Читать онлайн Моя фиалковая зависимость бесплатно

Моя Фиалковая Зависимость

Страшная встреча

Повстречать дикого Варга в лесу, всё равно, что повстречать верную смерть. Не стоит думать, что свирепые и гордые животные так стремятся к дружбе с фейри. Скорее они стремятся ими отобедать. Варги умны, но по-прежнему дикие, словно звери.

Вероятность приручить волка из стаи слишком мала, чтобы рисковать жизнью так сильно. Чаще всего Варгов разводят и лишь надеются, что те, уже, будучи привыкшими к окружению, согласятся на дружбу с неким полюбившимся им представителем высшего народа.

«О природе и характере Варгов» Том 1.

* * *

Цепи жалобно брякнули и я проснулась. Снова уснула сидя у стены. Неприятная дрожь от холода подземелья отобрала остатки сил, а недостаток сна заставил потеряться между вымыслом и реальностью. Запястья одновременно болели и чесались под металлом тяжёлых кандалов.

— Я выдержу это. Выдержу, — стала успокаивать сама себя тихо, ведь внутри уже понимала, что ещё немного и сломаюсь.

— Не спать!— рявкнул снова мне гвардеец у двери решётки, когда заметил, что опять прикрываю глаза, чтобы хоть на минуту забыться во сне, которого меня лишали слишком долго, ровно как еды и питья.

Я вздрогнула от низкого голоса, который уже казался вымыслом. Дурным сном. На мне было истерзанное платье, что едва прикрывало тело и не спасало от холода сырых темниц, а все костяшки пальцев оставались, сбиты до крови. Я не могла исцелить себя, не могла воспользоваться магией. Путы ловца обеспечивали всем пленникам короля ужасную участь. Жизнь без магии и без возможности пользоваться способностями для чистокровных наверняка была хуже любого наказания. Я же выросла в облике человека и знала другие способы борьбы. Ещё несколько дней назад, мне казалось, что выход есть, что я непременно выберусь, и мы с мужем воссоединимся.

Но сегодня я окончательно осознала, что меня не спасёт ничто. Даже Эрбос не сможет этого сделать. Даже мои родные не пробьются сюда, скованные клятвами верности королю.

Теперь правитель Мидера ждал только клятв вечного служения от меня, которые соединят нас сильнейшими нитями обещаний с фейцем и вечной обязанностью ему повиноваться. Но более всего он ждал того момента, когда я сломаюсь окончательно и освобожу себя от клятв верности своему мужу…

* * *

За месяц до этого…

Ноги обнимали тело мощного Варга, что несся быстрее ветра. Грия была самой быстрой волчицей из троих Варгов, которые обитали в доме моих родителей. И она с большим удовольствием приняла состязание, когда Эрион с Руми резко рванули вперёд к лесу, весело улюлюкая и дразня нас.

Я прижалась всем телом к шее Варга, вцепилась в рукоятки седла до побеления костяшек. Ветер слишком сильно хлестал по лицу при такой скорости. Хоть в Асгаларде осень не наступала, балуя фейцев вечным летом, но даже тёплые потоки воздуха, заставляли глаза слезиться.

Вскоре мы поравнялись с Руми и Эрионом, а уже в следующее мгновение, Грия с новой силой и большим весельем обогнала своего детёныша. Прежде, чем мы с ней окончательно оторвались, от наших соперников я успела лишь победно и широко улыбнуться брату, вслед же услышала некое подобие слов возмущения, но разобрать их уже не успела, они поникли в звучном завывании Грии, что праздновала свою победу.

Мы с волчицей мгновенно пересекли колышущееся сочной зеленью поле и вскочили в махровую арку прохладного древнего леса.

Природа Асгаларда прочно засела в моём сердце, обволакивая его любовью к уникальным красотам этого мира. И сейчас, цветы, переливающиеся крапинками свечения и янтарными переливами красок, усыпали все кустарники вокруг, напоминая капли солнечных лучей, что обрели свободу и нашли пристанище в зелени. Многие растения в Асгаларде были потрясающе красивы и в равной степени опасны.

Одни заманивали своей красотой добычу, другие рассыпались багрянцем по сочной траве, обозначая свою отравляющую способность. Но были в этом лесу и очень приятные травы и цветы, те, что своими запахами и свойствами могли придавать сил, исцелять и наполнять вечера приятными минутами чаепития. Фейри, конечно, не нуждались в исцеляющих свойствах этих растений, но людям и местным зверям точно такие лекарства были необходимы.

За такими растениями мы с Эрионом и явились в этот древний лес. Мне хотелось запастись волшебными травами и успеть их высушить до отбытия в человеческий мир.

Отец показал мне свою библиотеку, и когда в той я отыскала травник, то спасти мой сон не осмеливался даже Эрбос. Я пропала за изучением природы Королевства Мидер и Аваларда утянула за собой в этом ценном получении знаний. А ощущая явную потребность помогать людям, мы готовы были даже отправиться в лес, чтобы отыскать обнаруженные мною в этом самом травнике целебные растения. Аваларду, естественно, не дозволялось выходить из особняка, но меня точно не смог бы никто остановить.

После того как стало известно, что король Мидера совсем плох и ничто ему не помогает побороть естественную старость, нами было принято решение отправиться в Асгалард и явиться к правителю лично ещё до его кончины, чтобы не пришлось сталкиваться с Градосом на коронации. Ведь по законам фейри на ней должны были присутствовать все принцы, даже если королём становится старший из них.

Эрбос, конечно, не мог отпустить меня в мир фейри, он отправился со мной, зависимый от ежедневной порции моей крови. Авалард с Йеном последовали за ним, несмотря на риск для жизни, ведь в Королевство Мидер нельзя было являться полукровкам и тем более людям. Их тут казнили, если удавалось обнаружить. Зоуи, также настояла на том, что пойдёт вслед за мужем и даже устроила настоящий скандал Аваларду, когда тот отказывался её брать с собой в мир фейри. Однако ведьма быстро получила согласие мужа. Никоса же, их сына, феец всё же убедил жену оставить на две недели с Нэнси, гувернанткой и слугами в поместье Сармондс в мире людей.

По итогу вся наша дружная компания собралась в просторном жилище моих родных. И хоть они не могли покидать особняк, чтобы не стать замеченными и наказанными по законам Королевства, но их присутствие всё-таки меня сильно успокаивало.

К тому же, Эрбос и отец, ежедневно занимались мной, заставляя тренировать умения пользоваться магией и оружием. Даже сейчас, несмотря на мощь фейского тела, мои мышцы ныли от вчерашней, особенно яростной тренировки с Эрбосом.

До встречи с королём Проктусом Сактином, осталась всего неделя. Всего ничего, чтобы стать опытной в бою, и словно чувствуя приближающуюся опасность, муж старался обучить меня как можно большему. Я собиралась явиться перед правителем Мидера и тут же покинуть Асгалард. В мои планы не входило обитать в королевстве, где после кончины древнего фейского короля на престол взойдёт старший из принцев, который, возможно захочет найти способ освободить Градоса из заточения.

И, хотя, приговор вынесенный младшему принцу, отменить было нельзя, но, по словам отца, всегда хватало способов обойти хитростью законы Мидера. Во всяком случае, видения Эрбоса, нас не радовали, хоть и были неточными, отображая лишь версии, но не истину грядущих событий.

Мой зоркий глаз быстро отыскал поляну с неприметными мелкими цветочками цвета яркой лазури. Я радостно слезла со спины Грии и двинулась глубже в лес, минуя заросли кустарников и выходя на солнечную поляну. Волшебные трели лесных птиц, приятно ласкали слух, а свежий влажный воздух пропах прелой листвой и ароматами цветов. Вся моя душа встрепенулась от счастья, когда я оказалась там, где ей нравилось больше всего. Я очень любила природу всегда, но в Асгаларде моё нутро настолько радовалось видам окружающего меня мира, что невольно трепетало и собиралось в груди дребезжащим комком счастья.

Я открыла походную сумку, что была перекинута через плечо и принялась срезать тонкие стебли целебной травы вместе с соцветиями маленьким походным ножом, затем, клала пучки растений в сумку. Грия в это время расслабленно лежала под одним из широкостволых деревьев и восстанавливала сбившееся дыхание после быстрого бега. Вскоре и Руми с Эрионом присоединились к нам. Я обернулась к нагнавшим нас соперникам.

— С тебя целая горсть отборных костей для Грии и сушёные ягоды в сахаре для меня, — с долей издевательской насмешки сказала я, проигравшему брату.

Мне нравилось смотреть на удивлённое лицо Эриона после того, как удавалось его обогнать верхом на быстрой волчице, хоть я и понимала, что именно моей заслуги в том нет. Но именно сейчас вид Эриона был уж слишком настороженным, а шаги его стали выверенными, медлительными. Глаза брата смотрели то на меня, то за моей спиной пытались отыскать мнимого монстра. Но я сразу раскусила задумку брата меня испугать, а потому не придала большого значения его притворству.

— Милли, стой и не двигайся, — вытянул ладонью вперёд руку Эрион и тяжело сглотнул. Игра его стала отлаженной и правдоподобной. Я даже внутренне похвалила брата.

— В этот раз я не куплюсь на это, даже не старайся! — Рассмеялась я. — Лучше помоги. — Присела и стала снова срезать пучками необходимые растения, но брат и даже Варги за его спиной настороженно наблюдали за мной.

Слишком настороженно.

— Вы что, сговорились? — уже с неким раздражением спросила я и снова поднялась с корточек.

В этот момент и произошло самое страшное. Затылок обдало резким потоком горячего воздуха, от чего распущенные волосы на секунду взметнулись и сразу опали на плечи спереди. Медленно, уже понимая насколько живое существо позади меня огромно, я стала поворачиваться.

Первое что увидели глаза — это чёрную, словно смоль шерсть животного. Взгляд упал на огромные лапы и после поднялся выше. Для того чтобы увидеть морду зверя, мне пришлось высоко запрокинуть голову, поскольку возвышался он высоко надо мной.

— Варговы монстры… — просипела я севшим от страха голосом и тут же мысленно отругала себя за эти слова.

Надо мной возвышался зверь таких размеров, какими даже волк отца не обладал и близко, хотя являлся самым крупным из троих уже знакомых мне Варгов.

Величественный, сильный и настолько пугающе свирепый, настоящий монстр смотрел на меня ярко-салатовыми умными глазами, что источали одно сплошное недовольство. Варгу явно не понравилось моё изречение, но забрать его я уже не могла, как и пошевелиться. Дичайший страх сковал все мои движения и взорвал пульс до предельно допустимого ритма. Волк опустил морду ниже и втянул воздух у моего лица.

Я и, правда, уже поверила в то, что вскоре стану лёгкой добычей для него. Однако Варг не спешил с обедом, а лишь недовольно посмотрел снова на меня, словно на вошь в этом огромном мире. От этого даже почему-то стало радостно «может он не станет, есть меня, если я настолько незначительна в его глазах?» — мелькнула мысль в голове сама собой.

Я случайно уловила движение за мощным телом свирепого Варга, что отличался не только размерами от своих сородичей, но и неким проявлением истинной хищности в его внешнем виде. После этого кровь окончательно отлила от моего лица. Он был не один. За спиной Варга находилась целая стая волков. Некоторые из них были подобны Руми, совсем молодые, но уже подростки. Старшие в стае наблюдали за нами настороженно и не отличались размерами от Грии и Ниадиса. Были даже детёныши среди большой стаи, где наверняка можно было насчитать Варгов двадцать, не меньше.

Я сразу поняла кто именно передо мной. Тот, кто вышел вперёд, тот, кто первым ведёт стаю и тот, кто свиреп подобно самому страшному чудовищу из моих многочисленных снов. Предо мной находился их вожак, король, главный из стаи — как не назови, но я не смела игнорировать его власти и попросту опустилась на колени, уважая его величие. Склонила голову и стала ожидать, не имея надежд на то, что нам с Эрионом и нашими Варгами удастся выбраться отсюда, и увидеть сегодняшний заход солнц.

Я знала из рассказов и книг, которые успела прочесть в библиотеке отца, что Варги избирали себе фейцев в друзья весьма редко, а если такое случалось, то стая изгоняла такого волка навсегда, словно изменника, посмевшего променять свободу на рабство. Гордость и величие продать, за сытый ужин в доме фейри для умного зверя считалось унижением. Дикий Варг мог запросто убить своего же сородича, который отдал предпочтение дружбе с фейцем.

Более того, для него не являлось это чем-то предосудительным. Гордые, умные и величественные животные были ещё и в достаточной степени злыми, чтобы являться воистину опасными.

И сейчас, оставалось лишь надеяться на чудо, что они уйдут, что отпустят нас.

Раздался шорох у земли, и я уже приготовилась к тому, что вскоре огромная пасть сомкнётся на моём теле. Стала надеяться, что смерть будет быстрой, а брат успеет сбежать вместе с Руми и Грией. Зажмурила глаза от мысли как будет страдать мой муж, когда узнает о моей глупой кончине, и боль разлилась в сердце острым покалыванием.

Когда же снова открыла глаза и подняла голову выше, то передо мной уже никого не было, словно большая стая Варгов и вовсе мне привиделась. Резко обернулась к Эриону и увидела, что он, как и я стоит, преклонив колено. Грия и Руми тоже опустились перед королём волков, прижимая головы низко к земле, и до сих пор не могли подняться, объятые тем же ужасом, что мы с братом.

— Скорее, домой! — без лишних разговоров приказал Эрион.

В ту же секунду, рванула к Грие и взобралась в седло. Мы помчались назад с чётким ощущением, что чёрный дикий Варг имеет намерение передумать. Быстро проделывая путь к дому, мы с братом только и успевали оборачиваться, чтобы убедиться, нет ли за нами слежки. Удивительно, но приближаясь к реке, мы уже ясно осознали, что опасный король Варгов действительно решил нас отпустить.

Возможно, он почуял, кто я и не стал лакомиться опасной для жизни добычей в виде Альхандры, но нечто внутри меня ликовало, говорило о том, что вожак мудр и достаточно великодушен. Также я испытывала гордость, что сумела поступить правильно при встрече с вожаком стаи.

У входа в дом нас уже ждал отец, хотелось рассказать ему о приключении в лесу, но его лицо было серьёзным после очередного визита во дворец.

Из тени прохода вышел и Эрбос, обозначая своё присутствие. Его чёрные волосы, развевались от каждого порыва ветра, а зелёные глаза в беспокойстве осмотрели меня и брата. Невольно я залюбовалась мужем, настолько он был красив и излучал каждым плавным движением сильного тела уверенность, и смертоносную мощь.

Порой я понимала, что люблю мужа настолько сильно, что от этого тесно в груди. Это чувство меня всегда пугало и одновременно хотелось погрузиться в него полностью. Мы были привязаны настолько друг к другу, что не могли и дня прожить без тоски по любимым касаниям и взаимным, порой колким разговорам.

Эрбос был против моих вылазок в лес, особенно после рассказа отца о том, что бильвизи стали появляться на территориях Королевства гораздо чаще, чем раньше. Но я, конечно, не вняла ничьим советам. Тогда вместе со мной отправили Эриона. Брат хорошо умел сражаться, он был обучен своим отцом, и Эрбос это знал, а потому, преодолевая все свои порывы властности, со скрипом зубов, но отпустил с братом в лес.

— Мы ждём лишь вас, — сказал отец. — Идём в дом. Необходимо обсудить кое-что важное.

Эрбос подошёл и принял меня в свои сильные руки, снимая со спины Варга. Затем мягко, но довольно пылко поцеловал. Вскоре мы все прошли в дом, следуя в кабинет отца на втором этаже большого здания из чистого светлого камня.

Особняк родителей был прекрасен. Просторные залы и комнаты часто не имели даже окон, открывая вид на виднеющуюся вдали природу сквозь проходы арок. Они в свою очередь, вели на многочисленные открытые лоджии и балкончики. Столбики и ограды лоджий увивали плетущиеся растения с цветами, а у самого дома, левее, струился небольшой искристый водопад, даря свежесть и приятную влагу жаркому воздуху.

Всё в этом мире было величественным, большим и приятным глазу. Дом родителей тем более. Отец долгие годы строил его, служа королю и своей родине, а когда добился внимания моей матери, то поспешил и её заманить красотами своего жилища. Она, естественно без колебаний последовала за мужем, избегая суеты громкой столицы королевства Мидер.

Мне ещё предстояло познакомиться с Аластрисом городом, про величие и обширность которого знала лишь из рассказов родных. Огорчало лишь одно, чувствовать себя безопасно в этом красивейшем городе и тем более в замке я не смогу. Лично явившись к королю Проктусу, я как можно скорее, поспешу удалиться не только из замка, но из мира фейри вовсе. Таково было моё единственное желание, как и желание моего мужа, который ясно предвидел опасность в лице правителя Мидера.

В кабинете отца нас ожидали уже мама, Авалард, Зоуи и Йен. У всех лица были серьёзными, а в глазах читался страх. Отец пригласил всех присесть на широкий диван у входа, а сам разместился в кресле напротив. После не спеша начал свой тревожный рассказ.

— Король совсем плох, но продолжает спускаться в тронный зал и решать дела государства. Он знает, что вскоре умрёт, а потому приставил шпионов к каждому из своих сыновей. Кроме Градоса, разумеется. Тот всегда под присмотром тюремщиков, — Алантир тяжело вздохнул, готовясь огласить самые неприятные новости. — Принцы улыбаются друг другу, но средний брат задумал нечто. Узнать конкретно не выдалось возможности, но мы с Проктусом подозреваем, что после его кончины, принцы Дарий и Ривий будут враждовать и биться до смерти за трон.

— Разве королевская защита не препятствует таким случаям? — задал вопрос Авалард.

— После смерти короля, защита спадает со всех, на кого он её успел наложить при жизни. Эта магия работает как магия фейских клятв и обещаний. Вместе со смертью источника магии, сама эта магия исчезает. Именно поэтому моя жена Вэйса не может открыть врата, пока её не избавит Градос от данного ему слова, либо пока не сгинет сам.

— Только новый король сможет владеть магией королевского амулета и наложить сильнейшую защиту, что не подвластна никому, кроме членов королевской семьи, — дополнила мама, слова отца.

— Как это «кроме членов королевской семьи»? — спросила я, а остальные замерли, уже догадываясь, о чём вскоре пойдёт речь.

— В этом и проблема. Принцы желают враждовать в самый неподходящий момент, когда чудовища уже скопились у границ Королевства. Некоторые и вовсе стали бродить по древним лесам свободно, вытесняя животных ближе к фейцам.

Мне сразу вспомнилась стая диких Варгов, которых мы повстречали в лесу с Эрионом. Словно прочитав мысли друг друга, мы с братом переглянулись оба уже понимая, что, скорее всего, волки тоже пришли ближе к населённым фейцами землям не спроста. Скорее всего, стая ушла из глубин леса, лишь имея на это вескую причину, а именно для спасения от бильвизи. Если сами взрослые и сильные Варги с лёгкостью могли постоять за себя, то детёныши становились лёгкой добычей монстров.

Салатовые глаза короля волков вспыхнули в памяти как наяву. Мудрость и понимание в них говорили о том, что волк поступит справедливо с любым, кто ему повстречается. Понимание пришло быстро. Варг не тронул нас не только от того, что это не входило в его планы, но и от того, что он не смел, убивать кого-то на чужой земле. А земли эти точно были заняты дивным народом. Варги, судя по книгам, обитали всегда в глубинах древнего леса. Между тем, отец продолжил излагать суть проблемы, с которой мы наверняка столкнёмся:

— Проктус Сактин огласил мне возможно последнюю свою волю. Король желает, чтобы я отправился в Дикие пустоши и нашёл Призрачную реку, что исцеляет и даже продлевает жизнь.

— Нет! — встала со своего места мама. — Это слишком опасно. Особенно сейчас, когда бильвизи даже на границах много, они уже пробираются в леса. В пустошах и вовсе будет их полно! Я не отпущу тебя одного. О чём вообще думал король, когда отдавал такой приказ! Это верная смерть, идти в пустоши, да ещё так далеко!

— Присядь, Вэйса и дослушай… Я отправлюсь не один. Не смогу попросту без тебя и твоей крови протянуть так долго, хотя и предпочёл бы рисковать только собой. Король это знает, как и знает, что даже нам двоим, будет весьма сложно добраться до цели.

— Весьма сложно⁈ Да это невозможно! Мы не знаем, сколько монстров за Древним лесом обитает! — Мама осеклась. — Постой… Кому ещё он приказал отправиться в Дикие пустоши?

— Мне, тебе и нашим детям. Он уже знает, что мы укрываем в доме полукровок и людей. Если добудем эликсир для его спасения из Призрачной реки, то он не только пощадит их, но и огласит закон, по которому люди и полукровные фейри смогут являться в Королевство Мидер беспрепятственно.

Все мы застыли в изумлении, потому, что понимали — если не добудем тот самый исцеляющий эликсир, то слова и действия древнего короля фейри будут полностью противоположными. Он сможет казнить всех, кто прибыл со мной из мира людей. Да и нас тоже накажут, если не послушаемся приказа короля.

— Но как, же приказ о том, что я должна явиться уже через неделю к нему на поклон? — язвительно спросила я, и мать следом посмотрела на меня с такой болью таящейся в глазах, что стало не по себе.

— У нас есть ровно неделя, а если учитывать сегодняшний день, то и того меньше, чтобы добыть Эликсир для продления жизни короля и успеть явиться ко двору…

Слова отца заставили нас всех погрузиться в тягостное молчание.

— Как далеко эта ваша Призрачная река? — осторожно спросила Зоуи нарушая тягостное молчание.

— Три дня пути в одну сторону, если всё будет гладко и хорошо, — ответила мама.

— Это же самоубийство, — протянул ошарашено Авалард.

— Нам стоит попытаться. Выхода нет. — Эрбос встал и стал расхаживать по кабинету. — Нужно сегодня собраться в путь, а завтра ещё до рассвета выдвигаться. Нам нужны ещё волки, чтобы не нагружать Ниадиса, Грию и Риши.

— Я договорился со своими лучшими воинами и взял у них ещё три Варга. Но Риши, их детёныш Грии и Ниадиса, слишком молод, и останется дома. Таково желание наших Варгов. Они не хотят его подвергать опасности, я уважаю их волю.

— Тогда на ком поеду я? — спросил настороженно Эрион.

— На Киласе, Варге Кэрол. Она попросила, чтобы ты лично позаботился о нём.

После этих слов брат полностью изменился в лице, всем сразу стало понятно, что за этим маленьким жестом таится нечто большее, чем просто просьба. Кажется, Эриона и некую Кэрол связывало то, что мы не могли знать, но ощущалось это даже кожей. Брат даже повёл плечами от неудобства, а затем твёрдо ответил:

— Хорошо, я позабочусь о том, чтобы Варг Кэрол прибыл к ней целым и невредимым, хотя искренне считаю, что защита настолько свирепому зверю точно не нужна.

— Почему бы нам не взять с собой больше воинов? — спросил встревожено Йен.

— Потому, что это будет медленно и шумно. Как раз то, что и может нам помешать в первую очередь. К тому же, у нас нет столько Варгов, чтобы взять с собой хотя бы десять воинов, — ответил отец, и Зоуи тяжело вздохнула, глядя на мужа.

— Тогда предлагаю сделать так. — Встала ведьма, чтобы обратить на себя внимание всех присутствующих. Мы отправимся все вместе, поскольку у всех у нас есть магия и мы можем быть очень полезны. Йен же полезен и без магии, его умения в бою не подвергаю сомнениям.

Авалард уже хотел было возразить, чтобы оставить жену в безопасности, но отец его опередил с высказыванием:

— Я так и желал поступить, поскольку все мы будем полезны не только в бою, но и при переправе через Дикие пустоши, которые славятся своими способностями убивать мучительной смертью, навевая уныние и всевозможные страхи.

— Это всё мифы, — сказала мама, немного ругая отца колючим взглядом.

— К сожалению, нет, Вэйса. Эти места объяты магией, которую распознать очень сложно и её основная задача — это убивать.

Последняя ночь дома

Можно продлевать свою жизнь, останавливая старение с помощью поглощения жизней, но если фейри уже стар и от этого погибает, то такой способ сохранить жизнь лишь продлит его мучения не подарив молодость.

Есть только одно средство повернуть даже время вспять — испить воды из Призрачной Реки. Однако находится она в весьма опасном месте и от этого не каждый рискнёт к ней отправиться.

Мало кто возвращался из Диких Пустошей. Ещё меньшему количеству путников удавалось добыть Призрачный эликсир.

«О бильвизи и пустошах»

Всё было оговорено и ясно. Опасность нашего путешествия не подвергалась сомнению. Однако догадка что у меня внезапно возникла, излучала сильнейшую надежду.

Было нечто выгодное и для нас в рискованной вылазке, если я всё верно соотнесла. Пока все не разошлись, чтобы подготовиться в дорогу, задала самый волнующий вопрос:

— Постойте, правильно ли я понимаю, что воды Призрачной Реки способны излечить любую хворь?

— Да. Правда, — мгновенно ответил отец. — Я лично был свидетелем действия особенного эликсира, что проистекает в ней. Но это было очень давно. И не могу утверждать точно, что способна излечить Призрачная Река, а что нет. Знаю только то, что она даже способна омолаживать. Это и необходимо нашему правителю.

Я широко улыбнулась, посмотрев на отца и затем на Эрбоса, который, судя по взгляду, уже понял к чему я клоню.

— Мы сможем излечить вас от мании пить нашу с матерью кровь. Вас больше не станет мучить жажда. Ведь всякая зависимость, есть болезнь. Тем более, без нашей крови вы действительно не можете жить, умирая словно от болезни.

— Всё верно, Милли, но сработают ли воды Призрачной Реки на нас, знать точно не можем, ведь причина нашей мании кроется в магии особенной крови Альхандры — поправил меня отец.

— Должны подействовать, — не раздумывая настояла мама. — Но мы не знаем или сохранятся в этом случае приобретённые силы. Выпить эликсир стоит уже по прибытии в Мидер. Силы отца и твоего мужа пригодятся нам в дороге при столкновении с бильвизи. Будем молиться, что нам повезёт и мы их вовсе не повстречаем…

Мама даже побледнела при этих словах, стало видно, что ей знакома встреча с чудовищами и повторять её она не желала в этой жизни.

— Но мы обязательно должны привезти эликсир с собой. Эрбос с отцом выпьют его по возвращении.

Рука Эрбоса легла на мою талию и притянула ближе.

— Я бы предпочёл выпить его после встречи с королём Мидера, — сказал он строго.

— Правитель и вся королевская семья под защитой, — сказал Авалард. — Даже твои новые силы будут бесполезны, если он замышляет нечто против Милли.

Рука мужа сильнее сжала талию после высказанной правды Авалардом.

— На короля и его семью запрещено нападать — одна попытка карается смертью, а потому, Эрбос, мысли о том, чтобы применять любые силы против Проктуса и его родных, уничтожь на корню. — Отец обрёл настоящую суровость и подошёл к моему мужу. — Между королём и мной достигнута договорённость. Он не тронет Миллиору и всех нас. Главное добыть эликсир. И сейчас самое время начать сборы, а не планировать разборки с тем, кто заведомо в выигрышном положении.

На щеке Эрбоса дрогнула мышца от плохо сдерживаемого недовольства, как это бывало в минуты его особых переживаний. Он злился не на отца, он злился на то как бессилен оказался в ситуации где не может меня защитить. Но более всего мужа мучили разные видения. Иногда хаотичные урывки, а иногда очень ёмкие картины будущего в которых он ощущал опасность, но меня не пугал рассказами и подробностями своих видений.

Единственное, что он неустанно повторял, так это то, что в замке нам нужно пробыть как можно меньше времени и сразу возвращаться в мир людей.

— Есть ещё кое-что что мы хотели рассказать вам с Миллиорой. — Эрион уже стоял и с хитрой ухмылкой посмотрел на меня. — Правда, сестра?

Эрбос тут же повернулся ко мне лицом с выражением: «и куда это ты опять успела влезть?»

Я тяжело вздохнула, поскольку знала, то, что расскажу, точно не понравится никому из присутствующих.

— Сегодня в лесу мы встретили несколько диких животных, — зашла я издали, чтобы не шокировать никого и в особенности Эрбоса, который преодолевая свои страхи за меня, лишь в виде исключения сегодня отпустил меня с Эрионом за травами в лес.

Эрион же, не выдержав такой формулировки моего высказывания, выпустил сквозь губы нервный смешок.

— Не думаю, что выражение «дикие звери» тут окончательно уместно, Милли. Мы чуть было не лишились жизни.

Я тут же с упрёком посмотрела на брата и обвела глазами родных, и друзей. Они, в отличие от Эриона, были вполне серьёзны и ожидали продолжения рассказа.

— Мы встретили в лесу стаю диких Варгов.

— Что⁈ — хором изумились больше всех остальных мать и отец, ведь они прекрасно знали как опасны дикие волки.

— Они нас не тронули. Вожак обнюхал Миллиору и увёл стаю. Пощадил…

— Почему ты сразу мне не сказала⁈ — Мгновенно напрягся мой муж и одновременно самый чуткий надзиратель.

Я пожала плечами.

— У нас сегодня много новостей, за всем и не угонишься. Вот и говорим. Почти сразу. Хотя, считаю можно было бы и промолчать. — С укором глянула на брата. — Всё завершилось хорошо и это главное. Переживать больше не стоит.

Отец потёр лоб ладонью, на матери по-прежнему не было лица. Сегодня они чуть не потеряли обоих своих детей и лишь чудо нас спасло. А вернее невиданное великодушие короля волков.

— Больше вы не выйдете из дома пока мы окончательно не разберёмся с причиной появления бильвизи в землях Королевства Мидер. — Блеснул фиолетовыми фейскими глазами отец. И смотрел он исключительно в мою сторону, что честно говоря обижало. — В лесу стало опасно. Звери вытесненные чудовищами стали подбираться ближе обычного к деревням и даже домам фейри.

— Полностью с тобой согласен, Алантир, — поддержал моего отца Эрбос.

Я только и успела повернуться к мужу с выражением немого возмущения.

— Я и сама уже догадалась, что в лесу больше не стоит появляться. Ваше невежество оскорбительно. Да и в целом, хочу отметить, что вы оба славно спелись против меня. — Указала я пальцем изначально на Эрбоса, а затем на отца. — Дай вам волю и золотой ошейник наденете.

В этот момент Эрбос резко побледнел и покачнулся, затем обнял меня настолько сильно обеими руками, что стало сложно вдохнуть.

— У него новое видение! Снова спутал реальность и магию! Скорее, помогите освободить Миллиору! — Первым спохватился Авалард и подбежав, стал насыщать брата светом своих сил.

Так Эрбосу становилось гораздо лучше. Вскоре Эрион и мама тоже стали помогать моему мужу обрести покой и его руки расслабились, освобождая меня. Будь я человеком, он мог бы даже мне что-то сломать, настолько неконтролируемо сдавил тело в тисках.

В этот раз всё было не так, как в предыдущие. Обычно Эрбос, в минуты видений так себя не вёл, но сейчас его дар проявился неожиданно резко и сильно. Из носа мужа потекла кровь а сам он упал на колени, хватаясь за голову и даже низко застонал от боли. Спохватившись, я тоже подошла снова к нему и стала исцелять магией тело любимого. Ему всегда больше прочих помогала именно моя сила. Вся его суть, словно принимала мою помощь полностью, как и меня в целом.

В этот раз она тоже помогла. Вскоре Эрбос опустил руки и стал часто дышать, пытаясь восстановиться после увиденного. Его дар давал преимущества, но вместе с тем напитывал страхами. В этот раз, судя по всему, и вовсе подарил невыносимые картины грядущего.

— Эрбос, любимый, всё хорошо? — приложила я руку к его слегка взмокшему лицу.

Родители, тем временем, позвали уже слуг и те подали воды. Я протянула кубок мужу и он с жадностью его осушил. Затем быстро поднялся, не выдавая и толики своей слабости.

— Что в этот раз, Эрбос? — озабоченно спросила мама, но феец, как всегда, не спешил отвечать.

— Не будем нагнетать и без того тяжёлую обстановку. У меня было действительно очень неприятное видение. — Он посмотрел на меня и я сразу поняла с кем именно должно приключиться несчастье в одной из ветвей судьбы. — Нам обязательно необходимо исцелить Проктуса Сактина — это всё, что я могу сказать, а потому, начнём сборы.

К вечеру слуги уже суетились, собирая для нас всех в дорогу провизию, оружие, одежду и одеяла. Отец, благо, уже бывал когда-то у вод Призрачной Реки и знал где необходимо останавливаться для безопасного отдыха по ночам. Хотя о безопасности, исходя из его слов, стоило лишь мечтать в Диких Пустошах.

— Мы идём тренироваться, а не отдыхать, Милли. Переодевайся и я жду тебя на тренировочной площадке.

— Спятил? Эрбос, сегодня не я, а ты нуждаешься в отдыхе!

Эрбос на мои слова только ухмыльнулся, ведь в его жизни бывали испытания и посерьёзнее, чем внезапное видение. Однако было видно, что моя забота, вызвала у него удовлетворение.

— Мы отдохнём позже. Вместе, дорогая жена, — произнёс он, игриво сверкнув глазами. — Но сейчас необходимо научить тебя высвобождаться из захватов. Если с оружием и магией мы немного тебя подтянули, то с обеспечением защиты, есть упущение.

Сегодня тренировка должна была пройти без отца, он лично следил за тем, чтобы все необходимые вещи были собраны в путь и мы ни в чём не нуждались. Эрбос пошёл к скалистой площадке на одной из открытых лоджий большого особняка, а я, натянув на тело костюм из кожи и защитных пластин нашитых на неё, отправилась туда же.

Броня в этот знойный день неприятно прилегала к телу и я уже чувствовала как начинаю в ней потеть. Тем не менее, защитные пластины, обтянутые такой же мягкой кожей, защищали тело от ударов очень хорошо. Эрбос хоть и не любил со мной драться по-настоящему, но делал это, чтобы я знала истинного противника, а не привыкла к его уступкам и нежному отношению.

Феец был одержим идеей научить меня как можно большему, чтобы я могла полноценно за себя постоять, в случае чего. И хоть месяц или даже два никак не могли из меня сделать хорошего бойца, даже при ежедневных тренировках, то магией я научилась пользоваться вполне хорошо.

В ходе уроков от моего отца, который был немыслимо опытен, являясь не только полководцем, но и тренировал своих солдат регулярно, выяснилось, что у меня тоже есть свои таланты.

Оказывается я могла передвигаться немыслимо тихо даже для фейки, а меткость моих ударов магии для новичка являлась спасением в случае опасности. Этим и советовал пользоваться отец в первую очередь, если окажусь в сложной ситуации. Эрбос же только подтвердил слова отца.

Но, конечно, не обошлось и без слабостей. Они у меня были ровно такие, как и у моей матери: хрупкость и маленький вес.

Как любил шутить отец: «Вас с Вэйсой можно попросту поднять и подбросить повыше, роняя. Остальное сделает земля, вышибая дух из лёгких и полностью обезвреживая», а потому мне, стоило тренировать ловкость, чтобы не попасться в руки противнику. Это я и делала последние несколько дней, изнывая на жаре и кружа вокруг двоих сильных мужчин в попытке не попасть к ним в руки. И хоть это наверняка было призабавнейшее зрелище, наблюдать как я уклоняюсь, приседаю и кручусь вокруг Эрбоса и отца, но они всегда были предельно серьёзны, указывая на все мои ошибки, когда я всё, же оказывалась в руках одного из них.

Сегодня Эрбос хотел научить меня высвобождаться из захватов. И к сожалению, я уже предчувствовала своё полное крушение в этом деле. Ведь знала насколько стальными бывают руки мужа и насколько невозможно из них выбраться, если он сам не пожелает ослабить оковы действительно смертоносных объятий.

Конечно, отныне Эрбосу приходилось контролировать свою физическую силу. Не только магию, ведь он стал гораздо сильнее во всём, благодаря выпитой крови Альхандры. Но и без особых усилий он мог обездвижить меня лишь одной рукой, а потому, сейчас я весьма уныло поднималась к тренировочной площадке.

Показывать из раза в раз любимому мужчине то, насколько я жалкая, являлось ещё тем удовольствием. Но я знала, что эти занятия именно поэтому мне необходимы. К тому же, обучали меня лучшие воины, а потому, проигрывать им по десять раз за одну краткую минуту, виделось не таким и большим упущением.

Миновав очередной пролёт спиралевидной лестницы, из коридора ко мне внезапно вышел брат. Он уже по-доброму мне улыбался, оценив всю ту муку, что излучало моё лицо. Я остановилась и повернулась к Эриону, который уже начал утешать доброй улыбкой.

— У тебя всё получится, Милли, не сомневайся. Ты большая молодец и скоро будешь сражаться как наша мать. Как вихрь. — Покрутил он пальцем над головой с улыбкой. Тебе просто дали совершенно ничтожное количество времени и надеются на мгновенный успех. Это не честно. Я учился годами и теперь чувствую вину перед тобой. Всю жизнь буду чувствовать…

После этих слов Эрион порывисто и крепко обнял меня, от чего его амулеты на шее и серьги в ушах немного звякнули. Всё ещё было непривычно то, как сильно фейцы отличались вкусами одеваться от людей, но мне нравились их лёгкие и красивые наряды. Как и весь мир в целом. Украшения же служили чаще всего защитой или, в случае с моей семьёй, способом связи с Варгами.

— Не вини себя, брат. Ты не можешь быть виноват в том, чего не совершал. Даже наших родителей я не виню. В их поступке было великое благо. Сейчас люди свободны в Королевстве Нортс и это главное. — Я немного отстранилась и посмотрела брату в его фиалковые красивые глаза. — Лучше расскажи кто такая Кэрол. Вернее кто она для тебя? Ведь я вижу, что ты замираешь только при звуке её имени.

Эрион глубоко вздохнул, но на выдохе уже снова сдержанно улыбнулся мне.

— Ты очень наблюдательна. Да, мы были возлюбленными, но полгода назад расстались. Она выбрала служить королю во дворце, а если понадобится, то и воевать с монстрами на границах Мидера. Кэрол сама разорвала нашу связь. И это было… больно, хотя я и понимал почему она это сделала…

Я с сожалением посмотрела на брата. Даже сейчас на его лице читалась неподдельная мука, от возникших воспоминаний.

— Я даже хотел отправиться вместе с ней. Но отец, и тем более мать не позволили. Меня попросту не приняли на службу из-за юного возраста. А сейчас в армии полно солдат, да и Кэрол точно не скучает в одиночестве по слухам.

Я быстро сжала его плечо.

— Не верь слухам, Эрион. Поговори с ней, когда будешь в замке. Обязательно поговори, — повторила настойчивее, замечая, сомнение в его глазах. — Уверена, её просьба о Варге, была не просто просьбой, а знаком, что она помнит и любит тебя. И уверена, эта Кэрол очень жалеет, что оставила тебя. Ведь ты замечательный.

Я снова обняла брата и он в ответ сжал меня в своих больших руках. Затем мы быстро попрощались и я уже поспешила бегом на площадку, где меня ожидал мой мучитель.

Пройдя сквозь высокую арку выхода на обширную лоджию, осмотрелась в поисках Эрбоса.

Но искать долго не пришлось. Тёмной массивной тенью он наскочил на меня слева и сразу сомкнул руки на моём теле.

— Первое правило. Всегда будь начеку, иначе станешь слишком лёгкой добычей для любого.

Эрбос продолжал держать меня в руках со спины и я даже расслабилась, понимая, что мне не выбраться из его жёсткой хватки в любом случае.

— Хотя бы попробуй вырваться, мотылёк. — Усмехнулся он, немного щипая меня одной рукой за ягодицу, чтобы расшевелить и я вскрикнула от возмущения. — Разрешаю применять самые бесчестные способы для достижения этой цели. Кроме магии, разумеется. Иначе ты можешь меня просто убить своими силами.

— Эрбос! Я! Тебя! — заёрзала я в его руках, подобно змее.

— Плохо стараешься. Говорю же, покажи всё на что способна. Как тогда, когда мне пришлось догонять тебя у пристани. Помнишь? В тот день ты старалась гораздо больше, — с весельем сказал он.

— Тогда мне понадобится полностью заряженный револьвер, — прорычала я злобно, уже теряя последние капли терпения и выгибаясь всем телом в крепких руках мужа.

— Какая ты злая. Неужели смогла бы и сейчас выстрелить в меня, любимая?

Вместо ответа пнула его пяткой в колено, но Эрбос словно и не почувствовал этих мышиных стараний.

— В этот самый момент ты очень раздражаешь, а потому, с удовольствием бы оставила в тебе пару дырок при помощи револьвера.

Я всё продолжала вырываться, едва касаясь носочками ног каменного пола, но вместо этого только больше и больше веселила мужчину позади. Это сильно злило. Нет, не просто злило, я уже была красная как помидор от настоящего бешенства.

— Хватит так пыхтеть и тереться о меня, милая, иначе наша борьба закончится не начавшись. Бейся как положено!

Последние слова Эрбоса были настолько строгими, что невольно я замерла. Но лишь на краткое мгновение. Затем сильно замахнулась головой и ударила мужа затылком в нос. Эрбос был без защитных колец и хруст его костей с последующим стоном укололи душу сотнями крошечных игл. Мужские сильные руки ослабили хватку, но не отпустили полностью. Это дало мне шанс немного сползти вниз, ёрзая в его руках, и сильно укусить за запястье. Следом я со всего маха наступила ему на ногу и наконец он окончательно меня освободил, хватаясь за нос.

Я и сама от себя не ожидала, но быстро обернувшись к моему пленителю, поняла, что окончательно его одолела. Эрбос стоял немного согнувшись и сплюнул на камень светлого пола кровь. На левой руке мужа алели отпечатки моих зубов и кровь продолжала капать из его носа довольно быстро. Однако сам Эрбос рассмеялся от души.

— Смешно тебе, да? — Подошла к нему и уложив руки на широкие плечи стала исцелять, наполняя тело любимого свечением своих сил. Вскоре Эрбос распрямился, но кровавая улыбка всё ещё не сходила с его лица.

— Теперь я всем могу рассказать, что меня бьёт жена.

Я вдруг тоже ощутила всю иронию ситуации и тоже стала смеяться. Не только из-за слов Эрбоса, но и от радости, что смогла выбраться из его сильных рук сама, без помощи оружия и тем более магии.

— Тебе никто не поверит. Но, обещаю утешить избитого мужа.

Подошла и обняла его, руки Эрбоса тоже накрыли меня мгновенно.

— Молодец, Милли, кажется, сможешь своими силами отделаться даже от такого как я. Буду знать, что тебя не стоит слишком злить. Хотя-я… — Рука его скользнула ниже и сжала мою ягодицу в облегающей фейской броне. — Это было так же горячо, как и больно.

— Ты поддавался.

— Когда понял, что ты уже выскальзываешь, то перестал. Знаешь ли, тяжело держать гибкую женщину в руках, когда из носа хлещет кровь, а голова трещит от боли. Дело не в силе, а в умении воспользоваться моментом и слабостями противника. А слабости есть у всех, поверь. И, кажется, ты мгновенно распознала все мои. Не люблю ломать нос. — Эрбос потёр переносицу и покривился от воспоминаний.

— Прости, я не хотела…

— Не извиняйся, ты всё делала как положено и у тебя получилось.

Потом феец умылся и мы потренировали ещё парочку захватов удушения, из которых мне уже сам показал как выбираться. Захват лёжа на земле дался мне сложнее прочих, поскольку сбросить с себя настолько тяжёлого мужчину оказалось очень сложной задачей. И пока я не смогла это сделать, Эрбос не желал отпускать меня с площадки. Я пила и даже облилась водой, из кувшина, который стоял на столе у входа, но мы всё повторяли и повторяли по кругу захваты пока я окончательно не усвоила все уроки Эрбоса.

Полностью выбившись из сил, ближе к вечеру, я прислонилась к стене и просто пыталась отдышаться. Уложив руку на бедро, напитала себя силами и даже это не уняло окончательно боль во всём теле. Мне снова предстояло терпеть дискомфорт от боли в мышцах. Но, вместо того, чтобы думать о неприятном, я подняла глаза к далёкому горизонту.

Два ярких солнца у кромки мохнатого леса, уже так и норовили опуститься в него на ночлег. Первые звёзды начали виднеться на небе, сверкая едва заметными серебряными пылинками. Свежий вечерний воздух наполненный ароматами лета и цветов приятно лаская влажную от пота кожу лица. Мне захотелось ещё немного постоять тут. Полюбоваться красивейшим закатом, что разукрасил горизонт оранжевым и розовым, смешивая день с наступающей ночью.

Эрбос стал рассматривать меня, а затем повернулся к тому, что я рассматривала вдали. Протянул мне руку и мы вместе подошли к каменной высокой ограде широкой лоджии, которая, по сути, была отвесной скалой, оборудованной под площадку для сражений.

Я стояла и наблюдала за прекрасным явлением: как два диска солнца, окраплённые волнами и переливами разгорячённого воздуха, постепенно скатываются в темную зелень Древнего Леса. Как последние лучи покидают небосвод, освобождая место для ночи. Эрбос же, обнимал меня со спины и просто молча наслаждался этим волшебным моментом. Мы оба прекрасно понимали, что можем не выжить в Диких Пустошах, а потому, минуты стали казаться до невыносимого быстротечными. Особенно такие прекрасные…

Не хотелось думать ни о бильвизи: монстрах которые были страшнее всякого существа ныне живущего в Асгаларде, судя по описаниям из книг. Ни о встрече с королём Мидера, который нечто замышлял и мы все это ощущали, хоть и не признавались в дурном предчувствии друг другу. Я просто позволила себе расслабиться в надёжных руках, а они, в свою очередь, с упоением дарили мне ласку и защиту.

— Нам нужно идти, Милли, — сказал Эрбос, когда небо стало темнеть всё больше.

— Да. Идём. Нам стоит ещё проверить вещи и вымыться как следует. В пути не будет для этого необходимых условий.

Быстро добравшись до наших смежных покоев, мы прошли в одну из ванных комнат. В мире фейри всё было иначе и вода тут текла непрерывно в широкую каменную купель. Она была немного прохладной, но в условиях жаркого вечного лета, являлась спасением. Эрбос помог мне расстегнуть позади на спине пуговицы и развязал шнуровку. Вскоре я стала выбираться из облегающей, словно вторая кожа брони. Сам он тоже быстро разделался со своей бронёй и уже ожидал меня в воде, пока я расплетала косу.

Зелёные глаза мужа всегда сверкали голодом при виде меня, в особенности обнажённой. И в этот раз они блуждали по моему телу с жадностью и неким диким наслаждением. Эрбос вздохнул и быстро уставился перед собой, сдерживая все свои необузданные желания. Желваки на его челюсти заиграли.

Я медленно погрузилась в прохладную воду и села возле него на подводную каменную ступеньку. Мы тщательно намылили друг друга и окунулись. Затем Эрбос подхватил меня на руки и уже выйдя из воды, поставил на пол перед собой. Вытер белым льняным полотенцем и когда я хотела помочь вытереть влагу с его тела, мягко опустил мои руки.

— Не будоражь раньше времени. У меня есть более длительные планы на тебя.

Эрбос повязал вокруг бёдер полотенце. Затем взял с каменной гранитной полки баночку со специальной смесью, которую фейри использовали не только для поддержания красоты кожи, но и для того, чтобы придавать ей приятный аромат и даже вкус. Зачерпнул мерцающего светлого бальзама и присев, принялся вытирать его в мою кожу, начиная с ног и заканчивая бёдрами. Поднялся выше, к животу и груди. Хоть его касания не ласкали, а лишь выполняли свою работу, мне всё равно было нестерпимо приятно ощущать большие руки мужа на себе.

Голова закружилась, когда его ладони легли на нежные полушария грудей, неспешно втирая в меня смесь с нотками аромата абрикоса и чего-то сладкого. Эрбос поднялся, чтобы перейти к рукам и шее. В его глазах я рассмотрела уже не яркую зелень, а цвет темного лесного моха. Стало окончательно видно как он меня хочет и я полностью разделяла его желания. Положила руки на широкие плечи и начала неспешно гладить.

— Поцелуй меня, Эрбос, — попросила, встав на носочки и запрокинула голову, с готовностью принять первые ласки.

Но вместо поцелуя почувствовала руки на шее, что бережно продолжали втирать в нежную кожу новую порцию ароматного бальзама.

— Ты слишком нетерпелива, Милли. Я могу поддаться тебе и мы быстро сгорим в огне желания, но сегодня мне хочется действовать медленнее. Я хочу, чтобы ты умоляла меня, изнывая от желания, а когда я сочту нужным войти в тебя, выкрикивала моё имя от удовольствия.

Я тяжело сглотнула, словно в горле застрял камень. Эрбос опустил одну руку и скользнул ей между моих ног по внутренней части бедра, так и не касаясь самого чувствительного места. Я недовольно хмыкнула, когда он и вовсе отстранился и повёл меня в комнату. В свою комнату, хотя обычно мы её и занимали вместе, не пользуясь той, что была выделена для меня и являлась смежной. Мы с мужем любили нежиться в объятиях друг друга и спать вместе, а вторые покои предназначались по фейским понятиям для того, чтобы изредка отдыхать супругам друг от друга.

В этом и люди иногда совпадали с мнением дивного народа, но лично мы с Эрбосом не разделяли таких взглядов, предпочитая находиться всегда вместе.

Но именно сегодня мне захотелось немного взбунтоваться. Позлить Эрбоса за его игру со мной. Вскипятить его кровь. И именно это я точно умела лучше всех, поскольку совершенно точно знала, что во мне кроются самые большие слабости этого сильного мужчины.

— А с чего ты взял, что я думаю о чем-то, кроме сна? Я очень устала и хочу спать, — с хитрой ухмылкой посмотрела на мужа и демонстративно пошагала к комоду, на котором уже лежали для нас подготовленные слугами вещи для сна.

Шагая к высокому комоду, я чётко чувствовала за спиной присутствие любимого. Когда мои руки потянулись к одежде, Эрбос резко сгрёб с него всё, что там стояло. Одежда, какие-то мелкие украшения, упали на пол, а ваза со свежими цветами громко ударяясь о пол, разбилась, разлетаясь на мелкие кусочки.

— Что ты вытвор…яешь⁈ — с прерыванием возмутилась, ведь феец развернул меня и, подхватив за талию, порывисто усадил на этот самый комод.

Затем так же быстро развёл мои напряжённые ноги, не давая даже возмутиться. Он нагло разместился бёдрами между ними, словно прикидывая что-то, в то время, как я пыталась его оттолкнуть, объятая уже вполне серьёзным раздражением.

— И как мы раньше не успели им воспользоваться? Он идеален, — с порочной хитрецой проговорил муж.

Я осмотрелась не понимая до конца слов Эрбоса, но когда опустила глаза ниже, скользя взглядом по красивому рельефному прессу мужа, то увидела явную выпуклость под полотенцем, завязанным на его бёдрах. Она, в свою очередь, упиралась прямо в меня.

— Извращенец! Отпусти меня! Сейчас же! — Толкнула я Эрбоса в грудь, но он не сдвинулся ни на сантиметр.

И даже склонился и, запустив руку мне в волосы, поцеловал шею, скользя влажными горячими губами и языком по нежной чувствительной коже. Стал низко и тихо говорить у самого уха:

— Мне нравится, когда ты злишься, мотылёк, а ещё я и, правда, извращенец, поскольку схожу с ума, когда боишься меня. Помнишь тот вечер, когда поймал тебя у пристани, а затем ту комнату в моём доме в которой очнулась?

— Конечно помню! Ты вёл себя как дьявол! В тот вечер я не только боялась тебя, но и практически возненавидела за то, что сотворил с теми людьми. Я думала… Ты знаешь, что я думала…

— Да, знаю. А ещё я помню как ты дрожала от настоящего ужаса, когда я подошёл очень близко и мы были совсем одни в той комнате. И клянусь, понадобилось всё моё самообладание, чтобы взять себя в руки и не раздеть тебя силой, под предлогом переодеть в то платье, которое ты швырнула на пол. И, уж точно, не стал тебя одевать, если бы раздел. Ты хоть догадываешься, насколько близок я был к ужасной ошибке? Насколько сильно тебя желал получить с самой нашей первой встречи? — Эрбос умело вплетал свои слова в перерывы между поцелуями, что спускались уже ниже к груди. — Вряд ли ты понимала в тот момент, на что я стал способен. Как быстро ты свела меня с ума и продолжаешь это делать до сих пор.

Я запустила руки во влажные волосы на голове мужа и тихо всхлипнула, когда он накрыл ртом одну мою грудь, а рукой стал ласкать вторую.

— Я бы… тебе этого никогда не простила… И тыы… — Я стала задыхаться и выгнулась навстречу Эрбосу, когда он пальцами аккуратно раздвинул влажные складки между моих ног и начал ласкать не только грудь поцелуями, но и заставил всю трепетать от его движений в самом чувствительном месте.

Он снова поцеловал меня в шею и снова стал рассказывать свои порочные мысли, что таились когда-то в его голове:

— Именно поэтому я и не поступил так ужасно с тобой, хотя в моих фантазиях… Ты должна была ответить взаимностью. Как сейчас это делаешь, хоть и борешься с собой.

После сказанного феец немного пододвинул меня ближе к себе и инстинктивно я обняла мощные мужские бёдра ногами, чтобы не потерять равновесие. Его рука всё ещё находилась между нами.Между моих ног, если быть точной.

Один его палец беспрепятственно скользнул глубже в меня. Затем второй заполнил изнутри и Эрбос низко застонал наблюдая как я теряю полностью самообладание, и хоть какой-то контроль. Стал двигать рукой и я поняла, что могу дойти до края даже без его полноценного слияния со мной.

Откликнувшись на стену позади, я нащупала рукой полку, висевшую над нашими головами. Упёрлась в неё, хоть так пытаясь уравновесить свои эмоции. Но это оказалось ошибкой. Полка накренилась и с неё стали медленно сползать вещи. И почему-то мне было всё равно, ведь мой мужчина вынул пальцы из меня и стал освобождать себя от полотенца. Я обняла Эрбоса и потянула к себе за шею, заставляя поцеловать. Мы столкнулись в жадном, глубоком поцелуе.

Я уже готова была плакать от нетерпения, когда тёплая твёрдая плоть любимого, пульсируя, упёрлась мне в живот. Что-то продолжало падать с проклятой полки издавая громкие звуки, а когда Эрбос немного отстранился, чтобы направить свою длину к моему влажному входу, то все звуки и вовсе сникли.

Я замерла в ожидании, наблюдая как Эрбос медленно начинает заполнять меня. Все мышцы вокруг твёрдой мужской плоти приятно натянулись даря чувство эйфории. С губ сорвался стон громче предыдущего, а по телу прокатилась мощная волна удовольствия только от одной мысли, что принимаю в себя любимого, что сливаюсь с ним воедино. Ощущения же, что дарил мне этот мужчина медленными монотонными движениями, погружаясь с каждым толчком всё глубже, являлись концентрированным счастьем на грани пытки.

По пылающей жаром щеке что-то скользнуло, а когда Эрбос поцелуем размазал влагу на лице, поняла, что плачу от испытываемого восторга. Он заполнил меня полностью и сладко застонал от удовольствия. Позволил моему телу привыкнуть к нему хоть немного, прежде, чем дать волю своей необузданной страстности. Затем вышел практически полностью снова заполнил до краёв, заставляя мои ноги дрожать у него на бёдрах.

Медленно, попутно лаская шею, целуя в губы, мой любимый мужчина, пытал меня особой пыткой за неповиновение и дерзость. Шептал на ухо признания в любви и как много я для него значу. Наше воссоединение грозило перерасти в долгое истязание для меня и я сама стала умолять:

— Эрбос, прошу, быстрее. Больше невыносимо терпеть.

— Не спеши, Милли. Чем дольше тянем, тем мощнее удовольствие на пике. Скоро ты сама в этом убедишься.

— Не может быть мощнее. Иначе я этого не выдержу.

Над ухом раздался низкий смешок.

— Выдержишь. И ещё попросишь повторить не раз.

Спазм за спазмом окутывали низ живота, всякий раз, когда Эрбос глубоко и медленно погружался в меня. Возбуждение достигло такого уровня, что влага сочилась из меня постыдно сильно. Но стыдно, отнюдь, не было ни капли. Я наслаждалась процессом без тени смущения, как и Эрбос, который долго изгонял из меня жеманность и смущение, а теперь ликовал от полученного результата. Наблюдал с большим удовольствием за моими естественными страстными порывами.

Сильные мужские руки вцепились в мои белоснежные бёдра, было видно как Эрбос старается до последнего сдерживать себя от резких движений, чтобы растянуть удовольствие максимально долго.

В моих ушах жужжало, пульс чувствовался в висках. Я крепко обняла мужа, целуя его со всей страстностью, на которую была способна в преддверии оргазма. Внутри всё сжалось и стало гораздо уже, заставляя чувствовать каждый сантиметр стальной длины Эрбоса, что двигалась во мне уже быстрее.

Он глухо застонал мне в губы, приподнимая над комодом и удерживая над собой за ягодицы. Помогал двигаться навстречу. Стал неистово вколачиваться в меня и я возрадовались его треснувшему по швам терпению. Он приближал нас к пропасти теперь гораздо быстрее, но добравшись до края, заставил зависнуть над ней, замирая. Я пыталась двигаться навстречу, для того, чтобы наконец-то достигнуть пика, но он надёжно зафиксировал мою нижнюю часть тела в своих руках, не позволяя этого сделать. Терпеть было невозможно. Даже ноги мои онемели от настолько ярких ощущений. По щекам снова потекли слёзы, а пальцы стали царапать плечи Эрбоса от ужасающе сладкого мучения.

— Ты готова? — быстро спросил меня он.

— Да! О боги. Конечно!

Мой голос так дрожал, что я бы изумилась, услышав его в иной момент, но сейчас всё моё внимание было сконцентрировано на другом. Эрбос в последний раз порывисто заполнил меня и комната перед глазами, словно разлетелась на запчасти, а душа выпрыгнула из тела. Оно, в свою очередь возносилось и возносилось беспрерывно на вершины сразу нескольких оргазмов. Следуя один за другим они выбили из меня весь дух, а голос стал хриплым от крика.

Эрбос тоже сжал меня в своих руках сильнее, наполняя теплом изнутри. Зарычал в шею словно дикий зверь. Мы так и стояли, сплетаясь, пока последние волны удовольствия не прокатились по нашим телам. Особенно долго в себя приходила я. Даже стал бить озноб, когда Эрбос аккуратно уложил меня на кровать.

— Я умерла?

— Нет, Милли, ты не умерла, — с улыбкой на губах укрыл одеялом меня Эрбос.

— Хорошо, потому, что я решила, что не переживу этого.

Феец лёг рядом и поцеловал меня в губы, любуясь с нежностью моим раскрасневшимся лицом и блестящими глазами, ведь его глаза сейчас сияли словно драгоценные камни, переливаясь всеми возможными оттенками благородной зелени.

— Ты принимаешь зелье от нежелательной беременности?

— Нет. Мы же хотели…

В груди даже успела разлиться обида, подобно горячей лаве, прожигая внутри дыру. Эрбос изначально сам хотел ребенка, а теперь говорил о нежелательной беременности. Благо, муж сразу сообразил как выглядит для меня его вопрос.

— Не думай так, — сказал он с шутливым укором. — Я просто не хочу, чтобы ты нервничала во время того, как будешь носить нашего малыша. Поэтому сам начал принимать зелье. Не беспокойся. Вряд ли от парочки раз мы могли обрести шанс стать родителями.

Я улыбнулась ему в ответ, но так и не сказала о том, что уже долгое время не пила зелье, желая сделать ему сюрприз, а сейчас попросту опасалась его употреблять, ведь оно могло не только предотвратить наступление беременности, но и спровоцировать выкидыш, если во мне уже подрастал плод нашей любви. И Эрбос, похоже понимал это же, хоть и не знал насколько вероятно моё интересное положение.

— Я буду употреблять отвар, а ты начнёшь его пить только после того, как убедишься, что не беременна. Уверен, всё обойдётся, а мы попробуем позже, когда всё уляжется.

— Конечно.

Мы обнялись и я была уверена, что не забеременею, поскольку фейри довольно часто и вовсе не могли иметь детей. Особенно чистокровные, как я. С этой мыслью я и уснула в объятиях мужа.

Назад пути нет

Бильвизи не народ и не животное, порождённое природой. Они монстры, которые явились из Пустошей, чтобы истребить мир фейри, прожигая их плоть до костей своей кровью!

«О бильвизи и Диких Пустошах»

Ещё до восхода солнц меня разбудил Эрбос. Глаза раскрылись, нехотя фокусируясь на окружающих меня предметах обстановки.

— Удивительно. Всё-таки это был не сон… — проговорила сонным хриплым голосом, когда заметила за спиной мужа, криво висящую полку на стене.

В остальном, комната была уже убрана, а сам муж сидел на кровати рядом, полностью готовый к дальнему пути. Феец смотрел на меня с полуулыбкой на лице, что излучала лишь благоговение и чистейшую любовь по отношению ко мне. Только она и разбавляла его настолько суровый вид. В черном костюме для боя, доспехах с металлическими пластинами, кое-где окраплёнными зелёным стойким к ударам покрытием, Эрбос снова напомнил мне своим внешним видом инквизитора, что внушал когда-то ужас.

Муж склонился и поцеловал меня, напоминая, что те времена давно в прошлом, а он уже давно не тот жестокий охотник на ведьм и магов.

— Не сон. И мы обязательно повторим ещё не раз события этого «не сна». — Усмехнулся он.

Кошкой потянулась в постели и скользнула рукой в широкую ладонь мужа. Нежность момента пробиралась под кожу, лаская душу. Я не удержалась от того, чтобы не начать искушать его.

— Мне хотелось бы, прямо сейчас повторить этот «не сон». Кажется, ты слишком меня пожалел ночью перед путешествием.

— И после нашего урока. А ещё тебе пора одеваться. Я и без того дал поспать тебе дольше остальных, ведь знаю, как любишь понежиться в кровати утром.

В комнате было тускло, за окнами небо ещё лишь серело в преддверии рассвета. Я не сразу заметила, что во второй руке, Эрбос держит более прочную, новую броню для меня. Я привстала, опираясь на локоть и переняла из его рук красивый комплект, раскладывая и любуясь обсидиановым металлическим блеском прочных гибких пластин, напоминающих чешуйки змеи, только гораздо больших по размеру.

— Как красиво.

— Твой отец заказал этот очень прочный костюм ещё неделю назад из кожи какого-то гигантского змея, что обитает в Древнем Лесу. Этот материал невозможно пробить простым мечом. Для нас всех заказал, если быть точным. Кажется, он догадывался о том, что король может подвергнуть нас опасности. Я не могу быть спокоен, думая о том, что вскоре нам предстоит с ним встретиться.

— Значит, ты не переживаешь о встрече с монстрами в Диких Пустошах, а переживаешь за встречу с Проктусом Сактином в его дворце?

Эрбос погладил кончиками пальцев мою щёку, в его глазах горели огни настоящего восхищения, любви.

— Именно так, мотылёк, мои видения не говорили о том, что в Пустошах нас ждёт погибель. Зато во дворце — вполне возможно.

— Может просто магия Диких Пустошей не даёт увидеть про них многое. Отец рассказывал о том, что даже фейри с даром предвидеть будущее, не могли рассмотреть причины возникновения этих опасных земель.

— Возможно… В любом случае, я не отпущу тебя от себя ни на шаг, так и знай.

Вскоре я наспех умылась и собрала волосы у лица, скрепляя две большие пряди на затылке, чтобы не мешали. Затем Эрбос помог мне натянуть своеобразную броню, поверх тонкого миниатюрного белья, зашнуровав её на спине. Из полки комода я достала последнее письмо моего человеческого отца, которое стало для меня талисманом. Я никогда не смогла бы забыть своего папу и любила его по-прежнему очень сильно. Засунув вчетверо сложенный лист бумаги под броню, уложив ближе к сердцу, повернулась к Эрбосу, который с интересом всё это время за мной наблюдал.

— Хочу взять его с собой. Оно напоминает мне об отце, доме и детстве. Первым делом, когда мы вернёмся домой, хотела бы навестить могилы папы и Дорна…

В зелёном пламени глаз мужа сверкнули сожаление и совсем маленькая толика былой ревности к другу. Но быстро осознав, что его последняя эмоция неуместна, Эрбос обнял меня и поглаживая затылок, поспешил успокоить:

— Мы обязательно навестим их. Вместе.

Вскоре мы были полностью готовы оба и, обхватив мою руку, муж повёл нас к выходу.

— Кстати, говоря о твоей мании меня оберегать, отныне, дорогой муж, я не такая и беззащитная, как ты думаешь. — Обиженно насупилась я.

— Я знаю, но всё равно буду твоей тенью. В Пустошах. В замке. И на всю жизнь.

— Я так и знала, что не смогу от тебя избавиться никогда, — пошутила немного едко, хотя его слова и отозвались во мне перезвоном всех самых прекрасных чувств.

— Не будь жестока к своему супругу, Милли, иначе потом пожалеешь, — сказал с усмешкой феец, ведя меня в просторную столовую на первом этаже громадного особняка.

Йен, мои родители с братом и Авалард с Зоуи уже были полностью одеты в дорогу. На них, подобно нам с Эрбосом была удобная и одновременно мощная броня. Весёлый, добродушный разговор немного стих, когда мы вошли и сели за стол, чтобы позавтракать перед долгой дорогой.

— Доброе утро, — поздоровалась со всеми. Собравшиеся за обеденным столом, ответили добродушными улыбками и взаимными приветствиями. Лишь Зоуи, перебрасывая свою длинную рыжую косу назад, равнодушно поздоровалась и глянула на меня своими металлическими как серебро глазами, безмолвно говоря: «Какое же оно доброе в такую рань?»

Я же, напротив, ощущала небывалый прилив сил и азарт перед путешествием. Было немного страшно, но знала, сколько опытных и мощных воинов будут сопровождать нас, а потому в большей мере испытывала интерес перед неизведанным. Трепет от предстоящего переключения. Такой образ жизни мне был по нраву.

Другие же, а в особенности моя мать, такого настроения не разделяли. Похоже, мама уже бывала в Диких Пустошах и явно вернулась оттуда не с лучшими впечатлениями. Она старалась не выдавать своей нервозности, немного улыбаясь, лишь уголками губ, но всё её тело напряглось и вытянулось как тетива от напряжения.

Авалард тоже не отличался великим воодушевлением, золотые глаза только и делали, что следили за каждым действием Зоуи. Мы ещё не выехали, а брат моего мужа полностью был настроен защищать ведьму каждую секунду и сторожить её каждый вдох и выдох. Теперь я поняла, что у них с Эрбосом это семейное — ходить вечной тенью за той, кого избрало сердце. Даже усмехнулась сама себе, ведь мне казалось, что Авалард точно не пойдет по стопам брата. Но, нет и в этом они стали схожи.

Если с кого стоило взять пример, так это с Йена и Эриона, которые спокойно и расслабленно сидели на своих местах, поедая с аппетитом вкуснейший сырный пирог. Этим двоим, похоже, и вовсе был неведом страх.

Эрбос отрезал от большого круга выпечки на блюде в середине стола довольно большой кусок и положил его мне на тарелку. В этот момент я даже пожалела о том, что все слуги заняты проверкой сумок и сбором необходимой провизии в дорогу. Никто из служанок не положил бы мне так много еды в тарелку, учитывая мой аппетит и в целом размеры тела. Хотелось бы съесть кусок сырного пирога поменьше, но мой муж уже смотрел на меня с укором, замечая мину страдания на лице. В последние дни я была энергична и много занималась, Эрбос же, учитывая этот факт, старался запихнуть в меня как можно больше еды, заметив, что немного похудела.

Ещё бы, он гонял меня с отцом по тренировочной площадке ежедневно, порой мы и вовсе забывали спуститься потрапезничать. Как и вчера, например. И хоть фейское тело было весьма выносливым, в последние дни, даже это не спасало от постоянной накопившейся усталости.

Поковыряв вилкой пирог и вовсе ощутила, что не хочу его есть. Тем не менее, понимая, что путь нас ждёт долгий, а я и без того не ела со вчерашнего обеда, стала медленно запихивать в себя выпечку, надеясь, что аппетит появится. Так оно и вышло, вскоре я разделалась с половиной того, что лежало у меня на блюде. Даже стало мутить немного, а тяжесть в желудке легла неприятным камнем. «Больше не буду идти на поводу у мужа, — скользнула мысль в голове — Он слишком обо мне печётся и эта опека выходит мне боком. А в данный момент аукнулась нехорошим самочувствием».

Как только быстро позавтракали, все дружно пошли к выходу, где нас уже ждали полностью снаряжённые пять Варгов. Я не успела проверить всё ли, что мне бы хотелось взять, слуги упаковали в сумки, но была уверена, что Эрбос за этим проследил весьма тщательно. Как и всегда, впрочем.

Оказавшись на широкой террасе, первое, что приковало моё внимание — это три огромных Варга, которые лежали возле Грии и Ниадиса и не отличались размерами ничуть от Варга отца. Эрион сразу подбежал к белоснежному, словно снег в самой середине зимы волку и стал трепать его за ухом. Эти двое явно были рады видеть друг друга, волк с довольным скулением прислонился к руке моего брата. Варг той самой Кэрол, которую он любил и, судя по всему, до сих пор любит, был настроен весьма дружелюбно к брату. И хоть я не знала наверняка, любит ли Кэрол моего брата до сих пор, зато в том, что её Варг обожает Эриона, сомневаться не приходилось.

Вскоре из дальних ворот в другом конце обширного каменного двора дома, показался и Риши, который вышел из жилища волков, для того, чтобы попрощаться с остальными. Эрион мгновенно бросился к нему, что-то успокаивающе говоря. Не обделил вниманием и своего Варга, отдавая теплоту объятий сполна.

— Знакомьтесь — это Сайлас и Ардалас, Варги моих воинов и на них поедут Авалард с Зоуи на одном, и Йен на другом, — дал свои распоряжения отец и видимо отдал волю выбрать им самим на ком именно ехать. — А это Килас, Варг Кэрол, давней подруги Эриона. Она тоже мой воин, но стала близка нашей семье и моему сыну. От этого она и доверила именно ему вести Киласа в Дикие Пустоши. Уж не знаю кто из них кого будет больше защищать, в случае чего, но эти двое точно составят хороший тандем.

Умные по-человечески волки слегка кивнули нам, в знак приветствия и мы повторили их жест, приветствуя в ответ.

— Вы с Эрбосом поедете на Грие, она уже привычна к вам, а мы с Вэйсой составим компанию в пути Ниадису. Слуги уже снарядили в путь Варгов полностью. Выдвигаемся, Эрион! — крикнул отец брату и Риши жалобно заскулил, провожая нас всех взглядом.

Однако подросток не посмел даже подойти. Ниадис, его отец, только предупреждающе сверкнул жёлтыми глазами и Риши нехотя поплёлся обратно в часть дома, где жили Варги. Мне даже стало не по себе от такой строгости его родителей, хотя и понимала, что волки поступают верно, оставляя своего детёныша в безопасности, дожидаться родителей.

Вскоре все расселись по своим местам. По бокам, завязанные у сёдел, располагались все вещи, что собрали для нас в дорогу и довольно сильно утяжеляли и без того довольно тяжёлую ношу Варгов. По очереди, один за другим, волки стали срываться со своих мест и Йен вцепился в своё седло, прижавшись ближе к шее чёрно-коричневого Варга, готовясь к быстрой езде. Первым побежал в сторону реки Ниадис вместе с родителями. Авалард крепко обхватил Зоуи, что сидела спереди и вскоре их серо-белый волк побежал вслед за ними. Затем и остальные оттолкнувшись от камня, побежали за чёрным и старшим из всех волков.

Желудок сделал кульбит в животе, неприятно сжимаясь и провоцируя тошноту, когда и наша волчица быстро набрала скорость, следуя за всеми остальными. Но мутило несильно. Сделав пару глубоких вдохов свежего утреннего воздуха, быстро справилась с недомоганием. Всё же, не стоило есть так сытно перед столь быстрой ездой верхом на Варге.

Мы быстро миновали уже обмельчавшую к утру реку Аридию, Чёрный лес, и даже полюбовались красивым восходом солнц, проезжая зелёные холмы, объятые бриллиантовым блеском крупной росы. Далее нас ждало довольно долгое, но всё ещё относительно безопасное путешествие по Древнему лесу. Стаю варгов, к счастью, мы так и не встретили. Однако, отец сформировал над нами купол из магии, чтобы скрыть все запахи и сделать нас невидимыми для окружающих диких и вполне опасных зверей, которых, к слову, в Древнем лесу всегда было много. И не все из них были безобидны, судя по тому, что успел нам поведать Алантир о некоторых из них.

Были животные подобные Варгам, хищные, но умные. Многие из обитателей Древнего леса питались лишь растениями и обходили стороной фейцев. А некоторые могли часами забавляться случайным гостем в лице фейри и замучить до смерти, прежде, чем решат полакомиться им. Были даже такие существа, которые предпочитали приятно позабавиться с какой-нибудь заплутавшей в Древнем лесу девушкой фейри. И хоть таких путниц не сразу убивали обитатели опасных земель, но совершенно наверняка после всех возможных развлечений.

Заросли Древнего леса становились гуще, по мере того, как мы всё больше углублялись в его чащи, а растения всё экзотичнее, восхищая своей красотой и слабым свечением. Варги перешли на более медленный шаг, пробираясь между высокими кустарниками и широкими стволами вековых деревьев.

— Лучше сразу умереть от лап или пасти какого-нибудь зверя, чем дожидаться пока из тебя извлекут всю возможную пользу, — нервно усмехнулся Йен, слушая внимательно рассказ отца об опасностях, что могут нас подстерегать в пути.

— Не волнуйся, Йен, думаю даже эти существа предпочитают нежных девушек, нежели мужчин, да ещё из рода людей. Так что можешь расслабиться, — успокоил его Авалард, однако, сильнее прижал к себе Зоуи. — Переживать и следить стоит за нашими дамами. Их тела податливее, а мясо нежнее…

— Умеешь ты успокоить, Авалард. До этого момента я всегда боялась бильвизи, но теперь у них появились конкуренты. — Повела нервно плечами мама и отец лишь приобнял её для успокоения. — Алантир, не помню, чтобы ты мне рассказывал такие жуткие вещи о наших лесах раньше.

— Не хотел, чтобы ты и вовсе знала, что такое случается. Это не то, что стоит рассказывать жене и тем более детям. — Обвёл он фиолетовыми глазами нас с Эрионом. — Но, боюсь, что не рассказав, могу подвергнуть вас ещё большей опасности. Многие из таких существ выглядят безобидно и даже дружелюбно. Заманивают в чащи, глубже, там, где жертва точно уже не будет услышана.

— Бойтесь милых созданий, — с долей иронии добавил Эрион, — А иначе рискуете стать их забавой, а затем едой. Урок усвоен, отец.

В какой-то момент лес стал и вовсе очень тёмным и густым.

— Не стоит больше переживать за местную магическую живность. Мы пришли к границам Древнего леса.

Отец спешился и быстро подошёл к стене из зарослей сухих ветвей. Призвав магию, он сформировал шар, размером с большого Варга и послал в природную стену, моментально прожигая в живой изгороди тоннель для прохода.

— Древний лес защищается от магии пустошей, и защищает своих обитателей, что по незнанию могут направиться в эти проклятые самой природой земли, — сказал отец, взбираясь обратно на Ниадиса, пока мы пытались рассмотреть что находится по ту сторону прохода. — Следуйте за нами.

Ниадис, Варг, который всегда производил впечатление абсолютного бесстрашия, вдруг прижал уши к голове и боязливо заглянул в проход. Даже столь величественное и сильное создание страшилось того, что нас ожидает в Диких Пустошах. Впрочем, выбора у нас не было, а потому, вскоре, один за одним, мы прошли сквозь проделанный отцом проход.

Руки Эрбоса сильно сжали мои рёбра, когда мы оказались в мрачном тонелле из зарослей.

— Не отходи от меня ни на шаг, Миллиора. Я крайне серьёзен сейчас и, надеюсь, ты понимаешь почему, — шепнул он мне на ухо и я согласно качнула ему головой, мысленно обещая сама себе, что ни за что не останусь в столь опасном месте одна ни на миг.

Я ожидала увидеть мрачное, совершенно мёртвое и пугающее место. Даже подготовила себя морально к самым ужасающим пейзажам. Первым выдохнул с восхищением мне в макушку Эрбос, затем и все остальные, кроме матери и отца, стали крутить головами, удивлённо рассматривая всё вокруг.

Лес, что предстал пред нашим взором согревал сиянием магических огней и оплетал душу красотами неведомых нам растений. Вокруг парили необычайно красивые бабочки с крыльями, напоминавшими своим окрасом настоящие произведения искусства некоего гениального художника.

Цветы разных оттенков и размеров сияли в полумраке на густых пушистых кустарниках. Из почвы, словно те самые цветы, пробивались какие-то светящиеся кристаллы, наполняя даже простую мшистую поверхность земли россыпью огоньков и их разноцветными переливами.

Природа Древнего леса была прекрасна, безусловно, но в сравнении с Дикими Пустошами, даже она становилась блеклым пятном на палитре мироздания.

Было только два момента во всём окружающем нас великолепии, которые сильно настораживали: кроны деревьев тут настолько загораживали собой небо, что наступивший день, казался поздним вечером, а уши забивала абсолютная и гнетущая тишина… Она замораживала нутро, наполняла его ужасом. Пожалуй, эта тишина и говорила о том, что, каково бы не было это место на вид, а обитала тут лишь смерть. Густая и непроходимая смерть…

— Как красиво… — произнесла на выдохе и даже немного приоткрыла рот от восхищения, любуясь столь дивными видами. — Тот, кто назвал это место Дикими Пустошами настоящий глупец. Природы прекраснее, я не видела в своей жизни никогда…

— Не обманывайся этой иллюзией, дочка, лес отвратителен и хищен, потому и прячет истинное лицо за маской сильной магии.

Отец резко взмахнул рукой и яркое зарево фиолетового свечения его сил, окутало нас, возводя едва заметный защитный купол.

Посмотрев на землю под нами, что обрела коричнево-серые, мёртвые оттенки, покривилась от ужаса.

Вся природа в пределах защитной сферы была не просто мертва, она дышала смертью и смрадом. Грязь переплетали умершие корни деревьев, а по земле стелилась тонкая вуаль, едва заметного тумана. Кое-где валялись тщательно обглоданные белые кости животных… И, кажется, не только животных…

Рядом раздался смешок Йена.

— Вот так обычно и с людьми бывает: чем пышнее павлиний хвост, тем страшнее куриная задница под ним.

Следом громко рассмеялся Эрион, и отец, грозно глянув на «шутников», остановил их неуместное веселье:

— С этих пор ни единого звука. Это место не должно вызывать в вас ни капли смеха. Шутки свои отложите до более благоприятных времён. Эти места полнятся монстрами. И не только бильвизи. По дороге я постараюсь больше вас просветить о том, кого стоит бояться тут встретить. — Феец на мгновение остановил свою речь, словно прислушиваясь, а затем продолжил. — Впрочем, кого бы вы тут не повстречали, знайте наверняка — оно вас будет убивать.

По моему телу побежал мороз, мы медленно и тихо двинулись вперёд. На мгновение я позволила себе обернуться назад, туда где виднелся проход в Древний лес и в конце него круг белого света, манящий вернуться обратно пока не поздно. Эрбос тоже повернулся и мы оба застыли, не веря своим глазам: ветви растений снова оплетали наш, проделанный магией проход. Прямо на глазах он становился снова непроходимой стеной из растений.

Дом монстров

Призрачная Река необычна, как внешне, так и своими магическими свойствами. Она способна не просто исцелять любую хворь, но даже омолаживать тело, если причина слабости — старость.

Дикие Пустоши мертвы и ужасны под покровом иллюзии, но у берегов Призрачной Реки первозданная истинная природа леса сохранила свои прекрасные очертания благодаря её целебным водам.

«О бильвизи и пустошах»

Мы тихо и медленно двигались вперёд. Путь до Призрачной Реки являлся не таким и далёким, но по словам отца, нужно было обязательно двигаться максимально тихо. Это нас и затормаживало. Зато сохраняло жизнь.

Бильвизи — монстры принадлежащие ветви древнего древесного народа, по словам матери, теперь вовсе не были похожи на тех мирных и вполне разумных существ о которых говорилось в легендах. По словам из книг, когда-то на месте Пустошей существовал прекрасный лес в котором мирно существовали фейри и древесные существа, внешне напоминавшие людей, но вместо кожи у них была кора, а сами они хранили эти леса от зла, являясь словно его хранителями.

Когда-то Пустоши были частью Королевства Мидер и не представляли никакой опасности для животных и фейцев, обитающих в них. Ровно, как и сам древесный народ. Но в какой-то момент, несколько тысяч лет назад, произошло нечто такое, что разозлило магию этого волшебного леса. Что-то ужасное, но то, о чём не было известно абсолютно ничего и никому. Даже в уцелевших летописях, причин почему лес стал опасен, мои родные не обнаружили.

С тех пор как образовались Дикие Пустоши, Древний лес выстроил живую ограду, защищаясь от некогда процветающих, но ныне обозлившихся на что-то земель, а мирный древесный народ, превратился в тварей, которые только и жаждали, что убивать. Кроме всего прочего, Пустоши расширяли свои границы с каждым годом, хоть и понемногу, но верно и уверенно, а монстры множились в количестве после каждой новой войны с фейри и снова начинали нападать на Королевство Мидер через пару десятков лет тишины. Они всегда были объяты злобой, неподвластной объяснению, и всегда с остервенением рвались в сторону столицы Королевства Мидер. В Аластрис.

Много ходило слухов о причинах возникновения Диких Пустошей и монстров, обитавших в них. Истину же о них узнать так никто и не сумел.

Зато об опасности бильвизи было известно многое. Монстры были очень быстрыми, большими и смертоносно сильными. Магия их проистекала из источника природы, как и у их предков, хоть и извращённая, не дарящая жизнь, а лишь её подобие… Бильвизи могли моментально призывать рост растений, опутывая побегами и корнями своих жертв.

Убить монстра можно было лишь отрубив голову, но и в этом случае бильвизи могли быть очень опасны, разбрызгивая свою особенную кровь напоследок, что прожигала живую плоть беспрепятственно до самых костей. Эти чудовища прекрасно умели маскироваться на фоне деревьев, словно сливаясь с ними по внешнему виду. А когда их замечали, становилось, чаще всего, слишком поздно.

От того, именно в Диких Пустошах и было опаснее всего находится. Бильвизи тут были «у себя дома», а любой, кто решил наведаться в Пустоши, неизменно находил свою смерть в их жестоких объятиях…

Отец рекомендовал держаться всегда вместе и даже не ходить справлять нужду по одиночке, поскольку застав монстра один на один, любой из нас будет обречён. В особенности если это будут не Эрбос с моим отцом, которые своей мощной магией ещё могли противостоять чудовищам, а например, кто-то из людей.

Если точнее, то в большей степени стоило переживать за Зоуи и Йена, которые хоть и были не так слабы по меркам людей, но не обладали теми чуткими органами чувств, какими были наделены фейри. Проще говоря, приближение бильвизи они не смогли бы ни за что рассмотреть или расслышать. Даже фейцам это давалось с трудом по словам матери.

Путь наш оберегала защитная магия отца, хоть и неприятно частично обнажала истинный облик леса. Вниз на землю вовсе старалась не смотреть, слишком много костей мелькало у лап варгов. От этого становилось гораздо страшнее. Приятнее было любоваться обманчивой, но красивой иллюзией впереди.

Ближе к вечеру, когда начинали просыпаться монстры, являясь в большей степени ночными охотниками, мы прибыли к первому нашему привалу. Он, к счастью, находился в пещере, вход в которую поочерёдно доверили сторожить Варгам. Тем не менее, мы развели небольшой костёр и решили дежурить у него парами по двое, чтобы в случае нападения из троих бодрствующих, хотя бы один выживший успел поднять остальных.

Ночью и вовсе запрещалось переговариваться громко и шуметь. С наступлением кромешной темноты, что виделась из полукруга пещеры непроглядной, засасывающей взгляд тьмой, по лесу расползлись звуки от которых на голове стали шевелиться волосы.

Казалось, лес кишит монстрами, которые протяжно завывали, напоминая своими звуками громкие стоны петель старой двери. Только гораздо более громкие. И в лесу их действительно было множество. А судя по тому, как эти звуки множились, с каждым часом наступающей ночи, стало ясно — станем обнаружены и нам точно конец. Даже Варги, боязливо прислушиваясь, прижали уши к голове и затаили дыхание от столь жуткого «пения» чудовищ.

Отец наложил на вход в пещеру магию иллюзии, теперь нас не должны были обнаружить, скрытыми под сплошной камень непроходимого камня. Магия также защищала и от нападения. Первые пару секунд, если всё же каким-то образом нас обнаружат. Но всё это абсолютно не внушало чувства защищённости.

Кое-как справляясь с тревогой, мы все тихо поужинали вялеными яблоками и кашей, сваренной на костре. Даже согрели на огне чая из ягод и трав, который не дал разорвать связь с домом, благодаря приятному вкусу и, тем более, аромату. Варгов тоже покормили вяленым мясом и те быстро улеглись спать, оставляя у входа лишь Ниадиса на страже нашего сна. Волки несли тяжёлый вес целый день в виде всадников и сумки. Им требовался отдых, который Варги приняли с удовольствием, несмотря даже на то, какая напряжённая атмосфера повисла в воздухе.

— Разобьёмся на пары и будем дежурить по два, сменяя друг друга все ночи в определённой последовательности, чтобы каждый мог отдыхать полноценно и был порядок сна и бодрствования, — предложил Авалард и отец одобрительно ему кивнул. — Я дежурю с Зоуи. И предлагаю Йену дежурить с Эрионом, поскольку людям лучше оставаться с фейцами на стороже для большего объёма сил в случае нападения.

— Я за, — подал голос Йен и Эр ему улыбнулся, тоже соглашаясь. Похоже, брат и бывший помощник инквизитора хорошо поладили и были не против если их оставят караулить у костра. Поговорить они всегда находили о чём, порой, и посмеяться от души, хоть последнее стало неуместным в Диких Пустошах.

— Я и Милли, — властно и коротко, как отрезал, сказал Эрбос. Он и вовсе в последнее время мало говорил, лишь все напряжённые мышцы на его теле свидетельствовали о том, что он явно не ожидал столкнуться в этом месте с такой очевидной опасностью.

Видения Эрбоса были полезны, но хаотичны, порой невнятны и часто отображали лишь вероятность, а не истину грядущего. И теперь он осознал, что его дар далеко не так могущественен, как он предполагал, ведь не показал ему истинную суть Диких Пустошей.

Я аккуратно взяла мужа за руку.

— Мы покараулим вторыми с Эрбосом, хотела бы немного отдохнуть.

— Мы хотим быть первыми, — подал голос Эрион. — Затем разбудим родителей.

Аваларду и Зоуи достались часы в самой середине ночи и к началу утра, но они были не против. Какая разница. Очевидно же, что никто из нас не сможет в эту ночь спать спокойно. В особенности под такой аккомпанемент. Стоило мне лишь подумать о звуках за пределами нашего убежища, и прямо у входа в пещеру раздался настолько гулкий вой, что даже Ниадис, самый бесстрашный из Варгов, медленно попятился назад, отползая.

Руки мужа инстинктивно стали сиять магией, готовясь к схватке. Все напряглись, сидя у костра. Взгляды наши не отлипали от входа с минуту. К счастью, нас так никто и не заметил, а монстр, по-видимому, пошёл своей дорогой.

— Не беспокойтесь, нам предстоит провести две подобные жуткие ночи бок о бок с этими тварями, — сомнительно успокоил отец, при этом крепко обняв за плечи испуганную маму. — Достигнув берегов Призрачной Реки, мы окажемся в безопасности. К ней чудовища не суются. Наверняка магия её вод, отпугивает скверных созданий. Даже природа леса у Призрачной Реки осталась нетронута. Там мы полноценно выспимся и запасаясь эликсиром, двинемся в обратный путь. А сейчас рекомендую лечь спать и пользоваться каждой минутой отдыха, чтобы быть сильными, и эффективно противостоять чудовищам, когда их повстречаем.

Я посмотрела на Эрбоса и в его глазах тоже прочла тревогу, вызванную последними словами Алантира. Отец говорил не «если повстречаем», а «когда» и это заставляло сжаться от страха, представив, насколько страшной может оказаться подобная встреча.

В Пустошах было гораздо прохладнее, как и предупреждали родители. Наверное, скверна, что повисла над этим местом, даже забирала тепло лета. Вскоре мы все улеглись спать, даже не раздеваясь, соорудив из взятых с собой походных шерстяных одеял своеобразные спальные места. Эрбос лёг позади меня и крепко обнял, словно остерегаясь, что я могу от него упорхнуть. Укрыл нас, и на удивление, почувствовав сильнейшую усталость, я быстро провалилась в сновидения.

Ближе через пару часов, нас поднял Эрион и мы с Эрбосом сменили их с Йеном, давая возможность поспать. Тот гул страшных воплей уже не слышался за пределами пещеры столь явно, это дало возможность с облегчением выдохнуть. Я подбросила в костёр ещё пару полений и согрела для нас с мужем бодрящего чая. Все те пару часов, что дежурили, мы тихо говорили с Эрбосом о том что станем делать, когда вернёмся в мир людей и как сильно хочется вместе прокатиться галопом на лошадях.

Как бы я не полюбила умных Варгов, но своих любимцев никогда не могла бы вычеркнуть из сердца. Как и мир людей, в котором прошла вся моя жизнь. Я неосознанно положила руку на сердце, туда, где лежало письмо моего человеческого папы. Больше всего на свете желала вернуться в его поместье, вдохнуть запах любимого родного дома. Вспомнить детство, которое не смогли омрачить даже мачеха со сводным братом.

Хотелось также поскорее увидеть Никоса, сына Аваларда и Зоуи. Мы сильно привязались к нему и часто играли вместе с ребёнком. Эрбос, на удивление, особенно проникся к племяннику, словно заглаживая свою вину перед ним за отнятого на годы отца. Хотя, скорее всего, это была не только вина, но и искренняя любовь. Сидя перед костром и отпивая ягодного чаю из металлической кружки, с улыбкой вспоминала о том, как мой большой и сильный муж, держа на руках сына Аваларда, что-то объяснял ему, а Никос смотрел на дядю глазами полными восхищения. В этот момент я и поняла, что Эрбос будет хорошим отцом, если нам повезёт привести в этот мир дитя. Да и сам он давно осознал, что наверняка не станет таким, каков был его отец.

Мы все очень соскучились по Никосу, наверняка Зоуи с Авалардом и вовсе сгорали от нетерпения вернуться к сыну поскорее. Печаль и радость одновременно объяли меня. Нам было к кому и куда возвращаться, неприятным моментом, оставались лишь преграды, что настойчиво преграждали путь домой.

Встреча с монстром

Голос ветра, зов деревьев, вой чудовищ славит лес,

Не забудь свой разум, путник,

В Пустошах всех ждёт лишь смерть…

«Строки из древней баллады о Диких Пустошах»

Ночь прошла спокойно, весь последующий день мы всё также медленно и максимально тихо, без приключений двигались по Диким Пустошам. Каждый шорох в этом безумно тихом лесу становился шумом от которого мы все начинали исследовать глазами пространство вокруг.

Вечер наползал на Дикие Пустоши весьма заметно, ведь эти леса и без того были темнее обычного, но в этот раз мы не успевали прибыть к безопасному месту отдыха вовремя.

— Нам придётся ускориться, — нервно сказал отец, когда где-то далеко послышался первый вой проснувшегося чудовища.

— Мы успеем, Алантир, или стоит готовиться к бою? — предусмотрительно спросил Эрбос, озвучивая вопрос, что стал мучить всех нас.

— Должны успеть. Иначе никак.

Варгам не пришлось повторять дважды, Ниадис первым перешёл на тихий бег, за ним последовали и остальные.

Пока прелый вечерний воздух наполнялся всё более зловонным запахами, а землю у ног Варгов всё больше окутывал густой туман, мы двигались вперёд пятью напряжёнными фигурами. Лес далеко впереди по-прежнему сиял волшебством и огнями иллюзии, но под куполом из магии отца стало ещё страшнее, ведь костей на земле стало настолько много, что они повсюду лежали грудами, напоминая нам о том, что выбраться из этого мрачного места живыми практически невозможно.

Глаза Аваларда сияли золотом неподдельного ужаса, Зоуи что-то ему прошептала и он вовсе сжал её в своих руках сильнее. Мама с отцом ехали впереди, но я была уверена, что Вэйса, в отличие от мужа не была настолько хладнокровна и собрана. Даже обычно позитивные Йен и Эрион со страхом постоянно вертели головами, чтобы в случае нападения быть готовыми к обороне.

Эрбос затаил дыхание и левой рукой прижал меня к себе ещё сильнее, когда совсем рядом снова послышался неестественный скрежет дерева, затем в его груди сердце развило такой темп, что я поняла сразу — он в ужасе, как и его брат. Что говорить, все мы приготовились к худшему. Варги бежали за Ниадисом не останавливаясь ни на миг, мои глаза тоже стали блуждать вокруг, чтобы предупредить опасность.

Варг отца резко остановился, а сам он вытянул руку ладонью к нам, ни проронив и слова, но строго давая команду стоять на месте и быть тише воды. Я напрягла идеальное фейское зрение и лишь когда нечто зашевелилось впереди, у ствола одного из деревьев, наконец заметила…

Ловко отделяясь от ствола, словно был одним целым с могучим деревом, монстр высотой не менее двенадцати футов, мгновенно заставил нас всех окаменеть от страха и отвращения одновременно. Мы находились под магическим куполом отца, который не только мог защитить нас от первых ударов бильвизи, но и скрывал нас от окружающих, делая невидимыми.

Следом Эрбос создал второй купол, подобный отцовскому, его примеру последовали Авалард и Эрион. Я тоже не осталась в стороне. Вскоре нас окружала уже гораздо более мощная, многослойная защита, которая могла нас защитить гораздо лучше.

Древесный монстр осмотрелся, ворочая чудовищно страшной головой, что включала в свои черты хищную пасть с рядом деревянных, но явно очень острых зубов, пару глаз, которые находились в глубине впадин лица, если его можно было так назвать, и носом представлявшим из себя плоскость на лице твари с парой углублений. Завершалась голова бильвизи неким внешним подобием волос, но состояли они из торчащих вверх толстых древесных ветвей. И все бы ничего, но некоторые из этих ветвей были намеренно украшены привязанными к ним за черные волосы черепами, некогда убитых путников…

Полностью древесное тело чудовища отдалённо напоминало очертания человеческого и даже в большей мере имело женские формы. Вот только руки и ноги очевидно были созданы у этого существа с целью убивать. Причем, быстро и безжалостно.

Длинных пальцев было много. И на руках, и на ногах. С десяток на каждой конечности, не менее. Все они сразу заострялись на концах, не образуя когтей, а напоминая спрошные толстые спицы. Такой лапой можно было с лёгкостью, словно кольями, пронзить живое тело и убить наверняка. Никакое исцеление не помогло бы спасти жертву, даже после одного такого удара бильвизи.

Мощное высокое древесное тело, прикрытое некими лохмотьями, внушало страх лишь грозным силуэтом, а мертвые головы, старательно завязанные на ветвях выше, ясно обозначали страстное желание монстра, пополнить свою жуткую коллекцию.

На фоне красивой иллюзии общего пейзажа леса, это чудовище выбивалось яркой противоположностью, хоть и по цвету могло слиться с общим пейзажем. Оно было одним целым с этим лесом, но отображало его истинную суть.

Гигант замер на мгновение, поворачиваясь к нам и глубоко втянул воздух своими впадинами-ноздрями плоского носа. В этот момент, казалось все мы забыли как двигаться. Я прекратила дышать и вовсе.

Но не обнаружив ничего подозрительного, окончательно разочаровавшись, бильвизи лишь высоко задрал голову кверху, открыл неестественно широко пасть и завыл так, что заложило уши. Я сильно зажмурилась и пересилила желание прижать ладони к ушам. Остальные тоже лишь вжали головы в плечи. Все мы боялись даже издать лишний шорох и от того двигаться. Варги тоже плотно прижали уши к головам, но стояли смирно. Все мы превратились в живые изваяния от ужаса.

Выдержав мгновения громкого воя монстра, измученный слух отозвался звоном и болью в ушах. Бильвизи снова распрямился и уверенно прошёл перед нами. Как только монстр скрылся в лесу, первый глубокий вдох ворвался в мои лёгкие, а крепкая рука Эрбоса на моём животе, немного расслабилась.

— А теперь очень быстро. Вперёд! — скомандовал шёпотом отец и все Варги, как один, сорвались со своих мест.

Стволы деревьев мелькали по сторонам с неимоверной скоростью, вокруг становилось всё темнее. В мыслях я уже молилась всем богам, только бы успеть добраться до ближайшего безопасного привала. Вчера было страшно находиться в Диких Пустошах даже в пещере, но теперь я осознала, что она была просто райской колыбелью, в сравнении с тем, что творилось в лесу снаружи.

— Не бойся, мотылёк, я костями тут лягу, но защищу нас. Не сомневайся, — проговорил Эрбос у самого уха, улавливая панику моего напряжённого тела. И это настолько хорошо подействовало, что я поняла — нет слов моего мужа, которым бы я не поверила. Мы словно стали одним целым за время, что были вместе, понимая друг друга без лишних слов.

Вскоре впепеди показалась высокая отвесная скала, что образовывала над землёй массивный козырёк. Мы мгновенно влетели в её тень и отец возвёл новую иллюзию, которая заслоняла нас от внешнего мира и маскировала наше маленькое убежище под сплошной камень.

Буквально спустя пару секунд после того, как мы прибыли к укрытию, прямиком по нашему шумному следу к скале сбежались сразу несколько подобных существ, какого нам уже не посчастливилось повстречать. Мгновенно сообразив, мы вновь укрепили щиты магии и стали ждать.

Порыскав, обделённые разумом бильвизи, вскоре отступили снова в лес. Мы же, все так и застыли на месте, не имея сил отряхнуться от ужаса после увиденного и, тем более, пережитого. Первым заговорил отец:

— Придётся ночевать без костра в этот раз. Будьте осторожны, мы в самом центре Пустошей и магия тут сильна. Не верьте ничему, что увидите ночью за пределами защитного слоя чар. А ещё я бы порекомендовал разбиться на непривычные вам пары, это поможет не уснуть, занятыми разговорами с малознакомым человеком. Выбирайте.

— Я выбираю Вэйсу. Нам так и не удалось хорошо узнать друг друга, мама, — с шутливой издёвкой сказал Эрбос. — Но ты, Милли, будешь у меня на поводке. Даже не спорь. — Достал верёвку он из нашей сумки, прикреплённой на седле Варга.

Вэйса лишь усмехнулась и в её глазах я заметила задорные искры. Наверняка их разговор будет увлекательным. Также она была очень рада тому факту, что Эрбос печётся обо мне настолько сильно.

Я вздохнула, осознавая очевидную истину — муж готовит заговор против меня, завоёвывая сердца моих родителей.

— Не стану препятствовать. Это бесполезно. Да и мне твоя удавка не помешает спать, а потому нет смысла спорить. Привяжите и Зоуи, если на то пошло. Я выбираю дежурить с ней, мы мало общались.

Авалард даже сильнее распрямился после моих слов, а глаза его удивлённо… нет, с опасением расширились. В моей голове невольно возник вопрос — «Не рассказал ли своей любимой ведьме о нашей маленькой тайне, произошедшей между нами в библиотеке, Златоглаз?»

Ответ мне не потребовался, стоило лишь раз взглянуть на Зоуи и я сама увидела ответ на её побледневшем лице. Следом с яростью посмотрела на Аваларда, но отвлёк голос отца.

— Я буду караулить с Авалардом, а Эрион и Йен постоянно находят о чем поговорить.

Брат с удовольствием принял предложение отца и вскоре мы наспех поели, покормили Варгов и разослав одеяла прямо на земле, поспешили улечься. Вой чудовищ снова заполнил лес ужасом и злобой их голосов, первыми дежурили Йен и Эрион, как и в прошлый раз. Затем должны были прийти им на смену Авалард и Алантир. Мы с Зоуи получили в распоряжение время в середине ночи и нас явно ожидал серьёзный разговор. Эрбос с мамой вызвались дежурить ближе к рассвету и муж увязав на моей талии нетугую петлю, привязал меня к своему торсу довольно длинной верёвкой. К слову, Авалард проделал всё то же с Зоуи и только после этого мы легли спать, охраняемые уже Киласом, Варгом Кэрол, Эрионом и Йеном.

Веки потяжелели как только я оказалась в объятиях мужа под теплым шерстяным одеялом. Даже чёртовы бильвизи не смогли бы меня сейчас разбудить своими криками. Я мгновенно провалилась в глубочайший сон.

Побег в смерть

Многие путники отправлялись в Дикие Пустоши, а назад так и не возвращались. Сильные, слабые, знатные и простые фейцы исчезли в этих землях навсегда.

Исчезли…

Проще было бы сказать — погибли.

«О бильвизи и пустошах» с. 333

— Милли, Миллиора… — стал звать меня отец и потряс за плечо.

Выныривать из приятных сновидений было крайне неприятно. А учитывая какой дикий вой стоял в лесу, тем более. Бильвизи словно переполошились, почуяв наверняка, что в их владениях появились «гости».

Я выбралась из-под теплой руки Эрбоса, удивляясь тому, насколько и он крепко спал. Обычно феец мог почувствовать и малейшее моё движение рядом с ним. А если я пыталась выбраться из его сильных рук ночью, то быстро возвращал на своё место рядом с ним. Авалард разбудил Зоуи и она поднялась вместе с одеялом. Намерение поговорить с ведьмой окрепло, когда та посмотрела на меня равнодушно, но достаточно холодно. И поскольку других веских причин для её отстранённого поведения в отношении меня я не видела, лишь убедилась в том, что Авалард проболтался.

«Глупый… Умный в одном и совершенно глупый в другом» — пронеслось в голове, пока я провожала девушку взглядом до места на котором нам предстояло провести с Зоуи два часа и успеть разобраться во всём. Я не хотела накала страстей между нами всеми из-за случайного необдуманного поступка Аваларда той ночью. Решительно поднялась и замотавшись в своё одеяло, села рядом с ведьмой.

— Старайтесь больше разговаривать и не смотрите в сторону леса, Пустоши применяют свою магию. Нам мерещилось всякое и вам будет. — Зевнул отец, ложась спать. Авалард лёг и мгновенно провалился в сновидения. Все мы устали и необыкновенно быстро научились засыпать.

Мы с Зоуи тут же повернули головы к лесу, но в его темноте не угадывались даже очертания, лишь сплошная темень.

— Огни погасли, — озвучила мои мысли Зоуи довольно равнодушно в потоке гнетущей тишины.

— Это плохо, уверена…

Посмотрела на Грию, что сменила Киласа и немного успокоилась. Волчица бодро осматривала местность и ответственно сторожила нас. Чувство безопасности немного вернулось.

— Мы переживём это, Зоуи, и ты вернёшься к сыну. — Улыбнулась я ей.

Ведьма сверкнула серебром глаз и кивнула.

— Я стараюсь в это верить. В мире нет для меня никого дороже сына и я не хотела бы оставить его сиротой.

— А Авалард? Он ведь тоже наверняка очень для тебя важен. Я заметила, что ты в последнее время с ним немного холодна, хотя видно, как сильно он тебя любит.

— Не заходи издали, Миллиора, я знаю к чему ты ведёшь.

На красивых губах рыжеволосой девушки растянулась немного досадная усмешка. Я повернулась проверить спит ли Эрбос и Авалард. Убеждаясь, что нас никто не услышит, решилась на откровенность:

— Он рассказал тебе о нашем поцелуе в библиотеке, так? Уверяю, между нами ничего не было и быть не может. Я люблю своего мужа и сразу сказала об этом Аваларду. Он думал ты мертва и его винить тоже не стоит. Наверняка у него были женщины за все те годы пока он считал тебя казнённой.

— Нет. Дело не в этом. Я не глупая и понимаю, что мне не стоит ревновать его к тому, что было ранее. — Зоуи взяла с земли какую-то ветку и с хрустом сломала её, вымещая раздражение. — Дело в том, что я не уверена так ли он равнодушен сейчас к жене брата, как хочет это показать. Твоей вины нет, я вижу, что твоё сердце полностью принадлежит Эрбосу и иных мужчин не видишь. Но я не могу и на тебя смотреть спокойно после того, что мне рассказал Авалард.

— Поверь, Зоуи, нет причин для переживаний. Авалард тебя любит — это очевидно. У вас семья, сын…

Ведьма подняла на меня глаза и в них я заметила собравшуюся влагу. Лицо девушки выражало чистое разочарование и досаду.

— Дело не в том, что он меня любит и что у нас есть сын, а в том, насколько сильно он любит тебя…

— Этого не может быть… Я уверена, что ты что-то неверно поняла.

Зоуи горько рассмеялась себе под нос, кутаясь сильнее в одеяло. Она была настолько красива, насколько и умна не по возрасту. Даже сейчас, сонная и немного растрёпаная она была идеальна. Рыжие яркие волосы, отливали краснотой, контрастируя со светлой чистой кожей. Идеальная линия пухлых губ, ровный нос, большие серые глаза. Мне сложно было поверить в то, что Авалард мог позабыть о любви к столь прекрасной девушке, матери его ребенка и теперь жене. Хотелось думать, что ведьма неверно истолковала слова мужа, но что-то подсказывало — Авалард не стал бы делиться с женой подробностями произошедшего в библиотеке, если бы это не имело для него никакого значения.

— Думаю, тебе стоит поговорить не со мной, а с ним. — Качнула ведьма подбородком в сторону мирно спящего мужа. — Сам Авалард явно не хочет начинать этот разговор с тобой.

После этих слов она замолчала и окончательно отвернулась, не желая больше продолжать беседу. Хоть Зоуи и держала лицо, но было видно насколько ей горько. Тишина снова поглотила пространство в котором мои эмоции звучали громче обычного и вызывали особенно острое чувство вины.

«Нет, не верю. Авалард так влюблённо смотрит на жену, не может быть, чтобы он стал чувствовать что-то ко мне» — стали разъедать мысли изнутри. Я решительно настроилась поговорить с ним, как только выдастся такая возможность.

Мы с Зоуи сидели молча, она лишь изредка отвечала мне по делу и в конце концов я прекратила попытки её разговорить. Девушка попросту села у скалы и долго о чём-то размышляла. Меня же убивала изнутри мысль, что из-за меня повисла настолько неприятная ситуация между ними. Даже когда заметила, что ведьма уснула сидя у камня, не стала её будить, а вместе с Грией просто продолжила караулить наше временное пристанище.

В Пустошах стало тише, это должно было радовать, ведь меня до жути пугал вой чудовищ. Однако спокойнее от этого почему-то не становилось, к тому же, по земле стал стелиться подозрительный густой туман, проникая сквозь магический барьер и касаясь лап волчицы. Странная тревога поселилась в груди и лишь продолжила шириться во мне, когда Грия тихо заскулила отступая. Когда же волчица неожиданно резко легла на землю я быстро подбежала к ней и стала трясти, не замечая как туман окутал и мои ноги до щиколоток.

Почувствовав странности в самочувствии, стала кричать, чтобы разбудить остальных, но из горла вырвался лишь сиплый стон, словно голос мой забрали, а волю медленно подчинили. Следом стали происходить и вовсе страшные вещи.

— Милли… — позвал меня молодой мужчина, до боли знакомым голосом.

