Читать онлайн Адмирал Империи – 32 бесплатно
Глава 1
Место действия: двойная звездная система HD 21195, созвездие «Эридан».
Национальное название: «Екатеринославская» – сектор контроля Российской Империи.
Нынешний статус: контролируется Российской Империи.
Расстояние до звездной системы «Новая Москва»: 190 световых лет.
Точка пространства: Альфа-сектор, 550 миллионов километров от планеты Никополь-4.
Дата: 11 апреля 2215 года.
Как я ни старался успеть на соединение с космофлотом Самсонова, как ни подгонял вверенные мне экипажи, делавшие невозможное, подготавливая по десять раз за сутки свои корабли к форсажному ускорению, мы все равно опоздали. Часы утомительной гонки через безбрежный космос тянулись бесконечно долго. Каждая потерянная минута расстраивала и бесила меня до глубины души. Ведь я прекрасно отдавал себе отчет, что вместе с ними утекают и шансы подоспеть на помощь Ивану Федоровичу до того, как случится неизбежное – столкновение Черноморского флота с превосходящими силами противника.
Однако в тот момент, когда моя эскадра из пятидесяти вымпелов, включающая в себя линкоры, предоставленные мне адмиралом Дессе, приблизилась к координатам, в которых мы условились встретиться, сражение между американцами и Самсоновым уже состоялось… Да, я опоздал. На злополучные двенадцать часов, но все же опоздал. Но, как оказалось мог бы и не торопиться.
Командующий Черноморским космофлотом заранее зная что к нему на помощь спешит, высланная «Северным Лисом» большая группа кораблей, решил ни с кем не делить победу и не дожидаясь меня, первым выследил и атаковал одну из американских дивизий, а именно 4-ую «ударную» под названием «Следопыты», которой командовал контр-адмирал Джесси Ли. Конечно же, я прекрасно понимал стремление Самсонова забрать всю славу себе и именно поэтому совершенно не удивился его очередной выходке. В конце концов, из всех русских адмиралов он слыл, пожалуй, самым честолюбивым, дерзким и напористым космофлотоводцем. Иван Федорович буквально бредил триумфальными космическими баталиями и хотел войти в историю.
Так что неудивительно, что он просто не мог упустить такую возможность в очередной раз утереть нос американцам и лишний раз напомнить, кто в космосе хозяин. Как оказалось, мои тревоги были напрасны. То ли Самсонов родился под счастливой звездой, то ли у американцев выдался неудачный день, но «черноморцы» буквально разметали в клочья хваленую элитную дивизию и ее не в меру ретивого командира. Не оправдали «Следопыты» своего названия, русские первыми обнаружили их и «янки» из загонщиков быстро превратились в жертву. Айзека Джуды и его экипажей в тот момент в ближнем космосе не было, поэтому Самсонову, с его почти шестьюдесятью крейсерами и линкорами удалось-таки опрокинуть сорок кораблей его контр-адмирала Джесси Ли в прямом столкновении всего за каких-то два стандартных часа боя.
Никто не ожидал такого напора со стороны «черноморцев» под предводительством Ивана Федоровича, космофлот которого в этой стремительной и дерзкой атаке на построение «янки» просто невозможно было остановить. Американцы, чью оборонительную «линию» наши корабли, собранные в «клин» разорвали напополам уже после первого же навала, пытались несколько раз собраться в малые «каре», чтобы остудить пыл русских, но все было тщетно.
Низкая организованность, паника при первых же неудачах и главное недостаток модернизированных кораблей с изменяемой мощностью силовых полей предопределили окончательный исход этого противостояния. Ведь в отличие от русских, чьи корабли уже давным-давно прошли капитальный апгрейд защитных полей и являли собой настоящие «крепости», дредноуты Джесси Ли были не столь совершенны. Так как большая часть кораблей его дивизии все еще оснащалась устаревшими генераторами силовых экранов, не позволявшими динамически перераспределять энергию защиты между полями.
В итоге первая же хорошо скоординированная и точечная атака русского «клина» привела к победе. Прямо как раскаленный нож сквозь масло пронзали русские крейсера и линкоры строй «Следопытов», разрывая один вражеский корабль за другим. Джесси Ли не помогали ни превосходные характеристики его новейших дредноутов, ни безупречная храбрость и огромный опыт их экипажей, одних которых сейчас было явно недостаточно, чтобы остановить неистовый навал безудержных «черноморцев». Даже эталонная американская выучка, помноженная на самоотверженность и отчаянную доблесть отдельных офицеров, меркла и отступала перед нашим тотальным превосходством. На одном моральном духе, пусть и на самом высоком, долго в противостоянии с технологически превосходящим тебя противником не продержишься. А проигрывая сражение в физическом плане, солдаты Ли начинали терять запал и в психологическом.
Дивизии Хиляева, Красовского и Белова (сейчас рядом с Самсоновым был только один Дамир Ринатович) ведомые флагманским линкором «Громобой» так сказать камня на камне не оставили от оборонительного построения американцев. Эти славные соединения, не раз демонстрировавшие свою стойкость и отвагу в былых сражениях, отлично проявили себя и на этот раз. Грозные линкоры и крейсеры разили неприятеля без устали и промаха, превращая остатки некогда могучей 4-ой «ударной» в бесформенное месиво из искореженного металла.
Адмирал Самсонов лично, в ходе многочисленных походов и стычек, занимался слаживанием своих подразделений, отчего сейчас дивизии действовали как единое целое. Его требовательность и бескомпромиссность были общеизвестны. Кто, как ни Иван Федорович был способен довести четкость их взаимодействия до совершенства, отточить каждый маневр до автоматизма, вдолбить в головы своих людей непреложные законы ведения боя?
Кроме того, экипажи и офицеры, как мы знаем по прошлым событиям, когда «черноморцы» в нарушение всех законов и уставов самовольно освободили из-под стражи своего любимого командующего, были, как и прежде верны своему адмиралу, словно сторожевые псы. Я и сам поражался той слепой преданности и почти фанатичному обожанию, с которыми личный состав Черноморского флота относился к своему легендарному предводителю. Казалось, для них Самсонов превратился в настоящего полубога, кумира и объект поклонения. Готовые ради него лезть в самое пекло и жертвовать жизнью не раздумывая, эти ребята представляли собой поистине бесценный человеческий капитал в умелых руках своего космофлотоводца.
Ну и главное – крейсеры и линкоры Черноморского флота прошли-таки модернизацию полей. Я боялся что Иван Федорович будет с этим медлить, но опасения мои оказались напрасными. Да уж, надо отдать должное Самсонову. Видимо пронюхал усач о том фуроре, который произвела моя горстка кораблей, когда раскидала по космосу сначала дивизию Кенни, а затем, и весь 4-ый космофлот АСР. Вот и взялся адмирал за ум, очевидно завидуя моей славе и не желая отставать от своего подчиненного. Пришел наконец в себя, образумился и бросил все силы на скорейшее завершение апгрейда своих посудин. Гнал как проклятый, не давая продыху инженерам и техникам, но в конечном итоге все же успел. И сейчас, насколько я понимаю, уже львиная доля всех кораблей Черноморского флота была оснащена этой передовой технологией.
Да, надо признать что всех наших сегодняшних побед не было, если бы не гениальность моего старого друга Густава Адольфовича Гинце. Вот уж кто воистину достоин памятника при жизни. В одиночку сотворил невозможное, совершил настоящую революцию в области изменения силовых полей. Придумать такую прорывную технологию, которая за счет перенастройки потоков энергии между защитными контурами позволила совершить маленький квантовый скачок в повышении выживаемости наших кораблей, прибавив не менее чем на порядок их живучесть. Круто, ничего не скажешь!
Кстати, профессора давно уже не было на «Одиноком», император, когда еще был здоров а я отсутствовал сами знаете где, глотая пыль на Никополе-4, приблизил к себе Гинце и даже сделал каким-то там советником в Министерстве Науки и Технологий. И сейчас Густав Адольфович безвылазно сидел в лабораториях на «Новой Москве» воплощая в жизнь свои новые проекты. Что ж, надо признать, там старик принесет нам куда больше пользы, чем слоняясь с контр-адмиралом Васильковы по «Екатеринославской». После всего, что он сделал для укрепления боеспособности флота, Гинце вполне достоин самых высоких наград и постов. И я от всей души желал ему дальнейших успехов на научном поприще. Удачи тебе, мой гениальный друг, в твоих изысканиях и начинаниях. Уверен, нам еще не раз пригодятся плоды твоего светлого ума…
…Но я отвлекся, вернемся к Самсонову и противостоянию с американцами. «Следопыты» Джесси Ли – как до этого считалось одна из лучших дивизий во всем 1-ом ударном космофлоте Коннора Дэвиса, были безжалостно разбросаны по пространству, так и не сумев противопоставить капитанам кораблей Самсонова хоть что-либо существенное в секторе боя. Все их попытки как-то сгруппироваться, перестроиться, чтобы нанести организованный отпор врагу, заранее пресекались на корню. Стоило кораблям «янки» только сблизиться и попробовать выполнить нехитрые маневры по концентрации сил, как тут же на их головы обрушивался очередной шквал артиллерийского огня «черноморцев».
