Читать онлайн Молк бесплатно

* * *

Часть первая

В этой тиши всякое может случиться.
Стивен Кинг «Безнадёга»

1

– Не надо было сворачивать. – Оксана скучающе смотрела по сторонам.

– Навигатор повел сюда. – Вадим покосился на экран закрепленного на приборной панели телефона. – Пишет, что еще полчаса, и будем на месте.

Автомобиль медленно пересекал широкую равнину. В отдалении, словно в дымке, виднелись одиноко стоящие невысокие горы.

Дорога отвратительная («Наверное, еще при Хрущеве делали!»): машину трясло, под колеса то и дело попадали камни.

– Что-то не верится, что осталось ехать всего полчаса. – Оксана скрестила руки на груди и капризно надула губы.

Вадим готов был согласиться с женой. Действительно, последние пару часов навигаторы будто взбесились.

«Может, какая-то магнитная аномалия?»

– А вдруг за горой уже отель? – высунулся с заднего сиденья десятилетний брат Оксаны Митя. – Или прямо на горе…

Вадим только хмыкнул. Хорошо Мите: проспал половину дороги на заднем сиденье, а теперь вот умничает.

– Посмотрим, – сказал молодой человек, давая собеседникам понять, что разговор окончен.

– …Я ведь говорила, что нужно ехать по шоссе. – Оксана все так же смотрела на цветущую долину, совершенно не желая оценить ее красоту.

– Не говорила. – Вадим бросил недовольный взгляд на жену.

«Не стоило нам ехать в отпуск вместе. Нужно было до отпуска разъехаться. А лучше бы развестись еще весной».

Вадим улыбнулся. Он ненавидел свою жену. Смешно только, как долго он не хотел осознать эту ненависть. Объяснял себе это чувство и усталостью, и недопониманием. Чем только ни объяснял.

«А она просто – конченая. И лживая».

Особенно лживость Оксаны, по мнению Вадима, проявилась сейчас в сравнении с Митей. Брат с сестрой оказались до смешного похожи, но, в отличие от натурально темноволосого Мити, Оксана была блондинкой.

«А корни-то темные торчат. Тоже мне, Мэрилин Монро».

Хотя была в их разладе причина куда серьезнее цвета волос.

– Говорила. Только ты не слушал, как обычно, – закатила красивые карие глаза Оксана.

– Надо было громче говорить…

Будто замершее в зените солнце иронично смотрело на путников. Согласно утвержденному еще дома плану, они сейчас должны были бы остановиться на обед, чтобы потом продолжить путь к морю. Вадим не хотел путешествовать так долго и предлагал «домчать без лишних остановок». Но Оксана и, что особенно разозлило молодого человека, мама Оксаны настояли «ехать не спеша и отдыхать». Вот и отдохнули.

– …Но навигатор же показал ехать тут, – снова вмешался Митя. – Значит, все правильно.

– Навигаторы иногда врут, – наставительно произнесла Оксана. – Возможно, в конце пути нас ждет тупик. Что тогда будем делать?

– Вернемся на шоссе? – спросил мальчик.

– И потеряем полдня, – возмутилась Оксана. – А у меня ведь такой огромный отпуск!

«А не ты ли настаивала делать остановки для отдыха?!»

– Все! – Вадиму хотелось выругаться, и лишь наличие ребенка в салоне сдерживало его. – Едем назад!

– На шоссе? – спросил Митя.

– Домой в Самару!

Автомобиль начал разворачиваться.

– Истерик! – Оксана сидела, по-прежнему скрестив руки на груди. – Давай, испорти всем отдых…

Вадим хотел уже ответить на оскорбление, но с заднего сиденья снова высунулся Митя.

– Что там за идол?! – Мальчик с восторгом смотрел на раскинувшуюся невдалеке рощу желтых рододендронов. – Можно посмотреть?

Вадим остановил машину. По правде сказать, никаких идолов среди пышных кустов он не заметил. Но возможность «сбавить накал страстей» упускать было нельзя.

– Пойдем, поглядим…

Митя выскочил из автомобиля и побежал в рощу. Вадим знал от Оксаны про любовь мальчика к истории (правда, каких народов, жена ему так и не сообщила).

– Ты хочешь, чтоб мы на неделю тут застряли?! – Оксана обернулась к мужу.

Вадим, ухмыляясь, вылез из машины и захлопнул дверь.

На улице было очень жарко и душно: ветра нет, на небе ни облачка. Даже небо, казалось, выгорело от солнечных лучей и стало почти белесым. Вадим неспешно шел по жухлой траве к роще: между веток кустов он видел стремительно удаляющегося вглубь Митю.

Знойный воздух манил ароматами разнотравья, вперемешку с похожим на запах лилии, но одуряющим запахом рододендрона.

«Как сильно пахнет. Наверное, из-за жары».

– Ты совсем, что ли?! – Оксана догнала мужа.

– Пусть Митька идола посмотрит или что он там увидел, – неожиданно миролюбиво сказал Вадим. – Отдохнем чуть-чуть и вернемся на шоссе. А дальше по указателям поедем. Тут, наверное, навигаторы сбиваются из-за гор.

Оксана, которая, видимо, готовилась к скандалу, с удивлением посмотрела на мужа и кивнула. Вместе они зашли в рощу.

– Прохладно здесь, – заметила Оксана.

– Да.

«Прохладно – не то слово».

В роще было холодно, более того, чем дальше шел Вадим, тем больший холод он ощущал.

Холод становился пронизывающим, а лилейный аромат рододендронов мешался с запахом сырости.

– Митя, пойдем отсюда? – Собственный голос сейчас показался Вадиму глухим и неприятным.

На зов никто не ответил.

«Стоп! А где птицы?!»

Тишина давила: ни птичьего щебета, ни жужжания насекомых, ни даже шелеста травы и ветвей.

– Иди к машине, – тихо сказал Вадим жене.

– А Митя?!

– Я сам за ним схожу…

Ладонь Оксаны вцепилась в ладонь Вадима.

– Митя! – крикнула девушка, увлекая за собой мужа сквозь становящиеся все гуще кусты. – Хватит дурачиться! Не прячься!

Вадим шел, оглядываясь по сторонам. Никаких следов. Вдруг сквозь кусты что-то мелькнуло.

– Митя?! – Теперь Вадим тащил за собой Оксану.

– Ай, больно! – Ветки цепляли девушку за обнаженные руки.

– Извини. – Вадим сжал ладонь жены. – Знаешь, как называют эти кусты?

– Как?

– «Бешеный хворост».

Ветви словно расступились, и Вадим с Оксаной оказались на поляне.

– Про хворост не знаю. – Оксана вытаскивала из длинных волос цветы. – Но бесовщина тут точно есть…

На поляне стояло несколько идолов: один высокий из белого с прожилками камня (видимо, его и заметил Митя), а вокруг него множество маленьких светло-серых фигурок. Перед высоким идолом был расположен небольшой алтарь, на котором Вадим заметил давно остывшие угли.

– Митя?! – Оксана вдруг ринулась за идолов.

Вадим побежал следом. Он заметил лишь движение между кустов, будто кто-то утаскивал с поляны что-то тяжелое.

2

Вадим бежал за Оксаной, чувствуя, что начинает задыхаться.

«Странно, что бег не согревает, – холод будто въелся в тело до самых костей».

– Митя! Митя! – не переставая, кричала Оксана.

«А может, это был медведь? Вцепился в Митю зубами и уволок? А медведи бегают так быстро? И тогда бы была… кровь. Много крови. И Митя бы кричал».

Ветки с бледно-желтыми цветами били Вадима по лицу и плечам. От запаха рододендронов начало мутить.

«А если это какой-то маньяк? Как Чикатило? Схватил ребенка… А если у него с собой нож? Или ружье?!»

Вадим вдруг ясно представил, как в них с Оксаной из-за кустов целится маньяк…

– Стой! – Молодой человек остановился, переводя дух.

– Что?! – Оксана замерла и повернулась к мужу. Ее пшеничные волосы были взлохмачены, кое-где из них торчали веточки и листья, губы дрожали, в глазах появились слезы. Она даже не раскраснелась от бега.

«Она бледная, очень бледная».

– У… похитителя может быть оружие. Вызовем полицию. – Вадим полез в карман и понял, что его телефон остался в машине.

– Мой тоже, – поняв жест мужа, сказала Оксана.

– Вернемся к машине и позвоним. – Вадим повернулся, пытаясь понять, откуда они с Оксаной прибежали.

– Подожди! Ты хочешь бросить Митю тут?! Пока ты будешь звонить, его убьют! – Голос Оксаны задрожал. – Его, может быть, уже убивают…

– Ты знаешь, куда унесли Митю? – Вадим даже не обернулся. – Вот и я не знаю. Нам нужна помощь.

– Ты просто не хочешь его искать! Чтоб другие… Тебе плевать на Митю! Тебе на всех плевать!

«Ну, и кто здесь „истерик“?»

Странно, но крики Оксаны подействовали на Вадима успокаивающе. Вероятно, потому, что на ее фоне он сейчас казался себе образцом стойкости.

Определив направление, молодой человек поспешил к машине. Пробегая мимо идолов, он невольно посмотрел на них.

«Забавные: папа-идол и маленькие „идолята“».

Автомобиль показался Вадиму как никогда красивым – этаким островком цивилизации в окружающем диком безумии.

В салоне стало душно. Молодой человек вытащил телефон из держателя и, посмотрев на экран, выругался: сеть отсутствовала – не было ни одной «палочки». Схватив с пассажирского сиденья телефон жены, Вадим, побежал к ней навстречу.

Телефон Оксаны разблокировался по отпечатку пальца. Вадим всегда посмеивался над этой защитой.

«Хранит свои никому не интересные секретики».

Несколько месяцев назад Вадим перестал интересоваться «секретиками» жены, он думал, что «стал мудрее с годами», а оказалось – просто разлюбил.

«И было за что!»

– У меня сети нет. – Вадим подал Оксане ее телефон. – Звони.

Девушка приложила палец к сканеру.

– Тоже нет…

Вадим видел, что Оксана сейчас разрыдается.

«Стоп! Навигатор же работал, когда мы ехали сюда».

Вадим выхватил у жены телефон и, держа оба гаджета перед собой, побежал к дороге.

– Куда ты?! – Оксана, видимо, решила, что муж сошел с ума.

– Сеть ловлю!

Заветные «палочки» все не появлялись.

«Время теряем. Надо за помощью ехать».

– Садись в машину. – Вадим вспомнил, что как раз перед злосчастным поворотом им встретился автомобиль ДПС.

– Я не брошу Митю здесь!

– Да его, может быть, здесь уже нет!

«Может, его и на свете-то уже нет. Прости, Митя, хреновые взрослые тебе достались».

– Ксюш, – постарался понизить голос Вадим. – Нужно что-то делать. Вдвоем мы этот лес, – «Никогда не видел, чтоб рододендроны так разрастались», – с тобой и за неделю не обойдем. Опять же, может быть, Митю похитил псих с оружием…

– Поезжай один…

– Я тебя здесь не оставлю. – Нужно было принимать решение. – Ксюша, знаешь что? Поезжай ты.

Вадим вынул из кармана джинсов ключи и протянул их жене.

– Доедешь до поворота. Помнишь, где не нужно было сворачивать? – Оксана кивнула. – Прямо за ним стоит машина ДПС. – «Надеюсь, что они еще там». – Пусть вызовут полицию. И сами сюда приедут.

Оксана растерянно кивнула, взяла ключи и быстро села в машину. Через пару мгновений автомобиль тронулся и неуклюже помчался к шоссе.

3

«И что я теперь буду делать?!»

Вадим вдруг осознал весь идиотизм своего положения: он один, без оружия («Но с двумя телефонами в руках!») остался наедине с рощей, идолами… И, возможно, с маньяком.

– Это просто… чудесно! – Молодому человеку захотелось с размаху швырнуть телефоны («По крайней мере, Ксюхин».) на жухлую траву и вдоволь по ним попрыгать.

Но вместо этого умиротворяющего действа Вадим направился в рощу. «Или это следует считать лесом?» Ему хотелось спокойно осмотреть изваяния.