Я тут же окаменела, узнавая знакомый силуэт вдали.

— Дорн? Как такое… Не может быть! Это всё Пустоши! — Схватилась за голову сильно зажмуриваясь и прогоняя иллюзию.

Но открыв глаза увидела друга ещё ближе, как наяву. Он был таким… живым… Сердце заныло в груди. Всё те же каштановые, непослушные пряди падали на его лоб, а карие глаза искрились теплотой и любовью.

«Не бывает таких иллюзий. Ведь не бывает?»

— Это я, Милли. Поверь. Это я. Мне жаль, что тебе пришлось делать такой выбор. Мне жаль, что заставил тебя так страдать.

— Нет, это я виновата…

— Не нужно винить себя, милая. Я рад, что ты счастлива, любишь и любима. Ты заслужила этого, а я счастлив тут. — Протянул он мне руку. — Идём, я покажу, где теперь живу!

Всё нутро кричало — «стой, не иди туда!», но ноги сами понесли в сторону друга, который стоял сразу за магическим барьером. Рука легла в его широкую ладонь и слёзы пролились, когда я ощутила тепло совершенно живого тела…

— О, Дорн, мой милый добрый друг! — Бросилась я в его объятия, не замечая как сильно мой разум заволокла некая серая дымка, искореняя доводы разума.

Мне хотелось больше всего на свете верить в то, что мой близкий друг жив, ведь он был так молод, когда умер… Не познал эту жизнь, все её грани… И я позволила сама себе поверить в эту сказку, созданную чарами леса.

— Идём, я не обижу. Хочу показать тебе где обитают души. Тебе понравится!

Я сделала ещё шаг вперёд, позволяя Дорну увлечь меня в сторону леса, но верёвка завязанная на талии, задержала. На мгновение обернулась к мужу к которому вёл другой её конец, и сама сняла с себя свободную петлю через голову. Эрбос крепко спал, как и все остальные, включая Варгов. «Они не поймут, что я отсутствовала, а утром я вернусь до их пробуждения» — подумала и посмотрела на лицо радостного друга снова, который добился моего окончательного согласия. Я послушно зашагала за ним. Вскоре нас поглотила тьма, что обитала под широкими кронами деревьев.

Лес, почуяв наше присутствие, снова засиял яркими переливами огней и красок. Словно живой и разумный, он освещал нам путь, дурманил красотой. Туман клубился всё выше, хоть и не был больше столь густым. Он приятно наполнял лёгкие, оседая сладостью во рту. Я понимала, что меня ведёт немного в сторону, голова закружилась и счастье ощущалось очень странно, но сопротивляться столь приятным эмоциям стало невозможно. Я перестала себя контролировать. Смех сам вырвался из груди, а Дорн, ловко подхватив меня на руки, очень быстро понёс глубже и глубже в лес.

— Я покажу тебе самое красивое озеро какое ты когда-либо видела. Помнишь, как мы купались в детстве голышом?

— Мы были детьми, — с долей стыда ответила я, вспоминая как мы резвились в большом глубоком озере недалеко от поместья моего отца.

— Брось, Милли, увидев это озеро, ты сама захочешь искупаться в нём! Я дам тебе одежду для купания. Мы ведь больше не дети! — Рассмеялся друг звонко.

В эту же секунду, перед нами возникло то самое озеро, что он описывал. Дорн бережно опустил меня на ноги, дав подойти ближе к чистому песчаному берегу водоёма. Озеро действительно выглядело волшебно, сияло и переливалось, поглощая свет трёх полных лун на небе. Вода была настолько кристально чистой, что в глубинах водоёма виднелось дно, объятое красивыми светящимися водорослями. Невиданной красоты рыба резвилась в глубинах вод, сияя переливами золотых чешуек.

— Это самое красивое, что я когда-либо видела в своей жизни. Просто волшебно…

— Держи! — Бросил мне парень свою одежду.

Я и не заметила как друг успел стянуть с себя рубашку, оставаясь лишь в брюках. Смяв в руках хлопковую ткань, наконец поняла, что это, скорее всего, сон. «Так пусть же будет неповторимым!» — подумалось мне.

— Отвернись!

Дорн рассмеялся и просто шагнул в воду, повернувшись спиной ко мне. Совершенно ровная гладь воды пошла крупной рябью и маленькие волны, словно до них дотронулась сама магия, засветились луноподобным светом.

Я стала послушно стягивать с себя облегающую фейскую броню… Через минуту, надев на себя рубашку друга, уже шагала вслед за ним, восхищаясь всё больше окружающей нас красотой. Вода была подобна парному молоку, приятно лаская тело, а светящееся мириадами огней дно, окончательно убаюкало сознание, подарив чувство безопасности.

Дорн снова повернулся ко мне и что-то в его лице изменилось. Его улыбка стала чуть более неестественной, образуя притворный оскал. Но я предпочла этого не замечать.

— Я хочу желание, — вкрадчиво сказал он.

— Что?

— Я хочу загадать последнее желание прежде чем мы расстанемся навсегда, Милли.

Я улыбнулась. Это точно был сон. И мне в нем снилась душа умершего друга.

— Всё что угодно, Дорн. Проси всего, чего пожелаешь.

— Ты меня так ни разу и не поцеловала. А я всегда мечтал получить от тебя хоть один поцелуй.

— Дорн… Я люблю другого…

— Это лишь сон, Милли, прошу один поцелуй на прощание. Это не так много…

В душе клубились сомнения, но я не могла отказаться, что-то толкнуло меня в спину и я шагнула к Дорну, не реагируя на странности.

— Хорошо… Один поцелуй за всё хорошее, что ты для меня сделал — это слишком мало, но если ты того желаешь…

Я положила руки на плечи парня и прижалась к его губам своими. В ту же секунду по моему лицу пополз гадкий пронзительный холод. Не мороз, а холод, каким сполна насыщается мёртвая плоть. Губы впечаталась в нечто холодное, зловонное и твёрдое. Сдержав порыв острой тошноты, резко отстранилась. Ужас объял всё моё нутро, заставляя отступить на три шага назад. Передо мной стоял живой мертвец, но не тот, которого я называла другом, а самый настоящий живой труп.

Я взвизгнула сквозь сильно сжатые зубы. Нижняя челюсть затряслась от страха и холода. Больше объятия озера не ласкали теплом, а лишь жалили ледяными водами. Я смотрела на настоящее чудовище, умершего путника в Диких Пустошах и неупокоенного мертвеца, полуразложившееся подобие фейри. Скелет на котором ещё виднелись лоскуты гнилой плоти, стоял в мутной грязной воде. Замер, словно не собирался нападать, но я знала, что он непременно желает мне только смерти.

Не обращая внимания на изменившийся вокруг пейзаж в полумраке рассвета, я призвала магию, что обитала в моём теле и направила её прямиком в тело мертвеца резким острым потоком. Белый луч мгновенно пробил сквозную дыру в черепе скелета, черная жижа потекла из его глазниц и ноздрей, но сам мертвец, словно для него это лишь комариный укус, стал шагать в мою сторону, громко клацая зубами.

«Бежать! Нужно бежать!» — завопил внутренний голос и ноги, что увязли в илистом дне омута, понесли меня к берегу, препятствуя сопротивлению воды. Позади, будто прямо у затылка, слышалось громкое клацанье зубов, побуждая двигаться быстрее. Иногда я наступала на что-то твердое, продолговатое и скользкое, а когда вышла к берегу, поняла — это были кости. Сотни, а возможно и тысячи костей, которые устилали берег и дно водоёма, белым покрывалом.

Я замерла, оцепенев от страха и шока, забывая обо всем на свете. Вода, смешанная с рыжей противной грязью, облепила голые ноги до колена, а на моём обнажённом теле висела ветхая, дырявая рубаха, пропитанная запахами тины и гниющей плоти.

В этот момент в плечи вцепились костлявые пальцы, догнавшей меня нежити. Я завизжали что есть сил, надеясь на помощ, но крик поглотила вода, в которую меня опрокинул живой мертвец, затягивая с головой под воду. Ещё не до конца прояснившийся разум, теперь окончательно избавился от поволоки внушений. Я вскрикнула прямо в воде, выпуская остатки воздуха из лёгких, когда гнилые зубы скелета впились в моё предплечье, терзая плоть. В груди стало жечь от недостатка воздуха, из моих рук само собой вырвалось сияние магии и я раскрыла широко глаза от сильнейшего удивления, взирая на подводное царство смерти, обнажившееся на глубинах омута.

Мертвец вцепился в меня руками и быстро тащил прямиком на дно, уходящее в сердце мутного водоёма.

Глубже, ещё глубже…

Страх только от того с какой скоростью мы погружаемся, должен был лишить здравости ума, но то, что обитало там, на этом самом дне, напугало меня как ничто иное в этой жизни. Свет из моих рук лился непрерывной рекой, смешивая тьму вод с ярким сиянием и обнажая истинную суть Диких Пустошей.

Дно устилали белоснежные кости вперемешку с илом, но не это меня пугало более всего. Сперва я рассмотрела движения на дне, а затем и самих его обитателей. Некоторые тела погибших тут фейри не умерли в полном смысле этого слова. Их полуразрушенные тела, словно почуяв аромат моей крови, что сочилась из свежей раны, стали приближаться. Челюсти скелетов ворохом щёлкающих звуков окутали слух даже под водой.

Мертвецы праздновали грядущий пир.

Встреча

Каждый из фейри растрачивает магию из внутреннего резерва, словно опустошая сосуд. В мире фейри, силы быстро наполняют тело, но даже столь краткое мгновение имеет значение в бою с сильным противником.

«Законы и порядки фейри»

Пламя:

Чувство пустоты и отсутствие маленького хрупкого тела рядом, заставили проснуться. Ещё не открыв глаза, вспомнил, что Милли в эту ночь должна дежурить вместе с Зоуи.

Вот только что-то было не так… Я слишком долго спал. Тревога и страх, мгновенно обнявшие со всех сторон, заставили резко вдохнуть и сесть. Глаза сразу побежали по нашему укрытию, по земле, устланной сухими мёртвыми листьями и по спящим, всем до одного Варгам. Зоуи тоже спала, завернувшись в одеяло и оперевшись о скалу…

— Милли? — голос сломался и осел на дно горла, когда дёрнул за верёвку, что соединяла меня с любимой, и другой её конец в виде петли зашевелился за пределами магического барьера. — Милли! — уже закричал, состояние постепенно стало переходить в панику.

Все мгновенно проснулись и схватились за своё оружие, что всегда оставалось рядом с нами во сне. Зоуи тоже проснулась и стала рыскать взглядом в непонимании, но вскоре увидела всё то же, что и я. Серые глаза широко раскрылись, миловидное лицо исказила гримаса ужаса. У скалы не было деревьев, полоса леса начиналась чуть дальше. По небу стало ясно, что мы все проспали до раннего утра, так и не сменив девушек. Потому, что нас никто не разбудил.

— Я уснула, Эрбос, это я виновата! — стала расхаживать ведьма, хватаясь за голову и рассматривая пустую петлю верёвки, словно в ней, сама по себе, могла появиться исчезнувшая Миллиора.

Грия принюхалась к верёвке и жалобно заскулила, всматриваясь в тень леса. Все Варги смотрели на неё с осуждением, лишь Ниадис подошёл к своей паре и ободряюще ткнул волчицу носом в шею.

Йен, Эрион и даже родители Миллиоры стояли остолбенев, понимая, что за пределами нашего ночного укрытия и тем более в лесу, да ещё и ночью никому не выжить в одиночку. Вэйса зажала рукой рот и отвернувшись, стала рыдать. Алантир и Эрион тут же бросились к ней. Но молча. Они оба сами уже понимали, что Милли уже не вернуть.

Только мне не верилось, что жена могла умереть. Отчего-то я знал, что будь Милли мертва, я непременно это почувствовал бы.

Именно. Почувствовал бы. Наши клятвы всё ещё ощущались, они не исчезли. Каким-то чудом ей удалось выжить. Тяжёлый камень упал с груди, а надежда заменила его место. Но не успел я огласить свои наблюдения, как громкий голос Аваларда рассёк гнетущую тишину, лишь иногда приправленную всхлипами Вэйсы.

— Это ты? Зоуи, скажи прямо, ты намеренно допустила такую ситуацию из ревности⁈

Все головы мгновенно повернулись в сторону ведьмы, сама же она замахнулась и со всех сил ударила моего брата по щеке.

— Думаешь, я бы смогла лишить Миллиору жизни из-за того, что ты имел наглость целовать жену своего брата⁈ Гад! Да как ты можешь такое про меня думать⁈ — Зоуи снова замахнулась на мужа, объятая лишь гневом, но я остановил её руку у самого лица Аваларда.

— Что ты сказала?

— Вот чёрт… — послышался голос Йена позади. Он знал, что после сказанного, не стоит ждать ничего хорошего.

Абсолютно ничего хорошего.

Я помнил как Авалард интересовался Милли ранее, но был уверен, что своим вниманием к ней, желает разозлить меня. Как и всегда. Брат частенько ухлёстывал за дамами, которых выбрал я для взаимовыгодных «отношений». Частенько даже уводил, надеясь вызвать мой гнев. А я лишь старался уступать, если ему так это было необходимо. Девушкам всегда больше нравился мой обходительный брат, нежели жестокий, бесчувственный инквизитор от которого веяло холодом и смертью. А может они понимали, что не являются для меня важными и ценными, Авалард же умел дать ощущение важности и услаждал слух дам красивыми речами. В итоге практически каждая девушка, побывавшая в моей постели, вскоре оказывалась в постели брата. Даже Йен отпускал по этому поводу шуточки, не сдерживаясь и наблюдая одну и ту же картину из раза в раз.

Но не получая от меня необходимую реакцию, Авалард быстро терял к своим жертвам интерес. Немного позабавившись, конечно, но всё же. Мой брат всегда был лучше меня, не марая рук в крови, но не был святым уж точно. И если раньше меня не волновали его попытки мне отомстить за когда-то потерянную любовь. Я даже понимал его. То сейчас меня точно постепенно одолевала ярость.

Он целовал мою жену и спустя время рассказал об этом Зоуи. Более того, моя жена предпочла об этом смолчать. Это скверно пахло и ещё хуже ощущалось. Ревность, злость и чувство разочарования сплелись в опасном тандеме на напряжённых нервах, толкая на необдуманный поступок. Я крепко сжал кулак и отодвинул ведьму в сторону, приготовившись к драке.

Мой брат, единственный родной человек, за моей спиной, прекрасно осознавая насколько важна мне Миллиора, старался её забрать, как всех прочих. Вот только она не являлась для меня одной из. Милли была для меня всем миром, без которого жить, дышать и даже существовать, виделось невозможным. Он знал об этом.

— Миллиора не виновна. Она остановила меня и сказала, что любит тебя. Вся вина за мной. Ты можешь избить меня, затрачивая силы и время, или мы можем сейчас же отправиться на её поиски, — предложил, как всегда, умную альтернативу Авалард, считывая моё намерение выместить на нём всё напряжение и выдерживая мой убийственный взгляд на себе.

И он был прав. Шум, разборки и выяснения отношений сейчас только отнимут время и даже могут привлечь внимание монстров.

— Она жива. Я чувствую с ней связь. Наши клятвы верности в силе, — обратился я ко всем, отходя от Аваларда.

Родители и брат Миллиоры выдохнули одновременно.

— Выдвигаемся на поиски, — ровным тоном произнес Алантир, хотя было видно как он обеспокоен.

В течение нескольких минут, мы собрали все свои вещи и оседлав Варгов, отправились по следам моей исчезнувшей жены.

Однако, вскоре Ниадис засуетился, кружась на месте и обнюхивая землю. Затем жалобно заскулил, намекая на то, что след оборвался. Прошёл вперёд, надеясь отыскать снова знакомый запах, но безуспешно.

— Идём вперёд. — Решительно направил я Грию в помрачневший лес, что сам стал сбрасывать с себя иллюзию для устрашения.

Никто со мной не спорил и ничего не говорил. Все знали, что никто не готов оставить в Диких Пустошах любого из нас, и если нам суждено погибнуть в этих лесах, спасая друг друга, то так тому и быть.

Я оставил разговор с Авалардом и Зоуи на потом, но Авалард стал что-то шептать жене без остановки, на что получил от неё удар локтем под рёбра.

Тишина кутала нас, и обнажала каждый шорох под лапами Варгов. В какой-то момент вид мертвого, совершенно серого леса уже перестал тревожить. Ведь костей на земле стало настолько много, что, казалось, они образовали сплошной белый ковёр, наполняя тело холодом ужаса и отвлекая на себя всё внимание. Даже по моей спине побежал мороз от такого количества частей тел некогда живых фейцев и животных. Стало ясно окончательно насколько ничтожен был наш успех при пересечении Диких Пустошей. И хотя, я уже не надеялся выбраться из них живым, Миллиору отыскать был готов даже в бездне ада любыми путями.

Мысленно потянул за нити наших сильнейших клятв и ощутил слабое ответное натяжение. Большой вздох облегчения вырвался из груди.

«Она жива. Жива и уже знает, что мы её ищем»

— Держись, мотылёк, я тебя не брошу. Буду искать пока сам тут не сгину, но не брошу, — тихо прошептал слабому ветру, внимательно осматривая местность.

Каждая минута стала на вес золота. Беззащитная, в страшном лесу кишащем монстрами и напуганная, моя любимая где-то там, совершенно одна, пыталась выжить. Сердце ныло при мыслях о страшном, но я их отгонял. Оставалось лишь надеяться, что мы идём в верном направлении. Каждый из Варгов нюхал неприятную зловонную почву, сплошь устланную костями, в надежде распознать запах Милли. Ниадис вдруг сорвался с места и быстро побежал вперёд вместе с Вэйсой и Алантиром на спине.

Грия тут же побежала за ними, мы вышли к берегу озера и то, что мы у него обнаружили… Алантир выругался и зажал рукавом нос. Кажется картина потрясла всех нас, но важно было лишь то, что вся эта «красота» и её сотворение, принадлежала рукам моей маленькой бабочки.

Магия висела в воздухе плотной завесой, обозначая насколько много сил извергла за раз из себя Миллиора, спасая свою жизнь. Кости, зловонные останки свежих гниющих трупов, ветхая одежда, украсили сухие ветви деревьев, что располагались вдоль берегов. Смрад бил в нос, заставляя и меня прикрыть его рукой. Судя по всему, нечто успело затащить Милли в воду и оно точно поплатилось за это. Моя бабочка не так слаба, как я думал. Волна гордости за жену ощутилась вместе с радостью, что она наверняка жива. Я не ошибался.

Килас стал обнюхивать землю, пытаясь отыскать в отвратном зловонии следы ароматов Миллиоры и вскоре тихо заскулил, обращая наше внимание на себя. Место, куда он указывал носом украшало несколько свежих миниатюрных следов голых стоп, отпечатавшихся в вязкой грязи. Ещё дальше Ниадис отыскал броню Милли. Алантир растерянно покачал головой.

— Я думал она в костюме и поэтому останется жива. Эта броня необычайно прочна, выдержит много ударов… Но теперь…

Зоуи не выдержала и заплакала, испытывая ужас всего того, что пережила Миллиора из-за её упущения. Наверняка ведьма изнывала от чувства вины и на это была причина.

— Мы идём дальше. Она жива.

С этими словами я направил Грию по маленьким следам, что вели снова в глубины хищного леса.

Мотылёк:

Мертвец затащил меня в озеро и опустил на дно водоёма. Его гнилые зубы смыкались на моей руке не раз, раня до крови, прежде, чем такие же мертвецы, стали хватать за руки и ноги, стараясь откусить кусочек живой плоти. Магия во мне засветилась заревом сплошного света, стараясь защитить свою хозяйку. В лёгких не осталось воздуха, первый мой вдох под водой стал фатальным. Я начала захлёбываться. Умирать.

В груди запекло до боли. Радовало лишь одно в этой ситуации — они не успеют сожрать меня заживо. «Наверняка это было бы мучительно» — промелькнула мысль в голове прежде, чем я закрыла глаза. Но смириться так и не смогла. Лицо любимого возникшее в памяти словно наяву, заставило открыть глаза с четким намерением бороться. Я хаотично собрала всю возможную магию в моём теле, сжала её внутри себя, заставляя звенеть под кожей, а затем извергла наружу, источая каждым дюймом фейского тела.

Подводный взрыв оглушил. В следующее мгновение я уже почувствовала, что нахожусь на твёрдой земле. Стала сильно кашлять и когда полноценно вдохнула, меня вырвало прямо на землю от запаха, который пропитал весь воздух вокруг. Находясь в воде, смрад не распространялся, но осмотревшись и увидев сколько догнивающих тел побеспокоила своей магией, поняла откуда так разит.

Меня выбросило на берег ударной волной, которую породила сама же, а некоторые трупы, кости и ветхая одежда украсили ветви деревьев. Судорожно стала осматриваться, чтобы предупредить нападение уцелевших тварей, или кто ещё тут водился, и поняла что опасности нет. По крайней мере пока нет.

Я действительно сильно ударила магией, истребляя всю нежить, которая как раз вовремя собралась вокруг меня. Затем благополучно пролежала без сознания на берегу примерно с час. Это было видно по небу, которое серело над головой, затянутое плотным покрывалом облаков, обозначая наступление раннего утра.

Поднялась пошатываясь и практически сразу заметила, что одежды на мне нет, старую рубаху сорвало во время взрыва магии. Оно и к лучшему, я собиралась отыскать свою броню. Однако сбыться планам было не суждено, как только мои глаза осмотрели лес на противоположном берегу, сердце пропустило удар, прежде, чем набрать бешеный темп. Там рыскали сразу три бильвизи. Огромные и свирепые, больше всех, каких я видела до этого. А потому, медленно, немного согнувшись, рванула в лес не имея иного выхода. Заметь меня хоть один из монстров, стану лёгкой добычей без брони и оружия.

Я бежала, стараясь не наступать ни на кости ни на сухие ветви, соблюдая максимальную тишину. Монстры спали, и их не хотелось беспокоить. Наверняка у воды троица чудовищ собралась из-за шума, который я породила своей магией. Возможно и Эрбос услышал рокот? Наверняка он уже ищет меня… Не мог не искать…

Мокрые волосы неприятно липли к телу, холод пробирал до костей. Я прикрыла длинными темными прядями обнажённую грудь и направилась в сторону где предположительно находилось наше убежище, надеясь вскоре встретить Эрбоса, друзей и родных. Лес больше не скрывал своих уродств, это было жутко, но зато реально. В последнее время, я полюбила реальность, какой бы она не была. Тем не менее, над собой создала магический защитный купол, который не только мог защитить от неожиданного удара, но и делал меня невидимой для окружающих при помощи иллюзии.

Нечто зашевелилось у дерева впереди в самый неожиданный момент. Я ещё не рассмотрела что именно вызвало скрежет, но уже понимала, что стоит прятаться даже несмотря на то, что нахожусь под защитным куполом. Быстро сделав несколько шагов вправо, хотела спрятаться за одним из ближайших мертвых деревьев. В этот момент я и наступила на череп, который под моей ногой звучно хрустнул и порезал острым обломком ногу.

От боли я застонала тихо в руку, не дав вырваться воплю, и сразу упёрлась спиной в толстый ствол. Затем осмотрела глубокую рану на стопе и внутренне выругалась. В ней виднелся довольно большой кусок острой кости, которая торчала наполовину, другая её часть погружалась глубоко в плоть. Стоило её достать и исцелить рану в срочном порядке, ведь мне нужна была здоровая нога. В этот момент я и почувствовала подёргивания за нити обещаний. Это был Эрбос. Он уже искал меня. В ответ я успела ответить ему тем же, внутренне радуясь, что мой муж догадался проверить жива ли я, таким образом. Ведь это значило, что он идёт за мной.

Выглянув немного из-за ствола я увидела огромных размеров, с мощными лапами-убийцами бильвизи. Монстр стоял прямо там, где недавно была я. Он ворочал отвратительно страшной головой и принюхивался. В этот же момент я выдернула кость из ноги, крепко сжимая зубы и быстро исцелила рану.

Кровь. Он почуял мою кровь.

— Вот чёрт… — прошипела я, уже не остерегаясь быть обнаруженной.

Я уже была обнаружена.

Отныне ни одна иллюзия не могла мне помочь. Я рванула со всех ног в противоположную сторону от монстра. Когда же ощутила, что он побежал за мной, проглатывая расстояние между нами словно огонь старую солому, решилась использовать единственное оставшееся у меня оружие — магию. Резко развернувшись я ударила метким лучом света прямо в голову бильвизи. Громкий рокот моих сил пронёсся волной по мертвенно тихому лесу, спасая меня от одного чудовища и призывая целую стаю других бильвизи. Я поняла что мне конец.

Хоть я и убила одного из монстров, заставляя мёртвое древесное тело упасть на землю и разбрызгивать опасную зелёную кровь из дырявой головы, но знала теперь наверняка — за мной придёт целая свора монстров.

Осознав до конца, что терять мне больше нечего, бесстрашно стала прислушиваться. Если мне суждено погибнуть, то пусть это будет во время борьбы. Из преимуществ у меня была магия и… абсолютно голая задница, на этом, пожалуй, всё, но своего шанса на спасение решила не упускать ни за что, даже если он стал ничтожно маленьким.

Вскоре лёгкий ветерок пробежал по телу окатывая новой порцией озноба, шорох послышался изначально где-то далеко передо мной. Я приготовилась к сражению с ещё одним приближающимся монстром, принимая устойчивое положение и выставляя руки в направлении звука. Магия змеями опутала мои конечности, требуя свободы, но я сдерживала её порывы до последнего. Если повезёт, то Эрбос меня найдёт прямо сейчас. Если нет, то найдут монстры. И, судя по быстро приближающемуся ко мне звуку шуршащей листвы и щелчкам ломающихся костей под ногами монстра, второй вариант был гораздо вероятнее.

Страшно было повстречать даже одного жуткого бильвизи, который мог раздробить моё тело лишь одним ударом своей ужасной лапы, но моё представление о страхе и вовсе перевернулось с ног на голову, когда я расслышала звуки приближающихся чудовищ уже не с одной, а со всех сторон разом. Целая свора монстров бежала в мою сторону в надежде накормить свой неистовый гнев. Их дикий вой хором разлетелся по лесу, вынуждая сжаться все внутренности в животе. В моих глазах собрались слёзы безысходности. Прятаться, хранить тишину или надеяться на чудо стало бесполезно.

— Эрбос, скорее! — крикнула изо всех сил и стала тянуть за нити наших брачных клятв так, что они даже зажглись светом, частично материализуясь.

Он не успеет. Это я понимала. Ещё понимала, что одной мне не справиться. И поэтому, попросту решила биться до последнего вздоха, пока резерв не сможет выдержать и не успеет наполниться новой магией вовремя.

Первый монстр появился прямо передо мной, его я давно готовилась убить. Безвольное грузное тело упало от первого же меткого удара в пятидесяти футах от меня, разбрызгивая кровь, что била фонтаном из груди. Но этот бильвизи не спешил сдаваться. Вскоре он снова поднялся и с ещё большей скоростью бросился ко мне. В этот раз я ударила магией прямо в его голову, как это делала прежде и уже знала про эффективность такого способа убивать чудовищ.

Но обрадоваться я не успела смерти второго монстра, со всех сторон, словно бешеное стадо, на меня бросилось такое количество бильвизи, что я даже не успела подумать, как они со мной поступят, когда настигнут.

Единственное, что сейчас стало важно — это цели. Много целей по которым безжалостно била ещё до того, как они приближались. Холодность, собранность и меткость — всё, что меня интересовало в данный момент. Я кружила на месте отражая волну монстров, но их словно становилось только больше. Резерв моих сил в какой-то момент иссяк и не наполнился так быстро, насколько я расходовала из него магию. Коснувшись пустого дна магического резерва, немного запаниковала, но этого стоило ожидать и я знала, что смогу некоторое время продержаться, даже если придется немного подождать, прежде, чем снова стану бить по врагу.

Новая атака на монстров была уже не издали, когда сосуд внутри наполнился силами, многие успели подступиться ближе, но вскоре я повалила первые ряды армии монстров, устилая их трупами почву пустошей и заливая её реками разъедающей крови. Не думала, что смогу так эффективно отразить столь мощную атаку, но теперь поверила в себя больше. Эта вера и помогла мне стрелять лучами магии точно, а эмоции контролировать лучше. Дыхание стало глубоким, а ритм сердца выровнялся. Я полностью сконцентрировалась на врагах и это дало свои плоды. Вскоре ряды монстров поредели настолько, что я даже поверила в своё скорое спасение.

— Давай, Милли, ты сможешь. Не всегда муж будет тебя спасать из всех возможных передряг, в которые ты так умело вляпываешься по самые уши, — сказала сама себе вслух и даже улыбнулась, ощущая скорую победу.

Вокруг меня стало куда меньше чудовищ с которыми я быстро разделывалась. Резерв не успевал опустеть до конца, поскольку магические удары уже не были такими частыми. Я поверила окончательно, что сумею выбраться отсюда, но зря…

Когда улыбка украсила мои губы, а практически все монстры лежали горой трупов вокруг, сверху, спрыгнув с одного из деревьев, на меня неожиданно набросился монстр, мгновенно прибивая к земле и сжимая всё моё ничтожное тельце одной рукой-лапой. Его пустые тёмные глазницы смотрели на меня с таким отвращением, словно я — причина всех тех несчастий, которые произошли с этим лесом.

Твёрдая древесная рука стала медленно сжиматься вокруг моего тела, причиняя боль. Я закричала так громко, как не кричала никогда. Не только из-за боли, но и страха. Никто не собирался убивать меня быстро или съесть, подобно мертвецам из озера. Бильвизи наслаждался моими мучениями и что-то подсказывало, что их он продлит надолго.

— Anahilas suprevis! — прогремел мужской низкий голос где-то рядом.

Этот язык я узнала — древнее фейское наречие, устаревшее даже по меркам самих фейри. Я не понимала что сказал мужчина и откуда тут мог взяться ещё кто-то из фейцев, но удивление моё было в ином. Словно повинуясь как своему хозяину, бильвизи послушно разжал свою лапу на моём безвольном теле. Вскоре монстр и вовсе отступил, полностью покоряясь приказу и открыл мне вид на мужчину, который выглядел, как обитатель, а не гость Диких Пустошей. Более того, он вовсе не выглядел так, словно действительно хотел меня спасти.

Чёрные глаза осмотрели меня тяжёлым мрачным взглядом, задерживаясь на обнажённом теле и заставляя прикрыть его хоть немного руками. Рыжие длинные волосы молодого на вид мужчины ниспадали на широкие мощные плечи, покрытые серебряной дорогой бронёй и белым, немного испачканным местной грязью плащом. Черты незнакомца были не острыми и не грубыми, скорее даже красивыми, немного смягчая раздражение, которое ярко выражало его лицо. Этот феец явно не ожидал гостей и он явно был хозяином этих мест, об этом говорила его способность управлять бильвизи. Он управлял бильвизи? Приказывал им? Мне и самой не верилось.

— Как ты тут оказалась в таком виде? Неужели Проктус решил, что жертвы помогут?

— Ч-что?

Незнакомец выдохнул и осмотрелся пряча свой необычный меч, объятый огненным пламенем в ножны.

— Не прикидывайся дурой. Ты вовсе не глупа, если смогла перебить столько стражей леса.

— Стражей? Они убивают…

— Идём, я отведу тебя к Древнему лесу, — перебил он меня и подал руку, явно не желая говорить о проблемах этого места.

Когда же я не приняла его помощь, то просто грубо поднял меня сам, схватив за плечи и, сняв свой плащ, накинул на меня. Только теперь, кутаясь в приятную мягкую, и главное сухую ткань, поняла насколько замёрзла. Я не знала кто этот феец и зачем мне помог, но одно поняла наверняка — он спас мне жизнь. Все выжившие бильвизи стояли замерев только по его одному щелчку пальцев.

— Спасибо за помощь, но мне необходимо к скале, она где-то неподалеку и там меня будут искать друзья и родные. Мы держим путь к Призрачной Реке.

Феец даже не удивился, ещё бы, в Пустоши манила путников явно не опасность, а желание добыть Призрачный эликсир.

— Дело твоё. К скале, так к скале. Она, кстати, в другой стороне, а не в той, куда ты сейчас смотришь.

— Я заблудилась.

— Оно и видно, — с усмешкой сказал феец, осматривая меня с ног до головы. — Где одежду потеряла?

— В озере с мертвецами, — угрюмо произнесла я, раздражаясь тому, с какой лёгкостью этот нахал вспоминает все мои изгибы тела и даже не скрывает этого.

— О, так ты неплохо изучила местные достопримечательности! Обычно большинство путников завершали свою жизнь именно там.

— Я заметила.

Незнакомец уже широко улыбнулся.

— Лес заманил?

— Да.

Я всё ещё настороженно смотрела на мужчину и его это сильно забавляло. Хотя, скорее всего, он и вовсе долго ни с кем не говорил и от того наслаждался даже не самой милой беседой со мной.

— Идём, можешь не бояться. Если спасаю тут кого-то, то уже помогаю до конца. Выведу тебя к твоим родным, если они не продолжили путь.

— Они никогда бы не бросили меня!

Феец прошёл мимо и пошагал в сторону озера, туда, откуда я шла. Затем замер, осмотрев мои босые ноги и землю, которую вокруг нас заливала кровь бильвизи. Его дальнейшие действия стали неожиданными и я громко вскрикнула, когда мужчина поднял меня на руки и перенёс через груды трупов монстров и лужи их опасной крови. Затем так же быстро поставил опять на ноги в уже безопасном месте.

— Конечно, не бросили бы. Ведь тут никогда никто и никого не бросает. Оно ведь и видно. — Улыбнулся он, повторяя мою же колкость и намекая на то, что я могу не обнаружить никого у скалы. — Вот скоро и проверим.

Хозяин пустошей

Никто не знает с чего началась болезнь Древнего леса и обращение его большей части в мертвые проклятые земли под названием «Дикие Пустоши», но, поговаривают, что и сам король, Проктус Сактин не очень любил, когда кто-то чрезвычайно сильно интересовался источником возникновения столь сильной магии в Диких Пустошах.

«О бильвизи и Пустошах»

Незнакомец шествовал немного впереди, больше не оказывая излишних знаков внимания. У меня появилась возможность рассмотреть его лучше, хоть и со спины, в большей степени.

Дорогие, но явно старинные доспехи с витиеватыми узорами покрывали его тело полностью, не оставляя шансов рассмотреть мужчину и понять о нем хоть что-то. Было ясно одно, этот феец умел управлять монстрами. И это было неспроста. Все знали, насколько опасны Пустоши. Никто не мог и пробовать поработить бильвизи. А он это умел, а значит наверняка мог избавить эти земли от скверны. Я поравнялась с незнакомцем с намерением узнать о нём как можно больше.

— Могу ли узнать как зовут моего спасителя? — дружелюбно с улыбкой спросила. — Хотелось бы запомнить того, кто проявил такое великодушие.

Феец лишь усмехнулся и бросил на меня мимолётный взгляд, темные глаза прятали очертания вертикального хищного зрачка, но сейчас он сверкнул красным, отражая свет и обозначая истинную природу хозяина леса. Он был наверняка чистокровным, как и я, но мне всё ещё было непривычно наблюдать особенные глаза фейцев. Особенно такие темные, как два бездонных омута, без единого ясного вкрапления или блика теплоты.

— У меня нет имени, милейшее создание. Его у меня забрали, как и жизнь.

— Как понимать эти слова?

— Не стоит понимать их. Я ответил тебе правдой и отведу в безопасное место, остальное пусть останется между нами. Никому обо мне не говори. Для своих родных — ты выбралась сама. Поняла? — Феец остановился и, развернувшись, посмотрел очень строго. Так, что я поняла — стану много болтать и умру от рук уже этого доброго на вид незнакомца, а не от лап монстров.

— Всё поняла и не посмею никому ничего говорить.

— Не верю. — Подошёл он вплотную и всматриваясь в мои глаза, склонился ближе, чем положено. — Однако, предупреждаю, тебе всё равно никто не поверит.

Предпочитая, боязливо молчать, я лишь ровно стояла, молясь о том, чтобы прийти живой к родным. Незнакомец же с интересом изучал мои черты, и, кажется, даже любовался ими.

— Ты пахнешь человеком. Насквозь пропахла, — уточнил он. — Даже озеро с его дивными ароматами не смогло сбить его запах на твоём теле.

— Знаю. Мой муж полукровка.

— И не только он, судя по всему. — Загадочно осмотрел меня с ног до головы незнакомец. Затем быстро развернулся и пошагал вперёд, заставляя спешно семенить за ним.

Благоразумие возобладало над интересом быстро. Решив не беспокоить и без того великодушного хозяина Пустошей, просто шла за ним молча. Этот феец был очень странным и скрытным. А мне стоило думать о том как вернуться к любимому, друзьям и семье. Так мы прошли ещё немного, пока феец в какой-то момент резко не остановился, прислушиваясь.

— Тебя ищут. Ты была права. — Протянул незнакомец руку. Затем пошевелил пальцами, намекая на то, чтобы я отдала обратно его плащ.

— Обезумел⁉ Я голая! — Вцепилась я в белую ткань, что скрывала мою наготу и укрывала от холода Пустошей.

— Поверь, я заметил, но это не значит, что я поделюсь с тобой важными атрибутами своего гардероба навсегда, милая плутовка. — Феец прислушался и снова пошевелил пальцами. — Быстрее.

В этот раз и я расслышала звуки вдали. От счастья сперло в груди и захотелось бежать навстречу Эрбосу.

— Ладно. Отвернись!

Хозяин леса ухмыльнулся, но послушно развернулся ко мне спиной. Вскоре я сбросила его плащ с себя и набросила его на плечи незнакомца. Он, в свою очередь, поспешил застегнуть его застёжку на себе.

— Я придержу хранителей леса пару дней, вы сможете передвигаться в полную силу, но не смей говорить им обо мне. Помни, что ты мне должна за спасение и постарайся быть благородной, — не оборачиваясь, сказал мужчина и сразу стал уходить, чтобы остаться незамеченным.

Феец лишь взмахнул рукой, и лес снова засиял переливами красок покрывая уродства прелестью иллюзии. Он умел управлять этим местом! Я не ошибалась! И что-то подсказывало, что он не желал враждовать с королём Мидера, а монстры попросту вырывались из-под его контроля в какой-то момент. Или я вознесла в своих глазах злодея? В любом случае — это останется загадкой, но я собиралась сдержать слово за большую услугу этого о странного фейца.

— Хорошо. Я буду молчать о тебе, обещаю.

На мгновение высокий силуэт вдали замер, а мой спаситель немного повернулся, демонстрируя аристократичный профиль. Мужчина был удивлен тому, что я решилась дать своё обещание ему, но не стал смотреть в мою сторону, чтобы не смущать. Он снова продолжил путь, молча, оставляя меня в месте, где я вскоре встречу мужа и родных.

Прикрыв руками значимые места, сразу направилась навстречу звукам, едва шуршащей листвы под лапами Варгов.

Отныне нисколько не боялась встречи с бильвизи, ведь верила странному незнакомцу. Это было весьма неразумно, но что-то подсказывало — владелец этого леса не станет нам вредить. Более того, понимала одну истину: мало кто действительно смыслит что такое настоящее благородство поступков и потому, мало кто может верно их требовать от других, но именно этот рыжеволосый хозяин Пустошей имел очень ясное понятие того, что спрашивал с меня. А потому, стала уверена, что свою часть сделки выполнит без лишних обещаний.

Вскоре шорохи листвы и вовсе стали слышны очень близко и я сорвалась на бег. Как только впереди показались пять массивных фигур Варгов, а на них весьма удивлённые всадники, моё тело одолела мука осознания, насколько близка я была в эту ночь к смерти.

Первым ко мне метнулась Грия и стала обнюхивать, проверяя всё ли со мной в порядке. Следом Эрбос спешился, спрыгивая со спины волчицы и снял с себя серый плащ, желая поскорее укрыть моё нагое, замёрзшее тело. Как только меня окутали теплые объятия сухого материала и руки мужа, стало и вовсе хорошо. Настолько идеально, что весь мир вокруг померк в ощущении полной защиты.

Руки Эриона и родителей тоже вскоре укутали в чистую любовь. Было видно как они переживали. Особенно мама сильно вцепилась в меня, и стала ощупывать, проверяя на наличие травм.

— Со мной всё в порядке, — поспешила заверить я, хотя в глазах уже разгорался настоящий пожар из собравшихся слёз.

— Милли, доченька, — только и сумела всхлипнуть мама, крепко прижав к себе.

Эрбос тоже обнял, он был очень рад, что мне удалось уцелеть. Строго задвинул полы плаща и бросил взгляд на Аваларда, который вместе с заплаканной Зоуи сидел на Варге и боялся даже смотреть в мою сторону. Нечто странное таилось в поведении братьев, то, о чём не приходилось догадываться, а лишь взглянуть на них и сразу всё понять.

— Я уже стал думать о худшем. Слава Юльрал! Магия тебя спасла! — облегчённо выдохнул мне в макушку отец обнимая вслед за мужем и матерью, а брат сжал мою ладонь и не отпускал.

*Юльрал (Yuelral) — Богиня драгоценных камней, ремесла и магии в кельтской мифологии.

— Мы слышали как ты сражалась, Милли, — дрожащим голосом сообщил Эрион.

— Как звала меня и потянула за нити клятв… — добавил Эрбос, снова сжимая мои плечи.

Все вокруг были объяты ужасом воспоминаний и облегчением от того, что мне удалось избежать гибели от лап лесных тварей. Наверняка они успели меня мысленно похоронить несколько раз, пока нашли, это ясно читалось по их лицам.

Не успели рассоединить на мне свои руки Эрбос с отцом, как Йен подхватил меня и крепко обнял, разряжая обстановку своим позитивом.

— Я рад, что ты выжила и даже не сомневался в том, что именно ты, Милли, станешь той, кто найдёт первой неприятности на свою… гхм… в этом жутком месте, — предпочёл отделаться намёком рыжеволосый громила. — Не подумай ничего плохого, у каждого из нас свои таланты. У тебя, же просто потрясающий талант находить приключения на свой зад, — всё же не сдержался и высказался он.

— Я тоже по тебе скучала, знаешь, Йен⁈ — Обняла его крепче, мысленно благодаря за то, что развеял напряжение и украсил лица окружающих улыбками.

— Тысяча Варгов! Милли! — Высвободился здоровяк из моих рук, а Варги дружно недовольно на него взглянули, выражая своё осуждение. — От тебя смердит как из отстойника!

Эрион и даже родители тихо рассмеялись, помня о том, что монстры могут быть где угодно, но радуясь моему возвращению. Зоуи с Авалардом тоже спешились и поведение Аваларда не радовало. В его взгляде я прочла всю гамму чувств и в особенности опасение. Брат Эрбоса даже не стал подходить.

— Рад, что ты цела, — коротко отчеканил и остался на месте Авалард, бросив взгляд на Эрбоса, Зоуи и снова возвратился на своё место, седлая Варга.

— Прости, Милли. Это я виновата! Уснула, проглядела! — схватила за руки меня ведьма, и я поняла, что девушка очень себя корила за упущение. Грия тоже тихонько заскулила ощущая вину.

— Успокойся, Зоуи, мы все устали. — Потрепала за ухом попутно ещё и высокую волчицу, успокаивая её. — Вашей вины нет, мне стоило быть самой более осторожной. Теперь нам следует срочно продолжить путь. Я положила очень многих монстров в лесу и теперь нам можно очень быстро преодолеть оставшийся путь до Призрачной Реки не опасаясь быть услышанными. Это сейчас единственное, что имеет значение.

Без лишних слов муж достал из сумки вещи для меня.

— Мы нашли твою броню у озера, но она абсолютно мокрая и грязная, хорошо, что есть запасная, хоть и не такая прочная. Идём, тебе необходимо одеться. Более того, я заметил, что ты снимаешь защитные кольца на ночь. Больше так не делай. По крайней мере в таком опасном месте.

Слова Эрбоса были верны и излучали заботу, но его тон жалил холодом. Муж взял меня за руку и повёл в гущу растительности красивого и зелёного леса, который снова дарил успокоительный обман глазам. Пока я переодевалась, Эрбос даже отвернулся, что было весьма странным явлением. Когда же я завершала надевать более громоздкую броню и сапоги, наслаждаясь долгожданным теплом и уютом полноценной одежды, то решила начать тягостный разговор сама:

— Я знаю о чём ты думаешь. И могу просветить, почему не рассказала о том, что твой брат поцеловал меня.

Секундная тишина, объявшая воздух между нами, прекратилась резкими словами моего мужа:

— Между нами не должно быть тайн, Миллиора, я разочарован. В Аваларде, в тебе и в нашем браке. Если ты скрываешь от меня такие нюансы общения с другими мужчинами, то наверняка тебе есть чего стыдиться.

— Что⁈ Да как ты… — слова застряли в горле, разъедая его обидой и злостью. — Я не сказала тебе, потому, что не хотела вашей ссоры. Вы и без того были с Авалардом не в лучших отношениях. Уверена, моя маленькая история явно не укрепила бы братской любви. А если ты так разочарован в нашем браке и во мне, то Призрачный Эликсир освободит тебя от меня навсегда. Больше не придётся жить с той, от кого зависит твоя жизнь. Могу освободить тебя и от наших клятв, как только ты этого пожелаешь.

Я говорила вполне серьёзно, а на щеке Эрбоса дёрнулась мышца, выдавая его сильный гнев. Руки фейца сжались в кулаки, заставляя кожаные перчатки скрипнуть.

— И почему же ты недоволен, Эрбос? — перешла в наступление. — Думал, я стерплю унижения от тебя, если люблю больше всего на этом свете? Думал, буду угождать твоим собственническим замашкам и потакать грубости в мой адрес? Нет! Мы с Авалардом закрыли этот вопрос с недоразумением в библиотеке. Сами. Как взрослые люди. И чтобы всё не обратилось битвой двух разгневанных братьев, предпочла скрыть то, что для меня не имеет значения. Твои же слова сейчас ясно дают понять, что не желаешь нашего брака! Решил, что я должна встать перед тобой на колени и молить о прощении за то, что утаила что-то? — Разгневалась я не на шутку. — Лучше сосчитай сколько раз сам провинился передо мной! Сколько грубых поступков и обманов я тебе простила⁈ Ты держал меня в плену, заставил выйти за себя, хотя знал кто я и что не имеешь права обходиться с женой как с имуществом. Каждый день, проведённый в браке с тобой, я умирала от страха, боялась, что обнаружишь мою магию и убьёшь. Считала себя ведьмой, в то время как ты знал правду, попросту решил не говорить о ней, ведь хотел привязать меня к себе, влюбить. Эгоистичный ты…

Всплеск эмоций вызвал магию, она стала покалывать кожу рук, обвивая их до локтей и отвлекая от длительной тиррады, которую я, к слову, не собиралась прекращать так скоро. Эрбос побледнел от злости, наблюдая за моей реакией, но молчал. Не смел говорить ничего, потому, что знал — я права. Он причинил мне гораздо большее количество боли, а сейчас пренебрёг всем, что между нами было из-за минутной вспышки ревности.

— Нам пора. Ещё нужно дать вам с отцом нашей с мамой крови и срочно выдвигаться в путь. Решай сам как тебе поступать дальше, но знай — я не перестану себя уважать и забывать о гордости даже ради самой большой любви.

Высказав всё, что лежало тяжёлым грузом на дне души, я попросту развернулась и собиралась уйти, но руки Эрбоса резко обхватили меня и прижали к его груди спиной. Тёплые влажные губы мазнули по скуле, а горячее дыхание обожгло лицо.

— Прости, мотылёк, я и не подозревал, что ты так страдала, скрывая свою магию от меня. Прости за ложь и за то, что так сильно полюбил тебя с самой нашей первой встречи, что решил держать тебя силой рядом с собой, пока не добьюсь ответных чувств. Я решил… решил, что Авалард значит для тебя что-то, если решила скрыть ваш поцелуй. И я просто злюсь. Ты самое важное что я имею в этой жизни и никогда не откажусь от нашего брака. От нас.

Я развернулась в руках мужа и обняла его в ответ.

— Такие моменты необходимо обсуждать, Эрбос, а не разбрасываться колкими словами.

— Ты права. А ещё ты стала мудрее. И мне это очень нравится, ведь я от злости и ревности к тебе становлюсь настоящим зверем без смыслов и доводов разума.

— Не могу с тобой не согласиться. — Рассмеялась я.

— Но, с Аваларда я всё равно спрошу, так и знай.

— Главное не деритесь. Как видишь, всё можно решать разговорами.

— Ты права. — Поцеловал он меня в макушку. — А ещё Йен был прав. От тебя действительно сильно пахнет.

Я толкнула мужа в живот кулаком с укором и мы рассмеялась. Затем взялись за руки и пошли к остальным.

Призрачный Эликсир

Призрачная Река прекрасна, словно источник мироздания. Только увидевший её, может понять, какова на вид настоящая волшебная красота. А прикоснувшийся — какова на ощупь чистейшая жизненная сила.

Мы с матерью дали свою кровь. Эрион передал её Эрбосу и отцу, которые предусмотрительно отошли гораздо дальше в чащи. После оседлали Варгов и вскоре уже неслись во весь опор по бескрайним зарослям красивого леса, который пленил красотами, но не применял больше хитростей для того, чтобы нас запутать или заманить в опасность.

Ни одно чудовище не сорвалось в нашу сторону, даже когда мы встречали высокие силуэты бильвизи вдали. Отец был весьма удивлён такому явлению, готовясь принять бой, но в итоге мы убедили его не трогать монстров, а поскорее продолжить путь. Я знала, что сдерживает тварей, вернее кто, но не могла рассказать правду о странном незнакомце, повстречавшемся в лесу даже родным и друзьям. Более того, не хотела этого делать. От чего-то мне виделось правильным сохранить в тайне его существование, и я решила довериться этому предчувствию.

Ближе к полудню лес стал менять свои очертания, даже под куполом, сформированным отцом, землю продолжал устилать густой зелёный мох. Алантир развеял свою магию вокруг и мы все с облегчением выдохнули. Природа тут была по-настоящему прекрасной, а не укрывалась обманом. И она была настолько красивой, как та самая иллюзия, которую мы наблюдали все дни в пути. Явным отличием являлось только то, что пространство вокруг насыщалось пением прекрасных птиц, отражаясь от неба и возвращаясь гулким эхом обратно, услаждая слух долгожданными звуками.

— Мы прибыли в безопасное место, это уцелевший лес у берегов Призрачной Реки. Вскоре нам выпадет удача лицезреть и её саму. — Улыбнулся отец, сверкнув фейскими зрачками на фоне радужки цвета яркого пурпура. Мы тоже стали с интересом осматривать стаи маленьких синих пташек, что испуганно сорвались с ветвей деревьев и защебетали ещё громче.

Не веря своим глазам, сорвала с ближайшего куста зелёный лист и применила магию, однако он не стал серой шелухой, как это бывало в Диких Пустошах. Остался живым и сочным.

— Отец, можно ли купаться в Призрачной Реке? — спросила, по понятным причинам, ведь хотелось поскорее избавиться от ароматов, которыми меня щедро наградило гнилое озеро Пустошей.

— Да, можно, это придаст сил. Пить из неё тоже можно и даже рекомендую сделать это всем вам. Я бы хотел посмотреть изменятся ли магическая сила Эрбоса, когда он выпьет Призрачного Эликсира. А я буду следующим, если исцеление придёт к нему, а силы останутся.

— Хочешь, чтобы только я остался без своей сильной магии, Алантир? Предлагаю всё сделать наоборот. Ты пьёшь эликсир, а я посмотрю.

Я ткнула Эрбоса локтем в рёбра за такую дерзость и недоверие к папе. Мания мужа всецело и всегда оберегать меня лично и никому не доверять этого дела, только крепла со временем. Папа впервые посмотрел на мужчину позади меня с долей недовольства и даже раздражения.

— Ты неисправим, Эрбос, но я тебя прекрасно понимаю. — Прижал он сидящую впереди маму к себе крепче. — Только прошу об одном, не допускай и мысли о том, что я могу позволить кому-нибудь из вас пострадать от рук короля Мидера.

— Я и не допускал никогда такой мысли, Алантир, но прекрасно осознаю на что способны клятвы, данные тобой Проктусу. Ты слишком ими связан перед королём Мидера, а я — нет.

Отец нахмурился, тягостное молчание повисло между нами всеми. Эрбос был прав и папа, похоже, только сейчас осознал это до конца.

— Хорошо, Эрбос, я первый испробую вод Призрачной Реки, — согласился он, всё ещё раздумывая над словами фейца, — Но не думай, что если король захочет навредить кому-то из нас, у тебя выйдет его остановить. Королева Мидера — ловец, её особенный дар только в одном — пленить магию других. И она точно сможет обуздать даже столь сильные чары как у нас с тобой. Скажу даже больше — Альхандру она тоже может обезоружить. Рекомендую не злить короля при встрече, ведь Алистия, королева Мидера, ещё не давала клятв защиты и покровительства Миллиоре. Мы отправимся во дворец не только для встречи, но и для взаимных клятв, которые обеспечат нам всем безопасность в Асгаларде.

Небо в просветах густых крон деревьев сияло яркими кусочками лазури. Лучи солнца, пробираясь между ветвями, приятно ласкали лицо, заставляя наслаждаться каждым прикосновением тепла. То, что казалось привычным и воспринималось как должное в обычные дни, после Диких Пустошей стало высшей наградой, словно чудо после сплошного мрака.

Постепенно воздух наполнился приятными запахами цветов и свежестью леса. Стало гораздо теплее и покрывающая всё тело броня, уже не ощущалась защитой от холода, заставляя томиться в ней, как жаркое в собственном соку от жары.

— Не ёрзай, — приказал строго Эрбос, сидя позади и фиксируя меня на месте сильной рукой. — Ты же не хочешь, чтобы я предстал перед всеми в неприглядном виде, когда настанет время спешиться? — добавил он шёпотом мне на ухо.

— Я воняю как дикая свинья, а ты думаешь об этом? Должна, наконец, признать, дорогой муж, ты настоящий извращенец, — ответила так же тихо, не сдержав уничижительного смешка.

— Ничто и никогда не сможет меня оттолкнуть от тебя, мотылёк, запомни это. А учитывая сколько мы в пути и что пережили, мне хочется и вовсе не выпускать тебя из своих рук больше никогда.

Я недовольно хмыкнула, но в груди уже разгоралось теплое приятное чувство, противоречащее разуму. Эрбос готов был следовать за мной повсюду, стать неусыпной тенью, вечно быть моим спутником, не оставляя ни на миг наедине с собой. Это должно было оттолкнуть меня, навеять мысль, что нечто ненормально в наших отношениях. Но, к сожалению… или к счастью… я испытывала лишь удовлетворение.

Возможно, даже пороки, сходясь в потребностях двух схожих душ, становятся благом и способны дарить счастье. В нашем случае, мания Эрбоса, откликалась во мне приятным томлением, а его жгучая одержимость, разжигала в моём несчастном сердце ответный пожар. Мы сливались в его жажде обладать мной безраздельно и в моей потребности быть его без остатка. И пусть весь мир скажет: «это неверно, так любить нельзя!» или «это вовсе не любовь!», но нам было хорошо, и только мы знали, насколько несокрушимо наше общее сильное чувство.

— Так и быть, прежде, чем съесть, я тебя вымою в водах Призрачной Реки. Наверняка такая трапеза, будет вкуснее, — низким голосом проговорил муж, заставляя всю мою кожу покрыться мелкими мурашками, а щёки вспыхнуть неожиданным пожаром. — Уверен, Алантир и я сможем исцелиться от жажды пить кровь Альхандры без потерь в магии. Что-то подсказывает, что однажды расширившись, резерв магии уже не сможет стать менее ёмким. Возможно, и наша жажда неизлечима…

— А я буду верить, что излечима.

— Так хочешь избавиться от меня, моя маленькая бабочка? — Невесомо поцеловал меня Эрбос в шею, касаясь нежной кожи жёсткой щетиной.

— Прекрати! — шёпотом запротестовала. — Иначе я за себя не ручаюсь. Отвечая же на твой вопрос, скажу, мне неприятна мысль, что ты можешь умереть без моей крови. Я никогда не смогу забыть того момента, как мчалась в мир людей и думала только об одном — выжил ты или уже мёртв…

Эрбос обнял меня одной рукой крепче, целуя в щёку уже более целомудренно, а другую руку положил поверх моей, что держалась за рукоятку седла. Затем облегчённо выдохнул мне в затылок.

— Да, ты права, моей зависимости от тебя достаточно. Зависимость же от твоей крови может стать опасна для нас обоих. Как только мы вернёмся в мир людей, домой, я намерен приложить все возможные усилия, чтобы в твоём чреве рос наш ребёнок. — Опустил он большую ладонь на низ моего живота. — И нам определённо не нужно, чтобы я сходил с ума, каждый раз, как почувствую запах твоей крови.

— Эрбос… — смущённо прошептала я. — Сколько тебя знаю и всё никак не привыкну к такой неприкрытой откровенности.

— Ты делаешь меня безумцем, просто свыкнись с этим. — Тихо рассмеялся он.

Короткая, но очень приятная беседа с любимым, прервалась, когда из-за спин ехавших перед нами родных и друзей мы рассмотрели зарево белого света, что мягко ложился на окружающую прекрасную природу, вынуждая и без того искрящиеся переливами огоньков бутоны цветов, светиться ещё ярче и пахнуть гораздо сильнее. Лесные птицы в этом месте пели настолько красиво и радостно, что звуки казались сном. Я сразу поняла, что именно вскоре увижу, но моё воображение явно не готово было к тому, что вскоре стану лицезреть.

Первым делом, когда мох под ногами сменился кристально чистыми песками белоснежного цвета, в которых немного утопали лапы Варгов, пришлось прищуриться от яркого свечения исходящего впереди. Лучи солнца струились с неба, но зарево белого, ещё более яркого света исходило от чего-то впереди. Авалард с Зоуи, отец с матерью, Эрион, Йен, все замерли, останавливаясь. Мы с Эрбосом прошли в широкий просвет в их рядах и тоже обомлели от восторга. Я не знала какие есть грани красоты и магии, сколько ещё разных приключений готовит для нас жизнь в этом неестественно прекрасном фейском мире, но была уверена лишь в одном — столь невероятной красоты я ещё не видела никогда прежде. Подозревала, что и не увижу нечто подобное ещё когда-нибудь.

Глаза тут же ущипнули подступающие слёзы, дыхание замерло в груди и время словно остановило своё естественное течение. Река, что распласталась перед нами не была похожа на всё, что я видела когда-либо в жизни. Её воды текли мирно по своему уютному руслу, а речная долина вокруг озарялась исходящим от этих магических вод светом.

Теперь, и только теперь я поняла, почему воду, что текла в Призрачной Реке, называли Призрачным Эликсиром. Это была не вода, а чистая светящаяся магия, находящаяся в жидком состоянии. Эликсир Призрачной Реки напоминал камень беломорит, переливающийся и таинственный, но только принявший жидкое состояние. Воды небольшой по ширине реки были такого же мутновато-белого цвета и когда медленно скользили по своему волшебному пути, переливались радужными мелкими вкраплениями, которые, к тому же, дарили довольно яркий свет окружающему миру.

В ушах громко звенело, но звук этот был иным, не внешним, а внутренним, говорящим о том, что рядом источник наполненный магией до краёв. Словно доброжелательная, сверкающая змейка, белая магическая река манила к себе. Прекрасные бабочки и редкой красоты растения — все радовались её существованию, стремясь быть ближе. Экзотические птицы услаждали реку как живую своими трелями и танцем в небе. Если что-то в этом диком, но прекрасном мире и могло иметь наибольшее значение, то только этот источник сил. Источник магии.

— Невозможно… Невероятно… — сказала я на выдохе, когда, наконец, смогла произнести хоть что-то.

— Да. Призрачная Река невероятно красива, — согласился отец, спешиваясь и увлекая за собой счастливую маму. — Пожалуй, тут мы и разместимся. — Осмотрелся он. — В эту ночь мы сможем выспаться, развести огонь и караулить нас будут только Варги. Это место безопасно, монстрам сюда не подобраться из-за магии вод Призрачной Реки. Лишь некоторые дикие существа, обитающие тут, могут навредить, но и это весьма сомнительно. Предлагаю незамедлительно испробовать жидкой магии из источника сил!

Йен и Эрион, лукаво улыбнувшись, тут же спрыгнули на землю и направились к месту, где светлая жидкость, облизывала песок, касаясь берега. Мой брат первым склонился и зачерпнув широкой ладонью Призрачного Эликсира, припал к источнику сил. Затем феец с облегчением и счастьем вздохнул.

— Усталости, как и не было! — Рассмеялся он, распрямляясь. — И это от всего одного глотка!

Йен замер, наблюдая за другом, по видимому, остерегаясь, что волшебная жидкость может навредить человеку. Затем снова настороженно глянул на источник сил.

— Не бойся, Йен, — рассмеялась мама. — Люди тоже исцеляются от вод Призрачной Реки. Правда, Алантир?

— Совершенно верно. Можешь смело пить, Йен. Ты тоже, Зоуи. Я лично был свидетелем как люди исцелялись от Призрачного Эликсира.

После слов отца, Йен мгновенно склонился над берегом и двумя громадными ладонями зачерпнул эликсира, попутно любуясь и изучая искристую жидкость. Затем стал пить, а закончив, застыл с широко раскрытыми глазами.

— Чудо…! — проговорил он громко и снова зачерпнув эликсира, припал к рукам губами, не имея сил остановиться.

От столь радостной и от того весёлой картины, мы все хором разразились громким смехом, великану же, судя по всему, и дела до нас не было. Он наслаждался вкусом и эффектом, целебной жидкости, не замечая ничего вокруг.

Авалард, Зоуи и мама, тоже вскоре наполнились силами, испив волшебных вод. Пришло время и мне испробовать на себе чистейшую жидкую магию. Я подошла вместе с мужем к кромке берега и присев, зачерпнула рукой прохладную жидкость, что ощущалась на коже как вода, хоть и немного приятно покалывала руку магией.

Первый глоток Призрачного Эликсира коснулся языка прохладой и осел слабым сладковатым вкусом во рту. Когда жидкая магия наполнила желудок, я почувствовала такой прилив сил, какой не могла себе представить, от чего стало на мгновение немного страшно.

Фейри обладали магией и могли при помощи её исцелять не только других, но и себя при должном запасе сил. А магии в Асгаларде у фейри всегда было достаточно, лишь мир людей мог заставить растрачивать её запасы. Но эта волшебная жидкость не просто исцеляла, она дарила саму жизнь, подобно тому, как в человеческом мире при помощи украденной жизни людей, фейцы могли продлевать свою. Вот только испив Призрачного Эликсира я не ощущала опустошения и непринятия, как после поглощения чужой жизни, этот процесс казался естественным, правильным, и наполнял гораздо сильнее. Было и вовсе сложно оторваться от вод Призрачной Реки, настолько приятно было наполняться её силами. Мы даже не тратили времени на то, чтобы достать металлические кружки, просто черпали руками и пили. И это было потрясающе вкусно.

— Просто невероятно! Вы должны попробовать! — обратилась к Эрбосу и отцу.

— Я пробовал и знаю, дочка. — Тепло улыбнулся Алантир, погладив моё плечо. — Просто это было очень давно, — добавил с грустью, уже склоняясь над берегом и набирая полную ладонь Эликсира.

Отец испил жидкость не задумываясь, он был уверен, что река не навредит. Затем поднялся, распрямляясь всем своим высоким ростом и стал прислушиваться к ощущениям. Все мы замерли в ожидании того, что скажет феец.

— Я не могу почувствовать изменений. Очевидно, что я не потерял широту резерва и силу магии, ощущаю резерв всё таким же обширным. Но точно сказать не могу исцелился ли от жажды. — Папа с грустью посмотрел на жену.

— Есть лишь один способ проверить, — достала из пристёгнутых ножен на бедре острый небольшой кинжал Вэйса. На ней уже не было защитных колец. Затем бесстрашно полоснула себя по руке лезвием, там, где тонкой лиловой венкой, текла её драгоценная кровь.

— Не смей! — заревел испуганно отец и бросился к жене, в попытке остановить её действия.

Когда алая дорожка потекла по запястью мамы и капли сладкой крови стали падать на белоснежный песок под нашими ногами, наоборот стал поспешно отходить назад. Лицо его исказила гримаса ужаса, ведь если Призрачный Эликсир не исцеляет от жажды тех, кто пил кровь Альхандры, то была велика вероятность того, что Алантир бросится на любимую женщину, желая лишь одного — испить её до дна.

Исцеление

Призрачный Эликсир необычайно высоко ценится в Королевстве Мидер, ведь мало кому удавалось добыть его и вернуться живым пройдя сквозь Дикие Пустоши.

«О бильвизи и пустошах»

Все мы, кроме Зоуи и Йена, почуяли притягательно сладкий аромат крови Альхандры. Ноздри Аваларда, Эриона и даже Эрбоса, который имел привязанность именно к моей крови, расширились, втягивая запах особенной жидкости. Даже я почувствовала желание припасть к руке матери. Но всё наше внимание сомкнулось на отце, который уже не пытался отойти, а лишь наблюдал за тем, как капля за каплей, ударяясь о белоснежный песок, капает кровь его жены.

Алантир с наслаждением втянул воздух, вбирая в себя каждую ноту запахов вокруг, его хищные фейские зрачки расширились неестественно сильно, поглощая фиолетовую радужку глаза практически целиком. Вэйса посмотрела на мужа с тревогой, наверняка ей уже стало страшно, а идея её эксперимента не казалась больше столь блестящей. Эрбос был единственным кто мог противостоять моему отцу по силе и муж в мгновение ока среагировал, оказываясь позади Алантира, обхватывая руками и блокируя его движения. Эрион тоже быстро встал между родителями.

Но чистокровный не двигался. Только глубоко дышал. Впитывал запахи жены с большим удовольствием, но даже не думал на неё бросаться. Мгновение показалось вечностью прежде, чем отец озвучил свой вердикт:

— Я исцелился, а магия осталась прежней.

Все мы выдохнули с облегчением, Эрбос разомкнул убийственно крепкую хватку на теле моего отца, а Мама поспешно исцелила порез и бросилась обнимать мужа.

— Черт бы тебя побрал, Вэйса! О чём ты думала⁈ — стал отчитывать жену Алантир, попутно крепко сжимая её тело в объятиях.

Вэйса что-то ему неразборчиво ответила и поцеловала в губы. В человеческом мире я привыкла к мысли, что родители должны выглядеть гораздо старше своих детей и часто воспринимала родных отца и мать двояко, словно родных, но не совсем родителей. Сложно было описать это чувство, особенно сейчас, наблюдая как они сплелись в объятиях друг друга, словно юные молодожёны.

Эрбос вернулся ко мне и сжал сильнее талию, приобнимая.

— Ты похожа на мать ещё больше, чем подозревал, — с издёвкой сказал он. — Идём, я лично тебя искупаю ниже по течению и вдали от посторонних глаз.

Я поняла к чему клонит Эрбос и что сулит его порочная усмешка. Мы быстро взяли с собой сменную одежду предупредили всех что идём искупаться и никто не смел нас останавливать. Ведь все прекрасно ощущали «дивный аромат» Пустошей, что исходил от меня. Только отец напоследок напомнил Эрбосу, чтобы тот испил Призрачного Эликсира и исцелил себя от зависимости пить кровь его дочери, как можно скорее.

Шли мы необычайно долго, что доказывало намерения моего любимого, провести время довольно шумно.

— Тебе следовало, для начала, испить исцеляющего эликсира, Эрбос.

— Не ворчи, Милли, Призрачная Река никуда не денется, а по тебе, любимая, я слишком сильно соскучился.

Не сдерживаясь, рассмеялась, феец держал меня за руку и практически тащил за собой. Наши ноги утопали в вязком песке, не давая идти быстро, но муж настойчиво и серьёзно шагал вперёд. Обернулся на мой смех и широко улыбаясь, поднял на руки и быстрее пошёл вперёд. Я всегда любила искреннюю улыбку мужа и больше всего на свете, желала чаще наблюдать милые ямочки под уголками его губ, которые там появлялись только при ярких проявлениях эмоций.

— Мы собираемся уйти от всех жить в лес? Признавайся, — не унималась я, сопровождая наш путь шутками.

— Почти пришли. И нет, я не собираюсь тут оставаться. Мне гораздо приятнее безраздельно владеть тобой в мире людей, в нашем большом белом особняке и там, где нет столько опасностей, представляющих для тебя хоть какую-то угрозу. Думаю, ты уже поняла какой я жадный, когда дело касается моей ненаглядной юной жены. — Эрбос немного склонился и поцеловал меня в самый кончик носа, приподнимая чуть выше.

— Что же ты будешь делать, когда у нас появятся дети? Как станешь делить меня с ними?

Взгляд мужа потемнел, обрамляя яркую зелень в тёмную, почти чёрную кайму. Я бы подумала, что он злится, но слишком хорошо научилась отличать эмоции любимого. Он был объят желанием и предвкушением нашего прекрасного будущего. Не только далекого, но и ближайшего.

— Пока не представляю, но уверен, что это не станет такой большой проблемой, ведь они будут моими и я прощу им многое из-за того, что буду сильно любить.

— Так и быть, такой ответ я принимаю, а теперь поставь меня пожалуйста на землю. Я хорошо себя чувствую и не нуждаюсь в помощи.

— А разве я тебе не говорил?

— Что именно? — игриво спросила я, уже предчувствуя приятный ответ.

— Что готов носить тебя на руках постоянно и до конца наших дней, — ласково ответил Эрбос.

— Каждый день?

— Каждое мгновение, минуту и каждый день, — уточнил он.

— Ты пожалеешь о своём заявлении. — Рассмеялась я. — Ведь это страшно неудобно!

Эрбос снова улыбнулся обнажая ряд ровных белых зубов и неожиданно поставил меня на ноги. Его руки тут же принялись нетерпеливо расстёгивать на мне ремни более мешковатой запасной брони.

— Ладно, соглашусь с тобой. Буду давать тебе немного постоять на земле, ведь мне нужны обе мои руки для того, чтобы тебя раздеть.

Особенная связь

Нет связи крепче, чем взаимные супружеские клятвы верности двух любящих друг друга фейри. Ведь они даются по большому желанию, а не из потребности или чувства долга. А если, ко всему прочему, они звучали в особенном месте, делающим их несокрушимыми, то такие обещания и вовсе считаются вечными, способными соединять не только в одной жизни, но и всех последующих.

«Мифы и баллады о фейри»

Пока мой муж, с лёгкой улыбкой на лице, так нежно и аккуратно снимал с меня одежду, всё больше оголяя, внимательно следил за каждым моим жестом и выражением лица, в моей груди всё больше растекались любовь и благодарность к нему. Стало интересно за что я получила такую награду, как и когда смогла заслужить любовь и ласку такого сурового на вид мужчины.

— Эрбос, ответь мне, как вышло, что ты меня полюбил?

Руки некогда жестокого Инквизитора замерли на одной из застёжек ремней брони. Он и сам задумался, затем посмотрел на меня более уверенно.

— Я стал объят одной сплошной одержимостью к тебе, как только увидел. Мне сразу стало ясно, что ты — именно та, кто мне необходим. Затем ты очнулась и наше знакомство стало самым необычным из всех. Я действительно знал кто ты, но, поверь, Миллиора, не из-за этого поцеловал тебя впервые, не из-за этого решил на тебе жениться. Я был обречён тебя полюбить с самой первой минуты, как увидел. А ты была обречена стать моей в любом из случаев, потому, что я умею добиваться своего. — усмехнулся он.

— Я тоже тебя люблю, Эрбос. И как же хорошо, что ты не был со мной груб. Хотя… иногда мне хотелось от тебя сбежать.

— Даже убить… — напомнил он. — И ты блестяще пыталась это проделать, насколько помню. — Приподнял он с укором одну бровь.

В этот момент лес вокруг наполнился моим смехом, потому, что лицо Эрбоса стало действительно забавным.

— Я знала, что не убью тебя, ведь на руках главного Инквизитора собрались все защитные кольца Санктоса! Ещё при первой нашей встрече этот факт сильно удивил меня.

— Ты ранила меня ровно под сердцем. Пара дюймов и меня уже невозможно было бы спасти, — с довольным выражением лица настоял Эрбос, вызывая во мне новый прилив вины.

— В своё оправдание могу отметить, что я действительно поверила в то, что ты готов меня убить. Нет! Не так! Порвать на мелкие кусочки и скормить бродячим псам! Ты был так зол, а я так напугана…

Муж нежно провёл костяшками пальцев по моему лицу, касаясь скулы. Его зелёные глаза искрились счастьем.

— Какая разница теперь, что было и как мы обрели друг друга. Важен итог — мы вместе и я не и за что тебя не отпущу.

— Кажется, я когда-то уже слышала эти слова… — поддела его прошлым, напоминая о проступке.

— Я делал всё, чтобы спасти тебя.

Прислонившись ближе к любимому, крепко его обняла, затем стала помогать раздеться. Вскоре мы избавились от надоевшей тяжёлой одежды и моих фейских защитных колец, которые мне порядком надоедали. Затем вошли в воды Призрачной Реки, наслаждаясь ощущением того, как покалывает всё тело магическая жидкость и вязкий песок пробирается сквозь пальцы. Я набрала в обе ладони Призрачного Эликсира и протянула любимому.

— Пей.

Эрбос без раздумий принял угощение из моих рук, выпивая всё содержимое до последней капли. Неожиданно, его тело засияло ярким заревом и мы даже немного запаниковали, но потом я поспешила его успокоить:

— Твои шрамы! Они все словно сияют, повернись!

Магия иллюзии стала не властна над телом Эрбоса и опала. Давние увечья на его спине, окрасились узорами света и не исчезали, пока шрамы на его спине не превратилась в гладкую, словно шёлк кожу под моими руками.

— Они исчезли! Твои шрамы, Эрбос!

Голос дрожал, а по щекам покатились слёзы счастья. Я знала сколь болезненные воспоминания вызывали, оставленные некогда его отцом следы. Как много горя носил на спине мой любимый мужчина. И теперь всё это стёрлось с его тела, словно по волшебству.

Я повернула его за плечи снова лицом к себе и увидела, что остальных шрамов тоже нет: на его груди, животе. Их было много, так много… а теперь он был свободен от них. Свободен от прошлого окончательно.

— Нужно сказать остальным, — с надломом в голосе произнёс он довольно растерянно.

Я обхватила руками лицо мужа, всё ещё радуясь его исцелению очень сильно, ведь это так много значило для него. Не сами шрамы волновали Эрбоса, скорее их источник. А теперь их обоих больше не существовало.

— Думаю, Йен уже заметил и всем рассказал. Возможно, и мой отец знал, но не думал, что это настолько важная информация, и поэтому не упомянул о таком свойстве Призрачной Реки.

— Да. Ты права, Йен наверняка уже искупался и заметил. На нём шрамов ещё больше, чем на мне. Было… — Эрбос осторожно улыбнулся, глядя мне в глаза, а затем нежно поцеловал в губы. — Ты так прекрасна.

Руки фейца быстро легли на мою талию и грудь, губы стали блуждать по шее, отыскивая самые чувствительные места и уделяя им особое внимание.

— Кажется, мы оскверняем это чудесное место, — сказала уже чувствуя как между ног начинает пульсировать от желания, как твёрдая словно камень плоть Эрбоса упирается мне в живот.

— Скорее благословляем своим чистейшим чувством, мотылёк. Нет ничего скверного в соединении двух влюблённых.

С этими словами, Эрбос повёл меня ближе к берегу, туда где тонкими струйками, прямо из почв леса в реку текли белые ручейки Призрачного Эликсира. Феец встал на колени и бережно усадил меня к себе на ноги. Глубина реки была тут смешной, но мы всё ещё находились в воде, у самого берега реки. Мой любимый мужчина сразу принялся изводить моё тело умелыми ласками, касаясь груди, целуя шею, затем соединил наши губы и этот поцелуй не имел ничего общего с нежностью. Он был наполнен страстью и желанием.

— Я очень хочу тебя, Милли, не уверен, что сдержусь и буду очень ласков в этот раз. Но одно твоё слово, и я остановлюсь. Буду сдержан ради тебя, как и всегда. И всё же, хочется, чтобы ты узнала меня настоящего, — прошептал он мне в губы.

Я немного отстранилась, замечая как мука страсти и желания, всё больше искажает лицо Эрбоса. Он и впрямь едва сдерживал свои порывы.

— То есть, ты хочешь сказать, что всё это время притворялся? — возмутилась совершенно искренне, на что получила тихий бархатный смешок мужа и следом поцелуй в губы.

— Нет, мне действительно хотелось быть с тобой нежным. Ты такая хрупкая и невесомая, что, казалось, сожми тебя в объятиях сильнее, и ты рассыплешься, словно фарфоровая. Но после того о как я услышал твою расправу над монстрами, кое что понял — ты сильная и на многое способна. Я тебя недооценивал. Привык относиться как к человеческой девушке. И ошибался.

Эрбос объяснял мне причины своей опеки, покрывая шею, грудь и лицо поцелуями, сжимая затвердевшие соски между пальцами немного грубо, до лёгкой боли, а я только сильнее и сильнее плавилась в его руках.

— Тогда покажи мне. Покажи себя настоящего.

Большего разрешения не требовалось. Словно меняясь на глазах, Эрбос посмотрел на меня совсем иначе. Тем самым взглядом, который вселял в меня ужас. Я вспомнила тот самый вечер, когда он смотрел на меня подобным образом и тяжело сглотнула, понимая, как сильно сдерживался главный Инквизитор. В памяти, словно наяву возникли образы моей поимки и плена. Эрбос часто вспоминал тот день, теперь я поняла почему.

В его сознании ещё тогда родились фантазии нашей близости, и они явно не были похожи на мои наивные девичьи представления о происходящем между мужчиной и женщиной. Мой муж обнажал для моего восприятия многое о близости, постепенно, чтобы не пугать. Теперь же решил, что пришло время для самого страшного открытия.

В голове стали кружить и предсвадебные предостережения опекуна о жестокости герцога. Как раз в этот момент, большая рука фейца, сомкнулась на моей шее, немного сжимаясь. Эрбос продолжал целовать меня, спускаясь к груди и засасывая в рот поочерёдно то один твёрдый сосок, то другой. Руки фейца скользнули по влажной спине, крепко сжали ягодицы.

Хотелось спросить обо всех страшных слухах, что о нём ходили в Королевстве Нортс, но мои слова так и остались невысказанными, потонув в сдавленном стоне, когда муж немного прикусывал кожу на моей шее и следом сразу целовал места своих истязаний, заглаживая перед ними свою вину. Я вскрикнула, когда он довольно резко перевернул меня на спину и навис сверху. В этом мужчине я едва узнала своего заботливого и нежного супруга, Эрбос стал походить на дикого голодного зверя, который вырвался на волю. И что-то подсказывало, что этот зверь не захочет обратно в свою клетку, пока не насытит бездонный голод.

Страх и страсть оплели тело в изящном тандеме, вызывая сильное желание, я уже сама хотела поскорее увидеть каким бывает мой любимый, когда полностью даёт волю своим резким порывам. Стала гладить его грудь, живот, спускаясь ниже, пока не достигла твёрдого горячего возбуждения. Сжала в руках нежную шёлковую плоть и стала двигать ладонями по всей её внушительной длине, вырывая из мужа низкий гортанный звук. Казалось, я уже готова его принять, чувствовала как между ног всё пульсирует и изнывает. Но Эрбос отнял мои руки от себя и зафиксировав по бокам от моего тела, стал спускаться поцелуями ниже, лаская грудь, рёбра и живот по пути к сокровенному месту.

Прохладная вода лизала тело, а песок принял форму изгиба спины, покалывал ягодицы. Все мои ощущения обострились от сильного возбуждения. Когда почувствовала жаркое дыхание мужа над лобком, то сама двинулась ему навстречу бёдрами.

— Лежи смирно, — строго приказал и следом зафиксировал под собой мои бёдра он, при этом освобождая руки. — Будешь плохо себя вести — накажу.

— О-о, ты эксперт наказаний, — игриво промямлила в ответ, всё ещё воспринимая поведение мужа за игру.

В это же мгновение одна рука мужчины снова легла на моё горло, сжимая шею до боли. Другой он широко развёл мои ноги, укладывая их к себе на плечи и с наслаждением накрыл ртом самое нежное место между ними, пробираясь всё глубже внутрь языком. Резкий укус ошеломил и пустил ток по венам.

— Ай! Ты что делаешь⁈

Ответа не последовало, только второй разряд боли прошёл от самого чувствительного места по позвоночнику и обратно.

— Эрбос! — возмутилась я.

— Веди себя хорошо, мотылёк, и никто не пострадает. Поняла?

В ответ на его слова я лишь часто закивала головой.

— Молодец. Хорошая девочка.

После феец накрыл ртом снова центр сплетения всех моих желаний, стал выводить узоры наслаждения языком на оголённых нервах, задевая все самые чувствительные места. Хотелось извиваться и выть от восторга, но стало страшно злить моего мучителя. Мысль о том, что он может применить наказание и прекратить ласку, заставляла лежать смирно, как он и приказал.

Казалось, ещё пара мгновений, всего ничего осталось до высшего наслаждения. Не выдерживая, запустила руки в чёрные волосы на голове мужа и подалась бедрами ему навстречу в самый ответственный момент. Мне просто жизненно необходимо было поскорее коснуться рая и раствориться в нём. Но, неожиданно сильная рука сжалась ещё сильнее на шее, перед глазами поплыли тёмные круги, а мир вокруг заволокло пеленой.

И без того неистово бьющееся сердце, превратило свой темп в один большой гул, отдающийся в ушах. Я поняла. Теперь я поняла до конца: слухи, что ходили о жестоком герцоге никогда не были байками! Он действительно душил девушек! Он душил меня! В этот же миг я вцепилась в запястье мужа и стала вырываться, перепугавшись не на шутку. Но хватка была из стали. Я никогда не ощущала на себе полной силы Эрбоса, видимо потому, что он никогда и не применял её на мне. До этих самых пор.

Одновременно с ужасом, тело всё больше наполнялось удовольствием, противореча разуму. Эрбос всё ещё яростно изводил меня своим ловким языком и все его действия были выверены до мельчайших деталей, словно он знал, что делает и нисколько не сомневается в своих возможностях не перейти опасную для моей жизни грань. Тем не менее, даже я сама ощутила как жизненная сила стала медленно покидать меня. Воды Призрачной Реки вокруг, помогали задержать этот процесс, но этого было мало. Мне необходим был воздух. Уже готовая применить магию, зажгла в руках её свет, но в глазах так закрутилось, что не сразу поняла почему стало легко. Очень легко и хорошо.

Эрбос убрал руку с моей шеи, быстро сместился бёдрами выше, устраиваясь между моих широко расставленных ног, накрывая тяжестью своего тела и довольно резко вошёл в меня всей своей длиной. В этот же момент мир вокруг рассыпался, а внизу всё сжалось от наслаждения.

Голова кружилась, вынуждая кроны деревьев над нами и просвет неба над головой, образовать один большой крутящийся тоннель. Мой мужчина стал двигаться, наполняя все уголки моего тела до умопомрачения сильно и быстро. Его было невыносимо много внутри и это было ужасно приятно.

Страх и желание, смешались в крови, образуя сумасшедший коктейль. Эрбос был словно зверь, забирая всю меня без остатка себе, движения его становились только резче с каждым новым толчком, а ласки были грубыми. От не целовал, а терзал мои губы, не гладил тело руками, а сильно сжимал его до лёгкой, но приятной боли. Теперь стало ясно почему он не показывал свою суть раньше. Он знал, что любая бы сбежала в ужасе, даже я хотела это сделать.

Но не сейчас. Чуть позже.

Ведь чувствовала, что внутри постепенно сжимается новая пружина удовольствия. Наше неистовое слияние было сумасшедшим, ненормальным, калечащим разум, но растворяло меня без остатка в граничащем с ужасом наслаждении. Я кричала и царапала плечи, спину Эрбоса до крови даже сквозь защиту фейских колец, а он продолжал дико выбиваться в меня в качестве отмщения.

— Смотри мне в глаза, Миллиора. — Обхватил моё лицо рукой Эрбос и грубо развернул его к себе, в то время, как моё тело уже хаотично трепыхалось под ним в преддверии сильнейшего оргазма. — Ты моя. Ты только моя. — Рука его сжалась вокруг моего подбородка сильнее, пальцы грубо впились в щёки. — Повторяй!

Казалось, ещё немного, и моя душа безвозвратно потонет в тёмной зелени его глаз. Эрбос немного замедлился и волна вожделения отступила следом, порождая в груди сильнейшее чувство разочарования и ещё большего голода.

— Умоляю… — простонала сквозь стиснутые челюсти, постаралась сама двигаться навстречу, но это было невозможно под такой тяжестью его тела. Глаза закатились, когда он снова заполнил меня до основания. Но этого было недостаточно. — Быстрее…

— Повтори, что велел! — ещё более настойчиво ни то приказал, ни то попросил феец, мучительно и медленно заполняя и снова освобождая моё лоно от своего твёрдого как камень возбуждения.

Было сложно выдавить и слово, весь мир сомкнулся в одной точке — там где наши тела соединялись, вызывая помутнение разума. Собрав всю волю в кулак, я постаралась заставить язык шевелиться, ради того, чтобы получить свою долгожданную награду:

— Я твоя! Только твоя и ничья больше, Эрбос! — прокатилось моё признание громким эхом по лесу, пугая стаи птиц.

— Вот так, моя девочка. Всё верно. Молодец.

В качестве поощрения феец почти нежно поцеловал меня в губы, его рука снова опустилась на мою шею, сжимая. А я снова стала царапать его широкое, крепкое запястье в попытке освободиться. Слёзы покатились по вискам, когда Эрбос истинно перестал себя сдерживать и начал двигаться очень быстро.

Боль и мёд — это те слова, которыми можно было описать этого мужчину безошибочно. И я любила его таким. Жестоким, грубым, одержимым, влюблённым в меня до сумасшествия.

Невыносимое наслаждение и хлопки наших влажных, обнажённых тел, заполнили всё пространство вокруг. В груди стало жечь от недостатка воздуха, а рука мужа всё сильнее сжималась на шее. Но всё это не имело значения. Передо мной замаячило острое тонкое чувство, угрожая свести с ума, когда взорвётся, достигая своих границ. Стремясь к нему, сильно сжала ноги на широких бёдрах Эрбоса и в следующую секунду, всё моё тело пронзило почти болезненное удовольствие, распространяясь по всем частям души. Отныне мне стало предельно ясно, что ощущают мотыльки, стремясь к свету пламени и самозабвенно сгорая в нём.

Усиливая все допустимые к осознанию чувства, Эрбос резко освободил меня от удушающей хватки и воздух сладким прохладным потоком, заполнил лёгкие, окрашивая мир в цвета эйфории и вознося меня на столь высокие отметки блаженства, о которых и помыслить было сложно. Моё тело трясло и опаляло волнами жара, а удовольствие продолжало накатывать одновременно с мощными толчками, что дарил Эрбос, не прекращая своих истязаний ни на миг.

Ещё мгновение, всего минута и я могла поклясться, что непременно сойду с ума, настолько потеряла себя в безумной страсти. К счастью, вскоре Эрбос последовал за мной. Скрипя зубами и сильно сжимая под собой моё хрупкое девичье тело, феец окончательно вонзаясь в самые глубокие части моего естества, зарычал мне в шею, наполняя теплом своего семени изнутри.

Практически ощущая кожей, как рассыпается на части и возрождается вновь мой любимый, я обняла его руками и ногами, стала целовать и гладить по голове, путаясь пальцами в чёрных мягких волосах. Хотелось отчитать мужа за грубость и деспотизм, даже ударить за то, как сильно напугал, но вместо этого я спустилась ниже ладонями и стала гладить его влажную гладкую спину, успокаивая.

«Теперь у нас всё будет хорошо» — пронеслась приятная мысль в голове, а на губах расцвела удовлетворённая улыбка. Оставалось только встретиться с Проктусом Сактином, преподнести ему в подарок исцеление от старости и сбежать обратно в наш спокойный мир. Туда, где мы с Эрбосом собирались строить наше счастливое будущее и любить друг друга очень долго.

Успокоение души

Те немногие, кому посчастливилось побывать у вод Призрачной Реки, с восхищением отзываются о её свойствах и красоте. Но более всего, они скучают по тому чувству спокойствия и умиротворения, которые испытывали у её берегов.

«О бильвизи и Пустошах»

— Ты в порядке? — первым делом спросил муж, когда немного пришёл в себя.

— Честно?

Взгляд Эрбоса скользнул по моему телу, наполнился сожалением и ненавистью к себе. Я знала что он видит: красные и лиловые отметины его «любви». На шее, руках, груди, наверняка и на остальных частях тела хватало следов после жёстких ласк фейца.

— Ты чуть меня не задушил.

Эрбос резко поднялся с меня и сел рядом.

— Я бы не задушил. Просто хотел показать как умею усиливать удовольствие. — В его словах ясно читалось сожаление и грусть. — Я такой. Мне нравится подобное и я знаю, что это ужасно.

— Ты меня напугал. — Я села рядом и провела по его царапинам на руках пальцами. — Но как бы это ужасно не звучало, мне понравилось.

Эрбос резко посмотрел на меня округлившимися глазами, затем усмехнулся и обнял.

— С самого начала знал, что мы созданы друг для друга, но меня всё никак не оставляет чувство, что именно я тебя порчу.

— Этого отрицать не стану. — Рассмеялась в ответ, а муж резко уложил меня на песок, снова подминая под себя.

Глаза Эрбоса сияли любовью и нежностью, взгляд опустился к моим губам, а сердце в его груди участило ритм.

— Эрбос, я хочу задать тебе вопрос, ответ на который хочу получить со времён нашей свадьбы. Только пообещай, что ответишь правдой. — Начала разговор до того, как мы продолжим наслаждаться друг другом и все мысли из моей головы разлетятся в разные стороны.

— Обещаю, спрашивай. — Поцеловал он меня в нос игриво. — Мне и самому интересно что у тебя творилось в голове в такой ответственный момент. Ведь по твоему виду было ясно, что ты готова была умереть от страха в нашу первую брачную ночь. Немало сил я приложил, чтобы расположить к себе невинную леди.

Обиженно толкнув пальцем в лоб мужа, я вызвала лишь смех у него.

— Эндрюс. Он заходил ко мне перед самой церемонией.

— Только не говори, что он хотел…

— Нет-нет. Вернее, он предлагал выход из моего положения но…

— Ублюдок! Стоило трепать его медленнее! — Мгновенно вспыхнул муж.

— Не об этом я хотела поговорить. Он кое-что рассказал, сплетни не более, но всё же… Поэтому я так боялась нашей первой близости. Боялась тебя.

Эрбос нежно убрал прядь непослушных волос с моего лба и поцеловал в это же место.

— Я уже знаю чем тебя запугивал этот слизняк. Наверняка он рассказал тебе историю о том, как свирепый Инквизитор душит девушек ради забавы, и их после мёртвыми выносят из его спальни и хоронят где-то в лесу на окраинах Санктоса. Знаменитая страшилка.

— То есть это ложь? — недоверчиво спросила я. — Ведь учитывая твою особенную страсть, которая обнаружилась мною только сегодня, эти слухи имеют под собой весьма основательную почву.

— Это ложь. Просто сплетни. И да, скорее всего, они проистекали из уст какой-то девушки с которой я был знаком весьма близко.

Ревность быстро заменила собой интерес и страх узнать о муже ужасные вещи. Он тоже мгновенно уловил мою перемену настроения, поспешил успокоить:

— Это всё в прошлом и не имеет для меня никакого значения. Ты единственная, кто смог обнаружить во мне человечность. До тебя я лишь удовлетворял потребность, не подозревая, как могут быть сильны чувства и жажда обладать одной единственной девушкой. Я никогда не убивал женщин, с которыми имел связь. И я всегда был с ними честен, не дарил лживых надежд. Это тоже не называется благородством, признаю, но я старался не причинять им боли.

— Многие мужчины посещают специальные заведения, насколько знаю, чтобы удовлетворить все свои потребности. — Румянец мгновенно коснулся лица, а Эрбос подозрительно сощурил глаза, любуясь моим замешательством.

— Бордели?

Я прочистила горло, прежде, чем ответить, но глаза мои от стыда приросли к груди мужа.

— Да.

— Я никогда не любил вульгарных дам, хотя и никогда не осуждал их. У каждого свои страсти. Более того, вероятность подцепить в таких местах срамную болезнь, гораздо выше.

Мои глаза расширились от удивления до максимально больших размеров.

— Что такое срамная болезнь? Она опасна для жизни?

Эрбос от моего вида и потока слов громко рассмеялся, а мне стало ещё более неловко.

— Ты очень забавная, знаешь? — погладил он меня по щеке кончиками пальцев.

— Конечно, смейся! Ведь мне неизвестны все эти нюансы свободной мужской жизни в человеческом мире. Девушкам об этом ничего не говорят! Откуда мне знать о таких вещах⁈

— Не обижайся, Милли, я смеюсь не от того, что ты чего-то не знаешь, а от того, как мило удивляешься. Срамная болезнь частый гость в борделях, даже в самых лучших. Для людей она может быть смертельно опасна, но и полукровкам приносит много дискомфорта пока удаётся её окончательно исцелить. Передаётся она…

— Достаточно! — прервала я мужа и тот снова расплылся в широкой улыбке. — Я сама всё поняла!

Во всяком случае, я была удовлетворена ответом Эрбоса и безмерно рада тому, что он всё-таки не душитель юных девушек. Мы с ним ещё долго наслаждались друг другом у берегов Призрачной Реки, раз за разом сливаясь и получая все возможные удовольствия и иногда просто разговаривая после этого. Затем помогли друг другу тщательно вымыться и испив напоследок Призрачного Эликсира ещё раз, чтобы излечить мелкие синяки и царапины на телах после бурного соединения, отправились в лагерь, что располагался выше по течению реки.

Мы находились этой ночью в безопасности и тепло вечного лета позволяло надеть лёгкий простой наряд, который прихватил для меня Эрбос. Голубое яркое платье, сшитое по моде фейцев ласкало кожу приятной прохладой льна. Сам он тоже надел удобные брюки и рубашку, позволяя телу отдохнуть от тяжёлой брони.

Вернувшись, мы обнаружили у костра уже вымытого Йена, который присматривал за нашим ужином в виде жаркого и похвастался исцелением своих шрамов на теле. Даже глубокий след на его щеке исчез, делая суровое лицо немного более мягким и добрым, под стать его характеру. Великан также понял, что и Эрбос испробовал на себе свойства Призрачной Реки. Вскоре и остальные поспешили вернуться уже вымытые и довольные от этого. Мы все сытно поужинали, покормили Варгов, которые не уставали лишний раз испить Призрачного Эликсира из реки и с наступлением темноты, стали готовиться ко сну.

В этот раз караулить были выставлены только Варги по двое, хотя это не являлось необходимостью. В долине Призрачной Реки было действительно безопасно и спокойно. Отец заранее пополнил запасы Эликсира не только для короля Мидера, но и собирался взять с собой целебной жидкости сколько мог. Все мы до края заполнили мелкие и большие сосуды столь ценным лекарством от всех недугов, которые заранее приготовили и везли сюда именно для этих целей.

Сумки были готовы к обратному пути, наполненные Призрачным Эликсиром, вещи выстираны и сохли на ветвях деревьях, а мы, укрывшись одеялами, улеглись вокруг тлеющего красными угольками костра. Эрбос обнимал меня позади, даря чувство уюта и защищённости, а в груди росла радость от предвкушения скорого возвращения домой. Дремота постепенно стала наваливаться пуховым одеялом на сознание и вскоре я окончательно провалилась в глубокие сновидения.

Разговор по душам

Фейри могут исцелять раны по отдельности, а могут напитывать магией всё тело, исцеляя его все недуги разом. Но исцеляя отдельные ранения, магии затрачивается гораздо меньше. Это важно помнить в человеческом мире.

«Законы и правила фейри»

Пламя:

' — Ты не посмеешь больше встревать между нами с матерью никогда! Даже если я решу её убить, ты не сможешь помешать!

Свистящие звуки плети резали воздух и завершали свой путь на моей спине, заставляя вздрагивать каждый раз, когда калечащий удар, прилипал к уже истерзанной плоти. Я не плакал и не кричал. Только сжал зубы настолько сильно, что несколько из них отозвались неприятным хрустом, а вкус крови заполнил рот. Я знал, что отец после своей воспитательной меры полностью исцелит мои раны. Отчего-то он ценил меня и отчего-то, это же заставляло ненавидеть себя ещё сильнее.

Он вновь и вновь избивал мать. А я просто не смог больше терпеть это, несмотря даже на его угрозы наказать, если вмешаюсь. И я знал каковы наказания моего отца. Не раз после них не мог подняться с пола и полз в спальню, чтобы там хоть немного восстановиться. Мелкие травмы отец не трогал, заставляя помнить о так называемых «провинностях», опасные же для здоровья, исцелял. Сам я не мог этого делать до вхождения в аргум. Если бы умел, исцелял бы маму.

— Ты щенок, что не научился признавать силу! Поднимайся с колен и иди в свою комнату. Исцелю тебя позже. Насладись плодом своей любви к матери! — Едва не падая, но под сильным влиянием чар внушения чистокровного отца, я поднялся и отправился в свою комнату, как он и велел, но у самого выхода из оружейной, он дополнил свою гадкую воспитательную меру. — Если посмеешь ещё раз напасть на меня, я убью твоего бесхребетного брата…

Отец ломал меня и калечил, но слова, что в этот раз произнёс, отозвались во мне настоящим диким ужасом. «Он не посмеет, — подумал про себя, но вспомнив, как Эраген смотрит на младшего сына, когда тот читает, вместо того, чтобы учиться только тому, что ему позволено, понял — Посмеет. Ещё как посмеет». Отец не особо любил всех нас, и был жесток в целом, а не по отдельности к каждому из своих близких родственников. Но Авалард вызывал в нём непомерное бешенство в минуты своих препирательств. В маленьком мальчике, своём сыне, Эраген видел своего будущего врага, ведь тот, ещё являясь ребёнком, удивлял своим необычайно пытливым умом и феноменальной памятью. А наш отец был уверен, что нет сильнее оружия, чем ум.

Кое-как справляясь с болью и слабостью, я дошёл до своей спальни и сразу упал на кровать, зарываясь лицом в подушки. Тьма застрелила разум и я провалился в неё, спасаясь от ужасающей боли. Как душевной, так и физической. На краю, перед тем, как сорваться в эту безмятежность, по краю сознания пробежала тревожная мысль «В этот раз маме некому будет помочь с ранами».

* * *

— Самюэль, очнись. — Почувствовал толчки в плечо, которое уже не болело. Как и вся спина, впрочем, но слабость, всё ещё никуда не ушла. Эраген любил исцелять не полностью, чтобы завершить урок. Повернувшись, я увидел у кровати заплаканного брата. — Мама, она… Я помазал её раны, как ты учил, но в этот раз всё хуже…

Авалард стоял и его трясло. Золотые глаза наполнял ужас. Он стал рассматривать меня и я понял, что что-то не так. Шатаясь, подошёл к зеркалу и увидел, вся моя рубашка была изорвана на спине и белая ткань практически полностью окрасилась в алый. Повернувшись же к зеркалу, глаза непроизвольно сами закрылись от представшей моему взору картины. Если бы отец не исцелил эти раны, то меня непременно ждала бы смерть. И, честно говоря, не знаю или я не обрадовался бы такому исходу. Спина превратилась в руины его истязаний, не иначе, а душа металась в агонии. Я был единственным, на кого надеялись брат с матерью и не мог им помочь абсолютно ничем, хоть и желал это сделать больше всего на свете.

— Мы договаривались, Авалард, наедине не называть друг друга именами, которые дал нам отец. Только имена, которые дала нам мама — настоящие. Помни.

Испуганный брат немного ожил, когда я стал его поучать, как обычно это делал, и достав чистую одежду со шкафа, подал мне.

— Где он.

— Ушёл.

— Хорошо. Что ты успел сделать?

Брат окончательно оживился и стал рассказывать как помог нашей матери, помазав её раны целебной мазью и как отец даже сам немного её исцелил перед уходом. Я знал, феец так делал, когда она уже не могла бороться сама за жизнь, но Аваларду об этом не сказал. Не стал пугать брата больше того, что он уже пережил.

— Эрбос, может папа стал добрым? Он помог маме. Может он больше не будет её бить?

— Не вздумай верить в свои мечты, брат, иначе они же тебя и сломают. Наш отец чудовище, а чудовища не меняются.

— Но, Эрбос… Он же…

Я резко повернулся к Аваларду и схватил его за плечи. Наверняка в моём взгляде плескалась боль, походившая в своём проявлении на злобу. Брат весь сжался от страха и все грязные слова о нашем родном отце замерли на языке, там же умирая и превращаясь в гадкую горечь. «Он просто ребенок и ещё верит в чудеса» — пронеслось в голове. Затем крепко обнял Аваларда.

— Ладно. Идём, посмотрим чем ещё можно помочь маме.'

Неприятный сон заставил проснуться. Мне часто снилась прошлая жизнь и её кошмары. Они не желали уходить даже после смерти моего отца. Милли спокойно спала, свернувшись возле меня калачиком и сложив ладони у щеки. Тёмные длинные ресницы, опускали ещё более длинные тени на ее лицо, а припухшие от поцелуев губы, делали её ещё более красивой. Я погладил любимую по голове, пропуская блестящие пряди каштановых волос сквозь пальцы и в который раз удивился, что это чудесное создание, выбрало меня своей парой, мужем и возлюбленным.

Впервые, когда встретил свою маленькую бабочку, она настолько казалась мне идеальной, что не мог понять, не померещилась ли. Уже тогда я пропал, а осознание того, что эта девушка является чистокровной и раскрыв свою истинную суть, не захочет быть со мной, заставили пойти на крайние меры при завоевании её сердца. К счастью для меня, они сработали и я успел сделать Милли своей не только телом, но и душой. И пусть мои поступки часто были продиктованы больной жаждой обладать этой девушкой, но я знал наверняка, что готов на всё, чтобы Милли была счастлива.

Укрыв жену и осмотрев светящуюся волшебную реку, встал и направился к тому месту, где должен был спать Авалард. Они с Зоуи сегодня ночью легли порознь и я понимал ведьму в её желании отдалиться от мужа. Мне и самому не терпелось поговорить с братом наедине, чтобы выслушать, а затем решить как быть дальше. Все спали крепко, лишь пара Варгов, что сторожили наш сон, обратили на меня внимание, но и они быстро потеряли интерес, когда я, присев возле брата, тряхнул того за плечо. Авалард тут же проснулся. Кроме того, тут же понял зачем я его разбудил и, встав, молча направился в заросли прекрасного леса, окроплённого огнями растений магического фейского мира. Мы быстро и тихо отдалились от лагеря, чтобы поговорить.

— Я совершил ошибку, Эрбос. Мне казалось, что Миллиора не любит тебя. Моя ненависть к тебе была велика. Я мстил. Не буду скрывать, да и ты это знал.

— Знал. Но Милли не была одной из моих любовниц, она моя жена. Не поверю, что ты не понял, насколько она мне стала дорога.

Авалард стоял и смотрел на белоснежные берега Призрачной Реки, а когда обернулся, то взгляд его наполнился теплом.

— Знал. И хотел совершить зло. Или не зло? Я считал, что Милли не любит тебя и я быстро её уведу, помогу избавиться от тягостного принудительного брака. Она мне искренне понравилась самому.

Я дёрнулся всем телом от злобы и ревности, но брат предусмотрено поднял ладонь, заставляя дослушать.

— Но она сразу прервала все мои намерения. Она ещё тогда, в библиотеке, когда я посмел поцеловать её, призналась, что любит тебя.

— Тогда зачем ты сказал жене о том, что стоило скрыть? Ответь, ты всё ещё испытываешь к моей жене некие чувства? — грозно спросил, но сам опасался услышать ответ. Мне не хотелось терять доверие к единственному родному человеку.

Авалард вымученно улыбнулся.

— Я рассказал Зоуи, потому, что хотел быть с ней предельно честен. Плюс ко всему, это было важной частью моего рассказа о том, как нам удалось свергнуть Градоса. Не более, — твёрдо добавил он. — Я люблю Зоуи и Никоса больше жизни. Никто из других женщин не существует для меня кроме неё. Все эти годы, когда думал о том, что она погибла. Как погибла… И из-за кого… Я умирал всё это время изнутри. Только попытки помочь невинным людям немного унимали эту боль! Чувство вины перед ней убивало! Я даже не пытался её спасти!

— Ты бы не смог!

— Милли смогла вывести всех пленников из тюрем дворца! Совершенно чужих ей людей! Она оказалась смелее меня! А я дал любимой и своему сыну погибнуть тогда! Я даже не заметил, что Зоуи носит моего ребёнка. Более того, вряд ли это как-то добавило бы мне смелости для того, чтобы я смог её вырвать из лап Инквизиции… Отец был прав, я трус!

Авалард сильно ударил себя в грудь, золото его глаз засверкало от собравшихся слёз, и я тут же бросился к брату, крепко его обнял. Так, как обнимал только в детстве. Мне и в голову не приходило, что Авалард настолько всё это время винил себя в смерти ведьмы. Что настолько мучается.

— Прости, Авалард. Мне стоило рассказать тебе о том, что Зоуи жива.

— Это не меняет суть вопроса. — Авалард немного отстранился и сжал моё плечо. — Я всё тот же трус. Но я благодарен тебе, что спас моих близких.

Я вцепился в плечи брата и тряхнул его.

— Я тоже не смог заступиться за мать, спасти её и считаю себя трусом, ведь столько раз, слыша, как он её истязает, не вмешивался! Я был слаб, юн и неопытен. И ты тоже. Не вини себя, Авалард. Ты после спас столько народу прямо под носом у Градоса и всё ещё называешь себя трусом? Ты не трус. Мой брат точно не трус! И я тобой горжусь, потому, что сам не выбрал путь при котором мог сохранить человечность. А ты выбрал… Из нас двоих, именно ты стал таким, какими хотела нас видеть наша мать…

Мы с братом так и замерли, глядя друг другу в глаза. Долгое время я и слова о матери не говорил, только Милли рассказал о своей сильнейшей боли. Даже с братом не обсуждал прошлое. Но сегодня эта гранитная плита между нами рухнула. Это понял и он.

— Она бы гордилась тобой. А мной точно нет… — практически прошептал я. И это было правдой. Мы оба знали.

Авалард собирался возразить, но его слова так и застыли на губах. В кустах послышался треск и чьи-то тихие ругательства.

Вернее, не чьи-то, а моей жены. И, похоже, она там была не одна, поскольку в способности Милли передвигаться практически невесомо, я не сомневался, как и в способности сразу распознавать, когда я оставляю её во сне. С ней наверняка была жена моего брата, она и создала шум.

Мы с братом развернулись к большому кустарнику, в котором наверняка прятались слушатели личного разговора, ожидая фееричного выхода наших лесных нимф.

Первой, раздражённо выпутываясь из густых зарослей, вышла Миллиора. Сразу за ней последовала Зоуи. Девушки тут же приняли виноватый вид и опустили глаза, словно провинившиеся сорванцы. Из их распущенных, растрепанных волос торчали сухие ветки и листья, а лицо кое-где было исцарапано. Ситуация обрела настолько смехотворный вид в купе с внешним видом красавиц, что мы с братом переглянулись и не удержавшись, громко рассмеялись.

— Что? — Развела руки в стороны Милли. Её фиалковые глаза неистово налились раздражением. — Мы думали вы друг друга можете поубивать!