Это снова к вопросу о нашем пусть и временном, но все же тотальном техническом превосходстве. Все оборонительные «сферы», выстроенные американцами, еще до окончательного их формирования были безжалостно разрушены и расколоты неистовой атакой русских крейсеров и линкоров. Наши корабли просто не боялись огня противника и легко шли на сближение с построениями врага подставляясь под заградительный огонь и выходя практически сухими из этой плазменной воды…
Так вот маневренные и модернизированные вымпелы Самсонова попросту не давали времени американцам на то, чтобы занять свои позиции в «каре». Словно стая разъяренных волков, русские корабли накинулись на растерявшегося врага, терзая его безжалостно и методично. Гигантские линкоры Ивана Федоровича слаженно работали в паре с изворотливыми крейсерами, окружая противника сразу с нескольких сторон и ставя его перед чудовищной дилеммой – куда поворачиваться башнями орудий. А каждая секунда заминки стоила обреченным американским вымпелам новых пробоин.
Штурманы и капитаны наших кораблей явно опережали своих «коллег» из вражеского подразделения, смело идя на сближение с оборонительным построением, и буквально вгрызаясь в неровные порядки «сферы», сея вокруг себя хаос и панику. Превосходная подготовка и отточенное взаимодействие команд позволяли им проделывать сложнейшие маневры на запредельных скоростях, прямо на грани возможностей человеческого организма и техники. Любая ошибка, любое промедление в таком темпе боя могли стать фатальными. Но «наши» не ошибались, доводя каждую атаку до логического завершения. Не было таких «сфер», которые бы выдерживали их натиск дольше нескольких минут.
Как ни старался контр-адмирал Джесси Ли собрать возле своего флагмана хотя бы несколько вымпелов, чтобы дать тем самым остальной дивизии отойти на безопасное расстояние и перегруппироваться, но ничего у него не вышло. Тщетно пытался он докричаться по каналам связи до своих коммандеров, убеждая тех сплотиться для контратаки. Бесполезно метался по мостику, надеясь увидеть хоть какой-то порядок на тактических дисплеях. Увы, охваченные животным ужасом перед русскими, деморализованные в пух и прах «янки» уже не слушали никаких приказов и игнорировали любые попытки навести дисциплину в собственных рядах.
Запал отваги и самопожертвовании кончился так же быстро как и вспыхнул, в основном после бесславной смерти самые дерзких из командиров американских кораблей. Оставшиеся сейчас в этом кромешном аду думали только о том, как бы удрать подальше, и совершенно позабыли о присяге, субординации и воинской чести. Флагманский линкор самого Джесси Ли в прямом смысле оказался брошен на растерзание русским. Подло кинутый в беде своими же соратниками, контр-адмирал практически в одиночку пытался руководить боем, но попытки эти напоминали скорее агонию.
Осознав, что если останется в прежних координатах, то непременно погибнет, контр-адмирал Ли, отдал приказ на общее отступление в ту самую торговую факторию «Троицкая» что находилась в паре десятков миллионов километров от сектора сражения. Конечно, до нее еще надо было добраться. А учитывая плотность огня противника и степень повреждений флагмана, затея казалась почти безнадежной. Но это был единственный призрачный шанс на спасение. Ведь станция на тот момент была во-первых, покинута гражданским населением, и во-вторых, до этого бескровно захвачена американцами.
Вот именно там, за крепкими стенками пирсов и модульных конструкций огромного космического города-полиса контр-адмирал Ли в глубине души надеялся отсидеться и отдышаться после столь обескураживающего поражения. Эти укрытия вселили в него слабую надежду на то, что может быть, русские, увидев прочные конструкции фактории, не рискнут соваться внутрь, опасаясь штурма в стесненных условиях и ответного заградительного огня. И тогда у его потрепанных кораблей появится жизненно необходимая передышка, чтобы зализать раны, произвести ремонт, восстановить энергетические поля. А заодно, чем черт не шутит, дождаться подкреплений, в виде дивизии Айзека Джуды, которая также курсировала где-то в этом секторе.
Итак, роковой приказ был отдан. Впрочем, американцам для того, чтобы побежать из сектора не нужно было особого распоряжения своего командующего. Большинство из их кораблей и так уже на всех парах улепетывали под прикрытие спасительных стен «Троицкой». Ибо только слепой не видел, что ничем иным кроме как позорным бегством с «поля боя», происходящее сейчас назвать было нельзя. Поэтому, задолго до официальной команды контр-адмирала, «Следопыты» уже вовсю «рвали когти», стремясь поскорее оторваться от наседающих русских кораблей.
Так что сам Джесси Ли с несколькими кораблями охранения спустя несколько часов погони на своем флагмане чуть ли не последним успел влететь внутрь космического полиса. Да и то лишь чудом. Ведь преследователи не отставали ни на миллиметр, методично паля по его кормовому полю и всячески стараясь вывести из строя его маршевые двигатели. Еще немного, еще чуть-чуть, и нашим бы удалось перехватить американского адмирала. Скорости флагмана явно не хватало, чтобы оторваться от стаи «гончих». Но видно на сей раз удача не окончательно покинула контр-адмирала. То ли щиты линкоры оказались на диво стойкими, то ли сам черт помог Джесси Ли. Но факт остается фактом – в самый последний момент натруженные движки линкора сумели все-таки выдать нужное ускорение, и адмиральская посудина буквально ввалилась в спасительный шлюз станции. Разом погасли все огни, смолкли сирены и смертоносный скрежет разрываемого металла. Радары, еще мгновение назад фиксировавшие вплотную приблизившегося противника, потеряли цель. Ли облегченно выдохнул. Кажется, пронесло.
Наглухо заперев центральные пневмо-ворота «Троицкой», американцы почувствовали себя несколько уверенней, чем часом ранее на открытом пространстве. За надежными переборками многокилометрового космического города, под защитой его мощных конструкций «Следопыты» наконец-то смогли перевести дух и унять панику. И хотя истерзанная в жестокой схватке дивизия Джесси Ли была изрядно потрепана у них теперь появилась призрачная надежда на спасение.
Оставшиеся в строю вымпелы протиснулись внутрь ангаров станции, заняв свои места в доках. Повсюду сновали ремонтные бригады и медицинские команды, сбиваясь с ног, чтобы залатать пробоины, потушить пожары и оказать помощь раненым. С каждой минутой картина постепенно приобретала более-менее упорядоченный вид. Израненные исполины, еще недавно гордо бороздившие просторы, а теперь похожие на ощипанных и избитых цыплят, медленно приходили в себя. Восстанавливались системы жизнеобеспечения, пополнялись боезапасы, возвращались в строй реакторы и двигатели. Командование наводило порядок переводило личный состав с потерянных кораблей на уцелевшие, чтобы как можно быстрее вернуть им боеспособность.
Контр-адмирал Ли собрал своих старших офицеров на экстренное совещание, чтобы оценить обстановку и принять решение о дальнейших действиях. Несмотря на серьезный урон и потери в живой силе, дивизия хоть и потрепана, но отнюдь не сломлена и по-прежнему представляет собой грозную силу. Конечно, думать о продолжении рейда в тыл противника в нынешнем состоянии было бы безумием. Сейчас главное – любой ценой продержаться до подхода «Олд Гикори» экстренно вызванных на помощь сигналами SOS. Закрепиться в «Троицкой», соорудить оборонительные редуты, подлатать корабли – и ждать, отбивая атаки русских. Вот таков был нехитрый план Джесси на ближайшее время. Однако он недооценил решительность и напор бешеного усача Ивана Федоровича Самсонова.
Чувство облегчения у Джесси Ли и его старших офицеров продлилось недолго. Едва лишь вконец измотанные экипажи «янки» смогли перевести дух и приступить к самым неотложным ремонтным работам, как на сложенные из модулей конструкции станции обрушился буквально шквал огня. Самсонов сегодня был явно в ударе и хотел во что бы то ни стало полностью разгромить «Следопытов», приписав себе первую существенную победу над врагом в кампании за «Екатеринославскую». От чего его корабли беспрестанно кружили вокруг «сферы», выискивая бреши в ее защите и провоцируя «янки» на контратаки. А главные силы черноморцев тем временем неутомимо пережевывали внешние укрепления космического города своими чудовищными калибрами, прогрызая путь внутрь.
