Читать онлайн Семья врага бесплатно
Глава 1.
Тимур
Дворники не справляются в мокрым снегом. Просто возюкают двумя большими сугробами по лобовому. Мой кофе давно остыл. Желудок съежился от отсутствия ужина, но я упорно сижу в машине и жду ЕЕ…
Она выходит из магазина всегда в одно и тоже время, толкая перед собой неповоротливую детскую коляску серого цвета. Я уже знаю, что держатель под продукты на ней сломан, поэтому большой целлофановый пакет Юля несёт в руках. Ей явно тяжело. Мне очень хочется помочь молодой женщине хоть чем-нибудь, но это тщетные трепыхания.
Морозова Юлия Александровна меня презирает. И есть за что, тут спору нет. Хотя… смотря как на ситуацию посмотреть.
Коляска съезжает на проезжую часть в самое крутое слякотное месиво и… вязнет в нем. Колесо отваливается и катится в глубокую лужу с реагентами.
Не выдержав, вылетаю из машины. Молча подбираю запчасть из воды, подхожу к коляске и присаживаюсь.
–Не нужно, мы сами… – слышу у себя над головой раздраженное и сжимаю зубы.
Бью кулаком по подшипнику, вставляя его на место, и выпрямляюсь. Отряхиваю руки.
–Не стоит благодарности… – ухмыляюсь.
–Вы сломали нашу жизнь, а теперь пытаетесь загладить грехи? – Сверкает на меня глазами девушка.
Делаю глубокий вдох. Задевает! Ее ненависть меня задевает!
–В моей работе не бывает невиновных, Юля. Ты, как жена военного это должна знать. Давай, я вам помогу… – протягиваю руку к пакету.
–Помогите себе! И не смейте больше к нам приближаться! Слышите? – Выкрикивает она.
Подхватывает тяжелый пакет с продуктами и ускоряется в сторону дома. Переходит дорогу и сворачивает в арку.
Попав в очередное снежное месиво, от коляски снова отваливается колесо. Только с другой стороны.
Да что ты будешь делать! Где она взяла эту колымагу!?
Догоняю.
Юля успевает поднять колесо первой и прижимает его к себе.
Встречаемся глазами.
–Дай его мне, – протягиваю руку. – Сама ты не справишься…
Отдает. Я возвращаю запчасть на место.
Замечаю, что губы девушки дрожат. Почему-то чувствую острую потребность оправдаться.
–Юль, твой муж сто человек загубил. Пацанов молодых. Вместо отмазанных от армии «золотых» набрал асматиков и аллергиков. Их в Абхазию отправили. Ты это понимаешь?
–Понимаю! – Закрывает она лицо руками. – Я все понимаю! Только нам как теперь жить? Вы забрали у нас все! А я уверена, что мужа подставили!
–Юля…
–Идите вы к черту, товарищ майор! – Говорит она с чувством.
Шлепая ботиночками по лужам, удаляется.
Юля
Домой не хочется, но и торчать на лестничной площадке не вариант. Алиска скоро проснется и будет просить кушать.
Пытаюсь успокоиться после встречи с Колосовым и не могу. Господи… Вот чего ему от нас нужно? Или он тоже знает, что мужа подставили? Мне кажется, что Борис не мог! Ну конечно не мог! Какие сомнения? Какие взятки? Ведь тех сумм, что называли на суде, я никогда не видела! Даже в руках не держала! Большинство детских вещей с рук покупала. Все в отличном состоянии, только с коляской не повезло. Тут мне мужа не в чем упрекнуть. Жили по средствам. Своих у меня не было сбережений. После института всего год отработала. Очень долго на хорошее место устроиться не могла…
Дрожащими руками вставляю ключ в замок и понимаю, что он не крутится. Черт, черт, черт! Грымза! Вот нравится ей надо мной издеваться! Никогда меня не любила…
Зажимаю звонок и держу палец на кнопке, пока за дверью не раздаются шаркающие шаги.
–Кто тама?
–Лидия Васильевна, откройте, пожалуйста, это мы, – прошу вежливо.
–Из Костромы? Нету таких. Наши все дома… – косит под глухую свекровь.
Алиска начинает недовольно ворочаться в коляске.
–Лидия Васильевна, – повышаю голос, – Мы – это Юля и Алиса. Ваша внучка и невестка.
–А они дома… Уходите! Или полицию вызову!
Дочка заходится в недовольном плаче.
Беру ее на руки и опять стучу в дверь.
–Откройте, Лидия Васильевна! Пожалуйста, мы устали. Замерзли. Купили печенье ваше любимое. Мне ещё полы мыть…
–Ах ты ж деточка!
Замок, наконец, щелкает.
–Что ж сразу то не сказала, что вы?!
–А зачем вы снова закрывали? – Огрызаюсь.
–Я ничего не трогала… – хлопает накладными ресницами над выцветшими глазами.
Тяжело вздыхаю, разуваюсь и прохожу в квартиру.
–Сейчас, сейчас, – приговариваю дочке. – Мама кашку сделает, молочка даст…
На ходу снимаю с малышки комбинезон и забрасываю его в нашу комнату.
Стульчика на кухне нет, поэтому я сажаю дочь на коврик возле плиты и мою руки.
–Так, молоко…
Лезу в шкафчик, куда выставляла бутылочку из детской кухни и… не нахожу ее там.
Осматриваю холодильник, стол, подоконник. Попутно постоянно забираю у дочки изо рта бахрому ковра. Подбираю с пола ошметки упаковки колбасы, собираюсь выбросить их и замираю возле мусорного ведра, увидев в нем бутылочку из-под детского молока.
–Лидия Васильевна! – Вскипаю.
Подхватываю дочку и спешу в гостиную.
Телевизор работает громко, поэтому мне приходится повысить голос.
–Зачем вы выпили Алискино молоко?
Свекровь на меня даже не оборачивается, следя за каким-то прошлым шоу на экране. Как всегда одета в свой пошлый шелковый халат и тапочки с мехом.
–Я пила кофе. – Отвечает распевно. – Ты же знаешь, что мне для этого нужно молоко.
–Почему нельзя было немного подождать?! Я бы принесла молоко!
–Потому что магазинное молоко для меня жирное. Поджелудочная после болит. А до рынка ты дойти не сподобишься же… Извести меня хочешь. Чтобы наследницей стать…
Я устало прикрываю глаза. Ну, начинается.
Махнув рукой, ухожу на кухню. Подкатившие слезы жгут их изнутри. Чем вот теперь ребенка кормить?
Кое-как заталкиваю в дочку кашу детской смеси. Алиска ее не любит, но оплата следующего заказа будет только завтра, а детская кухня в субботу.
Бывшие коллеги и так пошли мне на встречу с работой. Подбрасывают ремонт одежды, которым им самим заниматься не с руки…
–Ох, батюшки, – слышу из комнаты тяжелый вздох свекрови и бросаюсь в комнату.
Нахожу женщину завалившейся в кресло.
–Что с вами? – Подбегаю ближе.
Лидия Васильевна подкатывает глаза и обмахивается газетой.
–Пыль сплошная. Дышать не чем. Пойду завтра в собес. Пусть мне сиделку назначат. Да и ребенок в таких условиях живет… Пусть ему порядочную семью подыщут.
–Ну хватит! Пожалуйста! – Вскрикиваю. – Я же обещала сегодня убрать. Но сделать я это смогу только после того, как дочку уложу…
–Алиса!
Слышу грохот, детский испуганный рев и срываюсь обратно на кухню.
Дочка сидит на полу посреди разбросанных кастрюль с нарастающей шишкой на лбу.
–Ну зайка, я же тебе говорила ящички не трогать, – подхватываю малышку и прижимаю ее к себе. – А ты снова добралась…
Первые детские потуги самостоятельности – это непросто. Что будет дальше – вообще страшно. Свекровь категорически не разрешает ставить никакой защиты на фасады мебели, мотивируя это тем, что так они испортятся, а другой у нее не будет.
Ох, без Бориса нам всем стало очень сложно. Свекровь привыкла жить одна в своей профессорской двушке, где, конечно, давно нет места ребенку. Муж всегда был к матери холоден и почтителен. Оплачивал счета, лекарства, домработницу… Мне кажется, что только ради уборки и готовки меня Лидия Васильевна и терпит. Ах да, ещё для того, чтобы показывать соседям, какая она хорошая.
Купаю Алиску, укладываю ее спать, мою полы и только после сажусь за работу. Глаза слипаются. Я только чуточку подремлю…
Кладу голову на стол и отключаюсь. Снится мне всякая тревожная гадость. Будто я возвращаюсь с дочкой домой с прогулки, захожу в спальню и вижу мужа, собирающего чемодан. В своей жесткой, циничной манере Боря говорит, что уходит от меня. Что я его достала, и вообще у него другая женщина. Уже давно… Он уходит, хлопает дверью, а я бегу за ним. Не успеваю на лифт, спускаюсь по лестнице. Догоняю Борю возле подъезда, хватаю за пиджак и вдруг понимаю, что это не он. На меня оборачивается и смотрит следователь по особо важным делам Колосов.
Он почему-то сгребает меня в объятия, пытается залезть под платье и поцеловать. Я кричу, зову на помощь мужа, угрожаю, кусаюсь и, что самое страшное, получаю обжигающий поцелуй в губы. От него горячая волна проходит по всему телу… Я дергаюсь и открываю глаза.
Понимаю, что щеки мокрые от слез, а губы просто встретились с нагретой от настольной лампы коробочкой под нитки.
Тру лицо. За окном уже расцвело. Я так и сижу за растерзанным женским пиджаком. Ещё даже с незаправленной в машинку ниткой.
Сердце истошно колотится.
На столе вибрирует телефон. Я, ещё до конца не проснувшись, беру трубку не глядя на экран.
–Алло, здравствуйте, Юлия… – слышу в трубке и подхватываюсь на ноги от знакомого голоса.
–Зачем вы мне звоните?! – Шепчу панически.
–Вам нужно срочно приехать ко мне. На ваше имя будет заказан пропуск.
–Зачем?
–Не по телефону, – отвечает Колосов и сбрасывает звонок.
Глава 2
Тимур
Психуя, пинаю кусок льдины. Прикуриваю сигарету и некоторое время ещё стою под окнами дома. Зачем стою? Что в этой женщине такого?
Разве я не сажал до этого людей? Сажал. Не видел, как рыдали матери, жены, принося передачки? Видел. Но душу перевернуло только сейчас.