«Да, „одумайтесь, одумайтесь, товарищ Тимофеев“, – вас, возможно, сейчас грохнут. Но ведь не факт».

В детстве Вадим обожал «Ивана Васильевича…», в том числе и из-за главного героя – инженера Тимофеева: мальчику было лестно носить с ним одну фамилию. Родители, а потом и друзья, иногда в шутку называли Вадима «Товарищ Тимофеев». Называла его так иногда и Оксана…

Одежда Вадима стала мокрой от пота.

«Представляю, как сейчас от меня несет».

Аромат рододендронов раздражал уже меньше, холод оказался даже приятен. Молодой человек шел не торопясь, стараясь уловить хоть какое-то движение ветвей или травы. Нет, здесь все словно вымерло.

Идолов оказалось восемь: один большой и семь маленьких. Маленькие «идолята» были сделаны из светло-серого камня. Грубо обтесанные, они лишь отдаленно напоминали человеческие фигуры. Высокий же «папа»-идол отличался от «детей» и материалом, из которого он был сделан (белый с розовыми прожилками камень показался Вадиму мрамором), и качеством.

«Как будто древнегреческая скульптура. В Эрмитаже такие видел, когда в Питер с Ксюхой гоняли. Аполлонов бюст».

Торс и нижняя часть белого идола оставались почти необработанными, но над его лицом неизвестный мастер потрудился на славу. Прямой нос, чуть сжатые губы, морщинка между ровных бровей, очевидно, кудрявые волосы. Но больше всего поражали глаза: взгляд идола был направлен на алтарь, но Вадим все равно поежился.

«Не хотел бы я, чтоб на меня так смотрели. С таким явным желанием сожрать».

Вообще, лицо белого идола было, пожалуй, красивым, но именно эта античная красота посреди мертвой тишины бессистемно разросшихся кустов выглядела жутко и противоестественно. Даже угнетающе.

«Тем более когда здесь похищают детей».

Вадим с усилием отвел взгляд от лица изваяния и принялся изучать содержимое алтаря. Угли как угли, давно остывшие. Подняв с усыпанной пожухлыми цветами земли ветку, молодой человек принялся осторожно их раскидывать. Среди углей попадались какие-то семена и мелкие косточки, вероятно, куриные.

«Зачем я это делаю? Хотя…»

На краю жертвенника обнаружился маленький кусочек красной ткани. Вадим осторожно подцепил его кончиками пальцев и, не придумав ничего лучше, спрятал находку под чехол своего телефона.

Больше ничего интересного на алтаре обнаружено не было. Вадим заметил только, что вся поверхность жертвенника когда-то была залита чем-то липким.

Вадим наклонился. В нос ударил все тот же запах рододендрона.

«Мед из него, что ли? Или варенье?»

Вадим теперь уже неспешно пошел в том направлении, куда ранее кто-то утащил Митю.

«Надо еще раз внимательно все осмотреть. Вдруг мы что-то упустили».

Молодой человек продвигался медленно, зорко смотря вокруг себя. Под одним из кустов что-то блеснуло. Вадим наклонился и поднял телефон Мити.

«Да, точно его. Этот чехол с Веномом».

Вадим уже хотел проверить, заблокирован ли гаджет, как услышал отдаленные крики. Кричала Оксана.

Молодой человек рванул на крик. Оксана была не одна, за ней быстро шел сотрудник ДПС – еще совсем молодой парень, высокий брюнет.

«Наверное, на пару лет меня помладше».

– Митя не появлялся? – с надеждой спросила девушка.

«Вопрос глупый, но понятный. Если бы это все оказалось дурацким розыгрышем, я бы даже не разозлился на Митьку».

– Нет, но я нашел его телефон. – Вадим посмотрел на парня.

– Сержант Дауров, – представился тот. Потом протянул Вадиму руку. – Фарид.

– Вадим. – Молодой человек пожал крепкую ладонь. Вид человека в форме подействовал на Вадима успокаивающе, хотя вряд ли сотрудник ДПС в одиночку смог бы быстро найти мальчика. – Возможно, в телефоне осталась какая-то информация. Или отпечатки пальцев на нем.

Фарид достал из нагрудного кармана белый носовой платок.

– Оберните. Проверят.

Вадим взял платок, но перед этим все же осторожно разблокировал телефон (пароль Митя не ставил) и просмотрел фотографии и сообщения. Ничего полезного.

– Ваша жена рассказала мне все. Но я думаю… – Парень с сомнением посмотрел на Вадима, будто оценивая, не обидят ли того его слова. – Мальчик не мог сам убежать и спрятаться?

Оксана, видимо, хотела возмутиться, но промолчала.

– Не мог, – сказал Вадим, хотя и не был уверен на сто процентов. «Хотя вообще, в чем можно быть уверенным на сто процентов?» – Мы едем на море. Митька очень ждал этой поездки, у него не было поводов сбегать. К тому же он – парень адекватный, никогда ничего такого, – Вадим сделал характерный жест рукой, – за ним не наблюдалось. Он просто захотел посмотреть идолов…

– Идолов? Вот этих? – Фарид бросил взгляд на изваяния и пошел к ним.

– Да. – Вадим пошел следом. – Это какие-то местные божества?

– Это – наша история, – почти с благоговением произнес парень. – Кстати, удивительно, что их никак не огородили. Они ведь – историческая ценность. Мой дед был директором краеведческого музея, так он рассказывал, что к нам часто раньше археологи приезжали на раскопки…

– Но здесь недавно приносили жертвы. – Вадим указал на алтарь.

– Может, шутил кто-то. – Фарид внимательно смотрел на жертвенник. – У нас в районе все жители либо мусульмане, либо христиане. Ну, и атеисты есть. О язычниках я ничего не слышал. В школе проходили, что раньше – много тысяч лет назад на этом месте жили разные племена. От них вот и остались их боги. Дед тоже изучал такие камни. У меня даже остались его папки с фотографиями их разными, которые он музею не оставил… Вы следов никаких не обнаружили?

– Никаких, хотя я сейчас внимательно все осмотрел.

– Давайте еще раз осмотрим. – Фарид задержал взгляд на белом идоле, но тут же отвернулся, как заметил Вадим, поморщившись. – И поедем в ближайший город. Напишите заявление, с поисковиками свяжемся. Найдем пацана, не волнуйтесь. У нас спокойный район.

4

Митя открыл глаза, щурясь от яркого света. Лучи послеобеденного солнца проникали в комнату через большое окно. Мальчик попытался подняться, но, почувствовав боль в затылке, со стоном положил голову на подушку.

Митя помнил только, как бежал посмотреть интересных и загадочных идолов. А потом что-то произошло.

Все тело ныло.

«Как после той драки».

Весной у мальчика случился конфликт с другом, неожиданно для обоих участников переросший в драку. Митя тогда проиграл.

«Не важно… Наверное, я упал. Но где я?»

Комната была небольшой, просто, но аккуратно обставленной. Она напомнила мальчику дом бабушки в Челябинске: они с мамой и Ксюшей ездили туда год назад. Тогда Митя впервые путешествовал самолетом: мальчик совсем не боялся, с восхищением и интересом разглядывая величественные горы облаков, залитые светом, казалось, недвижимого солнца.

Бабушка – бойкая для своих лет женщина, встретила гостей ласково. Митя быстро нашел с ней общий язык, каждое утро был награждаем за это порцией тончайших и вкуснейших блинов.

«А где Ксюша? И Вадим? Они тут?»

– Ксюша! – позвал мальчик.

Дверь в комнату открылась. На пороге стояла худенькая («Девочка или девушка? Она, наверное, уже в старших классах»).

– Как ты себя чувствуешь? – заботливо спросила девочка-девушка, глядя на Митю.

– Голова болит. – Митя, морщась, приподнялся. – А где я?

– Мы с сестрой нашли тебя в лесу, – пояснила собеседница Мити. – Ты лежал без сознания. Никого рядом не было, и мы принесли тебя домой…

– Мне нужно найти мою сестру, – заволновался Митя. – Ты не видела мой телефон?

Девочка-девушка покачала головой.

– А можешь дать мне позвонить? – попросил Митя.

– А у нас нет телефонов, – вздохнула девочка-девушка. – Только у мамы. Она сейчас на работе, вот вернется и позвонишь. А пока не хочешь поесть? Только надо коленку сначала обработать.

Мальчику не терпелось позвонить сестре, но есть, несмотря на головную боль, действительно хотелось.

«Я быстро. А потом, может, к соседям сходить – вдруг у них есть телефон?»

– А как тебя зовут? – спросила девочка-девушка.

– Митя. А тебя?

– Тома. Пойдем, я тебя с моими познакомлю. Чаю попьем. С пирогом.

– Пойдем…

«Моими» оказались младшие сестра и брат. Девочка (ее звали Кристина) была на год старше Мити, а мальчик Рома – на год младше.

Коленку Мити Тома щедро намазала зеленкой. Щипало жутко, но мальчик мужественно вытерпел экзекуцию – показаться «нюней» (так мама называла тех, кто себя ведет «немужественно») ему совсем не хотелось.

Чай пили на терраске: просторном помещении с большими, сейчас открытыми настежь окнами. В окна были предусмотрительно вставлены сетки. Посреди круглого, покрытого яркой, с цветочным орнаментом клеенкой стола на массивном блюде стоял пышный пирог. Тома отрезала от него большой кусок и, положив на блюдце с почти стершимся золотым ободком, подала Мите. Кристина разлила чай по чашкам.

Митя с аппетитом принялся за еду. Пирог оказался не сильно сладким, зато аромат у него был медовый. Боль из затылка ушла, и мысли о сестре теперь беспокоили мальчика значительно меньше.

«Полчаса. И пойду просить телефон у соседей».

– А ты из Москвы? – спросил Рома.

– Не, из Самары. – Митя отпил обжигающий тоже ароматный чай.

– О, я была там один раз, – улыбнулась Тома. – Плавала в Волге. Классно было. Волга – такая шикарная река…

– А у нас тоже есть река, – вмешалась Кристина.

– С Волгой она не сравнится, – надменно вскинула черные брови Тома. И подложила на опустевшее блюдце Мити еще один кусок пирога. – Хотя у нас есть озеро с шикарным пляжем. Ромка любит там купаться.

– Да, там здорово! – радостно закивал Рома. – Если хочешь, можем сейчас сходить.

– Очень хочу. – Митя обожал купаться и очень гордился умением хорошо плавать. «Папа научил… когда-то». Устоять против такого предложения он просто не мог.

«А Ксюше по дороге позвоню… Откуда-нибудь».

5

Заявление в полиции приняли сразу и вообще обещали начать поиски как можно скорее. В это, впрочем, семье Тимофеевых верилось с трудом. Во-первых, в отделе находилось всего два сотрудника, один из которых – Михаил Иванович, был пред пенсионного возраста. («А может, не „пред“. Ему лет семьдесят, наверное, ну, пусть чуть меньше».)

«Сказали, что привлекут к поискам добровольцев».

Но было еще и «во-вторых». И это «во-вторых» действительно напугало Вадима: на красиво оформленной доске с информацией висело шесть объявлений о пропаже детей. Митя был седьмым.

Мужчина проверил даты: два объявления были свежими – месячной и недельной давности.

– Павел Игнатенко, – прочел Вадим. – Артем Варданян, Александр Семенов, Ильяс Сафин, Алим Дауров, Андрей Барт.

«Какой-то маньяк-интернационалист?»

– А нам не высылали информацию о пропавших, – возмутился Фарид. – Я ведь мог кого-то из них видеть!

– Ты мог зайти в городскую группу и все прочитать, – усмехнулся один из полицейских – молодой, коротко остриженный парень («Они с Фаридом ровесники, пожалуй»), сидящий на подоконнике. В помещении было душно, несмотря на распахнутые окна. – Нас там уже вторую неделю проклинают. Сами за детьми не смотрят, а полиция виновата.