Хотя командующий, конечно, знал о моей недавней победе над космофлотом Элизабет Уоррен, поэтому почему первую? Или адмирал просто завидовал мне и хотел переплюнуть своей викторией? В любом случае, Иван Федорович горел желанием как можно скорее и нагляднее доказать свое превосходство, утвердив реноме лучшего флотоводца Российской Империи.
Так или иначе, но Самсонов без всякой подготовки, не давая времени на передышку ни своим экипажам, ни вражеским, отдал приказ на общий штурм импровизированного временного укрытия американцев. Корабли Черноморского космофлота один за другим подтягивались к «Троицкой», занимая координаты согласно диспозиции. Особым шиком считалось пройти как можно ближе к стенам станции, демонстративно игнорируя заградительный огонь канониров американских кораблей. «Плевать мы хотели на эти жалкие потуги», – будто говорили лихие командиры крейсеров всем своим видом и поведением. А многочисленные батареи «янки», лихорадочно плевавшиеся огнем по дерзким русским, никак не могли пробить эти чертовы щиты.
К счастью для атакующей стороны, то есть для Черноморского космического флота, «Троицкая» лишь формально называлась укрытием, на самом деле не представляя собой в оборонительном плане ничего похожего на те же походные «вагенбурги» – огромные «сферы» состоящие из нецельных связанны между собой магнитными тросами бронированных плит, нередко усиленных с внешней стороны энергополями. Как правило, подобные импровизированные бастионы отличались весьма высокой живучестью и огневой мощью. При хорошей организации и быстроте постройки из них выходили весьма неприступные временные космические цитадели.
Но только не в этом случае. Нет, сегодняшнее убежище американцев оказалось до неприличия хлипким и абсолютно не подходящим для долгой обороны. Ведь «Троицкая» изначально проектировалась и строилась в мирных целях, как перевалочная база для гражданских торговых караванов и логистическая станция. А отнюдь не как неприступная крепость для ведения затяжных боевых действий. Так что ее конструкции и модули никак не могли обеспечить надежную защиту в случае полномасштабного артобстрела космическими кораблями.
Пробить довольно тонкие стены фактории при помощи главных калибров своих кораблей большого труда для адмирала Самсонова не составило. С методичностью и неумолимостью автоматического пресса флагманы черноморцев принялись планомерно, один за другим, проламывать внешний корпус станции. Плазменные заряды серия за серией впивались в многострадальную обшивку, пронзая ее навылет и оставляя за собой зияющие раны пробоин. Изуродованные переборки разлетались в клочья, разбрасывая вокруг себя тучи искореженного железа и прочего космического мусора. Трещины змеились по поверхности «сферы», словно артерии, сочащиеся кровью умирающего исполина.
Единственным минусом для Черноморского космофлота, без должной подготовки атаковавшего «Троицкую», являлись существенные потери нашего авангарда, по которому американские канониры все это время вели ответный сконцентрированный огонь. Сохранившие боеспособность вражеские дредноуты ожесточенно огрызались, не желая умирать без боя. Раз за разом посылали они в сторону наступающих русских ливни плазменных зарядов, выкашивая и обнуляя постепенно фронтальные поля наших линкоров авангарда.
Самсонов же и не думал отступать или сбавлять темп наступления, невзирая на потери среди своих кораблей. Он прекрасно понимал, что в данную минуту отступать поздно и бешеный натиск – единственно верная тактика, позволяющая полностью смять и деморализовать неприятеля. Нельзя дать ему ни секунды передышки, иначе «янки» успеют перегруппироваться и организовать глубоко эшелонированную оборону. И тогда потери штурмующих возрастут многократно.
Поэтому Иван Федорович, хладнокровно списывая со счетов линкоры авангарда, продолжал слать вперед все новые и новые линейные корабли и крейсера. С помощью главных калибра он проделал, наконец, несколько больших брешей в некогда монолитном корпусе «Троицкой». Рваные провалы в бортах космического города зияли черными дырами на его некогда белоснежной поверхности. Фактически, обреченная станция теперь представляла собой дырявое решето, сквозь которое в ее чрево неудержимым потоком устремились главные силы черноморцев.
Корабли Черноморского космического флота ринулись в пробоины, лавиной врываясь внутрь «сферы», и сея вокруг себя смерть и разрушение. Словно стаи голодных псов, почуявших кровь, ворвались они в беззащитное нутро агонизирующего космического мегаполиса. сметая все американские корабли на своем пути.Самсонов бросил в бой практически весь свой космофлот…
Буквально сразу после этого центральные пневмо-ворота фактории были открыты самими же обороняющимися, и их корабли стали покидать станцию, которая в одночасье превратилась для американцев в смертельную ловушку. Деморализованные и потерявшие всякую надежду на спасение, корабли «янки» бросились в отчаянный прорыв из гибнущего космического города. Они уже не помышляли о каком-то организованном отступлении, а думали лишь о том, как бы унести ноги от безжалостных преследователей. Забыв о дисциплине корабли 4-ой «ударной» дивизии в панике разбегались кто куда, стремясь поскорее вырваться в открытый космос.
Показывая пример ринулся наружу флагманский линкор контр-адмирала Ли. Едва проскочив в наспех распахнутые пневмо-ворота, он дал максимальное ускорение, устремляясь прочь от станции на «форсаже», только бы оторваться от этих проклятых русских. За ними беспорядочной толпой ломанулись остальные более-менее уцелевшие корабли «Следопытов». Врассыпную, не соблюдая никакого порядка и строя, они вываливались из распахнутых шлюзов прямо под град зарядов палубных орудий ««черноморцев»«. Некоторые, получив критические повреждения еще на старте, тут же теряли управление и беспомощно кувыркались, врезаясь в обшивку станции или друг в друга. Другие, чуть более удачливые, все же успевали, лавируя, проскочить опасную зону и совершить на «форсаже» прыжок в неизвестность, спасаясь от плазменных фонтанов русских орудий.
Адмирал Джесси Ли, до этого уже осознавший, что ему не устоять перед дикими «раски», перестал на что-либо надеяться и одним из первых на своем линкоре бросился в открытое пространство в надежде вырваться из этого капкана, в который он сам загнал себя и свои корабли. Его флагман стремительной молнией промчался сквозь ряды застывших крейсеров Самсонова, оставляя за собой сияющий инверсионный след.
Все остальные вражеские корабли, из тех, кто замешкался внутри «Троицкой» или не успел вовремя покинуть факторию, были безжалостно уничтожены вымпелами Самсонова, который изначально, еще перед самим сражением отдал приказ не брать пленных. Ведь они до последней секунды оттягивали на себя значительную часть сил штурмующих, предоставляя возможность командующему и основному костяку дивизии уйти от расправы. А такое самопожертвование в глазах обезумевшего от крови русского адмирала не то что снисхождения – лютой смерти заслуживало. Он приказал не оставлять в живых никого, выжигая напалмом и распыляя на атомы всех и вся, до кого мог дотянуться.
Лишь ценность трофейного корабля могла заставить «черноморцев» остановиться и прекратить безжалостное избиение вражеского вымпела. Но сегодня, после всех этих модернизаций, когда наши с брезгливостью смотрели на корабли противника как на какой-то устаревший ненужный хлам, к несчастью для американцев в рядах разгромленной дивизии «Следопыты» таких вот ценных и заслуживающих сохранения кораблей просто не оказалось. Поэтому гибли наспех ретирующиеся американские корабли под беспощадным огнем канониров Самсонова один за другим, исчезая в ослепительных вспышках чудовищных взрывов. Торжествующий рев русских артиллеристов глушил предсмертные стоны «янки», навсегда остающихся дрейфовать на своих разрушенных кораблях среди обломков некогда великой станции.