Быть может потому, что из-за эпидемии гриппа на работе сам лично присутствовал на задержании Бориса Павловича? Достал его в бане буквально из-под шлюхи? А потом описывал имущество в доме, где повсюду были детские вещи. Юля металась от дивана к комоду, собирая и распихивая их по пакетам. Иначе бы тоже унесли. Я закрыл глаза на все, на что смог: детскую кроватку, пеленальный стол, манеж… Коляски вот этой не помню. Я даже дал распоряжение бойцам помочь Юле переехать к свекрови. Все сделал по-человечески. Законно. Но черт! От чего же так гадко?!
Домой возвращаюсь в отвратительном настроении. Бросаю верхнюю одежду на диван и иду на кухню чего-нибудь перекусить.
Открываю холодильник. Там ожидаемо просто шаром покати. Достаю бутылку молока и делаю несколько больших глотков. Тут же слышу возле своих ног аристократичное и короткое: «мяу». Черт! Опять не купил коту корма.
С сожалением смотрю на остатки молока и выливаю их в миску животине. Уж если Оскар снизошел до напоминания о еде, значит и правда я знатно потерялся.
Сажусь на пол возле чавкающего кота и облокачиваюсь спиной на холодильник.
–Хреновый я хозяин. Да, браток?
Тру руками уставшие глаза. Что за жизнь? Даже не напиться.
Подхватываю собравшегося улизнуть Оскара и вжимаюсь носом в его шерсть на загривке.
–Звереныш ты плюшевый…
Кот стойко терпит мой прилив любви, готовясь в первый попавшийся момент газануть на свой любимый диван. Я глажу его пушистую шубу.
–Вот и скажи мне, – разворачиваю кота к себе мордой, – нафига нам с тобой холостякам эти хоромы?
–Мяаааау! – Отвечает мне он.
–Ну что мяу? – Вздыхаю и обвожу взглядом квартиру.
Трешка под сотню квадратов. Когда покупал, думал женюсь быстро. Женщин в столице разве мало? Оказалось, что мало. А так, чтобы прям все совпало: и чувства, и голова, и взгляды на жизнь – вообще нет. Потому только кухню и гостиную сделал. Остальные две комнаты так и стоят в чистовой отделке. Да и работа у меня не подарок. Бабы хотят, чтобы постоянно рядом был, а этого я им дать не могу.
Мои душевные терзания прерывает звонок.
–Алло, товарищ майор, – слышу в трубке взволнованный голос дежурного по изолятору. – У нас тут ЧП с Морозовым. Вернитесь, пожалуйста…
Смотрю на часы. Одиннадцать. Кажется, ещё и не посплю.
–Еду, – отвечаю и кладу трубку.
Пока заезжаю на заправку за бутербродом и кофе, перебираю в голове тысячу вариантов случившегося. Ну что там могло быть? Подрался? Опять требует другого адвоката и пересмотра дела?
Мда… вот взялся же скот на мою голову!
Но уже на КПП, увидев скорую, я понимаю, что произошло что-то из ряда вон выходящее.
–Я ужин принес, а он лежит, – заикаясь, объясняет мне конвойный.
–Долбаный ты… твою девизию! – Осознаю степень свалившегося на голову геморроя и осматриваю помещение, кишащее возбужденными коллегами.
Людмила Ивановна из интенсивной терапии объясняет мне, что на лицо обычный несчастный случай. Аллергическая реакция с отеком. Никакого криминала. Повезло, что жив остался.
Но мы с начальником изолятора все равно собираем объяснительные. Иначе прокуратура нас растерзает. В понедельник отправка в колонию, а у нас осужденный в больничку отъехал. Сказка! Сука!
–От чего его накрыло то? Что жрал?
–Да все по меню, наверное, – лепечет дежурный. – Я ж только заступил. На обеде не был.
Начальник изолятора уходит трясти кухонных работников и фельдшера. Я остаюсь отправлять Морозова в госпиталь. В себя гаденыш не приходит!
–Когда очухается? – Спрашиваю молодую девчонку, что грузит подозреваемого на носилки.
Та смеряет меня либеральным взглядом.
–Даже в себя человеку не даёте прийти. Посадить не терпится?
Хмыкаю.
–Нет, мы его специально отравили, потому что мест нет.
Она моего юмора не оценивает. Поджимает губы и фыркает. Ничего, привыкнет. Новенькая на нашей подшефной «карете». Здесь мягкие стены и бронированные окна. Все двери имеют автоматические замки. Сколько из нее было попыток побега – не сосчитать.
Разрулив все вопросы по госпитализации, возвращаюсь в кабинет и для проформы звоню ещё и морозовскому адвокату. Он ожидаемо не берет трубку. Ничего, в обед сам появится.
Уже даже на пытаясь ехать домой, ложусь спать в кабинете и ставлю будильник на восемь. День предстоит мразный.
Конечно, начальство меня песочит по полной программе. Сначала полкан, а после – генерал. Чтобы теперь самим не попасть под проверку СЭС, нужно кого-то уволить и наказать. Очень у нас не любят подобные незапланированные движения. Ещё и госпиталь добивает ситуацию, сообщая, что сам Морозов не дышит.
Дождавшись девяти утра, набираю жену этого гаденыша. Не по телефону же подобные новости сообщать.
Выписываю на ее имя пропуск и жду, опять чувствуя в груди странное, абсолютно неуместное возбуждение, как перед свиданием.
Даже сидеть не выходит. Постоянно брожу по кабинету.
Нужно выбросить чужую женщину из головы и жить дальше.
Да, твою мать! Я каждый раз даю себе этот зарок. И ничерта не выходит!
Курю в окно четвертую сигарету подряд, когда Юля появляется во дворе здания и проходит КПП.
Маленькая, вся сжавшаяся от холода, неловкая, в коротенькой курточке… Мне почему-то кажется, что женщина такой внешности, как у Юли, должна вести себя совершенно иначе. И хочется, хочется до безумия дать ей то, чего никогда не давал ей урод-муж.
Вот прямо сейчас отключить память, чтобы она не видела во мне монстра и заставить начать жизнь заново. Вместе с собой, конечно…
–Здравствуйте, – стучит и заглядывает Юля ко мне в кабинет. – Вы меня вызывали?
–Да, Юлия Александровна, проходите.
Глава 3.
Юля
–Я могу его увидеть? – Спрашиваю, едва сдерживая слезы.
–Нет, – качает головой Колосов и напряженно поджимает губы. – Это запрещено. Лучше вспомните на что у вашего мужа из перечисленных продуктов могла быть аллергия.
Тупо смотрю на листок с распечатанным меню. Этим можно наесться? Каша перловая, батон, суп гречневый, гуляш… Да мужу это было на один присест!
–Не понимаю на что тут может быть аллергия… – возвращаю листок.
–Вот и я не понимаю! – Как-то слишком патетично разводит руками Колосов. – А потому, не идет у меня эта история из головы.
–Ну пожалуйста, – снова вцепляюсь я в него. – Разрешите мне увидеть мужа. Разве не существует каких-то исключений? Мне может в этом помочь адвокат?
–Адвокат ваш только себе помочь может, – вздыхает следователь. – Третий год после института…
–Я подозревала, что ему намерено дали дело Бориса.
–Это я не решаю. Вам просто не повезло, – не признает очевидный факт Колосов и встает из-за стола.
Отходит к окну и молча просто пару минут в него смотрит.
–А зачем вам это, Юля? – Вдруг резко разворачивается. – Давайте, расскажите мне, как сильно любите мужа, так, чтобы я поверил. И я вам помогу.
–Я… люблю… мужа… – говорю дрожащим голосом. – Почему у вас есть в этом сомнения? Почему вы меня оскорбляете, в конце концов?
–Поехали…
Он резко хватает пальто и идет к двери.
–Вы правы. В протоколе разрешения свиданий есть исключения для тех, кто находится в тяжелом состоянии по здоровью. Вы можете увидеться с мужем.
Я подскакиваю на ноги и не понимаю, что мне делать дальше. Ехать? Прямо сейчас?
–Ну! – Распахивает кабинет Колосов. – Вперед, Юлия Александровна, к постели любимого! Убиваться! Карета подана!
Поджимаю губы, стараясь не заплакать. Хам! Циник! Солдафон и скот!
Очень хочется отказаться и послать его к черту, но какое-то шестое чувство подсказывает мне, что второго такого шанса не будет.
Господи… Как поступить? Алиска и так без меня практически два часа. Проснулась теперь, хочет кушать. Свекровь – сомнительная нянька, но больше оставить было не с кем…
–Вы едете?
–Да, – киваю.
В машине у следователя очень комфортно и уютно. Я плохо разбираюсь в марках, но по косвенным признакам понимаю, что мужчина в средствах не стеснен. И вкус музыкальный у него хороший… Борис слушал шансон и всякие речитативы с нецензурщиной. Мне никогда не нравилось…
–Печку добавить? – Интересуется Колосов. – Не холодно?
–Нет, спасибо, – отвечаю поспешно.
Мне на самом деле так рядом с ним нервно, что хочется открыть окно.
Мне вообще рядом с любым мужчиной было бы нервно… Борис не понимал разнополой дружбы. У нас даже как-то вышел на эту тему конфликт, когда таксист помог мне донести сумки…
За ту пощёчину от мужа мне до сих пор обидно. Я попыталась ее для себя оправдать, но все равно не считаю, что заслужила.
–У вас есть ещё родные, Юля? – Спрашивает вдруг следователь.
Я несколько секунд соображаю, как правильно ответить.
–Как это относится к делу?
–Никак… – пожимает он плечами. – Это простой вопрос. Пытаюсь понять, почему вы не поедете с ребенком к маме, например. На сколько я понимаю, ваша свекровь – крайне неприятная женщина.
–Здесь нету никого. Мама, когда мне было тринадцать, уехала с новым мужем в Казахстан. Приняла ислам. Родила четверых детей. Бабушка меня с ними не отпустила. Есть тетя в Италии, но я ее практически не помню. Она одежду нам свою присылала, которая уже не модная была. Мы ее с бабушкой перешивали и продавали. Достаточно хорошо по деньгам выходило. Даже на учебу.
–Значит, вы, Юля, умеете шить? – Удивленно переспрашивает Колосов. – Очень редкий в наше время навык. Я, вон, два дня назад две тысячи за подшив штанов отдал…
–Это кажется, что можно много заработать, – вздыхаю. – На самом деле – больше возни. Деньги приносят только большое заказы.
–Хмм… – задумывается. – А платье сшить сможете? Белое. Такое. С воланами.
–Смогу… – отвечаю осторожно. – Только, наверное, сейчас проще готовое купить.
–Не проще…
–И я долго буду шить. Нужен минимум месяц в зависимости от сложности работы, – пытаюсь я съехать со странного предложения по работе.