– Петя, Варданяна мать все-таки одна воспитывала. – Михаил Иванович налил себе кипятка из электрического чайника. По помещению разнесся аромат растворимого кофе. – Она на работе все время. Да, пропал пацан в прошлом году, так и не нашли… Жаль. А у Семенова родители… Пьют они крепко. А у Игнатенко мать привела мужика в дом. Не то что прям ужасного какого… Но я б тоже сбежал на месте Пашки, честно говоря. У остальных ребят ситуации не лучше. Вадим, вы не пугайтесь – ваш случай к этим событиям отношения не имеет. Летом вообще много ребят пропадает, некоторые, к сожалению, насовсем. Купаться там идут и тонут или падают откуда…

– Митя ведь тоже мог упасть и разбиться! – сказала державшаяся все это время Оксана и зарыдала.

– Милочка моя. – Михаил Иванович поставил перед девушкой кружку и стал насыпать туда кофе. – Не убивайтесь так. Видите, в больницу сегодня никто не поступал – я при вас звонил им. Я просто говорю, что не нужно пугаться. Искать надо. Мы и ищем.

– А все считают, что ищем плохо. – Петр достал телефон и показал Вадиму несколько комментариев. – Кстати, «выложите» информацию о брате сюда. Вдруг кто-то его видел. Хоть какая-то польза от этих «диванных экспертов» будет.

Оксана, вытирая слезы, торопливо достала телефон. В городе сеть прекрасно ловила.

– У них там только и разговоры о пропавших пацанах да о празднике, – сказал Петр. – У нас каждую первую субботу июля День города. А тут он на шестое выпал.

– И что? – спросил Вадим, смотря, как жена тщательно выбирала фотографию Мити и писала пост.

– Иван Купала же, – удивился невежеству самарцев Петр.

– У нас просто в городе любят этот праздник. – Михаил Иванович пододвинул к Оксане кружку с кофе и блюдце с печеньем. – Не рождество Иоанна Крестителя, а именно ночные гулянки. Рождество-то нам и праздновать негде по большому счету… Часовня эта «Петра и Февронии» в новом районе маленькая совсем – наверное, меньше этого кабинета.

– Церковь сначала в Гражданскую сильно пострадала, – сказал Фарид. – А потом из нее склад сделали. А праздник популярен, ведь он древний. Дед говорил, что еще в языческие времена в нашей местности праздновали что-то вроде «Зрелости лета»…

– Какой же бред! – вдруг громко сказала слушавшая весь этот ликбез по истории Красногвардейска (а именно так назывался ближайший от места пропажи Мити город) Оксана и принялась жадно пить кофе.

– Что вы называете бредом? – серьезно спросил Фарид.

– Ну, вот это все – праздник лета, церковь… – Оксана подняла глаза на Фарида. – У меня брат пропал, понимаете?

– Понимаю. – Вадиму показалось, что молодой человек смутился.

– Простите нам нашу болтовню, – примирительно улыбнулся Михаил Иванович. – Я очень сочувствую вам, правда. И эти орлы, – мужчина указал рукой на Фарида и Петра, – тоже вам сочувствуют. Но такая у нас работа – мы не должны показывать свои эмоции.

Оксана посмотрела на Михаила Ивановича почти с дочерней любовью и кивнула.

– Вот и болтаем всякое. Тем более администрация обещала какой-то небывалый праздник. Говорят, за городом палатки уже поставили, карусели всякие. Я еще не видел, но соседи говорили, что там будет много интересного…

– Что может быть интересного, – даже слезы на глазах Оксаны высохли, тон ее голоса стал жестко-насмешливым, – в провинциальной тиши?

Почти книжное словосочетание «провинциальной тиши» было произнесено, как самый страшный диагноз городу Красногвардейску и его жителям. Вадим поморщился.

«Ну да, ты-то у нас столичная…»

Фарид только вздохнул. Но вот Петр на слова Оксаны одобрительно кивнул и даже улыбнулся.

– Да здесь всякое случается… – задумчиво сказал Михаил Иванович, отставив чашку. – В общем, брата вашего будем искать. Думаю, и вам хорошо бы объявления по городу расклеить. Ну, и вообще людей поспрашивать. Только, чтоб объявления распечатать, принтер нужен, а наш поломался.

– В музее был принтер. – Фарид достал свой телефон. – Там сейчас директором работает друг моего деда – Александр Евгеньевич. Он нам поможет.

6

– Я раньше с Пашей ходил купаться. Но он уехал на прошлой неделе. – Рома вел Митю по тропинке среди густо разросшегося кустарника и невысоких деревьев. Лучи солнца проскальзывали между листьев, «играя» на вытоптанной земле, словно дразня. Воздух здесь был прохладным, запахи трав мягко обволакивали.

Тропинка начиналась сразу за домом, где оказался Митя.

«Очень удобно – до озера рукой подать», – объяснил гостю поневоле Рома.

Рома выдал Мите свои новые оранжевые плавки, но Митя был уверен, что Оксана бы все равно убила его за «антисанитарию». И за то, что взял что-то у малознакомых людей. А еще за то, что пошел купаться без взрослых.

«Вон Рому одного спокойно отпускают, а меня нет… Надо маме будет сказать. И Ксюше. И Ксюше надо будет позвонить. Потом».

Чаепитие совершенно умиротворило Митю. И головная боль, и все переживания относительно поисков сестры исчезли. Его даже не смущала собственная грязноватая (после падения в роще) одежда. Мальчик спокойно шел за новым знакомым, слушая его рассказы.

– Там сейчас, наверное, никого нет, – говорил Рома. – Там вообще народу мало всегда, а сегодня же не выходной… Вот какое у нас озеро – смотри!

Рома отступил, с гордостью указывая Мите куда-то вперед. Мальчик сделал шаг вперед и радостно выдохнул:

– Ничего себе!

Вид открывался потрясающий: ровная, почти зеркальная поверхность озера блестела под лучами солнца.

Окруженное зеленью деревьев и кустов, оно, казалось, специально спряталось от посторонних глаз.

Но, вопреки предположению Ромы, люди на озере были. Митя заметил небольшую группу детей (почему-то только мальчиков), плескавшихся возле самого берега.

– Пойдем к ним? – Рома нетерпеливо потянул нового приятеля за рукав футболки.

Мальчики быстро спустились по довольно крутому склону и оказались на небольшом пляже.

Компанию детям составлял невысокий, крепкий мужчина, с плеч которого некоторые из них по очереди со смехом и визгом ныряли. Другие же играли с большим надувным мячом.

Митя замер, с искренней завистью глядя на ныряющих счастливцев. Ему очень захотелось тоже прыгнуть с плеч мужчины («взлететь»), но просить об этом незнакомого человека казалось неловко.

Рома тем временем резво сбросил с себя одежду и весело ринулся в толпу купающихся. Митя последовал за ним.

«Интересно, а Рома тоже будет прыгать?»

Рому заинтересовал мяч: полупрозрачный, с красными и синими полосками, он действительно был неплох. Но Митя хотел другого.

«Наверное, они все – его друзья, поэтому он так по-доброму к ним относится. Ну, или они его родственники. Но они точно давно знакомы и хорошо общаются. А я? Он меня не знает, захочет ли он? Вон даже Вадим не особо был рад, когда я попросил его. Спрыгнуть с его плеч. Месяц назад на Волге. Понял, что ему не понравилось. Почему-то. И папа… Не важно. Но этот мужчина так рад всем им! Чем я хуже?!»

Митя решился и поплыл прямиком к мужчине.

– Здравствуйте! – Мальчик смущенно облизал губы, снизу вверх пытливо глядя на мужчину. – Можно… Я с вас тоже прыгну.

Митя сам поморщился нелепости своей просьбы, но мужчина отреагировал вполне дружелюбно.

– Конечно, можно. – Мужчина подал Мите руку.

Взявшись за широкую, грубоватую ладонь, почти не дыша от радости, мальчик осторожно оплыл мужчину, оказавшись у него за спиной. Тот присел, позволив Мите залезть к себе на плечи, и, наконец, поднялся в полный рост.

У Мити захватило дух: стоя на крепких плечах мужчины и держась за его ладони, он внезапно ощутил прилив того счастья, которое, казалось, оставило его два года назад. Он и сам до этой секунды не понимал, что счастье его оставляло. Безусловно, с того черного для Мити дня прошло много времени, в его жизни случались большие и маленькие радости, но все-таки такое вот сочетание защищенности и свободы мальчик, к своему теперешнему удивлению, почти позабыл.

– Готов? – с характерным южным говором спросил мужчина, запрокинув голову и смотря снизу вверх на мальчика.

– Готов!

И вот он, полет. Пусть длиной всего пару мгновений. Вот он, восторг от василькового цвета с белоснежными горами-облаками неба, солнца с его ленивым жаром, прохладной, пахнущей колдовскими травами воды и еще чего-то. Чего-то невыразимого.

Мальчик выплыл, вне себя от радости, широко улыбаясь. Мужчина так же широко («Какой он красивый!») улыбался ему в ответ.

– Я еще хочу… – честно признался Митя.

Засмеявшись, мужчина кивнул.

– А как тебя зовут? – спросил он, мягко, но уверенно притягивая к себе мальчика.

– Митя. – Мальчик вдруг оказался поднятым над водой. Мужчина держал его за плечи – было чуть-чуть больно, но в целом висеть Мите понравилось.

– «Митя» – это ведь «Дмитрий»? – переспросил мужчина, снова глядя на мальчика снизу вверх. Мите показалось, что собеседнику не слишком понравилось «уменьшительно-ласкательное».

– Да, – смутился мальчик. Мужчина опустил его в воду и очень вовремя – плечи начали ныть. – А вас?

– Анатолий, но можешь называть меня Толик. – Мужчина подал мальчику руку, вновь позволяя ему залезть себе на плечи. – Готов?

Митя стоял на плечах Анатолия довольно устойчиво. На мгновение мальчик залюбовался противоположным берегом: стволы растущих на нем сосен, казалось, светились сейчас под лучами солнца.

«Он разрешил мне называть себя Толиком. Значит, мы друзья?!»

– Готов! – крикнул Митя, отпуская руки нового «друга» и отталкиваясь ступнями от его плеч.

И вновь захватывающее дух удовольствие от полета поразило Митю.

«Это так круто! Почему другие этого мне не разрешали?!»

Справедливости ради, в июне Вадим позволил Мите несколько раз нырнуть со своих плеч. Чета Тимофеевых ходила после работы купаться на Волгу, несколько раз они брали с собой мальчика. Но такие прыжки почему-то всегда не нравились Оксане, и она каждый раз попрекала Митю: «Почему ты не можешь плавать нормально?» Вадим первое время мягко спорил с женой, но потом, видимо, это ему надоело. И Митя нырять с плеч Вадима перестал.

Мальчик прыгнул в воду, подняв каскад брызг.

«Наверное, не надо третий раз его просить? Навязываться…»

Митя вынырнул. Мужчина смотрел на все так же играющих с мячом мальчишек.

Мама и сестра не одобряли навязчивость. Строго говоря, общение с незнакомым мужчиной они бы тоже не одобрили. Но мамы и сестры рядом не было, а мужчина у Мити чувства опасности не вызывал.

«Да и тем более здесь и другие мальчики. Никто из них его не боится. А я что, самый трусливый, что ли? Попрошу еще раз, если Толик не устал».

Мальчик решительно подплыл к мужчине.

– Ты ведь знаешь, что означает имя «Дмитрий»? – Анатолий медленно поплыл в глубь озера, Митя последовал за ним.

– Посвященный богине плодородия Деметре. – Митя уже несколько лет увлекался древнегреческой мифологией, поэтому ответил без запинки. Мальчик поплыл быстрее, стараясь догнать мужчину.

– Я не сомневался, что ты в курсе. – Анатолий, кажется, был искренне рад познаниям собеседника.

– У меня энциклопедии есть, – сказал польщенный Митя, подплывая совсем близко к мужчине. – Раньше я любил читать про Древний Египет, а теперь про Грецию.

– А про динозавров? – мягко усмехнулся Анатолий.

– Когда совсем маленький был, – серьезно ответил мальчик.