По итогу двух фаз сражения, первой – в открытом космосе, и второй – при штурме «Троицкой» Черноморский космический флот потерял двенадцать вымпелов, в большинстве своем ими оказались линкоры. Это были именно те корабли, что исполнили роль авангарда, первыми атаковавшего факторию и принявшего на себя основной удар плазмы обороняющихся. Русские дредноуты шли в бой с открытыми забралами, без страха и сомнений жертвуя собой ради победы. Их бесстрашные экипажи до последнего вздоха сражались как львы, ведя ураганный огонь по станции и конечно же, насколько бы мощными не были их энергополя, заградительного огня нескольких десятков вымпелов противника одновременно они выдержать не смогли…
Самсонов был серьезным образом опечален этому прискорбному факту гибели большей части своего авангарда, ведь тяжелых дредноутов в его распоряжении и без того было не так уж много. Каждый из них представлял собой бесценный ударный кулак, способный переломить ход любого сражения и ценился на вес золота. И вот теперь, получалось, адмирал собственными руками разбазарил львиную долю этого стратегического резерва в стычке фактически местного масштаба. Конечно, победа есть победа, и разгром целой дивизии противника – большое дело. Но не слишком ли высокую цену пришлось заплатить за этот успех?
Непонятно, почему в таком случае адмирал так психовал, ведь именно он, не щадя и посылал на убой все эти линкоры, о судьбе которых теперь так горько сокрушался. Кого винить, кроме себя самого? Или он всерьез полагал, что ожесточенное сопротивление «янки» растает словно дым под напором его доблестных «черноморцев»? Что «Троицкая» падет к его ногам сама собой, стоит лишь чуть-чуть надавить и помахать перед носом у перепуганных американцев Андреевским флагом? Нет, Иван Федорович прекрасно знал, на что идет и какими потерями чревата подобная лобовая атака на укрепленную базу врага. Просто он готов был заплатить любую цену за свой триумф. А теперь вдруг спохватился и начал горевать о погибших. Где же раньше была твоя прозорливость и человечность?
Более того в воспаленной голове Самсонова даже не возникало мысли, что именно он сам в чем-то виноват. Не появлялось и тени сомнения или намека на чувство вины за содеянное. Нет, всегда и во всем крайним оставался кто-то другой, только не великий и непогрешимый Иван Федорович. Вот и сейчас, до того момента пока в секторе не появилась моя эскадра, он весь свой гнев и раздражение сконцентрировал на сумевшем-таки сбежать и увести с собой существенную часть своих кораблей контр-адмирале Джесси Ли. Ах, подлый трус, ничтожество, помешал видите ли безоговорочной и окончательной победе во славу русского оружия. Испортил триумф, смазал впечатление, не позволил насладиться величием момента в полной мере!
И действительно, дивизия «Следопыты», которая рассыпалась под сокрушительными атаками наших храбрых «черноморцев», оказалась, увы, не до конца уничтоженной. Да, Самсонов нанес противнику страшный урон, по сути, полностью разгромив и дезорганизовав одно из лучших подразделений 1-го «ударного» космофлота самого контр-адмирал. Да, Джесси Ли потерял больше половины своих вымпелов, включая некоторые из лучших и сильнейших. Да, американцы драпали из сектора боя, поджав хвосты и трясясь от страха перед возмездием разъяренного русского медведя. Но все же «янки» не были до конца стерты в звездную пыль. Не были повержены в прах и втоптаны в грязь сапогом Грозы Османской Империи, или как там еще величал себя Иван Федорович в минуты особого воодушевления.
«Следопытам» хоть и потрепанным, но удалось вырваться из кровавой бойни и оторваться от своих мучителей В секторе окончившегося сражения и внутри фактории остались летать обломки всего лишь шестнадцати вымпелов американцев. Жалкие, искореженные остовы, многие из которых практически невозможно было опознать – настолько чудовищной силы удары обрушила на них безжалостная длань «черноморцев». Обугленные, оплавленные, рассеченные страшными разрывами зарядами главного калибра, они, тем не менее являли собой наглядное подтверждение русской доблести и американской никчемности. Самсонов лично облетел поле брани на вельботе, любуясь этим впечатляющим зрелищем.
Это по-настоящему радовало взор Ивана Федоровича, ублажало его самолюбие. Но все же недостаточно ярко, недостаточно масштабно. Ведь остальные вражеские корабли, пользуясь суетой и неразберихой боя, все же сумели-таки благополучно покинуть опасную зону, оторвавшись от преследователей и уйдя на «форсаже» в направлении межзвездного перехода «Таврида-Екатеринославская». Весьма досадное упущение, надо признать. Казалось бы, загнать их в ловушку, зажать в смертельные тиски – и безжалостно давить, давить, пока не останется ни единого уцелевшего вымпела.
К сожалению, Иван Федорович позаботился в первую очередь защитить свои корабли новыми энергетическими полями, но совершенно оставил без внимания тот факт, что многие из вымпелов его Черноморского флота пострадавшие в предыдущих сражениях за «Тавриду» до сих пор до конца не восстановили свои скоростные характеристики. И выжимать максимальную скорость эти посудины были попросту не в состоянии. На половине силовых установок долго за американцами по космосу не побегаешь. А ведь сам же Самсонов и подгонял подчиненных, требуя от них немедленно ринуться в бой, невзирая на техническое состояние вверенных ему кораблей. Утверждал, что ремонтом они смогут заняться и позже, после разгрома противника. Вот и получил теперь на собственную голову незавершенный триумф, увенчанный горьким послевкусием досады.
Самсонов понимал, что несмотря на все свои усилия окончательной победы над вражеским подразделением он не одержал, упустив большую часть кораблей Джесси Ли, от чего адмирал долго пребывал в нехорошем расположении духа. Бессмысленно сейчас растрачивать и без того понесший существенный урон Черноморский флот, ввязываясь в очередную погоню. Куда важнее привести в порядок корабли и восстановить характеристики.
Однако незавершенное дело и упущенные возможности не помешали нашему командующему сразу после окончания сражения, послать победную реляцию в столичную звездную систему «Новая Москва», в которой Иван Федорович в возвышенных тонах живописал недавнюю битву, назвав эту по сегодняшним меркам по сути незначительную стычку – одной из ключевых и решающих в кампании за контроль над «Екатеринославской». Без ложной скромности расписывал он свой военный гений и невиданное мужество подчиненных, превознося одержанный триумф до небес. Создавалось впечатление, что ни много ни мало легендарный адмирал только что разгромил как минимум космофлот самого Коннора Дэвиса, отправив к праотцам чуть ли не сотню вымпелов.
Видимо таким образом Самсонов пытался обелить и неким образом легитимизировать себя в глазах руководства в качестве единоличного вождя и главнокомандующего космофлотом, чье лидерство не подлежит сомнению. Особенно после событий, когда взбунтовавшиеся «черноморцы» вопреки всем законам и уставам самовольно освободили своего, обожаемого ими командира, из-под ареста. Да-да, репутация Ивана Федоровича в последнее время изрядно пошатнулась, на «Новой Москве» на него стали поглядывать искоса, хоть в открытую против и не выступали. Так может громкая виктория поможет восстановить его добрые имя и реноме?
Вот и старался адмирал изо всех сил, сочиняя пышные депеши в лучших традициях бравурных победных посланий былых времен. Как всегда в таких случаях бывает, потери противника в его изложении были завышены практически втрое против реальных, а собственный урон – уменьшен до смехотворного минимума. Ну прямо-таки образец полководческого искусства и эталон бескровного разгрома врага получался. Комар носа не подточит, не к чему придраться. Но Самсонов всерьез рассчитывал, что подобные благостные реляции непременно дойдут до ушей сильных мира сего и склонят чашу весов в его пользу.
А чтобы впоследствии не быть разоблаченным в вопиющей подтасовке фактов, когда подбитые корабли Черноморского флота прибудут-таки к Никополю-4 на ремонт и истинный масштаб потерь вскроется, Иван Федорович решил схитрить. Для этого он остался на месте схватки возле полуразрушенной торговой фактории и начал собственными силами ремонтировать и восстанавливать по кусочкам все свои пострадавшие в бою линейные корабли и крейсера, пытаясь привести их в божеский вид.
В этот самый момент как раз таки я со своими кораблями и показался на радарах дальнего обнаружения высветившись на тактической карте перед взором Ивана Федоровича в нескольких миллионах километров от места только что окончившегося сражения… Мерным зеленым огоньком обозначилось стремительное перемещение нашей эскадры на фоне усеянного крохотными точками звезд объемной тактической карты командного отсека «Громобоя»…
Глава 2
Место действия: двойная звездная система HD 21195, созвездие «Эридан».
Национальное название: «Екатеринославская» – сектор контроля Российской Империи.
Нынешний статус: контролируется Российской Империи.
Расстояние до звездной системы «Новая Москва»: 190 световых лет.
Точка пространства: Альфа-сектор, 550 миллионов километров от планеты Никополь-4, торговая фактория «Троицкая».
Дата: 11 апреля 2215 года.