Ещё я для невесты Колосова ничего не шила.
–Давайте, я все-таки направлю к вам клиентку. А вы на месте решите.
–Хорошо, – сдаюсь. – Дайте ей мой номер.
В окно начинают лететь крупные хлопья снега, и мы замолкаем. Тимур Аскарович пытается лавировать в потоке машин, а я просто снова погружаюсь в свои депрессивные мысли.
Пытаюсь разобраться. Что меня так зацепило в предложении Колосова. То, что он женится? Или то, что у меня самой не было свадебного белого платья?
Мое стекло окатывает грязной водой. Вздрагиваю.
А что, собственно, было? Несколько свиданий, беременность, квартира ведомственная? Трехкомнатная. Красивая. Мне казалось, что все просто, как у людей: работа, ужины, выходные… И что все у нас ещё все с Борисом будет… Сейчас понимаю, что нет. Но как не вспоминаю, не могу поймать момент, когда все пошло не так.
Как это вообще правильно называется, когда внешняя картинка более чем удобоварима, а за этим фасадом появляются стабильно невкусные детали. Которые, в целом то, терпимы, и не дают толчка к решительным действиям, но когда оглядываешься…
–Приехали, – оповещает меня Колосов. – Надеюсь, у вас есть с собой паспорт, Юля.
Глава 4.
Тимур
Неконтролируемо бесит от того, как она беспокоится о муже. Как поправляет простынь, прикасается к руке, сдерживает слезы…
Бесит! Прям аж скулы сводит! Ну нашла о ком, ей Богу! Чем взял ее – вообще не ясно. Чем она его – это понятно…
Попка, талия, грудь, волосы шикарные – все при ней. Даже мешковатая одежда этого богатства скрыть не может.
Колосов, ты долбаный извращенец! Пялишься на женщину, пока она горюет о другом. Дно. Просто дно. Ну загни ее ещё тут и выдери рядом с постелью мужа. Ну класс же!
Мне хочется надавать себе по лицу за глупость и неуместные инстинкты к красивой женщине.
Я заработался? Может, мне и правда пора снизить планочку с требованиями к спутнице жизни? Тогда все станет проще?
–Когда он придет в себя? – Тихо спрашивает Юля.
Никогда, млять…
–Когда спадет интоксикация и температура. Из-за отека началась пневмония.
–И он поедет в колонию?
–Да. Как и постановил суд. Долечиваться будет уже по месту пребывания.
–Ясно… – поджимает дрожащие губы. – Спасибо, что разрешили встречу.
Разворачивается и, быстро перебирая каблучками, выходит из палаты.
Я борюсь с желанием случайно выдернуть кислородную трубку изо рта Морозова. Гаденыш!
Догоняю я Юлю уже в конце коридора.
–Не убегайте от меня, пожалуйста, больше, Юлия Александровна. Здесь посторонние могут передвигаться только под контролем сопровождающего. Опасно… В ожоговом здесь лежит главарь террористической организации. Под круглосуточной охраной.
–Простите, – вытирает она с лица слезы. Отворачивается так, чтобы я их не видел. – Я не подумала об этом.
Спускаемся по лестнице вниз и проходим КПП. Мокрый снег не прекращается. Будет очень хреново, когда вся эта каша заледенеет.
–Ну, до свидания… товарищ майор, – прощается Юля.
Вынуждено поднимает на меня глаза.
И я тону в ее карих, чуть блестящих от слез омутах, как пацан. Даже кровь в лицо бросается и дух вышибает. Давно со мной такого не случалось. Очень давно.
Прикусываю себе язык, чтобы не выглядеть сейчас идиотом и не предложить подвести. Все равно же откажет…
–Всего вам хорошего, Юлия Александровна. Будьте счастливы.
Прыгаю в тачку выкручиваю на полную мощность кондиционер.
Трезвей! Трезвей, майор! Все! Дело закончено. У барышни свой путь. У тебя – свой. Сходи, гульни с мужиками, найди себе в конце концов, бабу на ночь! Развейся, слей! Сколько можно на фей рафинированных западать?! Ну не по вкусу ты им!
Втыкаю передачу и выезжаю с парковки. На перекрёстке ловлю желтый сигнал светофора, и вдруг, как в замедленном кино, боковым зрением вижу, как едва ступившую на проезжую часть Юлю, обдает с ног до головы водой, пролетающая мимо тачка.
Твою ж мать!
С девчонки аж течет ручьями.
Пару секунд, пока колонна машин начинает движение, принимаю решение, которое прикрываю исключительно альтруистичными порывами, и съезжаю к тротуару.
–Садитесь, Юлия Александровна. – Распахиваю дверь. – Кажется, вам снова не нужна моя помощь.
Она вытирает лицо бумажной салфеткой и пытается отряхнуть курточку.
–Да что же это такое! – Причитает. – За что мне все это?!
Сзади сигналят машины.
–Садитесь, – повелительно повышаю голос. – Иначе вы замерзнете и заболеете.
Это имеет эффект.
Прижав к себе сумочку, Юля забирается в салон.
–Я вам сидения испачкаю.
–Переживу, – ухмыляюсь и выруливаю на дорогу.
Высыхая под печкой, на курточке Юли проступают белесые, жирные пятна. Она неистово пытается оттереть их влажной салфеткой.
–Оставь уже, – отбираю ее и бросаю на коврик под ноги. – Это реагенты. Все. Кончилась куртка.
Закрывает лицо ладошками. Рыдает. Горько так. Будто не курточку совсем оплакивает.
Понимаю, что успокаивать ее сейчас смысла не имеет. Решительно сворачиваю в сторону местного небольшого торгового центра.
Ну хочется мне ворваться в ее жизнь! Жесть как хочется! Сам не понимаю нахрена!
Юля замечает изменение маршрута только когда мы заезжаем на парковку.
–Где мы? – Оглядывается. – Простите, мне к ребенку надо. Вы не могли бы отвезти домой… – лепечет взволновано.
–Отвезу обязательно, – киваю и ставлю машину на паркинг. – Только пуховик купим.
–Не надо! – Морозова испуганно вцепляется в ремень безопасности. – Я этот в порядок приведу. Перешью. Латки поставлю…
–Пошли говорю, быстро! Я сказал! – Рычу и выхожу из машины.
Глава 5.
Юля
Мне невероятно стыдно.
Даже все перед глазами плывет.
–Ну? Нравится? – Допытывается Колосов.
Украдкой смотрю на ценник. Тридцать тысяч.
–Это же очень дорого, – шепчу, чтобы не слышала продавец. – Я не могу, пожалуйста, не мучайте меня.
–Заболеешь, и не пустят тебя больше в больничку к мужу. А так – ещё целых десять минут положено.
Зачем он это делает? Зачем издевается?
Но заболеть без сухой верхней одежды у меня и правда есть.
Я растерзана и распята своими эмоциями. Принять подарок от человека, из-за которого, пусть и частично, муж находится в больнице без сознания – как такое вообще возможно? Но Колосов просто не дает шанса отказаться. Упивается своей властью. Прет танком. И я так устала с ним воевать. Устала огрызаться. Да и вообще что-то решать. Пусть будет этот чертов пуховик. По крайней мере, не придется ходить в облезлой куртке.
–Мы берём, девушка, упакуйте, – обращается Тимур Аскарович к менеджеру магазина.
Она, заливаясь соловьем о правильности выбора, ведет нас к кассе.
–Вам упаковать?
–Нет, спасибо, отрежьте этикетку, – решает Колосов. – А это дай сюда! – Отбирает у меня старую куртку.
Проверяет карманы и вдруг отдает ее кассиру.
–Утилизируйте, пожалуйста. Больше нам не пригодится.
–Что? Нет!
Пытаюсь сопротивляться и отвоевать свою вещь, но следователь подхватывает меня под локоть и выводит из магазина.
Я обессилено опускаюсь на лавочку возле большой кадки с искусственным фикусом.
–Ты вроде бы спешила, – останавливается рядом Тимур Аскарович и смотрит на часы. – Поехали. У меня в три летучка.
–Зачем вы это сделали? Специально унизили? – Клокочет внутри меня обида. – Да лучше бы я была грязная и мокрая! Чем оплеванная…
–Чего это ты несёшь? – Грубо поднимает меня за шкирку на ноги Колосов. – Где я тебя унизил?
–А зачем вы меня? – Вхлипываю. – При всех раздели и одели!? Как будто подобрали?! Как на меня эти женщины все смотрели…
–Да ты дура… – закатывает глаза следователь. – Капец… Они тебе завидовали. Вот и смотрели. Или ты думаешь им мужики каждый день одежду покупают?
Замираю. Мне никто не покупал. Неужели я правда дура?
Обреченно иду за Колосовым в машину. Пробую ещё раз набрать свекровь, но это бесполезно. Она игнорирует телефон.
Между иной и следователем звенит напряженное молчание. Я чувствую, что он злится, но совершенно не понимаю, что должна сказать или сделать.
Ну не ухаживает же он за мной а такой извращенной форме в конце концов?!
–Во двор не заезжайте, пожалуйста, – прошу его на подъездах к дому.
Он останавливается в том месте, где несколько раз происходила наша случайная встреча. Возле арки.
Молчит и сжимает руль, глядя перед собой.
–Что вам от меня нужно? – Решаюсь на вопрос. – Скажите прямо. Против мужа я свидетельствовать не буду. Да и в принципе ничего не знаю! Наряднее погон не получится получить…
–Да что ты, млять, заладила? – Взрывается и бьет руками по рулю. – Муж-муж! Мудак твой Морозов. Просто редкий скот. Я таких сажал и буду сажать! И тебе бы нужно это понять это! Открыть глаза! Лучше бы узнала, куда он бабло тратил, которое на взятках поднимал! Не знаешь? А я знаю. Тебе бы выдохнуть, что все так хорошо закончилось! Оглянуться по сторонам, найти достойного мужика.
–Мой муж хороший человек, – поджимаю упрямо губы.
–Да, а все свидетели просто наговаривали на него! – Нарочито смеется. – Проснись! Увидь реальный мир!
–Что я должна сделать? Прыгнуть в постель к другому? Чего вы от меня хотите? Где этот реальный мир?!
–Да перед тобой! – Рявкает.
–Это вас я должна заметить? – Хмыкаю с вызовом.
Вот в чем дело… От пронзающей меня догадки морщусь и сглатываю тошноту. Колосов хочет…
–Да хотя бы и меня! – Агрессивно оскаливается. – Чем я плох?
–Никогда… – зажмуриваюсь и мотаю головой. – Даже если бы вы были единственным человеком на планете, даже если бы мне заплатили, я бы вас не выбрала! Даже если бы тонула…
Колосов резко выходит из машины. Обходит ее и распахивает дверь с моей стороны.