— Именно! — подтвердила Зоуи, скрещивая руки на груди и глядя на Аваларда так, что это выглядело злобно, но подразумевало прощение.

После этого мы окончательно осознали с братом, насколько схожи во вкусах и что наши жёны слеплены, словно из одного теста и разделены на две прекрасные женщины, созданные именно для нас.

Поскольку девушки уже слышали наш разговор и в лишних объяснениях не нуждались, мы попросту отправились отдыхать перед дальней опасной дорогой, при этом посмеиваясь друг над другом. В этот раз Зоуи легла рядом с мужем и её настроение очевидно улучшилось после постыдного, но очень полезного подслушивания. Да и мне стало гораздо легче после разговора с братом, который помог не только многое прояснить, но и укрепить братскую любовь.

В лапах зверя

В мире фейри обитают разные магические существа, как в мире людей беспрепятственно и естественно находятся животные. Однако, в отличие от животных мира людей, звери в мире фейри обладают магическими способностями, иногда умеют говорить и умнее обычных животных.

А ещё некоторые существа из мира фейри очень любят лакомиться людьми.

«Законы и правила фейри»

Мотылёк:

— Авалард, — обратила я внимание на уши фейца, пока тот собирался с Зоуи в путь, — А твои шрамы…? Они пропали после купания в особенной реке? — осторожно намекнула на его давнюю потерю некоторых частей тела, так, чтобы никто не понял что именно имею в виду.

Не хотелось бередить его старые раны при всех. Эрбос, тоже замер, внимательно наблюдая за братом. Похоже, он не успел подумать о том, исцелился ли Авалард, ведь тот, практически постоянно носил на себе иллюзию, скрывая изувеченные уши.

— Я исцелился, — довольным голосом проговорил он. — Спасибо, что вспомнила, Милли. Хоть кто-то не хочет меня убить из-за ревности в лесу. — Смерил он насмешливым взглядом брата и затем жену.

Зоуи изначально вся сжалась от чувства вины, но потом подошла к мужу и стала ему что-то тихо говорить, при этом тепло улыбаясь. Мы же с Эрбосом удивлённо переглянулись, думая об одном и том же: Призрачная Река способна была восстанавливать даже потерянные части тела. Неизвестно насколько сильно, и могла ли она взрастить вновь, к примеру, потерянную конечность, но всё равно, Призрачный Эликсир поражал своими исцеляющими свойствами.

— Феноменально…

— Безусловно, — согласился со мной муж, продолжая крепче увязывать сумки.

— Поспешите, пора выдвигаться. — Поторопил нас отец, уже успевший с мамой оседлать Ниадиса.

Йен и Эрион, тоже были полностью готовы, оседлав Ардаласа и Киласа. Авалард усадил Зоуи на Сайласа, и мы, оседлав Грию, вскоре выдвинулись в путь.

Раннее утро пощипывало кожу лица свежестью, а прочные и, к счастью, уже чистые доспехи, снова облегали наши тела, защищая от опасностей, которые могли поджидать в пути. Хозяин Пустошей, повстречавшийся мне в лесу и спасший от верной смерти, обещал придержать чудовищ, но я не могла полностью полагаться на его слова, стоило быть осторожнее. Да и близким я не могла бы объяснить, почему можно двигаться по самым опасным землям в мире фейри, совершенно безопасно.

У нас было достаточно времени, чтобы вернуться обратно не спеша, и я решила не вмешиваться в планы отца по пересечению страшного леса.

Мы быстро направили Варгов в нужную сторону и все, в последний раз окинули взором прекрасную реку, мысленно прощаясь с ней навсегда. Затем направили волков туда, где нас ждала пара дней пути по мёртвому лесу, изображающему, своей иллюзией похожую красоту природы, что уцелела в долине Призрачной Реки.

Мы резко сорвались с мест, покидая безопасные земли смело и быстро. Вскоре прекраснейшее пение птиц утихло, сменяясь гнетущей тишиной, что предсказывала смертельную опасность, а земля под защитным куполом отца почернела, теряя все краски и жизнь. Мы снова оказались в Диких Пустошах. И снова страхи сковали всех без исключения.

К счастью, слова странного незнакомца были подтверждены и на нас снова не стали нападать бильвизи, которых мы иногда имели неудачу повстречать. Лес не пугал, сброшенной иллюзией, но и не пытался заманить в опасность своими изощрёнными ласками обманной магии.

— До чего же ты силён… — тихо проговорила сама себе, удивляясь тому, насколько долго мог хозяин Пустошей, сдерживать магию хищного леса.

— Кто силён? — заинтересовался Эрбос моими тихими выводами.

Я секунду помолчала, но быстро нашлась с ответом. С ложью, вернее. Маленькой, невинной, но, тем не менее.

— Лес, любимый. Я всё ещё не могу понять откуда взялось столько магии в одном месте, да ещё и такой… злобной. Чудовища не пытались меня съесть, их убийства не подкреплены необходимостью выживать. Они словно мстят, даже сами не помня за что.

Отец очень внимательно наблюдал за мной и за тем, что я говорю. Мама слушала с тревогой, она всё ещё не могла спокойно вспоминать о моём исчезновении в одну из ночей.

— Есть легенда. Скорее сказка… Глупости, но, всё же. — Папа нахмурил лоб и его суровое лицо, стало ещё более серьёзным. — Несколько тысяч лет назад произошло нечто страшное. Якобы тогда правила другая королевская династия. Но два брата не поделили между собой женщину. Королеву и жену одного из них. В итоге, младший из братьев отравил старшего, своего короля, сам занял трон и взял в жёны вдову погибшего короля, как того и желал.

— Отец, зачем ты рассказываешь эту историю? Она имеет ужасное начало и так же завершается, — предостерёг брат.

— Продолжай, отец, не слушай Эриона.

— О да, продолжить рекомендую, поскольку жена моего друга не успокоится, пока не услышит концовку этой истории. Можете поверить мне на слово.

Эрбос лишь хмыкнул на слова Йена, ведь они ясно отображали всю мою суть. Отец с мамой тоже улыбнулись, хитро переглядываясь.

— В таком случае, я продолжу. Вдова погибшего короля не знала, что её любимого мужа отравил её нынешний супруг и новый король. Она даже успела полюбить убийцу своего прежнего мужа, родила ему сына. Но тот был вторым наследником. Сына же своего убитого брата, новый король желал тоже истребить, очищая путь своему отпрыску.

Предчувствие отозвалось ноющим предположением, но я продолжила молча внимать словам Алантира. Как и все, впрочем.

— В конце концов, королева узнала обо всех страшных поступках нынешнего правителя и предателя её первого мужа, когда застала того за убийством своего старшего сына. Объятая горем, от потери не только возлюбленного, но и сына, она смогла лишить жизни предателя. Затем лишила жизни и себя. Именно после этого, по словам некоторых фейри, появились Пустоши на месте, где ранее была столица Королевства Мидер. Выживший наследник, второй сын королевы, принял власть, надев королевский магический амулет, а пустоши с тех пор только продолжили шириться, вынуждая волшебный народ выбрать для себя иные земли для жизни.

— У Мидера была иная столица? — переспросил Эрбос.

— Да. Поговаривают, что развалины великого города и замка до сих пор стоят где-то в пустошах.

— Какая страшная история… Теперь и я понимаю это место. Оно мстит за горе, что пережила королева Мидера.

— Сестра, не стоит верить именно этому рассказу. Таких выдумок ещё уйма, и в каждая из них страшнее прежней, но это, однако, не делает их правдой. Сказки, не более.

Мысленно в моей голове возник образ рыжеволосого незнакомца, что без труда управлял чудовищами и самими Пустошами.

— А есть ли некие существа или фейри, которые могли намеренно покрыть эти земли скверной? — Все взгляды вокруг мгновенно прилипли ко мне.

— Дочка, Пустошам тысячи лет. Даже если бы кто-то из высшего народа обладал столь мощной магией, чего лично я не встречал никогда, то жизнь даже у фейцев не столь продолжительна, чтобы некое одно существо могло удерживать магию в этом месте.

— Да, точно. — Задумалась я, уже понимая, что мои предположения разбились о скалы очевидных фактов.

— К чему такие вопросы, Милли? — заподозрила нечто мама. — Ты кого-то встретила в лесу?

— Казалось, что да, но, судя по всему, то был лишь мираж. Выдумка хитрого леса.

Минута неловкого молчания после этих слов, прервалась предложением Эриона, который решил развеять напряжение от воспоминаний моего смертельного путешествия по Пустошам.

— Может, мы сможем ехать быстрее если чудовища на нас всё равно не стремятся напасть?

— Хорошая идея, сын. Так мы успеем прибыть к Древнему Лесу и затем домой, гораздо раньше. Укрепите мой щит на всякий случай.

Все вместе, мы подняли слой за слоем магический барьер, который защищал и скрывал нас от окружающих глаз. Затем понеслись очень быстро по обманчиво прекрасному лесу в сторону дома.

Красивые огни мелькали вокруг и изредка, когда хищный лес объяли сумерки, мы замечали бильвизи, которые словно живые статуи провожали нас злобным взглядом, лишь по звуку определяя присутствие, но не могли напасть. Они замерли и не могли шевелиться. А более всего мы удивились, когда повстречали монстра, что своим внешним видом напоминал Варга. Волк был тоже монстром. Деревянное существо, проходившее на Варга очень сильно, но не имевшее их плоти, лишь форму из кусков древесины и переплетённых ветвей.

Он тоже стоял без движения и лишь смотрел темными глазами-впадинами в нашу сторону, заставляя поёжиться от ужаса. Даже Ниадис, увидев столь явное сходство с его народом, жалобно заскулил, опуская голову пред неживым более существом. Варг смотрел так, словно знал больше нас всех про возникновение этого создания, но не мог произнести и слова, хоть и был связан с отцом магическими камнями, которые позволяли им обмениваться некоторыми намерениями и мыслями.

Чувство горя, непомерной безысходности и кошмара, заполняли это место, захватывая и наши души в капкан своих переживаний. Непонятная тоска, казалось, пропитала нас с головы до ног, когда мы, наконец достигли стены из растений.

Все с облегчением вздохнули, возвращаясь по новому тоннелю, проделанному магией мамы в живой лес. Древние чащи встретили приятными запахами свежести и летней жарой. Птицы снова пели, а стена из растений, как всегда, быстро восстановила свою целостность, оберегая то, что уцелело на границах с проклятыми местами.

— Самое сложное позади, — отчеканил отец, подтверждая своё непосредственное отношение к армии короля, манерами и умением держаться стойко.

— Самое сложное впереди, — опроверг мой супруг, как всегда таинственно, но ясно намекая на большую опасность, которая нас поджидает в замке короля Мидера.

Не смея в этот раз расспрашивать Эрбоса о том, что нас ждёт впереди, мы попросту молча направились в дом моих родителей, стараясь поскорее оказаться в месте, где нас не стерегла смерть. У нас ещё было немного времени подготовиться к пиршеству, которое нам предстоит посетить. Немного времени, чтобы насладиться спокойствием и компанией любимых людей.

— Эрбос, расскажи мне о том, что видел. Что меня ожидает при встрече с королём? — не выдержала я, прижимаясь к мужу спиной и тихо спрашивая.

— Исцеление короля Мидера и наше возвращение домой, Милли. Пока, это самое четкое видение. Надеюсь, так оно и будет. Мы справимся. Вместе. Как и всегда. — Сжал он мою руку крепче во время быстрой езды верхом на Варге.

Тёплый ветер лизал пряди волос. Мы неслись домой радостно. Ниадис и Грия наверняка спешили к своему детёнышу, а лично я спешила искупаться и выспаться в мягкой постели.

Умиротворение снова поселилось внутри, выгоняя чувство страха и опасности. Мы были абсолютно уверены, что более нам ничто не может угрожать. Но как же мы ошибались…

В мгновение ока, слева от нас, словно из ниоткуда, налетело нечто светлое, словно густое облако окутала магия, названия которой я не знала. Одна секунда прочертила пространство вокруг громким женским криком и следом низким рёвом мужчины. Мы резко остановились. Звон железа дал понять, что все присутствующие тут же достали мечи и кинжалы из ножен.

— Берегитесь! Это…

Слова отца прервались, когда туман исчез, как и появился.

— Зоуи! — рванул Авалард в сторону, куда предположительно направилось неожиданно быстрое существо. Он был один в седле и нам не нужно было догадываться, кого именно выбрал жертвой зверь из мира фейри. — Это Тильбери! — закричал отец, пряча меч, выхватывая прочный лук из-за спины и первую стрелу к нему. — Нужно очень спешить! Они очень быстры!

Тильбери (tilberi — несун), или Снаккур (snakkur — веретено) — в исландском фольклоре существо, созданное ведьмой и фейри в одном лице.

К горлу тут же подобралась тошнота, ни то от того, насколько резко мы сорвались со своих мест в погоне за существом. Ни то от того ужаса, который испытала, осознавая какая жуткая сущность уволокла жену Аваларда.

Ведьмовская магия

Магия ведьм плохо знакома фейри, они её и не старались изучать. Лишь истреблять. Но известно, что ведьмы владеют боевой магией сил, способны исцелять и призывать фамильяров, создавая странных, но разумных существ.

Маги же, в большей степени обладают могущественной боевой магической силой, которая иногда способна противостоять силам чистокровных фейри, если те не находятся под защитой зачарованных украшений.

«Эраген Алахосский» С 45.

Свист первой, второй и следом третьей стрелы поочерёдно разрезали воздух. Отец, как можно скорее выпустил убийственную череду метких выстрелов в живое существо, которое мгновенно скрылось в глубинах леса, оставляя после себя лишь клубы светлого магического дыма.

— Ты мог ранить Зоуи! — с укором выкрикнул Авалард, оборачиваясь и одновременно стремясь с бешеной скоростью в сторону где недавно виднелось чудовище, укравшее его любимую.

— Ты недооцениваешь меня! Необходимо было ранить Тильбери! И молись о том, чтобы это свершилось. Тогда и только тогда мы сможем обнаружить твою жену. Надеюсь… живой…

— Мы найдём её! — предупреждая панику фейца, поддержал Эрион Аваларда. — Я вижу его кровь!

Варги тут же почуяли след из мелких капель алой жидкости на земле и мы со всей возможной скоростью бросились за чудовищем.

В глазах мелькали мушки, а голова резко закружилась от волнения, кровь отлила от лица и чувство слабости нахлынуло весьма не вовремя. Я ощутила что вскоре могу потерять сознание. Лишь крепкая хватка мощной руки Эрбоса у меня на талии, спасала от падения. И она стала лишь сильнее удерживать, когда он понял, что я стала плохо держаться в седле, всё больше опираясь на него.

— Милли? Твои жизненные силы… Ты ранена?

— Нет. Продолжаем погоню! — Взяла себя в руки, глубоко вдыхая и выдыхая бьющий прямо в лицо свежий воздух, хотя понимала — что-то не так. Однако, это точно могло подождать.

Вскоре запах крови стал бить и по моему обонянию весьма ощутимо, красная кровь стала гораздо обильнее украшать зелёный мох и листву под ногами. Но только кровь странного волшебного животного. Зоуи пока была цела, её кровь не ощущалась. Пока.

Так мы следовали по следу ещё с минуты три, которые казались вечностью и вскоре услышали вдали тихое пение, напоминающее колыбельную. Сразу направились туда, провожаемые не только багровой тропинкой, но и чарующим, одновременно пугающим звуком голоса ведьмы. Все мы выхватили оружие из ножен, готовясь к схватке.

Ещё пара невыносимых сердцу мгновений и увидели Зоуи. Вот только вместо всего, что планировали, замерли от удивления, не веря своим глазам. Мы ожидали чего угодно: смерти ведьмы, её сражения с хищником или того, что она попытается вырваться из его лап.

Но это. Картина представшая перед нами поражала.

Это вовсе не вписывалось ни в какие рамки понимания. Ведьма была абсолютно спокойна, хоть и её растрёпанный вид указывал на то, что происходило тут ранее более чем красноречиво. Перепачканная кровью волшебного животного, она, бережно уложив огромную голову монстра к себе на колени, раскачиваясь, пела колыбельную погибающему существу. Белоснежный мех Тильбери переливался и светился на солнце оттенками яркого красного где стал перепачкан кровью при каждом тяжёлом вдохе умирающего тела. Алая жидкость не прекращала хлестать из его выпотрошенных глазниц. Пара стрел так и торчали из плеча монстра, говоря о том, что основной причиной смерти стали не они. Туман продолжал расползаться от огромной и довольно свирепой на вид туши, а Зоуи продолжала напевать и гладить монстра по голове пока тот не выдохнул последний свой вдох на пути к вечному успокоению. Когда же широкая, зубастая пасть Тильбери расслабленно приоткрылась, а когтистые руки разжались, более не хватаясь за последние искры жизни, Зоуи подняла на нас свой взгляд, открывающий окно в нутро, где гостила неистово сильная ведьмовская магия.

Словно бы обжигая, ее глаза, ослепили, заставляя всех нас, кроме Йена поморщившись отвернуться и зашипеть.

Ведьма применила свой дар, её сила лилась и плясала, ликуя в ярких серебристых глазах и расползаясь яркой зелёной дымкой вокруг, заставляла воздух подрагивать. Зоуи была прекрасна в своём ведьмовском проявлении. Она внушала ужас и вызывала сильнейшее восхищение одновременно. Даже у тела монстра её магия ощущалась звенящим оттенком угрозы. Никто из нас уже не верил в спасение хрупкой человеческой девушки, а она спокойно одолела страшное чудовище и пела ему колыбельную. Смесь боли, утраты и освобождение замерли на красивом бледном лице ведьмы. Слёзы прочертили влажные дорожки на щеках. Она горевала по напавшему на неё чудовищу.

— Он потерял своего создателя и решил, что я его хозяйка… А я не успела разобраться… Убила невинное создание, испугавшись…

— Как ты поняла что это существо связано с кем-то? — спросил отец.

— Фейри не понять. Как и мне не понять почему в вашем мире оказался один из смешанных детей. Тот, чья кровь несла в себе кровь мага и фейри. Фейри и человека, — уточнила ведьма.

— Не все соблюдали правила. Это очевидно. Но всех кто их нарушил, ждала смерть. Полагаю, это и есть причина по которой это создание осталось без своего хозяина. — Мама посмотрела на огромное по своим размерам чудовище уже с жалостью. — Он говорил с тобой перед смертью?

Все мы замерли в изумлении. Тильбери умеют говорить⁈ Они настолько разумны⁈ Но никто не озвучивал свои вопросы, Зоуи развеяла интерес своим ответом:

— Да. Оно попросило о развоплощении. Я исполнила просьбу. Отпустила дух.

— Ты поступила верно, Зоуи, — поддержал отец. — Жизнь Тильбери без хозяина, полна мучений и скорби. Теперь понятно почему оно так неожиданно уволокло тебя, спутав с магом. Но мы все очень рады, что ты цела. Одинокие Тильбери чаще опасны, объятые муками и в последствии злобой, чем дружелюбны.

Когда сильная поволока магии развеялась вокруг ведьмы и Авалард смог к ней приблизиться, то помог жене подняться и бережно усадил на спину Варга, обнимая и тихо успокаивая. На лице фейца явно читалось облегчение. Наверняка он испытал сильнейший ужас когда Зоуи утащило нечто столь опасное, но теперь сжимал супругу и нежно гладил её плечи, сев позади. Никогда не могла подумать, что брат Эрбоса, настолько заботлив. Авалард не стремился проявлять эмоции на людях, пряча истинный лик за масками иронии и показной чёрствости, но на деле, его поступки всегда наполнялись добросердечностью, олицетворяя искреннее желание фейца помогать и заботиться об окружающих. Как и Эрбос, Авалард был полон сюрпризов, обладал качествами, которых, судя по всему стеснялся, считая их слабостями, но именно это и украшало его ещё больше.

Умение сотворять добро без лицемерного желания получить награду общества, всегда вызывало уважение. Но добро сотворённое без желания угодить себе и своему эго, обливало золотом личность, совершающего его.

Почувствовав мой внимательный взгляд, золотые глаза быстро столкнулись с моими в немом разговоре. Авалард понял мои мысли быстро, когда я действительно с теплом, улыбнулась ему и слегка качнула головой, радуясь тому, что феец обрёл заслуженное счастье. В ответ, его уголков губ тоже коснулась едва заметная, но не менее теплая улыбка, которой он обозначил свою благодарность за поддержку.

Время проведённое в пути стало опасным испытанием для нас всех, но сплотило, помогло понять друг друга и примирило окончательно Эрбоса с Авалардом. Помогло осознать то, насколько сама стала сильнее, сражаясь с бильвизи и что гораздо важнее, прикоснуться к одной из тайн Диких Пустошей, которую наверняка не суждено было раскрыть, но она могла пригодиться в будущем.

Хозяин Пустошей не казался мне угрозой, но обозначил свою возможность убить, если нарушить границы его великодушия. И он отчего-то не выходил у меня из головы, навевая новые и новые вопросы, требующие ответов.

Время близилось к ночи, мы не успели пересечь бурную реку Адрию до ее превращения в смертоносный поток, а потому, было решено остаться ещё на одну ночь в лесу. Хотелось поскорее попасть домой, я мечтала о ванне и мягкой постели, тем более, когда дом манил такой ощутимой близостью. Тем не менее, мы уставшие и сонные быстро разбили лагерь, поужинали и оставив Варгов караулить поочерёдно наш сон, легли спать.

Ночь прошла спокойно и весьма быстро, выбираться из теплых рук Эрбоса вовсе не хотелось рано утром, как и просыпаться. Усталость и разбитость ощущались каждым дюймом измотанного путешествием тела, но факт того, что вскоре попаду в дом родителей и буду есть теплую, вкусную еду, заставил быстро собраться и отправиться в путь незамедлительно.

Варги, воспряв духом несли нас сквозь заросли Древнего леса и затем через обширные устланные морем травы холмы, чарующие взор зеленью, колышущейся в такт потокам свежего утреннего ветра. Чёрный лес мы практически объехали и видя вдалеке широкую реку Адрию, с новой силой направились к ней, влекомые желанием вернуться в стены, которые всё больше казались родными и любимыми сердцу.

Проделав невозможное и добыв Призрачный Эликсир, мы вернулись даже раньше положенного, но собирались явиться в столицу Мидера, город Аластрис и замок правителя к вечеру завтрашнего дня, чтобы не общаться долго с членами королевской семьи. Опасен был не только сам Проктус, но и его сыновья, двое из которых были старше и ещё хитрее Градоса, отбывающего своё наказание в темницах под замком. Королева Мидера оставалась для меня самым загадочным членом всей королевской семьи, даже мой отец не мог точно знать чего ожидать от Алистии Проктус, но одно он осознавал довольно ясно — любая мать готова на всё ради своих детей, а значит и королева. Это автоматически делало её если не врагом для нас, то точно не союзником в случае чего.

План был прост на словах: нам стоило лишь поговорить на балу с королём, вручив ему исцеляющую жидкость. Проктус и вся его семья принесут клятву неприкосновенности мне, второй из кровной линии Альхандра, а я им, после исцеления правителя. Также король Мидера обещал дать волю людям гостить в его королевстве в благодарность за своё спасение от смерти, которое мы ему вручим. Пробыв на приёме короля ещё немного, мы планировали с Эрбосом, его братом, Зоуи и Йеном отправиться в мир людей незамедлительно. По приказу Проктуса мы все, включая Аваларда, Зоуи и Йена должны были прибыть к Проктусу. Как сообщил отец, королю весьма интересно посмотреть на людей. Однако, всем нам было ясно, что Проктус желал нас собрать в одном месте неспроста. Перебить нас всех так ему будет гораздо проще, если нарушим некие указания правителя. И хоть отец верил что король мудр и порядочен, мама не доверяла правителю от слова совсем, заверяя нас в обратном, хоть и весьма тактично, чтобы не оскорблять мнения мужа.

Новое нервное напряжение поселилось в нас. Бал и встреча с королём обещали стать прогулкой по краю пропасти, но пересекая Адрию и стремясь в сторону дома, я решила оставить все тревоги и мысли о предстоящем хотя бы до завтрашнего утра.

Грия и Ниадис несли нас наиболее порывисто и нервно, волки мечтали увидеть своего детёныша и обрадовать того своим появлением. Вскоре так и произошло. Едва мы влетели на скалистый внутренний обширный двор особняка и слезли со спин волков, как юный Варг Эриона, бросился радостно кружить вокруг родителей и своего хозяина. Эрион сполна получил ласку своего питомца и остался облизан Риши с ног до головы. Слуги тоже вышли из дома радуясь такому скорому нашему возвращению. Все мы нуждались в горячем завтраке и отдыхе, а потому, направились в дом, не веря, что совершили невозможное, да ещё в такие короткие сроки.

Только отец и мама остались снаружи, чтобы сумки с нашей драгоценной ношей в виде Призрачного Эликсира сняли очень аккуратно и каждый сосуд бережно разместили в винных погребах отца. Одну же бутыль следовало вручить королю и Алантир с Вэйсой сразу забрали её в свои покои, чтобы взять завтра с собой во дворец.

На краю свободы

Каждый фейри может формировать вокруг себя временную магическую защиту, но предпочитают защитные кольца или другие украшения, напитанные магией. Ведь никто не знает в какой момент кто-то может напасть. Кроме того, магическую защиту нужно удерживать усилиями воли, даря определённую долю внимания и затрачивая магию, что не очень удобно.

— Мне не нужно столько украшений, мама, они привлекут внимание…

— Что действительно не нужно, так это думать, будто к тебе внимание привлекают украшения, Миллиора. — Усмехнулась она. — Боюсь, взглядов принцев и короля с королевой тебе точно не суждено избежать. А заодно и всех, кто там будет. К тому же, — Улыбнулась она ещё шире. — Ты очень красива. Даже если бы не являлась значимым гостем во дворце, то все фейцы в столице изошли бы слюной от такой воистину фейской утонченности.

— Мама, — смущённо начала я, — И вовсе я не…

Намеренно тяжёлые шаги прервали меня на полуслове. Вэйса замерла, осознавая, что сказала лишнее, затем мы обе обернулись.

Эрбос.

Он стоял у входа в комнату в чёрном фейском костюме, который был украшен лишь вышивкой из таких же чёрных шёлковых нитей. Никаких шейных платков и белых ажурных манжет, виднеющихся из-под камзола, как это было принято в человеческом мире. Лишь строго прильнувший к шее, ровный воротник-стойка, туника длиной до колен, застёгнутая чинно на все мелкие серебряные пуговицы и в тон ко всему костюму брюки. Высокие кожаные сапоги, дополняли образ моего тёмного герцога. Весь вид отражал его суть и цвет души, от того, полагаю, и украшал так сильно.

Предпочитая чёрный багряницу бархата или сиянию белого шёлка, Эрбос не только подчёркивал характер, но и делался ещё более ярким, переча всем законам привлечения внимания.

Мужские руки, как всегда, украшали защитные кольца, вызывая во мне каким-то непонятным образом смесь волнения и желание любоваться длинными, аристократичными пальцами, а волосы цвета воронова крыла, длиной до плеч, сегодня были зачёсаны назад, даря необычайный блеск благодаря воску, который придавал полную аккуратность причёске.

В день нашей помолвки Эрбос явился таким же ко мне в жизнь: опрятным, до дрожи в теле красивым и, полагаю, смертоносно сильным. Стало тесно в груди и одновременно больно от такой любви к этому мужчине, какую испытывала к нему всегда, но именно в это мгновение, ощущала все её спектры, смакуя каждый из них без исключения.

Непривычно тёмные глаза фейца тоже изучали меня таким же образом. Взгляд Эрбоса скользнул по моему шёлковому, серебристого цвета платью с двумя глубокими разрезами, оголяющими ноги. И выше, по обнажённому бедру, которое украшала замысловатая подвеска из тончайших, словно сверкающие паутинки цепочек. Вэйса посмотрела с улыбкой, осознавая, что стоит оставить нас, затем медленно вышла из покоев.

— Будем ожидать вас внизу. Не задерживайтесь и не забудьте прихватить флаконы с Призрачным эликсиром, которые дал нам Алантир на всякий случай.

Мы остались одни и Эрбос сразу сократил между нами расстояние, пожирая его, словно пламя. Коснулся моих обнажённых плеч, которые удерживали довольно открытое платье на тонюсеньких бретелях. Мужские руки поднялись выше, к шее, по пути задевая ожерелье с розовыми аметистами и обхватили лицо. Возлюбленный ничего не говорил, но вся его страсть, любовь и одержимость читались во взгляде. Эрбос медленно склонился ко мне и необычайно нежно накрыл губы горячим, влажным поцелуем, попутно погружая руки в мои длинные волосы, которые сегодня были убраны лишь наполовину, формируя на затылке узоры из тонких кос. Феец не стал углублять нежный, практически невесомый поцелуй и вскоре отстранился, заставляя потянуться за ним. Дыхание совсем сбилось даже от такого маленького проявления его внимания.

— Мне нужно больше, — прошептала я.

Руки мужа погладили кожу на оголённой спине в глубоком вырезе платья. Он улыбнулся, да так тепло и влюблённо, что в груди вспорхнули ласточки, щекоча каждый уголок души.

— Мне тоже, но, боюсь, я испорчу всё это великолепие. Как и всегда, впрочем.

Я разочарованно вздохнула. Он знал о чём говорит. Длинное платье, что окутывало моё тело тонкой шёлковой вуалью точно не выдержало бы наших порывов. Да и множество украшений с намеренно тонким плетением цепочек, какими украсила меня мама, тоже могли потерпеть крах, сталкиваясь с порывистыми прикосновениями страсти.

— Ты прав. Мы потерпим до возвращения, а затем… Ты полностью мой. — Прикоснулась я к щеке мужа.

— А ты моя. — Склонился он и, прислонившись своим лбом к моему, посмотрел пристально — прямо в душу. Эрбос часто так делал, вбирая каждую деталь очертаний моих глаз в свою память. А ещё он дарил мне чувство покоя и защиты этим жестом. Это сейчас и требовалось больше прочего.

— Идём, нас наверняка уже все заждались.

Прихватив выделенные для нас флаконы с исцеляющей жидкостью и спустившись по основной винтовой лестнице то ли дома, то ли замка моих родителей, мы с мужем вышли в просторный холл, где действительно нас ожидали родные и друзья. Поскольку маму я уже видела во всей красе в сверкающем сиреневом платье и причёской, на фейский манер из переплетающихся кос, собирающих длинные волосы на затылке выше, то от Зоуи, которая была облачена в платье цвета нежной бирюзы, не смогла оторвать взгляда. Как и на мне, на девушке красовалось множество фейских украшений, а волосы цвета яркого закатного солнца были собраны в высокую причёску. Лишь пара более коротких прядей у красивого лица, завиваясь, добавляли ещё больше утончённости ее чертам.

— Как ты прекрасна, Зоуи! — восхитились я её видом совершенно искренне и серебристые глаза расширились от удивления.

— Ты действительно очень красива, Зоуи. Особенно сегодня, — подтвердил Эрбос. — У нас с братом хороший вкус. — Усмехнулся он, глядя на Аваларда. Тот улыбнулся ему в ответ с гордостью.

Ведьма тихо поблагодарила за комплимент, но было видно как приятно стало ей от наших восхищённых слов.

— А как же я, — Возмутился Йен. — Я тоже очень красив сегодня, между прочим. — Вышел вперёд высокий мужчина и покрутился перед нами, манерно разведя руки в стороны от чего все мы разом прыснули от смеха.

Нет, не от того, что друг моего мужа, а теперь и мой друг тоже, смешил своим видом. Йен действительно выглядел прекрасно в фейском костюме схожем с таким каков был на Эрионе, Аваларде и моём отце, но только глубокого серого оттенка, под стать его глазам. Суровый вид бывшего помощника инквизитора не портили даже узоры из вышивки на длинной тунике. Она облегала сильный торс мужчины, подчёркивая каждый красивый изгиб его мощного тела.

— Йен, ты мужественен как никогда, — справилась я со смехом. — И очень красив. Девушки фейри тебя обласкают вниманием на балу, уверена.

— Значит, буду держаться к нему поближе, — насмешливо сказал мой брат, — Может и я получу немного внимания.

На Эрионе был черный костюм, подобный убранству Эрбоса, но только из мягкого велюра, который смотрелся воистину чёрным, поглощая весь свет. Ни вышивок, ни замысловатых пуговиц. Наверняка весь вид моего брата являлся бы излишне строгим, но длинный плащ с витиеватой застёжкой, украшения в ушах и камни связи с Варгом на шее, делали своё дело, украшая молодого мужчину и придавая праздничный вид. Длинные темные волосы Эрион предпочёл собрать в хвост позади сегодня, завязав лентой, а красивые глаза фиалкового цвета сверкали азартом и нетерпением.

— На этом балу будет Кэрол?

— Будет, дорогая сестра. Будет. — Улыбнулся он. И мы поняли друг друга без лишних слов.

Мысленно я предположила, что, должно быть, у этой девушки действительно большая выдержка и сила воли, раз она смогла оставить такого парня, как мой брат, выбирая путь своих стремлений. Эрион отождествлял не просто красоту, он обладал всеми теми качествами, какие наиболее ценны в мужчине. И, скорее всего, эта Кэрол давно поняла кого потеряла. Оставалось надеяться, что и Эрион примет её назад, когда она придёт к нему с объяснениями. А она непременно придёт, в этом не сомневалась ни на миг.

Глаза отыскали снова Аваларда, он тоже собрал длинные волосы в хвост и надел черный строгий костюм из туники и брюк, подобный одеждам брата, хотя и мой отец выбрал для себя схожий образ. Наряды мужчин отличались лишь деталями: вышивка, ткань или пуговицы, украшающие костюм, но в целом, они были прекрасны. Все без исключения.

Я тоже получила уйму комплиментов своему откровенному виду к которому стоило привыкнуть и все мы направились к Варгам на которых решили прибыть в столицу.

Отец заверил, что я с Эрбосом в этот раз обязана поехать на Ниадисе — самом сильном Варге и на том, кто сможет защитить меня, в случае угрозы лучше всех. Папа даже отдал мне свой амулет связи с волком с его разрешения, что являлось исключением. Варги не очень любили менять друзей по связи, предпочитая делить мысли лишь с одним единственным фейцем. Но ситуация убедила Ниадиса и тот согласился защищать сегодня дочь своего друга. Мама с отцом оседлали Грию, Зоуи с Авалардом и Йеном — Варгов одолженных у воинов отца. Эрион в этот раз взял с собой счастливого Риши.

Путь до Аластриса не должен был занять много времени, тем более верхом на Варгах, Отец хоть и намеренно выстроил дом вдали от шумной столицы, но всегда мог явиться во дворец для служения своему королю быстро.

Можно было бы выбрать и более комфортное перемещение. Обычно, чтобы не тревожить наряды и сберечь причёску фейцы предпочитали колесницы с запряжёнными в них лошадьми, но Алантир и Вэйса даже не держали их. Слишком много искушения Варгам, как объяснили мне родители. Волки не смогли бы устоять перед таким вкусным соседством. А особенно Риши, которому и вовсе выдержки, как самому юному из Варгов, всегда не хватало.

— Ты дрожишь, Милли, — тихо сказал муж, сидя позади меня и готовясь к первому прыжку Ниадиса, крепко обвив одной рукой меня, а другой схватившись за держатель седла.

— Мне страшно, Эрбос, не стану лукавить. Я боюсь что что-то может пойти не так.

— Не бойся, мотылёк, и запомни одно — я умертвлю весь этот мир, но не позволю, чтобы ты пострадала.

— И почему меня успокаивают такие страшные слова? — Усмехнулась я.

— Потому, что ты знаешь — это правда.

Аластрис

Путь наш пролегал по бескрайним холмам, объятым дивной зеленью и цветущими растениями названия которых я едва ли могла знать. Хоть книг про травы в доме моих родителей находилось множество, но их я не успела бы изучить за столь короткий промежуток времени. Зато вид полей с расплывшимися на махровой зелени пятнами сиреневого, жёлтого и сияюще-синего, вызывал чувство восторга и благоговения. Природа Мидера была действительно прекрасна, прямо как на тех картинах, которые я видела в замке Санктоса повсюду. Порой, у меня возникало опасение, что я стану часто скучать по этим видам, оказавшись в мире людей.

Эрион был прав — Асгалард был красочнее, сияя не только всполохами магии, но и озаряя растения необычайной яркостью красок, не говоря о том, что они часто освещали ночь своим мерцанием.

Время же, как раз близилось к вечеру. Два солнца тяжёлым громоздким якорем уплыли за горизонт, распространяя по небу розовые остатки своего света. Первые звёзды стали виднеться, порождая ночь, а меня стало трясти больше обычного, вызывая желание развернуться и умчаться прочь вместе с мужем и друзьями, наплевав на всё.

Я предчувствовала скверную встречу с королём Мидера. Не только с ним. Со всей королевской семьёй.

По сути, она и не могла быть иной в любом из случаев. Важнее было другое — удастся ли нам выйти из дворца так же беспрепятственно, как мы войдём в него? Этого не знал никто, хоть отец и заверял меня в том, что королю Проктусу Сактину незачем лгать и он отпустит нас как только получит своё, а именно Призрачный Эликсир, который подарит ему ещё не одно столетие жизни и правления.

Эрбос, чувствуя мою нервозность, во время нашего пути, всё не прекращал поглаживать мою руку, успокаивая и кутая в надёжных объятиях, тем самым, словно говоря: «Я рядом и сберегу нас всех». Но я знала — его желание уберечь меня от всего на свете, не гарантирует спасение, если угроза будет слишком велика. Даже его силы имели границы, как и любые другие.

Глаза в который раз пробежалась по очертаниям горизонта в надежде никогда не увидеть бугристые очертания большого города, но ожиданиям этим не суждено было свершиться. Первым выросла высокая одинокая пика, словно сияя издали ярким заревом и привлекая к себе всё внимание.

— Мы прибыли. Это одна из башен замка, все крыши сияют, захватывая остатки солнечного света и отражая их от своей металлической поверхности. Нам открылась только первая, — сказал отец, обводя горизонт встревоженным взглядом и переводя его на меня.

Мы проехали ещё немного выше по холму и слова Алантира подтвердились, открывая нам ослепляющие блики как минимум десяти более мелких пик. Варги остановили свой бег на вершине холма, давая насладиться видом. Огромнее сооружения я не видела никогда в своей жизни. Более угрожающего тоже. Замок сиял, источая свет, но ниже крыш был соткан из тьмы, нависая высокой громадой над величественным и невыносимо большим городом дивного народа — Аластрисом, столицей Королевства Мидер.

Множество окон в темном дворце, словно вереница звёзд, рассыпавшихся по обсидиановым стенам, сияли, обозначая начавшееся торжество. Город тоже постепенно стал наполняться огнями, образуя зарево над собой. Я никогда не видела подобного, Санктос и близко не обладал таким размахом. То, что предстало передо мной напоминало сказку. Аластрис был не просто велик, он заполнил горизонт от края до края, поражая размерами.

Ночь наступала быстро и мы поспешили, чтобы несильно опаздывать на приём короля и не злить его ожиданием.

Сердце на мгновение замедлилось для того, чтобы набрать чудовищно быстрый темп от которого в ушах зажужжало. Паника затопила всё нутро, когда Варги вновь сорвались с мест и в быстром темпе побежали в сторону ворот в обширной высокой стене, которая окружала весь город. Приближалось неизбежное.

Вопреки всему, мой разум неожиданно наполнили мгновения воспоминаний: запах хлеба и свежего мяса, улицы шумного города, заполонённые толпами спешащих куда-то фейри в красивых нарядах и украшениях. Чувство счастья и покоя наполнило всю меня, когда я увидела улыбающегося отца, его фиолетовые глаза сияли счастьем, а голос прозвучал весьма решительно: ' — Я, пожалуй, возьму этого'.

Затем, я и вовсе вздрогнула от неожиданности, когда внутри завибрировал низкий голос:

« Дочь моего друга — моя дочь. Я не дам тебя в обиду, Миллиора».

Ниадис. Это были воспоминания Варга с которым сегодня я ощутила связь впервые. Обрывки фраз меня не удивили, ведь отец предупредил, что его Варг силен и способен выйти на связь даже с тем, с кем ее не укреплял годами. Но воспоминания поражали. Такие яркие… «Так вот как это происходит?» — подумала я про себя и коснулась массивных камней связи в ожерелье, что украшало мою шею, спускалось ниже груди и обвивало талию, замыкаясь на ней надёжным кольцом из золотых цепей.

«Спасибо» — поблагодарила я Варга мысленно, на что он лишь дёрнул головой, дав понять, что мои все мысли для него отныне, словно открытая книга, которую он читает без труда. И от этого мне не стало тревожно. Напротив. Это ведь значило, что подумай я об опасности или испытай чувство страха, Варг тут же будет рядом, готовый защитить меня. А Варги, как известно, не могли давать клятв верности и в целом клятв. А значит могли напасть даже на короля, если потребуется. И хоть королевский амулет оберегал правителя и его семью, но пасть настолько свирепого зверя могла изрядно потрепать его охрану и подданных.

Варги не принадлежали никогда и никому из фейри, они лишь являлись их друзьями по доброй воле и то, что многим казалось подчинением страшных зверей, было лишь иллюзией, не более. Отец рассказывал, что бывали случаи, когда Варг нападал на своего так называемого «хозяина», если тот относился к гордому животному неподобающим образом. Либо же уходил в Древний Лес, оставляя нерадивого товарища навсегда.

— В городе нам не получится пробыть долго. — Вырвал голос отца из задумчивости, когда мы были практически у самых ворот. — Жаль, Аластрис очень красив и мне хотелось бы показать вам все великолепия этого места.

Я осмотрела двустворчатые врата, что высились над нами, поблёскивая металлом с изображением на них неких событий прошлого и письменами на древнем фейском наречии, которого я, конечно же, не знала, но Эрбос за моей спиной напрягся, изучая историю этого места. Стена же вокруг города была настолько высока и внушительна, что это вызывало один вопрос: «От кого же ты так прячешься, правитель Мидера?». Ответ был очевиден, король остерегался бильвизи. И защищал он явно больше прочих себя и столицу. Хотя, подозреваю, первое имело наибольшее значение.

У ворот, словно статуи, а не живые фейцы, стояли две высокие фигуры гвардейцев в массивных позолоченных доспехах и шлемах, которые окончательно делали их образ бездушным и холодным. Они охраняли вход в город, но завидев моего отца и нас всех, без единого вопроса дали знак караульным высоко на стене и те открыли вход в город.

Тяжёлые ворота заскрипели, а некий механизм отворял их с характерным громким стуком. Словно из рая на нас пролился свет, ослепляя после сумерек. По мере того, как просвет между воротами ширился, расширялись и мои глаза от удивления.

Взглядом быстро скользнула по каменной дороге улицы, от которой ветвились и другие, огибая высокие красивые дома в три, четыре этажа, завершающиеся пико образными крышами. Некоторые стены построек, ограды вокруг жилых домов и столбики, обвивали плетущиеся растения, которые и становились источником того самого яркого естественного освещения в темное время суток. Белые цветы, распускающиеся лишь на ночь, были не только красивы, но и полезны. Растения и вовсе повсюду украшали маленькие клумбы у домов, над густыми кустарниками кружили светлячки, добавляя волшебства и без того волшебному городу. Аластрис был богат, представляя собой прекрасный пример дружбы местных горожан и природы, а фейцы бродили по улочкам улыбаясь и переговариваясь между собой. Казалось, никто и вовсе не заметил, что в Аластрис прибыли незнакомцы. Каждый был занят своим делом и шёл по своим делам.

На девушках сияли лёгкие шёлковые наряды, едва прикрывая их красивую фигуру. На гибких телах некоторых феек и вовсе были узоры из ярких красок, привлекая внимание к самым изящным местам. Мужские одежды отличались лёгкостью, нарядностью и ярким разнообразием. Чаще всего костюмы мужчин фейри представляли собой шёлковую тунику, свободно ниспадающую до колена и подхваченную широким драгоценным поясом. Брюки дополняли костюм. Украшениям же, абсолютно все фейри не противились. Как и девушки, мужчины тоже могли носить серьги, ожерелья и браслеты, хоть и чаще всего не настолько массивные и лишь с определённой целью, которая была известна лишь им самим. В Асгаларде существовало много различных камней, которые могли усиливать дар или защиту, или давать связь с Варгами. Это всё мне ещё только предстояло изучить, но большинство из фейри знали о таких вещах с детства, а потому, в виде украшения стремились носить с собой волшебные камни.

Мы двинулись по широкой основной дороге, что уходила выше по улице к подножию замка, который виднелся вдали, возвышаясь над городом. Все мои мысли о предстоящей встрече с Проктусом Сактином сникли. Их затмила красота Аластриса и его обитателей. Многие пары прогуливались, наслаждаясь прекрасным вечером, кто-то спешил домой, завершив дела. Были и те горожане, что гордо вздёрнув подбородок шагали парами в направлении дворца. «Наверняка местная знать» — подумала я. Такую горделивость и напыщенность давали лишь положение и власть. И такую картину вознесения себя до небес я уже наблюдала в человеческом мире не раз. Однако, в отличие от знати в человеческом мире, знатные фейри выбирали пройтись пешком, что немного удивляло.

По дорогам спокойно разъезжали колесницы с запряжёнными в них лошадьми и мчались изредка Варги, быстро унося своих хозяев в нужном направлении. Мы медленно прошествовали верхом на волках ещё немного. Отец и мама намеренно дали насладиться видами на город, но вскоре мы снова перешли на быстрый бег, в мгновение ока оказываясь перед открытыми воротами, которые вели во внутренний обширный двор замка.

Знакомство с королевской семьей

Королевский амулет не просто предмет, есть подозрения, что в нём заключён некий из провинившихся богов или душа сильного правителя. А, возможно, некий фейри, что неудачно экспериментировал с камнями силы и случайно заключил свою суть в одном из них?

Это неизвестно.

Но известно крайне точно лишь одно — камень имеет свой разум, подчиняющий народ фейри своей воле уже тысячи лет, избирая для него правителя.

Я думала, что уже видела самое прекрасное в этом городе. Но нет. Воображение быстро дало трещину, впитывая каждую готическую деталь строения передо мной.

Он был огромен и величественен. Пугал чернотой, но манил своей невыносимой красотой. Всё великолепие архитектуры, о каком я и помыслить не могла, собралось в одном единственном месте для того, чтобы лишать чувств. Замок состоял из множества башен, залов и переходов. Его размер сокрушал. Едва ли я могла оценить громоздкость этого здания, находясь рядом, но уже видела его издали и поэтому понимала габариты. Чёрный камень изрезали узоры и изображения. Большие черные статуи украшали вход и все возможные выступающие части дворца, нависая тенями над окнами и входом ликом неведомых существ. Высокие двустворчатые двери, не уступавшие по размерам воротам входа в город сегодня были отворены, приглашая гостей внутрь.

Я даже позабыла про существование огромных размеров внутреннего двора, который пестрил изобилием разнообразия растений, фонтанами, статуями неких фейри: наверняка членов королевской семьи, что были увековечены таким образом.

Эрбос сильнее сжал меня в руках, когда Ниадис первым шагнул вперёд, двигаясь по белому мрамору широкой подъездной дороги, тем самым, выводя меня из мечтательного любования. Всего на мгновение, но я и вовсе позабыла для чего прибыла сюда.

Гости входили в замок всё реже, намекая на то, что торжество уже довольно давно началось. Когда мы подъехали к самому входу в замок, моё сердце уже билось чаще, чем машет крыльями редкая птичка колибри, про которую мне так часто рассказывал другой, человеческий папа. Я стала паниковать, когда муж первым слез с Варга, склонившегося ниже и потянул меня за собой, помогая спешиться. Слуги короля мгновенно обступили нас, предлагая свою помощь. Один из них и вовсе, помчался со всех ног куда-то. Наверняка стражники и прислуга были оповещены, что ожидаются важные гости со значимым довеском в виде второй из рода Альхандра и Призрачным Эликсиром. И наверняка, слуга в сверкающих одеждах и на удивление быстрой поступью, направился прямиком к Проктусу с новостями о том, чтобы оповестить правителя: мы выжили в Пустошах и прибыли к нему с самым желанным для него даром.

Остальные же слуги быстро переняли у нас волков и уважительно предложили им пройти к месту ожидания их хозяев. Авалард заметно стал нервничать, крепко держа за руку Зоуи, которая с не меньшим восторгом чем я, изучала замок. Глаза Эриона то и дело блуждали по фигурам в доспехах, в попытке высмотреть давнюю знакомую. Йен держался неожиданно строго и настороженно, а Эрбос словно хищник смотрел вокруг, подмечая все детали и заранее планируя возможные исходы сегодняшнего вечера.

Отец подошёл ко мне и взял за холодную руку, согревая ее в теплом касании большой ладони. Мама тоже вскоре была рядом, поглаживая плечо.

— Всё делай как мы и говорили, дочка. Не забудь поцеловать перстень короля и правильно поклониться. И главное — отдать ему это. — Отец протянул мне флакон гораздо больше тех, которые вручил каждому из нас перед отъездом и которые мы в виде ожерелья носили на шее среди множества прочих украшений. В нём искрились светлая исцеляющая жидкость. — И ничего не бойся. Мы рядом. Помни об этом.

Родители обняли меня, кутая в родительской ласке очень вовремя. Дрожь в теле немного унялась, а сделав пару глубоких вдохов, я и вовсе решила больше не бояться. Я снова подошла к мужу и обхватила его руку на сгибе локтя. Справа от нас мама и отец, приняли то же положение, а слева Авалард с Зоуи обозначили себя как пара, держась за руки. Йен и Эрион предпочли идти немного позади и быть следующими, кто предстанет перед древним королём фейри. Медленно мы вошли в большой холл замка, который в отличие от внешнего вида строения, являл собой изобилие светлых тонов и позолоты.

Большие громоздкие люстры висели на массивных цепях, освещая невыносимо обширное пространство сотнями свечей. Теперь я поняла почему Градос так рьяно гнался именно за этим видом освещения в человеческом мире и окончательно уверилась в подозрениях о том, что принц Мидера попросту скучал по дому, которого сам же себя некогда лишил. Не успевая рассмотреть красивую обстановку и высоту стрельчатых далёких потолков, мы направились к широкой лестнице, которая вела прямиком в логово зверя. Казалось, череда гранитных, блестящих ступеней никогда не закончится, но вскоре до нас донеслась прекрасная музыка, всё больше обретая звучание по мере того, как мы поднимались выше. Никто из нас не смел говорить. Мы все были впечатлены, напряжены и лишь осматривали замок, удивляясь тому, насколько он огромен.

Этажи виднелись и далее, выше в бесконечном тоннеле из рядов спиралевидной лестницы, но мы направились к источнику музыки на одном из них. Словно по случайности, мы оказались практически одни в коридорах замка. Лишь стражники, выстроившиеся молчаливым рядом, сопровождали нас взглядами к входу в бальный зал. У массивных дверей уже ожидал глашатай, он поспешно, даже не смея поднять глаз, открыл массивную дверь и пригласил войти. Я посмотрела на Эрбоса и он мгновенно ответил мне уверенным взглядом, обволакивая чувством защищённости.

Первые шаги дались не без труда. На негнущихся ногах, но гордо распрямив спину и смело вздёрнув подбородок, прошествовала вместе с мужем в торжественный зал, объятый запахами яств, цветами и музыкой. Гостей было множество. Кто-то сидел за столами, выстроенными буквой «П», а кто-то весело танцевал в другой части зала, потрясая грацией движений и необычными фигурами танца. Прочие же попросту болтали и радовались торжеству, находя знакомых и наслаждаясь общением. Когда же все заметили моих отца и мать, следом осмотрели нас с Эрбосом, останавливая пытливый взгляд на моей персоне и разглядывая наряд, затем удивляясь, заметили людей среди гостей, затихли окончательно.

— Мой король, прибыли в здравии семья Олир, со своей дочерью Миллиорой, — сделал слуга акцент намеренно на меня и толпа стала расступаться. — С ними их… спутники. Люди… — дрожащим голосом добавил глашатай громко и попятился назад, выходя и закрывая дверь.

Многие фейри рассматривали Йена, Эрбоса и Аваларда с Зоуи с большим интересом, словно диковинку. Но отвращения не выразили ничем. Им попросту были интересны существа, пришедшие из другого мира. Кто-то же из фейцев не выразил и капли удивления, лишь наблюдая за происходящим. Наверняка они бывали и даже жили когда-то в человеческом мире, а поэтому не видели в людях ничего особенного.

Я знала, что мне стоит взглянуть вперёд, туда, где за большим богатым столом сидела королевская семья, прожигая меня взглядом, это ощущалось весьма ясно кожей. Медленно, собрав всю волю в кулак, смело посмотрела вперёд. Острый взгляд весьма сурового на вид правителя мгновенно забрал всё моё внимание. Проктус был фейцем, но выглядел довольно пожилым, что указывало на его весьма внушительный жизненный путь. В чертах отца-короля я сразу узнала его сына. Градос был весьма похож на правителя Мидера. Те же светлые длинные волосы, но только тронутые сединой и немного более короткие, суровый взгляд исподлобья, острые, но явно красивые в молодости черты лица и тонкие, сжатые в линию тире губы, говорящие о чёрствости их обладателя. Всё это неизменно принадлежало и сыну правителя, который ныне отбывал своё наказание в темницах. К моему большому счастью.

Рядом с королём, горделиво распрямив плечи сидела и королева Мидера. Её я уже видела. Красивая взрослая женщина была светловолоса и зеленоглаза. Про красоту не стоило и думать, все фейри обладали ей, но в правительнице Мидера была и некая сила. Возможно, она даже обладала благородством. А, возможно, это был лишь красивый фасад, выстроенный годами умелых притворств.

По обе стороны от правителей, сидели два молодых и столь же прекрасных на вид, как и Градос, но опасных, как яд аспида, принца.

На вид более благородный и как две капли похожий на Градоса, светловолосый мужчина смотрел в мою сторону спокойно и бесхитростно. Старший принц был заинтересован, но не таил злого умысла. На первый взгляд. Ещё бы — он и без того о являлся первостепенным наследником трона. Мужчина, как и вся его семья обладал светлым цветом волос и бледными зелёными глазами, но в отличие от Градоса, волосы его были короче, до плеч и немного вились. Широкий сильный подбородок украшала ямочка. И должна признать, от его сходства с моим недавним врагом, по спине побежали мурашки ужаса, хоть я точно знала, что он — не Градос.

Средний из принцев осматривал меня с довольной ухмылкой. Его черты были более миловидны, впитывая образ матери, в большей мере, а большие глаза широко раскрыты, хоть и не добавляли доброты общему выражению лица. Средний из принцев мог сойти за младшего, выглядел он младше Градоса и был ниже, мельче. Но нечто подсказывало, что вся его сила скрывалась в хитрости и расчёте. Светлые волнистые волосы, собранные в хвост позади, милое, словно у ангела лицо — идеальная плоть для искусного лжеца.

Все члены королевской семьи были одеты в белые мантии из лучшего сияющего шелка с вышитыми на них золотыми нитями узорами и прямо на груди — золотым лотосом, который так мне был знаком в человеческом мире и от того тошнотворен. Знак власти находился и позади. На стенах свисали два идентичных герба со знаком такого же золотого лотоса изображённого на белых полотнах белой ткани в обрамлении красной ворсистой каймы.

На головах королевы и принцев покоились золотые, но простые короны, как и полагается. Лишь корона Проктуса отличалась изобилием драгоценных камней, на шее же правителя висел массивный камень жёлтого цвета в оправе с острыми хищными зазубринами, напоминающими шипы. Он был словно живой, переливаясь гранями и испуская острую словно клинок магию «Королевский амулет» — сразу поняла я.

Не дав рассмотреть себя как следует и даже подойти ближе, средний принц поднялся со своего места и, огибая столы, направился к нам, нарушая мой замысел своим неожиданным поступком.

Король тоже резко посмотрел на сына недовольным взглядом. Стало ясно, что и второй из его младших наследников, подобно Градосу, тоже бунтарь.

— Ривий, приказываю тебе вернуться на своё место! — грозным рокотом прокатился голос правителя и его сын мгновенно замер на месте, недовольно буравя нас всех взглядом. Меня же охватил ужас от которого руки и ноги задрожали, но постаралась это скрыть, распрямляя спину ещё сильнее. Я не должна была показать страх ни в коем случае. Показывать уязвимость пред хищником, плохая манера. Чаще фатальная, если быть точной.

— Конечно, отец. — Сменил тактику принц фейри и могу поклясться, что заметила, как королева Мидера облегчённо выдохнула. — Я просто хотел быть дружелюбным с нашими необычными гостями. — Улыбнулся он натянуто и явно фальшиво.

— Лучше помогите мне подняться, — обратился он к сыновьям и те без промедления были рядом с правителем, подхватывая того под руки.

Проктус не был настолько немощен и стар внешне, но здоровье его явно пошатнулось. Что-то не соответствовало в его общем виде тому недугу, который явно убивал короля Мидера довольно успешно. Мне сразу вспомнился мой человеческий отец, которого медленно травили нерадивые родственники. Правитель едва держался на ногах и то, лишь благодаря сыновьям, которые не спеша вели его в центр зала. Королева тоже поднялась со своего места, следуя за мужчинами.

Отец дал нам знак, указав подбородком вперёд и мы двинулись навстречу королевской чете, тем самым облегчая мучения самого Проктуса, который неожиданно проявил уважение к нам и даже при наличии столь ужасного состояния, поднялся и решил встретить гостей лично.

Пока мы шли, в толпе, я заметила необычайно высокую девушку с выправкой воина, но потрясающим изгибом пышных форм, несмотря на то, что руки ее были столь сильными для девушки и где-то даже исчерчены тонкими светлыми полосами шрамов. Ещё больше её украшал откровенный красный наряд из тонкого бархата. Светлые локоны незнакомки рассыпались по плечам, а довольно суровый взгляд светло-сиреневых глаз с острыми кошачьими зрачками прирос к моему брату. Она была красива, но и сильна одновременно, словно амазонка, сошедшая со страниц книг, про которых так любили писать люди. Я не видела или Эрион заметил её, он шёл позади, но поняла это, когда девушка, резко и весьма виновато опустила глаза в пол, часто моргая. Мне сразу стало ясно, что это и была та самая Кэрол, которая когда-то являлась возлюбленной Эриона, а теперь явно стыдилась своего поступка по отношению к нему.

Фатум

— Приветствую вас, мои долгожданные гости! — громко проговорил король Мидера, снова привлекая всё внимание к себе.

Принцы и королева осматривали нас хищным настороженным взглядом. Особенно нас с матерью, при этом находя для себя некий повод для искреннего удивления. Правитель же, натянуто улыбнулся сквозь боль… или неприязнь… Этого распознать не удалось.

— Ваше Величество, — начала я, как учили родители, опуская взгляд на пол и готовясь преклонить колено перед древним королём фейри, — Для меня большая честь присутствовать сегодня вечером во дворце и удостоится внимания столь великого правителя.

Колени коснулись прохладного пола из камня. Сквозь пелену страхов и сомнений, я услышала довольный смешок одного из принцев. Когда подняла глаза выше, то заметила, что и Эрбос с родителями повторили мой жест, приветствуя королевскую семью, как полагается, а правитель медленно протянул мне свою руку, на одном из пальцев которой блестело массивное золотое кольцо с красным рубином. Толпа вокруг восторженно вздохнула. Правитель Мидера не каждый день позволял целовать своё украшение. И далеко не каждому протягивал руку, приветствуя гостя. Это означало, что король ценит такого гостя особенно сильно. Отец предупредил о такой ситуации заранее и я, коснувшись теплой, немного шершавой ладони правителя, быстро поцеловала багровый камень на его руке. Пружина тревоги внутри немного расслабилась, когда Проктус таким же образом подошёл к моим родителям, позволяя и им коснуться губами перстня. Эриона же и остальных оставил без лишних знаков внимания.

— Можете подняться, — немного вымученно сказал король и я прониклась догадкой, что он не таит злого умысла в нашу сторону, а лишь желает избавить себя от страданий и продлить жизнь.

Все мы в ту же минуту встали на ноги. Я сжала сильнее в руке красивый хрустальный сосуд, помня о том, зачем прибыла ко двору этого непомерно древнего существа.

— Вы смогли выполнить часть уговора? — Словно читая мои мысли спросил Проктус.

— Да, мой король, смогли. — Я протянула главную драгоценность правителю Мидера, не медля ни секунды. — Это Призрачный Эликсир, который мы все вместе добыли, пройдя сквозь испытания в Диких Пустошах.

Бледный взгляд потухших глаз короля тут же вспыхнул радостью и облегчением, а принц Ривий вздрогнул при виде нашего дара правителю Мидера.

Король тут же перенял из моих рук бутылёк со светлой искрящейся жидкостью, позабыв о существовании всех вокруг.

— Отец, не спеши. Это может быть отрава. — Выступил вперёд Ривий и король замер. — Конечно, она тебя не убьёт, но может ускорит процесс…

Руки мои затряслись в этот момент, а пространство, прочерчиваемое редкими перешёптываниями гостей, резко затаилось в полной тишине.

— Это непростительная клевета, Ваше Величество, — спокойно и уверенно огласил мой отец. — Я могу сам испить из этого сосуда, если пожелаете. — И посмотрел на Ривия таким взглядом, какого я никогда ещё не замечала на лице Алантира. Эрбос же, на удивление, оставался спокоен, лишь положил широкую ладонь мне на спину. Это придало уверенности, ведь стало ясно — муж видел в своих видениях этот момент и знал, что он не угрожает нашим жизням.

— Споры ни к чему, — строго огласил Проктус. — А ты, сын, не смей оскорблять почётного гостя. — Посмотрел он на меня и взял за руку. — Миллиора Виморт, вторая из редчайшего рода Альхандра перед нами.

— Миллиора Алахосская, в девичестве Элфорд, — поправила я и моя мама вздрогнула. — Меня растил человек. Отец, которого я очень любила и уважала, хоть и не пренебрегаю моими родными отцом и матерью. Считаю бесчестным называть себя фамилией которая не была моей ни дня. Я вышла замуж ещё прежде, чем поняла кем являюсь. А это мой супруг, Самюэль Эрбос Алахосский. Мой брат наверняка знаком вашему взору, а это…

— Люди нас не интересуют, — перебил Дарий, старший из принцев, немного раздражённо. — Полукровки тем более.

Взгляд старшего наследника наполнился презрением и кровь по моим венам побежала горячей лавой гнева. «Да как он смеет оскорблять моих друзей и любимого?» — пронеслось молнией в голове, а руки сжались в кулаки. Ещё мгновение и готова была вылить всё, что думаю о фейцах, но ощутила как Эрбос снова сжал моё запястье, отвлекая от этой затеи и возвращая благоразумие. Он был прав. Мне стоило выдержать лишь этот вечер, затем, мы навсегда распрощаемся с этим адским местом и его «чарующими» обитателями.

К подтверждению моих мыслей добавился взгляд короля, что с особенным отвращением осмотрел двоих полукровок с удлиненными фейскими ушами, но человеческими глазами.

Эрбос и Авалард даже не подали вида, что их это задело, ведь привыкли к этому взгляду ещё в детстве. А повзрослев, поняли, что наслаждение своим превосходством над другими, лишь проявление мнимого величия. Примером тому был хладный труп их отца, что покоился на кладбище бездомных и самоубийц за пределами города в мире людей.

На лице моего мужа, напротив, возникла хищная, едва заметная ухмылка, обещающая смерть любому из врагов. При виде такой реакции, принцы и король даже немного растерялись. Они надеялись, что полукровки станут стыдиться своего происхождения и тем, что являются нечистокровными — результатом постыдной связи высшего создания и простой человеческой девушки. Однако, они не знали, что Авалард с Эрбосом в своей жизни могли стыдиться лишь одного — каков был их отец. Человеческую мать же, погибшую от руки фейского отца, они боготворили, помня как та самоотверженно и бесстрашно старалась защитить своих детей, порой, жертвуя ради этого собой.

Эрбос не стал проявлять внешние признаки гнева. Он задал лишь один вопрос:

— Как поживает мой отец? Говорят, ему отрубили руку за храбрость, проявленную в мире людей?

Король побледнел, его сыновья тоже. Мой отец, помогавший когда-то юному Эрбосу и исцеливший их мать, облегчая её предсмертные страдания, рассказывал, как лично позаботился о наказании Эрагена Алахосского. И хотя Проктус Сактин не желал судить одного из своих приближённых, не мог противиться законам и обещаниям, данным своему народу: «Всякий кто поднимет руку на беззащитного — будет лишён её. Повторяя свой проступок — каждой конечности». Многие чистокровные избегали наказания, вернувшись в Асгалард, не имея свидетелей своих бесчинств, но не отец Эрбоса и Аваларда. Алантир лично видел творение его рук и потребовал от Проктуса правосудия по законам фейцев.

— Да… — задумчиво и оценивающе протянул король, я знаю чей ты сын. Отец упоминал о вас с братом. — Взглянул он и на Аваларда с большим интересом. — И в пору мне спросить тебя, Самюэль… Куда делся твой отец, который намеревался навестить горячо любимых сыновей, как только увидел соединение небосводов?

Я подготовилась к вспышке гнева мужа, ведь знала — разговоры об отце являлись его самой великой болью на пути к исцелению. Однако, в этот раз губы мужа растянулись в широкой улыбке от которой могла застыть кровь в венах у любого.

— Он и навестил, — певуче, как настоящий садист, протянул мой муж, заставляя даже меня поёжиться. — Правда, от счастья потерял голову.

Йен стоял позади и не выдержав, тихо рассмеялся, из-за чего привлёк гневные взгляды правителя и его наследников. Открыто муж не заявил о смерти отца, которой сам же поспособствовал, ведь это признание могло стать причиной нового суда. Но уже над ним самим. Однако, Эрбос не упустил возможности сообщить между строк о смерти жестокого родственника, чем сильно удивил Проктуса и его сыновей.

— Эраген весьма сильный воин и его особенный дар… только лишь он способен сокрушать сотнями врагов.

— Не настолько сильный, как вам казалось, судя по всему, — опроверг Эрбос лениво, чем ещё больше заставил задуматься короля и его сыновей. Даже королева Мидера нервно осмотрела образ бывшего Инквизитора, видя не просто слабого полукровку, а явную угрозу в случае столкновения.

— Хватит говорить. Есть дела важнее, Проктус, — заговорила молчаливая, но наблюдательная королева Мидера. — Тебе необходимо исцеление. Сейчас же.

Словно очнувшись от неких сложных раздумий, сыновья и король ещё раз осмотрели Эрбоса и меня настороженным взглядом.

— Принесите мне кубок, — приказал громко Проктус. Затем обратился ко мне. — Как только я исцелюсь и получу оздоровление, вся моя семья принесет тебе клятву неприкосновенности, юная Альхандра, как мы приносили их твоей матери. А ты принесёшь взаимные клятвы верности и неприкосновенности всей королевской семье, как это делала твоя мать. Я даже буду настолько великодушен и разрешу людям являться в мир фейри безнаказанно.

— Конечно, мой король, — не раздумывая ответила, внутренне ликуя.

В голове крутилась приятная мысль: «Сейчас правитель Мидера исцелит себя, будет править ещё сотни лет, а мы с мужем отправимся домой, позабыв обо всех невзгодах и будем наконец-то просто счастливы».

— Ваше Величество, — неожиданно встрял мой отец. — Эликсира мы привезли из Пустошей в достатке. Остальное завтра доставят во дворец мои слуги. Это наш дар вам и вашей семье за проявленное понимание и доброту.

Яркая лесть легко срывалась с языка Алантира, но я понимала, отец попросту угождает правителю для того, чтобы вечер порадовал благоприятным исходом. Пока я не получила клятв королевской семьи, была не защищена перед каждым из фейри. Ведь королевская семья не только клялась не нападать, не пленить, но и защищать, таких как мы с матерью. И это был явно очень важный нюанс, который в дальнейшем позволит чувствовать себя в мире фейри гораздо более безопасно.

Толпа собравшаяся вокруг, стала расступаться, вскоре к нам вышла бледная, черноволосая молодая фейка в платье из черного шёлка в россыпи сверкающих камней. Глаза её, словно яркие обсидиановые точки на лице, зияли пустотой и холодностью, а строгие черты красивого, но равнодушного лица, только добавляли девушке загадочности. Она держала в руках серебряный, большой кубок и направлялась прямиком к королю. От на вид прекрасной и одновременно пугающей незнакомки веяло силой. Необычной, странной, как она вся, но весьма обширной.

Дарий сделал шаг ей навстречу и перенял кубок, после, поспешно передал его отцу. Вскоре подаренный мною сосуд был пуст, а король Мидера пил из кубка желанное продление своей и без того продолжительной жизньи.

Всё складывалось, как и планировалось, но внутри, странным образом, назревала невыносимая тревога. Муж сжал мою руку тоже сильнее, провожая темный силуэт прекрасной девушки подозрительным, слегка прищуренным взглядом зелёных глаз. Та грациозной тенью быстро скользнула в толпу, поспешно скрываясь в ней, но обернулась всего на секунду, чтобы подарить лёгкую усмешку Эрбосу. И это было настолько странно и неестественно, что мы с любимым переглянулись, совершенно мгновенно и в унисон, заподозрив неладное.

Но остановить короля уже было невозможно. Он выпил содержимое кубка и мы с облегчением все выдохнули, поскольку правитель Мидера, прямо на наших глазах расправил широкие плечи, больше не нуждаясь в помощи сыновей и обрёл здоровье. Возраст с его облика стал спадать слой за слоем, обнажая красоту и насыщенность молодости. Взгляд серых глаз прояснился и засиял, а сам Проктус победно улыбнулся, наслаждаясь желанным исцелением от всех недугов.

— Благодарю тебя и всю твою семью, Алантир. Ты, как всегда, не подвёл меня. И свою жену я обрадую молодостью, когда прибудет во дворец остальная часть добытого тобою Призрачного Эликсира. — Взял он за руку Алистию, которая отныне выглядела гораздо старше юного на вид Проктуса. Но та вовсе не обрадовалась. Королева Мидера словно услышав приговор, побледнела и сухо кивнув мужу, опустила глаза. Принцы же, наблюдая за энергичным отцом, заметно занервничали, то и дело переглядываясь.

Король обратился и ко мне:

— Теперь мой черёд исполнить обещанное. Я и вся моя семья дадим тебе, Миллиора Алахосская, покрови…тель…во…

Король резко закашлялся и покраснел, хватаясь за живот. Резкий и явный запах цветов абракуса только сейчас пронзил нас всех горьким ароматом, распространившись по залу. А ужас и осознание, сковали всё моё нутро, отзываясь тошнотой, когда изо рта уже молодого короля хлынула кровь, говоря о том, что переданный кубок был отправлен. И не просто отравлен. Он был окроплён главной отравой для фейри из мира людей, да ещё при поддержке одного из его членов семьи. Ведь навредить королю или убить его, мог только его же родственник, находящийся тоже под чарами защиты королевского амулета.

Алистия в ту же секунду стала насыщать мужа светлой силой, в попытке исцелить Проктуса. Руки королевы дрожали, а по подбородку побежала алая кровь, сочась из носа, говоря о том, что она коснулась дна резерва и не смогла справиться. Похоже, отравы в кубке было гораздо больше, но её скрыли магией, как и её запах. И я уже понимала кто помогал принцам. Все поняли.

— Помогите своему королю!— взмолилась она, глядя на замерших сыновей. Затем на толпу вокруг. Но все не шевелясь стояли на своих местах пока Проктус корчился лёжа на полу и хрипя от боли умирал.

— Я могу помочь! — вызвался Авалард, но сразу был остановлен.

— Стоять всем на своих местах!

Дарий быстро оказался возле короля, но он не собирался ему помогать, а лишь поднял за плечи свою мать и передал ту стражникам, которые уже были рядом и ожидали указаний от наследника трона, хотя тот ещё не стал правителем по праву.

— Что вы на…тво…или…? — булькающе задал свой последний вопрос Проктус сыновьям. — Я же пытался вас с…па…сс…ти…

В это же мгновение глаза короля замерли, а тело расслабилось, освобождая истерзанный дух.

Правитель умер. Следом умерли и все возможные звуки в зале, лишь Алистия страдающе заревела, пронзая эту тишину, глядя на принцев. По щекам её катились слёзы, указывая на то, что королева Мидера далеко не так бесчувственна, какой казалась изначально.

— Что вы наделали⁉ Глупцы! — схватилась она за голову, пока Дарий снимал королевский амулет с окровавленной шеи отца-короля, готовясь стать новым правителем Мидера.

Только сейчас, очнувшись от острой боли в руке, я поняла, что Эрбос сжал её очень сильно, наблюдая за королевской семьёй с ещё большим ужасом, чем я.

— Нам нужно бежать. Сейчас же, — тихо сказал он и потянул меня к выходу, попутно подталкивая моих родителей и брата к тем же действиям. Вскоре мы все уже стремились к двустворчатым дверям торжественного зала, пробираясь сквозь толпу гостей. Рука Эрбоса потянулась к металлу круглой резной рукоятки двери, но стражи, что стояли по обе стороны от прохода, громко лязгнув металлом длинных копий, скрестили их, закрывая путь к отступлению.

— Никто не выйдет и не войдёт в замок, пока королевский амулет не выберет нового правителя. Это закон фейри и мы обязаны его выполнять. Дождитесь исхода и будете свободны. — громко пророкотал сквозь металл угрожающего шлема один из высоких гвардейцев.

Кто-то ещё из гостей старался выйти, но их тоже не выпустили. Мы с Эрбосом столкнулись взглядами, Авалард с Зоуи тоже были весьма напуганы.

— Придётся дождаться пока Дарий примет власть. Он самый благоразумный из принцев. Будем надеяться, что даст клятвы Милли и нас всех вскоре отпустят. — Голос Алантира дрожал. Даже моего всегда бесстрашного отца напугала ситуация в которой мы оказались.

— К чертям всё! Я не собираюсь ожидать смерти и спасу жену! — сорвался на крик Авалард, от чего некоторые гости обернулись на нас.

Только сейчас я заметила, что моего брата нет рядом. Необычайно напряжённый Йен, родители, Авалард с Зоуи…

— Где Эрион?

— Я тут, — словно тень появился рядом мой брат и я выдохнула. Рядом с ним стояла та самая высокая фейка в красном.

— Я помогу вам выйти, — сказала она уверенно и прошла к стражам у двери.

Пока Кэрол безуспешно пыталась уговорить их выпустить нас, из середины зала раздался новый, ещё более горестный и ужасающий крик королевы Мидера. Толпа ахнула и замерла. Все догадки померкли, я освободила запястье из хватки мужа и медленно шагнула вперёд, влекомая страхом и интересом. Пробравшись ближе к центру зала, я уже поняла, что грядёт нечто ужасающее. А увидев картину, что предстала передо мной, почувствовала, как желудок внутри сжался и словно перевернулся.

На полу уже лежали двое мужчин в бело-золотых королевских мантиях с вышитым лотосом на груди. На шее принца Дария, ярко переливаясь, висел королевский амулет, который и умертвил отцеубийцу.

Следующий наследник престола, пока его мать, нависая чистым отчаянием над его мертвым братом, ликующе улыбнулся и направился к древнему амулету власти.

Паника, это не то слово, которым я могла бы описать нынешнее состояние. Меня одолел смертельный ужас, наполняя каждую клеточку тела дрожью, когда средний принц снял с брата королевский амулет и надел его себе на шею, хотя его мать уже молила не делать этого, протягивая руки.

Я осознала.

Проктус и Алистия Сактин догадывались заранее об ужасном исходе. Как? Неизвестно. Но средний из принцев тоже должен погибнуть, не выдерживая магии королевского амулета. А это значит, что по законам фейри, придется освободить третьего, младшего из принцев и моего самого заклятого врага, чтобы тот смог испытать на себе магию всевластия.

Я вздрогнула, когда Ривий надел королевский амулет на шею и закричал, корчась от боли. Камень на его груди ярко заполыхал, сражаясь с безумным желанием принца обрести власть. Даже я почувствовала слабость Ривия. Его дух неспособен был принять ту ношу, которую желал заполучить вместе с короной.

Вскоре о гранитный полированный пол глухо ударилось третье мёртвое тело, а смертоносный, красивый камень немного угас, хоть и продолжал мерцать слабым жёлтым свечением, призывая совершенно иного наследника испытать себя.

— Доставьте сюда принца Градоса! Необходимо срочно найти хозяина этому проклятому камню! — послышался голос откуда-то из толпы и фейри громко одобрили слова одного из своих сородичей.

На лицах всех гостей замер ужас при виде того, как легко королевский амулет убил двоих из трёх принцев. И они верили в то, что он же сможет умертвить всё королевство Мидер, если не весь Асгалард.

Мои же глаза расширились от ужаса, которому я не знала предела и теперь точно была уверена, что он всё ещё способен шириться, обращая все мои кошмары в реальность. Широкие ладони Эрбоса легли на мои плечи как раз в тот момент, когда из толпы, немного прихрамывая, в сопровождении двоих стражников и той самой темной дамы, в центр развернувшейся драмы вышел Градос Сактин собственной персоной.

Все было изначально спланировано и успешно реализовано. Именно Градос руководил незнакомкой, которая достала отвар из цветов абракуса в человеческом мире. Именно он знал о необычайно сильном и разрушающем воздействии этого растения на плоть фейцев. И именно он хитрыми ходами, даже будучи запертым в самых недрах подземелий, смог избавиться от всех преград на пути к самой заветной своей мечте — трону.

А сейчас принц Мидера стоял напротив, зло улыбаясь и впитывая каждую эмоцию, скользнувшую по моему лицу отчётливо и ярко. Градос выглядел немного измождённым и был грязным. Волосы его спутались, но на тело его, наверняка поверх ветхих одежд, которые выделили нерадивому принцу в темнице, была наброшена дорогая светлая мантия. Его освободили ещё до того, как король испил Призрачный Эликсир смешанный с ядом, а прибыл как раз к тому времени, когда его ожидали больше всего видеть.

Мазнув ненавистным взглядом по Эрбосу, что стоял сразу позади меня, Градос сразу направился к телу своего брата. Вернее, к амулету, который покоился на его груди. Сейчас последнему принцу Мидера не было дела до нас, он спешил примерить королевский амулет и исполнить давнюю мечту, которая стала доступна. Алистия распрямилась, при виде сына.

— Это ты! Ты убил их всех! — бросила королева сыну с ненавистью.

— Держи себя в руках, мама, ты говоришь с будущим королём Мидера и скоро будешь полностью мне подчинена, продолжая служить на пользу Королевству и его народу. Как и клялась много лет тому назад… Помни об этом, — многозначительно проговорил Градос, а затем присел и снял с шеи брата королевский амулет, небрежно роняя его голову.

Мы с Эрбосом так и стояли, не смея пошевелиться и наблюдая за Градосом, который готовился надеть магическое украшение. В этот момент мы оба наверняка думали лишь об одном: «Пусть и третий принц не выдержит. Пусть погибнет. С остальным мы сможем справиться»

Градос немного помедлил, но вскоре надел массивное украшение на шею. Камень в золотой оправе тут же вспыхнул огнём, а Градос согнулся от боли, которой терзала его магия королевского амулета.

Пальцы мужа сильнее сжались на моих плечах, когда принца стало трясти. Мы оба надеялись на одно и тоже и оба успели поверить в то, что младший наследник тоже погибнет, следуя за отцом и братьями. Но когда Градос стал распрямляться, а королевский амулет погас, утрачивая свою силу сопротивления, муж резко рванул меня назад и потащил к выходу.

В ушах били барабаны. Я слышала лишь своё дыхание и грохот, что донёсся до меня, когда в торжественный зал ворвался разъярённый Ниадис. Варг тут же встретился со стражниками и острыми копьями, которые они направили на него, но отыскал взглядом среди толпы меня.

— Взять их! — послышался откуда-то уже знакомый голос тирана и я всхлипнула, понимая приказ короля Мидера очень ясно.

Ниадис напал на стражников первым и за это Варга разрешалось отныне казнить. Толпа испуганно заревела, бросилась врассыпную когда к волку отца пришла на помощь Грия. Повсюду воцарилась вакханалия, кто-то опрокинул подсвечники на столах, дым стал распространяться по залу, что-то горело. Эрбос потащил меня в другую сторону, спешно стараясь найти выход из этого ада.

— Эрбос, наши родные, друзья, где они⁈ Где твой брат⁈ — выкрикнула я вопрос, безуспешно высматривая в толпе знакомые лица. Но муж словно и не слышал меня. Он попросту, схватив за предплечье, практически волоком направлял меня вперёд. — Эрбос! Мы должны их найти! — Стала вырываться.

Феец повернулся ко мне очень резко, его глаза, полные печали и паники мгновенно дали понять кто именно пострадает сегодня от рук новоизбранного короля.

— Они будут в порядке. Просто верь мне! Мы должны вывести тебя из дворца. Остальное не имеет значения!

И я поверила ему. Он знал. Видел это раньше. В своих самых страшных видениях.

Мы побежали, стали искать выходы, но натыкались лишь на балкончики и тупики в комнатках для отдыха. Когда же очередная лоджия показала внизу непреодолимую высоту для спуска, любимый порывисто обнял меня. Эрбос дрожал. Всё его тело клокотало от страха и боли и это пугало сильнее всего, поскольку я не видела таким своего мужа ещё никогда. Когда же он немного отстранился, чтобы посмотреть в мои глаза, то увидела, что он сокрушён горем.

— Это конец? Мы умрём? Градос убьет нас? Скажи мне правду, Эрбос. Скажи! — ударила я его кулаком в грудь.

— Всё гораздо хуже. Милли, моя дорогая. Самое важное сокровище моей жизни, моя любовь. — Стал быстро целовать мои губы, лицо, плечи муж, — помни, я тебя очень люблю и никогда, ни за что не оставлю. Помни, что я не стану жить без тебя, ведь ты и есть моя жизнь. И помни насколько ты сильная.

Из глаз уже ручьём текли слёзы, я поняла, что нас ждёт нечто непомерно скверное. Эрбос прислонился лбом к моему лбу и дал в последний раз утонуть в его зелёных глазах, что блестели от слёз.

— Я тоже тебя очень люблю, Эрбос. Прости если…

Боль в груди не дала договорить, нечто сильно рвануло меня назад, туда где располагался вход в торжественный зал. Лишь опустив глаза ниже, заметила как сильно впились путы ловчей в мою плоть на рёбрах, рассекая кожу сквозь тонкую ткань платья. Все произошло очень быстро. Дикий, предсмертный рёв Варгов, калечил душу.

Осознав, что уже нахожусь снова в торжественном зале, сидя на полу, взглянула на руки. Кровь… Как много крови… Но это была не моя кровь. Проследив глазами за дорожкой из алой тягучей жидкости я лишь и смогла, что закричать. Ниадис лежал грузным неподвижным телом посреди зала, а Грия, хоть и старалась сражаться до последнего, но уже была проткнута не одним копьём, теряя остатки сил.

Коснувшись амулетов связи с Варгом, я лишь ощутила холод и боль. Душа рвалась на запчасти, пока воины добивали и Грию, взваливая на неё череду громких, рокочущих ударов магии. Не чувствуя ног и рук, я с трудом поднялась, намереваясь применить силу. Ведь могла ранить даже сквозь любую защиту. Я знала что особенная и мне хотелось чтобы моя особенность помогла хоть раз.

Направив все свои внутренние запасы на воинов, что атаковали волчицу, опалила светом своих сил весь зал, разбрасывая гвардейцев по сторонам, но не убивая, как того желала, магия моя ослабла и это ощущалось как отсутствие одной из конечности.

В ту же секунду руки мои опутало новой порцией искрящихся золотом нитей. А магия. Магия так и умерла внутри, даже не зародившись по моему новому приказу. Стало пусто внутри, будто я вновь стала человеком. Зато путы ловчей благополучно впитались прямо в кожу, растворяя и уничтожая все мои попытки помочь Грие и лишая меня всяких способностей.

В проходе зала, двери в который уже были выбиты и висели на петлях массивными истерзанными кусками дерева, показался Риши. Молодой Варг растерянно осмотрел обширное помещение, отца, что лежал мертвым телом на полу и мать, которая продолжала сражаться с остатками охраны, будучи смертельно раненой.

— Нет! Уходи! Уходи! — с надломом в голосе прокричал Эрион, но было поздно.

Риши не раздумывая бросился защищать Грию, железные копья свистящими пиками полетели и в него, но гибкий Варг сумел избежать ранений, двигаясь словно змей между ними. Вскоре мощная пасть юного Варга с особенным остервенением стала рвать гвардейцев вокруг. Золотые доспехи и части тел полетели по сторонам. Риши словно сошёл с ума от гнева.

От горя.

В его поле зрения не выживали и обычные гости, собравшиеся на торжество. Он злобно и безжалостно убивал всех на своём пути, а когда заметил, что мать-волчица умирая, опала на пол, высоко вздёрнул голову и взвыл настолько громко и жалобно, что уцелевшие окна задребезжали. Казалось и камень под ногами пошёл рябью, словно вода, распространяя боль утраты. Риши горевал и в этом горе растворился, забывая о себе. Всё моё внимание привлекал лишь он, потерявший обоих родителей в один день. Из-за фейцев.

— Беги, Риши! — взмолилась я, когда заметила Градоса и его намерение избавиться от юного Варга. Король уже собирал силу в руке. — Беги! Прошу тебя! — Сжала амулет связи и почувствовала, к своему счастью, отклик сына Ниадиса сквозь него, хоть и очень слабый.

Риши сразу нашёл взглядом нового короля, ведомый моими глазами. Было видно как он зол, как желает наброситься на короля, но заметив на его шее сверкающий королевский амулет, понял — ему не одолеть Градоса сквозь такую защиту. Подарив последний взгляд, полный бескрайней ненависти и обещания расплаты, Варг быстрой светлой тенью метнулся к выходу и скрылся за пределами зала, ещё прежде, чем король успел опалить его своей магией.

Я не верила своим глазам. Грия и Ниадис лежали мёртвыми на полу, покоясь в широких лужах своей крови. Отец и мама, обнявшись, горевали по своим друзьям, не смея шелохнуться, окружённые прибывшими на подмогу гвардейцами. Мой брат, как и я опутанный магией ловчей, стал бессилен и растерянно искал взглядом выживших, а отыскав меня, с облегчением вздохнул. Йена поставили на колени рядом с Авалардом. Зоуи и вовсе нигде не было видно.

Стала судорожно бродить взглядом и поняла, что Эрбоса тоже нигде нет. Но потом… Увидела как Градос выгибая тело моего мужа чарами воздействия, при этом приправляя повиновение болью, ведёт его в центр зала.

В руке короля блеснул острый тонкий кинжал и я бросилась к Градосу, растеряв остатки страха перед жестоким королём. Он вёл моего мужа на казнь. Меня же снова потянуло, отбрасывая назад. Я обернулась и увидела Алистию, которая смело затягивала нити ловца на моём теле, хоть в её глазах и зияло сожаление. Она служила королю и обещала исполнять любые приказы правителя. А правитель пожелал пленить Альхандру. Она лишь исполняла.

— Нет! Не смей, Градос, трогать моего мужа. Мы связаны с ним брачными клятвами! Если ты желаешь смерти ему, то и я уйду следом. Таковы условия крепчайшего из договоров фейри!

Я сразу поняла, что Градос желает получить меня живой. И сразу поняла для чего. И была права, поскольку, король сразу спрятал кинжал в ножны.

— Мама, этого тоже увяжи. И покрепче. — бросил он небрежно Эрбоса прямо под ноги ловчей. — Потом заприте эту парочку в темницах. Мне нужна лишь Альхандра, но в связке идёт и её муж, как оказалось. Остальных отпустите они не нарушили закон и их трогать я не в праве. — Недовольно осмотрел моих родных Градос. — Человека и полукровку выбросить из мира фейри!

Раздав распоряжения, Градос подошёл ко мне.

— Скоро ты пожалеешь, что так плохо обошлась со мной, моя Милли. — обхватил он одной рукой мой подбородок, от чего волна отвращения пронзила тело. — Учись повиновению, мой тебе совет.

Любить вечно

Говорят, весь Мидер замирает, в мгновение, когда королевский амулет избирает себе хозяина и правителя целого Королевства.

Ведь после этого король обязан принести своему народу обещания его защищать и править исключительно по законам фейри.

Все короли Мидера приносили такие клятвы своему народу. Но что если бы кто-то из них отказался править по законам фейцев и взял полную власть в свои руки? Без сомнения, тогда бы фейри узнали все оттенки гнёта и подавления.

Эраген Алахосский «Законы и правила фейри» том 2

Пламя:

Наверное, нет более угнетающего звука, чем звук ударяющихся капель дождя о крышку гроба. В моём случае целых двух гробов.

Я осмотрел кладбище и ровные стороны ям, что подготовили для моей матери и сестры рабочие.

Ни единой души… Ни друзей, ни знакомых, ни родственников. После свадьбы с моим отцом, мама ни с кем не общалась. Родных забыть велел муж, а новых знакомых заводить запрещалось. Аваларда решил не приводить сюда. Знал, он будет расстроен, зол, но в его памяти не будет этих мгновений. Пусть в его памяти будет меньше таких мгновений…

Только дождь был моим товарищем при прощании с сестрой, с которой так и не успел познакомиться, и матерью, которая видела слишком мало хорошего в жизни. Он лил как из ведра, словно все слёзы мироздания решили явиться именно в этот день, в это место, оплакивая несправедливую утрату.

Провёл ладонью по красивой крышке дубового гроба матери, смахивая для чего-то влагу с его полированной поверхности, и понял, что не верю в эту реальность, настолько она отвратительно черна.

— Я так хотел вас защитить… — сказал в пустоту, глядя на гроб матери. Красивый и дорогой. «Если бы это имело хоть какое-то значение для усопших…» — промелькнула унылая мысль в голове. Окинул взглядом такой же маленький гробик рядом, на который и вовсе глядеть было невозможно без дикого чувства сожаления. — Я не смог вас уберечь… Теперь обязан поплатиться за это.

Решив намертво, что добьюсь встречи с отцом любыми путями, чтобы отомстить за всё, уже знал какой именно выбор встанет передо мной в один из дней на тропе возмездия. И чётко осознавал: обычно добро борется со злом, но в смутные времена безысходности, злу может противостоять только другое, ещё большее зло. Этим другим злом я и собирался стать, вопреки всем словам и великим ожиданиям моей любимой всеми частичками души матери.

За спиной прохлюпали по влажной траве человеческие шаги, растворяя тягостные мысли и возвращая в ещё более удушливую реальность.

— Хватит горевать, юноша. Их этим уже не вернуть, — сказал один из могильщиков, которых я нанял.

Я встал с колен, ощущая, что промок насквозь, но это меня вовсе не волновало. Качнул головой, давая согласие на захоронение. Слов не было, они застряли комом в горле. Слёз тоже больше не было, только капли дождя скользили по моему лицу, помогая оплакивать близких. Сердце выжгло горе.

Четверо крепких мужчин, при помощи толстых верёвок опустили в глубокие могилы сначала гроб матери, затем сестры. Обсидиановая чернота ям укутала их по сторонам, словно мать. Их стали закапывать.

В этот момент я осознал, что нет более угнетающего звука во всём мире, чем звук ударяющихся сырых груд земли о крышку гроба…

* * *

В глаза словно насыпали пепла, а голова нещадно болела, кружась. Я не сразу осознал где нахожусь и что происходит, пока память не воспроизвела картинки и звуки минувшей ночи. В голове звучал голос Аваларда, который умолял Эриона спасти его жену. Зоуи увел практически силой Эрион и его давняя знакомая ещё до того, как Градос распознал в ней ненавистную ведьму. Авалард наверняка понимал, что его возлюбленной не выжить, если новый король фейри хоть раз взглянёт в её глаза. И я видел в многочисленных слоях мутных видений смерть ведьмы, если та столкнётся с новым королём фейри. Но её удалось уберечь.

Видения… Видения… Они были так хаотичны и непостоянны, что заблудиться в сотнях вариантов не составило бы труда. Но один из этих вариантов, самый страшный из них и самый маловероятный явил себя, пожирая реальность.

Запястья нещадно болели, искалеченные до костей. Защитные украшения с пальцев давно сняли. Теперь на мне были лишь громоздкие кандалы вместо них.

Постепенно в голове стали складываться остальные события ночи. Тревога же по мере этого лишь больше стала разъедать грудь изнутри. Что-то непомерно важное ускользало от меня.

Эрион пытался напасть на Градоса, пытался не дать нас с Миллиорой пленить. Он был в отчаянии. Страх за Эриона опалил кипятком, но немного сосредоточившись, вспомнил — Алантир не дал сыну подписать себе смертный приговор, он остановил сына в его попытке напасть на правителя, возводя вокруг того силовое магическое поле. Затем, его и вовсе опутала ловчая своей магией, лишая всяких сил.

Крики, хаос, кровь, очень много крови всплыло в сознании, Вэйса бросившаяся на колени и умоляющая Градоса освободить её дочь. Алантир, пытающийся сквозь весь ужас происходящего мыслить здраво в попытке сохранить нам жизнь. Но всё это не имело значения. Новоизбранный король не знал чувств жалости и сострадания. И освободил родных Милли лишь от того, что не мог им навредить. Они уже давно получили его обещания о неприкосновенности. Уверен, только поэтому Градос сохранил им жизнь.

Аваларда же и Йена, по большому счету теперь не считал даже достойными своего внимания и приказал вышвырнуть в мир людей. К моему великому счастью и облегчению. Наверняка и врата, соединяющие два мира были уже разрушены по приказу правителя.

Моя любимая. Только о ней были все переживания отныне. Она и находилась в самом уязвимом положении.

Запах крови Альхандры окутал абоняние приятным сладким ароматом, разжигая предельный страх в груди. Все были целы и невредимы кроме неё. Даже мне досталось не так сильно. Удар по голове да пара царапин на руках, не в счёт.

С трудом я поморгал и стал крутиться на цепях, на которых был подвешен к потолку темной и сырой темницы. Руки онемели, но это к лучшему, так не ощущалась боль, которая настигла бы незамедлительно. Одинокий факел в дальнем проходе коридоров, дарил тусклый свет и потрескивал, испуская черную струйку дыма. В этой полутьме я стал искать взглядом свою Милли, изучая все закрытые камеры напротив моей. Темно, слишком темно даже для зрения фейри. Но громко звать её нельзя, наверняка поблизости выставлены стражники короля, охраняя его ценную добычу в виде Альхандры.

Я знал, что она рядом и знал, что она ранена. Её запах крови был пропитан моим, почти человеческим. Только сейчас, почуяв аромат её плоти, осознал насколько залез под кожу к этой девушке. Стал с ещё большим страхом рассматривать дрожащие тени в углах темниц.

Протяжный тихий стон и брякнувшие цепи указали правильный путь глазам ещё прежде, чем я обнаружил хрупкий силуэт любимой.

— Эрбос…? — Первое же слово из её уст прозвучало настолько надломлено, что раскалывало сердце на части.

— Милли, веди себя тише, — кое-как прошептал в ответ, и моя жена мгновенно подползла к решётке, обнажая своё кошмарное состояние в сполохах скудного света.

Тонкое шёлковое платье на её талии было изодрано и окровавлено, на коже под ним виднелись яркие полосы ран, под глазами пролегли темные круги, а невероятной красоты глаза переливались от слёз, излучая горе утраты. Смерть Ниадиса и Грии ни для кого из нас не прошли бесследно. Варги были друзьями не только для Вэйсы и Алантира, но и для нас всех. Риши сбежал и его утрату я понимал, как и понимал, что он, скорее всего, не пожелает больше вернуться к фейцам.

Тяжёлые кандалы утяжеляли тонкие, хрупкие кисти рук моей любимой, а от них тянулись цепи, что наверняка врезались намертво в каменные стены позади.

Опутанные силками ловчей, мы не могли отныне пользоваться магией, а значит и исцелять себя. Стало невыносимо больно от того, что я допустил такое. Что самолично привёл её в этот замок, надеясь на хороший исход, а по итогу подвёл. Не смог защитить. А того, что нас ожидало… Она и вовсе никогда мне не простит…

— Эрион? — тихо и послушно прошептала Милли, помня о том, как самоотверженно брат бросился её защищать.

— Он будет жить. Твои родители, Авалард и Йен тоже. Зоуи увезли ещё до всего этого… Твой брат позаботился.

Тяжёлый вздох облегчения рассёк гнетущую тишину. Милли всегда переживала за близких больше, чем за себя. Это меня в ней одновременно восхищало и злило. Я бы предпочёл, чтобы моя любовь заботилась лишь о себе, оставаясь в целости и сохранности.

— Ты ранена. Насколько сильно?

Словно только сейчас ощутив боль, Милли осмотрела себя и поморщилась.

— Пара царапин от пут ловчей. Пустяки. — Затем она осмотрела меня, висящего на цепях и её нижняя губа всё-таки затряслась.

— Со мной всё хорошо, — заранее ответил на её немой вопрос.

Жена прикрыла глаза и вдохнула поглубже. Мы оба знали, что ничего хорошего сейчас не может для нас быть.

— Что теперь с нами будет, Эрбос? Надеюсь, теперь ты мне скажешь, что видел?

— Скажу. И тебе очень сильно не понравится то, что услышишь. Тем не менее, считаю, что сейчас самое время подготовить тебя. Возможно, тогда ты сможешь справиться.

Моя возлюбленная вцепилась в железные прутья решётки и застыла, широко раскрыв свои большие лучезарные фиалковые глаза. Видит Господь, как мне хотелось обнять её сейчас и унести из этого ужасного места. Уберечь от всех невзгод. Но я не мог… А потому, выбрал хоть то малое, на что был сейчас способен.

Вторая мыслям, видения чередой запоздалых картинок предстали перед глазами: Милли в них лежала на полу темницы обескровленным и мертвым телом. Я содрогнулся от реалистичности своего дара и ещё сильнее утвердился в своём намерении спасти жену любыми способами.

— Градос хочет испить твою кровь и обрести ещё большую силу. Он не давал тебе никаких клятв, как Вэйсе. Но он не готов будет убить тебя, Миллиора, ведь он знает, что ему будет нужен постоянный источник. Надеюсь… — Уже задумался и сам о здравости ума нового правителя. — О силе Призрачного Эликсира Градосу, как и всей его семье, не было ничего известно. И я собираюсь ему сообщить о том, что ты можешь дать ему свою кровь и затем он исцелит себя от потребности пить её каждый день.

После моих слов, Милли вспомнила о маленьком пузырьке с целебной жидкостью у себя на шее и нащупав уцелевший кулон, быстро откупорив его, выпила часть содержимого. Раны и ссадины на ее теле мгновенно исчезли, а цвет лица вернул лёгкий румянец. Это стало облегчением для меня. Хоть и малым.

— Я дам и тебе исцелиться, когда с тебя снимут кандалы. — Припрятала она кулон в вырезе платья с остатками целебной жидкости.

— Он не освободит меня, Милли…

— Что… Что это значит?

— Это значит, что можно выторговать у Градоса твою жизнь. Ты ценна для мира фейри. Редкая кровная линия важна и должна продолжиться. Ты должна освободить меня от моих клятв верности, а я освобожу тебя от твоих. После этого…

— Нет! Нет! Ни за что! — стала судорожно мотать головой моя жена, а слёзы сверкнули на её щеках.

— Милли, послушай…

— Нет! — гневно выпалила она. — Ни за что! Как ты смеешь о таком просить⁈ Ты обещал быть рядом со мной до последнего вздоха!

— Я и буду…

Миллиора замерла, глядя на меня со всей мирской скорбью, какую я не мог вынести на лице любимой и потому, посмотрел на пол, где темнел сырой камень. Она уже понимала, что Градос не пощадит меня после предательства. И я знал, что жена скорее сгинет тут вместе со мной, но не допустит этой смерти.

Хотелось образумить её. Я желал, чтобы она вернулась домой к родным. Любой ценой. Даже если это будет стоить мне жизни. Но я знал, что она не будет выполнять того, что скажу. Как и всегда, впрочем.

В момент, когда я хотел попытаться её уговорить, в далеке послышались мужские голоса. Голос Градоса я бы смог отличить из сотен, тем более сейчас.

— У нас нет времени, мотылёк, просто сделай всё так, как я тебе говорю. — Властно отчеканил и уловил на лице любимой выражение, которым она меня одаривала всякий раз, когда решала остаться непоколебимой.

— Тут я буду говорить кто и что должен делать. — Раздался голос Градоса и сам он явился перед нами, в сопровождении двоих стражников. — Смотрю, вы уже в состоянии говорить. Отлично. Откройте клетки. — Указал он на камеру Милли и та сразу отпрянула от решётки, прячась в тенях маленького сырого пространства, словно испуганный, беззащитный зверёк.

Неосознанно я сразу рванул цепи, что меня удерживали, когда Градос смело шагнул внутрь камеры и лично схватил мою жену, вытаскивая её на свет.

— Ну, что же ты меня так сторонишься, маленькая Альхандра, — пропел Градос, ставя Миллиору перед собой на ноги, словно все происходящее для него не более, чем игра. — Я вовсе не желаю тебе зла и не стану платить той же монетой, какую преподнесла мне. Ведь мне нужно кое-что получить от тебя, моя дорогая.

Король Мидера ласково погладил Милли по скуле, вытирая дорожки слёз от чего всё моё тело вздрогнуло от ужаса и бессилия.

— Не смей её трогать! Я знаю что тебе нужно и готов это вручить.

Градос обернулся ко мне, наслаждаясь каждым порывом бессилия.

— И что же я по-твоему хочу получить? — вкрадчиво задал вопрос феец.

— Кровь. Тебе нужна кровь Альхандры. И месть.

Градос отпустил Миллиору и странно усмехнулся.

— Всё верно, Самюэль. Ты всегда точно знал чего желает моё сердце больше прочего. Именно поэтому я так близко тебя подпустил к себе. — Градос медленно прошествовал к уже открытым дверям моей темницы. — Так освободи же свою жену от клятв, её я смогу убедить сделать то же самое. Поверь, я мастерски умею убеждать.

В голосе короля скользнула тень некоей хитрой тайны, которая известна лишь ему одному.

— Ты не посмеешь её убить, Градос. Пообещай мне только это и я дам тебе больше, чем просишь.

Жестокий король изначально замер, а после громко рассмеялся.

— Эрбос… Я думал ты умнее. Неужели думаешь, что если бы я попросту хотел пить её кровь, то не смог бы это делать, благополучно держа вас обоих тут? Мне нужно ещё кое-что. — Хищно улыбнулся король, обнажая заострённые, длинные клыки, которые говорили о его довольно внушительном возрасте.

Градос резко подошёл ко мне, гневно глядя в глаза. В этот момент я понял, что если не освобожу жену от клятв, то он сможет убить нас обоих, применяя месть лишь ко мне. Его ничего больше не будет волновать. Он и без того обрёл власть, какую хотел получить. А мои попытки взять с него клятву не трогать Милли не увенчаются успехом. Вспыльчивый чистокровный может прямо на моих глазах… Нет. Думать об этом стало невыносимо… Тетива терпения Градоса натягивалась с каждым мгновением всё сильнее, угрожая пустить стрелу гнева.

— Хорошо, — на выдохе произнёс я. — Мы в твоей власти и только тебе решать, что делать с нами. Ты выиграл, Градос Сактин. И я молю тебя об одном.

Глаза короля расширились от удивления, он не ожидал от меня такой жертвенности. Градос годами верил в то, что я и сам в себе не мог отыскать.

Он думал, что я не смогу испытать высокого чувства. Думал, что внутри у меня камень, а не сердце и нет места для человеческих чувств. Однако, и камень расцвёл в нежных руках прекрасной девушки, которая отколола все самые твёрдые куски с его поверхности.

Он ошарашенно обернулся на стоящую позади, испуганную Милли. А затем стал хлопать в ладоши, распространяя по катакомбам неприятное громкое эхо.

— Я удивлён, Самюэль, ты и впрямь её любишь! Я думал это фарс, страсть или что там ещё ты всегда говорил о женщинах. Похоть! Вот! Это слово часто встречалось в твоём лексиконе после интрижки с очередной симпатичной дамой. Но с этой девушкой всё иначе. — Задумчиво протянул король, потирая подбородок. — Ещё когда ты направил в меня кинжал, пропитанный её кровью, сообразил, что готов отдать жизнь за Альхандру. Но что-то не особо верил, что этот поступок продиктован чувствами.

Я снова с опаской посмотрел на Милли, а она внимательно выслушивала рассуждения Градоса всё больше наполняясь осмыслением сказанного. Да, да и да. Я бы погиб, если бы тогда мне удалось поразить сердце нерадивого принца Градоса в мире людей. Мы с ним были связаны клятвами. Я не мог на него напасть, не пожертвовав при этом своей жизнью.

Милли и это поняла довольно скоро, а потому, я снова отвел глаза, чтобы не видеть выражения её лица.

— Не волнуйся, с ней всё будет хорошо. Я не планирую её убивать или калечить. Если не разгневает, конечно. — Небрежно дополнил чистокровный.

— Не смей, Эрбос! Не смей! — Гневно рванула цепи Милли в попытке остановить меня, и те жалобно звякнули.

— Какая упоительная сцена, однако. Я хочу на это посмотреть. — Отошёл король немного в сторону, открывая меня жене, которая испепеляла взглядом.

— Помни, Милли, что я говорил тебе. Ты должна быть сильной.

— Нет… Эрбос… Нет. Прошу. Только не это… Не оставляй меня. Прошу!

Сердце рвалось на части, а внутри металось беспощадное пламя, выжигая все внутренности, пока Милли опадала на колени, рыдая. Её мольба не прекращалась ни на миг и мне стоило всех возможных усилий собрать себя по частям, чтобы сказать, возможно, последние слова жене. Это стоило сделать быстро, не раздумывая. Иначе не смог бы вовсе так с ней поступить:

— Миллиора, я освобождаю тебя от клятв верности нашему браку. — Всего несколько слов, сорвавшихся с отравленных губ, а взгляд возлюбленной замер на моём лице диким, необузданным страхом. Между нами вспыхнул свет и нити её сильнейших обещаний исчезли, поскольку я огласил свою волю не только вслух, но и истинно желая сказанного. Частично наши брачные клятвы были разорваны. Оставалось лишь ей завершить начатое.

— Замечательно! И так трогательно! Не переживай, моя дорогая, скоро ты забудешь этого полукровку. Он изначально был недостоин тебя. — Градос подошёл и снова аккуратно поднял Милли, ставя на ноги. Глаза его сверкнули, когда он нежно обнял безвольное тело моей жены и посмотрел на меня, улыбаясь.

— Ты можешь испить её кровь лишь однажды и исцелить жажду Призрачным Эликсиром. Силы не уйдут. Затем отпусти Миллиору. Она не станет нападать если пригрозить свободой её родных.

После этих слов Градос и вовсе расцвёл, а Миллиора посмотрела на меня как на величайшего предателя в её жизни. Так и было. Но только так её можно оставить в живых. И это я чётко видел. Путь её спасения был ужасен, но по нему готов был пройти не раздумывая и секунды.

— А с чего ты решил, Самюэль, что мне нужны именно силы? Спасибо за совет, конечно, им я обязательно воспользуюсь, но основная причина не в том, чтобы испить кровь Альхандры.

Внутри всё похолодело от слов фейца. Посмотрел на Миллиору, которая с недоумением слушала наш разговор.

— Сам посуди. Твоя жена особенная. Практически единственная в своём роде молодая фейка. Её красота уникальна. Даже прекрасная Вэйса не обладает столь аккуратной утончённостью.

Ещё немного и, казалось, душа сама выпрыгнет из тела, чтобы недопустить назревающего замысла Градоса. К этому я был не готов. Почему не предвидел такого ответвления грядущего? Почему?