– Молодец, – так же серьезно сказал мужчина, похлопав Митю по плечу. – Прошлое надо знать. Мы в двадцать первом веке совершенно напрасно пренебрегаем знаниями древних народов. Я говорю и про научные знания, и про мифы…

– Но это ведь все сказки. – Митя заметил, как губы собеседника скривились в насмешке («Я глупость сказал, да?!»), и поспешил оправдаться: – Я о том, что ведь в мифах очень много выдуманного, чего просто не могло быть в жизни.

– Ох, Митя, – по-южному нараспев сказал Анатолий, широко улыбаясь мальчику. – Я когда-то тоже про очень многое думал, что его не может быть в жизни. А потом как испытал на себе…

Ладонь Анатолия снова легла на плечо Мити.

– Что вы увидели? – заинтересовался любознательный мальчик.

– Я потом расскажу тебе, – пообещал мужчина, теперь уже обе ладони положив на плечи Мити. – Удержишь нас?

– Удержу!

«Толик сказал, что расскажет мне потом. Значит, он хочет со мной еще общаться. Он хочет со мной дружить!»

Анатолий начал ощутимо давить ладонями на плечи Мити. Первые секунды мальчик как мог пытался удержаться на воде.

– Толик, мне тяже… – Митя начал тонуть, основательно хлебнув воды.

– Держимся! – В улыбке Анатолия появилось что-то хищное. – Не тонем. Держимся…

– Толик! – нервно засмеялся Митя. Ему казалось, что мужчина как-то одновременно поддерживает его и топит. Хотелось вырваться, но сильные пальцы крепко сжали плечи. До боли крепко.

– Держимся, – успокаивающе повторял Толик. – Мужественно держимся. Не тонем…

– Не могу… – прохрипел Митя, снова глотая воду. Мальчика охватила паника. Странно, но ему даже не пришло в голову звать на помощь. – Толик, отпустите меня… Пожалуйста.

Испуганный взгляд широко раскрытых карих глаз столкнулся с будто ледяным холодом глаз серо-голубых.

– Ничего не боимся. – Анатолий ослабил хватку. – Учимся доверять друг другу…

Митя вздохнул и расслабленно улыбнулся:

– А я уж подума…

Договорить мальчик не успел. Пальцы на его плечах снова сжались, и Митя с криком понесся куда-то в студеную глубь. Последнее, что он видел, были отражающиеся сквозь воду лучи солнца.

7

Вадим взял из принтера еще теплые листы с объявлениями о пропаже Мити. На фотографии мальчик широко улыбался, держа в руках сладкую вату.

«По набережной тогда гуляли, в конце мая. Ксюшка взяла его с собой. Вернее, ее мать заставила взять с собой Митьку. А нам он совершенно не был нужен, мы как раз утром поругались в очередной раз. Я тогда думал, что, когда вернемся домой, соберу вещи и уеду к своим. Но вечером мы помирились… Я купил Митьке вату, чтобы он ел и не болтал. Про что же он тогда болтал? Да, про книжку какую-то новую: ему в школе вручили за окончание года с пятерками какую-то энциклопедию. Ксюша сказала, что он их обожает. И Ксюшка его сфотографировала для матери, мол, смотри, как хорошо мы время проводим… Может, надо было фото с серьезным выражением лица выбрать? Не думаю, что сейчас Митька так же счастлив».

– Мне нужно ехать. – Фарид взял одно из объявлений. – Если что-то узнаю, сразу вам позвоню. И вы звоните.

– Хорошо. – Вадим пожал протянутую руку. Оксана кивнула Фариду. – Спасибо вам.

– Пока не за что…

Вадим посмотрел на Оксану: девушка успокоилась, хотя ее глаза и нос были по-прежнему красными. Оксана сидела за столом с дымящейся кружкой чая в руках и внимательно слушала директора музея Александра Евгеньевича.

На вид Александру Евгеньевичу было лет семьдесят, но держался довольно он бодро. Во всей его фигуре было что-то кругловатое, и эта округлость, мягкость черт располагала к себе. Хотя пытливый взгляд его зеленоватых слегка навыкате глаз говорил о не слишком мягком характере. На голове же Александра Евгеньевича росла копна слегка поредевших и совершенно седых волос. Вадим почему-то подумал, что, наверное, в молодости директор имел успех у женщин.

«Как уставится небось глазищами своими на нее, так и привет. Влюблена».

– Я вам крестиками помечу, где нужно объявления расклеить. – Александр делал пометки на бумажной карте города. – Там больше всего людей проходит.

– Спасибо. – Вадим подошел к столу, глядя на карту из-за плеча директора. – Я по навигатору, если что, проверю. Нам еще лес надо прочесать…

Пост Оксаны о пропаже мальчика привлек внимание местных жителей. К сожалению, большинство комментариев оказалось в стиле «опять полиция бездействует, уже не местные пропадают». Но несколько человек внезапно предложили помощь в поисках. Договорились встретиться вечером, после окончания рабочего дня, и пройти до идолов со стороны города.

Вадим сел рядом с женой, положив перед собой пачку объявлений. Александр взял одно из них, задумчиво глядя на фотографию мальчика.

– Какой симпатичный. Ему можно в кино сниматься…

– Он пробовался, – махнула рукой Оксана, грустно улыбнувшись. – Он хотел главную роль, а ему практически эпизодическую дали. Такая истерика тогда была, столько слез…

– Но в итоге сыграл? – улыбнулся Александр.

– Да, – равнодушно сказала девушка. – Нормально сыграл. Даже гонорар получил – самокат ему купили. Не электро, конечно. И книжку. Про Египет, кажется.

– А больше не пробовался?

– Наша мама это не приветствует. «Учиться надо, а не глупостями заниматься», – произнесла Оксана, по мнению Вадима, довольно точно передав интонацию своей матери, когда та была чем-то недовольна (а в последнее время это случалось все чаще). – Я, честно говоря, тоже. Все равно актером не станет…

«Какая же она противная. Да, как сказал Михаил Иванович: „Я бы тоже сбежал“. Ну хочется пацану сниматься, что плохого-то? Только топят. Нет бы поддержать».

Вадим вдруг осекся, спросив себя: «А ты хоть раз поддержал этого пацана? Ты вообще интересовался им?»

Да, конечно, хоть Митя и приходился родственником Вадиму, мужчина не обязан был относиться к нему, как к сыну. Да даже как к родному брату. Но все-таки…

«Все же он тянулся ко мне. Ему было одиноко. Его отец хоть появлялся за последний год? Надо у Ксюхи узнать».

Вадим знал, что у Оксаны и Мити разные отцы. Отец Оксаны погиб в автомобильной аварии, когда той было лет десять. Через пару лет мать Оксаны Анна снова вышла замуж за некоего Николая Фортинского, а еще через пару лет на свет появился Митя. После этого семья переехала из Челябинска в Самару – отцу предложили там работу.

Жила семья Фортинских дружно. Оксана даже называла Николая «папой» (хотя отчество с «Геннадьевна» мама ей не сменила). Все было хорошо, пока Николай не увлекся какой-то женщиной («Сестра, что ли, она младшая какой-то общей знакомой, не помню») и не ушел из семьи.

Удар оказался страшным. Вадим тогда уже встречался с Оксаной и мог наблюдать, как тяжело все члены семьи переживали ее распад. Каждый переживал по-своему: Оксана громко и не стесняясь в выражениях высказывала свое мнение относительно Николая и тех мужчин, которые «кидают» любящих их женщин. Митя впал в апатию. Тогда он учился во втором классе, учился с удовольствием, но после страшной новости едва совсем не забросил все занятия.

Тяжелее же всего по понятным причинам было Анне. «Отца Мити она любила больше, чем моего», – как-то с ревностью заметила Вадиму Оксана. Анна изо всех сил старалась доказать окружающим, что ничего страшного, в сущности, не произошло. Получалось слабо. И за натянутой улыбкой все чаще проявлялось нервное напряжение, выражавшееся в мелких придирках к детям. Анна даже хотела сменить Мите фамилию, но Вадим ее отговорил.

«Не хотел в их семейные дела лезть. Но у пацана есть отец. Сама пусть меняет на что хочет… Она и поменяла – почему-то вернула фамилию первого мужа. А Ксюха просто стала Тимофеевой».

– …Да, конечно, с такими интересами надо становиться историком, – Александр с любовью посмотрел на стенды с экспонатами.

Оксана едва не засмеялась.

– Я понимаю, золотых гор наша профессия обычно не предлагает, – добродушно продолжил Александр. – Но иногда открываются такие тайны мироздания, что никакие деньги не нужны.

– Это какие же? – спросил Вадим.

– Я потом вам расскажу. – Александр Евгеньевич посмотрел на часы. – А сейчас пойдемте объявления расклеивать.

Перед зданием музея была разбита клумба: маленькие цветочки с тонкими листьями окружали стоящий на постаменте бюст Ленина. Владимир Ильич был заботливо кем-то выкрашен в золотистый тон.

– Часть истории. – Александр проследил за взглядом Вадима. – Вот обновляем его периодически.

– И он всегда такой золотой у вас? – усмехнулся молодой человек.

– Раньше белым был. Просто краску такую выделили в этом году… Мы вот и таблички на здании обновили.

На стене музея действительно висели две таблички. Одна, побольше, гласила: «МБУК города Красногвардейск. Историко-художественный музей». Выше на также золоченной табличке был указан адрес: «Улица Тухачевского, дом 10».

– До революции наша улица была Ивановской, – продолжил импровизированную экскурсию Александр. – По стоявшей здесь церкви в честь Иоанна Предтечи. Потом ее переименовали в Красную. А уже в шестидесятые годы прошлого века она получила свое теперешнее название. Правда, непонятно, почему не «Маршала Тухачевского» – обычно добавляют звание.

– У нас в Самаре тоже улица называется просто «Тухачевского» без его звания, – вдруг сказала Оксана.

– Хм, я не помню, – улыбнулся Вадим, удивившись топонимическим познаниям жены.

– А должен бы помнить. – Оксана смотрела на табличку. – Мы нашу с тобой свадьбу праздновали в кафе на той улице.

«Ах, извините. Я был слишком счастлив, чтоб название улицы запоминать».

– И Тухачевский вас благословил, – улыбнулся Александр Евгеньевич.

– Не уверен, что такое благословение нам нужно. – Вадиму захотелось взять жену за руку, но он оставил эту мысль. – Я имею в виду – от такого человека.

– Не любите Тухачевского? – с мягкой улыбкой спросил старик. Почему-то эта улыбка не понравилась Вадиму.

«Это снисхождение профессионала до любителя. Конечно, он-то много лет наукой занимается, а тут я с завода с „профанским“ мнением своим».

– Дело не в «люблю – не люблю». – Вадим покосился на жену, та читала что-то в телефоне. – Вам же известно, что он творил в Кронштадте и Тамбове?

– Известно, – кивнул Александр Евгеньевич. – Вадим, я понимаю ваше негодование. Вам может показаться, что мне не жалко тех людей, но это не так. Просто история – наука жестокая. Особенно когда видишь, какой вред человечеству наносит мягкотелость отдельных лидеров. А Тухачевский – человек незаурядный. Не побоюсь этого слова, великий.

– Но ведь и ваш великий Тухачевский стал в итоге жертвой «не мягкотелости», – сказал Вадим. – И что толку от всего его величия? Немцев мы все равно тогда не догнали. Только людей уже не вернуть.

Вадим вдруг заметил, что Оксана одобрительно кивнула. Это наполнило его душу нежностью.

– Знаете, Вадим… – Александр на мгновение задумался. – Вы правы во многом, но как вам сказать: иногда величие человека заключается в том, что именно он что-то начал. Пусть и не довел начатое не то что до конца, а даже до середины. Он как бы кинул в воду камень, от которого разошлось множество кругов. Вот таким человеком был Тухачевский. Кстати говоря, арестовали его в тысяча девятьсот тридцать седьмом именно в вашем городе…

В разговоре возникла пауза. Вадим слушал щебет воробьев вперемешку с одиноким карканьем вороны.

«На какую фигню мы сейчас тратим время? Надо пацана искать! Дался мне этот Тухачевский долбаный…»

– Я вас немного провожу, а дальше сами. – Александр повел Вадима и Оксану через площадь. – Пошел бы с вами, да ноги болят…

Вадим оставил машину возле музея, решив, что по району удобнее будет ходить пешком.

