Читать онлайн Ошеломленный бесплатно

Amy Daws

Blindsided

© 2019 Amy Daws

© Теплоухова П.Д., перевод, 2023

© ООО «Издательство АСТ», 2024

Глава 1

Фрея

– Боже, как же я хочу пони, – рыдаю я, громко сморкаясь в платок. На экране телевизора идут финальные титры «Хартленда». – Даже увидев, как Джек Бартлетт усыпил свою любимую лошадь Пэинт, я все еще хочу пони. Кто знал, что душевная семейная драма о взлетах и падениях жизни на ранчо проберет меня до глубины души? До того, как я начала смотреть этот сериал, я считала себя обычной городской девушкой. Да, я выросла в маленькой деревушке недалеко от Корнуолла, но как только стала достаточно взрослой, то без оглядки отправилась познавать прелести жизни в большом городе. Бесспорно, Лондон – лучший город в мире. Серьезно, где еще ты одновременно можешь купить торт и погладить котенка? Но влюбившись в ту самую канадскую мелодраму, я начала мечтать о простой жизни на ранчо с пони и дедушкой с пышными усами. Дедушкой, который щурится так, словно все время, проведенное с ним, – это важный жизненный урок.

Осознав, что забыла дышать после последней фразы, я тяжело выдыхаю, и у меня кружится голова.

– Ты же знаешь, что я все еще здесь, да? – рядом со мной раздается глубокий голос с шотландским акцентом.

Я качаю головой и перевожу свой взгляд с экрана на Маклая Логана – профессионального футболиста из «Бетнал Грин ФС» и, вопреки всему, моего друга. Шмыгнув носом и смахнув слезы, я отвечаю:

– Конечно.

На его лице появляется понимающая улыбка.

– Ну, ты только что расщедрилась на внушительный монолог c кучей лирических отступлений, не давая мне вставить и слова. Так что я решил, что либо ты забыла о моем существовании, либо у тебя случилась очередная вспышка.

Я хмурюсь, когда он заключает слово «вспышка» в кавычки.

– О чем это ты? Нет у меня никаких вспышек, – повторяю я это слово с его грубым и хриплым шотландским акцентом, передразнивая его произношение.

Губы Мака дергаются с едва скрываемым весельем, от чего мне хочется его ударить. Он всегда выглядит так, будто над чем-то смеется, и это сводит с ума. Какой человек может быть постоянно счастлив? Это просто неправильно. Наоборот, я должна смеяться при виде него – ухмыляющегося бестолкового гиганта.

Мак сидит на кукольной мебели в моей крохотной однокомнатной квартирке в восточной части Лондона. Растянувшись большим мускулистым телом на фиолетовом бархатном диване, он обнимает пушистую декоративную подушку своими сильными руками в татуировках. Выглядит так, словно он пытается задушить белого медвежонка.

Мак смотрит на меня, продолжая улыбаться.

– Буквально на прошлой неделе ты разговаривала со своим салатом, объясняя ему, что, если бы существовали таблетки, делающие его вкус похожим на чипсы, вы бы с ним подружились.

– Это была приватная беседа между мной и римским салатом, – отшучиваюсь я, ненавидя то, как он подражает моему корнуоллскому акценту. Сколько бы я ни пыталась от него избавиться, западный деревенский говор все равно вырывается наружу. – И вообще, ты не должен был подслушивать.

– Ты сама пригласила меня на ужин! – восклицает Мак, встряхивая волнистой рыжей челкой так, что она падает на лоб. – Обычно, когда люди приглашают кого-то в гости, они общаются с гостями, а не салатом.

– Ты сейчас просто драматизируешь, – закатываю глаза я, убирая его светлую челку со лба. Волосы Мака завиваются на концах и никогда не лежат ровно. – Кроме того, у меня особая связь с едой, такая же, как с пони… И дедушками с пышными усами.

Мак молча улыбается мне, словно я – его бабушка с Альцгеймером, и ему проще поддержать разговор, чем пытаться меня переубедить.

– Тебе нужно снова подстричься, – констатирую я, когда у меня не получается поправить его волосы.

– Ты же говорила, что взъерошенными они выглядят лучше. – Заменяя мою руку своей, он зачесывает челку назад. – И что так я больше похож на хаски, чем на лабрадора, а это более экзотично.

– Да, но теперь мы приближаемся к бобтейлу.

Мак хохочет:

– Значит ли это, что если я сделаю трюк, ты дашь мне вкусняшку?

Ухмыляясь, я тянусь к журнальному столику за пачкой мармеладок. Я сразу же подбрасываю одну в воздух, и он ловит ее ртом со свойственной ему ловкостью опытного спортсмена.

– Хороший песик.

Он жует и гордо улыбается, а я, глядя на него, против воли качаю головой. Даже с прической лохматой собаки, волосы Мака в десять раз красивее моих. Мой оттенок рыжего ближе к семье Рональда МакДональда. Когда я не укладываю волосы в свои фирменные локоны, я похожа на китайскую хохлатую, над которыми постоянно издеваются в интернете. Бедняжки.

Я поворачиваюсь к телевизору и включаю следующую серию. В последнее время, когда Мак приходит в гости, мы смотрим минимум три эпизода «Хартленда». Меня до сих пор поражает, что его визиты стали нормой в моей жизни. Если бы год назад мне кто-то сказал, что я буду валяться на диване, есть мармеладки и смотреть телевизор со знаменитым футболистом, я бы ответила, что этот кто-то безумнее котенка, словившего передоз кошачьей мятой. Но моя работа портнихи в популярном модном бутике на востоке Лондона приводит в мою жизнь самых разных интересных людей, включая Мака. Здоровяк зашел в магазин со своим пиар-менеджером и умудрился услышать отсылку на малоизвестную телепередачу, которую я пробормотала себе под нос.

Будучи швеей, я привыкла быть невидимой для девяносто пяти процентов наших клиентов, но дорогуша Мак заметил меня. Мы начали спорить о наших любимых сериалах Нетфликса и быстро подружились. Затем я показала ему «Хартленд», и он привязался ко мне, словно бродячий щенок, который наконец-то нашел своего хозяина. Слава богу, что этот щенок знает, где уборная.

Вот они, шотландцы. Властные, громкие, не знающие границ жизнерадостные животные, в одно мгновение способные переключиться с милых и уютных обнимашек на драку с любым, кто косо на них посмотрит. Или, возможно, это только Мак такой?

– Ты же понимаешь, что некоторые люди могут воспринять наше времяпровождение как «Нетфликс и расслабон»[1]? – спрашивает Мак тоном знатока, который я недолюбливаю.

Я прищуриваюсь и поднимаю на него взгляд.

– Ну и что в этом такого?

Мак сверлит меня саркастичным взглядом.

– Женщина, ты что, не знаешь, что такое «Нетфликс и расслабон»?

– Конечно знаю! Это значит – смотреть Нетфликс, отдыхать на диване и хорошо проводить время.

Мак кусает губу, чтобы не рассмеяться. В ответ мне хочется его задушить. И обнять. Как ему удается каждый день вызывать во мне любовь и ненависть одновременно?

Мак откашливается и поворачивается ко мне. В его зеленых глазах пляшет озорной огонек.

– Ты правильно поняла насчет Нетфликса, но хорошо проводить время – не совсем точная формулировка. У молодежи есть другое, секретное значение этой фразы.

– Молодежи? О чем ты говоришь? Я тоже молодежь! – протестую я, отправляя в рот очередную мармеладку.

– Тебе исполняется тридцать через пару месяцев! В таком возрасте тебя уже нельзя назвать девочкой, Куки.

Я закатываю глаза, услышав глупое прозвище, которое он дал мне почти сразу же после нашего знакомства. Моя фамилия – Кук, и так как Мак любит обращаться к людям по фамилии, он придумал звать меня очаровательным Куки[2]. Имечко для полной девушки, связанное с едой. Как оригинально!

Еще одна вещь, которую нужно знать о шотландцах: они очень фамильярны. Когда они встречают в баре человека с похожими интересами, то могут поклясться, что это их родственная душа, несмотря на то, что они успели обменяться всего парой слов.

Помимо раздражающего прозвища, меня бесят и слова Мака о моем возрасте, неприятным осадком оставшиеся где-то внутри. Я раздумывала о надвигающемся дне рождения последние несколько недель, потому что я не совсем в том месте, где ожидала оказаться в свои двадцать девять лет. Не поймите меня неправильно, я люблю свою жизнь. У меня замечательная квартира, мой кот Геркулес наконец-то привык к переноске, которая пристегивается к груди, и я работаю в бутике с двумя лучшими дизайнерами одежды в стране. Серьезно, Слоан и Лесли – женщины, с которых любой захочет взять пример. Они обе матери, жены и невероятные бизнесвумен. А наш директор по маркетингу, Элли Харрис, не менее амбициозна. Мы с ней очень сблизились за последний год. Я даже буду подружкой невесты на ее свадьбе через пару недель. Она выходит замуж за соседа Мака, Роана. И неважно, что она все еще не определилась с датой.

Суть в том, что у меня хорошая жизнь и мне очень повезло работать с такими замечательными и успешными женщинами. Но когда я смотрю на их отношения со своими партнерами, то часто вспоминаю, что очень долго игнорировала важную часть моей жизни – дела сердечные.

Романтические сериалы на Нетфликсе меня завораживают. Сколько бы я ни убеждала себя в том, что мне не нужны отношения, в глубине души я мечтаю о них.

Я думала, что переезд из Манчестера в Лондон станет тем самым пинком под задницу, чтобы снова начать ходить на свидания. Но несколько лет спустя я все еще работаю простой швеей, живу одна и, как выражается Мак, смотрю Нетфликс и расслабляюсь с парнем, который ни за что не станет со мной встречаться.

– Пока что мне меньше тридцати, – ворчу я, откидываюсь на диван и тоже беру себе подушку-медвежонка, желая ее задушить.

Мак фыркает:

– Куки, что ты так паришься о своем возрасте? Наслаждайся им. Мне тридцать четыре, и я не ною, что я старый и страшный.

– Нет, раз ты возмущаешься моим незнанием фразы «Нетфликс и расслабон», ты молодой и крутой. Так объясни, мистер Круть, – с недовольным видом я тянусь за очередной мармеладкой. Черт, признаюсь, меня расстроили его слова о моем возрасте – что же такое этот «расслабон»?

Мне повезло повернуться ровно в тот момент, когда Мак поднимает брови и отвечает:

– Это значит трахаться.

Чуть не подавившись, я выплевываю мармеладку:

– Что ты хочешь этим сказать?

– «Нетфликс и расслабон» – это просмотр сериалов и секс.

– Но мы же не занимаемся сексом! – восклицаю я и отодвигаюсь от Мака, чтобы наши ноги не соприкасались.

Он произнес это слово с такой легкостью, как нечто само собой разумеющееся. Я чувствую, как мои уши горят от смущения. Мне кажется или в комнате потеплело?

– Мы с тобой просто друзья!

– Ну конечно, – парирует Мак и кидает подушку на пол. Он опирается локтями на колени так, словно сидит на скамейке запасных на одном из своих матчей. – Просто люди подумают именно об этом, если мы скажем, что постоянно смотрим Нетфликс вместе.

– Никому мы об этом не скажем! – Я отбрасываю пульт в порыве гнева и смотрю Маку в лицо. – Когда мы только познакомились, я сразу тебе сказала, что хочу оставить нашу дружбу в тайне. Никаких рассказов посторонним.

– Секретная дружба – это полный бред, – мрачнеет он. – Сначала я подыгрывал, зная, что ты не хотела светиться в газетах. Сейчас это уже не имеет смысла. Куки, мы знакомы уже больше года, пора тебе перестать прятаться. Члены моей команды вечно лезут мне в душу и пытаются выяснить, как я провожу свободное время.

– Так придумай что-нибудь! – почти кричу я. – Скажи им, что рисуешь эскиз для новой татуировки.

Мак хмурится.

– Фрея, я не люблю врать и уже устал от постоянных вопросов. Поэтому тебе стоит составить мне компанию на вечеринке в пятницу. Туда придет почти все моя команда со своими женами и девушками. Думаю, будет весело.

– Мак, ты что, глухой? – неожиданно громко кричу я, и мы оба вздрагиваем. – Я уже объяснила, что не хочу, чтобы твои друзья обо мне знали. С чего ты взял, что я соглашусь пойти с тобой на вечеринку?

– Я правда устал скрывать нашу дружбу, – решительно заявляет он, расслабленно откидываясь на спинку дивана так, словно ведет обычный разговор о погоде. – Будешь ты там или нет, я все равно скажу им, что мы смотрим Нетфликс и тусим.

– Мы не тусим. Максимум – спорим за сериалами!

Я встаю, кидаю в Мака мой лоскутный плед и ворчу о том, как слово «расслабон» теперь навсегда испорчено новым смыслом. Убрав со столика контейнеры с китайской лапшой, я смеряю его обиженным взглядом.

– Женщина, что с тобой не так? – Мак встает и вытягивается в полный рост, мешая мне сбежать на кухню. Он так озадачен, словно пытается вычислить в уме квадратный корень Пи. Нависнув надо мной, он трясется от раздражения. – Тебя не смущает мое присутствие рядом с Харрисами.

– Это другое, они почти как семья, – спешно отвечаю я и делаю глубокий вдох, чтобы успокоиться.

Мои нервы на пределе. Ненавижу, когда он так возвышается надо мной. Каждый раз мое сердце пропускает удар. Он такой высокий, больше двух метров. Если он не в обуви, моя голова едва доходит до его подбородка. В своей футбольной форме он напоминает стоящего среди детей полубога.

Я стряхиваю оцепенение, вызванное его габаритами, и протискиваюсь через обеденную зону в маленькую кухню.

– Мак, поверь мне, таким, как я, лучше держать в тайне дружбу с такими, как ты.

Он идет за мной, и его близость выбивает весь воздух из моих легких. Я выбрасываю коробки из-под еды и сосредотачиваю взгляд на деревянной столешнице. Я чувствую, как он смотрит на меня.

– Фрея, объясни мне кое-что.

– Что тебе объяснить? – тихо спрашиваю я, зная, что он не купится на мою напускную глупость.

Мак грозно смеряет меня взглядом, словно я непослушный ребенок.