Пространство в этот же миг завибрировало передо мной, взывая к дару. Вскоре, как наяву, увидел Градоса и Миллиору в покоях. Тошнота охватила желудок, а безумная боль пронзила сердце, когда видение нарисовало насилие над моей любимой. Крепко зажмурив глаза, с трудом удержался в нем, чтобы узреть концовку. А она была печальна…

— Церемониться не буду. Не люблю такого. Скажу проще, я хочу чтобы Миллиора дала мне наследницу. Будущую принцессу, обладающую редчайшей линией крови, которая будет мне служить и когда-нибудь займет трон. После моей естественной смерти, конечно. Я хочу изменить порядок событий и желаю соединить две великие кровные линии. — Градос всплеснул руками, оглашая свой приговор, а его лицо озарилось безумной идеей.

— Этого не будет! Никогда! Я умру, но не соглашусь на это! Взять меня силой ты тоже не посмеешь. Ведь я не забирала своих клятв верности и не освобождала мужа от его клятв. Мы всё ещё связаны с Эрбосом и разделив ложе с другим мужчиной я, скорее всего, погибну быстро и безболезненно. И пусть будет так. — Милли гордо вздёрнув подбородок, огласила свой вердикт, но я точно знал все возможные способы к которым может прибегнуть король Мидера для того чтобы успешно сломать волю моей любимой. Меня трясло от одной мысли, что может сотворять этот подлец с Миллиорой, но я знал, что она будет жить. А после Алантир найдёт способ освободить дочь.

— О, дорогая, я учёл твой несгибаемый нрав во всей этой истории. И уверяю, ты сдашься моей воле. — Проговорил Градос медленно и четко, нависая над моей женой и облизывая губы, словно кот, готовящийся съесть мышь. — А ты, Самюэль,— повернулся он снова ко мне, — будешь наблюдать. Смерть покажется тебе лучшим выходом в какой-то момент. Но, для начала, я не сдержусь и проучу тебя как следует за предательство физически.

Наказание и надежда

Магия редкого рода Альхандра в мире фейри, имеет больше тайн, нежели ответов. Но что известно совершенно наверняка — именно фейки наследуют редкие способности, которым наверняка нет числа, но их настолько тщательно скрывали представители этого рода, что и сами позабыли на что способны.

«Баллады и мифы о фейри»

Мотылёк:

Градос осмотрел с отвращением сырые стены подземелья.

— Я был хорошо информирован, даже находясь в темницах, что происходит во дворце, и знаю, что ты бывал у вод Призрачной Реки, Самюэль. Наверняка вы не только испробовали Эликсир, но и ощутили его способность смывать многое с тела. — Улыбнулся феец, обнажая хищные клыки и сверкнув светло-зелёными, почти жёлтыми глазами, навевая неприятное предчувствие своим тоном. — Например, Эликсир способен исцелить шрамы, которые так старательно оставлял тебе на память Эраген. Твой отец, которого ты так ненавидел… — Градос кивнул, взглянув на охрану неподалёку и гвардейцы достали острые ножи, надвигаясь на Эрбоса.

— Нет! Не смей его трогать! Если навредишь моему мужу, то я никогда не разрушу… — Осознание ударило больно, — обещание…

Если Градос убьёт Эрбоса, то все наши клятвы больше не будут работать. А поскольку Эрбос освободил меня от обещаний, то я, скорее всего, не смогу последовать за ним. Я даже не была уверена, смогу ли умереть, если чистокровный посмеет коснуться меня. Многие парные обещания действовали непредсказуемо, в случае, если они разрывались, даже наполовину…

Градос взглянул на меня победно ухмыляясь и его вид ясно дал понять ответ на внутренний вопрос, что зрел в моей голове. Этот феец прожил долгую жизнь и обладал хитростью, равную его же подлости и жестокости. В это самое мгновение я поняла, что с Градосом нельзя говорить на языке угроз или шантажа. Я обязана попробовать договориться. И не факт, что даже при равноценной выгоде для нас обоих, это получится проделать.

Мы с Эрбосом полностью в его власти. Я это признала. Признала и правоту любимого, который понял это ещё раньше.

— Сохрани жизнь моему мужу, Градос, и я отдам себя тебе, буду служить тебе и выполнять любой приказ. Просто не трогай ни его, ни моих близких. — Голос дрожал, а глаза приросли к полу, не смея подняться к лицу любимого, увидеть его реакцию. Руки сильно сжали толстые цепи, тянущиеся от поглощающих их стен.

Я сдалась.

Слишком быстро, но у меня были на это веские причины…

— Это честный обмен, — дополнила я.

В темницах повисла тишина, растворяемая иногда лишь звуком падающих с потолка капель воды, где-то в дальних коридорах этого злачного места. Взглянула на красивое и серьёзное лицо новоявленного короля Мидера, который очень внимательно изучал меня и по спине пробежал холод от того, что понимала, как сильно разгневаю его своей ложью. Он был и без того очень зол моим проявлением великодушия и попыткой спасти дорогих сердцу людей. В следующий же момент по темницам эхом разлился громкий смех правителя.

— Потрясающе! — Сложил он руки, откровенно насмехаясь над моей наивностью и подходя гораздо ближе. — Неужели ты думаешь, моя Милли, что находишься в том положении, чтобы что-то требовать?

— Я не требую. Я прошу… Ваше Величество… — Голос мой дрогнул, а над потолком звякнули цепи, на которых висел Эрбос, но я по-прежнему смотрела лишь в глаза Градоса, который присел возле меня и рассматривал с интересом, размышляя о чём-то своём. Затем резко встал.

— Я и не собирался его убивать. Он выживет. Таких живучих полукровок мало. Знаю о чём говорю. Мы были действительно друзьями. По крайней мере, я в какой-то момент действительно в это уверовал. Правда, Эрбос? Так ты позволяешь себя называть истинным друзьям и любимой?

Ответа не последовало, впрочем, его и не требовали. Скорее, указали на предательство своеобразным способом.

— Снимите с него одежду. И заприте девчонку. Это зрелище должно стать и для неё уроком, — хладнокровно огласил король своё решение.

— Нет! Не смей! Я убью тебя, Градос Сактин! Не трогай его! — Рванула сильно цепи и кандалы впились в запястья, оставляя раны на коже, ведь с меня сняли все защитные украшения, как и с Эрбоса. Теперь я стала уязвима и б Как когда-то. Как человек.

Металлическая плеть с зазубринами сверкнула в руках одного из гвардейцев. Другой из них быстро захлопнул дверь в мою камеру и запер её на ключ, хотя я и без того не смогла бы выйти далеко за пределы клетки, прикованная к дальней стене камеры.

Гвардейцы быстро и умело стали разделываться с верхней одеждой мужа, который смотрел лишь на меня и на то, как я кричу, умоляю и рвусь из клетки, раня саму себя и не чувствуя этого.

Зелёный малахит глаз пронзил меня, заставив утихнуть, когда на любимом оставили только брюки, оголив его торс. Эрбос стал необычайно бледен, но прежде, чем его развернули к стене лицом, успел сказать:

— Не смотри, мотылёк, отвернись и закрой уши руками. Хоть раз в жизни, прошу, Миллиора. Сделай. Как. Я. Говорю. Прошу тебя. Очень прошу…

И в этот раз я послушалась. Не потому, что берегла себя, а потому, что понимала — мой возлюбленный боялся не физической боли, которую ему предстояло испытать и которую он испытывал уже не в первый раз, смиряясь с жестокой судьбой. Он боялся увидеть мои страдания. Именно это стало бы наихудшей пыткой для него, а не истязания тела. Только это могло сломить его. Ничто больше.

Именно поэтому я, превозмогая все свои душевные терзания, послушно отползла в тень дальней части тесной камеры и зажмурив глаза, закрыла уши руками. Казалось, я слышу дикие крики мужа, даже закрыв уши. Так, скорее всего, и было.

Удары от столь кощунственного оружия наверняка были сокрушающими в тандеме с непомерной фейской силой.

Каждый раз, когда до меня доносился приглушённый, дикий рев, больше подходящий израненному животному, вздрагивала, но не смела открыть глаз и убрать руки от ушей. Я исполняла просьбу любимого, но и это мало спасало от осознания того ужаса, который господствует в темнице рядом. Постепенно темнота заволокла сознание. Я провалилась в неё не имея больше сил терпеть происходящее. Спаслась единственным способом, который знало моё тело в безвыходной ситуации.

* * *

Холодный, шершавый камень впился в щеку. Тело ломило от долгого лежания на твердой поверхности, холод впитался в тело, пронизывая до костей.

Тихо. Очень тихо. И очень темно. Казалось, эту тьму, можно даже потрогать, настолько она сгустилась вокруг, облизывая кожу давними страхами. Только редкие удары капель о камень дали понять где нахожусь и напомнили, что всё это не кошмар. Хотелось пить и живот скрутило от голода. Стало ясно, что провела без сознания довольно долго.

— Эрбос? — Голос звучал как поломанное железо и чистейшая надежда одновременно.

В ответ — тишина…

Внутри стало ещё холоднее, но вдохнув глубже, я заставила себя позвать громче:

— Самюэль Эрбос Алахосский, ответь мне! — строго приказала я мужу, теряя внутри последнюю искру надежды.

Затаившись, стала прислушиваться. Хотелось разрыдаться или лечь на пол, умереть прямо на этом месте, чтобы не влачить горечь потерь и столь ужасное существование. Но тихий стон мужа мгновенно растворил все мои мысли. Вздох облегчения стал спасением. Я поняла, что не дышала, ожидая ответа любимого, а теперь стала глотать воздух большими порциями. Факел отныне не горел, погружая нас в кромешную тьму. Я не могла увидеть состояния в которое привёл Градос своего предателя, не могла почувствовать объем его жизненных сил из-за пут ловчей в моём теле. Но по тому, что Эрбос не мог выговорить и слова, догадалась — он очень плох.

— Со мной… всё будет хорошо… — Всё же осилил фразу муж, на которую, скорее всего, истратил немало сил. — Мне просто нужно немного времени.

Я зажала рукой рот, чтобы подавить всхлип отчаяния. Мне нельзя было сейчас показать ему, насколько я сокрушена. Это ослабило бы ещё больше нас обоих. Предпочла соврать, как и Эрбос врал мне. «Возможно, в этой лжи мы спасёмся?» — промелькнула безумная мысль.

— Мы обязательно выберемся. И обязательно вернёмся домой. Я тебя люблю, Эрбос. Просто выживи. Это моя единственная просьба.

В ответ я уже не услышала ни единого звука, но чётко ощущала, что любимый впитывает каждое моё слово. Поглощает каждый звук моего голоса. Во мне созрела горькая идея. Я не могла говорить бесконечно сама с собой, но желание поддержать любимого единственным возможным способом стало непреодлолимым.

— Знаешь, когда-то отец хвалил мой талант петь. Возможно, он хвалил меня просто всегда, он слишком любил меня, чтобы расстраивать хоть чем-то, но я хочу чтобы и ты оценил. Дай знать, если это будет слишком плохо…

Первые слова песни, которым обычно обучали знатных дам в мире людей, дались откровенно плохо, голос звучал глухо из-за пережитых потрясений. Я прислонилась к сырой стене, отбросив голову назад и прикрыв глаза, вспоминая день, когда в последний раз пела эту песню любимому папе. Его теплые карие глаза, наполненные истинной родительской любовью и восхищением, пока он играл на фортепиано, составляя мне аккомпанемент, воскресили давний образ. Его любовь грела даже после смерти. Придавала сил в самые сложные моменты.

Голос окреп. По темным коридорам полилась песня повествующая о любовных страданиях некоей юной девушки, которая дожидалась жениха из дальних стран, но шторм унёс его жизнь. Довольно банальная, на первый взгляд, история имела красивый мотив, как раз подходящий моему тембру голоса. Пустынные коридоры, высеченные из камня, дарили эхо, придавая особенно красивое звучание одиноким тягучим словам. Я и сама заслушалась отголосками этих звуков.

Тьма, холод и отчаяние смешались с красотой, единственного звука, который неожиданно красочно расцвёл в этом мертвом месте. Он дарил надежду и напоминал о доме. О мире людей, который был вовсе несовершенен, но гораздо более понятен в своей простоте.

Я вдруг захотела как и прежде, с увлечением нестись верхом на грозном Буцефале по бескрайним полям до самой кромки леса. Вдохнуть запах кипрея в человеческом мире на той стороне врат фейри. Губы обжигали красивые стихи, срывающиеся в виде грустной песни, пока душа неумолимо рвалась в мир, где ей самое место.

В какой-то момент ощущение дома настолько заполнило сознание, что невольно стало легче. Грустная, трагичная, на первый взгляд, концовка песни блеснула надеждой. В этой истории влюбленные остались вместе, а якобы погибший жених влюблённой в него девушки, чудом выжил и вернулся к своей любимой.

Эту песню я выбрала не только по причине того, что она напоминала мне о самых прекрасных мгновениях, о доме. Она дарила чувство, что всё обязательно завершится хорошо и для нас с мужем.

Дарила надежду в условиях, невозможных для её существования.

Истязание одиночеством

Трек к главе — Tommee Profitt and Fleurie — Noble blood

* * *

Было тихо и темно ещё, как минимум, сутки. Или же время растянулось так для меня потому, что вслушивалась в каждый тихий прерывистый вдох и выдох любимого? Эти тяжёлые вдохи и стали отныне для меня своеобразным, жутким тиканьем часов отмеряющих время.

Желудок все чаще сжимался от голода, жажда заставляла думать, что нас так и оставят тут умирать, забытыми и запертыми.

Затем тяжёлые мысли сменились страхами за отца, маму и брата. Я вспомнила с каким ужасом и остервенением Эрион вырывался из-под контроля отца, как пытался рвать на себе магические путы ловчей, рассекая руки до крови и не унимался, пока мать не бросилась к нему, умоляя не гневить Градоса, как сама позже молила нового короля Мидера отпустить нас.

Чувства, что испытала от смерти Варгов, страдания близких, снова заставили неприятно поёжиться то ли от холода, то ли от скорби. Голова стала кружиться, хоть и ран на теле было не много, лишь ссадины на запястьях от того, что кандалы изранили кожу пока я рвалась к мужу изо всех сил. Но пить оставшийся Эликсир, способный излечить Эрбоса, не собиралась. Я ждала пока он очнется и тогда я смогу передать ему небольшой флакон, сейчас припрятанный в вырезе моего истерзанного наряда.

Ещё бы хоть каплю света сейчас увидеть. Кромешная тьма не только мешала видеть и планировать, она угнетала. Особенно меня. С детства ненавидела темноту и все тени мира. Даже будучи ребенком, часто засыпала при свете свечи и монотонные рассказы отца о волшебных существах, якобы обитавших в лесу.

Внезапно слева в дальней части коридора, отделяющего бесконечный ряд камер по обеим сторонам, словно по моему желанию, вспыхнул свет. Я прищурилась, даже тусклая вспышка далёкого факела, заставила поёжиться от боли в чувствительных глазах, привыкших к тьме.

Глаза мгновенно стали отыскивать силуэт любимого в камере напротив. Цепи и кандалы у потолка теперь висели пустыми, не сковывая, как прежде, своего пленника. Это дало понять, что Эрбоса, скорее всего, освободили и бросили на пол.

Мои цепи брякнули, когда встала, цепляясь за прутья решётки. Голова ещё больше пошла кругом, а желудок сжался от тошноты, когда рассмотрела Эрбоса, лежащего на животе на голом камне пола в полутьме. Спина его была исковеркана полосами глубоких ран, а кровь растекалась вокруг израненного тела багровой лужей.

Где-то в темнице послышались шаги и я поспешила пробудить мужа, на собственные переживания не осталось времени:

— Эрбос. Дорогой, очнись. Быстрее… Прошу… — Достала я флакон с Призрачным Эликсиром, готовясь отдать его мужу. Что-то подсказывало, что это последний мой шанс ему помочь. Возможно, спасти от смерти, ведь раны были нещадно глубоки на его спине и кровили до сих пор довольно сильно. — Я излечу тебя. Только помоги мне. Пожалуйста…

Изначально я думала, что феец так и не очнется, лишь тяжелее и чаще стал дышать, паника пробралась под кожу, когда эхо шагов стало чаще отбивать по каменному полу, приближаясь быстрее прежнего, но через время Эрбос приподнял голову, со стоном приподнялся на локтях и начал очень медленно, но уверенно ползти в моём направлении.

В этот же момент, присев, я сняла с цепочки флакон, как можно лучше прицелилась, чтобы попасть в просветы между прутьями решёток и запустила малюсенький бутылёк по шершавому полу вперёд прямиком в руки любимого пока чьи-то гулкие шаги наступали буквально на пятки нашему замыслу.

Пара мгновений замерли передо мной, я только и наблюдала как красивый, искрящийся магией флакон, скользит к своей цели. Молилась, чтобы он не встретил препятствия на своём пути в виде зазубрины камня или толстого тюремного прута. Чтобы достиг рук любимого и исцелил его содержимым…

К счастью, флакон быстро и метко проделал путь между мной и Эрбосом, миновал решётку и споткнувшись о выступ камня, резко остановился в метре от его руки.

— Скорее. — Посмотрела я, на всё более светлеющую точку в конце коридора. Тени боязливо задрожали на стенах, словно тоже переживали за нас.

Эрбос застонал, резко и быстро рывком сократил путь к своему спасению. Рука его накрыла сосуд, феец не раздумывая открыл флакон и выпил содержимое, переворачиваясь на изувеченную спину, чтобы успеть исцелиться вовремя. Заревел от боли и сердце сжалось от этого, но вскоре его раны ярко осветили камеру даже при том, что он лежал на больных местах.

В этот момент появилась она. Та самая фейка с черным холодным взглядом и, судя по всему, такой же чёрной душой.

— Что тут происходит? — властно спросила она, осматривая нас с мужем.

Эрбос по-прежнему был весь в крови и лежал на спине. Ран его не было бы видно за стольким количеством багровой слипшейся жидкости, шрамы делали бы вид таким же ужасным, даже если бы кто-то посмотрел на них. Никто не должен догадаться о том, что Эрбос ранен недостаточно. И не догадается. Я выдохнула. Мой замысел удался, это приподняло дух.

Вскоре возле девушки в черном платье, возникли и двое высоких бойца фейри, которые, по всей видимости, немного отстали от ее быстрого шага или же выполняли по дороге ещё некое поручение.

— Ничего, как видишь, нового. Мы скованы полностью, — ответила ей не без доли презрения, ведь именно эта фейка помогала Градосу и разрушила все наши планы с Эрбосом. Будущее — она разрушила всё будущее, которое мы планировали с любимым и уже готовились в него окунуться, не говоря о том, что Грия и Ниадис погибли, а мы с мужем оказались тут.

Девушка смерила меня злобным взглядом, но проверила или на мне все кандалы, опустив глаза на руки.

— Что, боишься? — задала ей вопрос, на который не требовалось ответа. Он читался на лице незнакомки. Она точно боялась. Это выдало в ней опасение, что могу освободиться, это же дало мне надежду. — Не бойся, я ведь прочно увязла в путах ловчей.

Фейка хладнокровно кивнула, сдерживая раздражение, словно ей приказано это. Зато когда обернулась к Эрбосу, который лежал на полу и просто наблюдал за нами, полностью показала себя:

— Выбросить его из замка в город и приказать никому из фейцев не помогать этому полукровке, пусть сам справляется. Таков приказ короля.

Я с облегчением выдохнула. Эрбоса оставят в живых, остальное он сможет преодолеть. Я знала это.

Гвардейцы сразу же открыли двери в камеру и подхватили Эрбоса под руки, поднимая. Но девушка всё не унималась:

— Тебе повезло выжить, полукровка, — с отвращением произнесла она, от чего её лицо исказилось, теряя скульптурные красивые линии.

Тени задрожали в углах снова и настоящий мороз стал пронизывать и без того холодный камень пола. Я резко поднялась и стала моргать чаще, чтобы понять… не кажется ли мне то, что вижу… Но нет… Не казалось, ведь рука, которой она грубо, впиваясь в кожу Эрбоса ногтями и обхватила его подбородок, словно испускала черный дым. Нет. Языки черноты. Саму тьму, которая действовала как магия фейри, извиваясь между её пальцев и по рукам выше. Эта тьма представляла собой противоположность тёплому, насыщенному свету магии фейри.

— Ты дитя скверны… — Тихо проговорила я название прочитанное когда-то всего мельком в книге, которую ещё в мире людей отдал мне Авалард. — И тебя не уничтожили?

Из того, что хорошо помнила, было ясно одно: как и в мире людей, в Асгаларде иногда рождались калеки, или же больные дети, с пороками. И если люди награждались в таких случаях больным телом, то для фейцев не было худшего наказания, чем породить дитя тьмы с исковерканной, неправильной магией.

Их убивали, как только замечали её проявления. Иногда это происходило после вхождения в аргум. И иногда родители лишали жизни такое дитя скверны сами, ощутив какое чудовище породили. Именно из-за такой ужасной несправедливости я и запомнила тот закон фейцев:

«Любое дитя, которое родилось у чистокровных фейри — благословение и награда, остальных же стоит придать смерти, чтобы не порочить чистоту крови. В особенности тех, которые носят имя „Детей скверны“ и пронизаны тьмой, являя собой чистую ошибку мироздания».

«Законы и порядки фейри» Эраген Алахосский.

Всё произошло в мгновение ока. Девушка отпустила Эрбоса и тенью метнулась ко мне. Теперь её магия клубилась вокруг всего её тела, вокруг меня, а глаза и вовсе полностью заволокло чернотой, даже вокруг глазниц распустились черные прожилки тьмы, словно ядовитые цветы, делая из красавицы чудовище. Я только и успела, что больно приземлиться на пол и отползти от решётки к противоположной стене, её рука почти коснулась моего горла, а холодная тень лизнула подбородок.

— Если ещё хоть раз так меня назовёшь, уничтожена будешь ты! — злобно прорычала девушка, а Эрбос дёрнулся в руках стражников, хоть и был ещё слишком слаб, чтобы освободиться.

Больше я не хотела гневить эту фейку, да и оскорбила её лишь от незнания того, что не понимала — её магия, её же приговор, наказание и огромнейший стыд в жизни. Мне стало её жаль. Даже несмотря на то, что она была моим врагом в данной ситуации.

— Я не знала, что это для тебя оскорбительно. Я в целом ещё очень многое не знаю о мире фейри, — зачем-то оправдалась перед ней я.

— И не смей так смотреть на меня… — прошипела она, словно змея, явно понимая какая таится глубина сожаления в моих словах и взгляде. — Я не пожалею тебя, когда придет время.

Затем девушка резко погасла, прямо как свеча испускающая свет, но в противоположном смысле этого слова. От её магии словно меркли краски вокруг, а теперь они снова стали ярче, светлее. «Чистое зло» — промелькнула в голове мысль, противоречащая чувствам. Хотелось верить, что эта фейка не сама была так озлоблена, а лишь стала орудием Градоса, но нечто подсказывало мне, ноя неприятным чувством под ложечкой: эта девушка несёт холодную, злую смерть в мир фейри и ничего больше. Она проклятие этого мира.

На мгновение, от удивления и созерцания сил ребёнка скверны я и позабыла посмотреть на любимого. Зато он смотрел на меня неотрывно, хоть его взгляд всё ещё туманила слабость. Призрачный Эликсир спас его от смерти, но не излечил сполна. А сейчас нам предстояло расстаться.

— Будь сильной Милли и делай так, как прикажет король.

Я не поверила своим ушам. Эрбос просил лечь в кровать Градоса? Стало нестерпимо больно, но я знала уже какой ад сжигает моего мужа изнутри. Он желал, чтобы я осталась в безопасности. Даже таким способом готов был спасти меня.

— Позаботься о моих родных, Эрбос… — тихо сказала и зелёные глаза любимого наполнились ужасом. Его рванули вперёд, уводя и когда он стал вырываться, сильно ударили под рёбра, но в конце концов феец вывернулся, упал на пол и подскочил к клетке, собрав все силы на такой резкий манёвр. Наши руки соприкоснулись, обвили друг друга, лоб коснулся лба, а глаза встретились, поглощая душу друг друга, соединяясь в последний раз. Я предчувствовала, практически знала, что в последний раз… ведь знала, что не смогу лечь с Градосом в одну постель, и, тем более, не выдержу его ребёнка в своём чреве, вечное служение… Такая жизнь хуже смерти.

— Не сдавайся, Милли! Не смей! — увидев моё полное смирение перед судьбой, начал настаивать феец. — Я не могу тебя потерять… — почти шёпотом продолжил, но его уже рвали из моих объятий, выдирая словно и изнутри, и из самого сердца.

Эрбос ещё не раз пытался обернуться, посмотреть в глаза и найти в них зарождение искры борьбы, а не находя, снова и снова оборачивался и выгибался в руках гвардейцев, словно и вовсе не ощущая как те его били по рёбрам, заставляя двигаться вперёд.

— Я бы на месте Его Величества приказала казнить тебя, — недовольно проговорила молодая фейка и пошагала вперёд, забирая факел с собой.

Свет для меня снова погас, окатывая теплым клубом лишь дальние стены длинного коридора темниц, но и он вскоре сник, как и голоса, крики моего любимого и глухие удары по его телу из-за сопротивления.

Я осталась совсем одна. Но теперь больше не о ком было беспокоиться. Все, кого любила и могла спасти, я спасла, а себя… Стало дурно окончательно, я рухнула снова на холодный пол. Так по-видимому мне и предрешено принять смерть.

На краю

Фейри очень хорошо ощущают запахи, слышат гораздо лучше людей и видят то, что человеку неподвластно. Тела фейри сильнее человеческих, жизнь дольше, а магия совершенно иного происхождения, чем у ведьм или магов. Именно из-за слабости, изначально, фейри презирали человеческую расу. За это же, их многие и любили.

«Законы и порядки фейри»

Эраген Алахосский

— Дайте. Я сам. — Рассёк властный раскат мужского голоса пустоту катакомб. Я знала этот голос и потому вздрогнула, когда следом открылся проход в мою камеру. — Она совсем плоха. Вы что, её не кормили и не поили?

Я приоткрыла глаза и заметила как гвардейцы едва заметно стали переминаться с ноги на ногу от неудобства и стыда. Похоже, они и не думали заботиться о своей пленнице, в отличие от своего короля.

Градос присел, на удивление бережно приподнял мою голову и, приложив к губам деревянную чашу, стал вливать мне в рот воду. Вся гордость, ненависть к фейцу позабылись мгновенно. Я резко обхватила широкое запястье короля, боясь, что он заберёт спасительную влагу, не даст напиться вдоволь. Но я ошибалась, после того, как осушила одну чашу, Градос дал мне ещё чистой воды, зачерпнув из принесенного с собой простого деревянного ведра, затем, ещё. И так пока моя жажда не была утолена окончательно.

В теле сразу прибавилось сил, я быстро высвободилась из рук ненавистного врага, отползла в другую часть тесной темницы и следом ощутила стыд. Если так легко позволила к себе притронуться за обычную воду, то жестокому королю не составит труда сломить настолько хрупкую волю.

Градос же с удовлетворением отметил мою растерянность:

— Не переживай из-за пустяков, моя Милли… — Нежно протянул он, снова приближаясь и запрещая отодвинуться, уложив одну руку на стену за моей спиной. Сладковатый миндаль, запах его тела, завладел обонянием, вызывая острый приступ тошноты. — Я умею ждать и не стану склонять тебя силой к чему бы то ни было.

С надеждой посмотрела в светло-салатовые глаза Градоса «может, он не так плох? — промелькнула мысль в голове — Может…»

— Нет, — насмешливо добавил король, — Даже не думай. Я не отпущу тебя, наивное дитя. — Он небрежно коснулся моего подбородка, рассматривая черты лица, глаза. — Ты очень гордая, Миллиора, это будет сложным испытанием для тебя, но, всё же, я озвучу свой вопрос, хоть и вижу, что к правильному ответу пока ещё не готова. — Градос помедлил и кивнул воинам, чтобы те отошли немного подальше. Затем снова повернулся ко мне, склоняясь ещё ниже. — Ты отречёшься от клятв верности Эрбосу? Дашь их мне после этого? Станешь матерью моего ребёнка? Взамен я сделаю тебя своей королевой, если родишь мне Альхандру. Не думай, что я не могу быть добрым и ласковым мужем. Ты будешь иметь всё самое лучшее в этом мире. Наши дети будут всегда рядом с тобой, не стану отрывать их от матери. А я согрею твоё сердце если не любовью, то страстью… Если захочешь, после рождения девочки и вовсе больше не стану настаивать на близости, — Феец склонился к самой моей шее, заставляя вжаться в камень, практически срастаясь с ним, провёл влажными, теплыми губами по нежной коже, которую уже покалывало от магии воздействия. Он дурманил меня и это точно ему удавалось. Градос владел даром внушать, хоть и не очень сильным. Но этого хватило, чтобы внизу живота зажглось ненавистное желание к врагу.

— Нет! — Оттолкнула его, упираясь обеими руками в мужскую широкую грудь. — Я умру тут, но не соглашусь влачить столь ужасное существование, Градос Сактин. А магией или роскошью никогда тебе не добиться истинного чувства. Никто и никогда не полюбит такого как ты! Никогда!

Лицо фейца словно окаменело изначально, стало бледным, а губы сжались в одну тонкую линию. Градос был очень зол, но злоба эта таилась внутри, не давая понять его самых сокровенных слабостей. Он только резко поднялся и взял ведро с водой, из которого ещё недавно черпал для меня воду, чтобы напоить. Конечно, он его хотел забрать… этого стоило ожидать, меня начнут мучить голодом и жаждой. И к этому была уже готова, как и принять мучительную смерть, если родные не сумеют вовремя меня вызволить.

— Ты смердишь человечиной, умойся! — Только и успела расслышать, прежде, чем на меня обрушился резкий холодный поток.

Дыхание перехватило от неожиданности, холода и возмущения, я и не поняла откуда взялось столько сил, но резко поднялась и бросилась на короля Мидера со звериным рыком и кулаками. Хотелось хотя бы раз его ударить, использовать ногтями безупречное, но отвратительное лицо, наказать за все те беды, которые он принес своим существованием в мир людей и не только. Но цепи рванули меня назад, не давая выйти за пределы камеры, куда уже спешно отступил Градос. Его жёлтые глаза полыхали удовольствием от того, как сильно смог разозлить свою пленницу. Градос хищно улыбнулся, хоть я его и заметно удивила своей реакцией.

— Будет интересно, — задумчиво протянул он. — Я дам тебе время на раздумья, Миллиора. Надеюсь, ты примешь по итогу разумное решение. — Затем он подозвал своих воинов и стал раздавать им распоряжения прямо при мне, чтобы знала, какие испытания предстоит испробовать на вкус. — Не давать ни пить ни есть, ни даже спать. Будете караулить сменяясь с товарищами. Когда она сломается полностью, позовёте меня лично.

— Мой король, — обратился один из гвардейцев. — Рядом есть пыточная камера, — намекнул он, от чего по моему телу медленно пополз ужас. «Только не это — пронеслась следом мысль, — От боли можно пообещать всё, что угодно. И кому угодно. Её мне не выдержать».

Градос резко посмотрел на меня, сжавшуюся от холода, мокрую, хоть и смотрящую на него со злобой тысячи гарпий, король точно знал, что этот способ приведёт его к быстрой победе, затем, злобно глянул на гвардейца, предложившего «быстрый путь» достижения цели.

— Не сметь трогать и пальцем, — в итоге отдал приказ он грозно, от чего даже второй из гвардейцев боязливо отступил назад, пугаясь вспыльчивой ярости своего короля. — Если я узнаю, что вы хотя бы на неё смотрели без надобности, будете мертвы. Так и знайте.

— Прошу простить, Ваше Величество. — Склонился перед Градосом провинившийся гвардеец. — Будет исполнено каждое ваше слово, не более.

Градос слабо качнул головой, мазнул снова по мне спешным взглядом и отправился прочь, оставляя своих верных псов сторожить ценную добычу.

Светлый силуэт мужчины в белой, расшитой золотом мантии удалялся по уже освещённым сполна факелами коридорам довольно быстро. Словно жестокий правитель боялся передумать и спешил покинуть место моих истязаний поскорее. Или же он вспоминал тут о своих пытках? Этого узнать не могла, но знала точно лишь одно — мне предстояло осилить долгий и мучительный путь, но мои муж, отец, мать и брат обязательно найдут способ меня освободить. Я знала силу любви Эрбоса и понимала, если будет необходимо, он разберёт этот замок по кирпичикам, чтобы добраться до меня. Он жив, а значит обязательно освободит меня. Эта надежда и придавала сил перед грядущими муками.

* * *

Дни, или ночи… всё смешалось. Часы скомкались в пространстве между реальностью и сном. Мне не давали даже прислониться к стене, чтобы поспать минуту, а когда начинала заваливаться на пол, обливали холодной водой «для бодрости». Озноб и холод пропитали саму душу, пробираясь в самые её глубокие уголки. Голод и жажда стали постоянными спутниками, но сильное и выносливое фейское тело не хотело сдаваться, хотя я уже сама желала вечного забвения. Надежда умирала во мне всё больше.

Цепи снова жалобно брякнули и, вздрогнув, я проснулась. Снова случайно уснула сидя у стены. Запястья одновременно болели и чесались под металлом тяжёлых кандалов.

— Я выдержу это. Выдержу, — стала успокаивать сама себя тихо, ведь внутри уже понимала, что ещё немного и сломаюсь.

— Не спать!— рявкнул снова мне гвардеец у двери решётки, когда заметил, что опять прикрываю глаза, чтобы хоть на минуту забыться во сне, которого меня лишали слишком долго, ровно как еды и питья.

Я снова дёрнулась всем телом от низкого голоса, который уже казался вымыслом. Дурным сном. На мне было всё то же истерзанное серое платье, что едва прикрывало тело и больше напоминало лохмотья, а костяшки пальцев оставались сбиты до крови. Я не могла исцелить себя, не могла воспользоваться магией. Путы ловца обеспечивали всем пленникам короля ужасную участь. Жизнь без магии и без возможности пользоваться способностями, для чистокровных наверняка была хуже любого наказания. Я же выросла в облике человека и знала другие способы борьбы. Ещё несколько дней назад, мне казалось, что выход есть, что я непременно могу найти лазейку, и мы с мужем воссоединимся. В глубинах души во мне теплилась надежда, что родные и любимый найдут способ освободить меня. Бывали минуты, когда я чётко слышала шаги Эрбоса в коридорах темниц. Мне мерещилось, что он пришёл за мной. Но это был лишь мираж.

Сегодня я окончательно осознала, что меня не спасёт ничто. Даже Эрбос не сможет этого сделать. Мои родные не пробьются сюда, скованные клятвами верности королю. Пришло время взглянуть неприглядной правде в глаза: либо я погибну прямо тут ужасной смертью, либо соглашусь с условиями Градоса Сактина. И по-правде говоря, первый вариант выглядел гораздо заманчивее, учитывая, что ожидать долго не придётся. Меня уже часто мучили видения, а голова кружилась настолько, что сознание бесконтрольно проваливалось в обмороки. Тогда стражники начинали трясти изо всех сил пока не очнусь, но это лишь на время отрезвляло.

Я видела в прорезях их металлических шлемов тревожные взгляды. Однако, эти глаза боялись не за меня, а за то, как стойко я держусь. Гвардейцы опасались, что моя воля окажется сильнее тела, что я в конце концов, погибну, и тогда, они получат наказание от своего новоизбранного правителя.

Я и сама готовилась к такому исходу, пока караульные сменяли друг друга в который раз. Теперь меня пришли будить и смотреть на мучения две высокие сильные девушки фейри в броне и закрывающих их лица шлемах. Длинные красивые мечи, покоились в их ножнах за спинами. Все, как и всегда, за исключением того, что это были девушки.

Я засыпала, а они меня будили, обливая ледяной водой. Иногда я даже успевала облизать мокрые губы, прежде, чем влага окончательно сползёт по исхудавшему телу на пол. Это немного облегчало участь. Немного.

В какой-то момент, все погасло для меня. В последний раз успела только потянуть за нити обещаний с Эрбосом, прощаясь. Не знала, почувствует ли он столь слабые порывы достучаться до него, но знала лишь одно — мой час пришёл. Слишком легко стало дышать, а сердце наполнилось блаженством. Ласковая зелёная трава под ногами манила бежать по ней босиком, а впереди я чётко рассмотрела два мужских силуэта. Мой отец, немного удивлённый, но такой же, каким я его помнила в день его смерти, только абсолютно здоровый и широко улыбающийся Дорн, стояли напротив поместья в котором выросла. Они шли ко мне, а я, сделав шаг навстречу, не могла преодолеть некую незримую стену.

— Папа? — только и сумела выдавить из себя сипло, когда отец и друг подошли ближе сами. — Дорн? Как вы тут оказались? — Я осмотрелась и осознала, наконец, что больше нет вокруг тюремных прутьев, тьмы и сырости.

— Возьми мою руку, Милли, — предложил Дорн свою ладонь, широко улыбаясь. — Теперь мы сможем быть вместе. Навсегда. Я избавлю от боли, идём со мной.

Мне вспомнилось видение из Диких Пустошей, как морок леса обманывал схожей картиной. Но в этот раз я знала — все по-настоящему. Я могу пойти за умершими и воссоединиться с любимыми на той стороне. И я этого истинно хотела.

— Нет. — Встрял отец, опуская руку друга, резче обычного, лицо его окрасила чистая боль, теплый янтарь глаз любимого отца сильно потемнел. — Она не должна быть тут. Слишком рано. И она не одна, — серьёзно проговорил он, смещая свой внимательный взгляд мне за спину.

— Нет, папа, ты ошибаешься… — попыталась переубедить я, но Дорн тоже посмотрел на что-то за моими плечами и его лицо стало серьёзным.

Тогда я обернулась.

У самого леса, вдалеке, стояла маленькая темноволосая девочка, лет четырёх на вид, не более, в сиреневом летнем платье, она пару раз радостно взмахнула ручкой, подзывая меня и быстро побежала в сторону темного леса, насылая нестерпимую тревогу, щемящую сердце.

— Кто это, папа? — обернулась к отцу.

— Ты должна идти за ней, — только и ответил отец. — Она укажет безопасный путь. Скорее, Милли, нет времени!

Я быстро взглянула на Дорна и тот с грустью, но кивнул мне.

— Я тебя не виню. Иди.

Слова друга звучали подходя этому моменту, когда мне предстояло его покинуть, снова, но мы оба знали какой именно поступок он мне прощает…

Хотелось кинуться к отцу и другу, крепко их обнять, но вместо этого бросилась в сторону леса. Меня беспокоило, что ребёнок может заблудиться, пострадать. От чего-то я знала, что именно мне нужно позаботиться о ней.

А вернуться я успею. Обязательно успею.

Я бежала за скрывшийся в лесу девочкой и даже думала, что мне она и вовсе померещилась. Но когда вошла в лес, то обнаружила малышку у дерева, которое очень любила в детстве. Мы часто с Дорном взбирались на него и вырезали разные рисунки маленьким ножом на стволе. Наверняка и сейчас они все ещё были там, хоть и тронутые временем.

Девочка улыбнулась мне и снова побежала, но уже глубже в лес.

— Стой! Там опасно!

Недалеко бежала бурная река, а ребенок направлялся прямо к ней, ужас и страх за малышку объял всё моё тело, оседая болью внизу живота. Заросли густого леса не позволяли так ловко и быстро пробираться сквозь ветви, как девочке, но я настойчиво гналась за ней.

— Стой! Стой! — уже истошно завопила, когда поняла, что малышка стоит на краю песчаного, крутого обрыва. Сделала несколько шагов к ней и замерла.

Девочка обернулась, и теперь я могла хорошо рассмотреть ее черты. Блестящие длинные каштановые локоны обрамляли миловидное личико, а хитрые, немного раскосые, большие глаза, цвета фиалкового сапфира, ярко сияли от счастья. Она словно заманивала намеренно меня в это место. На мгновение мне почудилось, что вижу себя в детстве, такую же неугомонную, непослушную. Пока она не улыбнулась шире и под уголками ее губ не обозначились такие любимые моему сердцу ямочки…

Прямо как у её отца.

Когда поняла, сделала последний, широкий шаг к девочке и крепко обняла её, песчаный обрыв у реки резко пополз вниз, скатываясь в пропасть и через мгновение мы уже оказались в бурных водах, захлёбываясь в молочного цвета Призрачном Эликсире, которого тут не должно было оказаться.

Одно лишь утешало — в своих руках я крепко держала ребёнка.

* * *

Очнулась от того, что кто-то настойчиво заливал мне что-то в рот. Захлёбываясь, проглотила большое количество жидкости, прокашлялась и ощутила как тело прямо на глазах исцеляется, наполняется силой. Боль, жажда и голод ушли в мгновение ока, я ощутила себя полностью отдохнувший, но в моих руках чего-то не хватало.

— Я её потеряла, — с ужасом прошептала светловолосой девушке в броне, склонившейся надо мной. — Ребёнок… — Стала хаотично ощупывать всё вокруг в поисках малышки из моего видения, находясь ещё посередине между явью и тем, что увидела за пределами жизни.

— Нет. Не потеряла. Ребёнок в порядке, будет жить. Вы будете жить. Не понимаю как твою беременность не заметил король, наверное, он был тут давно, — брезгливо осмотрела стены опостылевшей и мне темницы девушка со светлыми сиреневыми глазами.

Это была та самая фейка, которую когда-то любил мой брат. Когда-то… Все мы знали, что Эрион не прекращал любить Кэрол никогда.

— Что? Я беременна?

— Не об этом ли ребёнке говорила, когда очнулась?

Я аккуратно уложила руку на живот, подсознательно и сама понимая, что значило моё видение. Мысль всплыла в голове сама собой: «похоже, об этом».

Кэрол аккуратно приподняла меня и помогла сесть. Я всё ещё была растеряна и не до конца осознавала реальность, не говоря о том, чтобы полноценно принять новое положение, но девушка сразу продолжила излагать свои планы, высматривая кого-то в коридорах темницы.

— Миллиора, меня послал сюда Эрион, обычно я служу у границ Королевства. Надо сказать, очень вовремя я смогла добиться службы в замке и попасть сюда, судя по положению дел. — Осмотрела она меня ещё раз с нескрываемым сочувствием. — Твои родные просили передать, что с ними все в порядке. Эрбос, Авалард, Йен и Зоуи — все целы и находится в доме твоих родителей. Никто не знает пока, что люди в Мидере. Они очень переживают за тебя. Они хотят, чтобы ты не сдавалась и просили помочь.

— Ты освободишь меня? — с надеждой вцепилась я в её доспехи.

Девушка опустила глаза и покачала головой.

— Я не могу пойти против королевских клятв, но я могу попробовать обойти некоторые из них. Ты должна позвать Градоса и согласиться на его условия. Теперь ты не имеешь права умирать. Ради любимого и родных… Хотя бы ради ребенка, которого носишь. — Лицо Кэрол исказила боль, она видела состояние моих родных, Эрбоса и знала о чём говорит. — Я помогу скрыть беременность до определенного момента, подавляя запах. Мы обхитрим короля, тут дитя придётся даже кстати, — шёпотом сказала девушка и только сейчас я вспомнила, что изначально стражей было двое.

Я так и сидела, уложив руку на живот, внутри металось множество чувств, противоречащих друг другу. Но одно я поняла окончательно — ребёнок… я должна спасти нашего с Эрбосом ребёнка. Частицу нашей любви. Должна сражаться до конца. Времени не оставалось и стоило быстро решить.

— Хорошо, позовите Градоса, я готова принять его условия.

Муки совести

Предупреждение! Данная глава содержит в себе сцены насилия и жестокости!

* * *

Пламя:

Осенний Санктос редко радовал хорошей погодой. Дождь превращал улицы в серые бескрайние пики построек, уныло понуривших свои крыши под тяготами вод, что беспрестанным потоком обливал здания и каменные дороги.

Именно сегодня я, Йен и мои верные псы вышли на охоту. Уже прошло достаточно времени с тех пор, как мы находили какое-либо скрытое убежище людей с магическими способностями, а значит, пришёл час тряхнуть улицы вновь. И я уже знал сколько крови прольётся.

Градос особенно трепетно относился к очищению столицы Королевства, хотя в остальных городах тоже успешно господствовала Инквизиция.

Поморщившись от того, что снова придётся вершить своими руками злодеяния, набросил на голову широкий капюшон кожаного плаща и вышел из экипажа. Портовая часть города выглядела ещё более уныло, чем остальной город, но дождь очищал эти злачные места хотя бы от вони.

Ветхие дома с прохудившимися крышами утопали в лужах с помоями, которые всегда успешно находили пристанище прямо на дорогах. Стало безлюдно и пустынно, как только мой экипаж, увенчанный знаком золотого лотоса въехал в часть города, где обычно прятались маги и ведьмы.

Иногда мы находили и в богатых семьях, ещё детьми, людей с магическими способностями, но, чаще приходилось очищать именно захудалые, бедные части города. Именно тут легче всего было найти убежище и цветы абракуса подавляющие магию в людях. Многие из людей наживались на несчастьях их собратьев, продавая поддельное зелье и обещая вывезти их за пределы Королевства Нортс. Чаще всего все попытки сберечь себе жизнь у магов и ведьм завершались ещё здесь. Их попросту грабили местные проходимцы, коих развелось множество, наобещав многое и заманив в тихое место, а затем убивали. Таким образом, работы для Инквизиции становилось с каждым годом меньше, но, тем не менее, каждый месяц или два, я и моя чёрная свора неизменно выходила на охоту. И, к несчастью, мы всегда находили новое логово, которое уничтожалось, словно гнездо крыс.

Сегодня меня вновь ждало зрелище в центре города от которого, возможно, застынет окончательно кровь в венах, а чувства угаснут навсегда. Я мечтал об этом, жаждал больше всего на свете. Из мыслей, что кружили в голове, образуя тяжесть в груди, вырвал голос одного из подчинённых Инквизиторов:

— Ваша Светлость, предлагаю поступить так, как вы это планировали в прошлый раз, — не отрывая глаз от грязи под ногами сказал он, — Разойдёмся и обшарим каждую лачугу этой дыры порознь, затем, соберёмся здесь с плодами.

Я заметил порочную ухмылку на губах охотника со светлыми волосами, доходящими ему до плеч, серые глаза блеснули азартом, когда он их поднял на меня. В прошлый раз именно группа во главе с Авелем, наткнулась на дом, где вся семья обладала магией. Пришлось отдать на казнь даже маленького младенца, которого, я бы смог спасти, как и его мать, если бы пришёл туда первым. Мужчину же, в любом случае, пришлось бы казнить. Я не мог спасти всех, кто-то должен был украсить и костры, заранее подготовленные в центре города. И, всё же, многих направлял к Аваларду для переправы. Нет. Не старался унять воющую во мне годами совесть, её не спасти, это знал. Но для брата это было важно, а значит и для меня.

— Авель, в этот раз пойдём вместе. Если действовать всегда одинаково, мы рискуем стать предсказуемыми, а это увеличит их шансы скрыться.

С этими словами я положил руку на большой револьвер в кобуре под плащом и шагнул вперёд. Лужи под ногами хлюпали, но высокие сапоги надёжно защищали от влаги. Йен послушно и необычайно молчаливо шёл за мной, он тоже ненавидел «охоту», все помощники инквизиторов, если быть точным, не любили это дело, но и они безмолвно шли за своими хозяевами исполняя волю чистокровного короля фейри.

Первый дом встретил нас перепуганными стариками, что грелись у старого каменного камина. Они быстро показали свои глаза и вскоре были свободны. Так мы обошли несколько десятков жилищ и заведений, не находя в них ни капли магии, что с одной стороны радовало, а с другой, насылало нехорошее предчувствие.

Было ясно, если в самом городе обнаруживалось слишком мало магов и ведьм, значит где-то существует укрытие. И судя по тому, что обнаружить нам не удалось абсолютно никого, это укрытие было весьма обширным и надёжным.

Йен глянул на меня с напряжением, он тоже понял к чему такая «чистота». Зато губы Авеля расплылись в противной ухмылке.

— Пора искать в порту. Кто-то снова бросил там старое судно. И, судя по всему, довольно большое.

На слова полукровного фейца, я лишь одобрительно качнул головой. Людям стоило бы поумнеть, не держаться вместе, не сбиваться в группы, это всегда их выдаёт.

Сегодня будет кровавая бойня.

Добравшись до старого захудалого порта, который служил только для того, чтобы кормить чаек и бездомных животных рыбными потрохами, оставленными тут местными жителями, мы сразу наткнулись взглядами на большое унылое судно, что накренилось в одну сторону и наверняка имело в себе пробоину.

— Слишком очевидно, это может быть ловушка. Осторожнее.

— Люди очень глупы, Самюэль. Не впервой нам чистить подобные места, — уверенно сказал Аарон, опытный и весьма самоуверенный боец. Он выхватил из своих ножен пару острых кинжалов и двинулся вперёд, ведя за собой, по меньшей мере с два десятка Инквизиторов, что чёрными силуэтами быстро заполнили узкую деревянную пристань. Этого охотника порой остановить вовремя было сложно, он давал волю своим товарищам творить зверства любого характера. Юные ведьмы славились красотой, а одичавшим от безнаказанности полукровкам, только это и требовалось, чтобы позволить себе не только убить, но и позабавиться жертвами перед их неминуемой кончиной.

Тяжело вздохнув, я переглянулся с Йеном и пошёл за остальными, отмечая про себя, что Инквизиторы тоже были весьма глупы, их наверняка ждала порция пороха на этом судне. «Ловушка» — звучало беспрестанно в голове.

Взяв лодку у берега, мы группами стали переправляться к кораблю. Пробрались внутрь прямо через широкую пробоину, которая только и приглашала посетить обитель мёртвого, пустынного судна. Скрежет дерева и тихие шаги заполнили пространство, перемешиваясь с запахами людской кожи. Тихо выругавшись, я быстро прошёл вперёд, уверяясь в том, что Аарон, в коем то веке, оказался прав… Люди. Тут пахло множеством людей.

— Держимся позади меня, — строго приказал и все замерли, не смея перечить. Инквизиторы меня ненавидели, многие завидовали и желали занять место подле короля, но слишком боялись, чтобы открыто заявить об этом. Стоило ожидать нож в спину в любой момент, а поэтому, я был очень осторожен, спасая часть людей с магическими способностями.

Если укрыть кого-то без абсолютных подозрений со стороны других охотников не удавалось, я убивал их.

Почуяв чёткий аромат страха, уверился окончательно, что множество людей, которые прячутся на корабле, обладают магией. И они уже знали, что их обнаружили.

Обшарив пустую палубу, мы принялись открывать хлипкие дощатые двери в каюты, коих было немного.

Именно я наткнулся на темную комнатушку в которой смердело страхом и плесенью. Она была пуста, но в полу, под ковром я знал, что найду дверь в потайное помещение для вина. И я знал — там найду множество магов и ведьм, которые наивно полагали, что им удастся укрыться. В моих ушах уже барабанило от частоты ударов их сердец. «Люди… До чего же они мало знали о способностях фейри» — пронеслась последняя безрадостная мысль в голове, ещё прежде, чем я отбросил старый грязный ковёр и открыл дверцу в полу.

— Выходите, если не хотите быть расстрелянным прямо в этой дыре. — Рука легла на рукоятку револьвера и вытащила оружие, подготавливая к выстрелу. Два щелчка напомнили и людям о том, что им пора решить где умереть.

Вторую руку вытянул и пустил по воздуху змеями свет фейской магии для лучшего обзора.

Первой ко мне вышла из дальней темной части помещения черноволосая девушка. Она была красива, как и все ведьмы, а в её ярких глазах, цвета чистой лазури, сияли ненависть и боль. Но осмотрев юную ведьму я обнаружил ещё кое-что. Уши. Её уши были заострены и в глазах не читалось и капли магии.

— Смешанное дитя… — практически с ужасом прошептал и яркое свечение магии фейри, сочетающее в себе убийственную силу ведьм, опалило зрение и часть лица.

В этот момент, Йен и несколько охотников, стоявших позади меня, как им и было приказано, бросились в бой, нашпиговывая дыру в полу ударами магией и пулями. Я тоже без тени сомнения присоединился к ним, когда зрение немного восстановилось. Крики и плач заполнили скрытое темное помещение, их было множество, но вскоре все они стихли.

— Нам нужны живые для показательного сожжения, — напомнил я, останавливая казнь вовремя и спрыгнул вниз, уже чувствуя запах пролившейся крови и утихающее сердцебиение немногих, кто ещё не скончался. За мной спустились ещё трое инквизиторов и Йен. Я выпустил свет из руки и он скользнул по стенам частично затопленного помещения. После этого я понял, что именно эта картина, что предстала перед нами, навсегда останется в моих самых ужасных кошмарах.

Девушка, которая носила в себе магию фейри и силы ведьм, лежала на полу, вода трепала её черные волосы, которые сильно контрастировали с бледной кожей. Её живот был прострелен, но она ещё дышала. В дальней же части комнаты, склонив головы и обнявшись, словно спящие, сидели на полу дети, старики и женщины. Лишь двое мужчин было среди пятнадцати человек. Кто-то из них ещё бился в предсмертных конвульсиях, а кто-то получил пулю и скончался на месте. Авель быстро склонился к умирающей фейке и исцелил её для того, чтобы она стала зрелищем сегодня вечером, затем влил в рот пару капель зелья из цветов абракуса, смешанным детям оно не вредило, как это случилось с фейри, но лишало магии на какое-то время.

— Исцелить ещё этого мужчину и ту женщину, — указал я на взрослых людей. — Они, кажется, пострадали меньше остальных. Остальных пристрелить.

В этот момент Йен резко развернулся и выбрался наружу, не имея сил смотреть на то, как выживших станут добивать. Исцелённую девушку, вместе с ведьмой и магом связали и вытащили наружу, хотя она билась в руках Авеля и кричала. Её крики стихли лишь когда череда выстрелов пронеслась по каморке внизу.

«Может сейчас сердце окончательно остановится и перестанет сочувствовать этим людям?» — задал вопрос сам себе. Но тщетно, оно продолжало обливаться кровью, пока троих пленников вели на площадь и продолжало скорбеть, когда их привязали к толстым, деревянным столбам в центре большого костра.

В такие моменты людей на улицах города невозможно было сыскать, даже полукровным фейри было неприятно наблюдать расправу над магами и ведьмами. Все они сидели в домах, крепко закрыв двери и окна, чтобы не слышать предсмертного рёва сожжённых заживо. Но я знал — многие наблюдают из окон. И Градос это знал, потому и приказал совершать показательные казни в обязательном порядке. Они учили не помогать магам и ведьмам, ведь содействие и помощь людям магическими способностями каралась ровно так же, как и обладание ими. А именно — сожжением.

— Ты думаешь, что бессмертен? — внезапно обратилась ко мне девушка, которая своим внешним видом так напоминала полукровную фейку. Светло-голубые глаза её полыхнули счастьем. — Когда-то ты будешь смотреть как твою любимую так же бесчестно убивают Са-мю-эль Алахосский, — медленно проговорила она, смакуя каждое слово, пока священники, присоединившиеся к казни зажигали просыревший костёр, состоящий из хвороста и толстых брёвен. Их молитвы тихим бормотанием понеслись по воздуху вместе с едким дымом, а пламя принялось за работу, пожирая нечисть.

— Зря стараешься, ведьма, разве не видно по моим деяниям, что я не умею любить и никогда этому не научусь?

— Не разговаривайте с ней, — боязливо перекрестившись, предостерёг юноша в рясе, наверняка один из монахов. — Она не просто ведьма.

Но смех, вырвавшийся из самого горла девушки, снова заставил посмотреть на её красивое лицо, объятое счастьем и болью одновременно.

— Будь я проклята, если это не правда, Инквизитор! — Заревела девушка, когда костёр резко вспыхнул, наконец-то разгораясь как положено и стал облизывать её тело, уничтожая одежду и заставляя кожу пузыриться. Маг и ведьма, привязанные рядом в этом круге ада, тоже зверски закричали. — Ты будешь смотреть на любимую и её страдания, пока её жизнь не прекратится! Ты будешь мечтать умереть вместе с ней, но никто не даст тебе освободиться от этого горя! Будь ты проклят! Будь проклят величайшей любовью в твоей жизни!

Бормотания священников и монахов усилились, когда полукровная фейка, помесь ведьмы и мага громко рассмеялась, глядя на небо, словно видя в нём отражение правдивости своих слов. Даже многочисленные ряды собравшихся вокруг Инквизиторов замерли, наблюдая, как сгорая, человек радостно смеётся, вместо того, чтобы утопать в страданиях.

* * *

Разлепив тяжёлые веки, первое что ощутил, это боль в спине. Солнце беспощадно пекло, раздражая свежие шрамы. Но она не шла ни в какое сравнение с муками души, когда вспомнил, как оказался в городе дивного народа.

Меня бросили, изрядно избив перед этим, прямо на улицах Аластриса, приказав горожанам не прикасаться к предателю короля. После этого я не помнил как отключился, не знал и того, сколько пробыл без сознания. Иногда мимо проходили местные, стараясь даже не смотреть в мою сторону, прекрасно осознавая, что приказ короля — закон. Некоторые же смотрели с жалостью на меня и это ещё больше злило. Таким жалким себя не знал. Без магии, без сил на то, чтобы просто встать, я смог лишь отползти с каменистой дороги в тень рядом растущего кустарника. Меня нещадно мучила жажда и голод, но более всего страх за Миллиору.

В глазах любимой перед расставанием я не увидел надежды, когда покидал темницы, она готовилась к смерти. В голове снова закружили слова проклятия полукровной фейки и одновременно ведьмы, которую когда-то убил своими руками. Руками, которые умыты кровью сотен невинных. Вспомнились и её обещания, что смерти буду желать, но не получу и этого. А более всего, меня беспокоило то, что любимую я потеряю в конце концов.

«Может, ведьма обладала даром предвидеть грядущее? Может, действительно прокляла?» — мысли, что кружили в голове не помогали, но возникали сами собой, пока сознание вновь ускользало, погружаясь в новый кошмар прошлого.

Откровения боли

Путы ловчей — единственный способ пленить фейри из рода Альхандра. Эту магию невозможно снять. Она призвана держать в узде магию преступников. Король давал клятвы верности своему народу и обещал не пленить невинных таким способом, но когда-то именно путами ловчей опоясывали прекрасных феек из редкого рода, чтобы добыть их кровь и обрести величайшие силы.

«Законы и порядки фейри»

Эраген Алахосский

Очнулся повторно я уже в чистой постели, избавляясь от кошмаров, что трепали израненную душу постоянно, но давно не так остервенело. Похоже, ужасы прошлого с новой силой бросились рвать и без того обглоданное испытаниями сердце. Ощутив сразу, что меня исцелили окончательно, первым делом поморщился от света, лившегося из высокого арочного окна. На небе зевали тёмные тучи, предвестники скорой грозы, частично забирая полноту дневного света, но и он раздражал зрение после темноты тюремных камер и продолжительного беспамятства в котором, судя по всему, пребывал довольно долго.

Осмотрел большую комнату, которая пестрила дорогим убранством, облачённая в чёрное дерево и бордовый бархат, и отметил, что она явно принадлежит девушке. Хоть широкая кровать с балдахином, шкаф, пара кресел и письменный стол были темными, но резные изгибы, украшавшие их поверхность, говорили о тонком вкусе своей обладательницы.

Рядом с кроватью, на маленьком столике также располагался серебряный поднос с красивым кувшином и бокалом на высокой ножке. К нему я и ринулся, мечтая утолить жажду, съедающую изнутри не первый день.

Сев и проглотив залпом первый, второй и следом третий бокал прохладной воды, что обрела вкус настоящего избавления от мук, обратил внимание на город за окном, который уже объяла стихия, дождь окутал здания пеленой хлынувшей с небес, а молния пронзила небо, посылая звуки грома по ветру. Вместе с этим звуком в голову ворвалась лишь одна мысль «Милли. Где моя Милли?» — я знал ответ на этот вопрос, но всё ещё отказывался верить. Мне казалось, что она вскоре войдёт в комнату и игриво улыбаясь, как это бывало, прыгнет в мои объятия, заполняя запахами роз и персика всё моё нутро.

Вторя мыслям, круглая ручка двери прокрутились, заставляя смотреть безотрывно на входящего. Надежда жидким оловом легла в груди, заполняя каждый сантиметр души. Я знал, что не увижу больше любимую, знал и то, что не она сейчас войдёт в эту комнату, но ожидал этого явления, словно чуда.

Так и вышло, в комнату вошёл Алантир, он пропустил вперёд молодую, незнакомую мне фейку, которая молча поставила на столик у кровати тарелку с едой и поспешно вышла. Слуги в Мидере не надевали чепчиков и белых передников, как это было принято в мире людей, а потому, отличить их от хозяев, в красивых одеждах и украшениях, было сложно.

Сам Алантир, потерев уставшие глаза пальцами, прошёл в покои и уселся в одном из кресел. Между нами повисла тягостная тишина.

— Ты должен поесть, — сказал он, словно сейчас не терзали его вопросы о том, что стало с его дочерью и как с ней обходится Градос Сактин, но по осунувшемуся лицу и пролегающим теням под глазами было ясно, что отец Милли уже который день мучается, не имея возможности спасти родную дочь с которой был разлучён долгие годы, а теперь она оказалась в плену жестокого короля Мидера.

Я схватил миску с супом и стал проглатывать ложку за ложкой, не чувствуя вкуса еды, но понимая, что мне необходимы силы.

— Сколько дней прошло?

— Целая вечность, хотя пять… — тихо ответил феец и резко поднялся, начал рассаживать по комнате. — Ты знаешь что они собираются с ней делать?

— Градос желает её крови, это ясно, но не это его основная цель.

Алантир замер и посмотрел на меня, ожидая подробностей.

— Он хочет… — язык онемел и пришлось проглотить собравшуюся на нём горечь, прежде, чем смог продолжить. — Он хочет, чтобы Миллиора родила от него дочь. Он будет добиваться от неё согласия, держа в темницах королевского замка…

— Вы связаны клятвами, если…

— Я освободил её от брачных обещаний. Осталось ей… — голос сломался на полуслове, когда я увидел ужасную гримасу боли на лице Алантира, когда тот понял к чему веду, та же агония съедала сейчас и меня. Ему не требовалось продолжение. — Так она хотя бы выживет…

Не выдерживая, Алантир отошёл к окну и повернулся ко мне спиной.

— Это я виноват. Я должен был просто оставить вас в покое в мире людей и разрушить врата. Так она могла быть счастлива и свободна. Но я верил, что нам удастся договориться с Проктусом.

— Я виноват больше. Я предвидел такой исход и не верил, что он свершится, ведь его вероятность была ничтожно мала. Но это всё не поможет сейчас ей. Мы должны найти способ спасти Миллиору. И нам нужно действовать очень быстро.

Алантир горько рассмеялся, его смех сейчас звучал страшно из-за ломающего голос отчаяния.

— После того, как Эрион попытался напасть на короля, Градос приказал матери наложить на всех нас путы ловчей. Даже Алистия, бывшая королева не может перечить сыну, который теперь обладатель трона и всех клятв верности, которые ему перешли по наследству. Она давала клятву верности не Проктусу, а правителю. Мы бессильны, Эрбос. Ты, я, Вэйса, Эрион, все мы теперь не больше букашки в этом мире. Наши друзья погибли… — со скорбью произнёс мужчина, вспоминая о Грие и Ниадисе, — А Риши отрёкся от связи с Эрионом после пережитого…

В фиолетовых глазах Алантира собралась влага и он вновь отвернулся к окну, чтобы скрыть нарастающие эмоции.

— Авалард, Йен и Зоуи?

— Они в порядке, хоть и пришлось повозиться, чтобы снова вернуть их в Мидер. На мой взгляд, им стоило остаться, но твой брат… его невозможно было удержать, впрочем, как и остальных. Пришлось обхитрить воинов Градоса, которые теперь беспрестанно караулят проход в мир людей, не давая пройти незаметно сквозь них. Они в моём доме. Мы сейчас находимся в городском особняке моей жены. Вэйса жила тут ещё до нашей встречи, но постоянно навещала дом.

Я осмотрел красивую темную обстановку и отметил, что вкусы Миллиоры всегда были такими же, как у её матери.

— Как она?

Алантир тяжело вздохнул, всё ещё глядя в окно.

— С тех пор как мы вернулись из замка Вэйса не обронила ни слова, она не выходит из комнаты и практически не ест. Её захлестнуло отчаяние. Даже Эрион не в силах побороть её замкнутость.

— Я всё исправлю. Мы всё исправим, — попытался я убедить Алантира бороться.

— Как? У нас нет ни сил, ни способа побороть врага. Даже Варгов, которые могли чем-то помочь. Эрбос, не хочу тебя расстраивать, но он победил. Окончательно. И самое ужасное, что Градосу понадобилась моя дочь. Моя Милли, которой я пожертвовал уже однажды и сейчас её ждут страдания вновь… Она не заслуживает этого…

После слов, которые срывались с языка Алантира дрожащим голосом, он развернулся и быстро вышел, оставляя меня в полном понимании того, насколько всё плохо. Хотелось броситься на пол и рвать на себе волосы, отправиться в замок прямо сейчас и биться до последнего вздоха за свободу любимой. Но я знал, это ничего не изменит.

Они сильнее. Градос теперь и вовсе непобедим.

Выругавшись, схватил вазу со стола. Она с громким звоном рассыпалась на осколки, когда столкнулась со стеной. Сейчас я мог бы и вовсе разгромить всё на своём пути, но это ничего не изменит.

Бессилие. Бессилие и боль заполнили мою душу, терзая всё тело, каждый дюйм сердца жгла адская боль, которую едва ли можно было сравнить с физической.

Встав с кровати, стал быстро одеваться в костюм, который для меня предусмотрительно оставили, даже тело моё теперь было чистым. Наверняка с меня даже успели вытереть остатки крови и грязь сырых темниц. Я был чист и сыт, и это заставило сердце сжаться в который раз, ведь где-то там, в полной темноте, холоде и одиночестве осталась моя величайшая в жизни любовь. И будь я проклят если не стану бороться за Миллиору, пусть я погибну сражаясь за её освобождение, но не оставлю своего намерения. Просто не могу иначе.

Она моя жизнь. Свет. И агония, пожирающая сердце без остатка.

А значит, я найду способ её вызволить. И если не силой, то хитросплетением шагов. А если и они не помогут, то найду любой другой способ, но не оставлю попыток пока дышу.

Надев темный фейский костюм, состоящий из расшитой золотом туники и брюк, быстро натянул высокие сапоги и отправился на поиски Эриона, того, кто всецело поддержит любую мою идею, чтобы освободить сестру. Слуги в довольно большом особняке, быстро подсказали где искать их господина. Дорогу к кабинету я нашёл не сразу, открывая двери второго этажа дома. В основном комнаты пустовали а мебель была укрыта белыми вуалями ткани, говоря о том, что дом часто пустовал, но одна из них встретила меня знакомым силуэтом. Вэйса стояла ко мне спиной, она словно статуя, даже не шелохнувшись наблюдала за улицами города и разбушевавшейся стихией.

— Вэйса… Она жива, а значит есть надежда. Милли не хотела бы видеть как ты её хоронишь живой. Как страдаешь.

Я подошёл ближе и попытался успокоить мать любимой, но она быстро сбросила мою руку с плеча, даже не обернувшись и не проронив и слова. Было ясно, что для матери Милли стало большим испытанием в жизни, разлучиться со своим ребёнком, но ещё больший удар она проживала сейчас.

Вид осунувшейся и совершенно безрадостной Вэйсы лишь подстегнул мои намерения действовать как можно скорее.

Пройдя по коридорам мрачного особняка ещё немного, услышал голос Эриона, который с возмущением кому-то нечто доказывал. Я не знал с кем говорит феец, но этот кто-то явно его очень сильно разозлил. Только коснувшись ручки двери я услышал, что это была девушка:

— Ты не желаешь меня слышать! На границах скопилось множество монстров, что рвутся через леса к городам. Нападения участились, скоро мы перестанем справляться. Я один из лучших воинов и ты просишь меня принять службу в замке? Отсиживаться в безопасности стен дворца? Скоро начнётся война, Эрион… Снова…

— Я не прошу освобождать её. Просто присмотри за моей сестрой. Прошу тебя, Кэрол. Ей может угрожать смертельная опасность. Монстры подождут, их есть кому убивать, а она нет.

— Король не позволит ей навредить. Она нужна Градосу.

— Ты же знаешь его, как никто другой. И ты знаешь насколько часто Градос выходит из себя. И после этого веришь, что он не навредит моей сестре? Кэрол, ты словно не слышишь меня! Моя сестра в плену этого монстра! Он может ей навредить, я достаточно знаю о его деяниях и просто прошу помочь ей, если это потребуется!

— Я служу королю, каков бы он ни был, Эрион, — строго высказалась девушка, предостерегая бывшего возлюбленного. — И я не могу тебе помочь.

— Тогда уходи. Уходи и забудь сюда дорогу. Кажется, я забыл о твоей преданности королевской семье, которая затмевает совесть и любые другие чувства!

— Эрион…

— Уходи!

В этот момент о дверь нечто ударилось с грохотом. Похоже, не я один пребывал в бешенстве от происходящего и теперь окончательно уверился в том, что на пути к освобождению Миллиоры, найду самую величайшую поддержку в её брате.

Цена

Дверь открыл сам, не желая больше слушать ссору. Эрион уже сидел за столом, уронив голову на руки, а девушка со светлыми волосами и в доспехах, поспешно вышла, подхватив шлем с глянцевой поверхности дорогого письменного стола. В её светло-сиреневых глазах плескалась боль, но она сдерживала эмоции как могла. Похоже, Кэрол зашла к бывшему возлюбленному, чтобы справиться о его состоянии, возможно, встать на путь сближения и примирения, но всё пошло явно не по её плану.

Просьбу же Эриона понимал и поддерживал. Нам бы очень пригодился свой человек в замке. И, желательно, как можно скорее. В груди от этой мысли снова заныло, но напомнил себе, что сокрушаться не время, а эмоции не помогут освободить Милли. Я должен был стать сдержанным и собранным для того, чтобы, здраво мыслить и сделать всё необходимое, высвободить любимую из лап Градоса. Не понимал пока как это сделать и что дальше предпринять, но одно для меня было известно — я не оставлю попыток пока сердце бьётся, а оно, в свою очередь, билось лишь для неё.

Когда дверь в кабинет закрылась, Эрион лишь поднял измученный взор на меня и стало ясно по его виду, что и парень не спал ночами, раздумывая о том как, если не спасти сестру, то, хотя бы, облегчить её участь.

— Как самочувствие? — выдавил он, осмотрев меня немного равнодушным из-за усталости взглядом.

— Буду жить.

— И как ты мог её там оставить? Они и над ней теперь так будут издеваться? — пряча дикую боль за презрительной насмешкой, спросил брат той, которую никогда бы не бросил в беде по своей воле.

— Меня наказали за предательство, Миллиора же необходима вашему королю в ином виде. Надеюсь, она будет благоразумна и быстро заберёт свои брачные клятвы. Она должна выжить. Но я сомневаюсь, что она поступит именно так… Очень сомневаюсь…

— Что…? — растерянно взглянул на меня Эрион остекленевшими фиалковыми глазами, так напоминая этим растерянным видом свою сестру, что пришлось сглотнуть ком, застрявший в горле. Феец понял к чему веду, но не хотел в это верить. Он не мог принять такую правду. Далее его голос и вовсе сел: — Не говори, что Градос положил глаз на мою сестру, Эрбос…

— На её наследие крови… — уточнил я. — Он хочет детей от Милли. Желательно дочь.

— Нет.

Парень встал со своего места за столом и начал нервно расхаживать по просторному кабинету, переминая пальцы и прокручивая фейские кольца на них. Его поведение и вовсе стало тревожить, когда заметил, насколько Эрион устал и как зол. Как сокрушён ещё более скверными новостями. Его рука резко схватила со стола какую-то тяжёлую статуэтку и с силой бросила её в сторону, прозвучал новый грохот. В этот раз пострадала и стена, изысканно отделанная панелями из темного дерева. Он быстро взглянул на дверь и следом направился к выходу. Вид его не обещал ничего хорошего.

— Куда? — Схватил я его за руку.

— К Кэрол. Она останется в постоялом дворе для солдат за городом до утра и я намерен убедить её любыми способами позаботиться о моей сестре. Она не знала о других намерениях Градоса. И она просто обязана нам помочь… Иного выхода попросту нет.

— Возможно, мы ещё успеем её догнать.

— Не на лошадях, Эрбос, не забывай о нашей утрате, — с горечью напомнил Эрион, хоть я и не нуждался в этом, просто позабыл насколько Варги быстрее лошадей.

— Значит поговорим с ней уже на месте. Но стоит скрыть от посторонних глаз то, что мы с ней заодно. Эмоции прибереги для часа мести, сейчас мы должны быть собраны.

Эрион согласно кивнул, одобряя мою затею и мы сразу же направились к выходу. Внизу нас остановил Алантир, заподозрив неладное и через минуту внутренних метаний после рассказа о нашей затее, лишь присоединился к реализации единственного способа наладить связь с Милли в заточении. Возможно, единственного способа её спасти от худшего…

Внутри всё горело, я сдерживал пожар гнева и нетерпения. Представлять, что моя маленькая бабочка в руках Градоса было невыносимо, как и представлять то, что он мог с ней сотворить, теряя терпение. Вены разъедала боль и гнев, а страх за её жизнь подстёгивал скакать быстрее остальных, чтобы скорее уговорить Кэрол.

Но этого не потребовалось. Как только мы выехали за пределы Аластриса, на дороге дальше, заметили светлое пятно, неумолимо быстро двигающееся нам навстречу, вскоре на белом мощном волке можно было рассмотреть и всадницу, которая неслась к нам, а заметив Эриона, больше не отрывала от того взгляда. Мы остановились, а Эрион, сидя на чёрной лошади, двинулся вперёд, навстречу бывшей возлюбленной:

— Я поговорю с ней.

Мы с Алантиром прекрасно понимали, что Кэрол уже готова была нам помочь. Передумала. Она возвращалась, чтобы дать своё согласие на измену королю. А после того, что девушка узнает, мы были уверены в её помощи.

Эрион и Кэрол быстро встретились поодаль от нас, чтобы ветер унёс их признания друг другу от посторонних ушей. Девушка смотрела на парня так, словно для неё не существовало ничего дороже в этом мире, а Эрион, спешившись, подошёл к её Варгу, потрепав того дружески за ухом и помог застывшей от растерянности фейке спуститься с высокого зверя. Немного смущённо покосившись на нас, Кэрол предложила бывшему возлюбленному отойти ещё немного дальше для личного разговора. Взяв её за руку, феец смело повёл Кэрол в сторону холма, где на кромке возвышенности пылал закат двух ярких солнц, обливая позолотой пушистую, колышущуюся на ветру, сочную зелень высокой травы.

Девушка была сильной, высокой воительницей, а надетые на неё фейские доспехи только добавляли её телу объёмов. Как и полагалось воину, Кэрол выглядела не просто сильной, но и устрашающей. Однако, когда рядом с ней встал Эрион, возвышаясь над светловолосой фейкой темной тенью, та резко обрела миниатюрность рядом с ним, а взгляд её уже больше не казался столь колючим, растворяя лёд в огне чувств. Если бы я стоял ближе, то клянусь, мог бы рассмотреть в её глазах и блеск любви, и собравшиеся слёзы раскаяния. В этот момент я понял, что она действительно любит брата Милли и все эти годы очень скучала по нему.

Эрион начал говорить, наверняка обнажая перед возлюбленной правду о судьбе своей сестры и Кэрол недоверчиво мотнула головой, хотя было видно, что и сама понимала на что способен Градос. После недолгих доводов Эриона, стало ясно, что воительница готова нам помогать. От этого резко распрямилась незримая пружина напряжения в груди, а дыхание стало глубже. Теперь мы сможем иметь хоть какую-то информацию о Милли, связь с ней и того, кто ей поможет в самые сложные моменты в заключении. Возможно, мы и вовсе сможем отыскать способ для её освобождения. Надежда заполнила и отца Миллиоры. Алантир осмотрел силуэты уже обнявшихся Эриона и Кэрол тёплым взглядом, радуясь их воссоединению, затем перевёл глаза на меня и мы молча облегчённо вздохнули, понимая друг друга без лишних слов.

— Если её поймают на измене королю, то непременно казнят, — сказал Алантир.

— А если она нам не поможет, то ваша дочь может умереть.

— Теперь две мои дочери могут умереть… Но мы обязаны попробовать освободить Миллиору.

Я снова посмотрел на два силуэта вдали и то, как бережно Эрион обнимал любимую, покрывая золотое свечение её доспех темнотой своего широкого плаща, что-то говоря девушке и склоняясь всё ближе к её губам. От того с каким обожанием они смотрели друг на друга и мне стало вновь не по себе от нехватки Милли рядом. Мне её дико не хватало, до ломоты в костях и сбоях в привычном ритме сердца. Разлука с любимой давалась тяжелее самых изощрённых пыток. Но я также понимал и то, как рискует Кэрол, помогая нам. Знал и то, что она была вхожа в дом Алантира ещё задолго до того, как стала возлюбленной его сына, как была дорога этой семье, возможно, когда-то напоминая об оставленной в мире людей родной дочери.

Картина, что сейчас горькими, яркими мазками на холсте судьбы вырисовалась перед нами, говорила только об одном — на кону отныне жизни обеих девушек, что были дороги, любимы и станут весьма уязвимы в лапах королевской жестокости, если наша хитрость обнажится перед Градосом Сактином.

И хоть цена была велика, при попытке вызволить Милли, мы не могли поступить иначе. Не имели права смириться. Оставить одну. Даже мысль об этом терзала нутро сильнейшими мучениями.

Взгляд Алантира вновь вернулся к влюблённым, что вновь обрели утраченную связь и теперь лицо фейца потускнело от грусти. Парень полностью загородил собой девушку и наверняка теперь целовал её, пряча за своей спиной от наших взглядов.

Эрион любил Кэрол больше всего на свете, не оставлял чувств к ней несмотря на её поступки и время, но готов был рискнуть ради сестры даже безопасностью любимой. Либо же… Был уверен в способностях фейки о которых, возможно, мог знать только он. Ведь слишком смело и довольно спокойно подбивал ту на измену королю ещё в особняке матери. Он словно знал — его возлюбленная понимает как обойти клятвы данные правителю. Клятвы же гвардейцев в сто крат были обширнее тех, которые королю давал его народ.

Вскоре парень и девушка вернулись к её Варгу. Эрион усадил любимую на белого волка и та, попрощавшись с нами, резко сорвалась в сторону большого постоялого двора, очертания которого виднелись далеко, ниже по дороге.

— И каков план? — нетерпеливо задал первым вопрос я.

— Кэрол сама решит каков план, его нам знать нет надобности. Она очень опытный воин и достойный стратег, Эрбос. Заберём маму и возвращаемся в дом отца. Остаётся теперь лишь ожидать новостей и вести себя так, словно мы смирились с пленом Миллиоры. Кэрол явится к нам сама, когда будет необходимо. И отныне можешь не переживать за жену, если Кэрол будет рядом, Миллиора будет в безопасности. В этом можешь не сомневаться.

Мираж

Путы ловчей сильнее любой магии. Этот редкий дар у фейцев ценится очень высоко, ведь его обладатель мгновенно становится почитаем королевской семьёй. Король Проктус Сактин и вовсе женился на ловчей, чтобы укрепить свою власть и опутать обладательницу редкого таланта лишать магии других фейцев, ещё и брачными клятвами верности.

Однако, даже ловчей не под силу лишить другого фейца особенного дара, который берёт начало не от магии, а исключительно от сокровенной искры жизни, что пылает в каждом живом существе, но не каждому дан вместе с этой самой жизнью.

Можно использовать магию, черпая силу из жизненного резерва, но особенный дар нельзя использовать, черпая магию из окружающего мира фейри.

«Магия и её истоки»

Автор неизвестен.

Мгла кутала сознание мерцаниями дара предвидения, но я не противился этому, погружаясь в сон и видение в нём ещё глубже, ведь только так мог, как наяву, подсмотреть судьбу любимой.

Тёмные коридоры холодного плена Миллиоры охлынули мукой воспоминаний о том, каковы на вкус поцелуи плети, что изувечила моё тело вновь, но их я быстро отогнал, как нечто обыденное, что недостойно внимания. «Физическая боль… — усмехнулся сам про себя. — Ею меня не удивишь…» Градос знал об этом, потому и продолжил истязать иными способами давно очерствевшую душу…

Она.

Только её всегда искали мои глаза даже в непроглядной тьме, а ноги несли к камере, дорогу к которой мне не забыть никогда.

Яркий маяк зажжённого факела сверкал впереди и я сразу выдохнул с облегчением: Милли иногда боялась темноты и я всегда засыпал, кутая любимую в объятиях, зная её особенность. Иногда зажигал свечу и подолгу читал вслух, пока не замечал, что любимая крепко спит.

Это же место являлось прародителем тьмы и самых ужасающих страхов моей любимой. Без источников света, оно могло и без лишних пыток истязать ум Миллиоры до помутнения сознания.

«Надеюсь, он не дошёл до пыток…» — следом пронеслась мысль от которой руки до боли сжались в кулаки, хоть и понимал, что увижу, скорее всего, будущее, а не настоящее или прошлое.

Как всегда. Один из вариантов грядущего… И в этом варианте, моя прекрасная бабочка всё ещё в плену, а дар ясновидения привёл к любимой потому, что все мои мысли были только о ней каждую минуту существования. Даже во сне…

« Что же ты со мной делаешь, Миллиора? Ни один вдох не делается моим телом без мысли о тебе с тех пор, как повстречал впервые. И с каждым разом эта мания лишь становится крепче, смыкаясь острыми зубами безжалостной любви на сердце».

Достигнув ореола света, разглядел стражников в камере любимой и как один из них вылил ведро наверняка ледяной воды на Миллиору. Вся картина вокруг мгновенно поплыла от моей необузданной злобы.

«Я запомню лицо каждого, кто издевался над моей любимой и вырву их внутренности ещё прежде, чем они погибнут. А смерть их ожидает непременно мучительная. Самая мучительная из тех, что я с радостью всегда дарил своим врагам».

Собрав волю в кулак и погасив жар злобы, стал наблюдать.

«Я должен знать».

— Она умирает. Упрямая… — с раздражением проговорил другой гвардеец, заставляя напрячься меня всем телом и подойти ближе.

Я был немым наблюдателем, как всегда, но в этот раз, пройдя в камеру и рассмотрев хрупкий силуэт девушки, лежащей на голом, каменном полу, ужаснулся и согнулся от боли в груди пополам. Милли исхудала до такой степени, что все её и без того тонкие линии тела, стали подобны полупрозрачному фарфору. Изорванное, некогда нарядное платье не защищало от холода темниц, а сама она ослабла до такой степени, что потеряла сознание и не приходила в себя даже от потока ледяной воды. Она умирала и её сокровенная искра жизни в груди теряла силу, это было понятно даже без применения магии фейцев.

Попытался сделать шаг ещё ближе к любимой, хотя бы попытаться обнять её, укутать, согреть, но в этот же миг меня выбросило резким толчком из сновидений.

— Эрбос, проснись! — громко сказал Авалард, врываясь ко мне в комнату. — Эрион прибыл из города с хорошими новостями!

Я сел в кровати и опустил босые ноги на пол, разминая затёкшие конечности. В последнее время я и вовсе не мог спать больше пары часов, думая лишь о том как освободить Миллиору из плена и терзая себя ночами напролёт предположениями о том, что с ней происходит в темнице. Иногда не выдерживал и седлал лошадь, чтобы ворваться в замок, но Эрион, Авалард или Алантир останавливали меня, мудро указывая на то, что без магии и Варгов я просто вошь на полотне мироздания Асгаларда. Никакие умения сражаться или двигаться подобно ветру не смогут мне дать победу над королём в защитном амулете и с охраной дворца в четыре сотни гвардейцев. Я и сам понимал это, а потому, оставалось лишь гореть заживо в огне полного бессилия… После же недавнего видения и вовсе не мог понять как боль может быть настолько сильной перерождаясь в злобу, которую я капля за каплей собирал для своего врага. Чтобы когда придёт час возмездия, обрушить всю её разом на голову Градоса в виде возмездия. Об этом часе я мечтал… и знал, что достигну своей цели любым способом. Лишь бы успеть спасти Миллиору. Главное, чтобы она не пострадала…

Молча поднявшись, выхватил из шкафа брюки с рубашкой и быстро оделся. Авалард, к счастью, не ждал от меня ответа, брат понимал мои страдания и беспокоил лишь по делу. Йен и Зоуи вовсе не трогали меня, поняв из редких попыток начать разговор лишь одно — не стоит тревожить раненого зверя. Ведь им я и стал.

Мне и вовсе не хотелось, чтобы брат и друзья оставались в Асгаларде, но рассказ Алантира о том, как Авалард рвался обратно в мир фейри после того, как их с Йеном выдворили в мир людей и как его чуть не убили караульные у врат, дал понять — брат не оставит меня пока всё худшее не останется позади. К счастью, попытки Аваларда, а вместе с ним Йена и конечно Зоуи попасть обратно в мир фейри, увенчались случайным успехом, когда дикие Варги, осмелевшие и свирепые напали на гвардейцев карауливших у врат. И хоть появление волков столь близко от дома Алантира и Вэйсы очень тревожило, но именно оно позволило проникнуть моим близким в Асгалард беспрепятственно, минуя трупы воинов. Самих же волков к этому моменту, к счастью, они не повстречали. С тех пор Авалард отказывался покидать меня и только он тревожил своими редкими, но наставлениями о том, что не стоит так себя мучить. Я же и вовсе не хотел его слушать. Зато только сейчас осознал на какие страдания обрёк брата много лет назад, когда заставил похоронить Зоуи. Именно чувство вины перед братом не позволяло грубить ему, когда тот настойчиво приносил еду в мою комнату.

Уже прошло две недели с того дня, как мы говорили с Кэрол и Эрион часто отправлялся в город, в заранее условленное место, чтобы узнать — вышло ли фейке добраться до Миллиоры и узнать хоть что-то о судьбе моей любимой.

Дар не посещал меня всё это время. Я и вовсе думал, что путы ловчей имели силу над особенным даром, хотя этого не должно было случиться. И я умирал всё это время от неведения и терзаний.

Ничто меня не интересовало, ничто не привлекало внимания. Только когда Эрион вновь отправлялся в Аластрис, я подолгу стоял у окна нашей с Милли комнаты и ожидал его с новостями, которых из раза в раз он не привозил, ведь Кэрол не являлась к месту встречи.

Эрион дал понять, что фейке потребуется время и причины для того, чтобы сменить место службы без подозрений. Ещё сложнее ей будет попасть в караул королевской темницы. А понапрасну она не станет видеться с ним, чтобы избежать разоблачения. Девушка была умна, а действия её осторожны, но дни, что растянулись длиною в жизнь и, тем более, сегодняшнее моё видение, заставляли злиться на Кэрол за медлительность.

Пока я лежал в теплой постели и ел горячий ужин каждый вечер, моя хрупкая бабочка погибала в темницах королевского дворца от голода, в холоде и мраке.

Сердце в груди вновь пропустило удар. На этот раз сжалось в груди от самой настоящей, телесной боли, заставляя положить ладонь на грудь.

— Эрбос, ты плохо выглядишь. Как только получишь новость, поешь хоть раз нормально, — осторожно произнёс брат.

Я лишь с раздражением взглянул на Аваларда, и, ничего не ответив, вышел из комнаты, спеша увидеть Эриона и услышать хоть что-то о любимой. Узнать, что Кэрол добралась до неё и Милли в полном порядке.

Внизу уже слышались голоса, обсуждающие нечто с воодушевлением и заставляя ускорить шаг. Один из них принадлежал самой воительнице.

— Ты видела её? — первым делом громко спросил, минуя последние ступени высокой лестницы.

Кэрол, стоящая в кругу родителей и брата Миллиоры резко обернулась и с такой же резкостью её улыбка сменилась серьёзностью. Глаза чистокровной быстро прошлись по моему уставшему от горя и терзаний лицу. Она не стала тянуть с новостями:

— С трудом, но я смогла без подозрений попасть в охрану королевского дворца. Уверена, вскоре мне удастся попасть и в темницы.

— Как скоро? — теряя терпение, спросил я и от досады просто сел на ступеньки, осознавая, что вскоре станет попросту слишком поздно.

Йен, Зоуи и Авалард в этот момент, как раз тоже спустились к нам и, настороженно обойдя меня, подошли к остальным, внимательно вслушиваясь в каждое слово Кэрол.

— Эрбос, я понимаю твои чувства, но я не могу попасть к твоей жене мгновенно. Я об этом предупреждала. Мне необходимо время, ведь Градос не дал клятв народу и своим воинам до сих пор…

— Он их и не даст, — огласил мою мысль Алантир, что удивило всех, а в особенности Кэрол. — Сегодня я получил известие от короля. Он отстранил меня от дел окончательно и вскоре выберет другого военачальника. И это на пороге новой войны с монстрами… Он не собирается давать клятв своему народу. А тем более мне или моей дочери, которую до сих пор держит в плену и готов причинить ей вред.

— Как и любому, кто пойдёт против его интересов, — дополнила Вэйса. — Если бы он дал клятвы народу, то ему пришлось бы отпустить Миллиору, она не нарушала законов, а значит, он не имел бы права её удерживать против воли. Кроме того, Градосу пришлось бы править по законам фейцев, что явно не входит в список его планов.

— Миллиора вскоре будет на пороге смерти. У меня было видение. Она заперта в темницах и не идёт на условия, которые ей предоставил Градос. Она готова умереть, но не отдаст себя ему, — перешёл к основному, ведь медлить или скрывать уже не мог ничего, что касалось любимой. Мне стоило и вовсе забрать её в мир людей и разрушить врата, как только увидел угрозу со стороны королевской семьи в видениях. Как же часто я себя винил за упущение теперь… когда было уже слишком поздно…

После моих слов все разом затихли, казалось, что в этот момент и вовсе время остановило свой бег. Лишь тихий всхлип Вэйсы прервал гнетущую тишину. Кэрол потерла лоб пальцами и осмотрелась, наверняка раздумывая над тем, как быстрее попасть к Миллиоре и помочь ей.

— Я постараюсь подкупить кого-то из стражников. Того, кто вскоре идёт сторожить Миллиору. Это опасно, но, по-видимому, у нас просто нет иного выхода…

Алантир достал из-под одежды довольно большой флакон с Призрачным Эликсиром на цепочке и протянул его фейке.

— Наверняка моей дочери это очень понадобится. Помоги ей, Кэрол, мы так и не успели подарить ей столько любви, сколько мечтали все годы, пока она росла вдали от нас…

В этот момент я впервые заметил в темноте фиолетовых глаз родного отца Миллиоры блеск слёз. Алантир крепко обнял жену, успокаивая её, а Кэрол поспешно выхватила из его рук флакон и направилась к выходу, бросив последний сочувствующий взгляд на Эриона, который тут же опустил глаза, стараясь безуспешно скрыть чувства. Мне же стало ясно, до этого девушка действовала максимально осторожно, от того и так медленно продвигалась к своей цели. Теперь же я мог надеяться, что ей удастся спасти Милли от увиденного мною события.

Дня её неизбежной кончины.

Свет в конце тоннеля

Мотылёк:

Вода приятно наполняла измученную холодом плоть долгожданным теплом. Градос распорядился о том, чтобы меня доставили к нему, видеть последствия своих истязаний удушливым пленом тюрьмы однако не пожелал. Даже не стал спускаться в подземелье, лишь распорядился о том, чтобы Кэрол предоставила мне возможность умыться и переодеться перед нашей встречей.

Озябшими, всё ещё слишком слабыми пальцами, снова окунула в приятную, ароматную воду в тазу кусок ткани и продолжила вытирать грязную кожу, что пропиталась запахами сырости и здешней плесени.

— Как он? — задала вопрос, не нуждающийся в уточнениях. Только о любимом были мои мысли и о том, смог ли Эрбос выжить после стольких ударов плетью.

Вторая стражница послушно отошла в сторону, когда Кэрол ей тихо что-то прошептала на ухо и сунула в руку награду за молчание. Теперь я могла спокойно умыться и переодеться, не опасаясь, что мой особенный запах тела почует ещё кто-то. Хотя, возможно не только бывшая возлюбленная моего брата всё поняла о моём положении. Но именно она всё устроила так, что даже если появились свидетели моей беременности, то они не станут болтать. Думаю, за такие секреты ей придётся покрыть руки своих товарищей по службе немалым количеством золота, ведь речь шла о сокрытии серьёзных тайн от самого короля фейри.

— Жив и теперь полностью здоров, мы нашли его у замка прямо на дороге. Удивительно, что Градос не казнил твоего мужа за предательство мгновенно, — тихо прошептала она. — Но больше мы не будем говорить о нём. Вот, возьми и хорошо намажься этим. — Подала фейка баночку уже давно знакомого средства для придания коже приятного аромата и даже вкуса. Затем приблизилась ко мне и руки прекрасной воительницы зажглись ослепляющим светом магии, даря мне чувство тепла и наполнения силами. — Я помогла тебе восстановить здоровье окончательно и покрыла небольшим мороком, чтобы король не почуял твой запах, но всё равно старайся не подпускать его слишком близко, — предостерегла она, вызывая на моих губах горькую ответную усмешку.

— Как будто он станет спрашивать. Ведь с этого момента Градос обрёл уверенность, что я согласна на всё…

С этими словами, я немного резко сорвала со сгиба руки фейки красивое, светлое платье с золотой вышивкой на декольте и широких рукавах, готовясь облачиться в цвет королевской династии и принять, тем самым, условия самого короля.

— Не будь упрямой, Миллиора, я помогу тебе избежать… — Фейка осеклась и обернулась на напарницу, что стояла за пределами моей камеры, остерегаясь рассказывать при ней о намерении и планах. — Я постараюсь помочь тебе. Просто доверься и старайся делать всё, что скажу. Будь хитрее. Не силой побеждают могущество, но умом. — Намекнула Кэрол, постучав тонким изящным пальчиком по виску. Глаза наши встретились, поглощая детали внешности и эмоции друг друга.

Мне впервые довелось говорить с той кого без памяти полюбил мой брат, и теперь я поняла, что Кэрол пленила сердце Эриона не только редкой красотой, которая выделялась даже среди представителей дивного народа, но ещё и необычайно приятным складом глубокого, пытливого ума.

Словно видя впервые, я осмотрела лицо фейки с интересом и отметила, что мы с братом, и отцом не единственные фейцы, что наделены необычным цветом глаз. Светло-сиреневые, почти серые глаза с ещё более светлыми вкраплениями, мерцающими на лиловых радужках, словно звёзды на ночном небе, рассечённые чёрными, острыми зрачками глядели на меня с сочувствием и страхом, но руки девушки заботливо помогали снять изодранный наряд, и надеть новый, чистый и свежий, даря ощущение, что я не пленница.

Эти ощущения были обманом, теперь я стала не просто пленницей.

— Он сделает меня своей королевой или наложницей? — спросила бесцеремонно, но лишь для того, чтобы знать чего ожидать.

— Не знаю… Но если он хочет сделать вашего общего ребёнка наследником, значит ему придётся сделать тебя женой и королевой по всем правилам фейри.

В мыслях у меня притаился и другой вопрос: например, как я скрою беременность или же то, что ребёнок от Эрбоса?

Девушка вновь оглянулась на воительницу в коридоре темниц, словно предугадывая поток моих вопросов.

— Не место и не время. И нам пора. Король не любит ожидать.

Кэрол аккуратно пригладила спутанные пряди моих волос руками и склонилась, принюхиваясь к коже на шее. Затем одобрительно кивнув, вывела из камеры. Теперь меня покрывал щедрый слой ароматного бальзама для кожи и морок магического барьера. Даже сама почуяла как сник поменявшийся запах тела.

Я знала из рассказов матери, что со временем, этот аромат, что источает беременная фейка станет ещё сильнее. Стало страшно, что Градос узнает, о беременности раньше времени и что ребёнок не от него. Ведь тогда король Мидера будет в ярости и наверняка не только меня и Эрбоса лишит жизни, но и нашего малыша. Тревожили и предположения, которые возникали у меня в голове о плане действий Кэрол.

Да какие ещё предположения?

Единственный выход был очевиден. Я буду вынуждена возлечь с Градосом, чтобы после этого заявить о беременности и спасти своего ребёнка.

Потом же оставалось надеяться лишь на одно — на то, что мы найдём способ освобождения для меня ещё до родов.

Пока мы шли по длинному коридору темниц, минуя иногда камеры с чересчур тихими пленниками, которые лишь сильнее прятались в тени своего каменного плена, наполненные лишь зловонными миазмами, меня всё больше одолевали мысли о том, чего же ожидать от короля фейри, который ранее правил в мире людей и я знала, насколько он жесток. Задавалась вопросом о том, как смогу жить и позволять этому монстру касаться меня. Но более всего прочего беспокоило лишь одно: как спасти дитя, которое рано или поздно появится на свет и его человеческая часть ясно и быстро будет распознана королём, едва он почует запах полукровного младенца.

Весь мир теперь сомкнулся лишь на одном: я желала уберечь ребёнка, который был ещё так мал в моём чреве, но занял всё пространство моего сердца. Я мечтала, чтобы он выжил. Ребёнок, которого желала и которого желал Эрбос. Ребёнок от любимого. Подарок богов сотканный из кружева любви и счастья. Самый необычный ребёнок. Как по линии крови, так и по принадлежности ко мне лично. Я обязана была позаботиться о нём. И решила сделать это вопреки всему. Мы так мечтали с Эрбосом о дне, когда нас посетит прекрасная новость, но она отныне стала мрачным началом моего нового испытания в жизни…

Пока голову одолевали неприятные мысли, а душу заполонили страхи перед грядущим, Кэрол со своей напарницей по мечу провела меня, ухватив под локоть, по крутым, скользким ступеням наверх, где нас ожидала большая металлическая дверь в ещё одном узком проходе.

Когда ту открыли ключом и со скрежетом отворили, впуская ослепляющей мои привычные ко тьме глаза свет, прищурилась и осознала, что не помню как именно попала в подземелье. Зато забыть каковы минуты, превратившиеся в настоящую вечность в этом тёмном месте, едва ли когда-то смогу.

Нашему взору открылись обширные сухие винные погреба королевского дворца. Пахло мёдом и корицей, а ещё виноградом и конечно же вином… Уютом. Хоть это место раньше я едва ли назвала бы этим словом, но отныне все оттенки жизни на поверхности темниц заиграли новыми, более яркими красками. Под взглядами рабочих и слуг, что трудились в погребах, изготавливая лучшее вино в королевстве Мидер, ступени за ступенями, этажи за этажами, поднимали нас всё выше на поверхность, давая страшное осознание, насколько глубок был мой плен и насколько невозможно было бы оттуда сбежать даже при наличии магии.

Вскоре, таким же образом мы вышли в коридоры замка, поднимаясь всё выше по бесконечным пролётам лестниц, что огибали полукругами беспощадно огромный дворец. Слуги и стража наполняли замок, провожая меня пытливыми взглядами, которые быстро прилипали к гранитным плитам пола, как только обращала на них своё внимание. Они уже все были в курсе планов своего правителя и опасались открыто глядеть на свою будущую пленницу-королеву, не понимая, что происходит и чего дальше ожидать от жестокого короля.

По атмосфере, царившей во дворце успела заметить и то, что хоть его обитатели приняли своего короля, не смея перечить непобедимому, по сути, наследнику престола, но смотрели на меня как одну из них. Ту, что стоит лишь пожалеть, но точно не ненавидеть. Я сразу осознала — фейцы не хотели, чтобы Градос стал правителем, но было и ещё нечто странное в этом всём, чего я уже не могла уловить… Спросить у Кэрол тоже, поскольку вскоре стражницы привели меня к высокой, светлой двери, которую караулили ещё двое гвардейцев, напоминающих в своей силе, росте и золотых доспехах, непобедимых, неземных существ. Короля стерегли лучшие бойцы, даже не глядя на то, что он и без того был защищён магией королевского амулета. Сердце в груди недобро сжалось от действительно скверного предчувствия. Мне предстоял весьма неприятный разговор с жестоким королём и я уже утопала в ужасе. Что же будет, когда он решит коснуться меня? А что, если он решит сделать это сегодня, прямо сейчас? От этой мысли и вовсе стало мутить, лишь полностью пустой желудок спас положение. Стражница, чьё лицо практически полностью закрывал шлем, позволяя рассмотреть в прорезях только суровый взгляд серых, прозрачных глаз, ударила по двери три раза, следом по моей коже расползся мурашками страха и отвращения уже знакомый голос молодого мужчины, приглашая войти.

Игры с дьяволом

Как только широкие створки дверей разошлись по сторонам, я замерла от странности развернувшейся прямо перед нами картины: Градос, лениво развалившийся в кресле, сидел и смотрел на хрупкую девушку сидевшую у его ног, которая тщательно и максимально бережно мыла стопы своего короля в небольшой серебряной ванночке. Вода приятно наполняла запахами ароматных масел всю комнату, а на её поверхности плавали лепестки мерцающих магическим светом цветов. Девушка, однако, вся дрожала, исполняя свои обязанности в тонком, полупрозрачном платье, которое совсем не скрывало очертаний нагого тела. Её белые, как и лунный свет за окном волосы достигали ягодиц и ложились на пол блестящими прядями, напоминая шёлковые ленты, которыми так любили себя украшать молодые дамы в мире людей.

Людей…

Она была человеком!

Едва мои глаза коснулись линии профиля совсем юной красавицы, любуясь её необыкновенно светлой кожей, махровой каймой таких же белых бровей и ресниц, стремясь рассмотреть уши… Увидела их и поняла… Она человек…

Наверняка весь мой вид выражал настолько очевидную эмоцию, что вскоре по комнате разлетелся вполне искренний и громкий смех Градоса.

— Что же вас больше удивило, Миллиора? Наличие в мире фейри людей или то, что в моих покоях вы застали наложницу?

В этот же момент вся я встрепенулась от довольного вида фейца. Захотелось стереть улыбку с его лица гадким высказыванием или… Мысли о следах моих ногтей на физиономии Градоса быстро отогнала. Я ненавидела его. Всем сердцем. Но теперь легонько улыбнулась, напомнив себе о том, ради чего это всё. Ради кого…

— Ваше Величество, — поприветствовала Градоса изящным, плавным реверансом, как это уже делала в мире людей и склонила после этого голову, ожидая позволения говорить или же пока король сам заговорит со мной, дав этим позволение распрямиться, тоже по этикету Королевства Нортс.

Внутри всё жгло и болело от осознания, что придётся угождать чистокровному после всех страданий и смертей, которые он принёс в мою семью. После того о, как лишил жизни Грию и Ниадиса, оставляя Риши сиротой. После всего, что он сделал в мире людей и только готовился к настоящему правлению Королевства Мидер. Безусловно, он заслуживал только одного — смерти. Но я не выдала и капли ненависти, горящей во мне по отношению к этому тирану, лишь снова улыбнулась и распрямилась полностью, когда Градос Сактин вновь заговорил со мной, утаивая под колкими словами более, чем довольную интонацию:

— Вижу, одумалась? — осмотрел он меня придирчивым взглядом жёлто-зелёных глаз, отмечая каждую деталь внешнего вида, — Исхудала… — Уже недовольно прищёлкнул языком. — Эрида, распорядись о том, чтобы моей рабыне дали Призрачного Эликсира и обеспечивали лучшей едой. А теперь оставьте нас. Наедине. — Распорядился Градос, отдав приказ второй воительнице, что сопровождала меня.

В этот момент эмоции образовали в груди смесь из негодования и страха. Стало сложно разобраться какая именно из них подняла большую бурю во мне, но слова «рабыня» и «наедине» явно стали причинами этого сильнейшего беспокойства.

Вскоре воительницы первыми покинули покои правителя, за ними, спешно и боязливо семеня, вышла низенькая, белокурая, человеческая девушка, боясь даже поднять глаза. В голове роилось много вопросов, но в момент, когда я осталась в богатых королевских покоях наедине с чистокровным, все они сгинули разом под натиском страха и худших моих предположений.

Взгляд фейца вновь скользнул по мне с интересом, а верхняя губа короля дёрнулась от недовольства, когда он заметил на моих запястьях свежие шрамы: следы от кандалов. Однако, чувство раскаяния не пришло к мужчине, как и сожаление о содеянном.

— Я рад, что мои меры воспитания привели к положительным результатам. Хотя… и не предполагал, что ты продержится настолько долго.

— Я многое осознала, находясь в темнице, мой король, — сказала и сразу же немного скривилась от непринятия прозвучавшего высказывания.

— Правда? — Голос Градоса вновь пронзила издевательская насмешка.

Он знал и понимал, что я всё ещё не до конца сдалась, но это его вовсе не тревожило. Он словно забавлялся, подтрунивая надо мной и лживо подыгрывая. Мои изначальные догадки оказались правдивы: Градос лишь хотел казаться поверхностным и злобным. Но нет. Теперь смотря ему прямо в глаза, видела во взгляде короля то, что он многое понимает. Этот феец теперь предстал передо мной ещё более опасным врагом, чем прежде. Расчётливый, умный, жестокий и отныне не пытающийся скрыть своих намерений. Более того, феец явно желал, чтобы я поняла его превосходство надо мной. Чтобы я окончательно осознала: если выкину глупость, меня непременно и сразу распознают в попытках предать правителя Мидера.

— Правда, — ответила и голос предательски дрогнул, когда феец выпустил себе под нос ещё более уничижительный смешок.

— Ну, что ж… Тогда продолжи начатое моей человеческой любимицей. — Указал он на свои ноги в ванночке.

Я с недоумением замерла и не могла поверить своим ушам, но реакция короля на мои раздумья стала более, чем отрезвляющей:

— Живо! На колени.

От прежней обходительности жестокого короля, которую я знала ещё в Санктосе по отношению к себе, не осталось и следа. Ещё бы, ведь я пыталась убить его своей магией… И лучше, если бы это случилось тогда, ведь сейчас явно распознала уверенное намерение Градоса полностью втоптать меня в землю. Выпотрошить мою гордость и смять самоуважение.

Вздрогнув, послушно подошла и опустилась перед фейцем на колени, затем окунула руки в довольно горячую воду и аккуратно коснулась мужских стоп. Всё происходящее стало напоминать вымысел или дурной сон. И я решила притвориться, сделать вид, что так оно и есть.

— Так хорошо, Ваше Величество? — стала массировать ноги Градоса, стараясь делать это действительно нежно и аккуратно, вспоминая движения рук, освободившей мне место наложницы.

Но Градос промолчал, лишь внимательно наблюдая за моими действиями и поглощая острым фейским зрением каждую деталь происходящего. Не зная или можно смотреть дерзко и прямо на короля, предпочла опять, следуя примеру наложницы, не поднимать глаз на мужчину. Мне не стоило его злить, ведь хотела отправиться к себе и просто поесть, вымыться и выспаться. Приключения не входили сегодня в план моих действий, как и проявления гордости, впрочем, тоже. Я смирилась, ожидая только одного сегодня, освобождения и сытного ужина.

Когда же Градос сам коснулся кончиками пальцев моего подбородка, заставляя взглянуть на него, сердце замерло от запоздалого ответа короля:

— Хорошо, Миллиора. Очень хорошо.

Мгновение зависло в тишине, после этих слов. Градос с полуулыбкой стал рассматривать мои черты, словно заметил во мне нечто новое, чего никак не ожидал открыть, но с радостью обнаружил. Лицо его было совсем близко от моего, а запах миндальной сладости окутал лёгкие и вызвал спазм в желудке. Осталось лишь молиться всем богам, чтобы сегодня этот феец не решил оставить меня подле себя на ночь. Только не сегодня. Только бы никогда… Но второму желанию, точно знала, не дано сбыться в отличие от первого, которое вполне уместно после столь длительного пребывания в темницах.