Однако не один я в тот день оказался рядом с разрушенной факторией, окруженной ремонтирующимися кораблями Черноморского космического флота. Из соседнего квадранта, практически одновременно с моей эскадрой в секторе появилась еще одна наша дивизия, которую вела не менее талантливая, чем Самсонов, адмирал Кантор.
Не буду скрывать, что при виде ее кораблей, неожиданно вынырнувших из «тумана войны» прямо по курсу моих крейсеров, мое сердце невольно дрогнуло. Доминика Кантор. Та самая девушка, которой я был обязан своим спасением, своей новой жизнью и даже, пожалуй, своим положением в космофлоте. Мы не виделись с тех пор, как она помогла мне выбраться из преисподней штрафбата на Никополе-4, рискуя не только своей карьерой, но и самой жизнью. И вот теперь наши пути снова пересекались…
Мы остановились на том, что командующему «Следопытов» контр-адмиралу Джесси Ли на своем флагмане во главе с самыми боеспособными кораблями удалось вырваться из окружения и скрыться от Самсонова. Получив несколько часов назад изрядную взбучку в не слишком удачном для него сражении, он все же сумел собрать остатки своих сил, и, воспользовавшись неразберихой и тихоходностью кораблей противника, уходил сейчас в направлению перехода «Таврида-Екатеринославская», дабы зализать раны в относительно безопасном секторе, на данный момент контролируемым американцами.
Рядом с линкором Джесси Ли в этот момент находилось около двадцати кораблей его дивизии – все, кому в том бою повезло вырваться из смертоносной ловушки, устроенной им Самсоновым у «Троицкой». Большинство из этих вымпелов были изрядно потрепаны или даже находились на грани полной небоеспособности. Но так или иначе, они держались рядом со своим адмиралом, образуя нестройную, но все же весомую походную колонну.
Американские коммандеры, сбежав от Ивана Федоровича, уже было выдохнули с облегчением, полагая, что худшее позади и им удалось оторваться от погони. Но, увы, радовались эти несчастные недолго. Ибо спустя буквально пару часов на пути их отступления неожиданно возникло еще одно подразделение противника, только уже с идентификационными номерами другого русского космофлота – Северного.
Как я уже упоминал, этим подразделением командовала вице-адмирал Доминика Кантор. Та очаровательная молодая особа, которая когда-то вытащила меня из жуткой дыры штрафбата на Никополе-4, имея наглость действовать, невзирая на недовольство начальства и грозящие ей за подобную вольность крупные неприятности.
Но отважная Доминика все же пошла на этот отчаянный шаг. Она стала единственным человеком во всей вселенной, кто пекся о моей судьбе и кто не побоялся ради меня бросить вызов привычному ходу вещей. И это было особенно ценно для меня, учитывая, что даже самые близкие и родные люди – будь то княжна или хотя бы адмирал Дессе – по разным причинам бросили меня тогда на произвол судьбы. Хотя Тасю я как раз не виню – после тяжелого ранения отца она была вынуждена срочно покинуть «Екатеринославскую» и отправиться в столицу на «Новую Москву».
Так или иначе, а именно Доминика рискнула всем, чтобы подарить мне шанс на новую счастливую жизнь. И теперь, когда ее корабли так неожиданно возникли на моем пути, я не мог не вспомнить об этой отчаянной девушке с особой теплотой и благодарностью. Хотя, признаться, в этот судьбоносный миг в моем воспаленном мозгу проскальзывали не только возвышенные мысли, но и куда более земные, чтобы не сказать – греховные мечтания насчет этой бесспорно привлекательной особы.
Но я старался гнать прочь эти нескромные фантазии, прекрасно осознавая, что между Кантор и Дессе до сих пор существуют пусть и не слишком крепкие, но все же весьма близкие отношения, и что было бы в высшей степени неэтичным и предосудительным с моей стороны вклиниваться в эту не до конца исчерпавшую себя любовную историю…
Итак, вернемся к суровым реалиям нашего непростого космического бытия. Что же все-таки произошло, пока я тут предавался любовным грезам и ностальгическим воспоминаниям? А произошло вот что. Буквально сутки тому назад вице-адмиралу Доминике Кантор прямо из штаба Северного космического флота было в срочном порядке доведена информация о крейсировании на пути следования эскадры адмирала Самсонова сразу двух мощных американских дивизий под командованием адмиралов Джуды и Ли. Целью этого хитрого маневра со стороны «янки», насколько можно было понять, являлся неожиданный перехват и полное уничтожение в глубоком космосе всех наших прорывающихся к месту основных сражений кораблей-»черноморцев».
В этот судьбоносный момент 12-я «линейная» дивизия Северного флота под началом Доминики как раз находилась неподалеку и сопровождала большой конвой гражданских судов, в спешке эвакуирующих все оставшееся население злополучной фактории «Троицкая». Учитывая неумолимое приближение сил противника, путь которых лежал как раз через этот перенаселенный сектор, Кантор мгновенно оценила весь масштаб нависшей над беззащитными колонистами угрозы. Она, ни минуты не колеблясь, приняла единственно верное в данной ситуации решение – немедленно прервать патрулирование и, невзирая на опасность, самостоятельно силами лишь своей дивизии обеспечить эвакуацию и безопасный коридор для прохода каравана гражданских транспортников с фактории сквозь зону боевых действий.
Этот маневр полностью себя оправдал. Не покладая рук, экипажи 12-ой «линейной» буквально за считанные часы сумели организовать эвакуацию, а затем, надежное прикрытие и эскорт всем до единого гражданским судам, своевременно переправив их в заранее условленный безопасный район у ближайшего межзвездного перехода в систему «Новая Сербия». И все это – умудрившись при этом ни разу не вступить в прямое огневое соприкосновение с крейсирующими в этом районе силами американцев.
Лишь после того, как последний из эвакуационных транспортов благополучно ушел в подпространство в систему «Новая Сербия», дивизия Кантор, наконец, смогла вернуться в сектор своего постоянного патрулирования и немного перевести дух. И буквально тут же Доминика получила сообщение от командующего Дессе о продвижении эскадры Самсонова навстречу главным силам нашего Черноморского флота. Оценив обстановку и приняв во внимание угрозу перехвата «черноморцев» американцами, Кантор экстренно приняла решение проложить свой курс таким образом, чтобы поспеть на помощь Ивану Федоровичу.
Ради этого вице-адмиралу пришлось изрядно поломать голову над тактической диспозицией и проделать весьма замысловатый «крюк», существенно отклонившись от первоначального маршрута следования своей эскадры. Но, похоже, как мы узнаем далее, эти старания того стоили. А уже после, объединив усилия, эскадры Самсонова и Кантор должны были вместе прибыть к Никополю-4 для долгожданного воссоединения с главными силами Российской Империи под предводительством адмирала Дессе…
К сожалению, из-за всех этих непредвиденных задержек, связанных с эвакуацией гражданских и помощью Самсонову, Доминика, как и я, тоже весьма некстати опоздала к эпохальному сражению у пресловутой фактории «Троицкая». В результате чего вся слава победителя и лавры первооткрывателя новой эры космических битв достались одному лишь Ивану Федоровичу, который, наверное, только об этом всю свою жизнь и мечтал. Ну что ж, пусть порадуется, старый пройдоха. Пускай хоть на время почувствует себя этаким незаменимым и всемогущим повелителем космоса, стратегическим гением и величайшим из флотоводцев всех времен и народов. Тем более победа была неокончательной…
А вот к Кантор фортуна в тот судьбоносный день оказалась весьма благосклонна и подарила моей боевой подруге поистине уникальный шанс проявить себя с лучшей стороны. Вышло так, что корабли, возглавляемые Доминикой, двигаясь по только что проложенному маршруту, совершенно неожиданно и крайне удачно для нас преградили путь отступающей эскадре контр-адмирала Джесси Ли и его пресловутых «Следопытов».
Да, такого подарка судьбы Доминика точно не ожидала. Но, разумеется, не преминула им тут же воспользоваться. Оно и понятно – ведь лучшего шанса одним махом покончить с остатками некогда грозного и внушавшего трепет всей галактике 4-го Американского флота просто трудно было представить. Уж слишком хорошо все сошлось – и время, и место, и расклад сил. Доминике оставалось лишь умело разыграть те мощные карты, что ей так щедро раздала судьба.
Как я уже говорил, под командованием Джесси Ли, спешно улепетывающего от очередного разгрома, находилось не более двух десятков сильно потрепанных кораблей – те самые жалкие ошметки его некогда могучей дивизии, которым совсем недавно удалось буквально чудом избежать полного уничтожения в безжалостной мясорубке у фактории «Троицкая» и теперь отчаянно пытавшимся укрыться в безопасном месте.