–Всего хорошего, Юлия Александровна… Следующую встречу с мужем вам по протоколу, через официальный запрос организует адвокат. Когда родственник придет в себя, вам сообщат.
Я сижу и не двигаюсь. Он обиделся? Что это за смена настроения? Или это манипуляция? Мне говорили, что Колосов мастер игры…
–Побыстрее! – Повышает он голос. – У меня через сорок минут совещание. А у вас дочь.
Алиска… обрывается внутри меня. И я, конечно, тут же забываю о всех остальных терзаниях.
–До свидания, – шепчу сдавленно и вылетаю из машины.
Обернуться решаюсь только зайдя в тень арки. Колосова на месте уже нет.
Это вызывает облегчение. Надеюсь, больше никогда его не увижу.
Глава 6.
Юля
Душераздирающий плач дочери я начинаю слышать ещё с первого этажа. Ещё как назло и лифт не работает.
Я взбегаю по лестнице вверх вся мокрая. Новый пуховик на всякий случай снимаю на площадке и выворачиваю наизнанку, чтобы не вызывать у свекрови лишних вопросов.
Вдруг дверь одной из соседних квартир распахивается, и на площадку выглядывает женщина с полотенцем на голове.
–Ради Бога, – просит она трагичным голосом. – Угомони свое дете. Пол дня орет. Заболела она у тебя что ли?
–Пол дня орет? – Переспрашиваю, ловя приступ паники. – Скучает, наверное…
Ускоряюсь к своей квартире ещё сильнее.
Распахиваю дверь, скидываю ботинки и залетаю в зал.
Окна комнаты открыты нараспашку. Свекровь, закутавшись в платок, смотрит телевизор с непробиваемым выражением лица, а Алиска топчется возле края дивана в большой луже. Вся перепачканная кашей. Она засохла у нее даже на лбу и в волосах.
Остервенев, я подлетаю к телевизору и дергаю его из розетки.
–Лидия Васильевна, это же ребенок! Ваша внучка! – Кричу и чувствую, что близка, чтобы кинуться с кулаками на старуху. – Что вы творите?! Я же на гуляла! Первый раз попросила за ребенком посмотреть!
Лучше бы с собой взяла!
–Мам-мам-мам… – рыдает дочка.
Я быстро стягиваю с нее испачканные детскими делами пижамные штанишки, кофточку и прямо ими вытираю пол. Он ледяной.
–Сейчас, сейчас мама тебя переоденет, – причитаю.
Сердце разрывается. Только бы не заболела.
Набираю ванночку погорячее, высыпаю в нее игрушки и сажаю дочку.
Она немного успокаивается, отвлекаясь на цветных пластиковых бабочек и переливашки. Ставлю бортики, чтобы случайно не нахлебалась воды и возвращаюсь в комнату. Закрываю окна. Присаживаюсь рядом со свекровью на диван.
–За что вы нас так ненавидете? – Спрашиваю тихо. – Я ведь не виновата, что не могу пока полноценно работать. Точнее, я бы смогла, если бы вы помогали мне с дочкой. Но вы не хотите! Вы будто издеваетесь! У вас же нет никого, кроме нас. И у нас никого нет…
–Она воняла. – Выдает свекровь.
–Чего? – Я даже переспрашиваю.
–Она воняла. Твоя дочь. Я открыла окно. Пыталась кормить – без молока кашу не жрет.
–Вы серьезно? – Теряю дар речи. – То есть когда вы станете совсем старой, мне тоже нужно будет просто открыть окно, чтобы вы не воняли?
–А ты только и ждешь, чтобы я померла! – Фыркает. – Гаденыш мой ждал. И ты ждешь?
–Вы о чем? Господи… – мотаю головой от абсурдности услышанного. – Да кому нужны ваши деньги?! Вам же Боря каждый месяц чуть ли не половину зарплаты отдавал! На лекарства, домработницу…
–Ахахах, – начинает смеяться свекровь.
Мне становится страшно. Неужели все? Совсем с ума сошла? А я ей Алиску оставляла…
–Ты значит, продолжаешь делать вид, что о Борьке ничего не знаешь? Три нода с ним прожила! Что игрок он тоже не знаешь? Какие деньги, девочка? Он у меня все рубли царские вынес! Все выгреб сукин сын! – Говорит зло и сжимает кулаки. – Привыкла на широкую ногу жить, да?! Смерти моей хочешь? С вот хрен вам! Я все музею завещала!
–Господи, что вы несёте! – Закрываю уши. – Зачем вы тогда нас пустили, раз ненавидете?! Зачем на сына наговариваете?
–Так половина квартиры ему подлецу отцом завещана. Он сказал, что продаст ее, если вас не пущу. Ирод проклятый… – на глаза женщины набегают слезы.
–Вы сейчас серьезно? – Не верю я своим ушам. – Хотите сказать, что не пустили бы нас жить без шантажа? И действительно никогда не получали от Бори денег?! Но я же своими руками вам по списку лекарства покупала!
–Иногда, когда у Бориса случались выигрыши, он приползал. Что-то покупал. Кухню с такого выигрыша и сделал. Ты чего глазами хлопаешь? Ещё скажи, что тебе ничего не перепадало? – Отвечает свекровь.
Я действительно чувствую себя так, будто пыльным мешком по голове хлопнули. Да, дни щедрости у мужа действительно случались. И назывались они премиями перед командировкой. Суточные считались как-то по особому. Я не вдавалась в подробности. Или свекровь все-таки бредит?
–Больших денег в нашей семье никогда не было, – хриплю.
Слышу в ванне грохот и бегу на шум. Алиска с упоением выбрасывает из ванны предметы и смотрит, как они плюхаются на кафель.
–Ма… – хохочет.
–Ты чего делаешь, вредительница? – Кидаю я полотенце на пол и собираю игрушки. – Ай-ай, Алиса. Нельзя!
–Не не не! – Отвечает мне недовольно. Уже понимает, что ругают.
Достаю ее из ванны и заворачиваю в халатик с капюшоном.
В душе раненой птицей бьются тревога и сомнения в том, что сказанное Лидией Васильевной правда. Уж очень правдоподобно в свете последних событий звучит. Вспоминаю, что не сказала ей о болезни Бориса, но теперь уже сомневаюсь стоит ли?
–Кушать хочешь? – С трудом переключаюсь на дочь и выдавливаю улыбку. – Алиса кушала?
–Ам-ам-ам, – кивает радостно и с энтузиазмом.
Я заношу ее на кухню и испытываю новый шок. Все перепачкано кашей. Что они с ней делали? Ну ладно, хоть есть пытались. Дальше разбираться сил нет.
Я просто готовлю дочке омлет и быстро скармливаю. Чтобы успокоить, разрешаю немного покушать грудь и окачиваю, стоя у окна.
Пока Алиска спит, дошиваю рабочие заказы. Спешу. На телефоне висит несколько пропущенных от хозяйки мастерской.
Пытаюсь не думать о том, как жить дальше, уговариваю себя потерпеть, но здравый смысл вопит о том, что нужно что-то менять. Что так дальше растить ребенка нельзя! Это попросту опасно!
В дверь спальни раздаётся стук. Вылетаю за нее, чтобы не разбудить ребенка.
–Что вам нужно? – Волчицей смотрю на свекровь.
Она делает вид независимой добродетели. Ни грамма раскаяния в глазах.
–Я не поняла? – Делает в воздухе пальчиками. – Ты собираешься кухню убирать? А полы мыть? – Спрашивает с претензией.
По привычке быть благодарной я сначала начинаю думать, как бы все успеть, но потом останавливаю себя. Так! Хватит! Ради чего? Если мы живем тут на правах шантажистов, а не семьи. То зачем убиваться?
–Вечером сделаю, – пожимаю плечами. – Или завтра.
–То есть я должна нюхать весь день грязный, обосранный пол? – Искренне оскорбляется свекровь.
–А вы окно откройте, – советую мстительно. – Я сегодня, кстати, на свидании с Борисом была. Говорила ему, как у нас все хорошо. А в следующий раз расскажу правду.
–Дрянь! – Оскаливается. – Нужно было не следить сегодня за выродком твоим. Может, убилась бы. Но она так орала.
–И это обязательно расскажу, – прищуриваюсь. – Бориса как раз пока никуда не отправили.
Фыркнув, свекровь уходит в коридор, а я закрываю дверь и обессилено стекаю по стене.
Какой кошмар! Господи, куда я попала? У меня начинает развиваться ощущение, что кто-то здесь точно сумасшедший. Хорошо, если не я.
Глава 7.
Юля
Домашние дела заканчиваются поздней ночью. Решив сотворить тонкую месть, свекровь, в добавок ко всем своим выкрутасам, откручивает сливной шланг от стиральной машины, и мне приходится стирать детские грязные вещи руками.
Вспоминаю, что сегодня даже не ужинала, но сил готовить нет. Выпиваю чашку сладкого чая с детским печеньем, убираю демонстративно разбросанные по столешнице таблетки свекрови и иду в постель. Буквально падаю под одеяло, целую дочку и… понимаю, что что-то не так! Алиска горячая, как вскипевший чайник!
Поймав волну усталой безнадежности, я закрываю глаза и пытаюсь не заплакать. Этого следовало ожидать.
Ставлю дочке свечку жаропонижающего и, растирая глаза, чтобы не уснуть, беру в руки телефон. Нужно подождать пока температура спадет.
Листаю картинки красивой, дизайнерской одежды. Иногда мне нравится посидеть в подобных группах. Бабушка говорила, что у меня врожденное чувство стиля, говорила, что мне нужно идти в манекенщицы, а не нитки путать, но я так и не смогла побороть стеснительность. Мой предел – это конкурс красоты в институте, который я, кстати, достаточно легко выиграла.
Меня иногда приводят в абсолютное уныние решения, которые предлагают девочкам стилисты. Зачем прятать и так невысокий рост под мужским пиджаком с огромными плечами? Чтобы казаться квадратным карликом со спины? А эти платья-ночнушки? Куда с них делся верхний слой одежды?
Сохраняю в избранное удачные на мой взгляд образы и проверяю лоб дочери. Ещё горячий! Так, сколько прошло времени? Сорок минут?
Бегу на кухню за другим жаропонижающим. Оно в виде сиропа, поэтому Алиску приходится разбудить.
Наливаю лекарство в крышечку до краев.
–Давай малыш, – поддерживаю головку дочери. – Открой ротик…
Конечно, спросонья, да ещё и под градусом высокой температуры, Алиска просыпаться не желает. Мне приходится раздать ей рот и влить лекарство.