— Ты же знаешь, что мне нужно от тебя, моя Милли?

— Знаю…

— И что же?

— Моя кровь и наследница престола, мой король, — ответила севшим голосом, поскольку Градос приблизился ещё больше и его дыхание коснулось моих губ.

Предостережения Кэрол и страх за себя, за свою тайну, заставили шестерёнки в голове проворачиваться немыслимо быстро в поиске выхода из бедственного положения, поскольку во взгляде короля уже легко угадывалось желание.

— Могу я попросить вас, мой король?

Феец улыбнулся снова, отрывая взгляд от моих губ и, смещая его к глазам.

— Конечно, но помни, каждая просьба обращённая к твоему повелителю имеет свою цену. Ведь ты пока простая рабыня… Даже не наложница. И, тем более, не королева.

— Сегодня я хотела бы отдохнуть и привести себя в порядок, если позволите. Как вы заметили, пребывание в темнице, далось мне…

— Хватит, — немного резко оборвал Градос и так же резко отстранился, вытаскивая ноги из воды и даже сам их вытер, лежащим на полу, заранее подготовленным для этой цели отрезом нежнейшего шёлка.

В этот момент я осознала, что поступила неверно, смея просить о чём либо короля, когда тот ещё недавно усадил меня перед собой на колени и назвал рабыней. Хотела попросить прощения за вольность, но и эти слова застряли у меня в горле.

— Хорошо. Тебя поселят в покоях напротив моих и я не стану касаться тебя, пока ты не оправишься окончательно после кошмаров подземелий. Я дам тебе достаточно времени, ведь знаю каковы условия этой… Этого места. — Стал медленно расхаживать по просторным покоям Градос.

Невообразимое удивление после слов фейца, однако, быстро сменилось внутренним ужасом.

— За это ты разорвёшь окончательно связь с некогда мужем, имя которого, к слову, тебе произносить отныне запрещается просто так. Или… — он с хищной улыбкой указал на шикарное королевское ложе, вновь испытывая меня на прочность, — мы вполне можем провести эту ночь вместе, поднимая твой статус от рабыни до наложницы и, если повезёт, то, в скором времени, до королевы.

— Я могу пострадать, если отдамся вам, не разорвав окончательно связь с… — осеклась, запрещая себе произносить имя изменника и предателя короля, который уже начал закипать, осознавая ход моих мыслей и нежелание разрывать брачные узы, — с некогда мужем.

В этот же момент Градос уже был рядом и грубо схватив за плечи, поднял меня с пола. Злость плескалась в его нефритовых глазах.

— Осторожно, моя Милли. Твой язык — враг твой. Ведь я могу попросту отправить свою рабыню снова в заточение, которое наверняка тебе понравится ещё меньше, чем то, что уже познала до…

Невольно поморщившись от воспоминаний, взглянула в хищные глаза Градоса уже иначе. Сама собой в голове созрел вопрос: " и как же могло случиться, что настолько красивая наружность не имеет под собой и капли доброты?".

О, да. Градос был воистину красив, его черты, гибкость движений, голос и фигура могли привлечь внимание любой, но никто из человеческих девушек, да и, предполагаю, из чистокровных феек не желал этой потрясающей, но гнилой красоты.

В этот момент я и осознала чем могу попытаться обмануть злого правителя Мидера, который наверняка никогда не знал роскоши искренности или же чистоты преданности. Тем более… любви…

— Я добровольно освобождаю своего мужа, Самюэля Эрбоса Алахосского от брачных клятв, данных ему в месте силы и окончательно отрекаюсь от нашей связи, — в момент, когда проговаривала последнее слово, язык наполнился гадким вкусом предательства, в груди как будто нечто оборвалось. Магия нитей обещания погасла между нами с Эрбосом, словно никогда её и не было.

Я знала, это же ощутил и он прямо сейчас. Наши супружеские клятвы друг другу отныне были разорваны окончательно.

Ощутил ли мой возлюбленный ту же скорбь? Болело ли его сердце так же сильно как моё, когда он так же освобождал меня от брачных обещаний? Наверняка да. Но он желал спасти мою жизнь любым способом, даже если эта жизнь станет хуже смерти рядом с чудовищем. Я же имела совершенно иной план, тот, что явно не вписывался в ожидания Эрбоса, моей семьи, или же самого Градоса, который наверняка не так глуп, но и он имеет свои слабости, как и любая живая душа в любом из миров. В голове созрела идея, которая могла стать спасением для многих, или же, смертью для меня и нашего с Эрбосом ребёнка, ради которого и затевался весь этот фарс.

Враг или союзник?

Кап…

Кап…

Кап…

Падали непрошенные слёзы на чистую, гладкую поверхность остывшей воды в ванной. Плен в темницах дался тяжело для души, что и без того испытала многое за последнее время, но стоило помнить, что он не завершился, когда меня поселили в покоях, напоминавших собрание роскоши всего Аластриса в одном единственном месте.

Сидя в ароматной воде, которую давно покинуло изначальное тепло, положила руку на плоский живот. Поверить, что во мне зародилось второе сердце было сложно, а запах кожи сейчас не ощущался, сокрытый чарами Кэрол. Однако, я понимала, что берегу внутри себя, оставалось лишь обождать и вскоре дар сам проявит себя, подрастая.

Страхи и тревожные мысли снова ворохом сплелись в голове, продумывая пути и планы, которые могли бы помочь не только сберечь ребёнка, но и избежать незавидной участи делить постель с Градосом…

«Невозможно — прошептали мысли в голове, — Он должен думать, что ребёнок его. И только так ты сможешь спасти дитя».

Во время нашего напряжённого разговора, правитель Мидера и новый король, повелитель дивного народа ясно обозначил мою участь: я буду рабыней, затем его наложницей, занимая место подле него в кровати, эта мысль заставила мелко задрожать от ужаса, а когда обрадую новостью о беременности, стану королевой. Королевой Мидера по всем правилам и законам фейри. Именно этот вариант являлся единственным выходом и надеждой для меня.

В груди всё ещё саднило, эта боль была явно не телесной, но и плоть почувствовала болезненность души, которая потеряла последнюю нить обещания, соединяющую нас с Эрбосом. Я поморщилась и потёрла участок кожи между грудями, наполовину скрывшимися в белёсой, мыльной воде.

Меня поселили рядом с королём, что откровенно указывало на его намерения. Их он и не скрывал, но и презрение Градоса ко мне было велико, даже несмотря на то, какую роль он для меня готовил. Может, он и вовсе не желает меня так сильно и страстно, но цель его сильнее фанатизма и правитель готов взять меня. Если потребуется, то и не раз, для того, чтобы осуществить задуманное и получить ребёнка из рода Альхандра. Наследную принцессу и наследницу кровной линии, которая обеспечит престолу небывалое величие.

Я набрала в ладони воды и умыла лицо, представляя, по какому острию лезвия придётся пройти, обманывая Градоса и подменяя долгожданную мечту короля на ребёнка от его врага. Если Градос узнает… Если я не успею придумать как освободиться от его власти до появления младенца на этот свет… Об этом даже страшно было думать.

— Госпожа, не хочу вас беспокоить, но вы можете замёрзнуть, — боязливо приоткрыв двери в ванную комнату, сказала одна из служанок, которые были приставлены ко мне по приказу правителя Мидера.

Даже особо не рассматривая обстановку и слуг, которым поручили заботиться обо мне, словно о самом ценном даре, я встала и вышла из прохладной воды. Девушка мгновенно смелее открыла двери и войдя в обширную ванную комнату, взяла мягкое полотенце в руки и стала помогать мне вытираться. Вскоре к ней присоединились ещё две светловолосые фейки, которые порхали вокруг меня, натирая кожу ароматным, немного сверкающим на свету бальзамом и просушивая волосы магией, что сочилась из их рук тёплым светом, напоминая мне о личной потере силы.

— Мне вернут мои украшения? — решилась спросить, ведь мечтала о единственном кольце, которое имело для меня значение. О том, которое мне подарил когда-то Эрбос и которое напоминало о красоте его глаз. Я хотела сохранить хотя бы его при себе, но упомянула и другие драгоценности, чтобы мой вопрос не прозвучал подозрительно.

— Об этом стоит поговорить с Его Величеством, но, уверена, после проверки, все украшения вам вернут. — Девушка вдруг немного сгорбилась, пряча взгляд за светлыми прядями и натирая мою кожу ниже колен мерцающим бальзамом чуть усерднее. Затем её голос сел, становясь грубее. — Только камни связи с Варгом наверняка не вернут. Они теперь фейцам ни к чему, большинство Варгов, после случившегося покинули Аластрис…

— Ниса, — предупреждающе окликнула другая девушка разговорчивую служанку, намекая на её излишнюю болтливость. — Не утомляй госпожу разговорами, нам необходимо позаботиться о её здоровье и хорошем настроении.

Вскоре девушки помогли облачиться сразу в одежду для сна, состоящую из невесомого белого шёлкового халата в пол и такого же пеньюрара, который совершенно не скрывал наготу тела, просвечивая. Я с удовольствием запахнула полы более плотной ткани халата на себе и только сейчас решилась взглянуть в большое зеркало, опоясанное золотой рамой, висевшее на стене.

На меня смотрела девушка с чересчур большими, немного раскосыми по лисьи, фиалковыми глазами. На фоне худобы, они теперь ещё ярче выделялись на миниатюрном лице, которое спасали от измождённого вида только высокие скулы и пухлые губы. Тело и вовсе затерялось в белых одеждах, которые призваны были подчеркнуть соблазнительные изгибы бёдер и груди, а по итогу, висели на мне словно на вешалке. Длинные, тёмные локоны, отнюдь, струились по плечам, ярко отражая тусклый свет и забирая всё внимание себе. Только они сейчас излучали полное здоровье и красоту на полотне моего измождённого облика.

— Я очень хочу есть, — отчеканила ложь, прекрасно понимая, что ощущаю сейчас только пустоту саднящей души и тошноту, но понимание того, что мне нужно ради малыша питаться хорошо, заставило поступать правильно, а не импульсивно.

— Конечно, госпожа! Пройдёмте, король приказал принести для вас все возможные, лучшие блюда!

Девушки мгновенно оживились, провожая меня к большому, круглому столу у арочного окна в покоях, который действительно уже ломился от необычных угощений. Запахи мяса, картофеля и свежей запечённой рыбы разбередили желудок и заставили его протяжно заурчать. Я действительно очень хотела есть, но не осознавала этого из-за переживаний. Во рту собралась слюна, а рука потянулась к аппетитной ножке цыплёнка, что заманчиво сверкал поджаристым боком, но одна из девушек, коротко хохотнув, быстро взяла нож и отрезала аппетитный окорок, укладывая его сама мне на тарелку и полила соусом. Другая фейка, тем временем, достала из потайного кармана в красивом платье флакон и откупорив его, вылила светящуюся белую жидкость в серебряный кубок.

Быстро распознав Призрачный Эликсир в предложенном напитке, выпила его немедля и весь, понимая, что это мгновенно восстановит потерянные силы окончательно и подарит телу здоровье.

В этот же момент, обратив внимание лишь на свои руки, заметила как они становятся не такими тощими, а выпуклые от худобы синие вены, поглощает мягкая плоть, придавая линиям тела плавности и красоты. Девушки тоже замерли, наблюдая за действием магической жидкости, но их удивлённые взгляды замерли на моём лице.

— Замечательно, — тихо проговорила фейка, которая по виду была самой ответственной и серьёзной из троих молодых на вид девушек. — Теперь вы выглядите прекрасно. Здоровой… — поправила она себя, стыдливо отводя глаза.

Девушки в миг окружили меня, подкладывая по чуть-чуть еду в мою тарелку, которая, к слову, заканчивалась быстро. Мясо, запечённый картофель, рыба, необычные фрукты мира фейри и божественные десерты таяли во рту, наполняя мой желудок. Одна из девушек тихонько отошла и села у высокой арфы, стала играть спокойную, навевающую сон мелодию.

Две другие принялись рассказывать о жизни во дворце и мелких заурядных новостях, которые, судя по всему, были призваны развлечь драгоценную рабыню короля.

Я же, принялась рассматривать большое пространство комнаты в которую меня поселили, только сейчас, наевшись и ощутив мнимый покой.

Убранство покоев отражало внешнюю, чарующую роскошь дворца. Стены из темного камня у потолка украшала лепнина в виде плетущихся по стенам растений. По ним же, извиваясь, сползали живые растения со светящимися бутонами белых цветов, которые дарили слабое освещение. На потолке, тем не менее, красовалась и шикарная хрустальная люстра, мерцающая в полумраке и содержащая в себе дюжину свечей.

Большая кровать из темного дерева с тёмно-зелёным балдахином из тяжёлого бархата приятно манила своей визуальной мягкостью. Ещё одна дверь, возле той, что вела в просторную ванную комнату, наверняка приглашала в гардеробную, но мой взгляд больше приманивала дверь, которая вела в коридоры замка.

— Вам стоит выполнять всё, что велит король, Миллиора, — заметив мои изучения, проговорила одна из девушек, которые странно были схожи внешне.

Неспешная мелодия арфы и глаза девушек, что напоминали своей синевой звёздное небо, странно успокаивали. Я немного улыбнулась, веки мои стали тяжелеть.

— Конечно… — тихо проговорила и две фейки, сидевшие напротив, тепло улыбнулись мне в ответ.

Я мазнула взглядом по красивому, темному ковру с золотыми вензелями, располагавшемся на каменном полу, диванчику у самого входа в покои и обратила свой взгляд к ночному небу в арке окна, устланному мерцающим покрывалом из россыпи звёзд. Три луны разных размеров, но по яркости не уступавших друг другу, ясно говорили о том, что уже глубокая ночь и врата между мирами фейри и людей по-прежнему открыты.

— Градос не разрушил проход?

— Нет, — ответили спокойно и хором две девушки, наблюдая за каждым моим движением и реакцией. Звуки музыки всё больше окутывали сознание, но я ещё не проваливалась в пропасть Морфея.

— Почему?

— На этот вопрос мы не сможем ответить, Миллиора. Даже если бы хотели. Мы связаны обещаниями с королём и не можем говорить с вами о… — девушка осеклась и поморщилась от боли, — о прошлой жизни. И о других важных вещах.

— Поэтому, не стоит нас спрашивать, — немного удручённо дополнила её слова другая служанка.

— Тогда расскажите о себе. Вы сёстры?

Девушка, что играла на инструменте, немного сбилась с темпа, а молодая фейка с косой до поясницы немного понимающе усмехнулась. Я Хэйра, а это мои дочери Ниса и Алира. Мы твои лиары.

Мои глаза расширились от непонимания и удивления одновременно. Девушки были на вид ровесницами, а слово «лиары» мне было абсолютно незнакомо.

— Кто такие лиары? — спросила прямо и взяла в руки кубок с приятным кисловатым напитком из ягод, отпивая немного.

— Мы бывшие наложницы умершего короля и его почивших сыновей. Градос не желает брать после своего отца и принцев наложниц. Новый король Мидера очень избирателен.

Я поперхнулась, а девушки заулыбались моей реакции и сквозящей жалости в глазах.

— Мы сами приняли решение служить Проктусу и его сыновьям когда-то, не стоит переживать, госпожа. А теперь наш новый повелитель обеспечил нас работой, которая оплачена так же, но не имеет тех обязанностей, что раньше. Теперь мы лиары — девушки, которые заботятся о принцессах и королевах, развлекают их беседами и помогают во всём.

«Как в моём мире фрейлины» — подумала я, но не стала озвучивать догадку вслух, продолжая слушать.

— Мы очень благодарны нашему повелителю, — немного краснея сказала Алира, сидящая возле своей матери, а Ниса, играющая на арфе, сжала плотнее челюсти, расслышав слова девушек. — И, уверяю, мы не разочаруем госпожу. Я, моя мать и сестра, очень образованы, умелы и обходительны. С нами вы не заскучаете и никогда ни в чём не будете нуждаться.

Мелодия продолжала баюкать истерзанный ум, я зевнула. Многочисленные мысли и вопросы стали ускользать, стремясь ко сну. Мать и дочь, чутко улавливая моё настроение, плавно поднялись и подошли, подхватывая меня под руки.

— Вам пора отдохнуть, госпожа, мы ещё успеем наговориться сполна, — защебетали приятные женские голоса, успокаивая не меньше арфы, которая наполняла комнату переливами тягучей сонливости и желанного блаженства.

Вскоре я ощутила как халат пополз с моих плеч, а кровать, мягче всякого пуха, проглотила тело, пряча его в своих объятиях. Музыка ещё не прекращалась некоторое время, а цветы, мерцающие у потолка слабым свечением, словно вторили темпу мелодии, переливаясь в такт. Мир фейри удивлял своей магией и красотой до сих пор. Возможно, и сейчас меня успокаивали своими чарами умелые лиары. Но именно сейчас, я была безмерно им благодарна за возможность уснуть быстро. С этой мыслью и закрыла глаза.

Утро разбудило переливами пения птиц и ветерком, колышущим прядь у лица. Словно мягким пёрышком некто водил по скуле, напоминая о самых прекрасных моментах в моей жизни. Отец часто будил меня таким образом в детстве, желая видеть любимую дочь утром за обеденным столом. Но, сейчас, в сознание ворвались совершенно иные картины: зелёные глаза изучали меня, а лес вокруг посерел. Эрбос. На границе сна и яви я рассмотрела лицо любимого, который водил пальцами по лицу, стирая с него маленькие ранки и одновременно поглощая каждую черту моего лица, словно не видел в жизни ничего прекраснее. Прошлое, отразившись в моём сновидении было сокрушительно правдоподобным. Даже личный аромат Эрбоса, наполняющий лёгкие и сердце одновременно, отозвался вожделенными запахами полыни и хвои.

— Эрбос? — взмахнула рукой сквозь сонливость, желая обнять любимого, но вскоре обнаружила, что лежу в кровати и лишь зелёный полог балдахина, нависающий надо мной, остался напоминанием недавнего сна.

— Забудь это имя, — строго отозвался женский голос, заставляя быстро приподняться на локтях. Тревога и ощущение опасности заполонили разум.

Смотря в окно и изучая там нечто, стояла ко мне боком та самая девушка, которая излучала лишь тьму, вместо света. Она сковала мою жизнь печатью плена и горя, и именно она отравила Проктуса, освобождая престол для его злого сына. Сейчас на незнакомке поблёскивая, красовался серебристый наряд в излюбленном фейском веянии моды, напоминая металл, ложившийся лёгкостью блестящего атласа на тело. Руки украшали многочисленные кольца и браслеты, подчёркивая красоту изящных пальцев. Чёрные, словно уголь, но блестящие волосы фейки были убраны в высокую причёску, оголяя длинную шею и плечи. Она была довольно высокой даже для девушки фейри, а когда взмахнула рукой, чтобы отодвинуть невесомую тюль от окна, я и вовсе тряхнула головой от того, насколько движения девушки опоясывала незримая грациозность, а личный запах её тела напоминал… тёмный сосновый лес после долгого дождя…

Я с подозрением осмотрела красивый профиль, что напоминал о древних богах, изображения которых украшали стены в моём поместье Сармондс в человеческом мире. Часто я вспоминала о некоей хищности линий и красивых чертах лица, когда смотрела на Эрбоса и Аваларда, но отогнав глупое сравнение, вспомнила, что подобные линии внешности носят на себе большинство фейцев вместе с заострёнными ушами и порой зрачками, если те чистокровны.

Однако, нечто странное, сродни природному предчувствию, осталось внутри, царапая душу кошкой. Эта девушка навевала дикое, нехорошее предчувствие.

Она уже однажды уничтожила наше будущее с Эрбосом, погубив при этом ещё множество фейцев и любимых членов моей семьи, которыми являлись Грия, и Ниадис. После этого могла относиться к ней лишь настороженно, помня, при этом, и кем она является, вынашивая в себе магию, что издавна фейцы неспроста старались искоренить ещё в зародыше.

Как ей удалось вырасти и выжить? Как удалось этому ребёнку скверны стать помощницей Градоса и вообще попасть во дворец? Не припомню, чтобы законы и порядки фейри менялись. Отец говорил, что они уже сотни лет остаются нетронутыми, но именно эта фейка стала исключением. Как? И кто ей помогал сокрыть столь мрачную магию?

Вопросов было множество, но ни один из них и не думала задавать ей. Даже воспоминание о том, как девушка среагировала на своё истинное название, породило дрожь в теле. Да и мне она точно не станет открывать свои тайны.

— Чем могу быть полезна? — осторожно, но с долей раздражения спросила, ведь девушка так и продолжала стоять молча. Ещё больше возмущало, что она и вовсе входит ко мне, пока сплю.

Я осмотрелась в поиске своих лиар, но их не было в комнате. Только я и молчаливая девушка, задумчиво глядящая в окно, и навевающая неприятное ощущение только своим присутствием, не говоря о её магии, которая пугала своей природой.

Я села в кровати и набросила на себя лежащий на кресле рядом халатик.

— Я Ливия, — спокойно представилась девушка и повернулась ко мне. Стала изучать внешний облик, который наверняка отличался от того, что я недавно представляла собой в темнице. — Хотела бы обозначить твою роль в замке, пока ты не подумала, что сможешь стать действительно королевой, лишь родив ребёнка, которого так желает получить Градос.

— Не я выбирала для себя эту роль…

— И больше никогда не сможешь выбирать. Ты родишь девочку Градосу и, скорее всего, тебя отошлют в изгнание. Поверь, это даже хуже темницы под дворцом.

— А если я рожу мальчика? — из чистого интереса спросила, ведь не планировала вообще так долго находиться подле жестокого правителя.

Но девушка молчала, лишь нервно поправив локон, выбившийся из причёски.

— Я отправлю тебя в мир людей вместе с твоим ненаглядным мужем, если родишь королю принцессу. Да, тебе придётся оставить дочь, но зато сможешь жить спокойно на той стороне.

От неверия замерла, приоткрыв рот. Недавно эта фейка грозилась убить меня, Эрбоса и являла собой одну лишь черноту намерений, а теперь предлагала выход?

— Почему я должна тебе верить?

Ливия улыбнулась краешками губ.

— Не верь, Миллиора, об этом не идёт сейчас речи. Я предложила единственный выход из твоей ситуации. И если ты достаточно умна, то понимаешь, что я права. Если же попытаешься бороться с правителем, твоя участь — смерть. Сама подумай, ты скована путами ловчей и не можешь использовать магию. Кровь твоя имеет некие свойства, позволяющие напасть на короля, но он с лёгкостью может предотвратить жалкую попытку. Я знаю насколько опытен Градос и рекомендую не проворачивать таких трюков. Иначе, годы в подземелье тебе обеспечены.

— Я и не собираюсь нападать на него. Я стану Градосу женой, матерью его наследницы. Он не станет отсылать меня, ведь я не буду ему мешать, находясь рядом с дочерью. Я никогда не брошу своего ребёнка. Уверена, король сможет понять меня и оставит в замке.

Изначально Ливия дёрнулась всем телом, хотела рассмеяться, моим наивным надеждам в лицо, но когда осознание настигло её ум, то осмотрела меня совершенно иным образом.

— Не бросишь, значит, ребёнка? Ну, что ж… Могу только пожелать удачи тогда.

Фейка быстро отвернулась, но за миг до этого, я успела разглядеть на её побледневшем лице гримасу боли.

— Зачем ты предложила мне помощь? — окликнула я девушку, которая собиралась уже уходить и совершенно точно не желала мне добра ещё вчера.

— Помощь? Может, я желаю избавиться от вас навсегда?

— Тебя связывает что-то с Градосом?

Женский смех разрезал воздух, смело издеваясь над моими словами. Ливия вновь посмотрела на меня, но уже как на безумную.

— Боги, неужели я похожа на ту, что умеет любить? А, тем более, такое чудовище, как Градос Сактин. Нет, дорогая Миллиора, я попросту желаю выдворить вашу шайку из этого мира и служить при дворе. Мои желания просты и прозрачны. Я желаю жить. Как и вы все. А Градос дал мне своё слово, что так оно и будет, если он станет королём.

— Как долго ты смогла скрывать свои хм… способности?

Девушка вновь ощетинилась при упоминании её особенной силы:

— Я не обязана отвечать на твои вопросы. И не стану. Дай знать, если передумаешь и решишь принять моё предложение. На этом наше общение, надеюсь, и завершится.

Как появилась, так и немыслимо странно, девушка ушла, оставляя после себя одни противоречивые мысли и ещё большее количество вопросов. Однако, не это сейчас меня волновало. Мне стоило хорошо продумать свой план, чтобы не угодить снова в катакомбы.

Я собиралась вызвать чувства у самого бесчувственного из фейцев. В этом и состояла моя задача.

Драгоценность короля

Особенный, врождённый дар фейри менять сны, не является редкостью и чаще всего не может приносить кому-то вред.

Обычно фейри, обладающие этим талантом, лечат от кошмаров прошлого воинов и путников, встречавших на своём пути много испытаний.

О магии фейри. С 22.

Не дожидаясь лиар, которые куда-то запропастились, подошла к окну, в которое недавно так заворожённо всматривалась Ливия, и ахнула от вида прекрасного города, что раскинулся далеко внизу. Столица дивного народа фейри даже днём завораживала своей красотой и величием: множество высоких, пико образных крыш домов затмевало лишь величие храмов, выстроенных в честь богов, которых почитали фейцы и верили в их существование без тени сомнения.

Храм Юльрал, Богини здравия, плодородия, богатства, матери и начала всех магических сил фейри, сиял на солнце золотом и сверкал драгоценностями, которые фейцы вешали на маленькие крючки, расположившиеся вдоль стен строения специально для этой цели. Храм Аравиля, Бога-защитника мира фейри, был выстроен в другой части Аластриса и имел цвет гораздо более темный, а убранство храма было живым, из множества плетущихся по нему растений, которые, словно бы, чувствуя, силу и чистоту души Аравиля, стремились к строению, чтящего его имя, расцветая наиболее пышно множеством прекрасных, белых цветов у самого острия крыши храма и придавая тому действительно божественный вид.

Третий храм, однако, не пользовался столь большой любовью у фейцев, расположившись практически на окраине города. Растения тоже не почитали этого Бога сполна. Я сразу догадалась по бликам, исходившим от стен храма, что это обитель Вара — Бога войны. Этого Бога почитали воины, которых он, по мнению фейцев, наделял умениями и силой духа. Остальные же фейри, по рассказам моего отца, предпочитали лишь сложить у стен строения оружие падших в бою с бильвизи гвардейцев. А пользуясь неимоверно чувствительным зрением дивного народа, я была поражена тем грудам металла, которые скопились кучами у стен храма, отдавая и души их обладателей создателю раздора. Одновременно с тем пониманием сколько забрало жизней противостояние с монстрами, по телу побежали мурашки. Ведь бильвизи снова собирались пойти в атаку, я помнила громкость жуткого рёва хора их голосов в сумерках Диких Пустошей. Их уже там было немыслимо много, а вскоре и вовсе не будет смысла считать…

Юльрал, Аравиль и Вар — древние и одни из первых правителей Королевства Мидер, которых возвели легенды и мифы фейри на пьедестал божественности. Их история правления и смерти обросла вымыслами, а сами они обрели в сердцах фейцев почтение и место для вечной жизни.

Великие правители, которых так и не смогли позабыть от того, насколько горькие события их связывали и как сильно это повлияло на весь Мидер, покрывая часть земель Королевства немыслимо сильной магией. По легендам, именно страшные события прошлого стали причиной возникновения и Диких Пустошей, и Призрачной Реки, и монстров, которые стали обитателями тех страшных мест, где путники находили, чаще всего, лишь дорогу к смерти…

Я тряхнула головой и, наконец, моргнула, отгоняя от себя мрачные мысли и предположения, сразу вспоминая и о таинственном фейце, что так по-хозяйски управлял бильвизи и даже магией Пустошей.

Может, в этом месте я смогла повстречать одного из Богов?

Вздор! Рассмеялась сама себе под нос уже любуясь красивым сердцем города, который являл собой большой фонтан на обширной площади и отходившие от него маленькие, искрящиеся источники воды, что текли по специальным углублениям из камня, выстроенным специально для этого и питающим растения, что вечерами обильно освещали своими волшебными бутонами Аластрис по вечерам.

Очень хотелось побродить по широким улицам этого красивого города, изучить набережную и мосты широкой чистой реки, пересекающей город. Узнать что ещё интересного в нём есть и какие места можно посетить, но это мне явно не позволят сделать… Никогда. Возможно, моя жизнь так и прекратиться в богатой, но мрачной обстановке королевского дворца.

— Миллиора, — кто-то позвал шёпотом, заставляя вздрогнуть от неожиданности и резко обернуться.

— Кэрол… Ты меня напугала.

Девушка закрыла входную дверь, тихо осмотрелась, убеждаясь, что мы действительно единственные в комнате, хотя, подозреваю, она и без того уже знала, что я одна наверняка, выверяя подходящий момент и наблюдая за посетителями моих покоев, затем воительница подошла ближе.

— Сегодня я снова буду охранять тебя. Нам повезло.

Кэрол, не спрашивая разрешения, сразу принялась проверять прочность своих чар на мне, что были призваны затмевать запах тела.

— Хорошо, — с одобрением проговорила она. — Я укреплю барьер, чтобы больше никто не догадался, даже если будет слишком близко. Вчера не имела столько времени.

Кэрол впервые тепло улыбнулась, отмечая довольным взглядом то, как сильно изменился мой облик. В сиреневых глазах без труда угадывалось сильнейшее облегчение. Она была рада, что я смогла выжить, что она успела спасти сестру своего возлюбленного.

— Как они? — сипло спросила без лишних уточнений, ведь и без того было ясно о ком речь.

Кэрол, продолжая выводить магией света узоры на моём теле, тяжело вздохнула.

— Твоя мать тяжелее прочих… переживает всё это. Не ест и не спит сутками, ни с кем не говорит без острой необходимости. Эрион готов хоть сейчас броситься в атаку. Глупец… Но он так тебя любит… Алантир молчалив, замкнут и конечно винит во всём себя.

Кэрол стала осматриваться опять и произнесла следующие слова ещё тише:

— Йен, Авалард и Зоуи в порядке и находятся в доме твоих родителей. Как и твой муж.

Я окаменела, пульс замер, а душа готова была вырваться из тела при упоминании о том, кому принадлежит каждый её дюйм. Даже новость о том, что Йену, Аваларду и Зоуи каким-то образом удалось остаться в Асгаларде не пленила мой разум настолько сильно, ведь я знала как умён Авалард и понимала, что именно он и придумал, скорее всего, способ как вернуться за братом. Я подошла ещё ближе к девушке.

— Он… он… — Глаза защипало, а слова застряли в горле и камнем опустились в желудок, не имея возможности вырваться.

— Он готов на всё, Миллиора. Если бы мог отдать жизнь взамен на твоё освобождение, то и это, подозреваю, сделал бы не раздумывая… Любовь твоего мужа к тебе пугает и восхищает одновременно… Эрбос сокрушён. Градос знал куда бить.

— Он знает о ребёнке?

Кэрол пронзила меня быстрым взглядом.

— Если он узнает, боюсь, что никому не удержать его от необдуманных действий. Пусть это пока останется тайной, — опасливо проговорила девушка, действительно остерегаясь неожиданных поворотов судьбы и необузданной злобы Эрбоса. Моё же сердце защемило от ещё большей боли за нас всех.

— Спасибо, Кэрол, — обняла резко девушку, которая замерла от неожиданности. — Благодаря тебе у меня… у нас. — Положила ладонь на живот. — У нас появился шанс.

— Рано благодарить, Милли. — Покачала головой фейка, а её остроконечные зрачки немного расширились. — Нам предстоит очень опасный путь.

— Я знаю…

Девушка вновь посмотрела на дверь и тихо отвела меня к дальней части покоев, стала принюхивается и только после этого приступила к разъяснению дальнейшего плана.

— Теперь ты хорошо закрыта от посторонних магией. Твой запах не сможет ощутить даже Градос, которому, вероятно, захочется вскоре стать ближе. Но ты должна пользоваться ароматным бальзамом, чтобы он чувствовал хоть какой-то аромат, исходящий от тебя.

Я знала к чему ведёт Кэрол, говоря о близости, но когда она озвучила лишь начало очевидного намерения обхитрить короля, моя нижняя губа непроизвольно затряслась. В этот же момент я ощутила ладони Кэрол на своих плечах.

— Тебе не придётся с ним спать, Миллиора. Я знаю тяготы насилия и не позволю свершиться таким событиям. Только не при мне.

Я подняла глаза к прекрасному лицу девушки и взглянула на неё совершенно по-новому. Кэрол была такой сильной, смелой и наверняка лучше воина найти было сложно во всём Мидере. Не зря именно её отправили защищать границы Королевства. Стало сложно поверить, что она могла испытать на себе подобное… Но я ей верила, поскольку вся боль от пережитого застыла на дне её чарующих глаз, затаившись там горюющим зверем.

Я не стала расспрашивать, а Кэрол явно больше не захотела говорить о прошлом. Наверняка это было давно и когда она не стала ещё столь могущественной воительницей. Бередить раны девушки не хотелось.

— Я имею особенный дар… Его я скрывала, хотя и нет в нём ничего могущественного. Но только если о нём известно окружающим.

Затаив дыхание, лишь продолжила слушать.

— Мне подвластно частично менять сновидения, пока кто-то спит, — фейка хитро ухмыльнулась, не спеша раскрывать суть своей хитрой задумки.

Я же, немного поразмыслив, мгновенно поняла, но возразила:

— Но тебе неподвластно проникнуть в сон короля фейри пока на том защитный Королевский Амулет, Кэрол.

— Верно, Альхандра. Тут то, ты мне и понадобишься.

Мои глаза расширились от полного осознания сказанного девушкой.

— Моя кровь. Она способна дать вход твоим силам в тело Градоса… Но это же так опасно. Да и клятвы. Ты давала королевские клятвы.

— Я давала клятвы оберегать короля и защищать его от всякой опасности. И да, я могу немного пострадать, подвергая его той самой опасности, но если ты не решишь добить Градоса, когда тот окажется в уязвимом положении, то я вполне смогу выжить. Поэтому, Миллиора, я дам снадобье для крепкого сна и тебе, чтобы не возникло такого соблазна. Извини, но себе я тоже желаю долгих лет жизни, — шутливо произнесла девушка.

Нервный смешок сам вырвался сквозь губы, когда Кэрол так мило озвучила свои опасения. Только сейчас я ощутила маленький просвет радости в том мраке, который окутывал. А может, слова фейки, что озвучивали мои возможности и власть над королём фейри, давали понять, что я не бессильна, пока в жилах течет особенная, магическая кровь…

— И как же я его смогу опоить? Градос не позволит. Он слишком умён и внимателен. И он совершенно точно не верит в мои добрые помыслы в отношении его персоны.

— Не придётся никого опаивать. — Кэрол достала из-под пластины своей брони, деревянную баночку, по размерам, не больше кончика моего мизинца. — Это фейская мята или по-другому Мирт. Действует успокаивающе. А если настойку иссушить, получая чистые эфиры масел, то может усыпить за доли секунд.

Я склонилась, чтобы лучше рассмотреть маленькую шкатулочку в руках фейки, больше напоминавшую миниатюрные кулоны из мира людей, в которых те хранили фото родных и любимых. Но Кэрол быстро проговорила, предупреждая мой сильный интерес и пряча вновь ёмкость в руке:

— Это очень сильное средство. Не открывай его, пока не будешь уверена в намерениях короля позвать тебя к себе. Более того, ты должна будешь успеть предупредить меня.

Я посмотрела на воительницу, уже сомневаясь в отточенности её плана, но она лишь продолжила прояснять мне продуманность своих намерений.

— Градос предсказуем. Он любит заранее готовить девушек к посещению своей постели. Ожидай. Примерно через неделю, когда он будет уверен, что ты выдержишь напор его страсти, прикажет тщательно вымыть тебя и нарядить в откровенное платье. Такие подготовки девушек перед ночным визитом к нашему правителю всегда замечают даже слепцы.

Бывало, когда-то, младший Сактин, когда был ещё принцем, принимал и по три девушки одновременно к себе.

Я поморщилась от отвращения и следом ощутила жар на лице, на что Кэрол лишь усмехнулась.

— Ты забрала брачные клятвы?

— Забрала. Но ведь мне не придётся с ним делить ложе. Да и Градос обещал не беспокоить меня какое-то время. Не думаю, что король так скоро захочет видеть меня у себя.

Кэрол замолчала, прислушиваясь.

— Нет времени обсуждать. — Поморщилась она от раздражения, расслышав, как и я, приближающиеся шаги в коридоре. — Когда будешь идти к Градосу в покои, незаметно нанести зелье на губы и шею: там, где обычно целуют мужчины. Скорее всего, успею всё устроить и проберусь к вам. Надеюсь, вы уже оба будете спать как младенцы к этому времени. Использовав твою кровь и свой дар, я поменяю сны Градоса так, чтобы он думал, что принудил тебя. Поверь, он уверует в реалистичность происходящего. Это я умею.

— А если он не захочет целовать меня? Что, если Градос и вовсе решит сделать всё быстро и без ласк, брезгуя той, что пыталась его убить?

— Поэтому я и спросила про клятвы.

Девушка быстро вложила в мою руку миниатюрную баночку с Миртом и спешно покинула комнату, оставаясь охранять меня снаружи у двери. Я же ещё успела спрятать флакончик в гардеробной на одной из полок с бельём для сна. Именно в этот момент в комнату вошли мои лиары.

— Госпожа, доброго здравия, вы проснулись так рано. Не ожидали вас увидеть на ногах столь быстро. Вы так крепко спали.

Дверь в обширный кладезь разнообразных нарядов была открыта, открывая и вид на меня с того места, где находился вход в покои.

Я обернулась, к трём девушкам, которые при свете дня выглядели ещё более красивыми, чем ночью. Их пшеничного цвета волосы струились по плечам, словно жидкое золото, а синева одинаковых, летящих платьев, выгодно оттеняла цвета бездонных глаз. Лиары поклонились мне, словно настоящей королеве, ожидая ответа. Похоже, придворные правила такта в мире людей устанавливал Градос, изымая из Асгаларда, как и многое другое. Я же, сделала вид, что изучаю неестественно прекрасные одежды.

— Меня разбудила Ливия, — сказала правду и девушки распрямились, но вместе с тем их лица обрели мертвенно-белый цвет.

— Мы вас нарядим, — проигнорировав моё упоминание о гостье, сказала немного нервно, обычно сдержанная Хэйра и сразу направилась ко мне. Вскоре и её дочери присоединились к выбору наряда.

Девушки ещё некоторое время были напряжены, но вскоре все их мысли стали занимать лишь сборы. Мне убрали волосы наверх, сплетая из кос красивую причёску, какие любили фейки, оголяя длинные шеи, остроконечные уши и красивую линию плеч. На тело же предложили надеть светло-лиловое бельё и шёлковое платье, которое холодило кожу и не сковывало движения.

Подкрасив лицо и придав ему ещё более цветущий вид, девушки повернули меня к высокому напольному зеркалу гардеробной. Лиловое, шёлковое платье на тонких бретелях, выгодно оттеняло цвет моих глаз, облегая и подчёркивая, при этом, приятные глазу, женственные округлости бёдер и груди, а причёска была совершенством, воплощая в себе лёгкую небрежность и красоту необычного плетения кос. Некоторые невесомые пряди, намеренно были оставлены лиарами у моего лица, но в целом, я впервые осознала, что больше не желаю прятать остроконечные уши, настолько понравилось отражение в зеркале.

Обретая настоящую королевскую нарядность, однако, не выглядела вычурно. Платье не открывало больше положенного, а украшений на меня и вовсе не надели. В гардеробной тоже их совсем не было. Из-за этого я поняла, что лиарам приказано не выдавать мне никаких камней, придающих силы и подпитывающих естественную магию. В мире же дивного народа, было множество таких камней, что фейри носили на себе с удовольствием, украшая тела и при этом обретая некоторые возможности.

— Его Величеством приказано доставить его рабыню в обеденный зал, — стыдливо приклеив взгляд к полу, огласила Алира. Я мгновенно догадалась кто именно приказал так высказаться смущённой своими же словами молодой фейке.

Подойдя к девушке, которая вся сжалась от стыда, взяла её руку, словно бы говоря: «не стоит стыдиться не своих слов». Почему-то у меня сложилось впечатление, что лиары не так и рады правилам и законам нового правителя, а удивлённый взгляд Нисы, замерший на мне и своей смущённой сестре, ясно обозначил мою правоту, говоря о том, что девушки никак не ожидали получить столько понимания.

— Хорошо, проведите меня.

Девушки тут же оживились и отворили двери покоев, приглашая выйти. Там меня встретила одна лишь воительница, которая при посторонних оставалась для меня незнакомкой, а не союзницей и возлюбленной моего брата.

Окружённая своими лиарами и под надзором грозной Кэрол, я прошла к трапезной, которая находилась этажом ниже.

Двустворчатые резные двери пригласили в обеденный зал лишь меня, где во главе длинного стола уже сидел король, вальяжно рассевшись и медленно пережёвывая еду. Стол был полон угощений, однако, стулья вокруг него пустовали.

Не понимая ожидать ли помощи лакеев или слуг, я осмотрелась.

— Присаживайся, моя Милли, — громогласно приказал Градос. — Нам нужно многое обсудить.

Поняв, что помощи слуг в мире фейри не стоит ожидать за трапезой, прошла к отодвинутому немного больше, чем остальные стулья слева от Градоса и села на него, правильно расценивая призрачный намёк правителя. Только сейчас феец соизволил обратить свой взор ко мне, рассматривая сначала лицо, а затем и тело, которое вновь обрело приятную глазу женственность изгибов.

— Ты прекрасно восстановилась. Это радует, — отпив из бокала, отметил король, немного хитро ухмыльнувшись своим неким мыслям. — Угощайся, Милли, ты должна хорошо питаться, чтобы силы полностью вернулись быстрее.

Слова Градоса не просто звучали издевательством, но и были таковыми. Он умело надавливал на мою подавленную гордость, раззадоривая природную склонность к строптивости.

Я же, демонстративно положила себе на тарелку большой кусок мяса, который своим ароматом вызывал помутнение разума, а рот наполнял слюной. За мясом в тарелке мгновенно возникли и овощи, которые туда уложил Градос, откровенно насмехаясь надо мной.

— Хищная натура фейцев в тебе так крепка, Миллиора, но чтобы завтрак не обратился тяжестью в желудке, стоит разбавлять мясо запечёнными овощами.

— Уверена, я справлюсь.

— Я тоже не сомневаюсь. Вчера ты успела проглотить многое из предложенных мною угощений.

Я резко посмотрела на злого короля, который с довольным выражением лица наблюдал за тем, как жадно стала разрезать кусок мяса. И чуть не поперхнулась тем, что уже успела положить в рот, осознавая, что лиары докладывают обо мне всё до мелочей. Градос же лишь шире улыбнулся, оголяя ряд идеально ровных зубов и немного длинные, заострённые клыки. В такие моменты этот мужчина вызывал во мне особенный страх, а воображение рисовало картину, как феец без труда прокусывает мою плоть и выпивает всю кровь Альхандры, что так им ценилась.

— Почему вы до сих пор не попросили дать свою кровь, Ваше Величество? — намеренно манерно спросила я, извращая тему о еде.

— Моя цель в ином, Миллиора, да и тебе уже не сбежать. Поверь, я успею испробовать тебя, но для начала, всё же, хотел бы узнать какова ты в постели.

Приборы со звоном ударились о тарелку, выпадая из моих рук, а жар поплыл не только по лицу, но и по шее. Градос снова развеселился моей реакции.

— Самюэль что, не трогал тебя, что краснеешь при малейшем упоминании близости? Это стало бы приятным сюрпризом, хотя сильно сомневаюсь, что он мог так поступить.

— Разве не противно будет прикасаться к той, что имела дело с предателем? — решила и я надавить на слабости короля в ответ.

— О, Милли, мы не раз делили девушек с главным Инквизитором. Иногда одновременно. Наверняка в такие подробности он тебя не посвящал, милое, наивное дитя. Правда?

Мои глаза едва не выкатились из глазниц, а Градос и вовсе рассмеялся. В желудке собрался клубок тошноты при возведении данной картины в голове. Я одновременно злилась на Градоса, мужа, себя за слабость и пыталась оправдать действия любимого, который в те времена и вовсе не имел ко мне никакого отношения.

— Зачем ты мне об этом говоришь, Градос? — теряя терпение, спросила короля, который сиял от радости сейчас.

— А затем, чтобы ты осознала — твоя привязанность к Самюэлю живёт лишь в твоей голове и образ того, кого ты якобы так сильно любишь, не имеет никакого отношения к истинному образу главного Инквизитора.

Хрупкая корка моей сдержанности окончательно треснула и посыпалась прахом к ногам.

— Неужели ты думаешь, что я разлюблю Эрбоса только от того, что он делал ужасные вещи в прошлом и наверняка способен их совершить вновь? Да это не я наивна, а ты, Градос Сактин. Любовь — это не то, от чего можно отречься, пользуясь доводами разума. Но откуда тебе знать… Даже твоя мать отказывается с тобой трапезничать за одним столом, судя по всему, от того, что ты стал причиной гибели её двоих сыновей и мужа. Твоего отца и братьев, напомню. Ты ведь знал откуда-то, что сила Королевского Амулета им не по плечу, так? Знал и всё равно уничтожил их на пути к власти, перешагивая и через родную мать. Да что тебе может быть известно о любви⁉

Лицо правителя окаменело, превращаясь в белый мрамор, а черные, узкие зрачки, на фоне остекленевших салатовых глаз стали двумя тонкими полосами.

Я вздрогнула, когда король три раза, громко всплеснул в ладони. Следом в светлую трапезную, объятую рядом высоких арочных окон, смотрящих на Аластрис, вошли двое мужчин, держа в руках красивую большую шкатулку.

— Специально для тебя, моя дорогая Милли, я подготовил подарок… — вкрадчиво произнёс феец, не отрывая от меня злобного взгляда. — И я даже рад, что ты посмела оскорбить своего повелителя, ведь мне не хотелось его применять по назначению.

Градос ловко перенял из рук фейцев свой дар, что уже навевал неприятное ощущение, и с улыбкой открыв красивую шкатулку из тёмного, резного дерева, повернул её содержимое ко мне лицом.

Я отшатнулась от ясного и понятного вида подарка. Вернее от того, какова его цель. На меня смотрел золотой ошейник, переливаясь гранями множества изумрудов и, более мелких бриллиантов. От него, по красному бархату, вилась изящная, но крепкая цепь, завершаясь крупной рукояткой для потенциального хозяина.

Градос с весельем в глазах достал увесистое «украшение» и разомкнул ошейник. Затем обратился к фэйцам, принёсшим сей дар:

— Подержите мою рабыню, она совершенно точно станет вырываться.

Крепкие руки в ту же секунду сомкнулись на моих плечах и запястьях, удерживая на месте, а паника объяла каждый дюйм тела, отдаваясь стуком в ушах.

— Прошу прощения, Ваше Величество! Я усвоила урок! — От чего-то мне казалось, что Градос блефует. Что решил припугнуть. Но когда он потянулся ко мне, чтобы надеть ошейник рабыни, стала задыхаться и дрожать всем телом, отдаваясь давнему приступу.

Перед глазами поплыло как раз в тот момент, когда шеи коснулось кольцо холода, со щелчком смыкаясь на ней. А чернота и вовсе заволокла сознание в тот момент, когда почувствовала, что уже сползла на пол, а неразборчивые из-за приступа слова жестокого правителя смешались с подёргиваниями на шее.

Градос посадил меня на цепь, унизил и показал как может обходиться со своей собственностью, которая осмелилась перечить. Я же окончательно потерявшись в собственных кошмарах, не имея возможности снять с шеи тяжёлую удавку, провалилась в бессознательность, опадая на пол.

Быстротечность времени

Королевский дворец обширен и прекрасен, но королевский сад воистину творение искусного мастера. В нём собраны все самые прекрасные виды растений Королевства Мидер, находя надёжное укрытие не только в самом саду, но и в оранжерее, которую посещать разрешено лишь садовникам и королевской семье.

Придворные рассказы лиар.

Жар и соль пота на лице смешались, образуя лёгкую испарину. Пробуждение не стало спасением, но Градоса уже не было рядом, что радовало. Я лежала на широком ложе, а лиары без конца шептались, нависая надо мной и рассматривая с ужасом. Руки сразу потянулись проверить, не сон ли навеял неприятные ощущения холодной удавки на шее. Но ещё до этого ощутила тяжесть драгоценного металла, сковывающий словно ошейник.

— Он действительно это сделал… — послышался у входа властный женский голос, который отвлёк от паники и воспоминаний о том, что произошло, и как «украсил» меня за дерзость новоизбранный наследник трона.

Тяжело сглотнув, посмотрела на ту, что вошла и уже оценивала знак неповиновения на моей шее с презрением. Это была королева Алистия. Красивая, светловолосая фейка, лицо которой тронула вечность, но не изменила прекрасных черт. Мать-королева начала со мной разговор так, словно и не она вовсе меня пленила своей магией, лишая возможности хотя бы сбежать. Лиары мгновенно поняли суть происходящего и покинули комнату, оставляя нас наедине. Я же буквально рассматривала с восхищением образ величественной дамы, облачённый в бело-золотые цвета одежды.

— Не смотри на меня так, Альхандра, я связана королевскими клятвами с народом и их правителем. Градос приказал, и я опутала всех, на кого он ткнул пальцем. Будь моя воля, я бы не стала этого делать. Самой тошно от того, какие невзгоды обрушились на твои плечи.

— А если бы мы напали на вашего сына? — спросила, не веря ни единому слову королевы-матери.

— Тогда, да, я бы вас опутала по своей воле. К тому же, законы обязывают казнить тех, кто покушается на жизнь правителя Мидера. — ответила она честно, подходя ближе и удивляя своей откровенностью. — Он мой ребёнок. И даже если я понимаю насколько сын неправ, я не прекращу его любить. Достаточно с меня смертей моих детей…

Алистия держалась гордо, не проявив на лице и тени печали, но от этого ещё больше стало понятно, какое большое горе плещется внутри ловчей.

— Я не поддерживаю действия Градоса. — Схватилась она за красивую рукоятку, звякнув при этом, не менее прекрасной цепью моего нового элемента гардероба, от чего неприятная волна паники вновь окатила кожу. — Но и ты должна стать мудрее. Начни сдерживать слова и эмоции. Будь хозяйкой чувств. —

Алистия бросила рукоятку мне и спокойно присела в кресло напротив, показывая этим, что беседа наша будет продолжительной.

— Я не могу мириться с той ролью, которую он уготовил мне.

— Тебе придётся. Ещё немного и мой сын возьмёт королевские клятвы верности с тебя. А когда ты принесёшь ему хорошую новость, будь спокойна, он не станет больше трогать тебя. Так было с его отцом. Так будет и с сыном. Сактины верят в то, что беременность королевы необходимо беречь и не тревожить жену во время неё. Да и к тебе он не станет больше относиться плохо. — Вновь указала взглядом на украшение на шее.

Небольшое облегчение от её слов обернулось для меня надеждой. Если мне с Кэрол удастся обмануть Градоса хоть раз, я смогу избежать с ним близости и вовсе. А если нет?

— Вижу, ты вся в сомнениях, Миллиора… Когда-то и я была такой, подавляя порывы гордости и самоуважения. Но время указало — нет иного пути против Сактинов. Только одно тебя убережёт — стать одной из них. Если родишь Градосу девочку и продолжишь династию нашего рода, объединяя его с кровной линией Альхандр, я позабочусь о том, чтобы Градос отпустил тебя.

Я раскрыла широко глаза в притворном удивлении. Похоже, не одна Ливия понимала чем можно подкупить меня. И не только она добивалась от меня лишь одного — того, чтобы я легла в постель с Градосом и забеременела от него. В этот момент решила продолжить лгать, выдумывая теорию того, как поступила, если бы ребенок в моём чреве оказался действительно от Градоса:

— Я не оставлю ребёнка.

Алистия одарила меня понимающей улыбкой, насквозь пропитанной грустью.

— Знакомый путь… Тогда дам лишь один совет. Не обманывайся возникающими чувствами, Градоса уже ничто не исправит.

— Я никогда не полюблю его, не переживайте, — усмехнулась её словам совершенно искренне.

— О, не будь так самоуверенна. Мой сын умеет быть и другим. Изначально, Градос был самым мягкосердечным из моих сыновей. Но, как известно, самое доброе сердце, плавясь в тисках жестокости, становится наиболее чёрствым.

— Моё сердце занято. Навсегда.

Королева-мать снова расплылась в улыбке.

— Ты так думаешь, пока не взяла в руки своего ребёнка. Поверь моему опыту — очень легко полюбить того, кто приходится отцом твоей самой большой слабости. А если он ещё и проявит себя с более лучшей стороны, будучи благодарным за наследницу, что ему преподнесла? Не будь наивна, Миллиора. Лучше тебе бежать, пока будет возможность. Иначе ты увязнешь в этом браке навсегда и подарить нашему королю ещё не одного малыша.

— Это невозможно, — сказала вслух, а про себя подумала — «Я должна сбежать ещё до родов. Ведь полукровных ребенок, которого уже ношу, явно не обрадует своим появлением на свет короля фейри».

— Я тоже так думала. — Алистия встала, глубоко вздохнув. — Что ж… Я пришла не поучать тебя, а дать совет. Если хочешь избавиться от этой побрякушки. — Указала она на мою шею. — То рекомендую быть более… кроткой. Градос вспыльчив, но как быстро возгорается, так и быстро гаснет. Испытывал тебя, но ты не прошла это испытание. В следующий раз помни — мой сын никогда просто так не выводит из себя окружающих. Для них уже заранее подготовлено наказание, в случае неповиновения или дерзости. Даже для самых близких…

Королева грациозно пересекла комнату, напоминая неосязаемое привидение в свете лучей солнца, проникающих сквозь окно и вышла, а моя рука сама собой легла на шею, поверх ошейника рабыни. Драгоценного, но, тем не менее…

Следующие дни моего пребывания во дворце походили один на другой, сменяясь лишь цветовой гаммой нарядов, которые щепетильно подбирали лиары, иногда выводя рабыню своего повелителя для трапезы с ним. Даже Алистия стала к нам присоединяться. Возможно, Градос на этом настоял, учитывая слова, которыми уколола в первый наш завтрак. А, возможно, она сама решила присутствовать при наших редких встречах, чтобы предотвратить новую вспышку гнева сына.

Вкушая лучшие блюда и обмениваясь дежурными приветствиями и прощаниями с королём фейри, всегда надеялась лишь на то, что Градос и дальше не будет меня беспокоить. Вечерами же, когда Ниса или Алира наполняли мои покои прекрасными переливами музыки, или разговаривали, обсуждая мелкие страсти дворца, я придавалась воспоминаниям о прошлой жизни, что неизменным потоком вели к Эрбосу.

Да что таить, каждый день и каждая секунда жизни не проходила для меня без мысли о любимом и близких. «Они целы. Они в порядке — повторяла себе всякий раз, когда уныние и печаль становились невыносимы. — А, значит, это стоит того».

Пару раз, встречаясь с Кэрол и коротко переговариваясь, я просила передать подготовленное заранее письмо Эрбосу. На вторую мою просьбу, она его попросту испепелила светом своей магии. Это было слишком рискованно. Не только потому, что нас могли разоблачить, но и потому, что это грозило дать трещину на терпении Эрбоса, который, по словам воительницы, и без того томился, словно лев в клетке, в ожидании броска.

Однажды, когда меня вели в очередной раз в трапезную, заметила вид из окна, который обнажал грандиозно большой королевский сад. Множество кустарников, усыпанных сияющими цветами мира фейри, ивы, склонившиеся над обширным прудом в дальней части сада, цветы, оплетающие столбики ограды, и частично древние статуи богов, что особенно сильно приковывали взгляд к себе, восхищали красотой.

В центре же сада, распластавшись множеством проходов, находился живой лабиринт из кустарников. Ровно и хитро выстроенный капкан, манил поиграть хитросплетением его проходов. Перед глазами сама собой возникла приятная картина того, как Эрбос даёт небольшую фору, а затем умело выслеживает свою жертву, награждая неутомимыми ласками, поймав. В этом мире грёз, жертвой неизменно становилась я, а тяжесть и тепло, разгоревшееся внизу живота, при мысли о приятной погоне, говорили о том, что вовсе я и не была никогда жертвой. Скорее, волком, принарядившимся в овечью шкурку. И Эрбос знал это с самого начала, умело подыгрывая скрытым желаниям, таившимся пороком на дне души.

В сад меня, конечно, не выводили, лишь покои и коридоры замка по пути к обеденному залу, становились редким разнообразием жизни. Но я не жаловалась, не просилась туда, осознавая, что каждая просьба и обращение к королю, грозит расплатой. Когда же прошла неделя такого комфортного плена и началась вторая, стало тревожно. Градос всё ещё не позвал меня к себе. Не говорил со мной долго, и не пытался даже приблизиться. А утренняя тошнота, всё чаще давала о себе знать, напоминая об обязанности обмануть злого короля.

Когда мои собственные опасения о том, что Градос может так дожидаться и месяцами моей благосклонности, стали очень сильны, в один из тихих дней, когда солнце ещё только стало всходить, ко мне и ворвалась взволнованная Кэрол.

— Градос распорядился доложить, когда кровь украсит твои простыни, Миллиора. Король далеко не глупец и опасается, что ты можешь уже носить ребёнка от своего мужа. — Девушка даже поморщилась от осознания того, как сильно мы прокололись, тратя время, которого у нас и без того не было. — Обнажи свою ногу. Нам нужно сделать надрез. — Фейка протянула маленький кинжал, который мог поместиться в ладони. — Сможешь сама себя ранить?

— Конечно смогу. — Приняла оружие из рук девушки и сразу, подняв подол пеньюара, порезала ногу на внутренней части бедра, где уже красовался подобный тонкий шрам. Напоминание моего прошлого обмана. — Но моя кровь, она имеет запах моего мужа. Слишком явный и человеческий.

— Я наложу больше чар и затем исцелю порез.

Пока я собирала кровь в предоставленный Кэрол флакон, она скрывала магией в нём часть запахов Эрбоса, которые стали лишь сильнее с тех пор, как я впервые ощутила перемены в себе. Мы решили, что будет безопаснее сделать запас зачарованной крови и обманывать ею лиар, предоставляя им доказательства того, что я не понесла от мужа. Затем, она меня исцелила, скрывая последние доказательства нашей хитрости.

— И ещё, — уходя предупредила Кэрол, — притворись немного больной. Месячные у феек, довольно быстро, но сложно проходят. Возможно, находясь под человеческим обликом иллюзии, тебе так и не удалось это ощутить.

— А как же ребёнок? На него ведь тоже может повлиять сокрытие под чарами.

— Верно. Но это дитя уже хорошо прижилось в тебе. — Улыбнулась она. — Такие мелочи, как сокрытие запахов, не способно ему навредить.

Первое же, что сделала, когда осталась одна, испачкала простыни и ночную одежду припасами крови, спрятав оставшуюся её часть надёжно за книгами в стеллаже. После этого отправилась в ванную, словно стараясь отмыться от её остатков.

К тому времени, когда в покои вошла Хэйра с дочерями, я уже изображала истинное мучение от боли, нежась при этом в тёплой воде.

Лиары даже обрадовались, что смогут обрадовать своего повелителя новостью о «пустом сосуде». Девушки быстро собрали одежду и бельё, унося и новости за собой.

Вся следующая неделя для меня прошла в покоях и кровати. А ещё в бесконечном обмане лиар, частых порезах и последующих манипуляциях Кэрол над добытой красной жидкостью из тела. Даже Градос не беспокоил меня, оставляя окончательно в покое. Но я знала, это были последние дни, свободы от его общества. Далее, король наверняка перейдёт к гораздо более решительным действиям.

Яд и кружева

Мирт запрещён для использования в Королевстве Мидер. Слишком сильно влияет эфирное масло этого растения на сознание фейри. Мирт изводили и уничтожали, добиваясь полного исчезновения рядом с городами. Но иногда его можно отыскать у торговцев, которые не боятся законов.

Очередной день роскошного, но томительного заключения начался странно и внезапно.

— Госпожа, — обратилась Хэйра ко мне громким голосом, намеренно разгоняя остатки сна, — Вас сегодня желает видеть на завтраке Его Величество. Пора собираться.

Я, ещё лёжа в кровати, посмотрела в окно, где у горизонта только начали пробиваться лучи двух солнц. Меня ещё никогда так рано не будили Лиары. В этот же миг пришло чёткое осознание: уже как три дня я прекратила своё враньё. Пришёл день, которого я одновременно желала и хотела избежать больше всего на свете. Об этом же говорила нервозность помощниц, которые, к тому же, держали в своих руках горы платьев из самых тончайших и переливающихся тканей.

— У меня полно одежды в гардеробе. Зачем ещё? — не удержалась от вопроса, чтобы вытянуть из девушек хоть какую-то информацию о том, когда именно ждать приглашения короля. Ведь по реакции феек и тому осязаемому в воздухе напряжению, было ясно заранее, что после завтрака меня ждёт подготовка к своеобразному ужину.

— Король может позвать свою рабыню в покои когда угодно, ведь теперь уверен, что вы не в положении. Мы заранее отобрали для вас лучшие наряды.

Хэйра сдержанно ответив, прошла в гардеробную, увлекая за собой дочерей. Я же ощутила такую тошноту, что пришлось подойти к окну и распахнуть его шире, чтобы унять недомогание.

Осознание того, что вскоре любая из Лиар может заметить подобный приступ, унял страх перед предстоящей близостью с Градосом. Как бы не сложилась ночь с королём, я должна буду её пережить, чтобы защитить ребенка. Спасти нас.

Из грустных мыслей вырвал весьма обеспокоенный голос Нисы:

— Госпожа, отойдите от окна!

Только сейчас я обратила внимание на то, как сильно склонилась над каменным подоконником, вдыхая свежий утренний воздух и картина, которая возникла перед Нисой, наверняка стала для неё источником совершенно неприятных выводов.

— Я вовсе не…

— Просто отойдите, Миллиора, — уже тише проговорила девушка, боязливо оборачиваясь на проход в гардеробную, где с увлечением Хэйра и Алира развешивали новые наряды. — Не уверена, что это окно останется не замурованным, если моя мать или сестра увидят то же, что и я.

Послушав девушку, отошла от окна, но теперь убедилась окончательно в том, что ни одно моё слово или действие не остаются тайной, и в том, что именно Ниса наиболее благосклонна ко мне, хоть едва ли готова помочь многим. Все три лиары были плотно связаны клятвами верности с новым королём фейри, они не смогли бы мне помочь, даже если бы желали этого. Однако, маленькая помощь Нисы стала приятным сюрпризом.

Вскоре девушки запорхали вокруг, подбирая для меня платье и сплетая из волос красивую причёску.

Сегодня тёмные локоны мягко обрамляли немного бледное лицо, спускаясь по плечам к талии и контрастируя с белым платьем, что тонким окаймлением опоясывали узоры из золотых нитей. Не было и капли сомнения — Градос готовил меня не к роли наложницы. Все его колкие слова и даже ошейник, сковывающий шею подобно тому, как пленили рабов, являлись не более, чем показательным жестом унижения.

На самом же деле, меня поселили рядом с королём неспроста. Приставили королевских прислужниц высшего ранга, да и заботились обо мне, словно оберегая самое ценное сокровище Королевства Мидер. Теперь же, нарядили в сияние белых шелков и золота — цвета королевской семьи, к которой я не принадлежала, но роль эта была уготовлена заранее для Альхандры — сосуда для будущей наследницы престола.

Подкрасив лицо, придавая ему здоровых красок, Хэйра сдержанно, но, всё же решила поддержать меня, подготавливая к встрече с Градосом. Руки фейки легли мне на плечи, а её обе дочери, замерли позади матери, раскрыв широко синие глаза.

— Король не сдержан, госпожа. Прошу, не злите его. Иначе и обеденный стол станет первым брачным ложем в знак наказания.

Я сглотнула от страха, Алира же, вовсе опустила голову, чтобы не смотреть на меня. Девушки заранее подготовили меня, разузнав о том, что готовит в этот раз король в виде наказания за дерзость.

— Я хочу побыть наедине с собой пару минут.

Без лишних слов я влетела в гардеробную и судорожно вытащила припрятанный среди ночной одежды флакон со снадобьем. Помяла его в руке. И снова положила обратно, убирая как можно глубже.

Я шла завтракать. Если измажу губы сейчас, то непременно раньше Градоса вкушу сонную траву. Оставалось лишь одно — выдержать вздорный характер злого короля, чтобы иметь шанс воплотить план в жизнь.

После минутного уединения, которое лиары наверняка приняли за страх, мы направились в трапезную под присмотром уже другого гвардейца, имя которого не знала, как и имена многих других воинов, которые лишь охраняли мои покои, но не отвечали ни на один из вопросов и даже на приветствия. Молчаливые железные изваяния лишь оживали для того, чтобы изредка сопроводить рабыню короля в трапезную, не более.

Ниса держала рукоятку тянущуюся золотой змейкой цепочки к ошейнику на шее, когда мы вошли в обширный, светлый обеденный зал. Я сразу обратила внимание на то, что Градос сидит один во главе стола. Факт того, что мы останемся с ним наедине, породил мелкую дрожь в теле, а метнувшийся ко мне взгляд цвета мутного хризолита, невольно остановил поток воздуха в груди из-за страха.

Король неожиданно и резко поднялся со своего места, губы его украсила широкая улыбка, а глаза засияли искренней радостью. Я же опешила от такой реакции и насторожилась ещё больше. Чистокровный, словно и не злился на меня никогда в этой жизни, просто перенял рукоятку ошейника из рук Нисы, напоминая о реальном положении дел. Лиары исчезли словно растворяясь в воздухе. Тихо и быстро. А правитель Мидера, держа меня на поводке, подхватил под руку, смешивая противоречивые действия в отвратную смесь лицемерия и жестокости, прикрытые мнимой симпатией.

Желудок снова взбунтовался, а кровь отхлынула от лица, когда король повёл меня к столу с разнообразными видами блюд и питья.

— Как самочувствие, моя Милли?

— Благодарю, мой король, я в здравии, — ответила коротко, пока запахи жареного мяса терзали обоняние, навевая ещё большую тошноту.

— Что-то ты бледна… — уже недовольным тоном протянул король, усаживая меня за стол и, задвигая самолично стул на человеческий манер.

Всё это время старалась не смотреть на Градоса. Глаза словно сами избегали чистокровного во избежание проблем. Но когда король уже сидел напротив, заметил напряжение во мне:

— Милли, если ты продолжишь рассматривать запечённого цыплёнка так жадно вместо меня, то я сочту это за личное оскорбление. — Усмехнулся он.

Слова фейца подействовали как он того и ожидал. Я мгновенно встретилась взглядом с жестоким королём, который в этот момент, неспешно отпивал из своего кубка, одновременно наблюдая за мной очень пристально, словно видел впервые.

— Наверняка ты по нему сильно скучаешь? Ведь так, мотылёк?

Слова фейца заставили нутро клокотать от гнева, но помня напутствие Хэйры, я лишь приняла как можно более хладнокровный вид.

— Мне стоит позабыть о прошлом и принять настоящее, ведь только в этом случае могу надеяться на великодушие и доброту моего короля в будущем. Ведь так?

Градос изначально замер, удивляясь столь сдержанному и мудрому ответу, а после, его чёрствая линия губ дрогнула в подобии улыбки, которую он счёл правильным подавить.

— Всё так, Миллиора. Позволь поухаживать за тобой.

После недолгой пытки Градос резко стал примером обходительности, укладывая на мою тарелку все блюда, какие хотела испробовать. Удивительно, но тошнота отступила следом за нервозностью, уступая место голоду, а запахи, что ещё недавно казались раздражающе отвратительными, теперь манили, порождая интерес.

Наевшись и запив все вкусности, включая десерт, приятным ягодным морсом, откинулась на мягкую спинку стула, наслаждаясь тяжестью в животе и подступающей сонливости.

— Люблю смотреть на даму, когда она так хорошо ест. — Рука короля легла поверх моей на столе и лишь огромным усилием воли я подавила в себе желание сбросить её.

Вместо этого подарила королю одну из тех улыбок, что трогали сердце Эрбоса наиболее сильно. Вкус предательства разлился во рту горечью, а сердце замерло, чтобы разогнаться до предела.

— Не смущайте меня, Ваше Величество, я и без того знаю как много ем в последнее время, но это только для того, чтобы стать сильнее и в будущем исполнить ваше желание. Семя быстрее прорастает в плодородной земле.

От своих же слов стало не по себе, а жар, что прилил к щекам, опалил кожу. Сейчас бы мне явно не помешал веер из мира людей, ведь пальцы чистокровного стали поглаживать мою ладонь в одобрительно жесте.

— Сегодня, Миллиора.

— Простите?

— Сегодня я приглашаю тебя украсить мою ночь? Ты согласна?

На мгновение между нами повисла тишина. Хотелось отказаться, найти причины. Уверена, именно сейчас Градос мог бы проявить великодушие. Но дни сжимали в тиски мои желания.

— Да, я согласна. — Собственный голос прозвучал чуждо, словно со стороны, но удовлетворение, что отразилось на лице фейца дало понять — именно этот ответ был верным. И только он.

После удачного завтрака с королём меня снова сопроводили в покои, где приказала подготовить меня к ночи с королём. Лиары весь день взволнованно готовили свою будущую королеву к ночи с их повелителем. Лишь Ниса изредка поглядывала на меня с сожалением, пока вместе с сестрой подбирала откровенный наряд.

Девушки старались на славу, чуть не смыв с меня кожу в ванной, а затем намазав ароматным бальзамом всё тело для придания ему красоты, приятного вкуса и запаха.

Полупрозрачное подобие платья легло прямо на обнажённое на тело едва ощутимым касанием. Лишь широкий золотой пояс на талии скреплял волны лазурной ткани, струящейся по телу до самого пола.

Ближе к вечеру, когда лучи солнц окрасили горизонт и город бархатистым оранжевым с примесью розового светом, начала нервничать, ведь Кэрол до сих пор не дала о себе знать, хотя я и была в курсе, что вечером именно она должна была сменить караул у иоей двери.

Волнение с новой силой пробрало до костей, когда я взглянула в отражение. Платье обнажало грудь не только глубоким вырезом, но ещё и тончайшая ткань просвечивая, не укрывала ни единого изгиба или интимной части моего тела. На ногу, которая виднелась в разрезе юбки, надели подвеску из тонких серебряных цепочек с прозрачными алмазами, что приятно сверкали, подрагивая от каждого движения.

Волосы лиары предпочли просто расчесать, вплетая в пряди маленькие кулоны с письменами, что в мире фейри призывали плодородие Богини Юльрал.

Образ мой можно было назвать откровенным, но точно не вульгарным. Вид мой напоминал сказания о нимфах из мира людей, что благословляли нагой, естественной красотой природу по этим сказочным приданиям. Попросив Хэйру снова о минуте уединения, я отправилась в гардеробную и только когда смазала шею вокруг ошейника рабыни и губы Миртом, поняла — эта минута сейчас действительно мне нужна. Но вскоре, собрав всю волю в кулак и спрятав сосуд обратно, вышла, помня о цели и плане.

В дверь как раз тихо постучали. В это же мгновение вздох облегчения вырвался из груди. Ведь в манере этого звука, я узнала Кэрол.

— Его Величество просит свою наложницу в покои.

Девушка даже не открыла дверь, соблюдая правила дворца. В столь откровенном наряде своих любовниц мог видеть лишь король, по рассказам лиар, а поэтому, на меня набросили серебристую бархатную накидку и прямо босиком повели к ровелителю.

Кэрол в момент нашей встречи даже не смотрела в мою сторону, хотя я понимала насколько девушка за меня переживает.

Краткие секунды и пять широких шагов привели в покои повелителя фейцев. Я не успела понять, как оказалась в покоях Градоса, как и услышать звук закрывающейся двери позади. Обширную комнату короля заливали остатки гаснущего дня, но свечи на его столе, столпившиеся в многоярусном канделябре, уже горели.

На мне всё ещё была верхняя накидка, скрывающая практически нагое тело и только это помогло выдержать оценивающий, голодный взгляд правителя, что расслабленно сидел в кресле у окна.

На Градосе уже был длинный халат из светлого шёлка, запахнутый небрежно и от того обнажающий его грудь в глубоком вырезе. Феец медленно встал и направился ко мне. Казалось, ещё немного и мой пульс превратится в один сплошной гул, но когда руки Градоса потянулись к серебряной застёжке на моём плаще, поняла, что ошибалась. В ушах и вовсе зазвенело.

Нисколько не церемонясь, король резко снял с меня плащ и отбросил пряди длинных волос за спину, чтобы лучше рассмотреть всю полностью.

— А моя Милли стала гораздо более женственной с тех пор, как я танцевал с ней в мире людей, — отметил он так, словно меня нет рядом и это он говорит исключительно самому себе.

Тонкие пальцы чистокровного почти нежно легли на мой подбородок, приподнимая его выше.

— Смотри мне в глаза, Миллиора. Не бойся. Уверяю, я вовсе не изверг и умею дарить удовольствие.

Рука фейца стала опускаться ниже, касаясь металла ошейника рабыни, и переходя к полушарию груди. Запах сладкого миндаля и смелая ласка Градоса одновременно завладели всем моим вниманием.

— Ты такая чувствительная, моя Милли, — тихо проговорил король, замечая как быстро покрылась мурашками и как сильно затвердели соски под полупрозрачной тканью от его одного касания.

Он не знал, что это были лишь проявления немыслимого отвращения. Градос упивался реакцией моего тела, принимая её за истинное желание.

— Я хотел взять тебя грубо, даже жестоко за то, что когда-то пыталась меня убить. За то, что выбрала грязного полукровку, предателя. — Прошептал феец на ухо, при этом уже смело сжимая мои ягодицы обеими руками и прижимая к себе плотнее, чтобы ощутила как он возбуждён.

— Нет необходимости в грубости, мой король, я отдаюсь добровольно в вашу власть.

Запрокинув голову и посмотрев в глаза Градосу, изобразила желание, стала медленно и ласково тереться о него, словно кошка, ощущая как и без того напряжённый член мужчины становится ещё твёрже от столь явных манипуляций. Руки мои тоже обняли за шею Градоса, заманивая склониться ближе. На самом же деле, ждала одного — чтобы король скорее меня поцеловал и освободил от своего внимания. Чтобы я тоже уснула и навсегда забыла об этих мучительных мгновениях…

— Мне нравится как ты лжёшь, Альхандра, чтобы спасти свою жизнь. И мне нравится, что предала свою любовь. Видел бы Самюэль, как сейчас его прекрасная жена будет стонать подо мной, широко раздвигая ноги…

Непрошенные слёзы, как и ком в горле от столь противных, но правдивых слов, обозначили себя мгновенно, но их Градос уже не заметил. Король впился в мои губы жалящим поцелуем, сминая губы смело и злобно, словно этим поцелуем старался доказать нечто. Отомстить.

Я не успела подумать о том, как отвратительны слова Градоса, как груб его самый нежный поцелуй и как меня мутит от его личного запаха тела. Перед глазами задвоилось и немного поплыло, я лишь успела направить нас с Градосом к кровати и повалить того на мягкое ложе, при этом от слабости, заваливаясь и сама прямо на него.

Последние мгновения бодрствования запомнились одной победной мыслью — «Получилось. Я смогла это сделать».

Совесть

Трек для передачи атмосферы: Lana del rey — Once upon a dream

Все фейри способны применять свои чары, навевая кому-то чувство доверия, спокойствия или же симпатии к себе. Это влияние не так велико, но иногда помогает расслабить себя или же близких.

О магии фейри. С 55. Том 12

Очнулась от боли.

Голова гудела, словно в неё запустили тысячу пчёл и потрясли для верности, чтобы маленький народец наверняка свёл меня с ума. Щека пульсировала и горела, обнажённое тело не укрывали простыни, а внутренние поверхности бёдер липли от вязкой жидкости, что благополучно размазалась по коже, отзываясь тошнотворным запахом семени. Запахом Градоса, который тягучей магмой расползся по всему телу, пронзая страшным опасением всю мою сущность.

Я со стоном приподнялась в постели и осмотрелась. Комната короля уже была объята серостью раннего утра, а свечи в высоких канделябрах не дарили тепла освещения. Лишь белые цветы, плетущиеся по стенам дарили пространству немного мерцания и света. Картина вечера резко пронзила память и мой нынешний вид сошёлся неприглядным пазлом. «Неужели он сделал это со мной во сне?» — Подумала я, стараясь сдержать тошноту от навязчивого понимания сложившейся картины в голове.

Обернулась. Глаза судорожно нашли спину мужчины, которого должна была усыпить, обмануть. Градос, совершенно обнажённый, сидел на краю кровати и смотрел в окно, где серело небо в преддверии рассвета. При повороте головы, внутри неё снова зажужжало, а пальцы потянулись к щеке, которая пульсировала и болела. Я и вовсе зашипела, когда коснулась лица и обнаружила распухшую ссадину и запёкшуюся кровь на скуле.

Осознав, что король может обернуться, тихонько подняла с пола плотную накидку, забыв про сомнительную одежду в виде платья и тут же натянула её на плечи, скрывая нагое тело и закрывая застёжку у шеи.

В этот момент раздался громкий, но сдержанный приказ Градоса, который сам даже не шевельнулся:

— Подойди ко мне.

Остерегаясь гнева вспыльчивого правителя, на онемевших ногах, которые были сплошь усыпаны синяками из-за неаккуратных мужских касаний, побрела к Градосу, огибая огромное королевское ложе. Встала прямо перед ним и приняла вид немого изваяния. Я помнила, что король уснул… Так почему же столь много свидетельств его насильственного обладания надо мной? Может, он догадался о моём плане и принял что-то, чтобы проснуться раньше? А может, королевский амулет оберегает правителя от всякого внешнего зла и не дал подействовать мирту как положено? Может, Градос и вовсе в курсе всех хитростей и знает все мои секреты, как и то, что Кэрол мне помогает? По телу побежала густая дрожь. Я поспешила успокоить разбушевавшуюся фантазию. Или все следы на моём теле — дело рук очень хитрой воительницы?

Этого я не знала, как и не знала чего ожидать от чистокровного. Голова всё ещё плохо думала из-за действия мирта. Именно в момент, когда я выдохнула, глядя на Градоса, рассматривающего моё лицо, он порывисто обнял меня, зарываясь лицом в ткань накидки. Его плечи затряслись от рыданий, а руки стали гладить мою спину.

Я же и вовсе окаменела от неожиданности и шока. Зловещий король плакал, объятый сильнейшим раскаянием по отношению ко мне.

— Прости меня, Миллиора. Я совершил непоправимое. Не так себе представлял эту ночь… — Градос снова замер. Затих, навевая сложные эмоции. — Но ты меня вынудила, — вновь, как по щелчку пальцев обрёл прежнюю суровость чистокровный. Затем резко поднялся с кровати и быстрым движением кисти, убрал мои волосы за плечи, открывая полностью вид на лицо.

Я смотрела в ещё влажные жёлто-зелёные глаза безотрывно, предчувствуя всякое. Действия, слова и эмоции Градоса менялись чаще направления ветра и ожидать от него можно было чего угодно. Наверняка в моих глазах он и прочитал этот ужас, ведь вскоре его хватка на моих плечах ослабла, а сам король фейри коснулся моей щеки, напитывая саднящую рану магией своих сил и исцеляя все разом повреждения на теле тёплым свечением.

— Ты можешь быть свободна, Миллиора. В этом месяце я дам тебе время прийти в себя из-за того, что был несколько не сдержан и поступил жестоко. Но если наша связь не даст результата, что маловероятно, то мы продолжим пытаться дальше и, надеюсь, в следующий раз ты будешь вести себя более вежливо со своим королём. Как видишь, меня злить не стоит. — После этих слов, феец направился к выходу и позвал одного из гвардейцев, который и помог добраться до своих покоев.

Всё было в тумане для меня. Лиары уже ожидали свою госпожу и сразу приготовили ароматную ванну с тёплой водой, которая смыла все запахи Градоса с моего тела, что буквально пропитали кожу. Я и сама стала верить, что между нами что-то было, но этого не помнила, поскольку спала. Мне слабо верилось, что Градоса привлекали, неподвижные девушки. Оставалось ожидать Кэрол, которая даст ответ только ночью, когда придёт её время караулить уже наложницу правителя Мидера.

— Я хотела бы побыть одна и отдохнуть, — обратилась к девушкам, которые окружили своей заботой сполна.

Лиары обеспокоенно переглянулись. Они наверняка по моему безрадостному виду догадались, что ночь прошла не очень хорошо.

— Госпожа, мои дочери не станут вас беспокоить, но я останусь, чтобы помочь. — Хэйра взяла мою руку в свою, сцепляя наши пальцы у бортика ванны, а успокаивающие чары фейри тут же потекли по венам, даря чувство безмятежности. Вскоре вновь захотелось лечь в постель, что я и сделала, когда помощницы вытерли моё тело насухо, а затем облачили в тончайшие шелка ночных одежд.

Меня бережно уложили на мягкие подушки и укрыли одеялом. Я и не заметила, как дочери Хэйры покинули нас, а сама она принялась гладить меня по голове, как родная мать, напевая при этом песню на древнем фейском наречии, которое кружевами непонятных, но мелодичных слов, убаюкивало сознание, даря необычное спокойствие.

Поскольку спать не хотелось, а избавиться от Хэйры следовало, то вскоре я притворилась спящей и девушка покинула комнату. Весь оставшийся день я не могла найти себе места, расхаживая из стороны в сторону и путаясь в догадках. Но ближе к вечеру, когда лиары входили принося ужин, то я заметила у входа желанную смену караула. Нетерпение и некая радость сменились опасением, когда следом за лиарами в мою комнату грациозно вплыла Ливия, неизменно наполняя всё вокруг гнетущей холодностью.

— Ты наверняка устала и подавлена, — без приветствий начала она и сразу осмотрела меня с ног до головы, убеждаясь в целости и сохранности. — Он исцелил тебя…

— Зачем пришла? — не стала церемониться и я, от чего на бледном лице фейки обозначилась едва заметная ухмылка.

— Не прошло и минуты, а ты уже грубишь? Разве не рада меня видеть? Ах, как жаль… — Цокнула она языком и в этом жесте я обнаружила нечто знакомое, снова. — Если дерзишь не всё так плохо, как об этом говорят в замке.

— А что говорят? — осторожно поинтересовалась я.

— Что в покоях короля Мидера зарезали арха, не меньше. — Вздохнула Ливия, однако осторожно глянула на меня, впитывая реакцию.

Арх* — крикливое животное, обитающее в Древнем лесу.

Услышав это, я замерла и даже побледнела. Как Кэрол устроила такое представление и не попалась? Теперь не оставалось сомнений — это воительница так умело обманула всех, включая Градоса. Даже меня заставила поверить в худшее. Я нашла кресло, ощущая, как земля уходит из-под ног, а мир покачивается. Тошнота всё чаще стала подбираться к горлу в последнее время, а слабость и подавно овладевала телом регулярно. Ко мне тут же подбежала Ниса и помогла присесть в него. Все решили, что я затравлена воспоминаниями о насилии.

— Не стоит напоминать госпоже о произошедшем.

Фейка грозно глянула на мою лиару и Нисе хватило лишь этого взгляда, чтобы осесть вместе со мной в кресло, но уже от страха. Теперь мы обе взирали на черноволосую девушку, которая лишь слегка мотнула головой, словно отгоняя колкую мысль.

— Прошу прощения, я не хотела задевать твоих чувств. Наверняка это не лучшие воспоминания. Но ты переживёшь это. Как и многие, кто обитает во дворце.

Ливия подошла к окну и осмотрела лиар, которые приросли к своим местам, а взгляды их опустились на пол.

— Нам оставить вас для разговора, госпожа? — обратилась Хэйра к девушке.

Ливия сразу оживилась и отбросила шлейф тёмно-синего платья за спину, оголяя бледную ногу в разрезе, и поворачиваясь снова к нам.

— Не стоит. Я лишь пришла сказать: как только вы заподозрите интересное положение вашей будущей королевы, обязаны доложить первой об этом мне.

— Зачем? Ведь меня наверняка смогут осмотреть опытные целители, — возразила я.

— Просто сделайте как я говорю. Это приказ короля. О подробностях вам знать не нужно. Могу лишь сказать, что я умею определить ещё в чреве матери подобного мне. Король желает увериться в полном здравии будущего младенца. — Мышца на щеке девушки дрогнула от неприятной эмоции, а в тёмных глазах, под покровом чёрных густых ресниц заблестела досада с примесью давней боли. Девушка медленно подошла ко мне и коснулась ошейника рабыни на шее. Нашла цепочку и провела по ней кончиками пальцев, спускаясь к рукоятке необычного «украшения» — Это совсем никуда не годится. Мать будущей наследницы престола не должна подвергаться таким пыткам. Я поговорю с Градосом. — Подхватила она юбки и спешно вышла из комнаты, словно наш разговор отзывался в ней вполне реальным сочувствием.

Как только дверь закрылась, лиары тут же принялись меня успокаивать:

— Не беспокойтесь, Миллиора, дети скверны рождаются крайне редко. Уверена, даже если Юльрал благословила вас с повелителем и вы понесли, то ребёнок будет нормальным.

Нормальным… Отозвалось у меня в голове.

— А почему вообще принято считать детей скверны ненормальными?

Хэйра умолкла, но я ожидала ответа и Алира быстро перехватила инициативу:

— Говорят, они не могут управиться со своей тьмой, которая ширится и завладевает ими всё больше с каждым прожитым днём.

— Проклятые самой Юльрал души, которые некогда предали её, а теперь перерождаются и мучаются в агонии тьмы! — дополнила негодующие Ниса шёпотом. — Порождения скверны! Они рождены обезуметь и убивать всех кого ни попадя, угождая Богу Вару!

— Ниса! — негодуя, остановила гневную речь дочери Хэйра. — Хватит пугать госпожу, ей необходим покой. Помните. С этого дня Миллиора может носить ребёнка от нашего повелителя.

Девушки синхронно склонили головы и приложили по три пальца ко лбу в знаке почтения великой Юльрал, шёпотом благословляя слова матери. Лиары явно не желали мне повторения ночи с их королём.

Меня же одолела гнетущая мысль: Градос велел Ливии проверить будущего ребёнка первой. Мотив такого шага был ясен — если наследник окажется порождением тьмы, впитывая благословение Бога Вара, как говорил народ, то он искоренит дитя в моём чреве, чтобы не иметь дел с последствиями. Мотивы Градоса были понятны. В королевской семье не может родиться столь непочитаемое народом создание. Для короля это было недопустимо. Он напротив, желал укрепить своё положение, соединяя две самые ценные кровные линии в Королевстве Мидер.

Вскоре лиары принялись угощать меня вкусным ужином, который манил запахами, а нежное мясо таяло во рту. Сегодня еда казалась особенно вкусной и девушки лишь с улыбками на лице наблюдали за тем, как жадно стараюсь испробовать каждое из многочисленных угощений. Они были рады, что после случившегося я не впала в уныние и хорошо питалась. У меня же и не было повода грустить. Я была рада, что наша задумка с Кэрол удалась. Теперь оставалось лишь ожидать и обнажить беременность, когда это станет необходимо.

Девушки быстро убрали остатки угощений на столе и необычайно бережно вновь уложили меня на кровать. Их опека стала ещё трепетнее, а внимательные взгляды всегда бродили по моему лицу, улавливая малейшие признаки усталости.

Ниса принялась играть на арфе, обволакивая комнату чарующими звуками, а Алира и Хэйра, обнявшись, сидели в широком кресле, тоже с замиранием слушая прекрасную мелодию. Тяжёлый день подошёл к завершению, а веки потяжелели, я и не поняла как уснула, так и не дождавшись визита Кэрол.

* * *

— Миллиора. — Кто-то потряс меня за плечо. — Миллиора, проснись, — повторился шёпот.

Я распахнула резко глаза и увидела перед собой Кэрол. Красивую, сильную, в светлой металлической броне и глядящую на меня с беспокойством.

— Как ты себя чувствуешь? Пришлось тебя изрядно помять. Прости.

Я порывисто обняла девушку, впечатываясь щекой в прохладный металл доспех. Руки девушки сразу легли на мой затылок и погладили по голове.

— Спасибо, Кэр. Я этого никогда не забуду. Всё получилось, я спасена.

— Да, — подтвердила она. — Теперь у нас есть время на то, чтобы подумать о том, как устроить наш побег из мира фейри.

— Наш?

Девушка отстранилась и села рядом со мной на кровати.

— Да. Наш. Ведь я не планирую оставаться в Мидере. В этот раз я пойду за твоим братом. Я больше никогда его не потеряю. Не повторю прошлых ошибок.

Я крепко сжала руку фейки.

— У нас всё получится, я верю. — Кэрол с нежностью на меня посмотрела, но вскоре вспомнила о том, что хочет сказать.

— Ты знала, что твоя кровь способна усиливать применение дара, когда подкреплена магией?

— Нет. Я только знаю, что она дарит непомерные силы…

— Испившему её, — завершила девушка фразу. — Но заставляет зависеть. Это я тоже знаю. Вэйса и Алантир долго были прикованы друг к другу этой манией. Но я сейчас о другом. Когда я взяла твою кровь, чтобы подменить сны Градоса, то сделала ему надрез лезвием, что позволило сделать проход и на охранных чарах королевского амулета для моего дара. Только так можно было добраться до его снов беспрепятственно. — Девушка не выдержала и эмоционально всплеснула руками. — Она действительно помогает ранить любого даже сквозь сильнейшую защиту королевского амулета! — покричала она шёпотом с восторгом. — Но это не всё. Я стала воздействовать на сновидения Градоса, навевая необходимые картины и эмоции. Вот только вскоре поняла, что мой же дар буквально сбежал от меня и навеял настолько мощные чувства королю, что я не смогла прекратить его видения, которые лишь стали ярче. — Кэрол осмотрелась и шёпот её стал ещё тише. — Я вовсе не хотела тебя избивать и пачкать твои бёдра в его семени, которое, к слову, он изверг во время сна. Мне пришлось оставить на тебе не только его запахи, ведь всё произошедшее во сне Градоса нужно было подтвердить в реальности. Он в жизни не поймёт, что это было видение, настолько мощным оно вышло… Будь уверена, теперь Градос сильно раскаивается, ведь я тоже прочувствовала все его сны и знаю наверняка — даже самое суровое сердце может участить биение от такого шквала эмоций. Кроме того, пользуясь столь ярким проявлением сил, я навеяла королю видение о том, что он взял с тебя клятвы о неприкосновенности и верности. Градос будет уверен, что ты не станешь нападать на него, остерегаясь магии обещаний. Он собирался взять их с тебя чуть позже, когда ты забеременеешь и станешь королевой, но я решила эту проблему.

Я с восторгом взглянула на девушку. Ещё недавно мне казалось наше положение совершенно бедственным, но теперь стало ясно, что власть и силы короля Мидера не так велики, когда в моих жилах течёт самое настоящее противоядие от его гнёта.

— Это нам на руку. Теперь необходимо придумать как будем бежать. После, останется лишь разрушить врата с той стороны.

Ощущения победы и предчувствие скорого возвращения домой, подарили радость, но понимание того, что вскоре смогу вновь воссоединиться с любимым и семьёй, заставили опять обнять девушку из чувства сильнейшей благодарности. Но Кэрол не спешила праздновать, отодвигая меня.

— Не радуйся раньше времени, — сказала она серьёзным тоном. — Нам ещё предстоит выдержать проверку твоей беременности и коронацию. После подтверждения твоего положения, Градос непременно обязан принять тебя под покров защитного амулета и сделать своей королевой. Женой. Это будет грандиознейшее событие. Не каждый день король избирает народу новую королеву. И именно в этот период замок будет настолько хорошо охраняться, что бежать станет невозможно. Нам придётся переждать.

После того, как возлюбленная моего брата рассказала о том, как именно станут проверять наличие моей беременности, она пояснила и детали наших грядущих хитростей. Кэрол начнёт постепенно ослаблять чары сокрытия запахов на мне, при этом продолжая полностью подавлять часть ароматов Эрбоса, которые благополучно поселились в моём теле, вместе с ребёнком зачатым от него. Кэрол заверила, что такая магия не навредит малышу и не является сильной, но если кто-то её обнаружит — нам обеим наступит конец.

На вопросы о любимом и семье отныне Кэрол отвечала и вовсе односложно, убеждаа, что они в порядке и ожидают каждую редкую новость обо мне. Фейка заверила, что и сама не рискует навещать их часто. Обычно Эрион приезжал в условленное место и она передавала ему все новости.

День за днём мы двигались к цели, стараясь не вызывать и тени подозрения в жестоком короле Мидера. Градос, к слову, действительно перестал меня беспокоить. Даже редкие вылазки по утрам в трапезную для общих завтраков с правителем резко прекратились. Теперь я и вовсе оказалась заперта в покоях, ведь меня запретили выводить куда-либо вообще. Постепенно тошнота по утрам всё больше стала заявлять о себе, но её я продолжала скрывать из осторожности, пока в одно из утренних пробуждений меня не вырвало прямо на пол, когда лиары насытили воздух запахами еды, принесённой в покои пленницы короля.

Я не успела скрыться в ванной комнате, как и не смогла сдержать отвращение к пище. Лиары явно что-то заподозрили, и хорошо, что именно в эти дни наступил момент, когда уже можно было задуматься о наступившей беременности, поскольку с первой и единственной ночи проведённой в покоях короля, прошёл почти месяц.

Мы с Кэрол уже готовились к такому исходу, ведь дни бежали, а потому, я даже была рада нечаянно дать повод лиарам заподозрить мою якобы наступившую беременность.

— Я, наверное, съела что-то не то, — поспешила успокоить помощниц, когда те позвали слуг навести порядок в покоях, а сами вывели меня в коридор для того, чтобы не спровоцировать новый приступ недомогания дивными ароматами, что миазмами расползлись по комнате.

Прислонившись к светлому мрамору стены у приоткрытого витражного окна я и вовсе ощутила незнакомую мне до этого дня слабость.

Хэйра быстро поняла, что дело неладно, да и Ниса с Алирой тоже стали с надеждой и радостью наблюдать за тем, как стараюсь найти какие угодно причины болезни, отодвигая самую основную. Девушки по велению матери быстро направились в сторону покоев, прикладывая по три пальца ко лбу в молитве Юльрал и радостно переговариваясь, а Хэйра осталась со мной, придерживая за талию, чтобы не упала на пол, если станет окончательно плохо.

— Миллиора, раньше с вами такое случилось по утрам? — задала осторожно вопрос она.

— Нет, — солгала я, опасаясь, ведь знала, что срок должен быть совсем маленьким, а приступы тошноты не такими яркими в первый месяц беременности. Вернее, мне так казалось, ведь я могла судить лишь из своего единственного опыта.

— Прошёл месяц после близости с Его Величеством, а на ваших простынях нет крови.

— Ещё рано судить, — притворно опровергла я. — Может, я действительно съела что-то неподходящее моему желудку.

— Идём. Я покажу тебе, и ты сама поймёшь.

Хэйра провела меня обратно в покои, где у входа как раз караулила Кэрол, внимательно наблюдая за всем происходящим и понимая, что наш план сам решил реализоваться.

К этому времени воительница уже начала снимать с меня часть своих чар, обнажая едва уловимый, тончайший запах беременной фейки. Хэйра провела меня внутрь покоев, которые уже убрали до блеска и забрали из них всю еду. Ниса и Алира поспешили проводить к выходу оставшихся слуг, пока молодая женщина вела меня к большому зеркалу гардеробной.

— Смотрите, Ваше Величество.

Я усмехнулась, не понимая что должна увидеть в отражении, но уже осознавая почему Хэйра обратилась ко мне именно «Ваше Величество». Тогда фейка беспардонно коснулась моей груди, немного сжимая её.

— Видите? Ваши формы стали пышнее, — затем девушка нежнее повела по затвердевшим соскам, которые скрывались под тонкой тканью платья. Они словно наэлектризовались от едва ощутимой манипуляции, покалывая. — А ощущения ваши стали гораздо острее. Не так ли?

— Вы думаете я беременна? — с опаской и в то же время надеждой спросила девушку, которая знала о чём говорит.

Тогда Хэйра приблизилась к моей шее и, прикрыв глаза, с упоением и радостью втянула запах моей кожи, который теперь лишь отчасти скрывали чары Кэрол. Стоя позади, фейка положила руку ко мне на ещё плоский живот.

— Я уверена, Ваше Величество, вы носите в себе будущее Королевства Мидер.

Муки злого сердца

Утро проходило необычайно уныло для Градоса, как и сам завтрак. Странная тоска, сплетаясь с сильнейшими сожалениями, не давали уснуть ночью, а днём и вовсе раздражали навязчивым, беспрерывным потоком эмоций. Это очень злило фейца. Вот и сейчас глаза короля смотрели на пустующий стул слева весьма пристально, а пальцы нервно мяли салфетку из нежнейшего льхира: элитной ткани Королевства Мидер.

Чистокровный смотрел туда, где обычно сидела Миллиора. Раньше эта девушка не пленила его внимание и мысли так сильно. Он лишь думал о враге и наследнице престола, когда смотрел на неё, хоть и отмечал для себя, что девушка довольно привлекательна.

Всё изменилось после их первой ночи близости. Градос это понимал, как и понимал, что страсть к этой девушке возросла вместе с её сопротивлениями. Никогда он не был настолько жесток с наложницами. И никогда не испытывал подобного ни к кому из них. Даже излился в кратчайшие сроки, словно юнец, как только овладел ей. Тёплые, мягкие губы, тонкие косточки ключиц, нежная кожа с поволокой жемчужного блеска, небольшая, но аппетитная грудь. Всё это никак не выходило из головы Градоса, вызывая очередную волну возбуждения. А мысль о том как она горяча и приятна внутри, словно сделали его зависимым от этого ощущения. Раньше Градос думал, что все юные красавицы приятны в равной степени и овладевал ими неспешно, наслаждаясь, но не падая в пучину к чувствам. Теперь же его мысли изменились…

— Ты мог бы её пригласить позавтракать, а не проедать взглядом бедный стул в котором и дыре не грех образоваться за недели зрительных сражений, — сказала мать-королева, запивая правдивые слова терпковатым вином.

Алистия давно заметила перемены в своём сыне. Она знала что его гнетут муки совести. Весь замок слышал трепыхания беззащитной девушки, лишённой магии и свободы выбора. Сама Алистия после зверств сына стала справляться у лиар о благополучии Миллиоры. Ей тоже стало тошно. В ночь, когда Альхандра вошла в покои Градоса, не осталось равнодушных к её крикам. Но никто, включая саму ловчую, не смел мешать сбыться планам короля. Девушка должна забеременеть, это знала и она сама. Только так можно спасти её сына. Род Сактинов обязан продолжаться и нести на себе власть королевского амулета. Родившееся же от союза Альхандр и Сактинов дитя, вовсе может изменить ход истории Мидера.

— Девушка зря сопротивлялась. Я думала она проявит мудрость, — сказала Алистия, замечая как сын отнял взгляд от стула, но отвечать не стал. А ведь когда-то они были так близки… Градос мог поведать матери обо всех невзгодах, таящихся на душе. Всё добро и доверие из него вытравил родной отец ежегодным и обязательным циклом пыток в глубинах тюрем под дворцом. Старшие её сыновья тоже подвергались им, но отчего-то именно Градосу «повезло» больше их, испытывая на себе наибольшее внимание правителя Мидера и отца в одном лице. Позже она уже знала почему, но это не стало бальзамом для истерзанной души.

— Не смей об этом упоминать! — резко встал Градос со своего места. — Я приказываю!

Король бросил льхировую салфетку на стол и покинул трапезную. Он не понимал что эта девчонка с ним сотворила лишь за одну не весьма удачную ночь, почему никак не выходит из головы и снится в самых развратных сновидениях. Даже череда наложниц не снимала этого напряжения в нём. Даже человеческая девка, которую он так любил изводить магией внушения и приказал доставить из мира людей, стала бесполезна!

Быстро миновав и коридоры замка, король достиг своих покоев, но почему-то вновь упёрся взглядом в дверь, которая вела в её комнаты. В груди Градоса разлились противоречивые эмоции — гнев и трепет. Сердце тут же закололо, а королевский амулет вспыхнул ярким жёлтым свечением. Мужчина тут же вспомнил о том, что его миссия — разрушить цикл наследования власти. Только после этого он станет свободен.

Мысль о плане который мечтал осуществить его отец, но не успел, заставила немного улыбнуться. Воительница, охранявшая его драгоценную Альхандру взглянула удивлённо, наблюдая за странным поведением своего повелителя, но быстро отвела сиреневые глаза и распрямилась словно струна, по-прежнему ответственно неся службу.

— Как твои дела, Кэрол? Мы давно не говорили. Смотрю, ты решила вернуться на службу во дворец с границ, где сейчас весьма опасно?

Воительница не мешкала с ответом, словно от этого зависела её жизнь. Теперь случайная незнакомка, которую он когда-то спас от нападения зверей Древнего Леса выглядела не как юная, слабая девушка, а как настоящий воин, не знающий страха и сомнений пред ликом борьбы с врагом.

— Да, решила временно пожить в столице, но планирую вернуться к границам, отдохнув немного от кровопролития.

— Я в курсе, что монстров становится всё больше и ценю твою преданность Королевству, Кэр. Береги мою будущую супругу.

На эти слова воительница лишь быстро и коротко качнула головой

В момент же, когда жестокий король собирался уходить, двери перед ним резко отворились. На пороге стояла Хэйра с ликующей улыбкой на лице, которая быстро сползла, когда лиара увидела правителя у самого входа в комнату. Помощницы Миллиоры, которых он назначил сам лиарами, стали кланяться, взгляд же самого короля задержался на миниатюрной фигуре его пленницы, которая стояла в гардеробной у зеркала, уложив одну руку на низ живота и рассматривала в нём себя с хмурым выражением лица.

— Ваше Величество, — обратилась к нему Хэйра, спугнув, тем самым, трепетный момент. Альхандра тут же испуганно обернулась и даже попятилась, словно желала скрыться от его взгляда в глубинах просторной дальней комнаты. От этого почему-то стало очень неприятно, но он знал, что сам виной такому поведению девушки. — Ливия оповестила, что вы приказали позвать её сразу к Миллиоре, когда возникнут первые подозрения, но я шла к вам. Уверена, именно король должен узнать первым о необходимости проверить госпожу.

— Первые подозрения? О чём вы? — Градос и сам поморщился от своей глупости, когда спустя лишь мгновение понял, что к чему. Затем шагнул в комнату Альхандры и посмотрел на сжавшуюся под его взглядом девушку внимательнее. Миллиора так и замерла, прижав одну руку к животу. Испуганная и растерянная, она смотрела на него со страхом. Градос желал подойти, проверить сам её на наличие долгожданной беременности. Ему не терпелось. Хотелось обрадоваться прекрасной новости и увидеть радость в фиалковых глазах, которые он больше не мог выгнать из своего разума, как ни старался. Затем быстро вспомнил, что девушка пленница. Осмотрел украшение на её шее с красивым поводком, который всегда она теперь крепила к поясу красивого платья, чтобы не мешал, понял, что не имеет права трогать Миллиору.

Он отказался снимать ошейник рабыни с неё, когда Ливия уговаривала это сделать, ведь пообещал себе не поддаваться чарам Альхандры. Быть жестоким и с ней. Но именно в этот момент ему захотелось подойти к девушке, обнять её и освободить от оков. Смотреть и видеть в её глазах дичайший страх, стало невыносимо.

Не совладав с эмоциями, Градос вновь шагнул к Миллиоре, но та опять отступила назад, упираясь в ряд сверкающих платьев плечами. Между ними было немалое расстояние, но фейка не желала его сокращать ни на дюйм.

— Позовите Ливию, она поможет узнать наверняка и проверит дитя, если оно там есть, — распорядился холодно король, а сам лишь думал о том, как унять саднящую боль в районе груди, которая только больше разгоралась, вторя магии королевского амулета.

Вместе с тем, и сильнейшая надежда наполнила Градоса, радость стала пробираться в истоки души. Он понял, что не просто желает ребёнка от юной Альхандры. Он возжелал его именно от этой женщины. Он стал желать взаимности от неё.

Отчаяние на завтрак

Дикие Варги никогда не принимают в свои стаи некогда покинувших их семью волков. Для них покинуть стаю, сродни нападению на вожака. Предательство, не имеющее прощения. Но, что, если к ним решат присоединиться те Варги, которые уже были рождены и взращены среди фейцев, лишаясь выбора?

О природе Варгов. С. 44, том 2.

Эрион нервно щёлкал костяшками пальцев, сидя в просторной столовой. Ещё никогда в жизни он не переживал так сильно. После того, как он узнал о той жестокости Градоса, которую тот применил к его сестре, каждое свидание с Кэрол в трактире Аластиса становилось не только самым ожидаемым событием, но и самым страшным. Король мог в любой момент разоблачить девушек. В любой момент он мог их казнить. И каждый раз, когда его любимая задерживалась, он сгорал в ужасе догадок и предположений, хоть и скрывал это от неё самой.

Парень повёл по лицу рукой, растирая его и, вместе с этим, словно снимая пелену страшных опасений с разума. Положение Эриона усугублялось ещё и тем, что он один хранил тайну о беременности сестры. Тёплая тоска тут же разлилась в груди, когда он подумал о том, что вскоре может держать в своих руках племянника или племянницу. А может и хладный труп своей сестры, ребёнка, рождённого от Эрбоса, тело возлюбленной…

Руки сами безвольно упали на стол при мысли о том, что угроза жизни его самым близким и любимым людям слишком велика, а приборы звякнули, ударяясь о тарелку, привлекая всеобщее внимание. Вэйса аккуратно взяла руку сына в свою, крутая того магией успокоения. Тогда Эрион подумал, что не зря скрывает ото всех правду, ведь мама стала чаще спускаться вниз для трапезы и даже есть, когда узнала, что её дочь в здравии и живёт в покоях замка, не зная хотя бы мук тюремного заключения. Отец же, Эрбос с Авалардом, Зоуи и Йен, хоть и старались хранить спокойствие, но по их лицам было ясно, что никто не желает ожидать пока Кэрол придумает как вывести самую ценную пленницу короля из его дворца и в целом помочь ей сбежать. Но и они все были бессильны.

Эрбос чересчур тихо переживал расставание с любимой, он знал, что ждёт Миллиору после того, как ощутил окончательный разрыв их брачных клятв. Бывший инквизитор также знал и то, как ненасытен в плотских утехах Градос и как долго он будет измываться над его любимой, пока та не забеременеет. Тем не менее, феец хотел лишь одного — чтобы Миллиора выжила. Но было видно и то, как он переживает страшные муки осознания — теперь его любимая будет обязана отдаваться своему заклятому врагу. Возможно, она даже успеет забеременеть от него… Эрбос был готов принять и такой исход. Ему было плевать на то, чей ребёнок может родиться у Миллиоры. Он был готов полюбить даже ребёнка Градоса, только бы его любимая жила, была свободна и сбежала вместе с ним в мир людей.

Гнетущей тучей над головой фейца висела и другая мысль: «что, если, не выйдет, и его хрупкий мотылёк навсегда останется в клетке? Что, если их с Кэрол поймают при побеге?» Эрбос знал, что тогда ждёт обеих девушек и чувствовал, что обязан найти способ убить короля, защитить любимую, спасти её более безопасным способом. Ведь если их сговор обнажится, то Кэрол ждала мгновенная казнь, а Миллиору ещё более изощрённое заключение.