– И так спасибо, – сказала Оксана. – Возитесь с нами…

– Дети – наше будущее. – В лице Александра появилось что-то мечтательное. – К тому же я не хочу, чтобы вы плохо думали о нашем городе. Мы активно развиваемся, и дурной славы нам не нужно.

– Но ведь и кроме Мити есть пропавшие. – Вадим смотрел по сторонам.

В принципе, город Вадиму нравился – здесь было уютно. Музей находился в старой части города, среди таких же домов середины прошлого века. Дальше шел частный сектор – некоторые дома были староваты, но рядом с ними строились и вполне приличные современные коттеджи. В другой стороне Вадим увидел строящиеся же многоэтажки. Много зелени, птички поют – прелесть просто.

– Да, – с явным сожалением согласился Александр. – В этом году какая-то эпидемия. Обычно за лето пару человек ищут. Я по газетам сужу, конечно, но не думаю, что слухи не расходились бы. Но я верю, что все ребята найдутся – может, они просто пошли в поход… А если Митя найдется, вы останетесь на праздник?

Вадим с удивлением посмотрел на собеседника.

«У них тут действительно все разговоры о празднике?»

– Я не думала об этом, – ответила Оксана, и ее голос задрожал.

Александр взял девушку за руку:

– Оксана, я не хотел вас расстраивать. Наоборот, я верю, что с Митей все хорошо – дети иногда шалят.

Увлекся просто, убежал, а теперь стыдно вернуться… Просто мне хочется, чтобы он и вы отпраздновали с нами. Мне всегда нравился наш летний праздник, а в этом году администрация обещала что-то потрясающее. Безусловно, мы не столица…

– Да и мы не столица, – улыбнулась тронутая словами старика Оксана.

Вадим же не улыбнулся. С изумлением, грозящим перейти в ужас, мужчина смотрел на стену полуразрушенной церкви. «Или это и сейчас склад?»

Стену украшало огромное изображение («Христа? Предтечи? Кто это вообще?») человека: прямой нос, чуть сжатые губы, морщинка между ровных бровей, длинные темные курчавые волосы.

«И то же явное желание сожрать…»

– Александр. – Вадим попытался изобразить спокойствие. – Вы не знаете, а кто это изображен здесь?

Старик подошел и, как показалось Вадиму, с удивлением посмотрел на изображение.

– Не знаю, – сказал Александр Евгеньевич. – Церковь была освящена в честь Иоанна Крестителя, но здесь отсутствуют элементы иконографии этого святого: нет ни одежды из верблюжьей шерсти, ни цитат из Евангелия, ни купели… Ни нимба, наконец.

– Зато есть эти желтые цветы, – поморщилась Оксана. – Бешеный хворост.

И в волосах нарисованного человека, и вокруг него было изображено множество рододендронов.

– У нас обычно цветут белые и розоватые рододендроны. Такие невысокие цветочки. Но в последние несколько лет желтые кусты разрослись. – Александр объяснял, как заправский экскурсовод. – Климат меняется…

Ну, и в темных волосах желтый цвет смотрится красивее. Думаю, просто какой-то художник вдохновился предстоящим праздником. Администрация все никак не решит, что с этим зданием делать.

– А вы как считаете? – спросил Вадим.

– Разобрать, – пожал плечами Александр. – Исторической ценности оно не представляет. Действующая часовня есть в новом районе. А здесь, – Александр улыбнулся, – можно было бы филиал музея построить. Извините, я все о своем.

Вадим кивнул.

– Идите прямо по улице. – Александр указал рукой. – Можете тут расклеить пару объявлений. Дойдете до конца улицы – увидите торговый центр. Там тоже расклейте. А вечером попросите тех, кто с вами в лес пойдет, чтобы они в новом районе расклеили.

«Но почему лицо так похоже на лицо того идола? Хотя, может, показалось?»

8

– Можно мне называть тебя Димой? – спросил Анатолий. – Мне кажется, «Дима» – это ближе к Деметре. Как считаешь?

– Действительно ближе. – Мальчик улыбнулся, не открывая глаз. Теперь уже Дима лежал на широком, несколько выцветшем пляжном полотенце Анатолия, подставляя лицо лучам вечернего солнца. Сам хозяин полотенца лежал рядом тоже на спине, Дима слушал его ровное дыхание.

Испуг от «игры на воде» прошел, сменившись умиротворением. Анатолий тогда вытащил Диму из воды очень быстро, но мальчик все равно успел захлебнуться.

– Ты зачем рот открывал? – весело спросил мужчина, придерживая Диму за спину и гребя одной рукой. – Ты же не Ихтиандр с жабрами…

– А зачем вы меня топить начали?! – возмутился Дима.

– А если тебя злодей какой-нибудь топить начнет, ты тоже станешь у него причину уточнять?

– Но вы же не злодей! Вы… – Дима хотел произнести: «Мой друг», но осекся. Странно, хотя поступок Анатолия и напугал мальчика, он все равно хотел бы назвать мужчину своим другом. Но хотел ли назвать его другом Анатолий?

– Я твой друг, – кивнул Анатолий, мол, это же очевидно. – Поэтому я хочу, чтобы ты понял – иногда нужно действовать, а не искать причинно-следственную связь. Но вообще ты молодец, просто понятно с непривычки…

Друзья вышли на берег. Мужчина вдруг поднял Диму на руки и улыбнулся ему.

«Совсем как папа. Пока он не разлюбил нас с мамой…»

Рома и другие дети продолжали играть в воде, до мальчика доносились их веселые голоса.

Диме присоединяться к игре не хотелось, хотя маме и Оксане всегда стоило больших трудов вытаскивать его из воды: обычно беспроблемный, мальчик начинал спорить и упрашивать, выторговывая себе дополнительные минуты купания.

Но сегодня радость от купания затмила радость от знакомства с Анатолием.

– Я тебя здесь раньше не видел, – услышал Дима голос мужчины.

– Я не из этого города. – Мальчик махнул рукой в сторону дома Ромы. – Мы на море едем – с сестрой и ее мужем.

– Море – это хорошо. – Анатолий одобрительно хмыкнул.

«Наверное, надо сказать Толику, что я потерялся? Или не надо? Зачем „грузить“ его своими проблемами? Ксюше я позвоню сразу, как мама Ромы придет с работы».

– А вы из этого города? – спросил Дима.

– Когда-то я жил тут. Некоторое время назад. Но уже много лет я все в разъездах…

– Как здорово! – восхитился мальчик.

Не сидеть на одном месте, а путешествовать было его мечтой. Мама ругала Диму за такие желания, хотя их исполнение явно откладывалось минимум лет на восемь. «Надо получить серьезную профессию. Надо нормально работать», – говорила она каждый раз, когда мальчик начинал вслух мечтать о жизни в далеких экзотических странах.

– …Вот заехал на несколько месяцев. А потом дальше отправлюсь.

Мужчина сел на покрывале.

– Так, молодые люди, – громко обратился он к купающимся. – Прогреть кости не желаете? Или вы решили в обратную сторону эволюционировать?

Тон Анатолия был добродушно-насмешливым, видимо, поэтому ни у Димы, ни, очевидно, у других мальчиков ощущения контроля не возникло. Наоборот, всем было приятно внимание. Только Рома для вида сказал что-то типа: «Ну, еще минутку», но Анатолий, улыбаясь, отрицательно покачал головой.

– Мы вон с Димкой сколько уже греемся! – Анатолий лег на живот, наблюдая, как мальчики выходят из воды и ложатся кто на полотенце, а кто – просто на песок.

– Толик, а вы учителем работаете? – Дима открыл глаза и, щурясь, посмотрел на мужчину.

– Почему именно учителем?

– Ну, вы так хорошо умеете руководить. – Дима указал ладонью в сторону мальчишек.

– А разве для этого обязательно нужно быть учителем? – Анатолий подпер ладонью подбородок, задумчиво глядя перед собой. – Хотя такое звание у меня действительно когда-то было. Меня наградили. Но вообще, Дима, у меня другая профессия. Действительно, несколько лет я организовывал туристические поездки. В основном для детей. Им нравилось. Вроде бы…

– А куда вы ездили?

– В Пятигорск, Кисловодск. В походы ходили по Приэльбрусью. На море даже ездили несколько раз.

Дима слушал собеседника, думая, как повезло каким-то счастливцам.

«Прикольно было бы съездить с Толиком куда-нибудь. В Питер, например».

Дима еще не был в Санкт-Петербурге. Он очень хотел поехать туда в прошлом году с Оксаной и тогда еще ее женихом Вадимом, но они его с собой не взяли. Мальчик тогда плакал и умолял Оксану (и даже пытался повлиять на ее решение через маму), так ему хотелось побывать в Эрмитаже.

«Там мумия лежит жреца Па-ди-иста. Настоящая мумия! Я объяснял это Вадиму, но он только рассмеялся и сказал, что если мне так нравятся мумии, он отвезет меня в Москву. В мавзолей. И не отвез».

– Толик, а вы были в Эрмитаже?

– Да, несколько раз. А ты?

– Пока еще нет. Но я очень хочу.

– Понимаю. Там здорово, – кивнул Анатолий. – Ленинград вообще очень красивый и интересный город.

«Толик называет Питер по-старому. Совсем как мама. Забавно».

– Толик, а сколько вам лет? – спросил мальчик и снова мысленно упрекнул себя в навязчивости.

– Сорок девять, – охотно ответил мужчина. – А на сколько выгляжу?

– Я плохо разбираюсь в определении возраста людей, – виновато сказал Дима.

– Но ты же – будущий археолог. – Анатолий покосился на собеседника. – Ты должен уметь разбираться в древностях.

– Ну, не такая вы и древность.

– Древность-древность, – улыбнулся мужчина и коснулся пальцами плеча Димы. – Вот посмотри на те деревья. Вон, дубки на том берегу.

Дима сел, смотря на противоположный берег озера. Берег весь порос деревьями, но все же дубы, раскинувшие свои толстые, кряжистые ветви, выделялись на фоне остальных. Даже высокие стройные сосны, казалось, расступались перед ними.

– Эти дубы посадил я, – с гордостью сказал Анатолий. – Саженцы туда привез. Теперь там очень уютная поляна.

– А мы сможем дойти до этой поляны? – спросил Дима.

– Конечно, завтра сходим, – кивнул Анатолий. – Только нужно рано встретиться – часов в пять утра. Сможешь?

– Смогу. – Вообще-то Дима любил утром поспать подольше, но отказаться от такого соблазнительного предложения было немыслимо. – Без проблем.

«Завтра сходим! Значит, будет „завтра“! А может, мы и на море где-нибудь встретимся потом? А может, и…»

– Можешь позвать своего друга.

Мужчина посмотрел в сторону Ромы: тот строил башню из влажного песка. Дима проследил за взглядом.

– Рома мне не друг. – Дима подумал, что это звучит грубовато, и поправился: – Просто знакомый.

– Значит, не станем его звать?

– Не станем. – Мальчик обрадовался, что ему ни с кем не придется делить внимание Анатолия. – У меня был друг Миша, но мы поругались…

Дима вспомнил Мишу: веселый, кудрявый мальчик (он был чуть выше и крупнее Димы), которому благодаря прекрасной памяти слишком легко дается учеба. Дима подружился с Мишей лишь в начале прошлого учебного года – дети стали практически неразлучны. Миша, конечно, не так сильно увлекался историей, как Дима, но разговор поддержать мог. Дима был счастлив, считая, что наконец-то встретил лучшего друга. Кто же знал, что все так закончится?

– Из-за чего?

– Он решил, что я наябедничал его маме. Он пошел гулять с ребятами не из нашей школы на элеватор. Это заброшенное здание. А я не пошел.

– Почему?

– Испугался. – До этого дня Дима даже сам себе не мог признаться, что причиной его отказа от той прогулки был страх.

– Испугался? А что там страшного?

– Ну, там… можно упасть. И там охрана. И идти надо было далеко, а это зимой было – уже темно. И тех, других ребят я почти не знал.