– Твои последние слова. Что значит – «такие, как ты»?

Я глубоко вздыхаю и поворачиваюсь к нему, уперев руки в бока.

– Мак, ты высокий, известный, накачанный шотландец-футболист. Тебя любит весь Лондон, девушки сами прыгают тебе на шею.

Он нахально улыбается и скрещивает на груди свои татуированные руки.

– Осторожно, Куки. Ты почти сделала мне комплимент.

– Заткнись, урод, – ворчливо отмахиваюсь я, жестикулируя в сторону его статного тела. – Понимаешь, ты выглядишь так, – затем указываю на себя, – а я – вот так.

– Все еще не понимаю, к чему ты клонишь. – Мак продолжает сверлить меня насмешливым взглядом, который хочется стереть с его лица.

Почему накаченные люди так любят притворяться, что не понимают очевидного? Они же видят, какая я. Игра окончена.

Я раздраженно поднимаю на него взгляд:

– Я низенькая толстая швея с деревенским акцентом, который усиливается от волнения. Я одержима кошками, и мои веснушки похожи на Млечный путь в ясную ночь.

– Я люблю твои веснушки! – Мак тянется через стол и щелкает меня по носу. – Так и хочется соединить эти точки на твоем крохотном лице.

– Это не комплимент! – визжу я, пытаясь не дать пощечину этому очаровательному идиоту.

– И ты не толстая. – Он нагло игнорирует меня и окидывает взглядом мое тело. – Ты здорова и нормально ешь! В этом нет ничего плохого.

– Я слишком много ем, – поправляю я его и достаю из холодильника шардоне. Если мне придется и дальше смотреть, как Мак не понимает очевидных вещей, я отказываюсь делать это трезвой. Я снимаю с крючка одну из кружек с кошечками и наливаю в нее щедрую порцию алкоголя. – Не секрет, что я не хрупкая худышка и никогда ей не стану. Ни одна чертова диета не помогла, а я испробовала их все.

– Куки, тебе не нужно меняться. – Мак абсолютно серьезен. От взгляда в его теплые зеленые глаза все внутри снова переворачивается. Он обнимает меня одной рукой и крепко прижимает к своей груди. – Ты моя лучшая подруга, и ты очень милая. Не пытайся спрятаться от мира.

Ветер в моих парусах стих. Все построенные мной стены пали под натиском рыжего гиганта на моей кухне. Я ставлю кружку на стол и высвобождаюсь из его объятий.

– Мне послышалось или ты сказал «лучшая подруга»?

Он усмехается.

– Конечно! Я понял это в первую же нашу встречу, поэтому я и хочу познакомить тебя с моей командой. Ты мое маленькое сокровище, я горжусь тобой.

Я нежно улыбаюсь. Мы с Маком редко говорим о нашей дружбе. Обычно мы так заняты спорами, что забываем быть друг с другом милыми. Тем ценнее было услышать, что он считает меня своим маленьким сокровищем. Мое сердце чуть не выпрыгнуло из груди от таких слов. Кто бы мог представить нас двоих друзьями? Точно не я. Поэтому чем ближе мы становимся, тем сильнее я хочу, чтобы наши отношения оставались тайной. Боюсь даже представить заголовки в прессе, если бы наше совместное фото оказалось в одном из блогов, где постоянно мелькают футболисты.

«Шотландского футболиста преследует сталкерша, похожая на толстую Энн Ширли»[3].

Ужас!

Ну, хотя бы мое чувство стиля лучше, чем у Энн, которая могла бы быть и прогрессивнее в Викторианскую эпоху. Учеба в школе дизайна очень с этим помогла, ура мне.

К сожалению, с моими округлостями и волосами диснеевской Русалочки ничего не поделать. Я кучу раз безуспешно пыталась перекраситься в другой цвет. А мои веснушки настолько заметны, что я совсем перестала пользоваться консилером, потому что с ним моя кожа выглядела так, будто я пытаюсь скрыть проказу. Проказа вообще еще существует? Может ли это стать громким заголовком в желтой прессе?

Сконцентрируйся, Фрея.

Суть в том, что Мак – привлекательный спортсмен, способный поглотить бигмак в один присест и сразу же сжечь его на пробежке. Черт возьми, у него даже лодыжки накаченные. Я и не знала, что их вообще можно накачать, пока впервые не увидела его мускулистые голые ноги на моем журнальном столике. Вены на его икрах так выделяются!

Вернемся ко мне. Я ем мармеладки вместо сельдерея, прекрасно зная, что сжигать их буду несколько дней. Во-первых, я просто люблю сладкое. Во-вторых, «сельдерей» – не самое привлекательное слово для моего желудка.

К чему я веду? Мы с Маком очень разные, поэтому мысль о появлении перед его командой меня пугает, особенно если вспомнить, что я не знаю, как вести себя с мужчинами.

В детстве я была веснушчатой рыжей толстушкой, одержимой вязаными пушистыми свитерами с котятами. За такими девочками не строится очередь из поклонников. Те немногие отношения с мальчиками, которые у меня были, заканчивались плачевно. Поэтому я и двух слов не могу связать при виде парня, с которым у нас что-то может быть. Я очень не хочу показывать Маку эту свою сторону.

– Алло, Фрея… Земля вызывает Фрею. – Мак возвращает меня в реальность, и я понимаю, что снова поддалась одной из своих «вспышек», которые он упоминал.

– Что? – Я моргаю и встречаюсь с ним взглядом.

– Ты слышала, что я говорил? Было бы здорово вместе пойти на вечеринку в пятницу. Ты слишком молода, чтобы запираться дома, как угрюмая старуха.

Его слова ранят в самое сердце, хоть я и знаю, что у него хорошие намерения. Я действительно закрылась ото всех в этом году. Моя социальная жизнь пошла на спад, потому что все мои подруги замужем или помолвлены. Если бы не Мак, я была бы в шаге от того, чтобы стать настоящей старой девой.

– Что это вообще за вечеринка? – спрашиваю я, взбираясь на стол. Я боюсь выставить себя полной дурой перед своим лучшим другом.

Мак воодушевленно присаживается рядом. Боже, ему это далось так легко! Я же выглядела как ребенок, пытающийся залезть в дедушкино кресло. Он толкает меня плечом.

– Тема вечеринки – «Никаких Чертовых Детей в Квартире Таннера и Белль Харрис». Харрисы наняли нянь, так что все они придут на вечеринку. Плюс Роан с Элли, и еще парочка игроков из моей команды.

«Одни парочки, – думаю я, нервно кусая губу. – На свадьбе Элли и Роана будет так же». С этой компанией я хотя бы знакома. Элли – кузина Харрисов, а моя коллега Слоан замужем за старшим сыном Харрисов. По крайней мере, я буду среди друзей. В глубине души я знаю, что мне нужно найти пару на свадьбу, иначе мне придется быть той самой грустной подружкой невесты в розовом платье. Подружкой, сидящей за столом с шампанским, пока все остальные танцуют со своими партнерами.

Видя, что я сомневаюсь, Мак одаривает меня ослепительной улыбкой.

– Пожалуйста, сходи ради меня.

Я глубоко вздыхаю. Такой улыбке невозможно отказать. Он точно так же смотрит на меня, когда умоляет взять китайскую еду вместо индийской, и в итоге мы всегда заказываем то, что хочет он. Возможно, мое незнание смысла фразы «Нетфликс и расслабон» означает, что я и правда слишком засиделась дома.

– Мак, ты заноза в моей заднице, ты понимаешь это?

Он широко улыбается.

– В таком случае я рад, что у тебя классная задница.

Глава 2

Мак

– Я дома! Надеюсь, никто не сидит в чем мать родила!

– Заткнись, идиот! – кричит с сильным южноафриканским акцентом мой сосед Роан. – Мы одеты.

Ухмыляясь, я перескакиваю через две ступеньки на первый этаж георгианского таунхауса. Мы живем вместе с моим товарищем по команде и лучшим другом Роаном ДеВолтом. Он валяется на диване со своей невестой Элли, лежащей у него на коленях. Ее светлые, словно сотканные из чистого золота волосы рассыпались по его ногам. Он бездумно играет с ее прядями.

Голубки обручились больше года назад, но так и не вышли из букетно-конфетного периода. Может, это бы не так раздражало, если бы они постоянно не обжимались в моей чертовой квартире, хоть я и знаю, что у них нет выбора. Элли все еще живет со своим кузеном Кэмденом Харрисом, его женой Инди, нашим клубным врачом, и их годовалым ребенком. После свадьбы Роан с Элли собираются переехать в собственную квартиру, а пока что Элли старается как можно меньше появляться в своей. В свою очередь я часто зависаю у Фреи, чтобы реже наблюдать их увлеченность друг другом.

Конечно, я рад за них. Любой, кто мечтает о таком, позавидовал бы их любви. К счастью, мне это не интересно, так что их пристальные взгляды и страстные перешептывания на меня не действуют. В жизни слишком много захватывающих вещей, чтобы в моем возрасте связывать себя узами брака. Да, мне уже слегка за тридцать, и матушка постоянно спрашивает, когда я приведу домой в Дандональд девушку. Я без понятия, что будет дальше с моей карьерой, поэтому не ищу серьезных отношений. Мой контракт с «Бетнал Грин ФС» истекает в следующем году, и, дай бог, мы с агентом обсудим его продление. Я люблю свой клуб, тренеров и команду, но я не молодею – больные колени тому доказательство. Невозможно вечно играть в футбол, так что я не жалею сил, пока они еще остались.

– Чем заняты, голубки? – Я сажусь на подлокотник дивана и бросаю взгляд на телевизор.

– Нетфликсом и расслабоном, – ослепительно улыбается Роан. Его белые зубы контрастируют с темной кожей.

– Я только что был у Фреи, и она не знала смысла этой фразы!

Элли с удивленным видом садится.

– Ты поговорил с ней насчет вечеринки в пятницу? – спрашивает она. В ее голосе слышится надежда. Я утвердительно киваю.

– Ага, она придет.

– Ура! Я знала, что она не сможет тебе отказать.

Я нахмуриваюсь. От Элли это звучит так, будто я манипулирую Фреей.

– Только не говори ей, что ты попросила ее пригласить. Не хочу, чтобы она думала, что это была не моя идея.

Элли шуточно закрывает губы на замок и выбрасывает невидимый ключ.

– Конечно, Мак. Я бы и так не стала. Просто радуюсь, что она сможет повеселиться с нами. Организация свадьбы и работа в бутике занимают столько времени, что я и забыла, когда мы с Фреей последний раз вместе выбирались выпить.

Я понимающе киваю. Раньше Элли была пиар-менеджером нашей команды, но ее уволили после серьезной ссоры с Роаном. Впрочем, все, что ни делается, все к лучшему, потому что после этого ей предложили работу в бутике «Киндред Спиритс» – там же, где работает Фрея. Девушки очень быстро сблизились и стали лучшими подругами.

– Выпивка звучит замечательно. – Я потираю шею в месте, где она заболела после утренней пробежки. – Кажется, она очень переживает из-за надвигающегося тридцатого дня рождения.

– Ей давно пора перестать сидеть дома и начать жить. Может, на вечеринке она встретит горячего футболиста и наконец развлечется, – соглашается Элли.

Она смеется, представляя эту картину, и я инстинктивно нахмуриваюсь, потому что отлично знаю, что некоторые мои товарищи любят «поразвлечься» с первой встречной. Я и сам не идеален, но тем не менее совсем не вписываюсь в образ стереотипного футболиста, развратничающего с половиной Лондона. Роан такой же. Мы оба выросли с сестрами и сильными и смелыми матерями, которые научили своих сыновей относиться к женщинам с уважением. Поэтому наша репутация чиста, в отличие от некоторых. Я не позволю никому из этих уродов навредить Фрее.

Боль нарастает, и я снова тянусь к шее.

– Мак, что случилось? – прищуривается Элли.

– Все в порядке, просто шея немного затекла. Я уже записался на массаж к клубному врачу на завтра.

Элли склоняет голову набок.

– Ты уверен, что не переживаешь, что Фрея может начать флиртовать с кем-то из ребят?

Я хмыкаю. Она слишком много додумывает.

– Элли, сколько можно тебе повторять, мы с Куки просто друзья!

– Да-да, друзья с милыми прозвищами, которые ворчат друг на друга, словно женатые старички, – парирует Элли. Роан предупредительно трогает ее за плечо. В ответ я закатываю глаза.

– А когда это ворчание стало признаком невероятной любви?

Элли смотрит на меня с умным видом.

– Где ворчание, там и страсть!

Чтобы не слышать ее речей, я закрываю уши руками, словно ребенок, который спорит с родителями.

– Все, закрыли тему. Между мной и Фреей ничего нет, мы друзья. Я просто подброшу ее на вечеринку в пятницу, окей?

– Ладно, ладно, – ухмыляется Элли и кладет голову обратно на колени Роана. Она нежно улыбается и устраивается поудобнее, как бы намекая, что мне пора уходить. Я поднимаюсь с подлокотника.

– Продолжайте свой Нетфликс и расслабон.

Роан благодарно кивает, и я удаляюсь в свою комнату, чтобы дать голубкам уединиться. Наверное, еще слишком рано возвращаться к Фрее?

Глава 3

Фрея

Гудение швейной машинки – музыка для моих ушей. Я подшиваю брюки, которые Слоан создала для какого-то известного лондонского политика.

У меня получилось уютно устроиться на втором этаже, откуда открывается вид на бутик «Киндред Спиритс». Магазин находится в красном кирпичном здании на легендарной Редчерч-стрит-Шордич. Это весьма милый закоулок Лондона вдали от шума и туристов. Среди наших клиентов есть и обычные люди, и знаменитые спортсмены, и состоятельные жители города. Месяц назад к нам заходила популярная актриса, и после ее твита о бутике бизнес пошел в гору с небывалой скоростью.

«Киндред Спиритс» предлагает одежду для мужчин и женщин как на заказ, так и в виде готовых изделий от талантливых молодых дизайнеров. Слоан ответственна за мужской отдел, а ее бизнес-партнерша Лесли – за женский.