Но все идет не по плану, потому что маленькая фонтаном все срыгивает обратно. И лекарство, и ужин, и молоко.
–Детка, что же ты творишь! – Спохватываюсь я.
Алиска пугается и начинает рыдать.
Я быстро снимаю белье и одежду, пока не пропитался матрас, и стелю новое. Грязное постельное отношу в отключенную стиральную машину.
Пытаюсь нацедить дочке новую порцию жаропонижающего, но не выходит и половины дозы.
Вспоминаю круглосуточные аптеки, но они далеко. На сорок минут я оставить ребенка не могу. Свекровь, какой бы она не была, можно было бы попросить присмотреть, но она накидалась снотворным и спит.
Меряю Алиске температуру, чтобы знать точную. Тридцать восемь и девять. У меня не остаётся другого выбора кроме того, как позвонить в скорую.
–Ждите, – отвечает мне оператор.
И я жду. Ношу дочку на руках, обтираю мокрыми тряпочками, пытаюсь растолочь и влить из ложки взрослую таблетку – ничего не помогает.
Через сорок минут я снова набираю скорую.
–Ждите, приедут, – чуть раздраженно и устало отвечает женщина, – на дорогах видели что творится? Сплошные аварии по городу.
Я пытаюсь вызвать такси, чтобы доехать в детскую больницу, но с ребенком меня брать никто не желает. За любые деньги. Звоню девочкам-коллегам. У двух есть машины, но они, конечно, спят. Не отвечают.
Паника накрывает меня, когда у Алиски начинают холодеть руки и ноги, а температура переваливает за тридцать девять и три.
Опять звоню в скорую и получаю ответ:»ждите».
Я уже одеваю дочь, решая, что просто выйду на дорогу и буду искать попутку, когда мой взгляд падает на визитку Колосова.
Позвонить? После того, что я ему наговорила в машине, после того, что он сделал, помощь кажется невозможной! Но с другой стороны, выбирать не приходится…
Засунув поглубже все свои высокопарные эмоции ради дочери, я набираю номер следователя. Жду длинные гудки. Не бросаю трубку даже после четвертого и, наконец, слышу в трубке заветное «Алло».
Набираю в лёгкие побольше воздуха и выдыхаю:
–Здравствуйте, это Юля. Простите, что так поздно…
Слышу на заднем фоне женский голос и окончательно теряюсь.
–Минуту… – холодно отвечает Колосов.
Несколько секунд из динамика доносится шуршание и щелканите дверного замка.
–Говорите, Юлия…
Глава 8.
Тимур
Интересно, бывает ли сильный, независимый мужчина с котом? Или ему обязательно нужна собака?
–На, на, чудовище, – скармливаю Оскару последний кусок буженины и допиваю томатный сок.
Не люблю есть дома, потому что не люблю есть один. Но заявляться каждый день к родителям – это перебор, а в столовую я опоздал.
Собираю одноразовые контейнеры из-под размороженной еды и несу их в мусорку. Улавливаю из приоткрытого окна запах свежей выпечки и тяжело вздыхаю. Хочу…
Кстати, о родителях. Набираю маму и жду гудки.
–Алло… – Она берет трубку практически сразу.
–Не спите ещё? – Хмыкаю. – Практически одиннадцать ночи на часах.
–Репетируем, – отвечает мама. – С этими эпидемиями гриппа каждую роль с двумя актерами приходится учить.
–Тебе же завтра на работу! – Улыбаюсь.
Это здорово, когда человек на старости лет нашел дело для души. Вот мама играет в театре. Точнее, уже доросла до режиссера. Ставят «Слово о полку Игореве»
–Давайте, ещё раз плач Ярославны, – слышу в динамике.
–Мам, – перехожу к делу, – тебе костюмы то ещё нужны? Ну сорочки?
–А у тебя что? Есть? – хихикает.
–Нет, – отвечаю, – но я знаю того, кто может взяться и сшить. Хорошая девушка. Деньги нужны. Много не возьмет, но я добавлю.
–Тааак, – тянет мать. – А вот с этого момента, пожалуйста, поподробнее. Что это за девушка?
–Мам, – вздыхаю, – вот мимо твои догадки. Просто женщина. Жена одного подсудимого. Осталась одна с ребенком.
–А за месяц она успеет? – Спрашивает с сомнением. – Мне нужны рубахи и передники. И юбки на купальники черные для нечисти.
–Вот с ней и поговоришь, я тебе ее номер сброшу. Ладно?
–Ладно, ладно, ну все, я побежала. Целую.
–Папе привет, – прощаюсь и кладу трубку.
Хотел сосватать Юлю ещё одной хорошей девушке, но она сейчас точно уже на звонок не ответит. Завтра наберу.
Падаю на диван и включаю телевизор. Щелкаю каналы. Вот чего сижу? Надо спать ложиться. Сил совсем нет.
Вздрагиваю от звонка в дверь. Без домофона это могут быть только соседи.
Выхожу в коридор и смотрю в глазок.
Мда.. Ершу волосы на голове. Вот только ее мне не хватало. Эльвира свет очей Романовна. Собственной персоной – прошлогодняя ошибка новогоднего корпоратива. Продолжения у нашей пьяной интрижки не было, но три месяца назад Эльвира совершенно случайно поселилась в моем доме. И теперь у нее периодически то перегорают лампочки, то садится аккумулятор на тачке.
Нет, конечно, можно не открывать. Но с обиженными коллегами, с которыми тебе ещё работать, лучше не ссориться.
Распахиваю дверь.
–Добрый вечер…
–Привет… – стреляет она в меня глазами при полном параде и протягивает фен. – Коротнул. А мне на смену. Не посмотришь?
–Так я же не электрик… – развожу руками.
Подкатывает глаза и широко улыбается.
–Колосов, ну тогда свой предложи. Или ты хочешь, чтобы сегодня лаборатория не работала?
–Проходи, конечно, – делаю шаг назад. – Фен в ванной.
Провожая Эльвиру, рассматриваю ее сзади. Нордическая, ледяная блондинка. Чуть больше сорока. Выглядит для своего возраста прекрасно. Но… нет. Слишком рациональна. Два человека под присягой в семье – это секс и сон по расписанию. И циничность на божественном уровне. А ну и главное – это холод. Ну прям стоишь рядом и замерзаешь. Засовывать внутрь нее что-то хочется только предварительно разогрев дополнительными градусами.
Ощущаю эту женщину у себя в квартире, как инородный предмет. Слышу из ванны звуки фена и просто жду, когда этот фарс завершится.
–Ты уже ужинал? – Выходит из ванной Эльвира и смотрит на часы. – У меня есть час до смены. Можем выпить кофе.
Я хочу ответить ей резкое «нет», но потом торможу себя. Колосов, ну какое нет?! Нормальная же баба. Плюс без заморочек можно…
Рот открывается для утвердительного ответа, как вдруг на столе звонит телефон.
–Нужно ответить, – хриплю Эльвире.
У меня перехватывает дыхание от того, чей номер я вижу на экране.
–Алло… – отвечаю. – Минуту.
–Конечно, милый, не спеши, – отвечает соседка.
Ухожу в пустой зал и снова открываю динамик.
–Слушаю, Юля.
–Помогите мне… – просит она на громком выдохе. – У Алисы температура не падает, а скорая говорит «ждите». Пожалуйста… Просто отвезите к врачу.
Молчу. Не знаю, что сказать. Во мне разгоняется все злое и едкое, что сегодня я засунул поглубже. Прибежала, значит?
–Всего семь часов назад ты сказала, что не выбрала бы меня, даже если бы я был последним человеком на свете! Даже если бы тебе заплатили! Или я что-то путаю? Вызови такси. В чем проблема? – Не могу сдержаться.
–Простите, – лепечет она, – я была груба, не права, пожалуйста… Алиске плохо.
Зажимаю пальцами переносицу. Значит теперь ты согласна платить по счетам, раз мне звонишь, да?
–Хорошо, я помогу, но взамен хочу твои вечер и ночь.
–Что? – Задыхается. – Ясно… забираю свои извинения назад! – Отвечает Юля зло и кладет трубку.
Я психую. На себя, на нее, на ситуацию эту тупую. Зачем я все это ей наговорил?
Разъяренный вылетаю из комнаты и натыкаюсь на Эльвиру. Совсем забыл, что она здесь!
–Что-то случилось? – Считывает она тут же мое состояние.
–Да, – киваю. – Вызов. Прости, без кофе сегодня. Давай, я тебя провожу.
Подталкиваю ее к выходу.
Хватаю ключи и бегу к тачке…
Глава 9.
Юля
«Едем» – это очередной ответ скорой. Я уже не сдерживаюсь и начинаю на них кричать.
–Девушка, успокойтесь, – вздыхает оператор. – Едем. Ждите.
Отключаю телефон и упаковываю Алиску в комбенизон. Пойду по соседям. Ну а что мне ещё делать?
С осоловелой дочерью вываливаюсь из подъезда и чуть не растягиваюсь прямо возле лавочки. Везде голый лед. Ступить некуда. Удержаться мне помогает только коляска, у которой тут же отлетает многострадальное колесо.
Кое-как я прибиваю его на место и оглядываюсь по сторонам.
Из всех стоящих в ряд машин, выбираю ту, что попроще и бью по колесу.
Она взывает сиреной. В другое время Алиска проснулась бы и испугалась, но сейчас не реагирует.
С балкона на втором этаже высовывается заспанный мужик.
–Эй! – Орет на меня. – Ты чего совсем головой поехала?
Я бегу к нему со всех ног.
–Помогите, пожалуйста, мне, – кричу, жмурясь от ветра. У меня ребенка нужно в больницу отвезти.
–Какого ребенка? – Хлопает он глазами.
–Девочку, маленькую, – указываю ему на коляску.
–Валера! – Вдруг слышу я грозное.
Из-за плеча мужика выглядывает женская голова в бигудях.
–Валера это кто? Валера?! Какого хрена? – Переходит ее голос на истеричный. – Это она? Да? Ах ты, шаболда!!!
Хватает какой-то крупный предмет и швыряет его вниз, целясь в нас с дочкой.
Я едва успеваю оттолкнуть коляску в сторону!
В ужасе смотрю на расколотый глиняный горшок. А если бы она попала?
Между парой нарастает скандал. Я решаю быстро убегать.
Ещё раз набираю скорую.
–Выехала в вашу сторону. Едет по Стрелецкой, – отвечают мне.
Я прикидываю в голове, что это ещё минут сорок, сажусь на лавочку и начинаю плакать. Господи! Ну за что?! Что делать?
Вдруг слышу, что рядом со мной тормозит машина.