Феец осмотрел молчаливый ряд присутствующих, которые не прикоснулись к еде. Лишь ведьма со скрипом что-то ковыряла в тарелке уже долгое время. Даже дар Эрбоса молчал, не указывая правильного направления, хотя долгими бессонными ночами он молил его о провидении.

— Монстров всё больше у границ Мидера. Градос направил войска охранять живую ограду у самых Пустошей. Но тех прогнали Варги, которые стали очень свирепы и даже успели растерзать многих гвардейцев, — сказал Алантир, растворяя низким хриплым голосом гнетущую тишину в попытке отвлечь всех от одной единственной мысли.

— Теперь королю стоит бояться не только бильвизи, полагаю, — с усмешкой добавила Зоуи. — Варги тоже желают мести. Наверняка все те волки, что сбежали от своих друзей фейцев примкнули к стае.

— Дикие Варги никогда их не примут, Зоуи. Для свободных волков они предатели. Скорее всего, все сбежавшие попросту образовали свою стаю. Было бы лучше, если бы и Ниадис с Грией просто сбежали в момент, когда осознали восхождение на трон нового правителя. Их силы не стали для нас спасительным бальзамом.

— Они сами так решили, отец! Наша связь с Варгами стала очень личной и мощной за эти годы. Они попросту не могли оставить нас там на растерзание королю… — не выдержав, ударил по столу Эрион. Он тоже горевал по Грие и Ниадису, скучал по-своему Варгу, глаза Вэйсы и вовсе наполнились слезами. Волки были не просто друзьями для них. Они были их семьёй.

— Не стоило мне поднимать эту тему… Я лишь хотел отметить, что пережил уже не одно столкновение с монстрами и могу сказать точно, что раньше им требовалось восстанавливать свою численность веками. Они были хаотичны и глупы в своих действиях, а двадцать лет тому назад, в последнем и решающем бою, который я ошибочно принял за победу, понял… бильвизи словно стали обретать разум. Их нападения, ходы и поведение во время битвы стали продуманы. Нам помогла лишь кровь Вэйсы, которую я испил и получил силу многократно превышающую крохи, дарованные мне Юльрал при рождении.

— Нет порядка в бою даже у вполне разумного войска без лидера, — возразил Авалард. — Может, у страшилищ есть какой-то отец или мать дуб в Диких Пустошах, который не только правит безмозглыми существами, но и порождает их? Откуда они вообще возникают, если в прошлом, судя по всему, их не единожды рубили на части?

Все одновременно уставились на фейца. Даже ведьма замерла от осознания, что бильвизи, возможно, имеют больший источник зла, чем кто-либо предполагал. И такой, которого действительно стоит остерегаться при новом столкновении фейри и монстров. Зоуи первая озвучила вывод:

— Если этими монстрами правит некто и сейчас вы с Эрбосом единственные испившие крови Альхандры, повязаны магией ловчей, то Мидер ждёт крах. При новом мощном нападении никто больше не сможет защитить земли дивного народа.

— Верно… — подтвердила Вэйса задумчиво и тут же взглянула на мужа.

— Нет никакого предводителя. Магия пустошей и есть предводитель бильвизи, и она крепчает с каждым годом. Теперь же наш единственный, но временный оплот в Древнем лесу — Варги. Они всегда охраняли западную часть лесов от монстров. Но теперь и они обязаны отступать, — задумчиво проговорил Алантир.

— Это скверный знак, учитывая то, как велика их стая и как силён король Варгов. Я видел их количество и мощь. Один вожак может победить целую армию, не говоря о целой стае диких зверей, среди которых ещё очень много взрослых особей. Если же они приняли сбежавших Варгов, то их силы вовсе непомерны.

Эрион говорил, а глаза Эрбоса, смотревшие на брата любимой, странно сощурились в задумчивой серьёзности. В последнее время Эрбос и вовсе отказывался от разговоров на общие темы, но именно это обсуждение его сильно заинтересовало. Душевная боль заставила замкнуться в себе и без того изувеченного прошлым Инквизитора и сейчас он снова повернул голову к арке большого окна, стал осматривать видневшийся далеко у горизонта лес.

— Я говорил, сын, дикие Варги никогда не примут предателей!

— Тяжёлые времена могут вынудить их… — подал голос Йен и на него уставились все разом. — Что? — Развёл в стороны руки здоровяк. — Даже враги объединяются порой, чтобы одолеть истинное зло.

— Боюсь, гордость и принципы этих животных превыше всякого интереса, — поддержала Вэйса мужа и обхватила его руку, одобряя сказанное, ведь именно они знали Варгов дольше прочих за этим столом. Алантир знавал и диких…

Эта пара так и познакомилась — их Варги сошлись в союзе уз, а военачальник лишь был рад этому, ведь давно добивался внимания Вэйсы. Порой Алантиру казалось, что Ниадис специально ему помог приблизиться к Вэйсе, сбежав однажды от него к Грие, а после и сам случайно угодил в сети волчицы. Он вспоминал те времена с большим удовольствием, ведь Вэйса остерегалась сурового полководца, подозревая того в сговоре с королём. Её кровь всегда была ценна, а особенно после того, как её мать погибла и осталась лишь она — единственная из рода Альхандра.

Феец был гораздо старше совсем юной ещё тогда Вэйсы, он её пугал лишь своим видом, но постепенно они стали видеться чаще, благодаря Варгам. Алантир завоёвывал доверие девушки годами, а когда началась многолетняя война с бильвизи, Вэйса сама призналась в чувствах Алантиру. С тех пор они были вместе, хоть и не без расставаний. Когда Вэйса забеременела и вынуждена была отправиться в мир людей, они пережили первый сложный период долгой разлуки, находясь по обе стороны врат, открывающихся между мирами. Но то было вынужденной мерой, ведь монстры всё ближе подбирались к столице, не говоря о других городах.

Второе расставание наступило после их возвращения в Асгалард… Вэйса три года жила вдали от мужа с маленьким сыном в своём доме в Аластрисе, не имея сил смотреть на Алантира, хотя знала, что сама позволила мужу оставить дочь. Она не могла простить ни себя, ни его. Лишь маленький Эрион спас её от худшего. Только сын и любовь к мужу удерживали Вэйсу от намерения открыть врата в мир людей, хоть это обещало погибель им из-за клятв данных Градосу.

Она решила ждать, не совершать глупостей. Постепенно и обида на мужа утихла, оставляя лишь память о том, что её дочь подрастает где-то там, в мире людей, становясь взрослой и они обязательно встретятся. Спустя годы, Вэйса вновь приняла Алантира, и они ожидали дня открытия врат между мирами, как вторую дарованную Богами возможность исправить величайшую в жизни ошибку.

Видение как явь

Дар предвидения не всегда показывает лишь будущее, но и изредка обнажает скрытые события прошлого и настоящего, которые весьма значительно могут влиять на грядущее.

Пламя:

Поднявшись к себе в комнату, я осмотрел пылающий рассвет в отражении далёкой полосы реки, которая после ночного буйства, вновь обрела спокойствие. Сел на кровать, и прикрыл глаза, осознавая свою полную ничтожность и бессилие. Запах любимой, что ещё хранила наша общая постель, густо наполнил лёгкие. Дух падал всё больше с каждым днём, а руки опускались. Я не смог её уберечь, защитить, спасти…

В памяти, как наяву вновь возник образ её лица и большие глаза цвета нежнейших из цветов. Они блестели от слёз и были наполнены отчаянием, когда оставлял её совсем одну в тёмном подземелье. Что сотворял Градос сейчас с моей маленькой бабочкой? Какие муки заставлял терпеть всё это время? Весть о том, что Миллиора отныне не заключённая страшных тюрем, дарила облегчение, но я знал, что это значит. Король добился своего, и она сдалась, отдавая себя его воле.

Внезапно всё моё тело охватила знакомая магия, льющаяся изнутри. Лёгкое и до ужаса родное касание, ясно ощутилось на лице. Я открыл глаза осторожно, чтобы не спугнуть видение, но, когда увидел кто сидит рядом, словно настоящая, из крови и плоти, вцепился в её тело руками, притягивая так сильно и ласково к себе, как только умел. Да, я знал, что это лишь видение, но испепелённое тоской, кровоточащее сердце, было благодарно за него. Потому, что всё в этой девушке было создано для меня и являло собой совокупность всех греховных слабостей и мечтаний.

Дрожащей рукой, я обнял крохотную, всегда прохладную ладонь любимой, стал целовать каждый утончённый пальчик, вбирая в себя её личный аромат персиков и роз, которые заставляли величайшей нежности мгновенно поселиться в груди и разлиться по всему телу болезненной тоской. Миллиора понимающе улыбнулась, наблюдая за жадностью моих действий, а я залюбовался ей вновь, потому, что давно не видел и отвык от того, как она безжалостно красива.

— Я помню каждое прикосновение твоих рук, любимая, но особенно то, когда ты упиралась в мою грудь, ведь была так напугана упорством совершенно невоспитанного лесного незнакомца. Я был так глуп… столько раз расстраивал тебя от непонимания тех чувств, которые испытывал к тебе… Как же я скучаю, Милли… По твоему мелодичному голосу, по задорному смеху, улыбке, — стал в спешке высказываться, боясь, что вскоре мираж растворится.

Я ещё много говорил о каждой детали, о наших общих теплых моментах прошлого, а Милли в моих руках всё больше обретала материальность, заставляя поверить, что она действительно настоящая, хоть я и знал, что это не так. Но вдруг и она заговорила. До боли приятный голос окутал душу, услаждая слух:

— Я пришла, потому, что чувствую — твоё сердце вновь наполняется жестокостью. Не дай ей завладеть им. Ведь я знаю, ты вовсе не хочешь совершать ужасные вещи… Ты не такой, Эрбос. Чувство вины за кровавое прошлое и за то, что происходит сейчас со мной, разъедает в тебе дыру, даря благодатную почву для обретения в твоём лице монстра и вершителя ужасов. «Ты худший убийца» — шепчет она. «Ты придумал как освободить любимую, так чего же ждёшь? Убей их всех, пролей реки крови вновь, тебе нечего терять, ведь твои руки всё равно в ней по локоть». — Хрупкие ладони крепче обняли моё лицо, а фиалковые глаза не отпускали из своих омутов кристальной чистоты. — Помни, Эрбос, таким ты никогда не был.

— Милли, только ты во мне видишь хорошее. Весь мой свет был лишь отблеском твоей чистоты.

Девушка стала судорожно мотать головой.

— Нет, это не так. Даже исполняя роль главного Инквизитора, не ты ли спасал людей? Не ты ли рисковал многолетним, выверенным до мелочей планом и жизнью ради этого?

— Это всё Авалард, — попытался возразить.

— Не ты ли старался искупить вину перед братом, хотя сам лишь ограждал его от опасностей, как и его семью?

Я замер. Слова Миллиоры были пропитаны не только любовью, но и мудрым смыслом.

— Ты пожертвовал собой, своей чистотой поступков, ради того, чтобы мир людей покинули навсегда жестокость и гнёт. Это был единственный способ освободить людей, и ты взял эту ношу на себя. Отомстил за мать, за брата, за себя, лишая жизни того, кто мог уничтожить ещё не одну судьбу. И ты сохранил свет в себе несмотря на те ужасы, что совершал. Полюбил меня всем сердцем, спасая не раз. Сам подумай, не будь в тебе света, смогла бы я полюбить тебя?

Ответ был очевиден. Нет. Но я продолжал сомневаться. Ровно до тех пор, пока тонкие руки не обвили мою шею так нежно, как я и не мог мечтать. Я излишне порывисто усадил любимую на колени, стал целовать её руки, губы, лицо, шею, утоляя дикую жажду по ней, но девушка мягко отстранилась, успокаивая меня поглаживаниями по лицу, её голос стал ниже, вибрируя магией моего дара. Я знал — этот мираж, лишь успокоение для моей души в преддверии сокрушительных видений. Магия личного дара тоже умела заботиться о своём обладателе, чтобы не свести случайно с ума…

— Ты должен знать. Скоро у нас появится ребёнок. Особенный ребёнок, как я, как моя мать и сотни женщин из моего рода. — Милли аккуратно уложила мою ладонь к себе на живот и немного улыбнулась, когда заметила столь сильное удивление, а следом и радость на моём лице. — Ты обязан сберечь человечность ради нашего будущего. Ты обязан сберечь этого ребёнка.

Руки возлюбленной обняли меня в последний раз, предчувствуя разлуку, а я вцепился в неё, не принимая факт, что это всего лишь мой дар обрёл форму любимой, чтобы наиболее ярко донести до меня некую истину. О грядущем. О настоящем. Было невозможно её отпустить… невыносимо до удушающего вопля, вырвавшегося из груди. Но вот, руки сжали пустоту. Эта же чёрная бескрайняя пустота одолела и всё нутро, скручивая от боли, а девушка, что ещё недавно грела объятиями, растворилась в дымке густой магии и исчезла. Новость огорошила меня, повергла в ужас и одновременно сделала счастливейшим из мужчин.

Теперь на кону стояли не две жизни, над головами которых собралась сильнейшая угроза в виде жестокого короля, если тот узнает о хитростях девушек, а три. И что-то мне подсказывало, что беременность Миллиоры, Кэрол точно обратит в злейший из обманов, который обернётся катастрофой. Ведь я знал Градоса ни один год и точно знал его реакцию на правду, когда та станет известна ему. Ни если, а когда.

Руки тут же упали, безвольно свешиваясь, а глаза заволокло алым. Большие багровые капли скатились по щекам и со стуком ударились о тёмно-коричневый пол из блестящего дерева. Я уже знал, что мои кровавые слёзы — дурной знак и что Миллиоре угрожает большая опасность. Хуже всего было то, что я оказался перед выбором: стать монстром и спасти любимую хоть сейчас, или же попытаться хитростью выкрасть из дворца самую ценную пленницу короля, следуя плану Кэрол.

Но на раздумья времени не оказалось. Прямо сейчас, не дав и капли отдыха от нахлынувших эмоций, дар перенёс меня во дворец Сактинов. У трона, на котором восседал уже умерший Проктус, стоял мой давний враг, от вида которого мгновенно внутри вспыхнула ярость. Мой отец, будучи правой рукой самого короля, что-то тихо рассказывал ему, склонившись к уху, а затем, получив одобрение своего повелителя, удалился. Рядом с Проктусом находился и Алантир. Отец Миллиоры лишь с презрением проводил Эрагена взглядом, это я тоже отметил для себя с большим удовольствием. Но оставаться дольше не мог, сразу же последовал за фейцем, что называл себя моим отцом, чувствуя, как это видение важно.

Минуя коридоры замка и, следуя за Эрагеном, который всегда был суров даже в дорогих фэйских одеждах темно-зелёного цвета, я понял, что он идёт в покои, направляясь в жилую часть огромного по размерам дворца. Он аккуратно открыл одну из дверей с выгравированным на ней золотым ажурным лотосом и прошёл внутрь необычайно тихо, что удивляло. Но когда я вошёл туда следом за ним, картина, вырисовавшаяся перед взором и вовсе охлынула жаром лицо.

Покои были по-королевски богаты, сочетая цвета ясного неба и серебра. Мебель из светлого дерева украшала и без того прекрасное убранство, а на большой кровати, покрытой балдахином, лежала молодая фейка со светлыми волосами с оттенками пепла, как и у всех из рода Сактинов. Они струились по её хрупким плечам, достигая талии. Девушка спала, а вокруг её тела грозно извивались языки чёрной магии, говоря о том, что одна из Сактинов была порождением скверны.

— Как она? — спросил Эраген, и в его голосе мне послышалось истинное переживание, которого я не слышал никогда ранее.

— После родов состояние вашей жены ухудшилось. Лишь Мирт и глубокий сон не дают тьме вырваться окончательно наружу. — послышался голос из дальнего угла комнаты, и вскоре пожилой мужчина в багровой мантии сам вышел из тени к Эрагену, чтобы донести истину.

Жены? Эраген женился вновь, после возвращения в Мидер? Или же это было до открытия врат в мир людей?

Но в ответ видения не заставили ожидать. Старый феец вновь заговорил, ясно отвечая на него:

— После победы в войне с бильвизи, мы обрели иные опасения и угрозу в лице принцессы нашему народу. А ваше общее дитя, которое тоже было решено нашим повелителем оставить в живых, удваивает опасность. Эраген, принцесса Вирта объята мучениями, её душу поглотила скверна, взращиваясь в ней и крепчая. Вы сами видели, она едва помнит и брата короля и даже вас, приходя в сознание. Её лишь гложет сильнейшая жажда убивать. Ваша дочь тоже пойдёт по этому пути. Мне неприятно говорить об этом, но вы и сами знаете, что это — правда.

Мой отец стоял на удивление очень тихо, впитывая в себя каждое слово старого фейца, что опирался на деревянный посох с рукояткой в виде голубого сияющего камня. Я же медленно перевёл взгляд на колыбель у большого арочного окна, где сучил ножками и ручками проснувшийся младенец. «Моя сестра» — разрезала единственная мысль истекающее и без того кровью сердце.

— Мы с Проктусом это всё знаем. Хватит повторять одно и то же. Убирайся, если не в силах помочь.

Старик, тяжело вздохнув, тоже посмотрел на дитя в колыбели и вскоре вышел из покоев, оставляя Эрагена. Я же безмолвной тенью прошёл к кроватке, надеясь рассмотреть ребёнка, а когда увидел маленькую девочку, что родилась по виду не более нескольких недель ранее, словно ужаленный сразу отступил назад, ведь понял — та девушка, что отравила Проктуса и служила Сактинам, она была не просто придворной фейкой, она была племянницей короля, сестрой мне и кузиной Градосу Сактину. Членом королевской семьи и моей сестрой по отцу…

Сглотнув ком, упавший камнем в желудок при виде ребёнка, который внешне так напоминал мою младшую и давно погибшую сестру от человеческой матери, я ощутил давний холод в руках — напоминание о хладном трупе сестры в руках. Вновь обратил внимание на отца, который уже сидел возле новой, но погибающей жены и, взяв её руку, гладил и перебирал каждый пальчик принцессы. Другая же его рука уже была отрублена и заменена холодным металлом, лишь напоминая очертаниями полноценную конечность. Этот факт окончательно уверил меня в том, что видение правдиво и что отец обрёл новую семью уже после того, как побывал в мире людей и сотворил там немало ужасных вещей.

Но судьба и горе Эрагена меня мало волновали, куда больше мой взгляд привлекала колыбель, где находился ребёнок, который унаследовал от матери пагубную магию, противоречащую мирозданию Асгаларда. И если её мать, очевидно, пришлось королю всё-таки лишить жизни и мучений, то её ребёнок, обладающий не менее ужасающей силой, остался жить, постепенно взращивая в себе силы. Хуже всего прочего было и то, что этим ребёнком оказалась моя единокровная сестра по линии отца, которую непременно ожидала судьба её матери. Судьба моей младшей сестры.

Теперь я окончательно осознал почему черноволосая фейка, которая так неприятно напоминала внешностью давнего врага, смогла погубить короля, находящегося под защитой магического амулета. Это ясно указывало, на то, что и сама фейка в тот момент находилась под защитными чарами амулета. Убила своего дядю, который некогда дал ей защиту, уберёг от смерти ещё в детстве.

— Я назову её так, как ты и просила. Ливией. — Отвлёк голос Эрагена от ужасающих мыслей.

Отец судорожно обнял спящее тело прекрасной фейки, что-то ещё говорил ей, но моё удивление было настолько сокрушающим, что вытолкнуло меня из своих объятий мгновенно.

Ещё немного пошатываясь, слыша голоса в голове, которые эхом доносились до меня именами дочери и сестры, последним женским вскриком у порога смерти, я вышел из своей спальни и направился в покои Эриона. Брат Миллиоры наверняка мог знать о беременности моей любимой, о дальнейших планах Кэрол. Но больше всего на свете я хотел убедиться, что мои видения не ошибаются.

Ввалился я в комнату фейца весьма неаккуратно, буквально чуть не выбивая дверь. Эрион, сидящий за своим письменным столом, тут же поднялся на ноги и уставился на меня ошалелым взглядом. Но феец быстро разобрал в чём дело, как и сразу понял от чего я так зол.

— Мы не сказали лишь потому, что опасались за благополучие Миллиоры и что решишь пойти в замок, узнав о беременности моей сестры. Твои порывы, Эрбос, бывают весьма необдуманные.

— Как ты посмел утаить от меня такое! — зарычал и этот вопрос уже больше походил на голос зверя.

На эти звуки тут же сбежались все обитатели дома. Вэйса и Алантир сразу встали рядом с сыном, глядя на нас с Эрионом и не понимая, что именно породило между нами такой конфликт. Я ощутил на плече тяжесть руки своего верного помощника. Вскоре и Авалард с Зоуи явились.

— Что произошло? — спросил меня брат, его тело напряглось. Авалард знал, что не стал бы настолько выходить из себя просто так, он уже предчувствовал некую важную новость.

Я же, повернулся к Алантиру и Вэйсе. Эрион тут же прошёл к двери и закрыл её на замок, чтобы слуги ни в коем случае не стали свидетелями нашего обсуждения.

— Вы знали, что Миллиора носит моего ребёнка? Или ваш сын скрыл этот факт не только от меня?

Вэйса тут же покачнулась, осознавая, как опасна для её дочери беременность сейчас. Её руки потянулись к шее и стали её растирать, напоминая этим, жесты моей любимой и вызывая новый спазм боли в груди. Алантир был более сдержан, военная закалка не позволяла поддаваться часто эмоциям, но и она дала трещину от такой сокрушительной новости.

— Они не знали, — ответил Эрион сам и снова подошёл к родителям, обнял побледневшую мать и помог ей сесть в кресло за столом. — Мы с Кэр решили, что знать не должен никто. Пока…

— Выкладывай что вы задумали, — тихо, но с огромной угрозой в голосе, сказал я.

— Миллиора была вызвана к Градосу как наложница месяц назад, но Кэрол дала ей Мирт. Миллиоре не пришлось делить с ним постель, они усыпили его, — тихо, почти шёпотом произнёс Эрион. — Ещё Кэрол, при помощи крови Альхандры и своего дара проникновения в сны внушила королю, чтобы он был уверен — близость была. Теперь они хотят выдать положение Милли за заслугу Градоса. Кэрол спасла твою жену, Эрбос! Она и позже вытащит её. И если она просит скрыть от вас что-то, то на это есть причины! Или ты думаешь мне было легко таить все страхи за сестру лишь в себе, каждую минуту переживая за неё, любимую, что рискует собой и будущего племянника?

Все звуки в комнате разом стихли, рука Йена сильнее сжалась на моём плече в поддерживающем жесте. Все поняли, что ко мне пришло видение, но и поняли, как болезненно было оно.

— Что ещё ты видел? — вдруг спохватилась Вэйса. — Запах беременной фейки непременно обнажит отца ребенка.

— Нет, мама, не беспокойся, Кэрол и об этом позаботилась. Они скрывают аромат ребёнка, обнажая лишь часть запахов. Они выдадут беременность за плодовитость Градоса.

Алантир сжал виски и зажмурил глаза, переваривая новость.

— Он всё равно поймёт. Градоса им не провести… А, тем более, Ливию.

— Вы знали…

Алантир тут же обратил своё внимание на меня. Ужас отобразился на его лице мгновенно. Стало ясно, что отец Миллиоры намеренно скрывал от меня факт существования сестры.

— Ливия. Вы знали, что она не только дитя скверны, но и дочь принцессы, сестры Проктуса и самое главное — дочь Эрагена, нашего с Авалардом кровного отца.

— Я дал клятву. Никому из фейцев не мог сообщать этот факт. О родстве Ливии с королевской семьёй знают единицы. И они тоже были скованы клятвами с Проктусом.

— Проктус мёртв, — напомнил я.

— Но я давал королевские клятвы, — сразу пояснил Алантир. — Даже Вэйса не знала. Я даже жене не смог бы рассказать. Только теперь, когда вы и так знаете, я смогу, наконец, освободить плечи от этого бремени. Ливия очень опасна.

— Её мать мертва?

— Да. Эраген сам освободил принцессу от мучений.

— Какая щедрость… Отец не изменил своих традиций… — подал, наконец, голос, не менее ошарашенный новостями Авалард. — Не та ли фейка наша сестра, которая отравила Проктуса и вознесла Градоса этим самым на трон?

— Ты, как всегда, догадлив, брат. Это она.

— А я-то всё ломал голову, как она смогла умертвить правителя. Теперь всё сошлось. Эта Ливия не просто член семьи.

— Она находится под защитой королевского амулета, и Градос продлил ей эти чары, не сомневайтесь, — угрюмо произнёс Алантир. — Только члены королевской семьи, находящиеся под одной защитой магического амулета, могут быть убиты друг другом. Никто и никогда без магии или крови Альхандры не сможет нарушить эту защиту или обойти её. Больше способов попросту нет.

— Я всё правильно поняла? — Выступила вперёд Зоуи, складывая руки на груди. — Милли выдаёт ребёнка от Эрбоса за будущего наследника, которого так желает получить Сактин и становится королевой?

— Именно, — ответил Алантир.

— Затем Градос поместит её, как члена своей семьи и женщину, которая носит его дитя, под защиту амулета. Она сможет его убить! — зажглась идеей ведьма.

— Теоретически, — предостерёг Эрион. — Градос очень опасен и опытен. Предугадать действия своей жены-пленницы заранее, ему не составит труда. Лучше Милли не пытаться. Это может плохо закончится для неё и для ребёнка в её животе. И напомню, если моя сестра даст почуять Градосу свою кровь без магии сокрытия — то сразу будет разоблачён обман. Кэр говорила, что Милли уже очень сильно пахнет своим человеческим мужем. Вернее, полукровным ребёнком, который унаследовал кровь и, соответственно, частично запахи отца. Лишь Кэрол скрывает её ароматы магией. Тонкая преграда чар отделяет девушек от гибели.

— Да и король наверняка взял уже все возможные клятвы с моей дочери.

— Нет, отец. Кэрол внушила Градосу, пользуясь случаем, и то, что он якобы повязал Милли фейскими обещаниями. На самом деле — нет.

— А твоя Кэрол полна сюрпризов. Не знал, что её магия так сильна. Этот обман может стать козырем в рукаве.

Эрион лишь гордо улыбнулся. Только благодаря уму, умениям и хитрости его возлюбленной, сейчас была жива Миллиора и даже не претерпела насилия от короля, ложась к нему в постель. Я тоже ещё больше стал благодарен воительнице за помощь.

— Что ещё мы должны знать? — Посмотрел на брата любимой, выжидая.

— Прошёл месяц с тех пор, как Милли побывала в покоях короля. Кэрол велела ожидать. Либо её казни, если обнаружится преграда из чар на Милли, либо свадьбы и коронации новой королевы.

Проверка тьмой

Однажды какой-то глупец предположил открыто, что дети скверны как-то связаны с королевской семьёй, когда один из принцев обременил беременностью простую фейку и она родила девочку, что быстро была убита, поскольку обладала исковерканным подобием магии фейри. О том глупце больше никто и ничего не слышал, как и о фейке, что родила то дитя.

Источник неизвестен.

Мотылёк:

Ливия появилась в покоях буквально через пару минут после того, как Градос послал за ней. Впервые я заметила на бледной коже фейки проступивший румянец. Это украшало девушку. Даже частое дыхание и немного взволнованный вид черноволосой красавицы словно делали её немного живее. В чёрных глазах сияла надежда… как у Градоса, так и у неё, это дало повод подумать, что ребёнок не просто важен для короля Мидера, а является чем-то гораздо большим, нежели просто наследником. Вернее, наследницей. Следом в голове возник сам по себе и следующий вопрос, оглушая осознанием: он желает получить от меня дочь, носительницу дара рода Альхандра и ту, что имеет в себе его кровь из рода Сактинов. Некая загадка, скрытая от меня, буквально плескалась на поверхности океана ещё больших тайн королевской семьи, но её я не могла никак разузнать прямо сейчас.

— Тебе необходимо прилечь, — немного сконфуженно проговорил феец, указывая рукой на мою широкую кровать. Казалось, король и вовсе остерегается смотреть мне в глаза.

Градос вёл себя весьма странно, долгий взгляд Ливии на нём, подтвердил, что не только я заметила это. Неужели король проникся сочувствием ко мне или же ощутил чуждые жестокому сердцу муки совести? Вздор! Но так походило на это… Девушка, облачённая в этот раз в изумрудный бархат с множеством подвесок на руках и шее, кивнула мне, соглашаясь с королём. Было видно, как эти двое уже буквально мнутся на месте, предвкушая радостную новость. По моей же спине, змеями пополз холод ужаса. Я знала, что ребёнок, которого жду, никак не может быть от короля. Но был иной вопрос, крутящийся в голове по кругу: сможет ли Ливия распознать мой секрет?

Поборов страх, шагнула к кровати. Оставался лишь один путь сейчас для меня — играть как можно лучше, лгать так, как никогда не лгала. И я это сделала.

— Не уверена, что я могла забеременеть так скоро, — ложась на кровать, проговорила слова, которые наверняка поселились сейчас в головах всех присутствующих, не только в моей.

— Будем надеяться на благословение Юльрал, — с радостью и придыханием отозвалась Хэйра, тут же опуская глаза перед колючим резким взглядом своего повелителя.

— Оставьте нас! — уже нервно приказал Градос, спроваживая моих лиар. Похоже, он и вовсе про них забыл, поглощённый больными идеями.

Когда зазвенели украшения на руках фейки, её чуть прохладные руки легли на мой живот, а сама она села возле меня на край кровати, сердце буквально загрохотало в груди. Взгляд девушки не был суровым сейчас, она даже немного улыбалась краешками губ, выражая дружелюбие, но отчего-то мне стало ещё страшнее. В тёмных глубинах её глаз, слившихся со зрачком по цвету, отражалась безмятежность смерти, в которую я точно не планировала пока окунаться. Сжав кулаки и закрыв глаза, приготовилась к её исследованию. Почувствовала, как и Градос подошёл ближе, немного склоняясь над нами.

— Расслабься, Миллиора, это исследование не принесёт ни капли боли. Только будет немного холодно.

В этот момент я и ощутила, как нечто скользкое и ядовито-холодное, пробираясь сквозь ткань платья, коснулось кожи живота. Глаза мгновенно распахнулись, когда осознала, как материальна её магия и как боюсь впустить её внутрь, туда, где спокойно подрастал наш с Эрбосом малыш.

— Ты ведь не навредишь ему? — резко схватила Ливию за руку. Две пары глаз, Градоса и Ливии в изумлении уставились на меня. Я осознала, что стоит обуздать эмоции и укрыть ложь поволокой ещё большего притворства. — Я имею в виду, если ребёнок действительно там? Ты ведь не навредишь ему своей тьмой?

Сейчас мне было абсолютно всё равно, что подумает Градос и Ливия. Наверняка им будет странно понять моё желание сохранить ребёнка от своего насильника, но под вполне довольным взглядом короля, от фейки я услышала лишь один ответ:

— Нет, я ему не наврежу. Как и тебе.

Я сразу заметно расслабилась и отпустила запястье Ливии, её тьма отправилась глубже в меня, буквально пронзая холодом низ живота. Снова прикрыв глаза стала молить судьбу о том, чтобы девушка не поняла кто отец ребёнка.

Мгновение растянулось, превращаясь в вечность пока дитя скверны пыталось определить во мне зарождение схожей с её магией тьмы. Даже Градос в это мгновение замер и стих, прекращая дышать. Мне стало ещё более тревожно, когда Ливия убрала от моего живота руки и устало вздохнула. Я в ужасе распахнула глаза и казалось, даже заметила на лице чистокровной выражение глубокого разочарования. Это заставило меня сесть, притягивая ноги к животу и немного отодвинуться. Я уже стала подозревать, что и вовсе ребёнок во мне, схож по силам с Ливией, ведь она явно таила в себе некую скорбь. Градос тоже заметил нечто неладное и тут же приказал твёрдым голосом, хоть тот и дрогнул на последних нотах:

— Говори.

— Поздравляю, король Мидера, Градос Сактин, — вставая со своего места и поворачиваясь к фейцу, медленно проговорила Ливия. — Вскоре у тебя будет дочь. Крепкая и здоровая. Как ты и мечтал. Без капли тьмы в себе. Она будет абсолютно нормальной фейкой. — Взгляд Ливии ненадолго скользнул ко мне, а сама девушка сложила руки в замок, чтобы те перестали так сильно дрожать. Я сразу уловила, что всё не так просто в её поведении.

Однако, сам король ничего не заподозрил. Лицо Градоса тут же озарила улыбка, та, которую я никогда прежде не видела. Совершенно искренняя и олицетворяющая настоящее счастье. Он резко уложил руку на грудь и немного побледнел, радость тут же сменилась привычной чёрствостью, а черты лица заострились.

— Осторожно, брат, — повела по его плечу Ливия. — К тому же, радоваться рано. Ребёнок ещё должен явиться на это свет, а беременность под угрозой.

— Что? — вспыхнул тот.

Я тоже вся задрожала, утверждаясь окончательно — Ливия лжёт. Моя беременность была в порядке, ребёнок как раз стал очень сильно расти внутри. Это чувствовала всем телом, а Кэрол, которая не раз накладывала на меня чары, постоянно ворчала о том, как сильно стал ощущаться запах беременности от кожи и как скоро она понемногу станет заметна для чутких глаз лиар.

Стало ясно, что фейка зачем-то пугает Градоса, но более всего остального меня озадачило слово «брат», прозвучавшее так спокойно из её уст. И тут я осознала…

В королевской семье были лишь мальчики… Ливию никто не называл принцессой, а значит и не признавали в ней принадлежность к королевской семье. Никто не знал, кроме них и, возможно, какого-то малого круга фейри о появлении ребёнка скверны в королевской семье.

Градос мгновенно уловил на моём лице тень страха от осознания правды, представшей передо мной. Да и в целом, сейчас в голове зародился такой сумбур из догадок и эмоций, что хотелось спрятаться, поразмыслить, упорядочивая хаос догадок и фактов в голове.

— Ливия… Ну, зачем же так удивлять свою будущую королеву нашими семейными тайнами, когда она и без того едва дышит, переваривая новость о скором появлении на свет нашего с ней ребёнка?

— Вот именно, Градос… — начала девушка, но король, лишь подняв руку выше, остановил поток её слов.

— Ты свободна.

— Расскажешь ей сам?

— Если понадобится. А теперь иди и отдай поручение совету готовить Аластрис и замок к коронации, — слова Градоса были сдержаны, но полнились скрытой радостью. Он получил, что хотел даже слишком быстро.

Ливия лишь горько, устало улыбнулась, сунула пальцы в вырез платья и достала ключ. Без единого слова или же эмоции на лице, фейка просто вложила его в руку Градосу, затем вышла. Тишина до звона в ушах, мгновенно сковала пространство. Градос ещё несколько секунд рассматривал ключ от «украшения» в своей руке, а затем посмотрел на меня. На мою шею, где красовался действительно прекрасный ошейник из золота, опоясанный драгоценными камнями. Я же замерла, в ожидании его дальнейших действий.

— Подойди, — выдохнул он, словно разочаровываясь во всей жизни, которую прожил.

Я послушно поднялась и выполнила просьбу короля. Когда тёплые руки скользнули по шее, хотя могли обойтись без этого, вздрогнула. Тихий щелчок и свобода от тяжёлой удавки сразу отвлекли внимание от Градоса. Я с облегчением стала растирать нежную кожу, которая успела получить небольшие отметины по краям, где натирал ошейник. А когда вновь подняла глаза, то увидела перед собой не бессердечного правителя Мидера, а абсолютно растерянного молодого мужчину, который не знает куда деваться от переполняющих его эмоций, чувств, что завладели ядовитым аспидом и обозначались ярко на красивом лице.

Градос медленно уложил руки на мои плечи, притягивая к себе и склоняясь ближе.

— Нет. Прошу… — практически прошептала, ведь точно знала — теперь стану неприкосновенна для Градоса, если пожелаю. А именно этого желала больше всего на свете.

Тогда мужчина замер, внимание от моих губ, скользнуло к глазам.

— Я не стану, не бойся.

Очень быстро король отошёл и освободил меня от своих касаний, руки убрал за спину, держа в них злосчастный ошейник, но уходить не стал.

— Я очень хочу, чтобы ты берегла себя, Миллиора, теперь ты носишь нашего ребёнка. Очень важно, чтобы девочка появилась на свет. Все вокруг до твоей официальной коронации тоже будут оберегать тебя очень тщательно. После неё, твоя безопасность будет обеспечена королевским амулетом, — Градос говорил это всё очень сдержанно, даже несколько меланхолично, думая и о чём-то своём, но по итогу улыбнулся. — Наверняка у тебя возникло много вопросов по поводу Ливии и на них готов дать ответ. Кроме того, я подготовил для тебя особенный подарок. Тот, который наверняка тебе понравится. Прогуляемся? — Он протянул мне руку.

Немного помешкав, я решила, что хочу знать больше, а стены покоев надоели до тошноты, став моей тюрьмой.

— Хорошо, — приняла предложение. — Я хочу прогуляться по саду.

— Как раз туда мы и направляемся. — Улыбнулся король.

Мы быстро вышли и Кэрол не удержалась от сдержанного вздоха облегчения, заметив меня в компании вполне счастливого короля. Наверняка воительница уже вечером постарается поскорее обрадовать моих родных новостями. Мы договорились, что именно после того, как Градос съест нашу ложь, Кэрол скажет о моём положении Эрбосу и всем остальным. Мы станем ожидать коронацию, а уже после неё, когда всё уляжется, будем планировать побег. Наша хитрость вновь удалась. Шанс выбраться из этого мрака, тоже пропитался ещё большей надеждой.

Мы с королём прошли по длинным коридорам и начали спускаться по бесконечно длинным ступеням спиралевидной лестницы. Держа мою руку, Градос бережно вёл меня за собой, но молчание, которое образовало неловкость так никуда и не делось. Я решила первая начать разговор на второстепенную тему:

— Замок очень большой. Намного больше того, что находится в Санктосе.

— Да, — подтвердил король, обретая необычайную обходительность всё больше. — Мир фейри и вовсе гораздо более грандиозен во всём. Скоро ты и сама в этом убедишься.

Мы пересекли обширный зал с полами из сверкающего белизной камня. Изгибы арок проходов с заострённым верхом, что вели в другие, наверняка не менее обширные помещения, ярко отображали лик истинного готического величия. Белая лепнина на стенах внутреннего убранства постепенно перетекла в узкие, и высокие башни, и колонны. Богато украшенный тёмный фасад с резными деталями и многоцветные витражные стрельчатые окна внешнего оформления стен дворца, обозначили себя ещё более ярким проявлением утончённой мрачной красоты, когда покинули его. Я обернулась, чтобы полюбоваться громадным строением. Как был светел дворец внутри, так его обрамляли тени и чернота во внешнем мире. Он походил на две стороны монеты, которые никогда не бывают одинаковы, но идеально дополняют друг друга. «Как душа моего любимого Инквизитора» — сами собой громко прозвучали мысли в голове.

— Он так прекрасен, — проговорила с восхищением, улавливая заинтересованный взгляд Градоса на себе.

Король равнодушно обернулся и так же беспристрастно осмотрел громаду из камня, не выделяя глазами явной заинтересованности. Я решила, что за сотни лет он попросту привык к красоте сооружения, но вскоре он развеял домыслы:

— Это место напоминает о страданиях матери и жестокости отца, а поэтому, будь оно самым красивым местом во всём Асгаларде, едва ли сможет похитить мой хоть один восхищённый взгляд. К счастью, есть место в королевском саду, которое вскоре наверняка затмит сооружение, выстроенное за века правления жестокой королевской династии Сактинов.

Уставившись на Градоса удивлёнными глазами, стала изучать красивый профиль, чтобы отыскать искру смеха, но феец попросту посмотрел на меня и вполне понимающе дополнил сказанное:

— Что, думаешь наша «милая» семейка не осознавала никогда своей гадкой натуры? Открою тебе секрет, Миллиора, каждое чёрное сердце понимает свою суть, хоть и порой, предпочитает заниматься самообманом, ища оправдания непростительным поступкам. Я тоже прекрасно знаю кто я.

— Уверена, не все Сактины были жестоки, а всякий поступок совершённый в прошлом, можно оставить в там же, начиная иной путь… более светлый

— Веришь в то, что можно загладить перед кем-то вину? Или же в то, что предатель станет служить верно своему повелителю, прости он его? — король громко рассмеялся, провожая меня к увитой плющом каменной арке, что служила входом в неимоверно обширный сад.

Я мечтала о дне, когда прогуляюсь тут хотя бы полчаса, но сейчас намёк Градоса, совершенно ясный для нас обоих, забрал приятное мгновение, погружая меня в мысли о любимом. О том, как наказал его жестокий король за предательство.

— Нет нужды пить целое море, чтобы понять, что вся вода в нём солёная, моя милая Милли, — приторно проговорил чистокровный, поглаживая моё запястье большим пальцем руки. — Так и с предателями, лжецами и теми, чьё сердце зачерствело от убийств. Они, словно море, никогда не станут пресной рекой. Даже, если будешь прощать их бесчисленное количество раз.

Я понимала о ком говорит король и против кого настраивает мои мысли. Поняла и то, что это могла быть новая жестокая проверка хитрого фейца, чтобы после наказать меня за колкий ответ. А потому, попросту сжала челюсти и промолчала, проглатывая давкий комок в горле. Я вознамерилась завоевать как можно больше доверия Градоса, чтобы он не ожидал от меня побега, когда время для него действительно настанет. Более того, мне стоило попытаться очаровать этого мужчину, даже, если одна мысль об этом становилась невыносима.

Все вопросы, ожидавшие ответов и неприятный разговор, прервал вид на прекрасные обширные владения дворца. По обеим сторонам широкой каменной дорожки пышными шапками, плетением сверкающих растений по аркам над нашими головами, брал начало королевский сад. Каменные статуи, фонтанчики и пруд под плывущими по ветру ветвями ив над ним, манил, хотелось обойти все владения островка природы.

— Я видела его из окна, но он гораздо красивее вблизи.

Градос удовлетворённо посмотрел на меня и быстрее направил нас дальше.

— Это лишь начало. Уверен, королевская оранжерея станет твоим любимым местом.

Я недоверчиво взглянула на фейца.

— Меня будут пускать прогуляться в саду?

— Конечно, в твоём положении надо чаще бывать на свежем воздухе. У меня хватает стражников, чтобы беречь будущую королеву от всякого зла.

В этот момент захотелось выругаться или же плюнуть прямо в лицо Градосу, смеясь над его словами, что больше походили на издёвку. Единственным злом в моей жизни сейчас был только он. Но я вновь сдержалась, остерегаясь гнева короля.

— Я рада, благодарю, Ваше Величество.

— Смотрю, ты неплохо справилась с принятием нового положения. Чувствуешь что-то необычное в себе? Наверняка это очень яркие ощущения. Эмоции…

— Я пока ещё не до конца его осознала полностью. Мне не верится. Вовсе не чувствую себя беременной, — решила сослаться на самочувствие.

Но Градос не отступал.

— Не будем притворяться, Милли, что между нами не было той воистину ужасной ночи, — вздохнул король. — Но именно она и подарила нам шанс обрести дитя. Я не стану больше трогать тебя, если сама не пожелаешь. — Градос остановился и развернул меня к себе как раз в тот момент, когда мои глаза были наиболее раскрыты от ужаса. Он осмотрел меня и взгляд мужчины на мгновение вновь задержался на моих губах. — Но, если передумаешь. Когда-нибудь. Я буду рад видеть тебя не только на своём троне, но и в своих покоях. Больше никогда не стану принуждать тебя возлечь со мной. Обещаю.

Ещё большее удивление, ликование от чувства победы не успели взметнуться в груди в полную силу, а я уже приняла фейское сильное обещание Градоса, которое он наверняка мне отдал не просто так, а, чтобы тоже завоевать доверие:

— Я беру эти обещания от тебя, Градос Сактин и благодарю за великодушие.

После я робко улыбнулась, продолжая играть наивную девушку, которая хоть на мгновение, но поверила своему врагу. Однако, слова самого Градоса прочно засели в памяти: «Море никогда не станет пресной рекой». И именно в этом случае, данное выражение действительно отражало истину. Я знала наверняка — Градос неисправим.

Ещё немного пройдя вперёд, любуясь намеренной небрежностью сада, что ещё не сверкал в полную силу огнями цветов, а лишь пестрил их прекрасными яркими соцветиями, повернули влево, где стояло сооружение из прозрачного материала, напоминающего стекло, но отражающего свет сотнями граней. Если бы не плетущиеся растения, что распластались по стенам, оно и вовсе могло ослепить сиянием. Грандиозное здание, величиной с целое поместье, по меркам людей, мало напоминало обычное сооружение. Словно из сказки, оранжерея высилась перед нами стенами из прозрачного стекла с изогнутыми серебряными стрелами каркаса, удерживающими всю эту хрупкую конструкцию, затем завершалась острой пикообразной крышей, что кончиком сверкала на свету особенно ярко. У основного «прозрачного» дома для растений, позади, была и пристройка из тёмного камня в виде полукруга, которую я полностью никак не смогла рассмотреть.

— Идём, тебе понравится, — проступило нетерпение в голосе жестокого короля.

— Я думала мы прогуляемся по саду.

— Поверь, этот вид — ничто, по сравнению с тем, что скрывается в оранжерее. И там я смогу тебе рассказать многое о том, что тебя наверняка беспокоит.

Градос пошёл первым по более узкой тропинке и открыл прозрачную дверь, срывая с неё попутно буйную растительность.

— Мир фейри быстрее восстанавливается и растения в нём гораздо быстрее растут. Буквально неделю назад я просил привезти твой подарок сюда, а дверь уже не открывается. — Градос сильнее дёрнул за ручки двустворчатых дверей и те, наконец, открылись, срывая тонкие лианы цветов.

Из-за блеска, изначально думала, что оранжерея — не более, чем сад, находящийся под куполом стекла, но, когда шагнула внутрь и осмотрелась, осознала — в этом месте росли самые прекрасные растения, какие только мог видеть этот мир. Встречала нас увитая светящимися белыми цветами, бутоны которых напоминали человеческие лилии статуя Юльрал. Я сразу догадалась, что это именно её лик. Великая богиня держала в руке кубок, а по щекам её катились словно настоящие, слёзы, вырезанные из белого камня. Тело прекрасной фейки было укрыто отрезом ткани, но оставляя одну грудь обнажённой, а линия стройной ноги виднелась в разрезе сомнительного наряда. Вся она излучала красоту, величие и некую скорбь.

Я хотела спросить у Градоса почему именно только её статуя находится в оранжерее, но быстро отвлеклась на то, как красива растительность и цветы в ней. Высокие бурые деревья высились по сторонам от узкого прохода, гнездясь стволами в шапках пушистого сверкающего огоньками мха. Мне стало неуютно, когда широкая мужская ладонь коснулась поясницы, аккуратно подталкивая вперёд. Мы прошли к одному из багровых стволов эльховых, редких в мире фейри деревьев, рассматривая нефритовые, бурые, коралловые цветы, сияющие золотом на фоне сочной зелени. Где-то дальше виднелись сиреневые, алые и бархатисто-бурые оттенки богатой фауны, что ощущала себя в оранжерее очень хорошо, разрастаясь до самого прозрачного свода крыши, облепляя прозрачные стены.

— Смотри. — Указал Градос на маленькие, переливающиеся фиолетово-зелёным перламутром куколки бабочек, гнездившихся на коре эльховых деревьев сплошным покрывалом. — Это уцелевшее потомство самых редких и самых священных в мире фейри насекомых.

— Неужели…? — удивлённо прошептала, догадываясь к чему ведёт король, хитро улыбаясь.

— Именно. Это Альхандры, которых в дикой природе Мидера практически не осталось и которые являются олицетворением самой Юльрал. Говорят, когда последняя бабочка из рода Альхандра покинет этот мир и они окончательно вымрут, бильвизи захватят Асгалард и уничтожат в нём всё живое. Мой отец, когда понял, что Альхандр стало выводиться в Древнем лесу очень мало, приказал доставить этих редких бабочек сюда, вместе с самыми редкими и прекрасными растениями со всего королевства. Именно в честь этих редких бабочек назвали и твою кровную линию, когда поняли, что вас тоже осталось очень мало.

— Я знаю о том, в чью честь назвали нашу кровную линию. Это твой подарок?

Градос тихо усмехнулся.

— Нет, идём.

Мы пересекли оранжерею, и я постепенно осознала, что стены её слишком блестят.

— Это не стекло, так?

— Нет. Это было бы слишком просто. Чистый хрусталь. Тонкий и хрупкий. Пока её строили, бывший король Мидера, едва не разорился.

Шутка вышла неправдоподобной, но, учитывая, что я впервые слышала хоть что-то напоминающее юмор от Градоса, тихо рассмеялась. От этого мужчина вновь взял меня за руку и повёл в дальнее каменное сооружение, примыкающее к оранжерее. Оно изнутри выглядело гораздо больше и выше, а звуки в нём распространялись эхом неимоверно сильно. Стены тут тоже увивали белые сияющие цветы, разгоняя мрак и даря волшебную красоту почти пустынной каменной комнате. Под тёмной тканью, прямо посреди этого зала без окон и стоял мой подарок, спрятанный, но легко узнаваемый. По затылку тут же поползли неприятные мурашки, когда Градос обнажил чёрный рояль, потянув за край тёмного бархата. Когда же узнала именно этот инструмент, вовсе прекратила дышать. Все мягкие линии инструмента напоминали о сокровенных чувствах.

Это был тот самый рояль из поместья Эрбоса. Тот самый рояль, на котором мы играли вместе и который запомнился мне так сильно. Ведь именно когда играла на нём однажды вечером в поместье Сармондс, во время нашего первого месяца супружеской жизни с Эрбосом, несмотря на все нюансы, начала понимать, что безвозвратно влюбляюсь в мужа. Пылкие поцелуи, мягкие прикосновения к холодным клавишам и тёплый взгляд зелёных глаз, ударил как хлыст воспоминаниями о недавнем прошлом.

Я сглотнула ком, образовавшийся в горле и тот камнем упал в желудок. Затем улыбнулась, натягивая эту улыбку буквально через силу на лицо, что наверняка было очень и очень заметно.

— Откуда он здесь?

Градос медленно провёл кончиками пальцев по глянцевой, идеально ровной опущенной крышке и обошёл инструмент, как хищник, теряя былую доброжелательность, словно её смыли с его лица, как фальшивую краску. В этот момент поняла, жестокий король вновь испытывает меня.

— Этот инструмент из мира людей. Я слышал от одного моего друга, — протянул он, допуская преднамеренную паузу, — Что ты очень любишь играть. Решил, мой подарок тебя порадует. К тому же, я дарю тебе эту оранжерею и свободу перемещения по дворцу и саду в честь сегодняшней воистину прекрасной новости. Тебе по вкусу мои подарки?

— Да, — подскочила я к роялю. — Благодарю, мой король.

Напоминая себе о том, что этот мужчина вполне верит в то, что изнасиловал меня и после этого ведёт себя подобным образом, стараясь вывести из себя, решила отомстить фейцу единственным доступным способом, оседая прямо у инструмента на пол и изображая полуобморочное состояние. Компания Градоса, казавшаяся ещё пять секунд назад терпимой, оказалась попросту его жестокой игрой, так пусть же позабавится и её последствиями!

— Миллиора! — тут же отреагировал он, подхватывая меня и усаживая на пуф рядом с инструментом. — С тобой всё хорошо?

Градос, не ожидая ухудшения положения, сразу стал исцелять меня своей магией, по телу действительно разлилось приятное ощущение силы и хорошего самочувствия. Мысленно я решила, что стоит чаще притворяться, ведь беременность действительно сделала тело слабее, хоть и не настолько, чтобы валиться в обморок.

Король поверил. Стал растирать мои плечи и после вовсе поднял на руки. Когда убедился, что не потеряю сознание окончательно. Слова же Ливии, произнесённые ранее предостережением и вовсе завершили дело. Теперь Градос сам лично, бледнея от страха нёс меня обратно в замок, спеша поскорее передать моим лиарам и дать отдохнуть.

Когда же он помог мне добраться до покоев и уложил в кровать, я поняла, что так и не узнала ничего о Ливии, хоть уже вполне догадывалась о степени их родства.

— Градос, ты не ответил на мои вопросы, — задержала его за руку, лёжа в кровати, когда тот собирался уходить.

Лиар, к счастью, он ещё не успел пригласить. Только Кэрол у входа, встретила нас удивлённым взглядом, смотря на то, как Градос бережно провожает свой драгоценный сосуд для ребёнка в покои.

Король задержался и, помедлив, сел на край кровати, укладывая свою руку мне на живот, от чего я всё-таки вздрогнула, не совладав с эмоциями. Заметив такую реакцию, он быстро отпрянул и встал. Начал медленно расхаживать по комнате.

— Ливия — неродная моя сестра. Она моя кузина. Дочь тётки, что приходилась родной сестрой отцу. Но прежде чем решу тебе рассказать о Ливии и о её магии, которая противоречит законам нашего мироздания, ты должна пообещать, что сохранишь сказанное секрете. Мало кто знает эту тайну нашей семьи, а если и знают, все эти фейри связаны строжайшими нитями фейского обещания. Ты готова дать мне такое обещание, Миллиора?

Поразмыслив немного о том, что это никак мне не помешает, а, напротив, поможет понять мотивы короля, решила рискнуть.

— Да, Градос Сактин, обещаю, что сказанное не покинет этих стен. Я никому не расскажу о Ливии и её происхождении, магии.

— Об особенности семьи Сактинов… — дополнил Градос.

— И об особенности семьи Сактинов, — повторила, предвкушая страшные тайны их рода. — Обещаю.

— Беру твои обещания, моя Милли, — с улыбкой посмотрел на меня феец, а амулет на его шее странно стал переливаться, образуя хаотичные узоры или же символы внутри большого жёлтого камня.

Король побледнел и тут же накрыл камень рукой, словно Королевский амулет влиял на него, но это уже не имело никакого значения, ведь Градос Сактин начал свой рассказ:

— Все девочки в нашем роду всегда рождались со скверной в крови. Только мальчики были нормальными и здоровыми. Вот почему мы проверяли ребёнка, — указал он подбородком на мой живот, а я сразу же натянула одеяло повыше, ведь понимала — будь ребёнок от Градоса, почти наверняка повторил бы судьбу его сестры.

— И что вы делали с рождёнными девочками? — задала волнующий вопрос.

— Умерщвляли. Всегда. Но сестру моего отца не смог погубить мой дед, после он быстро скончался и на трон сел мой отец. Проктус уже был к тому времени довольно взрослым, но недостаточно чёрствым, чтобы избавиться от младенца. Вирта, моя тётка, она походила на чистого ангела снаружи, но внутри неё плескалась тьма, что возрастала в её хрупком теле из года в год сводя с ума. Принцесса знала, что проживёт недолгую жизнь по меркам фейри, а потому, когда решила выйти замуж за советника короля, Эрагена Алахосского, после его возвращения из мира людей в Мидер, отец не стал препятствовать.

Я встревоженно приподнялась. Мысли разом переполошились в голове, собирая горькое сплетение из правды.

— Эраген Алахосский? Он отец Ливии?

Градос приостановился, вкушая мою реакцию. Он знал о чём именно думаю сейчас. И он понял, что Эрбос делился своим прошлым со мной.

— Именно. И она, как и все девочки нашего рода унаследовала исковерканное подобие магии. Отец был слишком мягок и не смог погубить ребёнка. Эраген хотел это сделать после смерти жены, но не посмел перечить королю.

Меня словно облили кипятком, кожа запылала. Ливия — сестра Эрбоса и Аваларда! И их сестра вновь обречена на скорую смерть.

— Сколько у неё есть времени?

— Никто не знает. У Вирты была слабая магия изначально, и она жила сотни лет пока всё не усугубила беременность. Ливия же имеет куда больший резерв сил, который разрастается тьмой быстрее. Если бы кузина вовремя не договорилась со мной, когда отбывал наказание в подземелье и не помогла сесть на трон, беря при этом клятвы с будущего короля, то я бы лишил дитя скверны жизни сразу же. И она об этом знает.

— Вот почему ты хотел породниться с Альхандрой. Моя кровная особенность как-то может влиять на… вашу наследственность по женской линии?

— Мы не были уверены. Но теперь, когда дитя в твоём животе благополучно унаследовало дар Альхандр, не перенимая тьму Сактинов, смею надеяться, что дальше наш род почти наверняка очистится от скверны навсегда. Вот почему нам нужна именно девочка. Именно будущая принцесса из священного рода Альхандра способна излечить королевскую династию, страдающую от скверны. И поскольку я и Ливия единственные из рода Сактинов, оставшиеся в живых, и кроме как с тобой я не намерен ни с кем плодить наследников, смогу избавиться от тьмы навсегда.

— А Ливия?

Градос рассмеялся.

— Ливия и вовсе не желает детей. Не в её положении хотеть их. Магия уже плавит её вены неистовым страданием.

Изумрудная вода

Королевский амулет способен принять под свой покров защиты только любого родственника семейства Сактин. Женившись, король обязан провести обряд единения крови с будущей супругой, чтобы магия амулета приняла и его жену под защиту, не отторгая чужую кровь и плоть.

«О власти Королевского амулета»

Последующие две недели вихрем ворвались во дворец подготовкой к грандиознейшему празднику, каких Аластрис не видел за последние столетия. Высокопоставленные гости, по словам моих лиар заполнили город, стекаясь со всех городов Мидера для того, чтобы поприсутствовать на свадьбе своего короля и коронации новой королевы. Некоторых из них разместили в северной части дворца, где я их точно не могла встретить, поскольку мне разрешали лишь спускаться иногда в сад и жить в южном крыле. Порой я могла посещать и библиотеку, хоть книги для меня и проверялись некоторыми стражниками. Чаще всего я выбирала прогулки по обширному саду или же читала, полагаясь на молчаливое согласие Кэрол, которая позволяла узнавать новое о мире фейри без лишних запретов на книги о растениях и их свойствах. Это было полезное времяпрепровождения, однако, желанных растений, которыми могла бы обзавестись для самообороны или же попросту улучшения самочувствия, так и не нашлось в саду.

Лиары часто сопровождали меня, развлекая во время прогулок, а когда уставала от их щебета, послушно оставляли. Еда отныне подавалась в покои ко мне лишь испробованная одной из девушек, а стражники следовали повсюду. Странно, но Градос за долгое время так и не позвал меня на прогулку или же завтрак ни разу. Его мать, Алистию я видела лишь раз за это время у себя. Мать-королева сухо поздравила меня с беременностью и быстро покинула комнату. Фейка словно намеренно остерегалась сближаться со мной, чтобы не начать жалеть, ведь иногда, когда случайно мы сталкивались на лестницах дворца или же я видела её, издали в саду в окружении таких же как у меня лиар, замечала, как Алистия старается поскорее разминуться. Сбежать, чтобы не поддаться уговорам о помощи. Я сразу поняла и то, что эта женщина была довольно добросердечной, поэтому избегала моей компании. Ей была невыносима лишь одна мысль, что её магия насильно удерживает неповинную ни в чём девушку в то время, как родной сын измывается и держит ту в плену.

Вечер был тёплым и приятным, когда в один из дней я решила пройтись вновь по саду, огибая большой пруд у высоких плакучих ив и направляясь в оранжерею. В последнее время моим единственным занятием стало наблюдение за куколками бабочек Альхандр. Я очень хотела посмотреть на таинственные ночные создания, которые по словам Лиар живут мало, а их явление этому миру видели очень немногие. Я же и вовсе никогда не видела этих существ, а учитывая сколько легенд о них было рассказано мне Нисой, Алирой и Хэйрой, как плотно все они переплетались с моей кровной линией, было и вовсе очень интересно взглянуть на таинственных насекомых.

— Говорят, они вылупляются только ночью и совсем не похожи на уродливых ночных мотыльков с толстыми попками и мохнатыми противными лапами, — Оживилась Алира, пока мы шагали по тропинке, ведущей в оранжерею. Девушка тоже с нетерпением ожидала вылупления Альхандр.

Ниса толкнула ту локтем в бок.

— Тебе и вовсе запрещено входить в королевскую оранжерею! Приказ короля!

— Успокойтесь, девушки. Если вы посмотрите на столь редкое явление хотя-бы немного, уверена, король не будет против. К тому же, он подарил оранжерею мне. Теперь я властна распоряжаться кому её посещать.

Хэйра звучно прочистила горло, привлекая к себе внимание.

— Ваше Величество, — обратилась она ко мне не по статусу, что кололо душу словно иголкой. — Слово правителя стоит чтить даже, если он отдал вам в подарок это прекрасное место. Это не наставление. Совет.

Девушки переглянулись тяжело вздыхая и осознавая правильную истину, произнесённую их матерью, ведь у меня действительно могли возникнуть проблемы, если Градос узнает, что многовековые правила его семьи были нарушены. Подарок короля на самом деле не был таким уж подарком. Скорее попросту позволением посещать красивое место и иногда играть на любимом инструменте, который, к слову, я ни разу ещё не использовала. Память о прошлом разбивала и без того сердце. Бередить его раны ещё больше, было бы глупым занятием. И без того старалась думать о лучшем, оберегая нервы. Мысли о побеге заставили незаметно обернуться к Кэрол, что шла немного поодаль от нас, как обычно это делали все стражники, охраняя будущую королеву.

— Я быстро. — Юркнула в оранжерею, оставляя всех сопровождающих снаружи.

Запахи сырости и настоящего леса тут же обняли меня со всех сторон, а огни растений, что в полумраке настигающих сумерек стали полыхать огнями, так и влекли задержаться, чтобы насладиться их волшебной красотой. Но не сама оранжерея и красота её растений влекли к высоким эльховым деревьям с красной корой, а её маленькие обитатели, которые ожидали дня своего вылупления.

Невесомо проведя по перламутру куколок, в который раз удивилась тому, как чутко они среагировали на него, загораясь лиловыми всполохами света и тут же погасли без участия внешнего раздражителя. Я же заворожённо пронаблюдала за будущими Альхандрами и тут же поднялась на ноги, убедившись в целостности куколок и том, что ни одна ещё не покинула своего домика. Но не успела я развернуться, как тут же спиной впечаталась в высокую фигуру чьего-то присутствия. Гадать не пришлось, ведь оранжерею могли посещать далеко не все. Тёплые широкие ладони тут же легли на мои руки и огладили их от локтей, ложась на плечи. Мерзкие мурашки сразу дали понять кто хозяин неприятных касаний.

— Мой король, вы меня напугали! — специально вздрогнула и отшатнулась, пользуясь неожиданным поступком фейца. Но тот не спешил выпускать из своих рук, лишь сильнее сжал плечи уже в ином положении, лицом к себе.

— Я соскучился, Миллиора. За подготовкой к торжеству и проблемами у границ королевства, мне совсем некогда уделять тебе время.

От ужаса на голове зашевелились волосы. Откровения Градоса звучали необычайно искренне.

— Как наш ребёнок? — мгновенно уловив страх на моём лице, поспешил перевести тему будущий супруг. Затем склонился ко мне и с удовлетворённой улыбкой на устах, глубоко вдохнул аромат моего тела. — Подрастает. Я даже улавливаю нашу связь с ней. Это очень хорошо.

Руки тут же легли на живот, словно защищая, а сама отступила на пару шагов назад. Странности в поведении Градоса возрастали с каждой нашей редкой встречей.

— Я в здравии. Ребёнок тоже. Благодарю, что позволили посещать сад.

Молодой на вид мужчина с нескрываемым восхищением наблюдал за тем, как аккуратно подбираю слова при общении с ним. Однако, предпочёл сменить мою тактику:

— Называй меня по имени, Миллиора. И можешь вполне обойтись без особого обращения на «вы». Хотя, «мой король» звучит приятно. Это оставим. Вскоре и я смогу тебя называть своей королевой. — Феец аккуратно подхватил мою руку, укладывая ту на сгиб своей и повёл нас прочь из оранжереи, хотя и обратил внимание на то. Как интересуюсь бабочками в своих маленьких колыбелях. — Надеюсь, мы сможем увидеть вылупление Альхандр вместе. Замок отныне практически готов принять гостей, и я надеюсь уделять тебе больше внимания. Это очень хорошо, что они ещё не успели появиться на свет. Говорят, особенная пыльца с крыльев Альхандр способна укрепить между супругами связь настолько, что и клятвы не станут нужны.

Градос говорил, словно сам с собой, не спрашивая моего мнения, а ведь по легендам такая связь между влюблёнными укреплялась при соприкосновении с магией Альхандр только в момент полного супружеского единения чувств, тел и клятв одновременно. Учитывая, что само появление бабочек было весьма редким, а заниматься любовью под взмахами их крыльев, казалось безумием, то легенда вовсе выглядела выдумкой какого-то барда или же глупца, хоть в неё и верил весь высший народ. Я же от слов короля не только покраснела, но и ужаснулась такой перспективе.

Чистокровный вёл себя так, будто не он меня заставил пережить ад, пленил и разлучил с любимым. Невольно я с интересом взглянула в глаза Градоса, чтобы убедиться, не шутит ли. Но он не шутил. Король действительно желал со мной сближения и надеялся получить шанс на прощение. Нет. Не желал. Требовал. Хоть и пока вполне мягко.

Когда вышли, обратила внимание и на то, что лиар нет, Кэрол тоже. Тревога в тот же миг пробралась под кожу перезвоном паники.

— Ты отпустил их?

— Да, моя Милли. У меня для тебя сюрприз. Уверен, тебе понравится в этот раз.

Я посмотрела на мужчину с опаской, но не стала выдавать очевидный страх. Попросту пошла с ним в замок. Когда же феец привёл нас к двери своих покоев, осознала, что намечается нечто угрожающее, ведь помнила для чего в прошлый раз была приглашена в его комнату.

Градос открыл двери, а я уже блуждала взглядом по коридору в поисках Кэрол, которая не смогла бы мне помочь в этот раз уже ничем. К слову, в коридорах сейчас я и вовсе не заметила ни одного гвардейца. Но обернувшись к входу в королевскую почивальню, замерла от удивления и мгновенно расслабилась. Посреди покоев у самого окна, через которое угадывалось скорое приближение ночи, стоял стол в убранстве прекрасного ужина. Свечи в высоких подсвечниках золотили полумрак пространства, даря уют, а блюда приятно пахли, заманивая в ловушку зверя, компании которого мне и так невозможно было избежать.

— Я устроил это для нас. Чтобы поговорить, — голос короля неожиданно дрогнул от волнения и некоторого проявления нежности, заставляя посмотреть на него и удивиться.

Мужчина действительно смотрел на меня сейчас с обожанием, а жёлто-салатовые глаза с обычно острыми вертикальными зрачками обрели округлость, затемняя радужку.

Градос действительно немного переживал. Соглашусь ли после всего, что он сотворил со мной, попросту попытаться сблизиться. Ответ был очевиден, но я всё же кивнула, вошла и села за стол, где были места лишь для двоих. Феец, на удивление, был вполне сдержан, не пытаясь уколоть или же вывести из себя, а его галантность и такт всё больше поражали, удивляя и одновременно навевая нехорошие предчувствия. Это поведение было вовсе не под стать Градосу, оставалось лишь гадать что ему от меня нужно.

Поужинав и оговорив, казалось, все события, что нас объединяли, а именно грядущее торжество, феец не спешил так легко распрощаться, он словно желал большего отклика от меня, но не получая его, старался не навязываться.

— Могу ли я пойти к себе, мой король? — осмелилась спросить, когда три луны уже ярко сияли за окном, освещая ночь.

— Зачем ты так спешишь покинуть меня, дорогая? — Поднялся король, подошёл, становясь позади и запуская руки под мои волосы, обнимая длинными пальцами плечи у самой шеи прошептал: — Попробуй принять меня, Милли. Вскоре поженимся, и я желаю, чтобы мы были настоящими супругами, так твоя жизнь во дворце будет похожа на сказку. В противном же случае, я могу и разлучить своего ребёнка с матерью после его рождения.

Мерзость охватила всё нутро, подтверждая догадки: Градос дал пустое обещание, то, что с лёгкостью мог заставить меня прервать шантажом. Дав слово не настаивать на близости, он попросту хитростью выманивал у меня обоюдное согласие. Я же к своей беде не сдержала гнева. Поднялась, убегая от противных коже рук и развернулась к нему лицом. Король тут же последовал за мной, заметив, как взбунтовалась и как смело гляжу на него, хотя должна была вся трепетать от страха и угрозы. Пожалуй, страх разлуки с будущим младенцем мог довести до согласия на всякий грех любую из матерей. Вот только мой ребёнок ещё зрел в утробе, а рождение его, сулило мне смерть, если не успею сбежать вовремя. Пользуясь тем, что король не посмеет мне сейчас абсолютно никак навредить, опасаясь за такого ценного, по его словам, младенца, решилась высказаться:

— Градос, я абсолютно вся принадлежу другому мужчине. Моя душа, сердце и даже кости с плотью созданы лишь для него. Даже кровь в моих жилах течёт для него. Я всецело и навсегда полюбила твоего врага и никогда его не забуду! — последние слова дались тяжело, на грани истерики, а Градос стал подходить ближе, обретая совершенно неестественный от бледности вид.

Он был зол.

Нет. Он был в ярости.

Однако феец, хоть и напрягся всем телом, но жесты и речь его остались спокойными, что пугало ещё больше. Королевский амулет на его шее победно сверкнул, прежде, чем его обладатель вновь заговорил, подойдя и хватая меня за волосы на затылке, чтобы не смела уйти:

— Что ж, если прошлое мешает тебе, тогда я отниму у тебя его навечно, и мы начнем всё с самого начала, моя Милли.

Мои глаза расширились от осознания того, что собирается сделать Градос как раз в тот момент, когда он хищно улыбнулся, обнажая удлинённые клыки и плотно прижал к себе. Хищные глаза быстро нашли на моей шее пульсирующую артерию, где сейчас безумным потоком шумела кровь.

— Нет! Нельзя пить кровь Альхандры прямо из источника, ты не сможешь остановиться! — Попыталась вырваться, но рука фейца сжала волосы на затылке ещё сильнее, запрокидывая голову выше и обнажая шею для укуса.

Слёзы побежали по вискам, когда ощутила на миг горячее дыхание на шее, а затем обжигающую боль. Всё тело тряхнуло от осознания, что он сделал это — взял мою кровь прямо из плоти, что сулило ужасающие последствия. Рассказы матери и отца, даже строчки из давних записей Эрагена опаляли память одним фактом: вкусивший кровь Альхандры прямо из её тела, не прекратит осушать её, пока полностью не выпьет. Зависимость от крови Альхандры очень велика, а вкус магической крови слаще любого нектара. Руками и ногами стала отбиваться от мужчины, но тот, словно и не чувствовал этих жалких трепыханий, обретая такую силу, какая мне точно была неведома. Всё закружилось перед глазами, когда Градос стал с наслаждением, долгими и жадными глотками, похищать магическую жидкость из моего тела. Его стон завибрировал по горлу, а руки стали блуждать по спине, от слабости и смирения повисла в его руках, словно тряпичная кукла. Именно когда король осознал, что вскоре уже потеряю сознание, только тогда большим усилием воли заставил себя отстраниться, с рёвом бросаясь в другую часть покоев.

По губам и шее фейца потекла беспрерывным потоком кровь, сам он словно стал захлёбываться в ней, раздирая гордо руками. Сползая на пол по ближайшей стене, я словно в тумане осознала: для него моя кровь стала отчего-то ядом. Действие крови Альхандры в естественном её проявлении было совершенно иным, это точно знала. Мысли и догадки кружили в голове, но некая стена из неведомого и скрытого не давала ответа почему Градос сейчас корчился в муках, вкусив особенную магическую кровь. Мне хотелось найти что-то глазами, чем смогу его добить в такой удачный момент, но как назло сама я была уже слаба для этого, хоть и заприметила на столе тяжёлый золотой подсвечник.

Короля в этот момент трясло от жажды завершить кровавый пир и одновременно обжигало изнутри словно лавой. Когда из его горла с бульканьем изверглась новая порция багровой жидкости я поняла, что кровь эта не только моя, но и его собственная, а приступ, одолевший фейца, до боли напомнил действие зелья из цветов абракуса. Я обмякла сидя на полу у стены уже ожидая скорой и освобождающей кончины жестокого короля, пока на его шее с миганием бесновался Королевский магический амулет. Однако Градос не сдался. Быстро достав из рядом стоявшего письменного стола бутылёк с Призрачным эликсиром, феец прекратил свои мучения, осушив его одним махом. Он был готов к такому повороту событий, это стало ясно сразу, ведь следующий сосуд, который он хранил в тумбочке, предназначался для меня.

— Пей! — Злобно запрокинул мне голову король, снова хватая за волосы и вливая эликсир прямо в рот. — Пей и слушай внимательно. Я очищу тебя от него для себя!

Эликсир пролился внутрь, исцеляя раны мгновенно, возвращая силы для борьбы. Я вновь стала колотить фейца, в ужасе взирая на то, как он отбрасывает в сторону пустой сосуд и смотрит на меня, ликуя. Больше его не отравляла кровь Альхандры, а придала неимоверных сил. Магия внушения коснулась меня мгновенно, но я знала, что Градос от природы не обладал такой силой, чтобы поменять чьи-то воспоминания навсегда. От природы. Но после того, как вкусил мою магическую кровь…

Хотелось кричать, когда в мои воспоминания ворвались сильнейшие фейские чары особенного дара внушения, но я уже не могла этого делать, повиснув в руках короля, ведь и в этом моя воля была отныне подавлена. Мысли взвились хаотичной вереницей событий, а боль пронзила сердце, когда осознала, что в памяти меркнет образ любимого лица… События, воспоминания и разговоры, всё отныне заволокло туманом, оставляя лишь марево, заполняющее разум пустотами и обрывками.

Постепенно я осознала, что боль утихает, а эмоции покидают. Стало тихо, спокойно и удушающе пусто внутри. Словно из меня вырвали саму жизнь, оставляя лишь блики былых моментов счастья. Появилось всеобъемлющее чувство, что я что-то потеряла. То, что невозможно забыть. Нельзя. Но у меня это отняли силой.

Пока я смотрела в хищные глаза моего будущего мужа, которого хорошо помнила и знала, а из его носа текла кровь, в памяти возникло иное. Словно эти воспоминания наспех набросал на холст моего сознания умелый художник: как родители, даже брат отправляют меня во дворец познакомиться с новым королём, как я рада его вниманию и затем предложению остаться в замке и стать его невестой, как он добр ко мне и как мы счастливы вместе, как я рада узнать о том, что жду ребёнка от жениха, с которым не посмели терпеть до свадьбы и быстро сблизились.

Воспоминания эти стали настоящим прошлым, ясным, правдивым. Одно лишь смутило, когда проваливалась в бессознательность — ни одно светлое чувство не касалось их никогда. Всё прошлое искажало отсутствие эмоций, противоречащее нарисованной картине счастья.

* * *

— Миллиора… Миллиора… — слышался красивый женский голос словно из-под воды.

Я медленно приоткрыла слипшиеся веки, ощущая внутреннюю утрату, которую никак себе не могла объяснить. События прошлого вечера и то, как необдуманно бежала по лестнице, а затем упала, заставили сразу положить руку на живот и раскрыть глаза в ужасе.

— Мой ребёнок!

— Он в порядке, госпожа, — бросилась успокаивать Ниса.

Но Алира и Хэйра сразу её остановили, ведь Ливия сейчас сидела рядом держа мою руку, глядя с нескрываемым сочувствием. Впервые я видела на строгом мраморном лице такие яркие эмоции, ведь именно сейчас они были сплошь пронизаны искренностью. Чистой незапятнанной, такой, какую могла проявлять Ливия постоянно, не будь она порождением скверны.

— Как ты себя чувствуешь? — тихо спросила девушка, которой стоило всего раз моргнуть, и гримаса боли тут же сползла с её красивых черт, не оставляя и следа.

— Ничего не болит.

— Ты помнишь, что произошло?

— Да, Ливия, хоть я и упала с лестницы, но не лишилась памяти. Помню, что бежала встречать Градоса и поскользнулась.

— Хорошо. Это хорошо, что ты всё помнишь, — загадочным полушёпотом произнесла фейка, вставая и отворачиваясь, прошла к окну.

Алира и Ниса, в свою очередь замерли, на светловолосых девушках и лица не было, Хэйра и вовсе тихо заплакала, не сдержавшись.

— Что? Что-то не так?

Ливия быстро обернулась и холодно посмотрела на лиар.

— Нет, госпожа, мы просто рады, что всё обошлось, — собралась Хэйра, запрятывая эмоции подальше.

— Идите и готовьте наряды к свадьбе для будущей королевы, а не слёзы глотаете, навевая плохое настроение.

От грозного приказа Ливии, девушки тут же встрепенулись и мигом покинули покои. Теперь лишь мне осталось выдержать её гнетущее присутствие.

— Я нашла тебя первой. И помогла тоже.

— Благодарю. — Понимала, что стоит спросить про любимого жениха, где он и придёт ли проведать меня, но вместо этого рука сжала простую ажурную хлопковую сорочку на груди. В сердце словно возникла кромешная пустая дыра, но я не могла понять в чём дело. Ум противился осознать это чувство, разъедающее пустотой нутро.

— Тебе очень повезло, что я оказалась неподалёку, иначе многое сложилось бы для тебя и этого ребёнка иначе. — Осмотрела меня Ливия с ног до головы и вновь отвернулась к окну, рассматривая город. — Знаешь, ходят слухи, что сама Богиня Юльрал прокляла некогда моего предка за предательство. С тех пор в королевской семье Сактинов нет счастья и род их плодит в девушках магию скверны.

— Зачем так жестоко наказывать не только предателя, но и всех его родственников, которые вовсе не виноваты в проступке перед Богиней? Это наверняка лишь слухи, как и многое другое, что сочиняют фейцы ради забав.

— Или же Богиня таким образом хотела оставить способ разрушить её клятву? — Ливия вновь обернулась и тихонько хмыкнула, улыбнулась, вновь глянув на живот, укрытый одеялом. — С этого момента помни, Миллиора, я знаю все твои тайны лучше тебя самой. Можешь прийти ко мне за любой помощью. Я тебе не враг, ведь отныне мы — одна семья.

Слова фейки звучали странно, словно укрывали некий смысл между строк, но списав это на общие странности Ливии, коих в ней было не счесть, ответила вполне дружелюбно, ведь мы действительно скоро станем одной семьёй, благодаря ребёнку, которого ношу от Градоса, её двоюродного брата и короля:

— Благодарю, Ливия за такую заботу, но, думаю, твой брат справится.

Ливия звучно цокнула, а доселе чёрные глаза сверкнули тёмной зеленью, тронутые ярким заревом закатного солнца, от чего мурашки мгновенно покрыли кожу. Никогда не думала, что зелень глаз может быть настолько тёмной, что даже солнечный свет её едва распознал. Одно оставалось неизменно: вся моя суть словно ревела и бесновалась при виде этой отличительной детали в её образе. Я ещё сильнее сжала одежду на груди, поскольку дыра внутри словно разрасталась от боли, которую никак не могла определить в себе, вспомнить, почему сердце так обливается кровью и стучит беспрерывной дробью. Вместо этого сказала почему-то:

— У меня тревожное чувство внутри. Не понимаю от чего именно.

Ливия неожиданно быстро подошла и удивительно нежно обняла меня, усаживаясь рядом.

— Это просто переживания перед предстоящей свадьбой, Миллиора. Не стоит так себя мучить. Отдыхай. Завтра тебе предоставят в полное распоряжение королевский гардероб, который хранит в себе не просто наряды, а самые драгоценные одежды четы Сактинов. Поверь, это настоящая сокровищница. Градос же великодушно велел дать выбрать тебе самой платье для торжества. Выберешь то, что пожелает душа. Украшения там тоже хранятся на любой вкус. Портные помогут подогнать наряд ко дню свадьбы и коронации, если понадобится. Эти приятные приготовления должны немного приподнять настро…

Стук в дверь прервал заманчивые рассказы девушки, следом вошёл король. Кроме всего прочего, заметила, как стражница у двери, воительница, чьё лицо казалось таким родным, с острым интересом посмотрела в проход и тут же отвернулась, неся службу дальше.

Король был необыкновенно бледен и под его глазами пролегли тени, словно феец не спал много дней. Я смутно помнила, что Градос вернулся с границ королевства, где всё чаще появлялись Бильвизи и как трепетно я его ждала. Однако, почему-то при виде короля трепета не возникло, как это сулили воспоминания. Напротив, его острый взгляд вызвал некую внутреннюю панику.

— Оставь нас, Ливия.

— Уже ухожу.

Фейка быстро покинула комнату, а холод её рук покинул мои ладони. Я немного запаниковала, когда король плавной поступью приблизился и сел возле меня, сменяя кузину.

— Я рад, что ты в порядке, — выдохнул он и склонившись, потянулся за поцелуем, коих от него помнила на своем теле и губах множество.

Стушевавшись, не ответила взаимностью, и король сам быстро поцеловал меня в лоб, не в губы, как ранее собирался…

Неловкость, повисшая в воздухе, заставила Градоса осмотреть меня и задать пару вопросов о здоровье. Затем Градос быстро, пожелал чаще отдыхать и удачно выбрать свадебный наряд завтра. Всё это время феец не выпускал из руки Королевский амулет, расхаживая по покоям, а когда разомкнул ладонь, то заметила, как тот пылает изнутри переливами жёлтого и яркой охры, словно живой. Мужчина же закашлялся, хватаясь за грудь и буквально выскочил из моих покоев, оставляя в недоумении.

Я осталась совсем одна, пустота внутри заставила сжаться калачиком и уснуть. Сны были необычайно приятными. Окрашивали их цвета изумрудов, ярких зелёных глаз и касания к лицу, подобные перу. Мне снился ласкающий слух мужской тембр голоса, высокий силуэт незнакомца, леса и поля, пропахшие сосновой свежестью и горьковатой травой на которой мы лежали. Я никак не могла рассмотреть лица мужчины, но точно понимала, что он феец и что рядом с ним испытываю такие чувства счастья и защищённости, каких не могла сыскать в реальности.

Пробуждение стало подобно вхождению в пламя, мучительным. Щёки были покрыты свежими слезами, которые быстро стёрла, чтобы мои лиары не заметили столь странное состояние своей госпожи. Счастье, испытываемое во сне, не проникло в явь, заставляя испытать сильнейшее горе. Вскоре помощницы действительно появились и помогли собраться. Мы поспешили по коридорам замка к особенному месту в окружении гвардейцев. Глаза искали светловолосую стражницу, но в этот раз она не охраняла меня, караул сменился. От этого стало неспокойно внутри. Однако, отодвинув странные эмоции и списав их на переживания перед свадьбой, решила не отвлекаться от основного. Сегодня мне предстояло выбрать платье, которое затмит своей красотой любой из нарядов, а в истории высшего народа оставит незабываемый след.

Меня провели в бесчисленное по своим проходам и комнатам помещение, напоминавшее длинный коридор с арками, где вдоль стен висели самые роскошные наряды, которые могли изумить самый изощрённый вкус. Расшитые золотом, драгоценными камнями, из самых изумительных тканей и в обрамлении утончённого кружева, платья заставили глаза разбежаться и приоткрыть рот от дикого восторга. Фасон и крой каждого был призвать изумлять и влюблять, а некоторых и вовсе поражал сложностью конструкций. Фейри любили роскошь и даже ежедневные их наряды были красивы, но это… это всё попросту не укладывалось в моей голове, что видела в основном человеческую скромную моду. Или же теперь она точно не дотягивала и близко до такого уровня, коим вознаградила именно эта огромная гардеробная.

— Я никогда такого не видела, — сообщила севшим голосом лиарам за своей спиной.

Девушки радостно захихикали и тоже стали с восхищением рассматривать наряды, боясь их даже лишний раз потрогать. Все они висели в строгом цветовом разделении, а арки между комнатами служили проходами между бесчисленным количеством гардеробных. На столиках возле зеркал в пол, к этим же нарядам с камнями в тон к ним, покоились сундучки и подставки с украшениями. Ещё у одной стены до самого потолка на полочках стояло столько туфель из ткани, предположительно подходящей каждому из платьев, сколько не мог объять взгляд одновременно.

Ко мне тут же подошли портнихи и местный кутюрье, который прятал один глаз чёрной повязкой, все они кланялись, представляясь и уже благоговели перед будущей королевой. Вскоре я была охвачена круговертью, примерками и выбором идеального платья, что украсит меня больше прочих.

— Королева должна быть в светлом, — послышалось из-за спины, когда примеряла белое платье с золотой вышивкой отождествляющей вереницей лотосов по низу подола платья величие Сактинов.

— Чёрное кружево — это вульгарная безвкусица. Особенно на фоне тёмного такого же чёрного сатина, — сообщила Хэйра, когда руки по привычке потянулись к ткани, выглядывавшей из-под других в «чёрном» разделе нарядов, выделяясь насыщенным цветом.

Я же вытащила платье, давая ему шанс, ведь мне наиболее всего шли оттенки, подчёркивающие яркий цвет глаз, делая его ещё красивее. И действительно, корсаж и юбка платья из дорогой насыщенного фиолетового, почти чёрного цвета в обрамлении чёрных кружевных рукавов и части лифа сверкала изощрённостью. Кружева же пуще прочего сверкали яркими фиолетовыми сапфирами, завершая праздность наряда и обрамляя в насыщенное дурновкусие.

— Кто-то по ошибке поместил сюда это! — брезгливо перенял у меня из рук платье одноглазый кутюрье по имени Аркай, а затем ловко скомкал и сунул в большой сундук, стоявший в углу. — Не расстраивайтесь, Ваше Величество, — сообщил высокий рыжеволосый феец, сверкая единственным серым глазом, словно жидкой ртутью. — В вашем распоряжении все эти отделы с одеждой, и вы сможете выбрать любой из них! Если, конечно, снова не наткнётесь на столь ужасное недоразумение, — сообщил он шутливо у самого моего уха. — Я не позволю вам осрамиться на весь Мидер. Вы будете блистать, но только не фиолетовыми камнями на чёрном кружеве!

Лиары и девушки-портнихи тихо захихикали, когда Аркай игриво развёл необычайно длинные худощавые руки в стороны и стал кружить между рядами одежд в притворном танце, словно молодая дева. Я сразу поняла, что полюблю этого фейца всей душой, как друга, настолько он умел разрядить обстановку своим шутливым поведением.

Мы говорили, шутили и пили чай с десертами между примерками бесчисленного количества платьев. День был прекрасным, насыщенным и радостным постепенно переходя в вечер, однако платья, которое бы завоевало мою любовь, так и не нашлось среди гор самых прекрасных нарядов.

— Похоже, я попросту перенасытилась красотой, — сообщила, жалобно взирая на уставших лиар, портних, что кружили всегда вокруг, удовлетворяя каждый мой каприз. Аркай же тихо стал ругаться на древнем фейском наречии.

Наверняка в его словах было немало брани, ведь он не смог угодить будущей королеве, но феец быстро спохватился, предлагая выход из ситуации:

— Мы можем сшить наряд! Чего именно желает наша будущая королева? — вкрадчиво спросил кутюрье.

Я задумалась, пытаясь понять сама себя и вспомнила прекрасный сон, что ночью озарил пустоту внутри. Встала и ноги понесли меня прямиком в необходимый раздел с определённым цветом, тем, что терзал мою бедную душу, не давая покоя днём и не прекращая изводить прекрасными снами ночью.

Зелень приятно окутала взор, а лиары тихо зашептались позади, когда настигли меня в разделе с нарядами на любой вкус, вскоре нас настигли и остальные. Все замерли, когда я неожиданно бросилась к столику с украшениями, судорожно шаря и выискивая то, что сама не понимала до конца. Обеспокоенная Хэйра и Ниса с Алирой принялись помогать мне, открывая сундучки с украшениями, где покоилось столько изумрудов в обрамлении бриллиантов, сколько мои глаза никогда не видели. Девушки стали переглядываться, а кутюрье и множество портных в недоумении наблюдали за безумием моего поиска. Никто не смел встревать. И вот, когда надежда уже угасала, в маленькой коробочке я нашла то, что искало моё сердце. Фейское защитное кольцо светилось изнутри древними символами, призывая оберегать владельца, а большой изумруд цвета моего счастливого ночного сна, в обрамлении более мелких бриллиантов, ласкал душу, призывая надеть украшение и никогда не снимать.

— Я его возьму. — Слова мои не звучали вопросительно. Они утверждали. Бескомпромиссно и коротко. По-королевски приказывали не мешать единению кольца и его истинной хозяйки. Оно уже удачно село на пальце, словно было создано для него.

— Конечно! Вы можете взять хоть все украшения, никто не посмеет перечить! — радостно всплеснул руками Аркай, наслаждаясь моим сильным удовольствием. Хэйра же странно посмотрела на меня, на кольцо и качнув головой лишь слабо улыбнулась.

В который раз ощутила, что от меня словно нечто скрывает лиара, но вида не подала, ведь её дочери уже принялись рассматривать наряды.

— Не очень хороший цвет для свадьбы и праздника, — шепнула одна из портних, но я услышала.

— А что с ним не так?

— Это старые байки, не более, вступился Аркай и грозно глянул на девушку, которая посмела спугнуть мой интерес к нарядам. — Фейки и ранее выходили замуж в зелёном.

К счастью, я не была заинтересована в очередной выдумке фейцев или же странном пророчестве, поверье, или традиции, коими они сыпали без устали. Меня интересовали наряды. Только сейчас я осознала, что нахожусь в верном разделе безумно большой королевской гардеробной. Руки словно сами потянулись к наряду, что многочисленными юбками буквально стекал словно вода ниже к полу, но не касаясь его. Дыхание замерло, а желание не разочароваться в очередной раз, переросло в манию. Аккуратно подцепив вешалку, сама вынула тяжёлое платье, что напоминало собой сверкающий водопад. Переливами и бликами ткань, состоящая из атласа покрытая тончайшим слоем шёлковой органзы, сияла словно жидкий изумруд, наполняясь оттенками темной зелени на грани черноты в глубине складок длинной юбки и сверкая благородным изумрудом, где её наиболее насыщал свет. Лиары, Аркай и все портнихи хором ахнули от созерцания столь потрясающей красоты, которое само попросилось в руки.

Лиф наряда густо осыпали такие же по цвету изумруды, стекаясь к талии. Плечи и спину должны были украсить цепочки из скреплённых в вереницу зелёных драгоценных камней. Рукава были узкими лишь до локтей, а после расширялись, образуя такой же жидкий каскад, как и юбка, обрамляя необычайной величественной сдержанностью верх платья. Наряд был под стать самой настоящей королеве: не вульгарен и в достаточной мере призван обнажить грудь в неглубоком вырезе. Но вовсе не сдержанность фасона привлекали так внимание, сколько благородный цвет и фактура ткани, что казалась выдумкой или видением, настолько переливалась настоящими словно влажными волнами, ниспадая ниже.

— Не надо ничего шить. Я его нашла.

Монстр в отражении

Пламя:

— Ты не можешь вот так сидеть в кресле целыми днями и попросту пялиться в окно, Эрбос! — грозно пророкотал своим низким голосом Йен.

На самом деле я знал, что друг волнуется за меня, но не смог его утешить. Боль была слишком велика, а гнусное ожидание того, что Миллиору освободит Кэрол, изводило всякий покой в сердце.

В руках держал приглашение. Личное. Сургучная печать с узором королевского лотоса ещё была нетронута на письме, но я точно представлял его содержание, не читая, слишком хорошо знал автора и его нещадные приёмы. Градос доставил подобное приглашение на королевскую свадьбу всей семье Виморт, приглашая родителей и брата Миллиоры на церемонию и последующее празднество, но именно для меня он распорядился доставить отдельное послание, точно зная, что не покинул Асгалард без любимой. Его план распознал сразу. Чистокровный оставил меня в живых, чтобы отомстить по-настоящему. Он понимал, что смерть не станет таким ужасным испытанием, как жизнь, объятая сплошным мучением. Он знал мою слабость, и эта слабость была в его руках. Король не мог отказать себе в удовольствии и не пригласить на их свадьбу с Миллиорой, не полюбоваться моей болью. И он знал, что я не смогу не явиться. Поддамся искушению увидеть её хоть раз.

Скованные путами его матери и, по сути, совершенно бессильные перед ним, королём, что был защищён не только могущественным Королевским амулетом, но и множеством гвардейцев, Эрион, Вэйса, Алантир и я, не представляли никакой угрозы для правителя дивного народа. А поэтому, я решительно разломил печать, не особо обращая внимания на притихшего Йена, принялся читать:

'Здравстуй, мой бывший добрый друг, а отныне злейший враг! Надеюсь, я не разочаруюсь в тебе, и ты явишься ко мне на свадьбу и коронацию. Уверен, это пойдёт тебе на пользу, поскольку ты, возможно, заметив, как рада моя невеста оказаться в надёжных руках, перестанешь о ней грезить.

Кстати, не удержусь от новости. Миллиора была столь прекрасна и покладиста, что вскоре порадует королевскую династию Сактинов пополнением!'

Тут уже мои губы растянулись в злобной усмешке, ведь подлец даже не подозревал чьего на самом деле ребёнка носит Милли, однако даже этот факт не унял ярости, которая возникла при прочтении остальной части письма:

'Теперь я понимаю почему ты тык полюбил её. Альхандра просто невероятно чувственна, а кровь её похожа на самый крепкий опиум из мира людей…

Жду тебя в замке Аластриса к триста пятому дню от ночи Великого Аллуира на величайший в истории Мидера праздник. Дни в мире фейри исчисляются немного иначе, но уверен, Вэйса и Алантир с их дерзким сыном не дадут ошибиться, ведь наверняка ожидают встречи с дочерью не меньше твоего.

Градос Сактин.'

Король не знал, что у нас с братом было много знаний о мире фейри, как и знание древнего языка фейцев. Историю о том, как Эраген над нами измывался за плохую учёбу не рассказывал. Градос не любил умных, он любил повинующихся. И я создал для него такой образ когда-то, скрывая основные козыри, припасённые в рукаве.

— Градос пригласил меня на свою свадьбу, — отчитался другу, который уже заметил моё состояние, как и письмо в руках с королевской печатью.

— Он может казнить тебя прямо там.

Я тяжело вздохнул.

— Может, но не станет. Это слишком лёгкая расплата за предательство. Он будет измываться, а если не выдержу и брошусь на него, то снова накажет.

— Ты же не собираешься…?

Наставления бывшего помощника прервал громкий вой Варга, донёсшийся издалека, но тронувший стёкла в высоком сводчатом окне, заставляя их немного задрожать. Мы оба мгновенно подошли к нему ближе и замерли, заметив мчащегося со стороны столицы белого волка.

— Она наверняка принесёт скверную новость, — прорычал Йен, понимая, как и я, что Кэрол не стала бы так рисковать и являться в дом Вимортов перед самой коронацией Миллиоры. Она спешила сообщить нечто очень важное.

Сердце сделало сальто в груди и опало на дно живота, когда предположил худшее, ведь король пил уже кровь моей любимой Альхандры и не факт, что смог остановиться в какой-то очередной раз. Мысли разъедали уже изнутри, когда рванул в коридор и побежал по лестнице вниз. Когда мы с Йеном достигли обширного холла особняка, в нём уже были все остальные, нервно ожидая незваную гостью с явно скверными новостями.

— Что-то случилось. Я чувствую, — перебирая украшения на шее, тихо проговорила Вэйса. Заранее открывая парадную дверь.

Кэрол уже влетела на каменную площадку у дома и быстро спешилась. На воительнице блестели золотистыми отблесками доспехи, а за плечами виднелся эфес длинного меча. Воительница отправилась к нам, как только караул сменился.

— Она жива? — сразу спросил, хотя сердце уже замерло на полуударе.

— Жива, — ответила фейка, но лицо её от этого не обрело большей мягкости.

Казалось, все сейчас выдохнули с облегчением, но когда Кэрол вошла в дом, а мы заперли дверь, то Эрион задал уже другой вопрос:

— Что случилось? Ты напугала нас, Кэр.

Воительница предусмотрительно осмотрелась в поиске свидетелей разговора.

— Мы отказались на время от помощи слуг, как ты и велела, — огласил Алантир, успокаивая девушку, — а теперь расскажи, что с Миллиорой.

Словно по щелчку, Кэрол прорвало, она стала быстро вываливать на нас новости, облегчая наше нетерпение и одновременно погружая в настоящий мрак ужасов:

— Градос пил Миллиору прямо из плоти и почти её погубил. Не знаю, как, но он лишь чудом остановился. Дал ей Призрачный эликсир. — Вэйса схватилась за шею и стала растирать кожу на ней от ужаса. Буквально все побледнели, а мои руки сжались в кулаки. Лишь желание выслушать фейку заставило услышать голос рассудка и не поддаться ярости. — Это не всё. Теперь король обладает непомерной силой и сразу после обретения гораздо более обширного особенного дара, использовал внушение на Милли. Он заставил её забыть тебя, Эрбос, и всё, что связано с твоим существованием. Кроме того, я практически уверена, что, действуя весьма неопрятно, она могла забыть не только тебя, ведь с тех пор, как очнулась после вмешательства, она ни разу не подала мне скрытый знак, чтобы я вошла и мы могли оговорить побег из замка. Сама я с ней об этом не посмела заговорить первая. Ведь это может плохо завершиться. Он внушил ей, что она счастлива и ожидает свадьбы. Вчера она ходила выбирать платье для церемонии и вернулась в отличном настроении. Это лишь подтвердило мои догадки. Милли не помнит ни тебя, ни своих чувств к тебе, ни, тем более, того, что с ней сделал Градос. Мне жаль, но если она так и не проявит инициативу говорить о побеге…

— Её ждёт смерть после рождения ребёнка, как и самого ребёнка, — со скорбью завершил Авалард, держа жену за руку.

— Или же он оставит её в живых, пока не получит от Альхандры своё дитя, — добавил Эрион, осознавая какая участь ждёт его сестру.

Я сжал переносицу пальцами, не веря, что все наши старания и хитрости в один момент осыпались прахом. Но ещё кое-что оставалось странным.

— Ты говорила Градос пил кровь Милли, но как же он не учуял в ней мой аромат. Аромат моей полукровной дочери?

— Всё ещё хуже. Ливия, она знает всё. И она зачем-то покрывает наши тайны. Именно она нашла Градоса и Миллиору без сознания в королевских покоях после случившегося. А когда я вошла, то вся кровь в комнате была покрыта сильнейшими чарами. Кроме того, она знает, что именно я вам помогаю во всём и решила сохранить это в тайне.

— Ливия покрывает нас? Нет! Кто угодно, но только не она! Она не может, ей это совсем не выгодно, — громко пророкотал Алантир. — А уж если Ливии, это невыгодно, то, поверьте, она непременно и сразу обнажит правду и расскажет всё Градосу. Я знаю её не первый год и уверен, эта фейка готова на всё, чтобы спасти свою жизнь и не побрезгует абсолютно ничем, чтобы уберечь себя, а значит и Градоса от падения.

Что-то кольнуло в груди, когда Алантир так нелестно отзывался об этой девушке, хоть та и грозилась меня убить ещё в темницах. Я посмотрел на Аваларда и тот тоже поник, прислушиваясь к схожим чувствам, наши взгляды скрестились, и мы осознали, поняли без слов друг друга. Она. Наша. Сестра. Одновременно с этим зародилась надежда.

— Ливия знает кем я ей прихожусь? — Алантир лишь качнул головой, подтверждая догадку. — Может ли быть такое, что она поняла, что под сердцем Миллиора носит её племянника и решила помочь?

— Нет, — решительно ответил Алантир. — Вы попросту не знаете кто она и какова её суть. Она знала всю жизнь, что вы существуете и это её никак не волновало, поскольку давало повод лишь больше ненавидеть отца. Боюсь, тебе с Авалардом неприятно будет слышать это, но Эраген обременил сестру Проктуса раньше, чем окончательно покинул мир людей. Ливия родилась раньше, чем врата были разрушены окончательно и изменял вашей матери блуждая не только между мирами, но и между женщинами.

Факт того, что Эраген был предателем никак не удивил нас с братом, но узнавать больше о сестре, которая, как и мы ненавидела отца, было интересно.

— Дети скверны ведь тоже входят в аргум, так? — оживился Авалард. — А она уже полна тьмы и это значит, что ей должно быть больше двадцати. Теперь понятно почему она так боится своей магии. Она очень напугана. Есть шанс, что она попросту пытается выжить, но внутри хранит свои надежды и боль. Только так можно объяснить её поступок. И она до чёртиков хорошо умеет притворяться хладнокровной. Как Эрбос.

Авалард многозначительно посмотрел на меня. И мы оба знали, что значит этот взгляд. Мы безмолвно пообещали друг другу выяснить правду, не бросать девушку в беде, когда настанет момент открытого столкновения или бегства.

Алантир словно впал в ступор, не веря своим ушам. Он явно не мог принять, что дитя скверны способно на добродетель, но и отрицать помощи не мог, она была очевидна.

— Я мало общалась с Ливией, но точно могу сказать, что решение её было быстрым. Она замела следы до появления слуг, точно осознавая зачем и что делает. Думаю, она могла раньше узнать от кого беременна Миллиора и сохранила это в тайне ещё тогда.

— Кэрол, ты же понимаешь, что мы обязаны попробовать вернуть память Миллиоры, чтобы вытащить её?

— Не уверена, что выйдет, Эрбос, чары внушения простого фейца возможно разрушить сильными эмоциями, но чары фейца, который пил кровь Альхандры… — Она покачала головой от безысходности.

— Я получил приглашение на свадьбу. Поверь, если сможешь организовать нашу с Миллиорой встречу, то уверен, у меня выйдет.

— Это очень рискованно. В замке уже полно охраны и гостей, а в день свадьбы будет ещё больше.

— Но ведь наверняка есть места, которые закрыты для посещений? — буквально взмолился Эрион. — Должны быть.

Глаза воительницы, потускневшие от печали, вдруг вспыхнули.

— Есть такое место, но желательно, чтобы Градос думал, что ты вовсе не явился в замок. Он не должен держать свою королеву подле себя весь вечер и приставить к ней бесчисленное количество гвардейцев, опасаясь за то, что вы можете пообщаться, не говоря про личную встречу.

Мотылёк:

Все дни до свадьбы проходили в суматохе и подготовке: разучивание танцев, которые мне были не так хорошо знакомы, но более просты в исполнении; подготовка к церемонии бракосочетания и коронации; примерка и подгонка наряда, который было решено сделать ещё более грандиозным, добавляя пышности и подбирая украшения в тон. Всё это отнимало весь день, а вечером я мчалась вместе с лиарами в очередной раз проверить бабочек-Альхандр. Они всё ещё спали, но судя по тому, что их куколки стали чуть больше и начали светиться постоянно, а не только от прикосновения с чем-либо, вылупления их ждать оставалось недолго, это буквально чувствовала.

Как и всегда, после шла к своим помощницам, провожая стоящую в оранжерее высокую статую Юльрал и далее в саду другие красивые изваяния, оплетённые светящимися цветами. Завершала прогулку приятно уставшая и буквально сразу ложилась спать с большим удовольствием, ведь во снах меня ждал он. Было стыдно и странно желать увидеть во сне приятный образ мужчины, который явно не был моим женихом, но то чувство, что дарил его голос, лаская душу, или красота его глаз, заставляли желать этих снов каждую ночь. И каждую ночь это желание исполнялось: один и тот же человек, который вызывал восторг и панику снился регулярно, хоть лица его никак не могла распознать.

Эти сны всегда были прекрасны, словно напоминая о прошлом, которого не существовало, а пробуждение с постоянством встречало мрачностью реалий. Когда же настал день свадьбы, утром меня разбудило что-то раньше, чем смогла досмотреть потрясающий сон. Поцелуи и касания в нём вдруг проникли в реальность, заставляя ощутить поцелуй на губах. Приоткрыв глаза, я увидела не ночного визитёра снов, а Градоса, который уже смелее обнимал меня, жадно блуждая руками по телу сквозь одеяло. Король явно уже желал большего, ведь вскоре тонкое одеяло слетело с меня и Градос буквально за мгновение оказался рядом, страстно прижимаясь и показывая, насколько сильно желает продолжить, начатое так невинно. Запах сладкого миндаля, словно яд, быстро стал раздражать обоняние, пощипывая в носу. Ум понимал — это нормально, он твой жених и сегодня станет мужем, но сердце и даже тело противились его касаниям. Когда же Мужчина стал задирать выше подол длинной сорочки, то паника возобладала. Я резко остановила короля, останавливая и череду его поцелуев, что разжигали желание, но одновременно были будто отвратительны. «Может это беременность так влияет на меня?» — неожиданно закрался вопрос.

— Что не так, моя Милли? — спросил Градос, поглаживая мою обнажённую ногу и постепенно двигаясь выше, накрыл ладонью низ живота. — Мы можем получать удовольствие от близости и пока ты беременна. Не бойся, мы ей не навредим. Просто понял, что не хочу ожидать первой брачной ночи. Мы уже были вместе и в этом нет никакого смысла.

Не понимая зачем, я ухватилась за слова Градоса, как за спасительную соломинку в бурной реке.

— Мне было нехорошо вечером, и я не хотела бы рисковать ребёнком. Давай не будем пока делить постель, Градос. Хочу быть уверена, что всё будет хорошо.

В этих словах была и правда. Иногда, ложась спать, ощущала, как под пупком, чуть ниже ноет от небольшой боли. И хоть в эти моменты предпочитала недомогание списать на то, что ребёнок растёт, и это нормально, но именно сейчас слова прозвучали правдиво для того, чтобы избежать соития с будущим мужем.

— Хорошо, конечно, — улыбнулся феец, немного оголяя удлинённые клыки, от чего по телу прокатилась волна весьма неприятного чувства. — Мы обязательно повторим, когда ты будешь в здравии. А сейчас тебе нужно начать готовиться. Сегодня очень важный день.

Градос встал с кровати, и я заметила, что он лишь в ночном костюме, состоящем их халата и пижамы под ним из тонкого светлого шёлка. Сам король выглядел несколько уставшим.

— Ты выглядишь немного бледным, Градос. Отдохни перед праздником.

В этот же момент, словно подтверждая догадки, король сильно закашлялся, хватаясь за грудь. Я тут же подскочила к нему, хотя и не понимала, как могу помочь.

— Что с тобой? Градос, что-то не так, я вижу! Фейцы не болеют, что с тобой?

На губах короля, как и на ладони, которой он прикрывал рот обозначилась алая кровь и я охнула от ужаса, заметив это. Сам же феец словно и не обратил внимания на яркое проявление серьёзной болезни. Он явно уже не раз сталкивался с таким случаем.

— Ничего особенного. Тело привыкает к власти Королевского амулета. Так бывает. — Поморщился он от боли вновь.

Я подозревала, что амулет тут ни при чём, и что жених пытается нечто скрыть от меня, хотела задать вопросы, но он не дал шанса им прозвучать.

— Это тебя не касается, Миллиора. Просто будь готова к вечернему торжеству. Моя мать всегда знала, когда промолчать, чтобы не разгневать супруга, и ты, знай своё место.