Но даже вся эта внушительная армада не шла ни в какое сравнение с поистине циклопической мощью полностью укомплектованной и вооруженной по последнему слову техники 12-ой «линейной» под началом Кантор. Ведь все без исключения русские корабли незадолго до этого прошли тотальную модернизацию силовых установок и полное обновление всех бортовых систем, так что теперь являли собой грозную и практически неуязвимую силу. В умелых руках Доминики они становились поистине смертоносным оружием, способным стереть в звездную пыль любого неприятеля, рискнувшего встать на их пути.
Вот и сейчас – оценив обстановку и мгновенно просчитав шансы, вице-адмирал Кантор приняла решение атаковать. Воспользовавшись эффектом неожиданности и временно укрыв свои корабли в так называемом «тумане войны» (зоне пониженной электронной активности со множеством визуальных аномалий, затрудняющих обнаружение), вице-адмирал подкараулила момент, когда эскадра Джесси Ли, следуя неорганизованным строем, как раз сбавила ход после очередного утомительного и изматывающего рывка на «форсаже». Именно сейчас, когда американцы были максимально уязвимы и меньше всего готовы к отражению нападения, крейсеры и линкоры 12-ой «линейной» словно по мановению волшебной палочки возникли из мрака, в мгновение ока оказавшись практически в упор к ничего не подозревающему противнику.
Дальнейшее больше напоминало избиение младенцев, нежели настоящий бой. Русские корабли, заняв самые выгодные позиции и сходу захватив инициативу, обрушили на головы зазевавшихся «янки» всю свою чудовищную огневую мощь, буквально расстреливая их в упор из всех стволов и непрерывно забрасывая плазмой. Американские корабли, застигнутые врасплох даже не успели развернуться в боевой порядок. Беспорядочно маневрируя и лихорадочно пытаясь выстроиться, они один за другим гибли под прицельными залпами русских орудий и исчезали в ослепительных вспышках взрывов.
В результате этой скоротечной расправы были уничтожены практически все до единого корабли противника, в том числе флагманский линкор и сам контр-адмирал Джесси Ли, погибший мужественно, но бесславно – в адском пламени пылающего мостика своего поверженного дредноута. До последнего мгновения он, не желая сдаваться, продолжал упрямо швырять в сторону русской эскадры бесполезные сгустки плазмы из уже затухающих орудийных башен.
Те несчастные, кому все же посчастливилось пережить разгром, спешно выбросили белый код-сигнал и, позабыв про гордость и воинскую доблесть, в ужасе бросились молить о пощаде, униженно вымаливая право на жизнь и обещая повиновение. Увы, их мольбы так и остались гласом вопиющего в пустыне. Ведь в тот черный день ни о какой пощаде и снисхождении не могло быть и речи.
Безжалостно и хладнокровно, словно дикие звери, громадные крейсеры и линкоры 12-ой расстреливали в упор из бортовых орудий ставшие совершенно беззащитными корабли разбитого противника, напрочь игнорируя все отчаянные призывы сдавшихся было в плен американцев. Лишь горстке везунчиков на спасательных шаттлах посчастливилось в суматохе боя незаметно ускользнуть в глубины космоса – но только для того, чтобы еще очень долго в ночных кошмарах вспоминать этот разгром и со священным ужасом шептать имя его вдохновительницы и главной исполнительницы – непобедимой и беспощадной Валькирии Космоса.
Именно так – Валькирия Космоса, не иначе – прозвали отважную девушку-адмирала ее враги еще в те времена, когда Доминика, не будучи подданной Российской Империи, лихо сражалась против клятых «янки» в бесконечных Войнах Лиги за неприсоединившиеся миры. И надо сказать – сегодня грозная валькирия полностью оправдала эту свою былую славу, заслуженно войдя в анналы галактической истории как один из самых безжалостных и опасных противников Американского Космического Флота…
После быстрой и на удивление легкой победы над эскадрой противника, перед этим успев перехватить в эфире панические разговоры операторов и капитанов разгромленных ею американских кораблей, Доминика Кантор примерно определила текущее местонахождение космофлота Самсонова и, особо не мешкая, повела свою грозную 12-ю дивизию прямиком к пресловутой фактории «Троицкая». Признаться, она вовсе не горела желанием лишний раз любоваться на обугленные развалины этого полиса, разрушенного в ходе недавних ожесточенных сражений. Но, именно там, среди покореженных и обгоревших остовов орбитальных конструкций, по ее расчетам сейчас находился Иван Федорович со своими изрядно потрепанными кораблями, спешно залечивающими раны.
Конечно, Кантор прекрасно отдавала себе отчет в том, что ее внезапное появление в расположении Черноморского флота едва ли вызовет бурный восторг у вспыльчивого и крайне самолюбивого Самсонова. Тем более после ее ошеломительного триумфа над злосчастными «Следопытами», весть о котором наверняка уже достигла ушей Ивана Федоровича и грозила сильно уязвить его непомерное адмиральское самолюбие.
Однако выбора особо не было – во-первых, Доминика всегда придерживалась незыблемого принципа, что личные амбиции и скрытое соперничество между командующими отдельными соединениями должны отступать на второй план перед лицом общей высокой цели и заботой о выполнении боевой задачи. А во-вторых, прикрывая фланг и тылы группировки «черноморцев», вице-адмирал Кантор тем самым выполняла прямой приказ командования, отданный ей лично Дессе.
Поэтому, задвинув подальше все тревожные предчувствия и смутные опасения насчет грядущей встречи с Самсоновым, наша героиня со всей возможной поспешностью устремилась навстречу своей судьбе. И к своему тайному облегчению, прибыв, наконец, в район сосредоточения основных сил Ивана Федоровича, Доминика с удивлением обнаружила, что попала, так сказать, с корабля на бал. Ведь у «Троицкой», помимо замызганных, израненных в боях крейсеров и линкоров самого Самсонова, уже вовсю красовались внушительные ряды сверкающих бортов моих новеньких посудин, совсем недавно прибывших сюда от Никополя.
При виде всего этого внушительного скопления дружественных вымпелов Иван Федорович, разумеется, сперва несколько опешил. Еще бы – буквально только что он, погрузившись в блаженную эйфорию от собственного величия, всласть упивался своим триумфом и безраздельной властью над лежащим у его ног космосом. А тут – нате вам, пожалуйста! Откуда ни возьмись, с разных концов сектора к месту его дислокации, словно под копирку, один за другим прибывают сразу две союзные эскадры. Да еще под чьим командованием! С одной стороны Васильков – выскочка, гений доморощенный, по дерзости и самоуверенности способный потягаться с самим Наполеоном Бонапартом. А с другой – Кантор, девица боевая, отчаянная, на всю голову контуженная этим своим пресловутым кодексом воинской чести. И каждый так и норовит урвать кусок послаще, оттяпать себе жирный ломоть славы, непременно воздвигнув на руинах американских кораблей памятник собственному тщеславию и доблести.
В общем, когда спустя несколько минут Самсонову доложили подробности того, что именно Кантор посчастливилось разделаться с Джесси Ли и его «Следопытами», наш отважный командующий рассвирепел не на шутку. Еще бы – какая-то соплячка, по недоразумению дослужившаяся до адмиральских погон, этакая Жанна Д'Арк недоделанная, умудрилась разом спутать все его тщательно продуманные планы и лишить самого вожделенного трофея. Всю оставшуюся дивизию, понимаешь, одним махом положила, стерва! Вместе с контр-адмиралом Ли!
Надо упомянуть, что психическое здоровье Ивана Федоровича и так уже вызывало большие опасения у всех его подчиненных и особенно у тех, кому довелось близко общаться и служить рядом с ним в последнее время. Что-то явно было не так с нашим бравым командующим, и это стало заметно невооруженным глазом. То он впадал в приступы безудержной ярости по малейшему поводу, круша и ломая все вокруг себя, то вдруг необъяснимо веселел, сотрясая переборки громовым раскатистым хохотом и одаривая всех окружающих лучезарной улыбкой и комплиментами.
Первой ласточкой этого, как вы помните стала попытка Ивана Федоровича отрубить голову тогда еще плененному Илайе Джонсу. После, возможно, что не последнюю роль в этой трагедии сыграла та злополучная схватка с Беловым, когда Кондратий Витальевич выстрелил в командующего отправив его в долгое и мучительное небытие комы. А потом было долгое и не менее мучительное восстановление, затянувшееся на многие сутки. И хотя имперские медики клялись и божились, что залатали адмирала на совесть, однако сам я придерживался на сей счет несколько иного мнения.