Скорая?
Подскакиваю на ноги и, не удержавшись, от того, что вижу, все-таки падаю на лед и больно бьюсь попой. Спасает меня от переломов только пуховик.
–Эй, ты чего летаешь? – Выскакивает из машины и спешит ко мне Колосов.
–Не трогайте меня, – хлюпаю носом , готовая от унижения разрыдаться с новой силой. – Не смейте прикасаться!
–Это я уже слышал, – кивает он и опять, как котенка, поднимает меня вверх за шкирку. – Быстро и четко давай. Что с ребенком?
Я потеряно хлопаю глазами. Послать? Сказать? К черту! Алиска сейчас важнее гордости. И если следователь делает пасть в моих глазах ещё ниже, то так тому и быть. Лишь бы помог.
–Температура, – шепчу. – Скорая не едет. Лекарства не помогают. Температура слишком высокая…
–Поехали, – кивает Колосов.
Отряхивает меня от песка. Достаёт из коляски Алиску и вручает мне ее в руки.
–Давай, осторожно, вот здесь по снегу иди и садись на заднее.
Исполняю, что говорят, слыша за спиной, что следователь складывает коляску и грузит ее в багажник.
Сев в салон, трогаю лоб дочки губами. Кажется, стола чуть прохладнее. Но это после улицы не поймёшь.
Колосов садится за руль и рвёт машину с места. Кому-то звонит. Я слышу гудки в динамике.
–Алло, Даш, привет! Ребенка не посмотришь? Год. Температура. Сколько держится? – Оборачивается на меня.
–Часа три…
–Часа три. Да. Ну с меня магарыч. Через пятнадцать минут будем.
Колосов отбрасывает телефон на соседнее сидение и прибавляет газу.
–Черт, – смотрит вперед через стекло. – И здесь стоят уже.
Мы упираемся в хвост пробки. Следователь лихо сворачивает на полосу встречного движения общественного транспорта и едет по ней без зазрения совести. Мне кажется, что даже гаишники от такой наглости прикуривают и нас не тормозят.
Остальные, конечно, возмущено сигналят.
–Нас не остановят? – Впадаю я в новое беспокойство.
–У меня пропуски. Нет. – Отвечает следователь.
Через пятнадцать минут мы тормозим возле небольшого домика в четыре этажа.
–Бери дочь, пойдём , – командует Колосов.
–Это не больница, – настороженно качаю я головой. – зачем нам сюда?
–Это лучше больницы, – отвечает следователь. – У Дарьи вылетов в зоны катастроф больше, чем гриппующих на районе. – Шевелись. К нее смена начинается скоро.
Мы звоним в домофон и заходим в подъезд. На последнем этаже нас встречает открытая дверь квартиры справа.
–Здравствуйте, – робко переступаю я через порог.
–О, привет! – Выбегает в коридор рыжая кудрявая девушка с одним носком на ноге.
Она порывисто обнимает Колосова и переводит на меня взгляд.
–Здравствуйте, проходите, раздеваете ребенка…
Будто само собой разумеющееся.
–Она на полу холодном стояла, горло, – пытаюсь объяснить.
–Я все сама посмотрю, – отмахивается девушка от меня.
Забирает из моих рук раздетую Алиску и несёт в комнату, что-то приговаривая на ушко.
Я быстро сбрасываю сапоги и бегу следом…
Глава 10.
Юля
–Это не простуда, – задумчиво заключает Дарья, быстро трогая ребенка в хаотичных точках по тельцу. – Это отравление, или поджелудочная не справилась. Чем кормили?
Но я уже и сама понимаю, что не ангина. Алиска разрывается истерикой при прикосновении к животу, а от подгузника имеется едкий, специфический запах.
–О Господи, – у меня в груди все замирает. – Я не знаю. Меня утром дома не было. Дочка с бабушкой была.
–Я сейчас вам напишу направление в хирургию Филатовской. Скажите, что от меня. Пусть сделают УЗИ. Тимур, – оборачивается, – отзвонишься мне. Если трубку не возьму – сама наберу позже. Температура у вас упала до тридцати восьми. – Щелкает градусником и застегивает детский костюмчик. Все, – смотрит на наручные часы. – Мне пора бежать.
Мы с Колосовым получаем направление и уже через пол часа какими-то неведомыми путями, объезжая аварии, оказываемся в Филатовской больнице. Я знаю, что здесь принимают экстренно только по скорой…
Скорая!
Я совершенно про нее забыла! Набираю номер и прошу отменить вызов. Конечно, выслушиваю лекцию о своей материнской безалаберности и ответственности.
–Мы доехали в больницу сами, – отвечаю женщине и кладу трубку.
Путем нехитрого, но впечатляющего процесса промывания желудка мы выясняем, что Алиска ела форшмак.
Куски жирной селедки и масла так и остались в ее маленьком желудке непереваренными.
Как вообще свекрови пришло в голову накормить этим ребенка? Или она просто ей затыкала рот? Что же сразу не щебнем?
Вымотанные и перепуганные, закончив все процедуры, мы с дочкой останемся на ночь в больнице до утреннего обхода. Меня радуют сейчас простые вещи: холодный лоб Алиски и чистая постель.
Колосов зачем-то обещает приехать за нами утром. Ах да, коляска и мой «должок»… Я на все согласна. Только дайте лечь.
Мы с дочкой засыпаем в обнимку на одной кровати. Я пускаю в подушку слезу. Хорошо, что мы есть друг у друга… И мы обязательно со всем справимся.
Утром я первые секунды не могу понять, где нахожусь. Но бодрое «меряем температуру» из коридора расставляет в моей голове все по местам.
Я и без всякого термометра знаю, что температура у дочки спала. Алиска спит крепким здоровым сном намаявшегося накануне ребенка.
Осторожно целую ее в макушку и стекаю с кровати. Спешу к двери в палату, чтобы к нам никто не завалился и не разбудил дочку.
Получаю свой положенный градусник и закрываю дверь.
Только сейчас, при свете едва поднимающегося солнца, я неожиданно осознаю, что в палате мы с Алиской одни, хоть и кровать ещё имеется. Здесь вообще есть все: раковина, шкаф, пеленальный столик и даже чайник с микроволновой печью на небольшой тумбочке. Стены мило разрисованы в зайчиков и ежиков на полянках.
Что это за вип палата такая?
Возвращаю медсестре градусник, ложусь под бок к дочке и глаза открываю в следующий раз только на обходе.
Врач осматривает дочку, просит медсестру поставить ещё один антибиотик и выдает рецепт, чтобы заменить уколы на таблетки.
–Думаю, что смогу отпустить вас в двенадцать, – смотрит женщина на часы. – Секретарь подготовит выписку. После завершения лечения покажитесь гастроэнтерологу в поликлинике.
Я клятвенно обещаю делать все строго по инструкции.
Когда медработники уходят дальше в коридор, нам с Алиской приносят завтрак. Дочка набрасывается на овсянку, как будто неделю не ела. Я даю ей пять ложек и чай, а остальное доедаю сама.
Вспоминаю вчерашнее ужасающее месиво из желудка Алисы и не рискую много кормить. Форшмак…это, кстати, любимое блюдо Бориса. Просто углеводно-жировая бомба. Скорее всего, мужчине то, что нужно. А вот ребенку… Ну как вот свекровь до этого додумалась?
Дочка ползает по палате и играется с нехитрым набором пластмассовых игрушек. Я смотрю в окно, думая, как жить дальше. А самое главное – где и на что? О том, чтобы остаться у свекрови не может быть и речи. Мне вообще ее просто убить хочется!
Ну ладно, не убить, а заставить выпить пару литров подсолнечного масла. Чтобы она прониклась!
Листаю телефонную книгу и пытаюсь найти того, кто может помочь. Пустить нас пожить хотя бы на несколько дней.
Палец останавливается на крестной дочери – Светлане. Мы немного отдалились после ареста Бориса. Она меня совсем не поддержала. Была резка в выражениях и… у нее своих двое. Куда нам в их двушку? Отметаю ее как вариант помощи.
Телефон вздрагивает входящим звонком.
Это Колосов…
У меня снова начинается паника перед разговором с ним, но не ответить права я не имею.
–Алло, здравствуйте…
–Юля, доброе утро, – буднично говорит он. – Как получите выписку, спускайтесь на лифте в приемное отделение. Я вас там буду ждать.
–Тимур Аскарович, – подбираю слова. – Я вам очень благодарна за помощь, я помню про условия, но хочу сказать честно, что пока быть вам приятной для досуга не могу. Пожалуйста, дайте мне пару дней… Нужно съехать от свекрови, перевезти вещи. Вы можете оставить коляску…
–Я вас жду в приемном, – перебивает меня Колосов, чуть повышая голос и отключает вызов.
Я сначала психую и обзываю следователя последними словами, а потом смиряюсь. Если он хочет мое тело, он его получит, но прятать все, что чувствую, я не обязана. Вот стошнит меня, значит стошнит!
Как представлю, что мне придется с ним быть просто так…
–Морозова! – Заглядывает в палату медсестра. – Выписка готова. Забирайте.
–Иду, – вздыхаю и спускаю ноги с кровати.
Глава 11.
Юля
–Может быть, мы все-таки домой? – Делаю я последнюю истеричную попытку воззвать к человечности Колосова. – У Алиски нету сменной одежды, подгузников. У меня тоже вот… только во что одета.
–Разберемся…
Он невозмутимо пристегивает мою дочку в автокресле. Новеньком, с поворотным механизмом на сто восемьдесят градусов, с ортопедическим коконом и… Господи! Оно как с картинки в интернете!
Успокаиваю себя тем, что Тимур Аскарович вполне мог взять его на прокат. С чего бы ему тратить на автокресло целое состояние?
–Прошу… – распахивает передо мной пассажирскую дверь.
Я, уже ничего не понимая, занимаю место рядом с водительским креслом. От волнения перед глазами все плывет.
Не знаю куда деть руки. Вещи падают. Не могу пристегнуться…
–А коляска? Вы не привезли люльку? – Оглядываюсь на заднее сидение.
–Она в багажнике, – отвечает мне Колосов и выезжает с парковки больницы.
Решаю не уточнять, как он ее туда засунул. В конце концов, хуже люльке уже не станет. Алиска в нее еле помещается. Год откаталась…
–Как ты понимаешь, ситуация на дорогах лучше не стала, – кивает следователь на пробку, которая появляется перед нами, едва съезжаем с эстакады. – Если мы сейчас с тобой начнём делать покупки, то встрянем в городе до вечера.