Я познакомилась со Слоан в Манчестере. Она предложила пойти работать к ней вместо свадебного салона, в котором я постоянно перерабатывала. Этот салон был моим первым местом работы после выпуска из дизайнерской школы. Спустя время я застряла там, поэтому с радостью приняла предложение от новой стилистки из Америки, чье имя уже тогда было на слуху.

Когда личная жизнь Слоан рухнула и закончилась разводом с мужем, мы съехались с ней и ее дочерью Софией. Слоан долго не могла отпустить прошлые отношения, но потом встретила нашего знаменитого клиента, Гарета Харриса, футболиста «Манчестер Юнайтед». Сначала не все было гладко, но в итоге она с дочерью обрела свое «долго и счастливо».

После отставки Гарета из «МЮ» пара решила переехать в Лондон. Слоан увидела в этом возможность открыть собственный бутик вместе с Лесли. Они обе – модные дизайнеры из Америки и сразу почувствовали друг в друге родственные души. Так и появилось название «Киндред Спиритс»[4].

Не описать мою радость, когда они позвали меня помочь с магазином, потому что работать с ними – одно удовольствие. Бутик стал домом для самых разных стилей, произведений искусства и аксессуаров. Для полной картины осталось только начать выпускать розовые пушистые кофточки для моего кота.

– Фрея, ты уже закончила то платье для Наоми Шарп? – доносится голос Слоан с лестницы, и я поднимаю педаль швейной машинки, чтобы расслышать ее вопрос.

– Да, оно здесь, на манекене. – Я бросаю взгляд на ступеньки и вижу ее внизу.

– Слава богу! – Слоан взлетает наверх в мой офис-лофт, уставленный одеждой разной степени готовности, и нервно выдыхает. Ее каштановые волосы собраны в неряшливый пучок. – Я надеялась, что необходимость гоняться за подростком и маленьким ребенком приведет меня в форму.

– Думаю, очень горячий муж-футболист тоже на это способен, – поиграв бровями, я снова включаю швейную машинку.

Слоан смеется и направляется к манекену с готовым платьем.

– К слову о футболистах, я слышала, что ты завтра идешь на вечеринку Таннера и Белль. Может, тоже надеешься найти себе спортсмена? – Она хитро улыбается, и я невольно закатываю глаза.

– Как ты вообще узнала, что я собираюсь туда пойти? Я только вчера вечером на это согласилась.

Она окидывает меня невыразительным взглядом.

– Твоя хорошая подруга Элли – из семьи Харрисов, а у них не бывает секретов.

– Элли повезло, что она на совещании, иначе я бы ее испепелила на месте. – Покачав головой, я поднимаю лапку машинки, чтобы перевернуть брюки. – Мак говорит, что мне стоит чаще выбираться из дома. Если ему что-то не нравится, он превращается в ноющего младенца, поэтому мне пришлось принять это приглашение.

Слоан меняется в лице.

– Ты уже решила, что наденешь?

Я поднимаю на нее взгляд.

– Нет, а что?

Слоан издает восторженный визг и кричит, перекинувшись через перила:

– Лесли, Фрея пока не придумала, в чем пойдет на вечеринку!

Издалека слышится радостный возглас и быстрые шаги вверх по лестнице. Сначала я вижу рыжие волосы Лесли, потом в поле зрения появляется роскошное черное платье в ее руках.

– Я берегла его для тебя!

– Что это?

Лесли кладет на мой рабочий стол потрясающее облегающее платье.

– Оно идеально тебе подойдет! Ты вдохновила меня на его создание.

Я смотрю на нее с удивлением.

– Как тебе вообще пришло в голову создать что-то моего размера?

Лесли играет бровями и кидает взгляд на мою грудь.

– Потому что мне нравится твое телосложение, и как-то раз в голову пришла очень интересная идея для силуэта с облегающим лифом, который будет хорошо смотреться только на женщине с большой грудью, так вот…

Я откидываюсь на спинку стула.

– Мое тело определенно подходит под это описание.

Лесли опирается на мой стол.

– Пожалуйста, примерь его! Мы усердно работали весь день, давай устроим показ мод.

– Да, – поддерживает Слоан с энтузиазмом, – показ мод!

Я поднимаю руки вверх.

– Вы не заставите меня примерять одежду, пока я не выпью свой кофе.

Я выхожу на улицу и попадаю во влажное, теплое лондонское лето. В это время года погода непредсказуема. В последнюю неделю мая с одинаковой вероятностью может вернуться зима или наступить жара. Никогда не знаешь, что будет в этот раз. Корнуэлл расположен близко к морю, и там всегда прохладно. После проведенного там детства я до сих пор не могу привыкнуть к палящему солнцу в Лондоне.

Я заворачиваю за угол в сторону «Оллпресс Эспрессо», кофейни всего в пятидесяти метрах отсюда. Поведя плечами, я толкаю дверь и захожу в крохотное помещение, где всегда божественно пахнет. Эта кофейня умудряется сочетать в себе атмосферу столовой в средней школе и заведения для хипстеров.

– Фрея! – на пути к прилавку меня окликает низкий голос.

– Бьенвенидо! – Я стараюсь угомонить бурю эмоций, кипящую внутри каждый раз, когда я вижу испанского бариста Хавьера, который здесь работает.

У него приятный акцент и добрый взгляд, но, думаю, он так гостеприимен со всеми постоянными посетителями. Я облокачиваюсь на прилавок и любуюсь темной неряшливой бородой Хавьера. Мне нравится, что сегодня она кажется длиннее, чем обычно. Его белая футболка вся в пятнах от кофе. Обычно бариста носят фартук или хотя бы темные вещи, чтобы не портить одежду, но Хавьер так предан своему делу, что не парится о таких пустяках. По какой-то причине это кажется мне очаровательным.

– Рад встрече, Фрея! – Его испанский акцент обнимает меня, словно теплое одеяло.

Я ухожу в свои мысли, представляя, что хотела бы от него услышать: «Ты прекрасна в лучах утреннего солнца».

– Жаркий денек сегодня, да? – Он грустно смотрит в окно.

Мысленный перевод: он заботится обо мне.

– У тебя очень красивое платье.

Он внимателен и замечает мелочи.

– Ты вчера заходила за кофе? Я тебя не видел.

Он скучает по мне, когда мы долго не видимся.

– Тебе холодный кофе с молоком, как обычно?

Мы будем так хорошо смотреться на свадебных фотографиях.

Я трясу головой, чтобы заглушить внутренний голос закадрового рассказчика из мыльной оперы.

– Тоже очень рада тебя видеть, Хавьер, – бормочу я в ответ и мысленно даю себе пощечину за то, как глупо это прозвучало. Пытаясь скрыть свою неловкость, я указываю в сторону полного зала. – Вижу, в этом районе… Вы сегодня в ударе.

Заткнись, Фрея! Заткнись! При чем тут район? Ты что, хочешь разрушить свою жизнь?

Хавьер морщится, словно пытается понять иностранца. Не знаю, почему в его присутствии я забываю все слова. Словно мой мозг отключается, как только я вижу его скрытые за бородой ямочки на щеках.

– Твоим подругам тоже сделать, как обычно? – спрашивает он, записывая заказ на своем экране.

– Да, пожалуйста, – бормочу я.

Чем меньше я говорю с ним, тем лучше. Несмотря на то, что уже несколько недель регулярно хожу сюда, я до сих пор не могу произнести больше двух слов при виде Хавьера.

Я плачу корпоративной картой и отхожу от прилавка, ругая себя за то, какая я жалкая. В моей жизни было всего три мужчины, из-за которых я превращалась в такую ужасную глупую мямлю.

Первым был мальчик с соседней парты в пятом классе. Он укладывал волосы гелем в форме шипов, которые всегда очень хотелось потрогать. Как-то раз я даже коснулась пальцем одной пряди. Весь класс смотрел на меня с осуждением, и после этого еще несколько лет все обзывали меня Фрея Длинные пальцы. Когда я заходила в кабинет, все мальчики убегали в разные стороны и прикрывали свои головы.

Со вторым мальчиком мы встречались в одиннадцатом классе. Я почти год думала, что мы вместе, пока не поняла, что он давно меня бросил. Это выяснилось, когда я спросила, какой галстук он наденет на выпускной, и он ответил, что подобрал его в цвет платья своей девушки Мэнди.

Оке-е-ей.

Третьим был парень из дизайнерской школы. Мы вместе работали над осенней коллекцией одежды и почти сразу после этого начали встречаться. Отношения продвигались очень медленно, но я думала, что это из-за его мормонизма[5]. Как-то раз, после длинной ночи, проведенной за учебой, и большого количества текилы вскрылась настоящая причина. Воспоминания о том дне до сих пор меня преследуют.

Прошло много лет, прежде чем все раны затянулись, а потом я открыла для себя знакомства в интернете. С первым мужчиной мы встретились в пабе, он сразу обозвал меня «свинюшкой», а потом просто ушел. Другой за ужином признался, что до сих пор спит со своей бывшей женой. Когда я наконец сдалась на уговоры друзей организовать свидание вслепую, мне было настолько плохо от воспоминаний о прошлых неудачах, что я забыла, как разговаривать. Словно в мое тело вселился инопланетянин, который разговаривал на первобытном языке пухлыми губами рыжей корнуоллки.

Я настолько разочаровалась, что вообще перестала интересоваться мужчинами.

Честно говоря, Хавьер – первый парень за много лет, к которому я позволила себе что-то почувствовать. Кто бы мог подумать, что мне понравится бариста-испанец с брюшком. Если я наберусь смелости с ним поговорить, он может стать неплохой кандидатурой для пары на свадьбу Элли и Роана.

Пока я подхожу к прилавку, Хавьер ставит готовый кофе на поднос и быстро приклеивает чек к одному из стаканов. Улыбаясь, он протягивает мне напитки.

– Фрея, было приятно снова увидеться. Передавай подругам привет.

Я касаюсь своего горящего уха и забираю кофе.

– Взаимно, Хавьер.

Я стремительно покидаю кофейню и сажусь на ближайшую скамейку, чтобы перевести дыхание. Последнее, что мне нужно – чтобы Элли, Слоан и Лесли узнали о моей симпатии к Хавьеру. Они же от меня не отстанут. Я беру стаканчик кофе со льдом, надеясь успокоить свои нервы, и вдруг замечаю какую-то надпись на чеке, прилипшем к донышку.

Позвони мне, красотка.

Хавьер.

Я моргаю, пытаясь осознать прочитанное, и пялюсь на написанный ниже номер.

Хавьер дал мне свой телефон?

Вот черт!

Глава 4

Фрея

Квартира Таннера и Белль Харрисов похожа на дом королевской семьи. Не поймите меня неправильно, я знаю, что Слоан и Элли – обычные люди, я знакома с их семьей. Но это не отменяет того, что история Харрисов похожа на невероятный сюжет фильма.

В этой семье все четыре невероятно привлекательных брата – профессиональные футболисты, играющие за британскую команду, а их сестра – одна из самых потрясающих женщин, что я встречала. Мать умерла, когда они были совсем маленькими, так что всех пятерых вырастил отец. Семья Харрисов полна талантов – пару лет назад братья даже выиграли мировой Кубок для своей страны.

Все они женаты и регулярно появляются в газетах. То, как они позируют со своими очаровательными детьми на плечах и улыбаются своим красивым женам, напоминает чертовы фильмы «Холлмарк»[6]. Это безумие! Следить за Харрисами интереснее, чем за королевской семьей, и для этого совсем не обязательно увлекаться футболом. Даже их кузина Элли, которая в прошлом году переехала из Америки, нашла себе мужа-футболиста. Вот же везунчики!

Каким-то чудом маленькая Фрея-Длинные пальцы попала в этот мир звездных пар. Не удивительно, что мы с Маком подружились. Мы здесь единственные одиночки.

– Куки, я уже говорил, что ты потрясающе выглядишь? – Мак отходит, пропуская меня вперед по лестнице у входа в здание.

– Пожалуйста, не используй это прозвище на людях, – ворчу я. С каждой ступенькой шум вечеринки становится громче. – Сомневаюсь, что кто-то из этой компании пробовал печенье хотя бы раз в своей идеальной успешной жизни.

Мак смеется в ответ.

– Ты и сама сегодня очень привлекательна. Я привык видеть тебя в платьях, но это особенно хорошо на тебе сидит.

– Спасибо, – уныло благодарю я и поправляю вырез платья в виде сердца. По неизвестной мне причине я спрятала там номер Хавьера. Если я положу его куда-то, то обязательно потеряю, так что последние сутки я, как чокнутая, не выпускала клочок бумаги из рук.

Мак догоняет меня на последней ступеньке и откидывает рыжие волосы со лба, чтобы рассмотреть кнопки вызова на домофоне. Он и сам неплохо смотрится в потертых джинсах и зеленой футболке. У мужчин так легко получается хорошо выглядеть, не прилагая особых усилий! Мне же приходится переживать, не полнят ли эти туфли мои лодыжки и не слишком ли у меня глубокое декольте.

Он находит нужную квартиру, нажимает кнопку и, очаровательно улыбаясь, окидывает меня взглядом.

– Твои ушки еще не горят?

Мак протягивает руку, и прикосновение его теплых пальцев к моим горячим ушам посылает волну мурашек по всему телу. Она захлестывает меня настолько, что я начинаю шататься на своих черных каблуках с ремешками. Я отталкиваю его руку.

– Не делай так!

Он откидывает голову назад и начинает смеяться.

– У тебя очень мило горят уши, когда ты нервничаешь.

– Это определенно не из-за тебя.

– Поверь мне, я в курсе. – Я замечаю его напряженную челюсть. – Я мог бы сказать, что сегодня ты прелестна и я думаю о том, как бы мне понравилось тебя жестко трахать, но твоим ушам было бы все равно.

Я закатываю глаза и делаю глубокий вдох, чтобы не огрызнуться в ответ. Мак, желающий меня трахнуть? Звучит хуже, чем немецкий дог, положивший глаз на толстую ши-тцу. Такого просто не бывает.

Сегодня я объективно хорошо выгляжу, так что он просто констатирует факт. Лесли была права – это платье создано для меня. После легкой подгонки по фигуре оно идеально обтягивает тело во всех нужных местах.