Вспоминать тот день Диме было противно: стыдно за свою, как он считал, трусость, больно из-за ссоры с Мишей, который тогда на него обиделся.

– Но и вообще мне не хотелось туда…

«Теперь Толик подумает, что я – маменькин сынок и „нюня“».

– Разумно поступил, – чуть помолчав, сказал Анатолий. Он водил ладонями по песку, рисуя разные узоры. – Особенно, если не хотелось. Не надо идти на поводу ни у кого, даже у друзей. Вообще, строго говоря, друзья – это те, кто не требует, чтобы ты шел у них на поводу. Оставляют тебе право выбора. А что случилось дальше?

– Миша упал на элеваторе. – Дима зачарованно слушал мужчину. – Не сильно, но ушиб ногу. Дохромал до дома, а его мама устроила ему скандал. Кто-то ей сказал, где он гулял.

– Не знаешь, кто?

– Нет, – замотал головой Дима. – Она мне звонила, но я не взял трубку. И ответил на ее сообщения только вечером.

– А Миша решил, что это ты?

– Да. – Дима нахмурился. – И когда он выздоровел и мы встретились в школе, Миша сказал мне, что я – «крыса и стукач». И что он больше не хочет со мной дружить. Я стал ему доказывать, что это не я… Мы поссорились.

– А дальше?

– Мы подрались, – смущенно сказал мальчик.

– Подрались? – присвистнул, как показалось Диме, заинтригованный Анатолий.

– Миша разбил мне нос. А я… Поставил ему синяк под глазом.

– Фингал? – Анатолий улыбнулся и ласково потрепал Диму по еще мокрым волосам. – Я бы посмотрел на вашу драку. Наверное, это было интересно… Ну, Дима, не ты это начал. Не ты и виноват.

– Вы правда так думаете? – Желание Толика наблюдать за дракой несколько смутило мальчика, но последующее одобрение заставило Диму это смущение забыть. – Но вообще в той драке я проиграл.

Дело в том, что мама Диму не только не одобрила, но и прочитала ему лекцию, в которой подробно объяснила, кем и чем он станет, если «пойдет по этому пути». Ни по какому пути мальчик идти не собирался, но и он винил сам себя за то, что не сумел тогда помириться с другом. Ну, или хотя бы не доводить дело до кулаков. А тут новый знакомый («Вот это настоящий друг!») – взрослый, явно умный и сильный человек, Диму оправдал. Мальчик был счастлив.

– А что тебе винить себя? – продолжил Анатолий, рисуя на песке солнышко. – За то, что Миша поперся невесть с кем невесть куда? Или за то, что он ищет виноватых в своих ошибках?.. Пойдем купаться? А потом обед.

– Пойдем. – Размышляющий над словами нового друга Дима встал с покрывала и тут же был снова поднят на руки. – Обед?

Анатолий понес мальчика в воду.

– Да, картошки напечем… Думаю, что Миша и сам знал о твоей невиновности. Просто ему удобнее было найти виноватого в собственном поступке.

– Может быть. Но, честно говоря, я так скучаю по Мише.

– Может, вы еще помиритесь и снова станете общаться. Если Миша будет вести себя умнее. Почему нет?

– Но мы же подрались? – нерешительно спросил Дима.

– Между друзьями случаются ситуации и интереснее…

Дима полулежал на руках мужчины, думая, что хотел бы помириться с Мишей. Все же при всех его недостатках, Миша хороший…

«Но как же круто, что завтра снова будем с Толиком гулять! Только Ксюшу предупрежу. А вдруг она не разрешит?»

На мгновение Дима понял, что пойти гулять с малознакомым мужчиной в пять утра в безлюдное место сестра ему точно не разрешит. Но это осознание мальчик отогнал, задрав голову и смотря в безоблачное высокое небо.

9

Оксана шла по роще в цепочке согласившихся искать Митю добровольцев. Вадим с другой группой решил начать поиски со стороны оврага – он располагался недалеко от рощи и отделял ее от лесного массива. Условились встретиться у идолов.

Дневная жара сменилась вечерней прохладой, но под разросшимися кустами рододендронов температура, похоже, не менялась – было так же холодно, как и утром.

Рядом с Оксаной шла Женя – худенькая, миловидная брюнетка лет двадцати. Она периодически отвлекалась от поисков, читая что-то в телефоне. В конце концов, эти перерывы начали Оксану раздражать.

– Если вам нужно домой – идите, – сказала Оксана. – Здесь есть кому искать.

– Я проверяю комментарии в группе. – Девушка в недоумении посмотрела на собеседницу. – Вдруг мальчика видели в городе.

– Я писала туда сегодня, – вздохнула Оксана. – Но пока сообщений нет.

– Вы в официальную группу пост выкладывали? – оживилась девушка.

– Да вроде.

– Надо в неофициальную. – Женя показала Оксане экран своего телефона. – Там нет такой строгой модерации, поэтому народу больше сидит. Я написала туда, но лучше, если вы выложите больше фотографий брата.

Оксана поспешно нашла указанную группу и принялась писать пост о пропаже Мити.

– Я всегда там нужную информацию нахожу, – сказала Женя. – У нас много «активностей» в городе.

– Оно и видно, – нахмурилась Оксана.

– Ксюша, я понимаю ваше отношение сейчас. – Женя успокаивающе погладила Оксану по руке. – К нашему городу. Но я уверена, что все будет хорошо. У нас очень редко случается что-то плохое.

Оксана чувствовала искреннее желание Жени успокоить и помочь.

– Но в полиции мы видели несколько объявлений о пропаже детей.

– Я видела их в группе, – кивнула Женя. – Но там совсем другие ситуации, с теми мальчиками. Они все из неблагополучных семей. Мой парень считает, что те мальчики могли просто сбежать от своих родителей. Сейчас лето, тепло. Они могли в Ставрополь поехать или в «Невинку». А так у нас спокойно – преступлений не было уже несколько десятилетий.

– Это вам тоже ваш парень сказал?

– Да, – улыбнулась Женя. – Но он правда в курсе. Мой Петя работает в полиции.

Девушки вышли на поляну, где все так же безмятежно стояли древние идолы.

– Я здесь никогда не была! – совсем по-детски воскликнула Женя и поспешила к изваяниям.

Оксана только улыбнулась.

«Зачем я злюсь? Она ведь действительно пытается помочь, хотя впервые видит нас и вообще не знает Митю. Пытается сделать, как лучше. Мы все пытаемся… Но получается не всегда».

– Я читала, что у нас возле города находили остатки капищ. – Женя с восхищением разглядывала маленьких «идолят». Потом посмотрела на «папу»-идола.

Оксана заметила, что новая знакомая как-то поежилась, хотя к холоду рощи обе девушки уже привыкли.

– Не понравился он вам? – теперь уже с добродушной иронией спросила она.

– Он красивый. – Женя повела рукой, показывая на идола, но будто боясь к нему прикоснуться. – Но злой какой-то. Неприятный.

Оксана подошла к Жене и встала рядом, разглядывая изваяние.

«Чем мы вообще занимаемся? Мити нет… Нет! Он есть, он, конечно же, есть. И с ним все хорошо. И мы его обязательно найдем».

Оксана смотрела на лицо идола рассеянно, думая о брате.

– А вам он нравится? – спросила Женя.

«Если б можно было все вернуть. Не ругаться и не спорить, а сразу повернуть на трассу. Чего я так истерила? Хотя и Вадик тоже. Но все же можно было спокойно уехать. И все было бы хорошо. Митя был бы с нами…»

Оксана почувствовала, как начинает щипать в носу.

– Мне нравится, – сказала она и, бросив взгляд на идола, стремительно отошла от него.

– Странно только, что никакой таблички рядом нет. – Женя с сочувствием посмотрела на Оксану и, видимо, решила отвлечь ее разговором от грустных мыслей. – Ни что это за божество, ни к какой эпохи оно относится…

– Александр Евгеньевич недоработал, – усмехнулась Оксана, быстро вытирая глаза.

– Наверное, он просто не успел еще, – возразила Женя. – Или пока денег не нашел. Насколько я знаю, музею не так много из бюджета выделяют. Многие вещи чисто «на энтузиазме» делаются…

– Просто, пока найдутся деньги, с этой древностью что-то случиться может. – Оксана слышала приближающиеся к поляне голоса. Группа Вадима и часть ее группы громко переговаривались. Но радости в их голосах не слышалось. – Видите, кто-то тут уже жертвы приносил…

– Да, вы правы. – Женя посмотрела на угли. – Но не думаю, что прям уж настоящие жертвы. Может, какой-то дурак шашлык здесь жарил.

10

– Раньше у меня была очень интересная жизнь. – Анатолий при помощи туристической лопаты засыпал картошку сверху горячей золой. Сидевший на бревне Дима внимательно наблюдал за мужчиной, будто он священнодействовал. – Помимо путешествий, мы с ребятами много чего мастерили, даже кино снимали.

– А вы тоже в кино снимались? – спросил Дима. – Или вы были режиссером?

– Я был всем, – охотно стал рассказывать мужчина. – Сам писал сценарии, сам был оператором и режиссером. И сам исполнял некоторые роли, тогда я ставил камеру на штатив. Большинство же ролей играли мои «подопечные» – мальчики твоего возраста… Да, пришел бы ты пораньше, прям свежего шашлыка бы поел. Но ничего, завтра поешь… Если хочешь, можем что-нибудь совместное снять. Мне только нужно найти камеру. Моя, к сожалению, осталась в другом городе.

– Можно на мой телефон, – с энтузиазмом подхватил Дима, правда, тут же вспомнив, что о местонахождении телефона имеет, мягко говоря, смутное представление. – Или на телефон моей сестры. Думаю, Ксюша не откажет.

– Не откажет? – с насмешкой, как показалось Диме, но ласково спросил Анатолий.

– Да, точно не откажет… Толик, а я уже тоже играл в кино, – сказал Дима и смутился. Собственный кинематографический опыт вдруг показался ему жалким и совершенно не достойным упоминания.

Но Анатолий заинтересовался:

– А что это был за фильм?

– Сказка. – Мальчику уже не хотелось предаваться воспоминаниям. – Про то, как один мальчик подружился с львенком.

– И ты играл львенка? – Анатолий взглянул на продолжавших купаться детей.

Диме вдруг страшно захотелось соврать. Сказать: «Да, я сыграл львенка! У меня была одна из главных ролей!» Или пойти дальше и соврать, что исполнил роль основного протагониста – мальчика-путешественника. Фильм сняла самарская детская организация, и хотя его и выложили в интернет, вряд ли Анатолий стал бы проверять, кто там и кого играл. Хотя…

Врать плохо. Мама всегда так говорит. Да и вдруг Толик проверит. Даже не специально, а случайно увидит нашу сказку.

Все эти мысли пронеслись в Диминой голове за секунду, но Анатолий, кажется, заметил смущение мальчика.

– Если тебе неприятно вспоминать… по каким-то причинам… – Мужчина поспешил утешить друга. – То не нужно…

– Нет, мне приятно… Просто, Толик, в той сказке я играл… чертенка, – упавшим голосом произнес Дима.

Актерский опыт действительно оставил у мальчика двойственное впечатление. Тот фильм снимали в рамках какого-то регионального конкурса под классическим названием «Край родной, навек любимый, где найдешь еще такой!». Почему в фильме про родной край фигурирует львенок, Дима понимал слабо. Появление чертей тоже было загадочным, но они волновали мальчика меньше.

«Там совсем текста нет – неинтересно».

Узнав, что готовятся съемки фильма и в школе будет проводиться кастинг, или, как назвала это действо директриса, «пробы», Дима загорелся желанием исполнить главную роль. Ну или в крайнем случае сыграть львенка, хотя львенок не был таким уж глубоким и интересным персонажем. Да и костюм у него казался слишком теплым – Дима придирчиво изучил светло-коричневое трико, потрогал похожую на бороду Деда Мороза гриву, слегка подергал («Крепко ли пришит, а то вдруг отвалится») хвост с небольшой кисточкой. Но все же обе роли представлялись мальчику перспективными. В конце концов, надо ведь с чего-то начинать.

«В следующий раз еще кого-нибудь сыграю».