–Хорошо… – равнодушно пожимаю плечами. – Как скажите…
После часового нервного тремора я ловлювлю внутри себя некое равнодушие к происходящему. Мыло и полотенце, чтобы искупать Алиску, у него точно есть. Поспит в комбинезоне. Ну наделает дел ему на диван или кровать. На память, так сказать… А мои небритые ноги и подмышки уж как-нибудь Колосов потерпит. Сам захотел!
Но следователь неожиданно продолжает говорить:
–Напиши, что вам нужно. Бойцы через час привезут.
–Как это? – Не понимаю я.
–Ну вот так, – вздыхает Колосов. – Как для дураков желательно, напиши. Подгузники столько штук, щетка зубная одна штука и так далее.
–Хорошо, – шепчу. – Я постараюсь…
Поймав злой кураж, в покупках решаю не скромничать. Пишу все, что приходит в голову. От детского питания до крема для лица. Потом, конечно, ощущаю острый приступ совести и надеюсь, что Колосов попросит список укоротить, но он просто молча его забирает, фотографирует на телефон и кому-то отсылает.
Всю дорогу он расспрашивает меня о том, как мы провели ночь в больнице, не обижали ли нас? Не общалась ли я со свекровью?
Отвечаю на вопросы окончательно теряя логику происходящего. Зачем ему это все? Зачем он лезет в душу?
Что во мне, черт возьми, такого, что мужчина делает столько движений ради одной ночи?! Он извращенец?
Да на меня муж, наверное, за всю жизнь совместную меньше денег потратил, чем Колосов за последние двое суток!
–Приехали… – вдруг оповещает меня он, тормозя возле шлагбаума большого, новенького жилого комплекса. – Выходите из машины, а я припаркуюсь.
Я тихо присвистываю. Мда, неплохо у нас, оказывается, особисты зарабатывают. Вот кого на самом деле нужно сажать, а не обыкновенных майоров из призывного пункта!
У меня от этой несправедливости немедленно начинает сосать под ложечкой. Можно ли придумать большее унижение для женщины, чем я испытываю сейчас?
Как вообще можно быть таким безразличным к чужому горю? Или у Колосова с моим мужем какие-то личные счеты? Тогда зачем он помогал с Алиской? Вопросов больше, чем ответов.
Я гашу в себе всю праведную злость, напоминая, что она ничего не решает. Нужно просто перетерпеть. И жить дальше…
Квартира следователя оказывается под стать комплексу. На седьмой этаже со стеклянным балконом. С новеньким ремонтом, мебелью, с навороченной техникой и подсветкой.
После хрущевки свекрови мне хочется разрыдаться от контраста. От того, что я не могу дать своей дочери самого лучшего. От того, что здесь есть бойлер с горячей водой и посудомоечная машина. От того, что здесь дочка сможет ползать, не боясь получить цистит – пол с подогревом. Да все здесь прекрасно! Кроме хозяина…
Украдкой вытираю слезы и целую спящую Алиску в щечку.
–Все у нас с тобой ещё будет, малыш, – шепчу. – Все будет.
Скидываю ботинки.
–Проходи, не стесняйся, – будто не замечая моего состояния , вешает свои вещи в шкаф Колосов. – Осматривайся. Полотенца в ванной, если вдруг сразу захочешь в душ. Мыло, шампунь можешь брать любые.
Киваю, как дурочка и медленно иду по коридору. Плитка на полу блестит так, что боюсь поскользнуться.
Здесь точно работал очень хороший дизайнер. Я в восторге.
Алиску укладываю на диван и расстёгиваю ей комбинезон. Ещё минут пятнадцать точно поспит.
–Юля… – вдруг окликает меня Колосов.
Я от неожиданности даже подпрыгиваю.
–Вот, выпей, тебе нужно… – он подходит и протягивает мне ароматно пахнущий специями бокал с чем-то горячим.
–Что это? – Спрашиваю настороженно.
–Чай с коньяком.
–Мне нельзя… – испуганно делаю шаг назад. – Алиску покормить нужно будет. Она может не дотерпеть до смеси и каши.
–Ты ещё кормишь? – Переводит удивленный взгляд на мою грудь Колосов.
Я краснею. Зачем же так разглядывать ее?! Кормлю да. Что в этом странного?
–Дети, когда болеют, всегда грудь просят… лепечу. – Мы ещё не до конца бросили…
–Понял, – кивает Тимур Аскарович. – Сейчас будет другой чай.
Через пять минут передо мной на журнальном столике действительно появляется большой чайник черного чая с малиной. К нему на тарелочке прилагаются бутерброды. Я успеваю их умять как раз к тому моменту, как дочка открывает глаза.
Конечно, я бы предпочла покормить ребенка готовой, нормальной едой, но на стрессе Алиска тут же сама находит мою грудь. Попробуй отбери!
Я не понимаю, как пристроиться, чтобы процесс кормления выглядел прилично.
А Колосов ещё и глаз не отводит!
–Простите, – прокашливаюсь, краснея и прикрывая грудь диванной подушкой. – Вы не могли бы отвернуться или разрешить нам занять другую комнату? Буквально на десять минут.
–В других комнатах нет ремонта, – пожимает плечами следователь. – Корми, я сам выйду…
Глава 12.
Юля
Колосов набрасывает на плечи свитер, забирает сигареты и выходит на балкон.
Мы с Алиской останемся в квартире вдвоем.
–Ма… – отрывается она от груди и улыбается мне своими четырьмя кусачими зубами.
–Что? Полегчало тебе? – Глажу я ее по пушистой голове. – Проснулась?
–Ма-ма-ма… – смеется эта засранка и начинает играться с грудью. Пососет – прикусит – улыбнется…
–Так, а ну хватит, – говорю строго.
Прячу грудь в кофту и вдруг чувствую, как диван справа прогибается. Я едва не взвизгиваю. Это кошка! Точнее большой, толстый, вальяжный кот.
–Ки! – Тут же переключает на него свое внимание Алиска и тянет ручонки. – Ки!
Она бы их всех перегладила.
Кот подходит к нам ближе и осторожно тянет морду, обнюхивая. Сначала Алиску, потом – мою грудь.
–Киии… – сжимает его дочка.
–Алиса, ему же больно!
Но кот даже и не думает убегать. Он нагло укладывается ко мне на колени и стоически терпит, пока Алиска использует его, как анатомическое пособие.
–Усики, – комментирую я. – Глазки, носик, ушки…
Дверь балкона открывается.
–Я смотрю, вы поели и благополучно про меня забыли? – Хмыкает Колосов, возвращаясь в комнату. – А ты, Оскар, предатель плюшевый. Думаешь, она тебя будет кормить?
–Простите, – спохватываюсь, сгоняя кота. – Мы вот только…
–Ладно, расслабься, – отвечает он. – На балконе не холодно. Я хотел предупредить, что там солдаты приехали. Сейчас ваши покупки будут заносить, – смотрит на часы. – Опоздали…
Через десять минут квартира начинает заполняться пакетами. Здесь все по списку: кашки, одежда, шампуни, подгузники…
Парни в форме бросают на нас с дочкой заинтересованные взгляды. На столько внимательные, что мне в какой-то момент становится стыдно. Будто все вокруг знают, зачем я нахожусь в квартире Колосова.
И вдруг я совершенно неожиданно задаюсь вопросом, где живет его невеста? Почему не с ним? И как вообще Тимура Аскаровича не мучает совесть за такой бессовестный поход на лево? Да я сгорю со стыда, когда она придет ко мне на пошив платья!
–Это, наверное, тебе, – добродушный сержантик подаёт притихшей Алиске коробку с игрушкой. – Ну-ка разберись с ней…
–Ильин! – Рявкает на него Колосов. – Не задерживаемся. А то наряд впаяю!
–Есть! – Шутливо вытягивается парень и возвращается к пакетам.
–Товарищ майор, вам матрас надуть или вы сами? – Интересуется другой паренек. – У меня насос в машине есть.
–Сам… – утробно рычит Тимур Аскарович. – Все занесли? Ничего не забыли?!
–Никак нет!
–Все! Свободны! Благодарю!
Он буквально теснит солдат к выходу и захлопывает за ними дверь.
Бурчит себе под нос что-то из серии «совсем охренели», забирает пакеты с логотипом продуктового магазина и идет с ними на кухню.
–Простите, это нам? – Решаюсь я уточнить на тему игрушки.
–Ты видишь здесь ещё детей? – Раздраженно разводит он руками.
Я осекаюсь и обижено закусываю губу.
Хам! Мог бы и не покупать!
–Это лишнее, – шепчу. – Я в список не писала…
–Я сам решу, что нужно, а что нет, – повышает голос Колосов. – А ещё подскажи мне, куда делась твоя неуемная стеснительность?
–Вы о чем? – Бледнею я.
Тимур Аскарович выразительно смотрит на мою грудь.
–Об этом…
Я обнаруживаю, что пуговицы действительно остались расстегнутыми, и в разрезе кофточки видно белье. Оно почти незаметно, но все же…
Краснею, как школьница.
–Просто не успела себя в порядок привести.
–Дай-дай-дай! – Бьет Алиска игрушкой по дивану.
Отбирать ее, конечно, уже поздно. Поэтому приходится распаковывать.
Дочка мгновенно плюхается на попу и начинает крутить шестеренки, бусинки и прочее счастье мелкой моторики.
–Я могу чем-нибудь помочь? – Проглотив обиду, предлагаю я Колосову.
–Да, – шлепает он на стол содержимое пакетов. – С кухней у меня сложно. Сообрази нам ужин.
–Конечно…
В пакетах помимо заказанного мной обнаруживается ещё вполне приличный набор продуктов.
–Рыба или мясо? – Спрашиваю Тимура Аскаровича.
Сама я выбрать между лососем и свиными стейками не могу. Хочется и того и другого. Господи, как оказывается я давно не ела вкусной еды. Постоянно эти – курица, гречка, макароны с печенью, пельмени…
–Рыба, – отвечает Колосов, распаковывая какую-то большую картонную коробку. – В сливках потуши. Там где-то оставались. Я для кофе брал.
Снабдив Алиску бутылочкой с кашей, я приступаю к готовке.
Интуитивно нахожу сковородки, специи и масло. На гарнир решаю пожарить картофель.
Запахи кухню заполняют невероятные. Я сама буквально силой сдерживаю слюну. Но кусочничать – это не в моих правилах. Пока довожу рыбу до готовности, изредка бросаю взгляды на Колосова.
Он при помощи ножного насоса надувает большой матрас. Я не сразу понимаю, что это он.
Это для нас с Алиской? Спать здесь действует кроме дивана не на чем.
–Ну-ка, иди ко мне, – вдруг подхватывает дочку Колосов и кидает ее на матрас.