Раньше я не знала, как правильно одеваться с моим телосложением. Почти ни у кого из моих школьных подруг не было таких широких бедер и большой груди. Моя мама тоже всегда была полной. В ее время моды плюс-сайз еще не существовало, так что она с детства учила меня шитью. Благодаря ей я научилась переделывать одежду, чтобы скрыть недостатки и подчеркнуть достоинства. Мне всегда очень шли пышные юбки, треугольные силуэты и декольте в форме сердца. Поступив в манчестерскую школу дизайна, я очень увлеклась стилем пятидесятых. Со временем я смогла перестать переживать, что не вписываюсь в идеал семейства Кардашьян, и полюбить свою фигуру-песочные часы и грудь пятого размера.

Несмотря на большой размер, мне нравится трансформировать одежду под самые разные телосложения. Подгонка вещей приносит мне удовольствие, потому что это помогает людям чувствовать себя комфортно в своем теле. Иногда кажется, что мир состоит из сплошных ограничений, но всего лишь пара небольших изменений может значительно улучшить жизнь.

И утягивающее белье, конечно.

Благослови Господь человека, который его придумал.

От звука открывающейся двери мои уши снова теплеют.

– Я сейчас трех котят рожу.

Мак взрывается смехом.

– Что это вообще, черт возьми, должно значить?

Я смотрю на своего друга с осуждением.

– Это значит, что я до горящих ушей нервничаю из-за такой обстановки. Моя зона комфорта – это пушистая пижама, швейная машинка, любимый кот и Нетфликс. Мой беспокойный желудок – твоя вина, поэтому считаю нужным уточнить, что я на тебя злюсь.

Мак качает головой и ведет меня вверх по лестнице.

– Это наша четвертая ссора за неделю. Еще немного, и я побью рекорд.

Дверь в двухкомнатную квартиру Таннера и Белль открывается, внутри виднеется толпа привлекательных лондонцев. Мы заходим, и пока охранник проверяет мою сумку, я мысленно отмечаю, что вечеринка уже в полном разгаре. Таннер стоит на журнальном столике в гостиной, подняв кулак в воздух, братья Харрис и несколько мужчин подбадривают его, крича: «Пей, пей, пей!» Эта сцена больше похожа на вечеринку в американском колледже, чем на веселую компанию взрослых парочек.

На кухне я замечаю дам, сгрудившихся вокруг гигантской мясной нарезки, и вздыхаю с облегчением, увидев, что они ведут себя относительно нормально. Сначала мой взгляд падает на болтающих друг с другом Белль и Инди. Эти двое – потрясающие хирурги и по совместительству лучшие подруги, замужем за близнецами Таннером и Кэмденом Харрисами. Рядом с ними, в компании своего мужа Хейдена, сногсшибательная блондинка Ви разговаривает со Слоан. Ви – старшая сестра и матриарх семьи Харрисов. Моя близкая подруга Элли, заметив, как мы с Маком неловко стоим в прихожей, сразу же бежит навстречу.

– Боже мой, как же ты горяча! – восклицает она, протискиваясь мимо Лесли. – Это дизайн Лесли?

– Ты чертовски права, – откликается девушка с приглушенным американским акцентом. Они с Элли долго жили в Штатах, поэтому их речь звучит по-особому. Лесли оглядывает меня с головы до ног. – Господь всемогущий, ты выглядишь еще горячее, чем вчера в бутике на примерке. Я же говорила, что это платье было создано для тебя. Слоан, скажи же?

Слоан улыбается и машет нам рукой с кухни.

– Все так!

Я краснею от комплиментов подруг, а потом вспоминаю, что Мак все еще стоит рядом со мной. Чувствую себя странно от того, что он слушает их похвалу.

– Лесли, ты дизайнер, так что ты скорее работу свою хвалишь, чем меня, – отшучиваюсь я.

– А как же, – ухмыляется она и отпивает из стакана.

Элли оценивающе качает головой.

– Давно пора было тебя нарядить, Фрея.

Мак все еще возвышается за моей спиной, словно сторожевой пес. Я отмахиваюсь от него, давая знать, что дальше справлюсь сама.

– Мак, все супер, иди играй со своими друзьями.

Он подмигивает и отправляется к парням в гостиную. Лесли приобнимает меня за талию.

– Мне надо стать твоим личным дизайнером.

– Как будто у тебя есть время на это, – ворчливо возражаю я. Лесли и Слоан так завалены индивидуальными заказами, что нам даже пришлось отказать нескольким клиентам. – Кто сегодня сидит с Мариссой? – спрашиваю я, имея в виду ее четырехлетнюю дочь.

– Она гостит в Эссексе у родителей Тео все выходные. Мы с Тео очень давно не отдыхали, так что это отличный повод напиться. Дочка Ви и Хейдена тоже там, так что уверена, девочки не дают старикам заскучать, – смеется Лесли.

Тео и Хейден братья, их дочери приходятся друг другу двоюродными сестрами. Эта компания – буквально одна большая семья.

Внезапно Лесли всплескивает руками.

– Боже милостивый, ты все еще без напитка! Это неправильно, нечестно, абсолютно недопустимо[7]. – Она возвращается на кухню, и Элли понимающе мне улыбается.

– Она цитирует корнуоллке «Полдарка». Если ты еще не поняла, Лесли очень пьяна.

Я радостно выдыхаю, когда Слоан подходит ко мне, чтобы обняться.

– Фрея, ты выглядишь потрясающе, как всегда.

– Спасибо! Мак ворчал, что я слишком долго собираюсь, пока я выбирала сумку и туфли. Боюсь, у меня слишком много вариантов, и все хороши. Что сказать, аксессуары никогда не бывают лишними.

Слоан оценивающе касается моих кудрей.

– Вы с Маком идеальная пара.

– Вот и я о том же! – хитро улыбаясь, поддакивает Элли.

– Ой, не начинай, – раздраженно отвечаю я, – мы просто друзья.

Слоан шутливо закрывает губы на замок. Я знаю, что она не закончила, но не будет продолжать этот разговор. Она очень хороший человек, с ней всегда можно быть собой. Слоан стала первой подругой, которая меня по-настоящему поняла и приняла. Мне понравилось быть частью ее с дочерью семьи в Манчестере.

Лесли возвращается с четырьмя красно-оранжевыми коктейлями на подносе. Один из них она протягивает мне, и я с сомнением смотрю на стакан в своей руке.

– С сожалением сообщаю, что не дружу с крепким алкоголем. Это текила санрайз, фирменный напиток всех жен Харрисов. Честное слово, ни капли спирта не почувствуешь.

Мы чокаемся, и я отпиваю коктейль. По вкусу похоже на апельсиновый сок с вишневым сиропом. Мои глаза расширяются.

– Ох, это очень опасный напиток.

Правила игры «Я никогда не» просты: вы сидите в кругу и по очереди говорите о том, чего никогда не делали. Если у кого-то был такой опыт, они пьют. Немного странное занятие для взрослой компании, но все становится понятно, если вспомнить, что хозяин вечеринки – в душе он совсем ребенок.

Часа три назад в квартиру Таннера и Белль заглянул не кто иной, как юрист «Бетнал Грин ФС» – мужчина по имени Сантино. С тех пор он не отходит от меня, поэтому мне придется собрать все свои силы, чтобы не забыть, как разговаривать. Может, если я сосредоточусь на игре, то смогу отвлечься от опасной близости с ним и не обращать внимания на то, как наши ноги постоянно соприкасаются и как он пялится на мое декольте.

Но есть одна маленькая проблема.

«Я никогда не» почти целиком состоит из вопросов о Том Самом. Учитывая, что у меня такого опыта никогда не было, я с сожалением осознаю, что влипла.

Есть целый ряд причин, по которым я все еще девственница в двадцать девять. Моя бабушка Дот называла мою девственность «девичьей меткой» и очень любила рассказывать мне псевдонаучные истории о лоскутах кожи и жгучей боли, когда я была подростком. Они меня настолько напугали, что всякое желание раздвигать ноги пропало.

Став старше, я поняла, что бабушка немного преувеличивала, но мой опыт с мужчинами был просто отвратителен. Дальше всего мы зашли с парнем из дизайнерской школы, который дождался, пока мы разденемся в его комнате в общежитии, чтобы признаться, что он гей. Это было так ужасно, что мне до сих пор неприятно вспоминать свою нелепую реакцию.

Лежа перед ним голая, я не придумала ничего лучше, чем сказать: «Рада за тебя». Когда-нибудь стоит поговорить об этом с психотерапевтом, но прямо сейчас меня волнует другое. А именно: количество алкоголя на этой вечеринке.

Бармен слишком хорошо следил за тем, чтобы стакан с фруктовым напитком всегда был полон. Спасибо моим пухлым предкам, не умеющим пить, которые сделали это моей проблемой.

Почему я не ограничилась вином? Мы с ним лучшие друзья, я знаю, чего от него ожидать. Благодаря моей несправедливой наследственности эта комната, полная привлекательных людей, включая одного вкусно пахнущего итальянца, получит Фрею с горящими ушами без тормозов.

На этом этапе мои уши практически расплавились. И вообще, почему я зову секс Тем Самым? Даже думать об этом слове неловко. Я кидаю недовольный взгляд на виновников, заваривших эту кашу. Во-первых, Мак привел меня сюда. Он сидит напротив и смеется, будто сейчас обычная пятница, пока я боюсь проговориться Сантино о том, как я лизнула серную кислоту с газонокосилки, приняв ее за сахарную вату из-за синего цвета.

Врачи «скорой помощи» объяснили, что я ошибалась.

Во-вторых, злодейки Элли, Слоан, Лесли, Белль и Инди тоже виноваты. Они весь вечер мешали восхитительную текилу санрайз. И вообще, у этого напитка очень хитрое название, потому что текилы там совсем не чувствуется. Каждый глоток на вкус как освежающий апельсиновый сок, из-за чего кажется, что он даже полезен. Пять стаканов спустя я значительно превысила свою дневную норму витамина С.

Время плана Б.

Я буду жульничать всю игру. В конце концов, в десятом классе я играла злую волшебницу Бастинду. Член жюри отметил, что злодеек злее меня он еще не видел. Опустим то, что жюри была моя мама, но она просто так похвалой не разбрасывается. Конечно же я вставила ее слова в выпускной альбом.

Сегодня эта компания увидит театральное представление. Фрея Кук выступает в качестве хэдлайнера с номером «попытка скрыть свою девственность в окружении привлекательных парочек с сексуальным опытом».

Погнали.

– Я никогда не… целовался с девушкой, – Сантино рядом со мной отпивает из стакана и оглядывает компанию в гостиной. Несколько девушек закатывают глаза и хихикают, делая глоток. Они все пьют, даже Белль, Инди и Лесли! Что же делать? Я ухмыляюсь и повторяю за ними, поддерживая образ женщины, любящей эксперименты.

– Я никогда не была в позе обратной наездницы! – гордо поднимает стакан Белль. Я с непониманием смотрю на ликующую толпу. Обратная наездница? Это какая-то ролевая игра, что ли? Может, девушка одевается ковбоем, а парень пастушкой? Смена гендерных ролей? Очень прогрессивно! Я делаю большой глоток, потому что я играла в ковбоев с соседским мальчиком. Как-то раз он меня связал и шлепал, и его мама, застукав нас, выгнала меня.

Во рту становится сухо, и я быстро делаю еще глоток. Сантино дает мне пять. Супер, когда ты пьешь, ты получаешь пятюню. Как же я хороша в этой игре!

– Я никогда не занимался сексом в машине, – говорит младший Харрис, Букер. Его старший брат Гарет поднимает стакан за Слоан и пьет вместе с Кэмденом, Инди, Ви и Хейденом. У этих ребят, видимо, фетиш на машины. Черт побери, время снова пить! Я присоединяюсь к ним.

– Я никогда не прокалывала ничего ниже шеи, – застенчиво поправляет светлую стрижку пикси Поппи, жена Букера, и отпивает свой напиток. Я пью тоже, размышляя, что же могла себе проколоть милашка Поппи.

Элли с интересом следит за мной, наверное, потому, что она одна из немногих, кто знает о моей девственности. Ну, технически знает. Я не признавалась напрямую, но в прошлом году я пошутила про двадцатипятилетнее проклятье целомудрия, так что, думаю, она все поняла. По крайней мере, она достаточно вежлива, чтобы не поднимать эту тему.

Краем глаза я замечаю, что Мак почему-то расстроен. Черт, он что, осуждает меня за мою ложную распущенность? Еще чего!

Словно видя недовольство Мака, Элли поджимает губы, и я вливаю в себя еще одну порцию алкоголя. Мак склоняет голову и пытается что-то сказать одними губами, но меня отвлекает шепот Сантино рядом с ухом.

– Ты испачкала машину?

У меня вырывается непривлекательный смешок, который выходит из-под контроля и превращается в полноценную истерику. Сантино, кажется, это нравится, потому что я вижу, как он смеется со мной. Ну, я хотя бы не могу разговаривать, когда смеюсь. Пьяной Фрее нельзя открывать рот. Это кончится очень-очень плохо.

Мак все еще сверлит меня взглядом. Нахмурившись, я переключаюсь на свой коктейль. Если я пересекусь с ним взглядом, Мак меня раскусит.

– Я никогда не занималась сексом в общественном туалете.

Черт возьми, звучит весело! Я пью.

– Я никогда не давал в рот за рулем.

Без понятия, что это значит. В рот? За рулем? Этим занимаются в машине? Причем тут вообще рот?

Внезапно Сантино кладет руку на спинку моего стула, и меня обволакивает запах его дешевого одеколона.

– У меня никогда не было тройничка, – говорит кто-то.

Эту фразу я хорошенько обдумываю. Очевидно, что я пью уже не за то, что делала, а за то, что хотела бы попробовать. С такой точки зрения мои ответы выглядят честнее. Может, мне бы и понравился тройничок! Я хотя бы понимаю, что это. Я делаю глоток.

– У меня никогда не было анала.

К черту! Это я знаю. Еще глоток.

– Я никогда не пробовал позу 69.

Ура, снова пить!

– Я никогда не спала со своим начальником.

Пью.

– Я никогда не дрочил в общественном месте.

Пью, пью, пью.