Дима внимательно ознакомился со сценарием и даже попытался внести в него улучшения. Улучшения почти сразу отвергли, вообще, режиссер и сценаристка отнеслись к Диминому рвению без особого энтузиазма, но в пробах участвовать разрешили.

Дима помнил, как солнечным и морозным январским днем претендентов на роли собрали в школьном спортзале. Претендентов пришло немного, как понял Дима, некоторые мальчики совсем не хотели участвовать в съемках и согласились «попробоваться» только после внушений от учителей: кому-то пообещали поставить хорошую оценку, а кому-то – не поставить плохую. Дима же готовился ответственно, заранее выучив необходимые реплики и за львенка, и за мальчика-путешественника.

В целом атмосфера проб Диме понравилась. Жюри, состоявшее из режиссера будущего фильма, сценаристки, директрисы, завуча по учебно-воспитательной работе и учительницы русского языка и литературы, расположилось за специально принесенными старшеклассниками столами и чинно выслушивало каждого из претендентов. Некоторые мальчики читали текст по бумажкам (это не запрещалось), другие рассказывали по памяти – кто-то лучше, кто-то хуже.

Дима смотрел на всех конкурентов и понимал: он точно победит. Никто из мальчиков не знал роли так хорошо.

Встав перед жюри, Дима представился и начал читать отрывок за главного героя. Он старался не тараторить, и это ему почти удалось. Все шло очень хорошо. Волнение исчезло. Дима видел, как одобрительно смотрит на него учительница. Сценаристке он тоже, кажется, понравился. Даже заглядывающее в окна зимнее солнце, казалось, одобряло мальчика, поглаживая его своими лучами.

Директриса сидела, плотно сомкнув тщательно накрашенные губы. Завуч то и дело поглядывала на нее. Режиссер скрестил руки на груди и слегка покачивался на стуле.

– А за львенка можешь почитать? – спросил он у Димы, когда тот закончил. – Дать тебе текст?

– А я выучил и за львенка, – гордо сказал мальчик. И начал читать.

«Мне казалось, что они прям сейчас фильм со мной снимать начнут».

И тут Дима сбился. Он замер, испуганно глядя на жюри.

– Ну что же ты замолчал? – участливо спросила учительница литературы.

Директриса сидела, все так же скрестив руки на груди, лицо ее не выражало никаких эмоций. А вот режиссер как будто успокоился. В зале повисла мертвая тишина.

– Вот возьми текст. – Сценаристка вскочила и подала расстроенному Диме листок. – Ты, в принципе, и тем отрывком все доказал. Просто дочитай, и все.

Дима благодарно кивнул. Мельком взглянув на жюри, он начал читать. Пробы закончились вполне благополучно. Режиссер пообещал сообщить результаты на следующий день.

Уверенный в собственной победе, Дима ушел домой.

Но на следующий день случилось страшное: выяснилось, что главные роли достались другим! Причем, по подозрительному стечению обстоятельств, на роль мальчика-путешественника выбрали сына директрисы.

– Правильно мама говорит, что везде блатные, – подытожил сложившуюся ситуацию Миша, с сочувствием глядя на друга. – Ну и ладно, Мить. Не расстраивайся.

– Да я и не расстраиваюсь, – соврал Дима. – Плевать вообще.

– Это правильно, – одобрил Миша.

Но все же Дима расстроился. Лежа вечером в постели и вспоминая свой проигрыш, он разрыдался. Оксана тогда уже переехала к Вадиму, и Дима жил в комнате один.

Через несколько дней в школу позвонил режиссер и предложил Диме и еще одному мальчику роли.

– …Чертей?! – Пораженный предложением, Дима нахмурился. Мало того, что черти совершенно не гармонировали с основной идеей сказки, так их еще и было двое.

«И тот мальчик выше и заметнее меня».

Дима засомневался, но режиссер с решением торопил. И мальчик решил – нужно соглашаться на то, что предлагают.

Разрешение на съемки должен был подписать один из родителей. Но Дима ловко подсунул его Оксане, чья подпись походила на мамину. Оксана подписала разрешение, не читая.

Сами съемки Диме даже понравились: сцен у него оказалось немного, все они были забавными, а главное, легкими. Дима отыграл все добросовестно и даже получил неплохой гонорар. Правда, смотря уже готовый вариант фильма, мальчик снова засомневался: он не очень понравился себе на экране («Я такой маленький! Почему я так медленно расту?!»), к тому же не слишком выделялся на фоне другого чертенка. Все это несколько угнетало.

Но на этом злоключения мальчика не закончились: узнав о роли Димы, его мама устроила скандал. «Нельзя играть нечистую силу!» Негодование женщины поразило даже Оксану – нетипично для себя, она начала защищать брата, апеллировала даже к своему любимому фильму про какого-то специалиста с какой-то женщиной. Уже позже Дима узнал, что называется фильм «Мастер и Маргарита» и вообще-то он снят по одноименной книге.

Дима снова лежал на своей кровати и снова рыдал, пока женская часть семьи горячо спорила о границах дозволенного в искусстве…

– …Чертенка? – Интерес мужчины к рассказу мальчика, кажется, возрос. – Отличная роль.

– Вы думаете? – удивился Дима.

– Да, я убежден в этом. Даже удивительно, что сейчас кто-то вводит в сказку столь необычных и неоднозначных персонажей!

– Это режиссер ввел, – объяснил Дима. – Сценаристка против была, но он сказал – мало злодеев. А чертиков он в другом каком-то фильме видел, еще старом, черно-белом. И ему понравилась идея.

– А какой у тебя был костюм? – спросил Анатолий, водя лопатой по тлеющим углям.

– Белая рубашка, – вспомнил Дима и задумался, а зачем, собственно, чертенку белая рубашка. С костюмами на студии было туго. – С коротким рукавом, черные шорты, белые носки…

– Гольфы? Ну, длинные носки.

– Да. Гольфы до коленей.

– А обувь какая? – Мужчина вдруг пристально посмотрел в глаза Димы.

– Просто черные ботинки, – пожал плечами мальчик. – Я просил копыта, но у них было…

– Ботиночки были лакированные? – Диме показалось, что взгляд мужчины как-то изменился. Мальчик не смог бы объяснить, в чем, собственно, состояло изменение.

«Но я точно интересен Толику! Круто!»

– Да, блестящие такие. Их начистили перед съемками. – Дима не понимал воодушевления собеседника, но не придал этому значения. Мальчику был слишком приятен интерес к его роли. Дома об актерском дебюте Димы не вспоминали совсем, как о чем-то плохом или неприличном.

– Великолепно! – Анатолий отвел взгляд. Диме показалось, что дыхание мужчины участилось. – А рожки были?

– Да, скрученные из проволоки. Красные. А еще у меня был хвост.

– Длинный, со стрелкой на кончике?

– С кисточкой. И… я им всех бил.

– Чудесно! – Теперь Анатолий прищурил глаза. – Очень хорошая роль. Намного интереснее льва или мальчика.

– Толик, вы это говорите не чтобы меня успокоить?! – Дима хотел бы, но просто не мог поверить в то, что маленькая роль второго плана, почти без слов, может вызвать восхищение у кого-то.

«Тем более у такого… крутого человека, как Толик!»

– У тебя стереотипные представления о хорошем и плохом. – Анатолий сел на бревно рядом с мальчиком. – Я тебя не виню, Дима. Сам когда-то ошибался и не раз. Но все же, чем раньше ты поймешь, что не все, одобряемое большинством людей, действительно хорошо, и не все порицаемое – плохо, – тем лучше.

– Я постараюсь понять и разобраться, – будто поклялся Дима. – Как можно быстрее.

– Отлично! – Анатолий одобрительно провел грубыми подушечками пальцев по загорелым Диминым плечам. – Кстати, прикрой плечи, а то «сгорят».

На мамины замечания подобного рода Дима иногда огрызался, а часто старался игнорировать их, как мог. Но рекомендацию Толика выполнил незамедлительно.

– Сейчас футболку надену. – Дима побежал к своим сложенным прямо на песке вещам.

– Толик, а скоро картошка будет? – громко поинтересовался у Анатолия Рома.

– Еще десять минут.

Купающиеся явно обрадовались. А Дима ревниво вздохнул.

«Ну, они ведь тоже его друзья».

Мальчик вернулся и сел рядом с мужчиной.

– Мне теперь хочется увидеть тебя с рожками и хвостом, – улыбнулся Анатолий.

– Вы можете в интернете посмотреть нашу сказку, – сказал Дима. – Она называется «Чудесное лето».

Мужчина рассеянно кивнул, думая о чем-то своем.

11

Вадим лежал на широкой кровати арендованного им с Оксаной номера. Все тело ныло, особенно болели ноги.

«Давно я столько не ходил».

Оксана хотела продолжить поиски, но в темноте это было не только бессмысленно, но и опасно. Пойти поужинать в кафе при гостинице она также отказалась, и Вадиму с трудом удалось заставить ее съесть принесенную им оттуда самсу…

Пришло сообщение от Фарида: телефон для снятия отпечатков пальцев брать отказались.

– Ну да, тут же не место преступления, – проворчал Вадим. – Всего-то ребенок пропал.

«Хотя вряд ли на телефоне осталось бы что-то. Маньяк бы просто унес его с собой…»

При мысли о маньяке кулаки мужчины сжались.

«И я ничего не смог сделать. И сейчас не могу».

Оксана вышла из душа, вытирая длинные светлые волосы. На ней была домашняя длинная футболка.

«Раньше я любил эту футболку… с нее снимать».

Вадим подумал, что неплохо бы успокоить жену, но потом решил, что лживые нежности не нужны ни ей, ни ему.

«Не надо врать себе. Не врал бы я себе, что еще что-то есть к Ксюхе, – не было бы этой поездки. И пацан был бы дома».

Оксана села на кровать рядом с мужем.

– Фарид завтра привезет телефон Мити. На экспертизу его не приняли. – Вадим ждал криков, но девушка лишь тихо всплакнула.

– Мне сейчас мать написала… – Оксана кусала губы. – Спрашивала, как мы отдыхаем. Я сказала, что все хорошо…

– Правильно. Еще есть надежда.

– У меня нет. – По щекам девушки потекли слезы. – Я понимаю, прошел только день. Но я не верю, что Митя мог сбежать. Значит, его кто-то украл! Какой-то урод! Какая-то тварь!

Голос Оксаны становился все выше. Вадим поднялся с кровати и принес со стола чашку остывшего чая.

– У тебя есть успокоительное? Нам сейчас нужно лечь спать, чтобы завтра продолжить поиски.

– Спать?! – Оксана смотрела на мужа, как на предателя. – А еще чем ты хочешь заняться?

– А ты? – Вадим старался не повышать голос. – Бегать по темноте? Ты думаешь, это поможет? Нам нужны силы для продолжения поисков.

– Тебе просто плевать на него.

– А тебе не плевать?! – Вадим чувствовал, будто прыгает с обрыва. Он прекрасно понимал, что продолжать этот спор бессмысленно, что обижать Оксану сейчас глупо и даже подло, но удержаться решительно не мог. – Ты взяла брата с собой на море только из-за того, что мать настояла. Думаешь, я не помню, с каким лицом ты мне сообщила, что он с нами поедет. Думаешь, я не видел и не слышал, как ты сегодня рассказывала про то, что Митька в кино сниматься хотел? С такой издевкой! «Все равно актером не станет». Стерва!

Оксана смотрела на мужа широко раскрытыми карими глазами. Кажется, она даже не разозлилась – настолько поразили ее слова Вадима.

– Но это ты отпустил его в рощу одного. – Тихо произнесенные слова звучали, как приговор.

– Да, я! Но я не знал, что случится! И ты не знала! Мне не плевать на Митьку, – тяжело дыша, закончил свою тираду Вадим. – И я все сделаю, чтобы его найти.

Молодой человек вышел из номера, с силой хлопнув дверью.

Он действительно любил Оксану, сначала как невесту, а потом и как жену: в их отношениях были и страсть, и дружба, и взаимное уважение. Но были и мелкие «недопонимания». Время шло, «недопонимания» росли. Вадиму стало казаться, что он раздражает жену. Он попытался отыскать причину такого раздражения и не нашел ее.