Короче говоря, с головой Иван Федорович дружил все меньше и меньше, что выражалось в участившихся припадках его гнева, мрачной подозрительности и всепоглощающего раздражения, перемежающихся вспышками безудержного веселья и какого-то ребяческого, почти безумного азарта. И, похоже, сегодняшние события воочию явили нам очередную фазу этого губительного процесса необратимой деградации некогда светлого адмиральского рассудка…
– Что за чудовищная несправедливость, что за поистине вселенский заговор против меня! – надрывался Самсонов, брызжа слюной и яростно сверкая глазами, распекая ни в чем не повинных, вытянувшихся по стойке «смирно» офицеров своего штаба. – Пока мы с вами тут, понимаешь, не щадя ни себя, ни своих экипажей, до последней капли крови сражаемся против американских супостатов, пока один за другим безвозвратно теряем в неравной борьбе боевых товарищей и ценнейшие линейные корабли, стоившие империи не один миллиард, эти двое пройдох-выскочек так и норовят нагло украсть у меня столь заслуженную, такой дорогой ценой доставшуюся победу.
Одержимый гневом и жаждой мести, Иван Федорович кружил вокруг подчиненных словно разъяренный тигр, то и дело выхватывая и активируя свою знаменитую плазменную саблю и яростно потрясая ею в воздухе. Обезумевшие от страха адъютанты испуганно жались друг к другу, стараясь стать как можно более незаметными и отчаянно молясь, чтобы этот страшный человек поскорее угомонился и дал волю своему неуемному темпераменту на ком-то другом.
– Ладно, этот говнюк Васильков, чтоб его, не успел к раздаче призов! – продолжал бушевать Самсонов, все больше распаляясь. Ярость душила его, не давая спокойно дышать. – Хотя, если приглядеться – вон ведь сколько этот хитрожопый контр-адмирал приволок с собой новеньких линкоров! И ни дать ни взять – целая эскадра…
Иван Федорович в исступлении заколотил кулаками по столу, но тут же, словно о чем-то вспомнив, замолк, исподлобья зыркнув в сторону перепуганных офицеров. На лбу его вздулась и запульсировала багровая жила. После чего он вновь продолжил свою гневную отповедь, слегка понизив голос и сделав его вкрадчиво-угрожающим:
– Но эта подлая тварь Кантор – с ней вообще все ясно… Вот уж действительно – мерзавка первостатейная! Не пойму кто она у нас теперь адмирал, то ли по-прежнему просто походная подстилка при штабе Дессе – черт ее разберет! Видать, она и сама-то еще толком не определилась. Да и не суть… Потому что же эта бессовестная баба в итоге вытворяет, а? Сначала пропадает невесть где на несколько суток, где-то там в глубинах космоса шляется, прохлаждается, вместо того, чтобы подключиться к общему делу и помочь нам разгромить этих американских супостатов к чертовой матери!
Самсонов в очередной раз передернул плечами и скривился, всем своим видом показывая, как его до глубины души возмущает подобная безответственность и разгильдяйство. Слова командующего звучали все громче и визгливей, постепенно переходя на откровенный ор и сотрясая стены кают-компании гневными раскатами:
– И это при том, стерва ведь прекрасно знала, что сейчас не до прогулок и эскортирования гражданских караванов! Знала, что я на всех парах мчусь на помощь «северянам» к Никополю ради решающей схватки с Коннором Дэвисом…
Адмирал снова перевел полыхающий бешенством взгляд на сжавшихся в комок подчиненных и, поигрывая желваками, с нескрываемым сарказмом продолжил, едва сдерживаясь, чтобы вновь не сорваться на визг:
– Зато сейчас, в самый подходящий момент, эта краля изволит наконец-то нарисоваться в наших широтах – прямо как чертик из табакерки, мать ее! И разумеется – практически без потерь, с ходу разделывается с бедолагой Джесси Ли и его горсткой кораблей «Следопытов». Свеженькая такая, бодрая да веселая, ну прям-таки только что из отпуска явилась…
Самсонов повернулся к дежурному оператору.
– Сколько 12-я «линейная» потеряла кораблей в сегодняшнем сражении? Ну?! Чего молчишь, как партизан на допросе?
Несчастный лейтенантик аж съежился весь под свирепым взглядом Самсонова, судорожно сглотнул пару раз и, наконец, сумел из себя выдавить еле слышным от волнения голосом:
– Судя по показаниям сканеров дальнего радиуса действия, господин адмирал, эскадра вице-адмирала Кантор вышла из боя без потерь. Не обнаружено ни одного поврежденного или уничтоженного корабля противника, все вымпелы целы и в строю.
По мере того, как подчиненный произносил эти слова, лицо Самсонова постепенно вытягивалось, наливаясь кровью. Глаза его округлились от дикого, почти животного изумления.
– Чего-чего? Нулевые потери, ты сказал? – взревел он, мгновенно подскакивая с адмиральского кресла как ошпаренный, словно туда ткнули раскаленным паяльником. Для столь тучного мужчины( а Самсонов действительно сильно располнел после ранения и восстановительного периода) он проявил поистине поразительную прыть. – Я не ослышался, нулевые, говоришь? Это как вообще понимать?
Самсонов рыкнул что было мочи и одним прыжком очутился перед вконец оробевшим лейтенантом, перепроверяя данные на его мониторе. Тот лишь сжался весь, втягивая голову в плечи и обливаясь холодным потом. Казалось, несчастный юнец уже мысленно прощался с жизнью. Иван Федорович побагровел от ярости:
– Да что же это такое! Мой героический Черноморский флот – гордость и элита всего Российского Космофлота, в тяжелейшем бою, в лобовых атаках потерял сегодня целых двенадцать великолепных кораблей! Двенадцать, чтоб тебя! А эта зазнайка безо всякого зазрения совести умудряется без малейшего ущерба для себя, любимой, разделаться с вражеской эскадрой такого калибра… И это, заметь, еще и умыкнув главный приз у меня из-под носа! Какой кошмар, о всемогущие небеса, и где только справедливость в этом мире…
Самсонов в отчаянии схватился за голову, мучительно застонав и раскачиваясь всем телом. Его лицо исказила жуткая страдальческая гримаса, словно адмирала прямо сейчас на куски резали тупым ножом. Глядя на эту душераздирающую картину, невольно закрадывалось подозрение, что еще немного – и несчастный попросту грохнется без чувств на пол командного отсека, сраженный наповал. Однако этого так и не произошло – видимо, сказалась многолетняя привычка держать удар.
Вместо этого командующий, тяжело дыша и постанывая сквозь зубы, медленно, словно через силу, опустился обратно в свое кресло и, тупо уставившись в одну точку, чуть слышно прошептал:
– Ведь оставалась самая малость – и все лавры победителя были бы наши… Нулевые?! И это при том, что мой Черноморский космический флот потерял двенадцать своих лучших кораблей! О, боги, где справедливость…
Услышав эти слова, стоявший за спиной Самсонова его старпом, каперанг Иванцов, почтительно кашлянул в кулак, привлекая к себе внимание шефа. Затем, дождавшись, пока адмирал затравленно покосится в его сторону, негромко, но твердо произнес:
– Прошу прощения, Иван Федорович, но, не все потеряно. Технические службы только что закончили предварительную инспекцию остовов тех линкоров, что нам удалось отбуксировать с места недавнего сражения. Так вот, по самым скромным прикидкам главного инженера, как минимум пять кораблей из вышеупомянутых двенадцати удастся восстановить и вернуть в строй уже в самом скором времени. Конечно, на это потребуется некоторое количество времени и ресурсов. Но ведь главное – основной костяк нашей эскадры все-таки уцелел! А значит – нам еще будет чем удивить противника, когда дело дойдет до генерального сражения.
Однако Самсонов лишь болезненно скривился, с мрачным видом отмахнувшись от утешений Иванцова.
– Вот только не надо тут сейчас меня успокаивать, – раздраженно бросил он, смерив старпома колючим взглядом. – Сами прекрасно понимаете – эти пять дредноутов, даже если мы каким-то чудом успеем привести их в надлежащий вид, все равно ничего не решат и погоды не сделают. Сущие слезы по сравнению с тем, что потеряно безвозвратно! Тем более – в свете грядущих событий! Ведь, насколько я понимаю по скудным крохам добытой нашей разведкой информации, в предстоящем сражении у Никополя-4 нам потребуются совсем другие силы и средства… Уж вы-то лучше прочих должны осознавать – если мы не хотим торчать на самых задворках атакующего порядка, если мечтаем хоть как-то реально себя проявить и не оказаться мальчиками для битья, нам позарез необходимы не просто «живые» и способные худо-бедно передвигаться корабли, а полноценные, прошедшие глубокую модернизацию сверхсовременные крейсеры и линкоры… И таких вымпелов в моем непосредственном подчинении должно числиться как минимум вдвое больше, чем имеется сейчас! А лучше – втрое, а то и впятеро! А где их взять, я вас спрашиваю? Особенно после того, как мы своими собственными руками угробили в бессмысленной бойне у фактории чуть ли не треть наших лучших кораблей?