Я потеряла счет количеству стаканов. Кто-то продолжает подсовывать мне добавку, и очередная порция коктейля надежно зажата в моей руке. Внезапно кусок льда падает мне прямо в декольте. Я пытаюсь его поймать, но слишком поздно: он навеки потерян.

Сантино осматривает мою грудь, оценивая ущерб. Лед в меня бросил Мак, который почему-то выглядит сейчас очень злым. Что ему не нравится? Он показывает на меня, затем на дверь. Предлагает уйти? Прямо сейчас?

Откуда-то издалека я слышу еще один голос:

– Я никогда не делал Грязного Санчеса[8].

Все присутствующие издают стон, переходящий в вой. Не знаю почему, но я поднимаю вверх кулак и снова пью. Раздается еще больше аплодисментов, и Сантино придвигается настолько близко, что уже почти сидит у меня на коленях.

Кто бы мог подумать, что обширный сексуальный опыт принесет мне столько популярности? Жаль, что раньше я не занималась сексом. И аналом, и Грязным Санчесом, что бы это ни значило. На полпути ко рту большая, сильная ладонь забирает из моей руки стакан и крепко хватает меня за запястье. Я поднимаю голову и вижу огромного Мака, хмуро смотрящего на меня сверху вниз. Никогда не видела его по-настоящему расстроенным. Мак рывком поднимает меня со стула и выплевывает:

– Мы уходим.

– Но мне весело! – пытаюсь отшутиться я.

– Кук, это не обсуждается.

«По крайней мере, он не назвал меня Куки», – думаю я. Сантино встает рядом и не успевает открыть рот, как Мак устремляет на него свой суровый взгляд. Клянусь, пока он возвышается над бедным парнем, его грудь раздувается, как воздушный шар. Итальянец молча садится на место, и Мак с крепкой хваткой на моем запястье тащит меня за собой. Все присутствующие смотрят на нас с недоумением, и, честно говоря, я разделяю их чувства. Никогда не видела Мака настолько расстроенным. Что случилось? Что я пропустила?

До его серого «Лексуса» мы идем в тишине. Он заталкивает меня на заднее сиденье и сердито топает к водительскому месту. Когда он забирается в машину и давит на газ, я громко икаю. Прежде чем мне удается что-то сказать, икота снова поднимается к горлу, но в этот раз вместе с кислотой.

Я зажимаю рот рукой и высовываюсь в окно.

– Притормози, меня сейчас вырвет!

Мак ворчит и сворачивает на первом же повороте. Не дожидаясь, пока он остановится, я распахиваю дверцу машины и выблевываю все содержимое желудка на асфальт.

Боже мой, почему это так жутко выглядит?

– Меня тошнит кровью! – взываю я к небу.

– Нет, не кровью, – ровно отвечает Мак.

– Я умру! – всхлипываю я, чувствуя, как из носа текут сопли.

– Да не умрешь ты, – тяжело вздыхает Мак.

После небольшой паузы он протягивает руку и сочувствующе хлопает меня по спине.

– Куки, ты пила вишневый гренадин, он красный.

– Ох, – глупо отвечаю я и сажусь, утирая слезы, – я и не подумала об этом.

– Ты вообще мало о чем сегодня думала, – выдавливает сквозь зубы Мак. Кнопки приборной панели освещают его хмурое лицо.

– Что ты хочешь этим сказать? – рычу я и захлопываю дверцу. – Почему ты так злишься на меня?

Мака потряхивает от раздражения.

– Какого черта ты там творила, Кук?

– Веселилась, – ухмыляюсь я.

– Напиться в стельку и врать в этой глупой игре, что делала все эти вещи, не совсем значит «веселиться».

– Откуда ты знаешь, что я этим не занималась?

– Кук, я с тобой почти каждую ночь тусуюсь. Думаю, я бы заметил, если бы ты дрочила в общественных местах и раздавала минеты в машинах.

Я содрогаюсь от последнего, смутно вспоминая, что пила за это. Игнорируя свою реакцию, я расправляю плечи, словно пытаясь саму себя в чем-то убедить.

– Ты не все знаешь обо мне, Мак. Вообще-то до нашей встречи у меня была своя жизнь.

Как он смеет считать, что знает меня как облупленную? Мы никогда не обсуждали наши отношения! Весь прошлый год эта тема почему-то была запретной. Мак вообще не рассказывает о своей сексуальной жизни, но он наверняка с кем-нибудь спит во время своих футбольных поездок. Поэтому меня до глубины души оскорбляет его уверенность в том, что я не делала ничего из упомянутых на вечеринке вещей.

– Несколько часов в день ты меня не видишь, тугая ты башка. Откуда ты знаешь, что я в это время не сижу на Тиндере, свайпая вправо и соглашаясь на свидания? – огрызаюсь я, мысленно ужасаясь при мысли об этих дурацких приложениях для знакомств и моем плачевном опыте с ними.

– И что, правда сидишь на Тиндере? – Мак сверлит меня странным взглядом. У меня перед глазами все двоится, и я не могу понять, что означает выражение его лица.

– Не твое дело! – Я указываю на дорогу. – Просто отвези меня домой. Не хочу больше быть рядом с тобой.

Мак пронзает меня обиженным взглядом и заводит машину. Доехав до моей квартиры, он помогает мне добраться до двери. Сил возразить уже нет, тем более что тошнота снова подбирается к моему горлу.

Не найдя ключи в своей сумке, я чувствую странное желание плакать. Словно читая мои мысли, Мак мягко отодвигает меня в сторону и открывает дверь. Несколько месяцев назад я дала ему запасные ключи, чтобы он присмотрел за Геркулесом.

«Присмотреть», конечно, сильное слово: Геркулес и на километр к нему не подходит. Но Мак проследил за тем, чтобы у кота всегда была еда, вода и чистый лоток, так что, наверное, мне не стоит сейчас так ему грубить.

Мак вместе со мной едет на пятый этаж. Как только он открывает дверь квартиры, я вижу рыжий хвост Геркулеса, убегающего в мою спальню.

– Даже Геркулес на тебя обижен. – Я снимаю туфли, они громко падают на пол.

– Он меня ненавидит, – холодно отвечает Мак. – Я уже успел забыть, какой у него окрас.

– Он просто стесняется, – отвечаю я и иду на кухню за бутылкой воды из холодильника. – Не все любят быть в центре внимания, как ты.

Мак идет за мной и сверлит меня обвиняющим взглядом.

– Ты сегодня вообще не стеснялась, выставив себя полной дурой на вечеринке.

– Хватит ворчать, я просто подыгрывала. – Воспоминания об игре начинают возвращаться, и я издаю жалобный стон, понимая, что он абсолютно прав. – И вообще, откуда ты знаешь, может, я правда всем этим занималась.

Мак резко вздыхает и скрещивает забитые руки на груди.

– Да, но я уверен, что ты не делала как минимум одну вещь из того списка.

– С чего бы это?

Он опирается на стол и наклоняется, чтобы посмотреть мне в глаза.

– Фрея, ты вообще знаешь, что такое Грязный Санчес?

Я хмурюсь и делаю большой глоток воды.

– Конечно знаю.

Мак выжидающе на меня смотрит.

– Я весь внимание.

Секунду я колеблюсь, но решаю просто что-нибудь выдумать. Он наверняка тоже без понятия, что это.

– Это когда вы занимаетесь Тем Самым на грязном индейском покрывале.

Мак жмурится, словно ему стыдно.

– Даже не близко. И на будущее: у людей, которые называют секс Тем Самым, явно его нет.

– Объясни мне тогда, кто такой этот Грязный Санчес. Сначала ты рассказал, что значит «Нетфликс и расслабон», теперь это! Не знала, что дружу со специалистом по сексу.

Он игнорирует этот выпад и отвечает:

– Грязный Санчес – это когда юноша засовывает палец в задницу леди и вытирает его об ее верхнюю губу.

– Господи боже мой, отвратительно! – вскрикиваю я.

– Я знаю! – отзывается Мак, выпрямляясь в полный рост и выпячивая грудь. – И ты выпила так, словно делала это, перед кучей людей! Я совершенно точно знаю, что ты бы не решилась на это даже под дулом пистолета.

– Я бы даже ради спасения Геркулеса на это не пошла, – соглашаюсь с ним я. – Конечно, мой кот мне дорог, но, если бы выбор стоял между его жизнью и необходимостью понюхать собственную задницу, ему пришлось бы отправиться на небеса. – После этих слов я быстро оглядываюсь в страхе, что Геркулес подслушает и обидится.

Мак тяжело вздыхает, и я снова смотрю на него.

– Куки, скажи мне тогда, ради бога, что ты такое творила на вечеринке? К чему было это представление? И не пытайся оправдаться алкоголем, мы оба знаем, что это не имело никакого отношения к твоей выходке.

Я издаю усталый смешок и держусь за бутылку с водой как за щит, который сможет меня укрыть от пристального взгляда Мака.

– Я просто пыталась влиться в компанию.

Он презрительно усмехается.

– С каких пор ты так сильно хочешь вписаться?

С тех пор, как я решила, что не хочу рассказывать полной людей гостиной, что я все еще девственница в двадцать девять и мой сексуальный опыт можно назвать максимум унылым!

– Я не хотела, чтобы все знали, – шепчу я и в жалкой попытке набраться храбрости прижимаю ко лбу пластиковую бутылку.

– Чтобы знали… что?

Я с раздражением отдергиваю от лица бутылку.

– Разве неясно?

– Что? – хрипло спрашивает Мак.

Я устало прикрываю глаза. Если до здоровяка так и не дошло, что я все еще не потеряла свою девичью метку, я не собираюсь ему в этом признаваться.

– Нормальное свидание у меня было несколько лет назад, не говоря уже о поцелуях. Как бы я ни старалась, я даже двух слов не могу связать рядом с мужчинами. Я надеялась найти пару на свадьбу Элли и Роана, но я безнадежна! В присутствии парней в меня вселяется клоун с заплетающимся языком, путающий порядок слов. Как будто я пытаюсь кроссворд вслух прочитать.

– Со мной ты постоянно разговариваешь, – недоумевает Мак. – Даже бросаешься умными словами, которые потом приходится гуглить.

– Ну, ты не обычный парень. – Я отворачиваюсь и выдыхаю, чтобы не смущать его запахом рвоты.

Мак придвигается вплотную, в его голосе слышна хрипотца.

– Еще сегодня утром мой болт с яйцами были на месте, хоть они и вывернулись наизнанку, увидев, как ты вечером пила за Грязного Санчеса.

– Хватит уже про Санчеса! Хочешь, чтобы меня снова затошнило? – Я поворачиваюсь, чтобы смерить его обиженным взглядом. – Ты просто меня не привлекаешь как мужчина. Я пыталась впечатлить Сантино. Ну, или хотя бы перед ним не опозориться.

– Так тебе нравится юрист? Он же гребаный извращенец. Постоянно выпрашивал Харрисов взять его с собой в клубы и, как хищная акула, вертелся вокруг них в надежде подцепить фанаток.

– Ты что, совсем тупой? Не нужен мне этот Сантино!

– Видимо, реально тупой. Я совсем запутался.

– Мне нравится Хавьер, бариста-испанец из кофейни рядом с бутиком. Он бородатый и чудесный и даже дал мне вчера свой номер. С тех пор не могу перестать об этом думать.

Мак моргает и глупо пялится на меня.

– Так позвони ему, чего ты ждешь?

Боже, дай мне сил, чтобы не разбить голову этого парня о холодильник.

– Ты вообще меня слушал, Мак? Очевидно же, что у меня с этим сложно, и вообще, я без понятия, зачем Хавьер это сделал. Видимо, он умудрился забыть, что как-то раз я опрокинула целый поднос с кофе и так смутилась, что взяла швабру с ведром. Оказалось, что так делать было нельзя, потому что все это было на глазах у санинспектора и я неправильно держала швабру, и Хавьер из-за меня чуть не получил штраф. Самое ужасное, что он на меня даже не обиделся!

Мак снова улыбается так, словно я его бабушка с деменцией.

– Наверняка потому, что ты ему нравишься.

– Эта информация мне ничем не поможет. Я даже позвонить ему боюсь. Если ты до сих пор не понял, я немного неопытна в плане Того Самого.

– Слушай, перестань уже так секс называть.

– Ты последний человек, к кому бы я пошла за уроками английского, понял? – я почти срываюсь на крик, и все внутри сжимается от тревоги.

Признаться в чувствах к Хавьеру, которые я подавляла месяцами? Проще родить слона. Котята были цветочками. Правда, никто до сих пор не знает, что я девственница. Причина моей тревоги наверняка кроется там.

От всех этих невеселых мыслей я начинаю терять равновесие. В ту же секунду Мак приобнимает меня за плечи и осторожно подталкивает в сторону спальни.

– Как насчет того, чтобы лечь спать и отложить этот разговор на завтра?

– Но я не хочу спать, – обиженно протягиваю я. – Я хочу умереть от стыда, потому что вся компания с вечеринки думает, что у меня был Грязный Санчес.

– Бывает, не ты одна там напилась. Не переживай так об этом, Куки.

– Вот от печенья я бы сейчас не отказалась.

– Принесу тебе его на завтрак. – Мак идет к двери и останавливается на пороге. Он включает свет и оглядывает мою комнату так, словно видит ее впервые.

Если так подумать, дальше ванны и коридора он еще не был.

– Обещаешь, что завтра придешь с печеньем? – жалобно спрашиваю я, опираясь на дверной косяк.

– Обещаю, – улыбается он и опускает взгляд на мое платье. – Может, снимешь это… и ляжешь в кровать?

Смутившись, я быстро прикрываю рукой свое декольте.

– Да! Боже, я перед тобой уже достаточно опозорилась на сегодня. Не хотелось бы шокировать тебя еще и своими формами. – При мысли о том, что Мак увидит меня без одежды, меня невольно передергивает.

Мак поднимает глаза к потолку и качает головой.

– Бред полный.

– Совсем нет, – возражаю я. – Поверь мне, ты не хочешь быть свидетелем того, как я снимаю утягивающее белье. Это выглядит как номер цирка Дю Солей. Или место преступления.

Трясясь от смеха, Мак целует меня в макушку.

– Хорошо, ухожу.

Я тяжело вздыхаю, пока его высокий подтянутый силуэт направляется в коридор. Если бы у меня была хотя бы толика обаяния Мака, я бы уже давно не была девственницей.