Градос быстро вышел, звучно захлопнув дверь, а я бросилась в ванную комнату, ощущая сильнейшее разочарование и гнев. Ощущения, непонятные и противоречащие друг другу переполняли. Чувств к Градосу не было, только ум не принимал доводов сердца, противореча всему естеству. Вскоре стало тяжело дышать и мысли о короле вовсе мгновенно сгинули… за спёртостью в груди последовала дрожь в руках и отчаяние. Меня давно уже не посещали приступы. О них успела позабыть вовсе, но теперь, ощущала, как с каждым тяжёлым вдохом, тело наполняется свинцовой тяжестью. Однако сейчас меня почему-то стала наполнять ярость, затмевая страх. Она и вынудила ударить по овальному большому зеркалу, которое отражало меня в полный рост. Удар был слабым, и я точно знала, что не мог повредить даже хрупкую поверхность, но она словно изнутри разбилась, принимая мой гнев и кровь из порезанной ладони. Маленькие трещины разбитой серебристой глади тут же окрасились алым, словно жаждали давно впитать магическую жидкость. Воспоминания о том, как после очередного моего припадка, мачеха, находила снова и снова испорченные красивые ручные зеркала, вопя на весь дом, объяли душу ужасом… Бриджит всегда не брезговала обвинить падчерицу во всех грехах, особенно перед мужем, который так любил дочь. Но теперь я чётко осознала, что именно это обвинение было правдивым. Смутные воспоминания о том, как я прятала силы в мире людей и как однажды разбила даже, не прикасаясь большое зеркало в ванне, поддавшись подобному состоянию, вовсе выбили почву из-под ног, заставляя сесть на пол.

Пока серебристые ровные узоры продолжали впитывать кровь, исцеляя свои трещины, а рука, ещё недавно порезанная, словно по волшебству излечилась, поняла, что приступ мой прекратился, энергия, бурлящая под кожей и ранее сдавливающая лёгкие — нашла применение. Прямо на моих глазах большое зеркало напротив обрело вид жидкой колышущейся ртути.

— Этого не может быть. Я схожу с ума?

Мотнув головой пару раз, при этом крепко зажмурив глаза, попыталась избавиться от видения, но открыв их вновь, поняла, что это вовсе не плод истерзанного ума, а самый настоящий особенный дар, о котором никто не знал, включая и меня саму. Всё ещё не веря глазам, я осторожно коснулась прохладной серебристой поверхности кончиками пальцев, и она задрожала. Не понимая, как дальше себя вести, поддалась порыву и просто просунула руку глубже, надеясь отыскать проход. Внутри было жарко, а влажный ветер неприятно обдувал ладонь. Сердце сжалось в груди от предчувствия, что не стоит проходить через эти врата в иной мир, всем естеством ощущала, что он какой-то не такой, и резко вытащила руку, не пытаясь даже заглянуть по ту сторону полностью. Хотелось их поскорее запечатать необычные врата обратно и с каждым мгновением это желание только возрастало.

Не испытывая удачу на прочность, сконцентрировалась на жизненном источнике сил, который и обеспечивал особенный дар силой, но зеркало лишь по краям стало покрываться узорами, словно стекло в морозный день. Я уже решила, что скоро получится закрыть портал, но в это же мгновение изнутри приглушённо донёсся холодящий ужасом крик монстра и следом вырвалась огромная страшная лапа с множеством древесных пальцев и когтями на них.

Мой громкий крик, разрезал воздух ровно в тот момент, когда и зеркало, словно оберегая создателя портала, мгновенно обрело твёрдость и прежнюю гладкость без единого видимого повреждения. Свидетельством произошедшего и ужасным проявлением моих сил стало лишь одно — отрубленная рука монстра, истекающая зелёной разъедающей кровью на полу. Не успела я ещё оправиться от увиденного, как в дверь постучали лиары.

— С вами всё хорошо, госпожа? Мы кажется слышали крики, — донеслись обеспокоенные слова Хэйры.

Я быстро поднялась, подбежала к ванне и включила воду.

— Всё хорошо. Вам показалось. Решила принять ванну сама, принесите пока всё необходимое для подготовки к свадьбе. Скоро выйду, — ответила, как можно спокойнее, а сама уже размышляла как избавиться от лапы Бильвизи.

Да, это был именно Бильвизи, их устрашающие древесные конечности невозможно было спутать, как и то путешествие к Призрачной реке, которое навсегда останется для меня худшим воспоминанием. При попытке вспомнить больше об этом походе вместе с родными, голова вдруг пошла кругом и заболела, я точно знала, что должна помнить больше, но никак не могла воскресить эти воспоминания. Так же я осознала, что Градос не просто так лишил меня основных чар, опутывая путами ловчей. На это точно была веская причина. Я поняла, что не могу доверять королю и своему жениху в одном лице, он что-то скрывал. То, что я собиралась спросить у родителей и брата, когда встречу их на свадебном балу сегодня вечером. Но сейчас мне стоило переживать не об этом, а как избавиться от свидетельств того, что каким-то образом именно я являюсь проводником в мир монстров. Монстров, которые уже ни один век являются основной проблемой мира фейри и с которыми идёт беспрерывная война.

Кровавая корона

У фейцев много разных поверий и легенд, в которые они верят, но есть такие среди них, которые стали не просто поверьями или сказками на ночь, а настоящими предвестниками или же предсказаниями, что не подвергаются сомнениям.

Истории лиар.

Пришлось открыть портал в зеркале вновь, когда поняла, что девать лапу бильвизи и многочисленные полотенца, которыми собрала его опасную кровь попросту некуда. Было страшно, что новое чудовище бросится к проходу, но я действовала быстро, забрасывая в него всё лишнее и избавляясь навсегда. На удивление, личный дар хорошо поддался во второй раз и проход в мир тварей закрылся так же беспрепятственно, как его и открыла. На руки всё же попала немного кровь Бильвизи и вызвала небольшие ожоги, но их, после того, как вышла из ванной уже вымытая и готовая к сборам, объяснила своим лиарам как ожоги от горячей воды, которую включила и обожглась по неосторожности. В замке действительно иногда была слишком горячая вода, обеспечиваемая большими домнами на нижних его уровнях, а поэтому, Хэйра просто исцелила меня своими чарами, и мы приступили к подготовке.

Внутри всё трепетало от разъедающих голову вопросов. Факт того, что я являюсь носителем способности, которая открывала врата в мир Бильвизи, а они сами никогда и не были обитателями Асгаларда, убивала ужасом изнутри. Если кто-то узнает об этом… я даже боялась предположить исход.

— Вы дрожите, Ваше Величество, — мягко заметила Алира, обильно смазывая мои руки сияющим бальзамом для тела, который приятно пах персиками и розами. Моим любимым ароматом.

Я тут же сжала их в кулаки. Мысли о том, что могу открывать врата для бильвизи в мир фейри, угнетали и самое плохое, что не могла рассказать о своём открытии никому. Меня попросту сразу же казнили бы. А может Градос и так знает?

— Хэйра, — обратилась я к самой старшей и опытной своей лиаре, — почему король распорядился лишить меня сил? — Я совсем не помнила, как и почему это произошло, и хотела узнать.

Не только Хэйра, но и её дочери сразу замерли, переглядываясь с опаской. Вскоре мне озвучили ответ. Наверняка заготовленный, от того и звучавший весьма правдиво:

— Как вы знаете, Градос после смерти отца и старших братьев является теперь единственным наследником престола и тем, кто может носить Королевский амулет, который принимает лишь кровную линию Сактинов. Алистия, мать Градоса сковала ваши силы потому, что не слишком доверяет Альхандре, которая может ранить короля даже сквозь защитные чары Амулета. По легенде, если последний из Сактинов умрёт, не оставив приемника, то Королевский амулет уничтожит мир. Думаю, ваши силы вскоре освободят, но только когда вы заслужите полное доверие Сактинов и станете членом их семьи, — сказала девушка, пока её дочери бережно и тщательно расчёсывали мои волосы, подготавливая и высушивая.

— А как же клятвы? Я ведь наверняка дала клятвы неприкосновенности королевской семье.

Хэйра и Ниса растерянно посмотрели на меня, осознав, что не помню слишком многое. Это и меня смущало, но побуждало спрашивать и узнавать.

— Во многих клятвах и обещаниях фейри может быть брешь, а в магии ловчей — нет, — мягко ответила Хэйра.

— Вас боятся, госпожа, — более дерзко встряла Ниса, за что получила убийственный взгляд матери. — Боятся, — повторила она ещё смелее, — ведь в вашей крови текут тайны и позор Сактинов. — Девушка поперхнулась и схватилась за шею, подтверждая этим то, что затронула тему, которую клялась ни с кем не обсуждать. Из носа фейки тут же потекла и кровь.

— Иди в свои покои, Ниса! И не выходи оттуда, пока не взойдёт солнце! Ты наказана! — гневно приказала ей мать, отчего Алира, другая дочь Хэйры, просто боязливо замерла.

Мы продолжили, не спеша готовиться к вечеру. Больше я не рискнула расспрашивать лиар, ведь наверняка не получила бы ответов, да и они были связаны с королевской семьёй слишком многими клятвами, что забирали право разглашать их тайны. Девушки подготовили моё тело, нанося на кожу сияющий бальзам, который придавал ей не только сияние и красоту, но и даже придавал приятный вкус, если король решит целовать жену этой ночью. После же последнего нашего разговора с Градосом, не сомневалась, он ещё не скоро решится на сближение. И отчего-то мне это было по душе.

Странная пустота и дикое чувство одиночества отказывались покидать душу, пока девушки кружили надо мной, красиво заплетая волосы у лица и сплетая их в затейливый узор из кос позади, оставляя большую часть локонов красиво струиться по спине. В мире фейри невеста могла выбрать наряд любого цвета для бракосочетания, а не белый, как у людей было заведено. Кроме того, вместо фаты они предпочитали камни, которые бы украшали остроконечные уши серьгами, голову сплетением из цепочек и руки защитными кольцами.

Глаза мне подвели чёрным кайалом, выводя и стрелки, которые придали более строгий, но величественный вид, подчёркивая фиалковый цвет глаз необыкновенно сильно. Когда губы смазали бальзамом с персиковым переливом волшебной пыльцы, а щекам придали свежего румянца и блеска, пришёл черёд миниатюрного белья. Оно не походило на то, что носили дамы в человеческом мире, но мне нравилась эта миниатюрность и кружевная невесомость на теле.

Платье в мои покои не приносили, а проводили в королевские гардеробные, что длинным тоннелем указывали путь к изумрудному разделу. Спокойная часть подготовки завершилась. К грандиозным сборам своей будущей королевы присоединилось с десяток слуг и портные, которые нервно следили за каждой моей реакцией на то, как они поменяли свадебное платье, придав тому пышности за счёт съёмного подъюбника и подогнав его ровно под каждый изгиб невесты. Мои глаза отыскали вскоре и рыжеволосого сухопарого кутюрье по имени Аркай. Феец сразу же разогнал столпившихся вокруг меня слуг и позволил ощутить некое подобие спокойствия.

— Приветствую, дорогая невеста нашего короля, — поклонился он мне, грациозно прижимая ладонь к груди. — Надеюсь эти недотёпы не испортили наряд?

Аркай принялся оценивать платье, что своим величием и красотой затмевало прелесть двух ярких солнц за большим сводчатым окном, что только готовились упасть за горизонт, вынуждая поспешить.

— Тц, — звучно цокнул он, жадно осматривая каждый ровный шов корсажа и складку юбки, оценивая каждую цепочку, сверкающую золотом и зеленью изумрудов. — Одобряю и позволяю надеть на будущую королеву. — Взмахнул вальяжно рукой, тут же присаживаясь в пышное кресло напротив.

Лиары провели в довольно просторную комнату для примерки, прихватив наряд. Раздев повседневную одежду, они аккуратно помогли облачиться в тяжесть бесконечно длинного платья, юбка которого позади имела внушительный шлейф. Прохладная ткань приятно легла на кожу, а лиары принялись зашнуровывать корсаж позади. Мельком взглянув в одно из больших зеркал, я уже больше не посмела оторвать взгляда от отражения, вкушая свой образ как самую желанную картину. Наряд не ниспадал к полу, обрамляя меня своим сиянием, а буквально лился к ногам. По плечам раскинулись цепочки и камни, а бюст сверкал переливами изумрудов. Платье было необычайно пышным, но не выглядело как кремовый торт, коими так себя любили наряжать дамы из высшего света в мире людей. Надев туфли в тон к нему, я радостно закружилась в сторону основной гардеробной, где меня ожидал ценитель красоты. Аркай тут же сверкнул единственным глазом, заметив меня в неестественно прекрасном облачении, а его остроконечный зрачок сузился до невообразимого ловя каждую деталь свадебного убранства. Поднялся со своего места и принялся поправлять на спине и плечах украшения, проверил правильность и тугость шнуровки позади.

— Вам комфортно, госпожа? Не стоит ли немного освободить талию? — спросил, намекая на моё положение.

— Нет-нет, — успокоила я, — всё именно так, как необходимо.

Ещё раз взглянув в уже ещё большее зеркало гардеробной, отметила, что грудь моя в аккуратном вырезе выглядит чуть более пышной, чем ранее. От этого и без того тонкая талия стала казаться ещё тоньше, но это точно добавило внешности женственности.

— Вам к лицу беременность, — заметила Алира всё то же, что и я стоя чуть позади. — А цвет этого платья необычайно хорошо сочетается с необычным цветом глаз.

Аркай ещё не раз по кругу обошёл меня, поправляя мелкие детали и добавил ещё украшений на мои пальцы, оставляя безымянный для будущего обручального кольца. На голову мне надели тоже подвески с изумрудами, что покрывали цепочками волосы и переливались дрожащими драгоценными камнями у лба и висков. Фейри обожали украшения. Особенное значение для них имели различные свойства камней. Некоторые из них позволяли соединяться мысленно с Варгами, ведь те были весьма умны, чтобы поддержать эту связь и стать другом фейри.

Вскоре за мной пришли невыносимо высокие гвардейцы в настолько начищенных доспехах с узорами из золота и выгравированными золотыми лотосами на груди, что было страшно даже взглянуть на столь мощных воинов. У каждого из них за плечами покоился длинный меч с белым плащом до пят, а на голове шлемы в тон броне. Фейцы смотрели грозно, но при виде своей будущей королевы поклонились, синхронно отдавая дань уважения. Аркай подошёл и сжал мою руку, когда Хэйра собиралась уже передать охране. Взглянув на меня, кутюрье постарался успокоить, заметив, как сильно волнуюсь:

— Ты само совершенство. Неси это платье словно королева, ведь оно отражение твоего истинного величия, Альхандра. — Мужчина подмигнул и улыбнулся, от его слов разлилось приятное успокаивающее тепло в груди.

«Мы определённо станем друзьями» — вновь подумала про себя, ответно сжимая руку фейца и улыбаясь ему.

— Спасибо — проговорила тихо в ответ и шагнула к двум воинам уже сама.

Хэйра лишь успела передать мене большой букет из белых лилий — символа чистоты и непорочности невесты в мире фейри, который принесли наверняка слуги совсем недавно. Его я сжала так, словно искала поддержки у хрупких растений.

Ни лиар, ни даже моих ежедневных телохранителей не допустили проводить королеву к месту церемонии. В коридорах замка было до ужаса тихо, так, что только лишь эхо от моих каблуков и звуки брони гвардейцев разлетались по ним эхом. Однако замок точно не пустовал, на каждом шагу и у каждого поворота я видела множество воинов, охранявших покой дворца, гости же наверняка ожидали меня в церемониальном обширном зале. Как и будущий муж.

Два заходящих солнца далеко у горизонта лишь мигнули, окончательно освобождая небосвод для наступающей ночи, пока мы шли и шли по длинным коридорам каменного изваяния, которое словно оживало после наступления сумерек. Тёплые блики неба розовым сиянием сквозь витражи озаряли лепнину на стенах, и по ней медленно извивались изменчивые тени. Я же так нервничала, что специально рассматривала каждую деталь замка, чтобы отвлечься от происходящего. Ум говорил: «Градос любит тебя и готов вознести до королевы». Сердце же шёпотом кричало изнутри: «Беги!».

Но бежать было некуда. Глаза вскоре упёрлись в высокие двустворчатые двери, что, сияя позолотой, высились над нами высотой не менее пятнадцати футов. На этих дверях сиял и магическим начертанием большой золотой лотос, освещая всё вокруг ярче солнц, что ушли за горизонт, оставляя власть этому затейливому орнаменту и королю, который возглавлял его лик.

— Помогите мне, Боги, — прошептала тихо, когда ещё двое стражей у дверей стали медленно распахивать их предо мной.

Глаза приросли к начищенному до блеска мраморному полу, но усилием воли я заставила себя посмотреть прямо. Церемониальный зал высился и простирался неимоверными масштабами, удерживая свод полукруглого прозрачного потолка из сверкающего стекла с примесью олова. На небе уже слегка обозначились звёзды и три полные луны, словно и они были приглашены узреть редкое для Мидера явление: женитьбу Сактина на одной из Альхандр.

Посмотрев прямо, я увидела распростёртые на метры длинными золотыми рядами ажурные лавки с высокими изогнутыми спинками, на которых необычайно тихо и ровно сидели приглашённые. Все они, до единого были в тёмных мантиях, а на затылках их виднелись светлые ленты, удерживающие идентично одинаковые маски. По белым колоннам извивались светящиеся стебли растений, даря приглушённый свет. Ни один из гостей не обернулся ко мне, хотя слышали, как вошла невеста. Все они не имели права отворачиваться от своего короля, особенно в столь важный момент.

Как и учили лиары, я распрямилась и сделала первый шаг навстречу будущему мужу. Вслед за этим пространство заполнил низкий тон музыки, напоминающий органную, но отличающийся необычайно волшебным переливом. Всё происходящее стало напоминать некий тёмный ритуал, а не церемонию бракосочетания и коронацию одновременно. Глазами хотелось отыскать родных, встретиться с их тёплыми взглядами, но гостей было настолько много, что я бы не нашла их среди скопления этого народа, даже если бы все сидели ко мне лицами и без одинаковых масок белых воронов на лице. Вместо этого, не моргая, посмотрела на Градоса, ожидающего у алтаря в бело-золотом костюме с широким золотым поясом и короне, обрамлявшей красивое лицо. Светлые распущенные волосы с вкраплением пепельного оттенка лишь придавали его образу необычной красоты, какова была присуща практически всем Сактинам. Он изначально улыбнулся мне уголками губ, но осмотрев с ног до головы с выражением страха, словно отогнал некую мрачную мысль, возникшую мимолётно в голове. От этого стало не по себе. Что именно напугало так фейца в моём образе? Портные шушукались по поводу платья. Мог ли стать причиной цвет? Даже пожалела, что не спросила о примете или поверье фейри.

Вскоре я уже стояла рядом с обрётшим хладнокровие женихом, держа его руку. К нам вышли служители Богини Юльрал, облачённые в тёмные длинные мантии с широкими капюшонами и деревянными посохами из кривого дерева, ветви которого удерживали навершие — светящийся белый круглый камень. Один из них, высокий и на вид молотой феец, принялся тихо заговаривать кубки на высоком столе из которых мы должны будем с Градосом отведать кровь друг друга.

— Я уже вкусил кровь невесты, остановил его король. Можно ускорить процесс, отдавая внимание лишь кубку Миллиоры.

Служитель с удивлением осмотрел мою шею, а я с таким же удивлением осознала, что не помню, как это произошло. Падение ведь не могло вызвать столь сильную потерю памяти? Рука легла на живот. Если бы я так сильно упала, то и ребёнок бы не выжил.

Пока я бегло шарила глазами по толпе гостей, которые с восторгом взирали на начало церемонии, служители уже не только выполнили свои обязанности, но и Градос порезал своё запястье и, капнул в кубок с красным вином немного своей крови. Когда жених настойчиво протянул его, я замерла от зудящего ощущения чьего-то взгляда на себе и перевела взгляд к одному из пустующих бенуаров: балкончиков у самого потолка большого помещения. Тёмный бархат портьер утаивал от меня в тенях наблюдателя, но почему-то я была уверена, что оттуда на меня смотрят, не отрывая взгляда, жадно пожирая каждую деталь происходящего.

Будущий супруг аккуратно взял мою руку и сам вложил в неё прохладную ножку кубка.

— Не отвлекайся, моя Милли. Пей.

Его глаза сверкали победной радостью, когда не раздумывая, выпила содержимое сосуда. Тёплая терпкая жидкость с привкусом металла растеклась по языку и отвратно наполнила желудок. Быстро, словно спеша, Градос обхватил Королевский амулет у себя на груди, сплёл наши пальцы и стал произносить слова, которые для меня звучали незнакомо. Древнее фейское наречие поплыло эхом по тихому большому пространству в полной тишине, а голова моя неестественно закружилась. На голову служители мне надели корону одновременно с призывом защиты Градоса, и она на моей голове показалась такой тяжёлой, что норовила разрезать кожу и опалить кости черепа.

От мутного осознания неправильности происходящего отвлёк яркий свет, струившийся из амулета. Нас с Градосом покрыл ореол единения королевской всемогущей защиты. По виску, щекоча кожу, побежала струйка пота, но когда я коснулась её, чтобы смахнуть, то заметила на пальцах алую кровь. Следом по лбу побежала ещё одна капля и король, вместо того, чтобы поцеловать свою новоявленную королеву, замер, глядя на небо, которое всем было хорошо видно за счёт хрустального купола крыши.

Всё в светлом церемониальном зале вдруг изменилось, привлекая внимание гостей и короля. С облегчением я осознала, что не моя кровь на голове приковала взгляды всех до единого гостя, а диски трёх полных лун на небе, которые купаясь в россыпи звёзд, словно в бриллиантах, в одно мгновение стали меняться, поочерёдно.

Даже небо словно стало темнее в этот момент.

Раз — и самая крупная из лун побагровела, будто кровь на моём лице окрасила и её лик.

Два — и другая луна уже ожидаемо приняла облик своей старшей сестры.

Три — и круг алой триады завершился, кровавой мессой небес.

Восторженные вздохи и шептание прокатилось по залу, я же смахнула со лба кровь, что побежала ниже и почувствовала запахи мёда и корицы. Это была не моя магическая жидкость, но её аромат привлёк внимание всех, кто еще недавно безотрывно глядел на небо.

Паника взбурлила под кожей, когда все гости уставились на меня, даже услышала, как жадно втягивают воздух, наслаждаясь ароматом магической крови. Градос с изумлением шагнул ближе ко и тут же инстинктивно загородил собой.

— Когда ты успела пораниться? Не бойся, они не причинят тебе вреда. Отныне ты — королева. Королевский амулет защитит любого, кто под его покровом. — Он обхватил моё лицо, глядя со страхом, но боялся Градос лишь за то, что могу испугаться странности обряда и его неожиданной части завершения.

Сняв быстро корону с моей головы, Градос передал её служителям с немалой долей злости, он наверняка решил, что те предоставили слишком тяжёлую или остроконечную конструкцию, которая и внешне напоминала сплетение из колючих ветвей. Но те лишь в недоумении покачали головами, когда осмотрели её. В руках венчавшего нас мужчины в мантии, служителя Юльрал, золотой венец стал кровоточить ещё больше, окропляя и пол багровыми пятнами, тем самым дав понять, что это явление, ни что иное как — знак.

— Сам металл испускает кровь, королева не ранена… — надсадно выдавил служитель. Руки его нещадно задрожали, удерживая «плачущую» корону.

Я увидела в столь жутких явлениях нечто ужасное, то, что является в мир перед его погибелью, но жестокий король не задумываясь всплеснул руками и улыбнулся, поворачиваясь к толпе, от чего вздрогнула. В глазах фейцев ещё читалась жажда вкусить магическую кровь, которая сквозь пространство влекла ароматом силы, когда король отвлёк внимание подданных на себя.

— Моя жена — представительница великого рода, стала соединена с королевской четой и родом Сактинов. Королевский амулет принял её, а в своей утробе она уже носит моего ребёнка, который станет предвестником нового начала! Чудовища перестанут являться, а наш народ гибнуть, оставленный на растерзание другими королевствами в беде! Правители других королевств не хотели нас слушать и помогать тысячелетиями, но пришёл день, когда нам уже дан знак — есть шанс победить магию, оскверняющую земли Королевства Мидер! — Градос с силой взмахнул рукой, указывая на небо. — Ни это ли знак самих Богов, что наш союз с Миллиорой благословлён⁈ Ни это ли благословение самой Юльрал⁈ — Указал он на кровоточащую магической кровью корону. Именно Юльрал благословила род Альхандра на способность своей кровью и магией вершить невозможное — открывать врата в иные миры и бороться даже с самыми сильными врагами, минуя их защиту. А теперь она дала нам понять — именно магическая кровь Альхандры спасёт королевство!

Фейри, все, как один приоткрыли рты, слушая своего правителя. Кое-где раздались всхлипы и звук плача. Ко мне быстро подошли служители, пока все взгляды были прикованы к нам с королём и помогли вновь надеть кровоточащую корону на голову. По лбу, вискам, скатываясь по лицу проделали путь ещё много дорожек крови, а когда капли стали падать на зелёную, словно жидкий изумруд ткань платья, то смогла заметить, как оно оставалось совершенно чистым. Кровь не тронула моё облачение, а вскоре и вовсе исчезла ото всюду, словно по волшебству, истлевая прямо на лучезарной ткани одеяния. Три кровавые луны, которые сияли на небе алым, тоже стали постепенно обретать былое серебристое свечение. Явление или же действительно мистический знак прекратилось, и если бы ему не было столько свидетелей, то и вовсе можно было бы воспринять увиденное за сон.

В груди разлилась боль, словно связанная сила боролась с путами ловчей, но угасла. Всё происходящее воодушевило гостей и те принялись громко рукоплескать, радуясь великому событию и коронации Альхандры, надеждой на спасение от наступающих полчищ чудовищ. Я же постепенно всё больше ощущала себя инструментом для осуществления целей новообретённого супруга. Однако, когда Градос с нежностью и любовью снова посмотрел уже на меня, то осознала, что его цель неожиданно стала больше, чем просто идеей. Нежно коснувшись моей скулы, феец заметил, что лицо и корона вновь чисты. Впрочем, его это уже не удивило. С выражением гордости и большой радости, Градос попросту впился в мои губы, даря первый супружеский поцелуй, как и полагалось после церемонии бракосочетания.

Губы фейца с жадностью терзали мои, а когда король оторвался от них, ощутила, как под ложечкой скопилась смесь эмоций от которых начало знобить. Король взял предложенные служителем кольца в виде двух сплетённых лоз, символизирующих неразрывность фейского союза, надел одно на мой безымянный палец и другое на свой. Воспоминания ясно говорили о том, как была прекрасна и желанна наша близость с Градосом в прошлом, но сейчас не чувствовала ничего кроме отвращения, ненависти и страха к этому мужчине. Тело не умело лгать, но я заставила его вытерпеть. Не бросилась раненой ланью прочь, как велели ноги, не стала кричать от боли душевных терзаний, проглотив неведомое горе и затолкав мучение на дно души.

Губы болели, как и странная рана внутри, происхождения которой не помнила. В сопровождении мужа и под музыку, что вновь скользнула переливом блаженного звука по залу, направилась по широкому проходу к выходу. Король и королева, теперь были обязаны открыть торжественный бал в честь новоявленной королевы. Лиары ранее лишь рассказывали, как себя вести и о местах, что посещу во время церемонии и праздника, но никогда и никто не показывал этих мест, словно была пленницей. Знала, что сейчас мы идём в тронный зал, где должно проходить торжество по приказу короля и по обычаям дивного народа.

Королеве после принятия покрова Королевского амулета строго настрого рекомендовалось сразу принять и трон, а потому, именно на него меня поскорее стремился усадить последний из Сактинов, чтобы вместо защиты, амулет не подарил его желанной королеве вечный покой.

Камень на груди Градоса и сейчас переливался ярче обычного, словно наблюдая за тем, чтобы условие действительно было выполнено. Его невозможно было обмануть, словно в красивом амулете действительно плескалась чья-то вечная жизнь, разум, обрётший плоть лишь в красивом драгоценном окаймлении.

Длинный коридор быстро сменился уже открытым для прохода повелителя и его гостей тронным залом. Взглянув на сверкающий серый гранит, устилающий пол, с вкраплениями золотых искорок, меня посетило едкое горестное чувство, навевая боль утраты и в голове разнёсся вой волков, от чего она вновь заболела. Глаза тут же поднялись выше, оглядывая помещение, что по своему величию превосходило церемониальный зал и даже все роскошества замка вместе взятые. Высокие стрельчатые потолки украшали большие хрустальные люстры с сотнями свечей в них. В центре же, между сверкающими люстрами сиял высеченный прямо из камня большой золотой лотос — символ правления и власти Сактинов. Арки ведущие в другие помещения и проходы к лоджиям, оплетали, как и обычно бывало в замке, множество побегов со светящимися бутонами цветов.

Весь зал утопал в мерцании огней, которые отражал не только начищенный до блеска более тёмный пол, но и стены. Да. Стены тронного зала были словно вылиты из зеркальной глади, поражая необычностью оформления. Зеркала покрывали большинство стен, делая помещение визуально ещё больше. В самом же конце обширного помещения, на возвышенности к которой вели три ступени, находились два больших трона из золотых резных узоров, изображавших ветви растений и бутоны лотосов именно там, где должны были распологаться макушки восседающих на них короля и королевы. Градос медленно повёл нас к этим тронам и отпустил мою руку лишь тогда, когда села на один из золотых изваяний, покрытых бордовым бархатом сидушек.

Амулет на груди короля ярко мигнул золотым переливом в последний раз и угас, словно дал узреть удовлетворение от исполненного до конца обряда. Гости хлынули в зал, снимая с плеч чёрные плащи и белые маски в виде вороньего обличья. Подоспевшие слуги приняли из рук приглашённых скрывающие личность атрибуты и сразу унесли проч. Теперь я наконец-то могла искать среди толпы родных. Глаза судорожно шарили по залу, казалось, гостей невозможно было счесть. Затем наткнулась взглядом на бывшую королеву — Алистию в сверкающем белом платье с золотыми узорами на нём. Рядом с матерью Градоса стояла и серьёзная Ливия, слушая её, но раздумывая о чём-то своём.

На молодой фейке было платье из дорогого бархата тёмного синего цвета, а многочисленные украшения на руках, шее и даже голове, обрамляли её мрачную красоту переливами чистейших жёлтых бриллиантов. Ливия смотрела прямо на меня, но в этом взгляде я не заметила ни ненависти, ни скрытого плана. На дне черноты её зрачков таилось смирение, но с чем именно, никак не могла понять. Дитя скверны словно понимала больше прочих, что сулит наш брак с её кузеном и королём, но мудро молчала, пока остальные готовились праздновать грандиозное по меркам Мидера событие.

Не успела я осмотреть и четверть приглашённых, как по тронному залу прокатилась первая волна громкой музыки. Градос поднялся со своего места и подал руку, приглашая на танец, а гости расступились, освобождая пространство в центре. Разум заволокло приятным спокойствием и блаженством счастья, как только король коснулся ладони и крепко сжал её. Хищные глаза цвета мутного хризолита с остроконечными узкими зрачками хитро прищурились. Градос направил такую волну чар на меня, что невольно содрогнулась, ощущая, как те буквально лишают истинных эмоций, подменяя их на ложную радость.

Глупая улыбка растянулась на губах, и я с предательской радостью встала, охотно шагая рядом. Невыносимое желание близости с этим мужчиной разлилось внизу живота, а кожа покрылась мурашками отвращения. Король обнял меня и закружил в невесомом танце по центру зала под музыку, которой не было равных по красоте звучания и одновременно таинственности переливов нот. Король не отрывал от меня взгляда, пронзая им насквозь, пока я изредка выискивала своих родных в толпе.

Глаза вдруг наткнулись и на зеркальную гладь одной из открытых обозрению стен: высокий красивый король, что явно был воплощением совершенства, имея сухопарое, но мускулистое тело и редкую красоту, держал в своих руках будто сокровище хрупкую стройную девушку с золотой короной на голове и в столь выделяющемся наряде, что он затмевал прекрасные одеяния не только всех гостей на фоне, но даже сверкающее убранство замка. Я посмотрела на себя отныне совершенно иначе, чем когда-либо, ощущая не просто скрытую силу власти, дарованную статусом королевы, но и скрытым талантом, который мог бы стать оружием прямо сейчас. Отныне не просто красота фиалковых фейских глаз или идеальность черт лица отражало зеркало напротив, а ещё и силу, которая способна была разрушить мир и убить каждого на этом празднике прямо сейчас.

Я вновь посмотрела на Градоса и тот заметил, как на моих губах растянулась действительно мрачная усмешка. Король неверно разобрал исток моего удовлетворения, считая причиной обретение статуса королевы и остановился. Неожиданно феец притянул меня к себе ещё плотнее и поцеловал настолько страстно и глубоко, что стало невозможно вдохнуть. Толпа гостей вокруг ахнула и зааплодировала, восхищаясь, а вскоре и другие пары стали присоединяться к танцу, заполняя центр зала изгибами плавных движений, изящным флёром нарядов и широкими улыбками.

Бал в честь бракосочетания короля и обретения королевы Мидера был открыт официально. Кроме того, фейцы отмечали одновременно и скорое появление на этот свет наследника престола, радуясь и шушукаясь о благой вести, которую огласил их король.

Муж ещё не раз увлекал кружить меня в новом танце, словно боялся и на мгновение выпустить из рук. Однако вскоре меня тактично стали приглашать другие гости, которые наверняка в Мидере обладали немалой долей власти и являлись представителями именитых домов. Именно в танце с фейцами, которые знали о королевстве многое, я и узнала, о других величественных городах королевства из которых они прибыли. Градос словно намеренно держал мой ум в изоляции, не позволяя общаться с кем-то кроме лиар или его родни, держал взаперти долгое время. Теперь же я понимала и узнала, что кроме Аластриса есть в Мидере города прямо в горах, немного севернее столицы, которым не страшны Бильвизи, настолько они глубоко находятся под землёй и называются Проходами Нириэл, что не просто представляют могущественный подземный город, но и являются путём, по которому можно попасть в соседнее королевство Акролис. Я с жадностью вкушала новые и новые факты от влиятельных фейцев, которые были лишь рады описать свои родные места и даже пригласить в гости нас с королём. Гости рассказали про Пикрус — город южнее от столицы, стоящий на холмистой местности, снабжающий большую часть Королевства Мидер пропитанием и занимающийся выращиванием зерна в большей степени. Виадис — служащий пристанищем беглых из Мрачного Королевства и находящийся восточнее и рядом с границами этого государства, славился мощным укреплением и великой стеной, что ограждала Мидер от вторжения соседей.

Даря новый танец высокому фейцу, который судя по его дорогому чёрному наряду с золотой вышивкой и выправке, тоже являлся представителем высокопоставленной семьи, я уже готовилась услышать о ещё одном прекрасном городе Мидера. Однако, феец, когда я встретилась с ним взглядами и поздоровалась, спрашивая откуда он прибыл, странно посмотрел на меня, прищурив чёрные как смоль глаза, в которых не видно было даже остроконечных фейских зрачков. Рыжие длинные волосы мужчины струились по широким плечам, ярко контрастируя с тёмным бархатом туники, а немного тонкие губы немного поджались от внутреннего разочарования.

— Мы уже встречались? — озабоченно спросила, ощущая знакомый аромат свежести, исходящий от незнакомца. — Откуда вы? — спросила вновь.

— Из Пустошей, великая победительница полчищ Бильвизи.

Мужчина буквально стал буравить меня взглядом, пока голова болела от воспоминаний, вырывающихся лишь частями и напоминающих о событиях, произошедших со мной в Пустошах.

— Я смутно помню, как ты когда-то мне помог выбраться из лап чудовища. Но почему я не помню этого чётко?

— Чары. Они виной забвению. Если желаешь избавиться от влияния…

Слова фейца прервались, когда танец разъединил нас в исполнении па, которое предполагало расхождение пар и новое воссоединение через пару мгновений. Обогнув некую танцующую фейку в затейливом манёвре и прижав меня к себе уже крепче вновь, феец склонился чуть ниже, почти интимно прижимаясь своей щекой к моей, стал шептать на ухо:

— Я знаю, что в замке есть место выводка древних насекомых — Альхандр. Мало кто знает, но особенная пыльца с их крыльев способна ослабить любую насильственную фейскую магию. Просто нанеси её на кожу, если посчастливиться узреть живых волшебных созданий. Это даст возможность вспомнить быстрее.

— Кто ты и почему помогаешь? — попыталась отстраниться, заметив, как Градос уже с подозрением не отрываясь, глядит в нашу сторону, сидя на троне.

— Я тот, кто хотел лично познакомиться с прославившейся на весь Мидер юной Альхандрой, что смогла понести от Сактина, хотя по древнему пророчеству это невозможно. — Незнакомец тоже заметил, как неотрывно смотрит на нас Градос и стал уводить меня вглубь толпы в танце прочь от глаз короля.

В этот момент среди гостей я заметила лицо Эриона и вздрогнула, намереваясь тут же направиться к брату.

— Потом пообщаешься с семьёй, — властно приказал незнакомец и мы стали кружить, уплывая медленно дальше и дальше от внимания брата. — Лучше скажи, как ты смогла обвести вокруг пальца Градоса Сактина, выдавая свою беременность от полукровного фейца, которую в тебе почуял ещё в Пустошах, за беременность от бесчестного чистокровного короля Мидера? На тебе чары, не только заклинающие затмить воспоминания. — Приподнял он мою руку и провёл по запястью большим пальцем, заставляя покров магии на мне мигнуть тёмной дымкой в этом месте. — На тебе магия ребёнка скверны, которая призвана затмевать часть запахов тела. Сильный покров морока. — Втянул он воздух у самой моей шеи, принюхиваясь к аромату кожи, затем его взгляд стал отыскивать это самое дитя скверны среди толпы. — Всё становится ещё более интересным. — Улыбнулся он краешком губы.

— Нет. Это ложь. Я была только с Градосом и могу быть беременна только от мужа и короля, — возмутилась я. — Кто вы такой, чтобы клеветать? Я могу…

— Не в твоих интересах рассказывать свои тайны мужу, Миллиора. Твои воспоминания забрали, и я не виню тех, кто тебя укрыл чарами и решил помогать. Я им благодарен за то, что сберегли жизнь открывающей врата. Но ты должна понимать: мы встретились в пустошах около трёх месяцев назад, и ты уже носила под сердцем дитя. А поэтому повторю. Не знаю, как ты тут очутилась, Альхандра и как смогла заставить Градоса уверовать, что он мог стать отцом твоего ребёнка, ведь кровные линии Сактинов и Альхандр не могут сплестись, согласно древнему слову Юльрал, но ты тут, коронована и скоро родишь. Кроме того, у тебя есть…

Хватка на талии и руке резко ослабла. Феец быстро освободил меня из своих рук, ровно, как и музыка стихла, завершая танец. Ощутив крепкие касания на плечах лишь обернулась, встретив встревоженный взгляд Градоса, амулет на его груди буквально полыхал.

— Кто это был?

Я вновь обернулась, чтобы найти взглядом рыжеволосого незнакомца, но тот уже слился с толпой и найти его стало невозможно.

— Не знаю, — намеренно скучающе сказала я. — Гостей так много, я не запомнила очередного имени.

— Я никогда прежде его не видел. Он не сказал откуда прибыл?

— Из Виа р иса, кажется, точно не припомню, — солгала, намеренно коверкая название города, словно мне и вовсе было безразлично какие города есть в Мидере. Это подействовало. Король отвлёкся.

Градос с умилением посмотрел на меня сверху вниз, как на юную дурочку, дав понять, что идеально сыграла роль.

— Надо приказать твоим лиарам чаще упоминать о городах Мидера и обучать тебя. Королева должна знать свои земли, хоть ими и буду править только я. Ты лишь призвана украшать мою жизнь и дарить счастье. А ещё наследников.

Король вновь потянулся за поцелуем, но на этот раз его действия прервал низкий властный голос, защищая от нежеланной близости:

— Ваше Величество, мы хотели бы поздравить вас и свою дочь.

Я выдохнула с облегчением и обернувшись увидела свою семью в полном составе. Отец с ненавистью смотрел на короля, но, словно сдерживая себя, напряжённо сцепил руки за спиной. Каждая мышца тела Алантира и даже лица были напряжены, пока он смотрел на Градоса, но как только яркие фиолетовые глаза отца сместились ко мне, взгляд его и мимика изменились, смягчаясь. Эрион старался и вовсе смотреть только на меня, брезгуя останавливать взгляд на правителе Мидера. Я сразу ощутила, как сильно накалилась обстановка между нами, а воздух готов был затрещать от напряжения. Мама неожиданно схватила меня за руку, сделала шаг вперёд, чтобы обнять. Я тоже двинулась к ней, чтобы ощутить заботу её рук, которые так любили перебирать мои волосы, сплетая красивые причёски из кос.

— Мама… — выдохнула я.

Рука Градоса тут же сжала моё запястье, прерывая долгожданное единение семьи. Гости вокруг стали оглядываться, наблюдая за резким всплеском эмоций королевы. Все они жаждали лично поздравить и поговорить с королём хоть краткую минуту. Семья же Виморт даже не удосужилась поклониться повелителю при личной встрече лицом к лицу.

— Миллиора теперь королева и вы обязаны её приветствовать, как полагается. Что говорить, даже своего повелителя не поприветствовали как должно. После можем отправиться на лоджию, чтобы насладиться более личным общением и родственными объятиями, — сказал он тише, заметив, как посмотрела на него я.

Глаза матери загорелись желанием поскорее уединиться, и она низко присела первая, склоняя голову передо мной и Градосом. За ней нехотя поклонился Эрион, гневно сверкнув фиалковыми глазами. Отец сильно сжал челюсти, и я кажется даже расслышала скрип его зубов пока он гордо кланялся передо мной, в большей степени. Вскоре мы нашли свободную лоджию, открывающую вид на столицу. Аластрис тоже не спал, а горожане праздновали, кружа в танце прямо на центральной площади. Мама сразу обняла меня первая, забирая из цепких рук мужа. За ней последовали отец и брат, практически вовсе пряча в своих могучих руках нас с матерью.

Король не смел вмешиваться, пока родители и брат обнимали меня, да он и не смог бы разъединить нас самостоятельно, хоть это желание и читалось в его неодобрительном взгляде. Мы даже не успели и обмолвиться парой фраз, как у высокой арки входа послышались тяжёлые шаги. Это была моя личная охрана, которой было велено присматривать за королевой в этот вечер и сейчас оба гвардейца ожидали лишь дальнейших распоряжений своего повелителя.

— Нет! Мы даже не поговорили! — взмолилась мама.

— Дай нам хоть пару минут побыть с дочерью, Градос. — Встал стеной передо мной отец, а за ним последовал и брат, загораживая полностью могучими фигурами нас с матерью.

Королевская охрана мгновенно напряглась из-за проявлений такой дерзости, но воины стояли смирно, не смея шелохнуться без приказа короля.

— Вы удостоились получить приглашение и увидеть Миллиору в здравии. Как успели заметить, она теперь счастлива стать моей женой и уже носит под сердцем вашего внука. Не глупи, Алантир, если будете вести себя смиренно, то я позволю чаще видеть Миллиору и даже дам подержать в руках внучку, когда та появится на свет. Вполне возможно, если постараешься заслужить моё доверие, то и тебя приму обратно на службу. Отец ценил твои умения управлять армией и вести бои с Бильвизи. Мне необходим сейчас такой военачальник, воин, как никогда ранее.

В моей голове кружили сотни вопросов, которые хотела задать родным, ведь было видно, что они вовсе не по доброй воле передали меня Градосу, как это помнила. В голове вновь стал крутиться наш разговор с незнакомцем, который утверждал будто мои воспоминания забрали. Может, это правда? Я не могла поверить незнакомцу. Тёплые воспоминания о наших отношениях с Градосом были слишком настоящими.

Отец и брат разошлись, а король взмахом руки указал на меня, дав понять гвардейцам приказ без слов. Я никак не могла осознать, что некогда чуткий жених способен на такой поступок. Разъединить меня с родными в день свадьбы. Не дать нам поговорить и минуты.

Через мгновение я вновь уже была рядом с мужем, испытывая к Градосу неподдельную ненависть за то, что так подло поступил с моей семьёй. Даже не помня многого из прошлого, постепенно стала понимать его натуру и оттого ненавидеть, как велело с самого начала сердце, а не воспоминания.

— Градос, я бы хотела поговорить с родными наедине. Или же ты что-то скрываешь от меня? — сделала последнюю попытку, обращаясь к мужу, но в глазах его лишь увидела раздражение.

— Уведите королеву в её покои.

— Что? Нет! — возмутилась громко, ведь праздник был в разгаре, а гости жаждали общества не только короля.

Мама покачнулась, когда меня подхватили под руки гвардейцы, намереваясь выволочь, если потребуется из укромного места и даже перед гостями могли силой заставить покинуть бал. В одно мгновение всё встало на свои места.

— Я поняла, — равнодушно обратилась к Градосу. — Уйду без лишней помощи.

— Не трогайте её! — на грани бешенства приказал Градос, словно и сам уже жалел отчасти о содеянном. Королевский амулет на его шее не прекращал переливаться жёлтыми всполохами, на что особенно обратил внимание мой отец, широко раскрыв глаза от удивления.

Я развернулась и не спеша пошла к выходу, хоть руки и колени дрожали от возмущения и злобы. Он даже не позволил обнять их на прощание. Обида лавой заполнила все частички души.

— А где мой самый почётный гость? — послышался вопрос Градоса позади.

— Он не придёт, — ответил отец.

Остального я уже не расслышала, ведь звуки музыки и разговоров гостей затмили его слова. Фейцы расступались передо мной пока в сопровождении охраны шла к выходу из зала. Некоторые даже кланялись на прощание, верно разобрав, что покидаю праздник, хоть и слишком рано. Наверняка муж найдётся как солгать, обвинив беременную супругу в слабости и недомогании, это знала наверняка, но даже не за это сейчас ненавидела короля. Бал действительно был свежим глотком воздуха в его скучном плену, но вот встреча с родными, её он прекратил бесчестно скоро, лишая возможности вдохнуть полной грудью.

Злость бушевала ещё внутри, когда путь мне преградила Алистия, выражая восхищения и поздравляя напоказ. От её слов стало тошнить, настолько они были пропитаны ложными комплиментами и пожеланиями, которым не дано сбыться. Ливия же с ухмылкой наблюдала из толпы, как прошлая королева теперь благословляет новую, обильно поливая лестью. Главное гости восхищённо наблюдали за ловчей, этого она и добивалась, судя по всему. После небольшого представления меня уже беспрепятственно вывели из тронного зала.

У своих дверей я с облегчением заметила обычную свою охрану в виде светловолосой девушки-воительницы. Почему-то её лицо мне было наиболее приятно в замке, а своих сопровождающих и вовсе злобно отдав приказ, освободила. Те не стали перечить, просто проводили взглядами, убеждаясь, что отправилась к себе.

Хэйра и Алира хотели помочь снять наряд и расспросить о празднике, явившись, как только оказалась в покоях, но и им несколько резко приказала не беспокоить меня. Был один плюс в обретении статуса королевы, теперь могла приказывать, а меня слушали, если, конечно, это не перечило слову короля.

Долго расхаживая по покоям и раздумывая о том, что ещё от меня скрыто, не заметила, как неудобна пышная юбка и как глубока ночь. Сняла пышный неудобный подъюбник, туфли на каблуках и просто села на кровать, вытянув гудящие от танцев ноги. Отдалённо до меня доходили звуки музыки и праздника, который пришлось покинуть. Спать совсем не хотелось, обида и боль неприятно зудели внутри, лишая покоя. Тогда я уложила руку на низ живота и заставила себя успокоится ради жизни внутри, которая точно не заслужила страданий матери. В этот момент и услышала более громкое звучание, что доносилось с улицы, а не пронзало тихим эхом стены замка. Подошла к распахнутому окну и лишь убедилась — музыка исходит со двора замка, а инструмент её озвучивающий, находится в саду. Я точно знала звук фортепиано и была уверена, что кто-то играет на моём подарке в каменной комнате оранжереи.

Быстро надев туфли из тонкой кожи на плоской подошве, сняв корону и уложив её в шкатулку, я открыла входную дверь и обратилась к встрепенувшейся воительнице, которая по счастливой случайности одна караулила вход в покои:

— Я желаю прогуляться по саду. Не спиться.

Девушка даже словно обрадовалась необычной просьбе.

— Да, Ваше Величество, я вас сопровожу.

В оранжерее

Кто видел магию Альхандр,

Вкусил их сладостный призыв.

Навек останется печален,

О красоте иной забыв.

О вылуплении магических ночных мотыльков Альхандр многие слагают лишь легенды. Воочию же видели этих насекомых единицы, поскольку их жизненный цикл, хоть и прекрасен, но весьма краток.

«О природе мира фейри» С. 789

Трек для придания необходимой атмосферы:

Lana Del Ray — Young and Beautiful

Тайком, в ночи, под шёпот лунного серебра и влекомая переливами чистейшей игры на инструменте, который казался таким знакомым, прошла в королевский сад, а из него направилась в оранжерею, откуда и лился чарующий звук. Без лишних вопросов о том, кто ещё находится внутри, воительница осталась караулить снаружи.

Тихо, без единого шороха, вошла в покрытую хрустальным куполом обитель красоты всех самых необычных растений, какие знали земли Королевства Мидер. Спешно направилась сквозь полыхания волшебных бутонов, которые дарили мягкий свет любимому месту и достигла стен «каменной комнаты».

Там и застала некоего незнакомца, который смело играл на моём подарке от Градоса. Один из гостей праздника? Или же один из обитателей дворца? Это и собиралась выяснить, делая шаг по направлению к крепкой темной фигуре мужчины, который не прекращал терзать душу виртуозной игрой на инструменте из мира людей.

— Вы кто? И как посмели хозяйничать… — слова замерли на языке, скручиваясь в тугой узел, а мелодия резко прекратилась, обрывая и нечто в груди.

Незнакомец обернулся, а до удушения знакомая зелень его глаз окутала болью, которая читалась без труда в красивых глубинах серьёзного взгляда. Дышать стало трудно. Всё к чему неосознанно стремилась.

В одно.

Мгновение.

Предстало.

Передо мной…

— Миллиора… — произнёс он моё имя, но его уже не разобрала за приятной бархатистостью голоса, который снился по ночам. Каждую ночь.

— Вы кто? И что тут делаете? — попыталась выяснить снова, как можно строже, но тембр упал, содрогаясь от сильнейшего волнения. Глаза же фейца стали и вовсе, проедать во мне дыру.

Я попятилась к выходу, когда мужчина встал. Его высокий рост в сочетании с суровым взглядом, который пожирал каждую частицу моего лица, пугал и одновременно волновал. Осмотревшись по сторонам, поняла, к тому же, что мы совсем одни, а гвардейцев и вовсе по пути сюда не заметила. Лишь Кэрол — личная стражница, осталась ожидать у входа в оранжерею.

Успела ли я моргнуть, пока он столь быстро миновал расстояние между нами и прижал спиной к ближайшей стене? Вряд ли. Но и это уже не имело никакого значения. «Я умру» — пронеслась мысль в голове. Наверняка это один из врагов короля, желающий смерти наследнику престола, которого ещё стоило родить. Следом вспомнила, что теперь никто не сможет мне навредить. Но незнакомец не пытался. Большие ладони мужчины заскользили вверх по талии, проделывая нежный путь к плечам, а суровое и одновременно красивое лицо оказалось совсем близко к моему.

Поражённая и одновременно возмущённая вольностью гостя, хотела оттолкнуть его. Как раз в этот момент и почувствовала запахи ели и терпковатый, горький аромат полыни. Запах свободы и полей окутал дурманом. От разразившегося противостояния чувств и мыслей, замерла, не смея шевельнуться. Перестала понимать, что происходит и почему вместо того, чтобы бояться, захотелось спрятаться навсегда в руках ночного визитёра.

Сердце забарабанило в груди чечётку с дикой силой, отзываясь на действия фейца неестественно бурно. Незнакомец склонился и плотно приник лбом к моему. Этот жест мне показался настолько знакомым и родным, что в груди заполыхало пламя боли, утраты и светлых чувств похожих на лавину притяжения. Наши профили, глаза и души встретились, а благородная зелень столкнулась с нежнейшими берегами фиалкового, словно краски в воде, стремясь к единению, лишая последнего проблеска здравого ума и, рождая нечто новое. Я не понимала откуда знаю его, не знала почему каждая частичка моего тела, как и души стремилась к этому мужчине, но этот жест соединения профилей и взглядов был настолько важным, что в груди стало тесно. Следующие слова незнакомца и вовсе выбили дух из груди:

— Я так дико тосковал по тебе, мотылёк. Так дико парализован тоской по тебе… Вспомни, Милли. Прошу… Вспомни меня и полюби вновь, ведь я погибну от тоски, если решишь покинуть меня.

Слова растворились в ночи быстро, но не смогли бы сгинуть в памяти. Никогда. Горячие губы мужчины прижались к моим. Паника, восторг и восхищение смешались, вихрем взмывая из живота в солнечное сплетение. Я понимала кому принадлежит моя рука, чей ребенок в моём животе, но некое предчувствие и дикое желание, затмили всё на своём пути. Умиротворение, объявшее всю мою суть рядом с этим мужчиной, казалось слишком правильным, исконным неподвластным ни времени, ни месту. Сопротивляться животному влечению стало невозможно в тот момент, когда лёгкие ещё гуще наполнил аромат тела фейца. Его отчего-то сразу приняли и душа, и сердце.

Неожиданно мужчина прервал наш совсем кроткий, поверхностный поцелуй, что был пронизан лишь нежностью и страхом спугнуть. Феец словно поняв нечто важное по моей реакции на его касание, взял мою руку и быстро повёл в оранжерею, где всполохами и огнями был увенчан каждый кустарник и дерево. Каждое витиеватое растение испускало мерцание, что гибким стеблем оплетало статую и хрустальные стены. Неожиданно перед нами, пугаясь посетителей своего дома, быстро вспорхнули светящиеся бабочки, окончательно придавая волшебный, ни с чем несравнимый вид этому чудесному месту.

Серебристые, лиловые и иссиня-белые ночные мотыльки, походившие на человеческих больших бабочек, вихрем взмыли к острому куполу хрустальной оранжереи, отбрасывая блики, отражаясь в блестящих стенах большого сооружения. Мы замерли от созерцания такой красоты. Мелкие светящиеся чешуйки с их крыльев, словно шлейф комет, следовал за необычными ночными созданиями, а затем мерцающим звёздным покрывалом, сияние с их крыльев стало опускаться ниже, окропляя наши лица, плечи и головы светящейся пыльцой.

— Они вылупились! Альхандры, господи, как же красиво!

Я словно заворожённая оглядела чудеса оранжереи, которая раскрыла свою красоту окончательно под покровом ночи. Лишь нежная, но сильная хватка незнакомца отвлекла на плечах.

— Это очень редкое явление, мотылёк. Застать вылупление Альхандр удавалось совсем не многим. Эти прекрасные создания летают лишь одну ночь, а пыльца с их крыльев дарит необычайное чувство блаженства тем, кто успел ощутить её мерцание на коже. Говорят, она способна лечить души. — Феец коснулся моего лица, нежно проводя по скуле и растёр светящийся порошок между пальцев, показывая, как густо мою кожу покрыли чешуйки с крыльев волшебных насекомых. Его волосы, лицо и даже одежда тоже немного сияли в ночи, покрытые чистым светом и магией волшебных мотыльков. — А я уже ощущаю обещанное умиротворение, хоть и уверен, что совершенно другая Альхандра причиной тому счастью, затаившемуся внутри.

Теперь наглец смотрел на меня, хитро прищурив свои зелёные бесстыдные глаза и даже немного ухмылялся, словно уже добился, чего желал. Я осмотрелась. Он отвёл нас в укромное место под эльховым красным деревом, где мягкий, словно пуховое одеяло мох, мгновенно поглотил стопы в туфлях на тонкой подошве.

— Может, соизволите, наконец, представиться? — Скрестила руки и недовольно посмотрела на ночного вора моего поцелуя. — Вы хоть знаете кто я? Хотя, наверняка знаете. Девушек по имени Миллиора не так много при дворе, уверена.

— Ты — единственная. — Провёл кончиками пальцев по своей груди феец, в его тоне сквозил совсем иной смысл сказанного. — Я не скажу тебе своего имени, так буду знать в какой именно момент ты вспомнила его сама. А ты вспомнишь. Обещаю, — с этими словами, незнакомец стал медленно опускаться передо мной на колени, изумляя своим поведением ещё больше. Его руки вновь стали обнимать меня. С нежностью и благоговением коснулись ниже, где ещё практически незаметной выпуклостью, обозначилась моя беременность.

Я дёрнулась в руках фейца, когда тот и вовсе прижался губами к низу живота, опалил кожу горячим дыханием сквозь невесомую ткань платья и стал целовать нежное место, попутно мягко обнимая руками талию. Внутри вихрем зародилось странное ощущение, которое разлилось по телу нежной истомой. Всё происходящее напоминало очень странный сон и самый прекрасный сон одновременно… Касания ночного визитёра ошеломляли смелостью, наглостью и невероятной нежностью от которой тело само податливо выгнулось дугой в его руках. Оно предало меня, наливаясь жаром предвкушения, а незнакомец, который умолял взглядом не останавливать его действий, смотрел снизу-вверх, навевая чувство, что я давно его где-то видела, знала, но позабыла. Родство наших душ возликовало победной одой наших сердец, слившихся синхронной музыкой перестуков.

— Вы безумец, — тихо простонала я, когда ощутила, как феец поднырнул рукой под шёлковые полы моего платья и скользнул выше по бедру неспешной лаской. — И я безумна вместе с вами…

Пламя:

Моя прекрасная Альхандра стояла передо мной, а над её головой позади порхали мотыльки, озаряя хрупкий силуэт свечением тысячей бликов. Сверкающая пыльца, сорвавшаяся с крыльев прекрасных созданий, с мерцанием медленно продолжала опускаться на неё, делая образ любимой воистину божественным. Фиалковые глаза уже сверкали в полумраке, отражая огни светящихся растений, а розовый румянец проступивший на бледных щеках выглядел маняще, как и налившиеся кровью пухлые губы.

Миллиора хотела меня, это смог понять сразу. Запахи похоти не затмевала пелена из обмана, лишь частично скрывала мою часть ароматов в её теле. Вернее, ребёнка, который стал так сильно влиять на мою бабочку. Я нежно погладил её едва округлившийся живот, где подрастала моя дочь и следом ощутил такой прилив нежности, что не удержался и поцеловал средоточие её божественной природы, которое вскоре подарит новую жизнь. Нашему с ней ребёнку.

— Вы безумец, — хрипло простонала она, запуская во мне ошеломительной силы влечение. В паху уже пульсировало напрягшееся до безумия желание, мечтая получить высвобождение из необычайно тесного капкана одежды. Я не знал, как справиться с этим животным порывом и сейчас же не взять Миллиору, но знал, она ещё не готова, а потому осадил вздымающееся пламя страсти.

Очень осторожно, чтобы не спугнуть своей настойчивостью любимую, поднырнул рукой под юбку роскошного платья и заскользил выше по шёлковой коже девичьего бедра, радуясь тому, с каким трепетом она принимает мою ласку, хотя совсем ещё не помнит меня самого. «Пока не помнит» — мысленно дал себе напутствие к цели.

— И я безумна вместе с вами, — сказала она. Эта фраза и стала ответом на все вопросы. Позволением. Надеждой.

Чтобы не вызвать опасений в моей пугливой бабочке, продолжая приклоняться перед ней, поднял юбки платья, оголяя изящную линию ног, женственно округлых бёдер и спешно поцеловал нежнейшее из мест, укрытое слоем тончайшего кружева. Её безумно приятный вкус затмил разум окончательно. Миллиора тут же вцепилась в мои волосы, что-то неразборчиво бормоча, желая прекратить безумие. Но когда мой язык стал нежно дразнить пухлые складки, едва укрытые миниатюрным бельём, то вожделенно всхлипнула и глубже погрузила пальцы в мои волосы на голове. Уже не сопротивляясь, а лишь направляя меня ближе к себе, стала двигаться навстречу. Я же полностью уложил руки на её округлые ягодицы и начал помогать удержать равновесие, задать темп.

Нехотя оторвался от неё и посмотрел в глаза, которые уже полыхали темно-фиолетовым пламенем. Обычно светлые, полупрозрачные моря, хранившие в себе сосредоточение цвета нежнейших из фиалок, обрели оттенок богатого индиго, сверкая мириадами переливов.

— Я так тебя люблю, мотылёк, — не сдержался от признания. — Прошу, вспомни меня, любимая. А если не вспомнишь, то я повторно украду твоё сердце, так и знай. Никому не отдам. Ни за что.

Потянул за тонкую ленту на спинке платья Милли и та даже не заметила, как оно медленно поползло вниз. Ошалело глядя на меня, девушка лишь попыталась задержать его на груди, когда потянул наряд ниже, чтобы поскорее полюбоваться на нежную наготу любимой.

— Не бойся, любовь моя, если не захочешь, мы не станем продолжать. Лишь одно твоё слово, и я прекращу, — успокоил её волнение. — Хочешь остановиться? — спросил, а сам молился всем Богам, уверовав в их волю, о том, чтобы она не оттолкнула мою настойчивость заполучить её в эту ночь.

Милли осмотрелась по сторонам, и я понял, что она думает, как вынырнуть из этого безумного наваждения, прекратить измену законному мужу и королю, ведь в её понимании так оно и было. Она не помнила нас и не знала, что ребёнок в её чреве прорастает из истока подобного искушения. Зато я прекрасно помнил насколько всеобъемлющая страсть и любовь между нами некогда положила начало новой жизни. И я помнил, как именно могу заставить эту прекрасную девушку позабыть обо всех доводах разума.

Медленно, но настойчиво я вновь нырнул рукой под юбки платья, скользнул по нежной коже внутренней части бедра, ловко отодвинул край белья и погрузил пальцы между необычайно влажными лепестками её женственности. Очертил полукруг по затвердевшему и манящему миниатюрному клитору кончиком большого пальца, и услышал восторженный вздох. Как же она была горяча и приятна внутри…

Милли не помнила свою прежнюю жизнь, наверняка она не помнила и сладость наслаждения, какую испытывала ранее в моих руках. Осознание разрезало ум догадкой: для неё наша сегодняшняя близость — первая. Для неё эта близость первая и вовсе. Ведь я знал, Кэрол помогла моей жене избежать вынужденного соития с Градосом, а когда король узнал о её беременности, то сам больше не беспокоил сосуд своих мечтаний.

— Прости, моя маленькая герцогиня, я был невежлив, не стоило прекращать тебя удивлять.

Милли резко распахнула глаза, словно вспомнила эти слова и обращение к ней из мира людей. Мотнула головой, отгоняя странные мысли, но вскоре запрокинула её выше, выпуская сквозь губы стон, когда мои оба пальца погрузились в неё глубже. Сжавшееся от возбуждения тугое, горячее лоно дарило тягучий мёд соков, пока нежно исследовал её изнутри и одновременно поглаживал снаружи большим пальцем сосредоточение всех наслаждений.

Внутренне заликовал, когда позабытое своей хозяйкой платье, поползло вниз, обнажая нежные плечи и полушария грудей с острыми пиками сосков. Стал медленно расстёгивать и свою тунику, попутно лаская любимую, чтобы она не упорхнула из моего плена, осознавая к чему её склоняю и как откровенно будет это соблазнение. Я решил окончательно — именно сегодня моя маленькая бабочка вновь ощутит какова первая близость с мужчиной. И именно со мной, ни с кем иным.

Эта мысль принесла и моему телу новую волну возбуждения. Внизу, под одеждой стало до боли тесно. Расстегнул штаны, ибо они уже туго натянулись, впиваясь в пульсирующую вершину члена и следом освободил себя от белья.

Миллиора вновь испуганно выдохнула, когда опустила взгляд на меня и заметила, что я наполовину раздет. Или же она залюбовалась, наслаждаясь видом? Ведь вскоре она окончательно высвободила руки из широких рукавов платья, позволяя тому упасть ниже. Правильно истолковав намерения моей маленькой бабочки, не спеша освободил её тело от своих пальцев, изводящих томной лаской изнутри и дал надоедливой одежде окончательно опасть на землю. Поднял поочерёдно её стопы, целуя любимые до умопомрачения, хрупкие щиколотки, попутно освобождая от туфель из тонкой кожи.

Залюбовался нежной наготой самой желанной из женщин, которая стала ещё более манящей, прекрасной, приобретая немного большую округлость форм, благодаря беременности. Руки сами скользнули к низу её живота, а губы вновь поцеловали маленький бугорок под пупком, который вскоре будет гордо заявлять о себе и расти быстрее. Только мне были заметны изменения, произошедшие с Милли и их я впитывал с упоением, понимая кто именно стал причиной нового положения этой божественно красивой девушки. Необъяснимое удовлетворение окончательно обняло всё нутро, когда потянул на себя любимую и стал усаживаться на пушистую мшистую поверхность, увлекая её за собой на землю, а она, в свою очередь, слепо последовала за мной, не разъединяя наших взглядов.

Полностью выпутавшись из штанов, усадил любимую поверх вздыбленного до неприличия, налившегося возбуждением члена и потёрся о её влажную шелковистость всей длиной, замечая при этом на лице Милли тень страха, которую уже имел честь наблюдать в нашу первую брачную ночь. Без сомнений, девушка опасалась, что я слишком велик для неё, но ещё я видел, как яростно она хочет меня, несмотря ни на что.

— Ты не помнишь, но уже принимала меня полностью и с большим удовольствием. Не стоит бояться. Я дам тебе право самой вести в этом танце.

Приподнявшись, наконец-то поцеловал сладкие губы. Милли ответила неожиданно страстно, дав повод осмелеть и углубить поцелуй как того хотелось с самого начала. Маленький, ловкий язычок скользнул изначально робко ко мне в рот, исследуя границы других удовольствий. Тогда я показал ей, что воистину неприлично и ворвался в её рот смело, забирая остатки воздуха, попутно вырывая стон из горла. Меня затрясло от нахлынувшего нетерпения. Желание стало подобно буре, вздымающийся внутри и скользящей тёплой смолой по венам. Когда же девушка робко стала двигаться, нетерпеливо скользя очень влажными складочками по основанию члена, то утробный звериный рык вибрацией прокатился по моим связкам.

— Смелее, любимая, — приподнял её над собой, направляя пульсирующую головку к её истекающему желанием входу.

Милли всхлипнула, когда я отпустил её талию из хватки и она резче задуманного опустилась на меня, принимая лишь часть всей длины, но испытав при этом гамму ощущений. Хотелось врезаться в шелковистость её тесного плена до основания. Взять всю, без остатка, грубо и быстро, как это бывало иногда с нами ранее. Но я помнил: для неё — это наша первая близость, и она должна стать незабываемой. Меня продолжало трясти, но дрожь лишь возросла, когда Милли стала робко принимать меня. Сама. Медленно и осторожно. Прислушиваясь к каждому приятному ощущению.

— Мы безумцы, — повторила вновь шёпотом, когда я поочерёдно стал дразнить поцелуями соски, посасывая и дразня их, вызывая в женщине, которую люблю больше жизни дрожь нетерпения.

Милли вся сжалась вокруг меня внизу, где соединялись наши тела, когда все её самые чувствительные к поцелуям места, получили моё внимание. Их я хорошо знал, изучая каждый сантиметр тела жены ранее, теперь мои знания ярко отображались на её лице. Подавшись мне навстречу от неуёмного желания, она всё больше принимала меня, пульсируя и источая влагу, а я настойчиво сдерживался, помня об обещании дать ей вести в танце нашей страсти.

— Нежная моя, красивая… — прошептал прямо в губы. Казалось, руками готов был обнять всю её без остатка. Слиться и больше никогда не расставаться. — Если есть рай, то пусть он будет подобен тебе. Лишь в тебе моё успокоение души и истинное высшее блаженство.

В глазах прекрасной Альхандры вновь вспыхнуло некое понимание. Возможно, она начала вспоминать? А может привыкать к новому чувству, которое неизменно снова стала испытывать ко мне? Милли начала смелее приподниматься и снова опускаться, позволяя проникнуть глубже и ощутить, как она, горяча и прекрасна внутри. Волны её спазмов от дикого возбуждения отчётливо ощущались мною изнутри, ведь очень плотно заполнял её, но знал — это лишь начало пути нашего воссоединения. Я не собирался прекращать наипрекраснейший момент быстро. Хотелось произвести самое лучшее впечатление на мою магически притягательную бабочку.

Коснулся её волос, ощущая, что эмоции грозят вызвать помутнение разума: кажется, мне стали мерещиться вовсе неподвластные объяснению вещи. Миллиора испускала свечение, напоминая сама хрупкого мерцающего мотылька. Но пощупав её зеркально-шелковистые пряди волос, проведя руками по плечам, осознал — это чешуйки с крыльев бабочек-Альхандр покрыли мою любимую вуалью волшебства, заставляя кожу и волосы сиять в полутьме. Милли полностью приняла меня и замерла, кусая губы и тяжело дыша. Привыкая ко мне, как это бывало всегда. Мотыльки, до этого мирно порхавшие у хрустального свода оранжереи, стали опускаться ниже. Сперва мерцающая пыльца с их крыльев опустилась на нас новым густым облаком, а после и они сами стали садиться на кустарники вокруг нас, на Милли, сидящую на мне, и прислушивающуюся к своим ощущениям.

Девушка не заметила, как оказалась в ореоле свечения прекрасных созданий. Как прекрасно сияла её фарфоровая кожа, покрытая мерцанием чешуек с крыльев Альхандр и как плавно они складывали крылья, сидя на её волосах и возводя божественный ореол вокруг её головы. В этот момент лик моей любимой окончательно соединился с образом творцов. Я быстро осознал почему кровную линию, которой принадлежала моя возлюбленная, назвали именем этих прекрасных созданий.

Миллиора лишь замерла, глядя сверху вниз фиалковыми глазами и впитывая мой восторг, пока некоторые из мотыльков всё ещё кружили вокруг нас.

— Ты, как они, — выдохнул надсадно. В груди, казалось, поместилась целая вселенная, разрывая её всеобъемлющим священным чувством. — Настоящее чудо…

После этого девушка посмотрела на свои плечи, руки, которые покрыла мерцающая пыльца, повела по моей груди, лицу, тоже любуясь тем, как густо насытилась наша кожа сиянием с крыльев Альхандр.

— Невероятно… — простонала с надрывом она, закатывая свои прекрасные глаза, когда приподнял её, резко опустил и вонзился сразу глубоко, побуждая плотно сжаться вокруг меня от вожделения.

Стаи мотыльков вновь вспорхнули, пугаясь резкого движения и осыпая нас новой порцией сияющих чешуек. Миллиора склонилась ко мне и смелее поцеловала, страстно лаская языком моё нёбо, покусывая губы и двигаясь всё смелее, стремясь усилить удовольствие. Я крепко сжал её мягкие ягодицы, помогая задать нужный темп. Стал двигаться навстречу.

Взгляд её окончательно затуманился, по щекам скользнули слёзы, образуя более тёмные дорожки на сияющей коже. Я же продолжал поглаживать гибкое тело. Целовать её грудь, губы, шею, дразнить покусываниями мочки остроконечных ушей, вбиваться в самое сердце её влажного естества, проталкиваясь всё глубже и глубже с каждым неистовым толчком, стараясь забрать её всю у этого мира себе. Устремляя нас выше и выше. Фиолетовую радужку её глаз окончательно поглотил расширившийся из остроконечного в круглый зрачок. По лицу Милли беспрерывным потоком прокатились тени самых противоречивых эмоций. Она широко раскрыла глаза, глядя при этом безотрывно в мои глаза, затуманенные сильнейшим желанием.

— Эрбос! я больше не могу. Эрбос… — заметалась вдруг девушка в руках, громко выкрикивая моё имя.

Моё имя! Осознал я, радуясь. Она вспомнила!

— Да, милая, вот так. Уверен, ты сможешь вспомнить и остальное. — Мои поцелуи осыпали лицо Миллиоры, пока я переворачивал её мечущееся тело на спину и властно вошёл вновь, наполняя до краёв. Её же сознание наполняли мгновения нашего общего прошлого под властью сильнейших эмоций, пока я вбивался в неё резче, подводя к самому пику удовольствия.

Ещё.

И ещё.

Окончательно вытесняя магию внушения Градоса и возвращая любимой память обо всём, что произошло с нами, я, то ускорял темп движений, то сбавлял его, чтобы продлить наипрекраснейший миг единения душ и тел, как можно дольше.

Все самые лучшие моменты, на ряду с ужасающими, наполняли её ум чередой воспоминаний, но сладкие волны сильнейшего оргазма, которые вдруг с содроганием завладели хрупким телом, стали бальзамом для истерзанной души. Я прижался лбом к её лбу в момент, когда и меня стал настигать пик удовольствия.

— Смотри мне в глаза, Миллиора, — приказал своей жене, когда та стала закатывать их от нестерпимого потока наслаждения. — Смотри и помни, кто твой мужчина. Я заберу тебя у всего мира, даже если для этого придётся его уничтожить.

Милли ошарашенно распахнула глаза, она точно знала, что так и будет. Наша любовь была всеобъемлюща, непостижима и кровава, но она содержала в себе истинную несокрушимость. Незыблемость и вечность.

Мир взорвался. Последние яростные толчки перед моей разрядкой заставили любимую поморщится от приторной неги, от этого она лишь сильнее сжала ноги на моих бёдрах, позволяя максимально углубить проникновение. Горячее семя хлынуло из меня, даря чувство лёгкости и наполняя Миллиору больше прежнего горячей вязкостью моих соков. Волны оргазма накатывали одна за другой, пока я тонул в глазах любимой безотрывно глядя в широко открытые, фиалковые озёра, подёрнутые дымкой безумной любви и страсти на пике блаженства. Обнимая свою хрупкую бабочку, ещё долго целовал её лицо, губы, пока она пыталась восстановить сбившееся дыхание.

Тяжело дыша и не размыкая объятий, освободил тело любимой от тяжести своего тела и уложил её голову к себе на грудь. Мы ещё долго говорили, пытаясь разобраться всё ли она смогла вспомнить, а когда поняли, что магию Градоса прорвало словно плотину и её воспоминания все и разом вернулись, придались уже неспешной и ласковой неге плотского единения. Каждое касание, каждый поцелуй стал на вес золота, глотком счастья в условиях скорого расставания. Милли понимала, что вскоре ей предстоит возвратиться в замок, а я знал наверняка, что придётся её отпустить.

Сегодня. Только сегодня её отпущу, успокоил себя, но это вовсе не помогало. Лишь нектар губ и нежные касания рук любимой помогали успокоить отчасти душу. Вскоре и эти мгновения пришло время завершить, ведь Кэрол постучала в высокие двери оранжереи где-то у входа в обитель волшебных растений. Милли подхватила оставленное лежать на земле платье словно из жидкого изумруда, и я помог его зашнуровать, попутно целуя её плечи, спину. Оделся сам. Девушка взглянула на небо, чернеющее над хрустальной крышей оранжереи и поняла по укатившимся к горизонту трём лунам, что ночь вскоре станет окрашиваться первыми красками рассвета.

— Мне пора, — сказала она тихо, при этом порывисто обнимая и прижимаясь.

Руки её вцепились в меня, словно Милли тонула. Я тоже сжал её хрупкое тело в руках, не желая отпускать. Расставаться. Нечто ужасное залегло на дне души, разрушая и оскверняя все пережитые в эту ночь прекрасные мгновения. Я снова почувствовал, словно предаю свою любимую, заставляя остаться в этом плену. В опасности.

— Я вытащу тебя отсюда. Обещаю, мотылёк. — Поцеловал её в макушку, вдыхая любимый аромат её волос и приподнимая подбородок выше.

Девушка тут же прижала тонкие пальцы к моим губам, прильнула щекой к моей ладони, потеревшись о неё кошкой. Так, как это делала только она…

— Ч-ш-ш-ш… Не надо обещаний, Эрбос. Пусть это мгновение останется мне без грустных слов и лживых надежд, когда придёт день кары. Пообещай мне лишь одно. Позаботься о моих родных. Забери их в безопасное место, если что-то случится со мной. Сделай всё, чтобы мама и папа, Эрион, Кэрол, Йен, как бы я не злилась иногда на этого громилу, не винили себя. Скажи, что я их люблю. Передай моей подруге Лоре, что я не хочу видеть слёз на её щеках. Не обижай Ненси, — горько усмехнулась. — И крепко обними за меня Никоса.

Я в ужасе замотал головой, осознавая, что Милли не верит в чудеса и что избежать разоблачения, сбежать, ей не удастся. Она прощалась. Навсегда.

— Нет! Я ни за что не оставлю тебя! — Прижал её к себе настолько сильно, что каждое вырывающееся рыдание из её груди ощутил содроганием в своей груди.

Мои глаза наполнились редкой влагой. Я знал, что Милли права. Шансов на побег было крайне мало, а сила короля казалась немыслимой, благодаря защите Королевского амулета. Все мы в глубине души понимали : обман — лишь отсрочка перед трагедией.

— Ты должен увести их отсюда и разрушить врата до рождения ребёнка. Когда Градос узнает… он не пощадит никого.

— Я знаю… знаю… Но дай мне попробовать освободить тебя. Верь мне, Миллиора, я смогу освободить вас, — уложил руку на её живот. — Только верь в меня.

Стук у входа повторился ещё более настойчиво, заставляя поторопиться. Милли кивнула и взглянула в мои глаза, необычайно легко запрятав гримасу боли на лице за маску искренней улыбки. Она стала так мудра и от этого ещё более идеальна в моих глазах, что сердце вновь защемило от боли. Маленькие прохладные ладони аккуратно стёрли влажные дорожки с моих щёк.

— Будь счастлив, Эрбос, и помни о чём тебя просила, — настойчиво попросила она. — Спасибо, что вернул мне память о прошлом. Спасибо за эту прекрасную ночь. Жить в той пустоте было невыносимо. Теперь я знаю кто я и почему тут. Помню нас. Нашу любовь. Это придаст сил… Но я буду верить в тебя, обещаю, ведь у меня есть только это.

— Я не прощаюсь, мотылёк. Тебе не избавиться от меня, не избежать моей компании до конца жизни, так и знай.

— Иногда жизнь весьма быстротечна, Эрбос. — добродушно улыбнулась девушка, а в глазах её на мгновение обозначился страх.

Я обнял подбородок любимой.

— Помнишь, что я обещал тебе, мотылёк? Пока жив я, будешь жить ты. Пока молод я, будешь молода ты. И я не забираю этих слов, а лишь дополню: если погибнешь ты, то и я устремлюсь за тобой. Обещаю. Ведь для меня не останется смысла существовать без тебя и нашего ребёнка. Я не смогу жить ни в одном из миров, зная, что позволил вам погибнуть. Авалард знает об этом и позаботится о твоих родных не хуже меня самого.

Глаза Миллиоры расширились, когда она ощутила, как нити сильнейших обещаний вновь протянулись между нами и коснулись душ. Она осознала, или же увидела в моих глазах решительное намерение идти за ней до самого конца и во что бы то ни стало. Больше с её губ не сорвалось ни слова уговоров и доводов. Она поняла, что настроен крайне серьёзно.

— Мне пора, — снова произнесла она, но её объятия стали лишь крепче.

Мы хватались и жадно гладили друг друга, пока ещё более громкий стук не разрезал пространство. Любимая резко высвободилась из моих объятий, чтобы не было так сложно отстраниться. Повернулась к выходу.

— Не будем прощаться. И пусть Боги помогут нам преодолеть этот кошмар.

— Постой, я провожу. Ты всегда боялась темноты.

Милли повернулась ко мне, осмотревшись вокруг, и неожиданно очень тепло улыбнулась. Глаза её поднялись выше, туда, где покрывалом из сверкающих звёзд, раскинулась глубокая тихая ночь, мерцая над кристальной сводчатой крышей оранжереи. Красоту звёзд лишь ещё больше скрашивали светящиеся Альхандры, мерно порхающие высоко над головой. Я вдруг ясно осознал, что это мгновение останется со мной навсегда.

— Нет, Эрбос. Больше нет. Ведь поняла, я слишком люблю звёзды, чтобы бояться ночной темноты.

И речь шла вовсе не о тьме ночи, а лишь о том, как прекрасен в ней виден свет. Свет любви, надежды, преданности. Подобно тому, как сегодня ярко сияли звёзды и три полных луны на небе, сейчас сияли и наши судьбы на полотне действительно тёмных обстоятельств, истребляя мрак сиянием любви.

Я крепко сжал кулаки, когда Миллиора, вся в светящейся пыльце, направилась к выходу из обширной оранжереи, оставляя меня одного. Лишь спустя некоторое время я обрёл вновь хладнокровие, расхаживая по оранжерее, словно запертый в клетке зверь. Но отныне я обрёл и уверенность — ничто не сможет помешать освободить моего волшебного мотылька . И даже если ценой станет смерть, её я приму с благодарностью ради освобождения любимой. Эта любовь стоила смерти.

Наказание за предательство

Тюрьмы дворца Аластриса содержат в себе сотни преступников и ни один из заключённых в тех глубочайших катакомбах не смог сбежать, не отбыв своё наказание по законам фейцев.

Только принц, отбывающий наказание в тюрьмах Аластриса, может быть освобождён в исключительном случае. Случае, когда ему пора принять корону и стать королём.

Мотылёк:

— Я вспомнила! Я всё вспомнила! — бросилась я обнимать Кэрол, когда та встретила меня у входа в оранжерею и удивлённо замерла, не веря своим глазам.

Следом лицо девушки озарила облегчённая улыбка, но вскоре она озабоченно осмотрелась вокруг.

— Ты вся пропитана его запахами и запахом похоти, Миллиора. А ещё нам необходимо срочно возвращаться. Праздник подошёл к завершению и скоро король будет возвращаться к себе. Градос точно хватится нас, заподозрив неладное, когда обнаружит, что двери твоих покоев остались без охраны.

Щёк тут же коснулся жар смущения, но фейка даже не заметила этого, поспешив озарить всё моё тело свечением чар, которые покрыли кожу мороком и затмили запахи любимого, и близости, произошедшей этой ночью.

Кэр быстро повела меня в покои, где я приняла ванну, и она незаметно сняла свои чары, оставляя только покров Ливии, филигранно выстроенный для сокрытия запахов человеческого ребёнка во мне. Впервые за долгие дни пустоты и всепоглощающего непонимания, я легла в кровать с полным ощущением счастья и удовлетворения. Даже грусть от осознания грядущего, не могли омрачить сегодняшнюю прекрасную ночь и долгожданное свидание с любимым.

Аккуратно уложив ладонь на низ живота, где уже тихо, но быстро стучало сердце нашего с Эрбосом ребёнка, если прислушаться, тихо прошептала:

— Я очень надеюсь, что твой отец что-то придумает и мы непременно сбежим. Я так хочу тебя сберечь. Я так хочу жить…

После этих слов я попросту решила довериться судьбе, благодаря ту, за возможность вернуть воспоминания. Решила бороться до конца и вместе с Кэрол медленно, но уверенно планировать побег дальше. У нас должно было получиться. Должно.

С этой приятной мыслью и уснула, желая оставить тяжёлые думы на завтра. Желая раз за разом вспоминать о касаниях и поцелуях Эрбоса на себе. О плавных порханиях волшебных мотыльков над нами и момент, который, судя по всему, уже не в силах буду забыть никогда.

* * *

Днём планировалась следующая торжественная часть свадьбы короля и королевы Мидера и поэтому в этот день меня ожидал не менее грандиозный бал, застолье и вручение подарков от гостей, которых было множество. Меня нарядили в не менее прекрасный наряд, но отныне Градос велел облачать свою королеву на торжественные ужины в светлые с золотым окаймлением платья, каковы были расшиты лотосами и указывали на принадлежность к Сактинам. Градосу явно не понравился выбранный мною наряд в день бракосочетания, но это он тактично скрыл, не желая ссориться с новоявленной женой. Вчерашний поступок короля и без того был слишком груб и феец смягчился, надеясь не портить отношения ещё больше.

И хоть я уже помнила всё и не могла обмануться обходительностью короля, но старалась подыгрывать тому как можно лучше. От этого зависело, удастся ли сохранить память, которую Градос смог бы отнимать у меня хоть сотни раз, оставляя лишь то, что ему было выгодно оставить в моей голове. Кроме того, я осознала ещё кое-что. То, на что надеялась, когда выбралась из темниц под дворцом, но это же казалось мне чем-то невозможным, учитывая жестокость и чёрствость короля. Я желала влюбить в себя Градоса, чтобы им было легче манипулировать и обманывать.

Позже решила, что это невозможно. Но неожиданно, припоминая, как яростно тот внушал мне ложные мысли и любовь к себе, подменяя воспоминания о его жестокости на доброе и чуткое отношение, осознала — Сактин не просто желал получить покладистую жену. Он желал взаимности. Желал внушить чувство, которое не подвластно даже магии. Влюблённость, которую испытывал и желал, чтобы его чувство разделили.

И теперь, сидя подле него, принимая поздравления и подарки фейцев, которых даже не знала, ловила на себе в который раз долгий взгляд Градоса, что пожирал каждый сантиметр кожи. Оставалось лишь молить Богов о том, чтобы это чувство действительно притупило его бдительность, как планировала ранее.

После нескольких танцев с королём и пиршества, Градос пожелал проводить сам меня в покои, у которых сегодня должна была караулить Кэрол. Об этом она сказала ещё накануне, когда забирала мой свадебный наряд, пропахший нежелательным присутствием истинно любимого мужчины. Мы уславливались оговорить дальнейшие планы, но воительницы не было у моей двери, её место занимал сейчас совсем другой воин.

— Ты сменил охрану у моей двери? — с удивлением и скрытой тревогой, спросила я. — Никогда раньше этот воин не караулил у моей двери.

— Да. Одна воительница оказалась недобросовестна в выполнении своего долга передо мной.

Внутри словно разлилась лава, опаляя сердце сильнейшей тревогой. Но поскольку, Градос внимательно следил за каждой мышцей на моём лице, я скрыла часть терзаний, подавляя ужас, объявший всю душу.

— Что она могла такого сделать? Не замечала ничего странного.

Король ещё долго наблюдал за моей мимикой и улавливал каждую мельчайшую ноту тревоги в голосе, прежде, чем стал отвечать.

— Она предательница. Оказалась шпионом и доставляла информацию в соседнее королевство, — соврал Градос и это знала совершенно точно.

— Она могла мне навредить⁈ — подыграла так, словно действительно поверила, ведь поняла, сейчас и меня ждёт проверка, если Кэрол действительно разоблачили.

Ужас терзал сердце, а горе обняло горло тугой цепью, желая вырваться воплем. Боги, мой брат этого не переживёт! Градос никогда не прощает предателей! Он попросту их убивает или долго мучит, но после обязательно убивает…

Ноги подкосились, а рука сама легла на грудь. Руки Градоса тут же подхватили меня и прижали к себе, обнимая и успокаивая. Я спрятала лицо от него с удовольствием, зарываясь в его одежду, хоть и объятия жестокого фейца точно не были приятны.

— Не беспокойся, моя Милли, теперь её удел предрешён, а ты находишься под присмотром проверенных воинов, которые никогда не подведут своего короля.

Я сильно зажмурилась, отгоняя желание взвыть, молить Градоса о пощаде для Кэрол прямо сейчас и прямо здесь, на виду у охраны. Но собрав всю волю в кулак, произнесла слова, которые сказала бы любимому мужу испуганная жена в подобной ситуации. Это обязано было подействовать и отвести от меня всякие подозрения.

— Я хотела бы сегодня остаться у тебя. Или ты приходи. Мне страшно, Градос, — прошептала в его губы, встав на носочки, прижимаясь всем телом к его.

Притворство, сдавившее желудок тошнотой, подействовало мгновенно, а руки Градоса прижали к себе ещё сильнее. Король быстро осмотрелся по сторонам и направил меня в свои покои, дверь которых предусмотрительно открыл гвардеец. Сегодня я не могла измазать губы миртом, что усыпил бы мужа и его похоть, как и не могла больше избегать его близости, вызывая ещё большие подозрения. Я осознала, что придётся терпеть, чтобы выжить. Чтобы спасти ребёнка. И, чтобы получить полное доверие Градоса, которое обеспечит побег. Больше никто не мог помогать мне, а это означало, что необходимо идти на крайние меры.

Как только мы оказались в обширных королевских покоях Градоса, где мерцал мягкий свет растений, оплетающих стены и часть потолка, феец поцеловал меня так глубоко и страстно, словно этого желал больше всего на свете уже очень давно. Королевский амулет, висевший на его груди, при этом, грозно стал переливаться, словно предупреждая меня о той муке, которую переживу сегодня ночью, притворяясь податливой женой. Но вместо того, чтобы рыдать от отчаяния и боли, я тихо застонала, притворяясь ещё лучше, когда губы Градоса стали ласкать шею и расстёгивать красивое шёлковое платье на спине, ловко справляясь с рядом пуговиц.

Хотелось сжаться в один маленький комок, исчезнуть или спрятаться от внимания мужчины напротив, когда тот окончательно освободил меня от одежды и стал жадно рассматривать, оглаживая руками самые женственные места и выпуклости тела.

— Я так рад, что ты больше не злишься на меня, — шепнул он на ухо, вжимаясь в меня своим напряжённым пахом и уже освобождая себя от светлой мантии. — Так жаждал, что сама придёшь ко мне. Я правильно поступил. — Обнял руками моё лицо и пристально посмотрел в глаза. — Так полю…

Слова короля резко прекратились на полуслове, которое превратилось в лающий ужасный кашель, а сам он отскочил от меня, словно от огня, сгибаясь, хватаясь за Королевский амулет на груди, или же сердце под ним. Я в панике бросилась к королю, не понимая, что происходит. Продолжая играть роль, но и пугаясь странного поведения Градоса.

— Что случи… — слова застряли в горле, когда увидела лицо Сактина. Он был бледен, словно скоро умрёт, а из его рта текла кровь.

— Там. — Указал он на стол у стены. — Там. Найди Эликсир…

Я опрометью ринулась к столу, открывая полку за полкой и шаря в каждой из них. А когда нашла искомое, на мгновение сжала пузырёк в руке, раздумывая. Если Градос умирал, то мне стоило просто дать ему это сделать. Но, если он способен выжить, то я потеряю всё, чего так сложно было добиться. Вновь посмотрев в сторону ослабшего мужчины, который уже осел на пол у кровати, заметила, как он смотрит на меня, выжидая. А вдруг это и есть та самая проверка?

— Я сейчас. Уже скоро. Подожди немного, — стала будто успокаивать его и ещё немного порылась в полке для вида. — Нашла!

Сжав флакон в руке, я быстро подбежала к Градосу, открыла его и напоила Эликсиром короля. Он тут же обрёл былой вид, а тени на его лице разгладились. Королевский амулет на его груди переливался всеми цветами жёлтого, беснуясь изнутри.

— Что случилось, Градос? — Приложила руку к его лбу с испариной, продолжая умело играть свою роль, чтобы разузнать побольше, но ту неожиданно грубо отшвырнули.

— Уходи! — гневно прошипел Градос, обретая и вовсе здоровый вид. — Уходи и больше не смей входить сюда.

Действительно обескураженная, растерянная, даже не заметила, как быстро оделась и покинула покои короля. Воины сторожившие покои в коридоре тоже не ожидали такого скорого моего возвращения в свои апартаменты, но промолчали. Я же, хоть и ощутила облегчение от освобождения вынужденной близости с ненавистным врагом из-за сложившейся ситуации, но поимка Кэрол, заставила ещё долго мучиться от бессонницы, раздумывая как её освободить. Что с ней будет? Как накажет её Градос? А может он уже её лишил жизни? Я ничего не смогла узнать у Градоса. Он попросту вышвырнул меня после случившегося. Его странная хворь тоже вызывала много вопросов.

Я представила лицо Эриона, когда тот узнает о смерти любимой. Его страдания. Слёзы сами покатились по щекам от понимания как опасна игра с королём фейри и как ужасна становится жизнь каждого в его руках.

Встреча с королем

Варги довольно постоянные животные, любящие проживать в одном месте и защищать целой стаей детёнышей. Только по веским причинам Варги меняют место обитания. Обычно, это голод или опасность, угрожающая их жизни.

«Древние летописи о диких Варгах»

Пламя:

Ветер беспощадно трепал мои волосы, бил порывами в лицо, пока стремительно покидал Аластрис и буквально летел галопом на лошади в сторону Древнего леса. Бег жеребца и близко не был сравним по скорости с бегом Варга, но эта лошадь была действительно резвой. Два ярких солнца как раз поднялись и озарили яркими лучами зелёные холмы вокруг с яркими пятнами цветов на них, когда достиг реки Адрии, что обмельчала на рассвете, пропуская меня вперёд, дав добрый знак для действий. Чёрный лес остался левее, ведь мне не нужны были врата, ведущие в мир людей. Я искал иного. Того, что меня либо убьёт, избавляя от мук грядущего, либо спасёт нас с Миллиорой и ребёнком, которого она носит.

Как только добрался до кромки Древнего леса с небольшой полянкой исцеляющих цветов, на которые так любила охотится любимая, когда-то охваченная идеей открыть лечебницу для людей вместе с Авалардом в человеческом мире, спрыгнул с лошади.

— Беги. Давай. Домой! — Ударил пару раз по крупу чёрного крепкого коня. Тот недовольно заржал, но вскоре его и след простыл.

Лошадь не выживет, если будет со мной, это знал точно. Ирония того, насколько маловероятен и мой успех, истерично охватила горло, выдавливая из него надломленный смешок. Я даже не имел при себе амулета с камнем связи. Просто направился прямо из дворца сюда в надежде на чудо, не иначе. В надежде на помощь, которая может стать для меня последним пристанищем.

Шаг за шагом я продолжал идти вперёд, пересекая поляну с мелкими голубыми цветами и добираясь до небольшой скалистой возвышенности на которой не росли деревья, образуя широкую лесную проплешину. Осмотрелся, пытаясь найти взглядом хоть какую-либо деталь, указывающую на присутствие дикого Варга в лесу, но не нашёл взглядом ничего особенного.

Из вечерних рассказов Алантира, когда мы подолгу сидели у камина в мире людей, обсуждая всякое, успел уловить то, что волки склонны к выгодным сделкам. Но вот дикие Варги, не довольствовались лишь выгодой. Им нужна была жизнь того, кто вынудил их говорить лично хоть раз при помощи камней связи. Дикие Варги почти никогда не говорили с фейцами. Они их обычно всегда убивали, не давая выйти тайне за пределы договорённости и нарушить личные законы чести перед стаей. Я надеялся обойтись без этого, потому и не взял амулеты из дома Алантира, что обеспечили бы прямое обращение к волку. Кроме того, я собирался обратиться за помощью не просто к волку.

К счастью, или же наоборот, ждать или искать долго не пришлось. Вскоре за своей спиной я услышал тихий шелест мелких камней, которые намеренно задел огромными ногами мой наблюдатель, ведь ещё минуту назад я не просто не видел, но и не слышал ни чьего присутствия, что было удивительно при чутком фейском слухе.

Медленно, чтобы не напроситься в пасть свирепому животному раньше времени, я повернулся, одновременно показывая свободные от любого оружия ладони. Глаза мои расширились от удивления, когда перед собой увидел дикого Варга, который превосходил размерами даже погибшего Ниадиса, не говоря о Грие или Риши. Он был похож на дьявола, явившегося лично по мою грешную душу. Чёрная словно смоль шерсть блестела, обрамляя каждый мускулистый изгиб тела, сам же волк сильно выделялся сейчас своей огромной тёмной фигурой на фоне светлого участка каменистой местности и даже зелёного леса, сияющего цветением необычных растений вдали. Глаза его манили цветом драгоценного камня, который и мне был близок. Изумрудные грани с более тёмными зелёными крапинками у зрачка окрашивали хищный взор Варга, который гордо смотрел на меня, не опускаясь до рычания или запугивания, обнажая бритвенно острые клыки.

И он и я знали — одно моё неверное движение или же вдох, и пасть, схлопнувшаяся на моём теле лишь однажды, мгновенно лишит жизни.

Передо мной был он — вожак, король стаи диких Варгов. Это понял сразу. Не понял бы лишь идиот.

Наверняка в лесу прятались и остальные, наблюдая за сценой, которая была призвана обернуться кровавой баней, но вышел только он — лидер и глава стаи. Варг не спешил, он лишь пренебрежительно посмотрел, когда заметил моё цепкое внимание на себе, а затем стал медленно подходить ещё ближе. Я же медленно начал опускаться на колено и окончательно склонил голову, когда почувствовал на голове порыв тёплого дыхания волка. Король Варгов выдохнул и вновь глубоко втянул воздух у самой моей головы, словно не мог поверить во что-то. Но разбираться с этим не стал. Не поднимая головы и не смея смотреть в глаза своей смерти, лишь высказал просьбу, которая засела навязчивой идеей в голове уже давно. «Я не сохраню свет в себе, Милли. Совершу непоправимое и пролью вновь реки крови ради того, чтобы освободить тебя. Прости, — мысленно обратился к любимой. — Я не стану светлым человеком никогда, но стану тем, кто ради уничтожения ещё большей тьмы готов на всё».

Вместо побега, которого наверняка ожидал вожак, после того, как уже обнюхал и готовился великодушно отпустить, я вновь поднялся на ноги и посмотрел ему прямо в глаза. Смело и настойчиво, так, как он не ожидал, ведь его глаза резко расширились на краткий миг.

— Здравствуй. Я пришёл заключить с тобой крайне выгодную сделку, король Варгов.

Не успел я завершить свою речь как на меня набросилась мощная тень, ослепляя белоснежностью зубов и опрокидывая на спину. Отныне Варг перестал сдерживаться, а его острые клыки клацнули у самого лица. Однако, я не устрашился, знал, что такой исход был вероятнее всех прочих и продолжил спокойно говорить, ведь зубы волка ещё не сомкнулись на мне, а кровь не оросила камень, на котором лежал. Значит, следовало спешить.

— Я хочу убить Градоса Сактина, последнего из рода Сактинов и заставить Мидер пасть, освобождая эти земли от фейцев навсегда. Ты получишь полную власть над этим лесом и другими обширными территориями, которые лежат на пути к Аластрису и даже сам Аластрис, если пожелаешь. Твоя стая не будет вынуждена тесниться на окраинах Древнего леса, избегая монстров и земель, что объяла скверна.

Казалось, Варг даже не понял того, что сказал, настолько его оскал стал шире и от этого ещё страшнее. Если бы волк хотел, он бы и вовсе мог проглотить меня целиком, настолько был огромен. В его приоткрытой пасти маячила моя смерть, а в глазах таилась лишь всеобъемлющая ненависть. Мысленно я уже принял неприглядный конец. Смирился с тем, что попытка переманить Варгов на свою сторону — мечта, которой не дано сбыться. Пока не услышал в голове чёткий и громкий рёв, походивший на раскат грома:

«Ты умрёшь, человек! Так и знай, ты умрёшь, даже, если меня заинтересует сделка!» — проревел король Варгов, заставляя вибрировать органы внутри.

— Я знаю, — по привычке сказал в слух настойчиво и громко. — Я знаю цену твоей благосклонности, но она стоит того.

Варг медленно отступил, дав возможность подняться на ноги, что сделал незамедлительно. Его взгляд теперь блуждал по мне, оценивая. Продираясь сквозь плоть, он смотрел не на меня, а прямо в мою суть, чтобы понять.

«Интересно. И что же тебя смогло в этом убедить?»

Я осмотрелся в попытке понять, как сумел Варг начать мысленный разговор со мной без камней связи, а потом взглянул на скалы у наших ног, получая мгновенный ответ на вопрос. Иссиня-серые с крапинками лиловых прожилок, камни пробивались немного сквозь светлую горную породу. Это место и являлось залежами камней связи по неведомой судьбоносной причине. Придя сюда, я уже был обречён на смертельный разговор.

«Я хочу спасти любимую и своего будущего ребёнка. Избавить их от плена, который вскоре обернётся смертью, как только Градос Сактин поймёт, что его обманули и наследница, которую он так жаждет получить в союзе с Альхандрой, не от него, а от меня. Это всё. Мой мотив слишком прост. Я хочу защитить свою семью и друзей. И отдам за это свою жизнь с благодарностью.»

Волк выразительно и пристально вновь посмотрел на меня взглядом, снимающим даже кожу с тела.

«Твоя возлюбленная та самая представительница редкого рода, коих вы называете Альхандрами. Её я не так давно повстречал в лесу. Запах этой девушки ясно распознал сейчас и на тебе. И она же этой ночью стала женой Сактина. Не так ли?» — Варг не отпускал моего взгляда, грозно вперившись им. Было видно — он не спрашивает. Требует ответа.

«Да, этой ночью Миллиора стала королевой Мидера и женой Градоса Сактина. Королевский амулет принял её под свой покров. Я лично стал тому свидетелем.»

Король Варгов шумно выдохнул. Зелёные глаза сверкнули, отражая свет или же сильное удивление.

«Ребёнок в её чреве точно от тебя?» — напрягшись всем своим мощным телом, спросил волк. Это настораживало и одновременно дало понять, что Варг уже раздумывает над тем, чтобы раз и навсегда покончить с Сактинами. Он желал убить их всех, даже, если им окажется младенец.

Внутри тут же разлилось облегчение от осознания того, что если бы Миллиора носила ребёнка от Градоса, то и её ждала бы страшная судьба в любом из случаев.

«Точно. Её личные запахи тому свидетельство, но их приходится скрывать покровом магии.»

Вожак после моего ответа резко поднял морду и завыл так, что пришлось закрыть уши руками. Казалось, даже мои органы сейчас вибрируют, а сердце вовсе упало, ударяясь о камни под ногами, настолько душераздирающим и громким вышел этот зов. В футах пятидесяти, у дальней полосы леса стали появляться первые силуэты огромных по размерам волков. Белые, тёмно-серые, чёрные и бело-серые волки резко сорвались к нам, как только услышали зов своего лидера. Как только первые ряды Варгов хлынули из Древнего леса, за ними последовали ещё десятки сородичей. Казалось, они вскоре заполнят холм, на котором мы стояли с королём Варгов, настолько их было много, всего, около сотни. Огромный же волк напротив меня, заметив, как потрясён и одновременно рад такому количеству возможной подмоги, гордо воззрился на свою обширную стаю.

«Подростки и детёныши не будут участвовать в столь сокрушительной битве. Если мы не вернёмся, то будут выжившие, готовые продлить род», — задумчиво произнёс Варг по мысленной ветви, протянувшейся между нами, глядя, как его стая послушно окружила холм, не подходя слишком близко.

Среди волков я старался отыскать Риши, Варга Эриона, который мог быть тут. Но не заметив его, решил спросить сам, подозревая, что, если вожак и принял бывших друзей фейри в стаю, то Риши наверняка остался в безопасности, являясь подростком:

«Волки, покинувшие фейри. Ты их принял в стаю?»

«Да, — рокотом пронеслось внутри . — У них не было от рождения выбора, а когда они выбрали стаю, решил дать шанс. Полотно противоречий и древней вражды между фейцами и Варгами стало изменчиво. Грядёт либо крах всему, либо великие перемены».

Я не совсем понимал какая вражда была между дивным народом и Варгами, но подозревал — этого мне никогда и не расскажут. А потому, уже созерцая близкое согласие короля Варгов и заключение сделки со мной, задал только самый важный вопрос:

«Я могу надеяться, что вы поможете мне? Ты согласен заключить сделку?»

Вожак возмущённо и громко фыркнул, обратив на меня свой грозный взгляд. Разрезав скалу под нашими ногами своими острыми как бритва когтями, он отколол несколько камней связи. Затем подтолкнул их мне. Я без колебаний взял один из булыжников. Наверняка, соприкасаясь с кожей, камни обеспечивали лучшую связь. Вскоре эта догадка подтвердилась, когда услышал голос короля в своей голове так чётко, что казалось, он действительно говорит со мной по-настоящему.

«Не думай будто я поверил тебе и готов отправиться во дворец лишь услышав историю о несчастной любви. Её я уже хорошо знаю. Мы все хорошо осведомлены об истории Альхандры в руках Сактина и планировали нападение на столицу в ближайшее время. Однако, с твоей помощью и помощью Альхандр, коих в семье Виморт, насколько осведомлён, целых две, мы сможем одолеть Сактина. Королевский амулет — преграда, которую можно нарушить, применяя лишь магическую кровь Альхандр».

«Вэйса, мать моей жены не может дать вам свою кровь, ведь давала клятвы неприкосновенности Сактинам».

«Если мы возьмём её кровь без разрешения, это облегчит путь».

«Я не позволю рисковать её жизнью!» — возразил я гневно, однако, Варг напротив лишь смерил меня уважительным взглядом и качнул головой, словно понимая намерение защитить члена семьи.

«Значит твоя пара даст нам кровь уже на месте. Если не выйдет, то тогда её мать».

«Согласен с этим планом. Помните, зависимость после вкушения крови Альхандры будет велика, а соблазн…»

Я не успел закончить.

«Варги — не фейри! Я не стану рабом магии Альхандр!» — злобно проревел король волков, словно я должен был знать этот очевидный факт. Затем он уже со смешинками в зелёных ярких омутах взглянул на меня, нечто осознавая. — « Ты ведь не знаешь… так?».

«Что именно?»

«То, что собираюсь только показать, ибо ты не поверишь словам. Теперь же спрошу только раз. Готов ли ты принять на себя ответственность и стать моим брахи? — Неожиданно громко и довольно злобно прозвучал внутри голос короля Варгов, заставляя органы снова вибрировать в животе. — Подумай дважды, прежде, чем ответишь, человек, ведь есть только два пути — либо ты становишься мне брахи, либо — обедом».

«Что такое брахи?» — Сжал камень сильнее в руке, предчувствуя подвох. — «Мне нельзя погибать, иначе некому будет спасти мою любимую. После её спасения, можешь забрать мою жизнь. Отдам тебе её с благодарностью».

«Хм-м-м… — Удовлетворённо протянул Варг, рыча. — Знаешь, я узнаю подлецов по ритму бьющегося сердца и запаху гнили от их тел. И должен отдать должное, ты меня удивил, человек. Твоё сердце бьётся ровно, когда говоришь, а тело не смердит страхом. Брахи на нашем языке — друг. Ты взял камень связи в руки и пришёл молить меня о помощи. И мой ответ тебе — да. Теперь скажи своё имя». — Оскалился волк.

— Друзья зовут меня — Эрбос, — сказал я вслух, чтобы и остальные слышали.

Варг недовольно фыркнул.

«Ты так говоришь будто для недругов у тебя припасено иное имя».

— Так и есть. Для врагов я — Самюэль. Острые словно бритва когти Варга скользнули по плоскому камню, на котором мы стояли и мелкие искры тут же рассыпались вокруг. Волк словно готов был напасть в любую секунду, готовя «ножи» для удачной разделки, но я не стал бояться, это чувство и вовсе словно отмерло, наполняясь лишь незыблемым желанием освободить Миллиору. Изнутри словно источник, меня стала питать надежда и вера. А любовь их дополнила, сотворяя дорогу, на которой любые преграды отныне стали пылью.

«Я Арвус, глава волчьего клана, принимаю сделку с тобой, Эрбос, и заберу твою жизнь после того, как твоя любимая будет свободна. Но и от тебя потребуется кое-что».

«Всё, что угодно», — выдохнул с облегчением, ощущая, как сильнейшая нить обещаний протянулась между мной и вожаком стаи.

«У нас есть союзники, которые обеспечат победу даже в противостоянии со столь мощной армией, какую организовал нынешний король Мидера. Враг падёт, а должное свершится. Ты должен предупредить своих друзей о том, что покажу и заставить их принять твою сторону, несмотря на то, что увидишь сам. Алантир — великий воин, а Вэйса — одна из Альхандр. Другие же — необходимость, ведь именно сейчас, в дни торжества в честь коронации новой королевы, Аластрис наиболее защищён тысячами воинов, обладающими могучей магией и снаряжёнными оружием. Даже при том, что вы все связаны путами ловчей, ваши силы будут полезны в прямом столкновении».