– Простите, Иван Федорович, но мне кажется, что выхода особо нет, – тяжело вздохнув, печально ответил Иванцов. Он развел руками, показывая свою беспомощность и полную неспособность предложить хоть что-то дельное в данной безвыходной ситуации. – Нам попросту негде взять такое количество недостающих линкоров…
– А я так не думаю, – загадочно промолвил Самсонов, вдруг сощурив маслянистые поросячьи глазки и одарив собеседников многообещающей ухмылкой. Лицо его приобрело ехидно-заговорщицкое выражение. – Думаю, выход есть всегда. И он лежит буквально у нас перед глазами. Нужно просто хорошенько приглядеться к тактической карте и проявить фантазию…
С этими словами командующий неожиданно резко вскинул голову и окинул каким-то новым, на удивление внимательным и хищным взглядом живописный строй из полутора десятков сверкающих линейных кораблей, неспешно выплывающих из черноты космоса и растянувшихся в идеально ровную походную колонну на подходах к фактории. Корабли величаво скользили меж усеянных обломками и покореженными остовами американских дредноутов полей недавней битвы, грациозно лавируя. Малахитовые борта этих величественных космических левиафанов ярко вспыхивали и переливались всеми цветами радуги в лучах местных огней, являя собой поистине завораживающее зрелище.
Перехватив изумленный взгляд Иванцова, Самсонов с довольным видом ухмыльнулся и, ткнув пальцем в сенсорный экран тактической карты, где светящейся точкой было обозначено мое судно, презрительно захохотал:
– Ха-ха, вы только полюбуйтесь на это, господа. Неужто мне изменяет зрение? Васильков у нас, оказывается, теперь тоже пребывает в должности командующего – и кто бы мог подумать! Напомню это все тот же прохиндей и пройдоха, из-за которого мне довелось угодить под Трибунал и распрощаться со своими адмиральскими регалиями пусть на время, но все же… Интересно, и кто же это додумался произвести столь странное назначение? Неужели Козицын постарался?
На самом деле, Самсонов был прекрасно проинформирован обо всех обстоятельствах моего внезапного возвышения, когда вице-адмирал Козицын прислал ему подробную реляцию о недавней триумфальной победе моей 27-ой «линейной» над эскадрой Элизабет Уоррен. Так что сейчас он лишь делал страшно удивленное лицо, притворно ахая и охая насчет моей якобы сомнительной репутации и юного возраста, и всячески давая понять подчиненным, будто появление контр-адмирала Василькова на командной должности – сущее недоразумение.
Однако сейчас по большому счету, Ивану Федоровичу было глубоко наплевать, кто конкретно возглавлял эту внушительную эскадру линкоров – будь то даже я, его злейший недруг. С другой стороны это даже в плюс. Ведь командующий отлично понимал, что на самом деле я еще не был официально утвержден в должности полноправного командующего дивизией. Это, как ни крути, накладывало на мой статус определенные ограничения и не позволяло мне, к примеру, отдавать приказы без согласования с Самсоновым по собственному усмотрению.
Хотя в сложившейся ситуации тотального кадрового дефицита, сложного положения на фронтах и крайнего недостатка по-настоящему опытных боевых адмиралов, даже сам придирчивый и сварливый Иван Федорович вынужден был смотреть сквозь пальцы на мое стремительное продвижение по службе. В конце концов, с моим фантастическим везением, бесспорной одаренностью флотоводца и бесшабашной храбростью сейчас приходилось считаться даже самым отъявленным скептикам и недоброжелателям.
Так что все эти язвительные ужимки и ехидные смешки по поводу моего нового высокого звания были сейчас со стороны Самсонова просто игрой на публику, обязательной частью привычного образа командующего в кругу своих приближенных. На самом же деле, увидев приближающиеся в полном составе корабли моей эскадры, главнокомандующий испытал ни с чем несравнимое облегчение и даже, пожалуй, самую настоящую радость. Еще бы – пятнадцать новеньких, с иголочки, линейных дредноутов сами приплыли к нему в руки, словно манна небесная! Да еще под чьим командованием…
«Похоже Фортуна снова повернулась ко мне лицом и решила вознаградить сверх всякой меры, послав в качестве бесценного дара эту эскадру» – подобные мысли проскакивали сейчас в хитром мозгу Ивана Федоровича, пока он с чувством глубокого удовлетворения взирал на несущиеся навстречу его флоту грозные космические линкоры моей дивизии.
Мудро сделав вид, будто нисколько не обеспокоен их появлением, Самсонов лишь довольно хмыкнул в густую бороду и пробормотал себе под нос:
– После подобной удачи, пожалуй, день сегодня уже не такой паршивый, как показалось сначала…
Как и ожидалось, спустя примерно шесть часов, когда две союзные русские эскадры – 27-ая и 12-ая «линейные» дивизии – наконец-то приблизились вплотную к разоренной фактории, возле которой по-прежнему располагался временным лагерем наскоро залатавший раны флот Самсонова, от командующего поступили официальные приглашения прибыть на борт флагмана Ивана Федоровича «Громобой». Там намечалось провести некое подобие малого военного совета, на котором предполагалось всесторонне обсудить сложившуюся ситуацию, трезво оценить расклад сил и выработать общую тактику действий на ближайшее время.
Разумеется, ни я, ни вице-адмирал Кантор не могли отказаться. Мы оба прекрасно понимали, что, очутившись в гостях у Самсонова, будем вынуждены играть по его правилам, прогибаясь под диктуемые им условия и всячески демонстрируя покорность его воле. Особенно это касалось меня, учитывая зыбкость моего нынешнего положения и отсутствие официально подтвержденного адмиральского ранга.
В общем, делать было нечего. Мы с Доминикой, я с «Одинокого», она со «Звезды Эгера» практически синхронно погрузились в ожидавшие нас скоростные челноки, которые в свою очередь устремились к линкору Самсонова. Предвкушая бурную встречу с командующим Черноморским флотом, от которого, честно говоря, можно было ожидать чего угодно, мы с Доминикой переглянулись в последний раз, словно мысленно желая друг другу удачи, одернули парадные мундиры и, решительно шагнули внутрь конференц-зала. И в ту же секунду застыли на пороге как вкопанные, абсолютно ошеломленные и обескураженные открывшимся нашим изумленным взорам зрелищем…
Ибо вместо чопорной и чинной обстановки высокого военного совета, которую мы рассчитывали здесь обнаружить, нашим глазам предстала самая настоящая вакДжудаалия и неприкрытый разгул, не имеющие ничего общего с армейской дисциплиной и субординацией. Создавалось полное впечатление, будто мы по ошибке вломились не в расположение боевого соединения космофлота, а в разгар какой-то безумной оргии или попросту в обычный кабак на окраине захудалого городишки.
Весь отсек был окутан полумраком и сизым табачным дымом, вонючие клубы которого плотным маревом висели под потолком, лениво колыхаясь под вентиляционными решетками. В самом центре развалясь на огромном, мягком диване, восседал вдрызг пьяный и осоловевший Самсонов. Его багровое, одутловатое лицо блестело от пота, слипшиеся от влаги волосы торчали спутанными прядями, расстегнутый мундир съехал куда-то набок, обнажая волосатую грудь в просвете несвежей нательной рубахи. В руке командующий сжимал наполовину опустошенный хрустальный бокал, другой он бессмысленно шарил по разложенным перед ним на низком столике каким-то замусоленным бумагам вперемешку с недоеденными объедками и опрокинутыми тарелками.
Вокруг разомлевшего в алкогольном угаре Ивана Федоровича беспорядочно громоздились туши его ближайших подручных: все те же штабные прихвостней, впрочем были здесь и капитаны кораблей флота и старшие офицеры, которые тоже все были пьяны. Царивший в конференц-зале бедлам резко контрастировали с безупречной чистотой и почти казарменным порядком, которые мы только что наблюдали в коридорах флагмана. Похоже, только в одном-единственном помещении на этом образцово-показательном линкоре экипажу дозволялось расслабиться и ненадолго сбросить надоевшие маски сурового аскетизма и воинской доблести, вволю предаваясь пьяному разгулу и разврату.