Глава 5

Глава 6

Фрея

Идти в понедельник на работу было тревожно. После нашей небольшой вылазки по магазинам одежды Мак больше не появлялся, что немного странно, ведь мы с ним смотрим Нетфликс каждую субботу. Судя по его сообщениям, он был занят, и я не стала спрашивать чем.

Я изо всех сил пытаюсь не думать об инциденте в примерочной. Внезапно я слышу голос Мака и чуть не подпрыгиваю на месте.

– Эй, Куки, пора в дорогу!

– Господи спаси! – вскрикиваю я, отрываясь от швейной машинки и закрывая руками уши. – Я даже не слышала, как ты по лестнице поднимался.

– Видимо, слишком сосредоточилась на работе, – отвечает Мак, окидывая взглядом беспорядок передо мной. – Давай, вставай, время развеяться.

Я поднимаюсь из-за стола.

– Куда мы идем?

– Увидишь, – отвечает он и смотрит на мои ноги. – Опять штаны? Тебя прошлое занятие ничему не научило?

– Нет, почему же. Я просто… на работе, – сухо выдавливаю я. – Обтягивающее платье не совсем подходит для такой обстановки. Я вообще не понимаю, зачем ты мне его купил.

– У каждой дамочки должно быть в арсенале сексуальное платье на свиданку, – весело парирует он по пути вниз.

– Куда собрались? – спрашивает Элли, влетая в бутик с очередного маркетингового собрания.

– Хотела бы я знать, – ворчу я в ответ.

Мак хватает меня за руку и тянет за дверь, едва взглянув на Элли.

Оказавшись на улице, я вырываюсь из его хватки и упрямо останавливаюсь.

– Мак, я серьезно. Куда мы идем?

– За кофе, конечно, – усмехается он.

Я трясу головой.

– Мак, нет.

– Пошли, Куки. – Он снова берет меня за руку и начинает тащить за собой.

– Нет-нет-нет, – умоляющим тоном вою я, упираясь в асфальт. Он гораздо сильнее меня, так что попытка не завершается успехом.

При виде моего сопротивления Мак не может удержаться от смеха.

– Мне нужно увидеть этого кофейного пижона своими глазами. Хочу убедиться, что он достаточно хорош для тебя.

– Не надо, – умоляю его я, чувствуя, как уши начинают гореть. – Правда, не надо. Я не готова, у нас всего один урок был!

– Ты готова. – Мак непреклонен. – Не волнуйся, я тебе помогу.

– Вот именно, волнение. Я очень сильно волнуюсь!

Мак насильно запихивает меня в кофейню. Я спотыкаюсь, чуть не врезавшись в посетителя с чашкой горячего кофе в руках. Я поворачиваюсь к Маку, чтобы смерить его осуждающим взглядом. Он потирает затылок с виноватой улыбкой. Быстро осмотревшись и не увидев Хавьера, я с облегчением выдыхаю.

– Его нет сегодня, так что можем уходить, – подытоживаю я и направляюсь к двери.

Внезапно раздается голос с испанским акцентом.

– Фрея!

Я застываю, отчаянно пялясь на Мака. Мои уши начинают гореть с удвоенной силой. У моего друга хватает наглости выглядеть так, будто ему весело, и я с трудом удерживаюсь от того, чтобы не врезать по его довольной роже. Я натягиваю на лицо милую улыбку и оборачиваюсь к привлекательному бариста.

– Приветики, – выдавливаю я, всеми силами стараясь не напортачить с произношением.

– Как твой понедельник? Выглядишь чудесно! – Хавьер указывает на мой желтый топ.

– Хорошо, спасибо. – Я сжимаю кулаки от отвращения к себе.

Мак кладет теплую руку на мои лопатки и медленно толкает меня к прилавку.

– Ты умная, смешная и чертовски привлекательная. Представь, что он – канадский ковбой из «Хартленда» и очаруй его, – ободряюще шепчет на ухо он, и я против воли обращаю внимание на его горячее дыхание.

Я пытаюсь не рассмеяться вслух от его отсылки на сериал. Когда я наконец подхожу к прилавку, Хавьер с интересом изучает Мака.

– Дорогая, представишь своего друга?

Как он меня сейчас назвал?

– Брата, – твердо отвечает Мак. – Я ее брат.

Невозможно упустить недоумение в глазах Хавьера при звуках шотландского акцента Мака. Тем не менее он пожимает протянутую моим «братом» руку.

– Приятно познакомиться.

– Нам, пожалуйста, американо и большой айс-кофе с молоком, – бросает Мак. – Сестренка, ты платишь. Я пойду занимать столик.

Мак нагло подмигивает мне и направляется к небольшому столику у окна. Я оборачиваюсь к Хавьеру.

Давай, Фрея, ты красивая, умная и сообразительная. Ты все сможешь!

– Как… прошли выходные? – Я мысленно даю себе пряник за то, что произнесла полноценное предложение.

– Замечательно, – улыбается Хавьер, разливая наш кофе по стаканам. – Я делал сыр.

Я поднимаю брови от такого неожиданного ответа.

– Ты… сыр?

Он утвердительно кивает.

– Ты любишь сыр?

– А кто его не любит? – у меня вырывается некрасивый смешок, и я с ужасом смотрю на Мака. Он с чрезмерным энтузиазмом показывает мне два больших пальца.

Хавьер закрывает первый стакан с кофе.

– Я могу показать тебе свой сыр.

– Прости, что? – Я начинаю нервно теребить свое левое ухо.

– Ну, если хочешь посетить мою сырную хижину.

– У тебя есть сырная хижина? – глупо спрашиваю я, растерявшись от внезапной смены темы на сыр и мысли о человеке, делающем свой собственный.

– Да. Сыр и домашнее вино. Приглашаю как-нибудь присоединиться.

Хавьер протягивает мне готовый кофе, и я хочу ответить, но мой рот пересыхает. Вместо слюны там теперь наполнитель для кошачьего туалета. Сухой наполнитель, который не дает мне и слова произнести.

Внезапно Мак появляется рядом со мной.

– Просто хочу уточнить, ты приглашаешь мою милую сестричку на свидание?

Хавьер с недоумением смотрит на Мака и нервно кивает.

– Да.

– Она с удовольствием придет, – Мак бросает на стойку десятку. – Как насчет завтрашнего вечера?

Хавьер одаряет меня улыбкой.

– Если тебе удобно, то конечно.

– Супер, она тебе напишет, – Мак отпихивает меня плечом от прилавка. – Пошли, сестренка.

Я улыбаюсь и смущенно машу рукой Хавьеру. Не успев себя одернуть, я зачем-то кланяюсь и ухожу за Маком. Когда мы наконец оказываемся вне зоны видимости, я в агонии прикрываю уши.

– Господи боже мой, я только что поклонилась Хавьеру.

Мак морщит нос.

– Я видел.

– Какого черта я это сделала? Нет ведь хотя бы реверанс сделать, как леди! Показаться нежной девушкой! Но нет, это же Фрея Кук. Она решает поклониться, как настоящий мужик. Я безнадежна!

Я запускаю руки в волосы и со злостью тяну за свои локоны.

– Ты не безнадежна, – закатывает глаза Мак.

– И ты теперь мой брат? – с отвращением вопрошаю я. – Как тебе это вообще в голову пришло?

Мак усмехается.

– А что? Мы оба рыжие, подумаешь, небольшое преувеличение.

– Теория о том, что у нас общие гены, это очень большое преувеличение. – Я пытаюсь охладить уши под жестким взглядом Мака.

– Мы оба неотразимы, Кук.

Я хохочу, вспомнив фотографии его семьи из Дандональда. Его сестра Тилли прекраснее супермодели. Высокая, худая, с шелковистыми светло-рыжими волосами. Отец – вылитая копия Мака, только без татуировок. А его мама настолько очаровательная, что я на секунду засомневалась в собственной гетеросексуальности. Вся его семья выглядит так, словно они – удачный генетический эксперимент по разведению привлекательных рыжих людей.

Судя по выражению лица Мака, его мой смех не впечатлил.

– Мы могли бы быть родственниками.

– Хватит уже говорить, что мы родственники! – отрезаю я и тянусь за своим кофе. – Это мерзко.

Мак морщится.

– Ну да, это немножко странно. – Он кивает в сторону кофейни. – Так вот, какие тебе парни нравятся.

– Ты о Хавьере? Ну да, мне кажется, он привлекательный. А что?

– Да ничего, просто удивлен немного. – Мак передергивает плечами, снимает со стакана крышку и дует на напиток. – Не думал, что тебя возбуждает Луиджи[10].

У меня падает челюсть.

– Да не похож он на Луиджи, он хорошо выглядит!

– Может, ты и права, он же малыш. В лучшем случае на Марио потянет.

– Заткнись, верзила! – раздраженно отрезаю я и тянусь, чтобы ударить его в плечо, но Мак отпрыгивает и избегает моей атаки. – А как же твое «все красивы по-своему»?

– Я не говорю, что он уродливый, я просто очень удивился. – Мак секунду задумчиво наблюдает за мной. – Дело в акценте, что ли?

Я кусаю нижнюю губу.

– Даже не знаю. Он точно не лишний. Хавьер просто выглядит как настоящий мужчина, понимаешь?

– Что за черт, а я-то тогда кто? – Мак звучит оскорбленным до глубины души.

Я ухмыляюсь.

– Рыжая версия настоящего мужчины?

Он кивает, удовлетворенный моим ответом.

– Ладно, не мне указывать твоим трусикам, Куки.

– Пожалуйста, больше никогда не говори при мне слово «трусики», – вздыхаю я. – Звучит слишком стремно.

Мак издает тихий смешок, и мы какое-то время идем в тишине, пока я не решаюсь спросить:

– Так каким чудом я смогу подготовиться к завтрашнему свиданию? Мне кажется, я не опозорилась только потому, что слишком отвлеклась на сыр. Люблю я сыр.

Мак кивает с умным видом.

– Не волнуйся, потренируемся сегодня дважды. Придумаю на вечер потрясное занятие.

– Ах, ну да. Жду с нетерпением.

Глава 7

Мак

Сырный бар.

Только Фрея Кук могла попросить провести следующий урок в таком месте. Я, конечно, люблю сыр, – как его не любить? – только вот поход с дамочкой в сырный бар не входил в список моих планов на жизнь. Мои отношения с женщинами чуть более веселые и расслабленные, обычно с минимумом одежды, но ради Куки я сделаю все что угодно.

Я направляюсь к месту встречи с Фреей, ресторану на севере Ковент-Гардена. По пути меня останавливает компания мальчиков, чтобы сфотографироваться. Я исполняю их просьбу, надеясь, что их внимание не поднимет шум, и вежливо прощаюсь.

Такие ситуации для меня не в новинку. Сложно смешаться с толпой, когда ты накачанный рыжий футболист в татуировках. Правда, с тех пор, как «Бетнал Грин» попали в Премьер-лигу, наша узнаваемость определенно повысилась. Но я не играю в футбол ради славы. Для меня это честь – быть частью величайшего в мире спорта. В детстве дедушка вбил мне в голову две вещи. Первая – нет важнее игры, чем футбол. Вторая – он от меня откажется, если я не буду фанатом «Рэнджерс»[11]. Он тот еще старый мерзавец и самый любимый член моей семьи, пусть он так и не простил меня до конца за то, что я не попал в его любимую шотландскую команду.

Другие интересы помимо футбола у меня тоже есть. Мама всегда говорила, что я не могу полагаться только на спорт, так что я закончил университет по специальности компьютерных технологий. Между футбольными сезонами я подтягиваю свои знания, чтобы не остаться ни с чем, когда решу уйти в отставку.

Солнце почти садится, когда я подхожу к «Севен Дайлс Маркет». Это роскошный крытый двухуровневый фудкорт с залом, как в ресторане, посередине. А еще под крышей «Севен Дайлс Маркет» есть волшебное место под названием сырный бар.

Когда я услышал о сырной хижине парня из кофейни, я решил, что для Фреи будет полезно освежить свои знания в этой сфере. Она столько рассказывала о своей «карьере» отличницы в школе, что мне показалось хорошей идеей превратить нашу тренировку в своеобразную подготовку к экзамену. Я рассчитываю, что помимо знаний о сыре мы сможем покрыть основы первого свидания. Конечно, я мало кого вожу на официальные свидания, но мама научила меня правилам поведения с леди, так что я разбираюсь, что к чему.

Я наказал Фрее принарядиться и встретить меня так, словно мы на настоящем свидании. У нее в глазах читался ужас. Я от этого в восторге. Честно говоря, мне нравится такое развитие событий. Обычно она так уверена в себе и постоянно набрасывается на меня из-за моих варварских повадок. Зовите меня психопатом, но как же приятно для разнообразия быть в чем-то лучше нее.

В сырном баре ярко и оживленно. Посередине стоит огромный стол с разноцветными тарелками, полными сыра, прикрытыми стеклянными крышками. Ресторан заполнен почти под завязку, но у меня получается занять для нас пару мест в конце барной стойки.

Я кладу на пол рядом с собой пару купленных для Фреи вещичек и замечаю ее у входа. Не опоздала. Я машу ей рукой и не могу удержаться от хитрой улыбки при виде ее волнения на пути ко мне. Она выглядит мило в обтягивающей блузке в зелено-белую клетку, розовой кофте и коротких черных шортах. Это все еще ее фирменный винтажный стиль, но сегодняшний наряд отличается от того, как она обычно одевается.

Я поворачиваю свой стул лицом к ней и не могу не обратить внимание на ее ноги.

– А ты хорошая ученица, Куки.

Она закатывает глаза и садится на свободный стул.

– Я сходила по магазинам, давай не будем на этом зацикливаться.

Улыбка на моем лице становится еще шире.

– Фрея Кук, неужели ты начинаешь следовать моим советам?

Она бросает на меня угрожающий взгляд, и ее хмурые зелено-янтарные глаза темнеют.

– Маклай Логан, я тебя только что попросила забыть об этом. Ты пытаешься нарваться, чтобы я тебе врезала?

У меня трясутся плечи от беззвучного смеха.

– Ага, может, у меня такой фетиш.