А тут еще родители Вадима начали мягко уточнять, когда же уже молодая чета обрадует их внуками. Не сказать, что Вадим горел желанием становиться отцом, но, в принципе, был не против. Обдумывая идею отцовства несколько дней, молодой человек пришел к выводу: они с женой вполне смогут воспитывать ребенка, не слишком меняя свою привычную жизнь.

«Понятно, что сначала будет непросто. Но сидеть с ним (или с ней) я тоже буду, не стану все заботы на Ксюху сбрасывать. Родители тоже помогут мои. Да и Ксюхи мать, почему нет? Зарабатываю я прилично – в нищете прозябать не будем. Думаю, мы будем нормальными родителями».

Оксану же предложение мужа разозлило.

– Это раньше все рожали, потому что с медициной было хреново – дни высчитывали! И клейма «старородящей» боялись. А сейчас-то куда торопиться? Ты для себя не хочешь пожить, что ли?

«Для себя… Ты только и можешь „для себя“ жить».

До настоящего скандала тогда не дошло. Настоящий скандал произошел, когда Вадиму предложили работу в Москве.

Вернее, в Московской области: одна из самарских пивоварен расширила сферу деятельности аж до Мытищ. Вадим тогда без долгого размышления отказался: в Самаре его устраивало все – работа и ее близость к дому, зарплата. Полушутя, вечером он рассказал жене об отвергнутом предложении.

– И ты отказался?! – Оксана смотрела на мужа, как на спятившего. – Ты совсем, что ли?!

– Ксюш, выбирай выражения. – В глубине души Вадим был поражен и искренне оскорблен реакцией жены, но внешне привычно этого не показал. Так уж у них повелось: чем эмоциональнее становилась она, тем холоднее отвечал он. – Что тебя здесь не устраивает?

– Здесь?! Ты правда не понимаешь разницы между Самарой и Москвой?!

– Ну, положим, не Москвой, а Мытищами…

– Да какая разница?! Это почти Москва.

– И что ты там будешь делать? На один съем квартиры пойдет ползарплаты.

– Я смогу найти там работу лучше, и у нас будет больше денег…

– Я сказал им: «Нет!» – отрезал Вадим.

– Тебе просто плевать на других! На меня! Ты мог хотя бы посоветоваться со мной, спросить мое мнение. Но нет же – ты будешь вечно сидеть, как пень… в провинции.

«Она тогда так мерзко произнесла слово „провинция“, что мне захотелось ее матом послать».

– Чего ж тогда сама не в столицу рванула, а в провинцию из другой провинции приехала? – хмыкнул Вадим, смотря на жену.

– Не могла, – лишь кратко сказала она.

На этом начинавшийся было скандал оборвался. Но именно после этого краткого разговора в отношениях четы Тимофеевых появилась трещина. И трещина все разрасталась.

12

– Добрый вечер! Или, может, уже ночь? – Александр протянул Вадиму руку.

– Ничего, что я так поздно? – улыбнулся Вадим. – Увидел, что свет в музее горит и решил зайти.

– Проходите. – Старик повел мужчину через залы в кабинет директора. – Я живу тут недалеко да домой идти не тороплюсь. Все равно у меня бессонница, а здесь я могу поработать. Статью готовлю в областной журнал о нашей старине.

– Интересно, – кивнул Вадим, которому вообще-то было не очень интересно. После ссоры с Оксаной мужчине банально хотелось отвлечься.

– Как к алкоголю относитесь? – каким-то заговорщическим тоном спросил старик.

– Отношусь напрямую – тружусь на пивном заводе.

– А хотите выпить? – Александр достал из стоящего в углу шкафчика бутылку и пару рюмок. – Для успокоения. Конечно, это крепче пива…

– Хочу. – Вадим сел за директорский стол напротив Александра. – Что пьем?

– Наливку. Я сам делал. – Александр разлил золотистый напиток по рюмкам. – Это что-то типа медовухи, не сильно алкогольное… Выпьем за то, чтобы ваш Митя вернулся к вам живым и здоровым.

– Да, живым и здоровым.

Наливка «типа медовухи», вопреки опасениям Вадима, оказалась неплоха: мед едва чувствовался.

– Я добавил туда корицы, – увлеченно рассказывал Александр. – Чтобы она не стала приторной.

– Вкусно получилось. – Вадим чувствовал, как тепло разливается по телу. И зачем он наорал на Оксану?

«Дурак. Ей и так плохо. Если Митьку не найдут… Ну, сначала мать ее убьет. Нормально общаться они не смогут, наверное, уже никогда. А главное: всю жизнь она будет винить себя. Она уже себя винит, хоть и наезжает на меня».

Александр разлил по новой.

– За вашу прекрасную супругу!

Вадим улыбнулся и чокнулся со стариком рюмками. Вдаваться в подробности их с Оксаной отношений совершенно не хотелось. Да и мысли становились оптимистичнее.

«Только не отчаиваться. Мы найдем Митю. И все будет хорошо!»

Молодой человек расслабленно откинулся на спинку стула, разглядывая висевшие на стенах фотографии и картины. Фотографиями в основном были черно-белые групповые снимки каких-то людей, а почти все картины – пейзажи. Выделялась только одна картина – это был портрет статного мужчины во фраке.

«Похож на Тухачевского, кстати говоря».

– А это ваш «демон гражданской» красуется? – Вадим указал на портрет.

– Да, это год назад музею подарили, – улыбнулся Александр Евгеньевич. – Художник сказал мне, что прочел статью, как однажды Михаил Николаевич был приглашен на прием к американскому послу. Почти все приглашенные туда мужчины в ту ночь были во фраках. Ну, и художник вдохновился этой историей.

Вадим многозначительно кивнул.

«Красиво нарисовано, кстати говоря. Видно, что в празднично украшенном зале стоит. Черты лица хорошо передал – глаза особенно эти его холодные, навыкате. Так и смотрят».

Вадиму вдруг показалось, что портрет смотрит на него вполне осмысленно. Молодой человек поспешил отвести взгляд.

«Да, настойка, кажется, слишком крепка».

– Александр Евгеньевич, – Вадим подпер рукой щеку, все так же отводя взгляд от нарисованного Тухачевского, – интересно быть директором маленького музея?

– Интересно. Конечно, для человека амбициозного такая работа может показаться мелковатой. Да и не всякий музей достоин внимания, откровенно говоря.

– Но вот у вас же город молодой. Сколько ему? Лет сто?

– Восемьдесят. Мы селом раньше были. Кстати, название было Ивановское. Но вообще на этом месте люди стали селиться задолго до нашей эры. Сейчас я вам покажу.

Александр быстро поднялся со стула и, отперев какую-то дверь, скрылся в подобии чулана.

«Кажется, он давно никому не читал лекции об истории этого места».

Вадим по-доброму усмехнулся: увлеченность старика ему нравилась.

«Напоминает деда – тот вот так же мог часами говорить о шахматах. А я не слушал…»

– Вот, взгляните. – Александр разложил на столе фотографии, вырезки из газет и исписанные листы. – Раскопки начали вести здесь в середине прошлого века. Мой предшественник, дед нашего общего знакомого Фарида, кстати говоря, очень помог московским специалистам. Он собирал местный фольклор и на основе легенд установил местонахождение храмового комплекса и усыпальниц.

«Если бы его внук так же лихо установил местонахождение Митьки».

– Некоторые из найденных вещей даже были переданы в столичные музеи, – с явным сожалением сказал старик. – Но, к счастью, нам тоже кое-что досталось.

Кроме того, иногда поступают находки от местных жителей. Ну, и однажды нам передали много экспонатов из музея при турклубе.

– А что случилось с тем музеем? – спросил Вадим.

– Закрыли, – махнул рукой Александр. – Вместе с турклубом.

– В лихие девяностые?

– Чуть раньше, но это не важно… Поразительно то, – тон Александра снова стал лекционным, – что здесь встречаются предметы, относящиеся к временам древнегреческой колонизации, хотя до этого считалось – на эти территории греки не дошли.

– Я хочу выпить за вас. – Вадим сам разлил наливку по рюмкам. – Александр Евгеньевич, на таких, как вы, держится наша наука.

Вадим и сам чувствовал, что захмелел – весь день он почти ничего не ел (все та же отельная самса не в счет), и сейчас его просто уносило.

– Спасибо, – искренне обрадовался Александр. – Я все же думаю, что когда ваш мальчик вырастет, тоже пойдет по научной стезе. Хоть мы с ним и не знакомы… Но вот что еще более интересно: дальнейшие исследования позволили обнаружить следы еще более древней цивилизации. Те люди поклонялись солнечному диску, совсем как египтяне времен Эхнатона. Вы, конечно, знаете великую реформу этого фараона?

– О да, – многозначительно кивнул Вадим, закусывая горбушкой.

«Везде только и разговоров, что про этого Эх… натона и его великую реформу. С мужиками всегда в обед обсуждаем… Ни хрена я не знаю. Ну ладно, главное, чтоб он не спросил о ней».

– Видите вот эти изображения солнечного диска? – Александр пододвинул гостю несколько фотографий. На снимках были запечатлены кружки с расходящимися от них подобиями стрелочек.

– Потрясающе! – вздохнул Вадим, наливая себе и старику еще наливки.

– Рад, что вы тоже так считаете! – Александр не уловил иронии в тоне гостя. – Там есть и другая его сторона, но пока не об этом… Также было найдено несколько захоронений. Вот, посмотрите.

Александр указал на фотографии раскопок. Вадим взял одну из них, но, увидев череп, отложил ее.

«Мне сейчас как раз такие фото смотреть…»

– Захоронения и взрослых, и детей, – увлекшись рассказом, сообщил Александр.

– Какой-то местный царь и его дети?

– Царь – да, вероятно. Или жрец – это еще предстоит узнать. А дети – нет, они не родственники. Уже в наше время исследовали ДНК. К сожалению, исследования финансируются скудно. Два года назад все раскопки вообще пришлось остановить. Но до этого, к счастью, я успел пополнить коллекцию экспонатов.

– А те идолы в роще… – Вадим зевнул. Рассказ старика убаюкивал его. – Почему вы не забрали их? Тащить тяжело?

– На природе они смотрятся уместнее. И потом, как я понял, вы видели лишь одну группу идолов, а их у нас значительно больше. Пока что найдено шесть групп, но я думаю, когда раскопки продолжатся, найдут еще.

– Почему?

– Потому их должно быть семь, – убежденно сказал Александр. – Цифра семь считалась астральной у многих древних народов. Странно было бы делать шесть алтарей. Семь алтарей – семь изображений великого восточного бога. Семь жертв ему, чтобы он благословил следующий цикл нашей жизни…

«Это он всерьез или цитирует какую-то древнюю книгу? Или это я сплю уже».

Глаза Вадима слипались. Сам того не заметив, он положил голову на руки и погрузился в сон.

Но перед этим Вадим ясно увидел, как маршал Тухачевский весело кивнул ему с портрета.

13

Когда Фарид вернулся домой, его жена уже давно спала. Ему самому ужасно хотелось спать, но, вместо того чтобы сразу лечь под одеяло, он, включив фонарик на телефоне, бесшумно открыл дверцу стоящего в углу комнаты книжного шкафа. Достав оттуда несколько папок, парень унес их на кухню.

Заварив крепкий чай, Фарид принялся за чтение. Почерк деда, Яхьи Даурова, был почти как у добросовестного врача, но все же смысл записей парень смог разобрать без особых усилий.

«… Предположительно, цивилизация относится к железному веку. На данный момент найдены остатки культовых сооружений и захоронения».

Дед Фарида, хоть и не проводил раскопки лично (ими занимались приехавшие из Москвы специалисты), был в курсе продвижения исследований. Он аккуратно заносил все сведения в тетради, говоря, что, возможно, когда-то издаст книгу на их основе. Фарид же знал, что книгу о раскопках дед не издаст, предоставив это дело москвичам. Записи делались «для души» – дед был энтузиастом, искренне и беззаветно преданным науке.

Продолжить чтение