Она сначала пугается, плюхается, но после начинает хохотать и просить ещё.
Ее невесомая попа действительно очень смешно подпрыгивает, превращая матрас в батут.
У меня в груди теплеет. Мне кажется, что это так у любой матери, когда ее ребенок счастлив.
Вообще, Алиска мужчин не любит. Боится даже, потому что редко видит, но здесь я совершенно неожиданно слышу, как из ее рта вылетает:
–Па! Папа!
Я даже роняю на пол лопатку.
Затаив дыхание жду, что пока я не вижу, Тимур Аскарович скажет какую-нибудь гадость, но нет.
Он просто смеется и говорит дочке о том, что все будет так, как она пожелает.
Меня накрывает молчаливой истерикой. Каков лицемер! Она попросила у тебя папу! Которую ты у нее забрал!
Становится так тяжело дышать, что я выключаю газ и глубоко дышу от подкативших слез.
–Ужин готов, Юлия? – Интересуется Колосов, как ни в чем не бывало.
–Да, – отвечаю хрипло-писклявым голосом. – Прошу за стол.
Глава 13.
Юля
На часах девятый час. Колосов закладывает посудомойку, а я купаю Алиску.
Ей очень нравится в большой ванне с пушистой пеной и разными крышечками от моющих средств: синяя – от пены для бритья, розовая – от моего дезодоранта, желтая – от детского шампуня. К нему ещё в подарок прилагался набор маленьких резиновых уточек. Покупки явно делал тот человек, у которого есть дети.
Мысленно прикидываю, сколько лет может быть сегодняшними ребятам. Около двадцати, если они на практике из академии. Видно, что Колосова они уважают и побаиваются. Как же я их понимаю!
Внутреннего достоинства Тимуру Аскаровичу не занимать. Он ощущается, как скала. И это сводит меня с ума, заставляя чувствовать себя сумасшедшей. Будто моя реальность какая-то ущербная, а его – истинно верная. Но это же не так!? Или как?!
Господи, как же я запуталась. Жизнь будто вытекает у меня из рук, а я все пытаюсь ее удержать, сжимая кулаки. Пытаюсь поступать правильно и следом же, разбившись о стену последствий своих убеждений, лечу прямо в ее низ, где выхватываю по полной программе. Что я делаю не так? Мамочка, почему так сложно?!
Мешаю рукой пену в ванне и достаю из кармана телефон. Хочется позвонить маме. Почувствовать, что я не одна на этом свете. Что мне есть, куда идти. И что я могу не мириться с несправедливостью…
Набираю номер мамы и жду гудки. Один, два, три… Не берет. Вспоминаю, что у них уже практически двенадцать часов ночи и тяжело вздыхаю. Вот и вся поддержка.
Вытираю полотенцем «размякшую» от горячей воды дочку и несу ее в комнату. Неожиданно Тимур Аскарович отвел нам место на диване, а свой матрас перетащил в столовую зону.
Колосова в кухне уже нет. Прислушавшись, я понимаю, что он говорит по телефону на балконе. Оставляю только подсветку гарнитура и одеваю Алиску ко сну. Она сегодня пропустила вечерний сон, поэтому уже капризничает и трет глазки.
Ложусь с ней рядом на диван, и тихонько поглаживаю животик.
У меня же самой сердце колотится как отбойный молоток.
Вот сейчас дочь уснёт, и что дальше? Мы будем прямо при ней? Это же извращение… Нет, она, конечно, маленькая, но все-таки… А поцелуи? Они будут? Или просто механически?
И мне малодушно хочется, чтобы случилось сейчас наводнение или ещё какой катаклизм, чтобы не испытывать, не усугублять ощущение грязи, в которую я вляпалась. Тошно…
Тимур Аскарович тихо возвращается в комнату. Я слежу за ним взглядом в полутьме. Слушаю, как он принимает душ и снова заходит в столовую. В махровом халате и с полотенцем в руках.
Притвориться, что сплю?
Нет, мое нервное напряжение слишком велико.
Спускаю ноги с кровати, одергиваю платье, зачем-то поправляю грудь в белье и топаю к Колосову.
Сжимаю кулаки так, что ногти впиваются в ладони. Замираю возле барной стойки, ожидая приговора.
–Ты чего не спишь? – Вдруг спрашивает меня Тимур Аскарович. – Ложись, мне завтра рано вставать. Или замёрзла? Одеяло дать?
Я распахиваю глаза и шокировано шевелю губами.
–Как это спать? – Выдаю. – Вы же говорили вечер и ночь с вами. Я ещё одну ночь не смогу. Если вам от меня нужен интим, то давайте уже сразу. И чтобы мы с вами больше никогда не встречались…
–Интим? – Кажется, абсолютно искренне удивляется Колосов. – Черт! – Усмехается, вытирая полотенцем голову. – Я понял в чем дело. Прости. Был зол и не прав. Погоди… – вдруг осекается. Его взгляд темнеет. – Ты действительно думала, что мне нужен от тебя секс? И ты готова мне его дать? Почему?
Я чувствую себя не просто уничтоженной, но ещё и униженной.
–Потому что вы сами сказали за дочь и за встречу с мужем… – начинаю лепетать.
–Не продолжай, – чуть повышает голос Колосов и отшвыривает в сторону полотенце. – Ничего подобного мне от тебя не нужно. Я просто хотел…
Резко разворачивается и уходит к окну, явно психуя.
–Не важно уже, что я хотел! Ты можешь покинуть мою квартиру в любой момент, Юля, а можешь остаться.
–Как остаться?
–Ты действительно дура? – Оборачиваясь, качает головой устало и без агрессии. – Ты мне нравишься. Как женщина. И я сам этому не рад! Абсолютно! Женщин вокруг миллион! Но, блин, нет же! Все! Иди в кровать!
Я стою и переминаюсь с ноги на ногу. Что это сейчас было? Как себя вести?
–Мне уходить? Сейчас? – Сглатываю ком в горле и пытаюсь не заплакать. – Скажите мне, что делать…
Все-таки срываюсь и закрываю мокрое лицо ладонями.
–Ну почему вы все надо мной издеваетесь? Я же живая! У меня уже аллергия не проходит месяц. Молоко практически ушло. А я хотела ещё кормить. Алиска ещё маленькая. Если носик заложен, ночью не пьет ничего…
Колосов неожиданно сокращает между нами расстояние и прижимает меня к себе.
Я вынуждена сделать вдох его парфюма с воротника халата. Вынуждена рыдать на плече. Вынуждена принимать утешения и… чувствовать под пальцами мужчину. Твердого, сильного. В руках которого я пушинка. Он даже может меня раздавить, если захочет!
А самое ужасное, что я неожиданно ловлю себя на мысли, что именно сейчас, в эту секунду под его мерное «тшшшш» на ушко, ровно такое же, как я делаю дочери, мне становится легче. Это, конечно, самообман. Просто эмоции, гормоны, стресс, но я получаю поддержку и то самое ощущение, что я не одна. Что если я завтра упаду, дочка будет накормлена и напоена…
Начинаю рыдать от этого ещё сильнее. До икоты и соплей. Это ужасно. Это неправильно. Как остановиться?!
–Да что ты будешь делать… – сокрушенно говорит Колосов и вдруг подхватывает меня на руки.
Растирая по щекам слезы я куда-то лечу. Ничего не вижу от соли и ярких бликов ламп. Понимаю, что сижу попой на столешнице только тогда, когда слышу звон посуды.
А дальше… я не понимаю, как это происходит. Почему я это позволяю, почему сразу не могу оттолкнуть… Колосов оказывается между моих раздвинутых ног, прихватывает меня сзади за затылок и вжимает мои губы в свой рот.
Глава 14
Тимур
Мир гаснет, едва Юля оказывается в моих руках. Я перестаю просто отдавать себе отчет, почему мне нельзя ее обнимать?! Вот же она! Мягкая, такая глубоко взорванная, горячая, нежная, пахнет так вкусно… И так правильно пахнет, что у меня в штанах мгновенно «встает».
Кровь стремительно утекает из головы вниз.
Нет, где-то на последних крупицах адекватности мозг вопит о том, что я отвратителен! Что должен отойти в сторону. Угомонится, как и собирался. Просто помощь и больше ничего… Аааа!
Руки сминают желанное тело.
Она хотела продать его мне взамен на благополучие мужа и ребенка. Она чужая женщина до нутра! Там, внутри нее нет места для майора Колосова!
Юля прекрасная женщина, нежная мать, верная, жертвенная, красивая, глубокая и до последнего пытается остаться верной своей правде. Я это понимаю головой. Как офицер понимаю. Мне приходилось выживать в такой логике. И меня тоже эта логика предавала. Меня предавала Родина, которой я был верен. И сейчас верен. Это можно сравнить?
Может быть, именно поэтому я схожу с ума от того, что женщине, которую я себя уже немного присвоил, так больно?! Прямо хоть рядом рыдай.
Самое ужасное, что Юля видит во мне врага. Зло. И я чувствую ее отвращение… Свое отвращение.
И все равно не могу оторваться! Обнимаю, лапаю, стискиваю.
Не зная, как успокоить, подхватываю на руки и сажаю на столешницу, чтобы создать хоть немного воздуха между нами. Но это ошибка! Потому что едва наши лица оказываются на одном уровне, я делаю единственное логичное…
То, как я бы поступил со своей женщиной.
Я целую Юлю.
Это как взрыв в теле от дозы адреналина. Мне горячо. Мне мешает одежда. И до головокружения хочется почувствовать свою женщину ещё ближе. Взять ее, вопреки здравому смыслу, столкнуть ее в свой мир и дальше уже это разгребать.
Да, это чисто мужское. Взять, а потом трава не расти, но если чувствуешь и не проходит. Как иначе?
Мои губы стекают ниже. На шею, за ушко и дальше к плечам. Не могу остановиться!
Отрезвляет меня звон разбитого стекла. Я отлетаю от Юли и перевожу ошарашенный взгляд с нее на разбитый стакан. Как так вышло?
Или это она специально?
А следующую секунду меня дёргает мысль, что звон стекла мог разбудить Алиску.
Сталкиваясь, мы с Юлей бежим к мягкой зоне и замираем, увидев, что девочка свит, раскинувшись посередине дивана звездой.
На пол капает густая капля крови.
–Черт… – шипит Юля.
–Покажи… – перехватываю я ее ладонь. – Как ты так?
–Я не знаю… – качает головой. – Нужно смыть, а то я сейчас все залью…
Сбегает от меня к раковине.
Я пытаюсь продышаться и вывести свои эмоции на какой-то конструктив. Страшно представить, что сейчас у этой женщины в голове.