« Откуда ты столько…»

«Столько знаю?», — хрипло усмехнулся Варг. — «Говорю же, дело в союзниках, которых мы уже… дождались». — Замер Варг, прислушиваясь.

Дикий рёв кошмарным хором разлетелся над лесом, заставляя волосы на моей голове зашевелиться. Я посмотрел на лес у самого склона высокого холма и вслух ужаснулся тому, что открылось взору:

— Этого не может быть…

Битва за судьбу

Трек к главе:

Chris Grey — Let the world burn

* * *

Магия крови Альхандр открывает врата не только в местах силы, но и в источнике отражающих поверхностей зеркал. Эти проходы между мирами иные и полны опасностей, что стоит помнить очень хорошо, прежде, чем открывать порталы в миры, полнящиеся агрессией и блуждающими в них существами.

Сама Богиня Юльрал тому причиной.

«Утерянные записи о магии Альхандр»

— Ты погубишь не просто Мидер… весь мир… Эрбос… — сказал Алантир тихо, словно даже боялся помыслить о том, что я собирался сделать совершенно сознательно.

Я рассказал всем спустя день о том, как заключил сделку с самим королём Варгов и силой которую даже упоминать было бы безумием ещё сутки назад, когда принимал и её в союзники. Вожак Варгов был настойчив в своих условиях и мне пришлось. Иного выхода не оставили.

— Ради вашей дочери я готов это сделать.

— Я с тобой. — Поднялся Эрион первым и в его взгляде я прочёл лишь одно — неукротимую жажду освободить сестру. Брат Миллиоры был именно тем, кто без раздумий, как и я, готов был сжечь мир ради семьи и их благополучия. Кроме того, ему тоже не терпелось вырвать из рук Сактинов свою возлюбленную.

Вэйса без раздумий шагнула вперёд следующая, а Алантир вздрогнул от того, что его жена так быстро приняла решение предать целое Королевство и свой народ:

— Я пойду на это. Больше не совершу ошибку, которая лишит меня дочери.

Эрион взял руку матери и поцеловал её ладонь, поддерживая выбор Вэйсы. Алантир всё ещё молча, сидя в кресле, лишь наблюдал, однако, в его глазах не было и капли осуждения, лишь безиллюзорное понимание того, что всех нас ждёт.

— Конечно я с тобой, мой брат. — Подошёл Авалард и крепко обнял меня. — Если бы с Зоуи случилось подобное… — Он покачал головой, а на лице его обозначилось страдание. — Я полностью на твоей стороне, Эрбос, и буду с тобой до конца. Чего бы нам это не стоило.

Я крепко сжал плечо брата и несмотря на бурю в груди из-за того, как тепло он смотрел на меня своими золотыми глазами, сдержанно кивнул, хоть и понимал — отныне мы с братом сблизились так, как никогда ранее.

— Мы вытащим её, — уверенно и громко сказал Йен. — Кроме того, не беспокойтесь о магии. Я ей не владел изначально, а потому в мир с тварями и фейри явился не с пустыми руками. — Здоровяк достал из-за пояса позади два больших револьвера, наверняка нашпигованных пулями под завязку, что заставило меня добродушно улыбнуться.

— Только не говори, что в Пустоши ты тоже их брал тайком, — с улыбкой и одновременно укором заметил Эрион. Ведь в землях, где шуметь — означало бы огласить себе смертный приговор, стрелять было бы весьма неуместно.

Йен не сдался так быстро, лишь пожал широкими плечами от неудобства:

— А вот этого уже никто и никогда не узнает. Не пальнуло же, и слава господу! — Рассмеялся он громко, одновременно раскрывая секрет, словно невзначай. — Самое главное, что оружие пригодится сейчас и в моей комнате его достаточное количество. — Гордо вздёрнул подбородок рыжеволосый громила, явно наслаждаясь нашим удивлением и радостью. — Не благодарите. Можете просто поклониться. Буду признателен.

Эрион на это лишь слегка ударил друга по затылку как зазнавшегося мальчишку, в ответ на насмешливое поведение. Однако, все мы понимали, как в действительности он нам помог. И я ожидал от давнего друга чего-то подобного, ведь помнил, что бывший помощник даже ночью не расставался с револьвером в мире людей.

— Я тоже пойду. Я сильная ведьма. Сильнее, чем вы думаете, и могу быть очень полезна, — заявила Зоуи, осторожно поглядывая на Аваларда и уже ожидая от мужа попытку остановить её.

Но Авалард не стал делать этого. Лишь поджал на мгновение губы, наверняка размышляя о том, о чем думал и я.

— Соглашусь, Зоуи. Ты должна пойти с нами в этот бой. Мне пора бы и вовсе прекратить оберегать тебя так сильно. Однако, замечу, что, находясь рядом, смогу присматривать за любимой женой лучше. — Обнял он её, а ведьма хоть и закатила от возмущения глаза, но сразу улыбнулась.

— Вы же понимаете, что не сможете переступить через клятву о неприкосновенности королевской семьи? — спросил Алантир у Эриона и Вэйсы, напоминая о том, что они связаны сильнейшими обещаниями с Сактинами и не имеют права нападать на королевскую чету. Как и он сам, что усложняло задачу свергнуть Градоса в разы, ведь Вэйса не могла нам дать свою кровь и даже напасть на короля. Это бы значило нарушить клятву и умереть от последствий. Алантир же, являясь в прошлом очень умелым бойцом и генералом армии Мидера, наверняка не хотел схлестнуться в бою со своими же воинами. Кроме того, прикажи ему Градос и тот не посмеет ослушаться, как и любой солдат, присягнувший на верность короне и власти Сактинов.

— Мы всё понимаем, Алантир, — строже обычного ответила Вэйса, а Эрион лишь крепче сжал плечи матери, дав понять, что ничто и никто не властно изменить их решение.

Тогда он поднялся, и подошёл к сыну и жене:

— Конечно я иду с вами. И да простит нас Юльрал за то, что не сберегли этот мир…

В это же мгновение мы все отправились снаряжаться в самые прочные фейские доспехи и магические украшения, которые смогут защитить от ранений. Вскоре на первом этаже у выхода в особняк мы стояли готовыми к бою так, как никогда ранее. На мне была прочная броня из тёмно-зелёных эбонитовых пластин и плотной чешуи нагов из Древнего леса, которая, покрывала всё тело под ними. Она могла без защитных колец уберечь от острого клинка или стрелы. За плечами покоились два длинных и острых словно бритва меча, а в пристёгнутой кобуре к поясу висел увесистый чёрный револьвер из мира людей, отданный лично мне Йеном вместе с запасом патронов.

Авалард и Зоуи были в полностью чёрной броне и снаряжены похожим образом. Только у ведьмы меч висел на поясе вместе с револьвером и был немного более лёгким, уступая размерами нашим.

Йен предпочёл взять с собой побольше огнестрельного оружия и меч за его спиной был лишь крайней мерой, ведь выдержать прямое сражение с воином фейри ему было бы крайне сложно. Человек не владел магией, силой и скоростью, каковы были на нашей стороне, проявляясь без чар, от природы.

Вэйса, Алантир и Эрион были снаряжены в полностью чёрную броню из плотной непробиваемой чешуи и таких же пластин. За плечами, как и у меня, у них виднелись эфесы длинных и наверняка смертоносных мечей, а на поясах по револьверу, коими фейцы не побрезговали научиться пользоваться из-за отсутствия магии. При нас всех были небольшие припасы Призрачного эликсира, патронов и немалая доля веры в невозможное.

— Прошу прощения, что огласил так поздно о сделке, что практически не оставил иного выбора, — обратился я к ним.

— Не стоит, Эрбос, благодаря тебе, хоть и за столь большую цену, мы сможем освободить Миллиору. Но главное — свергнуть Сактинов. Раз и навсегда, — ответил Эрион, одновременно прислушиваясь к звукам снаружи. Все мы уже знали, когда быть готовыми и ожидали появления подмоги. — А потом. Потом попросту покинем мир фейри навсегда. Все вместе. Кэрол готова была уйти раньше вместе со мной, а в том, что предстоит пережить, главное — сберечь друг друга.

Авалард с тоской посмотрел на меня, потом на камни связи на моей груди в затейливом украшении для Варга что держал в руках, зная, какова цена сделки с королём волков. Другие тоже поняли, что мне точно не удастся уйти без уплаты долга, но лишь промолчали. Всё уже было решено. Я спасу Милли, помогу адской орде погубить Аластрис и, вытащив Кэрол, отправлю родных и друзей в мир людей. Они будут жить, а я обрету счастье в этом.

В мой рассказ о договоре с Варгами Алантир изначально не смог поверить. Но позже, когда я был настойчиво серьёзен, оглашая детали, то он, и все остальные уже понимали, насколько честен. Теперь же мы с побледневшими лицами ожидали силу, что способна погубить этот мир. Воцарилась такая тишина, что гул, явно не принадлежавший буйной реке Адрии, спокойной в это время суток, был нами распознан мгновенно.

Алантир толкнул первым большие резные двери своего дома, чтобы выйти. Прилегающие территории, окружённые скалами и мелкими водопадами, бьющимися о светлые камни, были пустынны. Пока пустынны. Мы все вместе прошли к месту, где начинались бескрайние поля и украшенные зеленью холмы. У горизонта уже темнела полоса войска, что неумолимо приближалось. Орда, усыпавшая холмы бесчисленным количеством, поражала. Такая армия не нуждалась в подмоге, она нуждалась лишь в добровольной помощи Альхандр, коих осталось в этом мире слишком мало. Наша помощь была только кстати, но явно не тем, что могло их сделать намного сильнее.

Трубный рёв, что донёсся до наших ушей уже громким звуком-кошмаром сотряс наш мозг, приближаясь и приближаясь. Громкий вой волков тоже послышался отовсюду.

— Ну и громадина этот король Варгов, — отозвался Йен позади, неизменно следуя тенью за своим хозяином, хоть отныне я не был для него таковым.

— Ты волнуешься о величине Варгов? Серьёзно? — с долей сарказма заметил Эрион. Его голос дрогнул, а взгляд вовсе не к волкам был прикован.

Вэйса и вовсе покачнулась на месте, а Алантир, удерживая супругу, побледнел до такой степени, что светлые камни гор за его спиной словно посерели. Они окончательно осознали правдивость моих слов, в которых желали сомневаться до последнего.

— Как такое возможно? Кто он и как ему удаётся управлять ими? Там не только Бильвизи.

Алантир окончательно поверил моим словам, только лично увидев о чём поведал ранее. Брат сильнее прижал к себе Зоуи, когда армия, состоящая не только из грозных Варгов, но и сотен отродий Диких пустошей, приблизилась в достаточной мере, чтобы мы могли рассмотреть их хорошо. Я присмотрелся, не веря и сам своим глазам. Среди Варгов, и мощных Бильвизи, хромая и спотыкаясь, бежала нежить: останки тех, кто погиб в Пустошах, а сейчас неведомой магией трупы были подняты и призваны сражаться, вознося заржавевшие мечи к небу. Не только рёв, но и клацанье костей, слышался от своры, согласившейся на взаимовыгодный союз.

Йен, никогда в своей жизни не веривший ни в одного из богов, стал нашёптывать молитвы, знакомые и мне из мира людей. Никто из нас не был баловнем судьбы, все мы видели страшные вещи. Но именно картина, представшая перед глазами сейчас, совершенно точно отняла дар речи у каждого.

В самом же начале, перед всей сворой и стаей Варгов, подле чёрного как вороново крыло вожака, на чудовище, лишь отдалённо напоминавшем волка, сидел повелитель Пустошей, который и стал вторым нашим союзником. Варги тоже слушались хозяина Пустошей, но уже по своей воле. Даже дикие. От этого его таинственная сила ещё больше возросла в наших глазах.

В древней, но прочной броне из серебристых металлических пластин с фейскими узорами и белоснежным плащом позади, высокий сильный феец, выглядевший весьма молодо, правил тварью из сплетения древесных ветвей. Это чудовище мы уже видели в Пустошах: бильвизи, похожий на Варга, но тело его было древесным, а тёмные впадины глаз — бездушными, как и у всех этих чудовищ. Голову же древесного порождения Пустошей венчала корона из ветвей, походивших на оленьи рога, что выглядело весьма внушительно, учитывая большие размеры монстра. Вся поросшая зелёным мхом плоть древесного Варга сияла мелкими светящимися цветами золотистого цвета. Зрелище того, как сильный мужчина с длинными волосами цвета меди восседает на подобном существе одновременно пугало и заставляло восхититься.

Король Варгов бежал подле хозяина Пустошей, словно они были давними друзьями, а не просто союзниками. Массивное тело вожака стаи превосходило размерами и существо рыжеволосого повелителя Пустошей, и любое другое чудовище или Варга в многочисленном строю. Я же готовился оседлать его, следуя данному слову и нашему договору с Арвусом.

— Ивилор? — удивлённо проговорил Алантир, присматриваясь к повелителю Бильвизи. Мы все не менее удивлённо уставились на него. — Пару десятков лет назад, сразу после мнимой победы над Бильвизи, Проктус Сактин приказал казнить одного из лучших воинов Мидера, — начал он свой рассказ быстро, чтобы успеть рассказать о фейце больше. — Никто не знал причин. Воин был предан королю и служил ему верно. Но мы отправили десяток гвардейцев по его голову, по приказу Проктуса, когда тот бежал, предчувствуя гнев короля. Его гнали до самых Пустошей, а когда тот скрылся в них, назвали мёртвым, ведь из Пустошей мало кто возвращается. Этим воином был Ивилор. Тот, на кого сейчас мы смотрим. И видит Вар, он подчинил себе не только саму смерть, но и её порождения, сражаясь за жизнь.

— Он сказал мне своё имя, когда говорили об объединении сил, но не говорил о том, что вы знакомы… — отметил я.

— Мы не были близки, как друзья с этим фейцем. Но я знал всех воинов, которые сражались очень хорошо с тварями. Именно поэтому многие из них выжили. А ещё он наверняка не хотел раскрывать свою личность заранее. Я думал, мне показалось, когда был в замке, но теперь уверен. Ивилор присутствовал на коронации и свадьбе.

Я сурово глянул на Алантира, окончательно осознавая, почему Варги и хозяин Диких пустошей так хорошо осведомлены о том, что происходит во дворце.

— Он явно давно вхож в стены королевской обители.

Алантир лишь кивнул, соглашаясь с наблюдением, в голове у всех нас роилось немало вопросов, но времени обсуждать мотивы Ивилора больше не осталось. Окуная в пыльную завесу и останавливая свой дикий бег, армия, состоящая из тварей и волков во главе с повелителем Диких пустошей, прибыла присоединить нас к своим рядам.

Волки быстро позволили надеть на них сёдла, которые заранее приготовили. Алантир лишь молча с подозрением кивнул Ивилору, приветствуя того, но сам хозяин Пустошей поздоровался с нами всеми вполне дружественно:

— Здравствуйте, признателен за помощь мне в предстоящем сражении, — остановил он свой взгляд на Вэйсе, выделяя её особенную природу уже сейчас. — Уверен, наши общие цели исполнятся. Я отправил ещё вчера часть своей особенной армии к югу от границ Мидера, чтобы, когда мы прибудем к вратам Аластриса, большая часть воинов, прибывших в столицу для защиты короля и королевы, покинули его, призванные к сражению у границ.

Мы не задавали лишних вопросов Ивилору и не стремились узнать больше, чем могла осилить совесть. Однако поняли, что тот хороший стратег, который вскоре станет и вершителем смерти. Каждый из нас оседлал Варга, а я вовсе был верхом на Арвусе и наблюдал с высоты спины этого зверя за бескрайней численностью воинов, если их можно было так назвать. Амулеты связи были теперь на мне и на моём брахи, а грубый голос резко прозвучал в голове, определяя властный нрав короля Варгов:

«Надеюсь, это того стоит, человек. Жизнь в обмен на свободу пары — это благородный поступок, но мудрый ли?»

«Оно того стоит», — без капли сомнения ответил ему и Варг фыркнул, покрутив головой. Украшение с камнями связи на его шее зазвенело. На моём теле, под бронёй, уже давно висели амулеты связи.

« Не думал, что скажу это, но ты мне нравишься, Эрбос. Волки тоже до последнего преданны своей стае и паре. Это же качество ценим в других. Будет жалко тебя убивать.»

«Пусть муки совести тебя не гложут. Я совершил достаточно злодеяний, чтобы заслужить смерть». — На это замечание волк в моей голове лишь хохотнул, а внешне лишь громко фыркнул. В следующее мгновение мы сорвались с места настолько резко, что желудок провалился, а сердце замерло на краткий миг перед тем, как ускорить свой ритм.

Все мы с немыслимой скоростью и нетерпением направились в сторону столицы Мидера. Туда, где наверняка жители Аластриса и не подозревали о скорой беде.

Бескрайние холмы и их красота в этот день не привлекали внимания. Лишь напряжение во всём теле и нетерпение тревожили душу. Я смотрел только вперёд, как и родные Миллиоры. Как и мой брат с Зоуи и Йеном, оседлавшие диких, наиболее мощных Варгов из стаи Арвуса. Об этом просил короля Варгов заранее, чтобы выделил самых лучших своих волков для защиты близких. Вскоре перед нами показались очертания пик дворца, а ещё через несколько мгновений и самого города в обрамлении свечения красного заката — предвестника кровопролития.

Ещё издали караульные на высоких каменных стенах города, заметили приближающуюся армию. Забегали в неверии, прикладывая подзорные трубы к лицу. А утверждаясь в увиденном, протрубили в золотые рога одновременно так громко, насколько это было возможно, предупреждая и город, и дворец. Следом за первым сигналом последовал второй, третий, четвёртый. Я потерял счёт. Воины стали прибывать, готовясь к столкновению. Их было гораздо больше, чем ожидалось изначально.

— Мы же не станем убивать невинных? — обратился Алантир к Ивилору. Тот с укором и уничижительной усмешкой посмотрел на бывшего генерала армии.

— Ты наверняка решил, что я на стороне беспросветного зла, Алантир, если спрашиваешь о столь очевидных вещах? Развею твои сказочные догадки. Я не иду на крайние меры ради насилия. И мне вовсе не хотелось бы проливать столько крови. Но, если сорняк слишком укоренился в земле, то вырвать его невозможно без потерь. Бильвизи и мёртвые не тронут тех, кто на них не нападёт. Им приказано сражаться только с теми, кто пойдёт в атаку. Уверен, Варгам тоже ни к чему убивать мирных фейцев. Наша цель — дворец и Сактин в нём.

Алантир осмотрел фейца с ног до головы уже иначе, слова его наверняка породили ещё немало вопросов. Но Алантир задал лишь один:

— Мы не сможем войти в город. Аластрис окружён непробиваемыми и высокими стенами, а врата не открыть никому снаружи. Они зачарованы. Древняя магия со времён падения трёх Богов…

— Не продолжай, Алантир. — Поднял руку Ивилор. — Если бы я не мог их открыть, то не явился бы сюда с армией и вами.

После этих слов, Ивилор снял с одной из ветви на своём древесном волке, пристёгнутый надёжно широкий щит из стали и поднял его над головой. Мы находились слишком далеко, чтобы отравленные фейские стрелы могли достигнуть цели, но хозяин пустошей помчался прямиком туда, где дождь из смертоносных наконечников взмыл в небо. Как только воины на стенах заметили, что хозяин Пустошей мчит во весь опор к вратам города, стали осыпать небо серой мглой из стрел, которые образовали единый гул. Все наконечники их стремились к Ивилору. Над фейцем в тот же миг засветились и погасли сразу три защитных купола. Однако, когда первая волна стрел настигла, то два из них пали мгновенно. Вторая волна наконечников сбила и третий купол. Некоторые стрелы стали хаотично отскакивать с искрами от прочного щита над головой мужчины, но тот нёсся к вратам так, словно не знал страха и преград. Возводя новые и новые щиты, Ивилор, наконец, добрался до золотых древних врат, которые исчерчивали письмена и магия равная возрасту Богов, которые когда-то правили этими землями.

Алантир говорил, что именно за бесконечно важные свойства врат и их прочность к любому вторжению, некогда они были перенесены в новую столицу и установлены как единственный вход в город. Именно поэтому наши взгляды с такой тревогой сейчас наблюдали за действиями фейца, даже воины на стенах города замерли, не веря в то, что решился сделать повелитель Бильвизи.

Время словно замерло, в нерешительности ускорить момент.

Краткий миг — и Ивилор быстро, не опуская щит, поранил руку о свой меч, который поразил сиянием даже издали. Я не замечал, чтобы тот доставал оружие ранее, но сейчас полностью уверился в том, что при мне это произошло впервые. Меч горел пламенем и это мне не мерещилось, поскольку, взглянув на остальных, заметил, как и они поражены не меньше. Кровь медленно потекла по его запястью, переполнив ладонь. Хозяин пустошей взмахнул рукой и окропил золотые врата подобно тому, как я возводил проход в иной мир при помощи крови Милли.

Алантир и Вэйса замерли, ведь, кажется, только они понимали, что именно происходит.

В следующий миг феец прижал уже обе руки к вратам, убрав всякое оружие и стал освещать силой своей магии двери в город. Символы на них закружились, принимая новый порядок и смысл.

— Этого не может быть, — словно разговаривая сам с собой, проговорил Алантир тихо, но фиолетовые глаза всё больше расширялись по мере того, как Ивилор озвучивал написанное на древнем фейском.

Пара вдохов, несколько ударов сердца и врата открылись перед ним сами, пропуская наивысшую и наисквернейшую кару в стены Аластриса. Гвардейцы, наблюдавшие за действиями Ивилора, замерли в неверии, как и мы.

— Только Сактины способны открывать врата свободно как снаружи, так и изнутри, — дрожащим голосом огласил Алантир.

— Значит, этот феец младший сын Проктуса? — спросила Вэйса.

— Нет. Он вовсе изменил магию врат.

— Так кто же он тогда? — задал я вопрос, но ответа уже не получил, поскольку Алантир лишь поджал губы, сам не зная ответа на него, а дикий рёв короля Варгов пронзил мозг:

«Скоро сам всё увидишь, Эрбос! Вперёд!»

Варг взвыл, и небо поглотило его вопль призыва, впитывая жажду мести. Вожак сорвался с места и понёс меня к вратам с немыслимой скоростью, а за ним двинулась его нещадная стая зверей, что уже обнажили острые зубы, готовясь к схватке. Варгов рык пронзил пространство смертоносной волной. Ивилор прокричал некие слова на древнем фейском наречии, которые не смог разобрать из-за воцарившейся какофонии звуков и его чудовища тоже бросились к входу в город.

Волки и их всадники даже не успели принять на себя ни одной стрелы, что новым потоком воспарили в небе, ища свою цель. Их волну приняли на себя неживые и Бильвизи позади нас, которым было всё равно и на яд наконечников, и на ранения. Орда монстров зловеще одновременно заорала позади, когда мы влетели в город.

Варги тут же бросились на стены, устремляясь по ступеням и кроша их своими массивными лапами, когтями, которые были наготове. Крики воинов, ужас их последних мгновений, быстро завершался бульканьем и хрипением. Многие пытались сражаться или защищаться магией, волки тоже иногда вскидывались в скулении и рёве, но всё было бесполезно. Мы изначально были в большинстве. Своим раненым товарищам на подмогу спешили всё новые и новые Варги. По стенам города тонкими багровыми струйками потекла кровь.

— Цитадель! — указал я кончиком меча на высокое здание укрепления и глаза Алантира, который до этого просто с ужасом наблюдал за свершающимся, расширились.

— Вы сказали, что не станете нападать на тех, кто не нападает на вас! — злобно выкрикнул он.

— Эрбос прав. Гвардейцы клялись защищать Сактинов и если мы не перебьём их сейчас, то они обязаны будут нас догнать позже. Во дворце сражаться будет с кем, необходимо очистить путь уже сейчас, — дал согласие на мою затею Ивилор, рассматривая высокую пристройку у стены Аластриса, откуда неизменным потоком спешили воины в город и на стену.

Первый поток фейцев, облачённых в золотую броню с гравировкой лотоса на груди, Варги быстро разделали на месте. Никакая сталь или же магия не могла выдержать столь яростную силу этих существ. Ко второй же волне воинов Мидера, нас нагнали твари Ивилора и стали терзать воинов беспрестанно, буквально выдавливая из них жизнь огромными древесными лапами-убийцами. Кто-то из гвардейцев успевал ранить бильвизи, но кровь чудовищ была тоже оружием разъедая кожу фейцев, если та попадала на их лицо или руки.

Я уже было направил мысленно Арвуса в сторону цитадели, сжимая в руках луку седла крепче, но Варг недовольно мотнул головой:

«Нет! В укреплении города как минимум шесть цитаделей, где собраны основные силы. Мы не можем тратить время на их покорение! Наши цель иная и она в замке! Падёт Сактин и гвардейцы, управляемые мощными клятвами, данными королю, прекратят сражение. Оставь это дело трупам своих сородичей. Мы отправляемся во дворец!»

Я осмотрелся, замечая большие потери в рядах Бильвизи, нежити и даже среди Варгов.

«Им не выстоять, когда прибудет подкрепление. Нужно помочь!»

«Мы знали на что идём, но знали ради чего. Нет времени на раздумья!»

Варг вновь бросился вперёд, в сторону высокого дворца, нависающего над городом громадой, отбрасывающей тень. В висках заклокотал бешеный пульс от свершившегося осознания: король и вожак стаи, для которого превыше всего честь и преданность своим собратьям, оставил тех в руках скорого поражения и смерти. Воины фейри всё прибывали и прибывали, а их магия била метко, сокрушая не только монстров, но и волков, которые уже стали утрачивать силы. Орда, состоящая из нежити и Бильвизи была обширна, но их действия были бездушными и глупыми, что приводило к быстрым потерям. Вскоре наши силы сравнялись.

Мы помчались по улицам Аластриса и взглядом я уловил верхом на Варгах своих друзей, которые присоединились к нам с Арвусом. Ивилор уже был впереди, пробивая путь в скоплении мирных фейцев, Бильвизи, что терзали тела напавших на них горожан и нежити, что бездумно искала цель для поедания свежей плоти. Постепенно Аластрис заполнили вопли, рёв насилие и вакханалия дикого сражения. По открытым каналам вдоль каменных дорог, берущих начало от самого центра, где всегда текла кристально чистая вода, питая светящиеся растения Аластриса, потекла кровь, напоминая мне о прошлом. Слишком многие решили вступить в схватку с монстрами, защищая дома с родными и близкими в них. Слишком многие пали на улицах, омывая каменные дороги алым.

Я мотнул головой, отгоняя приторный запах горелой плоти. Где-то уже пламенели здания, омрачая небо клубами чёрного дыма. Всё происходящее было хорошо мне знакомо. Так знакомо, словно вернулся в тот день, когда Инквизиторская свора, которую возглавлял, впервые обрушилась на Санктос, очищая город от магов и ведьм. Их было до невообразимого много в первую чистку. А кровь текла по улицам так же. Её не мог смыть даже проливной дождь ещё два дня с дорог Санктоса. В тот день тоже пахло горелыми людьми, которых показательно жгли на кострах на площади целый день.

« Будь ты проклят! Будь проклят величайшей любовью в твоей жизни! — пронеслись в голове проклятия ведьмы, что горела когда-то на костре по моей вине . — Ты будешь смотреть как умирает та, за которую готов отдать жизнь, но не сможешь её спасти!»

Мелодичный, но пугающий хохот умершей давно девушки, ворвался в голову чувством величайшей вины. Арвус подо мной громко рявкнул и ускорился, боками расталкивая бильвизи, что иногда вставали на пути.

«Соберись, человек! Если кого-то мы и будем спасать в первую очередь, то Альхандру!»

Я удивился, что и мои чувства, как и мысли, в равной степени стали доступны королю Варгов. Руки вновь потянулись к двум мечам за спиной, когда стены замка в окружении сотен воинов показались впереди. Ивилор сразу собрал магию в руках и стал нещадное сражение с ними, призывая и монстров, которые бежали неподалёку от нас всё время. Арвус бросился к воротам, которые стерегли воины и стал терзать тела фейцев не глядя на то, что те постоянно призывали чары и били по нему магией. Я вознёс меч и стал рубить тех, кто пытался напасть на Варга по сторонам. Тем же занимались Авалард, Эрион, и Вэйса. Алантир не мог убивать своих подчинённых, но исправно подавал новые и новые патроны Йену, который в противовес магии применял оружие и пули. Зоуи тоже предпочла револьвер метко и быстро справляясь с целями вокруг главных ворот и каменного ограждения замка.

Всё смешалось. Казалось пули свистят повсюду, а брызги крови переплелись с предсмертными всхлипами, криками и воем Варгов. Воздух затрещал от магии Ивилора, а в следующий миг волна его светлых сил разбросала и умертвила с десяток гвардейцев вокруг нас одним махом. Он забрал жизни этих воинов, даже не прикасаясь к ним. В который раз поражаясь силам этого фейца, я уже потерял счёт вопросам, которые хотел задать хозяину Пустошей.

Путь наш был чист, а новые воины фейри, что бежали со стороны города с выражением ужаса на лицах к основному входу в замок, уже не успевали нам помешать. Врата в ограждении замка были уже просто из металла, не скрывая особенных чар в своих механизмах. Ивилор лишь собрал в руке достаточно магии и попросту ударил ей по воротам, вышибая. Те разлетелись в стороны, отбрасывая сразу и внутреннее укрепление, состоящее из десятков воинов. Их прикончили подоспевшие Бильвизи и Варги, не сражаясь слишком долго.

Стало на мгновение тихо, словно и вовсе не происходило никакого сражения. Лишь отдалённые крики схватки и рёв чудовищ позади, напоминали о том, как необратим наш путь. Но было и нечто странное в таком затишье.

— Это ловушка, — сразу огласил я, а Ивилор лишь кивнул головой, поднимая свой пылающий меч выше.

Нас наверняка ожидали сразу все воины, что охраняли обширный дворец, внутри. Глаза Алантира уставились на высокую позолоченную дверь главного входа дворца.

— Я бесполезен в этом сражении, как никогда раньше не был, — огласил он явную истину, а Вэйса, подъехав к нему ближе, взяла мужа за руку.

Я тоже был связан с Градосом клятвами верности и неприкосновенности, но Алантир ещё и клятвами полного повиновения. Это давало право Градосу приказывать тому что угодно, вплоть до самопожертвования или нападения на союзников.

— Гости, прибывшие на свадьбу и празднество ещё во дворце? — спросил, обретая идею, которая спасёт сотни жизней.

— Скорее всего, да, — ответил бывший командир армии.

— Ты можешь быть полезен. Возьми доспехи одного из воинов и выведи прочь из дворца гостей.

Глаза Алантира тут же зажглись пониманием к чему клоню. Облачившись в шлем и доспехи королевской гвардии, он сможет освободить дворец от фейцев, что могут пострадать. В эту же секунду, нисколько немедля, Алантир обнял и поцеловал жену, попрощался с сыном и остальными, а затем отправился к павшим воинам, чтобы найти себе доспехи. Отец Миллиоры не мог пойти с нами и прекрасно это понимал. Когда же последний Сактин падёт, то все его воины и любой другой феец станут свободны навеки от королевских клятв. Но начать стоило с Алистии. Для её истребления и освобождения нас от пут ловчей, стоило взять кровь Милли. Чтобы добраться до ловчей, нам просто жизненно необходима была кровь Альхандры, что не приносила клятвы о неприкосновенности никому из королевской четы.

Ивилор, тем временем, не медлил, а вновь собрал между ладонями плотный шар света и мощным броском направил в высокую золотую дверь. Та разлетелась с треском в стороны, открывая путь. Мы вошли в абсолютно пустынный дворец, осматривая его светлое величие, состоящее из высоких до невообразимого потолков, золотой лепнины на стенах и длинных стрельчатых окон, пропускающих блики разноцветного света сквозь витражи.

— Он собрал всех воинов фейри в тронном зале, чтобы те защищали королевскую семью и её приближённых. Там фейская магия слабее всего, — огласил Ивилор, осматривая высокую светлую лестницу, что выгибалась выше перед нами блестящей гранитной змеёй.

— Ты очень много знаешь о замке, — заметила Вэйса, — откуда?

— Я вырос в нём, — только и ответил хозяин Диких пустошей.

— Ты незаконнорождённый сын Сактина? — не выдержав, задал вопрос Эрион.

Ивилор громко рассмеялся:

— Нет. Иначе бы не стремился высечь всю королевскую семью.

— Тогда кто ты? — тихо вновь спросила Вэйса, остерегаясь и одновременно желая получить ответ.

— Я тот, кто знает исконную правду о Сактинах. И тот, кто рождён в доказательство этой правде. Вскоре вы всё увидите сами. Нет времени на разговоры.

Словно в такт словам Ивилора, где-то в городе вновь прогремел взрыв, а за ним послышался дикий хор чудовищ. Бильвизи были свирепы, но и воинов фейри учили как с ними бороться. Изначально мы взяли город путём неожиданной атаки и смелости предводителя дикой орды. Благодаря его необычным способностям удалось зайти столь далеко. Но теперь фейри наверняка стали сражаться уже получая подкрепление из близлежащих поселений и городов. Времени действительно было мало и Градос это знал, а потому, он наверняка будет ожидать внешней подмоги в самом непробиваемом месте. По словам Ивилора, это место — тронный зал.

— Promaktis senum… — вознеся выше руки и прикрыв глаза, тихо прошептал Ивилор, воздух вокруг тут же пошёл рябью от сил его слов и магии, которую те скрывали в себе.

Это был настолько древний диалект фейского, что даже мы с Авалардом, знавшие хорошо древнее наречие, переглянувшись, пришли в ужас от того, что не поняли этого изречения. Поняли лишь одно по гулу и рёву Бильвизи, что несся к нам с каждым мигом всё ближе — Ивилор призвал на подмогу больше чудовищ, предчувствуя сокрушительно свирепую схватку с Градосом.

Лучшие воины короля всегда были рядом с повелителем, охраняя замок и его обитателей, но сам Градос, который вкусил кровь Альхандры тоже отныне стал неимоверно силён. Именно Сактин, защищённый мощной защитой Королевского амулета, да ещё и обладавший силой многократно увеличившейся, стал нашей главной целью, но и проблемой. При этом всём, нам следовало спасти Кэрол и Милли.

Глаза закрылись при мысли о том, что вскоре смогу обнять своего хрупкого мотылька, забрать её отсюда навсегда и увести из этого гиблого места в мир людей. Сердце болезненно сжалось, пока думал о Миллиоре и о том, что ей пришлось пережить из-за моей оплошности, но, когда снова открыл глаза и втянул воздух полной грудью, внутреннее намерение её спасти, дало такую мощь, какую могла укрепить лишь любовь.

Арвус недовольно зарычал подо мной, а его сородичи лишь громким воем, вскинув голову к небу, подхватили желание своего вожака действовать. Бильвизи стали хаотично проталкиваться своими мощными уродливыми телами внутрь светлого дворца, наполняя обширный холл. Ивилор направил своего древесного монстра прямиком на лестницу, а за ним быстрой шеренгой последовал Арвус и все остальные, ведя за собой мерзких созданий Пустошей. Мы все понимали, как высока вероятность того, что нас ожидает западня по пути в тронный зал и даже в нём самом ожидал самый сильный враг, но остановиться не имели права. Выбор наш был сделан.

В коридорах было пусто. Тишина разъедала слух, а тихие клацающие шаги волков и бильвизи эхом разлетались по пустынному замку, пока мы шли к единственной цели. Фигура Ивилора сильно напряглась, когда мы все беспрепятственно и наиболее тихо прошли к дверям тронного зала, высившимся над нашими головами неизменным узором многогранного золотого лотоса. Я прислушался, разузнавая обстановку за дверями.

Тихие всхлипы девушек, среди которых не распознал голоса Милли и перестук десятков сердец в бешеном темпе — этого хватило, чтобы понять: мы пришли туда, где нас уже ждут.

Ивилор вновь сложил руки, наделяя пространство между ладонями треском и свечением немыслимо сильной магии. Мазнув взглядом по окну, мельком увидел, как из замка стали выбегать фейцы в обычных нарядах: гости дворца, которых успел предупредить Алантир. Клубы чёрного дыма разукрасили небо над городом. Сражение там продолжалось, у нас было ещё время. Выдох облегчения, однако, не успел выйти из груди. Сильный взрыв и волна мощной магии вырвала двери тронного зала. Но не Ивилор был причиной этому, они полетели в нас, сшибая всё на своём пути и оглушая, ослепляя волной магии, которая сбила всех наездников с волков, а самих Варгов отбросило на футы от дверей.

На краткий миг всё погасло, а когда открыл глаза, то понял, что это была мимолётная потеря сознания. Несколько защитных колец на моих пальцах осыпались мелкой металлической стружкой на каменный пол. Я со стоном поднялся и стал восстанавливать зрение. В голове шумело, а уши отказывались слышать ничего, кроме звона. Нащупав свои мечи, что лежали рядом на полу, схватил их как раз вовремя, чтобы сквозь поволоку на зрении и туман в голове, нанести первый удар по высокому фейцу в облачении королевских доспех, который бросился на меня со свирепостью зверя.

Наши мечи ударились и искрами озарили твёрдый металл. Скрежетнули один об другой, когда уклонился и с неумолимо высокой скоростью оказался за спиной нападавшего. Первый мой выпад и удар по пространству между его шлемом и бронёй в области шеи, отразила защита магических украшений фейца. Воин развернулся и стал чередой махов осыпать меня сильными ударами оружия. К счастью, ему не пришло в голову применить магию. Это дало мне фору. Ещё мгновение, краткий, но быстрый манёвр, пара ловких движений, громких стуков сердца, последний и сильный удар мечом по шее воина, оросили моё лицо кровью. Голова воина упала на пол и покатилась прочь.

Глаза стали хаотично осматривать коридор, что поглотила завеса пыли и вспышки яркой магии. Варги, воины фейри и кровь, смешались воедино, распространяя звуки немыслимо яростной схватки вокруг. Заметив внушительную фигуру Арвуса первой, с облегчением отметил, что тот даже не ранен. Король Варгов с остервенением хватал новых и новых гвардейцев, смыкая на их телах мощную челюсть и трепал зубами до тех пор, пока те не прекращали истошно вопить, теряя защитные чары слой за слоем и утопая в страданиях предсмертной агонии.

Следом заметил, что Вэйса, Авалард, Зоуи и Эрион тоже уже сражаются стоя на земле, а не верхом на Варгах. Ведьма выпускала из рук светящиеся ярко-зелёные плети и душила ими врагов, пока те не опадали в объятиях её магии мёртвым грузом. Вэйса лишь на совершенно быстротечное мгновение останавливала бег, чтобы добить очередного воина. Отныне мне предельно стало ясно почему Эрион называл мать живым вихрем. Её манёвры напоминали ветер, а силуэт стройной женщины в тёмном расплывался от скорости её передвижений.

Авалард сражался на мечах с врагом, применяя все тактики, которым его когда-то обучал, а Эрион стоял к нему спиной, принимая выгодную позицию в окружении подступающих со всех сторон гвардейцев. Меня переполнило чувство гордости, когда осознал насколько слаженно мы действуем, прикрывая друг друга.

Слева послышалась стрельба и возле меня упал на землю убитый пулей прямо в голову очередной воин, который уже собирался замахнуться и которого уже готовился прикончить сам. Йен. Он единственный усидел верхом на мощном Варге, который терзал подступающих к ним воинов. Йен же держал два револьвера в руках наготове. Я улыбнулся бывшему помощнику Инквизитора, когда тот быстро подмигнул мне и стал с особенной меткостью отстреливать воинов, которые собрались вокруг Аваларда и Эриона, желая заключить тех в смертельный круг. Качнув благодарно другу головой, ринулся к входу в тронный зал, откуда выбегали гвардейцы нескончаемым строем. В их рядах были и девушки, среди которых сложно было бы определить Кэрол, ведь головы их покрывали шлемы. Разочарованно поджав губы, я лишь посочувствовал Эриону. Гвардейцам было наверняка приказано защищать замок и королевскую семью, а значит, Кэрол тоже будет исполнять этот приказ даже против воли. Бросится в бой и это станет её смертным приговором, потому как было уже видно кто побеждает.

Я подошёл к Ивилору, который палил по полупрозрачной завесе из магии прямо над выбегающими из тронного зала воинами, оставляя тех на растерзание Арвуса и других Варгов. Градос защитил вход в зал односторонним магическим щитом, не позволяя пройти никому внутрь, но выпуская из него гвардейцев. Вдали, у самых тронов, я уже заметил силуэты Градоса и Миллиоры которую он обнимал в окружении слуг и воинов. Злоба затопила нутро. Она была совсем рядом, но так недосягаема одновременно.

— Пусти в бой монстров! — проревел я, замечая, как бильвизи мнутся в дальних концах коридора, внимая приказу своего повелителя.

Ивилор же пронзив меня взглядом чёрных глаз, запустил в магическую завесу, очередной мощный заряд магии, теряя былое спокойствие и начиная явно злиться:

— Нельзя! Варги и твои друзья пока справляются. Если я пущу в ход чудовищ, то они нас всех тут попросту передавят! Бильвизи слишком огромные и бездумные, а места слишком мало. А ещё их кровь…

Говорить больше об этом не собирался.

— Ты сможешь снести его щит? — задал лишь один важный вопрос.

— Да! Но мне нужно время.

После этого я тут же бросился в атаку вновь сокрушаясь о том, что повязан путами ловчей и не могу помочь хозяину Пустошей быстрее снести преграду. Резал и ранил всех, кого мог, а кого-то лишал очередного слоя защиты на теле, приближая гибель. Остервенение, с которым бился, достигло предела, а скорость ударов мечей по врагам, резкие выпады и мгновенность передвижений обрели хладнокровную выверенную смертоносность. Кровь в жилах потекла раскалённым потоком, а сердце стучало быстро, но ровно, пока вгонял меч в очередное сердце врага, когда Арвус сдирал с того броню мощными клыками и швырял мне, чтобы добил. Вэйса в этом мне помогала, когда другие Варги переняли метод своего вожака и начали отправлять беззащитных гвардейцев ей. Постепенно трупов в широком коридоре стало столько, что тела стали служить для нас ковром из крови и истерзанной плоти.

Избавившись от окруживших их врагов, Авалард и Эрион приблизились к Зоуи, которая уже от ведьмовской магии стала терять себя. Так бывало, когда ведьмы использовали силу и мощь потенциала слишком долго и слишком мощно. Однако, именно Зоуи усеяла пол вокруг себя трупами наиболее густо, что вызвало у меня двоякие подозрения по поводу её природы. Ведьмы редко обладали боевой силой в той мере, которую продемонстрировала она, но разбираться в этом не было времени.

Меня уже ожидал очередной будущий труп под ногами, и я с хрустом, пробивая грудную клетку фейца, вкушая его дикий взгляд ужаса, вонзил меч в его сердце.

Мотылёк:

День, призванный стать одним из тех, что озаряли замок празднеством в честь бракосочетания короля и королевы, стал днём, который погубила настоящая война. Когда прогремели предупреждающие звуки со стен Аластриса мы с королём уже принимали гостей в тронном зале, каждый из которых желал поздравить и немного поговорить со своим повелителем. Меня же, сонную и сокрушающуюся о судьбе Кэрол, буквально привела в себя воцарившаяся вакханалия. Медленно поднявшись со своего места, не обращая внимания на то, как воины поспешно выводят многочисленных гостей из зала, а Градос раздаёт им распоряжения, подошла к высокому арочному окну во всю стену, что открывало обзор на столицу Мидера.

Всё происходило до немыслимого быстро: вот монстры только ворвались в город, минуя непробиваемые ворота; а вот уже по небу понеслись клубы чёрного едкого дыма из-за попытки фейцев защитить свои земли при помощи особенного вспыхивающего порошка. «Может, мне не придётся мучиться так долго в попытках избежать смерти?» — Промелькнула мысль в голове, когда увидела, как ужасно монстры там вдали расправляются с фейцами. Однако, заметив нечто странное, как во сне, ущипнула себя, призывая ощутить реальность происходящего. Среди чудовищ, которые сражались бок о бок с нежитью, я нашла массивные фигуры Варгов. Их было настолько много, что сомневаться не приходилось — волки, сбежавшие от своих друзей-фейцев, присоединились к диким Варгам. Фейское чуткое зрение, позволило беспрепятственно рассматривать ужасы происходящего внизу, а за ними заметить и массивные фигуры всадников на диких Варгах и, самое главное, всадника, которого к себе на спину пустил король Варгов.

Сердце пропустило удар. Я приложила обе руки к прохладному витражу, чтобы лучше рассмотреть мужчину вдали.

— Самоубийца… — сами прошептали губы, когда поняла кто именно сидит на чёрном волке наибольшего размера и несётся в сторону дворца, снося всё и всех на своём пути. Но губы дрогнули в подобии улыбки. Он меня не оставил. Пришёл за мной, нарушая все планы и барьеры. Как и всегда, Эрбос был тем, кто вход в немыслимо трудные жизненные ситуации, открывает с ноги.

Впереди бежал ещё один волк из сплетения растений со всадником в серебристой броне, белым плащом и рыжими яркими волосами, которого не могла не узнать. Незнакомец из Пустошей вёл за собой моего мужа, отца, мать, брата и друзей на уже живых Варгах. Позади же за ними следовала свора чудищ. Они стремительно приближались, а паника в моём теле клокотала с каждым мгновением больше и больше.

— Ваше Величество, он отпер ворота в город кровью! — крикнул какой-то из воинов, который принёс вести Градосу прямиком со стены. — Он — Сактин!

— Никакой он не Сактин! — рявкнул в ответ Градос, злобно глядя на фейца. — Уведите гостей в дальнее крыло замка и спрячьте там, а всех стражников, какие есть во дворце приведите сюда!

— Но, Ваше Величество, — со смятением обратился воин. — Тогда кто защитит ваших подданных, прибывших на праздник? Среди них есть представители важной знати. Лица, представляющие свои благородные семьи и дома, славящиеся большим влиянием и богатством в Мидере. Мы не можем оставить их на растерзание чудовищам!

— Вам велено исполнять мой приказ, а не внушать терзания совести! — как отрезал Градос, поражая меня своей чёрствостью ещё больше.

Затем король отыскал глазами меня и его взгляд резко смягчился. Он подошёл и, взяв за руку, молча отвёл к трону. Градос был необычайно молчалив, раздавая лишь строже обычного указания прибывающим воинам. Алистия, Ливия и мои лиары тоже остались в тронном зале. Ниса и Алира тихо всхлипывали, прячась в объятиях Хэйры, своей матери. Ливия и Алистия держались подле друг друга, но весьма равнодушно наблюдали за тем, что происходит, оставаясь по-королевски хладнокровными. Звуки взрывов и дикий ор Бильвизи слышался всё ближе к дворцу, а когда у ворот замка раздался оглушительный рёв магии фейри, Градос злобно скомандовал воинам собраться у дверей тронного зала.

Тревога и ужас отныне стали обитателями и полноправными хозяевами тела. Кончики пальцев покалывало от магии, что хотела вырваться, помочь одолеть Сактина и вернуть свободу. Хотелось броситься на Градоса и растерзать его, но вместо этого, сжала в руках подол шёлкового платья цвета яркого фиолета. Сегодня муж позволил эту маленькую вольность, и я выбрала наряд сама. Подвески на голове и шее дрогнули, когда и сама дёрнулась от резкого звука. Казалось, корона могла упасть с головы от такого быстрого движения.

— Они уже в замке, — огласила Ливия и без того очевидный факт, ведь грохот входных дверей замка, что были закрыты изнутри, дал понять, что к чему.

На лице девушки отобразилось страдание и следом мгновенное смирение. Ливия была странной фейкой, но её душа скрывала куда больше боли и скрытых намерений, чем мог знать кто-либо. Она словно знала, что этот день наступит и ожидала его, а теперь осознала, как страшен он на самом деле. Алистия, напротив, была настроена воинственно и помогала сыну сформировать у дверей укрепление из воинов, что станут постепенно выходить из зала и задержат врага на время.

Сактины ожидали подмоги из соседних поселений, городов. Они ожидали, что и воины, служащие в городе, вскоре придут на подмогу. Однако я прекрасно понимала, что король, отослав большую часть войск из города ещё вчера к границам королевства, совершил непоправимую ошибку. Это была хитрая ловушка. Сейчас это понял и сам король. Каждый его приказ и злобный выпад в сторону своих подчинённых был красноречивее любых признаний поражения.

Неожиданно я почувствовала касание к своей руке. Тонкие девичьи пальцы, немного холодные и дрожащие от волнения, обхватили мою ладонь, привлекая внимание. Ливия смотрела на меня так, как никогда не смотрела ни на кого. Маска, которую носила девушка, опала вместе с холодностью и многослойным панцирем, скрывающим искалеченную душу.

— Я не предам тебя, моя королева. Не повторю ошибок моих предков. Не беспокойся, Миллиора.

В горле застрял ком, а вся я замерла от неожиданного открытия того, как стала преданна мне фейка. Она действительно вела себя так, словно знала меня давно и знала, что именно нам предстоит пережить. Явь стала похожа на странный страшный сон. Вот Градос возводил преграду перед дверями из мощной магии фиолетового цвета, которую окрасила в эти цвета испитая им кровь Альхандры ранее. А вот уже раздался взрыв его непомерных сил, выбивая эти самые двери в лицо врагу, словно выплёвывая их из помещения.

Я вскрикнула, не сдержав эмоций, когда осознала, как могли пострадать мои друзья, родные, любимый. Побежала к полупрозрачному барьеру, желая выбежать вслед за гвардейцами, что бросились в бой. Стало всё равно, поймёт ли кто-то как сильно желаю быть по ту сторону. На той же стороне разразилась такая бойня, с какой не имела прежде чести столкнуться лицом к лицу никогда. Вой Варгов, их рык, рокот магии и звон оружия и предсмертные вопли соединились в ужасающую музыку смерти. Тело моё потянуло назад к трону. Золотые нити ловчей умело вернули меня обратно на своё место волоком. Я умоляюще обернулась к Алистии, из глаз которой уже катились слёзы сожаления, но она не могла впустить меня в ад столкновения сил.

Градос обернулся, услышав, как решительно тянусь к своим родным, сражающимся за магической завесой. Его лицо омрачило такое горе и боль, что показалось, он действительно умел испытывать сочувствие. Феец подошёл ко мне и крепко обнимая, стал оглаживать лицо, плечи, силясь успокоить. Я же, обратив свой взор к ярко пылающему амулету на его груди, вновь заметила, как тот переливается изнутри.

— Градос, не смей размякнуть! Помни о чём предупреждал отец! — одёрнула того за плечо мать, быстро подойдя. Её взгляд ненадолго тоже замер на Королевском амулете в ареоле жёлтого свечения. В камне буквально порхала угроза, словно стайка золотых мотыльков, что в любой момент могли обернуться чёрной смертью, обнажая истинный лик.

Понимание и осознание вошло в мою плоть тысячью игл, покалывая кожу изнутри. Я взглянула на Алистию, которая цеплялась за руку единственного выжившего сына, и которая ему пыталась нечто настойчиво объяснить. Затем моё внимание привлекла другая тёмная фигура впереди. Ливия улыбалась, но не широко, а так, как это делал всегда Авалард, слегка криво, на одну сторону, а под уголками её губ чётко обозначились две маленькие ямочки, что так любила наблюдать в усмешках моего Эрбоса. Она поняла всё то же, что и я. Не только за преградой тронного зала таилась смерть и расплата жестокого короля, но и во мне самой. Я была ядом, который погубил бы последнюю ветвь Сактинов так или иначе.

В этот момент нечто громко треснуло в последний раз, защита пала, большой свирепый Варг чёрного цвета, с яркими малахитовыми глазами, бросился терзать воинов один за другим, разбрасывая тех по сторонам, чтобы не мешали. Ливия отошла подальше вместе с Алистией, прячась вместе с моими лиарами у дальней части обширного помещения, что ранее пленила взгляд высокими полукруглыми нишами в обрамлении золотой лепнины.

Взгляд короля Варгов вперился в меня и Градос резко задвинул моё тело к себе за спину, пряча полностью от свирепого зверя. За широкими плечами короля я не смогла рассмотреть всех остальных, кто вошёл в тронный зал и стал продолжать сражение, судя по рокоту магии, но совершенно точно понимала, что они пришли за мной. За жизнью Градоса. И освобождением трона от власти Сактинов.

Король не стал ожидать пока его воины расправятся хоть с несколькими из Варгов, а сложил руки и разрезал воздух таким мощным потоком магии, что тот ослепил весь зал. В ушах так затрещало, а после зазвенело, что я прижала руки к голове, спасаясь от дикой боли.

— Миллиора! — раздался мужской, до боли знакомый возглас, не утаивающий дикую тревогу. Голос Эрбоса я не могла перепутать ни с каким иным.

Когда открыла глаза, то осознала, что нахожусь уже не там, где была изначально. Звуки померкли на мгновение перед тем, как меня вновь оглушило рокотом и рёвом. Этот дикий ор я знала. Открыла глаза и увидела перед собой картину из сплетения крови, частей тел тех, кто оборонял замок и бойню, которая перерождалась из столкновения оружия, в столкновение магических нападений и крушение защитных чар.

Градос с лёгкостью метал в Эрбоса, Аваларда, мою мать, брата шары из свечения мощной фейской магии. К счастью, Йена и Зоуи среди них не было. Это сражение точно убило бы их в самом начале. Рыжеволосый незнакомец, которого я знала, как повелителя Пустошей и монстров только и успевал, что обороняться. Бильвизи падали замертво один за другим от столь разрушительной силы, которую Градос успевал нанести по монстрам в перерывах от нападения на моих друзей и Варгов под защитными чарами. Их фейская оборона уже, однако, трещала по швам, а те, кто находился под ней, благодаря лесному незнакомцу, не имели возможности владеть магией и даже защитить себя чарами. Они были связаны путами ловчей, а оружие в этот момент не имело значения, ведь Градос не позволял им подойти даже на фут ближе, опаляя новыми и новыми порциями разрушительного фиолетового свечения.

— Нет… — сипло выдавила я, ощущая и сама полное бессилие. Если так пойдёт дальше, то вскоре я буду завывать от горя над трупами всех, кого успела полюбить так сильно. — Нет! — Бросилась в сторону Градоса, не понимая, как того остановлю и ощутила хруст разбитых осколков зеркал, которые недавно ещё служили украшением в стенах тронного зала.

Я могла порезать себя одним из них, а после набросится на ненавистного короля фейри. Такова была первая здравая мысль. Но пульс нещадно забарабанил в висках в этот миг. Паника и знакомое удушье сдавили горло неимоверно сильно. Так, как никогда со мной ещё не происходило. Дыхание стало редким и поверхностным. Однако, сейчас я прекратила бояться подбирающегося приступа, осознавая, что в момент наибольшей опасности и жажды защитить близких, мой скрытый дар лениво расшевелился внутри, обнажая мощь, подобную незыблемо сильному созданию. Казалось, я даже ощущаю дыхание этих скрытых особенных сил, настолько сильно они воспряли, расправляя силу, подобно достаточно окрепшему птенцу в момент его первого полёта.

Хозяин Пустошей ещё держал защиту, когда я схватила один из осколков и щедро разрезала плоть на руке. Затем всё то же проделала со второй рукой. Из меня потоками вырвалась кровь, разливаясь по осколкам зеркал и полу. Могучий Варг мгновенно перевёл на меня свой взор, глубоко и страстно втягивая ноздрями воздух. Его зрачки сузились невообразимо сильно, уподобляясь мелким точкам на фоне малахитовых глаз. Я обернулась лишь на мгновение к Алистии и Ливии, не понимая, что хочу увидеть. Когда же я заметила, как Алистия на меня смотрит, изредка бросая дикий от ужаса взгляд на некоторые разбитые, но всё ещё удерживающиеся в стенах замка зеркальные полотна, то осознала, что та всё знает. Всегда знала.

— Действуй. Я помогу, — спокойно, но громко, призвала меня Ливия, уже выпуская из рук потоки оскверняющей её красивое лицо тьмы.

Магия Ливии набросилась многочисленными силками одновременно с её словами на ту, что чаще сама призывала пленительные цепи на подмогу. Алистия даже не успела осознать предательство вовремя. В следующую же секунду раздались тихие и одновременно оглушительные звуки ломающихся костей. Ливия хладнокровно и мощно сдавила ещё нещаднее уже бездыханное тело королевы-матери для верности в объятиях тьмы, а после отпустила её тело.

Силки ловчей опали со всех, кого она когда-либо пленила в этот же миг. Отныне мы стали свободны, а внутри разлилось знакомое тепло. Пустынный отчего-то резерв магии, стал быстро наполняться силами. Но именно он мне уже не был необходим. Я собиралась отыскать помощь в ином скрытом таланте, вбирая силу жизни.

Звук последнего вскрика матери, заставил обернуться Градоса, а неприятный звук её замертво падающего тела на гранитный каменный пол, разбил сердце злого короля. Фейца затрясло, а лицо его побледнело от сильнейшей боли утраты. Ещё в мгновение, когда бледно-зелёные глаза только стали накрывать уничтожающим взором Ливию, я раскинула с силой в стороны окровавленные руки, окропляя только часть зеркальных, словно израненных трещинами стен.

Я осознавала, что не успею защитить Ливию. Сила, поющая во мне, была не так расторопна, лишь избавляясь от древнего сна. Эрбос, Авалард и Эрион уже палили по Градосу своей магией, тоже пытаясь остановить казнь ребёнка скверны, вставшего на нашу сторону. Из их носа, уже беспрерывно текла кровь, напоминая о данных клятвах неприкосновенности, которые касались нашего общего врага. Эрбос и Авалард тоже были связаны с Градосом этими клятвами, но их не могло остановить это. Лишь защитные чары амулета не давали свершиться их гибели после гибели короля. Однако, ещё немного, и они вовсе ослабнут. Моя мать собрала всю возможную силу в руках, тоже готовясь к возможной атаке лишь в крайнем случае. И я молилась, чтобы этот момент не наступил, ведь это мгновенно убьёт не только короля, но и её саму, давшую клятвы королю.

С особенным остервенением и ненавистью в глазах, старался прекратить действия жестокого короля хозяин Пустошей, осыпая немыслимым светом его защитный купол. Но защитные чары Королевского амулета не могла победить их магия. Градос стал собирать в своей руке такую мощь, которая расщепит на мелкие кусочки Ливию.

— Не там ищешь врага! — закричала я, словно не своим голосом, собирая силу в руках, не менее смертоносную, чем у Градоса. Зеркала, окроплённые моей кровью, уже тихо зашелестели под ногами и в стенах поблизости.

Одновременно с моим диким воплем, из плотно сжатой челюсти Ливии тихим сиплым стоном вышел упрёк, когда она заметила, как легко отвлекла внимание Градоса на себя:

— Глупая… Просто убила бы его. Меня и без того не спасти…

Но никто из присутствующих не услышал тихих слов фейки, прогремевших в эфемерности замершего мгновения. Как и бывает в наиболее напряжённый момент, решающий судьбу, оно замедлило свой ход, давая подсказки и возможности. Наблюдая за притаившимся исходом событий с упованием. Мельком глянув за спину Градоса, только заметила, как оставшиеся в коридоре Йен и Зоуи уже начали принимать на себя удары подоспевших новых воинов. Бывший помощник Инквизитора палил по врагу, сидя на Варге без перерыва из двух громоздких револьверов, а ведьма создавала всё новых и новых фамильяров, напоминавших живых существ, состоящих из изумруда её магии. Зоуи никогда не показывала, как ловко умеет создавать фамильяров, но когда один из воинов убил одного, то сразу поняла почему. Ведьма дико взревела и по её щекам покатились слёзы утраты. Для ведьм не было большего горя в их магии, чем терять фамильяра. Она попросту была в отчаянии и шла на крайние меры. Тем не менее, ещё два фамильяра в виде хищных полупрозрачных лис, парили в воздухе, умело истребляя врагов.

К ним на подмогу сразу бросился Авалард. Он попросту не смог выбрать остаться. Некоторые Варги тоже кинулись в бой, хоть и были уже сильно ранены. Способных сражаться Бильвизи уже вовсе не осталось среди нас. Лишь кое-где части их разбросанных по полу древесных тел, подёргиваясь, ползли к врагам всё ещё следуя приказу хозяина.

— Ты носишь моего ребёнка, который станет освободителем земель от скверны и проклятия рода Сактин. Ты — моя любимая жена и королева, — закашлялся король, пытаясь переубедить меня нападать на него, возвращая всё внимание к себе, а губы Сактина неизменно окрасились алым вместе с вспыхнувшим свечением Королевского Амулета.

Я не смотрела на Эрбоса, который замер позади Градоса. Как и на остальных, что остановили попытки одолеть короля. Даже могучий король Варгов, так и замерший в позиции перед прыжком, оставил намерение вкусить кровь Альхандры. Не в силах отвести взгляда от угрозы прямо напротив, я лишь мельком уловила по силуэтам позади Градоса, как близкие поражены словами жестокого правителя. Как опасаются даже пошевелиться, остерегаясь нападения короля на меня. Градос никогда не разговаривал с противником или же врагом, да и предателей быстро заставлял поплатиться, если те могли представлять угрозу. Однако, сейчас он медлил, громко сглатывая свою же кровь.

— Ты не можешь дать дитя Альхандре! — встрял хозяин Пустошей, желая отвлечь на себя Градоса, чтобы я имела возможность напасть и не стать самой жертвой смертельного удара магии Сактина. Но тот даже не обратил на него внимания. Тогда незнакомец продолжил ещё более дерзко: — Ты и без того обречён, Сактин… Тебя убивает чувство, на которое не имеешь право, а кровь Альхандры отравляет твоё тело. Ты всё равно умрёшь! Любить и носить на шее Королевский амулет — неподвластно Сактинам! Только ожесточённое равнодушием сердце любого из Сактинов, способно принять власть Королевского амулета! А ты пил магическую кровь и даже удосужился влюбиться, — с издёвкой тянет незнакомец. — Тебе конец. Так или иначе. — Рыжеволосый феец усмехается, но в этом смешке сквозит сдержанное напряжение. Он часто с опаской бросает взгляд на меня. — Она тебя убила. Ты уже живой труп. Альхандра — твой яд. От её крови и от любви к ней, ты вскоре умрёшь. Я ошибся, что напал. Признаю. Нам стоило лишь подождать пока умрёшь сам.

Кажется, что хозяин Пустошей лишь усугублял ситуацию, натравливая короля на меня. Но Градос вскоре начинает разворачиваться, а лицо его искажает гримаса боли и зверского гнева. Руку в ореоле свечения магии он возносит для удара, но не по мне, а в сторону хозяина Пустошей. Хитрость лесного незнакомца действует, и я готовлюсь к меткому и мощному удару чар по Градосу. На фоне слышится возглас Зоуи и рокот сражения. Зеркала в стенах становятся словно жидкость перед тем, как из их серебристой глади начинают вырываться чудовища. Хозяин Бильвизи произносит несколько слов на древнем фейском наречии, и древесные твари без промедления бросаются туда, где нужна подмога Зоуи, Аваларду и Йену. Я не знаю или друзьям удаться выжить в образовавшемся хаосе сражения и давке, но стараюсь думать о лучшем. Рука наполняется светом и силой. Намерение убить врага крепко, а глаза видят цель чётко.

Вдох, и я запускаю мощный поток света в Градоса, который уже готов нанести удар по хозяину Пустошей. Тот не пытается защититься, отвлекая намеренно внимание короля на себя. Остальные тоже замирают, не отводя взгляда уже от меня. В глазах матери сквозит и гордость, и надежда. Эрион смотрит на меня, как на божество, сошедшее с небес. Видно по взгляду: брат не может поверить, что это я призвала Бильвизи из зеркал. Эрбос же смотрит словно говорит: «Ты сделаешь это. Не сомневайся». Он точно не сомневается во мне. И я теперь тоже не сомневаюсь.

Кап…

Кап…

Кап…

Ведёт отсчёт моя кровь, падающая с запястий на пол, до мгновения полного сокрушения Сактина.

Кажется победа уже близко. Она становится ощутима, как и чувство скорого освобождения от плена короля. В груди даже успевает разлиться радость от предчувствия скорого завершения этого ада. В голове уже мелькает счастливая картина того, как мы с Эрбосом берём на руки новорождённую дочь и счастливы в мире людей. Но неожиданно Градос, словно предвидя подобный разворот событий, резко оборачивается и его чары, сорвавшиеся с кончиков пальцев жестокого короля, уже несутся прямо в меня.

На мгновение лицо Градоса искажает боль, сожаление, горе… Но вскоре красивые черты замирают от хладнокровия. Сактин уворачивается от моего меткого луча света и тот пронзает лишь его бок, раня сильно, но недостаточно, чтобы убить. Я же готовлюсь принять сокрушительный удар его чар, которые уже слишком близки, чтобы бежать. Кажется, прикрываю глаза, молясь о том, чтобы смерть была быстрой, а не болезненной, ведь тьма окутывает со всех сторон.

Пронзительный девичий вскрик, пронзает воздух, и я решаю, что он мой. Пока не осознаю, что глаза мои всегда были открыты, а тьма не что иное, как силы чар скверны… Передо мной, в объятиях хаотично подрагивающих теней, лежит Ливия с большой, почти аккуратной дырой в животе. Чёрная кровь, как и магия ребёнка скверны бурным потоком вытекает из её тела, заливая в одночасье всё вокруг.

Градос тоже падает на колени из-за ранения, но вновь возносит руку для того, чтобы убить силой своей магии меня. Новый мощный луч сил вновь несётся ко мне, но теперь я успеваю немыслимо ускориться, чтобы увернуться от него и тот скользит в жидкое серебро зеркал. Как только магия Сактина касается врат в мир Бильвизи, а её свет неприятными жилами расползается по их отражающей поверхности. Всё застывает. Время замирает. Как и всё вокруг. Только предсмертные тихие всхлипы Ливии не оставляют этого места на рубеже безвременья.

К ней я и бросаюсь, хоть понимаю, что происходящее абсолютно невозможно, ненормально. Почему-то мне очень хочется излечить девушку. Я насыщаю её тело своими чарами, силясь исцелить, то повреждения слишком сильны. Она всё больше бледнеет, хотя кажется, что её фарфоровая кожа уже не может стать ещё светлее.

— Прости меня. Прости — шепчет она в полубреде. Глаза её смотрят на меня с дикой тоской, теряя былую черноту, обретая сияние благородного изумруда. На краткий миг мне кажется, что я смотрю в глаза Эрбоса, так они схожи по цвету и красоте.

— Прощаю. Прощаю, — отвечаю ей, хотя не понимаю за что именно просит прощения Ливия. Мне просто хочется облегчить её страдания хоть чем-то.

Тьма всё выходит и выходит из хрупкого тела девушки, пока я держу её за плечи, приподнимая и пачкаясь в её чёрной крови как в смоле. Но не только с кровью покидает скверна тело Ливии. Клубами и языками, её порочная магия беспрестанным потоком, выгибаясь и изворачиваясь, выползает из погибающего тела, словно паразит. Изумрудные глаза, распахнутые широко, наконец, замирают в невидящем взгляде. Сестра Эрбоса и Аваларда, принявшая мою сторону, приняла и смерть, защищая меня.

От этого чувство горя, вины, резко оборачивается гневом. Я осторожно опускаю девушку обратно на пол, забывая, что та уже не может ощутить боль и нахожу глазами Градоса, который, как и всё в этом мире, замер неподвижно. Но не успеваю я собрать магию в руках, чтобы убить врага, как из полыхающего Королевского амулета на его груди вырывается энергия и зарево чистого белого свечения. Я попросту закрываю руками лицо и голову, готовясь к чему-то опасному, ожидая взрыва сил, которому нет равных. Это ясно ощущаю по изменившемуся, неимоверно громко звенящему магией пространству.

Освобождение

— Ты освободила меня, — прозвучал чарующий красотой женский голос. Открыв глаза, я с трудом распахнула их и, немного поморгав, посмотрела на юную девушку перед собой.

Фейка была словно соткана из света, действительно ослепляя, а её золотистые светлые волосы переливались на плечах, достигая талии. В золотом шёлковом платье и с золотым венцом на голове из сплетения лепестков, она так сильно походила на статую Юльрал из оранжереи, что сразу узнала в ней ту самую Богиню, которая по приданиям высшего народа, являлась началом всех начал и создательницей магии, даруя по части своих сил каждому из своих созданий.

— И она… — с грустью посмотрела Юльрал на пол, где в обрамлении черноты, лежала Ливия.

— Но как? Почему? — в недоумении спросила я. — Мы даже не знали, что Королевский амулет пленил тебя. И при чём тут Ливия?

Юльрал по-доброму улыбнулась и смелее направилась ко мне, коснулась щеки.

— Кровная линия моей сестры, — задумчиво проговорила она, всматриваясь в мои черты. — Вы все — Альхандры, так похожи на неё. Сколько я вас видела из плена Королевского амулета за тысячи лет. Этого не счесть.

Богиня смотрела на меня как мать, поглаживая шёлковой ладонью скулу. Любя и восхищаясь. А затем её пальцы аккуратно, но быстро дотронулись моего лба:

— Я покажу.

Благоговейное тепло тут же расплылось по коже между глаз, а когда я вновь их открыла, то оказалась в совершенно ином месте. В замке, но тот был усыпан свечением растений, а за окном в саду неимоверных размеров, над волшебными цветами и кустарниками, порхали светящиеся ночные мотыльки серебристого, лилового и фиолетового оттенков. Замок был настолько светел и красив, что даже нынешний вид дворца Аластриса не поражал красотой и величием изнутри так сильно. Хотелось осмотреть дворец и снаружи, узнать какие ещё красоты скрыты в этом древнем месте. Осознание того, как сильно ухудшились виды Мидера с древних времён, в которые меня перенесло касание Юльрал, угнетало. Мир фейри медленно менялся без Богини, но этого не замечали его обитатели.

Но, как и что случилось?

Ответ стал проявляться сразу. Словно тень я стала наблюдать за мелькающими перед глазами трагичными событиями прошлого и не только теми, что пережила сама Богиня, избравшая путь фейки вместе с любимым Богом Аравилем, желая вкусить чувства в одном из созданных ею миров, но и события важные для моего полного осознания.

Судьба Юльрал гаммой чувств и душераздирающих сцен стала мелькать перед глазами. Как двое мужчин делили королеву и как Вар, друг и помощник истинного короля Мидера, убил Бога Аравиля, принявшего тоже облик фейца. Как обманом женился на Юльрал, желая заполучить трон и прекрасную королеву.

У Юльрал был сын от Аравиля уже в это время, но она родила сына и от Вара позже, а потом узнала о предательстве Вара. Что тот убил её любимого, чтобы жениться на ней и занять трон. Это стало известно вместе с предательством её же созданий из мира, который открывали зеркала при помощи особенной магии Богини и впускали мирных созданий в мир фейри.

Бильвизи в те времена выглядели совсем иначе, служили Юльрал и почитали её, но однажды утаили правду о подробностях гибели её первого мужа и сообщили о своей лжи слишком поздно. А именно тогда, когда Вар, захотел избавиться от истинного наследника престола, чтобы отдать трон своему сыну. Богиня в ответ намеревалась погубить младшего сына. Приказав увести своей сестре старшего из сыновей и спрятать его, Юльрал отправилась убить младшего, чтобы кровные линии Вара не обрели силу Богов, о которой так мечтал предатель.

Но Юльрал не смогла убить своего ребёнка, ведь любила всех своих детей одинаково. Вар успел ранить Юльрал пока та стояла с кинжалом над детской кроваткой, а его сестра, разузнавшая о тайнах магии скверны, помогала сдержать мощь Богини, пока тот пленил душу любимой. Королевский амулет, который мог надеть только потомок Аравиля, сделался для истинной души богини тюрьмой, чтобы и её другой сын отныне мог принять покров Королевского амулета беспрепятственно. Однако, Юльрал успела проклясть всех предателей, причастных к смерти Аравиля и её падению. Открыла врата через зеркало в мир бильвизи, который отныне лишила своего благословения. И самое главное, прокляла Сактинов, даруя им имя Saktin — что с древнего фейского наречия, означало отныне, как предатель, пока фейцы не позабыли свой язык.

Слова великой Богини Юльрал звучали у меня в голове проклятием и одновременно уроком заплутавшим детям: «Явившиеся в роду Сактинов девочки будут вынуждены носить магию скверны, пока не приведут на трон истинного короля по крови и не пожертвуют жизнью ради этого. А все Сактины по мужской линии крови Вара не смогут надеть королевский амулет без особенной чёрствости сердца. Ни один из них никогда не сможет обрести ребёнка в союзе с линией крови моей сестры, чтобы разрушить Божественную волю иным способом. Если же предатели Богов будут недостаточно суровы, то будут умирать, надев королевский магический амулет. Им будут неведомы светлые чувства, иначе их ожидает смерть.»

Именно поэтому всех сыновей кровной линии Сактинов приучали к жестокости с детского возраста, пытая в темницах. А девочек, чаще всего, умерщвляли ещё в младенчестве. Лишь сестра Проктуса Сактина и её дочь Ливия, уцелели. Сам Проктус не смог убить сестру, и та вышла замуж за Эрагена. Затем принцесса родила Ливию, сестру Эрбоса и Аваларда по отцу. Также Юльрал огласила, что её врата в проклятый мир чудищ в Пустошах, которые когда-то были великой столицей Мидера, падут лишь тогда, когда огненный меч кровного наследника от крови Аравиля пронзит сердце последнего из Сактинов. Слова умирающей Юльрал огласили обещание привести наследие Аравиля к трону даже с того света и что чудища будут слушаться только истинного наследника престола. Юльрал плакала, умирая, когда поняла, что Вар хочет заключить её Божественную душу в Королевском амулете, чтобы та вечно принадлежала ему и из этих слёз взяла источник магическая призрачная река. Настолько горестна и несправедлива была смерть королевы, что земли вокруг истинного дворца окутала сильнейшая магия, вырвавшаяся из открытых ею врат в зеркальной глади.

Этот дворец и земли были покинуты Варом и его уцелевшим сыном от Юльрал. Варги навсегда отвернулись от фейцев, помня о их предательстве истинных правителей Мидера. Но и другой, старший сын Юльрал, истинный наследник был жив, продолжая ветвь Аравиля. Его спрятала вместе с отцовским мечом сестра Юльрал, которая имела ещё трое детей и из них две девочки продолжили род Альхандра. Спустя долгие годы, стараниями Сактинов история о Юльрал, Варе и Аравиле превратилась в миф, обрастая выдумками, а огненный меч защитника земель Мидера затерялся. О сестре Юльрал, которая тоже обрела плоть лишь на время и вовсе не упоминали, позабыв, что именно она была третьей Богиней, которая из интереса решила прожить фейскую жизнь.

Варгов ещё щенками крали фейцы у родителей, чтобы приручить, помня о великой мощи и преданности этих зверей. Но выросшие в неволе щенки уже не знали почему их предки давно враждуют с фейри.

Лишь спустя тысячи лет был найден утерянный огненный меч истинным кровным наследником престола, как и знание о том, что привело вечно процветающее Королевство Мидер к упадку. Ивилор по случайности или при помощи хитросплетений нитей судьбы, стал одним из лучших воинов Проктуса Сактина. Однажды он проник в тайную комнату библиотеки короля, где узнал, что к чему. К этому времени он уже знал и то, что чудища его слушаются, как и оглашено было Юльрал. В одном из сражений с тварями он обнаружил эту способность в себе, хоть и не рассказал никому о ней. После этого Ивилор пытался убить Проктуса огненным мечом, выкрав его из тайного хранилища, но магия амулета не дала этого сделать. Истинный наследник слишком поздно понял, что ему обязательно нужна девушка из рода Альхандра чтобы победить Сактинов и снять проклятия с земель Королевства Мидер.

Тем не менее, Ивилор выжил, сбежав в Пустоши. Там проживая свою жизнь, лишь иногда наведываясь в города Мидера, Ивилор не знал, что повстречал Альхандру в Пустошах, но когда встретил знакомую девушку в лице королевы-Альхандры во дворце, то понял, насколько победа была рядом всё это время. Едва узнал потомок Аравиля в королеве-Альхандре меня, незнакомку из Пустошей, которая на тот момент пахла явной беременностью от полукровного фейца, понял, что ребёнка ношу вовсе не от Сактина, а того лишь обманывают. После этого Ивилор стал готовиться к войне, в которой все было для его победы, а явившийся за помощью к его союзникам — диким Варгам, Эрбос, лишь помог ему с осуществлением этого дела, присоединив к противостоянию кровную линию сестры Юльрал. К диким Варгам присоединились и сбежавшие из Аластриса волки. Теперь их мощь была достаточна, чтобы свергнуть предателя и вернуть мир на свои круги.

Переполох событий улёгся, лишь с померкнувшей последней частью своеобразного рассказа Юльрал. Богиня бережно вытерла с моего лица сверкающие слёзы, которые обрели цвет Призрачного эликсира.

— Моя младшая сестра, давшая начало роду с особенной кровью, наверняка гордиться тобой сейчас. Но когда мы — три Бога, желали родиться в Асгаларде фейцами, чтобы ощутить красоту чувств и долгую, но смертную жизнь, было условие, что после смерти не станем больше вмешиваться в судьбу своих созданий. Богиня Вилора умерла, как и положено, не осилив моего освобождения. Хорошо, что она осилила спрятать моего сына, который продолжил род.

Юльрал взмахнула рукой, мы снова оказались в разгромленном тронном зале, застывшем во времени. Она подошла к хозяину Пустошей и с любовью провела рукой по его лицу, узнавая в нём далёкого предка любимого сына. Затем подобным образом, но с большим сожалением обняла лицо Градоса, осознавая какая судьба ожидала другого её предка. Они не видели её. Только я.

— Помоги моему наследнику занять престол, сама я не могу этого сделать. Отныне мне запрещено вмешиваться. Но я дам тебе силу, которая поможет. Ненадолго, чтобы не нарушать баланс, но этого хватит.

— Хорошо, обещаю.

Юльрал тепло мне улыбнулась и кивнула. Затем посмотрела на небо за окном, где пылало два ярких заходящих солнца, замерших у горизонта, как само время. Её золотистые глаза подарили мне искорки одобрения, окинув в последний раз взглядом.

— Главное, истинному королю Мидера ничего не обещай. В ответ он не сможет связать себя клятвами. На Аравиля эта магия не действовала и на его предков тоже не будет. Он создал магию обещаний, он же карает за невыполненное слово. Создателя, его творения часто обходят стороной. Говорю тебе это, потому, что пригодится твоей дочери.

В этот же миг, как Богиня огласила последнее слово, зарождая в моей голове ещё больше вопросов, завеса межвременья опала, а его бег возобновился.

Сжав руку в кулак, собрала всю магию, какая была доступна. Древняя и Божественная, как и кровь, что текла по моим жилам всегда, она затрещала в ладони, собираясь в немыслимо плотный шар света. Стены замка запели, исполняя ужасающую оду погибели. Казалось, сила тяготения прекратила свои правила под натиском такой немыслимой магии, а чудища лишь дополнили вой, трагично поминая свою создательницу. Пепел, кровь и месть смешались воедино, воспаряя над каменным полом и кружа по огромному тронному залу вместе с каплями моей крови и осколками зеркал, что постепенно тоже стали обращаться в жидкое серебро. Варги во главе с самым мощным из них, обступили меня со всех сторон, готовясь защитить в любой момент.

Я — сила равная мирозданию.

Я — потомок великой Богини Юльрал. И я смогу остановить истинного и последнего предателя мира фейри.

— Saktin… — тихо прошептали уста, лишь одно словно на древнем фейском наречии, прежде, чем я позволила свету пролиться из обеих рук, а магии дара тронуть отражения зеркал снова. — Предатель… — дополнила громче и Градос замер.

Глаза его расширились, он осознал, что мне ведома истина. Он понял, что отныне и навсегда — кара настигла его кровную линию, замыкая сильнейшее пророчество Богини на нём. Я стала говорить то, что словно рвалось изнутри, меняя даже тембр моего обычно нежного голоса в более низкий и властный:

— « Придёт дитя от моей крови опаляя предателя глазами цвета тайны и королевской власти, облачённое в зелёную воду. Оно наденет корону, отравляя её своей кровью и породит расплату, освобождая Асгалард. Последний предатель падёт и падут врата, созданные мной в мир, распространяющий лишь смерть. Падёт проклятие моей крови, возвышая мощь неродившегося смешанного ребёнка до невообразимого! Да прибудет пиршество справедливости!».

Со сводчатого потолка стали сыпаться камни. Из зеркал вырвалась новая свора чудовищ. Запахи дыма и крови смешались, дразня обоняние. Я посмотрела на Эрбоса, запоминая его лицо, чтобы знать, как вернуться обратно к человечности после проявления таких непомерных Божественных сил. Магия потекла внутри с такой силой, что это казалось невозможным. Градос стал исцелять искалеченный мною бок, а после этого с ужасом вгляделся в то, что сотворяю.

Воцарившийся хаос, терзал его внимание, впрочем, недолго. Покинутый Богиней Королевский амулет вскоре стал мерцать на его груди, а после и вовсе обжигать кожу Сактина. Сняв его, Градос лишится жизни, как и каждый из Сактинов, принявший власть магического украшения. Оставив же на себе — сгорит заживо. Он уже осознал это, когда взглянул в мои глаза, наполненные силой создателей, её невозможно было не заметить во мене. Не почувствовать эту мощь.

Собрав в руках последнюю порцию немыслимых чар, жестокий король изначально посмотрел на меня, но, когда осознал, что не сможет тягаться с такой силой, обратил внимание на Эрбоса. Ветер взвил все мелкие осколки и пыль выше, когда Сактин направил луч света в сторону любимого. Стало больно дышать. Я часто считала свои вдохи в самые сложные мгновения, чтобы не сомневаться — всё проходит. А теперь мне хотелось прекратить это делать навсегда.

— Ивилор! — проревел нечеловеческим голосом мой отец, и вбежал в тронный зал, спеша на помощь.

Но подсказок хозяину Пустошей не требовались, он уже держал в руках меч, наступая на Градоса и отвлекая его внимание от Эрбоса. Оставалось измазать лезвие огненного меча магической кровью. Я ринулась к Ивилору с немыслимой скоростью, чтобы исполнить последнее напутствие Юльрал и избавить Асгалард от предателя. Последний Сактин обязан был умереть от руки наследника престола и от пылающего меча в его руках, чтобы магия скверны, которую некогда применил Вар для заключения в плен Юльрал, рассеялась навсегда.

Попутно магия из моих рук бросилась на короля фейри и опутала его конечности змеями из чистого света. Оказавшись на пути Ивилора, лишь провела рукой по лезвию его оружия, окрашивая сталь и пламя в алый цвет. А после отошла в сторону, давая путь истинному наследнику престола.

Камни всё сыпались с потолка, а стены замка продолжали стонать, когда к звукам рёва Бильвизи, воющего ветра и звону зеркал, добавился низкий стон и следом предсмертное бульканье последнего потомка предателя.

Ты — моя вечность

Светло-зелёные, почти жёлтые глаза, смотрели на меня, пока их покидала жизнь. Ивилор вонзил в сердце Градоса свой пылающий меч и теперь изо рта, лежащего на полу злого короля, текла беспрестанным потоком кровь. Боль или страх не искажали идеальных черт. Но глаза Сактина озарило облегчение. Рука короля словно тянулась ко мне, когда последний булькающий выдох покинул его грудь.

— Не смотри. Всё в прошлом. — Резко встал передо мной Эрбос, заслоняя животрепещущую картину впереди.

Большие тёплые ладони легли на плечи, а я пару раз моргнула, чтобы вспомнить кто я и зачем здесь нужна. Ветер выл вокруг, а стены полуразрушенного замка всё ещё стонали от той магии, которую не могла унять. Она заполняла тело, выходя за его пределы и не желала покидать. Заставляла принять иную природу и обратиться совсем иным существом.

Эрбос с горечью заметил, как смотрю на него равнодушно, теряя человечность эмоций и сильнее прижал к себе в нарастающей панике. Его губы мягко и нежно прижались к моим, а рука легла на затылок. Сперва робкий, а после более глубокий поцелуй, вызвал чувства, заставляющие вспомнить обо всём. Волна тепла и всеобъемлющей любви к мужчине, что сжимал меня в дрожащих руках, заставила опомниться. Вздымающаяся вокруг буря прекратилась, а камни перестали падать с потолка. Осколки зеркал перезвоном осыпались на пол.

Стало тихо и спокойно. Я с облегчением зарылась лицом в шею, склонившегося ко мне любимого мужчины, чтобы вдохнуть его особенный запах, объятый еловой свежестью и горечью полыни. Робко обняла торс Эрбоса и наконец расслабилась в его сильных руках. Он гладил меня по спине, голове и плечам с некоторой дикостью в совершенно ласковых касаниях, словно никак не мог насытиться долгожданным воссоединением. Исцелил моё тело от порезов на руках и мелких ссадин.

Когда же оторвались друг от друга, чтобы проверить друзей и близких. Помочь пострадавшим, то наши взгляды намертво приросли к телу Градоса, распластавшемуся на полу тронного зала и Ивилору, склонившемуся над ним. Хозяин Пустошей аккуратно снял Королевский амулет с шеи дальнего родственника, распрямился и надел его на себя.

Земля под ногами затряслась. Гул, пронзивший горизонт, где далеко за Древним лесом располагались Пустоши, донёсся и до нас. Яркий всполох света поглотил всё вокруг, заставляя присесть от столь яркой магии. Когда мы открыли глаза, то всё уже прекратилось, а Королевский амулет на шее Ивилора сиял иначе. Золотое свечение обрело яркие оранжевые оттенки, словно пылая изнутри. Уцелевшие Бильвизи, вышедшие из своего мира в последние мгновения сражения, стали опадать на пол пеплом, превращаясь в труху.

Я посмотрела на покалеченные зеркала в стенах замка и приказала порталам обрести твёрдость, закрывая проход в неизведанный мир, которому наверняка предстояло пройти большой путь к восстановлению своих былых порядков.

Мой муж с некоей глубинной грустью подошёл и склонился над телом Ливии, а затем аккуратно провёл ладонью по её идеальному лицу, закрывая веки девушки.

— Её нужно похоронить по-человечески. Как положено, — с надломом в голосе проговорил он и посмотрел на меня.

— Безусловно. Сделаем это в мире людей, чтобы навещать могилу чаще.

Любимый согласился, поддерживая мою идею. А после мы поспешили на помощь к друзьям, которые ранее приняли на себя основной и мощный удар воинов Мидера. Зоуи была ранена, но её быстро исцелил муж. Теперь они с Авалардом, попросту сидели на полу у входа, обнимаясь, а несколько её выживших фамильяров из сверкающей зелёной магии, кружили над парой, упивающейся добрым исходом. Йен тоже истекал кровью, держась за плечо и Эрион помог тому полностью восстановиться, подшучивая над другом, мол, тот пищит как девица.

Сам брат, однако, за шутливым тоном скрывал настигающую утрату и боль. Я знала почему. А поэтому, когда Алантир и Вэйса бросились ко мне, обнимая, сказала родителям, чтобы срочно проверили темницы замка, где наверняка содержали или покарали Кэрол. Самому Эриону я не говорила где могла быть его возлюбленная. Слишком боялась того, что можно обнаружить в темницах вместо воительницы. Слишком хорошо знала какие пытки и расплату за предательство мог приготовить для неё Градос.

Эрион хаотично блуждал взглядом по телам павших воинов, пока Ивилор пытался объяснить уцелевшим гвардейцам истину, указывая на Королевский амулет на своей груди. Вскоре родители привели Кэрол к нам. Целую и невредимую. Или же успели исцелить. Девушка шла пошатываясь, цепляясь босыми ступнями о подол длинного простого платья цвета бирюзы, которое было перепачкано её кровью. Когда же взгляды влюблённых столкнулись, а Эрион подбежал к уцелевшей Кэрол и подхватил на руки, кружа и целуя, не удержалась от счастливой улыбки. Градос и сам не понимая, спас воительницу заключением от столкновения и неизбежной смерти.

Затем я осмотрела тронный зал, отмечая как тот пострадал и заметила нечто необычное у горизонта, который захватили подбирающиеся сумерки. Взяла любимого за руку и пошла к полуразрушенной лоджии, балюстрады которой обвалились. Эрбос крепче сжал мою руку, когда подошла к самому краю, любуясь причудливыми бликами вдали. Он тоже замер, не веря своим глазам. За бескрайними холмами и за полосой тёмного бархатистого покрова деревьев, сияли Пустоши, обрётшие освобождение. Теперь они манили красотой, а на фоне исключительного сияния их природы, высились пики полуразрушенного, давно заброшенного замка. По высоте и величию этого строения, наверняка не было равных в Асгаларде.

Эрбос порывисто обнял меня снова, чтобы страстно и упоительно поцеловать, а я попыталась напомнить мужу, что отныне мы ни за что и никогда не расстанемся:

— Любимый, всё позади. Я тут. С тобой, — стала успокаивать и гладить мужа по плечам. — Скоро мы отправимся домой. Отныне всё будет хорошо.

Эрбос, тем не менее, продолжил смотреть на меня так, словно пытался насытиться каждой чертой, звуком голоса, касанием. Его изумрудные глаза увлажнились, а тревога стала разрастаться в груди.

— Мой мотылёк. Как же я тебя люблю.

Со стороны арки послышался низкий рык короля Варгов.

Пламя:

«Надеюсь, ты не забыл о долге?» — пророкотал голос вожака в голове, требуя расплаты.

«Не забыл. Но не при ней. Не тут. Не сейчас. Она вовсе не должна знать до последнего о нашей сделке.»

«Поздно», — с усмешкой отметил волк. Глаза его следили то за мной, то за Миллиорой, стоящей рядом.

Милли бледнела всё больше, постепенно понимая, что нужно от меня королю стаи. она тоже знала о том, что дикие Варги никогда не заключали сделки с фейцами надолго. А чаще убивали при первой же случайной встрече в лесу. Когда же её глаза отыскали на мощной шее вожака стаи амулет связи, то она неожиданно рванула вперёд.

— Я не отдам тебе его! — свирепо сказала Милли, становясь прямо передо мной, на что Варг лишь внутренне рассмеялся, забавляясь тем, как хрупкая Альхандра без тени сомнения готова встать между ним и мной. — Только через мой труп!

«Да, — задумчиво и удовлетворённо протянул Варг, — она определённо того стоила, Эрбос».

Затем Варг молча склонился, тряхнул головой, словно кланяясь. Мы замерли с Миллиорой в изумлении. Сам король диких Варгов склонялся перед нами, а когда он поднялся, то озвучил свой приговор:

«Больше мы не враги с фейцами. А в особенности я не враг Альхандре, в чьих жилах течёт Божественная кровь Юльрал и своему брахи. Отныне, Эрбос, мы связаны. Ты друг мне, а я друг тебе. Надеюсь, никогда не назвать тебя вторым твоим именем. Как и говорил, будет жалко тебя убивать». — Варг громко фыркнул, горделиво задирая голову. После завыл так, что от этого звука заложило уши.

Арвус попросту развернулся и ушёл, уводя за собой тех своих собратьев, которые уцелели. Остальных исцелили фейри, и они отправились вслед за своим вожаком. Мы снова вошли в тронный зал, где близкие и друзья нас уже искали. Ивилор продолжал что-то рассказывать гвардейцам, которые впитывали каждое слово истинного правителя, чтобы передать весть и другим обитателям Королевства как можно скорее. Глаза воинов то и дело постоянно опускались на пылающий меч в руках хозяина Пустошей, а отныне и всего Мидера. Их взгляды всё больше наполнялись страхом, смирением, а следом благоговением от новости, что отныне нет Пустошей, а Бильвизи исчезли следом.

Земли, объятые магией скверны, очистились, а тот, кого ещё недавно считали врагом, оказался истинным королём.

Отпустив воинов и раздав тем свои указания, Ивилор не позабыл и про нас, собрав полукругом подле себя. Рассказал о том, что ранее утаивали от народа Сактины. То, о чём мы сами уже догадывались, заметив, как легко принял Королевский амулет истинного наследника под свой покров. Затем истинный правитель уже готов был отпустить нас, но неожиданно пристально посмотрел на мою жену:

— Хотел бы, и я удостоится связать судьбу с Альхандрой, чтобы обрели эти земли окончательно былое величие, а сердце полюбило так, как когда-то любили друг друга Юльрал и Аравиль.

Напрягшись всем телом, я незамедлительно схватил Миллиору за руку, готовясь к любому исходу. Она тоже насторожилась, остерегаясь намерений истинного короля Мидера. Ивилор же усмехнулся, замечая, как все родные Милли и наши друзья, замерли. Затем его чёрные словно смоль глаза опустились ниже, рассматривая живот Милли. Он смело вонзил свой огненный меч в ножны, давая понять, что не намерен нападать.

— Не бойтесь. Не стал бы поступать подло и осквернять чистый союз двух любящих сердец. Но вскоре на этот свет родится ещё одна из рода Альхандра. Я подожду. Что такое двадцать лет в жизни фейца?

— Ты смеешь посягать на мою дочь, которая ещё даже не родилась! — Выступил вперёд с такой злобой, какой не ожидал сам от себя.

— Нет, — спокойно ответил король, однако, его рука уже легла на эфес ранее спрятанного меча, — не так понял меня. Пусть вырастет, станет женщиной, а после я постараюсь стать достойным для неё выбором. Если позволишь, Эрбос. — Лукаво улыбнулся рыжеволосый мужчина, обнажая ряд ровных белоснежных зубов с заострёнными клыками.

— Ты слишком рано затронул такую тему, Ивилор, — упрекнула Милли. Остальные же с явным недоумением следили за нашим разговором.

— Знаю, что нескоро вас увижу. Отправитесь жить в мир людей, потому и хотел обозначить свои желания сразу. — Вновь улыбнулся моей жене король, отчего по телу пронеслась неприятная волна раздражения. — Через двадцать лет я пожелаю увидеть вашу дочь и познакомиться с ней. Просто знайте. Мои намерения лишены злого умысла. Если она не пожелает узнать своего короля ближе, так тому и быть. Но встретиться вы нам дадите.

— Почему мы должны что-то обещать? — возмутился я.

— Не должны. Но я и не просил мне что-то обещать, не так ли? — ответ короля прозвучал больше скучающе, нежели враждебно. Он устало повёл плечами. — Вы свободны и вольны делать, что пожелаете. Благодарю за помощь, кивнул в большей степени Милли рыжеволосый феец.

Только сейчас, когда он так царственно и небрежно покинул разрушенный тронный зал, я заметил, как три перепуганные фейки, что всё это время прятались в нише зала, посеменили за своим новым повелителем. Милли проводила их взглядом, тоже отмечая как легко приняли власть нового короля слуги. На её губах едва дрогнула добрая улыбка, которую я поспешно смял поцелуем и крепко обнял любимую так, чтобы насладиться её теплом и податливостью.

Эпилог

После всех случившихся бед, которые требовали покоя и обретения равновесия в душе, мы все вместе поспешили в мир людей, где нас ожидали друзья и племянник. Никос, сын Аваларда и Зоуи, после возвращения родителей, не отходил от мамы и папы ни на минуту, хоть в Сармондсе о нём хорошо заботились Нэнси и другие слуги. Вскоре брат переехал с семьёй в свой дом, который находился в городе.

Йен неожиданно для себя обрёл счастье с девушкой, которую когда-то пленил Градос. Ещё раньше, в мире людей, я замечал, как помощник и друг с сожалением смотрел в сторону светловолосой человеческой пленницы жестокого короля. Но считал, что тот просто жалеет её, как и многих, пострадавших от правления Градоса. Однако, когда Рейна вернулась в мир людей и в свою семью, Йен стал неустанно ухаживать за ней, соблюдая все правила и даже научился такту, каков был ему совершенно чужд. Через полгода друг объявил, что добился руки Рейны. Бывший помощник даже купил дом в столице и наконец планировал обрести семью, готовясь к пышной свадьбе. Мы с Миллиорой были невозможно счастливы за них.

Эрион и Кэрол поженились сразу, как только всё улеглось. Их церемония бракосочетания была тихой, в светлом месте силы, где пара навеки связала себя клятвами верности. Но новобрачные решили остаться в Асгаларде, который отныне становился всё краше. Новый правитель полноправно вступил в свои права, но Милли не особенно желала слушать новости о нём, нервно поглаживая растущий живот, когда к нам в гости приезжала её семья на Варгах, что вновь согласились стать друзьями фейри. Среди них был Риши, который вернулся к Эриону. Король же волков не желал наведываться сам ко мне. Слишком горд был, как и полагалось вожаку. Но когда я сам приходил в мир фейри, то был рад меня видеть, и мы подолгу бороздили просторы древнего леса. Наведались в Пустоши, которые отныне сияли красотой, а воды Призрачной реки были доступны каждому, хоть и заметно обмельчали. Наверняка и Призрачная река постепенно теряла свои свойства, когда Богиня, давшая начало волшебным водам, обрела покой и свободу.

Вэйса и Алантир тоже предпочли мир фейри. Однако, они чаще и дольше остальных бывали в нашем доме, переживая за дочь, которая ожидала своего первого ребёнка. В нашей с Милли спальне в каждой полке лежали склянки с разнообразными зельями и Призрачным эликсиром, если что-то случится. Об этом позаботилась заботливая Вэйса, которую Алантир иногда по-доброму ругал за излишнюю опеку дочери.

Миллиора расцвела с наступлением беременности. Энергичность моего любимого мотылька, поражала, учитывая то, что её живот уже был внушительным, говоря о скором появлении нашей дочери на этот свет. После нашего прибытия в мир людей, в Сармондс прибыло приглашение от нового правителя Королевства Нортс. Это сильно насторожило именно меня. Но, когда Милли принялась рассказывать, как добр и благороден король, это насторожило меня ещё больше.

После визита во дворец, жена призналась в том, что знала мага, ставшего королём, ещё раньше и даже спасла его когда-то от погибели. Томас Твелветрис, маг, которого некогда Милли вызволила из плена Инквизиторов, выводя через подземные тоннели, оказался прямым потомком человеческого короля. Его много лет назад свергнул и убил Градос, чтобы занять трон Королевства Нортс.

Томас неприязненно поглядывал в мою сторону, помня, кем был и что совершал. Оправдываться и сам не пытался. Тем не менее, да и наверняка благодаря непомерной заботе моей жены, нам с Милли никогда, и никто не напоминал о прошлом. Даже больше. Король одобрил мой титул лорда, каков Милли унаследовала от погибшего первого мужа и подарила мне. А все поместья, коих было три, оставил при нас, не желая расстраивать Миллиору и лишать её любимых земель.

Округляющуюся с каждым днём всё больше жену, манила конюшня и лошади в ней, к которым она часто наведывалась, но не могла пока ездить верхом. Мы часто прогуливались с моим мотыльком по обширному саду в поместье Сармондс, как и прежде, когда только-только поженились. Чувства наши с тех пор только окрепли, а доверие было всепоглощающим, даруя полное умиротворение.

Я часто любовался неземным цветом глаз жены, мечтая о том, чтобы мои видения сбылись, и наша дочь унаследовала глаза матери. Чтобы она была так же прекрасна, как и Миллиора. Так же непоседлива и даже дерзка, что иногда злило, но и очаровывало мою бедную душу в равной степени. Я обожал её и не скрывал ни одного своего порыва или приятного слова в адрес любимой, за что часто ловил на себе недоверчивый смущённый взгляд жены. Зато вечером, когда приходило время доказать свою любовь и страсть к любимой, Милли всегда верила в силу моих чувств, отдаваясь вся и полностью огню страсти.

Нарушил всю идиллию нашего с женой покоя и спокойного ожидания дня её родов, мой горячо любимый братец. Авалард всё же открыл лечебницу. Это событие стало причиной постоянного отсутствия Миллиоры дома. Она была настолько воодушевлена помощью людям, что едва не родила прямо по дороге в Сармондс. В который раз забирая жену из лечебницы, проклинал брата за то, что не препятствовал Миллиоре в её желании лечить людей травами и Эликсиром из мира фейри. Сама же Милли в перерывах между страшными предродовыми болями, успевала шутить надо мной, пока ехали в карете, называя злым Инквизитором.

Ближе к утру у нас родилась дочь. Красивая как мой мотылёк и такая же сильная. Она показывала характер уже в младенчестве, распространяя крик по всему поместью настойчиво и громко. Мы назвали её Мелиссой Ливией Алахосской. Одно имя подарила ей Миллиора, Другое я. Но одно в них было едино — оживить память о безвременно умерших.

* * *

Поспешно войдя в дом, сразу прошёл дальше, ища глазами семью. Мои волосы на голове и плечи тронула влага майского ливня, а из гостиной лились радостные голоса, маня посмотреть на их обладателей. Один из этих голосов я хорошо знал. Звучание Миллиоры я не мог спутать ни с одним другим. Она весело рассмеялась и пошутила в своей любимой манере. Ноги сами понесли к источнику звуков. Вскоре я увидел картину, которая изо дня в день грела сердце.

Моя жена сидела на большом ковре перед резным догорающим камином и держала за руки нашего сына. Миллиора же выглядела прекрасно, излучая силу и здоровье всем своим фейским телом. Округлость её юных черт лица, стала ещё более красивой и аристократичной, а тело приобрело небывалую женственность после вторых родов. Я с большим желанием осмотрел жену в лиловом платье, которое подчёркивало каждый изгиб тонкой талии и груди.

Не мог налюбоваться ей с сыном в руках, а сердце наполнялось любовью всё больше и больше с каждым вдохом. Когда-то я с ужасом думал о семье и возможности появления детей, помня об отце и его жестокости. Но отныне те воспоминания стали блеклым бельмом прошлого, а счастье, которое подарила мне любимая, вовсе поглотили всё плохое.

— Смотри кто вернулся! — воскликнула девушка, которую любил больше жизни и повернула маленького Лео ко мне лицом. Малыш, увидев меня, радостно и звонко рассмеялся, быстро перебирая ножками по полу. Его зелёные яркие глаза полыхали счастьем, а чёрные вьющиеся кудряшки, придавали ещё более озорной вид. Хоть Лео не умел ещё бегать, но явно стремился сейчас к этому.

Я подошёл и принял из рук Милли сына, одновременно подавая и ей руку, помогая подняться. Поцеловал сына в обе пухлые щёчки, вдыхая с упоением запах молока и корицы, которыми пахла кожа ребёнка. Миллиору же обвил рукой и резко впился в манящие губы, нарушая все правила такта, если таковые вообще для нас существовали.

— Самюэль Эрбос Алахосский! Вы бесстыдник! — рассмеялась громко жена, когда стал осыпать её шею поцелуями, а она не уставала отталкивать меня. — У нас гости. Дети и слуги могут заметить твою невоспитанность!

Вслед за словами любимой в гостиную ворвалась Мелисса и набросилась на меня, обнимая за талию. Всё её платье было в муке и даже чёрные локоны с лицом перепачкались. До меня вдруг дошло почему в доме так сильно пахло свежей выпечкой и корицей. Эрион очень любил сладости, приготовленные Нэнси, а Мелисса всегда помогала девушке организовать приготовление гор сладкого печенья. И хотя такую работу вряд ли можно было назвать настоящей помощью, но дочери очень нравилось готовить для любимого дяди.

— Папа! Приехали бабушка, дядя, дедушка, — девочка остановилась, замучавшись перечислять. Подросший Никос вошёл в комнату, своим видом обозначая прибытие Зоуи и Аваларда в наш дом.

— Наши дети разгромят и спалят это поместье, если не поможешь сейчас же, брат. — Подошёл Авалард и обнял меня прямо с Лео на руках.

Следом за отцом, со скалкой в руках и тоже вся в муке к нам присоединилась трёхлетняя дочка Зоуи и Аваларда. Девочке только стоило посмотреть на меня своими золотистыми, как у отца глазами и мило улыбнуться, как я тут же растаял, любуясь её длинными рыжими кудрями и зелёным платьем в пышных оборках. Дочь ведьмы была ангелом снаружи и настоящим сорванцом внутри.

— Здравствуй, солнышко, — обратился я к Нелли.

— Здравствуй, дядя! А мы готовим печенье!

— Я уже догадался.

Милли с укором ткнула меня локтем под ребро, улавливая в голосе удручённые нотки. Сегодня я хотел провести этот вечер с ней после сложного дня, но теперь от грозился перерасти в маленький хаос. Из кухни послышались голоса остальных моих друзей и родных, среди которых с лёгкостью узнал голос Йена, его жены, Кэрол, Эриона и даже давней подруги Миллиоры — Лоры с её полукровным мужем.

— Похоже, нашу кухню захватили оголодавшие, — подшутил над женой, а девочки и Никос радостно рассмеялись, подхватывая насмешку.

Крепче обнял любимую, передав ей сына, а сам подхватил на руки Мелиссу, целуя дочку в нос и в который раз любуясь её красивыми глазами. Как у матери. Все мы направились на большую кухню, которая резко стала казаться маленькой со стольким количеством людей внутри. Мы с Авалардом помогали детям вырезать фигурки из печенья, отмечая про себя, что у тех они получаются гораздо лучше, чем выходили у нас в детстве. А когда печенья стало слишком много даже для Эриона с его любовью к выпечке, перешли к чаепитию в гостиной, где полыхая, потрескивал большой камин.

Кэрол вместе с Нэнси принесла в комнату ещё один поднос печеньем, чтобы любимому мужу хватило угощенья и села рядом с ним. Брат Миллиоры с нежностью обнял любимую, одной рукой перебирая её белокурые длинные волосы, а другую ладонь положил на живот фейки, тихо шепча той что-то на ухо. Мы с Милли только переглянулись. Вэйса с Алантиром тоже. Кэрол ещё не обрадовала нас новостью о скором пополнении, но именно сегодня мы уже знали для чего они с Эрионом всех собрали вместе.

Диванчиков и кресел в обширной гостиной хватало, чтобы разместиться всем, но дети предпочли играть с маленьким Лео на мягком ковре, где уже стоял поднос с печеньем для них. Девочки с радостью играли с малышом, а Никос помогал Лео вставать на ноги и не падать постоянно.

Лора с умилением наблюдала за детьми, держа мужа за руку и радуясь за Миллиору. Своих детей они предпочли оставить дома сегодня. А Йен всё кружил вокруг своей прекрасной и такой хрупкой на его фоне жены, которая была очень смущена таким количеством людей, но тоже постепенно расслабилась, когда все стали шутить и говорить о приятных новостях.

— Как прошло? — спросила Милли тихо, чтобы слышал её только я.

— Всё хорошо, мне нужно было навестить их раньше.

Жена не стала расспрашивать о большем или же напоминать о плохом. Горе и память о потере матери и сестёр, превратились в тихую светлую грусть. Как и говорила моя светлая бабочка, которая часто навещала могилу друга и человеческого отца: «память о любимых не умирает и живёт в наших сердцах вечно». Так оно и было. А я в который раз восхитился мудростью Миллиоры.

Эрион и Кэр поднялись с мест и объявили о новости, что вскоре станут родителями, окончательно растворяя грусть. А Йен мечтательно любовался своей прекрасной женой, мечтая о таком же счастье, нежно перебирая маленькие пальчики её руки. Все принялись обнимать и поздравлять пару. Милли расплакалась, как и Вэйса от счастья за Эриона и Кэрол. Детский смех и лепет продолжал литься, смешиваясь с нашими разговорами. Я обнял своего любимого мотылька сильнее, чтобы убедиться, что это не сон или видение, настолько почувствовал себя счастливым. А поцеловав любимую в губы, вдыхая запах её тела, в который раз забыл обо всём на свете, мечтая лишь об одном — как скорее увести её в нашу спальню и остаться наедине.