко. – Понимаю, что поздно, но вы сможете сейчас подъехать в отдел?
– Смогу, – отвечаю не раздумывая, уже прикинув, что до утра не дотерплю.
– Я вас жду. Кабинет прежний.
Отключаюсь и не могу пошевелиться. Его голос был спокойным. Или именно с такой интонацией оповещают о смерти близких? Но про смерть он ничего не сказал, а собирался?
Гадать можно сколько угодно, но лучше узнать лично, поэтому опомнившись, запрыгиваю в машину и мчусь в знакомое место, чтобы услышать приговор.
Глава 2
– Можно? – открываю дверь, протиснувшись внутрь.
Греков кивает и указывает на стул, на котором я сидела не раз, слушая, что всё возможное делается, но результатов на данный момент нет. И сейчас, преодолевая несколько шагов, боюсь, что я здесь в последний раз. Пока ехала, накрутила себя до такой степени, что едва держусь на ногах.
Он молчит, окидывая меня уставшим взглядом, не предвещающим ничего хорошего. Да вообще ничего не предвещающим. Мне кажется, может быть лишь хуже. На лучшее я уже не надеюсь.
– Юлия Марсовна, есть новости, – произносит спокойно, я бы сказала, равнодушно.
– Семён Андреевич, вы вызвали меня, чтобы сказать… Чтобы… – закрываю лицо ладонями, готовясь к ужасающей фразе.
– Ваша дочь жива. Информация точная.
– Правда? – Выдыхаю, кажется, слишком шумно, и поднимаю глаза в ожидании обнадёживающей информации. – А где она?
– В Чехии.
– Где?.. – Смотрю внимательно, предполагая, что он оговорился, и сейчас исправится, но нет – мужчина спокоен и уверен в произнесённом. – Как… Почему… Как она там оказалась?
– Начнём по порядку, – потирает глаза, а затем, взъерошив волосы, собирается, чтобы приступить к рассказу. – Детей похищали для продажи. Аукцион, на котором бездетные богатые пары могли купить себе «дочку».
– Купить? Как товар в магазине? – Не верю в услышанное, и вообще плохо представляю, что подобное возможно.
– Грубо говоря – да. Как товар. После похищения детей переправляли в Австрию, где и проходили аукционы. Два ребёнка в месяц равно один аукцион.
– Это точно? Вы уверены?
– Скажите, Юлия, вам что-нибудь говорит фамилия Меркулов? – Отрицательно мотаю головой. – Вертилов? – Снова «нет». – Кротов? Бегемот?
Распахиваю глаза, потому как последнее больше смахивает на кличку. Хотя фамилии есть разные.
– А кто эти люди?
– Если вкратце, – откидывается на спинку стула, водя головой и разминая шею. – Меркулов – криминальный авторитет, который контролировал эту область и город.
– А они есть? Авторитеты. Я думала, подобные люди – пережиток прошлого.