Фрея двигает мне локтем в грудь, но ей удается только еще сильнее меня рассмешить.

– Может, это загладит мою дерзость. – Я наклоняюсь и достаю букет розовых гвоздик.

У Фреи рот открывается от удивления.

– А это что еще такое?

– Мы на свидании. На свиданиях девушкам дарят цветы, – ухмыляюсь я.

– Я пыталась забыть о том, что это свидание, – с беспокойством в глазах ворчит она и принимает подарок.

– Хоть и тренировочное, но это все равно свидание. Притворись, что я тебе нравлюсь, чтобы мы прошлись по всем твоим фетишам перед завтрашним экзаменом.

– Ненавижу слово «фетиш», – жалуется она и подносит букет к носу. Розовый цвет подчеркивает ее веснушки и едва заметную теплую улыбку. – Это мои любимые цветы.

– Ага, я знаю. – Уши Фреи моментально розовеют. Я наклоняюсь вперед, чтобы посмотреть ей в глаза. – Ты столько болтала о Кэрри Брэдшоу[12], что даже я понял намек. На самом деле, я очень быстро учусь.

Я смотрю на проезжающий на конвейере сыр и чувствую на себе взгляд Фреи.

– Ты правда слушал меня?

Я пожимаю плечами.

– Суть не в этом, Куки. Сейчас я просто парень, который подарил тебе цветы. В таком случае нужно сказать…

– Спасибо, – быстро выдавливает она.

Я удовлетворенно киваю.

– Отлично! Вот видишь, ты уже разбираешься в свиданиях лучше, чем думаешь.

Подходит официант, чтобы принять наш заказ на напитки. Фрея, как я и ожидал, берет шардоне, я тоже прошу себе бокал. Когда мужчина возвращается с вином, я останавливаю Фрею и снова тянусь к своему небольшому пакету, чтобы вытащить очередной сюрприз.

– Ты еще мне что-то купил? – удивляется она. – Сомневаюсь, что Хавьер принесет мне цветы с подарками.

– Если он тебя заслуживает, то с пустыми руками не придет, – хмуро отвечаю я. – Просто открывай уже и не сомневайся в своем тренере.

Фрея достает из пакета предмет, завернутый в оберточную бумагу любезными сотрудниками подарочного магазина. Это кружка с черным жирным текстом «Я усердно работаю, чтобы у моего кота была лучшая жизнь».

– Боже, это потрясающе! – улыбается она.

– Не сомневался, что тебе понравится. Я заранее ее помыл, чтобы ты могла пить вино так, как ты любишь. – Я переливаю ее напиток в кружку и возвращаю обратно.

Фрея настолько тронута, что вот-вот расплачется. Прижав кружку к груди, она запинается в попытке подобрать слова.

– Даже не знаю, что сказать.

Я закатываю глаза на ее проявление нежности.

– Я делаю это, чтобы научить тебя принимать комплименты. Куки, ты привлекательная и веселая. Если твой бариста джентльмен, он будет говорить тебе приятные вещи и дарить подарки, и я хочу, чтобы ты смогла правильно ему ответить.

Фрея понимающе кивает и ставит кружку на стол.

– Так что мне делать?

– Поблагодарить всегда хорошая идея.

– Спасибо.

Я улыбаюсь и подмигиваю ей.

– Всегда пожалуйста. А еще я надеюсь, что этот парень внимателен к тебе. Ты уже несколько месяцев ходишь в ту кофейню, да? Он знает, что ты обычно заказываешь?

– Конечно! – от восторга она почти переходит на визг. – Большой кофе со льдом и…

– Молоком, – заканчиваю я, играя бровями.

Фрея на пару секунд напрягается, но быстро отходит.

– Хорошо, быть милой и благодарить за комплименты, что дальше?

– Лекция о сыре, – указываю я на проезжающие мимо нас блюда. – Давай возьмем пару тарелок, все попробуем и зададим нашему официанту пару вопросов. Считай это сессией зубрежки перед твоим завтрашним экзаменом.

Фрея светится от предвкушения, пока мы выбираем сыры на дегустацию. Большая часть названий не говорит мне абсолютно ничего, но я не против пробовать новое. Даже если это натертый травами вонючий сыр. Фрея чуть не давится от смеха, когда я его выплевываю, ворча, что он напоминает тухлую рыбу.

Пока сырный сомелье – эксперт по сырам – рассказывает нам обо всем, что мы попробовали, я обнаруживаю, что выпил уже два бокала и чувствую себя отлично на нашем шуточном свидании, которое оказалось на удивление приятным. Мы заказываем добавку.

– Мак, почему ты считаешь себя экспертом по отношениям? – внезапно спрашивает Фрея.

Я хмурюсь, услышав ее вопрос.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, я доверила тебе свою личную жизнь, но мы почти никогда не обсуждаем твою. Откуда мне знать, что ты не хуже меня?

Я спокойно смотрю ей в глаза.

– Что ты хочешь узнать?

Она пожимает плечами.

– Расскажи про свои последние отношения.

На секунду я теряюсь, потому что ее ждет долгая история. Впрочем, мне нечего скрывать от лучшей подруги, так что я выкладываю все, как есть.

– Отношения не совсем мое, но, когда я только начал играть за «Бетнал Грин», пару лет мы иногда виделись с одной женщиной.

– Пару лет? – выпаливает в шоке Фрея с недоверием в глазах. – Как ее звали? Как вы познакомились? Когда вы расстались? Почему ты мне ни разу не говорил, что два года встречался с женщиной?

На последнем вопросе я закатываю глаза.

– Ее звали Ками. Когда мы с Роаном подписали контракт с клубом, ее наняли нас фотографировать. Я не рассказывал о ней, потому что наши отношения кончились примерно тогда же, когда я познакомился с тобой. Так что я как-то не видел в этом смысла.

Фрея задумчиво смотрит на меня, пока ее мозг пытается обработать новую информацию.

– Почему вы расстались? – наконец спрашивает она.

Я грустно хмыкаю.

– Она кое-кого встретила.

– Кое-кого? – челюсть Фреи буквально отвисает. – То есть вы встречались два года, и все это время были в свободных отношениях?

Я мысленно содрогаюсь и вытираю вспотевшие от волнения ладони о штаны.

– Не совсем. Мы иногда ходили на свидания, но наше общение обычно сводилось к постели.

– Ого, то есть друзья с привилегиями? – продолжает выпытывать Фрея.

Это не самая моя любимая тема для разговора. Я ерзаю на своем стуле, пытаясь справиться с неловкостью.

– Можно и так их назвать. Поэтому ее предложение расстаться не стало сюрпризом. Она всегда говорила, что хочет серьезных отношений. Парень, к которому она ушла, был юристом, так что, видимо, она нашла то, что искала.

– Значит, вы были вместе два года, и она не захотела попробовать построить отношения с тобой?

Фрея хмурится так, словно готова идти за меня драться. Я пожимаю плечами.

– Ты же меня знаешь. Тяжело быть хорошим партнером, когда ты постоянно в разъездах. Впрочем, это неважно, потому что я тоже не искал ничего серьезного. Я на сто процентов сконцентрирован на футболе.

Она пару минут обдумывает мой ответ.

– Ты любил ее?

– Господи, нет, конечно, – защищаюсь я. – С Ками у меня был просто секс.

Фрея поникает, а потом поднимает на меня грустный взгляд.

– Ты спал с ней два года – и так и не влюбился?

– Знаешь, чувства для секса не обязательны, – серьезно отвечаю я.

Фрея сглатывает и краснеет.

– Ну да.

Я внимательно изучаю ее лицо.

– Ты же знаешь это, да?

– Конечно знаю! – смущается она и делает большой глоток вина из своей кружки с котенком.

– Куки, – я жду, пока Фрея посмотрит на меня, – ты спала только с парнями, в которых была влюблена?

– Мы сейчас не обо мне говорим, – отрезает она. – Я просто хотела узнать о твоих последних отношениях. Спасибо, что поделился.

Я смотрю ей в глаза и вижу ее насквозь. Фрея думает, что для секса нужна любовь. Может, все это время проблема заключалась в этом. Если она считает, что прежде чем переспать с мужчиной, она должна быть влюблена в него, она чертовски много от себя требует. Возможно, вместо советов по отношениям ей нужен секс без обязательств. Думаю, придется составить для нее новый учебный план.

Глава 8

Мак

– Я сейчас буду, – кричит Фрея в трубку, прежде чем я успеваю поздороваться.

От дрожи в ее голосе все мое тело напрягается.

– Фрея, что случилось? – медленно и спокойно спрашиваю я.

– Это было ужасно. Ужасно! – плачет она.

– Он что-то сделал с тобой?

– Расскажу, как доберусь, – отвечает она, шмыгая носом.

– Фрея Кук, сейчас же ответь на мой вопрос. С тобой все хорошо? Ты ранена? – Мысль о том, что этот мешок дерьма мог обидеть мою Фрею, наполняет меня гневом.

– Я унижена до глубины души, – всхлипывает она, и я моментально расслабляюсь. – Я недалеко, сейчас к тебе зайду.

– Без проблем, до встречи.

Я мчусь вниз и открываю дверь. Моя подруга на пороге выглядит как прекрасная катастрофа. На ней узкая юбка чуть выше колен с черным ремнем на талии и блузка с леопардовым принтом. Рыжие завитые в кудри волосы перекинуты через одно плечо, а подводка на глазах расплылась от слез. Она кидается мне на грудь и громко вздыхает.

– Мак, это было ужасно. Твои уроки вообще не помогли.

– Что случилось?

Я притягиваю Фрею поближе и крепко обнимаю. Она шмыгает носом и смотрит на меня, утирая слезы.

– У меня только что был худший поцелуй в жизни.

Почему-то при мысли, что этот бариста ее поцеловал, у меня твердеет челюсть. Потом я вспоминаю, что Элли и Роан наверняка слышен наш разговор, так что я хватаю Фрею за руку и затаскиваю ее внутрь. Мы минуем гостиную и идем в мою спальню.

– Присаживайся и расскажи в подробностях, что произошло, – указываю я на скомканное клетчатое одеяло на своей незаправленной кровати. Она садится с краю.

– Свидание шло хорошо. Мы были в его сырной хижине где-то в глубине северного Лондона. Я думала, меня там кто-нибудь убьет.

– Господи боже, – бормочу я себе под нос.

– Все правда шло отлично. Я не стала надевать мое горячее платье для первого свидания, потому что оно не совсем подходило к ситуации, ну, ты понимаешь. В общем, мне было комфортно, и я даже выдавала полные предложения, и мы попробовали несколько сыров.

Фрея нервно кладет руки на колени, выражение ее лица ясно дает понять, что дальше в рассказе будет что-то ужасное.

– Ну, один из его пармезанов был очень сухой, и я выпила всего один бокал его домашнего вина, который на вкус почему-то напоминал кошачью мочу[13], так что мне очень хотелось пить. Пока мы разговаривали, я чувствовала, как у меня в уголках рта засыхает слюна. Вообще не сексуально. Ни разу.

Она делает глубокий вдох и продолжает:

– Я только собиралась отпроситься в уборную, чтобы напиться воды из-под крана, как у него хватило наглости меня поцеловать!

Я провожу рукой по волосам и потираю шею.

– Звучит не очень хорошо.

– Ох, это было плохо. Очень, очень плохо. – Она прячет лицо в руки и еще сильнее размазывает косметику на лице. – Но я подумала: назвался груздем, полезай в кузов, верно ведь? Я ответила на поцелуй и попыталась запустить язык ему в рот, но не заметила, что у него были сжаты зубы. Он шарахнулся от меня и врезался в свой огромный стеллаж, где лежал драгоценный трехлетний чеддер, который он привез с бабушкиной фермы в Испании. Стеллаж упал, и сыр рассыпался по грязному полу. Это было ужасно. Хавьер упал на колени, и, кажется, я даже слышала, как он плакал.

– Плакал? – спрашиваю я, не веря своим ушам.

– Именно! – Фрея всплескивает руками. – Я так испугалась, что убралась оттуда к чертям! Запрыгнула в машину, доехала до ближайшего магазина, выпила два литра воды, и вот я здесь.

– Боже, – выдыхаю я.

– Я знаю. Это было ужасно, – жалобно говорит она, а потом поднимает на меня осуждающий взгляд. – Ты не научил меня целоваться, так что я виню во всем тебя.

– Ты и не говорила, что не умеешь! – защищаюсь я. – Я думал, тебе просто разговаривать с парнями тяжело.

– Ну, мужчин, с которыми я целовалась, можно сосчитать на пальцах одной руки, так что я совершенно без понятия, как это делается.

Я тяжело вздыхаю и опускаюсь на кровать рядом с ней, качая головой и пялясь в пол.

– Не мог этот поцелуй быть настолько плохим.

– Еще как мог.

– Я отказываюсь в это верить, – возражаю я и смотрю на ее губы. – У тебя замечательные губы. Идеальные для того, чтобы их целовать.

– Не важно, – отвечает она со слезами в голосе. – Я не умею ими пользоваться. Я дура.

– Ты не дура.

– Я неповоротливая дура.

– Откуда ты знаешь, что он не неповоротливый дурак? – сердито спрашиваю я. – Может, у тебя просто не было подходящего партнера. Мужчины с сырными хижинами вряд ли часто целуются с дамочками.

Фрея поднимает на меня серьезный взгляд.

– Честное слово, Мак. Даже с хорошим партнером я буду ужасна.

А теперь я начинаю злиться.

– Докажи.

Она хмурится.

– Я не буду заниматься глупостями и целовать свою руку или типа того. Ты меня сфотографируешь и будешь этими фото шантажировать во время нашей следующей ссоры.

– Да не руку, – отвечаю я и делаю глубокий вдох. – Потренируйся на мне.

– Тебе, – фыркает она. – В смысле?

– Поцелуй меня, и я тебе покажу, что дело было не в тебе, а в нем.

– Да не буду я тебя целовать! – визжит она. – Ты с ума сошел!

– Вовсе не сошел. Я твой лучший друг, и я прошу тебя поцеловать меня, чтобы объяснить, как это правильно делается.

– Это будет слишком странно.

Фрея нервно смеется и отодвигается на самый край кровати, подальше от меня. Несмотря на это, в ее глазах разгорается интерес.

– Не будет это странно. – Я сокращаю расстояние между нами. – Я парень. Ты девушка. Поцелуи – это естественно.

Она нервно сглатывает и опускает взгляд на мои губы.

– Надеюсь, ты не прикалываешься.

– Я не шучу, – мой голос становится ниже. Я двигаюсь к ней ближе, наши ноги соприкасаются. От нее слабо пахнет сыром. Почему-то мое сердце начинает биться быстрее.

Фрея замирает.

– Мак, ты уверен?

Я смотрю на ее губы. Они приятного розового цвета от помады и сложены в идеальный бантик. Как я до этого не замечал, насколько они привлекательные? Не может быть, что с такими губами она плохо целуется.

– Расслабься, Кук, – мягко шепчу я и облизываю губы, перед тем как наклониться к ней. В глазах Фреи бушует волнение вперемешку с чем-то, похожим на предвкушение. Против воли я улыбаюсь.

Я провожу пальцами по ее щеке, а потом запускаю их в ее волосы, притягивая ее ближе. В последний раз выдохнув, я целую ее, и она издает удивленный писк, снова вызывающий у меня улыбку.

Я сосредотачиваюсь на том, чтобы прочувствовать тепло и мягкость ее губ. Как я и думал, они невероятно приятные. Второй рукой я касаюсь ее лица в надежде помочь ей расслабиться. Она очень осторожна. Ненавижу, когда целуются осторожно. Поцелуи не должны быть спокойными. Это дикий, первобытный акт. Это связь на глубинном уровне, для которой нужен не ум, а инстинкты. Я знаю, что у Фреи был сегодня плохой опыт, но я ее лучший друг. Со мной она в безопасности.

Без предупреждения я запускаю язык в ее рот, и она издает другой звук, уже не писк. Возможно, стон? Я чувствую, как ее пальцы сжимают мое предплечье. Не убирая ладоней с ее лица, я продолжаю исследовать ее технику. Я делаю все возможное, чтобы ей было на что ответить, и когда ее язык нежно касается моего, я почти рычу от гордости. Вот так, Куки. Расслабься. Отпусти себя и позволь твоему телу вести тебя.

Неровно дыша, я наклоняю голову и углубляю поцелуй. Она с энтузиазмом отвечает, ее губы касаются моих, пока мой язык переплетается с ее. Наши языки ласкают друг друга в идеальном ритме, переходящем в непристойность. Когда ее рука падает на мое колено, а пальцы касаются моей ширинки, я осознаю, что не только наш поцелуй стал развратным.

Я с сожалением отстраняюсь и отрываю взгляд от ее губ, изо всех сил стараясь игнорировать чертово напряжение в шортах, граничащее с болью. Я горблюсь и упираюсь локтями в колени, чтобы скрыть свое состояние.

– Черт тебя побери, женщина, – хрипло выдавливаю я и прочищаю горло. Я отодвигаюсь подальше, прежде чем мой член решит выпрыгнуть из моих шорт.

– Настолько плохо? – Ее большая грудь поднимается и опускается с каждым тяжелым вдохом.

Я поворачиваюсь к ней, уговаривая свое тело успокоиться, прежде чем я покажусь еще менее опытным, чем она.

– Нет, не плохо. Отлично.

– Отлично? – радостно спрашивает она и двигается поближе ко мне.

Я вскакиваю с кровати и провожу рукой по волосам. Старушка в саду. Представь потную старушку в саду, Маклай.

– Твой бариста неопытный дурак, – внезапно выдаю я. – Ты прекрасно целуешься. Конец урока.

Я случайно оглядываюсь через плечо на Фрею. Она выглядит растерянной.

– Ла-а-адно. – Она жует нижнюю губу. – И что мне делать дальше?

Я тяжело вздыхаю и раздраженно поджимаю губы.

– Если он не идиот, то завтра позвонит и извинится. Если же идиот, то тебе будет лучше без него.

Она склоняет голову, внимая моему совету, и смотрит на часы на комоде.

– Уже поздно. Наверное, мне пора.

Я киваю. Побыть подальше от нее сейчас – хорошая идея. Когда она встает, у меня получается вывести ее из моей комнаты, не вызывая подозрений. Я провожаю ее до машины и еще раз заверяю в том, что она хорошо целуется. Она уезжает.

У меня кружится голова. Я лежу на кровати и думаю о том, что Фрея неплохо целуется. Можно даже сказать, хорошо. Видимо, даже слишком хорошо, потому что я запускаю руку в свои шорты и ласкаю себя, представляя губы моей лучшей подруги на моем члене, а не на сыре того идиота.

Черт побери, что же я наделал?

Глава 9

Фрея

В комнате темно. Я чувствую нежное прикосновение кончиков пальцев к моему плечу. От приятных ощущений я вжимаюсь в матрас, наполняясь желанием, по всему телу бегут мурашки. Наконец открыв глаза, я переворачиваюсь на спину и замечаю Мака.

Без футболки.

Я не могу понять, почему Мак стоит в моей спальне посреди ночи в одних шортах. Что он тут делает? И почему он так на меня смотрит?

Словно отвечая на мой вопрос, он медленно приближается и стягивает с меня одеяло. Судя по всему, я голая.

Какого черта случилось с моей пижамой?

Я сажусь, чтобы прикрыться, но Мак качает головой и мягко укладывает меня обратно. Его взгляд жадно скользит по каждому миллиметру моего тела. Моя грудь вздымается, но я почему-то не стесняюсь. Я возбуждена.

– Никогда не прикрывайся передо мной, Фрея, – говорит Мак низким голосом с ноткой лукавства. – Твое тело заслуживает поклонения.

Он садится на колени передо мной, и кровать прогибается под ним.

– Это тоже урок? – спрашиваю я шепотом.

– О, да, – отвечает Мак со своим хриплым шотландским акцентом. Он проводит тыльной стороной ладони по моим плечам, вниз по бокам, и доходит до живота. – Я хочу целовать не только твои губы. Хочу попробовать всю тебя на вкус.

– Попробовать меня? – непривлекательно взвизгиваю я, но Маку, кажется, все равно. Его грубая ладонь накрывает мою грудь, затем он обхватывает губами мой сосок.

– О, боже! – восклицаю я, когда его нападение на чувствительную зону вызывает резкую волну напряжения между ног. Я не ожидала, что ощущения будут настолько яркими. – Мак, это неправильно. Мы друзья.

– Я могу делать все это с тобой именно потому, что мы друзья, – рычит Мак и награждает мою грудь укусом, заставляя меня вскрикнуть. Как только боль утихает, он переходит к засосам, одновременно накрывая ладонью мою вторую грудь.

Мак грубо сжимает мою плоть.

Так, словно это кусок мяса.

Мне нравится.

Он поворачивает голову и делает то же самое с другим соском. Мое тело извивается от его прикосновений, требуя большего.

Когда он оставляет на моей коже еще один укус, между моих ног происходит взрыв.

Словно извержение вулкана.

– Это… был…?

– Это называется оргазм, Фрея, и я планирую довести тебя до него еще раз.

– Правда? – хрипло спрашиваю я, потрясенная тем, что оргазм от стимуляции одних только сосков вообще возможен.

– Конечно. – Он приподнимается надо мной, чтобы посмотреть мне в глаза. – Хочешь попробовать мой сыр? – серьезно спрашивает он.

Я поднимаю брови.

– Что?

Он склоняет голову.

– Я спросил, хочешь ли ты попробовать мой сыр.

– Почему ты говоришь о сыре? Давай вернемся к тому, как ты хочешь попробовать на вкус меня.

– Ты пробуешь его сыр, но не хочешь мой?

Бип, бип, бип, бип, бип.

Я вскакиваю с кровати, переполненная тревогой, и пытаюсь перевести дыхание. Резким движением я выключаю на телефоне будильник. Наконец заставив чудовищное устройство замолчать, я оглядываю комнату и не вижу никаких следов Мака. Нахмурившись, я опускаю взгляд на грудь и вижу одну из своих длинных пижам с котятами, прикрывающую все мое тело. Она все еще на месте с прошлого вечера, когда я ушла спать.

– Это был сон, – говорю я вслух странным голосом с придыханием.

Но пульсация между моих ног определенно реальна.

– И вот почему я больше никогда не смогу пойти за кофе, – жалуюсь я Элли со своего рабочего места на втором этаже «Киндред Спиритс», рассказав ей историю своего жалкого вечера.

С ужасного свидания с Хавьером прошло несколько дней. Сначала я пыталась держать детали моего унижения при себе, но эти воспоминания сводят меня с ума. Может быть, если бы Мак меня не избегал, я бы не чувствовала такую отчаянную необходимость поделиться этим с другими. С тех пор, как мы поцеловались три дня назад, он пропал со всех радаров, и я слишком трушу, чтобы спросить у него, что случилось.

Потому что я знаю, в чем дело.

Я ужасно целуюсь. Он считает меня безнадежной и не знает, как мне об этом сказать, не разрушив нашу дружбу.

Так что теперь в попытках себя подбодрить я посвящаю Элли в мою трагичную личную жизнь. Про поцелуй с Маком я, конечно, умолчала, потому что она бы с ума от такого сошла. А похотливый сон с его участием я унесу с собой в могилу. Боже упаси!

Элли сидит на моем столе в очаровательном костюме и болтает ногами, осмысливая все, что я ей только что рассказала.

– Не могу поверить, что ты молчала о своей влюбленности в Хавьера! Почему ты мне ни разу не говорила об этом?

Я беспомощно пожимаю плечами.

– Я никогда не обсуждаю свою личную жизнь.

– Почему нет? – Она пронзает меня серьезным взглядом.

Я опускаю голову на руки.

– Потому что это не совсем вписывается в мой образ.

– А это что еще значит? – спрашивает Элли, очевидно не понимая, к чему я клоню.

Я тяжело вздыхаю и откидываюсь на спинку стула. Мой мозг усиленно раздумывает о том, какие слова подобрать, чтобы не показаться сумасшедшей.

– Я предпочитаю быть подружкой-толстушкой, выполняющей роль шута. Если ты Лорелай[14], то я твоя Суки, понимаешь? Из меня получается прекрасная жилетка, когда моим друзьям нужно выплакаться. Как тогда с разводом Слоан. Вот для чего предназначено это тело. – Я указываю на свою большую грудь, словно это мягкая подушка, на которую можно упасть. – В моей личной жизни ничего не происходит, и я стараюсь не говорить о ней, чтобы не сталкиваться с сочувствующими взглядами. Вроде того, которым ты на меня сейчас смотришь.

– Это не жалость! – восклицает Элли, возмущенно тряся головой. – Это недоумение. Ты моя подружка невесты, Фрея! Я люблю тебя. Я хочу знать обо всем, что с тобой происходит. Зачем мне этот фасад, за которым ты пытаешься от меня спрятаться?

Я морщусь от ее метафоры.

– Это не фасад. Честно говоря, я не жажду мужского внимания так, как другие женщины. Конечно, как и все, я смущаюсь от горячих голых сцен инцеста в «Игре престолов». Не уверена, правда, что такого именно в инцесте. Но я могу оценить, что он красиво снят!

Элли хохочет и трясет головой.

– Фрея, о чем ты вообще говоришь?

– Ох, не притворяйся, что ты была равнодушна к их истории, – хмыкаю я. – Не считая очень редких влюбленностей в бариста-испанцев, в моей личной жизни все спокойно, и я рада, что это так. Я люблю мою работу, моих друзей, моего кота-агорафоба[15]. Мне этого достаточно.

Элли вдумчиво кивает.

– Конечно, давай забудем о том, что Хавьер вообще существовал. Мы просто найдем новую кофейню, а эту сожжем дотла.

– Спокойно, подруга, – смеюсь я при виде серьезного выражения лица Элли. – Одно плохое свидание – не причина заниматься поджогом чужой собственности. К тому же я очень хочу найти пару на твою свадьбу, чтобы не сидеть там весь вечер, как одинокая старая дева.

– У тебя же есть Мак. – Элли касается моей руки.

– Не будет у меня Мака, – со смешком отвечаю я и отдергиваю руку. Особенно если он все еще будет меня избегать. – Мы вместе пройдемся к алтарю как подружка невесты и шафер, потом он будет флиртовать с милой, ничего не подозревающей девушкой. А я буду сидеть в углу, как грустный одинокий тролль.

– Ты совсем не похожа на тролля, – раздраженно отрезает Элли и хмурится, – Почему ты не даешь мне тебя с кем-нибудь познакомить?

– Не надо меня ни с кем знакомить! – быстро отвечаю я. Мои друзья в Манчестере пытались делать то же самое, и это было невыносимо унизительно. – У меня есть другой кандидат.

– Неужели? – спрашивает Элли с огоньком интереса в глазах. – Кто?

Я жмурюсь и бормочу себе под нос, сама не веря тому, что собираюсь сказать.

– Сантино.

– Клубный юрист? – удивленно вскрикивает она.

– Он до сих пор пишет мне после той вечеринки. Мне кажется, он будет неплохой парой. Он всех знает, так что, думаю, он хорошо впишется. Мака, правда, он почему-то раздражает, поэтому я ему не стала об этом говорить. Расскажу, только если свидание пройдет хорошо.

Элли грустнеет.

– Я думала, Маку все нравятся…

Я пожимаю плечами.

– Видимо, Сантино исключение.

– Ну что, когда свидание?

– Завтра вечером.

При мысли об этом у меня в животе сворачивается комок нервов. Надеюсь, что знания с уроков Мака по общению с Хавьером помогут мне с Сантино. Эти двое, конечно, похожи, как небо и земля, но посмотрим, что из этого выйдет.

– Мы встретимся на тапас[16] в шикарном месте под названием «Радио Руфтоп». Я слышала, там невозможно забронировать столик, но у Сантино есть связи. Его слова, не мои.

Элли передергивает, и я не могу ее в этом винить.

– Хочешь, я приду и помогу тебе собраться?

– Боже, нет. Я справлюсь. – Я уже раздумываю над тем, чтобы надеть то купленное Маком платье с нашего с ним похода по магазинам. – Но если увидишь Мака, не говори ему ничего, ладно? Не хочу, чтобы он знал о свидании в случае, если все обернется катастрофой.